А, вот и он... Легок на помине.
— Лавр, я уже не знаю, как разговаривать с той сумасшед... Ой, привет, Ир, — лейтенант расплылся в улыбке и, медленнее обычного, плюхнулся в свое кресло. — Может, пригонишь сюда каких-нибудь операторов? А то у меня сын ждет не дождется, когда же я в телевизор попаду, раз в милиции работаю.
— Слава тебя совсем испортит, — махнула рукой журналистка, вновь обращая взгляд на Андрея.
— Ой-ой... — лейтенант начал перебирать бумажки.
— Ладно, мне пора. Удачи в твоим делах... Лавр...
— Эй, только я могу его так называть!
— И тебе пока, — она послала коллеге Андрея воздушный поцелуй.
Пока сам следователь встал из-за стола, чтобы ее проводить.
Москва. 12 февраля. 2009 год.
Когда наставник говорил о жилье, я совсем не ожидал, что получу отдельную квартиру, оплаченную на полгода вперед. Не говоря уже о приличной сумме денег на первое время. Любой несведущий в делах организации подумал бы, что от него хотят откупиться. Но это вполне стандартная процедура.
Но кое в чем повезло. Жилье досталось с мебелью. Раньше здесь жил другой оборотень, но никаких личных вещей не осталось, а запах практически выветрился. И никаких личных вещей не осталось. Да и о его судьбе никто не распространялся...
Обживаясь на новом месте я удивился, что страха за пределами лагеря не появилось. Да и на улицах тоже ничего не изменилось. По крайней мере, не хотелось оглядываться чаще, чем нужно.
Первой же серьезной покупкой стал небольшой ноутбук. Оказалось, что у охотников нет таких ресурсов, чтобы выслеживать меня по сети, поэтому я спокойно открыл один из старых заведенных почтовых ящиков. Ответные письма от родителей приходили. И, удивительно, но они были достаточно сдержанны. Нет, вряд ли они приняли ситуацию с моим побегом, как должное. Но хотя бы знали, что со мной все в порядке. Поэтому нужно было немедленно наверстать упущенное за долгое молчание...
У меня была мысль вернуться домой. Вести двойную жизнь. Но что это даст? Охотники все равно вновь смогут выследить меня, и тогда родители окажутся под ударом. Этого нельзя допускать.
Вообще, большую часть времени я проводил в размышлениях, что делать дальше. Казалось, все просто. Место работы подберут, а дальше уже все само наладится. Но голову не покидала мысль, что все вновь может рухнуть, как карточный домик. Потому что весь наш вид находится в состоянии войны. И неизвестно, как сложится завтрашний день.
Какая разница между тем, что ты встретишь опасность в бою лицом к лицу или будешь ждать, пока она сама тебе постучится в дверь, при этом живя в постоянном страхе?
Моя изначальная цель — найти стаю и жить спокойно так и осталось нереализованной до конца. Покоя не будет, пока будут существовать наши враги. Если не во всем мире, то хотя бы в России. Но можно долго об этом причитать, а можно взять и что-то с этим сделать. Или хотя бы попытаться. Чтобы то, что произошло с Дмитрием... не повторилось.
Моя рука несколько раз тянулась к телефону. Но пока не развеялись сомнения, я так и не решился набрать номер. До сегодняшнего дня.
— Сивый? — следовало удостоверится, что позвонил нужному оборотню.
— Да, кто это?
— Это я, Максим...
— А, Макс, здорово! — судя по голосу собеседника, тот был слегка навеселе — Слушай, мы тут с Сержантом в баре. Заходи к нам...
— Да я просто хотел тут сказать...
— Вот здесь и скажешь! Давай, подходи.
Внимательно выслушав адрес, я начал быстро собираться.
Нужное место находилось недалеко. Сложнее оказалось найти неприметную вывеску над входом, ведущим вниз в подвал.
По дороге в голове сложилось впечатление, что меня позвали в заведение, где собираются многие собратья. Но нет. Может, сюда и заходили другие, но редко. Сейчас же там, кроме Сивого и Сержанта были только люди.
Впрочем, оно и правильно. Нечего всем скапливаться в одном месте на радость врагам.
Светловолосый оборотень даже встал из-за стола, чтобы меня поприветствовать. После рукопожатия и хлопка по плечами предложил сесть. Его напарник же ограничился простым кивком.
— Ну, рассказывай, — оборотень хотел обратиться к бармену и спросил. — Пить что будешь?
— Безалкогольное что-нибудь...
— Да ладно тебе? — усмехнулся Сивый.
— Нет, я серьезно.
— У нас печень вроде как не страдает.
— Дело не в этом, дело просто в принципе, — пояснил я.
Никакой тяги к спиртному никогда не было, и приобретать ее не хотелось. Особенно в контексте недавних скитаний в лесу, где любое затуманивание разума было одновременно приятным и пугающим. Пожалуй, не стоит повторять подобный опыт.
— Ну, как знаешь.
— Я, кстати, так и не успел поблагодарить вас обоих...
— Ой, да оставь, — махнул рухнул оборотень. — Мы просто находились в патруле рядом не более того. К тому же, мы в одной стае и должны держаться вместе.
Да, теперь я точно понимал, что это значит. Нужно не только получать все блага, но и упорно трудиться в ответ. Меня спасли от гибели, от одиночества, от безумия. А это меньшее, что можно сделать в ответ.
— Я подумываю присоединиться к оперативникам.
Теперь назад дороги нет. Конечно, еще не до конца ясно, о чем я прошу. Но мало что сейчас может повлиять на мое решение.
— Ты уверен?
Сивый немного, но удивился этим словам. Конечно, он сам предложил такой вариант, но вряд ли был уверен, что у меня хватит духу согласиться.
— Не, не пойми неправильно... — тут же продолжил оборотень. — Тут тупо все без проблем. Но смотри сам — я и Сержант войну прошли, знаем, что это такое. А ты, насколько я знаю, ни фига. В Грузии вещи пострашнее творились, так что мы-то закаленные...
— На войне тоже брат брата резал? — после большой паузы спросил я, озадачив, в свою очередь, светловолосого.
Сержант же просто слегка подтолкнул его локтем. Похоже, они давно дружат и понимают друг с друга с полуслов.
— Тогда без проблем. Я направлю твое дело на рассмотрение Глебу.
— Кому?
— Высший командир, отвечающий за безопасность Москвы. Раньше командующий оперативниками занимал отдельную должность, но когда пришел этот, то решил все контролировать все сразу. Пока справляется.
Учитывая, какая в стае сложная иерархия, удивительно, что подобным занимается один из высших командиров. Но после встречи с Эдвардом уже нет места неловкости, что мое дело будет рассматривать такая шишка.
— И что будет потом, когда мою кандидатуру одобрят? — задал я последний вопрос.
— Потом... — Сивый хрустнул костяшками пальцев. — Потом у тебя будет еще много причин, чтобы отказаться от этой затеи.
Убежище охотников. 12 февраля. 2009 год.
Шрам.
— Мастер, я могу все объяснить... — начал было Шрам.
— Смысл?! — старик бесновался, казалось, его вот-вот хватит сердечный приступ. — Какой смысл?!
Они смогли вернуться на базу лишь сегодня, до этого отсиживаясь в убежище. Кэтрин чувствовала себя ужасно, но охотник смог оказать какую-никакую медицинскую помощь. Теперь же пускай с ней нянчатся другие.
А сам мужчина пошел 'на ковер' к главе Ордена. Его шрам то и дело подергивался. Реакция Мастера казалось ему довольно мягкой, учитывая обстоятельства.
— Мне уже все подробно объяснил Майерс! — продолжал кричать тот. — Про то, что мы главные подозреваемые! Или про то, что мы не смогли обеспечить безопасность встречи!
— Что сказал Коготь на этот счет? — осторожно спросил Шрам.
Смена темы помогла немного остудить пыл старика:
— Его организация была безупречна, я сам все перепроверил. Никто не должен был узнать об этом!
— Значит, Майерс плохо прикрыл своих людей. Они могли спалиться на таможне, на выходе из аэропорта. У оборотней повсюду глаза и уши.
Несмотря на накаленную атмосферу, охотник старался мыслить логически. Хотя, говори он сам с главой Западного Ордена, то вряд ли бы смог сохранить хладнокровие. Потому не верил, что кто-то из своих мог выдать нужные сведения. Как и в то, что они провалились в организации. Может, организация и находится в упадке, но все не настолько плохо. Они сами со всем справляются. И даже без помощи проклятых лугару! Да! Именно это Шрам бы и высказал в лицо Майерсу.
— Я так и заявил этому заносчивому мальчишке! — сжал кулаки Мастер, падая в кресло.
Охотник обеспокоенно посмотрел на его бледное лицо, но тот, заметив взгляд, отмахнулся.
— А он что?
— Сказал, что раз мы ни на что не годимся, то не станет вести с нами дел. И оборвал связь.
Шрам лишь пожал плечами:
— И черт с ним.
— Тебе легко говорить, — усмехнулся старик — Тебе не приходится каждый день решать множество проблем. Твое дело лишь убивать, не более. А теперь скажи, что там произошло?
Эти слова собеседник не расценил, как оскорбление. Свое место он прекрасно знал.
— Связь резко оборвалась. До этого Фред сказал, что заметил слежку. Когда мы добрались до места, то увидели лишь трупы. Каждому перерезали горло. Это не мог сделать человек. Такое мастерское владение ножом ему неподвластно. Я видел в действии Хантера, даже он бы не смог сделать подобное.
— Значит, оборотень?
— Наверняка.
Причем, сделал это в человеческом облике, чтобы проще было маскироваться. Как он смог спрятаться в том зале?..
— Мне доложили, что там произошел взрыв, — напомнил Мастер.
— Враг поставил мину и накрыл ее телом Фреда. Я и Кэтрин выжили лишь чудом...
— Да? — поднял седую бровь старик. — А она сильнее пострадала...
— Она оттолкнула меня в последний момент, — нехотя признался охотник.
— Я полагаю, ты ее даже не поблагодарил?
— А это имеет какое-либо значение? — мужчина хмуро посмотрел на главу Ордена.
— В теперешней ситуации... нет, не имеет, — не стал объяснять очевидные вещи собеседник.
Все равно бы Шрам с ними не согласился.
— Будем пытаться наладить отношения с Майерсом? — после минуты молчания все же спросил охотник.
— Он достаточно четко выразил свою позицию. И кое-что удалось раскопать насчет него...
На столе лег сложенный пополам лист. Короткая сводка о теперешнем главе Западного Ордена. Без фотографии.
— Ричард Майерс. Сорок шесть лет... родился в США, Кентукки... служил в Афганистане... тесно работал с ЦРУ... дослужился до звания майора... уволен с позором... — читал вслух отдельные моменты Шрам. — Как он дослужился до такого звания с таким психологическим профилем? Да еще и работал с ЦРУ, — фыркнув, он бросил листок на стол. — Это просто сумасшедший мясник. Или в Афгане американцы настолько были в отчаянии, что там воевал подобный сброд?
— Я не знаю, — скрестил руки на груди старик. — Мне стыдно за свою историческую родину. Такие мрази хуже нечисти... Мы не будем иметь с ним никаких дел, даже если тот прибежит на коленях молить о сотрудничестве.
— Думаю, нам еще стоит залечь на дно...
— Да что ты? — усмехнулся Мастер — Разумеется, после такого, мы вообще никого никуда посылать не будет, какая бы ценная разведка к нам не приходила. Но это еще не все... Больше скрывать правду нельзя. Будет проведено тщательное внутреннее расследование.
— И кто главный подозреваемый? — с подозрением спросил охотник.
Такая перетряска ничего не достать. Даже если виновный среди них, то выследить его будет крайне сложно. Это крайне хитрый человек, имеющий доступ ко всей секретной информации. И сознается только под пытками.
— Ты, Шрам, — честно признался старик.
Охотник стойко принял эту пощечину. Отчасти глава Ордена был прав. У него была возможность сделать это, к тому же он подозрительным образом остался в живых.
— А что насчет Кэтрин? Когтя?
— Ты сообщил Кэтрин обо всем за день перед операцией?
— Нет, вообще у самого музея.
— Какие к ней тогда могут быть вопросы? — Мастер начал стучать пальцами по столу, пока собеседник вообще не двигался, — А насчет Когтя... Да, он тоже под подозрением. Но меньшим. Особенно после недавнего случая, едва не стоившего ему жизни.
— Хорошо, а что с мертвыми?
— С мертвых спросу нет... Но и версия с ними будет отрабатываться по полной.
— В таком случае, удачи, — встав со стула, охотник отдал честь, прекрасно зная, что никакого доступа к ведению расследования у него не будет.
Подобное оскорбляло. У него нет никакого мотива предавать организацию. Но, похоже, мотивы и их искренность играют в этом фарсе последнюю роль.
Поэтому Шрам пообещал себе, что если сам найдет предателя, то убьет собственными руками без суда и права на последнее слово.
Москва. Башня Маркуса. 29 мая. 2009 год.
Меня приняли в оперативники на следующий день после подачи заявления. Обычно дела рассматривались по неделе, а то и больше, но, по слухам, мое заявление вместе с личным делом попались Глебу сразу.
Никакого собеседования или тестов. Просто зеленый штамп. Основные тесты должны начаться во время тренировки. Но уже то, что на меня решили потратить время и средства, было довольно приятно.
Сивый сдержал обещание. Так как меня приняли в его отряд, то всеми тренировками занимались непосредственно он и Сержант.
В первый же день оказалось ясно, что физическая сила и ловкость, если умеешь ими пользоваться, не дадут никакого преимущества. Во время рукопашного боя оборотни двигались так быстро и стремительно, что не было никакой возможности защитить. Такое уже было с Эдвардом, но тогда я ссылался на то, что он высший командир, и такая мощь ему положена по должности.
Но, как оказалось, некоторого успеха в этом плане может добиться каждый. Для начала главное забыть, что ты больше не человек. Раз тело способно двигаться быстрее, то нужно это использовать по максимуму. А для этого нужно стереть старые привычки.
В практиках по стрельбе зрение и реакция оборотня также играли свою роль. Не говоря о том, что пользоваться оружием в реальной жизни гораздо сложнее, чем в компьютерных играх.
Зато всякие интеллектуальные занятия, по типу вождения, работы с различными документами, а также психологические тренинги давались гораздо лучше. Сказывалось прошлое тихони-домоседа.
Казалось, оборотню больше не нужно работать над своими чувствами — они и так обострены до максимума. Но Сивый показал, что недостаточно лишь чувствовать гамму запахов, выделяя какой-то конкретный. Нужно знать, что означает каждый. Иногда это может спасти жизнь.
Слух также нуждался в тщательной тренировке. Откуда звук? С какой стороны и на какой высоте находится источник? Что он означает? Все эти тонкости требовалось тщательно различать, ибо враг не всегда нападает с огнестрельным оружием.
А вот насчет значимости физической подготовки я поначалу усомнился по глупости. Зачем тренировать легкие, если можешь бежать на километры? Зачем качать мышцы, если и так способен с легкостью поднять сто килограмм?
Если в рукопашном бое я во всем винил отсутствие навыков и банальное неумение двигаться, как подобает оборотню, то в регулярные спринты показали, что, может, я и могу пробежать километры, но сражаться после этого не в состоянии.
Каждый должен уметь перемещаться по городу, как заправский паркурщик, поэтому данная дисциплина, в отличие от остальных, была каждодневной. Вернее, еженочной. Как раз в такие моменты становилось окончательно ясно, что нужно слушать, что тебе говорят более опытные собратья.
