Вампирская сага

"Может, убить Малкольма?" — подумала Сэм, и тут же поняла абсурдность своей мысли. Она бы и Паркеру ничего не сделала в свое время, если бы не чудо. А орудовать с силой сейчас было бесполезно — Малкольм и так был бездыханным трупом в полном смысле этого слова. Одно было непонятно: зачем сила снова и снова сводила их вместе, просто-таки сталкивая лбами? Последняя телепортация была вообще из области фантастики. Они, конечно, должно быть в одном городе, Малкольм бы дальше не ускакал даже со своими способностями — размышляла Сэм, — но все-таки. Если это конечно не сон." Кофе странным образом подействовал на ее огранизм: то ли сказывалось недосыпание, то ли нервы, но Сэм потянуло в сон. Тогда она, не долго думая, поставила чашку в раковину и отправилась в кровать к Малкольму.

— Ты хочешь, чтобы мы были рядом? Да пожалуйста! — крикнула она в пустоту и упала на простыни рядом с его телом.

Малкольм вздрогнул и напрягся при пробуждении, помня последние секунды бодрствования. Но опасности не было: Сэм лежала рядом с ним, обхватив его руками и ногами, как любимую игрушку.

— Сэм? — он был удивлен, и слегка очарован ее непосредственностью.

Она проворчала что-то неразборчивое и крепче прижалась к нему, удобнее располагаясь на его плече. — Сэм, — он аккуратно убрал волосы с ее лица. Сонное, ее лицо имело неповторимое детское выражение, которое он не смел разрушить. Непослушные локоны были разбросаны по подушке, часть их приклеилась к его плечу. — Что ты творишь, Сэм, — произнес он почти беспомощно.

Она перевернулась, потянулась в кровати и открыла глаза. И тут же смутилась:

— Малкольм?

Осторожность, выработанная столетиями, требовала своего.

— Сэм, что ты здесь делаешь? — Спросил Малкольм. — Как ты нашла меня?

— Я-я... я не знаю, как это объянсить. Когда я проснулась внутри сна, я прошла там какое-то расстояние и оказалась здесь. — Сэм виновато развела руками, — я не могу объяснить это точнее.

— Почему ты не убила меня? — Совершенно серьезно поинтересовался Малкольм. — Это было бы очень правильным решением для тебя. Потому что сейчас у меня осталась всего лишь одна проблема, одна нить, связывающая меня с ПБВ — это ты.

Сэм осознала, насколько он прав. Но что она могла сделать, она уже рассмотрела накануне все варианты, и все равно не смогла бы так поступить.

— Я не могу, Малкольм, — прошептала она, глядя ему в глаза. — Делай, что должен. — К ее щекам прилила кровь, сердце бешенно забилось.

— Как ты могла уснуть рядом со мной? — недоумевая, почти по-человечески Малкольм передернул плечами.

— Рядом с тобой очень спокойно, так, как давно уже не было в моей жизни, — ответила Сэм. Она опустила голову и лбом коснулась его рук.

Малкольм закрыл глаза и выдохнул. Все эти годы он наблюдал, как вампиры влюблялись и заводили себе человеческих жен, но не мог понять, что их могло связывать. Самых сильных хищников в природе и хрупкие смертные творения, еду.

— Сэм, что ты делаешь?

— Сдаюсь, — прошептала она, целуя его руки, и сама толком не понимая, что творит.

Они мчались в БМВ Малкольма, и, казалось, ночь проглатывает их вместе с машиной и полотном дороги.

— Куда мы едем?

— Подальше от этого города, где тебя ищут все и каждый. — Ответил Малкольм.

— Если я спрошу тебя, это не отвлечет тебя от дороги?

— Не отвлечет, — усмехнулся он, — спрашивай.

— На что ты намекал, когда говорил, что я сама не знаю, кто я?

Малкольм молчал.

— Ну, там, в квартире Дориана.

— Сэм, ты говоришь во сне, — произнес он.

— Ну, это наверное от нервов?

— Ты говоришь не как человек.

Сэм подняла на него глаза.

— Это как?

— Тебе виднее, — ответил Малкольм, продолжая смотреть на дорогу. — Ты и перемещаешься уже не как человек, разве нет?

На это нечего было возразить. Происшествие последней ночью не оставляло ей никаких шансов прикинуться обычной девочкой. Хуже было то, что она ничего в этом не понимала, и не управляла происходящим. Сэм ощущала себя шариком для пинг-понга, который перебрасывают неведомые ей игроки.

— Если бы я сама понимала, что происходит, — произнесла Сэм, упершись взглядом в приборную доску. — Я только знаю, что началось это все после того, как Дориан погрузил меня в ваш мир.

— Мальчишка, — прошипел Малкольм.

— Если это и было мальчишеством, — неожиданно возразила Сэм, — то скорее впадением в детство старика. Я не видела в нем эмоции, которую бы он не пережил.

— Ему было несколько сотен лет, — ответил Малкольм, — по нашим меркам это не так уж много.

— А тебе?

— Мне много больше, Сэм, — ответил он, повернув голову и пристально глядя ей в глаза. — А кром денасми экатан?

— Что?

— Да так, ничего, — Малкольм пожал плечами, — просто хотел проверить кое-что.

— Господин? — Голос в телефоне был встревожен.

— Да, Генри, я слушаю, — ответил Малкольм.

— Я разыскиваю вас уже два дня.

— Генри, что случилось?

— К нам пришла группа людей, точнее, восемь человек, которые утверждают, что они были нашими братьями.

— Что значит "были", Генри? — Малкольма начинало настораживать направление их разговора.

— Они утверждают, господин, что находились в некоем Центре, в котором над ними проводили эксперименты. Когда же им удалось бежать, они обнаружили, что стали смертными. — Теперь настороженность и скрытый ужас отразились в голосе Генри.

— Что за чушь, — Малкольм начинал сердиться. — Вы уверены, что они не сумасшедшие, сбежавшие из ближайшей лечебницы?

— Нет, господин, — с трагизмом в голосе поведал Генри, — личности четверых из них уже установлены и подтверждены — они дейстивтельно принадлежат к нашей крови. Вернее, принадлежали. — Добавил Генри. — Теперь они вполне аппетитно пахнут.

— Генри! До моего возвращения ничего не предпринимать! — приказал Малкольм.

— Да, господин, — повиновался голос на том конце, и трубку повесили.

Сэм мирно спала на переднем пассажирском сидении. Монотонность дороги убаюкала ее. Малкольм задумался над происходящим. События в последнее время разворачивались с пугающей его быстротой, и что более всего ему не нравилось — это то, что он не мог до сих пор выстроить ясную картину. Охотники за головами всплывали за его жизнь он уже и не помнил, сколько раз, и точно также растворялись во времени. Также он мог вспомнить несколько случаев, когда верующие фанатики пытались "спасти" людей его расы, проводя всевозможные ритуалы очищения над ними, пытаясь "вылечить" их солнечным светом. Но все, к чему это в худшем случае приводило — была их окончательная смерть. Никогда и никому не удавалось превратить их обратно в смертных. Это был нерушимый постулат. Что же теперь случилось с ним? Он не мог поверить в то, что группке очередных фанатиков с помощью современных технологий наконец удалось это осуществить. Но также понимал, что Генри не склонен к розыгрышам, и если четверых из них проверили — значит, это была правда. И ко всему этому, во всех случившихся в последнее время событиях, так или иначе была замешана девушка, едущая сейчас с ним в машине. С виду вполне обычный и безобидный человек, но чутье Малкольма подсказывало ему, что здесь-то как раз все совсем не так ясно и безоблачно, как может показаться. Если слово, выхваченное из ее сна, еще можно было объяснить познаниями, полученными ранее при общении с Дорианом, то эпизод с тем, как она отыскала его в особняке, о котором никто не знал, со скоростью, с которой там не мог очутиться человек... Ее объяснение больше напоминало бессвязное описание лунатика, но от этого опасность, которую она представляла, никак не уменьшалась. Малкольму, с одной стороны, хотелось изучить ее, как нечто, столь ценное и интересное, что так редко появлялось в его бесконечно длинной жизни, но с другой стороны, выработанная столетиями осторожность требовала как-то оградить себя от нее на случай опасности.

На этот раз Сэм снился хаотический набор событий. Никакой тьмы: море, бикини, и люди, загорающие на солнце, счастливые, смеющиеся, пьющие пину-коладу из бокалов с зонтиками, точнее, восемь человек разного возраста и сложения. Они были настолько разные, что даже во сне Сэм удивилась, что же их может объединять, а потом успокоилась на мысли, что это, должно быть, отдых. И когда сзади, прямо за ее спиной подул холодный ветер из темно-синей воронки, она неохотно повиновалась ему и позволила втянуть себя в привычную уже тьму. Там ее ждал Дориан:

— Будь осторожна с Малкольмом, — очень серьзено произнес он.

— Ревнуешь? — солнце и море настроили Сэм на беззаботный лад.

— Ты не понимаешь. Он очень стар, и в нем не осталось уже ничего от человека. -Дориан был очень напряжен.

Последние запахи соленого ветра и солнца на коже смыло новыми потоками морозного холода и безжизненности. Сэм погрустнела и посерьезнела одновременно. Стоя посреди пустоты, глядя на Дориана, она попыталась вернуть в основание своих ощущений камень реальности и строить восприятие всего остального, опираясь на него. Это помогло: она поняла, где находится, вспомнила, что Дориан мертв. Это было больно, тяжело, но по-настоящему.

— Ты здесь настоящий? — спросила она его.

— Я везде настоящий, — Дориан не смог удержаться от грустной улыбки. — Я утратил тело, но не то, что его заполняло. — Добавил он.

— То, что я сделала с Паркером, только наоборот? — Сэм потянулась к нему, но так и не решилась приблизиться, опасаясь, что снова проснется, как в прошлый раз.

— Да, наоборот. — Усмехнулся он и сверкнул глазами, заметив ее жест.

— Дориан?

— Да, Сэм?

— Может, я бы могла как-то вернуть тебя, — голос ее дрожал, ей так страшно было услышать, если он скажет, что это невозможно. — Может быть, в другое тело?

— В какое? — На этот раз в его голосе звучал явный сарказм.

— Не знаю, — Сэм сама смутилась от безумия своих идей. Вот она стоит в своем черном сне и рассуждает с призраком на полном серьезе о том, как его вернуть. Но, боже мой, как же ей хотелось его вернуть. Ей казалось, что даже здесь, в пустоте, она улавливает его запах, и уж точно видит его глаза, в которые она могла бы смотреть все ночи напролет, засыпать, закрывая веки и просыпаться, снова видя его глаза. Так сложно было смириться с тем, что его нет, когда он так близко.

— Сэм, — Дориан покачал головой, словно читая ее мысли. — Я бы очень хотел вернуться, но... — Он совсем по-человечески вздохнул, опустив плечи. — Держись от него подальше. Ты вправе делать все, что тебе вздумается, но помни, что он — не человек. Заигрывать с ним — все равно что заигрывать с рептилией.

Сэм улыбнулась:

— Ты тоже не человек. — Потом посерьезнела. — Сила толкает меня к нему, я хочу понять, почему.

Сэм совершенно проснулась, и сказка рушащимися декорациями осыпалась прямо на ее голову. Она была в незнакомой комнате с дорогой обстановкой, вероятно, в доме Малкольма. Как можно было так долго и беспробудно спать, было совершенно непонятно — не иначе, как эти путешествия во сне съедали слишком много ее сил. И с каждым таким путешествием вопросов становилось все больше, а уж из реальности она выпадала так, что и говорить не о чем. Еще немного в этом же духе, и вся ее жзинь плавно сместится на темную сторону. Сэм передернулась, садясь в кровати и сбрасывая с себя дурные мысли.

Она накинула халат, который лежал рядом на кресле и вышла из комнаты на разведку.

Особняк был на самом деле роскошным, две огромные лестницы спускались со второго этажа на первый, стены и перрила были из белого мрамора, вокруг виднелись какие-то нереальные вазы, ковровые дорожки местами устилали полы из мозаичного паркета.

— Да, со вкусом, — заметила Сэм, замерев на середине лестницы и рассматривая все это великолепие. И была застигнута практически врасплох появившимся внизу дворецким:

— Доброе утро, мисс. Где вам накрыть завтрак: в столовой или же вы предпочитаете на веранде? Погода сегодня теплая и солнечная. — Услужливо добавил он.

Сэм чуть не потеряла дар речи. Она сделала несколько неуклюжих кругов рукой:

— Ну, на веранде. — И только увидев его изумленное лицо, быстро исправилась. — Спасибо. На веранде было бы замечательно.

Дворецкий поклонился и проводил ее во внутренний дворик. На небольшом возвышении стояли изящные белые столики и стулья. Сэм расположилась за одним из таких. Тут же появился отутюженный официант и поставил перед ней необходимые приборы и фарфоровый кофейник, приятный аромат наполнил ее легкие, как только она склонилась над ним и потянула ноздрями воздух.

— Да это просто рай какой-то, — выпалила Сэм и снова заметила, что своей фразой несколько шокировала официанта. — Не обращайте внимания, я неотесанная дубина из деревни, — пробомотала она ему вслед. Но вскоре забыла о возникшей неловкости, налив себе чашечку ароматного кофе и потягивая с огромным наслаждением. Не прерывая этого процесса, Сэм стала рассматривать внутренний двор. Там было нечто вроде очень ухоженного садика с подстриженными кустами и деревьями, и прекрасными клумбами, даже небльшие мраморные изваяния в общем гармоничном ансамбле не казались пошлыми. И среди всего этого великолепия на лужайке с бассейном прогуливались, сидели, отдыхали несколько человек, довольно-таки разношерстная компания, совсем не вписывающаяся в окружающую обстановку. Сэм заметила дворецкого, также наблюдавшего с веранды за ними и подозвала его.

— Скажите, а кто эти люди? — Что-то мучило Сэм, но она никак не могла вспомнить, какое-то смутное ощущение, что она что-то упускает.

— Это гости господина Малкольма, — ответил тот, — как и Вы.

— Это какие-то важные шишки? — не удержалась Сэм.

На какую-то секунду ей показалось, что дворецкий чуть не подавился ее словами

— Я бы едва назвал их важными, — высокомерно заметил он и добавил после небольшой паузы, — как и Вас.

— Если Вы думали меня этим оскорбить, то Вам не повезло, — совершенно спокойно ответила Сэм. — Ну что ж, раз это моего поля ягоды, пойду, что ли, пообщаюсь. — Она выдала широкую улыбку дворецкому и пошла со своей чашечкой кофе на лужайку.

— Привет, народ, как поживаете? — Сэм никогда не принимала церемоний.

— Вы тоже гость Малкольма? — спросила девушка примерно одного с ней возраста. При этом акцент она ставила на слове "тоже".

— Ну да, — ответила Сэм, еще не совсем понимая, к чему та клонит.

— Вы сбежали от ПБВ? — продолжила девушка.

— Да... — Сэм была в легком замешательстве, — но как вы узнали?

— Расслабься, крошка, — вмешался здоровяк, — мы здесь все такие. И нечего тут стыдиться. Наслаждайся солнцем. — На этой фразе они почти все радостно заулыбались.

И только мужчина в возрасте был напряжен и обеспокоен:

— Солнце зайдет. И что тогда? Мы совершенно беспомощны теперь перед нашими бывшими сородичами. Возможно, правильным решением для нас было бы и не приходить сюда вовсе.

— Малкольм — наш глава, мы обязаны ставить его в извесность — заметил брюнет. — Тем более о таких чрезвычайных событиях.

— Да-да, вся эта патетическая чушь прекрасна, только мы теперь по разные стороны баррикад, — заметил мужчина.