Сугубо финский попаданец

Грандиозное наступление, названное "Сталинским", должно быть начато 1 февраля, но откладывалось несколько раз, войска все еще были недостаточно подготовлены. Наконец терпение Ставки окончательно истощилось и командующего фронтом недвусмысленно предупредили о невозможности дальнейших проволочек. 6 февраля Тимошенко ничего не оставалось, как отдать команду о начале штурма "Линии Маннергейма".

Основной удар наносился на узком участке фронта, поделенном между двумя армиями. 7-я должна была атаковать на участке от Кархулы до Муоланярви. 13-я армия должна была наступать своим левым флангом от Муоланярви до Вуоксы. Плотность советских войск между Кархулой и Вуоксой была настолько высока, что дивизии первого эшелона были построены в три линии, в каждой по одному стрелковому полку. Но высокая плотность войск была вызвана не только их многочисленностью, но и недостатком мест, пригодных для наступления.(с).

Командарм-7 Кирилл Афанасьевич Мерецков уже с 1 февраля обрушил массированный артиллерийский огонь на финские укрепления, орудия армии в день выпускали до 10 тысяч снарядов. Не смотря на это сразу же проявилось отличие от декабрьских боев — финны энергично отвечали! Артиллерийская разведка фиксировала у противника не менее пяти полков тяжелой артиллерии. Зачастую разгорались ожесточенные дуэли в которых не редко советским орудиям приходилось прекращать огонь и менять позиции. Попытки широко использовать аэростаты наблюдения, которые прекрасно зарекомендовали себя в январе, не удались. У белофиннов неожиданно появились зенитки больших калибров, которые почти мгновенно сбивали баллоны. Корректировать огонь с У-2 тоже не удавалось, летчики жаловались на внезапное усиление зенитных средств в прифронтовой зоне. Распоряжение командующего СЗФ о блокировании авиацией линии фронта выполнялось далеко не в полном объеме, авиаторы заговорили о "воздушной линии Маннергейма". В их словах была известная доля истины, противник иногда поднимал в воздух единовременно до двухсот истребителей, кроме уже ставших привычными "Мирски" (их прозвали "Мерзкие") стали появляться "Харрикейны" с польскими шаховницами и даже французские "Морраны" с триколором на хвосте. Напряженность воздушных боев все больше напоминала Халхин-Гол. Доходило до того, что иногда финнам удавалось захватить локальное господство в воздухе и тогда на позиции артполков налетала целая стая СБ и "Бленхеймов". Тем не менее 6 февраля в 11 часов началась артподготовка которая длилась 2,5 часа. Потом был поставлен "огневой вал" за которым двинулась пехота и танки. За день артиллерия 7-й армии извела 150 тысяч снарядов, результата к сожалению не было, по всему фронту атаки были отбиты. Повторялся ужас декабрьских боев — пехота прижималась огнем пулеметов и залегала, танки вырывались вперед, но ничего без поддержки сделать не могли. В конце-концов и те и другие понеся потери откатывались на исходные, что бы через пару часов все повторить сначала. Не было сделано самое главное, ДОТы оставались целыми. Попытки разрушить их огнем прямой наводкой сверх тяжелой артиллерии в основном не удавались, финские наблюдатели быстро фиксировали появление установок Б-4 калибром 203 мм и на позиции гаубиц обрушивался град снарядов и мин. Хотя конечно были и исключения, 9 февраля в полосе наступления 123 стрелковой дивизии две такие установки сумели влепить не менее 50 снарядов в ДОТ "Поппиус". На рассвете следующего дня батальоны, поддерживаемые Т-28 20-й таковой бригады прорвались к кольцевой траншее опоясывавшей этого монстра, ДОТ оказался оставлен! Груды стреляных гильз, окровавленные бинты, пустые консервные банки и никого! Укрепление, вокруг которого полегла треть первого состава дивизии, было брошено трусливыми финнами почти без сопротивления. Командир дивизии, полковник Филипп Алябушев поспешил развить успех и организовал фланговую атаку на рощу "Молоток". Снова успешно, обойденные с фланга белофинны оставили два ДОТа и позиции вокруг них. За день дивизия прошла более километра. Этот успех, единственный в 7-й и 13-ой армиях, был немедленно использован, уже на следующий день Мерецков ввел в двухкилометровую брешь пять дивизий и часть 10-го танкового корпуса. 11 февраля 100-я дивизия и 35 танковая бригада втянувшись в прорыв атаковала влево и уже на следующий день взяла ДОТ Sj-5, 123-я пыталась расширить горловину вправо, атаковала в направлении Ляхде и Лейпясуо. , 84-я мотострелковая, 90-я и 7-я дивизии совместно с танковой группой Баранова рвались вперед к железнодорожной станции Кямаря. К вечеру 13 февраля прорыв по фронту имел три километра и в глубину восемь километров. Первая полоса "Линии Маннергейма" была прорвана! В 7-й армии, штабе СЗФ и в Ставке царило праздничное настроение.

28 глава. Крушение надежд.

На острие клина советских войск, таранящих финскую оборону, действовала танковая группа полковника Баранова. В нее входили части 10-го танкового корпуса, в основном БТ из 13-ой танковой бригады (без одного батальона) и 15-я стрелково-пулеметная бригада (без одного батальона). К вечеру 13 февраля они вышли на железнодорожную линию Ленинград-Виипури, до станции Кямаря оставалось не более 2,5 км. Пока было светло, несколько танковых взводов рванулись прямо по насыпи вперед и почти сразу же наткнулись на линию вкопанных в промерзшую землю рельсов, переплетенных колючей проволокой. Откуда-то от станции захлопали противотанковые пушки, потеряв несколько машин, танкисты оттянулись назад. Как только стемнело, вправо и влево вдоль надолбов двинулись разведгруппы, стремясь нащупать фланги позиции, саперы начали резать проволоку и закладывать подрывные заряды под рельсы. Спешно подтягивалась дивизионная артиллерия. В штаб армии ушло сообщение о том, что ударная группировка вышла на промежуточную линию обороны белофиннов.

Тимошенко и Мерецков, имея данные фоторазведки, ожидали чего-то похожего, по этому распоряжения посыпались как из рога изобилия. В прорыв начали вводить полк РГК, с рассвета по обнаруженному укреп району ударят всеми силами армейская и фронтовая авиация, благо погода ожидалась хорошая. 100-я и 123-я дивизии получили указания — " Расширить горловину прорва во что бы то ни стало". Финны однако отказывались действовать по сценарию, навязываемому красными командирами. Все началось еще ночью, воспользовавшись тем, что небо наконец очистилось от туч, в темноте застрекотали бипланы 1-го полка, атакуя любые световые отблески вдоль дорог в районе прорыва. Колонны снабжения и тяжелая артиллерия понесли потери и были вынуждены остановиться, дожидаясь рассвета. Утренняя разведка боем вдоль железнодорожной линии, ожидаемо не принесла особых результатов, единственно что удивило это непривычно плотный гаубичный огонь калибров более 150 мм. Массированный авианалет обернулся серьезными потерями, станция Кямаря оказалась прикрыта не менее, чем двумя полками зениток, а в воздухе баррожировали большие группы истребителей с голубыми свастиками и красно-белыми шаховницами. Командующий ВВС СЗФ поднял в воздух все "Ишаки" и "Чайки" до которых мог дотянуться и уже к двум часам дня над станцией ревело воздушное сражение в котором дрались не менее двухсот пятидесяти машин с обеих сторон. В три часа дня 7-я стрелковая дивизия поддерживаемая танками Баранова, после часовой артподготовки, ударила южнее железнодорожной линии. Потери как всегда были высокими, но кое-где красноармейцам удалось ворваться в передовые траншеи. Почти сразу же последовала контратака, немногие выжившие вернувшиеся назад, сообщили о том что драться пришлось с поляками. 123 дивизия, усиленная танковой группой комбрига Вершинина целый день атаковала в направлении станции Лейпясуо, но успеха не имела. 100-я дивизия совместно с 35 бригадой несколько раз пытались фланговыми атаками на Суммакюля сломить оборону противника, но так же безуспешно. Обе дивизии, не выходящие из боев с 6 февраля понесли серьезные потери и их атакующий потенциал был не высок. Что бы как-то усилить эти подразделения, Мерецков приказал в течении ночи передать в их распоряжение дивизион особой мощности вооруженный Б-4.

Уже довольно поздно вечером Командарм-7, подводя итоги дня обратил внимание на то, что стационарная оборона противника имеет форму подковы, вершина которой находится перед Кямаря, а изогнутые фланги упираются в линию Маннергейма. По сути его войска находятся в мешке, стенки которого хорошо укреплены и пробить их пока не получается, это не хитрое открытие несколько смутило Кирилла Афанасьевича. После недолгих раздумий, не смотря на уже поздний час, он созвонился с командующим фронтом и поделился своими опасениями — " а не ловушка ли это?". К облегчению Мерецкова, Тимошенко отнесся к его словам очень серьезно, он сказал, что завтра с утра выдвигает вперед три дивизии фронтового резерва. Обещание помощи несколько успокоило Кирилла Афанасьевича, ведь все силы 7-й армии были уже задействованы. Единственное подразделение на которое в ближайшее время можно рассчитывать это группа комбрига Борзилова, формируемая из танков 20-й тяжелой бригады и 1-й легкотанковой. К сожалению создаваться группа начала только вчера и ее готовность будет не раньше 16-го. Тем не менее Мерецков не решился отдать команду о приостановке наступления и переходе к обороне.

Рассвет 15 февраля подтвердил самые черные предположения командующего 7-й армии. В ночь с 14 на 15 февраля из района Сумма-Хотинен от бетонного убежища SK-16 была атакована 100 СД. Дивизия вымотанная многодневным наступлениям на укрепрайон, не смогла отбить внезапную атаку и подалась назад. Финская егерская бригада продавила около семисот метров, захватила 5 203 мм Б-4, приготовленных для выхода на прямую наводку, понесла потери, залегла. На рассвете 30 минутный артналет двух артполков окончательно дезорганизовал советских стрелков. Затем началась атака 1-й и 6-й пехотных дивизий, на фронте в четыре километра, егеря пошли вторым эшелоном. Пройдя два километра, уже к 12 дня они вернули себе главную линию обороны возле ДОТа Sj-5. Сотая стрелковая была разгромлена. Ситуация с 123-й выглядела несколько по иному. Группа командиров во главе с полковником Алябушевым и командиром дивизиона особой мощности майором Семенчуком проводили рекогносцировку перед утренней атакой, когда началось финское наступление. Советские командиры оперативно организовали оборону и первые ночные удары были отбиты с большим уроном для противника. Не взирая на мощный арт огонь и применение танков, 123 дивизия удерживала позиции до тех пор пока в 13.15 с тыла не ударил пехотный полк 1-й дивизии финнов. Полковник Алябушев попытался организовать круговую оборону, но во время очередного огневого налета был тяжело ранен. С этого момента, дивизия потерявшая твердое управление и постоянно атакуемая со всех сторон не выдержала и начала беспорядочное отступление. Ситуация усугубилась введением в бой противником крупной группы танков. Красноармейцы не имевшие не только противотанковых ружей, но даже бутылок с бензином оказались бессильны против бронированных машин, а сорокопятки и БТ были в основном выбиты в утреннем бою. Дивизия побежала. На плечах, в панике отступающих красноармейцев, 9-я пехотная дивизия вместе с танками прорвались к 15 часам в район ДОТа "Поппиус", сомкнули фланги с 6-й пехотной и запечатали прорыв.

Штаб 50-го стрелкового корпуса во главе с комдивом Горленко, который должен был командовать прорывом второй линии финской обороны, ночью находился на марше и связи с дивизиями не имел. Не получившие приказания о переходе к обороне 90-я, 84-я и 7-я дивизии в первой половине дня продолжали наступление, неся потери и расходуя боеприпасы. Лишь к 14 часам 90-я стрелковая получив внезапный удар по левому флангу, прекратила атаки и попыталась занять оборону. В 84-й мотострелковой не имевшей локтевой связи с 123 дивизией, изменение ситуации почувствовали еще позже, когда в их расположение начали выходить разрозненные бойцы и младшие командиры соседей. 7-я стрелковая дивизия и группа Баранова получили информацию о финском контрударе только к вечеру, но всю остроту положения осознали лишь к утру.

Мерецков с ужасом наблюдал как на правом фланге его армии буквально на глазах образовывается дыра, не прикрытая ни чем. По счастью Горленко вместе с штабом не успели войти в прорыв и сейчас останавливали бегущих бойцов 100-й и 123-й дивизий и наскоро сажали их в оборону на старых позициях. Из резерва фронта первой должна была подойти 91-я дивизия, но как обычно запаздывала, оставался единственный резерв армии — группа Борзилова. Командарм-7 прекрасно знал о летних боях за монгольский Баин-Цаган, да и свой опыт говорил о бесполезности атак танков без пехоты, но выхода не было, если не нанести удар сразу, финны закрепятся и тогда их выбить будет стократ сложнее. Только по этому в 14 часов, Кирилл Афанасьевич отдал приказ на атаку. К 16.30 почти две сотни Т-28 и БТ, поддерживаемые только одним стрелково-пулеметным батальоном, сосредоточились на исходных позициях.

— Эйно, ты будешь жирным червяком на нашем крючке. Твое дело сделать так, что бы они поверили в то что ты убегаешь от них. Постреляйте немного и отходите от рубежа к рубежу, как только отступите за бункер тут мы и ударим. — Командир I кавбригады Эрнст Лагус готовился встречать танковую атаку русских, которая вот-вот начнется.

Бьеркман торопливо кивал, прикидывая как ему придется действовать в ближайшие полчаса. Он уже решил, что "приманкой" станет рота капитана Нордлинга и батальонный взвод управления, всего одиннадцать машин, те которые сумели дойти до Суммаярви после тяжелого дневного боя. Хорошо, что "красные" совершенно не ожидали танковой атаки, иначе потери были бы в несколько раз больше, примерно такие как в декабре и январе во время боев с окруженным корпусом русских. Тогда им пришлось нелегко, по итогам боев кавдивизия потеряла почти половину машин. Сначала во время трехдневного марша к Салми по техническим причинам отстало не меньше дюжины танков и самоходок, потом были бои с 34-й легкотанковой бригадой, еще десятка полтора подбитыми и сгоревшими. Однако самое тяжелое оказалось поддерживать свою пехоту во время ликвидации многочисленных motti, это стоило танкистам не менее тридцати машин и двадцати членов экипажей. Жестокие были бои, русские дрались отчаянно, последнее сопротивление в Леметти было подавлено 19 января после двухдневного обстрела и нескольких мощных бомбардировок. Когда все закончилось в обоих батальонах все Т-26F (Finland) из третьих рот пришлось передать на пополнение первых двух, а третьи перевооружить трофейными БТ, которые теперь называются — роты "Кристи". Конечно трофеи очень усилили дивизию, самыми ценными оказались русские 45-мм противотанковые пушки и гусеничные тягачи "Комсомолец", из них был сформирован противотанковый батальон из четырех батарей. Именно его 24 пушки сейчас заняли оборону позади бункера Sj-1 и именно за их линию Бьеркман отведет "приманку", дальше все будет просто — огневой мешок и удар двух танковых батальонов по флангам русской танковой бригады. Во время боев в Карелии полковник Лагус уже один раз такое проделал — уцелевших противников почти не осталось.