Ураган свершений (Ветер перемен -2)

Один из крылатых силуэтов спикировал к берегу, почти к самому мальчику, и Владимир, почти поверивший, что это Вос, здорово разочаровался. Просто какой-то незнакомый дядька, а ещё руки тянет обниматься, как будто знакомый!

Он даже растерялся, когда скромная и незаметная Лития вдруг возникла между ним и незнакомцем, и взметнула водный щит. Довольно тонкий, няня не успела захватить с собой много воды. Не вслушиваясь в завязавшийся разговор, Владимир попытался обогнуть воздушника и бежать в замок, и даже обиделся, когда наставница бесцеремонно оттолкнула его назад.

А затем незнакомец напал на Литию. С раскрытым ртом мальчик смотрел, как взрослые быстро обмениваются заклинаниями. Это было здорово! Почему-то его никто пока не учил боевым заклинаниям, и даже водный меч был слабым утешением.

Водный щит прогибался под ударами, но держался, Лития, пару раз попытавшись огрызнуться, была вынуждена перейти в глухую защиту и отступать, оттесняя и наследника. А затем ударила молния. Это было очень красиво и даже немного страшно, Владимиру нравилось это заклинание, и он не хотел верить Восу, что никогда не сможет ему научиться.

Щит разлетелся мелкими брызгами, и маги сошлись врукопашную. Воздушник явно переоценил свои силы, сочтя, что хрупкая молоденькая девушка не сможет ничего противопоставить его весу и здоровенным кулакам. Водная, как оказалась, владела "усилением" лучше своего противника, и её маленькие кулачки били с силой кузнечного молота. Пропустивший несколько сильных ударов незнакомец рухнул на тропинку, с трудом пытаясь восстановить дыхание.

Но именно эта, довольно лёгкая победа, и заставила неопытную няню совершить роковую ошибку. Она повернулась к Владимиру, и даже успела сказать что-то о том, что надо бы вернуться в реку, пока всё не разъяснится, и в этот момент враг рванулся вперёд, сбил Литию с ног и неловко ткнул ножом в бок противницы.

Это было так подло, некрасиво, неправильно, что мальчик едва не заревел от обиды и возмущения. Нападать сзади нельзя! Тем более на Литию, его друга, няню, наставницу, самого любимого человека после мамы!

Владимир бросился к девушке, но не смог поддержать её, няня неловко упала, и сбила с ног его самого. На красивом, точёном личике девушки были только боль и обида, но мальчик почуял, ощутил всем телом, всем несовершенным умением мага, что воды жизни не остановились в её теле. Наощупь, или, скорее, повинуясь чутью, он нашёл рану, и запечатал хлещущую кровь. Это не сложно, он это умел уже давно, просто очень уж много драгоценной жидкости оказалось снаружи. Вот если бы здесь была мама, она умеет исцелять...

Внезапно тяжёлое для ребёнка тело Литии рывком откатилось в сторону и сверху замаячило лицо врага, всё ещё багровое от боли и злости, но с довольной ухмылкой. А затем воздушник ещё раз хладнокровно пнул девушку, доставившую ему столько беспокойства.

Пожалуй, Владимир до той минуты не знал, что такое ненависть. Просто были где-то далеко люди, которых ненавидеть положено — огненные, ещё до его рождения штурмовавшие замок, мятежники, убившие деда... Но это слишком не детское чувство, и его не испытаешь по заказу. А теперь этот долговязый, мерзкий чужак, нанёсший рану Литии и посмевший пнуть её, вдруг стал воплощением всего самого отвратительного, воплощением всей ненависти, какую только может испытывать ребёнок, бережно хранимый до сих пор от бед этого мира.

И холодная гладкая рукоять, обычно висящая на шейном ремешке, послушно скользнула в руку. Надёжный, непревзойдённый артефакт притянул влагу отовсюду — из разбитого водного щита, с ещё влажной, не высохшей после купания кожи девушки, прямо из воздуха и даже из кровавой лужицы натёкшей крови. Враг даже не успел ничего понять — прозрачное, с легким розовым от крови оттенком лезвие ударило снизу без предупреждения, легко вспоров ослабленную ауру и отделив голову от тела.

Будущий завоеватель убил своего первого врага.

Слабое шевеление привлекло внимание ребёнка. У Литии не было сил подняться, и она бессильно ворочалась на траве, не отойдя ещё толком от шока.

Владимир бросился к няне, попытался поднять и всё же расплакался, осознав, насколько взрослый (целых шестнадцать лет!) человек тяжелее ребёнка. Наставница строго запретила идти в замок за помощью — враг ведь был не один, и не получится всех застать врасплох. Лишь полноводная, стремительная и непокорная Дуона могла стать надёжным убежищем растерянным водным магам, и наследник впервые принял на себя ответственность за чужую жизнь.

Меньше минуты он бежал от реки до места первого боя — но обратный путь стал самым долгим в его короткой жизни. Владимир притягивал всю воду, звал за собой, заставлял крохотную волну подхватывать и нести бесчувственное тело няни, терял концентрацию и упускал драгоценную жидкость. Вновь призывал, требовал, тащил, присоединяя малые силы детского тела к неразвитой власти над водой, плакал от отчаянья и торопливо стирал позорные слёзы — он ведь мужчина, воин, будущий лер!

И когда тело Литии, вымазанное грязью с головы до пят, наконец, соскользнуло в Дуону, Владимир уже так вымотался, что не мог даже радоваться. Крылатые враги опоздали. Совсем чуть-чуть, на считанные минуты, но когда тени заскользили по блестящей поверхности реки, беглецы были глубоко, почти у самого дна, и не было силы, способной вырвать у реки её друзей. И молния, хлестнувшая по быстрой воде, была лишь знаком отчаянья, никак не отразившимся на беглецах.

Дальнейшее слилось в какую-то расплывчатую тень воспоминаний. Слишком непросто для маленького ребёнка непрерывно держать два заклинания для дыхания, в то же время следя за тем, чтобы бурное течение не размазало хрупкие человеческие тела о дно или о каменистые берега.

Литии становилось всё хуже, в минуты редких просветлений девушка твердила, что верить сейчас можно только водным. Капитаны не дают в обиду своих. Им надо добраться до пристани, или до какого-нибудь корабля.

Голод, до сих пор незнакомый мальчику, глодал изнутри, бурчал пустым желудком, забирал последние силы. Владимир легко ловил рыбу послушными водными струями — и отпускал, не зная, как превратить жёсткую и скользкую чешуйчатую тварь в восхитительно пахнущее лакомство.

Он дважды обращался со своей бедой к людям — но крестьяне, перевязав девушку и накормив ребёнка ужасно невкусной похлёбкой даже без запаха мяса, заперли странников в сарае, намереваясь оповестить своего лоу о странных чужаках. И хотя водный меч легко разрубил деревянную стену, было очень непросто вернуться обратно к Дуоне. А незнакомый лиму, с которым Владимир заговорил на следующий день, даже не пожелал разговаривать, с ходу попытавшись схватить ребёнка, окончательно уверив, что против них восстал весь мир.

Но самым страшным разочарованием стали всё те воздушники, беспрепятственно садящиеся на палубу корабля, всё же встретившегося на пути. Неужели даже среди Капитанов есть предатели? Оставалась надежда только на какой-то, упомянутый няней город.

Голодный, усталый и обиженный на весь мир, ребёнок отвернулся от корабля и в очередной, бесчисленный раз проверил заклинание дыхания. Няня не приходила в себя уже очень долго, её рана воспалилась, да и в жидкостях тела было что-то не в порядке.

Течение Дуоны, особенно широкой в этих местах, неспешно несло беглецов мимо берегов, на которых довольно часто попадались пешие и всадники. Но Владимир не верил сейчас сухопутным. Он высматривал город, не зная, что каждый час приближает их к Фаргону.

10. Вниз по Дуоне. Поиски и встречи

Сверху Дуона казалось блестящей сапфировой дорогой. Окаймлённая лесами и лугами, холмами и полями, великая река сияла отражениями утреннего солнца и неспешно катила низкие волны, пенясь и брызгая на порогах.

Вос, даже беспокоясь о любимой и сыне, не мог не любоваться открывшимся пейзажем. Так уж вышло, что даже когда он летал в Фаргон или Прибрежный, всегда торопился и поднимался повыше, туда, где пейзаж сливался в пёстрое лоскутное одеяло. Сейчас же маг был занят поисками, потому высоко не поднимался, и даже снижался при малейшем сомнении.

К сожалению, местные жители ничем не могли — или не хотели помочь. Спустившийся с неба человек вызывал у них страх или агрессию, и прежде чем разговорить предполагаемых свидетелей, зачастую приходилось за ними побегать, а то и подраться. Хорошо хоть, крестьяне не имели приличного оружия, да и бойцами были аховыми, убивать из самозащиты не приходилось.

Рыбацкий промысел был развит плохо, до оросительной системы местные пока не додумались, а плавать или переправляться через бурную реку глупцов не находилось. Вос столкнулся с неожиданным препятствием — здешний тёмный люд боялся бурных вод Дуоны, и старался держаться от реки подальше. Ребёнок мог проплыть в двух шагах от крестьянина или пастуха, и остаться незамеченным. А некоторые примитивные суеверия мага просто встревожили. Если эти балбесы действительно верят, что в реке живут человекоподобные злокозненные существа, Владимиру не стоит лишний раз покидать воду и простить о помощи. С местных станется напасть на ребёнка.

Дополнительным осложнением были плохо развитое картографирование и нечёткие границы. Жители деревень зачастую не могли сказать, к какой лоуне они принадлежат, и какой Лоу с них собирает налог. Зависело это от многих причин — от соотношения сил соседей, до их взаимоотношений. Некоторые деревни страдали как от постоянных свар, так и от двойных поборов, а некоторые по несколько лет не видели хозяев, воюющих или пирующих где-то в другом месте. Так что не стоило рассчитывать на помощь лоу, они зачастую сами не знали, что происходит в их владениях, да и сами не всегда были уверены, кто их правитель — Диш, Шангс, Сидона, или они уже суверенны. Как водится, чьи войска ближе, тот и хозяин, а не видевшие лера годами вассалы полностью отбивались от рук.

После нескольких бескровных стычек, ругани и наглядных демонстраций, Вос был просто счастлив узнать, что земли Милерума закончились, и пошли так называемые "бесхозные" лоуны, некогда принадлежавшие Фаргону, но успевшие отколоться за время бездарного правления Зерионы. Огненные, вновь захватившие вольный город, не успели ещё наложить лапу на былые владения. Сейчас здесь шла мелкая грызня, утихшая с появлением крупных хищников. Где-то здесь были и Шангс, и Диш, да и Тыш повёл верных Сидоне бойцов вниз по течению. И всё это могло закончиться катастрофой, если риун решит воспользоваться расколом, и ослабить Милерум.

Как всегда, Шангс оказался наиболее предусмотрительным. Вос обнаружил его лиму, парами патрулирующих берег реки и заодно опрашивающих местных жителей. Маг поговорил с одним таким патрулём, и не стал больше размениваться на общение с рядовыми исполнителями. Раз уж у риуна есть гонцы, каждый день объезжающие всю территорию поисков, и лагерь, где патрульные отдыхают, а Шангс собирает сведения.

Пожалуй, даже сам Вос не смог бы так хорошо всё организовать, да и не пытался. В конце концов, в замке оставалась пешая гвардия, мог бы перед уходом хоть их заставить искать. Хотя, если разобраться, ещё неизвестно, кто так ловко развернул сеть поисков — сам риун, или старый Нигус.

Огромный лагерь на лугу у самой Дуоны был виден издалека. Маг с неудовольствием отметил разницу в подготовке. Люди риуна были снабжены грубыми, но достаточно надёжными юртами, располагались в строгом порядке, и быков кормили привозным зерном. Диш, никогда не интересовавшийся такими "мелочами", предоставил своим лиму самим решать свои проблемы. Шалаши располагались без всякой системы, голодные быки разбрелись далеко от лагеря, пытаясь найти корм на вытоптанном поле, да и наездники их не выглядели особо сытыми. Случись сейчас конфликт — и Диша просто втопчут в землю!

То, что Вос услышал в лагере, понравилось ему ещё меньше. Оказывается, беззаботный лер и не думал заниматься поисками, и всё время проводил в шатре у риуна. Окрестные земли уже были опустошены неуправляемой армией, ещё немного — и лиму просто разбегутся от такого правителя.

Раздражённый всем увиденным маг направился прямо в штаб — шатёр Шангса из покупной жёлтой ткани был виден издалека. На входе были часовые, но Вос просто отодвинул их в сторону, и прошёл. Воины в восторг не пришли, но в драку не полезли — должно быть, имели соответствующий приказ.

Первым, кого маг увидел в полумраке, конечно был Диш. Как всегда, пьяный, и не особо довольный тем, что какие-то негодяи раскачивают шкуру под ним, а его любимое, невероятно надёжное и устойчивое каменное кресло осталось в Милеруме. Даже многорогая корона сидела на лере набекрень. Шанс и какой-то немолодой, незнакомый лиму, были куда более умеренными. Во всяком случае, сидели твёрдо, и на мягкие стенки шатра опереться не пытались.

— Ясного неба вам, и здоровья вашим быкам! — Вос в последний момент вспомнил официальное приветствие, и бесцеремонно сел напротив риуна. Если есть возможность поесть на халяву, не стоит её упускать. Пусть угощение выглядит пуританским, это гораздо лучше, чем всё, что горожанин, никогда не пытавшийся выжить на природе, способен раздобыть сам.

— И тебе радоваться дню, Вос! — Шангс улыбнулся так, как будто увидел близкого и долгожданного родственника. Нет, скорее, любимого быка, по слухам, риун начал с истребления родных братьев, как и он, претендовавших на наследственную лоуну. Интересно, что ещё хитрый завоеватель успел насоветовать Дишу, помимо развода? Всё же, такую глупость лер в одиночку не осилил бы.

Но прямо сейчас мага больше заинтересовал третий участник скромной трапезы. Седой, очень скромно одетый, и с очень необычным украшением на шее. Рога быка, связанные между собой, образовывали скорее ярмо, чем ожерелье, да и носить это сооружение, должно быть, не просто. Для красоты такие вещи не носят, это символ власти, довольно необычной власти.

Говорящий с быками, или "мычатель", в просторечии. Некая помесь шамана, старейшины, и укротителя рогатого гнева. Хранитель традиций кочевого народа, советник вождя, славящийся своей беспристрастностью и пользующийся непререкаемым авторитетом среди обычных лиму. По легендам, в Говорящего вселяется дух их быка, чьи рога эти престарелые лиму носят в знак сего знаменательного события. Правда, недостаточно просто пережить рогатого партнёра, надо иметь некие способности и пройти обучение у другого Говорящего. И тогда шаман получает возможность усмирить самого свирепого быка, разъяснять лиму желания его ездового животного, а при нужде — даже поссорить навсегда воина и его боевого зверя.

Отношения с магами у Говорящих не сложились. По давней традиции шаманы утверждали, что всадник не должен склоняться перед пешим, сколь бы могущественен тот не был. Так что и Кванно, и Гильдейцы не вступали в дискуссии с Говорящими, а планомерно их истребляли. Не удивительно, что Вос впервые увидел носителя странного хомута после нескольких лет жизни в этом мире.

Он видел в этой встрече возможность улучшить отношения с лиму, узнать о некоторых традициях и обычаях кочевников, о которых чужаку не расскажут ни при каких обстоятельствах, и даже, возможно, ознакомиться с уникальной магией повелителей рогатого гнева. Но, как всегда, долгожданная встреча произошла, когда у него нет ни времени на договоры, ни желания разводить дипломатию. И если не удастся быстро найти общий язык с шаманом, придётся поддержать неприятную традицию, и расправиться с ним. Убийство Говорящего может подпортить его репутацию, но будет гораздо хуже, если живой шаман будет мутить воду.