Сугубо финский попаданец

1 глава. Авиашоу

3 августа 1935 года на аэродроме Суур-Мерийоки происходило событие очень важное для небольшой Финляндии — авиашоу.

Всего на это зрелище собрались поглазеть тысяч пятнадцать человек. По финским меркам население небольшого городка. Публика была довольна. Целый день над зеленым полем аэродрома гудели самолеты, выделывая в небе разные штуки. Демострировались воздушные бои, прыжки парашютистов и даже самолеты финской разработки. В конце дня, как гвоздь программы, состоялся воздушный парад. В небе группами и в одиночку проплыли пятьдесят семь самолетов. Когда последние три ветерана финской авиации "Ханса" уже скрывались за недалеким лесом, в начале полосы раздался громкий хлопок. Все повернули головы на звук, ожидая увидеть очередную диковинку. Действительно, метрах в двухстах над землей возникло яркое светящееся облако, слегка попульсировало и вдруг лопнуло с легким звоном. На его месте оказался странный летательный аппарат, с огромным трехлопастным винтом над прозрачной яйцевидной кабиной. За стеклом был виден силуэт человека. На тоненьком хвосте аппарата висел еще один винт. Винты не вращались. В Абсолютной тишине Серебристый аппарат несколько секунд повисел в воздухе и вдруг сначала медленно, потом все быстрее начал падать вниз. Публика ахнула. Большой винт, видимо из за потока воздуха начал раскручиваться, замедляя падение, но странная штука все равно не смогла удержаться в воздухе и с грохотом рухнула на траву аэродрома. Обломки немедленно загорелись. К месту катастрофы кинулись люди. Откуда то с боку, завывая, выкатилась пожарная машина. Первым добежавшим до места аварии удалось отодрать заклинившую дверку и вытащить залитого кровью пилота. Его на руках отнесли к стоящей недалеко карете скорой помощи и уложили на носилки. Пожарники поливали водой дымящиеся остатки того , что недавно было изящной серебристой стрекозой. Такой яркий, замечательный праздник был безнадежно испорчен.

Спустя неделю, фельдмаршал Маннергейм в своем кабинете беседовал с командующим ВВС, генерал-майором Ярлом Лундквистом.

— Он не сумасшедший, это точно. Я ему верю. Странные вещи, документы, знания... Мне кажется , все это правда, но он отказывается с кем-либо разговаривать на тему того, что будет. Говорит, что информацию может доверить, только лично Маршалу. Я бы попросил Вас встретиться с ним, похоже он хочет сообщить нечто ужасное.

— Хорошо, привозите его в Хельсинки.

14 августа 1935 года. Тот же кабинет.

-Вы хотели встретиться со мной, ну что ж, я Вас слушаю.

— Меня зовут Марк, Марк Суутари. Я учитель, учитель истории.....

Заметка в газете. ..... .

.... Изобретатель чудесного аппарата, привезенного из Америки, к великому сожалению общественности, умер не пережив страшных травм и общего разочарования жизнью.

2 глава Политические превращения.

Президент республики Финляндия , Свинхувуд, тяжелым взглядом обвел зал заседаний эдускунты — парламента страны. Казалось все двести депутатов сошли с ума, рев стоял такой, что наверное было слышно на улице. Кюёсти Каллио — спикер, самозабвенно молотил деревянным молотком по трибуне, пытаясь призвать народных избранников к порядку. Постепенно депутатское стадо стало успокаиваться. Кюёсти, еще разочек громыхнул молотком, весело хмыкнул в роскошные усы и произнес:

— Прошу Вас господин президент. Свинхувуд набычился еще больше.

— Повторяю, используя свое конституционное право, делегирую полномочия Верховного Главнокомандующего фельдмаршалу Маннергейму Карлу Густаву. На этот раз у депутатов столь дружного рева не получилось, только Таннер и его социал-демократы повскакивали с мест и наперебой стали выкрикивать:

-Позор! Милитаристы! На кого нападать собираемся!?

Сзади, с нескрываемым удовольствием треснул молотком спикер.

— Тише, господа, тише! Мы же цивилизованные люди! Если кто то желает лишить президента его священных прав, прошу на трибуну!

Закрытые депутатские слушания продолжались еще три часа. В конечном итоге, сто восемнадцатью голосов против восмидесяти двух решение президента было ратифицировано.

На следующий день.

— Густав, не переживай, госсовет мы прижмем к ногтю, никуда теперь они от нас не денутся,— президент Республики Пер Эвинд Свинхувуд, откинулся в роскошном кожаном кресле и с удовольствием затянулся сигарой.

— Деньги для армии будут, иначе я из них не только душу вытряхну, но и самих окопы рыть заставлю. Недоумки. С сегодняшнего дня каждая марка потраченная не на оборону,неправильная марка.

-Мне нужна полная свобода действий— Маннергейм нервно прохаживался по кабинету,

-Деньги конечно важны, но не менее важно, то что бы решения, которые будут приниматься в вооруженных силах, не были объектом бурных обсуждений прессы и парламента.

-Давай так, -Укка-Пекка (старина Пекка) свободной от сигары рукой потер лысину,

-Ты готовишь страну к войне, а я добываю деньги и отгоняю от тебя всю эту болтливую шелупонь. Твой парень здорово меня напугал, Бог даст в этот раз у нас получится лучше, чем там у них. Кстати, с Кюёсти когда разговаривать будем? Он похоже что-то унюхал, старый проныра. Перед слушаниями, сам подошел ко мне и объявил, что парламент будет голосовать так как надо.

Карл Густав пожал плечами.

-То что знают трое, знает и свинья, подождем до выборов.

-Хорошо. Ну все, давай работать. Что бы один на один драться с русским медведем, нужен хороший пукко.

2А Глава. "Дипломатическая охота".

Сентябрь 1935 года.

— Хороший выстрел, герр Маршал! — в который раз восхищался господин Имперский Лесничий Германии Геринг, поудобнее утраиваясь в кресле у камина.

— Ну что вы, Герман, ничего особенного, стоя на земле, со ста двадцати метров, по бегущему лосю. Вот помню в Индии приходилось стрелять со слона по тигру в зарослях, вот это было сложно — скромно возражал его гость и старый приятель Карл Густав Маннергейм.

Сегодня заканчивалась их очередная, ставшая уже традиционной, осенняя охота на лося в Восточной Пруссии.

— Вы как всегда скромны, мой меткий друг — насмешливо прогудел господин Имперский Лесничий. — Особенно после того, как стали Верховным Главнокомандующим.

— Угу.— Карл Густав раскуривал сигару, — Что то мне подсказывает, что наше тихое времяпрвождение на совместной охоте подходит к концу.

Геринг вопросительно поднял брови.

— Будущий Рейхс-Маршал авиации Германии и Верховный Главнокомандующий Финляндии, на совместной охоте....., все разведки Европы душу продадут, что б узнать о чем мы с вами секретничаем. Да и дипломаты тоже.

— Рейхс-Маршал?— теперь уже без улыбки переспросил Герман.

— Несомненно! — уверенно кивнул головой Маннергейм. — Вы знаете, у меня с недавних пор прорезался дар предвидения, например могу предсказать, что ровно через год станете уполномоченным по четырехлетнему плану. Так что — Рейхс-Маршал — несомненно.

— Все шутите.-Обхватив огромный живот и закинув голову к потолку, Геринг весело захохотал.

— Отнюдь, когда займете столь ответственный пост, не забудьте прислать ящик шампанского старому провидцу. Ну а если серьезно, то вам не кажется что двадцатилетнее перемирие подходит к концу?

— Вы имеете ввиду фразу маршала Фоша? Очень может быть. — Геринг снова стал серьезным. — Хотя вам, нейтралам в сущности все равно.

— Я не думаю, что Финляндии удастся остаться нейтральной, слишком у нас крупный сосед. Война с Советами для нас неизбежность, к сожалению.

— Вы так в этом уверены?

— Абсолютно.

— Что намерены предпринимать?

— Ничего нового, вооружаться до зубов. В этом увлекательнейшем занятии хотим иметь двух партнеров, вас-Германию и Швецию.

— Да? И что же вы хотите приобретать в Германии? Мы сами только что вышли из Версальских ограничений.

— От Германии мы хотим трех вещей. Первое — авиация. Герман не хмурьтесь, только то что Люфтваффе не возьмет на вооружение и ваши трофеи.

— Трофеи?

— А чему вы удивляетесь? Если Германия все же ввяжется в войну, то будет побеждать. Если будет побеждать, трофеи неизбежны.

— Ну, предположим. Что еще?

— Второе. Перед Большой войной пойдут несколько конфликтов, скажем так, локальных. В этих конфликтах Германия примет участие, мы бы хотели, что б наши небольшие контингенты набирались опыта вместе с вами. Скажем летчики, зенитчики, танкисты.

— Маршал, вы не перестаете меня удивлять, далеко заглядываете. Что же третье?

— Ну я же говорил, что появился дар предвидения,— полушутливо ответил Маннергейм. — А третье — кредиты. Ну вот Герман, вы опять нахмурились. От нас вы получите то, что вам не предложит Швеция — медь, никель, лес, целлюлоза. Партнерство будет взаимовыгодным.

Геринг задумчиво потер переносицу.

— В принципе, ничего невозможного в ваших пожеланиях нет. Думаю, что мы сможем договориться.

Декабрь 1936 года.

Испания. Город Севилья. Штаб легиона "Кондор".

Вольфрам фон Рихтгофен с неудовольствием рассматривал стоявшего пред ним навытяжку офицера. Глянув в бумаги он проскрипел -

— Капитан Магнуссон, Густав Эрик. Старший команды финских волонтеров. Всего семьдесят четыре человека.

— Яволь, герр оберст-лейтенант.

Фон Рихтгофен поморщился, у финна был странный акцент.

— Та-ак, истребители, бомбардировщики, зенитчики этих я распределю сам, а танкисты во главе с этим, как его, — он снова заглянул в бумаги — А, капитаном Бьеркманом, в панцеркоммандо Дрон, к фон Томма. Подождите на улице капитан, пока оформят документы. Свободны!

Капитан четко развернулся и вышел из кабинета.

— Черт побери, в такую жару нам еще финнов не хватало. О чем там они в Берлине думают?— и начальник штаба легиона склонился над бумагами.

3 глава. Хороший самолет.

Октябрь 1935 года, Амстердам, Кафе де Кроон. .

Человек, сидящий напротив Эриха Шацки, производил крайне приятное впечатление. Среднего роста, рыжеватый и очень улыбчивый.

— Добрый вечер, доктор, меня зовут Александр Сиппиля, я секретарь посольства Финляндии,— и он выложил на стол визитную карточку.

Эрих , взяв визитку со стола, убедился что именно это и написано на картонном прямоугольничке.

— Очень приятно, чем обязан,-холодно поинтересовался авиаконструктор.

Доктор Шацки был евреем и после прихода "коричневых" к власти в Германии вынужден был эмигрировать из страны. Последний год для него выдался очень тяжелым и после всего пережитого Эрих с большим подозрением относился к таким вот приятным молодым людям нордической наружности.

— Дело в том, что моя страна заинтересована в самолетах. Мы ознакомились с новой моделью истребителя для колоний, который сейчас предлагает "Фоккер" — объяснил Александр.

— Ну, а я здесь при чем? Продажами занимается сам владелец , а я только конструирую самолеты, еще более недружелюбно сказал Шацки.

— Нет, Вы не поняли, мы заинтересованы в хороших самолетах— с нажимом на слове "хороших", сказал молодой человек, — а не в тех, которые предлагает ваш наниматель. Насколько всем известно Вы проектировали очень современную машину с высокими летными данными. Однако доктор Фоккер кастрировал Вашу идею, а когда вы заупрямились, переподчинил вас Беелингу, этой бездарности. После его вмешательства получилось то , что получилось — самолет для папуасов.

— Мгм— чуть не подавился воздухом Эмиль, так откровенно издеваться над конструкцией, к которой и он приложил руку, это слишком.

— Я бы попросил ... — начал он, но секретарь посольства перебил его.

— Доктор, прежде чем начинать отстаивать честь фирмы, не могли бы Вы ознакомиться с этим — молодой человек ловко выложил на стол тоненькую кожаную папку. Шацки, враждебно глянул на своего собеседника и с неудовольствием заглянул во внутрь. Через минуту его брови поползли вверх и он полез за очками во внутренний карман пиджака. Пока авиакоструктор внимательно читал несколько машинописных листов, его виз-а-ви вынул из портфеля, стоявшего рядом со стулом, еще одну точно такую же папку.

— Ну, Техническое Задание, нечто похожее я действительно предлагал Антону Фоккеру, только он сказал, что это слишком сложно и дорого, покупателей не будет. После того разговора проект передали этому.., ну в общем вы правы, результат получился не очень — слегка сник Эрих. Перед ним на стол легла новая папка. В этот раз брови Шацки поднялись еще выше.

— Это же новейший двубалочный "легкий крейсер", над которым мы сейчас работаем, только меньших габаритов и соответственно более скоростной, откуда у вас наши выкладки?

— Это "разведчик— тяжелый истребитель", а технические задания мне прислали из Хельсинки, кто их разрабатывал я не знаю — пожал плечами Сиппиля, — но это то, что мы называем действительно хорошими самолетами— опять с нажимом на "хорошими", сказал он.

— Мда-а, интересно, в заданиях есть несколько завышенные характеристики по...., а собственно от меня чего вы хотите?— спохватился конструктор. Тут с его собеседником произошли неуловимые изменения, лицо стало каким то торжественным, спина выпрямилась, взгляд серьезным.

— От лица Финской республики и лично президента, имею честь пригласить Вас возглавить национальное Бюро по аэронавтике.

— Эээээ, — челюсть Эриха отвалилась -это что, шутка?

— Именем Республики и Президента не шутят, — отчеканил Александр Сиппиля.

— Извольте— из портфеля появилась еще одна папка, — "Как он в них не запутался",— мелькнула дурацкая мысль у Шацки . Авиаконструктор открыл папку и увидел, что на гербовой бумаге, по немецки его приглашают в Финляндию, а внизу напечатано " Президент" и подпись — неразборчиво.

Шацки затравлено глянул на собеседника и тоненько проблеял:

— Мне надо подумать.

— Конечно!— Серьезные глаза секретаря посольства превратились в ледышки.

— Эрих, позвольте мне называть Вас так? Ведь у вас хорошее обоняние ?

— Ээ-э, не понял?

— Чего здесь понимать? Разве Вы не чувствуйте , как снова запахло порохом? Вы же из Германии и вы понимаете, что немцы не смирились с Версалем! С приходом Гитлера к власти война стала неизбежной! Ну?!

— Ну, да.

— А если это понятно, то понятно, что в лоб на линию Мажино немцы не полезут, а обойдут. Обойдут через Нидерланды и Бельгию! Когда? Думаю скоро, иначе Вам бы не писал целый Президент!

— Мне надо посоветоваться с женой!

— О чем?! О том как под бомбами вести детей в школу?

Февраль 1936 года. Национальное бюро по аэронавтике. Кабинет Генерального конструктора.

— Доктор! С такой узкой колеёй шасси, на наших полевых аэродромах, мы разобьем самолетов больше, чем потеряем в воздушных боях!— командир единственного истребительного полка финских ВВС Ричард Лоренц, пылал праведным гневом.

-.Лоренц, при всем уважении, но проектирование все же та область, в которой вы ни черта не понимаете — Эрих Шацки был в своем репертуаре, то есть говорил то что думал.

— Следуя тем параметрам, которые мне задали, крыло должно быть тонким, а куда я дену механизм уборки шасси? Этот наци Вилли Мессершмитт, поступил точно так же. Либо выигрываем в скорости, либо комфортно садимся!

— Доктор, но Вы же лучший конструктор Европы, придумайте что нибудь.

Шацки, уже набравший воздуха для очередной тирады, внезапно сдулся, плюхнулся на стул и вдруг захохотал.

— Льстец, нахальный льстец! Все вы финны льстецы. Ладно, пересчитаем профиль еще раз, может что и получится, а сейчас проваливайте, нам нужно работать. Как говорят американцы — "Покупатель всегда прав". Приходите в среду, посмотрите другое крыло, если все устроит, передадим на завод. Весной надо начинать испытания истребителя.

Выйдя на заснеженную улицу Ричард улыбался. Похоже у них будет самолет, причем хороший.

4 глава. Хочешь жить в мире — готовься к войне.

1936 год.

Новый расклад сил на политическом небосклоне Финляндии после того как президент Свинхувуд делегировал полномочия Верховного Главнокомандующего фельдмаршалу Маннергейму, становился следующим. Демократические традиции и практики страны очень быстро стали подменяться военно-авторитарными. В руках фельдмаршала, поддерживаемого президентом, концентрировались колоссальные ресурсы. В начале 36 г. Госсовет предложил 40 процентов расходной части бюджета направить на оборону страны, при чем сюда не вошли деньги на совершенствование Военно-промышленного комплекса. Под давлением президента и наиболее реакционной части общественности (такой как остатки Лапуасского Движения), парламент ратифицировал эти предложения. Более того был принят годовой мораторий на действия парламентских комиссий по тематике вооруженных сил и производств занимающихся либо вооружением, либо выпускающих продукцию двойного назначения. То есть почти половина промышленности. Ограничивались возможности общественности влиять на гос. займы за рубежом, связанные с приобретением оружия или оборудования для военных заводов. Как поговаривали в политических кулуарах — " Все это напоминает Латиноамериканский военный путч, только пока бескровный." Даже некоторые функции министерства обороны, стали подменяться Главным штабом Сил обороны. Министерство Иностранных дел с изумлением убедилось, что по всему миру разъезжают эмиссары Маршала, ведут переговоры, а министерство подключается к ним на правах чисто технической структуры. Попытки свободной прессы выразить свое негативное отношение к происходящему наткнулись на очень жесткую реакцию госаппарата. Владельцы и главные редакторы газет приглашались для беседы в канцелярию президента, по выходу оттуда они как по волшебству становились крайне лояльными курсу милитаризации экономики страны. У несговорчивых просто изымали лицензии и арестовывали тиражи. Ограничены действия экстремистских партий, в первую очередь национал— социалистической и коммунистической. Все эти процессы происходили пугающе быстро. Впрочем, ситуация в Европе не располагала к активной борьбе за ценности парламентской республики. Для наиболее дальновидных политиков страны становилось понятно, что серьезных военных конфликтов в ближайшее время не избежать. Такие настроения постепенно заражали общество. Именно по этому военные реформы принимались в общем-то благосклонно. Окончательно все встало на свои места 1 марта 37 года, когда вновь избранный президент Каллио Кюёсти, буквально на следующий день после иннагурации объявил , что он тоже делегирует полномочия Верховного Главнокомандующего Карлу Густаву Маннергейму. Для всей Финляндии стало понятно, назревает нечто серьезное. Нация начала сплачиваться, готовясь к испытаниям. Возможно воевать и не придется, но вслед за древними римлянами финны повторяли — "Хочешь жить в мире, готовься к войне".

5 глава. Сделка века.

В январе 1936 года Финляндия предложила к продаже один из своих броненосцев береговой обороны. СССР , не имевший ни чего отдаленно похожего в составе Балтийского флота, выразил сдержанный интерес. Сторонниками данной сделки выступали Начальник Морских сил РККА Владимир Орлов и командующий Балтийским флотом Лев Галлер. Аргументация была такова,— флоту необходим корабль артиллерийской поддержки десантных операций, могущий действовать вблизи побережья. Важнейшим аспектом было усиление артиллерийской группировки при бое на минно-артиллерийской позиции. Корабль новый, с очень мощной артиллерией, такую в СССР пока не производят. Немаловажное значение играл аргумент, что ослаблялись Военно морские силы потенциального противника — буржуазной Финляндии. В принципе Сталин, питавший пристрастие к кораблям с большими пушками, тоже был не против такого приобретения. Отпугивала высокая цена — шесть с половиной миллионов долларов САСШ, которые придется платить сразу, о рассрочке финны даже слушать не хотели. К апрелю переговоры зашли в тупик и так бы наверное ни чем не кончились, если бы Финская сторона не объявила о том, что часть суммы готова получить натурой — вооружением и техникой. На резонный вопрос, зачем Финляндии такая гора оружия, было отвечено, что Аландский кризис еще далеко не закончен и военное противостояние со Швецией может начаться снова, в любой момент. Это было понятно, империалистические хищники в очередной раз демонстрировали "волчий оскал". Советская сторона изъявила желание ознакомиться со списком вооружений. То что было представлено, вызвало легкую оторопь и сделало непримиримым противником сделки Наркома обороны Ворошилова. Ни много ни мало финны хотели — артиллерийских орудий 800 единиц, пулеметов — 1000, танков Т-26 — 150, самолетов СБ — 24 и все это в эквиваленте четырех миллионов долларов, остальную сумму они готовы были принять деньгами. Правда чуть позже пришло разъяснение, что артиллерия предполагается устаревшая, в основном трехдюймовая, наследие проклятого царизма, пулеметы тоже могут быть не новые, танки нужны без башен и вооружения, самолеты вообще отдельный разговор. Такой подход был приемлем. Обменять кучу устаревшего железа на вполне современный корабль казалось весьма разумным вариантом. Эту точку зрения высказал Тухачевский на совещании в Кремле в июле 36 г. Возможно, что "Красный Бонапарт" несколько кривил душой и заявление было сделано в пику Ворошилову, противнику обмена. Пошел затяжной, вдумчивый торг, иногда очень сильно напоминавший восточный базар. Начинающаяся гражданская война в Испании показала, что желающих приобрести оружие, пускай не новое и устаревшее, вполне хватает. Ситуация резко изменилась в сентябре, после того как Сталин решил серьезно вмешаться в Испанские события. Во — первых. Необходимость действовать на удаленных театрах продемонстрировала политическому руководству СССР значимость морской силы, до этого ясно не осознанной. В случае нужды у берегов Испании, эффективно мог действовать только балтийский флот в составе двух дредноутов и легких сил. Однако уход такой эскадры оставлял Ленинград почти беззащитным с моря. Те же финские броненосцы со своими 245-мм орудиями или не дай Маркс, шведы или немцы уже с 280-мм пушками могли создать серьезную угрозу "Колыбели революции".

Во-вторых. Над СССР пролился золотой дождь, в виде пятисот тонн испанского золота. Появились свободные деньги. Два этих события резко подстегнули переговоры. Для советской стороны ситуация из "необязательно желательной" превратилась в "срочно необходимую". Сталин приказал приобрести броненосец к Новому Году и прозондировать возможность покупки второго.

Теперь торопила Советская сторона. Камнем преткновения стали тяжелые орудия 122-мм и 152-мм. Финны хотели получить их три сотни, Ворошилов наотрез отказывался отдавать хоть одно. Надо сказать, что к октябрю 36 г. В СССР было гаубиц 122-мм -3300 шт, а пушек 152-мм обр. 10/34 всего 125 шт, так что Первого Маршала понять было можно. Отдавать почти десять процентов парка за какое-то корыто, явный подрыв обороноспособности страны. Финны проявили гибкость и согласились уменьшить свои аппетиты до двухсот орудий — 175 гаубиц Круппа 122-мм и 25 пушек 152-мм обр. 10/34. По цене 3300 долларов за штуку. Трехдюмовок финны хотели получить пять сотен, но согласились на 400 орудий по цене 1500 долларов за шт. Пулеметов "Максим" выпросили 650 шт не новых, заплатили по 500$. Танки Т-26 без башни и вооружения, взяли столько сколько хотели — 150 шт по 12200$. По бомбардировщикам вышла накладка, русские готовы были отдать только на будущий год и то типа СБ-2-100, а финны настаивали на СБ-2-100А. В конечном итоге договорились на восемнадцать машин модификации "А" в течении 1937 г. По цене 125000 долларов, но в эту цену вошло обучение 60 человек летно-подъемного состава ( 20 пилотов, 20 штурманов и 20 стрелков-радистов) и 60 авиамехаников. Всего сделка получилось на сумму — 5665000 долларов САСШ. Остаток суммы — 835000 долларов, идут банковским переводом. Броненосец для передачи покупателю определили — "Ильмаринен", советский экипаж заселяется сразу по поступлению денег, передача корабля происходит по факту прихода закупленного Финской стороной вооружения и техники, кроме самолетов, которые принимают в СССР экипажи прошедшие обучение.

Броненосец имеет два комплекта боеприпасов.

Все формальности были закончены к двадцать второму декабря и на радостях Советская сторона пригласила своих финских коллег в Москву на банкет. 26 декабря 1936 года, финская делегация в количестве восемнадцати человек были приняты в Кремле и приглашены на торжественный ужин, посвященный Советско-Финской дружбе. В процессе совместных возлияний, постоянно поднимался вопрос о втором броненосце — "Вайнамойнен". Глава финской делегации — Кустаа Вилкуна изрядно выпив, высказался в том ключе, что мол это все старье и не серьезно, а вот на будущий год Суоми заложит действительно современный корабль — мини "Дойчланд"! Проект уже готов. На следующий день эта информация была у Сталина. Последовал приказ — ознакомиться с чертежами. Не успев закончить одну сделку Высокие договаривающиеся стороны снова оказались за столом переговоров. 7 января на столе Вождя лежал красивый альбом с параметрами и общими видами перспективного финского броненосца.

6 глава. Военная реформа Маннергейма.

Маленькая Финляндия имела вооруженные силы. Почти как большая.

Вооруженные силы состояли из — Военно-Воздушный Флота, Военно-Морского Флота и Сухопутной Армии.

В ноябре 1936 года из недр Главного штаба появился документ, называющийся — "Вооруженные силы республики на период 1937 — 1939 г. г.".

Этот документ целиком стал широко известен узкой группе лиц, а большинству населения Финляндии отдельными частями и в дальнейшем был назван — "Военная реформа Маннергейма".

Документ прямо называл будущих врагов — Советский Союз и Германский Рейх. Воевать против СССР предполагалось на Карельском перешейке, Северном приладожье и Центральной Финляндии, Лапландию защитить было невозможно и по этому там только обозначалось сопротивление одной легкой бригадой. Война с Германией могла происходить на территории соседней Швеции, в Лапландии на границе с Норвегией, а так же в районе островов Финского залива и Балтийского моря в основном в зоне Аландов и Ботнического залива. Вероятность столкновения с Советским Союзом определялась как восемьдесят процентов, с Рейхом соответственно как двадцать. Союзники не предполагалось. Срок готовности к военным действиям с любой из сторон, определялся как конец второго квартала 1939г..

В случае войны.

Штаб квартира Верховного Главнокомандующего и место размещения Главного штаба определялось как г. Миккели, оттуда же предполагалось управлять Сухопутной Армией.

Штаб ВВС — район аэродрома Утти.

Штаб ВМС— г. Хельсинки.

В итоге мобилизации предполагалось иметь -

В Сухопутной Армии — 294000 чел.

На Флоте, Береговой артиллерии, авиации Флота — 25700 чел. и пехотное прикрытие 8650 чел.

ВВС, ПВО, ВДВ — 15000 чел.

Всего — 343350 чел.

Из них офицеров 17600. Из них кадровых 4000. Из них с высшим Академическим образованием 430 человек.

Так как мобилизацией планировалось охватить почти десять процентов населения, указывалось, что война возможна не более полугода, потом наступит экономический коллапс и государство перестанет существовать.

Структура ВВС.

Штаб Войны в Воздухе. Отдел ПВО, Отдел спец операций.

43 аэродрома. 175 стационарных и мобильных постов ВНОС. Бригада обслуживания аэродромов и постов.

Истребительный полк.

LeR-2.

Группы по 40 самолетов. LLv-22, LLv-24, LLv-26, LLv-28.

В каждой группе 3 эскадрильи по 12 самолетов и звено управления 4. Низшее звено — пара.

Бомбардировочный полк.

LeR-4.

Группы по 30 самолетов. LLv-42, LLv-44, LLv-46.

В каждой группе 3 эскадрильи по 9 самолетов и звено управления 3. Низшее звено — тройка.

Полк ночных бомбардировщиков.

LeR-1

Группа по 30 самолетов. LLv-11, LLv-12.

В каждой группе 3 эскадрильи по 9 самолетов и звено управления 3. Низшее звено — тройка.

Воздушно-транспортный полк.

LeR-5

Группа по 21 самолету. LLv-51, LLv-52.

В каждой группе 2 эскадрильи по 9 самолетов и звено управления 3. Низшее звено — единица.

Резерв полка — авиакомпания "AERO OY".

Авиашкола. Аэродромы в г.г. Каухава, Сантаха-мина.

ТLeR-3

Группы обучения. Начальная. Истребительная. Бомбардировочная. Гидро.

Отдел ПВО.

Полк ПВО. I; II; III; IV

В каждом полку 3 дивизиона, тяжелых два— 24 орудия, легкий один — 16 орудий. Всего 40 орудий.

Отдельный зенитный дивизион — 16 шт. По 12 орудий.

Отдельный зенитно-прожекторный дивизион — 4 шт.

Дивизион инструментального обнаружения — 2 шт.

Отдельная зенитная батарея — 15 шт. От 4-х до 6-ти орудий или пулеметов.

Учебный дивизион. Хельсинки.

Всего зенитных орудий и пулеметов — 440-450.

Спец операции.

Воздушно-десантный батальон. 500 чел. База Утти. Планерная эскадрилья.

Разведывательная эскадрилья— LLv-18.

Структура ВМС.

Штаб ВМС в Хельсинки.

Организационно флот состоит из Флота побережья. Морских сил юго-западной Финляндии, Ботнического залива и Аландских островов. Ладожской флотилии. Флота главной базы и кораблей форватерной службы.

Флот побережья.

Броненосец Вайномойнен, 4 канонерские лодки, 7 сторожевых катеров типа VMV, 5 подводных лодок, 5 торпедных катеров, 4 минных заградителя, 2 базовых тральщика, 2 учебных корабля и ряд меньших судов.

Морские силы юго-западной Финляндииии.

флотилия ледоколов (4 судна — "Jaakarhu", "Tarmo", "Voima" и "Sarnpo"); флотилия эскортных судов (4 судна — "Aura I", "Aura II", "Uiskq" и "Tursas" и флотилия охотников за подводными лодками (6 катеров типа VMV).

Силы ладожской флотилии.

5 канонерских лодок и другие мелкие суда.

Береговая оборона.

Береговая артиллерия состояла из трех полков и двух отдельных дивизионов.

1-й полк в Суоменлинна (пригород Хельсинки)

2-й в Виипури

3-й в Сортавала

Отдельные дивизионы сформированные в 1935-36 годах, в районе Ханко (1-й) и в районе Хамина (2-й). Полки береговой артиллерии состояли из управления (штаб, связь) и отдельных батарей артиллерии (четыре каждый) — в основном тяжелой, калибра 152-254 мм (иногда менее), а так же команд наблюдения, охраны расположенных в фортах и приготовленных позициях, на островах и фьордах в местности, которую курировал тот или иной полк.

Зенитный полк из трех дивизионов. 40 орудий.

Базой строительства кораблей является завод "Крейтон" в Турку (Або).

Планируются к закладке. 2 миноносца, 2 подводные лодки, 4 торпедных катера.

Полк морской авиации. LeR-6. Три эскадрильи по 12 самолетов.

Планируется к покупке эскадрилья самолетов-торпедонсцев Британского производства.

Структура Сухопутной Армии.

Теперь финские войска выглядели следующим образом.

В мирное время-

Имелось пять дивизий мирного времени:

1-я, "1. Diviisona" (дивиисиона) — Хельсинки и окрестности (Турку, Ваааса, Хеймелина);

2-я — Виипури , — Лахти;

3-я — Миккели;

4-я — Оулу и окрестности.

5-я — Рованиеми и окрестности.

Каждая дивизия включала три полка пехоты, артиллерийский полк (1-я дивизия — два, 1-й и 4-й), и один егерский батальон (JP 2, JP 3, JP4, JP5, JP6).

Управление дивизии состояло из штаба, штабной роты, роты связи и других вспомогательных подразделений. Пехотные полки имели в своем составе один пехотный батальон (управление, три пехотные и пулеметная роты) и один батальон тяжелого вооружения (минометная рота, артиллерийская батарея, противотанковая батарея, связисты). Артиллерийский полк состоял из управления и трех дивизионов — тяжелого и двух смешанных (75-мм, 76-мм или 122-мм, в зависимости от имевшейся матчасти).

Имелись так же:

— Полк связи (подчинен 2-й дивизии);

— Полк снабжения и логистики (подчинен 2-й дивизии);

— Инженерный полк (подчинен 3-й дивизии)

-Две кавалерийские бригады(Ratsuväkiprikaati -ратсуваки прикати), почетные соединения. Каждое в составе полка кавалерии, егерского батальона, танкового батальона, двух дивизионов самоходной артиллерии, средств усиления.

Бригады дислоцированы в районе городов Лаппеенранта и Миккели, а также на Карельском перешейке в районе Терийоки и Келамайоки.

Самое главное, что практически ни одна часть в составе армии мирного времени для ведения боевых действий не предназначалась. Их задачей было обучение мобилизационного запаса личного состава (срок службы 12 месяцев для солдат, 15 месяцев для тех, то становился после службы офицером резерва) по специальности. Численность призывников от 18-19 тысяч ежегодно в начале 20-х. годов, к 1939 году увеличилась до 22 000 тысяч ежегодно.

То есть около половины армии были призывной. Так же части мирного времени являлись школой боевой и полевой учебы офицерского состава (офицер — upseeri — упсери) и унетр-офицеров (aliupseeri — алиупсери), так же практической кузницей отработки вопросов развития и строительства вооруженных сил, военно-научных вопросов и т.п. За период с 1918 по 1939 год военное обучение прошли 509 тысяч человек, которые могли быть использованы для мобилизации.

Основной мобилизационный потенциал армии военного времени был размещен в 14 военных провинциях. Двенадцать военных провинций имели дивизионное предназначение а две, расположенные на севере и северо-востоке — Лапландия и Кайнуу, были переданы в ведение пограничной охраны и имели бригадное предназначение.

Каждая военная провинция делилась на военные округа, которые объединяли несколько волостей гражданской администрации. Во главе военной провинции и военного округа имелся аппарат управления, в должностные обязанности которого вменялось уточнение и разработка планов мобилизации, проведение мобилизации, а так же формирование органов управления военного времени.

Следует отметить, для понимания:

Части и соединения мирного времени не были чисто "боеготовыми" частями и так же имели свои собственные планы по мобразывертыванию.

Всего же при мобилизации разворачивались:

Два армейских управления, пять корпусных управлений.

12 Пехотных дивизий,1 Кавалерийская дивизия,14 бригад, 7 отдельных артполков и ряд более мелких подразделений.

В чем же суть реформы, кроме простого наращивания сил? В двух аспектах проистекающих один из другого.

Аспект первый. До 1936 г. предполагалась возможность внезапного нападения и что бы прикрыть мобилизацию, вдоль границ должны были действовать пограничники и отряды Национальной Гвардии — Шюцкора. В 36 г. Маннергейм заявил, что о подготовке к агрессии против Финляндии будет известно заранее. Таким образом появляется время на проведение мобилизации и в отрядах прикрытия нет необходимости.

Аспект второй. Шюцкор, в своих многочисленных клубах и стрельбищах, готовил высоко мотивированного индивидуального бойца. Снайпера и лыжника. В новых реалиях Армия, не отрицая важности индивидуальной подготовки, больше нуждается в солдате умеющим действовать в составе подразделения и владеющим коллективным оружием. Армия поглотила инфраструктуру Национальной Гвардии и избавилась от задвоенных списков мобилизуемых. Теперь в рамках территориальной системы проводилась подготовка все так же высоко мотивированного резервиста, обладающего кроме всего прочего и воинской специальностью. В равной степени все это относится и к офицерам резерва. В период с 1937 г. по конец первого полугодия 1939 г. на мобилизационные мероприятия, сборы, военную подготовку и учения страна потратила около 100 миллионов марок.

Благодаря "Военной реформе Маннергейма" Финляндия имела все шансы получить пусть и не большую, но очень не плохо подготовленную "Народную армию".

7 Глава. Авиационные новости.

18 сентября 1936 г.

Эриха Шацки била нервная дрожь. Меньше года назад, поддавшись на уговоры финских представителей он совершил почти безумный поступок, из комфортной Голландии согласился переехать в совершенно незнакомую Финляндию. Впрочем авиаконструктор об этом нисколько не пожалел. Отношение, которое он здесь встретил было более, чем доброжелательное. Очень грела самолюбие должность главы Национального бюро по аэронавтике, да и чего греха таить, зарплата почти в два раза выше, чем он получал у Антона Фоккера. Хотя все это важно, но не очень. Самое главное Эриху наконец то дали возможность проектировать самолеты такие, как он хотел. Конечно пришлось идти на компромиссы, технологии местного авиазавода были довольно примитивны, инженеров которых с натяжкой можно было назвать — "авиастроителями", едва три десятка. С середины двадцатых годов финны выпускали лицензионные образцы машин того же Фоккера, а голландские методы строительства самолетов не сильно ушли от периода Великой войны. Тем не менее удалось реализовать большинство прогрессивных идей в этом небольшом, но изящном моноплане, который сейчас готовили к первому полету. Такой день для любого конструктора и праздничный и одновременно очень тревожный, все ли пройдет гладко? Вот и Шацки, глядя на свое детище изрядно волновался. Наконец заревел мотор, машина разбежалась по полосе и легко поднялась в воздух! Два круга над аэродромом, не убирая шасси и самолет мягко приземлился. Все получилось!

Начались испытательные полеты. Не смотря на вес превысивший расчетную величину, машина показала очень достойные результаты. С мотором воздушного охлаждения "Гном-Рон"14N мощностью 920 л.с. в одном из полетов на высоте 4200 м зафиксировали скорость 505 км/час. На пикировании с высоты 5000 м получили 830 км/час. Это был успех! Несколько портила благостную картину высокая посадочная скорость — 130 км/час, это было следствие того, что Эрих сразу заложил в конструкцию крыло малой площади, всего 16 м2. Весной 37 года самолет продемонстрировали представителям Шведских ВВС. К этому моменту летали уже три машины. Самолет приобрел свой окончательный облик. Моноплан смешанной конструкции с цельнодеревянным крылом, горизонтальное оперение вынесено вперед относительно киля опирается на V образные подкосы. Убираемое шасси оснащено масляными амортизаторами и гидравлическими тормозами, хвостовое колесо не убираемое. Вооружение -четыре пулемета винтовочного калибра, все синхронные. Самолет получил обозначение VL"Myrsky" — по фински — "Буря". Шведам машина очень понравилась, по сравнению с британскими "Гладиаторами", находившимися на вооружении Flygvapnet это был огромный шаг вперед. Правда пока вопрос о поставках даже не стоял, авиазавод в Темпере проходил реконструкцию, готовясь к серийному выпуску. Не был решен вопрос с двигателями, французы сами наращивали авиационное производство и моторов постоянно не хватало. Воспользовавшись удобным моментом финская сторона предложила организовать изготовление двигателей в Швеции. Идея была принята благосклонно. Эта беседа получила продолжение во время встречи короля Швеции Густава V с фельдмаршалом Маннергеймом в июле 1937, в частности была достигнута договоренность о совместном производстве истребителя. Финская сторона делает планер, а шведская, на своем моторостроительном заводе в г. Алистад-Тролльхёттан налаживает лицензионное производство новейших "Гном-Рон". К концу 38 г. межгосударственная кооперация заработала, "Мирски" стали комплектоваться шведскими двигателями. Хотя это все дела хоть и не далекого, но будущего, а сейчас Шацки с головой ушел в еще один свой проект — двухмоторный тяжелый истребитель. Правда для этого пришлось переложить все заботы по доводке и серийному производству "Мирски", на плечи молодого, но способного финского конструктора, дипломированного инженера Торсти Рафаэля Веркола. Зато снова есть время для творчества! Работать над двухмоторником Эрих начал еще год назад в Голландии, тогда проект назывался "Легкий крейсер" и должен был совмещать функции истребителя, разведчика и легкого бомбардировщика. Техническое задание финских ВВС выглядело несколько по другому: двухмоторный истребитель с очень высокими летными данными. Авиаконструктор решил сохранить схему "рамы" — двубалочного моноплана с центральной гондолой-фюзеляжем. Он использовал проверенную смешанную конструкцию сочетавшую деревянное крыло с гондолой из стальных труб, дюраля и фанеры и балками -мотогондолами из тех же стальных труб, включающими секции из дюраля и дерева. Моторы "Испано-Сюиза12Y" мощностью 860 л.с. закупили во Франции. Гондолу сделали двухместной, расположив сзади штурмана, вооруженного пулеметом в оригинальной турели с поворотным хвостовым конусом. В носовой части монтировались две 20 мм пушки и два пулемета. Осенью 1937 г. приступили к постройке опытного образца. Эрих был счастлив, пока все за что он брался — получалось.

8 Глава. Дела флотские.

Решение о продаже красы и гордости Военно Морского флота Финляндии, броненосца "Ильмаринен" было настоящей трагедией для всех моряков. Совсем новый корабль, был сдан флоту только в 1933 г. Водоизмещением 4000 тонн. Силовая установка: 2 вала, 4 дизель-электрические установки "Крупп-Германия" 3500 л.с. Скорость 15 узлов.

Основные размерения: 92.96 х 16.92 х 4.5 м

Бронирование: Пояс: 51 мм, башни: 102 мм, палуба: 12.7-19 мм, рубка: 125 мм.

Вооружение: 4 х 254/45-мм (2 х 2), 8 х 105/50-мм универсальных орудия (4 х 2), 4 х 40-мм зениток "Виккерс", 2 х 20-мм зениток "Мадсен". Настоящий линкор! Только "карманный". С парой этих броненосцев морское побережье республики — неприступно! Теперь же он продан русским. Потенциальному противнику! Начальник ВМС Вайно Вальве, узнав что решение о продаже принято, подал в отставку. Так же хотели поступить большинство офицеров военного флота. Верховный Главнокомандующий отставки не принял, более того он приехал лично в штаб ВМС, заперся в кабинете с Вайно и долго о чем то с ним беседовал. После этого разговора генерал-лейтенант Вальве вышел с просветленным лицом. В тот же день на совещании командного состава флота Начальник ВМС, передал заверения Маршала в том, что в самое ближайшее время флот получит неизмеримо больше, чем потерял. Была дана команда о выработке технических заданий на следующие корабли:-

— броненосец водоизмещением 7500 тонн

— миноносец

— торпедный катер

— улучшеный вариант подводной лодки типа "Ветехинен".

Действительно, уже в конце года были выделены средства на закладку двух миноносцев. Надо сказать, что к заданию по выбору прототипов кораблестроительный отдел ВМС отнесся максимально ответственно. Были перебраны масса вариантов, в конечном итоге остановились на норвежском миноносце "Слейпнер". Водоизмещение стандартное 600 т, полное 710 т. Длина наибольшая 74,3 м, ширина 7,80 м, осадка 2,15 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 12500 л.с., скорость 30 узлов. Вооружение: три 102-мм орудия, один 40-мм автомат и два пулемета, два спаренных 533-мм торпедных аппарата. Именно этот тип оказался наиболее подходящим для финнов. Единственное отклонение от проекта было решено сделать в плане вооружения. Вместо британских 102 миллиметровок, устанавливались шведские 105 мм универсалки, такие же как на броненосцах, да вместо пулеметов — 20 мм "Мадсены". Закладка первого состоялась в декабре 1936 г., а второго в мае 1937-го.

Следующей новостью была команда на подготовку к закладке броненосца. Корабль задумывался, как "Дойчланд" для Балтики и по характеристикам должен был превосходить шведские броненосцы.

Водоизмещение 7825 тн. Бронирование — борт 200-60мм, палуба 45-80мм, башни и рубка 150-200мм. Скорость 25 узлов. Вооружение 2x3 245 мм. 6x2 105 мм универсальных орудия, 10 40 мм автоматов. Размеры 136 на 22м. Осадка 6,5 м. Уже в марте было объявлено о том, что Финляндия приступает к строительству данного корабля. Готовность для передачи флоту планируется к марту 1940 г. Только флот будет — Советский! В этот раз рапортов об отставке не последовало. Просто Вальве поехал в Главный штаб, что б объяснить этим сухопутным, всю порочность идеи вооружать новейшей техникой агрессивного соседа. Опять состоялась встреча с Маннергеймом. На этой встрече Начальнику ВМС было разъяснено каким извилистым и трудным путем подводили Советы к такому заказу и что стоимость броненосца 12 миллионов долларов и что предоплата составит 9 миллионов, часть из которых как раз пойдет на строительство новых кораблей для Финского флота. Во время беседы генерал-майор чувствовал себя избалованным ребенком, которому в магазине не хотят покупать машинку. Маршал смотрел на него снисходительно и терпеливо объяснял прописные истины. Во всем этом чувствовалась какя-то недосказанность, Верховный явно чего то не договаривал. Вайно вышел от него с ощущением неудовлетворенности и растерянности. "В конце концов"— думал он -" я тут не самый умный, пусть делают как хотят, а мы — Флот, умываем руки!"

Умыть руки не удалось. Было открыто финансирование на строительство двух подводных лодок. Как только был спущен на воду корпус первого миноносца и освободился стапель, была заложена новая субмарина типа "улучшенный Ветехинен". Произошло это торжественное событие 17 ноября 1937 года. Лодки типа "Ветехинен" были спроектированы голландской компанией "Ingenieurskantoor voor Scheepsbouw" в Гааге (учреждённой немцами после Первой мировой войны для создания новых разработок по проектам подводных лодок, в связи с запретами, установленными в соответствии с Версальским Мирным договором). Всего было построено 3 подводные лодки "Ветехинен", "Весихииси" и "Ику-Турсо". Водоизмещение 493/716т, Скорость 12,6/8,5 уз., Вооружение 1— 76-мм орудие 1-20-мм орудие,1-12,7-мм пулемёт, 4 торпедных аппарата (2 в носу и 2 в корме), общий запас 6 торпед калибра 533-мм.. Улучшение проекта коснулись в основном торпедного вооружения. Чтобы как то усилить носовой залп, применили такое же техническое решение, как и на лодке типа "Весикко", между двух торпедных труб установить третью, но перезаряжаемую только в базе. Таким образом из носовых аппаратов субмарина могла теперь один раз дать трехторпедный залп, а после перезарядки стреляли только два аппарата. В остальном базовый проект оставался без серьезных изменений. Вторую подлодку заложили в апреле 1938 года.

Для начальника ВМС очень непростыми оказались еще два проекта пополнения флота — торпедные катера и самолеты торпедонсцы. По торпедным катерам , пришлось выбирать между уже зарекомендовавшим себя британским "Торникрофтом" и германским "Ф.Люрссен". После нескольких штабных игр, остановились на более мореходных "немцах". Прототипом выбрали катера S-2 строившиеся для Югославии.

Водоизмещение 68 т. Размерения 28 х 4.46 х 1.65 м. 2 бензиновых "Даймлер -Бенц" по 1425 л.с. Скорость 33 узла. Дальность 350 миль. Вооружение: 1 х 40 мм "Бофорс",1 — 20мм "Мадсен", 2 х 1 х 533 мм торпедных аппарата. Тяжело шли переговоры о получении лицензии на производство четырех единиц, в конечном итоге договорились на том, что финская сторона строит деревянные корпуса, а немецкая поставляет все оборудование. К работам приступили осенью 37 г.

С самолетами-торпедоносцами выбора не было, только английские "Свордфиши", на этом настоял Маршал. Проблема была в том, что британцы наотрез отказывались продавать эти машины. Самолеты были новые и начали поступать на флот в июне 36 г. Пришлось ждать пока будут выполнены все заявки от Ройал Неви и только потом рассчитывать на 14 "Авосек". По завершению длительных переговоров в августе 38 г. наконец отплыли в Англию 32 пилота и штурмана, что бы после двухмесячного обучения вернуться на новых самолетах. 40 заказанных авиационных торпед должны будут поступить в Финляндию к концу года.

В середине 1938 года был отправлен на модернизацию "Вайномяйнен". Была произведена замена "Пом-Помов" "Виккерса" на четыре 40 мм "Бофорс". Установили голландскую систему ПУС, позволяющую вести стрельбу на ходу по целям движущимся со скоростью до 40 узлов. Так же доработали 105 миллиметровки,теперь угол возвышения стал 85 градусов и смонтированы приборы управления зенитным огнем. Второй калибр броненосца стал действительно универсальным.

В конечном итоге, не смотря на то что у Финляндии остался всего один броненосец, флот становится значительно сильнее. Наконец то появится сбалансированное соединение, способное не только прятаться в шхерах ожидая вражеского вторжения, но и сможет проводить самостоятельные операции. Военно Морской штаб отработал мероприятия по защите Аландского архипелага и недопущению вражеских сил в Ботнический залив.

В случае войны на острова перебрасывалась легкая егерская бригада и группа истребителей и торпедоносцев. Соединение кораблей в составе "Вайномяйнен", миноносцев и новых торпедных катеров патрулируют в радиусе 30-40 миль от Архипелага. Подводные лодки занимают позицию в семидесяти милях впереди. Такое оборонительное построение без серьезных потерь не прорвать ни Советскому, ни Германскому флоту.

Вайно Вальве мог годиться, Финские ВМС дадут достойный отпор любому агрессору на Балтике.

9 Глава. Чем воевать с танками?

Начальник Главного штаба Сил обороны Финляндии генерал-майор Леннарт Карл Эш работал со штатным расписанием Пехотной дивизии и Егерской бригады. Структура получалась вполне современной и можно было надеяться, что этот штат будет наконец принят как основной. Предыдущие варианты рассматриваемые Комиссией во главе с Верховным Главнокомандующим, были отклонены. Как тогда сказал Маннергейм? "Современный бой — есть бой артиллерийский." Он конечно знает что говорит, всю Великую войну прошел, командуя крупными соединениями, от бригады до корпуса. Сам Леннарт такого опыта не имел, в Егерском батальоне командовал взводом, а во время гражданской войны поднялся до командира пехотного батальона. Одна беда, тогда когда делались первые варианты структуры, весь артиллерийский парк Финляндии едва насчитывал три сотни орудий. Другое дело сейчас. После продажи броненосца "Ильмаринен", Финская армия решила свои проблемы с артиллерийским вооружением. Теперь в 12 дивизиях было 576 орудий калибром 3" и 122 мм. По 48 в каждом. У трех корпусных артполков, предназначавшихся для Карельского перешейка, есть по три дивизиона вооруженных 122 миллиметровками Круппа, русскими 6", советскими модернизированными гаубицами 152 мм 10/34 и тоже русскими 107 миллиметровками. Два "легких" артполка предназначались для Северного Приладожья и центральной Финляндии. У них было по два дивизиона 122 мм в каждом. Всего 154 тяжелых пушек и гаубиц. 14 Егерских бригад удалось вооружить 112 трехдюймовками, по 8 штук в бригаде. Даже оставался нераспределенный остаток, около 50, в основном французских 75 мм, их можно отправить на "Линию Энквиста" для вооружения бетонных капониров. "Богато живем" — в очередной раз порадовался Начальник Главного штаба. Он поднялся из-за стола, прошелся по кабинету, глянул в окно. Конец февраля 37-го года был в Хельсинки снежный и холодный, а в Испании тепло и дожди. Вот именно новости из Испании мешали Эшу предоставить новый штат на утверждение Комиссии. Дело в том, что обе противоборствующие стороны начали применять танки. Республиканцы — русские Т-26, такие же как сейчас получает Финляндия, а Фалангисты немецкие Pz-1 и итальянские "Ансальдо". Пехота обеих противоборствующих сторон, оказалась бессильна против бронированных машин. Пули броню не пробивали, а полковые пушки, в основном те же 75-миллиметровки, просто не могли попасть и были очень уязвимы для ответного огня танковых пулеметов. Вопросу противотанковой обороны было посвящено совещание, которое проводил Маршал неделю назад. По его словам, в случае войны СССР может бросить в бой более тысячи танков. Это конечно преувеличение, Карл Густав погорячился, ну откуда у русских возьмется такое количество бронированных машин? С другой стороны, те сто пятьдесят танков без башен, которые пошли в уплату за броненосец, Советы отгружают без каких-то проблем. Значит производство у них налажено. -"Ну ладно"-продолжал рассуждать Леннарт, -"Тысяча, не тысяча, а противотанковые средства в дивизиях и бригадах предусматривать надо". В принципе опыт Испании, показывал, что с танками прекрасно справляются пушки — немецкие 37 мм и испанские противотанковые ружья. Об этом обстоятельно писал в своем отчете капитан Бьеркман, сейчас командовавший танковым взводом в легионе "Кондор". Простой расчет давал следующие цифры — противотанковых пушек надо около 700, а ружей, не меньше тысячи и это при условии того, что финская армия не имеет ни того, ни другого. Вообще. За неделю прошедшую после "противотанкового" совещания офицеры Главного штаба провели изменение штатов дивизии и бригады с учетом создания "бронебойных" подразделений. Ружья ввели на уровне роты наравне с ручными пулеметами, а пушки в батальон (по взводу из двух штук), в полк и бригаду — батарею и в дивизию по одному дивизиону. Всего в дивизии должно быть 44 противотанковые пушки и 60 ружей. Для оперативного реагирования на прорыв фронта массой танков, были предложены полки противотанковой обороны (полк ПТО), две штуки по 40 орудий на мех. тяге, корпусного подчинения. -"Мда, структура получалась очень современной, пожалуй можно подавать на утверждение!" Походив по кабинету, Эш мысленно хмыкнул, -"Интересно, что на этот раз решит продать Маннергейм, что бы из ниоткуда достать всю эту прорву оружия?"

Первое марта 1937 года, для работников Главного штаба был днем почти праздничным, Комиссия во главе с Верховным Главнокомандующим одобрила наконец структуру Пехотной дивизии и Егерской бригады. Основа сухопутных войск была увязана с мобилизационными ресурсами и наличным вооружением. Единственной оговоркой стал вопрос с наличием противотанкового оружия.

— Господа,— обратился Маннергейм к присутствующим высшим чинам армии.

— Путь у нас один, закупить партию пушек, для ознакомления, потом производственную лицензию и приступать к изготовлению своими силами. Вопрос в том, у кого и сколько? Попрошу через пять дней подготовить предложения. То же и по противотанковому ружью. Стоит ли ориентироваться на готовые образцы или сделать свою разработку?

Быстрее всего последовали предложения по противотанковому ружью. Уже через два дня Эш докладывал :

— Так как лучший оружейник Финляндии — Аймо Лахти имеет уникальный контракт с Министерством обороны, есть возможность заказать конструирование ружья непосредственно в стране. Получения готового образца, самим конструктором определяется примерно через полгода после заказа разработки. Производство можно развернуть на Государственном заводе VКT. Тактико-технические данные планируются на уровне швейцарского "Солотурн".

Выслушав этот текст, Маршал усмехнулся и заглянул в свою записную книжку.

— Ну да, конечно — Лахти Л-39.

-Что?— не понял генерал-майор.

-Нет, нет, ни чего. Конечно заказываем, оружие будет хорошим. Только в Техническом задании сразу предусмотрите боеприпас от немецкой 20 мм авиационной пушки. Хорошо, а что по противотанковому орудию?

— Работаем, через три дня доложим свои соображения!

— Замечательно, жду.

По противотанковой пушке ситуация складывалась следующая. Наиболее подходящим кандидатом являлась шведская 37 миллиметровка. Она уже стоит на вооружении Польши, они купили 300 штук, а сейчас готовят производство по лицензии. Сами шведы ее принимают на вооружение на будущий год. На втором месте была французская 25 мм "Гочкис". Хорошее орудие, но французская армия отказывается принимать их. Возникли проблемы с лафетом. Остальные варианты оказались менее интересны. Артиллерийский комитет рекомендовал "шведку". Маннергейм не возражал, более того предложил использовать польский опыт по установке этого орудия в танковой башне. Компания "Бофорс" разработала для Войска Польского оригинальную башню под "Виккерс 6тн", аналог которого как Т-26 сейчас получила Финляндия. Можно было сразу с заказом пробной партии пушек брать несколько танковых башен и по их образцу разворачивать производство. Окончательно решение выглядело следующим образом: в 37 г. купить 24 орудия и четыре танковые башни по польскому образцу, только пулемет предусмотреть "Максим", если нареканий не будет, брать лицензию на производство и того и другого. С 38 г. начать производить самостоятельно. Понимая, что свое производство быстро не покроет нужду армии в таком оружии, в 38 и первом квартале 39 годов дополнительно закупить по 150 орудий. Отдельно разместить заказ на танковые 37 миллиметровки количеством 90 штук. Изготовление боеприпасов наладить на артиллерийском заводе и компании VKT. Как о действенном противотанковом оружии заговорили о танках. По штату в двух кав бригадах должны быть по танковому батальону из 40 машин, рота штурмовых танков и рота самоходных орудий, все на базе русского "Виккерса". Сейчас техника поступила в оба батальона. По концепции самоходных и штурмовых орудий была масса вопросов. Маршал, явившийся инициатором предложения, сказал:

— Аналогов таких боевых машин в мире пока на существует, так что разрабатывать конструкцию и отрабатывать тактику применения придется самим. В одном я убежден, будущее за специализированными гусеничными машинами. Танк, только один из видов. Необходимо подобрать специалистов которые бы смогли спроектировать рубки на русское шасси. Сейчас в Германии ведутся эксперименты с штурмовыми орудиями и компанией "Даймлер-Бенц" разработана короткоствольная гаубица 7,5 см. Можно попытаться закупить это оружие. Для самоходной пушки использовать русскую трехдюймовку или гаубицу "Шкода".

Начальник Главного штаба Сил обороны Финляндии генерал-майор Леннарт Карл Эш читал первый отчет о испытании отечественного противотанкового ружья. Оружие получается тяжеловатое, но мощное. Со ста метров пробивает 30 мм брони! С пушками тоже получилось удачно, после поступления партии в 24 единицы из Швеции, были проведены испытания во второй дивизии. Ни одного нарекания! Лицензию уже купили, дело за производством. Эш потянулся в кресле и счастливо заулыбался — теперь будет чем воевать с танками!

10 глава. Шведский успех.

В Стокгольм финская делегация прибыла 15 июля 1937 года. Официальной целью визита были празднования Дня Рождения монарха — короля Густава V. На самом деле Маннергейм возглавлял целую команду финансистов, дипломатов и военных из четырнадцати человек. Финны ехали уговаривать шведов на военно-политический союз.

Переговоры шли весьма напряженно. Позиция Швеции была двойственной, с одной стороны ни в коем случае не хотелось терять статус нейтральной державы, с другой угрозы от агрессивных режимов нацистов и коммунистов были абсолютно реальны. Идеальной ситуацией для себя Шведское правительство видело в успешной торговле с всеми сторонами будущего конфликта и модернизации своей армии и флота. Необходимость серьезной военной силы осознавалась ясно, это была единственная гарантия того , что любому противнику понадобятся очень много войск для успешной войны против Швеции, а серьезный военный перевес на скандинавском полуострове организовать весьма не просто. Таким образом до финской делегации было доведено следующее мнение: военно — техническое сотрудничество не только возможно, но и весьма желательно. Политически военный союз не возможен. Единственная лазейка для финнов оставалась в вопросе совместной обороны Аландского архипелага. Однако шведы посчитали, что даже в этом важном деле подписывать союзный договор — рано. Именно на такой позиции готовился стоять король Густав V при личной встрече с Маннергеймом. Это была не первая их встреча, в 1919 году будущий Маршал уже побывал в Стокгольме, тогда Маннергейма принимали в буквальном смысле по-королевски. Король пригласил его 6 июня на свои именины и уж кстати, заодно вручил ему орден "За заслуги, оказанные Швеции". Маннергейм осмелился спросить Его Величество, "..каким образом он сумел заслужить столь высокое отличие?" И получил от короля ответ, впрочем, несколько туманный: "Могу лишь сказать вам, генерал, что только после вашей победы жизнь и в нашей стране стала мирной". Не мешало делу и то, что он был родом из семьи графов Маннергеймов, и его родным языком был шведский.

Переговоры с монархом пошли совсем не так, как предполагала шведская сторона. Маршал ни одним словом не обмолвился о военном союзе, напротив все о чем он говорил это только о закупке технологий и вооружений. Такой подход вызвал чувство признательности у престарелого короля, ему очень не хотелось отказывать Маннергейму, которому он искренне симпатизировал. Именно этими чувствами и воспользовался финский Верховный главнокомандующий для озвучивания своей реальной цели — получения крупного кредита. Сначала долго перечислялось то что Финляндия уже приобрела, потом то что собирается приобрести, затем жалобы на угрозы от Великого Восточного соседа и наконец скромная просьба оказать помощь, всего то 300 миллионов крон. Король опешил. Сумма была астрономической. Однако Маннергейм нашел аргументы для того что бы Гутав V поддержал пожелания финской стороны при обсуждении в кабинете министров. Кроме чисто экономических заключавшихся в том , что все деньги пойдут на оплату шведским компаниям и заводам, главным аргументом стало заявление, что финны закроют собой границы Швеции от русских орд и в случае агрессии со стороны Германии, без всяких соглашений выставят не менее пяти дивизий в помощь своим добрым соседям. Король дураком отнюдь не был, возможность военных событий рассматривал как весьма вероятные и по этому согласился быть твердым сторонником займа. Правда в конце аудиенции помянул как восемнадцать лет назад Карл Густав почти также уговорил его проявить уступчивость в Аландском вопросе.

Заседание кабинета состоялось через два дня. Кроме короля лоббистами финских интересов оказались часть министров, кредит сулил серьезные прибыли всей Шведской промышленности. После долгих дебатов было принято решение выделить 250 миллионов, с началом погашения в 1942 году.

Для финнов это событие открывало широчайшие возможности. Наряду с кредитом утвержденным Конгрессом САСШ в размере 15 миллионов долларов. Если деньги из Америки в основном тратились на закупку пром оборудования для заводов военной промышленности, расширения никелевых рудников и строительства обогатительного комбината. То шведские частично должны были пойти на приобретение вооружений и лицензий на их производство, а частично на закупку стройматериалов для двух национальных проектов — возведения оборонительной линии на Карельском перешейке и расширения дороги на Петсамо, "Арктического шоссе". Хотя сам Маннергейм считал, что наиболее важным явилась возможность разместить заказ на производство боеприпасов для орудий калибром 76,2 и 122 мм. Что такое "снарядный голод" он знал на собственном опыте. Действительно заказ на миллион снарядов стал крупнейшим лотом для шведской военной индустрии.

Кроме всего прочего был заключен договор о совместном производстве истребителя "Мирски". Шведы взялись изготавливать по французской лицензии двигатели "Гном-Рон", а финны отвечали за производство планеров и совершенствование конструкции. Под этот проект на будущий год готовилась закупка в Германии аэродинамической трубы.

Еще одно важнейшее соглашение удалось заключить финнам, на этот раз с Чехословацкой республикой. Надо сказать, что чехам досталось роскошное наследство от Австро-Венгерской империи — мощная военная промышленность. В тридцатых годах они производили почти все: стрелковое оружие, артиллерию, танки, боевые самолеты. Так же чехи по лицензии делали французский двигатель "Испано-Сюиза"12Y. Такой же двигатель, только советского производства стоял на поступающих из СССР скоростных бомбардировщиках СБ. Правительство Финляндии сумело заключить контракт с Чехословакией на поставку 50 двигателей, ведь этот же мотор планировался и на уже стороящийся тяжелый истребитель "Пири" — "Снежная буря". Кроме моторов заказали поставку 30 100 мм легких гаубиц "Шкода", для вооружения самоходных орудий.

В конце концов работу финской делегации в Швеции признали успешной, хотя и не удалось заключить военный союз, экономические соглашения превысили самые смелые ожидания. Как сказал президент Каллио — "Шведский успех".

11 глава. Дипломатические игры.

14 апреля 1938 года в город Хельсинки приехал Боря Рыбкин. Ну то что его так зовут знали не многие и в основном на Лубянке. Еще в 1937 году нарком НКВД товарищ Ежов предложил Бориса Аркадьевича назначить уполномоченным по урегулированию отношений с финнами. Так возникло "Дело 7 апреля".

Советское руководство исходило из того, что финское правительство не является германофильским и существуют реальные условия для того что бы нейтрализовать немецкое влияние в Финляндии. Задача поставленная перед Б.Н. Ярцевым, а именно под такой фамилией агент прибыл в Хельсинки, была вовлечь ее в орбиту воздействия СССР (с). Необходимо было поставить перед руководством Финской республики вопрос о заключении пакта о взаимопомощи с условием неприкосновенности границ. (с). На фоне уже существующего военно — технического сотрудничества предполагалось гарантировать финнам новые поставки вооружения и техники. Для более успешной работы Ярцеву были переданы 10 миллионов финских марок наличными это могло помочь создать почву для мер воздействия на внешнюю и внутреннюю политику Финляндии.

В течении последующих пяти месяцев Борис Ярцев, находясь на должности второго секретаря посольства, ведет активные переговоры с первыми лицами государства. Результаты были впечатляющими. Финны упредили Советскую сторону и предложили в долгосрочную ареду четыре острова — Гогланд, Лавансаари, Сейскаари и Тютерс — сроком на 30 лет. "Эти острова с военной точки зрения для Финляндии не представляют никакой ценности. У нас нет никакой возможности защитить их, так как они демилитаризованы. Я думаю, престиж Финляндии не пострадает, если мы согласимся на аренду." — таково было компетентное мнение Маннергеймa. Была названа цена — 40 тысяч тонн зерна урожая 1938 г. Так же были предоставлены гарантии в том, что Финляндия не позволит нарушить свою территориальную неприкосновенность и вторгнуться в СССР третьим странам через ее территорию. Требования о участии Советского Союза в обороне финляндского побережья и строительстве укреплений на Аландских островах были отклонены. Как бы издеваясь над потугами советской дипломатии в июле было объявлено о поставках немецких самолетов. Действительно 3 августа над Хельсинки несколько кругов совершили восемь машин. Военный атташе определил, что пять из них германские "Хейнкели"-112, истребители уже применяемые в Испании, а три "Хейнкель"-118, новейший пикирующий бомбардировщик который немцы начали поставлять Японии.

Информация о всех событиях практически сразу же ложилась на стол к Сталину. Было о чем подумать, с одной стороны острова в Финском заливе нужно занять, тем самым серьезно усилить оборону Ленинграда, с другой финские гарантии не стоили той бумаги на которой были написаны. Военное сближение с Германией было видно не вооруженным глазом.

Решение принималось после возвращения Рыбкина в Москву, где он в беседе со Сталиным, Молотовым и Ворошиловым выразил сомнение в том , что финны пойдут на секретное соглашение о совместной обороне. На фоне Чехословацкого кризиса и явного неуспеха в Испании, после недолгих раздумий острова взяли в аренду, а переговоры решили продолжить в будущем году на других условиях.

Еще один неожиданный дипломатический шаг был сделан правительством Финляндии в 1938 году. Под давлением Маннергейма принято решение о выдаче въездных виз без всяких ограничений европейским евреям и так называемым "русским белоэмигрантам". С притоком евреев рассчитывали привлечь в страну инвестиции от американских финансовых кругов, а русских использовать в возможном военном столкновении как военных специалистов.

К октябрю, когда вагоны с советским зерном потянулись через границу, а СССР начал укреплять уже ставшими своими острова, финны с облегчением выдохнули. Медведю брошена кость, непосредственного конфликта удалось избежать, правда не ясно — надолго ли?

12 глава. Большие маневры.

К концу 1938 года строительство финской Сухопутной Армии вчерне было закончено. Определен мобилизационный ресурс и количество воинских частей которые будут сформированы. Материальное обеспечение, благодаря предельному напряжению всей страны, поднялось на никогда прежде не достижимую высоту. Весь механизм необходимо было проверить в действии. 1 декабря 1938 года Маннергейм объявил о проведении двух месячных маневров. Задачей ставилось провести мобилизацию всего офицерского состава и 170 тысяч резервистов, сформировать 12 пехотных дивизий, 1 кавалерийскую (из двух бригад), 5 отдельных артиллерийских полков, 12 егерских бригад, бригаду обслуживания аэродромов и постов ВНОС. Полностью приводятся в боеготовое состояние ВВС и ВМС. Практически мобилизовались все Вооруженные Силы, правда в несколько усеченном составе. Пехотные и Егерские части имели лишь половину от штата, не полностью разворачивались тылы. В остальном все было "по настоящему".

"Армия Перешейка" в составе 6 ПД и 3-х бригад выдвигалась на "Линиию Энкеля", их поддерживали 2 тяжелых артполка. "Карельская Армия" в составе 5 ПД, 1 КД и 4-х бригад вместе с 2 артполками занимали оборону в Северном Приладожье. Северо Карельская армейская группа из 1 ПД и 4-х бригад с одним артполком демонстрировала подвижную оборону в районе Суомуссалми, Кухмо, Салла. Одна бригада отступала в Лапландии.

Как показала практика, на мобилизацию армии ушло 12 дней, если учесть, что в реальности людей придется призывать почти в два раза больше, нужно дней 18. Развертывание на позициях еще дней пять. Таким образом 23-25 дней от объявления мобилизации. Не очень быстро, но Маннергейм сказал, что это время у них будет.

Началось обживание позиций, отработка учебных задач. Учились взаимодействовать с артиллерией и авиацией. Все очень старались, получалось не плохо. Армия с наслаждением воевала с воображаемым противником. Слаживание шло на уровне корпусов и дивизий. Все стрельбы велись боевыми патронами и снарядами. Были жертвы.

На маневры пригласили иностранных наблюдателей из Франции, Англии, Германии и Швеции. Советский Союз демонстративно игнорировали. Наблюдатели вели себя по разному. Французам было холодно и скучно. Они слегка оживились только тогда, когда осматривали укрепрайон "Суммаярви" но полазав по ДОТу "Поппиус", глянув на два ряда заваленных снегом траншей и жиденький проволочный заборчик, заскучали опять. После фортов линии "Мажино", это как то не впечатляло. Англичане все разворачивающееся вокруг действо восприняли как грандиозные соревнования по биатлону. С удовольствием катались на лыжах и азартно палили из винтовок на полковых стрельбищах. Деловитые немцы морщили носы, прикидывая логистические проблемы и между собой обсуждали абсолютную невозможность ведения крупных боевых действий зимой. Пожалуй одни шведы понимали всю серьезность того, что сейчас демонстрировала Финская армия. Маневрирование батальонов на лыжах в лесу, умение совершать тридцати километровые марши, не имея ни отставших не обмороженных, вести бой зимней ночью это действительно вызывало огромное уважение и было образцом для подражания. Правда две вещи одинаково произвели впечатление на всех.

Первая — удар эскадрильи ночных бомбардировщиков по "биваку противника". Январской морозной ночью, на опушке леса были разведены несколько костров, наблюдатели заняли позицию в двух километрах. Примерно в 23.30 внезапно с опушки раздалась серия взрывов и только потом над головой посредников взревел авиационный мотор, за тем еще и еще, насчитали не менее десяти авиационных атак в течении семи минут. Молодой майор ВВС, взглянув на часы, констатировал — "Батальон противника уничтожен. Можно ехать в расположение, пить коньяк". На утро, при осмотре опушки обнаружили что вокруг кострищ все перепахано воронками от мелких бомб. Майор пояснил, что перед атакой пилоты убирают газ и планируют на цель почти бесшумно, сброс происходит с высоты триста метров, очень точно, потом резко дают обороты двигателю и уходят от цели. Атаке будут подвергаться все подсвеченные объекты в тылу противника. Французский капитан только крякнул и пробормотал себе под нос что-то о войне 1812 года.

Вторая — атака "боевой группы" кавалерийской бригады полкового узла обороны. Наблюдателей привезли на небольшое поле, показали на холм и

сказали что там занял круговую оборону пехотный полк противника. Сначала ни чего не происходило, минут через десять раздался отдаленный рокот моторов и из неприметной, заснеженной лесной просеки начали выкатываться танки с одетой в белые костюмы, пехотой на броне. Двенадцать танков не торопясь развернулись из колонны в боевую линию. Из просеки выехали четыре странные гусеничные машины и тоже развернулись в линию позади танков. "Штурмовые танки, без башни, но с 75 миллеметровками"— пояснил финский офицер. При этих перестроениях вся формация ни на секунду не остановилась, а продолжала двигаться вперед к холму. Затем из просеки показались еще четыре машины в открытых рубках которых были видны гаубицы. "Самоходные пушки"— снова пояснил финн. Самоходки остановились, отстегнули прицепки, вокруг засуетились расчеты. Грянул залп. На холме поднялись кусты разрывов. Скорострельность каждой установки была не меньше шести выстрелов в минуту, холм скрылся в пелене гари и пыли. Танки продолжали не спеша накатываться на высоту. Штурмовые танки, время от времени останавливались, плюясь одиночными снарядами. "Гасят ПТО и пулеметы"— опять пояснил офицер. Метров за двести до холма танки начали притормаживать, с брони посыпалась пехота. В какофонию взрывов вплелись татаканье танковых пулеметов и лай автоматов десантников. Танки разделились на две группы, обтекая холм, пехота пошла прямо, самоходки перенесли огонь куда — то в глубину, штурмовые орудия , почти догнав цепь автоматчиков, через их головы били по воображаемому врагу. Через несколько минут гренадеры захватила высоту. "27 минут от начала атаки, хороший результат."— прокомментировал финн.

— Доннерветер— сказал немец и грязно выругался по испански,— ваши парни неплохо подготовлены, действуют просто и слаженно. Хорошая работа. Республиканцы бы уже побежали.

Англичане высокомерно задрали подбородки, комментировать что ли бо, было ниже их достоинства. Французы только пожали плечами, им было холодно.

Для Главного штаба Сил обороны маневры показали основное — армия боеспособна. То над чем так много работали наконец-то принесло зримый результат. Резервисты поставленные в строй мало в чем отличались от солдат срочной службы. Сказывались бесконечные сборы и учения, огромную роль играла высокая квалификация унтер-офицерского состава. Подразделения демонстрировали вполне сносную выучку и самое главное были полны энтузиазма для достижения еще лучших результатов. Не смотря на холода, заболевших почти не было, великолепно проявила себя новая зимняя форма, весьма отличавшаяся от образцов 27 и 36 годов. Проблем впрочем хватало, но ни чего непоправимого не было. Обычные трудности со связью, тыловое обеспечение в условиях снежной зимы, нехватка некоторых видов вооружения, таких как средства ПВО и ПТО.

В конце января маневры закончились, дивизии и бригады потянулись к пунктам формирования. Мужественные, обветренные, в ладно сидящей форме торжественным маршем проходили они по улицам своих городков и поселков, что бы через несколько часов, сдав оружие и снаряжение на склады, вновь превратиться в цивильных обывателей. Однако всем было ясно, что в лице этих людей страна получила надежную защиту.

13 глава. Перед бурей.

Не успели отгреметь маневры, как реалии жизни снова дали знать о себе. Правда по началу приятные. В страну хлынул поток техники и вооружений. Из Швеции ритмично поставлялись противотанковые 37 миллиметровки, 40 и 75 мм зенитки. Наконец то полки ПВО получили свою материальную часть. Из Франции морем доставили 40 легких бронированных тягачей "Рено", для укомплектования первого полка ПТО. Из САСШ прибыла дюжина тяжелых тракторов "Катерпиллер"D-7 в ремонтноэвакуационные роты кав бригад и двенадцать транспортных самолетов DС-3. Из Германии прилетели последние "Хейнкели", LeR-4, обзавелся полноценной группой пикирующих бомбардировщиков, а LeR-2 теперь имел 40 прекрасных пушечных истребителя с мотором водяного охлаждения. Кроме этого личный представитель Верховного Главнокомандующего — Оскар Энкель в беседе с командующим Люфтваффе Германом Герингом, кроме иных вопросов заговорил о Чехословакии. В результате "Человек которому в Германии принадлежит все, что летает", посмеиваясь согласился с тем " что если, когда-нибудь, у Рейха вдруг неожиданно появятся чешские трофеи, так уж и быть, по сходной цене Финляндии продадут 60 бомбардировщиков АВИА-71 (в девичестве СБ-2)". Испания согласилась продать 35 тысяч трофейных русских винтовок. Отечественная промышленность тоже не подводила, Вооруженным силам регулярно отгружались истребители "Мирски" и "Пири", противотанковые ружья и пушки, по семь штук в месяц сдавались 40 мм зенитки. Склады пополнялись автоматами, минометами и боеприпасами. Все эти приятные хлопоты враз оборвались ледяным душем. 5 марта 1939 года Народный комиссар иностранных дел СССР товарищ Литвинов вызвал к себе финского посланника. Без буржуазных реверансов красный Нарком просто, по пролетарски сообщил, что Советский Союз требует следующего: — Финляндия сдает в аренду СССР полуостров Ханко сроком на 30 лет для размещения там советской военноморской базы и гарнизона в 5 тысяч человек.

— советский военно-морской флот получает право использовать бухту Лаппвик как стоянку для своих кораблей. Финский посланник похлопал глазами и слегка заикаясь обязался передать требования своему правительству. Ответа долго ждать не пришлось, финны твердо сказали "нет". Такой ответ стал неприятной неожиданностью для Советского руководства, потому что уступка четырех островов была воспринята как откровенная слабость, а раз слабы, то отдадут все то что у них ни потребовать. Литвинов после консультаций со Сталиным и Молотовым, заявил финнам, что мол переговоры не закончены и в скором времени будут продолжены, с другой, более серьезной аргументацией. Полуостров Ханко слишком важен для безопасности Ленинграда.

На заседании госсовета Манергейм сказал :— "Господа, это война, война еще до конца этого года!" В принципе, ни чего неожиданного не произошло, войны ждали, к ней готовились, но как — то не сейчас, в будущем, а тут вот так, — "до конца этого года". Подготовка к скорым испытаниям приняла лихорадочный характер. Свернули работы по реконструкции "Арктического шоссе", все силы бросили на строительство оборонительных линий. Приостановили достройку русского броненосца. Военное производство перевели на трехсменную работу. Отозвали последнюю группу "добровольцев" из Испании, благо там война уже закончилась. Был принят закон об увеличении срока службы с одного года до двух. По всей стране возникло добровольческое движение -"Стройка выходного дня", люди свои выходные и отпуска без принуждения проводили на строительстве оборонительных сооружений Карельского перешейка и Виипури. Начались регулярные разведывательные полеты над советской территорией.

В мае Геринг сдержал свое слово, за один миллион восемьсот тысяч долларов Германия продала 36 бывших чешских бомбардировщиков и еще четырнадцать пообещали предоставить до конца июля.

Финляндия готовилась отстаивать свою независимость.

14 глава. Балтийское небо.

Лейтенант Микки Клепфиш больше всего любил три вещи: женщин, подраться и фотографию. В данный момент, находясь на высоте 4 тысячи метров он занимался своим третьим любимым делом — фотографировал. Правда объект сегодня был не очень фотогеничный, наполовину скрытый облачностью аэродром истребителей ПВО Ропша, Ленинградской области.

Делал это Микки далеко не первый раз, вместе с капитаном финских ВВС Армасом Эсколой они совершили весной и летом 1939 года на самолете СБ с немецкой фотокамерой "Цейс" 3030/50 двенадцать удачных разведывательных полётов. Летали над советской территорией, включая Ленинград, Кронштадт и Петрозаводск. Впрочем удачными эти полеты были относительно. То пленка была смазана, то объект оказывался прикрыт облачностью. Хороших снимков они привозили примерно половину от сделанного. Выручало то, что их СБ был советской сборки и ни чем от своих русских близнецов не отличался, опознавательных знаков они не несли и в общем для советской ПВО были не заметны. Тем не менее снижаться ниже 6 тысяч метров не рекомендовалось, если их собьют, то будет грандиозный политический скандал, да и оказываться в руках у русских Клепфишу совсем не хотелось. В Советском Союзе Микки пришлось побывать в 1937 году, когда в составе группы финских летчиков и механиков проходил обучение под Киевом, а затем получал самолеты в Москве. Социалистическая действительность молодому авиатору совсем не понравилась, для себя еще тогда он решил, что нужно держаться подальше от этих странных строителей коммунизма. Хотя женщины в России были намного красивее финок и шведок, не говоря о том, что намного более доступны. Перспективы попадания в плен к "красным" они несколько раз обсуждали с Армасом, который тоже побывал в СССР и решили, что в критической ситуации на вынужденную посадку не пойдут, лучше разобьются вместе с самолетом.

Вот перед такой дилеммой они оказались в своем тринадцатом полете. Тогда, 5 сентября 1939 года, их задачей было отснять истребительные аэродромы Ленинградской зоны ПВО. Пользуясь своей безнаказанностью, снизились до трех километров и сделали ряд замечательных кадров, когда стрелок сержант Морски проорал по СПУ -" На семь часов тройка "Кертисс"!" Так по испанской привычке называли И-15. Эскола дал полный газ моторам и с набором высоты начал отрываться от бипланов. Все бы наверное кончилось легким испугом, но их пилот выбрал направление на Ленинград! Сам Микки это тоже сообразил не сразу, а только тогда, когда увидел звено "Рата" чуть выше справа. "Ястребки" шли на перехват. Теперь орать пришлось уже ему -"Влево! Быстрей! Нас сейчас собьют!!!" Как будто услышав его крик, ведущий И-16 дал длинную очередь, по фюзеляжу горохом пробарабанили пули. Бомбардировщик завалился на крыло и под углом градусов 40 посыпался к земле. Что -то неразборчивое прокричал Армас, -"Конец, долетались!"— мелькнула в голове у лейтенанта, но им повезло, когда самолет с трудом выровнялся на высоте двести метров, сзади никого не было. Они потихоньку поплелись в сторону границы, через двадцать минут, капитан попросил -"Мик, возьми управление, я ранен". В кабине штурмана был дублирующий штурвал и педали. Микки довел самолет до своего аэродрома и аккуратно сел, Эсколу увезли в госпиталь, а аэродромы так и остались не сфотографированы.

Через два дня лейтенанта вызвали в штаб ВВС на аэродроме Утти. Разговаривал с ним командир Отдела спец-операций полковник Юрье Опас, спросил как себя чувствует после первого боя. Клепфиш браво ответил в том духе, что -" Отлично. Готов." — Ну и так далее. Улыбнувшись, полковник поинтересовался, летал ли лейтенант на "Пири"? Мик ответил, что -"Да, пару раз на месте штурмана, пилотировать не приходилось." В ответ его "обрадовали",— "Что теперь придется". Так Клепфиш оказался в одном из трех звеньев "Тяжелых истребителей-разведчиков". Пилотом у него стал молодой и симпатичный лейтенант Пер-Эрик Совелиус. Свою камеру Микки сняв с СБ переставил на "Пири" и начались тренировочные полеты. Новый самолет Мику понравился, в отличие от русского бомбардировщика ни от куда не дуло, сидели они с пилотом спина к спине, так что общаться можно было просто -голосом, фотокамера стояла у штурмана между ног и снимать надо было вертикально вниз, над головой была своя, откидывающаяся вбок секция прозрачного фонаря, по бокам и внизу были овальные иллюминаторы. Что бы стрелять из хвостового оружия, нужно слезть с штурманского креслица, встать на колени и лечь на живот, голова и плечи оказывались в прозрачном конусе с хорошим обзором и углами наведения пулемета. Эрик дал Микки два вывозных полета, ни чего особенного, взлет-посадка. Машина была устойчивой на всех режимах, посадочная скорость немного больше чем на СБ, зато на четырех с половиной тысячах их птичка неслась быстрее 500 км/час и это при таких же моторах, что и у скоростного бомбардировщика. У русских так быстро еще ни кто не летел, это внушало чувство превосходства. Вооружение тоже было отличным, на их самолете для стрельбы вперед стояла пушка 20 мм "Испано" с 60 снарядами и два пулемета. В общем Клепфиш посчитал, что ему повезло.

17 сентября все экипажи, которые были на аэродроме собрали на брифинг, выступил командир Отдела, сказал что: -"Дело-дерьмо, красные решили помочь наци и напали на Польшу, полякам теперь точно крышка, а "лягушатники" с "лайми" даже не чешутся." После брифинга их с Совелиусом оставили и сказали, что завтра надо лететь и сфотографировать эти гребаные аэродромы. Если опять перехватят, стрелять и уходить. Похоже игры закончились, дело пахнет войной. Отснять предстояло три аэродрома— Манушкино, Ропша и Витино. Горелово и Углово Эскола с Клепфишем сфотографировали в прошлый раз.

Вот теперь, на высоте 4 километра, Микки пытался сделать приемлемые снимки аэродрома Ропша. Получалось не очень, облачность, что б ее!

— Эрик, давай еще снизимся, облака мешают.

— Мик, оно конечно давай, ты начальник, но ведь подловят.

— Насрать! Уйдем! Это последний на сегодня. Не успеют.

— Ну-у давай.

Они снизились до трех тысяч и Совелиус как по нитке повел машину на скорости 320 км/час. Клепфиш запустил камеру, все было просто отлично!

Кроме одного, их характерный силуэт "рама" наконец-то заметили, в мощный объектив лейтенант отчетливо увидел три пыльных хвоста ползущих по взлетной полосе, понятно — перехватчики.

— Эрик, готово! Валим отсюда, да побыстрее!

"Пири" бодро заревел моторами и пошел на высоту, ложась на курс к Финскому заливу. Микки полез в блистер к пулемету. Минут пятнадцать ни чего не происходило, штурман уже решил что на этот раз пронесло, когда в наушниках раздался голос пилота.

— Мик, звено истребителей, ниже триста, на встречнопересекающихся, готовься!

— Давай выше.

— Что б я без твоих советов делал? Маску одень.

Они набирали высоту, И-16 не отставали идя чуть ниже и на удалении около километра. Таким порядком все четыре самолета прошли береговую черту и обогнув Кронштадт стали углубляться в открытое море.

— Эрик, как ты думаешь, так они нас до Хельсинки провожать будут?

— Это ты у них спроси.

Спрашивать не пришлось, "Рата" заложив пологий правый вираж отвалили в сторону материка. Минут через десять финны тоже развернулись в сторону Койвисто.

После того как проявили пленку Микки понял, рисковали они не зря, все три аэродрома были забиты самолетами. "Сдается они сюда прилетели не для авиационного парада"— рассуждал про себя лейтенант, -"ох, придется воевать и похоже скоро". Эту несложную мысль, наблюдатель-фотограф донес до своего пилота, тот глубокомысленно помолчал и неожиданно предложил:

— Давай Мик, займемся с тобой пилотажем, а то ты и сесть на "Пири" по человечески не можешь.

Микки был восхищен глубиной мысли друга и молча полез в кабину, учить расположение приборов.

15 глава. В гостях у разных ликов Сатаны.

23 августа 1939 года в Москве произошло событие давшее старт второй мировой войне. Событие это называлось "Пакт Рибентроп-Молотов". Вместе с Пактом были подписаны "Секретные протоколы", по ним в сферу интересов Советского Союза кроме всего прочего отходили три прибалтийские республики и Финляндия.

Для Маннергейма это событие послужило началом запуска ряда мероприятий. Уже 25 августа началась операция "Poland". Суть операции заключалась в следующем — использование ресурсов Польши, оставшихся после военного разгрома.

29 августа Военно-морской атташе Финляндии посетил командующего Польских ВМС контр-адмирала Унруга, результатом их встречи стало небольшое изменение в приказе на интернирование — "..... Разрешаю, на свой страх и риск интернироваться в нейтральных Швеции или Финляндии...".

5 сентября после недолгих прений, почти одновременно, правительства Литвы и Латвии приняли решение о том что — "...в связи с сложной международной обстановкой, для избежания недоразумений с Советским Союзом и Германским Рейхом, интернированных польских военнослужащих и гражданских чиновников следует департировать в Финляндию...". Сам же Маршал, пользуясь всеми доступными каналами давления на Геринга, стал просить об организации личных тайных переговоров с Гитлером. "Толстый Герман" "сдался" 5 октября и сообщил Фюреру Германской нации о настойчивых просьбах Финского Верховного главнокомандующего. Гитлеру встречаться не хотелось, это было не ко времени и не к месту. Понятно о чем пойдет разговор — финны будут просить защиты от Советов, а Германия ни чего поделать не может. Пакт. Соблюдение соглашений Сталиным, намного важнее судьбы какой-то Финляндии. Даже расово близкой. Однако Геринг не унимался, он дал личные гарантии того, что разговора о непосредственной защите не будет, более того у Маннергейма есть какие-то предложения связанные с войной Германии против Франции и Англии. Фюрер был заинтригован, да и отказывать старому товарищу по партии, он не привык. Скрепя сердце Адольф Алозиевич согласился, но только тайно и только коротко, скажем один час. Срок назначили на 11 октября, престарелый Маршал прибывает в Берлин на один день, для консультаций с желудочным доктором.

В назначенный день, на рассвете в Берлине приземлился финский правительственный "Дуглас". Маннергейм в гражданском платье прибыл на лечебные процедуры. "Доктора" Гитлер и Геринг приняли его в неприметном загородном особнячке.

После коротких приветствий финский гость поздравил германских хозяев с блестяще проведенной военной операцией в Польше. Геринг самодовольно ухмыльнулся, Гитлер поморщился. То что произошло дальше, было для них абсолютно неожиданно, слегка прикрыв глаза Маршал наизусть и очень близко к тексту начал цитировать "Секретные протоколы" к Пакту.

— Из этого следует, то что в ближайшее время Советский Союз введет свои войска на территорию Латвии, Литвы и Эстонии, а так же начнет военные действия против Финляндии. Завтра Молотов вызовет нашу делегацию для предъявления территориальных претензий.

— Простите мой Маршал, а откуда у Вас столь точные сведения? Опять "дар предвидения"? — попытался разрядить обстановку Геринг. Маннергейм не принял шутки, а ответил очень серьезно:-

— У нас давно свой человек у "красных", на самом верху. Вот план развертывания РККА у наших границ и предварительный план наступления, который представил русский генерал Мерецков — Сталину. План пока не завизирован. — Он вынул из небольшого портфеля толстую пачку карт и бумаг, перевязанную бечевкой и положил ее на стол перед Гитлером.

-Конечно это копии, оригиналы переправить через границу СССР не возможно.

Гитлер, не прикасаясь к бумагам, внимательно смотрел на Маннергейма.

— Хорошо и что это меняет? Чего вы хотите от Германии?

— От Германии?— деланно удивился Маршал— от Германии ни чего, мы же прекрасно понимаем, что вы связаны этим пактом по рукам и ногам. Для вас это единственный шанс не вести войну на два фронта. Собственно с этим вопросом я и прибыл.

Лицо Гитлера превратилось в недвижимую маску, только темные глаза еще сильнее заблестели.

— Продолжайте, все это становится интересным, маленькая Финляндия предлагает помощь Великой Германии!

Маннергейм откинулся на спинку стула и улыбнулся.

— Приятно общаться со столь проницательными людьми. Конечно ОКХ рассматривал возможность того, что в 40-м году повторится 14-й?

— Вы имеете ввиду удар по Восточной Прусси со стороны русских?

— Именно так. Если не толочь кашу в горшке, то Финляндия сможет связать Сталина на весь сороковой год.

— Вы в этом уверены? Финляндия и СССР. Давид и Голиаф.

— Абсолютно уверен!

— Чего вы хотите?

— Как я уже говорил, от Германии ни чего. Хотим от Словакии. Польских трофеев. Ведь Словакия захватила просто колоссальные трофеи, не правда ли?

Теперь уже Гитлер расслабился и облокотился на спинку.

— Ну, что-ж, все предельно ясно. Действительно приятно общаться с информированными и проницательными людьми. Предлагаю прерваться на несколько часов, мы посмотрим, что можно тут сделать. Вас проводят.

Когда финн вышел, Гитлер повернулся к Герингу.

— Как всегда, мой старый партийный товарищ, ты был прав, эта встреча не взирая на опасность того, что о ней узнают русские, очень полезна. Надо отдать бумаги Канарису, пусть сравнят с нашей информацией. А как ты думаешь, неужели финны смогут противостоять русским?

— За всю армию судить не берусь, но по авиации они качественно явно превосходят Советы. Мы продали им неплохие истребители и пикировщики, сами они производят хорошие машины. В Испании их парни достойно себя показали, так что в воздухе Сталина ждут сюрпризы. Им не хватает зениток, если мы дадим сотню двадцатимиллиметровок, то на нашей боеспособности это особо не отразится, а русские понесут серьезные потери. Я думаю, чем больше "красные" потеряют в Финляндии, тем меньше шансов, что они ударят нам в спину.

— Я тоже так думаю, решено, пусть "словацкие трофеи" попадут к финнам, а мы можем пообещать Швеции, что покроем расходы на поставку Финляндии шведских боеприпасов и вооружения. Герман займись этим.

12 октября самолет Маннергейма приземлился в Хельсинки. В этот же день пришло сообщение от посольства в Москве.

Молотов предложил Финляндии заключить договор о взаимопомощи, подобный тем, что были подписаны с прибалтийскими государствами. После этого Сталин изложил советские требования к Финляндии:

— Финляндия сдает в аренду СССР полуостров Ханко сроком на 30 лет для размещения там советской военноморской базы;

— советский военно-морской флот получает право использовать бухту Лаппвик как стоянку для своих кораблей;

— Финляндия заканчивает достройку броненосца для СССР к 1 декабря 1939 г. и передает его;

— Финляндия уступает СССР территорию на Карельском перешейке от села Липпола до южной оконечности города Койвисто;

— Финляндия передает СССР западную часть полуостровов Рыбачий и Средний;

— обе стороны разоружают укрепленные районы на Карельском перешейке, оставляя на этой границе только обычную пограничную охрану;

— в качестве компенсации за эти территории советское правительство предлагает Финляндии часть территории Советской Карелии в районе Ребола и Порос-озера, вдвое большую, чем уступала Финляндия.

Финская делегация запросила время на консультации.

13 октября Маннергейм отдал приказ о начале скрытой мобилизации. Одновременно началась эвакуация гражданского населения из восточных областей.

14 октября было обнародовано Словацко-Финское соглашение о продаже польских военных трофеев. МИД СССР по этому поводу высказал "Глубокую озабоченность", МИД Германского Рейха. На что немцы очень натурально развели руками и ответили в том духе -"Что за действия словаков ответственности не несут". На этом инцидент был исчерпан. Однако Советский Союз сообразил, что что-то здесь не чисто и 1 ноября запретил проводить депортации поляков из Литвы и Латвии. Те подчинились, а что будешь делать? На начало ноября всего оказалось депортировано — Литва-12470, Латвия-890 чел., а интернировались в Финских портах две польские подводные лодки и сторожевой катер.

3 ноября начался второй тур переговоров между СССР и Финляндией, на этот раз с финской стороны присутствовали наряду с Паасикиви , министр финансов Таннер и государственный советник Р. Хаккарайнен. На этих переговорах когда снова зашла речь о близости границы к Ленинграду. Иосиф Сталин заметил: "Мы ничего не можем поделать с географией, так же, как и вы... Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придётся отодвинуть от него подальше границу". Переговоры зашли в тупик. В этот же день войска Ленинградского военного округа и Балтийский флот получили директивы о подготовке боевых действий против Финляндии. Финны начали развертывание на позициях. 7 ноября, когда аргументы Высоких Договаривающихся сторон были исчерпаны и начали повторяться, Вячеслав Михайлович Молотов высказался — "Мы, гражданские люди, не достигли никакого прогресса. Теперь слово будет предоставлено солдатам". Финны повернулись и уехали. Наступило затишье.

16 глава. Шведский знакомый

Понаблюдав несколько дней за самодеятельностью экипажа, в деле освоения тяжелого истребителя, начальство в мудрости своей, решило что хватит лейтенанту Клепфишу болтаться в наблюдателях — фотографах, пусть слегка поучится. Микки отправили в Темпере, получить с завода новенький "Пири" и пригнать его в Утти.

На заводе VL лейтенанту бывать уже доводилось. Перегоняли СБ на смену двигателей, изношенные советские "М-100" меняли на чешские "Испано-Сюиза". В этот раз бомбардировщиков не было, зато были шведы, которые получали свои "Мирски". Финляндия выполняла обязательства по совместному производству истребителей и заканчивала отгружать последние самолеты из шведской партии в 40 машин. Микки с удовольствием поболтал с земляками, ведь родным для него был шведский, а финский язык он выучил в гимназии, на нем шло обучение и общались одноклассники. Как выяснилось именно свободное владение обоими языками, да еще немецким была основная причина этой командировки. Шведы заинтересовались "Пири" и хотели ознакомиться с ним поближе, комментарии должен был давать сам глава Национального бюро по аэронавтике — Эрих Шацки, а он ни по шведски, ни по фински не говорил, Клепфиш должен был переводить во все стороны, а за одно сдать формальные зачеты по машине, без которых не будет допуска к полетам.

22 октября с утра Микки сидел в аудитории заводской Учебно-тренировочной группы и зубрил наставления по эксплуатации летательного аппарата. Входная дверь открылась и вошел человек в форме майора ВВС Швеции.

-Уго Бакгаммар. — Представился офицер. Клепфиш с ленцой поднялся из — за стола и так же отрекомендовался.

-Это вы тот пилот, который будет презентовать самолет? — Спросил майор по шведски и свысока глянул на младшего по званию.

— Презентовать?— привычно, вопросом на вопрос , откликнулся Микки.

— Ну да. Мне сказали, что сегодня презентация по "Пири".

— Показывать машину вам будет сам конструктор, доктор Шацки. Он специально для этого прилетел вчера из Хельсинки. Меня попросили перевести , если что-то будет не ясно и еще, я не пилот, а наблюдатель. Вот сдам зачеты — лейтенант ткнул пальцем куда-то себе за спину,— тогда смогу пилотировать тяжелый истребитель самостоятельно.

В этот момент входная дверь опять отворилась и на пороге появился невысокий, темноволосый человек, в хорошем костюме и умопомрачительных лакированных штиблетах. Оглядев офицеров, человек сказал по немецки:

— Добрый день, я Эрих Шацки.

После взаимных приветствий они пошли в цех, где готовился к сдаче тот самолет, который должен будет забрать лейтенант. Бакгаммар хорошо говорил по немецки и особой нужды в переводе не было, но Клепфишу эта экскурсия тоже была очень интересной. . По дороге конструктор с гордостью рассказывал о машине. По его словам выходило, что самолет начали производить с апреля 1938 г, до этого шел цикл испытаний. Хотя процесс улучшений продолжается до сих пор. Всего было выпущено 17 машин, 12 передано ВВС Финляндии, две готовятся к передаче, две были разбиты, одна является стендом для проведения летных экспериментов. Завод может производить до трех самолетов в месяц, не снижая производства "Мирски" которые сейчас строятся по 12-15 в месяц, но как обычно проблемы с отсутствием двигателей. Если удастся получить партию моторов из Франции или Чехии, то VL сможет отгрузить в ближайшие полтора месяца еще пять машин, задел есть. Благодаря продувкам в новой аэродинамической трубе, внесли несколько небольших конструкционных изменений, на двигатели поставили реактивные патрубки и теперь самолеты уверенно выдают 515 км/час на высоте 4700 метров, а у земли 430 км/час. Скорость пикирования более 800 км/час. Дальность 850 км. Вооружение в двух вариантах — 2 "Эрликона" 20 мм и три пулемета (один у штурмана), или 1 "Испано" , тоже 20 мм и три пулемета, можно подвешивать две 100 кг бомбы или дополнительный бак для горючего. В процессе рассказа, а потом и натурного показа, конструктор то и дело обращался к Микки, как человеку имеющему практический опыт полетов. Лейтенант настолько увлекся давая оценку тем или иным параметрам самолета, что попенял конструктору на нестабильность скоростных качеств на высотах более 6 км. Шацки попросил пояснить, Клепфиш сослался на недавний случай, когда они не смогли оторваться от И-16 над Балтикой. Наступила пауза. Микки увидел заинтересованный взгляд шведского майора. Только в этот момент он сообразил, что кажется сболтнул лишнего. Глава бюро по аэронавтике поняв щекотливость ситуации резко перевел разговор в другое русло. Он подвел летчиков к стоящему на отдельном стапеле самолету, любовно похлопал его по крылу и объявил:

— Знакомьтесь господа — "Мирски"-два! Если наши расчеты верны, будет лучшим истребителем в мире! Мы спроектировали новое крыло, цельнометаллическое, убрали подкосы, снизили гаргот. В новом крыле хотим поставить пушки, как у "Хейнкеля"-112. — Он повернулся к Уго — Ваши земляки начинают поставку более мощного двигателя, 1080 лошадиных сил, с ним я думаю получим 550 км/час.

Презентация продолжалась, было познавательно и интересно. Кроме прочего к удивлению Клепфиша, майор Бакгаммар проявил себя как знающий специалист. Когда они проходили мимо линейки самолетов на заводском аэродроме он остановился около "Хенкеля"-118 и недоуменно уставился на Шацки.

— Ага, заметили— улыбнулся тот,— модели для Финляндии по нашей просьбе, доктор Хейнкель оборудовал закрытым фонарем. Обзор слегка ухудшился, но в минусовые температуры стало не в пример комфортнее.

— Правильное решение — одобрил майор— думаю и скорость слегка подросла?

— Немного — согласился конструктор.

— Хотя при новом 601 — двигателе это наверное не принципиально?

— Не принципиально — снова согласился Шацки — А вы меня приятно удивили, такие глубокие познания...

— Ну, мы стараемся следить за новинками — и Бакгаммар скромно опустил глаза.

К вечеру Микки твердо убедился, что авиация Финляндии имеет крепкий тыл и перспективы обновления парка самолетов. Швед облизывался на "Пири", как кот на сметану. Он очень уверенно заявил, что в ближайшее время завод получит заказ на эти машины, а проблемы с двигателями будут решены. Расстались они тепло, Клепфишу майор понравился, видно было, что он свое дело знает хорошо, а то что поначалу свысока посматривал на лейтенанта, то это от стеснительности.

11 ноября 1939 года на аэродроме Утти приземлился новенький "Пири", за штурвалом сидел сияющий Микки. Финские ВВС пополнились еще одним самолетом, а в разведывательном звене еще один наблюдатель получил статус пилота.

17 глава. Смотр флагов.

Стратегию будущей войны Маршал решил строить на маневре силами. Для этого было все. Финская армия имела в тылу две основные железнодорожные линии, идущие с севера на юг, а также значительное число веток, выходящих к границе. На карельском перешейке имелось три такие ветки. В южной Карелии их было две. В среднюю Карелию выходило две железнодорожных линии. Лишь в северной Карелии была одна железнодорожная ветка, снабжавшая и этот регион, и Лапландию. Финская Лапландия и порт Петсамо могли снабжаться только автомобильным транспортом по "арктическому шоссе". Это было самое слабое место системы сообщений Финляндии. Таким образом, армия Финляндии имела не только лучшее снабжение, но и получала возможность осуществлять маневр войсками по железным дорогам и добиваться временного численного превосходства над РККА.

Оставшиеся перед войной две-три недели Маннергейм намеревался провести в войсках, что б еще раз составить свое личное мнение о позициях, оснащении и главное о людях. Начать решил с крайне левого фланга — Петсамо.

Еще в 1937 году финский Главный штаб Сил обороны сформировал из расположенных в Заполярье соединений группы войск "Северная Финляндия" отдельную группировку "Лапландия". Командовать Отдельной группой назначили генерал-майора К.М. Валлениуса.

По прилету в Петсамо, Маршал ознакомился с текущей ситуацией. Эвакуация гражданского населения была в самом разгаре, людей на всевозможном транспорте перемещали в центр страны, часть вместе с огромными стадами северных оленей должна была укрыться в соседней Швеции. Никелевые рудники были подготовлены к взрыву.

Смотр войск показал, что планы по мобилизации выполнены полностью. Лапладская Егерская бригада в составе пяти батальонов, общей численностью около 4-х тысяч человек, была готова действовать. Ожидалось, что против них будет брошена усиленная танками стрелковая дивизия. Валлениус избрал единственно разумную в тех условиях и при таком соотношении сил тактику ведения подвижных "лыжных боев" (sissisota), по сути партизанских действий, растянуть вражескую колонну вдоль шоссе и атаковать с флангов лыжными батальонами. Впрочем, генерал — майор так же планировал опираться на ряд укрепленных пунктов в деревнях. Первый такой пункт был подготовлен в поселке Сальмиярви. Там же было сосредоточено все "тяжелое вооружение" бригады — 8 3" пушек, 16 минометов, 10 37 мм противотанковых "Бофорса", ожидался подход по "Арктическому шоссе" зенитной батареи. Был накоплен солидный запас боеприпасов, различных мин и взрывных устройств. Бригада в основном была сформирована из местных жителей — саамов.

Картина была ожидаемая, но Верховный главнокомандующий, тепло попрощавшись с подчиненными, уже в самолете неожиданно впал в самую черную меланхолию:

— "Старею наверное" — думал он, — "становлюсь сентиментальным. При таком соотношении сил, бригада будет стоять насмерть, в будущем году мало кого из них увижу живыми. Если бы была железная дорога... Перебросил бы дивизию, за полтора месяца Валлениус раскатал бы "красных", а потом дивизию назад на перешеек. Да-а мечты, мечты..."

Настроение улучшилось после посадки в Рованиеми. На аэродроме был выстроен почетный караул из состава 9-й Пехотной дивизии, под командованием ее командира, получившего звание генерал-майора всего три недели назад, Хьялмара Сииласвуо. По краям взлетной полосы стояли 12 самолетов Северо-Карельской армейской группы. Это были шесть истребителей Бристоль "Бульдог" и шесть учебных VL"Найма". Маршал с удовольствием принял рапорт командира дивизии и прошелся вдоль строя пехотинцев. Парни производили хорошее впечатление и ревностно "ели" глазами начальство. Карл Густав почувствовал, как меланхолия отступает, он улыбаясь поздоровался с командующим группы генералом Туомпо и пошел вместе с ним к автомобилю. Через час в штабе началось совещание. Северо-карельская группа отвечала за оборону участка от Лиексы до Кухмо и имела в своем составе 9-ю Пехотную дивизию, отдельный артполк из двух дивизионов 122 мм гаубиц и четыре Егерские бригады. Всего около 35 тысяч активных бойцов. План генерала Туомпо заключался в следующем: основные силы сосредотачивались по центру позиции в районе крупного поселка Суомуссалми, это должны быть 9-я Пехотная дивизия, две бригады и артполк, направления Кухмо и Салло прикрывались каждое одной Егерской бригадой. Мощный центральный кулак позволял быстро разбить наступающие советские войска в районе Раатской дороги и по рокадным шоссе оказать помощь любому из флангов. Все три населенных пункта были прикрыты полевыми укреплениями и приспособлены к круговой обороне. На прошлогодних маневрах были отработаны различные варианты действий, в том числе и передислокация по железной дороге. Командование армейской группы лучилось оптимизмом и готово было представить план переноса боевых действий на сопредельную территорию. Маршал слегка остудил их порывы, напомнив, что в конце января он заберет дивизию, артиллерию и одну из бригад, правда пообещав в течении января выделить на две — три недели группу истребителей и группу бомбардировщиков.

— Запомните господа — говорил он — я рассчитываю на максимально быстрые и эффективные действия. Перерезайте коммуникации, подтягивайте артиллерию и ударами с разных направлений добивайтесь решительной победы. В феврале у вас уже не будет ни численного, ни качественного перевеса, вот тогда для вас наступят тяжелые времена позиционной борьбы, но я надеюсь, что вы справитесь. К этому моменту судьба войны будет решаться на Перешейке". В армейской группе Маннергейм провел еще двое суток, дал смотр войскам, произнес несколько речей перед офицерами , слетал к Суомуссалми. Похоже, что все было подготовленно на совесть и Маршал весьма довольный увиденным отправился дальше в Сортовала.

За двадцать минут перед посадкой командир экипажа разбудил задремавшего Густава и показал пальцем в иллюминатор. Оказывается их "Дуглас" сопровождал почетный эскорт, четыре "Пири". "Рамы" попарно зависли с обеих сторон на расстоянии 50 метров и шли как привязанные. "Красивые и грозные машины,"— думал Маршал -" молодец Шацки, только маловато их, жаль что в "Словацких трофеях" не оказалось чешских двигателей. Хотя, грех жаловаться, немцы не поскупились. Две недели финские пароходы под прикрытием новеньких миноносцев вывозили вооружение и боеприпасы из Данцига и Кенигсберга. Поступило то чего так не хватало армии: противотанковых пушек — 250 и ружей— 500. Боеприпасы — почти 800 тысяч снарядов всех калибров. Польские клоны шведских зениток 75 и 40 мм, благодаря им удалось не только полностью укомплектовать все полки ПВО и отдельные дивизионы, хватило даже на зенитный полк ВМС. Вот моряки радовались! " — Маннергейм улыбнулся — "Правда как к словакам попали 160 немецких 20 мм зенитных автоматов с тремя комплектами боеприпасов не знал ни кто, особенно русские. Мда-а, если бы узнали то был бы дикий скандал, но обошлось. Зато теперь все дивизии и бригады имеют свои зенитные батареи. Целый пароход загрузили всякой военной мелочевкой — телефоны, кабель, колючая проволока, каски, всего не упомнишь. Тыловики чуть с ума от счастья не сошли!" Самолет затрясло, в иллюминаторе мелькнули близкие сосны, "Дуглас" приземлялся.

Командующий Карельской Армией Леннарт Карл Эш встречал Верховного Главнокомандующего подчеркнуто официально, как будто не было многолетней совместной работы в Главном штабе. Сухой доклад, приглашение в штаб и ни каких эмоций. Маннергейм понимал — Леннарт нервничает. Было от чего, самая крупная группировка войск, все лучшее, что имела Финляндия было сосредоточено здесь в Карельской Армии. Когда они остались вдвоем, Маршал заговорил первым:

— Господин генерал-лейтенант прекратите истерику! — и уже мягче— Леннарт, не психуй! Профессионалов против тебя не будет, во всяком случае по началу, с конца декабря на вас будет работать все ВВС, чистое небо — гарантировано, чего еще? Ты справишься! Ладно, показывай что вы решили.

Эш покрутил головой, как будто воротник мундира был ему тесен и выдохнул:

— Большие ресурсы, большая ответственность. Прошу в оперативную комнату.

Доклад Эша перед картой рисовал следующую картину — в Северном Приладожье существовали три оперативных направления: Китиля — III корпус, Лоймола-Толваярви — IV корпус и Иломантси. Иломантси прикрывался одной Егерской бригадой, задача — сдерживать наступление противника обороной по рубежам до полного истощения. Размен пространства на наступательный потенциал.

Толваярви — 6 и 11-я Пехотные дивизии, Артполк — два дивизиона 122 мм, 2-е Егерские бригады, 2-я Кавалерийская бригада, задача — разгром противостоящего противника, выход в тыл группировки наступающей на Лоймола.

Лоймола — 10-я Пехотная дивизия, задача — фронтальная оборона, окружение и уничтожение совместно с Толваярвской группировкой соединения противника.

Кителя— 1-я Пехотная дивизия, Артполк — два дивизиона 122 мм, один дивизион 152 мм, задача — сдерживание наступления противника позиционной обороной. 12-я Пехотная дивизия, 1-я Кавалерийская бригада и Егерская бригада — обход вражеского соединения, перехват коммуникаций, окружение, уничтожение.

В конце января, начало февраля переброс ударной группировки на Перешеек.

Маннергейм задумался, потом ответил коряво переведенной с русского на финский фразой Фельдмаршала Суворова:— " Гладко было на бумаге, но забыли про овраги, а по ним ходить". Эш недоумевающе поднял брови. Маршал пояснил :

— Мне не нравится то, что действия корпусов спланированы как две независимые операции, вы не учитываете обычных военных случайностей. Противник может действовать совсем не так, как вам кажется, особенно — русский. Перерабатывайте план, у вас не два корпуса, а одна армия, найдите взаимодействие и поддержку. Время есть, ищите другое тактическое решение. К концу января вы должны высвободить три пехотные дивизии, два артполка, обе Кавбригады и Егерскую бригаду для Перешейка. Думайте.

Не оставаясь на обед, Маннергейм поехал в войска. В первую очередь направился к своему протеже в элитную первую Пехотную дивизию — полковнику Пааво Талвела, на следующий день по всем ключевым точкам Карелии, обозначенным Эшем. Только через четыре дня Маршал снова появился в Сортовала. Штаб армии напоминал растревоженный улей, сам генерал-лейтенант был серого цвета, под стать ему были его офицеры, -"Ясно, -подумал Густав— спать им не пришлось, ну-ну и что же придумали?" Доклад длился два часа, оперативный отдел был завален картами, графиками перевозок, расчетами пропускной способности дорог с обеих сторон фронта, схемами взаимодействия с артиллерией и авиацией.

— Хорошо, — подвел итог Маннергейм, — будем считать, что так все может получиться, только прошу помнить о том, что любой план действует до первого выстрела, будьте готовы энергично реагировать на изменения. Удачи вам.

Самолет Верховного Главнокомандующего был на подлете к Виипури, когда из Хельсинки начали поступать тревожные сообщения. Маршал принял решение прервать инспекционную поездку и лететь сразу в Ставку.

18 глава. Началось!

Самолет Маршала садился в Утти когда уже начинало темнеть. У здания управления полетами выстроился почти весь штаб ВВС, рапортовал командующий, генерал-майор Ярл Линдквист. Маннергейм, небрежно козырнув, бросил ему:

— Садитесь ко мне в машину, по дороге доложитесь обстоятельно.

Они недолюбливали друг-друга, все началось с разногласий по поводу структуры финской авиации. Линдквист был сторонником "Доктрины Дуэ", а Маршал настаивал на развитии истребительной авиации в первую очередь. Конфликтовать в открытую не позволяла субординация, но отношения были подчеркнуто официальными.

До Миккели нужно ехать почти сто километров, так что время узнать подробно о ситуации в ВВС на данный момент, было. По докладу генерал-майора выходило, что предвоенные планы выполнены почти полностью. Истребительный полк имеет 160 машин, 120 "Мирски" и 40 "Хейнкелей-112", бомбардировочный полк -100 самолетов, 60 "АВИА-СБ" и 40 пикировщиков "Хенкель-118". В этих полках почти все машины новые, процент ежедневно боеготовых 90-92. Есть небольшой резерв в учебном полку. Полк ночных бомбардировщиков имеет 60 самолетов, 40 "Фоккеров" различных модификаций и 20 "Райпонов", но боеготовность примерно 65 процентов. Резерва по ним нет. За последние два месяца все летали очень много, вводили в строй резервистов и отрабатывали учебные задачи, сожгли полугодовой лимит горючего, сейчас срочно проводится техническое обслуживание техники, так что дней через пять боеготов будет весь авиапарк. Сформированы две разведывательные эскадрильи из старых истребителей "Бульдог" и учебных машин. Три звена дальней разведки, летающих на "Пири", распределены следующим образом: 6 в Хельсинки, отслеживают ситуацию на Балтике, 4 под Виипури, каждый день летают над Карельским перешейком и 4 в Сортавала. В транспортном полку 29 самолетов от новейших DC-3 до стареньких "Де Хевилендов". Зенитчики укомплектованы артиллерией почти полностью. Правда когда пришло разом столько орудий, появились проблемы с тягачами, но стал поступать мобилизованный транспорт и постепенно проблема решается. Сейчас все отдельные дивизионы моторизованы, могут маневрировать. Полки только частично. Батареи которые передали армии — на конной тяге, кроме одной, предназначенной для Петсамо. Посты наблюдения и оповещения отмобилизованы, связь проверена. Горючего накоплено на два месяца интенсивных полетов.

— Как ваши кауккопартиот?— спросил Маршал

— Парашютисты? За лето совершили по десять , пятнадцать прыжков, трое разбились. Пока не хватало опыта были ошибки в укладке парашютов. Сейчас подготовлены нормально, могут действовать.

— Значит застегнута "последняя пуговица на гетрах последнего солдата"? — усмехнулся Маннергейм. Линдквист промолчал.

— Что, действительно ни каких сложностей? Все настолько идеально?

— Нет конечно. Просчеты есть. Вижу две основные проблемы, обе связаны с людьми. Во первых. Почти не осталось подготовленных пилотов, мы поставили в строй всех, даже заводских испытателей. В резерве всего 37 человек и все с очень маленьким налетом, если начнем нести серьезные потери, то на самолетах некому будет летать. Во вторых. Нужно создавать управление еще одного истребительного полка. Проблема обнаружилась когда заработали все посты ВНОС. Лоренц со своим штабом просто не успевает обработать поступающую информацию.

— Понятно. Думаю, что когда начнется война, к нам поедут добровольцы, в том числе и летчики. Решите заранее, как их ввести в стой. По поводу определения основных зон действия истребителей на первых порах сможет помочь Главный штаб, но по второму полку вы конечно правы. Присмотритесь к командирам групп, только боюсь, что времени для реорганизации у нас уже не осталось.

Времени действительно не осталось. Не успел Маршал появиться в Ставке, как дежурный офицер пригласил его к телефону.

— На проводе президент! — сообщил он.

— Спасибо — бросил Маннергейм и взял трубку.

— Слушаю тебя Каллио.

— Густав, крайне тревожная информация из Москвы. Они ищут повод для формального объявления войны, можно ожидать любых провокаций.

— Этого мы ждем с середины октября, вся наша артиллерия отведена назад, за линию укреплений, войск на границе нет. Авиация не залетает в приграничную зону, что бы они не сделали, обвинить нас у них нет повода.

— Вот именно, повода нет, по этому они его ищут — сказал президент.

— Ну раз ищут, то значит найдут. Изменить что либо не в нашей власти. Они уже подвели войска к границе, давай будем мужественно нести наш крест.

— Хорошо Густав, армия готова?

— Сделано все, что было в человеческих силах. Ты сам прекрасно знаешь.

— Знаю. Ну что, будем ждать.

— Доброй ночи Господин президент.

Ждать долго не пришлось, 26 ноября раздались выстрелы в Майнила. , 28 ноября СССР объявил разорванным пакт о ненападении. 29 ноября дипломатические отношения Советского Союза с Финляндией были прекращены, 30 ноября, без объявления войны, советские войска перешли финскую границу. Авиация нанесла удары по городам. Началась "Зимняя война".

19 Глава. Звонкая пощечина.

Штаб финских ВМС работал как швейцарские часы, не было нервозности и суеты, все были предельно деловиты. Наверное по этому действия флота в начале войны были очень успешны. Конвой перевозивший Аландскую бригаду, под прикрытием броненосца "Вайномяйнен" и миноносцев "Хай" и "Таппайла", без происшествий достиг архипелага. Сейчас бригада разгружается в порту Мариехамн. Первое воздушно-морское сражение несомненно выиграно. Командующий еще раз с удовольствием перечитал текст документа лежащего перед ним на столе.

Маршалу Финляндской республики. Верховному Главнокомандующему.

Рапорт.

Во исполнения распоряжения Главного штаба от 23. Ноября 1939 г."О подготовке операции по отражению бомбардировки с моря и воздуха полуострова Ханко".

Были проведены следующие мероприятия -

— Командующим операцией назначен коммодор Ээро-Аксель Рахола, которому в оперативное подчинение были переданы следующие средства и силы:

— Временный штаб с системой связи

— Военно Морская база "Ханко"

— Система береговой обороны района

— III дивизион зенитного полка ВМФ.

— Отдельная морская эскадрилья LLv-69.

— Подводные лодки "Ветехинен", и "Саукко"

— Торпедные катера MTV-1 "Сису" и MTV-2 "Хурья".

— Катера VMV 1, VMV 2.

Выдержка из отчета коммодора Рахола.-

— Военные действия начались на Ханко 30.11.1939 г. воздушной бомбардировкой. С южной стороны, с советской военной базы в Эстонии, прилетели три самолета СБ и бомбили город. Во второй половине дня было еще три бомбардировки. Бомбы, сброшенные на город, очевидно, предназначались для пристанционных участков и механических мастерских Маннера, выпускающих военную продукцию. Однако они упали на городской улице где бомбардировка повлекла жертвы. Зенитный огонь не позволил проводить прицельное бомбометание форта Руссарэ. Жертв и разрушений на острове нет.

В тот же день было получено сообщение штаба ВМС в Хельсинки, что новый крейсер советского флота "Киров" вышел из Лиепаи в направлении на север и обходит с запада остров Хииденмаа. "Киров" сопровождают два эсминца. На Руссарэ 1 декабря стояла хорошая погода. Дул слабый западный ветер, и видимость была превосходная.

В начале дня, когда на батарее Руссарэ как раз начиналась учебная тренировка, измерительная станция на Порскаре передала в 9.35 по телефону, что видит с юго-восточной стороны на горизонте дымы. Когда расстояние уменьшилось до 35 км, увидели, что дымы идут от одного большого и двух меньших кораблей, на расстоянии 28 км опознали крейсер "Киров" и два эсминца.

Когда эскадра подошла на расстояние 24 км, командующий артиллерией района Ханко майор Викстрем отдал приказ левому сектору батареи открыть огонь. В 9.55 орудие левого сектора сделало первый выстрел. После нескольких выстрелов с форта в 9.57 крейсер "Киров" развернулся правым бортом к Руссарэ и ответил огнем. Форт произвел несколько залпов накрывающего огня, а затем в продолжение пяти минут с расстояния 20 км четырьмя орудиями вел огонь на поражение. В "Киров" попал один снаряд, крейсер загорелся. Прикрывшись дымовой завесой советские корабли отвернули в открытое море.

Ответный огонь с "Кирова" — 180-мм снаряды легли в море перед Руссарэ, следующие выстрелы были точнее и снаряды стали падать на остров. Большая часть, пролетев над батареей, упала в северной стороне острова и в районе пристани. Всего было выпущено около двадцати снарядов. Два снаряда остались неразорвавшимися. Единственной жертвой боя стал смотритель маяка.

В 09.40. Штабом операции были даны следующие команды-

-Эскадрилье LLv-69 стартовать для атаки вражеского соединения.

-ПЛ "Ветехинен", ПЛ " Саукко"— следовать в район визуального обнаружения целей.

-Группе катеров быть готовыми к выходу для атаки поврежденных кораблей противника.

В 10.25 эскадрилья в составе 9"Свордфиш" (один вернулся на аэродром из-за неполадки двигателя, приземлился с торпедой), под командованием капитана А. Вихерто обнаружила вражеские корабли. Они двигались кильватерной колонной, возглавляемой крейсером, со скоростью 35 узлов. Эскадрилья разделилась на две формации — 4 и 5 самолетов и атаковала "Киров" с кормовых ракурсов. Из-за плотного зенитного огня и активного маневрирования целей на большой скорости удалось добиться только одного попадания. Торпеда попала в кормовую оконечность крейсера с правой стороны. Корма оказалась оторванной и почти мгновенно затонула. Самолеты набрали высоту и сделали круг, проводя фотографирование. К изумлению пилотов, крейсер не только не тонул, но и смог дать ход. Прикрываемый эсминцами , он развил скорость в 6 узлов и направился к Таллину. Капитан Вихерто в 10.37 передал по радио обстановку штабу и увел эскадрилью на базу.

В 10.40 Командующий операцией лично связался с командиром "Ветехинен" коммодор-капитаном К. Паккола и приказал добить крейсер во что бы то ни стало.

Одновременно была дана команда группе катеров выдвигаться в район боя.

В 11.32 лодкой визуально были обнаружены корабли противника. Попытка в надводном положении выйти в голову конвоя, была пресечена появившимися советскими самолетами. Командир принял решение продолжить сближение в подводном положении.

В 12.05, подняв перископ Паккола обнаружил между своей позицией и крейсером оба эсминца (видимо самолет передал сообщение о присутствии подводной лодки). Перейдя на режим подкрадывания "Ветехинен" сблизился с "Кировым" на восемь кабельтовых и произвел пуск двух торпед. Через сорок секунд экипаж отчетливо услышал звук взрыва. Оставаясь под водой лодка обошла зону атаки и находясь с противоположенного траверза подвсплыла на перископную глубину. На расстоянии четырех кабельтовых находился эсминец с оторванной носовой частью, без надстройки и мачты. Эсминец оставался на плаву и пытался , судя по буруну, дать ход! Крейсера и второго эсминца не наблюдалось. Коммодор-капитан начал маневрирование и приведя цель в сектор кормовых торпедных аппаратов, дал залп двумя торпедами. Через 18 секунд раздался двойной взрыв. После поднятия перископа эсминец обнаружить не удалось. Лодка пошла на всплытие, что бы оказать помощь потерпевшим крушение, но была атакована самолетом МБР-2. Близкие разрывы бомб повредили легкий корпус. Командир "Ветехинена" принял решение о возвращении на базу. Отойдя на пять миль, лодка снова смогла всплыть и передать сообщение о обстановке в штаб. В 14.45 Штаб подтвердил решение о возвращении.

15.17 Эскадрилья LLv-69, в составе шести машин ( остальные не смогли взлететь из-за повреждений в утреннем бою), во время повторного поиска была атакована СБ-2, боя не приняла, была вынуждена вернуться на аэродром Ханко.

15.50 Сообщение от командира дивизиона катеров лейтенанта М. Хаполайнен. В районе морского боя, в условиях ухудшающейся видимости и усиления волнения, на воде обнаружен гидросамолет МБР-2. При попытке взлететь самолет был обстрелян и поврежден. Катер VMV-2 взял самолет на абордаж. Были захвачены пленные. Кроме двух членов экипажа, трое спасенных моряков с потопленного эсминца марк 7 "Сметливый". Самолет затонул. Проведя поиск в радиусе мили, обнаружили еще двенадцать моряков. Часть из них была мертва. Дальнейшие поиски были сорваны атакой группы советских летающих лодок. Катера были вынуждены покинуть квадрат и направиться в базу.

За сим рапортую о уничтожении силами флота советского эскадренного миноносца "Сметливый", гидросамолета и тяжелом повреждении крейсера "Киров".

Обращаю внимание Вашего превосходительства, на удивительную живучесть советских кораблей и высокий профессионализм их экипажей.

Командующий ВМС генерал-майор Вайно Вальве.

02.XII. 1939г.

Гордиться было чем, Советскому флоту отвешена звонкая пощечина. Жаль конечно, что крейсер ушел, зато теперь можно не опасаться появления вражеских легких сил в районе Аландов.

Финский флот достойно начал свою первую войну.

20 Глава. День авиатора.

30/XI-1939. Аэродром "Утти". Командный пункт. 19.20

Командующий ВВС Ярл Фритьорф Линдквист, стоя перед картой, переглянулся с полковником Ричардом Лоренцом, командиром LeR-2, оперся руками на стол и тяжело вздохнул.

— Что ж, господа подведем итоги дня. Несмотря на плохую погоду Советы все таки провели несколько атак. Особенно тяжелые последствия в Хельсинки, более десяти домов разрушено, есть жертвы среди мирного населения. Наша реакция к сожалению... Он снова вздохнул. Скажем так — вялая. Единственный успех — перехват группы бомбардировщиков над гидроаэродром Сантахамина, отличилось звено "Пири", им засчитано пять сбитых, наверное могло быть больше, но русские ушли в облака. Во всех остальных случаях мы или появлялись слишком поздно, или не могли обнаружить противника. Мне уже звонили из Миккели и рассказали много неожиданного про всех нас.

Линдквист снова тяжело вздохнул. Сидевшие за столом офицеры глухо заворчали. "Как свора волкодавов перед дракой"— мелькнуло в голове генерала.

— Без эмоций ,господа! К делу. Метеорологи на завтра обещают погоду. Облачность семь баллов, видимость до четырех километров, нижняя кромка облаков от двухсот до девятисот метров. Ветер южный, скорость до десяти метров. Похоже не врут. Завтра Советы будут здесь. Всеми силами, всеми пятью сотнями бомбардировщиков, без прикрытия. Это наш шанс. Может единственный. Мы должны нанести им максимальные потери.

Командующий обернулся к висевшей за спиной карте. Потом снова глянул на цвет финской истребительной авиации.

— Парни ,которые учились в России, говорили, что у советских есть праздник — "День Авиатора". Это когда летает все что может, а иногда и то что летать не может. Вот мы им завтра и устроим — "День Авиатора".

Он снова оглянулся на карту, потом посмотрел на пачку конвертов на столе.

— Приказы получите после совещания, а пока я вам покажу общую картину того, как будем действовать.

В течении десяти минут генерал перечислял объекты атак, количество и типы бомбардировщиков, номера бригад и полков, примерное время появления противника над целью.

— Если все понятно, перейдем к нашим действиям— сказал Линдквист.

— У меня вопрос— подал голос капитан Экки Хейнилаа, командир LLv-22.

— Откуда такая точная информация? К нам перелетел Птухин?

— Нет, насколько я знаю, Птухин к нам не перелетал— ответил командующий.

— Информация лично от Маршала, я ж говорил, что сегодня звонили из Миккели. Насколько все это точно, не знаю, но Маршал обычно не ошибается. Почти. Ярл поморщился. Все присутствующие прекрасно знали о не самых дружеских отношениях Верховного Главнокомандующего и командующего ВВС.

— Ладно, теперь наши действия...

Зная объекты ударов и примерное время появления самолетов противника штаб ВВС предложил довольно простой, но надежный план.

Иметь максимально возможное количество истребителей над объектом в момент появления бомбардировщиков. Атаковать дважды, первый раз до входа в зону действия зенитных полков и дивизионов ПВО, второй на выходе и преследовать противника до полного израсходования боеприпасов. Действовать группами по четыре — восемь самолетов. Задача ставилась не защитить наземные объекты, а уничтожить как можно больше бомбардировщиков врага. Зенитчикам запрещалось стрелять по одномоторным самолетам до 16.00.

— Поймите, видимость будет плохая, их будет много, они будут подходить девятками, с разных направлений и высот, всех просто не заметить и не перехватить, но с теми, с кем удастся установить огневой контакт, бить до полного уничтожения. Ведущим, израсходовавшим боеприпасы, из боя не выходить, а меняться местами с ведомыми. Таранить категорически запрещаю.-Говорил генерал.

— Если они понесут серьезные потери, то больше без сопровождения истребителей сунутся не рискнут, а радиус действия их основного И-16, совсем не велик. Значит в будущем мы сможем не опасаться налетов в глубь страны. Так мы защитим свои города и заводы.

Началось обсуждение деталей. К разговору подключился Лоренц. Он обрисовал как и какие эскадрильи будут действовать на различных направлениях, связь, сигналы и многое другое без чего не обходится боевая операция.

— Последнее— Линдквист перевел дух,— Маршал просил передать, что если мы собьем меньше сотни, то он будет разочарован.

— А я буду разочарован, если они завтра не прилетят, или прилетят в другое место— проворчал командир LLv — 28 Ниило Юсу. — Ладно, ввяжемся в драку, там посмотрим.

1/XII-1939. Они прилетели.

В этот день , над Финляндией действовали самолеты Краснознаменного Балтийского Флота, Армии Особого назначения и ВВС 7 Армии. Ударам должны были быть подвергнуты все значимые цели на Юго-Западе страны и вблизи Карельского перешейка. Особого сопротивления не ожидалось, слишком не велики казались силы истребительной авиации финнов, не очень много зенитных орудий выявила советская разведка.

По всей видимости Птухина одолел "Польский синдром". Действительно, такой армаде скоростных бомбардировщиков не могут быть серьезной помехой — один истребительный полк и пара сотен зениток. "Порвем как Тузик грелку", так наверное думал комкор. В ударе планировалось задействовать более трехсот СБ из состава 55 и 15 скоростных авиа бригад, Со стороны Балтики по Котке, Хельсинки и (?) отработают еще не меньше полутора сотен машин -"Слабо против нас чухонцам"— мог мысленно потирать руки командующий Армией Особого назначения -"лишь бы погода совсем не испортилась".

Действительность как всегда оказалась весьма далекой от самых стройных планов, при чем для обеих противоборствующих сторон.

В небе"Суоми Красавицы", столкнулись две очень молодые и не опытные, но полные энтузиазма и задора, — СИЛЫ.

Зенитчики лупили по всему , что летает, без всякого разбора, финские истребители завидев двухмоторный силуэт вцеплялись в него как клещами и азартно лупили длинными очередями на расплав стволов, советские бомбардировщики , наплевав на плотный огонь с земли, снижались до ста пятидесяти метров и вываливали бомбы на то что считали достойной целью для атаки. Больше всего это было похоже на драку пацанов на огромном школьном дворе или грандиозный футбольный матч. Наши против Не Наших. Для большинства это был Первый Бой. Пройдет немного времени и они превратятся в опытных воздушных бойцов — холодных и жестоких, не жалеющих ни себя , ни других. Те кто выживет. Ну а здесь и сейчас эскадрильи советских СБ и ДБ, продираясь через низкую облачность, сталкивались с звеньями "Мирски" и "Хейнкелей". Финны старались подобраться как можно ближе, не обращая внимания на огонь стрелков, били по моторам. Русские жались друг к другу и огрызались огнем турельных пулеметов. То и дело от нестройных троек бомбардировщиков отваливалась машина и оставляя за собой жгут дыма, либо падала на землю, либо начинала со снижением тянуть на восток. Впрочем почти половина советских эскадрилий врага в воздухе так и не встретила, поманеврировав под огнем зениток над целью и сбросив бомбы, они уходили к своим аэродромам, практически не понеся потерь. Зато тем кому не повезло, пришлось тяжело. Из состава 15 СБАБ полностью не вернулась эскадрилья из двенадцати машин, атаковавшая город Иммола. Пропала без вести одна из девяток бомбивших Виипури. В 55 бригаде не досчитались одной из трех дюжин, которые шли в атаку на аэродром Суур-Мерийоки. Досталось и морякам. Из двадцати двух ДБ-3, атаковавших Хельсинки, последняя девятка, появившаяся над портом была атакована полноценной эскадрильей "Хейнкелей-112". Из этих дальних бомбардировщиков на базу не пришел ни один. Остальные группы, которым пришлось познакомится с вражескими истребителями, вернулись кто в ополовиненном составе, кто потеряв две, три машины, но все с пробоинами и повреждениями. Почти во всех экипажах были убитые и раненые.

Молодые финские пилоты по началу, сгоряча отчитались о ста двадцати победах. В дальнейшем, сравнивая и перепроверяя данные, получив информацию от наземных служб, штаб ВВС определил потери противника как девяносто три самолета. Семьдесят один был записан за истребителями и двадцать два за зенитчиками. Среди обломков, усыпавших землю Восточной Финляндии, нашлись семь СБ севших на вынужденную. В течении месяца четыре из них будут отремонтированы и переданы в состав LeR-4. Лоренц отметил успешный дебют нового пушечного "Мирски II". Из четырех пилотов, принявших участие в бою на этих машинах, двум были засчитаны по две подтвержденные победы, одному три, а лейтенанту Пухикка — пять. Надо сказать, что игра не была в одни ворота. Пять истребителей были потеряны. Одного сбили свои зенитчики над Виипури, один столкнулся в воздухе с СБ, двое получили пулеметные очереди в моторы и совершили вынужденную посадку вне аэродрома, один не выходя из атаки пошел к земле и разбился, видимо пилот был убит. Шестьдесят машин нуждались в ремонте длительностью от одного дня до двух недель. Трое пилотов погибли, двое чуть позже умерли от ран, восемь раненых. Были потери среди зенитчиков. Если б русские провели масштабный налет второго или третьего декабря, встречать их было бы не кому.

Однако , даже если бы погода позволила, провести сколь нибудь крупную операцию "Красные соколы" не могли, сил для этого не было.

В реальности на аэродромы Красной Армии и Балтийского флота не вернулись в этот день семьдесят восемь самолетов, правда чуть позже нашлись одиннадцать, севших на вынужденную, где попало. Почти половина из прилетевших назад имела повреждения. Повреждения были самые разные, от нескольких осколочных пробоин в плоскостях и фюзеляжах до абсолютно не ремонтируемых после посадки на брюхо. Стрелки и штурманы говорили о десятках сбитых "Хейнкелях", "Харрикейнах", "Мессершмиттах" и "Мирских" с "Пири". Это было утешительно, но не меняло главного. Командование ВВС РККА констатировало — пятая часть ударной группировки уничтожена, а более трети в ближайшие две — три недели не боеспособно.

1/XII-1939 16.45 В небе над железнодорожной станцией Койвисто. Карельский перешеек.

-Лишь бы не было истребителей— думал майор Олаф Сарко. Он старался вести свой "Хейнкель-118" так, чтобы скорость по прибору не превышала жалкие 250 километров в час. Хотя и это было много. Его группа на "Хейнкелях" могла держать идеальный строй на скорости 360 километров в час, но сейчас их 32 машины из LLv-44 лидировали весь LeR-1. Звучало очень грозно, LeR-1 — полк ночных бомбардировщиков. На самом деле сборище антиквариата. Сюда собрали со всей страны все, что хоть как то может держаться в воздухе, а в открытых кабинах сидят резервисты с налетом меньше двухсот часов.

Сейчас задача Сарко была не дать всей этой разношерстной массе слишком растянуться и вывести соединение из почти девяноста машин в район станции Кантель-Ярви точно в срок. Удар в таком составе и при таких погодных условиях они отрабатывали дважды. Второй раз, а это было в начале ноября , что-то даже получилось. Во всяком случае ни кто не отстал и все отбомбились за десять минут. Такой жесткий норматив был обусловлен тем, что весь этот тихоходный цирк не имел истребительного прикрытия. Совсем. План атаки был составлен еще в октябре, когда Маршал объявил о том, что война с СССР — неизбежна. Цель — довольно большое поле в треугольнике — Каннель-Ярви, Мустамяки, Кутерселкя. Здесь соединяются шоссейная и железные дороги, упираясь в мост перед небольшой речкой Линтуланоки. По словам Маннергейма, после взрыва моста образуется гигантская пробка из наступающих русских войск. Вот по этой массе и должны были отработать в одном заходе LLv-44, LLv-11 и LLv-12, всеми машинами, которые удастся поднять в воздух. Вот только истребителей для прикрытия этого скопища летающих мишеней не находилось. Весь расчет строился на ударе LLv-42 и LLv-46 по передовым аэродромам Советов и тому, что после налета самолеты "красных" не смогут быстро подняться в воздух. Важнейшим фактором является расчет времени. Нельзя будет опоздать или прилететь раньше.

План, после того как его озвучили, вызвал всплеск энтузиазма у "желтоклювиков" и самый черный скепсис у тех, кто в составе легиона "Кондор" отвоевал восьмимесячные командировки в Испании. "Эксперты", собравшись узким кругом, вынесли вердикт — авантюра, но если очень повезет, может получиться. Лишь бы случайно в воздухе по близости не оказалось какой то советской истребительной эскадрильи. Что может сделать группа умелых пилотов с почти беззащитными на боевом курсе бомбардировщиками, Олаф в очередной раз мог убедиться не далее как сегодня.

Их LLv-44 базируется на Суур-Мерийоки, недалеко от Виипури. Вчера к вечеру к ним перелетела эскадрилья LLv-22/3 из Хельсинки, а ночью вокруг аэродрома занял позиции зенитный дивизион из восьми 40 мм "Бофорсов" и четырех 20 мм "Эрликонов". С десяти часов утра началось, то и дело поступали сообщения о подходе русских. "Хейнкели" звеньями по четыре машины поднимались на перехват, но судя по всему без особых успехов. Одиночные СБ появлялись над головой и только тщательная маскировка и точный огонь зенитчиков не позволяли им отбомбиться прицельно. К часу дня такая "тихая жизнь" закончилась. Прошло сообщение о подходе сразу трех эскадрилий "красных". Все "Стодвенадцатые" уже были в воздухе, когда первая группа бомбардировщиков появилась у границы аэродрома. Попав под плотный огонь с земли, русские высыпали бомбы и тут их ведущий совершил ошибку, вместо того что бы уйти в облака, как поступил бы сам Сарко, они пошли вдоль ВПП. Расплата наступила мгновенно. Два звена "Кенен фогель", разбившись на пары за три минуты, расстреляли потерявших плотный строй русских.

-Как стая полярных волков, оленье стадо-сказал кто то из механиков.

Последних добивали уже в пяти километрах от взлетной полосы. Майор, наблюдавший за боем из щели, перевел дух и подумал, что кажется пронесло. Сглазил. Следующая группа "Красных соколов" внезапно, на максимальной скорости проскочила над позициями зенитчиков, сбросила бомбы на стоянку пикировщиков и ушла не понеся потерь.

События продолжали нестись вскачь. Не успел осесть дым от разрывов, как на посадку пошел двубалочный разведчик "Пири". Этому тоже досталось, вся правая плоскость была превращена в лохмотья, а из задней кабины вытащили окровавленного штурмана, тот был без сознания.

. -Лейтенант Совелиус. — козырнул серый от усталости и пережитого, летчик.

— Где вас так— поинтересовался Олаф.

— Над перешейком, "Рата" свалились сверху, еле ушел. В квадрате 8Б, перед взорванным мостом сущий цыганский табор, все забито людьми, лошадьми и машинами на шесть километров, я такого столпотворения даже на прошлогодних маневрах не видел.

— Та-ак, похоже наш выход— протянул майор и порысил к штабному бункеру.

Через пятнадцать минут, инженер группы меланхолично объявил, что их боевой состав уменьшился на пять машин. Три можно отремонтировать, а две -"Только на запчасти".

Вот теперь он ведет в атаку всего 32 пикировщика, каждого с 250 килограммовой бомбой под брюхом. Правда сзади медленно поспешают сорок девять антикварных бомбардировщика, с сотками и пятидесятками.

-"Лишь бы не было истребителей"-, в очередной раз мысленно взмолился майор Олаф Сарко.

Над головой, в мутной пелене облаков, мелькнули остроносые силуэты семи "Хейнкелей-112",

— Вот и первое отклонение от плана— с мрачным сарказмом подумал Олаф. Хотя это изменение, было его личной инициативой. После того как пришло подтверждение на начало операции, он встретился с командиром эскадрильи "стодвенадцатых" и ПОПРОСИЛ его принять участие в предстоящем веселье. Капитан потер отекшее от перегрузок лицо и сказал, "Если надо, то надо, но пойти смогут только семь машин, остальные пока отлетались".

— Эти русские не всегда промахивались— пояснил он. Летчики быстро договорились о том, что истребители создадут зону отсечения восточнее цели и будут держать ее пятнадцать минут.

— Внимание всем! Начинаем!— прокричал в микрофон майор.

"Хейнкели-118" поэскадрильно перестроились в левый пеленг и поднялись к самой кромке облаков. Впереди внизу показалась черная ленточка реки и долина, действительно забитая войсками и техникой. Мелькнула мысль-"Здесь не промахнешься!" И сразу же в эфир-

— Атака!!!

Полого снижаясь, пикировщики "заерзали" , прицеливаясь. Сарко выбрал затор на шоссе из нескольких крытых грузовиков и большего трехбашенного танка. Высота стремительно уменьшалась, пора. Бомба ушла вниз. Длинная десятисекундная пауза, самолет тряхнуло.

-Мы попали, им конец!-заголосил по СПУ стрелок. Самолеты первой эскадрильи, избавившись от бомб, начали плавный правый поворот, с набором высоты, одновременно перестраиваясь в колонну звеньев.

Олаф Сарко не отрываясь смотрел на разворачивающееся правее внизу сражение. "Хейнкели" уже отбомбились. По всей долине поднимались столбы дыма с проблесками пламени. В атаку заходили "Райпоны" из LLv-12/1 Навстречу им, с земли потянулись нити пулеметных трассеров. Бипланы, развив максимальную скорость на снижении, сбросили бомбы вдоль железной дороги, на насыпи которой длинной колонной стояли тракторы с большими пушками на прицепе. Несколько секунд ничего не происходило, потом механизированный дивизион скрылся в фонтанах взрывов. Майор повел своих змейкой, давая возможность пристроится "ночникам". Внизу, среди пыли и дыма, снова полыхнуло. На этот раз один из "ФоккеровX.V.", не выходя из пологого пикирования, врезался в землю и взорвался на собственных бомбах. Огонь с земли становился плотнее, казалось что замыкающие звенья LLv-11 живыми из этого ада не выберутся. Больше наблюдать не было возможности, надо было уводить группы.

"На войне, как на войне"— пробормотал себе под нос майор и проорал:

— Плотнее строй! Усилить осмотрительность! Идем домой!

Через час, уже в темноте, зарулив на стоянку, Сарко заглушил двигатель и устало откинулся в кресле. Сзади завозился стрелок. Вдруг беспричинный смех скрутил пилота.

Сдвижная секция фонаря отъехала назад и в проеме возникла удивленная физиономия механика.

-Истребители,— просипел ему майор, давясь от хохота.

-Не было истребителей!

1/XII-1939 . Карельский перешеек. Аэродромы Касимово, Левашево.

16.45.

С запада , идя на высоте 500-700 м,появилась большая группа СБ. Наблюдавшим с земли казалось, что это очередная авиа бригада возвращается после бомбежки белофиннов. Сегодня, целый день бомберы гудели над перешейком. Несколько даже произвели вынужденные посадки на передовых аэродромах. Над тройками бомбардировщиков , в разрывах облачности мелькали тупоносые силуэты истребителей сопровождения.

Впрочем наблюдать было некогда. Заканчивался второй день войны. На поле аэродрома Левашево садилась третья эскадрилья, только что вернувшаяся из боевого патрулирования. На глиссаде, выпустив шасси , были две крайних "Чайки". 7 истребительный полк на сегодня полеты заканчивал.

В десятке км севернее в Касимово над летным полем лениво накручивало круги дежурное звено из трех И-15бис. Все пять эскадрилий уже сели. Здесь базируется 25 ИАП. Оба полка принадлежат 59 истребительной авиа бригаде. Как наиболее подготовленные части их разместили поближе к линии фронта, на самом Карельском перешейке. Сегодня, не взирая на плохую погоду, почти все летчики сделали по боевому вылету, первая эскадрилья седьмого полка даже перехватила финского разведчика, правда сбить не удалось, "Ишак" все таки медленнее "Пири". Сейчас на земле полным ходом шло обслуживание самолетов.

Длинная колонна бомбардировщиков, немного не доходя до траверза Касимова, разделилась. Три девятки пошли прямо на Левашово, а три повернули налево к базе 25 полка. Силуэты "Мирски" нырнули вперед и уже через минуту два ведомых И-15бис были прошиты пулеметными очередями. Ведущий успел увернуться, свалив свой самолет в левую спираль и понесся над самой землей, стремясь уйти из под атаки. Над ним зависли два финна, деваться "красному" было некуда. Тем временем бомбардировщики растянувшись в колонну звеньев раскрыли бомболюки. На аэродром с высоты трехсот-четырехсот метров посыпался град "пятидесяток". Промахов было мало. Слишком скученно стояли на эскадрильных линейках истребители, окруженные механиками, мотористами и другим аэродромным людом. Все полковые бензовозы тоже крутились возле самолетов. Ни кто не ожидал такой наглости, как дневной налет, от слабосильных финских ВВС. В общем , как говорится полк поймали "со спущенными штанами". Через насколько минут ведущий СБ (на самом деле АВИА 71), набрав снова 700 м, заложил правый вираж и повел всю колонну на второй заход.

Над Левашово, картина была почти такой же. Садящуюся пару "Чаек" расстреляли прямо над ВПП. Бомбардировщики довольно точно сбросили свой груз в двух заходах. Общая ситуация отличалась только тем, что третья эскадрилья, едва успела отрулить с полосы и попала под бомбовый град с летчиками в кабинах. Из горящих самолетов смогли вытащить лишь двух пилотов.

Второй заход финны делали общим курсом на запад и по этому, почти не ломая строя, снова собрались в огромную колонну и потянули на свою территорию. Огня с земли не было, а значит не было сбитых и поврежденных. Проходя над линией фронта, бомбардировщики увеличили дистанцию между самолетами и включили навигационные огни, после столь успешной операции командование LeR — 4 опасалось летных происшествий больше, чем истребителей противника.

Через десять минут над разгромленными аэродромами, стали появляться "ястребки" 54 истребительной бригады, но было поздно, догнать никого не удалось.

Из показаний бывшего командующего ВВС 7 -й армии гражданина Горюнова С. К.

"....Всего безвозвратно уничтожены 19 машин, 11 в седьмом полку и 8 в двадцать пятом. Повреждения требующие заводского ремонта у 27, еще 54 самолета можно отремонтировать силами полковых специалистов. Сбито пятеро. Потери? Потери серьезные. Летно-подъемного состава убитых четырнадцать человек. Убиты командир и военком двадцать пятого, бомба рванула возле самого КП. Раненых тяжело — двадцать три. Про потери наземного персонала не знаю, данные не успели поступить, когда меня... Хм, забрали. Боеспособность восстановить? (Почти шепотом). Восстановить быстро не получится....".

Последней каплей переполнившей чашу терпения Секретаря ЦК Сталина И.В. явилось сообщение пришедшее из Ленинграда по линии НКВД и почти сразу продублированное по линии парт аппарата. "02/XII-1939 г. В 11.15 над городом появились финские самолеты, сбросившие листовки антисоветского содержания. Попыток перехвата нарушителей границы СССР, сделано не было. Зенитный огонь был открыт с опозданием". Также был приложен текст листовок. Особенно возмутила Вождя фраза-"... А ведь это могли быть бомбы...". Последовали оргвыводы. Снят командующий КБФ флагман 2-го ранга Трибуц, отдан под суд начальник штаба капитан I ранга Пантелеев, арестован командир крейсера "Киров" капитан II ранга Фельдман, Снят командующий ВВС Ленинградского военного округа комкор Птухин, арестован командующий ВВС 7-й армии комбриг Горюнов.

Флот и авиация ведущие войну с Финляндией были обезглавлены. Новое командование спешно принимало дела. Пришла пора армии.

21 глава. Карельский капкан.

05/XII-1939. Дорога на Яглоярвм.

Комбригу, Николаю Беляеву все что происходило вокруг, очень не нравилось. Общая картина напоминала 14 год, когда они шли в Восточную Пруссию. Только еще хуже. "Тоже по началу все было гладко, сопротивление эпизодическое, а чем кончилось? Все мы — 139 дивизия пятый день на марше по Финляндии, до этого две недели месили грязь от Кировской железной дороги, а еще до этого вдоволь намаршировались по Польше. Считай от момента формирования дивизии в августе 39 по сей день, все марши и марши, а когда спрашивается заниматься боевой подготовкой? А некогда! Начиная от самого Вахтозера до Онга-Мукса пять суток дорогу бревнами гатили. Война еще не началась, а люди измотаны, голодные, оборванные. Перчаток нет, валенок нет. Поморожу к чертям личный состав. Одна надежда, что чухонцы воевать не будут. " Такие невеселые мысли одолевали командира дивизии после переправы через небольшую речушку Айттёки. По длиннющей змее полков, вытянувшихся вдоль лесной дороги прозвучала долгожданная команда "Привал". Измотанные красноармейцы засуетились готовясь к еще одному холодному ночлегу. Николай Иванович снова рассматривал старую "десятиверстку" еще "девятьсот девятого" года издания. Карта показывала, что за день они одолели одиннадцать верст (хороший результат, добрую дорогу построили чухонцы), позади остался перекресток с направлением на какой-то Вегарус, завтра дойдут до деревни Яглоярви. Беляев, бывший штабс-капитан, а нынче считай по старому генерал, подумал. "Глядишь все обойдется, финнам воевать резона нет, сдадутся как поляки, дивизия задачу выполнит, придет к этому Вяртсилля, прости Господи, а к медальке "XX лет РККА" глядишь орденок добавится."

Надеждам комбрига сбыться было не суждено. Назавтра они уперлись в финскую оборону, попали под плотнейший артобстрел, с флангов навалились вражеские батальоны. Беляев попытался отступить за речку, но в районе моста, с тыла ударили финские танки. Не прошло и двух суток после первого выстрела, а дивизии как боевой единицы , больше не было. Восьмого декабря Николай вместе с остатками 364 полка, заняв круговую оборону принял свой смертный бой. Финны воевали грамотно, сначала два часа снарядами и минами перемешивали с землей небольшой пятачёк, где окопались бойцы. Потом с разных сторон, под прикрытием танков атаковали. Последнее что видел в своей жизни , уже дважды раненный комбриг, это финских автоматчиков, которые редкой цепью прочесывали поля боя. 139 стрелковой дивизии больше не существовало.

11/XII-1939. Дорога на Суоярви.

Подполковник Эйно Бьёркман вел боевую группу I Кавалерийской бригады к городу Суоярви. Позади был первый бой. Конечно первым он был для почти всей бригады, но не для него самого. Свой первый бой, тогда еще капитан Бьёркман принял в январе 1937 в Испании. Тогда они взводом на немецких Pz-I поддерживали атаку полка марокканцев. Тогда он первый раз горел в танке. Тогда он стал Танкистом. Четыре дня назад, на дороге на Яглоярви танкистами стали все люди его батальона. Они выкатились в тыл наступающей русской дивизии по узкой лесной дороге от деревни Вегарус, сбили жиденький заслон и перейдя по мосту реку Айттёки, атаковали тылы "красных". Организованного сопротивления почти не было. Русским не позавидуешь, попасть под скоординированный удар трех дивизий, двух пехотных и кавалерийской, хотя какая они кавалерийская, считай танковая дивизия, из трех бригад. Шансов у советских не было, но они хотя бы дрались до последнего, почти как Интербригады в Испании, ну и полегли очень многие. С другой стороны, ведь их сюда ни кто не звал. То что сообщало радио про какого-то Куусинена, который образовал новое финское правительство и позвал Советы, так этому деятелю таких прав ни кто из финнов не давал. По этому к троллям русских, сейчас важно перерезать коммуникации еще одной советской дивизии — 56, которая наступает от города Суоярви к поселку Лаймолла. Завтра он выйдет на шоссейную и железную дороги и оседлает их, сил для этого вполне достаточно. В боевую группу входят две роты Т-26, рота штурмовых танков, батарея самоходных 100 мм гаубиц, три эскадрона кавалерии и рота гренадеров. Сутки продержаться, а там вся дивизия подтянется, по пути взяв Суоярви. "Красные" в городке оставили совсем не большой гарнизон, по сообщениям пленных не более батальона. К 15-16 декабря подойдут обе пехотные дивизии — 6-я и 11-я, вместе с 8-ой Егерской бригадой. Кто-то из них останется в городе, кто-то ударит в тыл 56 стрелковой советской дивизии, а они — Кавалерийская дивизия пойдут в 100 километровый рейд по тылам 8 Армии, разрывая коммуникации и уничтожая базы снабжения. Конечная цель — поселок Салми, что на берегу Ладоги, где-то там штаб 56 Стрелкового Корпуса, там же завершится окружение еще двух русских дивизий — 168 и 18-й. Вот такой план, к 10-му января 40 года уничтожить все советские силы в Приладожской Карелии. Если получится так-же слаженно, как они действовали против 139-й, то все может удаться.

21/XII-1939. 14.25 Поселок Салми.

Шустрый БТ-5, выстелив вдоль улицы, задним ходом отполз за горящий дом, самоходка рявкнула в ответ. Снова все заволокло дымом. I Кавбригада уже третий час вела бой за поселок Салми.

Начало получилось просто отличное. Подходили они с востока, танковая колонна и кавалерия. Русские приняли их за своих и беспрепятственно пропустили почти в центр. До моста через реку Туламайоки осталось всего пару сотен метров и тут на середину широкой улицы вышел советский офицер в кожаном пальто и требовательно поднял руку. Нервы у командира первой танковой роты капитана Нордлинга не выдержали и началось. Танки из башенных пулеметов скосили всех кто был вокруг, кавалеристы спешились и сразу же рванулись к церкви. Расстреляли расчеты трех зенитных орудий, стоявших около моста. Почти баз сопротивления захватили несколько близлежащих домов. На восточной окраине стали разворачиваться самоходные гаубицы. Командир бригады полковник Эрнст Лагус приказал захватить Тот-де-Пон на западном берегу реки, Нордлинг с своей ротой и спешенным эскадроном перешли на другую сторону и тут же были атакованы почти тремя десятками БТ. Начались танковые дуэли на улицах и переулках. Финны понесли потери и попятились. Русские выдвинули несколько танков к перекрестку и начали простреливать всю центральную улицу, которой служило Сортовальское шоссе, заблокировав любое движение по мосту. Попытка накрыть их гаубичным огнем, используя корректировку с церковной колокольни, особой пользы не принесла, скорее наоборот, несколько домов загорелось и советские танки теперь были скрыты дымом. Время от времени то один, то другой танк выскакивал из этой дымовой завесы, стрелял вдоль улицы и снова отползал в серую муть. Одно было хорошо, у "красных" почти не было пехоты, иначе первой роте и кавалеристам бы уже пришел конец. В восточной части поселка в двух каменных домах забаррикадировались советские командиры и взять их ни как не выходило. Первый танк, который попытался стрелять по окнам, осажденные взорвали связкой гранат, сбросив ее с крыши соседнего дома. Ситуация была патовая, ни одна из сражающихся сторон не могла одержать верх. Теперь победит тот , кто первый получит подкрепления. Первыми получили финны. Со стороны поселка Ряймяля, с восточной стороны, по шоссе, на лыжах прибежал батальон егерей, сопровождаемый четырьмя штурмовыми танками. Лагус послал их вверх по реке Туламайоки, там примерно в четырех километрах от Салми, есть гидроэлектростанция, егеря должны были перейти реку по плотине и ударить русским в тыл.

Командир бригады вызвал к себе Бьёркмана, посоветоваться что делать дальше. Танкист уже имел готовое решение:

— В начале улицы, с нашей стороны ставим штурмовые танки, до русских будет почти километр, советские сорокопятки на такой дистанции броню не пробьют, а самоходки с немецкими 75 мм пушками и цейсовской оптикой расковыряют "красных" без проблем. Как только мост перестанут обстреливать, перебросим на ту сторону конников с противотанковыми ружьями, а там и егеря подоспеют.

Через полчаса дуэль между танками и самоходками закончилась со счетом 3:0, в пользу самоходок, по мосту пригибаясь побежали серо-голубые фигурки кавалеристов, волочащие на себе тяжеленные ПТР "Лахти-37". Наступал последний акт "Салмской трагедии".

К вечеру полковник Лагус, с нескрываемым удовольствием писал в донесении на имя командира Кавалерийской дивизии, генерал-майора Йохана Хегглунда.

" Салми взят! Уничтожен штаб 56 стрелкового корпуса, командир комдив Черепанов убит. Разгромлены: 82 батальон 34 легкотанковой бригады, 54-й зенитный дивизион, 172 батальон связи. Захвачены богатые трофеи и пленные."

Карельский капкан захлопнулся.

22 глава. Яякару — белый медведь.

19/XII-1939.

Третий день полыхало сражение на оборонительной линии, которую журналисты окрестили "Линия Маннергейма". Шла битва между советской 7-й армией и финской Армией Перешейка. Финнами с самого начала командовал генерал-лейтенант Эстерман, а вот с 7-й происходила обычная чехарда.

Начал войну командарм 2-го ранга В. Ф. Яковлев, но очень скоро был сменен на командарма 2-го ранга К.А. Мерецкова. Кирилл Афанасьевич понимал, что его план, подразумевающий окончание войны через три недели, проваливается. Это заставляло нервничать и спешить, ведь командарм прекрасно представлял себе, что бывает с теми, кто обманул доверие ЦК Партии. Примеры Трибуца и Птухина были очень свежи. По этому он беспощадно начал гнать войска вперед, что тут же привело к закономерному результату — на дорогах возникли колоссальные "пробки", в которых застряли тяжелая артиллерия и боеприпасы. Только плохая погода спасла Красную Армию от массированных авианалетов финнов.

13 декабря, новый командующий 7-й армией доложил Ставке измененный план, теперь неминуемая победа будет достигнута лобовым ударом вдоль шоссе Ленинград — Виипури, а правый фланг отдается комкору В. Д. Грендалю, пусть пока ковыряется с переправами через Вуоксу. План Сталину и Ворошилову понравился, это было по пролетарски просто, грубо, зримо, последовала команда -"Выполнять"! Спросить мнение Шапошникова как-то позабыли.

17 декабря два стрелковых корпуса — 19 и 50, еле успевшие выровнять в линию свои четыре дивизии, без разведки и серьезной арт подготовки поперли на колючую проволоку и бетонные ДОТы. Мерецков вообще сомневался в существовании долговременных укреплений на Перешейке и когда пошли первые сообщения о чудовищных потерях и отсутствии продвижения вперед, несколько растерялся. Из Москвы тут же раздался начальственный окрик — ".. Почему не продвигаемся? Неэффективные военные действия могут сказаться на нашей политике. На нас смотрит весь мир. Авторитет Красной Армии — это гарантия безопасности СССР. Если застрянем надолго перед таким слабым противником, то тем самым стимулируем антисоветские усилия империалистических кругов." Сталин сердился. Начался размен жизни светских парней на финские патроны.

Впрочем советскому командованию в тот момент было еще не ясно, что победы достичь вообще не возможно, против четырех дивизий Красной Армии действовали четыре дивизии финнов, поддерживаемые, тремя Егерскими бригадами, тяжелым артполком и полком противотанковой артиллерии. Этому полку было суждено сыграть ключевую роль в разгорающемся сражении. Еще в октябре 1938 года майору Генриху Вялимаа, участнику боев в Испании, было поручено сформировать I противотанковый полк. По штату подразделение должно иметь: штаб, 2 дивизиона по 18 ПТ пушек, всего 36. Гренадерскую роту с 27-ю противотанковыми ружьями, батарею из 4-х 75 мм штурмовых орудий. Взводы: управления, связи, разведки, саперный и ремонтно-эвакуационный. Штатный состав — 920 солдат и офицеров. Перемещаться полк должен на 40 французских гусенечных Рено UE 2 , 70 шведских грузовиках Скания-трехтонных, нескольких легковушках и иметь 4 трактора Катерпиллер D-7. Задачи полка формулировались Главным штабом как : " качественное усиление обороны на танкоопасных направлениях".

Начинать пришлось всего с семи 37 мм "Бофорс", которые таскали лошадки, но этого хватало, что бы учить артиллеристов. К началу "Больших маневров" декабря 1938, в полку уже было одиннадцать пушек, одно штурмовое орудие и девять противотанковых ружей "Лахти-37". За успешные действия против условного противника — бригад Кавалерийской дивизии, уникальному для Финляндии подразделению, было решено присвоить собственное имя — "Яякару" — "Белый медведь", а майор Вялимаа стал подполковником. На базе полка был развернут "Противотанковый учебный центр" через который проходили командиры-противотанкисты пехотных дивизий. В октябре 1939 полк "Яякару", уже полностью укомплектованный, был предан 2-му корпусу генерал-майора Акселя Эрика Хейнрикса и занял позиции на Карельском перешейке, фронтом шириной пять километров в районе оборонительных узлов Суммакюля — Первый дивизион и Суммаярви — Второй дивизион. Каждый дивизион прикрывался взводом гренадеров с противотанковыми ружьями. Батарею самоходок и один гренадерский взвод оставили в резерве. По плану предусмотрели перемещение батарей от дивизиона к дивизиону для усиления фронта обороны. Фронт держал 15 пехотный полк 4-ой дивизии.

19/XII-1939. 09.15. Тяжелый снаряд с противным шелестом прошел над головой и взорвался где-то позади, подполковнику Генриху Вялимаа через амбразуры бункера Sk-16 — батальонного командного пункта, было видно как бронированный "Рено" слегка притормозил, но потом снова уверенно потянул пушку к позиции около бункера Sк-9. Полк "Яякару" наращивал плотность противотанковых орудий в узле сопротивления Суммакюля. Сегодня произошло то, что чего подполковник ожидал уже давно, русские танки большими силами прорвались вглубь обороны. Позже он рассказывал:

— Бои начались семнадцатого, русская пехота в сопровождении танков после артподготовки шли на линии колючей проволоки и гранитные надолбы. Вражеские солдаты, прижатые плотным пулеметным огнем и избиваемые шрапнелью очень быстро потеряли наступательный порыв и залегли в снегу. Танки, смяв проволоку елозили вдоль надолбов, но пройти дальше не могли. И те и другие, понеся потери, откатывались на исходные, что б через пару часов повторить все снова. Их настойчивые попытки принесли успех на нашем левом фланге, в районе ДОТ Sj-5. Несколько танков, это были средние Т-28, сумели расстрелять надолбы и прошли вглубь обороны, ведя за собой легкие Т-26, часть из которых были с огнеметами. Огнеметные машины остались на линии окопов, выжигая пехоту, остальные двинулись к позициям второго дивизиона. Без поддержки своих стрелков даже Т-28 оказались довольно уязвимы. Сосредоточенный огонь восемнадцати "Бофорсов" просто не оставил им шансов, не прошло и получаса как на поле, правее бункера Sj-1 стояли без признаков жизни двадцать девять легких и средних танков. Наша пехота в передовой траншее, пользуясь противотанковыми ружьями, гранатами и бутылками с бензином, сожгли три огнеметные машины. Примерно десять танков сумели уйти назад. Наступление русских захлебнулось, на наши позиции опять посыпался град снарядов, артобстрел продолжался до 17.00.

Потери полка составили : семь человек убитыми, двадцать четыре раненных было отправлено в тыл, одно орудие уничтожено прямым попаданием танкового снаряда, два повреждено. Когда кончился обстрел и окончательно стемнело, я отдал приказ об эвакуации подбитых танков, тех которые выглядят менее поврежденными. Оказалось, что во многих танках остаются живые экипажи! Часть из них сдались, а часть продолжала отстреливаться. Против одних таких упрямцев наши саперы применили "слезный газ". Офицер, который возглавлял эту машину, потом был уверен что мы использовали иприт. Всего наши большие американские тракторы в эту ночь вытащили в тыл одиннадцать танков, из них девять Т-28, при чем три были совершенно исправны!

18 декабря русские продолжили наступление. Напротив бункера Sj-5 артиллерийские наблюдатели насчитали 68 танков, которые построились у них на виду на исходных позициях для наступления. Тяжелый артполк воспользовался столь серьезной ошибкой советских танкистов. Почти сорок орудий нанесли мощный артиллерийский удар по плотным боевым порядкам танков до того, как те начали движение. Это полностью расстроило боевое построение советских танков, которые потеряли 12 машин. Восемь из них остались гореть на исходных позициях в полутора километрах от финской обороны. Тяжелая артиллерия продолжила огонь, препятствуя новому сосредоточению советской бронетехники для наступления. По самой скромной оценке всего за день они подбили 16 советских танков. Советская артподготовка 18 декабря была еще слабее, тем не мнение, русская пехота сумела прорваться через заграждения и блокировала ДОТ "Поппиус". На правом фланге обстрел наоборот усилился, появились огромные двух и однобашенные танки, прикрываемые многочисленными Т-28 и Т-26, они расстреливают и валят надолбы около дороги на Виипури, подходят к противотанковому рву. Я запретил вести огонь по ним, все равно это бесполезно. Главный штаб, еще осенью прислал данные по таким машинам, там были даже карандашные рисунки в разных ракурсах. Говорилось, что броня этих монстров от 60 до 75 мм и бить их надо с коротких дистанций по гусеницам. По всей видимости завтра они атакуют вдоль дороги, надо усилить первый дивизион и заминировать дорогу."

19/XII-1939. 10.45 после мощнейшего артналета, русские бомбардировщики сбросили бомбы на укрепрайон Суммакюля, в атаку вдоль дороги пошло почти сто русских танков. Одна противотанковая батарея 15 полка уничтожена полностью. Однако массированная атака тяжелых и легких советских танков не деморализовала финскую пехоту. Даже под огненным ливнем советских химических танков финны продолжали удерживать траншеи и сумели в очередной раз отсечь пехоту.(с). Основная масса танков , перевалив через окопы, двинулась вглубь укрепрайона. В бой вступили батареи "Яякару".

С обеих сторон заминированной дороги Вялимаа сосредоточил 24 полковых "Бофорса" и 7 пушек пехотной дивизии, а за бункером Sk-16, запирая шоссе поставил все 4 самоходки, огненный мешок был подготовлен по всем правилам. Однако неожиданности начались с самого начала. Часть мин сдетонировали от разрывов бомб и снарядов, по этому подорвалось всего несколько танков. Остальные активно маневрировали, стараясь нащупать позиции ПТО, стоило финской 37 миллиметровке дать несколько выстрелов подряд, как на это место обрушивалось десяток 76 и 45 мм снарядов. Если даже не было прямых попаданий, то расчет оказывался перебит. Достигнув перекрестка Виипури-Кямяри(?), пять танков повернули на лево, атакуя батарею "С" в лоб. Выручили гренадеры, подпустив бронированные машины, они в упор начали бить из своих "Лахти" по гусеницам, русские сбавили скорость и подставили батарее борта, через несколько минут на дороге дымились два Т-28 и три Т-26. Основная масса русских пытающиеся пробиться прямо по шоссе, потеряв десяток машин, дрогнули и попятились. Казалось в сражении наступил перелом, но в этот момент появился ударный танковый кулак из трех бронированных монстров и восьми Т-28. Они не торопливо ползли вдоль дороги поливая огнем все вокруг себя. Замешкавшиеся было танки из первой группы присоединились к атаке и теперь более двадцати машин шли на последний рубеж обороны — бункер командного пункта и четыре самоходки. Батареи развили максимальную скорострельность поражая в борт средние танки, самоходки били по тяжелым. В бинокль было видно как 75 мм снаряды высекают искры из брони, но без особого успеха. Огромный однобашенный тяжелый танк засек откуда по нему стреляют, остановился и стал посылать снаряд за снарядом стремясь достать самоходку. С третьего раза это ему удалось, финская машина номер 37 взорвалась от прямого попадания, из экипажа не выжил ни кто. Большой двухбашенный танк, метрах в тридцати от командного бункера повернул направо и наскочил на мину. Остальные продолжали двигаться вперед за однобашенным монстром. Они прошли еще метров сто, когда их предводитель получил 75 мм снаряд в правую гусеницу и тоже встал. Пытающийся прикрыть его Т-28 загорелся и оставляя за собой дымный шлейф пополз назад , еще один просто остановился и до конца боя не подавал признаков жизни. Оставшиеся двое, видимо поняв, что если они будут оставаться на месте, то их тоже сожгут предпочли отступить. Монстр остался один. Он крутил башней, стрелял, но уйти уже не мог. Оставшиеся семь Т-28 собрались вокруг двухбашенного, наскочившего на мину, с юго-востока всю группу прикрыл от огня "Бофорсов" своим корпусом второй двухбашенный. Временно русские танкисты были в безопасности и попытались починить подорванную машину. Вялимаа, прекрасно видевший всю картину из своего бункера, приказал по радио батарее "С" переместиться ближе к дороге, что бы встретить отходящих русских, а саперам снова накидать мин на пути отхода. Видимо у танкистов ни чего не получилось, двухбашенный подошел вплотную к поврежденному собрату, постоял немного и оставив тяжелый танк на месте подрыва, вся компания двинулась к одинокому монстру. Там картина повторилась, только экипажу выйти для ремонта помешали минометчики, накрыв группу десятком разрывов. В конце концов, восемь танков отправились в обратный путь, надеясь до темноты пересечь линию траншей. Однако у финнов было свое мнение по этому поводу. Первыми свой протест заявили самоходчики, расстреляв в корму замыкающий средний танк, к ним присоединились батареи "А" первого и "В" второго дивизионов. Еще три Т-28 остались на дороге. Оставшиеся четыре машины упорно ползли прямо под стволы батареи "С". До батареи оставалось не более двухсот метров, когда шедший первым тяжелый танк наскочил наконец на мину, тут же в упор ударили противотанковые пушки и оставшиеся три средних танка загорелись, один за другим. Грандиозная танковая атака без поддержки пехоты закончилась грандиозным поражением . Всего за линией окопов осталось 57 подбитых и сгоревших танка, среди них три тяжелых. На левом фланге ситуация была похожей, там 12 советских танков прорвались через занятые пехотой опорные пункты Лоухи и Айяла на север, и направились в глубину финской обороны. Однако русская пехота опять не пошла вперед и они были вынуждены вернуться. Финны потеряли одну противотанковую пушку, которая была расстреляна двумя советскими танками. После этого оба танка были подбиты другими орудиями батареи. Всего за день финны заявили об уничтожении 17 советских танков. Вечером 19 декабря советская штурмовая группа взорвала восточный вход в ДОТ "Поппиус"но повреждения были незначительными.(с).

20/XII-1939. Русские стрелки без энтузиазма пытались атаковать, но при отсутствии танковой поддержки не могли выйти даже на линию проволочных заграждений. Хотя советские батальоны, заблокировавшие ДОТ "Поппиус" отступать не собирались, но и взять укрепление у них не получалось.

Первая попытка прорвать линию Маннергейма захлебнулась в крови, теперь ход был за финнами.

23 глава. Контрудар. Вид сверху.

19/XII-1939. 21.17 Усадьба Саарепа к востоку от Виипури. Командный пункт "Армии Перешейка".

Маннегейм мерно вышагивал вдоль длинного стола вокруг которого сидели офицеры штаба.

— Господа, мне не нужны эффектные победы, ваша задача нанести поражение двум советским дивизиям и тем самым ослабить давление на правый фланг. Я прекрасно понимаю, что пример Эша в Карелии будоражит ваши амбиции и пробуждает желание разгромить всю армию противника. Однако здесь ситуация в корне отличается, даже если удастся отрезать их 19 корпус и прижать его к морю, ликвидировать этот motti нам просто нечем. Все последние резервы будут задействованы в контрударе, если что-то пойдет не так — помните, за вашей спиной войск нет, а полевое сражение на котором вы настаиваете это то, что снится генералу Мерецкову в самых сладких снах. Густая дорожная сеть на Перешейке позволит русским очень быстро перебросить резервы, в первую очередь танки и тогда вас просто раздавят. Надеюсь это понятно? Отбросьте русских на три-четыре километра, выбейте их тяжелую артиллерию и медленно отступите на исходные позиции, вот собственно ваша задача. Если вы справитесь, то русские перестанут давить на наш приморский фланг, будут вынуждены менять две дивизии, а самое главное,— Маршал многозначительно поднял палец,— быть может Сталин в очередной раз сменит командующего, нарушение управления это уже стратегический успех. В свете вышеизложенного хотелось бы услышать мнение генерала Эстермана... .

22/XII-1939 08.45 Аэродром Суур-Мерийоки.

— Значит так, парни! Нашим на Перешейке надоело сидеть в окопах и они решили немного прогуляться по русским позициям. Задача авиационной разведки не прохлопать ушами подход резервов "красных". — Полковник Юрье Опас был как всегда неподражаем.

— Работать будем отсюда, из Суур-Мерийоки, парами. Клепфиш, ты как себя чувствуешь, голова не болит?

Микки, вскочив по стойке "смирно" и выкатив глаза, проорал:-

— Никак нет, господин полковник! Здоров как бык, господин полковник!

Опас посмотрел на лейтенанта и ласково произнес:-

— Клепфиш, ты дурак, а русская пуля, которая треснула по твоей чугунной башке, сделала тебя еще глупее.

— Так точно, господин полковник!

— Если бы не потери, ты бы у меня в жизни за штурвал не сел, так бы до старости и остался фотографом. Сесть! Совелиус, как он?

Эрик, не вставая со стула, пожал плечами и сказал:-

— Нормально.

— Ну раз нормально, то тогда бери его к себе ведомым, полковник покосился на седевшего рядом комэска, тот кивнул.

На этот раз Совелиус изобразил что-то вроде стойки "смирно" и произнес :-

— Слушаюсь.

— Так, мы немного отвлеклись— Полковник с неодобрением покосился на Микки,-

— Сегодня на рассвете, две наши бригады вклинились между 123-й и 138-й дивизиями русских. Обе эти дивизии в предыдущих боях понесли серьезные потери и по этому особо драться не могут. В образовавшийся разрыв сейчас вводится наша 3-я Пехотная дивизия. — Опас ткнул в крупномасшатабную карту.

— Как видите осью наступления является шоссе Виипури-Ленинград, по нему скорее всего и пойдут вражеские резервы. Мы должны не только зафиксировать их появление, но и оценить, кто, как и в каком количестве. По этому зона разведки до границы. Ясно?

Летчики ответили нестройным , утвердительным гулом.

— Если все ясно, то через час пара Совелиус — Клепфиш, — полковник хмыкнул,— идут по маршруту...— и он начал перечислять ориентиры и населенные пункты.

Под крылом мелькали изуродованные артиллерийским огнем перелески, клубки разрывов, короткие цепи перебегающей пехоты, изломанные линии траншей и черная змея дороги ныряющая в заснеженный лес. Все это буквально за секунды пронеслось перед глазами пока пара "рам" проносилась над полем боя, где финские пехотинцы пытались прорваться к шоссе и кажется им это удавалось.

— Все Микки, посмотрели, теперь идем на высоту.— Совелиус комментировал эволюции, стараясь что бы ведомый понимал его действия,-

— Набираем три тысячи.

— Понял, три тысячи.— Машины как будто связанные эластичной лентой синхронно задрали носы. Клепфиш нажал тангету и по внутренней связи обратился к своему наблюдателю:-

— Олли, ты как?

— Все в порядке командир, веду наблюдение.

— Ну-ну, веди — сдобродушничал Микки, ему было хорошо и весело, не то что первого декабря, когда их с Эриком чуть не сбили И-16. Они тогда вели разведку возле границы, облака висели над самой землей, пришлось снизиться до четырехсот метров, что бы толком разглядеть что происходит внизу. Из-за этого Клепфиш вовремя на заметил два звена "Рата", которые свалились на них сверху. Хорошо, что русские поторопились и начали стрелять метров с шестисот, Микки стал лупить из своего "Виккерса" в ответ, а Эрик рванул машину к спасительным тучам. Все равно досталось им крепко, как потом посчитали, в самолете было двадцать пять пробоин, в том числе и в заднем блистере. Пуля пробила стекло, срикошетила от пулемета и уже на излете зацепила Микки по голове. Можно сказать он легко отделался, всего лишь лоскут кожи с волосами и пара стаканов крови, а ведь если чуть-чуть ниже? На то что бывает когда "чуть-чуть ниже" лейтенант насмотрелся в госпитале за те десять дней пока валялся на койке. Он попал в госпиталь в Виипури, прифронтовом городе, куда привозят "тяжелых" с Перешейка. По сравнению со страшными осколочными ранами его навек испорченная шевелюра, действительно казалась мелкой неприятностью. При первой же возможности Микки выписался и поймав попутку добрался до аэродрома. Там он сразу же попал в объятия командира эскадрильи LLv-18 фон Бера, своего непосредственного начальника, который без промедлений погнал его к авиационному доктору. Аэро эскулап, поколдовав над Микки минут сорок, вынес вердикт:-

— Конечно молодой человек не вполне здоров, но так как война, с ограничениями, до полетов допускаю.

Начальство откровенно обрадовалось и уже на следующий день Клепфиш опять отправился на завод получать еще один "Пири".

В Темпере на VL его встретили как родного, только из встречающих был всего лишь один, сорокапятилетний летчик-испытатель, который в прошлый раз принимал у Микки зачеты по теории.

— А где все? — удивленно спросил Мик.

— Как где? Воюют. Еще три недели назад выгребли всех, кто самолет от сноповязалки отличает, одного меня оставили, вот и кручусь как могу. — С грустью ответил немолодой летчик.

— Ну ладно, давай к делу, бери формуляры и дуй к главному инженеру, как подпишет, пойдем машину принимать.

Через два часа они уже ходили вокруг самолета и Клепфиш проверял готовность "Пири".

— Ты малый не сомневайся, это лучший самолет из всех которые мы выпустили, его специально под летные эксперименты готовили. Машина летучая и очень хорошо отрегулирована, если у вас будут закреплять аппараты за экипажами, постарайся оставить себе, не пожалеешь.

— Я видел, что в цеху еще новые собирают.

— Ага, помнишь того шведа с которым доктор Шацки возился? Он тогда еще говорил, что двигатели поступят.

— Ну конечно помню.

— Так ведь не соврал швед, действительно пришло двадцать движков, вот и собираем аврально пять машин, четыре шведам, одну нам. Понятно?

— Угу.

— Ну раз "угу", то готовься завтра к облету машины, а потом и перегонять можно.

Так девятнадцатого декабря Микки пригнал в Суур-Мерийоки еще один "Пири" и после недолгих колебаний начальства, окончательно перешел из летнабов в пилоты.

— Мик, ты не заснул? — окликнул его по радио Совелиус,-

-Ты чего ко мне жмешься?

— Я не жмусь, просто задумался.

— Думай осторожнее, идем домой.

Тут Клепфиш боковым зрением что-то заметил, он покрутил головой и вдруг увидел очень четко. Чуть ниже, параллельным курсом шли клином звеньев девять бомбардировщиков под прикрытием шестерки истребителей.

— Эрик, ниже на три часа.— после недолгой паузы в ответ через треск помех, донеслось:-

— Вижу, это русские ДБ-3. Хочешь рискнуть?

— А ты, нет? Они же нас не замечают.

— Я, да! Набираем четыре сто, атакуем левое звено, мой правый ведомый твой левый. Пошли!

Самолеты с набором высоты выписали изящную Z и оказались сзади-выше вражеской эскадрильи.

— Пикируем, стреляй уже с четырехсот метров по мотору, проскакиваем под ними и влево вверх на боевой разворот! Атака!

Микки слегка прибрал газ и мягко отдал штурвал от себя, скорость нарастала, а "его" бомбардировщик стремительно рос в размере. Вот кончики крыльев коснулись внутреннего кольца прицела и летчик взяв небольшое упреждения нажал на обе гашетки. Дымные шнуры трасс хлестнули по фюзеляжу и после небольшой корректировки уперлись в крыло возле мотора. Две пушки и два пулемета, как будто соревнуясь между собой, кто быстрее, долгую секунду плевались смертью, туша ДБ казалось закрыла все небо и Мик с каким-то утробным кряхтением отдал штурвал еще больше от себя. Темная тень мелькнула в трех метрах над головой и сзади затрещал пулемет наблюдателя.

— Отлично сделано, лейтенант! — Они снова были выше и чуть сзади вражеской эскадрильи, а внизу, оставляя дымные полосы шли к земле два бомбардировщика.

— Эрик, ты видишь этих И-16? — тройка ястребков чуть в стороне энергично набирала высоту.

— Вижу, связываться не будем, у нас разведка, уходим.

После посадки оба экипажа чуть ли не бегом направились к штабному бункеру. Докладывали наблюдатели:-

— В районе дороги, на расстоянии трех километров от проволоки, наши ведут бой, "красные" отходят. На шоссе обычное движение вплоть до самой границы, а вот правей в районе Уусикиркко формируется большая колонна танков и другой техники. Полковник Опас ткнул карандашом в карту:-

— Здесь?

— Да, как раз возле перекрестка.

— Та-ак, похоже их сороковая бригада, танки какие?

— Кажется Т-26.

— Точно, они. Ладно, отдыхайте. После обеда еще один вылет.

22/XII-1939 14.45 Аэродром Суур-Мерийоки

— Значит так, парни! Ситуация на этот час следующая: 3-я Пехотная оседлала шоссе, 7-я бригада прошлась по тылам 138-й дивизии красных и наделала там шороху, дивизия отступает. 12-я Егерская бригада успешно теснит 123-ю стрелковую и пытается отрезать тот полк, который окружил наш ДОТ. Похоже у наших дело сладилось. Подгадить может гадская танковая бригада, сосредоточение которой вы обнаружили, они пока еще стоят на месте, видать готовятся к маршу. По ним решили отработать всем, что наскребет LeR-4. Пикировщики, которые сидят здесь в Суур-Мерийоки вроде уже готовы. Ваша задача провести доразведку цели, оценить воздушную обстановку и сразу же радировать. По вашему сигналу пойдет весь табор.

К постановке задачи подключился подполковник Гёста фон Бер:-

— Зайдете с востока и на снижении, с максимальной скоростью проскочите над перекрестком в районе озера Каук-ярви. По радио доложите обстановку и уходите на нашу территорию. Все ясно? Клепфиш?

— Так точно, господин подполковник!

— Клепфиш, если дашь себя сбить, на аэродром не возвращайся. Там предыдущая пара заметила истребители. Понял? Ну все господа, удачи!

Удача им действительно понадобилась. Совелиус вывел пару к заданному квадрату на высоте четыре тысячи метров и они увидели, что на их высоте и ниже крутится целая стая И-16 и И-153. Правда появление разведчиков с востока они не ожидали и по этому отреагировали с небольшим опозданием, но "рамам" хватило. Эрик только успел крикнуть:-

-Мик, полный газ! Не отставай!

Как с ледяной горки машины заскользили вниз, альтиметр бешено закрутился влево, а стрелка спидометра наоборот — вправо, да так лихо, что Микки и моргнуть не успел, как они перевалили пятьсот километров в час. "Красные" опомнились и стреляя длинными очередями, рванули следом. "Пири" летели как сквозь строй, только вместо шпицрутенов были свинцовые струи пуль. Спасли только великолепные скоростные качества машин, меньше чем через минуту вражеские истребители начали отставать, а финны все продолжали набирать скорость. Внизу показалось озеро и перекресток дорог весь забитый боевой техникой, длинная колонна пехоты уже начала движение на северо-запад. Больше ничего Клепфиш рассмотреть не успел по тому что Совелиус дал команду:-

— Выводим, плавно!

Микки осторожно потянул штурвал на себя, молясь что бы крылья не отвалились при перегрузке, в глазах потемнело, как говорится "упали шторки", пилотировать приходилось буквально на ощупь. Они вышли в горизонтальный полет на ста метрах и промчались над остолбеневшими русскими, явно не ожидавших вражеских разведчиков над головой.

-Олли, ты все рассмотрел?

— Все!

— Тогда выходи на связь, мы уходим.

24/XII-1939 19.00. Усадьба Саарепа к востоку от Виипури. Командный пункт "Армии Перешейка".

Генерал-лейтенант Эстерман докладывал:-

— В основном успех операции определили весьма успешные действия 7-й Егерской бригады. Их передовой батальон, внезапно атаковал штаб 138 стрелковой дивизии и уничтожил его. Командир дивизии...— генерал заглянул в бумажку:-

— Полковник Пастаревич взят в плен. Дивизия потеряв управление не смогла наладить оборону и в беспорядке отступила, бросив тяжелое вооружение. Это дало возможность нашей 3-ей пехотной и полку "Яякару" выдвинуться к шоссе и окопаться. Удалось захватить без боя сборный пункт аварийных машин 20 и 35-ой танковых бригад. Часть поврежденных танков были уничтожены, часть с исправным вооружением использовали как огневые точки и часть, наиболее целые, мы эвакуировали в свой тыл. Значительно сложнее проходил бой с 123 дивизией, они оказали ожесточенное сопротивление и только обход и удар в тыл дивизии 8-го полка 3-ей Пехотной дивизии заставил их отступить. Впрочем полк который блокировал ДОТ Поппиус был отрезан и уничтожен.

Контратака 40-й бригады, благодаря привентивному удару наших ВВС, была не слишком сильной, к тому же командование противника вводило танки в бой частями. Авиационные удары Красной Армии носили постоянный характер, но точность была не высокой. Сыграл свою роль II полк ПВО из Виипури и истребительное прикрытие. Из приданных частей особо хотелось отметить 4-й батальон связи без которого генерал Хейнрикс вряд ли смог бы организовать столь четкое командование контр ударом. Захвачено большое количество техники и вооружений, количество пленных превышает две тысячи человек, наши потери — части 2-го армейского корпуса потеряли 1328 солдат и офицеров, из них 361 убитыми, 777 ранеными и 190 пропавшими без вести. На данный момент все части отошли за линию надолб, 15 полк прочно удерживает оборону.

Маннергейм довольно прищурился:-

— Что ж господа, мое мнение, что задачу вы выполнили! Теперь пускай штурмуют снова, если смогут.

24 глава. Польский гамбит.

Начало войны с белофинами Советскому руководству принесло не только военные огорчения, но и политические. Началось все с САСШ, уже 2-го декабря Рузвельт объявил о введении "Морального эмбарго" против СССР. 14-го декабря страна "победившего социализма" была исключена из состава Лиги Наций, а 15 декабря Польша подтвердила состояние войны с СССР. По мнению польского правительства в изгнании, размещавшегося в французском городе Анже, эта война уже шла de fakto, но de iure еще не началась. Каждое из этих событий само по себе ни чего особо не значило, но все вместе создавали не приятное впечатление. Становилось понятно, что "поджигатели войны" — Англия и Франция попытаются втянуть в европейскую бойню миролюбивый Советский Союз, именно для этого в какой-то Богом забытой Финляндии они подставляют польскую "пешку" под удар советского "слона". Конечно не обошлось без происков белогвардейца Маннергейма и его "цепного пса" — Оскара Энкеля, который был замечен в Анже уже 3 декабря. Видимо его стараниями польские "добровольцы" возглавляемые генералом Брониславом Духом, в количестве полторы тысячи офицеров и унтеров, появились в Хельсинки уже 19 декабря. Всему прогрессивному человечеству было понятно, что выехали они из Франции намного раньше смехотворного заявления так называемого "президента Сикорского". Империалисты взялись за дело всерьез, французы объявили, что в Финляндии начато формирование 2-й Польской Гренадерской дивизии, из военнослужащих департированных из Литвы и Латвии, которую они вооружат и экипируют по самым высоким стандартам Альпийских стрелков. Англичане не остались в стороне и заявили, что сформируют авиационный "Сводный Варшавский дивизион" из трех эскадрилий: истребительной — 24 "Харрикейна", бомбардировочной — 24 "Бленхейма" и разведывательной — 24 "Лизандер". Командовать дивизионом будет полковник Йержи Баян. Польские пилоты, имеющие боевой опыт уже начали подготовку в Англии. Все это карликовое войско даже заимело свой флот. Белофины объявили свободными от интернирования все польские корабли и суда, в частности обе подводные лодки "Рысь" и "Гриф", примут участие в боевых действиях в самое ближайшее время.

Снаряжение, вооружение и добровольцы доставлялись на французских и английских судах в Норвегию, а дальше по железной дороге, транзитом через Швецию на финскую границу. Местом подготовки 2-й Гренадерской дивизии стали казармы 3-й Пехотной дивизии в Миккели. Дело двигалось быстро и уже 7 января генерал Дух в присутствии Маршала и офицеров Главного штаба провел строевой смотр дивизии. На этот момент в ее рядах состояло 15500 солдат и офицеров. Французских инструкторов было 67 человек. Во время смотра был преподнесен подарок "храбрым жолнежам" от "благодарного финского народа" конфедератки и шапки-ушанки. Гренадеры производили самое отрадное впечатление, их экипировка действительно соответствовала стандартам Альпийских войск. Лыжные ботинки, утепленная униформа и овчинные куртки позволяли действовать при низких температурах. На вооружении дивизии было 48 25 мм противотанковых "Гочкисов" и 8 новейших 47 мм "Пюто", буксируемых бронированными Рено UE 2 и Ситроен-Кегресс, 60 полевых орудий — 36 75 мм и 24 155 мм, 18 зениток 25 и 75 мм. 130 минометов. Даже винтовки были новейшими — MAS 36! Единственно, что пока отсутствовало это бронемашины для разведывательного батальона. По уровню оснащения и вооружения ни одна финская дивизия, даже близко не могла приблизиться к 2-й Гренадерской. Французские инструкторы заверили, что вооружение и технику поляки освоят к 1 февраля. Примерно к этому же сроку ожидалось прибытие авиационного дивизиона. Вечером, во время торжественного ужина в честь союзников, генерал Дух с мрачной решимостью заверил Маннергейма, что поляки намерены драться всерьез. Он напомнил старый лозунг "За нашу и вашу свободу". Маршал ему верил, поляков он хорошо узнал еще до Великой Войны и не сомневался, что при такой огневой поддержке они будут способны сдерживать атаки нескольких советских дивизий.

Как только началась война во многих странах появились добровольцы, желающие повоевать на стороне Финляндии, всем этим людям беспрепятственно выдавались финские визы. На территории страны был создан тренировочный лагерь"Сису", возглавляемый капитаном Бертилем Нордлундом. Отдельно, еще в начале декабря было объявлено о создании Шведского Добровольческого корпуса. Добровольческий Корпус формировался в Финляндии, так как шведское правительство осознавало, что оно не может посылать добровольцев в составе боевых подразделений. Несмотря на это, процедура отъезда в Финляндию на добровольной основе была упрощена для всех желающих. Подобная политика полностью устраивала шведское правительство, коль скоро оно оставалось официально нейтральным, но мнение общественности и лично короля о том, что Финляндии необходимо помочь, явились главными. Командиром ШДК стал генерал-лейтенант Линдер, шведский генерал, родившийся в Финляндии. Генерал Линдер, командиры всех трёх батальонов Корпуса и ещё некоторые старшие офицеры имели боевой опыт времён Гражданской Войны в Финляндии в 1918 году, в которой они сражались в качестве добровольцев. 11 января 1940 года в Финляндию прибыла шведская авиационная группа, состоявшая из 12-и "Гладиаторов", 12-и "Мирски" и 4-х"Хантов". 4-е "Пири" они должны будут получить на заводе VL. Командиром группы был майор Уго Бакгаммар. У финского командования она получила обозначение LeR-19. Часть должна будет действовать на севере страны, в Лапландии.

Вся эта возня начала вызывать серьезное беспокойство у Сталина, одно дело быстро захватить слабосильную Финляндию, совсем другое — воевать с союзом, снабжаемым Англией и Францией. Тем более, что их непосредственное вступление в войну уже начало рассматриваться, как вполне вероятное. Буржуазная солидарность в преступной ненависти к первому в мире государству рабочих и крестьян неминуемо заставит этих империалистических агрессоров в борьбе за мировое господство напасть на СССР . При этом совсем не исключая для себя компромисса и сговора с фашистами за счет Советского Союза.

Осложнение политической обстановки вылилось в требования к Красной Армии обуздать наконец "ничтожную блоху". Последовала череда замен командиров и командующих, однако военных успехов все не было.

25 глава. Мост через реку Свирь.

Командующий Карельской Армией Леннарт Карл Эш с интересом рассматривал сидевших перед ним офицеров. В штабе Армии собралось все руководство финских ВВС во главе с генерал-майором Линдквистом и начальником штаба полковником Йонай Аламери. Авиаторы были деловиты и сосредоточены, впервые после первого декабря планировалась задействовать все воздушные силы республики в одном ударе. Начальник штаба Аламери стоял подле карты:-

— ...Таким образом успех операции будет иметь стратегические последствия, 8-я армия противника больше не сможет нормально снабжаться и наращивать силы. Теперь господа, перейдем к задачам каждой группы отдельно....

"Конечно хорошо, что они здесь". Продолжал размышлять Эш, вполуха слушая летчиков. "Еще лучше бы было, если б они здесь были уже четырнадцатого декабря." Генерал-лейтенанта передернуло от воспоминаний о том дне. Операция по окружению 8-й армии вступила в решающую фазу, кавалерийская дивизия вышла на рокаду Хирсиля — Колатселькя -Салми и готовилась к броску на Салми. В этот момент, как это всегда бывает на войне — неожиданно, русские сделали свой ход. Со стороны поселка Вескелис нанесла удар советская 75 дивизия. Все виды разведки проворонили ее выдвижение от Сямозера. Вот тут то и пригодилась бы авиация, нанести массированный удар, сбить темп марша, но авиации не было. Все инстинкты военного кричали:— " Остановить операцию, вернуть кавалеристов, развернуться и сдержать удар противника!" В любой иной момент Леннарт так бы и поступил, но сейчас он понимал, что второго такого шанса не будет и командующий Карельской Армией решил идти до конца. Кавалерийская дивизия ушла в прорыв, а советская 75-я стрелковая буквально наступая им на пятки, перерезала коммуникации и двинулась на город Суоярви, деблокировать уже окруженную 56-ю стрелковую дивизию. Спасла положение 8-я егерская бригада, успевшая к городу первой. С рассвета 15 декабря на окраинах закипел встречный бой, русских было больше и они постепенно отжимали егерей к центру. Город горел. Советская артиллерия била не переставая, Т-26 и Т-37 приданного танкового батальона 75-й стрелковой, взяв южнее вышли к железной дороге и наткнулись на 33-й пехотный полк 11 дивизии финнов. Полк имел на вооружении два десятка польских ПТР Ur-35 и семь трофейных сорокопяток, этого хватило, что бы остановить танки. Вся дивизия сосредоточилась под Суоярви к утру 16-го. Положение стабилизировалось, а сзади подпирала 6-я пехотная. Финны получили двукратное преимущество, к полудню 19-го сражение закончилось разгромом 75-ой. Советская дивизия, потеряв почти половину состава, покатилась назад, ее преследовали егеря. 6-я пехотная дивизия развернулась и уже 22 декабря нанесла удар в тыл сильно измотанной 56-й стрелковой дивизии. Почти неделю русские дрались в окружении, но исчерпав все ресурсы частично были уничтожены, частично пленены. Сейчас в таком же motti сидят 18-я, 168-я дивизии и 34 танковая бригада, только благодаря тому рывку кавалерийской дивизии, но как же тяжело ему далось тогда решение на этот рывок.

31/XII-1939 13.10 Аэродром Менсуваара.

Клепфиш впервые видел всю эскадрилью LLv-18 вместе, зрелище было впечатляющее. Четырнадцать "Пири", молотя воздух винтами попарно выстраивались в начале взлетной полосы, их звено должно будет стартовать последним, по этому лейтенанту выпала редкая возможность наблюдать картину целиком. Вот, вздымая пелену снежной пыли, пошла на взлет первая пара, вел сам комэск, машины красиво оторвались, начала разгоняться вторая. Дальше было как на конвейере, самолеты уходили в воздух, убирали шасси и становились в круг.

— Микки, не обложайся! Пошли! — Эрик как всегда был лаконичен.

Вообще-то сегодняшний вылет был учебным! Они должны были встретиться с "Хейнкелями"-118 из LLv-44, сопровождать их до полигона рядом с Утти, где бомберы куда-то скинут свой груз и вместе вернуться обратно. В районе полигона их должны перехватить "Мирски" из LLv-28, а они на "Пири" будут демонстрировать высокий класс воздушного боя. Глупость какая! Вот начальству блажь пришла. Оторвались нормально, убрали шасси, Клепфиш как пиявка присосался к Совелиусу и в основном следил за его самолетом, что бы не "облажаться" и не пропустить какой-то маневр. Все остальное для него отошло как бы на задний план, он толком не разглядел пикировщиков, не особо следил за маршрутом. Была машина ведущего, держись за ней что бы все видели — какая у них слетанность пары! Время от времени Олли язвительно комментировал происходящее, ему тоже эти учения во время войны казались дурью. У них семь боевых вылетов, один сбитый, а тут "учения" — чушь собачья.

— Мик, внимание! Подходим к зоне ПВО, приготовиться к атаке!

— Готов! — Ну сейчас они покажут класс этим "тоже истребителям". Началось все хорошо, они спикировали на пару "Мирски" и пошли снова вверх, когда Олли прокричал:-

— Двое на шесть часов! — и все, стряхнуть истребители с "хвоста" они так и не смогли, что только не выделывали. Ни пикирование, ни виражи, ни косые петли не помогали, "Бури" сидели сзади как пришитые. Пришлось смириться с поражением.

В 15.40 они, проделав пятисот пятидесяти километровый путь и проведя воздушный "бой", сели на аэродром базирования. Бензина в баках оставалось еще процентов двадцать. Настроение было паршивое, вот тебе и "учебный" вылет. Вывод ясен, на "Пири" драться с современными истребителями, все равно, что мочиться против ветра — мокрым останешься, а удовольствия не получишь. Хорошо, что у русских пока таких машин нет, но это вопрос времени, скоро появятся. Микки тяжело вздохнул и заглушил двигатели.

Утром эскадрилью собрали на брифинг, как всегда речь держал Юрье Опас:-

— Значит так, парни! Нам предстоит провести важнейшую операцию, не скажу, что от успеха зависит судьба войны, но судьба всей Приладожской Карелии, от этого точно зависит. Как только синоптики выдадут прогноз хотя бы на пять часов хорошей погоды мы атакуем разводной мост через Свирь в районе города Лодейное-Поле. На этом мосту висят все коммуникации русских, взорвем мост и их жизнь в Карелии превратится в полное дерьмо. По этому сраному мосту идет единственная железнодорожная ветка к нашей границе. Бомбить будут "Хейнкели", а вы их прикрывать. — Полковник перевел дух и оглядел сидящих летчиков, ожидая вопросов. Так ни чего не дождавшись продолжил,-

— Видимо всем и даже Клепфишу понятно, что радиуса "Мирски" может не хватить, а вам, как показали вчерашние учения хватает с избытком. Так, что как только синоптики соврут что-то утешительное — вылетаем, а сейчас о маршруте и порядке действий расскажет ваш комэск....

04/I-1940 14.15 Над Ладожским озером.

— Ну что за погода! Кошмар, а не погода! — бурчал себе под нос майор Олаф Сарко. Бурчать можно было сколько угодно, все равно ни кто не услышит, сегодня в задней кабине не было ни кого. Сегодня он летел один, как и еще пятеро из их группы. Только они вшестером несли пятисот килограммовые бомбы, из двадцати четырех машин, всех боеготовых на сегодня в группе. К сожалению для "118"— го на такой радиус — либо стрелок-радист, либо большая бомба. Их цель — капитальный стальной мост, а для него "двухсотпятидесяток" может оказаться маловато, а дело надо сделать с первой попытки. Как там говорил этот болтун из разведки, полковник Опас:-

— Сейчас зенитного прикрытия у моста считай нет, три пулеметные установки, единственная угроза это И-15 с ближайшего аэродрома, но от них вас прикроют "Пири", так что бомбить будете в полигонных условиях!

" В полигонных условиях!" — мысленно передразнил Олаф,-"Болтун! Тебя бы без стрелка на ту сторону отправить, посмотрел бы я на тебя." Хотя надо отдать должное, операцию штаб спланировал хорошо. Весь маршрут ударной группы проложен над Ладогой, заметить их никто не может. С утра по семи котлам в которых сидят русские 18-я и 168-я дивизии работают и 1-й и 4-й полки, под прикрытием группы LLv-24, так что внимание советской авиации отвлечено, можно надеяться что над объектом минимум сил, если вообще кто-то есть. Теперь главное не промазать, синоптики обещали над озером "молоко", а над целью нижняя кромка облаков на трех тысячах. По "молоку" пока не соврали, если и дальше не соврут, то пикировать можно под углом семьдесят градусов, а это уже приличная точность. На учениях они показали неплохой результат, в нарисованную на снегу полосу шириной девять метров уложили четверть бомб, если так же отработают в натуре — триндец мосту. О, кажется "молоко" стало светлеть, майор глянул на часы, на компас и тронув тангету, заговорил:—

— Я "Сотка-один"! Внимание, курс ... , до цели двадцать минут. — Вокруг становилось все светлее, стали хорошо просматриваться "рамы" летящие в стороне, появилось голубое небо. Еще через несколько минут отчетливо стала различима береговая черта озера, Сарко глянул на альтиметр и довольно крякнул: — "Три тысячи двести."

— Внимание! Перестроение! — Вперед пошло второе звено, остальные пристраивались за ними, образуя длиннющую колонну. Несколько истребителей заметно ускорились и ушли на север, остальные стали набирать высоту. Теперь группу бомбардировщиков вел командир звена — грамотный "эксперт" с испанским опытом, вот он заложил плавный левый вираж, выровнялся и повел машину как по нитке. Майор начал присматриваться к земле. Есть река.., есть мост! Пикировщики, выстроившись длинной колонной, встали в круг по центу которого тремя километрами ниже лежал мост через реку Свирь. Майор огляделся, все нормально, начинаем! -

— Я "Сотка-один"! Атака!!! — ведущий второго звена сделал переворот через крыло и провалился вниз, за ним следующий и пошло... Олаф был шестым по счету и первый с "пятисоткой", вот идущая перед ним машина свалилась на левое крыло и исчезла из поля зрения, майор не отрываясь глядел в иллюминатор между педалей, вот он — стальная полоска и бурый комок взрыва рядом, пора!

Микки чуть не окосел, пытаясь одним глазом отслеживать машину Совелиуса, а другим рассматривать что происходит внизу. Внизу происходило что-то странное, "Хейнкели" исправно пикировали, судя по возгласам Олли у которого был бинокль, попадали, а мост стоял! Тут его переживания были прерваны самым грубым образом.

— Я, Котка-первый! С аэродрома начали взлет перехватчики, усилить осмотрительность! Первое звено — атака! — подполковник Гёста фон Бер повел штабное звено увеличивать личный счет. Клепфиш дисциплинированно завертел головой и как выяснилось не зря. Далеко на западе что-то блеснуло.

— Эрик, на три часа! — Не дожидаясь ответа он дал правую ногу и пошел на запад не сомневаясь что ведущий пристроится чуть сзади.

— Есть! Рухнул! — ликующе завопил Олли из своего блистера, но сейчас было не до него. Буквально через пару минут Микки понял, что не ошибся это действительно были самолеты, пять "Чаек" летели по направлению к бомбардировщикам.

— Эрик, ты видишь?! Эрик? Стрелок, ведущего наблюдаешь? — растерянный голос Олли:-

— Не-ет.

— Понятно. Следи за хвостом, атакуем!

"Чайки" были чуть ниже и Клепфиш решил первую атаку провести в лоб. Дал от себя штурвал и толкнул оба РУДа вперед, русские его прекрасно видели и задрали свои "лбы" на встречу. Воздух между сближающимися самолетами наполнился паутиной пулеметных трасс, лейтенант тоже дал очередь и не входя в зону плотного огня резко ушел вверх. Сзади протрещал пулемет наблюдателя.

— Командир, двое за нами, остальные идут прежним курсом.

— Понял.

Микки решил потаскать за собой эту пару, а около бомберов сейчас минимум звено "Пири", как нибудь отобьются. Он продолжал набирать высоту, русские какое-то время пытались его преследовать. "Как тогда над Финским заливом" — вспомнилось Клепфишу. В отличие от того случая "Чайки" быстро сообразили, что поймать "раму" на высоте у них не получится и дружно отвалили на прежний курс. "Ну уж нет, мы так не договаривались" — решил Микки и с превышением почти в километр, время от времени попадая в облака, пошел следом. Русские свернули к аэродрому.... и видимо потеряв финна из виду стали готовиться к посадке. Кроме них в воздухе никого не было, соблазн был слишком велик и лейтенант решился. "Собью одного на глиссаде и уйду за счет скорости." Он вместе с русскими сделал "коробочку" и когда они выпустили шасси спикировал на ведомого. Биплан, прошитый пушечной очередью, не дотянув до полосы, врезался в сосны. "Второй!" — идя на базу, ликовал Клепфиш.

— Как!!? Как б...дь, это могло случиться!!? У тебя там два аэродрома! У тебя под носом разбомбили стратегический мост! — орал командующий 8-й армией Григорий Штерн.

— Иван, как? — Герой Советского Союза, 32-х летний командующий ВВС армии Иван Копец молчал.

— Пойдешь под суд— махнул рукой Штерн и отвернулся.

26 глава. Мехлис.

11 декабря 39 года по рокадной дороге от Суомуссалми на северо-восток двигалась небольшая автоколонна. Впереди шел старенький броневичок Д-8, за ним ехала эмка, а замыкала кавалькаду полуторка с десятком карасноармейцев в кузове. Позади гремели звуки боя, там бездарный комдив Зеленцов гнал 163-ю дивизию в лобовые атаки на Суомуссалми. Колонна приблизилась к очередному повороту, слегка сбавила скорость, броневик повернул и подорвался на мине. С двух сторон из близкого леса хлестнули пулеметы, а из кювета в легковушку полетело несколько гранат. Пару раз звонко ударило противотанковое ружье и все затихло. Щелкнуло насколько винтовочных выстрелов и снова тишина. Со стороны колонны ни чего не шевелилось, раздался свисток. На обочинах как по волшебству поднялись фигуры в белых костюмах и выставив перед собой винтовки, осторожно стали подходить к разбитым машинам. Несколько финнов окружили эмку и страхуя друг-друга разом открыли дверцы. С заднего сиденья вытащили двух человек в добротных полушубках, из-за меховых воротников которых были видны красные петлицы с черной окантовкой — комиссары. Оба шевелились, значит были контужены, но живы. Подошел финский офицер с серебряным свистком на шнурке, унтер подал ему кожаный командирский планшет. Офицер поковырялся внутри, вытащил какую-то книжицу и с трудом разбирая кириллицу по слогам прочел — мехлис.

23/I-1940 г. Миккели. Ставка.

Маршал подводил итоги первого этапа противостояния с СССР. По всему выходило, что финны выиграли первый раунд "всухую". В Лапландии движение 14 армии было остановлено в 70 километрах от Петсамо. Северо-Карельская армейская группа уничтожила 44-ю стрелковую и 54-ю горнострелковую дивизии. Тяжелейшее поражение было нанесено 122-й и 163-й дивизиям. Карельская армия последовательно окружила и уничтожила четыре советские дивизии — 139, 56, 18 и 168, вместе с 34-й танковой бригадой, средствами усиления и штабом 56-го корпуса. Наступление 155-й СД остановлено. После разрушения большого моста у Лодейного Поля кулак из пяти-шести дивизий в Приладожье Советы смогут накопить не раньше конца февраля. На Карельском перешейке 7-я и 13 (реорганизована из группы Грендаля) армии основательно потрепаны. После потери эсминца и тяжелого повреждения новейшего крейсера Балтийский флот ни какой активности не проявляет. Так, отдельные рейды подводных лодок, да и то быстро сошедшие "на нет". Штаб ВМС считает, что одна из них подорвалась на минах. После показательной "порки" первого декабря бомбардировщики противника залетать вглубь страны не рискуют, правда начались налеты со стороны Эстонии. Штаб ВВС запросил разрешения провести рейд против четырех аэродромов с которых наносятся эти удары, Маннергейм свое согласие дал. Сейчас авиаторы планируют массированный удар. На всю Финляндию прогремел рейд кауккопартиот. Этот батальон диверсантов, проделав 70 километровый путь по лесам, 21 января разгромил ледовый аэродром у деревни Войница. Было уничтожено 32 самолета и захвачен командир авиагруппы майор Симоненко.

Как не парадоксально это звучит, но после полутора месяцев войны с крупнейшим государством мира, финская армия стала намного сильнее. Общие потери составили 15237 человек, из них убитыми и пропавшими без вести 4780. Остальные — раненые, обмороженные и заболевшие, часть из них скоро вернутся в строй, а призыв старших возрастов пополнил поредевшие части. Зато огромные трофеи и поставки из-за границы вооружений и техники дали возможность наконец довести оснащение дивизий и бригад до стандартов европейских армий. Шведская бригада, польская дивизия, батальоны формируемые РОВС (Русский Общевоинский Союз) до определенной степени нивелировали численное превосходство Красной Армии. Все это позволяло Маршалу с некоторым оптимизмом смотреть в будущее. Смущало одно, по сути он играл кропленными картами, зная направления ударов и наряд сил. Сейчас эти "домашние заготовки" кончились, как поведет себя в ближайшем будущем военное и политическое руководство СССР? Как далеко они готовы идти в этой, в общем-то бесперспективной для них войне? Вопросы, вопросы. Хотя если подумать среди пленных есть человек который может на такие вопросы ответить — начальник Политического управления РККА. Один из трех генералов захваченный в боях декабря — января. Пожалуй есть смысл встретиться с ним лично, во всяком случае станет более понятен образ мысли тех, кто управляет этой войной.

26 января 40 года, после обеда в кабинет Маннергейма ввели невысокого человека характерной наружности. Маршал поднялся навстречу:-

— Добрый день, господин генерал, присаживайтесь, пожалуйста. — Человек затравлено оглянулся и с ненавистью уставился на Маннергейма.

— Все-таки присаживайтесь, Лев Захарович , мне стоя не удобно разговаривать. — Мехлис еще раз злобно зыркнув на собеседника, прошел вперед и опустился на край стула.

— Я пригласил вас, чтобы пообщаться по вопросу статуса военнопленных — комиссаров. Дело в том, что международная практика до сих пор не имела дела с подобной категорией пленных. Мы в растерянности. Ваши комиссары не являются ни солдатами ни офицерами, так как не призваны вести непосредственных боевых действий. В разряд военных капелланов они тоже не попадают, по тому что носят оружие. Так как вы являетесь руководителем всех комиссаров, мы бы попросили вас помочь определить их дальнейший статус. Кем вы являетесь, господа комиссары?— Мехлис вскинул подбородок и с презрением посмотрел на собеседника.

— Мы — люди верные партии и правительству, наделенные командными полномочиями, а не какие-то капелланы. Как вы будете к нам относиться это ваше дело, все равно вам придется отвечать за все преступления перед своим народом.

Маршал поднял брови и с усмешкой спросил:-

— Какие преступления и кому это "нам"?

— Вам— это наймитам Англии и Франции, которые пытаются навязать большую войну Советскому Союзу, а преступления, те которые вы совершаете по отношению финского пролетариата, заставляя его сражаться с непобедимой Красной Армией.

— Ну на счет " непобедимой" не вам говорить, это вы находитесь в плену, а не я и пока военных успехов за вашей армией не замечено, скорее наоборот. Только пленными мы взяли более 14 тысяч человек.

Лицо Мехлиса исказилось, руки сложенные на коленях, задрожали.

— Наша война всегда будет прогрессивной и справедливой. Красная Армия всегда будет действовать активно, добиваясь полного разгрома и сокрушения врага! Мы ведем только самые справедливые войны из всех которые когда-либо были! Временные неудачи есть из-за происков внутренних врагов, трусов и предателей! Всех не перебьете! На наше место придут миллионы новых бойцов! Пока ваш гнилой режим не рухнет под тяжестью своих преступлений!!! — Он уже кричал, размахивая слабыми руками.

— Значит СССР напал на Финляндию совсем не для того, что бы обезопасить Петербург? По вашим словам цель войны — уничтожение "гнилого режима". Значит господин Сталин ошибался, требуя только отодвинуть границу?

Глаза комиссара округлились, в них мелькнул ужас.

— Я не буду больше с вами разговаривать!

— Лев Захарович, а что с вами будет, когда вы вернетесь из плена? Вас же заклеймят как предателя.

— Мне все равно, если партия решит что виноват, то значит так и есть.

— А если "к стенке"?

— Значит "к стенке".

— Спасибо за содержательную беседу, не смею больше задерживать.

"Боже мой,"-думал Маннергейм — " и эти люди управляют страной. Бедная Россия. Они будут продолжать гнать дивизии на убой пока либо дивизии не кончатся, либо их хозяин не скажет — "хватит". Собственно ничего другого не ожидалось, но столкнуться лично с подтверждением этого тезиса, как-то жутковато. Война должна быть для них слишком затратна по людским потерям с одной стороны и должна быть серьезная угроза втягивания в большую войну, с другой. Только в этом случае мы имеем шанс на сколь нибудь приемлемый мир".

27 глава. Прорыв.

Крайне неудачно начав войну, советское политическое руководство сделало для себя выводы — причина неуспехов это недооценка численности противника и негодность части командного состава. Негодных командиров сняли и в основном предали суду, изменили структуру управления, создав на Карельском перешейке Северо-Западный фронт с С.К. Тимошенко во главе. Фронт имел 7-ю и 13-ю армии, командовать которыми пока оставлены Мерецков и Грендаль. В разгромленной 8-й армии, после расстрела изменников Хабарова и Курдюмова, окончательно утвердили командарма 2-го ранга Штерна. 9-я армия все еще управлялась комкором В.И. Чуйковым, который заменил не справившегося комкора Духанова, но и Чуйков уже получил телеграмму за подписью Сталина, где были слова:— "...не выводите правительство из себя...". В 14-й пока все было без изменений. Всего для войны с Финляндией было решено задействовать 60 дивизий, 3,5 тысячи танков, 3 тысячи самолетов и 4.5 тысячи артиллерийских орудий. В состав Северо-Западного фронта было передано 27 дивизий, остальные шли в Карелию и еще севернее. К сожалению Кировская и Мурманская железные дороги не справлялась с таким потоком и войска прибывали крайне медленно, по этому главный удар решили наносить в лоб, на Карперешейке.

Тимошенко, Мерецков и Грендаль делали для подготовки наступления все что было в человеческих силах и даже больше. В состав 7-й армии были включены 4 армейских корпуса (12 стрелковых дивизий, из которых 8 находились в первом эшелоне); танковый корпус; 3 отдельных танковых бригады; 7 артполков РГК. В состав 13-й армии вошли 3 корпуса (9 стрелковых дивизий); танковая бригада, два отдельных танковых батальона; 6 артполков РГК; кавалерийский полк. Еще три стрелковые дивизии находились во фронтовом резерве и три были резервом Ставки. Общая численность советской группировки на Карельском перешейке превышала полмиллиона человек при 3 тысячах танков и 3,5 тысячи орудий. Для размещения и снабжения этой группировки пришлось строить новые дороги, жилье, склады и прочую инфраструктуру вблизи фронта.

Тимошенко хотел прорвать "Линию Маннергейма" за 6 — 10 дней. За это время он надеялся продвинуться на выборгском направлении на 15 — 25 км и нанести полное поражение финским войскам, находящимся на главной линии обороны. Темп наступления предполагался одинаковым для 7-й и 13-й армий, но ударная группировка 7-й армии была намного сильнее, чем у 13-й, да и изначально 7-я армия опережала 13-ю на 5 -10 км. Поэтому, скорее всего, 7-я армия должна была значительно опередить 13-ю. И в результате операция Северо-Западного Фронта приобретала достаточно стройный вид: Клин советского наступления нацеливался на Выборг, слева в окружение попадал гарнизон Койвисто, справа охватывался фланг группировки, противостоящей 13-й армии. После падения Выборга и поворота части сил 7-й армии на север и выхода к Антреа финская группировка оттеснялась за Вуоксу и далее на север. Советская же армия могла беспрепятственно наступать на Хельсинки, так на этом направлении не оказывалось ни финских укреплений, ни финских резервов.(с).(Заметки по истории)

Подготовка к штурму отнюдь не ограничивалась накоплением сил, разведкой и совершенствованием инфраструктуры, основной задачей командующих явилась обучение войск. Дело в том, что более двух третей дивизий были сформированы в августе-сентябре 1939 года и их пришлось учить всему — начиная от стрельбы из личного оружия и заканчивая взаимодействием с танками и артиллерией. В тылах были возведены из снега макеты дотов и пехота вместе с танками и саперами усердно их штурмовали. Проводилось слаживание частей в подразделениях, но из-за того, что дивизии приходили на фронт в течении всего января, многие не получили даже такого небольшого опыта.

Грандиозное наступление, названное "Сталинским", должно быть начато 1 февраля, но откладывалось несколько раз, войска все еще были недостаточно подготовлены. Наконец терпение Ставки окончательно истощилось и командующего фронтом недвусмысленно предупредили о невозможности дальнейших проволочек. 6 февраля Тимошенко ничего не оставалось, как отдать команду о начале штурма "Линии Маннергейма".

Основной удар наносился на узком участке фронта, поделенном между двумя армиями. 7-я должна была атаковать на участке от Кархулы до Муоланярви. 13-я армия должна была наступать своим левым флангом от Муоланярви до Вуоксы. Плотность советских войск между Кархулой и Вуоксой была настолько высока, что дивизии первого эшелона были построены в три линии, в каждой по одному стрелковому полку. Но высокая плотность войск была вызвана не только их многочисленностью, но и недостатком мест, пригодных для наступления.(с).

Командарм-7 Кирилл Афанасьевич Мерецков уже с 1 февраля обрушил массированный артиллерийский огонь на финские укрепления, орудия армии в день выпускали до 10 тысяч снарядов. Не смотря на это сразу же проявилось отличие от декабрьских боев — финны энергично отвечали! Артиллерийская разведка фиксировала у противника не менее пяти полков тяжелой артиллерии. Зачастую разгорались ожесточенные дуэли в которых не редко советским орудиям приходилось прекращать огонь и менять позиции. Попытки широко использовать аэростаты наблюдения, которые прекрасно зарекомендовали себя в январе, не удались. У белофиннов неожиданно появились зенитки больших калибров, которые почти мгновенно сбивали баллоны. Корректировать огонь с У-2 тоже не удавалось, летчики жаловались на внезапное усиление зенитных средств в прифронтовой зоне. Распоряжение командующего СЗФ о блокировании авиацией линии фронта выполнялось далеко не в полном объеме, авиаторы заговорили о "воздушной линии Маннергейма". В их словах была известная доля истины, противник иногда поднимал в воздух единовременно до двухсот истребителей, кроме уже ставших привычными "Мирски" (их прозвали "Мерзкие") стали появляться "Харрикейны" с польскими шаховницами и даже французские "Морраны" с триколором на хвосте. Напряженность воздушных боев все больше напоминала Халхин-Гол. Доходило до того, что иногда финнам удавалось захватить локальное господство в воздухе и тогда на позиции артполков налетала целая стая СБ и "Бленхеймов". Тем не менее 6 февраля в 11 часов началась артподготовка которая длилась 2,5 часа. Потом был поставлен "огневой вал" за которым двинулась пехота и танки. За день артиллерия 7-й армии извела 150 тысяч снарядов, результата к сожалению не было, по всему фронту атаки были отбиты. Повторялся ужас декабрьских боев — пехота прижималась огнем пулеметов и залегала, танки вырывались вперед, но ничего без поддержки сделать не могли. В конце-концов и те и другие понеся потери откатывались на исходные, что бы через пару часов все повторить сначала. Не было сделано самое главное, ДОТы оставались целыми. Попытки разрушить их огнем прямой наводкой сверх тяжелой артиллерии в основном не удавались, финские наблюдатели быстро фиксировали появление установок Б-4 калибром 203 мм и на позиции гаубиц обрушивался град снарядов и мин. Хотя конечно были и исключения, 9 февраля в полосе наступления 123 стрелковой дивизии две такие установки сумели влепить не менее 50 снарядов в ДОТ "Поппиус". На рассвете следующего дня батальоны, поддерживаемые Т-28 20-й таковой бригады прорвались к кольцевой траншее опоясывавшей этого монстра, ДОТ оказался оставлен! Груды стреляных гильз, окровавленные бинты, пустые консервные банки и никого! Укрепление, вокруг которого полегла треть первого состава дивизии, было брошено трусливыми финнами почти без сопротивления. Командир дивизии, полковник Филипп Алябушев поспешил развить успех и организовал фланговую атаку на рощу "Молоток". Снова успешно, обойденные с фланга белофинны оставили два ДОТа и позиции вокруг них. За день дивизия прошла более километра. Этот успех, единственный в 7-й и 13-ой армиях, был немедленно использован, уже на следующий день Мерецков ввел в двухкилометровую брешь пять дивизий и часть 10-го танкового корпуса. 11 февраля 100-я дивизия и 35 танковая бригада втянувшись в прорыв атаковала влево и уже на следующий день взяла ДОТ Sj-5, 123-я пыталась расширить горловину вправо, атаковала в направлении Ляхде и Лейпясуо. , 84-я мотострелковая, 90-я и 7-я дивизии совместно с танковой группой Баранова рвались вперед к железнодорожной станции Кямаря. К вечеру 13 февраля прорыв по фронту имел три километра и в глубину восемь километров. Первая полоса "Линии Маннергейма" была прорвана! В 7-й армии, штабе СЗФ и в Ставке царило праздничное настроение.

28 глава. Крушение надежд.

На острие клина советских войск, таранящих финскую оборону, действовала танковая группа полковника Баранова. В нее входили части 10-го танкового корпуса, в основном БТ из 13-ой танковой бригады (без одного батальона) и 15-я стрелково-пулеметная бригада (без одного батальона). К вечеру 13 февраля они вышли на железнодорожную линию Ленинград-Виипури, до станции Кямаря оставалось не более 2,5 км. Пока было светло, несколько танковых взводов рванулись прямо по насыпи вперед и почти сразу же наткнулись на линию вкопанных в промерзшую землю рельсов, переплетенных колючей проволокой. Откуда-то от станции захлопали противотанковые пушки, потеряв несколько машин, танкисты оттянулись назад. Как только стемнело, вправо и влево вдоль надолбов двинулись разведгруппы, стремясь нащупать фланги позиции, саперы начали резать проволоку и закладывать подрывные заряды под рельсы. Спешно подтягивалась дивизионная артиллерия. В штаб армии ушло сообщение о том, что ударная группировка вышла на промежуточную линию обороны белофиннов.

Тимошенко и Мерецков, имея данные фоторазведки, ожидали чего-то похожего, по этому распоряжения посыпались как из рога изобилия. В прорыв начали вводить полк РГК, с рассвета по обнаруженному укреп району ударят всеми силами армейская и фронтовая авиация, благо погода ожидалась хорошая. 100-я и 123-я дивизии получили указания — " Расширить горловину прорва во что бы то ни стало". Финны однако отказывались действовать по сценарию, навязываемому красными командирами. Все началось еще ночью, воспользовавшись тем, что небо наконец очистилось от туч, в темноте застрекотали бипланы 1-го полка, атакуя любые световые отблески вдоль дорог в районе прорыва. Колонны снабжения и тяжелая артиллерия понесли потери и были вынуждены остановиться, дожидаясь рассвета. Утренняя разведка боем вдоль железнодорожной линии, ожидаемо не принесла особых результатов, единственно что удивило это непривычно плотный гаубичный огонь калибров более 150 мм. Массированный авианалет обернулся серьезными потерями, станция Кямаря оказалась прикрыта не менее, чем двумя полками зениток, а в воздухе баррожировали большие группы истребителей с голубыми свастиками и красно-белыми шаховницами. Командующий ВВС СЗФ поднял в воздух все "Ишаки" и "Чайки" до которых мог дотянуться и уже к двум часам дня над станцией ревело воздушное сражение в котором дрались не менее двухсот пятидесяти машин с обеих сторон. В три часа дня 7-я стрелковая дивизия поддерживаемая танками Баранова, после часовой артподготовки, ударила южнее железнодорожной линии. Потери как всегда были высокими, но кое-где красноармейцам удалось ворваться в передовые траншеи. Почти сразу же последовала контратака, немногие выжившие вернувшиеся назад, сообщили о том что драться пришлось с поляками. 123 дивизия, усиленная танковой группой комбрига Вершинина целый день атаковала в направлении станции Лейпясуо, но успеха не имела. 100-я дивизия совместно с 35 бригадой несколько раз пытались фланговыми атаками на Суммакюля сломить оборону противника, но так же безуспешно. Обе дивизии, не выходящие из боев с 6 февраля понесли серьезные потери и их атакующий потенциал был не высок. Что бы как-то усилить эти подразделения, Мерецков приказал в течении ночи передать в их распоряжение дивизион особой мощности вооруженный Б-4.

Уже довольно поздно вечером Командарм-7, подводя итоги дня обратил внимание на то, что стационарная оборона противника имеет форму подковы, вершина которой находится перед Кямаря, а изогнутые фланги упираются в линию Маннергейма. По сути его войска находятся в мешке, стенки которого хорошо укреплены и пробить их пока не получается, это не хитрое открытие несколько смутило Кирилла Афанасьевича. После недолгих раздумий, не смотря на уже поздний час, он созвонился с командующим фронтом и поделился своими опасениями — " а не ловушка ли это?". К облегчению Мерецкова, Тимошенко отнесся к его словам очень серьезно, он сказал, что завтра с утра выдвигает вперед три дивизии фронтового резерва. Обещание помощи несколько успокоило Кирилла Афанасьевича, ведь все силы 7-й армии были уже задействованы. Единственное подразделение на которое в ближайшее время можно рассчитывать это группа комбрига Борзилова, формируемая из танков 20-й тяжелой бригады и 1-й легкотанковой. К сожалению создаваться группа начала только вчера и ее готовность будет не раньше 16-го. Тем не менее Мерецков не решился отдать команду о приостановке наступления и переходе к обороне.

Рассвет 15 февраля подтвердил самые черные предположения командующего 7-й армии. В ночь с 14 на 15 февраля из района Сумма-Хотинен от бетонного убежища SK-16 была атакована 100 СД. Дивизия вымотанная многодневным наступлениям на укрепрайон, не смогла отбить внезапную атаку и подалась назад. Финская егерская бригада продавила около семисот метров, захватила 5 203 мм Б-4, приготовленных для выхода на прямую наводку, понесла потери, залегла. На рассвете 30 минутный артналет двух артполков окончательно дезорганизовал советских стрелков. Затем началась атака 1-й и 6-й пехотных дивизий, на фронте в четыре километра, егеря пошли вторым эшелоном. Пройдя два километра, уже к 12 дня они вернули себе главную линию обороны возле ДОТа Sj-5. Сотая стрелковая была разгромлена. Ситуация с 123-й выглядела несколько по иному. Группа командиров во главе с полковником Алябушевым и командиром дивизиона особой мощности майором Семенчуком проводили рекогносцировку перед утренней атакой, когда началось финское наступление. Советские командиры оперативно организовали оборону и первые ночные удары были отбиты с большим уроном для противника. Не взирая на мощный арт огонь и применение танков, 123 дивизия удерживала позиции до тех пор пока в 13.15 с тыла не ударил пехотный полк 1-й дивизии финнов. Полковник Алябушев попытался организовать круговую оборону, но во время очередного огневого налета был тяжело ранен. С этого момента, дивизия потерявшая твердое управление и постоянно атакуемая со всех сторон не выдержала и начала беспорядочное отступление. Ситуация усугубилась введением в бой противником крупной группы танков. Красноармейцы не имевшие не только противотанковых ружей, но даже бутылок с бензином оказались бессильны против бронированных машин, а сорокопятки и БТ были в основном выбиты в утреннем бою. Дивизия побежала. На плечах, в панике отступающих красноармейцев, 9-я пехотная дивизия вместе с танками прорвались к 15 часам в район ДОТа "Поппиус", сомкнули фланги с 6-й пехотной и запечатали прорыв.

Штаб 50-го стрелкового корпуса во главе с комдивом Горленко, который должен был командовать прорывом второй линии финской обороны, ночью находился на марше и связи с дивизиями не имел. Не получившие приказания о переходе к обороне 90-я, 84-я и 7-я дивизии в первой половине дня продолжали наступление, неся потери и расходуя боеприпасы. Лишь к 14 часам 90-я стрелковая получив внезапный удар по левому флангу, прекратила атаки и попыталась занять оборону. В 84-й мотострелковой не имевшей локтевой связи с 123 дивизией, изменение ситуации почувствовали еще позже, когда в их расположение начали выходить разрозненные бойцы и младшие командиры соседей. 7-я стрелковая дивизия и группа Баранова получили информацию о финском контрударе только к вечеру, но всю остроту положения осознали лишь к утру.

Мерецков с ужасом наблюдал как на правом фланге его армии буквально на глазах образовывается дыра, не прикрытая ни чем. По счастью Горленко вместе с штабом не успели войти в прорыв и сейчас останавливали бегущих бойцов 100-й и 123-й дивизий и наскоро сажали их в оборону на старых позициях. Из резерва фронта первой должна была подойти 91-я дивизия, но как обычно запаздывала, оставался единственный резерв армии — группа Борзилова. Командарм-7 прекрасно знал о летних боях за монгольский Баин-Цаган, да и свой опыт говорил о бесполезности атак танков без пехоты, но выхода не было, если не нанести удар сразу, финны закрепятся и тогда их выбить будет стократ сложнее. Только по этому в 14 часов, Кирилл Афанасьевич отдал приказ на атаку. К 16.30 почти две сотни Т-28 и БТ, поддерживаемые только одним стрелково-пулеметным батальоном, сосредоточились на исходных позициях.

— Эйно, ты будешь жирным червяком на нашем крючке. Твое дело сделать так, что бы они поверили в то что ты убегаешь от них. Постреляйте немного и отходите от рубежа к рубежу, как только отступите за бункер тут мы и ударим. — Командир I кавбригады Эрнст Лагус готовился встречать танковую атаку русских, которая вот-вот начнется.

Бьеркман торопливо кивал, прикидывая как ему придется действовать в ближайшие полчаса. Он уже решил, что "приманкой" станет рота капитана Нордлинга и батальонный взвод управления, всего одиннадцать машин, те которые сумели дойти до Суммаярви после тяжелого дневного боя. Хорошо, что "красные" совершенно не ожидали танковой атаки, иначе потери были бы в несколько раз больше, примерно такие как в декабре и январе во время боев с окруженным корпусом русских. Тогда им пришлось нелегко, по итогам боев кавдивизия потеряла почти половину машин. Сначала во время трехдневного марша к Салми по техническим причинам отстало не меньше дюжины танков и самоходок, потом были бои с 34-й легкотанковой бригадой, еще десятка полтора подбитыми и сгоревшими. Однако самое тяжелое оказалось поддерживать свою пехоту во время ликвидации многочисленных motti, это стоило танкистам не менее тридцати машин и двадцати членов экипажей. Жестокие были бои, русские дрались отчаянно, последнее сопротивление в Леметти было подавлено 19 января после двухдневного обстрела и нескольких мощных бомбардировок. Когда все закончилось в обоих батальонах все Т-26F (Finland) из третьих рот пришлось передать на пополнение первых двух, а третьи перевооружить трофейными БТ, которые теперь называются — роты "Кристи". Конечно трофеи очень усилили дивизию, самыми ценными оказались русские 45-мм противотанковые пушки и гусеничные тягачи "Комсомолец", из них был сформирован противотанковый батальон из четырех батарей. Именно его 24 пушки сейчас заняли оборону позади бункера Sj-1 и именно за их линию Бьеркман отведет "приманку", дальше все будет просто — огневой мешок и удар двух танковых батальонов по флангам русской танковой бригады. Во время боев в Карелии полковник Лагус уже один раз такое проделал — уцелевших противников почти не осталось.

— Эйно, все понял? Выполняй! Они сейчас пойдут! — Эрнст Лагус принял на себя командование всеми силами кавдивизии в районе Суммаярви и был настроен очень решительно, допустив всего одну единственную ошибку. Снасть он готовил на "щуку", а схватила ее "акула". По началу все пошло как задумывалось — через полуразрушенные окопы пехоты поперли шесть десятков Т-28 их встретила "приманка" Бьеркмана. Т-26F прикрывая друг друга резво отползали назад, русские особо не торопясь, с коротких остановок били по ним из своих трехдюймовок. Несколько финских танков встали подбитые, остальные продолжали отходить стремясь как можно скорей оказаться за линией противотанковых пушек и в этот момент полковник полковник охнул от неожиданности. Среди трехбашенных "почтовых фургонов" замелькали до боли знакомые силуэты БТ, которые ловко лавируя между своими более крупными собратьями на большой скорости понеслись за отступающими и их было много, очень. Лагус, повернувшись к радисту крикнул:

— Огонь!

Небольшая долина опоясалась дымками залпов, по рядам русских танков прошла коса смерти.