Демон прижал юношу к молитвенному коврику, освободил волосы из прически и заглянул в лицо. Они видели друг друга такими впервые. Черная тень и яркое солнце. Ланаэль не смел отвести глаз, хотя каждая секунда гипнотизирующего воздействия лишала его возможности уйти от близости. Он понимал, что за несколько недель уже превратился в собственность твари. И зависит от ее желаний. Бьется, как мошка, которая напрасно летит на черный огонь.

— Я вернусь. Я не позволю тебе быть здесь одному. Не хочу думать, что кто-то станет с тобой еще спать, — Сейшаат резким движением раздвинул колени, задрал длинные юбки, чтобы найти член сариила и обвить настойчиво пальцами. Глаза Ланаэля расширились. Здесь, в храме, совершается непотребство.

— Пусти, — застонал он, а демон заулыбался и начал стимулировать юношу. Губы опять прильнули медом к губами, раздвоенный язык проник в рот и обвил язык сариила, потянул на себя, лизнул небо, прошелся по зубам.

Ланаэль уже не мог дергаться и сопротивляться. Все больше пуговиц расстегивал на плече искуситель. Платье поползло вниз, открывая белую длинную шею, мягкую линию плеч. И дальше. Вторая рука нашла лепесток соска, сжала подушечками пальцев. Юноша выгнулся в руках Сейшаата. Под песнопения света его брала тьма. Нетерпение и желание росли потоком. Демон потянул распластанного ангела к себе, заставил обхватить свой торс ногами и насадил на толстый, налитый похотью член. Юноша был практически открыт, потому что почти всю ночь был под демоном, становившимся неуправляемым и очень сильным. Теперь его ноги затряслись от резкого проникновения. Ланаэль попытался вновь вырваться, но член вонзился по основание и стал двигаться яростно, жадно беря, как добычу или собственность. Ангел закричал, больше не сдерживаясь. Но жрецы словно не видели и не слышали, что происходит в круге.

Боль смешивалась с наслаждением. Член вбивался, растягивал, руки тянули тело на демона, сжимали бедра.

— Оставь, не смей, — Ланаэль перешел на плач, потому что сдерживаться уже не мог. А насильник перевернул его на живот и вогнал член вновь.

Кажется, потом юноша еще долго лежал в кругу. И слушал песнопения, лившиеся под круглый купол храма. Он лежал на спине, чувствуя, как широко открыты каналы, в которых горит яд демона, ощущал, что по ногам стекает сперма. И ощущал себя грязным, нечистым...

Но хуже стало не в тот день, когда уехал Сеараль. Видят небеса, как не хотел отпускать сариил супруга, опасаясь за его судьбу. Какие слова говорил одурманенному Мастеру Келеба! Бесполезно было бороться с влиянием тьмы. Сеараль не слушал. Более того, высказал мнение, что ни к чему ревновать, если возможно и Ланаэлю купить подобную игрушку.

Юноша закрыл глаза. Почти неделю его ломало от того, что в каналы не врываются отростки. Тело болело неимоверно, желая получить новую дозу. Юный Мастер не спал, осунулся и в попытках забыться, все больше проводил времени за молитвами. А потом и вовсе переселился в храм, чтобы не ощущать влияния тьмы и очиститься. Когда произошло страшное? Когда началась чума врана, сейчас никто бы не ответил. Но однажды встревоженный ангел доставил письмо из Келеба о том, что в Вайиате убит один из мастеров и власть перешла в руки тварей, появившихся из ниоткуда.

Ланаэль перечитал письмо два раза. И непонимающе огляделся. Свет лился в прорези окон. Дышало покоем поселение ангелов. Твари? Откуда взяться тварям? В мире света, где прекрасный океан способен созидать миры, где царствует гармония...

Но он мог. Темный мир уже заливал дождями крови, крался черными тенями по семи поселениям и сметал сариилов. Ровно через восемь дней после получений послания Ланаэль проснулся посреди от страшного шума. Сначала он подумал, что началсь гроза. Громыхали разряды молний, небо полнилось чернотой и напирало на землю, пытаясь ту придавить. Ночь? Это было утро. Раннее утро, которое должно бы встречать лазурью, пением птиц и...

Ланаэль выглянул в окно из спальни. Ветер подхватил его распущенные волосы, первые капли дождя упали на лоб. У лестницы стояла повозка. Из нее только что выскочил ... Сеараль. Одежда на нем была испачкана кровью. Возница — темнокрылый ангел возмездия — настороженно оглядывался, а потом вдруг указал хозяину куда-то за край огромной площади, где мелькали красные перья. Красная армия серафимов?

Ланаэль дернул за задвижку, распахнул окно и закричал:

— Сэра! Сэра! — Великий Мастер поднял голову. Лицо его испуганное и одновременно просиявшее залилось надеждой.

— Скорее... Милый... Беги! Беги! Они не остановятся...

Ланаэль опять уловил угрозу в воздухе. Это черное небо, эти странные орды бегущих по площади серафимов вызывали в нем дикий ужас.

Бежать? Нет, раскрыть белоснежные огромные крылья, шагнуть на мраморный подоконник и сорваться вниз, чтобы подхватить супруга и взмыть в опасную сверкающую молниями черноту.

С виду слабый и нежный, Ланаэль внезапно ощутил, как наполняется непримиримым желанием разорвать черные небеса и уничтожить мрак. Он летел прямо в бурю, порожденную хаосом. И сходил с ума от великого гнева, что вихрился ударами источника , рассекавшими темноту и власть зла. Сеараль цеплялся за супруга, пытался успокоить изменившегося сариила, вдруг безрассудно показавшего миру истинный облик хранителя света. Самого великого Агнца. Но все было бесполезно.

— Ланаэль, остановись. Ты погибнешь! Они поймут... Ланаэль! Нет! Ланаэль — Сеараль обвил шею юноши, пытаясь заглянуть в потемневшие от ярости глаза.

— Хаос не заслуживает прощения. Ты привел мрак! Ты привел его...

— Ланаэль, — поцелуй, пытавшийся усмирить стихию, разгоравшуюся сиянием над городом.

Внизу алым морем волновались серафимы. Вверху мелькали черные тени чудовищ.

— Поздно говорить, милый, — улыбка была столь печальна. — Я люблю тебя, Сэра. Сильно. Люблю.

— Нет, не сейчас... — до шепота снизошел Сэараль, узревший среди тьмы приближающегося демона. Он уже страшную истину. Знал, что супруг оказался прав. Не так уж безопасны твари, если становятся они враном. Если над ними правит великий Змий, стремящийся подчинить все вокруг.

Уничтожал он тайно поселение за поселением подговаривая охотников, управлявших серафимами. Обещал им власть над ангелами и новый порядок. И пошли охотники против господ. И...

Ярким пламенем сверкнул меч чудовища, который собирался пронзить Ланаэля здесь, в черном мраке грозы.

Но быстрее оказался Сеараль. Взметнулись крыльями рукава, выгнулось тело, заслоняя юношу и отталкивая от себя.

— Нет, Сейшаат! Нет!

Лезвие прошило грудь сариила, закувыркался в воздухе белой птицей Ланаэль, которого крутили смеющиеся бесы и дьяволы, решившие поиграть с легкой добычей. А Сеараль сорвался красным потоком крови вниз.

Юноша видел его глаза. Его чистые глаза, полные искренности в последний раз.

— Убийца... — прошипели уста. — Мерзкий убийца! — раздвоенный язык вырвался изо рта Ланаэля. Белые крылья стали алыми.

— Убийца? Ты убил его... — красные глаза усмехнулись. Ты проиграл. Ты проиграл свои чувства. Так ведь, любовь моя. — Вцепились когти в лицо. — Ты обещал, что будешь любить только меня. Ты обещал в прошлый раз. — Член прижался к входу и ворвался под крик юноши внутрь. — Теперь ты станешь заложником Уриила. И будешь в его постели искуссной проституткой. — демон вонзался с яростью. — Забудешь о любви. Забудешь, мой милый.

Острые когти ворвались в кожу, кровь капала в черноту и насыщала ее. — А я придумаю для тебя новую историю, хочешь?

— Нет. Нет, — тело содрогалось от проникновений члена дракона. Огромная головка таранила узкий вход, вбивалась все сильнее. Тонкие руки обвили плети черных отростков.

Демон сорвал с Ланаэля всю одежду, чтобы наслаждаться красотой.

— Видишь? Сегодня твое поселение будет уничтожено. Твоих жрецов буду насиловать. Твой источник станет пустотой, принадлежащей врану. — шепот лился в самое ухо, а вслед ему вторили крики внизу. Красная армия мешалась с демонами и рвала на части белых ангелов.

— Мерзавец. — сариил слабел в лапах властелина врана, уже позволял себя трахать и сам насаживался на член. Он ненавидел.... Он любил... Так отчаянно любил своего Сеараля. Нет теперь нежости, приправленной цветом апельсиновых садов. Нет больше прогулок и объятий единения.

— Ты пожалеешь. Ты еще за все ответишь, ублюдооооок, — крик вырвался из краснокрылого Ланаэля, чья кровь мешалась с чернотой и деала все злее.

— О да! Я ведь тебя напитаю собой... И тогда ты поймешь, что не можешь без меня. — Сейшаат перевернул юношу, чтобы видеть испуганное и одновременно ненавидящее лицо... Да, именно так....

... Красное утро красных армий. Новый порядок приата. Так называли власть Уриила. Старшим охотником, великим правителем, победителем стал он и вошел во дворец, как к себе домой, чтобы скрутить руки за спиной прекрасного мастера, прозванного Сариилом. И сорвал с его губ первый поцелуй.

Ничего не сказал ангел с красными крыльями, лишь опустил потерявшие цвет глаза и уронил слезу, единственную, горькую — по возлюбленному Сеаралю.

Расколото было сердце. Разбиты мечты. И впереди ждала вечность. Ад. Для одинокого и одновременного пойманного в ловушку врана ангела, которого теперь содержали как пленника и наложника. Сариил. Зачем тебе имя? Ты просто тень... И пепел.

Часть вторая. Дагон

Микаэля привезли в южные земли и отдали мальчишке, темному выродку на растерзание. С того момента, как возрожденный ангел вырос, а рос он в плену врана после той ужасной смерти и такого же ужасного возрождения, жизнь казалась странной чередой снов, где тебя с самого появления готовят на растерзание черным тварям.

Нет, Микаэль не ожидал от нового хозяина ласки и понимания, он встретил Альтазара, пришедшего в спальню, приветливой улыбкой, выверенной и четкой, пряча за синими глазами ненависть и свои страхи. Предательская память сохранила все картинки из прошлой жизни, но к ним добавилось худшее из зол — ангел стал агнцом. Он был теперь иным и понимал, как велико было страдание Габриэля и его воля, когда искушался тьмой.

Сияние заполняло юношу с первого часа существования, а теперь оно горело потоками, превращая волосы в синее пламя. Его глаза, глубокие, синие, иногда вспыхивали неземным светом.

Микаэль спрашивал себя много раз, почему Змий отдал дорогую добычу младшему сыну, но ответа не находил. Просто терпел.

Альтазар изнасиловал ангела в первую же ночь. Брал безжалостно, вбивал в него член, а потом вонзил отросток и в зерцало. Юноша не сдерживал ни криков, ни слез. Все равно не утаить и не утерпеть боли и унижения. Струйка крови окрасила белые бедра, когда к утру удовлетворенный мерзавец отпустил полученную в подарок добычу. Лежал, свернувшись калачиком, закрыв глаза и слушая голоса источника, шептавшие о милосердии. А еще — чувствовал Габриэля. Родился. Вернулся иным. Волосы его светом полны первозданным, энергия разливается по телу... Не прежний, неуправляемый источник, а сады, в которых царит созидание, способное остановить даже поток тьмы. Или это наваждение? И все, что раньше отцвело, заражено? И в каждом плоде запрятан червяк мерзости?

Микаэль почувствовал возращение хозяина на заре одного из летних дней. Почти месяц тот не навещал замка на побережье, а теперь вернулся. Чтобы уничтожать, чтобы унижать и...

Юноша давно уже не спал. Все метался по комнате, ощущая, как та все больше заволакивается влиянием Альтазара. Тот открыл дверь как раз в тот момент, когда Микаэль вжался в угол. В длинной белоснежной рубахе, волосы полыхают синим пламенем. На губах — ненависть.

— Не ждал? — Альтазар бросил в кресло куртку с меховым воротом, потянул прочь теплые сапоги. — В кровать, живо! — приказал тихим, но угрожающим голосом. Это был не тот влюбленный юноша, что целовал руки Авелю, признаваясь в любви, скорее — опасный и дикий зверь, давно не настигавший добычи и не рвавший из нее кусков плоти.

Микаэль безропотно сделал шаг к ложу, не отрывая синих настороженных глаз от мучителя. Забрался на кровать с ногами и притянул колени к груди, обнимая руками. Альтазар стянул рубашку через голову, освободился от брюк...

Когда он оказался на кровати рядом, юноша уже знал, что легко не отделается, — в глазах темного лорда плескалось желание. И еще ярость, объяснения которой следовало искать где-то за пределами дома.

— Сними рубашку, — демон ждал терпеливо, пока Микаэль развяжет тесьму на груди и, подобрав складки тонкой ткани, освободится от единственной преграды к телу. Рожденный океаном, ангел, ставший по закону случая агнцом, теперь сильно изменился. Он был сиянием, у которого нет пределов. Черные волосы струились, как волны бушующего океана. Кожа, матовая, почти, как перламутр, напоминала о начале весны, где солнце только-только растопляет суровость зимних стуж.

— Ляг, раздвинь ноги...

Микаэль опустился на подушки, закрыл глаза, расставляя в разные стороны ноги, согнутые в коленях. Он прекрасно помнил, что если не подчиниться зверю, последует наказание.

— Поласкай себя, — очередной приказ резал нервы. Губы сжались, дыхание сбилось... Руки судорожно вцепились в простынь. Микаэль попытался отвернуться, но Альтазар, поняв, что ангел не подчиняется, подвинулся ближе, провел ладонью вдоль тела к члену и обхватил его — так по-хозяйски, с некоторым садизмом. Юноша вздрогнул. За прошлый отказ он почти день провел в ледяном подвале, прикованный ошейником к полу в коленно-локтевой позе. При этом Альтазар учил своего сати уважению не только сексом, но и постоянными избиениями. Сейчас демон был очень нежным. Пальцы очень быстро заставили член откликнуться и окрепнуть, а в животе появилось горячее желание, похотливая покорность и жажда получить дозу, превращающую агнца просто в тупую овцу, у которой нет ни мыслей, ни стремлений.

— Иди сюда, — приказал Альтазар и потащил Микаэля на себя. — Ты еще не соскучился? Зря... Я буду с тобой сегодня грубым. — губы сложились в мерзкую улыбку. — Твоя попка такая сладкая...

Ангел опустил голову, прячась за волосами — лишь бы темный лорд не узрел ни одного признака сопротивления. Подался вперед, как просили того руки демона, принял первые поцелуи с покорностью раба. От граана пахло севером. Он был еще ледяным. Еще... Микаэль вздрогнул, уловив тонкую связь, совсем легкий бриз света. Волнующую нить любви, связывающую его с Габриэлем. Жив? Его брат, его отец, его награда...

Холодные губы расчертили кожу вздохами. Альтазар оставлял с тьмой поцелуи ангела, которого так подло и так жестоко убили. Заставлял чувствовать тело его присутствие, тянуться навстречу, как в пытке, признавать превосходство хозяина.

— Габриэль... — губы произнесли имя помимо воли, и темный лорд вдруг перестал целовать. На мгновение, чтобы потом сплестись с телом ангела и заставить задрожать от страсти. В канал вошел отросток. Пронзил насквозь, чтобы напиться и получить удовольствие. За ним — второй. Член уперся в сжавшуюся дырочку, не желавшую проникновения, но сати не спрашивали о желаниях.