Надежда империи

— Чем проще? — не понял Эль-лор.

— Она женщина. А женщина должна жить и рожать детей. Думаю, с этим она справится. Все справляются.

9. Часть вторая

Легкий одномачтовик не спеша, но уверенно поднимался по реке. Стражники с пристани рассматривали его с интересом. Движение по реке оживленное, на то она и Ра, то есть главная артерия, баронства Союза нанизаны на нее подобно бусинам, и кораблей стражники насмотрелись всяких. Но то все суда местные, знакомые, похожие друг на дружку, как братья. А этот... Доски обшивки сияют каким-то непривычным, глубоким янтарным светом. И парус цветной, яркий, напоминающий о горячем солнце и сухих ветрах южных земель, вовсе не выцветшая белесая тряпица, как обычно. И главное — корабль двигался. Хотя ветра практически не было. Нет, то, что корабли могут двигаться и без ветра, стражники предполагали, имелась такая опция у всех плавсредств. Но — только вниз по течению. А этот красавец шел вверх, и шел уверенно.

— Чего вылупились? — смачно сплюнул старшина стражников. — Гребное колесо у него на корме, не видите, что ли?

Стражники завистливо вздохнули. Гребное колесо! А вот лично им приходилось впахивать веслами, если случалась беда оказаться с заданием на воде! А тут — колесо! Само вертится! Сиди, отдыхай, семечки с борта поплевывай!

— Не вздыхайте волами, не уработались! — снова сплюнул старшина. — Нечему завидовать! Видите, борта горным кедром обшиты? Самое смолистое на юге дерево, век в воде не сгниет! Значит, и идет корабль от южных земель, морем. А на море всякое случается. И если даже небольшой шторм — крутят это колесо не только кони, но и пассажиры, и матросы, и охранники — все крутят, ежели жить хотят! Кровью исходят, но крутят! Потому что моря — не для людей! Смертнички там плавают да сумасшедшие. Ну, южане такие и есть... Принимайте швартовые концы, лупоглазы!

— Везде ты, старшой, был, все-то знаешь... — беззлобно отворчались стражники, но корабль приняли сноровисто и умело. И потянули завороженно носами. Пахло от корабля... изумительно. Пряности, пряности на нем! Эх, будет знатный торг на ярмарке! И вот уже побежали мальчишки с новостями для перекупов, взметнулся на рогача и понесся в крепость молодой гонец...

Потому на пассажира, скромно спустившегося по сходням, никто не обратил особого внимания. Ну, не то чтобы совсем никто, дежурный перехватчик от негласной службы Союза баронств возник из-за портовых амбаров и цепко прихватил пассажира за рукав. Мужчина склонил вниз голову в тюрбане и задумчиво посмотрел на настырную ладонь. Больше он не совершил ни одного движения, однако перехватчику вдруг захотелось убрать руку немедленно. Появилось у него ощущение, что руку ему сейчас сломают, появилось и не исчезло. Так что уверенный тон перехватчик выдержал огромным усилием воли.

— Кто таков будешь, зачем прибыл?

— Историк я, — мягко улыбнулся прибывший.

— Историк?

— Путешествую в поисках знаний, — пояснил мужчина и снова улыбнулся. — В поисках знаний о начале нашего мира. В частности, намерен писать книгу о деяниях первого императора ойкумены Дансера Великого. А зовут меня Ви-гупта, под этим именем известен я при дворе халифа и в любом благородном доме халифата. В северных же землях меня зовут просто Книжником. Так же и в охранной грамоте от Союза баронств поименован.

— А, Книжник, — разочарованно протянул перехватчик и отпустил рукав. — Уведомляли о тебе. А что это у тебя на голове за гнездо наверчено?

— А это южный головной убор, ничего более, любезнейший.

— Южане у нас бывают, — недоверчиво сказал перехватчик. — Южан мы знаем. Они фески носят.

— И тюрбаны, тюрбаны тоже. Немножко южнее и подальше от побережья.

Перехватчик помолчал, раздумывая. Южанин ему категорически не нравился. Мягкий, улыбчивый, как... как наемный убийца. Но утверждает, что Книжник. А Книжника в баронства велено пропустить.

— Охранную грамоту раскрой, — решил он.

Книжник плавным движением снял с плеча небольшую сумку, аккуратно откинул дождевой клапан и раскрыл. Перехватчик тотчас сунул нос внутрь, не охранная грамота его интересовала, а всякие мелочи при пассажире. Мелочи знающему человеку могут сказать больше, чем любая грамота.

— А это что?

Маленькая пирамидка серебряно блестела под полуденным солнцем, вязь затейливого письма оббегала ее по основанию.

— А это, любезнейший, талисман. Он издалека, из тех земель, что простираются южнее халифата. Наделяет сердце надеждой и бережет от невзгод пути. Таким бродягам, как я, он просто необходим. Э, нет, руками нельзя — удача уйдет. Я могу следовать дальше?

— Мы чтим волю Союза, — недовольно поджал губы перехватчик. — Пути Низового баронства для тебя открыты, Книжник.

Щелкнул по охранной грамоте личной печатью и ушел в тень за амбарами, бдить.

Книжник повесил сумку обратно на плечо, сделал пару шагов и с мягкой улыбкой обратился к первому попавшемуся грузчику:

— Любезнейший, говорят, где-то тут недалеко перевал в леса Эль? Это в какую сторону?

— Леса Эль — сказки! — буркнул грузчик на ходу. — А перевал вон там.

— Именно в сказки мне и надо, — пробормотал ему вслед Книжник и зашагал в указанном направлении.

Перехватчик проводил его настороженным взглядом. До чего же легко идет этот Книжник. Никаких сомнений, что и до перевала вот так дошагает, даже не вспотев. Странный из него путешественник. Ни багажа, ни ослика. Ни спутников.

Перехватчик ошибся — спутник у Книжника все же имелся. И теперь бежал следом, размахивая широченными рукавами, словно взлететь пытался. Книжник обернулся на крики и остановился, поджидая.

— Ну ты и легкий на ноги! — выдохнул юнец. — Бегу, бегу, уж задыхаться начал, а ты все впереди шагаешь!

— Твердо решил за мной следовать? — улыбнулся Книжник. — Думай, пока не поздно. Еще можешь назад побежать, пока не хватились.

— Что мне в матросах видно? — отмахнулся юнец. — Палубу да паруса? А с тобой весь мир погляжу и за окоем загляну, если повезет. Я твердо решил: буду при тебе дервишем, Книжник!

— Дер-ви, — мягко поправил мужчина. — Ученик семьи Ви. Запомни и больше не ошибайся.

— Да запомнил я! Просто дервиш складнее! А зачем ты, мастер, назвался пограничнику истинным именем? Хватило бы с него и Книжника!

— А проверял, — улыбнулся Книжник. — И проверил. Здесь забыли прошлое. Старшего мастера семьи Ви не боятся хватать за рукав.

— Тогда что мы здесь ищем? Тебе же следы прошлого нужны, сам говорил.

— А прошлое не только в людях сокрыто, ученик. Люди могут забыть. Но камни — никогда.

— Какие камни? — не понял юнец-дерви.

— А вот, под ногами у нас, — рассеянно сказал Книжник. — Старая имперская дорога. Построена Дансером Великим. И если нам встретятся очень характерные срезы...

— Брешут! — со знанием дела возразил юнец. — Не могли в первой империи построить такие дороги! Не умели! Если уж даже мы не умеем! А Дансер... Про него все слышали. В песенках про любовь! Во всех баронствах поют! "Жила императрица и младший офицер"! А дороги... они — древняя тайна! Их, может, вовсе не мы строили, а... пришельцы неведомые!

— Или вон те камни.

И Книжник указал вдаль. Юнец поднял голову. С вершины далекого холма на них равнодушно смотрел огромный каменный менгир.

Мужчина не задумываясь свернул к холму. Юнец, шипя и подпрыгивая на колючках, заспешил за ним следом.

— Поножи надень, — не оборачиваясь посоветовал Книжник. — Здесь не юг, но змеи наверняка не менее ядовиты.

Вершина холма встретила их легким пряным ветерком. Пахло полынью, черноголовником, горячей пылью... пахло просторами степей. Менгир безглазо смотрел на них из глубины веков.

— И зачем нам эти камни? — недовольно пропыхтел юнец. — Им же невесть сколько веков! Говорят, их поставили кочевники-псевды. В честь какой-то своей Бабы-Матери. По ихнему "рей-рон", что-то вроде. И вот что я скажу: если у них такие женщины, неудивительно, что они все вымерли!

Книжник усмехнулся и обошел статую. Верно было указано в отчетах купцов — тщательно обработана только голова. Она же и привезена издалека. А тело — поставленные друг на дружку местные камни.

— Не такие уж они и древние, мой юный ученик, — задумчиво пробормотал Книжник. — Не такие... Псевды начали кочевать после прихода нашего народа. До нас у них домашней скотины не было, охотой жили...

— Ваш народ — это кто? — не понял юнец. — Ты же с юга, Книжник!

— И письменностью они не владели, — сказал Книжник странным голосом и уставился на статую. — Тем более — такой письменностью...

На высоком лбу статуи был выбит четкий знак. Домой, вот что он обозначал. Книжник развернулся, прикинул направление. Все верно, на перевал смотрит. Надо полагать, остальные менгиры тоже? Тогда это не что иное, как самая настоящая топографическая разметка. А что у нас с правого боку? Вода. Однозначно, вода. Где-то недалеко родник? Тогда под левой рукой должна быть обозначена река, ничего более примечательного в том направлении больше нет... Точно, река!

Книжник почувствовал непривычное волнение. Знаки. Казалось бы — что в них такого? Просто вехи для кочевников, помогающие ориентироваться в бескрайней степи. Вот только покрыты они значками, которые Книжник видел всего в одном месте. В известном очень узкому кругу посвященных, священном для любого носителя тюрбана месте. Там, далеко на юге. И здесь они никак не могли оказаться. Если только...

— Пойдем, мой юный ученик, — странно улыбнулся Книжник. — Похоже, мы на правильном пути.

-=-=

Молодой воин расы Эль невесомо опустился на колено в глубоком поклоне. Именно так, как требовала когда-то Мать-Правительница Лируан-вен. Когда она еще имела желания и силы требовать. Но — кончился блистательный век расы Эль, канул безвозвратно в пучину времени, и сама Мать-Правительница давно покинула свой народ, удалилась в Северные чертоги и живет там уединенно и безрадостно в окружении малой свиты. Тяжело ей далась утрата всех надежд, очень тяжело. И оттого изящный придворный поклон воина казался Повелителю лесов Эль горькой насмешкой над его былым величием.

— Говори, — обронил Повелитель и отвернулся к окну.

— Погиб Эль-лериларуалиен, — скупо доложил за спиной воин. — По нелепой случайности. Попал под обвал.

Повелитель слабо шевельнул рукой в знак того, что услышал и принял. И замер в раздумьях. Эль-лериларуалиен. Ну и накрутил себе имечко глава внешней разведки. Родился Эль-ларом — вот и погибать следовало им же, не выпендриваться! Нет, решил сравняться в вычурности с древними родами расы! И тупо попал под каменный завал. Эх, Эль-лар! Тяжелая, критичная утрата.

Повелитель горько поморщился. Нет, его не связывали с погибшим узы старой дружбы, скорее наоборот. Начальник разведки — его ровесник, а в детстве всякое бывало промеж ними. Бывало и прекрасно запомнилось. И драки, и соперничество за внимание прекрасных дам. Но вот Эль-лар погиб, и на душе — тяжеленный камень. Как же он так? Ведь наверняка не в одиночку шел, в сопровождении воинов. Однако под камни попал именно он. И Повелитель подозревал, почему. Все же старость есть старость, и никаким юным телом ее не прикрыть! Наверняка задумался старый хрыч в неподходящую минуту, нырнул слишком глубоко в свой внутренний мир, тут его камнем по башке и навернуло. А молодые воины успели отпрыгнуть. Наверняка так и было. Повелитель и за собой замечал, что часто уходит в призрачный мир воспоминаний, полностью отрешаясь от действительности. Ну, ему-то можно, он в чертогах. А прочим нельзя! Скрижаль, что ли, новую законодательную высечь? Что-нибудь вроде "Старик? Сиди дома!".

И все же смерть начальника разведки, нелепая и неожиданная, провела очень важную черту в существовании расы Эль. Резко и сурово отделила блестящее прошлое от будущего. Которого теперь не будет.

Когда-то, в бушующей юности, он чуть не пропустил мимо ушей замечание мудрого своего, всезнающего отца. "Есть нижний предел численности расы, — сказал ему отец. — За которым — вымирание." И назвал точную цифру. Он, ослепленный тогда своими военными успехами, не обратил на слова отца внимания. Какое вымирание?! Враг бежит! Леса Эль множатся! Чуть не пропустил мимо ушей. Но все же не пропустил. И даже занес в одну из скрижалей. Тех, что считаются секретными, только для правящей семьи.

И вот сегодня со смертью старого начальника разведки раса Эль эту черту переступила.

Повелитель лесов Эль вздохнул. Закаменел лицом и развернулся.

— Приведи сюда... — приказал он воину.

И назвал имя.

У воина удивленно вытянулось лицо.

-=-=-

Рогач вытянул шею и попробовал дотянуться до охапки веток, пакостно кося круглым глазом на кормильца. Мол, знаем мы таких, на рогу крутили вашу щедрость.

— Ты чего такой недоверчивый? — неискренне возмутился юноша. — Я же тебе вместо мамки, с младенчества выкормил! А ты?!

Рогач выразительно посмотрел на сыромятный ремешок в его руке, цапнул ветку и тут же отпрянул. И торопливо начал хрумкать. Еще бы, где еще урвать веточку, вкуснющую веточку от знаменитых лесов Эль, они же начинаются на высоте многих ростов рогача!

— Скотина! — с чувством сказал юноша. — Я на себе, что ли, должен вьючные сумки тащить? На себе, да?

Рогач дожрал ветку и уставился на добавку, не приближаясь. На его выразительной морде ясно читалось, что на рогу он вертел счастье таскать тяжеленные вьюки. Юноша вздохнул и бросил ему всю охапку. Упрямая скотина. И всегда таковым был. Уж он-то знает, с младенчества его вынянчил. Вот мамка его добрейшей души скотинка была, а сыночек — дурак дураком! Ага, дурак-то он дурак, но от работы увиливает получше любого умника...

Веревка подъемника шумно шлепнулась у его ног, рогач подпрыгнул от неожиданности.

— Эй, Недоэль! — звонко и весело закричали сверху. — Быстро цепляйся, тебя вызывают в чертоги!

Юноша поднял голову и очень похоже изобразил, чего ему недавно показывал дружок-рогач. В чертоги?! Да на рогу он вертел такое счастье! Наверху дружно расхохотались.

Тем не менее он подшагнул и защелкнул крепление. Чертоги — это дело такое... к ним не придешь, так они сами явятся. И тогда мало не покажется.

Три развеселых воина дружно выдернули его на верхний жилой ярус. Тут же в глаза ударило яркое горное солнце, и звонкий ветерок пробежался по кронам гигантских деревьев. И прихотливая вязь светлых деревянных мостков протянулась до самых чертогов Повелителя лесов Эль. Дом, милый дом. В котором он редко бывает.

— А почему тебя вызывают? — с любопытством спросил один из воинов.

Он пожал плечами и зашагал по звонким плашкам, провожаемый удивленными взглядами обитателей. Ну да, не так уж часто он сюда поднимается. Он же Недоэль. Не очень-то воин и не совсем Эль. Так, нечто несуразное, работающее на земле.

Чертоги открылись перед ним после очередного поворота. Вскинулись в сияющую синеву неба, закружились ажурными лестницами вокруг жилого ствола дерева-исполина. Огромное, невероятно красивое, воздушно-эфемерное сооружение. На много сотен обитателей. Зачем такое большое? Сколько помнил себя Недоэль, в чертогах жил только Повелитель. Ну и его воины. Но воины там по большому счету не жили, а несли службу.