Фазовое превращение

Варнинги: те, кого не устраивает существование в этом мире не только гетеросексуальных отношений, просьба уйти сразу, не читая.

Cambio de estado(1).

Ален взял справки, поблагодарил врача и вышел в коридор. Тут же пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить бегущую с ворохом капельниц медсестру, а потом и реанимационную капсулу, но это лишь подняло настроение: еще несколько минут и о больничных реалиях можно будет забыть. Претензий к врачам у него не осталось, но двух месяцев, проведенных в Центральном госпитале космопорта, было более чем достаточно. Последнее время не утешала даже мысль, что пребывание здесь необходимо ему же, чтобы никто не мог потом заявить о его непригодности для полетов.

— Выписывают? — тяжелая рука, шлепнувшаяся на плечо, заставила Алена вздрогнуть и почти прыжком обернуться. Джейк. Можно было и не сомневаться. Ни у кого больше здесь не было дурацкой привычки подкрадываться.

— Да. — Он не смог сдержать расплывающуюся по лицу улыбку. — Уже выписали. Только вещи осталось собрать.

— Так это же здорово, парень! Дай пять! — по голосу Джейка никто бы не смог догадаться, о чем он думает на самом деле. Только хлещущие через край оптимизм и радость за приятеля. Но Ален знал, что пройдет еще не одна неделя, прежде чем Джейк покинет эти стены. — Ну и куда ты теперь? — продолжил бывший десантник, увлекая Алена в сторону их палаты. — Вернешься в Академию?

— Пока нет. — Ален покачал головой и придержал перед Джейком дверь. — У меня отпуск на период реабилитации. Три или четыре месяца, как пойдет. Я... не хочу спешить.

— Не сомневаюсь. — В глазах Джейка впервые мелькнуло что-то похожее на грусть. Он подошел к своей койке, осторожно присел и ослабил поле корсета. — Они не списали тебя в грязь?

— Кажется, нет. — Ален вынул из кармана пижамы ворох разноцветных бланков. — Здесь нет ни слова о моей непригодности. Да я и не завалил ни одного теста.

— Тогда тебе повезло. — Резюмировал Джейк, вытягиваясь на покрывале так, чтобы не потревожить позвоночник. — Увидишь кого из наших, привет передать не забудь.

— Не забуду. — Пообещал Ален. И замолчал, не зная, чем можно подбодрить друга. Потоптавшись на месте, он убрал бумаги во внутренний карман спортивной сумки и уселся на тумбочку возле кровати. — Джейк... но ведь это не приговор. Современная медицина...

— ... дойдет до нашей дыры еще лет через пятнадцать. — Закончил Джейк, поворачивая к Алену привычно улыбающееся лицо. — Не переживай за меня, парень. Прорвусь. И не из такого выбирались. Главное, я все еще могу ходить, пусть пока и не самостоятельно. А ты — выметайся давай. Или так прикипел к этому клоповнику?

Ален робко улыбнулся краем рта. Наверное, Джейк был прав.

— Еще увидимся. — Пообещал он, крепко пожимая протянутую руку.

— Молись демонам космоса, чтобы не здесь. — Добродушно хмыкнул Джейк. — И береги себя. Зря, что ли, тебя учили драться?

— Ох, Джейк, знаешь, как хочется надеяться, что зря? — засмеялся Ален, натягивая комбинезон.

— Понимаю. Только ты на свои надежды особо не полагайся. Когда это миру было на них не плевать?

— Не плевать нам. Значит, мы изменим мир. — Ален знал, что несет чушь, но должен был сказать хоть что-то. — Джейк...

— Все-е, парень, — замахал руками десантник. — Никаких соплей. Пшел вон давай. И если будешь пропивать страховку, выпей и за мое здоровье тоже.

Ален помедлил немного, нерешительно глядя на приятеля. Потом закинул на плечо сумку и пошел к двери. Лучше потом еще не раз встретиться, чем сейчас сентиментально затягивать прощание.

+++

Ночью ветер сорвал навес и разметал по двору запчасти от скутера. Утром закоротило печку на кухне. А днем Ален сидел на грядке с зеленью, бессильно смотрел на инструмент и тихо матерился. Он бы с удовольствием делал это во весь голос, но стеснялся скудости словарного запаса.

Уже первый час возни с поломками показал, что ничего здесь Алену не светит. Попытки найти в печке и крошечном воздушном мобильчике общие узлы с военными кораблями, закончились... нет, разумеется, они еще не закончились. И будут продолжаться, потому что иначе он будет обречен на питание сырыми овощами с чахлого огорода. Но толку пока не было ни малейшего.

С каждой новой незнакомой микросхемой Ален все больше жалел, что не пошел в техники, прельстившись военной карьерой. Насколько он знал, на старших курсах преподают общее устройство распространенной техники, но до старших курсов еще надо было доучиться. А есть хотелось уже сейчас.

Конечно, у Алена не закончились деньги, и можно было пообедать в кафе, но не каждый же день это делать. Обращаться за помощью к соседям было не принято, да и не стал бы он так поступать в любом случае. Они — такие же выздоравливающие. Некоторые и после более тяжелых травм. А от местных жителей и воды в дождь не допросишься. Они не считали за людей никого, кто родился вне их общины, и обращали внимание на чужаков, только если нужно было сделать им гадость.

Ален вздохнул. Когда он только появился здесь, пришлось несколько ночей не спать, постоянно обходя участок. И дымовые шашки были самым безобидным уловом. Он просил у администрации разрешение на дробовик, но получить удалось только малокалиберную винтовку. Не потому, что никто не захотел доверять оружие девятнадцатилетнему пацану, а выбора особого не оставалось: все разобрали.

Теперь еще и это. Ален швырнул ключ в кучу других, тоже неподходящих, инструментов, сгорбился и уткнулся подбородком в колени. Должен же быть выход? Из худших ситуаций находился. А тут всего-то.

Послышался громкий, быстрый стук в калитку, и через забор перемахнул невысокий мальчишка в перемазанной ягодным соком куртке.

— Здравствуй, Эктор. — кивнул соседу Ален, не меняя позы.

Тот с важным видом покивал, уставился в разворошенное нутро скутера и присвистнул.

— Ты его так?

— Частично я. — Признался Ален. — Батарейки поменять хотел. Остальное — ветер.

— Угу, деревья здорово гнуло. — Восхищенно подхватил Эктор. — Я думал, хоть одно, а повалит. Жалко было бы. У нас же яблони в основном.

Отец Эктора, военный связист, тоже проходил курс реабилитации. Только у него еще была семья, которую он привез с собой, полагая, что свежий воздух и физический труд пойдут сыну на пользу. Сам Эктор признавался, что предпочел бы проводить дни возле игровой приставки, но с отцом не спорил. С таким отцом и сам Ален спорить бы не стал, будь у него отец.

— Да, с участком вам повезло. — Согласился Ален.

— Хочешь, приходи — хоть мешок насыплем. — Радушно предложил мальчишка, ковыряя пальцем в кожухе мотора. — А то матери уже надоело компоты делать.

— Кто же ее заставляет? — удивился Ален. — Пусть бы падали, норные растащат.

— Так жалко ей. Добро, говорит, пропадает. Слушай, а ты починить не можешь, что ли?

— Скажи еще, ты можешь. — Огрызнулся Ален, ревниво наблюдая, как Эктор, насупившись, изучает обломок рулевой тяги.

— И я не могу. — Покладисто согласился тот. — Боюсь, даже отец не сможет. Он по бытовой технике у нас не очень. Что же тебе делать-то? — Эктор уселся на грядку и, похоже, всерьез задумался. Отвлекать Ален не стал, по недолгому опыту общения зная уже, что, если тому сопло под хлястик попало, то будет биться об стену до последнего.

Пока Эктор что-то там соображал, Ален поднялся и побросал инструменты в ящик. Детали скутера он, подумав, сложил в чехол и, вместе с самой машиной, затолкал в сарай. Навес он уже укрепил, но так будет надежнее.

— Придумал! — завопил Эктор, когда Ален уже и забыл о нем, занятый спасением уцелевших после ремонтных работ растений. — Я сегодня был на площади, ребят ждал. Так с Мэлом приехал новенький, из спецкорпуса.

Ален аккуратно связал в пучок остатки базилика и убрал в холщовый мешочек. Спецвойска Союза всегда славились еще и тем, что способны были из двух реек и гвоздя собрать космический корабль, но, в остальном, репутация была такова, что с подобной просьбой к их офицеру пристать рискнет разве что Эктор.

— А почему ты решил, что он из особого отряда? — Ален знал, что спрашивает глупость, но как-то отреагировать было надо.

Эктор недоуменно покосился на него, курсанта военной Академии, и возмущенно фыркнул.

— Ты много видел ребят с татуировкой на виске? И вообще, Ален, не отнекивайся, знаю я тебя. Ну, хочешь, я за тебя попрошу? — Эктор с готовностью вскочил и отряхнул штаны.

— Не надо за меня просить. — Ален покачал головой. — И вообще не надо. Ты же знаешь, просто так тут никто не появляется. И, поверь, после госпиталя не до малолетних идиотов со сломанными игрушками.

— Какими игрушками?! — взвился Эктор. — Ты что, пешком будешь через лес ходить?

Ален промолчал. Неприятно, однако, он прав. Одному, да еще с маломощной винтовкой лучше было далеко не забираться. Но ждать поставок из города считалось дурным тоном. Ален не мог назвать себя чересчур гордым, да только расписываться в неспособности себя обеспечить не хотелось.

Он пожал плечами.

— Придется, пойду пешком.

— Ну и придурок. — Эктор покрутил пальцем у виска. — Тебя для того лечили, чтобы дикий сожрал?

— Дикого можно одним выстрелом уложить, если знать, куда целиться, — возразил Ален, добавляя в мешочек немного укропа и душицы. — Вот, держи. Матери передашь.

Глаза Эктора восторженно блеснули. Приправы были недешевым удовольствием, а на их участке почему-то не росли. Отец Эктора обращался в администрацию поселка, но внятного ответа не получил. Скорее всего, территория поселка была неравномерно терраформирована. Здоровью это не угрожало, поэтому, исправлять никто ничего не собирался.

— Ты это... ужинать приходи, — неловко выговорил Эктор. Говорить спасибо он не умел, краснел и заикался. Но всегда находил способ отблагодарить делом. — И подумай насчет парня из спецуры.

— Подумаю, — пообещал Ален. — Спасибо тебе. Отцу привет передавай. Скажи, я еще не сдался.

— Он тебя все равно сделает, — оживился Эктор. — Он новый тренинг скачал.

— А я — будущий пилот военного корабля, — улыбнулся Ален. — Вот разберусь с этим металлоломом, и продолжим с ним обязательно.

— Я ему передам, — шутливо пообещал-пригрозил Эктор, снова залезая на забор. Дверей он не признавал. Даже к себе, на второй этаж, забирался по приставной лестнице.

Оставшись один, Ален нарвал еще немного травок и пошел на кухню. Хорошо, что готовить каждый день он ленился, и в холодильнике оставался еще замаринованный шашлык. Сейчас кинет на сковородку пару кусков и нарежет салат. А поужинает у Эктора. Тут ничего неловкого нет: капитан Шнайдер — отличный охотник, мясо у них всегда было. А мать Эктора только рада была кого-нибудь накормить.

Ален тихо засмеялся. Славной женщине казалось, что он слишком худой и маленький для своего возраста. Но он знал, что вряд ли еще вырастет, а поправиться не получалось даже в детстве у бабушки, которая каждое утро пекла пирожки с жирным творогом. Привычно, воспоминания о прошлом заставили Алена замереть и закрыть глаза.

Но уже в следующий миг он поднялся по деревянным ступенькам на крыльцо и, перегнувшись через подоконник, прицельно бросил пучок в мойку. Вот так. Сейчас он переоденется и будет готовить. А завтра пойдет на охоту. Конечно, без скутера сложно поймать что-то стоящее, но хоть парочку норных раздобудет. Они мелкие, но вкусные, если потушить подольше.

Покосившись на потемневшую печку, Ален решительно зажег самодельную горелку. Цивилизация — это прекрасно, но когда она тебя окружает во всем, даже в мелочах, иначе от нее одни неприятности. Ни к кому он не пойдет, ясное дело. Еще не хватало незнакомого человека нагружать своими проблемами. Алену даже друзей неудобно было просить о чем-либо.

Он вытащил кастрюлю с мясом и опять улыбнулся. Письма от сокурсников он получал почти каждый день, поэтому знал обо всем, что происходило в Академии. И лекции ему пересылали регулярно, потом меньше придется наверстывать. Недавно ребята написали, что Джейку сделали еще одну операцию и врачи говорят, он идет на поправку. И это замечательно. Конечно, Ален не был уверен, что Джейк сможет когда-нибудь снова стать пилотом, но на любой базе хватало и административной работы. Все не "в грязи": сын фермеров, Джейк ненавидел планеты и мечтал переселиться на станцию или спутник.

Ален нахмурился. Винить себя бесполезно. И даже не потому, что не поможет. Его вины в произошедшем не было. Но легче не становилось совсем. Он побросал нарезанную зелень в соусник. Какой уже раз так: он не виноват, а совесть мучает.

Может быть, он все же зря отказался поселиться вместе с еще тремя "переболевшими", чуть его старше. Не оставался бы сейчас наедине с невеселыми мыслями. Напиваться, правда, пришлось бы каждый день, да и девушки в доме не переводились. Ален не умел ни пить, ни общаться с женщинами, ни отказывать. Так что все правильно. А к мыслям он привык.

Но все равно, когда обед был готов, Ален достал учебник по физике. Привычка привычкой, а отвлечься от размышлений не помешает. Это он тоже уяснил уже давно. Хотя, ему и просто нравилось учиться. Это было интересно и это было будущее. Если, конечно, что-нибудь его не угробит еще в процессе обучения.

Или намного раньше, на охоте. Правилами санаторного поселка было запрещено заходить в лес глубже, чем на полмили, одному и без специального снаряжения. Или надо было брать скутер. Их выдавали всем, но лишних не было. Ждать замену приходилось недели по четыре. А ему всего здесь оставалось пробыть дней тридцать. Не успеют прислать. Ну что ж, значит, он обойдется и так.

После обеда Ален вымыл посуду, сунул ее в шкафчик и растерянно огляделся. Он собирался сегодня прокатиться на реку, но без скутера не получится. Одно дело отправиться в лес за едой и совсем иное пройти его весь насквозь, чтобы искупаться. Что ж, придется искать занятие недалеко от дома. Можно, например, помочь матери Эктора с яблоками. Заодно отработает ужин.

Эстель Шнайдер добровольному помощнику только обрадовалась. Но, разумеется, перенапрячься она Алену не позволила, каждые полчаса зазывая в дом на стакан яблочного сока с булочками. Когда Ален только приехал сюда, подобная забота вгоняла его в краску. Он едва не стал скрываться от приветливых соседей, но быстро понял, что им нравится заботиться о других. Это не в тягость ни самой Эстель, ни ее супругу. Плохо только, что его возраст превращал опеку почти в родительскую. Но он, в благодарность за полученное тепло, не возражал.

Сам капитан и шлявшийся где-то Эктор вернулись, когда на столе появился огромный окорок, запеченный с травами. Хозяйка ворчала, что только ради еды ее мужчины домой и приходят, но Ален знал, что это шутка. Основной темой разговора за столом стал офицер спецкорпуса, о котором днем рассказывал Эктор. Так всегда было: новичка обсуждали день или два, но вскоре забывали за каждодневными хлопотами, а потом приезжал кто-нибудь еще.

Эктор, с набитым ртом, стараясь не упустить ни капли мясного сока, выкладывал все, что удалось узнать. Где офицера поселили, что он с собой привез, от чего, если судить по внешнему виду, мог пострадать, и каков он по характеру. Последний пункт оказался самым неутешительным: никакого желания общаться с местной детворой новенький не проявил.

Ален улыбнулся, склонившись над тарелкой. Для Эктора отказ выслушивать его бесконечные вопросы и последние сплетни, отдавать "наверняка ненужные" вещи и кормить вкусным, был приравнен к дезертирству в военное время. Так что, офицеру заочно вынесли приговор. Но один несомненный плюс в этом был: теперь Эктор даже отговаривал Алена обращаться к столь сомнительному типу.

Капитан Шнайдер, заинтересовавшись, зачем Алену офицер спецкорпуса, пообещал завтра зайти и посмотреть печку. В скутерах он точно не разбирался, но плиту оживить ему когда-то удавалось... Возможно, подвиг удастся повторить. Поскольку она все равно не работала, Ален согласился.

Возле дома пришлось шугануть парочку местных, неведомо какими путями пробравшихся в поселок. К счастью, это были совсем дети, лет по двенадцать. Взрослые парни могли причинить Алену немало неприятностей. Он подозревал, что им известно, какая у него винтовка. С такой только норных стрелять, куртку из шкуры вилохвоста она не брала. А колонисты лишь в таких круглый год и ходили.

Впрочем, Ален не жаловался. За проведенное здесь время он сильно окреп, даже по сравнению с состоянием до аварии. Теперь отжаться сто-сто двадцать раз стало для него пустяком. И становилось смешно от воспоминаний, сколько потов сходило с него на плацу.

Поставив на ночь поле, Ален сделал себе кисло-сладкий отвар и залез с книжкой под одеяло. Перед тем, как поехать сюда, он общался с куратором в Академии. Часть экзаменов ему позволят сдать экстерном, часть совместят с более поздними. Во время учебы он всегда немного опережал программу курса, поэтому нагонять ему придется не за два пропущенных семестра, а за один. Ну-у, за полтора, если себе не льстить. Опять же, это в точных науках порой достаточно понять принцип и запомнить формулы, а историю необходимо заучивать. Ее объемы курсантов всегда вгоняли в тоску, но ректор был помешан на тоннах архивной информации, которую, если уж приспичит, можно всегда найти в сети по запросу. По его мнению, с которым Ален, после долгих размышлений, согласился, незнание истории может привести к краху любую кампанию. Не одна война была проиграна именно по этой причине. Но согласие согласием, а объем учебников меньше от этого не становился. Самое подходящее чтиво перед сном.

Отец Эктора пришел с самого утра и вытащил Алена из постели. Пока он умывался, капитан разобрал печку. Потом они уже вместе, с помощью двух тестеров и неполных у одного и позабытых у другого знаний, установили, что сдохла нагревательная спираль. Причем, как-то очень хитро сдохла, не поймешь, как чинить. Поменять, конечно, лучше, но с запчастями та же история, что со скутерами.

— Да ешь ты у нас, — подытожил капитан, вытирая руки старой рубахой Алена. — заодно компот этот несчастный пристроим. Ты его любишь, а у нас с Эктом уже животы пучит, — он улыбнулся, давая понять, что пошутил.

— Я благодарен за предложение, капитан Шнайдер, но...

— Никаких но, Ален, — оборвал его капитан. — Мы прекрасно понимаем, что тебе сложно заботиться о себе самостоятельно, поэтому позволь тебе помочь, хорошо?

Ален, сдаваясь, опустил глаза.

А на следующий день, едва рассвело, зарядил винтовку, набил пояс патронами и выскользнул на улицу. Наверное, это было глупостью, Ален вполне допускал, но, когда постоянно слышишь, что ты слабый и беспомощный просто потому, что молод и недавно пережил сложную операцию, такую глупость очень хочется совершить. Даже сознавая, что это как раз ребячество и есть.

Если быть честным, то опасным лес оставался только из-за упрямства первопоселенцев, запрещавших властям полностью терраформировать планету. Здесь обитал странный организм, который не могли обнаружить никакие приборы. Первым он никогда не нападал, но вот если на него наступить, то за пять-семь секунд нога оказывалась разъеденной до колена или даже выше. Кости организм не трогал, но что с ними делать, если не оставалось ни мышц, ни сухожилий? Единственной защитой была обувь из волокна, синтезированного из этих же существ. Стоимость ее была запредельной, поэтому снабжались такими сапогами только полиция и рейнджеры. У Алена, ясное дело, ботинки были обычные. На утолщенной подошве, но, в данном случае, это роли не играло. К сожалению, права первопоселенцев на любой планете были слишком широки, чтобы с их мнением можно было не считаться. Возможно, в будущем Союз станет достаточно стабильным политическим образованием, чтобы не обращать внимания на подобные капризы, но пока правительство было вынуждено идти на компромиссы.

Ну и дикие водились еще — мохнатые звери, почти идеально круглой формы. Вот эти нападали, и еще как. К счастью, у них было несколько уязвимых точек, зная которые, на дикого можно было идти даже с перочинным ножом. Ален знал. Как и все в поселке: эта информация была в буклете, который обязательно вручали еще в госпитале, чтобы почитать в дороге и заранее проникнуться жизнью в естественных условиях.

Беспокойство всегда пробуждало в Алене дремлющий обычно сарказм. Но с ним было веселее. И не так страшно при мысли, что каждый шаг может стать последним.

Загаданная пара норных попалась почти сразу. Ален, довольный, сунул добычу в непромокаемую сумку и закинул на спину. Еще два-три таких же и на неделю хватит, а там он уже решит, как быть дальше.

Пока Алену везло: получалось идти по траве, не ступая на голую землю. Наверное, поэтому, он забрался дальше, чем собирался сначала, и остановился только на границе с тропинкой. В кустах левее раздался знакомый писк. Ален попытался прицелиться, но мешали стволы деревьев. Рискнуть или подождать, пока ветер утихнет и норные выберутся на солнышко? Хотя, это тоже риск.

Он задумчиво покусал внутреннюю сторону губы, пытаясь решить, как будет лучше. Норный, толстый коричневатый самец, то высовывал из-за веток длинную морду, словно дразня Алена, то прятался назад и сердито переругивался с самкой. Сейчас животные строили гнезда. В следующем сезоне начнется брачный период и самки засядут на яйца. Тогда их можно будет брать голыми руками, и Ален был рад, что его уже не будет в поселке: охота — это одно, а такие вот действия больше напоминают убийство.

Отвлекся он зря, но понял это слишком поздно. Серый клубок меха с десятидюймовыми клыками несся на него, чересчур изящно для такой громады лавируя между деревьями. Ален вскинул винтовку, понимая, что выстрелить не успеет, и тут же зажмурился от яркой вспышки импульсного ружья.

Дикий рухнул на землю, едва не вынудив Алена сойти со спасительного травяного покрова. Каким-то чудом сохранив равновесие, он на цыпочках обогнул тушу, чтобы посмотреть на неожиданных спасителей. Одним из них был изрядно запыхавшийся и побледневший Эктор, второго Ален не знал. Но несложно было догадаться, что это тот самый офицер спецкорпуса. Только он оказался моложе, чем представлял себе Ален, услышав вчера его звание: капитан. В этих войсках получить капитанские нашивки раньше тридцати трех-тридцати пяти лет было практически невозможно.

Ален помнил о необходимости сказать хотя бы "спасибо", но сделать этого не смог. Не получалось ни шевельнуться ни вздохнуть. Этим воспользовался Эктор, едва не с кулаками набросившись на Алена. Из возгласов мальчишки можно было понять, что он ожидал от соседа такой выходки, поэтому не спал всю ночь, и если бы не его, Эктора, сообразительность, одним курсантом в Академии стало бы меньше. С этим Ален спорить не посмел, но сказать так ничего и не сказал: все еще было сложно.

— Ты друга для того спасти просил, чтобы самому сейчас в гроб загнать? — спокойный, негромкий даже, голос офицера, моментально заставил Эктора замереть с открытым ртом.

Мальчишка вдруг вспомнил, в какой ситуации они застали Алена, и тут же начал изо всех сил тянуть его от опасной черты, едва не отрывая рукав куртки. Ален, пытаясь сохранить право на самостоятельное передвижение, так же отчаянно отдирал цепкие пальцы Эктора, пока не сообразил, как они выглядят со стороны. По лицу офицера ничего понять было невозможно, однако, два малолетних идиота были просто обязаны его забавлять. Хотя бы потому, что он продолжал стоять, опираясь на длинный ружейный ствол, а не бросил тут обоих. Или просто боялся оставлять без присмотра? Ален вдруг представил, какого мнения сейчас капитан о его умственных способностях и безнадежно покраснел, перестав даже сражаться с Эктором.

Тот воспользовался ситуацией и дернул на себя так сильно, что Ален пролетел вперед фута три и почти упал на колени, в последний момент успев принять упор сидя. Этого офицеру хватило.

— Все, цирк окончен, — сказал он, присаживаясь рядом с Аленом на корточки. — Цел?

Ален несмело поднял на него глаза и кивнул.

— Идти сумеешь?

— Д-да, конечно. — Ален откашлялся и заговорил тверже. — Смогу.

— Тогда пойдем, провожу вас.

Ален поднялся, сделал пару пробных шагов и, пошатываясь, двинулся в сторону поселка. Офицер за воротник оттащил Эктора, пытавшегося поддержать Алена за руку, и, не спеша, пошел рядом. Разговорчивостью он явно не отличался, чему Ален был только рад, хватало Эктора. Правда, почему после вчерашних заверений, что больше близко не подойдет, Эктор позвал именно его? Вопроса, почему офицер согласился, как раз не возникало: на их планете бросить человека в лесу считалось преступлением первой категории. Вместе с пресловутым дезертирством.

По дороге им попались еще два упитанных норных, которых капитан подстрелил и положил Алену в сумку. Тот пытался возражать, но офицер не слушал. Просто уточнил, способен ли Ален нести тушки. Ален долго молчал, потом кивнул и тихонько выговорил:

— Капитан, но это... это неправильно.

— Почему ты так решил? — тот обернулся и удивленно приподнял бровь. Что именно его удивило: слова Алена или что он их вообще произнес?

— Здесь... добыча принадлежит тому, кто ее поймал, — все так же тихо ответил Ален, не поднимая глаз.

Эктор, уже до половины сгрызший ноготь на большом пальце, согласно закивал. Капитан несколько секунд с интересом разглядывал их обоих, а после спросил:

— В лес тут тоже ходят, как ты пошел?

Ален не думал, что можно покраснеть еще сильнее, но ему удалось. Он стиснул зубы и упрямо уставился в траву под ногами. Благотворительность ему не нужна, у него тоже есть гордость, но такого он точно не скажет. Это уже практически прямое оскорбление. Но хоть как-то отреагировать надо.

— Если очень хочется, можешь меня на ужин позвать, — усмехнулся офицер, сжалившись над ним.

Эктор приглушенно пискнул и врос в землю, открывая и закрывая рот. Капитан снова, привычно уже, обвел их взглядом.

— Я что-то не то сказал? — осведомился он у Эктора, который был способен еще издавать хоть какие-то звуки.

— А... ну... ы. — на выдохе отчаянно выложил мальчишка.

— Понятно. — Ален пытался обнаружить иронию, но капитан казался убийственно серьезным. — Прошу прощения, в таком случае.

Не дожидаясь, пока ребята придут в сознание, он пошел дальше. Эктор опомнился быстрее и бросился следом почти бегом. Ален догонял не спеша, задумчиво разглядывал шагающего впереди офицера и отводил взгляд, когда тот оборачивался. Эктор, конечно, откровенно переборщил. Внутренние моральные установки поселка в том, что касалось гомосексуальных связей, были достаточно строгими, но причем тут визит одного мужчины к другому? Если доводить все до такого абсурда, то общение между жителями будет вообще невозможно. И капитан должен это понять. Или уже понял, просто решил не спорить с детьми. Но почему же тогда Алену настолько хочется извиниться? Не он ведь это ляпнул. Наверное, причина в том, что он тоже выставил себя дураком. Таким же молокососом, как Эктор. Грустно. И обидно. Он же не такой совсем. А если попытаться это доказать, то, наверняка, еще большим кретином покажется. Он вздохнул и прибавил шаг.

Возле калитки на участок Алена, офицер остановился и посмотрел на Эктора:

— Иди домой, — предложил он таким тоном, что возразить было совершенно невозможно. К чести Эктора, тот попытался, но капитан медленно покачал головой. — Я ничего с твоим другом не сделаю, это могу обещать. Но ты же не хочешь, чтобы твои родители заинтересовались, где вас обоих носит с утра?

Эктор с Аленом испуганно переглянулись. До сих пор такая мысль им в голову не приходила. Стоит кому-то из старших узнать, что сегодня произошло... За нарушение правил безопасности Алену может грозить и арест.

— Вы никому не расскажете?! — отчаянно вырвалось у Алена. Он вцепился в немного отходящую заборную доску так, словно она могла его спасти.

— Пообещайте, и тогда я уйду, — подхватил Эктор, попытавшись вложить в свои слова как можно больше неумолимости.

— Даю слово, — кивнул офицер, как показалось Алену, скрывая усмешку. — Но только на этот раз. Постоянно покрывать ваши выходки я не намерен.

Ален едва не заплакал. Точно: считает сопливым несмышленышем. Ох-х, лучше бы Эктор его не приводил! Он с брелка отключил поле, не с первого раза попал ключом в замочную скважину и распахнул калитку. Хотел тут же ее за собой захлопнуть, но вспомнил, что так и не сказал спасибо.

— Я... — он несмело посмотрел на офицера. Тот следил пока, точно ли Эктор пошел туда, куда отправили. — Как мне отблагодарить вас?

— Налей чего-нибудь попить, — капитан повернул голову и улыбнулся краем рта. — Впустишь? Или здесь подождать?

— Заходите, конечно. — Ален поспешно отступил в сторону. — Не знаю, нужно ли уточнять, но Эктор несколько... перестарался.

— В чем конкретно? — офицер приподнял бровь, с интересом глядя на него.

Ален понимал, что над ним подшучивают, но... но никогда не знал, как себя полагается вести в таких ситуациях. Тем более что капитан был старше. И по возрасту, пусть и ненамного, и по званию... в этом вообще несоизмеримо.

— В изложении местных обычаев. — Ален неловко пожал плечами. — Они действительно не столь лояльны, как в городе. Есть и откровенно неразумные с моей, например, точки зрения, но не я их придумывал, причин возникновения объяснить не сумею. Могу только, если хотите, рассказать вам о них, чтобы... — он снова замялся.

— Я чего не ляпнул в менее толерантном обществе, — закончил офицер, проходя во двор и осматриваясь. — Твой разговорчивый друг сказал мне, что у тебя сломался скутер.

— Да, — коротко отозвался Ален, мысленно ругая длинный язык Эктора. И с чего бы тот вдруг так проникся к новенькому? — Но, спасибо, помощь мне не требуется. Думаю, что вполне справлюсь сам.

— Почему ты решил, что я против? — капитан следом за ним поднялся в дом и уселся на табурет возле окна.

Ален достал кувшин с ягодным морсом, разлил по стаканам, убрал обратно и только после этого нашелся, что сказать:

— А зачем тогда спрашиваете?

— Разговор поддерживаю, — офицер взял стакан, легонько качнул им в сторону Алена. — За тебя.

Ален кивнул и тоже отпил. Принимать помощь от незнакомца он на самом деле не хотел, но, когда выяснилось, что ее и не предлагали, стало как-то... обидно. Словно и смысла никакого не было в спокойном и уверенном отказе.

— Каору Хидэо. — произнес вдруг офицер и Ален, очнувшись, понял, что тот представился. — Капитан отряда особого назначения, спецкорпус.

Ален хотел спросить, откуда капитан родом, но постеснялся.

— Ален. — коротко проговорил он.

— Просто Ален? — и снова эта улыбка, отражающаяся больше в глазах.

— Да, наверное, — он снова потянулся за кувшином, чтобы не нужно было подтверждать свои слова еще и жестами. Он не знал, сколько офицер пробыл на их планете, но, если тот открыл хоть одну газету, то о причинах, по которым Ален торчит здесь уже третий месяц, читал. А разговоров о той катастрофе Ален не хотел. Хорошо хоть, в прессе были только фамилии.

— Принято, — спокойно согласился капитан Хидэо. — Ален?

— Да, капитан?

— Ты так уверен, что я кусаюсь?

От неожиданности тот едва не расплескал жидкость по столу.

— П-почему вы задаете подобный вопрос?

— Потому что на тебе именно этот ответ и написан. Ты ничего не должен мне, Ален. Я не считаю тебя юным недоумком. И... что там еще? Ах да, насчет ужина я просто пошутил. Я помню, что твой друг тоже, но вряд ли он все сам придумал. До сих пор не понимаю, что было бы в этом крамольного, но на каждом корабле свои крысы. И прошу прощения, если тебя напрягла моя манера общения. А морс очень вкусный. Сам делал?

Ален шлепнулся на стул, пытаясь не хлопать ресницами. Не получалось, но он все равно пытался. Он привык, что первая стадия любого знакомства сопровождается определенным... ну ритуалом, что ли. Общение может и сразу стать непринужденным, но у ровесников или людей, объединенных общим делом. А капитан Хидэо сразу пошел на сближение, но не обозначил... свою позицию относительно Алена. Когда же все-таки что-то на эту тему сказал, то запутал Алена еще больше. Прозвучало как: мы оба просто люди, парень, так что не дергайся, и давай просто поговорим. Возможно, именно это он в виду и имел, но... Ален так не мог!

— Нет. Это мать Эктора принесла. Пейте, если вам нравится, у меня много еще. Капитан Хидэо...

— А просто Каору не получится? — офицер с видимым удовольствием снова налил полный стакан. — Мы не в армии, Ален. От званий есть польза лишь там.

— Мне так сложно, — помолчав, все же выговорил Ален. — Я вижу, что у нас не очень большая разница в возрасте, но пренебрегать субординацией я не привык. — Вот так. И вежливо и дистанцию указал, кажется, достаточно недвусмысленно. Капитан не производит впечатления идиота, должен понять.

— Да уж, действительно, у каждого свои трудности, — усмехнулся офицер. — Хорошо, давай так. Что ты хотел спросить?

— Почему Эктор пошел именно к вам?

— Признаться, этот же вопрос я хотел задать тебе. Логичнее ему, но...

Ален не выдержал и засмеялся. Слишком выразительным оказался взгляд офицера. Эктор был способен заболтать кого угодно, это правда. Только Ален обычно не был против: кроме как с Эктором и его семьей он мало с кем общался.

— К Эктору нужно привыкнуть, — немного виновато улыбнулся он.

— А это возможно? — капитан Хидэо выгнул бровь.

Интересно, а он умеет просто улыбаться, ну как все люди? А засмеяться может? Он же... веселые вещи говорит, шутит. Почему внешне это не проявляется?

— Его родители уверяют, что да.

— Отважные люди, — уважительно кивнул офицер. — Слушай, а другого выхода просто не было или ты не стал его искать?

— О чем вы? — в первый момент не понял Ален.

— О развлечении твоем утреннем, о чем же еще?

Ален вгляделся в лицо капитана в поисках какого-нибудь подтекста, но ничего не обнаружил. Или офицер очень хорошо владел собой или не имел в виду ничего больше, чем спросил.

— Выход был, — медленно начал он. — И не один. Например, брать в администрации консервы. Овощи и фрукты — свои, вполне можно прожить. Неплохо даже. Или договориться с кем-нибудь об аренде скутера. Заплатить или отдавать часть добычи. Тоже вариант. Некоторые так и поступают. Или просто вернуться домой. Здесь никто не держит насильно.

— Но ты предпочел рискнуть, — капитан Хидэо не спрашивал. — Так не любишь сдаваться и быть кому-то обязанным?

— А вам бы это понравилось? — вскинулся Ален.

— Сомневаюсь, — усмехнулся тот. — Поэтому и пообещал тебя не закладывать. Только, разве же это решение проблемы?

Ален собрался, наплевав на условности, заявить, что не нуждается в нотациях, но что-то подсказало: не надо. Офицер не собирается читать мораль, ему это просто не нужно. Иначе не пил бы здесь компот, а за шкирку тащил хотя бы к родителям Эктора.

— Нет, наверное, — он пожал плечами и несмело улыбнулся. — Но я не придумал другого.

— Значит, необходимо будет придумать. Или ты завтра опять собрался... — офицер не договорил, едва заметной улыбкой давая понять, что шутит.

— Я знаю, что необходимо. И я постараюсь. Обещаю. — Ален говорил что-то, чтобы сказать. Потому что ничего более внятного на ум ему не шло. Ну что тут скажешь? Необходимо придумать! И дальше что?

— Вот и молодец, — капитан поднялся, ополоснул под краном стакан и покосился в сторону раскуроченной печки. — Пойдем, посмотрим, что там с твоей машиной?

— Вы же обещали не вмешиваться, — вырвалось у Алена. Он так резко вскинул голову, что тщательно зачесанная назад челка соскользнула по виску на щеку. Капитан проследил за прядью волос несколько странным взглядом и небрежно дернул плечом.

— Я обещал не пытаться починить. Так этого я делать и не буду. Меня другое интересует. А ты расскажи пока, что тут с неписанными правилами благопристойного поведения.

Когда офицер почти с головой закопался в разбитый двигатель, Ален устроился на крыше низенькой пристройки и задумчиво потер лоб, собираясь с мыслями.

— Здесь многие живут по одному, как я, — начал он наконец, принимая у капитана кожух и несколько мелких деталей на нем. — Но есть и семьи, как у Эктора. То есть, не все военные. А в армии... свои законы, не всегда подходящие для гражданской жизни. Впрочем, это вы лучше меня знаете.

— И как раз по этой причине совершенно ничего не понимаю, — отозвался офицер. — С учетом времени обучения, служу десять лет, на разврат и насилие... нельзя сказать, чтобы не натыкался, но это уже трибунал, а не законы армейской жизни.

— Я не об этом, — тоскливо признался Ален. Ему и в Академии сложно было поддерживать разговоры на такие темы. Но не скажешь капитану Хидэо, что он банально стесняется? Сам капитан, очевидно, ничего неприличного не видит. Да и прав он. Это Алена воспитывали неправильно, наверное. — Я об... однополых отношениях. Это ведь, негласная норма, правильно?

— Как тебе сказать, — капитан вытащил какую-то плату, задумчиво прищурившись, рассмотрел ее на просвет. — Они не одобряются. Другой разговор, что вменяемый командир предпочитает не лезть в постель к подчиненным. Так проще и разумнее, по многим причинам. Здесь иначе?

— Здесь — жены и дети, — мягко напомнил Ален. — Им не объяснишь, что отец в период долгого рейда мог не просто не хранить верность, а...

— Не слишком разбираться, с кем изменять, — с все еще заставляющей Ален вздрагивать прямотой, закончил капитан Хидэо. — Ну, возможно. Признаться, не вижу разницы, однако, меня и не спрашивают. То есть, ты хочешь сказать, что запрет навещать друг друга ближе к закату действительно существует и касается исключительно мужчин?

В голосе офицера так явно прозвучало что-то вроде "много ереси встречал...", что Ален едва сдержал смех. Пожалуй, несмотря на неуютную откровенность, капитан ему нравился. Не в последнюю очередь именно за эту откровенность. Вот только, зачем он копается в скутере, если не собирается его ремонтировать? Ален придушил мысль, что не так было бы и плохо, если бы офицер ненароком дурацкую машину починил.

— В таком буквальном виде — разумеется, нет, — покачал головой Ален, сообразив, что пауза затягивается. — Но считается, если один мужчина регулярно приходит к другому, особенно одинокому, поздно вечером, он определяет их отношения, как близкие. Никто не объявит за это бойкот, однако, своего рода ответственность это накладывает...

— Еще бы, — фыркнул капитан.

— А такая ответственность крайне мало кому нужна. Потому что обычно, даже если начинаются какие-то романы, они здесь и заканчиваются. И брать на себя серьезные обязательства на две-три недели, вместо того, чтобы весело проводить время, никому не хочется.

— Понятно, — капитан оттер руки от моторного масла и забрал у Алена запчасти. — Этот обычай не регламентирует отношения, а вынуждает людей их скрывать, чтобы не превращать случайную связь в едва ли не брачный контракт. Полагаю, законные жены и их отпрыски счастливы. А ты сам-то как?

— Что как? — испугался Ален.

— Сидишь по вечерам в одиночестве, чтобы твоему другу что-нибудь не померещилось?

— Нет, я не поэтому. — Ален с виноватой улыбкой повел плечом. — И вовсе необязательно же собираться дома. Для дружеских встреч существуют бары. А я... просто сижу. У меня есть чем заняться.

— Да уж. Стопка учебников выше холодильника.

Ален не счел нужным отвечать. Конечно, для него зубрежка была вынужденной мерой, но вряд ли сам офицер был худшим учеником курса. Иначе не попал бы в особый отряд. Да, там смотрели прежде всего на способности кандидата, а не на диплом, но не скрывал же нынешний капитан свои таланты все годы обучения, правильно?

— И не страшно?

— Что именно? — не понял Ален.

— Одному тут вечером оставаться? Я второй день в поселке, а о первопоселенцах наслышан уже так, что впору лучевую пушку заказывать.

— Я привык. И потом, есть же силовое поле. Оно не очень мощное, но человека не пропустит.

Ален решил не говорить, что ветер постоянно выводит из строя блок управления установкой, и приходится его менять. Перенести же в подвал не получится — не хватит мощности для защиты всей территории. Помочь ему капитан не поможет, потому что тут впрямь была нужна лучевая пушка, точнее, генератор для нее. А свидетельств, что у него, Алена, все не на славу Космосу, на сегодня и так достаточно.

— Ты сам проверял? — капитан провел пальцем по неровно обломанному краю крупной схемы. Кончик языка с задумчивой медлительностью прошелся по нижней губе, остановился в уголке рта, словно офицер так ушел в свои мысли, что забыл о реальности.

Ален снова хотел уточнить, но тоже присмотрелся к плате и замер. Она была сломана. Механически. Ветер, при всем его злодейском характере, так не умел. Ален подавил возглас и соскользнул с крыши на землю, почти падая рядом с капитаном, чтобы лучше разглядеть злополучную деталь.

Тот, очнувшись, покосился на него и протянул плату.

— Что будешь делать? — осведомился капитан, когда Ален, налюбовавшись, осторожно положил плату на кожух.

Ален молча покачал головой. У него не было никаких идей, кроме как попробовать усилить генератор поля за счет основного, отвечающего за энергоснабжение дома.

— Вот что, — капитан легко поднялся и обвел взглядом участок. — Со скутером сам разберешься. Действительно не маленький, ничего заумного там нет. Схему я тебе нарисую, а нужных реле навалом даже в вашей лавке на площади, только мало кто об этом догадывается. Но генератор я принесу, не обижайся. Тут уже вопрос не гордости, а личной безопасности. Хотя, на твоем месте, я попытался бы выяснить, нет ли свободных помещений где-нибудь поближе к центру. Живешь на отшибе.

— Центральные участки занимают первыми, — еще не совсем включившись, возразил Ален. Столкновения с первопоселенцами у него были, но личных врагов он, кажется, нажить не успел. Так, может быть, это просто хулиганство, а не попытка навредить лично ему? — И я... не хочу переезжать.

— Дело твое, — капитан дернул плечом. — Тащи лист бумаги, начерчу тебе чего-нибудь и пойду за генератором. Договорились?

— Да. — Ален выдержал настороженный взгляд офицера и покивал для верности. Не тот случай, чтобы спорить, капитан Хидэо абсолютно прав.

Скутер Алену оживить действительно удалось. Это было, конечно, не так просто, как уверял капитан, но он справился. А потом установил дополнительный генератор. Офицер не стал демонстративно отказываться помогать, но и навязываться тоже не навязывался. Ален был ему благодарен. Сколько бы капитан не говорил, что Ален ему ничего не должен, у самого Алена было иное мнение. Больше всего, с самого детства, он боялся от кого-то зависеть из-за накопившихся долгов, которые невозможно не отдать... и вернуть тоже не получается. Возможно, капитан это понял. Или, что скорее, сам был таким же.

Несколько ночей подряд, под порывами ураганного ветра, Ален добегал до кожуха установки поля, и, сидя с наветренной стороны, наблюдал, как мерцает, но не гаснет защитный купол. А потом еле-еле просыпался утром и до обеда клевал носом, пытаясь что-то делать по хозяйству. И постоянно засыпал за учебниками, не в силах себя заставить сосредоточиться даже на интересных предметах.

Однажды утром, в хлебном магазине на площади, он столкнулся с капитаном Хидэо. Тот разговаривал с незнакомой Алену девушкой, видимо, чьей-то родственницей и, кажется, о чем-то с ней договаривался. Заметив Алена, офицер попрощался с собеседницей, подкинул ему пару монет, чтобы тот купил буханку на его долю, и тихо спросил:

— Ты чего ради, как норный, под кустом отсиживаешься?

— Откуда... — Ален осекся. Ну да, если спрашивает, значит видел. А если видел, стало быть, наблюдал. — Вы за мной следили? — Тоже негромко и рассеянно осведомился он, расплачиваясь за хлеб.

Капитан с удовольствием принюхался к горячей буханке и тут же отломил корочку.

— Проверял работоспособность своего агрегата, — усмехнулся он, прожевав кусочек. — Не беспокойся, меня никто не видел, так что, замуж можешь не торопиться.

Ален озадаченно нахмурился, потом сообразил и улыбнулся.

— Не уверен, что в данном случае плохо пришлось бы только мне.

— Думаешь, меня заставили бы жениться? — хмыкнул капитан. — Из зависти, что не на их дочерей обратил внимание?

Ален опять улыбнулся. Прозвучало достаточно самоуверенно, однако, скорее всего, капитан был прав. Нередко сюда и приезжали, чтобы выдать дочь за военного офицера. Потому что, помимо материальной помощи самой женщине, чей муж служил в армии, государство содержало едва не всю семью, не исключая и двоюродных тетушек. Детям предоставлялась возможность на льготных условиях поступить в наиболее престижное учебное заведение на любой планете — в военную академию. Размер пенсии же, если солдат погибал... и сделал Алена обладателем солидного счета в банке. А капитан Хидэо был еще и объективно привлекателен.

— Задумался о моей нелегкой судьбе? — негромко осведомился офицер. — Можешь не волноваться, я способен за себя постоять. Кстати, хотел спросить: тебя устраивает твое... м-м... оружие?

— Да, вполне, — искушение закричать "заберите эту гадость и дайте мне хоть пистолет нормальный" было велико, но Ален сдержался. Для диких хватало, а на более опасное зверье он охотиться не собирался. Одно дело, мечтать о мощном оружии, чтобы отпугнуть местных, а другое — просить его у боевого офицера. — Если перестанет, я попрошу в администрации.

— Надеюсь, — мрачновато усмехнулся капитан. — Ладно, извини, мне пора. Ален...

— Да?

— Я прошу, не спеши со всем справляться сам. И не отмахивайся от моих слов, хорошо?

— Как скажете. — Ален удивленно смотрел на офицера. — Но, может быть, мне стоит знать...

— Нечего пока, Ален. Все, что я мог сообщить, я тебе сказал. Считай, что это мой маразм, но давай перестрахуемся, — капитан Хидэо улыбнулся и слегка взъерошил Алену волосы, так, что непослушная челка опять сползла на глаза. — Тебе так больше идет, — пояснил он. — Хорошего дня.

И ушел, не оглядываясь. Ален, кое-как заправив волосы за уши, пытался унять внезапно участившееся сердцебиение. Вполне вероятно, что это была просто шутка, но... но... а если капитану нравятся именно мужчины и, хуже того, ему нравится он, Ален? И все разговоры о традициях поселка были именно для того, чтобы составить план действий. Хотя, что за чушь он несет? Обычаи обычаями, но было бы желание. А противопоставить опытному бойцу Ален не смог бы ничего. Так что... он поудобнее перехватил буханку и заставил себя сдвинуться с места. Даже если он чем-то привлек офицера, ничего страшного в этом нет. Капитан Хидэо не производил впечатления человека, способного создать Алену проблемы. В том смысле, что вряд ли он захочет это делать. Так-то, разумеется, вполне в состоянии.

За такими бессвязными рассуждениями Ален не заметил, как добрался до дома. На мысли о том, что мог бы найти в таком, как он, капитан Хидэо, Ален себя оборвал и отругал, не слишком стесняясь в выражениях. Это для девчонки нормально развлекаться такими абстракциями, а его куда понесло? И зачем? Так хочется себя обмануть и внушить, что кому-то он небезразличен? Пусть исключительно с сексуальной точки зрения?

— Та-ак, кажется, где-то я тебя уже видел, белобрысый, — незнакомый голос, вырвал Алена из невеселых мыслей.

Он оглянулся и понял, что влип: возле другого конца забора стояли трое колонистов с пороховыми, но мощными винтовками через плечо. И, разумеется, больше поблизости никого не было. Ален не сомневался, что просто так совпало, но легче от этого не становилось.

— Не думаю, что мы можем быть знакомы, — спокойно отозвался Ален, едва заметными шажками отступая к калитке. Только бы успеть вбежать на участок. Кнопка включения поля есть на пульте возле забора... — Городские жители не вмешиваются в дела первопоселенцев.

— Да что ты? — довольно хохотнул колонист. Видимо, предводитель. — А ваше присутствие на нашей земле без разрешения, как называется?

— Ваши земли никто не трогает. — Ален изо всех сил старался не показать тревоги. — Застройка ведется только на нейтральных территориях.

— Да только никто не спросил, считаем ли мы эти территории нейтральными! — выкрикнул второй, обнимая пальцами ружейный приклад.

Долго такой разговор продолжаться не мог, но Ален всего лишь надеялся выиграть время. Еще чуть-чуть.

— Отстаньте от него! — раздался оглушительный вопль и Эктор, едва сохраняя равновесие, затормозил перед Аленом, закрывая его собой.

Ален остолбенел от глупости мальчишки, колонисты, то ли действительно оскорбившись, то ли увидев, наконец, повод, дружно прицелились. Ален, дернув на себя Эктора, перекатился под защиту кустов, уходя с линии огня, а потом, не дожидаясь, пока ружья перезарядят, толкнул мальчишку в калитку, одновременно исхитрившись ее открыть.

Запоздалая пуля ударилась в деревянный столб, выбивая фонтан опилок. Крупная щепка задела щеку Алена, раздирая кожу до крови. Он ударил кулаком по пульту, включая защиту, и с облегчением пнул в зад лежавшего на песчаной дорожке Эктора. Слов не было. В том числе и матерных. А вот избить идиота хотелось отчаянно. Стиснув кулаки так, что ладони обдало режущей болью, Ален несколько раз глубоко вздохнул и за рукав вздернул Эктора на ноги.

Глаза тот так и не открыл. Губы дрожали, а по перепачканному лицу катились слезы. Ален почувствовал, как злость отступает, сменяясь жалостью.

— Ты хоть понимаешь, что едва не натворил? — почти сдержанно спросил он, подталкивая Эктора к скамейке. — Как тебе вообще в голову пришло на них орать?

— Я за тебя испугался, — буркнул Эктор, нагнув голову так, что она едва не пряталась между колен.

— Мне очень приятно, что ты хорошо ко мне относишься, но ты мог очень здорово подставить нас обоих. Неужели ты не понимаешь, что им был нужен только предлог, чтобы начать стрельбу?

При этих словах Эктор шмыгнул носом, слезы потекли с удвоенной силой. Ален присел рядом и вздохнул. Пожалуй, поспешил он отказываться от предложения капитана Хидэо. Да, кстати. Вот заодно мальчишку и отвлечет.

— Эктор, а почему ты тогда пошел за помощью именно к офицеру спецкорпуса? Он же пришелся тебе не по душе.

— Причем тут моя душа, если тебя надо было спасать? — Эктор хлюпнул еще раз и утер нос кулаком. — А, ты не заметил, что у него ботинки были из землевика?

Землевиками детвора называла те самые живые организмы, пожиравшие органику. И, конечно, капитан Хидэо вполне мог приобрести такую обувь, доходы наверняка позволяли. Но ради пары месяцев интенсивной реабилитации не имело смысла покупать что-то подобное. Такой поступок отдавал пижонством, а на пижона капитан похож не был. Но Эктору он говорить об этом не собирался.

— Серьезно? — старательно удивился Ален. — И как он тебе это объяснил?

— Сказал, что любит охоту, вот и разжился. Я проверял: в лес он правда каждый день шастает.

Алену становилось все интереснее. Пожалуй, если бы не подозрения в... неожиданной симпатии к нему, он обратился бы к офицеру за помощью. Но так... это же, получается, только искушать. Или у него все-таки галлюцинации, а капитан пошутил, развлекаясь за счет местных блюстителей нравственности?

— Хорошо, с капитаном разобрались. Давай теперь решать, что нам с тобой самим делать.

Ален встал, подошел к пульту и просмотрел показания датчиков. Никаких выделяющих тепло объектов, крупнее двух маленьких птичек, не было в радиусе пары десятков футов. Дальше Ален поручиться уже не мог, но до участка Эктора добраться они успеют. Надо только не снимать все поле, а открыть узкий проход. Он задумчиво покусал губу, вспоминая комбинацию клавиш. Кажется, так. Да, сработало.

Поманив восторженно пялящегося Эктора, Ален зашел за дом, в дальний угол, шепотом приказал мальчишке лезть через забор и легко перемахнул следом. Заходить к Шнайдерам Ален не стал, только проследил, чтобы Эктор не просто забрался на крыльцо, но и вошел внутрь. А сам проскользнул через их участок, бегом преодолел пустынный отрезок улицы и дальше пошел уже спокойнее.

Вглубь поселка колонисты предпочитали не забираться. По той же причине, по которой лучше было не ходить к ним: разбирайся потом, куда исчез человек. Ален невесело улыбнулся, сообразив, что эти мысли уже не вызывают у него неприятия. Вряд ли первопоселенцы собирались убивать его или Эктора, скорее всего, парни просто развлекались, но сохранять пацифистское мировоззрение становилось все сложнее.

Только вот в администрацию он не пойдет. Ну что ему там скажут, даже если он уговорит Эктора подтвердить его слова? В лучшем случае, если поверят, обяжут родителей того же Эктора приютить Алена до окончания его реабилитации. Нет, наверное, это не самый худший вариант, но сначала стоит поискать что-нибудь другое. В этом капитан тоже был прав.

Очень неплохо еще, чтобы он оказался дома и один. Потому что, если вспомнить, как смотрели на офицера девушки на площади, может получиться не совсем удобно. Хотя, тогда больше шансов, что у Алена все-таки галлюцинации.

Челку снова пришлось смахнуть на лицо, чтобы не было видно длинной царапины. Ален улыбнулся: надо же, лучше ему так... Странно. Непривычно. Но почему-то не пугает. Видел капитана полтора раза в жизни, а не боится. Умеет офицер втираться в доверие. Хотя, если верить собственным догадкам, это его профессия. И как Ален мог забыть, что особый отряд не только боевая элита, но еще и разведка?

На звонок никто не отозвался. Ален скрипнул зубами и наудачу толкнул калитку. Та сразу и бесшумно распахнулась. На тропинке к дому капкан на дикого? Или капитан настолько уверен в себе... во всех смыслах? А вот спонтанная ирония — верный признак того, что Ален нервничает. Он остановился и несколько раз глубоко вздохнул. Немного полегчало.

Дверь в дом тоже была лишь прикрыта. Ален, испытывая уже откровенное любопытство, зашел, аккуратно вытер ноги о половик и окликнул хозяина. Тишина. Он там живой вообще? Ален шагнул к лестнице на второй этаж, но остановился. Если все в порядке, то нехорошо получится. И что делать? Присесть в гостиной на диванчик и подождать? Конечно, тоже решение...

Ален, нарочито громко топая, прошел по холлу, заглянул на кухню, непосредственно в саму гостиную. Если он сам нигде, кроме спальни, за два месяца так и не обжился, то капитан попытался временное жилище "одомашнить". Пара пледов на диване, занавески нестандартные... или это кто-то из местных женщин подарил? Да вряд ли. Офицер здесь чуть больше недели. Хотя... кто его знает. Ален снова улыбнулся. Сам он таким становиться не хотел, но настолько нахальным типам завидовал. В чем-то им было проще.

На подоконнике он увидел небрежно брошенный замшевый кейс с гербом Союза. В таких обычно хранили знаки отличия и награды. Понимая, что практически совершает преступление, он взял кейс в руки и осторожно приоткрыл. Больше десятка медалей, два ордена, россыпь каких-то неизвестных ему кокард и нашивок. Ален кончиком пальца дотронулся до крупного изумруда в центре новенького ордена Мужества.

Хотел бы он знать, что совершил капитан, чтобы получить эту красоту? В современной истории Союза такую награду давали чаще посмертно. А капитан Хидэо запихнул орден в кармашек боком и помял ленту. Что же это была за операция? Чем пришлось поступиться офицеру? А ведь пришлось. Иначе хранил бы орден с куда большим почтением. Например, как вот эту, потертую уже медальку.

— Подарил бы, да, прости, не поймут, — низкий голос капитана заставил Алена вздрогнуть. Он захлопнул кейс и положил его на место. Уши предательски заалели.

— Я... простите, — только и сказал он, пряча глаза.

— Брось, — капитан Хидэо подошел, остановился рядом и небрежно поддел пальцами ручку кейса. — Это первые награды обычно получаешь за подвиги. Остальные все больше за... нечто противоположное. Не смотри на меня так. На флоте, надеюсь, иначе.

Офицер уронил кейс обратно на подоконник и, не глядя, упал в кресло. Ален, поколебавшись, уселся в соседнее. Причина "глухоты" капитана стала ему ясна: в душе он был. С жестких прядей волос на лицо и плечи медленно капала вода. Ален, тщетно пытаясь совладать с неловкостью, старался не смотреть, но не получилось. Привлекла сетка белесых шрамов, четко выделявшихся на смуглой коже.

— А как же пластическая хирургия? — вырвалось у него.

Капитан Хидэо внимательно, словно первый раз видел, рассмотрел рубцы, уходящие под ремень брюк, даже потрогал парочку.

— Да мне не мешают, — как-то, Алену показалось, смущенно усмехнулся он. — Что случилось-то?

— Почему вы думаете...

— Потому что иначе тебя бы здесь не было, — капитан протянул руку, порылся под пледом и вытащил мягкую, пушистую какую-то на вид, рубашку. — И физиономию ты где-то расцарапал. Вряд ли для собственного удовольствия.

Ален потрогал подсохшую ссадину. Хотел получше скрыть ее челкой, но передумал и ладонью зачесал волосы назад. Капитан уже откровенно ухмылялся, но не комментировал. Ален упрямо решил, что краснеть не станет, и коротко рассказал о нападении. С каждым словом капитан мрачнел все больше. Услышав о выходке Эктора, грубо выругался, но тут же извинился. Ален лишь вздохнул: чего извиняться, в точку же.

Когда он замолчал, капитан Хидэо все-таки натянул рубаху и задумчиво почесал затылок. Потом недовольно потер влажные пальцы один о другой, высушивая.

— Такого я не ожидал, — пробормотал он под нос.

— Но они же, считай, покушались уже, — удивился Ален. — Вы же сами мне показывали схему...

— Ах да, схема, — офицер мрачно усмехнулся и вновь погрузился в размышления — Вот если честно, я бы тебе предложил остаться здесь, — выговорил он, наконец. — На худой конец, просто махнуться домами. Но не думаю, что имеет смысл тратить время на уговоры.

— Не имеет — согласился Ален, торопливо покусывая губу. — Потому что я согласен.

Глаза капитана широко распахнулись, потом снова подозрительно сузились:

— Ты уверен, что все мне рассказал, Ален?

— Да, капитан Хидэо. Ничего больше и не случилось... пока. И мне очень не хочется, чтобы случилось. Можете считать меня трусом, однако я предпочитаю понимать, за что рискую жизнью. Да и не справлюсь я с ними, — закончил он уже намного тише.

— Ну, в трусости тебя обвинять пока что рано, — хмыкнул капитан. — Вопрос выживания... он вечный. Если захочешь, обсудим как-нибудь. Так здесь ночуешь или мне к тебе переселиться?

— У меня может быть опасно, — покачал головой Ален. — Я... меньше всего я хочу вас подставлять.

— А то, что себя подставляешь, это ничего?

Ален нахмурился: капитан так проникся местными устоями? Или он просто понимает, что эти устои — не пустой звук для самого Алена?

— Капитан Хидэо, общественное мнение на фоне вашей гибели не кажется столь уж важным, — выпалил Ален и смущенно умолк.

— О-го. — присвистнул капитан. — Чем же я обязан столь добрым чувствам?

Ален был почти уверен, что в свой вопрос офицер вложил немало сарказма, но предпочел его не заметить.

— Вы меня спасли, разве этого мало? А я еще и продолжаю злоупотреблять вашей добротой. Нет, разумеется, если мое присутствие будет вас напрягать...

— Да не присутствие... — капитан осекся и, с коротким, злым смешком, отмахнулся. — Я сам предпочту, чтобы ты был здесь, под моим присмотром. Ален... ты настолько мне доверяешь?

Ален собирался спросить, а почему нет, но под пристальным и требовательным взглядом капитана лишь опустил голову, скрывая румянец. Да, поняли друг друга без лишних слов. Только надоело в его присутствии постоянно краснеть, как девочка-подросток.

— Вам это может показаться легкомысленным, но — да. Доверяю. Конечно, мы почти незнакомы, и я не слишком хорошо разбираюсь в людях, но я, почему-то, не думаю, что вы можете причинить мне вред. Очень хочу надеяться, что не ошибаюсь.

— Изнасиловать я тебя точно не изнасилую, — мрачно усмехнулся капитан, снова потерев затылок и возмущенно стряхнув капли с руки. — Но... могу попробовать соблазнить.

Ален сглотнул. Точнее, попытался, потому что во рту немедленно пересохло. Когда подтверждаются такие догадки... Ох-х, лучше бы они и не подтверждались вовсе. Потому что теперь нужно что-то с этой информацией делать, а он не знает что. Нет у него опыта.

— Рискните, — он с улыбкой пожал плечами.

Капитан тихонько фыркнул.

— Умеешь отшить, молодец, — одобрил он.

Ален хлопнул ресницами, но промолчал. Если капитан думает так, то пусть. Говорить, что он даже девушку на танец пригласить никогда способен не был, совсем необязательно, правда?

— Значит, приютите меня сегодня? — уточнил он, немного меняя тему от греха.

— Я уже сказал — располагайся. Если тебе нужно что-то посерьезнее зубной щетки и чистой одежды — скажи, я принесу.

Ален задумался. Когда он попадет домой при таком раскладе — еще неизвестно, так что, хорошо бы получить учебники, но не гонять же за ними капитана. Глупо как-то.

— Если книг не хватает, — офицер снова читал его мысли. — То могу пристегнуть планшет к своему комму. Там неплохая база данных, да и доступ в сеть есть.

— А можно? — оживился Ален.

— Почему нет-то? Отли-ичник. — капитан протянул руку, чтобы растрепать волосы Алена, но тут же опомнился.

Ален стиснул зубы. Вот так и знал, что только поставит капитана в неловкое положение. Но... он же не должен чувствовать вину за то, что его хотят, так? Или не так?

— Капитан Хидэо, — твердо выговорил он. — Если вы не задумали ничего дурного, то почему шарахаетесь от меня, как от зачумленного?

Договорив, Ален понял, что сказал лишнее. Капитан вскинул голову и уставился на него очень странным взглядом.

— Ален, а ты не понимаешь? — осведомился он. — Слушай, парень, не обижайся только, у тебя хоть кто-нибудь был?

— Это настолько важно? — выдавил Ален, краснея уже обреченно и привычно.

— По жизни — не слишком. Но... прости меня тогда за стиль общения. Я думал, что тебя смущает только моя половая принадлежность... — капитан вдруг неуверенно, зато совсем по-настоящему улыбнулся. — Извини, армия, — он развел руками. — Хотя, не оправдание, конечно.

Улыбка у него была странная. Она придавала строгому лицу какое-то пьяняще-шальное выражение. Бывает, что, улыбаясь, человек просто становится красивее. Капитан же... становился совсем другим. Настолько, что Ален едва пришел в себя.

— Вы ничем меня не обидели, — для подтверждения он замотал головой так, что волосы тоненькими прядками засыпали лоб. Он раздраженно смел их ладонью, но, кажется, помогло это мало. — Я, наверное, не умею правильно реагировать, но это моя проблема, а не ваша.

Капитан только покачал головой. Ален посмотрел вопросительно, однако пояснений не дождался.

— Наверху есть свободная комната,— заговорил офицер после паузы. — Пойдем, провожу, устроишься, как тебе удобно. Еда — в холодильнике, брать можно в любых количествах. "Это не мое" — основанием для голодовки не является. Ясно, Ален?

И снова намек на усмешку в чуть прищуренных глазах. Ладонь капитана легла на его макушку и окончательно растрепала волосы. Ален подавил внезапное желание прижаться к этой ладони щекой и весело кивнул. Он не понимал, почему капитан Хидэо стал так внезапно вести себя свободнее, возможно, чтобы не "пугать" его больше, но Алену это нравилось. Чудно получается: они так мало знакомы, а кажется, что едва ли не старые друзья.

Выделенная ему комната была крошечной, но уютной и чистой. Капитан тут же притащил комплект постельного белья и костюм из мягкой толстой ткани, вместо домашней одежды.

— Тебе великоват будет, но вряд ли сильно — капитан критически присмотрелся к толстовке с капюшоном. — Главное, чистый.

Главное, уютный, чуть не сказал Ален, но смолчал, чтобы снова чего не ляпнуть. Капитан, судя по всему, испытывал слабость к таким вещам. Рубашка, теперь костюм. Для контраста с военной формой? Тут его можно понять. Ален вспомнил свое парадное обмундирование и поморщился. Воротник натирал, даже после неоднократного смазывания жирным кремом.

— Обживайся пока, — офицер, прищурившись, посмотрел в окно. — А я... прогуляюсь.

— Куда? — вскинулся Ален, роняя подушку, на которую как раз натягивал наволочку.

— Не спрашивай так. Плохая примета. Я не суеверный, но, вообще, армия — рассадник такого мракобесья. К ужину не вернусь — про холодильник я уже говорил.

Капитан ушел, не прощаясь. А еще говорит, в приметы не верит. Ален упал на кровать, крепко прижав к себе несчастную подушку. Винтовку капитан брать не стал, но Ален уверен был, под куртку что-то сунул. И вряд ли зонтик.

Ален понимал, что задание есть задание и капитан выполнял бы его, даже если бы он, Ален, не подвернулся, но не ощущать своей вины не мог. Ведь... ведь он тоже имеет к этому всему отношение. И сегодня, возможно, если бы на него не напали, капитан спокойно сидел бы дома. Ален знал, что только сам себя травит, но остановиться не мог. Проще злиться, чем сходить с ума от беспокойства.

К ужину капитан не появился. Ален облазил весь дом, пытаясь найти себе занятие, не заходил только в спальню капитана. Прошел карту сетевой стратегии, прочитал свежий выпуск местных новостей, сводку по Союзу. Поел нехотя, и засел на подоконнике с чашкой сладкого отвара, не сводя глаз с калитки.

Если капитан отправился в поселение колонистов, то дорога шла через лес. Даже если Эктор прав и специальная обувь у капитана Хидэо есть, там хватает и других радостей. Особенно ближе к территории первопоселенцев. По слухам, они не жалели боеприпасов и маскировали их так, что не каждый детектор улавливал.

Когда стемнело, Ален из принципа постарался заснуть. Закутался в одеяло с головой и долго считал кошек, пока не сообразил, что думает уже совсем о другом. Мозг, отдельно от своего владельца, пытался применить приемы анализа, вбиваемые в Академии, и вычислял, где, вероятнее всего, может сейчас находиться капитан. Но не хватало ни навыков, ни данных.

Промучившись с полчаса, Ален вскочил, оделся, поколебался пару секунд, натянул поверх своего свитера одолженную капитаном толстовку и решительно пошел к выходу. У двери он остановился. Что-то зацепилось за край сознания, не давая сделать шаг на улицу. Закусив губу, Ален внимательно осмотрелся. Точно: дверь старенького шкафа приоткрылась и в щель были видны тяжелые ботинки странной расцветки. Капитан Хидэо забыл их надеть?!

Нет, эти были совсем новые, запасные, наверное. Вряд ли капитан будет против, так ведь? Ален быстро переобулся. Ботинки были велики, но сойдет. Конечно, в лес он идти не собирался, но так было спокойнее. Из оружия Ален взял охотничий нож, который лежал на столе в кухне. Импульсную винтовку ему все равно не утащить далеко, а на дикого... они ночью спят, но на дикого можно и с ножом. Главное, не растеряться, как несколько дней назад.

Вечером на улицах было немноголюдно. Те, кому не сиделось дома, предпочитали коротать время в одном из двух баров или в подпольном казино. Все, конечно, о его существовании знали, но от властей и медкорпуса, курирующего поселок, скрывали. И даже не для того, чтобы не закрыли, а... это было что-то внутреннее, принадлежавшее только поселку и его временным обитателям. Почему-то, затягивало очень быстро. Здесь вообще все происходило быстро. В два-три месяца люди пытались вместить едва не целую жизнь. У некоторых получалось.

Жалко только, не выходит себя долго отвлекать посторонними мыслями. Ален почти на цыпочках прокрался вдоль освещенных окон, из-за которых доносилась музыка, и нырнул за ограду. Поле вокруг поселка на ночь ставили всегда, но оставляли достаточно широкий проем для тех, кто не успел вернуться засветло. Чтобы хотя бы сократить количество нередких прежде несчастных случаев. Предъявить обвинения колонистам так ни разу и не удалось, слишком уж удобным прикрытием были землевики. Разумеется, "ворота" охранялись системами безопасности, но только на вход. Поэтому Ален покинул территорию беспрепятственно. О возвращении он старался не думать. Если все будет тихо — можно подождать до рассвета, когда поле снимут, если же что-то случится... тогда будет не до конспирации.

Ален не знал, чем ему может помочь прогулка на свежем воздухе, но так было все равно лучше, чем ворочаться без сна под одеялом. Да и есть хоть какой-то шанс встретить капитана. Потому что других путей в поселок ночью действительно не было.

Отходить далеко от мерцающей стены Ален не стал. Насколько он помнил, по периметру поселка были установлены камеры, но в радиус их действия ближайшие несколько футов не попадали. Куда более важным считалось видеть, что происходит на расстоянии, и не подпустить вероятного противника ближе. Ален признавал, что это не лишено смысла, только вот... чинили бы эти камеры чаще, чем их, шутки ради, разбивала местная малышня. Родители даже, с демонстративной снисходительностью, выплачивали администрации санатория штрафы, но приструнить детей не торопились.

Кстати о первопоселенцах. Ален остановился, пристально вглядываясь в едва разбавленную светом двух тонких серпиков темноту. Через пустошь, левее крайних деревьев, крались две сгорбленные фигуры. Их груз Ален не разглядел, но, судя по походке, несли они что-то тяжелое. Человека?!

Ален понимал, что делает глупость, но не удержался и, пригнувшись, бросился к зарослям. Разумнее было бы вернуться и сообщить администрации о подозрительных личностях. Но неизвестно, примут ли его слова всерьез, а так он хоть узнает... что можно узнать, преследуя колонистов в их лесу, Ален предпочитал не додумывать. В голове крутилась единственная мысль, не попал ли в беду капитан, поэтому остальное становилось неважным.

Неизвестно, правда, к лучшему ли. Ален остановился на едва заметной тропинке и растерянно огляделся. Ориентироваться здесь нелегко было даже днем, а сейчас лес и вовсе превратился в мешанину черных ветвей, без намека на направление. Разумеется, колонистов он упустил. Тихо радуясь собственной одаренности, Ален задумчиво почесал лоб и попытался вспомнить, что он слышал о выживании в здешних условиях. В брошюре для выздоравливающих этого не было, но в администрации ему говорили, что все лесные тропы пересекаются в одной точке. Оттуда же самые широкие ведут обратно к поселку и дальше, к реке и хуторам первопоселенцев.

Можно было бы просто вернуться назад, компас у него с собой был, но Ален все еще надеялся встретиться с капитаном. Тем более, если он появится в поселке сейчас, то придется слишком много объяснять. Камеры вряд ли его засекли: иначе и колонисты не разгуливали бы там с сомнительной поклажей. Так что, до утра его не хватится никто.

Ален вытащил из-за ремня нож, нажал кнопку на рукояти и подождал, пока над лезвием не засветится зеленоватый голографический кубик. Сканер достаточно примитивный, но радиус охвата до сорока футов. Сведения будут поступать о любом крупном объекте, хотя кое-какие параметры он все же задаст. Вдруг... Надо только поточнее угадать. Ну, насколько это вообще реально. Рост капитана — шесть футов, возможно, чуть выше, а вот вес... Сто пятдесят восемь фунтов? Пусть будет. В тяжелой куртке, да с оружием.

Ален медленно пошел вперед, стараясь смотреть одновременно и перед собой и по сторонам. В памяти всплыла страшилка, что путешествие сошедшего с тропы заканчивается обычно в могиле. И вряд ли в виду имелись пресловутые землевики, потому что страшилка местная, а колонисты столь защищаемых ими существ боялись куда меньше, чем жители поселка. Может быть, это было предупреждение, что лезть глубже в жизнь планеты пришельцам не стоит?

Сканер пока упорно молчал. Это было и хорошо: значит, рядом никого нет, и плохо: капитана поблизости нет тоже. Ален отгонял мысли, что капитан или отправился совсем в другую сторону, хотя это вряд ли — там степи с трех сторон на десятки миль, или... И никаких или!

Искомую развязку он едва не пропустил. Не пройти узкую просеку помогла только содранная для ориентира кора старого дерева. В виде герба Союза — семиконечной звезды — содранная. Но если бы не тусклый свет голограммы, Ален бы ее не рассмотрел.

Нащупав ногой заросший травой участок чуть в стороне от дороги, Ален уселся, прислонился спиной к стволу дерева и положил нож на колено. Он понимал, что поступок совершил не слишком разумный, но бродить по дому, едва не грызть перила — намного хуже. Бездействия и бессилия он не выносил. Лучше уж иллюзия деятельности. Хотя сейчас, когда снова приходилось просто ждать, было очень сложно не думать о том, что он может утром вернуться в пустой дом один.

Через полтора часа на голограмме появилась яркая точка. Ален едва удержался, чтобы не вскочить. Даже соответствие параметрам не гарантировало того, что это именно капитан. Шляться тут мог кто угодно, особенно из местных. Ален на всякий случай поглубже заполз в темноту между деревьями и прикрыл голограмму ладонью.

Но прошло несколько секунд, и сигнал исчез. Ален обеспокоено осмотрел зеленый кубик со всех сторон — бесполезно. Как не было. Но... Он выключил сканер, включил еще раз — без изменений. Алену стало страшно. Даже лес, до этого равнодушно-знакомый, показался жутковатым. Внезапно, рядом мелькнула тень, и Ален полетел на траву, чувствуя, как жесткая ладонь зажимает ему рот.

— Я ведь и убить мог, — послышался вдруг почти задыхающийся от ярости голос капитана. Тяжесть тела, придавившего Алена, исчезла, вспыхнул свет небольшого фонарика на запястье офицера. — Ален... я не стану комментировать, не ругаюсь я при детях, но объясни мне, какого... — завершило фразу невнятное шипение. Видимо, подобрать цензурное слово он так и не смог.

Как и при первой встрече с капитаном, говорить Ален был не способен. Рот открывался, а звуков не было. И воздуха в легких тоже. Заметив его состояние, капитан тут же замолчал, сдернул с плеч куртку и завернул в нее пытающегося вздохнуть Алена.

— Прости, — негромко проговорил он, прижимая Алена к себе. — Я не сразу понял, что это ты. И хорошо, что вообще понял... — капитан осекся. — Может быть, тебе стоит выпить?

Ален кое-как кивнул. Капитан сунул руку под куртку, во внутренний карман, вытащил плоскую флягу, отвинтил крышку и поднес горлышко к губам Алена. Тот сделал два небольших глотка, стараясь не пролить ни капли. На глазах выступили слезы от крепости напитка, но стало немного легче, и уменьшилась резь в груди. Больше пить он не стал: даже в таких дозах алкоголь влиял на него слишком сильно.

— Сейчас станет легче, — пообещал капитан, убирая флягу и снова его обнимая.

Ален доверчиво ткнулся затылком в его плечо и замер так, мысленно прослеживая путь капель алкоголя вниз по пищеводу. Тело еще не расслабилось, но дышать стало легче. И он по-прежнему не боялся капитана, пусть тот мог и собирался его убить. Наоборот: от этого "мог и собирался" становилось еще теплее. Ален, несмотря на шок, понимал, агрессия была направлена не против него. И... как же спокойно рядом с бойцом уровня капитана Хидэо.

— Ну, ты как? — спросил офицер.

Его дыхание щекотало ухо. Ален улыбнулся и постарался отстраниться, но капитан не отпускал. Тогда Ален просто сполз пониже, прислонившись щекой к его груди. Адреналин в смеси с выпивкой давал странный эффект. Ален вроде бы и понимал все, но отстраненно, как наблюдатель. И очень хотелось заснуть. Вот так, в гарантированной безопасности, под чуть сбивчивое биение сердца под ухом.

— Але-ен. — его довольно сильно тряхнули за плечо.

Он недовольно забормотал что-то, но тут же опомнился и подскочил, путаясь в куртке. Правая нога тут же отказала. Ален шлепнулся на траву и осторожно ощупал лодыжку. Было больно.

— П-простите, капитан Хидэо. — пролепетал он. — Я... не знаю, как это получилось.

— Наверное, когда я тебя сшиб, — криво усмехнулся офицер. — Дай посмотрю.

Капитан снял с Ален ботинок и внимательно изучил ступню.

— Несильный, но вывих, — подытожил он, втирая какую-то мазь. — К утру должно перестать болеть. Но вот ночевать придется здесь.

— Да и так пришлось бы, — смущенно хмыкнул Ален. — Иначе же замучают вопросами.

— Это, смотря как возвращаться, — капитан снова усмехнулся. — Но неважно уже. Портативный генератор поля у меня есть. Вот только извини, одеяла предложить не могу. Согласен?

Ален попробовал одновременно протирать глаза и думать. Получалось плохо. Однако, свой резон в словах капитана был: путешествие через лес с Аленом на плече было куда более безрассудным мероприятием, чем ночевка под прикрытием поля.

— От меня одни неприятности, да? — вздохнул он, почти на голову натягивая куртку. — Ой-й, вам же холодно, а я...

— Все, — оборвал его офицер. — Курсант, вы вопрос слышали? Ни слова о неприятностях в нем не содержалось.

— Я думаю, разумнее будет остаться, — выговорил Ален. — Я... мне...

— Дома тебе сидеть нужно было, — буркнул капитан, доставая из кармана прямоугольник пульта. — Хоть сейчас-то скажи, зачем тебя в лес понесло?

— Я за вас очень беспокоился, — с несмелой полуулыбкой признался Ален, сгребая несколько охапок хвороста под соседними деревьями. Ходить было тяжеловато, шатало, на поврежденную ногу опираться почти не получалось, но сидеть и смотреть, как офицер ставит поле, разводит костер, разогревает какие-то концентраты, было бы слишком стыдно. — Вас так долго не было. Но в лес я сначала не собирался. И не пошел бы, если бы не колонисты.

— Что — колонисты? — насторожился капитан, поднимая голову.

— Я видел двоих. Они что-то несли, тяжелое, я испугался, что человека.

— А, эти... — офицер тут же потерял к теме интерес. — Нет, не человека. Но теперь хоть понятно, почему они так быстро исчезли. Не разглядели, кто их преследует.

Ален бросил последнюю порцию веток под дерево, где сидел перед этим, и посмотрел на капитана. Тот замер, положив палец на кнопку включения поля. Поймал взгляд Алена, встряхнул головой и улыбнулся. Снова по-настоящему. И как-то так... Ален тоже помотал головой и улыбнулся в ответ:

— Я же говорю: вам от меня одни неприятности.

Капитан отрегулировал мощность поля и покосился на него с откровенной иронией.

— А пример можно? Хоть один? Ален, ты не сердись, но пока от тебя проблемы только тебе самому. Сегодня — в том числе, потому что твои таинственные первопоселенцы мне были абсолютно ни к чему. Могу, конечно, припомнить полчаса в компании твоего приятеля, но не стоит. Самому до сих пор страшно.

Ален рассмеялся. Потом помрачнел. Да, Эктор. Мальчишка же обязательно будет его искать. Хорошо бы, весь поселок на уши не поставил.

— К утру мы вернемся, — капитан опять прочитал его мысли. — Но домой я тебя все равно не отпущу. Поэтому, придумывай, как будешь объясняться с другом. Надеюсь, он мне хоть морду не раздерет. А то, что еще и с этими рубцами делать? — он невесело усмехнулся. — И не стой ты столбом, иди к огню, тут уютнее и теплее.

Ален послушно присел возле начинающего разгораться костра, взял предложенный брикет походного пайка и несмело спросил:

— А... откуда у вас шрамы?

— Пять лет назад была заварушка в системе Бетельгейзе. Возможно, ты помнишь, писали тогда о ней активно. Поскольку переходить на сторону повстанцев я не захотел, мне решили популярно объяснить, насколько я не прав. Получилось неважно, а памятка осталась.

— Но... зачем вы ее оставили? — Ален правда не понимал. Непохоже было, что эти отметины для капитана имеют какое-то сакральное значение. И проще было бы сделать операцию, чтобы избавиться хоть от внешнего напоминания о пережитой боли.

— Ты второй раз мне задаешь этот вопрос, — капитан почти ожесточенно прожевал размягчившийся кубик рациона. — Что, так неприятно выглядит?

Ален таращился на капитана не меньше минуты, пытаясь осознать, на каком основании тот пришел к таким... неожиданным выводам. Кое-как, с почти слышимым скрипом, до него дошло, что капитан же... он же капитану... В общем, чего уж точно тот не хотел бы у него вызвать, так это омерзение.

Ален скрыл улыбку. На мгновение появилось странное ощущение... власти. Оно тут же исчезло, Ален даже не успел распробовать, но на какое-то время появилось. Власть и азарт. Ален, снова перекинув на лицо волосы, украдкой рассматривая напряженно ждущего ответа капитана. Неприятно... скажет тоже. Вроде бы взрослый, уверенный в себе человек.

— Мне не совсем ясно, зачем было их оставлять, капитан Хидэо. Это ведь... даже вид не сделаешь, что забыл и спокойно живешь дальше. Не знаю, вам виднее, конечно. Мне ваши шрамы совсем не мешают, — закончил он максимально ровным голосом.

— Вот оно что, — капитан опустил голову, усмехнулся, посмотрел на Алена исподлобья. — Ты считаешь, что забыть — самый лучший способ успокоиться?

— А как иначе? — поразился тот.

— Отомстить и помнить об этом, — предложил капитан.

Ален откусил немножко от оставшейся части плитки, чтобы потянуть время. Но решил, что и само его молчание более чем красноречиво.

— Мне чужда такая философия, капитан Хидэо. Не сердитесь, пожалуйста, но я так не умею. А-а... у вас именно этот случай? — осторожно уточнил Ален.

— Если честно, нет, — хмыкнул офицер. — Всего лишь стала любопытна твоя жизненная позиция. Мне было не до пластической хирургии, вот и все. Устал я за последние годы, — капитан болезненно поморщился. — Не минуты покоя, а в довершение взрыв в порту и местный госпиталь. Теперь вот — реабилитация.

Выражение лица у капитана при этих словах было таким, что Ален невольно бросился защищать санаторий:

— Но никого не заставляют восстанавливаться именно здесь. Существуют два куда более комфортабельных курорта в западной части Нового материка.

— Ален, проблема не в поселке... точнее, не только в нем. Отдых на больничной койке выматывает больше, чем пеший двухнедельный марш-бросок по радиоактивной пустыне, — офицер сделал большой глоток из фляги. — Но это мои проблемы, не заморачивайся. Прости, воды у меня нет. Разве что, еще виски

Ален засмеялся.

— Нет уж, спасибо. Я, наверное, лучше бы лег спать, если вы не против.

— С чего бы вдруг? — капитан удивленно приподнял бровь. — Ложись, конечно. Да не на землю! Веток же полно, костру столько не надо.

— А вы? — Ален изобразил какое-то подобие лежака и постарался на нем свернуться.

— Я попозже. Подумать надо.

— Я вам не помешаю? — осторожно уточнил Ален.

— Если бы мог, я бы тебе об этом сообщил, — прозвучало резко, но было заметно, что взгляд у капитана добродушный и насмешливый. — Не помешаешь, разумеется. Тебе не холодно?

— Нет. — Ален не обманывал. Как может быть холодно у костра и в теплой куртке? — Только вот... вы же замерзнете так.

— Вряд ли. Я привык. Так что, заворачивайся получше. Я постараюсь не шуметь.

Какое-то время они провели в почти полной тишине, если не считать потрескивания веток в огне. Ален разглядывал капитана, пытаясь осмыслить и свое сегодняшнее поведение, и заботу о нем офицера. Несмотря на отсутствие опыта, недоумком он не был и прекрасно понимал, что физическое влечение не включает в себя автоматически почти нежность. Ну, на его взгляд, почти нежность. Может быть, с точки зрения капитана, он просто извиняется перед Аленом за свое поведение?

Но за что именно? Он же... он ничем Алена не оскорбил. Да и сам Ален так старался невозмутимо рассуждать об интимных отношениях, что вывод о его, во всех отношениях, "взрослости" сделать было можно. Ну, наверное, можно, раз капитан сделал. Только вот, не спросишь же, а хочется: что капитан в нем нашел? Откуда такой внезапный интерес? Почему к нему? В поселке достаточно куда более... раскрепощенных молодых людей обоих полов.

Ален вдруг вспомнил, как буквально час назад прижимался к офицеру, и чуть не вцепился зубами в ближайшую ветку. Это... это надо же было так забыться. Что теперь о нем подумают? Невинный мальчик, называется. Да, у него не было ни одной непристойной... ни одной вообще у него мысли не было, но это знает только он сам. Или капитан тоже понял, иначе вел бы себя совсем по-другому?

Офицер подкинул в костер немного хвороста, прикрыл лицо рукой от взметнувшихся искр и неизвестно чему улыбнулся. Не так ласково, как Алену, зато беззаботно. Словно что-то очень хорошее в тот момент подумал. Возможно, какой-то приятный момент из прошлого. Тоже с костром связанный? И... с кем-то, да? А сейчас этого кого-то уже нет? Поэтому капитан постоянно столь сдержанный и серьезный? Или предыдущая операция была такой, что нет у него сил искренне улыбаться? Ален вспомнил блестящий орден мужества, отзыв о нем капитана и тяжело вздохнул.

Офицер тут же повернулся к нему.

— Не можешь заснуть?

— Ага, не получается. Вы не обращайте внимания. Я тихо полежу.

— Ален, прекращай. Я уже говорил, если бы ты мне мешал, я бы дал тебе это понять. Без тени смущения. Гарантирую. Поэтому завязывай. Не можешь заснуть — давай поговорим. У меня тоже что-то в нужном направлении голова не работает сейчас.

Почему-то Алену показалось, что капитан даже рад возможности отвлечься. Не хочет думать о прошлом? Ох, только бы вслух не спросить.

— Капитан Хидэо. — решился Ален. — Мне давно интересно было, если это не закрытая информация, а как можно работать в особом отряде и носить такие вот знаки на лице?

Офицер невольно коснулся молнии возле уголка глаза и усмехнулся.

— Информация не закрытая. Скорее, из разряда никому неинтересной. Это не татуировка, Ален. Это термо-наклейка, настроенная исключительно на меня. Вместо погон. Честно признаюсь, представления не имею, откуда появилась такая традиция, но отказываться от нее пока никто не собирается. Если задание требует, ее несложно отодрать и убрать до лучших времен,— капитан помолчал и добавил: — Шрамы тоже обычно не мешают. Средств для их маскировки более чем достаточно.

— Дались вам эти шрамы! — возмутился Ален и тут же испуганно затих.

Капитан расхохотался. Негромко, но с удовольствием.

— Браво! Определенно делаешь успехи, — отсмеявшись, выговорил он. — И не смей начинать оправдываться, что ты не нарочно и не хотел ничего подобного говорить вовсе.

— Но, правда, вырвалось, — смущенно улыбнулся Ален. — Мне все легче становится общаться с вами. Вы против?

— Разумеется, нет. Я тебе сразу сказал, чинопочитание хорошо в армии. Там оно просто необходимо. Без дисциплины любой отряд превращается в маловменяемое сборище. Но мы, хвала силам Космоса, не на плацу. Да и, если окажемся, я никогда не буду твоим командиром.

Ален согласно кивнул. Подчинения между офицерами разного рода войск действительно не существовало. Ну, разумеется, если обратное не было оговорено специальным приказом или, в силу обстоятельств, кто-то был должен взять командование на себя. Только вот...

— Вы намекали мне, что знаете, кто я такой, — невесело вздохнул он. — А я внимания не обратил. Сам я, вроде бы, не говорил, что учусь на пилота.

— Не говорил, — подтвердил капитан. — Но неужели ты думаешь, что я не прочитал досье на всех в поселке?

— Мне вообще ничего подобного в голову не приходило, — признался Ален. — Как-то... не сложилось. Но мне очень не хотелось, чтобы и вы начали задавать вопросы. Я не знал еще, что вы не станете.

— Ну, я как раз с огромным интересом задал бы парочку, — хмыкнул капитан. — Но, наверное, немного не те, которые ты ожидаешь. Впрочем, от любопытства не умру, можешь не беспокоиться.

— Какие вопросы? — Ален сам удивился своему спокойствию. Неужели перегорело уже? Или все дело в самом капитане?

— Почему ты не хочешь говорить о той аварии, Ален? Да, я видел в газетах слезливые истории о бедном мальчике, который пережил жуткое потрясение. Не думаю, что сегодняшнее было меньшим. Отошел ты довольно быстро. И вступительные экзамены в военную академию сдал. Возможно, на льготных условиях, но скидок на психическую устойчивость пока еще не делают.

Ален спрятал лицо под воротником куртки. Можно было догадаться, что офицер спецкорпуса не станет спрашивать, почему челнок потерпел крушение. Это легко узнать, не приставая к Алену. Да и вряд ли его вообще волнует корабль. Капитана, похоже, занимает только сам Ален.

— А зачем вам это? — спросил он едва слышно. И почти пожалел, что офицер все же разобрал его слова.

— Ты предпочитаешь забывать неприятности. А эту — не можешь. Поэтому и предлагаю тебе разобраться в причинах. Именно тебе предлагаю. Мне как раз можешь не отвечать.

Капитан снова подложил в огонь веток. Провел ладонью над дрожащим пламенем, то ли развлекаясь, то ли проверяя выдержку. Кончик языка, все же по привычке, очертил контур губ. Ален смотрел, улавливая каждое, даже мимолетное движение. Изучал и получал удовольствие от этого процесса.

Но пусть симпатия Алена к капитану все возрастала, рассказать то, что так долго скрывал из нежелания подставить...

— Ты так уверен, что никому неизвестны настоящие причины аварии? — спросил вдруг офицер. — Ален, ты же должен знать, что все, происходящее на борту, записывается.

— Знаю, разумеется. Но эти сведения предоставляются только командованию...

— ... которое не имеет права отказать спецкорпусу отряда особого назначения, — закончил капитан Хидэо. — Не мне лично, если ты об этом подумал. Пойми правильно, я не считаю себя вправе лезть в личную жизнь парня, который валяется тут сейчас в моей куртке, — капитан слегка улыбнулся. — И никогда не использую против него сведения, полученные из третьих рук. Именно поэтому я прошу всего лишь определиться для себя.

— А что именно вам известно? — настойчиво перебил его Ален.

— Что летный инструктор Академии, лейтенант запаса десантных войск, Джейкоб Хини, вследствие ошибки в расчетах траектории полета, стал причиной крушения учебного челнока СН-12. — речь капитана звучала подчеркнуто официально. — В результате аварии, двое второкурсников, находящихся на борту, получили ранения разной степени тяжести. Сам лейтенант запаса, пытаясь спасти вверенных ему курсантов, получил тяжелые травмы позвоночника. Это факты, — уже нормальным голосом продолжил он. — Из домыслов только одно: некий курсант, не будем называть его фамилию, раз он не хочет, решил, что спасение инструктором его жизни вполне искупает допущенную ошибку. Поэтому и молчит. Несмотря на то, что тайной его секрет является разве что для одноплацников.

— Считаете, я поступаю глупо? — после паузы спросил Ален.

— Отчего же. В твоем возрасте я сделал бы тоже самое.

— А сейчас?

— Сейчас? — капитан вздохнул и снова поднес руку к огню. — Кто его знает. Хотя, не исключено, что тоже. В космос он все равно уже не вернется.

— А если бы вернулся?

— Тогда не смолчал бы, — офицер спокойно встретил ошеломленный взгляд Алена. — Потому что ему опять могли бы доверить детей.

Ален открыл рот, но тут же захлопнул его и плотнее прижал колени к животу. Его начало знобить. Капитан был прав. Кругом прав, абсолютно. Ален был с ним согласен. И от этого согласия было плохо.

— Но... я могу попросить вас никому не рассказывать? — тихонько спросил он,

— Меня — это кого?

— Каору Хидэо. — Ален слишком хорошо знал устав, чтобы просить большего. Да и, если потребуется, всю правду можно узнать без отдельно взятого офицера спецкорпуса.

— Тогда разумеется. Меня, если честно, не твой инструктор, а ты беспокоишь. И твои приобретенные из-за этого случая фобии.

— Я... постараюсь разобраться, — пообещал Ален, сворачиваясь еще более тесным клубком.

— Но вообще, ничего так себе нравственная проблемка. — усмехнулся капитан, помолчав немного. — Как ни поступи, везде сделка с совестью, — он снова посмотрел на Алена. — Поселил в тебе сомнения? Прости. Но меня пугает твоя доверчивость.

— Вы хотите сказать, я зря вам верю? — огрызнулся Ален.

— Как ни странно, нет, — капитан выгнулся, потягиваясь. В плече что-то хрустнуло, и лицо офицера исказила болезненная гримаса. — Космос, как достало, — под нос пробормотал он, осторожно опуская руку. — Я, правда, не смогу обидеть тебя, Ален. Сознательно — точно нет. И я не в состоянии объяснить причины, если они тебя интересуют. Представления не имею. Возможно, вспоминаю себя таким. А, может, и нет. Но не смогу.

Капитан выпрямился и улыбнулся. Широко, но неискренне. Без той, отшибающей разум, чертовщинки, которая так поразила Алена.

— Ладно, а то нам только расплакаться осталось, как старым девам за любовным романом. Ален, ты запомни, что в его ошибках нет твоей вины. Он не просто спас тебя, рискуя жизнью, ему пришлось ею рисковать, потому что именно из-за него ты мог погибнуть. И у тебя нет никаких причин переживать. Совсем никаких, понимаешь?

Офицер поднялся, достал из пояса брикет сухого топлива, разломил на две части и одну аккуратно подсунул под основание костра. Теперь должно хватить до утра. Затем тоже соорудил себе подстилку, улегся, натянул ворот свитера на подбородок и почти сразу затих.

Ален подождал еще немного и осторожно перебрался поближе. Ничего преступного в желании поделиться теплом нет, верно? Ален распахнул куртку, половиной накрыл ее владельца и прижался теснее. Уже сквозь марево сна он почувствовал, как его обнимают, притягивают ближе, но сопротивляться не стал. Еще разбудит капитана, обоим неловко станет.

Утром Ален проснулся от солнечного света, прорывающегося через густую листву. Капитана рядом не было, а под головой Алена, свернутым, лежал его свитер. Кое-как проморгавшись, он приподнялся на локте и осмотрелся. Ночью, оказывается, шел дождь, нестрашный под куполом поля. Трава и деревья вокруг были усыпаны крупными искрящимися каплями.

Капитан обнаружился неподалеку. Запрокинув голову, он стоял под "душем", хлынувшим с раскачанных веток. Ален заворожено наблюдал за влажными дорожками, сбегающими по смуглой коже, и думал, как вчера это зрелище могло оставить его равнодушным? Наверное, он слишком перенервничал из-за колонистов, потому что... красиво. Просто красиво. Эстетически.

Ален едва успел отвести глаза, когда капитан обернулся с сияющей улыбкой.

— Проснулся? — весело спросил он. — Иди тогда, умойся. Вот за что я люблю планеты, типа вашей, это за такие подарки экологии.

Ален с готовностью выпутался из кучи одежды, уже ненужной под жарким солнцем. Как и капитан, брюки он снимать не стал, но к перспективе их намочить отнесся с сомнением. Однако пока он раздумывал, офицер обрушил на него целый водопад холодной воды, заставив Алена вскрикнуть от неожиданности. Не успел он высказать все, что думает, как не в меру разрезвившийся капитан отряхнул на него еще пару толстых ветвей.

— Зато глаза открылись, — заявил он, когда Ален вернулся к костру, промокший насквозь. — Ничего, сейчас обсохнем быстро. Как спалось?

— Отлично, — не покривил душой Ален, уплетая остатки вчерашнего пайка. Благо сегодня воды, чтобы запить пищу было предостаточно. — А вам?

— Твоими стараниями — весьма неплохо.

Ален вздрогнул, но, судя по всему, это была благодарность. Поэтому, что ответить, он так и не придумал. Но капитан, похоже, ничего и не ждал. От вчерашнего задумчиво-философского настроения не осталось и следа. Он выглядел таким беззаботно-счастливым, каким Ален ни разу его не видел. Конечно, их знакомству всего-то несколько суток, но все равно. И... и очень не хотелось, чтобы он вернулся к обычному своему насмешливо-отстраненному состоянию.

Обратный путь занял совсем немного времени. Дорогу капитан выбирать умел не хуже бывалого рейнджера, а нога у Алена почти уже не болела. Немного ныли связки, но, если не стараться побить мировой рекорд по бегу, то пустяки. Наверное, они даже ночью смогли бы добраться до поселка: мазь подействовала быстро. Но Ален ничуть не жалел о ночевке в лесу. Хотя бы из-за слов капитана о том, что пора прекращать себя мучить. Ален не мог сделать этого по команде, но от мнения совершенно чужого человека, что ему не в чем себя винить, стало легче.

Он сам толком не знал, что не давало ему покоя. Помешать аварии он ничем не мог, на учебном пульте была отключена возможность вмешаться в действия пилота. Крикнуть, что компьютер выдает неверные данные, он крикнул. А потом... да, бежать он не смог, но с открытым переломом это и не представлялось возможным. Почему же так погано, словно он не заметил тот астероид?

— Я выздоровел, а он останется калекой, — вдруг произнес Ален, останавливаясь.

Капитан тоже остановился, вздохнул и взъерошил волосы на затылке.

— Ален... Ты хочешь что-то услышать в ответ?

— Нет, пожалуй, — подумав, Ален помотал головой. — Я знаю, что со временем этот список станет только длиннее. Знаю, что этого не изменить, разве что, сразу уйти в фермеры. Я и не жалуюсь. Я просто четко понял, в чем проблема. Как вы и просили.

— И ты сможешь с ней бороться? — осторожно уточнил капитан.

— Конечно. — Алена даже слегка обидело недоверие. — Я же должен.

— Ну да, — пробормотал офицер. — Ты рискнешь к себе пойти или...?

— Пока к себе, — подумав, решил Ален. — Хоть переодеться надо. И винтовку захватить. Не думаю, что им хватит глупости появиться на том же месте еще раз так быстро.

— Ты их видел, — возразил капитан.

— Так закон все равно постоянно на их стороне, — с горечью выдохнул Ален. — А уж когда ничего доказать невозможно, то и подавно.

— Вообще-то, на свете существует еще такая штука, как месть.

— Но за меня-то некому... — он осекся и расширившимися глазами посмотрел на иронично выгнувшего бровь капитана. — Не-ет, вы не посмеете. Это же... это же вас дискредитирует. С вашим званием вам проще действовать в рамках закона. Даже действеннее получится.

— Только дольше раз так в... да не смотри ты так. Даже если ты прав, первопоселенцы знают, что и как мне проще? Тем более, если привыкли, что по закону как раз обычно легче им.

— Об этом я не думал. — Ален опустил голову. — Но... как мне тогда? Жить у вас?

— А что такого случилось за ночь? Вчера ты так и собирался.

— Но... мне остался еще почти месяц.

— Боишься, что объешь?

— Капитан Хидэо! — воскликнул Ален. — Не издевайтесь вы надо мной. Вчера я просто не подумал, что придется так долго вас стеснять.

— Ален, давай ты пойдешь сейчас домой, примешь душ и переоденешься. А встретимся с тобой где-нибудь на нейтральной территории... ну хоть в баре у Хоткевича, днем там вполне пристойно. Позавтракаем по-человечески и спокойно все обсудим. Договорились? — лицо капитана уже привычно не выражало эмоций, но Ален хотел надеяться, что никакого подвоха нет.

— Хорошо, пусть так, — согласился он. — Тогда через час на площади?

— Да,— капитан дернул уголком рта в не менее привычном подобии улыбки. Только Ален знал уже, что бывает иначе, и... и ему не хватало такого капитана Хидэо, каким тот был сегодня утром, в лесу.

Он едва успел выйти из душа, как в дверь отчаянно забарабанили. Не сомневаясь в личности визитера, Ален обреченно поплелся открывать. Эктор сразу влетел в дом с видом ревнивого супруга из анекдотов, только что "где он?!" кричать не стал. Зато выкрикнул другое:

— Что он с тобой сделал?

— Кто? — безынициативно уточнил Ален.

— Не притворяйся! Весь поселок уже знает, что ты с ним спал.

Это было так смешно, что вмиг стало грустно. Хотя, формально "весь поселок" был прав. Вместе спали, что поделаешь?

— И что еще знает весь поселок? — Ален закрыл входную дверь, чтобы вопли Эктора не разлетались по улице.

— Но ты же у него ночевал, — сбавил тон Эктор. Рухнул на диван и тут же потянул к себе блюдечко с ягодами, оставленное Аленом на столе.

— С чего ты взял? — праведное изумление удалось на редкость легко. — Если кого-то так волнуют подробности моей жизни, то должны были выяснить, меня не было ночью в доме капитана Хидэо.

— А где ты был? — опешил Эктор. Проблема интимных отношений с офицером спецкорпуса тут же отошла на второй план.

— В лесу. — Ален отобрал у приятеля остатки ягод и спокойно кинул горсточку в рот. — На свежем воздухе очень хорошо спится, знаешь ли.

— Ты чего несешь? — несмело спросил мальчишка. — Какой лес? Ты это... отвлечь меня хочешь? Так мне-то все равно, с кем ты там спишь. Я боялся, он тебя... ну это... силой.

— Капитан Хидэо?! — Ален расхохотался так искренне, что Эктор моментально ему поверил.

— Ну, глупость сказал, бывает. Но... тебя же видели, это... вчера, ты к нему заходил. И, поздно уже было, ты мимо окон шастал. А домой ты не возвращался. Это тоже... ну...

— Проверили, — закончил Ален со страдальческим вздохом. — Не откроешь тайну, кто постарался?

— Я не знаю, — покаялся Эктор. — Ну не пялься, правда не знаю. Мне утром сегодня рассказала Мики, а ей рассказала ее старшая сестра... ну, ты понимаешь.

— Да уж. Что ж, предупредил, уже спасибо.

— Ну, прости, я больше ничего сделать не могу, — опять завелся Эктор. — Самому надо было быть осторожнее. Знал же, на что идешь!

— Эктор. — устало обронил Ален. — Я с ним не сплю. Считать можешь, что тебе больше нравится, но ничего между нами не было. Остаться в одном доме люди могут не только для секса, честное слово. Хочешь, спроси у матери. — Ален снял со спинки стула чистую рубашку, сушившуюся так, чтобы не гладить.

— Совсем больной? — Эктор выразительно покрутил пальцем у виска. — Э-эй, а собираешься ты куда опять?

— На площадь. У меня важный разговор.

— С капитаном Хидэо. — язвительно предположил Эктор и опять перетянул блюдце на себя.

— Да, именно с ним.

— Ну, сам соображай, — махнул рукой Эктор. — Имей только ввиду, что за три первых его тут дня к нему каждую ночь новая девица приходила.

— Эктор... — Ален едва удержался, чтобы не кинуть в него ботинком. — Это. Личное. Дело. Капитана. Хидэо. Уяснил? Или мне попросить самого капитана донести до тебя эту истину?

— Все-е, набрался, — безнадежно отмахнулся мальчишка. — Скоро он тебя и шагистике научит.

— А это настолько неприличная штука? — Ален почти откровенно ухмыльнулся.

Почему-то пересказанные Эктором сплетни не расстроили его, а вызвали здоровую злость. Если забыть о влечении к нему капитана, все причины, вынуждающие их проводить вместе время, сугубо внешние. А в это никто и вникать не желает, только сплетничают с удовольствием. Он мог бы рассказать Эктору, почему обратился к капитану, но какой смысл? Эктор ему поверит, но ничего не изменится. Любые объяснения будут приняты за оправдания и стремление себя обелить. А это... только пачкаться. Проще не думать.

— Вставай давай. — он легонько толкнул Эктора в бок. — Я ухожу, так что и тебе пора.

— Не пошло тебе на пользу общение с солдафоном, — сокрушенно простонал Эктор, сползая с дивана. — Раньше ты таким резким не был.

— Раньше было раньше, — огрызнулся Ален. Потом смягчился: — Эктор, ты не сердись, но твои новости настроение не поднимают. И особенно мерзко, что втянули в это невинного человека, который просто мне помогал

— Неприятно, ага, — Эктор дернул плечом и остановился на нижней ступеньке, пока Ален запирал дверь. — Но тебе тут уже недолго осталось. А за пределами поселка местные слухи никого не волнуют.

— Полагаю, только поэтому наш санаторий еще цел, — улыбнулся Ален. — Хотя, не понимаю, откуда такое количество желающих долечиваться в столь диких условиях.

— Ну, вот ты, почему сюда поехал?

— У меня мышцы почти атрофировались на больничной койке, а в тепличной обстановке только брюхо отращивать хорошо.

— Ну, считай, сам себе ответил. Ладно, я это... домой. Мама просила помочь яблони опрыскать. Хорошо тебе время провести с твоим капитаном.

Эктор увернулся от подзатыльника, необидно рассмеялся, и полез на свой забор. А Ален пошел дальше, к центру поселка. То ли сплетни еще особо не разошлись, то ли не все им поверили, но косых взглядов он не замечал. Может быть, пока, но... Ничего, прорвется. Он будущий боевой офицер.

Капитана Хидэо на площади не было. Ален обошел пару киосков, рассмотрел разноплановую мелочевку из разряда "все по два кредита", даже купил себе пару носовых платков. Прочитал объявления на доске, изучил расписание. До назначенного времени оставалось минут десять. Если бы не Эктор, успел бы еще сделать что-нибудь, но больше общаться с другом на такие темы сил не было. В итоге Ален точно бы сорвался.

Для мальчишки это игра. Старший друг нарушает правила и не стыдится этого. Заманчиво, захватывает, а если друга обвинили напрасно, то можно будет его защитить. Алену же было невесело. Совсем.

За спиной послышалось приглушенное шипение скутеров. Ален обернулся. Четверо парней, примерно его ровесников, только что вышли из столовой и заводили свои машины. Скорее дети военных, чем курсанты. Один из них заметил Алена, как-то очень нехорошо обрадовался и указал на него товарищам.

Ален насторожился, но отступать было некуда, да и недостойно. На этот раз именно так. Это не колонисты с ружьями, а всего лишь сопляки, издыхающие от скуки вдали от городских развлечений.

Все четверо приблизились неспешным шагом, демонстративно и старательно оглядывая Алена с ног до головы. Один попытался ухватить его за рукав, но тут же беззвучно взвыл и с трудом вырвал руку из пальцев Алена, машинально сжавшихся в болезненном захвате.

— Что, позволяешь себя лапать только офицерам? — глумливо выплюнул он, оглаживая пострадавшую конечность.

— Тебя это в любом случае не касается. — Ален надеялся, что голос его звучит холодно и невозмутимо.

— Ты глянь, другим задницу подставляет, а с нами огрызается, — восхитился второй. — Смелый, да? Думаешь, мы не отдерем. Так ты только намекни.

— Не-э, Кэл, чего намекать-то, мы и так видим, что он согласен. Ты ведь согласен, а, красавчик? — очередь дошла до третьего. Слажено работают. — Ну, погон, извини, у нас нет, так не ими и трахают.

— А, может, ими тоже, — снова первый. Четвертый-то что не подхватывает? Впрочем, нет, ржать стал со всеми вместе. — Эй, чего молчишь-то? На правду не возражают?

— Нет, с олигофренами не спорят. — Ален знал, что нарывается, но как было иначе?

Тот, который Кэл, предсказуемо щелкнул ножом.

— А ну-ка повтори?

— И с имбецилами тоже. — Ален встретил его взгляд и постарался улыбнуться. Сильно на людях не ударят, но больно же будет все равно. — Тяжко, наверное, только членом думать, да, Кэл?

Тот дернулся вперед, но пара дружков удержала. То ли соображали лучше, то ли тоже спектакль.

— Ты пасть широко не разевай, а то я найду, чем ее заткнуть. И то, что спецуре даешь во всех позах, тебя не спасет. Быстро раком поставим. Или как твой трахаль предпочитает?

— Ребят, а что вы мальчишку спрашиваете? — безмятежный голос заставил всех пятерых подпрыгнуть. — Чего он понимает-то в этом? Вы у меня уточните, если так интересно.

Капитан стоял в паре шагов от них, возле одного из скутеров, и смотрел на парней с почти эйфорически светлой улыбкой. Даже Алену стало страшно. Но, хвала Космосу, ума не связываться с офицером у малолетних кретинов хватило. Равно как и не пытаться сейчас забрать скутеры.

Когда последний скрылся между домов, Ален посмотрел на капитана, закусил губу, и закрыл глаза. Снова пришлось его спасать. Ничего сам не может. Конечно, идиотов этих он, скорее всего, раскидать бы сумел, два года занятий в Академии и интенсивный "отдых" здесь даром не проходят, но его они не боялись, а капитану достаточно было только появиться. Спаситель невинных дев. Ему и самому, наверняка, противно уже.

— Завтракать-то пойдем? — капитан положил руку на плечо Алена и ненавязчиво подтолкнул его к входу в заведение Али Хоткевича.

Внутри было пусто, только хозяин вытирал стаканы за стойкой. Капитан указал Алену на место в уголке, возле перегородки между кухней и залом, а сам пошел делать заказ. Ален прижался виском к теплой резной стенке и зажмурился. Думать ни о чем он не мог и не хотел. Первые несколько минут в голове вообще ничего не было, кроме звона. Потом начали пробиваться отдельные звуки, сливаться в слова.

— ... похож на педофила? Али, побойся своего бога, кто у тебя там за него сегодня, я всего лишь хотел помочь. Понятия не имею, чем парень насолил колонистам, но они его чуть не угробили. Не веришь, спроси у младшего Шнайдера. Я тебе его даже приведу... ах, теперь веришь! Ну, вот и все, раз веришь. Кто ж виноват, что вам тут заняться нечем больше, кроме как под чужие одеяла заглядывать? И тащи давай уже отвар, мне мальчишку отпаивать.

Речь капитана Ален дослушивал с прогрессирующей улыбкой, но на последних словах постарался встряхнуться. Притворяться, что ему плевать, перед капитаном было бесполезно, но сползать на пол снулой тушкой прилюдно тоже как-то не хотелось.

К появлению офицера с высоким бокалом Ален уже принял вертикальное положение и даже вернул лицу приличное выражение.

— Пей, — капитан протянул ему дымящуюся посудину. — Только осторожно, кипяток. Но оно только таким и действует.

— А что это? — осторожно принюхался Ален.

— Самое лучшее успокоительное средство в трех галактиках и двадцати планетных системах, — к столу подкатился сам Али. — Пейте, молодой человек, не пожалеете, а вот если откажетесь, то ничего не гарантирую.

— Али, — капитан внимательно посмотрел на него.

— Да я посмотреть, удобно ли моему юному гостю. Какой же я буду хозяин, если меня перестанут интересовать такие важные вещи?! — Хоткевич трагически заломил руки. — Но подчиняюсь произволу доблестной Союзной армии, — он подмигнул Алену.

Тот проводил Али улыбкой и отпил маленький глоточек. Насколько позволяли судить непривыкшие к таким температурам рецепторы, должно быть вкусно.

— Я в порядке, — на всякий случай все же предупредил он капитана. — Честно.

— Верю. Но лишним не будет. Не думаю, что тебе сейчас хочется есть, а питье очень питательное.

Офицер поставил стул спинкой к столешнице, оседлал его и просто смотрел, как Ален по капельке прихлебывает напиток.

— Прости, что не учел такой возможности, — внезапно сказал капитан. — Иначе не отпустил бы тебя одного.

— Но не можете же вы постоянно меня опекать, — Ален дернул плечом. — С проблемами в своей жизни я должен справляться самостоятельно, вам так не кажется?

— Отчасти, в наличии этой проблемы виноват и я.

— Нет, в ней виноваты только те недоразвитые, для кого чужое унижение — смысл существования, — в Алене вновь вспыхнуло раздражение. Он с разгону набрал полный рот отвара и замер на миг, стараясь заставить себя проглотить. — Капитан Хидэо, я не понимаю, — отдышавшись, продолжил Ален. — Допустим, мы с вами любовники, ладно, всякое бывает. Но какая связь между этим фактом и тем, что я должен спать с ними?

— Прямая, на самом деле, — капитан нехорошо усмехнулся. — Только нормальному человеку не сразу заметная. Практически любая колония, оставшись без присмотра метрополии, через несколько поколений возвращается к моральным нормам прошлого. Я не специалист и причин не знаю, но зато видел достаточно. И этот санаторий, пусть в политическом смысле колонией он не является, схожих черт позаимствовал немало.

— А что там, в этих моральных нормах? Вы простите, я... несколько с иной позиции историю изучал.

Ален робко улыбнулся в ответ на веселый смех офицера.

— Еще с этой тебе не хватало, — отсмеявшись, хмыкнул капитан. — Если девушка, не будучи замужем, начинает жить половой жизнью... Не морщись ты, формулировку придумал не я... Начинает спать с мужчиной и не состоит с ним при этом в законном браке, то она автоматически записывается в женщины легкого поведения... такое определение подойдет? И, соответственно, окружающие просто не видят причин, почему бы ей отказывать им. А, поскольку сейчас в Союзе прогресс и равноправие, разницу между мужчинами и женщинами упразднили и по этому признаку.

Ален тихонько хихикнул. Невозмутимый юмор капитана здорово поднимал настроение, несмотря на объект высмеивания.

— Мне странно только, откуда здесь такие взгляды? Это же не приграничный городок, жители тут исключительно городские, часть даже инопланетники.

— Но внутренний уклад создавался десятилетиями. Ты поговорил бы на досуге с тем же Али. Он тут уже лет пятнадцать ошивается, много интересного может рассказать. По сути, здесь действительно вполне себе пограничное поселение, со всеми его сомнительными радостями.

— А вот радостных сомнительностей тут и не отыщешь, только все напропалую нерадостные, — снова появился Хоткевич, нагруженный объемистым подносом с мисками. — Молодой человек все еще не обзавелся подобающим ему аппетитом? Тогда пусть посмотрит, как изничтожают продукты отважные спецслужбы. И нечего пожирать меня взглядом, Каору, я тебе не антрекот. — Али вдруг рассмеялся, переставая играть непонятную роль. — Ешь давай. А то не офицер, а позорище: ни усов, ни брюха.

У Алена мелькнула мысль, что сценка была разыграна, чтобы он быстрее отвлекся от неприятного происшествия, но... кто их знает. Капитан даже с ним одним умудряется быть разным.

Огромную тарелку с мясом офицер ополовинил за считанные секунды, не отвлекаясь на разговоры и не глядя по сторонам. Ален сглотнул: аромат дичи и вид увлеченно уплетающего жаркое капитана провоцировали выделение желудочного сока. Но просить как-то...

Капитан покосился на него и протянул чистую, завернутую в салфетку, вилку.

— Присоединяйся, — коротко обронил он, возвращаясь к пище.

Ален медлил. Есть из одной тарелки... Нет, это не брезгливость, такого даже в мыслях не было, но... Хотя, в постель их уже уложили, так что, это логичный следующий этап. Он решительно подцепил внушительный кусок, обмакнул его в соус и отправил в рот. А потом еще один. И так, пока не пришлось доедать уже наперегонки с капитаном и следить, чтобы не ткнуть вилками в один и тот же ломтик.

Когда тарелка опустела, вид у капитана был довольный, словно не его обед только что беспринципно уничтожили. Ален повертел в руках вилку, слизнул с нее капли соуса и спросил:

— А... это была только ваша порция?

— Не-а. Я попросил Али свалить все в одну миску. Сам ты точно отказался бы есть, а так соблазнился.

Ален пару раз хлопнул ресницами, переваривая и еду и слова капитана. Наверное, стоило возмутиться, что с ним поступают, как с ребенком, но не получалось. Забота была слишком приятна. Даже если она была вызвана уверенностью капитана, что он виноват в новой беде Алена.

— М-м... а обычного, не лечебного, отвара можно в разных чашках? — невинным тоном попросил Ален.

Возможно, это было следствием нервного напряжения, и вчерашнего и сегодняшнего, но Ален не помнил, когда последний раз столько смеялся. Они просидели в баре еще около часа. Все это время капитан рассказывал армейские байки, не разбирая, приличные или не слишком. Мимо постоянно сновал Али, комментируя истории в своей манере. Ален почти плакал над их перепалками, забыв даже, по какой причине здесь оказался.

Наконец капитан поднялся и достал из кармана пачку кредиток. Пробегавший мимо "по срочному неотложному кастрюльному делу" Хоткевич замахал на офицера полотенцем и предложил на эти деньги накормить Алена мороженым. Или напоить хорошим вином.

— Что предпочтешь? — усмехнулся капитан, когда они вышли на улицу, и Ален настороженно огляделся. Скутеров возле столовой уже не было. — Впрочем, я посоветовал бы вино. Мороженое тут дрянное.

— Это верно, — улыбнулся Ален. — Но вы откуда знаете?

— А что, я не могу его любить? — возмутился офицер, собираясь потрепать Алена по голове, но снова опуская руку. Только на этот раз, Ален знал, по совсем другой причине. Из-за любопытных глаз, которые, наверняка, десятками торчат сейчас за шторами. В сущности, здесь так скучно жить.

— Можете, почему нет. Это же вкусно. Капитан Хидэо, а на ваш взгляд, что заставляет людей приезжать на реабилитационный период именно сюда? Почему я приехал — знаю, но...

— Многие не похожи на желающих вернуться в хорошую форму в условиях дикой природы? — понимающе закончил капитан. — Ты ногами шевели. Чем больше мы делаем вид, что ко мне не собираемся, тем всем интереснее. Оно тебе надо?

— У Хоткевича фразочку позаимствовали? — поддел его Ален. — Да, я именно это имел в виду. Еще можно понять, что нужно ребятам, вроде... этих, но сюда привозят семьи.

— Как вариант, кого-то привлекает патриархальность поселка. Именно те самые устои, от которых тебе так сегодня досталось. Хоть на время погрузиться в мир, лишенный городской грязи, или как это принято называть? Вторая версия: за это неплохо платят, Ален. Думаю, для тебя не секрет, что высокооплачиваемыми являются далеко не все рода войск. И, если ты задумаешься, то поймешь, что почти все население поселка составляют пехотинцы и младшие штабные офицеры. Выплаты по медстраховке для них составляют едва тридцать процентов от стандартного оклада. Согласись, когда у тебя есть жена и дети, то терять заработок не хочется вдвойне. Пребывание здесь же компенсируется на сто процентов. Даже, кажется, существуют какие-то надбавки за семью.

— Но... кому это надо?! — Ален смотрел на капитана широко распахнутыми глазами и ничего не понимал. Чтобы он добровольно поселился в подобном месте, да еще и детей своих привез?! Даже ради денег.

— Полагаю, это программа вашего правительства по сокращению дистанции между первопоселенцами и колонистами второй волны. Санаторий, набитый женщинами и детьми, не может показаться угрозой для местных жителей и, одновременно, военные все же способны оказать отпор в непредвиденном случае.

— Непредвиденном?! — теперь Ален открыл еще и рот.

Капитан усмехнулся.

— Разумеется. Официально ведь противостояния между вашими общинами нет. Стало быть, непредвиденном.

— Порой людей так сложно понять, — пожаловался Ален, обдумав предположение капитана.

— Не тебе одному, — усмехнулся капитан. — Ты так ничего из дома и не взял? Может быть, зайдем тогда?

Ален отчаянно замотал головой. Нет уж. Официальный переезд он сейчас не переживет.

— Как знаешь, — капитан не стал настаивать и свернул на дорожку к своему участку.

Ален пошел следом, по пути вспомнив, как вчера... неужели только вчера?!... А он уже почти поклясться был готов, что прошло несколько дней. Да, здесь все случается быстро, не зря он об этом вспомнил... тоже только вчера? Он мысленно надавал себе по голове за дурацкие метания и вернулся к нужной мысли:

— Капитан Хидэо, а почему у вас вчера все нараспашку было? Вы, конечно, профессионал, но... — он не смог выговорить "раздолбайство это".

— Потому что защита бывает разной, Ален. И от разного. Ты пришел один, без оружия. Да и ты это был, — почти смущенно закончил капитан.

То есть... Ален нахмурился. Что бы там не было установлено в доме капитана, ему просто оставили доступ?!

— Я вчера подкорректировал, после встречи с тобой, — продолжил, словно оправдываясь, офицер. — Мало ли, вдруг что-то ночью бы случилось, — он четко, словно по трафарету, облизнул губу и улыбнулся.

Ален молчал. Не представлял вообще, что можно тут сказать. О том, что капитана к нему тянет, он знал больше со слов самого капитана. Ненавязчивую опеку — видел постоянно. Два понятия не соединялись, путались, сбивали с толку еще больше. Если только забота о беспомощном мальчишке, откуда неловкость? Если желание, то... лучше не копаться, не забираться глубже, чтобы самому не увязнуть и собственную благодарность ни с чем не перепутать.

— Спасибо, — просто сказал Ален и почти почувствовал, с каким облегчением вздохнул капитан.

В холле офицер стянул куртку, поднял руку, чтобы повесить ее на крючок, и скрипнул зубами, хватаясь за плечо. Как ночью в лесу.

— Что с вами? — встревожился Ален, глядя на застывшее лицо.

— Все хорошо, — ровно, без тени эмоций, ответил капитан, все-таки пристроив куртку на место. — Причина моего отпуска очнулась.

— Это потому, что вам из-за меня пришлось на земле спать, да? — Ален расстроено наблюдал, как офицер осторожно разминает окаменевшие мышцы.

— Вот "из-за меня" убери и, скорее всего, угадаешь, — капитан постарался вздохнуть поглубже, на пробу. — Я в ванную сейчас, ладно? Не сердись, совсем оно как-то нездОрово.

— С ума не сходите, — хмуро оборвал его Ален. — Скажите лучше, чем я могу помочь?

— На кухне, в шкафчике, мазь в синей банке. Найди ее, если несложно.

— Капитан Хидэо! — почти прикрикнул на него Ален. — Прекратите. И... идите уже, грейтесь.

Тот тихо засмеялся и, на ходу расстегивая рубашку, пошел к лестнице. Ален зашел на кухню, распахнул единственный имеющийся там шкаф и оглядел внутренности. Собственно, выбирать оказалось не из чего: банка там была вообще одна. Действительно синяя, пластиковая, с керамической крышкой-дозатором.

Он снял банку с полки, повертел, пытаясь найти инструкцию, но ее не было. Ладно, капитан знает, как этим пользоваться. А ему, Алену, перестать бы волноваться. Ерунда же, старые раны всегда дают о себе знать. У него тоже во влажную погоду нога ноет. Или это совесть заела? Что снова все из-за него.

Ален вернулся в гостиную и поставил банку на столик. Хорошо бы, капитан спустился вниз. Не хватало еще в спальню к нему топать. Ален глубоко и шумно вздохнул и развалился в кресле. Да-а. Всего девятнадцать лет, а нервы уже никуда не годятся. Или еще. Ну, тогда нестрашно: такими темпами скоро станет непробиваемым.

Капитан появился минут через двадцать, в знакомой уже бархатистой рубашке. Судя по походке, ему стало значительно легче. Если так, это действительно просто мышцы. Свело. Бывает.

— Развенчание образа героя? — с кривой ухмылкой осведомился капитан, присаживаясь на столик рядом с банкой.

Ален скосил на него глаза.

— За последние полчаса вы наговорили глупостей больше, чем я натворил за все время нашего знакомства. Вы нарочно?

— А ты умеешь быть строгим, — одобрительно усмехнулся капитан, выдавливая на ладонь немного прозрачного геля. — Хоть ради этого стоило.

Он попытался подсунуть руку под ткань рубашки и смазать плечо, но получалось плохо. Ален несколько секунд наблюдал за стараниями капитана, прикидывая, почему тот не может просто взять банку и уйти в комнату, потом махнул рукой.

— Давайте я. — Он поднялся с кресла и подошел к офицеру.

Тот, прищурившись, внимательно на него посмотрел. Как-то слишком внимательно, словно оценивая или решая что-то. Потом молча кивнул и протянул мазь.

— Вы рубашку снимите, — посоветовал Ален. — Ее пачкать совершенно ни к чему.

Капитан, все так же молча, повиновался. Ален заполнил гелем ладонь и аккуратно размазал его по теплой, чуть влажной коже. Капитан, кажется, даже перестал дышать. Ален удивился, но потом мысленно ахнул и закусил губу. Космос, он даже не подумал перед тем, как предложить помощь. Но теперь не откажешься. Это не просто некрасиво, это маразм. В конце концов, офицер должен был понимать, что делает.

Ален невольно постарался прикасаться как можно легче, кончиками пальцев, растирая прохладную мазь, пока до него не дошло, что это как раз слишком похоже на ласку. Он усилил нажим, энергично, почти отчаянно, разминая скользкое от геля плечо, поглядывал только, не морщится ли капитан от боли. Но тот лишь прикрыл глаза и склонил голову. Терпеливо, покорно...

Ален сглотнул внезапный комок в горле. Капитан был готов даже вот так, лишь бы он, Ален, дотронулся до него? Всю ночь спал рядом, обнимал и не сделал ни одного лишнего движения. Чтобы не испугать? Он вдруг вспомнил, как хорошо было в объятиях капитана, уютно, надежно. Вспомнил, как пожалел сегодня, что на площади офицер так и не дотронулся до него. Виски сдавило и стало невозможно дышать. От заботы, желания, почти боли и невозможности определиться. Только с чем? Это же капитану надо разбираться, а у него почему голова кружится? Причем, кружится так, что перед глазами прыгают разноцветные точечки, а пальцы сами направляются к шее, по ключицам, ниже.

Опомнился он, когда его руки вдруг накрыла горячая ладонь. Ален недоуменно посмотрел вниз и с ужасом понял, что остановили его уже почти в последний момент.

— Ты уверен, Ален? — в голосе капитана появились странные нотки.

Он с трудом поднял глаза, встретил хищный, шальной взгляд и почти со стороны услышал, как шепчет "да".

Капитан соскользнул на ковер, дрожащими пальцами провел по его щеке, подбородку, губам.

— Уверен? — еще раз спросил он, настойчиво, почти яростно.

— Да, — подтвердил Ален.

Сразу стало настолько легче, что захотелось потерять сознание. Но он лишь подался вперед, позволяя капитану целовать себя. Нежно, пробуя на вкус, чтобы не спугнуть, не оттолкнуть, оставляя Алену возможность в любой момент передумать. Ален обхватил его за шею, ладонью, уже нарочито медленно, размазал по спине остатки геля.

— Да — это значит да, кап... Каору. — прошептал Ален, стараясь не отвести взгляда, не покраснеть в очередной раз. — Я действительно хочу...

Он и не догадывался, что спровоцируют его слова. Не догадывался, как быстро эмоции капитана передадутся и ему тоже. Ему вообще в голову не приходило, что такое возможно. И как можно вызвать в нем подобную страсть, всего лишь целуя и нежно поглаживая тело под неизвестно когда расстегнутой рубашкой.

— Ален, — шептал капитан, щекоча дыханием бок, заставляя закусывать губу, чтобы не застонать от звучания собственного имени. Как, как можно просто голосом, выразить столько всего, да еще и, в основном, непристойного содержания?

Губы спустились до кромки брюк. Ален замер, но капитан лишь провел языком вдоль ремня и поднялся выше, по животу, по груди, к губам, вновь отправляя его куда-то очень далеко. Ничего больше и не надо было, лишь бы целовал, вот так. Настойчиво, но без торопливости, сладко до боли. Настоящей, зарождающейся внизу живота, ударяющей в голову, боли, от которой было невыразимо хорошо. И хотелось еще. Но только чтобы не прекращал целовать.

Пальцы Алена робко дотронулись до скулы капитана, запутались в лохматой шевелюре. Тот вздрогнул и затаил дыхание. Неприятно? Вряд ли. Настолько хорошо? От прикосновений? Таких простых? Ален отстранился немного, придерживая ладонями голову капитана, чтобы заглянуть в глаза. Одновременно блестящие и затуманенные, лишенные привычной суровой сосредоточенности. Серые. Он только сейчас обратил внимание, какого цвета глаза у капитана? Да и разве имеет уже смысл думать о нем только как о капитане?

— Каору? — выдохнул он.

— Что такое, Ален?

— Као-ру. — повторил он, улыбаясь, и сам потянулся к его рту.

Ален плохо запомнил, что было потом. Что-то, когда невозможно разделить образы, ощущения, мысли и бессвязные слова. Не понимал, где он и кто он, не хотел понимать, потому что понять — значит вернуть себе материальную форму, а сейчас это лишнее. Всплыло только прерывистое, сбивчивое:

— Можно? — и рука на пряжке ремня.

И его отчаянное, нетерпеливое:

— Тебе все можно.

И Ален снова проваливался в нереальность происходящего, кричал от уверенности и бережности ласк Каору. Не видел ничего, не сознавал, но чувствовал, так остро, как никогда раньше. Влажные касания языка, осторожные прикосновения пальцев. Нарастающий, обжигающий, концентрирующийся в одной точке и разливающийся по телу жидкий огонь разрядки. Зубы, стиснутые на собственном запястье, вторая рука, вцепившаяся в жесткие пряди волос. Искрящаяся тьма перед глазами и ватный кокон вокруг сознания.

Вялый, едва работающий мозг, на периферии отметил, что Каору вытянулся рядом, обнял, уложил голову на свое плечо. Ален попробовал что-то сказать, но не получалось. Вечно он рядом с капитаном теряет дар речи. Только поводы всегда разные.

А вот это, кажется, удалось пробормотать относительно внятно. Во всяком случае, Каору рассмеялся и еще ближе привлек к себе, погладил по спине, от шеи до поясницы. Как-то так... без страсти. Да... Ален нахмурился. Но... Он приподнялся на локте, с трудом удерживая голову на весу.

— А ты?! — наверное, это был безумно глупый вопрос. — Ты же не получил то, что хотел!

— Уверен? — капитан задумчиво и откровенно оглядел его, задержал взгляд на ощутимо припухших губах. — Чего же тогда я хотел, по твоему мнению?

Ален все-таки покраснел, как ни старался убедить себя, что поздно уже.

— Меня, — предположил он, опуская ресницы.

— Вот именно, — подтвердил капитан, хотя, кажется, несколько удивленно — Тебя, Ален. Тебя и твое тело. А не только твое тело. Ну не смотри ты так, я и без тебя знаю, какую чушь несу.

Каору косился как-то так смущенно и просительно, что Ален тихонько рассмеялся. И снова прижался к нему, спрятал нос в ямке между плечом и шеей. Он не знал, что заставило Каору сказать все это, но был ему благодарен. За... за все благодарен. Даже если Каору просто понял, что Ален не очень хорошо сознает свои действия, уже спасибо. Он ведь не отказывается, он... Ален протянул руку, задержал ее над животом Каору, хотел отдернуть, но решился и прижал пальцы к все еще чуть влажной коже... он так растворился в своих ощущениях, что мужчину рядом почти не заметил. А это неправильно. И не потому, что нечестно. Ну, это не единственная причина, точнее. Ален коварно улыбнулся, вспомнив, как отзывался на его прикосновения Каору.

Власть. Любопытство. Стремление выяснить, до какого предела ему позволят дойти. Сам-то Каору... Ален сглотнул, вспоминая отрывочные подробности недавнего сумасшествия... вообще не перед чем не останавливался в плане, кхм, "можно-нельзя".

Ален приостановил фантазии и задал себе резонный вопрос: зачем ему это? Ответ напрашивался только один, но Алена он не устраивал своей лаконичностью. Неужели в этих вопросах аргумент "хочется" является достаточно веским, и других оправданий не требуется? Спросить у Каору, что ли? Ален снова засмеялся.

— Ты что там задумал? — смешливо-настороженно спросил капитан, стягивая с дивана плед и укрывая им зябко поежившегося Алена. — Мне уже начинать бояться?

— А зачем уже? Чтобы привыкнуть к состоянию? — Ален опять приподнялся, вглядываясь в лицо Каору. Бездумно. Просто так. Нравилось.

Нравилось сочетание определенности, четкости черт с экзотической утонченностью; нравился контраст смуглой кожи и светлых глаз. Раньше и внимания не обращал, а сейчас насмотреться не мог. Реакция на близость? Возможно. В психологии Ален силен не был.

— Чтобы доставить тебе удовольствие. — Каору слегка прижал кончик его носа и поднялся. — Ты еще не проголодался?

— Не знаю. — Ален прислушался к организму. — Но вот спать хочется, — он виновато потупился.

— Тогда топай в комнату и подремли пару часиков. Но сначала, доделай то, с чего все началось, а? Болит, зараза.

— Конечно. — Ален едва не вскочил, но вовремя вспомнил, в каком он виде и рывком завернулся в плед. — Можно я только оденусь сначала?

— Да, разумеется. — Каору даже не улыбнулся. Просто отошел к стеллажам и все.

Ален вздохнул. Он понимал, что глупо уже стесняться, но так было спокойнее. Хорошо бы, только Каору не обиделся. Впрочем, вряд ли. Он, похоже, слишком многое и чересчур хорошо понимает. И уж точно лучше самого Алена.

Он застегнул брюки и снова взял в руки банку. На этот раз удалось заставить себя сосредоточиться именно на желании облегчить боль. Просто потом, завинтив крышку, Ален вздохнул и, набравшись смелости, притронулся губами к шее своего капитана под короткими прядями волос.

— Не искушай, — почти промурлыкал Каору. — Иначе спать ты точно не будешь еще долго.

Но во взгляде, который Ален специально поймал, была только лукавая усмешка. Издева-ается, почти довольно подумал он. Не тронет ведь. Против воли — не тронет. Никогда. Он этой мысли отчаянно хотелось плакать. Первый раз за много лет. И плакать первый раз и чувство такой вот защищенности — тоже.

— Спасибо, Каору. — тихонько шепнул Ален и почти бегом взлетел на второй этаж.

В комнате он разделся и нырнул под одеяло. Лучше заснуть быстрее, потому что... Ален вспомнил свои недавние ощущения и невольно застонал, откинувшись на подушку. Вот поэтому и быстрее. Иначе захочется повторения. А это будет уже издевательством над капитаном. Конечно, Каору сам понимает, на что пошел: Ален не остановил бы его, даже... даже... в общем, даже, но Ален тоже отдает себе отчет в собственных поступках... как правило, поэтому нехорошо выйдет. Только вот... как им дальше жить под одной крышей, в настолько неопределенных отношениях? Или Каору их специально никак не обозначил, чтобы оставить право выбора за ним? Правильно, наверное: именно Ален — сторона колеблющаяся, но все равно садизм.

Он перевернулся на бок и спрятал нос в специально подвернутом одеяле. Вряд ли он проспит весь день, поэтому надо будет к вечеру попросить кап... да все равно капитана дойти с ним до дома и забрать кое-что. Компьютер — точно. Нужно было продолжать заниматься, а постоянно пользоваться машиной Каору — нехорошо. Да и просто надо бы почту проверить. Вдруг ребята волнуются, что он не пишет?

Следующие несколько дней прошли в сети и в книгах. Каору занимался какими-то расчетами, открывая страничку с игрой каждый раз, как в комнате появлялся Ален. Сам Ален бился с учебником задач по навигации и периодически бегал к капитану с просьбами объяснить то, чего в Академии еще не проходили. Каору предупредил сразу, что теоретическую подготовку пилота боевого крейсера проходил исключительно на уровне "приспичит — полетишь", но Алена не прогонял. Все-таки теория теорией, а практического опыта у него было достаточно. Разобраться в учебной программе, к немалой зависти Алена, капитан смог довольно быстро.

С объяснениями было хуже: преподаватель из Каору точно бы не получился; но когда оба плюнули на педагогику и капитан начал приводить почти анекдотичные примеры с емкими, разной степени литературности комментариями, пошло легче. Ален поминутно заливался смехом, но зато усваивал материал. Хотя слабо уже представлял, как теперь будет сохранять на лекциях серьезность.

— Тебя бы к нам инструктором, — хохотал он, переводя слова Каору в пригодные для дальнейшего употребления записи.

— Не уж, спасибо, — усмехался тот. — На такие жертвы я не способен даже ради тебя.

Ален вздрагивал, но старался этого не показывать. Только потом, уединившись в "своей" комнате с учебниками, пытался осознать сам факт, что Каору может быть способен на что-то именно ради него. Скорее всего, для капитана это лишь оборот речи, но такие мысли были... приятны. Тем более что Каору действительно с ним возился куда больше, чем можно было ожидать.

Хотя, больше и не притронулся ни разу. Даже намека ни одного не сделал. Алену порой отчаянно хотелось подойти и обнять. Для того чтобы прижаться, понежиться в спокойном, надежном тепле. Но он все еще ничего для себя не решил, поэтому не провоцировал.

Сплетни прекратились неожиданно быстро. Ален еще ловил косые взгляды, но больше к нему никто не приставал. Он не обольщался и понимал, что любители травли просто боятся Каору, но его это устраивало. Было обидно, что сам он пока со своими проблемами справиться не в состоянии, однако, именно по этой причине, ему повезло, что рядом был капитан. Может быть, не появись в поселке Каору, все сложилось бы совершенно иначе, но сослагательное наклонение тут бессмысленно. Поэтому, точно повезло.

Эктор тоже не доставал вопросами. Или поверил Алену или как раз нет, поэтому, по здравому размышлению, понял, что лезет не в свое дело. Но вот домой он приятеля уже не приглашал, отговариваясь то усталостью матери, собирающей урожай, то еще какой-то ерундой. Ален с грустью понял, что для родителей Эктора слухи вовсе не были пустяком. Как... глупо: кто-то, по злобе или недомыслию, ляпнул, а из-за этого человека, считай, вычеркнули из жизни. Алена это мало беспокоило, он особенно привязан к семье Шнайдеров не был, но все могло сложиться и по-другому.

Каору, когда Ален рассказал об этом, поморщился и погладил его по голове, ласково, пропуская волосы между пальцами.

— Здесь любой прогресс бессилен, — мрачно хмыкнул он. — А особенно, когда места, подобные этому и поселениям колонистов, культивируются, — он осекся и замолчал, возвращаясь к сложной схеме на дисплее, а Ален снова вспомнил свои размышления о цели пребывания тут Каору.

Не был он похож на пациента. Во-первых, вряд ли его плечу стало бы тут лучше, во-вторых, он слишком выделялся среди остальных обитателей поселка. Не вписывался. Значит, остается только одно: Каору был на задании. Ален пытался придумать, что интересного для особого отряда могло быть на их планете, однако его постоянно от этой темы отвлекали. Как правило, сам Каору, появившейся вдруг привычкой пропадать неизвестно где целыми днями. Вроде бы, самый лучший повод как раз о его странностях и думать, но Ален просто беспокоился. В лес больше не шел, только волновался, едва заставляя себя отойти от окна.

Чтобы отвлечься, он начал вести регулярную переписку с друзьями по Академии. Не об учебе, как раньше, а чтобы просто поболтать. Обо всем. В какой-то момент он даже поймал себя на том, что взахлеб обсуждает с приятелем девушек, и тихонько хихикнул. Да, раскрепощающее влияние Каору оказалось всеобъемлющим.

В очередное исчезновение капитана, Ален одолел несколько статей из истории спецслужб, подкинутых ему Каору — в их учебном курсе подобного не было, и полез в сеть. Он успел привыкнуть к большому количеству писем от обрадованных его доступностью ребят, но сегодня было только одно новое. Без заголовка. Ален осторожно открыл файл и замер.

Перечитал еще раз, решив, что, должно быть, понял неправильно, но ничего не изменилось. Джейк умер. После очередной операции. Не выдержало сердце. Ален попытался вздохнуть, но не получилось. Он попытался еще раз. Только на третий, с жуткой болью в груди, ему это удалось.

Он кое-как дополз до кровати и упал ничком, прихватив зубами край подушки. Мыслей не было. Вертелись только отрывочные воспоминания о месяце, проведенном Аленом в одной палате с Джейком. Шуточки инструктора, его оптимизм, изредка сменяющийся глухой тоской, рассказы обо всем на свете. И через этот туман едва-едва пробивались слова Каору: ты не виноват. Ален попытался уцепиться за эту фразу, вспомнить уверенность, звучавшую в голосе капитана, но легкие жгло, недостаток воздуха не позволял сосредоточиться.

Не виноват... звучало все тише, почти исчезало, сменяясь: "Ты остался жить", кружило, затягивало в водоворот тошноты. Он то ли прокричал, то ли прошептал имя капитана, почти ненавидя его за то, что сейчас, когда он так нужен, его нет. Джейк... почему? За что? Неужели судьба к нему так жестока за ту ошибку? Но он исправил ее, он спас обоих курсантов, почему?!

Ален не заметил, как его стянули с кровати, встряхнули, пытаясь добиться реакции. Он лишь мелко дрожал, зажмурившись, коротко и часто дыша. Теплые губы прижались к его губам, целуя, настойчиво, властно, требовательно, не давая о себе забыть, вырывая из темноты. Ален судорожно сглотнул, вцепился пальцами в рукав кожаной куртки, снова с трудом отдышался и открыл глаза.

Каору смотрел на него мрачно и встревожено. Ален попробовал улыбнуться, но, судя по всему, получилось плоховато. Тогда он лишь дернул плечом и опустил ресницы, утыкаясь капитану в грудь. Сейчас было можно. Просто можно. Без последствий, он это знал.

— И какой добрый человек это тебе прислал? — голос Каору был хриплым.

— Не знаю... У нас принято так, если что-то случается, — прошелестел Ален, сам себе удивляясь: когда успел горло сорвать. Вроде бы не плакал. — Спасибо, что пришел, — помолчав, добавил он.

— Если бы я знал, я бы вообще тебя одного не оставил. — Ален, не глядя, представил себе, как Каору хмурится, и губы сами дрогнули в улыбке.

— Я же не маленький. Ты прости... Я никогда не был ходячим несчастьем. Не понимаю, почему здесь так получается постоянно.

— А задыхаться ты тоже только здесь начал? — Каору обнял Алена, почти укачивая на коленях. Руки осторожно поглаживали его, как котенка... хотя, вряд ли котенка он стал бы гладить ТАК. Ален повернулся, чтобы не мешать капитану. — Полегчало? — через несколько минут спросил Каору.

Ален посмотрел в его потемневшие глаза и кивнул. Отвлекся — точно. Так отвлекся, что теперь опять отвлекаться надо. И напоминать себе, что случилось несчастье, а со стороны Каору это было... было... преступно хорошо.

— Тогда скажи, что с дыханием? — капитан держал его крепко, но чувствовалось, что больше для того, чтобы не продолжить игру. — Это последствия аварии?

— Да, — помолчав, признался Ален. — Врачи уверяли, что пройдет, но не назвали сроки. Назначили лекарства какие-то.

— И ты их благополучно не пьешь, — хмыкнул Каору.

— Все хорошо было до недавнего времени. — Ален несчастно вздохнул. — Я подумал, что прошло. Сейчас начал глотать, но пока что-то...

— Ты мне покажи, что за лекарства, хорошо? И мы уже тогда решим, что с тобой делать.

— Конечно. — Ален кивнул. — Прямо сейчас?

— Прямо сейчас ты сиди. И продолжай внушать себе, что твоей вины здесь нет. Через полчаса пойду готовить ужин, а ты чтобы уже сам себе поверил, понял?

— Каору. — Ален болезненно сморщился. — Но ведь это несправедливо.

— А смерть вообще такая штука. — голос Каору был ровным и безэмоциональным.

Ален покосился на капитана. Все с ним ясно: даже вид сделать не может, что ему жаль Джейка. Ален горько улыбнулся. Сразу захотелось вывернуться из уютных объятий и забиться в дальний угол.

— Почему ты такой жестокий, Каору? — вырвалось у Алена.

— Обычно говорят, жизнь такая, — капитан усмехнулся. — Но в данном случае, из-за его ошибки мог погибнуть ты. Твою скорбь я уважаю, но разделить ее не могу. Прости. Мне оставить тебя одного?

Желание сбежать моментально прошло, Ален почти впечатался в толстую кожу куртки, чтобы еще немного позволить себе побыть слабым. Еще капельку. А потом он встанет и будет делать вид, что все отлично. Потому что он будущий солдат. Надо об этом вспомнить, наконец. А то скоро Каору начнет относиться к нему, как к несмышленому ребенку.

За ужином Каору, некоторое время с сомнением понаблюдав за ним, признался, что утром должен будет исчезнуть на пару дней. И у него огромная просьба к Алену не подавать вида, что он остался один. "Капитан здесь, но вот именно в данный момент безумно занят". Вероятность такой ситуации невелика: попытки местных жителей припахать офицера спецкорпуса к починке многочисленного неработающего барахла успехом не увенчались, и интерес к его персоне резко снизился. Это Каору только радовало. Ему откровенно хватало общения с Аленом и, порой, с Али. Сельскую привычку к тотальной интеграции капитан не выносил.

Ален спрашивал у него, в чем разница между поселком и кораблем, где вообще никуда не денешься? И долго потом обдумывал полученную информацию. Конечно, экипажи старались подбирать с учетом параметров психологической совместимости, но это касалось исключительно самой команды. Десант, отряд особого назначения, пехота и некоторые другие подразделения, как правило, постоянной приписки к кораблю не имели. В период выполнения краткосрочных заданий между собой общались больше старшие офицеры каждого рода войск, именно во избежание трений. В длительных рейдах такая обособленность была невозможной, поэтому вырабатывались целые своды правил по взаимодействию... по утверждению Каору, работавшие раз из пяти. Обычно все утрясалось, но только после периода активного мордобоя и гауптвахт. Потому что обычаи в каждом роде войск свои, а гонор — везде одинаковый.

В поселке все было иначе. Тут считалось, что ты с первого дня обязан принимать соседей едва ли не как родственников. По крайней мере, отказать в беседе за чашкой отвара, считалось вопиющим нарушением традиций. Каору признавал необходимость таких условий для внутренней жизни поселения, но соглашаться с ними не собирался. Теперь это могло пойти на пользу... Или с самого начала именно так и было рассчитано — Ален не знал.

— Ты бы хоть намекнул, что у тебя за дела, — тоскливо попросил он, ковыряя вилкой жаркое из дикого. Они с Каору подстрелили его три дня назад, до сих пор не могли доесть. — Все-таки, речь идет о моей планете.

— У тебя самого никаких версий нет? — капитан склонил голову на бок.

— Ну а толку? — Ален поднял глаза и с философской меланхоличностью дернул плечом. — Я могу строить любые предположения, но ты же все равно не подтвердишь... и не опровергнешь, — помолчав, добавил он.

— Верно, — кивнул Каору. — А ты ожидал чего-то иного? Впрочем, именно потому, что это и твой мир тоже, я тебе уже намекал. Даже не раз. Считай, задачка на сообразительность, — он улыбнулся Алену. — Да, Хоткевич передал деньги за твои травки, там где-то на столе лежат. Поэтому... тебе решать, Ален, но лучше сходи пообедать к нему. Успеешь еще поохотиться, а?

— Не доверяешь? — Ален не обиделся. Все-таки, сам дурак.

— Беспокоюсь. Ты, кстати, не перезанимайся. И так уже вперед ушел, что будешь в Академии делать? Балду пинать — не твое амплуа.

— Еще дальше идти, — серьезно отозвался Ален. — Возьму дополнительный курс. Не помешает.

Он не собирался говорить, что ему, сироте, заняться-то часто было нечем, кроме учебы, особенно на каникулах, но Каору посмотрел так, словно понял.

— Те, с кем ты переписываешься, твои друзья?

— Да, и неплохие. — Ален нахмурил брови, не понимая, к чему он ведет.

— И они никогда не пытались вытащить тебя из-за компьютера, напоить и привести девчонку?

Ален отвел взгляд.

— Пытались. И не раз.

— Ты сопротивлялся? И зачем?

— Это... не мое, — осторожно выговорил он. — Меня не привлекает подобное времяпрепровождение.

— Но с девушкой можно и... в музей сходить, — не отставал капитан.

— Каору! — не выдержал Ален. — Тебе-то зачем, чтобы я с девушками по музеям шлялся?!

— Мне? Абсолютно ни к чему, — снова пьяняще-крышесносная улыбка, которую Ален уже видеть не мог... и смотрел, не отрываясь. — А тебе не помешает. Ты отличный парень, Ален. Умный, добрый, смелый, красивый даже, если тебя это интересует. Но ты загнал себя в рамки прилежного мальчика-паиньки и ничего с этим делать не желаешь. Я знаю, что отличная учеба на планетах, вроде этой, пока еще верный шанс получить хорошее место. Но его надо не только получить, на нем нужно еще кем-то стать. И здесь теория подпространства помогает не всегда. А вот умение... — Каору облизнул губу, подбирая, видимо, цензурное слово, — потрендеть за кружкой пива нередко творит чудеса. И не только в разведке.

— Ты хочешь сказать, что вместо изучения материала мне надо учиться глушить пиво? — Ален изо всех сил пытался изобразить иронию, но Каору не поддался.

— Ты меня понял, — капитан подцепил оставшийся кусок мяса и с удовольствием его прожевал. — Я не настаиваю, твоя жизнь, выбирать тоже тебе, но сказать сказал. Просто, чтобы ты имел в виду.

— Просто? — Ален распрямил спину и, ошарашенный внезапной мыслью, уставился на капитана. — Да ты ничего просто не говоришь. В лесу ты ведь специально Джейка вспомнил, да? Ты знал уже, что он не выживет?!

— Я знал, что он в крайне тяжелом состоянии, — перефразировал Каору, спокойно встречая взгляд Алена. — Но ни к чему тебя готовить не собирался. Мне в голову не пришло, что у вас так хорошо отлажена рекламно-похоронная рассылка. Да, тот разговор я начал специально. Но только потому, что именно из-за Джейка тебе было плохо.

Капитан резко поднялся, со скрежетом отодвинув стул, и отвернулся к окну. Он злился. Уже почти неприкрыто злился. На Алена из-за умершего инструктора? Каору?! Неужели Ален настолько в нем не разобрался? Как... как можно так реагировать? То он говорит, что на горе Алена ему не плевать, то ведет себя, как... он с силой вцепился обеими руками в вилку и согнул ее почти пополам. Как последний идиот.

Странный он, Каору. Если бы Ален не был реалистом, решил бы уже демоны космоса знают что. Ревность какая-то. Зачем? Ален ведь здесь, рядом. Всегда можно соблазнить и заставить себя хотеть. У Каору это очень легко получается. И какая разница, что он оставил в основной своей жизни, если здесь, в поселке, капитану он не откажет. Каору ведь этого надо, так? Или он думает, что из-за Джейка или кого-либо еще Ален не станет с ним спать? Ох-х, ну понятно же, что... станет. Даже Алену уже понятно.

— Каору. — тихонько позвал Ален. — Я никогда не был влюблен в Джейка. Да и вообще не был. Если... если тебя это беспокоит, — уже еле слышно закончил он, с удивлением разглядывая покореженный столовый прибор.

Он попытался рывком разогнуть свое изделие, но этого уже не получилось. И что за разговоры о девочках? Тоже ревность? Нет, это уже перебор. Слишком примитивно для Каору. Уже с Джейком чересчур, а еще и это. Или Ален сделал совершенно неверные выводы, поэтому Каору даже не реагирует никак: смотрит в окно, словно ничего важнее в жизни нет. Но где ошибка? Если неприязнь Каору к Джейку не имеет отношения к отношениям... тьфу! К Каору с Аленом не имеет отношения, то что? Капитан знает об инструкторе больше, чем говорит? И нехорошее что-то? Только не хочет расстраивать Алена? А зачем тогда девочки? Или это другая история? И сколько может быть вопросов на пять секунд мыслительного процесса?!

Неужели нельзя было склонять Алена к "нормальному" образу жизни когда-нибудь в другое время? После возвращения, например. После... Ален замер и уставился в спину неподвижному капитану.

— Тебя не это беспокоит, да? Потому и молчишь. Ты не уверен, что вернешься, так?!

Каору посмотрел на Алена через плечо и опять ничего не сказал. Тут действительно мало, что можно было сказать, но Ален обиделся. Неожиданно, нелогично, некрасиво, но сильно.

— Не отвечаешь? Считаешь, это не мое дело? — Ален схватил Каору за плечо.

Тот осторожно взял его руку и отвел в сторону.

— Больно, — коротко пояснил Каору. — А ты иди лучше спать. День у тебя был нелегкий.

Ален отшатнулся. Глаза Каору были холодными и прозрачными. Устало-невозмутимыми. Как будто... Пока он подбирал определения, капитан ушел сам. Медленно, но не оглянувшись. Тогда Ален сполз на пол и закрыл лицо ладонями.

Это и был ответ? Это и был ответ. Но почему? Что Ален сделал не так?! Что? Он зажмурился и сильно закусил губу. Равнодушие ударило больно. Он уже так привык к заботе и приветливости капитана, что совершенно перестал закрываться. И получил изо всех сил и наотмашь. Когда не ожидал. От кого не ожидал.

За что? Ведь... ведь это Каору. Его капитан Хидэо. Каору не мог так с ним поступить. Не с ним. Ален же ему верит. Как никому в жизни, наверное, не верил. Он судорожно всхлипнул. В несколько приемов втянул воздух, стараясь не начать опять задыхаться. Сейчас Каору не придет на помощь, поэтому лучше не допускать.

Ален поднялся и почти на цыпочках направился в комнату. Завтра с утра он соберет вещи и вернется домой, но переночует все же тут. Каору не прогнал его, значит, можно. Наверное, лучше бы уйти прямо сейчас, но если он ночью во что-нибудь влипнет, капитан будет уверен, что Ален специально. А он ни разу еще ничего не сделал нарочно, чтобы привлечь внимание. Все так само складывалось. Он не хотел.

Стянув одежду и кучей свалив ее в угол, Ален потянул из-под одеяла пижамные штаны. Надо принять душ. Нервы — еще не повод опускаться. Принять душ и вымыть голову. Неважно, что утром еще мыл только. С чистыми волосами легче думать. Жалко, мысли не отмоешь. И черноту в душе... Если эту фразу написать — будет каламбур, в зависимости от ударения.

Ален тихонько засмеялся и тут же осекся. Так и с ума сойти недолго. А сейчас нужно брать себя в руки. И напоминать, что до сих пор он жил один. И проживет дальше. Даже если никогда не поймет, что вдруг пошло не так и вызвало такую реакцию Каору.

А о Каору думать не надо. Пусть и хочется понять почему. Не надо. Потом будет разбираться, когда уже пройдет хоть чуть-чуть. Пока же — вымыться и лечь спать. Обязательно. Потому что и Джейк и Каору — это слишком для всего лишь одного вечера. Заснуть. Самый лучший выход.

Ален открыл дверцу кабинки, отрегулировал напор и запрокинул голову назад так, чтобы вода стекала по лицу на грудь. Теплые упругие струи били по сомкнутым векам, заставляя вздрагивать. Ален с детства боялся, если кто-то пытался притронуться к его глазам, поэтому приучал себя, как умел. Упражнение позволило немножко отвлечься и установить призрачное, но равновесие. Совсем капельку, чтобы можно было протянуть руку за шампунем, не боясь, что привычные и не требующие умственных усилий действия вернут к...

Пальцы дернулись, с силой ударили по переключателю, и Алена окатило шипящим каскадом ледяных брызг. Он закричал, отпрыгивая в угол кабинки и, одновременно, пробуя выключить этот кошмар. Наконец, удалось вернуть нормальную температуру, и Ален упал на пористый коврик, утыкаясь носом в колени и подставляя под воду спину.

Хорошо хоть не кипяток. Иначе... Каору точно не поверит, что так случайно вышло. Ален нервно расхохотался. Потом снова затих и уставился на блестящий пластик стен. А, может, он и не верит? Вдруг и ушел именно потому, что в поведении Алена ему видится игра?

Ален решительно поднялся, как следует, растер тело жесткой мочалкой, покрутился перед сушилкой и вернулся в спальню. Натянул пижаму, залез под одеяло, повыше положил подушку и задумался. Качественная тут водичка, мозги прочищает так, что аж мурашки по коже.

Ален прокрутил в памяти события, соображая, в какой момент изменилось поведение Каору. Что стало последней каплей? Опять... Джейк? Упоминание о нем, когда уже давно сменили тему? Но это не ревность, Ален теперь был уверен. А если Каору знает что-то об инструкторе, то логичнее было сообщить Алену, чтобы и он знал. Так? Да. И Каору не может этого не понимать. "Я тебе не расскажу, что он гад, но буду обижаться, потому что ты не в курсе" — не его стиль.

Что же тогда?! Это Ален склонен к спонтанным реакциям, а Каору нет. Не был никогда или профессия его таким сделала, известно разве что самому Каору. Значит, долго копилось? Так они и знакомы-то всего ничего, когда успело? Но успело, стало быть, что-то есть. Осталось определить что. Самому определить, вряд ли получится узнать у Каору. Точно решит, что Ален издевается.

Он вытащил из-под себя подушку и обхватил ее обеими руками. Какое счастье для всех, что он не пошел в свое время в особый отряд или в аналитики. Его бы не взяли, но все равно. Имея на руках все факты, он не способен выстроить логическую цепочку. Хотя, если не тонуть в самоуничижении, не исключено, что для правильных выводов ему не хватает точки зрения Каору. Образ мыслей капитана отличается от его собственного, поэтому Ален мог чего-то и не учесть.

Грустно, что не наберется он смелости напоследок прояснить все с Каору. Ален шмыгнул носом. Во что Каору влип? Какое задание ему дали? Что за подсказки он оставлял Алену? И как их использовать, если голова пустая и неработоспособная? Не может он ни о чем думать, кроме того, что, возможно, никогда больше не увидит Каору. Никогда. И еще после такого "прощания".

Ален отшвырнул подушку и сел на матрасе. Явиться к нему в спальню и попробовать поговорить — уже слишком. Особенно, если Каору кажется, что Ален играет. Провоцировать его совсем не хочется. Ну да, страшно. И что? Инстинкт самосохранения еще не никто отменял. А вот подождать внизу очень даже можно. Вряд ли капитан решит покинуть дом через окно. Есть еще черный ход, но и к нему мимо холла не пройдешь.

Ален выпрыгнул из-под одеяла, накинул на плечи рубашку и прокрался по коридору. Свет он включать не стал: рассеянного сияния обеих лун вполне хватало. На кухне раздобыл кувшин с компотом, который принес позавчера Эктор, пару хлебцев и взгромоздился на привычный уже подоконник. Нервотрепка пошла на пользу: вряд ли ему сейчас удастся заснуть, особенно на твердой доске.

Часа через полтора все же потянуло в сон. Он протирал глаза, пытался наизусть вспоминать параграфы армейского устава, но от этого спать захотелось только сильнее. Еще вчера он поддался бы и заснул, зная, что капитан обязательно разбудит, чтобы попрощаться, но сейчас Ален стискивал зубы, впивался ногтями до крови в ладони и боялся даже моргать.

... из дремоты его вырвала яркая вспышка света. Ален чуть не упал с подоконника, забыв, где находится, и захлопал слезящимися глазами. У лестничного пролета стоял Каору, положив руку на выключатель. Ничего, кроме пижамных штанов, на нем не было, значит, пока еще никуда не собирается. Заспанным он не выглядел, а вот невеселым — да.

— Ален? — капитан нахмурился еще больше, разглядывая его физиономию.

— Капитан Хидэо. — Ален сглотнул и бросился напролом, понимая, что еще одного шанса может не быть. — Я долго думал и все равно не понял, чем вызвал ваше недовольство, но я прошу прощения за все, что бы ни произошло. Я не знаю, как мне загладить свою вину, но, поверьте, мои извинения совершенно искренни.

Теперь глазами хлопал уже Каору. Причем, с таким выражением лица, что будь он биороботом...

— Сбой программы, — выдохнул капитан, усаживаясь на нижнюю ступеньку. — Ален, можно еще раз? То есть, не надо еще раз... — Каору потер ладонями виски. — Все равно, похоже, извиняться должен я. Не думал, что ты настолько... А мог бы догадаться уже. — Каору усмехнулся.

Ален испуганно молчал, гадая, что опять сделал неправильно. Кажется, Каору понял, откуда у них пошли недоразумения. Это хорошо, так, быть может, они разберутся. Ален спустил ноги на пол и с надеждой смотрел на держащегося за голову Каору.

— Ален... наверное, надо бы обойтись без разговоров, чтобы не запутаться еще больше... но влипнешь ведь совсем. — Каору вздохнул и откинулся назад, на перила. — Твое поведение — это провокация.

Ален протестующе вскинулся, но капитан поднял руку, обрывая его.

— Я уже сообразил, что неосознанная. Зато качественная. Я всю коллекцию наград был готов прозакладывать, что ты специально поддерживаешь к себе интерес, пытаешься вызвать ревность и при этом... не позволяешь зайти дальше. Да, со стороны это выглядит именно так. И даже мне было сложно не швырнуть тебя в койку. Сдержится ли кто-то еще — я гарантировать не могу. Точнее, могу — не сдержится. — Каору криво усмехнулся и окончательно разлегся на лестнице. — Но это не значит, что я титановый. И такое отношение мне неприятно. Весьма.

Ален вжался спиной в стекло, краснея, бледнея и страстно желая повеситься. Что же... что же должен был думать о нем Каору?!

— И ты прости, что я сразу прямо не спросил, — вдруг закончил капитан. — Ты, в остальном, так себя ведешь, что постоянно кажешься старше, чем есть. Вот и спрашивать с тебя пытаюсь по-взрослому...

— Я... — Ален сполз с подоконника и осторожно приблизился. Каору смотрел на него с веселым недоумением и иронией. Ни злости, ни чего-либо похожего в его глазах не было. Ален осмелел и присел рядом.— Мне показалось, вы... ты оставил выбор за мной.

— Правильно показалось, — одобрил Каору. — Но я это когда сделал? Отнюдь не после первого поцелуя, Ален. Поэтому мне в голову не пришло, что можно выбирать так долго. И не говорить ни да, ни нет. Не оправдывайся, я сказал уже, сам дурак. — Каору улыбнулся. — Ладно, ты хоть сейчас-то ответь... что-нибудь...

Ален снова остолбенел. Это легкое, высказанное между прочим, нейтральным тоном, предложение, застало его врасплох. Казалось, ничего не помешает ему сейчас ответить отказом, не исключено даже, что этот отказ не станет необратимым, но... если, в будущем, Алену нужен будет шанс, то так ли необходимо упускать его сейчас?

Ален медленным взглядом обвел вольготно развалившегося Каору. Хочешь его, парень? Только целиком? Уже целиком. До конца? Хочешь? Ответь. Не ему, так себе. Представь себе в мельчайших подробностях то, что знаешь о близости, что видел, читал, испытывал, представь и ответь. Помня, что это Каору и он не причинит зла. Помня, что это Каору и он не заслужил пренебрежения.

— Да, — выговорил Ален, сдаваясь уже на стадии воспоминаний.— Да, Каору. Не надо только пока больше оставлять за мной последнее слово, пожалуйста.

Капитану хватило сообразительности не задавать дурацких вопросов, потому что Ален не в силах был ничего решать. Он позволил уложить себя в постель, раздеть, позволил начать целовать, а потом снова слетел с тормозов, забывая и стеснительность и все возражения, которые еще оставались.

Ален не знал, в какой момент он встретил взгляд Каору, хлесткий, яростно-отчаянный, почти закричал от желания, сам потянулся вперед, ближе, чтобы коснуться, почувствовать. Каору подхватил его, обнял сильнее, решительнее, ласкал, ощутив эту перемену, пользуясь ею, целуя взахлеб.

Ален вцепился в волосы Каору, не давая ему останавливаться. Ладони капитана прошлись по его груди, по бокам, вызывая сдавленный стон, вынуждая бессильно склоняться к плечу капитана, впиваться зубами в ключицу, когда пальцы скользнули ниже, дальше. Ален выгнулся навстречу, снова нашел губы Каору, тоже больше кусая, а не целуя.

Постепенно это становилось невыносимым. Каору, удерживая Алена за бедра, доводил его до глухого рычания, до мольбы почти вслух. Ален помнил о боли, чувствовал ее и... хотел еще. Только бы глубже, полнее, Ка-ор-ру.

Он с трудом открыл глаза, посмотрел на застывшее в напряжении лицо Каору и нежно погладил его по щеке. Сдерживается. Чтобы не причинить вреда. Все равно не причинить. Ален запрокинул голову, сглатывая невольные слезы, и медленно подался к капитану. Так... быстрее... привыкнет-т... Ален вскрикнул. Вышло до безобразия жалобно.

Каору сдавленно зашипел, прижался виском к щеке Алена и замер.

— Мне остановиться? — почти неслышно выговорил он, поворачивая голову, мимолетно касаясь дрожащих губ Алена.

— Нет! Дай мне пару минут и продолжай, — Ален постарался улыбнуться. Получилось на редкость легко. Осторожность Каору даже сейчас, когда его трясло так, что замечал и неопытный Ален, внушала немыслимую уверенность. Во всем. А то, что эту страсть вызывает он, Ален, заставляло забыть все неприятные ощущения.

Боль то резкими вспышками рвала тело, то становилась едва отличимой от наслаждения. Руки Каору поддерживали, направляли, не давали сбиться с постепенно затягивающего ритма, даже когда мышцы Алена протестовали и судорожно сжимались. Ален запутался в эмоциях, одновременно и плакал и кричал "да!" Он снова позволял делать с собой все, что захочет Каору, но теперь это доверие вызывало только еще большее возбуждение. Еще и еще, пока не стало невозможно больше. Ален услышал, как сдавленно застонал капитан, а потом, кажется, вообще потерял сознание.

... как хорошо лежать, прижимаясь к твердой груди, слушая частое биение сердца, нежась от легких поглаживаний по волосам. Ален улыбнулся и потерся щекой о плечо Каору.

— Не жалеешь? — спросил капитан, наматывая на палец длинную челку Алена.

— О таком, как ты, нельзя жалеть, — бездумно выдохнул Ален. Потом смущенно покосился на Каору и дернул плечом. Мол, вырвалось. — Но, правда, хорошо. И... прости еще раз, ладно?

— Простить еще раз? Значит, опять рассердиться? — поддел его Каору, щелкнув по кончику носа. — Спасибо тебе, что ты решил разобраться с этой ерундой. Не уверен, что я бы смог.

Ален захлопал ресницами, заставляя Каору нервно дернуться от щекотки.

— Я решил?

— А кто? Когда я вниз спускался, у меня в мыслях не было выяснять с тобой отношения.

— Я... не решал ничего. — Ален замотал головой. — Мне показалось неправильным, если ты утром уйдешь и будешь думать, что я в чем-то тебя обманывал.

Каору приподнял Алена повыше так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, долго смотрел, потом сам спрятал лицо в его волосах. Ален, скрывая удивление, обнял его. Каору в ответ так прижал его к себе, что стало сложно дышать. Но вырваться он и не подумал, наоборот постарался прильнуть еще теснее, чтобы ни малейшего зазора не оставалось. Ален не знал, что означает такое поведение, но, судя по всему, чем-то он Каору тронул. Это было и странно и приятно одновременно. Настолько, что мысль поговорить об опасности затеянного Каору, он прогнал. Не надо. Это ничего не изменит, а напряжение вызовет. Сейчас же так уютно и тепло.

Ален, разнежившись, не заметил, как заснул. Под утро он один раз открыл глаза, неожиданно и резко, испугавшись чего-то, но тут же обеими руками обхватил ладонь Каору, ткнулся в нее носом и снова отрубился.

Следующее пробуждение было менее приятным. Он замерз и попытался прижаться к Каору, но того рядом уже не было. Ален тут же проснулся и почувствовал, как легкие заливает расплавленным металлом. Кое-как выбравшись из постели, он шагнул к подоконнику, обеими руками подхватил кувшин с водой и осушил примерно половину. Вот так. Теперь легче. Еще надо будет выпить таблетки и... что у него там сегодня по учебе? Ребята скидывали кучу заданий для предэкзаменационного зачета, ими и займется. Даже хорошо, что Каору нет. Не будет отвлекать.

Ален шлепнулся на матрас и накрылся сверху подушкой. В темноте было очень легко представить черты лица, улыбку, стройное тело... желанное. Такое желанное, как же Ален раньше этого не понимал?! Отказывал... Конечно, секс не единственная форма близости, с Каору было и просто рядом хорошо, но... Ален вспомнил прошедшую ночь. Пусть все еще больно, пусть еще страшнее стало от расставания, но, если... когда! Каору вернется, Ален больше не станет валять дурака. Да, не единственная форма близости, но такая... Когда тебя хотят, это...

Ален не подобрал подходящих определений, но они особо и не были нужны. Просто привычка все мысленно четко проговаривать. Но сейчас в этом не было необходимости. Он же и так все чувствует.

А Каору вернется. Обязательно. Не имеет права поступить иначе. И он должен об этом помнить. И еще о том, что предстоит создавать эффект присутствия капитана в поселке. Так что, расклеиваться нельзя. А то совсем растаял последнее время.

Ален упрямо направился в ванную комнату и долго, уже специально, стоял под холодным душем. Снова помогло, вернулась способность думать. Из зеркала, висевшего справа от сушки, на него глянули какие-то совсем чужие глаза, серьезные, взрослые. Ален остановился и посмотрел на отражение внимательнее. Ни разу с момента начала его реабилитации, не говоря уж о самом лечении, он толком на себя не смотрел. В его домике зеркало разбил еще кто-то из предыдущих жильцов, а депилляционный крем он наносил на ощупь: щетина росла только над верхней губой и немного на подбородке.

Та мягкость, за которую его нередко дразнили на первом курсе, почти исчезла. Нет, квадратной челюстью ему никогда не обзавестись, но с девушкой уже не перепутаешь, пусть челка и закрывает скулу, как нравится Каору. Губы словно стали тоньше, собраннее, несмотря на то, что... Ален опустил ресницы... что изрядно с ночи припухли.

Но, главное... Значит, Каору он правда нравится именно как парень? Капитан не видит в нем нечто такое андрогинное, раз уж его привлекают и мужчины и женщины? Только, ему, Алену, эта информация для чего? Лишний раз убедить себя в том, что Каору — хороший, и плохо без него? Это он и так знает...

Ален грустно улыбнулся своему отражению и пошел завтракать. Чайник был еще теплым, значит, Каору ушел недавно. Ален включил плитку, полуприсел на краешек стола, опираясь на крышку ладонями, и задумчиво уставился на зарождающийся над носиком завиток пара.

Каору дал ему немало материала для размышлений. Стало быть, капитан хотел, чтобы Ален узнал о его задании. Оправдывается за что-то? Нет, не Каору. Предположить подобное Ален был должен, следуя учебным методикам, но Каору так действовать бы не стал. Предупреждает Алена? Значит, каким-то образом задание и его касается, так? Ладно... пропустим пару звеньев... здесь что-то затевается? И ему необходимо об этом знать именно потому, что он тоже тут живет? Не исключено, что это самый вероятный расклад. Как обостряются мыслительные способности, когда хочешь избежать иных мыслей, с ума сойти!

Ален заварил щепотку коры с лепестками, добавил подсластителя. Хотел забраться на подоконник, но одумался: вдруг кто-нибудь понял уже, что он сидит там только во время отлучек капитана. А затевается нечто... связанное с колонистами. О них Каору часто говорил, даже без вопросов Алена. И знал слишком много для инопланетника. С одной стороны, это логично: профессия обязывает, с другой, не самая интересная тема, значит, изучал ее специально.

Ален прихватил кружку и пошел к компьютеру. Ломать голову лучше под какой-нибудь график или хоть простейшие уравнения. Или пасьянс включить, чтобы систематизировать мысли.

Через час с небольшим была готова более менее стройная схема. Он критически ее осмотрел, присвистнул и решил ждать Каору. Слишком неожиданным получился результат, велика вероятность того, что Ален забрел не туда. Хотя, вот именно о таком имело смысл пытаться его предупредить. Теперь еще не начать бы думать, что предупреждать нужно всех в поселке. Ален понимал, что остальные Каору не интересуют, но понимать и соглашаться — вещи разные.

День прошел быстро. Ален уже научился уходить в работу с головой, когда Каору мотался по своим делам. Странно, чем же он занимался вне учебы, когда жил один? Даже вспомнить не получается, словно его жизнь действительно началась только с появлением капитана Хидэо.

Вечером Ален оторвался от планшета, перепроверил задания, отправил их куратору курса и посмотрел на часы. Почти полночь. Значит, к Али идти поздно и придется доедать дикого. Может быть, все же поохотиться завтра? Недалеко, на опушке? Норные везде водятся. Неизвестно, когда вернется Каору, а кормить его чем-то придется. Брать у Хоткевича каждый вечер две порции и вторую съедать самому с утра?

Уфф, интересно, чем думал Каору, когда просил Алена прикрыть его? В поселке такого размера это нереально. Или Каору нужно было, чтобы он вел себя, словно ничего не случилось? Ален тихонько зарычал. Почему капитану постоянно кажется, что он общается с равным по уму?!

... и Алену это не льстит? Не заставляет чувствовать себя значительнее? И делать все возможное, чтобы такому мнению соответствовать хоть отчасти? Он поднялся из-за стола, почти с разбега прыгнул на кровать, поморщился от боли, потянулся, распрямляя затекшие мышцы, и засмеялся.

Каору-у. Не может хотя бы не пытаться манипулировать? Наверное, полагалось разозлиться на него за такие выходки, но... не хотелось. Не то, чтобы Алена устраивало быть ведомым даже в мелочах. Скорее, наоборот, совсем не устраивало, но Каору он был готов простить. Каору все-таки действовал в интересах Алена... И в них тоже. Да и никогда не навязывал решения напрямую, всегда оставался выбор... насколько иллюзорный — иной разговор, пока Ален не был к нему готов. И это был Каору, какие еще нужны аргументы?

После ужина Ален заглянул в свою комнату, помялся на пороге и отправился в спальню Каору. Глупость, разумеется, зато заснул он почти сразу. Стоило только обнять подушку.

Следующий день прошел так же. Разве что, Ален сходил поужинать к Али. Послушал хвалебные оды Каору, замаскированные под праведный гнев в адрес спецслужб, громко пожаловался, что у капитана обострились старые травмы, съел изумительно вкусную отбивную, выслушал новую сплетню о них с Каору. Не утихли, оказывается, местные фольклористы, только замаскировались. Что не удивительно, такую чушь собственным именем никто не подпишет. Ален, оказывается, сын деспотичных родителей и аварию себе он подстроил нарочно, чтобы попасть в больницу и беспрепятственно встречаться с давним любовником. Да, кто бы это не сочинил, к армии он не имеет никакого отношения.

Проще тогда сбежать вдвоем. Галактика большая, а возможности Каору позволяют сделать Алену любые документы. Но, видимо, народу больше нравится так. Не запретишь. Только авария... Что Каору имеет против Джейка? И ведь неудобно уже спрашивать.

На третий день Ален поймал пару норных, заморозил тушки и начал беспокоиться. Так долго Каору еще ни разу не отсутствовал. Номер личного комма он Алену оставил, но связь была заблокирована. Это Алена не тревожило, потому что было абсолютно логичным, но, чтобы заснуть, потребовалось залезть в запасы спиртного. Ален опустошил примерно на треть початую бутылку и вырубился на диванчике в холле, нежно прижимая ее к груди.

Разбудило его прикосновение к щеке, потом к затылку. Ален широко распахнул глаза, испуганно глядя перед собой. Когда взгляд удалось сфокусировать, он сдавленно вскрикнул и бросился на шею капитану, опрокидывая его назад.

Каору тихо смеялся, привычно взлохмачивал волосы Алена, поглаживал его по плечам, по спине, запрещал только прижиматься к себе. Этот факт не сразу дошел до ошалевшего от радости Алена. А когда он все же понял, то отпрянул он Каору, встревожено всматриваясь в странно блестевшие глаза.

— Что с тобой?

— Все в порядке. — Каору улыбнулся и поднялся на ноги. Теперь Ален заметил, что привычной легкости в движениях Каору не было. — Устал до полусмерти и задело чуток. А так, все хорошо. Сейчас приму душ и будет вообще замечательно.

— Задело?! — Ален больше ничего не услышал. — Где? Как?

В ответ Каору молча стянул куртку, расстегнул ремень брюк, вытащил рубашку и сам скептически присмотрелся к лоскуту ткани, кое-как перетягивающему талию. Повязка промокла от крови насквозь. Ален облизал моментально пересохшие губы. Конечно, Каору не производил впечатления умирающего, но кое-что Алену о том, как натаскивают спецкорпус, известно было. Капитану могло быть сколь угодно плохо, но внешне это не проявится, пока не упадет.

— Сумеешь помочь? — поинтересовался Каору, осторожно потянув за ткань и тут же отложив экзекуцию.

— Да, — кивнул Ален.

Каору бросил на него неуверенный взгляд, но тоже кивнул.

— Пойдем тогда в ванную, что ли. А то пол потом мыть не хочется.

Слегка намочив бинты, Каору отодрал их и попытался выгнуться так, чтобы изучить раны. Ален, как раз появившийся с аптечкой, толкнул его на скамеечку для белья и заставил откинуться назад.

— Я сам, — коротко сказал Ален, вынимая из кейса маленький сканер. — Я действительно умею. И в обморок не упаду.

— В этом я и не сомневаюсь, — вздохнул Каору. — Зрелище просто... малоаппетитное.

— Ничего, я не голоден. — Ален мимолетно улыбнулся и вывел на экран результаты сканирования.

Это был ожог. Причем кислотный. Очень высокая концентрация какой-то промышленной дряни, оставившая длинную борозду как раз поперек старых шрамов. По краям кожа даже немного обуглилась.

Ален достал таблетки антидота и обезболивающего, сунул их в руку Каору и подождал, пока тот запьет водой из-под крана. Потом продезинфицировал рану, смешал на планшетке несколько видов мази, аккуратно нанес на разъеденную кожу и наложил матовую пленку фиксатора.

За всю процедуру Каору не дернулся ни разу, но, когда Ален убрал медикаменты, с облегчением прижался лбом к умывальнику.

— Спасибо, — улыбнулся он, повернув голову.

— Не за что. — Ален улыбнулся в ответ. Понадеялся, что не криво.

— Как это? А забота? — капитан возмутился едва не искренне. — Пленка не промокает?

Ален нахмурился и полез опять в аптечку за коробкой.

— Нет. А ты решил все же вымыться?

— Ален... даже если тебя не смущает запах пота, смыть масло, реактивы и еще неизвестно что — это просто разумно. Если беспокоишься, можешь помочь.

Каору окончательно разделся и полез в душевую кабинку. Ален проводил его взглядом, сглотнул и подумал, что, пожалуй, он лучше подождет здесь. Во избежание недоразумений. Да и вредно Каору сейчас.

Вредно. Ален стоял, прислонившись к двери, и напоминал себе об этом. Пытка неизвестностью, нервотрепка, ранение Каору, — все это очень странно в нем отзывалось. Только что его трясло от напряжения, теперь же он дрожит от возбуждения и ничего не может с этим поделать. Так было неправильно, не должен он хотеть измученного капитана, но объяснить это телу оказалось невозможным. Ален покраснел опять и порадовался, что на нем просторные домашние штаны.

И тут же сообразил, что никакой одежды Каору, кроме грязной, в ванной нет. Он метнулся в комнату, отыскал на полке чистую пижаму и ненавязчиво повесил ее на вешалку рядом с сушкой.

Каору, пока стоял под струями воздуха, косился на комплект с едва заметной усмешкой, но надел без вопросов. А Ален, усмиряя головокружение, думал, какое счастливое было время, когда на него нагота Каору не действовала так, как теперь полоска кожи под разлетающимися полами пижамной рубашки.

— Ты голоден? — спросил он, чтобы не молчать.

— Н-нет. — подумав, Каору отрицательно помотал головой. — А вот отвара выпью с удовольствием.

— Сейчас сделаю, — вызвался Ален и бросился к двери.

— Подожди. — Каору поймал его за рукав. — Вместе пойдем. Ты же видел, рана пустяковая. Неприятно, но от этого никто не умирал.

— Каору, ты пойми, если я не уйду, то... — он вырвался и опустил голову, зло шмыгая носом.

— А зачем тогда уходить? — в голосе Каору слышалось неподдельное любопытство. — Я же, вроде как, здесь. Или... — теперь он улыбался. — Ты опять смущаешься?

— Я... — да, Ален смущался, и это доставало его куда больше, чем могло показаться со стороны. — Насколько бы несерьезными не были твои раны, тебе неполезна пока... активная деятельность.

— Насколько я могу судить по твоему поведению, ты вовсе не активности от меня хочешь, не так ли? — Каору подошел ближе, приподнял его лицо за подбородок, провел пальцем по губам. — Я тоже по тебе очень соскучился, Ален.

Ален сходил с ума от податливой покорности Каору. Он не думал никогда, что сильный мужчина, выгибающийся от малейшего прикосновения — настолько одуряющее зрелище. Сильный, уверенный... нежный. Такой нежный, что Ален едва верил, что это возможно. Он осторожно, едва дотрагиваясь до кожи, целовал Каору, спускался все ниже, замирал от собственной смелости, подбадриваемый хриплыми стонами капитана. На миг задумался, нужно ли ему спрашивать разрешения, потом озорно улыбнулся и потянул вниз тонкую ткань.

Все это было... странным. Они оба были одного пола, казалось бы, все знакомо, видено сотни раз, но... Ален с любопытством провел подушечкой пальца по всей длине. Каору со свистом втянул воздух и подался вперед, к его распахнутой ладони.

— Ал-лен-н. — выдохнул он кое-как. — Да, еще.

И снова пьянящей волной ударило: обладание, не ради власти, ради удовольствия Каору и его, Алена, кайфа от этого удовольствия. Он наклонился, обвел языком, аккуратно прикусил, втянул глубже. Изучал, прикидывал, как нравится ему самому, присматривался к реакциям Каору. Ласкал тело капитана там, где мог дотянуться, все увереннее, откровеннее, так, что Каору уже не мог говорить, совсем. Лишь смотрел иногда на Алена горячо и умоляюще.

Ален понял, что осталось совсем недолго, когда Каору с силой, почти разрывая, вцепился в покрывало. Хотел из хулиганства остановиться, но не стал, потом наиграется... ведь сможет, правда? И пожалел только, что не может сейчас увидеть лицо капитана.

Ален не успел толком облизать губы, когда Каору рывком подтянул его к себе, жадно впился в его рот, яростно целуя, и довел до разрядки едва не одним прикосновением. А потом, не отрывая взгляда от затуманившихся глаз Алена, аккуратно собрал его семя губами со своей ладони.

— Вкусно, — поддразнил Каору.

Ален начал было опускать голову, но передумал.

— Аналогично, — голос прозвучал хрипло, и Ален откашлялся.

— Я рад, — просто ответил Каору, обнимая его.

Ален устроился поудобнее и натянул на них обоих одеяло.

— Не разочарован? — помолчав, спросил он.

— Идиот, — сладко зевнув, ответил Каору. — Я и мечтать не мог о таком приятном завершении дня.

— А-а... можно спросить? — решился Ален.

— Спросить можно всегда, — Каору философски дернул плечом.

— Не думаю, что ты скажешь, где ты пропадал эти дни, — совсем тихо возразил Ален.

— Не скажу, — кивнул Каору. — Но спросить можно, а ответить я не обещал.

— Ты... дал мне понять, что скоро тут будет жарко, только для того, чтобы я вовремя уехал? — помолчав, осведомился Ален.

— Тебя это обижает? Даже, когда ты знаешь, что это не моя прихоть?

— Я... буду обузой, да...

— Ален... даже если ты лучший солдат, виденный мною за годы службы... — Каору осекся, выругался вполголоса и с силой притиснул его лицо к своей груди. — Ты — курсант военной академии, ты знаешь, как правительство нередко решает проблемы. И что остается потом в зоне конфликта. Я мог бы просто взять с тебя слово, что ты исчезнешь отсюда по первому моему приказу, но я не хочу так с тобой поступать. Если тебе не жаль себя, меня пожалей.

Ален вывернулся из-под напряженной ладони и уставился на Каору широко распахнутыми глазами. С такой позиции он ситуацию не рассматривал. Мысль, что кому-то до него есть дело, была... нова и настолько непривычна, что Ален не смог сразу определить, приятна ли она.

— Каору. — начал он, на ходу сочиняя продолжение. — А это уже актуально или пока ждет?

— Сколько тебе осталось до завершения лечения?

— Чуть меньше недели, — Ален мысленно подсчитал. — Ну да, восемь дней.

— Тогда терпит. — Каору закрыл глаза.

Ален удивленно посмотрел на него, а потом вдруг сообразил и сам: восемь дней. До разлуки. Наверное, навсегда, так? Каору не местный. Если он выживет в этой заварушке, он вернется или домой или на базу и... забудет об Алене?

Он приподнялся, пристально, до рези в глазах, всмотрелся в замкнуто-невозмутимое лицо. Забудет? Снова стало тяжело дышать, но он справился с приступом, не привлекая внимания Каору.

Забудет. Разумеется. Только почему же тогда... Ален ни разу не задумывался о том, что вообще может быть. Плыл по течению, млел рядом с Каору, переживал за него, из-за него, но так и не подумал, что все это ненадолго. А ведь как раз о таких вещах думать и положено. Ну ладно, не положено, но естественно. Он же, как всегда, отличился.

И, самое занятное, он и сейчас был не в состоянии ничего сообразить. Даже представить не мог, как это: Каору нет с ним. Вот нет и все. Словно не было никогда. Не услышать мягкий, спокойный голос, не увидеть так странно действующую на него улыбку, не прижаться, как сейчас. Никогда. Насколько быстро он привык.

— Прости меня. — Каору ласково смахнул предательскую слезинку с ресниц Алена.

— За что? — Ален удержался и не хлюпнул носом, чтобы не выглядеть совсем уже ребенком.

— Я понимал, что придется расстаться. Я не должен был позволять себе. — Каору излюбленным жестом запустил пальцы в волосы Алена, разгладил перепутанные пряди. — Но я сам не знал тогда...

— Чего? — уточнил Ален, когда Каору замолчал и закусил губу.

— Что это будет так... — капитан снова оборвал фразу. — Надеюсь, хоть когда-нибудь, ты сможешь простить.

— Я... не осуждаю тебя, Каору. — растерянно пробормотал Ален. — А разве должен? Мне... грустно, да, но... Я сам виноват, что до меня еле дошло. Это ведь санаторий... здесь всегда так. Я и помнил, вроде бы, но на себя, почему-то, не перенес, — он беспомощно улыбнулся и погладил Каору по щеке.

Капитан выглядел так, словно сам сейчас заплачет. Или убьет кого-нибудь. И второе — скорее. Ален потянулся к нему, нежно коснулся губами уголка рта.

— Но ведь у нас еще остается восемь дней, так? — Ален не стал говорить, что он не собирается слушаться Каору и выметаться по первому требованию. Пусть это глупо, он даже спорить не собирался. Но и обсуждать этот вопрос тоже. Нечего было обсуждать.

Каору посмотрел на него очень нехорошим, профессиональным взглядом, но смолчал. Обнял Алена покрепче, перевернулся, подминая его под себя, и начал целовать.

Следующие два дня Ален едва запомнил. Каору почти не выпускал его из постели, не позволяя ни говорить на скользкие темы, ни размышлять над ними. Вообще думать не позволял. Ален не понимал, откуда капитан берет силы и фантазию и почему с таким отчаянием смотрит, когда думает, что он спит? Точнее, последнему объяснение найти было можно, но зачем сам отсылает Алена, если расставаться не хочет? Боится, что убьют? Ну... да. Тогда почему не приехать к нему, Алену, потом, когда все закончится? Офицеру спецкорпуса Академия не откажет в допуске. Или опять не верит, что останется жив? Или позволить себе не сможет навестить, даже ненадолго?

А вот от этих мыслей Ален сам прятался в объятиях Каору. Он не знал и не собирался разбираться. И какая разница, почему он не может представить себя без Каору, если просто не может?

Необязательные воспоминания, шутливые истории сменялись близостью, перетекавшей в короткий сон. Они просыпались, принимали душ, сьедали что-нибудь, отчаянно переглядывались и... Невозможно было делать вид, что ничего не происходит, но проблема не имела решения, поэтому они искали утешения друг в друге. Только...

— Ужраться бы до отключки. — озвучил их общую тоску Каору под вечер вторых суток сумасшедшего секс-марафона. — Может, хоть в мозгах прояснится. Я привык бороться с чертовщиной еще большим маразмом, но ты-то куда?!

Дремавший рядышком Ален очнулся от неожиданности и приподнялся на локте, недоуменно глядя на Каору.

— А что не так? — спросил он. — Тебе не нравится со мной?

— Але-ен. — застонал капитан, хватаясь за голову. — Ты еще скажи, что столько бездумно трахаться — развлечение в твоем стиле.

— Не бездумно, а с тобой, — мягко поправил Ален, тоже раньше, чем подумал. Взгляд Каору стал совсем диким.

Он спрыгнул с кровати, сдернул со спинки стула рубашку, застегнул, через раз не попадая в петли.

— Пойдем, Дон Жуан-теоретик, — выдохнул Каору с печальной усмешкой.

— Кто? — нахмурился Ален, сползая на пол и тоже нашаривая какую-то одежду.

— Неважно. Пойдем, погуляем для разнообразия.

— Ты... сердишься на меня? — решился уточнить Ален, спускаясь следом за Каору по лестнице.

— Я на себя сержусь. Веду себя, как придурок. Да, мне мало тебя, постоянно мало. А уж если вспомнить, что ты вот-вот уедешь — вообще хоть вой. И понял я, понял, что ты не против, а очень даже за, но... — Каору уронил на пол ботинок и смущенно улыбнулся. — Я и чувствую себя, как придурок, Ален. Из рук вон все валится. Боевой офицер.

— Не отпускай, — тихонько предложил Ален, тут же углубившись в застегивание многочисленных застежек куртки.

— Э-эй. — голос Каору стал опасно-веселым. — Мальчик, что ты задумал?

— Я?! — кажется, у Алена получилось беззаботное удивление.— Я просто сказал.

— Смотри у меня, — Каору прищурился, но потом вдруг расслабился и улыбнулся. — Да я к чему: я не чувствую, как надо. Действую наугад. А ты... С тобой так нельзя, а ты принимаешь все мои выходки, как должное. Я теряюсь, Ален. Ты позволил себя приручить, прощаешь то, что я бы не простил, честно признаюсь. Ты ласковый, добрый, доверчивый, а я тебя в койку тащу постоянно. И... и только.

— Разве только?! — Такой расклад не на шутку удивил Алена. Он видел все совершенно иначе. Но все равно не понимал, к чему Каору клонит. — Но даже если так, допустим. Ты хочешь сказать, какую-нибудь банальность вроде "нам с тобой не по пути"?!

— Очень хочу, — признался Каору, вскидывая на плечо винтовку. — Но поэтому и не скажу. Постарайся сам понять, ладно?

— А если не захочу? — Ален упрямо вскинул подбородок.

— Я не спрашиваю о твоих желаниях, я говорю — постарайся. Попробуй. Хоть тренировки ради. Представь нас рядом. Не здесь. В городе. В Академии. Просто рядом. Но потом. А пока... в лес хочешь?

Он кивнул, не прислушиваясь к вопросу. Каору... так боится того, что Ален, как это, "позволил себя приручить"?! Боится ответственности? Каору?! Да быть не может. Тем более, он не может не понимать, что Ален не станет навязываться. А что тогда? Опять сотни вопросов. Он все еще не мог задавать личные вопросы. Зато насчет секса проблем не возникало. Но тут все просто: постель не обязывает.

— Красивая роща. — Заговорил капитан только когда они отошли от поселка на полмили.

— Мятные дубы, — кивнул Ален.

— Мятные дубы? — Каору выгнул бровь.

— Да, они лучше всего прижились тут, почему-то. Ближе к городу есть кленовый парк, а на центральной площади, если ты не заметил, растет елка.

— Ну елка ладно, она в кадке растет, — непонятно отозвался Каору, срывая с дерева листок и разминая его между пальцами. Потом неожиданно рассмеялся. — Ла-адно, вижу, покусаешь сейчас. Извини, просто забавно тебя дразнить. Ален... тебе ничего не кажется неправильным в том, что эти деревья спокойно себе растут в нетерраформированной почве?

— В школьных учебниках пишут, что произошла мутация... — пробормотал Ален, уже с опаской глядя на белые стволы.

— Несомненно, — кивнул Каору. — И это даже не ложь. По сравнению с нашими предками мы тоже мутанты. Но в метановой атмосфере не выживаем, понимаешь?

— Здесь... проводилось терраформирование, да? И землевики — не местная фауна. А угроза нарушения биоценоза и запрет вмешиваться в экосистему — лишь прикрытие для выведения этих... может быть, не только этих, существ? — Ален поднял на Каору несчастные глаза, надеясь на опровержение.

— Ты уже думал об этом?

— Я о чем только не думал в твое отсутствие. Каору... это правительство запрещало трогать колонистов, потому что они разрабатывали идеальное оружие, или Союз только понял, что эти организмы — оружие?

— Пополам, — капитан вытер позеленевшие пальцы с ошметками листка о брюки.

— Знали, что оружие, а договориться о поставках не удавалось, да? И, наверняка, эти твари — не единственное изобретение, иначе давно бы похитили образец — вот их сколько — Ален с ненавистью покосился под ноги. И не отличишь от земли! — и запахали бы тут все. Верно?

— Я восхищен, — серьезно отозвался Каору. — Все еще собираешься остаться?

Ален вздрогнул.

— Но мы же, кажется, договорились... — промямлил он, мысленно ругая себя. Пора бы запомнить, что браться обманывать капитана ему рановато.

— Прекрати, — устало отмахнулся Каору. — На тебе же написано все.

— Ну, хорошо! — Ален распрямил спину и остановился, опираясь рукой на дерево для уверенности. — Я — уеду. А остальные? Каору, что будет с Эктором, с Али, с прочими? Их заранее признали расходным материалом?

— А если не уедешь — расходным материалом станешь и ты, — голос Каору звучал холодно настолько, что Ален внутренне сжался.

— Так будет хоть честно. — Ален встретил бешеный и... перепуганный взгляд Каору. Выдержал, не отвернулся, пусть и пришлось изо всех сил стискивать зубы.

— Кретин, — прошипел Каору, сдаваясь. — Малолетний кретин.

Ален хотел заявить, что "пусть так", но вовремя сообразил, что сейчас нужно молчать. Вообще признаков жизни не подавать.

— Никто не собирается обрекать людей на смерть, Ален. — тихо проговорил капитан. — Разумеется, план эвакуации есть. Но ты хоть в записи видел, как это обычно бывает? Неразбериха, крики, плач всеобщий, давка. Избежать практически невозможно. Вся организация летит демонам под хвост, стоит только одной мамаше забыть дома пачку подгузников. Я не хочу, чтобы среди всего этого был и ты. Да, Ален, именно ты. Считаешь, что это ненормально: думать о тебе больше, чем обо всех остальных?

Теперь глаза отвел Ален. Даже если аргументы Каору шли вразрез с его убеждениями, не признать правоту капитана он не мог. В который уже раз. Как раз правильно, что Каору о нем заботится, а не о случайном жителе поселка. Правильно. Только совсем же уехать невозможно, раз правильно.

— Это правда? Насчет эвакуации? — просто, чтобы не молчать, спросил Ален.

— Я никогда не лгал тебе в главном, Ален, пусть в это и сложно сейчас поверить. Ты представляешь, что может начаться в армии, если выяснится когда-нибудь, почему погибли несколько десятков семей военнослужащих? — Каору мрачно усмехнулся и потер плечо. — Разумеется, более чем вероятно, что не начнется, но, поверь, проще всех вывезти.

— Каору, — Ален подошел поближе. — А... а что здесь будет?

Лицо капитана снова окаменело

— В газетах прочитаешь, — коротко обронил он.

Ален не сдержал протестующий вскрик. История, только начавшая превращаться, в мрачноватую, но захватывающую повесть, вдруг снова стала реальностью. Вот, казалось бы, и помнишь об этом, а, пока идут разговоры о генетике, супер-оружии, абстрагируешься, нет четкого осознания: это происходит, а не снится.

Ален медленно распрямил пальцы, которые успел до боли сжать на отворотах куртки Каору.

— Тебе будет легче, если я уеду. — Ален сам удивился своему спокойствию. — А мне? Обо мне ты подумал? Меня пожалеть не хочешь?

— Нет. — Каору медленно покачал головой. — Потому что для тебя сейчас жалость будет губительной. Во всех значениях слова. Тебе нужно жить, Ален. В первую очередь.

— Кто дал тебе право решать за меня?! — запальчиво выкрикнул Ален.

Капитан скептически выгнул бровь.

— А ты предпочитаешь смерть? Так для этого вовсе необязательно ждать заварушки.

Ален остолбенел, похлопал ресницами и... прижался лбом к плечу Каору.

— Извини, веду себя, как ребенок. Так глупо. Не получается сдержаться. Я стараюсь, но, как подумаю, что придется расставаться, — внезапный жгучий ком в легких вынудил Алена замолчать. Отдышавшись, он торопливо продолжил, чтобы все же успеть закончить, объяснить Каору, почему он так настойчиво пытается остаться рядом. — Я плохо понимаю себя, я не узнаю эти чувства, но... наверное... Каору, я люблю тебя. Я знаю, как это звучит, ты прости меня, пожалуйста, но другого объяснения у меня нет. Я искал его, пытался не думать о подобном, но не получается, не остается у меня иных версий, я... Ты не думай, что я хочу тебя обязать к чему-то или что-то еще, просто... — Ален осекся и развел руками, так и не глядя на капитана. Вдохновение ушло так же внезапно, как появилось, зато теперь необходимо было что-то делать с его последствиями. Для начала, хотя бы посмотреть на Каору. И помолиться духам космоса, чтобы он не переспросил ничего.

Каору переспрашивать не стал. Потому что не мог. Он... смеялся. Беззвучно и безнадежно. Поймав недоумевающий, обиженный взгляд Алена, он прыснул еще раз, вздохнул и взял себя в руки:

— Ты... действительно пытался найти логику в своем отношении ко мне? — спросил он таким тоном, что Алену сразу ясно стало: реакция Каору — это не веселье, а горькая самоирония.

— Нет, — почему-то признался Ален. — Мне просто показалось, что моим словам нужно оправдание.

Каору привлек его к себе, зарываясь в волосы губами и пальцами.

— Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы найти тебя, Ален. — голос звучал тихо, без капли торжественности, уверенно, спокойно. Не клятвой, а обещанием.

Ален прижался теснее. В голове по-прежнему не укладывалось, что еще несколько дней и все. Даже виски сдавливало, когда он пытался об этом думать. Но теперь вдруг отпустило. Ничего не изменилось, но капитан привык добиваться своего, не так ли? Значит, все будет хорошо.

Ален просунул руки под куртку Каору, добираясь до тела, чтобы чувствовать тепло. Такое надежное, почти уже родное. Приложил ладони к едва проступающим изгибам ребер. Сердце билось часто, но ровно. Сильно. Ален невольно улыбнулся. Сам не понял почему, но...

Странно, признание вовсе не изменило отношение к нему Каору. Ну, на первый взгляд не изменило. Капитан не разомлел, конечно, зато и не испугался. Это... это... А что это? Ален не знал, но было приятно. Что даже такое можно Каору рассказать, и он нормально отреагирует. Доверие. Ален зажмурился изо всех сил. Неужели он так расслабился рядом с капитаном, что не видит необходимости от него что-то скрывать? И это кажется абсолютно естественным? Но...

— Пойдем домой? — предложил Каору, не отрывая лица от его макушки.

— Только небыстро, ладно? — улыбнулся Ален. — Хочется погулять еще немного.

— И поговорить? — лукаво усмехнулся Каору, выпрямляясь.

— В том числе, — кивнул Ален смущенно. Заострять внимание на предыдущей теме ему совершенно не хотелось. Не потому, что он вдруг начал стесняться признания, а все необходимое сказано уже было. Все сверх будет казаться неестественным и лишним. — Я понять не могу, в чем глобальная опасность землевиков. От них ведь защищает обыкновенная обувь.

— Не совсем обыкновенная. И те ботинки, которые сейчас на нас с тобой, сделаны из совершенно иных материалов, чем обувь местных рейнджеров. Да, результат тот же, но... Ты сам уже сказал, что "но". На одних этих тварях никого не переклинило. Тут много интересного и без них. Даже куда более интересного. Но и тому, что вы называете землевиками, можно найти применение. Там, где никто не знает, как от них защититься.

Ален хотел сказать, что для военных действий все равно слабовато, даже для примитивной диверсии, но вовремя посмотрел на Каору. Такое лицо у него было, когда Ален копался в кейсе с наградами.

— Против мирного населения? — выдохнул Ален.

— Ты не знал, что такое бывает?

— Не хотел думать. — Ален спрятал заледеневшие пальцы в рукавах. — В учебниках такого не пишут.

— Пишут. Для старших курсов спецотделений. Они есть на любом факультете, кстати. Если продолжишь учиться отлично, сможешь подать заявку годика через полтора.

— Ты этого хочешь? — прямо спросил Ален, снова останавливаясь.

Каору закусил губу, явно сдерживая смех.

— Ален, у меня действительно есть привычка влиять на обстоятельства или, хотя бы, держать их под контролем, но не до такой степени, честное слово.

— Но ведь намекнул мне о своем задании ты специально, так?

— Разумеется. Не в последнюю очередь, чтобы у тебя не было иллюзий на мой счет. Ну и, как побочный эффект, насчет твоей будущей профессии тоже. Мешают они. — Каору поморщился. — Это уж точно не мое дело. Не спорю. И могу только просить прощения.

"Чтобы тебе еще стыдно было" — отстраненно улыбнулся про себя Ален, сосредоточившись совсем на другом.

— Каору, а что ты имеешь в виду под иллюзиями на твой счет? Чтобы я не подумал о тебе лучше, чем ты заслуживаешь, раз этическая сторона приказа не заставила тебя уйти в отставку?

— Совсем по-идиотски звучит, да? — усмехнулся Каору, разводя руками.

— Есть немного, — кивнул Ален. — Каору, допускаю, что я человек довольно наивный, но, все же, не девочка из высшего общества. Экспансия Союза началась еще до моего, да и до твоего, рождения. Пусть я живу на периферии, на счет целей и средств любой войны я не заблуждаюсь. Равно как и насчет военной присяги. Неприятно это все, но такова реальность. Против воли никто в армию не тащит... как правило, не ухмыляйся! Человек принимает сознательное решение, а потом уже сам за него расплачивается. Сделками с совестью, гибелью, самоволкой — как получится. Если солдат ухитряется выполнить приказ, максимально снизив потери среди мирного населения, то честь ему и хвала. Если нет — он выполнял приказ. Увы или ура, это оправдание. Внешнее. Насколько от него легче самому солдату... — Ален вздохнул. — Вижу, что не намного.

— Ты мудрый мальчик, Ален. — Каору протянул руку, чтобы обнять, но виновато покосился и передумал. Решил, что неуместно? И кто тут малолетний курсант?! — И ты абсолютно прав. С какой-то из сторон. Но сейчас меня интересует только твое мнение обо мне. Все это время интересует. Не по себе даже, — признался капитан, облизывая нижнюю губу.

— Я тоже солдат, Каору. — мягко напомнил Ален. — Будущий, пусть по мне и не скажешь. Это не значит, что я в восторге от системы, я просто понимаю тебя. И сознаю, что не мне тебя осуждать. И я все сказал тебе уже Каору. Считай это квинтэссенцией того, что я думаю и чувствую. Не сомневайся в себе, ладно?

Ален приподнял голову, целуя плотно сжатые губы Каору. Занятно: если у человека нет в чем-то опыта, то его возраст перестает иметь значение. В сексуальной сфере Каору был ведущим, а в отношениях, как и сам Ален, пробирался вслепую, наугад.

Они же... они всего ничего знакомы. Ален и не знает ничего толком о Каору. Почему это перестало быть важным едва не в первую встречу? Так не бывает, не должно быть.

— Ты не заснул? — спросил Каору, отводя прядь волос с его лба.

Ален вздрогнул и открыл глаза. Оказывается, он снова стоял, прижавшись к Каору, обхватив его руками за талию, забыв обо всем совершенно.

— И сколько мы так? — засмеялся Ален.

— Минут пять, — капитан дернул плечом. — Такими темпами дойдем до дома к утру. Может быть, тебя донести?

— На радость всему поселку? — зевнул Ален. — Можно, почему нет? Хуже о нас думать уже не станут. Но ты не забывай: тебе здесь еще безобразничать. Уважать же не будут.

— Ну не скажи. Девичьи симпатии точно будут на моей стороне. Если уж я парня на руках ношу, то женщине и вовсе не придется ходить самой.

— Скорее, как раз женщины тебя живьем съедят. Именно потому, что ты предпочел парня. Да и поднять меня, скорее всего, будет легче, чем половину местных девушек.

Каору щелкнул Алена по носу.

— Женщинам нужно комплименты говорить. И уж точно не критиковать внешность. Даже если девушка сама громко считает себя уродиной, не смей поддакивать. В лучшем случае, перестанет разговаривать.

— А зачем тогда громко считать себя уродиной?!

— Чтобы услышать, что это не так, разумеется. — Каору смотрел на него с веселой улыбкой. Такой, что понятно не было, он всерьез или шутит.

— Это... они правда так? — жалобно уточнил Ален.

— Увы, да, — посочувствовал Каору. — Не все и не всегда, но лучше прими, как аксиому. Меньше проблем. Ну что, будем развлекать соседей?

— Да нет, я сам как-нибудь, — улыбнулся Ален. — А тебе хочется?

— Тащить тебя? Разве что из душа в постель. А бег с полной выкладкой по пересеченной местности не способствует излишней романтичности обстановки.

— А ты эти нормативы сдавал?

— Бег? Разумеется. Как иначе? А что, по мне не скажешь?

Ален вспомнил подробности их... общения и порозовел. Уже прогресс: раньше пылали даже уши.

— Просто думаю, получится ли у меня. С каждым курсом они все жестче. Сейчас я сильнее, чем до аварии, но достаточно ли? — он на ходу сорвал горсть ягод и начал кидать по одной в рот.

— Поднимать флайер ты вряд ли когда-нибудь сможешь, но разве в этом смысл жизни? — Каору отобрал пару ягодок. Одну съел сам, вторую скормил Алену, нарочито медленно. Не мог он без эротического подтекста. Или не хотел. Что, в его случае, порой одно и то же. — Даже ментальная сила в необработанном виде мало что дает. Так и с физическими данными. Без умения использовать все свои стороны, не только сильные, ты ничто.

— Знаю. Но нормативов это не отменяет, — уныло протянул Ален.

— Нет. Только их тоже можно сдавать по-разному. — Каору озорно улыбнулся. — Там обычно главное что? Результат, правильно? Его достижение не регламентировано. Просто вполне естественно и первым приходит на ум, что, если необходимо протащить по болоту на спине двести-триста фунтов, то на спине их тащить и следует, так?

— Ну, в общем-то, все предельно ясно, — кивнул Ален, заинтригованно поглядывая на Каору.

— Угу. Кроме одного: там нет условия "на спине". Оно домысливается, потому что логично. Не смотри так. Вернешься — подлижись к инструктору, попроси почитать. Формально, ты не нарушишь ничего, придумав, скажем, волокуши какие-нибудь.

Ален задумался. Всерьез. Вариант был рискованный, чересчур небанальный, но преподаватели их факультета никогда не отличались особой косностью. При удачном решении проблемы он может получить еще и дополнительные баллы, за смекалку.

— Конечно. — Каору сегодня только и делал, что прерывал его размышления, — это все того стоит только при условии, что ты не можешь ничего сделать традиционным способом. По одной причине: выносливость нужна тебе самому, Ален, а не инструктору. Он уже почти штатский, а в какую дыру может провалиться вверенный тебе корабль — одним демонам известно.

— Умеешь же ты... — рассмеялся Ален.

— А это, чтобы ты потом на меня не валил. — Каору прижал кончик его носа. — Шучу, разумеется. Но имей в виду, что, как правило, можно найти более рациональное решение, чем то, которое предлагается по умолчанию.

— А это на что намек? — грустно уточнил Ален.

— Не поверишь, совершенно ни на что. Просто совет. Честное слово, в армии весьма полезный. Ты, я смотрю, легких путей совсем не ищешь, а напрасно порой. Ладно. — Каору улыбнулся и потрепал Алена по затылку. — Меня несет, ты прав. Наставление подрастающего поколения точно не та тема, на которую хочется тратить такой чудесный вечер.

— Ты же сказал, что устал от секса, — поддел капитана Ален.

— Так, когда это было? — возмутился Каору.

Хотя, взять его капитан так ни разу за ночь и не взял. Ласкал только, так бережно и отчаянно, что Ален постоянно хотел спросить, в чем дело, у них же еще несколько дней впереди, но постоянно забывал. А потом он сразу заснул, тесно прижавшись к Каору.

Утром Ален проснулся один. Испугаться не успел: из открытого окна донесся низкий гул зарядной установки. Свесившись с подоконника, он прищурился от яркого солнца и присмотрелся. Каору заряжал батарею скутера. Причем, не своего. Ну и зачем? Ален сам собирался заняться этим вечером. Куда торопиться?

Почувствовав взгляд, Каору поднял голову и жестами показал, чтобы Ален спускался. Тот радостно кивнул и бросился в душ. Из дома он вылетел, на ходу приглаживая влажные волосы. И остановился, натолкнувшись на холодный и неподвижный взгляд капитана.

— Что случилось? — выпалил Ален, подаваясь вперед.

— Ты сегодня уезжаешь, — выговорил Каору.

— Но почему?! У меня же еще пять дней.

— Нет у тебя этих дней. Сегодня, Ален. Через два часа приходит торговое судно, ты летишь на нем.

— Но... но Каору, — Ален попытался заглянуть в его глаза. — П-почему?! — в груди дрожало все увеличивающееся горячее пятно.

— Потому что я больше не могу ждать, Ален. Я и так... чтобы подольше побыть с тобой. — Каору отстраненно улыбнулся. Он держался из последних сил, даже Ален это понял. И только поэтому не рехнулся на месте.

— Но я не хочу! — вырвалось у Алена вместе с облегченным осознанием того, что отношение Каору осталось прежним.

— Ален. Давай не будем сейчас спорить. Ты уедешь, в любом случае. Выбирай только, сам или я затащу тебя на борт силой.

— Но, Каору...

Ален осекся, потому что капитан ухватил его за руку и рванул за собой, к дому. Распахнул дверь, толкнул его на диван и застыл напротив все с тем же жестким выражением лица.

— Ален. У меня нет ни времени, ни желания устраивать разборки. Если ты не в состоянии этого понять, просто прими к сведению. Возможно, ты решил, что я забыл о твоем отъезде, верю. Но ты ошибся. И ты уедешь.

Короткие отрывистые фразы. Ровный голос. Неподвижные черты. Словно не человек уже вовсе, а машина. Боевая машина.

— Каору! — отчаянно выкрикнул Ален, борясь с внезапным страхом. — Каору, да посмотри же на меня!

Капитан поморщился, взгляд на миг расфокусировался, глаза болезненно сощурились. Ален поднялся, притянул его к себе, прижал как смог крепко, и яростно зашептал на ухо:

— Я уеду, Каору. Если ты считаешь, что так будет лучше, я уеду. Я все для тебя сделаю. Только, пожалуйста, оставайся собой.

Каору стиснул пальцы на его плече так, что Ален прикусил губу, чтобы не вскрикнуть. Наконец мышцы Каору расслабились, и он обнял Алена в ответ.

— Прости, — прохрипел он. — Думал, будет легче.

— Но ты же обещал найти меня, правда? — улыбнулся Ален, обхватывая лицо Каору ладонями. — Значит, все будет хорошо.

Каору долго и пристально смотрел на Алена, потом усмехнулся.

— Это ты оставайся собой, Ален, — вдруг сказал он. — Ни мне, ни кому-либо еще, не позволяй себя изменить.

Ален недоуменно склонил голову на бок, ожидая объяснения, но Каору просто поцеловал его. С той же безгранично ласковой грустью, как целовал всю ночь. Значит, уже вчера знал? Знал или подстроил? Но если ждать больше нельзя...

— Почему нельзя ждать, Каору? — тихо спросил Ален, когда тот замер, прижимаясь щекой к его щеке.

— Потому что есть план операции, который я перекраиваю уже неделю. Больше это невозможно, Ален. Я надеялся, что получится, но нет.

— Перекраиваешь ради меня?

— Скорее уж ради себя, — усмехнулся Каору. — Но результат от этого не меняется. Скутер я сдам за тебя. Дом — тоже.

— Д-да. — Ален растерянно улыбнулся, пытаясь собрать мысли в нечто компактное.

Он вроде бы и понимал то, что все. Все и... все. Но осознать и ужаснуться не получалось. Словно сами факты и способность их осмыслить были отделены друг от друга стеклянной стенкой.

С ним так уже было. Когда случается что-то непоправимое, он спокоен, разве что, заторможен чуточку, зато позже, несколько дней спустя, реальность падает сверху с предупредительностью корабельной дюзы. Это Ален тоже знал. По ту же сторону стекла, где находилась информация о расставании. Поэтому сейчас лишь прошептал виновато:

— Но мне тогда вещи собрать надо, книги...

— Я собрал. — Каору опустил голову ниже, щекотно дыша ему в шею. Но Ален не стал отстраняться. — По-моему, все. Но ты проверь, конечно, в комнате.

— Я лучше с тобой посижу. — Ален отрицательно мотнул челкой. — Каору, а ты действительно рассказал мне столько всего исключительно для того, чтобы я не сопротивлялся отъезду?

Каору выпрямился, неуверенно глянул на него, потом откинулся на спинку дивана и снова привлек Алена к себе.

— Я не столь бескорыстен. Есть другие причины. Например, такая: это твой мир, и ты имеешь право знать о его возможном будущем. И я не сомневаюсь, что тебе хватит выдержки не использовать ее без крайней на то нужды.

— Если локальный конфликт выйдет из-под контроля?

— Да, Ален. Шансов на это очень мало, но я перестраховщик.

— Да уж. — Ален вздрогнул. — Но у меня слишком мало данных, чтобы выстроить систему, Каору.

— Нет. Данных у тебя достаточно. Необработанных. На анализ я тебе времени почти не оставил. — Каору откровенно ухмыльнулся. — И не то, чтобы об этом жалею. Но ты умный парень. Проанализируешь, если сочтешь нужным. Не понадобится — забудешь, как бред сумасшедшего солдата, решившего раз в жизни поиграть в совесть.

— А вот это у тебя получается достоверно, — кивнул Ален. — Прирожденный талант или поклеп насчет игры?

Каору расхохотался и безжалостно перепутал волосы Ален до состояния перекати-поля.

— Ты... ты неповторим, мальчик мой.

— Почему вдруг "мальчик"? — нахмурился Ален.

— Ключевое слово "мой", Ален. — Каору осторожно погладил его по скуле подушечкой большого пальца.

— Тебе это действительно важно? — Ален запрокинул голову, чтобы лучше видеть лицо капитана.

— Еще бы. Даже не сомневайся. И прости, что ничего не рассказал вчера. Я не хотел тебя расстраивать заранее.

Ален с ногами забрался на диван, поудобнее устраиваясь в объятиях Каору. Ни о чем не хотелось думать. Вообще ни о чем, кроме привычного, успокаивающего тепла тела и мерного биения сердца возле виска. Ненадолго, но пусть еще чуть-чуть, пока можно. Пока Каору не отталкивает, не говорит "пора", пока не нахлынул "ужас осознания", превращая Алена в слабого, растерянного ребенка.

— Не умею прощаться, — пожаловался Ален, прерывая затянувшееся молчание. — Никогда не умел. Не знаю, что нужно говорить.

— Те же проблемы. — Каору криво усмехнулся. — Может быть, тогда обойдемся без лишних слов?

Ален, сколько мог, затягивал поцелуй, не желая отрываться от губ капитана, даже чтобы вздохнуть. Зависимость, сродни наркотической, от которой не хочется лечиться. Ален даже был согласен не спать больше никогда с Каору, только бы оставалась возможность его целовать.

— Я не хочу уезжать, — вырвалось у него, когда Каору, пытаясь отдышаться, ткнулся лбом в его плечо. — Нет-нет, не вздрагивай так, я не собираюсь спорить. Я просто не хочу уезжать.

— Может быть, так даже лучше, Ален, — тихонько выговорил Каору после паузы. — Ты ведь ничего не знаешь обо мне.

— И что? — фыркнул Ален. — Я не верю, что ты можешь оказаться маньяком и садистом. Или ты хочешь сказать, что у меня просто помешательство? И мне только кажется, что это что-то серьезное? Ты кому из нас оправдание ищешь, Каору?

— Тебе, на этот раз. — Каору посмотрел на него и улыбнулся. — Вижу, что напрасно. Ты слишком умен иногда.

— Иногда? — почти возмущенно вскинулся Ален, скрывая улыбку.

— Ага, — легко подтвердил Каору, водя тыльной стороной руки по его щеке. — В остальное время без "слишком".

— Каору! — вдруг вспомнил Ален. — Слушай, это глупо, конечно, но у тебя нет... ты не мог бы мне... я никому...

— Нет, Ален. — Каору с сожалением покачал головой. — Не имею права. Ерунда безумная, согласен, но снимок оставить тебе не могу. Сейчас — нет. Но, — Каору опустил глаза, с преувеличенным интересом разглядывая узор на брюках, — если появится возможность, пришлю потом.

— Буду очень ждать, — серьезно кивнул Ален. — И вообще буду ждать.

— Уверен, что стоит?

Ален хотел ответить, но осекся. Каким-то шестым или седьмым даже чувством поняв, что имеет в виду Каору на этот раз.

— Ты обещал найти меня, — упрямо стиснув зубы, прошипел он. — Значит, должен выжить.

Каору лишь усмехнулся болезненно и вздохнул. На лице было написано уже так хорошо знакомое "напрасно ты ко мне привязался", но Ален проигнорировал, и Каору покорно пожал плечами.

— Что бы там тебе не казалось, я сам решаю, как мне жить, Каору. Да, повлиять на меня можно, однако ты хоть раз подтолкнул меня к чему-то, чего я исподволь не хотел сам?

— Конечно, Ален. Разве ты когда-нибудь хотел стать обладателем сомнительных данных, которые никогда не сумеешь использовать открыто? — Каору вдруг вывернулся из-под Алена и поднялся на ноги.

— Но ты сам сказал, что они могут спасти мою планету от войны с Союзом.

Каору отмахнулся.

— Не об этом сейчас речь. Ален, а то, что я, считай, подставил тебя самим фактом нашего знакомства, ты не думал?

— Думал, — признался тот. — Но... это же совсем неважно.

Губы Каору раздвинулись в страшноватой усмешке.

— Уезжай, Ален. — сипло проговорил он, наконец. — Уезжай, быть может, опомнишься еще.

Каору принес со второго этажа три сумки и сгрузил возле двери. Ален так и сидел на диване, свернувшись клубком, и несчастно смотрел на него. Хоть определился бы, желанна ему любовь Алена или только напрягает. А то... Ну зачем он упорно строит из себя расчетливого негодяя? Зачем уже? И так расстаются. Неужели ему жалко, чтобы у Алена осталось хотя бы его до костей режущее счастье? Чувство целостности, приносящее безумную боль и несравнимую ни с чем радость.

— Когда мы снова встретимся, Каору, расскажешь мне, почему ты так упорно стараешься очернить себя в моих глазах, договорились? — спокойно спросил Ален, натягивая ботинки.

— Договорились, Ален. — кивнул Каору.

Он согласился настолько легко, что Алена опять посетила горькая мысль: что-то скрывает. Снова говорит больше, чем имеет право, но меньше, чем необходимо Алену. Даже... не то, что необходимо.

Прощальный поцелуй на пороге был... привычно сладок. Ален так и не заставил себя проникнуться. Только отстраненно наблюдал за все расширяющимися глазами Каору, снова застывающими чертами лица.

Разумеется, Каору проводил его до грузового корабля, но на людях они оба вели себя дружелюбно-сдержанно, словно Ален действительно просто жил у капитана во избежание неприятностей. Ален сдал сумки в багаж, присмотрел место в крошечном пассажирском отсеке, провел билетной картой над сканером, забивая кресло за собой, и пошел обратно. До отлета оставалось еще не менее получаса. И как бы Каору не старался его оттолкнуть, Ален не хотел терять ни секунды.

Капитан сидел на парапете административного здания, в северном конце летного поля, и усердно поедал мороженое. Ален запрыгнул на шероховатый камень рядом и молча протянул руку к подтаявшему рожку.

— Ванильно-манговое. — предупредил Каору, отдавая лакомство.

— Извращение, — оптимистично кивнул Ален, слизывая прохладные капельки с сахарной вафли. Вкус и правда был своеобразный, но ценность этой порции была несколько в ином. — Я тут пока вещи пристраивал, подумал... А хоть имя ты мне назвал настоящее?

— Конечно. Я же не скрывал своего статуса.

— Уверен, у вашей службы есть бесчисленное количество возможностей для создания полноценных искусственных личностей.

— Несомненно, — кивнул Каору. — Но у тебя этих возможностей не меньше было, чтобы убедиться: внешность настоящая. А так долго носить личину... Ален, я не мазохист.

— Что-то непохоже, — вздохнул Ален, намекая на душевные метания капитана.

— Я уже признал тщетность попыток стать тебе неприятным, — ухмыльнулся Каору. — Ален... давай со мной, как со всем остальным: ты составишь более-менее цельную картинку, а я, если будет возможность, ее прокомментирую, хорошо? А то я и лгать не в состоянии и правду рассказать не могу, потому что досье засекречено. В итоге ходим кругами. Идиотизм же.

— А мне так интереснее, — улыбнулся Ален, доедая мороженое и облизывая липкие пальцы. — Не все только тебе заставлять меня нервничать.

— Показываешь клыки? — промурлыкал Каору, довольно наблюдая за его действиями. — С каждым днем ты нравишься мне все больше.

— Твое дурное влияние, — подтвердил Ален.

— Ты же говоришь, что сам решаешь, как тебе жить, — поддел его Каору.

— Сам. Но как я меняюсь перед принятием этих решений, я же не знаю. Со стороны тут виднее.

— Хочешь, чтобы мне стало стыдно за "заточку под себя"?

— По-моему, ты этого сам хочешь. Судя по тому, как усердно меня в этом убеждаешь. — Ален последний раз прошелся языком вдоль ребра ладони.

— А у тебя не истерика? — прищурился вдруг Каору.

— Не знаю, — легко признался Ален. — И не смотри на меня так. Я, правда, не знаю. Не исключено. Неужели ты думаешь, что мой организм способен долго себя обманывать и защищаться?

Каору последовал раннему примеру самого Алена и просто обнял его. По-дружески, без нежности, крепко.

— Все будет хорошо, уяснил?

— Что — все?

— Не имеет значения. Все. Будет. Обязательно. Помни об этом. Если даже сердце твое тому противится, должно хотя бы против воли своей научиться верить(2).

— Что это? — нахмурился Ален.

— Поэзия далеких предков, — усмехнулся Каору. — Они умели выражаться красиво и коротко.

— Я не хочу против воли, Каору. — Ален запрокинул голову, чтобы не дать показаться слезам. — Я просто хочу верить. Верить и все тут. Но для этого надо осознать то, что сейчас происходит, а я боюсь этого.

— Все равно же поймешь.

— Да. Но позже. И не разревусь на твоих глазах.

— Можно подумать, это смертельно, — хмыкнул капитан.

— Для меня — да, — вздохнул Ален. — Каору, я это... пойду уже, ладно? Старт меньше чем через десять минут, а я хотел еще попить взять.

Каору молча кивнул. Ален сделал несколько неуверенных шагов к летному полю. Потом остановился и обернулся. Капитан все так же сидел на сером граните, опираясь локтем на колено.

— Ты обещал, — напомнил Ален негромко. Так, что Каору больше прочитал по губам, чем услышал.

— Я помню, — так же отозвался Каору.

Весь полет Ален просидел в кресле, не вставая и практически не двигаясь. Только изредка подносил ко рту бутылку с соком. Смаковал каждый глоток, растирал его языком по небу, пытаясь разложить вкус на составляющие, как его учил отец.

Три часа от одного материка до другого. Три часа. Он привык не видеть Каору и дольше, поэтому три часа пережить совсем несложно. А потом надо будет еще три. И еще. Каору обещал. Значит, надо отсчитывать по три, пока обещание не будет выполнено. Просто по три часа.

+++

Два дня после возвращения Алена, пока официально он еще был в увольнении, прошли в дружеских попойках. Впервые он не отказывался опустошать магазинчики по периметру Академии, впервые целенаправленно напивался вместе с одноплацниками, не боясь ни похмелья, ни реакции куратора курса.

По всеобщему мнению, отпуск пошел Алену на пользу. Он окреп, загорел и избавился от всех доставшей вежливой и непреклонной стеснительности. На вопросы, как ему девочки в поселке, Ален задумчиво пересказывал байки Каору, на ходу адаптируя их под нужды товарищей. Сочинять сказки о собственных бурных похождениях он не стал. Ограничился лишь туманными намеками, которые даже ложью не были. Просто пол партнера уточнять не захотел.

На третий день, сразу после выхода утренних газет с информацией о начале беспорядков на Восточном материке, ему пришла повестка из местного филиала славной службы капитана Хидэо. Встретивший его офицер был любезен и мил, но въедливо дотошен. Через час Алену показалось, что он рассказал о себе все, вплоть до зачатья. Голова раскалывалась, а капитан Марженте продолжал выяснять какие-то незначительные, даже разведке вряд ли нужные подробности.

Цель "приглашения" Ален так и не узнал. Можно было только догадываться, что заинтересовало особый отряд. Сам факт присутствия Алена в актуальной горячей точке, его отъезд накануне бурных событий или общение с капитаном Хидэо. Судя по тому, что его отпустили, уличить его ни в чем не смогли. На улице, привалившись к автомату с напитками, Ален заказал сок с витаминами, залпом выпил и прижал холодную банку к ноющему виску.

Он так ничего толком и не понял. Это не пугало, но напрягло. Слишком легко все прошло. Разумеется, он знал, что в особом отряде служат профессионалы, но предпочитал не расслабляться. Удивляло только одно: неужели Каору об этом не подумал? Или знал как раз, что именно так все и будет, поэтому связным текстом ничего не рассказывал?

Ален тихонько засмеялся. Интриган. Очень жаль, правда, что интриган настолько неотразимый, что рассердиться не получается. Да и расстроиться пока толком тоже. Организм все еще держал защиту. Можно было ненавязчиво убеждать себя, что разлука вот-вот закончится, всего-то день-два подождать, как было уже не раз.

Вместе с официальной справкой о выздоровлении, пришло и протрезвление. Тщательно отгоняемое осознание. Беззвучный крик в потолок, чтобы не перебудить соседей по комнате. Изгрызенная по углам подушка, мокрая от бессильных слез. Собранно-корректное поведение на занятиях, безбашенное веселье на еженедельных вечеринках, которые Ален не пропустил больше ни одной.

Он даже не пил особенно много. Он просто избегал одиночества. Не хотел оставаться наедине с воспоминаниями и страхами. Боялся заходить на информационные порталы. Боялся, но каждый день читал все, включая рекламу.

Новости с Восточного были путаные и противоречивые. Стычки между первопоселенцами и колонистами, многочисленные жертвы с обеих сторон, подозрительное молчание Центра, отказ Союзного патруля выслать десант. Журналисты захлебывались в предположениях, выдвигали дичайшие версии, пугали читателей переносом конфликта на Новый и даже приводили какие-то аргументы в пользу этой версии.

Ален отбрасывал сенсации, пытаясь найти крупицы истины. Списки погибших перечитывал по нескольку раз, замирая от ужаса, переставая даже дышать. Данные, предоставленные Каору, он проанализировал всеми возможными способами и теперь искал подтверждения или опровержения своим выводам. В этом ему немало помог начавшийся незадолго до его возвращения курс по стратегии и тактике. Семинары проводились в дискуссионной форме, вопросы и предложения со стороны курсантов лишь приветствовались, поэтому, примерно к середине каждого занятия, обсуждение становилось весьма оживленным. Ален выпадал из спора минут через пятнадцать после его начала и лишь впитывал несущиеся со всех сторон потоки информации, пытаясь соотнести их с тем, что у него уже было. Весь объем противоречащих друг другу данных усвоить было невозможно, однако, какие-то куски переварились и улеглись. Даже вполне логично.

А вот, что заставляло Алена забывать о "еще три часа" и замирать от нестерпимой почти боли даже на людях, так это: Каору не имело смысла рассказывать что-либо. Ни малейшего. Спасти родной мир Алена? Сомнительно, что планета нужна Каору без самого Алена. А его расстреляют уже при первой попытке обнародовать данные.

Значит, что-то еще? Все же, какие-то игры, капитан Хидэо? И... и опять не получалось разозлиться, начать ненавидеть. Уже и не разобрать, что Ален ищет, объяснений или оправданий для Каору. Несомненно только одно: пусть он выживет. Ален готов был даже отказаться от возможности встречи с ним, но лишь бы он уцелел в затеянной им же бойне.

С каждым днем эти мысли становились все отчетливее, вынуждали Алена постоянно держать себя в настолько жестких рамках, что не всегда получалось заснуть. А бессонными ночами он продолжал ломать голову, разбираться в поступках Каору, пытался иначе, отстраненно, их оценить. Сопоставить с недавней повесткой. И понять хоть, как его использовали? С какой целью? Использовали изначально или эти мысли посетили Каору уже в... разгар их отношений?

Чаще всего Ален засыпал раньше, чем успевал придумать что-то новое, иногда уже во сне забывал интересные варианты. Но никаких сведений о Каору все равно не было, и Ален продолжал часами изучать потолок в темноте казармы, поэтому времени для восстановления идей хватало.

Осенило его почти четыре месяца спустя, когда один из сокурсников включил за ужином общий комм, послушать новости. Почти вскользь, в связи с совершенно иными событиями, там были упомянуты кадровые перестановки среди старших чинов отряда особого назначения. Ален спокойно прожевал бутерброды, отнес посуду в приемник и пошел в библиотеку: единственное место, где его точно не побеспокоят друзья.

Возможно, это была подгонка под ответ, но более правдоподобной версии у Алена еще не было. Скорее всего, Каору действительно выполнял приказ. Но, не только его. У капитана были в поселке и дела, не имеющие отношения к заданию руководства. И такой расклад прояснял значение странной беседы с капитаном Марженте: Ален что-то передал ему, сам о том не догадываясь. Каким образом была внедрена в его сознание информация, он сразу ответить не смог. Или во время сна, или через тот ворох данных, которые Каору настоятельно советовал ему обдумать. Точнее он сможет выяснить, когда начнется курс по методам работы спецслужб.

Пока он размышлял, библиотечный комм выдал результаты по обзору внутренних армейских новостей за последнюю неделю. В особом отделе полетело немало голов. Для выяснения причин Алену не хватало уровня доступа, но информация не была строго засекреченной, всего лишь стандартно-офицерского уровня, поэтому, общего преподавательского пароля хватило. Иногда, провинциальность — большой плюс. В центральных мирах такую выходку ему бы не спустили. Хотя, все равно, напрямую особый отряд ничего не сообщил. Но Ален уже привык делать выводы из обрывков информации.

На их планете действительно должны были начаться военные действия. Широкомасштабные. Отвлекающие внимание от действий Союза в других частях галактики. Война не началась. Неприятности с колонистами на эту роль не тянули. Разумеется, несколько кресел поменяли своих владельцев.

Ален откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. Губы искривила невеселая улыбка. Вот все и стало более-менее ясным. Намеки, недомолвки. И чувство вины, демонстрируемое Каору. Насколько искреннее, сейчас уже зависит только от желания Алена верить.

И он верил. В том, что касалось именно их двоих, Каору и Алена. Не сомневался, что Каору, именно Каору, а не капитан Хидэо, не лгал ему. Там же, где вмешивалась служба, начинали действовать абсолютно иные критерии. И в их рамках Каору не совершил ничего противоправного. Он просто хорошо выполнял свою работу. Качественно выполнял, нельзя не оценить. Считал ли себя правым во всем... Ради достижения цели — вполне вероятно. И, если Ален действительно ждал, когда закончатся последние три часа, то он должен разделять их личное общение и служебные обязанности. Иначе не получится ничего и никогда.

Конечно, обидно. Вот просто так, по-человечески обидно. Не будь Ален сам солдатом, неизвестно еще, как бы он отреагировал, что наговорил при встрече. Но он помнил свою же речь о присяге. Среди тех, кто получил генеральские погоны, не было офицера по фамилии Хидэо. Значит, старался не для себя.

Но "не для себя", в случае с Каору, еще не означает, "не в своих интересах". Он вполне мог действовать так, как считал необходимым и выгодным в целом. Для отряда, армии, Союза. Конечно, только время покажет, правильные ли ставки он сделал.

Или, хотя бы... неизвестно, что именно собирались замаскировать этой войной. Возможно, и какая-то часть Союза должна быть благодарна Каору и его соратникам за своевременную диверсию. Весьма сомнительно, что именно спасение Союза было их истинной целью, но второй — почему и нет. Очень даже в духе Каору, одним выстрелом уничтожить и флот и станцию за ним.

Чувства и долг. Снова. Капитан Хидэо, выживи, пожалуйста. Хотя бы для того, чтобы он, Ален, смог сам тебя убить.

Он посидел с закрытыми глазами минут пять, а потом ввел код армейского дайджеста. Периодически там появлялись на удивление дельные материалы, в том числе и об особом отряде. Может быть, найдет еще что-то, подтверждающее его выводы.

После полутора часов увлеченного чтения, Ален решил выписать такой журнал себе лично. Именно ради "разных забавностей", пользуясь очередным неологизмом Али Хоткевича. Хотел бы он знать, где сейчас жизнерадостный бармен. Ален пытался узнать о своих знакомых из поселка, но выяснить удалось только то, что эвакуация прошла успешно. Хотелось надеяться, что так оно и было. Каору обещал ему, да, но, к сожалению, от него зависело отнюдь не все. И зависело только в том случае, если представляло для капитана практический смысл.

В том, что Каору заставил его уехать раньше из опасения за его жизнь, Ален был уверен. Но он, Ален, что-то значил для Каору, а остальные? Он со свистом втянул воздух и переждал резкое жжение в груди. Неужели теперь, как бы он не убеждал себя, не получится не сомневаться? Себя не обманешь, не заставишь помнить лишь то, что Каору не лгал в чувствах, да?

Интересно, что должно произойти в жизни Алена, чтобы он тоже начал разделять искренность в отношениях и воинский долг до такой степени? Или... достаточно будет один раз столкнуться с таким выбором? Имеет ли он вообще право судить Каору, не побывав на его месте? Ох, если так пойдет и дальше, вместо пропавших уже проблем с дыханием, он заработает хроническую головную боль.

Ален выключил планшет и пошел в женское крыло. Если Марли сегодня свободна, он пригласит ее хотя бы в кафе. Отвлечься. Всего лишь отвлечься. Ничего больше. Потому что большего ему и ненужно. Какой бы сволочью в данный момент Каору и не казался.

А в следующем семестре Ален столько узнал о методах обучения и психопрограммировании будущих офицеров особого отряда, что шепотом по ночам каялся перед Каору за дурные мысли о нем. Капитан и так сделал для них обоих куда больше, чем в принципе было возможно.

Потому что оттягивать выполнение подобного задания — это уже саботаж и трибунал. Разумеется, Ален понимал это и раньше, но по-настоящему страшно стало только теперь.

+++

Вся поступающая в Академию почта проходила строгую цензуру и, после этого, пересылалась на единый терминал, где ее уже мог получить адресат. По желанию, или выдавалась распечатка или информация заливалась на планшет. Для получения требовалось ввести несколько паролей, но всегда находились желающие сломать защиту и получить чужую корреспонденцию. Вряд ли с какой-то практической целью, но случалось такое регулярно. Поэтому, курсанты часто дежурили у терминала еще с ночи, чтобы успеть забрать все свое.

Ален никогда не спешил. Вскрыть систему, которую он установил после возвращения, не удалось никому, даже на спор. Чьи программы он использовал для кодировки — Ален не рассказывал, отшучивался, что удачно придумывает пароли, и спокойно спал до побудки. Тем более, личных писем у него не было, только банковские счета, ради которых он и использовал коды повышенной сложности. А на газеты до сих пор еще никто покушаться не додумался.

За едой читать запрещалось, но после завтрака, перед началом занятий, всегда были свободные двадцать-тридцать минут. Ален обычно забирался на подоконник в спальне, грыз какой-нибудь фрукт, контрабандой утащенный из столовой, и проматывал новостные ленты. Уже автоматически, без надежды найти что-то действительно нужное и важное.

Однокурсники над ним подсмеивались, но беззлобно. Право на личные баги имел каждый. Ален же всегда был достаточно дружелюбным, чтобы не обзавестись лишними врагами и не бояться ехидно-нарочитого интереса к газетной тематике.

Новый дайджест был посвящен "любимому" роду войск Алена, о котором он знал уже больше, чем о навигации. Сердце нехорошо заныло при виде заставки с такой знакомой эмблемой: молнией в круге. Ален подобрал колени к груди, устроил планшет на сгибе локтя и открыл первую страницу. История подразделения, общие сведения, публичные операции, новый генерал-президент — первый гражданский за последние столетия, персоналии.

Он не сразу понял, что видит. Даже едва не стал читать дальше, равнодушно просмотрев текст и иллюстрации. Осознание приходило медленно, несколько секунд Ален просто хлопал глазами.

— Каору? — одними губами, даже не вслух, выговорил он, касаясь пальцами поверхности экрана.

Строгое, мрачновато-насмешливое, такое родное лицо. Настолько, что Ален зажмурился до боли, борясь с полузабытым приступом удушья. Как он сумел прожить полтора года, не имея ничего, кроме воспоминаний? Или поэтому и смог? Потому что сейчас Ален не понимал, как сможет протянуть еще хоть секунду без возможности оказаться рядом.

Минут через пять он кое-как очнулся, смаргивая разноцветные звездочки. Уже привычная боль потери вдруг усилилась настолько, что захотелось вцепиться зубами в раму и завыть. Он осторожно напомнил себе, что вот-вот начнется лекция, после которой будет зачет по плаванью, а его сейчас только на травку тонким незагорелым слоем. Солдат! Насмешка помогла, Ален даже вспомнил, как это — двигаться. И даже решился снова открыть журнал.

На этот раз получилось полюбоваться. Удачный снимок. Или капитан фотогеничен. Хотя... Ален изумленно уставился на подпись. Суб-лейтенант?! Но... но как?! Он быстро вернулся взглядом в начало статьи. Какой-то лейтенант Ардиссон, к демонам его. Да, вот.

Видимо, любовь не шла на пользу умственным способностям. Только абзаце на третьем Ален сообразил, что читает биографию Каору. Родился он на не менее захолустной планете, чем эта, в семье ортодоксальных буддистов-католиков. Как и следовало ожидать от человека, подобного капитану... все равно капитану! из дома он сбежал в неполные четырнадцать, без труда сдал вступительные тесты в местное военное училище, через год добился перевода на Райдис — космическую станцию-университет. Закончил обучение уже к девятнадцати, тут же попал в элитный полк. Но штабную карьеру делать не захотел, что тоже совсем не удивительно. Дальше шел список официальных наград и какие-то еще незначительные факты. Ален бы не поручился даже, что реальные. Заканчивалась статья ремаркой, что за провал операции государственной важности капитан Хидэо изначально был разжалован. Но, когда власть сменилась, новое руководство особого отряда пересмотрело ряд судебных дел. Снять с Каору обвинения не могли, потому что, провал имел место быть, но ему дали второй шанс, поскольку приказы были признаны преступными. Теперь он и его товарищи по несчастью могут попытаться снова заслужить свои звания, препятствий со стороны правительства больше нет.

Ален свернул окно, сунул планшет в чехол и отправился на занятия. Каору не мог не знать, на что идет. Собственно, понижение в звании до суб-лейтенанта — аналога сержанта в регулярных войсках — было не самым суровым наказанием. Неприятным, позорным даже, но сохраняло жизнь. Смерть — то немногое, что наука не научилась исправлять. И век человеческий продлился более чем до ста пятидесяти лет и болезни лечились наверняка и успешно, а оживлять мертвых все еще не получалось.

Только все равно было обидно. Уже за Каору. Неужели новое командование, которое получило свои места благодаря капитану, не могло амнистировать его без условий, в благодарность? И с какой целью информацию о нем поместили в популярном журнальчике? Предупреждение салагам, по молодости считающим, что способности и наглость вознесут их на любые высоты?

Ладно, по крайней мере, он заполучил фотографию этого невыносимого типа. А капитан или лейтенант... Как все было бы просто, если бы его привлекало только звание.

После зачета и двух семинаров, Ален едва добрел до библиотеки и там тихо умер в уголке. Проплыть десять миль на время в противорадиационном костюме — это нестрашно, основы торгового дела — вот в чем ужас. Ален ничего не понимал в этом сплаве экономики, ксенопсихологии и ритуальных танцев. А курс был обязательным: неизвестно, в какие дебри космоса может занести и чем там придется заниматься. Каору как-то, с обычной усмешкой, рассказывал, что их учили даже готовить блюда некоторых негуманоидных рас, тоже на случай непредвиденного контакта. От смеха Алена вырубило, когда речь зашла уже о дегустации экзотических кушаний.

Каору. Ален приподнял голову и осмотрелся, вспоминая, где находится. Планшет перед зачетом он оставил в личном шкафчике, сменив достаточно легкий пароль на тридцатизначный в трехмерном регистре. Глупость несусветная, признаться было бы смертельно стыдно даже перед самим Каору. Или перед Каору особенно. Хотя, он как раз смеяться бы не стал.

Ален подвинул к себе библиотечный терминал и заказал несколько свежих изданий, стараясь только не выходить из образа умницы и отличника. Не спеша, пролистнул пару газет, кивнул на приветствие пробегавшего мимо сокурсника и раскрыл дайджест на нужной странице.

Статья была. И лейтенант Ардиссон с типичным взглядом честного вояки тоже был. Только после истории его безупречной службы шел рекламный блок. Вакуумные чайники, самоподогревающиеся подштанники на солнечных батарейках и тому подобная ерунда, искренне любимая населением.

Понимая, что сейчас делает глупость еще большую, чем само желание посмотреть на Каору, Ален щелкнул по кнопке "закрыть". А потом развернул опять. Ничего не изменилось.

Он не поленился и сбегал в фойе учебного корпуса, к автоматам с шоколадками, художественной литературой и прочими мелочами. Бороться с манией преследования он не стал и открыл предпросмотр подряд нового детектива, пары тех же газет, которые брал в библиотеке и, до кучи, журнал мод с полуобнаженными моделями. Ардиссон и чайники.

Ален подумал и купил детектив, скинет Дарине, она такое любит, и пошел обратно, тщательно скрывая дурацкую улыбку.

%%%

Капитан эсминца "Вихрь" зашел в столовую и обвел экипаж настолько мрачным взглядом, что пара особо впечатлительных стажерок машинально вернула на блюдо взятые куски. Ален, знавший командира уже второй год, лишь хмыкнул и продолжил потягивать холодный чай. Бояться стоит, если капитан начнет улыбаться, а так, максимум, мелкая неприятность, которую не свалишь на команду.

— Кого хороним? — поинтересовался штурман из дальнего угла, где усиленно пытался открыть бутылку виски чайной ложкой.

— Я бы предпочел тебя, — честно признался капитан, занимая свое место во главе стола. — Но не повезло.

И замолчал, изучая остывший ужин. Экипаж заинтригованно переглянулся. Большая часть вопросительных взглядов сосредоточилась на Алене, как на втором пилоте, но тот лишь дернул плечом. С утра капитан Хансен был вполне вменяем и мил. Кто разберет, что он успел подхватить?

— Завтра нам присылают новую порцию спецуры. — расковыряв рыбное филе, озвучил капитан причину траура. — На сей раз, четыре штуки.

— Хотят посмотреть, угробим ли мы столько? — усмехнулся кто-то неопознанный за спиной Алена.

Обязательных в экипаже офицеров особого отряда было на "Вихре" трое. До недавнего времени. Ален потрогал красноватый шов на лбу. Теперь не осталось ни одного. К сожалению, временно: столкнувшись с этой службой напрямую, Ален был вынужден констатировать, что ему когда-то очень повезло со знакомством. Конечно, попадались ребята и вполне вменяемые, но не так часто, как хотелось бы. Или, как Ален украдкой подозревал, не так часто они позволяли себе вменяемое поведение.

Их личная троица погибла при штурме базы террористов в отдаленном секторе. Вместе с третью штурмового отряда. Ален тогда несколько дней провалялся в лазарете: стартовать пришлось на бегу, не пристегнувшись, приложился головой о пульт. Ничего смертельного, но достаточно неприятно. И голова иногда еще побаливала, хотя прошло больше двух недель.

А теперь целых четверо. Хотел бы Ален знать, с какой целью. Для "Вихря" припасли особо неприятное задание, поэтому и держат до сих пор на орбите Тиланы? Или все же в чем-то подозревают? Например, в гибели офицеров. Бред, но от особого отряда всего можно ждать. Устроили же они на "Вихре" обыск после похорон.

— А кто конкретно-то прилетит? Поименно, — спросил старший связист, доедая десерт расстроенного новостями соседа. — Возможно, кто знакомый попадется. Хоть знать будем, как пользоваться.

Экипаж подхватил вопрос, вынудив капитана лезть в карман брюк и выуживать изрядно помятую распечатку. Ален усмехнулся: это как же надо было разозлиться, чтобы официальный документ комком в карман сунуть? Капитан с отвращением распрямил лист, кое-как разгладил на колене и всмотрелся в перечеркнутые изломами строчки. Судя по тому, как от плохого к худшему изменилось его лицо, раньше он прочитать документ и не пытался, ограничился самим фактом надвигающейся катастрофы.

— Только этого нам не хватало, — пробормотал Хансен.

— Что там еще случилось? — штурман Арно Терсари, сменивший ложку на нож для рыбы, бутылку почти домучил и теперь нетерпеливо смотрел на командира.

— Что случилось?! — капитан явно проглотил пару крепких ругательств. — Майор с нами случился. Или вы за алкогольными парами забыли, что это значит?!

Ален мысленно присвистнул. По внутренним служебным инструкциям, если на корабле присутствует офицер особого отряда в ранге выше лейтенантского, то в чрезвычайной ситуации командование переходит к нему. До сих пор Космос "Вихрь" миловал, но вот, видимо, закончилось везение.

— Каору Хидэо, если кого-то до сих пор интересует имя! — выплюнул Хансен вдогонку.

Ален подавился чаем и едва скрыл рвущийся кашель, чтобы не злить капитана еще больше. Штурман, только спрятавший под столом драгоценный виски, коротко и облегченно хохотнул.

— Ну, этого парня я знаю. Не орден Славы, но дело иметь с ним вполне можно.

Драматического запала у капитана Хансена хватило секунд на десять. Потом он все же оторвал трагический взор от звания-приговора и соизволил посмотреть на Арно.

— Ну и что он собой представляет?

Ален едва не закивал, присоединяясь к интересу командира. В голове был легкий бардак, но он объясним и вполне переживаем. В любом случае, разбираться пока некогда. Сейчас лучше послушать.

— Да как сказать, — Арно дернул плечом и все же налил себе виски. — Тип наглый и самоуверенный, но по-своему честный и всегда держит слово. Порой, правда, таким образом, что лучше бы не надо. — Снижая голос до ворчливого полушепота, закончил он.

— Ты продолжай, — поторопил его капитан.

— Мы учились вместе. Он закончил Академию экстерном, но на курс-полтора мы пересеклись. Не то, чтобы сдружились, но нередко... общались.

— По кабакам и девкам, — кивнул капитан Хансен нетерпеливо. — Все мы так общались, некоторые до сих пор.

Вокруг тихонько захихикали. Штурман покосился на командира, не понимая, упрек это был или просто констатация, но рассказ продолжил, и уже смелее:

— Я не помню, сколько мы в тот вечер выпили, но вывалились из бара в процессе заключения самого дурацкого пари в моей жизни, — Арно опрокинул стакан, явно для храбрости. — А, напоминаю, это Академия, лет по двадцать обоим максимум. Поспорили на ящик сирианского бренди, что в течение пяти месяцев, пятьдесят суток каждый, не будем притрагиваться к женщинам.

Смех стал громче, местами начал срываться на гогот. Ален закусил губу, сдерживая расползающуюся улыбку. Он пока еще не догадался, чем все закончилось, но, зная второго участника спора...

— И как же он умудрился не нарушить обещания так, что тебя до сих пор воротит? — с любопытством осведомилась Инесса, капитан штурмового отряда.

— Ходил по мужикам, как еще? — возмущенно закончил штурман под громовой уже хохот.

Ален спрятал нос в бокале с чаем, внутренне замерев от странной, светящейся почти смеси тепла и радости. Это... это было настолько в духе Каору, словно он весточку Алену передал. Первую за два с половиной года. Хотя... он же появится тут скоро. Это не считается? Ох, Ален, позже, позже обдумаешь.

— В общем-то, это самый большой его недостаток, — снова заговорил Арно, когда всеобщая радость немного поутихла. Голос его звучал задумчиво, словно он только сейчас сделал выводы.— Интересы остальных он, конечно, во внимание принимает, но вот примерно так же, как в этом гребанном споре.

Капитан схватился за голову.

— И вот с этим я должен буду иметь дело?! — риторически возопил он, умоляюще глядя, почему-то, на Алена. Тот на всякий случай сделал вид, что копается в блюде с фруктами. Он капитана понимал, как никто.

— Я давно его не видел, — смутился штурман. — Он мог и к лучшему измениться.

— В отряде особого назначения? — хмыкнул кто-то из девушек с другого конца стола, подливая едкого соуса на моральные раны капитана. Хансен отбросил вилку, снова обвел экипаж диким взглядом и вылетел из кают-компании.

Распечатку он оставил на столе. Оставшиеся три имени никому ни о чем не сказали, поэтому до конца ужина обсуждали бедолагу Арно и его пари с "гадом из спецуры". Ален вслушивался уже рассеянно, потому что о Каору Арно больше не говорил, только огрызался на особо соленые шуточки.

После десерта Ален прихватил несколько плодов и пошел к выходу, отговорившись от преферанса скорой вахтой. Уже у дверей он услышал чье-то задорное:

— Арно, слушай, а, может, тебе сейчас спор возобновить? Вряд ли кто из наших ребят...

Ален выпал в коридор и сполз по переборке.

Почти истерический смех привлек удивленное внимание пары рядовых. Ален кое-как отмахнулся и пошел к себе. Свободное время еще было. А проводить его с приятелями не тянуло. Сорвал его с троса привет из прошлого. Всколыхнул все, что тщательно пряталось поглубже с грифом даже не "секретно".

Каору.

Ален упал на койку и ощупью достал из подвесного шкафчика толстый органайзер. Между пластинкой экрана и кожаной обложкой хранились фотографии его погибших родных и распечатка из журнала. Самые дорогие вещи лейтенанта Алена Альдери.

Он усмехнулся и подцепил ногтем плотный, во много раз сложенный лист. Давно он не рисковал его разворачивать. Не потому, что хотел забыть. Помнилось слишком ярко. Словно не было этих четырех лет неизвестности. И он все еще юный, безгранично влюбленный паренек.

Наверное, в каком-то смысле оно так и было. Ален решительно вздохнул и уставился на снимок. Смотрел несколько секунд, а потом спрятал лицо в туго натянутом покрывале, подавляя желание привычно накрыться подушкой.

Какова вероятность того, что прибытие Каору на "Вихрь" не совпадение? Даже с учетом особенностей его характера? И сколько в этой вероятности процентов на то, что он хочет видеть Алена? И зачем?

Ален перевернулся на спину, едва не помяв разложенный на кровати лист. Приподнялся, аккуратно вытянул его из-под поясницы, и снова посмотрел на фотографию. Губы искривила усмешка, не уступающая фирменной ухмылке Каору.

Майор, значит. Ну, тут уж кто бы сомневался. Удивительно, скорее, что не суб-полковник. Интересно только, сам добился или новое командование все же отблагодарило за подрывную деятельность?

Четыре года. А перестать любить так и не получилось. Вот и сейчас сердце бьется, как ни разу перед свиданием, даже с действительно желанной женщиной, не стучало. Постоянных отношений Ален не заводил ни с кем. В Академии это было просто глупо: шансы быть распределенными по одному месту службы крайне малы. А после... да не хотелось ему ни до ни после. Ни с женщинами, ни, тем более, с мужчинами. Последние его не привлекали настолько, что порой те недели в поселке начинали казаться фантазией. Не сразу Ален понял, что ему всего лишь никто не интересен после Каору.

А женщины... Женщины это иное. Не хуже, а именно иное. Другие ощущения, эмоции, другие законы общения. Ален не испытывал трудностей в соблазнении, поэтому, наверное, и любил проводить досуг с девушками. Они сами вешались ему на шею, а отказываться... а зачем было отказываться? Ради чего? Чтобы ничего не отвлекало от бесплодных мечтаний?

— Сволочь ты, — сообщил он фотографии. — И хотел бы я знать, почему все еще тебя люблю. Остаточные реакции незрелого мальчика? Ну, возможно. Но вряд ли. Я уже понял, что ты собой представляешь. Никаких иллюзий. Только знаешь, а с этим пониманием все стало еще запущеннее. И появилась куча аргументов в твою защиту. Таких аргументов, что не поспоришь. — Ален тихо рассмеялся над своей беседой с картинкой. — Таких, что я, признаться, ревел по ночам от нежности к тебе. И... и...

Ален стиснул зубы и с силой ударил кулаком по койке. Стоило только Каору замаячить на горизонте, как он опять разваливается на глазах. Ален гордился самообладанием, которое ему удалось в себе воспитать. Но этот изъян в защите устранить не было никакой возможности. И остается только надеяться, что при личной встрече Ален не расплачется.

— Убил бы, — выдохнул Ален. И нервно усмехнулся. Вот так и впадают в детство.

Ночная вахта была у Алена любимой. Двое или трое собратьев по несчастью обычно или спали или резались в игрушки по сетке, и никто не мешал ему искать информацию. Разную. Давно уже не связанную с особым отрядом. Ален не гнался за энциклопедическими знаниями, наоборот, выискивал сведения, способные обрести практическое применение. Это было интеллектуальной игрой: придумать такое применение любой теории.

Но этим вечером излюбленная забава не задалась. Навигатор Рене Адамс и лейтенант-связист, Дана Кхарн, обсуждали проблему однополых отношений в армии и на гражданке. Ален старался не прислушиваться, но голос понижать ребята не думали, поэтому не получалось. Пришлось слушать. А заодно, с мстительной радостью, представлять, как порезвится Каору, если тема штурмана Арно Терсари не исчерпает себя до его появления.

Речь шла о том, делает ли даже однократный подобный опыт человека бисексуалом. Рене с азартом, наталкивающим на грешные мысли, доказывал, что случайность ничего не решает, а выбор ориентации — личное дело каждого. Дана Кхарн, параллельно умудряясь что-то набивать на планшете, спокойно объясняла, что такого не может быть, с природой не поспоришь. Случаи бывают разные, но, если не возникло неприятия, более того, захотелось повторения, то бисексуальные наклонности, без всякого сомнения, присутствуют. Адамс громко протестовал, Дана мягко возражала. Ален заслушался и едва не пропустил адресованный ему вопрос Даны.

— Лейтенант Альдери, а как вы думаете, что является основанием для определения сексуальной ориентации?

— Для обвинения в той или иной ориентации, — под нос пробурчал Рене, но лейтенант Кхарн на его слова не отреагировала.

Ален сбросил с экрана свои исследования и повернулся к жаждавшим третейского суда сослуживцам. Не примерить на себя их аргументы он не мог, и теперь сам терялся, какая теория ему нравится больше. Точнее, какая меньше.

— Ситуации действительно складываются разные, — осторожно начал он. — В любом случае, торопиться с выводами, не спросив мнение самого человека, я бы не стал. Все-таки, личный комфорт во многом важнее даже биологической правды. — Ален кивнул Дане. — Во всяком случае, когда речь не идет об ответственности перед третьими лицами.

— Но подождите, — лейтенант Кхарн нахмурилась. — Разумеется, если речь идет об отсталых планетах с патриархальным укладом. — Ален ностальгически улыбнулся про себя, — то ваша позиция весьма разумна, однако для высокоразвитых миров это просто лишнее. Ориентация такая же неотъемлемая часть человека, как его имя и внешность.

— И так же легко меняется? — Адамс наклонился вперед, чтобы Дана уже не могла его проигнорировать.

— Прекрати, Рене, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — поморщилась Кхарн. — И меня весьма удивляют твои пещерные представления о социальных структурах общества.

— Мне кажется, тут дело не только во внешних факторах, — вмешался Ален, пока эти двое снова не поругались. — Я говорил немного о другом. Именно комфортное состояние для каждого конкретного человека. Не зависящее от норм и правил. Своего рода "легенда", с которой просто приятнее жить. И, повторюсь, если ничьи интересы это не затрагивает, то почему бы и нет?

Дана подняла голову, чтобы что-то сказать, но промолчала и только повела плечами.

— Не понимаю, — заговорила она пару секунд спустя. — Это же самообман, который только усложняет жизнь.

— Как сказать. — Ален задумчиво прикусил губу, понаблюдал за мельтешением огоньков по пульту и решился: — Если гомосексуальная связь была один раз в жизни, причем определяющим фактором был отнюдь не пол человека, а после никакого желания расширить список любовников твоего пола не возникало, то имеет ли смысл пугать людей своей якобы бисексуальностью?

— Но если половая принадлежность партнера не заставила передумать до и не вызвала психологическую травму после, то, значит, определенная предрасположенность все же есть, — отрезала лейтенант.

— Несомненно, — согласился Ален. — Но если эта предрасположенность срабатывает только в отношении одной конкретной личности, то зачем называть человека бисексуальным? Разумеется, если не собираешь о нем информацию для досье.

— Лейтенант Альдери, но с медицинской точки зрения...

— Да тут хоть с медицинской, хоть с гастрономической, — хохотнул Рене, перебивая Дану. — Если тебя клинит на ком-то одном, вне зависимости от пола, то, в первую очередь, ты влюбленный идиот, а потом уже хоть бисексуал, хоть полосатый пчелоид.

Ален с Даной рассмеялись от неожиданности. Лейтенант Кхарн, промокнув кончиком пальца свежую тушь в уголке глаза, покачала головой и усмехнулась:

— Прискорбно признавать, но Рене не так уж и неправ. Хотя, это свинство, когда научные выкладки наталкиваются на бытовую наглость и оказываются перед ней бессильны.

Адамс, вытянув ноги на середину рубки, довольно заржал. Дана запустила в него пластинкой блокнота, навигатор поймал ее и отправил обратно. Ален снисходительно понаблюдал за ними с минуту, а потом отвернулся к мониторам, чтобы не получить этим блокнотом в лоб.

Рене неожиданно, но коротко и емко охарактеризовал весь день мучавшую Алена проблему. Влюбленный идиот. Да, именно идиот. А чем еще объяснить внезапный свой стыд от яростного стремления броситься на шею Каору уже возле шлюзовой камеры. Ален вцепился пальцами в волосы и, на пробу, дернул. Больно стало. В мозгах не прояснилось. Значит, прикрываемся диагнозом и следуем инстинктам.

Ален откинулся в кресле и коротко рассмеялся. Смешно. Он, похоже, правда стесняется своего желания обнять Каору. Потому что боится получить в ответ недоуменный взгляд с подтекстом: а это еще что? И сам считает безумной глупостью любовь, оснований для которой не было уже четыре года. Заранее напридумывал себе кучу страшных неприятностей и едва не выбросился в открытый космос. Ну что ж, по крайней мере, Каору встретит своего старого, вечно растерянного, знакомого. И будет чувствовать себя почти как дома.

— Если серьезно, — вновь заговорила Дана, обращаясь то ли к Алену, то ли к пульту, — То, когда доходит до отношений, дать им четкое определение нередко становится невозможно. Это уже смесь биологии, химии, экономики, политики, физики и...

— А физики-то каким местом? — опять вклинился Рене.

Ален тоже с любопытством развернул кресло, глядя на задумчиво хмурящуюся Дану.

— Фаза вещества, — медленно улыбнулась лейтенант. — Ты меняешься полностью, принимаешь другую форму, приобретаешь иные свойства и при этом остаешься собой.

— И чем тебя не устроила мимикрия? — выгнул бровь Адамс.

— А не так интересно. — Дана показала ему кончик языка, легко поднялась с кресла и пошла к нелегально принесенной в рубку кофеварке.

Утром, едва Ален успел сдать вахту, как его отловил капитан Хансен, уже серьезный, но еще расстроенный.

— Лейтенант Альдери. — начал он, потом махнул рукой. — Ален, личная просьба. Имеешь право отказаться, потому что приказывать я тебе не хочу, но подумай, очень прошу.

— Что случилось, капитан? — вздохнул Ален, подавив желание добавить: опять.

— По служебной инструкции новый офицер особого отряда на корабле имеет право на сопровождающего из команды. Обычно назначают штабистов, но у нас их нет. А ты один из немногих членов экипажа, кому я могу доверить это задание.

— Но, по этой же инструкции, разрыв в званиях не должен быть более двух позиций, — заметил Ален, внутренне заливаясь гомерическим хохотом.

— Но твои дипломатические качества и выдержка были уже проверены не раз. Иначе мое прошение о назначении тебя моим помощником не было бы удовлетворено. Я прошу, — капитан смотрел на подчиненного почти умоляюще. Глаза у него были совершенно больными, словно он не спал несколько суток. — Ты же слышал Арно, судя по выходкам, майор Хидэо вполне может оказаться и не совсем конченым человеком.

"Кого вы пытаетесь убедить, командир?" — весело подумал Ален.

— Не знаю насчет человека — мстительно обронил он. — Но профессионал офицер Хидэо отменный. Так уж получилось, что я тоже немного с ним знаком. Вы можете доверить ему корабль в любой ситуации. Не подведет.

— Ты должен понимать, что это мало меня утешает, Ален, — проворчал капитан Хансен. — Конечно, безопасность "Вихря" и экипажа — это главное, но отдавать вас в руки особому отряду...

— Будем надеяться, что до этого не дойдет, капитан? — предложил Ален.

— Надейся. — Мрачно разрешил Хансен. — Так что? Если ты его еще и знаешь не с худшей стороны...

— Есть, капитан, — отсалютовал Ален и улыбнулся. У него всегда были хорошие отношения с командиром. Портить их из-за стечения обстоятельств было неразумно. А если Каору решит, что Ален напросился на эту работенку, то сам себе злобный дурак.

Все по той же, тихо ненавидимой экипажем, служебной инструкции, встречали новеньких в отсеке, примыкавшем к шлюзовой камере. С гимном Союза из динамиков, парадной формой, навытяжку и с верноподданническими лицами. Ален, стоя на полшага за спиной капитана Хансена, прикладывал усилия, чтобы не только на лице, но и в голове не было ничего, кроме "рад стараться во имя..."

Наверное, это безумно пошло и примитивно, но думать о чем-либо, кроме собственного душевного раздрая, Ален не мог. Опыт прошедших лет больше не помогал. Даже карьера, на год раньше законченная Академия, место второго пилота, полученное в почти немыслимо короткие сроки, должность помощника капитана, на которую его назначили в обход старших по званию, почетные грамоты, награды, начинали казаться только способом отвлечься. А сейчас наконец-то истекали последние три часа. Ален мысленно улыбнулся, вспомнив, как себя уговаривал по возвращении из поселка. Интересно, кстати, он еще существует?

За спонтанными, цепляющимися одна за другую, мыслями, Ален не услышал тихое шипение открывающихся дверей. Тут же еще громче зазвучал гимн. Черноволосый мужчина в полевой форме, с вещмешком через плечо, шагнул вперед, обвел усталым взглядом выстроившийся экипаж "Вихря", присвистнул и вполголоса спросил:

— И давно так стоим? — потом, без перехода, четко отсалютовал капитану Хансену и представился. Строго в соответствии с уставом, выдерживая, кажется, даже предписанные интонации.

Вошедшая следом за ним высокая женщина, лейтенант Джоансен, поймала чей-то, видимо ошарашенный, взгляд и едва заметно улыбнулась, словно говоря: ну вот такой он. Справа от Алена почти вслух задохнулся и захрипел капитан. Сзади послышался невнятный, но веселый шепот. Все это Ален отмечал краем сознания, больше по привычке.

"Майор... Хидэо", — повторял он про себя, разглядывая стройную фигуру в темном камуфляже настолько откровенно, насколько позволяла ситуация.

Каору выглядел едва не моложе, чем четыре года назад. В весе он не прибавил, но черты лица стали мягче. Он сменил стрижку, отдельные прядки волос теперь падали на лоб и спускались по воротнику. Не изменилось одно: внимательный, насмешливый взгляд слегка прищуренных глаз.

Имена оставшихся двух офицеров Ален не услышал, но вряд ли получить эту информацию будет сложно. Сейчас бы не подвести своего командира, который как раз представлял его офицерам. Ален внимательно слушал и время от времени кивал, надеясь, что попадает в нужные паузы.

Хвала Космосу, убийственная ирония во взгляде Каору не позволила капитану затянуть приветственную речь. Сколько-то майор развлекался, выдерживая паузу, но в итоге сжалился и позволил экипажу разойтись. Капитан Хансен, извиняясь и ссылаясь на неотложные дела, окончательно бросил "гостей" на все еще ошеломленного второго пилота.

— Ари, Ханс, Элери. — быстро перечислил Каору, указывая на каждого из подчиненных. — Ален.

На звуках своего имени тот встряхнулся и посмотрел осмысленно. Таким запанибратством его словно... причислили к своим, да? Судя по приветливым улыбкам на лицах — именно так оно и было.

— Покажешь, где наши каюты, Ален? — попросила Элери, вскидывая на плечо приличного объема рюкзак. — Или, все же лейтенант Альдери? — она укоризненно покосилась на ухмыльнувшегося майора.

— Можно по имени, — с улыбкой кивнул Ален, поворачиваясь к выходу в центральный коридор "Вихря" — Вас троих разместили в блоке С5РК-17, это ближе к мостику и, что немаловажно, к кают-компании. Ужинать у нас принято именно там, но и в течение дня постоянно можно найти что-нибудь вкусное.

— А как тут с выпивкой? — осведомился Ханс под презрительное фырканье Ари.

— Как и везде, наверное, — Ален пожал плечами и сделал проходящему мимо медику знак ускорить шаг и не пялиться. — В свободное от служебных обязанностей время в количествах, не вызывающих стойкого опьянения.

— "Поллитра" пива за плотным обедом, — перевел Каору настолько невинным тоном, что Ален, не оглядываясь понял: здоровяка Ханса... кстати, узнать бы еще его звание и фамилию... подобный расклад совершенно не устраивает.

Да, таких отношений в отряде особого назначения Ален не наблюдал еще ни разу. Хотя, чего еще можно было ожидать от Каору?

Поднявшись на жилой уровень, они прошли мимо оранжереи, свернули к тренажерному залу и, остановились в начале бокового коридора.

— Две каюты по правую руку — ваши. Замки закодированы на отпечаток сетчатки — не перепутаете. Вам же, майор Хидэо, придется пройти со мной чуть дальше, — суховатая отстраненность, проявившаяся в голосе Алена, заставила удивленно оглянуться девушек, но ничего поделать с собой он не мог. Столь тщательно сдерживаемый мандраж отыскал лазейку и едва не плескался в глазах призывом о помощи.

Каору кивнул, пропуская Алена вперед. Но, когда они немного отошли от его подчиненных, остановился и тихо спросил:

— Может быть, подождем пока в каюту?

Ален резко затормозил, разворачиваясь к разом утратившему всю свою легкомысленность майору, и беспомощно прижался спиной к переборке.

— Оранжерея? — предложил он, выбрав самое спокойное место.

— Пожалуй, — кивнул Каору.

Любимая скамейка Алена под сиреневыми пальмами из какого-то окраинного мира была свободна. Из-за рядов с ароматными травами доносился бодрый мат и шлепанье карт по пластику пола. Ален поморщился: сколько можно говорить, что азартные игры запрещены? Впрочем, пока экстремалы его не видят, он может смело их игнорировать. Возле иллюминатора напротив, за круглым возвышением с кустиками клубники — гордости стюарда — сидели Дана и Инесса. Появление второго пилота с офицером особого отряда они встретили мимолетными, но настороженными взглядами. Впрочем, спасать Алена ни одна из девушек не бросилась, уже хорошо.

— Пойдет, — удовлетворенно одобрил Каору, подцепив пальцами низко свисающий разлапистый лист и внимательно его осмотрев.

— Ищешь подслушивающие устройства? — вырвалось у Алена раньше, чем он прикусил язык.

— А что, они могут здесь быть? Тогда буду приятно удивлен, — с той же интонацией отозвался Каору. — Сам напросился? — уточнил он, присаживаясь рядом с почти упавшим на скамью Аленом.

— Ха! — мрачно отозвался тот, бросив на Каору выразительный взгляд.

— Понятно, — усмехнулся Каору. — Великоначальственный произвол?

— Что-то вроде того. — Ален сложил руки на коленях и нервно побарабанил пальцами по плотной ткани парадной формы.

Каору снова погладил глянцевую поверхность розоватого листа. Ален подобрал несколько камушков с декоративной дорожки и воткнул их в землю под пальмами на равном расстоянии. Каору внимательно осмотрел доступную с этого ракурса часть помещения, заставив потупиться Инессу. Ален стряхнул с пальцев комочки земли и посмотрел на Каору. Тот ответил ему смущенной улыбкой.

И оба расхохотались.

— Решил сдержать обещание? — спросил Ален, отсмеявшись.

— В мыслях ни разу не мелькнуло нарушить, — спокойно отозвался Каору. — У тебя были сомнения?

— Четыре года немалый срок, Каору.

— И за все это время не было подряд и десяти дней, когда тебе было бы безопасно находиться рядом.

Раньше Ален воскликнул бы, что ему все равно. Теперь промолчал и сказал совсем иное:

— Что придумало командование для "Вихря"?

— Пока не твой допуск. — Каору покачал головой.

— Но вряд ли что-то чрезмерно опасное, раз ты согласился на "Вихрь", так? Зато политически важное, поскольку доверили тебе.

Каору улыбнулся.

— Ты стал совершенно неотразимым, Ален. — проговорил он.

— Не могу сказать, что неприятно слышать. Но с чего вдруг такой неожиданный вывод? — Ален дегенеративно хлопнул ресницами, но Каору, казалось, не заметил.

— Умный, уверенный в себе, красивый. Что именно здесь неожиданно?

Тот отвел глаза. Уверенный в себе, как же. Опять сидит и ждет, когда Каору сделает первый шаг. Ну, хоть какой-нибудь. Чтобы не пришлось долго и мучительно заново друг к другу притираться, чтобы перешагнуть через этот, вроде как обязательный после такой разлуки, период. Чтобы две наглые девицы напротив хоть пялились по делу.

Но почему Каору медлит? Сомневается в себе? Смешно. Сомневается в своих чувствах? Тогда бы его здесь не было. Ждет инициативы от Алена? Сволочь.

Хотя и абсолютно прав. Иначе сам же Ален будет потом страдать оттого, что им снова манипулируют. Впрочем... а это предоставление права решать самому не манипуляция?

Ален тихонько зарычал и потянулся к Каору, сгребая в горсть отросшие пряди темных волос. Первое прикосновение к сухим обветренным губам было почти безэмоциональным, если не считать страха. Испуга: "а понравится ли теперь?". Затаить дыхание, слегка дотронуться кончиком языка, почувствовать вкус. И знакомый и почти забытый. Надавить, чуть сильнее, понять, что пьянящая терпкая сладость не была только желанной фантазией.

Если бы не тихое попискивание браслета на запястье Каору, Ален вряд ли нашел бы в себе силы оторваться. А так сумел с горем пополам разжать руки и затуманенным взглядом наблюдал, как Каору изучает текстовое сообщение.

— Должен связаться с командованием, — извинился тот. — Тебя можно оставить одного?

— Я уже два года служу на "Вихре"! — возмутился Ален.

— И регулярно устраиваешь такие представления? — Каору насмешливо приподнял бровь.

Ален аккуратно, не поворачивая головы, обвел взглядом все, что смог. Теперь понятно, почему больше не слышно смачного шлепанья карт: оба сержанта торчали над контейнерами с растениями, открыв рты. Один из них продолжал машинально тасовать колоду. И, по идее, Ален должен был эту колоду отобрать и написать докладную, но насколько это будет похоже на попытку отыграться?

Выручил Каору. Он поднялся со скамьи, подошел к любителям азартных игр и спокойно, совершенно неофициальным тоном, спросил:

— Мне показалось или вы нарушаете устав, сержант?

Сама формулировка вопроса, особенно в исполнении конкретно Каору, давала возможность уйти от ответственности. Потому что вечерний преферанс был законным и одобренным капитаном средством досуга. Потому что запрет на азартные игры бы прописан в уставе, но на него закрывали глаза всегда, когда это было только возможно. Однако сержант Лански не сообразил и начал бормотать что-то малоразборчивое на тему, что ни лейтенант Альдери, ни капитан Валери не сочли необходимым напомнить о запрете.

Каору вопросительно посмотрел на Инессу, но та все еще находилась под впечатлением "неприличной сцены" и способна была, кажется, только участвовать в ее продолжении.

— Стало быть, сержант, вы пользуетесь нежеланием старших офицеров корабля портить вашу карьеру?

Как ни кружилась у Алена голова, не усмехнуться он не смог. Шансы на спасение Лански использовать так и не сумел. Невнятный лепет продолжался еще не меньше минуты, но представление Алену уже наскучило. Вздохнув, он подошел к игрокам и протянул руку:

— Давай сюда колоду, Серж, и сделай вид, что мы не встречались.

Оба сержанта избавились от компромата и сбежали с таким облегчением, что Алену стало ясно: для них он теперь избавитель от жуткого, пожирающего детей, монстра.

— Спасибо, — улыбнулся он Каору.

— Ну а что с тобой делать? — майор дернул плечом и медленно, с удовольствием, погладил Алена по щеке. — Все, я исчез, а ты разбирайся с дамами. Надеюсь, не обе они сходят по тебе с ума.

— Мог и признаться, — с обидой налетела на него Инесса. — Никто бы тебя не съел, зато я бы не мучалась комплексом неполноценности.

— Какой неполноценности? — не понял Ален.

— Ты так демонстративно меня игнорируешь, что я уже стала сомневаться, все ли со мной в порядке, — почти жалобно призналась она и рассмеялась. — А у тебя, оказывается, просто дурной вкус.

Ален широко улыбнулся в ответ и развел руками. Да уж, с точки зрения любого вменяемого военнослужащего Союза, связь с офицером особого отряда тянула минимум на недомыслие, но... что поделаешь-то?

— Ладно, потайной ты наш. — Инесса послала ему воздушный поцелуй. — Не беспокойся, болтать не стану. Если что, бей этих недоумков, — она кивнула на колоду карт. — И все-таки, жаль. Думаю, в моих объятиях ты смотрелся бы не хуже.

— Скажи это майору Хидэо. — фыркнула лейтенант Кхарн из-за ее спины, давая Алену время справиться со смущением. — Не съест же он тебя.

— Разумеется, нет, — фыркнула Инесса. — У особого отряда свои методы, не менее человеколюбивые. Ты осторожнее с ним, Ален. — посерьезнела капитан Валери. — Может быть, Арно и прав насчет вашего майора, но не хочется проверять это на твоей шкуре.

— Я вполне способен сам разобраться со своей личной жизнью, Инесса, честное слово. — Ален представил, сколько еще подобных пожеланий услышит, и мысленно закатил глаза. Если команда решит защищать его от Каору, то сам Каору, несомненно, будет счастлив, но во что превратится корабль?! — Можешь дать слово не вмешиваться, капитан Валери?

Инесса упрямо задрала нос, но потом неохотно кивнула.

— Обещаю, — пробурчала она. — И как капитан Валери тоже. Но только до той минуты, пока он сам не нарвется, не дольше.

— Хорошо, — выдохнул Ален.

— Ничего хорошего как раз, — огрызнулась Инесса. — Ладно, герой-любовник, пока, у меня дел полно. Дана, увидимся, — капитан послала каждому по еще одному воздушному поцелую и направилась к центральной аллейке.

Когда Инесса скрылась за листвой, Ален робко покосился на откровенно его разглядывающую Дану, но та лишь расхохоталась.

— Хорошо, что вы не стали переубеждать Инессу, — улыбнулась она в итоге.

— В чем? — не понял Ален.

— В том, что отказывали ей именно из-за Каору Хидэо. Любовь для капитана Валери аргумент веский, а вот если бы она узнала, что он тут совсем не причем...

— А вы откуда это узнали?! — опешил Ален, ощупью сползая на покинутую Инессой скамью.

— Разве вы когда-то скрывали свои увлечения во время увольнительных? — удивилась Дана.

— Но их я и от Инессы не скрывал, — нахмурился Ален.

— Но Инессе и в голову не приходит сравнивать себя и ваших случайных подружек.

— А вам, значит, пришло? — усмехнулся Ален.

— Я не столь самонадеянна. — Дана присела рядом.— Лейтенант Альдери, вас не смущает, что майор Хидэо вряд ли станет своим на "Вихре", а ваша связь тут момент, скорее, отягчающий? Именно по той причине, о которой вы говорили Инессе.

— Ничуть. — Ален с готовностью помотал головой. — Лейтенант Кхарн, можете быть уверены, негативное отношение к майору Хидэо будет сохраняться не дольше, чем он сам того захочет.

— Даже так? — она едва заметно, одобрительно улыбнулась. — Что ж, надеюсь, хотя бы ради вас, он не станет развлекаться слишком долго.

— Полагаю, конкретно вы очень быстро найдете с ним общий язык. — Пообещал Ален.

— Не могу сказать, что ваше мнение мне не льстит, — лейтенант Кхарн склонила голову на бок, приглядываясь к Алену, потом с улыбкой призналась: — Знаете, даже обидно, что одни из самых, во всех смыслах, интересных мужчин на борту, полностью потеряны для нашего пола.

— Так ли интересны мы будем при ближайшем рассмотрении, Дана? — весело спросил Ален.

— Мм, занятный вопрос, — рассмеялась она, потерев переносицу. — Разумеется, это дело личного вкуса. Но, убеждена, скучать в ближайшее время, пока майор Хидэо не...

— Наиграется, — подсказал Ален.

— Ваши слова, — хмыкнула Дана. — Но скучать не придется в любом случае, какое определение не подбери.

— Тогда, наверное, хорошо, что вы можете просто наблюдать со стороны? Я отчасти вам даже завидую. Самому, к сожалению, такое удовольствие не светит.

— А вам обязательно принимать все его поступки близко к сердцу?

Ален задумался. Возвращение Каору так похоже на сказку, что сложно рассуждать логично. Эмоции не дают разуму полноценно работать. Да и не очень хочется пока, чтобы он работал. Чтобы не портил сказку сомнениями.

— Нет... не знаю.

— Подумайте, — улыбнулась Дана, поднимаясь.

Ален посидел еще немного и пошел гулять по кораблю, размышляя, куда деть непрошенное свободное время. Появляться на мостике не хотелось: сразу возникнет слишком много лишних вопросов, а Каору, чего доброго, запишут в шпионы. Просто так, чтобы неповадно было избавляться от приставленного к нему офицера. Никаких последствий, само собой, но зачем давать Хансену лишний повод выставить себя идиотом перед особым отрядом? Там и так знали, насколько капитан "Вихря" не выносит это подразделение.

Не то, чтобы Ален не умел отдыхать, но сейчас была его вахта, и организм привык именно к такому распорядку. Бездельничать не по расписанию оказалось трудно. От скуки он сходил послушать лекции для стажеров-десантников о правилах высадки на неизученные планеты. Но пожилой капитан, увидев Алена, так загорелся идеей переложить на него свои обязанности, что тот едва сбежал. У десантуры взрослой, он позволил втянуть себя в спарринг, выиграл два раунда из четырех и, довольный своей формой, отправился в душ.

Разминка особо не сократила свободное время, зато добавила тонуса. И злорадного желания разузнать, что все-таки делают на их корабле офицеры особого отряда. Самому. Пусть для этого придется полвечера терпеть жалобы капитана Хансена на произвол "спецуры". Причем, совершенно очевидно, что, если Каору узнает о его замысле, то начнет всячески препятствовать... тоже из чистого злорадства. Ален аж зажмурился под струями воды. И если удастся не зайти за грань, сохранить это развлечение в невинных рамках любимых ими обоими логических игр. Тем более, с учетом того, что, быть может, Ален уже и не столь безнадежен на фоне Каору. На фоне, хмм.

Интересно только, почему любая мысль о Каору немедленно становится эротически окрашенной? Нет, определенно, пора идти мешаться. Пока еще он по официальному распоряжению может маячить рядом с офицером особого отряда. Но сначала — к себе. Переодеться. А то шастает, как дурак, в этом парадном недоразумении с эполетами.

Возле каюты, словно материализовавшись из воздуха, к нему шагнул Каору.

— Сколько ждать-то можно? — проворчал он, притянул Алена к себе и прижал его ладонь к пластине замка.

Продолжение безумного поцелуя едва не вынудило Алена повиснуть на Каору. Четыре года дремавшие эмоции выплеснулись вдруг все сразу, почти лишая его остатков рассудка. Сейчас он боялся уже только одного: что Каору будет медлить и пытаться быть нежным.

— Я просто... хочу тебя, — прохрипел Ален, машинально, без перерыва облизывая губы, впиваясь ногтями в гладкую кожу на его спине, плечах. — Просто хочу.

Каору понял. И свел прелюдию до минимума. До необходимого набора ласк, чтобы не было совсем нестерпимо больно. Ален не говорил, что у него не было больше мужчин, да разве такое скроешь?

Но боль была. Вожделенная боль. Заставляющая кричать, впиваться с силой зубами в обнимающую его руку, рычать и шипеть от невозможного, раздирающего на части чувства. Чего-то, чему Ален не знал названия.

Теряя сознание, захлебываясь слезами, срывая голос, Ален твердил только одно: "еще!". Требовательно, жадно, на полузвуке забывал, что говорит, начинал сначала. Цеплялся за Каору, не отпуская ни на миг. Прокусывал губы, пьянел от капель чужой крови, от запаха, от вкуса сильного, гибкого тела. Отдавался полностью. Окончательно. Так, что даже после долгожданной и неожиданной разрядки не смог разорвать объятий и затих, прижавшись щекой к груди Каору.

— Ну, ты... и... да-а..., — по слогам выдохнул Каору. Ален едва расслышал его слова за биением сердца. — Поберег бы мои седины.

Ален запрокинул голову, беззаботно и бездумно улыбаясь.

— Не-а, — выговорил он одними губами. — Я столько этого ждал.

— Мальчик мой, — прошептал Каору, аккуратно, по волосинке, убирая со лба Алена перепутанные пряди. — И чем я тебя заслужил?

— Тем, что вернулся, — уже почти вслух, выговорил Ален. Отдышавшись, он подумал и все же спросил: — Почему ты захотел вернуться, Каору? Для взрослого мужчины четыре стандартных года куда больший срок, чем для влюбленного мальчишки.

— У меня эти четыре стандартных года выдались чрезмерно веселыми, Ален. Настолько, что лишь наличие где-то во Вселенной влюбленного мальчишки помогло не свихнуться.

Его ладонь продолжала, как бы невзначай, ласкать Алена. Причем, так, что в версию о сединах не верилось совершенно.

— Этого достаточно? — Ален посмотрел серьезно. Насколько это было вообще возможно под твердыми, чуть шероховатыми пальцами, скользящими по животу.

— Как видишь, — Каору усмехнулся. — Не то, что бы нормален, но, кажется мне, относительно адекватен.

— Опять уходишь от ответа. — Ален навалился на Каору, зализывая крошечные ранки от собственных зубов, почти навязывая поцелуй.

— И ты позволяешь мне это делать, — промурлыкал тот, поглаживая Алена по бедрам. — Может быть в душ?

Выдохлись оба еще нескоро, зато совсем. Ален, завернувшись в одеяло, сидел спиной к Каору и едва боролся с дремотой. Удовлетворенное умиротворение. Растекающееся по еще недавно напряженному телу спокойствие. Обида, гнев, растерянность, ярость, ожидание — все выплеснулось в сумасшедшем порыве страсти. Теперь можно было тихонько гладить сомкнутые на его животе, поверх одеяла, пальцы Каору и не думать ни о чем.

— Я обещал тебе когда-то... — вдруг негромко заговорил Каору, целуя его в макушку. — Вроде бы, пытался уже ответить, но вряд ли полно.

Ален запрокинул голову и вопросительно улыбнулся:

— О чем ты?

— О моей... биографии.

— А! — Ален завозился, устраиваясь удобнее, — Нет у меня никаких вопросов. Были, разумеется. И непонимание было и желание вытрясти из тебя правду любой ценой. Но давно уже нету. Я ни за что не сержусь на тебя, Каору. Не сразу, но в твоих мотивах я разобрался. И смог оценить, сколько, тем не менее, ты для меня сделал. Да, разумеется, до меня дошло, что ты меня использовал с самой первой встречи, но я знаю и то, что у тебя не было иного выхода. И знаю, чего тебе стоило просто быть со мной тогда. Если и было, что тебе прощать, я простил, Каору. А в остальном... не женат и ладно.

Ален с ласковой улыбкой коснулся пальцами губ Каору. Быстрее бы подействовал заживляющий бальзам. Иначе нездорово получится. Одно дело понимать, зачем уединяются майор с лейтенантом, а такая вот демонстрация — совсем ни к чему.

— Ты никогда не был и не будешь игрушкой для меня, Ален. — Каору поймал его руку и поцеловал раскрытую ладонь. — Я обещаю. Я знаю, ты до сих пор боишься, что я стану пытаться управлять тобой — нет, Ален. Больше — нет.

— Каор-ру, — укоризненно протянул Ален. — это же твоя работа.

— Выкручусь, — твердо проговорил тот. — В крайнем случае, не буду смешивать.

— В нашей с тобой жизни разделять личное и общественное?! — Ален широко распахнул глаза. Полунасмешливо, но с интересом.

— Так на то я и профессионал, — рассмеялся Каору, взлохмачивая влажные волосы Алена. — Ты специально до сих пор носишь такую прическу?

— Она мне идет. — Ален лукаво улыбнулся.

— Девушкам нравится? — хмыкнул Каору.

— Ага. — Ален потянулся и с удовольствием потерся виском о его плечо.

— Наслышан. — Каору не выдержал и расхохотался. — Мне, по-моему, каждый второй сегодня перечислил не меньше десятка твоих женщин. С намеком, что, несмотря на все мои дурные наклонности, тебя с пути истинного мне не сбить.

Ален замер с несчастным видом. Демоны Космоса, но почему он был настолько неаккуратен. Впрочем, стоп!

— Каких женщин? — подозрительно уточнил он. — С "Вихря"?

— Да, — неприкрыто наслаждался ситуацией Каору. Уши откусить! Хотя... известно же, чем закончатся такие попытки.

— Тогда неправда все это, — равнодушно зевнул Ален.

— Не опускаетесь до интрижек по месту службы? — поддразнил Каору.

— Естественно, — с достоинством выговорил Ален, но долго изображать серьезность не смог и фыркнул.

— Верный принцип, — одобрил Каору. Кажется, даже без насмешки. Помолчал и добавил. — Может быть, последовать ему?

Пару секунд Ален соображал, а потом подпрыгнул, пытаясь отвесить Каору подзатыльник. Но узкие армейские койки на такие упражнения рассчитаны не были, поэтому оба полетели на пол.

— Сво-олочь. — почти ласково протянул Ален, поставив локти на грудь Каору и вглядываясь в прищуренные глаза. — Я рискую с таким трудом заработанной репутацией, не забочусь о том, что подумают обо мне друзья...

— А что они подумают? — удивился Каору. — Классическая ситуация, барышня и хулиган... Ален! Я боюсь щекотки!

Почти рыдая от хохота, он скрутил Алена, вздернул его на ноги, снова замотал в одеяло, крепко прижал к себе и упал обратно на койку.

— Хорошо с тобой, — пробормотал Ален, притихнув в руках Каору. — Столько не виделись, а ты все равно... родной и близкий.

— Это замечательно, — глухо пробормотал Каору, утыкаясь носом в шею Алена. — Больше всего боялся, что ты меня забыл.

— Не-ет, это невозможно, ты что, — помотал головой Ален. — Мне и в голову не приходило ни разу, что можно тебя не ждать. Глупость, понимаю, но именно так я и развлекался, — он усмехнулся.

— Зато теперь точно есть возможность проверить, как быстро мы друг друга достанем, — поддел Каору.

Есть, да? Стало быть, точно задание неопасное и долгосрочное? Хм-м, исследовательская экспедиция? В принципе, патрульный крейсер их класса и спецификации вполне подойдет, но что можно исследовать, когда семьдесят процентов экипажа составляют бойцы?

— Каору. — почти взмолился Ален, снова изворачиваясь и заглядывая ему в лицо. — Пообещай, что все твои слова будут значить не больше, чем заложено в их семантике, очень тебя прошу. Иначе я рехнусь бесконечно отгадывать загадки.

— Как, совсем все? — хищно ухмыльнулся Каору.

— Ты меня понял, — вздохнул Ален.

— Понять-то понял, но, Ален, я ни на что ни разу не намекнул за весь сегодняшний день. И это чистая правда. Разумеется, мои знания о действительности какую-то смысловую нагрузку придают, но я не нарочно.

— Верю, — голос Ален звучал все так же жалобно. — Только не могу перестать играть в аналитика. А я хочу расслабиться. Получить то, что недополучил в поселке из-за... обстоятельств нашего знакомства.

— И чего же ты недополучил?! — возмутился Каору, непонятно, насколько притворно.

— Времени. — Ален коснулся переливающейся молнии на его виске. — И этой самой возможности не думать, что ты имеешь в виду.

— Ален...

— Не надо. Я знаю, зачем ты так старательно заставлял меня додумывать все самому. — И не упрекаю тебя совершенно, я уже говорил. Меня только одно продолжает интересовать... — Ален замолчал, обдумывая, не зря ли начал.

— Почему я так ополчился против твоего благополучно усопшего инструктора? — усмехнулся Каору.

Ален с опаской покосился на него и кивнул.

— Он ведь убить вас хотел. Не убил только потому, что понял, не удалось ему отключить все датчики. Пришлось срочно делать вид, что произошел несчастный случай. Но аппаратуру не обманешь.

— Зачем ему было это нужно? — Ален смотрел на Каору огромными глазами, растерянно моргая. Спросил же просто так, чтобы совсем забыть, а вот нарвался.

— Твой Джейк, в некотором роде, Джейком и не был вовсе. — Каору покрепче обнял Алена. — И необходимость скрыться на тот момент перевесила ценность жизней пары курсантов. Когда замысел провалился, он решил, что лучше укрытия, чем военный госпиталь, ему не найти. И оказался совершенно прав. Там никто его не искал.

— Не понимаю, — нахмурился Ален. — Джейк — преступник? От кого он скрывался?

Каору молча посмотрел на него. Ален приглушенно вскрикнул.

— Рассказав тебе о нем, я сдал Джейка особому отделу?!

— Ален! — раздраженно оборвал его Каору. — Я обещал не пользоваться полученными от тебя сведениями. Поверь, если бы это было не в моих силах, я бы просто не давал слова. Когда я заговорил с тобой о... да пусть остается Джейком, уже неважно, все было решено. Я лишь хотел понять, насколько этот человек тебе дорог. Прости, не учел возможность отправки того письма, — он поморщился. — Вот же... завели традицию.

— Ты рассказываешь мне все...

— Потому что это вообще не тайна, — закончил Каору. — И не была ею никогда. Но ты вспомни себя, Ален. Тогда ты принял бы такую правду?

Ален долго молчал. Не обдумывал, нет совсем. Наоборот, в голове бродили какие-то глупости вроде "как можно вести серьезные разговоры, тесно прижавшись друг к другу?". Нельзя сказать, что он часто вспоминал о Джейке отдельно от своих тогдашних травм, но выяснить такое...

— Что он хоть совершил? — наконец спросил Ален.

— А вот этого рассказать не могу. И остальное не надо было, так?

— Наоборот! — Ален тряхнул головой, мазнув волосами по его плечу. — Я же демоны знают, что себе сочинял. Вплоть до того, что ты нарочно придумываешь что-то.

— О да, из ревности, — энергично закивал Каору и засмеялся. — Эх ты... — он привычным жестом пропустил между пальцами челку Алена и легонько коснулся губами тонкой прядки. — Ужинать пойдем?

— Я бы не отказался. — Ален нерешительно на него покосился.

— В чем тогда проблема? Боишься реакции своего капитана? Зря. Мы довольно мило с ним побеседовали. По-моему, убивать меня он передумал.

— Ты разговаривал с капитаном Хансеном? — Ален подпрыгнул, окончательно запутался в одеяле, и начал яростно выдирать ногу из складок ткани. — Зачем?

— Во-первых, это входит и в его и в мои обязанности. А во-вторых, должен же я был прояснить, чем вызвал такое недовольство еще до появления на борту.

— Званием своим. — Ален кое-как справился с левой ногой и теперь распутывал кокон на правой.

— Естественно. Но я предпочел услышать это сам. Кстати, это тебе я должен сказать спасибо за лестную характеристику?

— Мне или Арно, нашему штурману. Он тоже тебя не ругал.

Ален внимательно посмотрел на Каору. Тот закусил губу, сдерживая смех.

— Ты ведь не успел заключить с ним новое пари?! — обомлел Ален, забывая про одеяло.

— Только ради тебя, — успел выдавить Каору перед тем, как спрятать лицо в подушку и захохотать. — Космос, Ален. Я за всю жизнь не смеялся столько, сколько рядом с тобой. А ты еще спрашиваешь, зачем я вернулся. Но искушение было и впрямь велико, — без перехода продолжил он. — Ладно, Арно неплохой парень. И без него найдем, кого выставить на посмешище.

— Это обязательно? — серьезно осведомился Ален, опуская на пол ступни.

— Мне? Совсем нет. Но напрашиваются, — едва не пожаловался Каору.

— Так ты сразу давай понять, что ты — серьезный парень, перестанут, — посоветовал Ален, снова направляясь к душевой. — Ну, или умерят пыл.

— А так уже будет скучно. — Каору смотрел на него кристально чистым взглядом.

Ален не выдержал, фыркнул и покачал головой.

— Хоть капитана не трогай, хорошо? Он — человек немолодой, может не оценить.

— Обещаю, — серьезно кивнул Каору. — Да и не собирался. Хансен неплохой мужик. Даже жаль было расстраивать его передачей полномочий главнокомандующего.

— Я предпочту, чтобы военными действиями командовал ты, — тихо признался Ален.

— Я тоже, — с усмешкой кивнул Каору.

Ален лишь слабо улыбнулся и скрылся за дверью. Почему-то он был уверен, что это не самоуверенность, а всего лишь привычка держать все под контролем. Ради своего же спокойствия. Потому что никому, кроме себя, майор Хидэо не доверял. Что, впрочем, в какой-то степени граничило и с самоуверенностью тоже.

Быстро сполоснувшись, он вернулся в каюту, натянул повседневный комбинезон и подождал Каору. В душ они пошли, не сговариваясь, поврозь. Но это правильно: иначе не ужина ни завтрака им уже не увидеть. Ален смущенно покосился на свое отражение в блестящей крышке настольного комма.

Воспоминания не обманули, разве что оказались чуть бледнее действительности. Или с юным Аленом Каору сдерживался, не желая так уж сразу растлевать младенца? Но в чем сдерживался-то? Вроде бы... как бы это... набор действий тот же. Ален покружился по каюте, насколько позволяло пространство. Каору... расслабился, вот что случилось. Не в, Ален хмыкнул, позах. А внутренне. Не боялся больше того, что обидит, оттолкнет, неправильно поймет. Больше не боялся. Потому что Ален дождался его? Все же, самоуверенная сволочь.

Каору вышел уже полностью одетый, на форме — ни одной лишней складочки, волосы аккуратно расчесаны, безупречная выправка, строгое, но без тени заносчивости, выражение лица. Образец, эталон офицера. Ален не смог не залюбоваться. Да, такому можно доверить все. От корабля до собственной чести. Не задумываясь, без оглядки. На это ведь рассчитано, майор Хидэо? Хотя, это с Аленом он обещал больше не играть. Насчет остальной команды речи не шло. Ален с грустью подумал, что не только Дане, но и ему придется учиться получать удовольствие от процесса. Ну, почему бы и нет? Театр Ален всегда скорее любил.

— Чего застыл? — подмигнул ему Каору. — Я есть хочу, между прочим.

Троица подчиненных Каору уже сидела за общим столом и активно налаживала межведомственные контакты. Судя по жестам и возгласам, процесс интеграции шел успешно. Свободных мест оставалось всего два, рядом, на углу стола, возле входа. Злой умысел тут был вряд ли: из-за неудобного расположения их всегда занимали в последнюю очередь. Ален подождал, пока усядется старший по званию, и устроился сам. Рядом с остервенело косящимся на майора штурманом.

Вид у Арно был настолько затравленным, что Ален встревожился.

— Ты спорил о чем-то с майором? — одними губами, чтобы не слышал Каору, спросил он.

— Нет, — так же неслышно отозвался штурман. Но, не успел Ален вздохнуть спокойно, как Арно продолжил: — Не с ним. Но на ту же тему. Ох, лейтенант... ну чего тебе с Инессой не спалось, а?

— А тебе, лейтенант, что язык на привязи не держалось? — приподнял бровь Ален, сообразив теперь, почему так изнемогал от смеха Каору. — Никто же не принуждал.

— Знаю. Поэтому и не злюсь, — смиренно кивнул Арно.

— На какой срок хоть? — посочувствовал Ален, ощущая, что сам не прочь отбежать в безлюдное место и полноценно отсмеяться.

— На полгода, — нос Арно почти задевал тарелку. — Вот знал же, что нельзя с Хидэо связываться. Все равно переиграет.

— Тут он, вроде бы, не причем, — заметил Ален.

— Так-то он так, но... вот знал же, — страдальчески повторил Арно, снова покосившись на профиль увлеченного разговором Каору. — А-а, ты с ним правда?

— Вам не кажется, лейтенант Терсари, что это не ваше дело? — тут же посерьезнел Ален, выпрямляя спину.

— Так интересно же, — вдруг ухмыльнулся Арно.

— И что это меняет? — так же холодно ответил Ален. — Да, кстати, передай тем, кто предоставил тебе эту информацию, что статью за распространение слухов, задевающих честь, еще никто не отменял.

— Они только из-за пари рассказали, — криво усмехнулся штурман. — Порадовать меня перед ужином. Но все равно постепенно все узнают.

— Это не повод. И, я надеюсь, ты это понимаешь.

— Да уж, как по мне, то чем дольше не знают... — фыркнул штурман, цепляя пару тефтелей с тарелки.

— Скажи этому придурку, что он может спать спокойно, — вдруг проговорил Каору, почти не поворачиваясь к Алену, лишь нашарив под столом его руку, чтобы привлечь внимание.

Лейтенант ошарашено покосился на Каору, потом, как можно спокойнее, передал информацию Терсари. Только в несколько иных выражениях. Арно сначала не понял. Потом не поверил. Не понял еще раз и едва удержался, чтобы не упасть перед Каору на колени. Теперь он точно был готов за него в вакуум без скафандра. Как и троица особистов.

Это сравнение тревожно царапнуло Алена. На периферии мелькнула смутная мысль, но торопливо благодарящий штурман не позволил ее развить. Ален мысленно выругался и посоветовал Арно усиленней питаться. Полезно для мозга. Чтобы снова никуда не влипнуть.

После ужина Каору ускользнул куда-то со своими ребятами. Ален удрать не успел, и был взят в оборот экипажем, уже наслышанным, что лейтенанта Альдери приставили к майору едва не адъютантом. Ален, где мог смеялся, где нет — огрызался, но, в целом, старался сохранять безукоризненную выдержку. Ни намека ни на что, лишь подчеркнутый нейтралитет. Успеют еще и узнать и обсудить.

Спас Алена капитан, едва не за руку вытащив из толпы сослуживцев. Хансен уже не горел желанием убить Хидэо немедленно, но без нужды общаться не стремился. Тем более что обстоятельства пока позволяли разыгрывать из себя всевластного самодура. Поэтому, не глядя Алену в глаза, он сунул ему в руки чип и приказал отнести майору.

Ален повертел радужный квадратик в руках. Вообще, неплохо бы порезвиться и переслать, но так хотелось просто видеть Каору, что Ален покинул кают-компанию и направился к каюте майора. Если того где-то носит, точно скинет и ляжет спать.

Но Каору открыл почти сразу. Вид у него был недовольный и встрепанный.

— Я не вовремя? — спросил Ален, протягивая чип.

Каору сунул его в карман и коротко, отрицательно мотнул головой.

— Ты всегда вовремя. Разбираюсь с отчетами за прошлый месяц. Нудно до полосатых демонов. Выпить хочешь?

Ален подумал и кивнул. Каору посторонился, пропустил его и закрыл дверь. Ален окинул помещение взглядом, выбирая, куда идти. Как старшему офицеру, Каору предоставили каюту, состоящее из двух небольших отсеков, спальни и кабинета. Тот заметил его замешательство и усмехнулся.

— Я пока предложил только выпить.

Ален почувствовал, что краснеет. Да что такое, не маленький уже! Распрямив плечи, он встретил насмешливый взгляд Каору и растянул губы в улыбке.

— А я думал, ты преувеличиваешь насчет возраста, — с притворным сожалением протянул он.

Каору расхохотался и подтолкнул Алена в кабинет. Захлопнул крышку стационарного комма, сдвинул коробку с дисками и достал из ящика стола бутылку чего-то зеленоватого. Надо же, уже обжился. Впрочем, у него всегда быстро получалось. Полезное качество при такой профессии.

Ален огляделся, переложил с кресла на стол пару микросхем и уселся поудобнее. Вряд ли имело смысл стесняться в гостях у Каору. По крайней мере, самого Каору.

— Держи. — Каору протянул небольшой стаканчик. Ален принюхался. Пахло ягодами и, немного, спиртом. — Остатки старых запасов, — пояснил Каору в ответ на вопросительный взгляд. — Женщина, у которой мы квартировали, на Ипсилоне, делала настолько вкусные наливки, что я не удержался, выпросил ящик. Прости, что немного, это не жадность...

— Я мало пью, спасибо, — спокойно оборвал его Ален, пригубив странную сладковато-терпкую жидкость. — Хотя, уже не впадаю в прострацию с каждого глотка.

— В этом была своя прелесть, — хмыкнул Каору, облизывая губы кончиком языка.

Не отрываясь, Ален проследил за движением, сморгнул и пожал плечами.

— Ты не разочаровался, застав не того мальчишку, которого оставил?

— Ален... — мученически вздохнул Каору — Мне кажется, я все тебе на эту тему сказал. Я оставил мальчишку, теперь встретил мужчину. Пусть и очень еще молодого. Как это может разочаровать? Или ты всерьез полагаешь, что меня привлекала именно неискушенная наивность?

— А что, Каору? — первый раз решился спросить Ален. Ответа он побаивался, но и строить отношения на сведениях четырехлетней давности было неправильно.

— Совсем сначала? Красота и смелость, — признался Каору, наливая и себе тоже.

Ален понял, что стакан лучше будет поставить на твердую поверхность.

— Что?!

— Что слышал, — усмехнулся майор. — Понятия не имею, как бы и что получилось, если бы тебя не понесло тогда в лес. Ты, наверное, удивишься, но до этого я не собирался сближаться с тобой

— Удивлюсь, — осторожно кивнул Ален. — Как это не собирался? А как же твое задание?

— Ален, — вздохнул Каору. — Для внедрения в подсознание необходимой информации совсем не нужно постоянно общаться с человеком. Достаточно оказаться рядом минут на двадцать. А такую возможность за месяц я бы точно нашел. Да, признаю, для твоего разума это был бы нелегкий процесс и вряд ли бы ты отделался только головной болью, но...

— Тебя бы это не волновало, — тихо закончил Ален.

— Да, — кивнул Каору, не отводя глаз. — Но уж больно я был очарован твоим поведением, чтобы не передумать.

Ален отчаянно замотал головой.

— Каору, постой, я не понимаю. Каким поведением? Идиотской выходкой с диким?

— Нет, само собой. Тем, как ты отвечал мне, зная, кто я такой.

— Ты что, уже тогда решил затащить меня в постель? — недоуменно нахмурился Ален. Он сам видел эту историю несколько иначе. Опять не разобрался в мотивах Каору?

— Да, — тот отсалютовал ему стаканом и отхлебнул. — Когда я за всю дорогу до твоего дома не смог избавиться от желания тебя обнять, то решил и не сопротивляться.

— Постой. — Ален нерешительно улыбнулся. — Ты хочешь сказать, что все твои сказки о сломанных микросхемах...

— Почему сразу сказки? — возмутился Каору. — Она была сломана.

Ален даже не соизволил ответить. С ума сойти, этот... офицер умудрился, помимо политических, плести еще и свои личные интриги, одинаково серьезно, качественно, настолько смешивая все в одно, что непонятно, как разобрался сам. И... и все это, чтобы получить его, Алена?!

— Ты ненормальный, — выдохнул он, хватаясь за голову. — Ты... ты законченный психопат. О чем ты только думал?

— Мне повторить? — Каору улыбнулся, недвусмысленно и сногсшибательно.

— Я никак не решу, мне злиться или чувствовать себя польщенным, — выговорил Ален после нескольких минут молчания. Все это время Каору, не спеша, потягивал наливку и смотрел на Алена с совершенно мальчишеской бесшабашностью в прищуренных глазах.

— Забить? — предложил Каору. — Если тебя беспокоит техническая сторона операции, то в непосредственное мое задание эта — он ухмыльнулся — авантюра вписывалась идеально. До тех пор пока... — он отвел взгляд. — Впрочем, я и это тебе рассказывал.

Признался бы, с глухой тоской подумал Ален. Неужели так сложно? Один раз всего. Или боится, что такие слова сам Ален точно примет за манипулирование?

— Я отнюдь не сразу составил более-менее полное представление о твоих поступках, Каору. — негромко заговорил Ален. — А теперь оказывается, что я опять чего-то о тебе не понимал.

— Тебя смущает такой расклад? — Каору качнул бутылкой в его сторону, и Ален согласно кивнул, подставляя стакан.

— Нет. — Ален лихо мотнул головой. — Просто думаю, это нормально — поминутно хотеть тебя придушить?

Каору поперхнулся выпивкой и долго кашлял, не в силах прекратить смеяться. Утерев слезы, он поднялся, открыл холодильник и вынул бутылку минеральной воды. Выпив половину, кое-как отдышался и рухнул обратно в кресло.

— Предупреждать надо, — выдохнул он. — Но вообще, да, абсолютно естественное желание. Зато не соскучишься, — в улыбке Каору появилось настолько кошачье самодовольство, что Ален невольно прыснул. Сердиться действительно не получалось. Да и когда он мог всерьез на него рассердиться? — Как ты провел эти четыре года? — вдруг сменил тему Каору.

— Ты не знаешь? — удивился Ален. Он внимательно смотрел на содержимое стакана и думал, пить вторую порцию или лучше воздержаться?

— Я знаю событийную сторону. Меня интересует эмоциональная. Если, разумеется, я не лезу туда, где мне делать нечего.

— Знаешь же, что это не так. — Ален опустил голову, занавешиваясь челкой. — Ты был прав, когда говорил, что в жизни есть что-то еще, кроме учебников, Каору. С тех пор, как я это понял, стало... не проще, нет, сложнее даже: учебники тоже никто не отменил, но интереснее. — Он вскинул глаза и улыбнулся. — Действительно интереснее. Настолько, что, будь еще и ты рядом все это время, я бы мог считать себя самым счастливым человеком во Вселенной.

Каору резко опрокинул в себя содержимое стакана и на миг задержал дыхание.

— Я перебрал все варианты, чтобы под благовидным поводом снова попасть на твою планету, Ален. В любом случае, я подставил бы тебя так, что уже не смог бы спасти. Пять минут с тобой ценой твоей же жизни — вариант не из моей системы ценностей.

— Я знаю — мягко заметил Ален. — Я не жалуюсь, я просто пытаюсь сказать, что благодарен тебе за твои советы. Благодаря тебе у меня есть все это. — Ален сделал неопределенный жест рукой, подразумевая "Вихрь". — Мне нравится служба, мне нравятся люди вокруг, я нравлюсь им.

— Причем же тут я? — хмыкнул Каору. — Не будь в тебе задатков, я мог бы весь язык отболтать, а толку? Да и должен же я был хоть чем-то компенсировать свое... отрицательное влияние? Хотя бы советом. Значит, своим местом ты доволен?

— Да, более чем. А что такое? — насторожился Ален.

— Я просто спросил, — с расстановкой, укоризненно выговорил Каору. Выпрямился в кресле, потянулся к Алену и взял у него стакан. — Все равно не пьешь, — пояснил он. — Не знаю, как ты себе представляешь мои о тебе мысли, но я очень рад, что у тебя все хорошо, Ален. Что ты добился того, о чем мечтал, что ты приобрел уверенность в себе... что ты рядом сейчас, — закончил он, неловко усмехаясь. — Этому я рад вдвойне. Ты будешь смеяться, но я вовсе не был уверен, что ты меня ждешь. Не потому, что не доверяю тебе, а разве же в мире мало людей лучше меня?

— Не прибедняйся, — засмеялся Ален, поднимаясь со своего места и склоняясь над Каору. — Именно лучше, наверное, немало, но ты же абсолютно прав — с тобой не придется скучать, никогда. А где я еще найду такого?

— Издеваешься, — довольно протянул Каору, запрокидывая голову, чтобы видеть его.

— Немного, — признал Ален. — Нельзя?

— Мм... — Каору снова облизнул нижнюю губу и засмеялся. — Даже не знаю, какой ответ не устроит меня больше.

Ален не удержался и повторил движение Каору подушечкой большого пальца. Странно, как он до сих пор не замечал, насколько нежный очерк губ у его капитана? Потому что, обычно они кривятся в усмешке?

— Ты... подумай пока. — Ален сам удивился, насколько ниже вдруг стал его голос. Сам себе не поверил, что может так жадно целовать Каору после сегодняшних безумств.

Вкус спиртного полностью слился со вкусом самого Каору. Вот такой он и есть — чуть перебродившая ягодная сладость. Такой, весь.

— Пойдем, — прошептал Ален, едва заставив себя оторваться от него. — Пожалуйста, я прошу.

Ален не понимал, что вдруг случилось, почему на него так подействовали признания и вид Каору, раскинувшегося на кровати настолько... доступно. И шалел от того, какой мягкой может казаться кожа, обтягивающая твердые мышцы. Такого не может быть, но вот же он, Каору, в его объятиях, расслабленный, невыразимо красивый.

Ален путался в собственных желаниях, едва сознавал, что делает, повинуясь касанию ладони, направляющему, ободряющему, почти незаметному. Ласкал, везде, не сдерживая стонов от того, какой волной жгучего удовольствия отдавалось в нем даже дыхание Каору. Целовал все ниже и опомнился только когда... Каору не просто не противился, он подавался ближе, раскрывался перед ним, просил.

Ален подтянулся выше, нагнулся к его лицу, заглянул в затуманенные, странно-светлые глаза.

— Каору? — недоуменно выдохнул он.

— Не останавливайся, — почти простонал тот. Повелительно и умоляюще. Выгнулся, касаясь бедрами живота Алена. — Не надо.

— Ты уверен? — Ален не знал, как осилил эту фразу. Ощущение сильного тела, ищущего его ласк, таких ласк, было сильнее любого самоконтроля.

Каору притянул к себе его голову, запутывая пальцы в волосах, дразняще провел языком по своим губам, по его, углубил поцелуй. Свободная рука скользнула вниз, между ними, заставляя Алена с шипением стискивать зубы, чтобы не рухнуть сверху.

— Действуйте, лейтенант Альдери. — прошептал вдруг Каору, улыбаясь, снова улыбаясь.

Знал, что делает: ничто не заставляло Алена так быстро терять голову, как его улыбка. Ален снова склонился над ним, едва живой от возбуждения. Нельзя так, слишком хорошо, он... Каору... он... Неужели, это так бывает? Ален вскинул глаза на Каору. Лучше было этого не делать, потому что он едва не кончил, увидев, каков его мужчина сейчас, но...

— У тебя... есть... смазка? — В несколько приемов выговорил он.

— Что? — Каору даже не попытался открыть глаза и сосредоточиться.

— Смазка, Као-ру. — Ален, играя, провел языком по животу, выше.— Хоть промышленная.

Коротко хохотнув от неожиданности, Каору махнул рукой куда-то в сторону встроенного шкафчика. С-садист, мысленно ругался Ален, ловит тут кайф, а ему, Алену, вместо того, чтобы тоже наслаждаться, надо думать, где что валяется. Мысль была скорее шутливой, но память почему-то вдруг подбросила картинку предельно сосредоточенного лица Каору в точно такой же ситуации, в поселке. Последним усилием Ален нашарил в одном из ящиков какую-то мазь, не отрываясь от губ Каору, подразнил его, водя ладонью вокруг, по бедрам, снова скользнул внутрь.

Пальцы Каору обхватили его запястье, пытаясь навязать свой ритм, но Ален возмущенно отобрал руку и укусил за губу.

— Хоть сейчас не командуй, а?

— А ты прекрати обращаться со мной, как с фарфоровым. — Глаза Каору блеснули почти сердито. — Я ведь не ты.

Он говорил со странным отчаянием, словно ему необходимо было то, что происходило сейчас. Не просто желанно, а именно необходимо. Ален не понимал причин. Он и не хотел их понимать. Лучше просто быть нежным, чтобы Каору забыл все, кроме своего любовника.

— Ненормальный, — тихо рассмеялся Ален, тихонько касаясь губами его скулы. — Да если тебе хоть вполовину так же хорошо со мной, как мне сейчас, у меня мания величия начнется.

Ален осекся и продолжил ласкать Каору, заставляя его замолчать, изогнуться, вцепиться Алену в плечи. Как он может не понимать, что его привычка терпеть боль не сделает ее легче для самого Алена? Как он осмеливается думать, что его бережное обращение с Аленом — это норма, а с ним так вовсе не обязательно?!

В постели Каору был великолепен всегда, от смены ролей ничего не изменилось, но даже в таком положении, даже буквально снизу, в его поведении не было и тени покорности. И ведь некогда ему продумывать, не до того, слишком очевидно не до того. Не умеет иначе, улыбался Ален, аккуратно примериваясь, приспосабливаясь к упругому, податливому телу.

И это была его последняя мысль, потому что Каору, сам, поймав ритм, двинулся навстречу, и Ален, вскрикнув, забыл обо всем.

И сколько времени прошло в итоге, он тоже не знал. Лежал на груди Каору, не желая его отпускать, и стремительно уносился сознанием куда-то в сияющую белизну перед зажмуренными глазами.

— Значит, хоть в половину? — через толстый слой яркого света донесся до него насмешливый голос Каору. Он осторожно приподнял Алена и устроил у себя под боком.

— М-м! — подтвердил довольный Ален, сонно щурясь. Вот теперь он точно выложился полностью, не получалось даже пристроить ладонь на каком-нибудь более интересном месте, чем собственный живот.

— Ма-альчик мой, — губы Каору коснулись его ресниц, пальцы осторожно смахнули вездесущие пряди со лба.

— Каору, я сейчас... — даже не вслух прошелестел Ален, силясь подняться.

— Что ты сейчас? — Каору надавил ему на плечо, укладывая обратно. — Все, что ты мог, ты уже сделал... Отменно, надо признать, — наверное, Алену померещились мечтательные нотки, да? — А теперь спи, ты же хочешь.

— Хочу, — кивнул Ален, снова стряхнув на лицо волосы. — Но мы же так давно с тобой...

— У нас еще будет время пообщаться, я тебе обещаю.

Каору исхитрился выключить в каюте свет, не выпуская Алена из объятий. Ален поворочался, устраиваясь поудобнее, и пробормотал уже в полусне.

— Ловлю тебя на слове.

Разбудила его пылинка в носу, щекочущая и нахальная. Чихнув, он открыл глаза и наткнулся на светло-беспечный взгляд Каору, играющего прядью его волос.

— Доброе утро, соня, — насмешка в голосе Каору была предельно ласковой, но все-таки была. Ален чихнул еще раз, почесал нос и толкнул его ладонью в грудь.

— Прекрати издеваться, — почти потребовал он. — Сколько времени?

— Рано еще. До вахты больше четырех часов.

— А чего тогда будил? — возмутился Ален.

— Общаться хочется, — улыбнулся Каору, переворачиваясь на живот и подпирая подбородок сцепленными в замок пальцами.

Ален проследил за его движениями, вспомнил поминутно прошедшую ночь и удивился тому, что не испытывает ни малейшего стыда, только удовлетворенное спокойствие и уверенность. Хотя, вот спросить, как Каору себя чувствует, было все-таки неловко. Ален опасался наткнуться на что-нибудь снисходительно-небрежное, в лучших традициях Каору. На что-нибудь, за что точно захочется убить на месте. С другой стороны, заботиться о своем близком человеке — это более чем естественно.

— Ты в порядке? — как можно спокойнее спросил Ален, придвинувшись ближе.

Наградой была сияющая улыбка.

— Более чем. Ты восхитителен. — Каору потянулся вперед и потерся щекой о его плечо.

— А чего тебе приспичило вдруг? — вырвалось у Алена.

— Да вот... так сложилось. — Каору шутливо щелкнул его по лбу. — Много причин, тебе какую?

— Самую важную для тебя.

— Самую? — Каору спрятал нос в ладонях и всерьез задумался. Потом кинул на Алена шальной и смущенный одновременно взгляд. — А привязать тебя покрепче, — выдал он наконец. — Не веришь?

— Почему же? Ты обещал не лгать, — невозмутимо отозвался Ален. — Так что, верю. И могу подтвердить — метод действенный.

Каору коротко хохотнул.

— А вот в этом ты сильнее меня, — негромко проговорил он, кончиками пальцев проводя по губам Алена.

— Ну, должен же хоть в чем-то, — улыбнулся тот. — Хотя, это не сила, скорее. Слишком часто приходится скрывать, что чувствуешь, поэтому, когда можно этого не делать, я предпочитаю быть откровенным. Мне так проще.

— Все еще доверяешь людям?

— Тебе — да, — не задумываясь, признался Ален. — И не говори, что напрасно. Это неправда.

Каору перелез через Алена, уселся на самом краю койки и задумчиво потер шею.

— Я не заслужил такого счастья, — выдохнул он через пару минут.

— Возможно, я заслужил, — тихонько проговорил Ален.

Он не стал продолжать. Он знал, что Каору поймет значение этих слов: не бойся, это не кара для тебя, это награда для меня, поэтому, расслабься и просто радуйся тому, что мы вместе.

— Ален... — Каору облизал и с силой закусил нижнюю губу. Потом тихонько засмеялся. — Я слишком люблю тебя и слишком хочу быть рядом, чтобы возражать против такой версии. Ладно, это у тебя вахта, а у меня рабочий день не нормированный.

— А ты вчера из-за меня еще отчеты не дочитал, — предельно серьезно кивнул Ален.

Каору потянулся к нему, осторожно поцеловал в угол губ и отправился в душ. Ален развалился на койке, наслаждаясь размерами и возможностью почти раскинуть руки. Хотелось... да ничего не хотелось. Он все уже получил. Все, к чему стремился, а желать большего было даже страшно. Словно сговорились они с Каору бояться. Угроза жизни лишь повод мобилизоваться и усиленно искать выход, а несколько простых слов — причина едва не для паники.

Ален перевернулся на живот и накрылся подушкой. Романтические, сопливые, годящиеся только для "девчонок" глупости, да? Ален тихонько засмеялся. А если даже и так, какая разница, если ничего больше в жизни не надо?

Кроме, пожалуй, душа и плотного завтрака. Ален вылез на поверхность, задумчиво побарабанил пальцами по подушке и решил присоединиться к Каору. Его любовь к водным процедурам могла вынудить Алена заступить на вахту голодным, а этого никакой лирический настрой не переживет.

В течение дня Каору забегал на мостик несколько раз. Ален встречал его лениво-равнодушным взглядом и отворачивался к приборам. Адъютантом майора Хидэо его все же не назначали. Конечно, лишние минуты рядом с Каору были бы скорее приятны, но у Алена своя работа, и эта работа ему нравится. Им двоим, действительно, придется четко разграничивать личные и служебные интересы, иначе ничего хорошего не выйдет.

Но вот, сколько получится скрывать от экипажа эти личные интересы — Ален даже представить не мог. Каору не волновался, а у Алена так не получалось. Потому что одно дело "защищать" симпатичного всем лейтенанта от "домогательств" заведомо "предпочитающего мужчин" офицера особого отряда, а узнать, что защищать-то как раз поздно и совершенно излишне — совершенно другое. Не решат ли ребята, что это предательство со стороны Алена?

Впрочем... в очередное появление Каору, Ален понаблюдал за его непринужденной, едва не дружеской беседой с инженером Таридой. Если так пойдет и дальше, то Алену придется изыскивать возможность хоть постоять рядом с ним. Харизма майора, его почти неосознанное желание привлекать людей на свою сторону, действовали безотказно.

Ален вдруг вспомнил неясную мысль, которую спугнул Арно. Привлекать людей на свою сторону. Так ли неосознанно ты это делаешь, Каору? Прищурившись, Ален следил за майором, склонившимся над электронной схемой. И за маячащим поблизости Хансом. Мягко скажем, не работа особого отряда, но Тарида совсем не против. Видимо, трудный случай.

Ален заставил себя заняться перепроверкой навигационных расчетов, но надолго их не хватило. Он снова стал размышлять о том, что привело Каору именно на "Вихрь"? И с какой еще целью, кроме официального задания, можно использовать боевой, полностью укомплектованный, корабль?

— Лейтенант Альдери, у вас влажных салфеток не найдется? — голос Каору прозвучал настолько неожиданно, что Ален едва сдержал парочку ругательств.

Майор смотрел на него с доброжелательным, но вполне нейтральным любопытством. Только пальцы, принимая фольговую упаковку, скользнули по его ладони с незаметной окружающим лаской. Ален коротко кивнул на благодарность и все-таки выругался. Но про себя. Каору обещал больше не подставлять его и не подвергать опасности. Любой план, включающий необходимость задействовать эсминец, в эти рамки не вмещается. Значит, все-таки, на всякий случай? По привычке? Чтобы не усложнять обстановку на борту?

Ален уже почти весело прислушался к беседе Каору с забежавшей по делам лейтенантом Кхарн и махнул рукой. В конце концов, приручение экипажа будет крайне занимательным зрелищем. Грех пропускать такое представление.

(1)фазовое превращение (физ.) — исп.

(2)Сайгё. "Горная хижина"