Фазовое превращение

— Ага, — легко подтвердил Каору, водя тыльной стороной руки по его щеке. — В остальное время без "слишком".

— Каору! — вдруг вспомнил Ален. — Слушай, это глупо, конечно, но у тебя нет... ты не мог бы мне... я никому...

— Нет, Ален. — Каору с сожалением покачал головой. — Не имею права. Ерунда безумная, согласен, но снимок оставить тебе не могу. Сейчас — нет. Но, — Каору опустил глаза, с преувеличенным интересом разглядывая узор на брюках, — если появится возможность, пришлю потом.

— Буду очень ждать, — серьезно кивнул Ален. — И вообще буду ждать.

— Уверен, что стоит?

Ален хотел ответить, но осекся. Каким-то шестым или седьмым даже чувством поняв, что имеет в виду Каору на этот раз.

— Ты обещал найти меня, — упрямо стиснув зубы, прошипел он. — Значит, должен выжить.

Каору лишь усмехнулся болезненно и вздохнул. На лице было написано уже так хорошо знакомое "напрасно ты ко мне привязался", но Ален проигнорировал, и Каору покорно пожал плечами.

— Что бы там тебе не казалось, я сам решаю, как мне жить, Каору. Да, повлиять на меня можно, однако ты хоть раз подтолкнул меня к чему-то, чего я исподволь не хотел сам?

— Конечно, Ален. Разве ты когда-нибудь хотел стать обладателем сомнительных данных, которые никогда не сумеешь использовать открыто? — Каору вдруг вывернулся из-под Алена и поднялся на ноги.

— Но ты сам сказал, что они могут спасти мою планету от войны с Союзом.

Каору отмахнулся.

— Не об этом сейчас речь. Ален, а то, что я, считай, подставил тебя самим фактом нашего знакомства, ты не думал?

— Думал, — признался тот. — Но... это же совсем неважно.

Губы Каору раздвинулись в страшноватой усмешке.

— Уезжай, Ален. — сипло проговорил он, наконец. — Уезжай, быть может, опомнишься еще.

Каору принес со второго этажа три сумки и сгрузил возле двери. Ален так и сидел на диване, свернувшись клубком, и несчастно смотрел на него. Хоть определился бы, желанна ему любовь Алена или только напрягает. А то... Ну зачем он упорно строит из себя расчетливого негодяя? Зачем уже? И так расстаются. Неужели ему жалко, чтобы у Алена осталось хотя бы его до костей режущее счастье? Чувство целостности, приносящее безумную боль и несравнимую ни с чем радость.

— Когда мы снова встретимся, Каору, расскажешь мне, почему ты так упорно стараешься очернить себя в моих глазах, договорились? — спокойно спросил Ален, натягивая ботинки.

— Договорились, Ален. — кивнул Каору.

Он согласился настолько легко, что Алена опять посетила горькая мысль: что-то скрывает. Снова говорит больше, чем имеет право, но меньше, чем необходимо Алену. Даже... не то, что необходимо.

Прощальный поцелуй на пороге был... привычно сладок. Ален так и не заставил себя проникнуться. Только отстраненно наблюдал за все расширяющимися глазами Каору, снова застывающими чертами лица.

Разумеется, Каору проводил его до грузового корабля, но на людях они оба вели себя дружелюбно-сдержанно, словно Ален действительно просто жил у капитана во избежание неприятностей. Ален сдал сумки в багаж, присмотрел место в крошечном пассажирском отсеке, провел билетной картой над сканером, забивая кресло за собой, и пошел обратно. До отлета оставалось еще не менее получаса. И как бы Каору не старался его оттолкнуть, Ален не хотел терять ни секунды.

Капитан сидел на парапете административного здания, в северном конце летного поля, и усердно поедал мороженое. Ален запрыгнул на шероховатый камень рядом и молча протянул руку к подтаявшему рожку.

— Ванильно-манговое. — предупредил Каору, отдавая лакомство.

— Извращение, — оптимистично кивнул Ален, слизывая прохладные капельки с сахарной вафли. Вкус и правда был своеобразный, но ценность этой порции была несколько в ином. — Я тут пока вещи пристраивал, подумал... А хоть имя ты мне назвал настоящее?

— Конечно. Я же не скрывал своего статуса.

— Уверен, у вашей службы есть бесчисленное количество возможностей для создания полноценных искусственных личностей.

— Несомненно, — кивнул Каору. — Но у тебя этих возможностей не меньше было, чтобы убедиться: внешность настоящая. А так долго носить личину... Ален, я не мазохист.

— Что-то непохоже, — вздохнул Ален, намекая на душевные метания капитана.

— Я уже признал тщетность попыток стать тебе неприятным, — ухмыльнулся Каору. — Ален... давай со мной, как со всем остальным: ты составишь более-менее цельную картинку, а я, если будет возможность, ее прокомментирую, хорошо? А то я и лгать не в состоянии и правду рассказать не могу, потому что досье засекречено. В итоге ходим кругами. Идиотизм же.

— А мне так интереснее, — улыбнулся Ален, доедая мороженое и облизывая липкие пальцы. — Не все только тебе заставлять меня нервничать.

— Показываешь клыки? — промурлыкал Каору, довольно наблюдая за его действиями. — С каждым днем ты нравишься мне все больше.

— Твое дурное влияние, — подтвердил Ален.

— Ты же говоришь, что сам решаешь, как тебе жить, — поддел его Каору.

— Сам. Но как я меняюсь перед принятием этих решений, я же не знаю. Со стороны тут виднее.

— Хочешь, чтобы мне стало стыдно за "заточку под себя"?

— По-моему, ты этого сам хочешь. Судя по тому, как усердно меня в этом убеждаешь. — Ален последний раз прошелся языком вдоль ребра ладони.

— А у тебя не истерика? — прищурился вдруг Каору.

— Не знаю, — легко признался Ален. — И не смотри на меня так. Я, правда, не знаю. Не исключено. Неужели ты думаешь, что мой организм способен долго себя обманывать и защищаться?

Каору последовал раннему примеру самого Алена и просто обнял его. По-дружески, без нежности, крепко.

— Все будет хорошо, уяснил?

— Что — все?

— Не имеет значения. Все. Будет. Обязательно. Помни об этом. Если даже сердце твое тому противится, должно хотя бы против воли своей научиться верить(2).

— Что это? — нахмурился Ален.

— Поэзия далеких предков, — усмехнулся Каору. — Они умели выражаться красиво и коротко.

— Я не хочу против воли, Каору. — Ален запрокинул голову, чтобы не дать показаться слезам. — Я просто хочу верить. Верить и все тут. Но для этого надо осознать то, что сейчас происходит, а я боюсь этого.

— Все равно же поймешь.

— Да. Но позже. И не разревусь на твоих глазах.

— Можно подумать, это смертельно, — хмыкнул капитан.

— Для меня — да, — вздохнул Ален. — Каору, я это... пойду уже, ладно? Старт меньше чем через десять минут, а я хотел еще попить взять.

Каору молча кивнул. Ален сделал несколько неуверенных шагов к летному полю. Потом остановился и обернулся. Капитан все так же сидел на сером граните, опираясь локтем на колено.

— Ты обещал, — напомнил Ален негромко. Так, что Каору больше прочитал по губам, чем услышал.

— Я помню, — так же отозвался Каору.

Весь полет Ален просидел в кресле, не вставая и практически не двигаясь. Только изредка подносил ко рту бутылку с соком. Смаковал каждый глоток, растирал его языком по небу, пытаясь разложить вкус на составляющие, как его учил отец.

Три часа от одного материка до другого. Три часа. Он привык не видеть Каору и дольше, поэтому три часа пережить совсем несложно. А потом надо будет еще три. И еще. Каору обещал. Значит, надо отсчитывать по три, пока обещание не будет выполнено. Просто по три часа.

+++

Два дня после возвращения Алена, пока официально он еще был в увольнении, прошли в дружеских попойках. Впервые он не отказывался опустошать магазинчики по периметру Академии, впервые целенаправленно напивался вместе с одноплацниками, не боясь ни похмелья, ни реакции куратора курса.

По всеобщему мнению, отпуск пошел Алену на пользу. Он окреп, загорел и избавился от всех доставшей вежливой и непреклонной стеснительности. На вопросы, как ему девочки в поселке, Ален задумчиво пересказывал байки Каору, на ходу адаптируя их под нужды товарищей. Сочинять сказки о собственных бурных похождениях он не стал. Ограничился лишь туманными намеками, которые даже ложью не были. Просто пол партнера уточнять не захотел.

На третий день, сразу после выхода утренних газет с информацией о начале беспорядков на Восточном материке, ему пришла повестка из местного филиала славной службы капитана Хидэо. Встретивший его офицер был любезен и мил, но въедливо дотошен. Через час Алену показалось, что он рассказал о себе все, вплоть до зачатья. Голова раскалывалась, а капитан Марженте продолжал выяснять какие-то незначительные, даже разведке вряд ли нужные подробности.

Цель "приглашения" Ален так и не узнал. Можно было только догадываться, что заинтересовало особый отряд. Сам факт присутствия Алена в актуальной горячей точке, его отъезд накануне бурных событий или общение с капитаном Хидэо. Судя по тому, что его отпустили, уличить его ни в чем не смогли. На улице, привалившись к автомату с напитками, Ален заказал сок с витаминами, залпом выпил и прижал холодную банку к ноющему виску.

Он так ничего толком и не понял. Это не пугало, но напрягло. Слишком легко все прошло. Разумеется, он знал, что в особом отряде служат профессионалы, но предпочитал не расслабляться. Удивляло только одно: неужели Каору об этом не подумал? Или знал как раз, что именно так все и будет, поэтому связным текстом ничего не рассказывал?

Ален тихонько засмеялся. Интриган. Очень жаль, правда, что интриган настолько неотразимый, что рассердиться не получается. Да и расстроиться пока толком тоже. Организм все еще держал защиту. Можно было ненавязчиво убеждать себя, что разлука вот-вот закончится, всего-то день-два подождать, как было уже не раз.

Вместе с официальной справкой о выздоровлении, пришло и протрезвление. Тщательно отгоняемое осознание. Беззвучный крик в потолок, чтобы не перебудить соседей по комнате. Изгрызенная по углам подушка, мокрая от бессильных слез. Собранно-корректное поведение на занятиях, безбашенное веселье на еженедельных вечеринках, которые Ален не пропустил больше ни одной.

Он даже не пил особенно много. Он просто избегал одиночества. Не хотел оставаться наедине с воспоминаниями и страхами. Боялся заходить на информационные порталы. Боялся, но каждый день читал все, включая рекламу.

Новости с Восточного были путаные и противоречивые. Стычки между первопоселенцами и колонистами, многочисленные жертвы с обеих сторон, подозрительное молчание Центра, отказ Союзного патруля выслать десант. Журналисты захлебывались в предположениях, выдвигали дичайшие версии, пугали читателей переносом конфликта на Новый и даже приводили какие-то аргументы в пользу этой версии.

Ален отбрасывал сенсации, пытаясь найти крупицы истины. Списки погибших перечитывал по нескольку раз, замирая от ужаса, переставая даже дышать. Данные, предоставленные Каору, он проанализировал всеми возможными способами и теперь искал подтверждения или опровержения своим выводам. В этом ему немало помог начавшийся незадолго до его возвращения курс по стратегии и тактике. Семинары проводились в дискуссионной форме, вопросы и предложения со стороны курсантов лишь приветствовались, поэтому, примерно к середине каждого занятия, обсуждение становилось весьма оживленным. Ален выпадал из спора минут через пятнадцать после его начала и лишь впитывал несущиеся со всех сторон потоки информации, пытаясь соотнести их с тем, что у него уже было. Весь объем противоречащих друг другу данных усвоить было невозможно, однако, какие-то куски переварились и улеглись. Даже вполне логично.

А вот, что заставляло Алена забывать о "еще три часа" и замирать от нестерпимой почти боли даже на людях, так это: Каору не имело смысла рассказывать что-либо. Ни малейшего. Спасти родной мир Алена? Сомнительно, что планета нужна Каору без самого Алена. А его расстреляют уже при первой попытке обнародовать данные.

Значит, что-то еще? Все же, какие-то игры, капитан Хидэо? И... и опять не получалось разозлиться, начать ненавидеть. Уже и не разобрать, что Ален ищет, объяснений или оправданий для Каору. Несомненно только одно: пусть он выживет. Ален готов был даже отказаться от возможности встречи с ним, но лишь бы он уцелел в затеянной им же бойне.

С каждым днем эти мысли становились все отчетливее, вынуждали Алена постоянно держать себя в настолько жестких рамках, что не всегда получалось заснуть. А бессонными ночами он продолжал ломать голову, разбираться в поступках Каору, пытался иначе, отстраненно, их оценить. Сопоставить с недавней повесткой. И понять хоть, как его использовали? С какой целью? Использовали изначально или эти мысли посетили Каору уже в... разгар их отношений?

Чаще всего Ален засыпал раньше, чем успевал придумать что-то новое, иногда уже во сне забывал интересные варианты. Но никаких сведений о Каору все равно не было, и Ален продолжал часами изучать потолок в темноте казармы, поэтому времени для восстановления идей хватало.

Осенило его почти четыре месяца спустя, когда один из сокурсников включил за ужином общий комм, послушать новости. Почти вскользь, в связи с совершенно иными событиями, там были упомянуты кадровые перестановки среди старших чинов отряда особого назначения. Ален спокойно прожевал бутерброды, отнес посуду в приемник и пошел в библиотеку: единственное место, где его точно не побеспокоят друзья.

Возможно, это была подгонка под ответ, но более правдоподобной версии у Алена еще не было. Скорее всего, Каору действительно выполнял приказ. Но, не только его. У капитана были в поселке и дела, не имеющие отношения к заданию руководства. И такой расклад прояснял значение странной беседы с капитаном Марженте: Ален что-то передал ему, сам о том не догадываясь. Каким образом была внедрена в его сознание информация, он сразу ответить не смог. Или во время сна, или через тот ворох данных, которые Каору настоятельно советовал ему обдумать. Точнее он сможет выяснить, когда начнется курс по методам работы спецслужб.

Пока он размышлял, библиотечный комм выдал результаты по обзору внутренних армейских новостей за последнюю неделю. В особом отделе полетело немало голов. Для выяснения причин Алену не хватало уровня доступа, но информация не была строго засекреченной, всего лишь стандартно-офицерского уровня, поэтому, общего преподавательского пароля хватило. Иногда, провинциальность — большой плюс. В центральных мирах такую выходку ему бы не спустили. Хотя, все равно, напрямую особый отряд ничего не сообщил. Но Ален уже привык делать выводы из обрывков информации.

На их планете действительно должны были начаться военные действия. Широкомасштабные. Отвлекающие внимание от действий Союза в других частях галактики. Война не началась. Неприятности с колонистами на эту роль не тянули. Разумеется, несколько кресел поменяли своих владельцев.

Ален откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. Губы искривила невеселая улыбка. Вот все и стало более-менее ясным. Намеки, недомолвки. И чувство вины, демонстрируемое Каору. Насколько искреннее, сейчас уже зависит только от желания Алена верить.

И он верил. В том, что касалось именно их двоих, Каору и Алена. Не сомневался, что Каору, именно Каору, а не капитан Хидэо, не лгал ему. Там же, где вмешивалась служба, начинали действовать абсолютно иные критерии. И в их рамках Каору не совершил ничего противоправного. Он просто хорошо выполнял свою работу. Качественно выполнял, нельзя не оценить. Считал ли себя правым во всем... Ради достижения цели — вполне вероятно. И, если Ален действительно ждал, когда закончатся последние три часа, то он должен разделять их личное общение и служебные обязанности. Иначе не получится ничего и никогда.