Одинокий волшебник

Начальник управления посмотрел на лежащую перед ним газету. На первой полосе заголовок: "Федеральная служба беспредела!" И дальше по тексту ФСБ предлагается выявить оборотней в погонах своими силами. Иначе через неделю появится разоблачительная статья и некоторым оперативно-начальствующим лицам придется распрощаться с погонами, поменяв их на нары.

— Серьёзное заявление или беспрецедентный фейк? — задал вопрос начальник управления и посмотрел на службу собственной безопасности.

Полковник Арнаутов поднялся с места.

— Товарищ начальник управления, — официально начал он, — нет никаких данных об оборотнях в нашей среде, нет и не было таких данных.

— Значит вы, товарищ Арнаутов, отвечаете головой, что оборотней в нашей среде нет?

— Так точно, товарищ полковник, отвечаю головой, что оборотней в нашей среде нет.

— Это хорошо, — кивнул головой Бутаков, — выходит, что главный редактор газеты с головой не дружит? Кто же решится без веских оснований опубликовать такую статью? Что скажете, Арнаутов?

Полковник снова встал.

— Главный редактор и Рукосуева знают друг друга лет десять, десять лет она работает в криминальной хронике и ни разу еще не подвела своего редактора. Это действительно факт. Но этот же факт может говорить об обратном. Рукосуева подсунула непроверенную информацию.

— Непроверенную информацию, — хмыкнул начальник управления, — это вам не на МВД наехать или она собралась на ПМЖ за рубеж?

— Я проверял, — подполковник Водопьянов встал, — у нее даже загранпаспорта нет.

— Вы тоже, подполковник, считаете, что оборотней у нас нет? — в лоб спросил начальник управления.

— Считать мало — проверять необходимо, — ответил Водопьянов.

— Так, — подвел итог Бутаков, — приказываю провести проверку изложенной в статье информации. Ответственные полковник Арнаутов и подполковник Водопьянов. Доклад ежевечерне. Все свободны.

Офицеры покинули кабинет начальника и почти каждый задумался: знал ли новый начальник о вражде Арнаутова с Водопьяновым? Теперь наверняка останется один. И это явно не Водопьянов, считало большинство сотрудников: воевать с гестапо себе дороже.

Арнаутов сразу решил, что рассусоливать здесь нечего. Он отдал команду своим подчиненным, что бы Рукосуеву-Волохову доставили к нему в кабинет немедленно. Немедленно и тайно, чтобы никто не видел. Девушку втолкнули в микроавтобус, когда она на улице повернула за угол. Действительно никто не заметил, не обратил внимания.

Светлана поняла, что её завозят на территорию ФСБ, но не через центральный вход, а через грузовые металлические ворота. Видимо, там находится ведомственный временный изолятор, и она не ошиблась. Её завели в камеру: небольшое оконце с решеткой, параша (унитаз) на уровне пола, небольшой деревянный стол, прикрученный к полу, полати, пристегнутые к стене, водопровод и бачок для воды отсутствуют. Стены оштукатурены специальным раствором и окрашены серой клеевой краской. Рукосуева поняла, что это не просто камера, а камера для нарушителей или просто-напросто карцер.

Её грубо втолкнули внутрь. Осмотревшись, она поняла, что присесть некуда, можно только стоять. Через несколько минут в помещение вошел седовласый мужчина со стулом в руке, присел на него.

— Осваивайся, девочка, теперь это твоя камера надолго, — произнес он с сарказмом.

— Во-первых, необходимо представиться, где постановление о моём задержании и почему я в карцере, а не в кабинете для допросов, например? Но допрашивать у вас нет оснований, а это означает только беседовать, — заявила Рукосуева.

— Грамотная журналистка попалась, — хмыкнул седовласый, — но ты не поняла, девочка, одного — отсюда или не выходят совсем, или выходят, рассказав правду и подписав документ о сотрудничестве. Так кто заказал тебе статью о ФСБ, кто платит за эту грязную ложь? Правда, подписка о сотрудничестве и ты свободна, девочка.

— Я тебе не девочка! — возмутилась Рукосуева.

— Хорошо, — согласно кивнул головой седовласый, — стану называть тебя курицей. А это чтобы ты иллюзий не тешила.

Он ударил её ладонью по лицу, разбив губу и нос. Две тонкие струйки крови засочились к подбородку.

— Рассказывай, сука, всё рассказывай.

Седовласый схватил Светлану за волосы и стал бить лицом о деревянный стол, заливая его кровью. Позже немного остыл, бросил надменно:

— Носовых платочков здесь не подают. Вытирай морду своим подолом и рассказывай, если жить хочешь. Надеюсь, что ты уже поняла, что играть здесь с тобой никто не собирается. Кто заказал тебе эту статью?

— Зачем её заказывать? Она соответствует действительности. Федеральная служба беспредела — ты только что подтвердил это, бросив меня в карцер без постановления о задержании и, избивая при этом. Ты полковник Арнаутов, начальник отдела собственной безопасности, приказал похитить меня, это статья 126 УК РФ; ты незаконно задержал меня и удерживаешь под стражей — это статья 301 УК РФ; нанесение легких телесных повреждений, статья 115 УК РФ, злоупотребление служебным положением, статья 285 УК РФ. Срок себе ты уже заработал, Арнаутов.

— Сука, — в ярости бросил полковник, — ты всё расскажешь, сука! Я тебя отработаю по полной программе. Быстро на стол, курва, и ноги раздвинь, — неистово закричал он, удерживая одной рукой за грудь, а второй стараясь сорвать трусики.

Но не рассчитал полковник свои силы, не рассчитал. Мощная женщина ударила его по ушам ладонями, оглушая, а когда он пал на колени, схватившись за голову, ударила коленом в челюсть. Арнаутов отлетел к двери и потерял сознание.

Очнулся он уже один в камере и не понимал, куда подевалась Рукосуева, куда исчез единственный стул. Осмотрелся — нет ремня, шнурков, телефона... ничего нет. Арнаутов забарабанил в дверь. В ответ услышал единственную фразу: "Заглохни, падаль!"

Он ничего не понимал... Как могла выйти Рукосуева из камеры, и кто запер его? Последнее, что он помнил, это как сдирал в неистовом желании с девки трусы... Постепенно приходил в себя, ощущая гул в ушах и боль в подбородке. Понял, что его оглушили и вырубили, кобыла эта двухметровая поработала. Но почему его закрыли в камере?..

Подполковник Водопьянов оставил Рукосуеву в приемной, а сам прошел к начальнику. Доложил кратко:

— В карцере нашего ИВС обнаружил полковника Арнаутова и Рукосуеву. Он избивал её и пытался изнасиловать.

— Какие следы есть на теле? — спросил Бутаков.

— Кровотеченье из носа остановлено, только разбитая губа и всё, — ответил Водопьянов.

— Постановление о задержании Арнаутов ей предъявил?

— Нет.

— Вынесите постановление и отпустите домой, пусть валит и помалкивает. Предупредите, что если станет оговаривать сотрудников, то задержим её реально. Мы никому не позволим пачкать честь мундира. Арнаутов пусть побудет в камере, пока кадры готовят приказ на его увольнение в связи с отсутствием доверия. Свободны, подполковник.

Водопьянов понимал, что новый начальник пытается замять скандал. Почему скандал — преступление! И Арнаутова он не уволит. Так, брякнул для красного словца. У Арнаутова двойное подчинение и уволить его без санкции центрального аппарата начальник управления не имеет права. А получить санкцию — значит, признать факт попытки изнасилования. Это уже ни в какие рамки не входило. Виновной всё равно окажется журналистка.

Водопьянов выписал пропуск Рукосуевой, а сам немедленно направился в поликлинику и взял больничный. Пусть сами себе зад подтирают, решил он.

Светлана примчалась домой в ярости и первым делом сбросила на адрес содержимое флешки. В гневе она не задумывалась, как получила эту флешку, как записалась информация при полном отсутствии аудиовидеорегистраторов. Откуда взяла личный адрес почты директора ФСБ, про который даже заместители не знали, а только члены семьи.

Но она хорошо помнила, как её похитили, били в изоляторе и пытались изнасиловать. В бешенстве она написала директору: "Не считаю ФСБ недееспособной службой, но паршивые овцы должны быть изгнаны и наказаны. Полагаю, что для принятия мер вполне хватит суток. В противном случае материал будет опубликован не только в России. С уважением, Эмма Волохова, собственный корреспондент криминальных новостей газеты "Сибирская правда".

Директор немедленно вызвал к себе генерала Лугового, считавшегося лучшим оперативным сотрудником центрального аппарата. Генерал просмотрел запись.

— Что скажешь, Анатолий Федорович? — спросил директор.

— Полагаю, что всё началось с публикации статьи в газете. "Федеральная служба беспредела" проявила себя во всей красе. Но здесь сказано, что через неделю будут опубликованы материалы, подтверждающие преступную деятельность местных чекистов.

— Вот именно, — согласился директор, — и осталось всего пять дней, а с Арнаутовым сутки. Даже не сутки, а двадцать часов, — уточнил директор. — Вылетаешь немедленно в Н-ск с самыми широкими полномочиями. С Арнаутовым и новым начальником управления всё понятно... Переговори с этой Волоховой, привлеки к ответственности всех, кто причастен к преступлению, о котором она собралась писать. Ты понимаешь, что преступники должны быть наказаны, но и лицо сохранить необходимо. Бутаков уже до сохранялся, что придется отправить на пенсию. Удачи тебе, Анатолий Федорович.

Луговой понимал прекрасно, что времени у него мало. Необходимо всех преступников привлечь по закону и в тоже время сохранить лицо федеральной службы. По прибытию в Н-ск он сразу же отстранил от занимаемой должности начальника управления Бутакова, а по Арнаутову приказал немедленно готовить материалы в суд для избрания меры пресечения — содержания под стражей. Журналистке позвонил лично:

— Эмма Волохова?

— Кто спрашивает? — прозвучал ответный вопрос.

— Это генерал Луговой, центральный аппарат ФСБ...

— Пошел в жопу...

Генерал даже отшатнулся от запикавшей трубки, так его еще никто не посылал. Он попытался позвонить ещё раз, но вскоре понял, что его номер занесен в черный список. А поговорить необходимо.

Он позвонил ещё раз, но уже в дверь. Журналистка открыла.

— Я генерал Луговой...

— Принесли повестку? — сразу же перебила она его.

— Нет, я хотел...

Дверь мгновенно захлопнулась, и генерал понял, что теперь даже принудпривод не оформить законно в ближайшие дни. А у него в запасе оставалось только несколько часов. Долбанная журналистка... Но ещё поглядим...

Рукосуева прекрасно понимала, для чего прибыл этот московский генерал. Станут выуживать информацию о предстоящих публикациях. Сохранить лицо — вот их главная задача, а уж потом втихаря наказать собственных оборотней. Что делать? Надо идти к Морозову.

Она вышла на лестничную площадку, замкнула дверь и увидела, что с двух сторон к ней подходят мужчины. Поняла, что вернуться в квартиру уже не успеет. Один из мужчин снимал происходящее на видеокамеру.

— Капитан Овечкин, Федеральная служба безопасности. Вы журналист Светлана Рукосуева, пишущая под псевдонимом Эмма Волохова, распишитесь, пожалуйста, в получении повестки. Да... вам нет необходимости указывать неверное время и дату, которые фиксируются на видео.

Рукосуева расписалась, произнесла с сарказмом:

— Здесь указано, что я должна явиться в здание управление через полчаса. У вас что-то горит?

— От вашего дома до здания управления ФСБ вполне хватит добраться тридцати минут. В случае неявки в указанное время вас доставят принудительно.

— Это угроза? — фыркнула Рукосуева.

— Это констатация факта, — ответил капитан Овечкин.

Светлана пошла пешком. Прикинула, что идти, не торопясь, придется минут сорок. Это её вполне устраивало. В здании управления её завели в комнату почти без мебели: только стол и два стула. Кабинет для приема граждан или для собеседования, поняла она.

Генерал Луговой подошел практически сразу, поздоровался и предложил написать заявление.

— К вам, Светлана Игоревна, применялись незаконные методы воздействия. Опишите их в заявлении — кто, где, когда, каким образом?

Рукосуева написала, Луговой прочитал.

— Вы, Светлана Игоревна, не отразили в заявлении причину нападения на вас, — решил уточнить генерал.

— Я всё написала, — злобно высказалась Рукосуева, — а если вы решились оправдать своего полковника, то у вас это не получится, генерал. Прилетели тут...

Луговой улыбнулся. Обычно подобным образом выражались коренные москвичи. И он знал, что многие россияне москвичей не любят.

— Объяснение причины — это не оправдание её. Хорошо... вы отправили нам видео...

— Видео? Какое видео? — недоуменно спросила Рукосуева.

— Видео происходящего, вот этого, — генерал взял лист заявления, — подписались своим псевдонимом, Эмма Волохова, и потребовали наказания в течение суток. Иначе видео будет опубликовано в интернете.

— Интересно, — усмехнулась Рукосуева, — очень интересно, но приятно, сейчас приятно. А тогда мне совсем не до съемок было. Когда тебя бьют, а потом трусы сдирают — совсем не до съемок, совсем, — снова усмехнулась она. — Так вот из-за чего весь сыр-бор, а я-то подумала, что вы справедливость восстанавливаете. А вам, оказывается, ультиматум выставили! Но, видимо, не все ещё в вашей службе беспредельщики — кто-то же снял это видео и этот кто-то явно не с улицы парень. Сутки-то скоро кончатся, а у вас ни хрена, даже потерпевшей меня ещё не признали и суду Арнаутова не представили для ареста. Вы думали, что это я видео отправила вам, а вот хреночки, ничего я не отправляла. Я и не знала вас, генерал, до сегодняшнего дня, что я вам могла отправить и куда?

Теперь Луговой смотрел на Рукосуеву ошарашенно. Оказывается, она ничего не отправляла и смысла лгать ей нет. Необходимо срочно найти этого отправителя. Нет, сначала необходимо возбудить уголовное дело и арестовать Арнаутова. Видеосъемщик наверняка где-то рядом и узнает быстро о возбуждении уголовного дела и аресте Арнаутова. Да... необходимо ещё кое-что уточнить.

— В своей статье вы написали, Светлана Игоревна, что выявить оборотней в погонах мы должны сами. Иначе через неделю появится разоблачительная статья и некоторым оперативно-начальствующим лицам придется распрощаться с погонами, поменяв их на нары. Не поделитесь с нами информацией?

— Нет, не поделюсь, — ответила ехидно Рукосуева, — делиться информацией с беспредельщиками — что за бред?!

— Но мы вас можем привлечь к ответственности за отказ от дачи показаний государственной важности, — объяснил генерал.

Рукосуева рассмеялась.

— Я полагала, что вы генерал ФСБ, а вы, оказывается, по уровню знаний в органах внутренних дел служите. Патрульно-постовая служба кишечника или где вы там находитесь, в каком внутреннем органе? И так понятно, что в вашей службе брожение происходит, газы на мозги давят, чтобы лицо сохранить. Любой сержант ППС мог бы сразу догадаться, что информации у меня сейчас нет. Чирикнет информатор и я поделюсь сразу же о месте и времени совершения преступления сотрудниками беспредела. Будьте уверены — узнаете сразу же. Привыкли ходить с чистыми личиками, а тут мордой и в говно сразу. Раньше вы работы Ленина конспектировали, теперь идеологию отменили и у вас появилось время для беспредела. Сидите там в своих московских кабинетах и жизни не видите: назовите своих же старых чекистов ФСБэшниками, и они вам в морду дадут. Они в КГБ Родине служили, а вы кому? Короче — больше ни слова.