Зазеркалье

— Да, — задумчиво сказал Сергей, — можно сказать, что я — человек другой, несовременной веры. Но это не очень важно.

— А что тогда важно? — немедленно спросил кто-то. Так, подумал Сергей, я у них уже свой, начали задавать вопросы без остановки.

— Важно научиться решать проблемы, — сказал он. — Всякие проблемы. И второе — научиться учиться. Так, как вам удобнее учиться, эффективнее всего. Может быть, я поэтому и ушел из армии.

— Какой-то вы очень... интеллигентный для армии, что ли... — нерешительно сказал кто-то сзади. Какой-то блондин во втором ряду криво усмехнулся. 'Этот, похоже, не любит команд' — подумал Сергей. 'Ладно, сейчас увидите'. Он мило улыбнулся и мягко сказал:

— Да?... Ну что ж, класс...— и рявкнул:

— Встать!! Смирно!

В команду он не только вставил свои самые отработанные командные интонации, но и подпустил низких частот, какими изъясняются в гневе драконы. Это прекрасно сработало: мгновенно все, даже девушки, даже недисциплинированный блондин со второго ряда, вскочили и вытянулись по стойке — даже те, кто этого никогда не делал раньше. На лицах был откровенный испуг, в том числе и у Николая.

— Вольно, ребята, — спокойно сказал Сергей, — Да вы садитесь, садитесь... И помните: у любого развитого общества обычно есть веками отработанные инструменты принуждения, в том числе и военного. А наша с вами цель прежде всего состоит в том, чтобы вы думали и решали за себя, а не вскакивали по команде какого-нибудь незнакомого солдафона вроде меня. Хотите, проверим нервы, попробуем еще раз?

Уже усевшиеся за столы студенты неуверенно переглянулись.

— Значит, так, — сказал Сергей, — крепко держитесь за столы и постарайтесь не вскочить. Поняли? Прекрасно. Встать!!!

Несмотря на готовность к сопротивлению, снова все вскочили, и очень быстро: уж больно жутко звучал голос 'историка', подкрепленный изрядной долей звуков низкой частоты. Устоять было невозможно. Впрочем, стоявший сбоку Николай не только не испугался в этот раз, но даже сдерживал смех.

— Теперь верите, что я бывший офицер? — ласково сказал Сергей. — Раз уж я имею командный голос? Садитесь, и помните, что за свое мнение, независимость, достоинство надо уметь бороться. Не дать сделать из себя раба. Вы должны решать за себя, вы должны командовать собой — не кто-то другой. В том числе и не я.

Дети опять уселись, ошеломленно переглядываясь. Необычное упражнение их сильно удивило.

Все это входило в начальный курс воспитания дворянина, даваемый детям с восьми лет, но Сергей рассудил, что в обществе с равными правами все как бы дворяне, и такое обучение школьникам не помешает.

— Запомните раз и навсегда, — спокойным, интеллигентным голосом продолжил он. — Думать, что сила может все — это величайшая ошибка в жизни. И эта ошибка обычно приводит к неправильным решениям проблем. Полиция, армия, вообще сила только помогают подготовить решение проблем, а решают их родители, учителя, администраторы, выборные, назначенные представители правительства, властители дум — журналисты, судейские, философы... Да-да, философы! Наконец, купцы, то есть бизнесмены, и представители сословий.

Эти простые формулы, которые отец Сергея регулярно вбивал в голову своих сыновей, дошли и до школьников двадцать первого века, и, во всяком случае, вызвали на их лицах задумчивость.

— Можно сказать? — вдруг сказал еще один школьник. — Я вас часто вижу на мотоцикле, вы гоняете в том районе, где мой дед живет. Здорово гоняете, — добавил он.

— Гоняю, — охотно согласился Сергей.

— А я видела вас в Конном клубе вместе с Ленкой, бывшей одноклассницей моей сестры, и с ее мамой-профессором. Вы учили их сидеть на лошади. И сами здорово скакали — как будто отдыхали, но очень красиво сидели в седле, — заявила модно одетая черноволосая девушка с заднего ряда.

— Скакал, — подтвердил Сергей, — я же кавалерист.

— Простите за нескромный вопрос... А где вы воевали? — вдруг суровым голосом спросил накачанный школьник.

Сергей нахмурился.

— Я много где воевал, — неохотно ответил он. — Сначала на равнине, потом в горах и горных лесах... Под конец послали меня на море — в морскую пехоту. У них там офицеров перебили. Вот это уж было совсем лишнее...

— Награждены были? — деликатным тоном спросил накачанный школьник.

— И ордена есть у меня, и медали.

— А в джунглях бывали? — с надеждой в голосе спросила еще одна девушка.

— Бывал, — вздохнув, признался Сергей. — До сих пор этих морол забыть не могу... Это что-то вроде горилл, местное название. Сидишь в засаде, а самец к тебе сзади подкрадывается без шума и смотрит: уж не собрался ли я у него самку увести? Страшно мешали эти ревнивые... э-э... гориллы. Да и насекомые раздражали не меньше. И змеи.

Школьники захихикали.

Насчет змей и насекомых Сергей, конечно, приукрасил — надежные амулеты отгоняли как насекомых, так и пресмыкающихся на пять шагов вокруг, но с моролами так и было. Вот только он не упомянул, что засады были не военные, а охотничьи, и в этих засадах рядом сидела девушка, которую боялись все хищники джунглей, а для змей она просто была чуть ли не богиней. Девушка только поворачивала голову к моролам — и они, увидев ее светящиеся глаза, немедленно исчезали в темноте и не возвращались.

— А на Украине воевали? — спросил кто-то.

— Нет, там я не был, — задумчиво ответил Сергей. — Воевал очень далеко отсюда. По настоящему воевал, в составе армии, а под конец спасал людей от всяких пиратов. Настоящих пиратов, не с саблями и мушкетами, а хорошо вооруженных.

— А-а, — сказал кто-то. — В южных морях, наверно?

— Да, — вздохнул Сергей. — Теплый океан, вулканические острова, орехи весом в килограмм на голову падали...

Он поморщился и непроизвольно потер себе макушку, вспомнив чудовищный удар урагана, горизонтальные струи ливня, кувыркающиеся по ветру сломанные пальмы и орехи, летящие в него как пушечные ядра.

— Кораллы, пальмы, акулы разных размеров... А вы откуда знаете?

ДЕВИЧЬИ РАЗГОВОРЫ

В тот день Сергер был у Ники с девочками в гостях недолго: попил чаю (особенно вкусного у них, как он всегда уверял), быстро посоветовался кабинете с Никой о делах и уехал на своем мотоцикле. Нина и Лена уже закончили все домашние задания и сидели с книгами в руках, ожидая ужина (Ника не любила, когда дочери надолго утыкались в мобильный телефон, и приучила их читать что-нибудь в свободное время).

— Жалко, что Сергей Данилович ушел так рано, — вздохнула всегда открытая Нина. — Что нибудь еще рассказал бы и показал бы. Кстати... — вдруг она внимательно глянула на взрослую сестру,

— Скажи-ка мне честно, как сестре: он тебе нравится? Ведь подумать только — это же настоящий дворянин, и еще участник войн, храбрый, благородный, добрый... и еще волшебник!

Лена была умна и эмоциональна, но очень сдержанна и хорошо владела собой. Она ответила:

— Во первых, он старше меня лет на шесть — во всяком случае, не сверстник. Во вторых, он не волшебник, а боевой маг. Он не творит чудеса всем на удивление, а сражается с врагами магией. В третьих, он представитель элиты в своем... в своей стране, ну вот как мультимиллионер здесь, а также владеет графством, то есть небольшой страной, и командует тысячами людей.

— Но он же добрый? Смелый?

— Да, но не думай что он какой-то там добрячок. Он воевал три года, и воевал успешно, получал ордена и медали. По нему не скажешь, что он может принять награду не за что. Значит, его солдаты наверняка ухлопали целую кучу противников. Такова война.

— Но это же война. Все воюют, защищая свою страну!

— Конечно. Я имею в виду, что он не добряк, а взрослый и очень серьезный человек, занимающийся очень важными делами. Он кого хочешь может построить. Помнишь, как в танцклубе он разогнал хулиганов? Они сразу поняли, что этот веселый парень сейчас их вмиг покалечит безо всякой пощады, и разбежались. И потом, я вот думаю... Он вдовец, потерял жену, у него маленькая дочка, по которой он очень скучает. Почему он не с ней, а отправился в далекое и опасное путешествие к нам? Конечно, он очень любознателен, но такая разлука... Я думаю, что или ему приказали поехать и посмотреть наш мир, или у него есть серьезная причина, и он у нас что-то ищет.

— Ну, у тебя опять теория заговоров, — рассмеялась Нина. — По моему, он сейчас не на службе в армии, приказов не слушается. А может, он просто путешествует?

— Люди его склада если отдыхают, то со своими близкими, — серьезно ответила Лена. — Он слишком много успел потерять. И вообще, мне кажется, он — человек долга. В армии он точно уже нем служит, сам говорил, но он же маг, студент Магического Университета. Может, ему его архимаг приказал? И потом... К тебе он относится, как к дочке, а вот мне он, я полагаю, не по зубам. И вообще, у него наверняка были всякие придворные красавицы, до котрых нам с тобой далеко по красоте. И он имел роман с эльфой и роман с драконшей... Насчет драконов — не знаю, но эльфийки не только по сказкам, но и по его словам страшно красивые и очень вольные в поведении. Та, котороую мы видели в его амулете, уж точно красавица. По моему, это именно она — его бывшая пассия. А драконы у них в недавнем пролом могли город средних размером сжечь в два счета, если что не по ним. Это тебе не книжки о прошлом, там всякое бывало... А может, и сейчас бывает. Он вот рассказывал, как они со своей крылатой девушкой куда-то летели, и вдруг встретили пиратов, и подожгли их корабль. А эти пираты — это же не романтика, это настоящие морские бандиты. И их там полно, как я поняла.

Нина слегка увяла, но все же продолжала:

— А все-таки странно, правда — я всегда думала, что в прошлом никто не мылся, не было никаких прав, все было очень жестоко, а он такой культурный, веселый, чистенький, пахнет каким-то нежным мылом...

— Я спрашивала у него — это мускус, типичные мужские как-бы сухие духи у них, — хихикнула Лена. — Да, они там другие, и магия в их обществе много что меняет. Не такие уж они отсталые, хоть он и восхищается нашим прогрессом и технологиями. Еще бы! Они же на триста лет позади. А вот вылечить тебя так, как он, наши не смогли бы. И потом, у них есть эльфы, гномы, еще кто-то. Вот бы почитать что-нибудь по их истории! Он рассказывал вскользь, что лет двести назад, до какого-то договора, они все время воевали, и так резали друг друга, прямо как европейцы или азиаты друг друга у нас. И рабы были у них совсем недавно самые настоящие — не хуже наших крепостных или негров в Америке.

Тут она задумалась.

— Вообще, ты помнишь, как он говорил о своей жене?

Нина сразу ответила:

— Он говорил, что она воевала рядом с ним.

— Да, — ответила Лена, — и сразу же он сказал, что она умерла при родах. Но когда опять зашла речь о ней, уже намного позже, через месяц, кажется, он вскользь сказал, что ее убили. Не врачи погубили, а просто убили. Значит, ее убили при родах, а не на фронте? То есть он воевал, его не было с ней, она рожала, и ее... убили? Он ведь не такой человек, чтобы позволить такое, когда он рядом.

Сестры ошеломленно переглянулись.

— Какой ужас! — прошептала Нина. — А это ничего, если я посоветуюсь с мамой?