Авель был старше своего избранника всего на несколько часов. Об этом мальчики узнали от одного из своих нянек. Герда когда-то работал в Доме Малютки, где и находились "совята" до переезда в приют, а потом перевёлся к ним и сразу узнал бывших подопечных. Тесно общаться с воспитанниками нянькам было запрещено, однако Герда всегда выделял Риана и Авеля из общей массы. Однажды омега явно собирался поделиться с ними какой-то тайной, но раскрыть её не успел — он бесследно исчез, а спустя пару лет мальчиков продали.
Авель родился поздно вечером, а Риан рано утром. Казалось бы, невелика разница — каких-то шесть-семь часов — однако иногда Риану они казались годами. В их паре именно Авель всегда был умным и рассудительным взрослым, а Риан непоседливым и непослушным ребёнком. Как сказал сам Авель вскоре после продажи: "Кто-то же из нас должен быть взрослым." И он был. После того, как их разлучили, Риан несколько раз встречал советчиков самого разного толка — от доброго и заботливого Дэллы до умудрённого и почти сломленного жизнью Билли Кинга — и всё же вместо всех них хотелось видеть именно Авеля. Приходилось самому учиться быть умным, взрослым и ответственным, однако получалось так себе, и отсутствие друга чувствовалось как никогда остро. Только Авелю каким-то волшебным образом удавалось успокоить его после любых потрясений, в каком бы взвинченном состоянии Двуликий к нему не приезжал. И сейчас это снова повторялось — Риан успокаивался, забывая на время о том, что будет ждать его потом, когда это волшебство кончится. Он словно сбрасывал неподъёмный груз, который копился долгое время. Сбрасывал раз и навсегда.
Случка перешла в самую жаркую стадию. Риан крепко обнимал своего омегу, толкаясь в его теле с жадностью и яростью голодного. Авель с тихим стоном подавался навстречу, хватаясь за его плечи и плотно обвивая своими ногами. Их губы то и дело сливались в поцелуе. Они будто жаждали слиться в единое целое, как в тот самый первый раз. Узел Двуликого уже ломило от желания войти глубже, до самого корня. Мимолётный обмен взглядами — и это случилось. Авель тоненько вскрикнул, прижимаясь к нему всем своим трепещущим телом. Ещё несколько толчков, и мир исчез.
Риан очнулся, слыша, как в груди Авеля утихомиривается сердцебиение. Как на это отзывается его собственное. Он лежит, опустив голову на грудь своего омеги, а Авель ласково приглаживает его растрёпанные волосы, в которые снова и снова погружались его тонкие пальцы. И от этого было удивительно хорошо, а на душе — тихо и безмятежно.
— Никогда больше не называй себя грязным, — шепнул ему Авель. — Это неправда.
Вот оно, доказательство, что и в этот раз они поняли друг друга правильно.
— Сколько времени прошло?
— Примерно двадцать минут.
— Значит, у нас почти полтора часа... — Двуликий расплылся в блаженной улыбке, ласково потираясь о грудь своего возлюбленного. — Значит, можно представить себе, что мы вместе поехали в настоящий отпуск.
— На юг? — Риан ясно слышал, как Авель улыбается.
— Ага. Например, в Яриницу. Там море совсем рядом, пальмы, мягкий белый песок... Очень красивые гранитные скалы, и есть такие места, где глубину совсем не видно — настолько вода прозрачная!
— Это где вы "Жаркий полдень" снимали?
— Ага.
— А как мы туда поедем? На поезде или на автобусе?
Это была их самая любимая игра, когда они жили в приюте — мальчики забивались в укромный уголок и фантазировали на разные темы, проговаривая самые разные мелочи. Они вместе читали самые разные книжки, какие только были в приютской библиотеке, жадно изучали каждую попавшую в их руки картинку или открытку... Так они познавали далёкий и недоступный им тогда внешний мир.
— Нет, на нашей красной машине. — Риан перевернулся на бок, а потом и вовсе улёгся на спину, а Авель придвинулся вплотную, прижимаясь к нему и обнимая. Теперь его голова покоилась на плече Двуликого. — На той самой. Я сижу за рулём и веду машину по автостраде, ты сидишь рядом со мной, в руках у тебя дорожная карта, и ты подсказываешь мне, когда и куда поворачивать. На заднем сидении свалены вещи — палатка, кое-какая одежда в сумках, запас еды, которую ты приготовил в дорогу... и хороший удобный двойной спальный мешок.
— Зачем?
— Так туда за один день от Камартанга не доедешь. Мы поздно вечером сворачиваем с дороги и останавливаемся рядом с рощицей. Ставим палатку и ночуем в ней.
— И спим вдвоём в этом самом спальном мешке? — Авель привстал, и их глаза снова встретились. Будто и нет за стенкой сторожей.
— Ага. Представляешь, как бы это было здорово?
— Как в детстве, когда мы заворачивались в одно одеяло, когда отопление вдруг отключали?
— Примерно. Только в спальнике посвободнее. И можно заниматься кое-чем приятным... — Авель порозовел и тихо прыснул — ладонь Риана ласково и многозначительно опустилась на его зад с потёками смазки и животворящего семени. — Вокруг лето, густая мягкая травка, которая пахнет так, что голова кружится... небо чистое-чистое, и все звёздочки видны. Вот на небо восходит луна... Тихо... никого рядом... Только ты и я.
— Значит, никаких пансионов и гостиниц?
— Никаких! Я там одно классное местечко нашёл — с собственным спуском к воде. Мы разбили там палатку, огородили место для костерка... — Улыбка омеги померкла, и Авель сцеловал скатившуюся по лицу возлюбленного слезинку. — Я сразу подумал, как прекрасно было бы провести с тобой там всё лето.
Риан очень ярко представлял себе эту картину. Он тогда даже во сне увидел залитый солнцем пляж, тихо плещущееся у берега тёплое море и бредущего по кромке воды босоногого Авеля. Его омега неописуемо красив — жаркий ветерок треплет его золотистые волосы, ореолом обрамляющие нежное личико, а стройную фигурку, аппетитную попку и ноги подчёркивает простой облегающий купальный костюм с открытой спиной. Хорошенький, как ангелочек.
Его ангел-хранитель.
— И как часто мы ходим купаться?
— Каждый раз, как ты захочешь. Мы то плещемся у самого берега, то заплываем подальше к большим камням...
— Не увлекайся, — мягко укорил Авель. — Ты же знаешь — я не умею плавать.
— Тогда я учу тебя плавать, и под самый конец отдыха мы доплываем до этих камней. Там особенно прозрачная вода, и я ныряю туда, чтобы достать тебе самую красивую раковину, какая там только есть.
— Совсем, как эта? — Авель кивнул на комод, на котором лежала небольшая розовая с белыми прожилками витая раковина.
— Нет, другая. Там много самых разных раковин, а тогда я успел достать только эту. Там была ещё одна — очень большая и такая красивая... Я бы хотел, чтобы ты её всё-таки подержал в руках.
— По телевизору иногда показывают морских обитателей, и некоторые живут в раковинах.
— Какую бы ты хотел?
— Неважно. Главное, чтобы я получил её из твоих рук. Может, Светлейший всё же будет благосклонен, и мы с тобой съездим туда.
Двуликий горько фыркнул.
— И чем таким я должен буду заслужить подобную награду у хозяина? Я про... — Брови Авеля строго сошлись, и Риан проглотил просящуюся на язык нецензурщину — Авель подобное не слишком одобрял. — профукал единственный шанс провести с тобой свой настоящий день рождения, чтобы мы смогли отметить и твой тоже! Когда это было в последний раз?
— Незадолго до того, как тебя опять продали.
— Вот видишь. А Пламмер ещё и намекнул, что меня могут запереть с тобой во время твоей течки без презервативов! Ты представляешь себе, чем это закончится?
Авель вздрогнул, и его губы сжались. Между бровей омеги залегла скорбная складка. В его аромате проскочила какая-то странная нотка — едва заметная, но тревожная.
— Он... так сказал?
— Почти. Сказал, что было бы любопытно посмотреть, что от меня может родиться. А я не могу допустить, чтобы наш ребёнок попал к нему в лапы. Так что про юг и море остаётся только мечтать.
Авель печально улыбнулся и ласково поцеловал своего избранника, который тут же потянулся навстречу.
— Всё-таки начинаешь взрослеть. Я буду скучать по тому шаловливому мальчишке, которым ты так долго был.
— Меньше любить меня будешь?
— Никогда. Рано или поздно ты должен был вырасти. Я это всегда знал.
— Но ты так долго был взрослым в нашей паре...
— Кто-то должен был.
Они снова улеглись, прижавшись друг к другу и добирая минуты покоя и тишины. Риан ясно чуял сторожей и слышал, как они звенят посудой на кухне. Кофе что ли пить собираются? Или чай? Вроде бы про них пока забыли... Жаль, что время истекает.
— Риан...
— Что, ангел мой?
— Если бы мы были свободны... — Авель тихонько поскрёб грудь своего Двуликого пальцами. — ты бы хотел, чтобы у нас был ребёнок?
— Больше всего на свете. После того случая, о котором я тебе рассказывал, я то и дело об этом думаю. И сейчас я боюсь, что эти гниды выполнят свою угрозу. Я не знаю, что со мной после этого будет, смогу ли я сдерживаться, зная, что тем самым они смогут причинить тебе неимоверную боль. — Риан коснулся следов на лице Авеля. — И это будет похлеще... этого. Тебе было очень больно?
— Да. Как и всё остальное.
По голосу своего любимого Риан легко додумал подтекст. Авеля всегда ставили в известность обо всём, что он делал. Когда, где, с кем, сколько раз... Бесконечные измены, совершённые как по приказу, так и по собственной воле.
— Прости...
— Ты особенный, а особенным всегда тяжело живётся.
— Почему ты каждый раз меня прощаешь?
— Потому что я знаю, что любишь ты меня. И ты ко мне возвращаешься.
— И другие не вызывают в тебе опасений?
— Нет. Для тебя они просто есть. Так ты держишься и делишься с теми, кому нужно хоть что-то хорошее. Это хорошо. Ты делаешь доброе дело. Мне важно, чтобы ты любил только меня. И я чувствую это каждый раз, как ты приходишь ко мне.
— Я боюсь, что из-за такой жизни я просто сорвусь, и ты можешь стать для меня одним из многих, — скрепя сердце, признался Двуликий. — Просто омегой, с которым можно мимоходом переспать, ничего не чувствуя. И я боюсь, что когда-нибудь меня к тебе привезут, и я ничего к тебе не почувствую. Совсем ничего. Что я стану таким же, как все эти кобели вокруг меня.
— Не станешь. Я знаю, что ты никогда таким не станешь. Потому что ты омега. И ты знаешь, что это такое — быть омегой.
— А если у меня мозги перекосит?
— Не думаю. Ты умный. Очень умный. И сильный. И если бы такая угроза была, то я бы уже это заметил. В тот самый день, когда мы снова встретились. Мы не виделись несколько лет, и всё же ты остался прежним. Значит, этой беды не случится. Никогда.
— Ты... ты просто чудо. Почему Светлейший послал мне тебя?
— Чтобы в твоей жизни было хоть что-то светлое. Чтобы ты жил. И если это испытание для нас обоих, то мы его вполне выдерживаем. И, быть может, когда-нибудь, мы всё же освободимся. И у нас всё-таки будет малыш. А, может, и не один. — Авель осторожно взял Риана за руку и опустил его ладонь на свой мягкий живот. — Ты только представь, как он будет расти там, внутри!
Двуликий представил и с болью закрыл глаза. Он так явственно представил себе Авеля, сидящего в кресле возле окна, из которого падает солнечный свет, его выросший живот под длинной рубашкой... и приник к его плоскому сейчас животу.
— Да... это было бы чудесно. Прекрасно.
— А как бы мы его зачали...
Ловкие пальцы Авеля снова погрузились в красные волосы Двуликого и начали неторопливо поглаживать голову. Быстрый обмен взглядами — и они снова начали сплетаться в тесных объятиях. Новый раунд любви был почти таким же, как первый, разве что Риан уже не терял голову, а вполне целенаправленно тешил и ласкал своего избранника. Он даже смело обхватил его напряжённый пенис и настойчиво массировал основание, где у него самого был узел. Иногда это позволяло ускорить оргазм Авеля, и эта возможность уравнивала их всех ещё больше, лишний раз доказывая правоту Билли Кинга.
Когда время истекло и в комнату демонстративно вошёл Пламмер, Риан медленно поднялся с разворошенной постели и начал молча одеваться. Авель помогал, не говоря ни слова. Слова тут были ненужными. Кто знает, когда ещё им удастся побыть вместе...
— Шевелись! — повысил голос Пламмер. — Завтра дел по горло!
— Шевелюсь, — тихо огрызнулся Двуликий.
Одевшись, Риан молча поцеловал Авеля и вышел из комнаты. Бросил короткий взгляд в сторону кухни. Оба сторожа были там. Один Молчун, второй гнида. Только бы не тронул...
— Убедился? — спросил хозяин уже на лестнице.
— Сволочь ты, — чуть слышно ответил Аполло. — И тебе это ещё аукнется.
— А вот это мы ещё посмотрим. Так что будь осторожнее, а то...
— Заткнись. Сто раз уже говорил. Придумай что-нибудь пооригинальнее.
Уже на улице Двуликий обернулся к заветному окну, в котором снова виднелся силуэт. Авель провожал его. Он так и будет стоять у окна и ждать. Что бы не случилось.
— Перерыв! — махнул рукой режиссёр.
Аполло тут же поднялся с пола, засыпанного соломой и сеном, и направился к своему стулу, рядом с которым стоял маленький столик с сигаретами и пакетиком карамелек. Прикрыться он и не подумал — это противоречит прописанному образу. Аполло не должен стесняться своей наготы. Наоборот, он при первой же возможности демонстрирует своё тело во всей красе. Двуликий плюхнулся на стул, извлёк из пачки сигарету и закурил. Увидел рядом с режиссёрским креслом — куда более удобным, чем его стул — сценарий и потянулся за ним, чтобы освежить в памяти кое-какие моменты.
Работа над художественным порнофильмом под рабочим названием "Конюх" из двух частей шла полным ходом. История очередного "любовного" приключения Двуликого происходила в декорациях конюшни времён шестого века Великого Холода. В первой части Аполло сперва соблазняет господина, а потом его доверенного. Ничего особенного... если не считать того, что по ходу он с интересом присматривается и к обитателям самой конюшни. Эта идея была озвучена Пламмером после того, как подробности "Поцелуя смерти" начали активно муссироваться в прессе, а большая часть материала уже была отснята. Выход Двуликого в "Кармине" наделал такого шума, что на официальной пресс-конференции было заявлено, что в производство нового фильма с подачи самого Аполло будут внесены изменения, в которых зрители увидят нечто невероятное!.. В список сценаристов даже вписали его имя!!! Подобное уже делали пару раз на других съёмках, когда актёру приходили в голову гениальные идеи и предложения, что позволило расширить число поводов восхвалять его многочисленные таланты. В частности, в число авторов сценария одного из экспериментальных фильмов его внесли, поскольку большую часть сценария омега переработал сам на досуге, когда снимали в студии перед выездом на натуру. Успех тогда превзошёл все ожидания! Когда Аполло было объявлено, что он теперь соавтор "Конюха", омега только молча кивнул, соглашаясь. Всё равно это сделают. Останется только произнести заранее написанный текст на презентации.
С момента выписки из клиники прошло три недели, и все три недели Аполло добросовестно работал. После пребывания в изоляторе его роль слегка доработали, и про мимолётные интрижки пока речи не шло, чему сам Аполло был только рад. Настораживало то обстоятельство, с какой скоростью была запущена подготовка к досъёмкам. В прессу то и дело попадали заметки о том, что именно будет в фильме, слух запускался за слухом, а потом в одном юмористическом шоу была произнесена шутка, что якобы прославленному танцору уже наскучили люди. Перспектива вырисовывалась мрачная — его собираются наградить клеймом исключительного извращенца. В "Конюхе" предполагалась случка с самым настоящим жеребцом, и пока карманные журналисты открыто гадали о том, какой породы будет конь и как именно всё будет происходить.
