Монастырь:ведьма для ангела-5 (Часть первая)

Августино же сразу встал и отвернулся, и даже отошел подальше, предпочитая смотреть на огонь. Он никогда не понимал способность людей разоблачаться перед чужими, не нравились молодому инквизитору и греческие статуи, в которых столько эротизма и красоты.

— Ваш сюзерен не отвечал ни на одно письмо из Рима. Король Фернандо тоже не жаловал церковь, хотя она его всегда поддерживала. Я читал некоторые бумаги, в которых о кровавом короле пишется лишь как о нужном и очень умном правителе.

Пьетро распрямился и задумчиво провел пальцем по ушной раковине — вредная привычка, жест, от которого его не смогли отучить.

— Я, конечно, не секретарь, но писем из Рима я ни разу не видел, — обронил как будто про себя. А ведь это действительно интересно — если писем не было, то где они? Конечно, это не ума дело, но дядюшку Эдвина напрячь бы стоило. Только... Юноша встрепенулся и глянул по сторонам — тоже мне, размечтался. Сам в плену, а уже строит планы по раскрытию заговоров. Сжав губы в тонкую полоску, аккуратно сел на тюк. Не везет его ногам что-то в последнее время.

— Перемещайтесь на шкуры, они ближе к огню, — посоветовал Августино, повернулся и посмотрел через плечо и только убедившись, что барон одет вернулся и помог ему дойти до нужного места. — Я уверен, что неспокойствие в Вестготии связано с многими причинами, и все они разного свойства. Не только политического. Райсаро настолько ненавидит сюзерена, что я уверен — он имеет на то причины.

— Это не мое дело, — пожал плечами хмельной Пьетро. — Я всего лишь оруженосец его милости, — и осоловело уставился на огонь. — Но точно знаю — милорд ничего плохого никому не сделал.

— Вы его вассал, вы должны любить своего господина, — Августино тоже отпил чуть из бутылки. Он был взволнован увиденным за лагерем и обескуражен тем, что собирались сделать эти трое. Северные народы — это звери с человеческими лицами. У них нет морали, у них нет Бога.

Пьетро нахмурился словам священника, а потом хитро и пьяно улыбнулся:

— Падре, а вы не еретик? — и отобрал бутылку обратно, чтобы сделать еще глоток.

— Если я и еретик, то не больше, чем все остальные. — вздохнул Августино. — Одно точно знаю, мне уже не нравится в этой стране и в этом месте.

— И как же вы можете быть инквизитором, если вы еретик? — поинтересовался Пьетро, а потом вдруг задумался: — Падре, а вы кто, собственно? — и с любопытством уставился на молодого мужчину.

— Инквизитор Августино Аннаси, посланник Папы, — молодой священник позволил себе еще глоток граппы. — Вас удивляет то, что я не хожу вместе с палачом парой?

— Вам бы еще повозку с инструментами, а то несолидно выглядите, — юноша жалостливо оглядел падре. — Вы же сами сказали — мы звери, а звери только силу понимают. Только вот мы не звери, — Пьетро опять уставился на огонь, чуть покачиваясь. — На юге урожай можно собирать по два раза в год. На юге если господин начнет драть шкуру, то всегда рядом королевский город или порт. Армия. А здесь? — барон опять повернулся к священнику. Моунт много слышал, видел, но старался не задумываться особо ни о чем — не его ума дело. Его дело — охранять милорда, пусть тот и думает. Так что юноша редко выходил из привычного и нравящегося ему образа шалопая, каковым он и был. Но сейчас, после пережитого, после граппы, почему-то повело на рассуждения.

— На юге проще, чем здесь. Вы не замерзли? — Августино принес юноше плащ и накрыл плечи. — Если вы так близки сюзерену, значит мы сможем разрешить как-то конфликты, которые ведут к войне. Я не хотел бы, чтобы Вестготия оказалась в дыму пожаров. Поверьте, мне не выгодно, чтобы разорилась столь сильная держава, но для этого мне хотя бы нужно встретиться с сюзереном. А получается, что меня направили разбираться с практически заговором.

Пьетро поплотнее закутался в плащ и, скептически приподняв бровь, принялся рассматривать инквизитора. С учетом состояния, в котором пребывал юноша, это выглядело забавно, даже несколько смешно.

— А вы точно не хотите его убить?

Признаться, Августино даже удивился такому заявлению. Несколько месяцев назад его святейшество возложило на молодого инквизитора обязанность проверить слухи про то, что в Вестготии творится разврат и содомия. Наладить связи с королем не получилось, потому что никто так и не ответил на письма, присланные с гонцами да и гонцы канули в неизвестность, зато поток жалоб на безбожника сюзерена не прекращался.

— Я приехал, чтобы установить мир и чтобы возродить епископат в Вестготии, — голова приятно кружилась от граппы, и молодой мужчина решил прилечь на шкуры и закрыл глаза.

Пьетро старательно думал, периодически отхлебывая из бутылки — просто так, для приятности. Приятность уже перерастала в блаженную дремотность, но нужно было решить — отвести инквизитора в лагерь или нет.

— Падре, — юноша пересел поближе к Августино, — мир — это хорошо, но вот только Райсаро сговорился с франками, потому и решил убить милорда и дочь не давать, хоть и обещал, — в опьяненном мозгу барона речь виделась четкой и понятной, хотя то, что выдавал язык и звучало странновато. — А франки без благословения не полезут. Получается церковь им разрешила? А вы говорите, что не хотите. Почему тогда франки лезут?

— Не давал разрешения, — пробурчал Августино, укутываясь получше. — Кто не давал кому дочь? — поинтересовался он через минуту, плывя в мягком полусне и разворачиваясь к Пьетро. Открыл зеленые яркие глаза, разглядывая юношу особенно внимательно.

— Разрешение на дочь? — удивился юноша и почесал ухо, малоосмысленно глядя на инквизитора. — А! Райсаро дочь сказал, что отдаст, а потом вот, — развел руками барон, чуть не свалившись на падре, но бутылка осталась твердо зажата в руке. — Я так удивился, когда милорд решил жениться, — вдруг пожаловался горестно, уперевшись подбородком в ладонь свободной руки, которую он опер о колено. Так и хотелось продолжить вслух свои размышления, что его опять в неведении держат, как и об отношениях герцога и дяди Эдвина, но стоп-сигнал в голове сработал четко: про жизнь короля, отца и Луиса никому никогда ничего нельзя рассказывать.

— Значит король готов на мир? — Августо был очень удивлен и даже смог забрать бутылку и выпить еще. — Я слышал обратное. Слышал, что он мужеложец, — молодой человек фыркнул, потому что явно никогда не потреблял таких крепких напитков, но увиденное на краю лагеря поразило его невероятно, и до сих пор в голове стояла картинка с отрезанием причинного места.

— Неее, — пьяно и счастливо протянул Пьетро, помахав пальцем перед носом инквизитора. — Мужеложец — это когда... — тут юноша глубоко задумался, пытаясь собрать разбегающиеся слова. — Короче, когда у тебя мужик вместо девки, во! А милорд не такоооой, — Моунт опять чуть качнулся, пафосно вздернув руку с вытянутым указательным пальцем вверх.

Августин поймал руку Пьетро, чтобы тот не махал, а то рука прям-таки двоилась. Слишком много пальцев.

— Если бы я все же доехал до вашего сюзерена... — начал он заплетающимся языком. — Мне нужно передать послание Папы, понимаешь? — заявил он, встряхивая головой, и добавил: — Я никогда раньше не пил вашей граппы.

Пьетро сильно удивился: как это — не пил граппы? Сам он уже давно освоился с этим хмельным напитком и в свои девятнадцать лет был, можно сказать, знатоком и ценителем, и именно поэтому после ухода нервной дрожи продолжал пробовать бутылочку из инквизиторских погребов — больно хороша была, чертовка.

— Почему не пили? — вежливо поинтересовался, пересаживаясь поближе к Августино, чтобы было поудобнее, ведь тот так и не выпустил руку юноши. Самому выпутаться из цепких пальцев инквизитора барон не догадался. У него вообще с догадками сейчас обстояло очень туго. — Послание — это хорошо, его милость обрадуется. Вот только как же он без невесты? — Пьетро опять попытался было загорюниться, вспомнив, c каким видом Алонсо говорил баронессу Райсаро, но потом решил, что лучше еще выпить.

"Как же объяснить получше?" — Августино силился собрать мысли в одну четкую, но кажется, он все же перебрал. По телу разливалась такая приятная нега, в глазах переливались огни костра, и вообще этот милый юноша оказался очень даже приятным собеседником. — Все северные народы изверги, — выдал молодой человек. — Никогда не видел, чтобы брату по крови отрезали ... Ну, ты меня понял... — инквизитор сжал пальцы Пьетро. — Раз она его невеста, то должна поехать к жениху. Никто еще не отказывался от королевского предложения. Это все равно что отказываться от милости божьей. — Он взглянул на бутылку и отрицательно закачал головой — хватит. Уже и так слишком.

— Извергиня-невеста... — кивнул головой Пьетро и от картин произошедшего всего несколько часов назад, его передернуло. Пришлось опереться о мужчину. Сидеть, почти привалившись к инквизитору, было очень даже неплохо. И чего их боятся? Нет, понятно, что священники, значит, ходить на цыпочках, туда-сюда и все такое, но этот вроде неплохой. — И зачем ему такая? — жалостливо вздохнул барон. — Но говорит, что надо! — правда тут же в голове всплыло последний приказ милорда насчет Софи и Пьетро вновь нахмурил брови в попытке подумать. Думать не получалось, хотя Моунт был уверен, что раньше точно знал для каких целей это нужно сделать. Вдруг в голове всплыла теплым пушистым облачком идея. — Падре, — зашептал жарко юноша, — давайте так: я вам покажу, где лагерь милорда, а вы ему невесту отдадите? — заодно его милость и расскажет, зачем нужно было ее бесчестить, закончил про себя.

— Хорошая мысль, — отозвался Августино. укладываясь с Пьетро на шкуры и откидываясь на спину, держать вертикальное положение было невыносимо. — Но как вы полагаете уехать? Если утром, то... мне надо дать приказ своим людям теперь... — Августино вновь приподнялся.

Юноша сел, потянув на себя инквизитора. Сказанное мужчиной окатило как ледяным потоком. Уехать... "Приди в себя, пьяная скотина, ты из лагеря не выйдешь, разве что вперед ногами и хорошо если твой труп удастся опознать".

— Падре, вы же видели — я отсюда не уеду, — и криво усмехнулся, пытаясь за пьяной бравадой скрыть осознанный страх. — Я здесь пленник. И утром барон Райсаро меня убьет... — ухмылка не сходила с бледного лица. Пьетро поднял бутылку в приветственном жесте: — Ave padre! Morituri te salutant! Пусть до лагеря милорда я вам расскажу. Надеюсь, вам действительно нужен мир.

Барон решительно отхлебнул еще раз. Лучше действительно напиться, пока есть такая возможность. Хоть так холодно не будет.

— Вы спятили, хватит пить, — Августино отнял бутыль у юноши и сделал сам глоток, а потом покачиваясь встал и тоже поднял палец к небу:

— Никто, кроме меня, не может вас тронуть. Вы под защитой Церкви, — заявил он совсем неавторитетно и шагнул за полог, откуда донесся тихий шум — инквизитор несколько раз пытался упасть, пока дошел до красного стражника и не шепнул ему пьяно на ухо, что на рассвете надо схватить баронессу и отогнать обоз в ближайший лес.

Затем он вернулся и развел руками перед Пьетро.

— Все гораздо проще, чем ты думаешь, — заметил с пьяной улыбкой.

Юноша недоуменно посмотрел на инквизитора, затем икнул. "Совсем нажрался", — пронеслось в мозгу и он решительно встал и ткнул пальцем в Августино где-то в районе плеча. Ну куда попал, вообщем. Когда мужчина не исчез, барон пристыжено пробубнил, скосив взгляд вниз:

— Простите, падре, я подумал, что напился до глюков. Я и под защитой церкви — это как-то так странно.

— Почему? Вы вассал короля. Вы в опасности. Я... — Августино оперся на Пьетро. — Давайте немного отдохнем, нас разбудят к утру и тогда уже... — инквизитор вновь полез в шкуры и отрубился почти сразу.

Юноша без всякой задней мысли улегся рядом со священником, даже прижался к нему поближе — для теплоты, и, укрыв обоих меховым плащом, выданным несколько ранее тем же самым падре, тоже с облегчением провалился в омут сна. Кажется, его завтра не убьют, и это радовало неимоверно.

Прохлада утра разбудила обоих в странной позе: они лежали в объятиях друг друга, крепко прижимаясь и явно во сне замерзнув. Августино приоткрыл один глаза, глядя на юношу через темные ресницы и силясь припомнить что же такое вчера произошло, коли он пустил к себе этого мальчишку.

Пьетро, почуяв как тепло куда-то улетучивается, недовольно нахмурился и решительно завозился во сне, пытаясь вернуть его обратно, решительно притягивая греющий предмет обратно к себе.

Но Августино уперся ладонями и попытался избавиться от наглых лап.

— Послушайте, Пьетро, пора просыпаться, — в виске ярко застучала боль. — Просыпайтесь уже. Вы меня...

Юноша приоткрыл глаза и обалдело обозрел своего "сопостельника". "Вот влип", — эта мысль была одной из стандартных на утро, но именно так он еще ни разу не влипал:

— Падре, — дохнул Пьетро мощным запахом перегара, как можно быстрее убирая руки и стараясь выпутаться из плаща. Тот был словно живой и настойчиво не желал сползать с выбранных жертв. Через несколько секунд отчаянной борьбы наглая вещь была с честью побеждена, и на обоих обрушился холодный утренний воздух.

— Падре, где у вас тут водичка? — спросил юноша сиплым голосом. Его еле видно потряхивало, но умывание должно было привести в норму и голову, и тело.

— В котле, сын мой, — передразнил Августино ровно таким же голосом, как и Пьетро, а сам отыскал бутылку злополучного пойла и сделал из него глоток, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания. Несколько минут пришлось все же посидеть на месте, прежде чем встать. Как раз в этот момент один из солдат инквизиции заглянул внутрь и поклонился:

— Все готово к отъезду, — шепнул он.

Пьетро, который в этот момент стоял, вцепившись в большой котел обеими руками, и старался в него не свалиться из-за сильно кружившейся головы, постарался отодрать хоть одну руку от чугуна и поплескать себе в лицо. "Ооой, вот это я нажрался... И как так сумел с половины-то бутылки?" — вопрошал себя чуть покачивающийся юноша. Но вялые подергивания пальцами в очень холодной воде начали оказывать свой эффект и через несколько минут юный барон Моунт достаточно бодро отполз от котла, не рискуя пока подниматься на ноги. Нужно еще пару минут посидеть.

— Идемте, — Августино не в пример своему пленнику держался значительно лучше и даже попил воды с жадностью, а затем выскользнул наружу, где стояла телега, последняя оставшаяся от обоза инквизиции. На нее и забрался молодой посланник Папы. Захочет ли мальчишка последовать с ним, не вызывало сомнений. Осталось только дождаться, что опытные ловцы засекут девчонку и скрутят ее как следует.

Почти сразу за падре из шатра вышел и прихрамывающий Пьетро. Он старался держаться прямо и всем видом показывать, что ему любая речка по колено, и прям сейчас хоть в бой, хоть на сеновал, но в больной голове колоколом билась мысль — а вдруг инквизитор пошутил и его сейчас схватят? Обошлось. И, растянувшись на телеге, юный барон только и успел пробормотать, прежде чем свалиться в сон:

— Деревушка Вайо. Где-то полдня на восток от замка. Падре, я посплю немного.