Ливонская война в мире князя Барбашина

Между тем на Ливонском театре военных действий события развивались своим чередом. Весной 1527 года на северо-западной границе началось сосредоточение и выдвижение в сторону противника русских войск. А 21 апреля из Москвы к месту сбора направился сам царь. Главная армия, под формальным верховенством государя, но фактическим командованием князя Василия Шуйского, концентрировалась в районе Пскова, насчитывая около 24 тысяч человек (15 тысяч детей боярских с послужильцами, 3 тысячи стрельцов, 2 тысячи пищальников и 4 тысячи татар, черемисов и пр.). Столь немалые силы требовались по причине того, что на пути следования к Риге русским предстояло взять немало укреплённых городов и замков, в том числе и такие сильные крепости, как Вольмар, Венден, Зегеволд. Да и сама Рига, как показал опыт прошлогодней осады, представляла собой достаточно хорошо укреплённый город. Помимо этого, часть сил, и достаточно немалую, нужно было выделить для того, чтобы воспрепятствовать попыткам Брюггенея (буде таковые воспоследствуют) поддержать своего магистра. Поэтому в направлении Вейссенштейна и Ревеля были посланы "лёгкие" рати с наказом "все те места повоевать и повыжечь". Точно так же необходимо бы усилить гарнизоны Раковора и Ругодива на тот случай, если вдруг Ревель захочет проявить излишнюю активность.

Южнее, по линии Полоцк-Динабург-Кокенгаузен собиралось ещё одно войско под началом князя Ивана Васильевича Телепнёва-Оболенского, которое насчитывало около 7 тысяч человек. В отличие от главной армии, перед ним стояли вспомогательные задачи — царский наказ гласил, что они должны "заставы учинити для береженья от маистровых людей вёрст за десят и за петнатцать" от города, в том числе и за Двиной. Кроме того, на Телепнёва-Оболенского возлагалсь задача доставить под Ригу тяжёлый "наряд", с прошлого года хранящийся в Полоцке.

И именно Двинская армия, выступившая на запад 13 июля, открыла сухопутную летнюю кампанию 1527 года. Отправив небольшой отряд к замку Берзон, гарнизон которого сдался без сопротивления, Телепнёв-Оболенский со своими основными силами 18 июля появился под Ригой, где, однако, ограничился тем, что блокировал основные дороги, ведущие к Риге, да осадил крепость Дюнамюнде, комендант которой, имея всего 130 человек при 40 пушках, не обеспеченных припасами, начал переговоры о капитуляции, так как не имел надежды на помощь извне. Крепость сдалась 27 июля на условиях свободного выхода гарнизона, весь её арсенал достался русским.

Не рискуя предпринять попытку овладеть Ригой, жители которой в панике сожгли городской форштадт и заперлись за валом и стенами, Телепнёв ограничился прерыванием связи между Ригой и морем, для чего приказал возвести в углу, образованном левыми берегами рек Западной Двины и Больдер-Аа укрепление, замкнувшее южное русло реки. И с постройкой этого острога появилась возможность господствовать над судоходством как по Западной Двине, так и по Аа Курляндской.

Наконец, 20 июля 1527 года основное войско вышло из Пскова, выслав вперёд конные "легкие рати", шедшие одвуконь, и делавшие переходы 25-30 вёрст в день, которые, не встречая особого сопротивления со стороны малочисленных замковых гарнизонов, за две недели прошли всю центральную Ливонию, и 7 августа вышли к Риге, где соединились с Двинской армией.

Часть сил под началом князя Семёна Фёдоровича Сицкого при этом была отделена и 26 июля отправилась в набег на северо-запад, по направлению к Ревелю (на соединение с ними выступил со своими людьми из Дерпта князь Юрий Михайлович Булгаков-Голицын). Перед "лёгкой" ратью Сицкого была поставлена задача "воевать" "Колыванскую область" и, "положив её впусте", не дать коадъютору Герману фон Брюггенею возможности вмешаться в события, что будут происходить южнее. И воеводы отлично справились с поставленной задачей. Держа главные силы в кулаке, Сицкий медленно катился огненным валом в северо-западном направлении, рассылая во все стороны мобильные отряды, которые "людей многих побили, и полону безчисленно множество поимали, и где ни приходили, везде немец побивали, и Немецкую землю повъевали и выжгли и людей побили в многих местех и полону и богатества множество поимали". 15 августа "лёгкая" рать Сицкого соединились с дерптской ратью, и вместе они на следующий день подошли к Ревелю. И как писал летописец: "вылезли из города и встретили воевод немцы пешие и конные, с пятьсот человек". В ответ "послал князь Семен Федорович Сицкой да Юрий Михайлович Булгаков... детей боярских, да стрелцов с казаками, и татар многих и ногаев. И дети боярские и стрелцы и казаки и татары поспели, да немец побили на голову и побивали их по самой город, а к воеводам привели пятьдесят четыре человекы". Простояв под Ревелем три дня, 19 августа русская рать снялась и медленно, отягощенная полоном и добычей, отошла назад. Ревельцы не осмелились их преследовать, тем более что в это же время к югу, западнее Вейсенштейна и в его окрестностяей, "из Ыванягорода Шастунов князь Андрей все те места повоевал и повыжег", а по сообщению псковского летописца, "иное торонщики воевали по всему рубежу охочие, и полоноу много вывели; а сами божиею милостию все здравии вышли".

Успеху русских войск во многом содействовало вспыхнувшее в Эстляндии восстание крестьян, которые увидели в русском вторжении возможность для себя поквитаться со своими хозяевами, и начали разрушать и сжигать всё, что напоминало им о немецком владычестве. Они же оказывали активную помощь русским отрядам: служили проводниками через леса и болота, показывали дороги, помогали окружать врага, нападали на мелкие ливонские обозы. Некоторые, наиболее крупные повстанческие крестьянские ватаги, даже пытались осаждать небольшие замки (вроде Лоде), хотя и неудачно. Одним словом, Брюггенею было не до помощи магистру — дай бог самому благополучно отсидеться.

Тем временем, пока Сицкий и Булгаков пустошили Эстляндию, главные силы русского войска во главе с самим царем медленно двигались к западу. 2 августа русская армия вышла к Адзелю — последнему находящемуся в русских руках замку, за которым начиналась уже территория противника, где от главного русского войска отделилась 2,5-тысячная "лёгкая рать" во главе с князем Данилой Дмитриевичем Пронским, отправившаяся в набег на земли, лежащие между Вольмаром и Феллином.

Отделившись от главных сил, Даниил Пронский, как тогда говорили, "распустил войну" и принялся опустошать орденские владения. Отправляя во все стороны небольшие отряды всадников "в зажитье" ("посылали воеводы голов з детми боярскыми и атаманов с казакы и головы с татары и сотники от голов с стрельцы"), он добывал провиант и фураж, брал пленников, жёг и грабил всё и вся без каких-либо ограничений. Ливонцы, не имея под рукой значительных сил, не могли ничего противопоставить русской коннице, наводнившей их владения, и беспощадно их грабящей. За 7 дней "лёгкая" рать Пронского "положила впусте" местность к северу от Аа "вдоль на семдесят вёрст, а поперег на шестдесят вёрст". Сам воевода отписывал потом царю, что он и его люде де "пришли на маистровы места безвестно и взяша в полон множество людей и всякого живота и скоту и побиша многих. И купили полон в гривну немчин, а девка в пять алтын. А воевал промеж Буртника городка и Руина городка и Елмана городка и до самого Велиада города и иных многих мест ".

12 августа, вдоволь ополонившись и перегруженные сверх меры "животами", "легкая" рать повернула обратно. Тем временем, пока люди Пронского разоряли, жгли и грабили орденские владения, главные силы русского войска 6 августа 1527 года подступили к Вольмару и начали готовиться к его осаде.

Вольмар, возведённый еще в конце XIII веке, позднее неоднократно перестраивался, однако к началу второй четверти XVI века его укрепления можно было считать безнадежно устаревшими. Хотя замок и стоял на возвышенности и с трёх сторон был окружен водой, однако небольшие его размеры (с форштадтами — 70 метров в самом широком месте и в длину около 120 метров) вкупе с небольшой же толщиной стен (максимум до 3,5 метра) не могли служить надёжной защитой для укрывшихся в нём людей. От небольшого войска без тяжёлой артиллерии Вольмар ещё бы отбился, но крупной армии с мощным "нарядом" он протистоять уже не мог.

На следующий день, 7 августа, к городу прибыл сам царь, а 8 августа — и "большой наряд". Технология ведения осады была к тому времени русскими градоимцами отработана в деталях, и каждый знал, что ему делать. Пока мелкие отряды татар и детей боярских, рассыпавшись по округе Вольмара, занялись привычным делом, а отдельный отряд под началом головы Хабара Рындина (несколько "полуторных" пищалей, пара сотен детей боярских, "приказ" стрельцов и несколько сот казаков) "с изгону" 5 августа взял замок Трикатен, а оттуда направился к Смилтену (взят штурмом 6 августа — "пришли к городку к Смелтину и на посаде немец побили и к городку приступали и билися с ними (с немцами) до половины дня. И казаки стену каменную розломили ломы в двух местех и в город влезли и немец побили и город взяли со всем нарядом, а немец взяли живых дватцать человек д двесте латышей со всеми животы"), главные силы начали обложение Вольмара. "Став воеводы круг города и стрелцов всех у города поставя и туры поделав, — писал, основываясь на воеводской отписке в Разряд, летописец, — наряд прикати, и учали бити из норяду по городу с утра и до вечеру..."

Под рёв царской артиллерии стрельцы и казаки, придвинув туры к самому рву, прикрывавшему подступы к Вольмару с западной стороны, частой пальбой из пищалей не давали высунуться защитникам замка из-за стен, сбивая отдельных храбрецов. Известия, поступившие накануне, перед тем как русская конница перерезала сообщение Вольмара с другими городами и замками Ливонии, были неутешительны — на десятки миль вокруг всё горело. Да, собственно, в этих известиях нужды не было — зарево пожаров было хорошо видно в вечерних сумерках и тёмной ночью, а порывы ветра доносили запах гари.

Спустя два дня непрерывной работы артиллерии западная замковая стена была срыта до основания, сильно пострадали обе башни форштадта. Бомбы и зажигательные снаряды, падавшие в город, уже устроили в нём несколько пожаров, один из них, в замковой церкви, потушить не удалось, и она сгорела дотла. К утру 11 августа в русском лагере начали готовиться к решающему приступу — дело было за малым, нужно было завалить полуосыпавшийся ров фашинами и, перебив немногих оставшихся боеспособными защитников, ворваться через пробитую брешь в город, предав его огню и мечу. Однако вольмарцы не стали дожидаться, когда дело дойдет до финальной схватки, исход которой был совершенно ясен, и выкинули белый флаг. "Князец Владимирской воеводам добил челом, — писал русский летописец, — из города выпросился не со многими людми, а животы ево и доспехи и наряд весь городовой воеводы поимали, а князца выпустили обыскав, безо всякого живота".

А спустя четыре дня, 18 августа к царю пригнал от Хабара Рындина сын боярский с сеунчем о том, что 16 августа голова и его люди взяли ещё один замок — Роннебург к западу от Смилтена. Крепость имела сильный гарнизон в 500 человек, много пушек и припасов. В то же время у Рындина насчитывалось едва 600 человек, при этом ни тяжёлых орудий, ни других осадных средств не было. Однако воля гарнизона к сопротивлению была сломлена известием о падении Вольмара, надежда на то, что придёт выручка, была потеряна. И на шестой день осады осаждённые капитулировали. А из-под ареста был освобождён архиепископ Иоганн Бланкенфельд. Последнему, впрочем, пришлось недолго радоваться обретённой свободе — меньше чем через месяц, 9 сентября, он скончается в окрестностях Риги. Впрочем, тогда этого ещё не знали, и как писал летописец: "И государь о сем Богу благодарение воздаша, а Хабара государь за его прямую и добрую службу пожаловал, послал со своим жалованием з золотым сына боярского Афанасия Андреева сына Бутурлина". Теперь дорога главным силам русского войска лежала на Венден, лежащий в 25 вёрстах вниз по течению Аа от Вольмара, и в окрестностях которого русские авангарды объявились ещё 8 августа, блокировав город и занявшись опустошением его окрестностей.

Осада Вендена началась 13 августа 1527 года, когда к городу подошли главные силы русского войска. Выступая из Вольмара, Василий приказал "в болшой полк и по все полки бояром и воеводам, штобы, прося у Бога помочи, а шли бы к городу Кеси, и пришед, у города у Кеси знамена розвёрстали, и пели бы молебны, и молили Бога и пречистую Богородицу и великих чюдотворев", после чего полки должны были окружить Венден, "в сурны играти, и в трубы трубити, и по накрам, и по литавром, и по набатом бити", "установить" обоз-кош и начать осадные работы.

Несколько слов о самом Вендене. Как и Вольмар, Венден был старой крепостью, неоднократно перестраивавшейся. К началу XV века замок был отстроен в виде ставшей к тому времени стандартной для орденских укреплений в Пруссии кастеллы, а с появлением и усовершенствованием артиллерии кастелла стала дополняться башнями, приспособленными для установки в них огнестрельного оружия — как тяжёлого, так и лёгкого. При магистре Вальтере фон Плеттенберге были возведены две мощные по тем временам башни с толщиной стен более 4 метров — Северная и Южная (она же "Длинный Герман"), а также две схожих по конструкции и назначению башни в форбурге — Западная и Ладемаера. Прилегавший к замку город был окружен стеной, возведенной из доломита, с 8 башнями.

Для своего времени Венден был мощной крепостью, взять которую штурмом было крайне затруднительно, и сопряжено с большими потерями, но к 20-м годам XVI века она, безусловно, устарела. И снова, как и в ситуации с Вольмаром, Венден мог успешно и долго держаться против небольших армий, плохо оснащенных осадной артиллерией. Но против крупной армии с тяжёлой артиллерией и мощными "ломовыми пищалями" (способными стрелять ядрами весом в 6 пудов) устоять у него не было никаких шансов.

"На этот день, 3 августа (по Юлианскому календарю), в субботу перед обедом, видно было, как Московит шел со своим войском, — писал ливонский хронист, — и шествие его продолжалось весь день до темной ночи. В этот день русские не захотели биться, да и венденцам весь день было также некогда затрагивать их". Вид марширующих вдоль крепости полков, развевающиеся многочисленные знамена, звуки военной музыки, приветственные крики, которыми ратники встречали царя, скакавшего в окружении блестящей свиты вдоль идущих колонн, столбы дыма и запах гари, заносимый ветром в крепость, не могли не наводить ужаса на жителей Вендена и его гарнизон. Однако они решили не сдаваться, а, как тогда говорили на Руси, "сели в осаду".

События тем временем шли своим чередом. Пока русские полки обустраивались на намеченных местах и разбивали лагерь, пока посоха конная и пешая тянула по зимнику "наряд", посланные царём люди отправились поближе к крепости, где "розсмотривали мест, которые б поплошая". Стрельцы и боярские люди тем временем начали "делати лесницы и щиты и примет", ставить туры и готовить позиции под наряд. Наблюдавшие со стен Вендена за происходившим жители города попытались оттянуть хоть на немного неизбежное и приняли решение сделать вылазку. И, как записано было потом в русских разрядных записях, "немцы, поблюдясь тово (приготовлений осаждающих), за полчаса до вечера (14 августа) полезли вон из города в нижние ворота, конные и пешие, со всем боем, с самопалы долгими и с короткими и со всеми животы да из города по государевым людем учали стрелять".