Последующие три часа были напряжённые, зато я подсмотрел полтора десятка рецептов разных блюд, а заодно и живот набил на халяву. Что примечательно, профессия кулинара оказалась не такой уж и лёгкой — когда вчетвером готовишь на сотню рыл, впахивать приходится, что в твоей кузне. Зато потренировался в заклинании восстановления бодрости, а как на руку масла горячего брызнул, то и Малое Исцеление сгодилось. Была надежда что уровень добавят — ан нет, обломись. Правда, получил три марки серебром, но это вместе со сданной добычей, но и то хлеб. Кроме этого было у меня ещё одно дело, не из особо срочных, но любопытно было попробовать себя в ювелирке. До городской кузни от трактира было далече. Как объяснил уже знакомый вышибала, проще пройти через площадь, хотя там народу уже может собраться немало.

До площади оказалась рукой подать, да и подходил я к ней почти в толпе. Сама площадь оказалась прямоугольником гектаров в шесть, а то и больше, что удивительно для не слишком крупного городка. Судя по тому, что было видно с края, вся она была заставлена лотками, причём проходы между ними достаточно широки, чтобы прошла лошадь с телегой, по крайней мере в двух средних проходах. Наверно там сидели оптовики, скупающие, или наоборот продающие что-то в больших объёмах. Кстати, сейчас эта пресловутая среднестатистическая лошадь фиг прошла бы, особенно с телегой — народу уже набралось много, а вышибала говорил, что основной наплыв будет после обеда. Если и сейчас тут не меньше трёх-четырёх тысяч, то сколько же набежит? В толпу не полез, а перекинув на другое плечо мешок с остатками лома, бочком пробрался на соседнюю улицу. Кузня находилась почти у западных ворот, но, что обидно, была заперта. И что теперь делать, обратно лом нести? Вдруг невдалеке послышался характерный стук, ещё одна? Надо посмотреть. Завернул за угол — точно кузня. Открытые ворота в невысокой стене открывали вид на приземистое здание, откуда и раздавались прельстившие меня звуки. Зайти, а вдруг у них там собачка как у Фрэнка?

— Эй, хозяева, — пришлось напрячь связки — расстояние и шум заставили. — Не могли бы мне помочь?

— Заходи, чего орёшь с улицы.

Ну, раз приглашают...

— Хозяин, — встретивший меня мужик был здоровым кабаном лет пятидесяти в кожаном переднике. — Я тут в кузню городскую пришёл, а там закрыто.

— Конечно, закрыто. Захар, небось, на ярмарке поделки свои продаёт, нет бы работал, бездельник.

— Так мне туда никак не попасть?

— А зачем тебе?

— Лом переплавить, да проволоки сделать.

— Кузнец что ли?

— Второй уровень.

— И уже проволоку тянуть умеешь?

— Ну, вообще-то нет.

— И как же ты хотел её сделать?

Да, проблема. Вообще-то я думал в кузне этому научиться, о чём и сказал.

— Так Захара всё одно нет.

— И как мне быть?

— Ну, горю твоему помочь не сложно. За место в городской кузне тебе всё одно марку платить пришлось бы — хоть за день, хоть за час. За рецепт проволоки Захарка ещё пятёрку содрал бы, а у меня за ту же пятёрку и то, и то получишь.

Ага, понял — экономия, но очень небольшая, поэтому через пару минут ударили по рукам на трёх, заработок охотника и кухонного мужика разом ушёл. С ходу запустил конвейер — заложил в плавку медный лом, а Гюрона, а это был именно он — кузнец-артефактор, заставил отрабатывать, учить как тянуть проволоку. Только теперь понял, что за доски с разнокалиберными дырами стояли в деревенской кузнице. Только там волочильные доски были бронзовая и железная, здесь же, как сказал Гюрон, из железной бронзы. Наверно какой-то хитрый сплав, до которого мне ещё пыхтеть и пыхтеть. Через четыре часа усталый, но довольный, пошёл обратно. Мешок заметно полегчал, вечером попробую колец накрутить.

Народу на площади значительно прибавилось, но всё же с мешком в толпу не полез.

В таверне было пусто, обед прошёл, до ужина ещё часа три-четыре, но приготовления кипели.

— Помощь требуется?

— Не особо, — по Фёкле этого было не сказать, взмылена здорово. — На ужин народу хоть и много соберётся, но дело это будет долгое, до полуночи засидятся. Если охота будет подходи позже. Сам-то обедал?

— Не срослось.

— Тогда садись, покормлю.

Через десять минут уже наяривал густую мясную похлёбку, а в стороне меня дожидалась четверть каплуна с гречкой. Пиво было деревенское, наверное. Плохое пиво мне пока не попадалось, это с учётом того что не очень знатными мастерами оно варилось. Может я в пиве не разбираюсь?

Простой конический стержень отковать было несложно, так как остатков от слитков уже не было, сделал ещё и лезвие для ножа. Сгодится на что, или продам. Изготовление колец оказалось делом простым, но муторным — одно дело молотом махать и совсем другое проволоку полчаса накручивать. За два часа сделал четыре кольца — два получились на ловкость, по одному на бодрость и интеллект. Тут же два кольца — на ловкость и бодрость примерил, а остальные спрятал. Не успел закончить с муторной мутотенью ювелирной прокачки, как прибежал племянник Фёклы и позвал на кухню.

Ещё два часа пролетело в жаре и духоте кухни, когда услышал в зале знакомый голос.

— Фенька, а ну отпускай Стаса из кухонного рабства. Он нам марку должен.

— Две, — этот голос мне был незнаком.

— Две — подтвердил Фрэнк.

Ну точно, наши в геймдизайнеры подвязались.

— Стас, — Фёкла отвлеклась от жаркого. — Иди уж, эти алкаши хрен теперь отвяжутся. Деньги завтра отдам, да и свои бы мне на сохранение оставил, всё ведь пропьёте.

Мысль здравая. В зале, не отходя от двери, стояли Фрэнк и ещё пара мужиков, судя по прикиду, тоже стражники, по крайней мере, у каждого на боку висело по короткому мечу.

— Привет, Стас, решил пиво зажать? Это Клоц и Барэт, мои приятели, они на хвост не падают — за себя сами платят. Ну, глупые они, не умеют правильно жить.

Клоц, тот что блондин повыше ростом, шутя ткнул Френка в область почки.

— Не слушай его, просто у нас есть деньги, а этот бабник и пьяница вечно на мели, да и монстра его фиг прокормишь.

— Но-но, Друм сам себя кормит, ещё и мне остаётся с его марки, что от стражи в день положена.

— Пару минут привести себя в порядок дадите?

— Не вопрос, мы тебя на улице подождём, а то смотреть на постные рожи, что тут собрались, только настроение портить. Учти, Стас, никогда не становись богатеем, весь вкус к жизни потеряешь от страха лишиться того, чего тебе, в общем-то, и не надо.

Философы они тут, блин, стоики. Поднялся в комнату на самом деле не для того, чтобы прихорошиться, а деньги лишние оставить. Не лишние вообще, а лишние для пьянки — пяти марок должно хватить упиться, до чего доводить даже не собирался.

До 'Блудливого единорога' идти было минут пять в сторону окраины. Только подойдя к корчме, понял откуда пошло название — на вывеске, причём нарисованной с большим мастерством, в манере напоминавшей Вальехо, пресловутый единорог занимался явным блудом с худоватой блондинкой. Сам единорог был иссиня-черный, а блондинка имела непропорционально длинные остроконечные уши. Наиболее интимные её места, да и часть физиологических атрибутов рогатого жеребца скрывали обрывки чего-то зелёного, вероятно ранее бывшие платьем дамы. В целом развратная картинка, если считать саму подоплёку мизансцены, в части демонстрации натуральных подробностей, наверное, могла бы пройти проверку придирчивой комиссии по нравственности, заработав максимальный рейтинг шестнадцать плюс, а то и четырнадцать.

— Каково? — поинтересовался Барэт, залюбовавшись моей обалдевшей физиономией.

— Сильно...

— А знаешь кто рисовал?

Обратив внимания, что прочие двое попутчиков отдали инициативу своему товарищу, а сами тихо ржут, решил подыграть.

— Неужто ты?

— Стал бы я в страже служить, имея такой талант, хотя в родственной связи с автором и состою.

Сам стражник был изрядно молод, лет двадцать пять на взгляд.

— Брат?

Стоящая в стороне парочка уже ржала во всё горло.

— Ага, — гордо продолжил Барэт. — Брата старшего работа, но не сама вывеска.

— Не понял.

— Ну, вывеску не он делал. Он сделал того, кто сделал вывеску. А из детей у него только три дочери.

— Так это чего — девка нарисовала?

Фрэнк и Клоц уже почти валялись, наслаждаясь нашим диалогом.

— Ну, а я о чём, — Барэт задумчиво почесал ухо и добавил. — Племянница. Младшенькая.

Офигеть.

— Старшая позировала, — окончательно добил меня собеседник. — Ну чего мы стоим-то, там закусь стынет и пиво греется.

Интересно, что внутри ждёт?

Внутри всё оказалось гораздо пристойнее. Зал был поменьше чем в 'Птице', но народу как бы и не поболе. Стены похабными высокохудожественными произведениями искусства украшены небыли, вероятно, чтобы не отвлекать народ от поглощения выпивки и еды, тем самым замедляя расставание публики с денежными средствами. Правда, возле стойки сидела развязанная рыжеволосая девица с музыкальным инструментом напоминавшем лютню, исполняющая не слишком пристойные куплеты. На их непристойность я не сразу обратил внимания, так как в зале было достаточно шумно, а расположились мы не слишком и близко.

Барэт вразвалку направился к стойке, а вернулся с ведёрным бочонком на плече, с неслабым грохотом утвердив его посередине стола. В левой его руке оказался массивный медный кран, с воротком на длинном конце. Дав окружающим полюбоваться на это богатство, стражник подтянул бочонок на свой край стола, с хеканьем всадил вороток в стенку бочонка, провернул несколько раз и радостно ухмыльнулся.

— Аля, кружки тарань.

Буквально через несколько секунд у стола образовалась другая рыжая девица, одновременно похожая и на барда у стойки и на эльфийку с вывески, бухнула на стол четыре деревянные литровые кружки и моментально исчезла, ловко увернувшись от шлепка Клоца. Как же они тут любят пошуметь.

— Которая старшая? — спросил я в пространство.

— Та, что на мандоле у стойки наяривает — Офелия. А это Алевтина была — средняя, — Барэт ловко наполнял кружки, сдувая пену. — Лушку, небось на кухню загребли — народу видишь сколько, зашиваются. Думаешь, по-другому я бы сам такую тяжесть таскал?

— Думаю, даже два бы упёр, лишь бы дали.

— Точно, наш человек. Ну, вздрогнем! За встречу!

Пиво оказалось вкусным, холодным и нескончаемо длинным, потому как оторваться от кружки, пока оно не кончилось, так и не смог. Кружки, кстати, оказались не литровые, а где-то на две пинты примерно. Это вместе с остатками пены. В момент полного отрыва от виртуальной действительности, отягощенного потреблением спиртных напитков, стол значительно преобразился. А именно: на нём появилось большое блюдо с мясом, чуть меньше с нарезанным крупными ломтями хлебом, и естественно, длинная доска с целиком закопченной рыбиной, имевшей в длину не меньше ярда. Судя по красному и слегка опухшему уху Клоца, магия тут была не причем, а вторая попытка шлёпнуть подавальщицу по упругому заду у стражника получилась, что естественно не осталось без ответной ласки.

Продолжаем разговор.

Три последующих тоста, в перерыве между коими уговорили половину баранины и рыбы, заметно поднял градус настроения, и так приподнятого. Народ всё прибывал, и вскоре зал набился до отказа. Прибывшие ранее тоже подняли градус во всех смыслах, потому Офелию, перешедшую на более прозрачные эротические темы в своём творчестве, обильно забрасывали медью, среди которой нет-нет, да и мелькали проблески светлого металла. По большей части публика не отличалась разнообразием форм и расцветок, но две компании привлекали внимание. Одна тем, что подобравшиеся там челы вели себя крайне развязано и отпускали в сторону девушки-барда шуточки на грани фола, причём та не оставалась внакладе и отвечала не менее агрессивно, хотя грани также не переходила. Вторая же группа, значительно более мелкая, как по составу участников, так и по габаритам каждого отдельно взятого субъекта, отличалась тишиной царившей за их столом, и к тому же цепкими пронзительными взглядами, бросаемыми из-за него по сторонам.

— Фрэнк, — обращаю внимание стражника на буйную дюжину. — Кто такие?

— Крикуны-то? Охранники торгового каравана. Любят ребята кулаки почесать, да юбки позадирать, а так ничего — вменяемые.

— А те? — указываю глазами на молчаливую пятёрку.

— Ласт с дружками, ворьё местное.

— И они спокойно так сидят?

— Ага, пока сидят тихо, сидят здесь. Начнут промышлять и ошибутся — сядут в зиндан.

— И часто они в зиндане гостят?

— Не, потому как ошибаются редко. Ласта вообще только один раз брали, с его-то четвёртым уровнем.

— Уровнем чего?

— Как чего, воровского искусства естественно.

Ну конечно, как же в игровом городе, да без воровской гильдии — законы жанра, вот только спрашивать у Фрэнка принимают ли они учеников, не буду. Антагонисты, как-никак.

— Стас, Фрэнк говорил, что ты воин, — Барэт разлил очередную порцию пива. — Выйдешь завтра на Арену?

— Какую?

— Городскую конечно.

— С этого места поподробнее.

— Ты что не слышал об Арене?

— Не-а.

— Ну, ты даёшь. Тогда сиди там и слушай сюда, именно отсюда и будет проистекать.

Вот, Жванецкого тоже сплагиатили.

— Во время Большой Ярмарки, а точнее после её окончания проводятся бои на Арене. Для трёх первых уровней только на учебном оружии, старшие, по желанию, могут и с боевым побряцать. Магистрат выставляет приз, достаточно ценный, но ничего сверхъестественного — прошлый раз был амулет защиты. Но главное не в этом — каждый участник вносит дукат, за право выйти на Арену. Проиграл бой, вылетел, и плакал твой взнос. Выиграл — получил обратно и следующий бой уже с другим победителем.

Ага, кубковая система, почти как в футболе.

— И опять надо взнос делать?

— В том то и дело что нет, ведь половина взносов осталось — каждый раз выигрывая, ты получаешь золото проигравшего.

Вроде понял. Если внесено, к примеру, шестнадцать дукатов, то после первой серии восемь из них возвращаются победителям, а восемь ждут следующего круга, где половина опять отойдёт победителям. Получается надо выиграть первый бой, чтобы вернуть своё, а дальше чистая прибыль идёт. Последний получает больше всех и плюс приз от магистрата. Интересно.

— А правила какие?

— Имеешь право использовать любую защиту, но меч только деревянный. Чтобы победить надо лишить противника всего одного хита праны. Это несложно — по щиту, конечно, задолбаешься молотить, но хороший удар даже деревяшкой по кольчуге, уже победа.

— А ты пойдёшь?

— А то ж. Жаль с этими, — стражник мотнул головой в сторону шумной компании. — Не удастся схлестнуться. У меня только третий уровень, а у них никого ниже четвёртого и нет, но и без того противников хватает, вон Клоцу второе ухо подрихтую.