На это Петр Степанович всплеснул руками и возмущенно произнес, что я его без ножа режу, что вдруг их не купят и предложил другую цифру — 40%. Я сказала, что все купят непременно и чтобы он не сомневался, будет он еще и в прибытке, и предложила 30% и ни копейкой больше! Да еще пригрозила, что я и с монахами о продаже книжек могу договориться, хоть это и не очень следовало правилам — там продавали только церковную литературу! Но для меня архимандрит и исключение может по-соседски сделать.
На что он как бы неохотно согласился, добавив, что делает это только из уважения ко мне. Тогда я предложила составить договор о нашем сотрудничестве. Заверять юридически его не будем, но прописать на бумаге все нюансы все-таки надо. На это торговец опять всплеснул руками и возмущенно произнес, что все сделает честно, без всякого договора, и что я должна ему во всем верить. Но по его хитрым глазам было видно, что он был готов меня обмануть и верить ему особо нельзя.
Поэтому я сказала, что верить — то ему верю, но как говорится, доверяй, но проверяй. Попросила я также до поры до времени не рассказывать, от кого он эти песни да рецепты получил, я сама про них расскажу. Так мы и договорились. Надо будет потом проконтролировать, сколько книжек он продаст и за сколько рассчитается, хитрец он еще тот, выгоды нигде не упустит.
С этим мы и вышли из лавки, прикупив две книжки баллад, одну себе, другую — Машеньке в подарок, которую она и начала читать вслух, зачаровавшись прекрасным слогом Василия Андреевича Жуковского. Приобрела я еще и "Оды" Державина и три номера журнала 'Вестник Европы" с неоконченным романом Николая Михайловича Карамзина "Рыцарь нашего времени" (почти как у Лермонтова), которые завалялись в лавке — видно, посмотрев, что конца романа нет, их и не брали, а мне сгодится, да и прочитать интересно, про что там. Тем более вид у книги и журнала был уже несколько подержанный, их легко было внести в будущее.
Зашли мы и на почту, узнать новости, а то так ничего про историю этого мира и не знаю. Наш почтмейстер очень сильно напомнил мне Гоголевский персонаж, тоже был суетлив, любил совать нос в чужие дела. Там я держалась официально, много не разговаривала, отдала только письма для отправки.
Решила я дать объявление в одну из газет, которые тогда издавались в Москве да Санкт— Петербурге, попробовав отыскать своих 'коллег'— попаданцев. Может, не одна я такая красивая здесь нарисовалась. Текст объявления я сочинила еще в будущем, собрав все штампы фильмов про разведчиков: 'Алекс — Юстасу — мы с вами сегодня одинаково небрежны. Куплю славянский шкаф. Кровать с шарами не предлагать. Обращаться в имение госпожи Н.Д. Дорогобужского уезда Смоленской губернии'.
Отправила я также и письмо в те же газеты со святочным рассказом про отца Павла. Письма мои вызвали недоуменное лицо почтмейстера, его просто разрывало от любопытства, чувствовалось, что он их уже сегодня же и вскроет, чтобы узнать, о чем таком я пишу в газеты, но я сделала непроницаемое лицо, но внутри себя хихикала, представив, какие сплетни разойдутся по городу. Только потом я сообразила, что сглупила, можно было это же все сделать на своей почтовой станции в Васино, меньше бы интереса вызвало. Но дело было уже сделано.
Я хотела немного разворошить эту сонную скучную жизнь, не хотела и не могла действовать, как все, поэтому, заплатив деньги, вышла на улицу с мыслями: 'Будь что будет, а я буду действовать по принципу очень точных слов песни Андрея Макаревича: 'Не стоит прогибаться под изменчивый мир, однажды он прогнется под нас'.
Проезжая дальше по городу, мы заметили небольшую лавку 'Колониальных и бакалейных товаров', как тогда назывался продовольственный магазин. Маша выходить отказалась, вся погруженная в чтение, зашла я одна. Тут меня тоже знали и приветствовали. Там я рассказала, что меня научили делать новые блюда, рецепты которых скоро будут изданы, и что всех желающих их приобрести можно отправлять в книжный магазин или купить себе несколько экземпляров сборничков. Заинтриговав таким образом хозяина лавки и его приказчиков, я прикупила разных специй и фруктов, даже апельсины традиционные были здесь, к моему удивлению. Оказалось, что тут у меня открыт кредит и я могу расплачиваться в конце месяца или как мне удобно, что меня порадовало.
Не могли мы проехать и мимо и салона 'Мадам Зизи', у которой и прикупили нам с Машей по шикарной шляпке. Владелица салона мне понравилась, я думала, стоит ли и с ней 'замутить' новое дело — а именно изготовление простых приспособлений в виде пояса, к которому на пуговицы крепились длинные сменные прокладки для женских дел. Но тут решать еще надо — изготовить их легко, с ними справятся и мои девушки, которые владели иглой не хуже, а сама идея — золотое дно! Лучше я потом через ее салон их продавать будут, через кого-нибудь из посредников, да и ту же Полетт использовать — коллеги же. Можно будет пояснить, что идею мне как раз и подсказала новая белошвейка, видевшая подобную вещь в одном из магазинов Франции. Зинаида Петровна салон содержала строго, заказов имела много, круг знакомых дам имела широчайший— с ней надо дружить!
Увидела я и ювелирный магазин и тоже решила зайти — надо было часть серебра, купленного в будущем, обратить в деньги. Машу я отправила дальше, не хотела перед ней показывать серебро, а сама решилась пройтись немного, благо на улицах было чисто и спокойно, а идти до дома наших знакомых, у которых мы должны были остановиться, было совсем немного.
Хозяином магазина оказался типичный еврей по внешности, но с русским именем Яков Ильич, поскольку был выкрестом, так как тогда евреи не могли жить вне зоны оседлости, в которую Смоленская губерния, конечно, не входила. Но я-то видела, кто он такой и решила его немного подловить, захотев обратиться к нему с приветствием на идише, который немного знала от бабушки своего ученика, научившей меня готовить "рыбу фиш", но подумав, не стала этого делать, поняв, какой интерес вызовет барыня, знающая данный язык.
Поэтому я решила лишний раз не подставляться и общалась по-русски, лишь пристально глядя ему в глаза, показала ему свои слитки, из которых хотела бы сделать монеты. Яков Ильич объяснил, что сделать это можно, причем не только продать серебро и сделать монеты, но и заложить его с правом выкупа, как делают и у нас в ломбардах. Так что я договорилась, что на обратной дороге еще раз зайду к ним и заберу свои деньги, чтобы не 'светить' их сейчас. Я немного рисковала, доверившись ему, поэтому взяла расписку в получении средств, решив хотя бы немного подстраховаться.
Сдала я там и комплект из кольца, подвески и сережек, сделанных из искусственного рубина, которые купила в будущем. Камни комплекта отличались от натуральных своей огранкой, которую ювелир оценил как "англицкую", на что я только пожала плечами — пусть так и будет, поскольку единственное их отличие от нынешних изделий было в том, что они были не натуральными, а сделанными в специальных условия.
Я объяснила, что нашла их в доме случайно, остались они от мужа, который выиграл их когда-то у проезжего шулера в карты, а уж как они к тому попали — бог весть! Беспокоилась я только об одном — как бы не поползли слухи, что "барыня настолько обнищала, что драгоценности закладывает". Но, оказывается, многие дамы так делали в преддверие больших расходов, например, на бал, покупку нарядов, закладывая , а потом выкупая свои вещи. Да думаю, это и не в интересах хозяина — к слишком болтливому ювелиру никто и не придет.
Принял он мои вещи без вопросов, оценил достаточно в неплохую сумму, а я заранее посмотрела, сколько стоят подобные изделия, и пообещал рассчитаться также на обратной дороге. Пока шло все по плану, я поняла, что такие камни, вместе с жемчугом, также могут быть неплохим источником поступления средств, надо только продавать их там, где меня не знают — в Смоленске или Москве, если я туда доберусь.
Глава 15. Бал, бал, бал!!!!
Поскольку бал по обычаю того времени начинался вечером, нам надо было где-то остановиться, чтобы к нему приготовиться. Здесь мне помогла Маша, которая подсказала, что в Дорогобуже живет семья моих знакомых, к которым и ездила она в гости в момент моего попадания в этот мир.
Мы нашли их дом, и сразу попали в объятья моих и Машиных знакомых. Хозяин дома — Алексей Сергеевич, который служил в суде и был капитаном-исправником с девятым чином, да его жена Вера Дмитриевна, которую звали просто Верочкой, обаятельная хохотушка — пышечка, с дочкой Анечкой, Аннет, подружкой Маши, которая сразу ее увела к себе "поболтать", нас прекрасно приняли, накормили, расспросили и осмотрели. Я вручила им купленные апельсины и другие покупки, которые были с благодарностью приняты.
Оказалось, что мы в прямом смысле слова попали 'с корабля на бал' — перед большим балом у предводителя дворянства родственники наших знакомых решили дать небольшой бал-репетицию, чтобы посмотреть, как держатся девушки, как выглядят, чтобы не было накладок на главном "смотре" перед основной публикой. Для Маши этот бал был не первым, она была уже представлена и на нашем приеме, и выезжала на такие небольшие семейные балы ранее. Это для меня все было новым и интересным.
Там все было скромно, по-домашнему, и наши наряды, которые мы продемонстрировали, были признаны достаточно и модными, и в то же время соответствующими общему 'тренду' как мы бы сказали, все было признано нормальным.
Вечером мы засиделись с Верочкой за чаем и дружеской беседой. Мне было важно узнать все о предводителе дворянства Александре Васильевиче Вакселе и его семье. Оказалось, что я обратилась по адресу — Верочка знала все и обо всех и была рада немного просветить " провинциальную подругу" и говорила, говорила, говорила!!!! Мне оставалось только поддакивать, кивать и все запоминать. Вот ее рассказ— монолог, изредка прерываемый моими репликами:
— После праздника хотели мы с Алексеем Сергеевичем в Москву съездить, Анечку вывезти в Благородное Собрание. Там возможностей сделать хорошую партию поболее будет. У нас в уезде богатых женихов-то немного отыщется.
Верочка налила себе и мне чаю и отхлебнула глоточек.
Услышав про Благородное Собрание и Москву, в моей памяти мелькнуло что-то знакомое:
Её привозят и в Собранье.
Там теснота, волненье, жар,
МузЫки грохот, свеч блистанье,
Мельканье, вихорь быстрых пар'
и далее:
А глаз меж тем с неё не сводит
Какой-то важный генерал.
Друг другу тётушки мигнули
И локтем Таню враз толкнули....
Ну, точно! Именно в Московское Благородное Собрание Александр Сергеевич Пушкин 'вывозит' свою героиню Татьяну Ларину, там её и замечает будущий муж — 'важный генерал'. Надо взять на заметку рассказ Верочки, может и Машеньку придётся везти на эту 'ярмарку невест' в поисках достойного жениха.
— И Елизавета Николаевна, подруга моя, желала об этом для дочки своей, — продолжала Верочка. — Ты же помнишь Лизоньку, успокой Господь её душу. Так она мечтала, что мы наших девочек, она Катеньку, а я Анечку, вывезем в Москву... А не случилось. Умерла Лиза, когда Катюше и семи лет не исполнилось. Такой же сироткой росла, как твоя Машенька. Уж, прости, душенька, что напомнила!
— Ничего страшного, рассказывай,— сказала я, делая тоже глоток чая из красивой чашечки. А Верочка продолжала:
— Только Машеньку ты как родную растишь, а Катюша сиротскую долю сполна познала. Отец то её женился после смерти Лизоньки быстро, а уж Александра Ильинична, мачеха Катеньки, ох и сурова. По своему характеру она в девках-то засиделась. Только в 37 лет замуж вышла, а в 38 лет сына родила, Илью. А как только Катеньке исполнилось шестнадцать лет, так сразу жениха стала искать.
Мы с Верочкой одновременно отпили чай и улыбнулись друг другу.
— Нет, наш Александр Васильевич, предводитель дворянства, достойный человек, не зря его второй раз избрали, но не такого жениха для своей дочери Елизавета Николаевна желала. Катенька же по матери княжеского рода, да и по отцу древнего шляхетского.
— А дед Александра Васильевича — Свен Ваксель — из шведского подданства, поступил на русскую службу моряком ещё при Петре Великом. Это его сыну, Василию Свеновичу, отцу нашего предводителя дворянства, матушка-Императрица Екатерина Алексеевна дворянство пожаловала да земли в нашем Дорогобужском уезде. Вон в одной из своих деревень — Заселье — такое имение богатое построил, с парком, оранжереей. Вот женитьбой на Катеньке Александр Васильевич положение -то и упрочил.
— А Екатерина Антоновна, как теперь её все величают, хоть и стала женой предводителя дворянства, но на всех балах и собраниях заправляет её мачеха — Александра Ильинична. Александр Васильевич не вмешивается. В строгости жену держит. Завтра увидишь сей курьёз — первая дама не жена предводителя, а ее мачеха, теща Александра Васильевича.
Верочка наконец решительно отодвинула чашечку и встала:
— Ну, заболтала ты меня (ага, кто кого), пора и спать!
И мы разошлись по комнатам. Я была очень довольна разговором — "кто владеет информацией — владеет миром!", а моя двойник про все это как-то мне не подсказала, считала само собой разумеющимися все эти подробности.
А на следующий день начались сборы непосредственно на главный бал и как всегда, не хватало еще полчаса, чтобы все было безукоризненно. Прочитайте сцену подготовки к балу Наташи Ростовой или вспомните свои хлопоты по подготовке к большому корпоративу — и Вы все поймете!
Все выбивались из сил, что-то поправляя, дошивая платья, а наши горничные еще и срочно делали нам прически. Мы решили сделать их самыми традиционными — у Маши волосы были разделены на пробор и уложены в локоны, я же решила сделать пышную шишку, обвязав ее легким шарфом, концы которого скрепила камеей и перекинула на плечи. Получилось достаточно просто, но красиво. Нам было важно привлечь внимание к одежде, украшениям, а также к обуви.
Волновались мы с Машей, как две Наташи Ростовых перед своим первым балом. Для Маши это и вправду был хоть и не первый, но ответственный выезд в большой свет, а для меня экзамен — как примут местные дамы наши наряды, ведь хотя и даже здесь, в провинции, стиль ампир уже был распространен, вспомните хотя бы " Гусарскую балладу", где все девушки были как раз в таких платьях, а вот жемчуг, не привычный мелкий речной, который тогда был очень популярен и которым украшались даже седла, а ровный, крупный и более яркий, наши палантины и шарфы, моя камея были еще в новинку. Но я решила кивать на Полетт, у которой, как оказалось, были журналы самых модных французских нарядов! Пусть теперь ее бывшая хозяйка покусает локти, ведь из-за похотливого поведения мужа, она потеряла такую прекрасную возможность блеснуть новинками моды и замечательную работницу!
И вот мы собрались на бал, как две Золушки! Карета была хорошо отмыта и украшена, Степан наряжен в чистую одежду. В новой шапке набекрень он производил довольно лихое зрелище. Горничные наши тоже были нарядными, на их плечах лежали новые платочки, которыми они решили похвастаться перед другими слугами. Короче, все сияли и волновались. Если бы не моя двойник, я бы переживала еще сильнее, но, надеюсь, что она поможет избежать многих ошибок в правилах этикета и поведения в свете, которые я просто не знала. Дорогая, не подведи меня, а я уж тебя не подведу — обратилась я мысленно сама к себе и получила мысленный же ответ — не переживай, все будет хорошо!
