— Что здесь происходит?! — вломился в зал в сопровождении двух пузатых мужичков за пятьдесят, что изображали у нас охрану, директор. — А ну живо прекратите это!
Пока один колобок работал языком, два других сунулись нас разнимать. Ну как нас, Дика с Дереком, ведь я спокойно отпустил своего противника, поднятием рук показав, что всё в порядке, а вот те двое…
Хайсл-младший снова упустил возможность продемонстрировать свою мужественность и в основном получал по носу, пока Дерека оттаскивал охранник.
— Мистер Грейсон, — накинулся почему-то именно на меня директор. — Не соизволите ли объяснить, что тут происходит?
— Эм… — на секунду я даже растерялся. — Да ничего особенного: вот эти двое какую-то девку не поделили. У них и узнавайте подробности.
Честно сдал горе-любовников я и, хотя я не называл подругу Дика по имени, но он и сам прекрасно себя выдал, уставившись на свою зазнобу подбитым глазом. А та в ответ лишь скривилась брезгливо.
Да уж, тяжёлый случай. Надеюсь, я не сделал ситуацию только хуже своим вмешательством?
Примечание:
* Например, Ева, Макр — твоя жена и мать вашего ребёнка… хм, шутки шутками, но в сериале несколько приукрасили Клоквелла. В оригинале он, зачастую, тот ещё придурок… и всё-таки своеобразные вкусы у Евы: сначала придурок-Рекс потом придурковатый Уил.
Эффект Бабочки
Естественно всех участников драки — раз уже она приобрела огласку — необходимо было отчитать, наказать и направить на путь истинный. Именно этим директор и занялся, перенеся при этом место действия из погромленной столовой в свой кабинет.
Очень быстро тут оказался и Джейкоб Хайсл, чтобы лично выяснить, что случилось с его сыном. Правда вместо того, чтобы вступиться за сынка — как это делают большинство родителей, даже не зная, кто на самом деле виноват — этот сразу же попытался его повинить за участие в драке (совсем как Деби). Но, неожиданно, благоразумие проявил директор и предложил сначала во всём разобраться, а потом уже делать выводы.
Вот только взрослые, ожидаемо, наткнулись на барьер отрицания и отмачивания при попытке выяснить истоки конфликта у детишек. Сколько раз я видел подобное за обе моих жизни: даже бывшие «враги» находят некоторое сплочение в отмалчивании перед третьей силой. И, как ни странно, иногда это — когда никто никого не сдал — оказывается действенным путём для детей к примирению, куда более действенным, чем, когда побитый ребёнок всё рассказывает, а взрослые наказывают хулигана. При таком сценарии примирения точно не будет. Вот только я не собирался приобщаться к кружку молчаливых, угрюмых, обиженных и непонятных взрослыми подростков — моя цель была в том, чтобы не допустить суицид Хайсла-младшего, а не в становлении моего школьного авторитета. Так что я всех сдал, как только директор снова спросил меня о причинах драки.
— Я ведь уже говорил, — под ошарашенным взглядами подростков, да и взрослых тоже, отвечаю я. — Эти двое не поделили какую-то девку. Дерек и этот, второй — не знаю, как его зовут — хотели избить Дика на заднем дворе, за кафетерием, я им помешал, и они решили попытаться ещё раз уже внутри. Вот и всё.
— Ах ты крыса! — вскинулся Дерек, тем самым лишь подтверждая правдивость моих слов.
— Так это правда, мистер Саливан? — обратил директор свой осуждающий взор на спортсмена.
Выходило это у него — осуждающий взор, я имею в виду — не очень хорошо. Пухлый, с добродушным лицом и вечно влажными глазами он при всём желании не мог выглядеть хоть сколько-нибудь угрожающе.
Дерек, хоть и понимал, что отрицать что-то уже бесполезно, но и признаться в содеянном смелости не имел.
— Это всё ложь! — завопил друг Дерека. — Это он нас избил. Там на заднем дворе, он нас в…
— Заткнись! — зашипел на говорливого придурка Саливан.
Заложник своей популярности он не может допустить, что все узнали о том, что его окунули головой в мусорный бак. Директор снова посмотрел на меня.
— Ну да, — я равнодушно пожал плечами. — Я же говорю: эти придурки избивали Хайсла, вот я и вмешался, да вы у него самого спросите.
— Мистер Грейсон, я бы попросил вас не выражаться. — Сделал мне замечание директор. — Ричард, Марк говорит правду?
Все взгляды — злой и предостерегающий Дерека, обеспокоенный и растерянный Хайсла старшего, ожидающий директора и скучающий мой — скрестились на Дике… убрав от распухшего носа платок, который ему одолжила секретарша директора, Хайсл подумал секунду и, наконец, неуверенно кивнул.
Ну вот, есть контакт.
Единственным о чём взрослым так никто и не рассказал осталась та часть, что касалась этой Джулии и того «ужасного», что с ней произошло. Я молчал потому что был почти уверен в том, что всё на самом деле не так, как поведал мне Дик — девка явно не выглядела жертвой там в столовой. Вероятно, у неё и правда есть какая-то обида на Дерека, но судя по её поведению это явно не стоило всех приключений, выпавших на долю её несчастного друга-воздыхателя.
А вот о чём я сказал Хайслу старшему и директору — с глазу на глаз, естественно, не при детях — так это о том, что за Диком стоило бы понаблюдать внимательнее, а лучше всего записать парня к психотерапевту. И хотя они оба, и директор и Хайсл, сказали, что я преувеличиваю, но теперь отец хотя бы задумается о том, что его сыну нужна психологическая помощь.
Что же касалось наказания, то тут всё было совершенно предсказуемо: для начала нас всех отправили убирать бардак, устроенный нами в кафетерии. Опять я оказался в ситуации, когда меня педагогически наказывают за то, что сделал доброе дело. Зато стоит мне надеть костюм и по сути всё то же самое только в куда больших масштабах будет восприниматься теми же людьми, как добродетель. В чём тут логика? Что позволено Юпитеру не позволено быку?
Помимо этого, Дереку и его другу, имени которого я так и не узнал, пригрозили отстранением на несколько дней в случае если подобное повторится. Ну и мне, с глазу на глаз, директор высказал своё беспокойство тем, что такой хороший ученик ввязывается в сомнительные истории. Ничего серьёзного в общем.
Случись это всё в России в школу вне всякого сомнения вызвали бы родителей и уже им пришлось бы оправдываться за поведение детей. В местных же школах, если нет серьёзных опасений за будущее ребёнка, обычно прибегают к дисциплинарным наказаниям по типу уборки. Ну и конечно, если ситуация повторяется, к временному отчислению от занятий — после которого с тебя обязательно спросят за пройденный за это время материал — и учитывая, что подобным наказаниям обычно подвергаются дети с плохой успеваемостью, а остаться на второй год здесь гораздо проще, чем в России, наказание это весьма существенное.
В общем, на первый раз отделались весьма легко — иногда исправительные работы для школьников могут затянуться на целый месяц. А так уборка беспорядка заняла у нас всего около часа — и весь этот час парочка задир не переставала бросать на нас с Диком презрительно-озлобленные взгляды — и я даже успевал вовремя вернуться домой, чтобы не вызывать подозрений у мамы, но…
— Еле узнала тебя без маски, — послышался сверху знакомый голос, когда я проходил мимо спортивной площадки уже на пол пути домой. — Марк Грейсон.
Ева сидела на крыше примыкающего к алее двухэтажного здания и, свесив с края крыши ножки, поглощала рожок с мороженным. Красуется и весьма нагло при этом, детишки на спортплощадке в любой момент могут заметить героиню в приметном розовом костюме, которая ещё и так провокационно сверкает тут своими ножками. А ещё она избавилась от маски и теперь сопоставить две её личности ещё проще, чем раньше.
— Преследуешь меня? — усмехнулся я.
Не могла же она сидеть тут весь час, ожидая, когда я пройду мимо, её заметили бы дети.
— Я думала вы закончите быстрее, — пожаловалась девушка. — Я бы управилась за пару секунд.
Со стороны площадки послышались изумленные: «ого!» и «смотрите там тёлка на крыше!» Ну вот, как я и говорил, слишком приметный наряд, чтобы разгуливать по крышам у всех на виду.
— Может поднимешься и улетим отсюда? — Поморщившись от этих выкриков, предложила мне Ева.
— Я бы и рад, но обычному парню, вроде меня, полёты не под силу. Так что лучше ты спускайся.
— Обычный парень, — с усмешкой протянула она, а затем, на радость глазеющим на неё детишками и мне, спрыгнула с крыши, засветив при этом всё, что было у неё под юбкой… совершенно случайно, конечно же. — Ну пойдём тогда.
Мы скрылись от глаз играющих на площадке детей в алее.
— Вижу, ты весьма легкомысленно к этому относишься, — замечаю я. — Но я был бы благодарен, если бы ты не усложняла мне сохранение тайны личности.
— Пф, — фыркнула девушка. — Я вообще не смогла найти тебя в интернете. Ты хотя бы раз надевал свой костюм на дело?
— Вот об этом я и говорю. — Спокойно соглашаюсь я.
— А казался таким самоуверенным… — с нарочитым разочарованием протянула Ева.
Да она со мной заигрывает! Дразнит, чтобы спровоцировать на какое-то необдуманное действие, бахвальство или типа того.
Но всё же, она вняла моей просьбе и, нисколько не стесняясь моего взгляда, на ходу преобразовала свой костюм в повседневную одежду. Красиво… и, хотя превращение одежды было весьма целомудренным, я не мог не вспомнить одну сцену с другой рыжей любительницей раздеваться при помощи магии.
— Так лучше? — недовольно спросила после этого Ева.
— Говоря на чистоту, прошлый вариант мне нравился больше. — Признал я, и легкий намёк на довольную улыбку посетил губы Евы. — Но рядом с моим домом лучше и правда так.
— Я вот чего не понимаю… — начала, несколько посерьезнев, Ева, — ты такой скрытный, у тебя Защитники Планеты на быстром наборе, но про тебя самого никто ничего не знает, и при этом ты влез в это дело с правительством. Видел этого старикана со шрамом? Ты сильно ему приглянулся.
Сесил… ну кто бы сомневался, он умеет находить таланты.
— И если ты не одеваешь костюм, — продолжала девушка, — не патрулируешь улицы, не слушаешь полицию и прочее в этом духе, как ты вообще оказался там и почему решил мне помочь?
Вот и неудобные вопросы… быстрее, чем я рассчитывал. Всё-таки Ева умная девочка, хоть, порой, и не желает свой ум применять.
Я уже давно решил, что не буду без острой на то необходимости раскрывать свои знания о будущем и то, что я путешественник во времени. Если бы я помнил побольше, то я вероятно так и сделал бы: рассказал бы обо всём и Еве, и Сесилу, но мои знания так ничтожны… я вообще не помню событий, что привели меня к возвращению в прошлое. А всё, что я хочу изменить в том промежутке своей супергеройской карьеры, что я помню, я могу исправить и сам. Так что я выбрал полуправду.
— Мама смотрела новости на кухне, когда там шёл репортаж об этом теракте, и я сразу же подумал о тебе, когда услышал требования преступников. — Спокойно ответил я. — Что же касается твоей тайны… ну я сразу же узнал тебя, когда увидел вас с КиллКэненом по телику. Как-то так.
— Хм…
— Что? Всё ещё в чём-то меня подозреваешь?
— А зачем мне признался, если весь из себя такой скрытный? Я бы ни за что не догадалась о тебе сама!
Потому что ты стала первым и лучшим моим другом в мире суперов… потому что я заочно тебя знаю, и знаю, что могу довериться тебе даже в самой сложной ситуации. Рассказать всё, как есть, было бы действительно проще.
— Я не настолько скрытный, как тебе показалось, — попытался объясниться я. — Просто у меня есть причины не высовываться. Да ты и сама должна понимать! Уверен, твой отец — тот, который настоящий, — предупреждал тебя об этом и не один раз.
— Пф… да он постоянно об этом говорил. — Фыркнула Ева.
— И ведь он был прав. — Замечаю я. — Кстати, как всё закончилось? Ну с твоими братьями и сёстрами и теми уродами из правительства?
— Мы полетели в Пентагон, у них там огромная тайная база под землёй, и нашли лабораторию Эриксона. Там была моя родная мама и все записи о том, что они делали с ней и остальными… — она вздрогнула, вспоминая об этом. — Так что эти типы теперь в тюрьме… так, по крайней мере, сказал старик со шрамом. Док… хм, папа долго о чём-то с ним говорил и… я не знаю всего, но у него теперь есть свой дом и ему позволили забрать детей.
Вроде бы это хорошие новости. Но если подумать, как следует, то изначально ведь Элиас является причиной провала проекта и многомиллионных — а может и миллиардных — убытков Агентства. Однако в тоже время, он единственный, кому удалось успешно создать ребёнка с настолько мощной силой, как у Евы. Не может быть такого, чтобы Сесил не попытался вернуть такой талант обратно на свою сторону. И в этом свете: не значит ли щедрость Стэдмена, что Брендиворт снова работает на Агентство? Что если в скором времени у них появятся ещё несколько суперов со способностями, как у Евы? Даже не знаю, радоваться мне этому или ужасаться.
— Выходит у тебя теперь две семьи, — не стал озвучивать свои подозрения насчёт новой работы её отца Евы я.
Ева скривилась при воспоминании о её приёмной семье.
— Я не знаю… — заметив мой недоуменный взгляд, она пояснила. — Вчера мы поругались… из-за того, что, пока меня не было, отец съел мой торт и… в общем, я сказала им, что я не их родная дочь и, что у меня есть настоящие родители и… я сбежала из дома. Просто я вдруг поняла, что всё, что мне нужно, я могу сделать себе сама. Да я и так это делаю с десяти лет: все вещи, что они мне покупают, я переделываю по своему вкусу. Я могла бы за несколько часов сделать себе дом, мебель, еду, одежду, в общем, буквально всё необходимое! И меня бесит, когда отец начинает упрекать меня всеми этими вещами и… это так мелочно и мерзко!
Вот чёрт… в прошлом мире такого точно не было. Получается, своим вмешательством я с одной стороны подтолкнул Еву спасти свою родную семью, но одновременно с этим спровоцировал разрушение приёмной. Вот тебе и эффект бабочки.
Конец детства
Я попытался мягко объяснить Еве, что, во-первых, для её приёмных родителей те блага, которые они ей предоставляют, нечто большее нежели театральный взмах ручкой в сопровождении розовых спецэффектов — они ради того, чтобы обладать данными благами буквально платят временем своих жизней на работе. А во-вторых, называя упрёки отца мелочными, она сама, в тоже самое время, апеллирует к в значительной степени потребительскому аргументу в духе «они ничего мне не могут дать, значит, на хрен их!»
