Омегаверс Заложник (полный текст)

ОМЕГАВЕРС

ЗАЛОЖНИК

(Аполло Скай, он же Риан Девро, Двуликий)

Много уже слов сказано о "золотой клетке", но не все знают, что наихудший её вариант — это когда ты сидишь в ней, смотришь на себя в зеркало и не узнаёшь своё отражение.

7.11.2009г. от нач. ВХ.

— А теперь гвоздь нашей программы — неподражаемый, единственный и неповторимый Аполло!!!

В зале резко погас свет, тут же загорелись огни рампы, и на сцену с декоративной лестницы неторопливо и грациозно начал спускаться омега в откровенном полупрозрачном наряде, стилизованном под одежду танцовщиков империи Альхейн времён Радужной Весны. Длинные алые волосы собраны в высокий хвост на затылке, украшенный высокой заколкой и жемчужной нитью, лоб обхватывает тонкая золотая цепочка с подвесками у висков, в ушах болтаются крупные фигурные серьги. Шею трижды обвивает ожерелье из пёстрых кораллов, на руках, как выше локтя, так и на тонких запястьях, позвякивают золотые браслеты. Умело выставленный свет чётко обрисовывает стройный гибкий силуэт, который только подчёркивает практически ничего не скрывающая одежда — разрезные газовые шаровары под цвет волос буквально чудом держатся на бёдрах, а под ними ясно угадываются очертания такого же условного белья. Это только лишний раз должно было подчеркнуть, что Аполло — необычный омега. Наука таких называла "ненормалами" за способность спариваться с сородичами и зачинать им детей.

Аполло был красив. Просто бесстыже красив и соблазнителен, и зрители в масках тут же впились в него глазами, вбирая полной грудью его чарующий аромат, который начал заполнять небольшой зал для частного показа.

Неторопливо зазвучала музыка с альхейнскими мотивами, и начался танец.

Аполло двигался мягко и плавно, его тело было текучим, как вода, гипнотизировало и возбуждало. Звяканье многочисленных украшений сливалось с мелодией, обогащая её. Вот музыка ускорилась, танец превращался в нечто неописуемое. Это был откровенный соблазн, и кое-кто из гостей с трудом смог усидеть на месте. В зале всё сильнее слышалось хриплое дыхание зрителей. Аполло, прекрасно зная, какой эффект производит его запах, вплетающийся в атмосферу зала, будто нарочно подливал масла в огонь, многозначительно и томно скользя взглядом по гостям, подмигивая, облизывая сочные губы... И никому не приходило в голову, зачем именно на его лице столько косметики.

Танец достиг своего апогея, и один из гостей не выдержал. Он вскочил с кресла и стремглав помчался на сцену. Танец ещё не закончился, когда альфа схватил Аполло и повалил на подмостки, срывая с него шаровары. Тот, нисколько не обескураженный происходящим, охотно вывернулся из лёгкой материи и моментально забросил свои длинные безупречные ноги за спину гостю. Альфа торопливыми движениями расстегнул выходные брюки...

В зале недовольно загомонили, однако никто не стал останавливать наглеца. Только тон музыки заметно изменился. Яростное совокупление было самым настоящим, и в зале зазвучал голос самого омеги — страстный, нетерпеливый, требовательный. Он и сам активно отвечал партнёру. Яростный рык альфы, кульминационный выкрик омеги...

Ну и вонь!!! Сразу видно — Грэм Барри!!! Как же я тебя ненавижу. И всех вас до единого. Если бы только не Авель... Терпи!!! Надо терпеть!!! Деньги уже получены!!!

— Отлично отработал! — Пламмер снисходительно хлопнул своего подопечного по плечу. — Грэм остался доволен и даже пообещал доплатить.

— Да подавись, — буркнул Аполло, поправляя причёску и отстёгивая серьги.

— Что ты сказал? — перестал улыбаться бета.

— Что слышал.

— Ты ничего не забыл? — В голосе беты появились угрожающие интонации.

— Забудешь, как же — ты мне об этом по десять раз на дню напоминаешь.

— И всё равно дерзишь?!

— А что мне ещё остаётся? — Аполло взял со столика маленькое зеркальце и начал менять макияж. Предстоял ещё один выход — на приёме после представления, а там ещё одна проплаченная случка. На этот раз с супружеской парой Зальцманов. Старший супруг тот ещё извращуга, а вот про его мужа Сильвера пока только слухи ходят. Молоденький, только полгода замужем. Неужто и до него добрались? Впрочем, учитывая, как воспитывают "золотую" молодёжь, скорее всего, именно Сильвер был инициатором этого заказа...

Резкая боль от впившихся в волосы пальцев вынудила "ненормала" зашипеть. Пламмер склонился к его уху и зловеще прошептал:

— Не слишком ли много себе позволяешь, шлюха крашеная?

— А ты? Через пятнадцать минут начало приёма. Если я не приведу себя в порядок...

— Дома поговорим.

Пламмер отпустил омегу и чётким шагом покинул гримёрку. Аполло выдохнул и начал снова поправлять причёску.

Да, дома ему достанется. И как будем работать, если достанется больше обычного? Одно утешает — график настолько плотный, что совсем суровое наказание за дерзость пока не грозит, иначе деньги пропадут. Большие деньги. Да и сам хозяин знает — если с головы Авеля упадёт хотя бы один волос, то его дрессированный зверёк покажет зубы всерьёз, и никакие побои и пытки не заставят его работать.

Камартанг. Город, в который многие стремятся попасть. Их манят огни, головокружительные перспективы и большие деньги, которые здесь крутятся. Я родился и вырос здесь, живу до сих пор и больше всего мечтаю сбежать отсюда. Туда, где меня никто не знает.

Каждый день, катаясь по городу, я вижу людей. Множество людей, спешащих куда-то по своим делам. Самых обычных людей. Серая невыразительная масса, зажатая рамками работы и более чем скромного быта. И я им завидую. Для них моя жизнь — это слава, богатство, роскошь и праздник каждый день. Их лица никогда не попадут на передовицы газет или обложки журналов, а меня уже тошнит каждый раз, как я вижу билборд со своим изображением, журнал в витрине, на столе очередного салона красоты или видео на демонстрационном экране. Потому что это не моё лицо, а толстый слой грима, которым маскируют меня настоящего. Мало кто знает, что то, что показывают всем — это только маска, личина из косметики, дорогих тряпок, побрякушек и актёрской игры, которой пропитана большая часть моей жизни. Потому что шоу должно продолжаться. Я вынужден подчиняться, прогибаться, поддаваться и ложиться под каждого, на кого укажет хозяин, чтобы выжить самому и уберечь единственного в этом мире человека, которого я люблю.

Моё лицо и тело знакомо всем — по фильмам, фото и телепередачам, когда меня практически раздетого выводят под камеры телешоу. Всё это выставляется в самом выгодном свете и приносит деньги. Большие деньги. И не только это. Я заперт за этим образом и иногда сомневаюсь, какой же я на самом деле. Я уже с трудом избавляюсь от ощущения, что этот фальшивый образ прирастает ко мне, как вторая кожа. Воспринимать его как обычную одежду порой бывает непросто, и если выдаётся свободное время, то я стираю всю косметику, вынимаю из глаз линзы, которые делают мои глаза зелёными, и подолгу смотрюсь в зеркало, чтобы не забыть, кто я и как выгляжу на самом деле. Чтобы напомнить себе, что я не Аполло Скай, а просто Риан Девро, который притворяется, что он Аполло. Чтобы в те моменты, когда я вижу тебя, быть собой. Настоящим.

Авель, любовь моя, я обязательно найду способ спасти тебя, и мы сбежим от наших мучителей. Мы уедем куда-нибудь подальше от этого гнилого города, в глушь, и будем жить так, как хотим именно мы. Нас никто никогда не разлучит. Клянусь, так будет.

— Раз, два! Раз, два! Вдох, выдох...

Аполло сосредоточенно выполнял упражнение на прокачку пресса, чтобы живот был крепким и подтянутым. Тренер-альфа внимательно наблюдал, как работают его мышцы, как омега дышит. При этом было видно, что альфу не так волнует физическая форма омеги, как его притягательный запах, и только профессиональная выдержка, помноженная на контракт, помогали держаться.

Обязательный поход в спортзал четыре раза в неделю для поддержания рабочей формы. Вообще-то Флоренс и без того наградил "ненормала" превосходной фигурой, однако Пламмер решил, что этого недостаточно. Ему нужно было, чтобы тело его подопечного было идеальным, даже заметно "подсушенным". Чтобы ни капли лишнего жира, чтобы кожа была безупречной, чтобы каждая мышца угадывалась во время танца или работы на камеру, но при этом не была слишком заметна, иначе кадр получится несбалансированным — в партнёры омеге подбирали крупных и мускулистых, которых он должен был оттенять своей тончавостью и хрупкостью. Кроме того, танцевальные номера, что ставились специально под Аполло, требовали отличной физической подготовки, как и сложные постановки эпизодов на студии, чтобы показать его со всех сторон и удивить зрителя. Не раз Аполло удивлялся, почему хозяину до сих пор не стукнула в голову мысль отправить его в клинику пластической хирургии, чтобы просто подкорректировать то, что нужно, там, однако пока Светлейший миловал. Только перед съёмками "Гарема" и в рамках новой рекламной компании ему слегка увеличивали губы при помощи специальных инъекций под кожу. Аполло был недоволен получившимся результатом, да и ощущения были не из приятных, но такова была воля хозяина. Хорошо, что это были разовые акции, а потом эффект пропадал! Авелю дико не понравилось.

— Достаточно. Вставай.

Аполло откровенно капризно, заметно красуясь, поднялся со скамейки и брезгливо выпрямился. Чувствовать, как этот мужик со скверным запахом щупает его тело, было и впрямь не слишком приятно — слишком многие делали это похожим образом, а то и хуже, и это помогало не выходить из образа. Ей-богу, сородичи в этом плане куда приятнее!.. если они не из богатеньких — у этих тоже крышу срывает капитально. Почему?

— Неплохо. На беговую дорожку.

Этот спорткомплекс считался элитным — здесь тренировались знаменитые спортсмены, артисты поддерживали форму на тренажёрах, заходили отпрыски богатых и аристократических семей. У Аполло был бессрочный абонемент, к тому же он служил живой рекламой. Это было частью контракта, и отрабатывал омега его не зря — многие посетители следили за каждым его движением, а кто-то специально так подгадывал свои визиты, чтобы посмотреть на него. И тут тоже приходилось играть по полной программе.

Занятия здесь были только началом рабочего дня. Потом его отвозили в балетную студию, где подолгу шли репетиции — планировалась не одна постановка на весь ближайший театральный сезон, и Пламмер выбил для своего подопечного одну из главных ролей и пару второстепенных. Кроме того, персональный хореограф составлял новые программы Аполло для частных вечеринок и новых фильмов, предполагающих танцы. Аполло был исключительным танцором, и из этого его таланта старались выжать максимум. Как и из его артистического дарования, с помощью которого всем морочили головы уже почти восемь лет.

Проходя мимо высокого зеркала, Аполло мельком бросил взгляд на своё отражение. Да, хорош! Просто современный эталон, и стоит это богатство немало. Обтягивающее чёрное трико, полосатые гетры и коротенькая маечка с кислотными разводами только подчёркивают это, густые волосы собраны в небрежный пучок на затылке, а непокорную чёлку, уже почти закрывающую глаза, сдерживает яркая заколка. "Звезда" даже здесь красуется перед публикой. Если бы не то, ради чего всё это делалось, Аполло бы даже гордился своей формой. Авель любил смотреть на его обнажённое тело, проводить своими пальчиками по нему, как бы прорисовывая каждую мышцу, снова и снова говорил, как же прекрасен его возлюбленный... Аполло, занимаясь в спортзале, твердил себе, что делает это не для публики, а для Авеля. Так было легче.

Перед тем, как взойти на беговую дорожку, Аполло достал из своей сумки портативный проигрыватель с наушниками — новейшая модель! — вставил аудиокассету, надел наушники, подсоединил к проигрывателю, надел на талию с помощью специального ремешка и включил. Популярная сегодня песня "Дай мне то, что я хочу", в видео для которого Аполло танцевал, помогала держать темп, однако сам Аполло её терпеть не мог. Он бы с большим удовольствием бегал под что-нибудь другое, однако проплаченная реклама касалась и музыки, которую он обязан был слушать на публике — если подойти поближе и прислушаться, то её можно было услышать, поскольку звук был вывернут до максимума. Да ещё и изображать удовольствие от прослушивания! Эх, если бы только раздобыть хоть одну запись группы, которую он услышал, когда машина хозяина как-то остановилась рядом с молодёжным клубом "Белая лилия", и изнутри донеслись звуки живого выступления. Это была потрясающая музыка — сильная, энергичная!!! Она была подобна грому, рыку первопредка-альфы, горной реке, буре и боги знают чему ещё!.. Такого направления "ненормал" прежде не слышал, но очень хотел ознакомиться. Судя по тому, что множество голосов подпевало солисту, эти песни уже были довольно известны. Почему продюссеры до сих пор не попытались вывести этих ребят на большую сцену? Да он бы сам агитировал за то, чтобы об этом коллективе узнало как можно больше людей! Как бы он танцевал под эту музыку!

Разумеется, вспомнив необычную музыку, Аполло сбился с ритма, споткнулся и упал, но вовремя успел сгруппироваться, чтобы не разбить дорогую игрушку. В принципе, её было не жалко — купят новую, и это лишний раз покажет, насколько беспечен и легкомысленен Аполло Скай в быту, но не в этот раз. Ругаясь вполне натурально, омега поднялся, раздражённо оттолкнул руку тренера, сгрёб свою сумку со скамейки и торопливо покинул зал. Ладно, хватит. Раз уж так получилось, то пусть. И без того нагрузки будет предостаточно — впереди репетиция, а этот его каприз вполне вписывается в образ. Хоть что-то получится сделать по-своему!

Когда в раздевалку ворвался его сегодняшний сопровождающий альфа Фандор, Аполло уже успел принять душ и одевался.

— Ты почему ушёл с тренировки???

— Надоело, — раздражённо ответил омега, одёргивая длинную майку — разумеется, известный бренд, дорогущий материал, откровенный фасон — и демонстративно соблазнительно нагибаясь, чтобы взять со скамейки тёплые облегающие подштанники — всё-таки до конца зимы было далековато. Некстати вспомнилось, что до его настоящего дня рождения осталось сравнительно немного. Интересно, ему позволят провести его с Авелем? Пламмер хорошо знает, что этот день значит для его подопечного. Если никаких планов не будет, то можно и попросить... Просить что-то у этой скотины??? Противно и омерзительно! Наверняка потребует взамен секс на всю ночь, да чтобы не так, как обычно, а как с клиентами. Или с Авелем. Мерзость!!! Зря всё-таки расстарался в их первую ночь, когда Риану Девро было всего четырнадцать лет.

— Что значит "надоело"??? — не слишком-то уверенно возмутился альфа. Аполло в какой-то степени даже было его жалко — простой, как табуретка, невзрачный, туповатый, исполнительный и до дрожи в коленках боящийся хозяина. Расписание знаменитого "ненормала" он знал наизусть, был в курсе всех изменений и дико боялся допустить промашку.

— А то и значит — надоело. — Аполло быстро натянул подштанники, потом плотные зимние штаны, обулся — если бы не каблуки, то сапоги были бы просто мечтой! — застегнул сумку, повесил пушистый розовый свитер на руку, достал из кармашка сигареты, зажигалку и с наслаждением прикурил.

— Здесь нельзя курить! — Фандор попытался отобрать у него сигарету, но Аполло уже был привычен к его неуверенным покушениям. Где его только откопали такого? Не на своём же месте мужик! Курить омега начал ещё до того, как стал знаменитостью, и не собирался допускать, чтобы его лишали того немногого, что помогало хоть как-то снимать накопившийся стресс.

— Курю, где хочу. — Аполло ловко обогнул его, снова затянулся, держа сигарету в пальцах своим особенным способом, и демонстративно сбил пепел на пол. — А ты запомни — мне никто не указ.

— Но ведь босс может рассердиться... — сбавил тон альфа.

— Не рассердится, — хмыкнул Аполло, докурил, бросил окурок на пол, затушил носком сапога, забрал сумку и вышел в коридор.

Фандор торопливо подобрал окурок, как смог, избавился от пепла на ковровом покрытии — за такое могли и штраф выписать! — и поспешил за своим подопечным. Догнал возле гардеробной, где Аполло уже вовсю флиртовал с дежурным сородичем. Омега отчаянно краснел — его и влекло к Аполло, и инструкция не позволяла... Аполло всё решил за него — вытащил из-за стойки за руку, опустил сумку на пол и, бросив Фандору "пригляди", повлёк гардеробщика в сторону ближайшего туалета. Раз уж из него лепят распутника, то пусть получат, а сам хотя бы отдохнёт в приличной компании. Аполло точно знал, что этот паренёк регулярно подвергается домогательствам со стороны посетителей, тренеров и охранников. Надо бы подбодрить бедняжку и доставить удовольствие, чтобы было что вспомнить хорошего.

Запираться не стал и тут же бросился охмурять растерянного сородича всерьёз.

— Нам нельзя... — пытался протестовать омега, но опытные руки "ненормала" и его чутьё точно знали, что тот уже и сам начинает изводиться от ответного желания.

— Ну да?! — промурлыкал Аполло и наградил парня поцелуем. — Знаю я, как вам нельзя. Ты как хочешь — как в "Гареме" или в "Нежности"?

— Я... как... тогда... с Рэнди, — отчаянно покраснел омега.

— Отлично!

Аполло полностью отдался разгорающейся страсти — запах этого парня был не в пример лучше, чем у всех тех, кто его обычно окружал на светских вечерах. Он ласкал и целовал сородича, исторгая из его груди стоны и всхлипы. Бережно и ловко раздевал. Так же трепетно брал и думал об Авеле. Об их последнем свидании.

Об этой причуде хозяин обязательно узнает, орать будет, но недолго — свидетелей хватало, а значит, со своей работой его пленник вполне справляется.

— Стоп!!! Что ты делаешь??? Всё с самого начала!!!

Аполло скривил самую недовольную мину, на какую был способен.

— Сейчас-то что не так?

— Ты опять халтуришь!!! — напустился на него хореограф. — Спина деревянная, руки как без костей... О чём задумался???

— Какая разница?

— Большая!!! Мы эту постановку уже три луны готовим!!! Не хватало, чтобы ты всё запорол уже в день премьеры!..

По сути пистон был исключительно профилактическим — все прекрасно знали, что на сцене Аполло никогда не халтурит, однако этот тип любил, чтобы и во время репетиций всё было образцово. Если бы не образ избалованной знаменитости, который необходимо было отрабатывать для всех, кроме немногих посвящённых, Аполло работал бы как следует, а не просто изучал программу, чтобы на сцене всё было идеально. Репетировал он и дома, то есть в двухэтажной квартире Пламмера, в которой была отдельная комната с зеркальными стенами, чтобы Аполло мог видеть себя со всех сторон. Хореограф бета Людвиг Шмидт был неплохим человеком, пусть и требовательным сверх меры, и даже пах вполне прилично. Рослый, худощавый, жилистый и всё ещё очень привлекательный, у Аполло он вызвал симпатию с самой первой встречи. Закончив карьеру балетного танцовщика после серьёзной травмы позвоночника, он перешёл на преподавание, уже успел вырастить и воспитать целое новое поколение танцоров, и Аполло его искренне уважал — Шмидт так же любил танцы, как и сам Аполло. Им было бы о чём поговорить, однако в контракте, который "ненормал" когда-то подписал, было чётко сказано — никакого откровенного панибратства ни с кем. Никаких близких знакомств, официальный сожитель — хозяин, остальные — только для создания образа и по заранее оплаченному заказу. Никаких крупных самостоятельных шагов. И этот контракт вставал мощной стеной между парнем и теми немногими в его окружении, кто был ему приятен. Даже мальчики со студии, гримёр и парикмахер, которых Аполло время от времени укладывал на спину или живот, и те не знали его настоящего, пусть и были посвящены в тайну тайн — они знали его подлинное физическое лицо.

— Всё с начала и не халтурить! — смягчил тон Шмидт. — Я же знаю, что ты можешь, если захочешь. — И хореограф подал знак пианисту-омеге.

Аполло уже успел с парнем перепихнуться в перерыве между репетициями на прошлой неделе, поймал взгляд сородича и многообещающе поиграл бровями. Омега густо покраснел, сбился с ритма, уткнувшись в партитуру, и Шмидт это тут же заметил.

— Аполло, прекрати немедленно!!!

— Что именно? — невинно удивился "ненормал".

— Ты прекрасно знаешь что!!! Мы здесь не флиртовать собрались, а работать!!! Ты можешь быть хоть чуточку серьёзнее???

— Когда поблизости сидит такой сладкий пирожок? — Аполло жеманно облизнулся.

— Ты же его уже понадкусал, так что хватит дурака валять. — Шмидт хлопнул в ладоши. — Работаем!

Аполло занял исходную позицию, пианист снова заиграл, и репетиция продолжилась. Аполло внимательно изучал все наброски Шмидта, следил за его объяснениями. Он быстро понял, что именно предстоит исполнить на сцене — ставили мюзикл по пьесе "Дерево на ветру", в котором Аполло играл, разумеется, распущенного омегу, которого в жизни интересуют только две вещи — деньги и секс. По сюжету его персонаж — всего лишь авантюрист, которого наняли, чтобы расстроить брачный союз двух уважаемых семей. По сценарию он должен был соблазнить обоих помолвленных, а потом с помощью хитрой интриги завести их в капкан нанимателей и убить обоих собственными руками. Роль весьма большая, только без слов — голосом коварного Лестера должен был говорить человек за кулисами, а сам Аполло — просто танцевать. Особый эффект должен был создавать звукотехник, чтобы с помощью манипуляций на пульте подчеркнуть власть Лестера над своими жертвами.

Сюжет был уже изрядно заезженным, да и в сценарной подаче чувствовалась какая-то лажа. Аполло в свободное время читал и перечитывал этот талмуд из почти трёх сотен машинописных страниц, в котором всё было расписано до мелочей, оставил немало карандашных пометок на полях и уже составил своё представление о Лестере, вот только его мнение шло вразрез с задумкой сценаристов и постановщиков. Читал он и оригинальную пьесу, которая тоже оставила немало вопросов. Единственное, что он понял точно — пьеса была переработана с особым упором на Лестера, о котором в оригинальном тексте было рассказано слишком невнятно и расплывчато. Автор больше был сосредоточен на том, что он делал, а не зачем, и всё же по кое-каким намёкам Аполло понял, что этот бедняга отнюдь не столь свободен, как говорилось, и несёт в себе какую-то страшную тайну, которая способна оправдать его действия. Создавалось ощущение, что и оригинальный текст изрядно перелопатили перед публикацией — в паре эпизодов были откровенные нестыковки, и над их адаптацией особенно серьёзно поработали, чтобы увязать с общим сюжетом. Как бы исхитриться и показать это в день премьеры? С "Гаремом" же почти получилось — в отдельных эпизодах Аполло позволил себе больше свободы, как и в "Нежности", и во время кратких моментов уединения с некоторыми сородичами из простых людей он чувствовал, что те его поняли правильно. Правда, за такую самодеятельность он позднее был наказан, однако оно того стоило. Хотя бы Авеля не тронули...

— Вот! Вот, то, что нужно! Продолжай!

Аполло понял, что настолько задумался, что машинально перевёл свои мысли в действие, однако в глазах Шмидта он увидел блеск восторга. Их глаза встретились, и улыбка начала сползать с лица беты, а в глазах загорелось понимание.

Это был провал, и "ненормал" нарочно споткнулся, чтобы остановить репетицию.

— Да что с тобой такое? Только что ведь всё было в порядке!

Шмидт поспешил, чтобы помочь подняться, однако Аполло вцепился в его руку, резко привлёк хореографа к себе, для верности придержав второй рукой затылок, и, делая вид, что пытается заигрывать, зашептал ему прямо в ухо:

— Молчите! Если не хотите неприятностей — молчите!

— Ты... такой же... как я?! — так же тихо выдохнул Шмидт, кое-как сохраняя равновесие.

И эти слова объяснили всё.

— Хуже. Вы свободны, а я на поводке.

— Ошибаешься. На поводке мы все. По-настоящему свободных единицы. Чем держат тебя?

— Не чем. Кем.

Шмидт отстранился, поднялся и с не слишком довольным видом похлопал в ладоши.

— Перерыв пятнадцать минут.

Аполло тоже встал и чуть скрипнул зубами — всё-таки подвернул лодыжку. Чуть прихрамывая, омега вышел из репетиционного зала, прихватив сигареты с зажигалкой, и скрылся в туалете. Курил он самые крепкие, какие только смог найти. Авелю запах табака не нравился, но ради редких встреч он терпел.

Шмидт... он такой же, как я? Невероятно!!!

— И что сегодня было? Объяснить не желаешь?

Пламмер испытующе смотрел на своего подопечного, скрестив руки на груди. У Аполло хозяин вызывал исключительно презрение и отвращение, однако подчиняться ему было нужно. Аполло был сравнительно высокого роста для омеги — почти на голову выше общего показателя — однако Пламмер был ему едва ли до уха. Полный, сильно потеющий в жару, отчего его запах чуть ли не тошноту вызывал, однако самомнения хватит на доброго альфу. Когда Аполло понял, во что влип, он ещё пытался бунтовать, однако за бунтом тут же шло наказание. Со временем того эффекта, на который надеялся хозяин, добиваться стало всё сложнее, и омега сообразил, что становится выносливым к силе воздействия не то что беты — альфы. Да и насилие, когда его отдавали в караулку, уже не пугало так, как в первые пару лет. После многочисленных клиентов самого разного ранга и рабочих моментов, когда Пламмер придумывал что-то свеженькое и неожиданное, охранники уже не казались настоящей карой. Видимо, хозяин это тоже понял, поскольку охрана начала регулярно меняться, и новички не были настолько терпимыми. Только Фандор продолжал сопровождать Аполло туда, куда не мог сопровождать сам хозяин, и увольнять его явно не собирались.

— Что конкретно? — Аполло кое-как сел, чуть морщась. Традиционный секс под конец рабочего дня — мерзость, да ещё и Пламмер проголодался — так забегался, что в последние дни ограничивался минетом. Сегодня свободного времени выпало побольше. Даже привычному омеге показалось чересчур! Не натёр бы, а то придётся ещё больше халтурить на репетиции, а расстраивать Шмидта уже не хотелось совсем.

— С утренней тренировки ушёл раньше времени, со Шмидтом о чём-то шептался... И что это означает?

— А разве это не то, что тебе нужно?

— Признавайся.

Аполло повернулся к хозяину и, глядя на него тяжёлым взглядом, спросил:

— Это правда, что среди знаменитостей почти нет по-настоящему свободных?

Пламмер перестал ухмыляться.

— Это тебе Людвиг сказал?

— Неважно.

— Всё ясно.

Бета поднялся с постели и потянулся к телефону. По проскочившим в его вони ноткам Аполло понял, кому именно он собирается звонить.

— Нет... не надо...

— Надо. Давно пора, да специалиста было жалко.

Аполло скрипнул зубами и набросился на хозяина, метя в горло. Хотелось придушить эту гниду как никогда сильно!!!

На вопль Пламмера примчались охранники и быстро скрутили беснующегося "ненормала". Пламмер отдышался, потёр шею и склонился над парнем, сыплющим самыми изощрёнными ругательствами.

— Ты что, совсем страх потерял, шлюха крашеная??? — вкрадчиво поинтересовался он, снова хватая его за волосы. — Ничего не забыл???

— Не надо... — опомнился Аполло. — Не надо...

— Сегодня не будет, но ты будешь наказан. Он ваш, мальчики. — Охранники, дюжие альфы, многозначительно заухмылялись. — Только не калечить — завтра много работы!

— Да не извольте беспокоиться, хозяин.

— Вот как... — Риан Мариус задумчиво побарабанил пальцами по столу. — И много там этого добра?

— Хватает, — кивнул курьер, с затаённым восторгом глядя на вождя и идеолога. — Наши перерыли почти все частные коллекции, в том числе и на предмет новых поступлений, рассортировали по годам. Осталось только отдать на изучение вашему эксперту.

— Жалко мальчишку... — поморщился вождь и идеолог.

— Ничего, Рикки справится, — утешил мужа Гиллиан. — Он уже приноровился, в том числе и стресс сбрасывать.

— Салли? — дёрнул уголком рта Риан.

— Нет, Рюк. Они же с Рикки очень хорошие друзья, а Салли и без того загружен выше головы — переоборудование отдела и подготовка кадров для операторов на других точках идёт полным ходом.

— Хорошо, решайте сами. Что по делу Аполло и Авеля? Запустили новый поиск по архивам?

— Да, но результаты пока скромные. Вскрылось несколько подлогов по скрытию уничтожения личных дел воспитанников, найдены доказательства продажи небольшой партии детей подозрительным людям, сильно смахивающих на гостей из Валленсии, и факт дачи взяток паре директоров крупных заведений от весьма богатых личностей. Все случаи взяты на карандаш и состоят на контроле у кураторов.

— Отлично. Начинаем ворошить это осиное гнездо, только будьте осторожны. Как только Аполло и Авель будут спасены и дадут все необходимые показания, начнём выбрасывать компромат. Дорогой, попроси Рикки уделить особое внимание фильмам с эффектами "размытая картинка" и "скрытая камера". Там изображение намеренно делают таким, чтобы скрыть какие-то детали, способные выдать.

— Ты всё запомнил?

— Да всё, всё! — раздражённо огрызнулся Аполло, глядя за окно автомобиля, за которым мелькали огни ночного Камартанга. Омега сидел на заднем сидении "Фаэтона-200", по самый нос укутавшись в дорогую песцовую шубу, чтобы не вдыхать лишний раз вонь хозяина, водителя и охранника.

— И учти, что оплата уже получена. Если эта богатая шлюха останется недовольна... ты знаешь, что тебе будет.

— А не боишься получить полноценную забастовку?

Пламмер уставился на своего подопечного.

— Чарли, сворачивай, — коротко приказал он.

Водитель-альфа понятливо повернул руль, и машина нырнула в проулок.

Едва они остановились, Пламмер вцепился в ворот Аполло и силком выволок его из машины. После чего отвесил крепкую оплеуху.

— Да ты наглеешь!!! Забыл, кто твой хозяин???

— Попробуй забыть, когда тебе это по сто раз на дню напоминают!!!

Пламмер снова ударил.

— Не нарывайся!

— И что ты делаешь?! — укоризненно поинтересовался Аполло. — Три часа лицо себе рисовал, а теперь поправлять придётся! Минус минут пятнадцать, а то и полчаса!

Безошибочный ход, но это не значит, что Пламмер забудет про дерзость. После того, как в газетах прошла новость о трагической гибели выдающегося хореографа Людвига Шмидта и приостановке работы над новым мюзиклом, пока не найдут замену, бета постоянно был на нервах. С очередного совещания он вернулся дёрганный, весь остаток вечера хлестал виски, а потом до глубокой ночи требовал ублажать себя, да ещё остался недоволен, что не получил оргазма — выпил столько, что даже отточенное мастерство "ненормала" оказалось бессильно.

Не сработало.

— НЕ ВЫВОДИ МЕНЯ!!!

— Я и не вывожу, а констатирую факт, — холодно ответил Аполло, стряхивая его руки с себя. Каблук попал на ледяную проплешину, и омега едва не упал. — Сам же сказал, что раз уж образовалось свободное время... Основной график тоже никто не отменял.

— Убью, сука!!!

— И где мне замену найдёшь? — саркастически поинтересовался Аполло, презрительно выпрямляясь. — Да ещё быстро? Об этом ты подумал? А я уже прибыль приношу. И немаленькую.

Пламмер яростно выругался, поскользнулся, рухнул в снег, но Аполло и не подумал помогать ему подняться. Он просто смотрел, как бета кряхтит, вставая.

— Тебе это даром не пройдёт, — злобно прошипел толстяк, отряхивая пальто.

— Тебе тоже. И сколько мы времени потеряли?

— В машину!

— Слушаю и повинуюсь, — отвесил Аполло шутовской поклон, изящно развернулся и лёгкой танцующей походкой направился к "Фаэтону".

Пламмер снова выругался. Этот выродок слишком умён! Знает себе цену и вовсю этим пользуется! И как бы понадёжнее его припугнуть, чтобы перестал выкаблучиваться раз и навсегда, а то ведь скоро будет диктовать свои условия, а потом всё-таки улучит момент и сбежит?!! Хорошо, что сучёныш пока не знает, где держат его шлюшонка, а то бы давно свалил.

Когда бета вернулся в машину, Аполло уже сидел на своём месте с расстёгнутой косметичкой на коленях и внимательно изучал своё лицо в зеркальце. Сосредоточенный и серьёзный. Судя по уверенным движениям пальцев и головы, уже настраивается на работу. А работа предстояла непростая — ублажить самого Сони Барри, который сам настолько поднаторел в сексуальных утехах, что удивить его хоть чем-нибудь будет трудно. А он требовал именно новенького. Договаривались по поводу этого заказа уже давно, но Пламмер принял его только теперь — была предложена такая сумма, что жадность перевесила осторожность.

— Губы мне опять колоть собираешься? — деловито бросил омега, доставая пудреницу.

— Да, пришёл заказ на рекламу. — Пламмер покосился на своего подопечного, но тот был спокоен. — И через полгода состоится свадьба сына Президента, ты там выступаешь, так что начинаем готовиться заранее.

— Выясни, что сейчас с препаратом, а то у меня есть сильные подозрения, что его удешевлять собираются, если не уже. Не получилось бы в ущерб качеству.

— С чего ты взял?

— А ты Сони давно видел? На него уже без слёз не взглянешь! Если так пойдёт и дальше, то никакой пластический хирург не поможет.

— Сони стареет.

— Не только в этом дело...

Пламмер слушал Аполло внимательно, мысленно чертыхаясь. Да, этот выродок и впрямь слишком умён! Однако без его предложений и комментариев проект "Аполло" лишился бы четверти своего успеха.

Когда ему только-только показали этого мальчишку, успешному бете и в голову не могло придти, насколько большие барыши принесёт этот птенец. Риану Девро было около четырнадцати лет, однако опыт мальчишки уже внушал священный трепет и давал пищу для самых разных фантазий по поводу реализации его несомненных талантов. Он не только с малых лет снимался для специфических журналов, печатавшихся ограниченным тиражом, но и успел снискать кое-какую популярность на видео — на просмотры роликов с его участием зрители чуть ли не валом валили, как в своё время на легендарного Белька. Заказы были постоянными и стабильными. То, что мальчишка наделён артистическим талантом очень щедро, стало ясно уже при просмотре первых роликов, однако в полной мере Пламмер его оценил уже после того, как выкупил, привёз домой для дрессировки и завалил в первый раз. Он совершенно не ожидал, что мальчишка настолько охотно подчинится, да ещё и проявит инициативу, достойную элитных шлюх из борделей. Поверить тогда, что это чистой воды притворство, было невозможно, однако это было так. Девро был отчаянно смазливый, соблазнительный, с совершенно потрясающей, пусть и не до конца сформировавшейся фигурой — и это не говоря о его потрясающем запахе! — что бета едва не потерял голову. Отрезвел он после третьего раза, когда мальчишка кое-как встал, не спросясь протянул руки к графину, налил себе полстакана, отхлебнул и тут же фонтаном выплюнул, поняв, что там не вода, а спиртное. Он долго отплёвывался и так эмоционально и изобретательно ругался, что снова вызвал восторг хозяина. Однако на четвёртый заход склонить его оказалось невозможно — мальчишка вдруг показал зубы и нагло сказал, что терпеть "эту вонь" уже больше не может. Именно тогда до Пламмера дошло, что настоящей сцепки не было ни разу, и поразился тому, как мастерски парень притворяется, имитируя собственный оргазм. Потенциал только что купленного птенца оказался просто колоссальным!!! Если он уже сейчас выкидывает такие коленца, что будет, если им ещё и заняться как следует?!! Но сначала продюссер решил обкатать мальчишку, что называется, на коротких дистанциях.

Первый же сборник короткометражек с участием Девро разошёлся, как горячие пирожки. Гримёры постарались сделать его постарше, чтобы не было лишних претензий, да и сам мальчишка как будто создан был для ранних съёмок — он получился выше своих сородичей-ровесников и сам принимал такие позы, чтобы изгиб его бёдер казался круче, как у вполне себе взрослых омег. Потом Пламмер показал его профессиональному хореографу, и тот подтвердил, что талант к бальным танцам у мальчишки есть и несомненный. Первое же пробное занятие привело хореографа в восторг, и он потребовал регулярных занятий, чтобы не пропал такой выдающийся талант. Мальчишка ловил буквально на лету всё, чему его учили, а иное будто всегда умел! Одновременно с этим продолжились съёмки, и на одной вдруг выяснилось, что у Девро началось вторичное созревание — в самый разгар съёмочного процесса он вдруг недвусмысленно потянулся к взрослому сородичу, а его гениталии проявили признаки самой настоящей полноценной эрекции!!! Съёмку тут же остановили, мальчишка испугался... После проверки факт был констатирован, и Пламмер понял, что ему выпал уникальный шанс развернуться как следует. Ведь "ненормалы" — это такая редкость, каждый на счету.

Но в разработке нового проекта тут же начали появляться проблемы. Во-первых, мальчишка был ещё несовершеннолетним, и у него не было абсолютно никаких документов, кроме выписок из личного дела детдомовской канцелярии. Если создавать из него знаменитость крупного масштаба, то обязательно будут рыться в биографии и докопаются-таки, а это лишние расходы по обрезанию концов. Во-вторых, Девро уже был известен по своим фото и видео, и особо ярые почитатели его сразу узнают не только по лицу и телу, но и по весьма характерным повадкам. Изъять компромат было невозможно, как и стереть память у зрителей. Что же делать?!! Когда этот вопрос обсуждался в присутствии мальчишки, тот безо всякого стеснения сам предложил яркий образ с обилием красок. И план был признан гениальным, как всё элементарное.

То, что мальчишка вынашивает план побега, стало ясно, когда он выставил собственные условия. Этот шлюшонок быстро сообразил, насколько ценным стал, и попытался сыграть на этом. Вот только и хозяин скудоумием не страдал! Не зря же считается самым лучшим в своём деле! Крылья птенчику подрезали быстро — омега есть омега, будь он хоть обычный, хоть "ненормал". Правда, заставить его поставить подпись под обоими контрактами — легальным и нелегальным — оказалось непосильной задачей. Девро упёрся рогом. Ни угрозы, ни побои, ни ссылки в караулку и ближайший бордель на круглосуточный режим не смогли сломить его упорства. Решение в конце концов было найдено, мальчишка на время смирился, и работа продолжилась.

График работы у новоиспечённого Аполло Ская был весьма насыщенным, и в его раскрутке Пламмер использовал весь свой опыт, связи и возможности. Первое публичное появление "ненормала" состоялось на телевидении, где он выступил с танцевальным номером в известном ток-шоу. Выступление моментально привлекло к себе внимание. Потом было несколько коротких фильмов для ночного телеэфира, а потом на экраны страны вышел полнометражный фильм "Юный развратник", в котором артистический талант Девро был показан в полной мере. Успех был невероятный, об Аполло заговорили, от приглашений и предложений не было отбоя!!! Потом состоялся первый аукцион, на котором ночь с прославившимся "ненормалом" купил Остин Барри. Деньги потекли к Пламмеру рекой, и потраченные на мальчишку средства быстро были возмещены.

Девро работал на совесть. Киносьёмки, небольшие или внушительные роли в театральных постановках, фотосессии, модные показы, светские или закрытые вечеринки, приватные встречи... График порой был просто бешеный, и новоиспечённая знаменитость едва успевала отдыхать. Ещё до дебюта Девро начал курить, и сигареты добавили его образу порочности — считалось, что курение для омеги это неприлично и неэстетично. Курил парень везде, где его заставала охота, и это сыграло хозяину на руку, как и чётко прописанный образ. Но курение было не просто способом расслабиться в перерывах. Пламмер ещё до знакомства с Девро догадался, что омеги неспроста воротят носы от многих потенциальных партнёров, а у Девро ещё и оказался очень капризный нюх. Крепкий табак частично отбивал его и помогал сосредоточиться на работе. Кроме того, Девро утверждал, что способен по запаху многое прочесть в человеке, и практически не ошибался — какая-то сверхъестественная интуиция помогала ему делать самые неожиданные, но меткие выводы и оценки. Это шло вразрез со всем, чему учили Пламмера с детства, однако оказалось весьма полезным подспорьем в работе. Это был полноценный инструмент!.. Вот только со временем выяснилось, что паршивец становится практически неуязвимым к силе альфы. Чтобы побыстрее разыскать стервеца в случае побега, ему сделали три весьма приметные художественные татуировки, в том числе и для того, чтобы замаскировать родимое пятно на спине — оно было вписано в рисунок. Может, на отдельных съёмках их и приходилось закрашивать, а для "Гарема" рисовать краской новые, чтобы воспроизвести характерный татуаж Альхейна, но зато эти тату были эксклюзивными, а мастера под наблюдением Пламмера уничтожили эскизы и поклялись никому такие больше не делать. На телешоу и танцевальные выступления омегу одевали максимально открыто, чтобы эти татуировки запомнились всем. И всё же риск оставался.

Решить проблему удалось на съёмках "Гарема", когда среди отобранных для работы омег из заштатных актёрских агентств отыскался друг детства Девро, Авель — одним из условий, выставленных в своё время "ненормалом", было отыскать этого мальчишку и доставить к нему. Мальчишки некогда были неразлучны — одновременно поступили из Дома Малютки, в приюте всегда были вместе, даже продавали их вместе. Какое-то время они были в руках одного и того же хозяина, их не раз фотографировали и снимали в паре, а потом, когда Девро попался на глаза Пламмеру, разлучили. Позже Авеля продали на другую студию, где парнишка завоевал неплохую популярность, что и позволило ему попасть в список кандидатов. Встреча на съёмочной площадке едва не разрушила тщательно создаваемый образ начавшей откровенно своевольничать знаменитости, когда Девро впервые увидел друга после нескольких лет разлуки. Очень быстро стало ясно, что между омегами вспыхнуло очень сильное чувство — Пламмер буквально чувствовал притяжение между ними. Он следил за парнями, подслушивал их разговоры, а пару раз даже видел, как нежно и страстно они трахаются в укромных уголках. Съёмки "Нежности", последовавшие практически сразу после "Гарема", только подтвердили это, а когда омеги, едва съёмки были закончены, попытались сбежать — и побег едва не удался! — Пламмер понял, как качественно и наверняка посадить своего подопечного на цепь. Ведь стоит этой шлюхе освободить своего любовника, спрятать выкрашенные в красный цвет волосы, а то и вовсе обриться наголо, смыть весь грим, одеться в самоё простое шмотьё — и поди найди его в толпе обычных сородичей! Пока в руках беты был Авель, а его местонахождение тщательно скрывалось от Девро, побега можно было не опасаться, но кто знает, что может взбрести ему в голову?!! Они же ненормальные!!! Параллельно прежний договор был ужесточён. Авель стал гарантом покорности Девро.

"Ненормал" подчинялся крайне неохотно, всё чаще откровенно дерзил, каждый раз отдавался со всё большим отвращением, при первой же возможности выворачивал приказы наизнанку, угрозы Авелю стреноживали его, однако Пламмер осознавал, что если хоть одну воплотит в жизнь, то никакие пытки не заставят Девро вернуться к работе. Он скорее умрёт сам и позволит убить Авеля, чем подчинится. И Девро это тоже знал. Время от времени Пламмер позволял омегам встречаться, чтобы "ненормал" видел, что хозяин соблюдает свою часть договора, и всё же с каждым годом ситуация накалялась всё больше. Созданный ими образ из приносящего прибыль стал настоящей угрозой — рекламная машина и высокая востребованность сделала Аполло Ская слишком известной фигурой не только в Ингерне, но и за рубежом. Встречи с Аполло стали инструментом влияния и формой взятки. Встречи с ним устраивались на самом высшем уровне, в том числе и для иностранных делегаций. Разумеется, со своим феноменальным чутьём и незаурядным умом он узнал очень много. Его забастовка, случись она всё-таки, обойдётся хозяину слишком дорого!!! Особенно, если этот выродок ЗАГОВОРИТ!!! И это не считая прибылей за съёмки и выступления. Возмещение неустоек и компенсаций вполне способно было поставить компанию "Созвездие", частью которой была "Заря", на грань банкротства. Разумеется, проект "Аполло" был не единственным, но самым прибыльным, покрывающим другие убытки и неудачи. Пока Девро молчал, но насколько можно ручаться, что так будет и дальше?

Потому-то Пламмер сейчас и ругался в мыслях, выслушивая более чем здравые рассуждения своего подопечного под торопливое наведение марафета. Грим для него делали под особый заказ, как и краску для волос — если вся эта конструкция вдруг случайно смажется, то это вызовет немало неудобных вопросов. Способов максимально безболезненно и с минимальными потерями избавиться от Девро Пламмер видел только два. Первый — жениться на нём, прижить ребёнка, благо "ненормалы" так же рожают детей, как и их обычные сородичи, а потом по-тихому убить, сославшись на осложнения после родов. Второе — готовить общественное мнение, чтобы в то, что у знаменитого "ненормала" поехала крыша на почве "звёздной" болезни, поверили все, поместить его в надёжную лечебницу и так же тихо свести в могилу. Над воплощением обоих планов придётся попотеть, а потом искать нового подопечного, который бы приносил доход не меньше, чем этот...

Вот только где его найдёшь?

Сони тихо стонал во сне на разворошенной постели. В воздухе густо пахло сексом и висел густой сизый табачный дым. Аполло сидел в кресле ссутулившись и нервно курил, стряхивая пепел на дорогущий ковёр. Только что он ополоснулся в душе, пытаясь смыть с себя хоть что-то. Он ужасно устал от этой старой шлюхи и больше всего хотел побыстрее уйти отсюда и забыть о том, что было.

Отработал он так, как и требовал хозяин, Сони остался доволен, вот только обошлось это недёшево — спина буквально горела от длинных глубоких царапин, оставшихся от ногтей Сони, на плече алел след его зубов, а во рту стоял противный привкус омежьего семени и не только. Притворяться согласным на любые эксперименты было как никогда противно. Дико хотелось пить. В идеале это должен быть большой стакан ледяного свежевыжатого сока, вот только он был не волен распоряжаться в доме Барри, куда его привезли, а в спальне Сони было только спиртное. Часть его уже была вылита на пол, добавляя тошнотворности в комнатное амбре.

Докурив, Аполло бросил окурок на изгаженный пол, поднялся на ноги и чуть пошатнулся, хватаясь за подлокотник. Переборщил, но иначе бы он просто сорвался. Чем чаще Пламмер продавал его, тем изощрённее и капризнее становились запросы клиентов.

Роскошная спальня с монструозной кроватью была перевёрнута вверх дном. Аполло с трудом нашёл в этом свинюшнике свои вещи и начал одеваться. Кожаное бельё, которое на него напялили перед выездом, он без сожаления бросил здесь, позаимствовав смену из комода Сони. Кружевное, откровенно провокационное и безумно дорогое, ощутимо тесное в паху. До дома сойдёт, а там наденет нормальное.

Сони вызывал и отвращение и жалость одновременно. Этому омеге уже было под пятьдесят, но выглядел он старше из-за многолетнего пьянства и частых пластических операций, которые только подчёркивали его возраст своим количеством, но отнюдь не качеством. Следы пластики буквально бросались в глаза опытному взору Аполло — Сони выглядел слишком ненатурально, пытаясь вернуть прежнюю молодость и свежесть. Омега словно не знал, куда себя деть, и потому, чтобы в жизни был хоть какой-то смысл, почти маниакально пытался подогнать своё лицо и тело под современные стандарты, чем только делал хуже. Сам Аполло от природы был наделён прекрасной фигурой и хорошим здоровьем, иначе бы просто не выдержал всего того, что ему приходилось на себя наносить и делать, плюс преимущества подлинной молодости. Аполло не раз слышал, что этот бедолага с юности вёл не самый примерный образ жизни и ни в чём себе не отказывал. Сони стал первым омегой высшего света, который начал татуировать своё тело, чтобы скрыть следы разгульной жизни. Оставалось только удивляться, как он умудрился прижить единственного сына в законном браке. Каин, кстати, родился очень слабым и болезненным, в чём "ненормал" смог убедиться лично, а заодно совершил потрясающее открытие. О котором тут же захотелось рассказать Авелю.

Вспомнив о своём возлюбленном, Аполло стиснул зубы, сдерживая рвущиеся на волю слёзы отчаяния. Авель знал обо всех этих заказах и скандалах, ему показывали все эксперименты, в которых участвовал Аполло, и каждый раз, как им позволяли увидеться, "ненормал" боялся увидеть в глазах своего единственного отвращение и презрение, а встречал боль, любовь и тихую радость. Что жив, почти здоров и не забыл его. Он никогда ни о чём не спрашивал — Аполло рассказывал сам, стремясь выплеснуть всё, что буквально сводило его с ума. Авель не осуждал, утешал его, высушивал слёзы, и эта трепетная любовь давала силы держаться и дальше. Аполло знал, что его ждут. Всегда и что бы не случилось.

В последнюю очередь Аполло натянул сапоги на каблуках-шпильках. Омеги нестандартного роста всё больше пользовались популярностью, и Пламмеру ужасно повезло, что его подопечный вышел как раз подходящего. Высокие каблуки были нужны, чтобы зрительно удлинить его и без того безупречные ноги. В такой обуви Аполло ходил без проблем, однако дома тут же её сбрасывал и наслаждался тем, как толстые пушистые ковры ласкают его босые ступни. В последнее время от ношения высоких каблуков ноги начали побаливать, но пока это было не так критично, чтобы начинать бить тревогу.

В коридоре Аполло встретил здешний охранник. Альфа жадно принюхивался к гостю, чуя яростную случку, однако трогать гостя не решался — здешний хозяин был крайне требователен, и малейшие проступки могли быть чреваты не просто штрафом или наказанием. Влад Барри слыл очень жёстким, даже жестоким человеком, был невероятно силён, и все его подручные слушались беспрекословно. Согласно роли, Аполло немного подразнил этого шкафа, любуясь его потугами сдержаться, и вдруг его окликнул знакомый голос:

— Аполло? Это ты?

Омега тут же обернулся, едва веря в такую удачу. Неужели он здесь?! Разве... Однако нос не обманывал, как и глаза — к ним, чуть заваливаясь при ходьбе на бок, спешил Каин Барри. Аполло даже не заметил, как его лицо начинает расплываться в искренней улыбке.

— Привет! А почему ты здесь? Разве ты не должен сейчас быть в больнице?

— Дедушка Влад забрал меня на пару дней, а потом я снова поеду на процедуры. А ты почему здесь?

— Да так... пригласили... Ну, как жизнь молодая?

— Хорошо.

Молодой альфа внешностью большей частью уродился в породу Барри — светло-русые волосы, благородные черты лица. Только светло-карие глаза да форма ушей достались от Сони. Лицо парня лучилось такой радостью от встречи, что Аполло отважно плюнул на график.

— Ну, а как в личной жизни? — промурлыкал омега, приобнимая альфу и многозначительно поглаживая его живот, спускаясь всё ниже и ниже. Каин заметно покраснел и отвёл взгляд — он начал возбуждаться и по-детски застеснялся этого.

— Ну... дедушка Влад иногда кого-нибудь ко мне присылает... а то и вместе со мной куда-нибудь ездит... А что?

— Отдохнуть и развлечься не хочешь, раз уж не спишь? У меня найдётся минутка.

На фоне обоих родителей Каин пах вполне терпимо, даже без попыток абстрагироваться — совсем как Влад и Остин Барри. Даже удивительно, что в высшем обществе есть такие люди! Грэм же почему-то вонял до тошноты... На их фоне и на фоне Сони Каин казался куда предпочтительнее, несмотря на болезни и внешние изъяны.

— Ну... я не знаю... — совсем растерялся парень, косясь на охранника, которого явно побаивался.

— Идём к тебе, — шепнул ему Аполло, схватил за руку и повлёк в нужном направлении — он не в первый раз был здесь и хорошо запомнил, где комната Каина.

Любовником Каин был посредственным и не самым искушённым — слабое здоровье и физические изъяны серьёзно его ограничивали, только Аполло это было безразлично. В ту их первую ночь он не только ублажал парня, но и кое-чему его научил. И Каин явно не забыл ничего — он был очень ласков и внимателен. Аполло всеми силами постарался устроить его на постели как можно удобнее и махнул на всё.

— ...Спасибо.

— Не за что. Всегда буду рад с тобой повидаться. — Аполло игриво взъерошил коротко остриженные волосы Каина. Голова альфы покоилась на его груди, и парень выглядел безмерно довольным. — Так как у тебя на личном фронте?

Каин кое-как привстал — Аполло предупредительно подхватил его под руку и помог лечь нормально — поджал губы...

— А ты никому не скажешь?

— Клянусь, — торжественно вскинул правую руку Аполло.

— Мне... мне очень нравится омега с нашей кухни, который всегда мне завтраки, обеды и ужины приносит. Его зовут Доминик. Он очень добрый и заботливый. Недавно у нас был секс, и мне очень понравилось.

— Оу... А твой дедушка знает?

— Да, я сразу ему рассказал, но он сказал, что мне нельзя слишком часто встречаться с Домиником. Секс можно, а просто разговаривать нельзя. Почему дедушка так сказал? Разве это плохо?

— А почему он так сказал? — удивился Аполло. Ещё один пример странной заботы Влада Барри о внуке.

— Не знаю. Он сказал, что просто нельзя.

Каин был как большой ребёнок в свои двадцать пять с лишним лет. Простой, наивный, искренний, и это выглядело так очаровательно. Славный, но в мир современной элиты совершенно не вписывался. Из-за своих многочисленных недугов Каин не ходил в школу и без прочных связей с сородичами своего круга вырос совершенно неиспорченным.

— А что сам Доминик? Ты ему нравишься?

— Кажется, да... Он мне сказал, что я неплохо пахну — гораздо лучше, чем мой отец. И ещё я сделал ему фигурку из глины, чтобы была похожа на него, подарил, и Доминик сказал, что ему нравится так сильно, что он её рядом со своей кроватью поставил.

— Тогда ты точно ему нравишься.

— Правда? — обрадовался парень.

— Честное слово.

Разговаривали они тихо — Каин устал. Слишком хрупкий для нормального альфы, бледный, с заметной деформацией позвоночника и некоторых суставов, он вызывал жалость. Аполло искренне не понимал, почему Сони его бросил на произвол судьбы, едва перестав кормить грудью и вернувшись к привычному образу жизни. Грэму до сына тоже особого дела не было, как и Остину до внука — в основном из-за постоянной загруженности в семейном бизнесе, и настоящей заботой бедного "волчонка" окружил глава семьи. Аполло убедился в этом, когда Влад выкупил его для Каина на всю ночь — перед тем, как запустить гостя в спальню, альфа почти сорок минут потратил на инструктаж. Это поразило "ненормала" до глубины души, как и более чем серьёзное отношение к гостю, а потом стало ясно, что бдил Влад не зря — страдающий сильной бронхиальной астмой — результат перенесённой в раннем детстве пневмонии — Каин действительно требовал бережного обращения. Аполло был так поражён подобной заботой, а также открытостью и искренностью самого парня, что, вернувшись домой, долго не мог опомниться. Он даже не выкурил ни одной сигареты по пути!!! Это был единственный заказ, который Аполло выполнял весьма охотно и с особым старанием. Жаль только, что это был единственный раз... И вот выпал ещё один шанс, упускать который было бы настоящим преступлением.

— И что мне делать? — Каин совсем расстроился. — Я хочу чаще встречаться с ним, разговаривать... Я хочу, чтобы Доминик всегда был со мной.

Влюбился, констатировал Аполло. Бедный мальчик.

— А если тайком?

— Тайком?

— Чтобы дедушка не узнал. Надо только быть осторожнее.

— А как? Везде охранники...

Аполло поспрашивал и предложил несколько вариантов. Каин слушал очень внимательно и кивал, а омега радовался. Каин вообще очень любил поговорить, был весьма начитанным, и его общество было приятным. Как бы не хотелось побыть с ним подольше, но пришлось возвращаться к работе. На сегодняшнюю ночь была запланирована ещё одна гулянка в обществе пятерых мажоров, был риск опоздать, и встреча с Каином оказалась весьма кстати.

— Как ни хорошо с тобой, дружок, но мне пора, — вздохнул Аполло, вставая.

— Домой?

— Да, отдыхать, — соврал "ненормал". — Завтра так много дел...

— Ты врёшь, — вдруг сказал Каин, не без труда садясь. — Я всегда чувствую, когда кто-то врёт. Куда ты поедешь дальше?

— Меня кое-куда пригласили, — скрепя сердце, ответил Аполло, одеваясь.

— Танцевать?

— Да.

— Но тебе ведь туда не хочется!

Умный мальчик, с грустью отметил Аполло. Жаль только, что тебе нельзя ничего говорить. Ты бы, пожалуй, сказал самые нужные слова.

— Это работа.

— Ночью?

— Я часто работаю по ночам. Такая у меня работа. Ладно, может, ещё увидимся.

Аполло оделся, поцеловал огорчённого альфу и вышел в коридор.

— Ты что творишь??? — напустился на омегу Пламмер, едва Аполло, полностью обессиленный, кое-как стащил с ног сапоги, зашвырнул шубу в угол, с трудом доковылял до спальни и рухнул в постель. Хорошо, что ему пить нельзя и наркотой закидываться! В отношении наркотиков Пламмер поступил мудро, иначе от Аполло уже за год такого режима остался бы только полудохлый торчок, приносящий одни беспокойства и убытки, а то и живописный труп, если бы пришлось не делать вид, что пьёшь, а хлебать наравне со всеми.

— А что случилось? — Голова гудела, как медный колокол, в ушах всё ещё стояли пьяные голоса, а тело ныло и просилось в горячую ванную с ароматной добавкой, чтобы поскорее вытравить из памяти вонь, от которой всё-таки один раз вывернуло, но на это никто не обратил внимания.

— Мне позвонил Влад Барри и рассказал, что ты переспал с Каином!!!

— И что? Случайно встретил его в коридоре...

— Ты опоздал в "Оазис" на двадцать минут!!! И за это не было заплачено!..

— Не ори! — взмолился Аполло, переворачиваясь на спину и отчаянно массируя голову. — И без тебя х...во!

— Не орать??? Это что за самовольство?!!

Аполло только поморщился и начал поднимать своё разбитое тело в вертикальное положение.

— А ты думаешь, что я железный? Вообще ничего не чувствую? Ты хочешь посмотреть, что со мной Сони сотворил? — Аполло не без труда разделся, и Пламмер озадаченно уставился на царапины и укусы. — Ты сможешь выдать это всё за следы от альфы? И как долго это будет заживать? А послезавтра мне танцевать практически голым. Держу пари, что царапины даже на татуировки заходят, так что готовь краску. И учти, что она жжётся. Помнишь, как это было в прошлый раз?

Пламмер выругался.

— Ладно, шуруй в ванную, — смягчился он. — А потом сразу спать — вставать рано.

Аполло прикинул, сколько ему спать осталось, и понял, что спать прямо в ванной и придётся, поскольку до постели он точно не дойдёт. Прихватив будильник и заводя его, омега побрёл к нужной двери. На пороге его остановил голос хозяина:

— Почему ты задержался с Каином? Ты ещё после того заказа какой-то странный был...

Аполло медленно обернулся и вперил в бету тяжёлый угрюмый взгляд.

— Потому что Каин — единственный нормальный парень среди всего этого зверинца. Может, ещё Влад и Остин. И это очень странно. Самые адекватные люди элиты, как мне кажется, а остальные, как бы лихо они не вели дела — просто гнилое болото. Ничего удивительного, что Влад племянника к серьёзным делам не подпускает до сих пор. А Сони? Везде только и говорят про омежьи родительские инстинкты, а эта старая шлюха на сына попросту забила, как Грэм! Это и есть родительский инстинкт? Если так и есть, то уж лучше бы его вообще не было. И если бы Каин меня замуж позвал, то я бы согласился не раздумывая.

— Он же больной! И умственно отсталый!

— Он не отсталый. Просто задержался в детстве. И он умный и способный мальчишка. Если бы я тогда с ним не задержался, то сбежал бы из "Оазиса" уже через полчаса. И где бы были твои денежки?!

И Аполло решительно закрылся в ванной. Про замужество он ничуть не лукавил — подумал об этом ещё в первую встречу с парнем, но теперь это оставалось чистой фантазией, поскольку существует таинственный Доминик. И, разумеется, Авель. Его единственный, любимый и незаменимый.

Они уже возвращались из студии, как "Фаэтон" внезапно свернул не на ту улицу. Аполло, дремавший вполглаза на заднем сидении, встрепенулся и встревожился.

— Эй, мы не там свернули!..

— Уймись, всё в порядке, — буркнул Пламмер, перебирая какие-то бумаги. — Планы слегка изменились, и у тебя вечером выступление в "Кармине".

— "Слегка"??? — возмутился Аполло. — И я узнаю об этом только сейчас???

— Заказ поступил два дня назад — Обердред Зильберман пожелал увидеть тебя на своём юбилее. Декорации, свет и пиротехнику уже везут, за кордебалетом послали, постановщик и твои костюмы тоже вот-вот прибудут, так что заткнись и настраивайся. Всё по обычной схеме.

— И что я буду исполнять? — скрипнул зубами "ненормал". Нового постановщика хореографии для мюзикла до сих пор не нашли, репетиции "Дерева на ветру" откладывались на неопределённый срок, и он рассчитывал как следует выспаться хотя бы сегодня вечером. Новогодние торжества и работа на сцене Театра оперы и балета промчались как в бреду, слегка разбавленном парочкой выступлений в Ледовом Дворце на очередном финале соревнований по фигурному катанию, потом снова съёмки, пара модных показов, потом дали целых три дня отдыха — почти отпуск! — а потом снова понеслось на всех парах.

— "Феникса". Кордебалет будет тот же, что и для премьеры, так что к началу вашего выхода должны вспомнить всё, что тогда учили.

Аполло слегка выдохнул. Значит, импровизация отменяется. Хвала Светлейшему!.. А то один раз его туда выдернули точно так же, абсолютно неподготовленного, и за четыре оставшихся часа надо было сваять хоть какую-то программу, чтобы не пропали деньги. Худо-бедно, но удалось отработать, заказчик остался доволен. Впрочем, это не означало, что проблем не будет совсем.

"Феникс" был самым фееричным и сложным номером в самостоятельном репертуаре Аполло. За время выступления — каких-то шесть-семь минут — он должен будет несколько раз сменить образ с помощью костюмов, пока сценические спецэффекты и кордебалет отвлекают публику. Начало и конец омега будет танцевать в одном и том же лёгком наряде бледно-жёлтого цвета, потом он будет сменён на первый довольно тяжёлый костюм с перьями сочного оранжевого цвета с переливами блёсток-палеток. Третьим будет такой же, но уже со стразами, ярко-алый, потом буровато-пурпурный — без блёсток — а под конец накидки и головные уборы с имитацией клюва будут не нужны. Этот номер имитировал стадии жизни мифической птицы — птенец, молодой, зрелый и дряхлеющий, который после эффектной "кончины" снова становится птенцом. Кордебалет тоже будет переодеваться, пока Аполло кружит по сцене, и потому конструкция костюмов была предельно простой и удобной для быстрой смены. Всё действие расписано буквально по секундам, и, пока отрабатывали номер к премьере, большая часть времени и репетиций ушла именно на выработку согласованности всех действий, чем на изучение собственно хореографии! За себя Аполло вполне мог поручиться — он помнил все свои номера, тем более, что весной перед его днём рождения должно было состояться масштабное шоу, на котором будут исполнены самые известные. Аполло тогда настолько был захвачен идеей "Феникса", что каждую свободную минутку дома тратил на репетиции. Даже сейчас, как говорится, среди ночи разбуди — станцует, и все помарки и погрешности будут исключительно из-за полусонного состояния и отсутствия разминки.

"Феникс" был впервые представлен так же на частной вечеринке и произвёл фурор. Более того, параллельно велась съёмка для презентации на телевидении. Пламмер остался настолько доволен, что наградил своего подопечного целыми тремя часами наедине с Авелем и даже разрешил показать ему готовую запись выступления до того, как кассета попадёт в руки телережиссеров. Авель пришёл в бурный восторг и сказал, что это самое лучшее выступление его возлюбленного из всех, что он видел. Даже лучше, чем "Морской конь" и "Тритон" из балетной постановки "Тайна трёх морей", которые он тоже видел в записи. Аполло тогда исполнял роль морского духа-искусителя, который преследовал главного героя и представал перед ним, превращаясь в самых разных морских обитателей. Оценка Авеля была для Аполло гораздо ценнее, чем хвалебные отзывы из газет и журналов, сопровождаемые красочными фотографиями. К тому же его омега вслух жалел, что его тогда не было в зале, чтобы увидеть это всё вживую.

В "Кармине" уже царила атмосфера, близкая к панике. Ожидалось немало высоких гостей, включая самого Президента, который был давним другом юбиляра, и потому всё должно было быть идеально. Это было роскошное трёхэтажное здание, на первом этаже которого располагались большая сцена, гримёрные и банкетный зал, на втором роскошная кухня с лифтами и отдельные кабинеты на любой вкус, на третьем сидели руководство и бухгалтерия. Пробегая через банкетный зал, Аполло увидел длинные столы, вокруг которых суетились официанты во главе с первым администратором, декораторы оформляли стены и потолок, то и дело переругиваясь с осветителями, которые вешали дополнительные лампы и возились с проводами. Сегодня главный зал клуба должен изображать тропические джунгли — для этого выписали самые настоящие растения, которые расставляли по местам приглашённые флористы и ботаники. Дорого, богато, феерично. За банкетным залом находилась сцена, где и будет происходить представление. Лет тридцать назад этот зал основательно перестроили, и теперь здесь можно было ставить самые сложные программы с быстрой сменой декораций. На свои развлечения элита денег никогда не жалеет.

Аполло не раз выступал в "Кармине" и хорошо здесь ориентировался. Стоило знаменитости появиться, как все перебранки стихли, и все уставились на него. Омеги с восторгом, остальные с заметной жадностью. Аполло отвесил положенных жестов и улыбок и прибавил шагу.

В концертном зале уже были второй администратор, отвечающий за постановку шоу, со своим помощником и что-то яростно обсуждали. Обернувшись на топот ног, постановщик выдохнул с облегчением.

— Наконец-то, вы вовремя! Кордебалет уже прибыл, костюмы привезли. Аполло, живо переодевайся и на сцену!

Этот загнанный, не слишком молодой альфа уже десять лет работал постановщиком и своё дело знал блестяще. Эндрю Филлипс занял этот пост вскоре после того, как в конструкцию сцены были внесены дополнительные изменения, чтобы можно было активно использовать пиротехнику в сравнительно небольшом помещении с учётом пожарной безопасности и удобства гостей. По слухам, именно он и разработал эту систему. Его помощник-омега и по совместительству муж Оливер носился не меньше, и оставалось только удивляться, когда они успевают и работать и двух детей воспитывать.

Это была странная пара.

Когда их спешно знакомили в прошлый раз, Аполло едва не онемел от удивления — запахи обоих Филлипсов идеальной чистотой не отличались, но когда они стояли рядом и что-то обсуждали, то их ароматы, смешиваясь, потрясали своей гармоничностью и без преувеличений совершенным сочетанием. Супруги понимали друг друга с полуслова, полувзгляда. В моменты сильнейших напряжений Оливер то и дело огребал от мужа почём зря, но не смел возражать, хотя обладал очень даже сильным характером и вполне мог поставить того на место. Тогда Аполло, улучив момент, попытался подкатить к сородичу и впервые получил жёсткий отпор. Даже схлопотал оплеуху, после чего Оливер гневно заявил: "Даже не пытайся!!! Для меня всегда был, есть и останется Эндрю!!!" Попытка соблазнить альфу тоже провалилась с треском — Эндрю Филлипс подёргал ноздрями, принюхиваясь, после чего сказал: "Слушай, ты, конечно, обалденно пахнешь, но ничего не выйдет. У меня есть Оливер, и никого другого мне не надо." И они были предельно честны и откровенны — Аполло это ясно видел и чуял. Филлипсы глубоко и преданно любили друг друга, были счастливы вместе, и это особенно было заметно, когда, наблюдая за ходом представления, они радовались, когда всё шло по плану и без заминок. Аполло отчаянно им завидовал, но по-хорошему — видеть подобную пару среди того лицемерного зверинца, в котором он постоянно крутился, было глотком свежего воздуха. За Филлипсов хотелось только радоваться.

В просторной гримёрной протолкнуться было невозможно — всюду сновали приглашённые артисты, которых Аполло знал всех до единого. В том числе и каковы они в постельном плане. Аполло едва пробрался к выделенному для него и его кордебалету закутку, где уже спешно переодевались для репетиции шесть молодых омег. Их Аполло тоже моментально узнал — и по лицам и по запахам. С четырьмя он ещё тогда успел перепихнуться в перерывах между репетициями, а с оставшимися не успел. Там же уже ждали в полной боевой готовности гримировальный чемоданчик, костюмы на вешалках, а так же Неви и Данвин, его личные гримёр и парикмахер со студии, которые держали в руках трико для репетиций и балетные туфли.

— Привет, конфетки! — Аполло страстно расцеловал каждого, вызвав на их милых лицах смущённый румянец — на это смотрели все. — Вы, как всегда, вовремя! Всё помните, что делать надо?

Омеги закивали и споро принялись помогать знаменитому сородичу переодеваться. С этими ребятами "ненормал" работал уже почти шесть лет, и отношения у них сложились вполне дружеские. В рамках дозволенного, конечно. Сородичи помимо всего прочего ещё и заботились о нём во время подготовок и кратких перерывов, пробуждая второе дыхание и давая силы работать дальше.Туфли Аполло надевал сам, а в это время Данвин собирал его волосы в добротный узел на затылке. Аполло беспечно болтал с ребятами из кордебалета, то и дело вгоняя кого-нибудь в краску. Обойдённые его вниманием с завистью поглядывали на коллег, и "ненормал" подумал, что стоит всё-таки улучить момент и приласкать обоих как следует, пока они здесь. Особенно самого младшего. Рино, кажется. Такой хорошенький! И пахнет отменно. Наверняка мальчишке изрядно достаётся от "поклонников"...

Аполло понял, что только что подумал, и руки сами опустились, а внутри начало пустеть. Да что же это??? "Ненормал" уставился в зеркало с надеждой, но оттуда на него смотрела до отвращения знакомая личина, только со слегка растерянным лицом. И от этого внезапно стало очень страшно.

— Аполло, что с тобой? — осторожно спросил Неви и коснулся его плеча. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Омега вздрогнул, отшатываясь и дико глядя на парня, потом подорвался с кресла и торопливо полез в карман норкового полушубка за сигаретами.

— Так, я курить. Ждите меня через десять минут.

И ясно услышал, как предательски дрожат не только его руки, но и голос.

Вслед Аполло удивлённо смотрели все, не понимая, что с ним случилось. Едва он спешно покинул гримёрку, как Неви тихо заплакал. Данвин приобнял его.

— За что его так?!!

— Заставляют, это точно, — тихо сказал один из танцоров кордебалета. — Я не знаю, почему, но когда мы с ним были вместе, мне показалось, что ему очень-очень плохо и тяжело.

— Мне тоже так показалось! — с жаром подхватил второй. — Как будто Аполло несёт груз, под которым вот-вот сломается.

— Да, он ужасно устал, — всхлипнул Неви, и Данвин протянул ему свой носовой платок. — Вы даже не представляете, в каком бешеном режиме ему иной раз приходится работать! Мы постоянно боимся, что он когда-нибудь заболеет всерьёз, стоит случиться лёгонькой простуде, а он продолжает работать. Нам так его жалко!

Аполло стремительно заперся в туалете, метнулся к длинному зеркалу над умывальниками и снова уставился на своё отражение. На него смотрело всё то же лицо. Основной грим, которым он всегда занимался дома и который занимал немало времени, ощутимо изменял его лицо, фиксируя отдельные участки и придавая лицу нужное выражение. Аполло уже привык к тому, что на его лице постоянно присутствуют не только слои косметики, но и специальные накладки и стяжки, однако сейчас до смерти хотелось всё это сорвать и стереть с себя. Сбросить эту маску раз и навсегда. Аполло потрогал своё лицо, громогласно выругался и вспомнил про линзы. Торопливо вынул их из глаз, снова взглянул на себя, и на душе чуть чуть полегчало. На лице чужака были его глаза, в которых сейчас скапливались слёзы облегчения. Родные синие глаза. Его собственные.

Аполло завыл и осел на пол, вцепляясь в волосы. Он плакал и плакал, не думая о том, что может смыться не только поверхностный косметический слой, но и поползти основной. Плакать себе он позволял крайне редко — Аполло никогда не плачет. Он только злится, капризничает, истерит, веселится, но не плачет. Плакать может только Риан Девро, загнанный на самое дно. Вот и пусть облегчит душу, пока есть момент.

Великие предки!!! Эта шкура всё-таки начала прирастать, раз я так легко изменяю Авелю направо и налево!!! И не надо говорить, что я помогаю своим сородичам — это отговорки!!! Я просто хочу перепихнуться с ними — и я это делаю!!! И совершенно не при чём проплаченные заказы и Каин. Я же совершенно не думаю о последствиях!!! Два раза цеплял простенькую дрянь, приходилось лечиться, а ума так и не прибавилось!!! А если бы Авеля заразил?!! Ты и вправду просто беспринципная шлюха, Аполло!!!

Иво Милосердный, кто же я???

Прорыдавшись, Аполло кое-как встал и закурил. Надо успокоиться и выйти в приличном настроении. До начала представления осталось крайне мало времени, а работы много. Бросил короткий взгляд в зеркало и потянулся за бумажным полотенцем. Аккуратно промокнул глаза от потёкшей туши, убедился, что основной грим цел, а накладные ресницы не отклеились, слегка привёл себя в порядок и вышел в коридор.

Когда Аполло, вернув прежний настрой в обществе Неви и Данвина, вошёл в концертный зал, кордебалет уже репетировал первый выход. Аполло мимоходом отметил, что ребята и впрямь ничего не забыли, но заметно утратили сноровку — отчётливо чувствовалась рассинхронизация. Не дожидаясь команды "Стоп!" от своего личного постановщика Карсона, тоже срочно вызванного в "Кармин", Аполло молодецки свистнул, и музыка, играющая в магнитофоне, стихла.

— Так, конфетки, это никуда не годится! — захлопал в ладоши Аполло, подражая покойному Шмидту. — Основу-то вы помните, но вот суть подзабыли. Все в один ряд и всё сначала!

Карсон к собственному возмущению оказался отпихнут в сторону. Репетицией теперь командовал Аполло — уверенно и со знанием дела. Он интуитивно догадался ещё тогда, как добиться от парней нужного результата, и сам занимался с ними, когда Карсон с Пламмером куда-то срочно сорвались с репетиции. И не ошибся — ребята быстро вошли в нужный настрой, и когда Карсон вернулся, то был поражен тем, как отлично его подопечные работают. Работа шла ровно, без провисов, и никакого откровенного флирта — до начала шоу оставалось слишком мало времени. Аполло сам встал в один ряд с кордебалетом, вытанцовывал все па до мельчайших нюансов, и его сородичи, словно подчиняясь некой загадочной силе, вливались в струю его движений. Это было совершенство!!! Услада для глаз и носа. Очень скоро Карсон перестал злиться и начал гадать, как у Аполло это вообще получается. Ещё ни разу он не добивался таких результатов сам — этому предшествовала долгая работа с постоянными втолковываниями, пока его подопечные не понимали, наконец, что именно от них требуется. Аполло, казалось, не прилагает никаких особенных усилий, почти не говорит — просто показывает, как надо, ведёт счёт, и его слушаются беспрекословно. Он словно вёл танцоров за собой, как вожак стаю. То, как "ненормал" работает и танцует, лишний раз доказывало его выдающийся талант, почти гений. Неудивительно, что он пользуется такой популярностью и востребованностью, несмотря на капризы, скандалы и прочее! Когда о "Фениксе" начали писать в прессе, хваля слаженность всего коллектива, Карсон без стыда и стеснения присвоил это достижение самому себе.

Тем временем работа кипела и в костюмерной — всё должно быть перепроверено и подготовлено для последней подгонки перед выходом. Скоро прибудут другие артисты, приглашённые для выступления в клубе, и места для манёвров останется совсем мало.

Время летело, сломя голову и слегка заносясь на поворотах. Аполло опомниться не успел, а его уже потащили обратно в гримёрную. Пока Неви и Данвин возились с гримом и причёской, Аполло нацепил наушники дужкой вниз и лишний раз внимательно слушал музыку, под которую будет танцевать на сцене, прокручивая в голове каждую мелочь. Потом его в две пары рук одевали, поправляли. Ещё сколько-то времени — и пришёл его черёд выходить к зрителям, голоса которых уже были хорошо слышны.

В зрительный зал Аполло почти не смотрел, полностью сосредоточившись на выступлении. Тяжёлые костюмы с перьями ощутимо сковывали своим весом, и Аполло использовал это для того, чтобы смягчить свои движения и добиться большей плавности. Отвык всё-таки — перерыв между сегодняшним днём и премьерой получился слишком большим. И курить перед репетицией не стоило — дыхание заметно сбивается. Всё, поймал... Переодевания были стремительными — раз-два-три и снова на сцену. Когда свет стал пригасать и менять цветовую гамму в очередной раз, Аполло едва успел притормозить и постепенно остановиться.

За кулисами на него первыми налетели Филлипсы, горя желанием поздравить с безупречным выступлением. Глаза у обоих были широко распахнуты от восторга, и они дружно вывалили на уставшего омегу поток слов, перебивая друг друга.

— Это было грандиозно!.. Гениально!.. Почти без репетиций и после ТАКОГО перерыва!.. Ты просто невероятен!..

Аполло автоматически нацепил одну из самых самодовольных своих ухмылок, хотя улыбаться хотелось меньше всего — он дьявольски устал. Не только физически, но и морально — от смеси запахов в зрительном зале и алчных взглядов он дважды едва не сбился с ритма. И почему у него такой острый нюх, особенно во время выступлений?!

— А то! Знай наших!..

— Вот, выпей. — Оливер заботливо сунул ему в руки термос, из которого пахло весьма заманчиво. — Ты, наверно, устал и пить хочешь... Попей, это очень полезно.

Омега и впрямь ужасно хотел пить. Он выхлебал почти половину, пока распробовал, что именно пьёт.

— Что это? — вопросил он, уставившись на горлышко термоса.

— Не нравится? — расстроился Оливер.

— Наоборот! Ничего вкуснее в жизни не пил! Из чего эта штука сделана?

— Это травяной взвар, настоянный на яблоках. И немножко мёда. — Оливер выдохнул с облегчением. — Очень освежает и придаёт сил.

— А ещё есть?

— Конечно, я сам готовлю и с запасом. Тебе отлить с собой?

— Да... и ребятам моим дайте. — Аполло кивнул в сторону мнущегося рядом кордебалета. — Держите! Потрясающая штука!

И сам протянул термос стоящему совсем рядом Рино — одному из двух парней, которым не успел уделить внимание в прошлый раз. Рино покраснел и взял.

Аполло бросил взгляд в сторону подходящего к ним хозяина и обмер, поняв, что выбился из образа. Пламмер смотрел на него крайне напряжённо, и этот взгляд не сулил ничего хорошего. Если бы не присутствующие, то "ненормал" получил бы очередную нахлобучку.

Банкет начал переходить в вульгарную пьянку. Аполло с затаённой злобой смотрел на то, как гости тискают по углам и среди кустов подтанцовку и обслуживающий шоу омега-персонал. Больше всего хотелось по-тихому смыться отсюда, чтобы не видеть, как вполне себе респектабельные господа снова превращаются в натуральный зверинец. Особенно в таких декорациях. Видеть это доводилось не один раз, да и не только видеть, но и участвовать, подыгрывая в нужные моменты. Строить из себя такого же подвыпившего обалдуя было особенно противно — по ходу работы Аполло быстро и искренне возненавидел алкоголь, раз за разом наблюдая, во что он превращает людей — но работа есть работа, и с образом выпивохи он тоже отлично справлялся, тайком выливая вино и шампанское под стол или в декоративные вазы с цветами, либо намеренно проливая, делая вид, что координация уже никакая, либо улучая момент и подменяя налитый бокал на пустой, делая вид, что пьёт.

Вот уже пошли первые пожелания — Аполло включили ещё и в неофициальную программу. Стриптиз на столе среди бокалов, графинов и изысканных яств? Да запросто! Беглый взгляд в сторону абсолютно трезвого хозяина — Пламмер никогда не пил на официальных приёмах, куда их приглашали. Максимум один бокал вина или шампанского для вежливости. Один поднятый вверх палец — один предмет на столе разбить можно, и Аполло мстительно выбрал только что поставленный на стол полупустой бокал Грэма Барри, чтобы мелко отомстить за бедного Каина. И попробуй докажи, что это было сделано намеренно! Грэм, кстати, уже успел изрядно набраться. Официальную съёмку закончили примерно полчаса назад, и приглашённые, сбросив интеллигентные личины, начали развлекаться так, как привыкли, обильно сдабривая всё это горячительным.

Улучив момент и торопливо одеваясь на ходу — туфли так и остались на столе — Аполло сбежал в туалет, чтобы перекурить это дело, и застал там Рино, забившегося в угол и тихо плачущего. По синякам на его руках Аполло всё понял.

— Рино...

Омега обернулся и вскочил, утираясь. Он был в кордебалете самым молодым — от силы лет семнадцать. Аполло принюхался и понял, кто именно обидел мальчишку. Это был очень знакомый запах, и "ненормал" разозлился.

— Ты...

— Это Раф? — выпалил Аполло.

— Да, — всхлипнул Рино. — Почему он такой жестокий? Ведь пахнет не так плохо, как вся эта свора!

— Может, перепил? — предположил Аполло, не желая распространяться по поводу своих оценок.

В последнее время знаменитый актёр, спортсмен и телеведущий Раф Каин стал многовато пить, в том числе и в перерывах на работе. Как и сказал Рино, пах этот альфа не так плохо, даже приятно, однако что-то буквально отталкивало от него, стоило им встретиться на очередной съёмке. Аполло не раз работал с ним в паре в чистом порно, даже был партнёром на съёмках авантюрной криминальной драмы "Отчаянные" и терпеть не мог этого самодовольного альфу с непомерно раздутым самомнением. Одно время ходили и даже подогревались слухи об их интрижке, когда случайные свидетели увидели, как Раф поцеловал его вне съёмки после того, как они почти вдрызг разругались из-за запоротого дубля. Зачем Раф это сделал, Аполло так и не понял, но в тот момент был застигнут врасплох и почти на автомате ответил, а потом долго ломал голову, как это могло произойти. Если бы Раф был хоть чуточку приличнее, работать с ним было бы куда проще.

— Наверно... — Рино снова всхлипнул и повис у сородича на шее. Аполло глубоко вдохнул и задержал дыхание — его тут же потянуло к парню. — Почему? Почему всё так?

— Не знаю. Ну... не плачь, не надо. Не стоят они того.

Рино притих, шумно задышав ему прямо в шею, и от этого по телу омеги поползли мурашки. Он очень сильно захотел Рино. Боги, да что ж такое-то?.. А впрочем... Аполло подумал и махнул на всё рукой.

Разумеется, Рино уже не был девственником. По тому, как он отзывается, Аполло понял, что все предыдущие разы были подневольными и без намёка на удовольствие — паренёк просто поддавался и терпел. Присутствие "ненормала" в такой близости оказало на него поистине магическое воздействие — Рино быстро успокоился и потянулся навстречу. Аполло то и дело притормаживал его, успокаивал и давал то, чего бедняга вряд ли увидит в своей жизни. Судя по густеющему с каждой секундой запаху, Рино наслаждался тем, что с ним происходило, и это подхлёстывало желание позаботиться о нём как следует. Пах Рино просто восхитительно — летним пляжем Яриницы, на котором происходили съёмки "Жаркого полудня". Аполло тогда сбежал на целый час в безлюдный уголок за пальмы, чтобы побыть одному и помечтать, как бы он отдыхал здесь с Авелем.

Рино густо покраснел и попытался отстраниться, когда резвый язык Аполло скользнул вдоль ложбинки меж его ягодиц.

— Нет... не надо...

— А что такого? Ты же чистый. Да и пахнешь замечательно. Здесь тоже. Расслабься и получай удовольствие. Сейчас всё для тебя.

Всего два раза Аполло делал это с удовольствием, и оба раза Авелю очень понравилось. Анальный сфинктер омег помимо выходов смазочных желез пронизан множеством нервных окончаний. Умелая стимуляция этой зоны способствует появлению сильного возбуждения и лучшему выделению смазки, мышцы становятся более податливыми, а потому проникновение крупного члена становится менее болезненным, а то и вовсе не причиняет беспокойств. Аполло узнал это из краткой методички, которую ему выдали перед первыми съёмками с сородичами, потом дополнительно отрабатывал с омегой по имени Дэлла, которого специально прислали, чтобы он обучил новоиспечённого "ненормала", как трахаться с сородичами на манер альф и бет. Когда юный Девро вступил в возраст созревания, то многое понял сам — инстинктивно, как и все омеги, во время первых течек. Казалось, что это лежит на поверхности, вот только не всем потенциальным партнёрам приходило в голову, а кто-то и вовсе ни разу не задумывался, считая, что омежий зад уже готов, стоит выделиться смазке, чему есть пара способов. И это скудоумие становилось причиной множества трагедий.

Аполло часто бывал на омежьих вечерах "золотой" молодёжи, да и не только молодёжи. Он регулярно видел, как подвыпившие омеги, когда он бывал занят кем-то, ублажали друг друга. Аполло к тому времени уже не раз видел это на съёмочной площадке, но всё то была постановка. Видеть это в реале было странно, однако подобное в среде элиты было довольно-таки распространено.

Краем уха Аполло не раз слышал, что с сексом в богатых кругах сейчас неважно. Альфы и беты предпочитали гулять по борделям, тискать прислугу или просто ловили в городе понравившихся мальчишек. Омеги своего круга их совершенно не удовлетворяли, и Аполло их прекрасно понимал — у него самого не всегда вставало на богатых сородичей из-за их посредственного запаха. Приходилось держать про запас "волшебные" таблетки, однако "ненормал" успел услышать и про побочный эффект, потому старался прибегать к ним как можно реже — берёг себя для Авеля. У самих великосветских омег была своя проблема — им секса не хватало. Порой просто катастрофически. В отличие от сородичей из низших слоёв, секс им был необходим гораздо чаще, а вот возможностей получить его и испытать подлинное удовольствие мало. Только бордели и знакомые. С шести лет в их жизни появлялись частные школы, в которых отдельные правила были очень строгими, а с началом созревания эти бедняги начинали метаться. Домой их отпускали только на каникулы, праздники и по особым поводам, да и там продолжался надзор, чтобы не пришлось тратиться на аборт, если отпрыск забудется и прошляпит течку, что случалось не один раз.

Во время съёмок "Нежности" Аполло выслушал целую лекцию от приглашённого консультанта, а заодно узнал, что сценарий фильма основан на реальных событиях, произошедших в середине минувшего века. Тогда разразился страшный скандал в одной из частных школ для омег, причём такой, что её даже закрыли — один из воспитанников оказался "ненормалом", начал соблазнять однокашников, а потом разврат пошёл по всей школе. В конце концов, омег застали на месте преступления с поличным. Что потом стало с тем "ненормалом", история умалчивала, но, по фильму, его поместили в особую закрытую лечебницу, где он сошёл с ума от острой нехватки секса и убил себя. Считалось, что именно тогда среди омег и пошла мода на такой своеобразный секс, чтобы хоть как-то восполнить дефицит. Разумеется, их отцы и братья альфы и беты тоже часто страдали ненасытностью, инцест в богатых семьях не был чем-то из ряда вон и тщательно скрывался, поскольку наука уже доказала, что это пагубно сказывается на потенциальном потомстве. Даже специальная статья была введена в уголовный кодекс.

Как результат, дети в среде элиты рождались всё реже и тяжелее. Возможно, причина была в том, что молодые омеги в поисках удовольствий не чурались крепкого алкоголя и наркотиков, что пагубно сказывалось на их здоровье, они увядали раньше времени. Они с трудом вынашивали и рожали детей, часты были выкидыши на разных сроках, мертворождение, не раз сами погибали от осложнений или становились бесплодными. Неудивительно, что Каин Барри родился больным, и странно, что он вырос таким сообразительным. Видимо, что-то всё-таки уберегло его от худшей участи, и Аполло от всей души надеялся, что его детям повезёт больше.

С сородичами из простых было куда проще и не в пример легче. Они пахли гораздо лучше, были не столь раскрепощены и ненасытны, как сородичи из богатых, были искреннее, и Аполло, насмотревшись и нанюхавшись "элиты", инстинктивно тянулся к ним, после чего вспоминал Авеля и грыз самого себя.

На съёмках "Нежности" Аполло часто думал о себе и своих собратьях. Наука до сих пор толком не выяснила, отчего некоторые омеги вдруг приобретали способность заниматься полноценным сексом и спариваться с сородичами. Считалось, что когда-то давно, возможно, ещё в первобытные времена, среди омег это было нормой, а потом начало уходить. Во времена Великого Холода появилась легенда о Детях Тьмы, которых из обычных омег создал сам Деймос, чтобы потешить свою злобную душу и помучить людей, и на "ненормалов" была объявлена охота. Церковники назвали этот дар "чёрной кровью" и объявили проклятием. И правда, такие омеги притягивали к себе всех за счёт своего необычного запаха, что не раз становилось причиной серьёзных разборок, в том числе и с трупами в финале. После переворота, когда была свергнута монархия и объявлено равноправие, эта тема заглохла, а потом учёные начали изучать "ненормалов" и ставить их на учёт, чтобы всё-таки выяснить, что они из себя представляют и чем это грозит их расе. Слухи ходили самые разные, и часть самых адекватных и приятных уху Аполло узнал именно от Дэллы, который здорово помог юному "ненормалу", напуганному тем, что с ним происходило. А происходило такое, что омежка всерьёз опасался за свой рассудок. Со временем и по ходу работы он слегка успокоился, освоился, но опасения оставались. Тем более, что Аполло часто видел, с какой жадностью к нему принюхивались и приглядывались почти все подряд.

Едва они успели расцепиться и перевести дух, как в туалет буквально ворвался Пламмер. Крепко недовольный. Рино тихо охнул и тут же потянулся за своей одеждой, но бета даже не взглянул на него.

— Живо приводи себя в порядок и в курительную, — велел он Аполло, который беззвучно, но весьма выразительно выругался.

— С чего вдруг? — огрызнулся его подопечный, начиная одеваться.

— Билли Кинг заказал приватный танец, так что пошевеливайся.

— Кто??? — Аполло едва не промахнулся мимо выреза для головы. — Билли Кинг???

— Да. Так что быстро работать. А ты — брысь, — повернулся Пламмер к дрожащему Рино. — Сказка кончилась.

Омега мелко закивал, торопливо оделся и, бросив короткий благодарный взгляд на Аполло, убежал.

— Испортил мне всё удовольствие, — с досадой бросил Аполло, натягивая чёрные латексные шорты, выгодно подчёркивающие его аппетитный зад и красивые ноги.

— Ты здесь, чтобы работать, а не удовольствие получать.

— А чего это Кинг вдруг расщедрился на заказ? Мне казалось, что он уже не в Лиге.

— Не твоё дело. Марш работать.

Когда-то Билли Кинг был настоящей легендой эстрады. Прославился он ещё в шестнадцать лет, а потом, едва парню исполнилось восемнадцать, слава начала расти как на дрожжах. Бета был буквально нарасхват, как сейчас сам Аполло. Он и теперь оставался непревзойдённым певцом — подобные ему больше не появлялись. Дивный голос, мощнейшие лёгкие, благодаря которым он мог тянуть самые долгие ноты, широчайший диапазон, тончайший музыкальный слух... Неповторимой эмоциональной артистической манере пения Кинга и сейчас пытались подражать, но получалась лишь жалкая копия. Вторым его именем было "Соловей", и это прозвище часто красовалось на афишах более крупными буквами, чем, собственно, имя. В молодости он был невероятно красив — худощавый, стройный, с густыми льняными волосами и невероятными светло-голубыми глазами. От поклонников-омег просто отбоя не было — каждый считал за счастье получить хотя бы несколько секунд его внимания. Концерты собирали аншлаги, пластинки раскупались огромными тиражами. Кингу приписывали по меньшей мере десяток детей по всему Ингерну и даже за границей, куда он несколько раз отбывал на гастроли, однако ни один так и не был признан. Он вообще был убеждённым холостяком, хотя в своё время о его романах активно писала светская хроника. И всё бы было хорошо, но с годами Кинг начал скатываться. Пьянки, гулянки, дебоши... Если бы не разгульный образ жизни, то, возможно, его карьера продлилась бы дольше. Сейчас Кингу было уже хорошо за шестьдесят, его красота практически ушла, голос испортился, здоровье начало сдавать. Время от времени он бывал на светских вечерах, исполнял обязанности ведущего, выступал в качестве конферансье на телевидении или сидел в жюри на музыкальных конкурсах, однако все сходились во мнении, что его звезда уже угасла.

Близко с Кингом Аполло знаком не был — видел издалека. И каждый раз бета был в состоянии лёгкого подпития. Когда у него брали интервью для какой-либо передачи, и "ненормалу" везло видеть это, он не раз отмечал, что при всём своём пьянстве Кинг ещё не пропил последние мозги, был в курсе последних событий, рассуждал вполне адекватно, делал разумные выводы, однако в его согласии с официальной позицией порой чувствовался сарказм. Особенно это было видно по его глазам. И вот выпал шанс познакомиться с живой легендой ближе. С чего вдруг Билли решил снять его на полчаса, а то и на час? Так впечатлился стриптизом? Тогда почему почти сразу ушёл?

Курительная была обставлена со всей возможной роскошью, которую Аполло хорошо знал — не единожды запирался здесь с очередным клиентом. Бывало, по три раза за вечер. С каким же наслаждением он поливал дорогущие ковры и паркет спиртным, царапал ногтями и каблуками, осыпал всё вокруг табачным пеплом, сплёвывал на пол... Презирал эту показуху с позолотой. Самой развязной походкой он вошёл в комнату и сразу увидел заказчика. Кинг сидел в одном из кресел и курил, рассеянно пуская сизый дым под потолок. В левой руке болталась, едва не падая на пол, початая бутылка дорогого коллекционного — другого богатеи на юбилеях на стол не выставляли — вина. Спиртным пахло, но не так, чтобы подумать, что Кинг уже вдребезги пьян. Увидев омегу, бета махнул рукой, которая держала сигарету.

— Запри дверь. И как следует.

Действительно, почти трезв, судя по голосу. Почему так пристально смотрит, как будто ждёт чего-то?

— Ты звал меня?.. — завёл не единожды исполняемый сценарий Аполло, призывно облокачиваясь спиной на дверь и стреляя глазками, однако Кинг был явно не в духе. — Ты почему-то так быстро ушёл... Нам тебя не хватает...

— Перестань кривляться и запри эту долбаную дверь! — повысил бета голос. — Рослин Мудрейший, кого они из тебя лепят?!!

Это уже было по меньшей мере неожиданно.

— Всё-всё, запираю, — не меняя тона, отозвался Аполло. — Только давай побыстрее, ладно, сладкий, а то там веселье уже...

— Я сказал — хватит кривляться! Я не для того тебя вызвал, чтобы на это смотреть. Сядь, потолковать надо.

Это окончательно вынудило приглядеться к бывшей знаменитости. От прежнего покорителя омежьих сердец мало что осталось — Кинг поседел, лицо несло следы частых и продолжительных запоев, руки заметно трясутся, однако его глаза казались слишком ясными. Они смотрели на Аполло так, будто пытались проглядеть насквозь. И Аполло сбросил маску.

— О чём? — спросил он, выпрямляясь.

— О чём надо. Проходи и садись. Выпьешь?

— Мне нельзя пить — я на работе.

— Только вид делаешь? Молодец, я едва не поверил. Ты и впрямь хороший актёр, вот только не все в твою игру верят — есть проницательные. Одно тебя пока спасает — не все чешут языками, чтобы твои хозяева не начали тревогу бить.

Аполло сел в соседнее кресло и осторожно принюхался к собеседнику. Наверно, когда-то Кинг пах очень хорошо, но с возрастом его запах серьёзно изменился — потяжелел, пропитался горечью. Он наводил мысли о бесконечной боли и ужасной усталости — интуиция омеги буквально кричала об этом.

— О чём вы хотите со мной поговорить?

— Сам знаешь, о чём. Ты очень хороший актёр, я уже сказал, но и твой конец будет таким же. Видишь меня?

— Вижу. И что?

— Как ты держишься?

— Есть мотивация.

Кинг одобрительно кивнул и сделал внушительный глоток из своей бутылки.

— Молодец. А у меня её почти нет. Потому и пью. Ты ведь уже понял, что не один такой? И не вздумай строить из себя несведущего. Неужели ты думаешь, что Людвиг сам помер? Он перед смертью всё мне рассказать успел.

— Когда вы успели с ним поговорить? — Аполло достал сигареты и закурил, придвигая к себе пепельницу. Это перед настоящими клиентами он строил из себя неряху, который стряхивает пепел куда попало, но на встрече с Авелем всегда держал пепельницу под рукой. Перед Кингом свинячить резко расхотелось.

— После той вашей репетиции он мне позвонил и рассказал. Мы уже давно дружим, секретов друг от друга у нас нет, вот только мы в тот вечер забыли, что наши телефоны у хозяев на ушах. Меня в расчёт почти не берут — про моё пьянство только щенки не знают, а Людвиг уже не первый год хозяев нервничать заставлял. Стоило ему слишком уж сблизиться с очередным учеником, как те тут же стойку делали. Прощупывали беднягу на предмет информированности, а потом делали крепкое внушение самому Людвигу. Они боятся, что мы заговорим, ведь мы слишком много знаем. И дело не в подковёрных интригах — не зря же они такую армию щелкопёров и спецов прикармливают. Мы знаем о них самую позорную правду, которая способна лишить их всего. Исключительного статуса, влияния, благополучия, права на вседозволенность, а это для них равносильно смерти. Особенно сейчас.

— О чём вы, сэр? Я не совсем понимаю...

Кинг затянулся своей сигаретой в последний раз.

— Вонь. Та самая вонь, которую вы так хорошо чуете. Они уже стоят на грани вымирания и прибегают к самым изощрённым способам, чтобы это скрыть. Право крови сыграло с ними злую шутку, и они постепенно начинают это понимать.

— В каком смысле? — напрягся Аполло, вспомнив, как мужественно терпел зловоние сильных мира сего.

— Что ты знаешь о восстании Рейгана Мариуса? — Кинг отставил бутылку в сторону и деловито придвинулся ближе.

— То же, что и все...

Снаружи донёсся какой-то грохот. Старик поморщился.

— Всё, началось! Небось, противно каждый раз наблюдать за этим зверинцем, верно?

— Не то слово. — Омегу передёрнуло.

— Это следствие вони. Я сам её чуять не могу, но немало омег мне признавалось в её существовании. Я лишь знаю, что омеги высшего света буквально пропитаны чем-то отвращающим. Ты это тоже чуешь?

— Я чую всё.

— Вот то-то же и оно. Рейган был учёным. Настоящим учёным и пытался доказать эту дрянь. Я не знаю, сам он додумался или подсказал кто, вот только он был прав. Во всём. Только эта правда нашим хозяевам на... не нужна. Как и тем, кто за ними стоит.

Аполло тут же вспомнил, как его доставляли на встречи с какими-то иностранцами в закрытой машине, а потом надолго задерживали в неком здании, куда его отвозили с завязанными глазами. Эти люди уж очень походили на военных из кино, а то и являлись представителями внутренних служб. Кинг подтверждал его худшие подозрения.

— И... что дальше?

— А ничего. Если так пойдёт и дальше, то бахнет так, что от нашего бедного мира и мокрого места не останется — военные бюро заканчивают разработку сверхоружия, способного стереть в пыль целые города за один сброс. Те идиоты, что правят нами, из того же теста, что и аристократы, и давать им в руки эту убивалку просто-напросто опасно — бахнет там, а потом и у нас окна побьёт.

Аполло пробрал холодок. Слухи о супероружии ходили уже несколько лет, и военные делали многозначительные намёки на его существование.

— А причём тут вонь?

— Притом, что чем она сильнее, тем сильнее подвержен простым животным страстям человек, а то и вовсе не способен смотреть дальше собственного носа. А это чревато. Ты же видишь, как на таких, как мы, вешается высший свет. Как они себя в эти моменты ведут. Разве это разумные люди? Скорее, дикари, ведомые исключительно инстинктами. Среди низов это тоже порой встречается, но всё-таки реже. Верхи преступили некие законы смешения крови, и теперь им это аукается. В том числе и тем, что они с трудом размножаются. Если бы я захотел, то у меня была бы целая армия детей от поклонников. И с ними бы всё было в порядке.

— А разве слухи про ваших детей?..

— Почти враньё, распускаемое с определённой целью. — Кинг снова потянулся за бутылкой, а его морщинистое лицо приобрело скорбное выражение. — На самом деле мне контрактом было запрещено жениться и обзаводиться потомством... и всё же один ребёнок у меня всё-таки есть. Я знаю о его существовании, видел один раз, но на руках так и не сумел подержать толком. И это мой крест — незнание о его судьбе. Как и о судьбе его родителя. Ради их безопасности я пожертвовал личным счастьем и благополучием. Терпел всю ту мерзость, которой мне и Людвигу приходилось заниматься. Да-да, не тебя одного на аукционах продают. Мы с Людвигом через это тоже прошли, когда были молодыми.

— Но... почему? Разве вы не?..

— Мы были рождены свободными и во вполне благополучных семьях, но слава оказалась ловушкой. Даже наши близкие ничего не знали. И хорошо, что не узнают — вряд ли бы они смогли жить с этим. Ты видел, какими мы были в молодости? — Аполло растерянно кивнул. — Вот именно. — Бета сделал ещё один внушительный глоток из бутылки и ладонью утёрся — струйка вина покатилась по подбородку. Кинг просто вытер испачканную ладонь о свою белую рубашку. Явно не в первый раз. На приём он прибыл во вполне приличном виде, но уже сейчас выглядел изрядно помятым и несвежим. — Понимаешь, малыш, слава даёт нам определённое влияние на зрителя. Поклонники ловят каждое наше слово, каждый поступок, нам подражают, понимаешь? А это власть. Реальная власть. И чтобы мы не мутили народ, нас контролируют со всех сторон, лепя нас такими, какие им нужны, и затыкая рты тогда, когда им надо. Поэтому мы и на поводках. Все. Людвиг сказал, что тебя кем-то держат. Кто он?

Аполло невольно улыбнулся, вспомнив своего возлюбленного.

— Авель.

— Омега? Твой любимый?

— А почему не ребёнок? — хмыкнул "ненормал".

— Да потому что по тебе сразу видно, что не рожал ни разу.

— Так я же поддерживаю форму...

— У рожавших омег соски крупнее остаются, даже если удаётся избавиться от растяжек. У тебя они не такие крупные, и это доказывает, что детей у тебя нет. При том образе, что тебе лепят, альф и бет ты должен презирать. Остаются только омеги, и вряд ли это кто-то из верхов. Я прав?

Аполло судорожно сглотнул, перестав улыбаться.

— Мы... с самого Дома Малютки были вместе... потом нас разлучили... а потом мы снова встретились.

— Приют, — понимающе кивнул Кинг.

— Да. Нас продали, когда мы были ещё детьми. — Аполло докурил сигарету и вдавил в донышко хрустальной пепельницы. — Сэр... вы не очень-то похожи на алкоголика.

— А я ещё не алкаш. Просто запойный пьяница, однако мозги я ещё не скоро пропью. Я не хочу, чтобы... — И старик осёкся, вцепившись в свою бутылку.

— Чтобы что? — тут же навострил уши омега.

Кинг шутливо погрозил ему трясущимся пальцем.

— Нехорошо ловить на слове!.. Ладно, тебе расскажу. Ты умеешь держать язык за зубами.

— Это часть... работы.

— Конечно. — Кинг вздохнул, развернулся и откинулся на спинку своего кресла, чуть сползая вниз. — Ты только слушай внимательно, сынок, очень тебя прошу. Быть может, больше никому я не смогу об этом рассказать, а я не могу допустить, чтобы это просто взяло и пропало. То немногое хорошее, настоящее, что было в моей грязной жизни. Пожалуй, это даже символично, что мою историю будет слушать Двуликий.

— Двуликий? — Аполло показалось, что он ослышался. — Вы назвали меня... Двуликим?

Кинг лукаво стрельнул глазами и стал немного похож на себя прежнего — с чёрно-белых фотографий и редких кинозаписей.

— Заметил... Это очень старое понятие, которое со времён Великого Холода всячески вытравливали из нашей памяти. Как и многое другое.

— А вы от кого его услышали?

Бета ностальгически прикрыл глаза.

— Мне было лет девять-десять, когда мы гостили в деревне у знакомых. Там же жила одна семья... Фермеры по фамилии Рейнольдс. Старик-альфа Урри, его муж Оскар и внук-бета Артур с мужем. Потом, я слышал, у них трое детей родилось... Очень интересные люди, дружная и крепкая семья, а Артур ещё и занятные истории по вечерам рассказывал. Вокруг него всегда ребятня табунилась, и я тоже присосеживался. Это были очень необычные сказки и легенды, да ещё Артур так на нас поглядывал, будто это были не просто истории. И я однажды набрался смелости, подошёл к нему и спросил. Артур рассказал, что в детстве услышал это всё от очень хороших людей, а ещё похвалил меня за смелость. Я очень удивился этому, и Артур объяснил, что некоторые истории не стоит рассказывать кому попало, поскольку есть люди, которые считают их вредными. Он очень просил меня быть осторожнее, если я захочу рассказать это кому-нибудь ещё. Ещё он сказал, что любое знание ценно только тогда, когда оно передаётся, и потому он старается рассказывать, чтобы ребята запомнили и понесли дальше. Я пообещал, а с годами снова и снова убеждался, что в историях Артура кроется изрядная правда. Особенно, когда кое-что пережил сам.

— Что именно? — Аполло весь подобрался, чувствуя, что сейчас услышит нечто занимательное.

— Однажды ко мне в гримёрку пробрался поклонник-омега. Ко мне и раньше приходили за автографом, и я пользовался этим, чтобы пополнить список своих побед. Тогда я начал активно набирать популярность, гастроли шли одни за другими, я начал нос задирать, вот только этот визит всё изменил. Едва Лео вошёл, как я все слова потерял сразу. С первого взгляда и вдоха я осознал, что передо мной стоит особенный омега. Особенный во всех смыслах. Мне показалось, что я стою у Врат Мирового Дома! Лео был невероятно обворожителен, меня тут же к нему потянуло. Я так сильно захотел его... но не посмел и пальцем тронуть. Вдруг подумал, что если сделаю как обычно, то испугаю, и он убежит от меня. И это после всего того, что я творил за кулисами прежде! — Кинг коротко рассмеялся. — Вдруг я вспомнил одну из историй Артура, в которой описывалось похожее — притяжение, возникающее между так называемыми Истинными. Сейчас это называют импринтингом и пытаются доказать, что это болезнь, но я точно знаю, что это совершенно нормально. Только не каждый находит свою Истинную пару. Артур говорил, что Истинными могут быть только альфа и омега, однако и с нами может случиться нечто подобное. Он сам лично знал три такие семьи. И вот со мной это случилось. Я видел, что моё чувство взаимно — такими глазами Лео смотрел на меня, жадно принюхивался, словно хотел подойти ближе, но не смел. Он пришёл просить автограф, а вместо этого забрал моё сердце. В тот вечер мы ушли из концертного зала вместе и гуляли по тому городку всю ночь, забыв про время. Только на рассвете расстались, а на прощание Лео позволил поцеловать себя, и это было по-настоящему волшебно. Никогда и ни с кем я не испытывал ничего подобного. И уже не хотел видеть других. Только Лео.

Аполло оцепенел, слушая рассказ бывшей знаменитости. Он напомнил омеге встречу с Авелем на той самой съёмке, когда Аполло знакомили с будущими партнёрами.

— Вот, с ними и будешь работать. — Режиссёр махнул рукой в сторону стоящих возле стенки омег, которые с некоторой растерянностью пялились на известного танцора-"ненормала". — Дело тебе более чем знакомое, так что не халтурить, понял?! Всё должно выглядеть натурально. И читай внимательнее сценарий!

— Да я его уже наизусть знаю! — презрительно фыркнул Аполло, поправляя на плечах стильный жилет нараспашку. — Сплошные шуры-муры, попку оттопырить или ножки врозь... Чего там учить-то?

— Учи! Мы не банальную порнуху снимать будем, а серьёзное кино! Всё должно быть на уровне... Ты куда пялишься??? Неужто уже приспичило?!!

Аполло вдруг резко остановился напротив одного из омег, отобранных на кастинге для императорского гарема, едва веря своим глазам и носу. Это же... это... Этот аромат... серо-голубые глаза... дивные золотисто-русые волосы, как всегда коротко подстриженные... И взгляд — прямой, сияющий, восхищённый...

— Ты?..

Ноги сами понесли туда, руки потянулись, стремясь коснуться и убедиться, что это не сон и не иллюзия. Это был Авель!!! Он и никто другой!!!

— Ты...

— Предки... неужели?.. Да как же это?..

Этот аромат — чистый, лёгкий, с горчинкой, которая начала уходить. Манящий, соблазнительный, но Аполло не решился поддаться охватившему его желанию. Столько лет не виделись... Что скажет друг, если поймёт, насколько он изменился? И как он сможет заниматься сексом со своим близким другом, да ещё у всех на глазах?!

— Ты...

В глазах Авеля заблестели слёзы. Узнал. Даже сквозь грим.

Авель...

— Как это могло произойти? — Авель удивлённо рассматривал необычно развитые для омеги гениталии друга детства, а Аполло едва сдерживался, чтобы не наброситься на него. Как же его тянуло к Авелю! Он просто стиснул края брюк, чтобы хоть чем-то занять руки.

— Я... я не знаю... но так уж получилось... и нам придётся делать это на камеру... а я не знаю... Мы же...

Авель коснулся его крепнущего на глазах члена и улыбнулся.

— Ничего, всё у нас получится. Ты так хорошо пахнешь... — Омега блаженно уткнулся в шею Аполло, у которого по телу мурашки побежали. — Не то, что те, под которых меня так долго подкладывали. — Руки Авеля начали неторопливо оглаживать его тело, которым Авель будто любовался. — И ты стал таким красивым...

— Авель... — Аполло оторопел от такой смелости и отчаянно прикусил нижнюю губу. Он хотел, но не смел.

— Всё хорошо, — шепнул ему на ухо Авель. — Всё хорошо. Ты не сделаешь мне больно, я знаю. Покажи мне, как оно будет на съёмке.

И первым потянулся, стремясь поцеловать.

— Спустя почти полгода Лео приехал ко мне в Камартанг, и счастью моему не было предела. Я хорошо помню нашу первую ночь. — По лицу Кинга скользнула слезинка, но старик её будто не заметил. — Боги, как он был прекрасен! Как нам было хорошо вместе! Мы всё никак не могли насытиться друг другом! Я так безумно любил его, что готов был бросить всё! Если бы я был художником, то рисовал бы только его. Я хотел выразить ему свою любовь в песнях и нарочно писал новые стихи к своим песням, чтобы петь ему. Я до смерти боялся, что о нашей любви узнают мои хозяева, ведь у нас был контракт. И всё же мы с Лео тайно обручились и решили зачать ребёнка. И случилось новое чудо — я увидел своего малыша в одну из ночей той самой течки! Во сне, представляешь?! — В голосе Кинга прорезалось такое восхищение, что Аполло безоговорочно ему поверил, хотя это и звучало странно. — Он был просто очарователен!!! Чудесный "совёнок"! Мой "совёнок"! Мой Кай!!! Да, я знаю, что при рождении и в раннем детстве вы довольно хилые и невзрачные, но я уже тогда понял, каким красивым будет мой мальчик, когда вырастет. Я буквально чувствовал его в своих руках, когда он повисал у меня на шее, а потом устраивался на коленях. Я чуял его запах — такой чистый и лёгкий. Когда Кай называл меня "папа", я думал, что, наверно, умру от счастья — так его было во мне много. И Лео был рядом с нами. В тот миг мы были настоящей семьёй.

— А как выглядел ваш сын?

— На вид ему было лет пять-шесть. — Кинг заулыбался. — Худенький, шейка тонкая, острые коленки... Светлые, как у меня, волосы, большие лучистые глаза и совершенно волшебный голосок! Я помню, как мы вместе пели, только забыл, что именно. Он так замечательно пел! Слушал бы и слушал! — Кинг всхлипнул и снова утёрся. Похоже, что вино всё-таки подействовало как следует. Даже если то, что он говорил, это только пьяный бред, его хотелось слушать. — Потом нас всё-таки раскрыли. — Улыбка с лица старика пропала так же, как и появилась, а голос стал подрагивать и срываться. — Лео был на четвёртой луне, когда меня застали в его квартирке, которую я для него снимал. Понимаешь, первые полтора триместра омегам очень хочется секса, и каждый мой визит проходил в постели. И как я только не заметил, как кто-то проникает в комнату?.. Впрочем, я был так занят, сосредоточен только на своём Лео, что вполне мог и забыть про бдительность. Я сразу узнал одного из своих сторожей и понял, что моих любимых надо спасать. Прятать их у моих родителей бессмысленно — они тоже были под наблюдением, да и не знали ничего. Я не рискнул подвергать их опасности. И откуда только силы взялись?! Я схватился с ним и одолел. А ведь тот мужик был отнюдь не хлюпиком. Правда, и я не один был... Прежде, чем хозяева нагрянут, я помог Лео собрать кое-какие вещи, отдал ему все деньги, что были у меня с собой, и велел им бежать как можно дальше от Камартанга. Лео не хотел меня оставлять на произвол хозяев — я кое-что ему рассказал — и всё же послушался. Я не мог допустить чтобы мои омега и ребёнок стали заложниками. Они успели уехать, а меня наказали за нарушение договора. Крепко наказали — две недели отлёживался. — Кинг так выразительно поёрзал в кресле, что Аполло сразу понял, что именно старик имел в виду. — В газетах написали, что я приболел, и все выступления временно отложили. Как я потом узнал, их пытались искать, чтобы всё-таки сделать достойный поводок для меня, но не нашли — соглядатай не смог толком рассмотреть моего Лео. Я радовался этому, но и тревога меня не отпускала. Кто знает, где они сейчас?..

— А вы не могли бежать вместе с ними?

— Куда? В заложниках оставались мои родители — прекрасные люди, похожие на Рейнольдсов. Мне так с ними повезло!.. Да и я стал к тому времени слишком известен — чуть ли не каждая собака в лицо знала. Меня бы быстро нашли. Но хотя бы их я спас, думал я... Больше я их не видел. Позже я снова начал интрижки крутить — и мимолётные, и проплаченные и постановочные — но ни один новый любовник не смог стереть из моей памяти образ Лео и нашего малыша. Чувство вины, словно я предаю их, мучило меня так, что я начал срываться. Как и та грязь, которой меня держали в оковах. Я начал курить и выпивать — всё больше и больше — и окончательно скатиться мне не позволила память о моих омегах. Я не терял надежды когда-нибудь увидеть их снова, и в каждом городе, где проходили мои выступления, я высматривал их.

— Нашли? — Аполло стало безмерно жаль старика. Как же ему это было близко и понятно!!! Омега протянул руку и сжал его ладонь. Рука беты тряслась, как припадочная.

— Нет. Хотя, знаешь... — Кинг нахмурился, в очередной раз прикладываясь к бутылке, в которой уже почти ничего не осталось. — Однажды осенью я выступал в Викторане. Я тогда уже числился среди безнадёжных, но был относительно трезв, голос потерять не успел, и мне организовали последний гастрольный тур. Я тогда пошёл в ближайший парк — проветриться и отдохнуть перед концертом. Сел на скамейку, поднял воротник, кепку пониже надвинул, чтобы сразу не узнали. Вдруг вижу — к моей скамейке подходит какой-то омега с ребёнком. "Волчонок", года три или четыре, наверно, улыбчивый такой. И я засмотрелся. Этот мальчик так был похож на моего сына — как брат. И этот омега, садясь с ним на скамейку, вдруг петь начал. Я чуть не закричал, когда услышал! Это было просто великолепное исполнение, дивный голос!!! Пение этого омеги было похоже на то, как я пел в молодости, только его голос был, разумеется, выше и тоньше. Это было что-то невероятное! Долгие ноты — как нижние, так и верхние — чистейшие переливы... Как будто он где-то профессионально учился. Я пригляделся и принюхался... Этот омега был так похож на своего ребёнка! Невероятно красивый, светлоглазый... Тут подул ветер, и с его головы платок сполз... У него были такие же светлые и густые волосы, как у меня в юности!!! И я ясно учуял его запах!!! Клянусь тебе — это был мой сын!!! Кай!!! В тот момент я был абсолютно в этом уверен!!! По моим подсчётам, моему мальчику должно было быть около двадцати, и от одной только мысли, что у меня уже внук растёт, у меня будто крылья выросли. Я забыл, что где-то рядом мои сопровождающие под обычных прохожих маскируются...

Кинг сорвался с кресла и начал сновать по комнате, отчаянно теребя свои седые волосы. Аполло едва успел отпустить его руку, иначе бы бета потянул его за собой. Старик был крайне возбуждён — похоже, что та случайная встреча стала для него по-настоящему невероятной. Волнение Кинга было таким сильным, что он попытался было допить содержимое бутылки, секунды две пялился и просто отшвырнул практически опустошённую посудину, которая чудом не разбилась. Только залила остатками дорогущий ковёр.

— Я уже собирался подойти к ним и заговорить, как к нам подошёл какой-то альфа. Достаточно здоровенный, тёмный, раздражённый. Он был очень силён! Схватил этого парня за руку и велел идти домой. Мол, нагулялись, хватит. Он был очень груб, но мой мальчик даже не пикнул, хотя ему было больно. Он просто поправил свой платок, потом курточку на малыше, разговаривал с ним, объясняя, что не надо на отца обижаться. Что он много работает, устаёт, хотел побыть дома, а они его в парк вытащили... И он так поглядывал на мужа, что я поразился. Он реально любил этого бугая! За что??? Я хотел уже их догнать и защитить своего мальчика, но тут ко мне подскочили сопровождающие, схватили под руки и силком отвели в гостиницу.

Тот концерт я кое-как отработал — постоянно шарил глазами по залу и искал своего мальчика. А вдруг он придёт?.. Уже после выступления меня начали брать сомнения — а не показалось ли мне? И всё-таки сердце моё до сих пор хочет верить, что чутьё меня не подвело. Чтобы это оказалось правдой. Я бы многое отдал за то, чтобы снова их увидеть! Тот малыш уже взрослый — ему за двадцать пять... Может, я уже прадедом стал?! — Бета пьяно рассмеялся, возвращаясь в кресло, а потом резко поник. — А если их тогда нашли? Если да, то смог ли тот бугай их защитить? Ведь не зря же мой мальчик такими влюблёнными глазами смотрел на него! Наверняка всё было не так плачевно, как мне тогда показалось. Я снова и снова думаю об этом, гадаю... и пью. — Кинг развалился в кресле. — Слышь... ты... как тебя там?

— Риан. Риан Девро, — решился назвать своё настоящее имя Аполло.

— О-о-о... Сильное имя... Риан, зайчик, принеси-ка мне ещё бутылочку, а? Уважь старика. Вон там, в баре.

— Какую именно? — Аполло тут же поспешил выполнить просьбу.

— Абсент. Вон там, с краю на второй сверху.

Вернувшись с требуемой бутылкой, Аполло замер, увидев, как Кинг крутит в пальцах какую-то ампулу с порошком. Бета очень задумчиво смотрел на неё и не сразу заметил, что омега стоит рядом с ним.

— А, принёс уже? Давай сюда.

— Сэр... что это?

— Цианид, — коротко объяснил Кинг, убирая ампулу в карман, и начал скручивать крышку с бутылки. — Выпьешь со мной?

— Я не люблю абсент. И вообще алкоголь с трудом переношу.

— А... И всё равно пьёшь его?

— Приходится. Главное — пить чуть-чуть и вовремя закусывать.

— Напивался когда-нибудь?

— Было пару раз — вообще был в бубен, только потом так плохо было, что пришлось врача вызывать. Чуть копыта не отбросил.

— Вот как... В одной из сказок Артура Двуликому тоже плохо от вина становилось, и его убили именно им. Наверно, что-то даёт вам критическую непереносимость к большим дозам. Обычные омеги спиваются быстро — куда быстрее, чем мы и тем более альфы, и получается обычная интоксикация, а вот вы... Редкие Двуликие способны пить много без вреда для себя. Лично я таких не встречал, а вот у Артура, когда он был ребёнком, был один такой знакомый, да и тот гулял только с друзьями под пиво.

— А как вы сохранили способность так ясно мыслить? Ведь пьянство отупляет со временем, а выпиваете вы уже давно.

— Откуда знаешь?

— Консультант объяснял на съёмках фильма "Подделка".

— А, это где твой персонаж уже стал состоявшимся алкоголиком?

— Ага.

— Это там ты бухой был в хлам?

— То был третий раз, — буркнул омега, опуская глаза. — Сцене, в которой Ангус в пьяном угаре громит всё вокруг себя, не хватало достоверности, и меня накачали. Потом прямо со съёмок в больницу увозили. Неделю на лекарствах отлёживался, и график съёмок пришлось менять.

— Ага, помню, как в газетах потом писали, что ты сам для пущей убедительности вылакал три бутылки залпом... Ну, сволочи! А первый раз когда был?

— Ещё до Пламмера. А второй — когда я в первый раз наблюдал, как почтеннейшая публика, — Аполло презрительно скривился. — веселится. Трое мажоров тогда поймали молоденького официанта и изнасиловали его самым зверским образом. Я попытался было помочь ему, но хозяин оттащил подальше — боялся, что и мне изрядно достанется — эти кобели уже полувменяемые были. Потом я узнал, что они в итоге убили этого мальчишку и даже не заметили, что он уже мёртв. Когда я об этом узнал... — Аполло запустил пальцы в свои волосы, разлохмачивая и без того растрёпанную причёску. — Я места себе не находил, не мог ни есть ни спать. Еле-еле сосредотачивался на работе и, как мог, это маскировал. Когда выдался выходной на весь день, а хозяин уехал, я вытащил из его бара пару бутылок покрепче и выпил. Думал отвлечься — некоторым, говорили, помогает — и едва в "ящик" с Авалоном и Асмосом не сыграл уже на второй. Забыл, как мне х...во от вина становится. Хорошо, что Фандора тогда со мной оставили — пытался отобрать, а потом увидел, что загибаюсь уже, и "скорую" вызвал. Чуть не разоблачили, да Пламмер успел примчаться и уговорил врачей выделить мне отдельную палату, и посторонних туда не пускали. Фандор тогда со мной сидел сутками вместо медбрата.

— Фандор? Это кто? — Кинг глотнул абсента — прямо из горлышка, хотя бокалов в комнате хватало.

— Альфа, один из моих сторожей. Самый приличный, только бестолковый.

— И в чём эта бестолковость заключается? — вдруг заинтересовался бета.

— Безоговорочно подчиняется хозяину. Боится его. Ему тогда здорово влетело, что за мной не уследил! Теперь носится со мной, как курица с яйцом.

— Поговорить с ним не пробовал? Может, помог бы чем.

— Да толку-то с него?! — Аполло фыркнул, снова закуривая. — Только на присмотр и годится! Да ему распоряжения формулируют в самых простых словах, чтобы правильно понял и не перепутал!

Кинг снисходительно улыбнулся.

— Зря ты так. Если до человека трудно доходят сложные формулировки, это не означает, что он полный недоумок. Такие ребята нередко боятся неправильно понять конкретный приказ, вот и просят объяснять попроще, чтобы не налететь из-за каких-то нюансов. Ты всё-таки попробуй поговорить с парнем. Вдруг чем-то реально помочь сможет? Если у него такая однозначная репутация, то это может оказаться полезным. Подумай об этом, только действуй осторожнее. Один из моих сторожей тоже был ничего, помогал мне встречаться с Лео. Он же помогал мне драться с тем, что разнюхал про моего омегу, да оплошал, и тот тип успел унести ноги. Правда, когда всё всплыло, мой приятель пропал. Подозреваю, что от него избавились как от ненадёжного.

— Слишком уж вы рассудительный для пьяницы. Как вам это удаётся?

— Мозги регулярно прокачиваю, как это сейчас игроки называют.

— Какие игроки? Которые в видеоигры играют?

— Ага. Сейчас начали делать игры с возможностью что-то улучшать, вот это и называют прокачкой. Я сам иногда играю, когда не слишком пьян. Обычно вместе с мальчиками из прислуги — пусть приобщаются, мне не жалко. По большому счёту, я для них и покупал... Ирен, Томми и Сэм так заботятся обо мне, терпят все мои пьяные выходки, ни капли не сердятся, и с ними мне становится легче, хочется сделать что-то в ответ. Полезная штука эти игры! Я всегда находил, чем мозги занять — много читал. Мне ещё в школе говорили, что я особенно смышлёный, и я очень этим гордился. Когда реально начал тупить от вина, то понял, что так не годится. Что Лео скажет, если я его всё-таки найду? Да и как мой сын и внуки будут жить, зная, что их дед и отец всего лишь тупой выпивоха? Мои мальчики мне регулярно газеты и журналы покупают, книги по списку, листовки подпольщиков приносили, когда была возможность. Штудирую всё это и обдумываю. Отличный способ не отупеть с концами.

— А у меня даже образовательные фильмы по телевизору смотреть не всегда время есть, — пожаловался Аполло. — Не говоря уже про обычные книги. А я учиться хочу! Всякий раз, как при мне что-то обсуждают, а я вообще не вдупляю, о чём речь, чувствую себя полным идиотом!

— Такой плотный график? — дёрнул бровью Кинг.

— Ещё бы! Если бы не консультанты на съёмках и короткие справки...

— У тебя какое образование вообще? Раз ты из приюта, то какая-никакая, а школа там должна была быть.

— Да разве это школа? Четыре класса и пять коридоров! Это если кто-то обнаружит реальные способности и хорошо себя ведёт, его пристраивают в нормальную. Мне это не светило.

— Так хулиганил? — хмыкнул бета.

— По их понятиям, да. А я всего лишь защищался сам и Авеля в обиду не давал, как и других ребят. Омегам, видите ли, драться нельзя!

— Идиотизм, — согласился Кинг, прихлёбывая абсент мелкими глотками. — Одни уверяются в том, что им можно всё, других подавляют, лишая возможности поднять голову, а потом эти мальчишки вырастают, и начинаются настоящие проблемы. Об этом в своё время Рейган говорил в своих листовках. Идея, что ненасилие — это лучший способ достичь компромисса, конечно, хороша. Договариваться лучше, чем потом разбираться, кто кому крепче морду набил, но если твоё желание договориться принимают за слабость, а в наше смутное время перемен это обычное дело до сих пор, то никакие компромиссы не помогут — оппонент только ещё больше наглеть будет. Иногда надо пускать в ход не только слова, но и кулаки. И это право должно быть и у вашего брата тоже. В конце концов, все мы одинаковые.

— Омеги не такие, как альфы или вы...

— Не такая уж и большая разница, — поморщился Кинг. — Так уж распределены роли в нашем размножении, к ним прилагаются свои особенности, только и всего. Артур рассказывал, что в древности, ещё до Великого Холода, все считались равными. По-настоящему. Адам считался силой нашего народа, Рослин разумом, а Иво воплощал душу. В детях это всё перемешивается, и кому-то, случается, достаётся больше одного и меньше другого-третьего, а кому-то всего в равных долях. Каждому по-своему. Вот и вся разница. Когда грянул Великий Холод, всё это рухнуло из-за каких-то идиотов, у которых с голодухи мозги перекосило, а мы теперь расхлёбываем.

Какое-то время они просто сидели молча — Кинг допивал абсент, Аполло курил. За дверями курительной становилось всё беспокойнее, и Двуликий — так Аполло решил себя называть — забеспокоился за свой кордебалет и других артистов второго и третьего эшелона, которые на подобных гулянках всё чаще становились дармовым развлечением для богачей. Казалось бы, проще к определённому времени заказать заранее отобранных шлюх из ближайшего борделя, однако, похоже, здешним хозяевам это успело приесться.

— Пожалуй, мне пора.

— Да, иди, а я ещё посижу и домой двину, — кивнул бета, допивая. — Здесь мне больше нечего делать, а дома хотя бы мои ребята. Будет с кем пообщаться, пока не засну. Хорошие они у меня.

— Вы так говорите, будто любите их.

— Я действительно их люблю. Как родные мне стали. Они славные, а в жизни видят так мало хорошего — успели дерьма хлебнуть. Пусть хоть у меня порадуются. Слушай, а ведь если ты прямо так выйдешь, то никто не поверит, что я тебя развлечься зазвал.

— Не проблема.

Аполло огляделся и уверенно двинулся к бару. Выхватил с полки бутылку подороже, откупорил и брызнул-плеснул на себя. Поморщившись, прополоскал рот для запаха и фонтаном выплюнул на пол. Потом виновато покосился на собеседника и начал стягивать с себя шорты.

— Надо, чтобы смазкой пахло, а то проколемся.

— А запах семени?

— Моего будет достаточно. Думаю, все уже там так перепились, что и разбираться не будут.

— Мне отвернуться?

— Не стоит, я привычный.

Кинг понимающе кивнул.

— Да уж... Я тоже когда-то снимался в таких фильмах.

— Да сейчас все знаменитости так и норовят в порнухе засветиться, чтобы показать, что они ого-го какие.

Бета с любопытством наблюдал, как Двуликий пристраивается на столе и яростно мастурбирует в обоих местах. Уважительно кивал. Потом Аполло опытной рукой навёл последний марафет, в том числе и с помощью салфеток, которые потом были сожжены в пепельнице, пепел ссыпал в мусорную корзину под столом, повернулся к ближайшему зеркалу, критически оглядел себя с головы до ног, поправил волосы, скудную одежду и остался доволен.

— Молодец, — похвалил его Кинг. — Знаешь своё дело.

— А куда деваться? Я должен выдержать это всё, чтобы поймать удобный момент, освободить Авеля, и мы убежим как можно дальше от этого прогнившего города. Один раз нам это почти удалось.

— Может, у тебя и получится — ты парень с головой. — Кинг вздохнул, и его выцветшие глаза уставились на Двуликого с грустью. Бета начал ощутимо пьянеть. — Но если что... Наши хозяева держат нас на цепи за счёт наших привязанностей и слабостей. Они не знают такого понятия, как "любовь". Для них это всего лишь слово, с которым можно обращаться, как захочется. Они истрепали его значение так, что некоторым даже произнести простое "я люблю тебя" сложно — кажется до отвращения банальным или глупым. Но не таким, как мы. Мы знаем цену этому понятию и боимся потерять тех, кто нам дорог. Это наше уязвимое место, по которому они так любят бить. Это и наше желание жить. Однако есть способ показать им нашу силу — дать им понять, что мы не боимся всего этого. Нужно лишь изменить точку зрения. Я раздобыл свою порцию цианида не так давно, чтобы уйти из жизни по собственной воле, а не так, как решит хозяин, вот только никак повода не найду. Умереть я не боюсь — я приму это как освобождение. Здесь останется только моя бренная оболочка, а душа пойдёт дальше. В древности учили, что наш путь — это бесконечная цепь перерождений, призванная для того, чтобы мы учились, приобретали некий опыт, а для этого память о предыдущей жизни стирается. Смерть для меня — это повод начать всё сначала, а не потерять. Быть может, мои омеги снова будут вместе со мной... — В глазах старика блеснула слеза. — И поэтому я не боюсь смерти. Пусть они думают, что наше стремление к смерти — это слабость, трусость. Это далеко не так. Умереть по собственной воле — это не трусость, а отвага, поскольку не каждый сможет сделать этот шаг осознанно, твёрдо и уверенно. Нужен повод, порыв, толчок, иначе просто духу не хватит, и ты будешь жить с клеймом труса. Кроме того, жизнь входит в привычку, как и ощущения сами по себе. Терять это — значит терять целостность, как говорят психиатры и атеисты, и означает неполноценность, болезнь. Пусть попы говорят, что не нами наша жизнь создана и не нам решать, как и когда умирать. Что самоубийство грех. Это бред. Нам с рождения дана свобода выбора. Всем. И мы имеем право решать, что делать с нашей жизнью и как, и никто не вправе нас осуждать — жизнь сама наказывает или поощряет самыми разными способами. Поэтому не бойся показать им свою силу. Если твой план провалится — подумай об этом. И за себя и за своего Авеля. Быть может, это единственный способ освободиться от того Ада, в котором мы живём. Поверь, они потеряют гораздо больше нашего, если правильно разыграть эту карту. И я собираюсь это сделать, чтобы отомстить и за себя и за Людвига. Как только подвернётся момент. Поэтому я тебя и позвал сегодня — другого повода поговорить может и не быть.

Аполло поджал губы и крепко обнял старика.

— Спасибо, сэр.

— Удачи тебе, Риан Девро. — Кинг ласково погладил его по голове. — И терпения. Ты парень достаточно импульсивный, иначе бы не смог так танцевать. Береги себя.

Аполло кивнул, выпрямился, набросил личину пресыщенного омеги, только что покинувшего любовника, и направился к дверям. В спину ему полетел тихий голос Кинга с сонными интонациями:

— Ты и впрямь хороший актёр, малыш.

В "Кармине" уже творилось Деймос знает что. Изрядно опьяневшие гости во главе с юбиляром медленно, но верно, превращались в диких зверей. Вроде бы не так долго отсутствовал... Когда они успели ТАК нализаться??? И это уже было похлеще всего того, что Аполло видел прежде. Или после услышанного от Кинга кажется гораздо страшнее и омерзительнее? Двуликий инстинктивно затаился и ступал очень осторожно, чтобы его не заметили невовремя. Он то и дело натыкался на парочки, в том числе и подневольные, в концертном зале, судя по звукам, происходило что угодно, но только не культурная программа, откуда-то тянуло кальяном, однако табаком и не пахло — в колбу заложили какой-то дурман. Сколько раз Аполло становился свидетелем таких гульбищ, но ни разу ещё не было так страшно при виде творящегося у него на глазах. Именно тогда омега полностью осознал, что именно говорил ему Билли Кинг. А ведь всё на виду... всё на виду...

Шагая по коридорам, Аполло вдруг услышал истошный крик и рванул на голос, узнав ещё одного парня из своей сегодняшней подтанцовки — его звали Тони. Нашёлся бедняга буквально за ближайшим поворотом, где стоял большой ящик с живыми пальмами — его активно раздевал Геринфорд Обертон. Он откровенно выламывал Тони руку, однако тот несмотря на боль ещё пытался как-то сопротивляться, и всё же силы были неравны. Омега заметил прославленного сородича, и мольба в его слезящихся глазах словно чем-то щёлкнула в мозгу Двуликого. Изнутри начала подниматься неведомая доселе ярость, словно Обертон держит в своих лапищах Авеля. Без лишних слов Аполло схватил альфу за плечо, резко развернул к себе лицом и изо всех сил нанёс ему такой мощный удар кулаком в солнечное сплетение, какой только смог. Этому приёму его обучил один из каскадёров на съёмках фильма "Дитя Тьмы" — по сюжету, в финале его персонаж, опутанный молитвами экзорциста, терял демоническую силу и пытался обороняться простыми способами, однако противник-журналист оказался сильнее физически и ментально. Но если на площадке Аполло учили вовремя останавливать кулак, чтобы не повредить партнёру, то сейчас он и не думал останавливаться. Обертон охнул и сложился пополам, задыхаясь. Аполло огрел его по затылку сцепленными в "замок" руками, а потом ещё и стоящей рядом декоративной вазой, расписанной под минский фарфор, с пышным букетом искусственных цветов припечатал, да так сильно, что ваза разбилась. Обертон беззвучно начал оседать на пол. Аполло вцепился в руку Тони и решительно потащил за собой к курительной, надеясь, что Кинг сможет успокоить парня, если ещё не заснул или не ушёл.

Они уже почти добежали до нужной двери, когда Тони опомнился и начал вырываться.

— Отпусти!!! — заверещал он. — Отпусти меня!!!

— Да уймись ты! Я помогаю...

— Пусти...

Пришлось остановиться и отвесить сородичу пощёчину. Этого Тони не ожидал и быстро сник. Аполло схватил его за плечи и встряхнул для пущей уверенности.

— Успокойся, это я. Я. Смотри на меня. Ты живой?

— А...пол...ло... — кое-как выговорил Тони.

— Да, я. Ты как?

— Не знаю...

— Спрячься здесь и сиди тихо, пока я не пришлю кого-нибудь за тобой. Обязательно запрись. Там только Билли Кинг, но он тебя не обидит, обещаю. А я подумаю, как спасти остальных, пока ещё не слишком поздно. Понял меня? — Тони кивнул. Он постепенно приходил в себя. — Отлично. Заходи.

Аполло дождался, пока щёлкнет замок, и помчался искать единственного человека, который сейчас мог бы ему помочь. Это был риск, но иного выхода Двуликий не видел. Рассчитывать здесь он мог только на него.

На Эндрю Филлипса.

Филлипс нашёлся у дверей банкетного зала. Альфа стоял и бессильно взирал на творящийся у него на глазах ужас, но ничего не предпринимал. Хвала Светлейшему, он был трезвый. Аполло метнулся к нему и схватил за руку.

— Эндрю, помоги мне!!!

Альфа обернулся и недовольно нахмурился, прикрыв нос.

— И ты тоже?..

— Да трезвый я, трезвый!!! Брызнул исключительно для запаха!!! Приглядись!!! Я же Двуликий!!!

Последние слова вырвались сами собой, но на Филлипса они подействовали удивительным образом. Альфа перестал хмуриться и тут же потащил омегу за угол.

— Серьёзно?

— Ну, конечно! Надо же было сделать вид, что я не только плясал для Билли!

— Билли Кинг... — Лицо альфы просветлело. Похоже, что он частично в курсе знаний древних...

— Да. Кстати, в курительной сейчас Тони, парень из моей подтанцовки — Обертон его едва не искалечил. Слушай, Эндрю, надо уводить ребят отсюда, пока никого не убили!

— Как??? Ты видишь, что тут творится??? Незаметно это сделать не получится!..

— Я отвлеку этих кобелей на себя, раз они так падки на зрелища, а ты поймаешь момент и выведешь ребят отсюда. Сможешь?

— А они тебя самого не заломают? — обеспокоенно уточнил Филлипс.

— Если добавить побольше света и пиротехники, то и близко не подойдут — страх перед огнём у большинства животных вшит на уровне инстинктов. Как только ты дашь мне знак, что все выведены, свет надо погасить, и я выберусь. Кто из технического персонала ещё трезвый?

Филлипс широко улыбнулся.

— Да почти все — они же на работе. Разве что охрана себе позволила...

— А официанты?

— Уже по домам разошлись — у нас чётко прописано, что после завершения концертной программы гости переводятся на самообслуживание, а за всем присматривает охрана. По окончании, как только всех развезут по домам, вызывают уборщиков. Когда гости напиваются, то риск случайных увечий и смертей для омег будет слишком велик, и где мы персонал наберём? И это не считая скандалов. В этом плане наша дирекция ещё не совсем безнадёжна...

— Отлично. Передай Оливеру, чтоб готовили сцену и быстро. Я сейчас вернусь. Надеюсь, что ваших запасов хватит.

— А ты куда? — крикнул альфа уже в спину Двуликому.

— За реквизитом!

План сложился в голове практически моментально. Это была чистой воды авантюра, однако думать долго было некогда — Двуликому казалась ценной каждая минута. Если кто-нибудь ещё погибнет...

В комнате для реквизита стоял большущий стеклянный ящик со змеёй-альбиносом толщиной больше его руки и такой длинной, что вдоль уложился бы самый здоровенный альфа. На выступление в честь юбиляра пригласили небольшую труппу циркачей, и после выступления змею тут же заперли снова. Аполло змей почти не боялся — приходилось иметь с ними дело на съёмках фильма "Принц цирка", в котором он играл второстепенную роль. Снова подлый персонаж, способный на всё, включая убийство, и распущенный сверх меры... Змея была тяжёлой — даже тяжелее, чем его костюмы с перьями. На съёмку тогда пригласили самый настоящий цирк, и один из дрессировщиков на пару с консультантом объясняли Двуликому, как правильно себя вести в искусственном серпентарии. Аполло знал, что змеям, которые используются в кино и цирке, удаляют ядовитые железы, однако многие породы могли убивать плотным захватом своих гибких длинных тел. Эта змея была родом с далёкого юга, обитала в тропических лесах Мина на деревьях и владела как удушающим захватом, так и ядом. Для пущего ознакомления Аполло даже показали несколько фрагментов из документальных фильмов о змеях, и омега смотрел это всё очень внимательно. Для его задумки была необходима какая-то эффектная вещь, и змея подходила как ничто лучше. Кстати, в сценарий "Принца цирка" всерьёз подумывали включить нечто подобное, однако после долгих обсуждений от идеи отказались в виду непредсказуемости результата — лишние жертвы на съёмочной площадке были ни к чему.

Аполло порыскал по комнате, ключ от ящика не нашёл и рванул к аппаратной, в которой уже суетились техники во главе с Оливером — омега командовал зарядкой пиротехнических зарядов, что ещё остались.

— Оливер, где циркачи?

— В отдельном кабинете пьют...

— Ты можешь попросить у них ключ от ящика со змеёй?

— Зачем? — оторопел омега.

— Мне нужна именно змея.

— Ты с ума сошёл!!!

— Да!!! Тащи ключ — времени мало!!!

— Сейчас... — На лице сородича промелькнула тень понимания.

Оливер куда-то побежал, а Аполло повернулся к двум техникам-бетам, восхищённо пялившимся на него.

— Идите за ящиком, тащите его сюда.

— Мы быстро, — понятливо закивали те и тут же ушли. Аполло кое-как отдышался и помчался в гримёрную.

Там никого не было, прибираться после выступлений, похоже, было некому, и пришлось рыться в ворохе. Аполло выгреб всю сверкающую бижутерию, какую нашёл, решив разобраться с ней позже. Дольше он рылся в костюмах, пока не нашёл достаточно длинный газовый шарф, окрашенный под радугу. Прихватив ещё кое-что из косметики, омега рысью рванул назад в аппаратную.

Подготовка шла ударными темпами. Аполло, переговариваясь с Оливером и излагая свою задумку, время от времени смотрел на часы. Дело шло к часу ночи — самому разгару веселья в среде элиты. Только бы получилось!!! Раз уж эта публика так падка на зрелища, то пусть получат. А Филлипс тем временем всех выведет.

Ключ от ящика циркачи не сразу, но дали, и Аполло лихорадочно вспоминал всё, что успел узнать про этих тварей. Задачка предстояла непростая. Если Авель узнает... Ох, и взбучка будет! Отчитает, как сопляка, и будет прав! И почему он родился таким безголовым, что готов совать нос куда угодно, хоть к Деймосу в пасть?..

— Ты уверен? — уточнил Оливер, устанавливая выбранную мелодию и проверяя настройки динамиков вместе со звукотехником.

— Уверен. — Аполло начал раздеваться. — Другого выхода нет. Если я не отвлеку этих животных, то будет труп. А, может, и не один. Сможете вызвать машину и увезти ребят?

— Ты только отвлеки, а мы всё остальное сделаем.

— Дирекция поймёт, чьих это рук дело. Вы готовы рискнуть, я вижу, а остальные?

— Мы с вами, — ответил техник, проводя последнюю проверку. — Я слишком много грязи видел, чтобы позволить погибнуть ещё кому-нибудь.

— Много в "Кармине" надёжных людей?

— Все здесь. Готовься — скоро начинаем.

Аполло нацепил всё, что счёл подходящим — каскады сверкающих стразов и искусственных бриллиантов должны усилить эффект от пиротехники и освещения. Обсудив кое-какие нюансы с Оливером, которому предстояло всем этим командовать, Двуликий обмотал свои бёдра шарфом, чуть содрогаясь, отпер ящик и вынул змею. Змея предупредительно зашипела, нагоняя лишней жути. Только бы обошлось! Аполло аккуратно возложил змею себе на плечи и чуть крякнул. Змея и впрямь была тяжеловата, но пока вела себя смирно — только длинный раздвоенный язык скользил по руке Двуликого, ощупывая. Сердце забилось сильнее.

Только бы всё получилось!!! Если пройдёт удачно, то никогда не буду сомневаться в существовании высших сил! А то такое творится, что недолго и атеистом стать.

— Ну... я пошёл.

— Ни пуха.

— К Деймосу.

Аполло пошёл к техническому люку, который должен был вывести его на сцену. Оливер проводил его встревоженным взглядом до самой двери.

— Может, мне пойти с ним? — предложил один из техников.

— Не надо, он сам всё прекрасно знает.

— Аполло прав — трясти будут, — тихо сказал звукотехник. — Мы никогда ещё столько сразу не выводили.

— Если не выведем, то будет ещё хуже.

Оливер достал из-под строгой белой блузы равносторонний крестик на цепочке и трепетно поцеловал его. Крестик был обычным, стальным, украшенным причудливой вязью орнамента, в котором соединились вместе дуб, плющ и яблоня. Техники дружно сделали то же самое. Крестики у всех были абсолютно одинаковыми.

— Иво, Адам и Рослин, помогите нам. Благословите на дело правое, — шепнул крестику Оливер.

— Благословите на дело правое, — так же тихо хором произнесли техники.

— Укрепите дух наш.

— Укрепите дух наш.

— Дабы исполнилась воля Светлейшего.

— Дабы исполнилась воля Светлейшего.

Оливер и техники перекрестились и вернулись к работе. Судя по камере под сценой, Аполло уже был на месте и ждал сигнала. Живой.

— Аполло, начинаем обратный отсчёт. Готов?

— Готов. Как только заиграет "Фантасмагория" — выкручивайте всё на полную. Звукоизоляция не подведёт? Не хотелось бы потом встречать полицию.

— Не подведёт. Тут подобный зверинец регулярно творится, но до такого беспредела ещё не доходило. Пока полиция не приезжала.

— Хорошо.

Когда на весь клуб рявкнули первые аккорды "Фантасмагории", гости не сразу поняли, что происходит. Дуэлянты, разобравшиеся между собой и почти покинувшие концертный зал, первыми увидели, как разъезжается занавес и поднимается сцена, принимая облик пирамиды. Ярко вспыхнула рампа. Альфы тут же забыли про банкет, и зал начал наполняться другими полувменяемыми зрителями. Изрядно потрёпанными, кто-то вообще был уже едва одет, а то и вовсе голый. Пламмер, который уже с ног сбился, разыскивая своего подопечного, который как сквозь землю провалился, вбежал в зал и понял, что только чудом не проштрафился. И как только этот стервец не сообразил сбежать? И что он собирается делать?

То, что идея родилась спонтанно, было понятно, однако скорость подготовки поражала. Когда рванули первые залпы пиротехники, прожекторы пригасли и снова резко вспыхнули, на миг ослепив гостей, запахло дымом огнемётов. Все зажмурились, а когда открыли глаза, то увидели на вершине пирамиды сверкающую омежью фигуру с белой змеёй на плечах. Девро с растрёпанными алыми волосами и резким тяжёлым тёмным макияжем, практически голый — газовый шарфик на бёдрах и бижутерия не в счёт — взирал на собравшуюся публику с долей превосходства и презрения. Вот он усмехнулся, ласково поглаживая обвивающую его тело змею, и начал спускаться. Что это? И откуда у него?..

Пламмер тут же вспомнил, что такая же змея была у циркачей. Старший ещё предостерегал, что посторонним её лучше не трогать — ядовитые железы удалены, но если неправильно с ней обращаться, то просто задушит. Девро явно был в опасности — змея скользила по его телу и в любой момент могла сжать свои кольца. Одно неверное движение — и проекту "Аполло" конец!!!

Под оглушающие звуки "Фантасмагории" Девро начал исполнять странный танец — он плавно изгибался, всем своим телом направляя ход змеи по себе. Он поглядывал на зрителей, и в его глазах горел откровенный вызов. Запах "ненормала" всё сильнее окутывал зал, возбуждая и раззадоривая, и первые же гости попытались было взбежать на сцену, чтобы схватить его, но тут снова рванула пиротехника, и они отскочили назад, движимые инстинктивным страхом перед огнём. По залу, разрезая рёв музыки, пронёсся возбуждённый стон, однако Девро продолжал смеяться. Он дразнил и дразнил собравшихся, демонстрируя самые развратные позы и уделяя внимание только змее, которую словно пытался соблазнить. Змеиная голова несколько раз приближалась к его лицу вплотную, и раздвоенный язык скользил по щекам и губам парня. Пламмер застыл на месте, молясь изо всех сил, чтобы этот паршивец выжил. Иначе пропадёт куча денег, вложенных в будущее шоу, и не только!

ЧТО ОН ТВОРИТ???

То, что этот выход будет настоящим шедевром, бета понял очень быстро. Он заметил, как самый трезвый из гостей, бета Болтон Рэддли, выхватил свою любимую портативную камеру и уже снимает. С самого ли начала? Если да, то надо выпросить копию. В любом случае надо выпросить копию!!! Сколько бы не пришлось отдать!!! Рэддли не был любителем упиться в хлам, зато снимал все вечеринки для собственной коллекции и дело своё знал. Эта задумка Девро превосходила всю фантазию его хозяина и натолкнула Пламмера на новую мысль. После этого выступления пойдут разговоры, и надо ловить момент.

А танец продолжился. Музыка снова и снова шла на повтор, Девро чутко ловил моменты, и танец продолжался без запинок. Казалось, конца этому не будет, но оторваться не был в силах никто. Девро уже откровенно изнывал на сцене, выделывая недвусмысленные телодвижения. Он бесстыдно обнажил свой зад, на котором уже блестела выступившая смазка, и тёрся им о тело змеи. Зрители выли и скулили, желая его, но не смели приблизиться из-за всполохов огня и залпов пиротехники. Девро словно подчинил их себе своей недоступностью и повелевал. Даже сам Пламмер едва не потерял голову, хотя был вполне трезв. Вот Девро обхватил свободной рукой свой член и начал яростно мастурбировать. Вот сквозь затихающую "Фантасмагорию" прорвался оргазменный стон. Девро приблизил морду змеи с мечущимся языком к себе и сам поцеловал эту гадину.

По залу пронёсся дружный стон, свет с последними аккордами мигнул и погас. Стало очень тихо, и нарушало эту тишину только шумное и хриплое дыхание растревоженных необычным танцем зрителей.

И никто из этих людей не видел, как Эндрю Филлипс одного за другим растормашивает несчастных полуистерзанных омег и уводит их в коридор. Безумие на сцене закончилось только тогда, когда альфа сообщил мужу, что дело сделано, а потом подал знак самому Аполло.

— Ты точно спятил!!! Ты же мог погибнуть!!! — разорялся Филлипс, наблюдая за тем, как Аполло лихорадочно одевается и приводит волосы в относительный порядок. Змею уже уложили обратно в ящик и тщательно заперли. — Это было настоящее безумие!!!

— Знаю, — устало выдохнул омега, — но только этим можно было отвлечь эту свору. Они уже так пресытились, что удержать их на месте можно только откровенным сумасшествием. Кстати, а почему ты не поддался? Только потому, что был трезвый?

— Не только. Я с импринтингом.

Аполло замер на миг, и до него дошло. Вот почему ни Эндрю ни Оливер тогда не поддались его чарам!

— Вот как... Ладно, пошли. Всех вывели?

— Да, и документы забрали — они отдельно были свалены. Машина вот-вот подъедет.

— Как парни? Живы?

— Живы. Возможно, кого-то долго лечить придётся, но жить будут.

— Кого-то всё же покалечили???

— Я о душе говорю. Не каждый омега видит то, что они увидели здесь.

— А, ясно... Тони забрали?

— Да, Билли немного его успокоил. Хороший человек...

Они бежали по коридору к служебному выходу. Двери в банкетный зал были заперты, и внутри уже стоял гвалт. Аполло попытался себе представить, что там сейчас может происходить, и его передёрнуло.

— Да уж, вряд ли там сейчас проходит мирное заседание парламента, — с грустью хмыкнул альфа. — Вот что значит "грязная кровь" — одни голые инстинкты, стоит только пригаснуть разуму. Отступники времён Великого Холода выбросили эту мудрость ради выживания, и сейчас мы пожинаем их плоды.

— Отступники?

— Думаю, уже очень скоро ты и сам всё узнаешь, а мне сейчас рассказывать некогда — это не на пять минут. Скоро они опомнятся — охрана ведь тоже там.

— А если всё-таки коротко?

Филлипс остановился и достал из-под белой рубашки стальной равносторонний крестик на цепочке, украшенный каким-то орнаментом.

— Вот истинный смысл. И когда-нибудь он восторжествует над мраком. Надеюсь, что хотя бы наши с Оливером дети доживут до этого времени.

Крестик был изрисован тонким орнаментом, в котором соединились и переплелись дуб, плющ и яблоня. Единство. Очень красивая вещь.

— Как красиво! Хочу себе такой же... и Авелю.

— Так вот кем тебя держат. Надеюсь, они уже знают об этом и строят планы.

— Кто это "они"? — насторожился Аполло.

— Узнаешь в своё время. — Филлипс убрал крестик под рубашку. — Идём. Уверен, ребята захотят тебя поблагодарить и попрощаться.

— Куда вы их отправите?

— В надёжное место. Придётся пока подержать их близких в неведении, но так для них самих будет безопаснее. Да и за ними будет кому присмотреть.

В просторном помещении у служебного выхода уже собрались все. Неви и Данвин, едва увидели бледного усталого Двуликого, тут же бросились к нему, и, подхватив их и прижав к себе, Аполло понял, что ребята плачут.

— Ну... всё, уже всё закончилось. Теперь всё будет хорошо...

Парням изрядно досталось — на их лицах были видны следы побоев — однако омег больше беспокоил сам Аполло.

— Ты как?

— Устал. Ничего, отлежусь.

— Хозяева тебе этого не простят, — покачал головой Оливер, протягивая Двуликому уже знакомый термос с новой порцией травяного чая с мёдом.

— Вам тоже.

— Ничего, мы уже не в первый раз. Переживём. Лишь бы наших детей не тронули. И ты тоже держись.

— Куда я денусь? — дёрнул плечом Аполло, передавая термос своим ребятам. — Тони, ты как?

— Хорошо, — утёрся омега. — Билли Кинг хоть и пьяный был, но не тронул, как ты и сказал. Он такой добрый...

— Хорошо.

— А ты разве с нами не едешь? — выступил вперёд один из ребят, и Аполло вдруг понял, что это не омега, а бета. Вот это да! Похоже, что в общей мешанине запахов просто не разобрал, сосредоточившись на будущем выступлении. Да и выглядел парень больше похожим на омегу — низкорослый и щуплый.

— Нет, я должен остаться.

В помещении повисла тишина, и тут снаружи донёсся тихий стук. Оливер поспешил открыть, и внутрь проскочил омега в синей куртке.

— Автобус ждёт. Давайте быстрее.

— Да, времени мало, — кивнул Эндрю. — Идите, ребята.

— А куда мы?

— В надёжное место. Вашим близким лучше пока ничего не знать, но за ними присмотрят, не беспокойтесь. Как только будет возможность, мы передадим им весточку. Сейчас будут трясти всех, так что лучше перебдеть. Чем крепче дознаватели убедятся, что ваши семьи ничего не знают, тем скорее вы сможете снова с ними увидеться.

— Это из-за... — Рино поёжился.

— Да. Эта позорная правда скрывается всеми силами, иначе эти звери потеряют всё, а они этого не хотят. Как только вас привезут на место, расскажите всё, что знаете. Чем больше мы соберём свидетельств и доказательств, тем больше будет возможностей прижать эту свору к ногтю. Они слишком часто выходили сухими из воды. Пора с этим кончать.

Аполло торопливо попрощался со всеми. Омеги и юный бета с горечью смотрели на него, понимая, что теперь будет, однако сделать ничего не могли. Прощаясь с Неви и Данвином, Аполло как никогда чётко осознал, как успел привязаться к ним за эти годы. Пришлют новых, но это уже будет не то.

— Береги себя, — всхлипнул Данвин.

— Поберегу. Мне пока нельзя подыхать. Удачи вам.

— И тебе спасибо... за всё.

Аполло только улыбнулся. Прощаясь, Двуликий сбросил маску притворства, и видел на лицах спасённых озарение. Они всё поняли, да только рассказывать будет пока некому. Сначала спастись надо.

Омеги и бета загрузились в стоящие во дворе два стареньких автобуса и уехали. Аполло, чувствуя, как дико устал, прислонился к стене и сполз на пол. Он сделал то, что должен был. Никто не погиб и теперь не умрёт, как тот парнишка.

— Курить хочешь? — Эндрю сел рядом с Двуликим и протянул ему пачку сигарет и зажигалку. — Они не такие, как твои, но...

— Давай. — Аполло вяло закурил. — Раз ты особо не паришься, значит, система наблюдения выведена из строя...

— Не вся — только в банкетном и концертном залах, коридорах и наружные камеры. Двое наших засветились и уже слиняли, чтобы отвлечь внимание на себя. Остальных от тряски это не спасёт, но мы уже договорились, что будем говорить на допросах. Мы и раньше ребят выводили, но такую большую группу спасаем в первый раз. Ты уж прости, но мы скажем, что на внеплановое шоу ты нас подбил.

— Так ведь так и есть. Говорите. Эндрю, кто вы? Почему вы так охотно помогли мне?

— Мы добровольческая организация "Щит". Помогаем "Милосердию" добывать доказательства произвола элиты и их низостей, которые могут плохо аукнуться в будущем. Наше оружие в пропагандистских целях. Ведь все эти люди правят нами. Где гарантия, что ради мимолётной прихоти они не поставят под угрозу интересы своей страны и граждан?!

— Значит, вы заодно с подпольщиками?

— Да. В подобных "Кармину" местах, где пасётся и работает элита, требуются высококлассные специалисты, и мы пропихиваем туда наших людей. Находим сочувствующих, и они нам помогают. "Щит" появился ещё при старом подполье, но тогда нас было мало — не каждому удавалось получить достаточно хорошее образование. Сейчас с этим получше — после подавления старого подполья с поступлением стало проще, поскольку требуется немалое количество специалистов самого разного профиля. Сегодня наши ячейки действуют по всем крупным городам. "Милосердие" координирует работу всех организаций, которые работают с нами, так что за ребят можешь не волноваться — они будут в безопасности.

— И кто решил пожертвовать собой?

— Стюарт и Ливий. Они уже год пара и не могли расстаться.

— Тоже импринтинг?

— Нет, но это не значит, что они любят друг друга слабее, чем я и Оливер. На преданность и самоотверженность могут толкать не только голые инстинкты, но и разум и душа. Наши предки, жившие до Великого Холода, это знали. Вся их культура была направлена на то, чтобы с естественным течением эволюции наши положительные качества развивались и укоренялись.

Аполло саркастически хмыкнул, сбивая пепел на пол — ни единой пепельницы рядом не было, да и лень было искать.

— А если проще? Я академиев не заканчивал. Слишком много мудрёных слов.

— Так у тебя нет образования?

— Есть. Пять классов и четыре коридора.

— Так тебя в приюте купили.

— Ага... и Авеля тоже. Потом меня Пламмер перекупил, а на съёмках "Гарема" Авель нашёлся.

— Авель? Не Ангел, случайно?

— Он самый.

— Так вот куда он пропал... Когда у тебя вторичное созревание началось?

— Лет в четырнадцать-пятнадцать. Перепугался до ус...чки, а потом бывало такое, что думал — крышу сорвёт.

— Обычное дело. Наверно, твоим отцом был альфа — у таких Двуликих процесс вторичного созревания часто протекает довольно тяжело. Отсюда и пошло предубеждение, что Двуликие озабоченные сверх меры. При этом игнорируется период начала созревания альф, который иной раз протекает не легче. Да и потребности Двуликих из-за этого в сексе вообще становятся заметно выше, чем у обычных омег. Вот эти факты и дают властям основания выставлять вашего брата в самом невыгодном свете, игнорируя при этом то, что известно многим омегам, которые живут с Двуликими.

— Потому-то мне и дают все эти роли.

— Именно. Пропаганда в сочетании с официальной научной точкой зрения, а ты — её лицо. Потому-то тебя и сделали такой публичной личностью.

Аполло выругался.

— Так я и думал! Когда мы снимали "Подделку", меня для одной сцены накачали до поросячьего визга, а потом я в больнице лежал.

— Если бы Ангус и вправду был таким закоренелым алкоголиком, то просто не дожил бы до событий, которые происходят в фильме. Большие дозы алкоголя на подавляющее большинство Двуликих влияют очень плохо. Вплоть до летального исхода. Они даже спиться не успевают. Это факты, но их замалчивают. Как многое другое.

— Да уж... Вы точно будете в порядке?

— Не беспокойся. Мы с Оливером уже пятнадцать лет под колпаком. Мы сами выбрали этот путь, а наши дети — гарант покорности. Пусть наши хозяева так думают, а мы будем делать своё дело.

— Что даёт вам силы держаться? Ведь так долго...

Эндрю снова достал свой крестик и поцеловал его.

— Вера. Нам даёт силу вера. И нас много, поверь. Нынешняя Церковь испорчена, она гниёт, и люди это чувствуют, а посвящённые дают им альтернативу. Храмы по-прежнему посещаются, проводятся обряды по канону Церкви, однако рядом со всей этой прогнившей мишурой растёт и крепнет настоящая вера, способная стать надёжной опорой для нашего будущего. Обряды проводят полулегально или просто в кругу своих, распространяются книги, проводятся просветительские беседы. Люди принимают новые символы, ловят слухи и живут с ними. Сейчас самый ответственный период в нашей истории, и потому полностью отбрасывать привычные большинству вещи нельзя, пока не вырастет новое поколение, воспитанное на новых старых ценностях. Может, не все, как мы, носят на себе знаки веры, но в сердцах она живёт у всех. И нас всё больше. Рано или поздно, но свет этой веры восстанет. Это неизбежно. Поле созревает.

— И кто его засеял?

— Это было давно. Очень давно. Ещё задолго до рождения нашего великого Учителя.

— Учителя?

— Рейгана Мариуса. Он лишь продолжил то, что было начато в первые десятилетия Великого Холода. И уже очень скоро об этом узнают все.

— Дожить бы... — вздохнул Аполло.

— Может, и доживёшь. Ты только держись. В конце концов, ты ещё нужен.

— Не думаю, что буду нужен, когда эти гады поймут, что я зачинщик.

— Посмотрим.

Атмосфера в кабинете была тяжёлой, и это ощущалось не только из-за густого табачного дыма, висящего в воздухе. Пламмер и директор "Кармина" бета Оскар Дрэббер сидели перед хозяином роскошного кабинета, чувствуя, как на их шеях затягивается петля.

Влад Барри закончил просмотр видео, изъятого у Болтона Рэддли, затянулся сигаретой в последний раз, с силой вдавил окурок в донышко хрустальной пепельницы, уже почти заполненной, и гости сжались ещё сильнее, представив на этот раз, как в их горло впиваются клыки Влада. Крепкие, достаточно длинные и безупречно белые. Влад был недоволен. Крепко недоволен. Его гость, комиссар внутренней разведки Стэн Роммни, тоже хмуро поджимал губы.

— Всё ясно, — заговорил наконец Влад, и проштрафившиеся слегка расслабились. Раз хозяин разговаривает, значит, шанс отмазаться ещё есть. — И как вы это можете объяснить?

— Мы работаем... проводим расследование... — проблеял Дрэббер. — Уже выяснили, что двое наших сотрудников сломали часть камер...

— ...а потом сбежали, — невозмутимо закончил Роммни.

— Да... Они, наверно, и были главными заговорщиками...

— Техник и почему-то оставшийся на рабочем месте официант смогли провернуть такой фортель? — нарочито удивлённо ахнул комиссар, красноречиво всплеснув руками. — Да они просто гении! Предвидеть авантюру, которую затеял Девро, и воспользоваться моментом!

— Девро наверняка причастен. — Влад откинулся на спинку кресла и побарабанил холёными пальцами по крышке стола. — Вопрос стоит только в степени его посвящённости. И кто за ней стоит. То, что этот его выход — одна сплошная импровизация, очевидно, но так просто подбить технический персонал и на скорую руку подготовить сцену и свет ему бы не удалось, если бы в этом не было достаточно заинтересованных. Значит, сообщников было гораздо больше, а сбежавшая парочка всего лишь отвлекает наше внимание на себя.

— Вы совершенно правы, милорд, — кивнул Роммни. — Я уже видел их личные дела и со всей ответственностью заявляю, что Шайн и Коул в принципе не способны сотворить подобное. В их обязанности входило испортить систему наблюдения и попасть в объективы. Остальную работу выполняли другие сообщники.

— И кто же затеял это всё? — слегка приободрился Пламмер, почувствовав, что гнев Влада пригас — альфа был настроен на деловой лад. Может, на этот раз снова обойдётся?

— Я думаю, что произошло следующее. — Роммни сел прямо. — Девро по пока невыясненной причине решил спасти свой кордебалет, а заодно и остальных. Поскольку празднование юбилея уважаемого господина Зильбермана начало перетекать в откровенную оргию, а многие гости под влиянием больших доз алкоголя забыли о приличиях, для артистов второго и третьего эшелонов и их обслуживающего персонала появилась вполне реальная угроза их здоровью и жизни. Особенно принимая во внимание то, чем обернулось дело потом, да ещё в запертом помещении. Гости просто в ярости, вы это понимаете? Если сей прискорбный факт дойдёт до общественности... Господин Дрэббер, вы уверены в качестве ваших вин, закупленных для мероприятия?

— Абсолютно! — засуетился бета, слегка ослабляя узел галстука — ему стало не хватать воздуха. — Я бы никогда... вы знаете...

— Тем не менее, случилось то, что случилось. Девро спонтанно принимает решение спасти потенциальных жертв и придумывает способ отвлечь гостей и охрану. Кстати, почему охранники были не на своих постах? Да ещё и в состоянии подпития? Ведь они были при исполнении.

— Выясним... — Голос Дрэббера начал садиться, а самого директора прошибать пот.

— Вот и выясните. — В спокойном голосе комиссара прорезался холодок. — Компетентность ваших сотрудников и раньше вызывала сомнения, но в тот вечер они продемонстрировали полную свою профнепригодность. Если вы и дальше хотите занимать свой пост, то подумайте о капитальной чистке. В противном случае, контроль над охраной клуба нам придётся взять на себя.

Дрэббер мелко закивал, прекрасно поняв намёк — на том же в своё время погорел его предшественник. Хоронили его потом в закрытом гробу.

— Продолжим. Девро обращается за помощью к Эндрю и Оливеру Филлипсам, которые уже давно находятся под нашим наблюдением, и те спешно организуют внеплановое шоу, для чего была задействована змея. Циркачи утверждают, что ключ от ящика у них выпрашивал именно Оливер Филлипс. Значит, он точно входит в число заговорщиков. Пока Девро отвлекал почтенную публику и охрану, причём весьма успешно, остальные сообщники выводили омег из банкетного зала. Кстати, судя по записям, камеры в банкетном зале были не уничтожены, а просто отключены с пульта охраны. Доступ в помещение имели только работники службы безопасности клуба, и они же оставили своё рабочее место незапертым, чем и воспользовались заговорщики. — Дрэббер сглотнул. — Это лишний раз доказывает, что действия Шайна и Коула — это лишь ложный путь, который должен был нас запутать. Шайн и Коул сбежали, а остальные быстренько соорудили единую версию событий, которую и излагали во время дознания. В частности, они утверждают, что главным инициатором был именно Девро. При этом ссылаются на его странную способность убеждать, что тоже даёт возможность вычислить потенциальных сообщников. Нашими учёными доподлинно выяснено, что "ненормалы" на подобное не способны.

— А за счёт чего же Девро так долго удерживал зрителей в концертном зале? — нахмурился Влад.

— Известно, что "ненормалы" по какой-то причине являются исключительно притягательными в сексуальном плане. Учитывая, что большинство гостей на тот момент едва осознавали, что творят, в дело включились исключительно инстинкты, и они остались, движимые влечением к Девро, но не могли подойти ближе, поскольку в выступлении были задействованы пиротехника, яркий свет и сверкающая бижутерия. Феромоновое облако "ненормала" оказалось невероятно густым, и этого оказалось вполне достаточным, чтобы никто не ушёл. Инстинктивный страх перед огнём и ярким светом не позволил потенциальным кандидатам так же вступить в бой за возможного сексуального партнёра — сработал инстинкт самосохранения. За счёт этого и удалось отвлечь публику и вывести всех нужных омег из банкетного зала. Меня смущает такой тонкий расчёт... Впрочем, дальнейшее расследование покажет, откуда у заговорщиков эти знания. Итак, все нужные омеги были выведены к служебному входу, куда, возможно, подъехал заранее вызванный транспорт, а двери банкетного зала заперты снаружи. Позднее их открыл Эндрю Филлипс. Мы уже проверяем все исходящие из клуба звонки, чтобы понять, кто куда мог звонить. Попутно мы обыскиваем все помещения на предмет радиопередатчиков. Вероятно, заговорщики уже не раз проворачивали подобное, но такую большую группу они выводили впервые, для чего и потребовалась помощь Девро. Предварительные результаты расследования показывают, что далеко не все работники клуба входят в число заговорщиков, и причастных предстоит допросить с пристрастием, но я считаю, что они связаны с некой организацией, которая называет себя "Щит". О самой организации пока известно не слишком много, однако существует она достаточно давно. Ещё со времён старого подполья.

— И какова её цель?

— Поскольку, к сожалению, иногда случаются плачевные инциденты, которые тщательным образом заминаются, чтобы не порочить имя нашей аристократии и элиты, "Щит" стремится сделать эти факты достоянием общественности, чтобы виновные всё же ответили по всей строгости закона. Для этого он и скрывает свидетелей, собирает доказательства... Видимо, кем-то собирается статистика и делаются выводы, но это уже делают другие люди. "Щит" это только инструмент, а не сам мастер.

— Значит, всех заговорщиков придётся... уволить? — побледнел Дрэббер. — И какой статьёй Трудового Кодекса мы это объясним? И где быстро наберём достаточно квалифицированных специалистов? Мы и так с трудом находим лучших из лучших...

— На данный момент никого увольнять не нужно, — успокоил директора Роммни. — Пока будут идти следственные мероприятия, за всеми подозреваемыми будет установлено круглосуточное наблюдение, и мы вычислим других членов организации, после чего отловим их и будем судить по статье "Терроризм". Составить достаточно убедительное дело труда не составит.

— А... что будем делать с Девро? — похолодел Пламмер, быстро просчитав последствия для себя лично. — Он тоже попадёт на скамью подсудимых? Ведь он каким-то образом так качественно вырубил Обертона, что тот попал в больницу. А Маржерет?.. Семья Обертона просто в ярости — они затребовали все имеющиеся видеозаписи и сами видели, как это произошло...

— С Обертонами переговорю я, — сказал Влад, поморщившись, словно этот разговор был для него исключительно неприятным. — А вот лечение Маржерета придётся оплатить, как и сообщить о случившемся в прессу. Разумеется, должным образом это объяснив.

— И как провести счёт?

— Как гонорар Девро за внеплановое выступление. Этого должно быть достаточно, чтобы покрыть расходы на ринопластику и пребывание в клинике.

— А что делать с ним самим? Этот выродок всё больше наглеет, отбивается от рук, контролировать его всё сложнее, а то, что он сотворил в "Кармине"...

— Ты уже думал, как будет проще и выгоднее избавиться от него? — Влад испытующе уставился на Пламмера.

— Пока есть только два варианта — смерть от осложнений после родов и психиатрическая клиника... — Бета обмер. Значит...

— Начинаем реализацию второго варианта — он наиболее выгодный в свете последних событий. К осени Девро должен быть похоронен, а его шлюшонка пристроим к делу. Достаточно отдохнул. Стэн, свяжешься с доктором Кеннеди?

— Без проблем, милорд, — кивнул комиссар. — Доктор Кеннеди всё организует в самом лучшем виде, а я займусь прессой. Позже, как только все запланированные мероприятия с участием Девро, будут проведены, мы спровоцируем его на новый срыв и окончательно закроем в клинике. Необходимо, чтобы итоговый срыв произошёл в публичном месте, и тогда убедить общественность в необходимости изоляции Девро будет проще.

— А что будем делать с Кингом? Ведь это после встречи с ним Девро пошёл в разнос.

— Пока дело терпит. Кинг уже практически состоявшийся алкоголик, мы держим его под постоянным наблюдением. Да и вряд ли он мог сказать Девро что-то такое, о чём тот не мог уже догадаться сам.

— И когда вы планируете окончательно упрятать Девро в изолятор? — снова встрял Пламмер. — Что, если он сорвётся до того, как все контракты будут закрыты? Он же едва меня не задушил, стоило попытаться позвонить вам по поводу Шмидта!

Влад задумался.

— Ты позволял им видеться в дни течки Авеля?

— Нет, конечно! Если этот шлюшонок ещё и забеременеет, то с Девро и вовсе сладу не будет!.. — Пламмер осёкся. — Вы всерьёз предлагаете?..

— Не сейчас. Пока просто намекни на такую возможность, и Девро должен присмиреть хотя бы на время. Каким бы борзым он не был, он был и останется всего лишь омегой. Вряд ли он рискнёт подвергать такому риску не только своего шлюшонка, но и ребёнка тоже.

— Учитывая, как они привязаны друг к другу, и наш общий опыт в этом направлении, должно сработать и послужить хорошим инструментом контроля, — подытожил Роммни. — Если и это не поможет, то будем думать дальше. Наш арсенал воздействия на этих выродков не так давно пополнился, так что мы готовы ко всему. Пришло время Аполло Скаю покинуть нас в расцвете, так сказать, творческих сил. Жалко, конечно, терять такой экземпляр, однако в нашей работе неизбежны издержки, и с ними приходится просто мириться.

В голосе комиссара Пламмеру показался намёк, от которого бету снова пробрал холод. Он не сомневался, что при необходимости его самого так же легко спишут в расход, как и Девро. А жить он хотел.

— Твои люди всё обыскали?

— От чердака до подвалов, милорд. Они своё дело знают.

— Нашли что-нибудь?

— Небольшое помещение с видеозаписывающей аппаратурой. Полусамодельной, но хорошего качества, и она была достаточно толково подключена к основной системе видеонаблюдения. Похоже, что сбежавшие Шайн и Коул забрали записи оттуда, когда уходили. Разыскать их необходимо, ведь если эти записи будут обнародованы...

— И когда, думаешь, это будет сделано?

— Не в ближайшее время точно — у нас есть время на поиски. Скорее всего, записи придержат до начала предвыборной гонки, ведь в зале были и текущие кандидаты в парламент. Компромат что надо.

Влад снова закурил.

— Значит, "Щит"?

— Да, милорд. — Роммни хмыкнул, прикрыв глаза. — Похоже, что у нас появилась ниточка, способная вывести нас на всех. И, что самое интересное, они действуют вполне разумно и рационально — дают своим членам получить хорошее образование и востребованную специальность, а потом пропихивают их на нужные места. Специалисты — хорошие специалисты! — Роммни вздел палец. — сейчас необходимы, как воздух. Пускать их в расход — пустая и бессмысленная трата ценных кадров. Вот этим они и пользуются. Мы, конечно, тоже, можем, скажем так, перекупить этих специалистов, посадив на надёжный поводок...

— Это если удастся как следует придавить. А если не получится? Как с Робинсоном?

Роммни скривился, и Влад мысленно рассмеялся, зная, что комиссар очень не любит вспоминать о своих поражениях.

— Таких каменных не так уж и много. Управу можно найти на кого угодно. — Роммни открыл глаза и внимательно посмотрел на хозяина кабинета. — Правда, из вашего сына вообще не единого слова не удалось выудить.

— Кстати, вы нашли его? — На лице альфы не дрогнул ни один мускул, а взгляд остался невозмутимым.

— Нет, но следов его деятельности достаточно. Последний налёт на исправительный лагерь явно проходил под его командованием — почерк походит на его налёты во времена старого подполья. Учитывая сложившуюся обстановку, если подпольщики и дальше хотят укреплять свои позиции, то им нужно обнародовать свои аргументы и предоставлять свидетелей, для чего "Щит" так активно и работает. Значит, скоро начнётся самая горячая фаза информационной войны. И это особенно опасно — парламентские выборы на носу, а за ними и президентские.

— Почему до сих пор не накрываешь сеть "Милосердия"? Ведь они занимаются распространением вредных для нас материалов.

— Пусть люди, которые идут за ними, уверятся в них как можно крепче. Когда мы выбросим самый жёсткий компромат на бунтовщиков, который уже готовим, всё это стадо замечется, будет колебаться, сомневаться, и мы воспользуемся этим. Подполье опирается именно на массы, укореняя в её умах нужные им идеи и мысли. Такой паралич притормозит их работу, пока они будут уверять своих последователей в лживости нашей информации, а мы тем временем используем это время наиболее рациональным способом и подберёмся к верхушке вплотную.

— Значит, Сантана точно жив?

— Живёхонек. И активно работает.

— Думаешь, Ворон уже на центральной базе? — Глаза альфы сузились.

— Наверняка. Этот Салли прекрасный специалист, и вряд ли Сантана упустит возможность использовать его знания, чтобы укрепить позиции и использовать их в добыче информации. Значит, им потребуется перестройка всей технической части, обучить людей, а это снабжение, затраты, да и если кто-то вдруг начинает интересоваться тем, на что прежде и внимания не обращал, то это будет выглядеть достаточно подозрительно. Моя сеть информаторов уже работает, а совсем скоро я внедрю в подполье своего особого агента, и мы будем иметь самую актуальную информацию о том, что творится на самом верху.

— Ты собираешься использовать... ЕГО?

— Да. Ручаюсь — даже сам Сантана не распознает подвоха. И мы раздавим эту змею раз и навсегда.

— Верона, включаем на счёт "три", — сказал Салли в переговорник, глядя на смонтированный на стене столовой большой экран. — Раз... два... три!

На экране появилась серая рябь. Потом рябь сменилась крупными полосами, в которых что-то проступило.

— Подвигай антенну.

Изображение проступало всё отчётливее, и наблюдающая за работой ребятня пришла в бурный восторг.

— Работает!!!

— Ещё немного.

Рябь и полосы сменились уверенным изображением какой-то рекламы. В правом верхнем углу экрана Салли увидел знакомый значок первого канала.

— Отлично, фиксируй. Готовься включить звук... Поехали!

Динамики, закреплённые по углам, включились, и реклама, во время которой на экране сменялись самые невероятные картинки, заговорила:

— ...первая в мире совершенная игровая система "Спектр"! Цвет, звук, качество! Спешите увидеть и попробовать! Скоро во всех игровых залах страны!

— Ого, доделали! — хмыкнул Салли. — Похоже, что Вэл всё-таки добился своего.

— А кто это? — спросил Ричард.

— Мой однокурсник-бета. Я после университета пошёл дальше, а Вэл остался в университете — заниматься новыми разработками в сфере цифровой техники. Мы ещё тогда работали над возможностью улучшить графику и звук видеоигр, и вот, похоже, Вэл довёл это всё до ума. Он доработал то, что создал Мастер Иварус и применил на деле Валентино, из-за которого я ездил в Камартанг летом.

— А он хороший?

— Вэл? Ничего так. Во всяком случае, ко мне не приставал сверх приличий.

— Ну, как успехи? — В столовую ворвался Риан и с восторгом уставился на экран.

— Работает, — кивнул Салли. — Во время непогоды возможны помехи, но как только доработаем систему передатчиков, то удастся решить и эту проблему. Останется только регулярно проверять сами передатчики и состояние принимающей антенны, но это Верона возьмёт на себя.

— А переключать каналы можно?

— Это мы ещё не проверяли. Сначала протестируем на уверенный приём, а завтра займёмся переключением. Проблем быть не должно...

В столовую забегали новые зрители — слух об успешном подключении разнёсся быстро. Все, кто не был задействован в патрулях и строительных работах, сбивались в кучку и зачарованно глазели на экран. Кто-то уже начал обсуждать передачи, которые можно будет скоро смотреть. Вдруг Риан, с гордостью обнимавший сына, перестал улыбаться и уставился на свои знаменитые часы.

— Это первый канал, да?

— Да. А что? — встревожился Двуликий.

— Сейчас должен начаться "Криминальный вестник". Так, всем тихо!!! Посмотрим, что нового случилось в большом мире.

Зрители, сообразив, что комиссар неспроста просит тишины, замолкли.

На экране проиграла заставка в мрачных тонах и под тревожную музыку, и на экране появилось изображение студии. Ведущим был альфа Дентон Рочестер — видный, лощённый, однако было в нём что-то неуловимо странное — то ли во внешности то ли в манере подать себя.

— Добрый день, уважаемые зрители, и мир вашему дому. В эфире "Криминальный вестник". Сегодня в нашей программе. — Короткая заставка, и на бордовом фоне замелькали кадры из репортажей. — Группа террористов была схвачена на южных рубежах. Предотвращён теракт на крупном оборонном заводе. Скандал в "Кармине" — Аполло Скай искалечил одного из охранников...

По столовой прокатился дружный вскрик:

— ЧТО??? КОГДА??? ПОЧЕМУ???

Риан скрипнул зубами и вперился в экран. Салли понял, что произошло нечто ужасное, и стиснул ладонь оми, удерживая того от опрометчивого поступка.

— Оми, что случилось?

— "Кармин". Буквально утром пришло сообщение, что оттуда была спасена большая группа омег и один юный бета — на праздновании юбилея гости перепились до полувменяемого состояния. Именно Аполло нам тогда помог.

На выпуск сбежались все, кто смог. Новость разлеталась, как пожар. Как только прокрутили первые репортажи, в столовой повисла гробовая тишина.

— Неслыханный по своей циничности и жестокости случай произошёл в клубе "Кармин" в Камартанге. Известный актёр и танцор омега-"ненормал" Аполло Скай избил охранника-альфу Йозефа Маржерета и практически откусил ему нос. — Габриель всё же не сдержал потрясённого вскрика, и Мартин обхватил его за плечи. — По сообщению его продюссера и благодетеля Вильяма Пламмера, Скай по завершении концертной программы, в которой участвовал с постановкой "Феникс", серьёзно злоупотребил алкоголем. Не исключена и версия о наркотическом опьянении, поскольку в самый разгар неофициальной части мероприятия, посвящённого празднованию юбилея уважаемого господина Обердреда Зильбермана, вёл себя совершенно безобразно. Сперва устроил стриптиз на праздничном столе, едва не перебив всю посуду... — На экране появились кадры злополучного танца, и Риан нахмурился, вглядываясь. Аполло и впрямь казался сильно подвыпившим, однако если вспомнить о его актёрских достижениях... — а затем подбил технический персонал на проведение внепланового шоу. Как ему это удалось, дирекция до сих пор теряется в догадках, однако результат получился поистине ошеломительным по своему безумству. Эти кадры любезно предоставил нам господин Болтон Рэддли, у которого была с собой портативная камера. — На экране возникло нечто пылающее, на фоне чего зрители не без труда разглядели практически обнажённую омежью фигуру с белой змеёй на плечах. — Аполло выступил с "шоу", которое уже получило название "Поцелуй смерти". Как ему вообще могла придти в голову такая идея — непонятно, поскольку змея была попросту украдена у выступавших там же циркачей, а сам Аполло, пренебрегая собственной жизнью и безопасностью гостей, затеял это смертельное выступление, совершенно не подумав о возможных последствиях. Только чудом никто не пострадал...

— Интересно, кто ему текст писал? — процедил Риан, не сводя глаз с экрана. — Так обстоятельно и подробно... Точно, заказной сюжет, основанный на каких-то фактах. Значит, преследуют вполне определённую цель.

— Какую? — встревожился Салли.

— А сам не догадываешься? Если это был бунт...

Двуликий побледнел.

— Адам, спаси и сохрани...

— Именно. Если будет ещё один подобный репортаж, значит, парня собираются сливать. Видимо, Аполло уже практически на пределе.

— ...Аполло обнаружился рядом со служебным выходом у распахнутой настежь двери. Охранник Йозеф Маржерет попытался убедить его покинуть помещение и одеться, однако Скай внезапно набросился на него с кулаками, обнаружив силу, присущую только альфам и безумцам. Под конец избиения, когда на помощь Маржерету подоспели другие охранники, Аполло успел вгрызться в лицо Маржерета. Только пять охранников и спешно вызванная карета "скорой помощи" из ближайшей психиатрической клиники сумели укротить этого зверя. В настоящий момент Скай находится в клинике "Сивар" под наблюдением специалистов.

На экране появился серьёзный бета в медицинском халате, при виде которого Риан выругался.

— Кеннеди!

— Кто такой? — насторожился Салли.

— Был интерном в ныне закрытой клинике "Соверен", где нередко запичкивали наших соратников всякой психотропной дрянью. Отвечал за экспериментальные испытания этих препаратов. Настоящий садист. Так теперь он командует новой пыточной?..

— ...В настоящий момент Аполло Скай находится в пограничном состоянии и особой опасности не представляет. Мы всё ещё держим его в изоляторе, однако есть хорошие шансы, что он скоро придёт в себя и сможет вернуться к работе. Тем не менее, мы поставим его на учёт.

— Как вы думаете, доктор, что стало причиной такого неадекватного поведения? — поинтересовался журналист, бравший интервью у врача.

— Вероятно, повлиял напряжённый рабочий график, — развёл руками бета. — Учитывая, как часто Аполло снимается и выступает, график очень плотный, а ведь каждому выступлению предшествует тщательная подготовка. Плюс он частый гость на частных вечеринках и корпоративах, где откровенно не пренебрегает алкоголем и кальяном. Я уже рекомендовал господину Пламмеру дать Аполло приличный отпуск или проредить график, выделив больше времени на отдых, в противном случае возможен рецидив.

— Лицемеры! — рыкнул Риан.

— А насколько вероятна возможность, что состояние и поведение Аполло может быть обусловлено его природой?

— Довольно высока, — кивнул Кеннеди, и выругался уже Салли. — О "ненормалах" до сих пор известно очень мало, а их изучение сильно ограниченно скудостью материала. И всё же мы не теряем надежды, что Аполло сможет справиться со своим недугом и прожить долгую и продуктивную жизнь.

— Значит, его собираются сливать, — мрачно сказал Мартин.

— И сливать будут с помощью Кеннеди, — подтвердил Риан. — Сперва закроют все контракты, чтобы денег на неустойки не тратить, а потом спровоцируют парня на публичный срыв и запрут в изолятор, пока не сведут в могилу.

— А что будет с Авелем? — тихо ахнул Габриель.

— Поскольку Аполло умрёт, надобность держать мальчишку взаперти отпадёт. Скорее всего, пристроят к делу — он красивый парень, и на нём ещё можно будет заработать.

— Бедный Ангел... — И Габриель прикрыл лицо ладонями.

Ангелом Авеля прозвала пресса вскоре после выхода "Гарема" — постановщики, осветители, костюмеры и гримёры постарались подчеркнуть все его достоинства, и им это бесспорно удалось. Омега обладал весьма примечательной внешностью, и если бы жил парой-тройкой веков ранее, а то и в более ранние времена, то стал бы моделью для художников, расписывающих храмы. Нежное лицо, невинный мудрый взгляд, из-за которого иной раз казался старше... Под эталон не подпадал только из-за толстоватой, на придирчивый взгляд критиков, шеи, больше подошедшей бы юному бете, и широковатых плеч. Но, на взгляд обычной публики, всё это только придавало Авелю некую изюминку, и карточки с его фотографиями, продавались не меньшими тиражами, чем карточки Аполло. Прозвище "Ангел" окончательно закрепилось после выхода фильма "Нежность", после чего парень пропал с киноэкранов с концами. И сейчас о нём вспоминали с ностальгией как о незаслуженно забытом актёре с большим потенциалом — Авель до "Гарема" успел засветиться в нескольких небольших ролях в сериалах и паре порносборников, в которых играл одну и ту же роль — скромного омеги, с которого следовало брать пример подрастающему поколению. Умелое сочетание внешности и ролей было слишком идеальным, что наводило на мысль, что режиссёры и сценаристы просто должным образом оформляли самого омегу и его характер. Если это так, то Аполло неспроста так прочно держится за своего возлюбленного — они неплохо бы друг другу подходили. Возможно, именно поэтому в "Гареме" и "Нежности" они так хорошо смотрелись в кадре — их взаимное притяжение было видно невооружённым взглядом.

Тем временем репортаж переключился на "пострадавшего", и по столовой разнеслись скептические замечания — непохоже было, чтобы Маржерет был настолько покалечен. Да, нос у него однозначно пострадал — говорил альфа, заметно гнусавя — прикрыт повязкой, но вот всё остальное... Сломанные рёбра, отбитая почка и порванная селезёнка наверняка были выдумкой.

— ...Судиться? А толку-то?! Говорю вам, он пьяный был, как свинья! Вообще нормальных слов не понимал. Пусть лучше починку моего носа и прочее оплатит! Они же ненормальные! И пусть его в этой клинике подержат подольше, а то ещё убьёт кого-нибудь.

— Возмущение настоящее, слова написаны заранее, — вынес свой вердикт комиссар. — Готовятся, суки. Значит, времени всё меньше. — Риан обернулся к своим соратникам. — Передайте кто-нибудь Рикки, чтоб ускорился, насколько это возможно. Чем скорее вытащим ребят из этого дерьма, тем лучше. Салли, соберите такой же экран в зале совещаний и подключите к антенне, чтобы нам сюда лишний раз не бегать. Скоро начнётся самая горячая пора, и нам некогда ждать, когда прибудут свежие газеты.

Фандор забрал документы на выписку и осторожно взял вялого Аполло под локоть.

— Идём, машина ждёт.

Двуликий молча кивнул и последовал за своим сторожем.

На улице было сыро и промозгло — после заморозков снова грянула оттепель. Аполло плотнее укутался в свой шарф, стараясь не смотреть на собравшихся у крыльца клиники репортёров с камерами. Двуликому было тяжко. Если бы Фандор предупредительно не отогнал эту свору подальше, то омега наверняка бы не выдержал такого внимания. Сегодня присутствие альфы особенно не вызывало раздражения. Наоборот, рядом с ним было очень спокойно. Особенно после почти недельного пребывания в изоляторе психиатрической клиники.

Фандор бережно усадил своего подопечного в синий служебный "Мустанг" на заднее сидение, захлопнул дверцу и занял место водителя. Машина тронулась с места.

Аполло быстро отогрелся в салоне "Мустанга". Эта машина нравилась ему больше, чем "Фаэтон" хозяина — в ней чувствовался особый уют. Омега даже раскутался и лёг, подложив под голову руку.

Какое-то время ехали молча. Фандор то и дело поглядывал на подопечного в зеркало заднего вида, и его запах всё больше внушал доверие.

Так странно... Неужели это и есть "синдром заложника"? Неужели я уже настолько привык к этому мужику, что он мне кажется своим на фоне всех этих козлов? А ведь так было всегда...

— Зря ты это сделал, — сказал альфа, притормаживая на перекрёстке. — И чего ты этим добился? Хорошо тебе сейчас?

— Тебе-то какое дело? — беззлобно огрызнулся Аполло, отворачиваясь. — Тебя там даже не было.

— Можешь не верить, но когда я узнал, то очень за тебя испугался.

— С чего вдруг?

— Если тебя отставят, то и я без работы останусь. А мне она сейчас нужна — у меня семья и деньги очень нужны. Хозяин хорошо платит.

— Зачем? — Аполло даже привстал — альфа говорил не так, как обычно. Мягче, что ли...

— У меня сын больной. Операция нужна, а стоит она немало.

— Ты женат? — поразился Аполло. Он ясно помнил, что никаких колец Фандор не носит.

— Я и Джесси живём нерасписанные, но ребёнок у нас уже есть. Джек. — И Двуликий увидел на лице своего сторожа улыбку. Тёплую улыбку. — Такой славный мальчишка получился! Умный, шустрый, уже книжками интересуется, буквы учит. Я очень его люблю. И Джесси тоже. Кроме них у меня никого нет.

— Джесси...

— Да, Джесси. Хороший парень.

На светофоре зажёгся зелёный сигнал, и "Мустанг" поехал дальше. Аполло растерянно смотрел на Фандора и пытался понять, как так вышло, что он даже мысли о подобном не допустил. Ну не вязался в его голове образ суетливого туповатого сторожа с образом примерного с точки зрения омеги семьянина!.. А ведь Билли Кинг говорил именно об этом.

— Ты его... купил?

— Нет. Сначала он был просто моим соседом по коммуналке. Джесси сирота, выпустился из приюта, а я к тому моменту уже папу схоронил и жил один. Потом какой-то гад обманом отнял комнату у Джесси. Не оставлять же его на улице! И я позвал его к себе. Сначала мы просто делили комнату пополам, пополам платили за неё, хозяйство у каждого было своё, как и койка. А потом начали общаться как друзья, делиться друг с другом. А потом я пришёл домой злой, как Деймос — уволили ни с того ни с сего. Вечером за чаем как-то сам Джесси всё рассказал, он меня подбадривать начал, а проснулись утром уже в одной постели. И стали жить одной семьёй. Где-то через год Джесси как-то очень грустно на детишек смотреть начал, и я понял, что он своего хочет, но молчит — нам на жизнь едва-едва хватало. Тогда я сам с ним о детях заговорил, он удивился и обрадовался... Сначала я сюда устроился — помог один знакомый. Потом родился Джек, ведь с деньгами стало получше. А потом выяснилось, что у нашего мальчика сердце больное — какой-то порок. Операция нужна, а где денег взять? Вот и собираем потихоньку, а ведь лекарства тоже денег стоят. Ужимаемся, как можем. За квартиру плати, за коммуналку плати, есть-одеваться надо...

— И много уже собрали?

— Почти половину. Джек, вроде, окреп немножко, должен операцию выдержать. Джесси его так любит.

— А он не бузил после родов?

— Ты удивишься, но нет. Да, стал придирчивее, строже, но такого, как все говорят, не было. Он даже разрешал мне сына подержать на руках, не выгонял, когда купал и кормил. У нас всё хорошо.

Аполло поник, полностью осознав, как слеп был все пять с лишним лет, что они знакомы. Так был занят сначала собой, а потом Авелем, что совершенно не обращал внимание на мелочи, которые порой просто в глаза бросались. Всё это время Фандор был невероятно внимателен к нему и его работе, и это не считая момента, когда альфа просто спас ему жизнь после давней попытки напиться до бесчувствия.

— Слушай... а если я попрошу тебя об одолжении, ты поможешь?

— Только если это не будет противоречить приказам хозяина. Ты мне нравишься, я тебе сочувствую, но я должен в первую очередь думать о семье. У тебя своя работа и проблемы, у меня свои.

Их взгляды в зеркале заднего вида пересеклись, и Аполло понял, что Фандор знает про его притворство.

— Как ты догадался? — глухо спросил омега, отводя взгляд.

— Чувствую. Я не могу этого объяснить, но иногда ты пахнешь по-разному. Как будто что-то примешивается такое, что говорит мне, что с тобой неладно. Когда ты танцуешь или капризничаешь. Отличается что-то, и я почему-то уверен. Я уже понял, что танцы ты любишь, а свою работу с клиентами нет. Жалко мне тебя, но если что — помогать не буду, уж не обессудь.

— И не собираюсь, — буркнул Двуликий, снова ложась на заднее сидение.

Боги милостивые... Рослин Мудрейший... КАК Я МОГ ТАК ОШИБИТЬСЯ В ЧЕЛОВЕКЕ???

До дома доехали быстро. Пламмера не было — наверно, утрясал возможные несостыковки с рабочим расписанием. Можно было на какое-то время расслабиться и поделать что-то из того, что хочется. В том числе и для того, чтобы избавиться от нелёгких мыслей. Аполло быстро ополоснулся в ванной, спеша смыть с себя больничную вонь, закутался в пушистый синий халат и забрался на постель с ногами, щёлкая кнопками пульта управления от новенького телевизора. Такие модели пока ещё были штучным товаром и ставились только в барах, на станциях, а в личном пользовании состояли исключительно у богатеньких. Аполло быстро нашёл образовательный канал, по которому показывали документальный фильм о дикой природе. Авель так увлекательно рассказывал об увиденном! Он мог смотреть подобные передачи хоть целый день. Не то, что его Двуликий.

В комнату заглянул Фандор.

— Ты есть хочешь? Могу разогреть.

— Не, не хочу пока.

— Сигареты принести?

— У меня есть. — Аполло махнул рукой в сторону прикроватного столика, где лежали две пачки и стояла пепельница — в отсутствие Пламмера омега не мусорил тоже из принципа.

— Если что — говори сразу. Я принесу. Ты только не дури. Не подводи меня, ладно?

— Не буду. У тебя своя работа, у меня своя.

Разговаривать с собственным сторожем так запросто было очень непривычно, но приятно. Как же спокойно...

— Слушай, Фандор...

— Что?

— А как тебя зовут? А то всё по фамилии да по фамилии...

Альфа внезапно покраснел.

— За-зачем тебе?

— Чтобы знать. Пять лет знакомы, а я о тебе, оказывается, ничего и не знаю.

Фандор помялся и решился.

— Лука.

Аполло едва не прыснул. Альфа с откровенно омежьим именем??? Да как так может быть?!

— Как?

— Как слышал. Каждый раз, как прихожу за зарплатой и стою в очереди, надо мной смеются — там же вызывают именем и фамилией. И бухгалтер тоже постоянно хихикает. Только Джесси над моим именем не смеётся.

— А чего не сменил? Или хотя бы одну буковку не приписал? — удивился Аполло. — Ведь можно.

— Мне это имя папа дал. А я его любил. Пусть будет.

— А когда он умер?

— Мне до конца школы два года оставалось. Эти два года я в приюте жил. Не в том же, где был Джесси. В другом. Но там было не лучше.

Настоящее наказание за бунт началось, когда в половине девятого домой вернулся хозяин. Фандора отправили домой, а Пламмер, бросив мрачный взгляд на хмурого Двуликого, коротко бросил:

— Собирайся. Без макияжа.

Аполло замер, едва веря тому, что только что услышал. БЕЗ МАКИЯЖА??? Значит, к... Авелю???

— Что?..

— Ты оглох? Собирайся. Завтра начинаем работать, так что времени мало.

Омега кубарем скатился с постели, путаясь в халате. Он рванул на себя дверцу платяного шкафа и потянулся к свёртку на самой верхней полке, где лежала одежда, в которой он ездил на ту самую квартиру. Там было всё, включая нижнее бельё. Самое обычное. Сбросил с себя халат и начал быстро одеваться. Чем быстрее приедут, тем больше получится провести там времени. А ведь ещё основной грим, который наводил перед выходом из клиники, снимать надо.

Пламмер наблюдал за своим подопечным и ухмылялся.

— Так спешишь, как будто он вот-вот потечёт.

— Ты о чём?

— Может, как-нибудь дать тебе целую неделю, а?

Аполло замер в полусогнутом положении с поднятым коленом — одевал зимние тренировочные штаны.

— В смысле?

— В прямом. Без презервативов. Интересно будет поглядеть, что за отродье может от тебя родиться.

Аполло моментально словил намёк, и внутри всё оборвалось. Нет... только не это... Если родится ребёнок...

— Ты спятил???

— Нет, просто думаю. Регистрировать щенка не будем. Зачем? Так как, хочешь стать... папочкой? — Аполло злобно зарычал, выпрямляясь, и Пламмер расхохотался. — Ладно, забудь. — Смех резко оборвался. — Но если ты не будешь послушным, мы так и сделаем. Никуда не денешься.

Аполло отвернулся и продолжил одеваться, а потом аккуратно отклеил накладку на нос и стяжки. Внутри продолжало цепенеть — омега невольно начал думать о своих возможных детях. Вообще-то он не собирался становиться отцом — ни так, ни этак и никогда в принципе — но с появлением Авеля на съёмках "Гарема" всё изменилось. Двуликий иногда, очень осторожно, позволял себе помечтать о том моменте, когда они, уже свободные, как ветер в поле, решают завести ребёнка. Как Авель держит на руках их первенца и протягивает своему избраннику, чтобы тот посмотрел. Как обычно выглядят новорожденные омежки, Аполло знал — на съёмки "Подделки" как-то привезли недавно родившего омегу с ребёнком, которые были нужны для одной из сцен. Аполло с любопытством наблюдал, как этот парень возится с сыном, как кормит его, разговаривает, как пытается оберегать от всех на съёмочной площадке. И только Двуликому он позволил подойти к малышу вплотную. Омежка был крохотный, большеглазый, страшненький, однако родитель смотрел на него всегда так, словно держит в руках нечто самое прекрасное на всём белом свете. С этого самого момента Аполло и начал гадать, каким бы родился их с Авелем ребёнок. Таким же? И какими глазами он бы смотрел на своего малыша? С Авелем Аполло об этом даже не заговаривал — знал, что сторожа Авеля подслушивают их разговоры. От одной только мысли, что может придумать эта гнида Пламмер, заполучи в свои грязные лапы их ребёнка, становилось ещё страшнее, хотя куда уж дальше-то.

И ведь сделают, как грозятся!!! Знают, что он не бросит любимого во время течки — сам знает, что это такое!!! А потом... Значит, придётся снова закусить удила и терпеть. Терпеть до тех пор, пока он не выяснит точно, где прячут Авеля, улучить момент и, забрав его, бежать прочь из этого проклятого города. Осталось совсем немного.

Аполло молча сидел на заднем сидении "Мустанга", прислушивался и принюхивался. Глаза ему каждый раз завязывали на совесть, и вычислить дорогу к Авелю можно было только одним способом — определяя, куда и когда поворачивает машина, отмечая приметные звуки и запахи. Катаясь по городу с открытыми глазами, Двуликий неплохо ориентировался в дорожном движении, помнил основные ориентиры, и пара уже подтвердилась во время последней поездки. Это был его единственный шанс, и омега сидел на своём месте тихо, стараясь не привлекать лишнего внимания, иначе маршрут изменят, и плен снова станет казаться бесконечным.

Вот они встали на перекрёстке проспекта Знаменосцев и улицы Святого Дариуса — даже ночью здесь хватало машин. Аполло воспользовался паузой и начал думать о другом. Что сказать Авелю про все эти сплетни про искалеченного охранника? Сам он помнил только то, что этот Маржерет подошёл к нему и начал приставать. Был уже изрядно нетрезв и порядком зол. Двуликий, всё ещё пребывавший в отходняке после свершённого, сорвался — он с рыком набросился на альфу, сшиб его с ног, навалился сверху и вцепился зубами в его нос, для удобства придерживая за уши. Про другие побои он ничего не помнил — ярость застлала мозг — однако Пламмер утверждал, что он избил Маржерета до сломанных рёбер. Врал — Аполло это ясно чуял — однако по телевидению сообщили другое. Что скажет Авель? Что???

Все эти дни, пока омега сидел в изоляторе, он не мог не думать о своём возлюбленном. Нынешний проступок был слишком серьёзен, чтобы оставить его без последствий. И последствия были — в самый разгар заключения, когда Аполло приходил в себя после очередной дозы транквилизаторов, ему показали видеозапись, на котором Авеля бьёт по лицу один из сторожей. Крепко бьёт. И это вызвало новый приступ ярости. Дюжие санитары еле-еле его скрутили снова, после чего врач вколол что-то странное, от чего сопротивляемость Двуликого очень быстро упала. Врач не был особо силён духом, но он как-то нагонял на омегу такого страха, что тот скулил, как побитый щенок, и пятился в угол, сжимаясь в комочек. Откуда мог взяться это страх? Ведь Светлейший и Флоренс позволили ему стать сильнее, выносливее! Тот укол не стал единственным, после этого время от времени в изолятор кто-то заходил, и Аполло снова охватывал прибивающий к земле страх. Он не смотрел на этих людей — страшно было просто поднять глаза на вошедшего, и этот страх изматывал похлеще любой работы. Последние сутки пребывания в клинике его не трогали, и это позволило худо-бедно придти в себя. Вероятно, как и говорил Эндрю Филлипс, он был ещё нужен. Надолго ли?

Держись, любовь моя! Я скоро освобожу нас, клянусь! Ещё немного!

"Мустанг" тронулся с места, и Аполло переключился на более актуальную задачу. Всего маршрутов, по которым его возили к Авелю, было три. Судя по первым ориентирам, сегодня был выбран маршрут номер два. Вот сквозь приоткрытое окно — охранник Фермор, та ещё скотина, позволял себе курить в машине, сидел рядом с водителем и опускал стекло, чтобы в салоне не воняло — пахнуло известной на весь Камартанг кондитерской "Мечта". Аполло несколько раз бывал там в качестве живой рекламы и угощался тамошними пирожными, которые вообще-то в рекламе совершенно не нуждались. Даже повезло познакомиться с самим кондитером, омегой Джулиусом — замечательный человек и мастер своего дела! Если бы не возраст — мастеру уже перевалило за сорок — то, пожалуй, Двуликий позволил бы себе больше фривольности в общении. Дальше был ещё один перекрёсток, два поворота направо... Молодёжный клуб "Белая лилия", в котором он как-то выступил с полустриптизом на особом мероприятии в самом начале своей официальной карьеры. Аполло прислушался и уловил звуки знакомой музыки — та группа выступала. Боги, хоть бы раз попасть на их концерт!.. Дворы... Два поворота налево... Вот визг инструментов — ремонтная мастерская. Всё правильно, второй маршрут. Ещё пять поворотов, один светофор — и они почти на месте.

Этот грёбаный Камартанг так разросся, что тут впору военные игры устраивать — все эти улицы будто нарочно приспособлены для петляний и погонь!!! И как только таксисты не плутают?!

Наконец "Мустанг" остановился, и Аполло словно оцепенел. Его сердце начало учащённо колотиться о рёбра, будто желая пробить их и выскочить наружу. До вожделенного дома осталось всего ничего, и это расстояние они будут идти пешком. Фермор один из лучших, так что надо держаться — от него не уйдёшь, а сам Аполло ещё не настолько восстановился, чтобы рыпаться. А так хочется вырваться из-под "опеки" и помчаться к дому со всех ног! Аполло уже знал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Примут за попытку побега и просто отвезут обратно. И он ещё долго не узнает, что же ещё эти гады сотворили с его Ангелом. Пламмер утверждал, что ничего сверх того, что ему показали, не было, однако Двуликий слишком хорошо знал хозяина. Пламмер или его хозяева вполне были способны на любую подлость. Аполло до безумия хотел поскорее убедиться, что с Авелем всё в порядке, и так же безумно боялся взглянуть своему омеге в глаза.

Его вытащили из машины и сорвали повязку с глаз. Аполло не скоро проморгался, чтобы оглядеться. Знакомый двор, окружённый типовыми панельными пятиэтажками, построенными после эпидемии шестидесятого года. Несколько фонарей, детская площадка... Вожделенный дом прямо перед ним — заметно обшарпанные стены, с козырьков подъездов свисают сосульки, грозясь обрушиться на головы жильцам. Одно окно на пятом этаже притягивает к себе, как магнитом, и Аполло видит в нём силуэт омеги.

Авель. Он ждёт его каждый день.

В горле начал твердеть сухой ком, а глаза ожгли подступающие слёзы. Дышать становилось всё труднее.

Авель... Любовь моя... Прости... Прости, если сможешь...

Второй подъезд, пятый этаж. Поднимаясь по лестнице — ноги подкашивало, и Аполло из последних сил вцепился в шаткий поручень, чтобы не упасть — Двуликий невольно косился на двери квартир. За ними кипела простая жизнь, слышались голоса, в том числе и детские. Как же ему хотелось туда, в эту самую простую жизнь, где нет изматывающих графиков, камер и лицемерного благополучия!!! Может, эти люди и живут без больших денег и самых современных удобств, но зато они куда свободнее, чем он. Они вольны делать всё, что захотят. Они не скованы цепью и более свободны в выборе. Аполло хотел жить там, чтобы побыстрее забыть блеск славы и вернуть себе своё настоящее лицо. Жить с Авелем тихо и мирно.

Вот и заветная дверь. Обитая чёрным кожзаменителем, снабжённая телескопическим "глазком", сквозь который виден свет. Аполло с трудом дышит. Он буквально ощущает аромат своего омеги, хотя их сейчас разделяют дверь и коридор прихожей.

Как Авель его встретит после всего, что было???

На звонок вышел Молчун, как его для себя прозвал Аполло. Всего у Авеля было четыре сторожа, которые работали парами посменно. Одна смена состояла из обычных козлов, вторая вполне приличная, и сам Авель утверждал, что эти двое, одним из которых был Молчун, обращаются с ним очень даже хорошо — приносят книжки, газеты и журналы, кассеты с фильмами, не беспокоят без необходимости и никогда не дразнят. Когда Авель смотрел телевизор, они иногда составляли ему компанию, и их общество совсем не раздражало и не напрягало. Иногда с этими парнями даже удавалось нормально поговорить. Молчун был самым неразговорчивым, зато пах лучше напарника. Хорошо, что сегодня его смена — сам не будет беспокоить и напарнику не даст.

Альфа молча пропустил визитёров в квартиру, и Аполло встревоженно принюхался. В воздухе ощущался запах бугая из другой смены. Их что, поменяли??? Зачем???

Аполло растерянно обернулся к хозяину, и тот ухмыльнулся. Всё ясно — режим ужесточён.

— Два часа. — Бета выразительно постучал пальцем по своим наручным часам. — Время пошло.

Дверь за спиной вышедшего хозяина закрылась, и Аполло начал торопливо разуваться и снимать куртку. Два часа! Всего два часа!!!

Аполло настороженно заглянул в крохотную кухню, чтобы убедиться, что тот, второй, сидит там. Сидит и делает вид, что разгадывает кроссворды. Самый мерзотный из той пары. Питерс.

Адам, спаси и сохрани...

Квартирка была двухкомнатная, в одной, снабжённой надёжной дверью и добротной запахоизоляцией, и жил Авель. Во второй поочерёдно спали сторожа. Из заветной комнаты, дверь в которую была приоткрыта, вовсю пахло тем самым ароматом, который тянул и тянул к себе. Авель уже знает, что он здесь. Что он скажет? Как смотреть ему в глаза?

Ноги Двуликого будто приросли к полу. Время утекало, а он всё ещё стоял за порогом. Наконец Аполло опомнился и сделал шаг...

Риан смотрел на окно, рядом с которым стоял Авель, зябко кутаясь в шерстяной плед. Худенький, бледный, волосы заметно отросли, но плеч ещё не касаются. Осенью его подстригали... Ещё в приюте штатный клерик почему-то невзлюбил эти волосы и всегда требовал стричь покороче. Всё-таки короткая стрижка Авелю так к лицу!

— Авель...

Омега медленно обернулся, и Риан сглотнул — возле левого уголка рта его возлюбленного заживал кровоподтёк. Тот самый удар. И возле левого глаза заметен след от удара. Боги милостивые... И всё это из-за него!!!

Риан отчаянно прикусил нижнюю губу, привалился к дверному косяку и медленно сполз на пол, тихо всхлипывая. Ему было ужасно стыдно. Стыдно за эти побои. За многочисленные измены. За свою выходку в "Кармине". Он уже не думал о спасённых сородичах. Он думал о том, какие неприятности навлёк на единственного в своей жизни, по настоящему близкого и дорогого человека. Светлейший, будет справедливо, если Авель просто отвернётся от него, давая тем самым понять, что между ними всё кончено. Что он не желает больше его ни видеть ни знать.

Горячие слёзы катились по лицу омеги, наполняя рот солью. Риан плакал и плакал, будучи не в силах сдерживать всё то, что успело накопиться. Он ужасно устал. Смертельно устал.

— Прости... — кое-как выдавил он из себя, опираясь одной рукой об пол, а второй прикрывая краснеющее лицо. — Прости... если сможешь...

Чудесный аромат Авеля приблизился. Его лёгкие мягкие шаги. Они словно оглушали. Что он скажет? Ударит, не выдержав всего этого? Это будет справедливо — обещал защитить и не защитил. Аромат омеги обволакивал несчастного Двуликого, проникая в самую глубь и пробуждая робкую надежду, что, может, и в этот раз его простят, не осудят...

— Бедный мой, — прошептал Авель, опускаясь на колени рядом с ним и опуская ладонь на макушку Риана, поглаживая его волосы. — Что они с тобой сделали?!

Риан вскинулся и наткнулся на ясные серо-голубые глаза, в которых скапливались слёзы. Авель тоже готов был расплакаться — от боли за своего возлюбленного.

— Авель...

— Я знаю, ты не просто так это сделал... но это было очень неосторожно с твоей стороны! — В дрожащем голосе омеги прорезался упрёк. — Ведь эта змея могла тебя задушить!!!

— Я... я должен был... я не мог иначе... — Риан поник.

— Я знаю. — Авель обнял его и привлёк к себе, прижимая к груди, в которой так же бешено, как и у самого Двуликого, билось сердце. — Я знаю. Но в следующий раз думай сначала, а потом делай. Ты хоть представляешь себе, что бы со мной было, если бы ты погиб??? Как бы я жил без тебя???

Риан судорожно вцепился в плед, прихватывая тёплую байковую рубашку Авеля. Он просто тянулся к своему омеге, как проклюнувшийся весной росток к солнцу. Он тянулся к нему, как к последнему спасению. И был спасён — объятия Авеля были так же крепки и нежны, как и всегда.

Он простил своего непутёвого возлюбленного.

И Риан зарыдал с новой силой, уткнувшись в плечо своего омеги, мягкая рука которого гладила его по голове.

Риан плохо помнил, как они поцеловались. Как поднялись с пола и двинулись к постели. Как торопливо раздевали друг друга. Он помнил только аромат — аромат цветущей оранжереи, расположенной на территории приюта, в которую маленького Риана за проступки и шалости ссылали работать, а Авель нарочно напрашивался на наказание, чтобы не расставаться с другом и лишний раз пристыдить его за несдержанность.

Они были неразлучны всю сознательную жизнь. Первым самым ярким воспоминанием был именно маленький Авель, который промывал его разбитые локти и коленки после первой крупной драки — им обоим было по четыре-пять лет. Риан уже тогда просто не представлял себе, как это Авель может просто взять и исчезнуть! Разлука, когда мальчика перекупил Пламмер, стала настоящим испытанием, и при первой же возможности омежка потребовал, чтобы Авеля нашли и привезли к нему. Долгожданная встреча внезапно случилась перед съёмками "Гарема" и стала для Двуликого полной неожиданностью. Он к тому времени был знаменит, его роль закономерно изменилась — "звезда" начала зазнаваться — и появление Авеля едва не вынудило забыть о напускной личине. Они были взрослыми, вполне созревшими, и Риана потянуло к Авелю уже как-то иначе. Это было неописуемо сильное желание!!! Подобного он никогда ни к кому не испытывал. Риан дико боялся того, что может сказать друг, когда поймёт, и был ошарашен, увидев встречное влечение. Авель снова взял на себя роль умного старшего, и их первая близость стала настоящим поворотным моментом в их отношениях. Уже в самый разгар съёмок "Гарема" они окончательно признались друг другу в любви, и эта любовь стала единственным лучом света в тёмном царстве шоу-бизнеса.

Чуть позже Авель признавался, что новая сущность друга тоже потрясла его, как и идентичность Риана с новой знаменитостью, о которой говорили все, однако он быстро принял её как должное. Видя Аполло на фотографиях и по телевизору, он замечал немало знакомых мелочей, но грим и яркие наряды слишком сильно отличали Риана Девро от его фальшивой личины. Всё сказал запах в день встречи. Сложнее было поверить до конца, что перед ним всё тот же мальчишка, который был с ним в приюте. Прошло слишком много времени, и все эти годы они находились в достаточно разных условиях — Авель был одним из многих, Риан вращался в кругах элиты. И всё же это был он. Тот самый мальчик, который столько значил для него. Который никогда не давал его в обиду и без лишних раздумий лез в драку. Который, едва объявляли отбой, дожидался, когда все заснут, и перебирался к нему в постель, где и спал до самого рассвета, чтобы вовремя успеть вернуться в свою. Которого он так часто ругал за несдержанность и всевозможные проказы. Авель всегда был гораздо серьёзнее и ответственнее, чем его друг, словно родился уже взрослым и умудрённым жизненным опытом. Он и остался таким, когда вырос. Риан слишком хорошо понимал, как ему повезло с избранником, оттого-то и приползал всегда к нему с поджатым хвостом, прижатыми ушами и виноватым взглядом, ожидая, что его прогонят, но встречал только любовь и ласку. Каждый раз.

Риан раз за разом возносил богам хвалу за их бесценный дар, которого был недостоин. Который пытался беречь, но снова и снова подвергал опасности. Слушая слова любви и видя, что его ждут и прощают раз за разом, он чуял, что Авель искренен. Как и всегда. Каждый раз, как им удавалось уединиться, они буквально забывали обо всём, наслаждаясь друг другом. Прошедшие годы для Авеля тоже получились непростыми, и всё же омега выдержал это всё с редким мужеством и выдержкой, закалёнными ещё в приюте. Он и сейчас продолжал где-то находить силы ждать и прощать, и это рождало в Риане почти суеверное преклонение перед возлюбленным. И бояться каждый раз, как его самого вновь заносило не туда.

Авель, любовь моя, за что ты так любишь меня? Такого грязного?..

Не говори так, милый! Ты совсем не грязный!

Но я так виноват перед тобой...

Виноват не ты. Это грязь Аполло, а не твоя, а ты — не он.

Но эта шкура... Она начала прирастать ко мне. Я это чувствую!..

Она не прирастает, а липнет. Грязь, которая окружает тебя, и даёт тебе это ощущение. Тебе только нужно отмыться от этой грязи, а я буду той самой чистой водой, которая и очистит тебя.

Но то, что я сделал в "Кармине"... Я не смог придумать ничего другого...

Тогда ты и не мог придумать ничего другого. Просто не мог. Пожалуйста, не думай об этом сейчас. У нас так мало времени.

Я люблю тебя! Люблю! Только тебя! Клянусь, кроме тебя мне никто и никогда не будет так нужен!!!

Я знаю. Чувствую. И я тоже тебя люблю. Всегда любил.

Не только за чувство очищения, покоя и умиротворения Риан любил встречи с Авелем. Не только за чувство настоящего упоения от секса с ним. Ещё и за то, что в моменты близости они могли разговаривать без слов и безошибочно понимать друг друга. Как будто в эти минуты обретали способность к мифической телепатии, о которой на полном серьёзе рассуждали некоторые мистики и священнослужители. А как ещё объяснить тот феномен, что они совершенно точно могли расшифровывать взгляды друг друга, частоту дыхания, характер прикосновений, малейшие движения лицевых мышц, тел и жесты? Да ещё и во время секса, когда верхняя голова практически не работает. Это было самое настоящее чудо, которое свершалось каждый раз. И свершилось сегодня.

Авель был старше своего избранника всего на несколько часов. Об этом мальчики узнали от одного из своих нянек. Герда когда-то работал в Доме Малютки, где и находились "совята" до переезда в приют, а потом перевёлся к ним и сразу узнал бывших подопечных. Тесно общаться с воспитанниками нянькам было запрещено, однако Герда всегда выделял Риана и Авеля из общей массы. Однажды омега явно собирался поделиться с ними какой-то тайной, но раскрыть её не успел — он бесследно исчез, а спустя пару лет мальчиков продали.

Авель родился поздно вечером, а Риан рано утром. Казалось бы, невелика разница — каких-то шесть-семь часов — однако иногда Риану они казались годами. В их паре именно Авель всегда был умным и рассудительным взрослым, а Риан непоседливым и непослушным ребёнком. Как сказал сам Авель вскоре после продажи: "Кто-то же из нас должен быть взрослым." И он был. После того, как их разлучили, Риан несколько раз встречал советчиков самого разного толка — от доброго и заботливого Дэллы до умудрённого и почти сломленного жизнью Билли Кинга — и всё же вместо всех них хотелось видеть именно Авеля. Приходилось самому учиться быть умным, взрослым и ответственным, однако получалось так себе, и отсутствие друга чувствовалось как никогда остро. Только Авелю каким-то волшебным образом удавалось успокоить его после любых потрясений, в каком бы взвинченном состоянии Двуликий к нему не приезжал. И сейчас это снова повторялось — Риан успокаивался, забывая на время о том, что будет ждать его потом, когда это волшебство кончится. Он словно сбрасывал неподъёмный груз, который копился долгое время. Сбрасывал раз и навсегда.

Случка перешла в самую жаркую стадию. Риан крепко обнимал своего омегу, толкаясь в его теле с жадностью и яростью голодного. Авель с тихим стоном подавался навстречу, хватаясь за его плечи и плотно обвивая своими ногами. Их губы то и дело сливались в поцелуе. Они будто жаждали слиться в единое целое, как в тот самый первый раз. Узел Двуликого уже ломило от желания войти глубже, до самого корня. Мимолётный обмен взглядами — и это случилось. Авель тоненько вскрикнул, прижимаясь к нему всем своим трепещущим телом. Ещё несколько толчков, и мир исчез.

Риан очнулся, слыша, как в груди Авеля утихомиривается сердцебиение. Как на это отзывается его собственное. Он лежит, опустив голову на грудь своего омеги, а Авель ласково приглаживает его растрёпанные волосы, в которые снова и снова погружались его тонкие пальцы. И от этого было удивительно хорошо, а на душе — тихо и безмятежно.

— Никогда больше не называй себя грязным, — шепнул ему Авель. — Это неправда.

Вот оно, доказательство, что и в этот раз они поняли друг друга правильно.

— Сколько времени прошло?

— Примерно двадцать минут.

— Значит, у нас почти полтора часа... — Двуликий расплылся в блаженной улыбке, ласково потираясь о грудь своего возлюбленного. — Значит, можно представить себе, что мы вместе поехали в настоящий отпуск.

— На юг? — Риан ясно слышал, как Авель улыбается.

— Ага. Например, в Яриницу. Там море совсем рядом, пальмы, мягкий белый песок... Очень красивые гранитные скалы, и есть такие места, где глубину совсем не видно — настолько вода прозрачная!

— Это где вы "Жаркий полдень" снимали?

— Ага.

— А как мы туда поедем? На поезде или на автобусе?

Это была их самая любимая игра, когда они жили в приюте — мальчики забивались в укромный уголок и фантазировали на разные темы, проговаривая самые разные мелочи. Они вместе читали самые разные книжки, какие только были в приютской библиотеке, жадно изучали каждую попавшую в их руки картинку или открытку... Так они познавали далёкий и недоступный им тогда внешний мир.

— Нет, на нашей красной машине. — Риан перевернулся на бок, а потом и вовсе улёгся на спину, а Авель придвинулся вплотную, прижимаясь к нему и обнимая. Теперь его голова покоилась на плече Двуликого. — На той самой. Я сижу за рулём и веду машину по автостраде, ты сидишь рядом со мной, в руках у тебя дорожная карта, и ты подсказываешь мне, когда и куда поворачивать. На заднем сидении свалены вещи — палатка, кое-какая одежда в сумках, запас еды, которую ты приготовил в дорогу... и хороший удобный двойной спальный мешок.

— Зачем?

— Так туда за один день от Камартанга не доедешь. Мы поздно вечером сворачиваем с дороги и останавливаемся рядом с рощицей. Ставим палатку и ночуем в ней.

— И спим вдвоём в этом самом спальном мешке? — Авель привстал, и их глаза снова встретились. Будто и нет за стенкой сторожей.

— Ага. Представляешь, как бы это было здорово?

— Как в детстве, когда мы заворачивались в одно одеяло, когда отопление вдруг отключали?

— Примерно. Только в спальнике посвободнее. И можно заниматься кое-чем приятным... — Авель порозовел и тихо прыснул — ладонь Риана ласково и многозначительно опустилась на его зад с потёками смазки и животворящего семени. — Вокруг лето, густая мягкая травка, которая пахнет так, что голова кружится... небо чистое-чистое, и все звёздочки видны. Вот на небо восходит луна... Тихо... никого рядом... Только ты и я.

— Значит, никаких пансионов и гостиниц?

— Никаких! Я там одно классное местечко нашёл — с собственным спуском к воде. Мы разбили там палатку, огородили место для костерка... — Улыбка омеги померкла, и Авель сцеловал скатившуюся по лицу возлюбленного слезинку. — Я сразу подумал, как прекрасно было бы провести с тобой там всё лето.

Риан очень ярко представлял себе эту картину. Он тогда даже во сне увидел залитый солнцем пляж, тихо плещущееся у берега тёплое море и бредущего по кромке воды босоногого Авеля. Его омега неописуемо красив — жаркий ветерок треплет его золотистые волосы, ореолом обрамляющие нежное личико, а стройную фигурку, аппетитную попку и ноги подчёркивает простой облегающий купальный костюм с открытой спиной. Хорошенький, как ангелочек.

Его ангел-хранитель.

— И как часто мы ходим купаться?

— Каждый раз, как ты захочешь. Мы то плещемся у самого берега, то заплываем подальше к большим камням...

— Не увлекайся, — мягко укорил Авель. — Ты же знаешь — я не умею плавать.

— Тогда я учу тебя плавать, и под самый конец отдыха мы доплываем до этих камней. Там особенно прозрачная вода, и я ныряю туда, чтобы достать тебе самую красивую раковину, какая там только есть.

— Совсем, как эта? — Авель кивнул на комод, на котором лежала небольшая розовая с белыми прожилками витая раковина.

— Нет, другая. Там много самых разных раковин, а тогда я успел достать только эту. Там была ещё одна — очень большая и такая красивая... Я бы хотел, чтобы ты её всё-таки подержал в руках.

— По телевизору иногда показывают морских обитателей, и некоторые живут в раковинах.

— Какую бы ты хотел?

— Неважно. Главное, чтобы я получил её из твоих рук. Может, Светлейший всё же будет благосклонен, и мы с тобой съездим туда.

Двуликий горько фыркнул.

— И чем таким я должен буду заслужить подобную награду у хозяина? Я про... — Брови Авеля строго сошлись, и Риан проглотил просящуюся на язык нецензурщину — Авель подобное не слишком одобрял. — профукал единственный шанс провести с тобой свой настоящий день рождения, чтобы мы смогли отметить и твой тоже! Когда это было в последний раз?

— Незадолго до того, как тебя опять продали.

— Вот видишь. А Пламмер ещё и намекнул, что меня могут запереть с тобой во время твоей течки без презервативов! Ты представляешь себе, чем это закончится?

Авель вздрогнул, и его губы сжались. Между бровей омеги залегла скорбная складка. В его аромате проскочила какая-то странная нотка — едва заметная, но тревожная.

— Он... так сказал?

— Почти. Сказал, что было бы любопытно посмотреть, что от меня может родиться. А я не могу допустить, чтобы наш ребёнок попал к нему в лапы. Так что про юг и море остаётся только мечтать.

Авель печально улыбнулся и ласково поцеловал своего избранника, который тут же потянулся навстречу.

— Всё-таки начинаешь взрослеть. Я буду скучать по тому шаловливому мальчишке, которым ты так долго был.

— Меньше любить меня будешь?

— Никогда. Рано или поздно ты должен был вырасти. Я это всегда знал.

— Но ты так долго был взрослым в нашей паре...

— Кто-то должен был.

Они снова улеглись, прижавшись друг к другу и добирая минуты покоя и тишины. Риан ясно чуял сторожей и слышал, как они звенят посудой на кухне. Кофе что ли пить собираются? Или чай? Вроде бы про них пока забыли... Жаль, что время истекает.

— Риан...

— Что, ангел мой?

— Если бы мы были свободны... — Авель тихонько поскрёб грудь своего Двуликого пальцами. — ты бы хотел, чтобы у нас был ребёнок?

— Больше всего на свете. После того случая, о котором я тебе рассказывал, я то и дело об этом думаю. И сейчас я боюсь, что эти гниды выполнят свою угрозу. Я не знаю, что со мной после этого будет, смогу ли я сдерживаться, зная, что тем самым они смогут причинить тебе неимоверную боль. — Риан коснулся следов на лице Авеля. — И это будет похлеще... этого. Тебе было очень больно?

— Да. Как и всё остальное.

По голосу своего любимого Риан легко додумал подтекст. Авеля всегда ставили в известность обо всём, что он делал. Когда, где, с кем, сколько раз... Бесконечные измены, совершённые как по приказу, так и по собственной воле.

— Прости...

— Ты особенный, а особенным всегда тяжело живётся.

— Почему ты каждый раз меня прощаешь?

— Потому что я знаю, что любишь ты меня. И ты ко мне возвращаешься.

— И другие не вызывают в тебе опасений?

— Нет. Для тебя они просто есть. Так ты держишься и делишься с теми, кому нужно хоть что-то хорошее. Это хорошо. Ты делаешь доброе дело. Мне важно, чтобы ты любил только меня. И я чувствую это каждый раз, как ты приходишь ко мне.

— Я боюсь, что из-за такой жизни я просто сорвусь, и ты можешь стать для меня одним из многих, — скрепя сердце, признался Двуликий. — Просто омегой, с которым можно мимоходом переспать, ничего не чувствуя. И я боюсь, что когда-нибудь меня к тебе привезут, и я ничего к тебе не почувствую. Совсем ничего. Что я стану таким же, как все эти кобели вокруг меня.

— Не станешь. Я знаю, что ты никогда таким не станешь. Потому что ты омега. И ты знаешь, что это такое — быть омегой.

— А если у меня мозги перекосит?

— Не думаю. Ты умный. Очень умный. И сильный. И если бы такая угроза была, то я бы уже это заметил. В тот самый день, когда мы снова встретились. Мы не виделись несколько лет, и всё же ты остался прежним. Значит, этой беды не случится. Никогда.

— Ты... ты просто чудо. Почему Светлейший послал мне тебя?

— Чтобы в твоей жизни было хоть что-то светлое. Чтобы ты жил. И если это испытание для нас обоих, то мы его вполне выдерживаем. И, быть может, когда-нибудь, мы всё же освободимся. И у нас всё-таки будет малыш. А, может, и не один. — Авель осторожно взял Риана за руку и опустил его ладонь на свой мягкий живот. — Ты только представь, как он будет расти там, внутри!

Двуликий представил и с болью закрыл глаза. Он так явственно представил себе Авеля, сидящего в кресле возле окна, из которого падает солнечный свет, его выросший живот под длинной рубашкой... и приник к его плоскому сейчас животу.

— Да... это было бы чудесно. Прекрасно.

— А как бы мы его зачали...

Ловкие пальцы Авеля снова погрузились в красные волосы Двуликого и начали неторопливо поглаживать голову. Быстрый обмен взглядами — и они снова начали сплетаться в тесных объятиях. Новый раунд любви был почти таким же, как первый, разве что Риан уже не терял голову, а вполне целенаправленно тешил и ласкал своего избранника. Он даже смело обхватил его напряжённый пенис и настойчиво массировал основание, где у него самого был узел. Иногда это позволяло ускорить оргазм Авеля, и эта возможность уравнивала их всех ещё больше, лишний раз доказывая правоту Билли Кинга.

Когда время истекло и в комнату демонстративно вошёл Пламмер, Риан медленно поднялся с разворошенной постели и начал молча одеваться. Авель помогал, не говоря ни слова. Слова тут были ненужными. Кто знает, когда ещё им удастся побыть вместе...

— Шевелись! — повысил голос Пламмер. — Завтра дел по горло!

— Шевелюсь, — тихо огрызнулся Двуликий.

Одевшись, Риан молча поцеловал Авеля и вышел из комнаты. Бросил короткий взгляд в сторону кухни. Оба сторожа были там. Один Молчун, второй гнида. Только бы не тронул...

— Убедился? — спросил хозяин уже на лестнице.

— Сволочь ты, — чуть слышно ответил Аполло. — И тебе это ещё аукнется.

— А вот это мы ещё посмотрим. Так что будь осторожнее, а то...

— Заткнись. Сто раз уже говорил. Придумай что-нибудь пооригинальнее.

Уже на улице Двуликий обернулся к заветному окну, в котором снова виднелся силуэт. Авель провожал его. Он так и будет стоять у окна и ждать. Что бы не случилось.

— Перерыв! — махнул рукой режиссёр.

Аполло тут же поднялся с пола, засыпанного соломой и сеном, и направился к своему стулу, рядом с которым стоял маленький столик с сигаретами и пакетиком карамелек. Прикрыться он и не подумал — это противоречит прописанному образу. Аполло не должен стесняться своей наготы. Наоборот, он при первой же возможности демонстрирует своё тело во всей красе. Двуликий плюхнулся на стул, извлёк из пачки сигарету и закурил. Увидел рядом с режиссёрским креслом — куда более удобным, чем его стул — сценарий и потянулся за ним, чтобы освежить в памяти кое-какие моменты.

Работа над художественным порнофильмом под рабочим названием "Конюх" из двух частей шла полным ходом. История очередного "любовного" приключения Двуликого происходила в декорациях конюшни времён шестого века Великого Холода. В первой части Аполло сперва соблазняет господина, а потом его доверенного. Ничего особенного... если не считать того, что по ходу он с интересом присматривается и к обитателям самой конюшни. Эта идея была озвучена Пламмером после того, как подробности "Поцелуя смерти" начали активно муссироваться в прессе, а большая часть материала уже была отснята. Выход Двуликого в "Кармине" наделал такого шума, что на официальной пресс-конференции было заявлено, что в производство нового фильма с подачи самого Аполло будут внесены изменения, в которых зрители увидят нечто невероятное!.. В список сценаристов даже вписали его имя!!! Подобное уже делали пару раз на других съёмках, когда актёру приходили в голову гениальные идеи и предложения, что позволило расширить число поводов восхвалять его многочисленные таланты. В частности, в число авторов сценария одного из экспериментальных фильмов его внесли, поскольку большую часть сценария омега переработал сам на досуге, когда снимали в студии перед выездом на натуру. Успех тогда превзошёл все ожидания! Когда Аполло было объявлено, что он теперь соавтор "Конюха", омега только молча кивнул, соглашаясь. Всё равно это сделают. Останется только произнести заранее написанный текст на презентации.

С момента выписки из клиники прошло три недели, и все три недели Аполло добросовестно работал. После пребывания в изоляторе его роль слегка доработали, и про мимолётные интрижки пока речи не шло, чему сам Аполло был только рад. Настораживало то обстоятельство, с какой скоростью была запущена подготовка к досъёмкам. В прессу то и дело попадали заметки о том, что именно будет в фильме, слух запускался за слухом, а потом в одном юмористическом шоу была произнесена шутка, что якобы прославленному танцору уже наскучили люди. Перспектива вырисовывалась мрачная — его собираются наградить клеймом исключительного извращенца. В "Конюхе" предполагалась случка с самым настоящим жеребцом, и пока карманные журналисты открыто гадали о том, какой породы будет конь и как именно всё будет происходить.

В конечном итоге получилось следующее. Персонаж Аполло, Двуликий по имени Рой, работает в хозяйстве богатого землевладельца. Он работает на конюшне — чистит стойла, ухаживает за лошадьми и попутно развлекается с ними, мечтая о полноценной случке с лучшим конём господина. Пока его развлечения ограничиваются оральными затеями, и съёмки этих эпизодов вспоминались с омерзением. Может, как говорил приглашённый консультант, в те времена альфам и бетам из-за нехватки омег и позволялось удовлетворять насущную потребность с животными, вот только вряд ли сами омеги могли до такого опуститься!!! Во-первых, они были слишком загружены текущей работой — домашнее хозяйство, дети, работа в полях и огородах, восстановление разрушенного во время воин, и это не считая необходимости ублажать мужей и гостей. Вряд ли при всём при этом у них оставались время и силы на сторонние забавы. А отдыхать когда? Омеги массово умирали бы от банального переутомления! Как будто голода и эпидемий было мало. Двуликие не были бы исключением, особенно если они всячески скрывали свою необычную природу — хроники, повествующие о тех смутных временах, рассказывали, что уже тогда Церковь начала говорить о них как о порождениях Деймоса и призывала избегать контактов с ними. Маловероятно, что какой-нибудь Двуликий рискнул бы развлекаться подобным образом, чтобы в конце концов случайно спалиться и угодить в лапы инквизиторов. Тем не менее, именно это и собирались показать в обеих частях фильма.

Аполло снабдили впечатляющей брошюрой о репродуктивной системе лошадей, чтобы он подготовился к съёмке, пока идёт процесс подготовки второго павильона и улаживание всех формальностей с конезаводчиками. Интересно, во сколько эта затея обойдётся студии? И под какой именно категорией они собираются презентовать это извращение? Подобного ещё на экранах не было... кажется. Художественное порно и то официально начали пускать в кинотеатры каких-то лет двадцать назад! Само собой, что из-за особенностей фильма его показ будет ограничен, пока критики не скажут своё веское слово, не будут написаны статьи и не вынесен окончательный вердикт. А потом фрагменты из него станут своего рода справочным материалом по животной стороне Двуликих... их ненормальности... озабоченности...

Осознав, что ему предстоит делать, Аполло едва не сорвался снова. Значит, его собираются слить. Сбросить со счетов, и готовят почву. Из него делают настолько озабоченного извращенца, что из него якобы начинает выходить всё человеческое. И выход со змеёй в "Кармине" должен стать первым звоночком. Аполло теперь официально состоял на учёте у психиатра, ему был прописан ряд медикаментов-транквилизаторов, и об этом знали все — журналисты аккуратно выбросили в печать официальный отчёт. Само собой, никакие таблетки и уколы ему не прописывали — всё это просто лежало в аптечке студии у всех на виду. Если бы Аполло и впрямь принимал всё это, то просто не смог бы работать. А работы ещё оставалось много. Во-первых, этот зло...чий фильм. Во-вторых, шоу в преддверии его настоящего дня рождения, на котором будут показаны самые яркие танцевальные номера и пара премьер. В-третьих, несколько особо горячих короткометражек, которые выйдут на экраны незадолго до шоу, и большая часть материала для них уже была отснята. Там Аполло выступал, так сказать, на пике своей ненасытности. Полтора десятка партнёров в одном кадре — не хотите?!! А четыре семяизвержения Двуликого за один акт подряд??? Готовят почву для разговоров, чтобы потом просто тихо закрыть его в клинике снова и уморить. И кто знает, что потом будет с Авелем. Одно пока обнадёживало — общий объём работы. Как минимум до середины лета время ещё есть. И пора думать, как сбежать от хозяев. Шанс будет только один. Если не получится, то останется воспользоваться советом Билли Кинга, потому что жить дальше смысла просто не будет. Своей жизнью Аполло дорожить не собирался — она и так уже была загажена донельзя — а вот будущее Авеля... Лучше смерть, чем он станет такой же игрушкой, какой сейчас является сам Девро. Как когда-то сказал воевода Аврорий: "Мёртвый лев лучше живой собаки." По крайней мере, эту фразу ему приписывают.

Листая сценарий, Аполло отметил ту скрупулёзность, с которой сценаристы прописали поправки. Похоже, что нечто подобное на пробу уже снимали. Почему же он ни разу об этом не услышал? Всё новое и неожиданное моментально привлекало внимание Пламмера, бета хватался за идею, дорабатывал её и презентовал, зарабатывая большие деньги. Он любил разговаривать об этом со своим пленником и выслушивать его комментарии, чтобы позже откорректировать задумку. Почему прежде он не пытался снимать порно с животными? Хотя бы в декорациях глубокого Смутного времени, что выглядело бы вполне оправданным и прекрасно вписалось в общую канву официальной истории. Неужели этот козырь специально придерживали, чтобы вовремя разыграть с пользой для идеологии властей и закулисья?

Вторая сигарета.

Судя по пометкам на полях, сегодня планируют начать съёмку начала второй части, где хозяин застаёт Роя со своим доверенным и вместо того, чтобы обрушить на них свой гнев, присоединяется. Снова два ... в одну омежью задницу... Да чтоб их всех!!! Совсем повернулись на этой идее!!! Неужели недостаточно просто изобразить случку во всех подробностях??? Нет, им перчика добавь!!! Да ещё самому Аполло придётся изворачиваться, чтобы процесс был виден во всех подробностях!!! Не в первый раз, конечно, но как же потом после всех этих кульбитов болит спина!!! Не один дубль и подолгу держать конкретную позу! Он, конечно, гибкий, но и у его гибкости тоже есть предел!!! Неужели Пламмер и постановщики этого не понимают??? Авель знает и старается не перенапрягать своего возлюбленного, чтобы дать отдохнуть в полной мере — занимает верхнюю позицию, на боку тоже устраивается так, чтобы было удобно... Мудрый Ангел. И это особенно ценишь после всех инквизиторских идей постановщиков. Ведь кто это всё исполняет перед камерой? И на кого ложится главная нагрузка? А ведь все танцевальные номера Аполло показывают, что для этого омеги практически нет ничего невозможного...

— Иди и готовься. — Пламмер отобрал сценарий и всучил Аполло в руки знакомую машинку — вибратор на батарейках с уже закреплённой насадкой внушительного размера. — Сегодня съёмку этого эпизода надо закончить и отдать на монтаж. Пока всё не отснимем — никто домой не уйдёт.

— А завтра что? — тихо спросил Аполло.

— Завтра заканчиваем съёмку "Калейдоскопа", послезавтра снова приступаем к репетициям перед шоу, на следующей неделе у тебя фотосессия... Ты меня слышишь вообще???

Аполло тяжело взглянул на хозяина и метко плюнул ему в левый глаз.

— Чтоб ты сдох, гнида, — прочувствованно сказал омега, запихнул недокуренную сигарету в нагрудный карман рубашки хозяина, и, пока тот, вполголоса ругался, направился вместе с вибратором в туалет.

Пламмер быстро вытащил тлеющую сигарету, бросил на пол и торопливо затушил, попутно сокрушённо разглядывая испорченную рубашку.

— Шлюха!!! — выругался бета и отправился переодеваться.

Когда в туалет вошёл Пламмер — уже в новой рубашке — и выжидающе скрестил руки на груди, Аполло уже практически запихнул в себя насадку вибратора. Это оказалось нелёгкой задачей — от роящихся в голове мыслей настроиться на нужный режим было тяжело, и всё буквально сжималось. Даже мастурбация едва помогала. Сказывался и напряжённый график работы — Двуликий начал серьёзно уставать. Даже его исключительно здоровый организм начал ломаться. Ещё немного — и придётся переходить на стимуляторы. Сна уже не хватало, и новый гримёр, кусая губы от жалости, из последних сил маскировал излишнюю бледность, начавшие заостряться скулы и круги вокруг глаз.

— Покурить дашь хоть? — процедил Аполло, осторожно вытягивая насадку вибратора из своего ануса.

— Половину. Только одышки в кадре мне не хватало!

— И на том спасибо. Буду через минуту.

— Время пошло.

Растянутый анус болезненно пульсировал, а ведь сама работа только-только предстояла. Аполло отложил аппарат в сторону, пустил из крана холодную воду и начал смачивать ею ноющий зад, чтобы не выдать своих страданий. Походка должна быть лёгкой и непринуждённой, выражение лица — довольным.

Аполло любит свою работу. Очень любит и получает от неё настоящее удовольствие.

На съёмочной площадке уже вовсю шла подготовка — осветители разворачивали софиты и устанавливали светоотражающие щиты, чтобы сцена была хорошо видна во всех деталях. Партнёры гриммировались, костюмеры наводили последний марафет. Эти двое впервые работают в подобной сцене, так что надо набраться терпения.

Покурить и за работу.

Перед тем, как снова отдать себя в руки гримёра, Аполло забросил в рот пару карамелек, чтобы подкрепиться. Клубничная сладость помогла слегка расслабиться. Только бы вытерпеть, не сорваться, иначе Авеля снова будут бить... если не чего похуже.

— Нашёл!!! Сэр, я нашёл!!! Я такое нашёл!!!

Рикки влетел в зал совещаний, размахивая видеокассетой. Комиссары тут же оторвались от просмотра и обсуждения последнего выпуска новостей. Телеэкран в зале совещаний смонтировали быстро, и он прекрасно работал, как и приём сигнала и переключение каналов. Грей тут же убрал звук.

— Нашёл? — замер Риан.

— Да!!! Вот, из совсем недавнего. Эксклюзив! Ограниченное число копий, но наши коллекционеры сумели достать. И я зуб даю, что нужный нам эпизод — это не постановка!

Риан тут же забрал у омеги кассету, а Гиллиан торопливо включил видеодвойку.

— "Ночное свидание", — прочёл название сборника вождь и идеолог. — Эффект "скрытая камера"?

— Именно. Постановка всех эпизодов сделана достаточно неплохо, однако кое-где они промахнулись, вставляя конкретно этот в сборник.

— Сейчас посмотрим.

После первого тестового просмотра огромного количества порно Рикки научился не только абстрагироваться, но и разбираться в том, что творится на экране, замечать ляпы и промахи постановщиков. Его острый глаз и отменная наблюдательность уже были известны, но тут талант омеги расцвел по-новому.

Нужный эпизод шёл под номером пять, и Рикки, чтобы не возиться, отмотал на него заранее. Кроме того, он сделал несколько записей ручкой на собственной ладони. Наверно, чтобы объяснить свои находки на примере других эпизодов.

Начался просмотр, и весь комиссариат, любопытствуя, придвинулся ближе. После короткой заставки на экране появилась комната с единственным окном напротив камеры, всё освещение состояло из небольшой прикроватной лампы и фонаря на улице. Небо было чуть светлее обычного ночного. Рядом с окном, которое было приоткрыто, стоял довольно высокий, полностью обнажённый омега с длинными волосами, собранными в хвост, и курил. Фигура ссутуленная — потрясающая фигура! Несколько суховатая, поджарая, заметно тренированная, но без признаков очевидной мускулатуры, ноги безупречные, крепкие, длинные, руки слегка подрагивают — кончик сигареты едва заметно двигается во время очередной затяжки. Изображение было достаточно чётким, чёрно-белым — скрытые камеры пока не могли фиксировать цвет — и Риан тут же придвинулся ближе, чтобы проверить собственную наблюдательность.

— Так, в съёмке намёк на лето или позднюю весну — там стоит дерево и оно с листьями... Присутствует источник подвижного воздуха — занавеси чуть колышутся, чёлка у этого парня тоже... Признаков светоотражающих щитов я не вижу... Да, хорошо сделано.

— А вы обратите внимание на вид из окна, — посоветовал Рикки. — Ничего необычного не замечаете?

Все дружно пригляделись, и Риан замер.

— Окно... оно "живое"!!!

— Именно, — с довольным видом кинул Рикки. — Во всех остальных эпизодах камеры установлены так, чтобы окно либо было не видно либо отражается где-то, и там можно разглядеть, что окно — это бутафория с подсветкой. Значит, снимали в павильоне. Камерная постановка отлично обыгрывает эффект замкнутого пространства, и всё же в первом и третьем эпизодах мелькнула пара теней, а в одном моменте было заметно, что слегка изменилось освещение — наверно, софит временно снизил мощность или что-то в этом роде. А здесь всё безупречно — не к чему придраться. Вон там на стене висят часы. На них около двух часов утра. Степень освещённости вполне этому соответствует, из чего я сделал вывод, что снимали всё-таки летом до равноденствия.

— Молодец! — похвалил омегу Риан, потрепав его по голове. — Не зря именно тебя на эту работу посадил!

Тем временем в комнату вошёл ещё один омега — почти на голову ниже первого, коротко подстриженный. В руках у него были чашка и блюдечко с какой-то снедью. В нём все быстро узнали Авеля. Одет омега был только в длинную лёгкую рубашку с короткими рукавами, прикрывающую красивые стройные ноги почти до середины бедра. Рубашка была тёмной, летней и явно с чужого плеча, причём размер был на альфу.

— Бутерброды? — предположил Лавлас.

— Скорее, домашнее печенье, — поправил Рикки. — Обратите внимание на форму.

— Да, больше похоже на печенье, — согласился Грей. — Наши повара такое по праздникам пекут.

Авель подошёл к своему гостю и что-то сказал — скрытая камера неважно передавала звук, и разобрать, что именно они говорят друг другу, было невозможно. Вот высокий положил сигарету в стоящую на подоконнике пепельницу, взял чашку из рук сородича, отпил, улыбнулся и трепетно его поцеловал. Вероятно, в благодарность. Авель улыбнулся в ответ...

— Видели??? — встрепенулся вождь и идеолог.

— Что именно?

— Авель! У него на лице блеснуло! Он явно плакал!

Отмотали на несколько секунд, и все в этом убедились. Тем временем высокий неторопливо потягивал чай и что-то продолжал говорить, попутно откусывая от печенья. Вот бросил взгляд на часы, для чего ему пришлось развернуться, и все увидели, что он действительно Двуликий — гениталии были заметно крупнее, чем у обычного омеги. В кадр попало его лицо полностью.

— Если это Аполло, то его гримируют настоящие мастера своего дела, — покачал головой Гиллиан. — Я его совершенно не узнаю.

— Тут ещё и чёрно-белая картинка всё сглаживает, — объяснил Рикки. — Цветопередача влияет на восприятие того, что мы видим на экране или просто картинке — если цвет есть, то мы больше фокусируемся на нём, а потом на всём остальном, а если цвета нет, то мы больше обращаем внимания на прочие детали. Тем более, что у омег цветовосприятие острее, чем у альф и бет. И это поможет нам создать настоящий портрет Аполло — гримировка играет на нюансах цветовых оттенков, изменяя какие-то черты, сглаживая их или наоборот подчёркивая.

— Откуда знаешь? — поинтересовался Тор.

— Наши снабженцы часто этим приёмом пользуются — цветокорректировка помогает улучшить маскировку или привлечь внимание.

Вот омеги обменялись ещё несколькими словами, и Двуликий, поставив чашку и блюдце с остатками печенья на подоконник, потянул Авеля к постели. За тем, что происходило потом, комиссары наблюдали с изрядной долей сочувствия и растроганности — омеги любились так, словно это была их последняя встреча.

Вот в отчётливый кадр попала спина Двуликого, и Риан нахмурился.

— Что-то не так, а что именно — понять не могу.

— Я тоже сначала подумал, что, возможно, ошибся, и это не Аполло, но когда увидел это и показал запись Салли, то он подтвердил, что картинку корректировали, чтобы кое-что подчистить. Цифровая постобработка. Помните, как это было в деле Элмера Валентино? Та же технология. Кто-то изменил картинку, а именно — очистил спину, правда, сделал это довольно халтурно. Должно быть, понадеялся на скудость освещения, либо делал не такой опытный специалист, как Мастер Иварус. Вот, обратите внимание на эти места — здесь должна быть какая-никакая тень от лопатки, но её нет. Картинка-то довольно чёткая... — Рикки ткнул пальцем в экран. — У Аполло там татуировка в виде змеи, кусающей свой хвост, которая пытается прикрывать родимое пятно, но оно слишком тёмное и всё равно бросается в глаза. Ещё одна была на пояснице — бабочка-махаон. И терновник на нижней части левой ягодицы...

— Смотрите-смотрите! — встрепенулся Лавлас, тыча пальцем в экран. — Там птица! Она села на подоконник и стащила печенье!

— Рановато для птиц, — заметил Гиллиан.

— И всё-таки это была птица! Ворона, если не ошибаюсь. — Лавлас отобрал у Риана пульт и отмотал на нужный момент. — Видите — у неё хвост ощипанный. Думаю, что если бы этот эффект был сделан нарочно, то постановщики достали бы птичку попривлекательнее, без изъянов.

— Именно, — поддакнул Рикки. — Ещё кое-что говорит, что это не постановка. Ребята на неё обернулись, чтобы посмотреть. Вот их реакция — смотрят туда, даже когда птица улетела. Вот Аполло ссутулился, прикрывает лицо ладонью, вот Авель его обнимает, а теперь как будто кусок вырезали. Заметили?

— Да, ты прав, — кивнул Гиллиан. — Похоже, что Аполло держится из последних сил и даёт себе волю только на таких встречах.

— Есть ещё один признак, что это не постановка, хотя и так всё ясно, — продолжил Рикки. — За всё время съёмки ни Аполло ни Авель ни разу не посмотрели в камеру. Все остальные актёры так или иначе это делают, а они нет. Вот, смотрите... — Рикки сверился со своими пометками на ладони и начал демонстрировать другие эпизоды. Омега оказался прав — другие актёры нет-нет, да глянут в сторону камеры. Особенно омеги.

— Почему? — поинтересовался Грей.

— "Скрытая камера" — жанр порно, который появился сравнительно недавно — когда техники добились достаточной чёткости изображения, — объяснил Рикки, вынимая кассету. — Я пока не знаю точно всех нюансов съёмки, но по роликам уже можно понять, что ещё не все актёры привыкли работать в таком режиме. Обычная порнуха снимается по другому принципу — она, как и любое видео, должна создавать эффект присутствия на месте действия, а актёры — работать, зная, что на них в этот момент смотрит множество людей или, как правило, один условный зритель в студии. Кроме того, порно само по себе заточено на изображении секса, причём, желательно, во всех подробностях. Отсюда позы, постановка камеры, ракурсы и всё прочее. Это вам не обычное художественное или документальное кино, где работают совсем другие правила! "Скрытая камера" подразумевает подглядывание, когда объекты и не подозревают о том, что за ними следят. Следовательно, они не должны смотреть в камеру и вообще вести себя так, будто в студии никого нет. Это ещё и "лишние" движения, характерные для людей в обычной жизни и крайне нежелательные при порносъёмках, чтобы зритель не расслаблялся и не терял настрой. Однако во время постановочных эпизодов всё же видно некоторое напряжение, когда парни сдерживаются и следят за собой, привычные комбинации и позы, а так же кто-нибудь нет-нет да глянет в сторону камеры. Ведь процессом съёмки командует режиссёр — отдаёт распоряжения осветителям, самим актёрам, звукотехникам... По малейшим нюансам записи можно вычислить постановку, даже если съёмка ведётся в предельно естественных условиях. Всё-таки видеонаблюдение — удовольствие пока дорогое, в городе квартир не наснимаешь — жильцы обязательно догадаются, да и со студии, если что, так просто не сбежишь. Здесь же ни одного признака откровенной постановки нет, только Аполло тело подчистили новыми технологиями и кусок вырезали. Склейка неплохая, но если знать, что смотришь, её можно распознать. Возможно, что и звук подчистили — какой-то он неровный, а микрофоны, судя по имеющемуся звуку, там точно быть должны. И хорошие.

— Осталось выяснить, кому пришла в голову дурацкая идея вклеить эту запись в сборник. — Комиссар сел в своё кресло и задумался. — И зачем. Я догадываюсь что именно подразумевал сам эпизод — омега принимает дома любовника, пока муж в ночной смене, момент с птицей может означать, что они боятся быть застуканными, ведь окно открыто... И всё-таки идея по-настоящему дурацкая! — Омега сел прямо. — Значит, так, начинаем готовить операцию по их спасению — тянуть уже нельзя. Скоро начнётся официальная регистрация нашей партии, а там пойдёт борьба за избирателя. Чем скорее мы привлечём Аполло на нашу сторону и убедим его дать показания, тем проще будет. Дорогой, собери отряд и проинструктируй как следует...

— Я сам поеду. Возьму своих парней — задача слишком непростая, чтобы посылать ребят, которые могут больше напортачить. Всё-таки охрана там серьёзная, да и хозяева Аполло не заинтересованы в том, чтобы такой ценный объект уплыл нам в руки. Заодно прихватим с собой Рикки — его острый глаз и наблюдательность могут пригодиться, когда будем искать место заключения Авеля.

— Ты уверен? — грустно улыбнулся Риан.

— Да. Пора пустить пару слухов. Пусть мои родственники насторожатся. Заодно разузнаю побольше про племянника. Может, получится привлечь его на нашу сторону... Каин в школу не ходил, учился на дому, на светских вечерах почти не мелькает, значит, шансы, что он вырос не слишком испорченным, достаточно высокие.

— Будь осторожен... — Вождь и идеолог протянул руку, и их пальцы переплелись. Ладонь омеги заметно дрожала, и Гиллиан ободряюще её пожал.

— Я всегда осторожен. Иначе за тобой присматривать будет некому — Джейми и Салли не справятся, а Конрада больше нет.

— Итак, наша задача — спасти Аполло и Авеля. — Гиллиан строго оглядел собравшихся бойцов. Все слушали предельно внимательно. — Операция предполагается особенно непростой, работать будем непосредственно в Камартанге, причём в более чем людных местах, так что всем быть предельно внимательными и осторожными — никаких случайных жертв. Делаем своё дело — забираем ребят и уходим. Ни одного лишнего выстрела, ни одного покалеченного свидетеля, никаких бессмысленных разрушений. Во всех предполагаемых локациях ожидается мощная и хорошо подготовленная охрана. Наиболее вероятные места работы — студия "Заря", квартира Вильяма Пламмера в центре города и пока неизвестное место пленения Авеля. Предположительно, это рабочий квартал, состоящий из старых пятиэтажек, но это уже будем выяснять на месте. Задача ясна? — Все дружно кивнули. — Тогда пока свободны. С завтрашнего дня готовимся к отъезду. Дензел, задержись.

Альфа настороженно втянул голову в плечи. Пока он хорошо вписывался в коллектив, тренировки проходили вполне успешно, вожак был им доволен... Откуда этот тон, не сулящий, обычно, ничего хорошего? Впрочем, Гиллиан выглядел не сердитым, а задумчивым.

— Сэр... я остаюсь на базе? — осторожно спросил парень, как только Альфонс последним вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

— Нет, ты едешь с нами, но тут есть один нюанс, который мы должны разобрать сразу. Об этом мы с тобой пока не говорили, но оттягивать уже нельзя.

— Что именно?

— Ты помнишь нашу традиционную проверку для новичков?

— Ещё бы!

— А ты знаешь, зачем мы это делаем?

— Проверка на стрессоустойчивость и реакцию в неожиданных условиях...

— Не только. Мы не только действуем в особо рискованных местах, но и выполняем такие миссии, на которых приходится откровенно лицедействовать, в том числе и шокируя возможных очевидцев. Не раз приходилось применять такие способы отвлечения или привлечения внимания, на которые ни один нормальный альфа, бета или омега не пойдёт. Каждый из нас входит во взрослую жизнь с определённым набором установок в подсознании, к тому же мы не в пустыне живём — вокруг нас люди, и у них тоже свои установки. Некоторые ходы, которые мы применяем, недопустимы в нашем нынешнем обществе и способны повредить репутации наших парней, если их личности будут установлены либо их узнают случайные люди. Все эти приёмы мы используем крайне осторожно, чтобы позже не доставили проблем. И всё же делать это надо.

— Например? — Дензелу стало не по себе от того, как смотрит на него комиссар.

— Например, Ружеро и Дэниэл один раз на полном серьёзе изобразили любовников на публике. Вплоть до настоящего секса. Разумеется, мы их загримировали, однако факт есть факт. Альфонса мы как-то специально подставили, чтобы его увезли в один специфический бордель, чтобы выяснить нужные нам детали, после чего забрали его оттуда через две недели. Про Алистера с Элиотом говорить не надо — они не раз работали на панели, смешиваясь с тамошней публикой, как и Микаэль. Их истории ты уже знаешь, причём они были тогда ещё, в сущности, детьми. Да, это грязь, — чуть повысил голос Гиллиан, увидев возмущение на лице подчинённого, — но выхода на тот момент другого не было — мы перебирали все возможные варианты действий. И вот к чему я подвожу. Чтобы добиться поставленной цели или достать нужный объект или информацию, кому-то время от времени приходится наступать себе на горло. Мой муж когда-то тоже подобное сделал, когда на достаточно внушительном сроке беременности стоял на точке с другими проститутками и обслуживал клиентов. И не думай, что ему это легко далось. И поэтому я тебя спрашиваю — готов ли ты, если будет нужно, переступить через самого себя, чтобы исполнить свой долг? В любом случае, если придётся перейти определённую грань, всё это останется внутри нашего отряда. Но если ты не готов наступить себе на горло, то никогда не станешь полноценным бойцом моего подразделения.

Молодой альфа сглотнул. Позор... Но ведь на кону людские жизни и судьбы!.. будущее... и порой приходится марать руки не только в крови...

— Я... я готов.

— Уверен? — Комиссар строго взглянул на него.

— Да, сэр. — Дензел выпрямился, заметно бледнея.

— Вот и проверим. Завтра начинаем подготовку, так что иди и настраивайся.

Дензел молча козырнул и вышел.

Войдя в свою жилую комнату, Салли застал Дензела лежащим на койке с убитым видом. Альфа тоскливо пялился в потолок.

— Что случилось? Тебя исключили из отряда?

— Нет, — тихо ответил парень. — Скоро мы отправляемся спасать Аполло и Авеля. И я иду вместе со всеми.

— Так это же здорово!..

— Да, но тут есть один момент. — Дензел сел и сгорбился. — Неизвестно, как именно мы будем действовать. А что, если я не смогу выполнить то, что мне прикажет твой отец?

— В смысле? — Салли сел рядом со своим любовником и взял под руку.

— Операция предполагается из непростых. Возможно, Аполло придётся вынимать прямо со студии. И нужен будет солидный предлог, чтобы проникнуть туда. Что, если этот предлог будет... выходить за рамки того, на что я способен? А если туда зашлют меня, и мне придётся делать нечто... недопустимое? Я не хочу уходить из отряда — это один из самых верных способов убедить твоего оми, что я более чем надёжен.

Салли с содроганием вспомнил, как изображал безропотную "игрушку".

— Вот как... Да, это будет непросто. Я могу тебе чем-то помочь?

— Я тут подумал... — Дензел взглянул на своего омегу. — Может... если я смогу сделать нечто подобное здесь... то и там справлюсь?

— И... что ты хочешь попробовать сделать? — В запахе альфы Салли уловил неуверенность и страх.

— Ты Двуликий... и...

Омега замер, догадавшись.

— Ты это... серьёзно???

— Я бы никогда никому не позволил себя нагнуть, но я должен испытать себя. Это должно быть для меня что-то по-настоящему из ряда вон. И просить о подобном я могу только по-настоящему близких мне людей. Которым доверяю. Твоего отца просить я не могу — он мой наставник. Твой оми тем более отпадает — поиздевался бы так, что мне пришлось бы забыть про вылазки в большой мир. Дон в рейсе. Остаёшься только ты.

Салли едва не отпрянул.

— Зачем такие крайности???

— Это необходимость. Когда я учился в военном, то мне было точно так же непросто атаковать на тренировках. Бить макивару или боксёрскую грушу — это одно, а живого человека — совсем другое. И я смог переступить через себя, чтобы закончить курс. То же самое было на стрельбищах, хотя мы всего лишь использовали резиновые пули или шарики с краской — уже в первом практическом рейде, а потом на границе, выдали боевые патроны. Для меня это были всего лишь абстрактные действия — я приучал себя не думать слишком много. Просто работаешь, как автомат. Выполняешь приказ. Так было раньше. Сейчас всё иначе — от нашей работы будет зависеть слишком многое, и без головы работать уже не получится. Мне нужно это испытание, чтобы было о чём думать, когда поступит приказ сделать нечто такое, что бы я никогда не сделал раньше.

Салли густо покраснел и отвёл глаза.

— И... как ты себе это представляешь... в принципе?

— Обыкновенно.

— Но у тебя же смазки нет...

— Используем твою. И ты меньше меня — должно быть не слишком больно. Главное — не зацикливаться.

Салли поджал губы. Его глаза бегали, выдавая неуверенность и раздумья. Альфа молча ждал ответа.

— И... когда ты хочешь... это сделать?

— Чем скорее — тем лучше. Мы скоро отправляемся, начинаем готовиться, и потом просто не будет времени.

Салли сглотнул, глубоко вдохнул... и пошёл запирать дверь. Руки у омеги ощутимо тряслись.

— Тогда сейчас... пока я ещё могу решиться.

Альфа молча начал раздеваться. Уверенно и спокойно.

— Папа! Папа!

Авель резко обернулся, ища своего малыша в небольшой однокомнатной квартире, которой не помешал бы ремонт, и "совёнок" едва не сбил его с ног.

— Кимми! Что случилось, дорогой? — ахнул омега, подхватывая ребёнка на руки.

— Почему ты не сказал про меня папе Риану? — Омежка едва не плакал. — Почему не сказал?

— Понимаешь... — виновато отвёл взгляд Авель. — Твой папа был такой... Я не смог...

— Тебе надо было сказать про меня! — настаивал Ким. — В следующий раз обязательно скажи!

— Но почему для тебя это так важно? — Авель встревоженно всмотрелся в сына, приглаживая его взлохмаченные волосы.

Ким начал ему сниться вскоре после того, как омеги попытались сбежать после завершения съёмок "Нежности" и были схвачены. Тогда малыш был ещё маленький и даже не умел ходить и разговаривать. Не сразу, но Авель понял, что это их ребёнок. Почувствовал раньше, чем осознал. А осознав, сперва испугался. Каждый раз, как Риана к нему привозили на пару часов, омега видел, насколько тяжело его избраннику приходится. Рассказать о мальчике, который, возможно, у них обязательно будет, не поворачивался язык. Потом малыш начал быстро расти, разговаривать и просить рассказать о нём Риану. Пока просьбы были робкими, но с каждой новой встречей становились всё настойчивее. Авель видел и чувствовал, что для Кима это по-настоящему важно, однако мальчик отказывался называть причину.

— Да потому, что папе очень плохо! И если ты про меня ему не скажешь, то случится большая беда!

— Какая беда??? — Авель обмер. До этой встречи все предупреждения малыша сбывались в точности... Ким заранее предупреждал, когда Риан приедет к нему — то показывал вид из окна и подсказки в виде стрелок часов, то тыкал пальчиком в газеты с программой телепередач — и Авель стоял у окна, ожидая, когда во дворе в свете фонарей мелькнёт знакомый силуэт в синей куртке. Ким предупреждал о неприятностях, поджидающих его отца, и Риан, приезжая в очередной раз, рассказывал то же самое, но другими словами и с подробностями. Иной раз сквернословя напропалую. И раз малыш говорит, что будет беда, значит, так и будет!!!

— Большая. Папе будет плохо. Очень плохо. Если ты про меня ему не скажешь, то я не смогу придти к вам. А я очень к вам хочу. Очень-очень.

И Ким заплакал, утыкаясь в плечо родителя.

Авель сразу понял, что именно имел в виду "совёнок". Не придти к своим родителям он мог только в одном случае — если один из них или они оба погибнут. Значит, в следующий раз надо рассказать про малыша, чтобы эта новость удержала Риана от излишне опрометчивых действий. Ведь жизнь их сына на кону! А Риан сам сказал, что хочет, чтобы у них были дети! Родиться Ким должен, но для этого и Авель и Риан должны освободиться. Значит, этот день уже не так далёк.

— Я расскажу папе о тебе, обещаю. — Авель крепко и бережно обнял сына, целуя каштановую макушку с рыжеватым отливом. — Я расскажу сразу, как только мы снова увидимся.

— Правда? Расскажешь?

— Обещаю. Папа обязательно узнает о тебе. Мы ведь скоро будем свободными, верно?

— Да, уже скоро, — закивал Ким, утираясь. Авель торопливо достал из кармана домашних штанов носовой платок и начал вытирать покрасневшую мордашку.

Иво Милосердный, как же Ким похож на своего отца, когда тот был ребёнком! Те же лохмы, те же синие глаза, та же неугомонность... Любовь к сыну переполняла сердце омеги уже давно. И если малыш хочет придти к ним, то его желание должно исполниться!

Аполло кое-как дополз до своей гримёрки, прикрыл дверь, без сил рухнул на удобную кушетку и только тогда позволил себе тихо застонать от боли и унижения.

Решающий съёмочный день "Конюха" получился примерно таким, каким он себе и представлял... за исключением одного момента — он явно переоценил свои силу воли и способность отключать мозги.

Когда на съёмочную площадку привели того самого жеребца, в груди Двуликого всё оборвалось. Это был молодой и весьма норовистый конь-тяжеловоз. Судя по тому, что он запомнил из слов прилагающихся к нему конюха и ветеринара, ещё молодой, но уже годный к спариванию, и его размеры повергли омегу в ужас. Вообще-то конь ему сперва понравился — белоснежный красавец с голубыми глазами, которому место было на военном параде, а не в порностудии. Аполло даже подумал, что он здесь, чтобы разнообразить общий набор обитателей конюшни — на подобных во времена Смуты ездили конные паладины, поскольку обычные лошади вряд ли бы выдержали вес всадника вместе с доспехами. Уж не собираются ли сценаристы ввести в фильм Знатного Гостя, с которым предстояло работать в кадре перед конём... Но это оказался ТОТ САМЫЙ конь — для решающей сцены. Дойдя до этой мысли, Аполло начал лихорадочно вспоминать всё, что успел узнать о лошадях, и понял, что дело дрянь. Размеры конских причиндалов часто были гораздо крупнее, чем у нынешних самых рослых и крепких альф, а уж про тяжеловозов и говорить нечего!!! Разорвёт ведь, и никакой вибратор не поможет!!! На что рассчитывает Пламмер?.. Но пора было готовиться к съёмке.

Сцену со ставшим традиционным минетом коню доказала, что это будет провал. Попытка хотя бы мысленно прокрутить в голове будущую сцену только всё ухудшила — от коня исходил такой густой звериный запах, что он убивал любую надежду на успешный исход съёмки. От отвращения и страха Аполло даже откровенно запорол пару дублей, чего с ним очень давно не было, после чего пришлось ещё и выслушивать ругань Пламмера. Пока сцена не будет отснята полностью, домой никого не отпустят, и Двуликий, как мог, настраивался на работу, напоминая себе про угрозу Авелю. Однако уже испытанная техника аутотренинга больше не помогала. Аполло чувствовал, что если он всё же сможет сделать это, то уже никогда не станет прежним. Всевозможные трюки и роли, которые ему давали раньше, казались детским лепетом в сравнении с ЭТИМ. Секс с конём автоматически опускал его на уровень животных. Бессловесных животных. Фильм несомненно наделает шума, об этом обязательно узнает Авель, и как смотреть ему в глаза после ТАКОГО??? Аполло уже чувствовал себя настолько грязным, что даже ласка Авеля не поможет унять растущую боль в истерзанной душе.

Первым делом отсняли мелкие моменты, которые позднее будут вмонтированы в эпизод, что доказывало, что хозяева всё же не полные идиоты и знают, что нормально изобразить страсть и алчность непосредственно во время процесса Двуликий просто не сможет. Про разрывы, они, впрочем, не думали — Аполло видел пакеты с фальшивой кровью, которой должны были его облить для финала — Рой жестоко поплатился за свою затею. Потом отсняли финальный момент, когда разорванного конём умирающего конюха находят другие слуги. Приближался момент истины, и Аполло всё сильнее трясся, с трудом выдавая откровенный страх за волнение. Можно себе представить, как это смотрелось со стороны... В безумие Двуликого охотно поверят!

Перед ключевой съёмкой Пламмер дал ему целый час, чтобы подготовиться, но и это не помогло. Зад Двуликого, принимавший в себя множество фаллосов самого разного размера, судорожно сжимался, смазка не выделялась даже по минимуму, руки тряслись, дыхание сбивалось... Заметив это, Пламмер принял решение удалить со съёмочной площадки всех посторонних и ограничиться самым минимумом сотрудников, чтобы слухи не поползли раньше времени — на Аполло уже страшно было смотреть. Омега всё чаще запирался в туалете и курил-курил-курил... Вибратор с самой крупной насадкой, какая только нашлась в хозяйстве, он попросту расколошматил о стену, даже не попытавшись им воспользоваться и не подумав о последствиях. Хотелось схватить хоть какую-то одежду и бежать прочь отсюда! В памяти снова и снова всплывало самое первое в их с Авелем жизни изнасилование — "совята" отказались подчиниться. Аполло хорошо помнил, как было больно, как в нос бил густой запах насильника, как кричал Авель рядом... а потом Авель обмывал его от крови — в том числе и лицо — на время забыв о себе, хотя ему самому досталось не меньше. Риан тогда рыдал всю ночь — он не смог ничего сделать, чтобы спасти друга. Он рыдал от отчаяния и бессильной злости. Крики Авеля в тот день долго ещё стояли у него в ушах, приходили в ночных кошмарах. И сейчас, спустя много лет, тоже.

Подошёл решающий момент. Пламмер, сверяясь с записями, отдавал распоряжения. Аполло, откровенно трясущегося, обработали кобыльими феромонами, которые должны были простимулировать самого жеребца... и они простимулировали. От красавца-коня так запахло, что Аполло шарахнулся от него, однако Пламмер предвидел и это, оставив на месте только оператора, звукотехника, одного осветителя и свою охрану. Дюжие альфы силой вернули омегу на съёмочную площадку и поставили в нужную позу.

Боль была неописуемой — как будто в него запихивали здоровенный кулак. Аполло едва понимал, что происходит. Он пускал в ход весь свой опыт, чтобы хоть чуть-чуть расслабиться, на его несчастный зад вылили немало искусственной смазки, он отчаянно мастурбировал, поддерживая собственный член в нужном положении — это был единственный дубль, который позже перемонтируют согласно требованиям сценаристов. Аполло с глухим стоном грыз вставленный в рот деревянный кляп. Потом началось самое ужасное. Омега едва сохранял нужное положение — напор коня был слишком мощным. Руки буквально окаменели, вцепившись в деревянную перегородку, которая очень быстро начала шататься. Когда внутрь хлынуло-таки обильное конское семя, Аполло просто стиснул зубы — пусть говорят, что хотят. Только бы не закричать от боли. Выдержать. Не показать, что он сломлен. Омега уже думал только об этом. И о том, что фальшивая кровь была явно лишней — вполне можно было дождаться конца этой съёмки. Уже прозвучала команда "Стоп, снято!", жеребца увели, а омега продолжал лежать на полу. Пламмеру пришлось подойти и потрясти парня за плечо, чтобы добиться хоть какой-то реакции. И только тогда Аполло с трудом поднялся на ноги. Длинные алые волосы с запутавшимися сухими травинками свесились на лицо, но омега и не думал их прибрать, как всегда делал. Он просто молча бросил долгий мутный взгляд на хозяина и медленно, с трудом передвигая ноги, расставляя их пошире сугубо инстинктивно, двинулся к гримёрке. Вслед ему летели ехидные поздравления и замечания типа "Что, сбылась мечта?"... Двуликий их не слушал. Он вообще ничего не слышал кроме собственных мыслей.

Он это сделал. Он больше не человек. И никогда, по большому счёту, им не был, едва деньги за десятилетнего "совёнка" были переданы из рук в руки. Он был просто игрушкой, которую берегут, пока она нужна. Куклой — редкой и дорогой. Эту куклу одевают так, как пожелает хозяин. Разрисовывают краской так, как хочет хозяин. Ставят или сажают так, как задумает хозяин показать её гостям. У куклы нет своего голоса, своей воли. Ни чести ни гордости. И не должно быть в принципе. Она всего лишь жалкое подобие человека. И скоро эту куклу, сломанную и измочаленную, выбросят на свалку.

Аполло лежал на кушетке и молча плакал. Риан Девро медленно умирал где-то там, очень глубоко в нём. Он хотел жить, но смысла жить после содеянного уже не было. Потом будет что-нибудь ещё, а потом конец. И Авель станет следующим. Новая красивая кукла займёт место в праздничном шкафу или на витрине...

Нет, не бывать этому!!!

Вспомнились слова Билли Кинга о, возможно, единственном выходе. Вспомнилась ампула с цианидом. У него этой ампулы нет, но есть ещё капля гордости. Жалкая, крошечная, но есть. Она и станет той самой порцией цианида. И для него и для Авеля.

Риан Девро просто откажется работать. И ему хватит сил стоять на своём. Всё, что останется его хозяевам — это попытаться снова заставить. Они будут бить его, пытать, но Двуликий будет твёрд и непоколебим. Притащат Авеля и будут мучить у него на глазах, но Двуликий будет твёрд и непоколебим. Всё, что потеряют омеги — это всего лишь грубое физическое тело. Вместилище. Их души останутся целы и пойдут дальше. Туда, где, может быть, им позволят снова быть вместе и всё-таки родить чудесных детей. Где уже не будет боли, стыда и слёз. Не будет криков в ночных кошмарах, бесконечных бдений в промежутках между урывками сна, когда пачка сигарет пустеет на глазах, а перед глазами темнеет и начинает тошнить от обилия никотина в организме. Всё это уйдёт, растворится в пустоте. Исчезнет вместе с мерзкими лицами, руками и вонью.

В гримёрку ворвался Пламмер.

— Чего разлёгся? Живо поднимайся! Мы ещё не закончили! И нечего притворяться — я же вижу, что этот конь тебя даже не порвал!

Не порвал? Значит, всё получилось? Тогда почему так жжёт?

— ПОДНИМАЙСЯ!!!

Риан Девро медленно привстал, упираясь обеими трясущимися руками в кушетку, повернулся к хозяину и тихо прошипел:

— Иди ты на ..., в ... и к ..., у...н.

— Что? — оторопел от такой наглости бета.

— Что слышал, ... ё...ый. Я больше на тебя не работаю.

— Что???

— Я. Больше. На. Тебя. Не. Работаю.

Пламмер побагровел.

— Жить надоело???

— Именно. Хочешь — убей, но я больше не твоя игрушка. Я человек. Создание Светлейшего, а не гад ползучий.

— А ты о шлюхе своей подумал? — вкрадчиво напомнил Пламмер, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на парня с побоями — это могли увидеть те, кому не положено.

— Подумал. Я заберу его с собой. Тебе мой Авель не достанется. Мы уйдём вместе.

— Ты хорошо подумал?

— Давно подумал.

— Хорошо. Посмотрим, как ты попозже запоёшь.

Пламмер достал из кармана шприц с какой-то смутно знакомой жидкостью, снял защитный колпачок и вколол всё его содержимое в шею своего пленника, для верности придерживая того рукой. Впрочем, надобности в этом не было — Риан и так не собирался сопротивляться.

Будь, что будет.

Очнулся Риан в каком-то сыром, грязном и промозглом холодном подвале. Воняло трухой, ржавчиной и чужаками. В том числе и знакомыми. Сквозь эту вонь с трудом пробивался нежный аромат Авеля, пропитанный диким страхом. Двуликий, совершенно голый, сидел на земляном полу, прикованный наручниками к какой-то железной облезлой трубе. Голова трещала, во рту ощущался привкус крови, но зубы были целы.

Начинается.

Перед глазами прояснялось медленно. С освещением тут было скверно — только фонари в руках его сторожей, среди которых не было Фандора.

Хорошо, что Луки здесь нет. Я бы не хотел, чтобы он видел то, что сейчас будет. Один из немногих хороших людей в том зверинце, где я жил. Надо же — самые приличные люди стоят в самом низу! Значит, я просто святой!

От этой мысли Риан хрипло рассмеялся, ничего не боясь. Какой смысл бояться, когда уже почти мёртв?

— Риан... милый... — Авель стоял на коленях напротив него всего в нескольких шагах. Омега тоже был полностью раздет, под руки его держали те два сторожа, которые были хуже всего. Лицо Авеля залито слезами, глаза покраснели, губы синеют на глазах. Ему холодно, страшно и больно. Зато они вместе. Жаль, что нельзя обнять напоследок... — Не надо...

— Прости, любовь моя. Я больше не могу. Поверь, так будет лучше.

— Лучше? Ты уверен? — вкрадчиво поинтересовался Пламмер, стоя неподалёку, засунув руки в карманы пальто. — Ты ещё не знаешь, что мы приготовили. Смерть покажется недостаточной, а ты будешь смотреть и смотреть, пока не перестанешь упрямиться.

— Смотреть на что? Что ещё ты можешь придумать, чтобы подчинить меня снова? Ты всё истратил.

— Отнюдь. Ты ещё не видел самого страшного. И знаешь, на что ты будешь смотреть?

— На что?

— Я велел доставить из Пасти самых отмороженных бродяг и привезти сюда. Им будут обещаны обильная изысканная еда и сладкий омежка на закуску. А ты будешь наблюдать за их пиром. Столько, сколько понадобится нам. И только сказав правильные слова, ты можешь это предотвратить. Ещё не поздно — машина стоит наготове и уедет за ребятами в любую минуту.

— Риан... скажи им... — прошептал Авель из последних сил. — Скажи...

— Нет. Я решил. Прости, что принял это решение за тебя, но пора с этим кончать. Хватит. Только так мы освободимся.

— Нет, это не так! — Авель вдруг забился в руках "быков". — Пустите меня к нему! Пустите, пожалуйста! Я смогу его переубедить!

Пламмер кивнул, и альфы отпустили свою жертву. Авель на четвереньках и под гогот сторожей подполз к Двуликому и обхватил его голову трясущимися руками, прижимая к себе.

— Это не так, милый! — горячо зашептал он. — Это не так, поверь! Есть ещё шанс! Нужно только подождать!

— Нечего ждать, Ангел. Это конец. Сегодня был конь. Настоящий. И придумают что-то ещё. Я для них уже давно не человек. Животное. Лучше умереть.

— Если мы умрём, то и он тоже!

— Кто? Конь?

— Кимми!

— Кимми? Кто это?

Авель наклонился к уху своего возлюбленного вплотную и выдохнул:

— Наш сын!

Риан сперва подумал, что ослышался.

— Кто?

— Наш сын! Наш будущий сын! — продолжал частить Авель чуть слышно. — Прости, что раньше тебе о нём не говорил, но ты каждый раз такой убитый приходил... Ким уже давно мне снится, а после нашей последней встречи он сказал, что я должен рассказать тебе о нём. Что будет беда. Что если я не расскажу тебе о нём, то его не будет. И что скоро нас освободят. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть!!! Он так хочет к нам!!! Очень хочет!!!

Риан смотрел в широко распахнутые глаза своего омеги и видел в них абсолютную веру в свои слова. И в запахе Авеля эта убеждённость тоже была. И в памяти вспыхнули другие слова Билли Кинга.

...И случилось новое чудо — я увидел своего малыша в одну из ночей той самой течки! Во сне, представляешь?!. ...а с годами снова и снова убеждался, что в историях Артура кроется изрядная правда. Особенно, когда кое-что пережил сам... Клянусь тебе — это был мой сын!!! В тот момент я был абсолютно в этом уверен!..

АВЕЛЬ УВИДЕЛ ВО СНЕ ИХ БУДУЩЕГО РЕБЁНКА!!! И МАЛЫША ЗОВУТ КИМ!!!

Риан оцепенел, едва это дошло до его мозга полностью.

Ребёнок!!! Его ребёнок!!!

А Авель продолжал шептать, прижимаясь своим лбом к его лбу, прикрытому растрёпанными волосами, и гладя большими пальцами грязные щёки Двуликого:

— Кимми не сразу заговорил — только когда достаточно вырос. Он рассказывал мне, когда тебя ждать — и это сбывалось. Он рассказывал про твои беды — и ты мне рассказывал потом то же самое. Он сказал, что будет беда — и вот мы здесь. Риан, я тебя умоляю, не глупи!!! Осталось совсем немного — и мы будем свободны!!! И наш мальчик родится на воле!!! Он так хочет к нам!!! Ты же не убьёшь нашего малыша, верно??? Он так похож на тебя...

И Авель беззвучно зарыдал, обнимая Риана так крепко, как не обнимал ещё никогда.

И Риан снова сдался.

Ким.

Наш малыш.

У него уже есть имя.

И он хочет быть с нами.

Для этого я и Авель должны жить.

Кимми...

— Что этот щенок ему сказал такого? — нахмурился Роммни, садясь в машину. — Девро моментально изменил намерения.

— Я не знаю, господин комиссар, — развёл руками Пламмер. — Он так тихо говорил, что мои ребята расслышали только имя "Кимми", которое сказал этот выродок.

— Кимми? И кто это?

— Понятия не имею, господин комиссар. Среди его знакомых в приюте и у прежнего хозяина не было ни одного омеги с подобным именем.

Роммни нахмурился ещё сильнее, явно перебирая что-то в уме.

— Кимми... Кимми... Ладно, выясним.

— Господин комиссар, — заискивающе заговорил Пламмер, почтительно наклоняясь к окну машины и снимая шляпу. Уши моментально начали мёрзнуть. — Что теперь будет с Девро?

— Он снова будет помещён в клинику доктора Кеннеди, а в прессу будет пущено уже подготовленное сообщение. Больших убытков вы не понесёте — господин Барри берёт это на себя. Недельки через две-три Девро будет вам возвращён для завершения работы.

— А он точно будет в состоянии работать? — встревожился Пламмер, сминая шляпу в руках.

— Гарантирую. Доктор Кеннеди лишь проведёт пару опытов, только и всего. Потом с Девро будет проведена воспитательная беседа, его пролечат курсом специальных препаратов, чтобы восстановить силы, и до конца проекта "Аполло" он будет во вполне приличной рабочей форме. И не забудьте после выписки снова устроить ему встречу с Авелем. Это должно стать гарантией, что до конца работы Девро не будет бунтовать. И у меня есть к вам большая просьба...

— Какая именно?

— Устройте мне встречу в Авелем. С глазу на глаз.

— В любое удобное для вас время, господин комиссар.

— До встречи, господин Пламмер.

Роммни вежливо склонил голову перед собеседником, поднял ветровое стекло автомобиля, и чёрный, как ночь,"Мустанг" скрылся в полумраке зимних сумерек.

— Ты уверен, Стэн, что это сработает? — Влад достал портсигар и закурил прямо в машине. На эту встречу он водителя не взял — сел за руль сам, одевшись в обычную одежду для маскировки. Лишние глаза и уши тут были бы абсолютно неуместны. И без того после завершения всех дел придётся слишком многих зачищать, так что распыляться на ещё одного человечка будет расточительством. Особенно сейчас.

— Абсолютно уверен, милорд. Как только в прессу поступит сообщение, что Девро снова угодил в клинику доктора Кеннеди, подполье обязательно попытается его вытащить. Не исключено, что операцию возглавит лично ваш сын. Его налёт на лагерь "Дармхольд" и исход дела Валентино свидетельствуют, что подполье начинает освобождать людей, в которых особенно заинтересован комиссариат.

— Так ты уверен, что они знают, что Аполло — это только маска?

— Наверняка. Учитывая, сколько времени он вращался в наших кругах, и принимая во внимание несомненный интеллект этого "ненормала", он мог бы стать очень ценным свидетелем, способным поднять бурю среди народа. Особенно, если его признание прозвучит на фоне той информации, что пытается распространять "Милосердие". Мы увлеклись слегка, делая его публичной личностью... Сейчас наша задача — максимально убедить зрителей и читателей, что Девро повредился в уме основательно, и это даст определённой части аудитории возможность усомниться в его словах. Во время танцевального шоу должны проявиться первые признаки.

— Если ваши расчёты оправдаются, то они обязательно будут. Этот Девро — всего лишь омега.

— Клинику доктора Кеннеди необходимо обеспечить достаточно надёжной охраной. Все сотрудники, включая уборщиков, поступают под наш контроль. Вероятность, что Девро будут вынимать прямо из клиники, невелика, однако принять меры предосторожности будет нелишним. После выписки начинаем круглосуточное наблюдение за офисом "Милосердия" и самим Девро. — Роммни с любопытством понаблюдал, как Влад пускает дым из ноздрей, и рискнул спросить. — Милорд, вас действительно не волнует судьба вашего сына? Всё-таки он ваш единственный отпрыск...

— Судьба этого висельника меня перестала интересовать ещё тогда, когда он сбежал к этому гадёнышу Сантане в постель. У меня больше нет сына. Он умер много лет назад.

— Простите, милорд. Пустое любопытство, — повинился бета.

Неужели?! То-то ты так заинтересовался Каином! Только зря пытаешься завоевать доверие мальчишки — он не так прост, как кажется. Хоть кто-то ещё в нашем роду унаследовал благоразумие предков и какую-никакую интуицию! Может, малыш и подзадержался в детстве, однако он далеко не дурак. Не то, что его никчёмный папаша Грэм.

Авель сидел перед телевизором с видеоприставкой в кабинете комиссара внутренней разведки и молча смотрел на экран. Тихий, аккуратно причёсанный, скромно, но чисто одетый. Совсем непохожий на омегу, которого комиссар видел в грязном подвале. Роммни слегка растерянно наблюдал за его реакцией на происходящее на экране... которая попросту отсутствовала. Авель смотрел на беснующегося "ненормала" как на нечто ужасно скучное, которое смотреть заставляют.

— Авель, — проникновенно заговорил комиссар, — почему вы так равнодушны? Вы ведь сами видите, что с вашим возлюбленным что-то не так. Видите, что он натворил по окончании съёмки? А это его стремление умереть? Разве нормальный человек будет так маниакально желать смерти себе и своим близким? Он ведь желал и вашей смерти тоже!

Авель молча бросил на бету полный презрения взгляд и демонстративно прикрыл рот и нос воротом свитера. Снова та же реакция, только выдержка лучше.

— Авель, поговорите со мной, пожалуйста. — Роммни было придвинул к омеге второй стул, чтобы сесть самому, но Авель отшатнулся, плотнее прикрывая воротом лицо. — Почему вы не хотите мне помочь? Ведь это же в ваших интересах! И в интересах вашего возлюбленного...

Из-под омежьего воротника вырвался короткий презрительный смешок.

— Вы хоть знаете, что такое "любовь", господин комиссар? Вы произносите подобные слова так, словно для вас они только математическая или химическая формула. Вы знаете о существовании любви, знаете, как она проявляется и действует, но вы и понятия не имеете о самой её сути! Я чую это так же отчётливо, как и вашу вонь. Ещё я чую, что вы расспрашиваете меня о Риане не для того, чтобы ему помочь. У вас другая цель. Ваши слова — чистейшая ложь и лицемерие. Вы хотите узнать, как мне удалось его укротить всего несколькими фразами? Я ничего вам не скажу.

— Авель... — вздохнул было бета, однако новый смешок стал ещё язвительнее, а сам омега повернулся к бете. Ворот сполз, демонстрируя откровенную насмешку.

— Не стоит так напоказ вздыхать, господин комиссар — я чую притворство. Риан рассказывал мне о вас достаточно.

Роммни вспомнил, как откровенно кривился на дознаниях "ненормал" после встреч с иностранцами — этот даже не пытался изображать вежливость. По сообщениям работников приюта, Девро был самым взбалмошным и агрессивным из воспитанников-омег, а Авель не по годам умным и рассудительным. И они были неразлучны. Этот их нюх... Он служил лишним доказательством правильности выкладок Рейгана Мариуса, записи которого были найдены в старом штабе подпольщиков. На их основе бунтовщики планировали свои операции. Хорошо, что в нынешнее время мало кто способен настолько точно интерпретировать физиологические сигналы и практически читать собеседников! Сплошные разговоры о загадочной интуиции и телепатии, на основе которых особо экзальтированные верующие приписывают себе особые способности, якобы дарованные сыше, а священники убеждают новоявленных атеистов в существовании богов. На самом деле никакой мистики в этом нет — всё просто и понятно, и его особенный подопечный это доказывает. Вот-вот придёт и его время. Какая всё-таки удача, что парень появился на свет и угодил в правильные руки! Самого его этот дар практически обошёл стороной, и этот солидный недостаток приходится компенсировать умственным совершенством — расчётом и логикой.

— Но ведь вы сами видите...

— Это ничего не доказывает. Во-первых, я знаю Риана — мы практически с самого рождения вместе. Во-вторых, я видел на его шее след от свежего укола. И совершенно неважно, кто именно сделал ему укол этой дряни, которая и спровоцировала моего Двуликого на приступ буйства. В-третьих, уж очень вовремя поблизости оказался человек с камерой. Ваш, не ваш — не имеет значения. Это провокация, и мой Риан совершенно здоров. Только дико устал от всего того, чем вы заставляете его заниматься. Он должен был сорваться рано или поздно, а вы пытаетесь выставить его сумасшедшим, пользуясь тем простым фактом, что мы, омеги, гораздо чувствительнее и эмоциональнее, чем альфы или вы. Это не безумие. Это закономерный исход. Мне он подобного не желает, а то, что я на очереди, очевидно и логично. Потому он и собирался забрать меня с собой. Теперь вы разговариваете со мной, чтобы дополучить аргументов. Зря стараетесь, господин комиссар. Ищите в другом месте.

Молоденький, а уже такой смышлёный! Так и тянет поверить в теорию о перерождении душ, которую проповедовали священники бунтовщиков, а ещё раньше — еретики времён Великого Холода, когда официальная трактовка уже восторжествовала. Как же интересно об этом писали очевидцы событий, переложения записей которых в тайной типографии "Стрелы" печатали наравне со апокрифическими Заветами! Просто оторваться было невозможно! Если бы это было правдой, то запросто можно было поверить, что этот щенок пережил не одно перерождение, и накопленный опыт начинает сказываться.

Заметив изменение в лице собеседника, Роммни мысленно выругался. Похоже, что он утратил контроль над собственным лицом и невольно выдал свои мысли! Всё, переубедить этого упрямца, как и вытянуть из него нужные сведения, будет ещё сложнее. И всё же он всего лишь омега.

— Авель, это моя работа — вопросы задавать...

— Нет, для вас это не работа, а исключительное развлечение и большое удовольствие. И вы задаёте вопросы, ответы на которые вам не всегда нужны — вы и так их знаете. У вас своя цель, и я вам помогать не собираюсь. Вряд ли ваши помыслы настолько благородны и добродетельны, как вы пытаетесь мне описать. У вас понятие "добродетель" наверняка приравнено к понятию "целесообразность", а саму целесообразность вы определяете исключительно с собственной колокольни.

— Авель, вы же умный и здравомыслящий омега! Вы красивы, здоровы, вам пора уже о детях подумать, о продолжении рода! Разве вы не хотите, чтобы ваши дети родились от вашего возлюбленного? Я же знаю, что очень хотите. Так помогите мне излечить его от этого безумия, иначе он просто погибнет!

— Вы в любом случае от него избавитесь. Для этого и лепите ему образ сумасшедшего — убрать его просто так не получится. Он устал. Устал настолько, что смерть стала предпочтительнее жизни. Я отговорил его от рокового шага не ради ваших интересов, а для того, чтобы наши дети когда-нибудь всё же появились на свет...

Комиссар прищурился, и Авель осёкся, поняв, что всё-таки сказал лишнего. По глазам видно. Значит, это были слова о будущих детях. А поскольку от "ненормалов" рождаются исключительно омеги... И Авель уже выбрал имя для первенца. "Кимми". Красивое имя, ничего не скажешь. И, судя по обоим омегам, ребёнок бы получился на редкость хорошенький. Любопытно было бы на него посмотреть. И понюхать... а, может, и попробовать...

— Значит, вы отказываетесь сотрудничать? — протокольным тоном уточнил комиссар.

— Отказываюсь. Будет проще и рациональнее, если вы отправите меня обратно. Не теряйте время зря.

— Авель, вы меня огорчаете, — отечески укорил омегу бета. — Неужели вы не понимаете, насколько сложная сейчас обстановка в стране и на её границах? Вы ведь следите за новостями, верно? Да, порой приходится идти на страшные жертвы, но это всё вынужденные шаги, предпринимаемые ради нашего будущего! Нас окружают враги, они точат нас изнутри, и моя задача — с ними бороться...

— Ищите своих врагов в зеркале, господин комиссар, — снисходительно посоветовал омега. — Не тратьте зря время на меня.

— Каков ответ! "Ищите своих врагов в зеркале"! И он произнёс слово "Двуликий". Думаете, кто-то из охранников рассказал ему или Девро об учении Рейгана Мариуса и еретиков? — Роммни выключил запись допроса.

— Не думаю, — качнул головой Влад, сидя в кресле в своём кабинете. Альфа выглядел неважно — небритый, осунувшийся, в несвежей, наполовину расстёгнутой рубашке. В свои годы ещё очень крепкий и на редкость здоровый. Не зря почти весь Ингерн в кулаке держит и львиную долю элиты придавливает! И всё же возраст берёт своё — устаёт работать так же активно, как в молодые годы. Даже заметно похудел за последний год — возобновил почти заброшенные когда-то активные тренировки. А последние два дня выдались особенно тяжёлыми. — Думаю, он имел в виду, что ты сам себе враг. Это фраза из фильма "Игры разума". В его квартире есть видеомагнитофон, и, похоже, что кто-то им часто пользуется.

— Вероятно, охранники.

— Или Шемберг или Астрис.

— Скорее всего, Астрис — он заядлый киноман и частый гость в видеопрокате. Делать парням особо нечего, вот, наверно, и смотрят, а Авель приглядывается. Он любознательный.

— А если Астрис именно для него фильмы и приносит? — дёрнул бровью Влад, закуривая. — Он женат, имеет двоих детей, соседи говорят, что семья вполне благополучная, то есть подпадает под категорию "неблагонадёжность". Наверняка, жалеет своего подопечного — его младший сын омега и растёт в холе и достатке.

— Заменить?

— Не стоит. Если Астрис до сих пор не предпринимал попыток поспособствовать побегу этих щенков, значит, проблемы ему не нужны. Его старший сын собирается переводиться в частную школу. Не самая дорогая, маленькая, но с хорошей репутацией.

— Просто образцовый отец, — заметил Роммни, украдкой поглядывая на альфу, который тут же поперхнулся очередной затяжкой и закашлялся. В кабинете уже было изрядно накурено, и кашель мог быть продиктован исключительно физиологией. Интересно, почему Влад такой здоровый? Его ровесники среди элиты к этому возрасту уже страдают от самых разных заболеваний — от простатита и ревматизма до гипертонии и язвы желудка. — Кстати, как себя чувствует Каин?

— Уже лучше. Таких сильных приступов давно что-то не было, но любой может стать последним. Я за что врачам плачу???

— Мальчик болен. Он уже родился таким, милорд. Вы извините, но мне кажется, что было бы милосерднее позволить ему умереть во младенчестве, а Сони родил бы второго.

— Такого же больного, если не хуже? — огрызнулся альфа, стряхивая пепел. — Да и как бы он это сделал, если первая беременность, которую с трудом дождались, протекала хуже некуда, в итоге пришлось резать, а вторая и вовсе закончилась выкидышем и бесплодием??? Каин последний в нашем роду, да и серьёзно окреп с возрастом. Я надеюсь, что его дети будут более здоровыми. На них вся моя надежда.

— То есть... Салли Ворона вы не учитываете? — осторожно уточнил комиссар.

Сигарета в пальцах старика дрогнула, и уже это Роммни взял на заметку.

— Ублюдок Сантаны мне не родня. Сколько бы моей крови в нём не было, — крайне жёстко ответил Влад. — Когда возьмём его — делай, что хочешь. Мне этот щенок не нужен.

Неужели, подумал бета. То-то вы так ревностно собирали досье на него.

— Надеюсь, что ваш Каин скоро поправится, милорд.

— Если эти коновалы и шкуродёры не поставят мальчишку на ноги — в санитары разжалую! До самой смерти будут дерьмо за паралитиками убирать! — Влад сбавил тон, беря себя в руки. — И как только поступят новости о Девро — сразу сообщай мне. В любое время дня и ночи.

— Слушаюсь, милорд.

Влад встал в дверях комнаты внука, с обмирающим сердцем глядя на мирную картинку — Доминик читает вслух, а Каин сидит на постели и внимательно слушает. Читал омега очень хорошо — выразительно, с чувством. Сам бы послушал.

Доминика Роуза наняли через проверенное не раз агентство. Влад, перебирая справки о кандидатах, мельком прочёл краткую характеристику этого мальчишки, глянул на фото и тут же поставил пометку "одобрено". Первая же неделя работы лишний раз доказала, что он не ошибся — Доминик был аккуратным, старательным, послушным... и симпатичным. Был бы Влад молод и без импринтинга — вспомнил бы бурную юность. И не один раз. Стройный шатен с карими глазами, губы тонкие, но хорошо очерченные, на левой щеке ямочка. Очень симпатичный. И пахнет замечательно. Понятно, почему Каину он так глянулся — вон как улыбается своей сиделке.

— "...Ты думаешь, что это конец? — улыбнулся Рей. — Нет, это не конец. Любой конец — это начало чего-то нового. С этой мыслью я покидаю наш бренный мир, а ты остаёшься здесь. Встретимся по ту сторону, и тогда узнаем, кто же из нас был прав..."

Влад замер, вспомнив давний сон. Случайно ли он услышал именно этот отрывок?

— Влад, когда же ты признаешь, что я прав? Я пытался учить тебя тому, чему меня когда-то учили Мариусы. Помочь тебе. В какие-то моменты мне начинало казаться, что что-то получается, потом ты резко отдалился... Я надолго потерял всякую надежду, потом снова стало как прежде, даже лучше, и теперь, после нашей разлуки, вижу, что что-то в тебе ещё осталось. Не сгорело.

Доминик заметил хозяина и вскочил со стула, едва не выронив из рук раскрытую уже почти на самом конце книгу. Каин перестал улыбаться и встревоженно повернулся к деду.

— Дедушка? Ты уже вернулся?

Чует, что с ним не совсем ладно. Умный мальчик.

— Добрый вечер, хозяин, — поклонился Доминик, прижимая к груди книгу.

— Почему Каин не отдыхает? — нахмурился Влад.

— Я же всё время отдыхаю! — возразил Каин, вцепляясь в своё одеяло. — А Доминик мне читает. Он очень хорошо читает.

— И что вы читаете? — Влад смягчился.

— "Завесу" Закари Рэйда, — тихо ответил Доминик, показывая обложку книги — Влад всегда сурово контролировал, что именно попадает в руки Каину. На обложке очень хороший художник изобразил альфу и омегу, которых разделяет некая завеса, превращая их в зеркальное отражение друг друга. И всё это на фоне пустоты загадочного космоса.

В груди отчаянно кольнуло, снова извлекая из глубин памяти давнее воспоминание. И Влад опомнился.

— Бросай книгу и иди за мной, — приказал он.

— Да, хозяин, — послушно сказал Доминик и протянул книгу Каину, который заметно заволновался. — Подержите пока и не закрывайте.

— Хорошо. Ты только возвращайся скорее. — Каин, как ему казалось, незаметно погладил тыльную сторону ладони омеги, и Доминик улыбнулся ему, приподняв слегка уголки рта. Улыбка была даже в глазах.

Когда-то давно точно так же Владу улыбался другой омега. Который уже много лет как убит им.

Влад привёл заметно испуганного Доминика в свой кабинет и жестом велел садиться в кресло для посетителей. Очень удобное и дорогое кожаное кресло с изогнутыми ножками в виде львиных лап. От такой щедрости Доминик растерялся ещё больше — раньше ему приходилось просто стоять.

Доминик осторожно сел, чувствуя себя крайне неуютно. Влад это и видел и чуял.

— Как Каин себя сегодня чувствует? — спросил старый альфа, садясь на крышку стола и повергая подчинённого в ещё большее недоумение такой неформальностью.

— Уже лучше, хозяин. Никаких намёков на новый приступ, — ответил Доминик, опасаясь смотреть в глаза.

Влад снова задумался. В записях Рейгана Мариуса, попавших в руки внутренней разведки, были упоминания о том, как от постоянного присутствия рядом самых подходящих для продолжения рода омег больные или тяжело раненые альфы, если у них не было проблем со здоровьем прежде, быстрее остальных шли на поправку — внутренние ресурсы организма активизируют регенерацию, чтобы как можно быстрее исполнить природное предназначение. До того, как Доминик пришёл работать в семейный особняк Барри, Каин болел гораздо тяжелей, приступы случались чаще, а после последнего приступа мальчик довольно быстро оправился и смог вернуться домой раньше срока.

— Ты так ревностно ухаживаешь за моим внуком... Рассчитываешь на что-то?

— Нет, хозяин. Просто... — Доминик покраснел, начав теребить свой передник. Стук его сердца стал отчётливо слышен чуткому уху Влада. — Ваш внук... молодой господин... он такой добрый. Я хочу о нём заботиться. Чтобы он побыстрее выздоровел. Он мне... нравится. Очень нравится.

— Чем именно?

— Молодой господин... очень ласковый.

— А его запах? — продолжил допытываться Влад.

— Ну... — Доминик рискнул поднять глаза. — Может, ваш внук и не самый ароматный... в его запахе есть нехорошие примеси... но мне это безразлично. Он умный, с ним интересно разговаривать.

— Я знаю, что по крайней мере один раз он спал с тобой. — Доминик испуганно вцепился в свой передник ещё крепче. — Что по этому поводу скажешь?

— Я... я не знаю... — Глаза омеги забегали, выдавая замешательство.

— Сцепка была?

— Д-да... и не... — И Доминик испуганно замолк.

— Так это был не единственный раз?!

— Да... хозяин. — И Доминик обречённо поник. — Молодой хозяин всё-таки уже взрослый зрелый альфа...

— И как часто ты с ним спишь?

— Когда выдаётся свободное время, — тихо признался Доминик. — И надо, чтобы охрана не видела.

Влад нахмурился, и Доминик сжался ещё сильнее.

— Машину водить ты, конечно же, не умеешь, — вдруг сказал Влад, изучающе смеряя дрожащего омегу с ног до головы.

— Не умею... — подтвердил Доминик. Голос его дрожал, как заячий хвост.

— Научу. Только чтоб рот на замок, и как бы я это не объяснял — ты просто молча киваешь. Всё понятно?

— А... зачем? — рискнул спросить Доминик.

— Потом узнаешь. А сейчас возвращайся к Каину. И приглядывай за ним как следует.

— Да... хозяин... слушаюсь...

Окончательно потрясённый омега кое-как выбрался из удобного кресла и направился к двери, переводя сбитое дыхание. Едва дверь за ним закрылась, Влад слез со стола и тяжело опустился на пол, утыкаясь лбом в крепко сжатые кулаки. Эта поза была совершенно неподходящей к его возрасту и положению, однако Владу всегда было на это наплевать. Оставаясь наедине с самим собой, старый альфа позволял себе всё, что вздумается. И так практически всю свою жизнь.

— Надеюсь, что ты не подведёшь, — пробормотал Влад себе под нос. — Иначе всё пропало.

— Вы что наделали??? — взорвался Пламмер, глядя на своего подопечного через скрытую камеру. — Вы хоть понимаете, что длинные волосы — это часть образа???

— Это не мы, — неохотно признался доктор Кеннеди. — Недоглядели, признаю. Санитары собирались ему ногти на руках и ногах подстричь — Аполло вроде бы смирный был — а он вдруг выхватил из рук одного ножницы, вырвался и начал сам себе волосы резать. Еле-еле отобрали, а потом пришлось ровнять.

Пламмер выругался и снова посмотрел на Девро, который сидел возле мягкой стенки изолятора и безучастно пялился в потолок. Одетый в одну длинную серую больничную рубаху до колен. Бледный, с красными глазами и тёмными почти до черноты кругами вокруг них, с искусанными до крови губами. Ногти на руках тоже изгрызены. Совершенно не похож на красавца с экранов телевизоров. Длинная чёлка и своеобразное короткое каре — всё, что осталось от некогда роскошной гривы — частично прикрывали лицо. "Ненормал" с полубезумным видом что-то бормотал себе под нос.

— Что он говорит?

— Не знаем, — развёл руками второй медик. — Он словно на другом языке разговаривает.

— И что мне потом с ним делать??? Работы ещё много!!!

— Успокойтесь, господин Пламмер, ко времени выписки ваш подопечный будет в полном порядке. Ваш подопечный продолжает утверждать, что он не он, даже после камеры сенсорной депривации, его периодически приходится накачивать большими дозами препаратов, чтобы к моменту выхода из клиники был готов, а то, что вы видите — это побочный эффект. Со дня на день, когда мы убедимся, что Аполло полностью укрощён, мы приступим к его подготовке. Сейчас он всё ещё периодически буйствует, отчего и приходится применять лекарства. Некоторые особо упорные пациенты прибегают к разного рода ухищрениям, чтобы свести нашу работу в ноль, и тут важно довести первый этап до конца.

— И сколько времени это займёт? — подуспокоился бета.

— Аполло находится в этом изоляторе лишь третий день. Как минимум, два дня. Наши специалисты периодически пытаются вызвать его на разговор — чтобы процесс программирования проходил успешно, пациент должен быть контактным. А Аполло отказывается беседовать. Только бормочет что-то.

— Может, притворяется? Он на редкость сообразительный сукин сын.

— Вполне возможно, — согласился Кеннеди. — Он исключительный актёр, отыграл немало самых разных ролей, в том числе играл и безумие, а это уже опыт. Даже если он сопротивляется воздействию медикаментов, долго это продолжаться не может. Наш опыт показывает, что рано или поздно сопротивление ломается, и пациент становится податливым, как сырая глина.

— Если вы не сдадите мне этого выродка в приличном виде, то я пожалуюсь куда следует, — пригрозил Пламмер.

— Мы знаем, что делаем, — несколько резко ответил доктор Кеннеди. — Делайте свою работу, а мы будем делать свою.

— Ну, смотрите. В любом случае, я вас предупредил.

Пламмер снова взглянул на Девро и решил сразу после выписки пригласить самого лучшего парикмахера в Камартанге, чтобы привёл голову парня в приличный сценический вид. Кто там особенно на слуху у горожан? Нужен настоящий мастер, чтобы ничего не испортил. Кажется, лет десять-двенадцать назад открылся салон, который безо всякой рекламы приобрёл обширную клиентуру, и его мастера нередко выезжают на дом... Стоит навести справки. И если хозяева способны держать язык за зубами, то к ним и придётся обратиться.

Это всё отрава. Только отрава. Они пытаются отбить мне мозги, чтобы сломать. Если я сломаюсь, то окончательно потеряю себя. Нельзя ломаться. Надо держаться. Ради Авеля. Ради Кимми.

Мой малыш. Он хочет придти к нам. Он уже разговаривает. Значит, осталось недолго? Когда Билли приснился сын, то уже не только говорил, но и умел петь. Я уже почти восемь лет воюю с Пламмером и Аполло. Неужели не выдержу ещё немного? Только бы не сломаться. Вытерпеть. Я должен.

Билли Кинг говорил, что сохранить разум помогает прокачка мозга. У меня здесь ничего нет — от меня прячут всё и под самый корень остригают ногти, чтобы не порезал себе что-нибудь, а то и держат в смирительной рубашке. Значит, остаётся только моя память. И так можно показать, что я уже потихоньку с ума схожу, чтобы они побыстрее бросили колоть мне эту дрянь, а то окончательно свихнусь, а я ещё нужен. Работы осталось много, и я должен быть в своём уме, иначе всё провалится.

Перед моим настоящим днём рождения состоится танцевальное шоу, и это будет мой последний выход на большую сцену. Я должен сделать это шоу незабываемым. Выложиться полностью. Показать, что я — это я. Достойно попрощаться со зрителями, которые придут. А они придут. Если меня собираются сливать, то сделают билеты вполне доступными, чтобы на меня посмотрело как можно больше людей. Денег уже вложена уйма, и если я буду импровизировать, то его не отменят, иначе деньги пропадут. А потом нас освободят. Наверно, это будут повстанцы, с которыми работает "Щит".

Эндрю, Оливер, остальные, имён которых я не знаю... Как они там? А их семьи? Живы? Целы? А ребята, которых мы спасли? Добрались ли они до убежища? И как там мой Авель? Не бойся за меня, любимый, со мной всё будет хорошо. Кимми, сынок, если ты видишь, что со мной сейчас делают, скажи папе, что я буду в порядке. Что я выдержу. Чтобы он не волновался слишком сильно. Я теперь не умру. Мне теперь нельзя умирать. Я хочу увидеть тебя. Подержать тебя на руках. Видеть, как ты растёшь. Билли не смог вкусить радости отцовства. Я хочу попробовать это на вкус. Может, даже не один раз. И если тебе разрешат, то приходи ко мне. Поболтаем. Я так хочу тебя увидеть!

А теперь попробую всё это произнести задом наперёд. Если получится сделать это без запинок, то сойдёт за прокачку мозга. И пусть потом гадают, что я говорю.

Лишь бы только не сломаться. Выдержать. Я должен.

Дензел уже полностью расслабился, чувствуя, как ловкие омежьи пальцы бережно готовят его к самому главному, когда в дверь кто-то требовательно постучался. Любовники тут же подорвались, а Салли торопливо вытер свои пальцы, испачканные в собственной смазке, о край простыни. Только бы визитёр не догадался, чем они тут на самом деле занимаются!

— Ну вот! — с досадой ругнулся альфа. — Только-только настроился!

— Спокойно, только не дёргайся. Я открою.

За дверью обнаружился Алистер. Непривычно собранный и серьёзный.

— Денз у тебя. — Омега не спрашивал, а утверждал.

— Да... А что случилось?

Дензел встал с койки и поспешил к двери, поняв, что произошло что-то из ряда вон. И раз Алистера к нему послали, то это связано с будущим рейдом.

— Ал... Какие-то новости?

— Да. Буквально час назад в новостях передали сообщение, что Аполло снова сорвался и загремел в дурку. На сколько теперь — непонятно, однако на этот раз всё куда серьёзнее — показали пару фрагментов видео и несколько снимков, на которых парень вообще никакой. Придётся спешить, так что выезжаем послезавтра. Не забудь уложить свой новый паспорт. Завтра утром инструктаж, так что чтоб был как штык.

— Я буду, — кивнул альфа.

Алистер насмешливо оглядел голых друзей многозначительным взглядом, чутко принюхиваясь, и те заметно смутились.

— И... дико извиняюсь, что прервал. Может, составить вам компанию?

— Нет, мы как-нибудь сами, — огрызнулся Салли, чуя, как Алистер собирается всерьёз напроситься третьим. Только его тут не хватало! Похоже, что и впрямь выздоравливает, раз на них обоих облизываться начал!

— Ладно, не рычи, уже ухожу, — рассмеялся омега. — Сильно не шумите, а то соседям помешаете...

Алистер, хихикая, развернулся и ушёл. Салли закрыл за ним дверь, запер и сразу смачно выругался.

— Хорошо, что не успели, — заметил Дензел, полностью с ним согласный.

— И не говори... Значит, времени меньше, чем мы думали.

— Тогда не будем тратить его зря. — Альфа мягко обнял Двуликого за талию и повлёк обратно.

— А... как тебе в целом? — Салли заметно покраснел. — Я старался поаккуратнее...

— Знаешь, в принципе не так противно, как можно подумать, если соблюдать осторожность и определённые правила. Можно даже получить кое-какое удовольствие. Мы же по сути одинаковые, только обычные омеги не способны спариваться с сородичами из-за недоразвитости соответствующих органов, а наш анус не пронизан таким количеством соответствующих протоков и нервных окончаний — нам это не нужно и потому остаётся в зачаточном состоянии. И анатомия мышечного кольца и прямой кишки несколько иная. Но ведь всё остальное у нас одинаковое! Омежий оргазм — это не только стимуляция анального кольца, но и стимуляция простаты. Значит, и нам это тоже доступно. Кажется, я даже начинаю понимать некоторых извращенцев.

— Ты сильно не зацикливайся на этом, — посоветовал Салли. — Всё-таки вы для этого не предназначены! Для этого предназначены мы, омеги.

— А как же Катиэль Ранаронский? — напомнил Дензел, ложась на живот.

— Катиэль — это отдельный разговор, — возразил Салли, плюхаясь рядом. — Его искалечили враги, он был на грани смерти, и это привело его к решению стать омегой. Он нашёл достойного спутника жизни, его приняли в новом качестве, да и для Совета Архонтов важен был каждый Верный. Только потому он смог прожить достойную жизнь после смены статуса. А ты целенький, вполне здоровый альфа, так что выкинь из головы эти глупости.

Дензел заулыбался, привлекая своего Истинного к себе.

— Ладно, но если что — для тебя я всегда готов сделать исключение.

— Ещё чего!!! — возмутился Салли. — Я что, похож на извращенца???

— Нет, ты похож на Двуликого. А в отношении нашей расы понятие "извращение" надо толковать очень осторожно. Иначе это уже будет богохульство и поклёп на Светлейшего и Флоренса, которые, наделяя Иво Даром Жизни, просто приспособили его тело под новые нужды. Может, они, с чьей-то точки зрения, и схалтурили, но это только потому, что нам сложно понять Замысел полностью...

— Всё, хватит демагогию разводить, иначе будешь беспощадно наказан!

— Наказывай, только поскорее — завтра инструктаж, а послезавтра мы отбываем.

— Всё, теперь не жалуйся! Сам напросился.

Последний день перед отправкой группы Гиллиана в спасательный рейд прошёл перед телевизором в ожидании новостей. Все, кто был свободен, торчал в столовой, ловя нужные сведения. Даже развлекательные передачи для всех взрослых отошли на задний план. Орри молча молился за успех операции, благополучие Аполло и его омеги не только во время новостных выпусков, но и периодически заглядывая в свою часовню. Теории строились самые невероятные, однако большинство сходилось во мнении, что убивать Аполло пока смысла нет никакого. Гадали и о том, что с парнем и его избранником будет потом — доставят ли их на базу или спрячут в пригороде. Как будет потом проходить легализация? А главное — согласится ли Аполло сотрудничать? То, что Двуликий может немало интересного рассказать о сильных мира сего, понимали все.

Вечером в выпуске новостей сообщили, что состояние Аполло по-прежнему тяжёлое, однако наметилось улучшение. Снова показали видеозапись, при виде которой многие омеги едва не расплакались — на Аполло было страшно смотреть. Танцор сидел на стуле сгорбившись и тихо что-то говорил, отвечая на вопросы лечащего врача, которым, впрочем, был не Кеннеди, а некий Сэмиссон. Больничная рубашка висит на нём мешком, укороченные красные волосы свисают на лицо, скрывая его почти наполовину. Когда репортаж закончился, все повернулись к присутствовавшему здесь же вождю, и тот выдал свой вердикт:

— Грим есть, но чуть-чуть. Всё остальное скрывают волосы. Да и камера выдаёт подготовку — ракурсы каждый раз весьма красноречивые. Значит, готовят общественное мнение, иначе бы не выбрасывали в СМИ всё это. Вот только явно перебарщивают с драматизмом. Любой сообразительный зритель поймёт, что что-то тут не так.

— Значит, студия "Заря" готовит запись каждого репортажа? — уточнил Дензел. — Они же снимают только художественное видео.

— Совместно с внутренними службами — превращать психиатрическую клинику в кинопавильон никто не станет без одобрения сверху, а подобное распоряжение могли отдать только с ведома закулисных игроков. Чем меньше людей будут знать про детали, тем им выгоднее. Ведь сообщение о том, что Аполло снова загремел в "Сивар", выдали не сразу, и кто знает, когда именно это произошло. Надо будет поинтересоваться результатами наблюдения — как часто к клинике подъезжает транспорт и какой именно.

— А, камеры и персонал... Если имела место настоящая подготовка, то тут без спецов и оборудования не обойтись.

— Именно. — Комиссар-омега покосился на альфу, но уже с любопытством.

— Что будет с Аполло дальше, когда мы его спасём? — тихо спросил Орри, теребя свои чётки. Молодой священник всё больше осваивался на базе и был в курсе всех последних событий. Узнав подробности истории знаменитого Двуликого, известные подполью, омега весьма эмоционально проклял негодяев.

— Прежде всего стоит посмотреть на его общее состояние. Если будет тяжёлым, то придётся увозить из Камартанга — близость к этой помойке будет причинять боль. Вероятнее всего, переправим в Новую Сантану под защиту наших друзей. Авель, понятное дело, попросится с ним... Всё будет зависеть только от него самого. То, что Аполло вообще так долго продержался, говорит о его внутренней силе, однако и он тоже не железный. Будем надеяться на лучшее, и наберитесь терпения. Мы уже выслали радиограмму главе столичной ячейки, а он передаст сообщение всем нашим внештатникам и друзьям, что живут в Камартанге.

— После освобождения Аполло и Авеля доставят в офис "Милосердия", — добавил Гиллиан, — и какое-то время они побудут там. А там уже решим. Словом, вернёмся — расскажем.

— Адам, спаси и сохрани! — горестно прошептал Орри, целуя свой крестик. — Не дай им пропасть!

Тут в столовую вошёл Люк и протянул Джеймсу, который тоже был здесь, чёрно-белую фотографию довольно большого формата.

— Вот, повесь на Доску Памяти. На удачу.

— Уже распечатал? — слабо улыбнулся Салли.

— Да, спасибо, ребята, — кивнул секретарь-адьютант вождей. — Надеюсь, что потом мне выпадет шанс сфотографировать их обоих нормально.

На фотографии был кадр из того самого эпизода с кассеты — Аполло в своём истинном облике и Авель стоят у окна. Альбинос тут же поспешил к Доске Памяти, чтобы прикрепить снимок, на ходу поглаживая лица сородичей, запечатлённых на глянцевой карточке. Там уже висело немало снимков, окружённых венками из искусственных цветов и листьев. Отдельно решено было вывесить фотографии особо важных для дела повстанцев людей, и там находились снимки покойных Конрада Салливана, его второго мужа Римуса и полковника Аарона Бейли. Как и фото самого Учителя, Рейгана Мариуса, его родителей и ближайших соратников, а так же Гейла Робинсона и ещё нескольких командиров, павших в боях и умерших во время зверских допросов.

— Это что? — удивлённо вперился в скрытое зеркало Пламмер.

— Первые результаты, — с довольным видом объяснил Кеннеди. — Как видите, ваш подопечный возвращается к своему образу. Думаю, скоро можно будет выписывать. Как только убедимся, что результат достаточно устойчивый, да и общее состояние пациента улучшится.

Девро глухо стонал, сидя верхом на санитаре, который уже забыл обо всём на свете. Всё ещё откровенно нездоровый, но выглядел куда лучше, чем в прошлый раз. Рука омеги находилась под подолом рубахи и яростно двигалась там. Судя по всему, кульминация была уже не за горами.

— А вы... не переборщили?

— Так ведь он уже много дней без секса, а потребности "ненормалов" гораздо выше, чем у обычных омег. Это хороший знак.

— И как вы с ним работаете? Вы уверены, что это результат именно вашей работы, а не его хитрости?

Кеннеди поморщился.

— Господин Пламмер, вы себе не представляете, сколько препаратов мы в него закачивали в первые дни. Считанные единицы подопытных после первых уколов сохраняли здравое восприятие реальности, особенно после нескольких часов в камере сенсорной депривации! Ваш подопечный на редкость здоров, и даже курение если и подорвало его здоровье, то крайне незначительно. Спиртное, как вы утверждаете, он употребляет крайне осторожно, и нам известно, насколько пагубны большие дозы для "ненормалов". Мы своё дело знаем, не раз разбирались с симулянтами, и отличить притворство от настоящего помутнения вполне способны.

— Но это Дев... — Пламмер торопливо поправился. — Это Аполло! Вы себе даже не представляете, какие номера он выкидывал в четырнадцать лет! Я постоянно имею дело с актёрами, знаю все приёмы и методы погружения в роль, но подобного у абсолютно неподготовленного мальчишки я не ожидал!

— Господин Пламмер, никакой актёрский дар, даже самый гениальный, не способен сымитировать то, что мы делаем. Если только ваш подопечный использует периоды помутнения сознательно, чтобы придать своему состоянию достоверности, но это слишком маловероятно. Законы Природы и химические процессы в нашем организме никто не отменял, и рано или поздно он бы себя выдал. А пока никаких тревожных симптомов мы не зафиксировали.

— И как скоро я смогу его забрать? — хмуро взглянул бета на зеркальную стену.

— Посмотрим на динамику. Мы уже начинаем снижать дозы препаратов и их количество, ведь вам ваш Аполло нужен в приличном виде. Если динамика будет хорошая, то уже на следующей неделе. Вам позвонят.

Аполло кружился в танце по своей палате, и за его танцем внимательно наблюдали и Кеннеди и Сэммисон.

— Сначала был "Феникс", потом "Морской конь"... Он не забыл про своё выступление в Большом Зале. Готовится. Думаю, до тех пор, пока шоу не состоится, господину Пламмеру беспокоиться не о чем.

Кеннеди нахмурился.

— А Аполло знает, какое сегодня число?

— Да, сегодня утром он спросил меня про день и, когда я назвал дату, заволновался, что до выступления осталось так мало времени.

— Аполло пошёл на контакт. — Кеннеди потеребил нижнюю губу. — Пламмер утверждает, что этот парень уже в четырнадцать лет так ловко притворялся, что распознать притворство было невозможно... А вдруг он всё же переиграл нас?

— Как? Мы же накачивали его препаратами по самые уши! Это в принципе невозможно!

— Я припоминаю Гейла Робинсона — тоже сопротивлялся до последнего. — Кеннеди не сводил глаз с подопытного. — В перерывах он выдавал такую здравую реакцию, что я глазам своим не поверил. Наша химия тогда ещё только находилась в стадии разработки и имела массу побочных эффектов, однако главные результаты испытаний обнадёживали, выдавая желаемый эффект. И всё же Робинсон сопротивлялся. Наши препараты убили его, а самое главное, что дало наводку, было получено, когда он спал и бредил во сне. Сильная воля вполне способна свести наши старания в ноль, и я боюсь, что подобная вероятность в отношении Аполло может оказаться весьма большой.

— И как это доказать? — не на шутку струхнул Сэммисон.

— В том-то и дело, что сейчас никак. Только когда он полностью придёт в себя... и если захочет показать это. Если Аполло наделён достаточно сильной волей, то вряд ли так просто откажется от собственного замысла. Надо будет попросить господина Барри, когда всё закончится, отдать этого парня нам. Может, удастся понять, каким образом он и Робинсон это делали? Нам необходимо вычислить механизм, чтобы подобного больше не повторялось. — Кеннеди провёл ладонью по собственной шее. — Иначе нашей работе... да и нам самим конец.

— Ну... поехали?

— Помолитесь за успех нашего рейда. Это будет нелишним.

У входа в один из подземных тоннелей уже толпились провожающие. Вещи бойцов уложены в рюкзаки, парни прощались с друзьями. Салли о чём-то шептался с Дензелом, и Риан скрипел зубами.

— Милый, хватит, — мягко укорил мужа Гиллиан.

— Ты уверен? А если он вам всё запорет?

— Дензел готов — я это вижу, а тебе опять мешает родительская ревность. Он и Салли что-то придумали, чтобы увеличить шансы на успех, и весь вчерашний день готовились.

— Интересно, что... этот... с ним делал?

Гиллиан только улыбнулся, бросив очередной взгляд на старшего сына и будущего зятя, лбы которых почти соприкасались.

— По-моему, дело обстояло как раз наоборот. Попробую выспросить по дороге.

— А ты уверен, что этому... можно показать тоннели?

— Да. Не исключено, что ему когда-нибудь придётся часто ими пользоваться, так что пусть заранее привыкает.

— Заблудится, — презрительно фыркнул комиссар, вождь и идеолог. — Как пить дать, заблудится. Без карты...

— Посмотрим...

В этот самый момент Салли и Дензел начали целоваться на прощание, и Риан глухо выругался, отворачиваясь. Гиллиан примирительно обнял его.

— Только Салли мозги не песочь, ладно? А то опять поссоритесь. Всё-таки, возможно, это наш будущий зять и отец твоих внуков.

— А это вилами на воде писано! Без моего благословения!..

— Да тебя никто и спрашивать не будет, если что. Салли уже взрослый...

— Знаю! Но я не отдам нашего ребёнка этому... этому...

— У "этого" имя есть...

— ...произносить которое я не хочу!

— Ладно, давай закругляться. Как только будут первые результаты — телеграфирую.

Наконец отряд собрался вместе, Орри прочёл напутственную молитву, перекрестил и благословил каждого, и отряд выдвинулся.

Дензел, едва они миновали один из затворов, не сразу понял, что они идут не к одному из выходов, а углубляются в пещеры. Пол под ногами становился всё более неровным, потом пропало дежурное освещение, и бойцы достали фонари. Альфонс, заметив лёгкое замешательство друга, улыбнулся и подмигнул.

— Ничего, скоро привыкнешь.

— А что это за тоннель?

— Часть системы Путей Лазаря. Слышал о таких?

— О них упоминалось в "Покорении", когда воеводы думали, как провести свои армии до места сражения... Но ведь это миф!

— Нет, не миф. Во времена, предшествовавших Великому Холоду, о Путях Лазаря знали все. Именно через один из таких путей Пилат Амелиус и вывел Верных из захваченных отступниками земель к своим. Сейчас об этих коридорах мало кто знает достоверно, а подробные карты и вовсе есть только у нас. Они составлены на основе единственного экземпляра карты Галлея Аврорийского, которую сохранили Баалы.

— А почему в нашей библиотеке почти ничего о них нет?

— Меры предосторожности, — объяснил Дэниэл. — Молодёжь, сам понимаешь. Не каждый, когда в заднице кураж играет, способен трезво оценить возможные риски. Потому-то все сведения о Путях и изымаются, а выходы контролируются. Это нам сегодня позволили пройти. Только на последних уроках истории рассказывают о них. Без фонаря с хорошей батареей, карты или знания системы меток тут заблудиться — раз плюнуть. В хрониках Баалов говорится, что только Галлей смог настолько изучить все эти тоннели, что карта ему была не нужна.

— И часто наши этими Путями пользуются?

— Достаточно, но делать это надо очень осторожно. Выходы когда-то находились в достаточно безлюдных местах, а за прошедшие тысячелетия всё сильно изменилось — ландшафт, плотность и рассеянность населения... Теперь выходы расположены так, что необычная активность способна выдать — до небольших поселений, а то и мало-мало больших городов слишком близко. Там, конечно, запоры стоят, но против динамита или самодельной нитроглицериновой взрывчатки, которую вполне могут сделать способные школьники, не каждый выстоит. Да и сами мальчишки постоянно везде лазают. Особенно прогульщики. Не дай Светлейший, заблудится кто и погибнет... Мы только дорогу срежем — всё-таки зима ещё не кончилась. Выйдем на поверхность и там уже сядем на попутку.

— И как далеко уходит этот тоннель?

— Выйдем за деревней недалеко от Камелота.

Дензел задумался.

— А под пиком Гордона много таких тоннелей?

— Гора стоит на пересечении нескольких. У наших союзников-учёных, которые знают о Путях, есть гипотеза, что древние, которые и построили эти тоннели, специально пробивали их так, чтобы соединить с сетью здешних пещер. Когда именно Пути были построены, выяснить уже практически невозможно — при прежних, почти благодатных временах они уже были и использовались. Возможно, если мы сможем выяснить, кто их всё-таки построил, мы узнаем и загадку происхождения нашей расы. Ведь кто-то же дал нашим предкам законы правильного смешения крови, которые запечатлены в Заветах.

— То есть эти легенды могут иметь правдивую основу?

— На пустом месте никогда ничего не появляется, — ответил Элиот, притормаживая, чтобы пойти рядом с Дензелом — омега чувствовал себя в диком полумраке не слишком комфортно. — Что-то всё равно ложится в основу любой легенды, сказки или лжи — от попытки объяснить до желания получить выгоду. Как только мы победим, то будем искать наши истоки, чтобы окончательно разгромить доводы тех, кто ещё будет цепляться за старое учение. А такие обязательно останутся.

Дензел огляделся в тоннеле, подсвечивая себе фонарём. Пока на стенах и потолке никаких меток не было, как и необходимости их ставить. Стены и потолок, а так же пол несли на себе следы обработки инструментами, однако, приглядевшись, альфа разглядел и едва заметные швы стыков — кто-то ещё и обкладывал всё это, чтобы не обвалилось под тяжестью земной толщи.

— Да, это следы строительства, — подтвердил Гиллиан, заметив интерес своего воспитанника к стыкам камней. — Принцип обкладки стен похож на принцип установки тюбингов в тоннелях городских подземок, а потом всё это доработали, чтобы было больше похоже на естественное образование. Позднее стены некоторых тоннелей, что выходили в катакомбы или подвалы древних храмов, укреплялись кирпичом достаточно характерной кладкой, причём качество изготовления этих кирпичей не сопоставимо с нынешним серийным производством — современные технологии ради быстрого производства нередко жертвуют качеством. Прежде строили на века. Мы почти разгадали состав глиняной смеси, только сейчас эти технологии использовать никто не будет — слишком долго.

— Сколько же этим коридорам лет?

— Много. Возможно, больше десяти тысяч. Датировать их просто невозможно. Ладно, пошли. Нам ещё поезд ловить, а потом разрабатывать сам план операции.

Фандор ещё с порога услышал голос своего подопечного, который, смеясь, что-то спрашивал. Вероятно, в хозяйской квартире посетитель, и Риан отыгрывает свою роль как следует.

На этот раз забирал омегу из клиники лично Пламмер, не доверив эту миссию никому. На встречу у ступеней крыльца "Сивара" были допущены всего несколько журналистов, да и то Аполло практически ничего не сказал, зябко кутаясь в шарф и пряча под ним большую часть лица.

Все эти четыре с лишним недели альфа искренне беспокоился о своём подопечном — за те немногие часы и минуты, что им удавалось пообщаться без притворства, он немало узнал, что подтверждало его ранние догадки и подозрения. Аполло Скай, которого на самом деле звали Риан Девро, оказался отличным парнем без непомерно раздутого эго, с которым можно очень даже неплохо и интересно провести время перед телевизором или просто за беседой. Если бы Риан мог, то с удовольствием опрокинул за компанию пару кружек слабенького пива. На самом деле он терпеть не может спиртное и пьёт его только на работе и в крайне малых количествах, иначе... Сам ведь видел, что будет. А ещё Риан живо интересовался его семьёй и откровенно завидовал. Одним словом, почти полная противоположность своему сценическому образу. Они очень сдружились. Жаль только, что никому обо всём этом Фандор не мог рассказать — был риск, что за одно неосторожное слово его накажут благополучием, а то и жизнью близких. Все эти дни, на которые Фандора отправили в отгул, альфа следил за новостями и с болью смотрел на кадры из клиники, что мелькали в репортажах. Джесси, видя и чуя тревогу мужа, ни о чём не спрашивал, за что Фандор был ему искренне благодарен.

В спальне хозяина действительно были гости. А именно — приглашённый парикмахер, чтобы подстричь Риана для выхода в свет. Видимо, от идеи с париком Пламмер отказался — во время отдельных номеров Аполло так активно двигался и при этом крутил и тряс головой, что заколки могли и не выдержать. Оставалась только короткая стрижка, и Пламмер пригласил самого известного парикмахера в Камартанге — одного из владельцев и ведущего мастера салона "Весна" Кристи Лачетти. Фандор хорошо знал этот салон — два раза, получив приличную премию, в том числе и за своевременные действия по спасению жизни Аполло, пусть сперва и вставили пару пистонов за недогляд, он отвёл своего омегу в этот салон на стрижку и не пожалел. Джесси не имел возможности ухаживать за собой по полной программе, вся повседневная одежда супругов и их сына была не самой новой и приобреталась в сети магазинов "Вторые руки", Джесси совершенно не пользовался косметикой, на которую просто не было лишних денег, однако в салоне Лачетти Кристи совершил настоящее чудо — с новой причёской Джесси удивительно похорошел. Салон Лачетти никогда не испытывал недостатка в клиентах, его мастера — сам Кристи, его единственный сын-омега Джей и необычный альфа Зандер — нередко выезжали на дом, цены не гнали, и это вкупе с талантом Кристи подбирать фасоны для каждого клиента, исходя из индивидуальных особенностей лица и фигуры, работало лучше любой рекламы. Неудивительно, что Пламмер для спасения образа Аполло пригласил именно его.

— ...А ничего получается! — Судя по голосу, Аполло, был очень доволен тем, что выходило из-под ножниц мастера.

— Тебе нравится?

— Ага. Так нравится, что даже хочется накинуть тебе сверху.

В голосе Аполло проскочили до отвращения знакомые нотки — таким тоном он обычно начинал заигрывать с сородичами прежде, чем завалить их на подходящую поверхность или прижать в удобном уголке. Рослин Мудрейший, Кристи же ему в отцы годится!.. как и Сони Барри. И многие другие заказчики-омеги.

Фандор опешил, видя, с каким удовольствием "ненормал" поглаживает тыл своего парикмахера. Кристи ощутимо покраснел, и его ножницы начали щёлкать медленнее.

— Не стоит, — слегка натужно рассмеялся омега. — Я уже староват для таких забав.

— Это ты-то старый? Да ты отлично выглядишь!

Кристи и впрямь не больно-то выглядел на свой возраст — казалось, что на самом деле ему, как минимум, на пять лет меньше. Зелёный форменный халат-передник, чёрные облегающие зимние штаны и светлая блуза выгодно подчёркивали фигуру омеги, и с формы мастеров "Весны" уже активно шили форму для кондукторов трамваев и уборщиков. Джей лично стриг своего родителя, лишний раз подчёркивая, как можно эффектно стареть, не теряя природной привлекательности. Кристи стал своеобразной моделью для демонстрации новых причёсок для немолодых и стареющих омег, желавших отлично выглядеть в любом возрасте.

— И всё же не стоит, — покачал головой Кристи, оглядывая результат своей работы. Фандор не мог не признать, что стрижка удалась — при необходимости её можно было доработать до обычной короткой, обрезав ассимметричную чёлку и длинные пряди слева. Кристи будто намеренно стриг этого клиента с расчётом на дополнительную стрижку, когда можно будет плюнуть на хозяина и даже перекраситься, вернув прежний цвет. Судя по бровям, когда-то волосы Риана были каштановыми. — Я уже давно перешагнул границу репродуктивного возраста, и со смазкой совсем плохо...

— У меня её полно! — тут же заверил его Аполло, продолжая делать недвусмысленные жесты и ещё сильнее вгоняя парикмахера в краску.

— И всё же не стоит, — мягко сбросил с себя руку Аполло Кристи и потянулся за средством для укладки и новой расчёской. — У тебя выступление скоро, все билеты проданы, так что лучше о работе думай.

— Да я и так станцую, что все вздрогнут, — самодовольно продолжил свои домогательства Аполло, уже откровенно притягивая Кристи к себе. На его лице играла улыбка откровенного вожделения. Что он творит??? Это уже чересчур! Тут "ненормал" заметил своего сторожа, и в его зелёных глазах — Фандор уже знал, что это декоративные линзы — что-то блеснуло. — О, Фандор вернулся! Привет, тюфячок!.. Слушай, Кристи, брось ты эту укладку, а? Я тебе доплачу из своих... средств, а потом поприветствую своего опекуна. Соскучился!..

У альфы холодок пробежал по спине. Давненько Аполло с ним не заигрывал. Что он задумал? Принюхался и нахмурился. Что-то в запахе Риана было не так. Вроде и впрямь приспичило — Кристи очень симпатичный, невзирая на возраст, и пахнет пусть и слабо, но хорошо. К тому же Риан провёл в клинике почти луну, и кто знает, чем его там пичкали?!! Может, стимуляторами, которые и спровоцировали эту реакцию? А, может, на самом деле умом тронулся?..

— Аполло, не отвлекай меня, пожалуйста! — уже начал нервничать Кристи, попытался высвободиться, однако не тут-то было! — У меня ещё три вызова!

— Ты не хочешь отдохнуть? — обиделся танцор.

— Мне некогда.

— А мне хочется. Неужели не уделишь мне лишние полчасика?

— Дай хотя бы закончить...

— Всё, ловлю на слове! — И Аполло уселся на своём стуле вполне себе смирно.

Едва Кристи закончил укладывать волосы клиента, как Аполло вскочил, сорвал с себя длинную синтетическую накидку, которой были укутаны его плечи, и Фандор увидел, что парень-то совершенно голый! И уже практически в полной боевой готовности. Кристи опомниться не успел, как Аполло отобрал у него рабочий инструмент, бросил на туалетный столик и шустро начал раздевать опешившего парикмахера, тесня его спиной к широченной хозяйской постели. Такого он ещё себе не позволял — в этой спальне с ним развлекался только Пламмер!!! Что случилось???

— Аполло... что ты делаешь?.. — попытался остановить его Кристи.

— Ты сказал, что, как только закончишь, мы повеселимся, — промурлыкал "ненормал", споро расстёгивая на парикмахере брюки. Его запах всё больше густел, выдавая крайнее возбуждение. Неужели за все недели в клинике никто не воспользовался поводом, чтобы?..

— Я сказал, чтобы ты дал мне хотя бы закончить...

— Вот именно. И сейчас я сделаю тебе хорошо. — Повалив-таки Кристи на постель, Аполло обернулся к Фандору и лукаво подмигнул, сладострастно, как своих фильмах, облизав нижнюю губу. — А потом я сделаю хорошо тебе. Если хочешь — можешь даже посмотреть.

Это было едва ли не прямым копированием тех образов, что Риан отыгрывал в порнофильмах и не только. Неужели в "Сиваре" ему промыли мозги, заставив-таки забыть, кто он такой???

Фандор с отчаянно колотящимся сердцем отступил в коридор, борясь с желанием воспользоваться приглашением. Возбуждение начало подниматься и в нём самом, однако альфа не настолько был озабоченным по жизни, что не раз его выручало. Да и смотреть в глаза Джесси после невольной, но всё же измены будет трудновато — знал это по личному опыту. Даже если это будет Аполло — икона секса во всех его видах.

Случка в комнате становилась всё более жаркой. Кристи, похоже, понял, что сопротивление бесполезно, и сдался. В коридор летели хриплое дыхание и стоны вперемешку с шорохом постельного белья. Фандор так ясно представлял себе происходящее, словно и впрямь видел собственными глазами. Но видеть это всё на экране или во время съёмки — одно, а в реале — совсем другое. НИКОГДА он прежде не видел, как Аполло работает с клиентами!!! Шумно... Набравшись смелости, Фандор всё же заглянул в комнату и увидел, что наступает второй решающий момент — Аполло уже перевернул Кристи на живот и активно вылизывает ложбинку меж его ягодиц. Кристи глухо стонал, вцепившись в ближайшую подушку и прикусив её уголок. Аполло своё дело знал. Вот "ненормал" изогнулся и провёл пальцами по собственному заду, на котором уже блестела выступившая обильная смазка, которой тоже пахло вовсю. Быстро смазал Кристи и одним рывком вошёл в него. Бедный парикмахер только охнуть успел, и Фандор снова отвернулся. Он снова и снова вспоминал, как он и Риан разговаривали под ароматный чай. Как омега грустно улыбался, рассказывая об Авеле и редких встречах с ним. Как тяжело осознавать, что приходится изменять ему. Как собственные деяния причиняют боль. Почему же сейчас он так безрассуден? Ведь хозяина дома нет...

Камер успели натыкать, чтобы следить, и Риан о них знает? Если да, то где ещё они могут быть?

Тихие вскрики Кристи становились всё более громкими, и альфа начал судорожно расстёгиваться. Надо сбросить пар, а то и впрямь сорвётся. И что скажет Джесси, если догадается? Может, его омега и сможет понять и простить, этот момент всё же встанет между ними надолго.

Первым кончил Кристи, потом Аполло. Фандор кое-как выдохнул, достал носовой платок и обтёрся, после чего привёл себя в порядок. В спальне стоял такой густой запах случки, что дышать приходилось чуть ли не через раз.

— Зачем... ты это сделал? — простонал Кристи, едва парочка расцепилась и омега отполз чуть в сторонку.

— Потому... что я так хочу... — Голос Аполло был таким довольным, что альфе захотелось выругаться как следует и врезать приятелю по физиономии, чтоб очнулся. — И только попробуй сказать, что тебе не понравилось — ни в жизнь не поверю!

Фандор посмотрел на Аполло, который едва ли не растекался по постели, и с убитым видом поплёлся вниз на кухню. Там в холодильнике стояла хозяйская бутылка с бренди, из которой охранник иногда рисковал отпить глоточек для успокоения нервов, когда взбалмошный подопечный выводил его из себя. И если на кухне есть камера, то пусть думают, что он пьёт из-за "видит око — зуб неймёт".

Примерно через полчаса Кристи, приняв душ и собравшись, покинул квартиру — на улице уже ждало вызванное охранником такси. Фандор, провожавший его, успел заметить, что омега очень расстроен и напряжённо думает о чём-то. В запахе парикмахера ясно читалась тревога. Закрыв дверь, Фандор собрался с духом и поднялся в хозяйскую спальню, где тут же попал в алчущие лапки Аполло.

— Куда это ты ушёл?!! А как же веселье???

— Но ведь... — попытался возразить альфа, которому стало совсем не по себе — Аполло выглядел ещё безумнее, чем тогда, когда соблазнял Кристи.

— Я же сказал — ты следующий! Иди сюда... Ого, да у тебя тут есть на что посмотреть! Я даже завидую.

Фандор опомниться не успел, как омега шустро расстегнул на нём брюки и тут же вобрал в рот вновь восставший член. Боги, это было нечто!!! Фандор никогда не позволял себе требовать подобного ни от Джесси ни от других омег, с которыми его сводила жизнь до мужа и парой после. Знакомые и коллеги только смеялись над недотёпой, говоря, что он много потерял.

— Риан... — вырвалось у альфы, на что его подопечный недоумённо вскинулся.

— Кто? Ты меня с кем-то путаешь!

— Что?.. — оторопел Фандор, видя непоколебимую уверенность в зелёных глазах.

— Нечего называть меня чужим именем! — откровенно обиделся парень. — И вообще, не отвлекайся.

— Но ведь...

— Так ты же хочешь, я чую, — промурлыкал тот, поглаживая и надрачивая. — Все меня хотят. Почему не хочешь попробовать ты? Сколько уже знакомы, а ещё ни разу... Недопустимое упущение!

— Но это же спальня хозяина... а ты...

— Это и моя спальня тоже, так что не парься. Расслабься и получай удовольствие.

Фандор только выругался. Он вполне мог ударить наглеца, скрутить его в бараний рог и сделать внушение, но рука просто не поднималась. Слишком хорошо он помнил, каким Риан был до повторного заключения в "Сиваре". Наверняка это из-за того, что с ним там сотворили!!!

Аполло продолжал дразнить своего сторожа, доводя его до полного бессилия перед растущим желанием. Паршивец прекрасно знал своё дело!!!Совершенно инстинктивно Фандор вцепился в его красные волосы на затылке и надавил, добирая удовольствия. Еще немного — и Аполло повалил его на и без того разворошенную хозяйскую постель и оседлал, доводя до оргазма со всем своим отточенным мастерством. Когда узел проскочил внутрь, альфа зарычал, вцепляясь в бёдра омеги и толкнулся сам.

После второй разрядки, которая была похлеще первой, Фандор не сразу опомнился. Тело было как ватное — такого с ним не бывало с самой юности, когда в период созревания кровь в жилах бурлила, требуя своего. Тогда он прижал в уголке своего одноклассника, который здорово пах. Хорошо, что потом мозгов хватило извиниться — проводил до дома и по пути купил на оставшиеся от обеда деньги очень вкусное пирожное. Папа его потом похвалил... а вскоре его не стало. Этот парнишка Хэнк стал его первым, и отношения у них до самого детдома были очень даже хорошие. Вспоминая тот случай, Фандор едва не взвыл. Ну, почему они, альфы, такие озабоченные??? И что происходит с Рианом, что он ТАК себя ведёт? Нельзя ли как-нибудь ему помочь придти в себя, стать прежним? Аполло злил и раздражал как никогда сильно, и это усугублялось чувством вины перед Джесси.

Риан лежал на постели неподвижно и, казалось, не дышал. Фандор кое-как встал и пригляделся к омеге. К счастью, тот был жив — просто потерял сознание. Фандор встал, разминаясь, оправился и осторожно поднял беднягу на руки. На лице Риана уже не было следов бешеного безумия. Наоборот, омега казался испуганным и беззащитным. Сердце альфы сжалось от жалости. Что же будет, когда его к Авелю повезут??? А повезут обязательно.

Фандор осторожно отнёс приятеля в ванную, расположенную на том же этаже, бережно опустил в здоровенную ванну, отделанную настоящим мрамором, и начал наливать воду. Риана нужно было помыть — он весь пропах потом и смазкой. И это не считая извергнутого альфой семени. Дело было не совсем привычным — обычно Риан всегда мылся сам, в каком бы измотанном состоянии не пребывал — однако альфа старался. Он прикасался к "ненормалу" как можно осторожнее, помня слова Джесси, что грубость и небрежность омегами запоминаются надолго. Особенно во время течки, вынуждая шарахаться от потенциальных партнёров. Фандор и сам не раз видел подобное, удивляясь, почему на лекциях по репродукции в школе им об этом ничего не говорили. Более близкое знакомство с собственным подопечным окончательно открыло ему глаза на жестокую и лживую реальность.

Фандор уже собирался извлекать Риана из ванны и заворачивать в большое махровое полотенце, как тот открыл глаза и растерянно огляделся, будто не понимает, где находится и как сюда попал. От порочного безумия в нём ничего не осталось, и Фандор выдохнул с облегчением. Риан пошевелился, едва не завалился на бок, и альфа заботливо подхватил его под руки.

— Как ты?

Омега медленно поднял глаза на своего сторожа, поморгал, а потом его лицо скривилось в почти по-детски плаксивой гримассе. Но это не было притворством — в его глазах начали скапливаться слёзы.

— Лука...

— Да, это я, — из последних сил улыбнулся ему Фандор, хотя сейчас было совсем не до улыбок. — Что с тобой было? Ты будто с ума сошёл! Что в этой грёбаной клинике с тобой сделали? Ты зачем завалил Кристи?..

Риан резко вцепился в его рубашку и уткнулся в плечо, с плеском забираясь на бортик ванны.

— Лука... Лука, прости меня! Прости, если сможешь... пожалуйста...

— Да что они с тобой сделали-то? — Фандор крепко обнял своего подопечного, не думая о намокающей одежде.

— Я... я едва не умер, Лука. Они пытались меня убить!!! Я им не нужен! Им нужен только Аполло... этот ...ый извращенец!!! В прошлый раз меня просто прибивали к земле, а в этот хотели убить!!!

— Тихо-тихо. — Фандор погладил парня по голове, чувствуя, как его всего трясёт. Вот оно что! — Но ведь они тебя не убили...

— Да, я не сдался, я выдержал, но это было... Это было ужасно!!! Они мне что-то кололи, и я видел такое, чего там быть не могло!!! Я видел Ад, Лука!!! Я видел самого Деймоса!!! И это было как настоящее, хотя было ненастоящим!!! Я понимал, что это просто бред, но это и не было бредом!!! И там был голос, который постоянно повторял, что я Аполло!!! Что Риана Девро нет, что я его просто выдумал!!! Я видел свои фильмы, я снова был в них, но не участвовал, а будто стоял рядом и смотрел, как я другой... Это было омерзительно!!! Я кричал ему, что это не я, что это только работа, актёрская игра, а он смеялся и говорил, что я обманываю сам себя!!! В какие-то моменты мне начинало казаться, что я исчезаю, что меня и вправду нет... Я не хочу умирать, Лука!!! Я хочу жить!!!

— Ты не умрёшь. Ты будешь жить. Раз они не смогли убить тебя там...

— И всё же они что-то вложили мне в голову, да так крепко, что меня то и дело клинит, — срывающимся шёпотом продолжал омега. — Я забываю, кто я, и превращаюсь в Аполло. Когда мне стали меньше колоть этой дряни и напомнили про будущее шоу, я начал готовиться. Я должен выступить достойно. Попрощаться со зрителями. И потом всё закончится.

Обе линзы выпали из глаз Риана, но тот этого даже не заметил. Он просто плакал, вцепившись в друга.

— Закончится? О чём ты говоришь?

— Это уже ненадолго, я знаю. Скоро всё это кончится, и я смогу вздохнуть свободно. И Авель тоже. Мы освободимся, и мы с тобой, возможно, больше не увидимся. — Риан вскинулся и умоляюще уставился на альфу своими горящими синими глазами. — Лука, помоги мне. Не выдавай меня. Я должен ещё какое-то время походить в шкуре Аполло, чтобы продержаться до самого конца. Если меня опять переклинит — не сердись. Если Джесси догадается — извинись перед ним за меня. Я не хочу, чтобы в твоей семье начался разлад из-за меня. Ты такой хороший, Лука. Я хочу, чтобы у вас всё было хорошо. Чтобы Джек поправился. Ты только помоги мне не забыть, что это всего лишь шкура, а не я сам. Иначе я и правда умру. А я не хочу умирать!!!

И Риан снова уткнулся в плечо друга, окончательно разрыдавшись.

Фандор как никогда отчётливо чуял, как парню плохо — запах омеги тяжелел и пропитывался едкой горечью. Если бы у самого Фандора не было Джесси и Джека, то он бы, пожалуй, рискнул и помог Риану и Авелю сбежать на волю.

Если бы только у него не было Джесси и Джека.

Фандор обнял рыдающего друга, пытаясь хотя бы так подбодрить его и успокоить. Это всё, чем он мог помочь здесь и сейчас.

Дензел оглядывался по сторонам, вспоминая свой первый визит в Камелот с друзьями. Тогда тоже снега было навалом. А ведь уже наступила Двуличная луна, скоро это всё начнёт активно таять. В садах начнутся работы, молодёжь начнёт женихаться активнее прежнего... Неостановимый круг жизни совершит новый оборот.

До деревеньки Лавилки было не так далеко, и отряд двинулся в ту сторону. Добраться до неё засветло было вполне реально. Оттуда, запасшись кое-какой снедью в дорогу, они сядут на ближайший поезд до Камартанга, который идёт почти напрямки. В крайнем случае сделают пересадку.

В дороге разговорились — никто из случайно встреченных не должен был заподозрить, что они не просто так по здешним местам пешком ошиваются. Дензел активно гадал, попадут ли они в сам Камелот, и если попадут, то узнают ли его местные? Наверно, всё же узнают — такие победы, как та, что он одержал в "Отвале", быстро не забываются.

В небольшой лавочке Гиллиан купил несколько газет, перекинулся парой слов с продавцом-омегой, а уже на улице сказал:

— В новостях сообщили, что Аполло уже выписали. Если с транспортом повезёт, то успеем к его шоу. Будем надеяться, что с ним более-менее нормально, иначе могут возникнуть проблемы.

— А что вы будете делать, сэр, когда будет день рождения вашего мужа? Скорее всего, мы к тому времени не успеем вернуться, — заметил Элиот, поправляя на плечах лямки своего несколько потяжелевшего рюкзака.

— Думаю, что известие о благополучном завершении операции станет для Риана самым лучшим подарком на день рождения, — улыбнулся комиссар. — Чем не повод постараться как следует?

На станции выяснилось, что подходящий поезд будет только вечером. Ждать предстояло не меньше четырёх часов. Отряд расположился в зале ожидания и честно поделил купленные газеты поровну. Дензелу достался лист с небольшой заметкой, в которую молодой альфа тут же впился глазами.

"До начала танцевального шоу Аполло Ская "Калейдоскоп" остаются считанные дни. Организатор и продюссер Вильям Пламмер уверенно заявил, что Аполло в полном порядке и готов работать. Подготовка к шоу идёт хорошими темпами. К тому же был предпринят беспрецедентный шаг — билеты идут по удивительно низким ценам, что позволит увидеть это представление даже тем, кто прежде не мог позволить себе подобное зрелище. Уже сейчас практически все билеты проданы, а оставшиеся закономерно подскочили в цене. Аполло регулярно появляется в репетиционном зале, и его внешний вид обнадёживает. Знаменитый танцор-"ненормал" активно репетирует, и всё же периодически срывает работу, чтобы уединиться с кем-нибудь. Похоже, что полностью вернуть его в нормальное состояние врачам не удалось, и мы уже сейчас можем уверенно говорить о завершении карьеры Аполло. И это весьма неприятное открытие — такие яркие "звёзды" зажигаются крайне редко, и подтверждением тому может служить Билли Кинг, которого не так давно поместили в закрытую клинику почти на три дня. Неужели дар творчества настолько опасен? Лишний повод задуматься и позаботиться о наших лучших людях."

— Сэр, взгляните! — Дензел протянул Гиллиану газетный лист. — Тут есть статья об Аполло. Журналисты уже всерьёз пишут, что его карьера завершается.

— Вот как... — Гиллиан прочёл заметку и нахмурился, передавая газету Элиоту с Алистером. Омеги только чудом не разорвали злосчастный лист. — А ты обратил внимание на фразу про опасность творчества?

— Думаете, что Аполло — это только первая ласточка?

— Он не один такой среди творческой богемы, и если кто-то ещё взбунтуется, то эти разговоры — отличный задел для того, чтобы устранить их без лишних проблем. Не исключено, что и хореограф Людвиг Шмидт умер не сам.

— Тут сказано, что Аполло регулярно срывает репетиции для перепиха, — сказал Алистер. — Как думаете, сэр, это правда? Он ведь и раньше этим якобы грешил, а после срыва это звучит как минимум странно. Ведь если он взбунтовался...

— Выясним на месте. Вы помните, что в "Сиваре" его остригли?

— Кеннеди утверждает, что Аполло это сделал сам, — напомнил Микаэль.

— Похоже на то. Длинные волосы Аполло — часть образа, необходимы для работы, а так же являются частью рекламной кампании для парикмахерских услуг, шампуней, красок и всего прочего. Если кто и рискнул покуситься на длину его волос, то только он сам. И это тоже показывает, что Аполло уже на грани. Эта заметка свидетельствует, что времени остаётся в обрез, поэтому начинаем разведку сразу, как только прибудем.

— Остановимся в "Милосердии"? — уточнил Ружеро.

— Нет, в пригороде. Есть вероятность, что за офисом уже установлено наблюдение — Роммни очень цепко следит за всеми подозрительными местами. Да и в офисе все жилые помещения, как правило, заняты. Не стоит их стеснять. Если внутренняя служба причастна ко всей этой заварухе с ликвидацией Аполло — а вероятность этого практически стопроцентная — то лишний раз светить наших друзей не стоит.

— Неужели этот Стэн Роммни настолько умён? — обеспокоенно спросил Дензел. — Если это так, то почему он до сих пор не прикрыл нашу лавочку?

— Пока непонятно. Этот гад ведёт какую-то свою игру. — Гиллиан инстинктивно понизил голос, и его бойцы придвинулись ближе. — И мы с Рианом думаем, что он делает это уже давно. И если он до сих пор не трогает наших союзников и соратников на внештатной основе, то рассчитывает использовать эти знания более рационально, ради чего готов идти на издержки. Он опасный противник, и мы обязаны быть предельно осторожны.

— Потому вы, сэр, и собираетесь засветиться?

— Да. Слухи пойдут обязательно, и это должно вынудить насторожиться не только моего отца, но и Роммни. Официально я уже много лет как мёртв, и моё появление на публике должно вызвать ряд не самых удобных вопросов.

Бойцы молча переглянулись.

— Пора? — тихо сказал Микаэль.

— Да. Скоро начнётся регистрация нашей партии, и к тому моменту у нас уже должен быть задел по компромату. Кое-что мы уже собрали, но нам нужен Аполло. Его показания способны дать нам много чего.

— А если он откажется сотрудничать? — засомневался Дэниэл. — Опасных рифов слишком много — он может пострадать во время операции по его спасению, мы можем не суметь или не успеть вытащить Авеля, да и риск, что в "Сиваре" ему могли элементарно промыть мозги, остаётся. Достаточно вспомнить, как умер Гейл Робинсон.

— Не думаю, что в плане ума Аполло будет в настолько плачевном состоянии. Раз уж он продержался столько лет, не вызывая подозрений у коллег и изрядной части околотворческой тусовки, то парень наделён достаточно сильной волей и твёрдым характером. Для срыва должен был накопиться солидный багаж и состояться толчок, чтобы запустить процесс, и этот толчок, похоже, произошёл в "Кармине". В крайнем случае, дадим ему время подумать, а пока он думает, обеспечим ему и Авелю надёжную охрану. Сейчас наша обязанность — вытащить их обоих из этого зверинца, и на этой задаче мы должны сосредоточиться в первую очередь.

Бойцы согласно закивали. Элиот и Алистер пожали друг другу руки, обозначая очередное "перемирие", Микаэль вцепился в свой медальон, настраиваясь на все возможные приказы вожака, Дэниэл и Ружеро дружно погладили свои побратимские метки, Альфонс и Скотт вознесли молчаливую молитву к покойным родителям, Рикки, которому, вопреки обыкновению, не спалось, прижал к груди свой рюкзак, в которых хранились копии записей с Аполло и Авелем. Быть может, до совсем уж крайних мер и не придётся опускаться на этот раз, однако от слаженной работы всех членов отряда будет зависеть слишком многое.

Зал был заполнен до отказа. Многие зрители с отчаянной надеждой смотрели на пустую пока сцену, где шли последние приготовления. Изрядную часть составляли омеги, они же заполняли спешно возведённые по периметру зала дополнительные помосты, которые позволили продать больше билетов, чем обычно выбрасывали для этого зала.

Концертный комплекс "Революция" с самого своего возведения славился самыми шикарными постановками, его строили самые лучшие строители со всей страны, включая бригады Ригана Саммерса из Викторана и Дугласа Равелина из Камартанга. На его сценах выступали певцы, танцоры, ставились грандиозные спектакли — от мюзиклов и современных опер до ледовых шоу, даже снималось кино и проводились спортивные соревнования, оформленные в самых лучших традициях шоу-бизнеса. Обычно билеты туда, даже в Малые залы, стоили хороших денег, они становились ценными призами в викторинах и телешоу, но внезапная акция по удешевлению произвела эффект разорвавшейся бомбы. Последние билеты уже покупались с заметной переплатой и с рук, однако и это никого не останавливало.

Гамлет Певерелл с братом стояли на одном из помостов и мрачно смотрели на сцену, над которой уже опускали занавес, запуская обратный отсчёт перед началом. Свет постепенно начал меркнуть.

— Братишка... а Аполло точно в порядке? — тихо спросил Элис, вцепляясь в крепкую руку старшего брата. — Кристи рассказывал, что он явно не в себе...

— Посмотрим, — попытался смягчить тревогу омеги альфа. — Всё-таки Аполло очень любит свою работу, которая касается танцев. Думаю, что он постарается выложиться по-полной, а если с ним что-то будет не так, то все обязательно заметят. Ты тоже смотри внимательнее.

Элис молча кивнул и тоже уставился на сцену.

Гамлет полностью разделял тревогу младшего брата. После того, как Кристи Лачетти во время запланированной стрижки Элиса, то и дело заливаясь краской, рассказал о вызове на квартиру Пламмера, братья не на шутку встревожились. Поведение Двуликого после клиники наводило на определённые размышления, и у куратора тоже появились те же догадки, что и у них.

Блистательное шоу началось.

Братья смотрели очень внимательно, ловя каждую мелочь, Элис то и дело прикладывал к глазам бинокль, принесённый с собой, а Гамлет смотрел не только на сцену и большой видеоэкран за ней, но и в зрительный зал. Особенно на первые ряды. Альфа понял, что Аполло снова на пределе. Его выступление ощутимо отличалось от тех записей, что Гамлет и Элис смотрели перед тем, как им выдали билеты, купленные на деньги из кассы фонда. Аполло будто намеренно рвал жилы, часто импровизировал на ходу, и в его танце чувствовалось нечто такое, что заставляло сердце отчаянно биться. Даже у тех, кто находился на удалении от сцены. Его запах, вплетаясь в мешанину зрительского присутствия, навевал чувство тревоги, что подтверждало худшие подозрения подпольщиков.

Это шоу должно стать последним выступлением Аполло перед такой обширной аудиторией. Конец Двуликого был не за горами. Об этом говорил и порядок номеров — "Феникса" организаторы поставили ближе к середине, будто описывая его карьеру на самом пике, а финальным стал "Умирающий лебедь". Элис молча рыдал, не сводя глаз с Аполло, который словно прощался со всеми. И его послание достигло изрядной части зрителей — это было понятно по тому, что во время его танца творилось в зале. Это было не просто шоу. Это была настоящая мистерия.

Как только шоу закончилось, и свет вокруг сцены пригас до такой степени, что зрители едва могли видеть друг друга, на какое-то время воцарилась гробовая тишина, кто-то робко хлопнул в ладоши раз-другой, а потом грянули аплодисменты. Аполло медленно поднялся на ноги и выпрямился в единственном луче вертикального света в полный рост, сбрасывая свои искусственные крылья и головной убор. Он подошёл к самому краю сцены, провожаемый тем самым лучом мертвенно-белого света, и жестом попросил тишины. Овации моментально стихли. Аполло оглядел всех зрителей и заговорил. Негромко, однако эхо его усталого голоса разлетелось по всему залу.

— Я... от всего своего сердца благодарю всех тех... кто пришёл сегодня в этот зал. Для меня это очень много значит... и я никогда не забуду этот день. Благодарю.

И Двуликий склонился перед своей публикой в низком поклоне, опустившись на левое колено. Длинные пряди его новой причёски, которая так поразила телезрителей во время вчерашнего появления танцора на телевидении, свесились на раскрашенное гримом лицо.

То, как он произносил свою краткую речь, резко отличалось от его обычной манеры говорить. И тоже говорило о многом.

— Его... хотят убить. — Элис отвернулся, продолжая глотать слёзы.

— Да, — кивнул Гамлет, обнимая брата. — Но наши вожди этого не допустят. Уверен, они уже знают всё, и скоро Аполло будет освобождён. Он должен быть освобождён.

Группа спасения прибыла в пригород Камартанга Акелу поздно ночью.

Погода в последние два дня выдалась на редкость сырой и промозглой, и бойцы первым делом поспешили в станционный буфет — выпить чего-нибудь горячего. Рикки по пути умудрился нехило простудиться и регулярно чихал, вытирая покрасневший нос платком. Кое-как отогревшись, отряд направился к месту проживания на время операции. Это была скромная общага на берегу одного из рукавов Галары — реки, на которой стояла столица. Район не самый богатый, зато сравнительно тихий. Комендант той самой общаги был верным соратником подполья и заранее выделил две комнаты для постояльцев. Так же было брошено извещение одному из местных кураторов, который сидел в офисе "Милосердия", чтобы тот был готов встречать гостей.

Дензел старался как можно меньше думать о том, как они будут работать — нервы подкашивали обретённую в объятиях Салли уверенность. Да и остальные не подавали вида, что тоже волнуются — обсуждают каких-то знакомых, перешучиваются... Стоит попытаться отвлечься. Наверняка в общаге полно малышей, за которыми ему позволят присматривать в свободное время.

В вестибюле сидели дежурный вахтёр и один из жильцов, кутавшийся в плотный серый халат. Омеги, разумеется. Они пили горячий чай, и тема их разговора тут же привлекла внимание подпольщиков.

— ...говорю тебе, он прощался!!! Об этом полгорода только и говорит!

— Значит, дело совсем плохо.

— Да. И если повстанцы ничего не предпримут, чтобы спасти его, то потеряют изрядную часть поддержки!

— Спасут, не переживай. Я слышал, что они уже совершили несколько налётов на исправительные лагеря, разгромили секретное учреждение, где тайно ставили опыты на Двуликих. Пора бы уже и за шоу-бизнес взяться, так что Аполло будет первым на очереди.

— Скорее бы...

Гиллиан вежливо кашлянул, привлекая их внимание, и вахтёр, взглядом пересчитав визитёров, тут же вскочил.

— Вы припозднились...

— Один из наших простудился, да и вообще отогревались в буфете, — повинился комиссар, сбрасывая рюкзак с плеч. — Пока ехали, такая сырость началась!

— Метеорологи обещают, что скоро опять приморозит до двадцати градусов, но это уже будут последние сильные заморозки. Скоро снова начнётся потепление, а там и настоящая весна придёт...

Тут Рикки снова чихнул, и Дензел решительно полез в свой рюкзак за лекарством.

— Подожди, — остановил его омега в халате, не без удовольствия принюхиваясь к парню, — пусть сперва в душе отогреется — у нас подачу горячей воды наконец наладили.

— А, может, ванну лучше... если есть?

— Можно и ванну, — кивнул вахтёр, выдавая вожаку ключи от комнат. — Располагайтесь, отдыхайте, а утром всё оформим.

Комнаты, которые выделили подпольщикам, находились на пятом этаже семиэтажного здания, которое вовсю требовало косметического ремонта. И жильцы своими силами уже кое-что сделали — вставили новые оконные рамы, покрасили стены в крыльях, которые уже кто-то начал разрисовать или оклеивать весёлыми узорами... Тихо и спокойно. Разве что приходилось осторожнее шагать по коридору, чтобы не задеть овощные ящики и приткнутые к ним вещи, которым не нашлось места в жилых комнатах. Омег, само собой, поселили отдельно, а в комнате для альф и бет уже стояли прислонённые к стенке раскладушки — коек было только три. Получилось тесновато, но зато никто не остался обиженным.

Дензел торопливо снял верхнюю одежду, повесил на вешалку на двери — ряд привинченных крючков и три толстых гвоздя — бросил свой рюкзак на выделенную ему раскладушку и поспешил к омегам, чтобы убедиться, что они устроились нормально. Элиот и Алистер уже начали пустую ссору из-за того, кто на какой койке ляжет — в омежьей комнате кто-то поставил трёхъярусную кровать. По поводу возможной драки переживать было рано, и альфа повернулся к Рикки, который уже доставал свежее бельё и полотенце, поминутно шмыгая носом.

— Ты как?

— Ничего, температура вроде спала.

— Пойду приготовлю тебе ванну, только сильно не разлёживайся, а то перегрев вреден будет.

— Спасибо, дружище.

С отоплением в общежитии тоже было сносно. Наверно, кто-то из Баронов подшустрил — этот район входил в их ведомство, но в чьё именно — Биттнеров или Лейлы — парень пока не знал. По слухам, в Камартанге завелась ещё одна группировка, которая активно отвоёвывала себе место под здешним солнцем, но старые мастодонты пока успешно отбивали её атаки. Интересно, что по этому поводу думает внутренняя разведка? Не имеет ли она к этому отношение? И Уильям Биттнер и Лейла — союзники повстанцев, так что потеснить их с городских улиц полне логично, чтобы резко ограничить противника в манёврах и отрезать пути добычи ценной информации.

Дензел тряхнул головой, отгоняя невовремя нахлынувшие мысли. Сначала отдых, а потом работа. Вожак всё скажет.

В ванне Рикки едва не уснул. Заворачивая его в полотенце, Дензел почувствовал, что температура у друга снова начала расти. Так, это уже нехорошо, как и то, что и запах омеги заметно усилился. Течка скоро. Хорошо, что в офисе "Милосердия" изолятор есть и других укрытий хватало, иначе никто бы его на задание не отпустил. Да и не придётся Рикки идти в бой — у него своя работа. Устроив омегу в комнате под присмотр остальных, Дензел поспешил доложить.

— Да, я знаю, — кивнул Гиллиан, выслушав рапорт. — Куратор тоже предупреждён, так что это не проблема. Но всё равно хорошо, что сказал.

— Сэр, вы завтра пойдёте в офис?

— Да. А что, со мной хочешь? — улыбнулся комиссар.

— Если... если можно... — заробел подчинённый.

— Конечно, можно, — кивнул Гиллиан. — Ты у нас парень любознательный, так что не повредит. Заодно послушаешь, о чём мы с Дигори будем разговаривать. Учись. А сейчас ложись-ка спать — вставать будем рано, а остальные пусть отсыпаются.

Дензел уже понял, что Гиллиан выделяет его из числа других бойцов не только потому, что видит в нём будущего зятя, отца своих внуков и полноценного члена семьи. Комиссар явно намерен продвигать своего подопечного выше, как и говорил не так давно. Большая ответственность... Если получится достойно показать себя на этом задании, то и Риан быстрее признает его.

Гиллиан разбудил своего протеже около семи часов утра. Общежитие активно просыпалось, а кто-то уже добрых два часа был на ногах. В коридорах и соседних комнатах гудели голоса, где-то громко плакал маленький ребёнок — судя по голосу, "волчонок" — топот ног разлетался эхом, в душевых лилась вода, кое-где уже начали выяснять отношения... Ничего особенного, обычное дело, когда невыспавшиеся после предыдущей смены граждане вступают в новый рабочий день — собираясь утром в школу после выходных, маленький Дензел не раз слышал подобное у соседей, пусть они и жили не в таком же доме. По пути в новой газете Дензел прочитал, что очередной профсоюз провёл шумный митинг по поводу несправедливого распределения рабочих графиков и их оплаты. Для разгона рабочих даже пригнали солдат из ближайшей части! Кажется, это был металлопрокатный цех... Пара экспертов осторожно заявляла, что пора бы и впрямь это всё пересмотреть — в виду возможности новой войны на границах предвидится большой призыв, рабочих рук останется меньше, и необходимо оптимизировать их использование и оплату труда, чтобы новые массовые выступления рабочих не сорвали поставки в армию.

Остальные бойцы спали сном праведников, набираясь сил перед работой. Дензел быстро умылся, почистил зубы... Стоящие рядом с ним омеги, все трое старшего школьного возраста, с откровенным интересом принюхивались к нему, и альфа понял, что в школе им буквально прохода не дают. Ребята были симпатичные, очень неплохо пахли, но, разумеется, ни в какое сравнение не шли с Салли — импринтинг. Дензелу даже стало их жаль. Остаётся надеяться, что их не осеменят раньше получения аттестатов, да и с будущими спутниками жизни в последствии повезёт.

С новоиспечённым соседом ребята заговорить так и не решились.

На общей кухне уже пар стоял коромыслом — даже оконные стёкла запотели. Гиллиан еле-еле нашёл себе и своему протеже свободную конфорку, да и то, судя по косым взглядам деловито шныряющих по кухне омег, ему её уступили. Чайник уже вскипел и пышел жаром на столе, а сам комиссар с помощью чапельника снимал с плиты внушительную сковороду с румяным омлетом. Дензел тут же вспомнил самый первый омлет, которым его и Дона кормил Салли после их первого вечера наедине, и сглотнул. Как же было вкусно... Глядя на то, как привычно Гиллиан орудует у плиты, трудно было поверить, что боевой комиссар родился и вырос с золотой ложкой во рту. На хозяйственного альфу с одобрением поглядывали все здешние жильцы, а кое-кто уже начал разглядывать его с недоумением. Ага, началось — заметили его сходство с родственниками и начинают гадать.

— Готово, — кивнул комиссар своему протеже. — Если не боишься обжечь язык, то можно есть прямо сейчас.

— Сэр... не стоило так рано...

— Нормально. Да и мне полезно разминаться, чтобы навыки не потерять, а то в последнее время наша столовка меня малость разбаловала. Принеси тарелки из нашей комнаты пока. Не будем ребятам мешать — поедим здесь.

— А где они?

— В верхнем шкафу слева от окна.

— Сейчас...

— И кружки прихвати под чай.

В том же шкафу нашлись и вилки — довольно старые алюминиевые, слегка погнутые, однако Дензел на это с чистой совестью плюнул — когда он служил на границе, то там водились вилки и по-страшнее. И ведь пользовался!

Завтракали альфы стоя, уступив столы омегам, продолжавшим возиться с готовкой — детям с собой собирали, чтобы лишний раз не тратиться на школьные обеды. Сковороду с омлетом поставили на подоконник, подложив старую разделочную доску, нашедшуюся тоже в их комнате. Готовил комиссар неплохо, и сковорода быстро опустела.

— Зря вы сетовали на отсутствие практики, сэр — было вкусно. Наверно, часто готовить самому приходилось.

— Особенно, когда начинал жить самостоятельно. Как вспоминаю, как учился солить на глаз и картошку чистить... — Гиллиан ностальгически закатил глаза. — А моя первая яичница... Если бы не Суо, то Гровер потом дал бы мне по зубам. И был бы абсолютно прав.

— Скучаете по тем временам, — сочувственно кивнул Дензел.

— Да, — вздохнул и комиссар, перестав улыбаться. — От нашей стаи только мы с Джаспером остались... Каждый раз, как собираемся посидеть и вспомнить наших ребят, до сих пор ком к горлу подкатывает. Может, и жили от получки до получки, всё на счету, район не из спокойных, среди соседей швали хватало, комнатуха тесноватая и не самая лучшая, но жили хорошо, дружно.

— И вожак у вас был хороший.

— Да, был старшим братом всем нам. Многому меня, недотёпу, научил тогда. Выписал путёвку в жизнь по сути. Повезло, что я их тогда встретил. Когда всё закончится, я подробно всё опишу, чтобы потомки знали, как оно было в наше время...

Кое-кто слишком активно пытался делать вид, что не подслушивает. Подпольщики переглянулись и поняли друг друга.

— А ты молодец, — похвалил своего воспитанника Гиллиан, когда они, разобравшись с временной регистрацией, покинули общежитие, не забыв оставить своим записку.

— Вы сами говорили, что пора пустить пару слухов. А общаги — это такое место, где могут появляться самые невероятные.

— Осталось дождаться, когда они разбегутся по городу и дойдут до моего отца.

— Внутренняя разведка начнёт проверять. Надеюсь, что здешние жильцы не пострадают?

— Роммни не такой дурак — будет прощупывать аккуратно. Пока мы здесь живём, лишнего внимания к себе не привлекай, но и от людей не шарахайся. При твоих качествах, конечно, ясно, что омеги вокруг тебя будут стаями кружить, но тут уж ничего не поделаешь. Если захочется посидеть с ребятишками — ради предков, попросят составить компанию за чаем — если захочешь. Главное — не давать новой пищи для слухов и тем более конкретной информации. Следи за тем, что говоришь. Ничто не должно выбиваться за пределы легенды.

— Понял.

— Сейчас я познакомлю тебя с нашими внештатниками, с которыми можно разговаривать свободно. Остальные обитатели "Милосердия" почти ничего не знают, так что правило о болтовне на них тоже распространяется. У них, как и у наших будущих партийцев, должны быть чистые руки и максимально безобидная репутация, чтобы не давать Роммни лишнего повода их шерстить. Слежка, конечно, за ними ведётся, и потому подставлять ребят мы не имеем права — иным горожанам обращаться за реальной помощью просто некуда.

До столичного офиса "Милосердия" ехали на метро — в толчее было проще затеряться. Метро в Камартанге строили в первую очередь, потом начали рыть тоннели и под Виктораном. В том числе и расширяя древние катакомбы, не включённые в систему канализации. Разумеется, столичное метро было куда роскошнее, чем в родном городе Дензела, и парень откровенно пялился на облицованные самыми дорогими сортами мрамора стены, потолки и полы, лампы, заливающие ярким светом каждый уголок. Особенно долго он смотрел на огромное мозаичное панно на станции, на которой они вышли. Гиллиан деликатно стоял в паре шагов и не торопил, понимая, почему его воспитанника так привлекла эта картина.

Панно изображало самую знаменитую роту десантников, в честь которой станция и получила своё название. В библиотеке центральной базы хранились подлинные дневники одного из немногих выживших из этого отряда, в которых подтверждалась изрядная часть официального изложения тех событий, и это внушало надежду, что подобных историй на самом деле немало. Тренировки, патрули, дежурства, походы в детсад и школу, а так же вечера и ночи с Салли оставляли не так много времени, чтобы перечитать всю библиотеку, о чём Дензел откровенно сожалел. Учась в викторанской частной школе, он жадно ловил все старые легенды, читал романы о войнах и героях, пытаясь стать таким же, как описываемые в них люди — храбрым и сильным — и когда он понял, что многие факты официальные историки перевирают, это стало неприятным открытием. Десантники, получившие прозвище "Громовые орлы" были кумирами многих мальчишек-альф, почему многие из его сослуживцев, собственно, и выбрали военную службу. Про них даже фильм сняли. Художники по мозаике очень реалистично выложили на стене портреты героев из множества кусочков непрозрачного стекла. Картина была очень величественна и красива.

— Что чувствуешь? — тихо спросил своего протеже комиссар.

— Гордость. Что не зря поверил в них. Они действительно были настоящими героями. И большинство из них умерли молодыми.

— Как и многие другие, павшие на полях сражений. Это честь — быть увековеченным в памяти потомков таким образом, но всё-таки хочется, чтобы как можно больше героев доживало до старости. Чтобы быть живым примером для подрастающих поколений. А нынешние методы ведения воин оставляют таких возможностей всё меньше. Как и причины, по которым войны то и дело вспыхивают. Ладно, идём.

— Да, сэр.

Дензел бросил на панно последний взгляд, мысленно отсалютовал павшим героям и пошёл к эскалатору.

После спешки и суеты метро наверху дышалось свободнее. Выйдя из наземного вестибюля, альфы перешли улицу Хоффмана, свернули на Ангельскую, отмахали пару кварталов, и впереди показалось довольно крепкое, пусть и староватое здание офиса. Пятиэтажное, с тремя входами, стёкла кое-где были треснутые и подклеенные. Вместо вывески над центральной дверью висело изображение двух ладоней — крупной и хрупкой — между которыми сияла четырёхлучевая звезда, похожая на Крест Единства. Судя по толщине вывески, когда темнело, здешние хозяева тоже включали подсветку, как и в офисе в Трампе. Внутри были слышны голоса, а в окнах мелькали люди. Гиллиан привычно огляделся, потом слегка мотнул головой — заходим. При этом направился к центральному входу.

Внутри было довольно тепло, и альфы сразу начали расстёгиваться и снимать шапки. Вахтёр-омега, который о чём-то шептался с сородичем в синем тёплом халате — судя по запаху, омега был постояльцем здешнего отдела пережидания и скоро должен был вернуться домой — заметил гостей, ахнул и выбежал из-за своей стойки.

— Дядя Гилл!!! — завизжал он и тут же повис на шее комиссара, которого такая фамильярность ничуть не удивила. На вид омеге было около семнадцати лет, темноволосый, аккуратно подстриженный, симпатичный и с замечательным запахом довольного жизнью омеги.

— Привет, Ликан, — улыбнулся в ответ Гиллиан, подхватывая паренька. — Как жизнь молодая? Как родители? А брат?

— Я в полном порядке, — отрапортовал Ликан, спрыгивая на пол и по-военному вытягиваясь во фрунт. Он буквально сиял от удовольствия. — Готовлюсь к выпускным экзаменам, двоек нет. Папа Галли и оми Уэйд здоровы... — Тут вся напускная серьёзность с лица парня сползла, и Ликан прыснул. — А Фредди опять скоро папой станет. И ещё двое на подходе.

— Это... — Гиллиан и сам начал хихикать. — Это уже сколько у него?

— Пятеро... — Ликан не выдержал и засмеялся. — Когда отец Себастьян приезжал в последний раз и проводил церемонию, все едва сдерживались, чтобы не засмеяться! Это же каждого надо было спросить... Потом, когда всё закончилось, даже не смеялись, а ржали!

— А с яблоком как решили?

— Просто разрезали. — Ликан немного угомонился. — Тэдди и резал, а Фредди себе самый маленький кусок взял.

— Разумно, — кивнул Гиллиан, отсмеявшись. — А родители не возражали? Столько внуков сразу — это не перебор?

— Какая разница? — отмахнулся омега. — Все наши будут.

— И где рожать будут? Снова в третьем?

— Ага. Фредди там уже встречают, как родного, все санитары.

— Этак скоро волейбольная команда наберётся! А на футбольную Альфред замахнуться не хочет?

— Не — комнат не хватит. Там и так через пару лет не протолкнуться будет.

— А сам замуж ещё не собираешься?

— Не, сначала выучусь. — Ликан с любопытством принюхался к Дензелу, и парень дружелюбно улыбнулся новому знакомцу. — А это кто?

— Это мой ученик и будущий зять.

— Сэр... это ещё неизвестно... — густо покраснел Дензел, вцепившись в свою шапку. — Мало ли...

— Истинное Предназначение? — догадался Ликан, и его мордашка слегка обиженно вытянулась.

— Оно самое.

— Старший или младший? — деловито уточнил Ликан.

— Старший — Джейми ещё никого особенного не встретил. — Гиллиан повернулся к своему протеже. — Ликан из посвящённых, так что с ним можешь говорить свободно.

По прозвучавшим именам Дензел уже догадался, о какой семье идёт речь, и поразился — у его сородича уже целых ПЯТЬ мужей!!! И как он только с ними со всеми справляется?! И что творится у них дома?!

— А... твои зятья между собой не ссорятся? — осторожно спросил он.

— Не, ты что?!! Кого попало мы в семью не берём. У нас всё нормально — мир, лад и веселье. А если что — оми живо порядок наведёт.

— Ну да... он же такой...

— Догадался? — хитро прищурился Ликан.

— Да, я уже немало о вас слышал. И "Покорение" три раза смотрел. И историю знакомства ваших родителей знаю.

— Ну, тогда будем знакомы. — Ликан уверенно протянул свою ладошку. У него были очень красивые гибкие пальцы. — Как тебя звать?

— Калеб Варбург. Это по паспорту, — тихо добавил Дензел на ухо, наклонившись. — На самом деле меня зовут Дензел.

— И так и так нравится, — подмигнул Ликан. — Позже поболтаем?

— Обязательно. Расскажешь, как вы у себя дома сейчас помещаетесь.

— Всё, хватит лясы точить, — потрепал "племянника" по голове Гиллиан. — Дигори на месте?

— Ага, уже ждёт.

— Отлично.

— Дядя Гилл... — Ликан поджал губы и инстинктивно понизил голос до едва слышного шёпота. — А вы... за Аполло приехали?

— Да. У нас появилась наводка, где держат заложника, которым беднягу на цепь посадили, — так же негромко ответил комиссар. — Осталось кое-что уточнить, и будем ребят вынимать. Так что готовьте комнату на двоих... и пока молчок.

Ликан понятливо кивнул и поспешил на своё место.

— Мой крестник, как и Альфред, — объяснил Гиллиан своему спутнику. — Хороший мальчишка, верно?

— Славный. Похож на родителей с той фотографии... только обычный омега.

— Да, рост и комплекцию Уэйда он не унаследовал, но его детям наверняка что-нибудь перепадёт.

— Зато Альфред получился на отличку. Целых пять мужей!

— Он и собирался обзавестись минимум тремя. — Гиллиан снова начал посмеиваться. — Представляю себе, как удивлялся каждый раз отец Себастьян...

Дензел тоже представил и не смог сдержать улыбку. По старому обряду, когда в уже сложившуюся семью принимали третьего супруга, у уже законного, который, собственно, и давал согласие на третьего, положено было спрашивать, действительно ли он согласен на это. После чего нового супруга последовательно вопрошали, согласен ли он считать обоих своих мужей равноправными. В общем, когда семья увеличивалась не на одного супруга, а на куда большее количество, опрос занимал немало времени и вполне был способен вызвать смех у присутствующих. Особенно, если новые мужья приходили не одновременно, а спустя некоторые промежутки времени и один за другим. Дензел, конечно, слышал, что по стране уже появилось немало подобных семей и в разной комплектации, но напрямую с подобным сталкивался впервые — на центральной базе таких пока не было. Его и Дона устоявшиеся отношения с Салли в расчёт никто не брал... пока что. Как и Алекса с Соломоном.

Кабинет главы центра и одного из столичных кураторов подполья альфы Дигори Фалькона находился в правом крыле на третьем этаже. Сам Фалькон оказался не самым рослым, одетым просто и непритязательно, да ещё и довольно упитанным, без признаков ощутимой мускулатуры, какие обычно полагались традиционному потомку Адама. Причиной было не самое отменное здоровье Дигори — альфа страдал от нарушения обмена веществ с детства, а с возрастом обзавёлся ещё и легкой степенью диабета, поскольку с полноценным питанием в семье, когда он был ребёнком, было туговато. Однако альфа ничуть не стеснялся своей ущербности — по рассказам наставника Дензел знал, что Фалькон весьма активно работал, обеспечивая бесперебойную работу офиса. Он тщательно следил за снабжением и расходом средств, полученных от благотворительных фондов, нередко буквально дневал и ночевал на рабочем месте. Фалькону было всего около тридцати лет, однако он ещё не был женат — работа отнимала практически всё личное время, и его семьёй, по сути, были обитатели центра.

— Сэр, как же я рад вас видеть! — поспешил поприветствовать гостей куратор. — Вы за Аполло?

— Да. Какие новости?

— Да вы наверняка ещё в общежитии всё слышали. Бедный парень открыто попрощался с публикой, и, похоже, его хозяевам, это не слишком понравилось. Вот, свежая газета... — Фалькон схватил со своего стола газету и протянул Гиллиану. — Читайте сами!

Передовицу украшала огромная фотография Аполло в образе танцующего Ориона, а поперёк большими буквами шёл заголовок: "АПОЛЛО УЖЕ НЕ ТОТ!!! Конец карьеры не за горами." Гиллиан развернул газету на нужной странице, и Дензел начал читать статью через его плечо.

"Долгожданное всеми поклонниками сборное шоу знаменитого танцора и актёра Аполло Ская вызвало неоднозначные оценки критиков. Да, зрители, пришедшие на выступление, оценили работу прославленного "ненормала" очень высоко, а кого-то очень растрогало его последнее высказывание, однако это только зрительское восприятие. Специалисты и профессиональные хореографы, которые тоже присутствовали на шоу, отметили, что последние события в жизни Аполло сильно сказались на его работе на сцене. Да, технически все номера были безупречны — это опыт и активная работа перед самим шоу, однако налицо были и признаки того, что Аполло теряет профессиональную форму. В его выступлении пропал присущий исключительно ему одному шарм, в перерывах за кулисами, пока шла смена сценических костюмов и грима, Аполло временно терял ориентацию, путался в людях, с которыми раньше часто работал или встречался, то и дело что-то переспрашивал. Наблюдалась и некоторая заторможенность, путанность речи, а перед "Фениксом" даже был случай потери координации движений, который, к счастью, был единичным. Всё это приводит экспертов к неутешительному выводу — Аполло уже не тот, что прежде. Он ещё способен работать, и, по расчётам специалистов, успеет закрыть существующие контракты, но новых проектов с его участием ждать уже не стоит. Вероятнее всего, по завершении работы над его последним фильмом "Тень", постановка которого планируется на лето-осень нынешнего года, Аполло придётся взять под плотное наблюдение медиков, а то и вовсе поместить его в специализированную лечебницу. Надежд на полное исцеление почти нет..."

— Нда... сильно он их разозлил. — Гиллиан покачал головой и отдал газету Дензелу, чтобы перечитал статью ещё раз и полностью. — Сколько наших было в зале?

— Гамлет с братом на одном из помостов, Гриф в левой части зала и Борис почти у самой сцены. Он же снимал всё на камеру, которую вы нам недавно прислали. Отснятый материал у меня в сейфе. Смотреть будете?

— Чуть позже. А Гриф — это Джонатан Свон Двуликий?

— Да. Парень уже полностью завершил курс реабилитации, работает на стройке, и всё у него отлично.

— Хорошо. Я уже сказал Ликану, чтобы готовили комнату на двоих — Аполло прибудет не один.

— Заложник? — понимающе кивнул Дигори.

— Да, Авель по прозвищу "Ангел", — подтвердил Дензел, не отрываясь от статьи. — Нам в руки попало видео, по которому можно вычислить место его содержания. Как только мы установим, где находятся этот дом и квартира, то начнём операцию по их спасению. Вынимать ребят надо в один день и, желательно, одновременно, чтобы хозяева не успели дать сигнал сторожам Авеля.

— Ангел??? — потрясённо ахнул куратор, хватаясь за сердце и опираясь второй рукой о письменный стол. Его круглое лицо покрылось испариной.

— Да. — Дензел сложил газету, положил на стол и помог сородичу сесть в кресло — тому было явно нехорошо, раз он тут же полез в верхний ящик за какими-то таблетками. — Есть все основания считать, что на съёмках "Гарема" между ребятами завязались вполне серьёзные отношения, поскольку Авель после завершения работы над "Нежностью" пропал с экранов. Тогда-то из него и сделали надёжную цепь для Аполло. Время от времени им позволяют видеться, и запись одного из свиданий попала нам в руки — какой-то идиот врезал её в порносборник под категорией "скрытая камера".

— Адам, спаси и сохрани... — Дигори перекрестился. — Я могу увидеть эту запись?

— Да, она есть у Рикки, который приехал с моей группой, — кивнул Гиллиан. — На этой записи Аполло без грима, а заодно с помощью современных технологий с его тела свели все татуировки — подкорректировали изображение, как в деле Валентино.

— Вот оно что... Хорошо, мы всё подготовим к их приходу... но вы уверены, сэр, что внутренняя разведка не придёт к нам? Скоро весенние каникулы, у нас детей прибавится на постой... и очередь в изолятор уже расписана...

— Мы постараемся увести их по ложному следу. Ещё есть повод считать, что Роммни не станет предпринимать никаких крупных шагов, пока не убедится в высокой вероятности утечки информации, а учитывая, какую репутацию Аполло лепили все эти годы, парень сам будет сидеть тише воды ниже травы, чтобы никто не догадался, кем он был раньше. Решение помогать нам он должен принять сам, и мы дадим ему время подумать, а тем временем обеспечим охрану и для него и для Авеля. Пока идёт подготовка самой операции по их освобождению, мы подумаем, где именно их будет надёжнее спрятать. Твой офис будет лишь перевалочной базой, а там решим.

— Хорошо. — Дигори принял свои таблетки, запил водой из графина, стоящего на столе, и выдохнул, вынимая из кармана брюк носовой платок, чтобы обтереть лицо. — Кристи будем приглашать? Думаю, безопаснее перекрасить парня, чтобы ещё лучше замаскировать его.

— Я сам договорюсь. Ваш запасной видеомагнитофон рабочий?

— Конечно. Будете работать с видео?

— Да. Рикки в помощь нужно будет выделить кого-нибудь из местных, что хорошо знают районы пятиэтажек. Примет дома, который виден из окна квартиры Авеля, не так много, а Рикки не из Камартанга родом.

— А почему вы решили, что Ангел в столице?

— Это достаточно логично — держать пленника поближе к заложнику. А если принять во внимание плотный график работы Аполло, то вряд ли его вывозят для подобных встреч слишком далеко.

— Поищем, — пообещал Дигори. — Среди таксистов немало наших друзей, как и среди мелких уголовников. Они хорошо знают город. В крайнем случае обратимся к Уильяму Биттнеру, и он порекомендует кого-нибудь.

Пока Гиллиан обсуждал с куратором другие дела, Дензел попросил разрешения покинуть кабинет — и получил его — и вышел в коридор, прихватив с собой злосчастную газету. Уже в коридоре прислонился к стене и перечитал статью снова.

Аполло был обречён и знал это. Потому и позволил себе вольность в шоу — по рассказам наблюдателей, он не только потряс краткой речью в конце, но и изменил часть выступлений прямо в процессе. Надо его спасти уже хотя бы для того, чтобы доказать закулисным правителям, что они не столь всесильны, как хотят показать. Да, спрятать Аполло и Авеля будет непросто. В крайнем случае, их просто отвезут на центральную базу, потом переправят в Новую Сантану, и там, вдали от больших городов, в тишине и покое бедняга сможет начать новую жизнь. Только бы он был в порядке...

— Переживаешь?

Дензел вскинулся и узнал Ликана. Омега стоял рядом с ним, прислонившись плечом к стене. Уже полностью одетый на выход, только незастёгнутый.

— А ты почему не на вахте?

— Моя смена закончилась.

— А школа?

— Я во вторую смену учусь, да и пара учителей у нас заболела. Сейчас пойду домой и посплю.

— А уроки сделал? Если что, то я помогу — я хорошо в школе учился.

— Ночью сделал, пока сидел. Ты за меня не волнуйся. Ты лучше постарайся спасти Аполло, а то наши чуть ли не плачут когда новости смотрят и газеты читают.

— Мы спасём его. Обязательно. Даже если он откажется нам помогать.

Ликан помялся, заметно смущаясь.

— Слушай... ты не проводишь меня домой? А то боюсь заснуть в метро. Заодно со своими тебя познакомлю.

— А вы далеко живёте?

— На южной окраине, в частном секторе. У нас отдельный дом с огородом. Не самый большой, но хороший. Правда, до Пасти ближе всего, но у нас две собаки.

— Провожу, только моего наставника предупредить надо, чтобы не беспокоился.

— Что по наружному наблюдению? — Влад бегло просматривал отчёты по семейным предприятиям.

— Возле офиса "Милосердия" подозрительных лиц не замечено. — Роммни с сожалением побарабанил пальцами по подлокотнику. — Или ещё не приехали или вообще не собираются впутывать тех в свои дела.

— Что Девро?

— Если не считать его выходок во время и под занавес шоу, ведёт себя так, как и положено. Похоже, что доктор Кеннеди всё же смог добиться нужного нам результата.

— А не получится как с Робинсоном?

— Не думаю. Даже если придётся повторить всю процедуру. Нынешние препараты способны привести к смерти пациента только в том случае, если применять их слишком часто и в непомерных дозах, а Девро начали уменьшать дозы сразу, как только появилась реальная угроза полной потери рассудка и работоспособности.

— А он не мог обдурить вас? — Влад хмуро сбил пепел с сигареты.

— Исключено, — мотнул головой бета. — Доктор Кеннеди и доктор Сэммисон ручаются за результат.

— Хорошо. Как планируешь работать дальше?

— Уже установлено полное наблюдение за Девро — в спальне Пламмера стоят три скрытые камеры, две в других частях квартиры — в ванной и туалете. Первые записи показывают, что настоящая личность Девро практически полностью вытеснена из его сознания — он самым наглым образом переспал с приглашённым парикмахером Кристи Лачетти прямо в хозяйской спальне, а потом там же удовлетворил своего сопровождающего и охранника Луку Фандора. — Влад невольно фыркнул, снова услышав имя охранника. — С самим хозяином кувыркается с большим удовольствием. Время от времени наблюдаются небольшие подвисы, но это ожидаемый побочный эффект. На ближайшие луны Девро полностью нейтрализован.

— А как прошла его встреча с Авелем?

— Этот омега провожал его, будучи в слезах и слегка помятым, после чего Астрис доложил, что Авель почти сутки ничего не ел, плакал, а на следующий день долго бубнил себе под нос, что это ничего не значит. — Комиссар внутренней разведки только глаза закатил. — Что это пройдёт. Авель просто отказывается признавать тот факт, что это уже не Риан Девро, а Аполло Скай. Надо будет устроить им повторную встречу через несколько недель.

— Хорошо, делай. О любых изменениях сообщай сразу же.

— Слушаюсь, милорд. Разрешите идти?

— Иди.

Роммни с поклоном покинул кабинет, а как только дверь за его спиной закрылась, самодовольно хмыкнул. Влад, похоже, сильно загружен текущими делами, раз не заметил намеренно допущенных недочётов в его рассказе. Значит, можно и дальше выстраивать комбинацию.

Запись из ванной Пламмера уже изъята и внимательно изучена. Разговор Девро с Фандором оказался очень интересным и многообещающим. Значит, Девро всё же уцелел и сейчас снова играет Аполло, но уже по полной программе. И он с чего-то решил, что скоро всё закончится. Очень скоро. Не потому ли устроил это прощание? Красиво было. Воистину, это было лучшее его выступление за всю карьеру — зрители были словно околдованы! Может, статья убедит не всех, а уж подпольщикам и вовсе много чего скажет, однако это только прелюдия к настоящей игре. Время от времени закладки психиатров в голове "ненормала" срабатывают, и парень до смерти боится этого. Наверняка одна такая сработала и на последнем свидании с Авелем, после чего Девро до слёз просил прощения, попав домой. Он жив и умирать не собирается. Отлично. Интересно будет понаблюдать, как подполье будет думать, что с ним таким делать.

Возле офиса "Милосердие" замечены двое альф, по описанию подходящие под описание Гиллиана Барри и Дензела Саммерса. Уже приехали. Правда, наружка упустила Саммерса в метро, когда тот куда-то отправился с дежурным вахтёром Ликаном Фаррелом. Ничего, не уйдёт.

Фаррелы. Любопытная семейка! У старшего брата Ликана Альфреда помимо законного и венчанного мужа Кенни появились ещё четверо, третий скоро родит, двое почти на сносях. И куда им столько?! Одно сплошное разорение! Наверняка Галилей и Уэйд, этот омега-переросток, когда-то имели тесные связи с подпольем — оба работали в редакции "Стрелы", после штурма выяснилось, что после рождения старшего сына Альфреда они уволились, а Ликан очень тепло встретил Гиллиана. Значит, связь они поддерживают, только знать Владу об этом не стоит.

Эх, жаль, что не всех своих агентов он может использовать, как нужно, и уйма информации утекает из пальцев, однако и той, что уже удалось раздобыть, вполне достаточно, чтобы провернуть один красивый ход и подготовить поле для решающей схватки с Сантаной. Если и в этот раз Гиллиан уйдёт — возможно, даже вместе со всем отрядом — то это не беда. Девро сам по себе будет отличным инструментом в будущей игре. Даже при не совсем уверенном результате работы врачей. Если он согласится работать с подпольем, то будет применена одна задумка. Если всё-таки откажется — то другая. Как только выяснится его новое место проживания, то обязательно стоит впихнуть в его ближайшее окружение своего человечка, чтобы сел на хвост и обо всём докладывал. Для пущей маскировки Девро обязательно перекрасят. И пригласят для этого кого-нибудь из мастеров парикмахерской "Весна". Возможно, самого Кристи, который замечен в шушукании с Элисом Певереллом, а его старший брат Гамлет, как и сам Элис, частые гости в "Милосердии". И на шоу Аполло они тоже были.

Как же всё-таки увлекательно выстраивать поле битвы по капельке, по камушку, по плиточке и наблюдать, как все твои расчёты сбываются или дают информацию для выстраивания или корректировки новой стратегии, которая обязательно приведёт к нужному тебе результату! И в конце игры его будет ждать долгожданный приз — встреча с самим Сантаной. И этот финальный раунд против Мариусов останется именно за ним, а не за Сантаной. Окупит с лихвой все поражения, начиная с Робинсона. И тогда можно будет со спокойной душой готовиться к выходу на пенсию, занимаясь повседневной рутиной, ибо самую главную игру в своей жизни он завершит несомненной победой.

Пламмер развалился на постели, думая, что что-то Девро сегодня особенно разошёлся. Вымотал так, что сил вставать и плестись в ванную просто не было. Уж не перегнули ли эти мозгоправы? А, может, где-то всё-таки промахнулись? Нет, перепихнуться с этим выродком было приятно, видя, как тот незамедлительно и с энтузиазмом откликается на любое предложение, явно получая от этого удовольствие... Однако пара моментов настораживала. Во-первых, именно этот энтузиазм, который был присущ исключительно Аполло, но не Риану Девро. Пламмер постоянно видел его на частных вечеринках, на съёмочной площадке, однако какая-то нотка в запахе его пленника вызывала беспокойство. Обычно Девро отдавался хозяину с откровенным отвращением, при первой возможности старался уколоть, посмеяться. Иной раз его намёки доводили до такого бешенства, что пропадало всё желание, а тут на редкость послушный. Даже для Аполло, который напоказ гордился своим сожителем и благодетелем. И второе — настоящей сцепки не было ни разу. Как и в первый вечер, когда Девро был четырнадцатилетним сопляком. Бета ломал голову, но никак не мог найти разгадку. Либо Девро переиграл психиатров и сейчас притворяется круглые сутки, либо у него в голове что-то капитально сломалось, а все странности — всего лишь паранойя самого Пламмера. Вот только как это проверить, чтоб наверняка? Ведь если Девро притворяется, а потом улучит момент и сбежит, то его уже бывшего хозяина будет ждать железная бочка с цементным раствором как самый лучший вариант. Хозяева не простят такой ошибки. А если он и в самом деле рехнулся, то смогут ли они закрыть все действующие контракты? Успеют ли?

Бета покосился на лежащего рядом омегу, напряжённо думая. Девро лежит на спине навытяжку. Лицо раскрашено той самой косметикой, которую так просто не смажешь, но само лицо неподвижно, как и взгляд. Пустой, направленный в потолок. О чём он думает?.. если думает вообще.

Держаться. Чего бы это не стоило. Сколько бы не потребовалось. Надо. Иначе Кимми не появится на свет.

Он приходил ко мне, я уверен! Я видел его во сне там, в клинике! Я плохо помню, как он выглядит, но я помню это чувство! Это был он, мой малыш!!! И он хочет к нам!!! Всё, что мне тогда говорил Билли Кинг — это правда!!!

Я не Аполло. Я Риан Девро. Аполло — это личина. Фальшивая личина. Это знает Авель. Знает Билли Кинг. Знает Лука. Знает Кимми. Наверняка знают и Филлипсы. Догадались, раз Эндрю рассказал мне про "Щит" и учение Мариуса. И должен помнить я. Я уже так давно цепляюсь за своё настоящее имя, что сорваться просто не имею права. Помощь уже идёт. Так сказал мой малыш... Нет, наш малыш!!! Мой и Авеля!!! Он так сказал. Значит, так и есть. Осталось совсем немного. И я продержусь.

Кимми, почему ты ко мне больше не приходишь? Я так хочу увидеть тебя снова и сказать "спасибо". Ведь если бы не ты...

— Денз, — зашептал Алистер, заглядывая в комнату альф, — там к командиру какой-то омега пришёл. Говорит, что это важно.

Дензел с сожалением оторвался от книги, взятой вчера в библиотеке "Милосердия". В комнате он был один — товарищи разошлись по своим делам, приказов пока не поступило, вернувшиеся из школ и детских садов дети были заняты в семьях, и парень решил распорядиться свободным временем с пользой.

Книга, которую он сейчас читал, была во многом знаковой для дела подпольщиков, уникальной и очень интересной — её написал ещё при Рейгане Мариусе омега Руби, с которым был хорошо знаком Гиллиан. Руби когда-то увлекался писательством — ещё когда учился в школе — но смог написать только одну книгу. Причём это был один-единственный рукописный экземпляр, который помогли оформить и переплести друзья из типографии. Даже акварельные иллюстрации были выполнены вручную! И сейчас на страницах была видна карандашная сетка, которую Руби провёл точно по линейке, чтобы все буквы были ровные и аккуратные. Книга рассказывала об одном из предков Ориона — эта история увлекла Руби настолько, что он всерьёз сел за письменный стол и уделял своему кропотливому занятию всё свободное время. Книга была написана до штурма "Стрелы" — за день до того рокового события была поставлена последняя точка. Рейган Мариус успел увидеть только итоговый текст и, прочитав несколько отрывков в присутствии краснеющего подчинённого, похвалил. После волны массовых арестов и допросов бывших работников редакции уцелевшие подпольщики, подчиняясь приказу нового вождя, затаились, но не смогли отказаться от своей дружбы. Они снова начали встречаться и поддерживать связи, скрепившие их в штабе. Книга "Волк с севера" стала одним из символов единения единомышленников. Сам Руби прожил не самую долгую жизнь — он вышел замуж за одного из своих друзей, был весьма доволен выбором, но умер при родах первенца. Книгу переплетали уже без него. Его сын, бета Седрик, и был главным библиотекарем столичного офиса "Милосердия" — этой самой библиотекой стала его квартира. В ней едва-едва хватало места самому хозяину, и всё же Седрик поддерживал свою библиотеку в идеальном порядке. В его книжных шкафах были собраны все книги, что сохранили выжившие подпольщики — редкие экземпляры запрещённых изданий, копии трудов Тобиаса Мариуса, печатные версии старых манускриптов — бракованные и подклеенные — и многое другое, что тайно печаталось в редакции "Стрелы", а потом распространялось по своим. Книга родителя была самым ценным сокровищем библиотеки, и кому попало Седрик её не давал на руки.

Поручителем для Дензела выступил Ликан — визит в дом Фаррелов прошёл на удивление удачно. Пока Ликан отсыпался после ночного дежурства, Дензел познакомился с его семьёй и был потрясён тем, как дружно они живут. Все мужья Альфреда были достаточно разными, однако прекрасно друг с другом уживались и одинаково заботились о старших детях своего общего супруга — альфе Теодоре и омежке Суо. А если всё же в чём-то не сходились и назревала свара, то тут дело в свои сильные руки брал Уэйд. Он был крепок, силён и при этом очень добр. Он стал связующим элементом в семье, когда Альфред привёл домой второго мужа, Джуда, и по первости Кенни с ним не очень-то ладил. К моменту венчания с новым супругом взаимопонимание было достигнуто. А потом и вовсе никаких особых проблем не было. Сам Альфред — огромный не только внешне, но и очень широкой души альфа — любил всех своих мужей одинаково, детей просто обожал, и никого никогда не оставлял обделённым. Во время чаепития Дензел набрался наглости и спросил у омег, нет ли проблем с габаритами Альфреда — как-то не вязались в его воображении этот гигант и его хрупкие мужья в постели. На этот вопрос омеги только рассмеялись. По их словам, репродуктивный орган Альфреда пусть и довольно велик, но не настолько, чтобы совсем уж ни в какие ворота, да и "он такой заботливый и хорошо пахнет". Альфреда вполне хватало на них всех. Жила семья очень скромно, но отнюдь не голодала. Сам дом Фаррелов был двухэтажным, старым, вполне добротно выстроенным коттеджем, похожим на дом Расмуса из Викторана. Когда все малыши начнут подрастать, то там и впрямь будет тесновато.

Одно было нехорошо в том районе — до сестры викторанской Задницы Деймоса Пасти было уж слишком близко. Только пройти небольшую рощицу и чуть спуститься к реке, и тогда покажутся совсем ветхие дома, которые городские власти словно не замечали. Публика, что там обитала, отпугивала даже полицию, жила без каких либо документов и порой была особо опасна. Поэтому у каждого из соседей Фаррелов было по отменно натасканной собаке, а то и по две. Все эти люди мечтали о переменах, которые наверняка избавят их от опасного соседства.

Как ни жалко было отвлекаться от книги, однако этот визитёр мог быть действительно важен.

— Кто такой?

— Не представился. Сказал, что будет разговаривать только с нашим командиром, а он, как назло, отлучился на встречу с Баронами и будет хрен знает когда. Может, ты с этим типом переговоришь? У тебя отлично получается ладить с такими.

— С какими? — нахмурился альфа.

— С зашуганными. И, кстати, он назвал нашего босса Гиллом Моэной. И такая осведомлённость меня настораживает, хотя этот омега и выглядит безобидным.

— Сейчас выйду.

Дензел отложил книгу и вышел из комнаты.

В коридоре ждал немолодой омега примерно лет сорока. Заметно измученный жизнью, не самый здоровый с виду. Наверно, много работает. Видно, что в молодости он был весьма привлекательным, да и заметно ослабевший запах говорил об отменной наследственности по обеим родительским линиям, однако время и невзгоды брали своё. В его густых каштановых с рыжеватым отливом волосах уже были заметны белые нити, в уголках шоколадных глаз прочно залегли морщинки. Одет просто и непритязательно, как тысячи одиноких омег в возрасте. Такие нередко были обременены несколькими детьми от разных отцов и из последних сил обеспечивали их. Либо были с ними разлучены по воле и коварству работников ювенальной системы и немало времени и сил потратили впустую, пытаясь вернуть. Взгляд усталый и заметно настороженный. Омеге действительно важно было придти сюда и встретиться с конкретным человеком, однако он продолжал сомневаться. К груди омега прижимал объёмистую хозяйственную сумку в клетку так, что Дензел сразу понял — причина визита внутри.

— Вы не Гилл Моэна, — сразу сказал гость, отступив на пару шагов назад.

— Да, наш босс сейчас отсутствует, но вы можете поговорить со мной, пока мы ждём...

— Я буду разговаривать только с Гиллом Моэной, — упрямо сказал омега. — Я к нему пришёл.

— Вы чай пить будете? — сменил тему Дензел, поняв, что гость из последних сил удерживает себя от того, чтобы просто уйти. Он и впрямь был напуган — об этом говорил не только его облик, но и запах и бегающие глаза. — На улице всё-таки очень холодно, и мне кажется, что вам стоит выпить горячего. И не надо бояться — здесь вам ничто не угрожает.

Гость осторожно поднял глаза, его ноздри дёрнулись, и Дензел понял, что его запах всё же пробился сквозь защитную стену страха. Омега заметно удивился, инстинктивно принюхиваясь, и настороженность начала сползать с его лица. Гость успокаивался, чуя сочувствие, надёжность и симпатию.

— Кто вы?

— Я работаю с Гиллом Моэной — он мой наставник. Поверьте, вам нечего бояться. И не стоит стоять в коридоре. Заходите к нам в комнату и подождите нашего босса там. Думаю, он скоро придёт. Заодно отдохнёте. Вы ведь только-только с работы?

Руки омеги сами опустились, не выпуская, впрочем, сумки. Сработало.

— Да... смена закончилась час назад... — пролепетал гость.

— Тогда вам тем более надо отдохнуть. Вы не голодны? Если ещё не ужинали, то у нас что-нибудь найдётся...

— Нет, спасибо, я не голоден.

— Проходите. — Дензел пригласил его войти в комнату. — Ал, сообрази чайку нашему гостю.

— Я живо, — кивнул тот и поспешил на кухню.

За чашкой горячего травяного чая гость окончательно успокоился и разговорился. Он с интересом поглядывал на собеседника, чувствуя себя в безопасности, и улыбался.

Звали гостя Кит Девро. Жил один в точно таком же общежитии, только за несколько трамвайных остановок отсюда, замужем никогда не был, и в лапы работорговцев повезло не попасть. Его оми Кэрри умер давно, и Кит остался на белом свете совсем один. Своего отца омега никогда не видел, а Кэрри не любил вспоминать, как был зачат его единственный сын. Кит всю жизнь работал где придётся — получить хоть какое-то профессиональное образование он так и не смог. О причинах омега предпочёл пока умолчать, однако по проскочившей в его запахе горечи Дензел догадался, что это имеет к визиту омеги самое прямое отношение.

Постепенно в комнате собрались все подпольщики, и Кит инстинктивно придвинулся ближе к Дензелу. Он с некоторым удивлением наблюдал, как легко и непринуждённо все между собой общаются, как в комнату заглядывают дети и что-то спрашивают у Дензела, а тот виновато отговаривается, ссылаясь на гостя.

Кит уже готов был начать говорить о цели своего визита, когда в общежитие вернулся Гиллиан. Едва комиссар вошёл в комнату, как омега медленно поднялся с табурета, снова прижав свою сумку к груди и напряжённо всматриваясь в него.

— У нас гость? — заметно удивился альфа, снимая куртку.

— Да. Его зовут Кит Девро, сэр, — подтвердил Элиот. — И у него какое-то дело лично к вам.

— Именно ко мне?

— Да, сэр. И он так и не сказал, в чём суть визита, — развёл руками Альфонс. — Сказал, что будет говорить об этом только с вами.

— Здравствуйте, Кит, — поприветствовал гостя Гиллиан, вешая куртку с шапкой на вешалку и поддёргивая рукава свитера. — Что бы вас не привело к нам, но при моих ребятах можете говорить свободно. Я им полностью доверяю.

— Вы лучше дверь прикройте, — нервно посоветовал Кит, стиснув ремешки своей сумки в руке. — А лучше заприте. Вы, правда, Гилл Моэна?

— А кто вам назвал моё имя и сказал, где меня можно найти? — Гиллиан сел на край одной из коек, и Микаэль поспешил налить чаю и ему.

Кит ещё больше занервничал и, садясь, едва не промахнулся мимо табурета. Дензел вовремя успел подхватить его под руку и помочь.

— Не волнуйтесь так, всё хорошо.

— Вы... вы, наверно, решите, что я с ума сошёл... — Кит сгорбился. — Но я подумал... и решил поверить.

— Во что именно? — участливо уточнил Гиллиан. — Я обещаю — никто над вами смеяться не будет. Рассказывайте смело.

Кит обвёл совсем несчастным взглядом всех присутствующих, глубоко вдохнул и начал рассказывать.

— Мне было пятнадцать, когда в нашу школу пришёл учиться новенький. Альфа Алекс Гринвуд... — Кит шмыгнул носом. — Я сразу его заметил, и мне показалось... Он был... такой...

— Был? — осторожно спросил Дензел, услышав боль в дрожащем голосе гостя.

— Он... погиб спустя почти год. А тогда... Он учился в параллельном моему классе, вступил в одну из стай... его все к себе звали... любил играть в футбол... и есть школьные булки... Они, правда, были очень вкусные. Многим омегам в школе он очень нравился тем, что хорошо пах и никогда никого не задирал... ну... как все остальные. Он не ставил подножки, не норовил сдёрнуть штаны с нижним бельём или просто изо всех сил шлёпнуть по заду. У особо отмороженных хулиганов нашей школы считалось особым шиком и крутостью сделать это на глазах у всех, после чего они смеялись так громко, что хотелось провалиться сквозь землю. А Алекс... он просто смотрел, как это делают другие, и мне почему-то думалось, что ему это всё не по душе. Я хотел заговорить с ним, чтобы узнать, правда это или нет, но духу не хватало. Алекс мне очень нравился, а он не обращал на меня внимания — зажимал кого угодно, но только не меня.

Потом... Это было летом под самый конец каникул. Мы приводили школу в порядок перед началом учебного года — список учеников утвердили ещё перед каникулами — когда меня настигла очередная течка. Я быстро закрылся в изоляторе, но забыл запереть дверь... и когда до конца короткой вспышки оставалось всего ничего, внезапно вошёл Алекс, и... — Кит машинально коснулся высокого ворота своего свитера. — Меня тут же потянуло к нему так, что я даже не подумал о возможных последствиях. Мы посмотрели друг на друга... У него были такие глаза!.. Синие и такие глубокие, что я утонул в них! — В голосе Кита ясно слышалось восхищение. — И Алекс подошёл ко мне, а потом... — Кит согнулся и закрыл лицо ладонью, содрогаясь от тихих рыданий. Дензел понимающе приобнял гостя, и омега уткнулся в его плечо. — Я был с ним, и это было невероятно! Я даже не почувствовал, как Алекс меня укусил — так мне было хорошо!!! Я и подумать раньше не мог, что Алекс может быть таким... ласковым и заботливым. А его запах!.. Он обволакивал меня полностью, и я отдавался ему, забыв про всё. Я даже не обратил внимание, был у него презерватив или нет — все, кому перепадало его внимание, рассказывали, что у Алекса в карманах они всегда лежали. Но ведь течка... Об этом я подумал уже после того, как мы расцепились. Алекс опомнился, а потом испугался, быстро оделся и убежал. А я полежал немного... потом кое-как привёл себя в порядок и пошёл домой. И по дороге меня никто не трогал — на свежую метку смотрели и обходили стороной. Я потом долго этому удивлялся.

На другой день я рискнул пойти в школу, чтобы встретиться с Алексом, и узнал, что он... погиб под колёсами грузовика по дороге домой. — Кит снова всхлипнул. — И как только его водитель не заметил?!! Ведь Алекс шёл по "зебре" и на нужный сигнал светофора!!. Когда я узнал об этом, то у меня случилась истерика. Такая сильная, что меня сразу отправили домой. А потом я понял, что забеременел. И это был сын Алекса, который никогда не увидит своего отца.

Самым трудным было признаться папе. У нас было очень туго с деньгами, и я подрабатывал после школы в самых разных местах. Ещё у папы было плохо со здоровьем — он пахал, как раб на галерах, чтобы нам на жизнь заработать. Он даже пытался что-то откладывать мне на учёбу после школы. Папе нужны были лекарства, лечиться как следует времени не было... а тут ребёнок. Я понимал, что мы просто не вырастим его — не на то пособие, что платят несовершеннолетним. Помаялся-помаялся и признался. Думал, что папа рассердится... а он спросил, хочу ли я оставить малыша. Конечно же, я хотел — ведь это ребёнок Алекса, память о нём!

— А вы не пытались обратиться к его родителям за помощью? Ведь это ребёнок их сына... — начал было Алистер.

— Нет, даже не собирались. Родители Алекса были очень зажиточные... в сравнении с нами, и всегда относились к таким, как мы, с изрядной долей презрения. Как к нищебродам. Что его отец, что папа... Даже когда папа Кэрри ходил на родительские собрания, и собирали деньги на какие-то школьные нужды, на него господин Роуг всегда смотрел так, словно... — Кит снова шмыгнул носом. — В общем, мы решили рожать. Я работал до последнего, папа тоже... Ему стало хуже... и когда мой Риан родился, мне пришлось самому решать, как быть дальше.

— Риан? — удивлённо уточнил Дэниэл. — Я не ослышался?

— Да, — улыбнулся сквозь слёзы Кит. — Имя Риана Сантаны тогда было у всех на слуху, его активно искали... а я всегда им восхищался... и решил, что назову своего мальчика в его честь, кто бы не родился.

— И кто у вас родился?

— Омежка. Совершенно особенный. Я всё смотрел и смотрел на него... А потом пришёл главврач и предложил мне заключить договор с Домом Малютки — они берут моего малыша на попечение, пока я не закончу школу и не устроюсь на приличную работу. Я не хотел отдавать Риана чужим людям — чуял какой-то подвох, но у меня на руках оставался папа, который так невовремя заболел... и я подписал эту бумагу даже не читая.

Поначалу всё шло хорошо. Я вернулся в школу, а в свободное время работал в Доме Малютки, в том числе и ухаживая за моим "совёнком". Папа тоже часто со мной туда ходил, чтобы посмотреть на внука. Мы так мечтали о дне, когда Риан поедет, наконец, домой! Я даже приглядел ещё одного "совёнка", который осиротел при рождении. Он был такой очаровательный — совсем как мой! Пока я лежал в роддоме до выписки, я кормил и его тоже и решил, что и его заберу. Я был абсолютно уверен, что Риан и Авель обязательно подружатся.

— АВЕЛЬ??? — дружно ахнули заклятые неразлучники и переглянулись.

— Да, его звали Авель. Как Ангела из "Нежности".

— Вам не удалось забрать мальчиков, — догадался Гиллиан.

— Да, — чуть слышно выдохнул Кит. — Я сумел сдать выпускные экзамены экстерном, чтобы побыстрее устроиться на полноценную работу. Чтобы к тому времени, как мне исполнится восемнадцать, я зарабатывал достаточно. Но когда я пришёл за своими мальчиками, то оказалось, что их уже отправили в какой-то приют. И меня даже не предупредили об этом!!! — Руки Кита сжались в кулаки так, что костяшки пальцев побелели. — Я было начал возмущаться, но тут главврач — тот самый — сказал, что я не имею права протестовать, поскольку сам отказался от ребёнка. И показал бланк отказной, на которой стояла моя подпись.

— А это не могло быть подставой? — встрял Скотт. — Может, вашу подпись подделали?

— Нет, это была та самая бумага, — покачал головой Кит и полез в карман за носовым платком. — Я тоже сначала подумал, что это подлог, но когда рассмотрел эту бумагу как следует, то вспомнил про типографский брак на той бумаге, что я подписывал. Достаточно заметный, и на том документе он был — текст шёл чуть-чуть наклонённым влево. И на верхнем левом уголке, где стояла одна из печатей, было немножко смазано — я сам видел, как у делопроизводителя рука дёрнулась, когда за окном что-то громко хлопнуло. И был отпечаток его пальца в самом низу. Нет, мне подсунули отказную вместо договора о временной опеке. Ничего доказать не получилось — все сведения о том, что я там работал, просто испарились.

— А другие работники персонала? Разве они не подтвердили?

— Нет. Только молча глаза отводили.

— А как вас оформляли на работу?

— По трудовому договору, как и в других местах. Я же был несовершеннолетним и в школе учился. Оплата была почасовой. Я пытался обращаться в полицию, но меня там даже слушать не стали. И я начал искать своих мальчиков по городским приютам. Даже ездил в пригороды, но не нашёл ни Риана ни Авеля. Я уже готов был просто их усыновить без всяких претензий на настоящие родительские права! Папа мне помогал до последнего... а потом он слёг и умер.

Понятно, что после всего этого я не смог никуда устроиться на работу, где бы платили прилично — я то опаздывал на собеседования, то из-за недосыпа ошибался, когда заполнял бланки соискателя, а потом получал отказ. Пытался поступить учиться хотя бы на заочное, но провалился на первом же вступительном экзамене, а после папиных похорон и вовсе забросил эту идею. Работал где придётся и откладывал понемногу, чтобы было на что оформлять документы, когда мои поиски завершатся. Я продолжал в свободное от работы время искать моих мальчиков — снова и снова приходил в детдома на дни открытых дверей и высматривал. Казалось иногда, что я чую их запахи, но не находил и тени. Как будто их и вовсе в столице не было.

Когда моим мальчикам было уже лет по десять, я работал на городской свалке. Была ранняя осень, накануне прошёл дождь... Разгребая очередной завал, я случайно нашёл две папки-скоросшивателя. Заглянул в одну и не поверил тому, что вижу — это были личные дела двух "совят" из приюта!!! Я забрал их домой, перебрал все бумажки и в одной из папок увидел ту самую отказную. Мне чуть плохо не стало — это были дела моих мальчиков!!!

— Вы уверены? — уточнил Гиллиан.

Кит откровенно обиделся.

— Сэр, я только ради них и работал в этом лживом месте!!! Я хорошо знаю, как выглядят мои мальчики! И в папках было их подробное описание! Даже с фотографиями! У моего Риана на спине есть родимое пятно — как рваный след от донышка стакана, почти чёрное, а у Авеля мизинчик на правой ножке гораздо короче, чем на левой!

Гиллиан повернулся к Рикки, и омега кивком подтвердил:

— В "Нежности" был кадр, когда правая ступня Авеля попала в крупный план. Этот изъян буквально бросался в глаза.

— Что? — напрягся Кит. — Вы о чём?

— Договаривайте, Кит, и мы вам объясним. Кто бы вас к нам не прислал, но его цель явно совпадает с нашей.

Дензел тут же понял, что имеет в виду его вожак. Неужели перед ними сейчас сидит оми Аполло???

Кит вернулся к рассказу не сразу. По его лицу было видно, что омега о чём-то догадался, но спросить прямо так и не решается.

— Я перерыл эти папки полностью. Там были и фотографии, по которым я узнал своих мальчиков в лицо. И я решил снова пойти в полицию, но уже в другой участок. Пришёл, рассказал всё, что знал, но сами папки достать не успел — следователь вдруг как-то изменился. Он со мной очень вежливо разговаривал, дал выговориться, но стоило мне упомянуть про документы, как я почуял опасность. Под предлогом, что папки остались дома, я пообещал принести их позже, а когда на следующий день пришёл домой, то увидел, что моя комнатуха перевёрнута вверх дном.

— То есть эти папки вы с собой носили?

— Конечно. И правильно делал. Потом ко мне на работу приходили какие-то подозрительные люди, спрашивали про меня, и я уволился. Переехал в пригород. Я понял, что моих мальчиков действительно продали, а тот, кому поручили уничтожить папки, будто их и не было, схалтурил и просто выбросил, а я нашёл.

— Вы сохранили эти папки? Они у вас сейчас с собой?

— Да... — Кит крепче прижал к себе сумку. — но я вам их не отдам, пока вы мне не объясните, кто вы.

— Мы повстанцы — последователи Рейгана Мариуса. — Гиллиан придвинулся к побледневшему гостю чуть ближе. — И мы приехали в Камартанг, чтобы найти и спасти двух омег, которые очень важны для нашего дела. И мы думаем, что это ваши дети. Кто вас к нам прислал?

Кит поджал губы, и в его глазах снова заблестели слёзы.

— Это... в это трудно поверить... но...

— Говорите смело — смеяться никто не будет.

Кит снова утёрся.

— Вчера ночью мне приснился... мальчик. "Совёнок". Он был очень похож на моего Риана с фотографии. И он... назвал меня... дедушкой. Он сказал, что я должен придти в этот дом и найти альфу по имени Гилл Моэна. Даже сказал, как вы выглядите. Что это очень важно, иначе будет очень плохо. Он назвал имена моих мальчиков, а Риана папой назвал. Ещё он сказал, что очень к нам хочет.

— А как зовут этого малыша? Он не назвался?

— Он сказал, что его зовут Ким. А теперь, ради предков, скажите мне, что происходит???

Гиллиан доверительно взял омегу за руку и чуть пожал.

— Кит... вы только сильно не волнуйтесь... Я понимаю, вы долго искали своих детей, и скоро ваши поиски закончатся. Мы знаем, где искать их, но то, кто они, может вас сильно удивить. По поводу Авеля вы ведь догадались, верно?

— Это... тот самый... из кино?

— Да, Ангел. А ваш кровный сын... Его все знают как Аполло Ская. И ваши дети сейчас в большой опасности.

Рыдающего омегу отпаивали валерьянкой. Из полувнятных слов, которые кое-как сумел выдавить из себя несчастный родитель, бойцы узнали, что Кит про фильмы с Авелем только слышал, зато видел его карточки в газетных ларьках. Из-за регулярной стеснённости в средствах Кит почти не ходил в кино, телевизора у него не было, газеты покупал редко, да и свободного времени оставалось не так много. А узнать собственного сына в Аполло он и вовсе не мог — ему подобное и в голову придти не могло. И всё это время его дети были совсем рядом!!!

Папки Кит всё же отдал. Папки выглядели скверно — видно, что до того, как попасть в руки Кита, который заботливо просушил и очистил, как смог, каждую бумажку, они долго провалялись в мусорной куче. Картон заметно скукожился, особенно по краям, надпись ощутимо расплылась, однако была вполне читаемой. Фотографии омежек тоже пострадали, но не сильно, и сразу попали в руки Рикки, который после пристального изучения вынес однозначный вердикт — они. Это и вызвало полуистеричные слёзы гостя. Когда Дензел осторожно спросил, насколько друг уверен по поводу Аполло-Риана, Гиллиан ответил вместо парня:

— Да, "совята" с возрастом сильно меняются. Гораздо сильнее, чем беты или мы. Это и было одной из причин предвзятого отношения к омегам на протяжении веков. Однако некоторые черты лиц остаются почти неизменными и с годами лишь приобретают обычные пропорции — разрез глаз, форма носа, очертания губ и всё такое прочее. Кроме того, на внешность влияют не только изменения, вызванные ростом и гормональной перестройкой в период созревания, но и то, как жили ребята, условия содержания и всё прочее. Внимательный человек с достаточно хорошей памятью сможет узнать человека даже спустя много лет, а ты прекрасно знаешь, как внимательно родители-омеги после родов вглядываются в собственных детей. Это часть инстинктов.

— Но... Ап-п-пол-ло... К-как-к ж-же т-так-к-к?.. — заикаясь, спросил Кит.

— Вы ведь слышали, что о нём говорят, верно? — Дензел продолжал утешать гостя. — И мы вам со всей ответственностью заявляем — официальная позиция это гнусная ложь и клевета. Ваш Риан — исключительный актёр, и его заставляют быть таким, а в последние годы попросту шантажируют жизнью Авеля. О каких-то моментах мы можем пока только догадываться, но началось всё по-настоящему именно на съёмках "Гарема".

— Если присмотреться, как ваши дети работают в паре, то можно заметить, что это отличается от всех других работ... Риана. — Рикки с трудом назвал настоящее имя Аполло — у всех подпольщиков с произнесением этого имени первым делом вспоминался совсем другой омега. Особенно, если они были знакомы с ним лично. — А поскольку ваш кровный сын Двуликий, то между ними на съёмках появилось что-то особенное, что и использовали его хозяева.

— Двуликий? — всхлипнул, утираясь, Кит, удивлённо глядя на парня. — Откуда вы знаете это слово?

— Это очень старое понятие, — объяснил Микаэль. — Так до Великого Холода называли таких, как Риан. И Двуликие — это не ошибка Флоренса и не результат игр Деймоса, а вполне нормальная вещь. Мы знаем немало таких ребят, старший сын нашего командира тоже Двуликий. И ни один нормальный Двуликий не будет откровенно хвастаться тем, чем хвастается Аполло напоказ — элита воняет грязной кровью. И никак не может пить столько спиртного, как рассказывает светская хроника — большинство Двуликих плохо переносят большие дозы алкоголя. Даже могут умереть, если выпьют слишком много. Вы слышали, как его со съёмки "Подделки" в больницу увозили? Вот.

— Мой мальчик... Что же с ним там делают???

— Сейчас — пытаются выставить сумасшедшим, — мрачно ответил Альфонс. — Риан, похоже, сорвался — не смог больше терпеть и взбунтовался. В первый раз он помог спасти группу омег от гибели — наши люди из "Кармина" сообщили, что там такая пьянка началась, что обязательно бы кого-нибудь убили ненароком, а это зверьё снова вышло бы сухим из воды. Риан тем танцем со змеёй отвлекал на себя внимание, пока наши люди действовали. Второй раз пока остаётся для нас загадкой, но и это мы скоро выясним. Времени остаётся не так много, поэтому мы сюда и приехали.

— Вы... спасёте их? — с такой отчаянной надеждой уставился Кит на подпольщиков, что сказать о возможных рисках ни у кого не повернулся язык.

— Обязательно, — кивнул Гиллиан, продолжая держать его за руку. — Наши друзья уже следят за квартирой Пламмера и студией, чтобы выяснить побольше деталей для составления плана. Авеля держат отдельно где-то в городе, но мы уже получили наводку на это место. Осталось только точно установить — вынимать ваших детей надо в один день и желательно одновременно. Тут надо всё тщательно продумать. И раз Ким вам приснился, то это означает, что Высшие Силы на нашей стороне.

— Вы... мне верите?

Гиллиан только усмехнулся, вспоминая.

— Я нашего старшего во сне видел почти три года, пока он не родился. И всё было именно так, как он говорил. Эти малыши — посланцы Светлейшего, которые передают нам вести из Мирового Дома или о чём-то предупреждают. Так что можете быть спокойны — скоро ваши дети будут с вами, а там и внучок родится. Мы только хотим вас попросить кое о чём... — Кит заинтересованно подобрался и закивал. — Операция будет очень сложной, и очень важно, чтобы о ней знали только свои. Нельзя допустить никаких слухов, иначе эти мерзавцы затаятся и всё сорвут. Поэтому, Кит, очень вас прошу — ничем не выдавайте того, что знаете. Ни единого намёка допустить нельзя. Как и на то, что Аполло и Ангел — это ваши дети. Никто знать не должен. Вы меня понимаете? — Кит с жаром закивал. — Это очень важно. Когда мы пойдём за вашими мальчиками — мы вам сообщим. Приходите в офис "Милосердия". Вы знаете, где он? Хорошо. Приходите туда после работы и подождите. Возможно, придётся ждать до ночи, но зато вы сможете наконец обнять своих детей.

— Никому ни слова, — повторил Дензел, многозначительно прикладывая палец к губам. — Даже самым близким друзьям.

— Я понял. Вы только спасите моих мальчиков, и я вам по гроб жизни обязан буду!

— Это лишнее, — качнул головой Гиллиан. — А теперь... Мик, Элиот, Алистер, отведите нашего друга в вашу комнату — пусть успокоится и идёт домой. А нам ещё обсудить кое-что надо.

— Да, сэр.

Едва омеги вышли, оставшиеся повернулись к вожаку.

— Сэр, вы так уверены в успехе?

— То, что Ким приснился деду — это знак. У нас есть шанс, и наша задача — не профукать его. Поэтому всем быть предельно собранными. Начинаем готовиться. Скоро пришлют гида для Рикки, а мы должны выработать три плана операции, чтобы успеть вовремя сменить сценарий, если что-то пойдёт не так. И кого-то придётся заслать в студию — прошла информация, что Пламмер организовывает очередное прослушивание. Аполло... то есть Риан всегда на них присутствует, и очень важно посмотреть на него и оценить общее состояние. К тому же у нас будет человек внутри студии, на которого особого внимания не будут обращать — соискатель, ничего особенного. Дензел, ты чего?

Дензел в это самое время снова обратил внимание на личное дело Риана Девро и вдруг заметил одну вещь. И дело было не в том, что делопроизводители поленились сменить ему фамилию перед отправкой в приют. Парня насторожила и возмутила совсем другая деталь.

— Сэр... тут такое... Какой год рождения приписывают Аполло?

— Восемьдесят третий.

— Тут указано, что Риан Девро родился двадцать пятого числа Двуликой луны... тысяча девятьсот восемьдесят ПЯТОГО года. И если правдива эта запись, то получается, что нашему другу, когда делали липовый паспорт, накинули пару лет. Значит, на момент подписания контракта с Пламмером он был несовершеннолетним. А подобные документы несовершеннолетние подписывать не имеют права по закону. Только их родители или опекуны.

В комнате повисла тишина, которую прервал Дэниэл.

— Вот сволочи!!!

— Пара лишних лет для плодотворной работы, — сплюнул Ружеро.

— Представляю себе, как именно Риан контракт подписывал! — Дензел решительно вскинулся. — Сэр, позвольте пойти на прослушивание мне. Я справлюсь.

— Ты? — Гиллиан смерил своего протеже долгим изучающим взглядом. — А что, неплохая идея. Внешность у тебя достаточно примечательная, а Пламмер специализируется именно на необычных образах. Только доработать надо. На стрижку пойдёшь? В таком виде не годится.

— Да хоть под "ноль"! Волосы не голова — отрастут. Только позвольте мне туда пойти.

— Хорошо, считай, что ты уже там. Завтра узнаю последние новости, и пойдём тебя стричь. В Камартанге живут мои старые друзья, у них своя парикмахерская. Там всё и решим.

Фандор осторожно заглянул в гримёрку и застал друга сидящим в кресле. Риан стиснул голову обеими руками, почти сложился пополам и тихо скулил.

— Опять, да? — осторожно опустился рядом с беднягой альфа.

Риан вскинулся и стремительно повис у него на шее.

— Лука... Хорошо, что ты здесь!!!

Выглядел Риан не очень хорошо. Похоже, опять всплыло то, что ему в голову впихнули психиатры из "Сивара". Буквально пять минут назад Двуликий снова танцевал на сцене "Кармина" и в самый разгар, как ему и было велено, спустился в зрительный зал, где откровенно заигрывал с публикой. Всё, чтобы показать всем, что знаменитость теряет над собой контроль и скоро вот-вот покинет сцену навсегда.

— Всё-всё, успокойся. Скоро домой поедешь.

— Домой? — с заметной ноткой истерики фыркнул омега. — Не домой. В клетку.

— Пусть будет клетка, — не стал спорить охранник. Он вообще старался не говорить ничего, что бы встревожило или разозлило парня — вытащит Аполло наверх. — Зато скоро ты выйдешь оттуда. Ты уже знаешь, когда именно?

— Нет... но если ты будешь там — не мешай, прошу.

— Не буду. Ладно, давай приведём тебя в порядок — там скоро застолье начнётся. Хорошо, что до твоей течки ещё три недели...

— ...а до дня рождения ещё меньше, — прошептал Риан уже спокойнее.

— Жаль, что я не успею ничего тебе подарить.

— Ты уже сделал мне подарок, — слабо улыбнулся Риан, садясь прямо. — Ты стал моим другом. И как я раньше этого не разглядел?!

— Слушай... а если мы потом снова встретимся... я тебя узнаю?

— Конечно, узнаешь. Меня меняют главным образом с помощью краски да парой стяжек изменяют разрез глаз. И на нос небольшую накладку приклеивают, чтобы он выглядел более породистым.

— А я могу посмотреть на тебя настоящего сейчас? То есть там... в клетке?

— Завтра приходи пораньше. Хозяин умотает на очередное совещание к своим хозяевам, и у нас будет пара часов.

— Приду, — пообещал Фандор.

— Как Джек? А Джесси?

— Хорошо...

Пока они разговаривали, Риан быстрыми уверенными движениями наносил макияж для выхода в банкетный зал. Руки его даже не тряслись. Значит, поддержка друга сработала. И от этого альфе становилось легче. Видеть, как беднягу Риана разрывает пополам — это просто ужасно.

— А куда мы идём?

— К моим друзьям Лачетти. Кристи настоящий мастер, так что в студию пойдёшь при полном аккурате.

Дензел сразу догадался, о ком идёт речь — наставник часто ему рассказывал, как жил в свой первый самостоятельный год. О близнецах Лачетти он рассказывал с особенной теплотой — связь с ними Гиллиан старался не терять сразу, как только получилось встретиться после освобождения из "Боргерштайна". Единственный сын Кристи Джей тоже был "крестником" Гиллиана — называл его не иначе как "дядя Гилл". Сейчас Джей уже был вполне взрослым и работал в салоне, помогая оми. Талант родителя пареньку передался в полной мере. И, разумеется, салон Лачетти был одной из точек, из которых по столице запускались нужные подполью слухи. А поскольку мастеров салона то и дело вызывали в частные владения элиты или на мастер-классы к коллегам и различные конкурсы, Кристи с сыном поставляли кураторам самые свежие сплетни и сведения.

Парикмахерский салон "Весна" был не слишком велик — аренда помещений в Камартанге была дороже, чем в других больших городах страны. И всё-таки салон приносил ощутимый доход — в клиентуре недостатка не было. Когда подпольщики пришли, в зале ожидания уже сидело и стояло около десятка человек, а три кресла в небольшом клиентском зале были заняты. В очереди не было ни толкотни, ни ругани, посетители мирно беседовали, хотя толпа была разнотиповой. Кто-то читал газеты и журналы, выложенные на гостевой столик, и среди них Дензел заметил парочку, которые подпольно печатали и раскидывали по подобным местам их друзья и внештатники. Часть пропагандистской работы. А кто-то прислушивался к тому, о чём разговаривали мастера с клиентами. Мир и порядок — совсем как на центральной базе или в их временном обиталище. Атмосферу подчёркивала и негромкая, но приятная музыка, которая автоматически поднимала настроение.

Новых посетителей встретил немолодой омега в строгом тёмно-фиолетовом брючном костюме и с на редкость удачной причёской. На бейдже, прикреплённому к нагрудному карману, было написано "Ханс, администратор", и он очень обрадовался новым посетителям.

— Гилл! Сколько лет, сколько зим...

— Привет, дружище. — Гиллиан охотно обнял друга. — Отлично выглядишь!

— Спасибо, — польщённо поправил прядь волос Ханс и отводя глаза в сторону. Кстати, глаза у него были разного цвета — правый голубой, а левый зелёный. Как и рассказывал комиссар.

— Мы, наверно, невовремя... — виновато начал альфа.

— Ничего, вы же по записи. Подождите немного — Джей скоро освободится. — Ханс внимательно посмотрел на Дензела, с удовольствием принюхиваясь к нему. — Это он?

— Да.

— А сам подстричься не хочешь? — Ханс прозорливо подёргал за выбившийся из-под вязаной шапки друга кончик. Дензел невольно подумал, что комиссару и впрямь подстричься не помешает. Сам-то он собирался отращивать волосы, чтобы в особенно важные вылазки идти в полном боевом "облачении", как на фрагментах древних фресок и миниатюр. Если бы не важность предстоящей миссии парень ни за что бы не позволил состричь то, что уже успел отрастить. Да и Салли нравилось перебирать его лохмы.

— Позже. Сейчас надо моего парня привести в товарный вид.

Ханс перестал улыбаться.

— Значит... — невольно понизил он голос.

— Да, пора, и мы готовимся.

— Ты уже знаешь, как Кристи...

— Да, Дигори рассказал.

Дензел заметил, что на его наставника поглядывают с откровенным любопытством. Заметили. Рискованно было всё-таки Гиллиану самому его вести сюда. Что, сам бы не сходил? Как бы слухи об альфе, похожем на Влада Барри, не дошли до внутренней разведки раньше времени. Может, и подумали бы, что просто внебрачный, и всё-таки...

Кроме Кристи и Джея в салоне работал Зандер — мастер-альфа. Из той породы альф, которых в древности называли Любимцами Иво. Сравнительно невысокого роста, довольно узкий в кости, с изящными пальцами, ловко управлявшимися с ножницами, расчёской и зажимами, и даже лицо у него смахивало на омежье. И всё-таки это был альфа — общие очертания фигуры, кончики клыков, чуть-чуть высовывающиеся из-под верхней губы, и достаточно низкий бархатистый голос доказывали это самым лучшим образом. Зандер относился к так называемым стилягам — молодым альфам и бетам, которые следили за собой так внимательно, что их нередко дразнили извращенцами. Они предпочитали более смелые фасоны одежды и причёски из длинных волос, сочные яркие цвета и даже многочисленные украшения вроде серег, колец, браслетов и кулонов. Для альф подобные пристрастия особенно считались чем-то ненормальным, и потому стиляги очень тщательно подбирали одежду, обувь и аксессуары на выход, чтобы не сорваться в откровенную безвкусицу — они умело сочетали строгие цвета и фасоны с яркими и необычными элементами. Например, Зандер был одет в идеально подобранные чёрные брюки со стрелками, весёлые подтяжки — одна как-то умудрилась присползти с плеча — и голубую рубашку с закатанными по локоть рукавами. На его запястьях красовались широкие кожаные браслеты с блестящими металлическими бляшками, а средний палец левой руки украшал перстень-печатка. Что именно на нём выгравировано, с такого расстояния было не разобрать. Поверх рабочего фартука лежала подвеска кулона в виде клыка. Тёмные волосы Зандера то тут то там расцвечивали разноцветные тонкие пряди, а сами волосы, почти касающиеся плеч, были уложены с помощью лака так, будто его только что обдуло сильным ветром, открывая всеобщим взорам маленькие серьги-колечки. Необычно, но вполне ничего. Зандер выглядел отлично, что свидетельствовало о его несомненном чутье. Пока стиляги были редкостью, и как бы в школах, вузах и профтехучилищах не травили смельчаков, они то и дело являлись на учёбу в провокационном виде. Особенно поздней весной и ранней осенью.

Пока Гиллиан что-то обсуждал со старым другом возле стойки администратора, из кресла в центре поднялся молодой клиент-омега, с довольным видом разглядывая новую стрижку.

— Спасибо, Джей! Так здорово!

— Если надо сделать особую укладку — заходи.

— Да пока не надо... но я приду.

— Платить у дяди Ханса.

— Да, я помню. Пока.

— Пока.

Омеги обнялись, и клиент поспешил к стойке, рядом с которой на вешалке висели его вещи.

— Всё, снимай шапку и пошли, — махнул Гиллиан своему протеже, который так и мялся рядом с выходом и даже не снял куртку.

— А мы точно вовремя?

— Тут не только очередников обслуживают. Есть и система обслуживания по записи, и все это знают. Я ещё утром сюда позвонил и договорился. Пошли-пошли, не будем зря время терять.

Дензел снял куртку, повесил на вешалку, но когда он стянул с головы шапку, на него тут же уставились все омеги в салоне. Особенно Кристи Лачетти, который заметно нахмурился.

— Крашеные? — спросил один из очередников.

— Нет, родные. А что?

— Совсем как у Билли Кинга в молодости. Он тебе, случайно, не родственник?

— Вряд ли. Хотя мой оми очень любил его песни.

Джей очень тепло поприветствовал Гиллиана, пусть и не так эмоционально, как Ликан. Парню было около двадцати лет, пах омега очень хорошо, что говорило о том, что зачат он был от весьма подходящего человека. Любопытно было бы посмотреть на его отца... На родителя Джей был очень похож, но только наполовину. Значит, нос и очертания овала лица он унаследовал от отца. Джей тоже активно красил волосы в необычные цвета — его длинная чёлка была рыжей, а на затылке среди красных прядей часто попадались золотистые. Этакое солнце, случайно заглянувшее на огонёк слякотной и холодной ранней весной. Даром что день сегодня выдался на редкость пасмурный. Косметикой Джей почти не пользовался — только глаза слегка подвёл острыми стрелками и брови, придав им вид молний. Под рабочим фартуком тоже виднелась яркая одежда, а на его руках были точно такие же браслеты, что и у Зандера, что наводило на определённые размышления.

Увидев клиента, Джей ахнул.

— Дядя Гилл... И это богатство ты хочешь состричь???

— Надо, малыш. И надо как следует подумать.

Дензел осторожно сел в кресло.

— Я не возражаю, — сказал он. — Отрастут ещё.

— Точно? — огорчился омега, осторожно перебирая его льняные лохмы. — У тебя такие волосы шикарные... Жалко.

— Надо.

— Ну... тогда как знаете. Куда идти собираетесь?

— К Пламмеру на прослушивание, — просто сказал Гиллиан, вставая рядом и пожимая руку Кристи, который просто молча кивнул в знак приветствия.

Зандер присвистнул, отвлекшись слегка от своего клиента, которым тоже был омега.

— Тогда стриги покороче. Там слишком длинные волосы точно будут не в чести.

— Это смотря с какой целью идти, — возразил Джей. — Если обязательно привлечь внимание, то стоит оставить подлиннее.

— Если надо привлечь внимание, то просто покрась по-ярче.

— Нет, никакой краски, — поспешил отказаться Дензел. — Лучше свой пусть останется.

— А кто сказал, что красить надо целиком? Несколько прядей и хватит.

— "Стилягу" что ли хочешь посоветовать? — сморщил нос Джей, берясь за расчёску. — Это не каждому подойдёт. На тебе всё отлично будет смотреться, чего бы ты на своей голове не наворотил — у тебя типаж весьма характерный. А этот парень выглядит как достаточно типичный альфа.

— Ага, то-то ты его с таким удовольствием нюхаешь, — буркнул Зандер.

— Ревнуешь что ли? — хихикнул Джей.

Зандер густо покраснел и отвернулся. В очереди кто-то тихонько хрюкнул в кулак.

— Да, — резко бросил Зандер. — Доволен?

— Зря. Может, этот парень и пахнет отпадно, но ведь мы с тобой уже договорились.

— И когда свадьба? — полюбопытствовал Гиллиан.

— Нескоро, — ворчливо подал голос Кристи. — Пусть сперва клиентской базой обзаведутся посолиднее, чтобы можно было к нам на дом приглашать.

— Крис! — мягко укорил друга Гиллиан.

— Что "Крис"??? У меня совершенно нет времени обучать нового мастера, пока Джей будет в декрете сидеть! У нас и так работы хватает — то и дело закрываемся на три часа позже положенного!..

— Ладно, не шуми, дело твоё. Но ребятам всё-таки не мешай.

— Знаю, Зандер — парень надёжный. Когда я отойду от дел, он и станет полным хозяином, но свадьбы не будет, пока я не скажу.

Дензел посмотрел на себя в зеркало и задумался. Потрогал чёлку. Стиляга? Ну... может, не так откровенно, как у Зандера... в более традиционных цветах... Может, что-то и получится.

— А как обычно стиляги стригутся? — спросил он.

— Ну... чёлку подлиннее просят, чтобы на глаза падала, начёсы иногда на укладку или просто начёсывают на одну сторону... — Джей тоже задумался, теребя нижнюю губу. — А ты что-то придумал?

— Да... подумал, что частично "стиль" можно использовать, только по-другому. Что бы ты посоветовал под что-то вроде чёрной куртки модели "ястреб"?

Джей замер, и на его лице начала расплываться улыбка озарения.

— Точно!!! Ты просто гений!!! Кажется, я знаю, что надо делать. И не слишком коротко будет. Даже потом, когда ты отработаешь, можно будет сделать обычную стрижку под машинку, и пусть растёт на здоровье. Только под это дело нужно будет немного косметики.

— Насколько немного? — опасливо уточнил альфа.

— Только чуть-чуть — глаза подвести, чтобы казались глубже посаженными, и скулы подчеркнуть. У тебя слишком интеллигентное лицо для такой нарочитой агрессии. И без аксессуаров не обойтись, если ты именно "стиль" хочешь использовать.

— А где это всё можно найти?

— Я потом адрес дам. Некоторые из начинающих музыкантов, которые хотят экспериментировать, недовольны традиционными сценическими образами и ищут что-то новое, вот и находят умельцев. Например, младший брат Ллойда из группы "Ветер в поле" Кин отличные браслеты делает — из всего, что можно найти.

— Из какой группы?

— Ты не из Камартанга, — догадался Зандер, заканчивая со своим клиентом, который тоже с любопытством прислушивался к беседе — сосед его весьма заинтересовал.

— Из Викторана. Здесь был только один раз, в прошлом году, и об этих ребятах что-то не слышал.

— Ясно... "Ветер в поле" появился не так давно, настоящую известность набрал только в последние луны и пока по столичным клубам выступает. Уже аншлаги собирают и планируют тур по стране, вот и готовятся, материал нарабатывают. Интересные ребята! А какую музыку лабают — просто крышеснос! Если тур пройдёт успешно, то будут пробиваться на большую сцену. Кстати! Вы слышали — они планируют большое шоу под открытым небом за городом!

— Да ладно! — подскочил один из парней-альф в очереди — лохматый, почти как Дензел. — Где именно? Когда?

— Пока не знаю. Тут ещё от погоды всё будет зависеть, а она на редкость неустойчивая — то морозит, то вода хлюпает. Не будут же они зрителей мучить.

— Да вряд ли там будет так холодно, — заулыбался подросток-альфа. — Ребята так отжигают!

— Не всё так просто, — вздохнул Зандер. — Когда Ллойд у меня в последний раз стригся, то сказал, что на этом выступлении состоится премьера песни, под которую Кин будет танцевать. Это часть номера, и без неё не обойтись.

— Что за песня? — встрепенулся клиент Кристи, мальчишка-бета лет четырнадцати. Судя по получающейся причёске — стиляга. Широкий гребень из длинных волос, который предполагалось собирать на затылке в хвостик с помощью резинки, среди альфа и бета-подростков начал входить в моду. И не придерёшься толком — всё остальное аккуратно подстригалось машинкой, чтобы можно было просто состричь "лишнее". Только этот парнишка ещё и небольшую чёлку попросил. Получилось весьма занятно.

Зандер загадочно хмыкнул.

— А вот это сюрприз. А раз тебе так не терпится узнать, то подумай сам. Ллойд обожает баллады на основе исторических событий. Сопоставь факты и догадаешься.

Очередь дружно ахнула и начала переглядываться.

— Да они с ума сошли! — высказался альфа средних лет. — Если они вынесут эту версию на всеобщее обозрение, то им доступ во все клубы закроют!

— Но ведь "Белая лилия" всё равно останется — это их рабочая база. И парни им солидную прибыль приносят. Элементарная математика.

— А если и "Белую лилию" закроют?

— Тогда городская казна потеряет самого ответственного среди подобных заведений налогоплательщика, которого, между прочим, один из Баронов крышует. Ещё и посетители объявят бойкот другим клубам. Всё-таки за двадцать лет многое успело поменяться.

— И Кин будет танцевать... Ориона?

— Да. Он уже готовится, репетирует, костюм шьёт. И смотрит "Гарем" раз за разом, чтобы выступить достойно. Всё-таки, несмотря на откровенное враньё, Аполло был достойным исполнителем этой роли — он потрясающе танцует. Никого другого просто не могли взять.

В салоне тут же стало тихо.

— Интересно, как он там? — с болью в голосе произнёс клиент Зандера. — Я всё время боюсь, что в очередных новостях сообщат, что случилось страшное.

— Пока держится, — таким же дрожащим голосом ответил Кристи. — Когда я его подстригал после клиники... Я ясно чуял, как ему плохо, но он держится.

— О чём только подпольщики думают? — выругался пожилой альфа в очереди. — Мальчишку спасать надо!

— А если его держат с помощью заложника? — резонно возразил ещё один альфа, чуть помоложе недовольного. — Тогда надо обоих вытаскивать, иначе парень и впрямь умом тронется. И я уверен, что Сантана уже строит планы по спасению. Потому что если Аполло погибнет, то ему этого никогда не простят.

Дензел и Гиллиан переглянулись, и Дензел окончательно убедился, что поле и впрямь созрело. Официальная пропаганда начинает терять власть над людскими умами. Пришло время действовать решительно и незамедлительно.

Рикки и выделенный ему помощник омега Нейл Таурос с самого утра сидели в закрытой комнате перед телевизором с подключённым к нему видеомагнитофоном и внимательно просматривали тот самый эпизод порносборника "Ночное свидание", выискивая приметы нужного двора и дома.

Нейл был профессиональным домушником и ещё до казни Рейгана Мариуса успел получить свой первый срок — по малолетке. Потом было ещё несколько ходок, когда он слишком грубо ошибался или следователь попадался слишком хороший. Один такой и свёл его с подпольщиками, почуяв в рецидивисте толкового парня. И не прогадал — Нейл, поближе познакомившись с учением Рейгана Мариуса, охотно начал помогать подпольщикам. Он знал Камартанг так хорошо, что мог бы спокойно таксовать даже в туман или проливной дождь. Впрочем, за руль его никогда не сажали — первая же попытка обучить бывшего вора вождению едва не закончилась аварией с летальным исходом. Нейл панически боялся сидеть за рулём и передвигался по городу исключительно на мотороллере или велосипеде. Единственное место, куда никогда не рисковал соваться Нейл — даже чтобы отсидеться — была Пасть. Этот небольшой глухой район Камартанга имел скверную репутацию. По-хорошему, давно следовало его снести, однако городские власти как будто не замечали это место. Будто его и вовсе нет. Однако Пасть существовала. И там жили люди, о существовании которых бюрократическая машина зачастую и не подозревала.

Омеги тщательнейшим образом изучали вид из окна комнаты Авеля, то и дело останавливая воспроизведение и придвигаясь к экрану вплотную. Нейл откровенно ворчал на скудость материала, и Рикки на это мог только оправдываться. Было бы побольше света на той улице — он бы сам нашёл нужный дом! Однако всё, чем располагали повстанцы, уже было перед глазами. Сцена любовного свидания здорово отвлекала — настолько проникновенной она была. Нейл, когда увидел это видео в первый раз, так и впился глазами до самого конца, а потом молча закрыл лицо руками, чтобы напарник не видел, как у него на глаза наворачиваются слёзы.

Проблема освещённости и чёрно-белая картинка здорово тормозили работу. Нейлу не раз приходилось "работать" и по ночам, лазить по крышам при свете карманного фонарика, так что в его цепкой памяти хранилось немало видов ночной столицы, вот только сейчас эта самая память почему-то отлынивала от работы. Наверно, из-за впечатления, которое произвело видео в первый раз. И осознания важности порученного дела. Надежду внушало то, что квартира располагалась на пятом этаже и были хорошо видны очертания крыши соседнего дома и высотных зданий на отдалении. А ещё в некоторых окнах то зажигался то гас свет и открывались створки, что помогало разглядеть хоть что-то на подоконниках. С трудом, но угадывались и очертания балконов.

После жуткой эпидемии пятьдесят девятого — шестидесятого годов строительство приличных жилых кварталов вместо домов старой застройки без новейших коммуникаций и возведённых на скорую руку бараков велось весьма активно. Особенно в тех самых кварталах, в которых зараза погуляла особенно хорошо — повторение трагедии никому не было нужно. Как и в других городах достаточно плотной застройки. В то время все эти новенькие пятиэтажки были похожи друг на друга, как близнецы. Разумеется, когда люди начали их обживать, у домов начало появляться какое-то лицо — там рамы покрасили в другой цвет, там балкон застеклили, там занавески повесили по-чудному, там был пожар, и на стене остались следы огня... Спустя время косметический ремонт фасадам мог только сниться, жители нередко скидывались и что-то делали сами, не рассчитывая на вороватую жилконтору. На это и надеялся Нейл. Одно удалось пока выяснить — этот район находился где-то за бизнес-кварталом. Об этом говорили огоньки маяков, расположенные на центральных высотках, и подсветка тамошних фасадов, которую Рикки сумел разглядеть в слабеньком тумане предрассветного начала дня.

— Хорошо ещё, что летом снимали, а то бы вообще ничего не разглядеть было, — сказал Нейл, когда омеги устроили себе перерыв и заварили чайку. — Зимой там такая темнотища, что проще себе глаза выколоть.

— А ты уверен в направлении?

— Ага. — Нейл отхлебнул из чашки. — Видел, как подсветка освещает фасад той высотки, что ты разглядел? — Рикки кивнул. — Вот именно. Богатенькие, когда свои небоскрёбы строили, выпендрились как следует, и двух одинаковых фасадов там не найдёшь. Как и крыш. Соответственно, и тени ложатся по-своему. Эта высотка на столичном жаргоне называется "Игла" из-за шпиля на вершине, а эта её сторона смотрит на юго-запад. Значит, нужный нам дом расположен именно там. По тому, насколько виден шпиль, я сужу, что расстояние до неё вполне определённое. Можно даже назвать примерный район, а он как на грех на редкость безликий. Нюхачей вслепую пускать не стоит — если сторожа Авеля заметят чужаков, которые что-то целенаправленно ищут, то просто вывезут парня в другое место, и ... всей затее. Если бы можно было лучше разглядеть, что там на балконах, то я бы понял, куда лыжи вострить. Хоть бы одна трещина на фасаде — и я узнаю, куда идти!

— Но ведь трещин нет. Может, дом не так давно красили?

— Так мы видим не весь дом, а только ту его часть, что напротив окна. И это гадость страшная — куча особых примет мимо пролетает. Хорошо, что дерево не слишком обзор заслоняет!

Рикки со вздохом согласился. Отдохнув, омеги снова запустили видео и продолжили смотреть.

Разыскать место пленения Авеля было крайне важно. Откуда бы не пришлось вынимать Риана Девро, Авель тут же окажется в опасности, как любой другой заложник. Пламмер, как весьма активный клиент полуподпольной порноиндустрии и успешный бизнесмен, не мог не понимать, с какой именно публикой приходится иметь дело. И наверняка знал методы их работы. Чтобы так долго работать, получать прибыль и не нарываться, он должен был либо уметь самостоятельно продумывать все мелочи или иметь достаточно сообразительных советчиков. Как и понимать последствия ошибок. Ребят надо спасать одновременно, ведь как только Риан будет освобождён, сторожа Авеля, если в квартире есть телефон или передатчик, моментально получат приказ, и только Рослин и Деймос знают, в чём именно он будет заключаться. Эта неизвестность и пугала подпольщиков — Авеля могли попросту убить. Впрочем, вероятность такого исхода была небольшой. Смерть заложника хороша только тогда, когда самому преступнику уже терять нечего. Либо он просто идиот. Пламмер далеко не идиот, и терять ему есть что, так что ему и его хозяевам выгоднее будет оставить Авеля в живых, чтобы попытаться на него выманить наглецов, посмевших разрушить их планы. А заодно и устранить самого Девро. Можно, конечно, шантажировать и мертвецом, однако трупы имеют привычку всплывать в самый неудобный момент. Да и похитители, сумевшие провернуть подобный фортель, тоже никак не могут считаться любителями, которые не знают правил игры. Если цель достаточно желанная, а во главе стоит достаточно умный вожак, то информацию, полученную от противника, логичнее будет проверить и настоять на личной встрече, чтобы убедиться, что заложник жив и здоров. К подобной встрече будут готовиться обе стороны, и есть риск, что там полягут все... Нет, Авеля не убьют, а просто перевезут. И всё начнётся сначала, но это уже будут поиски иголки в стогу сена без магнита. И если Риан так сильно привязан к Авелю, как предположили подпольщики — тем более, что они практически с рождения знакомы! — то после своего спасения он может запросто отказаться от сотрудничества до освобождения Авеля. А это время и затраты, которые будут отнюдь не лишними в будущей работе. И это не говоря уже про убитого горем Двуликого, если его возлюбленный и впрямь погибнет.

Время на подготовку отводилось достаточно скудное — до дня рождения Риана Девро, как и дня рождения самого комиссара, вождя и идеолога, оставалось всего ничего. Гиллиан мечтал сделать своему омеге роскошный подарок в виде спасённых ребят, да и для самого Девро это будет весьма символично. А ведь предстояло не только найти нужный дом, но и вычислить квартиру, выяснить, какова там охрана, выставить наблюдение, снабжённое передатчиком, чтобы согласовать обе операции... Если не получится уложиться в срок, то, в принципе, ничего страшного, но тогда и эффект получится не тот. Да и до течки самого Риана оставалось около трёх недель, что тоже добавит сложностей — цикл знаменитого Двуликого знали все поклонники, а те, у кого его собственный совпадал с циклом кумира, и вовсе гордились этим. Да и среди спасённых из "Кармина" омег были личные гримёр и парикмахер Девро, которые знали подробности лучше всех — повстанцы бросили запрос "Щиту", разыскали ребят и допросили. Про цикл Авеля не было известно ровным счётом ничего — когда омега пропал с экранов, то его личные сведения из банка данных на всех актёров, засветившихся на официальных съёмках, пропали бесследно. Раскатывать по городу с течным омегой в машине — дело крайне рискованное...

Опасных рифов было столько, что Гиллиан скорее предпочёл бы потратить лишнюю луну, но сделать всё безупречно, чем, избегая смотреть в глаза Киту, признаваться в собственной некомпетентности. Отчитываться перед мужем было бы куда проще, но не перед обретшим надежду родителем, который так долго искал своих детей. Понимали это и Рикки с Нейлом, потому и сидели упрямо перед экраном, выискивая любую мелочь, чтобы можно было побыстрее завершить спасательную миссию.

Рикки сидел перед телевизором, уже просто тупо глядя на экран, как вдруг его внимание привлекло что-то. Омега отобрал у напарника пульт, отмотал назад и начал покадровую промотку. Нейл недоумённо следил за ним.

— Что ты там увидел?

— Сейчас... Неужели показалось?.. — Рикки придвинулся вплотную. Спустя минуту напряжённого поиска парень выдохнул с облегчением и рухнул на застеленный старым ковром пол. — Да!!!

— Что? — заволновался Нейл.

— Похоже, что кто-то из твоих бывших коллег в ту ночь работал — мелькнул лучик света фонарика и зацепил один из балконов.

— И что?

— А то, что на том балконе что-то нарисовано. Виден только нижний край, но ведь это уже что-то верно? — Рикки сел и ткнул пальцем в экран. — Приглядись. Видишь?

Нейл придвинулся ближе, долго всматривался, а потом расплылся в такой широкой улыбке, что это стало настоящей наградой за столь долгое сидение, от которого у обоих омег уже начали затекать ноги и спины.

— Да, я знаю, где это. Можешь смело докладывать начальнику.

— Это пятнадцатый дом по улице Спенсера, — объяснял Нейл уже Гиллиану и остальным собравшимся в комнате подпольщикам вечером. — В той самой квартире живёт мастер по художественной татуировке омега Салазар Брейн. Его балкон разрисован видом ночного моря, и я не раз эту картинку видел, когда гулял в том дворе.

— И хороший мастер? — поинтересовался Альфонс.

— Отличный. В официальных салонах таких нет.

— А чего он там не работает? — удивился Гиллиан. — Частные салоны по тату запрещены, да и два официальных регулярно проверяют на стерильность и качество красителей.

— Там все эскизы проходят жёсткую цензуру, а символы имеют конкретное значение. Салазар и его приятели не хотят работать в столь жёстких рамках. Кроме того, они делают проколы под мелкие серьги и так называемые "штанги", а это тем более не одобряется. Ещё хлеще, чем тату.

— Что за мракобесие?! — возмутился Элиот. — Элита и артисты вовсю щеголяют татуировками... Опять двойные стандарты что ли???

— Именно, — кивнул Гиллиан. — Артистам многое сходит с рук, поскольку они люди творчества. Они сами по себе должны быть яркими и привлекать внимание. Элита — это отдельный разговор, но после того, что с собой сотворил Сони Барри, став буквально ходячей рекламой, там татуировки начали позволять себе многие. Их татуировки особо сложные, и само их наличие подчёркивает принадлежность к кругу людей, которые могут позволить себе всё — сделать настоящее художественное тату, как и свести её практически без следов, стоит немало. Рядовые татуировщики ограничены в цвете и материалах, к тому же татуировка в нашей стране долго использовалась для клеймения преступников. Сама она пришла прямиком из Альхейна, где тату была неотъемлемой частью культуры, как и у нас до Великого Холода. Когда начались войны с этой империей, любой намёк на замысловатую татуировку расценивался как символ содействия врагу или принадлежность к адептам тамошней религии, и татуировка, кроме применения в системе уголовных наказаний, стала считаться грехом. Отсюда и истоки у тюремных татуировок. С годами подобные воззрения изрядно укоренились, так что художественная татуировка с трудом пробила разрешение на существование, но власти при содействии Церкви поставили её в заранее ограниченные рамки. Эти рамки — символика.

— А что означают татуировки Риана в официальной системе? — спросил Дензел, осторожно поправляя головной платок, под которым настойчиво прятал от товарищей новую причёску.

— Все они символы порока. Змея, кусающая свой собственный хвост — символ, появившийся как раз после истории с Орионом. Коварство, ведущее к смерти. Бабочка — символ многозначный. Первоначально она символизировала легкомыслие, беспорядочные связи, и ею часто клеймили проституток в борделях и неверных мужей-омег. В том числе и оболганных. Кроме того, процесс трансформации куколки в бабочку долгое время был тайной таин, и его сравнивали с процессом роста и созревания омеги — кто знает, что в итоге из него получится? Терновник пришёл на смену яблоне, а если он ещё и изображён цветущим, то это подчёркивает опасность, которую несёт в себе данный омега — острые шипы способны убить, когда цветы отвлекают и завораживают своей красотой.

— Слишком уж откровенно сказано, — поморщился Скотт. — Нельзя было придумать что-нибудь не столь броское?

— Не знаю, что себе думали его хозяева, но набили Риану именно то, что мы видим. Кроме того, смысл этих тату долгое время укоренялся в умах посредством кино и приключенческой литературы. Ещё эти татуировки хороши тем, что их можно спрятать под обычной одеждой, и если бы Риану удалось-таки сбежать, то полный набор этих картинок станет особой приметой, по которой его будет проще найти.

— Сволочи!

— Согласен. Нейл, а сколько таких мастеров в Камартанге, что ты так уверенно опознал балкон?

— Четверо, и все квартиры разбросаны по городу. Двое, кстати, уже успели отсидеть за незаконную деятельность по полтора года. Раньше они снимали одну квартиру на всех, а после того, как Тейлора бету и Карлина омегу посадили, разъехались. Теперь желающие сделать себе тату и знающие, кого искать надо, опознают их жильё именно по таким балконам.

— Тогда завтра же отправляемся туда и проводим первичную разведку. — Гиллиан повернулся к подчинённым. — Скотт, возьмёшь Микаэля и пойдёте по нужному адресу. Предлог — вы ищете, где бы снять квартиру, поскольку скоро женитесь. Нейл, подскажешь ему, какие именно подъезды прочёсывать, а заодно познакомь с Салазаром — нам будет необходимо оборудовать наблюдательный пункт. Сколько будет стоить такая помощь?

— Да Салазар и так поможет. Он с Ллойдом из "Ветра в поле" на короткой ноге — татухи его парням набивал.

— Ещё лучше. Ладно, на сегодня пока хватит...

Тут в комнату вошёл мрачный Гамлет и с силой хлопнул на стол перед комиссаром пачку каких-то журналов. Омеги аж подпрыгнули.

— Вот, сэр, полюбуйтесь! У знакомого коллекционера взяли на время.

Гиллиан тут же начал листать и понял, зачем молодой сородич принёс именно их. В этих изрядно потрёпанных и захватанных журналах была детская и подростковая порнография. Среди рассказов сомнительной достоверности и качества чаще всего попадались снимки Риана и Авеля — то по одному, то вместе.

— И это ещё не всё, — резко заявил внештатник. — Наши сейчас пытаются выманить у другого видео с ними же — когда-то эта дрянь шла нарасхват, как с Бельком. Как только раздобудем — доставим.

— Всё ясно, — чуть слышно сказал комиссар. — Журналы дали с возвратом?

— Да. — Гамлет сбавил тон, высказав всё, что хотел.

— Кто коллекционер?

— Нормальный. Он просто журналы собирает как отражение эпохи. Без задней мысли.

— Тогда ищите любителей, чтобы можно было изъять насовсем. Приложим к делу. И начинаем составлять план операции. Чем скорее спасём ребят, тем спокойнее мне будет. Думаю, что общая картина преступления уже налицо.

— Вот такие дела. — Гиллиан выключил видео.

Кит тихо заплакал, прижимая к груди злосчастные журналы.

— Мальчики мои... Да за что вас так??? Что за звери???

— Не звери, — сквозь зубы процедил Дензел. — Даже звери на подобное не способны.

— Мы уже составили почти всю картину произошедшего, — продолжил Гиллиан, садясь рядом с бедным родителем, — и показали вам это только для того, чтобы вы лишний раз поняли, насколько всё серьёзно, и как важно соблюдать режим секретности. И... Кит, я понимаю, что вы бы хотели поскорее забрать своих детей домой, но, даже когда мы их спасём, вам придётся подождать.

— Почему? — возмущённо вскинулся омега.

— Потому что вашим детям пришлось пережить немало ужасов. Особенно Риану. Им нужно будет время, чтобы успокоиться и привыкнуть к обычной жизни. Кроме того, не забывайте, что вашего Риана дважды помещали в психиатрическую клинику, и кто знает, насколько тяжело ему там пришлось. Карательная психиатрия сейчас достигла внушительных высот, и мы не знаем, каковы были её последствия для вашего сына. Риану потребуется реабилитация, и она займёт какое-то время.

— Можно подумать, что я не смогу ухаживать и присматривать за ним!..

— Кит, боюсь, вы не понимаете, насколько тяжело это будет происходить, — мягко перебил возмущённого родителя комиссар. — Риан больше десяти лет был фактически в рабстве, его заставляли делать отвратительные вещи. С людьми, которые были ему омерзительны. Он видел немало такого, от чего вполне мог повредиться рассудок. Но ваш сын сильный — он смог продержаться так долго, что даже мы этому удивляемся. Наш друг Гамлет и его брат Элис были на последнем шоу и утверждают, что выступил ваш сын просто блестяще, а при серьёзных расстройствах психики это было бы невозможно. И всё-таки последствия, особенно после "Сивара", неизбежны. Это не только ночные кошмары, и нужен будет постоянный присмотр, чтобы он случайно не сделал чего-нибудь такого, о чём бы потом жалел и только усугублял своё состояние. Иначе период реабилитации затянется, и вы нескоро сможете забрать его домой. Авелю в этом плане повезло чуть больше, и он, скорее всего, пожелает остаться с Рианом, чтобы заботиться о нём.

— Но почему он не сможет делать этого у меня дома??? Да, в общежитии комнаты тесные, но...

— Именно, в общежитии. Риан годами вращался в определённых кругах, ему сочинили такой образ и манеру поведения, что у вашего сына есть все основания считать, что если его опознают простые люди, то на него будут косо смотреть, осуждать или, что ещё хуже, откровенно жалеть. Помещать его в широкую среду обычных людей сразу будет большой ошибкой, да и общая атмосфера в общежитии будет действовать на него, вероятнее всего, угнетающе. Не исключён вариант, при котором то, к чему он себя приучал, чтобы выжить в рабстве, будет то и дело вылезать — какие-то привычки, например, которые могут его выдать. А нам это не нужно. Необходимо время, чтобы сгладить всё это. Чтобы Риан смог жить нормально, стал вполне самостоятельным и научился радоваться жизни наравне со всеми. А вы всё-таки много работаете и не сможете уделять сыну столько внимания, сколько нужно. И Авелю на работу лучше не устраиваться — он, как и вы, будет бояться оставлять Риана одного надолго. Нужно будет, чтобы рядом с ним постоянно был кто-то хорошо знакомый. Чтобы его присутствие действовало как успокоительное. И у нас будут наиболее приемлимые условия для восстановления. Не забывайте, что вашим мальчикам, когда начался весь этот кошмар, было всего по десять лет. И длилось это долго, а Риан ещё и переживал вторичное созревание. Сомневаюсь, что кто-то толково и внятно ему объяснял, что именно происходит и почему. Специалисты "Милосердия" уже имели дело с подобными случаями и знают, что в такой ситуации делать.

Кит горестно поник и всхлипнул.

— И... как долго они будут... жить здесь?

— Столько, сколько нужно. Мы, правда, рассчитывали увезти их подальше от Камартанга, чтобы обезопасить совсем, благо уже есть одно такое место на удалении от больших городов, но раз вы нашлись, то весь план придётся перестраивать. В первые дни их будут искать, не исключено, что и сюда с проверкой придут, так что придётся потерпеть. А если на Риана собрано полное досье, то вполне могли выяснить, что вы его родитель. Если вы уедете вместе с ребятами, то вас тоже будут искать. Значит, надо искать способ спрятать их у всех на виду здесь... если, конечно, Риан захочет остаться в столице. Главное слово в этом вопросе останется за ним. А потом процесс реабилитации пойдёт своим чередом, и, когда он завершится, вы сможете забрать своих детей домой. К тому времени мы их легализуем и поможем выправить документы. Но если вы ничего не боитесь, то можете уехать отсюда вместе с ними — мы спрячем вас так надёжно, что никакие следователи внутренней разведки не найдут.

— А... пока они здесь... я смогу их навещать?

— Даже нужно, чтобы вы их навещали, — подбодрил омегу Дензел. — Уверен, Риан будет вам очень рад. Заодно познакомитесь получше.

— Хорошо... я... подумаю.

— Подумайте. И ни о чём не переживайте. Всё-таки ваш Риан очень сильный, он справится, а потом порадует вас первым внуком.

Кит улыбнулся сквозь слёзы.

— А, знаете... Кимми мне снова приснился. Он сказал, что у него ещё будут два брата.

— Вот видите. Значит, тем более всё будет хорошо.

Проводив притихшего омегу к дежурному, чтобы успокоился перед уходом, Дензел обеспокоенно вернулся к командиру.

— Сэр... а если сюда и впрямь придут люди Роммни? Сможем ли мы спасти ребят?

— Я уже договариваюсь о временном убежище, — кивнул Гиллиан. — И если мои расчёты верны, а Риан решит остаться здесь, то Роммни не будет их трогать намеренно, накручивая Риану нервы и мешая нашей работе с ним.

— Вы так хорошо знаете манеру его работы?

Гиллиан вздохнул, откидываясь на спинку потёртого кожаного кресла.

— Я внимательно слушал его, пока на допросах сидел, а потом мы с Рианом... с моим Рианом долго анализировали всё, что уже успели узнать о нём. Роммни — очень серьёзный противник, и даже его собственные хозяева не до конца понимают, насколько это опасный человек.

— И чем он так опасен? — Дензел сел рядом.

— Он игрок. Просто игрок, для которого особенное удовольствие — идти к цели, к победе по заранее выстроенному плану. Он ловит кайф от самого процесса, и когда все его расчёты сбываются и оправдываются, то это доставляет ему удовольствие, сравнимое, наверно, с оргазмом. Об этом мне рассказал один из наших товарищей, Кэриган Смит, который когда-то ушёл с Гейлом, был схвачен в Кретине и сломался на допросе после смерти командира. Риан вытащил его из "Боргерштайна" вместе со мной, но в процессе Смит был тяжело ранен и умер по пути в убежище. Вся наша борьба и противодействие Системы для Роммни — увлекательная игра, в которой он один из главных игроков. Он раскладывает карточки и двигает фишки, и карточки и фишки для него — это живые люди и всевозможные факторы, влияющие на события и решения. Он потому и пошёл во внутренние службы работать, поскольку это даёт ему самые широкие возможности для ведения собственной игры. Не исключено, что он знаком и с документами, которые попали в руки властей после захвата "Стрелы". Мы с моим Рианом думаем, что он не обо всех своих находках и ходах сообщает начальству — то и дело не происходит того, что мы ожидали в ответ на свои действия. И в этом есть своя логика. Многоступенчатая логика, которая подтверждает его несомненные умственные способности. Ещё при Рейгане Мариусе он действовал особенно тонко, благодаря чему и смог разгромить первый штаб. Благодаря ему нынешний глава внутренней разведки Дамьен сидит в своём кресле — сам он мало на что годен. И сейчас, когда наша борьба входит в финальную стадию, нужно быть особенно осторожными, поскольку у Роммни появляется масса возможностей помешать нам. Риан Девро — наша надежда на то, чтобы вскрыть главную язву шоу-бизнеса и обнародовать самые громкие доказательства испорченности элиты. Он Двуликий с особенно обострённым восприятием, а само его существование — это доказательство лжи официальной позиции по поводу таких, как он. Если Риан откажется с нами сотрудничать, то мы потеряем достаточно сильный инструмент пропаганды, и придётся строить новую стратегию.

— Так вы собираетесь его спасать только для того, чтобы он дал нужные показания??? — возмутился молодой альфа.

— Мы бы в любом случае его спасли, но так уж вышло, что Риан стал очень ценным свидетелем, способным стать козырем как в наших руках, так и в руках властей. Он публичная личность, его знают не только у нас, но и за рубежом. Уже сейчас живущие среди простых людей Двуликие опровергают выпады официальной науки против них один за другим, но об этом знают только те, кто их постоянно окружают. Исповедь Риана, сделанная на всю страну, станет решающей, и это даст нам новые голоса в будущих парламентских выборах. Может, часть наших мотивов и выглядит излишне циничной, но порой приходится действовать с позиции сухой логики без солидного упора на совесть и мораль. Это тяжело, больно, но бывают случаи, когда иначе просто нельзя. Иначе наша война затянется ещё Рослин знает на сколько. Приходится чем-то жертвовать, понимаешь?

— Понимаю, но... — отвёл взгляд Дензел, сжимая кулаки.

— Рейгану тоже трудно было решиться пойти путём революции и кровопролития. Он собирался действовать с позиций науки и здравого смысла. Он был учёным, а пришлось стать политиком. И знать, что своими действиями он несёт хаос и разрушения, необходимые для полной перестройки, для него было порой невыносимо. Не говоря уже о том, что он отобрал нормальную жизнь и полноценное детство у собственного единственного сына. И всё же он это сделал, и наша работа близится к одной из ключевых точек истории. Одной из таких точек, кстати, стало решение Ориона стать залогом только что заключённого мира между Ингерном и Альхейном. Если бы Орион тогда спасся и добрался до своей родины, то новой войны, возможно, удалось бы избежать. Либо она стала бы не настолько кровопролитной. Возможно, империя Альхейн продолжила бы своё существование, и весь ход мировой истории пошёл бы по совершенно иному пути. Ты же читал работы Тобиаса Мариуса по нашей и мировой истории, знаешь, насколько напряжённой тогда была ситуация. И ты должен понимать, насколько серьёзно всё складывается теперь. Особенно в плане безопасности наших границ.

— Вы про возможное вторжение?

— Именно. На фоне нашего процветания то, что сейчас творится, к примеру, в Валленсии, кажется ещё более худшим. Их научный и демографический потенциал находится в плачевном состоянии, и потому наши работорговцы до сих пор поставляют им внушительные партии живого товара, чтобы сдержать напор. Это происходило ещё до переворота и продолжается сегодня. Но долго это продолжаться не может, и обе стороны это знают. Учитывая тот факт, что тамошние учёные оперируют теми же данными, что и наши, подчинённые идеологии и интересам властей, их достижения остаются более чем скромными, и это вызывает недовольство населения. Плюс расходы на закупки вооружения и всевозможной техники, которые отнюдь нелишние для их бюджетов, поскольку попытки создать производственную базу у себя пока проваливаются. Не без помощи нашей внешней разведки. Проще просто придти и взять это всё, чем ужиматься и покупать. Само собой, что наши торгаши и владельцы промышленных предприятий пользуются ситуацией вовсю, наживая барыши и за бесценок скупая ресурсы, которые есть на территории потенциального противника. И это тоже раздражает наших соседей. Что касается наших бывших колоний, то допустить их объединения с нашими врагами президентская администрация не имеет права, отчего и заключает всевозможные договоры и контролирует все транспортные потоки, в том числе и воздушные, по всему континенту с помощью постепенно растущей сети спутников. Быстрый рост цифровых и космических технологий по большому счёту вызван именно этими причинами. Выступление Риана Девро с разоблачением лжи официальной науки станет поводом наладить контакты с заграничными учёными, которые мы уже пытаемся организовать, чтобы через них повлиять на военных и политиков, сдержать возможную угрозу и получить нужное для перестройки время. В частности, с королевством Фудзин мы уже договорились, и они не будут предпринимать активных действий против Ингерна. Более того, они в своё время получили кусочек знания, что веками хранили Спенсеры и Баалы, и их новые религиозные культы сегодня очень схожи с нашими древними. Может, из-за природных условий они не могут похвастаться крупными размерами нации, зато демографическая обстановка у фудзинов куда благополучнее, чем у половины наших соседей. Если бы их не давили с помощью эмбарго на отдельные виды товаров и периодически не перекрывали морские пути сообщения, то они бы быстро наладили экономику и темпы технического развития.

Дензел молча слушал наставника. Он всё понимал, однако на душе всё равно было неспокойно.

— Новое правительство, которое будет создано с помощью нашей партии, поведёт иную внешнюю политику, направленную на адекватное сотрудничество наших стран и решение давно назревших проблем, что и обезопасит наши границы окончательно. Валленсия, Фудзин, Цехин, Рамина и многие другие страны так или иначе прислушиваются к тому, что у нас происходит. И их беспокоят заявления наших военных о разработке нового особо мощного оружия. Учитывая ту политику экономической экспансии и монополизации отдельных отраслей, что проводит нынешняя администрация Президента, это уже представляет угрозу для их суверенитета. Решением проблемы может стать война, если все эти страны снова договорятся между собой и объединят усилия, только эта война сейчас будет совершенно несвоевременной и разрушит всё то, что с таким трудом и ценой огромных жертв уже удалось построить.

Дензел не мог не признать правоту наставника, и всё же циничный подход поднимал в нём протест.

— Роммни... действует с тех же позиций?

— Исключительно с этих позиций. И часто выигрывает партию за партией. Единственный способ одолеть его — действовать точно так же, но мы должны понимать, ради чего это всё делаем. Ведь Роммни своим отцифрованным сухой логикой мозгом неспособен полноценно оценить отдельные нюансы человеческой натуры, и это наше преимущество. Мы об этом знаем и умеем использовать. На пределе, на рывке, теряя боевых товарищей, но мы идём вперёд, и наша победа приближается с каждым шагом. И память о жертвах должна остаться, чтобы наши потомки поняли нас правильно и не допустили ошибок своих предков.

— Значит, Риана не будут трогать?

— Скорее всего. Будут просто присматриваться к тому, как он осваивается в обычной жизни, чтобы убедиться, что он не заговорит. И начать действовать, если он всё же соберётся. И наша задача — помочь Риану всем, чем сможем. Чтобы он не выдал себя раньше времени и САМ принял решение помочь нам. Заставлять его мы не имеем права — бедняге и так досталось. Этим мы отличаемся от Роммни — мы живые люди. И раз Ким сказал дедушке, что у него будут братья, значит, надежда на успех есть. И хорошая.

— Значит... Риан останется в Камартанге?

— Если захочет. А он, возможно, захочет, когда ближе познакомится с обычными людьми и своим оми. Всё-таки внизу не так всё плохо, как наверху.

Дензел выдохнул и провёл ладонью по лицу.

— Как же всё сложно!

— Оно никогда и не бывает просто, — похлопал будущего зятя по плечу Гиллиан. — Особенно после всего того, что было накручено за последние три века.

— Как вы справляетесь со всем этим?

— Я знал Рейгана лично. Разговаривал с ним. Видел и чуял, насколько тяжело ему нести этот груз ответственности. Я всё понял и решил нести этот груз дальше после его смерти. Разделить его со своим омегой, которому сейчас не легче. Мы должны это сделать сейчас, иначе все прежние жертвы и смерти станут бессмысленными.

Риан сидел в своём кресле в зале для прослушиваний, старательно изображая любопытство, и краем глаза приглядывался к кандидатам. На самом деле его мысли были далеко отсюда. И думал он не только о том, что послезавтра рано утром у него будет день рождения, а у Авеля — завтра поздно вечером. Отметить это событие вместе им не позволят, Двуликий это уже знал. Остаётся только надеяться, что следующий год будет более благосклонным.

Минувшей ночью ему снова приснился Ким, и на этот раз омега хорошо его разглядел. И поразился тому, как малыш, которому на вид было около пяти-шести лет, похож на него самого в детстве. Не копия, конечно — нос и губы были как у Авеля — однако сходство было несомненным. Шустрый, лохматый, с лукаво сверкающими синими глазёнками, улыбчивый... Риан не мог не залюбоваться сыном. Неужели их Кимми будет именно таким? Из невзрачного новорожденного "совёнка" вырастет этот мальчишка? А ведь когда-то он и Авель были такими же. Они долго носились по песчаному пляжу Яриницы, до посинения купались в море, а потом Ким дал ему пару советов, которым Двуликий последовал при первой же возможности. Подробно ничего малыш рассказать не мог, как бы Риан не упрашивал. Ким хотел рассказать больше, но что-то не давало, и добиться от него удалось только "ты должен догадаться сам". Значит, спасатели уже совсем близко, и пришло время готовиться к побегу. Хорошо ещё, что много с собой брать не нужно было — только средства для снятия спецмакияжа. Значит, сменную одежду и обувь выдадут. Интересно, как именно его будут вытаскивать? И успеют ли перехватить Авеля, чтобы не искать снова?.. Перед тем, как уйти куда-то, Ким повис на шее отца и шепнул на ухо: "Пап, я тебя люблю." Отчего у Двуликого внутри всё так и пустилось в пляс. Даже просыпаться не хотелось!

— Ну, что скажешь об этом? — пихнул его в бок Пламмер, заметив, что омега опять "завис" с остекляневшими глазами.

— Об этом? — Риан встрепенулся, торопливо набрасывая на себя фальшивую личину, взглянул на стоящего на сцене сородича и поморщился. Симпатичная мордашка, хорошая фигурка, двигается и пахнет неплохо, голосок тоже ничего. Лет восемнадцать, ухоженный. Значит, из семьи с достатком. — Хорошенький, но возни с ним будет слишком много. Амбициозен, самомнение раздуто... Быстро сдуется, и будут одни убытки.

— Уверен?

— Абсолютно. — Риан напоказ зевнул. — Скукота. Сколько мы уже сидим? И ничего толкового — одна серость. Сгодятся только на дешёвое порно.

— Про предыдущего ты сказал то же самое! А он альфа!

— Говорю же — прогоришь! Эти парни приходят с убеждением, что им и делать-то толком ничего не придётся, а наша работа — это пахота до седьмого пота, а не только частные вечеринки и роскошь. Ты помнишь, сколько денег потерял, когда взял на раскрутку Синтию Робертс? Он даже испытательный срок не выдержал — ударился в истерику и сбежал! А Сэлден Портер? Напился и нарвался на такую драку, что пришлось отмазываться, что он ещё даже контракт не подписал. Вы слишком уж раздуваете прелести славы, вот и набегают авантюристы, которым хочется только мишуры и блеска, а работать они не хотят. Они свято уверены, что всё будет сделано за них, а им только и останется, что делать всё, что постановщики говорят, а что не так — подрихтуют гримёры и мастера по спецэффектам. На выходе получатся просто бесхребетные куклы без тени индивидуальности. На таких публика не пойдёт. Нужно что-то настоящее, что бы цепляло с ходу и удерживало зрителя и слушателя. Только тогда будет прибыль. Вот я, например. — Риан жеманно развалился в кресле, ловя на себе взгляды окружающих. Сегодня он выглядел образцово — стильный алый брючный костюм с зауженными брюками, в чёрной шёлковой рубашке, наполовину расстёгнутой, с дорогой золотой цепью, трижды обвивающей стройную шею, в умопомрачительных серьгах из золотой филиграни, тонкие пальцы унизаны самыми дорогими кольцами из недавней коллекции, волосы старательно уложены в невероятный начёс, макияж "вечерняя звезда"... Картинка просто! Однако некоторые сородичи-кандидаты, уже прошедшие первичный просмотр, поглядывали на него с презрением молодых и резвых, жалостливо оценивающих старого соперника, чьё время уже на исходе. — Может, я не фонтан в каких-то отношениях, но я люблю свою работу и всего себя в неё вкладываю. Я пашу, как раб на галерах, и люди это видят. Отсюда и денежки. Так что если не хочешь пролететь, то не смотри на этих кретинов.

Пламмер нахмурился. Логично, здраво, но это выражение "раб на галерах"... Неужели Девро всё же не поддался манипуляциям психиатров? Как??? Внешне всё выглядело вполне убедительно, если закрывать глаза на эти его "зависы". А если эти "зависы" — всего лишь способ замаскировать размышления и просчёты? Стоит усилить охрану. И поставить в известность господина Барри.

— Хорошо, достаточно, — обратился бета к соискателю. — Пока вы свободны. Следующий кто?

— Калеб Варбург, альфа, — сообщил секретарь-омега, сверившись с записями. — Двадцать пять лет.

— Запускай.

Дверь в зал открылась, и вошёл очередной кандидат, на которого тут же сделали стойку абсолютно все омеги, мимо которых он проходил. Те завороженно смотрели на неспешно шагающего к сцене молодого длинноногого альфу, одетого в чёрную кожу с блестящими заклёпками, с невероятно светлыми льняными волосами, подстриженными и уложенными совершенно немыслимым образом — сильно смахивающим на стиляг, но до того удачно вписанным в облик, что тут же захотелось найти этого самородка и приволочь на студию. Ведь не мог же парень всё это сочинить сам?!!

Варбург имел не вполне типичную внешность для альфы. Во-первых, при своём росте даже в куртке он совершенно не казался громоздким богатырём, и всё же в нём чувствовались сила и тренированность прирождённого бойца. То, как он двигался... Во-вторых, у него было слишком интеллигентное лицо с удивительно светлыми глазами, потому, и это было странно, он решительно воспользовался косметикой коричневых оттенков — подретушировать глазницы, чтобы глаза казались глубже посаженными, и резче обозначить скулы. Кожа у парня тоже была светлой, так что контраст с одеждой получился впечатляющий, а в сочетании с длинной чёлкой, падающей на правый глаз, коротко остриженным левым виском и закрывающими шею прядями это не казалось вычурным. Напротив, выглядело стильно и достаточно брутально. Как и маленькие, едва заметные серьги-колечки, широкие кожаные браслеты с металлическими бляхами, которые демонстрировали довольно широкие и короткие рукава, стальная цепь-ошейник, которую парень носил напоказ, расстегнув куртку. Причём одета куртка была на голый, почти не заросший волосами торс. Кожаные штаны, обтягивающие крепкий зад и ровные ноги, сидели почти на самых бёдрах, обнажая великолепный пресс и довольно узкую талию, а на боку до середины бедра свисали две цепи, прицепленные к широкому поясу с вычурной бляхой в форме волчьей головы с кроваво-красными глазами. Блестящие высокие тяжёлые ботинки полувоенного вида, унизанные металлическими шипами, звучно стучали по полу. С первого же взгляда Пламмер понял, что одежда — это контрафакт, пошитый в левых мастерских для тех, кто не мог себе позволить настоящий бренд, зато обувь была вполне добротной. Когда кандидат приблизился к сцене, стало видно, что на спине куртки блестящими стекляшками под бриллианты выложена та же волчья голова, только необычной формы-силуэта. Похоже на стиль, который не так давно начал входить в моду у некоторых мотоциклистов-любителей, желающих пустить собратьям пыль в глаза. Броско, ярко, интригующе, необычно. Прямой вызов всем традициям и устоям, готовность доказать свою мужественность любому, кто посмеет усомниться. А присутствовавшие в зале и уже прошедшие отбор двое альф так смотрели на нового претендента, будто тот уже принят без проб! Уже что-то, да и сейчас чувствуется, как этот парень силён. Единодушная реакция присутствующих в зале омег заставила приглядеться к кандидату ещё пристальнее. Раз уж первое впечатление получилось таким сногсшибательным, то что будет, если это всё ещё и оформить должным образом???

Девро не сразу, но обратил внимание на новенького, и с его лица тут же сползло выражение скуки. Омега привстал в своём кресле и так впился в Варбурга глазами, что это было красноречивее многих слов. Пламмер хорошо знал разборчивость своего подопечного, и раз уж тот ТАК отреагировал, то надо брать. Без разговоров.

Кандидат легко взбежал на сцену, развернулся и выпрямился.

— Что хотите посмотреть?

Голос у него был очень хороший, уверенный, и омеги навострили уши.

— Может, сначала представишься? Порядок есть порядок.

— Зачем? — удивился альфа. — Вы же видели списки.

— Положено, — напустил на себя деловитый вид бета.

— Ладно. Калеб Варбург, двадцать пять лет, родился и вырос в Викторане. Этого достаточно?

— Вполне. Что умеешь делать?

— А что именно вас интересует? — нагловато хмыкнул парень. — Я много чего умею. Хотите — морду набью. А хотите — займусь любым из этим миляг. — И он махнул рукой в сторону уже прошедших прослушивание омег, которые дружно залились краской.

Дерзок, нахален, однако чувствуется граница. Вот это сочетание!

— Кем бы хотел быть?

— Ну... не знаю... — задумчиво поскрёб кончик носа кандидат. Омеги следили за каждым его движением, как коты за случайно залетевшей в комнату птичкой. — Смотря на что сгожусь.

— А если не пройдёшь?

— Попробую в другом месте.

— Хорошо. Петь любишь?

— Ага. И говорят, что у меня очень даже неплохо получается.

— Тогда спой что-нибудь.

— А потом?

— А потом видно будет.

Пламмер бросил короткий взгляд на Девро и заметил в его глазах какой-то болезненный блеск. Что это с ним? Так жадно принюхивается... Неужели опять переклинило???

Это... один из тех самых спасателей, о которых говорил Кимми? Пахнет-то как! И он силён. Но почему он сунулся сюда??? Ведь если Пламмер на него глаз положит, то парня скрутят уже на выходе!!!

Варбург безошибочно нашёл в зале "ненормала" и, глядя только на него, начал петь. В его пении слышались смутно знакомые нотки, как и в манере держаться, в жестикуляции. Только спустя несколько секунд Пламмер понял, кого этот альфа ему напоминает. Билли Кинга в молодые годы. Только в те времена такой экстремальный образ ни под каким предлогом не мог появиться на сцене. Только в опере или балете, где из-за расстояния приходилось делать сценический грим и костюмы ярче, чтобы было видно всем.

Варбург пел твёрдо и уверенно, и его слушали молча. Когда слушатели начали инстинктивно подниматься со своих мест, Пламмер вдруг осознал, что парень невероятно силён, что его хочется слушать и слушать, а то и тоже встать и пойти, куда он скажет. В сочетании с песней эффект был потрясающий. Этот альфа настоящий вожак, и это можно неслабо использовать во время живых выступлений! Вот только песня была абсолютно незнакомой и со странным двусмысленным посылом. Кто её написал? Не сам Варбург, это точно. Само пение было откровенно любительским — непрофессиональным, ощутимо сырым, но это-то и подкупало, выделяло кандидата из общей массы претендентов. Надо брать, пока не ушёл!!! Да с такими задатками!..

В голове Пламмера уже защёлкали счёты и прикидки. Про музыкантов, исполняющих музыку в необычном ревущем стиле и выходящих на сцену в провокационном облике, он уже слышал, однако официальные студии звукозаписи не спешили заключать с ними контракты, опасаясь реакции церковников и властей. При том, что молодёжью эта музыка оказалась весьма востребована — в "Белой лилии", например, уже есть свой собственный коллектив, на который всегда приходят толпы поклонников. Что, если на этой основе затеять свой собственный проект? Ведь он будет первым официальным, а это такие деньги!!! И этот парень может стать лицом и голосом новой группы. Менять в имидже особо ничего не придётся, с вокалом надо хорошенько поработать, чтобы поднять до нужного уровня, а если очень повезёт, то и актёрское дарование отточится — кое-какие навыки есть. Дебют будет лучше устроить как раз ко Дню Победы — песня, посвящённая какому-нибудь знаменательному сражению, красочное и мрачное видео на экране на заднике сцены, а потом стоит поискать кинопроект, чтобы выставить парня перед камерой во всей красе. Да, потратить на него время и деньги однозначно стоит — вернутся с лихвой. Вот только эта его сила... Придётся пока работать честно и без давления, а потом думать, чем привязывать, чтоб не дёргался. И раз обычные омеги чуть ли не из штанов выпрыгнуть готовы, то среди богатых шлюх этот красавчик будет и вовсе идти на "ура".

Вдруг в запястье продюссера вцепились крепкие омежьи пальцы, и Пламмер недоумённо уставился на Девро. "Ненормал" таращился на кандидата с таким испуганным видом, что Пламмер окончательно убедился — полностью подавить его истинную личность врачам не удалось, что-то всё-таки осталось. И Варбург своей песней эти остатки разбудил.

— Нет... не трогай его... не надо... он же погибнет... — чуть слышно бормотал омега, и в его глазах и заломленных бровях читалось тихое безумие. — Не трогай его...

Эти слова лишний раз подтвердили вспыхнувшее решение. Парнем однозначно стоит заняться. А на слова этого психа обращать особого внимания не стоит. Ему уже недолго осталось барахтаться, его место займёт Варбург. Кстати, не самая удачная фамилия. И имя. Надо будет придумать что-то более звучное. К тому времени, как окончательно спятившая крашеная шлюха безвозвратно загремит в "Сивар", этот новенький будет раскручен достаточно, чтобы полностью отработать потраченные на него деньги и время. Если чего-то не умеет — научим.

— Ещё? — допев и отдышавшись, поинтересовался альфа.

— Достаточно, спасибо. А что вы ещё умеете?

— Всё, что и положено настоящему альфе. Показать?

И парень решительно начал расстёгивать ремень.

Пара омег едва не хлопнулась в обморок, секретарь едва удерживал на лице профессиональную выдержку, а Пламмер вдруг понял, что Варбург попросту издевается над всеми присутствующими. Это сказала скользнувшая по его губам усмешка. А он не так прост!

— Нет-нет, не стоит. Вы свободны завтра?

— Конечно.

— Приходите к часу дня на второй тур прослушивания. — Пламмер дал знак секретарю, и тот, опомнившись, торопливо зачеркал в своей папке.

Варбург торжествующе хмыкнул и застегнулся.

— Приду без опоздания.

— До завтра.

Варбург отвесил непринуждённый, но безо всякого почтения поклон и той же лёгкой походкой хищника покинул зал, провожаемый жалобными взглядами омег. И болезненным Девро. Миг — и "ненормал", сорвавшись с места, бросился догонять парня. Это произошло так быстро, что Пламмер даже не успел цапнуть его за рукав или подол пиджака.

Интересно, что такого все эти омеги учуяли? Жаль, что беты не способны ощущать фантомные запахи сородичей и альф. Сколько всего упускается зря!

Дензел закрылся в туалете и выдохнул. Многочасовые репетиции помогли ему выработать нужный стиль поведения, а перед выходом он с полчаса стоял перед зеркалом и настраивался. Куртку и штаны взял с собой, а перед входом в зал для прослушиваний переоделся, причём прямо в коридоре. Как и советовал Джей. Как на него пялились другие кандидаты!!! То, что в итоге получилось, было слишком непривычно, особенно штаны, альфа с трудом узнавал себя, и от этого было не по себе. Ей-богу, в "Соблазне" и на Ярмарке было проще, ведь тут на него будет смотреть профессионал! Теперь понятно, что чувствовал Салли, когда его переодевали в вещи Винсента в Викторане.

А ведь на него практически клюнули! Интересно, на что именно Пламмер обратил внимание? На то, как на кандидата отреагировали омеги? Да что с ними со всеми такое?!! Он же не ребёнок импринтинга, чтобы так откровенно пялиться!!! У него два сводных брата по отцу!!. Или выступил и впрямь неплохо? Ллойд говорил, что помимо задатков вожака и кое-какой певческий талант есть...

— Значит, ты пойдёшь? — Честер оценивающе оглядел сородича. Он был всего на пару лет моложе Дензела, примерно такого же телосложения, только темноволосый и сероглазый. Длинные густые волосы с несколькими выбеленными прядями собраны в хвост на затылке. Лицо не такое интеллигентное, как у собеседника, в нём было больше хищности, однако второй вокалист группы, омега Мирамис, смотрел на приятеля не без удовольствия. Одет довольно вызывающе, но просто и практично — мускулатура подчёркивалась как следует.

— Да. Ты поможешь мне подготовиться?

— Не вопрос. За Аполло идёте? — Дензел кивнул. — Тогда просто обязан. Что будешь делать на прослушивании?

— Петь. Наши говорят, что у меня неплохо получается. Что бы ты мне посоветовал?

— А в каком виде пойдёшь?

— Мы с Джеем решили использовать "стиль" в более агрессивной трактовке.

— Тогда выбирай всё чёрное и с заострёнными заклёпками, чтобы был внушительный крен на откровенную брутальность. От этого "стиль" будет выглядеть особенно интригующе, — посоветовал Мирамис.

— Раз такая пьянка пошла, то устроим мини-премьеру. — Ллойд потянулся к своему кофру с гитарой и достал пару листочков. — Вот, глянь. Что скажешь?

Дензел торопливо прочёл пару стихотворений.

— Здорово... А музыка уже есть?

— Только ко второму. Думаю, это будет то, что надо. Времени мало, так что начинай учить.

— У меня всегда была хорошая память на песни, — пожал плечами Дензел.

— Ещё лучше. — Ллойд достал гитару, примостил на своих коленях и взял пару аккордов. — Слушай, как это должно исполняться.

Песня была сильной, по-альфьи мощной, и Дензел преисполнился решимости исполнить её так, как надо. Но едва он, прослушав её дважды, на третий раз запел было сам, подглядывая в текст, как Ллойд решительно прервал игру.

— Нет, так не пойдёт! Ты же там не сидя петь будешь! Встань и пой.

Пробное исполнение вызвало хмурую гримасу, и Ллойд прервал Дензела снова.

— Так, стоп. — Ллойд встал сам, откладывая гитару. — Ты собираешься произвести впечатление на прожжённого продюссера или сдавать проходной экзамен в школе? Ты идёшь туда поражать и интриговать, так что не халтурь. Соберись! Мир, покажи, как надо.

Омега вскочил на ноги, принял самую решительную позу с высоко вскинутой головой, Ллойд заиграл снова, и Дензел понял, что так не понравилось Ллойду. Не было огня. Вторая попытка была более удачной, однако сородич продолжал хмуриться.

— Так, Денз, ты вообще понимаешь, что поёшь?

— Понимаю.

— Так покажи это так, чтобы я увидел. Артист, если он настоящий артист, всегда пропускает то, что он делает, через себя, вживается в то, что поёт, играет или танцует. Так, пошли в зал, там наши готовятся к репетиции. Может, когда ты увидишь и услышишь, как мы готовимся, поймёшь лучше?

Первый прогон песни оказал на парня неизгладимое впечатление. Это было подобно настоящей буре, а сила артистизма Ллойда — силе наставника.

— Ничего себе...

— Теперь понял, какое впечатление должен производить? Ты должен увлечь за собой тех, кто на тебя смотрит. Притянуть их глаза к себе и не отпускать. На этом и держится наша работа.

— Но я не артист.

— Вижу, ты солдат, однако перед Пламмером ты должен стать тем, кто хочет стать артистом. Ты воевал?

— Был в нескольких боях на южной границе. Служил там.

— В каком месте?

— Фарерра.

— Тогда должен понимать, о чём поётся. Я читал в газетах, что гарнизон "Фарерра" и прилегающие к ней территории едва не пали под внезапным ударом Союза Пяти, однако ваш командующий полковник Ричард Монтгомери успел перегруппировать имеющиеся под его рукой подразделения и удержать позиции. Писали, что битва длилась целый день практически без передыха. Это правда?

— Была передышка ближе к вечеру, но к ночи опять началась перестрелка.

— Сколько вы тогда атак отбили?

— Четыре.

— Страшно было?

— Достаточно.

— Когда ехал туда, предполагал, что попадёшь в мясорубку?

— Догадывался, что это может произойти.

— Вот и покажи парня, который только что вернулся оттуда. Буквально только сошёл с поезда, пришёл в кабак и за кружкой пива рассказывает соседям про то, что видел. Попробуй влезть в его шкуру и спой, как надо. Парни, ещё раз...

Ллойд гонял его по кругу снова и снова, объяснял тонкости исполнительского мастерства, остальные члены группы то и дело вставляли свои медяки... Дензел, глубоко уязвлённый их едкими комментариями, вспомнил про "Громовых орлов" и сорвался. Он вложил в своё пение всё, что чувствовал, когда читал про их подвиги, и осёкся, увидев, как на него пялятся музыканты, которые резко прекратили играть.

— Что теперь не так?

— Слушай... — протянул басист бета Фрэнк, — а Билли Кинг тебе, случайно, не родственник? На какой-то миг мне показалось, что ты похож на него.

— Нет. А что, так было на него похоже?

— Понятно, что по части вокала ты непрофессионал, хотя голос у тебя хороший, — ответил Ллойд. — Дыхание сбивается, тональность местами прихрамывает, пару раз сфальшивил, поскольку по высоте в этих местах плохо достаёшь, техника тоже хромает, однако потенциал есть, причём внушительный. Если бы в своё время начал всерьёз учиться у какого-нибудь педагога, то добился бы куда лучших результатов, чем сам. Может, гением вокала, как оперные исполнители, ты бы не стал, но петь по клубам или просто для души в хорошей компании — самое то. Но дело не только в голосе. Ты держался на сцене почти так же, как Билли. Его манеру исполнения трудно воспроизвести. Я сам давно учусь этому искусству, однако у тебя сейчас что-то проскочило. И это в первый же день твоей подготовки. Кинг тебе точно не родня? Ты такой же светлый, как он.

— Если честно, то из всей своей родни я знал только отца и оми, — признался Дензел, огорошенный таким предположением. И Ллойд туда же? — Оми был большим поклонником Билли Кинга, знал все его песни и даже пел так, как будто где-то всерьёз учился. Глядя и слушая, как поёт оми, я и пытался петь сам.

— А ты в кого больше пошёл?

— В оми — он тоже был светлый.

— Билли кучу детей по стране приписывают, — задумчиво сказал Мирамис. — Вдруг ты его внук?

— Вряд ли, — покачал головой Дензел.

— Тем не менее, кураж у тебя есть, — похвалил Ллойд. — На гения, как я уже сказал, не потянешь, а вот сойти за многообещающего соискателя вполне сможешь. Осталось только оформить твой выход как следует и настроить тебя для прослушивания, чтобы не зря время потратили. И тогда Пламмер от нас никуда не денется. Так, давай-ка ещё раз и без лишнего пока напора. Напор тебе понадобится уже там.

Советы Ллойда оказались более чем кстати, да и сам Дензел от своего исполнения получил изрядное удовольствие. Он постоянно держал в голове мелодию, как снова и снова пел эту песню вместе со всеми. Это было здорово! И всё-таки о карьере профессионального певца думать нечего. Пусть на большой сцене поют другие, а его дело — сражаться.

Риан. Похоже, с ним и впрямь не всё ладно, но он вполне адекватен. Как бы с ним переговорить понезаметнее?

Альфа уже потянулся к своей сумке, которую при входе оставил на попечении ещё одного кандидата-омеги, который так и остался сидеть с разинутым ртом — и чего это они все?! — как дверь в туалет распахнулась, и Дензел едва успел подхватить падающего на него Риана — высокий каблук лакового сапога подвернулся на гладком кафеле.

— Тихо-тихо... Как ты на таких каблуках ходишь только и ноги не ломаешь?..

— Беги отсюда! — резко выдохнул Двуликий, вцепляясь в ворот его куртки. Дензел втянул его запах носом и понял, что их расчёты вполне оправдываются — от Двуликого начало сильнее пахнуть. Скоро течка. И судя по густоте запаха — даже с поправкой на возбуждённость — пребывание в клинике сбило цикл. Максимум неделя в запасе.

— Что?

— Беги отсюда как можно дальше! — срывающимся шёпотом зачастил Риан, дико озираясь по сторонам. В его запахе всё больше явственно проступали нотки безумия, как у Зейна Линдемана. И страха. — Ты что, не знаешь, куда пришёл???

— Очень даже знаю. Я за тобой пришёл, — так же тихо ответил Дензел и помог парню встать ровно, но колени у омеги всё равно подгибались.

— За... мной? — Риан уставился на него как на ненормального, хотя на такового в этот момент тянул куда больше.

— Да. Сегодня я должен был увидеть и оценить, а потом мой командир скажет, когда будем тебя вынимать отсюда.

— Я не могу без...

— Знаю, там уже дежурят наши люди и ждут сигнала.

— Вы... знаете?..

— Давно уже знаем, но не могли действовать, пока не поймём, где держат Авеля...

Тут Двуликий резко притянул его к себе и буквально впился в губы жадным поцелуем, от которого альфа сперва опешил, а потом почуял, что к ним приближаются люди. Много людей — не только Пламмер, который наверняка спешил вернуть свою игрушку на место. А у Риана отменная реакция! Не выдать бы своего замешательства, когда сюда ворвутся! Не Салли, но подыграть надо.

НАДО!!!

Пахло от Двуликого так сильно — желанием и паникой — что в какой-то момент Дензелу показалось, что сила импринтинга отступила, и это позволило ему свершить то, на что он уже не считал себя способным. Он решительно вдавил Риана в стену и ответил на поцелуй. Вполне осознанно и с ощутимой охотой.

Пламмер буквально остолбенел на пороге туалета, застав страстно целующуюся парочку. Девро уже целенаправленно расстёгивал на Варбурге штаны, прижимаясь всем телом. Он всерьёз собирался отдаться ему здесь и сейчас!!! И это на глазах у всех!!!

Как удачно!

— Прекратить!!! Это что за безобразие??? Ты что себе позволяешь??? Сейчас не съёмка!!!

Альфа первый опомнился и оттолкнул тихо скулящего омегу, торопливо оправляясь и застёгиваясь. Мельком бета заметил под его штанами более чем условное бельё, похожее на то, что носят во время съёмки порноактёры, чтобы подчеркнуть свои достоинства. И это тоже?.. Девро медленно оседал на пол, хватаясь за разлохмаченную голову. Любопытные, ставшие свидетелями необычной сцены, едва не залезали друг на друга, чтобы разглядеть всё получше.

— Вы простите — Аполло не вполне здоров, — фальшиво улыбаясь, обратился Пламмер к будущему подопечному. — Он сорвался, понимаете? С ним это сейчас часто бывает.

— Да, я слышал... — Варбург отдышался и посмотрел на себя в зеркало, отметив отпечатки помады и прочей косметики на своём лице и испорченную причёску. — Вот ведь ...!

— Извините. Надеюсь, вас это не слишком шокировало?

— А он и впрямь очень горячая штучка, — хмыкнул альфа, но в этом чувствовалось напряжение. — Сочувствую, сэр. Небось, по вечерам буквально выпивает вас досуха.

Пламмер скривился. Вот догадливый!

— Ещё раз извините. Вы хотели переодеться? Не будем вам мешать... Поднимайся, позорище ты такое, и марш приводить себя в порядок!!! — зашипел бета на Девро и рывком начал поднимать того на ноги. — И за какие грехи отцов мне всё это?!

Дензел пустил воду из крана и поймал последний взгляд Риана, в котором застыла мольба. Омега просил прощения, но иного способа не выдать их общую тайну он не нашёл. Да, отлично придумал. Наверно, и в "Кармине" импровизировал точно так же. Бедняга.

Умываясь, Дензел вспомнил, что делал буквально пару минут назад, и осознание свершённого начало давить почище гидравлического пресса. Ещё немного — и он бы изменил своему Двуликому!!! Вынужденно, но всё же!!! Как это возможно??? Ведь альфы, поражённые импринтингом, не должны проявлять подобных реакций!!!

Надо будет как-то признаться наставнику и как можно внятнее описать свои ощущения. Вдруг в ещё не раскрытых последователям записях покойного вождя найдётся какое-то объяснение случившемуся? Ведь не может же быть, чтобы это случилось просто так???

Переодеваясь, альфа перебирал в уме свои следующие действия. Если Пламмеру он приглянулся, то наверняка пошлёт кого-нибудь — проследить и выяснить, где кандидат живёт. В анкете, что альфа заполнял вчера перед первым собеседованием — без "боевого раскраса" — граф было не слишком много. Только общие сведения, а в них много не укажешь. Имя-фамилия, дата и место рождения... В большинстве других граф Дензел оставил прочерки, как и инструктировал наставник — это должно было заинтриговать Пламмера, когда он посмотрит на Варбурга и оценит его способности. Сам Гиллиан всегда говорил, что его протеже способный — только уверенности в себе иной раз не хватает. На сегодня парень набирался её впрок, ведь предстояло играть то же самое до начала операции, не выдавая своей истинной цели. Завтра к часу надо вернуться сюда.

А если именно на завтра и будет назначена операция?

Так, спокойно. Сначала надо благополучно вернуться к своим, выдохнуть и только потом паниковать и ломать голову. На улице недалеко от студии в условленном месте ждёт Микаэль, который перед возможным соглядатаем будет изображать его сводного брата. Раз эти сволочи так любят бить по больному или самому уязвимому месту, то стоит подсунуть им таковое — простое, действенное и липовое. Итак, задача — дойти до вестибюля метро, спуститься на эскалаторе до посадочной платформы, смешаться с пассажирами и как можно быстрее выбраться из вагона, пока шпик будет искать их внутри. Тут командовать будет Микаэль. В месте встречи сумку надо сбросить, а Элиот, который сегодня не дежурит у Салазара, подберёт — с сумкой будет не слишком удобно маневрировать в метро. Хорошо, что он сам не такой здоровенный, как традиционный "шкаф"! Честь и хвала предкам!

А ещё когда-то завидовал здоровякам...

Нечему тут завидовать.

— Что??? Как ты его упустил??? — напустился Пламмер на своего посланца-бету, который стоял перед ним, понурившись, однако зубом всё-таки поскрипывал.

— Я... я не знаю. Они будто растворились в метро.

— Растворились? Альфа, из-за которого все омеги едва не мироточат, и омега, которого этот альфа за собой таскает? — Пламмер выдохнул и сел в кресло. — Упустил!!! Идиот!!! Где тебя только наняли???

— Да... я увидел, как они заходят в вагон, последовал за ними, но тут два каких-то типа начали выяснять отношения прямо в дверях, отвлекли меня, а потом, уже на подъезде к следующей станции, я увидел, что в вагоне этих двоих нет.

Пламмер убито прихлопнул лоб ладонью.

— Короче, ты так ничего и не узнал.

— Узнал, сэр, — приободрился посланец. — Этого омегу зовут Микаэль, он его сводный брат по старшему отцу. Живут одни где-то в пригороде, и, похоже, что у них какие-то неприятности, сэр. Я слышал, как этот парень говорил, что если вы его возьмёте, то он потребует охрану для своего брата. Похоже, что они крепко влипли.

— Ага... — Пламмер окончательно взял себя в руки. Вот, значит, как. Получается, что этот Варбург, подумав, решил попытаться пробиться туда, откуда его не так-то просто будет выковырять. Если он подойдёт, то будущие покровители обязательно приложат усилия, чтобы никто не мешал им стричь купоны. А он соображает! Ничего, может, ты и умный, но против зубров закулисья всё равно не прокатишь. Иначе как же ты нарвался так крепко? — Ладно, упустил так упустил. Завтра Варбург снова придёт, и тогда, как только убедимся, что он нам подходит, берём его тёпленького и везём в особое место. Против отборной команды он вряд ли выстоит, как бы силён не был. Всем завтра смотреть в оба, ясно? Упустите и в этот раз — уволю ко всем псам шелудивым!

Дэниэл и Ружеро с весьма довольным видом ударили по рукам.

— Как по нотам, брат!

— Как и всегда, брат!

— Молодцы, — искренне похвалил своих подчинённых Гиллиан. — А теперь... Давай, сынок, рассказывай, что полезного высмотрел.

Дензел, стараясь не реагировать на "сынка" слишком эмоционально — он всё ещё переживал из-за странной реакции на Риана — приступил к докладу.

— В общем... Риан действительно там был. Сидел в третьем ряду и смотрел на пробы.

— И как он? — встревоженно спросил Алистер.

— Мне сложно судить — я не специалист... но, по-моему, он вполне адекватен... если не считать...

— Чего? — нахмурился комиссар, заметив, как нервничает его протеже.

— В его запахе в какой-то момент проскочило нечто, что я чуял в Зейне, пока он на базе жил. И когда он догнал меня в туалете, у него глаза блестели, как у затравленного. Он такой дёрганный был...

— Ещё бы! Пожил бы так, как он... — начал Элиот.

— Он сказал, что я зря туда сунулся. Что я должен бежать оттуда как можно дальше.

— Ты сказал, что пришёл за ним? — уточнил Гиллиан.

— Конечно. И похоже, что Ким и его навещал — совершенно не удивился моим словам. Он только сказал, что не может уйти без Авеля. Я успел ему сказать, что мы уже за тем местом наблюдаем и сигнала ждём. Потом набежали люди во главе с Пламмером, и Риана увели приводить себя в порядок.

Дензел отвёл взгляд, не решаясь смотреть наставнику в глаза, и тот всё понял.

— Вот оно что... Хорошо. Итак, что мы имеем. — Бойцы подобрались. — Калеб Варбург привлёк внимание Пламмера, раз за ним послали следака. Ваш разговор он слышал?

— Мы подпустили его максимально близко, — подтвердил Микаэль.

— Отлично. Завтра состоится второй тур прослушивания, и завтра же мы начинаем операцию по спасению Риана и Авеля. — Бойцы потрясённо переглянулись. — Да, завтра. Второй тур проб обычно включает в себя проверку, как отобранные кандидаты будут вести себя перед камерой, так что, сынок, выбрось всё лишнее из головы до сигнала. Как только тебя вызовут, ты включаешь маячок на ремне, и я даю сигнал всем к началу. Если мы правы, и Пламмер собирается искать кого-нибудь на замену Риану, то после того, как ты и Микаэль ушли от них в метро, тебя попытаются обложить со всех сторон, чтобы, случись чего, не ушёл. Это может ослабить охрану у служебных входов, которые будут просто заперты.

— Откуда такое предположение, сэр?

— Подобное Пламмер уже проворачивал, но это было до Риана, и долго тот парень не проработал — покончил с собой, а всё списали на наркотики.

— Кто такой? — нахмурился Дензел.

— Его имя тебе много не скажет. Альфа Морган Тирс. Пламмер подписал с ним контракт, рассчитывая раскрутить его как модель и певца, но через год работы — вполне успешной, кстати — Морган был найден мёртвым.

— Я слышал о нём, — кивнул Дензел. — В газетах ещё писали о непозволительно ранней кончине будущей "звезды" первой величины.

— Ну, настолько высоко парень бы не взлетел, однако потенциал у него, и правда, был. Официально он был тайным наркоманом, однако у нас есть серьёзные сомнения в официальной версии. Но ближе к делу. По нашим сведениям, дела студии находятся не в самом стабильном состоянии — пара сторонних проектов провалилась, последние премьеры с трудом отбили свой бюджет, мюзикл "Дерево на ветру" всё-таки закрыли, эти убытки кое-как покрыло последнее шоу Риана, да и то впритык — билеты продавались по почти бросовым для "Революции" ценам. Один из основных источников финансирования студии крепко накрылся — довольно крупный спонсор обанкротился, и его предприятие, скорее всего, перекупит империя Барри, а пока суть да дело, денег студия не получит. Уже завершены съёмки нескольких порнофильмов с Рианом, причём шли они ударными темпами, и работа вступает в завершающую фазу — монтаж, корректировка цвета, звука и прочее, а это тоже затраты и время. Окупится это добро или нет — пока неизвестно. Пламмеру до зарезу нужен новый подопечный, чтобы был уже подготовлен к тому моменту, как Аполло сойдёт со сцены. И чем быстрее он заполучит самого подходящего человека, тем проще будет потом работать. Так что риск есть, и серьёзный. Если охрана на студии будет усилена, то в ход идёт план "Б-2", поэтому всем необходимо быть на своих местах вовремя и действовать строго по плану. Не исключено, что нам с Дензелом придётся импровизировать. Как только мы вместе с Рианом покинем студию, начнётся третья часть операции. Поддержка из числа наших столичных товарищей будет минимальная, поэтому основная работа ложится на нас. Помните главное — мы пришли за ребятами, а не бесчинствовать, сводить счёты или тем более убивать. Никаких трупов, травмы — самые незначительные. Если среди наших противников будут внедрённые сотрудники внутренних служб, то это тем более вызовет к ним ряд неудобных вопросов, и все эти люди временно будут отстранены от работы, пока идут проверки.

— Они будут вооружены, сэр, — вздохнул Альфонс. — А мы с голыми руками попрёмся?

— Авель и Риан находятся на особом контроле у внутренней службы, так что, вероятнее всего, будет приказ брать живьём. Роммни выгоднее "языки" — живые, максимально целые и способные к общению. Он наверняка нас ждёт, и мы должны использовать это по максимуму. Теперь распределим участки. В студию вместе с Дензелом пойду я. Элиот, ты и Скотт прикрываете в точке, которую я вам позже покажу. Ружеро, Дэниэл, Алистер, вы отправитесь за Авелем. Микаэль будет вести наблюдение за двором из квартиры Салазара. Альфонса посадим на связь в офисе "Милосердия" — будет координировать действия групп через передатчик...

— Что??? — возмутился Элиот. — Нас с Алом разделяют??? Мы же всегда вместе работаем!!!

— Ты не согласен с моим решением?

— Но ведь...

— Элиот, хватит, — оборвал омегу Гиллиан. — Я решил, и это не просто так. Во-первых, у студии нужны будут хорошие стрелки, а в нашей команде лучше всех стреляете ты и Скотт. Дензел будет внутри и без оружия, не забыл? А, во-вторых, когда ты, наконец, поймёшь, что Алистер не так слаб, как в момент вашего знакомства?! Он уже достаточно самостоятелен и силён. Хватит его опекать!

— Но он же не справится без меня!!!

Алистер смотрел на друга со смесью торжества и нежности. Отличный повод доказать, что его давно можно хоть одного отпускать, но и забота друга трогала. Не зря же они столько всего пережили вместе! Но и долго это тянуться не может тоже. Мало ли когда их тёрки помешают выполнению задания!

— Алистер пойдёт не один, уймись. Или ты не доверяешь своим боевым товарищам?

— Я доверяю, но... — Элиот с болью покосился на Алистера.

— А если доверяешь, то отпустишь без вопросов.

— А если вдруг что-то случится?!!

— Тут не всё от нас будет зависеть, так что будем надеяться, что Деймос окажется достаточно благосклонен, — вздохнул коммиссар. — Всё?

— Всё, — буркнул Элиот и отвернулся.

— А не мало вас будет в студии? — нахмурился Альфонс. — Вы, конечно, сильные, но народу против вас...

— Достаточно. Наша малочисленность особенно должна насторожить вероятного противника — скорее всего, они будут ждать более внушительную группу. И мы её обеспечим — несколько человек на двух машинах без номеров должны сымитировать поддержку, как только мы выскочим на улицу. Они подкатят по твоему сигналу, выпустят несколько холостых очередей вперемешку с резиновыми пулями и сразу уедут. Их задача — дать нам время оторваться от преследования. Дальше. Элиот, Скотт, как только мы появимся в поле зрения — готовьтесь стрелять. Цельтесь по ногам, но желательно никаких пробитых артерий. — Парни понятливо закивали. — Мы отрываемся от преследования и бежим к схрону с одеждой, переодеваемся и выдвигаемся к машине с нашим союзником, на которой едем за город, где и отсиживаемся, пока не получим знак от остальных, что беготня притихла. Элиот, вы со Скоттом покидаете укрытие сразу, как только выполните свою задачу, и отходите по заранее проложенным путям. На выходе вас будут ждать свои. Перед операцией вас представят друг другу, чтобы не вышло путаницы. Они доставят вас в убежище, где вы ждёте сигнала от Альфонса. После чего идёте в "Милосердие". Если к тому времени придёт Кит — успокаивайте его, как можете. Объясните, что придётся подождать — мы вернёмся кружным путём. Ружеро, Дэниэл, Алистер, теперь вы. Основной план таков. По сигналу под видом гуляк заходите в нужный подъезд и изображаете всё, что нужно, и погромче — охрана Авеля должна вас слышать. Это вынудит их лишний раз проверить, кто там — если нас ждут, то их поставили в известность, что за объектом могут придти чужие. Потом один из вас — кто именно, решите сами — позвонит в нужную дверь и спросит у любого, кто выглянет, есть ли презервативы. Каким бы ни был ответ — не давая опомниться, врываетесь внутрь, а дальше уже по обстановке. Главное — чтобы охранники не успели поднять тревогу. Старайтесь действовать без лишнего шума и особенно следите, чтобы Авель не пострадал. Если случится непредвиденное, то решайте сами, но поставленная задача должна быть выполнена. Отступать только в совсем уж крайнем случае. — Парни понятливо кивнули, а Элиот скрипнул зубами, глядя на пылающее энтузиазмом лицо приятеля. — Как только оба охранника будут обезврежены, быстро помогаете Авелю одеться и бегом из квартиры. По пути Алистер и Авель поменяются куртками, при выходе из дома вы разделяетесь. Алистер и Ружеро бегут к газетному киоску, Дэниэл и Авель к автобусной остановке. Возле остановки будет ждать машина, которая и увезёт вас в условленное место, где вы ждёте, а потом, как только наблюдатель сообщит, что во дворе всё затихло, возвращаетесь и поднимаетесь к Салазару, где и ждёте дальнейших инструкций. Алистера и Ружеро подберёт вторая машина. Микаэль, будешь сидеть у Салазара, вести наблюдение и, если что-то поменяется, докладываешь сразу — не хотелось бы нарваться, если Роммни догадается о нашем плане и выстроит свою контрлинию. Этот вариант тоже готов, но он на совсем крайний случай. — Омега с готовностью кинул. — Перед выходом лишний раз пробежимся по схеме, и только попробуйте мне заблудиться — головы снесу без разбора, кто именно и насколько облажался. Как только Альфонс выйдет на связь — едете в "Милосердие". Всё ясно?

— Да, сэр, — хором ответили бойцы.

— Отлично. Встаём завтра в шесть утра, чтобы к началу операции все были готовы. Вопросы есть?

— Ссобойку брать? — спросил Дэниэл. — Авелю лишняя шоколадка точно не помешает.

— Только чтоб не мешала. Ещё? Тогда все свободны.

Бойцы начали расходиться, а Элиот моментально вцепился в руку Алистера и потащил в коридор. По лицу омеги ясно читалось, что сейчас Алистер услышит всё. Не не разругались бы капитально... перед операцией!

— Сэр... — Дензел, внутренне обмирая, поднялся со своего стула. — Мне надо с вами кое-что обсудить. Это важно.

— С глазу на глаз?

— Да.

— Хорошо.

Гиллиан слушал своего подопечного молча, и было видно, что на него признание оказывает довольно сильное впечатление. Закончив, Дензел сел и приготовился выслушивать не самые лицеприятные высказывания в свой адрес. Однако...

— Интересно... — Гиллиан задумчиво погладил свой подбородок. — Очень интересно...

— Что именно, сэр? — рискнул поднять голову Дензел.

— То, что ты рассказал... Нет, я не собираюсь тебя крыть последними словами, хотя мой омега так бы и сделал. Причём делал бы это долго, со вкусом и с применением подручных средств, пока не остынет. И это притом, что крыть тут совершенно не за что.

— Как это не за что? — удивился Дензел.

— Да дело в том, что у Рейгана была пара теорий относительно природы и особенностей импринтинга, но пока у нас не было поводов их проверить на практике. И одна из этих теорий гласит, что импринтинг — это отнюдь не приговор для конкретного альфы. Да и в церковных хрониках известны случаи "излечения" от этого "проклятия", которые мы, если честно, считали обычными выдумками, призванными доказать всемогущество Церкви. Однако Рейган считал иначе. Тут всё дело, говорил он, в сочетании голых инстинктов и психологии личности. Объяснять лучше с использованием записей нашего покойного вождя, но если попытаться изложить всё попроще, то это выглядит так.

Импринтинг призван для того, чтобы альфа заимел как можно больше детей от конкретного омеги, чтобы оптимальная наследственность распространилась в популяции как можно шире, так? — Дензел кивнул. — Однако тут есть одна проблема. А именно — что будет с генетическим потенциалом альфы, потерявшим своего Истинного? Ведь импринтинг срабатывает только при их встрече, когда феромоновый сигнал распознан. Если до встречи со своим Истинным альфа успел обзавестись потомством — неважно, случайно или намеренно — то, если этого не происходит, а Истинный гибнет до того, как их совместный потомок будет зачат, генетический потенциал этого альфы просто пропадёт. А ведь Флоренс не терпит беспорядка, верно?

— Верно.

— Следовательно, чтобы потенциал таких альф не попал втуне, он должен быть реализован, и тут на помощь приходит психология. Импринтинг — это сочетание генетического программирования на уровне физических и физиологических реакций. А ведь мы не только ими живём. Существует ещё и высшая нервная деятельность. Проще говоря, у нас высокоразвитый мозг, мышление и всевозможные психологические заморочки, которые при тех или иных обстоятельствах срабатывают сами собой либо после соответствующего толчка извне. Рейган предположил, что так называемый "эффект отвращения", когда альфа перестаёт воспринимать всех остальных омег как потенциальных партнёров для производства потомства, в том числе и во время течки, несёт не только инстинктивную нагрузку, но и психологическую. Фантомное восприятие запахов наносит на каждого человека свою индивидуальную метку, завязанную на подсознательные реакции и ассоциации, привязанные к конкретным вещам и ощущениям. Что касается альф, то поскольку их подчинение инстинктам сильнее, чем у бет, то эффект импринтинга проявляется у них особенно сильно. Тем не менее, подобный эффект проявляется и у бет и у Двуликих. Не менее сильный порой, однако это не мешало им время от времени иметь отношения и с другими, иначе бы в древности не были в ходу большие семьи, когда в них бывало по нескольку супругов. Ты пока не знаешь, но в семье Мариусов подобное тоже было — мужем Тобиаса и Салли, пусть и недолго, был Рейган Хелль.

— Кто??? — не поверил услышанному Дензел.

— Да, тот самый. На счёт эффекта импринтинга сомневаться не приходится — Тобиас в своих дневниках об этом пишет достаточно подробно, и вплоть до того дня, когда они позвали Хелля к себе третьим, сторонних связей у него не было. Первым толчком принять третьего стало решение позволить Хеллю стать дублёром Тобиаса во время течки, когда он сам был в университете — братья Лайсерги уже изобрели и испытали первые презервативы. Именно Хелль их и испытывал первым. Салли тогда ощутил притяжение и к Хеллю, но считал это исключительно обычным природным Зовом, ибо Хелль был Двуликим. Очень быстро Салли начал задумываться о возможности заиметь и чистокровного ребёнка, и с каждым годом это решение крепло и зрело, но Салли не хотел решать это в одиночку, без одобрения любимого супруга.

Хелль стал настолько естественной частью их быта не только как надёжный и верный друг, что Тобиас, который принимал решение о дублёрстве скрепя сердце, очень быстро перестал ревновать и начал считать это совершенно естественным. Даже когда Салли, увлекаясь, миловался с Хеллем у него на глазах. А перед той самой экспедицией, когда отыскался и в тот же день погиб Адам Баал, случилась пренеприятная история. Хелль после той самой течки дал клятву уединяться исключительно с проверенными партнёрами, чтобы ненароком чем-нибудь не заразить Салли, однако однажды во время исполнения очередного поручения Эркюля Мариуса случилась накладка, и кто-то его за этим занятием сфотографировал, а сами снимки прислал Мариусам. И реакция Тобиаса и Салли, пусть и разная по проявлению, была на редкость единодушной — они восприняли это как полноценную измену. А ведь Хелль, по сути, был им просто другом, хоть и любил Салли, а до того на полном серьёзе подбивал клинья к самому Тобиасу, и только нежелание портить дружбу тогда удержало Тобиаса от секса с Хеллем. А потом в его жизни появился Салли. Когда полностью разобрались с присланными фотографиями, Тобиас дал согласие на чистокровного ребёнка, но только после рождения их с Салли первенца. Потом погиб Адам Баал, и Тобиас с Салли полностью осознали, насколько им дорог Хелль. Сразу, как приехали домой, они позвали его к себе третьим. И Тобиас, который жил с Салли вполне благополучно и не думал даже заглядываться на других, имел вполне нормальные полноценные супружеские отношения с Хеллем. Рейган в своих записях разбирал это подробно и со всеми тонкостями, которые мне сейчас некогда пересказывать. Вернёмся — прочитаешь сам, в том числе и в дневниках самих Мариусов. Словом, если подобное возможно в союзах бета-омега, то почему невозможно в союзах альфа-омега? И логика тут совершенно не хромает.

Если принять во внимание, насколько генофонд нашего народа ухудшился, верх всё больше берут голые инстинкты, и, само собой, эффект импринтинга становится куда сильнее. Особенно, если инстинкты входят в противоречие с личностными установками и психологическими тонкостями. Это естественно — Флоренс стремится всеми силами исправить накопившийся брак. А если учесть, как именно импринтинг толкуют уже не первый век, то встреча с Истинным способна стать не слабее удара кувалдой по голове. Такой сильный стресс не может не отразиться на физиологических и инстинктивных реакциях. И он отражается. Однако если учесть рациональную и личностную составляющую, то при соответствующих настройках превозмочь этот эффект становится вполне реально. Нельзя исключать и такое развитие событий, что альфа и его Истинный могут просто не подойти друг другу в личностном плане. Разные характеры, привычки и всякое такое, что может стать серьёзной помехой в совместной жизни. Ну, договорятся они, родят совместного ребёнка, а дальше что? Заставить их жить вместе? И где гарантия, что их непереносимость друг друга не пересилит инстинкт по защите, и альфа не убьёт своего Истинного? А подобное то и дело случалось прежде. И в наши дни тоже. Мой отец в день моего ухода из дома убил моего оми, своего Истинного. Даже если это произошло случайно, и ему потом это аукнулось, то почему он, когда оми бросился ему навстречу, чтобы остановить, не отшвырнул пистолет в сторону, чтобы случайно его не задеть? Убивать оми ему не было никакого смысла или нужды — отец был достаточно силён, чтобы справиться с ним голыми руками. И я сильно сомневаюсь, что он не понимал, насколько опасно размахивать пистолетом, уже снятым с предохранителя. Раз таскал пистолет с собой, то всяко умел с ним обращаться. Моего отца можно обвинить в цинизме, в жестокости, но не в отсутствии здравого смысла, иначе бы он не держал изрядную часть нитей власти в своих руках так долго. Почему он не признаёт необходимости кардинальных перемен — это уже другой вопрос. И всё же отец застрелил оми, а потом я сам видел, как он смотрел на него мёртвого, как будто не осознавал, что натворил. Значит, какие-то накладки или подсознательные вещи способны на время превозмочь эффект импринтинга, и твой рассказ это подтверждает.

Думаю, что ты отреагировал на Риана по нескольким причинам. Во-первых, угроза разоблачения. Во-вторых, ты был на задании. В-третьих, с Рианом явно творилось что-то не то, и он передал тебе инстинктивный сигнал "мне нужна помощь". В-четвёртых, у него течка на носу. И ты под воздействием всех этих факторов отозвался, но потом быстро взял себя в руки. И это вполне может стать доказательством теории Рейгана Мариуса по поводу импринтинга. И... — Гиллиан смерил будущего зятя с ног до головы долгим изучающим взглядом. — я думаю, что ты и сам вполне можешь быть ребёнком импринтинга. Слишком много признаков указывает на это.

— Но у меня два сводных брата по отцу... — попытался возразить Дензел.

— Верно, но мы не знаем деталей того, как именно они были зачаты, как и подробностей, как Армин жил с ним вообще. Ты большую часть времени был в школе, приезжал только на выходные и каникулы, практически сторонился отца с отчимом и вполне мог не замечать чего-то. Потом было училище, служба. Да и у твоих братьев внушительная разница в возрасте. Так что, как только заберём Риана и вернёмся на базу, будем разбираться.

Риан сидел в ванне, обхватив колени руками и уткнувшись в них лбом. Надо бы ложиться спать, вода уже практически остыла, Пламмер дрыхнет без задних ног, на дворе глубокая ночь, а он всё никак не может унять думы о сегодняшней встрече.

Калеб Варбург.

Если он из повстанцев, то наверняка это не настоящее его имя. Если парень из повстанцев, то за ним уже приехали. Скоро будут вынимать со студии или откуда-то ещё. И Авеля будут освобождать в тот же день, иначе потом его просто не найдут. Но как эти парни вычислили место, на изучение пути к которому сам он потратил почти полтора года? Так или иначе, но скоро весь этот кошмар закончится.

Должен закончиться!!!

На счёт причин, по которым повстанцы могут желать его освободить, Риан особо не заблуждался. Он прекрасно понимал, что если повстанцы собираются пропагандировать учение Рейгана Мариуса, то им нужны доказательства. И он может их дать, подтвердив некоторые выкладки мятежного учёного. Как и рассказать всю горькую правду о шоу-бизнесе. О самой грязной его стороне.

Чем больше проходило времени после выписки из клиники, тем более ясной становилась голова, чётче мысли, однако то, что в его голову вбивали психиатры "Сивара", никуда не делось. Благо почва уже была готова. Риан, стараясь изо всех сил, чтобы его не разоблачили раньше времени, то и дело так погружался в проклятую роль, что в какой-то момент мог запросто забыть, что это всего лишь маска, личина. В такие моменты Аполло набирал такую силу, что тело действовало само, и только какие-то мелочи и глубинные ощущения помогали кое-как выкарабкиваться из этого омута, в котором легко было сгинуть с концами. Неоценимой в такие случаи была помощь Фандора — альфа заботился о нём как никогда ревностно, произнося нужные слова вовремя.

Весь основной шоу-бизнес в Ингерне держали три крупнейшие спонсорские организации — Фонд Культуры Барри, Фонд министерства культуры и ассоциация студий рангом помельче. В остальных знаменитостей вкладывались частные компании и центральные телеканалы. Однако на самом деле хозяева у всех были общие — те, кто задавал тон всей работе в строгом согласии с царящей идеологией. Все проекты, а так же сопровождающая их шумиха старательно режиссировались — от дебютов до скандалов, призванных подогреть интерес. Именно главные хозяева после просмотра кандидатов и пробных номеров или видео решали, кто именно получит пропуск наверх, а кто быстро вылетит на обочину. Каждой новоиспечённой знаменитости лепили образ, если было нужно — корректировали биографию. С ними работали мастера своего дела, которых разыскивали по всей стране. Узнав правду о Людвиге Шмидте и Билли Кинге, Риан начал понимать, как много его коллег на самом деле сидит на цепи. Возможно, что и он не единственный в своём роде, но как узнать, кто ещё был попросту куплен и легализован после испытаний в полуподпольных студиях? Может, повстанцы уже знают, сколько их? Скорее всего.

Судя по тому, как уверенно Пламмер с ним работал с самого начала и заставил-таки поставить нужные подписи, система была создана и отлажена давным-давно. Задолго до того, как юный Риан Девро угодил в эту яму, и чему был свидетелем ещё Билли Кинг.

В раскрутку новых "звёзд" активно вкладывались крупные производители разных товаров — знаменитости были ходячей рекламой. Аполло был лицом сразу нескольких брендов и организаций — спортивные клубы, ювелирные магазины, косметика, нижнее бельё, обувь, вечерние и повседневные наряды для омег. А поскольку средства в знаменитостей вкладывались большие, то своей воли у них практически не было. Лишь немногие могли позволить себе диктовать условия, да и то не факт, что это не было частью пиар-кампании.

Узнав, что он не один такой, Риан уже ни в чём не был уверен — чуя злость и цинизм многих коллег во время работы или на частных вечеринках, он не всегда понимал, чем это могло быть вызвано. Из-за строго регламентированных отношений с окружающими и фальшивой личины, в которой он жил, нередко омега знал о коллегах только то, что знали зрители и слушатели. Но он знал чуть больше — умел слушать и смотреть. Он знал, что из заявлений коллег было правдой, а что ложью, замечал нюансы, которые не видели другие. Вся эта рекламная мишура практически не была способна запудрить ему мозги... И тут вдруг выясняется, что многие проходили через подобие того, что приходится регулярно терпеть ему самому! Как часто? Не оттого ли они становятся такими, какими Риан их то и дело видит на крупных мероприятиях? И чем их кабала отличается от его? Открытие не отменяло сложившегося отношения к большинству окружающих — Риан их презирал за то, насколько низко они порой падали, а кого-то откровенно ненавидел. И те, кто сходил с дистанции по самым разным причинам, почти не вызывали в нём сочувствия — слишком часто он видел, как эти люди унижали тех, кто случайно подворачивался под руку, с огромной охотой и без оглядки на показную конкуренцию.

Глядя на соискателей во время первого тура прослушивания вплоть до появления Варбурга, Риан их жалел. Бедняги, не знают, куда пытаются попасть! Молодые, глупые, амбициозные и безбожно наивные, они летели к славе, как мотыльки к открытому огню, не подозревая, чем за всё это придётся платить. Одни шли, чтоб насытить собственное тщеславие, кого-то манил доступ к таким вещам, что были недоступны обычным людям. Омеги видели в сцене и экране способ выгодно выскочить замуж, но не задумывались, как часто меняют фаворитов и содержанцев богатые и уже знаменитые. Как часто такие смельчаки остаются ни с чем. Когда-то и сам Риан едва не купился на блеск и роскошь, пока его крепко не щёлкнули по носу в самом начале.

Риан и Авель жили в заурядном приюте имени святого беты Роберта Завойского с полутора лет и до самой продажи. Приют был далеко не самым процветающим и образцовым — руководство периодически приворовывало. Иногда воспитанники откровенно голодали, стоило в общий котёл попасть чему-то испорченному, и тогда сильные отбирали доппаёк у слабых. Тогда-то Риан и начал драться — отбивая пайку, которую получали он и Авель. Вступался он и за других "совят", после чего, как правило, следовало наказание. Спальни были общие, и только старших, начиная с двенадцати лет, расселяли по отдельным, драки на сон грядущий вспыхивали довольно часто, нередки были подлянки самого разного толка, и приходилось постоянно быть начеку. Одежда переходила от старших к младшим, пока полностью не изнашивалась, игрушки, которые дарили сердобольные горожане и благотворители, тоже были общими, и воспитанникам активно внушали, что ничего своего у них здесь нет и быть не может. И потому у двух неразлучных "совят" быстро завёлся секрет — тайничок, в который они прятали самые разные мелочи, которые Риан таскал прямо из-под носа воспитателей и других детей. Маленькая красная машинка, какая-то большая непонятная монета, очень старая и тусклая, воздушный шарик с забавной нарисованной рожицей, который они аккуратно сдули на новогоднем празднике и унесли в кармане Авеля — его никогда не обыскивали при подозрении на кражу — разноцветные картинки, две оброненные директором пуговицы — "совята" таких и не видели никогда... Летом в тайник попадали цветы, которые они приносили из оранжереи, в которой отрабатывали наказания вместе — Авель обязательно напрашивался, чтобы не бросать Риана одного. Один раз они там даже заночевали — им было сказано, что не вернутся в общую спальню, пока все выделенные им грядки и клумбы не будут прополоты от сорняков. Оранжерея была очень большой, красивой, у неё была прозрачная крыша, ночь выдалась звёздная, и друзья долго не засыпали, любуясь открывшейся картиной. Потом тайник нашёл вредный "волчонок" Теодор, наябедничал клерику, и Риан всё взял на себя, чтобы не наказывали Авеля. Тогда его хорошенько выпороли — монета оказалась очень ценной вещью, и её давно искали по всему приюту. Риан никогда не жалел, что поступил именно так — всё, что у него было по-настоящему своего и ценного, было в Авеле.

Они то и дело спали вместе — так было гораздо лучше, чем в отдельных кроватях, стоящих на большом расстоянии друг от друга. Мальчики очень любили нюхать друг друга, когда было страшно или грустно — они в эти моменты шептались о чём-то своём, и становилось легче. И засыпалось лучше. Главное — не пропустить момент и успеть вернуться, чтобы клерик опять не начал ругаться. Один раз мальчики попались с поличным, за это влетело обоим, а заодно их оставили голодными на весь день. Зимой, когда ломалось отопление, мальчики очень плотно заворачивались в одно одеяло, и так становилось особенно тепло. Вместе они были счастливы и часто позволяли себе помечтать о вещах, которые видели по телевизору в игровой.

Продали их, когда "совятам" было по десять с половиной лет. Это было осенью. Риан хорошо помнил, как прямо ночью их с Авелем выволокли из постели и прямо в трусиках и майках куда-то потащили. Даже не рассердились! Было очень холодно и страшно, и "совята" крепко держались за руки. Их привели в часовню, и там были какие-то чужие люди, при виде которых у Риана душа едва не ушла в пятки. И всё же он отважно заслонил Авеля своей спиной, чувствуя, как друг боится и крепко держится за него. Их долго вертели, разглядывая со всех сторон, ощупывали, обнюхивали — это было самым противным, ведь сами эти люди пахли не слишком хорошо — потом силой раздели догола, снова долго на что-то смотрели, а потом на глазах у перепуганных мальчиков отсчитали деньги и передали из рук в руки. Потом их одели, вывели из приюта, посадили в большую чёрную машину — позже Риан узнал, что она называется "Мустанг" — и увезли. Только спустя много лет Риан снова увидел свой приют — снаружи, когда проезжал мимо с хозяином, будучи уже весьма известным. При виде забора из бетонных столбов и металлической сетки, от которого ребятню постоянно отгоняли, а у "волчат" особым шиком считалось залезть на самый верх (один потом перемахнул через край, и больше его никто не видел), Риан едва не прослезился. Да, в приюте было плохо, но зато он был там не один. Риан бы с удовольствием поучаствовал в рекламных акциях какого-нибудь благотворительного фонда или сделал взнос на счёт родного приюта, приехать туда с подарками, однако в планы хозяев это никак не вписывалось, и уже после второго отказа Риан заставил себя забыть об этом.

На новом месте всё было по-другому, за исключением одного — и там у них с Авелем ничего своего не было. Их поселили в большой тесной комнате, в которой уже жили другие омеги — постарше. Были и совсем взрослые, которые смотрели на новеньких с ужасом. Мальчиков не водили на уроки, как было в приютской школе, не заставляли работать по хозяйству — мыть полы, например. Это делал отдельный омега, уже немолодой и запуганный до такой степени, что никогда ни на кого не смотрел. Новеньких заставляли делать самые разные непонятные вещи в просторных светлых комнатах, где стояли какие-то штуки с блестящими стеклянными глазами, треноги, рамы — диковинная тогда для них техника. Для работы всё время приходилось раздеваться догола и ходить так до самого конца, что очень смущало. Однако старшие делали это совершенно спокойно, и постепенно омежки тоже привыкли раздеваться по первому же приказу. А делать приходилось много чего, и мальчики не сразу начали понимать, что именно от них требовали. Сначала это была просто фотосъёмка. В приюте их иногда фотографировали, но при этом говорили просто стоять или сидеть и смотреть в камеру. А тут... Мылись каждый день, причём прямо с утра, на них постоянно ругались, награждали затрещинами, силком укладывали, сажали или ставили в нужную позу, мазали какими-то кремами и краской, объясняли, какое выражение лица нужно показывать. Первым, что конкретно о них требуют, сообразил Риан, а потом, уже в перерывах, один из фотографов заметил, что в паре у "совят" получается куда лучше. Авель, доверившись другу, постепенно научился показывать всё, что нужно, сам, и их начали фотографировать по отдельности.

Это была очень странная работа, и смотрели на них во время неё с каким-то болезненным и жадным интересом. Риан и Авель чуяли, что тут кроется что-то плохое, хозяева им категорически не нравились, но ничего поделать с этим они не могли — первая же попытка сбежать была наказана долгим сидением в пустой холодной комнате голышом и без каких-либо одеял. Причём без еды и воды. Кормили, правда, хорошо — когда мальчики вели себя примерно, а иногда даже давали сладости — чаще, чем они видели подобное в приюте. Сначала им казалось, что тут на самом деле не так уж и плохо, пока не началось самое страшное.

Риан частенько бегал по съёмочном павильону, пытаясь понять, куда они попали. Любопытный "совёнок" даже сумел пробраться туда, куда пускали не всех, увидел, что там снимают, и долго потрясённо смотрел, как именно это происходит. Так Риан впервые узнал, что такое "секс", и увиденное было возмутительным и странным настолько, что он, прибежав обратно к Авелю, моментально ему всё рассказал. Тогда к их работе добавилась не самая приятная деталь — их начали заставлять вставлять себе в попы какие-то странные штуки и подолгу ходить с ними. Это было жутко неудобно, больно поначалу, эти штуки, которые хозяева и старшие называли словом "пробка", так и норовили выскочить... Теперь всё стало ясно, и мальчики перепугались. Они часто видели, как кого-то из старших уводили, бывало, что надолго, а потом те возвращались в слезах и с кучей синяков, а то и битые куда серьёзнее, после чего их всем скопом утешали, как могли. Лишь единицы оставались глухи к чужому горю. Некоторым из этих несчастных приходилось подолгу отлёживаться, и кто-то их смазывал мазью как раз в районе попы. Посоветовавшись, Риан и Авель решили больше пробки не носить, и это решение закончилось страшным наказанием. Когда один из хозяев заметил, что "совята" без пробок, то велели вставить их, как и было велено. Риан и Авель, крепко держась за руки, дружно сказали "нет"... и их грубо и цинично изнасиловали. Это был один из самых страшных дней в жизни будущего Аполло Ская, и впоследствии, когда случались самые отвратительные дни, он то и дело просыпался ночью в холодном поту от кошмаров, в которых на его глазах снова и снова насиловали его с Авелем — ещё детей. В ушах крики, крови немеряно... Как их тогда не разорвали настоящими членами, Риан так и не понял. Возможно, причиной были обильная искусственная смазка и анатомическое строение анального кольца омег, самим Флоренсом предназначенного для подобных действий. Разумеется, Риан не собирался безропотно подчиняться. Он сопротивлялся изо всех сил, брыкался, даже кусался, едва не выбил глаз одному из насильников, порывался вырвать из их лап друга, а потом долго рыдал от бессильной злости на самого себя и боли. И это стало началом Ада.

Помимо фото и видеосъёмок "совят", которым уже было по одиннадцать лет, начали сдавать за деньги каким-то людям, которые тоже насиловали их, но делали это уже иначе — они со смаком разглядывали своих жертв, лапали, обнюхивали, а то и вылизывали чуть ли не с головы до ног. Сами видеосъёмки тоже изменились — "совят" активно приучали к сексу перед камерой, за ошибки и вынужденные простои наказывали. Оставалось смириться и терпеть — три новые попытки побега провалились, после чего снова следовало жестокое изнасилование — однако смиряться Риан не собирался. Он снова и снова строил планы, как бы убежать, и только Авель кое-как удерживал его от откровенно авантюрных и опрометчивых действий. Юный, но уже мудрый омежка понимал, что если не утихомиривать друга, то они так и не вырвутся на волю. Нужно было набраться терпения и ждать. Возможно, очень долго. Именно тогда и начал расцветать актёрский талант Риана, проклюнувшийся ещё в приюте, когда мальчики активно фантазировали в своём тайном месте или разыгрывали коротенькие сценки из сказок — Авель очень хвалил друга, говоря, что у него удивительно хорошо получается. Талант Риана быстро оценили хозяева, и омежка, снова и снова наступая себе на горло, старался работать так, чтобы их с Авелем поменьше наказывали. Чтобы к моменту побега они были целы и здоровы — не раз видел, во что превращались старшие сородичи, если хозяева оставались недовольны. Некоторые потом умирали или просто пропадали, а потерять Авеля Риан боялся больше всего на свете и изо всех сил помогал ему осваивать все нужные навыки. И Авель начал его постепенно догонять.

Помимо сексуальных "искусств" мальчиков учили обращаться с косметикой, которой активно прихорашивали омег перед съёмкой, а также скрывали следы истязаний или перенесённых болезней. Риан и Авель помогали друг другу и остальным не только наводить марафет, но и причёсываться. Сроки подготовки к съёмке часто были "аварийными", сами омеги не успевали и потому готовились все скопом, помогая друг другу. Риан начал осваивать тонкости гримировки первым и пару раз сумел сотворить такое, что хозяева пришли в бурный восторг. Уже став известным и начав официальную карьеру, Риан заметил, как его придумки и хитрости используют уже большие студии. Таланты "совёнка" продолжали проявляться и развиваться, а во время одной из съёмок кто-то объявил, что Риан отлично танцует — пробовали снимать кое-что новенькое. Танцы были особой слабостью мальчика ещё в приюте — он заворожённо смотрел выступления известных танцоров по телевизору, если попадал на эти передачи, пытался что-то повторять, и свидетелем этим попыткам был только Авель, который очень хвалил и это. До того, как их продали, Риан мечтал после выпуска поступить учиться танцевать. Кто мог тогда сказать, что его первой школой танцев станет не балетная студия, а площадка порносъёмки?! Риана снимали всё чаще и чаще, хозяева были очень довольны, под это дело мальчишка смог выбить кое-какие льготы для себя и Авеля.

А потом началось созревание.

Чем ближе была свобода, тем чаще Риан вспоминал годы рабства. Воспоминания об этих годах, прожитых в атмосфере безнадёги и страха, всё ярче высвечивались в его мозгу, лишая сна и покоя. Не только осторожность вызывала его "подвисы", но и эти самые воспоминания, вылезающие при каждом намёке. И это было больно.

Первая течка прошла в мареве сплошного кошмара. Риан так хорошо пах, что его начали заваливать за неделю до самой течки, и это он кое-как терпел, но когда началось... Самое первое изнасилование показалось ерундой. Нюх омежки так обострился, что худо-бедно терпимая ранее вонь хозяев казалась просто чудовищной, их прикосновения — грязными и особенно болезненными. Но что было хуже всего — он в какой-то момент начал получать от этого удовольствие. Когда всё закончилось, мальчик долго бился в слезах. Ему было ужасно стыдно, он был противен сам себе. Авель попытался было его утешить — до его первой течки оставалось не так долго — но это не помогало. Хуже того, осознавая, через что придётся пройти другу, Риан проклинал хозяев самыми страшными словами, какие только мог придумать. И он не ошибся. Когда Авеля втолкнули в их комнату — отдельную, пусть и крошечную, переделанную из чулана для хранения оборудования — на несчастного омежку было больно смотреть. Весь в синяках, глаза пустые, в лице ни кровинки. И это было только начало.

Кошмар продолжался вплоть до четырнадцатилетия Риана, за полгода до которого, едва течка вычислилась с точностью до суток, их перестали насиловать от её начала и до конца очистки. Бесконечная череда съёмок, лиц, отвратительных запахов, погубленных жизней... И вот однажды на съёмку приехал какой-то очень важный бета. Риан догадался об этом по тому, как почтительно с этим человеком в дорогущем костюме разговаривали его хозяева. Этот бета — полноватый, не самый высокий, заметно потеющий — с первого же взгляда и вдоха показался таким же мерзким, как и остальные, и всё же омежка чувствовал, что этот чем-то отличается от них. Чем — он не мог понять и сообразил уже позже, когда узнал, для каких целей его купили. А тогда была самая рутинная съёмка, во время которой он, откровенно красуясь и пританцовывая, ворочался на широкой кровати под нехитрую музыку. Чужак так пристально на него смотрел, что Риану захотелось его подразнить... И скоро совершилась сделка. Когда Риан понял, что его снова продают, то первым делом вспомнил об Авеле, но первый же вопрос был прерван на середине.

Его увезли, даже не позволив попрощаться с другом. Увезли на большой и, наверно, очень дорогой машине. Позже Риан узнал, что это была самая последняя модель "Фаэтона". Машина была не просто большой и удобной — в ней было тепло и сидения мягкие, однако что-то в этой машине пугало. Какой-то странный запах чувствовался на протяжении всей поездки. Значительно позже омежка услышал краем уха, что незадолго до покупки эту машину новому хозяину подарил какой-то важный господин после того, как в этой самой машине будто бы был убит какой-то человек. Просто избавлялся от машины, а новый хозяин польстился на дороговизну и принял сомнительный подарок.

Всю дорогу новый хозяин косился на своё приобретение и заметно ёрзал. Риан сразу учуял, что тот его хочет, но сдерживается. Поскольку машина была дорогой, а его новый хозяин не похож на предыдущих, то, может, стоит попытаться извлечь из этого выгоду? Может, если он, Риан, будет хорошо себя вести и вовремя подыгрывать, этот тип позже выкупит и Авеля? Притворяться мальчишка уже привык и собирался задействовать весь свой опыт, чтобы добиться желаемого.

Риан едва не забыл про свои планы, когда увидел, куда его привезли. Это был высокий красивый дом — огромный, как гора на одной из открыток, что лежала в его с Авелем приютском тайничке. Большие окна отражали огни как зеркала, там стояли фонари — много фонарей! Рядом с домом на парковке рядами выстроились такие же дорогие машины, как и та, на которой его сюда привезли. Новый хозяин и впрямь был не такой, как старые. Что же будет дальше? А дальше было хлеще. Консьерж-омега в вестибюле — роскошном вестибюле, совсем как в кино и журналах! — лишь мельком взглянул на мальчишку и тут же отвёл взгляд. Позже его сменили на другого. Что с ним стало — оставалось только догадываться. Потом была квартира хозяина — двухэтажная, просторная, обставленная просто умопомрачительно. Там было всё, что только мог представить Риан в самых смелых своих фантазиях. Огромный ЦВЕТНОЙ телевизор с видеомагнитофоном и кучей кассет — это можно было смотреть, когда только вздумается, остановить на любом моменте или отмотать назад! Огромная ванная с кучей разных примочек в виде ароматных кусков мыла и пенных шампуней! И там всегда была ГОРЯЧАЯ ВОДА!!! Можно было без проблем валяться в ней сколько душе угодно, добавляя горячую воду, когда остывало!!! Идеально чистые мягкие пушистые полотенца, пахнущие чем-то очень приятным, никакого откровенного запаха дезинфекции, мягкие же пушистые ковры, по которым ходить босиком одно удовольствие!!! И на кухне на первом этаже стоял большущий холодильник, в котором было полно еды!!! И всю её можно было съесть!!! Так сказал новый хозяин, когда показывал покупке своё жильё. Пламмер делал это так небрежно, что это поразило юного омегу ещё больше. Как можно так говорить обо всём этом чуде??? И когда Риан, отмывшись до скрипа, пришёл в хозяйскую спальню, и был повален на широкую кровать, омежка расстарался изо всех сил. Хватило его только на три раза — с каждым новым заходом алчная вонь хозяина становилась отчётливее и наводила на нехорошие мысли. Даже тело мальчика отвергало хозяина, то и дело переставая выделять хоть какую-то смазку и сжимая срамное отверстие, отчего было довольно больно. От четвёртого захода Риан откровенно отказался, углядел стоящий на прикроватном столике графин со стаканом, налил себе — в горле ужасно пересохло! — но не сразу понял, что это не вода. Вонь нового хозяина всё ещё свербила в носу. Это оказался алкоголь, которым иногда поили других его товарищей по несчастью. Однажды перепало и ему с Авелем, а потом бедный "совёнок" долго мучился последствиями — ему было очень плохо. Даже пришлось вызывать врача, который поставил диагноз "алкогольное отравление"! Тогда его поить перестали, а заодно и Авеля — от греха подальше. Риан вовремя распознал вкус и запах и успел выплюнуть до того, как сделал первый полноценный глоток. Кто знает, что было бы, если бы он тогда всё-таки выпил ту порцию!? В длиннющую нецензурную тираду, в которую он вплёл все слова и выражения, какие только помнил и знал, Риан выплеснул всё, что чувствовал в тот момент, и увидел потрясение и удивление на лице нового хозяина. Похоже, что тот только теперь осознал, что всё, что было до того, было чистой воды притворством.

С этого момента действительно началась новая жизнь. Первые несколько дней Риан только и делал, что сидел перед телевизором, смотрел кино и разнообразные телешоу, объедаясь немыслимыми вкусностями, и каждый вечер плескался в ванной, добавляя в воду то того, то другого. Он слышал про омег-содержанцев и решил было, что его купили именно для этих целей. Даже снова и снова терпел домогательства хозяина, исполнял его капризы, прикидывая и рассчитывая, как бы уговорить того купить и Авеля тоже. Чтобы они хоть немного пожили в этом раю, а потом улучили момент и сбежали, прихватив часть хозяйских денег на первое время. То, что его купили отнюдь не для дома и постели, Риан понял, когда хозяин скомандовал одеваться и привёз на свою студию. Эта студия выглядела куда лучше старой, и Риан понял, что просто перешёл на новую ступень. Оборудование там было заметно другим, декорации, реквизит и всё прочее богаче и красивее, народ не толпился, и всё-таки это было то же самое. Едва ошарашенный этим открытием омежка попытался сбежать, как Пламмер успел сцапать его за руку повыше локтя — синяк потом держался долго — и ядовито поинтересовался, не думал ли наивный птенчик, что за все удовольствия надо платить. Риан категорически отказался снова ложиться под очередного типа — партнёр, которого ему предложили, был просто отвратителен не только по части запаха, но и чисто внешне. Он сильно смахивал на уголовника из кино, откровенно облизывался, от одного только взгляда на него к горлу подкатывала тошнота! Риан закатил хозяину настоящую истерику, вырывался, кусался, и его качественно прибили двое охранников. Перед съёмкой до полусмерти перепуганного мальчишку отдали именно им, а потом привели обратно. И тогда Риан понял, что воплощение его планов будет непростым.

Снова началась знакомая до омерзения работа, однако у хозяина явно были на него и отдельные планы. Пламмер то и дело показывал Риана другим людям, те внимательно оценивали его способности и внешний вид, одобрительно кивали, а какой-то тип, который профессионально занимался танцами, пришёл в бурный восторг и потребовал, чтобы Риана тут же начали обучать всерьёз. Первые же уроки в самом настоящем танцевальном классе — правда, Риан там был единственным учеником — понравились мальчишке настолько, что он отдавался учению всей душой. Музыка, которая сопровождала занятия, зеркала во всю стену, в которых он мог себя видеть, похвалы наставника — это снова едва не вскружило голову омежке, который быстро сообразил, что вся эта учёба нужна только для того, чтобы лучше подготовить его к очередной съемке.

В его работе быстро появилась упорядоченность, которой не хватало на старом месте — утром и днём съёмки, а ближе к вечеру он занимался танцами и актёрским мастерством. Во время течки его снова не трогали. Более того — организовывали её так, чтобы Риан мог быть в полной безопасности. Совершенно случайно Риан подслушал, что пичкать его противозачаточным попросту боятся — вдруг удастся выгодно выдать замуж? Темпы и нюансы работы несопоставимы были с прежней, и Риан невольно начал присматриваться к процессу. Это было безумно интересно — как выставляют свет, рассчитывают съёмочные ракурсы, обсуждают сценарий, грим, костюмы... Осторожно Риан начал вмешиваться в разговоры, предлагать что-то своё, и часть его идей принимали!!! На новичка начали смотреть совершенно иначе, и Риан понял, что его единственный шанс на удачное воплощение замысла — стать полезным и нужным. Если он приобретёт здесь определённый вес, то сможет уверенно ставить собственные условия, а потом, когда отыщется Авель, снова попытаться сбежать. И омежка старался изо всех сил.

Ему ещё не было пятнадцати, когда в разгар одной из съёмок случилось что-то странное. В сцене групповой случки участвовали ещё трое омег, и Риан сам не понял почему, но потянулся к одному — его буквально притягивало к сородичу как магнитом. Запах этого омеги был особенно волнующим и возбуждающим, пробуждая знакомые по течке ощущения, в паху отчего-то заныло... и вдруг оператор скомандовал "стоп". Риан опомнился и, услышав слово "ненормал", понял, что этим словом назвали именно его. На подростка таращились как на привидение, сородичи — с каким-то необычным потрясением. Особенно тот самый, Карин — в его глазах Риан увидел отсвет самого настоящего желания. И он едва не облизывался, глядя на его пах. Опустив глаза на свои гениталии, Риан онемел, увидев самый настоящий стояк. И испугался. Съёмку тут же остановили, Пламмер схватил своего подопечного за руку и потащил в отдельную комнату. Вызванный с другой съёмочной площадки омега не сразу, но выполнил приказ — сделал перепуганному подростку минет, и всё подтвердилось. Это было странно, сильно и удивительно приятно настолько, что хотелось повторить. Риан не сразу пришёл в себя после оглушительного оргазма, а потом долго разглядывал и обнюхивал собственное семя. Как же так??? По ставшему особенно довольным лицу хозяина и его сверкающим глазам Риан понял, что теперь всё будет по-другому.

На какое-то время его заперли дома, прекратив работу, и Риан, чувствуя, что с ним происходит что-то невообразимое, пытался как-то сбросить копящееся напряжение. Он и раньше видел, как мастурбируют альфы и беты, попытался сделать то же самое. Помогало, но ненадолго. Его растущее и развивающееся тело требовало чего-то другого. Когда в спальню, где измученный омежка маялся, забившись в угол, привели взрослого омегу, и в глазах потемнело от влекущего запаха сородича, Риан понял, что выхода ему просто не оставили. Если бы только он знал, как именно это надо делать, ведь до того он только следовал извращенческим методичкам, в которых описывались принципы псевдосекса между обычными омегами!

— Вот твой подопечный. Учи.

Риан резко обернулся и увидел, что хозяин вталкивает в спальню какого-то омегу гораздо старше него. На вид лет двадцать пять — двадцать восемь, симпатичный, только белокурые волосы слишком редкие. Едва носа несчастного омежки коснулся запах сородича, как его снова охватило неудержимое желание, а в паху начало вставать так, что конец члена уткнулся в живот. Риан, отчаянно стыдясь этого, ещё сильнее сжался в клубочек, пряча свой стояк от незнакомца.

— Он? — Омега растерянно уставился на подростка. — Но чему я должен его учить?

— Разберёшься. И поторопись — у меня очень мало времени.

Пламмер вышел из спальни и запер за собой дверь.

Омега недоумённо глядел на юного сородича и вдруг начал принюхиваться. Его белесые брови поползли вверх, и Риан понял, что тот догадался.

— Так ты... "ненормал"? Сколько тебе лет?

Риан отвернулся, опасаясь, что сорвётся. Он уже слышал разговоры о "ненормалах" — говорили, что те самые настоящие извращенцы, способные дать сто очков вперёд даже альфам, что от них буквально сходили с ума от похоти практически все нормальные омеги. И не только они. В старые времена их называли Детьми Тьмы, Детьми Деймоса. Тот случай на съёмке доказывал это — Риан явно хотел поиметь Карина, как и сейчас этого. Да и сам Карин тоже едва не поддался странному колдовству.

Омега, не дождавшись ответа, приблизился, и Риан начал отползать прочь, пока не упёрся спиной в стену. В глазах темнело, тело ныло, требуя своего, и от этого становилось ещё страшнее. Неужели он обречён на это??? За что???

— Как тебя зовут? Скажи что-нибудь, — не отставал омега. Он будто совершенно не опасался того, что вероятность быть попросту изнасилованным каким-то сопливым подростком росла на глазах. — Не надо так бояться — это не так плохо.

— Что "не так плохо"??? — истерично взвизгнул омежка. — Что я превращаюсь в урода???

— Кто тебе это сказал? — удивился старший сородич.

— Да все!!! Я не хочу... не хочу...

Голос Риана окончательно сорвался, и он зарыдал.

Омега только вздохнул.

— Рослин Мудрейший, кто только эту глупость придумал?.. Знаешь, я знал одного такого, и он был вполне нормальным парнем. Да, ему приходилось скрывать свою особенность, но он был славным. И он стал моим первым.

— О...собенность... — Риан недоумённо обернулся, утираясь.

— Да, особенность. — Сородич придвинулся ближе и ласково погладил его по голове. — Знаешь, почему мы, обычные, так тянемся к вам?

— По-почему? — Риан начал потихоньку успокаиваться. То, как этот парень с ним разговаривал... и что говорил...

— Потому что вы очень хорошо пахнете. Не то, что большинство альф и бет теперь. А если партнёр хорошо пахнет, то удовольствия от секса получается больше.

— Почему?

— Не знаю. — Старший сородич пожал покатыми плечами. Идеальной фигурой он похвастаться не мог, как и эталонными пропорциями лица, однако была в нём некая изюминка, которая привлекала. — Просто так есть. И я был бы рад провести с тобой время наедине.

— Вы... хотите... со мной... переспать?

— Да. — Омега, улыбаясь, коснулся его пылающего лица, провёл пальцем по щеке, потом по приоткрытым губам. Он смотрел удивлённому подростку прямо в глаза, и от этого взгляда внутри всё буквально плавилось. — Ты очень вкусно пахнешь. И ты красивый. Очень красивый. Как тебя зовут?

— Риан...

— А я Дэлла.

И омега склонился к его лицу.

Это был первый настоящий поцелуй Риана. И это было начало.

Дэлла сразу увидел, насколько его "ученик" напуган и издёрган. Это было просто ужасно — Риан стал таким эмоциональным, что мог впасть в ярость или разреветься от любой мелочи. И никогда нельзя было угадать, когда именно это произойдёт. Прежде, чем они переспали в первый раз, в перерывах между поцелуями Дэлла долго разговаривал с Рианом, успокаивал его, подбадривал, и тогда-то Риан понял, что то, что с ним происходит — это и впрямь не самое плохое. Что бы всё это не означало. Первый полноценный сексуальный опыт с Деллой получился суетливым, Риан отчаянно волновался, делал слишком много бесполезных движений. Дэлла давал советы, направлял, притормаживая и объясняя отдельные моменты. Столько всего Риан не узнал даже у старых хозяев — там секс был сплошной мукой, приправленной притворством со стороны омег. В перерывах, когда уставший Дэлла тихонько посмеивался над его ненасытностью, от которой порой хотелось лезть на потолок, они подолгу разговаривали. Именно ему Риан рассказал всё то, что прятал в самых потаённых глубинах памяти, признался, что хочет сбежать, разыскать Авеля и забрать его с собой. Дэлла слушал сочувственно, он понимал всё, однако, по его словам, сделать это будет непросто. Поскольку Двуликие огромная редкость, его будут охранять как следует. Придётся много работать, чтобы добиться привилегии ставить собственные условия и ослабить надзор, сказал он. Немногие омеги, попавшие в лапы порноиндустрии, могли добиться подобного, а то и вовсе вытянуть счастливый билет и обрести настоящую свободу. А ещё Дэлла рассказал про Двуликого, с которым его как-то свела судьба, и Риан понял, что секс с такими, как он, способен дарить обычным омегам настоящее удовольствие. Нужно только делать это правильно. И он начал учиться особенно старательно.

Дэлла прожил в квартире Пламмера несколько недель. Он явно не один год был занят в порноиндустрии, поскольку вариантов занятий сексом знал гораздо больше, чем его подопечный. Они занимались сексом в самых разных позах, везде — от ванной и туалета до кухни. Риан постепенно начал принимать то, что с ним происходит, чуя, что отклик со стороны Дэллы искренний. С ним было очень хорошо, и вечерний перепих с хозяином оттого казался ещё более омерзительным. Это продолжалось до тех пор, пока бета не решил, что его подопечный готов к полноценной работе. Риан выехал на студию, отработал, а когда вернулся, то Дэллы уже не было. Омега просто исчез.

— А где Дэлла? — растерянно спросил Риан, обнаружив, что диванчик в гостиной, на котором Дэлла спал, снова в прежнем состоянии.

— А зачем он тебе? — цинично хмыкнул Пламмер, расстёгиваясь и бросая пальто в кресло.

— Как это "зачем"?!!

— Он сделал своё дело. Ты готов. Больше он не нужен. Забудь.

Риан едва не сорвался в слёзы. Дэллы больше не было, и теперь некому изливать душу.

Он снова остался один. Совсем один.

Тем временем Пламмер думал, как бы вывести свою покупку, оказавшуюся такой удачной, на большую сцену. Нередко споры шли в присутствии Риана, который откровенно не понимал, в чём проблема. Только подслушав немало разговоров, не предназначенных для его ушей, омежка понял, в чём дело, и сообразил, что это может стать большой удачей, если правильно разыграть эту карту. Он обдумал всё со всех сторон и, когда очередное обсуждение состоялось в гостиной, безо всякого стеснения спустился и высказал свои соображения. И их признали удачной придумкой. Начался период проработки образа будущей знаменитости, наработка репертуара. Рабочий график становился всё более насыщенным, и Риан всё никак не мог поймать момент и попытаться переговорить по поводу Авеля.

Тем временем приближалось их совместное шестнадцатилетие, и Риан очень хотел бы отметить это событие вместе с другом, однако хозяин и слышать об этом не хотел. Он уже договаривался о легализации своего подопечного, постановки его на официальный учёт в особом демографическом реестре, придумывал биографию, договаривался с кем-то, чтобы всё это было максимально подтверждено документально... Бюрократические проволочки для него оказались важнее интересов будущей "звезды", и Риан понял, что заниматься ещё одним омегой Пламмер не будет. У него и без того было полно дел, чтобы тратить время зря. А ведь в это самое время Авель боги знают где, и кто знает, что с ним сейчас делают! И Риан решился на отчаянный шаг. Когда до окончания создания легенды для Аполло Ская — дурацкое имя, по мнению самого Риана, который искренне гордился своим — Риан в первый же свободный вечер заявил, что работать не будет. Это стало бы крахом, и омежка это знал — времени, сил и денег было потрачено уже немеряно. Пламмер сперва растерялся, а потом разозлился. К тому времени уже были готовы бланки контрактов, которые должны были стать началом официальной карьеры Аполло, осталось только поставить подписи и штампы. Отказ Риана работать перечёркивал всё. Отчего-то было особенно важно, чтобы подписи были сделаны именно его рукой! И Пламмер взялся за "перевоспитание" своего подопечного, да только это оказалось бесполезно. Риан упёрся, терпел всё, что придумывал хозяин, не отступал. Казалось, что он вот-вот победит, но тут случилась очередная течка, и тогда-то омежка сломался. Эта течка отчего-то стала особенно мучительной, а "подмоги" в виде хозяина с презервативами не было. Прежде Пламмер с особенным смаком заваливал своего "сожителя", а тут... Когда мучения достигли своего пика, пареньку подсунули оба контракта, пообещав облегчить страдания, и Риан, не глядя, подмахнул — и собственной подписью и той, которую учил последние дни. Он уже готов был на всё, лишь бы это закончилось! И его жестоко обманули.

Дальше началась долгая игра в притворство. Риана под личиной Аполло вывели на большую сцену и телевидение. Потом состоялась первая съёмка в настоящем полнометражном фильме "Юный развратник". Успех был оглушительный!!! Пламмер каждый день приносил газеты и журналы с похвальными статьями и рецензиями. А потом Риана привезли в какой-то роскошный особняк, где ему предстояло провести ночь с Остином Барри, за которую были заплачены огромные деньги.

Следующие несколько лет прошли в сплошной беготне и напряжённой работе. Риан едва успевал отдыхать! Если бы не от природы отменное здоровье, то новоиспечённый Двуликий не выдержал бы такой режим. Через полтора года после той самой памятной съёмки изматывающие и туманящие голову приступы желания прекратились, сменившись вполне контролируемым процессом, однако на публике Аполло должен был продолжать выказывать особую ненасытность в сексе. Красочный облик также требовал особенного внимания к гриму, каждый день был расписан буквально по минутам, и тогда-то и начало возникать ощущение, что Аполло всё больше вытесняет настоящего Риана Девро, норовя занять его место. Однажды, закончив гримировку, Риан взглянул на себя в зеркало и впервые ужаснулся — на него смотрел некто совершенно незнакомый. Под личиной из грима он совершенно не видел своё настоящее лицо. Кое-как отработав тот вечер и вернувшись домой, Риан тут же начал судорожно всё снимать, а потом до ночи сидел перед зеркалом, стремясь убедиться, что всё по-прежнему. И это происходило всё чаще. Особенно, когда наконец-то нашёлся Авель.

Встреча с другом была внезапной, как и обнаружившееся сильнейшее притяжение к нему. Риан не думал, что это произойдёт — к тому времени он давным-давно перебесился, да и Авеля в качестве любовника совершенно себе не представлял! Вспыхнувшее влечение его напугало не меньше, чем первый стояк. А ведь им предстояло трахаться прямо перед камерой!!! Риан внутренне метался, сжимался под пристальным и удивлённым взглядом друга, и Авель всё решил за него. Их первая случка в укромном уголке студии перевернула в душе Двуликого всё, что там раньше было, и после неё сосредотачиваться на других партнёрах было непросто — их запахи меркли перед светлым обликом Авеля. Съёмки "Гарема" стали для Риана настоящим испытанием, а когда ему объявили, что сразу после этого начнутся съёмки ещё одной картины, в которой он снова будет работать с Авелем в кадре, омега и сам удивился тому, как обрадовался. "Нежность" стал роковым фильмом в судьбе обоих омег. Ещё на съёмках "Гарема" они признались друг другу в настоящей любви, а во время совместных сцен в "Нежности" просто делали то, что хотели. Благо таких эпизодов хватало. Как только съёмки "Нежности" завершились, Риан увидел долгожданную возможность для побега, но попытка провалилась. Их схватили, когда до вожделенной воли оставалось всего ничего. Риан бесстрашно набросился на преследователей, надеясь, что хотя бы Авель успеет убежать, но тот и не подумал уходить. Он остался, и всё снова изменилось.

Риан сидел в остывшей воде, не чувствуя, как она холодна, и вспоминал всё. Каждый новый фильм, каждую проплаченную случку, каждый скандал, искусственно раздутый вокруг Аполло, каждый кошмар наяву, каждое свидание с Авелем, когда ненадолго, но становилось легче. Скоро всё закончится. Они освободятся и уже никогда не вернутся обратно. И у них родится ребёнок. Который уже стремится к своим родителям.

Осталось подождать немного. Совсем-совсем немного.

Влад сидел в прокуренном кабинете и молча смотрел на папку с личным делом Риана Девро из недр внутренней разведки. Это были только копии, однако имеющихся документов хватило, чтобы понять, что кое-чего не хватает. И это подтверждало многие предположения относительно первого комиссара.

Роммни ведёт собственную игру. И если ему будет нужно, то он позволит увести Девро из-под носа хозяев. Цель этой игры пока была неясна, однако стоит подумать заранее над планами отхода для Каина. Мальчик совершенно не в курсе дел, впутывать его нельзя. Остаётся только отослать подальше от этого гадючьего гнезда, пока он сам не решит главную проблему. И повезёт Доминик. Больше некому.

Как только дороги освободятся от снега и наледи, начну его учить, окончательно решил Влад. Пацан вроде бы смышлёный, и Каин ему доверяет. Надо будет тщательно проинструктировать прежде, чем отправлять. Само собой, машина должна быть максимально незаметной. "Мустанг" или "Фиата". Не слишком большая — с "Фаэтоном" или "Вольтом" в критической ситуации Доминик однозначно не справится. Обязательно надо отложить достаточно денег — в дороге лишними не будут. Лекарства, сменная одежда на все сезоны для обоих...

Прокрутив это всё в голове, Влад горько усмехнулся и уткнулся лбом в крепко сжатый кулак. Дурак старый... Всё-таки размяк!!! Привязался!!! Собственного сына, которого держал от всего этого дерьма подальше до последнего, не пощадил, а этого парнишку, который всего лишь внук младшего брата, хоть от самого Деймоса прятать готов!!!

Салли-Салли, что же ты со мной сделал??? Ведь это из-за тебя я спас мальчишку, не дал умереть!!! Из-за тебя берегу от всей той грязи, в которой варюсь с юности!!! Не дал вырасти насквозь испорченным, как и твоему отцу!!! И, того и гляди, начну привязываться к этому мальчишке Доминику!!! Всё вопреки тому, чему меня учил отец. Этот кобель бессердечный. Вроде бы справился со слабостью, вернулся к работе, и вот на тебе!!! Неужели ты не понимал, как опасно было приходить ко мне тогда? Каким ветром тебя занесло в мой сон? И увижу ли я тебя снова? Ты так вырос. Такой же отважный, каким я тебя увидел в первый раз, причём копия этот паразит Сантана! А глаза наши. Если Саммерс вдруг тебя не убережёт, то я лично его из-под земли вытащу и разорву собственными зубами.

Если бы только я успел разыскать тебя раньше...

Вдруг дверь скрипнула, и Влад резко обернулся, готовясь к броску... Но это был всего лишь Каин. Молодой альфа всё-таки встал с постели и пришёл к нему. Как не раз приходил раньше. Только из-за него Влад, сидя по ночам в своём кабинете, никогда не запирался.

— Ты почему встал? — строго зашипел Влад, вскакивая и спеша подхватить внука под руку, чтобы не упал — Каин стоял не слишком устойчиво и держался за косяк. — Тебе доктора что сказали?

— Я отдохнул. И я по тебе очень соскучился.

Каин так смотрел на него, что Влад смягчился и повёл его к своему креслу.

— Где Доминик?

— Спит в моей комнате. Он сильно устал.

— А ты хорошо дверь запер? А окно проверил?

— Конечно. Всё, как ты учил, — закивал Каин, с удобством устраиваясь в кресле деда.

— Молодец. — Влад не удержался и погладил парня по заметно взъерошенным волосам. Пахнет этим мальчишкой... Всё ясно. — Ты как сегодня себя чувствуешь?

— Хорошо. Доминик очень хорошо за мной ухаживает. — Каин заметно поморщился, и Влад поспешил приоткрыть окно, чтобы проветрить. Нешироко — совсем чуть-чуть, чтобы парня не застудить. После чего снял с подлокотника свой пиджак и бережно набросил внуку на плечи. Каин с сомнением поджал губы, наблюдая за ним, и решился. — Дедушка... ты на него не сердись. Доминик очень хороший. И я его люблю. Почти как тебя.

Влад вздрогнул, услышав эти простые слова. Когда-то ему эти самые слова говорил Силас, когда пытался достучаться до него. Не знал он тогда, насколько запретными для Влада всегда были эти слова. А, может, и знал. Чувствовал. Не мог не чувствовать. Ведь его учили Мариусы.

— Я не собирался его наказывать. — Влад придвинул к своему креслу второе и сел рядом с Каином. — Просто надо было кое-что узнать и отдать пару распоряжений.

Каин посмотрел на папку, лежащую на столе, и Влад торопливо схватил её, чтобы убрать в сейф. Только бы Каин не успел прочитать надпись на "корке"...

— Работаешь?

— Да, ещё не всё закончил. Ещё немного посижу, а потом спать. Вставать рано.

— Ты всегда так много работаешь... Может, отдохнёшь? Можно поехать куда-нибудь, а Доминик с нами поедет. Он вкусно готовит.

— Сейчас не получится. Может, ближе к лету... Надо послушать, что доктора скажут. Без их разрешения я никуда не могу тебя везти. — Влад запер сейф и вернулся к внуку. Единственная радость в старости. Пусть ненадолго, но она у него должна быть. Осталось только постараться уберечь мальчишку.

— Значит, Доминик тоже с нами поедет?

— Обязательно. Должен же кто-то за тобой присматривать, а я буду ему помогать. Я много чего умею.

Рядом с парнем Влад буквально отдыхал от всей той грязи, в которой приходится ковыряться. Всё, чтобы выжить самому и уберечь мальчика. Одного из немногих в его жизни, кто был ему дороже всего на свете. Ради кого он, пожалуй, отдал бы и собственную жизнь, если бы это точно обезопасило их. А сейчас...

Каин заулыбался. Эта улыбка... Она была похожа на улыбку Салли из сна. Их кровь.

— Я знаю. Только не забудь, ладно?

— Не забуду.

— Дедушка, а ты помнишь, что обещал мне щенка или котёнка?

— Помню, только пока некогда. Давай подождём до твоего дня рождения? Если я буду посвободнее, то сам с тобой поеду, и ты выберешь любого.

— Любого-любого?

— Какого захочешь.

Интересно, у Салли есть питомец? Если есть, то кто? Думаю, он и Каин подружились бы. Вы бы точно поладили, мальчики. Если бы только я мог собрать вас всех вместе!

Если бы только вы все были со мной. Брат, Салли, Каин... Гиллиан... Силас... Реви... Джекки...

Нет, не "Джекки". Как там говорил Силас? Слово такое... А, да.

Оми.

Влад продолжал разговаривать с внуком о всякой ерунде, однако на уме было совсем другое.

На стене за письменным столом уже давно не висело тошнотворное полотно, которое заставил написать Лориена Райли ещё его отец. Без этой картины в комнате даже дышалось легче. Хорошо, что Каин не успел её застать. Ни к чему травмировать чистую душу мальчишке. Хватит и того, что когда-то душу изломали ему самому. Когда Владу было всего шесть лет.

В студии царила нервозная обстановка. Все, кто был приглашён на второй тур прослушивания, сидели у дальней стены в креслах и косились на Варбурга, которого вся возня приготовлений к пробной съёмке, казалось, совершенно не волновала. Альфа мирно дремал в своём кресле не в самой удобной позе. Как будто был заранее уверен в своём успехе. И то, как на парня поглядывал Вильям Пламмер, подтверждало, что его шансы особенно высоки.

Сегодня Варбург заявился в другом облике. Косметика была на месте, как и серьги в ушах, вот только одет он был несколько иначе. Общий стиль сохранился — те же чёрные облегающие штаны, только ремень другой — с бляхой под армейское обмундирование, вместо куртки с заклёпками лёгкая короткая майка с нарочитыми разрезами, выгодно подчёркивающая отменную фигуру парня. И не скрывающая шрам от глубокого укуса рядом с шеей. Как только Варбург вошёл и сел на своё место, все увидели, что на левом плече у него татуировка, нарисованная, скорее всего, хной — пронзённое узким стилетом сердце. Согласно традиционной символике, это означало предательство, едва не убившее носителя символа, что внушило Пламмеру лишнюю порцию уверенности — тату не выглядела свежей. Как и жадно принюхивающиеся омеги-кандидаты. Точно, Варбурга кто-то консультирует, чтобы наверняка проскочил и второй тур. Надо найти этого самородка и захомутать — такой талант в хозяйстве всегда пригодится. Особенно, если это омега.

— Господа, прошу минутку внимания! — обратился к пришедшим Пламмер, похлопав для верности. Все сели прямо, однако Варбург только глаз приоткрыл. Как будто он уже прошёл. Ладно, посмотрим, что ты потом скажешь. — Мы начинаем второй тур отбора, поэтому просьба всем быть предельно внимательными. Сегодня мы посмотрим, как вы держитесь перед камерой. Может, кто-то считает, что это совсем просто, однако спешу уверить, что это не так. Можно просто следовать указаниям фотографа и постановщика, однако если в вас самих при этом ничего не будет, то работа пройдёт впустую. Поверьте моему опыту — не один кандидат на этом проваливался во время испытательного срока. Сначала будет фотосъёмка, а потом начнём пробовать видео, в чём поможет наш Аполло.

— А где он? — нахально поинтересовался ещё один альфа, прошедший первый тур. На Варбурга он косился откровенно враждебно, и если бы не то, что окончательный выбор ещё не сделан, то драка состоялась бы здесь и сейчас. Соперник был шире в кости, массивнее и более мускулистый — с самого начала созревания профессионально занимался тяжёлой атлетикой и нарастил впечатляющие мышцы помимо того, что ему даровал Флоренс.

Его Пламмер пригласил только для того, чтобы лишний раз протестировать Варбурга — сам этот парень абсолютно ни на что не был годен. Быстро сдуется, как и Тирс — тот уже после первого аукциона закатил совершенно омежью истерику, а потом, посидев немного на транквилизаторах, перерезал себе вены в ванной. Пламмер о нём особо не жалел — парень и без того был "однодневкой". Сугубо для того, чтобы заполнить образовавшийся небольшой простой на других проектах. На поминальные статьи пришлось потратиться — всё-таки талант у Тирса был, и поклонников набежало за год немало. Ладно, Варбург покрепче будет. Авось не такой бесхребетной тварью окажется — раз тату у всех на виду, то не считает нужным это скрывать, и на этом можно хорошо сыграть — брата он будет беречь с особым рвением и сделает всё, что ему велят.

— Подойдёт чуть позже.

— Снова приспичило? — хмыкнул подставной. — А, может, пока вы тут свои дела делаете, я его уважу? Я с удовольствием.

— Нет, Аполло готовится к съёмке, — отрезал Пламмер. — А вам, молодой человек, я бы посоветовал быть серьёзнее, если вы хотите с нами работать.

— А что такого?..

— Будьте серьёзнее, иначе ваш шанс станет нулевым.

Это заставило типа замолкнуть, однако в зале ощутимо потяжелело.

Варбург на этот диалог не обратил никакого внимания. Только перестал строить из себя воплощение безразличия и сел нормально.

Начали вызывать по списку. Пламмер нарочно собрал всех вместе, а не выдворил в коридор — так можно было в полной мере оценить кандидатов. Шоу-бизнес — это постоянная борьба за зрителя, который понесёт деньги в кассу, поэтому важно, чтобы будущая знаменитость понимала всю серьёзность конкуренции. То, как претенденты на "звёздную" корону будут реагировать на соперников сейчас, покажет, как они будут работать и впредь. Если, конечно, им выпадет счастливый билет. Дальше будет испытательный срок, который выяснит, сколько сил придётся потратить прежде, чем представить новичка публике. Самый сложный период, ведь уже тогда перспективы и само внимание маститых продюссеров запросто способны вскружить голову. Сколько парней срывалось во все тяжкие уже тогда! Портер нарвался через луну после подписания пробного контракта. Хорошо ещё, что на руки копию ему не выдали, иначе были бы проблемы! С Варбургом надо быть особенно осторожным, иначе сорвётся. Судя по первым оценкам, алкоголем не увлекается, не курит, вены чистые. Здоровый парень — кожа, волосы, ногти... зубы... Наверно, редко болел и в детстве. Это плюс, причём солидный — график работы часто очень плотный, и простои по болезни не должны тормозить, иначе первенство перехватят конкуренты.

Преимущество Девро было весьма внушительным — таким крепким здоровьем и выносливостью иные альфы похвастаться не могли. Среди "ненормалов", согласно статистике, таких хватало. Ощутимые перерывы обычно приходилось делать только на время течки — пять дней плюс очистка. Как же было приятно трахать его в эти дни, а затем видеть, как после завершения вспышки он плетётся в ванную, а потом сворачивается под одеялом, трясясь от злости и едва сдерживаемых слёз. Шлюхи они все прирождённые, а "ненормалы" — в особенности. Спокойствие было обеспечено — этот выродок не забеременеет... Впрочем, один эксперимент едва не закончился абортом — когда снимали "Жаркий полдень". По сюжету Винсента надо было снимать во время течки, однако работа Девро в этом эпизоде не устраивала совершенно. Да, смотрелось эффектно, однако любой знающий зритель разоблачит притворство, как ни хитри, а Аполло славился особой естественностью своей игры. На съёмку нужных для монтажа моментов потратили только одну вспышку, загримированный под актёра-альфу дублёр-бета прекрасно отработал, всё прошло отлично... пока после завершения съёмки вроде бы надёжный оператор-бета не сорвался. Про презерватив он, впрочем, не забыл — они были у всех, кого Пламмер тогда собрал в закрытом павильоне, отделанном изоляцией — только тот не выдержал и всё-таки порвался. Выяснилось это тогда, когда очистка в должный день не началась. Девро был белее мела, Пламмер весь извёлся, утешая себя тем, что очистка может приходить и с ощутимым опозданием — подобные факты известны. Выдохнули через полторы недели, когда у парня внезапно начались спазмы. Когда очистка завершилась, Девро прогнали через медосмотр, очистной материал сдали на анализ, и врач подтвердил, что произошёл выкидыш на ранней стадии — оплодотворённая яйцеклетка, успевшая сформироваться до стадии бластоцисты и начать развитие плаценты, по непонятной причине была отторгнута омежьим организмом. Больше Пламмер так не рисковал. График работы и без того был расписан на луны вперёд, задержки немыслимы, как Девро отреагирует на препараты для медикаментозного аборта или стерилизации неизвестно, а резать нельзя ни в коем случае, как и применять иные способы — мало ли. Отчасти именно поэтому Пламмер решительно отказывался от соблазна уложить Девро на хирургический стол. В крайнем случае, если парень всё же сдуется, можно будет ещё что-то на нём заработать, сдав в бордель на добивание, и откровенное несходство не вызовет подозрений. Татуировки? Какие такие татуировки? Да вы на лицо посмотрите! Да, похож, но разве это Аполло?! Просто фанат, который помешался на своём кумире и решил стать его копией...

Словом, с фаворитом Пламмер определился ещё вчера. Осталось только взять. Вся охрана студии приведена в состояние готовности — после завершения проб выпускать Варбурга сразу нельзя, даже если заартачится. Знать бы ещё, зачем Влад Барри потребовал включить в число охранников ещё нескольких человек, сильно смахивающих на работников спецслужб... Неужели Союз Пяти снова подсылает наёмников? Если да, то какого лысого пса они просто не потребуют перенести работу, как в прошлый раз, когда Девро почти на неделю вывезли из Камартанга в режиме строжайшей секретности? Темнят они что-то. Пожалуй, стоит быть внимательнее.

Пламмер знал, что по степени информированности стоит не так высоко — его работа заключается в возжигании новых знаменитостей по тем лекалам, какие задают вышестоящие, а не заниматься откровенной самодеятельностью. Со своей работой он более чем справляется уже не один десяток лет, а безопасность, дополнительную информацию и компромат обеспечивают другие. Не спорь и просто работай — это было главное правило сотрудничества с сильными мира сего. А заодно и залог собственного благополучия.

— Что там? — спросил Альфонс.

— Пока тихо. Наверно, очередь ещё не подошла. Думаю, что Пламмер сначала прогонит первый тур по фотосъёмке. Выводить Риана в студию в этот момент не слишком рационально. Когда начнутся видеопробы, то именно тогда чаще всего проводят парную работу. Ждём. Объявляется пятиминутная готовность.

— Да, сэр.

Гиллиан выключил связь и снова повернулся к служебному входу, через который планировал пробраться внутрь. Охранник стоит рядом и курит. Судя по манерам — работник спецслужб. Да, их ждут — Роммни подготовился. Ладно, сыграем, раз так хочешь. Тебе выгодно и отпустить парня и удержать его в хозяйских руках — у тебя на все случаи планы есть. Вот и проверим, какой тебе приоритетнее. Если этот тип будет подготовлен на совесть — значит, второй. Если полуподготовленный — значит, первый.

Комиссар взглянул на свои часы. Половина второго. Ждать они привыкли, а вот Риан... Он знает что его будут забирать, но не знает, когда. И это плохо. Только бы не сорвался невовремя, иначе вынуть его со студии будет сложнее, чем предполагают самые трудновыполнимые расчёты.

Приморозило. Ладно, одежда припасена достаточно тёплая. Только бежать до схрона придётся быстро. Дензел альфа, он выдержит. Риан Двуликий, должен быть достаточно выносливым, но кто знает, во что его оденут для видеопроб?! Значит, одному придётся брать его на закорки.

Ладно, Адам в помощь. Начинаем.

Фотопробы Дензел проскочил на удивление легко. Он даже удивился этому. Впору насторожиться.

На самом деле фотопробы оказались не такими уж и замысловатыми, как предполагали подпольщики — ничего сверхординарного от кандидатов не требовали. Каждого вызывали на подиум с белой стеной задника под свет яркого софита и просили принять ту или иную позу, однако никаких конкретных параметров не указывали. Если внимательно слушать условия, то можно было делать всё, что захочется, однако большая часть тех, кого вызывали до него, принимали откровенно картинные позы и положения, копируя растиражированные плакаты и известные статуи, обласканные критиками. Смотрелось это красиво, местами довольно артистично, но неестественно, ибо изображалось живыми людьми. Сразу вспоминались старые статуи из собрания Баалов, что хранились в сокровищнице на центральной базе. Этими скульптурами — слегка повреждёнными, не совсем целыми, а то и вовсе собранными по кускам — Дензел мог любоваться часами. Самые древние, может, и грешили лёгкой стилизацией, придававшей им идеально выверенные черты, но зато они буквально дышали жизнью. Статуи первопредков были вершиной мастерства старых скульпторов, показывающими, что тем было подвластно всё. Не исключено, что для их создания позировали реальные натурщики, по меньшей мере один из которых принадлежал семье Амелиусов — омега. После того, как Дензел побывал в хранилище и не один раз, всё то, чем он прежде восхищался, начало казаться профанацией настоящего искусства. Как и то, что он видел сейчас на подиуме.

Когда вызвали его самого, молодой альфа не просто видел, как на него смотрят — он буквально ощущал на себе эти взгляды. Немалых сил стоило взять себя в руки и твёрдо спуститься — внутри всё натягивалось, как гитарная струна. Сегодня ответственный день, напоминал себе парень, надо продержаться до появления Риана, потом ещё немного, а потом несколько рывков — и можно расслабиться. Ты сможешь. Не можешь не смочь. Ты же смог отдаться своему Двуликому, даже получить от этого какое-никакое удовольствие и не сломаться!!! Значит, и это сможешь.

Когда Пламмер начал отдавать распоряжения, а блестящий глазок камеры нацелился прямо на него, Дензел выпрямился и выдохнул. Абстрагироваться, как на тренировках в военном училище и во время службы на границе. Попробуй представить себе, что ты — одна из древних статуй из сокровищницы. Они так спокойны и невозмутимы. Их не волнует нынешняя суета — они несут в себе силу и достоинство древности. Её память. Сильные альфы, мудрые беты, прекрасные омеги. Благородные альфы, лукавые беты и решительные омеги. Яростные альфы, беты и омеги, взявшие в руки оружие, чтобы защитить свои дома и семьи. Своих возлюбленных. Воины, учёные, братья милосердия во всех своих проявлениях. Хранители правды. Вспомни всё то, что ты чувствовал, когда смотрел на их лица. Покажи то, что ты увидел, этим людям, что сейчас смотрят на тебя. Пусть, когда всё это станет известно миру, они поймут, что уже видели это.

— ...Отлично! Отлично! А теперь сними майку...

Раздеться? Без проблем! Сколько статуй было едва прикрытых одеждой... И это не считая Адама, всё одеяние которого состоит из его густой шерсти. И он был прекрасен в своей первозданной мощи. А как часто Салли взирал на его обнажённое — полностью обнажённое! — тело, и в его голубых глазах вспыхивал огонёк восхищения. Элиот, Алистер, Микаэль и многие другие омеги, которым везло видеть его полуодетым, не скрывали своего восхищения, в открытую говорили, что у него шикарное тело. Джей во время примерок прямо говорил, что терпеть не может шкафообразных альф, заросших "волоснёй" — их образы так часто вертелись перед глазами в самой разной подаче, что иной раз вызывали ощущения, сходные со стойким рвотным рефлексом. Неудивительно, что его избранником стал Любимец Иво! Потому-то, готовя добровольца к заходу на студию, друзья и прорабатывали одежду, макияж и аксессуары, выписывая почти универсальный типаж. Который мог бы стать ещё одним шагом к полному уравниванию в сознании масс. Что бы по этому поводу не вопили закостеневшие в своих взглядах "академики".

— ...Прекрасно! Великолепно! Развернись немного влево... Теперь покажи нам боевой оскал...

Я на задании. Держаться. Не выдавать волнения или стеснения. Абстрагироваться. Переключиться на память и воображение.

Пламмер жадно смотрел на Варбурга, и в его голове всё громче звенело золото. Да этот парень может стать настоящей золотой жилой не хуже Девро!!! Надо только грамотно преподнести эту идею хозяевам и идеологам, и останется запастись кейсами для перевозки денег в банк. Да, материал ещё очень сырой, с ним работать и работать, однако овчинка выделки более чем стоит. Ведь этот парень ЖИВОЙ. В нём нет манерности или штампованного артистизма. Он естественен, как Аполло Скай. Отличная замена крашеной шлюхе. Сегодня стоит задержать для приватной беседы, потом всё-таки выпустить, выяснить, где он и его брат живут, скрутить мальчишку, а потом можно и поторговаться. И этот парень сделает всё, что ему велят. Осталось только проверить, как он будет работать в паре с Девро. Стоит побыстрее показать его публике именно вместе с этим паршивцем как наиболее вероятного преемника — пусть начинают привыкать.

— Хорошо, спасибо, одевайся и садись на своё место. Следующий...

Варбург подтянул едва держащиеся на бёдрах штаны, застегнулся, подобрал с пола майку и начал неторопливо подниматься к своему креслу. Похоже, что фотосъёмка стала для него настоящим испытанием... Ничего, привыкнет и будет работать, как положено. Омеги провожают его алчными взглядами. Ого, а это похлеще того, что было вчера! Похоже, что фантомный запах альфы стал для их носов настолько сильным и привлекательным, что те забыли, зачем вообще пришли сюда. Профессиональную выдержку, точнее, её остатки, демонстрировал только секретарь. Просто фантастика! Или мистика... Неважно, если она будет приносить деньги.

Гиллиан отряхнулся, вытащил ключи из кармана поверженного охранника, который даже понять не успел, что произошло. Теперь быстро отпереть дверь, сунуть ключи обратно и захлопнуть за собой, чтобы этот тип не догадался, что кто-то проник внутрь, раньше времени. Разыграть случайное столкновение было просто — ну, шёл себе человек, задумался, свернул не туда. Немолодой уже... Поймать нужный миг, отвлечь резким выплеском силы и опрокинуть охранника с таким расчётом, чтобы "случайно ударился головой". Главное — всё сделать быстро. Интересно, как быстро парень поймёт, что опростоволосился, и как будет оправдываться перед начальством?

Торопливо обыскав карманы охранника, Гиллиан нашёл паспорт, бегло прочёл имя и фамилию. Запомнил. Стоит потом проверить этого парня... Запихнул документ обратно и прошмыгнул в здание. Захлопнул за собой дверь и выдохнул. Первый шаг сделан. Заодно оставил свои "пальцы" — лишний повод потрепать нервы отцу. Достал рацию и вызвал Альфонса.

— Я на месте. Повторяю — минутная готовность.

— Принято, сэр.

Охранник подготовлен достаточно, однако полных инструкций ему не выдали, иначе бы он не курил так беспечно — там, где Роммни ожидал действий наверняка, обычно стояли достаточно бдительные мужики. Значит...

Вдруг ожила рация:

— Сэр, Мик передаёт, что к нашему второму объекту подтягиваются дополнительные силы.

— Сколько?

— Человек пять-шесть. Двое альф, остальные беты. Один из альф несёт на плече ящик с пивом, только Мику кажется, что там вовсе не пиво — уж очень парень занятно двигается.

— Ясно. Передай Дэниэлу — задействуется вариант "Мы не местные". И пусть смотрят в оба.

— Есть.

Подкрепление. Значит, Роммни тоже понимает всю ценность Авеля и предпочёл усилить наблюдение за ним. Что-то всё-таки просочилось? Как? Есть свои люди вокруг Пламмера? Скорее всего. И когда на пробы пришёл перспективный новичок... Да, это повод насторожиться и перестраховаться. особенно, если финт ушами готовился достаточно долго. Не факт, что внутри студии нет перехватчиков, однако именно на улице Спенсера будет самая жара. Не зря Элиот так дёргался.

Успеют ли Алистер и Авель обменяться одеждой?

— Слушай, чего ты к нему всё время цепляешься? — возмутился Астрис, когда его новый напарник в очередной раз шлёпнул Авеля по заду, стоило омеге зайти на кухню, чтобы налить себе чаю. — Всё равно приказ "не трахать" в силе.

— А ты видел, какая у него ж...а? — оскалился Питерс. — Если нельзя впихнуть свой ..., так хоть погладить!

— Именно что "погладить", а ты бьёшь! А если синяк останется? Подобное — только по приказу!

Питерс глумливо загоготал.

— А ты чего это такой заботливый? Запал что ли?

— Нет, следую приказам дословно. Дал же Светлейший напарничка...

Астрис поднялся с табурета и вышел. Питерс снова гыгыкнул и полез в холодильник за пивом. Вообще-то днём бражничать было запрещено, однако Питерс редко соблюдал этот запрет. С прежним напарником он частенько пополнял запасы и со смаком распивал. Подумаешь "бдительность"! Они альфы, от природы отменные бойцы и охотники! Мимо них и так и муха не пролетит! Тем более зимой.

Астрис заглянул в комнату и увидел Авеля, скорчившегося на постели с поджатыми ногами и тупо глядящего в чашку с чаем, а не на экран телевизора, по которому шла очередная передача о дикой природе.

— Знаю, он урод, но приказ есть приказ, — тихо заговорил он виновато. — Может, комедию посмотрим? Я принёс свежую...

— Спасибо, не хочу, — бесцветным голосом ответил омега и отпил глоток. — Но всё равно спасибо, Принс. Слушай... а если тебя вдруг уволят... что делать будешь?

— Придумаю. На стройку, например, подамся. Я в юности часто там подрабатывал, а сейчас старые дома сносят и на их месте новые строят, так что люди нужны. Или на метрострой — новые станции закладывают и расширяют тоннели. Правда, про частную школу забыть придётся. Жаль, там дают лучшее образование, в отличие от смешанных, а пацан у меня башковитый растёт. А ты чего вдруг об этом заговорил?

— Просто... Ты хороший. И Рудольф тоже. Вы как на эту работу попали вообще?

— Пришли по объявлению, прошли подготовку, получили первое задание. — Астрис присел на край постели, сцепив пальцы в "замок". — Работа непыльная, платят хорошо. А тебя от кого охраняют-то, я так и не понял? И "ненормал" твой в прошлый раз какой-то странный был...

— Он не "ненормал", а Двуликий, — несколько резко поправил альфу Авель.

— Ты тоже слышал это слово? — удивился Астрис. — Где?

— Риан сказал, а ему — очень хороший человек. А что?

— Просто я его всё чаще слышу, когда по городу двигаюсь. Сейчас много разных новых слов и понятий появляется. Всё меняется.

— Так и должно быть — двадцать первый век на дворе. — Авель сел как следует и снова принялся за свой чай. Что-то он сегодня какой-то особенно смурной, подумал Астрис. Не заболел бы. — Принс... ты только не становись таким, как Питерс, не надо. Он воняет, а ты нет.

— Не стану, — улыбнулся Астрис, ободряюще похлопав омегу по колену. — У меня сын-омега маленький и Сэм. Они меня любят. Не хочу, чтобы бояться начали. Ну, что, может, всё-таки кино включим на видике?

— Давай. Ты голодный?

— Да нет, твой завтрак ещё не улёгся. — Астрис довольно похлопал себя по животу. — Ты здорово готовишь! Совсем как мой Сэм.

— Так мне здесь особо и делать-то нечего, — улыбнулся Авель, допивая чай. — Пока вы с Рудольфом вместе дежурили... почему бы и не поучиться? Тем более, что по телевизору и в журналах полно интересных рецептов. А что за комедию ты принёс?

— Господа, вы отлично поработали!.. — с довольным до фальши видом объявил Пламмер, отвешивая рассевшимся на своих местах кандидатам поклон. Все тут же дружно посмотрели на Варбурга, понимая, кто набрал больше баллов. Сам альфа вообще никак на это не отреагировал. Только покосился на часы над входной дверью. Как будто что-то рассчитывая по срокам. — Калеб, вы куда-то торопитесь?

— Да нет, сэр. Просто меня брат встречать будет. Не хочу, чтобы он долго мёрз на улице.

— Ничего, по соседству есть очень хорошее кафе, а там подают замечательный горячий чай. Итак, пора приступить к настоящему испытанию! Сейчас подойдёт наш Аполло, и мы начнём. Как вы понимаете, Аполло настоящий профессионал, а нынешние реалии требуют, чтобы новички как можно быстрее вписывались в уже существующее сообщество знаменитостей и "звёзд" разной величины. Может, к новичкам там достаточно снисходительны, но, чтобы доказать своё право там находиться, вы должны работать. Каждый день, каждую минуту. На вас будут устремлены миллионы глаз, вас будут слушать миллионы ушей, и именно эти миллионы, а не критики, в конечном итоге, присвоят вам статус. Всё-таки мы работаем с определённой целью — собрать кассу. На то, чтобы собрать приличную кассу, нужно потратить определённую сумму денег, которая тоже не по волшебству появляется на наших счетах. За всем этим стоят люди. Живые люди. И наша цель — удивить их. Удивлять снова и снова. Это и определит финансовый успех. И первый шаг к этому успеху — грамотная и хорошая работа на камеру. Особенно в паре, поскольку фильмы с одним-единственным актёром на экране пока страшная редкость. Вы меня понимаете?

Все кандидаты закивали, и Пламмер понял, что они вспомнили фильм "Пустыня", в котором Девро и был большую часть экранного времени единственным актёром перед камерой. Это был эксперимент, в который "ненормал" внёс солидный вклад, и он увенчался феноменальным успехом, повторить который пока никому не удалось.

"Пустыня" в фильмографии "ненормала" стояла особняком, поскольку показывала его в несколько непривычном ключе. Сама идея пришла Пламмеру в голову, когда он получил на руки новые результаты исследований "ненормалов" и загорелся мыслью показать это всё на экране. По сюжету, "ненормал" Райли, живший во времена колониальной экспансии, терпит кораблекрушение, оказавшись единственным выжившим. Естественно, до и во время путешествия на корабле он активно демонстрировал свою аморальность и беспринципность. Половину фильма он брёл по пустыне, борясь с голодом, жаждой и враждебными условиями, включая стервятников и прочих падальщиков, забредших в эти негостеприимные места, а в конце, попав снова к людям, быстро отходит, вновь ударяется во все тяжкие и в конечном итоге попадает в тюрьму за особо жестокое убийство, совершённое в припадке животной ярости. Эта роль должна была стать противовесом героическим альфам и бетам, которые закаляют характер в горниле испытаний и предстают в финале перерождёнными и правильными. Снять основной материал было непросто, Девро работал на камеру один и не мог контрастировать ни с кем, так что приходилось тщательно прорабатывать визуальный ряд, музыку и прочие детали окружения. Фильм многократно отбил кассу, и провал похожего фильма от студии-конкурента доказал, что подобные проекты не терпят штамповки и безалаберности, и подтвердил статус Пламмера как самого успешного производителя на современном рынке кино и телеразвлечений.

— А, вот и Аполло! Ты едва не опоздал... Рослин Мудрейший, что ты с собой сотворил???

Все уставились на Аполло, буквально онемев. И было от чего. Обычно ухоженный, одетый с иголочки "ненормал" предстал перед всеми в крайне неопрятном облике. Нет, он будто бы попытался причесаться и одеться как следует, но не смог довести дело до конца, и вообще, схватил первое, что подвернулось под руку. Выгнав заодно своих новых помощников. Для проб он должен был предстать в лёгком одеянии для летних выходов — тонкие брюки, полурасстёгнутая рубашка с коротким рукавом, теннисные туфли... Аполло оделся в чью-то уже ношенную рубашку с пятном на нагрудном кармане, которую даже не стал застёгивать, а просто завязал узлом, про штаны и вовсе забыл, выставив на всеобщее обозрение дорогое брендовое бельё универсального покроя кислотно-оранжевого цвета. На ногах и вовсе ничего не было — только один-единственный левый носок, да и тот заметно протёртый на пятке. Подкраситься успел, но выглядело это... Яркий, тщательно подобранный макияж по максимуму изменял его подрихтованное основным гримом лицо, завершая образ, а сейчас на лице "ненормала красовался только основной. Вместо того, чтобы сделать ставший привычным начёс, просто расчесал волосы и одним движением руки растрепал их. Как будто не на ответственные пробы пришёл, а только что на пару минут примчался со съёмок! Держался, впрочем, вполне уверенно.

— Ой, прости... А что не так? Тебя смущает дырявый носок? Так его можно просто снять.

И Аполло, прыгая на одной ноге, тут же начал стаскивать носок.

— Боги... ладно, сойдёт. Выбрось ты его к псам шелудивым!!! Садись на своё место.

— Тогда я сяду с этим красавчиком. — Аполло легко взбежал к креслам с кандидатами и согнал сородича, сидящего рядом с Варбургом. Омега совершенно не ожидал подобного, не удержал равновесие, когда Аполло рывком вытащил его из кресла, и повалился на соседа. "Ненормал" шустро примостил свою задницу рядом с Варбургом и обхватил того за руку, довольно потираясь носом о его плечо. — Привет, милашка! Не забыл меня?

— Куда ты?!! Твоё место рядом с подиумом!!! Совсем что ли не соображаешь ничего???

— А чем тут можно соображать, если рядом такой мужик обретается? — искренне удивился Аполло и решительно уселся на колени к альфе, обхватывая его за шею и жарко целуя. — Нас прервали в прошлый раз. Не хочешь продолжить?..

— Аполло, работаем!!!

— Да пошёл ты, — презрительно скорчил мину омега и снова прильнул к Варбургу, жадно принюхиваясь и водя носом по его крепкой шее. Парень заметно растерялся.

— Адам, спаси и сохрани!!! — отчаянно взвыл Пламмер и поспешил стащить своего подопечного на место. Аполло ловко развернулся и метко пнул его, угодив ногой в живот и вцепился в альфу. — Ты спятил совсем???

— Я никуда не пойду! Я с ним останусь!

— У нас работа!..

Положение спас Варбург. Он резко притянул к себе голову Аполло, прижался к его уху губами почти вплотную и выдохнул одно-единственное слово. Какое именно — никто не разобрал, однако оно произвело буквально магическое действие. Аполло выпрямился, несколько секунд тупо смотрел на парня, потом тряхнул головой и начал неохотно сползать с его коленей.

— Спасибо, Калеб, — вполне искренне поблагодарил фаворита Пламмер.

— Не за что. — Альфа нервно поправил длинную чёлку. — Чем быстрее закончим, тем меньше Мику мёрзнуть придётся.

— Ну, что там? — спросил Салазар, подходя к окну, рядом с которым застыл с биноклем Микаэль. Снаружи начало вечереть, и оба омеги успели порядком известись от ожидания. Со времени, прошедшего со съёмки ночного свидания, прошло немало времени, и некие силы всё-таки позаботились о нормальном освещении двора. Вовремя!

— Да пока тихо... — Омега отчаянно всматривался в происходящее во дворе. — Интересно, что в этом ящике? Дэн к ним подходит...

— А не прибьют его?

— Если это действительно оперативники внутренней разведки, то не должны — один-единственный противник так или иначе должен их насторожить. У Дэна на подобные случаи несколько сценариев припасено, и резко реагировать на безобидного прохожего они не станут, чтобы не привлекать к себе внимания. Только бы эта группа была единственной!

— Да уж, — поддакнул Салазар, выглядывая в окно. Чужаки расположились на детской площадке. Странный ящик даже отсюда был неплохо виден. Альфа, что его тащил, поставил его между своих ног. — Деймос подгадить в таких случаях особенно любит. А где Ружеро и Алистер?

— Ловят момент, чтобы в подъезд войти. Их заметили и, судя по жестикуляции, прикидывают как бы подойти и разъяснить. Дэн, скорее всего, применит сценарий "у братишки день рождения", а сам будет отвлекать эту компанию, пока ребята в подъезде работают. Главная проблема будет на выходе. Если бы балкон нужной нам квартиры выходил на обратную сторону, то было бы легче — перебрались бы по соседним на угол, там по трубе вниз, а так только через подъезд.

— А через крышу нельзя?

— Там техэтаж решёткой перегорожен, замок висит, и трогать его нельзя, да и как мы с крыши спустимся? Закладку сделать никак бы не вышло, и там постоянно народ шастает — зима же ещё, снегу нападать может в любой момент, крышу чистить надо. Ты сам посмотри! — Микаэль протянул сородичу бинокль. На крыше и впрямь кто-то работал. — А если это не дворник, а агент?

— Это же омега...

— А если мелкий, как Кевин Уорд? Да и по зиме вся "мелочь" почти одинаково одета. Мы уже нескольких таких накололи за пять лет. Одного, между прочим, в "легавке".

— Так вы всё учитываете?

— Стараемся, только всё не предусмотришь — сам сказал, что Деймос мастер подляны кидать. Благоприятных знаков вроде бы хватает — сегодня сторожевая смена с особенно толковым альфой. Может, у него хватит ума нам не мешать?.. Мы думали и на счёт варианта выхода через одну из других квартир, однако разговор с участковым не дал ни одной зацепки. Либо контингент не наш, либо никого в это время дома нет, а дверь взламывать нельзя, либо дома будут дети, что из школы приходят. Жертвы нам сейчас ни к чему... О, ребята входят! Отлично! Надеюсь, что Дэн достаточно успешно им мозги запудрит... и эта группа, и впрямь, единственная.

— ...А вы точно братья?

— Точно — батька у нас общий, — охотно сообщил Дэниэл, доставая сигареты. Чужаки, покосившись на него, всё же позволили сесть рядом, а один даже услужливо щёлкнул дорогущей зажигалкой. Вообще-то Дэниэл не курил, но для нужных легенд долго приучал себя имитировать курение, глубокие затяжки и не плеваться от привкуса табака во рту. Да и дурная привычка могла подвести в самый неудобный момент.

— А как узнали?

— Случайно. Папки наши после родительского собрания засели на кухне потрещать, начали метки друг другу показывать и обнаружили, что те одинаковые. Скандал был... А мы с Ружем как чуяли — с первого класса дружили.

— И как ты эту новость воспринял?

— Норм. А чё нет-то? Братан достался хороший — мы и в армию вместе ходили, и по шлюхам и в кабак... Всё вместе.

— Да уж, повезло тебе! — с откровенной завистью протянул второй, с коротким рубцом на массивном подбородке. — Мой сводный брат тот ещё гад — батьке стучал на каждый промах, мокряков отжимал на переменах, из-за него меня из стаи выперли... Гад и есть.

— Сочувствую...

Дэниэл чутко принюхивался и приглядывался к ящику. С виду — обычный магазинный пластиковый под пиво, вот только что-то слишком уж новенький, да ещё с крышкой. Да и сквозь прорези виднеется нечто, не слишком похожее на настоящее содержимое. Даже едва-едва потягивает свежей оружейной смазкой. Бутафория, и лепил её халтурщик. Как будто готовили реквизит второпях. Да и сами мужики снаряжены не слишком удачно — "контора" у них на лбах буквально отпечатана. То и дело зыркают по сторонам, будто боятся кого-то пропустить, одеты вроде бы и не слишком богато, но вещи состарены искусственно. Особенно выдавала обувь — полувоенного вида берцы, которые уже давно считались самой модной обувью для альф, имели новую подошву, что выдавали следы от протекторов. Слишком чёткие. Если с одежной особых проблем не будет, то обувь во многих профессиях решает всё. То, что они одели ту, в которой будет удобнее всего, это нормально.

Оперативники не гнали случайного прохожего, однако его присутствие их ощутимо напрягало. Ещё бы — лишняя помеха, а то и свидетель, ежели что! Роммни не дурак, и если организовал засаду, то вполне мог снарядить таких, чтобы подпольщики их сразу разоблачили и отступили. Хороший расчёт, но не в этот раз. Авеля надо вынуть — кровь из задницы! И эти бобики не помешают. Комиссар Моэна тоже не пальцем деланный — предвидел и такое. Главное — чтобы разработанный до мелочей план не споткнулся на чём-нибудь, а уж потом пусть эти мужики оправдываются, как хотят. Сейчас им поднимать шум резона нет — прохлопают настоящего противника, и прощай солидный оклад с надбавками!

Риан весь был как один сплошной оголённый нерв.

"Сегодня!" Это слово взбаламутило в нём всё. Сегодня? И сколько осталось времени? Успеет ли он прихватить свой клатч с припасами?.. Ага, новый гримёр Джерри уже несёт, как и было велено. "Звезда"-растяпа забыл. Отлично. Но почему именно сегодня??? И почему этот парень снова пришёл один? Ведь студия буквально наводнена охраной! И среди них Риан заметил не одну чужую морду.

Варбург казался спокойным, однако чуткий нос Двуликого уловил нотку нервозности. Обратный отсчёт? Или ждёт кого?

Ещё немного — и всё закончится.

Смогут ли вытащить Авеля? Достаточно ли надёжных людей за ним послали? И куда повезут потом?

Неужели скоро всё закончится?!!

Только бы Деймос очередную свинью не подложил!!! Он это дело любит.

Гиллиан выглянул из-за угла и заметил выходящего из туалета одного из охранников Аполло — Луку Фандора. Этот альфа уже давно был у подпольщиков на заметке — казался перспективным. Он был одним из немногих работников службы безопасности "Зари", у которого в семье было спокойно. То, что альфа держится за эту работу из-за высокого оклада, было очевидно — его единственному сыну Джеку требовалась дорогостоящая операция на сердце. Семья жила в тесной съёмной квартирке в старом доме, экономила на всём, на чём могла, соседи-омеги отзывались о Фандоре очень приязненно. Только бы не встал на дороге — до смерти не хотелось лишать семью кормильца, омегу Джесси любящего супруга, а "волчонка" Джека заботливого отца. Похожим, только из более благополучного района, был один из сторожей Авеля — Принс Астрис. Кстати, сегодня его смена. Видать, Деймос и впрямь решил им слегка подсобить. Не про...ать бы этот единственный шанс!

Зал для прослушивания находится на втором этаже, в поле чутья — минимум пять человек. Альфы, достаточно сильные и наверняка хорошо подготовленные. Расчёт очевиден — отступить и подумать лишний раз, но не сегодня. Необходимо пробраться к нужной двери как можно быстрее, иначе у Дензела однозначно будут неприятности. Парень достаточно силён, настроен решительно, но против такой своры может и не выстоять. И как потом смотреть в глаза старшему сыну?!

А это кто? Уборщик? Нет, скорее, кто-то из технического персонала — костюмер или визажист. Идёт в нужную сторону. Ладно, потолкуем.

Омега едва не закричал, когда сильная рука внезапно втащила его за угол. Гиллиан еле успел зажать ему рот.

— Тихо, не съем! — шепнул альфа. — Помощь нужна. Для Аполло. Поможешь?

Омега принюхался к чужаку и перестал дёргаться.

— Для... Аполло? — тихо переспросил он, как только получил возможность говорить.

— Да. Мой ученик сейчас на прослушивании, и я должен подойти как можно ближе — он один не прорвётся, да ещё с Аполло на закорках. Чужих сегодня много?

— Много, — кивнул омега, приободряясь. — Восьмерых прислали, стоят на всех этажах. Вы... правда, за ним?

— Правда. Хватит этим гадам над ним издеваться.

— Только увезите его подальше, хорошо? — Омега вцепился в чужака.

— Увезём, не волнуйся. Что в коридорах?

Омега начал рассказывать, и план сложился быстро.

Видеопробы решительно не клеились — Девро явно был где-то не здесь. Пламмер то и дело прерывал процесс, чтобы дать ему перекурить и собраться с мыслями. И это не было похоже на "подвисы" — в такие моменты взгляд "ненормала" терял всякую осмысленность, а тут он будто напряжённо о чём-то думал. К тому же слишком часто косился на Варбурга. Без сексуального подтекста. По отношению к другим кандидатам он не скрывал своего презрения, а то и отвращения. Особенно по отношению к подставному — встать рядом с ним он и вовсе отказался, облив оторопевшего альфу таким количеством яда, что тот разозлился, заведясь с пол-оборота — в лицо назвал его пустышкой. Скандал нарастал. Варбург резво встал между подставным и Девро, скаля зубы. Его рука потянулась к пряжке ремня.

В душе Пламмера шевельнулось подозрение...

И зал накрыли громовой рык и мощная волна альфьей силы, которые вынудили омег попрятаться под кресла, бет — нырнуть за задник или вжаться в стены, а альф — зарычать, приготовившись к драке. Только Варбург остался спокоен. Охранники потянулись за оружием.

Воцарилась гробовая тишина, едва все пригляделись к ворвавшемуся в зал пришельцу. Пламмер, привычно струхнувший было, вдруг понял, что перед ним не Влад Барри. Хотя этот альфа был заметно похож на него, так же силён... Нет, сильнее! А ещё моложе, волосы длиннее, одет просто и практично.

Альфа неторопливо вошёл, начал спускаться к подиуму, и все сородичи расступались перед ним, подчиняясь его силе. Такому человеку невозможно было сказать "нет". Альфа оглядел всех присутствующих и усмехнулся.

— Мир дому сему... Готовы? — повернулся он к Варбургу и оцепеневшему Девро. Варбург кивнул "ненормалу", и Девро метнулся за своим клатчем с косметикой. — Отлично. Господин Пламмер, уймите вашу охрану. И не советую вам поднимать шум. Вы умный человек и должны понимать, насколько всё серьёзно. Дайте общий отбой — я никого не хочу калечить. И без них будет кому за нами гнаться.

— Вы... кто? — проблеял продюссер, обливаясь холодным потом.

— Официально я мертвец. Уже давно. — Чужак достал из внутреннего кармана рацию, включил и скомандовал: — Поехали!

— Принято, — последовал ответ.

Чужак снова повернулся к Варбургу.

— Нескольких чужих я вырубил, и на том конце уже об этом знают — добраться до куратора я не успел. Так что ноги в руки и бегом.

— А Риан? Не замёрзнет? — обеспокоенно спросил Варбург. — Зима всё-таки ещё не кончилась...

Чужак сбросил с себя куртку и протянул бледному "ненормалу".

— Накинь, сынок. До схрона не околеешь, а там найдётся что-то поприличнее. Потерпишь? — Девро закивал, прижимая клатч к груди. — Отлично. Идём.

Это был крах. Не только раньше времени умирал проект "Аполло", но и стало ясно, зачем в охрану было внедрено столько посторонних. А во властном чужаке Пламмер не сразу, но признал Гиллиана Барри — единственного сына Влада Барри, якобы убитого Рианом Сантаной летом восемьдесят второго года.

— Думаете, Пламмер всё же забьёт тревогу? — на бегу спросил Дензел.

— Не забьёт он — забьёт куратор. Пол, который мне рассказывал о том, кто где стоит, мне его только показать успел.

— Пол? — вырвалось у Риана. — А он?..

— В порядке. Правда, пришлось на него изрядного страху нагнать для подстраховки. Хотя я ещё в юности обещал себе этого никогда не делать... Вот, я же говорил.

Они как раз подбежали к ведущей вниз лестнице, которая уже была перегорожена несколькими вооружёнными охранниками. Риан судорожно вцепился в руку Дензела, молча молясь всем богам, чтобы обошлось. Во главе охранников стоял пожилой альфа в строгом костюме, с седыми висками и жёстким лицом командира.

— Сэр? — Дензел повернулся к наставнику.

— "Эффект кувшина", — тихо ответил тот. — Конфигурация помещения позволяет. А потом рвём мухой, пока они не опомнились. Риан пригнись — будет тяжело.

Двуликий кивнул и спрятался за спиной своих спасителей.

Щелчки взводимого оружия сухо прокатились эхом.

— Сдавайтесь, — приказал куратор внутренней разведки. — Вы окружены и нас больше.

— Что скажешь? — безмятежно спросил Гиллиан у своего ученика.

— Единственное их преимущество — вооружение и численное превосходство, — тоном примерного экзаменуемого ответил парень, собираясь для решающего выброса. — Они подготовлены достаточно хорошо, неплохо организованы... — На лице молодого альфы заиграла презрительная усмешка. — Только этот тип для них не вожак. Просто мужик с "коркой".

— Молодец, "пять" с плюсом, — одобрительно кивнул Гиллиан. — На счёт "три"?

— Три!

Двойной громовой рык сотряс пространство и разлетелся по всем ближайшим коридорам. Выплеск силы двух альф был таким мощным, что охранники отпрянули совершенно инстинктивно, и этим повстанцы и воспользовались. Дензел автоматически подхватил Двуликого к себе на спину, Риан вцепился в него изо всех сил — он трясся, как лист на ветру — и альфы легко прорвались. Охрана опомнилась не сразу, начала было стрелять вдогонку, однако момент был упущен. Да и у самых слабых заметно тряслись руки.

— С вас хороший ужин, сэр, — хрипло выпалил Дензел.

— Я даже знаю, где будем ужинать, — отозвался комиссар. — Не расслабляйся — ещё два рывка!

На лестнице перед вестибюлем на них выскочил Фандор, и Гиллиан мысленно выругался — только его здесь не хватало!!!

— С дороги!!!

— Не могу! — Фандор выхватил пистолет и направил на них. Он чуял сильного сородича, но был полон решимости остановить беглецов.

— Лука, не мешай! — взмолился Риан, выглядывая из-за плеча Дензела. — Так надо! Подумай о своих!

— Я о них и думаю — я тебе объяснял!..

— Не о том думаешь. И не в том направлении. Прости, парень.

Гиллиан резко выбил из его руки оружие и скрутил, пригибая к полу.

— Лука, не сопротивляйся, — продолжал просить Двуликий.

Фандор пару раз дёрнулся и затих. Его лицо разгладилось.

— Мы ещё встретимся?

— Не знаю.

Гиллиан оглушил сородича и подобрал пистолет.

— Боюсь, он теперь без работы остался. Ничего, поможем... Идём.

В вестибюле возле выхода их всё-таки догнали, и Гиллиан выпустил всю обойму. Часть патронов угодила в плафоны ламп — уже заметно свечерело — часть прошла в непосредственной близости от ног охранников с расчётом на рикошеты. Никаких трупов! Свет померк, альфы растерялись снова, не сразу переключаясь на новый световой режим, и повстанцы вырвались на улицу.

— Все целы? — спросил Гиллиан.

— Все, — уверенно кивнул Дензел, слыша, как над его ухом дышит спасённый омега.

— Поехали, — коротко скомандовал своим подчинённым альфа, убирая рацию и заводя двигатель синей "Фиаты". То же самое сделал и водитель второй машины. — В студии началось шевеление. Передайте второй группе, чтобы были готовы в любую секунду.

Бойцы молча начали щёлкать затворами и проверять магазины, а связист закрутил настройки рации. Приказ обоих Баронов был предельно чёток — никаких трупов. А приказы они привыкли исполнять чётко.

Роммни схватил трубку истерически звонящего телефона.

— Да?

— Сэр, они прорвались и ушли, — виновато забормотал посланный в "Зарю" альфа. — Их прикрыло вооружённое подкрепление на двух машинах. Догнать не вышло.

Бета замер.

— Сегодня?

— Да, сэр. Пламмер говорит, что самый перспективный кандидат оказался засланным. И... он какой-то странный.

— Кандидат?

— Нет, Пламмер. В здание проник ещё один альфа, и Пламмер утверждает, что он удивительно похож на господина Влада Барри. И он был неописуемо силён...

Роммни даже дослушивать не стал и медленно опустил трубку на рычаги. В его голове машинально щелкали перебираемые варианты и факты.

Гиллиан Барри вышел таки из тени. Значит, началась очередная фаза противостояния Системы и подполья.

Девро забрали.

Отлично! Всё идёт точно по плану!

Чувство глубочайшего удовлетворения начало заполнять бету, и он неторопливо опустился в своё кресло.

Новый ход сделан. Игра продолжается.

— Эл, они идут. Пятисекундная готовность.

— Слышу.

Элиот привычно пристроился рядом с окном с заряженной винтовкой на плече и вгляделся в сгущающийся полумрак между двумя тусклыми фонарями проулка. Вот-вот должны появиться командир и Дензел с Девро. Прозевать их он и Скотт не имеют права, а вот преследователей надо встретить как следует.

— Ал, только попробуй мне не вернуться!!! — прошипел омега, пристраивая палец на спусковом крючке. — С того света достану, сука, понял???

Открывшего дверь альфу Ружеро смёл просто на ходу — перехватил руку с электрошокером и вывернул. Тот коротко взвыл, и тут в дело вступил Алистер, несколькими прицельными ударами обездвижив врага надолго. Оставив Ружеро доделывать, омега метнулся в ближайшую комнату, из которой отчётливо пахло сородичем. Он успел сообразить, что впускал их некто Питерс — от этого альфы откровенно воняло. Значит, с Авелем сейчас Астрис. Который приличный.

Ворвавшись в комнату с вскинутым пистолетом, Алистер слегка растерялся, увидев, как Авель прячется за спину своего сторожа. Похоже, что они смотрели какой-то фильм... Астрис был в полной боевой готовности и полон решимости выполнить приказ.

— Принс Астрис? — обратился к нему Алистер.

— И что? — огрызнулся альфа. Он был безоружен, но не менее безопасен, чем был бы вооружённый.

— Нам нужен только Авель. Отдай его нам, и мы тебя не тронем.

Авель, похоже, догадался, кто пришёл по его душу, и выскочил из-за спины сторожа так шустро, что тот не успел его остановить.

— Риан...

— Его забирают другие наши бойцы во главе с командиром, — кивнул Алистер, не опуская пистолет. — Принс, мы знаем, что ты нормальный. Не мешай нам.

Альфа нахмурился.

— А как же частная школа для моего старшего сына?!!

— Придётся забыть. Но у него ещё есть возможность получить приличное образование. Обратитесь сюда. — Алистер достал из кармана заранее припасённую визитку. — Не пожалеете. И дорого не выйдет.

Астрис недоверчиво взял визитку, вчитался, и его рот приоткрылся сам собой.

— Эта???

— Да. В этом заведении проводят дополнительные занятия по особой программе. Об этой школе мало кто знает — в прессе о ней никогда не скажут — однако уже несколько выпускников успешно сдали экзамены в вузы. Уверен, твоему сыну там понравится.

В комнату торопливо заглянул Ружеро.

— Скрутил этого гада. Давай пошустрее, а то во дворе зашевелились. Дэн один не справится.

— Авель, где твоя верхняя одежда? — обратился Алистер к сородичу.

— А её и нет. Меня же отсюда вывозили только к Роммни, да и то потом всё забрали...

Подпольщики досадливо выругались, недобрым словом помянув Деймоса. Похоже, что об этом комиссар не подумал... Алистер тут же начал раздеваться.

— Оденешь моё — должно подойти. Принс, извини, но придётся тебя раздеть. Если Авель простудится, то нам не сдобровать.

Альфа только вздохнул. Нападать он так и не стал, что подтвердило выводы разведки и начальства на его счёт.

— Тогда свяжите покрепче.

— Без проблем, — пообещал Ружеро. — Я даже пару "фонарей" поставлю.

— Лучше клык ещё выбей, — скрепя сердце, посоветовал Астрис. — Лишний повод поразоряться.

— Нижний?

— Сойдёт.

Едва Ружеро с обоими омегами — один был одет в вещи явно не по размеру — вышел из подъезда, Дэниэл выхватил из-за пазухи свой электрошокер и ткнул в того, кого оценил как старшего в группе. Буквально за секунду до этого у него под курткой ожила рация — командир и Дензел начали действовать в студии. Эта группа наверняка не раз работала вместе, была хорошо подготовлена, однако стаей в полном смысле этого понятия они так и не стали. У старшего даже зачатков лидерских качеств не было, главным он стал впервые, и, судя по понтам в виде зажигалки, был излишне самоуверен и потому не успел отдать приказ. Один-единственный чужой альфа, безусловно, вызвал подозрения, но он всего один... И это стало роковой ошибкой.

Схватка получилась короткой — тот, что держал ящик под ногами, даже крышку сорвать не успел. И кто только им такие инструкции отдавал?! Ведь глупость несусветная! Неужели Роммни просчитал такую возможность в числе всех прочих вариантов и выбрал этот, чтобы ПОЗВОЛИТЬ им забрать Риана и Авеля с минимальным риском для себя и продолжить вести свою непонятную пока игру? А заодно вычислить, насколько подготовлены бойцы по особым поручениям? Вполне возможно. Учитывая сложность операции, сообразить подобное рядовые бойцы не должны были... если только их руководство не уступает комиссару внутренней разведки в планировании и расчётах и вводит в курс дела для более надёжного результата. То, что у засады есть оружие — пусть воспользоваться им они и не успели — говорит о попытке вывести из строя хоть кого-то. Если Роммни запустил свою грязную лапу в конфискованные из старого штаба документы и что-то из них использует в своей игре, то многое встаёт на свои места. В том числе и халтурно сделанный бутафорский ящик. И тем не менее поставленной задачи это не отменяет.

На счастье подпольщиков, жильцов во дворе к нынешнему моменту не было. Ружеро вовремя успел на подмогу побратиму, и на пару они быстро приголубили засаду как следует. Вырубив последнего оперативника, Дэниэл позволил себе перевести дух. Авеля он едва узнал.

— Астрис...

— Даже сопротивляться не стал. Наш человек, — кивнул Ружеро, сдвигая шапку на затылок и смахивая пот со лба. — Ладно, разбегаемся. Потом попросим у Салазара что-нибудь, чтобы парня переодеть. Позже вернём Принсу его вещи.

Дэниэл протянул руку Авелю, и омега доверчиво ухватился за неё.

— Риан...

— Его уже забирают, — кивнул альфа, невольно любуясь омежьим лицом. В жизни Авель был даже красивее, чем на фотографиях и в кино! — Лично наш командир занимается. Всё будет хорошо. Ну, ни пуха... — обратился он к товарищам.

— К Деймосу!

Гиллиан пропустил своих спутников в гараж и тут же захлопнул дверь. Кой-какой свет с улицы померк, и знаменитого альфьего зрения, способного работать ночью при наличии хоть каких-то светил, стало недостаточно. Комиссар достал из кармана маленький фонарик, нашёл выключатель и зажёг свет. Двуликий, которого Дензел бережно ссаживал на сидение стоящего здесь большого мотоцикла, зажмурился.

— Пока можно перевести дух, — сказал комиссар.

— А е-е-ес-с-сл-л-л-ли б-б-бы н-н-насс-с-с т-т-тож-ж-же б-бы з-з-зад-д-дел-л-ло? — отчаянно заикаясь, спросил Риан. Он едва не распрощался с жизнью, когда пальба началась ещё в студии, а потом начали стрелять на улице. Совсем не так, как на съёмочной площадке! Там точно знаешь, что стреляют холостыми, а в стратегических местах установлены пиропатроны, а тут...

— Боевых не было ни у нас ни у них, — начал утешать его Дензел. Омега успел изрядно продрогнуть, и молодой альфа поспешил растереть его окоченевшие руки и ноги. — Исключительно травмат. Если мы правильно просчитали ход мыслей Роммни, то ему было бы куда выгоднее брать нас живьём.

— А в-в т-том п-проул-лк-ке к-кт-то ст-тр-р-р-рел-лял-л?

— Наши. Их задачей было дать нам возможность оторваться. И Элиот и Скотт хорошие стрелки. Позже я тебя с ними познакомлю. Горячего у нас сейчас с собой нет, извини. Потерпишь? — Риан молча закивал. Дензел полез за шкаф с инструментами и вытащил два мешка с одеждой. Второй был для Дензела. — Ничего, в машине отогреешься.

— В-в маш-шин-не?

— Да. Мы немного побудем здесь, пока наш связной по рации не передаст сообщение, потом выйдем отсюда и пойдём к месту встречи. Там нас подберёт машина и отвезёт туда, где мы переждём самую суматоху, потом поедем ужинать. Ты сейчас есть хочешь? — Риан замотал головой. Гиллиан вскрыл приготовленный для него мешок и начал разбираться с содержимым. — Это стресс. Потом зверский аппетит прорежется.

— Да, у Салли такое бывало, — подтвердил Дензел. — Где твоя косметичка? Не потерял? Там ведь средства для снятия грима, я прав?

— Д-да...

— Давай я помогу, а то у тебя пальцы ещё плохо гнутся, да и руки трясутся. Подскажешь, как этим всем пользоваться?

— А кто такой Салли? — Риан учуял нотку нежности в голосе нового знакомого, едва он назвал имя.

— Сын моего наставника. Старший. И он такой же, как и ты — Двуликий. Его вторичное созревание у меня на глазах начиналось и заканчивалось. А ведь он твой ровесник.

— Вы... знаете... сколько мне лет? — оторопел Риан, машинально отдавая клатч Дензелу. — Откуда?

— Твой оми нашёл личные дела из приюта, в котором ты и Авель долго жили, — объяснил Гиллиан, внимательно наблюдая за парнем. — Там были фотографии, подробные описания и вся остальная информация...

— Мой кто? — перебил его Риан. Спокойная обстановка и присутствие двух альф успокоили его быстрее, чем он думал. Омега тут же начал думать о более насущных вещах и замечать отдельные моменты в речи своих спасителей.

— Оми. Родитель-омега, — разъяснил Дензел, доставая содержимое клатча и раскладывая на ящике для инструментов, вчитываясь в надписи мелким шрифтом. — Он уже ждёт тебя в офисе "Милосердия".

Риан онемел. Он долго беспомощно открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

ЕГО РОДИТЕЛЬ-ОМЕГА??? ДА КАК ЭТО ВОЗМОЖНО??? РАЗВЕ ОН НЕ "ОТКАЗНИК"?..

Вдруг вспомнился Герда и его туманные намёки. Вспомнилось, как во время дней открытых дверей его и Авеля постоянно запирали и не выпускали, пока гости не уйдут. Неужели это как-то взаимосвязано?

— Мой... папа?

— Да. Он от тебя не отказывался и не бросал. На момент твоего рождения ему даже семнадцати не было, да и больной оми на руках обретался. Надо было как-то школу заканчивать. Он дал согласие на временную передачу тебя под опеку государства и даже устроился в тот самый Дом Малютки на подработку, чтобы почаще навещать. Там же он приметил Авеля, который осиротел при рождении. Вам повезло быть рядом друг с другом, и Кит решил и его потом забрать вместе с тобой. Но когда время забирать вас пришло, ему сунули под нос подписанную не глядя отказную и показали на дверь. Воспользовались, что он был в полном расстройстве во время принятия решения. Вас с Авелем отправили в приют, и Кит искал вас во время дней открытых дверей, но так и не нашёл.

— Так нас же запирали... — сдавленно выдавил из себя Риан.

— Запирали? — нахмурился Гиллиан.

— Да. У нас нянька был... Герда... Он в Доме Малютки, где мы были, работал, особенно заботился о нас. А однажды хотел что-то рассказать, но вдруг пропал. Неужели про?.. — Риан схватился за голову, и его снова затрясло. Глаза ожгло, горло свело спазмом.

Дензел тут же принялся его успокаивать, озабоченно косясь на наставника. Гиллиан выругался.

— Достаточно распространённая практика по торговле детьми, — объяснил комиссар. — Если в Доме Малютки удаётся приглядеть наиболее перспективных малышей, то за ними присматривают особо, не позволяя попасть в приёмные семьи или вернуться к родителям. Значит, Риана с Авелем включили в список тех самых перспективных. И ведь не ошиблись, суки! Понятно, почему Кит их так и не нашёл.

Двуликий молча плакал, уткнувшись в шею нового друга. От одной только мысли, что у него мог быть настоящий дом и заботливый папа, внутри всё буквально горело. У них с Авелем МОГЛА быть часть того, о чём они украдкой мечтали. И оно было совсем рядом. Не было бы позорного рабства, долгой разлуки с Авелем, постоянных страхов, "Сивара"... Ничего этого не было бы, а был бы настоящий дом, свои вещи, приличная школа, своя ёлочка на Новый Год, прогулки в парке по выходным и праздникам, настоящие подарки на день рождения. И каждый год у них с Авелем был бы один на двоих день рождения. Каждый год.

— Наверно, зря я так рано об этом заговорил, — виновато опустил голову Дензел.

— Всё равно пришлось бы сказать. Пусть поплачет. Выплеснется. Легче будет потом принять. Пока мы будем кататься по городу, Риан всё обдумает и немного подготовится к встрече морально. Всё лучше, чем вываливать это прямо перед встречей. Кит и так волнуется, а если Риан перед ним будет просто стоять столбом, то это омрачит его радость.

Когда Риан более-менее успокоился, Дензел занялся его гримом, который и впрямь оказался довольно стойким. Первым делом альфа снял стяжки, которые корректировали разрез глаз и очертания скул, отклеил накладку с носа, потом накладные ресницы... Он с любопытством рассматривал настоящее лицо Аполло и улыбался. А когда Риан сам вынул из глаз декоративные линзы, и вовсе рассмеялся.

— Вот дураки! И зачем они тебя прятали под этой дрянью?! Ты и без того очень красивый.

— Я... успел засветиться. Самые внимательные могли догадаться, — румянясь, объяснил омега, подставляя лицо под смоченный специальным средством спонж. Слушать такие комплименты было не просто приятно, а чем больше слоёв косметики с него снималось, тем легче дышалось коже, на которой от долгого регулярного ношения краски и специального гриммировального клея даже проступили красные пятна. Всё легче становилось на душе у спасённого танцора. Он словно окончательно сбрасывал с себя фальшивую личину — едва подъёмный груз. Как же аккуратно его спаситель это делает...

— А чего пластику не сделали?

— Боялись возможной реакции на наркоз и прочие препараты. Да и если бы я всё-таки взбунтовался и отказался работать, на мне ещё можно было бы заработать, продав в обычный бордель. Там без всей этой краски меня бы никто не узнал.

— А татуировки?

— Сказали бы, что я просто фанат или что-то в этом роде... У хозяев всё было продумано.

— Значит, информацией Пламмера снабжали, — сделал вывод Гиллиан.

— Думаете, это делали люди, связанные с "крольчатником"? — догадался его ученик.

— Наверняка. Иначе бы Риана точно положили под скальпель. Судя по той информации, что мы уже имеем, реакции Двуликих на некоторые сегодняшние медикаменты могут быть совершенно непредсказуемыми, в том числе и в зависимости от дозировки. Их генетика выстраивает особенно чувствительную иммунную систему, отчего они и награждены особенно острой восприимчивостью. Эксперименты медиков "крольчатника" подтверждаются и нашими статистическими данными.

— "Крольчатник"? — переспросил Риан.

— Позже узнаешь. Это долго рассказывать, а сейчас уже никуда не денется.

— А как вы нашли место, где держали Авеля? Я почти полтора года вычислял дорогу, по которой меня туда с закрытыми глазами возили!

— Какой-то кретин заснял одно из ваших летних свиданий на скрытую камеру, а потом эту запись врезали в порносборник с постановочными эпизодами на ту же тему. — Гиллиан продолжал хмуриться, и в груди Дензела ёкнуло. Уж не по прямому ли приказу Роммни это было сделано??? — Мы ищем всё, что может дать нам возможность разоблачить грязь шоу-бизнеса, искали других знаменитостей, прошедших тот же путь, что и ты, и нашли этот сборник. Видео дало нам подсказку, где искать Авеля, ведь без него спасать тебя одного смысла просто не было. По кое-каким деталям заднего фона, видного в окне, удалось вычислить район и дом, а остальное уже дело техники. Вытаскивать вас надо было одновременно, иначе потом Авеля бы просто переправили в другое место, и тогда неизвестно, как долго бы мы искали это самое новое место. — Дензел взялся за влажные салфетки и начал бережно обтирать лицо омеги, снимая остатки макияжа. — Только поэтому мы и задержались, не сердись, пожалуйста. А почему ты совсем не удивился, когда я тебе сказал, что за тобой пришёл? Ким тебя навещал?

— Вы... и про... него знаете? — Риана бросило в жар.

— Так ведь именно он надоумил твоего оми придти к нам вместе с папками, что он уже давно прятал. Причём именно тогда, когда мы уже были в Камартанге. Указал точный адрес и время, когда лучше приходить... Вижу, что ты о подобном уже слышал.

— Мне... Билли Кинг рассказывал... — Риан кое-как отдышался, в очередной раз отмечая, что у его молодого спасителя есть немало общих черт со стариком-бетой. Масть, глаза, густота волос... особенности запаха... — И Авель его давно уже видел. Только мне... не сразу сказал... — Голос Риана резко сел, когда тот вспомнил тот страшный вечер в подвале.

— Ладно, подробности потом расскажешь, — погладил его по голове Гиллиан, держа в руках тёплые штаны и куртку. Ботинки стояли на полу рядом. — Как только закончите с макияжем, одевайтесь. Когда на связь выйдет Альфонс, то мы уже должны быть готовы к выходу. Да и не стоит лишний раз подставлять хозяина гаража — он наш друг, причём семейный...

И по количеству и виду прислоненных к стенке велосипедов и самокатов Риан понял, что детей в той семье несколько.

Сброшенную одежду по пути к месту встречи с машиной выбросили в ближайший мусорный бак.

Гараж, в котором они отсиживались, находился в нескольких кварталах от студии и был одним из многих в этом кооперативе. Личный автомобиль и сейчас не каждому был по карману, однако гаражи использовались и для хранения более доступных моделей мотоциклов и мопедов, детских и подростковых велосипедов, а так же домашних заготовок. Это было довольно тихое место.

Шагая рядом со своими спасителями, и крепко держась за руку Дензела — альфа всё-таки назвал своё настоящее имя и имя наставника — Риан боялся поверить, что это не сон и не бред. Боялся очнуться и снова увидеть вокруг опротивевшие стены спальни хозяина. Пугающее чувство нереальности усиливало сходство комиссара Моэны с отцом, хотя сын выглядел гораздо моложе и пах приятнее отца. А ещё на Двуликом была простая и чрезвычайно удобная одежда, очень тёплая и практичная. И замечательные зимние полуботинки на плоской подошве, в которых ступни, замученные узкими туфлями и "шпильками" просто отдыхали. Можно не бояться, что мерзкий каблук застрянет где-нибудь или поскользнётся. И это чувство покоя...

Неужели так бывает? Лука, конечно, замечательный, но эти двое... Они совсем другие.

Дензел. Он так на меня смотрит, будто вся та грязь, в которой я варился, для него просто не существует. Комиссар Моэна говорит, что его старший сын — Истинный Дензела. Что они когда-нибудь обязательно поженятся, заведут детей, а Дензел отмахивается и говорит, что ещё рано планы строить. Что работы впереди много. Что Салли ещё сто раз успеет передумать или найти себе кого-нибудь другого из омег. Неужели он так запросто отпустит своего Истинного с другим? Как-то с трудом верится. Ведь ясно, как божий день, что Дензел его любит. Очень любит. Совсем как я люблю Авеля.

Комиссар Моэна. Его настоящее имя — Гиллиан Барри. Говорили, что он давным-давно умер, а на самом деле убежал из дома и примкнул к подпольщикам. И его муж — сам Риан Сантана!!! Невероятно!!! Он очень сильный альфа. Даже сильнее своего отца.

Неужели я уже свободен???

У меня скоро будет дом. Свой дом!!! И у меня нашёлся папа!.. Нет, не так! "Оми"... Какое красивое слово! Дензел говорит, что до Великого Холода оно было в широком ходу, а потом новые первосвященники начали его вытравливать из людской памяти. Мой оми. Иво Милосердный, как он меня встретит? Как посмотрит? Ведь он всё знает!.. Комиссар сказал, что ему плевать на всё это. Для оми важнее, что мы с Авелем скоро будем с ним. Что он искал нас, чтобы вернуть домой. И тогда будет так, как мы всегда хотели. Не придётся больше высчитывать дни до встречи с любимым. А потом у нас родится Ким.

Кимми. Наш малыш.

Ты навещал не только нас, но и дедушку. Что именно ты ему сказал?

Светлейший, неужели весь этот кошмар и правда закончился?

Когда они вышли за пределы гаражного кооператива, совсем стемнело. На улицах вовсю горели фонари, то и дело вспыхивали окна домов, ближайшее кафе гостеприимно мигало вывеской. По улицам не слишком торопливо шагали люди. Самые обычные люди, которых в таком количестве Риан обычно видел только на премьерах, выступлениях и из окон дорогих машин. Но это были лишь короткие урывки, и никогда прежде он не встречал их, так сказать, в естественной среде обитания. Кто-то один, кто-то с друзьями, время от времени попадались подростки, поодиночке или смешанными стайками, а так же семьи и просто омеги с детьми. Одни шли с пустыми руками, кто-то что-то нёс... Просто люди, не имеющие никакого отношения к элите. Среди которых Риан совсем скоро будет жить.

Альфы понимающе переглядывались, наблюдая за своим подопечным. Тот восторг, смешанный с недоверием, что светился в глазах Двуликого при взгляде на обычную жизнь... То, как он разглядывал всё, как провожал глазами особенно приметных людей, как прислушивался к обрывками разговоров. Он не меньше пяти минут стоял у большого окна кондитерской "Мечта" и опомнился, когда Гиллиан предложил войти и купить что-нибудь. На это предложение Риан испуганно отшатнулся от окна, мотая головой и нервно проверяя, не выбилась ли хотя бы прядь его красных волос из-под чёрной вязаной шапки. Он очень боялся, что его может кто-нибудь узнать. Хотя как можно было опознать прославленного танцора и актёра без слоёв грима и в самой обычной неброской одежде? Да ещё и с заметными пятнами на лице от постоянного ношения косметики. Скоро, конечно, слух о "похищении" Аполло разлетится по всему Ингерну, его будут искать, но вряд ли найдут, если к тому времени беглеца успеют перекрасить.

Вдруг рядом с ними притормозила тёмно-серая "Фиата", за рулём которой сидел молодой альфа с пронзительными льдистыми глазами. Жгучий брюнет с длинными, до плеч, волосами, просто, но стильно одетый... и с отменным запахом. Омеге он даже показался смутно знакомым, но за последние недели мимо глаз Двуликого прошло столько народа, что он иной раз откровенно путался даже в знакомых и постоянно выкручивался из назревающих конфузов.

— Дядя Гилл, не меня ждёте?

— Наконец-то! Я уж, грешным делом, начал думать, что что-то случилось! — укорил молодого сородича Гиллиан.

— Да легавые притормозили и шмонали машину с полчаса, — шутливо повинился парень, не без интереса косясь на Риана, который тут же спрятался за спину Дензела, хотя этот тип совсем не казался подозрительным. — Привет, Денз.

— Привет, Уилл. — Дензел охотно пожал ему руку черед опущенное стекло. — Что там?

— Буза, — закатил глаза водитель, давая пассажирам возможность сесть. — Патрули по всем улицам катаются, правда, без сирен, ближайшие кварталы возле "Зари"оцеплены, какие-то шишки прикатили на пяти машинах... Мик сообщил, что и на улице Спенсера тоже не всё спокойно — участкового куда-то потащили. А что он может сказать? Что приходил человек с удостоверением частного детектива, расспрашивал про здешних жильцов из конкретного дома, описание смазанное... Ну и шороху вы навели! А это он и есть?

— Да. Так что знакомьтесь.

Риан, пристраиваясь на заднем сидении, замер. Он видел, как водитель смотрит на его отражение в зеркале заднего обзора, дружелюбно улыбается, и от этого стало заметно не по себе. В этом взгляде не было хищного интереса, который сопровождал беднягу-Двуликого столько лет. Как непривычно... Вот их взгляды скрестились, и улыбка нового знакомого померкла.

— Так вот ты какой на самом деле, Аполло... Мда, замазывали тебя на совесть. А, знаешь, так тебе гораздо лучше.

— С-спас-сибо... — кое-как выдавил из себя Двуликий, поднимая воротник свитера повыше.

— Замёрз? Ничего, скоро согреешься. — Уилл поднял стекло, одновременно трогая с места. — Денз, там на заднем сидении термос с горячим чаем должен быть. Дядя Гилл, достаньте шоколадку из бардачка. Риан, ты какой шоколад больше любишь — сливочный или молочный?

— Вы... знаете, как меня... зовут?

— Конечно, знаю. Дядя Гилл мне всё рассказал, когда мы операцию планировали. И давай без "вы", лады? Я всего на три года старше тебя.

— А ты кто? — Риан стянул с ладоней варежки и осторожно взял из рук Дензела наполовину наполненную крышку от термоса, из которой аппетитно тянуло горячим травяным настоем, похожим на тот, которым его угощал Оливер Филлипс.

— Позволь представиться. Уильям Биттнер к твоим услугам. — Водитель лихо откозырял.

— А ты кем будешь? — Чай оказался очень вкусным. Шоколадка, которую Дензел заботливо поломал на кусочки — тоже.

— Уилл — один из двух Баронов Камартанга. Единственный сын и наследник самого Лайна Биттнера, — объяснил Гиллиан.

Риан едва не поперхнулся чаем, осознав, кто их везёт.

— Барон??? — хрипло выпалил он. — Один из королей криминального мира???

— Ну да, — заметно обиженно откликнулся тот. — И что с того? Со мной просто так пообщаться нельзя? Ты смотри, я ведь и обидеться могу.

— И что мне за это будет? — невольно ощетинился Двуликий. — Ноги в тазик с цементом и на дно Галары? Или где-то уже припасена железная бочка?

— У нас тут Викторан что ли? — фыркнул молодой Барон. — Нет, лишу уже приготовленного подарка на день рождения. Хотел завтра лично завезти...

— Не слушай его, — подбодрил Риана Гиллиан. — Ничего Уилл тебе не сделает. Он свой гарем никак к порядку призвать не может, куда ему ещё и тебя дрессировать?!

— Дядя Гилл! — возмутился Уильям.

— Что, уже выдрессировал? — наивно полюбопытствовал комиссар.

— Куда там... — вздохнул тот. — После того, как пришло письмо от Закари с Расом, все уши прожужжали про потомство. Испугались, что я могу своего Истинного встретить.

— И как они там? — живо заинтересовался Дензел.

— Зак и Рас? В полном ажуре. Синтия недавно благополучно родился, родители с него глаз не сводят, соседи в полном восторге. Приглашают в гости.

— Хвала Светлейшему!

— И не говори.

— Слушай, Уилл, а твой оми знает, что ты с нами? — подозрительно поинтересовался Гиллиан. — Разве за нами не Калибан должен был приехать?

— У Калибана своё задание. А оми знает.

— Точно?

— Точно.

По тону водителя Риан понял, что парень привирает, но промолчал.

— Всё готово?

— Ага, уже зрители собираются. Всё, как вы и рассчитывали.

— Вы о чём? — удивился Дензел.

— О том, куда мы сейчас поедем.

— А куда мы поедем?

— На выступление "Ветра в поле" под открытым небом. Будет отличное шоу! — Уильям довольно оскалился.

Дензел тут же уставился на наставника.

— Так вот почему вы так уверенно назначили день операции!!!

— Да, и хорошо, что расчёт оправдался. Не хотелось бы опоздать.

— А не холодно будет?

— Нормально будет, — заверил Уильям. — Мы всё учли.

Риан слушал, как они между собой запросто общаются, и снова испытал сильнейшее ощущение нереальности. Ощущение на редкость реалистичного сна. Сам Барон — один из тех людей, о которых говорили с ноткой страха — так панибратски общается с подпольщиками!!! И в его присутствии совсем не страшно!!! Впервые при сразу трёх альфах Двуликий чувствовал себя в полной безопасности.

Просто чудеса!

"Фиата" уже выехала за городскую черту, когда Риана начало пробирать откровенное волнение. По тому, что между собой обсуждали молодой Барон и его спасители, Двуликий начал подозревать, что музыкальная группа, на концерт которой они сейчас ехали — это та самая, из "Белой лилии". Этот концерт планировался уже давно, парни активно нарабатывали репертуар, а оба Барона, включая ОМЕГУ Лейлу, серьёзно раскошелились, строя сцену и оборудуя её подогревом, чтобы артисты не простудились. Уильям и сам был большим почитателем творчества данного коллектива, а их лидер и вокалист Ллойд Честер помогал Дензелу готовиться к первому туру прослушивания, пожертвовав одной из своих новых песен. Ожидалась весьма громкая премьера, которую будет сопровождать танец в исполнении младшего брата Ллойда, Кина. Услышав про танец, Риан заинтересовался всерьёз.

— Это шоу — первый шаг ребят к настоящей большой сцене, — говорил Уильям, уверенно ведя машину к нужному месту. — Судя по тому, сколько поклонников со всего Камартанга подало заявку на поездку за город, которую тоже мы организовали, ожидается не меньше пяти тысяч зрителей. Кто-то будет добираться своим ходом, так что мимо местных новостей так или иначе мимо не пройдёт. Параллельно мы пригласили нескольких операторов подшабашить, и в нашем распоряжении будет хорошая видеозапись. Уже ближе к лету ребята поедут в большой гастрольный тур по стране, и по его итогам будет видно, сколько надо вложить в их раскрутку. Понятное дело, что это будет нелегко — как только их песни зазвучат на улицах, идеологи будут всячески мешать — однако естественные механизмы внутри социума всё равно сыграют свою роль. Уже есть немало желающих купить хоть какие-то записи песен и мерч по их творчеству. И мы производим всё это — от пластинок и аудиокассет до плакатов, одежды и аксессуаров. Спрос вполне стабильный, а стиль группы постепенно входит в молодёжную моду. Ты видел необычную причёску у подростков в виде ирокеза с хвостиком? — Риан зачарованно закивал. — Её первый в салоне Лачетти сделал Мирамис, второй солист группы, полтора года назад, когда группа ещё только готовилась к первым выступлениям на публике. А когда пошли первые выступления, то внешний облик современной молодёжи начал меняться всё активнее, как бы не возмущались консерваторы. Альфы всё чаще отращивают длинные волосы, омеги делают экстремальные стрижки, стиль одежды приобретает всё более универсальные покрои и расцветки, покраска волос становится всё более востребованной не только среди омег, благодаря чему и появились стиляги. Да и темы песен и стихи Ллойда вызывают интерес сами по себе, и самые любопытные начинают искать информацию, что рано или поздно приводит их на просветительские вечера. Через свои песни Ллойд пропагандирует старые слова, вплетая их в тексты так, чтобы из-за рифмы другие просто не подошли, чтобы исключить возможность переделки. Их музыка сама по себе открытие — этот стиль зародился каких-то десять лет назад и всё ещё развивается в полуподпольных условиях, но именно Ллойд поднял его на новый уровень. Громогласность и сила такой музыки в любом случае должны были стать революционными, и это нельзя не использовать для помощи подполью, чтобы в нашей стране, да и по всему миру, начались таки перемены к лучшему.

— Дороговато вам всё это обойдётся... — прикинул возможные затраты Риан. Судя по тем цифрам, что регулярно озвучивались в его присутствии во время работы над очередным шоу или съёмками фильма, подобное предприятие требовало солидных вложений.

— Это необходимые затраты, — серьёзно ответил Уильям, поворачивая. Пригородные микрорайоны и частный сектор с садами уже остались позади, а впереди за лесопосадками начали мелькать огни. — Они серьёзно отобьются в будущем, и мы готовы тратиться на долгосрочные проекты. Долго, зато надёжно и почти с гарантией.

— И где вы берёте деньги на всё это?

— Понятное дело, что изрядная часть из нелегальных источников, но я и оми уже начинаем думать, как перевести часть наших доходов в легальное поле. Дядя Лейла с нами полностью согласен, и дело осложняется только получением лицензий и регистрацией, ведь идеологи следят за всем, что способно подточить установленные веками традиции. Однако предприниматели лучше них знают закон спроса и предложения. Серые схемы продаж уже давно отработаны и активно действуют. Даже некоторые официальные производители начали мухлевать, чтобы не потерять доход, и мы это используем, чтобы продвинуть то, что нам надо! Книги, музыка, одежда — всё можно достать по вполне доступным ценам. Нужно только знать где. Всё это ориентировано именно на широкого потребителя и рано или поздно перехватит лидерство. Старая система приходит в упадок по вполне естественным причинам, и подполье с нашей помощью активно предлагает альтернативу. Это ускоряет процесс перестройки, и поле уже вполне созрело. Люди всё-таки серьёзно изменились за последние полвека, как только окончательно схлынула эпидемия. Как бы закулисные игроки и наши правители не пытались перенаправить социальные механизмы в нужную себе сторону, их планы всё чаще дают осечку. Это естественные закономерности, которые на свалку не выбросишь, иначе всё попросту ухнет в преисподнюю Деймоса, как это едва не случилось во времена Смуты Великого Холода. Только Баалы, встряв в усобицы молодых аристократических кланов, смогли это притормозить, а потом заняли значимое место у трона, влияя на становление новой империи. Думаю, лет через двадцать, в том числе и с подачи Ллойда, имя Катиэля Баала будет знать каждый школьник.

— А кто это? — тут же спросил Риан.

— Будешь проходить реабилитацию — узнаешь, — пообещал Гиллиан. — У наших друзей в "Милосердии" очень хорошая библиотека — тебе надолго хватит. Значит, всё-таки подумываете о том, чтобы отойти от откровенного криминала?

— Да, так хотел мой отец, чтобы обезопасить будущее своих внуков. И оми будет только рад — он, пока был регентом до моего совершеннолетия, успел изрядно повоевать, чтобы укрепить позиции нашей семьи и помочь дяде Лейле не сгинуть в новых переделах. Немало Баронов по всему Ингерну сотрудничают с действующей властью, и сейчас мы вместе с вами пытаемся привести на вершину тех, кто поможет проводить перестройку и доводить её до ума.

— Зачем? — полюбопытствовал Риан.

— Бароны старой закалки часто не самые дальновидные люди, но во власть уже приходит новое поколение, которое понимает, что не стоит резать хорошую дойную корову с бухты-барахты. Лучше поиметь от неё как можно больше телят, с которых мяса будет куда больше, чем с одной-единственной коровы. Чтобы что-то у кого-то забрать, надо чтобы у него это что-то было, а нынешний уровень доступности к последним разработкам и качеству жизни серьёзно ограничен в плане финансов — система выстраивается исключительно в интересах власти и олигархов. Войны, которые всё ещё периодически ведутся на границах, тоже требуют затрат, а коррупционный элемент вносит лишнюю сумятицу, как и социальный бардак, подогреваемый идеологией Церкви, которая всё больше превращается в ядовитые консервы. Пора с этим заканчивать, и мы вложимся по-полной. Как только мы договоримся с самыми вменяемыми людьми из числа Баронов, вся система теневой власти будет полностью перестроена. Лишние разборки, из-за которых будут гибнуть случайные люди, нам не нужны, и это позволит поддерживать порядок и не давать шпане своевольничать. Кстати, дядя Гилл, вы уже придумали, как договориться с Союзом Пяти? А то они, того и гляди, опять затеют мясорубку на юге, а оттуда и без того немало цинка привозят.

— Это верно, — глухо сказал Дензел, откидываясь на спинку сидения. — Я там был. Сам всё видел. Если бы там был другой командующий вместо полковника Монтгомери, то потери с нашей стороны были бы куда больше.

— Ты был там? — ахнул Двуликий. — Серьёзно? И как там было?

— Страшно, — кратко ответил альфа. — Сэр, и правда, что комиссариат думает делать с Союзом Пяти? А то я вчера в газете прочитал, что наш Генеральный штаб, судя по высказываниям Рэма Бейли, что-то явно затевает.

— Уже думаем. В любом случае полковника пока никуда переводить не собираются, и это нам только в помощь. Монтгомери — наши люди до самых потрохов, да и сам Ричард человек разумный. Если что, то договориться с ним будет просто. Главная проблема — полевые командиры и лидеры Союза Пяти. Они же настоящие фанатики, и тут нужен особый подход. Если среди зрителей "Ветра в поле" будут дети эмигрантов, то сегодняшняя премьера придётся как раз кстати. Да и Риану будет интересна.

— Почему?

— Ты никогда не задумывался о том, что общеизвестная история Ориона может оказаться враньём?

— Как это?

— Думаю, что Ллойд расскажет об этом лучше меня, а подробности я тебе расскажу уже за ужином.

Тем временем их машину обогнал автобус, битком набитый молодёжью. Они оживлённо о чём-то переговаривались, и в них Риан увидел всё то, о чём только что говорил молодой Барон.

— Уилл...

— Да? Что-то хочешь спросить?

— Значит, если ваши планы исполнятся, преступные группировки в Ингерне станут более организованными? А разве вы не собираетесь искоренять криминал? Разве он не помешает вам наводить порядок в стране? Ведь наркотики и прочее...

— Это только часть планов по уменьшению уголовщины, а сама она останется, что ты не делай. Такова человеческая природа. Всё, что можно сделать с криминалом — это сделать его не таким явным или снизить естественным путём. То, что отражается на экономике и культуре, влияет и на степень криминализированности общества. В конце концов, за время существования цивилизации люди открыли кучу всего — занятного, интересного, вредного или просто опасного, жестокого. Способного приносить такое удовольствие, что любители будут находиться всегда. Как и те, кто будет удовлетворять спрос, чтобы заработать. Тем более, что многие такие штуки давно у всех на слуху, и тут может сыграть роль банальное любопытство. Поэтому так важно начать перестройку культурного строя, чтобы по возможности уменьшить привлекательность всего этого дерьма в глазах подрастающего поколения. Сейчас это сделать непросто, но наши стараются, в том числе и вытаскивать из этого болота тех, кто уже увяз. И нередко удаётся. Это даёт нам надежду когда-нибудь всё же укротить зверя, чтобы его жертв было как можно меньше. И память о них не должна пропасть зря. Как и о многом другом. Память и знание — самый лучший способ что-то предотвратить, но в отдельных случаях наглядный пример и личный опыт — самые лучшие учителя. И это тоже часть человеческой природы.

Риан вспомнил, как вопреки советам и просьбам Авеля всё же нарывался на очередное наказание, и признал правоту молодого Барона. Есть люди, которым проще набить шишек, чем послушать умного совета. Сам таким был. А в чём-то даже остался.

Вот вдали снова показались огни концертной площадки, выстроенной Баронами. Туда направлялись не только машины такси и автобусы с пассажирами. Рядом по обочине мчались лыжники, спеша успеть занять самые лучшие места. Наверно, живут не слишком далеко... Риана всё больше охватывали восторг и волнение, чем больше он осознавал, сколько людей будет на концерте. Все они, наплевав на холод, пришли, чтобы увидеть своих кумиров. И Бароны сделали этот концерт доступным для них. Да, они получат от этого свой процент, что-то — спустя время, но думали при этом не только о себе.

— А что было самым сложным?

— Расчистить площадку от снега. Столько техники пришлось согнать, чтобы всё это убрать, а остальное притоптать, чтобы у людей ноги не вязли... Строительство сцены и помостов вокруг неё — это уже мелочи.

— Там и помосты будут?

— Конечно. Смотреть на расстоянии, особенно если ты омега, не очень-то удобно. Мы, конечно, смонтировали самый большой монитор, какой смогли достать, но это не выход.

— А одобрение властей? Разве загородная территория не входит в их ведомство?

— Входит, но если дать на лапу кому надо, а заодно помахать перед его носом папочкой с компроматом и предоставить выбор, то они самому Дьяволу разрешение выпишут, — заверил Уильям. — А когда концерт состоится, и идеологи начнут разбираться, что-то делать будет уже бесполезно — мы-то за собой приберём, а память в людях останется. Как говорится, дело будет сделано, и назад не откатишь.

— Дороговато вам это обойдётся, — заметил Дензел.

— Окупится. Это к мистику не ходи.

— Уилл, наверно, стал самым молодым Бароном в истории, — шепнул Риан Дензелу. — Так уверенно рассуждает...

— На самом деле я не самый молодой. — Разумеется, Уильям его услышал. — Есть легенда, что Трей Самоубийца стал Бароном то ли в шестнадцать то ли в семнадцать лет и почти два года наводил ужас на всех уголовников Камартанга.

— Трей Самоубийца? — замер Риан, вспомнив, как однажды на какой-то вечеринке один из мажоров упомянул об этом альфе, который погиб по глупости — из-за омеги. — Это был альфа?

— Ты слышал о нём?

— Краем уха. Только не всё понял. Понял только, что он умер молодым... из-за омеги.

Уильям вздохнул, сворачивая к грунтовой дороге, уже проторенной машинами. До концертной площадки оставалось уже не очень много ехать.

— Эта легенда до сих пор живёт в уголовном мире. С одной стороны она рассказывает о том, чего может добиться альфа даже в очень молодом возрасте, если правильно поведёт дела. Во-вторых, она говорит о его силе, ведь он в одиночку смог сделать то, на что обычно нужна целая стая. Пусть и умер потом. В-третьих, она предостерегает от... — Уильям запнулся, а потом продолжил: — Словом, эту часть успешно вписывают в традиционные взгляды. Дескать, любовь к омеге делает слабым, толкает на опрометчивые поступки и способна погубить. Конечно, в том окружении, где подобные чувства рождаются, по-другому и не бывает. А о том, что такая любовь даёт помимо минусов — ни слова.

— И что тогда случилось?

— Трей появился из ниоткуда, но уже с солидными связями. Это случилось в начале прошлого века. По рассказам современников, он был очень силён и обладал даром вожака, который превосходил всех остальных Баронов. Даже весьма опытных. Он быстро занял вершину столичной иерархии, его личная стая была самой сплочённой, и с ним приходилось считаться. Особенно, когда он и его люди убили одного из Баронов и его стаю, которые встали у Трея на пути. Трей правил почти два года, а, может, чуть больше — данные разнятся. Но однажды он в одиночку пошёл против оставшихся Баронов, уничтожил их всех, их приближённых, что были на месте схватки, и умер от ран. Это было великое деяние, полное безумие и настоящее самоубийство, однако Трей это сделал. Чем и заслужил своё прозвище посмертно, как и столь долгую память.

— А почему Трей пошёл на это?

— До поры до времени у Трея был гарем из восьми преданных ему омег, но когда к нему привели девятого по имени Сейдж, Трей резко охладел к тем, что у него уже были. Более того, он всех их отпустил на волю. Свидетели рассказывали, что в присутствии Сейджа Трей становился совершенно другим. Кроме того, он часто держал Сейджа при себе даже на переговорах, позволял ему говорить и прислушивался к его словам, что поколебало веру в вожака у некоторых членов стаи. Есть все основания считать, что Трей и Сейдж были Истинной парой. Они были счастливы вместе, а кто-то даже утверждал, что Трей всерьёз подумывал бросить всё и уехать из столицы как можно дальше, чтобы начать новую жизнь. Что-то его останавливало, но что — никто не знает. Возможно, чувство долга перед таинственными покровителями. Но счастье длилось недолго. Сейдж уже готовился рожать ребёнка, когда остальные Бароны Камартанга, разозлённые всесилием наглого выскочки, решили от него избавиться. Они подкупили особенно недовольных из стаи Трея и пробрались в его дом. Они собрали огромную стаю, окружили дом, где жил Трей, и атаковали. На момент атаки ребёнок уже родился, и, вероятнее всего, это был "волчонок". Это вторжение стало для Трея полной неожиданностью. Он и верные ему люди приготовились защищаться, но силы были слишком неравны. И тогда Сейдж, как гласит легенда, отдал Трею ребёнка и велел бежать как можно дальше. Что возглавит их стаю и задержит возможную погоню. Что сейчас важнее спасти их сына. Трей неохотно, но подчинился. Разумеется, Сейдж и все, кто остался в доме, погибли. Трей потом вернулся и отомстил за своего омегу, после чего умер — раны, полученные в бою, оказались слишком тяжёлыми. В тот вечер как раз проходила сходка Баронов по поводу произошедшего, и Трей одним ударом обезглавил столичную Теневую Империю. После этого начался грандиозный передел, который едва не утопил Камартанг в крови. С большим трудом нашёлся человек, который взял на себя роль разводящего. Он и убедил новоиспечённых вожаков остановить резню и навёл порядок. Больше подобного в столице не случалось.

— А ребёнок? — ахнул Риан, потрясённый рассказом.

— Никто не знает. Он просто исчез. Возможно, Трей отдал его на попечение своим покровителям-союзникам, но кто это был — так и не выяснили.

— Откуда ты знаешь эту историю? — полюбопытствовал Дензел.

— Мне рассказывал её ещё мой отец. Он очень гордился тем, что нашёл своего Истинного и даже называл оми своим Сейджем. Когда родился я, отец был безумно рад, что сейчас не старые времена передела. Что охранять меня будет проще, чем тогда — он к тому времени набрал достаточный авторитет. Оставалось только подстраховаться. Отец радовался, что сумел сохранить свою семью. Что сам растит и воспитывает меня.

— Так ты ребёнок Истинной пары?!

— Как и дядя Гилл.

— Поэтому ты... так хорошо пахнешь?

— А тебе нравится? — самодовольно хмыкнул Уильям. — Не хочешь стать частью моего гарема? Гарантирую полную безопасность и всё, что ты захочешь.

— Ещё чего! Я уже занят! — возмутился Двуликий, забыв, с кем разговаривает.

— То есть, по другим пунктам...

— И не подумаю! Я собираюсь быть самостоятельным и не сидеть ни у кого на шее!

— Да шучу я.

— И совсем не смешно!

— Кстати, Ллойд всерьёз заинтересовался легендой о Трее и собирался написать песню на её основе. Как думаете, песня уже готова? — сменил тему Барон.

— Ллойд говорил, что премьер будет несколько. — Дензел задумался. — Может, и готова.

— Ладно, там будет видно.

Машина подъехала к импровизированным воротам, сваренным из металлических балок, от которых отходила стена из столбов и металлической сетки. За стеной уже толпился народ, горели фонари и даже тянуло съестным сквозь приоткрытое окно "Фиаты".

— Тут и поесть можно? — Дензел невольно облизнулся. Он бы не отказался от перекуса!

— Ага, так что готовьте денежки. Еду предоставили владельцы нескольких кафе и закусочных, которые нам платят, да и сам концерт их заинтересовал. Единственное, что мы сюда не допустили — это спиртное, да и пива разрешили выдавать только одну бутылку в руки. Буза нам не нужна — сам Ллойд попросил.

Гиллиан тут же полез в карман.

— Риан, ты перекусить не хочешь?

— Ну... если только чуть-чуть... — промямлил омега, который от волнения слегка прорезавшийся аппетит потерял.

— Пошли, посмотрим, что там есть. Уилл, показывай дорогу.

— Сначала машину выгоню. Здесь сегодня исключительно пешеходная зона. Вылезайте, я быстро.

То, что Риан увидел, напомнило концертный зал "Революции", но под открытым небом и в более скромном исполнении. Вокруг уже толпился народ — не только молодёжь и подростки, но и вполне себе взрослые люди. Альфы, беты, омеги... Иные пришли с парами, и Риан с удивлением наблюдал, как они между собой общаются. Это было так непохоже на то, что он привык видеть на частных вечеринках, что вновь вытащило на поверхность ощущение нереальности! Гул голосов наполнял пространство. В воздухе витало что-то такое, от чего хотелось просто забыть про оставшиеся за воротами проблемы и неприятности. Никакого откровенного буйства силы альфы, которой кичились иные мажоры, омеги не красовались в дорогих нарядах и не смотрели свысока на обслуживающий персонал. По периметру площадки за чисто символическими ограждениями выстроились торговые палатки, из которых тянуло разными вкусностями — горячая выпечка, напитки, откуда-то доносился запах шашлыка... В воздухе клубился ароматный парок, зазывая покупателей. Продавали здесь и атрибутику, связанную с группой — платки, значки, плакаты, пластинки или кассеты с записями, прочую мелочь. В самих покупателях недостатка не было, будто иные зрители долго деньги копили на то, чтобы потратить их здесь. Никакой толкотни и давки, откровенной ругани и риска драк. Риан воотчию видел всё то, о чём рассказывал молодой Барон. И это было удивительно и завораживающе.

У ближайшей торговой палатки с едой Гиллиан купил всем по солидному пирожку с мясом, а Риану ещё и сладкую булочку, в которую омега тут же вгрызся. Какая же она была вкусная! Аппетит разыгрался не на шутку, и Риан быстро её умял, после чего переключился на пирог. Альфы одобрительно кивали. Жуя, Риан пошарил глазами по сторонам и тут же увидел сцену, на которой уже заканчивали приготовления.

— И пиротехника будет?

— А как же, — подмигнул Уильям, облизывая пальцы. — Это же не клубный зал, а большая площадка. Я лично следил, чтобы всё было в ажуре...

— Уилл, ты почему здесь??? — раздался сердитый омежий голос, и молодой Барон опасливо втянул голову в плечи. — За Гиллианом и ребятами должен был поехать Калибан!!!

— У Калибана своё задание, — взял себя в руки альфа и повернулся к спешащему к ним высокому омеге в облегающем вычурном чёрном кожаном плаще с капюшоном.

— А совещание?

— Я его перенёс на завтра. Тем более, что у дяди Лейлы какие-то дела появились, а без него...

— "Дела"!!! Да он уже здесь вместе с Астерием и Невиллом! Иво Милосердный, ну что за ребёнок!.. Привет, Гилл. Дензел...

— Добрый вечер, сэр, — почтительно склонил голову Дензел.

— Риан, знакомься, это мой оми Дэлиан, — представил омегу Уильям.

Дэлиан оказался такого же роста, что и сам Двуликий, только обувь у него — блестящие кожаные сапоги — были на каблуке. Риан быстро понял, что мастью Уильям пошёл в оми — те же смолисто-чёрные волосы и льдистые глаза. Дэлиан пренебрёг зимней шапкой, ограничившись платком, из-под которого выбивались волосы, и Риан разглядел несколько седых прядей. Дэлиан при своём возрасте был весьма эффектным омегой, скупо, но отменно подкрашенным косметикой. В ушах болтались серьги в виде звериных клыков — довольно крупные. Руки затянуты в перчатки, а один из карманов плаща заметно топырится. И вообще, он был покрепче, что только подчёркивало его отменную фигуру и статус.

Дэлиан, увидев Риана, заметно смягчился и улыбнулся. Риан поразился тому, как быстро муж покойного Барона и уголовный регент в один миг стал из сурового дружелюбным.

— Хвала Светлейшему! Ну, как ты, сынок? В порядке?

— Ну... пока не знаю... — растерялся Риан из-за такого радушия. — Всё так быстро произошло...

— Понимаю. — Дэлиан ласково погладил его по щеке. — Теперь всё будет хорошо, можешь быть уверен. Если вдруг возникнут проблемы — обращайся.

— И... чего мне это будет стоить? — настороженно уточнил Риан, помня, кто стоит перед ним. Такие люди долги не забывают.

Дэлиан только рассмеялся.

— Ну... если мы вдруг попросим тебя о маленьком одолжении, ты ведь нам не откажешь?

— Какое... одолжение? — Двуликий сглотнул.

— Ничего сверхъестественного. Например, познакомишь нас потом с Авелем. А то наши ребята его большие поклонники, да и твои тоже. Ты не откажешься выступить как-нибудь на нашем семейном празднике?..

— Уилл! — К ним подбежали четверо омег и дружно повисли на Уильяме, который от такой дружной атаки едва устоял на ногах. — Наконец-то ты приехал! Без тебя тут так скучно!..

Риан, едва сдерживая смех, пригляделся к сородичам и одобрил выбор молодого Барона. Все парни были симпатичные, бойкие, с хорошим запахом... Поняв, что начинает машинально их оценивать и прикидывать, как было бы, Риан тут же себя одёрнул. Значит, это и есть гарем Уильяма. Небось, верёвки периодически из него вьют!

Судя по тому, как они общаются, было видно, что Уильям любит своих ребят вполне искренне и только потому позволяет им такое, чего позволил бы не каждый альфа. Все омеги были ухожены, здоровы, довольны жизнью. Дэлиан слегка хмурится, но не всерьёз. Значит, в этой семье всё в полном порядке. Интересно, когда у Уильяма родится первый ребёнок? И от кого?

В семейные разборки Гиллиан демонстративно не вмешивался, хотя крестник уже через пять минут начал жалобно на него поглядывать. Дензел тоже едва сдерживал смех, и молодой Барон на него явно обиделся.

— Ладно, хватит, — решительно оборвал эту идиллию Дэлиан. — Концерт скоро начнётся. Уилл, ты места забронировал?

— Самые лучшие, — заверил альфа.

— Тогда идём, пока проход не забили.

Риан крепче взялся за руку Дензела, боясь потеряться в этой толчее. Как же всё-таки непривычно! Прежде он был только на сцене, отделённый от зрителей не только безопасным пространством, но и охраной. Теперь предстояло стать частью этой толпы, и эта перспектива вдруг его напугала. Дензел, будто почуяв его страх, приобнял и прижал к себе.

— Всё хорошо. Не надо бояться. Ты быстро освоишься.

— Надеюсь, — побормотал Двуликий.

На сцене шла последняя проверка, а музыканты, перешучиваясь с уже набежавшими зрителями, брали пробу на инструментах. Обогрев сцены и впрямь присутствовал — все музыканты были одеты сравнительно легко. И как только техники этого добились?!

— А кто есть кто? — спросил Риан, всматриваясь в парней.

— Альфа, что командует музыкантами, — это сам Ллойд Честер. Омега с гитарой — Мирамис Фальк. Он ещё и второй вокалист. Помимо гитары он ещё и на других инструментах играть умеет — Ллойд любит эксперименты. Басист — бета Фрэнк Калвертон. На барабанах сидит Ринго Майерс.

— Омега? — нахмурился Двуликий.

— А лупит так, как, по-моему, не каждый альфа сможет. За синтезатором стоит Форрест Ричардс, и он Двуликий, как ты.

— Правда? — поразился Риан.

— Зуб даю. Всего в Камартанге официально живут семь Двуликих. Вместе с тобой.

То, как были одеты члены группы, напоминало наряды Дензела на прослушивании, разве что не так провокационно — всё-таки холодновато ещё, чтобы максимально оголяться. Майки расцвечивали красочные рисунки, а волосы разноцветные пряди — преимущественно красного, синего или фиолетового цветов. Мирамис щеголял выбритым левым виском с татуировкой в виде, кажется, какого-то растительного узора — с такого расстояния видно было плохо. С мочки левого уха свисала какая-то подвеска. Ринго, видимо, находился ближе всех к обогревателю, поскольку его куртка была просто наброшена на плечи, а под ней виднелась красная майка с поперечными разрезами. Длинноволосый, нарочито лохматый, рыжий. Калвертон, как и Форрест, особо не красился, серьгами и экстремальными причёсками не баловался. И всё это выглядело вполне цельным и завершённым.

Тем временем толпа всё собиралась и собиралась. Помосты тоже заполнялись. Когда вспыхнули огни рампы и сборный монитор за спинами музыкантов, а на нём появилась панорама всей концертной площадки, зрители разразились овациями.

— Всё это ещё и снимать будут? — воскликнул кто-то рядом.

— Похоже. Иначе какой был смысл так камеру ставить?!

— А если мы в кадр попадём? Прикинь, как круто будет!

— Да тихо вы! Начинается!

Ллойд и впрямь поднял руку, прося тишины. Как только голоса притихли, альфа заговорил в микрофон:

— Спасибо, что пришли, пусть сегодня и холод собачий...

— Да ладно, скоро согреемся! — крикнули из толпы.

— Точно? — Ответом стал согласный хор. — Ну, смотрите сами. Надеюсь, вы не успели набраться пиваса — нам тут буза не нужна.

— Да торгаши пожадничали! — пожаловался кто-то.

— Значит, мою просьбу выполнили, — хмыкнул Честер. — Дури и так будет предостаточно. И я официально заявляю, что если кто-то кого-то затопчет — в "Белую лилию" больше не попадёт. И учтите, что вас снимают. Итак, мы начинаем. И начинаем с премьеры, которая называется "Дорога в Ад".

— Это та самая песня, которую я пел на прослушивании, — тихо сказал Риану Дензел. — Ты говорил, что у меня неплохо получилось, а теперь сможешь оценить настоящее исполнение. Мне до Ллойда как до луны.

Ринго начал отсчитывать быстрый ритм, и после его слов "Раз, два, три" Форрест выдал первые аккорды, которые подхватили Ллойд и Мирамис. Уже после первых секунд толпа восторженно взревела, а Риан едва не захлебнулся волной зрительского выброса. Это было так непохоже на то, что он чувствовал во время собственных выступлений! Даже когда сидел среди зрителей и смотрел выступления коллег, он не испытывал ничего подобного. Быть в толпе зрителей на этом концерте — это нечто!.. Однако началось пение, и Двуликий признал, что новый друг прав. В исполнении профессионалов песня, которая так потрясла его, звучала совершенно иначе. Оформлено это буйство было фееричной пиротехникой и мигающей цветомузыкой, что особенно подчёркивалось темнотой. На экране то и дело менялись кадры, вокалисты Ллойд и Мирамис то передавали друг другу первую партию, то пели вместе с остальными музыкантами. Их голоса звучали как единое целое, увлекая за собой и пробуждая те самые неведомые доселе чувства. Двуликий почти тонул во всём этом буйстве и видел, что его ощущения разделяют все. Впечатляла и работа операторской группы — Риан знал, что переключаться с одной камеры на другую во время съёмки достаточно непросто, а ведь они ещё и движутся! Похоже, что Бароны нашли операторов высочайшего класса, а за пульт посадили не менее талантливого режиссёра, который командует парадом. Работа по подготовке к концерту была проделана колоссальная! То, как он сам организовывал "Поцелуй смерти", выглядело дешёвой самодеятельностью в сравнении с ЭТИМ.

Риан не успел опомниться, как открывающая песня закончилась. Началась новая, и её уже пел Мирамис, выйдя к переднему краю, а Ллойд отошёл на пару шагов назад. Голос омеги был высоким, чистым, но не менее мощным, чем голос альфы. Мирамис пел ту самую песню, которую Риан тогда слышал мельком, и это была песня об Аврории. Но не о легендарном воеводе, а о городе — последнем оплоте древней мудрости. О его последнем сражении и падении. Потом снова пели Мирамис и Ллойд вместе, и это был дуэт-диалог, из которого Риан узнал историю несчастной любви и разочарования, а уже ближе к середине понял, что альфа, за которого пел Ллойд, на самом деле просто трус, неспособный взять на себя ответственность за будущего ребёнка. В конце этот негодяй захотел вернуться, но был презрительно отвергнут закалившимся в горниле трудностей омегой, который даже посмотреть на сына ему не дал.

Была песня об искромётной и беззаветной любви Трея Самоубийцы. Была песня о смерти и возрождении. Была песня солдата, возвращающегося домой. Была песня, больше похожая на шутку. Прекрасная баллада, показавшая весь талант Мирамиса — омега достал флейту и в перерывах между пением выводил очень красивую мелодию, от которой глаза наворачивались на глаза. Была мрачная песня о конце света и последней надежде. Была песня "Я смотрю на них", которую все пели хором с начала и до конца, перекрикивая солистов. Это была песня о парне, который встречает бывших одноклассников и поражается тому, как сложились их судьбы... Зрители знали многие песни и активно подхватывали, стоило вокалисту замолкнуть. Слушая всё это, Риан тоже следовал за ними там, где концовка фразы буквально напрашивалась. Он снова и снова тонул в музыке и с трудом удерживался от того, чтобы перемахнуть через достаточно условную преграду между сценой и зрителями, забраться на помост и начать танцевать, чтобы слиться с этой музыкой полностью. Омега даже не заметил, как по его лицу всё же начали катиться слёзы. Эта музыка очищала его истерзанную душу, наполняя её чем-то новым. Неописуемым желанием жить. И это было больше похоже на сон, чем на явь. Потому что он был свободен.

Вот очередная песня смолкла, и Ллойд снова попросил тишины.

— А сейчас состоится ещё одна премьера, о которой, думаю, уже кое-кто слышал. Я заранее извиняюсь, что песня получилась несколько длинноватой, но в три куплета и пять припевов она просто не поместилась.

— Ничего, нам всё сгодится! — крикнул один из зрителей рядом с повстанцами и Бароном.

— Вот и ладушки, — кивнул Ллойд. — Как я уже сказал, это будет премьера, и поможет нам мой любимый братишка Кин, которого многие из вас уже знают. Он давно готовился к этому выходу, старался, и я прошу поддержать его.

Зрители встретили вышедшего на сцену омегу в длинном плаще бурными аплодисментами.

— А теперь смотри и слушай очень внимательно, — склонился к уху Риана Гиллиан. — Это важно.

— Сэр, Калибан, — сообщил Дензел, показывая на кого-то.

Комиссар обернулся, Риан тоже и увидел молодого парня-альфу в кожаной куртке, который пробирался к ним. Спокойный и деловитый. Не так красив, как Дензел, но тоже неплохо пахнет... и в его запахе было что-то, что было и в запахе нового друга. Нечто, что роднило Дензела и Билли Кинга, но уже другое.

— Сэр, задание выполнено, — доложил парень Уильяму. — Они здесь и уже наловили слухов.

— Отлично, — улыбнулся Барон. — Если всё получится, то это будет отличный задел.

— Задел для чего? — полюбопытствовал Риан.

— Чтобы начать переговоры с Союзом Пяти, — объяснил Гиллиан. — Ситуация на южной границе обостряется, и пора уже что-то делать, мы же уже говорили. Эта премьера — наше послание этим людям.

— Послание?

— Похоже, что он не в курсе, — заметил Дэлиан.

— Меня это совсем не удивляет, — качнул головой Гиллиан.

Риан хотел было снова начать спрашивать, но Кин уже сбросил с себя плащ, и Двуликий надолго онемел, поняв, о чём будет песня Ллойда.

Она будет об Орионе.

Кину на вид было лет двадцать. В плане фигуры омега идеалом не был — плечи несколько угловатые, бёдра узковаты, общая форма специалистами была бы признана недостаточной, чтобы выходить на сцену. Не зря же самого Риана так усердно гоняли и "сушили" на тренировках! А когда Двуликий разглядел наряд сородича, то глазам своим не поверил. Да, общий вид костюма напоминал то, что Риану показывали в исторических справках, вот только в нём не было ни капли эротизма. Никаких разрезов, оголённого торса, на голове лёгкое покрывало, из-под которого выбиваются огненно-рыжие волосы, подозрительно похожие на парик. Даже украшений почти не было! И это изложение той самой истории? Или это из-за температурного режима?

Мирамис отошёл вглубь сцены и вышел на свет уже не с гитарой, а с дахеном — струнным музыкальным инструментом некогда павшей империи Альхейн. Дахен был похож на цехинскую лютню, но с более длинным грифом. Когда шла работа над "Гаремом", Риан учился имитировать игру на дахене, который, согласно официальным сведениям, привёз с собой в Ингерн Орион. Мирамис и на нём играть умеет?

Зрители притихли, и Риан замер, почуяв, что сейчас произойдёт что-то особенное. В груди ёкнуло. Вот Мирамис тронул струны лёгким перебором, и Кин плавно шагнул вперёд, начиная свой танец. Очень быстро Риан понял, что Кин самоучка, но самоучка талантливый. В его движениях ещё чувствовалось напряжение, но оно сглаживалось репетиционным опытом. И в танце омеги не было ни капли соблазна, как требовали от Риана постановщики. Были лёгкость юности, живость, жизнерадостность, но никак не сексуальность и распутство. Вот Кин замер в полуповороте, грациозно протянув руку к толпе, Мирамис взял паузу, чтобы взять свою гитару, Ринго подхватил эстафету, а потом грянула сама песня. Ллойд вышел к своему микрофону, и Двуликий затаил дыхание, стремясь не пропустить ни одного слова.

В давнем году блистательном и жестоком

Шла на измор наша война с востоком.

Гибли бойцы, горели вода и суша.

Близок конец, и мир скорый всем так нужен.

Мудрости свет рассёк тьму непониманья.

Поняли все — пора прекратить страданья.

Вот договор скреплён за столом обильным,

И награждён Владыка был подарком дивным.

Кин танцевал, рассказывая эту историю вместе с братом. Он вёл жестокий бой, тонул и умирал на поле боя. Он в мольбе вскидывал руки над головой. Рассказывал так, что Риан буквально чувствовал напряжение. Вроде бы всё хорошо... только Риан знал, чем в итоге всё закончится. И вот Кин стал просто танцевать, глядя в толпу зрителей.

Прекрасен и кроток,

Чарует, манит, дразнит

Чадо востока —

Взглянёт и будто сглазит.

Вихрем кружится,

Танцуя для наслажденья.

Как объяснить всем

Это наважденье?

Кин продолжал кружить по сцене, и в нём Риан видел не коварного соблазнителя, а всего лишь юного омегу, искренне увлечённого своим занятием. Кин улыбался, будто танцевал не на концертной площадке, а у себя дома и просто наслаждался процессом. Но это было ерундой в сравнении с тем, что Двуликий услышал дальше.

Был во дворце рождён Орион прекрасный.

Как и цари, кровей он был очень знатных.

Сам захотел залогом стать примиренья,

Только не в прок пошло жертвоприношенье.

В нашей стране такие, как он, проклятье.

Церковь давно владеет умами знати.

Только не стал Владыка внимать их речи,

И Орион танцует перед ним беспечно.

ЧТО??? Орион не был невольником, похищенным из Ингерна в нежном возрасте??? Как это возможно??? Ведь во всех справках было сказано, что он был белокожим, а не смуглым!!!

Прекрасен и кроток,

Чарует, манит, дразнит

Чадо востока —

Взглянёт и будто сглазит.

Властью Владыки

Утехой стал для тела.

Мир станет крепче,

Как мудрые и хотели!

В танце Кина появились элементы эротизма, только Риан видел не оплощение страсти, а вынужденное принятие происходящего, которое слишком хорошо знал сам.

Замысел? Какой ещё замысел?! И как можно кого-то под кого-то подкладывать, чтобы скрепить мир?! Так делают, заключая династические браки! А Император уже был женат, и у него перед этим родился сын и наследник! Что за бред???

Только не всем мир нужен был проклятый.

Манит давно восток жаркий и богатый!

А вот это похоже на правду. Альхейн со времён начала становления своего могущества славился богатством, которому завидовал истощённый Великим Холодом Север. Вполне нормально, что этому богатству могли позавидовать и попытаться просто присвоить.

Стал Орион Владыке дороже долга —

Значит, пора корону отдать ребёнку!

Заговор был, вот только официальные историки утверждают, что инициатором этого заговора был Альхейн, а сам Орион — всего лишь инструментом...

Вдруг слух прошёл — гарем изменил Владыке!

Правит там всем наш Орион Двуликий —

Негу любви дарит своим собратьям!

"Чёрная кровь" способна влиться в семьи знати!

Да, Орион устроил... или всё было не так? Даже Авель сомневался в официальной версии! А ведь он всегда был умницей.

Прекрасен и кроток,

Чарует, манит, дразнит

Чадо востока —

Взглянёт и будто сглазит.

Нем и непонят,

Один и на чужбине,

Молча тоскует

По дому и свету жизни.

Немой? То есть не знал языка Ингерна? Но ведь на съёмках Риана учили говорить с акцентом! Скупой набор фраз, подкреплённый весьма говорящим языком тела и пылкими взглядами — вот какой была речь Ориона, прописанного постановщиками. Как же тогда он жил в Ингерне?!

Если официальная версия враньё, что что с Рэнди?

Вдруг озарил надеждою сердце лучик —

Он полюбил, и стала жизнь много лучше.

В сердце запал Владыки любимец прежний,

И был ответ глубок, страстен, чист и нежен.

Пламя интриг горит, всё сметая в кучу —

Был обвинён в измене Рэнди и разлучен

С тем, кто любил его всей душой. Казнили.

Плачь, Орион! Неужто боги всё забыли?!!

Как это?!

Прекрасен и кроток,

Чарует, манит, дразнит

Чадо востока —

Взглянёт и будто сглазит.

Вновь одинокий,

Охвачен страхом. Что же делать???

Шло дело к ночи.

Бежать домой решил он смело.

Побег. Да, вполне логично — если задница горит, и того и гляди заграбастает Синод...

Снова грозит война обоим царствам.

Если убьют — постигнет всех сие несчастье.

Из-за засланного шпиона затевать войну? Если Орион действительно был потомком альхейнской знати, то тогда это вполне логично — он, по сути был заложником... Рослин Мудрейший, да что вообще творится?!!

Мудрость дала коня и сопровожденье —

Есть ещё шанс, чтоб стал Орион спасеньем.

Только не спит и Деймоса демон злобный!

Он натравил погоню из собак церковных.

Солнце встаёт. Заря словно кровь краснеет.

Ждут земляки. Кто же раньше всех успеет???

Кин всё это время продолжал помогать брату рассказывать историю — он буквально прожил на сцене все эти события. И никто из зрителей не перебил происходящее ни единым звуком. Под конец Риан буквально ощутил под собой сильную лошадь, бешеную скачку, леденящий холод в груди. В ушах прогремел отчаянный крик... Кин вздрогнул, пошатнулся, и Риану показалось, что что-то толкнуло его в спину. Прямо в то самое место, где под вытатуированной змеёй виднелось родимое пятно. Боль была почти реальной!!! Вот музыканты резко перестали играть, и только Ринго неспешно выбивал ритм, похожий на глухие удары сердца. Свет на сцене начал рывками гаснуть, пока застывшего на сцене Кина не остался освещать один-единственный луч, который медленно сужался. Кин с болью посмотрел на собравшуюся безмолвную толпу, протянул к ней руки, сделал шаг вперёд и рухнул на сцену как подкошенный. Ринго продолжал выбивать ритм сердца, которое останавливалось. Свет окрасился красным. Один из омег Уильяма молча утирал выступившие на лице слёзы. Вот свет погас и на несколько секунд воцарилась тишина. Потом белый свет медленно загорелся снова, выхватив Ллойда, который начал тихо петь под неспешный перебор дахена Мирамиса:

Конец всем известен —

Война снова зубы скалит,

Новые жертвы

Земле и морю дарит.

Сколько же душ

Погибнуть должно бесплодно,

Чтоб поняли все,

Что кровь не бывает "чёрной"?!

И песня закончилась скорбными аккордами дахена, поющего надгробную песнь по убитому Двуликому и разрушенной империи.

Песня завершилась, и стало очень тихо. Потом кто-то робко хлопнул раз, другой, кто-то засвистел, и разразились овации. Снова на сцене загорелся свет. Ллойд, довольно улыбаясь, протянул руку брату, помогая подняться, и Кин низко поклонился всем. Поклонился так, как было принято в Альхейне — приложив руку сперва ко лбу, потом к губам, а потом к сердцу.

— Блестяще, — высказался комиссар. — Отличная задумка, и исполнена великолепно. Если на концерт действительно пришли потомки Альхейна, то очень скоро на юг полетит весть, что у нас есть люди, которые знают правду и рассказывают о ней.

— То есть... это правда? — сдавленно ахнул Двуликий.

— Да. Разве тебе самому не приходило в голову, что официальная версия, мягко говоря, лукавит?

— Мне некогда было думать... а Авель думал. — Риан опустил голову.

— Не переживай, — похлопал его по плечу Уильям. — Скоро всё узнаешь и поймёшь сам — в "Милосердии" есть что почитать и обдумать... — Тут в кармане куртки молодого Барона зашуршало, альфа извлёк рацию и принял вызов: — Что у вас?

— Всё стихло, — сообщил высокий голос.

— Отлично. Дядя Гилл, можете ехать ужинать. Заодно растолкуете нашему новому другу, что почём. Думаю, что его оми уже заждался. Не будем заставлять Кита ждать ещё дольше.

Риан вспыхнул, вспомнив о своём родителе, но и досмотреть выступление тоже хотелось. Повстанцы сразу это поняли.

— Не в последний раз, — приобнял парня Гиллиан. — А когда познакомишься с Ллойдом сам, то пара билетов на любой концерт ребят, считай, уже у тебя в кармане. И я предсказываю, что Кин обязательно попытается напроситься к тебе в ученики.

У выхода с концертной площадки Гиллиан почуял сильного сородича, огляделся и заметил тёмную машину, возле которой стоял альфа в простой куртке и вязаной шапке. Машина самая обычная — "Мустанг" далеко не самой последней модели, какую можно купить на вторичном рынке. У таких машин обычно имелся внушительный пробег, и простым людям они были больше по карману, чем недавно сошедшие с конвейера. Гиллиан присмотрелся к владельцу "Мустанга", альфа обернулся, и в отсветах концертной площадки Гиллиан узнал своего отца. Влад собирался сесть за руль. Увидев сына, альфа замер на несколько секунд, потом молча открыл дверцу со стороны водительского сидения, сел, завёл мотор и уехал.

— Сэр... — осторожно и тихо обратился к наставнику Дензел, воспользовавшись тем, что Риан снова обернулся в сторону сцены. — Это же...

— Да.

— Почему он здесь?

— Не знаю. Но это неспроста, что он приехал один.

— Концерт не прервут?

— Нет — была масса возможностей просто не допустить. Хотя бы сорвать до начала, а это сделано не было. Значит, он приехал по собственному почину. И это очень интересно.

Обратно в город их вёз Калибан. Альфа уже почти десять лет состоял на службе у молодого Барона и считался одним из особо доверенных лиц. Вёл себя альфа и говорил как отлично вымуштрованный исполнитель, однако по глазам было видно, что он не тупой "бык", а достаточно умный парень, способный справиться и с командованием. Риан, до конца не пришедший в себя после концерта, сидел на заднем сидении рядом с Дензелом, и его никак не отпускало убеждение, что Дензела и Калибана что-то связывает. В конкретном запахе это не выражалось, но упорно рождало почти суеверную уверенность. Как и в отношении Дензела и Билли Кинга.

— Как ты? — заботливо спросил ученик комиссара.

— Не знаю, — качнул головой Двуликий, нервно поводя плечами. — Столько всего...

— ...да ещё в канун дня рождения.

— Ага... Всё боюсь поверить, что это не сон. Что вот-вот проснусь, а вокруг спальня хозяина или гримёрка, в которой я заснул в перерыве.

— Я бы доказал, что не спишь, да больно тебе делать не хочу. Может, ещё шоколадку?

— Давай.

Гиллиан достал из бардачка ещё одну и передал.

— А как тебе сам концерт в целом?

— Это... это было невероятно, — признался омега, коря себя за скудословие. Хотелось сказать иначе, да только все нужные слова в момент вылетели из головы.

— Пробрало?

— И ещё как! Что это было?

— По сути — мистерия, — пояснил Гиллиан.

— Что-что? — удивлённо переспросил Риан, разворачивая обёртку.

— Мистерия. Только в том смысле, какой в это слово вкладывали в Альхейне. И наши предки до Великого Холода. Ты ведь и сам устроил подобное в "Кармине" и в "Революции".

— Я... не понимаю.

— Это часть нашей природы, — начал объяснять Дензел. — Все мы постоянно испускаем разнообразные запахи и типы феромонов. Их выброс усиливается при сильном эмоциональном напряжении, когда человек злится или находится в состоянии эйфории, например. Результат химических процессов в наших телах. И окружающие реагируют на всё это, в том числе и в зависимости от собственного психического и эмоционального состояния. Если собирается огромная толпа и входит в своеобразный резонанс, то такая толпа становится единым целым, и достаточно сильная личность способна повести её за собой.

— Как вожак?

— Эффект вожака — это только разновидность этого явления, — сказал Гиллиан. — Люди творческие, выступающие перед публикой, тоже способны вызывать этот эффект, и история знает немало примеров тому. Ты слышал историю братьев Оле из Цехина, казнённых в эпоху третьей инквизиции?

— Это омеги, да? — нахмурился Риан, припоминая подобное. Кажется, на съёмках "Подделки" или "Принца цирка" консультант рассказывал нечто подобное...

— Да, омеги. Джо и Фрай были бродячими артистами, а ещё зарабатывали на жизнь, занимаясь самой разной деятельностью — от проституции до чистки выгребных ям. Инквизиция обратила на них внимание во время большого церковного праздника, когда ребята с блеском выступили на городской площади вопреки запрету на увеселения. А на следующий день в столичный острог посадили омегу, убившего собственного отца. Было известно, что тот гад регулярно избивал и насиловал сына, и у бедняги лопнуло терпение. Джо и Фрай вступились за несчастного и сумели организовать небольшую толпу горожан, которая прорвалась в тюрьму и освободила парня. Большую часть этих людей составляли омеги, но там были и двое очень сильных альф, которые помогли выломать ворота. Братья и сами пошли туда, направляя собранных ими людей. После этого происшествия парней схватили и судили церковным судом, обвинив в колдовстве и сговоре с Деймосом, после чего публично сожгли на костре. Остальных бунтовщиков приговорили к каторжным работам.

— Но как им это удалось? Да ещё и привлечь на свою сторону альф?

— Неравнодушные были во все времена, только времена и нравы вынуждали быть осторожными. А люди искусства всегда славились даром зажигать сердца людей. После переворота и установления республики над ними был установлен особенно жёсткий контроль, который существует до сих пор. В том числе и в виде цензуры.

Риан вспомнил всю свою карьеру и выругался.

— Верно, — сочувствующе кивнул Дензел. — Ты был одним из инструментов этой самой пропаганды, да только это уже всё хуже работает. Естественные процессы в обществе начинают изменять запросы аудитории, и недалёк тот день, когда спрос на идеологизированную по старым лекалам продукцию исчезнет совсем. Крупные студии и издательства уже испытывают первые признаки кризиса спроса и переводят часть своей деятельности в серую зону, чтобы хоть что-то заработать, а заодно уйти от налогов. Например, ты знаешь, почему по сути провалились в прокате фильмы "Кровавый рассвет" и "Крепкий кулак", на которые возлагались большие надежды?

— Слышал краем уха, — признался Двуликий, доедая шоколад на автомате. — Моё официальное мнение по этому поводу было написано спичрайтерами, а я только озвучил. Сами фильмы на премьерах я толком не смотрел — спать хотелось дико. Знаю только, что там кровища рекой льётся.

— Да, фильмы типично альфовские, как их представляет идеология, — кивнул Калибан. — Я смотрел их на видео. Надоело уже.

— Оба фильма с трудом отбили затраты на производство, но зато фильм "Мелеагр" от независимой студии "Сапфир" с более чем скромным бюджетом безо всякой дополнительной рекламы оккупился втрое, что отразилось на сборах "Крепкого кулака" и "Кровавого рассвета". Не смотрел, конечно.

— Не-а.

— Обязательно посмотри, как только будет возможность.

— А как люди узнали, что фильм выходит?

— "Мелеагр" снимался по одноимённой книге Закари Рэйда, которая весьма популярна, — сказал комиссар. — Уже сейчас несколько его книг переводятся на иностранные языки, а в Фудзине они даже продаются на языке оригинала, причём весьма успешно. Само собой, что съёмки затевались не на пустом месте, и люди были вовремя проинформированы. Деньги собирали не один год, на съёмке экономили, как могли, но зато иные зрители ходили на премьерные показы по нескольку раз. Официальные критики весьма скупо отметили некоторые достоинства фильма, а главное — ничего не сказали о главной причине успеха, поскольку это показывало, насколько серьёзные проблемы сейчас начинаются у крупных производителей. В том числе и в музыкальной сфере шоу-бизнеса. Так или иначе, но формат придётся менять, и это одна из причин популярности твоих работ — ты основательно рушишь стереотипы, что сейчас достаточно востребовано. Официальные студии уже взяли это на вооружение, но очень осторожно, чтобы не нарваться на споры с комитетом по цензуре и штрафы. Это и сборы в зарубежном прокате кое-как позволяют им ещё держаться на плаву, в том числе и за счёт развития таких киножанров как фантастика и мистика. У наших киноделов больше возможностей показать на экране нечто эффектное, и это достаточно востребовано за границей. Драма тоже становится всё более востребованной, и тот же "Сапфир" предлагает неплохие фильмы в этом жанре. Если бы не откровенно скудные кредиты, что им ссуживают банки, то их творения выглядели бы куда эффектнее.

Риан только вздохнул. По-настоящему с современной литературой он был не знаком — времени читать просто не было. Когда у него брали интервью по подобным поводам, и журналист задавал неожиданный вопрос по содержанию или персонажу, приходилось отделываться шутками.

— А игровая индустрия? Она же возникла сравнительно недавно.

— Там пока всё по-прежнему, — сказал Калибан, выруливая на главную городскую дорогу, — только всё ограничено доступностью. Игровые залы открываются по всем достаточно крупным городам, выбор игр впечатляющий, и кроме официальных издателей там почти анонимно выставляют свои творения независимые группы разработчиков, состоящие из студентов программных факультетов. Они делают игры, ориентируясь на разные виды аудиторий, не так связаны жанровыми рамками, и по тому, насколько успешно их творение, крупные компании стараются переманить их к себе. Банальный закон денежного оборота, который неподвластен идеологии.

— А как же комитет по цензуре?

— Когда на счетах официальных студий не будет хватать даже на один фильм, они сами запоют по-другому, — хмыкнул альфа. — Сейчас часто спрос диктует молодёжь, которая пойдёт на следующие выборы, а им штамповка уже основательно приедается.

Риан задумался. Он вспомнил скандирующую и подпевающую толпу зрителей на выступлении "Ветра в поле", танцующего Кина, овации, ощущения парения и улыбнулся.

— Гиллиан, сэр... а если я привыкну к обычной жизни... встроюсь в неё... я смогу поучаствовать во всём этом?

— Разумеется — с твоим-то опытом. Но сначала тебе предстоит пройти курс реабилитации, иначе тот груз, что ты принёс из прежней жизни, будет тебе мешать жить среди обычных людей, которых ты почти не знаешь.

Глядя на мелькающие за окном салона городские виды, Риан становился всё тише. Он уже полностью пришёл в себя и начал понимать, что его, возможно, будет ждать через час. Встреча с папой... нет, с оми! Авель тоже скоро будет с ним — после того, как полоумный Двуликий, которого в очередной раз перемкнуло, обошёлся с ним как альфа со случайной шлюхой. Риану стало ещё хуже, чем тогда. Простил ли его любимый, понял ли, что с ним было неладно? И как они теперь будут жить? После мимолётных свиданий по часу-полтора? Понятно, что без макияжа Аполло почти никто не узнает, да только первые дешёвые порнофильмы с его участием вполне могут выдать, с чего парень начинал. Повстанцы обещают, что люди поймут и не будут попрекать прошлым, а сами они с исповедью торопить не станут. Словом, Риан начал терять обретённую на концерте уверенность. И вопросов, требующих ответов, появилось слишком много.

Вот они проехали мимо "Революции", и Риан вспомнил своё большое шоу. Последнее. Вспомнил, как чувствовал отклик, подобный тому, что он поймал на выступлении "Ветра в поле". Эти люди пришли к нему. Среди них было много тех, кто его поддерживает, да только смотреть им в глаза без маски сил пока нет. Слишком долго эта маска была на нём, начала прирастать. Сперва стоит избавиться от неё полностью, а потом уже, быть может, решаться продолжить карьеру под своим настоящим именем.

— Тот зал, где проходило твоё шоу, строила бригада моего отца, — вдруг сказал Дензел. — Они тогда выиграли подряд на строительство. Мы с оми часто читали статьи об их работе в других городах, и артель моего отца считалась одной из лучших в стране.

— Да ладно! Наверно, ты гордишься отцом.

— Не знаю. — Молодой альфа смотрел на концертный комплекс с каменным лицом. — Сначала гордился, потом начал сомневаться, потом начал тихо ненавидеть за то, что он делал со мной и моим оми... а сейчас не знаю, что думать.

— Почему?

— Да тут обнаружилось кое-что, и я не понимаю, как он мог так обращаться с нами.

— А что он делал такого?

— Бил моего оми, да и меня шпынял по любому поводу.

— За что?

— За слабохарактерность.

— Ты не похож на такого, — заметил омега.

— Сейчас. Я вырос. А тогда был другим.

— И в твоём детстве не было ничего хорошего, что давал тебе отец?

— Была пара моментов... но уж лучше бы их было больше.

— Сэр, куда ехать? — спросил Калибан комиссара, притормаживая на перекрёстке.

— К ресторану "Ива". Знаешь, где это?

— Знаю. Вас подождать?

— Не стоит, сами дойдём. Там не очень далеко.

— Воля ваша, сэр.

— Ресторан? — удивился омега, вспомнив большие, пафосные и дорогие рестораны, в которых бывал с хозяином и на тусовках богемы.

— Маленький такой ресторанчик. Я был там частым гостем в юности. Думаю, что стоит поесть, наконец, как следует и поговорить. У тебя, я чую, вопросов накопилось.

— Да, мне есть что спросить.

— Вот и поговорим.

— А как же?.. — Риан коснулся своей шапки, вспомнив, что до обещанной перекраски ещё минимум сутки.

Калибан полез в бардачок и достал широкий красный платок, который сейчас называли словом "бандана", с огненным узором.

— Вот, повяжи. Только обязательно потом верните — я в ней летом хожу.

Риан стянул шапку с головы и начал старательно прятать свою красную шевелюру под платок.

— Слушай, Калибан, а ты в армии по контракту раньше не служил?

— А что, похоже?

— Ну, ты такой исполнительный...

— Может, и служил, да только тебе не скажу.

— Ну и не надо, — буркнул Двуликий.

Калибан только улыбнулся, но промолчал.

Названный Гиллианом ресторан "Ива" стоял на улице Славы и расположился в цоколе здания. Действительно, маленький. И это ресторан?!

Калибан попрощался и уехал. Риан неуверенно посмотрел на окна ресторана и спросил:

— Сэр, а почему это заведение называется рестораном? Оно же такое маленькое.

— Так под определение "кафе" оно не подпадёт — это не место для простенького перекуса. К тому же в кафе часто торгуют готовыми блюдами, заказываемыми у производителей, а здесь всё готовится на собственной кухне. Да, не класс "люкс" или "элит", однако место вполне приличное, и людям нравится. К тому же этот ресторан рассчитан на простых смертных, цены более чем доступные, обслуживание приятное, а по вечерам часто живая музыка играет, и даже есть свой видеомагнитофон с телевизором. Сюда приходят не только поесть, но и просто отдохнуть. Устраивают небольшие торжества по поводу свадеб, поминки, отмечают дни рождения. Достаточно популярное место.

— А нас пустят? — Риан с сомнением оглядел себя. — Мы не слишком-то одеты...

— Сюда только грязных и пьяных не пускают.

— А мокрых?

— Мокрых пускают — полотенец на кухне хватит на всех, — оценил шутку комиссар. — Ладно, идём, я уже так проголодался, что слона бы съел.

— Я тоже, — подал голос Дензел, сглатывая — уже на улице чувствовался дразнящий аромат кухни.

Риан нервно потрогал платок под своей шапкой, убеждаясь, что он не сполз, и последовал за своими спасителями.

Уже с порога омега почувствовал особый уют этого места. Сравнительно небольшой обеденный зал казался безбожно скромным в сравнении с роскошью ресторанов с громкими именами, но здесь сразу захотелось побыть подольше. Чисто, приятный приглушённый свет, тёплые тона, обилие деревянных декоративных элементов, раскидистые плети комнатных растений оплетают решётки, отделяющие общий зал от нескольких столиков. Пахнет вкусно, да и сама атмосфера успокаивает. На крошечной сцене стоят два музыканта, скрипач и флейтист, оба омеги, и играют какую-то невероятно красивую мелодию. Там же был небольшой рояль. Посетителей по позднему времени немного — всего три столика заняты. Немолодой омега устроился рядом со сценой и слушает музыкантов, смахивая слезинки с лица. Старик-бета о чём-то шепчется с мальчиком-подростком — омегой, похоже. Мальчик жадно уплетает мороженое. Наверно, дед с внуком. За одним из столиков, отгороженных деревянной решёткой, сидит парочка. На столе мерцает декоративная красная свеча. Свидание. И выглядит многообещающе.

— Где сядем? — Комиссар с ностальгией вдохнул полной грудью здешний уют.

— Там, где никто не сможет подслушать, — ответил Риан, расстёгивая куртку и с некоторой нервозностью поглядывая на уже приближающегося к ним администратора в строгом костюме без пиджака. Омега средних лет, ухоженный, улыбается посетителям. Очень даже ничего... Двуликий испугался промелькнувшей в его голове мысли и одёрнул себя: "НЕЛЬЗЯ!!!"

— Добро пожаловать, — поприветствовал посетителей администратор. На нашивке, пришитой к нагрудному карману жилета, значилось "Тайлер". — Вы желаете поужинать или просто отдохнуть?

— Поужинать, — кивнул Гиллиан. — И, желательно поплотнее.

— Уже выбрали столик?

— Да, отгороженный.

Администратор взглянул на Дензела, перевёл взгляд на сородича, осторожно принюхался, и на его симпатичном лице появилась понимающая улыбка.

— Конечно. Вам нужно поговорить о своём без свидетелей.

— Именно.

— Позвольте взять ваши куртки...

Гардеробная тоже была небольшой, тоже огороженная, с номерками. Риан ещё раз поправил бандану на своей голове, убеждаясь, что ни один волос не выбился — ему показалось, что Тайлер его узнал. Эта улыбка... Новые слова администратора заставили его обеспокоиться ещё больше.

— Кстати, у нас действует скидка для Двуликих. Желаете воспользоваться?

— На ваше усмотрение, — ответил Гиллиан, одёргивая свитер.

— Прошу...

Риан похолодел? Значит, всё-таки узнал?!

— Просто опознал в тебе Двуликого, — объяснил Дензел, как только они сели за стол. — В ваших запахах есть примесь, которая характерна именно для вас. Вот и всё.

— Запахи?

— Да, наше восприятие очень сильно на них завязано. И у омег эта восприимчивость особенно сильна. Особенно у особенных.

— У каких таких особенных?

— Двуликих и детей импринтинга.

Риан вспомнил про Филлипсов. Их дети...

К их столу подошёл молоденький официант-омега Джордан, который откровенно обрадовался Гиллиану. Настолько симпатичный и хорошо пахнущий, что Риан снова мысленно себя одёрнул.

— Дядя Гилл!

— Здравствуй, Джордан. Как жизнь молодая?

Альфа и официант сердечно обнялись.

— Хорошо, скоро выпускной. Иду на хороший диплом.

— Отлично! Поздравляю! Не передумал в кулинарный поступать?

— Нет.

— Как оми?

— Хорошо. Недавно снова замуж вышел.

— Отчим не зажимает? — Гиллиан шутливо пошлёпал омегу по заднице.

— Нет, он хороший. Машинистом в метро работает.

— Замечательно.

— А кто это с вами? — Джордан с любопытством взглянул на Дензела и Риана, с заметным удовольствием принюхиваясь.

— Это Дензел, мой ученик, а это Риан, наш новый друг. Джордан, принеси меню, пожалуйста — мы ужасно голодные!

— Ой, сейчас! — спохватился омега и убежал в общий зал.

— Ещё один ваш крестник? — полюбопытствовал Риан, невольно провожая парня глазами.

— Просто знакомый. Я ещё с его оми знаком был — Кайл тоже начинал здесь как официант. Сейчас старший повар на кухне, а Джордан собирается учиться на кондитера, чтобы работать здесь.

Вернулся Джордан с папочкой меню и уверенно протянул Риану.

— Выбирай.

Риан машинально открыл меню, и первое, что бросилось ему в глаза — это цены. ОНИ БЫЛИ НА НЕСКОЛЬКО ПОРЯДКОВ НИЖЕ, ЧЕМ ЦЕНЫ В ИЗВЕСТНЫХ ЕМУ РЕСТОРАНАХ!!!

— Что-то не так? — встревожился Джордан. — У тебя на всё аллергия?

— Н-нет... я так... — кое-как справился с собой Двуликий, опасаясь ляпнуть что-то, что его выдаст. — Мне печёный картофель, куриное филе в кляре, салат из белокочанной капусты с маслом и кофе с пирожным "Нежность".

Альфы заказали более плотный ужин. Джордан очень тщательно всё записал в свой блокнотик и умчался на кухню.

— Теперь ждём?

— Да, пока разогреют. Всё-таки вечер уже. Основую массу блюд готовят с утра и до шести вечера по мере надобности.

— А разве не сразу после заказа?! — поразился омега.

— А ты думаешь, что в больших ресторанах делают именно так? — усмехнулся Гиллиан. — Да точно так же. Один наш парень работает в таком ресторане официантом, постоянно бегает между залом и кухней и знает, что и как там делается. Есть масса способов освежить то, что слегка потеряло вид — большие рестораны не могут себе позволить откровенные убытки, потому и такие цены. Да и само заявление, что всё подаётся только что приготовленным, повышает класс ресторана в глазах экспертов и критиков. Кроме того, в цены ресторанов класса "люкс" и "элит" закладываются накрутки за громкое имя ресторана, имя шеф-повара и много чего ещё, что по умолчанию отрезает людей с недостаточным количеством денег на банковском счету. И дело не в дороговизне продуктов — там для получения прибыли закупаются на тех же базах, что и рестораны классом пониже. Исключением являются совсем уж экзотические ингредиенты и приправы, что везут через границу. К тому же в подобных ресторанах посетителей облизывают со всех сторон для получения чаевых, предлагают коллекционные вина, дополнительные развлечения, которые тоже стоят денег. Ради экономии, чтобы не упускать прибыль, делают всё, что можно. А здесь все всё знают и понимают. Публика не настолько избалованная, с минимальными претензиями, с более скромными доходами и ценящая совсем другое. И ты сам видишь, что этот ресторанчик маленький, расположен далеко не в центре, аренда помещения дешевле. Люди знают тех, кто здесь работает — они сами точно так же работают и считают расходы на собственное хозяйство. Гармония и взаимопонимание.

— И к чему эта лекция? — язвительно поинтересовался Риан.

— Это не лекция, а развёрнутый ответ на твой вопрос, — примирительно вскинул руки альфа. — Тебе предстоит пересмотреть многие вещи и свои оценки, так что привыкай. А ты не хочешь есть разогретое? Тогда придётся ждать дольше, пока порцию приготовят, и всё это время ты будешь смотреть, как едим мы, и слюну глотать.

Двуликий сглотнул набежавшую слюну — от запахов, витающих в зале, уже начал поднимать голову аппетит.

— Да я сейчас что угодно съем!

— Только сейчас? — улыбнулся Гиллиан. — А потом? В новой жизни тебе придётся есть разогретое постоянно.

— И пусть. Лишь бы съедобно было, — буркнул омега.

— Не обижайся, — погладил его по плечу комиссар. — Мы выдернули тебя из привычной обстановки. Даже если ты туда попал не по своей воле, ты привык к определённым вещам, а здесь тебе придётся привыкать к более скромному житью и его стандартам.

— Да я не обиделся. — Омеге стало стыдно. Да что это он?! — Просто для меня рестораны всегда воспринимались как нечто сверхъестественное, и то, что я видел...

— Именно это я и имел в виду. Потому-то и привёл тебя сюда, а не решил подождать, пока мы в "Милосердие" придём.

— А там кормят хуже? — иронично хмыкнул омега.

— Скромнее, и экономят, как могут. Когда ты пройдёшь реабилитацию, легализуешься и начнёшь жить самостоятельно, то вряд ли будешь придираться по таким мелочам.

— И как вы собираетесь меня легализовывать?

— Как полагается. Работники "Милосердия" уже не раз это делали и знают все правила.

— Значит, меня внесут и в демографический реестр?

— Разумеется. Закон есть закон.

— Но я же там уже есть! — встревожился омега. — Что, если кто-то заметит?!

— По каким признакам? Тебя в него прежде вписывали по данным из поддельного паспорта, под чужим именем, и совпадения заметит только сотрудник, который обращает внимание на совершенно другие параметры. Среди нынешних работников этого ведомства подобных нет, зато есть три наших человека, которые, если подобное случится, тут же нам сообщат.

— Значит, я должен остаться в Камартанге?

— Если захочешь. Не захочешь — мы вывезем вас в другое место. И тебя, и Авеля и вашего оми. Сами решите.

Риан задумался. Да, убраться подальше от жирующей столицы — очень соблазнительная возможность, однако только что обнаружилось, что не всё так плохо. Захотелось пожить здесь, чтобы посмотреть, что есть ещё. А если его вдруг разоблачат? Да и бывшие хозяева искать будут...

Пока омега думал, вернулся Джордан с тележкой, уставленной ароматно дымящимися тарелками. Только часть заказа, но всё бы на столе просто не поместилось. Выглядело весьма аппетитно, и успевший проголодаться Риан сосредоточился на еде. На какое-то время за столом стало тихо, и музыка, играющая на сцене, придавала ужину особенное удовольствие.

— Ну, как? — спросил Дензел.

— Вкусно, — коротко ответил Риан. А что ещё можно сказать? Разве что то, что здесь гораздо вкуснее, чем в больших ресторанах. Потому, что сама обстановка способствует и компания приятнее — не отбивает аппетит. Но его спутники и сами это всё знают.

Когда первоначальный голод был утолён, Двуликий услышал, что сидящая за стенкой парочка перешла от разговоров к делу — омега пересел к своему спутнику-альфе на колени, и они начали целоваться. Риан принюхался, чуя знакомое возбуждение, и отметил, что запахи этих двоих на удивление отлично друг другу подходят. Несколько посредственные по отдельности, но вместе!.. Совсем как у Филлипсов! Неужели Истинные? От запаха этой восхитительной смеси его самого начало пробирать, от чего взгляд Двуликого то и дело обращался на ученика комиссара и его наставника.

— Мда, — тихо пробормотал Дензел, пряча улыбку в чашку с чаем.

— Не суди — не судим будешь, — шутливо напомнил ему Гиллиан.

— А разве я сужу?

Тут к столику подошёл Джордан и строго обратился к встрепенувшейся после деликатного покашливания парочке.

— Ребята, я всё понимаю, но не могли бы вы делать это в другом месте?

— Мы же никому не мешаем! — возмутился альфа.

— И всё-таки обеденный зал не место для того, чтобы делать то... кхм... на что вас сейчас тянет. Если так хочется помиловаться с логическим завершением, то идите в туалет — там сейчас никого нет, достаточно тепло и есть вода, чтобы потом привести себя в порядок. И, кстати, достаточно комфортно для этого... гм... занятия. Можете сами убедиться.

— Джордан прав, — тихо сказал омега. — Даже в Альхейне в трапезной нельзя было... Для этого уходили в другое место.

— Ну... тогда... — смущённо пробормотал альфа. — Тогда извиняюсь.

Парочка ускользнула куда-то, а Джордан заглянул к новым посетителям.

— Они вам не помешали?

— Не успели, — улыбнулся Гиллиан. — Истинные?

— Похоже на то — уже второй раз к нам вместе приходят. А пахнут!..

— Правильно — нечего удовлетворять эти надобности там, где люди едят. Есть и другие места. Мы всё-таки не звери — где хочу...

— Сэр! — укоризненно одёрнул наставника Дензел.

— Да-да, всё понял.

— Ты смеешь указывать наставнику?! — ахнул Риан, невольно провожая взглядом отошедшего официанта, чтобы прибрать за столом, за которым сидели дед с внуком.

— Всё правильно, — отмахнулся комиссар. — Слепое поклонение наставнику чревато, если сам наставник начинает зарываться. Перед Светлейшим все равны. Хоть священник, хоть разбойник, хоть олигарх, хоть простой работяга.

— Церковь другому учит.

— Какая именно? Наша официальная? Пусть учит. Ей уже недолго править осталось.

— В каком смысле?

— В прямом. Синод ещё не знает, но уже многие наши граждане исповедуют совсем иное, приходя в храмы. И есть священники, проводящие обряды по совсем другим канонам.

Двуликий вспомнил "Кармин" и разговор с Эндрю Филлипсом.

— Я видел крестики у Филлипсов. Это оттуда?

— Ну, да.

— Что за религия такая?

— Первоначальная трактовка Заветов, в которой говорилось о равенстве всех перед Высшими Силами. Наши предки воспринимали мир и его устройство не так, как сейчас пропагандируют Патриарх и его камарилья. Более адекватно и рационально. Даже омегам дозволялось служить в храмах на высоких должностях и отправлять обряды. Ты даже представить себе сейчас не можешь, насколько всё было искажено и переврано во времена Великого Холода! Жертв во имя этого искажения было принесено немало, и одной из них стал Орион, а вместе с ним был окончательно приговорён и весь Альхейн.

Риан замер, вспомнив Кина и собственные ощущения во время "смерти" своего собрата на сцене.

— Так это правда?

— Да. И это было одним из поворотных моментов в нашей истории. Ключевой точкой, в которой вся мировая история могла пойти по совершенно другому пути. Сейчас, когда мир стоит на пороге новой Мировой войны, наши власти снова вспомнили историю Ориона, и "Гарем" сняли в подкрепление официальной версии. Кстати, ты знаешь, что за исполнение роли Ориона главы Союза Пяти приговорили тебя к смерти?

— Что??? — Омега едва не поперхнулся остатками чая.

— Что слышал. Информация в Генеральный штаб поступила буквально в последний момент, и исполнителей перехватили на подъезде к Камартангу.

Риан вдруг вспомнил, как его буквально выдернули с очередной фотосессии к пляжному сезону и куда-то увезли, не объясняя ровным счётом ничего. Омега почти неделю просидел в какой-то глуши в охотничьем домике, ломая голову над тем, что происходит. Объяснений он тогда так и не получил.

— Погодите-ка... На концерте шла речь об эмигрантах или их детях!

— Да. Мы рассчитываем на то, что они передадут куда следует, что идеологическое даление в Ингерне начинает слабеть. Пора прекратить мясорубку между, по сути, братскими народами.

— Не понял... Мы и Альхейн... братья???

— По сути — да, — кивнул Дензел. — Это довольно длинная история, и изрядная её часть уничтожалась Церковью веками. Наверно, чтобы было понятнее, Риану стоит набросать общую картину?

— Да. Слов будет много, но если тебе неинтересно, то я обрисую коротко...

— Нет, рассказывайте всё, — перебил комиссара Риан.

— А ты не потеряешься?

— Не потеряюсь.

— Ну... тогда ладно.

Гиллиан отодвинул свою чашку в сторонку, оперся о столешницу, покрытую скромной скатертью, и негромко заговорил:

— Когда грянул Великий Холод, по всему материку началась яростная борьба за выживание. Это естественно — когда происходит что-то, что ломает привычный ход вещей, люди теряются и нередко начинают творить такое, что никогда бы не натворили в привычной обстановке. То, что мы сейчас называем Диким Краем, к примеру, обезлюдело полностью — в тех местах жили разрозненные племена, с которыми у старой империи были заключены торговые и мирные договора, а потом стало не до них. Ингерн, захватив эти земли во время Первой Мировой, давно бы начал осваивать их, благо остались несколько вполне доступных для караванов перевалов, да только внутренние кризисы, индустриализация и войны на западных и южных границах отнимали столько ресурсов, что на всё не хватало сил и средств. Да и гряда Гальяр тогда казалась слишком внушительной преградой. Сейчас в Диком Краю только разработки полезных ископаемых ведутся, валят лес, есть карьеры, и для того, чтобы всё это доставлять в центр, построили железную дорогу, которую обслуживают мелкие населённые пункты, которые, по сути, отрезаны от большой земли. Связь осуществляется только с помощью той же дороги и воздушного транспорта. Фудзины рады бы начать осваивать те районы, которые выходят к морю, поскольку на их островах слишком тесно для растущего населения, да наше правительство не даёт — оно не позволяет чужим туда даже носы совать, для чего были построены несколько военных баз, в том числе и на побережье. А тогда до далёких земель и вовсе дела никому не было. В итоге борьба за оставшиеся ресурсы началась очень жёсткая, да и сама наша природа сыграла немаловажную роль в событиях — альфы нуждаются в куда большем количестве пищи в силу особенностей своей физиологии и обмена веществ. Кроме того, глава культа Адама Архонт альфа Октус Данелий провозгласил свою трактовку Заветов, возвеличивающую Адама, как основу для своей политики. Мотивировал он это тем, что в тяжкие времена важно в первую очередь выжить, и только альфы могут стать народными спасителями, но не все священнослужители приняли это предложение — они закономерно возмутились.

Через несколько лет, когда число последователей Данелия увеличилось, произошёл раскол — Совет Архонтов принял нелёгкое решение о разделении империи на две части. Восточную часть удерживали за собой Верные, как они себя назвали. Западная отошла Данелиям, и Викторан, который стоял ближе всего к линии раздела, стал столицей этой области. Аврорий, в котором испокон веков заседал прежний Совет Архонтов, остался столицей Верных. Каждый начал наводить свои порядки, чтобы поспособствовать выживанию народа, а вскоре начался исход жителей со стороны Данелиев на территорию Верных. Кто-то бежал со своей семьёй, а кто-то целыми селениями. Беженцы рассказывали об ужасных зверствах, которые творились на некогда мирных землях — детей отбирают у родителей, перераспределение запасов пищи совершается в первую очередь в пользу аристократов, их приближённых и солдат. Разумеется, от голода начали умирать омеги и дети, отчего было принято новое решение — все омеги объявлялись общей собственностью, и им вменялось в обязанность рожать детей. Как можно больше детей. Без права выбора отцов, что шло вразрез со старой традицией. Особо отличившимся вручался омега в полноценные мужья, а то и не один. Отсюда, кстати, и появилась установка, что омега, не способный рожать, никому не нужен. Разумеется, большинство детей умирало, поскольку еды не хватало на всех, однако это Данелия не смущало. По его мнению, это только к лучшему — выживут только самые сильные. Они и выживали — превращаясь в натуральных зверей, озабоченных исключительно собственным благополучием. Там было немало факторов и инструментов, и, разумеется, официальная история, как и Новый Завет, написанный в последующие триста лет, об этом ни слова не упомянули.

Падение столицы Верных Аврория стало финальным аккордом гибели старого порядка, после чего наследники Архонтов ушли в тень, чтобы сохранить то, что было спрятано от лап отступников, которые пытались это всё уничтожить, чтобы осталась только трактовка Данелиев. Книги, летописи, учёные труды, копии фресок, которыми были расписаны стены храмов, прекрасные статуи. Но были не только Верные, которые сопротивлялись до последнего, сохраняя традиции предков. Жители нескольких пограничных городов на линии раздела решили покинуть охваченные беспределом земли и уйти на юг, чтобы переждать этот кошмар и вернуться. Официально считается, что они погибли — кто в пути, кто во время схваток с кочевниками южных степей, с которыми бывшая империя часто и отчаянно воевала, защищая свои рубежи. Однако это не так. Да, многие погибли в пути, однако и многие выжили. Тогдашнему главе Ушедших, омеге Родни, удалось заключить равноправный брачный союз с тремя вожаками кочевников, и так был заложен первый камень в фундамент будущей империи Альхейн. Спустя некоторое время эти племена перешли на оседлый образ жизни, начали строить города, развивать науки и ремёсла. Ушедшие внесли колоссальный вклад в развитие культуры и религии Альхейна, став главами первых аристократических родов этой страны, и быть их потомком считалось большой честью и великой ответственностью. Позже путём прямых завоеваний, династических браков или просто взаимовыгодных договоров небольшое королевство разрослось по всему юго-востоку от северного побережья Южного материка до Большой пустыни, которая отделяла его от Мина и Агни, став мощной богатой империей. Торговые и политические связи Альхейна дотянулись даже до островов будущего королевства Фудзин, дав мощный толчок к развитию тамошней государственности. И не только Фудзина. Корабли этой империи даже смогли пересечь восточное и западное моря и открыть новые земли, на которых вскоре начали расти колонии, из которых доставлялись диковинные товары, которых не видели прежде. Пока на северных землях творился хаос, Альхейн креп и развивался, пополняя копилку знаний мировой науки, чему активно способствовали и верования наших предков. Патриархи, преемники Данелиев, окончательно утвердили свою трактовку к концу Смутных времён, были дописаны исправленные Заветы, и это положило начало нашему вырождению, которое уже более чем ощутимо, как бы не скрывали власти эти факты.

— Значит, вы нашли тайники Верных, иначе откуда вы всё это знаете?!

— Да. Огромную помощь в этом оказали дневники последнего из Баалов, альфы Адама, которые попали в руки известного историка Тобиаса Мариуса. Тобиас расшифровал эти дневники, сумел найти несколько тайников с документами и артефактами древности, кое-что забрал с собой и начал писать нашу истинную историю, однако успел выпустить только одну книгу, в которой содержались только самые общие сведения. Его записи и находки сохранились в виде черновиков и снимков, и мы сейчас продолжаем обрабатывать найденные хроники, скопленные всеми хранителями, чтобы составить нашу истинную историю для людей сейчас. Среди этих книг и свитков даже есть спасённые из рук захватчиков книги Альхейна, включая книги по религиозным вопросам, которые особенно волновали Патриархов. История спасения этих книг сама по себе очень захватывающая, достойная того, чтобы по ней фильм сняли. Мы продолжаем работу Баалов, Спенсеров и Мариусов, которые являются прямыми наследниками последнего главы Совета Архонтов Радагаста Амелиуса. Уже совсем скоро подлинная история будет представлена на суд людей, чтобы каждый сам решил, во что он хочет верить и что сделает ради будущего.

— А причём тут религия? — удивился Риан, вспомнив, с чего, собственно, начался рассказ. Как интересно! Чуть не забыл, к чему вообще было такое длинное вступление!

— Ты сам верующий?

— Ну... в целом, да.

— А ты никогда не обращал внимание на очевидные нелепости и противоречия в официальном учении?

— Ну... было пару раз... — уклончиво ответил Двуликий, не распространяясь, что всё это обнаружил Авель, а не он сам. Авель всегда был умнее, чем он, много думал и рассуждал в то время, когда маленький Риан дерзил, дрался и думал совсем о другом.

— Так вот, суть учения Патриархов сводится к тому, что мы все изначально разделены, неравны и должны занимать каждый своё место для поддержания порядка. Разумеется, альфы были поставлены во главе всего, под эту точку зрения и были переписаны все Заветы, а вместо Последнего написан Новый Завет, в котором излагалась их версия событий Смуты. После переворота в тысяча девятьсот двадцать седьмом году отдельные догматы были смягчены по причине изменившейся внутренней политики и социального строя, однако не настолько, чтобы можно было уверенно говорить об изменениях трактовки самой сути учения. Да, беты получили обоснованную возможность служить в войсках, а омеги — получать образование и более престижные специальности, но это исключительно следствие принятия Конституции. Церковное же учение по сути осталось неизменным, научные открытия в медицине и генетике активно подгонялись под него, и церковный контроль над школами по части воспитания был ужесточён, что даже закреплено в правовых документах Ингерна. Подлинное учение наших предков сохранилось на землях Альхейна, претерпев минимальные изменения и сохранив суть. Какая, в конце концов, разница, кто был создан первым, кто вторым, а кто третьим?! Это учение даже повлияло на культы Фудзина, империи Мин и царства Агни, которые и сейчас находятся на Дальнем востоке. После Мировой войны Патриархия начала активно засылать миссионеров, чтобы таким образом изменить тамошние верования, а потом, когда утвердится их вера, под предлогом объединения Церквей присоединить к себе эти земли. Однако затея удалась лишь частично — Мин, Агни и Фудзин сохраняют независимость до сих пор, а прежние верования, которые сохранились в глубинке, постепенно восстанавливают свои позиции, тесня пришлые. Однако это было значительно позже, а во времена Смуты о подобных планах и речи не шло.

Когда молодой Ингерн постепенно налаживал жизнь на своих землях — не без помощи Баалов, а потом и Спенсеров, как всем известно — Альхейн уже начал славиться своими богатствами и величием. Разумеется, роскошь юго-восточных городов, в которые чаще всего приезжали купцы, вызвала зависть со стороны наших правителей и первосвященников, а откровенные противоречия учений обеих империй дало повод объявить Альхейн Империей Зла. Особенно, когда несколько путешественников, пожив в Альхейне достаточно долго, принесли тамошнее учение на земли родичей. Кстати, в древнейших летописях Альхейна, которые бережно хранились в монастырях, ясно сказано, кто именно стоял у истоков империи.

— У нас были адепты веры Альхейна? — поразился Риан.

— Да, были. В основном, только в крупных торговых городах — так было проще поддерживать связи с единоверцами. Когда таких общин стало достаточно много, их главы подали прошение в Синод на строительство небольшого храма для проведения обрядов по канону их веры. До того все обряды проводились в домашних условиях. Причём, строить храм предполагалось отнюдь не на главных площадях или в святых местах нашей Церкви, а в удалённой безлюдной местности, например, в Диком поле, куда все адепты планировали перебраться на постоянное место жительства, чтобы основать свой город. Разумеется, такое количество "противников" главенствующей Церкви не на шутку испугало Синод, и разрешение дано не было. Более того, выяснилось, что у этих общин есть немало сочувствующих и союзников. Это вызвало новый всплеск инквизиции, а проповедники начали масштабную кампанию по дискредитации Альхейна в глазах правоверных прихожан. Законы и нравы, смысл обрядов Альхейна и всё прочее извращалось и перевиралось, ужесточались порядки в самой Церкви, чтобы выявить потенциальных еретиков. Словом, предпринимались все возможные меры, чтобы паства не ушла к процветающему конкуренту. На фоне всего этого началась откровенная вражда и военные столкновения между Ингерном и Альхейном. На дворе уже была Радужная Весна, периоды голода и природных катаклизмов, изредка сменяющиеся сравнительно мягкими, закончились, и вполне можно было уже смягчить каноны, да только делать этого никто не собирался. Выход в дальние моря и повторное открытие новых земель выявило внушительное отставание Ингерна — немало земель Нового Света уже активно колонизировали переселенцы из Альхейна. Закладывались и строились города, добывались полезные ископаемые, выращивались как привычные, так и местные экзотические культуры. Количество свободных земель поразило ингернских исследователей настолько, что они со смаком и не жалея эпитетов расписывали свои открытия перед Императором и его двором. Тогда-то и пошли первые попытки захватить альхейнские колонии, которые снова и снова терпели поражение.

Понятно, что Альхейн не стал это терпеть, но и объявлять северному родичу полномасштабную войну империя не спешила. Владыка Альхейна пытался наладить добрососедские отношения с нашими государствами, предлагал всевозможные равноправные договора, в том числе и скрепляемые династическими браками, и жрецы активно его в этом поддерживали, да только наша Церковь не собиралась дружить. В учении конкурента была прямая угроза сложившемуся образу жизни элиты и духовенства, которые уже начали нести ясные признаки вырождения — проблемы со здоровьем, деторождением и не только тщательно скрывались, а скандалы заминались. На почве культурных споров, в том числе и на религиозной, начавшихся и с прибытием первых миссионеров в Альхейн, прогремело немало скандалов, из-за которых и начались первые серьёзные войны между Ингерном и Альхейном. Первый удар нанесли именно альхейнцы, поскольку они слишком хорошо понимали, с кем имеют дело, и тем самым показали всю разницу между мощью разных стран. Союзный флот Ингерна и Валленсии был разбит наголову у берегов колоний Альхейна, и первая большая война заглохла в самом начале. Ингерн перешёл к стратегии набегов, которые ещё больше разозлили Альхейн, однако до той памятной войны, залогом перемирия в которой стал Орион, никто внушительного перевеса не получил.

— Значит... дело Альхейна было правым.

— Если рассуждать по совести, то да. Северяне, прибыв на не свою землю со своими законами, практически игнорировали тамошние порядки, то и дело бесчинствовали, перекладывая ответственность за свершённое ими на жертв, которыми часто были омеги. Поскольку всё это совершалось на территории Альхейна, то и судили их по законам Альхейна. Послы Ингерна не единожды пытались отвоевать право судить своих по своим законам, но каждый раз получали резкий отказ. Власти Альхейна знали, что преступники будут оправданы, и не сдавали позиций до последнего. Один из таких скандалов и стал поводом для объявления той самой войны, передышку в которой дал мирный договор, залогом которого стал Орион. Как ты понимаешь, надолго это не затянулось.

— Так что произошло на самом деле?

— Ллойд коротко пересказал это в своей песне. А если подробно, то получается примерно так.

Во-первых, как ты уже понял, Орион не был рабом и тем более простым наложником. Он был сыном весьма уважаемых знатных семей Альхейна Амир и Саккар — прямых потомков переселенцев с Севера. И он был младшим ребёнком, окружённым любовью и заботой. Мальчик рос жизнерадостным, любил праздники и веселье — как участвовать, так и создавать их для других, отличался не только красотой, но и умом. Особенно он был талантлив в искусстве танцев, и его обучали самые лучшие мастера. С возрастом у Ориона обнаружились и впечатляющие лидерские качества, которые были высоко оценены даже религиозными главами — мальчика дважды приглашали возглавить мистерии, когда ему было четырнадцать и пятнадцать лет.

— И что это были за мистерии?

— Праздники во славу бога Ферейна, которого у нас знают как Флоренса. На этих праздниках собирали созревающую молодёжь, и там помимо танцев и веселья большинством приобретался первый сексуальный опыт. Подробности рассказывать не буду — в библиотеке "Милосердия" есть книги, в которых всё это растолковывается куда лучше, чем сейчас могу рассказать я. Скажу только, что обычно в качестве ведущих таких мистерий выступали священнослужители Ферейна невысоких чинов, специально для этого отбираемые и обученные. Если эту почётную обязанность предлагали человеку, который не является священнослужителем, то это была не просто честь, но и признак высокого доверия. Обязанностью такого ведущего было не допустить возможных бесчинств на подобных мероприятиях, которые, учитывая характер нашей природы, нашей животной части, вполне были возможны. И Орион прекрасно с этим справлялся несмотря на столь юный возраст.

— Но ведь вы называли мистериями и мои выступления, а я выступал перед самой разной публикой, например, в том же "Кармине".

— Не надо путать разные понятия, сынок. Само понятие "мистерия" имеет сакральный смысл. Цель мистерий в том смысле, какой вкладывался в это понятие в Альхейне — объединить людей с помощью события, встроенного в естественный порядок, жизненный уклад. Цель мистерий — не тупое заучивание постулатов, а постижение их смысла через реальный опыт. Наши животные черты не подавлялись, как это пытались делать Патриархи, а упорядочивались ради процветания общества и государства. Сам быт и законы Альхейна были устроены таким образом, чтобы обеспечить этот самый порядок. Всё это пришло именно с Севера. Кочевники довольно быстро оценили удобство и пользу этого порядка, что и позволило им сделать выбор в пользу оседлого образа жизни. Так был заложен фундамент в основание будущей империи. Особенности климатического пояса, обычаи кочевников и мудрость Севера со временем образовали мощный союз, который дал Альхейну всё необходимое, чтобы побеждать своих врагов. А то, что ты делал перед элитой — это большей частью профанация мистерии. Подмена понятий. Твой талант подпитывал их чувство обособленности, был лишь приправой для основной цели — повеселиться, потешить чувство собственного величия, отбросив культурный и разумный взгляд на бытие, отпустить своего внутреннего зверя. Пьянство, наркотики, насилие над теми, кто не может оказать сопротивление, после чего всё это тщательно заминается, чтобы не допустить скандалов. Да что я тебе рассказываю! Ты и сам всё видел. — Риан вздрогнул, вспомнив ту самую гулянку в "Кармине". — Вот именно. Настоящей мистерией стал твой выход, который окрестили "Поцелуем смерти". Ты показал этим почти потерявшим разум людям, что не всё в их власти. Что не всё, что они хотят получить, они могут получить. Это и была настоящая мистерия. Как и твоё шоу в "Революции". Твоё послание достигло зрителей, и сейчас многие твои поклонники вовсю гадают, что же с тобой происходит и что будет дальше. Как только станет известно, что мы тебя забрали, многие из них выдохнут с облегчением.

— Значит, современные мистерии — это творческий акт?

— Не только. В Альхейне мистериями считались не только религиозные праздники Ферейна, но и многое другое. Рождение, крещение, венчание, похороны, всевозможные молебны, обряды инициации — все важные события на протяжении всей жизни человека сопровождались мистериями разных масштабов. Нынешние мистерии изменили форму и способы выражения, но сохранили суть. Сейчас мистериями можно с полным на то правом назвать спектакли в театрах и мюзик-холлах, живые выступления музыкантов, показы в кинотеатрах, тематические вечеринки, собрания реконструкторов, спортивные соревнования, митинги. Через буйство феромонов и феромоноподобных веществ формируется восприятие тех или иных вещей с чувственной, эмоциональной и подсознательной точки зрения, которые влияют на всю последующую жизнь людей, их выбор и социальные установки. И очень важно направить всё это в нужную сторону, чтобы выстроить именно то, что нужно для конкретных целей. Целью наших предков и Альхейна были мир, равенство и процветание. На это и были направлены как обустройство быта, так и религиозные практики. Отступники, направляемые Данелием, а потом Саккаремом, избрали иной путь, и это в конечном итоге привело к тому, что мы имеем.

— Но почему Альхейн в итоге потерпел поражение? Если он был настолько силён и в плане экономики и в плане духовных скреп, то он должен был победить!

— Те же неумолимые процессы. Когда в Альхейн пришло известие об убийстве Ориона, вся империя в едином порыве стремилась отомстить за бедного юношу. Семья Ориона, убитая горем, приложила все усилия, чтобы сотворить из образа горячо любимого сына символ, знамя, пример коварства и жестокости Ингерна, невозможности с ним договориться. Все, кто знал Ориона лично, кто бывал на его выступлениях и проводимых им мистериях, кто слышал о нём от заслуживающих доверия людей, подхватили этот клич. Даже Владыка был ослеплён жаждой мести — Орион был помолвлен с его младшим сыном и должен был стать частью семьи, а ради заключения мира с Ингерном помолвка была разорвана. Владыка сам любил Ориона как родного сына, и эта смерть стала для него глубоко личной трагедией. К тому же память о предыдущих кровавых сражениях не успела остыть. Были жертвы, смерти, боль и страдания семей погибших, и военачальники Альхейна были поражены тем, во что оценили всё это временные союзники. К тому же в новой войне в армии Ингерна появилось несколько талантливых командиров, которые выиграли основные сражения и сыграли ключевую роль на поле боя. Сыграло свою роль и банальное невезение с погодой, которой ловко воспользовались полководцы Ингерна. Как результат — сокрушительное поражение и разорение некогда мощной и богатой империи. Память об этом поражении и том, что было потеряно, настолько глубоко пропечаталась в родовой памяти потомков Альхейна, что Союз Пяти, его законный наследник, до сих пор мстит нам за всё то зло, что Ингерн причинил их предкам. Орион стал одним из великомученников возрождённого ими пантеона, и то, в каком виде ты представил его образ на киноэкране, стало для них тяжелейшим оскорблением.

— Значит, Орион был совсем другим, — горько заключил Риан, не замечая, как взятая им в руки чайная ложечка начал потихоньку сгибаться.

— Совсем другим, — кивнул Гиллиан, деликатно отбирая у парня ни в чём неповинный столовый прибор и выправляя его. — Во-первых, на момент прибытия в Ингерн ему шёл всего лишь шестнадцатый год, и он находился в начале активной фазы вторичного созревания. Во-вторых, Орион не знал нашего языка и по сути был обречён на непонимание окружающих, воспитанных и обученных по канонам наших священнослужителей. Переводчиков с альхейнского при дворе было только трое — братья Спенсеры, Самуил и Эммануил, и епископ Викторанский, который в молодости пытался в Альхейне проповедовать, худо-бедно мог изъясняться, однако его миссия с треском провалилась после дискуссии с одним из тамошних монастырских глав. Только братья были по самую маковку загружены текущими делами и могли помогать Ориону лишь эпизодически, а епископ по умолчанию был предвзятым фанатичным человеком с крепко ушибленным самолюбием. Можешь себе представить, как там жилось бедному мальчику.

— А почему он родился белокожим? Ведь известно, что все уроженцы Альхейна были смуглыми, как нынешние южане.

— На самом деле не все. С развитием и расширением империи в Альхейн переселялись самые разные люди из других стран, как позднее к нам, и всех их принимали достаточно хорошо. Даже разрешали строить свои храмы и отправлять свои обряды. Главное условие — не навязывать и не бесчинствовать, соблюдать общие, установленные для ВСЕХ законы. И жилось в Альхейне при такой пёстрости достаточно неплохо. Понятно, что бывало всякое, но в сравнении с Ингерном обстановка была более спокойной — у нас люди, не принадлежащие к главенствующей религии, ущемлялись в правах самым безжалостным образом, из-за чего многие были вынуждены сменить веру. Так что градация окраски кожных покровов в Альхейне была достаточно широкой. Всеобщая смуглота — это прививаемый стереотип. Кроме того, дедом Ориона по омежьей линии был северянин, который принял веру Альхейна и стал его верным сыном. Его кровь, смешавшись с кровью прямых потомков переселенцев с Севера, дала Альхейну белокожего ребёнка, а официальным историкам Ингерна — повод считать Ориона рабом, вывезенным из Ингерна во младенчестве и воспитанным по закону страны-врага. И это при том, что настоящее рабство в Альхейне было искоренено за триста лет до рождения Ориона, а у нас полностью отменено после свержения монархии, отчего это явление ушло в тень.

— А почему Орион не знал языка Ингерна? На съёмках "Гарема" меня учили разговаривать с акцентом. Да и если обе империи так долго торговали и воевали, то толмачи должны были быть высоко востребованными.

— Очередной выверт Деймоса, — вздохнул Дензел. — Да, ты прав, толмачи были, и многие чиновники и торговцы Альхейна знали наш язык, а в аристократических кругах и вовсе считалось нормой знать ещё два языка помимо родного, да только обстоятельства сложились так, что оми Ориона и два его старших брата поклялись, что их дети никогда не будут учить язык врага. В результате эта клятва вышла Ориону боком. Учиться пришлось уже на месте, да только достойно выучиться он не успел.

Гиллиан одобрительно кивнул своему ученику, и парень продолжил рассказывать:

— Всё началось тогда, когда молодой купец Роберт Хок вместе со своими компаньонами прибыл в Альхейн с торговой миссией. Эта поездка обещала крупную выгоду. В те времена Роберт занимал видный пост в Торговой гильдии Ингерна, побывал в разных странах, пользовался заслуженным уважением, имел репутацию человека неподкупного, честного, добросовестного и правоверного. В тот год Роберту исполнилось двадцать пять лет, он был молод и полон сил. Поездка началась вполне благополучно, но один из наёмных работников по прибытии заразился "красной чумой". — Риан похолодел — он немало слышал об эпидемиях так называемой "красной чумы", которые периодически выкашивали Ингерн и его соседей во времена Смуты. Лечить эту заразу не умели вплоть до эпидемии тысяча девятьсот пятьдесят девятого — шестидесятого годов, когда медицинская кафедра Высшего Государственного Университета сумела-таки найти лекарство. — Обнаружилось это внезапно, и тогда купцы и другие члены миссии решили убить парня — ему было всего шестнадцать лет — чтобы не заразились остальные. Роберт, скрепя сердце, одобрил это решение, а потом тайно похоронил беднягу, как полагается. Вот только заразился сам. Он до последнего скрывал свою болезнь от компаньонов и погонщиков, едва не был убит своими же, но на его удачу каравану попался небольшой монастырь, в котором согласились принять Роберта на попечение. Компаньоны с чистой совестью бросили Роберта там, не собираясь потом даже возвращаться, чтобы узнать, чем же всё-таки дело кончилось. Им невдомёк было, что в Альхейне умели лечить "красную чуму", а у Роберта были достаточно хорошие шансы на исцеление, что сразу распознали служители монастыря. Эти жуки искренне считали, что Роберт перезаражает всех и умрёт.

— А Роберт выжил, — ехидно заметил омега.

— Выжил, — подтвердил Дензел. — Он был молод, крепок здоровьем, и это спасло его. И не только это. Среди омег, которые ухаживали за ним, нашёлся его Истинный. Близость этого омеги мобилизовала иммунитет парня по полной программе, и Роберт довольно быстро пошёл на поправку.

Когда угроза заражения других обитателей монастыря исчезла, Роберта поселили в обычной келье, из окна которой он наблюдал за тамошними жителями. Очень скоро Роберт понял, что этот монастырь что-то вроде школы — там жило немало детей и подростков. Причём среди учеников-воспитанников были и омеги. Среди них Роберт увидел и того, что так ревностно и заботливо ухаживал за ним. Это был юноша пятнадцати лет от роду, очень красивый, как говорят. Его звали Аслан. Чем больше наполнялось прежней силой тело Роберта, тем больше его тянуло к этому мальчику, однако он не смел брать своё силой. Причём не только из благодарности к людям, спасшим его.

— Тебе бы сказителем быть, а не певцом, — хмыкнул Риан.

— Я часто рассказывал детям сказки и легенды, — вернул ухмылку альфа. — Наши говорят, что у меня отлично получается. И ни разу не перебивали.

— Так что там было с Робертом?

— С каждым днём он всё больше удивлял местного настоятеля. Был учтив, соблюдал установленные для него правила. Роберта удивляло всё, а позже выяснилось, что многое из того, что он прежде слышал об Альхейне, оказалось либо преувеличением либо откровенной ложью. Роберт удивлялся тому, насколько рационально и целесообразно был устроен здешний быт, насколько добры к нему люди. Предыдущие ингернские гости монастыря, включая компаньонов Роберта, были грубы и самоуверенны, и то, как ведёт себя Роберт, стало для многих неожиданностью. Постепенно ему позволили выходить из кельи в любое время, свободно ходить по территории и даже покидать стены монастыря, и Роберт стал помогать по хозяйству не только в монастыре, но и в окрестных селениях. Всё это время он следил за Асланом, а тот следил за ним. Роберт видел интерес в глазах этого юноши, и это дало ему надежду на взаимность.

А однажды случилось неожиданное — ночью Аслан пришёл к нему сам. И у него была течка. Роберт попытался выпроводить его — боялся гнева настоятеля, если тот узнает, однако Аслан был настойчив. Утром он ушёл и вернулся на следующую ночь. Всего они провели вместе четыре ночи, а потом Аслан внезапно покинул монастырь. Роберт попытался последовать за ним — ведь будет ребёнок! Его ребёнок! Однако настоятель удержал. Он рассказал, кто такой Аслан, и Роберт заметно растерялся. Аслан оказался младшим сыном очень знатной и богатой семьи Амир, который проходил обучение в этом монастыре. Заподозрить в самом обычном мальчишке сына такой семьи было трудно, и для Роберта происхождение его омеги стало настоящим потрясением. Отношения между странами всё больше ухудшались, и семья Аслана вряд ли бы приняла в качестве зятя чужака из враждебного государства. Даже при лояльности Альхейна к переселенцам. Подумав, Роберт решил доказать этим людям своё право быть рядом с Асланом.

— Как?

— Он окрестился в веру Альхейна, принял новое имя и начал основательно изучать язык и обычаи новой родины. Возвращаться домой он раздумал — там не было ничего такого, ради чего стоило бы возвращаться.

— И кем он в итоге стал?

— Впоследствии Роберт Хок стал известен как Хасан аль Заир.

— Кто? — не поверил своим ушам Двуликий. Он слышал это имя на съёмках "Гарема". — Он был родом из Ингерна?

— Ты слышал о нём? Похвально, — одобрил Дензел.

— Консультант рассказывал, только он не говорил, что аль Заир был нашим земляком.

— Он, скорее всего, и не знал. То, что Хасан аль Заир был родом из Ингерна, самым тщательным образом скрывалось — состоя на службе у Альхейна, он столько раз карал купцов и просто авантюристов из Ингерна, что сам факт его истинного происхождения был стёрт из истории нашей страны. До своей поездки в Альхейн Роберт был известен как истинный правоверный — соблюдал посты, регулярно ходил в храмы, исправно платил десятину. Сам факт, что такой известный человек переметнулся на сторону врага, опорочил бы репутацию гильдии.

— Значит, Роберт добился своего?

— На обучение ушло около полутора лет, и за это время новоявленный Хасан аль Заир заслужил уважение всего округа. Он всем сердцем принял учение Альхейна, и когда настоятель в этом убедился, то сам написал рекомендательное письмо Амирам, и Роберт отправился в столицу Альхейна Ису.

Когда он добрался до места назначения, то выяснилось, что там новоиспечённого зятя уже ждали. Когда Аслан прибыл домой и объявил, что нашёл своего Истинного и заимел от него ребёнка, вся семья была в шоке.

— От того, кто отец?

— Именно. Особенно были разгневаны старшие братья Аслана Исмет и Джазир. По их мнению, Аслан был ещё слишком юн, чтобы рожать детей. Однако дело было сделано, и избавляться от ребёнка Истинного Предназначения было бы, с их точки зрения, грехом. И потому братья решили подготовиться, логично предположив, что Роберт обязательно появится. Они разработали целый план, в котором была даже тюрьма, чтобы проверить уверения Аслана, что его избранник достойный человек. Когда Роберт прибыл в Ису и явился в дом Амиров с письмом от настоятеля, его даже к главе семьи не допустили. Вытолкали взашей, а уже на улицах Исы спровоцировали на драку и бросили в тюрьму. Не сразу, но Роберт понял, что это испытание, и достойно его выдержал. Только тогда его допустили в дом Амиров, разрешили встретиться с главой семьи и его супругом, а после долгого обстоятельного разговора позволили увидеть Аслана и сына.

— А кто родился?

— "Волчонок" Амад. Кстати, это имя — альхейнский вариант имени Адама.

— Получается, Аслан ждал своего Истинного.

— Разумеется. Он был очень умным юношей и знал, что его семья чужака из Ингерна не примет. Потому и поступил так. Он неспроста так долго приглядывался к парню, а во время тех самых ночей окончательно убедился, что его избранник по-настоящему достойный человек. Только пройдя проверку от его братьев, Роберт сможет войти в семью. Так и получилось. Роберта признали, он женился на Аслане, был представлен самому Владыке и поступил на государственную службу в Торговую палату, где быстро заслужил столь же высокую репутацию, что и на своей родине. В последствии Роберт провёл несколько реформ, которые пошли Альхейну на пользу — ввёл систему стандартов, доработал порядок взаимодействия с приезжими с Севера, внёс несколько существенных поправок в законы. Поскольку он хорошо знал порядки в торговле на своей прежней родине и что за люди там крутятся, он легко разоблачал мошенников и хитрецов, нечистых на руку. Не одного купца, предварительно конфисковав товар, вышвыривали за границу по самым разным причинам, и в этом ему активно помогал Аслан, который, завершив обучение, тоже поступил на государственную службу — в представительство по сношению с иностранцами. Он в совершенстве выучил все северные языки, которые знал и его супруг, и на пару они прославились далеко за пределами Альхейна. В семье тоже всё было благополучно — кроме Амада родились ещё двое детей. Роберт всё же не забыл свои корни, и для его детей язык Ингерна стал вторым родным. К тому же у них были и ингернские имена — Эдгар, Артур и Кристофер, которые знали только в семье. И так длилось до тех пор, пока не разгорелся особенно громкий скандал, который и стал поводом для начала той самой изнурительной войны, залогом краткого перемирия в которой и стал Орион.

Риан задумался, хмурясь.

— А как же родители Роберта? Неужели ему было настолько плевать на них?

— Не на кого было плевать, — вздохнул Гиллиан. — О них самих остались только записи в книге местного клерика — их звали Олаф и Дейрин. Роберт родился в глухой деревне, которую почти полностью выкосила эпидемия, когда мальчишке исполнилось пять лет. Судя по оставшимся свидетельствам, это был тиф. Роберт оказался одним из выживших. Выжил и деревенский клерик, который уехал в родную губернию, забрав с собой сироту. Один из родственников клерика, некий Аластор Райан, был торговцем и взял мальчишку работать в лавке. Роберт оказался настолько усердным и смышлёным, что Райан лично взялся за его обучение, а потом передал под покровительство главы Торговой гильдии Сэма Бартона, который понял, что у парня огромные перспективы. Роберт вполне оправдал ожидания своих наставников и отлично вёл дела, пока новые компаньоны не соблазнили его той самой поездкой. Из по-настоящему близких людей у Роберта никого не было, обучение в монастыре серьёзно изменило его взгляды на жизнь, потому он и не вернулся домой.

— А что это был за скандал?

— В суд Исы обратились две семьи, просившие защитить их честь, которую оскорбили двое купцов из Ингерна — самым циничным образом надругались над их детьми-омегами. Обвиняемых быстро нашли, и ими оказались бывшие компаньоны Роберта. Они сравнительно благополучно тогда добрались до Исы, неплохо заработали и вернулись домой. Поскольку они всерьёз считали, что Роберт уже давно умер, они скупили его дело и, ловко использовав память о "покойном", быстро пошли в гору на родине. До Роберта периодически доходили слухи об их торговой деятельности — не самые лестные. Когда у Роберта и Аслана родился младший сын, у ингернских купцов начались проблемы из-за новой системы стандартов и расчётов пошлин. Нередки были случаи откровенного мошенничества, хорошо известные Роберту, и он передал эти знания своим новым коллегам. Кроме того, репутация приезжих внушала всё большие опасения местным, да и министерство торговли Ингерна отчаянно искало новые рынки сбыта и пыталось выкрасть кое-какие достижения и секреты местных мастеров, чтобы не покупать готовую продукцию в Альхейне. Из-за всего этого приезжих подолгу мурыжили на таможне вместе с товаром, и те от скуки развлекались, как умели. Бывшие компаньоны Роберта не отставали от остальных и в итоге налетели всерьёз. Поскольку это был уже не первый случай, дело должно было стать показательным. Аслан, как представитель департамента и муж Роберта, был включён в следственную группу в качестве переговорщика и переводчика. В назначенный день купцы прибыли на вызов и были допрошены. Как ты думаешь, чем они объяснили произошедшее?

— Что у ребят была течка, и они сами виноваты? — предположил Риан.

— Нет, течку они не приплетали, но обвинили. И вообще вели себя нагло и самоуверенно. Когда они поняли, что одним из ведущих дела будет омега, то посчитали себя оскорблёнными. Сам понимаешь, почему. Они постоянно делали непристойные намёки в адрес Аслана, дерзили, грозили крупными неприятностями со стороны Ингерна, терпение которого будто бы небезгранично...

— Лучше бы терпение Альхейна не испытывали, — глухо сказал Риан. — Вот идиоты!

— Аслан тоже был глубоко оскорблён и возмущён их поведением — во время подобных следствий к нему часто так относились иноземцы с Севера, — кивнул Дензел. — Он из последних сил сохранял бесстрастность до встречи с мужем, который буквально перед этим самым допросом отбыл в Торговую палату по какому-то делу. А во время допроса уже на суде эти двое и вовсе распоясались. Сказали, что эти омеги — между прочим, одному было пятнадцать лет, а второму четырнадцать! — были провокационно одеты и вели себя просто вызывающе. По меркам их страны. Были откровенно нетрезвы, вешались на иностранных гостей, пытались их раздеть, на увещевания ответили громким смехом. Словом, сами их спровоцировали — их приняли за обычных проституток, по какой-то причине сбежавших из борделя. Эти слова вызвали громкий протест в зале суда, едва Аслан закончил перевод. Охране даже пришлось применить силу. Заметив реакцию присутствующих, один из обвиняемых обвинил Аслана в том, что тот искажает его слова при переводе в угоду намерениям судей, которые в любом случае засудят ни в чём не повинных торговцев. Эта формулировка сработала бы на аналогичном процессе в любом другом суде на Севере, только эта наглая парочка упустила из виду один момент — в ночь нападения состоялся один из праздников Ферейна, который проводился в столичном храмовом комплексе с садами и прудом. Поглазеть на этот праздник эти сволочи и шли, но внутрь их, разумеется, не пустили — полностью взрослым, кроме пары служителей, там делать было нечего. Так вышло, что одному из мальчиков, которые впервые участвовали в торжестве, вдруг стало плохо в самый разгар мистерии, и служители храма отправили его домой, выделив провожатого постарше. Поскольку была весна, пора цветения садов, омеги были очень легко одеты — ночи в Альхейне в то время достаточно тёплые, да и сами омежьи наряды для таких торжеств были весьма условными.

— Как мои на съёмках? — уточнил Риан.

— Именно. Точно так же одевались и работники специфических заведений, которые у нас в откровенку называли борделями, вот только подлинный смысл таких заведений ингернцы не понимали в упор. Кроме того, служителями таких специфических заведений могли быть омеги не моложе семнадцати лет. То есть после полного завершения созревания. Сами пострадавшие утверждали, что обвиняемые сами к ним приставали, хватали за везде, были откровенно пьяны и так далее. Старший из мальчиков немножко знал язык Ингерна и попытался объяснить, что они идут из храма, только его и слушать никто не стал. А поскольку все горожане знали про праздник и его особенности, никому бы и в голову не пришло посягнуть на ребят. Кроме чужаков. Что они и сделали. Младшего потом после суда отправили лечиться в особый монастырь, из которого он вышел с твёрдым решением идти в действующую армию. Там он, кстати, и погиб в одном из морских сражений против Ингерна, не успев оставить после себя и одного ребёнка. Чтобы не утруждать командование и не пропустить важную битву, этот омега пошёл на добровольную стерилизацию операбельным путём. Проще говоря, ему удалили матку и яичники.

— Омега? В армию? — ахнул Двуликий.

— В Альхейне были другие порядки, нежели в Ингерне. Омеги могли не только быть государственными служащими, но и заниматься наукой, самыми разными ремёслами, в том числе и теми, которые в Ингерне не считались омежьими, торговать, охотиться, быть мореходами и даже воевать. Всё определяли способности и личный выбор. Старшему, кстати, повезло больше, и он впоследствии вышел замуж за старшего сына Роберта Эдгара-Амада. Так вот, изложив свою точку зрения, преступники решили было, что дело они по сути выиграли, но не тут-то было. Пока шёл допрос всех свидетелей при посредничестве Аслана, стали известны результаты проверки этих купцов от Торговой палаты, и в зал суда прибыл Роберт. Подозрения таможенников полностью оправдались, и совершённое надругательство над омегами лишь усугубило и без того шаткое положение "гостей". Причём прибыл Роберт не один, а с семьёй ещё одного омеги, над которым эти двое надругались в тот самый год, когда с преступниками в Альхейн прибыл сам Роберт, но до столицы не доехал. Иначе бы просто не позволил случиться тому, что случилось — он и в прежней жизни уважал чужие верования и традиции. Обязательно бы выяснил, нет ли какого торжества, уточнил и постарался придержать земляков в узде, как уже не раз делал в других своих поездках по континенту.

— И что тогда случилось?

— Тот омега возвращался из дома в загородный храм, где пережидал течку. Тогда ему внезапно пришлось вернуться домой на полдня — пришло известие о неизбежной смерти тяжело больного отца, и мальчик хотел успеть попрощаться с ним. До дома-то проводили, с отцом попрощаться успел, а потом младший брат-бета поспешил вернуть его обратно — заверил служителей монастыря, что справится с поручением и сам. По пути на них и наткнулись эти двое. Несмотря на то, что до начала вспышки было ещё время, мальчик был укутан как следует, принял особую настойку, да и сама течка шла на убыль, этим мерзавцам хватило. Они оглушили брата омеги, а потом затащили за угол его самого и изнасиловали по очереди. Мальчику было четырнадцать. — Риан злобно выругался. — Наигравшись, они ушли, и очередную вспышку бедняга едва не пережил в подворотне. Его успели подобрать двое соседей и укрыть у себя дома, потом нашли брата и сообщили домой. Как только вспышка кончилась, обоих ребят доставили в ближайший монастырь, а потом выяснилось, что омежка всё-таки забеременел. Его оми и прочая родня так и не смогли добиться от братьев примет нападавших — бета мало что запомнил, а сам мальчик и вспоминать ничего не хотел. Ребёнка он всё-таки решил родить, и малыш-бета появился на свет очень слабым и с физическими изъянами. Того, что он вообще выживет, никто не ожидал, но ребёнок всё же выжил, заметно окреп. Дурная кровь отца немало у него отняла — в частности у парня обнаружилась при взрослении ещё и врождённая импотенция — однако умом он всё же пошёл в альхейнскую родню, отличился хорошими способностями в школе и поступил учеником в стеклодувную мастерскую. Поскольку преступников так и не нашли, дело заглохло.

— А сам омежка? Что с ним потом стало? — встревожился Риан.

— В шестнадцать лет он встретил достойного альфу и вышел за него замуж. Тот даже усыновил пасынка и заботился о нём наравне с собственными детьми. Когда стало известно о двойном изнасиловании в Ночь Ферейна и о том, кого именно подозревают, тот самый омега уговорил мужа взглянуть на подозреваемых до того, как их вызовут уже в суд, и опознал одного. Да и первенец получился очень похожим на отца. Омега решил всё-таки покарать своих мучителей и явился на слушание вместе с мужем и старшим сыном. Это стало ещё одним громким скандалом. Но и это было ещё не всё. Знаешь, почему этих двоих и их товар начали проверять особенно внимательно?

— Почему?

— Один попытался задобрить таможню дорогим мечом альхейнской работы. Роберт пожелал увидеть этот меч и опознал личную вещь Исмета, одного из братьев Аслана, пропавшего по пути в Ингерн с дипломатической миссией. Роберт позже переговорил с бывшими компаньонами и заставил их рассказать, как дело было, и это только усложнило всё. В задачу Исмета входили переговоры по поводу гонений на адептов веры Альхейна из местных и живущих в торговых городах граждан Альхейна. К тому времени Альбус II-ой, известный также как Альбус Одноглазый, начал под влиянием Спенсеров налаживать отношения с Альхейном. По предложению Спенсеров даже были заложены основы того, что впоследствии трансформировалось в международное право. На это и надеялся Владыка, посылая Исмета аль Амира с миссией, но тут вмешалась большая политика, ведомая Тайным советом при дворе Императора. Приближённым Альбуса мир был не нужен — Альхейн и его богатства, включая заморские колонии, были слишком жирным куском. Узнав о прибытии Исмета в Ингерн, Тайный совет подослал убийц, и свидетелями этого самого убийства и стали те двое. Они ни словом нигде не обмолвились об увиденном, а дорогой меч попросту присвоили вместо того, чтобы попытаться вернуть его на родину убитого. По понятиям Альхейна, подобное мародёрство является страшным оскорблением и не оправдывается ничем. Это минимум смертная казнь без права помилования.

— Почему? Они же просто приняли решение...

— Так-то оно так, да только это решение стало одним из ключевых в международной политике того времени. Альбус II-ой наверняка бы откликнулся на протест венценосного коллеги и остановил преследования иноверцев, но Синоду было необходимо выкорчевать угрозу с корнем, для чего они раздули новый пожар инквизиции, хватая "неверных" и осуждая их на смерть по самым абсурдным обвинениям, включая колдовство. Миссия Исмета была исключительно важна, а его убийство, да ещё замалчиваемое на протяжении почти двух лет, стало очередным ударом в спину Альхейна. Если бы эти жадные негодяи хотя бы вернули меч в Альхейн и рассказали, что видели, то, возможно, удалось бы разрешить конфликт путём выдачи заговорщиков и предотвратить этим войну.

— Ни ... себе... — Риан спохватился и дал себе по губам. Не на гулянке мажоров!!!

— В общей сложности этим двоим грозила смертная казнь. Когда перед ними предстал новый глава Торговой палаты Альхейна — Роберт возглавил её незадолго до происшествия — купцы последние слова потеряли. До того они с Робертом не пересекались, а когда всё же встретились, то глазам своим не поверили. Само собой, что вступаться за них Роберт не собирался. После оглашения новых обстоятельств дела, связанных со старым изнасилованием, Хасан аль Заир официально объявил о взятии обвиняемых под стражу до вынесения приговора...

— Погоди-ка! — перебил Дензела омега. — Ты говоришь об инциденте Колмстона и Харельсона?

— И об этом слышал? — улыбнулся тот.

— Консультант на съемках рассказывал, и в справке, что мне выдали для более подробного ознакомления, это тоже было.

— Да, именно тот самый скандал. В общем, Колмстон и Харельсон были брошены в тюрьму. Ночью Роберт навестил бывших приятелей, вытянул из них историю обретения меча Исмета и попытался воззвать к их совести. Объяснил, в чём они сглупили, предложил публично покаяться, и тогда, возможно, им позволят без позора вернуться домой. Харельсон, от которого и родился увечный ребёнок, пытался воззвать к прежней дружбе и землячеству, на что Роберт жёстко напомнил о том, что "друзья" бросили его умирать и даже не попытались узнать, где "дорогой друг" похоронен. Рассказал про то, как его вылечили, как он учился в том самом монастыре и решил стать верным сыном Альхейна. Сказал, что ничем бывшим компаньонам не обязан, и снова предложил покаяться. Колмстон и Харельсон окончательно убедились, что Роберт действительно изменил родине, и презрительно отказались.

— Представляю, как они охренели, поняв, что покойник и не думал помирать! — невольно хихикнул Риан, хотя смеяться тут было особенно не над чем.

— Не то слово. Разумеется, они немало слышали о Хасане аль Заире, и до поры до времени им везло не попадаться Торговой палате на зуб — кое-как вписывались в систему стандартов и не выдавали одно за другое. В этот раз они обнаглели совсем и привезли откровенную подделку — груз фальшивого фарфора. Минский фарфор в Альхейне всегда высоко ценился — делать здесь его было не из чего. Поскольку у Альхейна были давние хорошие отношения с Мином, кое-кто предложил выдать мошенников туда, однако Владыка намеревался наказать преступников лично. Суд был публичным, Колмстона и Харельсона приговорили к самой позорной казни в Альхейне вместо смертного приговора. Эта была демонстрация, которая должна была показать Ингерну, что терпеть подобное больше не будут.

— И что с ними сотворили? — подобрался Риан.

— Сначала сбрили все волосы на теле и голове, заклеймили, отрезали яйца, затем публично выпороли на центральной площади, потом голыми провели по всем улицам Исы, включая маленькие и глухие, где в них с презрением и гневом швырялись чем ни попадя все, кто хотел.

— Оторвался, народ, — хмыкнул омега.

— И как следует. Потом их в кандалах должны были погрузить на корабль, доставить в ближайший ингернский порт, на шлюпке подвезти к пристани и вышвырнуть местным под ноги вместе с письмом, в котором подробно излагались их преступления. И всё бы ничего, да только перед самой отправкой в тюрьму не без помощи сочувствующих стражников проникли муж и братья изнасилованных омег, чтобы поступить с осуждёнными так же, как они обошлись со своими жертвами.

— Их... изнасиловали? — похолодел Риан, чётко представив себе эту картину.

— Причём неоднократно, — подтвердил Дензел. — Об этом стало известно уже на следующий день, когда на традиционный утренний обход пришёл начальник тюрьмы, и заключёные из соседних с северянами камер пожаловались на то, что им всю ночь не давали спать какие-то вопли.

— А с чего вдруг осуждённые жаловались?

— Потому что допросы и пытки в Альхейне проводили не в общих тюрьмах, а в отдельных местах, куда не было доступа простым людям. Приговорённых к пыткам и держали там же. В тюрьме пусть и отбывают наказание, но всё-таки люди живут, в приговоре достаточно подробно расписано, в чём именно заключается наказание, и нарушение сна посторонними звуками не в ходило в приговор всех этих людей, на что они вполне справедливо могли пожаловаться. За самосуд мстители были наказаны, отправлены на каторгу вместе с теми самыми стражниками, но исключительно для порядка — все горожане целиком и полностью оправдали поступок осуждённых.

— А зачем же их судили?

— А зачем вообще нужны законы? Для обеспечения порядка внутри общества. Когда ты больше узнаешь о традициях и идеологии Альхейна, то поймёшь это лучше. Если коротко, то идеология Альхейна давала людям куда большую свободу действий и не склонна была осуждать праведный гнев. Тут всё решал сам человек. Есть закон, установленный предками и принятый всеми. Закреплённый в государственных документах. Если ты нарушил закон, то должен ответить, чем бы не руководствовался. Отвага человека характеризовалась в том числе и тем, насколько достойно преступник принимает наказание. Само собой, что бывало всякое, однако воспитание с детства прививало альхейнцам уважение к закону и ответственность за принятые и воплощённые решения.

— И что было потом с этими мужиками?

— Первоначально были приговорены к работам на судостроительной верфи сроком на десять лет каждый, а когда разразилась война, то дружно попросились в действующую армию. Домой не вернулся ни один, а выжившие сослуживцы уверяли, что все эти осуждённые сражались достойно и до последнего были верны принятой присяге.

Риан нахмурился.

— Я читал, что Колмстон и Харельсон такого наговорили, что Альбус Одноглазый впал в ярость и моментально объявил Альхейну войну. Они представили дело так, что злые богомерзкие альхейнцы обвинили пёс знает в чём безвинных торговцев, уничтожили товар, искалечили, унизили по полной программе и вышвырнули. Им поверили, и эта версия вошла в учебники истории Ингерна. А что Роберт? Ему совсем этих уродов жалко не было?

— А почему он должен был их жалеть? — пожал плечами Дензел. — Эти люди бросили его умирать, натворили всякого, пользуясь его именем, зарабатывали, в том числе и не самыми честными способами, а потом окончательно потеряли остатки совести и начали беспредельничать.

— И он не считал себя предателем Родины?

— Нисколько. Он полностью проникся учением Альхейна и сделал свой выбор. Это не предательство с точки зрения правоверного жителя Альхейна. Есть выбор. Есть последствия этого выбора. Если сделал выбор — имей мужество принять и его последствия. Роберт принял, как и родственники пострадавших омег. В общем, захочешь — узнаешь всё сам. А что касается последствий той мести, то Владыка едва успел отослать депешу своему постоянному послу в Ингерне, чтобы он как можно скорее организовал выезд оставшихся в нашей стране земляков обратно в Альхейн, иначе началось бы банальное истребление альхейнцев по призыву Церкви. Настоящая резня. Этот самый скандал и стал поводом для объявления войны — как Спенсеры не бились, Альбуса глубоко задел рассказ Колмстона и Харельсона в передаче тогдашнего епископа Викторанского, который намеренно сгустил краски.

— И после всей этой истории дети Роберта... — горько вздохнул Риан.

— Да, — подтвердил Гиллиан. — Когда выяснилось, куда всё-таки пропал Исмет, дети Роберта, глубоко оскорблённые таким отношением, принесли самую страшную клятву, что их дети никогда не будут учить язык этих животных, которые только похожи на людей. Они даже предали забвению свои ингернские имена, которые им выбирал не только сам Роберт, но и Аслан. Клятва была исполнена, и она вышла боком младшему сыну Фатима иль Заира, того самого Кристофера Хока. Фатим вышел замуж за Марата аль Саккара, альфу из не менее старинного рода, чем Амиры. Саккары тоже имели в предках переселенцев с Севера, и этот брак дал Альхейну рыжеволосого белокожего ребёнка, которым был Алу иль Саккар, известный у нас как Орион.

— Алу? — удивлённо переспросил Риан.

— Ты не ослышался, — улыбнулся Дензел. — Я сам очень удивился, когда узнал, что "Орион" это всего лишь прозвище, которым мальчика наделил любящий его народ.

— И что оно означает? — полюбопытствовал Риан.

— "Звезда". Само это слово из языка, который использовался в Альхейне в качестве обрядового во время религиозных церемоний. Этот язык является одним из ответвлений нашего древнего диалекта и был принесён на юг Ушедшими во времена Великого Холода. Слова из этого языка в качестве эпитетов и прозвищ в Альхейне использовались достаточно часто, но подобные "светоносные" просто так не давались. Алу своё заслужил по праву — в тяжёлое время он поддерживал земляков жизнерадостностью и оптимизмом. Поездка Алу в Ингерн по сути стала жертвоприношением Альхейна на алтарь мира, и то, что из этого вышло, вызвало такую ярость, что альхейнцы сражались на новой войне гораздо ожесточённее, чем на предыдущей, что тоже сыграло роковую роль в гибели империи.

— Простите, вам больше ничего не нужно? — деликатно постучался в стенку Джордан.

— Мне нет. — Гиллиан вопросительно посмотрел на своих спутников.

— Мне тоже, — сказал Дензел.

— А мне чего-нибудь прохладного попить, — попросил Риан, чувствуя, что иначе продолжить разговор не сможет. От такого количества невероятных фактов из мировой истории, в которых было гораздо больше логики, чем в официальных справках, которыми оперировали на съёмках, то и дело бросало в жар. Или не из-за этого? Стоило Джордану ненароком вмешаться в беседу, как Двуликий вдруг испытал достаточно навящевое желание пойти за парнем и зажать его в каком-нибудь укромном уголке. Не кого-то из своих спасителей, а именно омегу. Очень знакомое желание, и омега сжал бёдра, сдерживаясь — боялся себя выдать. Достаточно того, что этот юноша с каким-то интересом на него поглядывает с самого начала!

— Минеральную, сок или компотик? — Юный официант осторожно принюхался и сочувственно улыбнулся.

— Сок. — Риан отвёл взгляд и постарался дышать не так часто — запах сородича продолжал дразнить его нос.

— Какой именно?

— Любой.

— Хорошо.

Джордан ушёл, и Риан выдохнул. Кое-как ему удалось взять себя в руки.

— "Сивар"? — тихо спросил Дензел, осторожно опустив свою ладонь на его плечо.

— Похоже. — Риан подпёр голову руками и растёр лицо. — Впрочем, сейчас уже не так часто клинит, как сразу после того, как меня оттуда выпустили. Тогда так полоскало, что хоть вешайся.

— Ты поэтому себя по губам шлёпнул?

— Ага. Во время гулянок я то и дело сквернословил наравне со всеми, вылетело случайно, а я теперь не хочу так.

— Слушай, а что с тобой в "Сиваре" делали? Если это слишком тяжело...

— Не тяжело. Просто страшно. — Риан откинулся на спинку стула и чуть присполз вниз, невидяще глядя на плетёную стенку. — Меня пичкали какой-то отравой — не только заставляли глотать пилюли, но и шприцами кололи. Я и сейчас не совсем уверен, что со мной происходило и как, но так понял, что меня пытались убедить в том, что никакого Риана Девро нет. Что я его выдумал. В какой-то момент я едва не поверил в это, но то, что было ещё... — Омега замолк.

Комиссар и его ученик понимающе переглянулись.

— Карательная психиатрия, — сказал Гиллиан. — Она зародилась ещё до ареста Гейла Робинсона и использовалась для того, чтобы убирать неудобных людей из научной, политической или журналистской среды. Внутренняя разведка тоже активно взяла на вооружение эти методы, целые группы медиков разрабатывали всевозможные психотропные препараты и исследовали их влияние на людей. Ко времени ареста Рейгана эти медикаменты были несовершенны, от больших доз подопытные быстро умирали — химия высушивала их практически до костей. Сейчас, как мы выяснили, это всё доработали настолько, насколько возможно, и этим-то тебя и пичкали. Цель была одна — ослабить работу твоего мозга, усилив внушаемость, и вытеснить твою реальную личность сценическим образом. Ты был ещё нужен, чтобы закрыть уже существующие контракты, и твоим хозяевам совершенно не нужны были риски со стороны тебя настоящего.

— Именно это я и понял, — кивнул Риан. — Когда перестал видеть разницу между тем, когда сплю, когда не сплю и когда мучаюсь от галлюцинаций. Только каким-то краем сознания я понимал, что это всё нереально. Там было всё — зрительные образы, запахи, звуки, боль... Всё, как настоящее.

— И что за галлюцинации были? — нахмурился Гиллиан.

— Я то и дело видел Аполло, который смеялся надо мной. — Омега сел сгорбился, сложив руки на столе. Его лицо застыло — говорить о пережитом было не просто трудно. — Видел фрагменты своих фильмов, но со стороны, и они не казались мне постановкой. Были и полноценные съёмки, в которых я когда-то участвовал, со всеми мелочами. Я даже сшиб пару штативов, несколько раз спотыкался о провода, меня ругали, гнали с площадки, но никто почему-то не узнавал. Аполло там был отдельно от меня и совсем как живой — он совершенно не притворялся, а делал то, что хотел и как хотел. Он смотрел на меня прямо в процессе съёмки, и никто не обращал на это внимания. Аполло постоянно разговаривал со мной, мы спорили. Аполло говорил, что он и есть настоящий, а я призрак. Он говорил, что всё то, что я люблю в этой жизни, что давало мне силы держаться все эти годы — это всё выдумки. Что не было приюта, не было Авеля, не было всех тех, кто учил меня выживать среди хозяев и их подручных. Он приводил достаточно логичные аргументы, был весьма убедителен, пересказывая мою "выдуманную" биографию, и мне начинало казаться, что он прав. И всё же что-то внутри меня бунтовало, буквально кричало, что ЭТО бред и ложь. Это повторялось раз за разом, я заново переживал самые разные случаи из своей жизни, Аполло был рядом и говорил, что реальность, а что сон. Стоило мне усомниться в своих убеждениях, как всё вокруг начинало таять и исчезать. А один раз я стоял на краю огнедышащей пропасти Ада, как нам её описывал клерик в приюте. — Лицо омеги болезненно дёрнулось. — Далеко внизу, в самой глубине этой пропасти находились все те люди, которых я видел на частных гулянках. Были все мои клиенты. Они делали всё то, что делали в реальной жизни. Я был совершенно голый, было ужасно жарко и душно, пахло едким дымом и серой, я чувствовал, как по моему телу течёт вонючий пот, звуки были оглушающими. И среди языков пламени на троне сидел сам Деймос. Он выглядел точно так же, как на одной из икон в приютской часовне, в которую водили детей каждое утро. Рядом с Деймосом, прямо за его правым плечом стоял не Дьявол, а Аполло в образе Омена, показывал на всех этих отвратительных людей и говорил мне, что поскольку я часть него самого, то и моё место там же. Я кричал, что это не так, что я не такой, что Аполло — всего лишь выдуманный для публики образ, актёрская игра, а Аполло смеялся и говорил, что я сам себя обманываю. Мы долго спорили, а потом меня в спину кто-то толкнул, я сорвался вниз и буквально в последний момент успел вцепиться в побеги плюща, которые стелились по каменистой земле, а концы свисали вниз. Я посмотрел вверх и увидел второго Аполло, но уже в образе Ориона из "Гарема", который говорил мне всё то же самое. Это продолжалось довольно долго, я был уже почти без сил, руки начали скользить, и я понимаю, что сейчас сорвусь, и вдруг...

Риан всё говорил и говорил, и его речь становилась всё более нервной, голос дрожал. Ему чудились в воздухе слабые отзвуки тех самых запахов, что преследовали его в сиварском бреду, а на руках — ощущение той самой потной влаги и скользких побегов с листьями. Мышцы затряслись, будто он снова висел над этой самой пропастью, держится из последних сил и вот-вот сорвётся. Дензел торопливо придвинулся к нему и взял за руку. Пальцы омеги сжались.

— Это были галлюцинации или, скорее всего, сон, замешанный на них.

— Я... я это понял, когда там, наверху, вдруг появился Ким. — Риан слабо улыбнулся. — Он стоял на коленках на самом краю рядом с Аполло, держался за этот самый плющ, смотрел на меня и что-то говорил, но я не сразу расслышал из-за рёва пламени внизу и голоса Аполло. Он говорил так, что я не ушами слышал, а голос его звучал у меня в голове! — Риан зажмурился, и по его лицу покатились слёзы. Дензел, чуя, что с парнем совсем неладно, придвинулся вплотную. — Я видел, как шевелятся губы моего мальчика. Я сразу понял, что это Кимми — он был похож на того мальчишку, которого я в детстве постоянно видел в зеркале. Авель говорил, что Кимми похож на меня, и это было так, но я видел в нём и Авеля — нос и губы точь в точь как у моего омеги. Когда я осознал, что это мой сын, то вдруг понял, что он зовёт меня. Он говорил: "Папа, держись!" И тут плющ оплёл меня и поднял наверх. Ким ждал меня и улыбался. Он взял меня за руку, помог встать и повёл прочь из этого Ада. Аполло что-то кричал нам вслед, но я его уже не слышал. Потом я очнулся в боксе привязанный к койке ремнями и долго не мог понять, что это было — сон или реальность. Они были совершенно одинаковыми — и по ощущениям и по логике... если я вообще спал всё это время. Я чувствовал себя совершенно разбитым, как в те периоды, когда работал по двадцать часов в сутки и хронически недосыпал — буквально сидел на стимуляторах. Вся эта отрава, которой меня пичкали... Может, я тогда действительно с ума сошёл?

— Вряд ли, — покачал головой Гиллиан. — Да и то не сам. Не так давно мы сумели раздобыть копии части документов по разработке и испытаниям новых психотропных препаратов, и там были записи о том, как проводились попытки личностного программирования. Судя по всему, именно это с тобой и делали. Делалось это так. Сначала подопытного запичкивали галлюциногенами до потери ощущения реальности — были признаки, по которым это определялось — потом помещали на определённый срок в камеру сенсорной депривации. Слышал о таком? Нет? Это такая штука, которая отрезает человека от всех внешних раздражителей — свет, звуки, запахи и так далее. Полностью или частично, что тоже разрушительно действует на психику. Потом, когда подопытный полностью терял ориентацию в пространстве, с помощью словесных формулировок и визуальных, звуковых и обонятельных инструментов технологи перестраивали те или иные личностные настройки под требования, заложенные в эксперимент. Не до конца и не всегда, но это удавалось сделать, и результаты были поистине ужасающие. Вернуть человека в норму после этого просто невозможно, и подопытных по завершении эксперимента просто убивали. Например, был случай, когда из тихого забитого милосердного омеги сформировали самого настоящего маньяка, который с наслаждением и самыми чудовищными способами умервщлял приносимых ему котят, щенков и канареек. Кроме того, он едва не загрыз одного из санитаров и не сбежал, из-за чего его просто пристрелили, как бешеную собаку. Он получился абсолютно неуправляемым. Ты же нужен был относительно вменяемым, но с конкретным набором качеств. Я не знаю, как именно этим живодёрам формулировали задачу и кто, но подозреваю, что у Кеннеди и Сэмиссона не было полной информации о тебе. Кроме того, если судить по тем видео, что время от времени запускались на телевидении, ты отчаянно сопротивлялся.

— Да, я постоянно говорил себе, что я не Аполло, пытался прокачивать свой мозг с помощью самых разных уловок, чтобы подумали, что я теряю разум, и меня меньше пичкали этой дрянью. — Риан выдернул из подставки несколько салфеток, спеша урететься — в зале бегал со своей тележкой Джордан, которого отвлекли от его заказа двое новых посетителей. — В какой-то момент я понял, что начинает отпускать, но периодически начинало появляться ощущение, что я раздваиваюсь на Девро и Аполло, и Аполло настойчиво так норовит оттеснить меня в сторону. Когда меня выпустили, и я вернулся к работе, я должен был играть Аполло постоянно, чтобы меня не разоблачили, и меня то и дело заносило в сторону Аполло — я творил всё то, что делал Аполло, и ловил себя на том, что я этого хочу. Что мне это нравится. Что я не играю, а на самом деле живу этим. И это было страшно, особенно когда меня отвезли к Авелю, и я едва не забыл, что мой любимый значит для меня. Мне потом было ужасно стыдно за то, что я сделал. Я это делал и одновременно наблюдал со стороны. Я пытался остановиться, но не смог — Аполло оказался сильнее.

— А что ты сделал?

— Я по сути поимел его в извращённой форме и сильно помял вплоть до синяков. — Двуликий едва не разрыдался.

— И как ты не сорвался окончательно? — спросил Дензел, не отпуская омегу. Он отчётливо чуял, как страшно было парню в такие моменты. Похоже пахло от Салли в "Соблазне", когда они ушли из ресторана.

— Лука помогал, — шмыгнул носом Двуликий. — Он ещё после первого раза в "Сиваре" поддерживал меня, поддерживал и после второго. Он даже не разозлился, когда меня переклинило при Кристи, а потом я его самого завалил. Он всё правильно понял. Хороший мужик. Сэр, — Риан вскинул отчаянно горящие глаза на старшего альфу. — у него сын больной. Луке помощь нужна, а он теперь без работы останется. У него Джек и Джесси, Лука их любит. Вы поможете ему?

— Конечно, поможем, — пообещал Гиллиан, протянул руку и тоже накрыл ладонь парня своей. — Мы уже давно к нему присматриваемся, и парень он действительно приличный. При первой же возможности я переговорю с ним и посоветую обратиться в недорогую, но приличную клинику. Думаю, уже скопленных ими денег хватит на то, чтобы хотя бы наполовину оплатить операцию и уход за мальчиком, а заодно наладить жизнь. Найти работу тоже помогут, если Фандора после такого провала внесут в "чёрные списки". За него не переживай. Значит, Ким к тебе приходил?

— Да. Когда я окончательно убедился, что Авель действительно видел нашего малыша, и что Кимми сказал, что скоро нас освободят, я держался из последних сил ради них. Чтобы мы были вместе и на свободе.

Гиллиан улыбнулся.

— Кстати, Кимми снова навещал дедушку и сказал, что у него будут ещё два брата.

Риан замер.

— Два... брата? У нас с Авелем будут... трое детей?

— Да. Ким так сказал. Как думаешь, при каких условиях это возможно?

Омега несколько секунд переводил ошеломлённый взгляд с одного альфы на другого.

— Значит... всё наладится?

— Шанс на это есть. Останется только грамотно его реализовать. Мы использовали свой, чтобы вас вытащить. Осталось не позволить Роммни испортить вам новую жизнь, а он вполне способен это сделать.

Тут в их закуток вбежал Джордан.

— Прости, меня отвлекли! — обратился он к Риану. — Тебе какой сок? Яблочный подойдёт? А то только он и остался.

— Давай. — Двуликий кивнул, снова чувствуя, как на парня опять потянуло.

— Сейчас принесу. Извини.

— Всё нормально. — Риан кое-как изобразил улыбку.

— Дядя Гилл, что с ним? — встревоженно повернулся официант к Гиллиану.

— Разговор нелёгкий получился, — объяснил альфа. — Мы сюда пришли именно потому, что надо кое-что обсудить, а здесь очень хорошая атмосфера.

— Вот как... — Джордан сочувственно погладил сородича по плечу. — Ничего, это пройдёт. У всех бывают в жизни моменты, о которых тяжело говорить и которые больно вспоминать. У тебя есть кто-нибудь?

— Да... — Риан вспомнил, что в "Милосердии" его уже ждёт оми, а возможно, даже вместе с Авелем.

— Вот. Это уже хорошо. Ты не один, и это немало. Особенно для нас, омег.

Когда Джордан принёс-таки этот несчастный сок, Риан почти успокоился. Рядом с комиссаром и его учеником было так хорошо... Чувство раздвоения поутихло, и омега настроился на дальнейший разговор.

— Спасибо, — поблагодарил он сородича. Сок был как раз таким, как сейчас нужно — охлаждён и пах той самой кислинкой, какую любил Двуликий. Именно такой сок часто держал в холодильнике Авель, когда Риана к нему привозили на пару часов.

— На здоровье, — улыбнулся Джордан и пошёл работать дальше. В его мимолётном взгляде Риану почудился след какого-то восторга и узнавания. Неужели догадался? Или всё-таки узнал?

— Джордан начал догадываться, — заметил Дензел, помогая омеге налить сок в принесённый вместе с хрустальным кувшином стакан — у Риана ещё подрагивали руки.

— Не проболтается, — уверенно ответил Гиллиан. — Он немного в курсе наших дел и умеет держать язык за зубами. И он один из самых горячих поклонников нашего друга.

— Правда? — Риан отпил пару глотков, наслаждаясь напитком. Да, тот самый!

— Правда. Ты даже представить себе не можешь, сколько людей с тревогой смотрело новостные выпуски и читало газеты, пока ты во второй раз в "Сиваре" сидел!

— Мне вдруг захотелось его трахнуть, — признался Риан. — Я, конечно, справился, но вдруг меня всё-таки опять переклинит? Мало ли что мне в этой живодёрне успели вложить в голову?!

— Раз ты до сих пор не превратился в Аполло окончательно, значит, у тебя достаточно сильная воля, и ты справишься с этим. В "Милосердии" есть неплохие психологи с опытом, и они помогут тебе разобраться. Да и ты там будешь не один — Авель наверняка захочет быть с тобой. Я не знаю, сколько времени займёт реабилитация, но её успех во многом будет зависеть от того, где именно она будет проходить. Останетесь в Камартанге или отвезти вас куда-нибудь?

— Раньше я хотел отсюда уехать, — признался Риан. — Я ненавидел этот город. Мечтал, как вытащу Авеля, и мы убежим отсюда как можно дальше... А сейчас, когда столько всего случилось, когда я узнал, какие ещё люди здесь живут, я хочу пожить здесь немного и узнать больше, но боюсь, что нас найдут. Что будет со мной, Авелем и... оми, если придут люди Роммни?!

— Да, опасность такая есть, — согласился Гиллиан. — Если вы решите здесь остаться, то Роммни обязательно вас разыщет. Он наверняка собирал всю информацию по вам, какая есть, и использует её в своей игре против нас. Как только он вас найдёт, то будет следить за тем, как вы живёте, как и с кем общаетесь. Будет непросто предсказать его следующие шаги. Мы примерно представляем его возможные планы, и в любом случае он не будет действовать необдуманно и впопыхах. Ты ведь понимаешь, что мы не просто так вас с Авелем освободили?

— Конечно, — кивнул Риан. — Я всё понимаю, но всё равно благодарен вам. Вы просите меня о помощи.

— Да, и твоя помощь будет по-настоящему важной. Роммни знает, насколько ты для нас ценен, и если захочет нанести по вам удар, то сделает это именно тогда, когда вы будете наиболее уязвимы. Не сейчас, когда ты остаёшься в подвешенном состоянии, а когда завершишь первый этап реабилитации и начнёшь обустраиваться. Ты много лет жил в совершенно других условиях, обычной жизни, какой живут миллионы, почти не видел, и Роммни будет любопытно понаблюдать, как ты будешь учиться жить среди простых людей. Да ещё после "Сивара". Разумеется, мы обеспечим вам охрану, пока ты думаешь, помогать нам или нет, но стопроцентной уверенности в вашей безопасности не будет никогда. Время сейчас такое, и вы волей Деймоса угодили в самую гущу. Нам будет проще вывезти вас из Камартанга, чтобы затруднить внутренней разведке поиски, но и игнорировать вашу собственную волю — не наш метод. Каждый вправе решать за себя сам. Да, ты можешь рассказать нам всё, что знаешь, только это создаст определённые трудности и для тебя и для твоей будущей семьи, включая детей. Ты понимаешь, какие именно?

— Роммни быстро поймёт, откуда у вас эта информация, и попытается испортить вам триумф... нагадив информатору, — поник омега. Дензел заметил, что стакан опустел, и подлил ещё. Риан тут же вцепился, залпом выпил и поперхнулся.

— Именно, — сочувственно похлопал его по спине Гиллиан. — Не торопись так, а то ваш оми мне головомойку устроит, что плохо за тобой присматривал. Особенно если учесть, сколько лет он вас искал. Мой Риан после того, как Салли к нам вернулся, как с цепи сорвался, то и дело крутился вокруг него...

— Это да, — инстинктивно потёр загривок Дензел.

— Вернулся? — нахмурился Двуликий.

— Так вышло, что ему пришлось расстаться с нашим сыном сразу после его рождения. Ты по крайней мере был рядом с оми какое-то время — Кит навещал тебя, заботился, даже нашёл и полюбил Авеля, как своего, а наш Салли до шестнадцати лет и знать не знал, что он своим родителям неродной. Не верил даже тогда, когда кто-то ему это говорил. Ваши родительские инстинкты включаются на полную мощь на поздних сроках беременности, и разлука с ребёнком так рано — очень тяжёлое и болезненное испытание. Особенно, если это ребёнок от дорогого вам человека. Судя по тому, что Кит рассказывал о твоём отце, тот был для него достаточно близок. Они учились в одной школе, были в некотором смысле знакомы, но по-настоящему их общение ограничилось тремя случаями, одним из которых стало твоё зачатие. Они провели вместе от силы час, но его оказалось достаточно, чтобы Кит понял, кого полюбил. Несмотря на то, что он и его оми жили достаточно стеснённо, они не отказались от тебя. Они любили тебя. Тебя у них попросту отобрали, причём откровенно мошенническим путём. Ты всё-таки успел вкусить родительской любви. Любви родного оми. Это большая сила, поверь. Она замешана в том числе и на наших инстинктах, только современная наука пока не готова признать это как факт, хорошо известный нашим предкам и альхейнцам. Осознанно её используют только посвящённые — каждый в своих целях. Так вышло, что часть наших материалов попала в руки внутренней разведки, и Роммни, мы уверены, самым тщательным образом это всё изучил. Ничем другим нельзя объяснить многие его шаги и действия. Например, то обстоятельство, что он поменял двух сторожей Авеля в сменах.

— А разве он это сделал не для того, чтобы я стал послушнее?

— Одно другому не мешает. Когда мы это выяснили, то я сразу понял, что это неспроста. Все сторожа являются низовыми исполнителями в системе внутренней разведки — рядовыми оперативниками первого уровня. Они не посвящены в планы и реальные задачи внутренней разведки. Они просто выполняют приказы, но и к кому попало их не приставляют. Если их меняют, то с определённой целью. Когда мы выяснили, кто с кем теперь работает, то разработали свой план с учётом этой информации. Если принять во внимание твою важность, то Авель стал инструментом контроля над тобой. Значит, охранять его должны именно работники внутренней службы, которых не с улицы набирают. Все кандидаты проходят достаточно строгий отбор — куда более строгий, чем сотрудники обычной охраны. В последние годы этот отбор приобрёл такие формы и направленность, что это не может не настораживать. В отдельных случаях назначение тех или иных людей вызывало удивление, но при рассмотрении этого обстоятельства через призму других оценок и логических построений выбор становился более чем осмысленным и закономерным. Например, назначение в охрану некого Принса Астриса. Этого альфу ты наверняка не раз видел.

— Да, Авель говорил, что он самый приличный.

— А знаешь, почему?

— Почему?

— У него семья. Достаточно благополучная. Женился по любви, дети в полном порядке. Астрис служит во внутренней службе, чтобы защитить семью и обеспечить её самым лучшим — его собственный отец был репрессирован. Кроме того, Астрис собирался отдавать старшего сына в частную школу, чтобы мальчик получил самое лучшее образование, потому и держался за эту работу. Зачем было ставить в охрану подобного человека?

— Зачем? — растерялся Двуликий. — Какой в этом смысл?

— Никакого, если Роммни не планировал позволить нам тебя забрать. Это доказал и охранник, которого я снял у служебного входа на студию.

— По...зволить? — перестал что-то вообще понимать Риан.

— Именно. Другой бы на моём месте отменил всю затею, сообразив это всё, но мы не имели права отступать. Сейчас такое время, когда любой шаг может оказаться важным. Да, риск есть, но он есть всегда. И мы сознательно пошли на него. Для Роммни ты всего лишь инструмент, козырь, а для нас не только это, но и живой человек. Как и Авель и ваш оми. В этом разница между нами.

— Вы... используете тот же подход? — Риан ощутил крепкий укол разочарования.

— Да. Это единственный способ изменить наше будущее в эпоху перемен. Жертвы неизбежны, и мы используем всё, что можем, чтобы свести количество этих самых жертв к минимуму. Понимание как отдельных процессов, так и их взаимодействия, это мощнейшее оружие, и у Роммни оно есть. Только основанное на холодной логике и сухом расчёте. Мы оперируем в том числе и живыми чувствами и эмоциями. Это объёмный взгляд на вещи, который трудно освоить полностью. Отсюда просчёты и ошибки. Наша цивилизация достигла такого уровня, который способен погубить мир куда более худшими способами, чем Великий Холод. Если мы не изменимся, то погибнем сами и потеряем единственный шанс выжить нашим потомкам. Те, кто пошёл за нами и сражается, понимают это и готовы идти на жертвы, но мы не имеем права требовать это от всех подряд, как и заставлять людей принимать это решение. Поэтому ты получишь время подумать, что для тебя важнее и чем ради этого ты готов пожертвовать. Не все готовы принять изменения — въевшиеся в подсознание образы и догматы уже давно ломают жизни и судьбы. — Гиллиан вздохнул. — Возможно, то же самое случилось и с моим отцом. Я и мой Риан уже прикинули несколько вариантов, почему он поступает так, как поступает, но не хватает фрагментов. Есть только теории. Но даже сейчас, после всего этого, он делает свой вклад в нашу историю. Так, как может и умеет. Как считает нужным. И так все. Всё определяет выбор, а он произрастает из наших целей, предпочтений и обстановки.

— И в чём цель Роммни?

— Сама игра. Её процесс. Он просто игрок. Работа во внутренней службе для него — это всего лишь способ сделать игру интереснее. Я лично с ним знаком... Ты с ним встречался?

— Несколько раз. — Риан сглотнул и спешно запил подступающую дурноту — хватило одного воспоминания о первом комиссаре внутренней разведки. — Скользкий вонючий тип.

— Не повезло вам, — посочувствовал Гиллиан. — Флоренс дал вам особую восприимчивость не просто так, только в подобных случаях она бьёт по вам особенно сильно. Нам в этом плане повезло больше, и я спокойно высидел все допросы, не произнеся ни слова. Я даже на суде не говорил. Многие омеги, кто выжил после встречи с Роммни, говорят всё то же самое, что и ты, и такое единодушное мнение вполне обосновано. Мы изучили официальную биографию Роммни, собрали немало фактов, не отражённых в документах, и сделали вывод, что Роммни ущербен в плане эмпатии. Да и со здоровьем сейчас не слишком хорошо, и он в последнее время часто ходит по врачам, чтобы дожить до конца игры. Зато с головой в плане логического мышления и аналитических способностей у него более чем в порядке, за счёт чего он и живёт по большому счёту. Роммни способен испытывать удовольствие, гнев, радоваться, испытывать чисто физиологические реакции и так далее, но его понятия обо всех этих вещах серьёзно отличаются от общепринятых именно из-за ущербности в плане эмпатии. Он не способен понять полную глубину и силу эмоций и чувств других людей, поскольку оценивает их исключительно с позиций логики и собственной колокольни. Объяснение только одно — он просто не способен испытывать чувство сопереживания, и собранные нами сведения это доказывают. Свою чувственно-эмоциональную ущербность Роммни компенсирует интеллектом, и это видно во всей его работе.

— Как... такое возможно?

— Генетические нарушения в сочетании с социальными факторами, — развёл руками комиссар. — Это не только дурная кровь, но и последствия тяжёлой беременности и родов, которые не смог пережить его оми. Роммни бесспорно умный человек, но применяет свои способности исключительно в собственных эгоистических целях. Ему безразличны политические и социальные перетряски, ему плевать на религию, он до сих пор не женат и активно пользуется услугами проституток с самого совершеннолетия. Как он учился в школе во время созревания, нам стало известно из рассказа тамошнего учителя рисования омеги Дика Ламберта. Мы едва успели с ним переговорить — этот омега был уже тяжело болен, и жить ему оставалось недолго.

Ламберт рассказал, что Стэн Роммни всегда был странным ребёнком, который то и дело задавал наставникам странные вопросы. Он не мог понять некоторых простейших вещей в то самое время, когда с лёту хватал сухие определения, теоремы и формулы. Он легко раскалывал самые сложные математические задачи и решал головоломки, великолепно играл в карты, шахматы и прочие похожие игры, но когда дело касалось литературы, искусства, рассуждений о боге, душе и чувствах, то создавалось впечатление, что Стэн просто не понимает, что это такое и зачем оно нужно. С возрастом это сгладилось, но у самого Ламберта до самого выпускного оставалось ощущение, что Роммни всего лишь имитирует, а не чувствует и понимает сам. При этом пытается манипулировать окружающими. Во всяком случае, по словам Ламберта, это выглядело именно так, и у Роммни явно что-то получалось.

Когда Стэн вступил в возраст созревания, то его бесчувственность проявилась особенно сильно — скандалы с частыми нападениями на персонал и омега-преподавателей едва удавалось заминать. Роммни совершал свои нападения с особым цинизмом, и это в таком юном возрасте, представляешь?! Он совершенно не раскаивался в том, что делал. Ламберту тоже доставалось, причём отчего-то больше всех. Потом до этого выродка всё же что-то дошло, и он сменил тактику. Во времена моей молодости Роммни уже выглядел вполне себе нормальным человеком, вежливым, пусть это и была откровенно протокольная вежливость, добросовестно исполняющим свои обязанности, верным действующей власти, исполнительным. Да, формалист, буквоед и всякое такое, но я видел в нём всё то, о чём говорил Ламберт. Роммни логик до мозга костей, он даже человеческий фактор оценивает точно так же. Он следит за собеседником, постоянно анализирует его слова, интонации, с которой произносятся слова, его мимику, жестикуляцию. Пару раз я видел подвижки, словно он отзеркаливает реакции собеседника, только глаза при этом были пустые. Будто напротив меня сидит не живой человек, а современная цифровая машина с заданной программой. И подобное ощущение возникало не только у меня. Если прибавить это к его профессиональной деятельности, то можно получить достаточно полное представление об этом человеке. Мы не знаем, почему он решил идти учиться именно на юридическую кафедру, почему выбрал службу во внутренней разведке, а не частную практику — для принятия решения нужен определённый толчок — однако результат налицо. Сейчас Роммни занимает должность первого комиссара внутренней разведки, и на нём, в сущности, держится вся работа департамента. Именно он занимался тобой и Авелем. Он спускал все приказы и указания, исходя из важности вашей роли в общем положении вещей, и в его действиях в принципе не может быть отсутствия логики.

— Он настолько опасен? — поёжился Риан, впечатлённый рассказом комиссара повстанцев.

— Он один из самых опасных людей нашего времени. Его страсть к игре живыми людьми способна обрушить наш мир в пропасть. Как я уже сказал, его цель — Игра, её процесс. Результат лишь подтверждает правильность или неправильность его выводов и шагов, а проигрывать он не любит. Для выстраивания стратегии и тактики своих действий Роммни использует все имеющиеся средства, тщательно анализирует всю поступающую информацию, в том числе и ту, которая другим кажется пустой и бесполезной. Пост в разведке для него, видимо, ещё на должности обычного следователя показалась отличной возможностью расширить игровое поле и количество фигур на этом самом поле. Чем сложнее игра, тем ему интереснее. Чуешь взаимосвязь?

— А с кем он играет? То есть, против кого? Если речь идёт об игре с фигурами, то должен быть и второй игрок, как, например, в шахматах.

Комиссар улыбнулся, довольный услышанным.

— В самую точку смотришь. Роммни сейчас играет против моего мужа — нашего вождя и идеолога. Предыдущая его игра против нашего первого вождя Рейгана Мариуса по сути закончилась вничью. Да, наш предводитель был схвачен и казнён, выжившие были вынуждены долго сидеть тихо, чтобы по сигналу моего Риана снова собраться и продолжить, но это была не полноценная заслуга самого Роммни, как тот, собственно, и планировал. Часть этого исхода была спланирована и воплощена самим Рейганом как промежуточный финиш нашей работы. Да и поколебать его уверенность в себе и своих действиях Роммни не смог, а это часть его методы по раскалыванию людей и последующей добычи нужной информации. Перед тем, как был арестован Рейган, схватили бывшего нашего боевого комиссара Гейла Робинсона и замучили на допросах. В том числе и с помощью психотропных препаратов.

Риан вспомнил всё, что слышал о замученном омеге, и от всей души пожалел товарища по несчастью.

— Гейл умер?

— Да, причём умер несломленным. То, что из него удалось вырвать, было расшифровано другими специалистами на основе записей как допросов и наркотического бреда, так и того, как Гейл жил в своей камере. Тут Роммни по сути проиграл и с особым рвением начал играть против самого Рейгана. Тут уже получилась ничья, что совершенно не устроило Роммни — стало сильным ударом по его раздутому самолюбию. Второе поражение подряд. Представляешь себе?

— Вполне, — кивнул Риан, самостоятельно подливая себе сока.

— Естественным преемником Рейгана на посту вождя мог быть только ставший легендарным Риан Сантана. Хотя бы потому, что он известен, о нём говорят, он в списках особо опасных разыскиваемых преступников на первом месте. И, о чём догадывались многие наши, Риан был единственным сыном и наследником Рейгана. Наш вождь с самого начала готовил себе преемника, но готовил идеолога, а не воина. Он совершенно не ожидал, что его чадо станет прирождённым бойцом, крайне неохотно отпускал его в рейды, да и сам Риан мне признавался, что его отец был гением, но больше теоретиком, а он всегда был больше практиком.

Итак, преемник был очевиден. Роммни тоже это понял и полностью переключился на нового противника. Мой Риан был убит казнью отца, очень тяжело это всё переживал и, что самое тяжкое, решился родить ребёнка, что откладывал почти два года. Ты должен понимать, что рождение ребёнка плохо вписывается в идеологическую борьбу, тем более для такой личности. — Риан кивнул. — Тут уже я пытался его отговорить, но не смог. Не хочу рассказывать подробности — подождёт до лучших времён — но я решил сдаться, чтобы дать Риану и нашему только зачатому сыну шанс на спасение. Кроме того, во внутренней разведке у нас нашёлся союзник, который в самый критический момент помог Риану выбраться из блокады, мой омега долго скрывался, всё-таки родил нашего сына, нашёл силы расстаться с ним, освободил меня из лагеря, и мы начали строить новую базу, поднимать наших соратников и возобновлять работу. Само собой, что и Роммни не сложа руки сидел, готовя новую игровую доску и подбирая фигуры. Он тоже готовился к новой партии, и сейчас начинается самая сложная её часть. Тут особенно важно грамотное планирование, расчёт и правильные шаги. Роммни так и делает. В том числе и в отношении тебя.

— Значит, отпустив меня, Роммни сделал новый ход в этой игре?

— Да. Ты умеешь играть в шахматы?

— Примерно знаю, как ходят фигуры. Я больше играл в карты, — пожал плечами омега.

— Тогда ты меня поймёшь. Аналогия с шахматами показывает его тактику, когда определены фигуры и их расположение на доске. Карты — стратегию, на которую сильно влияют переменные факторы и элемент случайности, однако Роммни, как профессиональный шулер, всегда может подтасовать кое-какие комбинации в свою пользу. Тем более, что работа во внутренних службах как раз и даёт ему такие возможности. — Риан кивнул. — Именно карточная стратегия и определяет, какие фигуры и в каком порядке будут стоять на доске во время очередной партии и как они будут двигаться. У каждой фигуры имеется свой набор заранее определённых параметров, которые определяют, какой результат и влияние на дальнейшие ходы будет производить ход этой фигуры. Судя по тому, о чём мы с тобой уже говорили, Роммни провёл тщательно продуманную сложную комбинацию, чтобы отдать нам тебя. Любой опытный игрок в шахматы знает, что порой, чтобы выиграть партию, нужно пожертвовать той или иной фигурой. Даже очень ценной. Ты стал очень важной фигурой в игре Роммни против моего мужа, но твоя ценность в глазах обоих игроков выглядит по-разному. Для Роммни ты — способ подпортить игру нам. Для нас ты нужен, чтобы раскрыть людям глаза на закулисье шоу-бизнеса и его грехи, на опасность продолжения такого порядка. Мы бы в любом случае попытались с тобой договориться, даже если бы твоё положение было не таким катастрофическим — люди творческие всегда имели огромное влияние на людей — но всё получилось так, как получилось. Кроме того, твоя настоящая биография достаточно красноречива сама по себе и способна вскрыть немало язв как в криминальной среде, так и в официальной и вполне респектабельной. Словом, ты для нас очень ценен, и способов нам подгадить через тебя у Роммни предостаточно. Например, если ты, понимая всю опасность, откажешься с нами сотрудничать.

— А всё-таки заставить? — хмыкнул Риан, допивая сок.

— Для этого надо быть исключительным гадом, — вернул ухмылку комиссар. — А мы под это определение попадать не хотим. Так что подумай как следует, где будете жить и как именно с нами сотрудничать, если захотите.

— А если Роммни попытается вернуть нас обратно? И оми станет вторым заложником? — посерьёзнел Двуликий.

— Вероятность такая есть, но это будет слишком примитивно. Для людей вроде нашего дражайшего комиссара это будет просто неинтересно, а он предпочитает действовать куда тоньше. Топорные методы используются исключительно для демонстрации, а тут надо ювелирно. Роммни будет куда выгоднее трепать тебе нервы, чтобы ты молчал как можно дольше, дав ему время для выстраивания очередного хода против нас.

— Значит... если мы останемся в Камартанге, то какое-то время нас не будут трогать?

— Не будут. Роммни обязательно даст тебе время пройти первый этап реабилитации, устроиться на работу, может, даже дождётся, когда у вас ребёнок родится, и тогда нанесёт локальный удар, чтобы окончательно тебе рот заткнуть.

Риан задумался.

— А как вы собираетесь нас легализовать, если мы останемся здесь? Ну, допустим, меня без краски никто не узнает. Особенно, если я волосы перекрашу и подстригусь. Но ведь Авеля никто не маскировал! Его же моментально узнают!

— Ты упустил один момент. Авель хоть и успел запасть в память зрителей, но его уже давно никто не видел ни в кино, ни на телевидении, ни на страницах газет и журналов. Его официальная кинокарьера была крайне скудной и непродолжительной, после чего он просто исчез. Разумеется, остались специфические видео, снятые куда раньше, но раз они до сих пор не всплыли, то в этом был свой смысл. Объяснений можно придумать с миллион. Твой Авель — просто омега, решивший по каким-то своим причинам оставить кинокарьеру, скандалами не замаран. Именно с тобой будет труднее всего — ты торчал со всех щелей, билборды с твоими изображениями висят чуть ли не на каждом углу, каждая премьера с твоим участием становилась сенсацией. И это не считая живых выступлений, телепередач, публичных выходок, постоянных сплетен и судебных исков. Да, изрядная часть твоей аудитории понимает, что с тобой что-то не так, и без наших подсказок, но есть и масса народа, что принимает всю эту мишуру за чистую монету. Плюс ты исключительный актёр, и если захочешь выйти из тени, то доказать всё многолетнее притворство будет непросто. На этом материале с помощью банальной демагогии можно запросто перетянуть часть зрителей с одной стороны на другую, и прощай спокойная жизнь. Оно тебе надо? Роммни тоже это понимает, почему и организовал тебе "Сивар" и все прелести серии новостей о том, как ты там сидел. Тебя не зря заставляли отыгрывать Аполло по двадцать часов в сутки, и не исключено, что когда поступил запрос на этот образ, Пламмеру ясно сформулировали главную задачу, а уже он и его креативщики ваяли тебя по нужным лекалам.

— Да... похоже на то, — сокрушённо кивнул омега. — Я помню, как они сидели и обсуждали, в каком именно облике выставлять меня перед публикой. Я же уже успел примелькаться в порнухе, и легенда пойдёт по... — Риан осёкся, поймав себя на очередной попытке использовать нецензурное слово. Испуганно прислушался к себе и понял, что опять начинается. Нет!!!

— Снова Аполло? — понял Дензел.

— И как себя отучить? — пожаловался омега. — Я же так быстро спалюсь!

— Отучишь, если захочешь. А в каких-то случаях достаточно будет просто следить за интонацией, — успокоил парня комиссар. — Многие твои сценические ругательства давно ушли в народ, так что проблемы будут не настолько катастрофические. Просто подумай как следует, как будешь себя презентовать в новой жизни, только без притворства, и для начала этого будет вполне достаточно. Останется только не светить татуировками. Так или иначе, один ты этим заниматься не будешь.

— А если я откажусь вам помогать?

— Наша задача всего лишь усложнится и займёт больше времени, как ты и заметил выше. Искренность или притворство в твоём исполнении могут быть сомнительными, но новое твоё окружение и распространяемые им свидетельства станут достаточно надёжными аргументами в твою пользу. Тот самый фактор, который Роммни не способен оценить полностью и, как результат, использовать. Он опирается на основную теорию и количество вариаций, описанных в специализированной литературе и представленных в массовой культуре, а они, как ты понимаешь, имеют куда более широкий диапазон. Этого Роммни и не понимает. Именно этот фактор и сыграл роковую роль в последней войне Ингерна с Альхейном после убийства Ориона. Он будет играть не последнюю роль и в нашей войне с Системой, которую своей игрой сейчас поддерживает Роммни. Потому-то мы и не торопим тебя с принятием решения. Ты заслужил хоть немного покоя.

— Спокойной жизни у меня всё равно уже не будет, — мотнул головой Риан. — Я никогда не смогу забыть всё то, что было — я полжизни в этом... болоте оставил. Вряд ли я смогу до конца избавиться от ощущения грязи, что на меня налипла.

На сцену "Ивы" поднялся один из новых посетителей и сел за рояль. Риан вслушался в то, что он начал наигрывать, и узнал одну из песен Билли Кинга "Сделай шаг". Это была глубоко лирическая мелодия, и Риану она всегда нравилась. Когда музыкант закончил играть и получил свою порцию аплодисментов, Риан вспомнил о своей визитной карточке.

— Сэр, так что там на самом деле случилось с Орионом? То есть с Алу?

Гиллиан кивнул своему ученику, и Дензел начал рассказывать.

— Война была в самом разгаре и уже брала курс на полное истощение обеих империй. Если Альхейн ещё мог сравнительно быстро оправиться, опираясь на идеологию и сплочённость граждан, то Ингерн ждали куда более тяжёлые последствия. Народные восстания против повышения налогов, раскол, инициированный недовольной аристократией и неизбежные при этом усобицы. Если под конец правления Альбуса Одноглазого ещё соблюдались хоть какие-то границы — начало войны было мало-мало цивилизованным, а Тайный совет требовал куда более жёстких мер — то когда на трон возвели Рудольфа, война приобрела просто чудовищные формы. Как только Ингерн ослабнет, этим обязательно попытались бы воспользоваться соседи и просто растащили государство по кусочкам, а потом начали воевать друг с другом. Допустить очередной масштабной войны с предсказуемыми результатами Спенсеры не могли. Тогда главную скрипку в этой заварухе сыграли братья Самуил и Эммануил. Обсудив происходящее, они предприняли весьма рискованный шаг. Поскольку репутация Спенсеров в Альхейне была вполне благонадёжной — в юности братья прожили там несколько лет у друга семьи, хорошо знали язык, обычаи и ничем не были замараны — этим и решили воспользоваться. Эммануил с риском для жизни сумел пробраться в ставку Владыки и предложил перемирие — оно могло дать передышку и хоть немного времени, чтобы окончательно снять угрозу новой войны. Тогда в Альхейне правил Дамир аль Баккар из династиии, взошедшей на трон лет сто назад, пользовался заслуженным уважением своих министров и населения. Разумный и здравомыслящий человек. Он бы давно попытался предложить мир, уступить, в конце концов, но атаки войск Ингерна ясно давали понять, что никакой мир северянам не нужен. В это время Самуил должен был предпринять всё возможное, чтобы достучаться до ближайшего окружения Императора и привести самые сильные аргументы, какие только можно, в пользу этого самого перемирия. В конце концов, в Ингерне просто начинало не хватать боеспособных альф для фронтов, а в тылу не успевали рожать и растить детей, чтобы не только можно было набирать рекрутов, но и банально работать. При том достаточно жёстком разделении труда, что было в те времена в Ингерне, экономика рухнула бы раньше, чем в Альхейне.

— И Эммануилу удалось убедить Владыку.

— Да. Его приняли, выслушали, и Дамир счёл приводимые Эммануилом аргументы достаточно вескими. И так вышло, что в то же самое время в ставке гостил Алу — он прибыл, чтобы устроить небольшой праздник для солдат и поддержать их боевой дух. Когда его представили гостю, Алу сразу почуял, насколько серьёзно настроен гость. Он переговорил с Эммануилом сам и изъявил желание стать залогом этого самого перемирия. Владыка Дамир категорически воспротивился этому предложению. Его можно было понять — он знал, что будет ждать Алу на чужой земле, и не хотел подвергать мальчика такой опасности. Тем более, что у Алу как раз появились первые признаки активной фазы вторичного созревания, а это увеличивало опасность в разы — в Ингерне Двуликие официально считались угрозой. Кроме того, Алу уже был помолвлен с младшим сыном Дамира Газиром. Однако Алу настаивал на поездке — он рассчитывал повлиять на Рудольфа с помощью своих многочисленных талантов. Перспектива стать очередным наложником в гареме мальчика не пугала — это бы было только в помощь. После долгих споров Дамир всё-таки согласился, и Эммануил отбыл в Ингерн, чтобы начать процесс подготовки к заключению перемирия. Готовился и Алу. В преддверии поездки он расторг помолвку, провёл вторую свою мистерию, учился у лучших храмовых наставников, изучал всё, что было, про Ингерн, и тут наткнулся на то самое препятствие — родительскую клятву. Фатим изо всех сил сопротивлялся грядущему отъезду сына, пытался отговаривать, рассказывал про жестокость и коварство врага, но переспорить Алу оказалось невозможно. Он был настроен весьма оптимистично, но, как позже выяснилось, всё же недооценил истинный масштаб того, что его ждало на чужбине.

В тысяча шестьсот восемьдесят четвёртом году мирный договор был заключён сроком на десять лет — этого должно было хватить, чтобы восстановиться обоим государствам. Были заключены и другие договоры, регулирующие политические и торговые отношения между империями, чтобы избежать эксцессов. На торжественном пиру в честь заключения мира Алу и был представлен Рудольфу как Орион и одно из сокровищ Альхейна. Юноше только-только исполнилось пятнадцать лет, он был очарователен и покорил Рудольфа с первого взгляда. Император даже не подумал, что ему скажет духовник, который имел на него большое влияние.

— А когда началось активное вторичное созревание у Алу? — встрепенулся Риан.

— Незадолго до пятнадцатилетия. А что?

— У меня тоже. И, знаете... Когда Кин на сцене изображал смерть Ориона, мне почудилось, что что-то воткнулось мне в спину.

— Куда именно? — замер Дензел и, проведя пальцами по спине омеги, остановился прямо над родимым пятном. — Сюда?

— Да. Было небольно, но довольно чувствительно.

Дензел пригляделся к омеге и вдруг сказал:

— Вот и не верь после этого в перерождение душ!

— Ты о чём? — нахмурился Гиллиан.

— Я тут кое-что вспомнил... Я ведь бываю в сокровищнице и библиотеке чаще вас, сэр. Я очень внимательно изучаю нашу историю, когда время позволяет, а картины, которые хранятся на базе, могу рассматривать часами! Так вот, там есть картина Сета Баала, написанная на основе грифельных набросков самого Самуила Спенсера. Он ведь был неплохим художником и часто рисовал точные графические портреты многих своих современников. Об этом хорошо известно и официальным историкам, а в историческом музее столицы даже хранятся некоторые сохранившиеся рисунки с подписями. Рисовал он и Алу, оставив заодно и подробное его словесное описание. Так вот, на картине Сета Алу был изображён вместе с Рэнди, и знаете что?

— Что?

— Я только теперь понял, что наши ребята удивительно похожи на них. Не полные копии, конечно... Если не верите, то можете сами убедиться, когда вернёмся на базу. Да и в кино они выглядели на редкость живо и убедительно. Мне начинает казаться, что это неспроста.

— Не ударяйся в мистику, — посоветовал ученику комиссар. — Всё-таки ребята хорошие актёры, да и подобрали их в пару на редкость удачно. Да, возможно, они, действительно, Алу и Рэнди, получившие второй шанс, да только другие факторы со счетов сбрасывать тоже нельзя.

— Вы о чём? — вздрогнул Риан, вспомнивший слова Билли Кинга, услышанные в том самом разговоре.

Умереть я не боюсь — я приму это как освобождение. Здесь останется только моя бренная оболочка, а душа пойдёт дальше. В древности учили, что наш путь — это бесконечная цепь перерождений, призванная для того, чтобы мы учились, приобретали некий опыт, а для этого память о предыдущей жизни стирается. Смерть для меня — это повод начать всё сначала, а не потерять. Быть может, мои омеги снова будут вместе со мной...

— Наши предки и альхейнцы верили, что душа после смерти перерождается снова и снова, приобретая опыт. Авалон и Асмос, собственно, и решают, когда и куда пойдёт почивший. Чаще всего эту роль приписывают Асмосу, а Авалона представляют собственно Жнецом и проводником, хотя он и его брат-близнец делают одну и ту же работу. Видимо, распределение обязанностей очень глубоко въелось в общественное сознание. Так вот, в книгах Альхейна и сохранённых Баалами есть немало упоминаний о том, как по каким-то признакам опознавались люди, прошедшие перерождение. Ни один из них, согласно этим хроникам, не помнил свою прошлую жизнь так же хорошо, как и нынешнюю, но время от времени какие-то моменты в памяти всё-таки всплывали, но исключительно на уровне ощущений. Да, были и какие-то другие приметы вроде внешнего сходства или отметин — врождённые уродства или родимые пятна характерной формы, но подобные вещи всегда воспринимались с изрядной долей скепсиса, пока не появлялись более веские доказательства. Поэтому я и говорю — не стоит ударяться в мистику.

Риан на несколько минут потерял дар речи. Он и Авель могут быть перерождёнными Алу и Рэнди??? Да нет, бред какой-то!.. А если не бред? Сразу вспомнилось, как в каких-то сценах, над которыми работали на съёмочной площадке, появлялись тормоза, то и дело сбивался настрой, появлялось острое желание схалтурить, и режиссёр резко вопил "Стоп!!! Всё с начала!!!". Работать элементарно не хотелось и приходилось себя заставлять, трясти за шкирку, давить на горло. Двуликий словно чуял, что играет хрень, лажу, враньё и знает это. Авель иной раз прямо признавался, что не хочет играть то, что прописано в сценарии. Зато, когда они работали постельные сцены в паре, это чувство уходило почти полностью. Особенно в "Нежности", где им позволили импровизировать. Один эпизод вообще смонтировали из отснятого материала, когда омеги увлеклись и сделали всё по-настоящему, а режиссёр не растерялся и махнул операторам, чтобы не прекращали снимать, да ещё и управлял процессом. Работать над "Гаремом" было очень сложно — ни на каких других съёмках Риану не было так тяжело, и дело было не в масштабе и вбуханных в работу деньгах. Неужели дело было не только в том, что они с Авелем усомнились в официальной версии? И ведь одно другому не мешает!

Сидя на премьере, Риан смотрел на себя и видел не фальшь своей игры — отработал он хорошо, а в итоговый монтаж вошли самые отборные дубли. Он видел своё нежелание работать. Если бы их с Авелем посадили рядом друг с другом, то высиживать премьеру было бы проще, но Авеля привели в паре с Рафом Каином, который играл в "Гареме" молодого Эммануила Спенсера, и посадили в ряду за его спиной. В то время Авель был вынужден сожительствовать с Рафом — в прессе активно говорили об их связи и возможной свадьбе, печатали статьи и фотографии — и позже говорил, что этот кобель обращал на него внимание, только если приспичит что-нибудь или выпьет лишнего, после чего распускал руки. За это Риан начал ненавидеть самого частого партнёра по съёмкам ещё больше, и ненависть не прошла даже тогда, когда Авель получил отставку — так выигрышно они смотрелись на злополучных фотографиях. В пользу версии о перерождении говорил и тот факт, что их с Авелем всегда тянуло друг к другу, им было вместе невероятно хорошо и спокойно, словно так и должно было быть. Они были вместе практически с самого рождения, пока мальчиков не разлучили на несколько лет, и разлука была тяжёлой и болезненной.

— А я смогу увидеть эту картину? — кое-как выговорил омега.

— Конечно, — кивнул Дензел. — Если хочешь, то я, как только мы вернёмся на базу, попрошу сфотографировать это всё и прислать тебе. У нас есть отличный фотограф.

— Люк? — уточнил Гиллиан.

— Он лучший.

— Спасибо, — поблагодарил Риан.

— Поехали дальше?

— Да. А почему Алу был так уверен в результате?

— Из-за того, что Эммануил ему рассказывал о Рудольфе, — продолжил свой рассказ Дензел. — У нашего Императора была куча недостатков, достаточно типичных для альфы того времени, особенно облечённого властью. Рудольф был заносчив, самолюбив, амбициозен, эгоистичен, избалован вниманием, но при этом достаточно умён, рассудителен, способен на редкое милосердие. Он мог бы со временем войти в историю как один из величайших наших правителей, если бы на него не оказывало такое колоссальное влияние его окружение. Все эти интриганы весьма умело играли на уязвимых местах Рудольфа, и Спенсерам пришлось немало сил убить на то, чтобы доказать необходимость перемирия. Эммануил не скрывал того, что Рудольф может с трудом поддаваться омежьему влиянию, и всё же Алу рассчитывал на свой опыт выступлений. Достаточно солидный для его возраста. Не скрывал Эммануил и того факта, что Рудольф был возведён на трон путём переворота.

— Как это? — удивился Риан. — Разве Альбус Одноглазый не скоропостижно скончался от апоплексического удара, как это тогда называли?

— Нет. Альбус вызвал недовольство своих сановников и министров — вёл объявленную Альхейну войну слишком осторожно, как и советовали Спенсеры, чтобы не подорвать внутренние ресурсы, из-за чего война затягивалась, а Тайный совет спал и видел, чтобы побыстрее разбить соперника и загрести все его богатства, включая заморские колонии. Они рассчитывали быстро окупить затраты за счёт трофеев и не думали об издержках. Кроме того, Альбус готов был обменивать пленных на условиях Альхейна, что тоже не по душе было любителям публичных казней и массовых расправ. При дворе быстро созрел заговор, и Рудольф пришёлся очень кстати. Ему на тот момент было уже семнадцать лет, а отец до сих пор его к управлению государством толком не подпускал. Альбус видел, что его сын не готов к такой ответственности, обязательно развалит что-нибудь, почувствовав вкус большой власти. Рудольф больше интересовался военными играми, постельными утехами, для чего себе гарем-то и завёл и регулярно обновлял, был заядлым карточным игроком в ущерб шахматам, которые предпочитал его отец. Был не готов. Рудольфа уязвляли подобные заявления, и, когда к нему пришли с предложением члены Тайного совета, парень охотно согласился. Альбус был приговорён и ночью убит в собственной постели, а народу выкатили версию о скоропостижной смерти. Рудольф был коронован, а вскоре после этого женился на омеге из семьи Бариста, которая входила в Тайный совет. Рудольф получил вожделенную власть, но ограниченную договором с Тайным советом, согласно которому не имел права принимать кардинальных решений без их одобрения. Да, перемирие было необходимо, и Тайный совет, скрипя зубами, это принял, как и тексты прочих договоров. Но появление при дворе нового фаворита стало настоящим ударом под дых. Мужу Рудольфа Каллену меняющиеся фавориты из гарема никогда не мешали — парень знал, что на его положение это не повлияет. Особенно, когда родился наследник Эред. Да и сам Каллен был небезгрешен — у него был свой фаворит, которого ему тот же Тайный совет и подсунул для лучшего контроля. Когда Алу прибыл в Викторан и с шиком въехал в столицу на коне рядом с Императором, слухи по городу разлетелись моментально, а когда Алу выступил на приветственном пиру, то закулисные правители поняли, что всё же упустили своего повелителя. Особенно были возмущены главы Синода.

— А это правда, что Алу умел играть на дахене?

— Не только на дахене, но и на флейте, кануне и цимбалах. Всё это он привёз с собой и часто развлекал нового повелителя по вечерам. Он был не только блестящим танцором, но и талантливым музыкантом. Рудольф после поездки на подписание договора надолго заболел восточной музыкой, что Алу быстро заметил и использовал, как только появлялась возможность.

Риан на это только вздохнул. Он на камеру только изображал игру на дахене, даже нашли дублёра, руки которого появлялись на крупных планах, но было бы здорово реально научиться играть хоть на чём-нибудь, только график и без того был слишком плотный. Выспаться бы!

— А когда Алу стал наложником Рудольфа?

— Уже по пути в Ингерн. Рудольф ни за что бы не упустил такую возможность. В плане чистоты крови он был не очень — тут ему серьёзно помогли приёмные дети аристократов — однако Алу сумел абстрагироваться от дурных примесей, обусловленных в том числе и особенностями личности Рудольфа. Как только Рудольф обнаружил, кого ему подарили, он сначала оторопел, но быстро забыл про всё, когда Алу начал использовать все полученные от наставников опыт и знания. Рудольф оценил мальчика по достоинству и наплевал вообще на всё. Ко времени прибытия в Викторан он практически не отпускал Алу от себя, и все, кто его знал прежде, сразу заметили, насколько Император изменился. Алу почти добился своего — Рудольф начал меняться вдали от двора, и это насторожило Тайный совет.

— А как Алу вообще воспринял Ингерн? Ему у нас понравилось?

— Нет. И не потому, что приезд выпал на разгар осени, когда холод, дожди, слякоть и сырость. Его угнетала тяжёлая архитектура, сплошной серый камень, который он видел из окон, абсолютно неустроенный с точки зрения альхейнца быт, из-за которого нарваться на что-нибудь заразное было проще простого. Да, во дворце была солидная омежья половина, как и в Альхейне, но туда мог зайти кто угодно. Условия, в которых жила прислуга, были просто отвратительными. В Альхейне же была достаточно прогрессивная по тем временам система водопровода и канализации, санитарная обстановка и контроль на высочайшем уровне — религия и политика верховных иерархов не тормозили развитие науки, а поощряли её. В Ингерне Церковь держала технический и научный прогресс под жёстким контролем, и в быту до сих пор царил тот ещё примитив, из-за чего запахи в воздухе витали не самые приятные. Особенно на городских улицах, на которых прорытые канавы не всегда справлялись со своей задачей. Представляешь, как это всё нюхал мальчик, который вырос в чистоте и порядке?

Риан молча кивнул. Когда он разглядывал возводимые декорации и изучал наброски, согласно которым декораторы старались воссоздать максимально аутентичную обстановку, ему легко было представить, как тогда люди жили. Воду в дома подводили только к крупным особнякам, снабжался дворец, а остальные горожане брали воду из фонтанов и реки, в канавы и саму реку сливались помои, попадая и в грунтовые воды. Отличный способ разносить заразу! С чисткой в городе было тоже туго. Целые бригады чистильщиков состояли на жаловании городских администраций, в них работали, разумеется, омеги, но не всегда справлялись с той грязью, что царила на улицах — они болели и умирали. До набора новых чистильщиков уборка производилась через пень-колоду. И это было далеко не всё.

— Роскошь дворца Рудольфа была откровенно показной, за ней не было ничего, а уж как там люди жили, и вовсе повергало Алу в шок на каждом шагу. Пока шла подготовка к приветственному пиру, сам Алу всё это время провёл в покоях Рудольфа, а потом уже братья Спенсеры устроили ему экскурсию. Это был настоящий культурный шок. Да, Эммануил, рассказывая о своей родине, не скрывал недостатков, но в реале всё это было куда хуже того, что себе представлял Алу. Первые дни, пока шли праздненства, Алу продолжал жить в покоях Рудольфа, но потом началась обычная жизнь, его отселили в комнату гарема, и пошла самая, как сейчас некоторые говорят, жесть. Поскольку Алу стеснялся своих ингернских сородичей и опасался проблем из-за своей особенности, он выбрал постель в самом углу комнаты.

— А это правда, что в гареме Рудольфа было два десятка омег?

— Нет, всего полдюжины, их разыскивали по всей стране — самых лучших. Причём Рудольф испытывал почти болезненную слабость к молоденьким — от четырнадцати до восемнадцати, а повзрослевших наложников легко раздавал своим приближённым. Алу в возрастной ценз отлично вписался. Жили они в одной общей комнате рядом с личными покоями Рудольфа. Разумеется, их обслуживали на достаточно приличном уровне, да только от настоящего гарема в понимании урождённого альхейнца осталось одно название. В Альхейне попасть в гарем считалось большой удачей — там омеги не только купались в роскоши, но и получали самое лучшее образование, какого не получишь в обычной школе. Да и сами гаремы были невелики — содержать слишком много наложников было нескромно и нерационально. Расточительность в этом плане вообще была не в чести. Самый крупный гарем был у первого советника Владыки Рашида бен Рувима — почти десять омег — в пятнадцатом веке. Кроме того, принятие в гарем было шансом удачно выйти замуж, сделать карьеру, если на талантливого омегу обращал внимание особый гость, взаперти никто никого не держал, а если омега выходил замуж за стороннего человека, то бывший не хозяин, а покровитель давал за ним небольшое приданое. А если случалось так, что омега из гарема рожал ребёнка от своего покровителя, то до самого совершеннолетия сына он полностью состоял на содержании отца ребёнка. Словом, Ингерн исказил саму идею гарема, превратив его в личный бордель.

— А зачем вообще были нужны гаремы и бордели?

— Прочитаешь сам — безумно интересно, — посоветовал Дензел. — Быт и его обустройство в Альхейне вообще были поразительным явлением, согласованным с нашей природой. Знания по физиологии и медицине намного опережали время, и эти знания были прочно завязаны на самых разных аспектах жизни, начиная с праздников Ферейна и заканчивая интеграцией омег в военную службу.

— А это правда, что Рудольф позволял пользоваться своим гаремом в знак особой милости?

— Чистая правда. К тому же в гарем совали свои носы все, кому не лень, стоило Рудольфу отбыть куда-нибудь. Альфы не способны чувствовать отпечаток фантомных запахов сородичей и бет на омегах, и этим активно пользовались. Главным было не попасться с поличным, а сами омеги обычно молчали. Алу лично видел подобное, но его самого какое-то время не трогали — опасались гнева Рудольфа, который особенно яростно воспринимал покусительство на своих фаворитов. Отчасти поэтому они часто менялись — Рудольф бывал брезгливым — и Рэнди пробыл в этом чине дольше всех. Всё изменилось после того, как бедного Алу изнасиловал сам Вирджил Месси епископ Викторанский, личный духовник Императора и Первый советник.

— ЕПИСКОП??? — сдавленно ахнул Риан. Его Преосвященство Вирджил Месси вошёл в официальную историю как один из ближайших советников Рудольфа III-его, был в ту пору человеком весьма почтенного возраста — под пятьдесят лет, Правой рукой самого Патриарха. В "Гареме" он был изображён суровым, энергичным, проницательным и деловитым. Якобы он сразу заподозрил необычный подарок в шпионаже, а потом по свидетельству одного из омег гарема вскрыл заговор. — Да как так вышло-то???

— Алу было вменено в обязанность сопровождать Рудольфа всюду, включая службы в храмах. Само собой, что реакция Алу на первую мессу была смешанной. При всей торжественности и роскоши внутреннего убранства собора атмосфера в помещении была крайне тяжёлой. Епископ внимательно наблюдал за Алу, а позже вызвал к себе для религиозной беседы. Его знания языка Альхейна хватило, чтобы понять, что менять веру мальчик не собирается ни при каких обстоятельствах. Алу знал, что главная разница между верами обеих стран состоит исключительно в трактовке, в угоду которой были искажены ингернские Заветы, и потому не видел смысла перекрещиваться или даже менять одежду на местную. Епископ пытался обратить его в свою веру, но Алу успешно отбивался с неумолимой логикой, которая с каждым доводом всё больше бесила епископа, как и та смелость, с которой с ним говорил Алу. Про запах я вообще молчу — сам знаешь, как на вас реагирует большинство. — Риан скрипнул зубами. — Содержание этого разговора было изложено в дневнике Эммануила — Алу хорошо запомнил, о чём они говорили. В какой-то момент Месси вышел из себя и просто набросился на Алу. По словам самого мальчика, пах в этот момент епископ просто омерзительно, Алу едва не стошнило, и это не говоря о том, как на насилие в принципе мог отреагировать юный Двуликий во время вторичного созревания до самого его окончания. Помнишь, как это у тебя было? — Риан молча кивнул. — А теперь попробуй себе представить, что было, когда такой фанатик, как Вирджил Месси, опомнился и понял, что натворил.

Омега только фыркнул. Он вполне мог себе это представить! Четыре года назад весной он был приглашён на крупный приём, на который каким-то образом угодил и каноник высшего ранга, служивший до выхода на пенсию в соборе Святого Андрюса. Что этот спесивый и заносчивый старик забыл в элитном собрании, Риан до сих пор понять не мог. Он изъяснялся высокопарно, постоянно поминал Святое Писание, цитировал сочинения святых, регулярно крестил лоб и вообще выглядел набожным до судорог. Впрочем, на элитное спиртное налегал без зазрения совести. На все попытки Аполло соблазнить гостя священник откровенно плевался, обзывал омегу порождением Тьмы, призывал других гостей выгнать его, но стоило ему выпить хорошенько, как всю набожность будто ветром сдуло, и каноник начал поглядывать на знаменитость откровенно похотливым взглядом. Разумеется, Аполло ещё и ублажал гостей — кого у всех на глазах, кого уводил в соседнюю комнату. Гостей было много, Двуликий изрядно вымотался, но последним был тот самый каноник, и на него ушли все последние силы. Там Риан и заснул, старик тоже, а разбудило парня громкое покаяние. Каноник так каялся, то разбуженный его воплями омега не выдержал и засмеялся, за что был снова обруган, проклят и вытурен в гостиную голым. Если Месси был таким же, то бедняжке Алу оставалось только посочувствовать.

— Это и стало сигналом для других.

— Именно, — подтвердил Дензел. — Алу вполне мог дать отпор, но поддавался, не желая нарываться на конфликт с окружением нового повелителя. После самого первого изнасилования он вернулся в комнату гарема, где его уже постоянно беспокоили другие.

— А как складывались его отношения с самим гаремом? И как так вышло что у него завязались отношения с Рэнди?

— Когда Алу прибыл ко двору, особой дружбы между омегами из гарема не было. Рэнди и вовсе был изгоем — он стал фаворитом практически сразу, как попал к Рудольфу, и был надолго ограждён от домогательств других придворных, да и после первого посягательства император его не отставил почему-то. Сам Рэнди попал ко двору в четырнадцать лет.

— А он был ровесником Алу?

— Нет, на год или полтора старше. И, кстати, с его происхождением не всё ясно. Да, он был куплен, но есть основания считать, что он был внебрачным ребёнком некого аристократического рода и намеренно помещён в гарем.

— Не понял.

— Род Джефферсонов в то время уже угасал и всё чаще принимал к себе приёмных детей. Последним отпрыском рода стал омега Сью, который родился от приёмного ребёнка. Когда Сью исполнилось четырнадцать лет, его начали готовить к дебюту, и тогда случилась странная история. По округе, где стояла усадьба Джефферсонов, поползли слухи, что Сью начал тайно встречаться с одним из конюхов. Известно, что это был парень-альфа, довольно молодой. Накануне дебюта Сью вдруг пропал и не появлялся ровно столько, сколько обычно длится омежья беременность. Когда же он вышел в свет, многие заметили, что с мальчиком что-то не то — он выглядел подавленным, сильно измученным, игнорировал все положенные правила и вообще вёл себя подозрительно. Шея Сью была плотно закрыта, хотя у дебютантов в те времена она выставлялась на всеобщее обозрение как доказательство, что ребёнок нетронутый. Это после разгрома Альхейна все омежьи наряды стали полностью закрытыми вплоть до переворота. Те же слухи утверждали, что Сью застали с поличным во время вспышки с тем самым конюхом, который был убит у него на глазах. Причём уже под самый занавес течки. Сью будто бы забеременел, его попытались напоить настойкой, но он отказывался вплоть до истерик и буйства. Силой ничего не добились... Это я слухи пересказываю, — на всякий случай напомнил Дензел. — Что там было на самом деле, никто не знает. Так вот, едва ребёнок родился, его тут же отобрали у Сью и куда-то увезли. В шестнадцать лет поздоровевшего Сью отдали замуж за старого барона Харконена, а после его скорой смерти за племянника барона. Сью вёл себя вполне прилично, брак получился бездетным — вероятнее всего, из-за бесплодия самого молодого барона — и ровно до тех пор, пока Сью не прибыл ко двору, никаких тревожных симптомов не было. На торжественном приёме у Рудольфа, когда Рэнди впервые сел у ног Императора как фаворит, Сью обратил на мальчика внимание и проявлял подозрительный интерес до самого конца раута. Он даже пытался переговорить с Рэнди с глазу на глаз, а Самуил Спенсер заметил, что между Сью и Рэнди есть определённое сходство. Собственно, тогда он и начал выяснять. Когда стало известно, что Рэнди казнён, буквально через несколько дней Сью повесился в своей спальне.

— Значит...

— Слухи слухами, только одних слухов было мало. Самуил начал разбираться и выяснил, что Рэнди привёз во дворец некий бета Рональд Бьюэлл, в доме которого Рэнди жил с раннего детства. Откуда он взялся, узнать не удалось, только Бьюэллу явно кто-то за это приплачивал. Джефферсоны всегда были теми ещё интриганами, и, скорее всего, этого самого ребёнка решили использовать в очередной комбинации. За страсть к интригам они в итоге и поплатились вскоре после убийства Алу — они участвовали в заговоре против Рудольфа, попали под следствие, были лишены дворянства, всех богатств и земельных владений.

— Значит, Рэнди всё-таки был аристократом, как и Алу.

— Если слухи хотя бы наполовину правдивы, и Самуил не ошибся в своих выводах, то Рэнди был ребёнком Истинного Предназначения. Ребёнком импринтинга. Вероятно, его родители искренне любили друг друга — другую причину для Сью пойти на такой шаг в то время представить трудно.

— После дебюта омежек держали под строгим надзором.

— Именно. Никаких чужаков. Только свои и никаких побочных детей.

Гиллиан гордо смотрел на ученика.

— Видал? — подмигнул он Риану. — Каков, а? Что скажешь?

— А смысл? — развёл руками Двуликий.

— Согласен.

— Значит, в плане наследственности ребята вполне друг другу подходили, раз они стали парой, пусть и ненадолго.

— Дело не только в наследственности, — продолжил Дензел. — Сами обстоятельства их сближения были таковы, что иначе и случиться не могло. Не забывай — Алу созревал в обоих направлениях. Помнишь, как это у тебя было? Вот и перенеси это мысленно на ту эпоху.

— Алу начал испытывать влечение к сородичам, жил среди них и не знал, как справляться с этим влечением?

— Ну, с этим особых проблем не было. Тут сценаристы не соврали — Алу спал со всем гаремом и достаточно активно, но началось это не сразу. Первым стал как раз Рэнди, вслед за ним потянулись остальные, и это скрасило жизнь Алу до поры до времени, сделало её терпимой. А потом начались поездки Рудольфа по стране, Алу отправился вместе с ним, и эта поездка стала решающей в их отношениях.

— И с чего всё началось?

— С того, что Алу основательно подготовили к поездке. Альхейн — страна со сравнительно мягким климатом, и Алу снабдили добротной тёплой одеждой, в том числе и из дорогих тканей и мехов. По пути половина его багажа была попросту разворована свитой Рудольфа, а остальное растащили уже во дворце. Алу едва успел спасти запасы лекарственных трав, инструменты и широкий тёплый плащ, в котором и прятался от тех ужасов, что видел вокруг себя. После того, как он подвергся коллективному изнасилованию на следующий день после разговора с епископом, только Рэнди рискнул подойти к нему и попытаться утешить. Он был очень мягким и добрым юношей, умным и понимающим. Он видел и чувствовал, как Алу напуган тем, куда попал, видел, как ему тяжело одному.

— А почему Алу не взял с собой кого-нибудь?

— Потому что понимал, куда едет. Он не собирался подвергать своих земляков-омег той же угрозе. А тут ещё и вторичное созревание. Ночью Рэнди часто просыпался от того, что Алу ворочался в своём углу, сам тянулся к нему и решился. Само собой, что бедный мальчик страдал, мучился, и Рэнди, поняв, что ему нужно, решил помочь. Алу испугался, пытался отказаться — пусть Рэнди и потерял место фаворита, но пользоваться такой возможностью просто потому, что хочется, он не хотел. Да ещё после всего того, что успел увидеть и пережить. Но Рэнди был настойчив, и Алу сдался. Проснулись они вместе, и, как позже Алу признавался Самуилу, никогда ещё с самого отъезда из дома ему не было так спокойно.

Рэнди приметил Алу сразу, ещё на первом пиру, и почуял, что этот омега особенный. К сожалению, всё, что он говорил, мы знаем только со слов Алу, сохранённых Спенсерами. При посторонних Рэнди обычно молчал, но то, что он взялся учить Алу языку Ингерна, причём весьма успешно, доказывало его способности. Только непродолжительность этого обучения была причиной того, что говорить пространно и связно к исходу всей трагедии Алу не мог. После первой ночи Рэнди убедил остальных помочь Алу, рассказал о собственном опыте, чем весьма заинтриговал сородичей. Так всё и вышло. Омеги один за другим оказывались в постели Алу и покидали её с чувством глубочайшего потрясения. Позже один даже сбежал из дворца, и прислуга вовсю шепталась, что причиной побега была беременность.

— И отцом ребёнка был Алу?

— Да. Этот омега по имени Коул, которого в твоём фильме сделали доносчиком, настолько проникся обществом Алу, что захотел ребёнка от него. Его течка как раз приближалась, и Коул уговорил Алу спариться с ним. Поскольку, если бы стало известно Рудольфу, о ребёнке пришлось бы забыть, Коул и решился на побег. Эммануил Спенсер помог юноше выбраться из дворца, после чего о Коуле не было ни слуху ни духу. Так что сейчас где-то у нас, возможно, живут потомки Алу. — Дензел вдруг улыбнулся. — А вдруг это ты?

— Да нет, вряд ли, — густо покраснел Двуликий.

— А вдруг? Уж очень хорошо ты вписался в эту роль.

— Вот только эта роль была обманом от начала до конца, — отвёл глаза омега.

— А внешнее сходство?

— Совпадение. Ладно, рассказывай дальше.

— Вскоре после того, как Коул сбежал, Рудольф, перебесившись после этого известия, отправился по стране с визитами. Алу, разумеется, поехал вместе с ним, а когда вернулся, то Рэнди ужаснулся — на бедном мальчике просто лица не было. Если раньше он хоть как-то ещё держался за счёт своего оптимизма, то теперь от него прежнего почти ничего не осталось. Да и Рудольф был крепко недоволен, то и дело замахивался на него. Было очевидно, что во время поездки что-то произошло, вот только вытрясти подробности оказалось той ещё задачей. Алу долго отказывался говорить, а потом просто ударился в слёзы. Рэнди с трудом смог его успокоить, позвал Самуила Спенсера, и то, что Алу смог рассказать, стало для них настоящим шоком.

— Алу попался с кем-нибудь?

— Не просто попался. Когда Рудольф гостил в поместье Бариста, у Алу случилась течка, и Рудольф, предвкушая немалое удовольствие, застал его с младшим сыном хозяина дома. Парень как раз начал созревать и осмелился покуситься на императорского фаворита. Спас нахала только "сопливый" возраст, а самого Алу Рудольф так помял, что едва не искалечил. С трудом бедный мальчик смог свести возможные травмы к минимуму, что в подобный момент не так-то просто. Рожать от Рудольфа он пока не собирался и потому заранее запасся противозачаточным настоем. Но этот случай был не единственным. О других Рудольф узнал значительно позже, поскольку, узнав об инциденте, другие старались действовать куда осторожнее. Поездка показала Алу всю распущенность и лицемерие элиты, и в подобном окружении Рудольф начал выходить из-под его влияния.

— Привычный круг общения, — вздохнул Риан.

— Именно.

— А омеги? Они тоже его зажимали?

— Разумеется. Ты не представляешь себе, что творилось на омежьих вечерах, стоило мужьям и братьям уехать на охоту или в ближайший бордель! То, что ты отыгрывал в "Нежности" — это сильно смягчённый вариант того, что происходило в ту эпоху. Омеги не просто ублажали друг друга, как могли. Они щедро сдабривали это вином и дурманом, привозимым со всех концов континента, при этом так увлекались, что забывали о собственных детях, а то и вовлекали их в свои забавы. Алу был не просто в шоке от всего этого — он едва не утратил веру в жизнь. На его родине о подобном говорили, конечно, и даже встречались подобные люди и группы, но это была страшная редкость, и она старательно скрывалась. Тут все всё знают, почти друг друга не стесняются, а во время церковных служб стоят с благостным выражением лица и вспоминают недавнюю оргию! Неудивительно, что аристократы и дворяне, выросшие в подобной среде, настолько презрительно относились ко всем омегам скопом. Алу такого натерпелся во время поездки, что это сломало его. Когда он вернулся в Викторан, и Рэнди встретил его, то тут-то и случилось то самое. Ребята поняли, что любят друг друга. По-настоящему. Всё это время Рэнди ждал возвращения Алу, тревожился, и только он смог помочь ему вернуться к обычной жизни, выйти из депрессии. Первой длинной сложной фразой, которую произнёс Алу, были слова любви для Рэнди.

— А в это время Рудольф продолжал налаживать отношения с Альхейном.

— Да. Может, он и утратил прежний интерес к Алу, уделял ему не больше внимания, чем другим наложникам и случайным омегам, однако нарушать перемирие не собирался — поездка доказала правоту Спенсеров. Требованиям Месси удалить Алу со двора совсем или крестить его насильно он тоже не следовал. И Тайный совет пришёл к выводу, что Император презрел заключённый договор, хотя Рудольфу просто-напросто было не до такой ерунды. Начал зреть тот самый заговор, но действовать сразу напролом заговорщики не решились. Поскольку Рудольф стал почти прежним, они решили попытаться дискредитировать Алу в глазах Рудольфа и настроить против посланца мира, чтобы потом подвести к мысли о возобновлении военных действий. Если не получится, то будет новый переворот. К тому времени придворные поняли, что Алу не раб, а, как минимум, воспитывался наравне с аристократами, если не был внебрачным ребёнком, принятым в семью. Это выдавали его манеры. Что касается Тайного совета и церковников, то они уже не смотрели на Алу как на диковинную игрушку. Для них юный Двуликий был настоящей угрозой.

Риан скрипнул зубами. Двуликие и сейчас являются угрозой для существующей идеологии. Может, их и изучают, ставят на учёт их самих и их детей, однако идеология и образ Двуликих в массовой культуре остаётся прежним. Фильм "Гарем" является самым ярким образчиком этой пропаганды, который настолько разозлил хранителей правды с юга, что они решили убить актёра, исполнившего порочащую их предков роль.

— В общей сложности Алу прожил в Ингерне осень и зиму, пережил две течки. Его миссия по сути провалилась, и её остатки держались исключительно на авторитете Спенсеров. Атмосфера дворца, грязь, холод, сырость, распущенность, лицемерие и жестокость нравов — всё это сломало бедного юношу. Единственным светом в его жизни был Рэнди. Но и это долго не продлилось — однажды Рудольф застал ребят с поличным и страшно разозлился. Заговорщики, воспользовавшись случаем, начали рассказывать и о других случаях, валя при этом вину на Алу, в чём их активно поддерживал епископ Месси. Рудольф всё больше зверел, а потом случилось страшное — Рэнди застали с одним из новых стражников. Этот альфа пришёл в дворцовую гвардию за несколько дней до того. Его звали Руэл. В "Гареме" эту историю показали как результат заговора Ориона, но на самом деле Алу знал об их первой встрече и стал организатором следующих.

— Алу... совсем не был потрясён тем... что Рэнди начал встречаться с другим? — ахнул Двуликий.

— Так вышло, что братьев Спенсеров тогда не было во дворце. Они участвовали в важных переговорах по закупкам зерна в Цехине — в Ингерне случился неурожай, и своих запасов не хватило. Тогда-то на службу и поступил Руэл. Когда Спенсеры вернулись в Викторан, то всё уже было кончено. Они нашли Алу близким к полному отчаянию и узнали — Рэнди встретил своего Истинного. — Риан зажал себе рот, чтобы не закричать. — Да, для Алу это стало полной неожиданностью, он был уязвлён тем, что мысли Рэнди теперь принадлежат другому, но он слишком хорошо знал, насколько это важно. Особенно в Ингерне и именно сейчас. Он уже готов был благословить их и отпустить Рэнди, когда влюблённых застал с поличным сам Рудольф. Есть мнение, что его навёл Месси, который продолжал следить за Алу. А, может, доносчиком стал кто-то из гарема, позавидовавший Рэнди. Точно это уже выяснить невозможно. Разумеется, Рудольф пришёл в ярость. Он и без того был на взводе из-за голодных бунтов, связанных с нехваткой хлеба, фудзины начали осваивать внушительный кусок восточного побережья Дикого Края и прилегающие к нему острова — у самого Императора на Дикий Край уже начали появляться планы освоения — он не успел остыть после доносов на самого Алу, и когда он собственными глазами увидел измену своего бывшего фаворита, то едва не утратил над собой контроль. Алу примчался на шум и попытался всё объяснить, но от волнения путался в словах, то и дело мешая ингернский с родным языком. Месси, который очень быстро оказался на месте происшествия, перевёл эту мешанину на свой лад, Рэнди с Руэлом были арестованы, осуждены и казнены в тот же вечер. Алу пытался остановить это, падал Рудольфу в ноги, но тот был непреклонен. Алу был не просто в отчаянии — он снова практически утратил веру в жизнь, в богов и смысл своей миссии.

Как только братья Спенсеры обо всём узнали, то поняли, что следующим в списке Месси стоит сам Алу. Прислуга рассказала о ночных собраниях узкого круга придворных, и по названным именам Самуил всё понял. Алу был в опасности, как и обе империи. Когда Алу узнал о заговоре, то решил бежать домой — ещё был шанс предотвратить новую войну. Согласно плану, Эммануил должен был вывести Алу из дворца, доставить к месту встречи с небольшой группой сопровождающих на лошадях, а уже те должны были проводить Алу к месту встречи с земляками-торговцами, которые скоро отбывали на корабле на родину. Одним из сопровождающих Алу стал старший сын Самуила, омега Сесил, который сам вызвался на это задание. — Дензел сделал многозначительную паузу, и Риан, вспомнив песню Ллойда, всё понял. — Ему было семнадцать лет.

— Он... был убит?

— Как и остальные сопровождающие. В случае чего Сесил готов был плыть в Альхейн вместе с Алу. Он же вёз письмо от Спенсеров Владыке, в котором подробно излагалась причина такого решения и горячая просьба не предпринимать пока никаких действий. Алу благополучно покинул дворец Рудольфа, но и Месси не дремал. Поняв, что Алу сбежал — возможно, его предупредил тот же доносчик — он снарядил в погоню отряд боевых монахов из ордена "Десница Адама". Эти альфы были отлично подготовлены и вооружены. Они быстро напали на след и настигли беглецов буквально рядом с местом встречи, назначенным для передачи Алу землякам. Первым был убит Алу — его настиг кинжал, брошенный одним из монахов. Сесил пытался помочь, другие сопровождающие, которых лично подбирал Эммануил, окружили их охранным кольцом, однако силы были слишком неравны. Всё, что успел сделать Сесил — достать письмо и уничтожить его. Он знал, что если это письмо попадёт в руки Тайного совета, то вся его семья будет казнена по обвинению в государственной измене. Допустить этого юноша не мог — родовая миссия была для него важнее собственной жизни. Трупы доставили обратно в Викторан, предъявили Рудольфу и рассказали ту самую версию, которая и вошла в учебники истории. Спенсеры, скрепя сердце, публично открестились от Сесила — сказали, что ничего об этом не знали. Под эту самую историю были уничтожены соперники за власть и те, кто мог догадаться о том, что же произошло на самом деле. Под раздачу попали и Джефферсоны. На суде все обвиняемые отрицали свою причастность, но так бестолково и бессвязно, что собственными руками подписали себе приговор.

— А Спенсеров пытались привлечь?

— Пытались, да только Рудольф пусть и был взбешён, но не совсем голову потерял. Отец всё же успел внушить ему, что полезных людей стоит поберечь, а Спенсеры всегда верой и правдой служили империи. Да и суд над ними мог спровоцировать ещё один бунт — Спенсеры были весьма популярны в народе и войсках. В преддверии новой войны с Альхейном это было совсем некстати.

— А договориться не получилось?

— Об этом никто не думал, кроме Спенсеров. Когда новая война была объявлена, Эммануил сумел снова пробраться в ставку, однако на этот раз Владыка Дамир не собирался идти на мировую. Он был раздавлен горем, корил себя за излишнюю веру в разум северян и намеревался раздавить Ингерн, уничтожить "сосредоточие всех мерзостей мира", как он это назвал. Когда Эммануил рассказал ему о Рэнди и Руэле, это только добавило Дамиру аргументов. Всё, чего смог Эммануил добиться — его отпустили живым. Алу считал, что Спенсеры порядочные люди, верил им, и исключительно это спасло Эммануилу жизнь. Позже он писал в своём дневнике... — Дензел напряг память. — Я не смогу передать слово в слово, но было там примерно так. Дамир сказал, что понимает стремление Спенсеров к миру, но сейчас не то время, чтобы полноценный мир был достигнут. Что война неизбежна, и Альхейн будет воевать. Он выразил благодарность Спенсерам за попытку что-то сделать, но посоветовал больше думать о себе и своей семье, чтобы когда-нибудь их общая цель всё-таки была достигнута.

— Эммануил рассказал о родовой миссии?

— Похоже, да. Война была страшной, и её результаты известны. Альхейн был полностью разрушен, её жители порабощены. Так же наш мир пережил безумную Мировую войну, которую уже назвали Первой Мировой. Первым это сделал профессор истории бета Элиас Тьюринг, наставник Тобиаса Мариуса, и время показало, что он был прав. Сейчас мы стоим на грани нового международного кризиса, и если ничего не делать, то конец будет неизбежен.

— Я знаю, что Первая Мировая была очень масштабной, и в неё были вовлечено множество стран, но мы победили.

— Да, это так. Пока Ингерн воевал с Альхейном, остальные не вмешивались, ожидая исхода. Когда Ингерн одолел Альхейн и значительно укрепился за счёт трофеев и работорговли, остальным стало ясно, что они на очереди — Ингерн никогда не отказывался от возможности расширить свои владения. В том числе и под предлогом восстановления древней империи в прежних границах. Война получилась не менее кровопролитной, но не везде Ингерн побеждал силой. Рамина и Валленсия сами вышли из войны, когда эмиссары Ингерна осуществили государственный переворот и привели во власть полезных им людей. Само собой, их потом скинули, но дело было сделано. Фудзин, как и Альхейн, был вышвырнут из Дикого Края, тоже практически разрушен, сумел кое-как отстоять свою независимость и с трудом восстановился, но экономическое давление до сих пор не позволяет ему укрепить промышленность и экономику. Ближний восток, где и находились земли Альхейна, так и остался проблемой. Даже создание временного государства Мадина не помогло — его начисто смёл бунт, который возглавили пять выживших крупных и уважаемых семей Альхейна. Когда был образован Союз Пяти, а оккупированные земли потеряны, Ингерну пришлось значительно укрепить границу и постоянно держать там внушительные гарнизоны. Южный континент в процессе всевозможных манипуляций практически обезлюдел, сейчас там правят международные корпорации по добыче сырья, а уцелевшие племена деградировали, и их единственной целью стали выживание и месть. В процессе Первой Мировой войны мы упустили из виду захваченные заморские колонии, из которых слишком активно выкачивали ресурсы, и теперь они тоже представляют внушительную силу. Сейчас это всё начинает аукаться самым серьёзным образом, и причиной является в том числе и многовековая ненависть. Не так давно обозначилась вероятность поддержки Союза Пяти из-за моря, и если Союз Пяти будет атакован полными силами, на что до сих пор не решается Генеральный штаб, то в стороне эти люди не останутся.

— Там сохранилась вера Альхейна, — понял Риан.

— Да. Открыто они свою религиозность, как принято у нас, не показывают — не видят в этом смысла. Официально они считаются атеистами, поскольку последний храм был закрыт и перестроен в начале прошлого века, институт религиозной организации, унаследованной от оккупантов, упразднён, и отсутствие подобного контроля стало отменной базой для дальнейшего развития. Из-за этих шагов наши церковники окрестили их безбожниками, но вера там всё же есть и делает своё дело. Колонисты Альхейна сумели договориться с новой администрацией, и совместными усилиями они завоевали себе свободу, после чего наладили вполне благополучную совместную жизнь. Если Союз Пяти и впрямь сумел наладить связи с единоверцами — а это вполне вероятно, поскольку кто-то явно помогает им со снабжением в обмен на дешёвую нефть, самоцветы и кое-какие редкоземельные металлы, что они добывают на своей территории — то это может дать первый толчок в сторону Второй Мировой.

— Это и станет одним из инструментов, что Роммни использует против тебя. И против нас тоже, — добавил Гиллиан. — Пока пропагандируется образ Союза Пяти как исключительно террористической организации, это препятствует заключению хотя бы краткого перемирия между нами. Мы вступаем в самый сложный период нашей новейшей истории, на горизонте очередные парламентские, а потом и президентские выборы в Ингерне, и от того, с чем мы к ним придём, будет зависеть весь дальнейший ход мировой истории. Неспроста наша страна идёт в авангарде научно-технического прогресса — она за счёт своего имиджа держит первое место в мировом сообществе, но наши правители столько успели натворить в международной политике, навертев поверх старых проблем...

— Вы про то самое новое оружие, сэр? — Риан замер, вспомнив разговор с Билли Кингом.

— Да. Оно разрабатывается на основе ядерных исследований, и по первым результатам ясно, что это будет по-настоящему убойная штука. Даже по поверхностному знакомству с исследованиями радиоактивных материалов можно предположить, что новая бомба будет способна в несколько секунд превратить в пепел большой город, а потом на этом месте ещё долго жить нельзя будет. Есть масса способов использовать атомную энергию в мирных целях, а военные уже требуют оружие. Если его запустят со всех сторон, то всё, финиш.

— И первым под раздачу пойдёт юг, — мрачно сказал омега.

— Обязательно. Если с бывшими колониями, западными, дальневосточными и северными соседями уже существуют давние дипломатические отношения, дикарей и вовсе в расчёт не берут, а при всех сложностях самые толковые люди вполне успешно сдерживают наступление новой Мировой войны, то с Союзом Пяти не договоришься. Наследники Альхейна уже рождаются с ненавистью к нам.

— А как же песня Ллойда? Разве она не должна стать посланием мира?

— Да, и кто-то услышит, но добывать информацию на юге всё сложнее даже внешней разведке. Союз Пяти приобретает всё больше и больше союзников и сторонников среди отдельных племён и родов, которые ведут свою собственную войну против нас. Дело идёт к общему объединению. Сам Союз Пяти вполне успешно отбивает атаки наших южных армий с самого своего образования. Тамошние полевые командиры очень подозрительные. И на всём этом фоне простая демонстрация будет поистине убойной штукой. Да только последствия нынешнее военное руководство не волнуют. Хорошо, что разработки быстро не идут, да и мы смогли найти пару союзников в КБ, которые тормозят работу, как только могут.

— С ума сойти...

— И не говори. Мы, конечно, попытаемся договориться с Союзом Пяти, мы обязаны это сделать, но сделать это будет непросто.

— А почему они решили меня именно убить? Разве они не предполагали, что меня просто используют?

— Мы не знаем. Возможно, они предположили, что ты ради богатой и яркой жизни плюнул на издержки. Возможно, они решили, что с тебя хватит, и приняли решение тебя убить, чтобы не мучился дальше. Кто их знает?! Если добьёмся встречи с руководством, то спросим.

Влад замер за дверью, смотря в приоткрытую щель и слегка досадуя, что внук не удосужился запереться. Он не сводил глаз с парочки любовников и автоматически отметил, что Доминик явно знает, что надо делать, чтобы Каин не схлопотал новых проблем со здоровьем. То, как они смотрели друг на друга... И порадоваться бы за них надо, вот только самая свежая новость и неожиданная встреча с сыном... Значит, Девро уже забрали. Ну, и ладно. Всё равно от него одни проблемы. Если подпольщики смогут парня подлечить — их удача. Флаг в руки. Не смогут — Роммни ещё что-нибудь придумает.

Сцепка, и Доминик прильнул к Каину, тяжело дыша. Спустя пару-тройку минут они расцепились, и омега пристроился рядом.

— Ты как? — тихо спросил он у Каина.

— Хорошо. А ты?

— Конечно, хорошо. Пить хочешь?

— Да. А ты?

— Я тоже хочу. И я захватил.

— Виноградный? — заинтригованно привстал Каин.

— Так ты же его любишь. И не красный, а жёлтый. — Доминик ласково поцеловал парня и начал вставать. — Сейчас достану.

Хорошенький, подумал Влад. Фигурка, кожа, волосы, спина прямая, ножки ровные... Славный мальчишка. И ведь любит Каина — больного и инфантильного. Если бы так союзнички не надоедали, то уже начал бы готовить свадьбу — и возражений бы ничьих не потерпел! А вместо этого...

— Дедушка ещё не вернулся? — спросил Каин, выпив полстакана.

— Нет, кажется. И я уже волнуюсь, — вздохнул Доминик. — Я видел, как ему кто-то позвонил, твой дедушка рассердился, быстро куда-то собрался и уехал. Только переодеваться почему-то не стал, и вместо "Вольта" на "Мустанге" уехал.

— Наверно, дело особо секретное, — со знанием дела объяснил Каин. — Дедушка в таких случаях даже никого не берёт с собой.

— Хороший он у тебя. Только мне кажется, что он ужасно устаёт в последнее время. Ему бы отпуск взять. И, знаешь, мне иногда кажется, что он чем-то похож на моего покойного дедушку. Такой же сильный.

— А что тебе ещё кажется?

— По-моему, он очень одинокий. Что в его жизни очень мало вещей, которые его по-настоящему радуют. Ты, например. Если бы только я мог что-то для него сделать!

Сердце старого альфы дало сбой.

— Дедушка не любит жаловаться, — вздохнул Каин, — но мне тоже так кажется. Дедушка Влад очень дружит с дедушкой Остином, они уже давно вместе работают, только почему-то уже меньше разговаривают. А отца моего дедушка Влад и вовсе не любит.

— Что бы для него сделать такого, чтобы он не был таким мрачным, как думаешь?

— Не знаю... — Каин задумался. — Может, приготовить для него что-то, что он любит? А то постоянно приходится есть что попало с кем попало. А, и правда, давай ты что-нибудь приготовишь, когда он вечером будет дома, пригласим его ко мне в комнату, посидим втроём, и ты нам вслух почитаешь?

— А твой дедушка одобрит? — засомневался омега, забирая пустой стакан.

— Так ему тоже отдыхать надо. Вот и отдохнёт. Тем более, что у меня в комнате есть очень хорошее кресло...

Влад аккуратно прикрыл дверь, обернулся и увидел Сони в шёлковом халате на голое тело, стоящего на отдалении. Омега тут же отпрянул, и Влад понял, что тот не пьян, как обычно, а просто в лёгком подпитии. Рослин Мудрейший, и это когда-то был один из первых красавчиков светских салонов?!

— Ты что тут делаешь? — негромко рыкнул Влад.

— Господин Барри... — чуть слышно взмолился Сони, пошатнувшись и привалившись спиной к стене, — умоляю... позвольте мне хоть немного побыть с Каином! Он же мой сын!..

— Ты сам его бросил, не вспоминаешь лунами, а тут вдруг вспомнил? Брысь к себе и проспись, позорище.

— Господин Барри... пожалуйста... — По неестественно моложавому лицу Сони покатились слёзы. — Не отлучайте меня от моего ребёнка. Да, я совершил ошибку тогда, но я всё понял...

— Если бы понял, то не бл...вал бы сейчас направо и налево, — отрезал Влад. — А я тебе ещё тогда всё сказал. Если увижу тебя рядом с Каином — пожалеешь.

— Пожалуйста...

— Нет. И сейчас тебе там точно делать нечего.

— Из-за этого мальчишки? — ревниво скривился Сони, и Влад поморщился. Тоже мне!

— Этот мальчишка заботится о Каине, и мальчику стало гораздо лучше. И я точно знаю, что этот мальчишка не вильнёт хвостом из мимолётной прихоти. Пусть трахаются, сколько хотят. Может, я даже всё-таки поженю их. И плевать, что прочее стадо скажет. Или ты хочешь, чтобы наш единственный приличный наследник стал марионеткой в их руках? Я этого не допущу! Потому и берегу его от тебя. Пусть хоть кто-то ещё останется в здравом уме в нашей семейке. А тебе повторять снова не буду. Проваливай.

Сони поджал губы, резко развернулся и почти бегом, спотыкаясь на ходу, скрылся за поворотом. О сыне он вспомнил, как же! Тварь похотливая... Надо будет закрыть ему счёт на полгода, чтобы перестал, наконец, по пластическим хирургам и борделям шастать. И велеть одному из охранников, чтобы контролировал количество спиртного, что попадает в руки этому выродку. Скоро большое мероприятие, Сони должен быть в мало-мало приличном виде. И заодно выписать воспитательных пинков Грэму, а то совсем распускаться начал.

Не нужны Каину такие родители. От слова совсем. Хватит и того, что он сам о нём заботится. А теперь и Доминик появился. Уж их двоих вполне хватит.

Хороший мальчишка. Умный. Точно не подведёт. Надо будет потом обрисовать ему ситуацию по минимуму, и тогда будет учиться охотно и прилежно.

Когда впереди показалась тусклая вывеска "Милосердия", Риан остановился. Двуликий внезапно испугался. Там его ждёт оми. Который столько лет его искал. А, может, и Авель тоже. Как смотреть им в глаза???

На центральное крыльцо вышел молоденький омежка в синей куртке, огляделся, сразу заметил гостей и поспешил к ним навстречу.

— Дядя Гилл... Дензел... Ну, наконец-то!!! Мы уже чуть с ума не сходим!

— Кто-то вернулся? — утешающе приобнял его комиссар, и Риан машинально задержал дыхание — пах сородич очень соблазнительно.

— Элиот и Скотт. Остальные ещё у Салазара сидят, но вот-вот поедут к нам. У них всё в порядке.

— А чего задерживаются?

— Авель захотел себе татуировку сделать.

— А не сказали какую?

— Сказали, что это сюрприз будет. — Омежка с волнением повернулся к Риану, который пытался дышать через раз, чтобы вкусный аромат юного сородича не будоражил слишком сильно. — Привет, меня зовут Ликан.

— Привет... — Риан неуверенно покосился на комиссара, и альфа кивнул. Значит, Ликан в курсе. — А...

— Твой оми уже ждёт. Он даже с Авелем по рации переговорить успел. Правда, пришлось выгребать все наши запасы валерьянки... Ты боишься что ли?

— А сам как думаешь? — нахмурился Дензел. — Дай с духом собраться хоть чуть-чуть!

— Лучше всё-таки не затягивать, — нахмурился и Ликан. — Чем дольше Риан будет так стоять на улице, тем сильнее будет бояться. Хотя бояться нечего — Кит и так всё знает. А скоро Авель приедет, и уж он точно бояться не будет. Думаю, к его приезду лучше самое напряжённое уже пережить.

— А Авель...

— Он уже понял, что ты тогда был не в себе, и совершенно не сердится. Идём, скоро совсем холодно станет, а завтра ещё более сильный мороз обещают. — Ликан принюхался. — Цикл сбился. Ясно. Дядя Гилл, вы уже решили, куда его перевезти на время течки? У нас же всё забронировано, а Рикки последний свободный бокс занял...

— Уилл пообещал уладить этот вопрос с Лейлой — у них свободное местечко обязательно найдётся. Вы комнату для ребят приготовили?

— Конечно. Даже прибрались лишний раз, чтоб так дезинфекцией не пахло, и постельное бельё сменили. Идём уже!

Риан заставил себя сделать шаг, другой, третий... Колени подгибались, и Дензел заботливо взял его под руку.

— Всё будет хорошо. Я понимаю, ты почти не знаешь его, но на самом деле Кит тебе обязательно понравится. Он очень хороший человек. Ты быстро к нему привыкнешь.

Крыльцо. Сердце колотится, как заведённое. Оми. Его оми. Настоящий, живой. Там, ждёт его.

Ступеньки. Четыре ступеньки, присыпанные снежной крошкой со шлепками снежной каши с песком. Дверь, за которой его ждут и пьют валерьянку.

Короткий коридор с серым, заметно потрескавшимся плиточным полом в разводах от половой тряпки. Пахнет чем-то, что смутно напоминает родной приют, и нахлынувшее снаружи влечение к Ликану на время отступает. На время — потому что в любой момент может вернуться. Бывало уже. Может, у них кроме валерьянки найдётся что-то и от этой напасти? Не зря же комиссар упомянул про настои Альхейна.

Небольшой вестибюль с двумя дверями, ведущими направо и налево, стол консьержа с горящей лампой, рядом стоят стулья, на которых сидят двое омег и двое бет. Первым Риан замечает немолодого омегу в длинной вязаной бурой кофте и остальных просто не видит. Запах этого омеги чувствовался уже от двери — он был самым взволнованным — и нервозность Риана вдруг начала куда-то уходить. Сердцебиение стало замедляться, дрожание в коленях прошло, и Двуликий понял, что не только запах этого омеги кажется знакомым, но и его облик. Настолько знакомым, что даже слёзы на глаза навернулись.

Оми.

Омега обернулся, увидел вошедших и начал медленно вставать, не сводя глаз с Риана, который точно так же не мог оторвать глаз от этого омеги. Заметно усталый, со следами недосыпа. Когда-то он был очень красив, и его волосы, тронутые сединой, такого же цвета, какие были у него самого до покраски в красный цвет. И снова его лицо кажется смутно знакомым. Сколько там им с Авелем было лет, когда их из Дома Малютки переправили в приют?..

Кит Девро. Оми.

— Риан, сынок, ну что ты плачешь? Неужели так соскучился?

Его подхватывают чьи-то руки, и Риан видит лицо. За спиной этого человека виден ещё один, который так же бережно берёт на руки ещё одного малыша и подходит к ним. Мальчик тоже хнычет, но быстро успокаивается, когда они оказываются близко друг к другу.

— Папа, ты видишь, как они уже любят друг друга?!

— Да, ты прав, Китти. Ну, как можно после этого их разлучать?!!

— Значит, мы и Авеля заберём?

— Конечно. Тем более, что он такой хорошенький! Они ведь будут хорошими мальчиками и не станут огорчать дедушку?..

— Папа, ты хорошо себя чувствуешь? Может, сегодня тебе стоило побыть дома?

— Нет, я ни за что не упущу возможности навестить наших мальчиков! Ведь уже очень скоро мы заберём их домой. А ты чего такой грустный?

— Мне в приёме на работу отказали — слишком много ошибок допустил, когда заполнял анкету.

— Так ты совсем не отдыхаешь. — В голосе второго омеги прорезался мягкий упрёк. — Вполне мог бы нормально сдать экзамены вместе со всеми.

— Нет, я хочу побыстрее зарабатывать нормально, чтобы не возникло проволочек — вдруг придерутся, что мы не сможем наших малышей обеспечивать??? Я уже знаю, куда потом пойду — там тоже неплохо платят.

В комнате горит свет, Авель уже дремлет, а сам Риан не спит и с тревогой смотрит на взрослых. Он откуда-то знает, что они уже скоро уйдут, и не хотел этого. Мальчик готов был вот-вот расплакаться, и это заметили.

— Не хочет, чтобы мы уходили. — Ласковые руки обняли его, и Риан успокаивается. — Чувствует. Ну, ничего, скоро поедем домой вместе. И всё будет у нас хорошо.

Лица этих омег Риан толком не помнит, а вот запахи... Эти запахи. Едва в памяти вспыхнули смазанные воспоминания, которые когда-то были снами, что иногда повторялись снова и снова, Риан убедился, что всё, что говорили ему комиссар Моэна и его ученик, это чистая правда. Он всё-таки помнит родительскую любовь и ласку. Помнит, как тянулся к оми и дедушке. Его любили, его хотели. И его собирались забрать домой. Вместе с Авелем. Лица надолго забылись из-за обилия более поздних событий, но их регулярное присутствие запечатлелось в памяти отпечатком запаха. Запаха родительской любви. Который сейчас вспомнился и стал для него самой лучшей заменой валерьянки.

Кит всхлипнул и медленно приблизился к ним, продолжая смотреть на Риана с потрясением и надеждой.

— Риан? Это, и правда, ты?!! Мальчик мой...

Двуликий снова растерялся, не зная, что сказать в ответ. А сказать хотелось, только все слова, которые он подбирал по пути к офису, сейчас стали казаться пустыми и глупыми. Что же сделать? Подойти и обнять?

Кит решил всё за него. Приблизившись вплотную, он медленно стянул с головы сына вязаную шапку, потом бандану Калибана, трясущейся рукой провёл по красной шевелюре, перебрал несколько прядей и со слезами обнял так крепко, что у Риана даже дыхание перехватило. Кит был заметно ниже него, макушка упиралась в подбородок Риана, и от этого было заметно не по себе. Не только от того, как были крепки родительские объятия. Ещё и от того, что до смерти хотелось обнять в ответ.

— Всё правильно, — тихо сказал ему Гиллиан. — Всё так, как и должно быть. Если что-то хочешь — сделай. Не бойся.

Не бойся. Так, как и должно быть. Конечно, ведь это его оми. Его кровь. Родная кровь. Которая теперь никогда его не покинет.

И Риан обнял в ответ.

— Мы уже поужинали, не волнуйтесь так, — начал утешать счастливого оми Гиллиан. — Риан потому такой худой, что много работал и после больницы ещё не совсем восстановился. Пройдёт, не сомневайтесь. Вот отдохнёт, подлечится, и всё будет хорошо.

— И не забывайте, что его постоянно приводили в нужную хозяевам форму, а это значит "худеть надо было", — авторитетно добавил Ликан. — Вы же видели фотографии!

— Это верно, — поддакнул Альфонс. — Пёс бы подрал эти их стандарты!

— И не говори, — мрачно вставил свои пять медяков Элиот. Несмотря на то, что спасение Авеля прошло благополучно, омега не спешил радоваться, пока не убедится, что приятель в полном порядке. — Создают отполированную картинку, морочат голову молодёжи, те потом ударяются в крайности, чтобы достичь такого же результата, а торгашам того и надо.

— А потом у этих бедняг начинаются проблемы, в том числе и со здоровьем, — согласился с напарником Скотт, поглаживая по плечу, чтоб так не дёргался.

То, какую суету Кит развёл вокруг обретённого наконец сына, поразила подневольную знаменитость. Если в семье комиссара подполья было примерно то же самое, то неудивительно, что Дензел шею тёр — наверняка получил от Сантаны, когда тот узнал, что у них с ЕГО сыном постель и хорошие отношения. Про своего тёзку Риан слышал немало, в том числе и откровенного вранья, так что примерно представлял себе, что это за человек. Кит оказался самым обычным, но от этого ощущался выгоднее живой легенды, с которой, возможно, тоже придётся знакомиться. То, как он то и дело приобнимал сына, легонько целовал в висок, поглаживал по плечам, прижимался, будто боялся, что тот сейчас исчезнет... Рядом с родителем было хорошо. Совсем как рядом с Авелем. И это дарило надежду, что это всё не сон. Что теперь всё обязательно наладится. Нужно только познакомиться получше, пройти курс реабилитации, а потом они будут жить вместе. Как Риан и Авель всегда и хотели. Как хотел покойный дедушка Кэрри. Риан уже видел фотографии, оставшиеся у Кита, и припомнил ещё пару моментов, снова вызвавшие обильные слёзы счастливого оми.

Иво, какими же глазами Кит смотрел на него! С таким обожанием! Потом откуда-то появились их с Авелем личные дела из приюта, Кит показывал фотографии из папок, и Риан, вглядевшись, сразу поверил, что на половине снимков действительно он — увидел кое-какие детали, которые с возрастом совсем не изменились. Если только самую малость.

— А у Кристи точно найдётся подходящая краска? — продолжал кудахтать Кит, сокрушённо приглаживая красные волосы сына. — И эти пятна на лице...

— Пятна — это от постоянного ношения грима, — тихо объяснил Риан. — Если раньше я его сразу снимал по возвращении домой... то есть в квартиру Пламмера, то потом только перед тем, как принимать ванну и сном, а спать много не давали. Работы было много, спешили закрыть все контракты... и я хотел самым лучшим образом провести своё последнее шоу.

— Мерзавец! И как таких только земля носит?!! — сердито запричитал омега. — Разве можно так???

— Мои хозяева считали, что можно.

— Всё, теперь они над тобой больше издеваться не будут. Отдыхай, отсыпайся, кушай хорошо, а потом поедешь домой... Что с тобой?

Риан уже с полчаса мучился от желания курить, но стеснялся спросить, есть ли в хозяйстве "Милосердия" такое. Нервы.

— Курить хочешь? — проницательно догадался Элиот и полез по карманам. — Вот, держи, только они не такие крепкие, как те, к которым ты привык.

— Сойдут. — Риан едва не вырвал из рук нового знакомца вожделенную пачку. Марка была совершенно незнакомой, но сам запах ТАБАКА...

Ликан придвинул пепельницу, чиркнул спичками, давая прикурить, и Двуликий с наслаждением затянулся, забыв про всё на свете. Опомнился он только после третьей сигареты, заметил, как вокруг стола накурено, и покраснел, попытавшись разогнать сизый смог, от которого Кит даже начал покашливать.

— Ой, простите... я увлёкся...

— Ничего, мы понимаем, — поспешил его заверить Ликан, доставая из ящика стола маленький вентилятор и подрубая его ко второй розетке за своей спиной. Нажал на кнопочку, и вентилятор зажужжал, начиная вращать лопастями и разгонять табачный дым.

— Я... я обязательно брошу, — виновато пообещал оми Риан, — ведь теперь мне это не нужно.

— Вот только сможешь бросить нескоро, — сочувственно качнул головой Гиллиан. — От никотиновой зависимости, может, мы тебя и избавим, но вот от привычки хвататься за сигарету в моменты стресса ты избавишься не так быстро. В конце концов, сработает чёткая последовательность — стресс, сигарета, конкретный запах и вкус. На то, чтобы вытравить эту цепочку из подсознания, уйдёт время.

— Да, вы, наверно, правы. Значит, придётся переходить на дешёвые, пока необходимость будет оставаться. А сколько эти стоят?

— Это самые дешёвые, и качество у них тоже так себе, сам понимаешь, — признался Дензел. — Придётся как-то собирать волю в кулак и прибегать к ним только тогда, когда очень будет надо. А это самое "очень" в ближайшее время наверняка будет часто вылезать — кто знает, чем тебе может ещё аукнуться "Сивар".

— Риан, — осторожно спросил Ликан, восторженно пялясь на кумира, — а ты сейчас можешь выполнить одну мою просьбу?

— Какую? — обмер Двуликий. В его голове замелькали картинки скабрезного содержания, хотя вряд ли Ликан именно это имел в виду — влечением от него не пахло.

— Станцуй что-нибудь. Я ведь тебя только по телевизору видел, а там всё отрепетировано... А я так мечтал посмотреть, как ты это делаешь!

— А что именно?

— Ну... не знаю. Может, импровизацию минут на пять? У нас есть пластинки.

Риан подумал, взглянул на оми, который тоже просительно выгнул брови, и кивнул.

— Неси, что есть.

Дензел тут же сорвался с места, чтобы помочь Ликану принести самый настоящий патефон, который уже считался настоящим артефактом старины — настолько продвинулась звукозаписывающая и воспроизводящая техника за сто лет. Сам Ликан нёс пластинки для раритетного механизма — толстые и хрупкие. Риан перебрал их и остановился на мелодии, под которую когда-то учился на заре своей работы на Пламмера. "Осенний вальс". Эта мелодия тогда стала его любимой надолго.

— Вот эта.

Пока заводился патефон, Двуликий решительно разулся и снял верхнюю одежду, чтобы не стесняла движений. За время бесчисленных репетиций он так привык к ощущению предельной лёгкости, что иначе бы точно сфальшивил, а для профессионала это недопустимо. В холле было заметно прохладно, но это нестрашно — скоро станет тепло.

— Готово.

Риан вышел на середину холла, прикрыл глаза и кивнул, подавая сигнал к началу. Динамик патефона зашуршал, и сквозь этот шорох донеслись первые ноты. Омега полностью погрузился в музыку, стремясь слиться с нею, как и всегда. Чтобы повторить её течение, перевести его в движение тела, внимательно слушал себя. Вспоминал все свои репетиции под руководством покойного Людвига Шмидта и старался как никогда, чувствуя присутствие беты рядом и отдаваясь работе так, как всегда требовал придирчивый хореограф. Может, он видит его сейчас из высоких окон Мирового Дома и радуется? Пусть посмотрит, как бывший подопечный увлечён любимым делом, и убедится, что тот на самом деле всегда был предельно старателен и внимателен.

Когда музыка стихла, и Риан опомнился, то увидел такое восхищение в своём родителе, что вся нервозность в отношении него прошла совсем. Оми гордится своим мальчиком. Любит его. Это правда. Ликан едва не растекается от восторга. Если бы не ночь и необходимость не тревожить уже разошедшихся спать обитателей центра, то танцора бы ещё и аплодисментами наградили!

— Потрясающе... Это просто потрясающе! Ты гений!

— Гений, не гений, а эту часть своей работы всегда любил, — смутился Двуликий, чувствуя, что дышать как-то тяжеловато. Может, не стоило столько курить? Едва не сбил дыхание... — Пожалуй, я даже буду по ней скучать.

Едва он вернулся на свой стул, как тут же был снова заключён в родительские объятия.

— Мальчик мой, ты... ты... Ты у меня самый лучший!

— Вот когда ещё его фильмы посмотрите, то лишний раз убедитесь, какой он талантливый, — подтвердил Гиллиан. — Вы только не обращайте особого внимания на типажи и характеры, а оценивайте актёрскую игру. Риан неподражаемый актёр! Такие рождаются крайне редко.

— И потому особенно больно, когда такие выдающиеся люди становятся инструментами в руках сволочных пропагандистов, — вздохнул Дензел.

Ликан тут же налил чаю, чтобы промочить высохшее горло танцора, и Риан с удовольствием его выпил. Вкусный тут чай... с ароматными травками... Совсем как тот самый напиток, которым его угощал Оливер Филлипс.

— Кстати, а что с Филлипсами? — спохватился Двуликий. — И остальные из "Кармина"?

— С ними терпимо, — сообщил Гиллиан. — Перетрясли всех, конечно, двоих задержали для порядка, но Роммни явно не собирается сажать всех скопом. Рассчитывает выйти на наших друзей и уже отрабатывает все линии направления. Мы вовремя подстраховались и направили его по нескольким ложным следам — схема уже отлажена и даст сбой только в том случае, если в расследование Роммни вмешается кто-то чуть менее мозгастый, а таких он предпочитает держать на коротком поводке, чтобы не испортили ему Игру. — Комиссар посмотрел на часы, висящие на стене над столом. — Что-то наши задерживаются... На дорогах патрулей что ли прибавили?

— Да нет, — пожал плечами Альфонс. — Если бы это было так, то Барон Биттнер или Калибан нам бы сообщили... — Тут ожила рация в кармане куртки комиссара. — Сэр, вас кто-то явно хочет.

Гиллиан приглушил звук и ответил на вызов.

— Сэр, мы уже подходим, — прошуршал в динамике голос Дэниэла. — Простите за задержку.

— Наконец-то, мы уже ждём. Как Авель?

— Волнуется.

— Отбой.

Риан снова почувствовал, как начинает бешено колотиться сердце. В том числе и от страха внезапно проснуться и не увидеть это всё вокруг. Авель... милый... скоро будет здесь... Омега сорвался с места и, забыв обуться и набросить хотя бы куртку, ринулся на улицу.

— Сынок, а куртка? — прилетел в спину встревоженный родительский голос.

Какая ещё куртка, если Авель сейчас придёт?! Да я только на минуточку!

Выскочив на крыльцо, Риан тут же увидел подходящих людей. Пятеро, и один из них...

— Риан!!!

Холод и начавшие промокать от грязного снега шерстяные носки были тем более забыты. Аромат Авеля — чистый, зовущий, родной...

— Неужели ты здесь??? Поверить не могу...

— Да, я здесь. Всё кончилось.

Не всё, но кончилось. Теперь ничто и никто не помешает обнимать любимого тогда, когда захочется, и столько, сколько захочется. Не будет ограничений по времени из-за напряжённого рабочего графика, не будет сторонних измен — НИКОГДА!!! — не будет новых поводов для угрызений совести...

— Опять не думаешь?! — укорил Риана Авель, заметив, в каком тот виде. — Ты же простудишься и заболеешь! Хоть бы обулся! Как ребёнок, ей-богу...

В этот самый момент к ним подбежал Кит с ботинками и курткой.

— Сынок, ты же простудишься! Холодно же!

Риан наконец-то почувствовал, как становится мокро и холодно ногам, и пристыженно опустил голову.

— Я забыл...

— Он и раньше о таких мелочах не думал, — улыбнулся Авель. — Ребёнок как он есть. Здравствуй, оми.

Кит торопливо обнял второго своего ребёнка и потянул обоих в здание.

— Всё, быстро внутрь! Холодно же!

— Бедный наш Аполло, — хихикнул Алистер. — Как только опомнится, то офигеет от такой заботы!

— Скорее будет отрываться на полную катушку, — уверенно сказал Ружеро. — Посуду мыть не надо, стирать и готовить не надо... Полное обслуживание.

— Надоест, — уверенно заявил Микаэль. — Да и когда ребёнок родится, то пахать придётся всем.

— И наша знаменитость будет стирать пелёнки вручную? — хмыкнул Дэниэл. — Я бы на это посмотрел!

— Надо будет — научится. Научился же терпеть нашу элиту со всей её вонью! Да запах младенческого дерьма, да ещё от собственного отпрыска, покажется ему не хуже духов.

— Ну, духов вряд ли, но это терпеть будет однозначно легче, — согласился Алистер.

— Ладно, пошли и мы, а то не знаю как вы, а я бы не отказался от горячего, — поёжился Ружеро. — Может, я и альфа, но мороз уже становится крепче, а я ещё наши морозы в горах с трудом терпел. Если бы не долг, то плюнул бы на всё и ушёл в городскую ячейку.

— Вот ваша комната, отдыхайте. Если что-то понадобится — я внизу до утра, а там меня сменят. Не стесняйтесь.

Ликан пропустил освобождённых омег вперёд. Риан задержался на пороге, недоверчиво поводя носом. И было от чего — в воздухе ещё пахло дезинфекцией. Может, здесь и прибирались, только полностью запах хлорки выветрить не получилось. В последний момент что ли уборку делали? Возможно. Тогда можно было бы проветрить. Или забыли? Или отопительные трубы могли не выдержать? Ладно, неважно.

Сама комнатка была тесноватой, но чистой и вполне уютной. Две кровати друг напротив друга, окно с опрятной занавеской, общий стол, два стула, простенький шкафчик, какая-то картинка на стене. Стены покрашены самой дешёвой синей краской на высоту чуть выше омежьего роста, дальше шла побелка до самого потолка. Лампа всего одна, абажур явно самодельный. Сразу видно, что работники "Милосердия" стеснены в средствах. В целом обстановка напоминала общие комнаты в приюте, и отзвуки чего-то знакомого придали Двуликому уверенности. Авель же оглядывался по сторонам с живым интересом и удовольствием. Он даже присел на одну из кроватей и попрыгал на ней.

— На пружинах? Здорово!

— Если что — починить будет проще, — объяснил Ликан. — Среди наших друзей немало рукастых, так что чинить есть кому. Ладно, всё, устраивайтесь и ложитесь спать. Ночь уже на дворе. Все разговоры и дела будут утром.

Да, припозднились, но остаток вечера получился достаточно оживлённым и забавным. Пока Кит сушил ноги сына и облачал их в сухие носки, сам Риан с любопытством наблюдал за Элиотом и Алистером. Эти двое, которых Дензел назвал заклятыми неразлучниками, провернули финт не хуже, чем его родитель — Элиот, увидев входящего Алистера, сорвался с места и, вцепившись в друга, долго не мог ничего толком сказать, после чего стиснул в своих объятиях так, что едва не задушил. Алистер только вздохнул, но стоически вытерпел. До самого конца Элиот не отходил от друга, периодически спрашивал, как всё прошло, и так надоел Алистеру, что тот начал огрызаться, и только суровое одёргивание комиссара вынудило омег заткнуться и не беспокоить здешних обитателей. Похоже, что Элиот уже не первый год ревностно опекает друга, а тому это изрядно надоело.

Посиделки под горячий чай и рассказы в итоге затянулись за полночь. Стоило прибыть Авелю, как Ликан принёс из кухни маленький тортик с двумя свечками-цифрами, который купили ещё утром в ближайшей кондитерской. Правда, тут же обнаружилось, что один из ребятишек, которые сейчас жили в центре, таки добрался до лакомства и поковырял сладкие кремовые узоры. Впрочем, маленький праздник по поводу дня рождения Авеля это не испортило. На завтра в столовой затевали настоящее празднование уже совместного дня рождения обоих спасённых, для которого почти всё уже было куплено, причём оплатил лично Уильям Биттнер. Вот это щедрость! С трудом верится, что это один из королей уголовного мира — совершенно непохож на те образы, что выводились в бандитских боевиках.

Уговорить Кита ехать домой оказалось непросто. Омега долго обнимал своих детей на прощание, обещал навещать почаще, пока Гиллиан вежливо не напомнил о позднем времени и предложил проводить. Когда Кит, то и дело опасливо оглядываясь, пошёл-таки к выходу, у Двуликого вдруг защемило в груди — будто вместе с оми уходило что-то особенно важное. Неужели то же самое было и в Доме Малютки, когда его родитель, отработав смену, уходил домой? Уж не потому ли он тогда плакал?

— Мы ещё увидимся с ним, — шепнул Авель, беря своего избранника под руку. — А потом будем жить все вместе. Уже скоро.

Повстанцы тоже засобирались отдыхать, вот только не все — Дензела и Скотта оставили дежурить. Неужели из-за риска вторжения людей Роммни? И что смогут два подготовленных бойца против?.. Вопросы вертелись на языке, но так и не были заданы — Риан ужасно устал и уже клевал носом. Напряжение суетного и нервного дня всё-таки начало сказываться. Как и хронический недосып последних дней. Если бы не это...

Авель помог Риану раздеться, улечься в постель, и уже сонный Двуликий, тихо улыбаясь, потянул его к себе.

— Ты не будешь со мной спать? — с наигранной обидой поинтересовался он.

— Буду, конечно. Только сам разденусь.

— А что за татуировку ты там сделал? — полюбопытствовал Риан. — И где?

— На левом плече, только она сейчас под бинтом.

— Ну, скажи! — начал канючить Риан, крепче сжимая пальцы Авеля.

— Это картуш, на котором будут стоять самые знаменательные даты в нашей жизни. Салазар уже написал день нашего воссоединения перед съёмками "Гарема" и сегодняшнее число, а дальше будут постепенно вписываться остальные. Например, день, когда родятся Кимми и его братья. А ещё можем вписать туда день нашей свадьбы.

— Какой свадьбы? — привстал Риан. Сон слегка слетел с него.

— Обыкновенной. Сюда время от времени заглядывают священники, которые проводят церемонии по древнему обряду, и если ты захочешь, то мы сможем пожениться. Мне ребята рассказывали про этот обряд, и я бы хотел в нём поучаствовать. Тем более, что ничего особенного для него не нужно.

Свадьба... настоящая...

— Это было бы... замечательно.

— Значит, поженимся, как только отец Себастьян приедет. Он ведь не только женит, но и детей крестит. Можно, конечно, обратиться и к местным служителям старого обряда, но сейчас их лучше не беспокоить.

— Ладно, раздевайся скорее и ложись. Я так соскучился!

— Неужели у тебя ещё силы остались? — нарочито удивился Авель.

— На самое желанное нет, но ведь можно просто полежать вместе. Мне ведь и потискаться с тобой хочется. И почему я не зацеловал тебя ещё там, на улице?!.

Под шутки и тихий смех Авель быстро разделся до белья, и под коротким рукавом его белой футболки Риан увидел тот самый бинт. Он спускался до середины плеча. Такой длинный картуш? И как его этот Салазар нарисовал?.. А, кстати...

— А кто этот Салазар?

— Он омега и замечательный художник. — Авель выключил свет и забрался под одеяло, где тут же был обвит нетерпеливыми руками Риана и прижат спиной к груди. Ладони Риана тут же начали поглаживать его, нос уткнулся в изгиб шеи, губы начали неспешно покрывать поцелуями обнажённые участки кожи. По телу омеги поползали знакомые мурашки. — Ты ревнуешь что ли?

— Ну, так, чуть-чуть. Всё-таки я понятия не имею, кто это — мне не сказали. Сказали только, что свой...

— Риан, не замахивайся на то, на что сейчас неспособен, — нахмурился Авель, чувствуя, как ласки Риана становятся всё настойчивее. — Тебе отдыхать надо. Ты уже вот-вот заснёшь!

— Когда ты со мной? Нет, не засну.

— И всё-таки тебе надо поспать...

Авель попытался мягко высвободиться, как вдруг почуял неладное. В голосе Риана появились подозрительные нотки, да и в запахе что-то изменилось — появилась какая-то особенная жадность. Ласки стали грубее, пальцы сжимались, причиняя ощутимую боль, как в тот самый день, а когда меж половинок тыла омеги начало ощущаться что-то очень плотное, то стало ясно, что у бедняги снова приступ. Неужели из-за усталости и лёгкого запаха хлорки? Или сбившегося цикла?

Авель снова попытался высвободиться, да не тут-то было. Его самым циничным образом подгребли под себя и начали сдирать трусы. Лицо Риана, подчёркнутое скудным светом уличного фонаря, приобрело до отвращения знакомую хищность, язык облизывал губы. Очередной поцелуй подтвердил подозрения. Точно, приступ! Кричать? Звать на помощь? Так ведь переполошишь всех... Ай, больно-то как! Пальцы как клещи! В тот раз было так же...

Спасение пришло внезапно, и гневный полуистерический рык был тут же заглушён плотным захватом ладони Дензела. Скотт оперативно оттащил Авеля в сторону, усадил на вторую кровать и бросился помогать товарищу. Вдвоём они кое-как скрутили беснующегося Двуликого заранее припасёнными ремнями, соорудили из полотенца кляп, привязали к кровати и только тогда позволили себе передохнуть.

— Не думал, что это случится в нашу смену, — сказал бета, смахивая пот со лба. — И не сегодня.

— Это может случиться в любой момент, — заметил Дензел, мрачно наблюдая, как Риан мечется, дико вращая глазами и пытаясь высвободиться из пут.

— И что с ним делать?

Дензел поджал губы, затем решительно склонился над больным и отвесил ему две хлёсткие пощёчины. Омега замер, широко распахнув глаза, в которых горел огонёк безумия, и альфа этим воспользовался. Он слегка сжал плечо Двуликого, заставил его смотреть себе в глаза и негромко веско заговорил:

— Риан, опомнись. Ты не Аполло. Ты уже на воле. Остынь, пока не случилось самое страшное.

Двуликий пару раз дёрнулся, продолжая яростно мычать сквозь кляп. Дензел снова обратился к нему, особенно выделяя имя, и постепенно омега перестал трепыхаться. В его глазах прояснилось, а потом на лице проступило выражение крайнего ужаса. Он тут же взглянул на Авеля, торопливо поправляющего на себе бельё, и из синих глаз покатились слёзы.

— Всё, он в себе. Можно, думаю, развязывать, — разрешил Дензел, — но кто-то должен остаться здесь до утра и присматривать за ним дальше.

Едва изо рта парня был вынут кляп, Авель поспешил к нему, и Риан, вцепившись в него, начал бормотать покаянные слова. Бессвязные, дрожащим от слёз голосом. Скотт хотел было остановить Авеля, но Дензел остановил.

— Нет, не стоит. Пусть. Уж они между собой разберутся.

— Значит, ночь любви откладывается, — сочувственно вздохнул бета.

— Успеется. К тому же у Риана цикл сбился, до течки считанные дни, а Салли в такие дни всегда становится особенно жадным. Наверно, большинство Двуликих такие же.

— А разве течка не должна больше их склонять в пользу секса с нами?

— У каждого по-своему. Да и последние дни выдались настолько тяжёлыми, что подобное вполне закономерно — после долгой разлуки соединиться и закрепить факт спасения. К тому же, подозреваю, сработала усталость. Риан уже дремал, сознание заметно ослабело, и сработала какая-то закладка "Сивара". Придётся в самое ближайшее время особенно внимательно за ним приглядывать именно при пробуждении. Риан говорил, что в наркотическом бреду не всегда мог понять, где бред, где сон, а где явь. Сон производит своеобразную перезагрузку мозга, и при пробуждении может вылезти Аполло. Пока Риан не запечатлит факт освобождения на подсознательном уровне — сейчас для этого маловато факторов — риск срывов останется.

— Откуда ты это знаешь?

— Когда мы ужинали в "Иве", Риан рассказал один из своих кошмаров, и в нём одним из образов спасения был плющ, на котором он удержался от падения. Плющ — растение Рослина, один из его атрибутов, и этот образ так же устойчив, как дуб для Адама. Его можно увидеть не только в храмах. Рослин — воплощение разума человека. Логическое мышление, умение наблюдать, анализировать и делать выводы. Риан это делать вполне умеет, но пока случилось недостаточно всего, чтобы подсознание накопило достаточно деталей для уверенных выводов. К тому же прежде его вывозили к Авелю на какие-то считанные часы, после чего увозили обратно. Это было временным, и Риан, возможно, опасается, что и это будет таким же временным. После чего снова придётся влезать в шкуру Аполло. Взаимодействие на уровне феромонов успело запечатлеть в его мозгу эту последовательность за последние годы, и на перестройку уйдёт немало времени.

— И как снять эти установки? — чуть не плача, спросил Авель, привлекая к себе освобождённого возлюбленного, который рыдал на его груди.

— Постепенно, день за днём. Завтра побеседуете со штатным психологом и выработаете порядок. Возможно, стоит завести настенный календарик и вычёркивать прошедшие дни. Вносить в его распорядок дня стабильные процессы, после которых определённо не последуют репетиции, гриммировка и всё прочее. Так, как Риан вырабатывал в себе необходимые для работы привычки, так же будут вырабатываться и привычки в новой жизни. Эта стабильность, общение с местными и вашим оми помогут ему вылечиться. Закрепить в его подсознании, что он — это он, а не кто-то другой. И подобные срывы прекратятся сами собой, а возможные приступы будет легче контролировать. Нужно время.

В коридоре послышались шаги. Похоже, что поднятый ими шум кого-то разбудил, и Дензел предупредительно набросил на голову Риана плед со стула, чтобы проснувшиеся местные не узнали парня раньше времени. И всё же один омега заглянул в комнату.

— Что за шум?.. — Тут он узнал Авеля и ахнул: — О, боги! Это же Ангел!!!

В коридоре тут же поднялась суета, и Риан притих, сжавшись в объятиях своего омеги и лучше прячась под пледом.

— Авель? Не может быть!

— Это он!

— Он у нас? Как это?

— И правда, он!..

— А это кто?..

— Так, ребята, расходитесь, — уверенно начал выгонять самых смелых обратно Дензел. — Все ответы утром. Новенькие ужасно устали, им надо отдохнуть.

— А кто второй?

— Риан, друг детства Авеля и Двуликий. Ему пришлось на редкость тяжело, у бедняги срыв, и сейчас его лучше не беспокоить...

Авель невольно залюбовался альфой. Тем, как уверенно он распоряжается. Настоящий вожак! И его послушались. Сложнее оказалось разогнать детей, которых этот переполох тоже разбудил, но и с ними Дензел разобрался очень быстро.

— Скотт, — попросил он напарника, — побудь с ребятами, пока я малышню спать не загоню. Я скоро.

— Конечно.

Едва дверь комнаты закрылась, Риан робко выглянул из-под пледа. Лицо его раскраснелось от слёз, омега заметно икал и выглядел просто ужасно.

— Прости...

— Ничего, мы тебя вылечим, не сомневайся, — заверил его Авель, осыпая поцелуями. — Обязательно вылечим. Скотт, а откуда Дензел так хорошо разбирается в психологии?

— Он учится всему, что может пригодиться, и наш командир сам с ним занимается, чтобы потом, как мы считаем, сделать своим преемником. Денз очень любознательный сам по себе, умный парень, способный, и комиссар Моэна его очень высоко ценит. Чтобы стать одним из наших лидеров, он и сам многому учился у самого Рейгана, имеет солидный опыт, так что удивляться тут нечему. А какие-то вещи сами по себе очевидны для того, у кого есть мозги. Ладно, Риан, ложись-ка спать.

— А если меня опять перемкнёт? — испуганно прошептал Двуликий.

— А как вы засыпали в приюте, когда кто-то просыпался от плохих снов? Может, примените тот же способ? Аполло тогда и в проекте не было, а что-то знакомое из того времени, в чём ты будешь уверен, может помочь сдержать эту шкурку и дать тебе спокойно поспать. Ты же помнишь себя в детстве, и эта память должна помочь сложить новую картинку, которая и станет для тебя частью лечения.

— А ведь правда, давай попробуем? — предложил Авель. — Мне эта идея нравится.

— А Скотт смеяться не будет?

— Не буду, — пообещал бета, устраиваясь на второй кровати с ногами. — Мы у себя и не такие аутотренинги применяем, чтобы помочь новичкам привыкнуть к жизни на базе. И это не говоря уже о подготовке в личном отряде комиссара Моэны. Вроде бы мелочи, глупости какие-то, а работают на совесть.

Авель снова улёгся рядом с Рианом, обнял его, укутывая одеялом, и омеги тихо начали читать придуманное ими самими простенькое заклинание от страшных снов. Совершенно наивное, похожее на молитву, но оно помогало тогда. И — о, чудо! — помогло и теперь! Произнося эти строчки, Риан одновременно вспоминал свои страшные сны, то, как свои описывал Авель, как им было уютно под одним одеялом, как они иногда пихались ногами в шутку, о чём разговаривали перед сном, и от этого на измученной стыдом и чувством вины душе становилось легче.

В жизни Аполло Ская не было приюта. Не было общих комнат. Не было оранжереи. Не было сурового клерика. Не было тайника с кучкой занятных вещиц. Не было наказаний, которым подвергался общепризнанный хулиган Риан Девро. Он не знал расположения комнат и коридоров, как звали учителей в приютской школе, какого цвета была плитка в душевой, какой кран в умывальной постоянно капал и плевался, стоило сделать напор сильнее. Аполло не был в том приюте ни разу, а Риан жил там много лет и до сих пор многое помнил. В отличие от безликих фактов и мелочей из жизни фальшивой личности, всё это было наполнено воспоминаниями о запахах, вкусах, боли от разбитых коленок и синяков. И кто тут настоящий, а кто мираж?!

"Я настоящий. Я, Риан Девро. Я помню свою жизнь. И я верну её себе."

С этой мыслью Двуликий и заснул, прильнув к своему омеге. Крепко и спокойно. Как когда-то в детстве.

— Спят? — чуть слышным шёпотом спросил Дензел, заглянув в комнату.

— Как сурки. И Риан, кажется, успокоился... пока.

— Вот и хорошо. Ладно, иди вниз, там тебе кресло приготовили, поспи.

— А ты разве не устал больше всех? — удивился Скотт.

— Завтра отосплюсь. И вообще, я хочу попроситься на постоянное дежурство сюда, пока мы здесь. Чую, первые дни будут для Риана особенно тяжёлыми, меня он уже немного знает...

Скотт нахмурился.

— Ты за него так переживаешь потому, что он Двуликий?

— Да. И не только из-за этого. Я перед нашим отходом посмотрел "Гарем" и "Нежность" вместе с Салли. Я видел, как ребята любят друг друга. Их взаимное притяжение видно любому, у кого незамороченные мозги. И мне кажется, что они Истинная пара. Как я и Салли. Как наш командир и его муж. И я понимаю их. Если бы я был на месте Риана Девро, а Салли заложником, то кто знает, что бы было со мной после многих лет неволи и внезапного освобождения.

— Так ведь тебя едва не занесло в "Последнем приюте" — ты сам рассказывал.

— Вот. Разве это не доказательство того, как наши инстинкты реагируют на психические раздражители и последствия стресса? А Риану... этому Риану, — Дензел с печалью взглянул на спящего Двуликого. — пытались впихнуть в голову придуманный образ вместо его настоящей личности. Это почти удалось, свидетелями чему мы с тобой стали. Я бы в такой ситуации наверняка стал настолько опасен, что вам бы пришлось меня как минимум подстрелить, а то и сломать что-нибудь, чтобы обездвижить. Я это знаю и потому хочу присматривать за парнем сам. Чтобы перед отъездом убедиться, что с ним точно всё будет хорошо.

— Сэр... — Люк осторожно потряс Риана за плечо — вождь и идеолог таки заснул за столом, уронив голову на согнутую руку. Рядом с ним были разбросаны распечатки. — Сэр, проснитесь...

— А... что?.. — подорвался омега, дико озираясь по сторонам. — Где пожар?..

— Пришла радиограмма от вашего мужа.

— И что? — сонно хлопнул веками комиссар.

— Операция по спасению Аполло... то есть Риана Девро и Авеля прошла успешно. Ребята уже в "Милосердии". Живы и здоровы.

Риан сел прямо, продирая глаза, и увидел в руках секретаря полоску бумаги с коротким текстом. Взял, и на сердце потеплело.

"Получилось. Твой тёзка думает, охраняем. С днём рождения, любовь моя."

Риан нежно погладил послание, и Люк тоже довольно улыбнулся. Успели, порадовали. И как раз вовремя.

— Отлично, — уже вполне бодрым голосом сказал комиссар. — Завтра за завтраком сообщи всем, как только пройдёт утренний выпуск новостей... — Тут Риан увидел за спиной Люка решительно настроенного младшего сына и широко зевнул. — Ладно-ладно, иду. Только ничего здесь не трогайте, а то не разберусь потом.

Джеймс скептически выгнул белоснежную бровь. Омежка искренне не понимал, как можно хоть как-то разобраться в этом бардаке, однако даже спорить не стал. Он просто подхватил приёмного оми под руку и потащил прочь из кабинета — умываться и спать. Тем более, что Салли уже три раза спрашивал, решил ли их неугомонный родитель наконец-то отдохнуть.

Пробуждение было резким. Он просто почувствовал, как его кто-то осторожно трясёт за плечо, вздрогнул всем телом и подскочил, дико озираясь по сторонам. Первое, что он подумал — кто его будит? Запах знакомый, но память отказывалась говорить, кто этот человек. В голове вообще царила полная неразбериха. Он сел, пытаясь как-то утрясти эту кашу, и с ужасом понял, что не помнит собственное имя и кто он вообще.

— Риан, что с тобой??? — В голосе будившего проскочил ужас, и Двуликий начал что-то смутно вспоминать. Риан? Значит, его так зовут? Имя вроде бы омежье. Значит, он омега. А кто его зовёт?

Собеседник тоже оказался омегой — красивым молодым блондином с короткой стрижкой. К которому тут же потянуло. Потянуло? Так он ещё и "ненормал"?.. Слово неприятно царапнуло. Нет, не то слово! Есть другое... Двуликий. Да, так лучше. И этот парень... Они ведь знакомы, да? И близко знакомы? С такой тревогой на него смотрит...

— Ты... ты кто?

Омега потрясённо едва не промахнулся мимо кровати.

— Я? Я же Авель! Ты забыл?

Авель? Знакомое им...

Резкая вспышка, и Двуликий вспомнил. Боги, да что это с ним опять??? Конечно же!!!

— Нет... не забыл, просто... Прости. После... того... бывает, когда просыпаюсь. Прости.

Авель с облегчением всплакнул и обнял его.

— Ты хоть помнишь, где мы?

— Нас... спасли? — Комната не та, в которой им устраивали свидания, да и вид из окна другой. Второй или третий этаж...

— Да, вчера. Наверно, ты очень устал за вечер, да и спать легли поздно... Хочешь чего-нибудь?

— Курить, — тут же выпалил Риан.

Авель молча взял со стола початую пачку сигарет и спички. Высадив половину сигареты — слишком лёгкая, но ничего другого всё равно не дадут — омега вдруг понял, что уже светло, и за окном среди серых облаков проглядывает солнце.

ПРОСПАЛ??? Почему не разбудили раньше?..

— Риан, успокойся, тебе теперь никуда срочно бежать не надо, — вцепился в него Авель. — Просто Кристи уже приехал.

— Кристи?.. — выдохнул Риан, пытаясь сообразить, что за Кристи и зачем он приехал.

— Да, Кристи. Ты же хотел побыстрее подстричься и перекраситься...

Стрижка и перекраска? Что за хрень ему снится?!

Риан протёр глаза, помассировал лицо, сбрасывая остатки сна, огляделся по сторонам и лишний раз убедился, что он не в квартире Пламмера, а в крошечной уютной комнатке на двоих. Окно почти как в той квартире, где им с Авелем устраивали свидания, только второй этаж и виден внутренний двор, запорошенный свежевыпавшим снегом, который уже кто-то убирал. Сам Авель сидит рядом, ласково поглаживая его плечо, мягко улыбается, и Риан окончательно всё вспомнил.

Они на свободе. В "Милосердии". И это, похоже, не сон.

По его растерянному лицу Авель всё понял.

— Это не сон. Мы, правда, свободны. Вчера нас спасли бойцы подполья. Дензел сейчас отсыпается внизу — он весь остаток ночи с нами просидел, на вахте дежурит Дэниэл — только что пришёл. Скотт ему помогает, а заодно отговаривает местных обитателей идти знакомиться с тобой. Из-за меня, в основном, но ты тут не первый Двуликий, которого спасли...

— Ангел...

Трясущиеся пальцы огладили щеку омеги, скользнули по губам, и Авель, с трудом сдерживая игривую улыбку, прихватил средний палец. Знакомое...

— Ты не спишь. И это не наркотический бред. С днём рождения, любимый.

Это на самом деле? Серьёзно? Значит, можно всё?

Риан стремительно обхватил лицо своего омеги ладонями и впился в его сладкие губы жадным поцелуем. Авель тут же отозвался, и в его запахе Риан ясно чуял облегчение и покой.

Это не сон!!! Они свободны!!!

Авель не без труда сумел остановить его — Риан будто ошалел от захлестнувшего его счастья. Но прекратить это замечательное безобразие было необходимо — у Кристи не так много времени. Пока не пришли клиенты, записавшиеся заранее, остальных вполне возьмут на себя Джей и Зандер, а потому надо обязательно вернуться вовремя.

— Риан... милый... у Кристи не один человек на записи... Он не может долго ждать... а у нас теперь будет полно времени...

— А... да... конечно... — опомнился Двуликий. — Прости...

— Ты тот платок не потерял? В лицо тебя никто не узнает, а вот волосы надо бы прикрыть.

Риан спохватился, вспомнив, что бандана принадлежит Калибану, и альфа просил её обязательно вернуть. Платок нашёлся в груде его вчерашней одежды, и Риан торопливо начал обвязывать голову, старательно убирая под него каждый волосок. Потом оделся, буквально наслаждаясь свободной, не сковывающей движений одеждой, которая замечательно скрадывала очертания его фигуры. Умылся в умывальной рядом с душевой, почистил зубы щёткой, которую уже раздобыл его омега... Отдалённо напоминает их старый приют. Как всё чётко и логично! Придраться просто не к чему.

Это не сон!!!

Здание центра уже жило своей жизнью. Оно и правда чем-то напоминало лестницы и коридоры родного приюта, только здесь не было характерных надписей поучительного характера — стены были разрисованы красочными узорами и картинками в простеньких фанерных рамочках. Пока они спускались вниз, где ждал Кристи, навстречу попалось несколько омег от четырнадцати до двадцати лет, трое ребятишек со школьными сумками, "волчонок" лет пятнадцати, за руку которого цеплялся маленький бета лет восьми... Все они узнавали в первую очередь Авеля, здоровались с ним, а потом только обращали внимание на его спутника. Это казалось диким — Риан так привык, что его узнаёт каждый первый, что даже чувствовал уколы недовольства. И всё же он старался не подавать вида, что разочарован. Да, всё правильно. Знаменитость здесь его Ангел, а он всего лишь друг детства. Привыкай. Аполло Ская больше нет, он не нужен. Теперь есть только Риан Девро.

На вахте обнаружился не только Кристи со своей сумкой, но и кое-кто ещё, которого Риан уже давно не чаял встретить, ибо всерьёз считал, что его нет в живых. На месте Ликана сидел его первый омега Дэлла. Заметно похудевший, с обозначившимися морщинками в уголках глаз, редкие светлые волосы коротко острижены. И сидел он не на стуле, а в старом инвалидном кресле.

— Дэлла... Это ты? Мне не мерещится?

Омега повернулся на голос, и его лицо просветлело.

— Иво... Риан, малыш!!! Вот так встреча!!!

— Дэлла... ты жив!!!

Риан ринулся поскорее обнять старого знакомого, чтобы вдохнуть его запах и окончательно убедиться, что это не мираж. Если это мираж, то Дэлла встанет...

— Как же ты вырос! И похорошел!

— Дэлла... — Риан от переизбытка чувств пустил слезу. — Ты жив! А я-то думал...

— Да, я жив, только уже не совсем здоров.

И омега выразительно похлопал по подлокотникам кресла на колёсах. Риан резко перестал улыбаться, ясно чуя нездоровье в знакомом запахе.

— Что... что случилось? Куда ты тогда пропал?

— Долго рассказывать. И время у нас ещё будет, а сейчас у тебя другой посетитель. У которого не так много свободного времени.

— О... да, конечно... Здравствуйте... Кристи.

Парикмахер дружелюбно улыбнулся в ответ. Он так пристально изучал лицо Двуликого, свободное от сценического грима, что даже смутил парня.

— Здравствуй, Риан. Вот мы и встретились.

— Да... Я...

— Поговорим, когда я буду работать. Не здесь же! Ты готов?

— А... да.

— Тогда идём.

На часах на стене уже было около полудня. Вот так он поспал! Даже с учётом того, во сколько заснул... Когда он в последний раз получал возможность поспать вволю? Ведь когда Авель его разбудил, Риан был бы непрочь подремать ещё с часик.

Они и правда свободны.

Под стрижку и перекраску отвели целую комнату, которая подозрительно смахивала на больничную смотровую.

— Да, это медпункт, — подтвердил Кристи, пристраивая свою сумку на столе и расстёгивая её. — Больных сейчас нет, палаты пустые, и Дигори разрешил нам воспользоваться этой комнатой. Нельзя, чтобы тебя увидели с красными волосами — могут возникнуть не самые удобные вопросы. Всё-таки народ у нас наблюдательный, и кто-то вполне способен сопоставить две новости.

— Уже сообщили? — Риан снял свитер и мирно пристроился на одном из стульев, стараясь вести себя как можно примернее — перед Кристи и сейчас было стыдно за то, что случилось на квартире Пламмера.

— Ты про новости? Конечно, это было в самом начале всех выпусков. Мы с Джеем и Хансом, моим братом, как раз завтракали, когда по телевизору сообщили о твоём похищении.

— И... как это объяснили? — Двуликий втянул голову в плечи. Так просто замять ТАКОЕ не получится — слишком много свидетелей. Странно, что с вечера не начали вопить!

— Что тебя похитили подпольщики, которые вступили в сговор с террористами из Союза Пяти. Сообщили о предотвращённом когда-то покушении на тебя и представили дело так, что тебя похитили, воспользовавшись твоим нестабильным состоянием. Я так думаю, что ночью внутренняя разведка перетрясла весь рабочий персонал студии, потом переговорила с соискателями, что были в зале... В общем, официальная версия оглашена, но уже в метро мы слышали, что в неё верит не так много людей. Разумеется, обещают награду за любую информацию, которая позволит вычислить твой местонахождение.

— И много обещают? — полюбопытствовал Двуликий. Кристи сказал, и Риан присвистнул. — Ого, не поскупились! Как вы думаете, кто-нибудь соблазнится?

— Сумма немаленькая, и желающие, конечно, найдутся, вот только их к тебе и на пушечный выстрел не подпустят. К тому же нет твёрдой гарантии, что доносчик всё-таки получит свои деньги, и наши постараются донести это до особо жадных.

— Да, скорее всего, платить никто не станет, — согласился Риан, разглядывая флаконы и инструменты мастера, разложенные на столе. Точно так же Кристи всё раскладывал на его туалетном столике... Вновь возникло ощущение нереальности происходящего, и Двуликий решительно начал его отгонять. — Комиссар Моэна мне сказал, что у студии сейчас неважно с финансами, оставшиеся контракты не закрыты, и придётся платить крупные неустойки... — Двуликий вспомнил ещё кое-что и захихикал. — Да, теперь я понимаю, что имел в виду Билли Кинг, говоря о своевременных пакостях!

— Билли Кинг? — обернулся Кристи, надевая рабочий фартук. — Ты когда с ним разговаривал?

— В "Кармине перед тем своим выходом. — Риан кое-как взял себя в руки — его буквально распирало от предвкушения понаблюдать, как его бывшие хозяева будут теперь выкручиваться! — Билли мне немало интересного рассказал, и я, когда увидел, что в клубе творится, решился на то безумие.

— А что именно он тебе сказал?

— Я увидел у него ампулу с цианидом, и Билли сказал, что собирается вовремя её использовать, чтобы своей смертью подгадить хозяевам, которые и сейчас его на коротком поводке держат.

— А... Людвиг Шмидт?

— Его убили. — Риан вспомнил погибшего хореографа и посерьёзнел. — Кинг в этом абсолютно уверен, и я тоже.

— Мы тоже так думаем. У Шмидта есть... была пара учеников, у которых были с ним довольно близкие отношения, и один из них наш человек. Он утверждал, что в разгар одной из репетиций вдруг вломились какие-то люди, забрали их обоих, привезли в непонятное место, развели по разным комнатам, долго задавали какие-то подозрительные вопросы, и после этого Шмидт стал к нему заметно холоднее. Скорее всего, Шмидту чем-то пригрозили, и он так пытался защитить своего ученика. Ладно, давай работать. Я тут набросал несколько вариантов... — Кристи достал большой блокнот, сел рядом с клиентом, и Риан прикусил язык, задавливая трепыхнувшееся влечение — сразу вспомнилось, как он... — Чересчур экстравагантные стрижки тебе сейчас делать нельзя — это привлечёт ненужное внимание. Ты, конечно, слегка оброс за это время... Вот, что тебе больше нравится?

Перед тем, как снять с Риана платок Калибана, Кристи опустил жалюзи на окне, чтобы никому не взбрело в голову подглядеть. Двуликий собрался, дал набросить на себя накидку и полностью отдал свою голову в руки специалиста.

— Мда... — сказал Кристи. — Ещё немного — и волосы тебе совсем бы испортили. Я ещё в прошлый раз заметил.

— Всё так плохо?

— Нет, могло быть и хуже, но лечебный шампунь я тебе всё же выдам. Мой им голову раз в четыре дня, а сегодня просто масочку сделаем, и этого будет достаточно. Кстати, это бандана Калибана, верно?

— Да... А вы с ним знакомы?

— Конечно, он всегда у нас стрижётся, хотя вполне может это делать и сам — он стрижётся машинкой под полпальца.

— Тогда зачем он к вам приходит? — удивился Риан.

— Поболтать. Иногда сам что-то интересное расскажет. Калибан любит это дело.

— Да? А когда я с ним ездил, то мне так не показалось.

— Это потому, что он был на работе. А в свободное время Калибан куда разговорчивее.

Риан помялся, вслушиваясь в шипение распылителя, и решился.

— Кристи, знаете... Мне почему-то кажется, что Дензела и Калибана что-то связывает.

— Почему ты так решил?

— В их запахах мне почудилось что-то общее. Это не какая-то конкретная нотка, но я почему-то в этом уверен. Они не родственники?

— Ты уверен? — уточнил Кристи, берясь за расчёску.

— Я сейчас ни в чём до конца не уверен, но если вы так хорошо знакомы с подпольем, то... Такое можно объяснить?

— Конечно. Чем чище кровь омеги, чем отменнее его наследственность, тем острее восприятие запахов. При должном обучении или просто внимательности вы можете стать ходячими определителями родства. У Двуликих, если их обоняние не повреждено чем-нибудь, такая восприимчивость, как правило, есть, только мало кто её развивает настолько, чтобы уверенно выдавать хоть какой-то результат.

— Значит, парни всё же могут быть родственниками?

— Вполне. Насколько я знаю, Дензел из своей родни знает только отца, покойного оми и младших сводных братьев. Кто там дальше в прошлом — неизвестно. Гилл пытается что-то выяснить — всё-таки Дензел его ученик, протеже и потенциальный зять — но и о Ригане и о Люциусе ничего не нашли. Они словно появились из ниоткуда. Риган — когда поступил в вечернюю школу в пятнадцать, а Люциус — когда встал на учёт по беременности. Возможно, какая-то ещё родня и есть.

Риан вспомнил рассказ Билли Кинга о Лео и сыне.

— А Билли Кинг может быть таким родственником?

— Билли? — Рука Кристи замерла. — Ты и между ними что-то общее учуял?

— Да — сразу, как распознал запах парня. Хотя с Билли я встречался нечасто, а достаточно долго общался и вовсе только один раз, но хорошо запомнил, как он пахнет. И Билли мне кое-что рассказал...

Риан передал парикмахеру рассказ старого беты, и Кристи задумался.

— Да... возможно... Дензел постоянно носит с собой пару фотографий — с оми и Салли. Я их видел, когда Джей парню волосы укладывал перед первым прослушиванием, и Дензел очень похож на оми — такой же светлый, да и лицом тоже. Ещё когда он к нам на стрижку пришёл и снял шапку, кто-то в очереди поинтересовался, не родственник ли он Билли — волосы просто один в один. И этот рассказ... Если Билли не ошибся, то, возможно, Дензел его внук от его сына.

— И... что мне с этим делать?

— Как только Гилл заглянет тебя навестить, то обязательно ему всё расскажи. Это может оказаться важным. Может, даже придётся организовывать им встречу. С этим стоит разобраться. Так, сейчас сядь прямо и не вертись.

Гиллиан сидел за крохотным столиком в пивной и наблюдал за Фандором, который пристроился с кружкой пива в углу, смотрел на неё, но так и не выпил ни глотка. Буквально час назад его выпустили из центрального здания внутренней разведки, где альфа провёл ночь, но возвращаться на студию или домой Фандор не спешил. Он был мрачен, и это было объяснимо — на левой скуле и в уголке рта виднелись синяки. Раз отпустили, то, видимо, сочли неопасным. Проявить осторожность стоит, но и Риану было обещано, что парню помогут — ведь у него семья. Если точно выяснится, что Луку уволили, то тогда и будем искать подходы. Жалко же ребёнка! Да и сам парень крепко им помог, не дав Риану потерять себя с концами.

Риан долго смотрел на себя в зеркало, осторожно ероша подстриженные и перекрашенные в близкий к его родному цвет волосы. Кристи сделал достаточно простую стрижку, однако с помощью укладки и подходящей одежды можно было экспериментировать и изменять образ от добропорядочного офисного работника до дерзкого уличного драчуна. Но не это было самое волнующее. Риан видел в зеркале не многочисленные возможные образы, как на планёрках и худсоветах, а себя. Себя того, каким ему не позволили стать вовремя. Самым обычным омегой.

Риан смотрел на своё лицо так, как не смотрел никогда прежде. Перед его глазами нет-нет да и вставала старая маска, и собственное лицо в эти мгновения казалось чужим, возникал страх, что собственное отражение вдруг заживёт собственной жизнью и превратится в Аполло, но Двуликий упрямо продолжал вглядываться в своё отражение, стремясь запомнить каждую мелочь, каждую чёрточку. Кристи ничего не говорил, не спрашивал. Он понимал, насколько для парня это важный момент. Момент обретения себя.

Наконец Риан заговорил, и голос его был едва слышен — от избытка эмоций.

— Спасибо...

— На здоровье. Если вдруг захочешь что-то изменить — приходи. Постригу бесплатно.

Кристи ласково приобнял молодого сородича за плечи, и Риан уткнулся в его плечо.

— Простите за... то.

— Не стоит, дружок. Я не сержусь. И ты, признаю, мастер своего дела.

— Я не должен был...

— Что было — то было. Пережили как-то, и пора идти дальше. Ладно, мне надо возвращаться в салон, а то у меня трое по записи, и подводить их нельзя. Да и у меня уже задание от Гилла на пуск пары слухов. Люди наверняка беспокоятся, и надо дать им повод хоть немного выдохнуть с облегчением.

— А где сам комиссар?

— Пошёл узнавать, что с твоим охранником. Как его там?..

— Лука? — вскинулся Риан.

— Да, кажется. Его забрали в главное здание внутренней разведки вместе со всеми сотрудниками студии, включая рабочий персонал, так что стоит узнать, отпустят его или нет. Если нет, то семью Луки возьмёт под крыло "Милосердие". Если всё-таки отпустят, то помогут найти новую работу и хорошего врача для его сына.

— Я бы хотел снова с ним встретиться. Лука так меня выручил... и он хороший человек. Он мой друг.

— Будем молить Деймоса о милосердии.

— Деймоса? — поразился Риан. — В каком смысле?

— В древности, да и в Альхейне тоже, Деймос не считался абсолютным злом, каким его начали представлять при Саккареме и его преемниках. Деймос стоял в одном ряду с другими богами. Его задача — плести судьбы людей, создавая условия для выбора, как в самом начале мироздания он смешивал всё подряд. Это уже во времена Великого Холода его сделали Изгоем. Да, он любит бросить подлянку, запутать людей, но таков Замысел Светлейшего, чтобы мы учились и развивались. Вот и Деймос ничего не делает просто так. Просто делает то, что должен. И раз он привёл тебя к свободе именно таким страшным и тяжким путём, то у этого тоже есть своё предназначение.

— Значит, Зла не существует?

— Добро и Зло — это всего лишь определения, две стороны одной монеты, а не абсолютные истины. В древности даже существовала поговорка: "Ничто не истина, всё дозволено, но всё оставляет свой след." При Саккареме последний фрагмент выбросили, и получилось, будто старый канон призывал к хаосу. А если вспомнить, что тогда творилось, то понятно, откуда появлялись неофиты среди отступников. Люди хотели порядка и стабильности, хотели выжить. На этом и играли отступники, прибирая всё к рукам и убивая тех, кто им мешал. На самом деле в учении древних был глубочайший смысл, и весь жизненный уклад и законы подгонялись именно под него. Альхейн унаследовал это и тем самым подписал себе смертный приговор — в Ингерне настолько укоренилась трактовка Саккарема, что достичь взаимопонимания было невозможно в принципе.

— Да, вчера мне рассказывали про скандалы, из-за которых начались войны...

— Вот видишь. Ладно, давай закругляться, а то я опоздаю.

— Да... конечно.

За дверью уже ждали Авель и несколько здешних обитателей-омег, которые, видимо, тоже были на реабилитации. Увидев выходящего Двуликого, они восхищённо ахнули, а Авель обнял и поцеловал, с удовольствием запуская пальцы в перекрашенные волосы. Риан краем глаза заметил разочарование на лицах сородичей и с сожалением мысленно послал им свои извинения. Нет, ребята, вы, конечно, милые, но больше никаких чужаков в моей постели не будет. У меня уже есть муж, и никого другого мне не надо.

Здание "Милосердия" когда-то вмещало в себя то ли школу то ли какое-то ещё социальное учреждение, которое вдруг ни с того ни с сего решили расформировать и снести, но тут вовремя вмешались Бароны, выкупили здание, подремонтировали его, и теперь тут была благотворительная организация. Само здание имело форму прямоугольника без одной перекладины, и в просторный внутренний двор со спортивной площадкой и хозяйственными пристройками выходили широкие окна столовой. На всей обстановке тоже был виден режим строгой экономии, часть мебели сделана вручную из самых доступных материалов, выглядело это достаточно пёстро и разностильно, и Риан снова начал бороться с чувством нереальности происходящего — настолько он привык к выверенным интерьерам, созданным именитыми дизайнерами.

Старые привычки постоянно давали о себе знать. Например, к порции риса с котлетой и простенькой подливкой, выданным на обед, не прилагался столовый нож, и Двуликий на миг растерялся, не зная, как быть с котлетой — забыл, как лихо располовинивал её кусочек за кусочком в детстве и учил этому Авеля, а то и вовсе откусывал, держа на вилке и так же ловко стряхивая котлетину обратно на тарелку. За что постоянно получал выговор от воспитателя. Сами ложки и вилки были неновыми, какие-то заметно деформированными, и омега разглядывал их с лёгкой ноткой ностальгии — подобного было в избытке в его родном приюте. На столе почти не было салфеток, скатертей вообще, столы стояли рядами параллельно друг другу, чтобы как можно рациональнее использовать имеющееся пространство. Сама еда была откровенно дешёвой и простой, и Риан окончательно понял, в чём была суть разговора про рестораны с комиссаром Моэной. Что-то было вчерашним, что-то приготовлено с утра, и только голод позволил съесть свою порцию — ему досталось именно разогретое, да ещё и исходник, видимо, не был отборным продуктом. Глава центра Дигори виновато косился на нового подопечного, и Риан решительно задавил рвущиеся с языка язвительные замечания, в которых поднаторел на светских вечеринках.

— Я понимаю — это не высокая кухня...

— Ни-ничего... не извиняйтесь...

— Вам, я вижу...

— Не надо выкать, — нервно попросил Риан. — Мне и так не по себе.

— Смотрят? Это нормально. У нас каждый новичок вызывает пристальное внимание. Один из принципов нашей работы — коллективизм. Немало ребят пережили тяжкие испытания, и осознание, что они не одни такие, помогает им справляться с неприятными воспоминаниями. Те установки, что сохранились со старины, вынуждают их чувствовать себя изгоями, а это для полноценной жизни недопустимо. Что было — то было. Было и прошло. Ни к чему бередить старые раны. Тем более, что ты Двуликий и спутник Ангела.

— Спутник? Вообще-то мы пара.

— Это параллель с дорогой, — объяснил Дэлла, который сидел с ними за одним столом. Пока омега обедал, его подменяли повстанцы. — Ведь того, кто идёт с тобой рядом, называют спутником.

— Дорога... Интересный образ, только не новый.

— Да, он такой же древний, как и человеческая цивилизация, и как любой образ он точно так же изменял области применения и смысл на протяжении веков, — кивнул Дигори. — В старом учении этот образ был одним из центральных, и плетением дорог человеческих судеб занимается Деймос. Об этом рассказывается в Последнем Завете, который последователи Саккарема заменили на Новый Завет, а сами Заветы по сути были чем-то вроде учебного пособия пополам с книгами храмовой школы, с помощью которых формировали мировоззрение учеников. Не священные тексты, а просто книги, в которых собраны легенды с участием божественных сил. В них не было ничего сакрального — сакральное окружает нас постоянно. Понимание этого и отличает старое учение от нового особенно сильно. Саккарем и его идеологи выстроили иерархическую систему, при которой одни имеют преимущество и привилегии перед другими по умолчанию. В старой системе царил принцип равноправия, которому каждый был волен как подчиниться, так и пойти против него. Разумеется, люди были разные — и хорошие, и плохие, и просто мерзавцы, вообразившие о себе пёс знает что, вот только...

— "...всё оставляет свой след," — процитировал Риан слова Кристи.

— Именно, — кивнул Дигори. — В физике есть правило: "Сила действия равна силе противодействия." В жизни этот закон работает точно так же, и если не оскорблённый человек становится карой, то последствия поступков того самого мерзавца. С каждым новым беспринципным шагом такой человек всё глубже увязает в болоте зла, и рано или поздно это его покарает. Либо этот человек проживёт остаток жизни в страхе или диком напряжении постоянной борьбы, что вполне способно свести с ума, либо его всё-таки убьёт кто-то другой, либо его маленькая империя рухнет сама, если будет перейдён определённый рубеж. Падений таких маленьких империй можно найти в нашей истории множество, и везде виден тот самый закон причины и следствия. Только в процессе таких взлётов и падений участвует множество факторов — от человеческих мотивов и поступков до законов природы. Это сложно на первый взгляд, но когда понимаешь законы и закономерности, то всё получается просто и логично. Именно по этому самому принципу работают аналитические группы в экономике и политике, делая прогнозы, а сама работа аналитика выставляется как нечто исключительное, на что способен не каждый. На самом деле всё упирается в обучение правилам логического мышления и области их применения. Да, гениев, способных держать в голове всё и выдавать более-менее точные прогнозы, не так много, как хотелось бы, однако освоить подобное хотя бы на самом простом уровне способны все, кто может увидеть дальше своего носа. Этот тип мышления характерен для торговых работников, учёных, конструкторов, художников, писателей и так далее, иначе результат их работы будет либо разваливаться либо просто потеряет цельность и законченность, а в сфере экономики это чревато кризисами и дефицитом или наоборот профицитом товаров и денежной массы. Идеология, прививаемая с раннего детства, вносит свой вклад постоянно, её образы и понятия прочно укрепляются в подсознании, и это становится одним из ключевых факторов, двигающих ход истории вперёд. Это как снежный ком, который растёт век за веком, и сейчас мы приближаемся к точке невозврата, за которой будет только крах.

— И вы хотите перестроить общество и мировую политику с помощью этого самого мышления, в том числе и на низовых уровнях, — понял Риан. — А если этот принцип усвоит и криминал?

— Он и так его знает и использует постоянно. Законы криминального мира, так называемые "понятия", существуют с тех самых пор, как появился институт Баронов и правила взаимодействия между крупными группировками. Они не связаны государственными законами, их руки свободны от ограничений, в которых живут обычные люди, правила морали в этой среде нередко условны и приближены к законам звериной стаи, но если такой зверь переходит некую черту, то он быстро сходит со сцены — его просто убирают как вредного и опасного. Либо он нарывается по какой-то мелочи и гибнет сам. Сила действия равна силе противодействия. Это один из основных законов мироздания. В том числе и на ментальном уровне.

Риан молча сделал глоток из стакана со сладким чаем. Чем больше он думал над ситуацией, в которой оказался, тем больше осознавал важность своей роли в происходящем. Понимал он и то, какие силы в любой момент могут вторгнуться в его новую жизнь и всё в ней сломать. Авель, оми, Ким и все те люди, которые сейчас его окружают... Голова начала пухнуть от обилия образов, стало страшно, и Двуликий сгорбился, прикрыв лицо ладонью.

— Боги... как мы докатились до всего этого???

— Век за веком, — вздохнул Дигори. — То, что наш мир всё ещё стоит и живёт, говорит о том, что ещё остались сдерживающие моменты, которые пытаются не замечать сильные мира сего, которые пытаются рулить всем и искренне думают, что всё в их власти. Это не так, и уже сейчас выстроенная ими Система начинает трещать по швам. Ещё Рейган Мариус предвидел это, почему и начал свою революцию именно сейчас, пока всё не зашло в тупик окончательно.

— Он, наверно, был гением... — Риан вздохнул и вернулся к обеду.

— Да, он был гением, но и эта гениальность тоже не с потолка взялась. Во-первых, он был потомком Спенсеров, которые веками хранили чистую кровь в то время, когда аристократия вырождалась и из последних сил сражалась за выживание всеми доступными способами. Чистая кровь дала ему очень высокий потенциал, который был реализован. Первыми наставниками Рейгана были его родители, Тобиас Мариус и Салли Спенсер-Кристо. Тобиас был сыном выдающегося адвоката своего времени, Эркюля Мариуса, который был умён и прозорлив. Кроме того, Тобиас был учеником одного из лучших прогностов своего времени, профессора истории беты Элиаса Тьюринга. Тобиас и сам стал признанным доктором наук. Разумеется, что и об образовании сына он заботился самым лучшим образом. Те основы, что Рейган получил в детстве, и его цели позволили ему поступить в университет и стать первым признанным омегой-учёным, пусть и всего лишь аспирантом. То, чего он пытался добиться мирным путём науки, встревожило рулевых нашего государства и идеологов настолько, что они вынудили Рейгана пойти путём кровопролития. Ему просто не оставили выбора. Как и то, что когда-то пережил сам Рейган, не могло не оказать своего влияния. Под воздействием всех этих факторов Рейган и принимал решения, строил планы. Он сам пошёл на смерть, сдавшись в руки внутренней разведки, чтобы оттянуть на себя внимание и дать своему единственному сыну, Риану Мариусу, которого больше знают как Риана Сантану, продолжить его работу, что он сейчас и делает. И что тебе, думаю, покажется особенно занятным — Рейган был Двуликим.

— Как я???

— Да, как ты. Он был силён духом, отважен и упорен в достижении своих целей. Да, начало его революции было обагрено кровью и усеяно трупами, но то, к чему мы пришли, не могло закончиться иначе. Напряжение в обществе всё больше нарастало, разница между классами росла, казна гнала технический прогресс бешеными темпами, на границах укреплялись боевые контингенты, которые требовали внушительных финансов. И всё это подкрепляли и обосновывали идеологи. Это не могло не рвануть, и оно рвануло. Только после публичной казни Рейгана пошли кое-какие послабления, которыми мы и пользуемся сейчас. Только наши властители не собираются ослаблять хватку совсем, иначе они потеряют всё, и ближайшие выборы в Ингерне окончательно определят, в какую сторону всё пойдёт дальше. Если ты захочешь нам помочь в этом, то мы будем тебе очень благодарны, но это повлечёт за собой и опасность для тебя и твоих близких. Поэтому мы не торопим тебя с принятием решения. Подумай. Ты имеешь полное право остаться в стороне, и мы примем твоё решение, каким бы оно ни было. Ты сам по себе человек выдающийся, талантливый и способен внести свой вклад другим способом — в сфере искусства. Как каждый человек вносит свой вклад каждый день. Любой — как хороший, так и плохой.

Риан покосился на Дэллу, который украдкой любовался им, и решился спросить.

— Дэлла... ты ведь знал, кто такой Аполло на самом деле. Почему не сказал никому?

— Я лишь недавно поселился здесь, — печально ответил омега. — Слухи о тебе ловил урывками, видел фотографии в журналах, читал какие-то статьи, но был не в том положении, чтобы чесать языком. Когда меня довели до крайности и искалечили, то просто вышвырнули умирать на улицу, где меня и подобрали ребята из "Милосердия", кое-как выходили. К тому времени, как я поселился здесь и начал работать, уже строились планы по твоему спасению. Я видел в новостях репортажи из "Сивара" и больше молился о твоём спасении, чем думал о том, что стоит рассказать Дигори и остальным. Да и имел ли я право поднимать бучу, пока ты ещё там? Я не был в этом уверен. Ну, сказал бы я, что твоего лучшего друга зовут Авель, а вдруг это не Ангел, а кто-то другой? Ну, назвал бы твоё настоящее имя и фамилию. Ну, нашли бы твой приют и его работников, но только это бы наверняка всполошило и твоих хозяев. Кто знает, чем бы это всё обернулось для вас обоих?! И я побоялся говорить.

— Вот так это всё и работает, — подытожил Дигори. — И Дэллу можно понять. Он тоже был в неволе, как и вы, чуть не погиб и опасался, что то же самое будет грозить и вам, пусть и в другой обёртке. Ломиться в "Сивар" было бы настоящим безумием — его плотно охраняли работники внутренней разведки, и даже если бы нам удалось тебя вытащить оттуда, то Авелю пришлось бы туго. Куда не кинь — везде рифы. Да, тебе крутенько пришлось, но в конечном итоге вас всё-таки спасли, да и самые горячие головы из наших сторонников остались живы и могут принести более ощутимую пользу нашему общему делу.

— Понятно, — коротко ответил Риан, понимая, что продолжать этот разговор не в силах. Интересно, но тяжеловато пока. Надо подучиться, а потом уже продолжать.

— Тебе, наверно, стоит ещё отдохнуть, — сочувственно сказал Авель. — После всего этого...

— А ты побудешь со мной?

— Конечно. Разве могу я тебя сейчас оставить одного?

В дверь осторожно постучались, и Двуликий едва не подорвался из-за внезапного нарушения приятной тишины. Никакой суеты, беготни и дергучки, Авель рядом — гладит по голове, что-то тихо мурлычет под нос, и лёгкая дрёма окутывала парня тёплым одеялом. Стук разрушил весь настрой и едва не разбудил внутреннего врага.

— Тихо-тихо! — приобнял его Авель, чувствуя, как Риан дрожит — сердце едва не выпрыгнуло наружу и продолжало бешено колотиться. — Это наверняка кто-то из местных.

— Что им нужно?

— Сейчас узнаем.

Авель пошёл открывать. За дверью обнаружился подросток-бета, который с восторгом уставился на знаменитого омегу. Риан тут же инстинктивно уполз из зоны видимости мальчика.

— Что случилось?

— Там Гэри пришёл, наш психолог. Он хочет поговорить с новенькими. Или ему к вам подняться?

— Пусть поднимется — вряд ли Риан захочет спускаться.

— Хорошо, сейчас позову.

Бета убежал, и Риан сел прямо.

— Психолог? — нервно усмехнулся омега. — А почему не психиатр?

— Для психиатра ещё рано. — Авель вернулся и сел рядом с ним. — И Дигори ещё утром сказал, что чем скорее ты поговоришь с психологом, тем быстрее мы поймём, как лучше тебя подлечить.

— А этот психолог знает?..

— Скорее всего, да, но он свой человек и болтать не будет. Соберись — это очень важно. Ты ведь хочешь поскорее вернуться домой?

— Я... не знаю. Может, нам всё-таки уехать из города? Комиссар Моэна говорил, что есть тихое безопасное место... И оми можно забрать с собой.

— Мне казалось, что ты хотел остаться здесь.

— Да. И сейчас было бы интересно пожить среди этих людей... но сейчас... Я вспоминаю, о чём говорил с комиссаром... Здесь мы никогда не будем в безопасности. И за завтраком я это лишний раз понял.

— В любом случае, у тебя есть время подумать и принять решение. Скоро у тебя течка...

— ...а потом у тебя...

— Да, я помню. И что бы ты не решил, я поеду с тобой. Или останусь.

— Но если ты всё время будешь здесь со мной, то Роммни нас быстро найдёт. И кто знает, что и как он будет делать. Комиссар Моэна утверждает, что на грубые и топорные методы он не разменивается, но ведь есть и другие! Я слишком опасен для вас с оми.

— Не спеши так. — Авель опустил голову на его плечо. — Время подумать есть, а до тех пор нас будут охранять.

В дверь снова постучались, и Двуликий подобрался. Интересно, кто этот Гэри?

В комнату вошёл молодой бета, больше похожий на омегу. Совсем как тот парень из "Кармина", только старше! Не самого высокого роста и крупного сложения, черты лица заметно мягче, однако ничего настораживающего в нём не было. Бета даже пах очень даже приятно и безопасно! Никакого белого халата — самая обычная одежда. Строгие тёмные брюки, бежевый свитер, поверх горловины которого лежит отложной воротничок голубой рубашки. На носу сидят очки в тонкой металлической оправе. С собой у пришельца была только планшетка, из которой торчит кончик карандаша.

— Добрый день. Меня зовут Гэри Карнарвон, я штатный психолог "Милосердия". Очень рад нашей встрече.

— Здравствуйте...

— Давайте сразу договоримся — никакого "вы", — предложил психолог, пристраиваясь на второй кровати. Вёл он себя откровенно по-свойски, и это снова вызвало в Риане ощущение нереальности. Хотя после вчерашнего знакомства с повстанцами и Бароном удивляться нечему. — Так нам будет проще. Хорошо?

— Хорошо. — Риан постарался сесть поудобнее.

— Да, я немного в курсе, — кивнул Карнарвон, заметив, как Двуликий напряжён. — Однако я сам попросил, чтобы слишком много о вас не говорили — не хочу, чтобы что-то помешало мне работать. Я должен сам составить и первое впечатление и максимально объективно всё оценить. Я знаю, кто ты, и искренне тебе сочувствую. Я ещё только учился, когда ты стал знаменитым, и уже тогда понял, что что-то тут не так.

— А ты знаешь про особенности Двуликих? — понял Авель, беря своего жениха за руку — Риана начала бить заметная дрожь.

— Конечно, знаю. Мои родители когда-то были работниками "Стрелы" и перед самым штурмом редакции вообще покинули город вместе со мной и моим младшим братом. Мы вернулись в Камартанг, когда основная шумиха уже улеглась. Ну что, начнём? У меня не так много времени на самом деле, и хотелось бы сделать побольше. — Бета раскрыл планшетку и приготовился делать заметки. Риан заметил, что бета как-то странно принюхивается к нему, и от этого до омерзения знакомая дрожь только усилилась. Что с этим парнем не так?! А что-то однозначно не так — беты так не принюхиваются.

Разумеется, Карнарвон заметил нервозность главного пациента и намеренно не начал с него. Первым заговорил Авель, и пока они беседовали, Риан изо всех сил старался сдерживаться и настроиться на свою часть беседы. Чем пристальнее он присматривался к психологу, тем отчётливее понимал, что Гэри странный. В его запахе не было того, что Двуликий привык чуять в других бетах. Не хватало какой-то едва уловимой нотки.

— Хорошо, для начала этого достаточно. Теперь Риан. Я уже примерно представляю, через что тебе пришлось пройти, и догадываюсь, чего тебе это стоило. Может, покуришь? Тебе ведь не по себе.

Предложение было более чем уместным — Двуликий уже начал испытывать настойчивую потребность в сигарете, но не хотел лишний раз раздражать своего омегу табачным дымом. Не сейчас, когда у них началась новая жизнь... Однако Авель снова всё решил за него — чуть приоткрыл форточку, из которой потянуло зимним холодом — приморозило — придвинул стул, поставил на него пепельницу и вручил жениху знакомую пачку и спички. Риан нервно закурил, и Гэри улыбнулся.

— Да, интересная у тебя манера сигарету держать! Сам придумал?

— Ага — Пламмеру нужны были непривычные детали для завершения образа Аполло.

— Долго себя приучал?

— Достаточно.

— Если не хочешь слишком раннего разоблачения, то следи за собой и в этом. Слишком в глаза бросается. — Психолог сделал пару пометок, выдержал паузу и спросил: — Сначала я бы хотел спросить тебя вот о чём? Тебя сейчас на секс тянет?

— Как?..

— Я чую, — щёлкнул себя по носу психолог. — И я чую, что тебя тянет не на Авеля, а на меня.

— И что? — Риан смачно затянулся. Всё-таки эти сигареты слабоваты, но те, к которым он привык, слишком дорого стоят. "Милосердие" на них просто разорится! Может, выпросить пару блоков у Уильяма? Он, вроде бы, предлагал обращаться, если что-то понадобится. Да и Дэлиан об этом же говорил... Неохота быть в долгу у таких людей.

— Это очень интересный момент.

— И чем же он интересен?

— Тем, что я катамит. А если принять во внимание и тот момент, что ты сейчас в преддверии течки...

Риан поперхнулся очередной затяжкой.

— Что? Ты... катамит??? И ты так спокойно об этом говоришь?!!

— А что я должен делать, если родился уже таким? — невозмутимо пожал плечами Гэри. — Именно родился, а не стал.

— Не понял...

— Что ты знаешь о катамитах? Что они извращенцы, так? Нормальная точка зрения человека, воспитанного на догматах Церкви и теориях современных учёных, которых курирует власть. Только тут не всё так просто. Я тоже чувствую влечение к тебе. Да и, честно говоря, был бы не прочь переспать с тобой. Я уже спал с одним из твоих собратьев, когда он проходил первый этап реабилитации здесь, и Гриф доставил мне огромное удовольствие.

— То есть с катамитами Церковь тоже врёт напропалую?!

— Как дышит. И это притом, что элита не брезгует подобными развлечениями в узком кругу. Причём катамитами они называют нижних, а тех, кто сверху, извращенцами не считают. Они совершенно не понимают природу так называемых истинных катамитов, и чем они отличаются от ложных.

— То есть?

— Истинным катамитом можно только родиться — это результат специфической комбинации генов и в некоторых случаях сбоев в процессе внутриутробного развития плода. Это непросто, и об этом стоит говорить отдельно, но если коротко, то истинные катамиты рождаются с набором определённых качеств, часть которых проявляется сразу после рождения, а часть в процессе созревания. Нюх истинных катамитов мало чем отличается от омежьего — мы способны разбирать индивидуальные фантомные запахи всех трёх типов, как и вы. Когда мы вступаем в возраст созревания, то начинаем испытывать влечение не к вам, а к остальным. Так же мы способны чуять своих собратьев и выделять их из общей массы. Соответственно, мы способны получать сексуальное удовольствие только при подобных контактах и практически не реагируем на течных омег даже при очень высокой степени концентрации соответствующих феромонов в воздухе. Такой эффект наблюдается только у тех катамитов, которые приобрели свою особенность не из-за генетики, а при воздействии специфических факторов внутриутробного развития, и в зависимости от того, насколько внушительным было это воздействие, настолько сильно проявление природы истинного катамита. Среди нас встречаются и такие, которые способны спать со всеми сразу, и этим мы похожи на вас, Двуликих, только не способны вынашивать и рожать детей из-за отсутствия нужных органов.

— И чем отличаются ложные катамиты от истинных?

— Тем, что они становятся такими в результате тяжелейших психотравм. Нередко это сопровождается физическим увечьем. Ложные катамиты настолько травмируются психически, что теряют способность испытывать влечение к омегам и начинают тянуться к альфам и бетам. Точно так же рождаются истинные катамиты среди омег и могут появиться ложные. В каких-то случаях этих бедняг можно излечить, а в каких-то нет, и они остаются такими на всю оставшуюся жизнь. Официальная медицина приравнивает всех их друг к другу и считает все типы катамитов психически больными, но это не совсем корректное утверждение. Можешь себе представить, скольким ребятам, особенно в юном возрасте, поломали жизни подобные установки?..

Риан слушал психолога и поражался тому, как спокойно и уверенно этот вполне обычный парень говорит о своей ненормальности. Разве можно быть открытым катамитом и жить среди людей, не боясь осуждения и преследований? Или среди низов и впрямь не настолько плохо, как он думал всё это время? Неужто официальная идеология настолько сдала позиции?

— А... у тебя есть постоянный партнёр?

— Пока нет, но это нестрашно, — улыбнулся Гэри. Всё это время он внимательно наблюдал за пациентом и делал какие-то пометки в планшетке. Уже что-то заметил? Видать, и правда, хороший специалист! А ведь по прошлому и пыткам "Сивара" ещё ни единого вопроса не задал! — Я отношусь к типу стопроцентных катамитов, а таким найти постоянного партнёра непросто. Но, быть может, я смогу войти в какую-нибудь семью третьим. Там видно будет. И если вдруг захочешь попробовать переспать со мной, то...

— Нет, я уже поклялся себе, что посторонних в моей постели больше не будет, — резко мотнул головой Риан. — Хватит.

— Неудивительно, — понимающе кивнул Гэри. — С твоим-то багажом всевозможных интрижек и продажных ночей... Тут однозначно есть с чем работать. За один сеанс все проблемы не решить, поэтому мы с тобой часто будем общаться. Но тут не только наши сеансы нужны, но и общая перестройка твоего быта и круга общения. За время неволи ты приобрёл множество привычек, которые в новой жизни совершенно не нужны и могут тебя выдать, а тебе это сейчас не нужно. Я прав?

Этот бета всё больше вызывал чувство доверия, и Риан приободрился. Пожалуй, с ним о своих бедах разговаривать будет даже легче, чем со спасителями или оми. Путь к нормальной жизни предстоит непростой и долгий, но пройти его надо. Чтобы Ким и его братья не стыдились отца, когда подрастут.

Да, стоит остаться здесь. Комиссар Моэна обещал охрану, и раз повстанцы смогли их вытащить, то и защитить постараются на совесть. А если что, то уехать отсюда они всегда смогут.

Кит вбежал в холл, едва не столкнувшись с каким-то молодым альфой, спешно извинился и подбежал к стойке дежурного, за которой сидел омега-блондин в инвалидном кресле.

— Здравствуйте!

— Добрый вечер, — улыбнулся в ответ сородич. — Вы пришли кого-то навестить?

— Да. Здесь мои дети, и...

— А, так вы Кит Девро? Очень рад познакомиться. Дэлла.

Омеги приязненно пожали друг другу руки.

— Где они?

— Авель в столовой — помогает накрывать столы к праздничному ужину, а Риан сейчас в своей комнате — вся эта беготня его здорово нервирует, и его отпустили отдыхать. Да и наш психолог тоже посоветовал не привлекать пока к общим работам. Да вы присядьте, отдышитесь! Вы ведь только-только с работы?

— Да... — Кит опустился на предложенный стул, расстёгивая куртку и ставя сумку в ноги. — Я только домой забежал и сразу сюда... Как тут мои мальчики?

— Авель молодцом — уже с утра бегает и помогает то тут то там. Он в полном порядке. Наша знаменитость... Вы бы видели, как вокруг него все то и дело табунятся! Очень милый и добрый парень. Совсем как в кино! А вот Риану пока нелегко, но есть хорошие шансы, что со временем ему станет лучше. Чаю?

— Не откажусь.

Пока Кит пил чай, он заметил, что в центре довольно-таки оживлённо. По коридорам и лестницам бегают местные обитатели — таскают столы и стулья, какие-то коробки, о чём-то переговариваются. Среди устроителей Кит заметил альфу-гиганта, который совсем не выглядел грозным, а наоборот виновато оправдывается перед Ликаном и несколькими другими омегами, которые выдавали ему поручения.

— Это Альфред Фаррел, — объяснил Дэлла удивлённому сородичу. — Он штатный сотрудник Музея истории и снялся в нескольких исторических фильмах. Очень хороший человек и примерный семьянин. У Альфреда пять мужей, уже двое детей, и скоро родятся ещё.

— ПЯТЬ МУЖЕЙ??? — не поверил своим ушам Кит. — А разве так бывает?!

— Теперь бывает.

— А кто вон тот омега? Уж очень большой...

— Это Уэйд, оми Альфреда и Ликана. Очень хороший человек — на нём вся семья держится. А ведь он из-за своих габаритов немало настрадался в юности! И всё же смог наладить нормальную жизнь — вышел замуж и вполне счастлив. Это целая история!

Тут показался Авель с охапкой бумажных фонариков на нитке. Увидев Кита, он тут же передал свою ношу сопровождающему его мальчику-омеге.

— Отнеси, пожалуйста, я сейчас подойду.

— Хорошо, — кивнул мальчик и пошёл дальше один.

— Сынок...

Кит крепко обнял названого сына, чувствуя неописуемое облегчение. Всю рабочую смену он только о своих детях и думал. Даже толком не спал остаток ночи! Переодеваясь, едва не забыл, куда припрятал заранее купленные подарки для своих детей! Скромные — много потратить омега не мог, но зато полезные. Только бы мальчики оценили!

— Я уже соскучиться успел.

— Правда?

— Ага. Жду не дождусь, когда мы сможем вернуться домой!

— Да, скорее бы... А что Риан? Решил что-нибудь? — Кит тревожно уставился на Авеля.

— Да, пока мы остаёмся, но если что, то всегда успеем уехать отсюда. Если так получится, ты поедешь с нами?

— Конечно!

— Хочешь увидеть Риана? Идём. Ты только сильно не бойся, ладно? Риан сейчас немного не в духе — он пытался помогать с подготовкой праздника, но вся эта суета напомнила ему прежнюю работу, понимаешь?

Кит кивнул, снова недобрым словом помянув мучителей своего ребёнка.

Комнатка, в которую поселили его детей, напоминала его общажную комнатёнку, только была меньше и без маленького кухонного уголка с электрической плиткой в углу. В воздухе висел довольно густой табачный смог, хотя форточка приоткрыта, а на придвинутом вплотную к постели стуле стояла почти полная пепельница. Риан сидел, завернувшись в плед, и увлечённо читал какую-то книжку. От скрипа двери омега вскинулся и чуть отполз, упираясь спиной в спинку койки. Кит с болью увидел на лице сына тень страха.

— Всё хорошо, это мы. — Авель тут же поспешил к Двуликому. — Как ты? Лучше?

— Да. — Риан взял себя в руки и сел прямо, не выпуская книгу из рук. — Мне тут дали почитать... Такая книга хорошая!.. Оми... — Тут парень заметил, как надымил, и ему стало стыдно. — Ой, ..., вот так я увлёкся... — Замер, поняв, что только что сказал, и пристыженно поник. — Простите...

Кит опустил сумку на вторую койку и обнял сына, чувствуя, как тот дышит тяжело и нервно. Бедный "совёнок"! Как же ему нелегко сейчас! А как сердце колотится! Как он вцепился... Совсем как в детстве, когда приходило время расставаться. Как будто чувствовал, что очередная разлука затянется на много лет.

Кит пригладил перекрашенные волосы сына, любуясь им снова. Да, так гораздо лучше! И воспалённые пятна на коже уже начали сходить. А эти глаза! Синие, как у погибшего отца.

— Что читаешь?

— "Небесный дом" Закари Рэйда.

Риан показал обложку книги, и Кит вспомнил, что видел такую у какого-то мальчишки в метро. На обложке был изображён летающий остров с пристанью, а прямо на читателя летел черноволосый омега, на закорках у которого сидел второй и крепко держался за летуна. Их волосы треплет ветер, а на островке виден паренёк с собачьими ушами и хвостом, который машет рукой. И всё это обрамляют чистые пухлые облака на фоне голубого неба.

— А ты так любишь читать?

— Да, люблю. Мы с Авелем в своё время перечитали много книг, когда в приюте жили, а потом я читал только сценарии и справки по работе. Полезно, но не так интересно.

— На следующий день рождения обязательно подарю тебе книжек. А сейчас пока... вот. — Кит полез в свою сумку и достал пару свёртков. — Я не смог купить ничего другого... зато вот это связал сам. Я не терял надежды вас найти...

В свёртках были тёплые шерстяные носки, домашние тапочки — очень мягкие и удобные, по длинному яркому шарфу. Риан так уставился на подарок, что Кит забеспокоился.

— Тебе... не нравится?

— Нет... просто... — Риан поджал губы, которые заметно затряслись, а в глазах заблестела влага. — Никто и никогда не дарил мне ничего подобного. Самые простые вещи... Дарили коллекционное вино, побрякушки, брендовые тряпки... да и то на самом деле никогда не было моим. А это... Это будет только моим. По-настоящему моим.

И Риан прижал подарок к груди. Растроганный Кит снова обнял его.

— Конечно, это только твоё.

В дверь осторожно постучались, и Кит почувствовал, как напрягся его сын.

— Кто там?

В комнату заглянул тот самый молодой альфа, которого Кит едва не сшиб у входа.

— Можно?

— Да, конечно, — улыбнулся гостю Авель. — Риан, Уилл.

Риан заметно расслабился и выбрался из пледа.

— Привет, Уилл. А Калибан с тобой? Я обещал ему бандану вернуть, как только меня перекрасят...

— Да, он здесь... Заходи!

— Фу, ну и накурено... Как только будет можно — бросай.

Авель тут же начал разгонять дым покрывалом со второй койки.

В комнатку втиснулся ещё один альфа, чуть постарше. Он нёс внушительную коробку.

— Это и есть твой подарок? — слабо улыбнулся Риан.

— Ага. Надеюсь, ты не будешь жадничать, а то здешние мальчишки, едва поняли, что внутри, так облизывались! Знаю, ерунда, но надо же тебе время от времени как-то стресс сбрасывать. Кстати, скоро Ллойд со своими ребятами и братом приедут. Ты не будешь возражать, если я вас познакомлю?

— Проболтался?! — укоризненно закатил глаза Риан.

— Нет, они сами догадались, когда посмотрели новости с утра. Наши люди, не бойся, и языками плескать не будут. И ещё дядя Лейла со своими собирался заглянуть. Ты только не дёргайся от такого количества гостей, ладно?

— А комиссар Моэна?..

— Да, они тоже будут. Как только уладят все дела, то соберутся ехать обратно. Кстати, Денз попросился сюда на дежурство, чтоб за тобой приглядывать. Ты не возражаешь?

— Только "за", — вздохнул Риан, коснувшись своего лица. — Он уже мне помог, когда...

— Когда что? — встревожился Кит.

— Да меня переклинило... когда мы спать ложились, — чуть слышно сказал Двуликий, и Авель утешающе погладил его по плечу. — И Дензел как-то сумел меня встряхнуть.

— Он тебя ударил??? — вскипел Кит.

— Надо было. Не надо на него сердиться — у него выхода другого не было, — вступился за альфу Риан. — Ты бы видел, на кого я был тогда похож!

Тем временем второй альфа по имени Калибан вскрывал коробку. Увидев подарок от Уильяма, Кид устыдился скромности своих подарков. В коробке находились самый настоящий монитор, игровая приставка, видеомагнитофон и шнуры для подключения. И красочные коробочки с играми и фильмами. Сколько же всё это стоит???

— А вот это лично от меня. — Уильям достал из-под своей куртки ещё одну коробочку. — Ты же любишь музыку, я знаю, а когда Ллойд тебе подарит свои записи, ты сможешь по достоинству оценить творчество ребят.

Вскрыв коробочку, Риан достал портативный проигрыватель с наушниками и усмехнулся.

— У меня там точно такой же был, только с красными полосками... Вот только этот я напоказ разбивать точно не буду. Спасибо, Уилл.

— На здоровье.

— Ой, чуть не забыл! — Риан вытащил из-под подушки красный платок с огненными узорами и протянул Калибану. — Держи.

— Спасибо, — поблагодарил тот, аккуратно сложил платок и убрал в карман.

— Ладно, мы вниз, — сказал Уильям, — а ты готовься на выход. Скоро начнётся праздник. Прихорашиваться не надо — ты и так отлично выглядишь. Только почаще улыбайся — тебе очень идёт. Что-то ещё надо?

— Да. Можно мне курева? А то...

— Сколько? И какого?

— Слишком дорогого не надо, но лучше с запасом — не хочу Дигори разорять. Они и так каждую медяшку считают, а то, что в тумбочку положили, я уже почти скурил.

— Заметно, — усмехнулся альфа. — Завтра пришлю. Ты с Гэри уже беседовал?

— Да. И он дал пару толковых советов. А ты с ним знаком?

— Конечно, помогал одному из моих парней, когда мы с оми его выкупили. Ты бы видел, на что Лесли был похож!.. Вот только с Закари он наладить контакт не смог — тот вообще был никакой, но там и случай был не легче, чем с тобой.

— Тот самый, который теперь с ребёнком?

— Ага. Позже подробнее расскажу, ладно? Сейчас некогда.

Едва альфы ушли, что-то обсуждая, Кит повернулся к сыновьям.

— Кто этот альфа? — ревниво спросил он.

— Уильям Биттнер, один из столичных Баронов, — ответил Риан и достал из-под подушки почти добитую пачку сигарет и спички. — Парень неплохой, пусть и криминальный авторитет. Его бояться не надо. И Калибана тоже... — Омега уставился на уже извлечённую сигарету, а потом виновато покосился на Авеля. — Можно?..

— Кури, — смиренно вздохнул тот. — Но потом ты ведь бросишь?

— Обязательно. Сейчас мне это нужно.

— Да я чую — уже накурил. — Авель выразительно наморщил нос, но рядом всё-таки сел. — Так плохо было?

— Ага. — Риан чиркнул спичкой, косясь на своего родителя, который снова мысленно проклял негодяев-мучителей. Ведь курить вредно для здоровья! А то, как его ребёнок держит сигарету... Точно так же он держал сигареты на рекламных плакатах, которые часто попадались на глаза в метро и витринах табачных магазинов. Похоже, что Риан и сам это заметил и взял сигарету по-другому. — Простите...

— Ничего, сынок, — криво улыбнулся Кит, приобнимая сына и тоже чуть морщась от табачного запаха. Бедный малыш! — Мы обязательно с этим справимся.

Интересно, как часто "Милосердие" проводит такие праздники, подумал Риан, разглядывая гостей. Он заметно робел и крепко держался за руку Авеля, который как мог отвлекал общее внимание на себя. Видеть, что его никто не узнаёт, было по-прежнему дико, но это же и успокаивало. Вдруг кто-то из гостей соблазнится обещанной наградой, а потом пожалеет о собственной жадности? Впрочем, и без этого внимания новому Двуликому было обеспечено.

Почти сразу Риана представили трём собратьям, один из которых был с парой. Джонатан Свон, о котором успел рассказать Гэри Карнарвон, получил прозвище "Гриф" вполне заслуженно — у него был довольно приметный крючковатый нос и жёлтые "птичьи" глаза. На прозвище парень ничуть не обижался. Пришёл он со своим избранником Дейзи, который совершенно не стеснялся своего спутника и всячески демонстрировал, что они пара. Кеннет Смолл искренне улыбался новому собрату, и Риан заметил на его лице признаки бритья. Вот это да! Кто бы мог подумать... Аканэ Коэн оказался полукровкой — его оми был из семьи фудзинских эмигрантов, и ему повезло больше всех — Аканэ с самого начала обнаружения признаков вторичного созревания был окружён понимающей и заботливой роднёй, а двоюродный брат-омега Рио даже стал его первым партнёром. Всем бы так везло! Не то, что он сам... Эх, если бы Пламмер не привёл именно Дэллу...

Разговор завязался очень быстро. Собратья быстро поняли, что новый знакомый чувствует себя не в своей тарелке, и потому ни о чём таком не расспрашивали.

— Понимаю, — сказал Гриф. — Мне тоже было непросто осознать, что всё закончилось. Кошмары снились, шарахался от окружающих, подолгу из комнаты носа не высовывал, валерьянку и пустырник мог вместо чая пить. А потом постепенно начало отпускать. Один Флоренс знает, почему мы так устроены, но когда слишком долго болтаешься в том дерьме, в которое наш брат то и дело попадает, то строить обычную жизнь непросто. Всегда боишься чего-то. Боишься людей, боишься ляпнуть что-то не то, что-то не так сделать, себя боишься... Это можно только перетерпеть, а здесь для этого все условия — люди с пониманием и зря дёргать не будут. Ты с Гэри уже пообщался?

— Да, почти сразу после обеда.

— Славный парень, верно? Даром что катамит. Очень удивился?

— Ещё бы!

— Вот и я удивился, когда узнал. А когда он сам предложил его трахнуть, то думал, что помру прямо на месте. Где это видано, чтобы омега нагибал бету, не говоря уже про альфу?!. А оказалось — ничего страшного. Мы потом подолгу разговаривали про старые предрассудки и новые открытия, и я начал выздоравливать. Гэри сам немало всего пережил, и потому для него эта работа самая подходящая. Кстати, это он познакомил меня с Дейзи. Мы сейчас вместе живём.

— Ты ведь уже закончил курс реабилитации? Сколько времени это занимает?

— У каждого по-своему, — пожал плечами Гриф. — Для меня самым тяжёлым стал именно первый этап, и он занял почти полгода. Только после этого я смог спокойно выходить в город один, а потом устроиться на работу и найти жильё. Уж не знаю, сколько времени тебе понадобится, но сколько ни будет нужно времени — не останавливайся, даже если будет совсем хреново. Потом полегчает. Уж можешь мне поверить.

Потом Риана и Авеля представили Ллойду Честеру и его друзьям. По глазам музыкантов и восторженно сверкающему взгляду Кина Двуликий убедился, что они всё знают, однако ребята были откровенно дружелюбны и приветливы. Кин почти сразу начал спрашивать "авторитетное мнение профессионала" о своём выступлении, попросив не жалеть. Риан честно высказал своё мнение, но всё же похвалил сородича, вызвав на его лице смущённый румянец. Как и предсказывал комиссар Моэна, омега тут же попросился в ученики, и Риан, помявшись, согласился. О графике занятий договориться решили позже, как только Двуликий переживёт течку и отлежится.

Музыканты тоже припасли подарок, и он включал не только записи песен группы, но и кое-какой мерч — кофта с капюшоном с логотипом группы на спине, пара плакатов и подвеска-кулон с тем же символом. Риан признался, что уже давно мечтал побывать на их выступлении — слышал музыку, когда проезжал мимо "Белой лилии", и Ллойд пообещал пригласить на репетицию и свободный проход в клуб в любой день. Заметил Риан и то, что Ллойд и Мирамис пара. Да, отличная пара — уже во время концерта это буквально в глаза бросалось. Потому-то их дуэт и производил такое поразительное впечатление!

Познакомили Риана и со вторым Бароном Камартанга — омегой Лейлой и его семьёй. Единственный сын Лейлы Аврелий мало был похож на оми — больше удался в отца, Невилла Чаттертона, однако пах очень хорошо и был весьма симпатичным. И большим любителем потрепаться обо всём подряд. Оказалось, что его пришлось отдать в чужую семью, чтобы уберечь от опасностей разборок криминальных группировок, и до четырнадцати-пятнадцати лет мальчик знать не знал, кто его настоящие родители. Потом его всё-таки вычислили, похитили, и именно Невилл спас сына. Сам Невилл, почти такой же крупный альфа, как Альфред Фаррел, снисходительно выслушивал хвалебные речи сына в свой адрес, а Риан искренне недоумевал, как этот мужик добровольно отошёл на вторые роли. Даже сейчас было видно, кто в этой семье главный! И его всё устраивает?.. Впрочем, в семье комиссара Моэны точно так же. Просто чудеса!

Повстанцы задержались, и когда в столовой появился Гиллиан, Риан вспомнил, о чём собирался рассказать при встрече. Сегодня до самого праздника дежурил Дэниэл, и на ночь его собирался сменить Дензел — похоже, что на его инициативу наставник дал "добро". Отлично!

— Тебе ещё никто не сказал? — поздоровавшись с омегой, спросил Гиллиан.

— О чём?

— Около полудня скоропостижно скончался Пламмер. Похоже, что твоё похищение стало последней каплей, и Вильям поплатился за все свои промахи. Неужели не жаль было такого специалиста?!. Хотя от Людвига Шмидта они избавились точно так же.

— И какова официальная версия? — Риан обмер. Пламмер... умер?

— Инфаркт. Да, со здоровьем у него было неважно, но не настолько, чтобы схлопотать достаточно сильный приступ.

— И когда об этом объявили?

— В пятичасовом выпуске новостей... Здравствуйте, Кит.

— Здравствуйте... Как ты, сынок? Всё хорошо? — Омега встревоженно всматривался в сына. Его то и дело кто-то отвлекал, и он ненадолго потерял своего ребёнка из вида.

— Пока да.

— Вот и славно...

— Сэр, могу я с вами поговорить? — обратился Двуликий к комиссару.

— Наедине?

— Не совсем. Я хочу попросить пригласить на наш разговор Дензела и Калибана.

— Зачем?

— Там узнаете. Я то же самое рассказывал Кристи, пока он меня стриг, и Кристи посоветовал рассказать и вам тоже.

— А мне присутствовать? — уточнил Авель.

— Если хочешь. Нас это не касается, но для наших спасителей может оказаться важным.

— Тогда я с тобой.

— Я сейчас договорюсь с Дигори по поводу отдельного кабинета, а потом соберу всех, — кивнул Гиллиан. — Пару минут подождёт?

— Вполне.

Едва альфа отлучился, Риан рассказал о смерти Пламмера своим. Кит так злорадно ухмыльнулся, что всё стало ясно. Бету не за что было жалеть, однако Двуликий всё же испытал укол жалости. Пламмер был циничен и жесток, безжалостно эксплуатировал своего пленника, однако он был настоящим мастером своего дела. Других таких Риан в среде шоу-бизнеса почти не встречал. Если бы только покойный был хоть чуточку приличнее...

— Тебе его всё-таки жалко? — догадался Авель.

— Он был хорошим специалистом, — дёрнул плечом Риан. — Знал своё дело, и я, глядя на него, тоже многому научился. Иногда работать с ним было приятно, но редко. Это не повод прощать всего того, что он нам сделал, но он всё же был хорош в своём деле. Так странно...

— Ты просто слишком долго прожил с ним, вот и всё, — сказал Кит. — Это одна из твоих привычек. Это пройдёт.

— Да... наверно...

Пока Гиллиан договаривался и собирал всех, Риан снова и снова думал и пришёл к выводу, что Пламмера ему всё-таки жалко. Жалко мерзкого, циничного и жестокого, но всё же талантливого человека. Жалко именно человека, который умел видеть людей, их дарования и зажигать новые "звёзды". Как бы он это не делал, но именно из его рук выходили самые яркие представители эстрады и кино последних лет, а так же фильмы и постановки. Жаль было именно этого.

— Всё, Дигори выделил нам свой кабинет. Идём, а то скоро ваш торт скоро вынесут, и вам же его резать.

Кит инстинктивно вцепился в рукава своих детей.

— О чём вы там будете говорить?

— Это не про нас, — повторил Риан. — И мы скоро вернёмся. Всё хорошо.

— Точно? — В шоколадных глазах омеги вспыхнул неприкрытый страх.

— Точно. Мы скоро вернёмся, оми.

— Ну... тогда ладно.

Как же приятно было видеть и чуять, что кто-то ещё так же беспокоится о нём, как Авель! Оми. Это не просто было приятно — при виде этой любви отступали шевелящийся где-то на задворках призрак Аполло, шепчущий знакомые слова, и наползающее ощущение нереальности происходящего. Даже окружающие его люди и вещи казались всё более реальными. Особенно Альфред Фаррел, которого Риан несколько раз встречал на съёмочной площадке. Что там что здесь — он один и тот же. И все его мужья и дети радовали глаз и нос. И не только они.

Самые обычные люди. Не самозваная смердящая элита, а просто люди. Среди которых можно вольно дышать.

Среди которых хотелось жить.

— И зачем мы тут? — поинтересовался Калибан, едва они впятером закрылись в кабинете Дигори.

— Риан хочет что-то нам сообщить, — объяснил Гиллиан, садясь в кресло главы центра. — И он утверждает, что это важно.

Риан собрался с духом.

— Я... я ещё плохо разбираюсь в ваших понятиях... но я не могу не сказать.

— О чём?

— Я... мне упорно кажется, что вашего ученика и Калибана что-то связывает. Как будто они родственники.

Дензел и Калибан огорошенно переглянулись.

— Мы...

— ...родственники?

— Да... похоже на то. Я и раньше подобное замечал, но не придавал особого значения. Но когда я только-только познакомился с Дензелом, то заметил, что он не только внешне чем-то напоминает Билли Кинга, но и в его запахе есть что-то, что я чуял в Билли. И мне не кажется это простым совпадением. Кристи сказал, что Двуликие способны чуять такие вещи, и вот я говорю.

Дензел растерялся ещё больше.

— Этого быть не может — чтобы я был родственником Кинга!..

— Я достаточно долго разговаривал с ним в "Кармине", и Билли рассказал мне кое-что.

— Так, давай-ка не будем сразу всё отрицать, — осадил ученика комиссар. — Послушаем, а потом будем делать выводы. Рассказывай, сынок.

Риан добросовестно изложил рассказ Кинга о Лео и их ребёнке. Рассказал про встречу Викторане. И заметил, что Дензел уже не возмущён, а задумчив. Похоже, что старик-бета встретил тогда в парке именно его и его оми.

— Думаю, что Билли мог и угадать, — кивнул Гиллиан, выслушав рассказ. — Рейнольдсы, о которых он упомянул, были близки с Тобиасом и Салли Мариусами. И Рейгана хорошо знали. Урри Рейнольдс тогда был домовладельцем, у которого Мариусы снимали комнату, Артур дружил с ними и многому успел научиться, пока его дедушки и он сам не перебрались в деревню. Вот тебе и очередной выверт Деймоса! И раз Билли пережил что-то на себе... Значит, один ребёнок у него всё-таки был.

Дензел продолжал напряжённо думать, почёсывая висок. Парня уже остригли под машинку, и видеть на его голове короткий "ёжик" было не слишком приятно. Длинные волосы пошли бы больше!.. Калибан тоже что-то перебирал в уме, хмурясь и косясь на приятеля.

— Кай... — заговорил Дензел. — А знаете... оми как-то рассказывал мне о том, как встречал Билли в нашем городе. И рассказывал примерно то же самое. Я тогда был ещё маленьким... Был выходной, мы гуляли в парке вместе с отцом, а потом ушли оттуда — у отца выдалась очень тяжёлая неделя, он постоянно ворчал и ругался, что ему выспаться не дали. Неужели Кинг и правда мой дед по омежьей линии?

— Судя по тому, что нам уже удалось выяснить о твоей семье, такой расклад отметать нельзя, — кивнул Гиллиан. — И если Билли на момент той встречи был достаточно трезв, то вполне мог признать в твоём оми своего ребёнка, если видел его во сне до рождения. Со мной было так же, когда к нам вернулся Салли — дело было не только в его внешнем сходстве с моим омегой.

— Значит, это правда.

— Вполне возможно. Одно осталось выяснить — что случилось с Лео, и как именно встретились твои родители. Ты вне всякого сомнения ребёнок импринтинга, а мы все подобные случаи стараемся отслеживать. К тому же ты уже почти член нашей семьи, и было бы любопытно выстроить твоё семейное древо.

— А я? — спросил Калибан. — Как я и Денз можем быть родственниками? К Билли я точно не имею никакого отношения — в тех краях, где я родился и вырос, такие вещи хрен скроешь.

— Тут, скорее всего, надо раскапывать родню Ригана Саммерса, и тут, пожалуй, будет посложнее. Первое документальное свидетельство о нём появилось, когда он ещё пятнадцатилетним подростком устроился работать на стройку в бригаду некого Дуэйна Саммерса, а спустя год получил паспорт и вписал в него фамилию своего покровителя и наставника. О своих родителях он никогда не упоминал, и это может стать ниточкой. Дашь потом контакты своей родни?

— Конечно, — кивнул альфа.

— Значит... у меня есть и другие родственники... — проговорил Дензел, опираясь на край стола и садясь на него. — Помимо Гарри и Риччи? И много?

— По линии самого Билли остались только двоюродные и троюродные со стороны обоих родителей. Из самых близких уже давно никого нет — родители скончались в почтенном возрасте, а младший брат Билли омега Кай погиб от "красной чумы" в конце пятьдесят девятого года.

— Кай...

— Да. По всей видимости, Билли назвал сына этим именем в память о брате. Значит, у них были достаточно близкие отношения.

— Невероятно!

— Разберёмся, — пообещал ученику комиссар. — Завтра схожу к одному из наших кураторов и попрошу его людей прощупать подходы к Билли. Вам однозначно стоит встретиться. И если получится организовать вам встречу, то для тебя будет особое поручение.

— Прихватить камеру или диктофон, — догадался Дензел.

— Да. Может, звезда Билли уже и закатилась, но он всё же остаётся одной из ярчайших знаменитостей своего времени. И если мы сможем полностью распутать эту историю, то она знатно пополнит копилочку примеров для будущих поколений.

— Папа! Папа!

Риан резко обернулся и едва успел подхватить на руки своего сына. Ну, наконец-то!!! А то уже волноваться начал, что что-то сделал не так!

— Кимми...

— Папа, ты почему вчера меня к себе не пустил? — укоризненно спросил "совёнок". — Я хотел, но не смог к тебе придти.

— Не знаю... Наверно, слишком сильно устал, — повинился Двуликий, в очередной раз отмечая, как малыш похож на него в детстве. Если бы не очертания носика и губ, похожие на Авеля, то Риан бы решил, что смотрит на своё старое отражение, ведь они сейчас стояли в одном из коридоров его родного приюта. И никого больше там не было.

— Ну, тогда ладно.

Какой же он всё-таки! Худенький, лохматый, с задорно сверкающими синими глазёнками. Он выглядел таким довольным! Сразу видно, что мальчик вырастет той ещё егозой. Риан смотрел на своего сына и всё никак не мог наглядеться. Его ребёнок! Который обязательно появится на свет!

Ким огляделся по сторонам.

— А что это за место?

— Это приют, в которым мы с твоим оми жили.

— Не очень хорошее место. Поэтому оно тебе снится?

— Может быть. Но иногда здесь было весело.

— Дедушке это место совсем не нравится.

— Какому дедушке? — удивился Риан.

— Дедушке Алексу.

Риан замер. Он вдруг почувствовал, что неподалёку всё же есть кто-то ещё.

— А он... здесь?

— Да, он тоже здесь. Он захотел с тобой повидаться, и его ненадолго отпустили. Я должен отвести тебя к нему.

— Тогда идём скорее!

Отец... здесь... Интересно, какой он?

В игровой комнате на полу сидел юный альфа лет шестнадцати и перебирал разбросанные вокруг него игрушки. Среди игрушек Риан моментально узнал ту самую красную машинку, которая лежала в их с Авелем тайничке, пару картинок, плюшевого мишку, которому оторвали две лапы, и Герда их пришивал на глазах у своих любимцев... До боли знакомые вещи из прошлого, о которых не мог знать Аполло. Как не мог он видеть и саму эту комнату. Как и коридор, которым Риан и Ким в эту комнату попали.

Альфа поднял голову, и Риан увидел синие глаза, так похожие на его. У его отца было приятное лицо. Даже красивое — с правильными чертами, высокими скулами, обрамлённое тёмными, аккуратно подстриженными волосами. И пахло от него очень хорошо. Его юный отец улыбнулся, и Риана ощутимо потянуло к нему.

— Отец?..

— Ну, здравствуй, Риан. Вот мы и встретились. Хотя бы так.

Даже голос отца омеге понравился! Риан неуверенно спустил сына на пол и сел рядом с отцом.

— Здравствуй...

— У меня к тебе будет одна просьба. Ты выполнишь её?

— Какая просьба?

— Расскажи о нашей встрече Киту. Я ведь так виноват перед ним... — Алекс перестал улыбаться. В его голосе проскочила горечь. Как и в запахе. — и перед тобой. Клянусь, если бы я тогда не погиб так глупо, то ни за что бы вас не бросил.

— Но ведь это был несчастный случай. Ты не виноват.

— Да, это был несчастный случай, но в нём была изрядная часть и моей вины. Кит рассказал тебе, как именно ты был зачат?

— Он рассказал комиссару Моэне, а тот мне.

— Я не случайно тогда зашёл в изолятор.

— Ты?.. — оторопел Двуликий.

— Не совсем. Кит мне понравился с первого взгляда, но был таким тихим и отстранённым, что я просто не знал, как к нему подступиться. Я быстро догадался, что он растёт без отца, что в его семье с деньгами очень плохо, но если бы моя стая узнала, что я откровенно ему симпатизирую, то мне бы пришлось туго. А я был в той школе новичком, понимаешь? Всё, что я мог сделать — не трогать Кита. Я ждал подходящего случая, чтобы заговорить с ним, и два раза попытался всё-таки привлечь его внимание. В первый раз я в столовке будто бы случайно опрокинул на него стакан с компотом. Компот, кстати, был сливовый. А во второй раз толкнул его на перемене — тоже будто бы случайно. Оба раза я сумел поймать его взгляд, и от этого взгляда внутри всё просто переворачивалось. — Альфа коснулся своей груди. — Эти глаза... как самый вкусный шоколад. От него и пахло моим любимым сортом шоколада. Когда приближалась его течка, я отпрашивался с уроков под надуманными предлогами и сидел за дверью изолятора, чтобы никто из школьных придурков не смог попасть внутрь. Я что-то чуял, и от этого запаха самому хотелось зайти и... Но я не смел. А потом была та самая летняя уборка, и один из тех кретинов, от которых я старался защитить Кита, всё же попытался попасть в изолятор. Я его перехватил буквально на подходе, отмутузил как следует, а потом заглянул сам буквально на минуточку — чтобы убедиться, что с Китом всё в порядке... и не смог уйти. А думал, что смогу. — Альфа тяжело вздохнул, ероша свои волосы. — В тот момент всё, чему нас учили — от уроков по репродукции до подростковых мифов — просто вылетело из головы. Я просто захотел подойти к нему. Эти глаза... Мы провели вместе буквально пару часов, и я чувствовал, что то, что с ним происходит — это не только инстинкты и гормоны. Эта пара часов всё изменила. Когда всё закончилось, и я понял, что забыл про презервативы, то дико перепугался и сбежал. Уже вдали от школы я осознал полностью, что натворил, и решил взять всю ответственность на себя. Что бы на это не сказали мои родители. Если они будут против или заставят Кита пойти на аборт, я спасу своего ребёнка и уйду из дома. Надо будет — брошу школу и пойду работать. Когда я принял это решение и пошёл обратно к школе, чтобы успеть перехватить Кита и проводить до дома, чтобы поговорить с дядей Кэрри, то так задумался, подбирая нужные для разговора слова, что зазевался и не заметил, что на меня летит тот самый грузовик. Если бы я был внимательнее, то всё бы сложилось иначе.

— Так ты жалеешь об... этом? А не о том, что заделал ребёнка?

— Только о том, что был раззявой, — кивнул Алекс. — Сейчас я понимаю, что всё это было частью божественного замысла, и мой последний выбор был сделан именно на улице... И всё же я сожалею, что не поступил иначе. Если бы я не поспешил и отложил разговор на завтра, то не попал бы под тот грузовик. Тогда бы в твоей жизни не было всего этого дерьма, и вас с Авелем бы у нас не отобрали. Я очень хотел твоего рождения, пусть и был ещё очень молод — когда я понял, что теперь буду отцом, то эта мысль меня совершенно не испугала. Наоборот — обрадовала. Теперь Кит никуда от меня не денется, и мы всегда будем вместе... Но случилось иначе.

— А умирать больно? — Риан смотрел на отца и улыбался. Всё-таки он был хорошим парнем! Такого отца стыдиться не придётся.

— Я даже осознать ничего не успел, — пожал плечами Алекс и погладил внука по голове. Ким, покружив по комнате и посмотрев всё, что хотелось, пристроился у него под боком, и Двуликого уколола ревность. — Толчок, короткая вспышка боли — и всё. В свои последние секунды я думал о вас с Китом — о том, что теперь не увижу вас. Всё, о чём я успел подумать. Не о родителях. О вас. Хотя на родителей мне было бы грех жаловаться. Их брак был договорным, но вышел на редкость удачным — они быстро притёрлись друг к другу и вполне ладили. Незадолго до твоего зачатия они подыскали мне жениха, однако этот парень ни в какое сравнение не шёл с Китом. Болтун, пустозвон, одни шмотки на уме и ни одной самостоятельной мысли. А Кит неплохо учился, я часто видел его с книжкой, и некоторые из его книг оказались интересны и мне — я их тут же брал в библиотеке и читал. Думаю, мы бы были отличной семьёй.

— Дедушка Алекс очень хороший, — сказал Ким. — Ведь правда?

— Да, он хороший.

— Расскажи это Киту. Я хочу, чтобы он знал обо всём. Передай, что я... любил его. И я жду его в Мировом Доме, чтобы мы могли пойти дальше вместе. Мне уже пообещали это.

— Кто пообещал? — Алекс выразительно ткнул пальцем в потолок. — Ах, да... Папа... а что со мной будет дальше? Ты не знаешь?

— Тебе предстоит ещё немало всего сделать, но главный выбор в новой жизни предстоит сделать уже очень скоро. От этого выбора будет много чего зависеть. И только после этого выбора в мир смогут придти братья Кимми. Выбор будет непростым, но если ты примешь верное решение, то сможешь обрести покой.

Алекс достал из нагрудного кармана своей рубашки золотую цепочку, на которой висело кольцо. С виду — самая обычная бижутерия и с откровенно стеклянным алым камушком того самого оттенка, который назывался "кровь Адама". Алекс протянул кольцо сыну вместе с цепочкой.

— Я должен... взять его?

— А вот это уже решать тебе.

Риан взглянул на сына и заметил, что мальчик смотрит на кольцо с какой-то особенной надеждой. Значит, надо брать — такие дети всё знают, даже если сказать не смогут. Риан снял кольцо с цепочки — золотая, особенно дорогого плетения! — и, подумав, надел на безымянный палец правой руки. Почему именно на этот — омега и сам не знал. Просто понял, что надо именно на этот. И кольцо село как родное — будто изначально подгонялось по его руке. И на сердце сразу стало легче.

— Это значит, что мне предстоит выйти замуж за кого-то? Или что мы с Авелем поженимся? — спросил Риан, любуясь своим кольцом.

— Узнаешь в своё время, — улыбнулся его юный отец. — И это будет только к лучшему.

Пробуждение снова было мутным — он никак не мог вспомнить, кто он и где находится. Он почему-то долго смотрел на свою правую руку, потом пялился в потолок, а потом на спящего у него под боком омегу. Симпатичный... Потом заметил сидящего на соседней кровати парня-альфу, что-то читавшего при свете фонарика — за окном было темновато. Подумав, омега привстал, надеясь, что этот парень подскажет, что же происходит. Вспомнить собственное имя самому не вышло, и от этого становилось всё страшнее. Понял только, что он сам омега.

Альфа заметил привстающего омегу и, видать, увидел что-то на его лице, поскольку тут же бросил книгу, вскочил и подошёл.

— Риан, ты в порядке?

Риан? Это так его зовут? Уже что-то. Только почему отклика никакого? Кто он? И что это за люди? Что за комната? Опасности омега не чувствовал, да и почему должен был чуять эту самую опасность? Ничего не помнит. Омега хотел спросить у чужака, но все слова отчего-то пропали, как будто он разучился говорить. Совсем. А ведь умел! И как спросить? Страх продолжал нарастать, затряслись руки, к горлу подкатил ком, а глаза ожгли подступающие слёзы. Кто же он такой??? Надо вспомнить!!! Это важно!!!

Альфа, убедившись, что дело неладно, начал будить второго омегу, запах которого казался Риану смутно знакомым. Почему он кажется знакомым? Омега подскочил резко и первым делом повернулся к нему.

— Что? Как?

— С Рианом неладно! Смотри!

Второй омега взглянул на Риана и испугался. Да что не так-то?

— Риан, милый, что с тобой? Опять, да? — ахнул омега, обнимая Риана за плечи. — Что не так? Скажи хоть что-нибудь!

Кто ты? Раз мы спим в одной постели, то ты мне не чужой. Но почему я не помню твоего имени?

— Скажи хоть что-нибудь! Почему он молчит???

Неизвестный омега медленно впадал в панику, и Риану стало его ужасно жалко. Такой милый, искренне тревожится за него... Тревожится? В памяти что-то мелькнуло, и Риан выдохнул первое же, что пришло на ум:

— Авель...

Голос был сиплым и тоже казался чужим, но произнесённое слово произвело магическое действие на омегу. Он прослезился и обнял крепче, целуя и что-то бормоча. Причём целовал так, как будто они...

Память начала возвращаться, но медленно, словно нехотя. Риан вспомнил коридоры какого-то здания, маленького мальчика, бегущего ему навстречу, потом второго мальчика, похожего на этого самого омегу, потом сверкающий стеклянный глаз, потом... Разрозненные образы всплывали и крутились в голове, сменяя друг друга так стремительно, что Риан схватился за голову, вызвав очередной всплеск паники у Авеля. Образов становилось больше и больше, в черепной коробке становилось всё теснее и теснее. Давление изнутри уже причиняло ощутимую боль, и Риан приглушённо вскрикнул.

— Риан, что с тобой? Скажи что-нибудь? Что-то болит?

Болит? Боль... Риан вспомнил множество раз, когда ему причиняли боль. Когда причиняли боль Авелю. Вспомнил грязный, сырой и холодный подвал, в котором он был прикован к какой-то трубе, а вокруг стояли люди. Отвратительные люди. Воспоминания возвращались всё стремительнее, и от них пробирал самый настоящий страх. Перед внутренним взором встал образ омеги с ярко раскрашенным лицом и зелёными глазами — надменно и презрительно ухмыляющимся, и Риан вспомнил главное.

Я Риан Девро. Двуликий. И я свободен!!!

Приходил он в себя тяжело. Дензел сбегал куда-то и принёс кружку с каким-то питьём. Бешеное сердцебиение постепенно унималось, особенно из-за того, что Авель постоянно поглаживал его по голове, плечам и спине, что-то приговаривая сквозь слёзы. На душе становилось легче и спокойнее. Рядом свои. Вчера праздновали их совместный день рождения. Было много гостей, вкусностей. Потом, когда все начали расходиться, они с Авелем улизнули в свою комнату. А потом, когда они заснули, утомлённые своей любовью, приснился их старый приют, Ким и его отец. Вспомнился разговор, и Риану захотелось поскорее встретиться с оми и рассказать то, что узнал.

— Как ты? — Дензел вглядывался в омегу. — Лучше?

— Д-да, — кивнул Риан, возвращая опустевшую кружку. — Теперь да.

— Что случилось? У тебя такое лицо было!

— Какое?

— Как будто ты ничего не помнишь и не знаешь.

— Я и не помнил. Ничего. А потом как будто прорвало. Это было так страшно!

— Будем надеяться, что Гэри Карнарвон поможет разобраться. Принести тебе ещё что-нибудь? Там после праздника кое-что осталось. Сладкого?

— Да... пожалуй.

В комнате вспыхнул свет, и Риан зажмурился. Как только глаза привыкли к свету, он заметил на столе подарок Барона и книгу "Небесный дом", которую не успел вчера дочитать. Знакомые вещи, присутствие которых тоже успокаивало. Как и облик комнаты.

Было всего около шести утра, обитатели центра "Милосердие" ещё спали, и только сотрудники были на ногах. Дензел принёс горячий чай и тарелку с остатками именинного торта — Уильям заказал такой большой, что весь съесть не получилось. Щедрый человек. Чай и сладкое успокоили и Авеля, который перепугался не на шутку и изредка вздрагивал.

— Наверно, вчера было слишком шумно и людно, — предположил Дензел. — А во сне случилась очередная перезагрузка мозга, и от этого всплыло что-то из того, что тебе пытались впихнуть в голову в "Сиваре".

— Да... может быть, — согласился Двуликий, согревая ладони горячим ароматным чаем. Пока Дензела не было, он успел выкурить пару сигарет, и Авель совершенно не возражал против этого. Даже сам дал прикурить. Это помогло унять трясущиеся руки. Только бы к приходу оми всё окончательно улеглось — не хватало ещё его пугать! — И что мне делать, если это будет случаться снова и снова?!

— Думаю, оно и будет случаться. Вопрос только один — как часто.

— Что же мне, вообще не спать?

— Не знаю. Но бессонница тоже не выход...

Тут в дверь осторожно постучались, и в комнату заглянул молодой омега в тёплом халате. Судя по запаху, он буквально сегодня пережил последнюю вспышку и уже настраивался на возвращение домой. А ещё он был заметно простужен и шмыгал носом.

— Что за беготня?

— Риану было плохо.

— А... Привет, я Рикки.

— Привет.

Рикки вошёл и устроился на второй койке, чуть морщась — первые спазмы.

— Ты зачем встал?! — укорил его Дензел. — Сейчас же самые первые спазмы, и это лучше перележать.

— Я просто хотел с ребятами познакомиться, пока мы ещё тут. Скоро ведь домой.

— Придётся задержаться — кое-что выяснилось по поводу меня и моих неизвестных родственников. Так что ещё надо поработать. Кстати, ты хорошо помнишь, как выглядит Билли Кинг?

— Видел его снимки и записи, — кивнул Рикки. — И в молодые годы тоже.

— Посмотри, пожалуйста. Не увидишь сходство? А то это очень важно.

Дензел достал из книги фотографию и протянул другу. Рикки взглянул на снимок и вдруг нахмурился. Потом поднял глаза на друга и снова посмотрел на снимок.

— Это... твой оми?

— Да. А что не так?

— Да тут такое дело... — каким-то странным тоном ответил Рикки. — Мне и прежде казалось, что ты мне кого-то напоминаешь, когда я последнюю партию привезённой порнухи отсматривал, но сейчас...

— И что?

— Ты знаешь, кто твой оми?

— Кто? — Альфа замер.

— Белёк. Слышал про такого актёра?

— Я слышал... — проговорил Риан, передал свою чашку альфе, выхватил снимок из руки сородича и уставился на него. Он увидел изображение молодого красивого омеги, рядом с которым улыбался "волчонок", в котором с ходу узнавался его спаситель. И он был очень похож на своего родителя. — Белёк был очень известен, в том числе и тем, что пел в своих фильмах сам. А потом исчез так же внезапно, как и появился. И именно с фильмов с ним начал появляться жанр высокохудожественного порно.

Дензел едва не выронил чашку с недопитым чаем, и спас её Авель.

— Не может быть...

— И, знаешь... твой оми и впрямь чем-то похож на молодого Билли.

— Хочешь сказать, что они точно родственники? — ахнул Авель.

— Я учуял, — кивнул Риан.

— Ни хрена себе! — покачал головой Рикки и приглушённо чихнул. — Да тут вырисовывается история не хуже, чем у нашего комиссара!.. Ой, прости!

Дензел тяжело сел рядом с Рикки, и по его лицу стало ясно, что парень не просто в шоке.

— Не может быть... Уж не потому ли отец так с ним обращался? Узнал про... это?

— Кто знает, — осторожно вернул фотографию Риан.

— А что ты знаешь про... Белька?

— Почти ничего. Слышал только, что бета, который начал его снимать, получил профессиональное образование и первый додумался внести в порнуху элементы настоящего художественного кино. А позже, когда фильмы с Бельком стали популярны, пару подобных фильмов, только с большим бюджетом, сняла уже официальная студия, и их пропустили на большие экраны. А после пятого или шестого полнометражного фильма Белёк вдруг пропал. Значит, он попал к твоему отцу, а потом родился ты.

— Надо сказать комиссару, — тихо добавил Рикки.

— Сегодня и скажем, — кивнул альфа, горбясь и прикрывая лицо руками. — Как же так?..

— Мне очень жаль, — сочувственно сказал Авель.

Дензел резко выдохнул, беря себя в руки, и выпрямился. Он всё ещё был бледен, но крепился.

— Ладно... Раз никто уже спать не хочет, то узнаю на счёт завтрака. И мне тоже не помешает перехватить что-нибудь.

Фандор сидел во дворе на обледенелой скамейке и мрачно думал. После того, как скоропостижно скончался Пламмер, альфе сразу указали на дверь. Расчёт он получил в тот же день, и это был конец всем планам. Если не получится в ближайшее время найти приличную работу, то Джек останется без операции и всю оставшуюся жизнь будет жить на лекарствах.

А ещё Фандор думал о Риане. Где он сейчас? Как? Всё ли с ним в порядке? Ведь бедняга сейчас не в порядке — подвисы, заносы в сторону Аполло, моменты полной потери памяти, стоило заснуть, а потом резко проснуться... Что бы в этом грёбаном "Сиваре" с ним не сделали, без специалистов тут не разобраться.

Сзади приблизился знакомый аромат, и рядом с альфой на скамейку сел Джесси, зябко кутаясь в куртку. Омега был бледен, по покрасневшим глазам видно, что плакал, но бодрился.

— Может, всё-таки пойдёшь домой? А то простудишься...

— Прости.

— Не винись так. Ты не виноват.

— Правильно ли я поступил? Может, стоило помешать?

— А хотел ли ты помешать? Ты же так за Аполло переживал. Может, я чего-то и не знаю, но я чуял, насколько для тебя это важно.

— Что теперь делать будем? Пока я буду искать другую работу, придётся потратить часть денег из того, что мы уже собрали, а работу лучше я уже вряд ли найду.

— Ничего, придумаем что-нибудь. Я тоже куда-нибудь устроюсь... Мы справимся.

Фандор молча приобнял мужа, в очередной раз удивляясь, как ему могло так повезти. Неисповедимы пути богов! Джесси никогда и ни на что не жаловался. Даже когда они с трудом перебивались от зарплаты до зарплаты и отказывались от лишнего обеда, чтобы заплатить за квартиру.

— Лука... — вдруг с тревогой в голосе заговорил Джесси.

Фандор учуял приближающегося сородича, резко вскинулся, заслоняя собой мужа, и моментально узнал чужака.

— Вы???

— Спокойно, — миролюбиво вскинул руки тот самый альфа. — Я пришёл поговорить.

— О чём?

— Мне очень жаль, что тебя уволили, но для твоего сына ещё не всё потеряно. Есть один вариант, который вам идеально подойдёт.

Фандор насторожился.

— И... какой?

— Есть небольшая частная клиника, где работают не менее опытные специалисты, чем в больших госпиталях. Вам будет лучше обратиться туда. Первичный осмотр совершенно бесплатный, а саму операцию, как и пребывание в клинике, можно оплатить в рассрочку. Того, что вы уже собрали, вполне хватит на первые взносы.

— А потом что? Я же теперь безработный.

— Это тоже не проблема. Обратитесь в центр "Милосердие", и тамошние волонтёры помогут тебе найти приличную работу, даже если тебя внесут в "чёрные" списки. И Джесси тоже что-нибудь подберут, если он так хочет устраиваться. "Милосердие" хорошо зарекомендовало себя на рынке труда, так что всё обязательно получится. Остальное будет зависеть от тебя.

— И... что это за клиника? — приободрился Джесси. Омега чуял, что от незнакомого альфы очень хорошо пахнет, и этот запах с первого же вдоха внушал доверие.

— Семейная клиника Костасов. Вот их визитка, там указаны адрес и расписание приёма.

Джесси взял карточку и увидел красиво оформленную надпись, которая гласила: "Костас и семья. Частная клиника. Диагностика, операции, анализы, терапия." Ниже шло расписание, а на обороте значилось: "Пусть наша работа говорит сама за себя."

— Никогда не слышал...

— Это маленькая клиника, но существует уже давно. Сейчас имя крупной больницы приравнивается к качеству обслуживания и лечения, и я понимаю, почему вы нацелились именно на госпиталь Святого Варфоломея, но только там уже давно стараются вытянуть из посетителей как можно больше денег. Да, врачи там хорошие, да только расценки уж очень высоко задирают. Костасы берут достаточно умеренно — их главная цель состоит именно в помощи людям. Это династия медиков, которые используют самые разные способы лечения, включая проверенные народные средства. Я очень советую вам сходить на приём, и обязательно прихватите больничную карту Джека. Заодно проверите, насколько точный диагноз вам поставили. Я тут видел вашего мальчика мельком, и что-то мне подсказывает, что всё не настолько плачевно, как вы считаете.

Фандор взглянул на просветлевшее лицо мужа и решился.

— А... как... он?

— Почти в порядке, — улыбнулся сородич. — Парню предстоит непростой период восстановления, но он будет не один. Тем более, что у него родитель-омега нашёлся, а уж он постарается, чтобы его ребёнок поскорее поправился. Быть может, вы даже сможете снова встретиться — он очень просил тебе помочь. Переживает. Ладно, я пошёл — ещё много дел. Удачи.

Альфа крепко пожал сородичу руку, развернулся и покинул двор, оставив супругов в состоянии лёгкого потрясения.

— Неужели есть шанс? — прошептал омега.

— Похоже. Ты хочешь сходить в ту клинику?

— Мы в любом случае ничего не потеряем, если первый приём там бесплатный. И про "Милосердие" немало хорошего рассказывают. — Джесси поджал губы. — Лука... ты ведь про Аполло спрашивал? Его не по заказу Союза Пяти выкрали? А этот альфа был тем самым повстанцем?

— Да. Ты... догадался?

— Это было нетрудно — ты в последнее время сам не свой, особенно когда новости смотришь или читаешь. Аполло ведь совсем не такой, каким его показывают, верно?

— Совершенно не такой.

— А ты знаешь... как он выглядит без косметики?

— Да, знаю.

— И у тебя с ним что-то было?

Фандор виновато втянул голову в плечи.

— Он... понимаешь... он не в себе был... и очень извинялся...

Джесси на это только улыбнулся.

— Потом познакомь, ладно?

— Ты... не сердишься?

— Так ведь это же Аполло. Разве можно на это сердиться?!

— Он не Аполло. На самом деле его зовут Риан Девро. И он хороший парень. Замечательный актёр, которого заставляли играть и вне экрана. Ты бы знал, чего он успел натерпеться за все эти годы!

— Поэтому и не сержусь. — Джесси ласково поцеловал мужа. — Я же знаю, что ты любишь только меня. Идём домой? Скоро завтракать будем, а потом съездим в эту клинику. Если сами повстанцы её рекомендуют, то там обязательно помогут.

ЭПИЛОГ

Дензел стоял в тени и смотрел на небольшой частный дом, в окнах первого этажа которого тускло горел свет.

Это был один из самых старых районов Камартанга, иным домам в котором было почти по сто лет. Когда-то здесь селилась средняя прослойка городского населения — успешные торговцы, судьи второго ранга, владельцы небольших предприятий или артелей, адвокаты и прочая зажиточная публика. Каждый дом был непохож на соседа, их окружали небольшие ухоженные садики. Здесь когда-то жили родители Билли Кинга, и этот дом унаследовал их выживший во время эпидемии сын. Единственное, что в этом доме хоть как-то радовало глаз — это сад. Сам дом выглядел совсем старым — стены давно не штукатурили и не красили, виднелись небольшие трещины, по ним полз плющ, некоторые окна и вовсе заколочены, крыша местами заросла травой, а в одном месте даже виднелось молодое деревце. Дом умирал. В то время, как у соседних время от времени менялись хозяева, которые старались поддерживать свои жилища в достойном виде, Кингу, похоже, было наплевать, что будет с его домом.

За прошедшие два дня молодой альфа изучил всё, что смог найти о своём деде, и от одной только мысли, что скоро они снова встретятся — пусть первую встречу он и не помнит по малолетству — пробирало волнение. В доме наверняка есть старые фотографии, на которых можно будет увидеть других почивших родственников. Интересно, какими они были?

Из полумрака вынырнула невысокая тень, приблизилась, и в неверном свете здешнего фонаря, подёрнутого инеем, Дензел узнал одного из омег, работавших на Кинга. Его звали Ирен, парню было около двадцати двух лет, и он не сразу, но согласился провести в дом чужака.

Увидев гостя, омега настороженно принюхался и улыбнулся.

— Да... в тебе что-то есть от дедушки Билли.

— Он не спит?

— Нет, ждёт. Когда я ему сказал, что, возможно, нашёлся его внук, то дедушка даже про выпивку забыл. Даже привёл себя в порядок, что обычно делает только перед выходом. Иди за мной, только тихо — за домом следят с того самого дня, как дедушку из клиники выпустили.

— А как он в целом?

— Как обычно, только абсолютно трезвый.

Дензел постоянно был настороже, сразу заметил двух наблюдателей, сидящих в машинах, и инстинктивно затаился. Ирен старался шагать как можно спокойнее, а потом, обогнув ограду, заросшую одичавшим шиповником, указал на самый большой куст.

— Тут есть лаз, но он рассчитан большей частью на нас. Пролезешь? Ты, вроде, не самый крупный...

— Попробую.

Пробраться оказалось непросто — альфа зацепился курткой и даже слегка порвал её, но смог пролезть. Протащить сумку тоже было той ещё задачкой. Следом проскользнул Ирен, оглядел парня и одобрительно кивнул.

— Умеешь. Ничего, подошьём. Иди к дому, а я подсыплю снега — следаки время от времени совершают обход.

Дензел осторожно пробрался через сад, отмечая, насколько тот запущен. Из-за запущенности сад окутывал полумрак, который еле-еле разгонял фонарь на крыше. Когда-то тут были мощёные дорожки, которые расчищались от снега обслугой Кинга, но каменная плитка давно потрескалась, а где-то раскрошилась, обнажив землю. Кусты разрослись просто до неприличия, ветви многих деревьев высовывались через ограду и были небрежно обрезаны. Дед и не собирается приводить всё в порядок, понял альфа. А зачем? Жить осталось всего ничего, передать дом некому, по большому счёту, а когда он умрёт, то сам участок с домом и садом будет выставлен на аукцион. Кто станет заниматься таким запущенным участком?! Проще всё снести и построить-засадить по-новой.

Подходя к крыльцу, такому же старому, как и всё вокруг, Дензел заподозрил, что дед намеренно забросил ухаживать за садом. Что старик задумал? Ампулу с цианидом раздобыл, за домом не следит, на сад и вовсе рукой махнул. Как будто готовит сцену для... последнего выхода. Что-то такое он Риану говорил...

Ирен догнал его у самой двери и пропустил внутрь. В передней было темновато — свет долетал только из ближайшей комнаты. Ирен торопливо запер дверь и начал расстёгиваться.

— Разувайся. Наши уже должны были чайник согреть. Ты чай будешь пить?

Изнутри дом выглядел таким же старым, как и снаружи. Пахло так, как и должно пахнуть в почти нежилом доме, в котором время от времени прибираются. Мрачно, узорчатые обои частично начали отходить от стен, частично выгорели, старомодная мебель и светильники. Кинг ничего здесь не менял, наверно, с тех самых пор, как стал полным хозяином, оставив всё так, как было во времена его юности и молодости. Из ближайшей комнаты доносились омежьи голоса, которым изредка подмыкивает другой — хриплый и низкий. Голос его деда. Повесив куртку на вешалку, Дензел повесил на плечо свою сумку, одёрнул свитер и, собравшись с духом, последовал за Иреном.

Комната оказалась гостиной, и современный телевизор с игровой приставкой выглядели в ней совершенно неуместными. Как раз сейчас в видеоигру играли двое ребят-омег, а Кинг сидел на диванчике и выглядел напряжённым. Одет он был достаточно прилично и опрятно, все пуговицы на строгом жилете в своих петельках, только воротник рубашки расстёгнут. Даже побрился и причесался. Однако на его лице всё равно были видны следы частых и продолжительных запоев. Едва Дензел переступил порог, как старик не без труда встал и развернулся к визитёру.

Смотрели они друг на друга долго. Игра моментально была поставлена на паузу, и омеги тоже уставились на гостя. На их лицах очень быстро нарисовалось уже ставшее привычным восхищение. В комнате повисло молчание, которое нарушил старый бета.

— Да... ты тот самый мальчик... Ты пришёл?!!

— Да... дедушка.

Кинг подковылял к парню и осторожно коснулся его плеча.

— Тебе рассказали...

— Да, Риан рассказал. Он учуял наше родство. Он же Двуликий.

— А... Кай? Что с ним? Где он? — Бета вцепился в свитер внука, и Дензел, как бы не хотелось ему огорчать деда...

— Оми... он... погиб... когда мне было четырнадцать.

Длинные сухие пальцы Кинга сжались, а в светлых глазах проступило отчаяние.

— Погиб?..

— Да. Мне жаль... но ничего нельзя было сделать. Несчастный случай.

Кинг пошатнулся, и Дензел подхватил его под руку. Омеги тоже бросились помогать. По лицу старика покатились слёзы, и из его груди вырвался горестный стон.

— Как же так? Почему твой отец не спас его???

— Его дома не было.

— Как... как Кай погиб?

— Это... тяжело...

— Расскажи! Я должен знать.

Усадив деда на диван, Дензел сел рядом и тихо начал рассказывать. Уже не в первый раз. Он не оправдывался, не утаивал ничего. В какой-то момент один из омег бросился за каким-то лекарством и стаканом воды, иначе бы старика хватил сердечный приступ. Изрядно поизносился за годы пьянства. Если бы не ухаживающие за Кингом омеги, то очередной приступ уже давно свёл его в могилу. Дав деду придти в себя, Дензел достал свою фотографию и протянул ему. Кинг долго молча поглаживал счастливое лицо сына на снимке, утираясь.

— Кай... мальчик мой... Значит, это и правда был ты.

— Да, похоже. Только его звали не Кай, а Люциус. И он ничего не знал о своих родителях. Мой наставник пообещал разобраться во всём, и, может, ты поможешь найти дедушку Лео. У тебя есть его фото?

— Есть... — Кинг отдышался и помассировал лицо. — Ничего не понимаю. Кай тогда не говорил, что будет так плохо. Он был таким оживлённым...

— Возможно, он и сам не знал. Пути Деймоса неисповедимы, но в них обязательно должен быть смысл.

— Но как Кай к твоему отцу попал?

— Я и этого не знаю. Знаю только, что ему было семнадцать лет, когда я родился, а когда ему исполнилось восемнадцать, они с отцом расписались. Оми почти ничего не рассказывал, как жил до моего отца... кроме того, что много лет ждал этой встречи. Я спрашивал снова и снова, но ему как будто запрещено было об этом говорить. Но недавно выяснилось, что оми снимался... в порнофильмах под псевдонимом "Белёк"... — Кинг снова изменился в лице. — а потом как-то встретил моего отца.

— Белёк??? — ахнул ещё один омега. — Тот самый???

— Да. Есть у нас один парень, его зовут Рикки. Он сейчас пересматривает все подобные ролики, чтобы вычислить знаменитостей, которые начинали с полуподпольных порностудий, и нашёл видео, в которым оми снимали — их начали переводить в современный формат. Рикки очень наблюдательный, и когда увидел эту фотографию, то сразу узнал.

— А Кай... любил твоего отца? — Бета не сводил глаз с внука.

— Да, очень любил. Он терпел все придирки, упрёки и побои, всегда его выгораживал, и я до поры до времени верил. Оми защищал отца до последнего. Быть может, отец так себя вёл из-за Истинного Предназначения, а, может, из-за того, кем оми раньше был. Мы не знаем. Наставник собирается послать кого-нибудь из наших в Викторан, чтобы разыскать отца и поговорить с ним.

— А кто твой наставник? — полюбопытствовал Кинг.

— Гилл Моэна, комиссар боевого крыла подполья.

Кинг долго смотрел на внука и грустно улыбнулся.

— Томми, зайчик, приготовь нам чаю, пожалуйста, — попросил он омегу с короткой стрижкой. — Думаю, разговор будет долгий.

Пока готовился чай, Кинг с гордостью показывал внуку старые фотографии, и ожидания Дензела вполне оправдались. Родители бывшей знаменитости выглядели несколько чопорно, но отлично смотрелись вместе. Дензел сразу понял, от кого дед унаследовал светлую масть — от оми. Дэвил Кинг был очень красивым омегой и даже в почтенном возрасте сохранил отменную фигуру и прямую спину. Кинг с теплом и любовью рассказывал, как они жили — в мире и согласии. А когда родился Кай, то Кинг помогал ухаживать за ним, не брезгуя купанием и переодеванием. Братья были удивительно дружны — Форрест Кинг несколько раз запечатлел на семейных фото детские игры сыновей. Особенно Билли любил снимок, на котором пятилетний Кай висел на его спине, обхватив за шею и задорно улыбаясь. Братья и правда очень любили друг друга. Когда случилась эпидемия, Каю было всего пятнадцать лет. Сам Кинг и его родители легко отделались, а вот омежке не повезло, и семья долго его оплакивала. Снимки, свидетельствовавшие о растущей славе, Кинг перебирал небрежно, а вот когда показал внуку снимок, на котором в его объятиях нежился красивый улыбающийся омега, Дензел понял, что это и есть Лео. Избранник деда, а, может, даже Истинный — Кай-Люциус унаследовал от обоих родителей всё самое лучшее. В дедушке-омеге альфа с болью узнал черты родителя, которые унаследовал сам. На обороте стояли имена и дата, когда фотография была сделана. Оставалось надеяться, что для ведения поисков этого будет достаточно.

За чаем Билли расспрашивал Дензела о том, как он жил с родителями, и удивлённо качал головой, узнав, что Риган каким-то образом пристроил старшего сына в частную школу. Они на удивление быстро нашли общий язык, и Дензел вспомнил, как тому же самому удивлялся Салли, встретившись наконец с кровными родителями. Так вот что он чувствовал в эти дни!.. Ирен, Томас и Сэм сидели рядом и не сводили с гостя восхищённых глаз.

— И как только получилось?

— Я не знаю. Знаю только, что первый год был по сути испытательным сроком. Если бы я закончил первый класс с неудовлетворительным табелем, то ушёл бы в общеобразовательную. Но я хотел, чтобы отец мной гордился, и старался изо всех сил. Тогда он был заместителем бригадира, а позже сам стал бригадиром.

— Хорошо зарабатывал?

— Прилично — наша семья ни в чём не нуждалась. Когда я родился, мы жили в обычной общаге, а позже отцу дали квартиру за ударный труд. Он и его бригада строили тот дом. Квартира была двухкомнатной, и у меня была своя.

— Похоже, что он заботился о вас, — заметил Кинг. — И если Кай любил его, то явно было за что — омеги способны чуять людей куда лучше, чем мы. Говоришь, после того, как Кай погиб, твой отец крепко выпивать начал?

— До того, как это случилось, я ни разу его всерьёз пьяным не видел. И он так не лютовал.

— Значит, бесследно для него это не прошло. Никогда ни для кого не проходит. А ведь бригада твоего отца одна из лучших в стране до сих пор.

— Отец любит свою работу, я это точно знаю.

— Откуда?

— Было дело...

Этот рассказ вызвал у старика откровенное недоумение.

— Так и было?

— Да. Это были те два единственных случая, когда я реально чувствовал, что у меня есть не просто отец, но и по-настоящему близкий человек. Я видел, как отец мной гордится. По-настоящему. И поэтому особенно старался в школе и верил оми, но чем-то всё равно вызывал недовольство. Особенно после того, как оми погиб. Тогда-то я и решил поступать в военное. А когда переводился и узнал, что он Армина с Гарри выгнал, то окончательно понял, что он сволочь. А теперь... Даже не знаю, что думать.

— Не спеши с выводами, — посоветовал внуку Кинг. — Это самый верный способ совершить роковую ошибку. Многие на этом спотыкаются, а потом срываются в пропасть. А ты ещё молодой, тебе жить и жить. Кстати, у тебя уже есть кто-нибудь?

— Да. — Дензел вспомнил своего Истинного и улыбнулся.

— И кто он?

— Старший сын моего наставника. — Дензел достал второй снимок и гордо вручил деду. Кинг восхищённо присвистнул. — Пока мы только встречаемся, всё хорошо, но о чём-то серьёзном думать рано — работы впереди много. Тем более, что он тоже Двуликий, как и... сам знаешь кто.

— Даже так? Тогда, и правда, не стоит спешить. Кстати... вы ведь его забрали? Всё прошло благополучно?

— Да, вполне. И не только его, — кивнул Дензел, по лицам омег догадавшись, что они обо всём догадались. Их лица просветлели, а Сэм едва не расплакался от облегчения. — Сейчас они в безопасности. А ещё их оми нашёлся.

— Правда? — откровенно обрадовался Кинг. — Хвала богам! Ты передай... ему от меня искренние поздравления, хорошо?

— Обязательно.

Старик-бета покосился на сумку парня и понимающе закивал.

— Ты ведь не только повидаться пришёл, я прав?

— Если... если только ты согласишься. Мы не настаиваем...

— Почему бы и нет. В любом случае, жить мне осталось уже недолго, и будет нелишним оставить после себя ещё что-то.

— Дедушка!.. — запротестовал было Ирен.

— Я всё решил, малыш, даже не отговаривай, — отрезал бета. — Осталось выбрать день. Ты лучше собери мой архив — Дензел его с собой заберёт.

— Архив?

— Дневники, фотографии, которые не все видели, мои стихи для Лео... Мне это всё уже ни к чему, а мой внук, уверен, грамотно распорядится своим наследством. Жаль, что я не могу отдать ему и участок, на котором дом стоит, ну да пусть. Все остальные распоряжения я уже оставил и оформил.

— А, может... — неуверенно предложил Дензел, в глубине души понимая, что отговорить деда от принятого решения не сможет.

— С собой позвать хочешь? — догадался Кинг. — Нет, мальчик мой, я должен уйти иначе. Я тут на днях братишку своего во сне видел, и он ждёт меня под сводами Мирового Дома. Мне осталось только кое-что ещё сделать, чтобы умереть со спокойной душой. Не только исповедаться напоследок. Есть ещё один человек, с которым я должен поговорить на прощание, и это важно.

— Вот как... Тогда не будем затягивать? Караул сменится утром, и к этому времени я должен уйти отсюда, чтобы вас не компрометировать.

— Ты прав. Доставай свои вещицы. Я уже давно готов.

На долгий обстоятельный рассказ ушёл не один час, и к рассвету камера и диктофон были выключены. Снимать пришлось с паузами — Кингу было нелегко говорить о каких-то вещах, и старик периодически закуривал, чтобы унять дрожь в голосе. Было видно, что ему страх как хочется выпить, но старик крепился.

Провожая внука, Кинг снова вцепился в него и, просительно глядя в глаза, сказал:

— Если вы сможете найти Лео... скажи ему, что я всегда любил только его. Что никто и никогда не мог заменить мне его.

— Я обязательно это передам.

— Удачи, родной, и береги себя. Ты только не суди меня слишком строго...

— И не собираюсь.

— Прощай.

Обнимая деда в последний раз, альфа крепко зажмурился, сдерживаясь. Как бы не хотелось всё же переубедить старика отказаться от самоубийственных планов и забрать его с собой, парень промолчал. Главное — он всё же узнал деда и может гордиться им несмотря ни на что. Всего одна ночь заменила целую жизнь, и можно сделать только одно — сохранить её в памяти.

В конце концов, все мы когда-нибудь уйдём за Грань.

Как только альфа ушёл, Кинг устало прислонился к стене и слабо улыбнулся. Ирен и Томас поспешили к нему, а Сэм за очередной порцией лекарств.

— Дедушка, может, отдохнёшь?

— Да... конечно. Сейчас отдышусь и лягу. Вы не бойтесь — так сразу я не умру.

— Может, всё-таки... — несмело заговорил Томас.

— Нет, Томми, так надо. — Старик ласково погладил омегу по волосам. — Я собираюсь уйти с огоньком и помпой, чтобы об этом говорили как можно дольше. Я уже разделил свой основной счёт на вас троих. Можете делать с этими деньгами всё, что хотите. И можете забрать из дома всё, что захотите. Всё моё — ваше. И я теперь до самого конца ни капли не выпью, обещаю. Может, я уже и не тот, что раньше, но огонь во мне ещё горит. И я покажу своим хозяевам силу настоящего искусства... напоследок.

И Кинг многозначительно погрозил незримому врагу крепко сжатым кулаком.