Его эмоции были очищены спустя мгновение, но его бездействие пришло не из-за эмоций, а из-за того, что его мозг просто не знал, что ему нужно было делать в данный момент.
Приятное чувство от его языка разлилось по его телу, концентрируясь в его животе и... Несколько ниже.
Альбедо была настойчиво, явно пытаясь попробовать на вкус все, что только составляло из себя Момонгу, но вместе с тем она не переходила какую-то невидимую грань, за которой настойчивость перерастет в агрессию, вместо этого держа инициативу, но позволяя Момонге перехватить ту обратно в любой момент.
И Момонге... Нравилось это странное и непривычное чувство... Поцелуя.
Опыт Момонги в любовных делах был, фактически говоря, нулевым — поэтому он не знал, что именно он должен был делать рационального в текущих условиях... Поэтому он сделал единственное, что он мог — он доверился своим инстинктам, и когда их языки вновь соприкоснулись — легко пересилил сдавшуюся без боя Альбедо и ответил углублением своего поцелуя, вторгшись в Альбедо.
На мгновение ему показалось, будто бы они вдвоем сплелись в каком-то странном танце, существующем только для них двоих — поцелуй продолжался все дольше и дольше, и Момонга совсем забыл о дыхании, погрузившись в странное и столь приятное чувство, словно бы пытаясь попробовать Альбедо на вкус...
Прежде чем, осознав, что нижние части его тела уже были налиты кровью и что его инстинкты уже пытались свести его руки с плеч Альбедо, на которые он положил их чуть раньше, значительно ниже, оторваться от Альбедо, сделав шумный глоток воздуха, не потому, что он был ему нужен, а словно бы пытаясь запить воздухом странное ощущение, до сих пор танцевавшее по всему его телу.
Альбедо отстранилась с тем же вздохом, бродя по стенам ничего не видящим взглядом, заволоченным розоватой пеленой, прежде чем резко вздохнуть, затем еще раз, еще раз...
И, издав приглушенный крик, переходящий в стон, свалиться на месте на свои колени, мелко подрагивая.
Момонга бросился было к Альбедо, прежде чем заметить, как на ее белом платье начинает медленно проступать пятно, примерно на уровне ее паха, а ее ноги блестят в свете канделябров от капель, оставшихся на них...
Момонга замер, после чего сглотнул странный сладкий фруктовый привкус, все еще царивший в его рту, и отвести взгляд.
"Ну, полагаю, мое отправление в таком случае все еще можно считать попыткой дать Альбедо немного времени на то, чтобы чуть отдохнуть..." — Момонга перевел взгляд — "Я скажу Себасу... Или Демиургу... Или кому-нибудь, о том, куда я отправляюсь..."
Альбедо, до того мелко подрагивающая, кажется, смогла найти землю под своими ногами и поднять свой чуть прояснившийся взгляд для того, чтобы найти взглядом Момонгу...
И, вновь издав приглушенный, почти мученический, протяжный и полностью неприличный стон, свалиться на землю вновь, подрагивая даже больше, чем до этого, в то время как пятно на ее платье стало только больше. "Ладно, я скажу им используя [Сообщение]!" — Момонга ощутил приступ паники, после чего вздохнул и развернулся, — Ну, Альбедо, я пошел. [Врата]!
* * *
ВЛАДЫКА СТАРШЕЙ ШКОЛЫ
* * *
Актер Пандоры в прошлом, а ныне играющий роль "Иссея Хедо", двигался по медленно темнеющим улицам города, имя которому было Куо, глядя по сторонам вокруг — немного, чтобы не выдать его незнакомства с обстановкой.
"Хм, как необычно" — Актер улыбнулся внутренне — "Вокруг столько людей, столько различных мыслей... И все они бессмысленны, хаотичны и geistlos."
В отличии от меньших из доппельгангеров, Актер Пандоры был старшим доппельгангером с максимальным расовым уровнем, поэтому его чтение мыслей не было столь же легко и поверхностно, что у меньших собратьев. Он мог читать не только поверхностные мысли, крутящиеся наверху, но и даже самые глубокие из них, доставая наружу из глубин сознания окружающих его людей важную информацию — и вместе с тем, не забывая оценить все иные мысли, не имеющие никакого значения, кроме как коллекционный предмет...
Однако, все дело заключалось в том, что Актер Пандоры был своего рода коллекционером — вместе с его Отцом он разделял любовь к коллекциям всех необычных видов — в первую очередь это было связано с предметами магической природы, однако все могло быть коллекцией для Актера Пандоры или его Отца.
Отец любил коллекционировать живых людей, необычных существ, странные материалы, экзотические заклятия и множество иных — в то время как Актер Пандоры превыше всего любил коллекционировать роли, доступные ему и предоставленные ему из его окружения.
Оказавшись в новом мире, за пределами Великой Гробницы Назарик, Актер Пандоры ожидал увидеть сотни новых ролей — и он действительно увидел их, легким касанием раскрывая разум и души окружающих его людей — но вместе с тем все эти роли были... Пусты.
Практически бессмысленны — окружающие его люди не отдавали себя своим ролям, предпочитая держать те как бессмысленные карнавальные маски, словно бы надеясь, что именно маска превратит их в иное существо, в иную роль, а не их действия.
Стоящий на перекрестке, поглядывая на свои часы, молодой мужчина считал себя "образцовым работником, верным мужем и хорошим учителем", однако он был пуст внутри, словно бы стеклянная банка, чьи стенки были выкрашены краской, в глупой попытке выдать пустоты за наполненность. Нет, внутри него не было желания действительно посвятить себя своей роли — будучи "образцовым работником" он размышлял о том, как он может отлучиться пораньше со своей работе и получить повышение зарплаты от своего босса. "Верный муж" — не более, чем бумажный фонарик, легко пробивающийся одним пальцем — лишь чуть ниже его "верности" хранились фантазии, желания, темные эмоции... "Хороший учитель" — и вместе с тем это была лишь ширма, скрывающая его усталость и застарелое раздражение на глупых учеников, и на самого себя, навсегда застрявшего на своем посту "учителя"...
Пустое, пустое, пустое и абсолютно бессмысленное существование, защищенное исключительно легкой маской и рисунком "роли", что они исполняли, но лишенное самого главного — искры существования, смысла существования, самого существования. Бездушные существа в своих слабых несовершенных телах — действительно, Актер Пандоры знал, что это были не актеры, а лишь декорации, бессмысленно бродящие по сцене, создавая "массовку" для представления Актера и Отца.
Они были вокруг — десятки, сотни, бредущие по своим делам и вместе с тем лишенные священного понимания того, что именно является их делом — слепые котята, пытающиеся бессмысленными тычками в стены найти свой путь, не осознавая, чего они были лишены на самом деле.
Актер Пандоры даже жалел их — в нем не было особенной любви к человечеству, но столкнувшись взглядом с их текущим состоянием он не мог поступить иначе, чем сожалеть о их бессмысленной и лишенной надежды осознать однажды свое истинное предназначение судьбе...
Лишь один раз на пути Актера встретился один мужчина, внутри которого он ощутил нечто подобное слабому факсимиле искры от того великого пламени, что горело внутри каждого из обитателей Великой Гробницы Назарик — и, как подсказал ему анализ его разума — все дело заключалось в его религиозной преданности храму Синто, расположенному на окраине города, и его богам.
Актер предполагал, что в каком-то смысле это было правильно — не дарованные Высшим Существом, которое низшие существа не могли осознать в ином ключе, кроме как Богом, осознанием своего предназначения, люди пытались разгадать волю своих богов, пытаясь найти свое предназначение через определение их воли и плана... Однако, в то время, как даже существам, ободренных присутсвием Высшего Существа среди них и одаренных пониманием своей цели существования, было невозможно до конца понять величественность планов и могущество воли их Владыки, люди, лишенные этой благодати навечно, были не более, чем слепцами, пытающимися наивно понять волю своих богов, полагаясь исключительно на свои собственные знания...
И все же тот факт, что внутри одного из них существовала эта легкая тень искры заслуживал одобрения и похвалы от Актера — его разум не был способен даже представить себе, сколь ужасно было существование без воли и понимания, и тот факт, что некоторые пытались преодолеть эту бесконечную пропасть, обретая то, отсутствие чего они не могли даже осознать, был достоин всяческих похвал.
Однако все это было лишь размышлениями Актера, пока тот двигался по направлению к своему дому — хотя ему не передалась память Иссея Хедо, Отец поделился с ним той информацией, что он получил из его знаний, так что Актеру было нужно лишь постепенно сужать круг своих поисков, читая мысли начавших появляться периодически старых знакомых Иссея, прежде чем вычислить однозначно дом Иссея.
"Хм" — на пробу Актер забрался в головы двух сидящих внутри людей — "Действительно, забавно — я могу увидеть, почему Отец решился заинтересоваться этими людьми... В них есть funke понимания, как и во встреченном мной ранее жреце, однако она была рождена не из следования богам, а из их собственного осознания своего места в этом мире — для них причиной их предназначения стал сам Иссей и его рождение... Хм, действительно, занимательные экземпляры... Но ваша искра осознания — ничто перед волей моего Отца — даже если я могу ощутить сожаление о вашей судьбе."
Спустя еще мгновение, аккуратно проследив основные детали в разуме родителей Иссея, Актер покачал головой — если бы его Отец оказался рядом сейчас, то...
Открывшиеся рядом с Актером [Врата] мгновенно явили свету его Отца, уже принявшего вид "старшего брата Иссея" — именно в тот момент, когда Актер решил, что это было необходимо.
"Действительно, Он уже знает все шаги этой партии на десятки тысяч лет вперед" — Актер чуть поклонился виду Отца,— Отец, ты как раз во время...
-Уму, — Отец ответил, оглядываясь вокруг, закрыв за собой [Врата], — Я полагаю, это дом Иссея?
-Именно так, Отец,— Актер Пандоры кивнул, — И я заранее извиняюсь за любую грубость, что я могу совершить в Твоем отношении и...
-Не стоит переживать, у нас есть миссия и мы оба должны сыграть свою роль, — Отец серьезно кивнул, — Так что, начиная с этого момента — мы с тобой — Иссей Хедо и... Уму, Сатору Сузуки.
Отец, конечно же, уже знал, какой именно план Актер подобрал для внедрения в эту семью и одним росчерком пера дополнил необходимую картину — даже фамилия... Ха-ха, неужели Отец уже знал все, что хранится в головах родителей Иссея? Конечно же, именно так это и было — его Отец уже сделал свой первый шаг.
-Безусловно, уважаемый старший брат, — Актер поклонился.
-Нет, называй меня просто "брат", или можешь использовать "братан" или "старший", — Отец покачал головой, — Мы будем продолжать вести себя как братья на публике и в любой момент, до того, как не вернемся в Назарик или я не скажу тебе прямо и однозначно, что нам больше нет нужды поддерживать маскарад. Ты понял меня, младший?
-Конечно, старший, — Актер расплылся в чуть нахальной улыбке, что он нашел в памяти родителей Иссея, — Я пойду первым и представлю тебя.
-Хорошо , — Отец кивнул, после чего развернулся к входным воротам, уступая возможность Актеру продвинуться вперед.
Актер, проделав путь до странного приспособления этого мира, уже обладал почерпнутыми из своего окружения знаниями о том, как "дверной звонок" должен был работать — и нажал на кнопку, услышав своим усиленным слухом легкую птичью трель внутри дома.
Спустя мгновение с звуковым сигналом дверь, ведущая внутрь двора, а затем к входным дверям, отворилась, так что Актер проделал путь внутрь, не позволяя себе обернуться и придержать дверь для Отца, полностью посвящая себя роли.
Поднявшись быстро по невысокому крыльцу, Актер открыл дверь, ведущую внутрь дома... После чего мгновенно столкнулся с хмурым взглядом матери и отца Иссея, Горо и Мики Хедо.
-Молодой человек! — Мики Хедо, женщина среднего возраста, прекрасно сохранившаяся для своих лет, с недлинными темно-коричневыми волосами, собранными в хвост, спускающийся до ее лопаток, и глазами карего цвета, — Я жду объяснений, где ты был все это время — и почему я не могла дозвониться на твой телефон?!
Горо Хедо, мужчина средних лет с коротко стриженными коричневыми волосами, темно-карими глазами и легкой небритостью, только сверкнул своими большими очками, стараясь выглядеть грозно, однако не решился перебивать свою жену, давая явно понять, кто же на самом деле был "мужчиной" в этом доме.
-Мама, прости! — Актер мгновенно упал в "догеза", также, как, судя по всему, Иссей делал всегда в прошлом, когда его мать злилась на него, — Телефон выпал из кармана в раковину! Я виноват, виноват!
Актер тут же начал воодушевленно кивать, словно бы извиняясь перед матерью Иссея, внутренне обрадовавшись тому, что он успел подсмотреть множество деталей до этого из разума случайных людей, и внутренне принося извинения Отцу, что он называл эту женщину "матерью".
Мики Хедо же, еще несколько секунд поглядев нахмуренно на Актера, все же расслабилась и отвела взгляд, опустив плечи выдохнув побежденно, осознавая, что ее гнев мог быть не совсем правилен, — Ладно, но деньги на новый телефон придется вычесть из твоего подарка на День Рождения... И где ты пропадал все это время?!
На эти слова Актер только поднялся, чуть отряхнувшись, после чего спохватился, будто бы чуть не забыл сказать что-то важное, — Мама, я нашел старшего брата!
В этот момент Отец, найдя лучший момент для своего появления, сделал шаг, выходя из-за входной двери, после чего Мики Хедо резко вздохнула и сделала шаг назад — вместе с Горо, бросающим непонимающие взгляды то на Актера, то на Отца.
-Уму, добрый день, уважаемый отец, уважаемая мать, — Отец медленно поклонился, сохраняя на лице улыбку вежливости и некоторого смущения, превосходно играя роль "смущенного неожиданным развитием событий человека", — Меня зовут Сатору Сузуки.
Мики же только моргнула, после чего перевела взгляд на Актера, а затем на Отца, явно сравнивая между собой их внешнее сходство, прежде чем нахмуриться.
Конечно же, Мики не рожала второго сына за год до Иссея, о котором она просто случайно забыла, однако взгляд на разум окружающих Актера людей давно показал ему подходящий путь вперед.
-Папа, брат сказал мне о том, что он — Сузуки, и приехал сюда из Киото, разыскивая своего отца, которого никогда не видел, — мгновение спустя мысли Горо зашевелились, поднимаясь на поверхность, делая ложь еще более легкой, благодаря тому, что Горо сам начал вспоминать о своем прошлом, — Он сказал что его мать, Маи Сузуки, недавно умерла, и он приехал разыскать отца, которого он никогда не видел сюда... И видя, как мы похожи, я сделал предположение...
В голове Горо начали складываться картины... И он замер, ощущая, как расширяются его зрачки.
Горо и Мики долгое время пытались завести детей, однако из-за проблем Мики ее предыдущие беременности приходили только после долгих попыток и заканчивались выкидышами, из-за чего, за год до того, как Мики забеременела Иссеем его отец, Горо, отправился в длительное паломничество по всем храмам, что он только мог вспомнить, моля богов о том, чтобы завести ребенка... В том числе, конечно же, он отправился и в Киото, традиционно считающийся местом силы богов Синтоизма и местом расположения самых знаменитых храмов Японии, на время своей поездки оставив свою жену — практически на месяц.
