Чёрный пёс Элчестера. Часть четвёртая.

Впрочем, остальные рыцари тоже не проявляли милосердия в поединках, и Мили видела, как многих уносили с арены покалеченных и израненных, но...

Но Фрэнсис, придись удар его меча чуть ниже... Фрэнсис убил бы этого несчастного!

Вновь запели трубы.

Почти против воли, словно зачарованная, Милица смотрела, как мчат друг на друга соперники.

Удар.

Копье д'Иври пробило щит Фрэнсиса, но всадник удержался в седле. Меч скользнул по доспехам, не причинив вреда де Макону.

Разворот...

Уголёк взвился на дыбы, и Мили видела, как блестят шипы на боевых подковах. Пена падала с удил скакуна.

Фрэнсис сдержал лошадь.

Забыв обо всем, сцепив пальцы рук до мертвенной белизны, Милица смотрела, как вновь, набирая скорость, несутся навстречу друг другу всадники.

Лорд Элчестер отбил удар копья. И, крестовиной меча, на всём скаку, смял металлическую пластинку над переносицей де Макона.

Вскрикнув, тот вывалился из седла.

Не медля не секунды, норманн спрыгнул на песок и опустил меч на шею противника...

...тот встретил клинок, приняв удар на лезвие своего. Взвизгнув, оружие д'Иври распалось на две половинки, но сам граф успел увернуться, перекатившись по арене и вскочив на ноги.

Чтобы увидеть перед лицом острие норманнского меча.

Тяжело дыша, бургундец смотрел на соперника, а потом медленно преклонил колени.

— Я сдаюсь, мессир.

Фрэнсис опустил оружие.

— Чёрт возьми, а этот Чёрный Пёс пребольно кусается! — услышала Милица краем уха чей-то восхищённый шёпот за спиной — и прикусила костяшки пальцев.

"Лишь бы он уцелел! Князь, мне не надо этого глупого титула... я не хочу быть королевой турнира... Мой Фрэнсис жесток... только бы уцелел... Мой Фрэнсис действительно может быть жесток!.."

— Дама Милисента, вы, конечно, гордитесь своим супругом? — возбуждённо блестел глазами Эд. — Он неподражаем! Как бы я хотел, чтобы он дал мне несколько уроков!..

— Полагаю, он не откажет вам, ваше высочество, — не слыша себя, ответила Милисента.

Герольд объявлял кого-то ещё... и ещё... и ещё...

На последние поединки Фрэнсис выезжал с копьём: видимо, взяв трофейное. Кто-то, вылетая из седла, уже не поднимался, кого-то Фрэнсис, как де Макона, заставлял сдаться, а кого-то уносили после жестокого пешего боя.

Лорд дрался блестяще, и оружие в его руках не знало ни пощады, ни промаха.

"Настоящий воин... прекрасный боец... истинный норманн..." — витало над трибунами.

Милица, закрыв глаза, лишь беззвучно молилась Свет Несущему, чтобы этот кошмар поскорее закончился...

Одно утешало ведьму: каков Фрэнсис в бою, видел и Робер.

...Долгая тишина.

Только свист ветра, только шелест навеса...

— Не хочет ли ещё кто из рыцарей оспорить право Фрэнсиса, графа Элчестера и Авалона, объявить королеву турнира?..

Миг безмолвия.

Солнечный свет.

Хлопанье тента над трибунами.

— Что ж... — Гуго, крякнув, поднялся. — Благородные мессиры и прекрасные дамы, коль скоро больше нет желающих скрестить оружие с его сиятельством графом Элчестерским, я объявляю победителем Фрэнсиса, лорда Элчестера и графа Авалона, и предоставляю ему право назвать королеву любви и красоты сегодняшнего праздника!.. И пусть она увенчает победителя!

Трибуны взорвались аплодисментами.

Фрэнсис приблизился к помосту, где возвышался трон герцога, и, преклонив копьё, принял на острие тонкий серебряный обруч.

А потом, чуть тронув поводья Уголька, проехал несколько шагов вдоль трибуны — и остановился напротив Милицы.

Глубоко вздохнув, девушка поднялась.

И встретилась взглядом с усталыми, но счастливыми глазами Фрэнсиса.

Чёрный Пёс...

Она вымученно улыбнулась.

Словно из-под глухого одеяла слышала она голос герольда:

— Королевой турнира победитель объявляет даму Милисенту, графиню Элчестер!

Что ж, этот путь надо пройти до конца.

Осветив лицо улыбкой, как и подобает знатной гордой даме, только что провозглашённой самой прекрасной и достойной, она приняла обруч победителя.

Фрэнсис обнажил голову и спешился.

Милица, вспомнив рассказы мужа о турнирах, спустилась на песок арены, держась так величественно, словно и в самом деле была королевой.

Рыцарь преклонил колено, и Милица опустила корону на склонённое чело.

На взмокшие волосы, прилипшие к бледному лбу.

Граф встал, и, предложив жене руку, провёл обратно на место.

— Вы были невероятны, мессир! — с сияющими глазами приветствовал их Эд. — Поздравляю вас с победой. Сегодняшние трофеи займут почётное место в оружейной вашего нового замка.

Фрэнсис поклонился.

— Сынок, сынок, — подошёл к ним герцог. — Наш герой устал, имей к нему снисхождение. Турнир окончен, мы все встретимся вечером за пиршественным столом. Граф, — кивнул Гуго своему новому вассалу, — пажи покажут отведённые вам покои, где вы сможете вымыться и переодеться, чтобы как подобает принять почести, положенные победителю и его королеве.

— С нетерпением буду ждать, — с поклоном ответил Фрэнсис, а Милица изящно присела.

Вечернее солнце золотило песок арены, скамьи стремительно пустеющих трибун и разноцветные флаги на помостах.

Где-то вдалеке пропели колокольни Сен-Бенин, отмеряя время.

Пять...

— Прошу вас, мадам графиня, — бесконечно устало, но бесконечно нежно произнесли рядом.

Фрэнсис протягивал Милице руку, и волшебница, вздохнув, вложила в неё свою.

О Свет Несущий, она могла злиться на этого ненормального мужчину, но она всем сердцем любила его, и ничего не могла с этим поделать...

Улыбаясь, она шла рядом с мужем, лордом Элчестерским, а в вечернее небо над их головами плыл колокольный перезвон церквей Дижона.

* * *

Милица стояла у узкого стрельчатого окна и смотрела в небо, которое заволокла глубокой синью июльская ночь. В вышине горела одинокая звезда, и Мили не могла оторвать взгляда от её острых лучей.

За спиной мерцала свеча, слышались негромкие шаги: это Фрэнсис ходил по комнате.

Только что закончился праздничный ужин в их честь, и утомлённым гостям позволили разойтись по опочивальням.

И теперь Милица с наслаждением вдыхала свежий воздух ночи. Внизу трепетно и нежно благоухал герцогский сад.

Фрэнсис бесшумно подошёл и встал рядом.

— Красивая звезда, да? — негромко спросила волшебница.

— Очень...

Они снова замолчали. Слова были не нужны, излишни. Молчание соединяло их. Оба думали о прошедшем дне.

Фрэнсис помнил, как расширились глаза жены, когда после турнира, оставшись с ней наедине, он снял хауберк.

Когда Милица увидела окровавленную тунику.

И поцелуй... и шёпот, когда сыпалось торопливое заклятье на раны, нанесённые соперниками...

И лёгкое тепло, и невозможный зуд, когда затягивались следы, оставленные лезвиями мечей, повинуясь магии Жизни, что дал Милице Князь. Возможно, она и не могла исцелить наложением рук серьёзные недуги, но свежие и не слишком глубокие раны растаяли под её ладонями, как весенний снег.

И на пиру лорд замечал завистливые взгляды рыцарей: надо же, после стольких жестоких боев этот Чёрный Пёс вышел победителем без единой царапины! И восхищённые глаза принца Эда, и кокетливые улыбки принцесс.

— Граф, вы настоящий герой, — широко улыбнулся Фрэнсису герцог. — Я восхищён, я не могу поверить, что такой доблестный воин принёс мне оммаж. Вы словно явились к нам из легенд. Уверены ли вы, что ваше настоящее имя не сэр Ланселот Озёрный?

Граф рассмеялся.

— Я не смею равнять себя со столь великим рыцарем, но, полагаю, кое в чём я превосхожу его. Моя жена счастлива в браке...

И было ещё много болтовни о норманнской доблести, о рыцарской чести, о превратностях судьбы и других сотрясений воздуха на подобные темы. Фрэнсис, который и без того не любил шумные сборища и пустые разговоры, едва сдерживал себя, чтобы не заявить в лицо сюзерену, что тот не имеет и тени представления о том, о чём так пространно рассуждает.

И Робер...

Фрэнсис заметил в толпе этого белокурого великана, смотревшего с безумной ненавистью. Лорд только пожал плечами и отвернулся. Его засыпал вопросами принц...

В конце концов, норманн условился с Эдом о нескольких уроках в самое ближайшее время.

— Я понимаю, граф, вам не терпится осмотреть ваш новый замок, и не хочу задерживать вас. Так ждите же, я приеду в гости! — задорно блеснув глазами, пообещал принц. — Я хочу быть столь же непобедимым как вы!

Лорд невольно рассмеялся.

— Я буду ждать, ваше высочество, — с поклоном ответил он.

...А сейчас, ночью, Фрэнсис стоял рядом с Милицей и молча смотрел на сияющую в синем небе звезду. Под её лучами что-то оттаивало в его душе. Неужели всё? Неужели он добрался до конца своих странствий? Чего ему ещё желать? Он снова граф, владелец роскошного замка; он женат на любимой женщине и вскоре у них появится сын... Эдгит сорвалась с Зеркального Пути в ту бездну, из которой нет возврата... ведь его же нет, правда?..

Харальд был в этом почти уверен...

А все прочие враги... Робер...

Да полно! После Эдгит, после дракона, после лича — что им Робер?

— Мили?.. — нежно шепнул он, наклоняясь к её ушку.

— Да?.. — тихо откликнулась любимая.

— Кажется, наши приключения закончились, мадам графиня...

Она рассмеялась и ничего не ответила, просто обняла его голову.

— Нам предстоит ещё одно небольшое путешествие до нашего замка — и всё. Мы дома, Мили.

Милица не отвечала. Ей вспоминался брошенный домик на обрыве в безвестной альпийской долине...

— Почему ты молчишь?

— Я бы очень хотела, чтобы Бургундия стала нашим домом, Фрэнсис, — серьёзно ответила девушка. — Но...

Она замолчала.

— Но?

— Забудь! Конечно, мы дома... — Мили нежно поцеловала мужа. — Просто я никак не расслаблюсь. Привыкла всё время быть настороже...

— Могу я предложить вам партию в шахматы, мадам? Вы отвлечётесь.

Милица кивнула, на шахматном столике перед камином были расставлены фигуры, и деревянные армии начали своё сражение.

Плыла ночь... Несколько раз били замковые часы... а на маленькой доске разворачивалась комбинация за комбинацией...

— Вам мат, милорд! — наконец провозгласила Милица, ставя своего слона рядом с конем.

— Да нет... подожди...

Фрэнсис хмурился, созерцая доску, а Мили смеялась.

— А если так... нет... а так... чёрт!

— Мат, мат!

Юноша поднял на жену ошеломлённые, растерянные глаза.

— Слушай... я... Ты поставила мне мат?..

— Вы сами учили меня играть, милорд, — весело хмыкнула Милица, поднимаясь из-за стола. — Вы же не думали, что ваша ученица собирается всегда проигрывать?..

— Да нет... это просто здорово! Но я... не ожидал...

— Фрэнсис... — она подошла к мужу и нежно взъерошила волосы на его голове. — Я сама не ожидала... Мне просто нравится играть с тобой, нравится обдумывать ходы... И я помню наш первый поцелуй... тогда... над шахматами. Ты меня хотел просто обнять... за достойный проигрыш.

Фрэнсис поднялся, пряча улыбку в уголках губ, и привлек к себе волшебницу.

— Я помню. И помню, что поцелуйчиком у тебя отделаться не получилось. Ты думаешь, выигрыш будет караться меньше достойного проигрыша?..

— Я была бы очень разочарована, — шепнула графиня, закрывая глаза и позволяя подхватить себя на руки.

Кажется, она счастлива...

Шутки...нежность... любовь...

И так отныне будет каждый вечер?

О да, их приключения закончились...

— Мы дома... — нежно шепнула она, отвечая поцелуям Фрэнсиса, когда он положил её на прохладные шёлковые подушки.

* * *

Робер как волк кружил по тёмному саду. Ярость душила его, не находя выхода. Чёрт побери!.. Должно же быть хоть что-то... должен найтись хоть какой-то способ свести счёты с этим нормандским псом и его сукой!

Как мог рыцарь благородной крови связаться с отродьем дьявола? Жениться на беглой крестьянке? Теперь этот хвалёный доблестный лорд ничуть не лучше неё. Против чернокнижницы и её пособника, забывшего честь, все средства хороши!

Только вот где бы их найти, эти средства?..

Будь его воля, он бы распял нормандского пса на дереве и заставил бы смотреть, как десятка два развесёлых молодчиков трахают эту раскрасавицу "даму Милисенту", бесценную ведьму нашего непобедимого героя!

Робер скрипнул зубами.

Близок локоть...

Но что же делать? Что?

Прийти к герцогу, который спит и видит, как оттяпает у Генриха Английского знатный куш владений, "восстанавливая справедливость" для нового вассала? Прийти и начать лепетать что-то о колдовстве и прочем вздоре?..

Робер скрипнул зубами.

Так просто не выйдет...

Ему нужны союзники. Могущественные союзники, которые вынудили бы властелина Бургундии выдать графа Элчестерского и его супругу церковному суду.

Верно. На костер их обоих!

Но так просто в аббатства тоже не придёшь. Ни Сен-Бенин, ни Сент-Этьен не захотят связываться с герцогом без веских доказательств, что новая графиня Авалона и впрямь допустила к себе Сатану.

А на Лозанну рассчитывать нечего!

Робер снова заскрипел зубами, мысленно прокляв брата Климента. Ну кто же заключает пари с ведьмами?!

Хотя...

Он помнил запись в приходской книге, показанной братом Теодорихом — запись, подтверждающую законный брак Фрэнсиса Элчестера с безродной крестьянкой из Лученца, убийцей и воровкой...

Робер остановился как вкопанный.

Именно. Вот откуда надо начинать!

Бросив последний взгляд на слабо мерцающее окно в вышине, бургундец быстрым шагом пошёл в свои покои. Губы его кривила нехорошая улыбка.

...Через час из ворот крепости, высекая подковами искры из древних камней, в ночь промчался всадник — юный оруженосец мессира Робера. Путь юноши лежал к рубежам далёкого Венгерского королевства, а на груди было спрятано некое послание...

И в ушах молодого человека ещё звучал строгий наказ господина: передать письмо лично в руки его милости барону Лученецкому.

Конец четвёртой части

Осолонь — против движения солнца.

С падения Римской империи, когда секрет изготовления плоских стеклянных зеркал был утерян, и до XIII века зеркала представляли собой отполированные бронзовые и серебряные пластины.

". Я клянусь служить моему сеньору против всех мужчин и женщин, как живых, так и мёртвых..." — такова была официальная формула вассальной присяги.

"Князь" по-французски звучит как "принц", и Эд вполне мог решить, что графиня обращается к нему.