Покойся с миром, Лориан!

— А у меня вообще остались хоть какие-то права?

— Чего ты хочешь?

— Пройтись на яхте. Не бойся, на море полный штиль. Или ты мне не доверяешь?

Я повернулся к нему. Ну что тут сказать?

— Доверие — штука хрупкая, Элайджа.

— Я знаю. И я буду та-ак осторожен...

На этот раз был белый день, солнце золотило воду, и пока мы не отошли от берега на милю, я даже ни о чем не пожалел. В штиль море выглядит куда безобиднее.

Мы остановились, как только берег стал похож на едва заметную полоску, и когда Элайджа и Лориан ушли под воду часа на два, мне сразу стало спокойнее. Наблюдать за ними у меня не было никакого желания, я закрыл глаза и отдался загоранию безо всяких нервирующих факторов.

— Сил!

Блин.

Я осторожно приблизился к борту и выглянул. В низу лестницы вынырнул Элайджа, наполовину в воде и держась за нижнюю перекладину.

— Чего тебе?

— Подойди ближе, и скажу.

— Очень смешно. Ты хотел плавать — вот и плавай, а от меня отстань.

Я привстал, но его голос заставил меня задержаться.

— Ты все еще меня боишься.

— Не мели чушь.

— Еще как боишься. — Он влез на перекладину выше. — И не доверяешь. Иначе позволил бы помочь избавиться от твоей фобии.

— Ты вообще понимаешь, что такое фо-би-я? Это болезнь. А ты, насколько я знаю, не доктор.

Элайджа поднялся еще на одну перекладину, и наконец я начал потихоньку жалеть, что оказался здесь.

— Я знаю, что такое фобия. — Он говорил тихо и плавно, так же спокойно, как эта вода вокруг нас. — И знаю, что с ней можно справиться собственными силами. Это ведь безотчетный страх, так же?

— Ну да, — сказал я неуверенно.

— Так если дать ему отчет, все может измениться?

— Ну, по идее...

— Ты думаешь, тогда тебя утопил я?

Это было неожиданно, и я посмотрел ему в глаза. Там были только море и солнце.

— Н-нет.

Нет, наверное.

— Ты мне веришь?

Я медленно кивнул. Память предает меня на этом моменте, а может, жалеет, но в любом случае... Да. Наверное. Я так хочу.

— Тогда почему не доверяешь? Ты же любишь воду, я это знаю. Раньше ты боялся оказаться в воде, где некому будет тебя спасти. Но сейчас? Я не дал тебе утонуть тогда, не дам и сейчас.

— Элайджа, я... не могу.

— Ты мне не веришь. — Он спустился на несколько перекладин, почти полностью оказавшись в воде. — Я пошел на все твои условия. А ты по-прежнему мне не веришь, хотя я хочу всего лишь помирить тебя с водой.

— Подожди.

Он застыл внизу с ничего не выражающим взглядом, будто ему было уже все равно.

— Да?

— Вели Лориан выйти.

Взгляд Элайджи разгладился, он хлопнул ладонью по воде, и Лориан явилась из глубин с куском коралла в руках. Она послушно забралась на палубу, по пути окатив меня брызгами с волос, и устроилась на корме.

Поверить не могу. Меня ни разу в жизни не брали на слабо, хотя строго говоря, это не совсем то. Однако я обнаружил, что думаю об этом, уже касаясь ступнями воды, — почти температуры тела, так что соприкосновение осталось едва заметным. Да и лезть лицом к обшивке яхты было не так уж сложно — представляешь, будто просто спускаешься вниз по лестнице. Но оказавшись в воде по пояс, я наконец обернулся, вцепившись в лестницу за спиной. Передо мной было море, без берегов и границ, чистое полотно до самого горизонта. Руки мои одеревенели и намертво прилипли к перекладинам.

Элайджа висел в воде, как поплавок, даже не шевелясь, только медленно водя по поверхности ладонями.

— Полдела сделано, — сказал он тем же голосом, текучим и еще слегка обиженным. — Осталось всего ничего.

Он протянул мне руку.

— Нет, — я вжался спиной в лестницу. — Ты же не хочешь, чтобы я...

— Я не хочу ничего такого, чего ты бы не хотел. — Элайджа подплыл ближе. — Ты сказал, что веришь мне, это была правда?

В голове у меня тысяча голосов орала "не делай этого", но я глубоко вдохнул и приказал им заткнуться. В конце концов, убить легко, и необязательно для этого выбирать такой сложный путь. Я с трудом оторвал руку от лестницы и протянул ее Элайдже, стараясь хоть панически не цепляться. Хотя она все равно тряслась, как у запущенного алкаша. Со второй рукой возникли проблемы, она никак не хотела покидать свое надежное пристанище, а может, последнюю соломинку. Но я справился. Разжал хватку по одному. И оказался в воде по подбородок. И не пошел на дно камнем, как снилось мне в моих кошмарах. Открыв глаза, я все еще был на поверхности, сжимая пальцы Элайджи — да так, что ему, наверное, было больно.

— Теперь я верю, что ты веришь, — сказал он.

Я оглянулся, увидел, что мы незаметно отплыли от яхты уже футов на десять, и руки у меня снова свело.

— Не... отпускай меня, — проговорил я сквозь зубы. В его глазах мелькнуло озорство.

— О. Как приятно это слышать.

— Я серьезно.

— И я не шучу. Хано всегда говорил, что у меня нет чувства юмора... — Элайджа усмехнулся, хотя взгляд оставался холодным. — Помнишь, что сказал наш маленький шаман — ты навсегда мой, а я твой. Так что я тебя не отпущу, и не надейся.

— Ты все извращаешь.

— Извра... что? Я даже не знаю, что это значит. Просто стараюсь держать обещание и делать только то, что ты говоришь.

Прежде чем я был готов что-то возразить, он вдруг погрузился с головой и посмотрел на меня через воду — глаза превратились в жемчуг. Потом всплыл, дыша так же ровно, будто и не нырял, и провел по моему лицу мокрой ладонью.

— Вспомни воду, Сил, а она тебя никогда и не забывала.

— Зачем ты это делаешь?..

— Затем, что могу. — Очень осторожно он отпустил меня на всю длину рук. — Вспомни ее, Сил. Она тебя любит и всегда любила, она без тебя так скучала. Она примет тебя назад. Она вся твоя, как и ты — ее.

Но мне уже не нужно было слов, я знал все и так. Я, рожденный в воде, покинул ее на долгие годы, и так сильно страдал; все это время я искал ее, хотя никогда и не терял, нам суждено было встретиться снова именно сейчас, встретиться и воссоединиться, чтобы никогда больше не расставаться. Я не понимал, как жил без нее все это время. Сейчас она была вокруг меня, обнимая, как теплые руки, касаясь всего тела, стекая по лицу и застывая в глазах. Сейчас я не верил, что она когда-либо могла причинить мне вред.

Элайджа снова погрузился с головой, и на этот раз я, медленно вдохнув, нырнул следом. Не закрывая глаз, потому что я больше не боялся, и не держась больше за его руки. Я опускался вниз, глядя на сияющее над головой солнце, и в моих ушах был не шум, а только шепот, такой нежный и властный, исполненный радости после долгой разлуки. Как я мог все это забыть? Как мог без этого жить? Обернувшись, я увидел Элайджу сквозь прозрачную зелень — совсем как я и представлял, морской бог в короне змей, вьющихся вокруг головы, но с огнем в глазах. Воздух кончился внезапно, и вынырнув к солнцу, я испытал почти сожаление.

— Это была просто потеря сознания...

— Ты вспомнил, — сказал Элайджа, покачиваясь рядом на волнах — штиль был взволнован новоприбывшим ветерком.

— Теперь вспомнил. Перед этим на стадионе мне заехали мячом по голове, но в медпункт я не пошел. Кто же бежит в медпункт по такому пустяку, когда тебе двенадцать? Вместо этого после уроков я решил сходить на пляж. Как всегда. Я просто заболевал, если не бывал на море хотя бы раз в день.

— Ты здорово плавал, почти как мы с Хано. Я тебя сразу заметил. А потом...

— А потом я потерял сознание. И утонул.

Я хмыкнул, будто это смешно. Ну и глупая была бы смерть... Но тут Элайджа плеснул на меня водой, прерывая размышления, и вынырнул уже у самой яхты.

— Если ты закончил перемирие, то давай сохнуть и домой. Теперь нам готовить некому, так что придется идти в ресторан... как же я это не люблю.

— ОК. Один момент.

В этот раз я ушел на глубину, быстро, как якорь. Солнце превратилось в позеленевшую от времени медную монету, а шепот в ушах стал настойчивее. Я ушел еще вглубь, где становилось все темнее, я мог еще глубже, хотел туда... где камни поросли мягким мхом и облеплены кораллами... где под камнями живут ракушки, каждая из которых хранит сокровище... где совсем другой мир, и это мой мир... и вдруг почувствовал, что воздух снова закончился.

Так быстро?.. вот что значит отсутствие практики. Едва подавив судорожный вдох, я зажмурился, неуклюже оттолкнулся от воды, но Элайджа лениво скользнул прямо передо мной, взмывая на поверхность и выталкивая вместе с собой. Это было молниеносно, я даже испугаться не успел.

Хотя нет, успел. Я глубоко вдохнул, не решаясь открыть глаза, но паники не чувствовал — как не чувствовал, что мог погибнуть. Я все еще висел на Элайдже, потому что от страха руки свело, но это был совсем не тот страх — он не имел ничего общего с моей фобией, мир ее праху. Это был потрясный страх американских горок, скоростных ралли и прыжков с моста — просто выброс адреналина, скорее приятный, чем по-настоящему пугающий.

— Ну и кто теперь за кого цепляется?..

— А ты злопамятный, — выдохнул я, разжимая руки и перенося их на лестницу. На его груди остался отпечаток в форме звезды — моя жемчужина. — Ладно, прошу прощения за все, что наговорил. Я был полным дерьмом, и все такое.

— Сам придумал?

— Украл. Подай на меня в суд.

Когда я выбирался, море будто не отпускало меня, хватало за руки, обвивало ноги, умоляя не уходить... но теперь ему нечего было беспокоиться. Я вернулся, и вернулся навсегда. Что касается Элайджи, то я до сих пор не мог привыкнуть, что он так много говорит. Не мудрено — после двух месяцев в одном доме, в течение которых мы едва перекинулись парой слов...

— Можно вопрос? — спросил я, разлегшись на носу и одним глазом наблюдая за Лориан, в то время как Элайджа вел яхту. Она (Лориан) то и дело норовила улизнуть за борт, пока наконец он не приказал ей сидеть смирно. Я полузакрыл глаза, все еще чувствуя прикосновения воды и слыша ее шепот. Настроение у меня было где-то как у него после пожара, ну естественно, в человеческих пределах, — чистый стихийный кайф.

— Личный?

— Очень.

— Валяй.

Я открыл рот с полной уверенностью, что наконец спрошу то, что хочу, но вместо этого сказал совсем другое. Прямо как в фильме, когда чуваку пришили руки убийцы и он не мог их контролировать.

— Вот мне... блин, давно пора побриться. Но ты у меня на глазах уже почти сутки — и хоть бы что. Кстати, если бы твои волосы за два месяца выросли хоть на полдюйма, я бы тоже заметил. С такой прической это не скрыть.

Он довольно улыбнулся. У него это уже чуть лучше получалось.

— Я, конечно, раб своего тела, но стараюсь сделать это рабство максимально комфортным. Ногти, кожа, волосы — все управляемо, и не только. А вообще это была идея Лориан — в конце концов, если можно сделать идеальной хотя бы внешность, то почему нет? Видишь, какая у нас наследственность — она маленькая, как и мама, а отец был выше всего на полфута. Так что у меня были все шансы вырасти недомерком. Но Лориан почему-то хотела, чтобы я был даже выше Хано. Считала, что это красиво.

— Что ж... так и есть.

Про себя я подумал, что будь Элайджа чуть больше человеком, мог бы использовать возможности своего тела гораздо шире. А потом подумал — нет, спасибо. От этого у нас всех проблем только бы прибыло.

— Мне-то все равно, это все для нее, — ответил он. — Лориан так гордилась своей коррекцией и ужасно жалела, что это нельзя проделать и с ней. Хотя я всегда говорил, что красивее ее нет никого на свете.

Лориан сидела у его ног, и он положил руку ей на голову, приглаживая спутанные после морской воды волосы.

— Тебе ее не хватает? — спросил я неожиданно и тут же прикусил язык. Я совсем не собирался копаться в этом, по крайней мере сию минуту, когда впереди у нас целый год. Я верил всему, что сказал о нем Тимми Мори, и все равно спросил. Почему-то мне казалось важным услышать это от него.

Элайджа не отвечал долгую минуту, будто не расслышал, но потом заговорил:

— Знаешь, она так любила парк аттракционов, все время таскала меня туда. Особенно колесо обозрения. Когда мы поднимались на вершину, она просила меня сделать так, чтобы крепления искрили... или поручни нагревались... все начинали орать, а ее это так веселило. Она такая веселая была. Все время что-то придумывала. У ее преподавателей бензобаки горели чуть ли не каждый день... то шины стекали на асфальт, то школу закрывали из-за пожарной тревоги. И тогда мы втроем ходили в кино и взрывали аппараты с попкорном... Или плавили пленку прямо в проекторе. Ты спросил, как мне без нее? — Его рука дрогнула, будто он боролся с желанием оттолкнуть. — Иногда так, что готов сжечь ее на месте. Только чтобы не видеть... такой.

— Прости, что спросил.

— Я бы сжег ее, Сил, но не уверен, что это правильно, а я хочу... чтобы она попала в правильное место. — Он говорил, не глядя на меня и прячась за своими зеркальными очками. — Сара рассказывала, что оно на облаках или что-то такое. Она в этом лучше разбирается.

Я промолчал, но подумал, что Сара Сойер покривила душой, и на самом деле правильное место для Лориан ему понравилось бы куда больше, чем самой Лориан.

— Пока меня не было, мама из-за этого глотала таблетки пачками, а ведь она ждала ребенка. Никто не верил, что Лориан родится здоровой. Она всех очень удивила. И никогда даже не болела. До... того дня.

— Элайджа...

— Только не говори, что я ни при чем.

— Не буду. Я скажу, что у тебя не было выбора. А еще скажу, что она обязательно попадет в правильное место, и все у нас будет хорошо. Ты мне веришь?

Вместо ответа Элайджа убрал руку с головы Лориан, и она поползла ко мне, обняла за шею. И я ее обнял. Ее кожа была теплой от солнца, губы — солеными, а волосы пахли водорослями. Я знал, что она всего лишь пустышка, посредник, голем, наполненный и движимый чужими эмоциями и чувствами — тоской, желанием, чувством вины — но это знание делало мои объятья только крепче. Может, скоро, может, нет, мы научимся обходиться без посредников, и она станет не нужна, но сейчас без нее было не справиться. Просто еще рано. Потому я обнимал ее теплое от солнца тело, целовал соленые от моря губы, а наш Король Напалма вел яхту к берегу, напевая что-то веселенькое, и эта комбинация казалась правильной, хоть и немного сложной. Правильность — именно так называет это Стивен Коллинз? Правильность и конец пути. Лекси зовет это любовью. И мы это как-то назовем, со временем, а пока пусть это будет ш`иллох — то, от чего нельзя избавиться. И связь, и долг, и забота... и подарок. Очень дорогой. Практически бесценный.

* * *

— Си-ил, смотри, что у нас здесь.

Его интонация заставила меня открыть глаза и пробудиться от дремы, куда меня вогнали волны и объятья Лориан. Но то, что я увидел, смахнуло остатки неги. Яхта уже почти подошла к берегу, а на нем нас ждала скатерть-самобранка. Вернее, не так уж и "само" — на расстеленном покрывале сидели Сара, Вики и Верн.

Я глянул на Элайджу, и он пожал плечами — мол, а ты старался. Ни слова не говоря, я спрыгнул в воду и доплыл до берега, чтобы выгадать пару минут, пока яхта "паркуется".