| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ну а с той стороны, остановились на противоположной стороне ручья, метрах в двухстах, от редута, и выстроились в одну линию, из отрядов всадников. Каждый, различный по численности, отряд отдельно, и под своим флагом. После чего, от этого войска, отделилась небольшая группа всадников, к которой тут же присоединились командиры других отрядов, и направилась к ручью. Остановившись на своём берегу. И пришлось Коневу вспоминать, что вообще-то, в это время, сражение начинается с переговоров командиров. С предложением о сдачи. А не с того, что кто-то творит беспредел, с ходу проламывая стены крепостей, обрушивая их башни и сразу же их штурмуя. Вместо того что бы попытаться договориться, выказав претензии. Пришлось брать Гизольфи, добирать равное, с противником, количество всадников, самых лучше всего экипированных, и направляться к ручью. Так казать перетереть на стрелке. Всё одно, от братков, местная аристократия, порой, даже манерами не отличалась. Хотя сложности с языками существовали, хорошо, что Конев умел читать древние записи и понимал, что говорили местные русские. В общении с европейцами помогало и знание базовых европейских языков. С Гизольфи получалось общаться только через врачей, знавших латынь. Но вот с адыгами и другими уроженцами Кавказа разговор можно было вести только через уроженцев этих мест.
Пальцы, местные братки, ой, простите, местные аристократы, тоже попытались гнуть. Что, на них, и напали, и ограбили, и женщин увели, и вообще обидели уважаемых людей. И за всё это необходимо было заплатить. Отдать всё что забрали, вернули всех, кого увели, плюс ещё тех шапсугов, что выкупили у натухайцев, возвратить захваченных рабов, этих, правда можно было, потом выкупить, передали виновников в обиде, на расправу, ну и компенсировали обиду. Отдав две тысячи флоринов, ну или товаров, на эту сумму. А то у одного, очень уважаемого человека, увели совсем молодую жену, сестру другого, ну уж совсем уважаемого, в здешних местах, человека. После этого войско шапсугов, князь которых презрительно смотрел на противостоящий им сброд, уйдёт, удовольствовавшимся полученным. Ну а иначе они всё возьмут силой. Ну а что, их тут больше тысячи, хорошо вооружённых джигитов, а им противостоят пусть и несколько больше, по численности, да и то не на много, какие-то пешие голодранцы.
В ответ Конев предложил противнику сдать оружие, сдать коней, и самим стать пленниками. За которых, потом, родственники заплатят выкуп. Включая и компенсацию за нанесённую обиду, появившись тут. В том числе и за обиду, нанесённую богоматери, когда похитили её фрейлин. После чего все шапсуги дадут клятву больше не проявлять, к её людям, дурные намерения. В противном случае регент пообещал устроить тут шапсугам кровавую баню. В общем, не договорились. И стрелка, после того как обменялись взаимными проклятиями, переросла в горячую фазу. А командиры разъехались в разные стороны. При этом Конев, оценив, что противник как бы находиться на пределе эффективного огня, но ещё на его дистанции, хотя и вне огня луков и арбалетов, крикнул Стрельцову:
— Игорь, огонь по противнику из орудий и огнестрела. В первую очередь, по командирам.
Первый залпы орудия дали ядрами, по строю вражеской конницы, а это уже была конница, а не отдельные всадники, а потом перешли на дальнюю, тяжёлую картечь. Открыл беглый огонь и орган. Ну и по два залпа в минуту стали делать и стрелки. Внося ещё больше сумятицы в противостоящего противника. Ну как говориться, как же не попасть, если из стольких стволов, да по такой стае. В общем уже после первых выстрелов у противника образовался форменный беспорядок, это если говорить культурно, хотя это и не совсем точно описывает, что произошло с горцами, когда по ним дали залпы сначала стрелки, а потом и прилетела картечь. Несколько ядер да, прорубили пару просек в их рядах. Но когда, на плотную линию кавалеристов, понеслись потоки чугуна и свинца, то это многим не понравилось. Особенно лошадям. Которые попытались поспешить убрать подальше. Хотя нашлись и такие храбрецы, кто пошёл в атаку. Уж чего, чего, а храбрости горцам не занимать, это мужества им порой не хватает. Особенно если их меньше, или же они считают, что всё-таки противник их сильнее, и они уступают изначально.
Пришлось артиллеристам переходить с тяжёлой на лёгкую картечь, и разворачивать орудия так, чтобы стрелять ею вдоль линии пехоты. Которая, выставив вперёд штыки и копья, сымитировала отражение атаки кавалеристов. Благо горцы на ближний бой не пошли, а попытались засыпать пехоту ливнем стрел. Но попали под фланговый артиллерийский огонь, лафеты орудий позволяли их легко перемещать и разворачивать, в нужную сторону, и откатились. Причём гораздо дальше, чем заняли позицию изначально. Так что бы их и ядра не особо сильно беспокоили. Оставив на поле тела убитых и раненых людей и лошадей. И отойдя, в относительно безопасное место, лидеры шапсугов, в том числе и те, что образовались уже на поле боя, посоветовавшись, решили атаковать редут. Хотя уже и понесли серьёзные потери. И засыпав его стрелами, захватить укрепление, а уже потом раздавить пехоту врага.
Но четыре сотни метров, это не две сотни. Галопом, это расстояние, лошади пройдут далеко не все. В результате пушки успели сделать по несколько залпов, по паре залпов успели дать и стрелки. Как только кавалерия противника вошла в зону их эффективного огня. И вот тут оказалось, что, несмотря на то, что перед ними возы и щиты, на колёсах, взять это укрепление горцы не могут. Всё это оказалось сцеплено, повалить или же опрокинуть их, возможности, у нападавши, не было. А попытку перебраться через них легко купировали, хотя адыги этот медицинский термин и не знали, с помощью алебард воины Гизольфи. При этом стрелки и пушки продолжили постоянно прорежать ряды горцев. Помогали им, в этом кровавом деле, и вставшие на флангах укрепления стрелки, теперь сами, ведя двухсторонний фланговый огонь вдоль, образованного стенками укрепления, углом. А попытка, немногочисленных отрядов горцев, отогнать их, оказалась отражена подошедшими ротами пехотинцев. И не выдержав напряжения, шапсуги стали отходить, выходя из боя. В том числе и вообще выходить, уходя с поля боя. И тогда Стрельцов скомандовал общую атаку. Приказав кавалеристам атаковать командование противника.
Вот тут в атаку и пошёл Конев. Свежая кобыла, под которым, подчиняясь его приказу, легко преодолела ручей и легко взобралась на склон. В отличие от уже уставших коней шапсугов. Один из которых, с саблей и маленьким щитом в кулаке, попытался было остановить Конева. Но совна, ударившись в этот щит, тут же отбросила его в сторону. И соскользнув на руку противника, стала своей режущей частью распарывать как кольчугу, и поддоспешник под ней, так и саму плоть врага, под подоспешником. Нанося глубокую, резаную рану, буквально располосовавшую предплечье противника. Тот, правда, попытался ударить саблей по доспеху. В частности, по шлему и наплечнику. Но сталь клинка только жалобно звякнула о доспех, не нанеся повреждений, даже металлу. Да и этот удар врага не достиг своей цели, хороший подшлемник и поддоспешник, смягчили удар настолько, что Конев, пережив боль от него, не потерял способность владеть оружием. И оставив, заваливающегося, с коня, от шока, противника, Конев направился к заволновавшимся командирам противной стороны. По дороге располосовав совней, древко которой, при ударах, в отличие от ланса не ломалась и продолжала служить и дальше, ещё и чью то, затянутую в кольчугу, спину. Из-за усталости коня, этот всадник не сумел избежать атаки и тоже стал заваливаться на бок. Освобождая дорогу Коневу к главным виновникам боя.
Но те боя не приняли. И воспользовавшись тем, что их кони были относительно свежими, позабыв про честь и гордость, ну и про все угрозы, что сыпали на Конева, поспешили умчаться вдаль. Наплевав на свои же слова. Промчавшись мимо табуна заводных коней. При этом коноводы, бывшие при них, тоже поспешили присоединиться к беглецам. Ну а кобыла Конева, уже успела устать, и сама перешла с галопа, на рысь. И подъехав к табуну и не давая тому разбежаться, сгоняя коней в кучу, Конев поднял забрало шлема и осмотрел. Сражение явно заканчивалось. Где-то половина шапсугов, безжалостно наяривая коней нагайками, пыталась сбежать с поля боя, бросив всё. А остальные либо лежали на этом поле, либо же попадав в ниц, как знак сдачи, ожидали своей участи. При этом преследовать пехотинцами убегающих кавалеристов, пусть и на уставших конях, было и глупо, и рискованно, и Конев приказал заканчивать преследование. И заняться помощью раненым. В том числе и врагам. И сбором трофеев. Для их последующей оценки, отделения причитающегося государству и компании, и дележа оставшегося, или его стоимости, между участниками сражения.
6
И передав возможность разобраться с трофеями, особенно с табуном заводных лошадей, подъехавшим всадникам, Конев направил рысью свою кобылу к импровизированному редуту. Который стал центром по сбору раненых, трофеев, пленных. При этом помощь раненым оказывали и женщины, и подростки, в том числе и пленницы. Которых, так же привели сюда, оказывать помощь пострадавшим. Кои имелись с обеих сторон конфликта. Среди шапсугов убитых и раненых оказалось порядка четырёх сотен. Их противники потеряли убитыми и ранеными менее сотни. И если среди попаданцев убитых не оказалось, но раненые, в том числе и несколько очень тяжелораненых, были. Вообще любое сражение можно назвать травматологической эпидемией. В том числе и сражение, где помимо огнестрельного, применялось и разнообразное холодное оружие.
Ранение стрелой достаточно тяжёлое, плюс весьма специфическое. Оно обычно очень глубокое, имеет форму повреждения весьма сложной формы и всегда возникает проблема с удалением стрелы из раны. Попытка просто выдернуть стрелу из раны может привести к более печальным последствиям. Наконечник может быть с зазубренными. Которые могут удерживать наконечник в ране и при попытке выдернуть, только нанося дополнительные повреждения. Да даже стандартный листообразный наконечник, при попытке выдернуть его из раны, наносил дополнительные повреждения. Плюс наконечник может быть закреплён на самой стреле так, что просто снимется со стрелы, при попытке её выдернуть, оставшись в ране. Поэтому, при удалении стрелы, её предпочитали протолкнуть вперёд, пока наконечник не выйдет с противоположной стороны тела, потом обломить стрелу на и вытянуть обломок уже за наконечник.
Но, с попаданием шарика чугуна или свинца, это конечно было не сравнить. Тридцать грамм свинца, из петровского ружья, шестнадцатого калибра, попавшие в несчастного, если не убивали сразу, так вдавливали в рану порванные куски кольчуги и поддоспешника, нанося при этом страшную рваную рану. Практически гарантированно превращая раненого в инвалида. Поэтому, если своих, в том числе и из местных, пытались спасти, то вот с безнадёжными шапсугами, не церемонились. А как только врачи говорили, что раненый безнадёжен, то того относили в сторону, где с ними общались священники. Соборуя безнадёжно раненых. Давая им возможность уйти в душевном спокойствии. Был среди священников и отец Онуфрий. Который, увидев подъезжавшего к укреплению Конева, подошёл к нему и произнёс:
— Неужели, вот этого всего, нельзя было избежать?
— К сожалению, отче, нет, — спускаясь с седла и поморщившись, ответил Конев. После чего передал поводья подскочившему мальчишке из выкупленных, в первый день, шапсугов. Поручив тому обиходить кобылу. А сам снял слегка помятый и поцарапанный шлем и добавил:
— Это не мы такие, это жизнь что нас окружает, такая. Вся проблема не в том, что несколько детей решили испечь картошку. Вся беда, в том, что мы тут новенькие, в сложившемся раскладе. И нас проверяют на возможность поживиться. И если мы начнём блеять, про права человека, то местные просто отняли бы у нас наше имущество, да и самих бы продали в рабство. Решив, что нам это не надо, раз мы слабые и свои интересы не защищаем. А тут необходимо, сразу же отвечать, максимально жёстко. Желательно полностью ассиметрично. Что бы ни у кого и мысли не возникало, что нас можно обижать. Особенно это должны понять местные. Что бы боялись тронуть нас. Кстати, как вы их оцениваете?
В ответ священник, уже сам, поморщившись, сказал:
— Они называют себя христианами, но сами скорее язычники. По крайней мере, их манера жизни и отношение к жизни об этом говорит.
— Ну это объяснимо, отче, — кивнул в ответ Конев, — Начнём с того, что тут буквально проходной двор. Сначала их попытались привести к Христу византийцы. Но потом тут накатывались мусульмане, иудеи из хазар, различные еретики, пришедшие с татарами. Потом в Золотой Орде официальной религией стал ислам, а тут появились католики. Да и сейчас ислам несут и турки. Всё это не могло отразиться на верованиях местных. Мне кажется, отче, что вам необходимо привести их в лоно Русской Православной Церкви. И напомню, что сейчас православная церковь, как в русских землях Литвы, так и в русских землях Орды, а окончательное освобождение ещё официально не произошло, принадлежат Константинопольскому патриархату. А тот мало того, что подписал унию с католиками, подчинив себя папу Римскому, из-за чего сейчас во всех православных государствах разброд и шатание, так и ещё находиться под властью магометан. И в этой миссионерской деятельности именно нашей РПЦ я готов вам помочь. Есть планы организовать Феодосийский университет. В нём создать кафедру теологии, где совместно с богословием, обучать студентов ещё и педагогике, психологии и медицине. Дабы они могли не только нести слово божье заблудшим душам, так ещё и обучать людей, да и лечить их тела тоже. Облегчая не только душевные, но и телесные страдания и нести знания. При этом я рекомендую обратить внимание на тех подростков из местных, кто попадёт к нам.
Отец Онуфрий, посмотрел сначала на занимающихся ранеными подростков, а потом перевёл взгляд на Конева и произнёс:
— Это всё хорошо, но так вмешиваться в сложившуюся тут ситуацию.
В ответ Клим Саныч пожав плечами и посмотрев на стоящие в бухте корабли произнёс:
— С точки зрения местных нас сюда перебросило по воле бога. И это явное проявление божественного замысла и его благоволения к нам. Плюс нашим сюзереном, а для местных это определяет всё, является богоматерь. Наследником которой, согласно парадигме этого времени, является кто? — при этих словах Конев многозначительно поднял палец вверх, а священник тяжело вздохнул, ну а деспот продолжил, — И напомню, что мы все, даже те, кто атеист, хотя тут последнее и не поймут, принадлежим к Русской Православной Церкви Московского Патриархата. И вы единственный священник среди нас. И кто единственный среди нас достоин, быть патриархом. При этом странно отче, что именно вы противиться воле высших сил.
Священник покачал головой, откашлялся и произнёс:
— Хорошо, вы меня убедили, что надо способствовать торжеству православия. И всё-таки принять чин патриарха, мне, пожалуй, прямо так будет сложно. Это достаточно серьёзный шаг. Но я удивлён, что такой атеист, как вы, так комплементарно отзывается о деятельности церкви.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
