Червячная передача

Так, потихоньку, подошло время очередного визита в Веллингтон. Я был в сомнениях насчет Лил и Нарси, но супруга сказала “обойдемся”, правда снабдила меня лютым списком покупок. Ну, в принципе, да, девочка растет — книжки, развивающие игрушки. Не помешает, да и ряд семян, которые прозорливо написала Лил, вполне могут пригодиться в случае изоляции.

В результате плыл я в этот раз в одиночестве, причем, до кучи, попав в какой-то поганый шторм. В итоге добирался две недели, но доплыл. И с ходу стал разбираться с “патентной суетой”. Американцы таки подали на меня в суд, но настропалённый Макс подал встречное исковое заявление, а компания Вирему-тех перестала продавать товар американским фирмам и гражданам. В связи с чем поднялся некоторый вполне ожидаемый нами интерес, так что через полчаса репортер новозеландского Геральда присутствовал у поверенного.

Обсудив возможное интервью, я получил любопытное предложение — сделать пресс-конференцию с радио и телевидением. Более того, как выяснилось, история противостояния “маленького, но гордого и умного полинезийца” и патентных вымогателей Штатов уже обсуждалась в прессе, добравшись даже до Британии, правда, без имен.

Что, по здравому размышлению, выходило вполне уместно. Не то, чтобы я был “борцом за все хорошее против всей фигни”, но озвучить ряд тезисов в СМИ — вполне неплохо. А шум в прессе скорее сработает как отвлечение внимания, нежели привлечет его. В смысле нежелательных для меня сверхов и сверхоловов, конечно.

Смотавшись в Вирему-тех и назначив на завтра встречу с рекрутами, я посидел, погонял оговоренное с акулой пера, да и договорился, на всякий случай, с расположенным недалеко от арендованного зала небольшим медицинским центром. Им это бесплатная и неплохая реклама, а мне — плавность интервью, без накладок и потерь времени.

А с утра и была начата оговоренная конференция. Помимо камеры гостелевидения и репортеров наших газет, присутствовали аж корреспонденты Дейли и Вашингтонского поста.

После краткого представления и обозначения причины интервью “противозаконное и безумное” законодательство и суд, начался период вопросов. Ожидаемо, американец стал возбухать на “противозаконное и безумное”, на что подготовленный я ответил.

— Законы, нарушаемые этим судом — законы здравого смысла. Потому и безумные. Суд рассматривает претензии по поводу выданных в Штатах патентов, на крепление “электрического кабеля питания” озвучил я, доставая электрический чайник и кладя рядом эпилятор. — Уважаемые, даже человеку с плохим зрением видно, что “крепление” одинаково, существует лет сто и применяется во всех бытовых приборах для изоляции от влаги. Во всем мире, хочу заметить, — репортеры покивали, камера наехала на демонстрируемое. — И вот, это широко используемое век соединение — становится привилегией одной фирмы в этом году. Не буду говорить о своих потерях, но, согласно этому патенту — весь мир “должен” этим нечистоплотным лицам, по решению патентного бюро. Далее, претензии к форме, — выложил я на стол триммер и фен.

— Сужающийся цилиндр, внезапно, стал патентованным изобретением тех же лиц. Что ещё более безумно. Хорошо, что им не хватило наглости запатентовать колесо или параллелепипед — в этом раскладе пришлось бы платить за каждый кирпич, — на что репортеры умеренно заулыбались.

— А запрет на продажу американским гражданам? — подпрыгивал янки. — Это оскорбление великой Америки!

— Североамериканских соединенных штатов, — со снобской мордой поправил я. — И не оскорбление, а уважение. Вы называете себя страной свободы и оплотом демократии. И я вам верю! — торжественно заявил я. — Следовательно, каждый взрослый дееспособный гражданин Штатов либо терпит, либо приветствует существование подобных безумных законов и судебной практики. Или у вас не демократия? — с трепетом в голосе спросил я, на что янки промолчал, стянув морду лица в куриную гузку. — Следовательно, продавать свой эксклюзивный товар, а это большей частью ручная работа, судящимся со мной по безумному поводу я не буду. Совершенно нормально и естественно, — развел я руками.

После же последовали вопросы от других корреспондентов, на тему магистерского звания, дальнейших планов. Ответил, что учился с детства, вместо игр и прочих глупостей, планы осуществляю — исследования и разработка нового, но в планах на ближайшее будущее ничего нет, эпилятор я разрабатывал лет пять, точнее, его принципы. Сейчас есть сотрудники, но когда у нас будет результат — неизвестно.

— Скажите, господин Иванов, а вы не кейп? — полюбопытствовал один из новозеландцев.

— А вы видите у меня плащ? — изумленно поинтересовался я. — Как-то жарковато для него, — протянул я. — Если же вы о том, не парачеловек ли я, то нет, насколько я знаю.

— Изделия господина Иванова проверяли, и не раз, — процедил англичанин через губу. — Общеизвестно, что изделия паралюдей-техников всегда и без исключения работают на сверхъестественных принципах. Кстати, господин Иванов, вы вручную оттачиваете и калибруете детали? — поинтересовался он.

— Первое время да, а сейчас лишь отлаживаю и наблюдаю за станком, — честно соврал я, на что англичанин кивнул.

— Позвольте высказать восхищение вашим мастерством, у нас подобной точностью и тонкостью сборки могут похвастаться лишь лучшие ювелиры, — выдал англ.

Вскоре интервью закончилось, а я, хотя британец подпортил малину, всё же направился в медцентр, где сделал рентген головы. Ну и, ожидаемо, никаких корон снимок не выявил, что и отразилось в статьях. В итоге я, казалось бы, “привлекая внимание”, от этого внимания избавился. Американцы, как показало будущее, вообще ничего не напечатали, Дейли ограничился сухим “Глава Вирему-тех считает, что граждане демократической страны несут ответственность за законы своей страны”. Местная пресса также свернула вопрос через неделю — слишком “острый” вопрос, от этого у читателей появляется вредная привычка думать. Ну а я добился нужных результатов — стал “не обсуждаемым” и “общеизвестно” не сверхом.

На встрече же с “пополнением” я провел “индивидуальную беседу для выявления перспективного направления работы” и, кстати — не зря. Один парень точно “не приживется” на Питкэрне и будет бит баркасом, да и одна девица… Ну скажем так, имела своё, причем единственно правильное мнение, с жизненной установкой его навязать окружающим. Нафиг этих деятелей, пусть в Веллингтоне будут представителями, решил я.

Вернулся, ну и принялся налаживать производство и обучение. Нельзя сказать, чтобы все было гладко — у новичков возникали конфликты и друг с другом, и с жителями. Но не критичные, так что в целом затея удалась. На Оуэне было возведено небольшое бунгало, так что вахтовым методом гналась эпоксидка, перерабатываемая на Питкэрне в пластики, пластобетон и стеклопласт, что оказалось востребованным: несколько семей “заказали” дома у нас, исправно снабжая НИИ свежими фруктами и рыбой.

Я же, помимо общего развития и имплантации своим девочкам по гравищиту, даже задумался: а не слишком ли я паранойю? Впрочем, обдумав, решил что в самый раз: все мои приготовления не отнимают чрезмерно много времени и сил. А если что — не придется дергать биолога, дабы отрастить волосы на жопе (паразит тут же предоставил несколько рабочих схем упомянутой модификации), чтобы их обрывать, потому что “ничего не готово!”

Созрели мои “монтекристы”, как и их транспортные модули, так что в ночи глухой выпустил их, помахав платочком. Вообще — тоже подстраховка, но для человечества в целом данные типы принесут несомненное благо — позволят развиваться перспективным технологиям, не дав их “сожрать” на начальном этапе тупиковым, но “раскрученным”. А через год вероятность выявления “первоисточника искажений” будет фактически нулевой.

Так, довольно неспешно и, на удивление, без катастроф, прошла пара лет. Нарси росла, ходила, училась говорить и радовала моё отцовское сердце интуитивными проявлениями многомерщицы — поддерживала комфортный температурный режим жидкости в руках. Вообще, “врожденные” многомерщики несколько отличались от “сделанных”, как выгодно — в смысле естественного и интуитивного многомерного взаимодействия, так и не очень. Дело в том, что многомерная часть нас была вполне живой, так что в процессе формирования многомерщика тот получал кучу “защиты от дурака”. Более чем оправданно, особенно у ребенка. Но немало затрудняло развитие в зрелом возрасте. Не говоря о том, что у “врожденного” вырабатывались рефлексы, с которыми, при развитии оперирования многомерьем, также приходилось бороться.

Тогда как “сделанные”, защит не имели, могли запросто гробанутся от своих же многомерных проявлений, но при этом чувствуя их гораздо “острее” и не имея ограничений. Для взрослого, если смотреть абстрактно, даже предпочтительно.

Второй момент… ну нельзя сказать, чтобы огорчал, но и не радовал. В “многомерной тени” дочки таился квадратный паразит. Причем, как бы не с её зачатия — теперешняя сенсорика позволила его выявить, а что было тогда, увы, не знаю. В принципе, для полноценного многомерщика не критично, но в предполагаемые “многомерные школомучения” карапузины добавился момент “как нагнуть квадратного, получив много полезного и без вреда для себя и окружения”. Да и довольно безопасная и под присмотром жизнь не предполагала “триггера”, но тоже момент, на который не махнешь рукой.

Сотрудники вжились и наладили жизнь, часть даже личную. Тезка, по крайней мере, составил устойчивую пару с одной из работниц, имея “по традиции Питкэрна” еще одну в любовницах. Да и в целом, столкновения “внешников” и островитян на теме секса и любви не случилось, что было очень неплохо. Сложились три устойчивые пары, а свободные девушки проблем не доставляли — либо стали “любовницами”, либо решали вопросы в тесном кругу — я, признаться, в их жизнь не лез, приглядывая лишь в разрезе отсутствия конфликтов.

Кстати, инвестиции моих “монтекристов” явно “ускорили” прогресс. Мобильная связь, причем не в виде “радиочемондана”, уже появилась. Запредельно дорогая, но это пока. И нужные и актуальные технологии там отработаны.

С моими паразитами выходило так: мысленно послав всех, кого нужно, к чертям, по мере изучения “программы тессерактов” я всё-таки переключил их на питание “от меня”. Под моим контролем, естественно, но работать с “чанами”, например, становилось неудобно, а ряд запланированных мной идей, если без тессеракта — требовали немалого заводского комплекса взаимодействия с многомерьем.

Дело в том, что меня напрягала, невзирая на щит — уязвимость острова с “воздуха”. Тут не всегда могло бы помочь переконфигурированное поле. Но, в целом — возможность сбежать “всей деревней”, оставив злопыхающих вражин любоваться волнами океана — грела сердце и подзуживала воображение.

Однако, если прикрыть “воздух” проблемы не составило — рой шаров-камикадзе, с простейшим биоуправлением и этаким “гравитационным разрядником”, то смещение именно острова, в сходную топологию, да ещё в безжизненное пространство (как-то не находил я приемлемым изничтожать население “параллельного” Питкэрна) — было чертовски сложным. И требовало довольно сложный по устройству и здоровый прибор: три на три на семь метров размером. Требовали этого дублирующие механизмы, вычислители, сканеры, компенсаторы… В общем — много нужной электронной требухи, которую без техника реально пришлось бы ваять заводским комплексом.

А так — была у нас возможность “сбежать”, что, по окончании работ, мою паранойю усыпило. Так что предался я разгульному исследованию и тренировкам.

Заодно, худо-бедно изучил методы работы биолога и техника. Повторить, безусловно, не мог, но принципом овладел, так что если что — смогу обойтись и сам, а на их уровень встану… ну, лет через сто где-то — самокритично признал я. Была идея подключить ещё один тессеракт, но таковую я признал глупой. Игра вероятностями, освоение ухваток, да и базы тессерактов — я освоил дай флуктуация на процент. Просто бессмысленно распыляться, только “чтобы было” — не самый разумный подход.

Ну и общее развитие меня устраивало.

Мир, тем временем, уверенно… успокаивался — с удивлением констатировал я. Не весь, Африка была Африкой, в Штатах становилось всё хуже — банды сверхов откровенно терроризировали мелкие городки, приходили “хорошие” сверхи, ну и вне зависимости от того, кто победил — жители отстраивали руины и хоронили соседей.

Но Европа явно нашла “баланс”, сверхи большей частью шли в наёмники, причем не только в “боевые” — появились несколько строительно-архитектурных бригад, а плоды их трудов, отображенные в СМИ, реально поражали — прекрасные, “воздушные” здания. Как “мирные сверхи” справлялись с “программой агрессии”, я не знал, но, подозреваю, выбивали премиальные и бились за гонорары.

Союз канализировал агрессию своих сверхов в Африке. Причем — единственный, причем, к удивлению — с прибылью для страны. Насколько я знал историю своей бывшей страны — вот никогда такого не было. Совсем не было.

И, тем не менее, сверхи Союза “освобождали население” и забирали “наворованные богатства” домой, вместо постройки школ, больниц и дорог. Вообще — логично, всё равно же разнесут через пару лет, но наличие мозгов искренне поразило.

Азиаты варились в своей кастрюле, но, судя по всему, довольно успешно канализировали “избыточную агрессию” в… турнирах. Причем, организовали несколько карликовых королевств, звание абсолютного монарха которых даровалась победителям. Которые могли творить всё, что угодно, но были обязаны регулярно отстаивать “в бою” свое право.

Результатом стала самая низкая, после Союза, криминальность сверхов в азиатском регионе. Читая прессу, поливающую “дикарей” помоями, я восхищенно присвистывал — как устроились, сволочи! И ведь государственных сверхов у них много, а у кого крышу рвёт — вперед, дерись, приз реально немалый, мечта очень многих.

А регион Австралии и Океании… тут я ржал самым неприличным образом. Янки, своей “кейпятиной” подложили себе некислую бомбу. Я, до поры, не понимал — а с чего у них всё так хреново, при том что в целом-то — не худшая страна, для своих. Козлы безусловные, но всё же. Так вот, аукнулись янки “страна новых возможностей”, “герои-злодеи” и прочий несомый ими бред.