Незабудка

— Ого, за такие деньги я сама бы сплясала, — глядя на непритязательный танец, сообщила Женька.

Глаза Ларисы презрительно сощурились. На губах появилась кривая ухмылка.

— Так в чем же дело? Можешь дерзать после нее.

Болотина, которой сейчас было море по колено, ничего не заметила. Она чувствовала легкость во всем теле и желание совершать безумные поступки. Потребовала поставить более энергичную музыку. К ней подошел Леша:

— Не надо этого делать! Мне неприятно, — попросил он, пытаясь поймать ускользающий взгляд девушки.

— Такие деньги на дороге не валяются, — стала противиться Женька. Она чувствовала себя превосходно. Ей хотелось выкинуть что-нибудь не свойственное характеру.

— Я очень тебя прошу, не делай этого! Давай уйдем. — Он взял ее за руку и попытался вывести из комнаты.

— А чего ты командуешь, как будто имеешь право! — фурией взвилась она.

— Болотина, порадуешь нас, долго еще тебя ждать? — Лариса помахала перед носом девушки денежными купюрами.

— Она не будет танцевать! — твердо произнес Леша. — А ты, — теперь он в упор смотрел на Женю, — решай. Если будешь позориться перед одноклассниками, между нами все кончено!

Остатками не затуманенного разума та сообразила, что дело плохо.

— Извини, Лариса, раз Леша не хочет, я не буду танцевать.

Позволила парню вывести себя на улицу.

Во дворе они долго ссорились. Разозленный Саченко сказал:

— Ты сейчас плохо соображаешь. Садись, я отвезу тебя домой. Поговорим утром в школе, пора кончать этот бардак.

Они быстро ехали по ярко освещенной центральной улице. Свернули в переулок, где жила девушка. До ее дома оставалось метров триста, как неожиданно, ослепив их, из другого проулка выскочила машина. Леша не сумел избежать столкновения. Мотоцикл, перевернувшись, сбросил своих седоков. Юноша вскочил на ноги, тут же охнув, схватился за щиколотку. Женя лежала в метрах пяти от упавшего мотоцикла возле бетонного столбика. Из машины вылезли двое совершенно пьяных парня. Они, матерясь, стали обвинять Алексея в нарушении правил уличного движения. Юноша, не слушая их, с трудом добрел до девушки:

— Слава богу, ты жива. Я сейчас вызову скорую помощь.

Подбежала молодая женщина.

-Что произошло? Я была во дворе, когда услышала шум и звук удара.

— Прошу вас позвоните в "скорую", быстрее, пожалуйста, — попросил он.

Евгения стонала от боли. По щекам градом катились слезы. Леша, стоя возле нее на коленях, гладил девушку по голове:

— Потерпи, хорошая моя, потерпи...

Первой приехала милиция. Участковый Павел Витальевич осторожно осмотрел девушку, не передвигая с места.

— Ушибы, порезы, жить будешь, не плачь. — Он обернулся ко второму милиционеру. — Узнай, почему так долго нет медпомощи?

Минут через десять показалась "скорая". Школьников увезли в больницу. Двух виновников аварии посадили в милицейский фургон. Автомобиль тоже поехал в сторону участковой больницы. У всех взяли кровь на анализ. Лешу осмотрел врач и отпустил домой. Павел Витальевич записал их фамилии и адреса:

— Зайди к родителям девушки, сообщи, что случилось. Иначе они до утра с ума сойдут, дожидаясь дочери. Тебе, парень, повезло: ушиб голени, пара царапин и синяков. В рубашке родился. У девушки перелом ноги, сотрясение мозга и сильные ушибы. — Он укоризненно посмотрел на юношу.

Леша виновато опустил голову. Не представлял, как расскажет о беде родителям Жени. Юноша с ужасом вспомнил бледное лицо девушки, ее губы, от боли закушенные до крови.

На следующее утро, до начала уроков, поехал в больницу. К его удивлению застал там Ларису. Она шла по коридору ему навстречу.

— Ты, что здесь делаешь, откуда узнала? — удивленно спросил Саченко.

— Неважно, откуда. Я друзей в беде не бросаю, — ответила Ледовская и пошла к выходу.

Женя была в палате одна.

— Привет. Как себя чувствуешь? — Юноша чмокнул ее в щеку и присел на стул возле кровати.

— Болит все. Но хуже всего то, что утром делая уколы, медсестра обозвала меня наркоманкой. Уже сообщили родителям, что в крови убойная доза "экстази" с алкоголем. Скоро и в школе станет известно, что тогда будет? — Девушка горько заплакала.

— Теперь понятно, зачем Лариса приходила. Уговаривала не выдавать ее? И какую версию она придумала? Где ты могла взять наркотик? — Леша встревожено посмотрел на нее.

Женя выглядела перепуганной и несчастной. На лице синим цветом налились ушибы.

— Лариса попросила сказать, будто незнакомец угостил конфетами на улице. — Евгения жалко всхлипнула и закрыла лицо руками.

— Бред. Кто в это поверит. Так и будешь врать?

— Буду, что мне еще остается. Иначе расскажет родителям про стриптиз за деньги. Господи, как мне стыдно! — Она подняла на него заплаканные глаза.

— Но ты же не танцевала. Уехала со мной. — Юноша успокаивающе погладил ее по руке.

— Но я собиралась. У меня будто крышу сорвало. Хорошо, что ты остановил. Леш, ты меня презираешь? — Ее голос дрогнул. Сквозь поток слез лицо юноши виделось расплывчато.

— Ты моя девушка и нужна мне. Больше ничего общего я не хочу иметь с Ларисой. Обещай, ты тоже прекратишь дружбу с ней!

В палату зашли родители Жени. Женщина накинулась на него с обвинениями:

— Это ты виноват! До дружбы с тобой моя девочка не знала, что такое наркотики. Не смей даже приближаться к ней!

— Послушайте, — пытался объяснить юноша.

Отец Жени, не слушая, выставил его за дверь.

— Евгения, совсем не понимаешь, что ты наделала?! — закричала она. — Мы будем умолять директора школы, не портить тебе характеристику. Два с половиной месяца до окончания школы, а ты такое творишь. Хочешь себе жизнь испортить? Где ты взяла эту гадость? Как давно употребляешь?

Она еще никогда не видела мать, такой сердитой и перепуганной одновременно.

— Мама, это было всего один раз. Какой-то парень угостил конфетами на улице. Откуда я знала, что это не драже, а "экстази". Он нарочно это сделал. Я не виновата. А шампанского, всего один бокал выпила. Мы у Ларисы день рождения Чернова отмечали. На Лешу вы зря накричали: он не виноват. Простите меня. Я больше не буду. Мне так плохо, — девушка заплакала от боли и жгучего стыда. Она лгала родителям. Придется лгать остальным и все из-за ее глупости и беспечности. Девушка была противна сама себе.

В классе новость об аварии узнали ко второму уроку. Все учителя начинали занятия с лекции о вреде наркотиков. После уроков школьников заставили идти в актовый зал. Директор долго ругал всю нынешнюю молодежь в целом, а десятый "А", опозоривший лучшее учебное заведение района, в частности.

Вечером в больничную палату зашла Лариса. Женька, увидев ее, повернулась лицом к стене.

— Спасибо, что ничего обо мне не рассказала. Поверь, я правда не знала, что это наркотики. Эдик говорил, будто это обычные антидепрессанты. За рубежом их принимают для поднятия настроения. — Она смотрела на отвернувшуюся от нее одноклассницу и впервые не знала, как поступить.

— Правда не знала? — Женя обернулась к Ледовской. — Мы не меньше тебя виноваты. Ты же не засовывала нам в рот. Здесь врач со мной разговаривал. Посоветовал отнестись к этому, как к печальному опыту.

ГЛАВА 18

Она проснулась от птичьего гомона. За окном дрались воробьи, не поделившие старый скворечник. Яркое весеннее солнце пробивалось сквозь плотные шторы. Воскресенье. Можно подольше поваляться в постели, но спать не хотелось. Девушка полежала еще немного. Потом, шлепая босыми ногами по деревянному полу, приоткрыла дверь на улицу. Поток теплого, чистого воздуха хлынул в комнату. Пахло молодой травой, прогретой землей и нежным ароматом примулы, цветущей возле порога. Из мастерской доносился стук молотка. Дед работал.

Таня позавтракала и вышла в сад. На деревьях уже лопнули почки. Зацвела торопыга алыча. Сквозь сплошной ковер прошлогодней травы пробивались молодые побеги спорыша. Конец марта радовал замечательной погодой. Девушка присела на лавочку в саду. Из соседского окна звучала музыка из фильма "Профессионал". Она закрыла глаза, наслаждаясь мелодией и ласкающими лучами солнца. Стук молотка резко умолк, что-то тяжело упало. Сердце ухнуло в низ, почувствовав беду. Таня сорвалась с места и побежала в мастерскую. Дед лежал на полу возле верстака, увидев внучку, попытался встать. Она стала помогать ему. Мужчина слабо махнул рукой и что-то тихо сказал. Девушка не расслышала и наклонилась ниже. Непослушным языком Иван Данилович с трудом произнес:

— Не давай Ане телеграмму. Обещай мне, обещай, внучка...

Татьяна с ужасом осознала, что он сказал.

— Дедушка, миленький, я помогу тебе встать. Дойдем до кровати. Я вызову врача, только держись. — Она попыталась приподнять его, но он был слишком тяжел. Сил не хватало даже сдвинуть с места. Расстегнула ворот рубашки и прильнула ухом к груди. Сердце не билось. Девушка не хотела верить, что это конец. Начала тормошить безвольное тело. Потом помчалась, не разбирая дороги, к медсестре.

Тетя Галя побежала за медицинским чемоданчиком в дом. Таня, не дожидаясь ее, вернулась в мастерскую. Дед не шевелился. Она встала на колени и снова приложила ухо к груди. Чуда не произошло — сердце молчало. Соседка оттолкнула ее в сторону. Осмотрела мужчину и бессильно опустила руки.

— Что же вы ничего не делаете, может, укол? — спрашивала девушка, глядя отчаянными глазами.

— У него сердце остановилось. Осколок все-таки добрался. Я пойду за помощью.

— Дед умер? Не может быть! Этого не может быть. Он только, что говорил со мной. — Таня заплакала, прижимая руки к груди.

Появились люди, увели ее в дом. Мужчины перенесли деда в зал. Девушка, взяв себя в руки, твердо сказала:

— Телеграмму отцу нужно дать на работу. Мама не должна знать о смерти дедушки, так он просил.

Она открыла дверцу шкафа и достала военный мундир. Руки машинально снимали с кителя ордена и медали. Слезы лились, орошая воинские награды. Тело била мелкая дрожь. Таня прикрепила орденские планки и отдала мундир тете Гале. Она изо всех сил стискивала зубы, стараясь не рыдать в голос. Все ее существо не хотело мириться со смертью ее первого настоящего друга, близкого, родного человека. Как в кошмарном сне, в доме сновали чужие люди, переговариваясь, что-то приносили, привозили. В комнату, где лежал дед, она боялась заходить: не узнавала его. Без бороды он стал моложе и строже. Парадный мундир василькового цвета подчеркивал смертельную белизну кожи. Девушка бродила по саду, натыкаясь на деревья. Если пытались утешать, молча, отворачивалась. Пришел Юра, сел рядом на лавочку:

— Ты бы поплакала. Не держи в себе, — посоветовал юноша. Его сердце разрывалось от жалости к девушке.

— Юра, ты не обижайся. Я хочу побыть одна, — попросила Татьяна.

На следующий день к полудню приехал отец. Увидев бледную, похудевшую дочь, испугался. Стал, как маленькую, гладить по голове. Она прижалась к нему:

— Как ты объяснил маме, почему поехал в Степановку?

— Я сказал, что дедушке лучше и тебя нужно забрать домой. — Антон Сергеевич обнял ее. Он чувствовал, как она дрожит, пытаясь подавить слезы.

— Да, дедушке теперь лучше. — Таня глотала соленую влагу, учащенно дыша. Горло не хотело нормально пропускать воздух в легкие. Оно окаменело. — Он встретился с бабушкой, а мы остались без них. — И не выдержав муки, заплакала.

Снова вышла в сад. Села на скамеечку, прислонившись спиной к цветущей алыче. Легкий весенний ветер высушил слезы на ее ресницах. Потом, запутавшись в кроне дерева, подул на белоснежные цветы. Они дождем посыпались ей на голову. Девушка держала на ладони несколько лепестков и вспоминала поход в лес за подснежниками.

* * *

В то утро дед принес с улицы, держа двумя пальцами крохотный белый цветок.

— Смотри, нашел возле забора первый подснежник. Значит, в лесу они тоже появились. Пойдем после обеда. Посмотрим на эту красоту.

Они долго бродили по лесу, обходя подтаявшие сугробы. Любовались на маленькие, храбрые цветы, гордо растущие среди снега и льда. Время от времени попадались синие пролески, разбавляющие бело-серый фон.

— Нарвешь букетик? — спросил дед. Он стоял у березы и задумчиво трогал рукой гладкую кору дерева.

— Нет. Жалко. Пусть растут. Они останутся у меня в памяти. — Таня подняла голову к небу. — Оно все еще бесцветное — земля сейчас красивей. — Девушка перевела взгляд на его посеревшее лицо. — Тебе плохо? Таблетки не забыл?

— Я проглотил. Не волнуйся, сейчас отпустит, — успокоил ее мужчина. — И не переживай ты так: каждому отмерено свое время. Принимай все как должное. Смерти нет! Умирает только оболочка. Душа вечна. Я точно знаю. — Он улыбнулся внучке. — Хочу кое-что рассказать тебе. Может, тогда меньше будешь пугаться. — Дед присел на сухой, упавший ствол дерева. — Я уезжал на службу в Афганистан. Настя не находила себе места от беспокойства. Присели на дорожку. Она говорит:

— Давай пообещаем друг другу, что тот, кто умрет первым, подаст знак. Утешение с того света.

— И какой же? — спрашиваю ее. Она подумала и сказала:

— Если умру зимой, то прилечу голубой летней бабочкой. Если летом, упаду снежинкой. А ты такой большой можешь появиться мне днем огромной ночной бабочкой. Я не перепутаю.

— И что дальше? — спросила девушка, ушедшего в воспоминания деда.

— В конце января лежал снег. Я сидел в мастерской. На душе было особенно тоскливо. Вдруг что-то сине-голубое мелькнуло перед глазами. Присмотрелся: бабочка, красивая, бирюзового цвета бабочка, порхала перед моим лицом. Все-таки Настя сдержала свое слово — передала мне весточку.

— Куда потом она делась? — От рассказа у девушки побежали мурашки по коже. Повеяло ледяным ветром.

— Пока я рассматривал ее, она растворилась в воздухе. Ну что, идем домой, мне уже стало лучше.

* * *

Таня сжала белые лепестки алычи в ладони, безжалостно комкая их. Закрыла глаза. Слезы ручейками потекли по щекам. Девушка глубоко вздохнула несколько раз, вытерла мокрое лицо ладонями и открыла глаза. Прямо перед ней порхала большая, мохнатая, коричнево-черная ночная бабочка устрашающего вида с пятнами-глазами на крыльях, а рядом с ней весело кружилась другая сине-голубая, похожая на кусочек неба.

Не доверяя своим глазам, она смотрела на них. Ярко светило весеннее солнце. Стоял день. Ночная бабочка в марте месяце кружила в замысловатом танце на пару с дневной подругой. В душе у девушки медленно таяла глыба льда, мешающая свободно дышать.

— Спасибо, дедушка, — прошептала она, наблюдая, как бабочки тают в воздухе.

Потом, вернувшись домой, по памяти нашла в энциклопедии похожих бабочек. Синяя окажется — Голубянкой милой, а черная ночная — Грушевой Павлиноглазкой, самой крупной бабочкой России.

На следующий день она проснулась тихая, серьезная, словно переродилась. Больше не плакала, сидела у гроба, не обращая ни на кого внимания. Таня прощалась со своим ушедшим другом.

На кладбище девушка долго стояла у двух могил с красивыми металлическими табличками. Потом положила на каждую веточку цветущей алычи.