Бедный юноша утратил понимание, что с ним происходит. Он и до этого издавал тихие всхлипы, а теперь и вовсе вскрикивал, продолжая отвечать на поцелуи короля, язык которого то проникал в рот, сплетаясь с языком герцога, то скользил по полуоткрытым, умоляющим о пощаде губам, призывая их подчиняться ритму, выбранному Легрэ, словно срывавшемуся в ад каждым движением, распалявшим внутреннего зверя — юное тело, которое вплеталось в рисунок стола и разбросанные уже вокруг фрукты, как десерт для голодных зверей.

Фернандо отстранился от мальчика и провел пальцем по его губам — пока хватит. Взгляд манил продолжать. Долго сдерживаемое желание исказило усмешкой губы. Пальцы крепко охватывают плоть Луиса, еще глоток вина — и от поцелуя с Легрэ дьявол окончательно сносит все барьеры разума.

— Кристиан, еще раз так со мной пошутите, еще раз убежите от выдуманных проблем — и общение с Ксанте покажется цветочками. Я ведь все равно не отпущу.

Легрэ особо усердно насадил на себя Луиса еще разочек и, скользя губами по щеке короля к виску, шепнул:

— Ты меня искушаешь.

— Тебя — да, — дьявол довольно кривил губы, ловя слова, действия, желания Кристиана. — Но я ведь не только о тебе говорил, милый.

— Хорошо, я учту, — Кристиан погладил короля по груди и, заглянув в глаза, поцеловал в губы.

— Учти, — терпкий вкус виноградного вина перемешивался со вкусом брата, усиливая страсть и безумие, — Кристиан. И не вздумай так шутить один — обоим отвечать придется.

Король погладил мальчика. Кажется, блюдо уже подогрелось. Чуть-чуть. Мне кажется, нужно сделать погорячее.

Юноша едва понимал сейчас слова. Его всего жгло. Даже кожа горела, как будто на нее выливали олово. Вино бешено гнало кровь.

Призывно раскрытый, распластанный, он еще сильнее слышал угрозу в голосе короля, который предупреждал... Но теперь еще и Кристиан вздумал поиграть словами.

— Он весь твой... А вообще, это не честно, Фернандо, — Легрэ отпустил Луиса и погладил рукой по бедру, любуясь герцогом: растрепанный, тяжело хватающий губами воздух и взгляд — ошалелый, затуманенный. — Ты же знаешь, я не смогу рискнуть герцогом до такой степени. Ты ставишь меня перед сложным выбором, честное слово.

— Еще, — простонал, мешая беседе юноша, выгибаясь на столе.

Король отступил на шаг, любуясь, оценивая, взвешивая. Манит, дурманит картина, закрывает похотью и разнузданностью желаний.

— В любви нет "честно" и "нечестно", нежный мой. И это от меня уже слышал. Так что придется тебе уговаривать герцога на твои авантюры и последствия. Ты же этого хочешь? — лукавый и язвительный вопрос как будто сам срывается с языка. — А может быть, ты хочешь герцогу показать возможные последствия? — кровь приливает к губам, растекается горением по телу, чуть перехватывая дыхание. — Прямо сейчас? — шаг обратно, мазнуть губами по щеке Легрэ. — А то тоже нечестно получается — я же еще не видел, — поцелуи спускаются цепочкой на шею, — как ты ему показываешь страсть, когда меня рядом нет.

— Страсть? — выплывая на лодке блаженства в реальность, Луис открыл глаза. Дьявол улыбался слишком открыто, целовал Кристиана и призывал к чему-то. — Фернандо, что? Что ты задумал?

Кристиан серьезно смотрел на короля — долго, прямо в глаза, как будто в мире больше не было ничего, кроме их карей янтарной глубины. Легрэ чуть прищурился, потом кривая усмешка исказила губы и взгляд — страшный, тяжелый в своей ледяной бездне, устремился на лицо юноши, словно уже жаждал вовсе не его тела, а его крови. Кристиан сглотнул, и казалось, что он хочет что-то сказать, но невидимая печать легла на его губы. Он внутренне сдерживал кого-то, кого Луис видел лишь однажды, когда Кристиан разбил ему в кровь лицо.

— Боже мой, нет, — вздрогнул герцог. Теперь он серьезно дернулся выбраться из ловушки, в которую сам себя заманил. Он так любил ходить по лезвию ножа, забываясь и отдаваясь слишком откровенно настоящим охотникам. Попытался приподняться на локтях, но узлы потянули вниз.

— Нет, — довольно протянул Фернандо, с наслаждением оглаживая руками плечи Легрэ — горячие мышцы манили, следы и шрамы напоминали, звали. Он нагнулся и слегка мазнул языком по яркому воспоминанию. — В этом одна из наших проблем. Ты какого Кристиана любишь?

— Прекрати, Фернандо, прошу тебя... — Луис заглядывал в глаза темному ангелу и дьяволу, который его призвал. Любит. Разве король не знает? Конечно, нет...

Кристиан смотрел на юношу, почти не дыша, но он слышал голос короля и, казалось, что внимал ему совершенно бессознательно. Зверь пробудился, выполз из норы и теперь с любопытством хищника разглядывал свою жертву. Легрэ знал, чувствовал, что герцог боится, но ничего не мог с собой поделать.

Луис уже видел эти синие бешеные глаза. Там, в подвале, когда Легрэ в первый раз взял его и избил. Герцог почувствовал себя овцой, которую окружили волки. Колени задрожали. В голове мешались последние несколько месяцев, где пытки и страсть были вместе.

— Мальчик мой, ты не ответил. Сознательно или нет — это уже неважно, — Фернандо заглянул в глаза Кристиана, в родственную душу. Влечение, страсть и борьба. Безумие. Король счастливо улыбнулся. До дьявола хотелось поцеловать, увидеть эти губы искусанными. — Луис, ты знаешь, что следует за этим. Сегодня я уступаю это право твоему вассалу. — Он легким поцелуем накрыл губы барона. Дьявол, тьма, тело разъяренно бились — еще, еще! — Кристиан, какое наказание сегодня будет у нашего мальчика?

Легрэ словно очнулся от этих слов и моргнул, потом взял с каминной полки нож — скользнул взглядом по лезвию, посмотрел на шею герцога.

— Мне понадобятся несколько гибких прутьев, две швейные иглы, кожаный ремень, чистые полоски ткани и серьга... еще молоток и гвозди.

Интерес короля к происходящему все возрастал. Все требуемое принесли достаточно быстро, оставив под дверью, сообщив о выполнении приказа легким стуком в дверь — естественно Фернандо не собирался кого-либо допускать в покои герцога.

Луису показалось, что он вздрогнул каждой частичкой своего тела, когда все необходимое было на месте. Переходя границы, его любовники стремительно увлекали юношу все дальше в мир своих извращенных фантазий, зачастую в кровати переступая через множество ограничений и диктуя герцогу то, что им нравится.

— Кристиан, — Луис попытался остановить Легрэ хоть как-то, хоть и сознавал, что игры не избежать.

— Что? — Барон раскладывал на краю стола нужные вещи, поглядывая на юношу серьезно, будто палач перед работой.

— Я хочу знать, что ты задумал, — герцог умоляюще поглядел на короля, затем опять на Легрэ. — Кристиан, — нежные губы, красные от поцелуев, задрожали. — Скажи...

— Съесть тебя, — иронично усмехнулся Легрэ. — Но Фернандо хочет взглянуть на мою истинную природу. Он хочет взглянуть, как бы я тебя наказал, одновременно сгорая от страсти. Потому, прежде чем мы с ним попробуем на вкус твою плоть, мне придется тебя помучить. — Легрэ осмотрел орудия будущей игры, серебряную серьгу, иглы и чистые полоски ткани он отложил на каминную полку, потом поставил для короля кресло сбоку от стола, чтобы Фернандо смог все хорошо видеть. — Расслабься, Луис. Получай удовольствие от боли и страданий. Ты умеешь. Мы с тобой много раз проходили это, помнишь, сладкий мой?

Юноша постарался дышать ровно, но нервно втягивал ноздрями воздух. Натянутые на запястьях шелковые отрезы натянулись сильнее. А затем герцог заставил себя ожидать боль. Она его настигнет. Другая, не такая, какую он умеет доставлять себе сам, добиваясь того, чтобы затихла боль в сердце или душе, а ярко-алая, с оттенком возбуждения — в ней Луис становился частью Кристиана и Фернандо.

Король спокойно сел в кресло и принялся наблюдать за приготовлениями, за Легрэ, за Луисом. Это было великолепное зрелище. Мужчина, за внешней невозмутимостью которого бушует страсть. Ее не видно, но она чувствуется в движениях, в словах, в еле заметном брошенном в сторону взгляде. Мальчик, распаленный, трепещущий, зовущий и желающий, но так до сих пор не до конца принявший собственное желание. И сладкое сумасшествие, разлитое в воздухе, оставляющее привкус порочной страсти на губах. Порок во всей красе — мальчик, брат, жестокая игра... Фернандо отхлебнул из бокала, чтобы смочить пересохшие губы и горло. Томительное ожидание тоже добавляет яркости в будущее блюдо.

Кристиан взял ремень в руки, ощупал, проверяя насколько тот мягок — выделка была хорошей, края гибкими, не способными причинить серьезных повреждений. Легрэ перекинул ремень свободно через горло юноши и прибил концы к столешнице так, что юноша мог свободно дышать, но подняться бы ему не удалось.

— Ты мне что-то хотел сказать, Луис, — вспомнил он между делом.

Юноша тихонько шевельнулся. Легрэ был серьезен.

— Нет, — он испуганно отвел взгляд на потолок. — Я тебе доверяю. Ты же знаешь...

Легрэ хмыкнул.

— Доверие — это хорошо, — сказал он. — Я сделаю тебе больно. Очень. Ты сможешь принять это? — Кристиан взял кинжал, обошел вокруг стола перерезая веревки, двигаясь с изяществом хищника — каждое движение — власть и сила, каждый шаг неслышен и легок.

— Не знаю, — герцог мысленно пытался приготовить себя, но он уже проходил это не раз. Будет больно... Больно? Холодный пот окрасил лоб маленькой капелькой, которая потекла по виску.

— Отвратительный ответ, — сдавленно проговорил Легрэ, свободной рукой схватил ивовый тонкий прут и со всего маху саданул по бедру Луиса. — Что за привычка балансировать между "хочу" и "не хочу". "Не знаю" говорят тогда, когда хочется сказать "нет", а надо говорить "да". Не лгать мне! — Легрэ наклонился над Луисом и прижал острие лезвия к его щеке, жестко глядя в глаза и не позволяя отвести взгляд.

Фернандо вытянулся в кресле, внимательно наблюдая за Кристианом. Суть короля довольными вздохами откликалась на каждое движение барона. Со своего места он видел отточенный профиль мальчика, его возрастающий утробный ужас, отражающийся в глазах и на коже. Пока прелестно... Еще один глоток терпкого сладкого вина, подчеркивающий желание происходящего.

Но Луис не видел ни улыбки короля, ни его садистского удовольствия. Сейчас он находился во власти Кристиана и острой боли на бедре. Лезвие неприятным ужасом холодило щеку. Синие глаза усмехались? Они были, скорее, недовольны. Юноша смотрел в них прямо, не мигая. Его единственным желанием сейчас было убежать и забиться куда-нибудь. А с другой, постыдная растущая похоть.

— Прости, прости меня, — Луис умолял не вассала, а уже господина, которому принадлежала жизнь. — Я все понял. Я не буду лгать...

Осторожное дыхание коснулось губ герцога, едва ощутимое касание губ к губам — такое ласковое, что в свете происходящего просто не верилось.

— Повторим вопрос, — тихо сказал Легрэ. — Я сделаю тебе больно. Очень. Ты сможешь принять это?

Луис силился понять, как он хочет ответить. Но голова предательски начала кружиться. Губы пересохли враз. Кристиан, зачем ты заставляешь выбирать? Мне очень страшно, — говорили голубые глаза. — Хочешь, чтобы я тебя потом не винил. Я не стану винить.

— Да... да... хорошо, — еле слышно прошелестел герцог.

— Держись, — ответил Кристиан, выпрямляясь. Он положил кинжал в изголовье герцога, для удобства свернул свой халат и сунул под бедра юноши, коротко взглянул на Фернандо. Затем Легрэ раскинул руки юноши в стороны. — Держись за столешницу так крепко, как только сможешь, пока я не разрешу отпуститься, ты понял?

Луис согласно моргнул. Его пальцы вцепились в дерево, белея от напряжения. Сердце рвалось из груди.

Король стал и сделал один неслышный для мальчика шаг, чтобы быть ближе, видеть его лицо полностью.

Кристиан был настолько сосредоточен, что не обратил на это внимания. Он недовольно осмотрел Луиса.

— Тебя надо почистить, — сказал он, щекоча кончиком прута мошонку юноши. — К тому же, я зверски голоден, — с этими словами, Легрэ склонился к плечу Луиса, кончиком языка поддел кусочки овощей — некоторые он проглотил, некоторые упали на стол. Когда Кристиан добрался до ключицы юноши, его зубы неожиданно впились в кожу так, что у Луиса от боли потемнело в глазах.

И он резко подкинулся вперед, но кожаная петля впилась в горло, придушила, давя дикий вскрик. Герцог опять бессильно упал на стол. Судорожно хватая ртом воздух, кашляя и продолжая держаться за края стола.

Фернандо чуть слышно втянул воздух, туша толкающегося в голову дьявола, настолько прекрасное было зрелище. "Еще, еще, еще" — безумие страсти тяжелыми волнами разливалось по комнате.

Кристиан двинулся дальше, лаская языком и ладонью, очищая юношу от кусочков пищи. Время от времени он кусал герцога, но уже не так сильно, как в первый раз. Над ключицей синим овалом проступил след зубов. Легрэ перехватил прут посередине и, вылизывая живот своей жертвы, стал легонько похлопывать кончиком прута по члену. Он поцеловал Луиса в солнечное сплетение и неожиданно, с рычанием волка, снова укусил.

В этот раз вопль был безумным, жалобным, умоляющим. Луис замотал головой. После очередного удушения, перед глазами все плыло. Слезы душили его. Больно, сладко, жарко... Страшно... Пальцы боялись потерять поверхность стола, как единственную возможность зацепиться за реальность.

— Молодец, — заметил Легрэ насмешливо, но без улыбки. Целуя головку члена Луиса, исподлобья взглянул на короля, не скрывая темно-синей бездны холодных, ничего не выражающих глаз, и таким Фернандо его видел впервые. Кристиан выпрямился, с дрожащего юного тела смел прутом остатки овощей и, склонив голову вбок, посмотрел на юношу. — В твоем возрасте мальчики любят играть в серьезные игры, не так ли? — риторически спросил он. — Я не хочу, чтобы ты скучал, сладкий мой. Мы сейчас поиграем в очень интересную игру. Хочешь? Хочешь поиграть со мной?

— Да, хочу, — Луис пытался привести себя в чувство. Заставить думать, но это ему не удавалось.

Кристиан в своей жестокости был великолепен. Он был как жрец, приносящий жертву темному богу, выполняющий внешне рутинный ритуал, который переворачивает все внутри, заставляя отправлять в загробный мир не только жертву, но и частичку самого себя, беря взамен силу божества. Луис, соглашающийся на боль, умоляющий, вызывал только одно желание — принести в жертву самым извращенным способом, все время продолжая вырывать из него стоны боли и наслаждения. Фернандо узнавал своих любовников с новой стороны и это затмевало разум. Он стоял, не шевелясь, с трудом сдерживая себя, чтобы не вмешаться, не испортить этот момент безумия и истины.

Кристиан не веря усмехнулся, но не стал допытываться правды. Хочет? Сейчас проверим.

— Правила таковы. Слушай очень внимательно. — Легрэ отложил прут и налил в бокал вина. — Я хочу, чтобы ты почитал мне стихи. Свои. Одно, самое прекрасное и чувственное. Дочитаешь до конца... Нет, не так. Сможешь дочитать до конца, получишь вознаграждение. После каждой строчки — тоже маленькое поощрение. Если собьешься, мы начнем сначала.

— Я ничего сейчас не вспомню, Кристиан.