Астариот. Версия окончательная.

Вот это и называется репутацией на пустом месте. Твою ж налево! В таком деле главное правильно преподнести правду. Я не сражался за свою жизнь до последней капли сил, а надавал пинков шавкам и позволил крестьянам добить беззащитных демонов. Вот уж правду говорят — у страха глаза велики. Даже Ксанд, который был рядом, не понял истинной подоплеки поединка. Или делал вид, что не понял.

— Ксанд, не начинай. Ну какой из меня архимаг. Нахватался немного по верхам.

В конце фразы я наткнулся на насмешливый взгляд лейтенанта. "Рассказывай, уж мы-то видели правду" — вот что я без труда прочитал в его глазах. Почему я не желаю гордо именоваться архимагом, спросите вы? На самом деле все очень просто, мне до подобного уровня чуть дальше, чем пешком до луны. А ведь рассчитывать мои возможности будут именно исходя из возможностей реальных архимагов. Еще, чего доброго, при приближении противника и клинки доставать не будут, мол с нами архима. Эгей, Дайен, раскатай этих нахалов в тонкий блин.

Нет уж, пока буду отбрыкиваться от таких перспектив ногами и руками. Пусть уж лучше считают, что я по каким-то причинам не желаю показывать свою силу, и особо на меня не рассчитывают. Ксанд откликнулся эхом моих мыслей.

— Как скажешь, Дайен, ученик так ученик. Кстати, нам уже пора отправляться, ждали только тебя. И раз уж ты ученик, то без особых проблем поешь на лошади, верно?

Эта зараза еще и подмигивает мне, шутник нашелся. За время нашего разговора остатки лагеря свернули и навьючили на положенные места — спины ополчения. Пришлось довольствоваться полосками вяленого мяса и ломтями хлеба, запивалась эта смесь холодным чаем. Завтракать верхом оказалось тем еще удовольствием. Кстати чай оказался совсем даже не чаем. Я краем глаза заметил, что заваривают его на каких-то красных ягодах. Напиток получается бодрящий, терпкий и немного сладкий, хотя никто туда не добавляли ложки сахара.

К середине дня мы вышли на неплохую каменную дорогу. Наверно так могли выглядеть транспортные артерии Рима в дни его расцвета. Как поделился со мной Ксанд, Империя всегда строила на века, а ее дороги были завистью всех соседей без исключения. Вторжение инферно заметно их потрепало, но и того, что осталось, хватало с лихвой, ведь население сократилось куда сильнее.

Местное дорожное полотно представляло из себя солидную насыпь метров пятнадцати шириной, сверху обложенную битым камнем, который с помощью магии плавили в единое целое. Из-за такого способа строительства дорога выглядела произведением искусства. Минералы смешивались самым причудливым образом, создавая разноцветные узоры. Было ли там что-нибудь под этим покрытием, я не знал, зато заметил, что на нем нет ни одной трещины или скола. Это же какие усилия нужно приложить, чтобы разрушить многие километры этого полотна? Да, демоны повеселились тут на славу. Кстати, несмотря на всю "сплавленность", скользким покрытие назвать было невозможно, скорее даже наоборот.

Начали попадаться и люди, за небольшое время марша по дороге мы столкнулись уже с двумя караванами или обозами, уж не знаю, чем они отличаются друг от друга. Средневековый антураж меня не очень впечатлил. Четыре телеги, следующие одна за другой, бедно одетые возницы и несколько воинов для охраны. Последние почему-то расслабленно сидели в телегах.

Либо все охранники настолько суровые профессионалы, что засаду чуют за милю и на раз отражают любую агрессию, либо разбойники поголовно ушли в более хлебные края, что можно взять в этих несчастных повозках я не представлял. Между тем Ксанд поравнялся со мной.

— Грустное зрелище, не правда ли? А ведь раньше приходилось сходить на обочину, пропуская торговцев, которые объединялись в обозы до сотни телег. А уж охраны там было...

Немного подумав, он добавил.

— По крайней мере, так рассказывают. Ладно, я не затем. Скоро прибудем в Иллоран. Это небольшой город, один из немногих уцелевших. Хотя какой город, так, большая деревня, но аор решил иначе. Обнесли все это дело стеной, да и назвали городом, даже наместника назначили, чтоб значит управлял,— Ксанд разочарованно махнул рукой.

Вот странный человек. Я так понял, что он кроме своего храма до недавнего времени ничего и не видел. Зато рассуждать о могуществе и великолепии Империи рыцарь был способен бесконечно, как и сокрушаться об ее утрате. Судя по всему, мощно Орден обрабатывает своих послушников. Хотя направление "Родина милее всего на свете" однозначно верное. Ладно, пока забудем, но галочку в памяти нужно поставить, может удастся извлечь из этого нечто полезное.

Иллоран поразил меня до глубины души.

Во-первых, вокруг города располагалась не стена, а деревянный частокол с подмостками, на которых и двум часовым было трудно разойтись. Воротами гордо именовалась огромная калитка, вращавшаяся на петлях. Правда были предусмотрены четыре паза для запоров.

Во-вторых, города внутри не было. Присутствовали два десятка одноэтажных деревенских домика и прилегающие к ним участки, на которых что-то росло и бегала какая-то живность. Даже дорога и та представляла собой насыпь желтого песка. Единственным каменным зданием в "городе" был недавно отстроенный дом наместника. Хотя нет, к таковому можно отнести еще и колодец.

А вот колодец в "городе" оказался знатный. Работа имперских мастеров угадывалась без труда: сплавленный в единое целое камень, не похожий ни на что узор, изящный рычаг. При нажатии на последний вода с небольшой высоты падала в каменную чашу и наполняла ее. Видимо для того, чтобы поить коней. Но было там место и для того, чтобы подставить и наполнить принесенную с собой емкость. А можно было воспользоваться изящным серебряным черпачком, который висел рядом с рычагом. Эти триста грамм столь ценного в это время серебра до сих пор пребывали на месте лишь потому, что в нее было вплавлено какое-то плетение. Разобраться что в нем к чему я не смог, это была работа настоящего мастера. Из-за наличия аналогичного плетения где-то в глубине колодца, родилось предположение о привязке. Унести черпачок от "якоря" дальше определенного расстояния было невозможно. Скорее всего на попытки отломить от себя кучек или бросить на переплавку, изделие имперских мастеров реагировало крайне отрицательно.

Местный постоялый двор оказался внушительным комплексом зданий, хотя и несколько простоватым. Пять неказистых сараев подковой окружали двухэтажное здание, выкрашенное в веселый зеленый цвет. Пожалуй весь наш отряд мог поместиться даже в одном подобном сооружении. Такого мнения придерживался не только я. По команде Ксанда расторопный слуга снял с крайнего строения замок. И только мы с лейтенантом направились к центральному строению. "Хорошее местечко" гласила вывеска, выкрашенная тусклой красной краской.

Я вошел в трактир, ожидая увидеть темное и дурно пахнущее помещение. По моему мнению, именно так и должно было выглядеть подобное заведение средних веков. Дверь за моей спиной глухо хлопнула. Я замерз соляным столбом, слишком разительным вышел контраст между ожидаемым и ральным.

Стены и потолок заведения излучали мягкий желтый свет, окна носили скорее декоративный характер. Столики тоже излучали едва ощутимое теплое свечение. Стены оплетало растение, похожее на какую-то лозу. Я даже пожалел, что совершенно не разбираюсь в ботанике, а уж тем более в местной, просто выглядело это очень красиво. В довершении всего посреди залы раскинулся небольшой пруд с кристально-чистой водой, в которой плавали красивые рыбки, цвели какие-то растения. Ксанд весело рассмеялся на всю залу, глядя на мое растерянное лицо. Такое выражение радости заставило меня сделать морду кирпичом, тем более что на нас уже стали оглядываться.

— Ты бы лучше объяснил, а не ржал,— оскорблено бросил я. Наверно я далеко не первый, кто попался на эту удочку, слишком уж понимающие взгляды были у публики.

Ксанд наконец отсмеялся.

— Хозяин с большим удовольствием рассказывает эту историю всем желающим. Давно, еще до его рождения сюда привезли смертельно раненого мага. Его мать немного разбиралась в лечении и смогла спасти ему жизнь. Выходила она чародея с большим трудом, нянчилась с ним как с маленьким ребенком. Как видишь в долгу маг не остался, все это великолепие было создано им в благодарность доброй девушке. Он вложил в это творение частичку своей души, поэтому плетения не нуждаются в подзарядке и до сих пор существуют в первозданном виде. Такая вот история.

Эта страна поражала меня все сильнее. Здесь на дороге, которая может по качеству соперничать с лучшими современными автобанами, может стоять деревушка с единственным каменным домом и гордо называться городом. А внутри неказистого постоялого двора есть вероятность увидеть магию, принципов которой я даже представить не могу, при всех своих знаниях.

Гордо поджав губы, я проследовал за Ксандом. Народу, кстати, оказалось на удивление много, видимо статус города притягивал новых жителей. Многочисленные компании потягивали светлое пиво, обменивались событиями дня, историями и местными сплетнями. На нас совершенно не обращали внимания. Только хозяин подскочил румяным добродушным шариком с улыбкой до ушей.

— Что угодно господину лейтенанту? Только что приготовилась прекрасная молодая свинка, у нее такое нежное мясо, наш повар приготовил к ней свой лучший кисло-сладкий соус. Есть вкуснейшая красная рыбка, вот-вот подоспеет картошечка. Если вы устали, у нас совсем недавно освободилась пара комнат,— этот счастливый шарик тараторил с огромной скоростью, одновременно стряхивая невидимые крошки с ближайшего столика. В нем было столько кипучей энергии, что его аура по насыщенности не уступала аурам иных магов. Я проверил это первым делом, ради интереса. Конечно, хозяин не говорил "свинка", "картошечка", это я так для своего удобства перевел "саагр" и "торнинт", благо по виду они почти не отличались от своих земных аналогов.

— Привет, Нартас, накрой нам столик поближе к пруду, мой друг очень им заинтересовался. Подашь мяса, картошки, не забудь пива, распорядись насчет комнат и помыться,— небрежно бросил Ксанд. Я, конечно замечал, что происхождение в этом мире играет большую роль, но то, что Ксанд был подвержен комплексу "Знать", оказалось большим сюрпризом. Со своими солдатами в походе он общался как с равными, не делая различий между крестьянами и рыцарями. Да и среди последних каких-либо заскоков с гордостью я не замечал.

На моих глазах рубаха-парень Ксанд превратился в господина лейтенанта. Хотя имею ли я право возмущаться по этому поводу? Это такое время, да еще и война вокруг, уважение к военным, к защитникам Родины должно быть само собой разумеющимся. Даже попробуй Ксанд хлопать трактирщика по плечу и коротко называть Васей, народ бы не понял и не оценил.

Пришло время отдать должное местной кухне. Симпатичная девушка в длинном закрытом платье принесла нам большое серебряное блюдо, на котором были разложены парящиеся куски свинины с гарниром, а так же небольшие плошки с соусом и пару кружек темного пива. Тарелок предусмотрено не было. Ксанд выудил откуда-то небольшой острый ножик, вилку и приступил к еде, кромсая ароматное мясо. А мне что прикажете делать? Я понимаю, что свои столовые приборы здесь норма, особенно в заведениях общепита, не угадаешь же кто до тебя ел этими приборами и как тщательно их помыли, но я приобретением ножа и вилки как-то не озаботился. А все потому, что в отряде все если из общественного котла и всегда можно было взять запасной прибор, самостоятельно его помыть и продезинфицировать. Смотреть, как Ксанд уминает моё мясо было невыносимо.

Какого черта, я хочу есть! Моя мысль перед угрозой голода оказалась неожиданно продуктивной. Нужно было лишь чуть-чуть изменить конструкт лезвия ветра, чтобы оно оставалось в ладони строго заданной формы и проблема решена. С энтузиазмом, достоянным лучшего применения, я принялся за реализацию своей гениальной идеи.

Однако толи я торопился, толи лезвие ветра изменять изначально было нельзя, но вместо невидимого клинка у меня в руке образовалась ослепительная молния, очертаниями действительно напоминающая нож, увеличенный раз этак в двадцать до размеров обычной сабли.

Появившись, чистая энергия с легкостью располовинила стол, поднос, отрезала кусок от ножа Ксанда и замерла перед самым кончиком его носа. В зале мгновенно воцарилась неестественная тишина. Самым неприятным было то, что конструкция никак не желала поддаваться разрушению, оказавшись необычайно устойчивой.

Через минуту мне удалось справиться с самовольным заклинанием, и опасная сабля исчезла, эффектно осыпавшись искрами. Они не исчезали еще секунд десять, этого им хватило, чтобы поджечь половинки стола. Да чтоб тебя, мысля не в меру активная!

Хорошо хоть, что изрядно побледневший Ксанд все-таки проглотил мясо и сапогом затоптал появившееся пламя.

— Ты что, Дайен?— поинтересовался лейтенант. Бледность не спешила покидать рыцаря, превращая его лицо в маску. Услышав мой неуверенный ответ про отсутствие ножа, аппетит и гениальное решение, солдат начал хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

— А попросить? Дайен, когда у разумного существа нечем есть, он обращается к спутнику или хозяину заведения с просьбой, а не размахивает молниями,— к чести рыцаря, говорил он спокойно, хоть сарказму в его голосе можно было только позавидовать. Между тем зал наполнился шорохами, посетители о чем-то активно перешептывались. Хотя почему о чем-то? О ком-то, а если совсем точно, то обо мне, это же надо было так сглупить. Удивила реакция хозяина заведения, а точнее ее отсутствие. Вместо испорченной мебели двое служек вынесли новую, служанки убрали остатки трапезы, а разносчица принесла копию подноса, но на этот раз с приборами

Откуда в этой деревне такой сервис? Ничего уже не понимаю. Я наконец принялся за еду, но под косые взгляды посетителей кусок не лез в горло. Я рвал мясо большими кусками, торопясь побыстрее закончить с едой. Буквально уничтожив свою порцию, я поднялся по лестнице. Хорошо посидели, ничего не скажешь.

Наверху я столкнулся с симпатичной служанкой, она и отвела меня в небольшую комнатку, и сняла со связки массивный ключ. Когда девушка удалилась, я наконец смог нормально осмотреть свое прибежище на ночь. Большую часть комнаты занимала объемная переносная лохань, в углу кое-как поместилась кровать, у противоположной стены стоял массивный шкаф и сундук. Последний заинтересовал меня странным огненным плетением. Но понять что-либо вновь не удалось, сундук оказался работой того же умельца, который превратил обычный трактир в произведение искусства.

Ванна оказалась как раз тем, что нужно. Напряжение медленно отступало. Неожиданно меня начал пробирать смех, я представил свое выступление в зале глазами постороннего человека. Сидят двое за столиком, при этом один с аппетитом поглощает мясо, а другой смотрит на него голодным взглядом. И вот еда кончается, голодый не выдерживает, выхватывает откуда-то молнию и размахивает у носа садиста, который даже сглотнуть боится. Да, зависть великое чувство.