Мими-мумия

— Что?

— Что-нибудь, — снова переведя взгляд на меня, двуликий похабно улыбнулся.

Ой, что-то не верится!

— Когда?

— На днях.

— Хорошо.

Почему нет? Уж чего-чего, а он мне точно ничего "такого" сделать не сможет.

— Слово жрицы?

— Слово жрицы.

— Превосходно, — воодушевленно сверкнув глазами, мужчина подхватил меня на руки и уверенно зашагал вперед.

Так уверенно, словно впереди нас не ждали орды чудовищ. Интересно... А защищаться он от них как планирует? Руки-то заняты.

Как оказалось, Вацлав предусмотрел и это — всех рискнувших глянуть в нашу сторону монстров, мужчина пеленал заранее сформированными пульсарами со стихиями, так что они не могли даже дёрнуться, не то, что напасть. С одной стороны было очень интересно, с другой завидно — я так не умела. Хорошо быть универсалом...

Внезапно туннель оборвался и мы вышли в самую настоящую пещеру. Точнее не вошли, а замерли на входе.

— Ого... — пещера, образовавшаяся из-за обвала и того, что рядом сходилось несколько туннелей, была не очень большой, но весьма заселенной — не было ни единого кусочка свободного пространства, где бы не копошилось нечто гадкое, мерзкое, склизкое...

А у дальней стены светился потусторонним синим светом разлом. Он был нешироким, не больше двух метров, но я уже отсюда чуяла, как из него вверх поднимались магические эманации. Неприятные, мертвые и определенно неправильные.

— А почему его не ликвидируют?

— Бесполезно. Уже были попытки запечатывать и освящать, но спустя некоторое время разлом появлялся в другом месте, и всё повторялось вновь. Проще оставить всё, как есть и контролировать уже имеющиеся, чем однажды обнаружить, что очередной разлом образовался слишком близко к поверхности, а то и непосредственно в городе. Сейчас разломы светятся намного слабее, чем в самом начале, так что пройдет ещё какая-нибудь тысяча циклов и энергия в разломах иссякнет сама по себе.

— Ясно. Спасибо, что показал.

— Обращайся, — иронично хмыкнув, мужчина напоследок испепелил излишне ретивого арахнида и развернулся, чтобы отправиться в обратный путь. — На текущий момент в катакомбах четыре зарегистрированных разлома и все они находятся в западной части. Редкие патрули спускаются ниже второго уровня, им хватает, чтобы попрактиковаться. Тебе вот тоже хватило...

А давай мы не будем заострять на этом внимание?! Неприятно же!

Возвращение было таким же долгим, как и спуск, но на этот раз оно омрачалось тем, что я не шла — меня несли. Точнее нёс.

Вацлав.

Пошляк и пустобрех.

После очередной не самой приличной шутки о том, как же он счастлив нести своё сокровище и знал бы раньше, что я так приятна на ощупь — ещё пару дней назад сводил бы меня в катакомбы, я раздраженно шикнула:

— Вася, тебя никогда не били за твои слова?

— За что?! — искренне удивившись, мужчина скосил взгляд вниз, но не на моё лицо, а на грудь, слава милосердной, спрятанную под курточкой.

— За слова, — процедив сжала пальцы, захватив в них его волосы и чуть оттянув назад мужскую голову. — В приличном обществе тебе бы давно отрезали язык и выкололи глаза.

— Ты преувеличиваешь, — иронично хмыкнув, двуликий чуть повел голову в сторону, но я не отпускала и он прищурился. — Котёнок любит поиграть жестко?

Идиот!

Могла бы — отбросила и соскочила бы. Но я не могла. Вместо этого резко разжала пальцы и глухо рыкнув, предпочла смотреть куда угодно, но не на него. И руку-то с шеи не уберешь — элементарно держаться больше не за что. А идти ещё не меньше часа...

Милосердная, это издевательство!

Оставшийся путь я стоически терпела, прикусывая язык и стискивая зубы, когда он начинал нести очередную чушь. Он умудрился пройтись по моему весу, росту, объёмам талии и бёдер, посетовал, что маловато буквально везде, но это не беда — основные объёмы дело наживное.

— Но больше всего мне нравится твой хвост, цветочек, — восхищенно вздохнув, мужчина умудрился поймать нервничающую конечность пальцами руки, которая держала мои колени и когда я попыталась её выдернуть, то не отпустил, сжав сильнее.

Это переполнило чашу моего терпения.

— Пусти!

— Да ладно, не кричи. Какой он здоровский!

Ну, всё...

Глухо рыкнув, я вывернулась, умудрившись соскочить на пол и не став медлить, тут же провела несколько болевых приёмов: коленом в пах, ребром ладони по горлу, да завершающий удар локтем по затылку.

Наверняка у меня получилось это только потому, что двуликий не ожидал нападения, но я не жалела. Никто не смеет трогать мой хвост! Особенно мужчина, который не понимает элементарного слова "нет"!

— Цвето-о-очек... — стоя на коленях, Вацлав мотал головой, пытаясь прийти в себя, но вставать не торопился.

Я же и хотела бы добавить ещё, но была не в силах — запал схлынул и перелом дал о себе знать, так что пришлось опереться о стену. И вообще, пошла я... до поверхности не так уж и много осталось, сама дойду.

А ему пусть будет стыдно!

Хотя что это я... у таких стыда с рождения нет.

Краем глаза отметив, как милашка поскакала на выход на одной ноге, скептично цыкнул. Нападение было неожиданным и он пропустил три довольно болезненных удара. Болезненных прежде всего для самолюбия.

Да что на неё нашло?

Ну, подумаешь, хвост потрогал.

Сев на пол, прислонился спиной к стене и ещё некоторое время посидел, пережидая, когда последние отголоски боли сойдут на нет. Далеко не ускачет, не сможет. В любом случае максимум до лестниц доскачет — дальше на одной ноге у неё передвигаться не получится.

И вообще, надо было ей и вторую ногу сломать, была бы покладистей.

Хмыкнув на кощунственную мысль, мужчина поднялся и неторопливо отправился следом за капризной напарницей. А она упрямая, далеко ускакала.

Но глупая.

От него ещё никто не уходил.

Споткнувшись от неожиданности, когда невидимый воздушный жгут обвил меня за талию, упасть не успела — он приподнял меня над полом.

— Крошка, ты совсем себя не бережешь, — не торопясь подходить на расстояние удара, Вацлав, а это был именно он, осуждающе поцокал. — Кому и что доказываем? Ведешь себя, как котёнок неразумный.

— Уж всяко поумнее тебя! — не удержалась и огрызнулась.

Положение летящей в воздухе было довольно унизительным, но высвободиться из подобного захвата пока не представлялось возможным — у меня бы элементарно не хватило сил.

— Да ну? Вообще-то это не я со сломанной ногой.

— Не перестанешь вести себя, как озабоченный лось во время гона, шею сломаешь.

— Это угроза? — недовольно прищурившись, мужчина не переставал идти к выходу, а я летела перед ним.

— Тебе так показалось? — иронично приподняв бровь, поняла, что с ним можно вести себя только так — зеркально. Да ещё и не позволять его словам доходить до моего сознания в полном объеме.

Иначе точно психом стану.

— То есть это было предположение из разряда фантастических?

— Тебе виднее, ты же у нас специалист со стажем аж в четырнадцать циклов, — сложив руки на груди, прикрыла глаза, спрятав их злой блеск под ресницами.

Кто бы мог подумать, что я объявлю войну собственному напарнику?!

— Точно, как же я мог забыть! — Вацлав воодушевленно щелкнул пальцами. — Что ж, раз ты это признала вслух, то на правах более опытного служителя объявляю следующее: ближайшую неделю постельный режим, никаких пререканий, никаких претензий и жалоб. И особенно — никаких воинственных нападок в мою сторону.

— С какой стати? Мы напарники, а значит в равных правах!

— Да? Кто-то уже забыл, что должен мне кое-что?

Ах, вот ты как заговорил...

Стиснув зубы так крепко, что едва не раскрошила их в пыль, несколько тапов пыталась успокоить клокотавшую внутри ярость. Что ж, теперь понятно.

Больше я таких ошибок не совершу.

— Значит, неделя?

— Неделя, котёнок.

Хорошо. Я убью тебя через неделю.

Я сумела продержаться чётко до того момента, когда он подошел к своему склепу и, открыв дверь, начал спускаться вниз. Я до сих пор летела перед ним.

— Я живу в другом месте.

— Да, я знаю. Но эту неделю тебе необходим особый уход и питание. Мне будет удобнее, если ты пока поживёшь у меня.

Да он издевается! Лодыжка заживёт за сутки! Да меня Лерви в своё время так избивала, что у меня были переломаны ноги в трех местах и я восстанавливалась за два дня, а тут всего лишь лодыжка.

Лодыжка!

— Вижу по твоим глазкам — ты что-то хочешь сказать. Выскажись, малыш, не держи в себе, — на полном серьёзе предлагая мне невообразимое (цензурных слов в моих мысленных высказываниях не было), мужчина спустился окончательно и первым делом уложил меня на кровать, которая оказалась двуспальной и располагалась в нише у дальней стены. — Не хочешь?

— Нет.

Я не базарная баба. Я не базарная баба. Я не базарная баба...

Как мантру повторяя эти три слова, которые помогали не очень хорошо, я предпочла осмотреться, лишь бы не глядеть на этого... извращенца!

Склеп был действительно очень большим, даже больше чем мой. За эти три дня он успел многое — не только вымыл до блеска, но и подновил штукатурку, где-то взял красивый, узорчатый ковер на пол, изящные светильники на стены и даже картины. Понятия не имею, когда успел и где взял, но сейчас помещение меньше всего походило на склеп — даже ниши с саркофагами были спрятаны за золотистыми бархатными драпировками. Если не знать, где мы, то можно подумать, что мы в гостиной довольно богатого дома.

Пока я осматривалась, Вацлав успел снять оружие и безрукавку, вымыть руки в умывальнике, расположенном в дальнем углу и вернуться ко мне. Присел на край кровати, ловко стянул с пострадавшей ноги обувь и осуждающе поцокал — лодыжка выглядела отвратно. Опухшая, посиневшая, с подтеками крови и с осколком кости, выглядывавшим из раны.

— Будет больно. Если что, кричи.

Не дождешься.

Закрыв глаза, чтобы не видеть его действий, я стиснула зубы и постаралась отрешиться от внешних ощущений. Мужские пальцы были прохладными и аккуратными, но всё равно приятного было мало — анестезии не предвиделось и он вправлял кость на живую, предварительно разрезав место перелома вдоль кости.

Я знала, каково это, уже проходила и не раз, и если бы не обещание, данное так необдуманно, предпочла бы вылечиться сама и в одиночестве. Но нет, Васенька решил поиграть в целителя!

— Ну, вот и всё, — закончив через час бинтованием ноги, мужчина шумно выдохнул и, перебравшись через меня, "обессиленно" рухнул рядом. — И если будешь хорошей девочкой, то уже совсем скоро станешь как новенькая.

Интересно... А если не буду хорошей девочкой? Что меня ждет?

Тапов через тридцать, когда я успела слегка прикорнуть, Вацлав неожиданно спросил:

— Есть хочешь?

— Нет, спасибо.

— А придётся. Восстановление требует сил.

Зачем тогда спрашивал?

Лениво приоткрыв один глаз, повернула голову на звук и раздраженно поморщилась — его лицо было слишком близко.

Неприлично близко.

Милосердная, дай мне терпения. Всего неделю прошу. Большего не надо. А потом пропади оно всё пропадом, но я его покалечу!

Её зеленые глазки сверкали так раздраженно, что он едва удержался от усмешки. Она бы не оценила.

Но разве можно удержаться от подколки, когда рядом такая милаха? Вся такая грозная воительница. Интересно, сколько ей было лет, когда она умерла? Вряд ли старше шестнадцати, поведение говорит само за себя. Девчонка.

Не зря Катар позволяет своим служителям сначала повзрослеть и призывает их в свои ряды не моложе тридцати. Молодежь слишком импульсивна и порывиста. Эмоции, гормоны... По себе помнит.

— Итак, на ужин могу предложить тушеную курочку с красным полусладким. — Девичья бровка удивленно поползла вверх, а он уверенно добавил: — Вино, куриный белок, а также хрящи полезны при сращении мышц и костей, как специалист говорю.

Кошечка молча закатила глаза и скептично скривилась.

Врединка.

— Так, никуда не уходи, я скоро вернусь.

Перебираясь через неё на пол, не удержался и едва уловимо погладил хвостик, от чего она моментально дёрнулась и зашипела. Привыкай, киса.

Привыкай.

Волки живут стаями не потому, что развратны, а потому что не могут без стаи. Как и без общения. Как и без прикосновений. Ну, и что, что она не его расы. Зато такая симпатяшка, что аж руки чешутся, даже несмотря на то, что он немертвый.

И почему она такая капризная?

Глава 13

Вацлав ушел, и лишь тогда я смогла выдохнуть. Невыносимо! Как удержаться от того, чтобы не наговорить ему гадостей? Где было моё чувство самосохранения, когда я согласилась быть должной?!

Это ужасно.

Скуксившись от жалости к самой себе, свернулась в клубочек и обняла себя хвостиком. Чем я так прогневала богиню, что она послала мне подобное невыносимое испытание? Это же форменное издевательство!

Поупивавшись жалостью к себе любимой тапов десять, решительно выдохнула. Хватит. Это всего лишь один из этапов обучения. Выдержу. Подумаешь, смотрит! Подумаешь, трогает!

Я вот тоже могу смотреть и трогать!

И провокационные вопросы тоже умею задавать!

И вообще!

Злорадно ощерившись, кивнула своим бунтарским мыслям. Я умею быть милой кошечкой, насмотрелась на дядину жену, которая лебезила по поводу и без, да всё пыталась меня поучать. Этому научиться было несложно, сложнее было не кривиться от отвращения.

Но сейчас дело чести. Я дала слово жрицы и я его сдержу, чего бы это мне ни стоило. А потом отправлю его в Бездну!

Двуликий отсутствовал около часа, но когда вернулся — по помещению тут же поплыли ароматные запахи свежеприготовленной пищи. Не скажу, что они вызвали во мне море энтузиазма, но и кривиться я не торопилась. Всё-таки он делал хорошее дело — лечил и кормил, а на это грех обижаться. Другой вопрос, с какими словами и выражением лица он это делал...

— Итак, цветочек, прошу к столу, — расставив тарелки на столе в два счета, мужчина подошел ко мне. Внимательно осмотрел, что-то прикинул и кивнул сам себе. — Нет, лежи.

Я не успела удивиться, а он просто взял стол и перенес его к кровати.

Забавно.

Пока Вацлав ходил за стулом, я села, осмотрела предложенный ассортимент и удивилась вновь — присутствовали не только обещанные курочка с тушеными овощами и бутыль с вином, да краюха ароматного хлеба, но и несколько ещё живых ящериц, запертых в плетеной вазочке с крышкой.

Засмотревшись на ящериц, поняла, что...

Надо будет сказать спасибо. Хотя не хочется. Ужас, как не хочется! Но он заботится. Бездна!

— Котёнок? В чём дело? — мужчина поставил стул с торца, ближе ко мне, затем одним ловким движением откупорил бутыль, разлил густое, бордовое вино по бокалам, потом разложил и курицу по тарелкам, подвинул мне вазочку с ящерицами и широко улыбнувшись, поднял свой бокал. — Ну, за вливание в ряды доблестных служителей Немертвого Легиона. С почином, цветочек, ты была великолепна. А ранение ерунда, заживёт. За тебя, о, великолепная воительница!

Трапеза прошла относительно спокойно — мужчина заваливал меня комплиментами и старательно разбирал каждый момент, каждый бой, хотя я думала, он и доли не запомнил. Но как оказалось, он внимательно подмечал всё и теперь грамотно комментировал. Как положительные, так и отрицательные моменты. Я же сидела, внимательно слушала и периодически прикладывалась к бокалу с вином, когда двуликий говорил очередной тост. Вино, как заговорённое не кончалось, и через пару часов я поняла, что слегка захмелела. Это было непривычно и опасно.