Ясная ночь

— Всё нормально, — быстро сказал Андрей. — Я только сниму твою рубашку.

— Сама, — выговорила неповоротливым ртом и толстыми от холода, тяжёлыми пальцами стала искать пуговицы — и тихонько заплакала от странного бессилия, вспомнив, что надо ещё стянуть налипшие на ноги джинсы...

И мгновенно пришла в себя, когда одновременно с тонким стеклянным позвякиванием в ванной комнате сгустилась непроглядная тьма.

— Что... случилось?

— Очередная лампочка лопнула, — задумчиво сказал где-то рядом Андрей.

Даже в темноте я услышала его движение и затаила дыхание, поняв, что он шагнул ко мне, в ванну. Его руки скользнули по моим плечам, по груди, помогли расстегнуть последние пуговицы на блузке. Потом я услышала мокрый шлепок в сторону. А его руки очутились на моём поясе. Я дёрнулась.

— Тихо-тихо, — сказал он над моей головой. — Я только штаны твои сниму. Не бойся — белья не трону.

В другой ситуации я бы перепугалась ещё больше, но сейчас стояла, стараясь не вздрагивать, пока он опускался передо мной на корточки, пока его пальцы скользили по моим ногам, стягивая джинсы. Только мурашки по телу...

— Спину разотру, а то заболеешь, — сказал он, отшвырнув джинсы опять куда-то в сторону. — Тебя не трону. Зоя, ты слышишь?

— Ага, — тоненько просипела я.

Он шагнул ко мне впритык. Мягкие горячие ладони коснулись моей спины. Я стояла напряжённо, боясь и... ожидая. Будто обнял. Одно плечо мне придержал и начал растирать под горячей водой сверху мне спину. Я некоторое время напряжённо стояла под ласковыми ладонями, а потом с облегчением ткнулась щекой ему в грудь.

— Что... — начал он — и замолчал.

Ладонь застыла на моей спине. Я почувствовала, как он наклонился ко мне. Губы коснулись моей макушки, осторожно съехали по виску. Остановились... Только дыхание через бегущую горячую воду. Ладонь, лежавшая на моём плече, медленно, ласкающе сползла по руке. Его пальцы переплелись с моими — медвежья лапа с кошачьей... Я уже и так с трудом сдерживала дыхание, поэтому просто запрокинула голову, зная, что в темноте он меня не видит, но чувствует. Как чувствую я его. Запрокинула так, чтобы его рот коснулся приоткрытого моего. И снова затаилась, нерешительно держась за его пояс.

Его поцелуй начался тоже нерешительно. Первое же движение его языка, обводящее мой рот, — и у меня чуть не подломились ноги от его пронизавшей всё тело ласки... Но он всё ещё будто сомневался, стоит ли вообще целовать. Тогда я сама прильнула к его рту, и Андрей, словно получив разрешение, тепло выдохнул и приник к моим губам. Пальцы так и остались переплетёнными, а правой рукой он обнимал мои плечи. Горячие струйки лились над нами, мы порой задыхались в них, порой смеялись от неожиданности, когда приходилось прерывать поцелуй, чтобы отфыркаться от воды, но почему-то оба не подумали, что можно отключить воду. Как мне понравилось гладить его по спине, разбивая ручьи, падающие сверху!.. Никогда не думала, что это такое простое и ошеломляющее удовольствие, в котором можно утонуть — и радоваться этому погружению, когда он со стоном выгибал спину!

Но наступил момент, когда Андрей вдруг отпрянул от меня — со всхлипом, тяжело дыша. Протестующе замычав, я сжала пальцы, переплетённые с его, стараясь не потерять его в темноте. Боясь потерять...

— Не сейчас, — выдохнул он. — Зоя, не сейчас!

И, не давая мне опомниться, быстро вышел из ванны, выхватил меня из неё (я только успела пискнуть от неожиданности и обхватить его шею — с перепугу всё казалось, что он меня вот-вот уронит) и, словно ребёнка, быстро ворочая прямо на руках, обмотал меня — как он его нашёл в темноте?! — огромнейшим махровым полотенцем. А после на меня напал смех. Я безостановочно хихикала, представляя себя громадным младенцем, а он открыл-таки дверь в ванную — хоть для какого-то освещения, выключил воду — всё это, не отпуская меня с рук! — и понёс меня куда-то. За нами немедленно пошёл и Барон — почётным эскортом. По дороге в это куда-то я рассеянно обхлопывала Андрея концом полотенца, высушивая его грудь и плечи, а потом оглядела комнату, в которую он меня принёс, и удивилась:

— Андрей, это же моя комната!

— Теперь не только твоя, — пробормотал он, откидывая покрывало и одеяло.

Он осторожно положил меня на кровать, ближе к стене, и, пока я хлопала глазами, пытаясь сообразить, что он задумал, с медвежьим ворчанием стянул с себя мокрые джинсы, развернул меня из полотенца и лёг рядом. С облегчением вздохнув, я повернулась к нему. И неудержимо заулыбалась: уснул! Как только — так сразу!

Ветер рвал с другой стороны дома, поэтому за моей спиной струи ливня только неслись по стеклу. Но я смотрела только на спящего Андрея. И улыбалась — не могла остановиться. Теперь мне уже не страшно было, что на мне влажное бельё: он полыхал — и явно не температурой — так, что, вспомнив его высказывание насчёт электричества и лопнувшую в ванной комнате лампочку, я сама приникла к нему, как к печке, и уснула.

... Проснулась разнеженной и первым делом попыталась вспомнить, какое время суток сейчас "на дворе". С закрытыми глазами попыталась вспомнить, ибо веки сонные и открывать не хочется. И мысли вразброд... Так. Поехали в деревню после позднего завтрака... Приехали к обеду. Андрей голодный, наверное... Интересно я как-то лежу, как на лежанке: подо мной чуть не батарея, над спиной прохладно так, но комфортно... Я разлепила ресницы. Хорошо ещё — заставила себя не дёргаться: я лежала на груди Андрея — точнее, головой на груди у него и полностью на нём самом, вытянувшись по всей длине его тела. Его рука расслабленно лежала на моей спине, будто не пуская дальше, на край кровати, с которого могла свалиться на пол. И — он спал так хорошо, что, когда я втихаря всё-таки съехала с него встать на ноги, он только тяжело вздохнул, коротко бормотнул что-то, но глаз не открыл.

По его размеренному дыханию я поняла, что он будет спать ещё некоторое время. Я наклонилась над ним, прикусив губу: поцеловать бы этот самолюбивый рот, запустить бы пальцы в эти взъерошенные светло-русые волосы... Снова невольно улыбнулась. Но с сожалением отступила, лишь осторожно, чтобы не разбудить, укрыла его одеялом. И, перешагнув его сброшенные джинсы, а потом, забрав их, на цыпочках вышла.

В холле в первую очередь посмотрела на часы. Ничего себе — всего лишь четвёртый час. Ливень прекратился. С крыши только капает до сих пор. Наверное, дождь закончился недавно. Солнечно и всё сияет и сверкает зеленью и золотом — уже здорово. Пора заняться делами. В первую очередь — накормить Барона, который тенью следует за мной. Кстати, походка довольно бодрая. Значит ли это, что его плечо заживает наконец-то? Утром я повязку сняла, раны почти не видно.

На кухне я вынула кастрюльку с костями от холодца и выложила содержимое в законную миску Барона. Не знаю, что будет с нами — с Бароном и мною — далее, но пока Барон обзаводится хозяйством.

Оставив пса потрескивать довольно мягкими косточками, я помчалась в ванную комнату, у входа подобрав ещё и плащ Жени. На пороге в ванную я остановилась. Проблема. Света нет. Недолго думая, сбегала в одну из незанятых комнат и выкрутила там рабочую лампочку. Если Андрей знает о себе такое, может, в следующий раз позаботится показать мне, где тут у них новые лампочки лежат? Наверняка должен быть целый склад.

С лампочкой в руках снова подойдя к ванной, я в задумчивости встала. В машине Валентина много чего барахлило, когда я распсиховалась. Андрей-то не очень психовал, но лампочка лопнула. Это что? Он сильней? Или мне только показалось, что он быстро успокоился, а на деле... Каких-то несколько часов... Я облизала губы, пытаясь вспомнить вкус его рта... Сумасшествие... Но мне понравилось. Интересно, что бы он сказал, если бы проснулся со мной на себе?

Ввернув лампочку, я рассмотрела плащ Жени и ужаснулась. Потом вздохнула. Грязный, с впитавшимися в ткань разводами разной степени пятнистости. Как бы узнать, сколько такой стоит? Хватит ли моих денег на такой? Или всё-таки попробовать замочить его и до приезда хозяйки отстирать?

Через полчаса я уже вовсю готовила ужин, а Барон посапывал у двери. Именно поэтому я сразу была предупреждена о том, что сейчас дверь откроется: Барон открыл глаза, прислушался и медленно перешёл чуть в сторону.

Дверь открылась спокойно. Вошёл Андрей, мгновенно обежал глазами помещение, увидел меня и успокоенно улыбнулся. Я помахала ему половником:

— Привет! Выспался? Обедать будешь?

Он быстро оказался рядом, поцеловал меня в щёку. Я расцвела.

— Привет. Почему не разбудила сразу?

— Да вроде не к спеху? — весело сказала я и незаметно вздохнула: жаль, что на мне чинёное платье, а не джинсы. Иначе бы прыгнула на него, прижалась к нему, обняла бы... Обернулась с забытой от воображаемой картинки улыбкой. Он сидел за столом, где его уже ждал салат, тоже смотрел на меня, но задумчиво.

— Зоя, Женя звонила, и я договорился с ней, чтобы она тут покомандовала без тебя — ну, на кухне. Ребят она покормит и так далее. А мы, как ты всё сготовишь, съездим в гости к одному человеку.

— К Дарье?

— К ней мы завернём после гостей. Отдадим банку, заодно возьмём свою.

— А к кому мы поедем? — И, видя, как он собирается что-то сказать, предупредила: — Андрей, для меня умолчаний за эти два дня — уже перебор. Может, хоть это скажешь?

— Извини — привычка. У нас тут, в деревне, пока ещё не слишком всё в порядке. На знание будущего часто бывает сглаз. Поэтому и... — Он пожал плечами.

Так что последнее слово осталось за мужчиной. Мне пришлось только хмыкнуть и с нетерпением дожидаться мига, когда узнаю, к кому же нас пригласили в гости.

12.

Через час, когда в кухне всё сияло чистотой, а приготовленный ужин прятался под чистыми полотенцами и под плотно прижатыми крышками, Андрей к крыльцу подогнал джип. Про форд он сказал, что уже договорился с местной автомастерской, так что завтра приедут и вставят стёкла.

Джинсы мои высохнуть не успели, поэтому я подумала-подумала и осталась в том же залатанном платье. Залатала неплохо — спасибо бабушке и нудным сидениям за иголкой с ниткой. Так что кривого шва и не видно на размытой сине-зелёной расцветке ткани. Только села рядом с водителем, как Андрей обернулся к полураскрытой двери в холл и свистнул. Сразу за свистом последовал и зов:

— Барон!

К моему удивлению, пёс, будто так и надо, довольно бодро выбежал и прыгнул в раскрытую дверцу, назад, под пассажирские сиденья.

И мы выехали. В джипе было тепло, а в слегка приоткрытые окошки влетал свежий, напоённый дождевой влагой и промытой зеленью ветерок.

Первые минуты поездки я просидела тихонько, как мышка, а когда Андрей, даже если бы обозлился на меня — то есть на мои вопросы, уже не захотел бы возвращаться, набралась духу и спросила:

— Про будущее спрашивать нельзя. А о прошлом?

— О прошлом можно, — согласился Андрей. — О чём ты хочешь узнать?

— Как Валентин узнал, что мы с тобой поедем в деревню? — выпалила я то, что пока мучило меня больше всего на свете.

— Хороший вопрос, — уже озадаченно сказал Андрей. — Если б я ещё ответ знал.

Я разочарованно откинулась на спинку сиденья.

— Хотя... — задумался Андрей. — Зоя, начиная с ночи, ты никого не встречала, кроме наших ребят? Ну, кроме студентов?

— Начиная с ночи? — удивлённо улыбнулась было я, но задумалась и пожала плечами. — Наверное, это не секрет. Таисья была ночью. Она сказала... — Я оборвала себя на полуслове. Господи, как ему сказать о её словах?! Не хочу!

Андрей выждал немного и подсказал:

— Наверное, что-нибудь про меня?

— Ну... Да.

— Не хочешь говорить — не надо. Ты мне другое скажи: она до тебя дотрагивалась?

— А?.. Не поняла.

— Ну, у вас было в разговоре такое, когда она якобы невзначай дотронулась до тебя?

Я задумалась. Сначала мы с Таисьей говорили через стекло. Потом, по дороге к крыльцу, между нами вклинился Барон, не давая нам даже шанса прикоснуться друг к другу. Потом мы сели — и это был единственный момент... Ага! Вспомнила! Когда мы сели, она оказалась слишком близко, так что вроде мы соприкоснулись локтями. А потом она отодвинулась, потому что снова между нами влез пёс. Но точно я не помню. Всё на "вроде". И я осторожно сказала:

— Мне кажется, было. А что?

— Знаешь, как дурят голову цыганки? Они используют все приёмы магического подчинения: голос, взгляд и прикосновение. Таисья достаточно часто пользуется прикосновением, чтобы узнавать о том, кто ей нужен. Скорее всего, она потом раскинула на тебя карты и узнала, когда мы поедем в деревню. Это яркое событие, чтобы оно появилось в твоём личном пространстве. После чего позвонила твоему бывшему другу. Нисколько не удивлюсь, если номер его мобильного у неё есть ещё с прошлого раза.

— И что? И что даёт ей то, что она дотронулась до меня? Я же не знала, что мы утром поедем в деревню!

— Таисье достаточно прикосновения, чтобы разложить карты и узнать твоё будущее.

— Но зачем? Зачем ей нужно, чтобы я потеряла и эту работу?

— Она не терпит соперничества.

— То есть...

— Извини, непонятно выразился. — Он коротко и странно глянул на меня и снова перевёл взгляд на ветровое стекло. — Ты ведь уже поняла, что она потихоньку ведовствует. И, знаешь, я не всегда могу проконтролировать, поэтому повторяю ещё раз: не разговаривай с ней, не выходи к ней и к себе не приглашай. Ладно?

Кивнув на последнее, я облегчённо вздохнула. Мне-то показалось, он говорит о другом соперничестве. И про себя фыркнула: кому чего. Он мне про "нельзя" общаться с Таисьей, а я про "другое" соперничество. Жаль, нельзя спросить про него самого и Таисью... Рассердится ещё... А как хочется-а... Ой, ещё одна проблема.

— Но она и теперь сможет узнать всё про меня? Мне это не нравится.

— Не узнает.

— Почему? — У-у... Тащи из него каждое словечко клещами!

— Ты попала под дождь, потом под душ (короткая улыбка). Вся информационная нить для Таисьи оборвана. Вода смыла прикосновение, а следом и информацию. Слышала о таком?

— Слышала... Значит, ты знаешь про меня.

— О том, что у тебя есть способности? Знаю. Остался след на ране Барона.

Снова озадаченная, я замолчала. Значит, то, что увидела Таисья в магазине, тем самым подсказав и Андрею, это не мои способности к ведовству? Значит, там было что-то другое? Хотя — да. Ведь Таисья сама сказала, что узнала об этом, только раскинув на меня карты... Интересно, а почему он сам не разглядел с самого начала моих способностей, ведь он сильный колдун? Любопытство взыграло с новой силой.

— А... почему вы с Таисьей так смотрели на меня в магазине?

С небольшой заминкой, но он весело засмеялся.

— Ты стояла у окна — вся в солнце, вся такая сияющая! Как же не посмотреть...

Отболтался — сделала вывод я. Может, это, конечно, из меня и получился красивый портрет в раме магазинного окна и на фоне солнышка, но Таисья-то почему взбеленилась? Ну ладно. Посмотрим, что ты мне ещё ответишь на это.

— А про сегодня можно спросить? Это ведь ты сделал... поднял землю?