К плохим мальчикам всегда тянет хороших девочек. Обычно именно так. А она всю жизнь была плохой. Так почему же ее тянет к Христенко? Ната в этот момент забыла, как дышать. Неужели он намного хуже, чем она может себе представить?
Быстренько прогнав от себя такие странные мысли, Наташа попыталась с достоинством вернуть отвисшую от такого наглого хамства челюсть на место. И со второй попытки у нее это почти получилось. Во всяком случае, напоминать истукана, выражающего крайнюю степень изумления, она перестала.
Всю последующую дорогу она молчала, боясь начинать разговор. И уже начала тосковать по молчаливому, насупленному Артему, который только злобно смотрел по сторонам, и то редко. Теперь же он почти не сводил с нее взгляда, изредка смотря на дорогу.
Ей было неуютно, как будто его взгляд был проникающим насквозь рентгеном. Не оставалось никакого потаенного уголка, который бы не был затронут пристальным вниманием. Ната старалась смотреть прямо перед собой и не обращать внимания на такое поведение Христенко.
— Смотрел бы ты на дорогу лучше, — не оборачиваясь к нему, произнесла девушка. Весь ее вид выражал оскорбленное самолюбие и упрямство. — Если мы по твоей вине разобьемся, и ты, не дай бог, останешься в живых, а я умру и попаду в рай, то я до конца твоих дней не оставлю тебя в покое.
Вообще-то изначально это была угроза, к тому же серьезная. Но вот Артем, захохотавший так, что Нате казалось, еще немного и задребезжат стекла, так не считал.
Отдышавшись, он, усмехнувшись, изогнул бровь и посмотрел на нее.
— Даже не сомневаюсь. Только почему в рай.
Наташа с умным видом посмотрела на Артема.
— Потому что в аду есть вакантное место для тебя, а я рядом с тобой не буду ни при каких обстоятельствах.
Артем хмыкнул и покачал головой.
— А если я выторгую себе вакантное место в раю? Что тогда?
Ната мило улыбнулась.
— Тогда мне тот круг ада, который за прелюбодеяния. Ветерок...знаешь, освежает.
— Данте? — с пониманием поглядел Артем на нее.
— Ага. А ты откуда знаешь?
— У тебя литературу в школе вела Федорчук?
Ната ошарашено уставилась на мужчину и даже повернулась к нему всем корпусом.
— Да. А что, у тебя тоже?
— Я в той же школе учился, — пожал плечами Артем, как будто это все объясняло. — Старшие классы всегда брала она.
— Да-да, точно, — Наташа расплылась в улыбке и часто-часто закивала. — Ты помнишь, как она для каждого ученика заставляла подбирать персональный круг ада, чтобы удостовериться, прочитал он или нет?
— У вас она тоже так делала? — Христенко с удивлением посмотрел на сияющую девушку, полностью погрузившуюся в воспоминания.
— Да. И кстати, каждый ученик всегда получал у нее персональное место в аду, — на Нату нахлынула ностальгия. — В рай ни один так и не попал. А когда я спросила у нее, какой круг предназначается ей...
— Ты тоже? — Артем тихо засмеялся.
— И ты? — Ната приподняла брови, с изумлением качая головой. — Мне она двояк тогда влепила. Стерва.
— Мне тоже. Сказала, что неприлично спрашивать такие вещи у женщины. Особенно мне, который должен был быть наказан за прелюбодейство. Подумаешь, пообнимался в коридоре с одной девчонкой, — Наташа с удивлением наблюдала за тем, как Артем из серьезного зануды превращается в обаятельного парня, способного не только хамить и бить кулаком себя в грудь, но и нормально разговаривать. — Я же даже не успел ничего сделать.
— Меня она туда же засылала, — с порочной ухмылкой призналась ему Ната. — Говорила, что мне там самое место.
— Ты тоже обжималась в коридоре с девчонкой?
Наташа весело рассмеялась и легонько стукнула его по плечу.
— Да ну тебя, — отсмеявшись, пробормотала она. — Нет конечно. Просто я же танцовщицей уже работала, и как обычно бывает, все про всё знают. И учителя в том числе. А это, по мнению Федорчук, было крайней степенью греха.
В салоне сразу наступила гнетущая тишина, и все веселье куда-то испарилось. Артем больше не выглядел веселым и довольным, наоборот, даже помрачнел, а черты лица немного потемнели и заострились. И спрашивается, что она такого сказала? Что была танцовщицей? Ната еле сдержалась, чтобы не фыркнуть вслух. Можно подумать, он об этом не догадывался — сам ведь испытал ее танец на своей шкуре. Что тогда?
— Приехали, — голос у него был напряженным и натянутым. — Вылезай.
А вот вернулся обычный Христенко. Легок на помине.
— Да хватит мной командовать, — справедливо возмутилась Ната. — Садись, ложись, уходи, вылезай, влезай. Я тебе что, игрушка? Чтоб ты знал, бруталы уже не в моде. Так что расслабься.
Он не обратил ни малейшего внимания на ее пламенную прочувствованную речь, полностью сосредоточившись на ремне безопасности. Наташа, мудро решив, что ее не касается личный ПМС Артема, который, судя по часто меняющемуся настроению, у него круглосуточный, начала выбираться из машины. И сама не заметила, как перекрутилась и запуталась в ремне безопасности.
Стыдно признать, но они с ремнями никогда не ладили. Наташа вечно застревала в них и запутывалась, и когда они только купили с Аленой машину, то подруге порой приходилось вытаскивать ее, когда становилось совсем худо. Но одно дело подруга, а другое дело — Христенко, который бы просто поднял ее на смех.
Пока Артем был чем-то занят и не обращал на нее внимания, Наташа попробовала выбраться самостоятельно. Стараясь не привлекать внимания, она как можно ниже опустила голову и начала возиться с ремнем. Мало того, что она запуталась, она еще и неудобно сидела. Во время разговора с Артемом она повернулась к нему не только лицом, но и всем корпусом, и сейчас сидела, упираясь коленями в коробку передач. Начала поворачиваться, но тут взбунтовалась футболка, которая сильно собралась по бокам, открывая животик. От напряжения девушка запыхтела, пытаясь поправить сбившуюся одежду и расстегнуть ремень.
— Ты что делаешь? — в голосе Артема слышалось изумление и смех.
Ната посмотрела на него. Полностью одетый, хотя кожаная куртка все равно расстегнута, он с искренним удивлением следил за ее действиями. От стыда она стремительно покраснела. Таак попасть. И перед кем? Перед ним!
— Я запуталась, — по-детски буркнула она. — И если ты засмеешься, то я тебя убью.
Артем озадаченно кашлянул, продолжая с таким же недоверием ее разглядывать, пока она пыталась распутаться, и следил за ее неуклюжими движениями.
— Ты что делаешь-то? — вздохнул, смирившись со всем этим, мужчина. — Дай я.
Качая головой и не в силах поверить в то, что Наташа способна застрять там, где он меньше всего ожидает, Артем потянулся к ней и взялся за ремень безопасности, легко коснувшись при этом ее живота. Ната замерла от легчайшей и случайной ласки, больше похожей на дуновение ветерка, и вскинула глаза на Артема. И натолкнулась на такой же пристальный взгляд его самого.
И пока Артем вызволял девушку, ни один из них не разорвал зрительный контакт. Казалось, будто между ними протянулась какая-то тонкая, едва уловимая нить, тем не менее прочная и крепко связывающая.
— Готово, — хрипло произнес Артем, не спеша отодвигаться от нее. — Я тебя освободил.
Да, он ее распутал, но футболка так и осталась собранной под грудью, оголяя живот. Артем уже выключил печку, поэтому воздух в машине становился все более прохладным. И контраст между холодным воздухом и теплом его тела действовал на девушку слишком сильно. Почему, когда Артем так близко, все, о чем она может думать, так это о том, сохранили ли его губы вкус кофе и дорогих сигарет, которые он курил. Она никогда не думала, что этот аромат ее так возбудит, но тут дело было, скорее, не в запахе, а в том кому он принадлежал.
Наташа замерла и не двигалась, когда он снова потянулся к ней и, нежно скользнув пальцами по ребрам, начал опускать футболку вниз, медленно разглаживая каждую складочку на хлопковой ткани. От его прикосновений к прохладной оголенной коже резко бросало то в жар, то в холод. Наташе пришлось уговаривать себя дышать, потому что под его ласкающими пальцами каждое малейшее движение походило на пытку. Возбуждение закручивалось спиралью, точнее, только отголосок его, но Ната знала, что потребуется всего пару минут, и она будет совсем не против всего остального, что он мог ей предложить.
— Пошли, — на секунду Артем закрыл глаза, и Наташа могла лишь беспомощно наблюдать за тем, как напряглось его лицо, и неистово бился пульс на шее. — Пошевеливайся, если не хочешь, чтобы мы продолжили то, чего ты хочешь не меньше меня.
Ната пулей выскочила из машины, случайно стукнувшись об дверцу спиной, но даже не обратив внимания на легкую боль от удара. И пока возилась с дверной ручкой, Христенко оказался рядом с ее дверью, но даже не потрудился ей помочь, а просто ждал, пока она выйдет, чтобы поставить на машину сигнализацию.
Ага, как же он ей поможет! Руки у него, что-ли отвалятся дверь открыть девушке. Скорее все ежики в лесах помрут, чем Христенко вежливым станет.
— Ну, и куда мы идем? — бодро поинтересовалась девушка, как только спрыгнула на землю. — Давай уже, не томи. Ты привез меня на другой конец города, чтобы загадочно молчать?
Артем аккуратно, но крепко взял ее за руку и куда-то повел.
А когда Ната увидела, куда...
— Ты сдурел?! — она резко вырвала свою почти утонувшую в его руке руку и попятилась. — Ты что себе позволяешь?! Кто я, в конце концов?! Так и знай, Христенко. Я многое тебе прощала. Твое хамское поведение, нежелательное внимание с твоей стороны, оскорбления. Я закрыла глаза на то, что ты обманул меня, сказав, что мою машину привезли из автомастерской. Но если ты начнешь меня одевать, — она с отвращением выплюнула это слово, — как какую-то...какую-то, — от избытка эмоций Ната взмахнула рукой, — шлюшку, то клянусь тебе, Христенко, я возненавижу тебя на всю оставшуюся жизнь.
— И что ты завелась? — на его губах появилась медленная и ироничная улыбка. — Что в этом такого страшного?
— Что страшного?! ЧТО страшного? Я никому, слышишь, никому не позволю делать из себя куклу. Что ты опять задумал. И ради бога, только не начинай свою вечную песню, "я мужик, а значит, я знаю лучше", ладно?
Ее грудь тяжело поднималась и опадала из-за такой резкой отповеди, на которую девушка истратила все дыхание. Руки против воли сжались в кулаки, и Наташа заметила это только тогда, когда длинные ногти начали сильно впиваться в ладони.
Вот оно. Началось. Ната наблюдала за таким развитием событий, по крайней мере, раза три. Ее постепенно пытаются превратить в куклу. Игрушку, которой можно похвастаться перед коллегами и друзьями. На которой можно продемонстрировать, насколько ты богат, успешен и удачлив.
Мужчины начинают одевать своих куколок в лучшие одежды, дарить им самые блестящие цацки. И для чего? Чтобы порадовать девушку? Нет, кукла бездушна. Она не может чувствовать, радоваться и плакать, это же просто кукла. Такие мужчины делают это для удовлетворения своих собственных потребностей в престиже, уважении, почитании. Да мало ли. Но Нате, честно говоря, плевать на других. Себя она превратить в куклу не позволит.
— Почему ты так болезненно это воспринимаешь? — казалось, что ему действительно интересно это понять. Ну да, совсем дурак. — Это ничего не значит. Если ты забыла, то у нас сегодня ужин с поляками, на котором ты. ТЫ должна быть. И не потому, что я так сказал, а потому, что это твоя работа. И тебе лучше меня известно, что отнюдь не в офисах заключаются самые главные и важные сделки и принимается решение.
— Я все равно не позволю покупать себе одежду, — уперлась Наташа, упрямо вздернув подбородок и выпрямив спину. — Это неправильно. И точка.
Артем раздраженно закатил глаза.
— Что ж ты как баран-то, а? То платье черное, в котором ты была...на переговорах с поляками, — Артем едва уловимо запнулся, словно хотел сказать не это. И Ната догадывалась, о чем он вспоминает, когда думает о том черном платье,— оно ведь очень дорогое. Вряд ли ты одеваешь его просто в кафе.
— А ты откуда знаешь, дорогое оно или нет? — Наташа постаралась не показывать своего потрясения. — И да, я одеваю его по работе...обычно.
— Потому что такое же платье я купил своей последней любовнице и прекрасно знаю, сколько оно стоит. И вряд ли ты позволила его себе самостоятельно. Миша, конечно, не скряга, но не настолько, чтобы обычной рядовой сотруднице платить такие деньги. Ну, если он платит тебе только за эту работу, — на такой двусмысленный намек Наташа попыталась не реагировать, но руки снова сжались в кулаки, а сама девушка в красках представляла свою месть. — Поэтому у тебя оно идет как...ну форма, рабочая одежда. И эту покупку ты воспринимай соответственно.
Артем безразлично пожал плечами, как будто все было предельно просто и ясно.
— Во-первых, — Наташа загнула один палец, — это не Миша, — увидев, как Христенко нахмурился, и удостоверившись, что контакт пошел, она продолжила перечислять, — во-вторых, это был подарок от чистого сердца и без всякого подводного дна. И в-третьих, человек, подаривший это платье, не был тобой.
А вот этого говорить не надо было, с опозданием поняла Наташа. Но было уже поздно. Артем, с непередаваемым выражением лица — смесью ярости, злости и еще чего-то, больно дернув ее за руку, почти до хруста в локте, потащил ее по направлению к богато украшенному и декорированному бутику.
Ната попробовала упираться, но это было то же самое, что останавливать танк с помощью тонкой нитки — бесполезно и танку пофиг. Вот так они и шли — Артем, как ледокол — упрямо вперед, а Ната, как на буксире, плелась в хвосте и пыталась не отставать и не сбиваться на бег.
— Мне больно, изверг, — прошипела она, пытаясь выдрать из его цепких пальцев свое запястье. — Если у меня останется синяк, то ты мне его лечить будешь, идиот.
Когда она попыталась упереться в тонкий слой снега каблуками, то ее довольно грубо встряхнули, чуть не подняв в воздух, и снова потащили.
— Артем, мать твою! — если бы он повернулся в этот момент, то вполне бы мог умереть от ее убийственного взгляда. — Я же упаду! Имей совесть!
Они почти дошли до крыльца. Пять маленьких ступенек и все — они внутри. Но Нате не хотелось так позорно заваливаться в такое, даже на вид, безумно дорогое заведение.
Перед самой дверью Артем резко остановился, так что не успевшая затормозить Ната со всей дури врезалась ему в спину, ойкнув от неожиданности. Потирая ушибленный нос, Наташа исподлобья рассматривала взбешенного Артема. Смотреть напрямую было страшновато. И вообще, что она такого сказала?!
— Ты зайдешь в этот гребаный магазин и будешь вести себя тихо и скромно. И по возможности держать рот закрытым.
— Да почему я должна делать так, как ты сказал? — взбеленилась девушка, награждая Артема внимательным и злобным взглядом исподлобья. — Кто ты вообще такой, чтобы мне указывать? Мне надоело, Христенко. Я не твоя собственность, чтобы мной распоряжаться. Я сама выбираю, куда и с кем идти. И мне плевать...
— А мне плевать на твое мнение, — обманчиво мягким и спокойным тоном произнес Христенко, как будто они обсуждали, ну, погоду. — Ты будешь делать то, что я сказал, потому что у тебя нет выбора. Ты одна, без денег, на другом конце города. И если ты не сделаешь то, что говорю я, то я просто развернусь и уеду, оставив тебя здесь.
