-Этих двух вообще лучше убрать из числа тех, кому направить помощь — авторитетно заявил Шонек, указывая на пару имён сильных мужей из "темулийской" части списка.

-Почему? — задаю резонный вопрос.

"Первый, Ваторерегуй, конечно, противник Урурекутаки, но он сам метит на место правителя Темуле, основывая свои притязания на том, что он праправнук Тимты, основателя властвующего ныне рода, и многие "сильные мужи" готовы Ваторерегуя поддержать, если власть нынешнего таки серьёзно ослабнет. И доведись ему сместить Урурекутаки, Ваторерегуй подчиняться типулу в той мере, в какой нужно тебе, Сонаваралингатаки, не станет.

А второй, Когу — один лучших друзей Ваторерегуя, готовый того поддержать в любом начинании. Без этих двоих остальные "сильные мужи" Темуле будут поддерживать Урурекутаки, либо, если правитель страны погибнет в случившейся из-за неурожая смуте, указанного типулу-таками преемника. Потому они должны или ослабнуть наравне с таки, или сгинуть вслед за ним".

Мне оставалось только в очередной раз удивляться осведомлённости Вестника о внутренних делах папуасских племенных княжеств. Списки по большей части составляли его же ученики, деля элиту родных краёв на лояльных местным таки, оппозиционеров и придерживающихся нейтралитета. По Текоку, Вэйхону Ласунгу, Кесу, Талу и Тинсоку с Бунсаном добавлялись мои собственные соображения и мнения членов Совета Разумных и Солидных Мужей.

Ребятишки всех раскладов не знали, потому могли в чём-то ошибиться. Но старый тенхорабит исправно поправлял огрехи своих подопечных — за сегодняшнее длинное и довольно напряжённое совещание в узком кругу, на котором определялось, кто из туземцев вытянет счастливый билет в лотерее островных политических интриг, уже пятый или шестой раз. Ещё парочку критических замечаний выдал Чиншар-Шудо. Но с ним-то понятно: кому как не капитану-каботажнику, круглый год, если позволяет погода, мотающемуся вдоль берегов Пеу, знать ситуацию по всем приморским деревням. Особенно, учитывая, что второй работой бывшего "берегового пастуха", на показ не выставляемой, как раз и является сбор информации.

По раскладам в Кехете свою лепту внёс Рамикуитаки. Он же и про внутренние дела огов кое-что смог пояснить. Вкупе с рассказанным Чиншаром-Шудо вывод один: предоставить этих дикарей, выглядевших таковыми даже на фоне остальных папуасов, самим себе. Чем меньше их останется, тем лучше — там вообще не на кого опереться в наших централизаторских начинаниях. Вообще, непонятно, почему жители Огока считались верными подданными сидящих в Тенуке типулу, в отличие от рана, сувана и тинса с бунса. Никаких проявлений этого никто мне предъявить не мог: ладно, в виде дани правителям острова не отправляют ни одного клубня баки, ну так и сонаи тоже ничего не платят, но мои сородичи хотя бы в набеги на соседей не ходят, да и молодняк свой исправно отправляют в регои при потомках Пилапи.

Единственно, что в оправдание огам можно сказать — ввиду изолированности территории, соседей они доставали редко, кроме разве что тинса. Но последние до недавних пор находились не под властью типулу, так что периодические нападения на Тинсок можно списать на то, что оги ещё не успели привыкнуть к тому, что теперь Болотный край лояльная центру земля.

Задача, конечно, не самая простая: распределить выгружаемое в Мар-Хоне и Тин-Пау зерно по конкретным общинам, причём учитывая не только степень лояльности местной элиты Тенуку, но и то, насколько близка та или иная деревня к реальному голоду. Кроме того, приходилось брать в расчёт и расстояние, а также возможные проблемы с транспортировкой в случае начала дождей. Пока погода оставалась непривычно сухой: редкие и непродолжительные ливни на фоне в целом безоблачных дней. Но что будет, если количество выпадающих осадков вернётся к норме.... Грядущие картины застрявших в грязи возов с этешем так и стояли перед моими глазами. Но с другой стороны, неизвестно, как пойдёт доставка новых партий продовольствия морем — начнутся обычные для сезона шторма, и накроется навигация медным тазом. Потому приходилось решать сложную логистическую задачу с множеством переменных, которые могут измениться в любой момент

Пока, впрочем, всё шло как по маслу: пять первых кораблей (два с Икутны и три из "Страны чёрных"), экстренно разгрузившись, после небольших ремонтных работ и пополнения запасов продовольствия и воды отплыли за новой партией груза. Ещё четыре судна стоят на разгрузке. Начало довольно оптимистическое: больше десяти процентов зерна уже доставлено, ещё пять шухонов на подходе — по крайней мере, капитаны уже ушедших судов утверждали, что те должны были загрузиться и выйти через полмесяца после них. А пять или шесть кораблей в это время уже принимают на борт зерно в Цхолтуме или Тсонго-Шобе.

Наконец, совещание, порядком меня вымотавшее, закончилось: список достойных "гуманитарной помощи" определён, очередность её доставки "на места" вчерне также определена — более точно будем решать уже, исходя из погоды и темпов выгрузки этеша в портах острова.

Казалось, можно отдохнуть. А хрен-то там.

-Сонаваралингатаки, к тебе Айтот Утдай — произносит Кутукори, робко сунув голову в дверной проём.

-Пусти — отвечаю. Вряд ли наш главный радист будет беспокоить меня по пустякам.

Да, ерундой обрывки радиопереговоров тюленелов, которые тенхорабит-палеовиец последние несколько месяцев добросовестно записывает, назвать трудно. Правда, лучше бы он вовсе не приносил свои записи. С другой стороны, чего прятать голову в песок.

Именно начальник радиослужбы первым сообщил: оказывается, потерпевшие неудачу в попытке покарать моих папуасов колониалы не убрались к себе домой на Сагой с Чинулем, а решили попытать счастье на островах Иханары, что лежат к западу от Пеу. И даже преуспели. По крайней мере, на данный момент они уже закрепились на самом южном из больших островов, Венве, умело используя межплеменную рознь среди туземцев — часть местных племён палеовийцы взяли в союзники, а остальных при помощи "друзей" превратили в рабов, которые теперь ударно трудятся на строительстве порта и дорог в стратегические точки острова, попутно снабжая новых хозяев продовольствием.

Позднее это же подтвердил капитан одного из наших шухонов, изредка плавающих к Иханаре для обмена ракушек-тонопу и жемчуга на железные и медные ножи с топорами и прочими изделиями металлообрабатывающих мануфактур. Новости по островам расходились быстро, и Хурак-Чикна услышал довольно много интересных подробностей: от методов, которые палеовийцы применяли для приведения к покорности обитателей (впрочем, здесь ничего нового не обнаружилось) и перечня селений, разорённых в процессе, до того, что на Венве начали завозить плантационных работников и надсмотрщиков над ними откуда-то с Островов Пути.

Утдай из радиопереговоров в свою очередь выяснил, что рабочие принадлежат к какой-то низшей касте, а надсмотрщики — некие привилегированные "тойки", которых тюленеловы использовали для надзора над пашущими на плантациях и управления на низших гражданских должностях и привлекли в качестве рядовых и унтеров во вспомогательные военные подразделения. Ну и заодно эти "тойки" составляли основную массу кустарей-ремесленников и мелких торговцев на некоторых островах Южной гряды.

Как мне пояснил Айтот, руководство тюленеловов в колониях широко применяло принцип "разделяй и властвуй", наделяя различные группы коренного населения разными правами и обязанностями, добавляя к ним переселенцев с других подвластных территорий, ставя их то ниже местных, то выше. В итоге получалась целая иерархическая лестница, в которой одни угнетаемые помогали угнетать и эксплуатировать других угнетаемых, стоящих ещё ниже в созданном тюленеловами табеле о рангах. В общем, примерно как у меня, когда вэйхонские ганеои помогают держать в повиновении тинса-бунса, а среди последних объявленные лояльными и получившие некоторые послабления участвуют в гноблении менее удачливых соплеменников.

До недавнего времени палеовийский тенхорабит пересказывал мне содержимое редких и коротких передач стационарной радиостанции, из которых он только и смог понять, что его соотечественники закрепились на Иханаре, худо-бедно что-то там делают и к ним периодически поступают военные подкрепления и переселенцы. Ну и заодно, что распоряжается на Венве наш старый знакомый надмайор Унас Тичу. Выяснилось последнее чуть ли не случайно — из одного резкого выступления тамошнего командира, видимо в ответ на выволочку от начальства. В нём надмайор довольно красочно, хотя и по-солдатски прямо, выдал, что ему уже все равно: один раз он обделался "с этими дикарями" и уже получил по полной, дальше этой дыры всё равно не пошлют, а снять не снимут, потому как заменить не кем, ибо хрен найдут другого такого же идиота.

Но где-то недели три назад интенсивность переговоров резко возросла. Причём основным содержанием их стали препирательства между губернатором Венве и его вышестоящим начальством на Южной тропе. Господин Тичу активно отказывался отправлять солдат обратно на Сагой, откуда они должны следовать на запад, пополняя части, готовящиеся к войне с ирсийцами. В качестве оправдания он приводил недостаточность сил для удержания в повиновении туземцев на острове. Чего надмайору на это говорил неведомый мне большой чин с Островов Пути, оставалось неизвестным: трофейная радиостанция, бывшая в нашем распоряжении, худо-бедно ловила передачи с Иханары, но ответы из центра мощность приёмника с "Далекоплывущего" услышать не позволяла.

А шесть дней назад вдруг всё прекратилось: надмайор за это время только пару раз выходил в эфир, причём больше спрашивал о ситуации на театре военных действий, а на неслышимые Айтоту ответы начальства прореагировал только фразой: "Вот видите, послал бы я своих ребят, их бы точно также ирсийцы на корм рыбам отправили". На следующий день же выдал в ответ на неизвестного содержания сообщение с Южной гряды: "Теперь все обделались, не только я". К чему это относилось, оставалось только догадываться, но, похоже, дела у тюленеловов обстоят очень хреново.

Глава шестая

В которой герой отдыхает, читая описание чужих проблем.

За окном дождь: шуршит по траве и пальмовым листьям строений, сооружённых "по старинке"; дробно молотит по черепичным крышам "вохейских" зданий. Настроение у меня самое что ни на есть умиротворённое, даже льющаяся который день с неба вода не действует угнетающе, как бывало в прежние годы. Потому что идущие по обычному местному графику ливни означают — не за горами новый урожай корнеплодов, который наполнит хранилища по всему Пеу корзинами баки и коя. И, значит, голодовка останется в прошлом. Папуасы уже вовсю копают сладкие клубни, похожие чем-то на картофель. По-хорошему, кою расти больше месяца, но голод не тётка, и многим приходится есть недорощенные корнеплоды. Ничего, в ближайшие полгода ситуация с выращиванием продовольствия выправится окончательно (если будет на то воля богов и предков-покровителей), и подданным Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками не придётся больше решать текущие проблемы с едой в ущерб будущим урожаям.

Не все, конечно, пережили прошлый трудный год: висящая на стене карта острова, перерисованная с трофейных палеовийских, до сих пор обновляется — красным цветом помечаются районы с убылью населения, зелёным, наоборот, где число проживающих подросло. Серо-голубым отмечены местности, в которых этот показатель не сильно изменился. Впрочем, хватает ещё и белых пятен на склеенном из нескольких десятков небольших листов бумаги прямоугольнике — особенно в правой половине, где восток Пеу. При желании можно сравнить открытую каждому карту со сложенной в несколько раз и сейчас лежащей среди бумаг на столе — на той отмечены деревни и их объединения подлежащие поддержке и такие, которым не полагалось ни грамма помощи. Но особой необходимости в этом нет. Сличал я обе карты пару дней назад, так что ничего сильно не изменилось: практически все территории в зеленой зоне и более семидесяти в серо-голубой совпадают с теми, которые ещё в преддверии голода были признаны заслуживающими спасения. Ну а красными, соответственно, в основном оказались предоставленные самим себе.

Насчёт Бонко статистки, разумеется, нет, и, скорее всего, не будет. Но три шухона зерна, которые я всё же отправил на свою малую родину, разгрузились в Береговом Сонаве, откуда помощь "от самого пану олени" растащили по нижнему Бонко. Совсем немного попало в столицу области, Хау-По, ещё меньше — в Мака-Купо, к Такумалу и его "восточным пану макаки". Ну а Панхи, соперничающему как с союзом сонаев и низинных деревень, так и с моими бывшими соратниками и контролируемым ими Тонкутаки, не досталось вообще ничего. В общем, сама логистика привела к тому, что и на востоке острова "гуманитарный" этеш послужил орудием моей централизаторской политики: не столь избирательно, конечно, как на Западной равнине, но всё равно немного ослабив слишком усилившегося "олени востока".

От карты рука невольно тянется к толстому тому в обложке из какого-то синтетического материала. "Краткое изложение хода войны между Ирсом и Палеове, а также событий, ей предшествующих". На вохейском. К сожалению — "высоким" письмом, в котором я разбираюсь, мягко говоря, не очень. Так что Тагору с Шонеком пришлось тратить время для перевода сего документа на папуасский. Ну а в программу обучения воспитанников "Обители Сынов Достойных Отцов" было внесено изучение не только "народного" варианта вохейского слогового алфавита, но и его древней разновидности. Не сильно надеюсь на поголовное освоение всеми учащимися двух с лишним тысяч наиболее ходовых иероглифов, но если хотя бы пара выучеников с каждого потока будет разбираться в главном дипломатическом языке Внутриморья, и то хорошо.

Венчает обложку при этом пятиконечная звезда, вокруг которой латиницей выполнена ранее не встречавшаяся надпись: "RESPUBLIKA IKARIYA". Те же самые новые слова я обнаружил и в стандартной "шапке", обязательной для всех бумаг ирсийского происхождения, будь то сопроводительное письмо посольства или учебник папуасского языка, выпущенный в загадочных "Шбитых Бизонах" — в скобках после традиционного "RESPUBLIKA IRS". Тенхорабитским агентам было, разумеется, дано поручение разузнать, что за "Икария" такая.

Ну, то, что обитатели Заокраиного Запада между собой так обозначают свою страну или государство, это понятно. Земное происхождение слова тоже сомнению не подлежит. И первая ассоциация, которая в моей голове возникла, тоже была однозначной. Ну что ещё может прийти на ум человеку, до семнадцати лет жившему в стране под названием СССР, где на уроках обществоведения в мозги учеников вдалбливали про "три источника и три составляющих научного социализма". Разумеется, книга какого-то социалиста-утописта, про эту самую "Икарию".

Был уже разгар перестроечного "веселья", содержимое советских учебников никто из десяти— или одиннадцатиклассников всерьёз не воспринимал, но наш историк-обществовед, дядька старой, "коммунистической" закалки, до последнего заставлял зубрить целые абзацы "Обществоведения" и пересказывать у доски. Портить аттестат мне лично не хотелось. Вот и запомнились всякие Сен-Симоны, Фурье и Оуэны. Теперь, правда, уже и не припомню, кто из них троих про ту "Икарию" написал.1