Джентльмен

Да, владеть такой вещью в волшебном мире — это очень значимо. Пока мы говорили, Гермиону несколько раз подздравили угощавшиеся тортиком Слизеринцы. Дафна подошла с большим куском и похоже совсем не боялась располнеть, вон как Буллстроуд.

— Носи их не снимая, — сказала она, ковыряя лопаткой для десерта свой кусочек торта и размазывая аккуратно крем, — все волшебники так делают, если могут вообще добыть хороший артефакт.

Странно, но наши увещевания для Гермионы пустой звук, а когда подруга сказала — всё, без малейших вопросов надела на пальцы. Мы с Драко переглянулись. Одно слово — женщины.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

В целом, я бы описал свою учёбу так — профессора меня лично прессовали. Лично. И скрывать свои знания я не стал, мне просто наплевать, что они подумают и что подозревают — мне. Плевать. Хотя в другой ситуации я бы постарался скрыть лишнее и сыграть роль мальчика Гарри, но нет. Я не такой.

Второй гигантский фолиант — по чарам, я отдал профессору Флитвику, чтобы он его изучал. Забавно выглядело — Флитвик сам по себе махонький, а книга гигантская, и он заставил щелчком пальцев её парить в воздухе — стандартная левиоса. Флитвик всё-таки был мастером чар, и такие заклинания мог творить точно так же, как это делаю я — не трогая лишний раз палочку. И если для студентов это выглядело как-то невероятно — для них магия без палочки это недостижимо в принципе, то для Флитвика, как и для Дамблдора, или Макгонагалл, это ерунда. Снейп вон приноровился вообще писать на доске взмахом палочки, простейшие анимирующие чары, которые заставляют двигаться мелок. Очень эффектно выглядит — здесь все любители эффектности. Не я такой один, стукнутый на голову — волшебники вообще любят подобное.

Именно поэтому, наверное, сейчас я ловил на себе восхищённые взгляды. Или, что называется — "проснулся знаменитым" — Пророк вцепился в меня и ещё дважды напечатал хвалебные статьи, в которых, однако, у меня не было никаких реальных подвигов, кроме феноменальной обучаемости и когда-то получившего рикошет волдеморта. Так и представил в голове голос — "Гарри Т-34, или Гарри-Хрен-Попадёшь. Говорят эту сволочь вообще невозможно убить!". Хехе, как раз про меня — убить можно попытаться, но... Гарри Читер, Гарри умеет пользоваться сейвами и устроит вендетту по-корсикански в любом случае.

Я шёл по коридору от библиотеки. Мой нынешний модус вивенди начинал напоминать мне Гермионин — она вечно что-то читала и пропадала в библиотеке. У меня были сомнения, может и её тоже гоняли по тому же принципу? А нам она ничего не говорила, чтобы не расстраивать мальчиков и не вызывать ещё больше зависти на факультете. Ну чем ещё объяснить то, что ей дали особо опасный артефакт — Маховик Времени и она постоянно читала что-то? Может быть, может быть... Я уже почти убедил себя, что так оно и было.

Так я дошёл до развилки на третьем этаже и задумался крепче. Чтобы подтвердить свою славу — мне нужно быть на слуху. То есть — активно пахать в этом направлении. Да, нельзя просто сидеть на попе ровно, показывать прилежность в учёбе и иногда крутую магию, и надеяться, что тебя признает общество как гения, просто потому что ты хорошо учишься. Волшебники любят шумиху — яркий тому пример — Гилдерой Локхарт.

Надеяться на игрушки Дамблдора тоже не вариант — ну если они додумаются притащить в школу Тролля — я не дам спустить это дело на тормозах и героически его победю. Я же всехпобедюн, мне положено побеждать чудовищ — волшебники удивительно падки на такие истории про кого-то, кто кого-то там победил. Пустозвонить, как Локхарт, я не хочу и не могу. Кто у нас есть, если не они? Ну допустим, у нас есть Василиск в тайной комнате. Его можно убить.

Это было крайне опасно, я тогда был маленьким и глупым — полез, героем захотелось побыть, не понимал, чем это всё может закончиться. Если бы всё не было инсценировано Дамблдором, да даже и с ним — всё могло закончиться очень плохо для всех.

Знаете, в жизни мне попадались такие люди, которые вообще заражены творчеством. Проще говоря — избыток фантазии при нехватке мозгов, что приводит к очень страшным вещам, когда и смеяться уже живот болит, и плакать слёзы кончились.

Хогвартс — так себе стартовая площадка, но именно этот замок — мой дом на ближайшие годы. Я не могу ничего по понятной причине — я маленький мальчик. Да господи, я должен быть одиннадцатилетним шпиндюком, а дети — очень непоседливы, и умеют находить проблемы на свои пятые точки. Не надо мне относиться к этому всему так, словно меня специально ограничивают. Как и всех детей, меня держат в максимально подконтрольных условиях, не давая лишней свободы. Хогвартс — это вообще довольно закрытая, замкнутая школа. Волдеморт в своё время стал старостой — у него характер такой. И куда я спешу, скажите на милость? Осень только началась, кажется — ветра завыли за окном, забарабанил по подоконникам холодный мелкий дождь. Мои сверстники ещё даже не начали учить реальные заклинания с палочками — хотя слизеринцы все поголовно использовали простые чары, просто положив болт на запреты и тот факт, что обычные студенты, следующие правилам, ещё даже не должны ничего уметь. Это же слизеринцы. Мой факультет.

Меня угнетало это всё. Я имею в виду — хотя я и понимал, головой, что Замок — мой дом, слизеринцы — мой факультет, и меня ждут "счастливые" семь лет учёбы, но я чувствовал, копчиком чувствовал, какую-то непонятную усталость. Скорее всего — моральную. Мне хотелось разрядки, мне хотелось выплеснуть всё что накопилось. Я же появился тут практически перед самым отправлением в Хогвартс — кроме вокзала, поезда, мира вокруг не видел.

Мною завладело желание, наверное, схожее с желаниями близнецов Уизли — устроить какую-нибудь невероятную каверзу, такую, чтобы было ярко, масштабно. Хотелось пошалить, проще говоря.

А собственно, чего я ожидал, будучи ребёнком? Идеального самоконтроля? Да и зачем он мне?

Помню, давным-давно, у меня были дети. В разных жизнях — хотя чаще я придерживался всё же бездетности, но для спокойной жизни какому-нибудь чистокровному породистому человеку — нужны дети. Иначе заклюют родственники — им наследничек нужен. Ну собственно, я этот скорбный путь прошёл от начала до конца — в смысле, в воспитании детей поднаторел, пожалуй, не меньше, а то и побольше любого другого человека. Сейчас мне было сложно применить данные навыки, поскольку я сам мелкий, и ко мне относятся соответственно. Но многое всё же я взял.

Мы, взрослые, всегда относились к детям как к детям — здесь, в хогвартсе, что бы я не отчебучил — для всех это будет детская игра — дети вообще абстрагированы от общества. И даже будь я самым крутым среди малышей — для всех, кто не в хогвартсе, это ничего не будет значить. Этим объясняется, кстати, то, что волшебное сообщество забило большой и толстый болт на троллей, василисков, дементоров, и прочую погань, которая тусовалась в Хогвартсе весь период моего обучения тут. Для всех это их, школьные забавы. Пока не произойдёт что-то действительно важное и желательно с жертвами среди местного населения — все просто отгородились мысленно от школы.

Как ни странно, но это часто влияет и на прежнее восприятие — когда мы вырастаем, взрослеем, то все те страсти, что кипели в хогвартсе, все те срачи, что кипели в хогвартсе, всё это перестаёт для нас значить хоть что-либо. Первые год-два, максимум три — бывшие студенты ещё по старой памяти сохраняют предрассудки — гриффиндорцы-слизеринцы, и часто припоминают, как те или другие вели себя в школе, как учились, а потом это тает как дым на ветру. И бывшие гриффиндорцы обнимаются с бывшими слизеринцами, с которыми семь лет враждовали.

Подойдя к окну, я постучал пальцами по подоконнику — я хотел быть тем, кем Дамблдор не хотел меня видеть — назло ему, и чтобы сломать его планы и его чаяния. Одна статья в пророке про таланты — этого слишком мало. Нужно устроить настоящее шоу на кубке по Квиддичу — первая игра будет против Хафлпаффа... что ж, мне надо тренироваться. Волевым усилием отложить книги, и заняться тренировками полёта, потому что как ни были у меня старые навыки, а новые нужно получать, и получать хорошо.

* * *

Свист ветра в ушах, метла слегка вибрирует под задницей, разворот через голову — классическая мёртвая петля, и устремиться вниз...

Место для тренировок я выбрал офигенное — склон, под которым была хижина Хагрида. И закинув все свои книжки в подсумок, переоделся, и полетел заниматься. Ох, что я только не вытворял на метле! И главное — я тренировался не на Нимбусе — нимбус это хорошая, мощная метла, но Молния-Ультрасуприм, выпущенная в две тысячи двадцать восьмом году, как экспериментальная спортивная модель обычной суприм, ставшей... как Т-34 в мире танков, мальборо в мире сигарет, или bbc в мире журналистики. Главной и самой удачной моделью спортивной метлы вообще.

Для сравнения — обычная Молния-суприм выжимает сто восемьдесят миль в час за десять секунд, а Молния — сто пятьдесят. Нимбус-2000 — только сто тридцать за десять секунд, а Ультра — выжимает сто восемьдесят пять миль в час за десять секунд — разгон этой метлы просто чудовищен. Плюс ко всему — эта метла — изготовлена на заказ. У неё другой хват, рукоять покрыта акульей кожей, стремена из гоблинской стали, лакированное покрытие. А зачарования частично созданы мной.

Я взлетел свечкой вверх — "Английская Свеча" — стремительный набор высоты с лёгким спиральным сужающимся вращением, и резко двинулся вбок, так, что только стремена позволили не вывалиться. Зачарования этой метлы отличаются, в ней добавлены ещё два контура, которые работают как боковые маневровые двигатели. Мечта о сверхманевренной метле так и осталась абсолютно недостижимой — хотя в разные времена люди пытались создать метлу, которая могла бы совершать чуть ли не мгновенный перенос всей тяги с одного вектора на другой. Но... Ни у кого это не получалось — чары имеют свои ограничения, магию нельзя вот так обмануть — в частности — у таких чар есть некоторая... инертность. Они не могут мгновенно поменять вектор движения, и как ты ни старайся — есть ограничитель, сама природа. Так же, как нельзя стремительно двигающийся физический объект повернуть — потому что у него есть внутренняя кинетическая энергия, так и чары — не могут сразу бац — и вбок.

К тому же метла, как правило, расходовала жалкие крохи магии волшебника, но суприм — уже имела серьёзные требования — несколько часов полетаешь и ты выжат. Ультра — создана под магов с хорошим запасом магии, и могла выжать обычного школьника за десять минут, до состояния потери сознания от истощения. Потом ещё шоколадками отъедаться и кока-колой отпиваться...

Я не испытывал проблем — мой гигантский запас был очень кстати, и как я летал, боже, как я летал — после Нимбуса — ощущение как будто пересел с псевдоспортивного автомобиля, типа маслкара и ему подобных, на настоящий гоночный болид, который визжит, орёт, входит в повороты — намного лучше. Я когда-то катался на таком, и даже сохранил в Мраморном Зале гоночный болид формулы-1. Ладно скорость — хотя и она велика, он порвёт любой спорткар в обычном повороте — спорткар улетит дальше по траектории движения, кувыркаясь, а болид спокойно себе повернёт на скорости. Этим настоящие гоночные авто отличаются от дорожных спортивных. И с мётлами почти так же — медленней, но главное — они вёрткие, увёртливые, валкие, и легко входят в такие повороты, которые попросту не смогут осилить обычные мётлы.

Я исполнял трюки высшего пилотажа, и охотился за маленьким засранцем. Не найдя привычного поля для квиддича, снитч начал хаотично летать в воздухе и мне было сложно поймать его — я с большим трудом нашёл эту заразу и дал полный газ. Не ожидавший такой подляны снитч чуть не попался мне просто так, легко, но всё же увернулся... Попытался, я совершил резкий разворот и поймал его, сунув в карман.

Вон, кажется, Хагрид там стоит. Я помахал ему, улыбаясь, и полетел в сторону стадиона. Дал полный газ — метла разгонялась до трёхсот миль в час. Это очень, очень много. Если бы не защитные анемо-чары, то меня бы тут ветром разорвало.

Я пролетел между башнями стадиона как пуля, и затормозил довольно резко — на стадионе были... Ах, да, гриффиндорчики. Оливер Вуд тренируется. Я пулей пролетел между их рядами, уворачиваясь, и выделывая финты в воздухе, бочки, пируэты, и прочее, и как можно додуматься, заметил наконец Снитч — эта зараза летела прямо на меня, чуть сбоку. Резко развернувшись в его сторону, я загнал заразу полукольцом, и когда он пытался лететь от меня, просто схватил, стоило ему потерять скорость на повороте. Плюс этой метлы — шикарная скорость поворотов. Не ожидавший такой подолой обманки снитч затрепетал в руке, а я спустился к Оливеру Вуду.

— Поттер!? Сейчас тренируется наша команда, — сказал он, и глаза его были суровыми.

— Да? Ой, извини, я просто мимо летал и решил заглянуть, — улыбнулся я, — кажется, это вы обронили, — я сунул ему в руки золотой снитч, — ладно, не буду мешать!

Деморализация прошла успешно. На то, чтобы поймать снитч мне понадобилось секунд тридцать полёта, не больше. Вуд взял его и гневно проводил меня взглядом. Может это выглядит как позёрство и издевательство, но это не так — это позёрство, издевательство, а так же желание деморализовать команду противника перед матчем...

Ну и чтобы слухи были, что Поттер порвёт гриффиндорцев как нефиг делать.

* * *

*

— Ауч, — я был отброшен и покатился по песку, больно ударяясь копчиком. Палочку не выпустил — уже хорошо. Едва я успел прийти в себя — как меня снова подбросило заклинанием, оно покатило меня по арене. Очень, очень неприятно.

В десяти метрах стоял высокий, мускулистый, голый по пояс, волшебник, с кучерявыми чёрными волосами, в руках он держал магический посох. Большой, серый, из дуба. Он наставил его в мою сторону — я едва успел откатиться. Защитное заклинание, срочно, защитное, протего?

Удар магией выбил из меня дух, было больно и обидно. Враг подошёл ко мне, и больно пнул меня под рёбра, и без того было плохо.

— Харрус, ты совсем мягкий, — сказал он ехидно, — ты ведёшь себя как ребёнок, да дети и то более шустрые и злые. Тебя что-то останавливает.

— Это же тренировочная дуэль? — спросил я, едва отдышавшись. По-моему, рёбра треснули.

— Тренировочная, да, я тебя убивать не буду. Но магия это не игрушка! — и он снова замахнулся своей палкой. Я пнул его в ногу, он покачнулся и отпрыгнул.

— Уже лучше, — продолжил он, — магический бой — это всегда серьёзно. Драка не бывает шуточной. Ты мягкий, — повторил он, скривив губы, — как будто ждёшь, что ничего плохого не будет, и вообще, всё мило и хорошо. Запомни, шкет, драка не бывает несерьёзной. Ты можешь не воспринимать её всерьёз — пока тебе нож под рёбра не сунут, или не убьют магией — и тогда всё будет совсем иначе. Ты должен избавиться от этих нежных соплей о том, что людей нельзя бить — ты человек, ты хищник. Каждый твой бросок должен быть смертельным. Это не игра, Харрус, если тебя бьют — то бьют на поражение, насмерть! Если ты бьёшь — бей на поражение! — рявкнул человек, и пока болтал, готовил заклинание. И выпустил в меня поток магии...