Попадос - 8 (Попадосы-1). Шайтаны в погонах. Книга 1. Часть 1

Продукт книжный, буквосодержащий.

Я не писатель, я читатель, так что графоманю, по не многу.

Авторский произвол — это данность, ощущаемая в восприятии.

Не проверено. Не вычитано. Не напечатано. И не будет.

Если это не личная страница автора, то значит, вы читаете честно уворованный текст.

Всё, что вы читаете, является выдумкой автора, а все совпадения случайны.

Попадосы-1 (Попадос — 8)

Шайтаны в погонах. 1475 год

Книга 1

Часть 1

(черновик, не вычитано, не проверено и не будет)

Добро твоё кому-то отзывается злом —

Пора пришла платить по долгам!

Алькор — "Правила боя".

Пролог I

— Ну, вот опять не получилось. Хоть чит-коды используй. Хотя... А почему бы их и нет, и не использовать? Что там у нас есть? А вот этот, 'перенос юнитов и персонажей в другой, более ранний вариант игры', может быть и интересен. А тут ещё и интересные функции есть, как собрать пакет для переноса, да и ещё настроить направление развития. Причём, в виде сообщений. Ну, точно пробую.

Пролог II

Сначала всё пространство вокруг внезапно и быстро заволокло плотным туманом. Но, при этом, каким-то странным туманом. Который клубился вокруг, но при этом все стоящие на якорях на внешнем рейде корабли были чётко видны. А потом звучал голос, однозначно произносимый мужчиной, который перекатывался в головах людей громовыми волнами.

— Службе Обеспечения Эксперимента Переноса приступить к созданию темпоральной матрицы!

В ответ в головах прокатился уже женский голос:

— Докладывает Служба Обеспечения Эксперимента Переноса, сканирующая линза создана, процесс обнаружения, и локализации объектов запущен, — после длящейся вечность паузы, заполненной стуком метронома, женский голос продолжил, — Обнаружено и локализовано восемнадцать надводных объектов. Приступаю к процессу сканирования. Десять процентов... двадцать... пятьдесят... восемьдесят... сто... Сканирование завершено, матрица копирования сформирована.

И снова все услышала в своём сознании мужской голос:

— Службе Обеспечения Эксперимента Переноса приступить к трассировке темпорального узла-реципиента.

А потом в головах прокатился уже женский голос:

— Докладывает Служба Обеспечения Эксперимента Переноса, трассировка темпорального узла переноса инициирована. Ваш узел-реципиент — 4 июля 1475 года от рождества Христова, по-вашему, григорианскому календарю, — при этом женский голос хихикнул, — Хотя его ещё нет, и все живут, в этом времени, по-юлианскому. Координаты вашего темпорального узла сорок четыре дробь тридцать один во вневременной системе координат, имеется критическое предупреждение первого уровня об опасно низком соотношении силы матрицы и сопротивления среды.

И ему вторил мужской голос:

— Выявленный темпоральный узел-реципиенты санкционирован, Службе Обеспечения Эксперимента Переноса приступить к процессу копирования матрицы. Действуйте, в честь создателя.

После паузы, заполненной стуком метронома, женский голос продолжил:

— Служба Обеспечения Переноса к процессу копирования матрицы приступила. Первая копия — готово, копирование успешно выполнено... Вы прибыли в 1475 год от Рождества Христова, за бортом 4 июля означенного года, двадцать километров западнее города Тана, известного вам как Азов. Местное время три часа. Сотрудники Служба Обеспечения Переноса прощается с вами, и просят сохранять спокойствие и мужество. О своих семьях не беспокойтесь, о них позаботятся ваши оригиналы. Делайте что должно, и да свершится то, что суждено! На мою императорскую славу. Копия оригинала Державной иконы добавлена, на иконостас в часовне, на борту одного из копий ваших кораблей. Да пребудет с вами сила.

Глава 1

Попали, так попали

1

— Нет! Только не это! Это, просто попадос какой-то! Это точно попадос!

Ну а что мог бы ещё сказать предприниматель, пусть и мелкий, по образу жизни, историк-археолог по образованию и реконструктор по хобби, ну если ещё не считать и то, что он ещё был и блогер, на историческую и оружейную тему, Клим Александрович Конев. Которого пригласили на историческое мероприятие государственного масштаба, и как консультанта, так и как одного из наиболее авторитетных реконструкторов. Причём совместно со всеми реконструкторскими организациями, выразившими желание принять участие в этом мероприятии.

2625-летие города бывает только один раз. А именно столько лет, в этом сентябре, и должно было стать одному из древнейших, если не древнейшему городу государства. И в свете последних мировых тенденций властям этого государства очень захотелось подчеркнуть своё место в мировой истории и культуре. И воспользовавшись сразу несколькими событиями, выпавшими на этот год, юбилеем города, 350-летием возвращения города в состав страны, 335-летием Керченского сражения и 380-летием от рождения победителя, в этом сражении, адмирала Ушакова, провести масштабное мероприятие. Да и дату первого вхождения города в состав тогда Руси, обозначив её как 1010-ю, можно было обыграть. Благо, для организаторов, точное время, когда Тмутараканское княжество взяло Корчев под свой контроль, так выяснить и не получилось. Для чего предлагалось, и провести в рамках праздничных мероприятий как фестиваль реконструкторов, показывая всю историю города, с древних времён, и до последних событий, так и имитацию Керченского сражения. С маневрированием кораблей и стрельбой по мишени. В качестве, которого было сооружена модель турецкого корабля. Пусть и из сосны, и без вспомогательного двигателя. Но который должен был в конце шоу сгореть и взорваться. Послужив, перед этим, мишенью для ядер. С освещением этого мероприятия в средствах массовой информации. Предполагался и парад парусных кораблей, с совместным маневрированием, под парусами. Благо спонсоры для этого мероприятия нашлись.

И вот для этого мероприятия, в Темрюке стала собираться целая эскадра из доступных парусных судов, с обращением особого вниманием на реплики исторических судов. Которые оказались, представлены парусными линейными кораблями "Полтава"[1] и "Гото Предестинация", фрегатом "Штандарт", полакром "Одесса", торговым средиземноморским кораблём, и копией голландской яхты XVII века "Либава", под латвийским флагом. Помимо этого, в составе этого флота оказались три марсельных, или же пиратских, шхуны с названиями "Леди Л"[2], "Леди М" и "Леди Д". Три учебных шхуны "Ольга", "Лена" и "Святая Татьяна", созданных на основе балтиморских шхун первой половины XIX века. Помимо этих кораблей на рейде Темрюка оказались ещё куттер "Лукулл", шхуна "Надежда", бриги "Триумф" и "Россия". Ну и два учебных парусника "Херсонес" и "Крузенштерн". Курсанты, с которых и должны были обеспечить управление парусами на кораблях.

Ну а так, как на бортах всех кораблей, даже "Херсонеса" и "Крузенштерна" оказались установлены пушки и каронады, был собран большой запас пороха, ядер и реалистичного вооружения, то для его использования, в мероприятии, оказался задействован личный состав батальона морской пехоты. Расквартированный в Темрюке, на который и возлагалась задача побыть канонирами на кораблях, где внезапно оказалось почти четыре сотни действующих, пусть и гладкоствольных пушек и каронад, ну и изобразить, заодно, русских солдат и матросов, различных эпох, на предусмотренных мероприятиях. А так как наличие пороха и прочих опасных веществ, на бортах кораблей, потребовало организацию караульной службы, то и командованием батальона были организованны вооружённые караулы. На крупных кораблях. С современным стрелковым вооружением и боеприпасами. Ну и на самый большой корабль привезли армейскую систему сотовой связи. Так сказать, чтобы подключить к ней системы связи кораблей, ну и вообще все сотовые телефоны участников, для оперативной связи. Эту систему испытывали во вторую чеченскую компанию, потом в Грузии, но она себя не показала. Так и оставшись экспериментальным образцом. И который было решено задействовать здесь.

И вот как только все приготовления и были завершены, как пространство вокруг этих кораблей заволокло туманом, отсекая их от окружающего пространства, а потом в головах послышались голоса. А потом туман стал распадаться. И дневной свет сразу же сменился ночной темнотой. Хотя на востоке и начинало светлеть. Ну а стоявшие до этого на якорях корабли стали медленно дрейфовать, расползаясь по водной глади. И тут стоявший возле фальшборта, по правому борту, шхуны "Леди Д", Конев увидел, как из сгустков тумана, прямо на него наползает нос гребной, одномачтовой посудины, со спущенным парусом, над кормовой галереей которой полощется красный флаг, с белым полумесяцем. При этом, по каждому борту посудины, было по полтора десятка вёсел, за каждым из которых сидело по два измождённых гребца. Вместо тарана у посудины был далеко выступающий вперёд выступ, имелись кормовая и носовая надстройки, в виде открытых с боков галерей. Всем демонстрируя, что к ним, приближается полугалера или фуста, если по классификации турецкого флота. При этом, в кормовой галереи, находился рычаг руля, а в носовой находилась сваренная из металлических полос пушка. Очень характерной для пятнадцатого века формы. И вокруг которой, вкладывая в её заднюю часть, зарядную камору на ручке, начали суетиться несколько человек в чалмах. А по узкой палубе между банками гребцов к носовой настройке побежали десятка полтора воинов в доспехах, турецких шлемах, с саблями на поясах и луками в руках. Ну а ещё десяток человек, под командованием бородатого человека в самых богатых одеждах и с самой большой чалмой, забегали по палубе стремясь поднять рею с парусом.

"Сейчас будут стрелять, а потом пойдут на абордаж", — пронеслось в голове гражданского, но весьма знающего в военном деле, особенно пятнадцатого века, человека. При этом капитан шхуны, будучи хорошим знакомым, по клубу реконструкторов, где они очень любили изображать пиратов, показывая Клим Санычу, что и где расположено, на шхуне, продемонстрировал, где возле штурвала находиться сигнальная ракетница. С вложенной в неё красной сигнальной ракетой. И где там, среди сигнальных ракет, находятся "патроны жизни"[3]. Но прежде чем Клим Саныч успел сдвинуться с места, пушка фусты выстрелила, выбросив клубы густого дыма, облако от которого, скрыли фусту от взгляда. Но пущенное турецкое ядро, пролетев за кормой шхуны, упало в воду в нескольких сотнях метрах дальше. При этом три других, стоявших на палубе шхуны человека, проводили это ядро удивленными взглядами. Но вот свист пролетевших рядом стрел, одна из которых воткнулась в фальшборт шхуны, совсем рядом с тем местом, где стоял человек, времени раздумья не оставляли. Особенно при условии, что двое людей упали на палубу, обливаясь кровью, будучи посечёнными стрелами. И только один из троицы упал за невысокую настройку с противоположного борта, спрятавшись от стрел. И Конев бегом направился к штурвалу и, открыв шкафчик, под компасом, достал оттуда сигнальный пистолет и "патроны жизни". Но сменить сигнальную ракету на картечь он не успел. Из облака дыма показался сначала нос фусты, а потом и носовая надстройка. Где были видны как выстроившиеся в линию лучники, с луками наизготовку, так и заряжающие пушку комендоры. Возле которых были видны, как сложенные в пирамидку три готовых к выстрелу зарядных каморы, так и то, что в ту, что уже использовали, снова насыпают порох, открытый бочонок которого стоял рядом. И Конев выстрелил из ракетницы, целясь в толпу, стремясь напугать их. А потом нырнул по трапу, находящемуся рядом со штурвалом, и ведущему вниз, чтобы перезарядить пистолет уже на картечь. Слыша, как над ним, со свистом пролетают стрелы. Хотя не все, несколько стрел с громким стуком ударились в деревянную палубу "Леди Д".

Клим Саныч, трясущимися от возбуждения руками, вставил в пистолет новый патрон и высунулся из-за проёма трапа. Что бы оценить ситуацию. Фуста была совсем рядом, и вот, вот, должна была удариться о борт шхуны своим выступающим клювом, рострумом. Благо матросы уже почти подняли, наполняющийся попутным ветром, треугольный парус. А на носу фусты уже собрались воины. Собираясь запрыгнуть на низкий борт "Леди Д". В то время как комендоры пытаются потушить разбрызгивающую искры сигнальную ракету. И кто-то вылил на неё воду, из собранного из деревянных дощечек, стянутыми как бочка, металлическим кольцами, ведра. От чего магний вспыхнул ещё сильнее, ракета буквально заметалась по палубе. При этом искры, из неё, стали осыпать как бочонок с порохом, так и приготовленные к выстрелам каморы. Но ожидать, что там случиться дальше Конев не стал. Вражеские воины заголосили, увидев его голову и тут же стали её выцеливать из луков. И удерживая ракетницу двумя руками, отлично понимая, какая будет отдача у оружия четвёртого калибра[4], он сделал выстрел в толпу аскеров[5]. И действительно от отдачи обе руки буквально взметнулись вертикально вверх. И их буквально сковала боль. Но подавив, силой воли, подобные ощущения, отлично понимая, что на то, чтобы жалеть себя времени нет, турки жалеть не будут, Конев снова спрятался в укрытии, заряжая второй и последний "патрон жизни".

Но за бортом шхуны блеснула большая вспышка, а потом раздался грохот. А в следующий миг об корпус шхуны, что-то ударилось. Клим Саныч, снова высунулся из-за укрытия, вскинув перед собой ракетницу и увидел, как на борт шхуны взбирается несколько аскеров, с озверевшими выражениями на лицах, а за их спинами разгорается фуста. Вся разрушенная, взрывом пороха, носовая настройка которой, объята пламенем. И все свободные, в отличие от прикованных к веслам гребцов, с ужасом взирающих на пламя, матросы и комендоры пытаются покинуть ее, прыгая за борт. При этом в воде уже видны несколько голов, в том числе и в шлемах воинов. Да и к счастью предыдущий выстрел, если судить по нескольким скрюченным телам, лежащим на роструме фусты, тоже не пропал даром. Оставив боеспособным четвёрку воинов, которые стали карабкаться на борт шхуны. При этом первый, из них уже схватившись за ограждение, занёс было свою обнажённую саблю. Но тут грянул выстрел картечи, из сигнальной ракетницы. Который буквально опрокинул его на палубу, заставив корчиться на ней схватившись за ногу, ну и смёл ещё двоих, что лезли за ним, в воду. При этом один, из упавший было, в воду, турок уронил на палубе саблю. Конев тут же откинул в сторону ракетницу, которую снова с трудом удержал в руках, и подхватил клинок, чтобы буквально через секунду опустить его на поднимавшийся из-за борта шлем последнего аскера. Опрокинув его этим ударом в воду. Что бы через уже мгновение, схватив огнетушитель, начать тушить, навалившуюся на шхуну, турецкую фусту. И очень скоро к нему на помощь пришли члены экипажа шхуны и её пассажиры. Которые стали не только помогать раненым, тушить трофейный корабль, но и бросать спасательные круги державшимся на воде людям. А потом к борту шхуны подошли катера, в том числе и с "Крузенштерна", на который стали грузить раненых. А остальные катера занялись спасением тех, кто ещё держался на воде. Хотя, как понял Конев, многие в экипаже фусты плавать не умели. Ну и на борт трофея высадились вооружённые автоматами морские пехотинцы. А в это время, на корме турецкой полугалеры, сидел турок в большой, богатой чалме и повторял только одно слово:

— Шайтан! Шайтан!

2

Конечно такое событие не могло не остаться без того, чтобы, в дальнейшем, всё стало напоминать пожар, во время наводнения. Причём в одном весьма специфическом заведении. Почти все находились в полной растерянности, не понимая, что и как им делать. Ну, почти все, так как врачам и морским пехотинцам, особенно тем, что оказались при оружии, но не в карауле тут же нашлась работа. Появилась необходимость разобраться как с пленными, так и с трофеем. Ну и с его гребцами. По крайней мере, количество раненых, пострадавших, да и просто оказавшихся нуждающихся в медицинской помощи внезапно оказалось очень даже большое. Плюс кое, кого, пришлось не только вытаскивать из воды, спасая его от возможности утонуть, но и потом объяснять тумаками как себя вести. Да и медиков, среди которых оказалось большое количество женщин, пришлось военным охранять как от пленных, так и бывших гребцов. Заставляя первых относиться к ним с уважением, а вторых... А вот вторых заставили, морских пехотинцев бояться больше, чем относиться к женщинам без должного уважения, и внимания, к их требованиям. А не пытаться вести себя с разной степенью неадекватности. И в этом, морским пехотинцам, помогал и оказавшийся на борту кораблей священник. Донеся эти мысли, несколько особо несговорчивым, своим крестом. Как осеняя знамением, так и прикладывая непосредственно большой и тяжёлый крест, к головам особо не понятливых. Ну и туда же отправились все оказавшиеся перенесёнными работники масс-медиа, которые тут же поспешили запечатлеть трофей и всех, кто на нём находился.

Вторым местом, где попытались организовать некий порядок, оказалось руководство. Оказавшийся на месте помощник представителя президента некто Огурцов, Серафим Иванович, тут же потребовал собраться на совещание, на борту "Крузенштерна", всех капитанов кораблей, всех официальных представителей и командование морских пехотинцев. Что и привело к тому, что корабли собрались в один большой и плавающий остров, пристав бортами друг к другу, отдав якоря. И на этих кораблях тут же образовалась масса находящихся в полном непонимании от происходящего людей. Поднялся, на борт барка, и Конев, где его буквально же сразу же окликнул другой яркий представитель реконструкторского движения Стрельцов Игорь Иванович, который подойдя, произнёс:

— Вот мы и оказались в одной лодке. Предлагаю забыть наши разногласия и как то выбираться от туда, где мы оказались.

— Хорошо, соглашусь, что обстоятельства изменились. И что сейчас есть проблемы поважнее, — кивнул в знак согласия Конев. На что Стрельцов, широко улыбнувшись, сказал:

— Ну ты Клим и даёшь! Такую баржу в одиночку захватил.

— Не баржу, по-нашему, это полугалера, или скампавея, а по-турецки фуста, — ответил Конев, добавив, — И они ещё тут могут быть надо бы держать ухо востро. Сейчас турки как раз решили Крым захватить.

— И большие силы у турок посланы были? А то я по этому периоду не специалист, больше по истории двадцатого века, — тут же помрачнев, серьёзно спросил один из самых успешных и знаменитых полевых командиров гражданской войны, периода возвращения Юго-Востока страны, и уменьшения количества, появившихся было, на её территории государственных образований. При этом он буквально замер на месте, чуть повернув голову в сторону Конева, который и произнёс в ответ:

— По местным меркам не малые. Три гребных когга, или по-турецки гёки. Большие парусно-гребные корабли. До ста восьмидесяти боевых кораблей, сейчас это галеры. Каторги если большие галеры, или фусты, если вот такие полугалеры, как мы захватили, с меньшим количеством вёсел. Так же в составе флота есть сто семьдесят небольших судов. Я так понимаю, это что-то вроде небольших парусно-гребных шебек и фелук. Но только вроде, так как сами такие корабли появятся уже в следующем веке. Ну и для перевозки четырнадцати осадных пушек, коней и припасов, с флотом, пришло сто двадцать барж.

— Я так понимаю народу, на такой прорве кораблей, пришло в Крым много? — тут же стал уточнять Стрельцов.

— Турецкие источники говорят, что в армии и на флоте было под семьдесят тысяч человек. Из них армия не то двадцать, не то все двадцать пять тысяч человек. В последнем случае, я так понимаю, это с учётом тех, кого у нас называют в это время посохой, а турки яи, или вспомогательные силы. Копать, круглое таскать, квадратное катить. Из общего числа армии известно, что в ней было шесть тысяч янычар и три тысячи сипахов. Тяжеловооруженных конных воинов. Поляки потом с них хоругви панцирных казаков срисуют. Не крылатые гусары конечно, но защита есть. Ну и последние одиннадцать тысяч это получаются аскеры и возможно тимариоты. Последнее это аналоги нашей поместной конницы. Точнее наши с них эту идею срисуют. А вот лёгкой кавалерии, что живёт только за счёт грабежа, у турок тут скорее всего нет. Во-первых, горы, а во-вторых, тут уже и свои такие есть. Крымчаки называются.

— Это башибузуки, которые? — уточнил Игорь Иванович, на что Конев, покачав головой произнёс:

— Нет, пока это акынджи. Башибузуки появятся столетия на три позднее. И их пока тут нет. Ну а аскеры, это пехота. Воины, в шлемах, кое каких-то доспехах, в худшем, для нас случае, в кольчугах, с интегрированными в неё металлическими пластинками, вооружённые щитами, саблями, ножами. Возможно так же могут быть пики. Остальные это экипажи кораблей.

— А что так много-то народу на кораблях? — удивлённо произнёс Стрельцов. На что Клим Александрович ответил:

— Экипаж на галерах большой. Так гребцов на каторге порядка двух сотен, может быть и больше. И по два десятка свободных матросов, артиллеристов и воинов-лучников. На фусте гребцов порядка шести десятков. А свободных членов экипажа десятка два, от силы три. Так что из остальных сорока пяти тысяч, с половину, а то и тридцать тысяч, это гребцы невольники. Но те двадцать пять тысяч, это не все наземные силы турок. Тут в Крыму к ним присоединилось не то восемь, не то все двадцать тысяч крымских татар сначала хана Айдера. А после того как сдалась Каффа, Феодосия по-нашему, то крымским ханом, с подачи турок стал его брат, Нур-Девлет. Он как раз у генуэзцев в заложниках был. Теперь крымчаками командует он. При этом их брат Менгли Первый Герай, против которого Айдер мятеж и поднял, сейчас сражается в Мангупе[6], за княжество Феодоро. Но у него всего полторы тысячи воинов.

При упоминании Менгли I Герая, Стрельцов нахмурился, а потом спросил:

— Это тот самый?

— Да тот самый, что был союзником Москвы сначала, а потом организовал первые набеги крымчаков на Русь, — подтвердил Конев.

— Вот послал же бог союзничка, — только и проговорил Стрельцов, а потом добавил, — А ещё-то союзники, у нас есть?

— В Крыму были владения, под названием капитанство Готия, одного из Генуэзских банков. Банка Святого Георгия, которому Генуэзская республика продала свои владения тут, после падения Константинополя, — начал было объяснять Конев, — Но в главном городе этих колониальных владений Каффе, которая и так находилась в осаде крымчаков Айдера, к моменту подхода турок, вспыхнуло восстание армянского населения. И город сдался через шесть дней, после высадки турок. Хотя осаду ордынцев они, в своё время, за столетие до этого, и выдержали.

— Турки мятежников подкупили? — поинтересовался Стрельцов, но Конев, заметив, что вокруг них стали собираться и остальные реконструкторы, что оказались на кораблях, покачав головой, ответил:

— Не думаю. После сдачи города турки сами всех лидеров этого мятежа казнили. Зарезали на пиру. А вот хан Айдер был осенью предыдущего года в Стамбуле. И султан обещал ему помочь в борьбе с братом. После этого его мятеж против Менгли Герая и начался. С осадой Каффы крымчаками. Кстати Каффа, после падения Константинополя, была в десятке самых больших городов Европы, не на призовых местах конечно, в конце списка, но под семьдесят тысяч населения имела. А после того, как Каффа пала, турки направили часть флота к Боспоро, мы этот город знаем, как Керчь. Этот город сдался без боя, как, впрочем, без боя сдались и Тана, Азов, возле которого мы находимся. Ну, и сдался самый центральный город в округе, Матрега. Это наша родная Тмутаракань. После чего эта часть флота прошлась вдоль берега Чёрного моря, захватывая генуэзские колонии до Батуми. Но на Кавказе туркам пришлось повоевать, кроме Батуми. Там город уже захвачен сейчас турками. Чуть позже их оттуда выбьют грузины. Но не сейчас. В общем, в руках у генуэзцев останется в руках только Копа, город, нам более известный как Славянск-на-Кубани. Да и та сожжённая. Тогда как турецкая армия и большая часть флота останутся в Крыму и быстро займут все города, как генуэзцев, так и княжества Феодоро, кроме её столицы Мангупа. При этом сопротивление туркам окажут только генуэзская Чембало, нам известная как Балаклава, и феодорийская горная крепость Фуна. Столь воспетая в западной Европе, оборона Солдайя[7], мы её знаем Судак, археологическими исследованиями не подтверждается. В Судаке только в районе одной церкви обнаружены следы боя и пожара, относящиеся к этому времени. В остальном город был сдан без боя. А вот Чембало и Фуна, похоже, были взяты штурмами. И очень быстрыми. Фуна после этого исчезла. И с первых чисел июля турки осадили Мангуп. В котором собралось все население княжества. Это по оценкам от двадцати и до пятидесяти тысяч человек. Гарнизон, с учётом татар Менгли Первого Герая и трёх сотен молдаван, до пяти тысяч человек. До конца августа город выдержит пять штурмов. В которых лягут почти все янычары. Потом город возьмут в осаду. И только в декабре турки возьмут город хитростью. Сделав вид что уходят. Феодориты выйдут из города, что бы преследовать отступающих, а засадный отряд турок в это время ворвётся в город.

— В общем ситуация понятна, Клим. И хорошо, что с нами оказался историк, который в курсе вопроса, хоть не впотьмах блуждать будем, — кивнул головой Стрельцов, — И надо общий сход собирать, вводить народ в курс дела. Ну и решать всем сходом, что и как делать. И кто будет руководить. А то дождёмся, пока начальники совещание проводят, что турецкий флот подгребёт и на абордаж возьмёт.

— Ну тут, Игорь, с тобой соглашусь. И, пожалуй, в этом деле, тебе все карты в руки, — согласился Конев, — Тебе не впервой, народ организовывать, из толпы.

Стрельцов кивнул и стал отдавать распоряжение собравшимся вокруг, что бы те стали собирать всех на общий, народный сход.

3

Собрать народ на всеобщий сход получилось довольно быстро. При этом народ, как заметил Конев, стал жаться к своим. К тем, с кем судьба свела их ранее, образуя не одинаковые кучки людей. Причём самыми маленькими из них стали члены экипажей полакра "Одесса" и яхты "Либава". Но узнав о том, что начался собираться народный сход, на палубу выскочил Огурцов, который стал громко кричать:

— Граждане расходитесь, не мешайте нам решать вашу судьбу. Мы тут, совместно, со всеми назначенными руководителями, решаем, как нам попасть в Россию. Дабы поступить на службу к царю. А там я возьму вас под своё покровительство. И мы потом всех назначим на работы, которые вы будите выполнять.

— Что боярином хочешь быть? — насмешливо спросил Огурцова, Стрельцов, на что тот, подбочившись, произнёс:

— Боярин Огурцов, по-моему, звучит. И даже очень. А там я и вас позабочусь, как о слугах своих. Коли и дальше России служить будите.

— А сам-то ты мил человек кто будешь? — тут же попытался сбить с него спесь Стрельцов, на что Огурцов с гордым видом произнёс:

— Я помощник представителя президента, что назначен самим, — при этом Огурцов назидательно поднял перст к небу, — курировать вас. И согласно распоряжению самого, я возглавляю всех нас.

— Знать бы только где этот сам, а то за тобой, мил чел, только грамотка государева, да и та, на другого писанная, а решать народ должен. Хочет он в холопы такому боярину, или не хочет, — снова усмехнулся Стрельцов, а потом добавил, — А то, как бы времена совсем другие. И самого, на кого, ты мил человек ссылаешься, нет. А поэтому я и предлагаю, прежде чем решать, всем народом, что делаем, выслушать самого большого специалиста, по этим временам, всем известного нам Клима Александровича Конева. Думаю, его все если не знают, то наслышаны. Прошу Клим Саныч, жги правду, поведай народу ситуацию.

После этого Стрельцов сделал шаг вбок, открыв народу Конева. Который сначала провёл ладонью, по узким усам, обрамлявшим рот, по небольшому клинышку бороды на подбородке. Потом в задумчивости провёл ладонью по выбритой голове, с лёгким ежиком седых волос на затылке, и произнёс:

— По большому счёту, товарищи, родины то у нас и нет. Как бы возвращаться некуда. Сложно даже сказать насколько существует даже такое понятие как русский. Ибо всё это только начнётся формироваться во время правления правящего сейчас Великого князя Владимирского и Московского Ивана Третьего. Уже в наше время прозванного Великим. Он только начнёт освобождение Руси от власти Золотой Орды. Стояние на Угре состоится только через шесть лет. А пока помимо Москвы существуют независимые, от неё, Тверь, Рязань, Новгород, Псков. И это только большие государства. А ещё несколько мелких княжеств. Все и не перечислю. И есть ещё Великое княжество Литовское, которое сейчас объединяет большую часть русских земель. И это как раз те самые времена, когда победа московского войска, это когда врага за Можайск загнали. Дальше уже Литва начинается. А сама эта Русь формально улус Большой орды. Правда уже три года выход не платящий. И именно сейчас начнётся формирование того Русского государства, которое мы знаем. В том числе и за счёт возвращения русских земель из состава Литвы.

— Господа, господа, — тут же подал голос один из репортёров, слащавый молодой человек, лет тридцати, — Тогда нам надо плыть в Америку, В США, там свобода, демократия. Зачем нам нужно это авторитарное государство. А там мы сможем то стать свободными и богатыми.

— Вот же жертва ЕГЭ, и либерализма, — пробурчал, стоявший рядом с Коневым, рядом Стрельцов, — Клим скажи ему. И расскажи, наверное, что сейчас в мире твориться.

И Конев, покачав головой, произнёс:

— До первого плавания Колумба на запад ещё полтора десятка лет. И в Америке существуют только индейцы. Где пленников режут на алтарях. И где подлые ленапы сейчас режут благородных гуронов. Сгоняя их с родных земель. При этом эти делавэры убивают всех ирокезов, в захваченных стойбищах. И женщин, и детей, тоже. Так что до появления США ещё три века. Если вы туда хотите, то можете отправляться туда сами единолично. Кстати вы можете стать родоначальником либерализма, который рабовладельцы создадут только через пару сотен лет. А пока можно сказать, что основные процессы сейчас происходят в Европе. В Африке, несмотря на появление там каких-то государственных образований, по своему влиянию на глобальные процессы не происходит ничего. Как, впрочем, и в Индонезии, на Филиппинах, Океании, да и в Австралии, с Антарктидой тоже. Мировым процессам их ещё предстоит открыть. При этом Япония стоит на пороге крупномасштабной гражданской войны. В которой победит сегунат Токугава. Но случиться это не скоро, это уже будет следующий век. Корея представляет собой несколько государств, которые будут бороться за их объединение в одно. Самым большим государством в мире является империя Мин, которая воюет с империей Северный Юань, это Монголия, маньчжурами и будущими калмыками. Которые, пока ещё, не собираются идти к Волге. А двинуться несколько позднее, после своего поражения от китайцев. В Индии идёт становление империи Великих Моголов. Но это ещё пока, так сказать, в процессе. На территории современного Казахстана, за наследство монгольской орды идёт борьба между различными мусульманскими властителями Хивы, Бухары, Коканда. В которой, принимает участие и Иран. При этом Бухара очень внимательно присматривается к обширному, но малозаселённому Сибирскому ханству. А для нас наиболее интересна именно Хива, так как она недавно стала главным городом Большой ногайской орды, чьто кочует от восточного берега Волги и до Хивы. Не меньшие процессы сейчас происходят и в Европе. На Пиренейском полуострове, помимо существующего сейчас там королевства Португалия, в унию объединились королевства Кастилия и Арагорн. Причём последний это не столько сама Испания, сколько острова в Средиземном море, Корсика, Сардиния, Сицилия, Мальта и юг Италии. И эта уния собирается добить последнее, оставшееся на юге Пиренеев исламское государство. При этом Италии как таковой нет. Середина полуострова, это территория папских владений. Такое вот теократическое государство. Север, это конгломерат республик, герцогств и прочих образований. При этом в настоящий момент сама Генуя оккупирована врагом. Для нас это важно. Чем, объясню потом. Франция, в которой совсем недавно закончилась Столетняя война и была сожжена Жанна д'Арк, стремительно становиться абсолютной монархией. Ей в этом противостоит герцогство Бургундское, во главе с Карлом Смелым. Кинофильмы об этих событиях, думаю, видели все. Конечно, там всё было не так, но общее впечатление даёт, да и целенаправленная охота на ведьм там начинается. Причём через пару лет Карл Смелый погибнет в сражении за Швейцарию. Это приведёт к тому, что герцогство Бургундское исчезнет. А это полоска земли от Швейцарии и до Северного моря. Включая известные нам Бельгию и Нидерланды. И усилившаяся, в результате дележа этих земель, абсолютистская Франция начнёт серию войн за завоевание Италии. Которую будет несколько раз захватывать. И откуда её будут выбивать всей Европой. Забыв про турок. Но к ним мы ещё вернёмся. В Англии, которая в данный момент воюет с Ганзой, к окончанию идёт война Роз. Йорки пока правят, но скоро их сменят дальние родственники Ланкастеров, Тюдоры. А пока помимо Англии на этих островах ещё существует королевство Шотландия, во главе со Стюардами. И куча враждующих друг с другом образований в Ирландии. На самом севере Европы существует так называемая Кальмарская уния, включающая в себя Данию, Норвегию, Исландию и поселения в Гренландии, они пока там ещё есть, глобальное похолодание уничтожит их уже в следующем веке. Также, в эту унию, входит и Швецию. Последняя из которых, пользуясь помощью Ганзы, собирается выйти из-под власти Датской короны. С которой, с Ганзой этой самой, датчане и конфликтуют. И да, Ганза не даёт новгородским купцам торговать на Балтике. Не пуская их дальше Готланда. В Германии, которая сейчас Священная Римская Империя Германской нации, совсем недавно закончились Гуситские войны, напомню, это была первая буржуазная революция, которая не получилась, в Чехии. Но пока Германия ещё то лоскутное одеяло, а у Габсбургов, которые пока ещё австрийские эрцгерцоги больше, чем германские императоры, возникла проблема с турками.

Конев замолчал, переводя дух, облизнул губы и, обведя взглядом притихших собравшихся, продолжил рассказывать:

— Про дальних соседей я рассказал. Переходим к тем, кто нас окружает. И ближайшие к нам это турки. Которые совсем недавно захватили такое, формально Генуэзское образование как Капитанство Готия. Которое на самом деле принадлежало одному из банков. И в состав, которого входил Азов. Или сейчас Тана. Точнее, уже по-турецки Азак. При этом Турция сейчас воюет со всеми своими соседями. И вполне успешно воюет...

Но тут Конева прервал женский возглас:

— Как в сериале "Великолепный век"?

На что историк благодушно усмехнувшись, проговорил:

— К счастью, для нас, милая, нет. Это время следующего века. И до рождения Роксоланы ещё лет тридцать. Пока Турция, это довольно небольшое государство, захватившее только половину Анатолийского полуострова. А на Балканах владеющая Грецией, причём не всей. Часть побережья и островов принадлежит Венецианской республике. Так же сейчас в состав Османской империи входят Болгария, Сербия, Босния и Валахия. При этом с Турцией граничат Королевство Венгрия и княжество Молдавия. Турки, у которых сейчас перемирие с Венецией, пытаются в Европе захватить княжество Молдавия и Трансильванию у венгров. При этом молдаване и венгры собираются вторгнуться в Валахию и вернуть её Владу Цепешу...

— Графу Дракуле? — тут же послышался тот же женский голос, заставив Клим Саныча снова усмехнуться:

— Если вы так скажите, то он, скорее всего не поймёт о ком вы. Граф Дракула это, скорее литературный персонаж. А господарь Валахии был обычным человеком. И далеко не самым плохим, для народа, а не для румынских бояр, властителем. Вот для последних, бояр этих в смысле, он и был костью в горле и кровопийцей. Кстати он погибнет, от их предательства, в следующем году, во время похода венгров и молдаван в Валахию. Но пока он жив. Пространство между Днестром и Днепром сейчас занимает Великое Княжество Литовское...

— А давайте уйдём туда, — тут же встрепенувшись, произнёс капитан "Либавы", — Всё-таки цивилизованное, европейское государство. Там будет лучше, чем в Турция или у данников татар.

При этом экипажи "Либавы" и "Одессы" одобрительно загудели, а капитан полакра активно закивал головой, в знак согласия. И их поддержал представитель масс-медиа, который тут же стал предлагать:

— Господа, господа, а давайте мы все корабли и оружие, продадим королю Литвы. Полученные деньги поделим. Это позволит нам заняться бизнесом. И стать богатыми и уважаемыми людьми.

На что Конев, покачав головой произнёс:

— Как же это по буржуйский, отнять и поделить. Простая арифметика. Но есть нюансы. Если сейчас что-то производить, то есть цеховые мастера, по профессиям. Они не позволят появиться конкурентам, а все места заняты. Купцы если заниматься торговлей самостоятельно, тоже не потерпят конкурентов. Плюс сейчас феодализм. И право сильного торжествует. Вас сразу же ограбит тот феодал, на земле которого вы окажитесь, — а потом, повернувшись в сторону, экипажей "Либавы" и "Одессы" добавил, — Сейчас эти земли по существу пустынны. Сейчас даже Киев, это очень небольшое поселение, в развалинах былого величия. Литовские князья не развивали этот район. Да и вообще Великое Княжество Литовское испытывает огромный упадок.

— Но можно будет потом перейти в балтийские порты княжества, — попытался было развить своё предложение капитан "Либавы". Но Конев, покачав головой ответил:

— Литве, на Балтике, сейчас принадлежит только устье одной из небольших рек, с деревенькой на ней. Не думаю, что порты Тевтонского и Ливонского орденов для вас будут интересны.

— Но есть ещё и Польша, тоже приличное европейское государство, — продолжал настаивать капитан латвийского судна, достав сигареты, что бы закурить. Но Конев, пожав плечами, произнёс:

— Да, в это время Польша отвоевала побережье. И она хотя и представляет, из себя, только узкую полоску от берегов Балтики и до Галиции, но сейчас, это государство сильное, богатое и на подъёме. Но есть несколько моментов. Вы, католик?

— Нет, я лютеранин, — ответил латыш. На что Клим Саныч, разведя руками, ответил:

— Официально такой веры нет. Первая попытка модернизации церкви, организованная Яном Гусом, как и последовавшая за этим первая буржуазная революция в Чехии, потерпели поражение. И за такое мировоззрение могут и сжечь. Плюс в Европе табак не известен. И за дым изо рта точно на костёр поволокут.

Капитан "Либавы" смутившись, спрятал пачку сигарет, а историк продолжил:

— Непосредственно на север от нас находиться Большая Орда хана Ахмата. Она кочует от Днепра и до Волги. За Волгой находиться так называемая Большая Ногайская Орда. Ибо непосредственно вдоль побережья Азовского моря кочуют племена малых ногайцев. И за контроль, над этими ногайцами, конфликтуют татары Крыма и Большой Орды. Вдоль Черноморского побережья живут черкесы. Сейчас это в основном христиане. И их сейчас завоёвывает часть действующего, на Черном море, турецкого флота. Южнее находятся грузинские государства. Их сейчас четыре. Кахетия, это западная Грузия, Картли с центром в Тбилиси, Имеретия, это Абхазия, Южная Осетия и район между ними, ну и находящееся южнее, в том числе и на части известной нам Турции, Самцхе-Саатаваго. При этом два грузинских государства так же воюют с турками. В союзе с находящимся, в Курдистане, государством Ак-Коюилу. Киликию и Сирию с Ливаном завоевали египетские мамелюки. Ну и в Крыме самая сложная, и одновременно самая простая, ситуация. Высадившиеся на полуострове турки, поддержали мятеж одного хана Крымской орды против другого, смогли быстро уничтожить генуэзское образование Капитанство Готия и сейчас осаждают столицу православного княжества Феодоро. Где укрылся с оставшимися верными ему татарами ещё один крымский хан. Так что и получается, что, несмотря на то, что между Венецией и Турцией сейчас перемирие, венецианцы, продолжают войну, подкупая соседей Турции. Даже хана Большой орды, который в следующем году вторгнется в Крым. И они воют против турок. Но Венеции это, в нашей истории не помогло. Турки всех победят. И создадут фундамент Великолепному веку.

— Так что Турция сейчас самое сильное и богатое государство? — встрепенулся Огурцов.

— Ну как бы да, — согласился Конев.

— Тогда у меня предложение, я предлагаю всем присоединиться к Турции. Передать султану все эти корабли и оружие. И он нас отблагодарит. Мы займём при его дворе высокое положение. Как только я стану визирем, так я сразу...

— Ну что бы стать визирем надо будет принять ислам. И пройти процедуру обрезания. Если останешься христианином, то тебя могут, конечно, и признать почётным пенсионером, как это случилось с семьёй императора Трапезунда. Но потом всё равно прирежут.

— Ну станем мусульманами, примем ислам... — начал было говорить Огурцов, но священник замахнулся на него крестом, заставив того отшатнуться. А священник проговорил:

— Ты, что глаголешь окаянный, тфу на тебя, христопродавца, — и, повернувшись к остальным, он произнёс: — Братия и сестры, миряне, да возблагодарим господа бога, за спасение наше. И давайте создадим христианскую общину на земле свободной, богом данную, которую найдём на кораблях наших. И где я буду вашим смиренным пастором, под крылом Русской Православной церкви. Да помолимся все, братия и сёмтры!

— Ну я как бы атеист батюшка, — парировал священника Конев, — И как по мне, мы, хоть и столкнулись с могущественными силами, могущественными и нам неведомыми, но я там ничего божественного не увидел, наука в чистом виде. А потом как вас звать, уважаемый?

— Отец Онуфрий, сын мой, — степенно произнёс священник, в голове у Клим Саныча тут же пронеслась фраза, про "обход Онежского озера с обнаружением обнажённой Ольги", но он сдержал смешок. И на полном серьёзе произнёс:

— Так ведь нет ещё Русской Православной Церкви, отец Онуфрий.

— Как нет? — опешил тот. А историк продолжил:

— Русская церковь станет независимой от константинопольского патриарха, только лет через сто, при царе Фёдоре Ивановиче, сыне Ивана Грозного, а до этого момента подчинялись сидящему под неверными патриарху.

— А что делать то? — нахмурил брови священник.

— Ну не знаю светлейший патриарх, что вам делать, — пожал плечами Конев, посмотрев на довольно молодого человека, — Я бы на вашем месте просто заявил, ничего не знаю, томос[8] был, церковь есть. А я её патриарх. Других то священников с нами нет. А вот эти наши пушки всегда это ваше слово подтвердят. Если кто возражать будет. Как там нам сказал голос свыше, да прибудет с нами сила. Вот она на палубах и стоит. Добрым словом и имеющимися, у нас, пушками можно добиться гораздо большего, чем просто одним добрым словом. Ну а дальше думаю у вас всё получиться.

Священник ещё больше нахмурился, схватив подбородок рукой, зажав окладистую бороду и глубоко задумавшись. А из толпы снова послышался женский голос:

— А нам то, что делать?

— Вопрос конечно интересный, — усмехнулся Конев, — Если хотите знать моё мнение, то в политическом плане, нам необходимо создать тут своё государство. Союзное Руси. При этом все мы становимся гражданами этого государства. А так как сейчас принято, что человек начинается где-то с барона, а всё что ниже это чернь, то нам необходимо всем гражданам присвоить титулы. Я предлагаю византийские, коль мы Византию, а точнее Трапезунд изображать будем. Сначала все конечно нос поворотят, но через поколение, другое, привыкнут. Ну а когда Русь, к нам, территориально подойдёт, и в своём развитии нашего уровня достигнет, то в состав этой Руси и войдём. На своих условиях. Свобода совести, собраний, слова и вероисповедания, равенство всех перед законом и прочих принятых у нас демократических свобод. На вроде равенства мужчин и женщин. Но только для граждан. В которые, однако, будим принимать и местных. Но за особые заслуги на государственной и военной службе. Так сказать за особые заслуги перед государством. Можно, будет ввести, например, что получение орденов Андрея Первозванного, Александра Невского, за гражданские заслуги, для мужчин, и Ордена Святой Екатерины, для женщин, а Звезды Героя и полный бант Орденов Георгия Победоносца, на военном поприще, автоматически даёт гражданство. Но можно будет получить гражданство и особым решением.

Клим Саныч всех осмотрел и продолжил:

— Всех мальчиков в роддоме синей ленточкой перевязывали, а девочек розовой? Вот можете считать, что ордена вы получили, и гражданство, с ними, тоже. Благо орденская лента у ордена Андрея Первозванного синяя, а у Святой Екатерины как есть розовая. Ну а в экономическом плане, я думаю, нам стоит остановиться на капиталистической формации. И всех нас считать акционерами Русской Торговой Компании. Где у каждого гражданина, в этой компании, есть неотторжимый, но и не продаваемый и передаваемый пай. А имущество компании, это вот эти корабли и всё, теперь уже общественное имущество, включая оружие. Ну и всё что мы с его помощью получим. По результатам деятельности компании акционеры конечно решат, будут дивиденды или всё будем пускать на развитие. Но конечно каждый гражданин будет находиться на государственной или военной службе. Имея за это жалование, в зависимости от должности. Ну и не будет возбраняться иметь ещё и какие-то личные дела. Если кто, что может производить, то это будет только на пользу дела. Вот так бы поступил бы я, но решать всем нам. Как нам поступить.

— А получиться ли так, нам, сделать? Да и неужели торговля будет такая выгодная? — с сомнением произнёс Стрельцов, на что Конев ответил:

— Мне тут недавно повезло, в бою с турками, что мы имеем над всеми противниками технологическое преимущество. И его надо сохранять, иметь более прогрессивную общественно-экономическую формацию, как я уже говорил, в данных условиях феодализма, это капитализм. Хотя первая капиталистическая революция гуситов уже проиграла, а до третьей, и первой победившей, в Нидерландах, ещё сто лет. Будет ещё вторая, известная нам как крестьянская война в Германии. Но она будет через несколько десятилетий и тоже закончиться неудачей. Но эта экономическая формация, позволит нам сохранить необходимое технологическое преимущество. Ну и конечно если не будем зарываться, и будем проводить осторожную взвешенную политику, поддерживая несколько более высокий уровень во всём, военном деле, промышленности, науке, культуре, чем весь остальной мир. Вот как-то так. А иначе нас сомнут. Ну а по поводу торговли, то недаром тут было столько торговых колоний сначала Венеции, а потом, после того как исчезла Латинская империя, то Генуи. Тут проходит Великий Шёлковый путь. Плюс шла торговля мехами с севера на юг. Правда одним из основных источников дохода была работорговля. Но в любом случае взяв под контроль этот перекрёсток торговых путей, и обеспечив безопасность торговли на этом участке, мы сможем вполне прилично жить. В созданном, для своих, в смысле для граждан, городе, например, это может быть Ялта. Так сказать я предлагаю скорее социалистическую модель развития общества, основанную на формуле, сложить и преумножить.

Стрельцов кивнул и предложил всем проголосовать, кому, из собравшихся, чья программа, из претендентов, нравиться больше. В результате с большим отрывом победил Конев. За которого проголосовало подавляющее большинство. Хотя были и те, кто был против. И даже воздержавшиеся, среди последних были моряки с "Либавы" и "Одессы". Заставив Конева задумчиво почесать затылок, а потом произнести:

— Так товарищи, раз вы меня выбрали за старшего, то объявляю себя регентом Тмутараканьского княжества, её создание начнём с освобождения Азова и дальше Тамани. Ну и титулом у меня будет деспот.

В толпе раздались смешки, а Конев, разведя руки в стороны продолжил:

— Ну не каудильо же себя называть. А это из титула наследника императора Византии. Править буду соответственно деспотически. Что бы вам жизнь мёдом не казалась. Всем женщинам присваиваю титулы патрикия. Мужчины соответственно носят титул патрикий. Это так сказать для начала. Сразу же назначают министра обороны Стрельцова Игоря Ивановича. Он у нас теперь нобилиссим. Он же командует армией. В неё пока входят отряды реконструкторов. Флотом командует капитан "Крузенштерна". Ему же подчиняется морская пехота, где командует старший из офицеров. Министру обороны обеспечить охрану кораблей и разведку района Азова. Жаль, авиации у нас нет...

— Как нет? — произнесла одна из девушек, что была среди представителей масс-медиа, — У нас на борту, среди оборудования есть квадрокоптеры и даже воздушный шар. Их для съёмок хотели приготовить. Только их ещё найти надо, среди грузов.

— Хорошо, патрикия, найдёте, и сразу сообщите мне и подготовьте один беспилотник к вылету к Азову, вы будите у нас командующей ВВС. Кстати, как вас зовут? — улыбнувшись, ответил Конев. Услышав в ответ:

— Виктория Николаевна Рудницкая, репортёр телеканала "Россия 24".

— Очень приятно, Виктория Николаевна, очень приятно. Но прошу вас, товарищ капитан ВВС, займитесь поисками летательных аппаратов. Всех. А потом возьмите их все под свой контроль. При этом прошу всех репортёров перейти под управление службы безопасности. Ваша работа будет очень важна. В том числе и для идеологической обработки населения. Особенно пока работает ваша аппаратура. Но при этом не стоит забывать и о безопасности как нас, так и компании, ну и нарождающегося государства тоже, — ответил деспот, а потом продолжил командовать, — Командующему флота обеспечить боеготовность кораблей. И ещё, у нас есть безымянный, полноценный, то есть действующий, макет корабля. В натурвальную величину. Думаю, дадим ему традиционное для Черного Моря название "Императрица Мария". Формально она у нас, как британская королева была в британских доминионах, глава государства. Но теперь это боевой корабль. Командующему флотом обеспечить его для полноценного использования. И всем военным подготовиться к бою. Азов ждать не будет. Плюс всем боевым командирам, явиться на совещание, через пятнадцать минут. В салон теперь уже командующего флотом. Выполняйте.

Все военные тут же занялись выполнять распоряжения, а из толпы гражданских раздался уже знакомый женский голос:

— А нам что делать?

— Это кто у нас такая говорливая будет? — улыбнулся Конев, — Покажись.

Из группы, где стояли подростки из экипажей трёх учебных балтиморских шхун, и которые использовались для обучения морскому делу подростков, вышла стройная женщина лет тридцати, и гордо приподняв голову, произнесла:

— Ну я. А что?

— Да ничего, в общем-то, — улыбнулся, глава только что образовавшегося государства, — Просто интересно, с кем имею честь общаться? Меня то вы знаете.

— Давыдова Зоя Валерьевна, воспитатель, — ответила женщина. И Конев, улыбнувшись и, склонив голову в её сторону, произнёс:

— Очень приятно познакомиться с такой женщиной. Но вам, нобилиссима, как министру культуры и образования, поручается организовать учёт и контроль всего не военного имущества, что оказалось в нашем распоряжении. Военное и флотское имущество пусть учтёт служба тыла морских пехотинцев. А вы, нобилиссима, для реализации поставленной задачи, можете задействовать всех гражданских, кроме медиков. Но и они должны будут провести инвентаризацию у себя, но позже, пока пусть занимаются ранеными и теми, кого захватили на трофейной галере. Но потом пусть и они предоставят вам все, чем располагают. Особое внимание обращаю на семена, а также, те корнеплоды, что оказались с нами и которые могут взойти. Пока запрещаю использовать для приготовления пищи все целые корнеплоды. Или зёрна, например, кукурузы, если найдёте целые початки. Плюс вынимать семечки из всех арбузов, дынь и даже помидоров и сладкого перца. Это теперь не мусор, а для нас это может оказаться весьма ценный ресурс. Кстати кокам кораблей начать готовить завтрак. Учтите и пленных, и освобождённых. Про себя же скажу, по профессии я историк, специализация археология. Могу быть всадником копейного боя. Хобби, блогер. А так меня, в первую очередь, очень интересуют люди, которые хорошо разбираются в химии, особенно в химии взрывчатых веществ, и металлургии. Ибо эти специалисты, это основа нашего выживания в этом мире сейчас. Их выделите в особый список. Приступайте, нобилиссима. И прошу, учтите специи, особенно чёрный перец, а также сахар, они тут дорогие, стратегические товары, так сказать. Их расход необходимо взять под строгий контроль.

После этого Конев вызвал к себе всех представителей спецслужб, что оказались на корабле. Приказав им организовать службу безопасности, обеспечив в первую очередь разведку и контрразведку. И назначив их руководителем старшего, из них, по званию, капитана Садыкова. Распорядившись, для начала, допросить пленных и освобождённых гребцов. Выявив, кого из них, можно будет использовать в своих интересах. Ну и допросить пленников. Выяснив у них ситуацию. После чего теперь уже настоящий, а не виртуальный деспот направился в салон теперь уже не командира барка, а в салон командующего флотом. Предстояло решить, как освобождать Азов.

4

Все эти вводные лекции на историческую тему не пропали даром. По крайней мере, оказалась организована охрана собранных вместе кораблей. На кораблях начали учёт всех, всего и вся. Началась подготовка к проведению штурма крепости. Когда экипажей кораблей, морские пехотинцы, да и реконструкторы поспешили привести своё оружие, а последние и доспехи, в относительно боеспособное состояние. Рассверлить заглушки в стволах кремнёвых мушкетов, наточить клинки. Благо сделанное в двадцать первом, и не считающееся там оружием, тут было вооружением и защитой, с запредельными, для имеющихся технологий, параметрами. Это касалось как стальных шлемов, так и бронежилетов, в которые облачались морские пехотинцы. А избыток шёл на снаряжение тех из реконструкторов, у кого не было защиты. Да клинки, в основном, были из мягкой, не закалённой стали, но это была сталь. В то время, когда вовсю, узкие полоски стали, причём гораздо худшей, ковкой приваривали к железной основе. И так делали частенько самое дешёвое боевое оружие. Ну а закалить сталь можно было и потом, после первого боя. При этом имевшиеся у морских пехотинцев стальные кремнёвые мушкеты, да и ещё со штыками, когда даже железная, фитильная ручница была в новинку, были вообще чем то запредельным. Пусть у них, втулками, с отверстиями, для выхода газов, и были забиты стволы. Не позволяя выпустить из них пулю. Но сейчас эти втулки тщательнейшим образом высверливали. Бережно собирая стальную стружку.

Да и просто, на камбузах кораблей, начали готовить завтраки. Была даже организована воздушная разведка, как окрестностей, так и ближайшей цели города Тана. Для чего использовали спешно приведённый в лётное состояние один из обнаруженных квадрокоптеров. Хотя дальность его управления и не позволила долететь до самого города. Но после того как беспилотник поднялся на высоту, что-то рассмотреть получилось. И главным было то, что в округе были видны только лодки рыбаков. А турецкий флот, из нескольких десятков галер, не наблюдалось, к счастью, от слова совсем. Только возле крепости Тана, на реке Дон, были видны три галеры, точнее малых фусты, и четыре крупных, парусных корабля, стоявших, на якорях, вдоль прибрежной стены крепости. При этом полученные изображения самого города были довольно размыты. Далеко удалять летательный аппарат, от кораблей, дабы его не потерять, не рискнули.

Но силуэт стен крепости, расположение башен на ней и раскинувшийся южнее её небольшой пассат рассмотреть получилось. Как и определить положение наиболее крупных зданий в Тане. Хотя да знаки различия главного из турок рассмотреть не получилось. Там даже турок рассмотреть не получилось. Но, в общем, полученные данные позволили собравшимся, в салоне капитана "Крузенштерна", осуществить хоть какое то планирование первой боевой операции.

Вообще сама крепость не особо впечатляла. По сути это был кирпичный замок. Практически квадрат по форме, окружённый стенной высотой в десяток метров и толщиной в несколько метров. Разделённый внутренними стенами на три неравных двора. Цитадель, административную и торговую части. С десятком башен на стенах. Четыре находились на стене, обращённой к Дону, четыре на противоположной от реки стене. Ещё пара башен, находились на внутренних стенах, образуя цитадель. При этом в сторону Дона выходили двое ворот. Ещё пара ворот находилась на противоположной стене города. Открывая выход в степь за город. Ну а внутри города имелось ещё трое ворот. Но попасть из одной половины Таны, в другую можно было только через цитадель. Ну а окружавшая крепость населённая часть города, видимых укреплений не имела. Хотя, какой-то вал, с установленным на нём строениями и оградами домовладений, со рвом перед ним, по краю города, скорее всего и имелся.

При этом гарнизон крепости Конев оценил не более чем в полсотни воинов, при поддержке трёх десятков морских пехотинцев с фуст, где было ещё с полтора десятка комендоров и три, от силы четыре, десятка свободных матросов на всех полугалерах. Ну а две сотни гребцов на них можно было скорее считать на своей стороне. Количество огнестрельного оружия в крепости Конев оценил в два, от силы три десятка стволов. Причём, скорее всего, крайне примитивных, и малого калибра. Хотя и предупредил собравшихся, что простое попадания, даже из такого огнестрела, будет фатальным, для пострадавшего.

И теперь сидя в салоне, на сделанных под тёмное, полированное дерево креслах, с дорогой кожаной обивкой, вокруг дорого полированного стола, с розой ветров на крышке, или же на кожаном диване, за чайным столиком, командиры обсуждали план взятия Таны. А со, стены, сиреневого цвета, облицованной до половины панелями из тёмного полированного дерева, на собравшихся взирал адмирал Крузенштерн. Правда по центру большого стола в салоне находился триколор, на подставке, что тут же навело Конева на мысль поменять флаг и герб. Полосатые флаги в это время, в мире, были не в ходу. Да и у, сначала Византии, а потом и Трапезунда символом был двуглавый золотой орёл, на алом фоне. И этот символ тут был бы узнаваем. В отличие от бело-сине-красного флага. Но пока, в бой, предстояло идти под ними.

При этом атака крепости особым изяществом не отличалась. Было решено опереться чисто на грубую силу. Сначала мимо крепости должны были пройти "Штандарт" и "Гото Предестинация", в качестве авангарда. Которые должны были определить фарватер, для главных сил флота. Ну и по дороге дать по залпу по каждым из приморских ворот. Нацеливаясь на створки, из расчёта разрушить их и открыть доступ в город. В дальнейшем, эти корабли, должны были своими орудиями контролировать посад. Не позволяя противнику организовать там сопротивление. Главные же силы, "Крузенштерн", "Херсонес", "Россия" и "Триумф" должны были встать напротив крепости. И огнём своих, самых мощных на флоте орудий и каронад, работу которых, как и на "Штандарте", с "Гото Предестинацией", должны были обеспечить морские пехотинцы, разрушить прибрежную стену цитадели. Обеспечив её быстрый захват. Благо планировалось задействовать орудия только одного борта. Семь шхун должны были сначала обеспечить захват стоявших перед крепостью кораблей, а потом по окончанию обстрела высадить две с половиной сотни реконструкторов, в том числе и шестерых тяжеловооруженных кавалеристов, для штурма непосредственно города. Ну а арьергард флота "Полтава", "Императрица Мария", совместно с трофейной фустой, на буксирах куттера "Лукулл", и "Одессы", с "Либавой", должны были подойти позднее. При этом до устья Дона флот должен был, для экономии топлива, идти под парусами. И только уже войдя в реку перейти на вспомогательные двигатели.

В общем, все было просто и опиралось полностью на превосходство в силах. Все понимали, что пока они не готовы к каким-то сложным манёврам и не могли обеспечить полное взаимодействие. Весь план строился на стремительном захвате крепости, особенно её цитадели. Так как это, по мнению Конева, и его в этом поддержали все, должно было быстро обеспечить победу. Поставив противника в условия, когда его дальнейшее сопротивление окажется невозможным. И обговорив план и порядок своих действий, командиры стали расходиться, что бы приготовиться к бою. Вышел из салона и Конев. Если уж назвался всадником копейного боя, то изволь облачаться в доспех, залазить на коня и брать в руки копьё. Но к этому было необходимо приготовиться. В том числе и приготовить, к бою, того жеребца, из шести находившихся на борту "Крузенштерн" выезженных коней. Ну и экипироваться самому. Но на выходе его уже ждали. И стоило только Климу Александровичу выйти из салона, как к нему тут же метнулась миниатюрная, рыжеволосая с двумя косичками девочка, которая выпалила:

— Товарищ, деспот, — после чего хихикнув, добавила, протягивая бумажку, — Вам, Зоя Валерьевна, просила передать. Это список всех кто имеет отношение к химии и металлургии.

— А как о тебя звать, красавица?— поинтересовался Конев. На что девчушка, смущённо улыбнувшись, пролепетала:

— Зина...

— Зина, корзина, — непроизвольно вырвалось у Конева, на что девочка с полным, возмущения и укоризны, голосом, произнесла, вызвав буквально грохот смеха, у всех, кто находился в коридоре:

— Ну, товарищ деспот!

— Ладно, ладно, Зинаида, не обижайся, я, любя, — стушевавшись, ответил Конев, — Давай бумагу.

Девочка протянула бумагу и, развернувшись, стала уходить, но её остановил голос Клима Александровича, который развернув бумагу и, быстро пробежавшись глазами по списку, окликнул её:

— А ну стой, тут в списке Зинаида есть? Это, ты?

Девочка остановилась и, смутившись, кивнула, соглашаясь, произнеся при этом:

— Да. Я люблю фейерверки взрывать. Но приходилось самой делать. Родители на них денег не давали.

— Так, красавица, — протянул свою фразу мужчина, — Смеси для капсюлей делать умеешь?

Девочка смутилась, покраснела и кивнула в знак согласия. И Конев в ответ проговорил:

— А ты оказывается особо ценный специалист, которого холить и лелеять надо.

На что подросток, с прищуром посмотрев на Конева, произнесла:

— Я согласная!

На что опешивший деспот, с удивлением в голосе, произнёс:

— На что?

— На то что бы меня холили и лелеяли, — с вызовом ответила девочка, а потом спросила, — А кем я буду, товарищ деспот?

— Начальницей пиротехнической лаборатории. Кстати безопасные, шведские спички тоже на тебе будут. Надеюсь, с этим делом справишься, патрикия, — ответил на этот вопрос Конев, — Но ступай, Зинаида, это обсудим позднее. Пока нам надо к бою приготовиться.

[1] Автор в курсе, что "Полтава" не имеет вспомогательного двигателя и полностью парусное судно, эксплуатация которого запрещена, что у "Гото Предистинации" плоское металлическое днище, а вопрос с несоответствием "Штандарта" нормам не урегулирован. Но кто вам сказал, что это наша вселенная.

[2] В реальности существует только одна шхуна этого типа — "Леди Л".

[3] Распотрошённая сигнальная ракета, в которую вложен картечный заряд. Использовалась в СССР яхтсменами. В том числе и для отпугивания пьяных хулиганов из местных жителей. Красная ракета (одна звезда) над водной акваторией обозначает: "Прошу помощи!"

[4] Гладкоствольное ручное оружие традиционно обозначается по числу пуль, которые можно сделать для него из одного фунта свинца. Второй калибр, это когда из этого количества свинца можно сделать две пули, весом по более 200 грамм каждая. В миллиметрах это сфера диаметром в 25,4 миллиметра, или в дюйм. Диаметр ствола оружия четвёртого калибра составляет порядка 23 миллиметров.

[5] Аскер — первоначально воин по-турецки, позже солдат и самое нижнее звание в турецкой армии.

[6] До середины XV века этот город назывался так же Дорос. Но во второй половине этого века, в качествне основного названия, город получил наименование Мангуп. Точное время переименование города не известно. Ещё одной версией является то, что Мангуп, это название этого города данное ему в период, когда он был под контролем хазар. И позже стал доминирующим, заменяя исконное название Дорос. Ещё есть версия, что Мангупом его именовать стали уже турки.

[7] Книга В. Владимирова "Последний консул". Которая была создана на основе европейского мифа о героической защите Солдайи. Следы боя же в городе, при раскопках, обнаружены только возле башни Фредерико Астагвера, она же Портовая, и находящейся рядом, с ней, церкви Двенадцати Апостолов, находящихся западнее цитадели. Вне её. Сама цитадель, судя по археологическим данным, была сдана без боя.

[8] Томос — это официальный церковный документ, в виде указ предстоятеля православной церкви по некоторому важному вопросу церковного устройства.

Глава 2

Чей Азов?

1

До входа в Дон корабли шли под парусами, чтобы не расходовать, имеющийся на борту, такой очень важный и пока не восполняемый ресурс, как топливо. Да и в Крыму, на Керченском полуострове и на Тамани, в предгорьях в это время нефть добывали. Черпая глиняными кружками, выступившую в колодцах нефть. После чего её собирали в глинные кувшины и продавали. По оценкам специалистов, в середине XIX века, в предгорьях Кавказа, на Тамани, добывали до двадцати бочек нефти в год. Капля для кораблей флота. Так что топливо тут же вошло в число стратегического, трудно возобновляемого ресурса. И посему его надлежало всячески беречь.

Но сражение есть сражение, и при входе в реку, корабли убирали паруса, и дальше, до города Тана, шли уже на своих двигателях. При этом идущие впереди, в авангарде, "Штандарт" и "Гото Предестинация", на которых ещё и производили замер глубины, чтобы не посадить на мель "Крузенштерна" и "Херсонес", при проходе крепости дали по залпу, из своих орудий, по паре, выходящих на речной берег, крепостных ворот. Сумев, своими орудиями, выбить створки западных ворот. Но вот оба залпа по восточным воротам пропали практически полностью. В крепость они попали. Два раза попали даже в ворота. Оставив в створках две огромные по местным меркам дыры. Но ворота продолжали оставаться закрытыми.

Не получилось их выбить и у главных сил. Идущий, в их главе, "Крузенштерн" стал становиться на якорь, чтобы помимо ведения огня по цитадели иметь возможность дать залп и по этим воротам, но его течением снесло назад и теми, немногочисленными пушками, что ещё имели возможность вести огонь по воротам, попасть в створки не получилось. Уж больно не удобен, оказался угол возможного обстрела. Идущие же следом "Херсонес" и бриги "Триумф", с "Россией" ввести огонь по этим воротам не могли. Но зато, эти четыре корабля, обрушили залпы своих орудий по довольно высоким, хотя и достаточно тонким стенам крепости. Очень быстро обрушив стены, центральной цитадели, выходящие на берег Дона. Открыв, ещё один доступ, в крепость Тана, для штурмующих.

Которые, в это время, тоже не тратили его зря. Штурмовые отряды заранее разместились, во все оружие, которое получилось привести в боеспособное состояние, за это время и, облачившись, во все доступные доспехи, на шхунах. И первым делом взяли на абордаж, стоящие на реке суда. Благо их тоже, как и шхун, оказалось семь. Галера или каторга по-турецки, пусть и не самая большая, две полугалеры, или фусты, и четыре торговых парусника. Один, из которых, был явно турецкой шебекой, а три трофейными европейскими торговыми парусниками. При этом на их бортах, находилось совсем небольшое количество свободных членов экипажей. Всего по несколько человек. Которые даже и не попытались оказать сопротивление. А как только, к их кораблям стали приставать шхуны, с абордажными партиями, так они тут же стали падать ниц. В знак того что они сдаются. Ну а прикованные, к своим вёслам, гребцы даже не шелохнулись, чтобы встать на защиту кораблей.

Так что сидевший на борту шхуны "Надежда", в рыцарском седле, и в полном миланском, так называемом белом, доспехе, с рыцарским же копьём, лансем, и опоясанный мечом, с кинжалом, Конев даже не стал подниматься на борт трофейных судов. Как и никто из остальных шестерых всадников, что в полном облачении, сейчас находились на борту шхуны. В ожидании, когда "Надежда", после абордажа, подойдёт к речному причалу, и на него будут переброшены сходни. Дабы вся имевшаяся, в наличии, кавалерия могла атаковать в распахнутые двери, точнее выбитые чугунными ядрами, жутким хай-теком того времени, ворота Таны. И пусть кто-то посмеет сказать, что чугунное ядро, это не ядерное оружие, особенно для XV века.

А вот Стрельцов, в британском мундире белогвардейского офицера, поверх которого был надет, современный, для XXI века, бронежилет с титановыми пластинами, в шлеме-сфере, но с фузеей, со штыком, времён покорения Крыма, то есть с кремнёвым замком, и столь же древним, как бы аналогом петровских времён тесаком, со всей необходимой сбруей, пехотинца времён Екатерины, в захвате трофеев участие принял. Перебравшись со своими абордажными командами со шхун, на трофейные галеры, которые и направил к берегу. Дабы не подвергать шхуны излишнему риску. Благо к этому времени уже обвалился весьма приличный участок стены. Открыв доступ на стены, а значит и вовнутрь цитадели Таны. Куда и должны были войти два отряда. И тот, который должен был штурмовать цитадель. И тот, который должен был войти в западные речные ворота. Но план штурма менялся буквально на коленке, точнее на палубах трофейных галер. Хотя вот захваченная ранее фуста, что совместно с "Полтавой" и "Императрицей Марией", шли на буксире у "Одессы", "Либавы" и "Лукулла", будучи в арьергарде, в штурме участия не принимала.

Хотя именно три трофейных галеры, на которые перебрались отряды с шести шхун, первыми и коснулись берега. Их низкие осадки и выступающие вперёд рострумы позволяли подойти вплотную к берегу и высадить штурмовой отряд прямо на берег. И первым на берег Дона спрыгнул Стрельцов, который выставив вперёд штык фузеи, повёл своих людей вовнутрь цитадели. Конев же выведя своего жеребца с борта "Надежды" на речную пристань, увидел, что в воротах крепости собрался отряд, десятка в полтора человек, турецких аскеров. С кривыми саблями, шипастыми булавами, в чёрных халатах и плетеных лаптях, только с острыми, загнутыми носами, в шлемах, надетыми поверх чалмы, и закрывающихся обитыми медными пластинами, образующими цветочный узор круглыми щитами. Руководил ими грузный, бородатый человек, с саблей в правой руке. В зерцальном доспехе, поверх богатого алого халата. И с высокой шапкой, с ниспадающим, на затылок и шею, длинным куском ткани, на голове.

Конев прорычал собравшимся за его спиной всадникам и всё ещё выбегающим по сходням на причал пехотинцам, опасаясь обстрела противника:

— Атака! Вперёд!

После чего, опустил забрало шлема, дал шпоры жеребцу, пустив его в галоп. И нацелив свой ланс на противника, помчался в атаку, услышав за спиной топот копыт и крики, поддержавших его атаку пеших бойцов. Рыцарское копьё, ударив, в чей-то щит и передав энергию цели, заставив ту, а вместе с ней и ещё пару человеческих тел улететь в сторону, послушно треснуло. Оставив в руке только обломок рыцарского копья. Которым Клим Саныч, не имея времени достать рыцарский меч, стал со всей силы дубасить по шлемам, из-под которых выглядывала ткань. Зная, что подобных шлемов у его подчинённых нет. И только когда пространство вокруг него очистилось от противника, деспот, откинув кусок поломанного копья в сторону, вытянул длинный прямой меч из ножен. Что бы вести бой уже им. Хотя меч, по своим размерам и весу, да и форме клинка, гранённого и равномерно заостренного к клинку, скорее мог бы считаться "бастардом". Типом полуторного меча, прозванного так из-за того, что им можно было вести бой как одноручным, так и двуручным хватом. И сразу понять, как противник будет вести бой этим клинком, было очень сложно. За что мечи этого типа и получили такое презрительное название в Европе. Но по старой русской традиции, благо силушкой богатырской Конев был не обделён, и легко владел этим клинком одной рукой, рукоять у него была сделана только под одну руку. Хотя вес полуторника, с его рубящими и колющими свойствами, и остался.

Но применить клинок не получилось, так как противники закончились. И только кавалькада, ведомая Коневым, с мечом в руке, въехала в город, то открылись ведущие в эту часть города ворота и в них показался сжимавший фузею Стрельцов. А над одной из башен крепости стали поднимать русский флаг, как знак очередного освобождения, древнего русского города Азова, от очередного супостата. А Стрельцов крикнул:

— Город наш, остальные сбежали. Идея разбить корабельными пушками стену в цитадель крепости и быстро её занять, похоже, работает. Как только мы вошли в цитадель, как уцелевший противник тут же поспешил сбежать из города.

Конев поднял забрало, огляделся, вложил меч обратно в ножны и, спустившись из седла, произнёс:

— Ну так мы их сразу поставили в безвыигрышное положение. А так у них ещё остаётся шанс уцелеть. И ещё Игорь Иванович, надо собрать наши чугунные ядра. Внимательно отбраковав те, что повреждены, а остальные использовать повторно. Отбракованные потом возможно получиться перелить. Да и вообще трофеи собрать. Включая как пленных, так и бывших гребцов. Передав их службе безопасности. На предмет выявления как не лояльных, так и тех, кто будет готов к нам присоединиться. Да и кто, какой профессией владеет тоже. Нам что кузнецы, что кожевники, что плотники пригодятся. Да и столяра с кожемяками тоже. Жителей города также стоит проработать. И на эту тему тоже. Хотя Тана из древне знаменита своими гончарами. Ну и нужно оценить, как состояние трофеев, так и состояние крепости. Обязательно организовать заделку повреждений в укреплениях. Ну и, наверное, надо будет организовать новый народный сход. Решить, как дальше жить будем. Ну а вечером надо будет обсудить вопросы на совещании командования. Как дальше будем вести войну. Имея противника, превосходящего нас по численности, в десятки раз. А у нас, на них, имеющихся ресурсов, просто не хватит. И нам надо подумать, как задействовать местные ресурсы, в наших интересах.

После чего Конев на минуту задумался, а потом произнёс:

— А мне, пожалуй, надо бы поискать глефу, для своего вооружения, или хотя бы её упрощённые аналоги, кузу, если по-европейски или совну, если по-нашему, породному, посконному.

— А что это такое? — тут же поинтересовался Стрельцов. На что его собеседник, нахмурившись, ответил:

— Нагинату знаешь?

Министр обороны кивнул, в знак согласия, а деспот продолжил:

— Ну так и тут, клинок, с изогнутым лезвием, на длинном древке, только сделанный в родной Европе.

— А зачем? Чем твоё старое копьё плохо? Вон как пару турок насадил, то, — продолжил интересоваться Игорь Иванович, — И чем глефа сложнее совны, или той же нагинаты?

На что услышал в ответ:

— Ланс он больше против защищённого всадника предназначен. А если защита не латная, то лучше иметь оружие, с изогнутым клинком, которым оно не упирается в противника, передавая весь импульс ему, а само уходит в сторону, нанося резаную рану. И тут совна или, если уж так удобно то, нагината, хотя последнюю тут и не достать, лучше всего подходят. Турок кромсать, если они конечно не в зерцалах будут. Вот против таких почти что лат, да, ланс использовать надо будет. А отличие глефы, от прочих аналогов, только в том, что на спинке клинка есть выступ. Который можно использовать или как дополнительный поражающий элемент, или же для захвата оружия противника. Но из-за этого выступа глефа является чисто пехотное оружие. На скаку глупо пытаться зацепить противника. Всадника же ни что сковывать не должно. И я искать себе клинок на древко, а ты Игорь Иваныч, займись своими служебными обязанностями. Нам скоро дальше идти. А Азов будет первой нашей базой.

2

Как, ни, казалось бы, сложно захватить город, но удержать его гораздо сложнее. И тут первую очередь играет роль организация управления, жизнедеятельности города и обеспечение его безопасности. Особенно когда ты ограничен в ресурсах. Особенно в человеческих ресурсах, и никого, из своих, оставить в городе будет нельзя. Оставишь мало, обречешь на верную смерть. Оставишь много, ослабишь свои силы. Да и вообще, все твои права, довольно птичьи. И поэтому, как только Тана, ставшая Азовом, оказался занята, все трофеи оказались повывезены на корабли, а над её укреплениями был взят контроль дозорными, Конев снова организовал общий сход, на котором и поставил вопрос, о принципах существования государства. И главное о взаимоотношениях этого самого государства с их компанией.

В обще постановили, что княжеству Тмутараканьскому быть. И уже вокруг него было решено формировать федеральное государство. Состоящее и из других автономных образований. Благо, на фоне победной эйфории и груды захваченного трофейного оружия и сундучка с серебром, куда были сложены все захваченные на кораблях и в цитадели, а также собранные с погибших врагов монеты, было решено это государство образовать. Главой его была провозглашена богородица. При замещении её обязанностей выборным гражданами регентом. Да и вообще общее голосование граждан считалось высшим законодательным органом. В каждом же федеральном образовании учреждалась должность наместника. Так же назначаемого на общем сходе граждан, с подачи регента. Хотя, по предложению, Конева была введена ещё одна категория людей, живших в государстве, его подданные. С которых уже собирались подати. Но которые за государственную или военную службу могли и получить гражданство. При этом в населённых пунктах, уже подданные могли собирать вече и назначать сельского или городского голову. Последний уже руководил и городской округой. Выбирали меж собой судью. Которому верили. И начальника стражи, которому доверяли. Ну и могли, в случае необходимости, организовать земское самоуправление. В распоряжении, которых, и должны были находиться финансовые средства округи. При этом на регента возложили задачу приготовить, за год, проект конституции и свода законов. Ну и предоставить его на голосование гражданам.

Вторым вопросом, Конев, поднял вопрос о взаимоотношениях созданной им компании и созданного ими же государства. Предложив, что бы руководителем кампании был регент, но с выбором, акционерами, управляющего. Который и должен был управлять непосредственной деятельностью компании. И на эту должность тут же стал пролазить Огурцов. Посмотрев на которого, Конев, пробурчав, "что этого и повесить будет не жалко, когда проворуется", тут же внёс предложение. Суть, которого сводилась к тому, что гражданства, а заодно и права быть акционером компании, можно будет, лишится, за особо тяжкие преступления, такие, как предательство, включая измену интересам компании и государства, шпионаж и переход на сторону другого государства, за преднамеренное убийство, ну и за воровство и мошенничество, особенно в особо крупных размерах. Это предложение тоже было принято. Как и предложение Конева, чтобы компания, в лице Огурцова, организовать банк компании. Обозвав его банк России. При этом все банкноты и монеты, оказавшиеся с ними, станут внутренними ценными бумагами компании. Например, чеками на предъявителя. С указанным номиналом, например, во флоринах[1]. Карточки было предложено пока поберечь. И их тоже сделать ценными бумагами, номинал, которого будет определён позднее. Предупредив, при этом, что сами они перейдут на местную валюту. Уточнив, что ресурсы и продукты низкого передела, особенно местного производства, сейчас стоят относительно дёшево, а вот продукты высокого передела, по цене, могут оказаться баснословными. Поэтому всем необходимо быть осторожными, общаясь с местными, пытаясь, что-то приобрести. Напомнив, что сейчас мир очень опасен различными болезнями. Про многие, из которых, в их время уже успели забыть. Но сейчас по всему миру ходит проказа, а вспышки чумы происходят постоянно. И посему необходим строгий контроль, за подобной угрозой.

Приняли предложение Конева и о передачи активов компании во временное пользование, до окончания войны, государству. Пока только в виде княжества Тмутараканского. С оплатой в виде четверти захваченных трофеев. С возвращением активов, или их компенсацией, в распоряжении компании, по окончанию войны. При этом трофеи делились из расчёта, что их половина идёт в пользу государства, четверть передавалась в казну кампании, четверть делилась среди тех, кто захватил трофеи. Ну и в конце собрания решили вопросы с символами, как компании, так и будущей федерации. Торговым флагом компании оставили бело-сине-красный триколор, несмотря на то, что в это время полосатые флаги ещё не были знакомы. Ну а флагом боевых кораблей компании оставили синий, на белом поле, Андреевский крест. При этом флагом федерации было решено сделать, ещё знакомый тут флаг Трапезундской империи, в виде коронованного золотого двуглавого орла, сжимающего в лапах меч и лавровый венок, на красном фоне. Правда, тут, орел был более детализирован и на его груди был наложен щит, с серпом и молотом, и окаймлённой золотом, красной звездой. Такой же орёл стал красоваться и на гербе. В виде слегка изменённого герба РСФСР, с девизом — "Могуществ и справедливость". Ну а военно-морским флагом должно было стать красное полотнище, с наложенным на него синим Андреевским крестом, в золотой окантовке, с наложенным на красное поле, узким золотым прямым крестом, и красной звездой в центральном золотом круге. Что, в общем-то, должно было соответствовать сложившейся геральдической традиции. И повторят цвета государственного флага.

Ну и все согласились, с поступившим предложением Стрельцова, чтобы всем, кто попал, в это время, присвоить офицерские воинские звания. Из-за их уровня образования. Все гражданские, включая и подростков, получили низшее офицерское звание прапорщиков или мичманов, последнее на флоте. Все сержанты стали лейтенантами, старшины и бывшие прапорщики получили звание старших лейтенантов. А вот все люди, имевшие офицерские звания, получили звание на две ступени вверх. Так лейтенанты стали капитанами. Ну а единственный майор из морских пехотинцев стал полковником. Сам Стрельцов, как полковник, стал генерал-лейтенантом. Единственным из всех. Но вот для командиров кораблей сделали исключение, они все получили старшие офицерские звания. Капитана больших кораблей стали капитанами первого ранга, тех, которые занимали промежуточное положение стали капитанами второго и третьего ранга. При этом находящийся в отставке капитан третьего ранга, бывший старшим механиком "Херсонеса", стал капитаном первого и главным механиком флота. Ну а капитаны шхун стали капитан-лейтенантами. В общем, сейчас все стали офицерами. Хотя сразу оговорили, что гражданство не означает автоматическое получение офицерского военного звания.

После чего, тут уже все проголосовали единогласно, захваченные деньги было решено выдать в качестве премиальных всем акционерам. Которых стало на одного меньше, умер раненый стрелами, ещё сразу же после переноса, матрос "Леди Д". Ну а несколько человек оказались ранеными и травмированными в случившихся боестолкновениях. И вот именно, в тот момент, когда делили между всеми эти монеты, к борту "Крузенштерна", где и происходило собрание, и подгребла лодка, с лучшими людьми города, который турки всего несколько дней назад захватили, переименовав в Азак. И которые, наконец-то набрались смелости узнать, что это за такие странные пришельцы. Откуда они свалились на их бедные головы. И что они, эти победившие турок, пришельцы вообще хотят.

Ведь что такое, в это время, штурм города, а Азак, как все видели, взяли штурмом. А это реализация принципа, кто не спрятался, то я не виноват. При штурме обычно страдают все, кто подвернётся под руку захватчикам. После чего обычно следует грабёж и повальное непотребство с женщинами. А посему, в случае такого события все стараются попрятаться по домам. Спрятав самое ценное, включая и молодок, особенно спрятав девушек. Но тут все, кто оказался на улице во время штурма вернулись по домам, причём относительно целыми. Хотя пострадавшие и были. И даже погибшие, но эти оказались, в основном, из числа оказавшихся в городе ногайцев, что решили оказать сопротивление совместно с турками. В то время как христианское население поспешило спрятаться. После чего жители спрятали самое ценное, детей и молодых женщин, в тайники, и приготовились к, как они считали, неизбежным неприятностям. Но те не последовали. Город затих в ожидании грабежа, но ничего не случилось. Пришельцы забрали только трофеи с убитых и вынесли всё из ратуши, дома градоначальника, занятого завоевателями, из казарм и складов в цитадели. И потом только их патрули, на перекрёстках, говорили о том, что город захвачен. К тому же, вроде бы совершенно не знакомые, белые флаги, с синим Андреевским крестом, явно указывали, что пришельцы христиане. Что давало надежду договориться. И представители города направились на беседу, к победителям.

Им позволили подняться на борт. И в делегации оказались представители четырёх основных национальных диаспор города итальянцы, или как говорили на Руси того времени, фрязи, в виде генуэзцев с венецианцами, армян, греков и ногайцев. И с ними пришлось общаться через медиков, владевших латынью. И из разговора стало понятно, что турки, после того как город сдался без боя, переименовали его в Азак. Наложили на город контрибуцию, изъяли наиболее лучшие строения в свою собственность. В том числе превратив в мечети все церкви. Забрали всех рабов. В том числе и превратив в рабов тех жителей города, которые не смогли бы выплатить контрибуцию за свою собственность, жизнь и свободу. Посадив их на вёсла. Взяли в заложники, забрав с ушедшим флотом, бывшее, генуэзско-венецианское, руководство города. И теперь они интересовались, что ожидать от новых победителей.

Пришлось Коневу им сообщить, что город снова меняет название. И что теперь это город Азов, входящий в Тмутараканьское княжество. Что с города контрибуция взыматься не будет. Что все церкви будут возвращены своим концессиям. За исключением православной церкви, которая станет православной церковью Московского патриархата. А не Константинопольского. При этом, в городе объявляется свобода вероисповедания. И все дома, в городе, оказавшиеся без хозяев, оказываются в собственности победителей. В том числе и здание банка Святого Георгия, которому номинально и принадлежала Тана. Теперь это должно было быть здание компании. Рабство отменяется, но власти города должны будут выкупать предлагаемый на продаже ордынцами пленников. С последующей компенсации своих финансовых потерь со стороны кампании. Но при этом, все собираемые, в городе, налоги, до первого января следующего года, остаются в городе. А за их счёт город должен обеспечить ремонт укреплений, создание городской стражи, и обеспечение порядка, и безопасности, в городе. При этом в городе вводиться новая система власти. Где главные решения в городе должно принимать вече его жителей. В том числе и выбор городского головы, начальника стражи и городского судьи. Ну и городское самоуправление. По одному представителю от каждой диаспоры. Которые будут контролировать расходы городских средств, и деятельность выборных должностных лиц. Ну а пока им необходимо собрать на центральной площади жителей города. Для организации власти в городе. И он очень хочет, чтобы к городу к вечеру в Азове, была организованна городская стража, налажена нормальная жизнь, а город должен быть очищен от последствий боя. В нём должны будут быть открыты лавки и начал работать рынок, должен был начат ремонт укреплений. Ну и необходимо было, по новой, осветить все христианские культовые сооружения. Превращённые турками в мечети. И которые как можно скорее должны были начать свою работу.

3

К вечеру этого дня Конев вернулся из города. Где провели реформу управления. Проведя народное вече, сделав из него власть в городе, и перед которым жители города, пожелавшие войти в подданство, принесли присягу богородице, как главе своего государства. Хотя нашлись и те, кто отказался это сделать. В основном из находившихся в городе ногайцев. После чего их удалили с вече. А ведь, в то время присягали именно монарху, а не государству. И некоторые делали это весьма часто. Например, получив очередной военный чин, то люди приносили присягу, своему сюзерену, снова. Ну и началось голосование новых подданных, причём в традициях истинного голосования, когда каждый открыто, высказывал своё мнение. И никакие подтасовки были невозможны. И этим голосованием, большинством голосов, городским головой был выбран один из местных греческих купцов. Ну а главой стражи стал бывший сержант, армянин, из гарнизона города. При этом стражники, по большому счёту, были оснащены по минимуму, обычно парой из копья и щита. Ну и ещё у них, из вооружения, находились ножи. При этом практически все городские стражники оказались не только без доспехов, но из без даже шлемов. Но защитить городские стены от ногайцев они могли. Хотя их и был всего несколько десятков. При этом большая часть освобождённых, с галер, гребцов и до полусотни жителей города присоединилась к флоту. Как в качестве наёмников, так и в качестве тех, из которых укомплектовали экипажи трофейных кораблей. Причём среди них оказались даже несколько бывших турецких моряков. Которые внезапно вспомнили, что они совсем не мусульмане, а только мимикрировали под них[2]. Судьёй же выбрали одного из генуэзцев. Ну как генуэзца, когда-то его предок действительно приехал из этого города. Но уже несколько поколений этот род брал в жёны женщин из местных. Хотя до полного торжества демократии, это когда для этого у каждого демократа должно было быть, как минимум, по три-четыре раба, не дошло. Хотя в полном соответствии с этой доктриной, право голоса, имели так сказать не отдельные люди, а скажем так главы налоговых единиц. Но среди них, из-за войны, оказались и женщины. Которые тут внезапно оказались полноценными владельцами собственности. И соответственно получили право голоса. Ну и убедившись, что жизнь в городе начала налаживаться, лавки открылись, рынок заработал, а на улицах появились дети и молодые девушки и женщины, деспот вернулся на флагманский корабль. Где приказал собрать совещание командования. Необходимо было составить план ведения боевых действий, если уж не всей войны, то компании на этот год точно.

И с одной, из таких собственниц, выяснилось, что один из захваченных кораблей, принадлежал её мужу. Увезённому в плен турками. И она предложила выкупить корабль, взамен товара. В общем, один из пинасов, оказался возвращён хозяйке, за шестнадцать тонн муки, зерна и круп и сотню баранов. С последующим фрахтом корабля, для действия в составе флота. И это навело Конева на идею продать часть перца, сахара и соли, из корабельных запасов, торговцам. Что бы вытащить из них монеты. Всё так деньги, они как бы должны были быть более удобны, чем бартер, для оплаты услуг. Что будут оказывать местные жители.

И на этом совещании консенсус, по вопросу, что с опорой только на свои силы успеха пришельцам не добиться. На победу даже над турецким флотом и турецко-крымской армией, просто не хватит имеющихся боеприпасов. После чего ни какое технологическое преимущество не позволит не то что победить, но и выжить. И было решено использовать местные антитурецкие силы. Постепенно занимая периферию Крыма и наращивая силы. В том числе и припасы. И, исходя, из этих предпосылок, было решено, сначала, занять район до Керченского пролива. Крепости Копа, Боспоро и Матрега, известные, соответственно, как Славянск-на-Кубани, Керчь и Тмутаракань. Которые были даже меньше Азова. Но при этом занимали стратегическое положение. И находились на землях племён известных как адыги или черкесы. И которые были союзниками генуэзцев. В том числе и против турок. Где планировалось найти, для войны в Крыму, добровольцев. Пусть и в виде иррегулярной кавалерии. Ну и пополнить запасы пороха.

Тут, правда, выяснилось, что количество пороха удалось пополнить и в Азове. Но он был не в виде зёрен, а в виде порошка, в виде так называемой пороховой мякоти. И из-за этого его использование, для вооружения попаданцев оказалось затруднительным. И Конев распорядился найти Зинаиду. Как специалиста по пиротехнике. Ну и привести её на совещание. Что бы узнать, что с этим можно сделать.

Ещё одним вопросом, который обсудили, было создание оружия и защитных средств из того, что имелось на кораблях. В частности, у бывшего механика "Херсонеса", а ныне главного механика флота, капитана первого ранга Хроменкова, оказались огромные залежи, можно было так сказать всего. Одних только пружинных шайб, так называемых гроверов, на корабле оказалось пара больших ящиков. На что капитан "Крузенштерна" произнёс: "Да это даже не хомяк, это настоящий хомячище!" С ответной фразой от Хроменкова: "Так ведь пригодилось же, как я и говорил, что пригодиться!" Ну и было принято решение всё, что можно будет заменить местными материалами. Хотя бы те же шайбы можно будет потом заказать выковать купцам, но всё что можно пустить на производство доспехов и оружия. В частности, из тех же гроверов можно будет делать кольчуги. А из листов метала начать делать простейшие шлемы, для защиты головы от падающих стрел, под названием мисюрки. Так как именно в стрелах Конев видел наибольшую угрозу для пападанцев. Ну а остальной метал, что был у них, те же простые шайбы, обрезки металлических тросов, не нужные и поломанные детали, да и прочее, пустить на изготовление различных доспехов, как кольчужных или чешуйчатых, так и латных, шлемов, ну и различного оружия тоже.

Следующим местом, в которое Конев предлагал идти, сразу же из Азова, была крепость Бальзамиха. Или Ейск. Но эта генуэзская крепость находилась на территории, севернее Кубани, где уже кочевали племена ногайцев. И была заброшена во времена, когда пал Константинополь. Но конфликт, с этими подчинёнными Большой Орде племенами, Конев предугадывал. И это означало, что развалины этой крепости придётся захватывать, а её саму восстанавливать. Ну а пока не мешало бы оценить её состояние. С целью возможности её восстановления. Причём уже в ближайшей перспективе. В следующем году точно.

После же занятия крепостей в Керченском проливе предполагалось, оставив в них гарнизоны, причём из местных, нанятых на службу, совершить плавание вдоль Кавказского побережья. Одновременно решая несколько военных задач, основной, из которых, должно было стать уничтожение одной из эскадр турецкого флота. Турки выделили до восьмидесяти различных кораблей и судов, с десантом, для захвата восточных владений генуэзцев. И до захвата Азова турки заняли без боя Боспоро и Матрегу. После чего флот уже из семи десятков судов направился к Копе. А уже после захвата этой крепости должен был выйти в Чёрное море и захватить такие крепости как Мапа, Бата и Мауролоко, известные как Анапа, Новороссийск и Геленджик. После чего эта турецкая эскадра должна была вернуться в Каффу. И теперь надлежало перехватить этот флот, вернуть контроль над этими восточными крепостями Тмутараканского княжества, ну и договориться с местными племенами, об их посылке добровольцев в Крым. Для их участия в войне против турок и крымчаков. И именно за счёт населения этих городов, гребцов с захваченных галер и добровольцев из числа адыгов-черкесов, которые были ещё христианами, и предполагалось компенсировать превосходство противника в численности наземных сил.

Причём христианами адыги были весьма своеобразными. Несколько позднее они могли креститься, повернувшись в сторону Мекки и произнося: "Аллах Акбар". При этом утопив в реке девушку, из соседнего аула, дабы задобрить духов, что бы те принесли дождь посевам. Но это было уже позднее, после того, как в этом регионе стало усиливаться влияние ислама. А пока это были во многом ещё язычники, с лёгким налётом приверженности христианству, и которые, из-за скудности земель, на которых жили, существовали, в основном, за счёт разбоя. В том числе и соседних аулов, продавая их жителей в рабство. Но именно их предлагалось использовать в качестве иррегулярной кавалерии. Для рейдов, против, союзных туркам, крымских татар, в глубину Крыма.

Ещё одними союзниками предполагалось сделать абхазов и прочих грузин. Да и на территории, от Сочи и до Сухуми у генуэзцев было несколько факторий генуэзцев. Касто, на реке Хоста, Лияш, или Адлер, Какари — Гагра, Санта-София — Алахадзы, Песонка — Пицунда, Каво-ди-Буксо или Гудаута, Никопсия, или Новый Афон, и Себастополис, известный сейчас как Сухум. Имелись и ещё несколько укреплённых пунктов. И Конев рассчитывал, совершив в этот район плавание, как вернуть контроль над этими факториями, хотя бы под контроль компании, так и получить из Абхазии, где находилось одно из четырёх грузинских государств, желающих повоевать с турками. Ещё не представляя насколько он ошибался.

После чего предполагалось захватить Каффу, Солдайю, Чембало. Пройтись, на кораблях, вдоль южного побережья Крыма. При этом предполагалось что Каффа и Солдайя, превратившись в Феодосию и Судак, останутся на своей территории, образовав республику Таврия. А в Чембало, ставшей Балаклавой, предполагалось остаться в турецкой осаде. Но главной целью этого этапа войны должно было стать обнаружение и уничтожение главных сил турецкого флота. И блокада всех протурецких сил в Крыму. Для этого же предлагалось своими силами занять феодорийскую крепость Фуна. На северо-восток от Лусты, или Алушты. Сделав её форпостом на пути турок к Феодосии. Ну а иррегулярными формированиями занять Солхат или Старый Крым. И совершать из него набеги на земли крымчаков.

И вот до этого момента, предложения Конева, по плану проведения военной компании большого противодействия не встречали. То вот дальше они вызвали большие вопросы и непонимания. Хотя он и сумел объяснить причину. Дальше предполагалось, оставив турок и крымчаков осаждать Мангуп, Балаклаву и Фуну, нанести удар по Трапузунду. Направив рейдеры, в виде шхун в западную часть Чёрного моря. С целью полностью прервать турками мореплавание в Чёрном море. И послав флот, с десантом, занять территорию бывшей Трапезундской империи. От Синопа, через Самсун, Трапезунд и до Батуми. Правда, этот город входил в состав одного из грузинских государств, но был захвачен турками. И в нём, когда-то, имелась генуэзская фактория Ло Вати. И было предложно, очистив от турок восточную часть Чёрного моря, передать город хозяевам. Предложив им, совместно с силами, воюющей с турками, Ак-Коюнлу, этой конфедерацией курдских племён, вторгнуться в восточную часть Турции. Тем самым прикрыв, от турок, выступающей узким языком далеко на восток, по отношению к основным турецким территориям, территорию их владений в Трапезунде. Которые Конев и планировал прибрать к рукам.

При этом объяснив свой подобный выбор тем, что это позволит усилить свои силы, именно свои, произведя мобилизацию христианского населения Трапезунда. Одновременно позволит дать время, для создания технические средства, для сражения с полевой армией турок в Крыму. В частности, полевых лафетов для пушек образца начала XIX века и боевых возов, что были у гуситов. При этом основные части турецкой армии находятся в Валахии, для войны с Венгрией и Молдавией, хотя, последние, и собираются сами вторгнуться в турецкие владения, но в следующем году. То есть, появления турецких войск, на востоке Турции, в товарном количестве, и в ближайшей перспективе, можно не опасаться. А отсутствие турецкого мореплавания в Чёрном море не позволит противнику быстро перебрасывать свои войска с запада на восток. Что открывает окно возможностей для занятия территории Трапезундской империи. И удержания её, по крайней мере в среднесрочной, в течение пары десятилетий точно, перспективе. А вот потом, это окно возможностей закроется, и есть шанс, что больше не откроется никогда. С этим предложением пришлось согласиться практически всем. А Стрельцов, усмехнувшись, произнёс: "Стратег!" Получив от Конева в ответ слово: "Тактик!" С усмешкой, на лице Стрельцова.

В дальнейшем Конев, предложил, собрав достаточно сил, используя все доступные возможности, и технически подготовившись, в том числе и создав боевые возы, щиты для "гуляй-города", лёгкие и мобильные лафеты и зарядные ящики, с уже готовыми картузами, для орудий, выступить уже и против главной армии турок в Крыму. Разгромить их и союзных им крымчаков, оттеснить их, к зиме, в северную часть полуострова. Заняв столицу крымчаков, крепость Кырк-Ор, известная сейчас как Чуфут-Кале и центр клана Ширин город Карасубазар, ныне Белогорск. Указав, что в следующем году в Крым ожидается вторжение войск Большой Орды, уже нанятых, для этого удара, венецианцами. Где и предлагалось добиться столкновения этих сил, и противодействие победителю.

Ну а закончить компанию предлагалось проведением Босфорской операции. С захватом Стамбула и взятием под контроль проливов. На замечание, что их оттуда выбьют, и очень скоро, Конев ответил, что им необходимо будет укрепиться только в районе, где позже появиться Зонгулдак, с его шахтами. И где находятся два таких бывших трапезундских, имперских города как Амастрея, причём захваченная, у генуэзцев турками, полтора десятилетия назад, и Гераклея Понтийская. Которые необходимо захватить, а между ними основать первые в этом мире угольные шахты[3]. Где есть залежи коксующегося угля. При напоминании, про уголь Донбасса, Конев сказал, что там с одной стороны необходимо будет добить Большую орду, а с другой, как-то докопаться до угля, на глубину в два километра. Хотя добывать уголёк, в тех местах, где это можно, нужно уже сейчас, скупая тут в Тане его у местных ногайцев. При этом Конев указал на то, что в Зонгулдаке уголь начали добывать ещё в середине XIX века. То есть при достаточно примитивных и доступных им технологиях. Так что уголь добывать там буквально сам бог велел. И по этому копи будущего Зонгулдака нужны. И за них придётся драться. А вот Стамбул однозначно придётся оставить. Либо перед лицом крупных турецких сил, либо же по мирному договору. Который необходимо будет заключить после этого как можно скорее. Желательно оставив контроль над проходом проливов.

И в этот момент, в салон ворвалась Зинаида, которая буквально с порога начала тараторить:

— Товарищ директор, не виноватая я... Ой, товарищ деспот, они всё врут, это не я. Я этого не делала, они на меня наговаривают.

— Так, Зина, что кто на тебя наговаривает? Кто врёт? И что именно, ты, Зинаида, не делала?

Девочка смутилась, а потом с подозрением в голосе спросила:

— Так вы меня не выговаривать вызвали?

— Нет, не для этого. А что есть за что выговаривать? — улыбнувшись, ответил ей Конев, — А вызвали по делу, тут твоя консультация нужна. И что ты не сделала, что решила, что будут выговаривать? И да, садись, на диван.

Зинаида села на диван, произнося, под смех остальных:

— Ну я из пушки стреляла. Думала, за это, ругать будут. Меня всегда раньше, к директору, вызывали, чтобы только поругать.

— И как понравилось стрелять? — тут же поинтересовался Конев.

— Ага! — в глазах пиромантки блеснул огонёк, — Столько пламени, такой грохот, а потом ядро, об стену, хрясь!

— А стена, брык, — со смехом произнёс Стрельцов, заставив девочку снова засмущаться и замолчать, — только клочки, по закоулочкам, полетели.

Ну а когда все отсмеялись, то Конев произнёс:

— И всё понятно, только будь осторожна, чугунные пушки он опасны. Это бронзовые пушки сначала раздувает, а чугунные просто разлетаются на обломки. Так что из чугунных старайся не стрелять. И надо будет тебе, Зинаида, дать свою пушку. Бронзовую, новую, большую. Скорее всего мортиру.

— Честно, честно? — глаза у девчонки снова вспыхнули, — Пушку, мне?

— Честно, честно, — ответил Конев, — Тебе же поручается ещё и фейерверки сделать, к Новому Году так точно. Вот и будешь из неё их запускать. А вызвали мы, тебя Зинаида, чтобы проконсультироваться. Мы захватили много пороха, а он весь в виде какой-то пыли. Да и качество его не понятное. Ты можешь порох проверить? Хороший он или уже нет. Ну и заодно сделать его зернистым? Да и вообще ты порох делать умеешь?

— А что там уметь то? — искренне удивилась девочка, — Селитра, уголь и сера. И то для пушечного пороха сера не нужна. Там просто угля больше. Да и вообще зёрна для пушечного пороха делаются больше. А для изготовления пороха необходимо просто перемолоть всё в пудру и смешать. А что бы сделать порох зернистым его надо намочить самогоном...

— Самогоном? Но почему им? — нахмурившись, уточнил Конев, на что Зина ответила:

— Ну да, мы самогон у дяди Паши брали. Спирт быстрее испаряется, чем вода, плюс если воды перелить, то она растворит селитру и порох испортиться. А самогон очень быстро высохнет и сделанные лепёшки из влажного пороха станут твёрдыми и сухими. Потом эти лепёшки необходимо разломить и просеять через сито. Все зёрна отделить от пыли. Потом саму пыль можно добавить, в новый порох, и снова его смочить. И такой порох можно хранить несколько лет, а мякоть пороховая уже через год испортиться.

— И как понять, что порох испортился? — спросил Стрельцов, — И что делать, что бы его подольше сохранить.

— Ну для начала превратить мякоть в зёрна. Так он не год, а года три храниться может. Если же хранить в банках, с крышками, то порох сохраняется лет пять, а если в герметичных металлических банках, то и до двадцати лет не испортиться, — ответили ему, — А что бы определить испортился, порох, или нет, то сначала надо понюхать, если пахнет кислым или вообще уксусом, то значит порох порченный. Но лучше взять четверть грамма пороха, сделать дорожку в пять сантиметров и поджечь. Если она сгорит за две, две с половиной секунды, то порох ещё годный, а если вспыхнет сразу или же будет прогорать дольше, то порох порченный. Но можно ещё силу выстрела померить. Для этого нужна запаянная с одного конца трубка, куда помещается заряд пороха и сверху вкладывается металлический шарик. По диаметру трубки. Порох поджигается, и оценивается, на сколько, этот шарик подбросить вверх, в этой трубке.

— Понятно. Похоже, банки с крышками, превращаются в весьма ценный, и не возобновляемый ресурс. Да и все бутылки тоже, — произнёс Стрельцов, — И технологии понятны, но думаю, большое количество пороха, вручную, влажным сделать будет сложно. Да и через ручное сито это быстро не пропустить. Есть резон создать, что-то на вроде механические мешалки, и что то, на вроде механические сита, расположенных друг в друге. Куски пороховых лепёшек попадают в центральное конусообразное сито, на выходе из которого получаем артиллерийских порох. Из крупных зёрен. Вокруг него находиться барабан, с отверстиями меньшего диаметра, через которые высыпается пыль. А на этом барабане мы получаем ружейный порох, из мелких зёрен. Но нужно будет наладить выпуск крепких спиртных напитков. Что бы смачивать порох. Это позволит подольше удержать технологию зернения пороха, от её использования остальными.

— Ну, развивать производство спирта, придётся в любом случае, — произнёс Конев, — Он нам пригодиться хотя бы потому, что сейчас или ты пьёшь, что-то спиртосодержащие, а кипятить воду дров не напасёшься, либо тебя одолевает расстройство кишечника.

После чего, Клим Александрович на несколько секунд задумался, а потом произнёс:

— Кажется, я начинаю понимать, почему мусульмане так и не смогли осуществлять трансокеанские переходы. Похоже, мусульмане так и не попали в Новый Свет, из-за религиозного запрета на употребление спиртного. А иначе им было просто не доплыть. Из-за того, что иначе вода быстро портиться. И мусульмане просто вынуждены были, не имея консерванта для воды, совершать только каботажные плавания. Дабы иметь возможность пополнить запасы воды, в плаваниях.

После этого Конев повернулся к Зинаиде и произнёс:

— Похоже, мы будем строить свою цивилизацию, как и все, из отходов жизнедеятельности и из палок. Ты знаешь, как получать селитру и поташ?

На лице девочки отразилась брезгливость, вперемешку с откровенным ужасом, и она, с осторожностью, произнесла:

— Мне надо будет лично этим заниматься?

— Ну зачем непосредственно этим заниматься лично тебе? — усмехнулся Конев, — Научи золотарей в городах получать селитру, и просто контролируй её качество, когда тебе её будут продавать. То же самое, сделай и с трубочистами, обучи их. Пусть собирают древесный пепел. И готовят из него поташ. А ты просто контролируй его качество. Когда будем приобретать и его. Как я понимаю, поташ нужен для получения бертолетовой соли? Её тоже умеешь получать?

— Да, поташ нужен, — кивнула девочка, — И там только поташ, соль и электролиз. И можно получить бертолетову соль.

— Ну вот этим всем, тебе и надо будет заниматься. Причём буквально завтра с утра, — кивнул головой Конев, — Нам очень нужны будут порох, особенно в виде зёрен, спички, капсюли, фейерверки. Причём очень скоро. И это я не говорю про азотную кислоту из селитры.

После этого он повернулся к единственной женщине, присутствующей на совещание и произнёс:

— Зоя Валерьевна, я вас попрошу, обеспечите юную патрикию всем необходимым. В том числе и помощниками. Особенно для выполнения тяжёлых физических работ. Её деятельность для нас сейчас крайне важна.

После чего собрание назначило ответственных за создание машинок для зернения пороха, боевых возов, лёгких орудийных лафетов, взамен тех тяжёлых, колодоподобных орудийных лафетов, что имелись на трофейных пушках, и зарядных ящиков для орудий. Так же было решено продолжить превращение оружия в боеспособное состояние. Создание нового оружия и защитных средств. Причём с использованием местных мастеров. Ну и осуществить подготовку к походу. Начало, которого было решено назначить через день. Утром послезавтра.

И когда Конев после совещания вышел на палубу "Крузенштерна", то уже было темно. Перед проломом в стене и разбитыми воротами уже были установлены рогатки, стояли пушки и были видны карауля. Как из местных стражников, так и из бойцов с эскадры. При этом из ворот города как раз выходил отец Онуфрий, в сопровождении нескольких женщин, с эскадры. Под охраной пары бойцов из числа попаданцев. А на берегу Дона находилось, наверное, всё население Азова. Зачарованно разглядывавших ярко освещённые электрическим светом корабли эскадры, стоявшие попарно, борт о борт, на реке. И слушающих, доносящуюся с "Херсонеса", пришвартованного к борту флагмана, музыку. А вот трофейные суда и галеры находились возле берега. И если первые находились возле причала и были практически пусты, то на галерах переодетые, в форму матросов времён Екатерины Великой, и вооружённые тесаками гребцы ужинали. И взгляд деспота остановился на одном крупном, гораздо выше всех остальных и так же шире всех в плечах, мужчине с лысым, вытянутым вверх и явно маленьким, для такой комплекции, черепом и большими ушами. Который, с явным наслаждением, ел ложкой кашу, причём сразу из двух мисок. Получив из-за своей комплекции двойную порцию. И решив, что в городе, похоже, действительно всё в относительном порядке, Конев подошёл к борту и посмотрел на палубу "Херсонеса".

А там веселилась молодёжь. Решив устроить, что-то на вроде вечеринки. Играла музыка, часть танцевала, часть, не имея возможности залипнуть в телефонах, беседовала. И Конев громко произнёс:

— Вы только рок не включайте, а то вас тут сразу в еретики запишут.

С палубы учебного судна раздались смешки, а один голос весело ответил:

— Да мы уже включали.

— Вот же бедовые дети, — покачал головой Конев, — Что же, о вас, местные скажут, то, особенно папе римскому. Рискуете, что от вас шарахаться все местные девушки будут.

На "Херсонесе" снова рассмеялись, а тот же голос ответил:

— Ну как бы им нравиться. Мы пригласили тех, кто посмелее из них, к себе, на корабль. А то наших девушек совсем мало. И им кажется нравиться.

Клим Александрович присмотрелся к молодёжной компании и увидел возле импровизированного буфета, состоящего из установленных на столах сладостей и напитков, в пластиковых бутылках, видимо из личных запасов, группу местных девушек. Часть, из которых, испуганно озираясь, прижималась к товаркам, а часть, с явным интересом поглядывала по сторонам и даже пританцовывала в так музыки. И посмотрев на это, Конев произнёс:

— Ох молодёжь, молодёжь ну ни какого понятия о сословности и сословном делении общества. Вот и растрачиваете авторитет, на глупости. И общаетесь, с ними, то как?

— Так их языки на итальянский, греческий и армянский похожи. А среди нас есть те, кто эти языки знает, — послышалось в ответ. На что Конев кивнув, сказал:

— Значит так молодёжь, бутылочки и баночки не выкидываем. А собираем. Пригодиться хранить тот же порох. И с местными девушками будьте поосторожнее. Вы все, особенно по местным меркам, женихи видные. Да и в самом возрасте. И если на вас, поутру, отцы, этих девиц, придут жаловаться, что вы их родную кровиночку обидели, то придётся либо откупаться, либо жениться. Сейчас времена патриархальные, с этим всё строго. Так что развлекайтесь, но в меру. Они же все католики, тут епитимьей[4], не отделаешься. Придётся за индульгенцию расплачиваться. Плюс, завтра, будет тяжёлый день.

И в этот момент Клим Саныч вспомнил, что по местным меркам стекло очень дорогой товар. Особенно такое прозрачное, что было у пришельцев. И его цена была такова, что в настоящее время поставить бутылку, на стол, или те же обычные гранённые стаканы будет не зазорно и на королевских столах и он добавил:

— И ещё молодёжь, со стеклянной посудой поаккуратнее. Её не разбрасывать, и старайтесь не разбить. По местным меркам это очень дорогой товар. Нам ещё пригодиться.

При этом Конев заметил, как одна из курсанток, кучерявая шатенка, резко бросила на этого говорливого парня, что пререкался с ним, прищуренный взгляд, зелёных глаз. А потом подошла к парню, и, взяв его за руку, потащила за собой на корму. Ну а на следующий день отец Онуфрий осветил в церкви два брака. Из числа тех, кто попал в это время. Включая и пару из бывших курсантов. Того весьма говорливого парня и его кучерявой шатенки.

[1] Флорин, это золотая монета, которую впервые начали чеканить во Флоренции в 1252 году (отсюда и название монеты), при этом такие монеты чеканился почти из чистого золота, и имели вес 3,53 г.

[2] В Турции, до конца XIX века, очень большое количество населения не были настоящими мусульманами. Только внешне демонстрируя свою приверженность этой религии, но продолжая тайно соблюдать иные религиозные традиции. И только в ХХ веке Турция стала по-настоящему мусульманской страной.

[3] Появление первых шахт относят к 1575 году.

[4] Епитимья, или епитимия — вид церковного наказания для мирян в православной Церкви. Имеет значение нравственно-исправительной меры. Индульгенция — в католической церкви освобождение от кары за грехи, вина, за которые, уже прощена за плату.

Глава 3

Ну здравствуй, море Русское!

1

— Ну здравствуй, море Русское! Встречай хозяев. Вот мы и вернулись, — с пафосом произнёс Конев. Как только "Крузенштерн" прошёл Керченским проливом и стал поворачиваться в сторону Чёрного моря. И тут же, в буквальном смысле в подтверждение его слов, чистой силой и могуществом, грянул залп орудий авангарда флота. Начинался штурм Боспоро. Более известного, на Руси, как Керчь. Ведь к морским стенам крепости уже подошли "Гото Предестинация" и "Штандарт". Начав пристрелку, чтобы проломить крепостную стену, обращённую в сторону моря. В то время как сопровождавшие их шхуны кинулись захватывать находящиеся в проливе и возле стен города корабли. Да и вообще по плану, за этот день, предстояло захватить сразу две крепости. Помимо Боспоро предстояло захватить и находящуюся, в двадцати километрах, юго-восточнее от него Матрегу. Обе крепости были даже меньше захваченного Азова. И если Боспоро, будучи полноценной крепостью, пусть и построенной ещё византийцами, по площади был только чуть меньше крепости Азова, то Матрега, по сути, представлял собой каменный замок. Пусть и построенный относительно недавно. Хотя, при этом, именно Матрега и считалась главным генуэзским городом региона. Где размещалась резиденция местного католического архиепископа. А ведь даже в Каффе находился только епископ. При этом турецкие гарнизоны этих крепостей оценивались как не большие, всего по несколько десятков человек. Правда, ожидалось встретить, в проливе, турецкие галеры, с экипажами, как бы ни большими, чем общие гарнизоны крепости. Причём на каждой галере.

Хотя не всё было так радужно, как оно того хотелось. Проблемы начались с того Керченский пролив был относительно мелководный. И его центральную часть "Крузенштерн" и "Херсонес" могли преодолеть с трудом. И сейчас лишённые вооружения и выгрузив всё что можно, чтобы уменьшить осадку, эти корабли медленно ползли по проливу, на малом ходу. Постоянно измеряя глубину. Да и ещё перед ними, так же постоянно измеряя глубину, шли "Одесса" с "Либавой". И преодолевали самую мелководную часть пролива эти корабли в сопровождении захваченных в Азове торговых кораблей. На которые и сгрузили орудия и прочие грузы с "Крузенштерна" и "Херсонеса".

Второй проблемой стало то, что одна из больших турецких галер, каторга, оказалась в северной части пролива. И была атакованной шхуной 'Леди М". В то время как шесть остальных шхун направились, как находящейся возле Тузлы, которая была островом, небольшой фусте, так и стоявшим у Боспоро турецким кораблям. Шести боевым каторгам и фустам. И десятку торговых кораблей, различных размеров. И если эти корабли, атаковавшие их, пять шхун, довольно быстро захватили, благо на их бортах находились только отдельные матросы, а гребцы традиционно сопротивления не оказали, то вот шхуне "Надежда" пришлось погоняться за своей фустой. Которая успела дать ход и стала уходить вдоль берега в сторону Копы. Но была настигнута и избита огнём орудий шхуны настолько, что турки выбросили полузатопленную полугалеру на берег. После чего оставшиеся в живых, лично свободные члены экипажа, поспешили скрыться на берегу. Несмотря на то, что берег принадлежал враждебным для турок племенам.

А вот шхуне 'Леди М", атаковавшей большую каторгу, в этом отношении повезло меньше. Цель оказалась ей несколько не по зубам. И маневрируя вокруг каторги, пытаясь, при этом, выбить прицельным огнём членов её экипажа, экипаж шхуны потерял ветер, её паруса заполоскало, ход упал и каторга, сделав рывок, подошла к борту шхуны. И на борт "Леди М", на абордаж, полезла толпа озверевших турок. Но ситуацию спас один из опытных морпехов, со снаряженным патронами автоматом. Которых, с подачи Стрельцова, на всякий случай, расположили на всех кораблях попаданцев. На шхунах по одному, на крупных кораблях по два, а то и три. И пока, стрелявший одиночными, по лезущим на борт шхуны туркам, морской пехотинец, не давал противнику взобраться на борт "Леди М", остальные успели навести на противника орудия. В результате этого боя каторга стала нуждаться в ремонте, а среди её гребцов оказалось очень много раненых и убитых. Плюс такой расход дефицитных боеприпасов потребовал решить вопрос с быстрым созданием многоствольных, скорострельных систем, которые позволяли бы отражать попытки абордажа на корабли эскадры.

Ну и то, что самые большие корабли эскадры, со своими тридцатидвухфунтовыми орудиями и шестидесятивосьмифунтовыми каронадами, оказались не удел, то пробивать стену крепости пришлось орудиям "Триумфа", "России", "Полтавы", "Императрицы Марии", "Гото Предестинации" и "Штандарта". Где самыми большими оказались орудия, в двадцать четыре фунта, и каронады, в тридцать два. Но и этих орудий хватило, что бы древняя стена крепости обрушилась, открыв доступ в цитадель. Куда, с трёх, сопровождавших эскадру галер, захваченных в Азове, четвёртую фусту, захваченную самой первой пришлось оставить на ремонте в Азове, и направился десант, состоявший из двух волн. В первой волне шли гребцы галер, а сзади их поддерживали огнём из ружей уже реконструкторы, которыми командовал Стрельцов. И которые, как только стали опадать стена крепости, высадились с приткнувшихся к берегу галер и кинулись на штурм.

Первоочередной и удачный штурм цитадели Боспоро привёл к тому, что сопротивление противника оказалось очень быстро сломлено. И оборонять большую часть города, потеряв цитадель, турецкий гарнизон, пусть и при помощи оказавшихся в городе экипажей галер и крымских татар, не смог и очень быстро бежал. Оставив город победителям уже к полудню. Преследовать турок не стали. И оставив в городе, ставшим Керчью, гарнизон, который стал налаживать в крепости нормальную жизнь, а также укрепив свои силы, шестью захваченными галерами и освобождёнными с них гребцами и бывшими рабами в городе, эскадра направилась к Матреге. Но, на подходе к которой, эскадру встретила лодка с лучшими людьми города. Поспешившими сообщить, что турецкий гарнизон, из двух дюжин аскеров, вместе с пашой, начальником гарнизона, сбежал. И уже покинул замок, направляясь в сторону Мапы.

При этом лучшие люди города сообщали, что они сами сдаются и просили город не разрушать и не грабить. А ограничиться выкупом. Конев тут же приказал поднять в воздух квадракоптер, чтобы найти беглецов, а сам стал успокаивать посланцев, что город не захватывают, а освобождают. Плюс рассматривают его как свой город. Видя, его к тому же, центром округи. А значит, жителям предстоит сделать тоже, что уже сделали в Азове. И пока шла эта беседа, турки оказались обнаружены. Они как раз пытались пройти по южному краю Кубанского лимана, по Джемитейской косе. Преодолевая Бугазейское гирло. Что бы выйти к Мапе. Пришлось срочно высылать, с больших кораблей, от Тузлы, где на "Херсонес" и "Крузенштерн" срочно возвращали их орудия, быстроходные моторные катера, с установленными на них пушками. Которые и, догнав турок, обстреляли их, с моря, на открытой косе. Заставив выживших, после гибели паши, сдаться. Приятным бонусом этой операции, помимо оружия, пригодного для вооружения местных, и которого стала явно не хватать, оказался и доставленный сундучок, с серебром.

Так что Матрега, без боя, ещё до заката стала Тмутараканью. И на её рейде и расположилась большая часть эскадры. За исключение двух самых больших кораблей. Которые встали на якоря южнее острова Тузла. Не имея возможности, из-за своей большой осадки, даже подойти к новообретённой столице Тмутараканьского княжества.

2

Хотя Керчь и Тмутаракань оказались не первыми, в этом походе, местами в которых побывала эскадра. Сначала, выйдя из Азова, корабли подошли к Ейской косе. В основании, которой некогда находилась такая колония генуэзцев как Бальзамиха. Получившая, возможно, своё название из-за того, что в её окрестностях находилось Ханское озеро. С лечебными грязями. Но после того как пал Константинополь эта колония пришла в упадок. И когда эскадра подошла к тому месту, где позднее возникнет город Ейск, то её встретили только развалины крепости. И отряд ногайцев, которые выстрелами из луков попытались, было воспрепятствовать, высадиться на берег. Что бы с одной стороны осмотреть развалины, с другой дать отдохнуть экипажам галер, получивших названия по номеру их захвата, и пополнить на них запасы, в первую очередь воды. Но отряд ногайцев отогнали картечными выстрелами. А над развалинами подняли свои флаги. Правда, на время, пока находились на развалинах крепости, ставшей Ейском.

Следующим местом, куда направилась эскадра, оказалась Копа или как её ещё называли Копарио. Место известное как Славянск-на-Кубани. Селение, находящееся на самой северной протоки реки Кубань. И в то время, располагавшееся не в глубине материка, а практически на берегу Азовского моря. Вообще это ещё было время, когда Тамань было не полуостровом, а архипелагом в устье реки Кубань. Кстати таким архипелагом, с протоками между Черным, Азовским морями и лиманами, Тамань значиться ещё и на картах конца XVIII века. Ну и на самой самая крайней, в Азовском море, из этих проток, и находилась Копа. Правда к моменту подхода эскадры колония оказалась полностью уничтоженный. И их встретили уже даже переставшие дымить развалины.

Но вопрос с этой генуэзской колонией не был закрыт полностью. На её развалинах оставалась генуэзская стража. И в них копались местные жители. Стремясь восстановить город. Как оказалось, местный генуэзский консул Матреги, Заккария де Гизольфи[2], потомок, породнившегося с местными, генуэзца, хотя и оставил свой замок, в Матреге, без боя, тут дал туркам бой. И после того, как турки, разрушив колонию, ушли, стал восстанавливать её, уведя оставшиеся у него силы на юг. Хотя уже пришли слухи, что Мапа сдалась туркам без боя, а Бата взята штурмом и что турецкий флот из сотни судов собрался в Большой бухте. Что бы идти в Малую бухту и штурмовать Мауролоко[3], где и собрались все генуэзцы во главе с Гизольфи. Который и приказал восстановить Копу.

Колонию, которые, как оказалось, находились на границе между двумя враждующими, в это время, цивилизациями. На южном берегу протоки, и далее по Кубани, жило черкесское племена жанеевцы и натухаи. Севернее реки Кубани находились стойбища малых ногаев. Которые были во всём враждебны друг другу. И если первые поддержали живших в Копе генуэзцев, причём в сражении, за Копу, погиб черкесский князь, то вторые выступили союзниками турок. Приняв участи в штурме и разграблении Копы. И Коневу пришлось впервые применять дипломатию. Одаривать нового князя натухаев и старейшин дарами. Где главную роль сыграли оказавшиеся на борту кораблей эскадры шашки и стекло. Обыкновенные гранёные стаканы оказались весьма ценными дарами. Позволившими договариваться, с местными лидерами, о союзе, пригласив воинов черкесов принять участие в войне в Крыму. Да и решать вопросы, как о возрождении Копы, так и о статусе Матреги. Которая считалась колонией генуэзцев, а земли вокруг были землями черкесов. Договорившись, что острова дельты, на Тамани, перейдут в распоряжении пришельцев. Но за ежегодную оплату. В этот раз, расплатившись, с черкесами, солью, сахаром и перцем, из корабельных запасов. Ну и сталью. А, по поводу Копы, было договорено, что вопрос об этой колонии пришельцы обсудят с Заккария де Гизольфи. Где будут предлагать выкупить у того генуэзские владения, не занятые турками.

При этом, черкесские воины, которых нанимали, князя за четыре сольдо, в день[4], простого кавалериста, за два сольдо в день, и за один сольдо, в четыре дня, пехотинца, с учётом получения ими от нанимателя, питания, фуража и с правом на часть трофеев, должны были собраться возле, Матреги. Тогда ещё, Матреги, а не Тмутаракани. Что бы их могли перебросить, кораблями, через пролив, в Крым. Причём срок контракта шёл как раз с момента, как черкесы оказывались в Крыму.

Ещё важными темами, поднятыми во время этого перехода, оказалось вопросы развития науки и промышленности. В первую очередь это касалось развития металлургии. Используя, для её развития, железо под Керчью, свинец и цинк в северной Осетии, медь под Трапезундом. Ну и применяя, как топливо, коксующий уголь под Зонгулдаком. Которого правда ещё не было. А в окрестностях находилось два древних города некогда входивших в состав Трапезундской империи. Но первоначально, необходимо организовать получение чугуна, так как ядра и картечь, из него, нужны уже сейчас. А чугунные пушки для кораблей и крепостей будут нужны чуть позже. Используя, на первом этапе, для получения чугуна, древесный уголь. Пережигая древесину, покупая для этого дерево на Кавказе. А в качестве простейших домен предлагалось использовать то, что в своё время массово строили китайцы. Когда Мао заявил, что за год догонит и перегонит Америку по производству чугуна. А ведь догнал и перегнал. Правда на год, да и качество того чугуна было не очень. Но вот для ядер и картечных пуль подобный чугун был явно подходящим.

Ну а для развития химии, до появления коксохимии, предполагалось начать использовать выходящие, при выжигании древесного угля, вещества, и серный колчедан, находящийся под Синопом. Не забывая, что нефть есть и в Крыму, и на Тамани. Но сейчас она добывается в колодцах, откуда собирающуюся нефть вычерпывают глиняными кружками. Но необходимо будет бурить скважины. И получив большое количество нефти развивать нефтехимию. Выходя в развитии химии на получение анилина. Ведь это не только получение красителей, очень дорогих в это время, но и стрептоцид. Добившись хотя бы лабораторного уровня его производства, из той же каменноугольной смоле, получаемой при коксовании угля. Что позволит бороться за жизнь людей, не допуская эпидемии, по крайней мере, у себя. Ну и постараться как можно быстрее получить такой краситель как берлинская лазурь. И последнее, на что обратил внимание Конев, это был район, где позднее возник Новороссийск. И где находились минералы, из которых возможно было получать цемент. Развивая на его основе строительство.

А вот когда, завершив все дела на Кубани, эскадра отходила от Копы, в направлении Керченского пролива, то Конев, стоявший на борту флагмана, спросил у Стрельцова:

— Надеюсь эти мои действия не вызовут твою оголтелую критику?

Стрельцов повёл короткими, узкими усами на остальном гладковыбритом лице и ответил:

— Не думаю. По крайней мере ты, Клим, стремишься выиграть. В отличие от известного тебе варианта. Где к победе не стремились, от слова совсем. А только играли, стремясь не особо сильно задеть чувства партнёров. А на как бы своих, хотя со своими, как поступали там, так не поступают, даже в мирное время, было глубоко начхать.

Министр обороны, который как раз спускался в катер, что должен был отвезти его на "Гото Предестинацию", откуда он собирался руководить завтрашним сражением в Керченском проливе, посмотрел на регента и добавил:

— Действуй, Клим. Вот тебе то мы поможем. Я же понимаю, что ты отступил от плана только из-за вновь открывшихся обстоятельств. И согласен, что с генуэзцами, нам, ссориться, резона нет.

— Ну спасибо, что разрешаешь, — только, усмехнувшись, и ответил Конев, — Да и я всё-таки хочу уговорить, этого Заккария де Гизольфи, возглавить Тмутараканское княжество. Он тут всех знает, его тут все знают. Ценный кадр получается. Нужно использовать, в своих интересах.

3

А вот после того как флот ушёл из Керченского пролива и быстро захватил Анапу, то дело и дошло до первого, буквально настоящего, экзамена для попаданцев. В Геленджикской бухте эскадру встречал пусть и небольшой, но вполне боеспособный и представляющий угрозу турецкий флот. Правда к тому моменту и эскадра несколько усилилась за счёт нанятых в матросы, гребцы и солдаты местных. Хотя гарнизоны в Керчи, Тмутаракани, Анапе и Новороссийске пришлось оставить. Да и жителям первых трёх городов, четвёртый то турками оказался разрушен, особенно ремесленникам успели дать задания. Как на изготовление всего необходимого для эскадры, оружия, доспехов, одежды, обуви и всего остального. Так и на сбор необходимых ресурсов. Той же железной руды возле Керчи. Ну и нацелили на строительство домен, обещая привезти, для них, уголь с Кавказа. Как-то на покупку каменного угля у нагайцев надежды было мало.

А теперь, в Геленджикской бухте, собралось более полусотни каторг и фуст, выстроившиеся в четыре отряда. Центр, состоявший из полутора десятка больших каторг. За которыми находилось три самых больших галеры. Включая и одну, с тремя фонарями, на корме[5]. При этом, с двух сторон, от главных сил, располагались фланговые отряды из дюжины как каторг, несколько меньшего размера, так и фуст. Ну а в резервный отряд турецкого флота составляли с десяток фуст. При этом, непосредственно у берега, прямо напротив разрушенного Мауролоко, возле пустого турецкого лагеря, находилось менее трёх десятков торговых парусно-гребных судов и с десяток барж. Причём как уже знал Конев, эти суда назывались калята и фиркате. Так сказать, будучи переходными типами от гребных каторг и фуст, к уже больше парусным шебекам и фелюгам. Эти кораблики уже имели развитое парусное вооружение, с косыми латинскими парусами. И больше предназначались для перевозки грузов и пассажиров, чем для боя. Имея от полутора десятков человек экипажа как на фиркате и до трёх десятков на каляте. Но при этом на них, вдоль бортов, ещё находились банки для гребцов. Причём из расчёта по одному человеку на весло. Хотя на кораблях этих типов и отсутствовали бортовые площадки для гребцов. А банки для них находились внутри корпуса. Что увеличивало возможности этих кораблей по перевозки грузов. Но в них продолжали существовать элементы галер. Например, отсутствовал бушприт, а вместо него в носовой части был рострум. А носовая мачта как на полакрах была наклонной. Да и кормовая настройка была скорее галерная, длинная и узкая, далеко выступающая позади корабля. При этом, в роли гребцов, выступали сами свободные члены экипажа. Которые, в бою, должны были сами защищать свои корабли, такими небольшими командами. А на палубах турецких боевых кораблей толпилось до трёх тысяч вооружённых турок. Причём как из экипажей кораблей и торговых судов, в том числе и лучники, так и вооружённых саблями, булавами, топорами и щитами аскеров, из турецкой пехоты. Как говориться, турки принимали бой.

Ведь даже взятие Анапы нельзя было отнести к серьёзному бою. Тут тоже подошли к берегу, концентрированным огнём разрушили участок стены. Куда под прикрытием артиллерийского огня высадили десант с девяти трофейных галер. При этом небольшой гарнизон турок не смог сдержать натиск десанта и крепость пала. Как пала и в реальной истории, только несколько позднее[6]. При этом Конев обратил внимание, что при ведении огня, на морской волне, корабли скорее разбрасывали ядра, становившимися дефицитными, чем вели прицельный огонь. Как оказалось, в момент выстрела стоящий сбоку от орудия фейерверкер не видел, куда именно было нацелено его орудие. И просто выполняли команды. Но когда обсуждали, как это избежать и вести прицельный огонь, то кто-то из моряков вспомнил что на британской "Виктории" видел, на установленных, на этом линкоре орудиях, кремнёвые замки. С верёвочным спуском. А проводивший экскурсию экскурсовод прямо говорил, что установление такого девайся, на орудия британского флота, позволял разместить фейерверкер непосредственно за орудием. И он мог вести уже прицельный огонь. Только по цели. Что давало преимущество британскому флоту. И было решено, используя возможности мастерских на кораблях эскадры создать подобные кремнёвые замки и на кораблях эскадры. А в результате зайдя в Цемесскую бухту, где находилась полностью разрушенная Бата, эскадра остановилась на сутки. Где срочно сделали и установили на большие орудия кремнёвые замки. Ну и заодно подняв флаг над разрушенный крепостью. Оставив в ней гарнизон и работников, которые должны были начать работы по восстановлению крепости. И только потом эскадра двинулась на юго-восток. Но там их уже ждали готовые к бою турки. Которые уже не только взяли Мауролоко, но и снова вернулись на корабли, приготовившись к битве. Даже вывесив, для защиты гребцов от стрел, щиты вдоль бортов галер.

При этом сражаться турки собирались по, ещё отработанной со времён древних греко-персидских войн, галерной тактике. Где галеры выстраивались в ряды, носом в сторону противника, будучи разделённые на отряды. И образуя несколько параллельных рядов. После чего противоборствующие флоты должны были сходиться лоб в лоб. Засыпая друг друга стрелами и снарядами метательных орудий. В конце, концов, сходясь в абордажные схватки. Стремясь атаковать отдельные корабли противника несколькими своими, сойдясь с ними борт о борт. И используя, преимущество в численности экипажей, уничтожить в рукопашной схватке экипаж корабля противника. А потом переключится на другие вражеские корабли. Стремясь вывести из боя вражеские корабли быстрее, чем противник выведет твои. И так победить.

Ну а попаданцы, стали исходить из тактики уже парусных кораблей. Где главным боевым положение было не нос, в нос, а борт, о борт. Что бы использовать в бою огонь своих орудий. Нанося поражение противнику именно им. При этом сама эскадра была разбита на несколько отрядов. Имеющие вспомогательные двигатели корабли составили два отряда. Авангард, из линкора "Гото Предестинация" и фрегата "Штандарт". И главные силы флота, состоящие из кораблей "Крузенштерн" и "Херсонес", бригов "Триумф" и "Россия". Которые должны были, убрав паруса и идя на вспомогательных двигателях, обойти строй турецких кораблей, по глубокому месту, обстреливая их. И оттесняя огнём орудий турок на мелководье. При этом составлявшие арьергард линкоры "Полтава" и "Императрица Мария" должны были, используя паруса, маневрировать перед строем турецких кораблей. Ведя огонь по противнику. Довершив создание огневого мешка для турок. В резерв флота были выделены "Лукулл", "Одесса" и "Либава". Эти корабли не должны были учувствовать в бою. Но, имея вспомогательные двигатели, должны были, в случае необходимости, прийти к потерявшим ход кораблям. Вытянув их из опасной ситуации. Ну а семь шхун и девять галер составили абордажный отряд. Которые должны были принимать капитуляцию турецких кораблей и, при необходимости, вытягивая их на мелководье, для спасения, в первую очередь, гребцов. При этом самая крупная из шхун, "Надежда", при этом должна была служить палочкой выручалочкой. Сама, не принимая непосредственного участие в бою. Будучи готовой, прийти на помощь, попавшим в беду кораблям абордажного отряда. Которые, правда, непосредственно идти на абордаж не должны были. А имели многоствольные, снимаемые установки, из ружейных стволов, которые могли вести относительно прицельный, залповый огонь. Которым и планировали решать вопрос, с лезущими на абордаж, турецкими солдатами. Решив вопрос, со скоростью заряжания, этих многоствольных установок, за счёт уже готовых бумажных патронов, а не с помощью поочерёдного заряжения каждого ствола, последовательными действиями.

Но, как известно, любой план действует только до первого выстрела. Так и тут ставка на то, что турки, оказавшись в критической ситуации, сдадутся, не оправдалась. Да турок удалось взять в перекрёстный огонь с трёх направлений, что тут же вызвало большие потери на турецких кораблях. Хотя и старались вести относительно прицельный огонь, щадя в первую очередь гребцов. Которых было под шесть тысяч человек.

И два десятка турецких галер оказались захвачены, ещё где-то столько же успели затянуть на мелководье до того, как они затонули. Благо, не смотря на весьма хлипкую конструкцию корпуса, причём как его набора, так и тонкой обшивки, даже пробоины от нескольких ядер не вызывали мгновенное затопление галер. А ядра русских пушек порой пробивали турецкие галеры насквозь, через два борта, от носа и до кормы. Но даже такие повреждения давало достаточно времени, чтобы русские шхуна или галера, успела подойти к гибнущему турецкому кораблю. Забрасывали на его борт кошки, на тросах, а потом оттягивали галеру к берегу, пока та не садилась на мель. Сумели корабли абордажной команды захватить торговые турецкие корабли и баржи. Да и сняли с тонущих турецких галер или вытащили из воды, большую часть гребцов с погибших кораблей.

Но туркам стоит отдать должное. Они показали себя достойными противниками. Попытавшись, сначала, сойтись с противником грудь в грудь. Устроив честную поножовщину. От которой хитрые урусы подло отказались, всячески избегая ближнего боя. Но турецкий паша, командовавший этим флотом, довольно быстро сообразил, что его противники будут всячески избегать абордажа. И тогда он приказал атаковать наиболее далеко выдвинувшиеся, в глубину бухты, корабли авангарда. Причём нацелив главный удар по "Штандарту". Правильно решив, что имевшая более высокий борт "Гото Предестинация", менее доступная цель для абордажников. И, несмотря на то, что эти корабли пытались маневрировать и избежать сближения турецких кораблей, но стеснённые бухтой эти корабли оказались под атакой десятка турецких галер, включая и флагманскую. Из которых две трети атаковали фрегат. А только несколько сцепились с "Гото Предестинацией". И если подняться на борт линейного корабля турки так и не смогли, то на борт "Штандарта" повалила буквально толпа турок. Которые даже успели сорвать флаг корабля.

Что заставило капитана фрегата Владимира Мартуся приказать экипажу укрыться, или внутри корпуса, закрыв все люки, либо же подняться как можно выше по вантам, а по радио запросить обстрелять корпус корабля картечью. И корабли, главных сил, подойдя к "Штандарту" дали по нему несколько залпов картечными зарядами, вычищая его корпус от турок. А только потом, на борт фрегата, высадили абордажные партии. Которые и нейтрализовали, с помощью стрелкового оружия и штыков выживших под обстрелом турок. Обнаружив тело турецкого паши, которого опознали по дорогому зерцальному доспеху и оружию, возле флагштока фрегата, сжимавшего турецкий флаг, который он так и не успел поднять. Вместо которого вернули, на законное место, пусть и надорванный, но родной флаг корабля. Вопрос, с атаковавшими " Гото Предестинацию" турецкими галерами решили шхуны. Засыпав турок пулями из своих многоствольных скорострелок. А потом окончательно нейтрализовав их с помощью абордажников. В том числе и с подошедших к "Штандарту" и " Гото Предестинации" русских галер, которые и поставили этом в сражении точку. Хотя, как русских. Экипажи галер были далеко не русские по национальности. Скорее это были многонациональные экипажи под русским флагом. Но назвать иначе было бы сложно. Да и это название вполне соответствовало духу времени. Когда служили не государству, а сюзерену.

Хотя и совсем без потерь обойтись не получилось. Почти восемь десятков человек погибло. А под две сотни человек казались ранены. Пусть и подавляющее большинство из них были из местных. Но и попаданцы потеряли четверых погибшими. Из числа тех, кого можно было назвать военными, как бы под этот разряд стали попадать и бывшие курсанты мореходного училища. Были потери и среди реконструкторов, из числа бывших военных. Всё-таки турки показали себя, упорным и заставляющим считаться, с собой, противником. Перспективных же гражданский, а особенно технических специалистов старались беречь. В основном доверив им, в сражении, стрелять из орудий. А не лезть вперёд с острыми железяками. С десяток человек из попаданцев оказался ранеными. Которых тут же доставили в медицинские отсеки кораблей. Ну а после медики занялись ранеными из местных. Сначала оказав помощь своим, уже служившим новому государству, потом освобождённым гребцам и только потом, по остаточному принципу, пленным туркам. Пока все остальные занимались сбором трофеев, снимая с тех галер, что затонули, всё что можно. А заодно оценкой состояния и возможным ремонтом кораблей. Включая и больше всех пострадавший, из кораблей, оказавшихся в этот мир, "Штандарт".

И буквально стоило, только, закончится сражению, а с кораблей даже не успели сойти на берег, как на берегу появились местные воины. Среди которых находился и небольшой отряд, в несколько десятков человек, воинов, под генуэзским флагом. Которые стали захватывать в плен, выбирающихся на берег турок. Так что пора было переходить от войны, к политике. И постараться не рассориться с возможными союзниками.

4

Пришлось брать надувную моторную лодку, с подвесным мотором. Где и разместить, упакованных в бронежилеты и каски, но с петровскими фузеями, со штыками, морских пехотинцев, пусть и с автоматами Калашникова за плечами и пистолетами Макарова на поясах. При этом отряд пехотинцев возглавил уроженец Геленджика, хорошо знавший адыгский язык. Из расчёта, что через него получиться понять местных. Самому Коневу вновь облачиться в полный латный доспех, и с мечом и кинжалом на поясе. А что делать положение обязывало. И уже в таком виде и с такой поддержкой, взяв подарки, шашку образца одна тысяча двадцать седьмого года и пару бутылок водки. Одну в подарок, вторую, чтобы распить на месте. И что бы было, в чём употребить, прихватили ещё и гранёные стаканы. Да и закуску в виде небольших бутербродов тоже не забыли. И в таком виде отправились, с визитом, к местному натухайскому князю.

При этом вспомнив историю, как князь Святослав вёл переговоры, с византийским императором, сидя на банке для гребцов, в ладье. Где перед этим сам и грёб наравне с воинами. Но тут грести не надо было, ведомая мотором лодка буквально выскочила на берег. Буквально напротив группы наиболее богато одетых всадников. Которые все были обвешены оружием, имели кольчуги, небольшие островерхие шлемы-мисюрки, защищавшие по сути только верх головы, но с кольчужной бармицей спадающей на плечи и оставлявшей открытыми только лица. Которые гарцевали на отличных конях, под черным флагом, с изображением трёх перекрещивающихся золотых стрел и с золотыми же шести лучевыми звёздами в углах полотнища. Пехотинцы вышли, из лодки, на берег, встав с двух сторон от неё. А сам Конев так и остался сидеть на банке в ней. Явно давая понять присутствующим, кто тут главный. Ведь в то время тот, кто сидит, тот и главный. После чего и начались переговоры.

И начались они с подарков. Ведь подарить оружие, это означало, что ты склонен видеть в оппоненте, если уж не друга, так союзника. И даря ему оружие показываешь, что ты ему доверяешь. И шашка, пусть и самого простого вида, как говориться пришлась ко двору, хотя ещё не известная в этом мире латунь, в отделке ножен и рукояти оружия впечатление и произвела. Но гораздо меньше, чем, когда адыгский князь потянул клинок из ножен и практически сразу замер, осознав, что клинок полностью стальной. Что сразу же поднимало его боевую ценность до заоблачных высот. Цену кстати тоже. И в ответ князь подарил Коневу саблю, не плохую. Как бы сказали на Руси, харалужную, в других местах подобное более известно, как дамаск[7]. В богато украшенных золотыми накладками с разноцветными, пусть и не крупными камнями, ножнах.

А вот вторая часть подарка вызвала недоумение. Прозрачная жидкость, в прозрачной же стеклянной бутылке. Нет, по местным меркам, бутылка из прозрачного стекла сама по себе была большой ценностью. При условии, что водку взяли фирменную, в фигурной бутылке. Но вот что это сразу не поняли. Но что бы разрешить этот вопрос как раз и взяли вторую бутылку. И по жесту Конева её открыли, повернув пробку, налили, в гранёные стаканы, буквально по глотку и предложили адыгскому князю сделать выбор стакана. Второй стакан взял Конев и, проговорив: "за знакомство", одним глотком выпил, после чего, по привычке, чтобы занюхать, упёрся носом в латную рукавицу. Довольно больно ударившись об неё. Черкес усмехнулся и влил в рот водку. Что бы уже через минуту, судорожно хватать воздух ртом, смотря выпученными глазами на Конева. Ему тут же подали блюдо с бутербродами, которые он стал жадно запихивать в рот. А Конев, наполнив, где-то треть своего стакана, и произнеся: "будем", демонстративно спокойно выпил водку, как воду, после чего сунул сжатый кулак под нос себе. На этот раз, стараясь не сильно ударить нос об сталь. И разжав кулак, выпустил стакан из рук. Но калёное стекло не разбилось при ударе об мелкую гальку, а только звякнуло при ударе. Чем ещё больше впечатлили оппонента.

Который, правда, свой стакан не вернул. А передал кому-то из своих приближённых. Ну, это было и понятно, тут граненый стакан проходил по разряду дорогого кубка. Да и по местным понятиям подарок есть подарок. И посуду никто возвращать не собирался. Но в ответ князь одарил Конева своим личным боевым ножом, сняв его с пояса. После чего согласился на то, что они союзники, пообещал прислать своих воинов на помощь для войны в Крыму. За плату конечно. Ну и согласился, что будут торговать. Причём сразу же попытался продать пленников, что были захвачены его воинами, как из числа только что захваченных турок, так и из числа пленников, взятых в соседних, тоже черкесских, правда, племени шапсугов, селениях. Выказав готовность взять плату и товаром, в частности водкой. Согласился он и на то, что колония в Мауролоко переходит под контроль людей Конева. Правда, посоветовал сначала решить этот вопрос с Заккарием де Гизольфи, командовавшими генуэзцами. Что бы у тех не было претензий. Конев с такой постановкой вопроса согласился. Согласился он, и обменять пленников на водку. Благо это обошлось всего в несколько ящиков водки. В стеклянных бутылках. Правда, для этого, пришлось опустошить практически все запасы водки в буфетах кораблей. Но после того как планировалось наладить винокурение, то водка хоть и оставалась ценным ресурсом, но была явно возобновляемым. Ну а сам адыгский князь признался, что хочет удивлять своих гостей, превращая воду в вино. Просто добавляя в кувшин водку из бутылки. А вот женщины для пришельцев, среди которых преобладали молодые мужчины, уже становились весьма необходимой частью жизни. И пришельцы получили почти сотню молодых черкешенок и детей из числа шапсугов. Заставив, при этом, Конева произнести: "Геленджик он и есть Геленджик, недаром переводиться, с турецкого языка, как Белая невеста". Но что поделать эти горцы и жили, в довольно скудных, на ресурсы, землях, за счёт того, что похищали, друг у друга, ну у соседних племён, а то и враждебных родов своего племени, людей. В общем, из соседнего аула, за горой или рекой. И продавая их в рабство. Правда, при этом Конев сразу же обозначил, что рабство они не приемлют, но пленников выкупать будут. Покупая так же все товары, что ранее покупали генуэзцы. Плюс, они готовы покупать, качественный древесный уголь. И хорошо высушенную, качественную древесину. После этого попросил пригласить Заккарию де Гизольфи, для переговоров, на "Крузенштерн".

Ну и пока генуэзца сначала искали, потом убеждали посетить корабль, то отправившийся на корабль Конев стал рассматривать подарки князя. В том числе и вытянув из простых кожаных ножен боевой нож князя. Увидев который Стрельцов рассмеялся и, показывая на это оружие, по форме клинка весьма близкого к шашке, произнёс:

— Меч это чем тычут, сабля, это то чем рубят, нож это, то, чем режут. Шашкой режут, так что шашка, это нож. Да и вообще то, дайто, что ты Клим обозвал катаной, хотя катана это японский меч вообще, причём именно японский и именно меч, как те же полностью прямые тёкуто или цуруги, тоже нож. И шашкой, да и вообще катаной, именно режут. Причём заметь, по форме клинка, это прямо такой нож и есть. Только длиннее.

При этом на попытку Конева поспорить, уверяя, что раз клинок кривой, значит это сабля, и поэтому пусть и дайто, а не катана, но тоже сабля, хотя для сабель, в японском языке, есть другое слово, не катана, обозначающий другой тип оружия, причём другим иероглифом, Стрельцов сумел ответить. Заявив, что он видел два практически идентичных, при изготовлении, клинка. Один, из которых был переделан в шашку[8]. Для этого клинок, переделанный в шашку, сделали короче на несколько сантиметров, сделали уже по полотну, сточив практически сантиметр на стороне лезвия, плюс полностью сточили елмань[9]. В результате шашка оказалась в полтора раза легче сабли. Её рубящие свойства уменьшились, но повысились режущие свойства клинка[10]. При этом центр тяжести оружия сместился на клинок, причём оказавшись очень близко к его рукояти. Так что и шашка и катана это ножи. Только настолько большие, что уже мечи.

Конев, вместо ответа, нахмурился, обдумывая, чтобы ответить. Ведь у него в руках был подаренный ранний клыч. Одна из разновидностей настоящих сабель. Изогнутый, как раз тяжёлый, с развитой елманью и центром тяжести, где-то за обухом клинка, ну явно совсем не шашка. Но тут к борту "Крузенштерна" пристал его разъездной катер, на котором находился богато одетый воин, в накидке, с красным прямым крестом Генуи. И пришлось Коневу и Стрельцову идти в капитанский салон корабля. Где как раз всё и готовили, для проведения переговоров. О дальнейшем взаимодействии пришельцев, как с Генуей, так и с Банком святого Георгия. Которому и принадлежали все колонии генуэзцев, на Чёрном море.

Интерлюдия 1

Сколько бы себя не помнил Заккария де Гизольфи, генуэзцы, в Капитанстве Готия, всё время готовились к вторжению турок. Но когда оно всё таки случилось, то произошло это внезапно. Нет, два десятилетие назад первое вторжение турок было[11]. Но тогда оборона крепости Каффа и помощь крымских татар привело только к тому, что Капитанство Готия согласилась на протекторат Турцией над этой территорией, с выплатой султану дани. Но всё понимали, что это временно, и рано, или поздно, турки вторгнуться, чтобы завоевать Крым. И все его ожидали.

Но когда вторжение случилось, то всё пошло не так как ожидали. Всё началось с того, что из-за гражданской войны у крымских татар, Каффа оказалась в осаде. И в ней оказались собраны практически все силы Капитанства Готия. И тут в окрестностях капитанства и появился турецкий флот из полутысячи, правда, не все из них были боевыми, килей. И при этом в самой осаждённой Каффе случился мятеж армянского населения. Которым не понравился главный священник армянской церкви города. Назначеный генуэзцами. Что и не дало возможности оборонять город, от семидесяти тысяч человек турецких сил, из которых, правда, воинов было всего тысяч двадцать, а половина были невольниками гребцами. И через несколько дней после начала осады турками Каффа сдалась. После чего турки очень быстро заняли практически все владения христиан в Крыму, большая часть, из которых, сдалась захватчикам без боя. При этом попытки обороняться были осуществлены только в генуэзских владениях Чембало, Копе и тут в Мауролоко. Ну, если не считать небольшого боя в Солдайе. Попыталась оказать сопротивление и феодорийская крепость Фуна. И сейчас оборонялась столица княжества Мангуп. Которая выдержала пять штурмов. И теперь оказалась в полной осаде. Притягивая к себе главные силы турецких войск и флота. С галер, которого были сняты орудия для ведения осады. И только небольшие силы турок стали уничтожать оставшиеся города генуэзцев. Дойдя до Мауролоко.

Но незадолго до этого до него стали доходить слухи о появлении некой, могущественной, причём могущественной на грани колдовства, силы, враждебной туркам. Да турки могли захватить и разрушить Копу, но не стали занимать её. Что позволило ему, после ухода врага, начать восстановление этого города. И вот оттуда примчался гонец, сообщивший, что к Копе, в поисках турок, подошёл флот железных кораблей. Которые уже заняли Тану. Захватив несколько турецких галер. Но узнав, что город Копа осталась под контролем генуэзцев, этот флот не стал проявлять враждебность. А просто ушёл к Керченскому проливу. И вот буквально через несколько дней эти корабли стояли в бухте перед развалинами Мауролоко. А в бухте плавали обломки кораблей турецкого флота.

И как только развязка в морском сражении стала понятна, а флот железных кораблей стал очень быстро побеждать в сражении, не смотря на отчаянную атаку турок, на самый маленький, из главных кораблей противостоящих ему сил, генуэзцы поспешили, при поддержке местных союзников занять развалины Мауролоко. И видя ситуацию, на море, его турецкий гарнизон сдался превосходящим силам без боя. Как сдались и те, кто остался было в турецком лагере. Князь натухаев направился к берегу, на переговоры с пришельцами, а генуэзцы попытались хоть как-то организовать оборону крепости. Не зная, что ожидать от непонятных пришельцев. И именно там, в разрушенной крепости посланники пришельцев и нашли его, пригласив на флагманский корабль, для переговоров. Заккария принял это приглашение.

И его, на амобеглой лодке из ткани не пропускающей воду, привезли на борт огромного, парусного, железного корабля, способного также двигаться, по воде, с помощью какой-то неведомой, буквально колдовской силы, без помощи вёсел и парусов. Что Заккария видел сам и мог бы подтвердить под присягой. И поднимаясь по трапу, на борт этого корабля, он понял, что корабль не просто железный, он сделан из толстых, в половину дюйма, листов первоклассной стали. И только то, что пришельцы не скрывали, что они пришли из времён, отстоящих от существующих, на полтысячи лет, давало объяснение, как можно создать невозможный, по меркам генуэзца, корабль. Цену которого, в этом времени, он даже не мог себе представить. А потом Заккарию де Гизольфи провели вовнутрь этого невозможного корабля, пройдя по отделанным полированным деревом коридорам, и подвели, к богато меблированной, отделанной красивой обивкой и полированными панелями благородной древесины комнаты, в которой сидели двое. Один длиннолицый, светловолосый, с короткой стрижкой на голове, и небольшими тонкими усами, сидел в начале длинной стороны стола. И второй, сидевший на месте, во главе стола, был круглолицый, с бритой головой и тёмными усами вокруг губ, с небольшим клинышком бороды на подбородке. При этом этого второго Заккария видел на переговорах с адыгами на берегу. Где он сидел в той лодке, сделанной как будто из ткани, в дорогом полном латном доспехе, скованном буквально лучшими мастерами Милана. Настолько выделка блестящего, белого доспеха была идеальна.

И вообще Заккария заметил, насколько богаты были эти иновременные пришельцы. На все них он ни разу не увидел не то, что дерюги из конопли, но даже полотна изо льна. Все были одеты в шерстяное сукно, хлопок или шёлк. Их одежда и обувь была сшита явно мастерами портного или обувного дела. Настолько их одежда и обувь имела ровные красивые швы. Как будто это и не были дело рук человеческих. На многих он видел блеск золота или серебра. Причём не только на их женщинах, имевших, к тому же, украшения из драгоценных и гранённых, что умели делать только индийские мастера, камней. В то время как в остальном мире камни только полировали. Вот и эти двое сидели в прекрасно сшитых, с пуговицами, камзолах и целых штанах[12], их дорогого, крашеного сукна, в сделанных из крашеного хлопка сорочках. А на их одинаковых кожаных, с металлической отделкой ремнях, висели одинаковые, как близнецы, короткие, гранёные кинжалы. И, в явно специальных ремённых сумках, находились воронённые ручницы. Крайне необычного вида. Это были элегантные стальные вещицы, только по своему назначению похожие на обрубки из плохого железа. Насаженных на длинных палках, которые либо зажимали под мышкой, либо клали на плечо, а то и упирали в латный доспех на груди. И все эти, весьма скромные на вид, вещи буквально кричали о своей запредельной, в понимании генуэзца, стоимости. При этом перед ними на столе стоял запотевший резного стекла кувшин, с длинным узким горлышком, с каким-то рубиновым напитком, три стеклянных кубка имевших такую же точно резьбу, как и графин, и большое резное стеклянное блюдо, с нарезкой из сыра и копчёного мяса.

И после взаимных приветствий, а в разговоре им помогала, зашедшая следом, молодая женщина, объяснявшаяся на латыни, и знакомства, а круглолицый оказался регентом владений Богоматери, Климом Александровичем Коневым, при этом должность длиннолицего, Игоря Ивановича Стрельцова, Заккария де Гизольфи, перевёл для себя как канцлер, его пригласили за стол. И предложили выпить с дороги. И в кувшине оказалось вино[13]! Красное вино! Хотя стоило отдать ему должное, вино было хоть и крепкое, но чудесное. И Заккария никогда такое не пил. И когда он спросил, откуда это вино, то был премного удивлён тем, что это вино из виноградников близ Мапы, или как назвали это место пришельцы Анапы. Тут такого не было. А местные жители с радостью скупали привезённое генуэзцами вино. Отдавая за него рабынь[14]. Которые высоко ценились за свою красоту в Италии. Да и во всей Европе тоже.

И начались переговоры о будущем Капитанства Готия. Нет, Заккария де Гизольфи, честно пытался соблюсти интересы, как Генуи, так и Банка Святого Георгия, предлагая пришельцам наняться к ним на службу. И получить, за службу, от них, Генуи или Банка Святого Георгия компенсацию, после победы. Но пришельцы отказались, напомнив, что в настоящий момент Генуя захвачена Миланским герцогством. А у банка нет возможности, как самостоятельно расплатиться с ними на их услуги, так и не то что бы восстановить, но и просто удержать оставшиеся тут в его владениях Мауролоко и Копарио. Предлагая выкупить право на их развалины, у банка, за полтысячи флоринов. Так как все остальные владения они либо уже отняли у турок, либо отнимут. Напомнив, что банк, в своё время, вообще всё Капитанство Готия приобрёл за пять тысяч, а тут только развалины двух городков. Плюс на всех этих землях деятельность банка должна была продолжиться. Да и самому Заккарию сделали предложение, от которого отказаться было конечно можно, но сделать это было довольно сложно.

Для начала Конев поинтересовался, какой доход имел Заккария, как консул Матреги. На что генуэзец честно признался, что имел порядка трёхсот пятидесяти, четырёхсот флоринов в год[15]. И ему сделали предложение стать наместником в Тмутараканьском княжестве пришельцев. Имея шестьсот флоринов оклада в год, плюс ещё сто двадцать флоринов в год на представительские расходы, и долю в трофеях. Последнее при участии в боевых действиях. При этом под его управлением окажутся не только Тмутаракань, но и Керчь, Азов, Анапа, Славянск-на-Кубани, Новороссийск и Геленджик. При этом пришельцы так же претендовали на Ейск, который ему предстояло восстановить. Имея в своих руках высшую государственную и судебную власть над этой территорией.

Нет, Заккария де Гизольфи, не дал ответ сразу. Он поинтересовался отношением пришельцев к святой католической церкви. Но получил вполне удовлетворяющий его ответ. Что в этом государстве разрешена любая вера, где нет жертвоприношений, то есть те, где не оскверняют алтари пролитой кровью. А те церкви, где прославляют главу государства, находятся в привилегированном положении, по отношению к другим верованиям. Ну а если касаться Тмутаракани, то там деятельность католического архиепископа начнётся, как только тот появиться, взамен увезённому в плен турками. После чего Заккария посетил часовню, где лично прикоснулся к, чудесным образом явленной, иконы Святой Марии и дал своё согласие. На то что присоединиться к пришельцам.

В общем, к вечеру, Заккария вернулся к своим людям уже в Геленджик, имея на доспехах эмблему пришельцев, в виде синего, Андреевского креста, на красном фоне. Сообщив своим людям, что теперь они служат новому сеньору, самой Богоматери. Наместником которой, на этой земле, а именно в княжестве Тмутараканьском, частью которого становиться город Геленджик, является он Заккария де Гизольфи. Что и подтверждено на собрании новых владельцев. Ну и вручил, представителю Банка Святого Георгия, компенсацию за потерю, оставшиеся было, до это момента, у банка, прав на их владения в Капитанстве Готия. И на этом закончилась история, этих приключений, итальянцев, в России.

А потом торжественно был спущен флаг Генуи. Который был аккуратно сложен, и под барабанный бой и торжественные звуки труб, был вручён представителю банка. И над Геленджиком взвился красный флаг с коронованным двуглавым орлом, держащим в лапах меч и лавровый венок и с непонятными символами на груди. При этом девушка, которая держала новый флаг, когда его присоединяли к флагштоку, подбросила полотнище вверх, и оно расправилось в воздухе, сразу же затрепетав в воздухе. Поднимаясь по флагштоку под торжественную музыку. При первых звуках, которой стоявшие в почётном карауле воины резко, буквально одним движением, как по команде, взметнули своё оружие. Одновременно и демонстрируя своё почтение и показывая свою выучку. А оттуда, где собралась вместе молодёжь пришельцев, раздались крики и залихватский свист, но регент даже ухом не повёл. Продолжив стоять с поднятым подбородком и приложив руку к сердцу. И в этот момент грохнула задранная вертикально вверх стволом мортира. И в воздухе расцвел разноцветный огненный цветок. А выстрелившая из пушки, совсем юная девушка, при этом, радостно запрыгала и захлопала в ладоши, приговаривая: "Получилось! Получилось!" А Конев, посмотрев на этот огненный цветок, в небе, опадающий огромным количеством мелких пылающих звёздочек, задумчиво проговорил: "Нужно подумать о том, как это использовать, для подачи сигналов".

5

Занятие Геленджика и ликвидация непосредственной угрозы позволило прекратить это стремительный бег на юг. Дав возможность более осознанно заниматься вопросом дальнейшей интеграции нового общества в данный мир. Так сказать, без спешки и штурмовщины. Нет, охрана бухты осуществлялась. В море на расстоянии двух десятков миль, от входа в бухту находилось две шхуны. Которые, с закатом уходили в бухту. Ну, сейчас такое время. Военные флоты галерные. А значит мало того, что каботажные, так и ещё слабо мореходные и имеют очень небольшую автономность. Без пополнения запасов продуктов и воды галеры могли действовать трое суток. При экономии всего и вся, от силы, пять. Плюс гребцам нужен отдых, и значит необходимо, на ночь, приставать к берегу. Что весьма ограничивало возможность по переброски, из южного Крыма, под Геленджик, боевых кораблей турок. И имелась возможность потратить несколько дней на отдых, реорганизацию и подготовку к дальнейшим действиям.

А тут сразу же всплыл целый ворох проблем. Которыми пришлось срочно заниматься. И главной проблемой стали трофеи и освобождённые гребцы. Даже с пленными турками проблем было меньше. Собрали на берегу, обнесли эту часть берега колючей проволокой и стали обеспечивать пленных продуктами и водой, ведя с ними работу. Благо, часть пленных, заявив, что он не турки, а греки и армяне, и вообще мусульманские обряды соблюдали для видимости, но сами продолжают верить в Иисуса, поспешила присоединиться к победителям. Став моряками на захваченных торговых кораблях. Ну а остальных пленных гоняли отрабатывать еду восстановлением Геленджика, в первую очередь укреплений. И проблем с их конвоем не возникло. Бывшие генуэзцы легко взяли эти функции на себя.

А вот вопрос с более чем тремя десятками трофейных галер, с разной степенью повреждений, и почти двумя десятками затонувших галер, из которых с десяток, хотя бы частично, выступали над поверхностью моря, решать надо было. А ведь были ещё и торговые суда, которые, правда, сдались практически без боя. Только отдельные команды, или единицы из других команд, попытались оказать сопротивление. А не пали ниц на палубу, демонстрируя покорность. И тем самым давая сигнал, о своей сдачи, в плен. Ну, тут так принято. Правда большая часть тех, кто пытался оказать сопротивление, и были капитанами этих кораблей. Так что на корабли пришлось назначать капитанов. И вот тут, бывшие кадеты мореходных училищ, и стали получать под своё командование трофейные корабли. Но и одного своего, на таком корабле, не оставишь. Пришлось комплектовать эти корабли и командным составом из пришельцев. Выдавая им по автомату. Ну и ещё какое личное оружие капитану. Например, всё теже ракетницы, переделав все ракеты, в "патроны жизни". Хотя большая часть торговых кораблей и было решено передать владельцам из местных. В том числе и вернуть их бывшим владельцам и капитанам. Если те выказывали свою лояльность.

Да и не все боевые галеры было решено восстанавливать. Самые сильно повреждённые, из них, было решено разобрать, сняв с них всё самое ценное, пушки, например. Да и вообще всё, что могло быть использовано, канаты, паруса и даже любые металлические детали. В общем, постарались снять как можно больше всего полезного и с затонувших галер. А их деревянные детали тоже пустить, в дело. Либо использовав их для ремонта других кораблей и Геленджика, либо же их пережгли в древесный уголь. Благо делались эти корпуса далеко не из сосны. Решили разобрать и те баржи, что турки использовали для перевозки припасов. Предварительно тоже сняв с них всё, что можно были использовать или продать.

Тут же обменяв часть этих трофеев на товары, которые приготовили для продажи местные адыги. Или как их ещё называли на Руси косоги. А черкесами их стали называть уже турки. Ну а греки и латыняне называли их зихами. Плюс у них попытались скупить запасы продовольствия и оружия. Дотянувшись тут до всего, до чего могли. Ведь вместе с турецкими галерами в распоряжении эскадры оказалось несколько тысяч человек. Как гребцов с турецких галер, так и местных жителей, которые благоразумно покинули город, при приближении турецкого флота, ну а сейчас вернулись и приняли подданство нового сюзерена. Которая, в общем-то, устроила всех, ещё бы богоматерь кого-то не устроила. А крестный ход, с чудом явленной иконой, в городе устроили. Да и благо тот, кто должен был её, тут, представлять, как власть, а именно Заккария де Гезольфи, знаком был всем. Но этим людям была необходима помощь. Да самоуправление и освобождение от налогов они получили, как и нового, хотя и старого, руководителя. Да они достали припрятанные вещи. Но ту же часть оружия, на формирование городского ополчения, да и часть продовольствия, пусть и для продажи горожанам, выделить пришлось.

С бывшими гребцами оказалось сложнее. Они оказались не только весьма разнообразными по своему составу. По большому счёту там оказались представители буквально всей Европы и прилегающих к ней регионов. Были даже негры и индийцы. Про их религиозное разнообразие даже упоминать не стоило. При этом большое количество из них, причём не только те, кто оказался ранен в сражении, нуждалось в медицинской помощи. И все нуждались в усиленном питании и отдыхе. Но и пришлось вести работу среди них, что бы они согласились присоединиться к войне с турками. Хотя тут большей части, мысль послужить, с учётом того, что их снарядят, вооружат, накормят, да и ещё заплатят, пришлась по душе. Ушли единицы, в большинстве своём, из числа тех, кто был уроженцами окрестностей. Да и те, в большей своей части, пообещали вернуться в Керчь, уже в качестве наёмников.

И вот всё это, свалившееся на их головы, количество людей, включая и выкупленных пленников, из соседей натухаев, шапсугов, было необходимо организовать. И не только организовать, но и обеспечить необходимым, пристроить к делу, и главное не дать разрастись конфликтам, на национальной и религиозной почве. Хотя сразу же стали выяснять, кто есть, кто, и откуда приходиться, да и в кого верит, но и кто что умеет. И если людей по вере и из близких регионов проживания стали разделять на разные трофейные корабли. То вот по разделению с их навыками оказалось сложнее. Нет воинов и моряков, а также мастеровых, в первую очередь кузнецов и плотников, от остальных, в том числе и простых крестьян, выделили сразу. Первые тут же вошли в состав военных формирований, а вторые в экипажи кораблей. Кузнецов тут же пристроили к работе с металлом. Плотникам нашлась работа по ремонту трофейных кораблей. И больше всего пострадавшего, в сражении, причём от своих, "Штандарта". Гончаров тут же пристроили лепить посуду, и делать кирпичи и черепицу. Для восстановления как Геленджика, так и Новороссийска. Куда тоже направили корабли со строй материалами и работниками из числа пленных турок. Нашлась работа и другим мастеровым. А девушек тут же посадили на ремонт парусов и шитьё гамаков для матросов[16]. Оставив крестьян, на первое время гребцами и подсобными работниками.

Но среди людей, оказавшихся в распоряжении пришельцев, оказалось и несколько людей обладавших если не уникальными, то весьма редкими, для этого мира навыками и знаниями. Так, два бывших монаха, стали священниками. Девушку, из шапсугов, оказавшуюся травницей и знахаркой, тут же под охраной отправили собирать травы, и готовить из них препараты. Да и вообще эта девушка тут же оказалась в составе медиков, и в весьма привилегированном положении. Как и недоучившийся, в Пражском университете, на врача, парень. Который занял среди медиков пришельцев обязанности аптекаря. Несколько бывших торговцев и купеческих приказчиков определили в помощь Огурцову, вести дела, как компании, так и казначейства. Ну а алхимик оказался в распоряжении занимавшейся трофейным порохом Зинаиды. Но это, скажем так, была внешняя сторона проявившихся проблем. Но была и внутренняя сторона у возникших проблем.

[1] Диаметры чугунных ядер, в зависимости от их веса (в английских фунтах), распределялись следующим образом:

фунты..миллиметры..дюймы

1.............52,83.............2,08

2.............66,57.............2,62

3.............76,2...............3

4.............83,87.............3,3

6.............96,01.............3,78

8............105,67............4,16

12..........120,96............4,76

16..........133,13............5,24

18..........138,46............5,45

24..........152,4..............6

30..........164,17............6,46

36..........174,45............6,87

48..........192,01............7,56

60..........206,84............8,14

68..........215,65............8,49

Конечно же, диаметр ствола, у гладкоствольных орудий, был несколько больше.

[2] Заккария де Гизольфи оборонялся против турок на Тамани до 1482 года. Пытался задействовать для этой борьбы даже Московского Великого князя, но не удачно. Позже перешёл на службу к крымскому хану.

[3] Мапа — Анапа, Бата — генуэзская крепость в черте Новороссийска. Турки не стали её восстанавливать, а заложили свою крепость на несколько километров южнее. Уже в районе Мысхако. Большая бухта, в то время местное название Цемесской бухты, Малая бухта — название Геленджикской бухты, Мауролоко — название генуэзской колонии на месте Геленджика.

[4] Сольдо — итальянская серебряная монета, которая начала чеканиться с XII века. Сольдо чеканили с содержанием серебра в 1,25-1,30 грамма. Состоял из 12 денариев. Вообще итальянская денежная система было созвучна с английской системой, где фунт стерлингов состоял из 20 шиллингов, или из 240 пенсов. В шиллинге было 12 пенсов. В итальянский же государствах был флорин, первоначально золотой, который чеканился почти из чистого золота, весом 3,53 грамма. Но была ещё серебряная лира, от либра — фунт, первоначально по стоимости равная флорину. Флорин в то время состоял из 20 сольдо, а сольдо из дюжины денариев. Вопрос в весе фунта. Флорентийский фунт это 339,552 грамма, британский же 453,59265 грамм. И соответственно шиллинг ценился выше, чем сольдо. При этом качество золотой монеты практически не менялось, то стоимость серебряных монет постепенно снижалась. И в 1500 году золотой флорин стоил уже 7 лир.

[5] Общепринятый, в то время, знак флагманской галеры. В виде трех фонарей на корме.

[6] В 1476 году черкесы взяли Анапу, перебив турецкий гарнизон крепости. Но через три года турки вернули свой контроль над крепостью, причём уже до XIX века.

[7] Харалужная технология, известная так же как дамаск, пришла на смену сварке ковкой больших пластин железа и стали. В данном случае так же сваривали ковкой разнородные пластины, различных размеров. Но при проковке эти слои перекручивали и складывали. Образуя на готовом изделии "булатный рисунок". При этом боевые свойства клинка приближались по свойствам к индийскому вуцу.

[8] Эти клинки реально существуют.

[9] Елмань — расширение к концу сабельной полосы, в так называемой "слабой части клинка", в верхней трети клинка от острия. Обычно начало елмани соответствует проекции центра тяжести сабли, у настоящих сабель обычно находящийся вне клинка, непосредственно на клинок. А именно этим местом, где находиться либо проекция центра тяжести, либо сам центр тяжести и наносят удар холодным оружием.

[10] Удары шашкой и катаной наносятся по цели недалеко от рукоятки, с последующем "протягом" и разрезанием цели. И поэтому гарда этим видам оружиям противопоказана, возможно только либо упор для пальцев, либо цуба, для защиты от проскальзывания пальцев на клинок. Иначе гарда будет мешать наносить удар. Удары саблями наносят верхней третью клинка. И они больше рубящие. И удары наносятся остриём верхней частью оружия, что позволяет иметь на саблях гарды, не мешающие наносить удар.

[11] В 1453 году. Но тогда турки не справились.

[12] В то время мужчины носили раздельные чулки, подвязываемые к поясу тесёмками.

[13] Красные вина появились на несколько веков позднее. И в то время все вина были белые, зелёного цвета. Отсюда и знаменитая русская фраза, про "зелено вино".

[14] Генуэзцы ввозили в этот регион ткани, масло, вино, драгоценности, пряности. А вывозили в первую очередь зерно, соль, мёд, воск, кожу, меха, рабов.

[15] На 1300 год доход британского барона находился на уровне 200-500 фунтов стерлингов в год, а графа находился на уровне 400-11000 фунтов в год. Доход шерифа округа, в 1455 году, в Англии составлял 300 фунтов в год.

[16] Гамаки в Европе появились только после путешествия Колумба в Америку. До этого матросы спали на палубе на набросанной на неё соломе. Часто уже сгнившей. И именно гамаки на флоте позволили каждого матроса обеспечить спальным местом. Значительно улучшив санитарное состояние для экипажа.

Глава 4

Геленджик будет наш!

1

И главным проявлением возникших проблем было то, что чувствовалась отчуждённость между местными и пришельцами. Они были совершенно чужды друг другу. Совершенно не понимая друг друга, ни по мотивам действий, ни по жизненным ориентирам. Пришельцы исходили из логики, их действия подчинялись какими-то планам и преследовали какие-то цели. Местные были фаталисты. Сваливая, и свои удачи, и свои не удачи, на волю бога. Если ты победил, значит, угоден богу. День прожил и слава ему же. А если проиграл, и закат не встретил, то сыктым, ну такова воля аллаха, ты ему не угоден. И из-за этого местные исходили, в первую очередь, из сиюминутных потребностей, не задумываясь на несколько шагов вперёд. С другой стороны, сложно загадывать на большой срок, когда у тебя в этом году может быть набег татар, а в следующем году будет неурожай. Да и риск бича божьего, эпидемий, никто не отменял. А в результате действия пришельцев были малопонятны местным. Ну а поступки местных, которые исходили из традиций и принятых обычаев, вызывали недовольство пришельцев.

Взять хотя бы победу. Пришельцы, просто поставив галочку в дорожной карте, отметив выполненный пункт, стали готовиться к выполнению следующего пункта. А по принятым традициям полагалось сделать что? Во-первых, торжественный молебен, причём чем торжественнее, тем лучше, надо же отблагодарить бога за то, что даровал победу. И обязательно надо было много пожертвовать церкви. Так сказать, зримо показать, насколько ты благодарен, за божью милость, в случае победы, ну или насколько ты каешься, в случае покаяния. Иначе кто же увидит твою искренность. Во-вторых, необходимо устроить пир и празднование, причём на несколько дней. С обязательным награждением приближённых. Жить надо сегодня, завтра может и не быть.

Нет, благодарность богу пришельцы принесли, и церкви стали восстанавливать и крёстный ход, с богоявленной иконой, провели. И даже позволили, по оному дню, прежде чем снова забрали на борт корабля, понаходится иконе перед каждой церковью в городе. И даже какое-то торжественное построение провели, где раздали, какие-то звания и награды. Причём знаки этих наград пообещали выдать позже. Ну а пир ограничился только несколькими бочками с напитками и зажаренными овцами, купленными у местных. А с утра все за работу. Ну и что, что необходимо снять блокаду с Мангупа. Бог же не допустит, чтобы город пал. А если город падёт, то, как говорят пленные турки, "кисмет, на всё воля аллаха". И значит, они просто оказались не угодны богу. Мы-то тут причём?

Плюс у местных, напрочь, отсутствовало право частной собственности. Твоё, это только то, что ты носишь с собой или оберегаешь где, то под замком и что больше никто взять не может. А если что-то лежит отдельно от тебя, то это как бы и ничьё и можно забрать. И совсем это даже не воровство, а домовитость. Пусть я и не знаю, что это и зачем. Вдруг пригодиться, или продам. Да и в понимании местных, излишний гуманизм это было проявление скорее слабости. И когда вот на таком воровстве, лежавшего на солнце с зарядным устройством сотового телефона, попался один из местных, то пришлось действовать довольно жёстко. Наступив на горло собственным принципам. Человека не только выгнали со службы, лишив всего, что ему было выдано, но и приговорить виновного к батогам и изгнанию.

Хотя, когда выяснилось, что есть случаи воровства между пришельцами, то, как только виновные оказались выявлены, то пришлось поступать, комбинируя своё мировоззрение, с суровой окружающей реальностью. Пришлось снова организовывать народный сход и судить виновного. Меры к нему предлагались применить от порки и до полного изгнания. Но по предложению Конева, резко выступившего против изгнания, что бы лишняя информация и не ушла на сторону, вора лишили титула, гражданства и участия в доле компании. Обязав финансово компенсировать пострадавшим потери. Хотя офицерского звания и не лишили. И оставили право храбростью восстановить все утраченные права. Правда от необходимости, выплатить компенсации пострадавшим, не освободили.

Но такое непонимание не могло не привести к конфликтам между сторонами. И пока флот находился в Геленджикской бухте, такие конфликты возникли.

Интерлюдия 2

Коричневая, с резной позолоченной отделкой, на роструме, вдоль бортов и на кормовой галерее, фуста, или как говорили новые хозяева скампавея или полугалера, резво разрезала гладь залива. Сверкая свежей краской на бортах, в лучах солнца, маневрируя по водной поверхности. И сидевший на одной из банок гребец размеренно грёб, подчиняясь ритму, задаваемому ударами по барабану. Он всё так же сидел на той же банке и работал всё тем же веслом, что и пару дней назад. Но вот только его ногу не охватывала кандальная цепь. И хотя его кафтан и шапка лежали рядом на досках, но на нём оставался пояс, с висевшим, в простых кожаных ножнах, большим изогнутым ножом. С рукояткой из железа, хвостовик, который был изогнутой в овал, чтобы не только крепко сидеть в руке, но и ещё для её защиты. С чудным названием дюссак. А над головой был натянут тент, который защищал сейчас его от палящего солнца. И он не был рабом и, хотя и продолжал грести, но был лично свободным и ему за эту работу полагался кафтан, портки, рубаха, шапка, кожаный пояс, с металлической бляхой, и нож, в ножнах. Плюс, к этому, еда, чарка медовухи или пива, каждый день, чудная подвесная лежанка, которую называли гамак, и даже деньги.

А всего пару дней назад их разбудили ударами палок, ещё до рассвета, и только напоив, пустив большую бадью по гребцам, посадили в одних набедренных повязках за вёсла. Причём они спали на досках палубы между скамейками. Будучи прикованными к ним. После этого их заставили грести, спешно занимая места в строю флота. При этом, мечущиеся по палубе, турки щедро раздавали им удары палок. Сами при этом срочно готовясь к бою. А за этим пристально наблюдал уже капитан корабля, толстый турок в богатой одежде и самой большой, на этом корабле, чалме, украшенной перьями. При этом турки не только вооружались, в том числе натягивая тетивы на луки, но и приготовили к сражению носовую пушку. Принеся к ней порох, каменные ядра и разожгли фитиль. Турки даже развесили щиты вдоль галерей с гребцами. А поперёк бухты стали выстраиваться линии каторг и фуст. Давая понять всем, что сейчас будет сражение. Но вместо флота вражеских каторг, в бухту, вошли совсем другие необычные корабли. Огромные, парусные, с большим количеством огромных пушек, вдоль бортов, которые, входя в бухту, продолжали двигаться, несмотря на то, что с них стали убирать паруса. При этом у них сзади забурлило море. Увидев, что, капитан корабля впервые за это утро, произнёс, повторив это потом не один раз:

— Шайтан!

После чего, по приказу командующего, турецкий флот двинулся на врага. Но враг не стал идти навстречу турками. Его корабли обогнули турецкий флот по дуге и стали вести огонь из ядер по турецким кораблям. И одно из таких ядер ударило в их фусту. Пробив насквозь, через оба борта. От чего галера стала тонуть. Капитан тут же приказал, начав вычерпывать воду, направить галеру к берегу. Но к галере подскочил небольшой парусный корабль, под алым флагом, с золотым двуглавым орлом. Который стал ходить кругами, и выстрелами поверх голов гребцов, отстреливая суетящихся на палубе турок. И когда галера коснулась килем морского дна, то оставшиеся в живых турецкие матросы, а капитан погиб от этих выстрелов одним из первых, оставшись лежать возле капитанского помоста, поспешили на берег. А с парусного корабля, на борт галеры, перебрались те, кто, быстро заделав пробоину какими-то кусками ткани, стали освобождать гребцов. Правда, тут же заставив вычерпывать воду и разгружать фусту. И сразу же заставили вытаскивать её на мель так, чтобы пробоины оказались над водой. После чего им объявили, что они свободны, но могут послужить.

Фуста была новая, только построеггая. Ведь когда, в прошлом году, татары, из Крыма, совершили набег на земли Великого Княжества Литовского, то они привели большой полон. Вклюая и его. Продав потом туркам в крымском порту Авлита[1]. И он, в числе проданных сразу же попал на эту только что построенную фусту. Где оказалось очень много православных, попавших в полон, при этом набеге татар. И поэтому, когда стали ремонтировать эту фусту, которую по имени капитана, у турок, называли "Хасан Али", то к православным, теперь уже матросам, а не невольникам-гребцам, просто добавили православных из других русских земель. В том числе и московский, и рязанских. Не деля их между собой. А сама фуста, по воле её капитана, стала "Елена Глинская"[2]. Ну как капитана, никто же не поверит, что капитаном может быть баба, капитанша. Въедливая, вредная, кучерявая, рыжая баба. Хоть и молодая. Причём худущая до невозможности, дородности в ней было ни на грош. Но ленивая и праздная, много времени проводящая праздно, вместо того что бы работать, попрячь там или пошить, как бабе положено. Или если уж есть время, то воздать должное богу, помолившись. А так осенит себя раз крестом и продолжает ничего не делать. Только командует. Что бы фусту чистили. Не дай бог, где тенёту[3], что пауки наведут, увидит.

И вот сейчас она, простоволосая, даже не собрав волосы в косу, как полагаться замужней бабе, сидела на стуле, установленном на капитанском помосте, в полностью непотребном виде. В коем приличная баба просто не должна быть. Она была в облегающих лытки портках. Причём таких что не только лытки, но и чресла видно[4]. Хотя да лытки и длинные, и красивые, да и портки хорошие, дорогие, но срамно же, и куда муж смотрит. Видят же все, что баба прятать должна. При этом с мисюркой[5] на голове. С затянутыми в кольчугу титьками. При этом в далеко не простую кольчугу, а мало того, что панцирного плетения[6], так и ещё сделанную из дорогого уклада, или как они говорят стали. И как будто именно под неё сделанную, прямо по фигуре, длинной до середины чресел, поверх тонкого поддоспешника. При этом в ложбинку между титьками были пропущены ремни от большой раскрывающейся сумки, что лежала, на одном чресле, и ручницы, тонкой, лёгкой, с рукояткой, и железным упором, на другом. При этом она упиралась подбородком на свои ладони, который лежали на рукоятке сабли в ножнах, упираемой боевым концом в палубу. И периодически отдавала команды своим помощникам. Меняя курс фусты. При этом на рычаге руля, румпеле, находились два её помощника, молодых парня. Один, из который, был её мужем. Ну и как баба может быть поперёк мужа. Коего она должна убояться, и это правильно, а то от её въедливости сносу нет. И к её помощникам, включая и мужа капитана, все матросы обращались, или как господин мичман, или господин патрикий. А к капитану требовали обращаться или госпожа капитан-лейтенант, или госпожа патрикия. Хотя друг друга они называли товарищами. И именно капитан, придя впервые на фусту, произнесла, "какая она красивая, пусть будет "Елена Глинская".

Но дело своё она знала. И сразу же, по прибытию на фусту, организовала её ремонт. Для чего фусту поочерёдно наклоняли на борт, поднимая противоположный так, что пробоина на нём вышла из воды. И очень быстро заменяя повреждённые доски обшивки. После чего борт красили. А потом уже те же самые операции произвели и на противоположном борту. Буквально за день восстановив фусту. Хотя второй борт конопатили и красили уже при свете факелов. Но корпус восстановили.

Хотя кто такие Глинские, будучи их холопом из-под Полтавы, он знал. Бывшие татарские мурзы, бежавшие к литовскому князю, принявшие православие и получившие наделы в Глинске и под Полтавой. Но кто такая Елена нет. Хотя, когда он спросил, кто, это-то такая, ему ответили, что это русская царица, дочь Василия Львовича Глинского. Но Ваську Глинского, сына своего боярина Льва Глинского он знал. И откуда у него могла быть дочь. Он же сам отрок ещё. Хотя и поговаривали, что эти свались, на их головы, по воле бога и богоматери, откуда-то из завтра. А там бог весть. Как бы вроде они угодны богу. Хотя и чудные. Намедни одного гребца обвинили в воровстве. А он ничего чужого не брал, так только взял ничьё. Увидел было в городе, на скамейке, небольшую золотую шкатулку, присоединённую бечёвкой к какой-то тряпочке, с серебром сверху. Подумал, что кто-то выбросил, раз никто это не оберегает. Ну он и забрал. Бечёвка оказалась внутри с медью, тонкими проволочками, которые он все выковырял. И уже хотел соскоблить серебро с тряпочки, как шкатулка заиграла музыкой. Помощники капитана подскочили, скрутили. Всё его, что он нашёл, отобрали и потащили, на суд к деспоту. А тот и приговорил, ни за что, он же нашёл ничьё, отнять все, даже что выдали за службу, выпороть и выгнать. Вот же деспот. А куда он бедолага, душа христианская, тут пойдёт, местные так и норовят в рабы обратить. До дома самому не добраться. Хорошо в городе пристроился в ватаге вольных строителей. Топором теперь машет. Пленным туркам то хуже приходиться. И пока гребец, из-под Полтавы, это вспоминал, работая веслом, капитан встрепенулась, посмотрела на правый борт и, вытянув руку в сторону берега, произнесла:

— Человек за бортом! Права руля! Полный ход!

Буквально через несколько минут добавив:

— Стоп! Суши вёсла! Втянуть вёсла внутрь!

При этом, её помощники, кинули за борт какой-то оранжевый круг, на верёвке. И потянув эту верёвку, втянули на борт молодую девку. Тоже тощую, и взяться то было не за что, всю голую, если не считать нескольких ярко-зелёных лоскутков, на животе, попе и титьках, соединённых только тесёмками, связанным узелками. И как только она оказалась на палубе, то выдохнула, тяжело дыша:

— Оль, на нас местные напали! Всех похитили!

И капитан тут же достала из висевшей на бедре сумки, какую-то чёрную шкатулку, в кожаном чехле, с веточкой наверху. И быстро заговорила в неё:

— "Крузенштерн", я "Глинская"! Вызываю "Крузенштерн", я "Елена Глинская"! Нападение местных! Есть похищенные девушки! Приём!

При этом гребец, посмотрев на берег, до которого было не меньше версты, удивлённо приподнял брови, поняв, что эта девка, умудрилась самостоятельно доплыть оттуда. Ну а муж капитанши вынес из их каюты большой кусок красивого сукна, с рисунком, из крашенной шерсти и накинул его ей на плечи. Причём кусок был такой большой, что девка завернулась в него вся. Только голова и торчала.

2

В это время на "Крузенштерне" шло совещание командования. На котором обсудили, как результаты боя, так и то, что предстояло сделать в перспективе. По большому счёту само сражение признали удачным. Признав, однако, что решение на маневрирование, в глубине бухты было ошибочным. Необходимо было, сделав разворот, в сторону от противника двигаться на выход. Удерживая противника на дистанции эффективного артиллерийского огня. Но, не позволяя ему приблизиться. При этом капитан "Штандарта", Владимир Мартусь, ставший, после боя, капитаном первого ранга, указал на то, что будь у него гранаты, то противник не смог бы пойти на абордаж. И было решено к отражению таких атак противника, в дополнение к многоствольным установкам, начать производство и гранат. С тёрочными запалами[7]. И длинными деревянными ручками.

После чего, было решено, флотом, возвращаться в Керчь. Хотя отделившаяся, от флота, эскадра, в составе кораблей "Крузенштерна", "Херсонес", бригов "Россия" и "Триумф", в совершении шхун "Надежа" и трёх "Леди", совершат плавание к Сухуми. Посмотреть, что там происходит с турками. Ну и заодно оценить возможности по аннексии некогда находившихся там генуэзских факторий. Которые были после падения Константинополя и Трапезунда были захвачены местными князьями. Но с началом большой войны с Венецией и её союзниками, в число которых входили и грузины, турки попытались купировать угрозу с этого направления. И заняли районы Поти и Сухуми. И Конев хотел удостовериться, что с этого направления угрозы пришельцам не будет. Для чего не помешало бы нейтрализовать турок, особенно их корабли, в районе Сухуми. Но на всякий случай, на борт этой эскадры, было решено взять все наличные десантные силы. Включая и роты, созданные из местных. И которых сейчас, ставшими в них командирами, бывшие морские пехотинцы, усиленно гоняли на берегу. Ну а потом эскадра вернётся к Керченскому проливу. Хотя "Крузенштерн" и "Херсонес" скорее всего к Керчи не пойдут. Из-за своей осадки. А останутся, по возвращению, но на время, в бухте Геленджика. Где глубины позволяли им находиться свободно.

В Керчь же должны были уйти все остальные корабли, за исключением десятка наиболее сильно повреждённых галер. Которые было решено, хоть как-то, отремонтировать в Геленджике. И только потом отвести в Керчь. При этом команды, на этих кораблях было решено сохранить по минимуму. Но зато выделить всех специалистов, как из числа своих, так и мастеровых из числа местных. И используя залежи железной руды у Керчи наладить плавку железа. И особенно чугуна. Который очень был необходим для восстановления запаса ядер. Ну а даже плохенькое, криночное железо, позволяло начать выпуск пусть и не самого хорошего, но столь необходимого огнестрельного, да и другого, оружия. И обязательных штыков. Ну и хоть каких-то доспехов. Которые должны были защищать от ливня турецких и татарских стрел.

Ещё, выпуск чего, предстояло наладить, это были боевые возы, передвижные щиты для "гуляй-города", ну и большие ручные щиты-павезы, с помощью которых рассчитывали укрыться от атак татар и турок, соорудив укрепления. Ну и прикрыться щитами от ливня стрел. Так же предлагалось разработать и лёгкие, подвижные, полевые лафеты для орудий. Унифицированных, в первую очередь по колесам, как с боевыми возами, так и с простыми возами обоза. Взяв за их основу, для этих лафетов, конструкцию лафетов для полевых пушек начала XIX века. И создав на их основе подвижную артиллерию. Но предстояло создать не только лафеты для орудий, но и зарядные ящики. В которые планировалось уложить уже готовые для стрельбы картузы. Где в тканевый мешочек предполагалось поместить уже отмеренный заряд пороха, пыж и, или ядро, или же картечь. Последнюю уже в виде вязанок. Где картечины увязывались верёвками, в относительно жесткую конструкцию. При этом картечь нужна была двух размеров. Лёгкая, из малых, по размеру, картечин, для стрельбы на короткие дистанции. И тяжёлая для ведения огня на средних дистанциях. На большой дальности вести огонь можно было только ядрами. И всё это должно было ускорить как передвижение артиллерии, так и ведение огня. Всё равно, даже в начале XIX века артиллерия, при её атаке кавалерией, успевала сделать не более трёх залпов, до выхода кавалеристов на её позиции. Первый ядрами, второй тяжёлой картечью, и последний, уже в упор, лёгкой. Подобными же унитарными зарядами, только в бумажном контейнере, предполагалось оснащать и стрелков. Добиваясь двух, а в идеале трёх слитных залпов пехоты.

И вот тут откровенно поднималась проблема изготовления пороха. И его зернения. Того пороха, что попал в прошлое с ними оставалось совсем не много. Какое-то количество пороховой мякоти было захвачено в занятых городах и на кораблях турок. Но качество этого трофейного пороха было необходимо ещё оценить, плюс превратить в гранулы. Для чего было необходимо изготовить необходимое оборудование. Ну и очень желательно организовать перегонку спирта. А для этого опять же было необходимо организовать машинное производство. Для чего было решено снять со всех кораблей имеющееся станочное оборудование, необходимое для его питания оборудование, генераторы и моторы. С организацией в Керчи первой фабрики. Для чего срочно выискивали специалистов. И производили демонтаж и аккуратную погрузку всего оборудования на уходящие в Керчь корабли. Для отправки туда же перегружались и все обнаруженные запасы металлов. То же самое, завалявшееся ржавое кольцо корабельной якорной цепи, можно было превратить в отличный, для этого времени стальной клинок.

Хотя местные ресурсы тоже использовались. Золотарей в занятых городах тут же нацелили на сбор и очистку селитры. Ну и научили, как им организовывать селитряные ямы, из собираемых отходов. Хотя из ям селитру можно было получить только в следующем году. А трубочистов нацелили на получение поташа из древесной золы. Ну и получение древесного угля на Кавказе тоже попытались организовать. Пообещав местным, что его будут закупать. Как и договорились о закупке, с местными вождями, и самой древесины. Строить дома и укрепления, сооружать корабли, делать повозки, лафеты орудий и ложа для огнестрельного оружия было, без запаса качественной древесины, невозможно. И пока это были самые доступные материалы. Вопрос о добычи цемента возле Новороссийска пока и не поднимали. Там и сам город необходимо было восстановить и на другом берегу бухты поставить завод. Да и ещё с укреплениями. Дабы у местных идеи пограбить не возникло.

Ещё одной проблемой, которую обсуждали на совещании, стало вооружение тех, кто оказался в этом времени, для самообороны. Вооружать их всех холодным оружием было бессмысленно. Мало кто ими мог пользоваться. Хотя самые разнообразные клинки, как знак статуса, необходимо было носить всем. Но пользоваться им могли не многие. Пистолетов на всех явно не хватало. А тут ещё и нехватка патронов сказывалась. А проблема проявилась буквально в первый же день. Чуть не вызвав конфликт в натухаями. Причём причиной этого конфликта оказались девушки. Точнее их внешний вид.

Ни у кого из, попавших в это время, девушек не оказалось не то что кокошников и сарафанов, но и даже полностью скрывающих фигуру платьев до пола. А по местным меркам, их внешний вид, в коротких юбках и кофточках, а то и в шортиках с топиками, вызывали кривотолки, об их доступности. Ну и горячие парни, из местных горцев, попытались было добиться их расположенности. А когда им ответили отказами, да и ещё, бывшие при девушках, парни попытались было их защитить, то горячие горцы напали. Применив оружие, серьёзно ранив парней и попытавшись, было взять девушек силой. Но на крики, и звон оружия, прибежали местные стражники. Тут уже досталось нападавшим. В общем, с обеих сторон оказалось некоторое количество достаточно тяжелораненых. Которыми пришлось серьёзно заняться медикам. Но, к счастью, обошлись без фатальных жертв.

А к утру, под стенами Геленджика, уже находилось целое войско натухаев. Во главе с их князем. И пришлось разрешать этот конфликт. Князь попытался представить дело в выгодном для себя свете, что именно его родичей обидели. Напали на них. Что они ничего плохого не хотели, а это виноваты сами девушки, облачившись непотребно. А тут их ещё и защищать стали. Обидев горцев. На что Конев недвусмысленно дал понять, что за каждого из своих, он не то что горцев с землёй смешает, но и сами горы сравняет. Так что лучше его людей не задирать. Особенно девушек, каждая, из которых, для него ценна. В общем, по заключённому договору, нападавших пришлось отдать. Даже не выпоров, но запретив им впредь появляться в Геленджике. Хотя виру, за их нападение, с их родных взяли. Овцами и другими продуктами. Ну и реквизировали бывшие при них оружие. А вокруг Геленджика появилась территория, которую за ежегодную плату, звонкой монетой, натухаи передавали под контроль жителям Геленджика. И граница эта шла по западному берегу реки Аберда, до щели Букован, на горном хребте, нависающим над городом, далее седловина между вершинами и щель Длинная. По которой к морю бежал ручей. И вот по его течению и установили западную границу территории, где действовали законы пришельцев. При этом плата за аренду этой земли, полагалась в начале января. С выплатой за оставшиеся до этого срока полгода. При этом Конев отлично понимал, что рано или поздно войн, с местными, в то числе и с натухаями, не избежать. Но вот тога и можно было поднять вопрос об уже владении землёй. Правило напал на русских, значит, лишишься земли, должен действовать. Хотя именно конфликт с косогами, предками этих натухаев и жанеевцев, и привёл к тому, что русским пришлось, в своё время, оставить Тмутаракань.

И возник вопрос, чем вооружить своих. Что бы с одной стороны в наличии был клинок, как символ статуса, с другой имелись хотя бы пистолетные стволы, чтобы пристрелить, призвав к ответу наглеца. Для чего хотя бы капитанам трофейных кораблей выдали пистолеты, или хотя бы переделанные в подобие оных ракетницы. Снаряженные подобиями "патронов жизни". От варианта сабли на пистолеты, подобной японской катане, на пистолете Нямбу, отказались сразу. Но, вспомнили о таком индийском оружие как катар. Кинжал с кулачным, подобно кастету, хватом. Имеющим двустороннюю гарду, идущую парольной руке. И защищающую кулак, с ближайшей к нему части руки. При этом на гарде могли монтироваться два пистолетных ствола. Что позволяло не только иметь клинок, для демонстрации статуса, но и иметь по два ствола на каждый клинок. Которыми можно было воспользоваться. Установив на них сначала кремнёвые, а потом и капсульные замки.

При этом ещё одним положительным качеством такого оружия было то, что для его создания можно было использовать обломки сломанного клинкового оружия. Но и, конечно же, подобное оружием было необходимо уметь пользоваться, и тут же встал вопрос, о поиске человека, который мог бы быть инструктором, по применению, этих кинжалов. Особенно девушками. При этом, скорее всего, этот инструктор должен был быть выходцем из Индии. И тут, с галеры "Елена Глинская" и пришло сообщение, о новом нападении местных, на девушек. С похищением пленниц.

3

Штаб спасательной операции разместился на борту "Елены Глинской". Которая подошла к месту нападения, где обнаружили ещё троих, которые умудрились спрятаться, от нападавших, и не оказались захвачены. Оказалось, что группа самых младших подростков, умыкнув, без спроса, запрещённый к использованию картофель и купив барашка, решили покупаться, и пожарить шашлык и испечь клубни. Решив, что раз это Геленджик то значит курорт. И как объяснила завернутая, в плед, беглянка, что уж больно каши, из местных злаков, приелись, и всем захотелось картошки. Ну а спасшимся повезло тем, что две девушки отошли по делам в кустики, а ещё одного из подростков отправили за дровами, чтобы вскипятить воду. И в этот момент на лагерь и напали всадники, с помощью нагаек подавив всякое сопротивление. А потом, собрав всё в лагере и, бросив связанных пленников на сёдла, отправились к хребту на север. Всё это позволило, привезя на моторных катерах как руководство попаданцев, так и группу управления, с беспилотником, очень быстро обнаружить спускающихся с обратного ската ближайшего хребта всадников, направляющихся, вдоль течения реки Адерба к перевалу, обозначенному на картах как, Шпальный. Который был частью главного Кавказского хребта, служившего границей между землями натухаецев и шапсугов. И от этого перевала, к селению, на реке Абин, отмеченное на современных картах как Шапсугское, шло ущелье. С бегущем, по его дну, ручьём. Явно указывая, что похитители направятся туда. А то, что это шапсуги подтвердил и прибывший, из Геленджика, Заккария де Гизольфи. Для этого ему было достаточно только посмотреть на экран управления беспилотника. И именно в это селение был отправлен отряд, состоящий из бывших морских пехотинцев. Хотя и были подняты две роты, состоящие из уже местных, но где все командные посты занимали попаданцы.

Вообще разгром турок позволил начать переформировывать вооружённые силы. Куда, помимо бывших морских пехотинцев и меньшей части реконструкторов, а большая часть последних оказалась не только специалистами, но и носителями уникальных знаний, вошли и добровольцы из местных. Нет, профессиональные воины из местных, в большинстве своём, подались в кавалерийский отряд. Но из бывших крестьян и горожан стали формировать пехотные роты. Из расчёта, в перспективе перевооружить их огнестрельным оружием. Но пока вооружить их холодным, в основном пиками. При этом структуру стали делать больше рассчитанную на применения огнестрельного оружия со штыком. И основу тут составляло капральство. Дюжина рядовых, с одним капралом и одним не строевым. Последний, обслуживал повозку с имуществом капральства. Которое само по себе было ещё и артелью. По организации питания. Четыре капральства должны были образовывать плутонг. Под командованием сержанта. И такой плутонг уже мог образовать каре. Что бы отразить атаку кавалерии. Два плутонга образовывали полуроту, которой уже командовал лейтенант. Ну а в роте под командованием капитана и его заместителя было уже две таких полуроты. И имелся ещё один офицер, прапорщик, с прапором роты, и двумя ассистентами. Также роте полагалась команда нестроевых, под руководством старшины. В общем, на все командные должности в таких ротах и стали ставиться попаданцы. Но самые молодые из морских пехотинцев остались в составе нескольких отдельных плутонгов фузелёров. И вот такой плутонг, оказавшимся дежурным в этот день и направили вдогонку похитителям. Ну а следом выдвинули и две роты пехотинцев, в качестве их силовой поддержки.

Хотя догнать похитителей на переходе не успели. На экране было видно, как пленников привезли, во двор самого богатого дома, в ауле. Загнав их, как они и были, в одних плавках, в зиндан[8] и закрыв сверху люк. А сами учувствовавшие в набеге, а судя по возрасту, это были молодые парни, под командованием тоже молодого, если судить по бороде парня, стали хвастаться захваченным имуществом, перед остальными и делить свои трофеи. За этим делом их и застали вошедшие, в аул, шеренгой по двое, пехотинцы. В форме морских пехотинцев, в касках, бронежилетах, с оснащёнными штыками фузеями в руках и несколькими автоматами Калашникова за спинами. Не обращая внимание, как на лай собак, так и толпившихся местных. Они строем оттеснили опешивших шапсугов, промаршировали к зиндану и освободили находившихся там пленников. Но эти их действия вызвали недовольство местных. И пока тех было немного, то они больше выражали протест криками. Но, по мере того, как на их крики стало сбегаться всё больше и больше вооружённых мужчин, они перешли от криков к угрозам. А, при попытки спасательной экспедиции, выйти из аула, её даже и атаковали. Заставив плутонг дать несколько залпов и отбиваться штыками. Прикрывая собой освобождённых. Благо защита позволяла избежать тяжёлых последствий от применения противником холодного оружия и стрел. Постепенно отступая к подходящей к ним подмоге. Ну а бывшие пленники, похватали, со спин морпехов, автоматы и держась, за их спинами, были готовы применить более привычное им оружие. Хотя командир спасателей и всё время твердил, что бы они без команды не стреляли.

А две роты зайдя с флангов, атаковали противника с двух сторон. Благо это можно было корректировать по радио связи. И эта атака тут же заставила противника броситься наутёк и если одна из рот стала обеспечивать отход спасённых и их спасителей, то вторая, по предложению, наблюдавшего за всем этим, Гизольфи, атаковала аул. Ведь, по мнению уроженца, как этого времени, так и этих мест, оставлять такое нападение, без наказания, было ни как нельзя. Местные могли счесть это проявлением слабости и трусости. Да и коллективную ответственность, за содеянное соплеменниками, никто не отменял. Ну а месть, за обиду своих, тут все воспримут как должное. Ну, кроме тех, кто попадёт под эту месть.

Вот и пришлось Коневу, скрепя сердцем отдать приказ атаковать селение, из-за того, что все его защитники оказались либо уже поверженными, либо разбежались, и, в общем, их нейтрализовали, собрать всё захваченное нападавшими. Ну и забрать всё ценное из того дома куда их привели, забрать всё найденное оружие в селение, всех боевых коней, с уздечками и сёдлами. Забрать всех найденных девушек. Ну и угнать четверть овец. Правда, запретив забирать последнее, палить дома или ещё что то, и бить смертным боем, при попытке отстоять всё честно нажитое предыдущим разбоем. Ограничившись нейтрализацией таких защитников. Ну и при прекращении сопротивления, оказать им помощь, не доводя дело до их смертей.

Хотя совсем смертей избежать не получилось. При столкновениях погибло несколько человек, из числа рядовых в атаковавшей аул роте, под четыре десятка оказалось раненых. Включая и почти всех спасателей, и спасённых ими, похищенных подростков. Оказались погибшие и среди жителей аула. Правда и экспроприаторы тоже не вернулись с пустыми руками. Притащив оружия почти на сотню человек. Достаточно много ценностей, четверть стоимости которых, с учётом всего остального, участникам операции, выделили участникам экспедиции как премиальные. Пригнав несколько десятков отличных коней и пару сотен овец. Ну и приведя пленниц. Среди которых оказались как подростки, так и даже несколько, уже, чьих-то жён. Но кого в это время такие нюансы интересовали. И на этом спасательная операция, которая задержала дальнейшие действия на несколько дней, завершилась. Но у неё имелись последствия, которые проявились буквально через день.

Ну а Конев, после того как стало ясно что спасательная экспедиция удалась и даже арьергард ни кто не преследует, удивил всех, когда сел за весло "Елены Глинской", произнеся:

— Сам Пётр Великий на галерах грёб, наравне со всеми. И нам велел. Да и негоже, нам потомкам варягов, весла сторониться. Когда только вольный воин мог вести драккар.

Его примеру тут же последовали все бывшие, на галере, мужчины из попаданцев, которые, совместно с гребцами и отвели скампавею к остальному флоту. Причем на вёсла села и капитан корабля. В кольчуге из спаянных точечной сваркой гроверов, и мисюрке вырезанной из стальной пластины, что нашлись на кораблях. Конечно от ливня стрел такая защита не спасёт. Но от одиночной стрелы, да и ещё с наконечником из плохенького мягкого железа вполне. Запреградный эффект, конечно будет, синяк как гарантирован, но спасти жизнь от одиночной стрелы такая кольчуга вполне могла. Если только конечно наконечник стрелы не был бронебойным, да и был бы сделан, из стали, а не из плохого, мягкого железа. Но бронебойные наконечники они на Востоке были не в ходу. А сталью разбрасываться в это время дурных не было.

Ну и пока они гребли к главным силам флота, что бы перейти на борт флагмана к Коневу подошла завёрнутая в плед девочка и спросила:

— А что будет с нами?

— Любишь картошку есть? — равномерно работая веслом, произнёс в ответ Конев. Девочка с печальным видом кивнула. И деспот продолжил, поддерживая реноме:

— Ну значит должна и любить выращивать. Отныне это будет ваша обязанность. Пока по Руси-матушке не разойдётся.

4

В этот день, если так можно было сказать, состоялся показ руководителям достижений народного хозяйства. Точнее достижений военно-научных мыслей. Плотники как раз соорудили как боевые возы, так и передвижные щиты, для "гуляй-города". Ну и заодно несколько полевых артиллерийских лафетов. На которые установили несколько шестифунтовых, снятых с кораблей, лёгких пушек. Да и Зинаида показала процесс гранулирования пороха. На, наконец-то созданном, механическом сепараторе гранул пороха. Который не только размельчал куски высушенного, после превращения во влажные лепёшки, пороха, но и разделял его на три фракции, крупно гранулированную для орудий, с мелкими гранулами для ружей, ну и пороховую пыль, которая должна была идти на повторное смачивание. При этом тут же показывали, как из этих гранул готовят унитарные орудийные картузы, так и ружейные патроны, которые позволяли очень быстро перезаряжать огнестрельное оружие. В том числе и с использованием захваченного у этом времени и переработанного пороха.

Были продемонстрированы и образцы уже созданного в этом времени оружия. Во-первых, были продемонстрирована скорострельная многоствольная картечница. Где на орудийный лафет был установлен восьмигранный барабан, со смонтированными на каждой грани барабана восемью двухдюймовыми, однофунтовыми так сказать, бронзовыми мортирками. Имеющими единую запальную полку. И проворачивая барабан можно было быстро устанавливать, в боевое положение, новую партию мортирок. При этом в самом нижнем положении барабана имелась система, позволявшая быстро, буквально одним движением рычага, поворачивающим весь блок, загнать в стволы, заранее выложенные на направляющие, бумажные унитарные картузы, в стволы мортирок. Ну а в верхнем положении необходимо было пробить картузы, насыпать на зарядную полку порох, и можно было сделать девятый и последующие залпы. Пусть уже и не такие быстрые как первые.

Показали и, сделанные уже тут, образцы пистолетов и, если так можно сказать пищалей. Которые были оборудованы, за неимением пока лучшего, фитильными замками. При этом пистолеты можно было использовать в рукопашной схватке вместо булавы. Соответствующий шар на конце длинной рукояти имелся. А вот пищали[9] имели штыки. При этом стволы и для тех, и тех образцов оружия изготавливалась ковкой железа, вокруг обмазанного глиной стального прутка. Но если для пистолетов, их короткие стволы, изготавливались методом простой ковки куска криничного железа вокруг прута, то с пищальными стволами всё было сложнее. Сначала выковывались, длинны узкие пластины из криничного железа. А только потом эти пластины ковкой сваривались вокруг стального прута. При этом что пистолетные, что пищальные, стволы потом ещё проходились и на сверлильном станке. Такая технология, и фитильные замки, позволяли быстро насытить армию огнестрельным оружием. Но вот дать слаженный залп, всей линией строя, фитильные замки не позволяли. Но пока было нужно оружие, пусть и самое простейшее. Дабы насытить войска перспективным для этого времени огнестрельным оружием.

Вообще ковка использовалась даже для изготовления ядер, и картечи, в том числе и материала, с включением шлака, для наиболее дефицитных калибров. Из имевшихся на кораблях орудий. Но создание подобных ядер и картечи, с оснащением ими новых картузов, позволяло компенсировать расход боеприпасов орудий. И продолжать поддерживать свою способность к бою.

И в окончании демонстрации предъявили первые образцы кованых, корпусов гранат, с тёрочными запалами, в длинных деревянных ручках, которые так же придумывала Зина. Но вот тут первый блин вышел комом. Гранаты никак не хотели взрываться, по крайней мере вовремя. Ну если точнее, то в заданный промежуток времени. Если вообще хотели взрываться. От чего Конев в сердцах и высказал ей. Явно ещё больше расстроив и так разочарованную неудачей девочку. И увидев её обиженное лицо, стоявший за её спиной крупный, очень высокий и широкоплечий мужчина, с лысым, вытянутым вверх и явно маленьким, для такой комплекции, черепом и большими ушами, которого Конев заметил ещё в Азове, заревел:

— Твоя обижать! Моя бить! Деспот сказал бить, кто обижать!

От этих его слов у Конева буквально полезли глаза на лоб. Зинаида тут же кинулась успокаивать своего помощника, который перед этим и кидал гранаты, словами:

— Ты что! Это и есть деспот.

А министр культуры и образования, ну и теперь заодно науки и здравоохранения, ибо нельзя быть слишком говорливой, стала объяснять:

— Клим Александрович, это я так сказала, когда вы приказали охрану для Зины организовать, вы же не против этого?

— Я-то конечно, Зоя Валерьевна, не в претензии, дело нужно. Последнее нападение показало, что как бы ни всем, девушкам, охрана нужна. А то, ещё бы не хватало, что бы и Зинаиду захватили. Но, чувствую, именно так, в памяти народной, деспотами и остаются.

На что девочка, тяжело вздохнув, произнесла:

— Меня приглашали, но я эти, чертовы, гранаты делала. И сбежать с ними, в этот раз, не смогла. Да и будь с нами Ходор[10], то точно бы никого не захватили бы. Он сильный. А так ни искупалась ещё по-хорошему, ни позагорала. А ведь курорт!

Заставив Конева, фыркнув произнести:

— Ходор, говорите, тоже мне, дом Старков... И понять не можете, что не в сказку попали. А в реальность, причём именно игры престолов. А курорт тут только лет через четыреста будет. А пока, всё, как и везде, кровь и нечистоты.

И в этот момент, к ним, подскочил верхом один из городских охранников. Что находился в восточном дозоре возле границы. Это десяток всадников заметить сложно. А вот под тысячу вооружённых кавалеристов, что идут двуконно вдоль моря и собираются пересечь пограничную тут реку Адербу, не увидеть было невозможно. И начальник патруля выслал гонца предупредить о новом нападении. Причём, судя по знамёнам, это было сразу несколько родов шапсугов.

5

В отличие, от всех предыдущих сражений, это не началось сразу. И когда войско горцев подошло к Геленджику, то увидело выстроенное, в поле, между бухтой и близко подходящему к берегу горному хребту, на противоположном берегу ручья, противостоящее им войско, а армией это назвать было сложно. И горцы, не доходя до них пару перестрелов из луков, остановилось напротив позиций защитников города. Развернув в одну линию порядка восьми-девяти сотен человек, в нескольких отрядах. Пересев, с заводных, на свежих, боевых коней. Ещё пара сотен горцев осталась с этим табуном заводных коней, за линией войска горцев. При этом Конев рассчитывал, что адыги, на поле боя, окажутся плохо управляемы. Из-за их слабой дисциплины, а также горской гордости и своеволия. И в результате им противостоят не единые войско горцев, а несколько изолированных отрядов, возможно враждебных друг другу. И которые не будут взаимодействовать друг с другом. А действовать изолированно от соседей. Хотя они и были довольно хорошо вооружены. На всех были доспехи и шлемы. В основном, правда мисюрки и кольчуги. Которые, правда, полностью скрывали, металлической сеткой, как тело, так руки и ноги. И у всех противников были луки, сабли, боевые ножи и маленькие металлические кулачные щиты[11], для ближнего боя.

При этом противостояла горцам, в буквальном смысле, сборная солянка. Основу, которой составляло несколько пушек и один скорострельный орган. При поддержке трёх сотен стрелков из попаданцев. Причём у них в руках были не только попавшие вместе с ними фузеи, но и уже сделанные тут фитильные пищали. Но эти бойцы хотя бы умели пользоваться этим оружий и имели представление о строе и взаимодействии. Помимо них имелся отряд Гизольфи, менее чем в сотню человек, состоявший как из алебардистов, так и генуэзских арбалетчиков. Ну как генуэзских, в лучшем случае генуэзцы там были, такие же, как и их командир, а в основном это были местные греки и армяне. Хотя да, по оснащению и подготовки, от генуэзской классики, они не сильно отличались. Основу же войска составляли сформированные к этому моменту, три с половиной роты, которых оснастили любыми полученным оружием. И использовали в их защите любые доступные доспехи. С командным составом из попаданцев, которые только начали обучать своих бойцов. При этом оснащение такого бойца, представляло собой, обычно, какой ни будь шлем, мягкую защиту, в лучшем случае кольчугу, а обычно гамбезон. В виде какой ни будь стёганной многослойной, или с набивкой из мягкого материала, защиты. Хотя мы бы сказали, что это скорее одежда. Ну а чуть ли не стандартным оружием стал гедендаг. Эдакая двуручная дубина, длинной чуть менее чем два метра, с окованным железом верхом. Оснащённым так же острым железным шипом на своём боевом конце. Позволяя этим оружием не только бить, но и колоть.

Ну и последнее, что имелось в этом войске, это был отряд всадников в полсотни человек. В котором, правда, были собраны профессиональные воины, которых отменно вооружили, посадили на аргамаков, высшую категорию коней, по русской классификации. Но это была именно кучка отдельных всадников, которых ещё предстояло подготовить для совместных действий единым строем. И среди них был и закованный в полный латный доспех Конев. Ну а что, кем назвался, так туда и полезай.

При этом, в центре позиции, быстро соорудили, что-то вроде редута, из установленных боевых телег и щитов, с бойницами, между которыми установили три пушки и орган. Приготовив для них позиции, защищённые от стрел, корзинами с землей, но с амбразурами для ведения огня. И в этом редуте разместился отряд Гизольфи. Стрелков разбили на пять отрядов. Один, куда, помимо фирменных фузей, собрали и все новодельные пищали, так же разместили в редуте. Остальные, по-попарно, по отрядам, выстроились в два ряда впереди, стоявших чуть позади них, рот пехоты. Ну а кавалеристы оказались в резерве. Стрельцов, который возглавил сражение, сделал ставку на огневую мощь орудий и огнестрельного оружия. С которым горцы были мало знакомы. Ну а Конев выбрал полевое сражение из расчёта, что нет возможности долго сидеть в осаде в Геленджике. Были другие, более важные задачи, чем разборки, с обнаглевшими горцами. Уж на это точно времени не было.

Ну а с той стороны, остановились на противоположной стороне ручья, метрах в двухстах, от редута, и выстроились в одну линию, из отрядов всадников. Каждый, различный по численности, отряд отдельно, и под своим флагом. После чего, от этого войска, отделилась небольшая группа всадников, к которой тут же присоединились командиры других отрядов, и направилась к ручью. Остановившись на своём берегу. И пришлось Коневу вспоминать, что вообще-то, в это время, сражение начинается с переговоров командиров. С предложением о сдачи. А не с того, что кто-то творит беспредел, с ходу проламывая стены крепостей, обрушивая их башни и сразу же их штурмуя. Вместо того что бы попытаться договориться, выказав претензии. Пришлось брать Гизольфи, добирать равное, с противником, количество всадников, самых лучше всего экипированных, и направляться к ручью. Так казать перетереть на стрелке. Всё одно, от братков, местная аристократия, порой, даже манерами не отличалась. Хотя сложности с языками существовали, хорошо, что Конев умел читать древние записи и понимал, что говорили местные русские. В общении с европейцами помогало и знание базовых европейских языков. С Гизольфи получалось общаться только через врачей, знавших латынь. Но вот с адыгами и другими уроженцами Кавказа разговор можно было вести только через уроженцев этих мест.

Пальцы, местные братки, ой, простите, местные аристократы, тоже попытались гнуть. Что, на них, и напали, и ограбили, и женщин увели, и вообще обидели уважаемых людей. И за всё это необходимо было заплатить. Отдать всё что забрали, вернули всех, кого увели, плюс ещё тех шапсугов, что выкупили у натухайцев, возвратить захваченных рабов, этих, правда можно было, потом выкупить, передали виновников в обиде, на расправу, ну и компенсировали обиду. Отдав две тысячи флоринов, ну или товаров, на эту сумму. А то у одного, очень уважаемого человека, увели совсем молодую жену, сестру другого, ну уж совсем уважаемого, в здешних местах, человека. После этого войско шапсугов, князь которых презрительно смотрел на противостоящий им сброд, уйдёт, удовольствовавшимся полученным. Ну а иначе они всё возьмут силой. Ну а что, их тут больше тысячи, хорошо вооружённых джигитов, а им противостоят пусть и несколько больше, по численности, да и то не на много, какие-то пешие голодранцы.

В ответ Конев предложил противнику сдать оружие, сдать коней, и самим стать пленниками. За которых, потом, родственники заплатят выкуп. Включая и компенсацию за нанесённую обиду, появившись тут. В том числе и за обиду, нанесённую богоматери, когда похитили её фрейлин. После чего все шапсуги дадут клятву больше не проявлять, к её людям, дурные намерения. В противном случае регент пообещал устроить тут шапсугам кровавую баню. В общем, не договорились. И стрелка, после того как обменялись взаимными проклятиями, переросла в горячую фазу. А командиры разъехались в разные стороны. При этом Конев, оценив, что противник как бы находиться на пределе эффективного огня, но ещё на его дистанции, хотя и вне огня луков и арбалетов, крикнул Стрельцову:

— Игорь, огонь по противнику из орудий и огнестрела. В первую очередь, по командирам.

Первый залпы орудия дали ядрами, по строю вражеской конницы, а это уже была конница, а не отдельные всадники, а потом перешли на дальнюю, тяжёлую картечь. Открыл беглый огонь и орган. Ну и по два залпа в минуту стали делать и стрелки. Внося ещё больше сумятицы в противостоящего противника. Ну как говориться, как же не попасть, если из стольких стволов, да по такой стае. В общем уже после первых выстрелов у противника образовался форменный беспорядок, это если говорить культурно, хотя это и не совсем точно описывает, что произошло с горцами, когда по ним дали залпы сначала стрелки, а потом и прилетела картечь. Несколько ядер да, прорубили пару просек в их рядах. Но когда, на плотную линию кавалеристов, понеслись потоки чугуна и свинца, то это многим не понравилось. Особенно лошадям. Которые попытались поспешить убрать подальше. Хотя нашлись и такие храбрецы, кто пошёл в атаку. Уж чего, чего, а храбрости горцам не занимать, это мужества им порой не хватает. Особенно если их меньше, или же они считают, что всё-таки противник их сильнее, и они уступают изначально.

Пришлось артиллеристам переходить с тяжёлой на лёгкую картечь, и разворачивать орудия так, чтобы стрелять ею вдоль линии пехоты. Которая, выставив вперёд штыки и копья, сымитировала отражение атаки кавалеристов. Благо горцы на ближний бой не пошли, а попытались засыпать пехоту ливнем стрел. Но попали под фланговый артиллерийский огонь, лафеты орудий позволяли их легко перемещать и разворачивать, в нужную сторону, и откатились. Причём гораздо дальше, чем заняли позицию изначально. Так что бы их и ядра не особо сильно беспокоили. Оставив на поле тела убитых и раненых людей и лошадей. И отойдя, в относительно безопасное место, лидеры шапсугов, в том числе и те, что образовались уже на поле боя, посоветовавшись, решили атаковать редут. Хотя уже и понесли серьёзные потери. И засыпав его стрелами, захватить укрепление, а уже потом раздавить пехоту врага.

Но четыре сотни метров, это не две сотни. Галопом, это расстояние, лошади пройдут далеко не все. В результате пушки успели сделать по несколько залпов, по паре залпов успели дать и стрелки. Как только кавалерия противника вошла в зону их эффективного огня. И вот тут оказалось, что, несмотря на то, что перед ними возы и щиты, на колёсах, взять это укрепление горцы не могут. Всё это оказалось сцеплено, повалить или же опрокинуть их, возможности, у нападавши, не было. А попытку перебраться через них легко купировали, хотя адыги этот медицинский термин и не знали, с помощью алебард воины Гизольфи. При этом стрелки и пушки продолжили постоянно прорежать ряды горцев. Помогали им, в этом кровавом деле, и вставшие на флангах укрепления стрелки, теперь сами, ведя двухсторонний фланговый огонь вдоль, образованного стенками укрепления, углом. А попытка, немногочисленных отрядов горцев, отогнать их, оказалась отражена подошедшими ротами пехотинцев. И не выдержав напряжения, шапсуги стали отходить, выходя из боя. В том числе и вообще выходить, уходя с поля боя. И тогда Стрельцов скомандовал общую атаку. Приказав кавалеристам атаковать командование противника.

Вот тут в атаку и пошёл Конев. Свежая кобыла, под которым, подчиняясь его приказу, легко преодолела ручей и легко взобралась на склон. В отличие от уже уставших коней шапсугов. Один из которых, с саблей и маленьким щитом в кулаке, попытался было остановить Конева. Но совна, ударившись в этот щит, тут же отбросила его в сторону. И соскользнув на руку противника, стала своей режущей частью распарывать как кольчугу, и поддоспешник под ней, так и саму плоть врага, под подоспешником. Нанося глубокую, резаную рану, буквально располосовавшую предплечье противника. Тот, правда, попытался ударить саблей по доспеху. В частности, по шлему и наплечнику. Но сталь клинка только жалобно звякнула о доспех, не нанеся повреждений, даже металлу. Да и этот удар врага не достиг своей цели, хороший подшлемник и поддоспешник, смягчили удар настолько, что Конев, пережив боль от него, не потерял способность владеть оружием. И оставив, заваливающегося, с коня, от шока, противника, Конев направился к заволновавшимся командирам противной стороны. По дороге располосовав совней, древко которой, при ударах, в отличие от ланса не ломалась и продолжала служить и дальше, ещё и чью то, затянутую в кольчугу, спину. Из-за усталости коня, этот всадник не сумел избежать атаки и тоже стал заваливаться на бок. Освобождая дорогу Коневу к главным виновникам боя.

Но те боя не приняли. И воспользовавшись тем, что их кони были относительно свежими, позабыв про честь и гордость, ну и про все угрозы, что сыпали на Конева, поспешили умчаться вдаль. Наплевав на свои же слова. Промчавшись мимо табуна заводных коней. При этом коноводы, бывшие при них, тоже поспешили присоединиться к беглецам. Ну а кобыла Конева, уже успела устать, и сама перешла с галопа, на рысь. И подъехав к табуну и не давая тому разбежаться, сгоняя коней в кучу, Конев поднял забрало шлема и осмотрел. Сражение явно заканчивалось. Где-то половина шапсугов, безжалостно наяривая коней нагайками, пыталась сбежать с поля боя, бросив всё. А остальные либо лежали на этом поле, либо же попадав в ниц, как знак сдачи, ожидали своей участи. При этом преследовать пехотинцами убегающих кавалеристов, пусть и на уставших конях, было и глупо, и рискованно, и Конев приказал заканчивать преследование. И заняться помощью раненым. В том числе и врагам. И сбором трофеев. Для их последующей оценки, отделения причитающегося государству и компании, и дележа оставшегося, или его стоимости, между участниками сражения.

6

И передав возможность разобраться с трофеями, особенно с табуном заводных лошадей, подъехавшим всадникам, Конев направил рысью свою кобылу к импровизированному редуту. Который стал центром по сбору раненых, трофеев, пленных. При этом помощь раненым оказывали и женщины, и подростки, в том числе и пленницы. Которых, так же привели сюда, оказывать помощь пострадавшим. Кои имелись с обеих сторон конфликта. Среди шапсугов убитых и раненых оказалось порядка четырёх сотен. Их противники потеряли убитыми и ранеными менее сотни. И если среди попаданцев убитых не оказалось, но раненые, в том числе и несколько очень тяжелораненых, были. Вообще любое сражение можно назвать травматологической эпидемией. В том числе и сражение, где помимо огнестрельного, применялось и разнообразное холодное оружие.

Ранение стрелой достаточно тяжёлое, плюс весьма специфическое. Оно обычно очень глубокое, имеет форму повреждения весьма сложной формы и всегда возникает проблема с удалением стрелы из раны. Попытка просто выдернуть стрелу из раны может привести к более печальным последствиям. Наконечник может быть с зазубренными. Которые могут удерживать наконечник в ране и при попытке выдернуть, только нанося дополнительные повреждения. Да даже стандартный листообразный наконечник, при попытке выдернуть его из раны, наносил дополнительные повреждения. Плюс наконечник может быть закреплён на самой стреле так, что просто снимется со стрелы, при попытке её выдернуть, оставшись в ране. Поэтому, при удалении стрелы, её предпочитали протолкнуть вперёд, пока наконечник не выйдет с противоположной стороны тела, потом обломить стрелу на и вытянуть обломок уже за наконечник.

Но, с попаданием шарика чугуна или свинца, это конечно было не сравнить. Тридцать грамм свинца, из петровского ружья, шестнадцатого калибра, попавшие в несчастного, если не убивали сразу, так вдавливали в рану порванные куски кольчуги и поддоспешника, нанося при этом страшную рваную рану. Практически гарантированно превращая раненого в инвалида. Поэтому, если своих, в том числе и из местных, пытались спасти, то вот с безнадёжными шапсугами, не церемонились. А как только врачи говорили, что раненый безнадёжен, то того относили в сторону, где с ними общались священники. Соборуя безнадёжно раненых. Давая им возможность уйти в душевном спокойствии. Был среди священников и отец Онуфрий. Который, увидев подъезжавшего к укреплению Конева, подошёл к нему и произнёс:

— Неужели, вот этого всего, нельзя было избежать?

— К сожалению, отче, нет, — спускаясь с седла и поморщившись, ответил Конев. После чего передал поводья подскочившему мальчишке из выкупленных, в первый день, шапсугов. Поручив тому обиходить кобылу. А сам снял слегка помятый и поцарапанный шлем и добавил:

— Это не мы такие, это жизнь что нас окружает, такая. Вся проблема не в том, что несколько детей решили испечь картошку. Вся беда, в том, что мы тут новенькие, в сложившемся раскладе. И нас проверяют на возможность поживиться. И если мы начнём блеять, про права человека, то местные просто отняли бы у нас наше имущество, да и самих бы продали в рабство. Решив, что нам это не надо, раз мы слабые и свои интересы не защищаем. А тут необходимо, сразу же отвечать, максимально жёстко. Желательно полностью ассиметрично. Что бы ни у кого и мысли не возникало, что нас можно обижать. Особенно это должны понять местные. Что бы боялись тронуть нас. Кстати, как вы их оцениваете?

В ответ священник, уже сам, поморщившись, сказал:

— Они называют себя христианами, но сами скорее язычники. По крайней мере, их манера жизни и отношение к жизни об этом говорит.

— Ну это объяснимо, отче, — кивнул в ответ Конев, — Начнём с того, что тут буквально проходной двор. Сначала их попытались привести к Христу византийцы. Но потом тут накатывались мусульмане, иудеи из хазар, различные еретики, пришедшие с татарами. Потом в Золотой Орде официальной религией стал ислам, а тут появились католики. Да и сейчас ислам несут и турки. Всё это не могло отразиться на верованиях местных. Мне кажется, отче, что вам необходимо привести их в лоно Русской Православной Церкви. И напомню, что сейчас православная церковь, как в русских землях Литвы, так и в русских землях Орды, а окончательное освобождение ещё официально не произошло, принадлежат Константинопольскому патриархату. А тот мало того, что подписал унию с католиками, подчинив себя папу Римскому, из-за чего сейчас во всех православных государствах разброд и шатание, так и ещё находиться под властью магометан. И в этой миссионерской деятельности именно нашей РПЦ я готов вам помочь. Есть планы организовать Феодосийский университет. В нём создать кафедру теологии, где совместно с богословием, обучать студентов ещё и педагогике, психологии и медицине. Дабы они могли не только нести слово божье заблудшим душам, так ещё и обучать людей, да и лечить их тела тоже. Облегчая не только душевные, но и телесные страдания и нести знания. При этом я рекомендую обратить внимание на тех подростков из местных, кто попадёт к нам.

Отец Онуфрий, посмотрел сначала на занимающихся ранеными подростков, а потом перевёл взгляд на Конева и произнёс:

— Это всё хорошо, но так вмешиваться в сложившуюся тут ситуацию.

В ответ Клим Саныч пожав плечами и посмотрев на стоящие в бухте корабли произнёс:

— С точки зрения местных нас сюда перебросило по воле бога. И это явное проявление божественного замысла и его благоволения к нам. Плюс нашим сюзереном, а для местных это определяет всё, является богоматерь. Наследником которой, согласно парадигме этого времени, является кто? — при этих словах Конев многозначительно поднял палец вверх, а священник тяжело вздохнул, ну а деспот продолжил, — И напомню, что мы все, даже те, кто атеист, хотя тут последнее и не поймут, принадлежим к Русской Православной Церкви Московского Патриархата. И вы единственный священник среди нас. И кто единственный среди нас достоин, быть патриархом. При этом странно отче, что именно вы противиться воле высших сил.

Священник покачал головой, откашлялся и произнёс:

— Хорошо, вы меня убедили, что надо способствовать торжеству православия. И всё-таки принять чин патриарха, мне, пожалуй, прямо так будет сложно. Это достаточно серьёзный шаг. Но я удивлён, что такой атеист, как вы, так комплементарно отзывается о деятельности церкви.

На что Конев, нахмурившись, при этом, посмотрев на горы, ответил:

— Ну, во-первых, я исхожу из того, что стань они добрыми христианами, причём православными христианами, то это приведёт к тому, что они станут добрыми гражданами единой страны, какими там стали осетины.

— Ну вы, сын мой, создаёте другое государство, чем-то, что существует в сегодняшней Москве, — напомнил Онуфрий, добавив, — А есть и во-вторых?

На что Конев, пожав плечами ответил:

— Нет, в идеале на территории одной страны должно находиться одно государство. Но напомню, что в наше время, на территории нашей страны находилось несколько десятков разнообразных государственных образований. И период уменьшения числа этих образований, в нашей стране, там, только начался. И напомню, сейчас тут сложилась такая же ситуация, когда даже будет сложно назвать количество государств, что находятся на территории Руси как страны. И тут тоже процесс объединения страны только начался. Так что одним больше государством, одним меньше, не важно. Важно, что мы сами будем способствовать объединению. К тому же есть и во-вторых. Тут, если говорить в общем, то я оцениваю деятельность, как христианской религии, так и её церквей, опирающихся на веру Христа, скорее, как положительную. Которая позволило нам, из существ сугубо биологических, стать более социальными. Подняв тем самым уровень цивилизации. И смотря на этих, ещё в культурном плане не воспитанных и не образованных, детей, хотя и великовозрастных, и с острыми железяками в руках, понимаешь, что им очень необходимо привить христианскую этику. Что очень поможет формированию, как нашего конкретного государства, так и потом, нашей общей страны. Ну а то, что сейчас случилось, для этого народа должно послужить уроком. Эдакой поркой непослушного ребёнка, для его общего вразумления. Дабы он себя осознавал не пупом земли, а частью чего-то большего. Желательно доброго и светлого, а не злобного и тёмного. И вот в формировании этого мировоззрения христианская церковь, особенно православная, в моём понимании один из лучших инструментов. Главное им гвозди не забивать, строя в наше время, по три храма в день, имея, в этом государстве, воцерковленными только несколько процентов населения.

Конев снова посмотрел на священника и добавил:

— Ну как отче, возьметесь нести заблудшим душам свет правды? Причём агрессивно нести, а не как это делалось в России нашего времени, когда русское правительство поручало татарским муллам проводить исламизацию языческих народов. При этом имея в конкурентах католиков и таких мусульман, как турки? И тут пожалуй начать стоит с созданием кафедры теологии в университете, которого нет. И с создания, как священных книг, так и прочей церковной литературы. Когда все возможности по печати ограниченны принтерами на наших кораблях. Нет, наше государство, Русской Православной Церкви Московского Патриархата будет помогать. Другим нет, а ей да. Но налоги платить придётся.

— Ну твои предложения, сын мой, заслуживают внимания. О том, где мне взять священников, для нашей церкви, тоже подумать можно. Особенно если будем пользоваться поддержкой государства, — кивнул Онуфрий, а потом, бросив внимательный взгляд на Конева и разведя руки в стороны добавил, — Но налоги!

— Богу, божье, кесарю, кесарево, — назидательно ответил священнику Конев, — В светском государстве все церкви должны быть отделены от государства и как все должны платить налоги. Ну а то, что деятельности государственно образующей, из них, помогает государство, причём из этих самых налогов, то это другой вопрос и дело самого государства. Но вот как организовать переписывание книг, тут подумать надо. А то печатать, тут в Европе, только, только начинают. Специалистов найти будет сложно.

Священник поморщился и ответил:

— Я своё образование начинал в, тогда ещё, Московском государственном университете печати имени Ивана Фёдорова[12]. Не закончил, правда, но представление, об организации книгопечатания, имею.

— О-о-о, отче! — проговорил Конев, — А вы, батюшка оказывается и ещё и уникальный, технический специалист. И хочу поручить вам организацию печатного дела. Надеюсь, вы помимо церковной, будите и светскую литературу производить. А также газету и ежемесячный альманах. Очень нужно, отче. Государство поможет, в этом благом начинании.

— Я подумаю над этим предложением, сын мой, я подумаю, — произнёс Онуфрий, — Это ещё необходимо организовать. В первую очередь, организовать наличие достаточного количества бумаги.

— Ну вам и все карты в руки, отче. Государство во всём поможет. А я, буду всё это обеспечивать, как воин, защищая своих, от чужих. И сейчас мне необходимо идти, привести оружие в порядок, — с этими словами Конев кивнул на вмятину и царапину от удара сабли на шлеме, — Да и о делах государственных поразмыслить. Нам необходимо занять южный берег Крыма, и разгромить турецкий флот, до того момента, как противник выдвинется им к Керчи.

Онуфрий согласился с этим, и Конев направился на флагман эскадры. Где уже к вечеру принял делегацию, примчавшихся, со своими отрядами, к ним на помощь натухайских князей, которые узнав, о результатах сражения, тут же возгорелись идеей совершить набег на шапсугские селения. Предлагая Коневу присоединиться к ним. Но тот отказался, сказав, что у него есть противники в Крыму. Уже сам, предлагая натухаям принять участие в боях за Крым. Те согласились, но заявили, что прибудут позднее. После рейда по аулам соседей, что понесли потери в сражении. Такой шанс, поквитаться с ними, после такого разгрома, они упустить не могут. И через пару дней, завершив дела в Геленджике, флот вышел в море. Где от него отделилась эскадра из восьми вымпелов, с двумя сотнями стрелков и двумя ротами пехоты на борту. И направилась вдоль побережья на юго-восток. В направлении бывших колоний генуэзцев в районе Абхазии. Во главе этой эскадры остался Конев. С ним оправился и глава компании, Огурцов. С последним находились и нанятые, для охраны объектов компании, адыги, из натухайцев и шапсугов. Последние из числа пленников, которым предложили послужить компании вместо выкупа. В то время как остальной флот, оставив в бухте на ремонте десяток уже галер и скампавей, а не фуст и каторг, с несколькими торговыми судами, что выкупили жители Геленджика, отправился в Керчь. Во главе со Стрельцовым, включая и наместника, в Тмутараканьском княжестве, де Гизольфи. С остановками в Новороссийске, который ещё предстояло восстановить, Анапе и Тмутаракани. Дабы не перенапрягать гребцов на трёх десятках гребных боевых кораблей. Увозя остальные войска, включая и отряд Гизольфи. Оставив в Геленджике только несколько десятков стражников, из числа местных. Империя концентрировалась, дабы нанести удар. Пусть пока ещё и не ответный.

[1] В 1474 году крымские татары совершили большой набег на земли Великого Княжества Литовского. Продав полон, с этого набега, напрямую туркам, в единственном торговом порту княжества Феодоро, Авлита. Находящегося в устье реки Чёрная. Вообще, от набегов крымских татар, страдали как русские, так и польско-литовские, молдавские и черкесские земли.

[2] Елена Васильевна Глинская, русская царица, вторая жена Василия III, мать Ивана Грозного. При малолетстве сына была его регентом. Инициатор ряда важных государственных изменений. В частности, именно при ней копейка стала общерусской монетой.

[3] Паутина, устаревшее.

[4] Лытки — ноги, обычно голень, чресла — бёдра, устаревшее.

[5] Маленький и лёгкий шлем, обычно в виде небольшой полусферы, хотя могли и иметь не большое, но выраженное остроконечное навершие, прикрывающую только верхнюю часть головы, с развитой кольчужной бармицей. Предназначен, в первую очередь, для защиты головы от падающих сверху стрел.

[6] Панцырями на Руси называли кольчуги, в которых использовались кольца квадратного, а не круглого, в плане, сечения. Такие доспехи были заметно прочнее. Даже если и делались из проволоки, сделанной из простого сыродутного железа. Сталь обычно для производства кольчуги не применялась.

[7] Немецкие гранаты-колотушки инициировались как раз тёрочными запалами.

[8] Сооружение для содержания пленников и рабов. Обычно перекрытая яма в земле, с укреплёнными стенами. С люком, оборудованным в перекрытии. Попасть и выбраться оттуда можно только по приставной лестнице.

[9] Русское название такого образца огнестрельного оружия как аркебуза.

[10] Один из вспомогательных персонажей "Игры престолов", слуга дома Старков.

[11] Щит, удерживаемый кулачным хватом. Обычно подобные щиты имеют небольшие размеры, и достаточно лёгкие. Будучи предназначенными для парирования ударов клинковым оружием в манёвренном бою.

[12] Сейчас, после реорганизации в 2015 году, это Высшая школа печати и медиаиндустрии Московского политехнического университета (ВШПиМ МПУ).

Глава 5

Севастополь, это город русских моряков, даже если это Сухуми

1

— Это просто праздник, какой-то, — произнёс Конев, рассматривая в бинокль стены Сухум-Кале, над которыми развивался турецкий флаг. Что давало возможность просто захватить этот город. Решая его судьбу потом, причём уже с высоких политических позиций. Хотя название Сухум-Кале в данный момент было скорее условным. А как, в данный момент, точно назывался это город, сказать было сложно. Город возник две тысячи лет назад как греческая колония Диоскурия. Которая в период римского правления получила наименования Себастополис. Потом город входил в состав абхазского и грузинского государства как Цхуми. После этого в городе, который именовали Акуа, а то и Сохуми, появилась генуэзская колония Себастополис. Которая была уничтожена воинами грузинского государства после падения Константинополя. После чего грузины ввязались в конфликт Венеции и Турции. В результате, которого главные порты Грузинского царства, а по совместительству бывшие генуэзские колонии Себастополис и Ло Вати, в Сухуми и Поти соответственно, оказались захвачены турками. Последующий развал единого грузинского царства привёл к тому, что на Сухуми стала претендовать Имеретия. При этом абхазы стали бороться за свою независимость, выступая, как союзники Турции. Ну а независимость, уже от абхазских князей, объявили правители джигетов. Жившие в районе современно города Гагры. Ну а сейчас, над крепостью, продолжать висеть турецкий флаг. Пока, по окончанию войны с Венецией, турки не передали город имеретинскому правителю, победившему в противостоянии с абхазами. Что бы вернуть контроль над Сухум-Кале уже через сто лет.

Но наличие над четырёхугольной, с башнями, по углам, крепостью, сложенной из камней, на известняковом растворе, турецкого флага развязывало руки Коневу. Причём сама крепость находилась на берегу моря. Расположившись в ровной долине, протяжённостью, вдоль моря, в три километра и глубиной в километр, образованной двумя реками. А с трёх сторон долина была обрамлена довольно высокими вершинами. При этом сам город находился восточнее крепости. Вытянувшись узкой полосой вдоль моря. А возле находившегося уже в черте города причала находились большая галера и несколько небольших парусных судов, под турецкими флагами. Что позволяло сразу же атаковать противника.

Вообще от этого плавания сложилось довольно двоякое ощущение. С одной стороны, жившие на месте известного, по времени пришельцев, города Сочи убыхи довольно радушно встретили корабли. В своё время они довольно успешно торговали с генуэзцами. Позволив тем не только создать несколько торговых факторий на побережье. Но и построить крепость Касто, в шести километрах от берега. На высокой скале над долиной реки Хоста. Которая прикрывала побережье, включая и посления убыхов на побережье, от набегов воинственных соседей. Шапсугов на западе от них и абадзехов на севере. Которым было очень удобно совершать набеги по долине реи Хоста на убыхов. Плюс с востока их теснили абхазы и джигеты. Так что, наличие сильного союзника, который к тому же был готов не только торговать, но и платить, за свои торговые поселения, на их территории князей убыхов вполне устраивал. Поэтому компания, подняв над ними бело-сине-красные флаги, и оставив там гарнизоны из нанятых натухайцев, очень быстро и получила под свой контроль как крепость Касто, ставшая Хостой, так и фактории на побережье. Крепость Годлик, ставшего Сочи, появившуюся на месте двух бывших генуэзских укрепленных факторий Альба Зихия и Мауро Зихия, и укрепления Лияш, ставшего Адлером. Плюс компания смогла восстанавливать и бывшую генуэзскую факторию, на месте существовавшего уже в их время, селения Цандрапыш. Которое в данный момент принадлежало убыхам, оттеснившим и джигетов, и абхазов за Гагрский хребет. Эта горная цепь, в своей южной части, подходила прямо к берегу моря и служил естественной, удобной границей, между убыхами и джигетов с абхазами. Согласились убыхи и присоединиться к противникам турок. Прислав своих воинов в наёмники.

А вот дальше возникли проблемы. Джигеты и абхазы оказали сопротивление при попытке укрепиться в бывших старых генуэзских колониях на этих территориях. Ни в Какари, или Гаграх, ни в Санта-Софии, или Алахадзы, ни в Песонке и Каво-ди-Буксо известных, так же, как Пицунда и Гудаута, пришельцам были не рады. Отказываясь иметь с пришельцами дело, как врагами их союзников турок, и сразу же угрожая оружием. Но пока напрямую конфликтовать с джигетами и абхазами Конев не хотел. И эскадра, не вступая в боевые действия, проследовала всё дальше и дальше. Вот поэтому-то, турецкий флаг, над Сухум-Кале, Конев воспринял как подарок свыше. Который позволял, вполне на законных основаниях, укрепиться в этом регионе. Выгнав турок с захваченной ими части Имерети. Ну и потом договориться, с местным владением, о торговых факториях компании. Причём не только тут в Сухуми, но и в западной Абхазии. Которая, потом, в любом случае, войдёт в состав этого государства. И Конев приказал начать атаку. Рассматривая в бинокль, как внутри крепости и на галере разворачивается, в буквальном смысле, суета. Причём на грани паника. Турки сразу поняли намерения подходящих к ним больших кораблей, под изначально враждебными флагами. Красными, с золотыми двуглавыми орлами.

При этом в управлении флота произошло изменение капитан "Крузенштерн" после сражения в Геленджикской бухте попросил вернуть его на командование своим кораблём. Так как он не уверен, что справиться с флотом. И на флот пришлось поставить бывшего военного моряка, ставшего из капитана третьего ранга в отставке, и на пенсии, руководившего мотористами учебного корабля, капитаном первого ранга. И показавшего себя весьма решительным образом в последнем сражении. И по его результатам, возглавившим флот. Но, в данный момент, командовавший его главными силами. В то время как остальные корабли, под общим командованием капитана "Гото Предестинации", несколькими караванами, и с остановками в своих портах, направились в Керчь.

И вот теперь показывая биноклем в сторону Сухуми, к которому эскадра, обогнув мыс, к западу от города, быстро приближалась, Конев произнёс:

— Товарищ капитан первого ранга я вас попрошу атаковать противника. Думаю, в крепости, может быть гарнизон местных войск в несколько сотен человек, плюс где-то в городе находиться экипаж галеры. Он, если судить по её размерам, должен быть, где-то в размере человек шестьдесят. Но я вижу, что на палубе, помимо гребцов, суетиться с десяток человек. Остальные явно в городе. Поэтому предлагаю следующий план. "Крузенштерн", "Херсонес" и "Россия" подходят к крепости. И огнём орудий обрушивают стену, обращённую к морю и выбивают морские ворота. Одновременно высаживая десант в город. Что бы быстро занять его. Но, не начав его грабить. За это сразу же наказывать. Дисциплину необходимо сохранить. В это время "Триумф" пусть атакует галеру. А "Надежда" и пара из "Леди" пусть захватят торговые суда. Одна из шхун пусть останется в море. В дозоре. Ну и после того, как десант захватит город, а артиллерия откроет им дорогу в крепость атаковать уже её. Надеюсь, такой план вас устроит?

Правда, полностью последовать этому плану не получилось. Галеру и торговые корабли захватили достаточно быстро. Город противник так же довольно быстро оставил. Отойдя всеми своими силами в крепость. Но оценив мощь корабельной артиллерии, которая буквально обрушивала обращённую к морю стену, делая её очень доступной для атаки, и осознав, что сухопутного штурма он не выдержит, турецкий комендант решил атаковать занявшие город войска. Решив, что те занятые грабежом, не окажут туркам серьёзного сопротивления. И вывел практически весь гарнизон, состоявший из шести сотен пехотинцев. По оснащению явно недотягивающую до аскеров. И, похоже, представлявших из себя, подразделения пиаде. Которые несли тут гарнизонную службу. По крайней мере, два десятков воинов с галеры, своим оснащением, заметно выделялись на их фоне. При этом их поддерживало два десятка всадников. Но кто это был марсель или акыны[2], Конев, уже сказать не мог. Помимо них видя, перед линией своих воинов, до пяти десятка легковооружённых и практически лишённых доспехов конных воинов. Тяжеловооруженными тимариотов, у турок, было всего несколько воинов. Не больше чем было всадников у Конева. Да и расположились они за рядом своих пехотинцев, вокруг самого богато одетого турка, сидевшим на коне, под знаменем. Рядом с каким-то бунчуком, с полукруглым бронзовым навершием.

К моменту атаки турок Конев находился уже на берегу, как и большинство воинов. Но в тот момент, когда открылись направленные к городу ворота и из них стали выбегать турецкие воины, в его распоряжении оказалось всего порядка четырёх сотен воинов. Три плутонга стрелков, три сотни пехотинцев из различных рот, с холодным оружием, семь всадников и две восьмифунтовых пушки, на полевых лафетах. Правда он приказал собирать всех возможных людей, формировать из них отряды и подводить к месту боя.

А турки, выбегая из города, стали разворачиваться в линию, спиной к крепости и лицом к городу. С отрядом в семь десятков легковооружённых всадников на самом левом фланге. И с полдюжиной тяжеловооруженных всадников, за линией пехоты. И создав подобие строя, турки кинулись в атаку, дико крича и размахивая оружием. Тут же сразу превратившись в толпу. Которые встретили сначала выстрелами пушки. Стреляя сначала ядра, а потом картечью. Стараясь бить вдоль бегущей толпы. Ну а когда турки вошли в зону эффективного ружейного огня их встретили уже залпы стрелков. И такой мощный и крайне необычный, на это время, отпор сильно повлиял на турок. Совместного натиска, по всему фронту, не получилось. А те несколько выходов турок, как пеших, так и конных, на ближний бой, отбили штыками стрелки и подоспевшие им на помощь пехотинцы. К тому же усиленные титановыми пластинами бронежилеты и каски надёжно защищали стрелков от попадания стрел, а штыки, при действии в строю надёжно защищали от вооружённых самым примитивным оружием турецких, по сути, ополченцев. К тому же, к этому моменту, в распоряжение Конева, подошли ещё под две сотни собранных воинов. Включая и нанятых в качестве охранников компании убыхов. И осознав, что противник в своём первом же натиске выдохся, и заколебался, не рискуя пойти в новую атаку, Конев скомандовал общую атаку.

И турки дрогнули, начав подаваться назад, в сторону города. Турецкий командир попытался было остановить это движение. Но Конев, собрав вокруг себя всех своих кавалеристов, повёл их наперерез движению тимариотов. И турки, осознав, что атакую именно их приняли бой, развернувшись навстречу конного отряда Конева. Причём кобыла Конева вынесла его как раз на того самого богато одетого турка. Который тоже опустив своё копьё, прикрывшись щитом и склонив голову, в обёрнутом чалмой коническом шлеме, вышел навстречу закованному в латы европейского рыцаря Коневу.

Совна Конева прошла как раз над верхней частью щита врага. Своим ударом буквально сорвав шлем турка с его головы и буквально вышвырнув того из седла. А вот копьё турка ударило нагрудную пластину кирасы Конева. Ну, это как по прислонённой, к груди, металлической пластине, со всего размаха ударить кувалдой. Дух выбивает сразу, в глазах темнее, и, только то, что у Конева было рыцарское седло с высокой задней лукой, позволило ему остаться в седле. И только радостный рёв сзади, среди своих, дал осознать, что он победил. И когда в глазах просветлело, то Конев понял, что враг либо валиться ниц, падая на колени, и утыкаясь лбом в землю, в знак сдачи в плен, либо же улепётывает, со всех ног, в сторону крепости. Пришлось скомандовать, что бы все кинулись вперёд, ворвавшись в крепость на плечах противника, а самому буквально первым броситься к открытым воротам крепости. Что бы ворваться в них, и не дать их закрыть. Кинулся то он первым, но кобыла опять стала сбавлять ход, сменив аллюр на менее быстрый. И первыми в крепость ворвались всадники убыхов. Именно они и не дали закрыть ворота крепости. И уже в течение часа над ней взвилось бело-сине-красное знамя торговой компании. Такие же точно знамёна взвились и над захваченными торговыми судами. А над галерой подняли боевой флаг компании. Синий Андреевский крест, на белом фоне. А крепость Сухуми, и город с непонятным названием, не то Цхуми, не то Акуа, не то Сохуми, перешли под контроль компании.

2

Как бы то ни было, но плавание выматывает, и Конев решил, пока корабли находятся на рейде Сухуми, а название Себастополис, этому городу, было решено не восстанавливать, из расчёта дать это название другому городу, пожить на земле. И тут выяснилось, что тут вам не там. Пусть и дом бывшего местного паши и был самым лучшим в городе. Но не стоит забывать, что воду надо было брать в колодце, а потом нести в дом на кухню. Сама кухня была не газифицирована, и готовить было необходимо на дровах. И это хорошо было лето и было тепло. А иначе и обогревать дом пришлось бы дровами. Робота-пылесоса в доме тоже не было, как и автоматической стиральной машины, и это всё было необходимо тоже делать ручками. И Конев осознал, что по большому счёту, слуги сейчас это не роскошь, а вполне осознанная необходимость. Которые позволяли серьёзным людям экономить своё время для серьёзных дел. Вот и пришлось, распорядиться, найти среди пленных турок бывших слуг хозяина дома и вернуть их назад. Обеспечивать жизнедеятельность регента. Дабы он мог делами заниматься. Ну и это привело к пониманию, что позже, когда государство обоснуется на земле, и у него будет свой дом, то там придётся заводить слуг. Ну и что бы кто-то руководил ими дворецкого. А ведение такого сложного хозяйства доверять уже экономке. Из-за отсутствия хозяйки в доме.

А дел действительно было много. Часть турок, всё-таки, сумела отойти к своим союзникам, абхазам. Так что тут же возникла дилемма, что делать, слава богу, вопрос, о том кто виноват, подчинённые задавать не стали, ввязываться в войну соседей с Абхазским княжеством, или, всё-таки, сохранить нейтралитет, в местных разборках. Первое, позволяло быстро занять и даже восстановить бывшие генуэзские фактории. Но они были нужны, что бы торговать. А попробуй, поторгуй, с враждебным населением. Второй путь, мог и не привести к тому, что фактории получиться вернуть. Дабы начать там деятельность компании. При этом как выяснил Конев политическая ситуация ясностью не отличалась. После развала единого грузинского государства, пару десятилетий назад, здесь формально существовало Имеретинское царство. Со столицей в городе Кутаис. Но в нём помимо региона Имеретия существовали ещё и практически независимые княжества, такие как Сванетия, Гурия, Мингрелия и Абхазия. Которые воевали не только с центральным правительством. Но и друг с другом. И в данный момент, Сухуми формально входил в состав, воевавшего с княжеством Абхазия и турками, княжества Мингрелия. При этом абхазы считались мятежниками в Имеретии и были союзниками турок. Что почти два десятилетия оккупировали Сухуми. На который претендовали абхазы. При этом само Имеретинское царство выступало за развал пока ещё формально единой Грузии. Что и произойдёт через пятнадцать лет. И, в этот глубок змей, ввалилась, с подачи Конева, эскадра попаданцев. И теперь предстояло эту ситуацию как-то разрешать.

Ну а пока в крепости и городе сформировали гарнизон. На рейде города из кораблей эскадры остались только "Крузенштерн", "Херсонес" и "Триумф". А все три "леди", "Надежда" и "Россия" отправились к Батуми. Так сказать, людей посмотреть, себя показать. Ну, в смысле произвести разведку бывшей колонии Ло-Вати, разрушить турецкое мореплавание в том районе, ну и продемонстрировать флаг. Ну а вместе с большими кораблями на рейде Сухуми остались и трофеи. Несколько торговых кораблей, для которых набирали команды, включая и из числа местных. Ну и, бывшая родосская, в смысле ордена госпитальеров, или ионитов, галера. Вернувшая своё название "Санта-Анна". Под командованием рыцаря этого ордена Ги де Бланшофа[3]. Который попал в плен к туркам, когда их галера оказалась захвачена последнми. Ну и оказался гребцом на этой галере. Ну а теперь стал её капитаном на службе компании. И вместо лат, теперь, облачённый, в турецкий кольчужно-пластинчатый бехтерец и с турецким же коническим шлемом на голове. Называемым ерихонка. Дополняли его снаряжение ещё наручи и наколенники. Ну а из вооружения он получил турецкую же саблю. Согласившись, на оклад капитана, послужить компании. И теперь его галера, которая пришла сюда из, как говорили его наниматели, Геленджика, за помощью, служила для охраны рейда Сухуми. При этом вышло так, что формально граница, между княжествами Мингрелия и Абхазия, проходила по реке Псырсцха. А западная граница Абхазского княжества проходила по реке Бзыбь. При этом западнее в районе города Гагры находились владения уже независимых от рода Шервашидзе князей. И там жил народ имевший название джигеты. И только такая бывшая генуэзская фактория как Никопсия, или Новый Афон, оказались в зоне доступной для пришельцев. Что тут же привлекло их интерес. И эта фактория так же была обследована и занята. И там был оставлен пусть и небольшой, но гарнизон. А над Новым Афоном был поднят трёхцветный флаг компании.

Ну а у Конева появилась ещё одна проблема. После захвата Сухуми, вокруг города стали замечать конные разъезды. А потом, на восточном берегу Чанба, что протекала восточнее города, появилась группа всадников, под разделённым прямым золотым крестом, на четыре, по диагонали, сине-красных поля, флагом. Пришлось и Коневу облачаться в доспехи, а как ещё в это время показать, что ты в авторитете, садиться на своего жеребца. Чай, не на бой едет, это в бой надо на кобыле или мерине, чтобы жеребец, почуяв кобылу, строй не развалил. А сейчас, как говориться, понты были дороже денег. Брать, с собой, соответствующее число всадников, включая и капитана галеры, и под имперским, красным, с золотым двуглавым орлом, знаменем ехать, в буквальном смысле, на стрелку. С, как оказалось, представителями мегрельского князя Вамеха II Дадиани. Ну конечно первое что они потребовали, что бы им вернули их город и крепость. Пришлось Коневу поручить переговоры Ги де Бланшофу. Только буркнув, что ему не чину разговаривать с посланцами. А говорить он будет только непосредственно с князем. Которого видит союзником, и приглашает на переговоры. О чём рыцарь ордена ионитов и стал договариваться с посланником грузинского князя. О прибытии князя Дадиани на борт корабля, который подойдёт к побережью, недалеко от Зугдиди, столицы Мегрельского княжества. Так как у регента нет времени, на то что бы ждать князя в Сухуми.

И это сейчас между Зугдиди и Сухуми километров девяносто. И на машине за час, с небольшим, проехать можно. А на коне, да туда и обратно, это как минимум несколько дней ждать. И Конев на "Триумфе", в сопровождении "Санта-Анна", отправился, по морю, к ближайшему к Зугдиде побережью. Где и состоялась встреча с князем Липаритом Дадиани[4]. Правда, переговоры прошли не на борту корабля, а на берегу. Где разбили шатёр, в котором мегрельский княжич пытался доказать Коневу, что они им должны. Должны стать союзниками, а посему должны отдать их город и крепость Сухуми, должны помочь в войне как с абхазами, завоевав их для Мингрелии, так и с тем, чтобы помочь выйти княжеству, из-под контроля Имеретинское царство. А за это они так уж и быть разрешат компании торговать у них. После уплаты всех налогов.

В ответ Конев был согласен отдать город, оставив только крепость своей экстерриториальной торговой факторией, но при условии, если мегрельские князья, завоевав, самостоятельно, Абхазию, позволят там создать четыре экстерриториальных торговых фактории, на местах бывших генуэзских. При этом Конев готов был видеть, в Мегрельских князьях, союзников. Но только союзником против турок. Не собираясь встревать в местные дрязги. Готов был торговать, в том числе и выкупая пленников[5] и не только. Сообщив, что они готовы, приобретать большое количество товаров, включая такие как древесный уголь, древесина, нефть, селитра. Хотя, в общем, ни о чем конкретно, с мегрельским князем, договориться не получилось. И "Триумф", с "Санто-Анной", вернулись к Сухуми. Куда очень скоро подошли и "Россия" со шхунами. Приведя ещё несколько трофеев. Две фусты и несколько парусных, бывших турецких, торговых кораблей. Как оказалось, возле Батуми, случился морской бой, с находящимися, в захваченном турками, порту четырьмя фустами. Две из которых после него оказались в таком состоянии, что их сожгли, сняв всё ценное и забрав пленников и освобождённых гребцов. Ну и прихватив, как находящиеся в порту корабли, так и те, что перехватили во время похода, рейдеры вернулись в Сухуми.

И дав экипажам, пришедших рейдеров, отдохнуть эскадра направилась к Керчи, так и не договорившись с мегрельскими правителями. При этом главным, в Сухуми, остался Ги де Бланшоф. В распоряжении которого остались галера, две фусты, пара торговых кораблей, с экипажами, и рота из числа местных. В качестве гарнизона Сухуми. Также, в его ведение, оказались ещё и Хоста, Сочи и Адлер. С их гарнизонами. Ну и ему же было поручено восстановить факторию в Новом Афоне, за счёт использования труда пленных турок. Обеспечив эти фактории гарнизонами. По сути, де Бланшоф, возглавил службу безопасности компании. Объединив, под своим началом, все доступные фактории на Кавказе. А также, ему был дан наказ, стараться с христианами в бой не вступать. А всех переговорщиков направлять в Крым. Одновременно вербуя местных для войны в Крыму. Всемерно способствуя торговле, ну и немедленно вызывая помощь, если что-то пойдёт не так. Как-то сомнений в том, что соседи попробуют проверить пришельцев, на их силу, не возникало. А значит, образцово показательной порки того, кто нападёт первым, было не избежать. Хотя Конев и понимал, что сильная власть, в этом регионе Грузии, ему была бы более выгодна. Но возникал вопрос, кто это будет. Ну а пока, Ги де Бланшоф занялся восстановлением укреплений Сухуми. А заодно, пользуясь гидрографией реки Гумиста, что обтекала крепость, с учётом её заболоченной поймы, с запада, было решено силами пленных построит мол. Так уж вышло, что непосредственно в устье реки, южнее крепости Сухуми, глубина была большая. Но, буквально несколько южнее, река, своими наносами, образовала длинную и относительно узкую отмель. Образуя подобие удобной пригодной гавани. И строительство там мола позволяло создать, напротив южной стены крепости, полноценный порт. И этим было решено заняться.

3

Возвращение эскадры в Тмутаракань, а потом и Керчь, не оказалось триумфальным. На обратном пути попытки договориться с князьями Шервашидзе, правящими в Абхазии, не увенчалась успехом. Хотя флот и простоял день на рейде Гудауты, являвшейся, по сути, портовым городом столицы Абхазского княжества, в это время, города Зупу. Известного сейчас как посёлок Лыхны. Что находиться севернее Гудауты. Эти абхазские князья, уверенные в своей силе, не только отказались разместить, на своей территории, иностранные фактории, но и даже отказались разорвать свой союз с турками, выдав бежавших к ним турок. Да и ещё потребовали вернуть им, и Новый Афон, и Сухуми. А владевшие Гаграми и Алахадзы, уже местные князьки, потребовали не только что бы им за это хорошо заплатили, но и что бы русские стали их союзниками. Завоевав для них всё побережье от Адлера и до Сухуми. В общем, по сути, экспедиция вернулась ни с чем. Единственным полезным приобретением стало то, что турки лишились возможности нанести удар с этого направления.

При этом два самых больших корабля пришлось оставить в бухте Геленджика. Так как мелководье Керченского пролива не позволяло им базироваться ни в порту Керчи, ни в порту Тмутаракани. И забрав с собой те галеры, что смогли отремонтировать в Геленджике, но оставив там "Крузенштерн" с "Херсонесом", и этот отряд соединился с флотом в Керчи. Где, как оказалось, это время даром тоже не теряли. А вовсю пытались приготовиться к дальнейшим действиям. Так сказать, к освобождению территории Таврической республики.

И вот тут следует вспомнить, что населения самого большого из занятых городов, Азова, составляло всего тысячи три. Чуть меньше было население Керчи. Ну и порядка четырёх тысяч человек было население всех остальных городков княжества Тмутараканьского. Которые выставили для ведения войны отряды стражи, размещённые в городах, и отряд де Гизольфи. Правда, в ходе операции, удалось освободить, более пяти тысяч, бывших рабов на турецких каторгах и фустах. Что присоединились к освободителям. Ну и порядка шести сотен человек, из местных адыгов, согласились наняться наёмниками, для войны против турок. Чуть больше от этого числа, присоединилось и бывших турецкоподданых, внезапно вспомнивших, что они и не турки, и вообще не мусульмане. Но служивших, в основном, матросами на торговых кораблях, носивших государственный флаг. И это помимо чуть более тысячи человек, попавших в это время, оказались все доступные человеческие ресурсы нового государства. При этом обстоятельства вынуждали на этом этапе войны задействовать все силы. Включая и тех, кто попал в это время. Хотя, в перспективе, и планировалось вывести всех гражданских специалистов из области ведения боевых действий. А ведь даже подростки, для этого времени могли служить преподавателями, в существующих университетах. Нет, кампания уже получила несколько кораблей, включая и три боевых, и имела почти полтысячи наёмников. С учётом экипажей кораблей. И их тоже можно было бы задействовать. Но охрану факторий на Кавказе никто не отменял. Особенно при условии, что там с местными договориться, ни о мире, ни о дружбе, ни о торговле, не получилось. Хотя какие-то товары, плюс наёмки, для войны с турками, и шли.

Но не хватало не только людей. Всё острее и острее становился вопрос, как с вооружением для них, включая защитное снаряжение, так и с банальными боеприпасами. Той же "селитре", ещё предстояло "вызревать". А пока сырьё для неё только собиралось в "селитряные ямы". А без селитры получение пороха и азотной кислоты было под вопросом. Чуть лучше, но и то не на много, была ситуация с ядрами. Да была налажена добыча железной руды. Да с Кавказа шёл древесный уголь. А из Азова привезли первые партии проданного ногайцами каменного угля. Да были построенные первые и неказистые доменные печи, по технологии китайских крестьян, шестидесятых годов, ХХ века. Где получили криничное железо и чугун, качеством не лучшего, чем получили эти китайские крестьяне. Но это позволяло хоть несколько восстановить потери ядер для орудий. Ну и начать вязать вязанки для картечи. Благо где, где, а в картечных пулях, наличие шлака в этих самых кусках метала, приближённой к сферической форме, на их качестве не сказывалось. Ведь, как известно боеприпасов бывает либо очень мало, либо мало, но больше не унести.

При этом самое лучшее, из полученного, железо, плюс металл, полученный из запасов на кораблях, шло на изготовление как огнестрельного, так и холодного оружия. Или же средств защиты. Так крупные цельные шайбы пошли на изготовление мягких доспехов, бригандин. Где на тканевую основу, из нескольких слоёв ткани, под них, и одного, но самого дорого материала поверх шайб, с помощью заклёпок крепились, с наложением друг на друга, стальные шайбы. Что давало, в общем-то, не плохую защиту от применявшегося в это время холодного оружия. И возможно стрел. Про огнестрельное оружие и арбалетные болты разговор тут был отдельный, но ни то, ни другое турки массово не применяли. А от стрел защита была, пусть и не идеальная, но вполне приемлемая. Так же в качестве защиты от стрел было налажено производство, из листового металла, причём не только стали, наплечников, которые к тому же стали местом, где крепились знаки различия в зависимости от звания. Ну и наручей, с поножами.

При этом основными образцами изготавливаемого оружия стали фитильные аркебузы и пистолеты. И, несмотря на то, что все кузнецы, причём не только из освобождённых гребцов, но и даже из пленных турок были собраны и им назначили задания, по изготовлению оружия, успели сделать всего пару сотен аркебуз и несколько десятков пистолетов. Хотя вот клинки из звеньев старых якорных цепей и делались. Правда, в первую очередь, такие клинки шли для оснащённых пистолетными стволами катаров. На которые так же шли и обломки поломанных местных клинков. Ну и свои материалы шли на изготовление пистолетов, для этих образцов вооружения, предназначенного в первую очередь для самообороны попавших, в это время, дюдей. При этом среди освобождённых гребцов удалось найти индуса, имевшего представление о фехтовании катарами. Нет, мастером клинка он не был. Но основы по пользованию этим видом оружия он мог дать. Хотя Конев и считал, что главным в таких катарах, были не клинки, а именно пистолеты.

Ещё одним перспективным видом вооружения, которым занимались, это оказались арбалеты. Со стальными дугами. Которые не получили распространение в этом регионе из-за того, что кочевники из-за низкой скорострельности не применяли арбалеты. А на Руси арбалеты, или как там говорили самострелы, со стальными дугами не получили распространение из-за того, что на морозе сталь становилась хрупкой. Но тут были не кочевники, да и русский морозы существовали несколько севернее. И сейчас, такие арбалеты, могли оказаться не плохой заменой нехватке огнестрельного оружия. Ну и удалось довести до ума тёрочные запалы для гранат. Что позволило провести удачные испытание гранат и начать производство этого против абордажного средства.

Ещё одним направлением подготовки боевых действий стали повозки. Включая сюда орудийные лафеты и передки, ну а также боевые возы и щиты, для создания "гуляй-города". При этом не мудрствуешь, лукаво, все имевшиеся, на кораблях, трёхфунтовые и большую часть шестифунтовых пушек перевели, из корабельных, в состав полевых орудий. Туда же перевели и шестнадцать двенадцатифунтовых пушек. Уже в качестве батарейных орудий. Заменяя эти орудия на кораблях срочно изготавливаемыми многоствольными скорострельными установками. Для самообороны от абордажей. При этом весьма сложная конструкция не прижилась. И было решено ограничиться быстросьёмными щитами, со смонтированными на них рядами стволов. Которые устанавливались на лафеты. А после выстрела щит с разряженными стволами снимался. Заменяясь на новый. А использованный относили к зарядной машинке, что позволяло, из-за стандартизации таких щитов, быстро перезаряжать стволы, вгоняя стандартный выстрел буквально одним движением рычага. При этом, для переводимых в полевые орудия стволов, стали срочно изготавливать полевые лафеты и зарядные ящики. Ну и очень много дерева, времени и усилий шло на изготовление боевых возов, ну и щитов, как для "гуляй-города", так и ручных щитов-павеза. Хотя всех этих уже изготовленных защитных мобильных средств и могло хватить на защиту двух десятков орудий.

А орудия, особенно тяжёлые, были нужны. По следующему пункту плана войны, предполагалось отвоевать основную территорию Капитантва Готия. С Городами Каффа, Солдайя и Чембало. При этом население Каффы, как главного города капитанства, достигало, в лучшие годы, семидесяти тысяч человек. А Солдайи десяти тысяч человек. И только Чембало имело население в пару, тройку тысяч. Население региона Ялты и Алушты, или Ялиты и Лусты, оценить было сложно. Оно было сельским, но несколько тысяч человек в этих поселения жили. Ну и помимо этих населённых пунктов предстояло занять развалины феодорийской крепости Фуна. Что находилась на границе феодорийских и генуэзских владений несколько северо-западнее Лусты. Ещё одной целью войны, на данном этапе был турецкий флот.

Хотя сама ситуация хоть и была тяжёлой, фатальной не была. Эта территория не была турецкой. И на поддержку имевшегося там населения турки рассчитывать не могли. Вся их сила заключалась только в относительно немногочисленных гарнизонах в занятых крепостях. Ведь их армия вела осаду Мангупа. И это притягивало к себе все силы турок в Крыму. При этом генуэзский гарнизон Каффы составлял всего две роты, три сотни человек. В Чембало было и ещё меньше, сорок человек пехотинцев и восемь всадников. Солдайя в лучшее время имела до восьмидесяти воинов. Да турки явно оставили более многочисленные гарнизоны. Но генуэзцы всегда могли рассчитывать на ополченцев, из горожан и пришедших в города крестьян. Турки же могли рассчитывать только на свои силы. Да узнав о событиях в Азове, Керчи, Тмутаракани они, несомненно, выслали помощь своим гарнизонам. Да и татары всё чаще и чаще были замечены возле пограничных укреплений. В нескольких километрах от города. Но пока это были разведывательные разъезды. Которые отгоняли конные отряды наёмных адыгов. Но в любом случае, говорить о многотысячных турецких гарнизонах, в захваченных городах, не приходилось. Но вот самую большую степень неопределённости давал турецкий флот. Который представлял собой весьма грозную силу. Состоящую, из трёх больших парусных кораблей и под сотню каторг и фуст. И пусть часть орудий, с каторг, была снята и использовалась при осаде Мангупа, да и сами экипажи, включая и невольников, использовались для вспомогательных осадных работ, сражение с этой силой могло стать проблемой. Особенно при нехватке боеприпасов. И тут было важно быстро захватить крепость Чембало и нейтрализовать вражеский флот. Который мог находиться либо в Севастопольской бухте возле феодорийского порта Авлита, либо же они находились в Балаклавской бухте, возле Чембало. Нет, какие-то корабли возле Каффы находились. Но их было относительно не много. И серьёзной угрозы они не представляли.

И вот тут вторую неопределённость вносили крепости в Солдайе и Чембало. Которые были практически недоступны для атаки с моря. Будучи прикрытыми, с моря, высокими береговыми обрывами. Нет, цитадель Каффы тоже находилась на возвышенности. И была, по большей части, трудно уязвима для атаки с моря. Хотя там были доступные для атаки с моря небольшие участки. И на её быстрый захват надежда была. Но вот Солдайя и Чембало, из-за своего положения, требовали, для своего овладения, немного иного подхода. Одним, из которых, и должны были стать двенадцатифунтовые орудия, на новых лафетах. Благо генуэзские укрепления больше были предназначены для отражения осады, не имеющих осадных орудий, противника. На этих укреплениях даже башни не имели тыловых стенок. Давая возможность, в случае их захвата противником, обстреливать внутренние помещения этих башен изнутри крепости. И Конев рассчитывал, что получиться, с помощью двенадцати фунтовых орудий, быстро проломить ворота Солдайи и Чембало и взять их решительным штурмом. Для чего было необходимо задействовать все имеющиеся силы. В том числе и самих попавших в этот мир людей. Ну и было необходимо обсудить конкретные планы по дальнейшему ведению боевых действий. Для чего он и созвал совещание, с участием не только всех командиров, но и специалистов.

4

Но перед этим предстояло для начала разобраться как с текущими делами, так и с личными проблемами. Волей судеб именно Керчь стала тем центром, где и происходила основная подготовка к проведению операции. И где это осуществляли Стрельцов и Давыдова. И если подготовку к ведению всех боевых действий осуществлял министр обороны, то всё остальное легло на хрупкие женские плечи. Нет, всем ей, конечно, заниматься не пришлось, все вопросы возлагались на конкретных специалистов. И управления транспорта, промышленности, здравоохранения, металлургии, химии, образования они, конечно-же, появились. И главами в них оказались обладавшие наибольшими лидерскими качествами специалисты. Но пока всеми их взаимоотношениями приходилось руководить в ручном режиме. Причём при весьма ограниченных ресурсах и острейшей нехватки времени. Но как бы то ни было, с вопросами обеспечения жизнедеятельности, создания новых и ремонта старых средств ведения войны, да и с лечением раненых и обеспечение санитарных норм, у нобилиссимы, справляться получалось.

К возвращению Конева, в строй, из ремонта, оказался, вернут фрегат "Штандарт". При этом сразу после ремонта, "Штандарт" был направлен в разведку с тремя шхунами "Ольга", "Лена" и "Святая Татьяна". Имея на борту пару беспилотников. Отряд должен был дойти до Севастопольской бухты. Произведя разведку. Имея задачу обнаружить вражеский флот. И определить силы противника, и чем турки занимаются, вдоль побережья Южного Берега Крыма. И если фрегат должен был обеспечить именно разведку, то на шхуны возлагалась задача, нарушая вражеское мореплавание, захватить пленных. От которых предполагалось узнать про планы турок. Хотя было необходимо спешить. Время шло. И с октября, на Чёрном море, должен был начаться сезон штормов. Что сразу же должно было ограничить возможности, ведения боевых действий, с использованием морского транспорта.

В общем-то, все были относительно сыты, одеты, обуты, устроены, включая и пленников, производства налаживались. При этом пленников можно было разделить на несколько групп. Первая это были мастеровые. Которых, даже если это были пленные турки, тут же пристроили к делу по профессии. Вторая остальные пленные турки. Их использовали для наиболее тяжёлых работ, добывать руду, плавить металл, различные дорожные и строительные работы. При этом их содержали в специальном лагере, под охранной. Да и на работы их водили под конвоем стражников. Хотя, при этом сносно содержали, организовав им, жильё в землянках и неплохо кормили. По крайней мере, заморить голодом их явно не собирались. Обеспечивали их и медицинской помощью. И даже, удивив всех, им за работу платили. Ну и ещё одну группу составили выкупленные и захваченные адыги. Воинам тут же предложили, в качестве выкупа, послужить, до окончания войны с турками. И многие шапсуги, решив, что пытаться пробраться домой, через земли натухайцев и ногайцев, себе дороже, а тут за службу обещали жалование, пусть и в половину меньшие оклады, и долю в трофеях, согласились на службу, до окончания войны. Благо раненых тоже лечили, стремясь вернуть их в строй. Ну а тех, кто не хотел воевать, хотя таких и было меньшинство, да и то в основном среди мастеровых, на тех же условиях пристроили к ремеслу, по профессии. Всеми, оказавшимися в распоряжении пришельцев, детьми, тут же занялся отец Онуфрий. Поведший, с ними, образовательную и миссионерскую деятельность. И вообще они оказались объединены, с попавшими, в этот мир, подростками. Занимаясь теми же делами, что и последние. Хотя попытка организовать священником книгопечатание и стало их основным делом. При этом бывшие пленники, что сказались не турками и христианами, получили свободу, но с обязательной работой. Если не мастеровыми, то хотя бы в гражданском флоте. Ну и в отдельную группу оказались выделенные выкупленные и захваченные женщины.

Хотя нельзя сказать, что последних, привезя их в Керчь, чем то ограничивали. Да им поручили скорее женскую работу. Шить, в том числе и ремонтировать паруса, готовка, поддержание чистоты и прочие необходимые и свойственные женщинам, работы. В ом числе и присмотр за детьми и подростками. При этом они пользовались полной свободой и получали плату за труд наравне с остальными. Да и вообще всем девам и вдовам сразу дали понять, что они вполне могут присматривать себе мужей. А их женская честь находиться под такой же защитой, как и у всех жительниц княжества. Среди них оказалось несколько замужних, чьи мужья попали в плен в сражении, или потом были проданы натухайцами из числа, и их семьи оказались воссоединены. И они сами устраивали свою жизнь. Остальных же поселили в подобия женских общежитий. Благо никто, из пленников, и выкупленных людей, рабами не считался. Скорее лично свободными должниками. И они, так же, как и девушки и дети, из местного населения, могли спокойно и безопасно передвигаться, по контролируемой территории.

Хотя, из-за такого большого наплыва новых жителей, проблемы с жильём, в городе и его посаде расположившимся от городских стен и до горы Митридат, и возникли. Но как то всех удавалось расселить. Дома того времени хоть и были, в основном, каменными и двухэтажными, а то и в три этажа, были в основном неказистыми и небольшого размера. При этом обычно, на первом этаже дома располагались различные подсобные помещения. Лавки, мастерские, конюшни, кладовые помещения, лестницы, обычно спиральные, ведущие наверх. И лишь следующие этажи были жилые. За исключением помещений для кухни. И то не всегда. Порой жители дома спали и там. Так сказать, в тесноте, да не в обиде. При этом весьма часто потолка в доме не было. И крыша накрывала сверху последний этаж, позволяя жильцам, видит, в этих комнатах, стропила и черепицу крыш. Ну а окна, таких домов, сложенных из грубо оттёсанных камней, на известняковой основе, за неимением стёкол закрывались деревянными жалюзи. И вот в одном из таких домов, каждый последующий этаж, которого был несколько шире предыдущего, из-за чего дом буквально нависал над улицей, благодаря, туркам, вывезших старых хозяев, семью купца из генуэзцев, и поселился Конев

При этом в самом доме остался старый слуга бывших хозяев, которого, по сути, бросили. Туркам этот старик был не нужен, ну а старые хозяева, перебираясь в столицу Османской империи[6], решили лишний рот с собой не брать. И так как ему было некуда идти, то он и продолжил жить в этом доме, ночуя на соломе в пустой теперь конюшне. И так как дом теперь оказался под контролем победителей, то в нем и поселился Конев. Сразу же поинтересовавшись у старика, когда были большие шторма на море. Зная, что ураганные явления на этой территории случаются с периодичностью в пятьдесят, а то и шестьдесят лет. И тут выяснилось, что такой шторм на память этого старика был лет двадцать назад. И теперь старик, ставший вполне официально конюхом, ухаживал за двумя конями деспота.

Ну а для дома, из-за отсутствия моющего пылесоса и кухонного комбайна понадобились горничная и кухарка. Тем паче, что даже готовить, в печи, надо уметь. Да и вообще попавшие в то время люди оказались мало приспособленными к тому, чтобы просто выжить в тех условиях. Не имея нужных навыков, хотя в том, как поддержать продукты в съедобном состоянии, не допустив их порчи, которыми располагали жившие в то время люди. Которые обходились без холодильников. Ну и уже через день, чтобы навести порядок в споре двух этих вдов, кто из них руководит хозяйством, Конев попросил прислать ему экономку. И в его доме появилась полонянка, шапсугская княгиня, с именем Аминэт. Стройная, высокая, изящная, как и все женщины адыгов. С красивым лицом и печальными, выразительными глазами, которая, как-то отстранённо, смотрела хозяина дома. Когда тот обращался к ней. Что и заставило Конева в тот же вечер заговорить с Аминэт. Благо она уже могла довольно сносно общаться на том диалекте русского языка, что принесли пришельцы.

И выяснилось, что она вдова, и попала в плен в селении Шапсугское. Так как именно её муж, женой которого она стала буквально за несколько дней до этого, руководил захватом пленников. А они только, только успели отпраздновать свадьбу. Организовал, с ещё не разъехавшимися, со свадьбы, гостями, набег, в результате которого в их зиндан попали подростки возле Геленджика. А потом её захватили, разлучив с мужем. И именно её муж и брат организовали последовавшее за этим нападение на Геленджик. И муж умер после этого сражения у неё на руках. Когда ему в сражении, несмотря на то, что у него была добрая кольчуга, располосовали спину, когда он пытался спастись, после проигранного сражения. И он, будучи тяжело раненым, истёк кровью.

А потом она встретила, уже тут в Керчи, семью брата. Который тоже погиб, чуть позже обороняя своё селение от последовавшего после разгрома набега натухайцев. И которых продали всех в Матреге. Или теперь Тмутаракани. И теперь, за Аминэт, некому заплатить выкуп. Так как семье бывшего мужа она не нужна, а все её родственники попали, как и она в плен. И теперь она и не знает, что будет дальше, и как ей дальше жить. Хотя она и ожидала худшего, от своего рабства. Новые хозяева оказались добрыми, кормили и не били. И даже не ссильно ограничивали её свободу. И то, что происходит, вызывает, с её жизненным опытом, резкий диссонанс. Правда такого слова Аминэт не знала, но именно так её состояние понял Конев. Но то, что она так и не стала, чей-то наложницей, из числа победителей, молодую женщину очень пугало. Ведь это шло в разрез с тем, что было общепринято. А от того, к кому попадала в дом, и в каком качестве рабыня, во многом зависела её судьба. А тут им только предлагали работу и платили за неё.

Пришлось Коневу объяснять Аминэт, что она не рабыня. И лично свободна. Хотя да находиться в плену. Долго объясняя, что такое интернирование. Давая понять, что да, до окончания войны она могла бы вернуться домой только за выкуп. Но может выкупить себя, отработав на победу. И потом вернуться домой. Но любое насилие, над ней, или другими женщинами, является, по принятыми ими законами, преступлением, за которое виновный должен будет ответить. Понеся наказание. Но у неё есть право, не только найти себе покровителя. Что, только с её согласия, будет заботиться о ней. Но и выйти за него замуж. Хотя Конев и понимает, насколько тяжело потерять мужа. На что Аминэт, печально усмехнувшись, ответила, что её выдал за муж брат, по своим политическим интересам. И что мужа она буквально впервые увидела на свадьбе. И успела стать полонянкой, а потом и вдовой, так и не успев почувствовать, к нему, душевное расположение. После чего Конев сказал, что замужество тут же изменит её статус. Возможно и до полностью свободной жительницы государства. После чего Конев и отпустил смущённую и озадаченную перспективами молодую женщину отдыхать. В выделенную ей комнату.

Ну а, с утра, события понеслись буквально галопом. Из разведки вернулся отряд кораблей. Приведя трофейные корабли. И сообщив информацию, которая потребовало срочно начинать новую фазу боевых действий. Как оказалось, в Каффе концентрировались воины татарского племени Ширин. Ну, как племени, тут это была тамга или даже скорее бейлик. Союз племён, восходящий к какому-то кочевому народу, пришедшему в Крым. Которые были не только главной движущей силой мятежа против Менгли I Герая, но и наибольшей силой, поддерживающей турок, в этой войне. Но из земли находились в восточной части Крыма. От Белой Горы и до Керчи, включая и такие современные города как Старый Крым и Белогорск. А сейчас они почувствовали угрозу родовым землям. И поэтому, в районе Каффы, их было уже несколько тысяч. И именно откуда, из района этого города, татары высылали конные разъезды к Керчи. Ну а в Севастопольской бухте турки срочно готовили флот к морскому сражению. Возвращая, из-под Мангупа, снятые было, для осады этого города, с галер пушки[7]. При этом турки, с помощью своих парусных кораблей, перебрасывали, из Авлиты, в Каффу, не только припасы для своих войск, но и отряды для усиления гарнизона крепости. Что стало понятно, как после облёта Каффы, Солдайи, Чембало и Авлиты беспилотниками, так и после допроса пленных, взятых на одной из фуст, и нескольких торговых кораблей. Перехваченные было кораблями разведывательного отряда, во время плавания вдоль Южного берега Крыма, и взятых на абордаж.

5

Проснулся Конев от того, что в дверцу шкафа, в котором он, полусидя, спал, буквально бешено затарабанили. Ну что поделать, это было время, когда кровать под балдахином, что бы с потолка меньше всего сыпалось, а ткань вокруг кровати хоть как-то позволяла уберечься от сквозняков и как-то сохранить тепло, была прерогативой аристократии. Имевшей, в собственности замки, с большими помещениями, в них. А диван, в это время, был совсем даже и не мебелью, а правительством, в Османской империи. Простым же людям, чтобы ночевать в относительно комфортных и уединённых условиях, в Западной Европе, приходилось использовать спальные шкафы. Которые и были главными спальными местами в домах европейских горожан.

Во-первых, это было связано с комфортом и теплом. Европейцам было холодно. А в закрытом пространстве было элементарно теплее спать. В то время не было центрального отопления, люди обогревались только открытым очагом или печью. Поэтому-то, в Европе и догадались сконструировать такую мебель, важным преимуществом которой было в то, что в ней никогда не дуло. Во-вторых, верхняя стенка шкафа могла защищать в ночи от протечек в потолке. В-третьих, на спящего, с потолка, не сыпалась всякая живность, обильно обживавшая в то время, человеческие жилища. Закрытая конструкция таких кроватей также защищала от домашних животных, которые в то время часто жили в одном помещении с людьми и насекомых. Ну и позволяло ночью прятались от мышей и крыс. Которые, с наступлением темноты, чувствовали себя полноправными хозяевами. Ну и самая, наверное, важная причина — уединение. Если в одной-двух комнатах живет все огромное семейство в три поколения, то такая мебель предоставляла уединение для молитвы, отдыха и сна. Всем людям нужна некоторая приватность, особенно в ночное время. Часто сундук для хранения вещей служил порогом к такой кровати и одновременно использовался в качестве скамьи. Внутри кровати были полки и ящики, делая ее своего рода многофункциональной мебелью. Позволявшей ночью, в буквальном смысле, все богатство прятать под подушку. Хотя на самом деле внутри такого шкафа могли быть и полки, и ящички, в том числе и тайные. Да и дверцы шкафа запирались изнутри. А днем, когда нужно было уйти из дома, на дверцы вешали "амбарный" замок. Что так же позволяло оставлять в них маленьких детей, когда родители уходили из дома.

Правда, для современного человека, нахождение, в таких условиях, могло показаться мукой. Во-первых, в таких шкафах было душно. Те небольшие отверстия, что делались в стенках и дверях, не позволяли обеспечить нормальную циркуляцию воздуха. И в таком шкафу быстро становилось душно. Во-вторых, такие шкафы не проветривались. На ночь они запирались для безопасности и уединения. Днём же створки держали закрытыми для красоты. Так что запахи в них были соответствующие. Ну и в-третьих, если в них заводились клопы или блохи, то вывести их, в такой мебели, было совершенно невозможно. Хотя, в то время, это был бич всех домов вообще. Как, в общем-то, и исходящие от городов запахи. Поговаривают, иной раз и Париж находили, только по исходящему, от него, смраду.

Ну и тут настойчивый стук в дверь шкафа вырвал Конева, что полусидел на больших подушках, ну считалось, в то время, в Европе, то лежать могут только мёртвые, из сна. И открыв дверцы, он увидел уже одетую, в платье, Аминэт, которая и сообщила, что к господину деспоту прибыл посыльный, с важным сообщение. И теперь ожидает его внизу, в бывшей лавке. Пришлось Коневу снимать колпак и, как и был, в ночной рубашке, взбираться на ночной горшок. А что вы хотите, средневековье, и спать одетыми в то время потребность. Что бы хоть как-то защититься от кровососущих насекомых. И нет, не только центрального отопления, но и ещё и канализации. Водопровода кстати тоже нет. И удовлетворять надобности можно только пользуясь горшком, содержимое которых потом, в Керчи, собиралось золотарями. Но это в Керчи, в том же Париже всё это просто выплёскивалось на улицу. Но тут пришельцам срочно понадобилась селитра. И теперь всё шло в переработку. Одно к кожевенникам, на обработку кож, другое в селитряные ямы. Для получения селитры. Ну а в городах возникли структуры, которые не только строго следили, с использованием труда пленников и арестантов, что бы это всё не оказывалось на улице, в том числе и от животных, но и удаляли, в специально выделенные места. Немедленно сообщая об нерадивых, которых тут же штрафовали. Ну а пепел собирали и убирали трубочисты.

Умываться тоже пришлось с помощью горничной, которая полила воду из кувшина, со сбором, использованной воды, в тазик. И только после этого Конев смог облачиться в свою одежду и спуститься с третьего этажа, где и были спальни на второй этаж, большую часть которого занимали кухня, на которую вела чёрная лестница с улицы и кладовые. При этом посреди кухни находился очаг, с висевшим над ним бронзовым котлом. К счастью не нарисованные на холсте. Хотя, помимо кухарки присутствовал и Карло. Старый конюх, с этим именем, как раз получал от кухарки миску наваристой, на мясе, похлёбки, с приличным куском хлеба, когда по винтовой лестнице стал спускаться Конев. Увидев которого, конюх тут же замер, с миской, в руках. И залепетал, что коней он обиходил, корм им задал, водой поилки наполнил. И Конев помахав рукой, в знак того что бы они продолжали завтракать, стал спускаться на первый этаж, в помещение бывшей лавки, куда и вёл парадный вход в дом. На этом же этаже, рядом с лавкой, и находились складские помещения, конюшня, в пристройке, под лестницей чёрного хода, спуск в подвал и закуток. Который использовался, в качестве кабинета купца.

И спускаясь, на первый этаж, Конев усмехнулся, вспомнив какое восхищение вызвал у Карло жеребец першеронской породы. Который был в холке выше него. Правда такая порода была крайне неисторичная, да и не предназначалась она возить рыцарей. Но белый доспех, высокое расшитое рыцарское седло, и огромный, под шесть центнеров живого веса, жеребец должны были производить впечатление. И они производили. В том числе и на Карло. Который весь вечер вился вокруг оказавшегося, на его попечении, огромного, особенно по местным мерка, серого жеребца.

Ну а в помещении лавки, на первом этаже, деспота уже ожидал, судя по форме и одиноким звёздочкам на погонах с одним просветом, бывший морской пехотинец. Который, со словами, что "товарищу деспоту от товарища генерала и товарища подполковника Садыкова, пакеты", протянул прозрачную папку, с лежащими внутри бумагами. И Конев, пройдя в бывший кабинет купца сел на стул, с полукруглой не высокой спинкой. Стоявший перед небольшим столом, с весьма большой тумбочкой снизу, с весьма многочисленными ящичками. Причём такой, что занимала практически всё пространство под столешницей. И достал документы из папки. И буквально только ознакомившись, с ними, деспот, поиграв желваками, произнёс:

— Совещание всего командного состава, включая и командиров и руководителей подразделений, через два часа. Пусть прибудут все.

В рапортах министра обороны и начальника службы безопасности с учётом того что увидели разведчики и рассказали пленные входило, что противник прекратил свои попытки штурма Мангупа. Перейдя к осаде этой крепости. И при этом готовит свой флот к сражению. Возвращая на него гребцов, которых использовали на работах вокруг Мангупа. А так же орудия, что использовали против крепости[8]. И тех членов экипажей галер, что руководили рабами и применяли орудия. А так как переходы галерного флота всегда идут вдоль берега и сопровождаются ночёвками на берегу, то противник начал концентрировать припасы в Чембало, Ялите, Лусте и Солдайе. А в Каффе, где турки, если верить сообщениям, от пленных, собрали всех главные захваченные трофеи и главных пленников, но ещё не успели, из-за появления пришельцев, их вывезти в Стамбул, помимо припасов, начал концентрировать и войска. Подтягивая туда части гарнизонов из занятых на побережье генуэзский селений, и татар, из тамги Ширин. При этом турецкий гарнизон в Каффе, которую турки уже переименовали в Кучук-Стамбул, Маленький Стамбул, уже достиг численности почти в одну тысячу человек. А численность войск тамги Ширин, собравшихся у стен города, достигала порядка двух с половиной тысяч человек. При этом силы противника продолжали увеличиваться. И чувствовалось, что было крайне важно нанести удар первым. Предвосхитив развёртывание сил противника. Сделав это прежде, чем он сможет нанести свой удар. Причём не только начинать надо было быстро, но и вообще действовать предстояло стремительно.

6

Все прибывшие, на расставленных вдоль стен лавках, предназначенных в первую очередь для размещения на них товара, а не для того что бы на них сидели, не разместились. Для всех остальных пришлось сносить со всего дома табуретки и лавки. И только четыре человека, бывших за центральным столом, оказались сидевшими на стульях. Конев, Стрельцов, Давыдова и де Гизольфи. Которому всё ещё приходилось общаться через переводчика. Остальные же присутствующие, а присутствовали все руководители, оказавшиеся в Керчи, так сказать сидели в зрительном зале, лицами к ним. В том числе там оказалось и несколько девушек. Включая и Зинаиду. Очень удивив Аминэт, которая разносила всем присутствующим кофе. Когда девочка, попробовав кофе по-турецки, крепкий и без сахара, заявила, что слишком горько. Ну и деспот распорядился, приготовить для неё напиток, не такой крепкий, с сахаром и на половину разбавленный сливками. Деспот, имеет право, так издеваться над кофе. Ну и вызвав внимательные взгляды сначала на подростка, а потом на Конева, у Аминэт. Но, которая, после этого молча отправилась на кухню. Правда потом, по этому рецепту пришлось приготовить кофе и другим присутствующим женщинам. Да и сама Аминэт попробовала такой напиток, когда Конев, увидев, что она заинтересовалась напитком, но не рисковала потратить такие дорогие ингредиенты как кофе и сахар, на себя, буквально приказал ей сделать напиток и себе. Ну, деспот, он и есть деспот.

При этом так сказать вводный доклад сделал Конев. Кратко изложив ситуацию. Добавив что ждать первого удара противника они не могут. И им необходимо срочно занять территорию до Лусты, как минимум. Причём указал и на острую необходимость захвата крепости в Чембало. И с нейтрализацией турецкого флота, с последующей полной морской блокадой Крыма. Указав, что брать крепости в Каффе, Солдайе и Чембало необходимо стремительно. Добавив, при этом, что все три крепости имею укрепления на возвышенности и труднодоступны для атаки с моря. Возможно, за исключением основной части Каффы, уязвимой для атаки с моря. Указав, однако, на то, что гарнизон столицы Капитанства Готия значительно усилен, а в окрестностях Каффы, точнее возле посада города, на северном берегу реки Байбуга, находиться лагерь крымчаков. Численностью в две с половиной тысячи. Добавив, что эти силы продолжают увеличиваться. Ну и потребовал доложить всем о состоянии дел, во вверенных им подразделениях. И кто что предлагает, для реализации этого плана сделать. Пустив по рядам присутствующих репродукции макетов

Первым о состоянии дел в армии сделал Стрельцов. Из его доклада получалось, что помимо шести сотен наёмников, с Кавказа, и отряда наместника Тмутаракани, теперь в две сотни человек, армия имеет в своём составе пять необученных рот, с холодным оружием, из местных, из которых одна, из рот, находиться в Сухуми. При этом в Азове, Славянске-на-Кубани, Керчи, Тмутаракани, Анапе, Новороссийске, Геленджике и в Сухуми находятся территориальные отряды. Численностью от сорока до шестидесяти человек. Суммарная численность гарнизонов в факториях составляет восемь десятков человек. Имеющаяся кавалерия располагает пятью взводами кавалерии по двадцать два человека. Формируется шестой. Но к их обучению, для совместных действий строем только приступили. Стрелковые части представлены пятью плутонгами фузилёров, относительно готовых к ведению боевых действий и неполной ротой аркебузиров, к обучению которых только приступили. Армейская артиллерия имеет в своём составе полковую батарею из четырёх трёхфунтовок, артиллерийскую роту из одиннадцати шестифунтовых орудий и полуроту из пяти двенадцатифунтовых пушек. В ближайшие дни будут изготовлены ещё три лафета и на них будут установлены недостающие пушки. Так же подготовлено по три десятка боевых возов и щитов для "гуляй-города". Ну и в ближайшие дни сделают ещё единиц, по пять, этих защитных средств. Что позволит создать защитный периметр длинной метров двести, ну или защищённый квадрат, со сторонами, в половину сотни метров. При этом сообщив, что всего запасено по двадцать, двадцать пять выстрелов на ствол огнестрельного оружия. Начиная от пистолетов и заканчивая полевыми двенадцатифунтовыми орудиями. А это всего на пару сражений.

После чего министр обороны заявил, что необходимо сконцентрировать все силы для максимального усиления своих возможностей. Для чего предлагает вызвать роту из Сухуми, и собрать максимально возможное количество стражников из гарнизона городов. Включив их в отряд де Гизольфи. А сам этот отряд использовать как отдельную боевую единицу. При этом сам наместник Тмутараканьский указал, что подобное ослабление сил, в районе Сухуми, или как он сказал Себастополиса, буквально спровоцирует соседей на попытку захвата, как этого города, так и укреплений в округе. Да и Азова, в речи генуэзца названного всё так же Таной, тоже. Пришлось Коневу ответить, что иного выбора нет, что им необходимо в данный момент максимально сконцентрировать силы. Пусть и кратковременно. Но, в дальнейшим, причём очень быстро, они восстановят численности гарнизонов крепостей и замков. А пока придётся, почаще, посылать в Сухуми и Азов торговые корабли. Что бы быть в курсе событий там.

Ну а на плане Каффы, Стрельцов указав на башню Святого Антония, в цитадели Каффы, которая находилась на берегу, между портовой башней Бизаньо, с причалом перед ней, и башней общей как для цитадели, так и для нового города, и имевшую название ворота Святого Антонио, сказал, что если обрушить или эту башню, или участок стены возле неё, то цитадель окажется доступной. Для их атаки с моря. И именно туда Стрельцов и предлагал нанести главный удар, при штурме города. Ну а Солдайю и Чембало необходимо бать разрушив створки ворот. И ворвавшись в них, прежде, чем противник успеет завалить ворота, всяким мусором. Для чего ворота либо вынести огнём орудий, либо же подорвать взрывчаткой. Конев, с таким планом операции, согласился, но приказал подготовить к полёту воздушный шар. Оставив его на привязи и подняв в воздух, с размещения там командного пункта и средств связи, для осуществления общего руководства сражением. Но поднять этот воздушный шар, когда татары начнут сражение. Что бы придавить их волю к победе. Использовав для его размещения одно из захваченных гребных судов.

Но тут речь взял де Гизольфи, который сказал, что не помешает, конечно, собрать все доступные силы в один кулак. Но указал, что татар нельзя допускать в Каффу. И их необходимо разгромить, и оттеснить от стен города, заранее. До начала штурма. При этом Конев заметил, что Аминэт с интересом присматривается к троим. К нему, Стрельцову и де Гизольфи. Поняв, что именно они трое, и представляют самых значимых, из мужчин, в этом обществе. Да и Стрельцов оценивающе поглядывал на ладную фигурку молодой женщины. Хотя и военные вопросы он тоже не забывал. Стрельцов тут же предложил доставить все силы, включая и наёмных кавалеристов морем к Каффе. Высадив десант с помощью гребного флота, из всех наземных сил, за исключением отряда де Гизольфи, в устье реки Байбуга. На её северном берегу. И под прикрытием орудий кораблей. В то время как главными силами флота обрушить башню Святого Антония и смежные участки стены. После чего галеры уже высадят отряд де Гизольфи, при поддержки своих гребцов, для штурма непосредственно Каффы. Пока армия разбирается с крымчаками. Хотя, если при этом, возникнет восстание, в самом городе, христианского населения, то будет совсем не плохо.

Присутствовавший на собрании подполковник Садыков, тут же сообщил, что у него есть агенты для засылки в Каффу. Но их необходимо экипировать и обеспечить финансами. Конев тут же дал согласие на то что бы в Каффу направили агентов. При этом необходимо донести до жителей города, что их идут не захватывать, а освобождать. Описав, что их ожидает тоже, что происходит в той же Керчи, Азове или Тмутаракани. И с них даже выкуп брать не будут. Особенно если они поддержат штурм города. Предложив, в качестве клича, для быстрого опознавания имя богоматери. Подполковник кивнул, в знак согласия и сказал, что для подрыва ворот крепостей можно использовать те несколько килограмм тротила, что предназначались для затопления по сценарию, после пожара, бывшего макета корабля[9]. Ставшего, тут, полноценным парусным линкором. На что Конев тут же сказал, что взрывчатка, это ресурс невосполнимый и его, возможно, придётся приберечь для штурма Трапезунда.

Но тут фыркнула Зинаида. Заявив, что ей ничего не стоит сделать тринитроглицерин. А потом и мелинит. Главное кислоты получить. Особенно азотную, из селитры. А там она динамит сделать сможет. На что Конев ответил, что возможность получения в перспективе взрывчатки, это хорошо. Но есть два вопроса, первый, это где взять азотную кислоту. При условии, что сейчас селитры даже на получение пороха не хватает. А второй это то, что тринитрофенол, это не только взрывчатка, но и антисептик не плохой. Да и вообще, как она собирается эту взрывчатку, причём существующую в виде кристаллов, хранить. У него столько шёлка нет[10] На что Зинаида, махнув рукой, заявила, что сплавит и замотает в пищевую пленку. Там и соли не образуются, и хранить можно относительно безопасно. Ну а Давыдова тут же сказала, что запасы пищевой плёнки на кораблях имеются. И куда её, в этих условиях, можно было использовать, обсуждались. А для такого дела она её всегда выделит.

И после этого Конев обратил свой взор уже и на командующего флотом. Который и доложил, что гребной флот имеет в своём строю тринадцать галер и двадцать восемь скампавей. С экипажами общей численностью в пять тысяч человек. Из числа, которых, одна скампавея находиться в Азове, а две скампавеи и одна галера в Сухуми. Ещё одиннадцать вымпелов, находятся в ремонте, в Керчи и Геленджике. И все находящиеся, в строю, силы гребного флота, можно собрать за пять дней. При этом экипажи всех парусных кораблей, кроме "Херсонес" и "Крузенштерн", укомплектованы полностью. Что позволяет этим кораблям и вести огонь и маневрировать под парусами одновременно. Два самых крупных корабля могли вести огонь и маневрировать только под вспомогательными двигателями. При этом боеприпасов в наличие по тридцать пять, сорок выстрелов на орудие, в зависимости от калибра. Ядра и пули для картечи есть, но не хватает пороха. Хотя есть несколько десятков бомб, для каронад, в сорок восемь и шестьдесят четыре фунта. Которые и можно использовать для разрушения ворот в Солдайе и Чембало. И Конев распорядился предусмотреть возможность быстрого демонтажа таких орудий с кораблей и их установкой на берегу. Для уничтожения ворот крепостей. После чего капитан первого ранга и предложил перейти от разведывательных рейдов к блокаде порта Каффы и побережья южного берега Крыма. Используя для этого шхуны. С целью не допустить переброску морем подкреплений и припасов в порты и населённые пункты, на этом побережье Крыма. Посетовав, что на захваченные корабли уже не хватает капитанов, имеющих хоть какое-то представление о морском деле вообще и о навигации, в частности. И нобилиссима предложила, если ставить на командование не на большой срок, и с использованием во вспомогательных целях, то использовать и подростков. Бывших ранее в командах учебных шхун. И которые имеют необходимые навыки. Достаточные для данного времени.

После чего Давыдова и выступила. Напомнив, что у них после всех предыдущих столкновений много раненых. Которых ещё лечат. И вообще она против участия попаданцев, как носителей критических знаний, в боевых действиях. Пришлось Коневу её заверять, что это последний этап, когда специалистов придётся бросать в бой, так массово. А после этого этапа они перейдут на использование в боевых действиях местного контингента. А пришельцы займутся более важными делами, чем махать и тыкать острыми железками. Поинтересовавшись, что происходит с промышленным и прочими видами развития региона.

И нобилиссима, которая, к этому моменту, поняла что, шапсугская княгиня обратила внимание и на Стрельцова тоже, переместилась так, что бы оказаться ещё ближе к генералу, с явной неприязнью поглядывая на Аминэт, и совершенно недовольным свим видом, поведала. Что пока получилось наладить только лов рыбы, сбор сырья для получения селитры и поташа, ну и ещё добычу железной руды. Но даже плавить её, чтобы получить чугун, в должном количестве, не получается, из-за дефицита угля. Не говоря уже о том, чтобы запустить промышленное производство, на основе имеющегося оборудования, из-за отсутствия достаточно мощных источников питания, для него. Точнее всё того же топлива. Пришлось Коневу добавить, что добыча каменного угля в Ираклеи, при Де Гизольфи, название Зонгулдак использовать не стали, продолжает оставаться целью военной компании. Ну а пока необходимо предусмотреть приоритетное создание лесопилок. Добавив под смех окружающих, что насколько он помнит, в компьютерных стратегиях, если упустить момент строительства лесопилки, то это гарантированно проиграть. После чего пришлось де Гезольфи объяснять, что имел ввиду деспот. А потом и продемонстрировать один из вариантов игры "Сетлерс", после чего генуэзец, хмыкнув, уже, было дело, привыкший к техническим возможностям новой элиты своего государства, хотя и продолжавший, этим возможностям, удивляться, произнёс, что эта игра даёт достаточно знаний, что бы даже кухарка получила представление о том, как управлять государством. И после этого Конев подвёл итоги собрания, дав задания на подготовку к сражению и выходу в поход, после чего и закрыл собрание.

[1] Пиаде или яя, пехота, которая формировалась из числа военнообязанных крестьян. В мирное время они занимались своими непосредственными обязанностями, в военный период крестьян мобилизовали, и они служили в войсках, получая при этом жалованье.

[2] Виды турецкой конницы. Мюссель набиралась из тех, кто мог приобрести лошадь. Но они уступали, по вооружению и защите, тимариотам, составлявшими основу тяжёлой турецкой конницы. Акынджы, это легкая конница тюркского типа, отбиралась для кавалерийских наскоков или разведывательных операций. Несколько позднее, в этой роли, их сменили башибузуки.

[3] Ги де Бланшоф (1446-1513) — рыцарь ордена, был 42-м великим магистром ордена рыцарей-госпитальеров. С 1512 по 1513 годы.

[4] Липарит II Дадиани, правил княжеством в 1482-1512 годах. Сменив своего дядю Вамеха II Дадиани (1474-1482 года). И именно при его княжении, в Мегрелии, в 1490 году, единое Грузинское царство распалось официально. Что и стало результатом происходящих, до этого момента, в течение 30 лет, процессов.

[5] Мегрельские князья торговали своими подданными вплоть до середины ХIХ века. Продавая их в Турцию тысячами в год. Пока, в 1863 году, такой протекторат России, как Мегрельское княжество, не был ликвидирован.

[6] После завоевания Капитанства Готия турки вывезли наиболее значимых представителей старой элиты. Поселив их в таком пригороде Стамбула как Галата. Всего было вывезено порядка тысячи семей, из числа бывшей генуэзской и армянской элиты.

[7] При осаде Мангупа турки использовали не только привезённые осадные орудия. Которые были размещены южнее города на высоте через ущелье. Но турки так же и применяли самые крупные из корабельных орудий. Разместив их против ворот в северной части города. Организовав там несколько батарей.

Турки располагали, в 1475 году, в Крыму, 14 осадными орудиями. Которые они при действиях против Мангупа, если судить по историческим находкам, расположили на возвышенности Мазар-Тепе. Южнее города. Похоже, это были пушки, которые могли стрелять ядрами диаметром 386 — 440 мм. (наиболее часто встречающиеся при раскопках ядра), 314 — 340 мм., 220 — 273 мм. и в 140 — 180 мм. Севернее города, городских ворот турки разместили артиллерийские батареи, из пушек стрелявшими ядрами диаметром 90 — 110 и 70 — 80 мм. Последние ядра чаще всего, из ядер мелкокалиберной артиллерии, встречаются при раскопках. Скорее всего, это были орудия, снятые с галер.

[8] В то время турецкие осадные орудия могли быть как составные, состоящие из двух частей, соединённых болтовым соединением. Что облегчало их транспортировку. Так как тащить две части в четыре тонны, было гораздо легче, чем одну в восемь. Но для перезарядки орудия их не разбирали. А после выстрела, охладив ствол орудия, в зарядную камору помещали порох, в тканевых мешочках. В зарядную камеру могли поместить и несколько десятков килограммов пороха. Обычно треть от веса ядра. После этого, в гораздо больший по диаметру, чем зарядная камера, ствол устанавливался войлочный пыж, который мог, для дополнительной обтюрации, обмазываться слоем глины. После этого в ствол помещался обмотанное верёвками, и помещённое в холщёвый мешок, ядро. Диаметр, которого, мог быть на пару сантиметров быть меньше диаметра ствола. После этого устанавливался передний пыж. Для фиксации положения ядра в стволе. В результате, реальная скорострельность, таких орудий, составляла порядка выстрела в сутки. Но при этом их эффективность была крайне высокая.

В городе Гент храниться бомбарда "Dulle Griet" ("Безумная Грета"). За время своей эксплуатации, в течение порядка 70 лет, бомбарда сделала двенадцать выстрелов, приняв, участив во взятии шести городов. При осаде седьмого она оказалась захвачена противником. И будучи выставленной на обозрение, сначала у захвативших её, а через 126 лет вернувшись в родной город, эта бомбарда сохранилась до нашего времени. Низкая эффективность турецкой артиллерии при штурме Мангупа обусловлена географическими особенностями расположения этой крепости. Единственное возможное место размещения осадных орудий находилось южнее города. На большом расстоянии от городских укреплений. А единственные доступные, для штурма, места находились в верховьях оврагов, находящихся на северной стороне города. А в таких условиях разрушить городские укрепления, на северной его стороне, было сложно.

[9] После пожара, даже с взрывом порохового погреба, парусные корабли обычно остаются на плаву. Так как выгорает только верхняя часть корабля, а мокрая, подводная часть корпуса, огню не поддаётся.

[10] Японцы, что бы избежать появления солей пикриновой кислоты (тринитрофенола, мелинита и т.д.) помещали свою шимозу, в шёлковый мешочек, после чего оборачивали его, помещённым в шёлк, тонким листом меди и только после этого вкладывали заряд в выкрашенный изнутри лаком снаряд. Но и это не всегда помогало.

Глава 6

Таврической народной республике быть. Феодосия

1

Сражение за Феодосию, или как Каффу уже поименовали турки Кучук-Стамбул, или Маленький Стамбул, хотя это название, из-за падения значения города и не прижилось, и он стал, при турках, Кефе, началась буквально на рассвете. Флот, из Керчи, взяв на борт всех, кого, из воружённых, смогли собрать, вышел в море на закате. При этом оба самых крупных корабля флота "Крузенштерн" и "Херсонес", пришедшие из Геленджика уже крейсировали южнее острова Тузла. И именно к ним присоединились парусные корабли. Которые выдвинулись несколько мористее, чем идущий вдоль берега из Керчи в Каффу гребной флот. Так что бы флот собрался перед укреплениями Кучук-Стамбула на рассвете.

При этом на борту кораблей, помимо экипажей находилась вся сухопутная армия. Чуть больше чем две роты стрелков. По пять плутонгов в каждой. Причём часть фузилёров, всё ещё была, из числа попаданцев. До семи рот вооружённой разнообразным холодным оружием пехоты. А огнестрельного оружия хронически не хватало на всех. При этом две роты из отряда Гезольфи, который разделился на роту арбалетчиков и условно роту пикинёров, имели далеко не полный состав. Ну а артиллерия была представлена полубатареей, из четырёх, трёхфунтовых пушек, которые должны были поддерживать отряд Гизольфи. И двумя неполными артиллерийскими ротами, имевшими, совместно, восемнадцать орудий, дюжину шестифунтовых орудий и шесть двенадцатифунтовых пушек. И именно на артиллерию и делалось основная ставка в будущем сражении. Ну и на почти четыре десятка боевых возов и щитов "гуляй-города". При этом кавалерия была представлена пятью взводами относительно тяжёлой кавалерии. Ну почему относительно, экипировку и вооружение они имели скорее тяжёлой кавалерии. Но не были обучены атаке строем. Хотя среди попаданцев и оказался берейтор, человек, который, к тому же, имел представление, пусть в основном и теоретические, о том, как обучить кавалеристов действовать единым строем. Лёгкая кавалерия была представлена отрядами наёмников из адыгов. С общим числом всадников в семь сотен. Ну и над "Еленой Глинской", где изначально убрали мачту, планировали поднять воздушный шар. После чего, на этой скампавеи, и установили необходимое оборудование. И раз противодействие турецкого флота не ожидалось, это экипажи галер должны были помочь действиям армии. В то время как парусный флот, куда, для обслуживания пушек, вновь собрали всех своих, включая и подростков, должен был поддерживать своим огнём действия на берегу.

Вообще все галеры официально были номерными, но уже получили неофициальные названия. За исключение флагманской галеры, рыцаря госпитальеров Ги де Бланшофа, "Санта-Анны", попавшего было, в плен к туркам, когда те захватили эту галеру и оказавшийся на ней гребцом, а потом освобождённого в Сухуми. И который, сейчас, как наибольший специалист, по галерному флоту, командовал всеми галерами. Держа свой флаг на, вернувшей своё официальное название и так и не получившей, порядковый номер "Санта-Анне". При этом самую высокую мачту галеры, украшала золочённая деревянная статуэтка богородицы. На её мачте уже как-то имелась похожая статуэтка. Которую после захвата галеры убрали турки. И де Бланшоф сумел, ещё в Сухуми, установить, на клотике мачты, похожую деревянную статуэтку. Увидев которую Конев предложил тут же покрасить в золотой цвет. Статуэтку, со всей осторожности сняли с мачты и опустили на палубу, где и покрыли слоем, очень похожей на чистый металл, краски. А потом так же аккуратно подняли на место. Где статуэтка и заблестела в лучах света. Тут же вызвав благоверный трепет, у всех христиан.

И вот теперь казалось, что именно блестящая, в лучах восходящего солнца, богородица буквально вела к Каффе христианский, а только у христиан, на флагах, могли быть кресты, флот. И ближе всего к столице Капитанства Готия оказался именно гребной флот. Который оказался, разделён на четыре отряда. Впереди, совместно с "Санто-Анной", шёл авангард, из десятка галер, с отрядом де Гизольфи и батареей трёхфунтовок, на борту. Им и предстояло высаживаться в городе. При этом небольшие пушки и их зарядные ящики должны были выгружать, на руках, на городской пирс, а потом вручную тянуть, матросы галер. А вот остальные три десятка гребных судов, которые, в основном, были скампавеями, направились к северо-восточной оконечности городского пригорода. Держа курс, к устью реки Байбуга, где и планировалось высадить десант. При этом для высадки десанта, в качестве плавучих пирсов планировалось использовать захваченные в Геленджике турецкие баржи. На которых, на переходе, и находились пушки, повозки и кони. Причём не только для кавалерии. Но и для перевозки пушек и повозок. Хотя и тут планировалось, по полю боя, перетаскивать повозки и щиты за счёт мускульной силы гребцов. Но сначала это всё было необходимо выгрузить на берег. Это пехота могла спрыгнуть, с подошедшей к берегу галеры и, выйдя на сухое место, организовать строй. Прикрывая место высадки. А вот коней, пушки, повозки было необходимо выгрузить на берег. Для чего и было решено использовать трофейные турецкие баржи, на которых турки, именно все это, ну и ещё различные припасы, в Крым и привезли. Сейчас, правда, припасов, больше чем на бой, с собой не взяли.

При этом, как только из воды вынырнуло солнце, так парусный флот взял курс в берегу. Шхуны, подняв паруса, двинулись к турецким кораблям, что сгрудились перед цитаделью. Что бы захватить эти корабли. И открыть путь галерам с десантом. "Полтава" и "Императрица Мария", в сопровождении "Одессы" и "Либавы", которые должны были своими вспомогательными двигателями обеспечивать движение этих парусных кораблей, взяли курс к устью реки Байбуга. Имею задачей прикрыть высадку на берег. А потом поддерживать огнём действия армии против татар. Ну а остальные корабли направились к цитадели Каффы. "Гото Предестинация" и "Штандарт" должны были встать перед портовой башней Бизаньо. Что бы своим огнём открыть ворота башни. "Россия", "Триумф" и "Лукулл" должны были встать напротив стены между башнями Бизаньо и Святого Антония. Ведя огонь в поддержку десанта. Не давая возможности стрелкам противника организовать сопротивление де Гизольфи. Ну а "Крузенштерн" и "Херсонес" должны были огнём своих пушек обрушить угловую башню цитадели. Открыв десанту, для штурма крепости, ещё один проход.

И в этот момент "Крузенштерн", выходя на огневую позицию, прошел мимо баржи, где находился Конев, которого в этот момент облачали в его латный доспех. И на борту барка деспот увидел Давыдову, которой, как и всем остальным женщинам, предстояло вести огонь из орудий. В это сражение снова шли все. Так как это было время, когда каждое сражение определяло судьбу попавших в это время пришельцев. И на молодой женщине, стоявшей на надстройке барка, прямо возле борта, уже была надета блестящая, буквально сияющая полировкой, кираса. Поверх, уже местного изготовления, тёмного камзола. Благо противоударный подбой был уже смонтирован на обратной стороне кирасы. А на перекинутой через неё перевязи висела шпага. Ну а в левой руке она держала шлем морион, с красным, командирским, причём высшего командного состава, плюмажем. И с развивающимися светлыми, длинными волосами и в чёрных, облегающих лосинах на длинных стройных ногах, обутых в высокие сапоги, с золотыми шпорами[1], она выглядела весьма эффектно. При этом она явно искала кого-то глазами на "Елене Глинской". И когда Стрельцов обратил внимание, на то, что все смотрят на проходящий мимо барк и тоже повернул голову, отвлекаясь от процесса подготовки воздушного шара к полёту, то молодая женщина радостно замахала рукой, в кожаной перчатке, с широкими раструбами. А потом послала генералу, смотревшему на неё, воздушный поцелуй. От чего в груди Конева что-то болезненно кольнуло. Не то ревность, не то чувство опасности. Но пока предстояло подумать о другом. О скором сражении.

Сражении, в котором, пока не прозвучали первые выстрелы противника, и которое ещё разворачивалось по плану. Хотя на берегу уже увидели подходящий флот и засуетились. Носились всадники, заметались люди, забегали какие-то отряды. На стены крепости стали тащить, что-то тяжёлое[2]. В лагере татар, что находился северо-восточнее города, кинулись ловить и седлать пасущихся в табунах лошадей. Турки и татары кинулись готовиться к неизбежному сражению. Но пока это никак не оказывало влияние на развёртывание сил вторжения.

2

Следующие, несколько часов, сражения, по сути, и не было. Ну, если не считать захвата стоявших у пирса турецких кораблей. Но тут шхуны подошли к берегу. Огнём из своих многоствольных пушек, практически на всех кораблях, нейтрализовали тех, кто пытался сопротивляться. После чего, высадив, на их борта, абордажные партии, вытянули их на буксирах за линию своих кораблей. Где уже занялись трофеями более обстоятельно. Так случилось почти со всеми турецкими кораблями, что находились возле Каффы. Кроме одной галеры. Причём чуть ли и не самой большой из них.

Похоже, эта галера, причём имевшая довольно много орудий, помимо центральной бомбарды калибром по более десяти сантиметров, на ней находилось ещё пара семи или восьми сантиметровых орудий, и имелось ещё с десяток бортовых фальконетов, готовилась к выходу в море. Поэтому то, на её борту, к началу боя, оказался практически весь экипаж, который и оказал сопротивление. Выбрав своей целью шхуну "Надежда". Достаточно мощное артиллерийское вооружение позволило туркам не только отогнать, подошедшую было к ней шхуну "Леди М", но и выйти в атаку, на подошедшую на помощь малым собратьям "Надежду". Причём на развороте шхуны, мраморное ядро, из центральной бомбарды галеры, попало в кормовую каюту шхуны. Разворотив часть кормы русского корабля. Но в этот момент Ги де Бланшоф и повёл свою "Санта-Анну" в атаку, на турецкую галеру. Благо к этому моменту "Леди М" и "Надежда" взяли турецкую галеру в огонь с обоих бортов, не подставляясь под огонь главных пушек турок. И не позволяли туркам перезаряжать свои орудия. Так что подходящую к борту турок "Санта-Анну" встретил только одиночный выстрел фальконета и редкий поток стрел турецких лучников. Христиане же, сделав один залп их огнестрельного оружия и арбалетов, имевшихся на борту, и втянув перед столкновением вёсла внутрь галеры, пошли на абордаж. Кстати турецкие гребцы, прежде чем упасть ниц, между банками, тоже втянули свои вёсла внутрь. Дабы при ударе оставшиеся за бортом вёсла не переломали кости тем, кто мог бы оказаться на траектории движения такого высунутого весла, при навале вражеской галеры. Ну а потом началась резня. И тут турок ждал неприятный сюрприз, с клинками, сделанными из стальных тросов, в руках, поднялись в атаку и все гребцы "Санта-Анну". Сразу сдвинув превосходство христиан, в силах, в ещё большую сторону. В общем, на несколько десятков турок кинулось в атаку почти две, с половиной, сотни их противников. И на турецкой галере, из свободных членов экипажа, не выжил никто. Ну а гребцов тут же стали освобождать от кандалов. Одновременно оказывая помощь тем из них, кто оказался ранен.

И вот только после этого корабли парусного флота, встав на назначенные позиции, обрушили залпы своих орудий на крепостные укрепления цитадели. Хотя и тут тоже не оказалось без накладок. Турки явно сделали выводы от предыдущих штурмов крепостей пришельцами. И попытались разместить на стенах в наиболее угрожаемом месте как можно больше огнестрельного оружия. И прежде чем его смогли подавить огнём турки смогли добиться нескольких попаданий в корабли противника. Включая и "Крузенштерн", на полудюймовой стальной обшивке которого разбились в мелкую крошку пара мраморных ядер. Выпущенными турками. А вот куттеру "Лукулл" повезло меньше, его вообще лишили парусного хода. Сбив на нём мачты.

Но огневое превосходство кораблей сказалось очень быстро. Сначала замолчали турецкие орудия. Потом рухнули створки ворот доковой башни Бизаньо. Потом обрушились угловая башня святого Антония и часть стены между башнями. При этом не следует ожидать, что стена рухнула ну вот прямо вся. Открыв такой проход в город, что хоть верхом въезжай. Нет, крепостная стена обычно довольно толстая, достигая в толщину несколько метров. Но из крупных камней в ней выложены, обычно, передняя и задняя стенки. Хотя возможен вариант, когда внутри стены делаются помещения под сводами, для различных нужд. Тогда в такие помещения, с обратной стороны стены, оставляют проходы. Но в любом случае промежуток между этими стенками, из кирпичей или каменных блоков, заполняется либо землей, либо мелкими камнями. Либо, ещё какой-то засыпкой. И при ударе ядер об стену разбиваются блоки передней стенки, которые осыпаются, совместно с внутренней засыпкой. Образуя насыпь, по которой штурмующие уже и могут подняться на стену. Но не войти в город. В город потом ещё предстоит ворваться, заняв уже хотя бы участок стены. А вот такая насыпь на много облегчает такое мероприятие. И только кода рухнула башня Святого Антония, а трёхфунтовые пушки не позволили туркам, ни контратаковать высадившихся десантников, через выбитые ворота, ни соорудить за ними подобие баррикады, отряд де Гизольфи, поддержанный моряками де Бланшофа, ворвался в цитадель Каффы. При этом их своим огнём и колёсами поддерживали весьма лёгкие и манёвренные, что делало их поистине сверхоружием, в данных условиях, трёхдюймовки[3].

Ну а пока перед цитаделью Каффы разбирались с шальной, нет, не с императрицей, а только галерой, а потом ломали стену, на другом фланге сражения, за город, разворачивались свои события. Три десятка гребных судов, среди которых преобладали уже скампавеи, часть из которых тянули, за собой, пару десятков барж, подошли к берегу. И с них тут же высадились, попрыгав в прибой, почти полторы тысячи пехотинцев. Очень быстро создав линию фронта, перед местом высадки, в паре сотне метров от берега. Давая возможность, при атаке противника, вести огонь хотя бы тяжёлой картечью, с поддерживающих их своим огнём кораблей. При этом быстрой организации фронта способствовало то, чего тут ещё не знали. Строевые команды. Изобретение ещё далёкого, для этого времени, восемнадцатого века. А пока командиры лично расставляли солдат в строю. И на построение подобного количества людей могло понадобиться несколько часов. Ну а тут пришельцы сразу же внедрили строевую подготовку. И уж чего, чего, а дать каждому солдату понять, где его место в строю и как ходить строем, сохраняя равнение, вдолбить сумели. А в результате, прошёл буквально один миг, по понятиям существующего времени, а перед местом высадки уже стоит строй пехоты. Готовый к бою.

Ну а дальше началось мучение, под названием высадка на занятое противником побережье. Пришлось подводить как можно ближе к берегу баржи. С них уже по сходням выгружать кавалерию, орудия, повозки. Нет, можно конечно коней выпихивать за борт, из расчёта, что они доплывут до берега сами. Но это, если вы очень спешите, и не собираетесь вступать в бой. И если вам не жалко животных. Значительная часть, из которых, наверняка погибнет или покалечиться. Так что тут аккуратно подвели баржи к берегу, поставили сходни. И матросы стали аккуратно сводить коней, выкатывать орудия и повозки и выгружать припасы. А это всё заняло довольно много времени. Настолько много, что соседи уже успели заставить рухнуть башню. Прежде чем на берегу оказалась и конница, и артиллерия, и передвижные защитные сооружения. Не говоря уже об зарядных ящиках, повозках с запасными зарядами и даже шатров, для организации пункта первой помощи. Над которым подняли флаг красного креста.

По крайней мере, татарам хватило, за это время, отловить всех коней в табунах, заседлать их, собраться самим и организованно выдвинуться из своего лагеря к месту высадки десанта. И попытались с ходу атаковать пехоту противника, чтобы опрокинуть её и вырваться на место высадки. Захватив богатые трофеи, пленников и приставшие к берегу корабли. А потом, уже, нейтрализовав эту угрозу, идти на помощь гарнизону Каффы. Но этому наскоку помешали залпы орудий "Полтавы" и "Императрицы Марии". А также слаженные залпы отрядов стрелков. Татары попытались было организовать обстрел пехотинцев из луков. Начав хороводы перед их построением. Но десятки орудий, на каждый борт линкоров, плюс орудия со скампавей, есть десятки орудий. Да и стрелки тоже, своими залпами, прореживали хоровод татарских всадников. В общем, командовавший татарами командир очень быстро отвёл своих кавалеристов за дистанцию эффективного огня с моря. Разделив орду под своим началом на четыре относительно равные части. Центр, два крыла и резерв, включив, в состав последнего, наиболее хорошо снаряжённых воинов. И стал ждать, когда подлые урусы выйду, из-под прикрытия огня корабельной артиллерии. Позволив развернуть не только пехоту, но и развернуть артиллерию. А за первой линией пехоты выстроить и ряд из моряков со скампавей. Главным оружием, у которых были арбалеты и луки. Образовав резерв из сведённый в один отряд кавалерии. При этом взявшему под своё командование конницу позвонил по сотовых Стрельцов, который находился на поднятом над "Еленой Глинской" аэростате и сказал:

— Клим, Христом богом, заклинаю, держи кавалерию в узде. Татары ей богу её заманивать под удар резерва будут, а этих адыгов, да и твоих детей боярских[4], если они кинуться в атаку, мы назад не вернём. Им вернуться дисциплины не хватит, а там, поймав в засаду, их всех вырежут. И пехота не успеет подойти. А вы главная ударная сила.

Для того что бы ответить на звонок, Коневу пришлось, поднимать забрало шлема, снимать латную перчатку, доставать из поясной сумки телефон. Карманы ещё не придумали, и не только на латах или на кольчуге, их вообще ещё не придумали. И сейчас посмотрев на зависшей, на высоте пары сотен метров шар, только подъем, которого сорвал одну из атак татар. Внеся большую сумятицу в их ряды. Причём крики, "Шайтан!", явно доносились с той стороны. И только то, что их противники ещё не были готовы к сражению, да и своих солдат пришлось успокаивать, не позволило, в тот момент, нанести удар по татарам. Но и после того как среди татар, их командир, сумел навести порядок, татарские воины с опаской поглядывали на висящий над кораблями воздушный шар. Ну а Конев, на слова Стрельцова, в ответ произнёс:

— Хорошо, Иваныч, я тебя понял. Попытаюсь организовать адыгов и нашу конницу, вытянув их командиров к себе. Думаю, остальные, без них, в атаку не кинуться. И что там в городе?

При этом Конев посмотрел на видную, с этого места, цитадель Каффы, но рассмотреть что то, на расстоянии нескольких километров[5], было проблематично. И он услышал в трубку от Стрельцова:

— Цитадель взяли, как и армянскую часть города. Сейчас идёт бой за центральную и северную части Каффы. И там началось восстание. Но противник понимает, что его единственный шанс, это удержав восточную часть города, опрокинуть нас тут. И потом ввести татар в город. И этим там кардинально изменить обстановку. Так что всё решиться тут. И мы начинаем. Конец связи.

После чего русские и надвинуться на строй татар. Подойдя к нему на два стандартных для местных сражений перестрела стрелами. Прикрыв первую линию пехоты четырьмя укреплёнными пунктами из боевых возов и щитов, ну и развернув в её порядках дюжину орудий. Шестёрка более тяжёлых пушек развернулась, в своём отдельном укреплении, на правом фланге русского войска. И поняв, что урусы дальше не пойдут, командир татар послал центр своего войска и его правое крыло, чтобы не оказаться, под эффективным огнём больших пушек, в пробную атаку. На центр и левый фланг подлых урусов.

3

Конев, во главе всех командиров кавалерийских отрядов, приказав без возвращения командиров, в атаку кавалерии не бросаться, в этот момент, как раз разглядывал татарское войско в бинокль. Конечно, перед этим, пришлось всем дать посмотреть, в этот, чудесный прибор, приближавший вид, заявив, что его цена равна золоту, по весу. И никто из окружавших Конева командиров сомнения в такой стоимости не высказал. И вот сейчас Конев и рассматривал, в бинокль, ряды татарской конницы. Отметив про себя, что в основном это либо очень молодые воины, либо уже седые ветераны. Мужчин, в зрелом возрасте, среди противостоящих ему отрядов было мало. И то большинство, из них, сконцентрировалось в резервном отряде татар. Где как раз и были собраны наиболее хорошо вооружённые воины. Так сказать, самые боеспособные из татар.

Но это было и понятно. В это время на войну редко, когда отправлялось более трети воинов. Остальные оставались на хозяйстве. В варианте с татарами смотреть за невольниками, пасти скот, охранять стойбища. Но при этом в поход, а в данном случае для осады Мангупа, отправлялись самые боеспособные и лучше всего экипированные воины. Хотя военное снаряжение крымских татар уже и не соответствовала мировой тенденции. У них уже начинали выходить из употребления копья и щиты, заменяясь луком и арканам. Основным вооружением становилась сабля и нож. Хотя среди противостоящих сейчас отрядам под русскими флагами и имелось весьма разнообразное оружие. От топоров и ножей, до булав и кистеней, хотя луки и не плохие составные луки, имелись у всех. Да и кольчуги у них были редкостью. В основном, защитой, у этих воинов, служили стеганые халаты, с ватной набивкой. Хотя шлемы имелись у всех.

И вот в тот момент, когда Конев, в полном латном доспехе, восседая на своей трофейной кобыле, татары в атаку и пошли. Ну что поделать в конном строю нужно быть или на кобыле, или же на мерине. Что бы жеребец, не устроил кавардак, добираясь до возбудившей его кобылы, или не вступив в драку с другим претендентом на вожака табуна. Так что першерон тут был чисто для понтов. Ну не портить же такого жеребца. Он мог, ещё, и пригодиться, причём по прямому назначению.

Так вот татары кинулись в атаку, атаковав левый фланг построения и его центр. Выйдя на четыре из пяти рот первого ряда. Построенных по плутонгам в четыре ряда. При этом в первом ряду находился самый хорошо снаряженный боец в колонне. Пусть и не с пикой. За ним находился солдат со щитом павезом. Который держал его над головами, прикрывая свою колонну от стрел, летящих навесом, ну а два остальных бойца были вооружены пиками. Создавая, перед строем, частокол из острых наконечников. Идти на которые не стала бы ни одна татарская лощадь. При этом между плутонгами рот находилось по капральству фузилёров. Готовых поддержать действия пехоты огнём. Ну а четыре промежутка между ротами прикрывали плутонги фузилёров. Которые находились в импровизированных, передвижных укреплениях, с тремя пушками в каждом. Ну а на самом правом фланге русского войска находилось самое большое такое укрепление, где находился пятый плутонг фузилёров и стояли все самые тяжёлые полевые орудия. Имея возможность вести артиллерийский огонь вдоль линии войск.

И атаковав левый фланг русской линии, татары попытались засыпать противостоящие им войска стрелами. Но, даже ещё не успев сблизиться на выстрел навесом из лука, как тут же попали под слитные залпы кремнёвых фузей, разнобойные выстрелы из фитильных аркебуз, ну и картечь, из шестифунтовых пушек, в лицо и двенадцатифунтовые ядра во фланг. Татарские карусели тут же рассыпались и, прекратив обстрел из луков, татары кинулись назад. При этом окружавшие Конева командиры конных отрядов заволновались, предлагая кинуться преследовать бегущего противника. Да и ряды конницы тоже пришли в расстройство. Оттуда тоже послышались крики, что необходимо атаковать. Пришлось Коневу всех образумить заявлением, что отступление притворное. И что оставшиеся в строю отряды противника как раз занимают позицию, чтобы ударить во фланг, по таким неразумным. Кто кинется преследовать. И действительно не учувствовавшие в атаке отряды стали выстраиваться в линию, как бы нацеливаясь на возможную контратаку. Которая не последовала. И подчиняясь командам труб, бежавшие было, с поля боя, татары очень быстро вернулись назад в строй.

А потом татары нанесли удар всей линией. Причём, как понял Конев, под главный удар попало именно правофланговое укрепление. Причём противник, не считаясь с потерями, попытался ворваться вовнутрь этого укрепления. И Стрельцов приказал атаковать этот отряд противника союзными кавалеристами. Не трогая свою тяжёлую конницу. Оставив её в резерве. Удар свежих адыгских кавалеристов, по татарской коннице заставил ту начать отходить от укрепления. А резервный отряд татар пошёл во фланг адыгам. И вот уже во фланг, им, командующий сражением с русской стороны, и бросил сотню кованой рати[6] во главе с Коневым. Оставив у себя, в резерве, только вторую линию пехоты, из матросов с галер. Ну а Конев, приказав сидевшему на коне рядом играть сигнал атаки, сам демонстративно опустил свою оружие, в направлении движения, и взревев:

— Императрица Мария! — дал шпоры своему животному, направив кобылу вперёд. Слыша, как с обеих сторон более сотни глоток взревели:

— Санта-Мария! Святая Мария!

Что то похожее, командир татар, и предполагал. Так что две сотни, из его личного отряда, повернули своих коней на отряд Конева. Пытаясь засыпать нового противника ливнем стрел. Но не всё было так просто. Во-первых, сближение было довольно быстрым. И в лучшем случае только одна из десятка выпущенных стрел находила свою цель. А во-вторых защищённые доспехами люди, а толстыми попонами кони, оказались слабо подвержены их воздействию. И кованая рать вышла в ближней бой.

Ну и так как ни что не выдавало, в Коневе, командира, то его атаковало сразу несколько татар. Ну, ничего не выдавало, ни полный рыцарский доспех, с золотой цепью на груди и рыцарскими золотыми шпорами на ногах. Ни красный плюмаж на шлеме, буквально единственный на поле боя. Ни дорогая кобыла под расшитой золотом алой попоной, и с лошадиным шлемом на голове, правда, всё это, рассчитанное на першерона, было ей несколько великовато, но всё же. Не выдавал даже следующий, за Коневым, знаменосец со знаменем. Ну, ничего не выдавало. И в результате их рыцарское копьё[7], из шести человек реконструкторов, атаковало с десятка два татар. Причём из числа тех, кто был лучше всего вооружён.

Первый, из татар бросив в лицо, причём Конев это несколько расслышал, сколько понял по губам, "гяур", попытался было отвести жало совны от себя ударом сабли. Но Конев надавив на древко сумел удержать того в зоне поражения своего оружия, буквально только проведя лезвием своего оружия по затянутым в кольчугу рёбрам татарина. На груди, которого ремнями было закреплена круглая пластина зерцала. И под ударом совны татарская кольчуга лопнула, распадаясь. И из-под неё брызнула кровь. И татарин стал заваливаться. И не обращая внимание, на сыпавшиеся со всех сторон, на латы, удары, которые наадреналиненое тело воспринимало как простые удары и тычки, Конев выбрал себе следующую цель. Татарина, в стеганом халате, с нашитыми на нём металлическими бляхами. Этот татарин попытался было прикрыться круглым щитом, наклонив голову в шлеме и отводя назад, для удара саблей, руку. Совна при ударе соскользнув по щиту, ушла под шлем, срывая его с головы. А татарин стал заваливаться назад.

Ну а кобыла вынесла Конева прямо на следующего противника. Воина с каким-то бунчуком. причём количество хвостов, на нём, рассмотреть Конев не успел. Дорогу ему заступил другой татарин. Практически подростка, верхом на тонкой изящной белой кобыле, под богатым седлом. Но при этом, этот подросток был в богатом, украшенном золотой чеканкой из сур и цветочного орнамента, явно иранского происхождения чар-айне[8], на теле. И надетыми поверх кольчуги, облегавшей всё тело, наплечниками, наручами и поножами. При этом на голове у подростка был богатый шлем, с названием ерихонка. И всё это было украшено теми же самыми сурами и цветочным орнаментом. А сам подросток крутил над головой грузик кистеня, на тонкой, блестящей на солнце цепочке, прикреплённой к украшенной резьбой и золоченой рукоятки. И Конев направил остриё совны в центр нагрудной пластины доспеха. Отлично понимая, что не пробьёт доспех. Так и случилось, доспех выдержал, но подростка ударом буквально вырвало из седла, и он отлетел назад. При этом древко совны не выдержало такого обращения и треснуло. И Конев, откинув кусок бесполезного теперь дерева, положил было ладонь на рукоять меча, но выдернуть его не успел, как на его голову обрушился удар сабли. Которая, соскользнув со шлема, звякнула о наплечник. И рядом раздался дикий крик:

— Шайтан!

Доспех, сделанный более чем на половину тысячелетия, чем было на дворе, подобное обращение выдержал, передав часть энергии на плечи, на которых он лежал. А что вы хотите катанная и штампованная легированная сталь, это вам не кованное, пусть не железо, а тоже сталь, малоуглеродистая к тому же. Ну а подшлемник, да и поддоспешник, погасили силу удара. И Конев, выхватив меч, развернул свою кобылу, чтобы встретиться лицом к лицу с этим противником. И увидел, что татарин, в полном турецком зерцальном доспехе и турецком же коническом шлеме, тоже развернул своего коня, чтобы снова атаковать его. Замахиваясь саблей. Конев, вскинув руку с зажатым в руке мечом, парировал верхний удар проносящегося мимо противника. А потом попытался ударом меча, назад достать пронёсшегося мимо противника. Но тот увернулся. И противники, проскочив друг друга, снова стали разворачивать своих коней для новой атаки.

В этот раз, татарин, показав мастерство владения клинком, сымитировав удар, но изменив направление атаки своего клинка и обойдя выставленный оружием блок русского, ударил по латному наручу. И развернув коня, злобно ощерился, бросив, что то, на своём языке, в сторону Конева. Но послать своего коня в атаку он не успел. Один за другим, в его торсе, появились два арбалетных болта, глубоко вошедших в тело татарина. Заставив его склониться вперёд. После чего тот стал заваливаться вперёд под копыта своего коня. Прекратив тем самым схватку Конева с весьма искусным мастером клинка. И деспот огляделся, оценивая обстановку. Стрельцов, похоже, двинул в бой вторую линию, из моряков. Пользуясь, их вооружение различным метательным оружием. И причина, для такого удара, была весьма существенной. Атака адыгов, из-за контрудара резерва татар своего результата не достигла. Противник сумел их рассыпать и начал вырезать. И даже отряд Конева не сумел переломить ситуацию. Завязнув, в татарском отряде, который блокировал их удар. И только то, что Стрельцов выдвинул вперёд, вторую линию пехоты, буквально отстреливающих разрозненных татар, смогло переломить ситуацию. Позволив адыгам выскочить из боя. И отбить атаку на батарею. Заставив татар отхлынуть назад. Начав перегруппировываться, вокруг бунчука. Ну и Стрельцов тут же приказал Коневу собрать свой отряд кавалерии, и под прикрытием артиллерии, и при поддержке стрелков атаковать фланг противника.

И Конев приказал горнисту сыграть сначала сигнал сбора всех. А потом, когда все, кто остался в седле, собрались возле знамени, то и сигнал к атаке. При этом Конев, послав ближайшие, к нему, отряды пехоту в атаку в лоб, под прикрытием огня орудий, сам повёл своих кавалеристов во фланг татар. В этот момент, из-за попадания ядра, упал татарский бунчук. Татары смешались, и когда русские кавалеристы врубились в их толпу, татары дрогнули и, наяривая своих коней нагайками, бросились в степь. Преследуемые всадниками русских. К которым очень быстро присоединились и всадники адыгов. Увидевшие что татары бросились наутёк. Одновременно зацепив и центр татарского войска. Куда Стрельцов стал перенаправлять высвободившиеся части пехоты с целью давления на центр татарского строя. И татары дрогнули, отхлынули и преследуемые противниками бросились назад в степь. Стремясь уйти как можно дальше. Бросая всё. И тоже преследуемые кавалерией противника. В то время как пехота и артиллерия стала разворачиваться к стенам Каффы. Но штурмовать их не пришлось. Оборонявшиеся, в городе турки, осознав, что они оказались одни и безнадёжной ситуации, предпочли пойти на капитуляцию. Выторговав, что их выпустят из города. Правда, без оружия, музыки и знамён. Но позволят уйти турецким солдатам и тем жителям, что захотят уйти с ними. При этом им разрешили взять, с собой, только продукты в дорогу. Разрешив, при этом, им идти не вдоль побережья, в сторону Солдайи, а направив их в степь, в глубину Крыма.

Но это случилось потом. А пока Конев, как только кобыла стала отказываться двигаться быстрее, чем рысью, перевёл своего коня на шаг. И повернув кобылу назад, выехал к месту своей схватки с татарином, что показал себя мастером. Где как раз уже копались, занимаясь помощью раненым и сбором трофеев часть моряков, и те из пленников, кто находился для этих целей на кораблях. Конев рассчитывал передать им кобылу. Что бы о ней позаботились. А самому поменять коня на жеребца.

4

И подъезжая к месту своей схватки, с мастером клинка, Конев увидел одного из офицеров, майора, который совсем недавно был старшим лейтенантом, по фамилии Тамарин-Мерецкий[9]. И с именем Александр. Причём которого было видно издали, по синему плюмажу, старшего офицера, на его шлеме. Благо младшие офицеры обходились самым дешёвым, белым цветом. И у его ног сидел тот самый татарский воин, что был в дорогом чар-айне. Точнее, если судить по косичкам, так как женщина была без шлема, что лежал на земле рядом с ней, то она всё таки сидела. И не отрываясь, смотрела на офицера. Державшего в руке её кистень. И когда Конев подъехал она вся сжалась и спряталась за ногой Александра. С ужасом смотря на Конева. А Тамарин-Мерецкий произнёс:

— Товарищ деспот, это Айше, дочь Хаджи I Герая. И младшая сестра ханов. Как Нур-Девлета, так и Менгли I Герая[10]. Клим Саныч, отдай её мне. Я ведь тоже из Гераев. Просто мой предок, Хан Гирей, во время революции фамилию поменял.

— Ну как я могу тебе её отдать, майор, — усмехнулся в ответ Конев, спускаясь с кобылы, — Она чай живой человек. Сама себе хозяйка. Но если хочешь то пусть она будет на твоём попечительстве. Будешь эй покровительствовать. Но как она сюда попала?

— Её хотели отдать замуж за каймакана[11] рода Ширин. Сам-то мурза, этого рода, сейчас возле Мангупа. Осаждает его вместе с войсками союзных им родов Барын и Яшлау[12]. А каймакан, вместо свадьбы, вынужден был командовать войсками, что двинули против нас. Ну и Айше привезли сюда. И тут мы появились. Вот её и упаковали, в самый надёжный доспех, что был, под рукой. Что бы она случайно не пострадала. А в атаку она кинулась, уже по своей воле.

— Понятно, Александр, понятно, — кивнул Конев, — И она, попав в затруднительную ситуацию, но, увидев родственника, пусть и очень, очень отдалённого, тут же стала искать у него защиту. Ну, логично, логично, с её стороны то. Кстати, как я понимаю ты прямой потомок Менгли I Герая? Роды его братьев, к нашему времени, пресеклись, насколько я помню. И фамилию менять назад не собираешься?

— Да, это так, Клим Саныч, я потомок именно Менгли I Герая, — подтвердил майор, — А по поводу фамилии подумаю. Уж больно звучная она получиться, в этих условиях.

А Конев, кивнув, продолжил:

— А с Айше, как общаешься?

— Ну она меня, в общем, понимает, — снова ответил, офицер, — Я понимаю её. Тоже в общем.

— Это хорошо, если с местными ещё один канал коммуникации образуется, — произнёс деспот, а потом спросил — Так это я, Александр, с каймаканом сражался?

На что Тамарин-Мерецкий, покачав головой, ответил:

— Нет, это один из его ближайших охранников.

— Понятно, — поморщившись, ответил Конев, посмотрев на те места шлема и доспеха, куда наносил свои удары татарин, и увидел, что сталь в этих местах пробита, и только поддоспешник спас его от серьёзных ранений, да и вообще удары наносились точно в слабые места доспеха, и будь на Коневе доспех местной выделки, возможно ему бы этих ударов и хватило бы, что бы оказаться нейтрализованным, — Серьёзный противник был. Надо бы поблагодарить тех, кто его нейтрализовал.

— Это я приказал, — ответил майор, — Местные не рисковали вступить в ваше противостояние. И только когда я приказал, его обстреляли.

— Ясно, Александр, спасибо тебе, выручил, — снова кивнул Конев, а потом добавил, — И я вот что думаю, тебе, лучше её доставить в госпиталь, а то мало ли чего там приключилась, когда она мне дорогу к бунчуку заступила. Геройская девка. Доспех её в трофеи. Коня пусть оставит. Ей может пригодиться. А саму в госпиталь, пусть посмотрят. Не повредила ли что, когда её из седла выбило.

Майор тут же это произнёс пленнице и та, тут же, с готовностью, стала разоблачаться из доспеха. Поняв из объяснений, что она теперь полностью зависит от родственника. И что её хотят показать лекарям. Александр стал помогать девушке, избавляться от доспеха, а Конев, взяв у него кистень Айше, стал внимательно рассматривать это оружие. При всей своей кажущейся несерьёзности и лёгкости это было страшное оружие. Рукоять из стали, с упором для кисти, чтобы рука, не выскочила в зону, где уже находилась ударная часть кистеня, имела деревянную накладку. Позволявшую удобно держать оружие в руке. Тонкая цепь, на которой висела небольшая, обтекаемая гирька из залитого, в тонкую бронзовую оболочку, для придания жёсткости, свинца, нужного уже для веса, тоже была выполнена из стали. И вместе с гирькой несколько не доходили до упора на рукояти. Чем защищала руку от случайного удара своим оружием. Ну а маленькая, и казавшаяся игрушечной, но при этом из-за свинца весьма весомая гирька за счёт этого могла иметь сверхзвуковую угловую скорость. И за счёт веса свинца могла легко пробивать доспехи и крушить кости. И посмотрев на парочку, Клим Александрович, произнёс:

— Она что, этим пользоваться умеет?

Майор переспросил это у родственницы, а потом ответил:

— Да, уверяет что умеет. Айше говорит, что она, с этим кистенём, зимой на волков охотится. Загоняет верхом и, догнав, наносит удар. Что бы шкурку не портить.

— Ну, и девки, пошли, одна без пламени вокруг жить не может, другая вылитая разбойница, — усмехнувшись, произнёс Конев, посмотрев на юную татарочку, — Хотя почему вылитая, разбойница и есть. Меня вот приголубить хотела, как того волка. Шкурку, не попортив.

После чего протянул девушке её оружие, которая тут же его схватила и прижала руками к груди, настороженно озираясь по сторонам. Вызвав улыбку у Конева и долгую, успокаивающую тираду у Александра, убеждавшего родственницу, что ей ничего не угрожает. И она под его защитой. Девушка, в знак согласия кивала, но оружие держала у груди, крепко в него вцепившись обеими руками. Пока её, разоблачив из доспеха, помещали на носилки, чтобы отнести в госпиталь. Ну а Конев занялся сменой коня, и когда к нему подвели уже свежего жеребца, отправился на нём к стенам Каффы. Что бы как раз подтвердить условия капитуляции турецкого гарнизона Кучук-Стамбула, по поводу которого договаривался де Гизольфи. Имея через офицера связи контакты, как с Коневым, так и Стрельцовым. А уже после этого победители торжественно вступили уже в свой город. Который с этого момента стал Феодосией.

5

Как и в современном Санкт-Петербурге, в Феодосии чувствовалось былое величие. Некогда это был действительно большой и величественный город. Но, и как в современном Коневу Санкт-Петербурге, в этой Феодосии чувствовался упадок. Везде, под обвалившейся величественностью столицы, чувствовалось проявление провинции. В битой плитке, обвалившейся штукатурке, траве между камнями, чувствовалось, что, было величие города, прошло, и теперь это провинция, глухая провинция. Да и, пусть и не продолжительное, правление османов добавило к этому всему следов запущенности. Вторым моментом, на который деспот обратил внимание, это было засилье армянского населения в городе. Действительно две трети населения города составляли армяне. Да и в делегации лучших людей города, встречавших входившие в город войска, лиц этой национальности было приблизительно в такой же пропорции. И Конев понял, что тут, увы, придётся принять меры, против засилья одной национальности, дабы не допустить ею притеснения других. Тем паче, что именно восстание армян против генуэзцев и привело к падению Каффы перед турками. По этому-то, жителям города и объявили об особом порядке управления в нём. Нет, самоуправление, в Феодосии, не отменялось. Но сам город, помимо цитадели, которая становилась собственностью компании, и выделялось в отдельный район, со всеми его правами, разделялся на районы, названные концами. В посаде организовывалось три конца. В городе пять. И жители там сами выбирали кончатского голову, судью и начальника стражи. Лично отвечавших, перед своими избирателями. Но по жребию, на пять недель, каждый, из них, становился во главе своей ветви власти, в городе. При этом городской совет, ведавший финансами города, составлявший правила жизни в городе и контролирующий остальные ветви власти, состоял из двух палат. По одному представителю от каждого района. И по одному представителю от городской национальной диаспоры. Причём решение должны были утвердить обе палаты, большинством голосов. Да было сложно, но зная, что там, где поселяются армяне, другие национальности выжить просто не в состоянии, иные выходы были бы весьма болезненны.

Ну и опять же, всё оказавшееся, без хозяев, имущество в городе переходило в казну. В городе формировалась своя стража. И создавалось ополчение. Ну и за счёт города ремонтировались укрепления. Все культовые сооружения в городе передавались тем общинам, которые ими владели до вторжения. Включая и единственную в городе до вторжения турок мечеть, что так и осталась мечетью. Единственное только, что четыре церкви, находившиеся в цитадели, переходили под контроль отца Онуфрия, но с компенсацией бывшим владельцем и разрешением, на эти средства, построить новые культовые сооружения в городе. Благо турки уже успели вывезти более тысячи наиболее земей семей из Кучук-Стамбула. Почти шесть сотен генуэзских и более четырёхсот армянских. Соответственно их дома, в цитадели, и вошедшем в состав Каффы, армянском городе Айоц-Берд, некогда находившемся южнее городской цитадели, а потом войдя своими укреплениями в городской обвод, стали государственной собственностью. Ну, а цитадель полностью ушла в собственность компании. С компенсацией тем жителям цитадели, что остались в ней и при турках. И там стали обживаться пришельцы. А вот в освободившихся домах Айоц-Берда стал организовываться Феодосийский университет. Ну и там было решено расширить кораблестроительную верфь. Ну а сам город, до конца года освобождался от налогов, но был обязан создать стражу. Вооружить ополчение и заняться ремонтом повреждённых укреплений. По сути этим вся контрибуция с города и ограничилась. В отличие от турок, грабить город не стали. Но и собранное турками, в свою пользу, не вернули. Ну, за исключением того, что всех, кого турки сделали рабами, вернули свою свободу. А дома, которые они присвоили, вернулись к имевшимся, в городе, владельцам.

В общем, сразу же уйти из Феодосии, в дальнейший рейд флота, к Севастопольской бухте, не получилось. Несколько дней пришлось потратить на организацию жизнедеятельности города. Его оборону. С выдвижением отрядов стражи Феодосии в другие города и крепости. При этом в каждую крепость от Азова и до Сухуми выдвигалось от десятка и до четырёх десятков стражников и ополчнцев. Со сменой через месяц. Конечно, им полагалась доплата, как за командировку. Ну и пришлось организовать сбор добровольцев, правда с учётом трофеев, в деле их оснащения. Да и пришлось заниматься реорганизацию армии. Благо получение такого количества лояльного, и злого на турок с татарами, населения позволило не только компенсировать потери. Но и несколько увеличить численность вооружённых сил. И компенсировать поетри, конечно, за исключением тех восьми из числа пришельцев, что торжественно провезли через город на орудийных лафетах. А всего погибло порядка двух сотен человек, с нашей стороны. А количество раненных, в сражении, перевалило за полтысячи. Но занятие Феодосии позволило компенсировать и эти потери, и полностью укомплектовать все корабли экипажами. Причём с учётом того, что эскадра полностью освободилась от гражданских и тех особо ценных специалистов из пришельцев, что имелись на борту кораблей. И которые стали обживать цитадель Феодосии. Устанавливая там свои порядки. По крайней мере, там теперь никого не шокировала девочка, катящаяся на роликах в топике, шортах и с наушниками в ушах. И с катаром, на поясе. При этом что-то рассматривающая в телефоне. И зная, что она в гораздо большей безопасности, чем за стенами цитадели.

Ну и конечно на военные нужды тут же заработали все ремесленники, что находились в городе. Промышленный потенциал, и возможности которого, превосходили всё, что раньше смогли взять под контроль. При этом военная деятельность в эти дни продолжалась. В двадцати километрах, на запад от Феодосии, находится городок Старый Крым. Один из центров бейлика Ширин. И буквально на следующий день туда отправился сводный отряд. Состоявший из наёмных адыгов. Благо несколько десятков добровольцев, из их числа, прибыло из Керчи, буквально сразу после сражения. Что частично компенсировав потери среди кавалерии. К ним добавился отряда армейской кавалерии, состоящий из добровольцев. Ну и их поддержать отправились добровольцы, как из армейцев, так и стражи, да и ополчения Феодосии. В общем, собрался отряд более чем в тысячу всадников, а всех даже пехотинцев посадили для мобильности на коней, которые и заняли этого ширинский город. Захватив богатые трофеи и пленников. Особенно много привели скота. И заодно освободили несколько десятков пленников, что татары удерживали в рабстве. Ну и тем самым взяли под полный контроль подступы к Феодосии. Что и привело к тому, что именно Старый Крым, где разместился периодически сменяемый гарнизон, из ополчения Феодосии, стал базой, для действия против татар и турок, в степном Крыму, адыгских всадников. Причём гарнизон усилили за счёт отбитого у турок огнестрельного оружия[13]. Заготовленного, ещё генуэзцами, в Каффе. Заодно, те что это оружие осталось в городе, ещё больше подняв авторитет новых властей, как в армии, так и среди жителей Феодосии. И этому не помешало и то, что Конев, распорядился начать сооружать земляной вал, со рвом, вокруг неукрепленные предместья, антибурга, Феодосии. С установкой на этом укреплении артиллерии города.

При этом сам Конев в этом рейде участия не принимал. Во-первых, пришлось отдать в ремонт, пробитый в нескольких местах, доспех. Во-вторых, пришлось заняться организацией как власти в Таврической республике, которую провозгласили в городе, так и в её столице. В-третьих, пришлось занять ремонтом кораблей и организацией силовых структур, включая и усиление гарнизонов, из которых забрали часть людей. Ну и в-четвёртых, пришлось заняться организацией жизнедеятельности, как в самом городе, так в цитадели. Где теперь действовали новые порядки, новые, для горожан, но более привычные для пришельцев. Например, появление в цитадели, не гражданам, с оружием было запрещено. А что-то взять, не своё, приравнивалось к воровству. Да и вообще пришельцы там чувствовали себя менее зажато. И им в спины не шептались.

Ну и ещё Клим Санычу пришлось пообщаться с двумя, весьма известными на Руси, людьми. Одним известным на Руси уже в это время, а вторым получившим широкую известность уже гораздо позднее. И звали этих людей Хозе Кокос[14] и Афанасий Никитин[15]. Первый из них был простым каффским купцом, иудейского вероисповедания. Просто одним из самых богатых в Каффе. И только из-за своей веры оставшийся в городе. Плюс именно он стоял за организацией дипломатических сношений государственных образований Крыма, в частности княжества Феодоро и Крымского Ханства, с Москвой. Где именно он был послом от феодорийского княжества, который договаривался, о свадьбе дочери князя Исаака [16], с наследником московского престола. Да и вообще, из всех старых городских советников Каффы, он остался последним в городе. И к нему деспот, на беседу, отравился лично.

Ну а второй был простым тверским купцом, который возвращался домой, после хождения в Индию и Африку. Но из-за того, что приболел, не успел выбраться из Каффы до прихода турок. Ну а потом, в числе делегации русских купцов, что оказались в городе, обратился к новым властям. Так сказать, определиться с новыми правилами торговли в Феодосии.

6

При этом с Хозе Кокосом, Конев встретился буквально сразу, еще, когда обсуждали, с лучшими людьми города, как теперь все будут жить. Ну а Кокос, благодаря тому, что был иудеем, а не христианином, оказался единственным из представителей старой власти, кого не забрали турки. Ну и, несмотря на то, что и его выселили из дома и тоже заставили заплатить выкуп, остался самым богатым купцом в городе. И как только Конев, провозгласив создание новой республики, огласил принципы, по которым город должен был существовать дальше, и все кинулись возвращать отнятую турками собственность, то деспот пригласил Кокоса в бывший Дворец Коммуны. Что находился в цитадели Феодосии, как раз напротив её портовых ворот. Только на другом конце площади. И который теперь стал правлением компании. Отказать от такого приглашения купец не мог, хотя и послал кого— то из своих родных, что бы он предупредил остальных, дабы они возвращались в свой старый дом. Ну а сам Хозе Кокос проследовал вслед за деспотом и, найдя во дворце приличную комнату, расположились на стульях в ней. И Конев, обращаясь, на старорусском языке, к настороженно и внимательно смотрящему на него иудею, произнёс:

— Уважаемый, я понимаю, что моё предложение может оказаться, для вас, весьма и весьма неожиданным. Но прошу меня выслушать и только потом дать свой окончательный ответ. На моё предложение.

— Хорошо, но как мне, к вам, обращаться, — всё так же внимательно наблюдая за Коневым, сказал, на том же языке Кокос. На что Клим Александрович, произнёс:

— Ну, уважаемый, ко мне можно обращаться как по титулу, деспот, так можно по моей должности, регент.

— Очень хорошо, господин деспот, — чуть улыбнувшись уголками губ, ответил Кокос, — Но что за предложение, вы, хотите, таки мне сделать?

— Ну тут я, уважаемый, я начну издалека, поэтому прошу меня выслушать, — вздохнув, ответил Конев, на что Кокос кивнул, в знак согласия, — И начну, поржалуй, с того, что мы видим своё государство, где дожем республики, княгиней Тмутаракани, ну и владелицей других территорий, которые мы собираемся присоединить к этим владениям, является дева Мария. Она же богоматерь, Святая Мария.

При этих словах иудей печально усмехнулся, а Конев, приподняв правую руку в жесте просящем, дать ему продолжить, произнёс:

— Я понимаю ваш скептицизм, уважаемый, это несколько противоречит вашей вере. С другой стороны, полностью соответствует сложившейся ситуации. Из-за чего, и по чей воле, мы оказались на полтысячи лет раньше своего срока. Поэтому, предлагаю вам признать это как данность, не вступая в теологические споры. А просто признать, что у этого всего есть регент. Выбираемый теми, кто создаёт это государство. Сейчас это я. Но управлять, в данных условиях такими обширными владениями в одиночку невозможно. И в каждом регионе предполагается должность наместника. В Тмутараканьском княжестве это, известный вам, де Гизольфи. В Таврической республике я хочу предложить эту должность вам. Конечно, потом будет утверждение, вашей персоны, на собрании всех имеющих право голоса. Но пока мне необходимо узнать ваше мнение, уважаемый Хозе.

— Но почему таки почему, вы, хотите предложить это мне? — Не отрывая взгляда от Конева, произнёс Кокос. На что Конев, тяжело вздохнув, ответил:

— На это есть несколько причин, — произнёс Конев, — Во-первых, вы, уважаемый, тут всех и всё знаете, а все знают вас. Вы знаете, все порядки и правила и сможете организовать необходимый товарооборот. Ну и необходимый сбор пошлин и налогов. Во-вторых, вы знаете на себе что такое налоговое бремя. И я рассчитываю, что совместно с нашим казначеем и главой компании, вы сможете организовать налоговую реформу. Так что бы налогов было как можно меньше, и они были общие, для всех владений и понятны. Но при этом, необходимо обеспечить, чтобы наполнение казны, не пострадало.

Оппонент, кивнул головой, в знак того, что он понял и принял эти объяснения, а Конев продолжил:

— Но это так сказать внутренние проблемы, которые вы можете решить. Как человек, который в курсе всех событий и нюансов. И это помимо ещё и знаний, как организовать обыкновенную жизнедеятельность вверенных вам территорий. Включая и организацию перевозок по морю, как товаров, так и людей, между нашими городами. Да и знания, по обеспечению обороны этой территории тоже. Но есть ещё, и мотивы, скажем так, внешнеполитического свойства. Как я понимаю, вас, уважаемый, хорошо знают, как в Москве, так и в Мангупе. Плюс вас знают местные татары. Это так?

— Да, таки мне приходилось организовывать их контакты, — согласился Кокос. И теперь уже удовлетворённо кивнул Конев, продолжил:

— У нас есть определённые планы и на Мангуп, и их князя, с княжной, и на Москву. Мы хотим, присоединить к своей империи, как и Трапезунд, так и Мангуп. Плюс в наших интересах, что бы княжна стала, женой наследника московского великого князя. И так вам будет проще доделать то, что вы уже начали.

— Таки, вы, господин деспот, в курсе этого проекта, — внимательно посмотрел на Конева, Хозе, — И вы, таки, хотите, что бы он завершился?

— Да, в курсе, — согласился Конев, — И мы склонны рассматривать княжество Феодоро, как перспективную часть нашего государства. Причём есть желание сделать так, чтобы они добровольно присоединились. Надеюсь, князь Ираклий[17], окажется весьма благоразумным, чтобы согласиться с этим нашим предложением. Благо он так и останется князем и наместником.

— Незадолго до вторжения, господин деспот, его таки сменил двоюродный брат, Александр, — произнёс Кокос, снова внимательно посмотрев на Конева. А тот, тяжело вздохнув, произнёс:

— Я в курсе. Но думаю, у нас будет, что предложить Александру. Благо свою цель, отстоять Феодоро, от завоевания его османами, он выполняет успешно. Но нам важно, чтобы жена наследника московского князя, нашего наиболее перспективного союзника, была ближайшей родственницей князя Феодоро, а не его дальней родственницей. Но, надеюсь, предложение, которое ему я намерен сделать, князя Александра устроит.

— За княжной должны были этим летом прислать посольство, что бы отвезти её к жениху, — произнёс Хозе, с некоторой печалью в голосе, — Но девочке не повезло.

— Я знаю, они сейчас в устье Днепра, — ответил регент, — Если не дождутся, то надо будет или сделать так, что бы они приехали повторно. Или отвезём сами. Но это пока рано планировать.

— Таки понятно. И тогда будет вопрос, таки, что, мне за это будет? — кивнув, поинтересовался новоиспечённый кандидат в наместники. На что Конев, разведя руками в стороны, ответил:

— Наместнику предлагается должностной оклад, в размере шести сотен флоринов в год. Плюс ещё сто двадцать флоринов в начале года на представительские расходы. Полагается ещё долю в трофеях. Но последнее при личном участии, в боевых действиях. Это думаю, вам не подходит. Но такая должность предоставляет определённые возможности. Особенно в вопросах, связанных с торговлей. Нет, конечно, монополию вам, и представителям вашей диаспоры, мы организовать не позволим. Но какие-то торговые преференции, в пределах разумного, то есть не нарушающие интересы государства, вы себе позволить сможете.

— Ну таки, какая торговля, господин деспот, когда идёт война, — всплеснул руками Кокос. На что Конев, кивнув, ответил:

— Полностью согласен, ни какой торговли, когда идёт война, быть не может. Деньги любят тишину. Так что думаю, должность наместника позволит вам продержаться это время. Но, в общем, мы, в своей деятельности, хотим, как можно быстрее завершить войну и полностью поддерживать торговлю, как с востоком, так и с севером. И Феодосию рассматриваем в этом деле как пересечение торговых путей. И предлагаем вам сделать всё, чтобы этот перекрёсток организовался. Для этого мы и организуем торговое государство. Так что ответите, на предложение, уважаемый?

— Таки, господин регент, я нахожу его интересным, — продолжая внимательно смотреть на Конева, произнёс Кокос, — Хотя кое какие нюансы мне необходимо обдумать. И потом, с вами, обсудить. Но принципиально я готов дать согласие.

— Замечательно, уважаемый, замечательно. Тогда я организую, наше собрание и вынесу вашу кандидатуру, на его решение. А встретимся, думаю, завтра. Тогда и определимся, с резиденцией наместника, от имени дожа Таврической народной республики, — произнёс Конев и стал прощаться с кандидатом в наместники на территории новообразованной республики. Договорившись встретиться с ним на следующей день. Ну а сам стал организовывать утверждение Хозе Кокоса Жидовина на собрании акционеров.

Провести эту кандидатуру оказалась довольно сложно. Не всем понравилось, что такой областью тоже будет руководить выходец из этого времени. Но Коневу удалось убедить, что всем необходимо сейчас держаться вместе. И только когда получиться интегрироваться в общество, полностью влившись в это время, то тогда уже руководство смениться на руководство из попавших в это время людей. А пока надо опираться на знание и навыки уроженцев этого времени. Хотя на этом собрания конфликты этим не ограничились. На собрании потребовали поделить дома в цитадели. И чуть было не разругались. Так как домов, в этом районе Феодосии, оказалось меньше чем оказалось тех, кто мог на них претендовать. Пришлось Коневу брать это распределение на себя. Предложив, во-первых, желающим получить финансовую компенсацию. Плюс, все те из числа попаданцев, что стали семейными, получали и один дом, и одну денежную компенсацию, на двоих. Ну и в-третьих, было решено, что для тех, кому по жребию, дома в цитадели не хватило, компенсировать это покупкой домов возле цитадели, в не менее привилегированном районе города. Ну и каждый, из тех, кто претендовал на дом, а не на денежную компенсацию, должен был вытянуть жребий. Для чего составили план цитадели, пронумеровав жилые дома в нём. Ну и каждый кандидат вытягивал листок, с номером или же с надписью, что дом получит в городе. И только так удалось удержать, в тот момент, коллектив от развала. С другой стороны, собрание граждан наконецто определилось с названием их государства, было решено назвать новое государство Федерация Россия. Компания стала Торговой компанией Россия, ну и банк стал банком Россия.

7

Ну а на следующий день, когда Конев занимался создание манифеста регента об образовании Палаты мер и весов. Вводя некогда существовавшей системе СГС — сантиметр, грамм, секунда, добавив туда ещё и градус. Благо на кораблях оказалось достаточное количество измерительных элементов, от линеек, и рулеток, дававших понятие о метре. Ну а кубический дециметр давал представление о такой мере измерения объёма как литр. При этом литр воды, при определённой температуре, имел на Земле, вес в килограмм. И это же значение давало представление о таком физическом понятии как масса. Да и грамм получался как пять карат, в виде пяти семян рожкового дерева. А на борту кораблей оказалось много калибровочных наборов гирек. Что давало возможность создать единую и более привычную для пришельцев, систему мер и весов. И даже имела необходимую для этого материальную базу. В том числе и в виде случайно обнаруженных логарифмических линеек. Тут же выделенные, в то имущество, что передавалось в университет. Ну а в Палату мер и весов выделялись самые точные часы, металлические метры и наборы калибровочных гирек.

Хотя эта новая система могла достаточно неплохо вписаться в существующее бессистемное представления об изменениях. Литр мог оказаться двумя пинтами, килограмм легко мог трансформироваться в два фунта, пусть и новых, таврических, а метр явно мог оказаться половиной сажени. Ну а рубль можно было трансформировать в полуторный талер. Хотя такой монеты ещё не существовало. Но зато были новгородская чешуя[18], с конным копейщиком. И можно было рубль, нового государства, приравнять к ста новгородским чешуйкам. Ну, или двум сотням московских денег, с воином с мечом.

И вот когда Конев и обдумывал эти нововведения, как ему доложили, что к нему прибыла делегация православных купцов. Включавших в себя представителей не только восточных, татарских владений на Руси, но и западных регионов, находящихся под контролем Великого Княжества Литовского. Деспот распорядился впустить купцов к нему. И заметил, что среди купцов находился один весьма загорелый, пусть и весьма болезненного вида, светловолосый и светлоглазый человек, на котором было одеяние явно восточного типа. И этот человек оказался, гостем Тверским, Афанасием, сыном Никиты. Ну а регент стал выслушивать, с чем к нему пришли купцы.

А начали те с того, что их постигло великое разорение от басурман. И что они просят православного государя вернуть им всё, что отняли османы. Ну и уменьшить православным купцам подати, в будущей торговле. Конев внимательно их выслушал, после чего, разведя руками, заявил, что, всё, что с боя взято, то свято. И отдавать ничего он не будет. Но купцы имеют право всё выкупить у победителей, по существующим сейчас ценам. Которые после сражения всегда ниже, чем обычно. А он купцов знает, как и то, что да убыток они от османов понесли, но он полностью уверен, что какую-то часть казны купцы от турок утаили. И могут торговать на неё. В том числе и следуя за войском и флотом. Чему он препятствия чинить не будет. Так что он думает купцы ещё и с прибытком домой возвращаться будут.

Ну а в перспективе гостям, из русских земель, всегда будут рады. Но таможенный сбор, в стандартные три процента, от стоимости товара, выложить придётся. При этом товар, за который уже выплачен таможенный сбор, и который имеет, целую печать, в дальнейшем, при посещении других городов России, повторным сбором не облагается. И купцы могут организовывать во всех городах свои православные торговые дворы. Где могут хранить товар. Пока торгуются на рынках. В том числе и в других городах. И даже создавать при этих дворах торговые лавки. Ну конечно платя за пользование этим имуществом. И уж конечно православным не возбранялось посещать церкви. Пусть они теперь были и не константинопольского патриархата. А патриарха Всея Руси.

Конечно такой подход нельзя сказать, что бы обрадовал купцов. Но и сильно расстроенными, они не выглядели. Явно не рассчитывая, что получиться попытка надавить на жалость, по принципу: "мы сами не местные, поможите, чем можите". А так предлагаемые им условия торговли позволяли не только компенсировать убытки от нападения турок, но и был возможен, какой никакой прибыток. И явно довольные купцы покинули кабинет деспота. Кроме Афанасия Никитина, которого Конев попросил остаться. Заодно попросив прибыть врача, с флагмана эскадры. При этом милостиво разрешив купцу сесть. Поинтересовался путешествием, здоровьем и вообще, как так случилось, что Афанасий не успел уехать из Каффы.

И как оказалось, что возвращаясь, из своего путешествия, и оказавшись в Каффе, Афанасий Никитин почувствовал себя плохо. Но пока приходил в себя, то город оказался осаждён не только местными татарами, но и турками. А потом, при захвате города, османы забрали лучшие товары, да и ещё потребовали выкуп, за право выезда из города. И он решил переждать, притворившись купцом из Индии. Ну а потом вообще пошёл слух, о появлении шайтанов, что за один день три крепости берут. Называя такие крепости как Боспоро, Матрегу и Мапу. И Каффу стали готовить к обороне, запретив выезд из неё.

И пока они беседовали, то в кабинете появился врач "Крузенштерна". И Афанасию Никитину практические сразу поставили диагноз лихорадка и заражение тропическими паразитами. После чего врач и потребовал госпитализации на флагмане. Купец тверской стал было отнекиваться, уверяя, что он и не так сильно болен, и вообще так отлежится, а за лечение ему заплатить нечем. Но Конев, хлопнув по столу ладонью сказал, что гибели автора "Хождения за три моря", он допустить не может. А, в его времени. Афанасий Никитин, до родной Твери, так и не добрался, уйдя в мир иной в Смоленске по этой зиме. Так что Афанасий может идти, за лекарем спокойно, лично с него, с легендарного человека, никто денег, за лечение, брать не будет. Но вот побывать, этой зимой, в Москве, попросят. Ну и заодно Конев предложил первому русскому путешественнику авторские, за право издания его трудов. На такое предложение Афанасий уже согласился, и вышел из комнаты вместе с врачом. А Конев подошёл к окну.

И увидел как въезжавшая, после прогулки, на его жеребце, в ворота святого Антония, Аминэт, с превосходством и пренебрежением, посмотрела на идущих пешком девушек из числа попаданцев. Что шли из города явно с покупками. И пусть покупки за ними несли носильщики, но только то, что они шли пешком, очень сильно их опускало в глазах окружающих. Благородные сословия в это время так не поступали. И тут на площади перед зданием дворца Клим Александрович увидел осторожно ступающую Айше, в сопровождении Александра. Девушка, вылетев из седла, от удара Конева получила весьма приличные ушибы. Хотя кости и уцелели. И теперь в сопровождении своего покровителя, осторожно ходила по городу. Но тут Коневу в голову пришла мысль, что она могла бы стать инструктором верховой езды. Обучив попавших в это время людей хотя бы держаться в седле. Не причиняя своей неловкостью неудобство верховым лошадям. Но этот проект следовало отложить на потом. Сейчас было крайне важно лишить противника флота. А разведка докладывала, что противник практически закончил приготовление флота к выходу в море. Так что сегодня вечером, всему флоту, взяв на борт помимо регулярной пехоты, артиллерии и кавалерии, а также отряда де Гизольфи, и практически всех попаданцев, предстояло выйти в море. Направившись на юго-запад. Что бы на рассвете оказаться возле Солдайи, возле Судака. Оставив для обороны, от татар, стражников и ополчение Феодосии и Керчи, ну и наёмных адыгов. Война продолжалась. И пока ещё требовалось приложить все силы для победы.

[1] Золотые шпоры в то время знак рыцарского достоинства.

[2] Генуэзцы, к 1475 году, собрались в Каффе до 400 единиц огнестрельного оружия, от ручного оружия и до орудий. Но использовать это оружие не смогли.

[3] Калибр русских трёхфунтовых пушек 76,2 миллиметра, или три дюйма.

[4] Одна из разновидностей дворянского сословия того времени на Руси. По сути это были профессиональные воины из личной дружины боярина. Получавшие от того различные виды жалования.

[5] Протяжённость городских стен вдоль моря превышала пару километров. А с учётом пригорода доходила почти до четырёх. При этом ширина застроенной части, с учётом посада доходило до двух километров.

[6] На Руси так именовали имевшую железные доспехи, включая и кольчугу, и обученную копейному бою кавалерию.

[7] В данном случае это слово обозначает отряд рыцаря. Рыцарь редко на войну выезжал один. Обычно его сопровождал отряд из нескольких конных воинов. Это мог быть не сильно уступающий в вооружении оруженосец. Знаменосец. Сигнальщик с рогом, для подачи звуковых сигналов. Ну и несколько тяжеловооруженных воинов и лучников. В таком копье было до дюжины всадников. Но в среднем шесть-восемь.

[8] Дословно, с персидского, это переводится как "четыре зерцала". Самый надёжный по защите образец зерцального доспеха. Не уступающий по защитным свойствам европейским кирасам. И защищающий четырьмя фигурными пластинами, буквально формирующими защитную коробочку, не только грудь, но и спину, а также бока.

[9] В мире существует несколько линий потомков крымских ханов. Живущих по всему миру, в частности в Великобритании, в США. В том числе и линия бывшего царского офицера Хана Гирея, перешедшего на сторону советской власти, и поменявшего фамилию на Тамарин-Мерецкий.

[10] Два крымских хана боровшихся за власть, с переменным успехом, в 1466-1476 годах. При этом Нур-Девлет опирался на ханов Большой Орды, а стремившийся возродить Золотую Орду Менгли I Герай опирался на местных ханов. Их третий брат Айдер (Хайдар) находился в заложниках в Каффе. В начале 1475 года Нур-Девлет находился в Турции. А ханом был его оппонент. И вернувшись из Турции, Нур-Девлет поднял мятеж, против брата и осадил Каффу. Взяв её вместе с турками, но был ими отстранён от власти. А крымским ханом, с подачи командовавшего войсками турок визиря Гедика Ахмет-паши, стал Айдер. Причиной такой замены мог стать договор, заключённый Нур-Девлетом с турками. По которому всё завоёванное должно быть передано Крымскому Ханству. Но всё пошло слишком легко и турки в услугах татар не нуждались. А так новый хан, который не знал об этом договоре. Айдера, возможно из-за того, что он делал ставку на Великое-Княжество Литовское, в 1576 году, сменил, по воле султана, согласный на всё, а иначе его бы казнили, за сопротивление турецкому вторжению, Менгли I Герай. После чего его братья, в конце, концов, оказались на Руси. Где Нур-Девлет стал касимовским ханом, вассалом московского государя. А Айдер, возможно из-за своих дружественных отношений с литовцами, оказался в ссылке, где и умер.

Кстати, в начале XVII века потомки Менгли I Герая почти воссоздал Золотую Орду. Захватив территорию от Крыма и до Казани включительно. К счастью ненадолго. Хотя этому весьма поспособствовал сам Менгли. В 1510 году разгромив Большую Орду, поделив её территорию, с образовавшимся Астраханским ханством.

[11] Каймакан — военный руководитель. Эта должность не только существовала в Крымском ханстве, но и имелась в бейлике Ширин. Как часть заслуг этого бейлика перед крымскими ханами. И именно в этот род, крымские ханы, чаще всего отдавали в жены, своих сестёр и дочерей.

[12] Сторону Ширинов традиционно держали кланы Барын и Яшлав. Ширины, наряду с Яшлав, были древним кыпчакским родом. Барын это монгольские пришельцы. Ещё одни значимый, среди крымских татар, род, Мансур, был из ногайцев.

[13] Указывается следующее количество орудий, у гарнизона Каффы, на начало 1475 года. Бомбарды, всего 51. Из них больших (весом в две тонны) 8, все бронзовые, средних (весом несколько более тонны) 43. Тоже все бронзовые. Имелось 80 лёгких, железных бомбарделл. Так же в крепости имелось 32 различных мортир, в том числе 6 бронзовых и 26 железных. Так же имелось 36 больших спингард, до 1712 килограмм весом (2 штуки), из которых 16 были бронзовыми, а остальные железными. И некоторое количество малых спингард. Всего в Каффе было до 400 единиц огнестрельного оружия.

[14] Хозе Кокос, получивший на Руси прозвище Жидовин, человек, который несколько раз попал в важные дипломатические документы в Москве. Будучи сначала представителем феодорийского князя Исаака в Москве. И вёл дипломатическую переписку княжества с Москвой, до его падения. После много способствовал, в том числе и лично, побывав в Москве, союзническим отношениям Крымского ханства и Москвы.

[15] Афанасий Никитин, купец тверской, во время своего хождения, за три моря, действительно побывал в Каффе весной 1475 года. Успев выехать из города, в мае этого города, раньше прибытия турок.

[16] Предположительно княжну звали Елена.

[17] Точное имя сына князя Мангупа Исаака, правившего княжеством после его смерти, в первой половине 1475 года, не известно. Предположительно его имя было Ираклий.

[18] Копейка восходит не к московским, а к новгородским монетам. Которые, в то время, назывались чешуёй, за свою форму. И по номиналу, новгородская монета, была в два раза больше, чем московская. Выпускаться начала с 1420 года. Первоначальная масса, около 0,94 грамма (216 монет из гривенки серебра, равной 204 граммам), со второй половины XV века — 0,78 грамма, с 1534 года — 0,68 грамма (300 монет из гривенки).

[19] Гость в то время купец.

Глава 7

Таврической народной республике быть. Судак

1

Хотя флот и подошёл к Солдайе, или как этот город поименовали турки, к Судаку, буквально перед рассветом, внезапно выяснилось, что в турецкий гарнизон крепости их уже ждал. При этом в составе флота отсутствовал оставшийся, в Феодосии, из-за установки новых мачт куттеру "Лукулл". И должен был догнать флот позднее. Ну а корма "Надежды" хотя и была восстановлена, но место попадания ещё не было подкрашено, чётко выделяясь на фоне её корпуса. При этом присутствовал и галерный флот, причём в полном составе. С нововведёнными в строй кораблями, капитанами, на которых, пришлось назначать даже подростков. Так и Зинаида, за неимением тех, кому можно было доверять корабли, из числа тех, кто вообще мог быть капитаном боевого корабля, пусть это и скампавея, стала капитаном одной из скампавей. Или же подростки назначались капитанами сопровождавших флот парусных калят и фиркат, с припасами на борту. Причём те скампавеи, на которых капитанами были женщины или подростки, скорее выполняли вспомогательные роли. Перевозя, для быстрой выгрузки на берег, снятые с "Херсонеса" и "Крузенштерна" тяжёлые пушки и каронады. Что предназначались для быстрого взятия Судака и Балаклавы. Но отнюдь не готовясь к боевм действиям.

Да, Конев спешил. Отлично понимая, что время, в данный момент, по большому счёту, играет против него. И из-за надвигающихся штормов эту компанию придётся свернуть к концу октября. А для устойчивого развития общества ещё столько предстояло захватить. И сделать это было необходимо как можно быстрее. Хотя по большому счёту, и положив руку на сердце, все земли, что было необходимо занять до наступления сезона штормов, захватили именно турки. Причём достаточно недавно. А пришельцы выступали скорее, как освободители. Что очень хорошо показала ситуация в Судаке.

Где турецкий комендант крепости, в ожидании неизбежной осады крепости приказал выгнать из неё всё не мусульманское население. Собрав за стенами всё необходимое и всё ценное, что турки смогли найти в городе. И добавив к четырём сотням гарнизона ещё под две сотни ополченцев из местных мусульман. При этом разрушив, примыкающие к стенам, сооружения неукрепленные предместья. Куда было изгнано всё, лишённое любых средств к существованию, христианское население. Из расчёта, что они не куда из рабства не денутся, но вот ресурсы, если будут в крепости, особенно продовольственные запасы, у осаждающих сократят. Ведь их число было под десять тысяч. Что и привело к тому что, высадившись, сразу же пришлось оказать помощь уже своим людям. Выделив им припасы, и сразу же накормив. Ну и пока жители, теперь уже Судака, решали, как они будут жить дальше, в Таврической республике, высаженные с кораблей войска тут же стали готовиться к штурму. Благо во многом им помогали и местные жители. Которые тут же сформировали ополчение города, подразделение его стражи, вооружённое привезённым оружием. А несколько сотен горожан тут же изъявили желание стать или моряками, или же влиться в армию. Что позволило уже к вечеру сформировать новую роту.

И Давыдовой, в своей кирасе и морионе, со шпагой, на красивой, перевязи, причём в отличие от Портоса, у которого перевязь выглядела богато только спереди, молодая женщина на демонстрации своего статуса не экономила, пришлось руководить спасением и организацией жизнедеятельности горожан. Используя, в том числе, и бывших при эскадре женщин. И экипажи кораблей, под их командованием. При этом они одним своим видом вводили местных в ступор. Женщины, и при оружии, да ещё и командует. Хотя на Руси всегда были воительницы, или как их называли поляницы[1]. А на мнение всяких там католиков внимание обращали мало.

Ну а мужчины собирались штурмовать Судак. Вторую по значимости крепость в бывшем Капитанстве Готия. И обстрелом с моря её было не взять. По сути, единственные укрепления крепости, доступные к воздействию с моря Портовая башня Фредерика Астагвера и находившаяся рядом с ней церковь Двенадцати Апостолов и так были разрушены турками, при захвате города. И так как находились вне крепостного обвода, то их обгорелые руины, и были оставлены турецким гарнизоном. С сама крепость, скорее треугольная в плане, с общей длинной оборонительного периметра в два километра находилась на северном, пологом склоне горы Крепостной или Кыз-Куле-Бурун. При этом южный склон горы буквально с вершины круто обрывался в сторону моря. Ну и внутри цитадели имелось ещё два узла обороны. Консульский замок на восточном обрыве горы. И, окружённая стеной с воротами, дозорная Девичья башня на вершине горы. Образуя две, соединённые крепостной стеной, цитадели в крепости. Ну а подходы к самим стенам преграждали либо глубокий овраг. Отделявший башню Фредерика Астагвера и церковь Двенадцати Апостолов от западных стен крепости. Либо глубокий и подправленный турками ров. Перед северным участком городской стены. При этом сами ворота города прикрывались ещё полукруглыми предвратными укреплениями, барбаканом. И защищались двумя, чуть ли не самыми мощными в крепости, башнями. Находившихся слева и справо от ворот, Бернабо ди Франки ди Пагано и Якобо Торсело соответственно.

При этом город, который турки собирались защищать, явно приходилось брать штурмом. И для этого было решено организовать обстрел двух мест. Городских ворот, используя каронады с бомбами. И участок стены левее башни Бернабо ди Франки ди Пагано. Где находились открытые, с тыловой стороны, башни Безымянная, Паскуале Джидучи и Круглая. При этом Безымянная и Круглая башни скорее были бастионами, выступающими из стены. Не возвышаясь непосредственно над ними. Перед ними и стали разворачивать батарею из тяжёлых корабельных орудий. Что и должны были создать видимость, что именно тут и собираются обрушить этот участок стены. Ну а между осадными батареями расположили полевые орудия, снятые с кораблей многоствольные установки и отряды стрелков за боевыми возами и щитами "гуляй-города". Которые сразу же начали обстреливать стены города. Не давая туркам помешать установке тяжёлых, ломовых пушек. Ну а позади батарей стали разворачиваться штурмовые колонны. С уже заготовленными фашинами, для забрасывания рва, и длинными штурмовыми лестницами. И пока всё шло, так, как и было принято в это время. Ну, может быть чуть быстрее, чем это было принято. И по традициям этого времени предлагалось предложить капитулировать гарнизону крепости.

И быть переговорщиком вызвался де Гизольфи. Которого, по настоянию Конева, облачили в его латный доспех. Доспех наместнику Тмутараканскому был несколько великоват. Но большой, это не маленький. И в нём де Гизольфи не сражаться предстояло, а просто переговорить, сидя на лошади. А солидности такое облачение добавляло. Вручив к тому же наместнику Тмутаракани полностью стальной щит Конева, тоже сделанный в будущем. Просто быстро нанеся на щит рисунок герба де Гизольфи. Просто так было безопаснее. Ведь вести переговоры предстояло с турками. А от них ожидать можно было что угодно. И таким доводам де Гизольфи внял.

Ну и когда батареи оказались установлены, да и прикрыты, от огня стрелков противника, корзинами с землёй, ведь от стрел из лука, арбалетных болтов, да и пуль гладкоствольных образцов огнестрельного оружия, причём, где-то так века до девятнадцатого, причём до его середины, это была вполне достаточная и адекватная защита, то над позициями штурмующих показались зелёные ветви[2]. Которыми стали размахивать. В ответ замахали ветвями и над барбаканом. И де Гизольфи, к шлему, которого оказался, присоединён, скрытый геральдической фигурой, объектив с динамиком выехал к воротам крепости. При этом все, у кого были бинокли, наблюдали за происходящим через них.

И подьехав к стенам де Гизольфи педложил местному турецкому паше сдать крепость. Не так конечно, как это было в духе Суворов, что "сдать до первого выстрела воля, а после первого выстрела только неволя", а вполне культурно для того времени. Предложив, покинув её с оружием, музыкой и развёрнутыми знамёнами. Уйдя вместе с жителями, что пожелают уйти в степную сторону Крыма. Ответ турка, конечно, дословно был не такой: "что пока стоит небо, стоять будет и Судак", но как по пафосу, так и по смыслу было весьма близко. С другой стороны турка понять было можно, корабли обстрелять крепость не могли. А подведённые к крепости пушки, на фоне турецких же бомбард не впечатляли. Их калибр, явно казался ему, вполне средненьким. Ну что там мраморное ядро диаметром дюймов восемь, ну в пуд весом, от силы. Да и для штурма приготовилось от силы полторы, две тысячи бойцов, которые турецкого пашу[3] не впечатлили, и как он рассчитывал, они взять крепость с ходу не могли. Да и он отчётливо видел, что противник развернул две батареи против двух участков обороны. И ещё не выложил пушки на землю. Как это, все тогда делали. И осадные пушки так и остались на колёсных лафетах. А в то время подготовить такие пушки к использованию, а уж тем паче развернуть их в другое направление, это было дело не одного дня. А паша рассчитывал задержать противника у стен города дождаться прихода турецкого флота. И подхода татар. Рассчитывая, что противник, из-за своих далеко не впечатляющих сил, на штурм крепости пойти не рискнёт. А сядет в осаду.

Ну и турки не были бы турками. И когда де Гизольфи стал последним, из парламентёров, отъезжать от барбакана крепости именно Стрельцов заметил, что возле турецкого паши появилось несколько воинов с арбалетами. И паша стал показывать им на рыцаря. И те стали быстро взводить своё оружие. К счастью предупредить де Гизольфи было делом нескольких секунд, тот как раз успел, развернувшись, в пол оборота, к крепости, прикрыться щитом, как по шлему, набедреннику и щиту ударило несколько арбалетных болтов. Отскочивших от защиты, и не причинивших вреда рыцарю, который тут же дав шпоры коню, галопом помчался прочь от крепости. А Стрельцов дал приказ открыть огонь.

Каронады тут же послали свои бомбы, выбивая ворота, ведущие во двор барбакан. Причём рядом с каронадами суетилась Зинаида. Нацеливая стволы орудий на ворота барбакана и её слушались. С другой стороны, попробовали бы местные не послушаться человека, с синим плюмажем на шлеме. Полевые пушки же, многоствольные установки и стрелки тоже стали засыпать стрелковую галерею укрепления картечью и пулями. Но больше всего удивили турок орудия, которые казалось, были нацелены на совсем другой участок стены. Но которые оказались очень быстро, ну так не бывает, развёрнуты на другой участок стены и открыли огонь прямо с колёсных лафетов. Выпустив ядра как по стене барбакана, так и, при промахе, по прикрывавшим ворота города башням. И это были не каменные, а чугунные ядра. Бившие по стенам с неимоверной, для турок, силой. И под прикрытием этого огня две штурмующие колонны двинулись на приступ барбакана. Обманув турецкого пашу. Штурм Судака начался. Под приветственные крики жителей города, которые совсем недалеко получали гуманитарную помощь.

Интерлюдия 3

За спиной грохнул залп орудий и идущая рядом с ним молодая горожанка, с двумя титяшными дитями на руках, вздрогнула и буквально присев от неожиданности испуганно обернулась. Но это когда по тебе из этих пушек стреляют, это страшно. А когда эти пушки свои, то это даже весело. Эвон то, как энта девка то, как веселиться. Сразу из двух, как говорит капитанша, их фусты, вот же нечистый, привязалось же сие басурманское название, велено теперь же их не каторгами и фустами, а галерами и скампавеями величать, каронад стреляет. Поднося одновременны запалы к отверстиям двух стоящих рядом стволов. А кто супротив скажет, этой шальной девки. У неё и султан то на шеломе синий. Да и поговаривают что дочка она, у деспота, на стороне нагулянная. А кому же ещё такое непотребство позволят, чтобы девка, и огненное зелье делала, да и сама из пушек стреляла. Вместо того что бы жениха искать, и приданное шить. Сама то уже в срок входит, через пару лет то в самый сок войдёт, а, поди ты, всё любит, что бы вокруг гремело и пылало. А уж командирша, какая, что не по ней, так ходящий за ней здоровяк тут же бить начинает. Вот и не позавидуешь морякам со скампавеи, что ей командовать отдали. Ну как есть чисто ведьма. И никто ей слово сказать не может, вот ей богу, байстрючка она деспота и есть.

А началось всё с того, что они отдохнув в Феодоссии, всю ночь гребли к следующему городу, что капитанша Судаком обзывала, хотя местные его Солдайей кличут. Ну и так как их "Елена Глинская" так и продолжала нести воздушный шар, а для этого боя его решили не поднимать, то для них нашли работу на берегу. Хотя их капитанша так прямо и сказала, что ежели кто, что, от шара попробует взять, то пусть лучше сам топиться. А ткань там, на шаре том воздушном, знатная. Шёлк, красивый, цветной. Их него рубаху, или портки там, сшить, так сносу им не будет. Но нельзя, уж больно капитанша у них суровая. Так и заставляет всех строем в ногу ходить. И движения с оружием отрабатывать. Хотя не так как, в пехоте, тех целый день строем гоняют, что бы и в ногу ходили, строй, держа, и оружейные приёмы отрабатывали. Но с понятием, всё делают. И кормят хорошо. И каждое утро осмотр делают, не захворал ли кто. А если хворые появляются, так сказу в лекарню посылают. Были, правда, такие, что думали, что, ходя по лекарям, они от работы отлынивать смогут, сами, не будучи хворыми. Но лекари там знающие. И можно принести от лекаря бумагу, что потом помощники капитанши и сто, и двести раз отжаться заставят. Вот меня один раз пятьдесят раз отжаться заставят, так у меня в глазах уже темно было, когда от такого наказания избавили. Но не за дело не казнят. Всё по понятию.

Так вот подгребли мы и вместе с "Зинаидой Романовой", скампавеей той девки шальной, на которую всё для получения огненного зелья и установили, к порту Судака, так нас послали, значит обеспечивать подготовку к обеду для всего войска. Ну, работа лёгкая, подготовить всё для костров. И что бы значит, котлы было на чём для готовки подвесить. Работа не сложная, благо и инструмент знатный. Даже лопаты стальные. Это тебе не киркой землю взрыхлять, а затем деревянной лопатой, в лучшем случае с тонкой железной обивкой по краю, выгребать. Тут стальная заточенная лопата сама на штык в землю входит, даже если там не, то что суглинок, а сама глина с камнями, а потом просто откинуть в сторону, вал вокруг кострища создавая. А потом с помощью жердей, а их стальным топором нарубить легко, в запястье толщиной дерево, одним ударом перерубить можно, собираешь временную кухню. Четыре жерди наверху связываются, а потом по ниже, два раза жердями поперёк них перевязываются. И на одном стороне понизу концы жердей выступаю дальше остальных. На них, в отличие от остальных, на кои бабы-полонянки, что готовят, черпаки и прочее вешают, накладывается ещё один слой жердей, чтобы столик сделать. Ну и наискосок, крестом, по этому низу накладываются ещё две жерди, и на них котлы для готовки каши и вешается. И полонянкам работать удобно и котлы весят над углями с жаром, на крючках, вешать и снимать удобно.

Ну а потом подай, принеси, дров покинь. И бабы командуют, что и не подумаешь, что они полонянки. Сытые, одетые далеко не в лохмотья, серебро за работу получают, да и держаться уверенно. Зная, что их естество под защитой. И обижать их себе дороже. А капитанша это строго стережёт, только попробуй руки распустить, как тут же узреет, и греха потом не оберёшься. Это девка та, команду своей "Зинаиды Романовой" на нашего капитана оставила, а сама к пушкам сразу убежала. Что бы значиться палить из них. Она ещё и скампавею то сама назвала. Говорит, хочу в честь прабабушки назвать, она ещё в полку "ночных ведьм"[4] воевала. Потомственная ведьма значит. И никто слова не сказал поперёк, ну точно байстрючка деспота.

А с нашей капитаншей значиться полонянка деспота осталась, что по кухонным бабам и девкам старшая, ну и над ними всеми руководила нобилиссима. Которая приказала готовить не только на солдат и матросов, что в бою будут. Но и на тех местных мужиков, что нам помогать начали. Пушки и возы устанавливать, корзины, что между ними в качестве укрытия ставить стали землёй и камнями набивать. А потом нобилиссима узнала, что местные уже несколько дней голодают. Так как басурмане всех обобрали. Собрав все продукты с горожан, и в крепости их заперев. Вот нобилиссима и приказала принести и на них крупы и зерна. Да и муки для лепёшек, в ручных мельницах намолоть. После чего все жители города с войсками и пообедали. Благо к этому времени и орудия, с возами перед крепостью установили и бастионы между ними из ивовых корзин, с землёй возвели. А ведь не берут их ни стрелы, ни болты арбалетные, ни даже каменная дробь из тюфяков и самострелов басурманских.

Ну а потом войска к штурму готовиться начали, а мы местным жителям, по приказу нобилиссимы продукты раздавать начали. По восемь фунтов зерна, четыре фунта пшена сарацинского[5], фунту солёного сухого сыра басурманского, в шариках, полуфунту масла оливкового, и пяти фунтов овощей на человека. От дитя титяшного и до старца глубокого. И по половине фунта фиников сушёных на дитя[6]. У кого есть. Ну, так-то трофеев, в Каффе, ой в Феодосии, у басурман знатно взяли. Вот нобилиссима и приказала выдать людям продукты. Вроде и не много, ежели на одного. Но на семью уже порядочно получается. Бабе и не унести. Если старшие дитяти не помогут. И тут увидели, что одна горожанка, с двумя детками на руках, стоит одна и унести не может. Вот мне капитанша и приказала всё, что этой бабе выдали сложить в мешок и отнести куда скажет. И только они отошли от места, где раздавали продукты, как грянули пушки. Ну и баба перепугалась. Пришлось её ещё и успокаивать. Говорить, что это не нам, это туркам опасно. Хотя, как вспомню, как эти пушки ещё по фусте "Хасан Али" стреляли, так дрожь в коленках появляется. Но бог миловал. Мало того, что, жив, так и на свободе. Сыт, обут, одет, да и серебришко, в поясной суме, звенит. Да и когда ядра начали выносить ворота в крепость, да от её стен стала отлетать каменная крошка, вместе с басурманами, все радостно заорали. Ну а мы пошли дальше.

И пока значит, у басурман на фусте гребцом был, то среди таких же бедолаг, в кого только не было, слов разных нахватался. Ну и пока к её лачуге шли, узнал, что зовут её Паола, что предки её были из Венеции[7]. Перебравшись тогда в Солдайю, и так и остались в нём жить после его захвата генуэзцами. Что вышла замуж за стражника. И поселились они уже в самом городе. И у них двое детишек, двойняшек, народились. Но муж её погиб вместе с консулом. В бою против басурман у порта. И она стала вдовой, с двумя титяшными дитями на руках. Ну а когда башня и церковь прогорели, то басурмане приказали все окна и двери в них заложить, не дав похоронить погибших. А её саму выгнали из дома в городе. И ей пришлось перебираться, с детками, в лачугу на окраине. Где раньше с родителями жила. Ну, в общем, пришлось и по дому помочь, и благодарность от неё, как только бабы отблагодарить и могут, принять. И серебро деткам, на пропитание, оставить. А то в никакую брать не хотела, пока не сказал, "это не тебе, это им". В общем, когда вернулся, то крепость почти взяли. Только штурмовали консульский замок и башню на самой вершине горы.

Ну и их команда в бой так и не вступила. Продолжив подготовку, чтобы воев уже ужином накормить. И за работой, остальным историю Паолы и рассказал. И на беду капитанша услышала. Ну то что она капитанша настоящая мы уже поняли, когда из Анапы в Феодосию возвращались, после того как туда стражников везли. Так обратно она приказала не вдоль берега идти, а прямо в море править. Мы струхнули, всей командой, тогда конечно, но приказ выполняем, гребём. А она то на кругляшки, какие то, со стёклами посмотрит, то помощников, с верёвкой с узлами, скорость померить пошлёт, то на карте что-то чертит, то считает что-то. А потом подошла к мачте, где на самом верху сигнальщик сидит, и стоит, как будто ждёт что-то. А сверху крик, причём почти сразу: "Земля! Прямо по курсу, земля!" А она к помощникам повернулась, пальцем на них тыкнула, в том числе и в мужа законного, глазищами своими зыркнула и говорит: "Вот поэтому то, я и капитан! А вы учитесь, салаги!" И мы тогда, пройдя через море, прямо на Феодосию и вышли. А вот каким местом она шторма предугадывает, точно так, и, причём задолго, мы и гадать не берёмся.

А тут я понял, что она не из простецких. Как услышала, что там говорил, так хвать меня и потащила к деспоту. Только спрашивая где он. Так до Консульского замка и довела. Там правда ей хотели сказать, что деспот занят, он не один, а с боярами, так капитанша только буркнула, "что так и лучше", пинком дверь открыла, и меня следом затащила. Проговорив, "рассказывай, что от Паолы", узнал. Пришлось падать на колени, и на всякий случай произнести:

— Батюшка, деспот, не вели казнить, вели слово молвить!

2

Как то так вышло, что всё руководство собралось в Консульском замке в крепости теперь уже Судака. Данное турками название города, как более привычное, было решено оставить. И хотя турки ещё оборонялись в Дозорной или же Девичьей башне, и на окружавшем её участке крепостной стены, на вершине горы, но все собрались в этом замке. Ну как замке, по сути это был небольшой и узкий двор, обнесённый с трёх сторон крепостной стеной. С двумя небольшими башнями, открытыми во двор. Одна из которых, находящаяся в углу двора, направленного внутрь крепости несколько возвышалась над стеной. А башня в другом углу, направленному к морю, несколько выпирала вперёд стены, будучи по высоте вровень с башней. С четвёртой же стороны этот двор ограничивал донжон, жилая башня Консульского замка. В которую вела узкая дверь. Через пристройку возле направленного в крепость участка стены. Не сильно то и заметную, на фоне стены, из-за своих размеров и высоты. К тому же что бы подойти к двери, необходимо было подняться по лестнице. Так что штурмовать стены было как бы не легче, чем ломиться во внутрь двора, через эту калитку.

Что и случилось, когда бомбы, из каронад, выломали последовательно, сначала ворота в барбакане, а потом и в крепостных стенах. И куда и направились штурмующие, быстро оттеснив главные силы противника в вершине горы. А к Консульскому замку смогли отойти только очень небольшие силы турок, что оборонялись на прилегающих участках стены. Ну и было решено задействовать, так и не пригодившиеся было ранее, штурмовые лестницы. И, под прикрытием стрелков и полевых орудий, штурмующие быстро поднялись на стены замка и нейтрализовали сопротивление оказавшегося там гарнизона. После чего все силы стали собираться для штурма последнего очага обороны Судака.

При этом Конев, уже облачённый в свой латный доспех, когда пропускал входящую в город резервную колонну оказался возле того места где де Гифольфи обстреляли из арбалетов. Заметив лежащий на земле один из выпушенных по нему арбалетных болтов. С погнутым, от удара, остриём из мягкого железа. Ну для большинства защитного снаряжения того времени этого было достаточно. Но углеродистая и легированная сталь более поздней, на половину тысячелетия выделки, выдержала. Хотя и не без последствий. И на шлеме, и на набедреннике, и на щите, куда попали арбалетные болты, остались отметины от попаданий. Весьма заметные, но не критичные. Заставив генуэзца перекреститься, когда он отдавал доспех владельцу. И теперь де Гизольфи, и де Бланшоф, пожалуй, единственные, из обладателей красных султанов, находившихся в Судаке, не принимал участие в обсуждении планов. А решил лично добраться до турецкого паши, приказавшего обстрелять парламентёров.

Причём разговор начала именно Давыдова. Нобилиссима зайдя в комнату, с камином донжона, жилой башни. При этом в комнату вела лестница с предыдущего этажа. А с противоположной стороны комнаты, вверх, под сводчатый высокий потолок уходила другая. Создавая площадку над камином. А в одно из нескольких прикрытых деревянными резными ставнями окон, с двумя сводами и столбиком между проёмами была видна вершина горы, где как раз шёл последний бой. За Дозорную башню. А во второе окно был виден двор замка. В остальных же окнах было видно море. И, молодая женщина тут же отложила в сторону шлем, а потом попросила Стрельцова помочь ей избавиться от кирасы. Одновременно с этим высказав мысль, что пора завершать войну, а то среди тех, кто попал с ними, уже десятки погибших, и под сотню раненых. А они уже захватили достаточно, чтобы устроить себе и потомкам достойную жизнь. И выслушав гневную тираду молодой женщины, Конев произнёс:

— К сожалению одного нашего желания завершить войну будет недостаточно, нам необходимо поставить и наших противников в условия, когда они захотят мира. А это случиться тогда, когда мы окажемся неуязвимы для них. А для этого необходимо как минимум уничтожить их флот и нейтрализовать как турок в Крыму, так и противостоящих нам татар.

— И сколько же ещё нам воевать? — тут же с вызовом спросила Давыдова, посмотрев на Стрельцова, как бы ожидая от него поддержки.— Сколько ещё наших мальчиков должно будет погибнуть? А нам ещё экономику тут поднимать, торговлю, образование. Для нас каждый ценен.

— Да, Зоя Валерьевна, для нас каждый ценен, — согласился Конев, и, поморщившись, добавил, — Но вот воевать тут нам придётся теперь до конца жизни. Тут так принято. К тому же, нам необходимо взять под свой контроль две вещи. Необходимые нам ресурсы. А захватив тот же Судак, мы получили доступ к крымской древесине, которую перед этим закупали на Кавказе. А тут цивилизация, основанная и на палках тоже. А нам необходимо получить к железной руде Керчи ещё и серный колчедан в Синопе, медь в Трапезунде, уголь в Зонгулдаке. Плюс хотим мы того или не хотим, но нам необходимо брать под контроль соль Баскунчака и селитру, в Селитряном. И это я ещё не говорю про нефть на Тереке и свинец, с цинком, в горах Осетии. Хотя это тоже в бассейне Терека. Ну и нам обязательно нужны сельскохозяйственные возможности южного берега Крыма. Без этого всего мы свою цивилизацию не разовьём. Что бы продержаться до подхода на наши рубежи Московской Руси. Нашего, пожалуй, единственного союзника, в этом мире. В которого, надеюсь, наши если не внуки, так правнуки, и вольются. Но пока даже Рязань сохраняет независимость. И сохранить её ещё почти половину века. Плюс есть нюанс, что мы оказываемся на Великом Шёлковом пути. Когда турки захватили северное Причерноморье, то они этот маршрут торговли перекрыли. Пустив его по Персидскому заливу. А это вызвало эпоху географических открытий. С желанием европейцев попасть в Индию. Мы же можем сохранить этот маршрут. Но для этого нам не помешает взять под контроль ключевые точки маршрута, включая промежуток между Доном и Волгой.

— Так что нам столько воевать? — с обидой в голосе, произнесла Давыдова, при этом у неё задрожали губы. На что Конев, виновато улыбнувшись и разведя руки в стороны, ответил:

— Ну лично, вы, Зоя Валерьевна, примите участие только в одном сражении. С турецким флотом. Всё остальное, как я рассчитываю, мы будем занимать, используя уже местных. С небольшим количеством представителей нашей корпорации, на командных должностях. Сейчас же нам необходимо нейтрализовать турецкий флот. Причём это необходимо сделать так, чтобы он не успел нанести удар по нам. Причём желательно в мелководной бухте, чтобы избежать больших потерь среди гребцов. На основе которых мы и будем формировать нашу армию. А по возвращению в Феодосию, вы нобилиссима, займётесь уже организацией нашей нормальной жизнедеятельности. Включая и образование. Но желательно что бы все наши получили образование в университете, по программе для наших, отличающейся от программы для аборигенов. Хотя гарантировать вам, что война не придёт, к стенам Феодосии, я не могу.

— Это как так? — тут же спросил Стрельцов, — Кто нам может угрожать?

— Ну скажем так, венецианцы давно вели переговоры с ханом Большой Орды Ахматом. Что бы тот присоединился с конфликтом с турками. В этом году его послы должны будут посетить Венецию и получить золото. На то что бы отбить у турок захваченные в Крыму города. И в нашей истории, это хан, на следующий год, начал компанию по захвату Крыма. Так как он давно нацелен на ликвидацию Крымского ханства. В нашей истории, это компания завершилась потом стоянием на Угре. Так как, потерпев поражение от крымчаков, он попытается взять, для продолжения войны, дань, с Московского князя, который ему дань уже не платит, так что хан будет требовать выплатить дань со всей за должностью, и продолжить войну в Крыму. Но в целом Москва и Крымское ханство Большую орду раздавят. И поделят её территорию между Крымом, появившейся Астраханью и тогда вассальной, по отношению к Москве, Казанью. При этом, главные силы турок, а это под сто двадцать тысяч, сейчас находятся на Дунае. Плюс сейчас в Крыму порядка пятидесяти пяти тысяч турецких войск, из которых тысяч двадцать пять, это гребцы-невольники, на их галерах, которых необходимо освободить и рекрутировать в нашу армию. Ну и некоторое количество крымских татар, наверное, тысяч под двадцать. Если считать всего. И вот нам и необходимо будет сдержать. И не дать им возможность реализовать свой план, по удару по Молдавии и Венгрии с тыла, из Крыма. Создав к сентябрю армию, с помощью которой и разгромить войска турок и татар в Крыму. Перед этим лишив их флота и снабжения. Ну и заняв все необходимые территории, перед войной с ханом Ахматом. Где нам, с началом конфликта с ним, придётся продвинуться на Волгу и дойти до Терека. Где есть нефть. Плюс в семьдесят седьмом году будет первый поход московского князя на Казань. В той истории не удачный. Удачный будет уже после стояния на Угре. Мы, укрепившись на Волге, сможем повлиять и на это.

— Ну план понятен, — задумчиво произнёс Стрельцов, — Но есть нюанс, за столько времени, создать армию, способную полностью разгромить тысяч сорок войск невозможно.

И услышав это Давыдова с вызовом произнесла, выпрямив спину и с надменно посмотрев на Конева:

— Да! Раз так, то надо мириться!

— Это если только в мирное время, — уточнил Конев, — В военное же время, обучить войска, можно быстрее. Особенно если проводить боевые действия малой интенсивности. Неся незначительны потери, и давая людям на практике всё осознать. И напомню главные силы турок на Дунае. Ещё одни значительный контингент, причём чуть ли не лучших войск, в Крыму. На востоке Турции сил мало. И я предлагаю с помощью флота занять регион от Синопа и до Трапезунда. Заодно восстановив факторию в Батуми. При этом одновременно обучив войска, восстанавливая их потери из представителей местного христианского населения. Получив имеющиеся там ресурсы.

— Я понял, Клим Саныч, — поморщился Стрельцов, — Ты хочешь быстро натаскать войска во второстепенных боях. Ну и заодно получить людские и материальные ресурсы. Пользуясь тем что главные силы турок оттуда далеко. А перебросить силы они из-за отсутствия флота быстро не смогут. Но ты представляешь какой мы там получим линию соприкосновения с турками.

— Да вообще то не очень то и большая там будет линия соприкосновения, непосредственно с турецкой территорией, Игорь Иванович. От Синопа и до Самсуна. Километров двести. Южнее Трапезунда там уже скорее союзная нам территория будет. Где можно будет нанять воинов. Плюс на восток там уже одно из грузинских княжеств. Где тоже можно будет нанять наёмников. И ими прикрыть границу, послав их в рейд по Турции.

— Ну хорошо, допустим получить, а что дальше?

— После чего необходимо вернуться в Крым. И пользуясь тем, что противник будет занят осадой Мангупа развернуть не менее двух тысяч стрелков, с полусотней полевых орудий. При обшей численности армии в десяток тысяч, — стал было говорить Конев, но его прервала Давыдова. Поспешившая вставить своё замечание, произнеся:

— Что то мало, по сравнению с силами турок? Не ужели хватит?

Конев посмотрел было, на молодую женщину, и ответил:

— Организация силу всегда ломит. А мы пытаемся создать армию, отстоящую от сегодняшней на пару веков. Плюс я очень надеюсь на Игоря Ивановича. Что он справиться с управлением, — при этих словах Давыдова гордо вскинула голову, посмотрела на Стрельцова и со значительным взглядом обвела остальных, а Конев продолжил, — Но, это я оцениваю, как необходимый минимум, с меньшими силами на турок и татар выступать и не стоит. И после создания такой армии, нам следует разгромить войска противника тут, в Крыму. Полностью лишив противника возможности реализовать свои планы. Ну и потом до начала сезона штормов, нам необходимо будет совершить флотом и армией набег на район проливов. Захватив район с углём. И постараться взять с турок налог кровью. Пограбить их и обязательно уничтожить ещё византийские верфи, с запасом древесины, в бухте Золотой Рог. Дабы лишить их двух верфей, из трёх. И возможности восстановить флот в следующем году. И главное оттуда надо успеть вернуться назад в Крым. Причём желательно до начала сезона штормов, на Русском море. Во второй половине ноября.

— Да что там они всё быстро восстановят, что там из дерева строить, — махнул рукой Стрельцов, вызвав усмешку на губах командующего флотом, капитана первого ранга Хроменкова. Который произнёс:

— Иваныч, ты не прав! Если разрушить верфи и лишить противника запаса корабельной древесины, специально высушенной, так что бы она с момента как её срубят, ни то, что воды, земли не касалась, то флот быстро не воссоздать. После битвы при Лепанто, турки, пользуясь тем, что у них были верфи, мастера и запас древесины, воссоздали флот за год. А если делать корабли из свежесрубленной древесины, то они через год рассохнуться и начнут течь, а через несколько лет сгниют на столько, что в порту сами тонуть начнут. Так что если противника лишить базы для воссоздания флота, то мы, в Крыму, со стороны моря, будем в безопасности с десяток лет. Пока они лес заготовят, пока высушат, пока попилят, да новые корабли построят и команды обучат. Так что да. Рейд такой нужен будет.

— Ну допустим, — сначала недовольно буркнул Стрельцов, а потом, посмотрев на Конева, спросил уже у него, — Но что ждёт нас дальше? Я слышал, что тут на юго-запад есть замки. И мы их что все брать будем?

— Немного всё будет не так, Игорь Иванович, — покачал головой Конев, — Начнём с того что четыре года назад в Ялте было землетрясение, все постройки там оказались разрушены. А от Судака и дальше, до Балаклавы, все селения оказались сожжены жителями при подходе турок. Бои были в крепости Фуна. Это в горах, в девяти километрах, на север, от Алушты. Ну и в Балаклаве. Там должен быть турецкий гарнизон. Так как эту крепость турки использовали и позднее. Плюс там в бухте одно время находился турецкий флот. Который сейчас находиться или там, или же в Севастопольской бухте. И тут не знаю можно ли под три сотни кораблей и барж в Балаклавской бухте разместить. Но в любом случае до Балаклавы мы должны будем дойти без боёв. Ну единственное осматривая укрепления. На возможность их использования. Я думаю нам необходимо будет после этого похода оставить сильный гарнизон в Балаклаве. Поддерживая его флотом. А для нормальной работы женщин, и тех специалистов, что демобилизуем, в Керчи, Феодосии и Судаке необходимо развернуть войска прикрытия на линии Алушта — Фуна и в Старом Крыму. Высылая конные дозоры. Но всё это должны быть местные войска.

При последних словах Конева, Давыдова стала улыбаться, но ничего не сказать не успела. С низу послышался шум и на лестнице, ведущей снизу, показалась одна из двух девушек, капитанов кораблей. Которая тянула за собой одного из явно матросов. Которому коротко и бросила:

— Рассказывай!

А тот увидев Конева бухнулся перед ним на колени и гнусавя срывающимся голосом заголосил:

— Батюшка, деспот, не вели казнить, вели слово молвить!

Конев поморщился и произнёс:

— Поднимись на ноги и докладывай чётко, как тебя научить должны были.

А пришедшая с матросом девушка зашипела и пиная его в бок стала приговаривать:

— Не срами, меня, перед деспотом! Не срами!

Матрос встал на ноги и срывающимся голосом стал рассказывать историю про оборону, от турок в порту, что случилась раньше. На что Конев скривился и закрыв лицо одной рукой произнёс:

— Как же я мог забыть про легенду, о последнем консуле Солдайи. Правда, в записях, она появилась только лет через сто, после этих событий. Но похоже у нас завтра будет сложный день. Необходимо будет отдать должные почести погибшим. И для начала надо потребовать, у местного ювелира, знаки различия Георгиевского креста, четвёртой степени.

Интерлюдия 4

Это утро так же начиналось с рассвета. Но хотя бы получилось утром ещё и поесть. Благо дети, насытившись её молоком спокойно спали. А то ведь было время, что им явно не хватала того, что она могла дать. Но вчерашний обед, который устроили эти странные пришельцы, для всех жителей города, позволил её молоку снова стать сытным, для детей. Да и потом она получила очень много, по сегодняшним меркам еды. И зерно, и рис, и сыр, и овощи, и финики, и даже оливковое масло. Которым она наполнила давно стоявший пустым кувшин для масла. И вечером она намолола на ручном жернове грубой муки и испекла пресные лепёшки. А сегодня надо было сделать ещё муки и поставить тесто, чтобы испечь настоящий хлеб.

И быстро перекусив луковицей, с оставшимися со вчерашнего дня лепёшками, тщательно вытерев остатки оливкового масла изнутри миски, в которой она его принесла. А потом, чувствуя себя сытой, как когда-то давно, села крутить жернов, подсыпая в него зерно и наблюдая как в городе снова, что-то начало происходить. Вчера она не стала участвовать, в собрании горожан, что происходило, когда ещё штурмовали Девичью башню на вершины горы. И как объявили, эти новые пришельцы, там должны были выбрать новый городской совет, судью и начальника городской стражи, ответственного за порядок в городе. Но кто же станет слушать нищую вдову, которую, к тому же, турки изгнали из её же дома, после смерти мужа и захвата города. При этом турки даже не позволили похоронить её мужа. Когда в церкви и башне где они приняли бой, прикрывая уход тех из жителей, что оправились вдоль моря, погас пожар, то турки заложили новой кладкой входы и окна, как в церковь Двенадцати Апостолов, так и в башню Фредерика Астагвера. Запретив хоронить погибших там.

А там, в их старом доме, поселился какой-то важный турок, изгнав её, с детьми, ударами палок. Разрешив взять только то, что она смогла унести. И она поселилась в бывшем домике родителей, на окраине Солдайе. Отец погиб весной, уйдя на рыбалку. А мама не пережила это событие. И домик опустил. Как и многие последние время. И за время пока в домике никто не жил, то он успел обветшать. И в нём если в нём что-то и оставалось, то если только старые миски, кувшины и старые жернова, которыми делала муку ещё бабушка. И вот сидя рядом с каменным жерновом и вращая деревянной ручкой верхний камень, она наблюдала, как в крепости снова что начиналось. Но это не было похоже на военную тревогу. Суматохи не было. Но и на то, что войска собираются уходить, тоже было не похоже. Хотя, что-то связанное с войсками, в городе, и происходило. Их явно для чего собирали.

И тут она увидела, что к её домику быстро приближается городской стражник. Когда-то он служил в страже с её мужем. Но в день, когда в город вошли турки, его с ними не было. И он выжил, появившись в Солдайе, потом. Но сейчас он снова был с копьём, щитом в шлеме и его щите был нанесён косой синий крест, на красном фоне. И увидев, её он ещё издалека стал кричать:

— Паола, собирайся скорее. Там собираются ломать, те стены, что турки построили в дверях и окнах церкви Двенадцати Апостолов и башни Фредерика Астагвера. Они хотят похоронить погибших там. И приказали всем их родственникам прийти туда. Так что бросай всё и пошли.

Услышав это, захотелось броситься в порт, но, жизнь заставила быть более благоразумной. И собрав муку, она прикрыла миску с ней доской. Собрала и убрала остатки зерна. И только после этого накинув на голову чёрный платок, и прихватив спящих детей, она, вместе со стражником, направилась в порт. Выслушивая его тираду о том, что, новые власти, вчера на собрании, распорядились вернуть всё отнятое турками их хозяевам. И об этом говорилось на собрании. И поэтому он сначала и пошёл к их старому, с мужем, дому. Но там её не оказалось. И поэтому он так долго её искал.

И когда они подошли к порту, то там уже была толпа народа. И она не рискнула пробираться с детьми, на руках, через толпу. Так и оставшись стоять позади толпы, и вытягивая шею, старалась рассмотреть, что происходит возле церкви и башни. Где пленные турки, включая и их пашу, ломали стены. Которыми были заложены входы и окна, в закопчённых церкви и башне. А вокруг стояли ровными рядами воины, над головами которых колыхались знамёна. А перед ними, рядом с богатыми, покрытыми балдахином носилками, стояли богато одетые явно командиры пришельцев, с разноцветными перьями на головных уборах. И их женщины. Которые так же были в доспехах и при оружии. Но на них была дорогая, очень качественно сшитая одежда, из шерсти, хлопка, щёлка. И это всё было крашено, различные цвета, в отличие от её одежды из льна. Его природного цвета. Да и украшения, с камнями, были там у всех, сверкая на Солнце. Об их богатстве говорила и их кожаная обувь. И не смотря на то что обувь различалась по виду, у всех пришельцев обувь была внешне схожая, хотя и сделанная под разные ноги, левую и правую. Но было видно, что это были сделанная мастерами, судя по ровным швам, пары обуви. В отличие от её обуви, сделанной из одного куска конопляной дерюги. Раскроенной так, чтобы сшить её можно было одном швом. И одевать её можно было на любую ногу. И рядом с пришельцами находились родственники тех, кто был в тот день с её мужем. И тут она увидела, что от этих людей, через расступающуюся перед ним толпу, в её сторону шёл молодой человек, с белым султаном над шлемом. Перед которым толпу отодвигали, что бы молодой человек прошёл, два городских стражника. И он направлялся прямо к ней. И подойдя практически вплотную, к ней, этот молодой человек произнёс на понятном, хотя и несколько необычном для неё языке:

— Синьора, там кто-то из ваших родственников?

И она произнесла в ответ, решив что перед ней явно аристократ:

— Да, ваша светлость, там должен быть мой муж.

— Тогда синьора ваше место не тут, а там, — молодой человек указал рукой на стоявших возле носилок, — прошу, следуйте за мной.

Молодой человек развернулся и повёл её сквозь расступающуюся, перед ними, толпу. И она оказалась прямо перед входом церкви. Совсем рядом с иконой, на которой, на досках, была изображена, богородица, с младенцем на коленях. При этом на голове у Санта-Марии была корона, а в руках она сжимала скипетр и державу. И икона казалось очень древней. Но именно эта икона, покоилась под навесом, на богато украшенных носилках, стоявших перед всеми. И пока она рассматривала икону, украдкой коснувшись, пусть и явно православное, но изображение пришедшей ей на помощь заступницы, турки сломали стену. Открыв проход. И турки стали убирать рухнувшие камни. А стоявший во главе всех круглолицый, крупный мужчина, на три головы выше неё, с обрамлявшими рот усами и клинышка бородки, на выбритой голове, снял шлем с красным султаном и перекрестившись, направился к входу в церковь. И она вместе со всеми поспешила следом.

3

Как говориться это надо не мёртвым, это надо живым. Штурм крепости, даже такой относительно лёгкий штурм, не обошёлся без потерь. Хотя безвозвратные потери оказались только среди, так сказать, хроноаборигенов. Да раненые, среди попавших, в это время, и имелись. Но погибших избежать удалось. Плюс пошли и весьма специфические потери. Так капитан "Елены Глинской" оказалась не праздна. Пришлось переводить воздухоплавательный парк на "Зинаиду Романову". А "Елену Глинскую", до возвращения флота, было решено использовать для охраны рейда Судака. Ну и для контроля окрестностей. Ну а пока её команда обеспечивала организацию похорон, как своих погибших при штурме, так и тех защитников, крепости которых турки замуровали в их укреплениях и запретили хоронить. И пришлось ждать, когда пленники сломают то, что по приказу, принимавшего участие в работах, турецкого паши, возвели в дверях и оконных проёмах церкви и башни.

И стоявший перед церковью Конев заметил, что позади собравшейся толпы горожан стоит молодая женщина. С чёрной накидкой на голове, с двумя младенцами в руках и вытягивая шею, с печальным взглядом, в больших карих глазах, пытается рассмотреть, что происходит возле церкви. Хотя всех родственников последних защитников Солдайи и разместили с другой стороны находящейся тут же, прямо напротив замурованного входа в церковь, расположенной в красивых носилках, под парчовым балдахином, Державной иконы. И в ней он узнал, по описанию, ту самую женщину, муж которой погиб, обороняя город. Пришлось послать одного из адъютантов, с парой стражников уточнить она ли это. И если её муж действительно в церкви, то и привести её, так сказать, в первые ряды. В конце, концов, это делалось не только показать преемственность власти в городе. Но и помочь живым обрести душевный покой. И действительно женщину привели к родственникам, расположив рядом с иконой. И как раз вовремя. Пленники пробили проход в, замурованную было, дверь церкви. И пришлось, сняв шлем, попытку зайти в церковь в шлеме тут не поняли бы, направиться в церковь. Судя по архитектуре построенную ещё во время владычества в городе византийцев. Пусть и закопчённую, даже снаружи, и лишённую сейчас сгоревшего убранства. Внутри всё выгорело и только несколько десятков обгорелых тел лежали, разбросанными по внутреннему пространству церкви. Похоже, турки не стали тушить пожар, а быстро собрав трофеи и бросив тела защитников, поспешили ретироваться. А потом просто заделали все входы.

При этом молодая женщина, с маленькими детьми заглянула было в церковь и, увидев одно из тел прислонённое полусидя в стене, оттолкнув Конева, бросилась с причитаниями к нему, упав перед ним на колени. И заметив рядом того матроса, с "Елены", с которым общался вчера, указал взглядом на женщину, приказал что бы тот ей помог, а сам заметив возле входа обгорелый меч, поднял оружие, обтёр его от сажи, а потом направился к иконе. Положив клинок перед ликом, и приказав хранить, в этой церкви, это оружие вечно. После чего стал ждать, когда закончат выносить и укладывать тела в заготовленные гробы.

Правда, к нему, практически сразу же подошёл Афанасий Никитин. Тверской купец находился на излечении в медицинском блоке "Крузенштерна". И вместе с этим кораблём и оказался в Судаке. Ведь его путешествие, за три моря, не обошлось даром для его здоровья. И он умудрился нахвататься различных паразитов. Включая и тропическую малярию. С чем врачам пришлось и бороться. Но, похоже, именно это его лечение, и должно было спасти ему жизнь, по крайней мере, в этом году. И подойдя к Коневу, гость тверской, заломил шапку и, держа её в руке произнёс:

— Батюшка, деспот, позволь слово молвить.

— Да, слушаю, Афанасий Никитич, — чуть повернув к нему голову, ответил Конев.

— Благодарю за ласку, за уважение, что с вичем, как боярина, величаешь. И я понимаю, что возможно не к месту, но, батюшка деспот, отпусти меня, на родину, полегчало мне, — замявшись, произнёс купец, — Ведь столько лет дома не был. А за лечение благодарю и отработаю, ей богу отработаю. Богоматерь, в свидетельницы беру.

С этими словами Афанасий Никитин повернулся к иконе и осенил себя двуперстным знамением. А Конев кивнул в ответ и произнёс:

— Конечно отработаешь, Афанасий Никитич. Куда без этого. Записи свои обработаешь и у нас в типографии издашь. Авторские, так сказать. Да и сам их расскажешь. В том числе я попрошу тебя заглянуть на Москву и там всё рассказать. И про нас. И про лечение наше. И что тут в Крыму твориться будет. Свидетелем чего будешь. Всё без утайки, там, на Москве, и расскажешь. А то, что полегчало, это хорошо. Значит, до дома доберёшься, а не в Смоленске, по дороге, тебя хворь одолеет. И не держу я тебя. Тебя лекари наши держат. Болезнь, у тебя, тяжкая, долгая. Если её не одолеть полностью, то вернётся она. Так что, всё понимаю, соскучился, но не спеши. Да и дело есть у меня к тебе. Товар один нужен будет. Так что пока прикупи товар тут, на Руси продашь. А обратно нужный мне товар привезёшь. Куплю весь. И в цене не обижу.

— А что за товар, батюшка деспот? Всё доставлю, не сумневайтесь, — тут же заинтересованно произнёс купец. А Конев, отметив про себя, большое количество беспризорных детей и подумав, что создание приютов дело необходимое, стал объяснять в ответ:

— Я хочу всех своих воев одеть в зелёную одежду, с красной отделкой. И для того что бы ткани покрасить в зелёный цвет, мне нужен тот зелёный краситель, что из земли, под Копорьем, добывают.

— Празелень[8], батюшка? — нахмурившись, произнёс Афанасий Никитин, на что Конев в знак согласия кивнул, а купец продолжил, — Знаю такой товар, доставлю. Сколько есть, её, всё доставлю.

— Ну, полегче, полегче, Афанасий Никитич, сколько есть, всё не надо, — усмехнулся Конев, — Людям тоже оставь. Да и цену ломить не надо. Но сколько будет зелёной краски, столько и куплю. Так что на следующую весну ждём.

— Так может мне тогда кораблик прикупить, батюшка деспот, — проведя ладонью по бороде, и хитро, с прищуром посмотрев на Конева, произнёс купец, — раз торговля такая намечается. Буду по весне товар с Руси привозить. А отсюда, уже ваш товар, назад возить. Я так понял, по железному товару, вы сможете и со шведами поспорить[9].

— Кораблик прикупи, гостем, так ты у нас, завсегда желанным будешь. Мы на турок идём, флот их воевать будем. Корабли захватим, там и подберёшь себе. Продадим, — кивнул головой Конев, а потом на несколько секунд задумавшись, добавил, — Только надо будет на наши корабли, метки поставить. Что бы их от басурманских сразу отличать. Надо будет на мачтах наших кораблей поднять кресты, позолоченные. А то и у нас флаги красные и у турок. Только у них с белым, а у нас с золотом. А тут как мачту увидел, так сразу и понятно, свой идёт или чужой.

Для ночного похода на мачты кораблей поднимали льняные светильники, на бронзовой основе. Ну а свои мачты парусные корабли, ещё и прожекторами подсвечивали. Позволяя всем кораблям ориентироваться в ночной темноте. Что позволяло, дав командам отдохнуть днём, после этого совершить ночной переход. Что сейчас флотом никто не делал, из-за опасения как потеряться в ночи, так и, потеряв берега, в темноте, оказаться посреди моря, непонятно где. Но наличие навигационных приборов и сильных средств наблюдения, в том числе и ночью, а также мощных источников света, позволяло флоту, в том числе и гребному, не теряться в ночи. И утром сваливаться на голову ошарашенному противнику. Но тут появлялась ещё одна проблема. В сражении не мешало как то, и отличать свои гребные корабли от вражеских кораблей. И как знак быстрой идентификации золочёный крест на мачте вполне подходил.

— Хитро придумано, батюшка, — тут же произнёс купец, — Так то своих сразу, от врагов, отличить можно будет. Ещё когда подходить будут.

— Вот и я о том думаю, — ответил Афанасию Никитину деспот, — а потом добавил, — Но вроде всех вынесли, надо героев похоронить по-человечески. И дальше воевать.

Как бы то ни было, но торжественные похороны погибших провести было необходимо. С девушками, бросающими цветы по дороге к кладбищу. С военным караулом, отдающим последние почести под барабанный бой и приспущенные знамёна. С тройным салютом и торжественным проходом караула. Новые воинские традиции следовало вводить. Да и знаки Военного Креста, в виде, пусть и небольших, всего в три с половиной сантиметра, серебряных крестов, с всадником, поражающим дракона, в центре, на колодке с чёрно-оранжевой лентой, вручить семьям погибших следовало. Небольшим кошелёчком, с серебром, и сообщением о том, что их дети, потом смогут выучиться за государственный кош. Ну а там было необходимо идти дальше. Навстречу турецкому флоту. Причём выйти на врага было необходимо раньше, чем он приготовиться и выйдет из Севастопольской бухты навстречу.

4

И в тот же вечер Конев отдал приказ страже собрать всех бездомных детей, обеспечив их питанием, одеждой и проживанием, с последующей компенсацией городской казне, из фондов компании. Ну а что, туркам янычар воспитывать можно, а компании позаботиться о том, чтобы у неё через несколько лет появились капитана кораблей, офицеры, да и вообще, если уж не инженера, так клерки и мастеровые, нельзя? Ну и жены, достаточно образованные, и по своему культурному уровню близкие к пришельцам, этим будущим работникам компании будут необходимы. Плюс, они и сами, какие-то работы, в компании выполнять смогут. Ну а второй приказ, касался того, чтобы к выходу в море, которое было запланировано на утро, благо барометры показывали хорошую погоду, все галеры несли на своих мачтах золочёные кресты. Которые надлежало сделать своими силами. После чего доставить на флагманский корабль, для их последующей покраски. Ну и к утру установить на мачты галер.

А утром, флот, включая и "Елену Глинскую", двинулся вдоль берега Крыма на юго-запад. Предстояло пройти вдоль берега Крыма до Чембало. Ближайший опорный пункт турок. Прикрывавший их флот, сосредоточенный в Севастопольской бухте. Возле порта Авлита. Ближайшего населённого пункта, к Мангупу, которое не было сожжено своими же жителями, перед тем как они их покинули, при приближени турок. Феодориты, в отличие от генуэзцев, не стали уничтожать свои поселения. Только попытались удержать крепость Фуна, в девяти километрах от Лусты. Но крепость была взята штурмом. И только в Чембало генуэзцы пытались сдержать турок. Но и там всё завершилось довольно быстрым и решительным штурмом. И теперь в этой крепости находились ближайшие турецкие силы.

А вот находящийся в двух десятках километрах на восток от Судака, замок Тасили[10], стоявший на мысе известном как Башенный. Ближайшего населённого пункта, известного в наше время, как село Морское, тут не было. И лишь у подножия скалы, где находился сожжённый замок, от которого сохранились только стены донжона, были видны сгоревшие развалины небольшого селения. Которое, как и замок, да и вообще все окрестности Солдайи, принадлежали семейству Гуаско. Из которого в данный момент были живы три брата. Весьма известных, в Капитанстве Готия, своей скандальной репутацией. И которые, не только враждовали с консулом Солдайи, но и обладали, со слов де Гизольфи, своей собственной пиратской флотилией. Которую, забрав воинов и всё ценное, при вторжении турок, увели в Поти, в грузинское княжество Гурия. И поэтому Конев, осмотрев развалины замка, и приказал поднять, над ним, красный флаг с золотым орлом. После этого в Судак и была отослана "Елена Глинская". С приказом страже Судака выделить гарнизон в этот опорный пункт. Ну а новым властям города надлежало восстановить укрепление замка. И использовать его как передовое укрепление города. При этом доставить гарнизон, строителей и притащить баржу с припасами и стройматериалами надлежало именно этой скампавеи. Которой после этого надлежало обеспечить контроль над этим районом моря.

[1] Поляницы в былинах это женщины-воительницы, в своих боевых навыках не уступающие мужчинам-богатырям.

[2] Первоначально символом переговоров был не белый флаг, а зелёная ветвь.

[3] Паша, военный руководитель у турок. Гражданский назывался ага.

[4] Зинаида Романова, мастер по вооружению 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка.

[5] Пшеном сарацинским, в то время, на Руси называли рис.

[6] "Главное в армии это снабжение" — до изобретения консервов войска брали с собой в поход продукты длительного хранения. Это могло быть зерно, которое тёрли на ручных мельницах, и пекли обычно пресные лепёшки на углях. Так как для выпечки хлеба были необходимы печи. Так же в поход заготавливали сухари. Многократной термической обработки. Могли взять сухой сыр, различные крупы, сухой горох или другие бобовые, овощи, сало. На юге так же использовалось в походе оливковое масло, финики. Мясо в поход старались не брать. Если только не в живом виде. Когда гнали с войском целое стадо.

[7] Солдайю генуэзцы отвоевали у венецианцев.

[8] Самой древней зеленой краской на Руси была "празелень". Ее получали истиранием темно-зеленого, иногда ярко-зеленого минерала глауконита ("зеленой земли"), имеющего сложный состав. Добывали глауконит, в это время, в Копорье. Позднее его стали добывать в Подмосковье, в районе Пскова и в прилегающих к Пскову и Копорью регионах Эстонии.

[9] Везя товар, с Руси, в западную Европу, новгородские купцы обратно везли либо железные изделия, либо различные металлы, включая и "железо доброе", в слитках.

[10] Сейчас это место известно как Чобан-Куле или Чобан-Кале. Чобан-Куле, что переводится как "пастушья башня", вариант Чобан-Кале означает "пастушья крепость".

Глава 8

Таврической народной республике быть. Южный берег Крыма

1

Ну а флот двинулся дальше и к закату достиг сгоревших развалин Лусты. Где флот и остановился на ночь. Разбив лагерь на берегу и тоже подняв над развалинами замка, переименованного в Алушту, свой флаг. При этом замок в Алуште было решено восстановить. И позже, в этом замке, разместить свой гарнизон. Так же, как и в находящейся, в горах крепости Фуна, которую Конев осмотрел утром. И над этой разрушенной и сгоревшей феодорийской крепостью так же подняли свой флаг. Похоронив, так и оставленных победителями, на месте смерти, защитников крепости. Собравшись именно на линии дороги между Алуштой и Фуной, разместить войска прикрытия. Перекрыв идущие через эти крепости оба удобных, из глубины Крыма, пути к Судаку. Ну и дальше флот, обойдя своим вниманием сожжённый Партенит, вместе с находящимся там на рядом на каменистой скале, и тоже полностью сгоревшим замком Кале-Поти, представлявшим из себя лишь груду камней, направился к Грузуи. Селение так же было сожжено. Так что останавливаться в нём не стали, а подняв флаг и переименовав Гурзуф, двинулись дальше. К исходу дня достигнув окрестностей Ялиты. Которая встретила их могильной тишиной и уже выросшими, на покрытых травой развалинах, небольшими деревьями. Которым, однако, уже было несколько лет.

Вид берега, возле Ялты, был настолько катастрофичный, как и не обычный, на фоне свежих настолько, что они казались ещё дымящимися развалин других селений Крыма, что им встречались прежде. Причём было видно, что часть берега обрушилось в море. И всё это было совершенно недавно. И увидев эту картину Давыдова потрясённо произнесла:

— О, боже! Да что тут произошло?

На что Конев ответил:

— Землетрясение, Зоя Валерьевна, которое случилось несколько лет назад[1]. Тут очень многие погибли, а выжившие, в этой катастрофе, бежали. Ну а из-за турецкого вторжения тут долго никто не жил.

— И часто в Крыму случаются такие катаклизмы? — внимательно посмотрев на Конева, тут же поинтересовалась нобилиссима. На что Конев ответил, заставив женщину уже удовлетворённо кивнуть, в ответ:

— Предыдущее перед этим было лет сто назад. Следующее случилось уже в середине семнадцатого века. Но оба они района Ялты не затронули.

— А где будет следующее? — тут же поинтересовалась Давыдова, на что Коев ответил что в горах севернее.

И переночевав в районе Ялты, которую так же переименовали, дав ей более привычное название, ну и так же подняв над развалинами флаг, флот снова вышел в море. Что бы к вечеру достигнуть Чембало. Которую турки переименовали в Балык-юв[2]. И хотя крепость была повреждена, и на её укреплениях были видны следы от пожара, но она была ещё достаточно грозной. А на её стенах были видны весьма многочисленные турецкие воины. Никак не меньше пары сотен человек. Ну и над, находящимися на самых высоких местах скалы, цитаделью крепости и замком консула развивались турецкие флаги. При этом сам город, как и все селения генуэзцев был сожжён. И именно поэтому турки и не стали использовать эту гавань для стоянки своего флота.

Вообще крепость, сама по себе была не большая. И занимала небольшой мыс, из буквально одной скалы, или горы Крепостной, ну или Кастрон, у восточного входа в бухту. Которая потом делает поворот огибая эту скалу. Ну и потом снова изгибается на север. При этом южный, морской берег мыса представляет собой крутой склон, на вершине которого в двух местах горы имелись укрепления. Цитадель, или замок Святого Николая, с донжоном Джовани Батисто ди Олива, пристроенная к западной стене крепости, у балки Кефало-Вриси. И именно эта стена защищала крепость с единственного сухопутного направления. Где стена спускалась, к северу, по склону практически к урезу воды, имея ещё две башни. Башня с воротами в центре. И башня Барнабо Грилло, расположенная практически у уреза воды, на берегу бухты. Дальше, вдоль берега бухты, шла северная стена, с цепочкой башен. А с запада крепость прикрывала западная стена. С несколькими, в том числе и двумя угловыми башнями. Южная из которых находилась уже на гребне скалы. Совсем рядом с замком консула. Или замком Святого Георгия. Но, из-за того, что Балаклавскую бухту, куда вошёл флот, достигли уже к вечеру, штурмовать крепость в этот день не стали. Переночевав в разбитом на берегу, на месте сгоревшего города, лагере и на кораблях. Благо как вся крепость, так и подходы к ней, оказались буквально залиты светом от прожекторов с кораблей. Не позволяя туркам скрыто даже перемещаться по крепости. Не говоря уже о том, чтобы сделать вылазку.

2

Так что штурм крепости начался только утром. Когда все осаждающие проснулись, позавтракали. И заняли позиции. Войска, с полевыми орудиями, которые разместили на противоположном склоне балки Кефало-Вриси. Возведя для их прикрытия укрепления "гуляй-города". А в промежутках между орудиями расположились пехотные роты, оснащённые лестницами. Ведь штурмовая лестница, это не просто две жерди с перекладинами. Это весьма сложное сооружение. Которое имеет всё необходимое, что бы один конец лестницы был приподнят и приставлен к стене, а потом сама лестница была крепко установлена. Что бы, противник не мог её опрокинуть, просто поддев, верхний конец, одним бойцом. Так что лестница оборудовалась не только подпорками в нижней части, но и крепившимися к верхней части канатами, которыми можно было приподнимать верхнюю часть лестницы. Когда её должны были приставлять к стене. Ну и ещё лестница была выдвижная. В общем, очень тяжёлая и дорогая, хотя и достаточно компактная.

Но главной ударной силой всё равно продолжал оставаться флот. Напротив, башни Барнабо Грилло расположились "Херсонес" и "Крузенштерн". Которые своими орудиями должны были обрушить участок стены рядом с этой башней. Ну а рядом с ними, только глубже в бухте, находились галеры, экипажи которых и должны были ворваться в город. В то время как на сухопутном фронте противника должны были отвлекать роты пехоты. При этом полевая артиллерия должна была не только поддержать действия пехоты. Не позволяя турецким лучникам вести огонь по штурмующим, но и не позволить противнику перебросить силы с восточного участка обороны, на приморский, северный. Благо противник, исходя, из своих представлений, о войне, и предположить не мог, какой мощью располагают русские орудия. И даже не предполагал, что сухопутный штурм скорее отвлекающий. И расположил свои войска из расчёта, чтобы отразить эту атаку.

И вот в тот момент, когда и начался штурм. То есть, на сухопутном фронте войска, при поддержке полевой артиллерии, пошли в атаку, а на приморском фронте чугунные ядра корабельных орудий "Херсонеса" и "Крузенштерна" крушили крепостную стену в Балаклавскую бухту вошло несколько небольших корабликов. Под флагами, на лазоревом фоне, которых, находился белый жертвенный агнец. С крестом между рогами. Демонстрируя, что корабль принадлежит Имеретинскому царству. И как оказалось, что на этом корабле прибыло посольство от царя Имеретинского царства Баграта Багратиона[3]. С наследником престола, принцем Александром[4], во главе делегации. При этом на имеретинском принце был царское одеяние. Ну в представлении этих народов. Кольчужная безрукавка, на красном подбое. Короткая и выполненная из весьма посредственного железа. Но при этом густо украшенная фигурными и золочёными бляшками. Причём на части из них были разноцветные полированные, а не гранённые камни. Пусть и не всегда прозрачные. Ну а на вороте кольчуги находилось несколько так же золочённых серебряных застёжек. При этом на спине украшений не было. В общем всё смотрелось дорого и богато, но отнюдь не роскошно, а весьма примитивно, особенно на фоне лат Конева. Которые наоборот были лишены украшений, были сугубо функциональными, но выглядели гораздо выше по уровню исполнения. Но с другой стороны одеяние принца соответствовало требованиям эпохи. Ведь, как-то надо было всем продемонстрировать, что, если что, убивать меня не надо, у меня есть деньги. Которые я могк отдать за выкуп. Пришлось Коневу, не выбираясь из полного латного доспеха, организовывать переговоры, под залпы орудий и на фоне разгорающегося штурма.

И после обмена подарками, а помимо традиционных ковра, папахи, бурки, седла, кинжала, имеретинцы предъявили двух девушек, произошли переговоры. При этом было видно, что девушки, когда их выдвинули вперёд, настороженно озираются и испуганно вздрагиваюти, при каждом орудийном выстреле. При этом совсем ещё юноша Александр безапелляционно заявил:

— Мы знаем, что среди вас мало женщин. Поэтому и дарим вам двух дев, пленниц, из благородных осетинских родов.

Вот и пришлось деспоту срочно вызывать Давыдову, вручать ей ещё двух подопечных, успев сказать девушкам, что бы они не волновались, так как для них осетины один из госудаственнообразующих империю народов. Из тех, что вошли в состав империи добровольно, ну или почти, и не предали её в годину. После чего вручать царевичу уже свои подарки. Отдарившись советской шашкой и шестью гранёными стаканами. Оставив своего визави весьма довольным такими подарками. А потом они, с царевичем Александром, расположились на настройке флагмана, в раздвижных креслах, установленных возле столика с напитками и закусками. При этом они расположились так, что имеретинский царевич имел возможность постоянно лицезреть, картину более свойственную концу семнадцатого века, чем концу пятнадцатого. Наблюдая, как чугунные ядра крушат крепостную стену. Быстро превращая её в груду камня. А по полю, под барабанный бой, с развёрнутыми над ними знамёнами, передвигаются, идя в ногу, ровные ряды пехоты. А ему самому при этом предлагают вино, с большим количеством пузырьков, из запотевшей, в ведёрке со льдом, бутылки. Так сказать, демонстрация идей, что, с нами, нужно иметь дело и что, с нами, лучше дружить, происходила во всей красе. Хотя сам принц больше выполнял роль свадебного генерала, больше в переговорах принимали участия советники его отца. Стоявшие за креслом Александра.

В общем, требования царя Имеретинского царства были просты. Он предлагал союз. Но за союз с ним он хотел получить Сухуми, с окрестными укреплениями, деньги и помощь войсками. Как против правящего в Самцхе-Саатабаго княжеского рода Джакели, так и против правителя ещё единой Грузии Георга VIII. И по совместительству тоже Багратиона. Но из другой ветви. От первых царь Баграт хотел их подчинения, а от второго признание его независимости. Взамен, имеретинский царевич предлагал очень важные, по его мнению, преференции. Во-первых, разрешить купцам союзников торговать на территории подконтрольной царю Имеретинского царства. Во-вторых, разрешить обосноваться торговой колонии в Ло-Вати. Занятого в этом времени турками. Ну и в-третьих, оказать моральную поддержку в войне с турками. В смысле разрешить набирать наёмников на территории его царства. Но, от непосредственного участия в войне с турками, правитель Имеретинского царства отказывался напрочь. Хотя угрозу от турок, по крайней мере, царевич Александр, правители Имеретинского царства оценивали, как весьма серьёзную. Но пока между ними и турками находилось независимое княжество Самцхе-Саатабаго.

Конева, такой подход, не устраивал, от слова совсем. Пришлось объяснять, что есть государство, Федерация Россия, а есть торговая компания, с названием, исходящим от названия государства. И всё что лежит восточнее Геленджика это фактории компании. Нужные, этой копании, для её беспошлинной и безопасной торговли. Поэтому, ни чего они отдавать не будут. Да и ещё Ло-Вати, они намерены, вернуть под свой контроль. При этом союз с Имеретинским царством новое государство в Крыму очень даже интересует. Правда, в первую очередь, против внешних соседей. Турции, Большой Орды, враждебных адыгских племён. А участвовать, в междоусобном конфликте в Грузии, они не намерены. Желая видеть Грузию большим и сильным государством. Возможно и под властью имеретинского царского дома. Хотя в случае конфликта, вероятность которого Конев оценивал, как очень высокие, с весьма самостоятельными западными грузинскими княжествами, он согласен помочь царю Баграту в наведении там должного порядка, и их полному подчинению, его власти. Конечно при условиях, что торговые фактории на этих территориях останутся за компанией, а с Имеретинским царством будет заключён союзный договор, против внешних врагов. С обязательным участием, этого грузинского царства, в войнах против Турции и Большой Орды.

И пока они так беседовали, то рухнул участок крепостной стены у башни Барнабо Грилло. К пролому тут же стали подходить галеры, экипажи которых и ворвались в крепость. В то время как на сухопутном фронте все дружно полезли на стены. Стремительно занимая укрепления. Правда, всю крепость занять не получилось. Турецкий паша, от случившегося совсем не потерял голову. А отвёл, оставшиеся у него силы, в оба замка на вершинах скалы. При этом в цитадели, или в Замке Святого Николая, оказалось около двух третей оставшегося турецкого гарнизона. А в консульском замке Святого Георгия оказалось, где-то, с треть, наличных турецких бойцов. При этом попытка с ходу захватить оба замка успехом не увенчалась. Турки смогли отразить разрозненные, не организованные, атаки своего противника.

После чего Стрельцов приказал отойти, перегруппироваться, обстрелять замки из артиллерии и начать уже более организованный штурм оставшихся укреплений. Но попытка подняться, под огнём противника, по весьма крутому склону, не увенчалась успехом. Точнее, у наступающих, вполне могло хватить решимости захватить оба замка крепости. Но Конев осознал, что сделать это днём, будет сопряжено с большими потерями. Среди штурмующих. А это допустить было ни как нельзя. Плюс деспота стал волновать и ещё один фактор, фактор времени. Связанный с возможной ответной реакцией турецкого командования. И Конев, извинившись перед царевичем Александром, что вынужден прервать переговоры, направился к, находившемуся буквально на другом борту "Крузенштерна", Стрельцову. Предложив тому прекратить штурм, дать людям возможность отдохнуть и подкрепиться. Ну а всё высшее командование собрать на переговоры. После чего штурмовавшие цитадели войска отошли к воротной башне и расположенным на склоне горы культовым сооружениям, где и расположились, под прикрытием корабельных орудий. Ну а на барке, на совещание, стали собираться обладатели красных и синих плюмажей. Последние, правда, далеко не все.

3

И когда все пригашённые на совещание собрались, то Конев произнёс:

— Я собрал вас, что бы решить, что нам делать. Сейчас я попытаюсь объяснить, как я вижу проблему. Если турецкий визирь не дурак, а он себя показал, как весьма умный полководец, то противник выявил появление нашего флота, ещё, когда мы подошли к Ялте. Даже если гонец мчался несколько часов, то не позднее как вчера вечером, или сегодня утром, в турецком лагере возле Мангупа, узнали о нашем появление. А сегодня противник точно узнал, что мы находимся в Балаклавской бухте. В одном переходе от главных сил его флота. Как вы думаете, какие действия предпримет противник. И как скоро мы сможем взять обе цитадели в Чембало? Гарантированно и с минимальными потерями. При условии, что нам крайне желательно напасть на турецкий флот, когда он не готов к боевым действиям и на его борту не будет солдат из сухопутной армии. То есть сделать это утром.

— Если применить запас взрывчатки, и подорвать входы, то думаю, это можно будет осуществить в течение ночи. И к утру обе цитадели будут наши, — задумчиво произнёс Стрельцов, — Тогда, получается, атакуем турецкий флот в бухте, послезавтра утром.

— А каково будет состояние турецкого флота в этот момент? — произнёс Конев и, обведя собравшихся взглядом, остановил его на командире галерного флота рыцаре Ги де Бланшофе, — Сударь, как вы оцениваете состояние турецкого флота. Как скоро он сможет выйти в море, чтобы дать нам бой? При самом неблагоприятно для нас раскладе.

Де Бланшоф на несколько секунд задумался, а потом ответил:

— Ваша светлость, на всё воля божья, но если вы так высоко оцениваете способности вашего оппонента, то получив информацию о нашем появлении вчера к вечеру, он должен был отдать приказ о подготовке к маршу своей пехоты и возвращение пушек на галеры, на сегодня. Начав марш завтра утром. Где должен будет достигнуть всеми силами окрестностей порта Авлиты завтра к обеду. К вечеру, противник сумеет разместить пушки и людей на кораблях. И после завтра утром начать переход от Авлиты к Чембало. Достигнув этой бухты к вечеру. Что бы ближайшим утром начать сражение. Если конечно не вмешается проведение, и всё не испортит погода.

— Понятно, — протянул это слов Конев, — Нам необходимо исходить из того, что у нас осталось только завтрашнее утро, что бы застать турецкий флот минимально готовым к бою. И противник может уже к вечеру привести флот в боеспособное состояние. Встретив нас послезавтра утром в Севастопольской бухте во все оружие. А это не годиться. Тогда я принимаю решение, штурм цитадели прекратить. Оставить отряд пехоты из двух рот, при поддержке двух батарей, так же оставить в бухте отряд галер из шести единиц. Что бы оказали поддержку, при необходимости осадному отряду. А всеми остальными силами ночью осуществляем переход в Севастопольскую бухту, где и атакуем турецкий флот. Вопросы по поставленной задаче?

— Да есть вопрос, Клим Саныч, — тут же произнёс Стрельцов, — А что будем делать с этими цитаделями? Их, когда будем штурмовать? Не рискованно ли оставлять у себя в тылу. Враг может прислать деблокирующий отряд, тех же татар, и зажмёт две наши роты.

— То, что противник пришлёт отряд, и это наверняка будут татары, Игорь Иванович, сомнений нет, — кивнул в ответ Конев, — Но нам необходимо удержать занятый участок крепости. В крайнем случае, отойти пехотой на галеры. Тем паче, что транспорта с припасами мы тут и оставим. Но большие силы мы выделить не сможем, они нам пригодятся в сражении. Ну а тут можно будет оставить все повозки и щиты "гуляй-города". Разместив лагерь, усиленный артиллерий, и с одной из рот, на высоте напротив цитадели. Даже если сюда, завтра утром, придёт несколько тысяч татар, они такой лагерь, за день не возьмут. Особенно при их обстреле орудиями с галер. А к вечеру мы вернёмся. Но не думаю, что они появятся тут раньше, чем к вечеру завтрашнего дня. А к этому моменту осаждающий отряд будет не один. Флот начнёт возвращаться. Так что я исхожу из того что да. риск есть, но он оправдан.

— Ну как бы да, расчёт времени говорит об этом, — согласился Стрельцов, — тогда я назначу командиром осадного отряда майора Тамарин-Мерецкого. Выделю ему две роты, две батареи, одну шестифунтовых орудий и одну двенадцатифунтовых, и весь "гуляй-город". Выделим гранаты. А галеры это уже по морскому ведомству.

При этих словах командующий армией посмотрел на командующего флотом и тот молча кивнул. Не успев ничего сказать, так как Конев продолжил:

— Ещё вопросы есть? — и окинув всех снова взглядом, и выждав несколько секунд, не получив ответа, продолжил, — Ну если нет вопросов ко мне, то у меня есть вопрос к командующему флотом. Как планируется провести сражение? Что бы наши корабли не зажали галерами, как тогда зажали "Штандарт", под Геленджиком. А то тут бухта узкая и длинная, а у противника только боевых галер под сотню будет.

В ответ капитан первого ранга Хроменков произнёс:

— У меня, Клим Александрович, есть предложение, на первом этапе задействовать только "Крузенштерн", "Херсонес", "Гото Предестинация" и "Штандарт". Остальные корабли, до того момента, как все боевые корабли противника будут выбиты из строя, не задействовать. Единственное что "Триумф" и "Россию" оставить в резерве ударной группы. Которая будет маневрировать, на вспомогательных двигателях, перед строем турецких галер, держа их на дистанции и не позволяя перекрыть себе выход в море, или свободу манёвра. Выводя корабли противника из строя. "Полтаву" и "Императрицу Марию", на буксирах у "Лукулла" и "Надежды", в бой, будем вводить, если уж совсем плохо станет.

— А смогут наши корабли, Николай Владимирович, перестрелять их всех? Всё-таки целей, которые необходимо нейтрализовать, много, — поинтересовался Конев, получив в ответ, от командующего флотом:

— Опыт сражения под Геленджиком показывает, что корабли противника, даже после одного попадания ядром, в подводную часть корпуса, вынуждены выбрасываться на мель[5]. Что бы не затонуть. Хотя и не тонут сразу. Так что я рассчитываю, что все вступившие в бой галеры противника окажутся выведенными из строя ещё в Севастопольской бухте. После чего я введу в бой оставшиеся силы флота. Захватывая корабли противника.

— План понятен, товарищ капитан первого ранга, — произнёс в ответ Конев, — И выглядит реализуемым. Есть только одно замечание. У противника, во флоте, помимо галер есть ещё три крупных боевых парусных судна, класса когги, или по-турецки гёки. Имеющих в экипаже до нескольких сот, а то и до тысячи абордажников, они же стрелки из луков. Мне кажется стоит сразу определиться, как нам с ними бороться.

Хроменков сначала задумался, а потом ответил:

— Есть предложение, сначала сбив мачты обездвижить эти суда, а потом ходя вокруг них кругами выбивать картечью воинов. Пока там некому будет шевелиться. Не входя в зону обстрела луками.

— Принимаеться, согласился Конев, — Но есть ещё два момента, первый, это необходимо будет руководить вам сражением со стороны. Ну и второе нам будет необходимо освободить как можно больше пленников и захватить как можно больше трофеев. Поэтому планируйте десант в порт Авлита. При этом штурмовать крепость Каламиту я пока необходимости не вижу. Нам нужны люди и материальные ценности. Которые можно будет вывезти. Остальное уничтожить. А не опорный пункт.

— Авлиту тоже разрушить? — уточнил Хроменков, — И я буду управлять сражением с воздушного шара. Что бы видеть всё.

— Ни в коем случае, — покачав головой, ответил деспот, — Это наш город, нам его ещё освобождать. Но потом. Сейчас же мы уйдём за Алушту. Просто забираем всё, что успеем забрать. В том числе и собрав урожай, с окрестных полей, садов и виноградников, но ничего не разрушаем. Но помним, что очень скоро могут показаться турецкие войска. Поэтому и от преднамеренного штурма крепости Каламита я отказываюсь. Ну а с шара это правильно, товарищ капитан первого ранга. Надеюсь, после такого сражения, обращаться будем уже товарищ адмирал. Ещё вопросы есть?

— А если Каламиту случайно взять, то это на что потянет? — тут же поинтересовалась Зинаида. На что Конев, внимательно на неё посмотрев, заставив девочку покраснеть и спрятать глаза, продекларировал:

— На подвиги напрасные и, с турками, на никчемушную борьбу[6], — после чего, он, снова осмотрев собравшихся, сказал, — Нам необходимо будет уйти из Авлиты, прежде чем туда войдут турецкие войска. Забрав всё ценное. Из этого и исходим. Получиться захватить Каламиту наскоком, отлично. Не получится, не очень-то, в общем, и хотелось. И если вопросов нет, товарищи, то нам необходимо подготовить осадный отряд в Балаклаве и подготовиться флотом к переходу в Авлиту. Так что за работу, товарищи.

4

"Крузенштерн" ходил кругами вокруг самого большого, из турецких коггов, или гёки, на их языке. У которых в отличие от коггов имелись ещё и вёсла в качестве вспомогательного средства движения. Хотя эти корабли, с высокими башнеподобными носовой и кормовой частями, что вместе с низкой средней частью корпуса и придавало, этим кораблям, запоминающийся седловидный силуэт, и были скорее парусными, чем гребными боевыми судами. И пытался картечными выстрелами заставить экипаж этого корабля прекратить попытки к сопротивлению. Но оставшиеся турецкие лучники, укрываясь за зубчатыми фальшбортами носовой и кормовой башен, продолжали попытки засыпать стрелами палубу барка. Ну а так как они обычно не доставали, до него, даже стреляя тяжёлыми стрелами навесом[7], то оставшиеся матросы гёки пытались, с помощью вёсел, всё-таки настичь корабль своих противников. Одновременно, при этом, укрываясь от картечных пуль, за всем, чем можно. Хотя, в общем-то, сражение в Севастопольском заливе и заканчивалось. И этот гёки оставался буквально одним из последних очагов сопротивления турок на море.

Хотя если признаться честно сражение пошло не совсем по разработанному плану. Хотя шансов на победу у турок так и не появилось. Причём с самого того момента, тогда выглянувшее на востоке солнце высветило буквально лес золоченых крестов, на верхушках мачт подходившей, к входу в бухту, эскадры галер. Которые буквально заблестели, прямо напротив турецкого флота, находящегося в глубине бухты, километрах в пяти от турецких кораблей. На которых, тут же началась суета. Но сразу входить в залив галеры не стали. Хотя и разделились на пять отрядов по десятку галер в каждом. Образовав три линии. С одним отрядом по центру в первой и по два отряда во второй и третьей линиях. Что замерли перед входом в залив. И над ними стал набухать, поднимаясь в небо огромный шар, под которым в корзине находилось несколько человек. При этом галеры пропустили вперёд корабли, которые, спустив паруса, двинулись вперёд какой-то неведомой силой, от которой буквально бурлила вода позади них. Сначала несколько таких небольших кораблей стали кружить вокруг дозорных галер турок. Часто ведя огонь из своих как пушек, так и многоствольных фальконетов, и, также, ручниц. Очень быстро выведя из строя матросов и воинов этих галер. После чего к ним подошли галеры, под золочеными крестами и красными флагами, с золотыми византийскими двуглавыми орлами, из головного отряда. Беря ослабленные обстрелом турецкие галеры на абордаж. А в глубину залива на спешно готовящиеся к бою турецкие галеры двинулось несколько огромных кораблей. Идущих буквально сами, без парусов и вёсел.

И над этими кораблях, как и на галерах, стали подниматься на мачтах, боевые алые флаги, с золотым двуглавым орлом. И зазвучала музыка Александрова, ставшая гимном Федерации Россия. А потом корабли быстро достигли находящихся возле порта Авлита турецких кораблей. После чего свободно маневрируя перед турецким флотом, открыли меткий огонь по турецким кораблям. Выбрав первыми целями самые крупные из них, три гёки. Сначала сбив чугунными ядрами их мачты, а потом несколько раз обрушив по ним град чугунной же картечи. После чего корабли, всё время, двигаясь следом, друг за другом одной линией стали обстреливать начавшие движение турецкие галеры. Выводя такую галеру из строя буквально одним попаданием в корпус. И если попадание приходилось в подводную часть, то справиться с поступлением воды в корпус экипаж уже не мог. Предпочитая приткнуть галеру к берегу. И турок спасало то, что галер было много. И их всё больше и больше вступало в бой. Ведя огонь по врагу из носовых тяжёлых пушек, и пытаясь дотянуться до него стрелами и выстрелами из фальконетов. Но даже попадание мраморными ядрами, в корпуса самых больших вражеских кораблей, не причиняло им заметного вреда. Попав, в них, ядра, только издавали гул, как будто попадали в толстый лист железа. Рассыпаясь на мириады частиц каменной крошки. Хотя два, следовавших следом за ними, деревянных корабля от таких попаданий страдали заметно больше. И турки сосредоточили огонь своих орудий в первую очередь по ним. Что привело к тому, что эти корабли один за другим вышли из боя, оказавшись заменёнными двумя другими. До этого державшихся позади, этих, ведших бой, больших кораблей. И из этой пары ещё один корабль, самый маленький из них, к середине боя тоже вышел из линии и отошёл к входу в бухту.

Но и оставшихся трёх кораблей, маневрирующих перед толпой турецких галер, стремившихся сблизиться с противником на столько, что бы пойти с ним на абордаж хватали за глаза. Противник турок всё время отходил назад к входу в залив. Непрерывно ведя огонь и поражая турецкие корабли, постоянно заставлял их выбрасываться на берег. Но турок было слишком много, и они всё время двигались вперёд. В своём стремлении достичь противника и навязать ему бой на своих условиях. И перелом наступил в тот момент, когда турецкий флот достиг траверза Карантинной бухты. И казалось, что вот, вот, оставшиеся в его составе, ещё четыре десятка галер вырвутся в море. Но в Карантинную бухту вошли под парусами два больших парусных корабля и, встав там, на якорь, открыли, совместно с, продолжающими маневрировать, тремя самыми большими железными кораблями буквально перекрёстный огонь по турецким галерам. И одновременно с этим на стали надвигаться галеры их противников. Двигаясь ровными рядами. И тоже добавив залпы своих орудий по туркам. Выводя их корабли из строя. А потом сойдясь с турецкими кораблями на абордаж.

А в абордаже главное что? Там главное, это количество участвующих в бою воинов. Поэтому всегда стремились иметь перед схваткой как можно большее количество галер. Что бы иметь возможность взять на абордаж галеру противника с двух сторон. Быстро нейтрализовать на ней воинов и экипаж. И так же атаковать следующих. Пока галеры противника ведут бои с экипажами своих, оказавшихся в одиночестве галер. Не допуская, что бы противник взял свои галеры в два борта. Плюс у противников турок оказалось ещё одно преимущество. В отличие от турецких галер, где гребцы-невольники, с началом абордажа, тут же падали в пространство между банками, не участвуя в схватке, то вот поведение гребцов их противников турок удивило. Гребцы, выхватив висевшие у них на боках клинки, тут же с диким рёвом присоединились к схватке. И даже там, где турки всё-таки смогли взять, галеры противника, в два борта, суммарно, их противников оказывалась как бы не больше, чем их воинов и членов экипажа на двух турецких галерах. А при условии, что галер, на момент начала абордажного боя, у де Бланшофа, оказалось почти в полтора раза больше чем у турок, и таких турок тут же брали в два борта. Подходя своими галерами к свободным бортам их галер. И буквально захлёстывая их волнами вооружённых людей. Быстро давивших своей массой сопротивление турок. А потом принимавшихся захватывать и другие турецкие суда. В том числе и те, которые оказались, разбросаны по берегам бухт Севастопольского залива. В этом галерам де Бланшофа стали оказывать содействие и малые шхуны. Подходя к тем турецким галерам, экипажи которых не стали дожидаться противника, а поспешили сбежать в степь.

В то время как оставшиеся в строю "Крузенштерн", "Херсонес" и "Россия" двинулись в глубину бухты, где остались гражданские суда турок, каляты и фиркаты, их баржи, или скорее паромы и три гёки. Которые пытались, двигаясь на вёслах, перекрыть проход кораблям противнику к порту Авлиты. При этом следом за троицей кораблей главных сил, шли под парусами "Полтава" и "Императрица Мария". Что бы при необходимости поддержать главные силы огнём своих пушек. Получившие повреждения, в ходе сражения, "Гото Предестинацию", "Штандарт" и "Триумф" держались позади. По сути, остановившись, зайдя в Южную бухту, где стали исправлятьполученные повреждения.

В результате "Крузенштерн", "Херсонес" и "Россия", при поддержке "Полтавы" и "Императрицы Марии", сковали своим огнём и манёврами три гёки, остававшихся последними боевыми кораблями турок, ещё оказывающих сопротивление. Ожидая, когда подойдут свои галеры, чтобы взять турецкие корабли на абордаж. Включая и стоявшие, у берега, гражданские суда, с которых стали сбегать их экипажи. И когда подошедшие галеры, с крестами на мачтах, направились, сразу по несколько штук, к каждому гёки, то "Крузенштерн" остановился. И Конев тут же услышал голос вперёдсмотрящего:

— Авианосец подходит!

— Какой авианосец? — переспросил, не понявший было, Конев, услышав в ответ:

— "Зинаида Романова" которая. А что, не авианосец что ли? Они, правда, шар уже убрали, но "Бабу-Ягу" запускать собираются.

Конев кивнул в ответ и подошёл к борту, увидев, что к трапу барка подошла скампавея, с которой на трап барка, стремительно поднявшись на его борт, перебрался командующий флотом. При этом, в носовой части, гребного судна находиться самый большой из имеющихся дронов, которого явно готовили к полёту. И рядом, вместе с оператором, погружённым в свой пульт, стояла Рудницкая. С синим плюмажем на шлеме. И Конев произнёс, обращаясь к ней:

— Что делаете, Виктория Николаевна?

— Игорь Иванович, распорядился осмотреть подходы к Авлите, и к Балаклаве. А то скоро полдень. И он чего-то опасается. Хочет узнать, что турки решили предпринять.

Конев в ответ кивнул, в знак согласия, пробормотав:

— Да реакцию противника знать необходимо. Продолжайте. Потом, как разведку проведёте, поднимитесь сюда. Надо будет подумать, как в Мангуп знак подать. Возможно с помощью шара.

Молодая женщина произнесла в ответ, что сделает, и снова склонилась к оператору. В то время как "Зинаида Романова" стала отходить от "Крузенштерна". А к Коневу подошёл Хроменков, который произнёс:

— Похоже, Клим Саныч, полный успех, флот противника полностью уничтожен.

— Ну да, Николай Владимирович, — ответил Конев, — Надо только собрать трофеи, и отходить к Феодосии. Полевая армия турок нам пока не по зубам, необходимо собрать и вооружить свою. Ну и пока занять то, что можно. А турки пусть пока будут заняты Мангупом.

— Им бы, в Мангупе всмысле, помочь, — посмотрев на деспота, произнёс командующий флотом, на что Конев, поморщившись, ответил:

— А как? Сейчас мы можем им помочь, только лишив турок припасов. В том числе пороха. А прямо к Мангупу мы подойти не можем. Так что собираем всё тут и надо будет разместить корабли так, чтобы собрать все трофеи, прежде чем турки попытаются нас вытеснить от сюда. Обстреливая с берега. Людей терять нам нельзя, а пороха у нас тоже не бесконечно. Так что собираем всё что можно, сжигаем всё остальное из припасов, но город, сады, поля и виноградники не трогаем...

В этот момент Хроменков вскрикнул:

— Вот же бисева девка!

Конев посмотрел в ту сторону, куда смотрел Хроменков и увидел, что их авианесущая скампавея направилась к берегу. К тому месту, где возле берега стояло, сгруппировавшись, борт о борт, с десяток гражданских кораблей турок. Уже лишённых экипажа. При этом её четырнадцатилетняя капитанша стояла на носу своего судна, указывая на эти турецкие корабли пальчиком. Возле неё же находился Ходор, в гамбезоне, шлеме с широкими полями и с большой палкой. И как только рострум коснулся борта ближайшего турецкого судна, гребцы "Зинаиды Романовой", тут же кинулись на трофеи. Ну а Ходор выслушав Зинаиду, которая с сомнением посмотрела на борт трофея, что возвышался выше её головы, взревел. Размахивая своей палкой. И несколько гребцов тут вернулись назад и, сомкнув руки, организовали некое подобие лестницы. Верхней ступенькой, в которой оказалась ладонь Ходора. Которая даже не шелохнулась, когда нога Зинаиды коснулась её. А четырнадцатилетняя капитанша, поднывшись таким образом на борт захваченного корабля, по-хозяйски стала осматриваться, потирая руки, глядя на заваленные бочками, мешками и тюками палубы трофеев.

— Хозяйственная, — произнёс в ответ Конев, — Вот же кому-то достанется, это чудо, в жёны. Но, пока, Николай Владимирович, надо ожидать подхода сюда турецкой армии с пушками. Могут и обстрелять, и ночью попытаться на абордаж взять. Так что настоятельно прошу. Разместить корабли так, чтобы могли наши десантные партии поддержать огнём. Плюс тут не задерживаться. Собрать трофеи, людей, особенно перспективно наших, и не позднее завтрашнего утра начать переход всем флотом отсюда и до Балаклавской бухты. Ну и далее до Феодосии. По дороге собирая трофеи и урожай. С организацией аванпоста на линии Алушта и Фуна.

— В Балаклаве нас так же смогут быстро достать, — уточнил Хроменков. На что Конев ответил:

— Там надо быстро взять цитадели. И опираясь на крепость привести в порядок те трофейные галеры, что берём с собой, оставив возле крепости те, что доведём только до туда. Ну и опираясь на крепость, которая там будет в осаде, их потом отремонтируем, и тоже выведем. Ну а вам, Николай Владимирович, с флотом будет необходимо обеспечить поддержку гарнизона и его снабжение, переброску подкрепления. Блокаду Крыма и действия рейдеров, за счёт наших шхун, у турецкого побережья. С опорой на Балаклаву. Базироваться то конечно они будут севернее в Алуште. А о других операциях флота поговори позднее.

Ответить Коневу командующий флотом не успел. В этот момент зазвонил сотовый телефон деспота. И в трубке послышался голос Стрельцова:

— Клим мне только что летуны сообщили, по дороге вдоль Чёрной речки к Авлите идёт армия турок. Тысяч восемь, с артиллерией. Ещё тысячи три, а то и четыре всадников направляются к Балаклаве. К вечеру турки и татары будут тут, и возле Балаклавы.

— Понял, Игорь, — ответил Конев, — Я тебя понял. И думаю ночью турки в атаку не пойдут. Начнут действовать с рассвета. А нам необходимо будет от сюда полностью уйти с рассвета. И они с обозом?

— Татары, Клим, тоже начнут с рассвета, — напомнил главнокомандующий, — майору придётся тяжко. И турки идут без обоза.

— Если без обоза, то тут они на долго задержаться не смогут. Без припасов то. Но надо будет перебросить в Балаклаву одного из наших больших парней. С большими пушками. И с его помощью, не пускать татар к стенам, — произнёс в ответ Конев, — Только надо будет к нему на буксир взять такой трофей, что бы турки в Балаклаве поняли бы, флота у них нет. Вот только я хотел Херсонес посмотреть. Он ведь покинут, как город, всего несколько десятилетий назад. И сохранился лучше, чем в наше время.

— Изучишь ещё, — рассмеялся в трубку Стрельцов, — Пока другие дела в приоритете. Но твоё предложение одобряю. Направим баттлесшип в Балаклаву. И соглашусь, если мы от сюда всё возьмём туркам придётся быстро уходить. Но сейчас только комфлота перезвоню.

— Не стоит Игорь, не стоит перезванивать. Николай Владимирович, тут рядом стоит, всё слышал. И я на этом корабле сам пойду. Догоняйте с утра. Конец связи, — только и сказал деспот, а потом повернувшись к капитану первого ранга добавил, — Постарайтесь завтра прибыть как можно раньше. И какой корабль отошлём? И что взять из трофеев на буксир.

На что Хроменков произнёс:

— Я, завтра, сначала направлю парусные корабли. Они быстро добегут. А вот гребной флот подойдёт, с таким количеством трофеев, только к вечеру. Ну а сейчас пусть идёт "Крузенштерн". И возьмёт на буксире пару больших кораблей турок. Ну а трофеями мы их быстро загрузим. А "Крузенштерн" их до Балаклавы дотянет.

— Хорошо, договорились, — только и ответил Конев, — Тогда за дело, мне стоит, к вечеру, быть в Балаклаве.

5

Для корабля, спокойно дающего десяток миль в час, или восемнадцать километров в час, обогнуть полуостров, пройдя четыре десятка километров это дело нескольких часов. Даже если на буксире находиться трофейный гёки, а два трофея за раз всё таки решили не брать. Спешно нагруженный как трофеями, так и освобождёнными пленниками турок, из гражданского населения христианских государств Крыма, что оказались в Авлите. И были там освобождены. Гребцы трофейных галер так на них и остались, только теперь в виде их наёмных матросов. И оставив весь остальной флот в Севастопольской бухте "Крузенштерн" направился в Балаклаву. Ведь гребному флоту, идущему с нормальной скоростью, со скоростью пешехода, это расстояние, всё равно преодолевать придётся за световой день.

Так что "Крузенштерн" вошёл в Балаклавскую бухту задолго до заката. Да и ещё с трофеем на буксире. Что сразу же вызвало ликование на берегу и на стоявших в бухте торговых кораблях, сопровождавших было флот, но оставшихся возле Балаклавы. Хотя часть из них, идущими к Авлите, барк встретил уже в море. Радиосвязь с оставшимися в Балаклаве войсками и кораблями поддерживалось. И сообщение, о победе, по флоту, было отдано сразу же, когда над последней захваченной гёки подняли красный флаг, с золотым двуглавым орлом. Так что остававшиеся вне сражения торговые корабли, с пустыми трюмами, тут же поспешили к месту сражения. А надежде их заполнить.

Да, заполучить трофеи было крайне важно, но пока Конева больше волновал вопрос с цитаделями Балаклавской крепости, и подходящими, к развалинам города, отрядами татарской конницы. И то и другое тут же ставило отряд майора Тамарин-Мерецкого в очень опасное положение. И майор, получив известие о приближение татар, тут же приказал соорудить укрепление на склоне горы Крепостной. Выше цитадели Балаклавы. И так что бы противник, в любом случае, оказывался ниже этого укрепления. И установив там пушки. Но прибытие "Крузенштерна" тут же меняло ситуацию в пользу русских. Барк прошёл дальше в бухту и развернул свои орудия так, чтобы обстреливать как подступы к крепости, так и развалины города. Ну а сам Конев приказал доставить его с жеребцом на берег. Раз начальник, то должен на чём-то сидеть. И для престижа, пусть это будет местный аналог частного "Боинга". Ну а что ни у кого такого нет, а у меня есть. Плюс он приказал взять, с собой, тот ящик тола, что оказался у них. Ну и соорудить на берегу, между церквями в крепости подобие сруба. Предстояло осуществить целое представление, для турецкого паши, командовавшего гарнизоном крепости. Убедив его, что штурм он не переживёт. Хотя штурмовать крепость, имея за спиной несколько тысяч татар, которых уже начали отгонять, от развалин города, выстрелы орудий "Крузенштерна" было чревато.

Поэтому, когда майор, в сопровождении Айше, как образцовый военный, при появлении начальства, тут же появился возле Конева, то ему поручили найти раненого турка из гарнизона, в качестве посланника к паше. И пока такого искали, то деспот, посмотрев на девушку, в которой что-то неуловимое изменилось, понял, что та держиться в их компании вполне уверенно. После чего спросил майора:

— Не обижается на меня, майор?

— Нет, товарищ деспот, не обижается. Она, теперь, моя невеста моя. Да и обидь такую, сразу промеж глаз прилетит гирька. Она девушка серьёзная, — ответил Тамарин-Мерецкий, — Вот как синяк, у Айше, сойдёт, так свадьба и будет.

Конев посмотрел на девушку, которая с гордым видом восседала на белой кобыле, класса аргамак. С кинжалом на поясе и с кистенём в руках. Сверху вниз поглядывая на остальных. Но поняв, что деспот говорит о ней, тут же переместилась за спину майора, осторожно посматривая на Конева. И Конев, кивнув, произнёс:

— Ну тогда не буду напрашиваться, что бы невесту не смущать

И стал объяснять майору сценарий разговора, с турецким пашой. А потом к деспоту подвели посланника, опирающегося на костыль, из-за того, что одна его нога была заключена в лубок. И ему Конев объяснил, что хочет лично видеть командира турецкого гарнизона. Гарантируя, что сохранит тому и жизнь, и свободу. И если тот не придёт, то будет считать его трусом. После чего пленный турок, сжимая во второй руке зелёную ветку, стал карабкаться к цитадели.

И пока у турок шёл разговор, между посланцем и остатками гарнизона, то к Коневу подъехал принц Александр Багратион. Конь для него был на одном из кораблей. А ходить пешком ему статус не позволял. И подъехал он с вопросом, действительно ли они из будущего. И получив утвердительный ответ, стал спрашивать сумел ли его отец, или он сам объединить Грузию, под своим правлением. На что Конев ответил, что феодальная раздробленность Грузии останется до времени, когда это государство объединит Россия. Несколько столетий спустя. На что Александр в сердцах произнёс, "но почему так". Получив отповедь, что отец Александра скоро умрёт, полунезависимые князья откажутся признать принца королём, и отдадут власть в Имерети соседу. Царю Картли. Но их завоюют соседи с юга. И только смерть их правителя приведёт к тому что оба Грузинских царства сумеют освободиться от власти пришельцев. А Александр возглавить Имеретию. Но при этом потеряв власть над княжествами. А сами грузинские государства, потеряв часть владений в борьбе с турками и персами, окажутся под влиянием этих государств. Которые будут сражаться на территории Грузии. Изменяя число своих протекторатов. И что, если Александр с отцом, хотят снова создать единую сильную Грузию, то им необходимо начать с того, чтобы убрать слишком независимых князей. Как это прямо сейчас делает король Франции, который, объединяет эту страну полностью под своей властью, жёстко давя слишком независимых местных аристократов. Что заставило принца задуматься. При этом пока они разговаривали, то Айше стала выпытывать у майора, о чем шла речь у него с Коневым. И тот поспешил её успокоить.

А тут как раз и подошёл турецкий паша, Мехметоглы Гази Паша, который, сразу же понял, кто победил в морском сражении. Но указав на трофейный гёки поинтересовался, как велики потери у русских. И узнав, что потерь нет, покачав головой, поинтересовался, где же тогда остальные их корабли. Пришлось Коневу, отвечая, что они остались собирать трофеи возле Авлиты, показать изображения сражения, на своём телефоне. Перед этим продемонстрировав турку, как они делаются, причём на нём же, и услышав от того "шайтан". Одновременно эти заинтересовались изображениями молодой Багратион и Айше. Заставив последную подъехать, на своей кобыле поближе, и склониться к экрану. И принц поинтересовался, что это за дева такая, что так бесцеремонно может смотреть, оттеснив его. На что принцу Александру ответили, так что бы и Мехметоглы Гази Паша слышал, что это сестра всех крымских ханов. Причём хану Айдеру она родная и по матери.

И Конев предложил паше, перед началом уже серьёзного разговора, оценить сооружённый сруб. Потом убедится, что там нет дополнительного пороха, потом ему показали толовую шашку, дав подержать её в руке. Сказав, что это такой новый мощный порох. Потом, при нём же, установили шашку под угол сруба, и подожги бикфордов шнур, уведя турка от места взрыва. И после того, как в разные стороны полетели куски дерева, а сруб развалился, Конев предложил, потрясённому увиденным, Мехметоглы Гази Паше сдать обе цитадели Балык-юва. Сказав, что они вот так вынесут ворота, просто подложив взрывчатку под створки ворот, а, не устанавливая мину[8], и ворвутся в оба укрепления. После чего пленных брать уже не будут. А так он предлагает даже не плен, а почётную сдачу крепости. Это когда турки, с оружием, знамёнами, и с музыкой уйдут из укреплений. Оставив там всё в целости. Гарантируя, что первым, не тронет уходящих турок, пока те не достигнут позиций своих войск.

В ответ турок, всё-таки совладав с собой, после увиденного, поинтересовался, почему они, имея такое оружие, предлагают им уйти. На что Конев вполне честно ответил, что такой взрывчатки у него пока мало. И он не хочет её пока использовать. Добавив, что если вынудят, то он использует не задумываясь. А так он предлагает обменять запас взрывчатки и время на турецкие жизни. Добавив, что ответ он ждёт тут, и немедленно. Мехметоглы Гази Паша сначала посмотрел на возвышающиеся над ними крепостные цитадели. Потом перевёл взгляд на то укрепление которое майор возвёл выше цитадели, или замка Святого Николая, с донжоном Джовани Батисто ди Олива. Причём с этого укрепления русские простреливали, своими пушками дворы и верхние площадки донжонов, как этого замка, так и замка консула. Или замка Святого Георгия. Потом он перевёл взгляд на державшиеся, в отдалении, чтобы не попадать, под выстрелы орудий "Крузенштерна", татарские отряды. А узнав стоявшие на барке прожектора, которые уже были развёрнуты в сторону татарских отрядов, чтобы светить в ночи, поморщился как будто укусил лимон. Потом провёл взглядом на находящиеся в бухте суда. Перевёл взгляд на развалившийся сруб и ящик с этим порохом иблиса. И тяжело вздохнув, произнёс:

— Твоя взяла, шайтан. Мы сдаёмся на твоих условиях. Но, ты отдашь мне всех пленных, что вы захватили в крепости.

— Ну и хорошо, уважаемый Мехмедоглы Паша, если вопрос не касается возвращения тех ваших пленников, что мы освободили тут, то договорились, — ответил Конев, а когда паша согласился с этим требованием, добавил, — Только смелый и сильный человек может признать своё поражение. Кстати ты природный турок или осман?

Мехметоглы Гази Паша нахмурился и удивлённо посмотрел на Конева, а тот объяснил:

— Ну это в том смысле ты прямой потомок тех, кто завоевал эти земли или потом принявших ислам местных жителей, что были завоёваны, но поднялись, сменив веру предков на ислам и оттеснив, от управления государством, потомков тех, кто их завоевал.

Заставив пашу ответить:

— Мои предки завоевали ту землю, визирь.

— Понятно уважаемый Мехмедоглы Паша, — удовлетворённо кивнув, ответил Конев, — И думаю, будет вдвойне обидно, что твою судьбу, судьбу воина, спавшего жизни природных турок, будет решать осман. Насколько я знаю Гедик Ахмед-паша, он из тех осман, кто поднялся, приняв ислам. Не справедливо.

Турецкий паша скрипнул зубами и ответил:

— Да он новообращённый из Сербии.

А Конев, удостоверившись, что эта версия, откуда роддом турецкий визирь и его противник, верна, произнёс:

— Да вдвойне досадно будет, потомку воинов-завоевателей, что его будет судить выскочка, из потомков побеждённых. Но надеюсь вам, уважаемый Мехмедоглы Паша, удастся его убедить, что вы отступили перед обстоятельствами непреодолимой силы, — и деспот, обернувшись к майору Тамарин-Мерецкому, добавил:

— Товарищ майор, распорядитесь, чтобы, уважаемому паше передали всех его, захваченных в этой крепости, воинов.

И через половину часа, выйдя из дверей обоих замков, турки выстроились следом за, севшим на коня, которого, в свою очередь, вывели из консульского замка, Мехметоглы Гази Пашой. И под бой барабанов и завывание труб, с развёрнутыми знамёнами, и с оружием в руках, вышли через ворота крепости и направились, мимо "Крузенштерна", к позициям татар. Ну а над замками Балаклавы взвилось красное знамя, с золотым орлом.

А на следующий день в Балаклавскую бухту стали входить уходившие из Авлиты корабли. Которые, для дальнейшего похода, стали собираться в Балаклавской бухте. Определяясь как с освобождёнными рабами турок, так и с захваченными трофеями. Ну и заодно определились с обороной крепости. Во-первых, под командованием майор Тамарин-Мерецкий оказалось две роты, одна пикинёров, вторая стрелков из аркибуз, плюс к этому полуроту стрелков из фузей, попавших в это время. Усилили гарнизон и полторы дюжины полевых орудий, со своими расчётами. И конечно всё это было обеспечено запасами продовольствия, пороха, ядер, пуль, оружия и прочего снаряжения. Ну и для того что бы крепость было сложнее взять, на противоположном склоне балки Кефало-Вриси, соорудили цепочку угловых редутов. Прикрывая ими стены крепости.

Ну и дополнять гарнизон должны были четыре галеры. Которые были перевооружены на пушки с парусных кораблей. Сделав эти галеры смертельно опасными для всех существующих в это время кораблей хроноаборигенов. И теперь они оставались в бухте, расположившись вдоль стен крепости. И которые должны были не только осуществлять контроль района, но и помогать гарнизону. Ну и планировалось, что в бухту будут приходить как корабли, обеспечивающие снабжение гарнизона, так и осуществлявшие рейды к побережью Турции. Да и прибытие кораблей эскадры, в чрезвычайной ситуации, могло быть осуществлено в течение суток. В общем, совсем одиноким гарнизон, в условиях осады, не оставляли.

Ну и как трофейные так и гребные корабли стали получать названия. Все три гёки получили названия в честь величайших правителей из истории попаданцев, "Ивана Грозного", "Петра Великого" и "Сталина". Крупные галеры так же получили названия в честь государственных деятелей России. Так захваченная у Феодосии галера, как самая шальная, стала именоваться "Екатериной Великой". За глаза называемая "шальной императрицей". А самая большая из галер стала именоваться "Иван III Великий". Который пока был скромным князем Московским. Официально вассалом Большой орды. Галеры поменьше стали именоваться по названиям городов. Ну а скампавеям достались либо женские имена, если скампавея была особо красивая, или же звериные и птичьи названия. Одну из них серого цвета, Конев велел именовать "Волк". И даже сделать носовое украшение ей в виде головы волка. Пошутив что надо будет дать начало сказке, о Иване-царевиче, Елене Прекрасной и сером "Волке" [9]. Благо время как раз подходящее. Да и Елена, из-за тридевять земель, иметься. Привезти только нужно. А вот торговые корабли получили названия, в зависимости от того, кто как захотел их назвать. От имён святых, и до мелких птиц.

И завершив свои дела, флот направился в сторону Феодосии. Правда, предстояло дать знак оборонявшимся в Мангупе людям. Да и, в плавании, планировалось несколько остановок. Во-первых, для отдыха гребцов, во-вторых, чтобы собрать урожай, в селениях на южном берегу Крыма. Ну и в-третьих, было запланировано восстановить замки Фуны и Алушты. Что бы создать там оборонительный рубеж, на случай, если турки пойдут на Феодосию или вдоль моря, или через горы. Ну и буквально в Ялте, где была первая остановка, пришлось задержаться на два дня. Когда флот пришёл к этому месту, то стали падать показания барометров. Пришлось вытаскивать галеры на берег, разгрузив их. Благо несколько сотен человек, из их экипажей, могли вытащить деревянную скорлупку, весом в вагон, на берег. Так что бы её не било волнами. Ну а большие парусные корабли переждали короткий и не очень сильный летний шторм в море. После чего флот направился дальше. Сделав остановки в Гурзуфе и Партените[10]. Но только что бы собрать урожай в местных садах, виноградниках и полях. Что бы оставить турок полностью без запаса продовольствия.

Интерлюдия 5

Елене Гаврас[11], княжне Феодоро не спалось. Она лежала в своих покоях в княжеском дворце и придавалась воспоминаниям. Тем весьма счастливым временам, когда отец был князем Феодоро. И во дворце, прошлым летом, появился посол московского князя боярин Никита Беклемешев. Она знала, что её отец хотел породниться с сильнейшими православными властителями и сначала отдал племянницу Марию[12], за молдавского господаря. А потом с помощью торговца из Каффы иудея Хозе Кокоса получилось выйти на князей Москвы. Где жили их дальние родственники Ховрины[13]. А потом и появился посол Беклемешев. Он долго спорил с отцом, договариваясь об её приданном, но договор был заключён. Она стала невестой наследника московского княжества. Но тут во дворе зашумели, и она услышала голос Александра. Своего двоюродного брата, захватившего власть в княжестве.

Да, отец внезапно умер зимой. Он отлично понимал, что княжеству не выстоять против турецкого вторжения и считал, что с турками лучше договориться, чем пытаться им противостоять. Из этого исходил и брат Ираклий, который стал князем после смерти отца. Но против этого выступили советники. И в начале лета в Мангупе появился двоюродный брат Александр. С отрядом в триста воинов молдавского господаря. Которых по приказу предавших брата советников впустили в город. И князем Феодоро стал Александр, который и слышать не хотел о том, чтобы подчиниться туркам. Которые буквально через несколько дней появились возле Каффы. И практически сразу захватили её. А потом направились к Мангупу. По пути быстро захватывая города и крепости. Одна надежда была, что посол из Москвы появиться раньше турок. Что бы забрать её[14], и отвезти к жениху. Но турки, под стенами города, появились раньше.

Это было страшно, очень страшно. Турок было много. И они постоянно лезли на штурмы. А потом они разместили южнее города свои огромные пушки и стали обстреливать город огромными ядрами. Стремясь разрушить северную стену крепости. Намедни, одно ядро, такой пушки, попала в стену возле главных ворот. Левее от них. И стена обрушилась. После чего турки, стреляя из ручниц, от чего, при попадании пуль в камни, в разные стороны, стороны летели брызги свинца, пошли на штурм[15]. Но его отбили. Да крепость, благодаря князю Александру держалась. И он говорил, что нужно выстоять до весны. Тогда к ним на помощь придут венгерский король Корвин и ставший его вассалом молдавский господарь, которые начнут наступление на турок. А пока крепость держится, они не смогут, обойти оборону по Дунаю и ударить по Молдавии с тыла. И так они победят.

Да и тут, в турецком лагере, началось какое волнение. Сначала турки стали убирать и увозить небольшие пушки, что они установили напротив северных ворот города. А потом куда-то направились большие отряды пехоты и татаркой кавалерии. А штурмы города прекратились. И по городу прошёл слух, что им на помощь пришли, но не понятно кто. Говорили самые необычные версии. От божественного вмешательства и до того что пришли корабли руссов, которые разгромят турок. И да, последние дни стало заметно тише. Прекратились турецкие атаки. А стреляли только большие турецкие пушки. Что стояли на горе через ущелье от Мангупа. Малые, что находились у ворот, стали увозить назад к Авлите. И тут шум, во двор пи-образного княжеского дворца, стал усиливаться. Да и за городом, особенно с юга слышались какие-то крики. И Елена, поднявшись с ложа и накинув на себя накидку, вышла из покоев на дворцовую галерею и выглянула во двор.

На входе во внутренний двор, перед дворцом, в окружении воинов, стояли братья Ираклий, с Александром и хан Менгли Герай, который пробился в крепость с оставшимися верными ему воинами и тоже защищал Мангуп. И они все вместе смотрели в сторону Чембало. И Александр, убеждая всех, твёрдо произнёс:

— Нет, Ираклий, это знак. Знак нам, держаться. И помощь придёт.

Елена попыталась посмотреть, куда они смотрят, с галереи. Но мешало южное крыло дворца. И она прошла в свою комнату и, распахнув ставни, выглянула в окно. И тут же от того что увидела в окно, глубоко вздохнула, от неожиданности. И рука, от увиденного, буквально сама осенила себя крестным знамением. Над тем местом, где должна была быть крепость Чембало, в небе, висел светящийся православный крест. И это видели, как собравшиеся на южной стене, все жители Мангупа, которые взволнованно рассматривали висевший в ночном небе знамение. Буквально обращённый к ним. При этом многие, их жителей, стояли на коленях и осеняли себя подобным крестными знамениями.

Не спокойно было и на горе Мазар, где находились большие пушки, турок. И было видно, как они там суетятся, при свете факелов. Мечась между палатками и своими огромными пушками и грудами огромных каменных ядер. Что-то, крича на своём языке. А потом внезапно крест погас. Вот только что он был в небе и, раз, всё скрыло темнотой. Но чувство, что они не одни, что их спасут, им помогут, появилось. А потом Елена услышала голос Менгли Герая, который громко сказал:

— Надо сделать вылазку и захватить пленных. Что бы выяснить, кто это был. И чего нам, от них, ожидать.

6

Одной из особенностей современно Партенита является плантация, из двадцати восьми деревьев, древних олив, которые имеют высоту ствола чуть меньше десятка метров и его охватом почти в три метра. При этом их возраст оценивали более чем в полтысячи лет. И когда флот остановился в бухте этого сожжённого городка, то Конев не удержался и, как историк, тоже отправился на берег. Посмотреть, что там, на месте этой рощи, в это время находиться. Облачившись в латный доспех, на своём жеребце и в сопровождении знаменосца и переводчика. В той армии, что была у них, без переводчика общаться было невозможно. Ну, а что в таком виде, то, что делать, положение обязывало.

Плантация олив, на этом месте, уже существовала. Только олив было гораздо больше, да и сами деревья были намного моложе. Хотя уже и плодоносили. И с них спешно убирали выросшие плоды. Причём, подъехавший, к убиравшим урожай людям, Конев распорядился относиться к деревьям как можно бережнее. Что бы и через полтысячи лет их потомки могли пользоваться их плодами. И когда он собирался уже возвращаться, то заметил, что из леса, на склоне главного горного массива, вышел старик. В типичной одежде местного жителя. Причем христианина. При этом старик остановился на опушке леса, опираясь на посох, внимательно осматривая, что твориться, вокруг развалин Партенита.

Так как он не был похож на турка или татарина, то к нему только подошёл патруль, и после короткого разговора патруль направился дальше, а старик медленно направился по дороге. Посматривая по сторонам. Пока не остановился у одного поля. И что-то там стал говорить, но ему что-то ответили со смехом, указали на Конева. И тогда деспот сам направился туда. И подъехав, он спросил у старика:

— Кто такой?

И переводчик, переведя вопрос, добавил, что обращаться, к деспоту, следует как ваша светлость. После чего старик, сняв шапку и поклонившись, ответил:

— Ваша светлость, я, Константинос Сидерис. Житель Партенита. И это поле принадлежит мне.

— Очень хорошо, уважаемый, — произнёс в ответ Конев, — Как житель Партенита, вы являетесь подданный Святой Марии. Которая и есть дож Таврической республики. А посему мы защищаем вас, но так как мы, не можем задержаться тут, то вынуждены реквизировать продовольствие, что бы оно не досталось туркам. Да мы заберём всё, но, хозяева полей, садов и виноградников получат компенсацию.

И Конев тут же отсыпал старику серебро, из своего кошеля. Отдав сумму достаточную, что бы семья прожила год. Премного удивив того, от чего Константинос упал на колени. Пришлось деспоту, поморщившись, сказать:

— Встань, Константинос Сидерис. Не люблю я это, да и ты не преступник, чтобы умолять о пощаде. Плюс как я понял по твоему прозвищу ты кузнец?

— Да, ваша светлость, — поднимаясь на ноги, произнёс местный грек, — Я был кузнецом в Партените.

— О, нам такие специалисты, как ты, нужны, — сказал деспот, — Я предлагаю тебе оправиться с нами. Мы отходим к Лусте, или Алуште по-нашему, и предлагаю тебе оправиться с нами. Тебе всегда найдётся работа. И голодать не будешь. А когда мы вернёмся сюда, то сможешь восстановить свой дом, кузню и снова засеять поле.

— Я не один, ваша светлость, со мной семья, — осторожно ответил грек, внимательно смотря на Конева. На что, тот произнёс:

— Я бы рекомендовал бы вам отправиться с нами. Мы пока вынуждены будем уйти. Вернёмся чуть позже. А там, в Лусте, вы сможете переждать это время, имея работу и соответственно не голодая.

— Моя семья в лесу не одна, — так же осторожно произнёс грек. Услышав в ответ, от Конева:

— Вы, Константинос, все люди богоматери, которых мы обязаны защищать. И если вы отправитесь с нами, то дело найдётся всем. А это значит, будет сытно. И будет плата за работу. Так что я рекомендую всем вернуться на развалины и отправиться с нами в Лусту. Причём берите всё. Что-то, из вашего имущества, у вас могут или купить, или реквизировать, за компенсацию. А где-то, через два месяца, вернётесь назад.

— Тогда я пойду, ваша светлость? Приведу остальных, — продолжая внимательно смотреть на деспота, спросил грек. И Конев кивнув, в знак согласия, ответил:

— Хорошо. Мы подождём. До рассвета так точно.

И к вечеру к ним присоединились жители как Партенита, так и Гурзуфа. И флот отправился к Алуште. Где не только собрали урожай, но стали восстанавливать крепости и город. А через несколько дней в Алушту вернулись и жители. К детям, что были с флотом, и собирали хворост у леса, подошли другие дети. И после разговора с ними, из леса вышла делегация жителей Лусты. И после разговора с этими людьми вернулись уже все. И Алушта быстро ожила. И стала быстро восстанавливаться. А флот, восстановив крепости Алушты и Фуны, оставив там гарнизоны, несколько галер и отряд кавалеристов, для организации дозоров, отправился к Феодосии.

Интерлюдия 6

Человек, нога у которого была упакована в лубок, а на нём самом был больничный халат, сидел в мастерской госпиталя, в Судаке, и мастерил костыли. Стругая и подгоняя, друг к другу деревянные детали, собирая этот заказ. Узнав, что он корабельный плотник, то ему, когда рана начала заживать, тут же предложили поработать. Делая деревянные изделия. Он ещё у себя в селе мастерил табуретки, лавки, столы для сельчан. Делал деревянные двери, мастерил ставни на окна, резные коньки и прочие деревянные изделия. Включая и ложки. Ну и когда, по приказу деспота, на мачты было приказано установить кресты, то сделать такой крест, для "Елены Глинской" вызвался он. И посмотрев, на его работу, капитанша сказала, что назначает его корабельным плотником. И теперь он отвечает за исправность всех деревянных частей. Присматривает, если нужно заменить делает и меняет. И в результате ему выдали чудную треугольную шляпу. С белым, нашитым по краю галуном. Как знак начального человека. Ну и выдали ему новое оружие. Рогатина она и есть рогатина, но под чудным названием, протазан. Клинок, которым можно было, и колоть, и рубить, на длинном древке. Причём этим древком ещё можно было, и подгонять нерадивых. Нет, грести приходилось и ему, раз офицеры, да и сам деспот гребут, но теперь, к нему, все обращались как к начальному человеку. И он мог не выполнять хозяйственные работы. Руководя ими. Ну и сам делал, всё необходимое для деревянных деталей на корабле. А то мог и другим приказать.

И когда флот ушёл, то их "Елена Глинская" вернулась в Судак. От замка Тасили. И стала охранять порт. А потом, когда пришла новость, что флот победил турок, что тут же вызвало ликование в городе, хотя как их капитанша так быстро узнала, об этом не понятно, они получили приказ оттащить к замку Тасили баржу, со стройматериалами, мастеровыми и полутора дюжинами стражников из Судака. В качестве его гарнизона. Но когда они уже стали выходить в море, капитанша приказа вернуться в порт, сказав, что идёт шторм. И как только почуяла. Но два дня пришлось переждать в порту. А только потом отправились к мысу Башенному. Подтянув туда баржу. После чего матросы стали разгружать баржу, чтобы оттянуть её назад в город. И в самый разгар этих работ, сидевший под крестом, в вороньем гнезде, на мачте, вперёдсмотрящий закричал, что к ним подходит корабль, под генуэзским флагом.

Это был небольшой корабль. С одной мачтой, седловидным корпусом. И с прикрытыми зубцами башнеподобными площадками, на носу и корме, для стрелков. При этом корабль мог двигаться и под веслами. И над кораблём действительно развивался генуэзский флаг. Красный прямой крест, на белом фоне. И капитанша, которая до этого сидела на балконе скампавеи, в кресле, в теньке, в одной расстёгнутой рубашке и портках, попивая чай с шанежками, под названием пирожные, приказала всем начальным людям экипироваться и вооружиться. Ну и сама натянула свою кольчугу, надела на голову мисюрку и вместо старой сабли, которую отдала мужу, нацепила на пояс два кинжала, катарами обзываемыми, с парой ручниц на каждом и встала на площадке, для орудий, впереди всех ожидая, когда генуэзский корабль приблизиться. А на нём, по оценки офицеров, возле которых он и встал в треуголке и с протазаном, было человек восемьдесят. И было видно, что они все вооружились. А за зубцами, на башнях, встали лучники. А вперёд вышел важный господин, в доспехе, шлеме и при мече. Ну и что бы толмачить, а за то время, когда он в плену у турок был он много языков понимать начал, да и на некоторых говорить, он рядом с капитаншей и встал.

В общем, как оказалось, это был один из старых хозяев замка. Один из братьев Гуаско. Про них в Судаке он наслышан был. И пираты, и грабители, и вообще своих людей обижали, из-за чего с бывшим консулом Солдайи враждовали. А при подходе турок они бросили всё и на кораблях уплыли. А вот сейчас вернулись, и этот Гуаско потребовал, что бы ему не только замок вернули, но и деньги заплатили, компенсации. А пока он берёт в заложники капитана и всех офицеров. И сопротивляться не советует. Так как их больше. На что капитанша ответила, что это их по праву меча. Всё что с боя взято, то свято. А претензии, старые владельцы, этих земель, могут предъявлять Святой Марии. Она теперь тут хозяйка. Ну и этот Гуаско, выхватив меч, попытался было коснуться его лезвием горла их капитана. Беря её в плен. Та отшатнулась. И он, выставив свой протазан, сделал было выпад. Пришлось теперь уже нападавшему Гуаско отпрыгивать назад и отбивать его оружие. Но враг, отбив его протазан, тут же рубанул по выставленной вперёд ноге. И снова повернулся лицом к капитанше. Но та уже выхватила свои катары и разрядилась по Гуаско из пары ручниц на них. Заставив того рухнуть на палубу своего корабля. А капитанша вставила кинжалы в ножны, крестив руки, а потом, уже расположив руки прямо, снова выхватила катары, у которых, теперь, другая пара ручниц оказалась вверху. И взвела на них кремнёвые замки. Встав в оборонительную стойку. Но тут об её панцирь звякнула стрела. Но сделанный из доброго уклада панцирь выдержал предназначенный для прорубания колец кольчуги срез. И стрела отскочила в сторону. А капитанша, ойкнув, вскинула вперёд своё оружие, разрядилась, из двух стволов, в обидевшего её лучника.

При этом генуэзцы попытались было нахлынуть на скампавею толпой. Но муж капитанши, вскинув свою ручницу, разрядился по ним картечью. А второй лейтенант, кинул гранаты, на башни к лучникам. Застав тех, обливаясь кровью, рухнуть там на палубы. К тому же выхватив свои дюсаки, из ножен, по сходням на борт "Елены Глинской" уже бежали её матросы. А от замка спешили вниз стражники. И вражеские матросы, оказавшиеся в меньшинстве, поспешили назад, на борт к себе. И оттолкнувшись баграми от борта скампавеи, сели на вёсла. И стали отгребать подальше. Одновременно поднимая парус. И оттуда послышался крик, их сеньора, что семейство Гуаско объявляет им войну. Ну а он, тогда, глядя как исходит кровью, подумал было, что ему конец.

Но ему тут же ногу перетянули ремнём. Капитанша сама повязала рану корпией. И приказала грести к Судаку. Где его сразу поместили в госпиталь, так они лекарню свою обзывают. Где лекарь дала ему, что-то подышать, что бы он ничего не почувствовал, и сказала, что будет сохранять ему ногу, которую, когда он проснулся, уже в лубок поместили. А сам он лежал на полатях, на матрасе, подушке и всё это было накрыто простынёй и наволочкой как у бар. А потом появился сам деспот, с капитаншей и вручил ему крестик, с конным воином, сказав, что это за спасение командира. И когда стало понятно, что нога у него останется, и он пошёл на поправку то ему предложили немного помастерить, с деревом. За денежку.

И вот теперь он сидел и строгал. Сначала сделал деревянные ложки. Их, ложки тут знали. У него была местная ложка из раковины, к которой, в защип, была, с помощью медной проволоки, приделана деревянная ручка. У офицеров, правда, были ложки с серебряными руками. Но тоже из раковин. Ну а тут он, с помощью мальчишек, из сирот, что отловила стража, сначала сделал для госпиталя деревянные ложки, потом сделал табуретки и скамейки, и сейчас занимался тем, что делал запас костылей. Да почему бы не делать, получая за это монеты, так ведь и инструмент замечательный. Даже не железный, а из доброго уклада. Причём весь, а не только остриё. Топором, долотом или тем же рубанком, из уклада, и работать легче. Да и заточку он дольше держит. Ведь крестьянская жизнь она какая. Всё время в делах. Ты или спишь, или ешь, или работаешь. А всё развлечение, это службу в церкви послушать. А тут ляпота, да и только. Ну а монеты он отдавал Паоле. Которая прибежала к госпиталю, как только узнала, что он тут. К нему, правда, её пустили только один раз. В белом халате. Что бы как сказала главная лекарка, заразу в госпиталь не приносила. Да и в город его не выпускают, пока не заживёт. А то, говорят в, городе сыпняк, или как говорит лекарь, сыпной тиф свирепствует. А тут в лекарке чисто, убирают бабы, постель меняют раз в неделю, да и есть где самому помыться.

Но теперь она, каждый день, приходила к нему вечерами, принося, с собой, что то поснедать. Хотя кормили его не плохо. Даже выдавали каждый день молоко. Которым он мог и кашу забелить. Что у себя дома, не каждый день, а только по праздникам, мог позволить. Но Паола приносила рыбу и овощи, что позволяло вообще хорошо жить. И он уже подумывал, чтобы сделать ей предложение. А что баба она справная, работящая, молодая. Плюс приданное не плохое. Два дома. Ну а что двое детей, так и он не мальчик. Где-то старая семья сгинула. А возвращаться уже и не хотелось. Он тут был вольный, была работа, да приходилось грести. Но у этих хозяев это было легче, чем пахать, с помощью деревянной сохи, прилагая все усилия. Да и за эту работу ему не плохо платили. А там поднакопив денежку можно было и мастерскую свою организовать. Ложки бить и мебель делать. В одном домике у Паолы. А в другом лавку открыть. Благо теперь можно на вывеске и крестик изображать. Причём даже два, и его, и старого мужа Паолы. Благо теперь и его дети будут иметь право, на то что бы их обучили, за счёт государства. А там, глядишь, они и в люди выйдут.

[1] Землетрясение 1471 года. С эпицентров недалеко от современной Ялты. После этого землетрясения как городское поселение Ялта возродилась только лет через 70.

[2] После захвата Чембало турками, в 1475 году, крепость и город получили название Балык-юв или "Рыбье гнездо", "Рыбное место". Так что современное название, происходит скорее от турецкого названия города.

[3] Баграт VI, в Имеретии царь Баграт II (родился 1439— умер 1478), царь Имеретии, представитель имеретинской ветви династии Багратионов.

[4] Александр II (родился ? — умер 1 апреля 1510) — царь Имеретии (в 1484-1510 годах). Второй сын и преемник царя Имеретии Баграта VI. После смерти отца, в 1478 году, не смог стать царем на троне Имерети по причине сопротивления оппозиционно настроенных князей (Шервашидзе, Дадиани, Гуриели, Геловани). Этим воспользовался картлийский царь Константин II (1479-1505) и захватил трон Имеретии. В 1484 году смог вернуть царский трон на некоторое время. Только в 1488 году смог одолеть Константина II, помирился с князьями и после этого начал борьбу за соединение царства Имеретии, с царством Картли.

[5] В одном из сражений Крымской войны, ведя бой с кораблями противника русская гребная канонерская лодка, по своим характеристикам близкая к скампавеям, получила подводную пробоину в кормовой части корпуса. Экипаж стал подводить под оную брезент и заделывать пробоину, но вода в трюме, которую едва успевали отливать, быстро достигла отметки в 1,5 фута (полметра). После чего эта гребная канонерская лодка номер 15, под командованием квартирмейстера Степана Анишки, вынуждена была отступить в Двину и прижаться к мели.

[6] Переиначенная песня автора и исполнителя Владимира Высоцкого "Сказка о несчастных лесных жителях". Дословно это выглядит как:

И началися его подвиги напрасные,

С Баб-Ягами никчемушная борьба -...

[7] Стрелы, для луков, были двух типов. Либо лёгкие, оперённые предназначенные для точного прицельного выстрела, на небольшое расстояние. Либо тяжёлые, порой не имеющие оперение, но предназначенные для стрельбы на большое расстояние. Но, по принципу, "на кого бог пошлёт". И при таком обстреле, для получения хоть какого-то результата, было необходимо массированное применение лучников. Ведущих огонь навесом. Соответственно ни о какой прицельной стрельбе речь тут не шла.

[8] В то время мина, для разрушения ворот, не бочонок пороха с горящим фитилём, который тащит одинокий воин. А потом, бросив у ворот, убегает. Это было весьма сложное сооружение, называемое тогда петарда, и которое представляла собой металлический футляр для пороха, в виде колокола. Но часто, с плоским дном, и обязательно с запальным отверстием. В этот "колокол" помещался пороховой заряд. Порой из нескольких бочонков. А в запальное отверстие вставлялся запал. После этого мина устанавливалась зарядом, который удерживался от высыпания пыжом, в сторону ворот. Причём на специальном станке, жёстко удерживающим заряд пороха. А в плоское дно мины упиралось в бревно. Для свободного конца которого вырывалась яма. И потом старались максимально жёстко забить бревно так, чтобы и мина, как можно плотнее прижималась к воротам, и бревно как можно крепче удерживало мину от смещения. И вот только после вот таких "танцев, с бубном", поджигался фитиль.

При этом проводить, все эти манипуляции, перед воротам, которые предстояло взорвать, предлагалось скрытно, особенно стремясь не шуметь, в условиях плохой видимости. И при этом очень быстро. Ибо, не соблюдение этих условий, было чревато негативной реакцией обороняющихся, на происходящее. А потом ещё нужно было успеть сбежать, пока горит фитиль.

[9] Есть мнение что сказка о Иване-царевиче, Прекрасной Елене и сером волке появилась на основе событий когда Иван III Васильевич, объявил себя царём, а женой его старшего сына Ивана, соответственно царевича, стала Елена Волошанка. Дочь господаря Молдавии. Считавшаяся красавицей. Да и для Руси, того времени, Молдавия, это ещё какие три девять земель.

[10] В 1945-1993 годах посёлок городского типа Фрунзенское.

[11] Считается что княжеством Феодоро владел византийский род Гаврасов. Тогда и название княжества имеет обоснование, так как было названо в честь святого Феодора Гавраса (1040-е-1098/1102), мученика за веру. Предка князей.

[12] Святая Мария Мангупская, (? — 19 декабря 1477 г.) — жена господаря Молдовы Штефана III Великого. Дочь князя Феодоро Олубея (Мануила).

[13] Восходят к младшей ветви мангупского княжеского рода, перебравшиеся на Русь во времена Дмитрия Донского. Родоначальники таких родов как как боярский род Третьяковых и Головины.

[14] Московское посольство в Крым 1475 года возглавлял Старков Алексей Иванович. Но попасть в Крым они не смогли. И переждав, до осени, в низовьях Днепра, они вернулись в Москву.

[15] Под камнями, обвалившегося участка стены Мангупа, были обнаружены и, превратившиеся в лепёшки, свинцовые пули от турецких ручниц.

Глава 9

Беда ни когда не приходит одна

1

Возвращение флота Феодосия встретила перезвоном колокол, в церквях, и высыпавшим, на набережную города, народом. Ну и ещё татарскими бунчуками за укреплениями города. Включая и за свежевозведёнными земляные редуты вокруг посада. Как оказалось, татары смогли собрать крупные силы и опрокинуть кавалерию наёмных адыгов. Рассеяв их. А потом захватили Старый Крым. И взяли в осаду Феодосию и Керчь. Конечно всё было не совсем плохо. Во-первых, татар было не так много, всего пара тысяч возле Феодосии и полтысячи возле Керчи. Во-вторых, адыги отступив усилили гарнизоны городов. Ну и в Керчь прибыло ещё несколько сотен наёмников из них.

Хотя поток наёмников с северного Кавказа заметно снизился. В войну вступили ногайцы. Которые обложили Азов. Так что город теперь имел связь с внешним миром только судами по реке. Плюс ногайцы напали на Славянск-на-Кубани. Стража и ополчения города не стали защищать развалины поселения и отошли к союзным адыгским племенам. И уже совместно с ними отбили то что осталось от города. Сейчас обороняясь по реке Кубань. Но им была необходима помощь.

Не спокойно стало и на Кавказе. Гарнизон Хосты, при поддержке гарнизонов Сочи, Адлера и местных убыхов смогли отстоять набег абадзехов, на восстанавливаемую крепость. Но вот крепость Цандрапыш оказалась занята напавшими князьями джигетов. Её правда и не планировали оборонять в случае нападения, до полного восстановления. И пользуясь первым же торговым судном, подошедшим к пристани, гарнизон Цандрапыша эвакуировался в Адлер. После чего охранники компании, и составлявшие гарнизоны факторий, вместе с местными убыхами вели войну с попытавшими вернуть территорию, западнее Гагрского хрепта, джигетами. Да и подобное было необходимо пресекать на корню. Причём как можно более жёстко. Так сказать, местные пробовали новеньких на зуб. И для дальнейшего плодотворного и выгодного сотрудничества было необходимо, образно говоря, выбить эти зубы. Ну и руки поломать, что бы зубы не собрали и назад не поставили.

Причём не только джигетам. Абхазы, совместно с выжившими в Сухуми турками смогли взять крепость в Новом Афоне. Гарнизон в которой тоже поспешил так же эвакуироваться, но уже в Сухуми. При этом сама Сухумская крепость уже оказалась обложена войсками мегрельского князя Вамеха II Дадиани. Который потребовал передать крепость ему, а самим уходить, куда хотите, оставив всё оружие и имущество. И их поддержали в этом начинании генуэзцы из рода Гуаско. Бывшие владельцы замка Тасили. Объявившие, из-за того, что им не вернули замок и бывшие их земли, пришельцам войну. И уже, используя свою пиратскую флотилию, из нескольких судов, нападавшие как на суда компании, так и на суда под государственным флагом. Хотя от боевых галер и державшиеся подальше. И несколько торговых кораблей уже пропали. При этом корабли братьев Гуаско базировались на порт Поти и поддерживались князем Гурии Кахабером II из династии Варданидзе-Дадиани. Который был сыном одной из дочерей последнего императора Трапезунда Давида Великого Комнина. Ну и при дворе которых обитал последний из его сыновей Георгий. Принявший ислам, чтобы спасти свою жизнь. А потом перебравшийся к родственникам, по мужу, своей сестры, снова вернувшийся в православие. Так что теперь именно Георгий и Кахабер II и стояли за действиями братьев Гуаско. Да и среди стоявших под Сухуми отрядов один был под флагом Трапезунзской империи. Намекая на претензии Георгия.

Ну и это всё помимо того, что, на захваченных у турок кораблях, вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Как раз на переходе от Алушты к Судаку. Пришлось принимать срочные меры. Для начала изолировав всех заболевших. И отдельно от них тех, кто с ними контактировал. А во-вторых поспешив уничтожить всех переносчиков болезни, в данном случае так называемых "платяных зверей". Причём полностью прожарив всю одежду и заставив все побывать в бане, после чего всех освобождённых побрили на лысо. А не только тех, кого оставили на карантинных судах. А всех. А по прибытии в Алушту, возле города был организован карантин. Вокруг которого поставили караулы. Которые не позволяли никому, кроме врачей контактировать с теми, кто там оказался. Больных лечили, тех кто был здоров, но был в группе риска, изолировав от больных и разбив на небольшие группы постоянно контролировали. Ну и постоянно следили за состоянием всех, кто служил в вооружённых силах. В общем эпидемию удалось быстро купировать. И избежать катастрофичных её последствий. Хотя увы, погибшие от сыпного тифа были.

Причём всё это случилось в тот момент, когда так сказать действующая армия оказалась далеко не в самом лучшем виде. Нет и флот, в число которого помимо парусной эскадры, куда добавились три гёки, правда стоявших на ремонте, входила ещё и гребная эскадра из девяти десятков галер и скампвей. Ещё с полусотни таких гребных судов находилось в Балаклаве, в ожидании ремонта. И все действующие корабли оказались укомплектованы экипажами. Пусть и мало обученными, и плохенькими, да и вооружёнными чем попало, но экипажами. Во всех населённых пунктах были сформированы отряды стражи и ополчения. Которые так же принимали участие в боевых действиях. Так отряд Гизольфи официально был отрядом из стражников городов Тмутараканского княжества. Отряд стражников и ополчения Феодосии был в Старом Крыму. Стражники и ополченцы Судака находились в замке Тасили и в Алуште. Где так же находились стражники и ополченцы Гурзуфа и Партенита. Отряды которых были созданы из эвакуированных жителей этих селений. Но сама армия, после того как были выделены гарнизоны в Балаклаву, Алушту и Фуну насчитывала плутонг фузелёров, полуроту аркебузиров, две роты пикенёров и взвод тяжёлой кавалерии. Правда к ним тут же присоединились три сотни оказавшейся после отступления в Феодосии сотни адыгов. Ещё четыре сотни наёмников оказались в Керчи. Ну и в Феодосии продолжали делать лафеты, для создания полевой артиллерии. Сформировав там расчёты для полуторадюжин, сделанных и обеспеченных зарядными ящиками, полевых орудий. Что уже применялись при обороне города от татар. Да, было ещё, под восемь тысяч рекрутов, для армии. Но их следовало вооружить, экипировать и обучить. Хотя там и были профессиональные воины. И при этом планировалось демобилизовать всех специалистов и подростков из числа попавших в это время. Оставив в армии и на флоте только профессиональных военных и моряков. Из своего числа. Но проблемы было необходимо решать здесь и сейчас. Благо татарские бунчуки и шатры были видны, с бортов, подходивших к Феодосии, кораблей.

Ну и последней проблемой, проявившейся правда несколько позднее, стала пропажа "Либавы" и "Одессы". Эти корабли должны были доставить в Алушту и Балаклаву подготовленные полевые орудия, зарядные ящики к ним, лошадей, припасы и пассажиров. И доставив это, они должны были вернуться в Феодосию. Но не вернулись. Причём их по выходу из бухты Балаклавы никто не видел. Хотя дозорная служба в море и была организованна. Да и на радиосвязь эти корабли не выходили.

2

Причём о столь резком ухудшении ситуации Конев узнал от наместника, в Таврической республике, Хозе Кокоса. Который сразу же прибыл на борт флагмана, как только тот бросил якорь. И с вековой печалью в глазах поведал о горестях и лишениях. Начатых с разгрома кавалерийской завесы в Крыму. Разгрома отряда стражников и ополчения Феодосии в городе Старый Крым. Ну и новостям что стали приходить с торговыми кораблями из других городов. Вот и пришлось регенту собирать совещание всего командного состава. Включая и выходцев из этого времени, двух наместников, в Тмутараканском княжестве и в Таврической республике, ну и командующего гребным флотом, получившим, после сражения в Севастопольской бухте, воинский чин командора. Средний между капитаном первого ранга и контр-адмиралом.

И вот когда все собрались в капитанском салоне "Крузенштерна", то Конев коротко обрисовал ситуацию. Правда добавив, что от главной опасности для себя, в виде турецкого флота, они избавились. И теперь противник просто не сможет, поймав их на месте задавить число. Плюс они сумели занять определённые территории, которые сейчас увы оказались под угрозами, с которыми правда можно бороться. Ну а турецкая армия и крымчаки если и бросят осаду Мангупа дотащить до Феодосии свои стенобитные орудия, при отсутствии кораблей, не смогут. А без них город им не взять. При этом второй по значимости город, Судак, вообще сейчас находиться вне угрозы. Но при этом, пока, воевать непосредственно с полевой армией турок и поддерживающих их крымчаков они не могут. К тому же Конев напомнил, что хан Большой Орды уже получил от дожа Венеции золото, на то, чтобы отбить для них, у турок, захваченные в Крыму города. И нападение ногайцев на Азов, это и есть начало вторжения Большой Орды в Крым. Пик которого придётся на весну следующего года. А когда у деспота поинтересовались по поводу возможных действий Генуи, то тот ответил, что Генуя сейчас ввязалась не в свою войну, и в настоящей момент оккупирована Миланским герцогством. И будет освобождена только по заключению мира через несколько лет. Так что вторжения генуэзцев можно не опасаться. Но в любом случае им самим просто необходимо было создать свою армию. Благо рекрутов для неё они освободили достаточно. Но есть проблемы с её оснащением. Плюс необходимо дооснастить и гребной флот.

А посему начинается демобилизация попаданцев. В армии и на флоте должны остаться только профессиональные военные и только на командных должностях. Все специалисты должны будут заняться делами по своему гражданскому профилю. При этом все подростки должны быть зачислены студентами в университет. И приступить к занятиям с первого сентября. А посему он выделяет из ведомства Давыдовой все производственные направления. Оставив в её министерстве только культуру, науку, включая сельскохозяйственную, образование и пока медицину. Включая в них существующий в Феодосии театр и создаваемый университет. На всё остальное пока вводятся департаменты. Департаменты промышленности, горного дела, судостроения, благо в Феодосии уже была своя судоверфь, пусть и для малых судов, транспорта и путей сообщения. Помимо них возникло казначейство, юридический департамент, благо проект конституции, пусть и всего из нескольких статей, был уже готов. Ну и департамент безопасности. При этом на юридический департамент была возложена задача, создать уголовный кодекс. А казначейству было дано задание, создать налоговый кодекс.

После этого обсудили проект конституции. Внеся в него, с подачи Конева, необходимость формирование как советов и избрание судей в субъектах, так и вообще в федерации, так и права с обязанностями наместников в субъектах. Ну и определить права и обязанности подданных в государстве. Обязав их платить налоги и учувствовать в жизни общин. Хотя наместники и советы субъектов и получили право вводить свои законы и местные налоги. При условии, если они не противоречат общегосударственным. Например, все таможенные препоны внутри Федерации Россия были сразу же запрещены. В общем позанимались государственным строительством. И только потом перешли к военным вопросам. Ведь кто виноват и так было понятно, осталось решить, что делать.

Ведь надо было срочно бежать во все направления, срочно выручая оказавшиеся под ударами крепости. А на это, сил, у них, пока не было. И Конев напомнив, что пока действующая армия, с отрядом стражников Гизольфи, это всего тысячи полторы, что даже меньше чем татар, осадивших Феодосию, а надо срочно помогать Керчи, Азову, Славянску-на-Кубани, Сухуми и Адлеру, предложил всем высказать своё мнение. Что и как делать. Но тут все промолчали, и Конев обратился к министру обороны и главнокомандующему в одном лице, какие у него планы, особенно ближайшие, на летную компанию, добавив, что её главной целью является всё-таки занятие побережья от Синопа и до Трапезунда. Пока существует окно возможности их захватить. Так как главные силы турецкой армии находятся на Дунае. Остальная часть армии тут в Крыму. А на востоке Турции у противника очень мало сил.

Стрельцов минуту помолчал. А потом произнёс, что он согласен, что в таком режиме можно быстрее подготовить армию к генеральному сражению. Сделав это где-то к середине осени. Но пока, для ведения боевых действий прямо сейчас, он предлагает выявить среди освобождённых профессиональных воинов. И сформировать из них отряды наёмников. Экипировав и вооружив их за свой счёт. Но формально эти отряды воинов должны будут находиться в распоряжении службы безопасности компании и республики с княжеством. И флот компании, в виде галеры и трёх скампавей, при этом "Санта Анну", во флоте компании, стоит заменить на другую большую галеру, отправиться на Кавказ. С отрядом наёмников и стражников компании. Для усиления наших сил в Адлере и Сухуми. Не давая их захватить противнику. Который будет разгромлен чуть позже. С подходом армии на борту флота.

Пока гребной флот разбить на две части. Южную эскадру и эскадру Керченского пролива. Во вторую включить пару дюжин гребных судов. И они совместно с отрядами Таврической республики и Тмутараканского княжества и их наёмниками должны будут переломить ситуацию под Феодосией, Керчью, Славянском и Азовом. Причём он предлагает сформированный кавалерийский отряд из наёмников и со всей оставшейся кавалерией, а также отрядом Гизольфи перебросить в Керчь. Там совместно с гарнизоном и имевшимися там адыгами разгромить отряд татар, обложивших город. После чего кавалеристы совершают марш вдоль моря, при поддержке эскадры пролива, к Феодосии. А отряд Гизольфи выдвигается к Славянску. Одновременно предлагая адыгским князьям присоединиться к войне с ногайцами. И совершить поход к Азову. Но ожидает в районе Славянска возвращения кораблей эскадры и прибытия наёмников. Что будут действовать под эгидой княжества. В дальнейшем будет необходимо разгромить ногайцев. Снять осаду с Азова. Восстановить Ейск. Восстановив там крепость. Ну и основать замки для защиты бывших генуэзских якорных стоянок Полисси, Россо, Порто Пизано, Кабарды, Печенеги, Таро и Пеше. Переименовав их в Бердянск, Ивановку, что в Миуском лимане, Таганрог, замок в северной части дельты Дона, беря этим самым всю дельту под свой контроль и обозвав замок Батайском, Новомаргаритово, Должанское и Приморско-Ахтарск. Беря тем самым море под свой контроль. И создавая защиту удобных для морских стоянок мест.

После этого Стрельцов перешёл к планам у Феодосии. Где предлагалось, так же используя наёмников, связать татар боем у стен и нанести им удар, с тыла, пришедшими от Керчи всадниками. Чем разгромить и этот отряд. После чего вновь занять город Старый Крым и организовать прикрытие Феодосии, силами её гарнизона, ополчения и наёмников, включая адыгов, по рубежу реки Чурюк-Су[1]. Периодически совершая рейды на территорию татар. При этом создав в Старом Крыму земляные укрепления с установленными на них орудиями. После чего перебросить готовые, в качестве полевых орудий, стволы в Алушту, Фуну и Балаклаву. Доведя там численность орудий в батареях до штата. Ну и добавить наёмников Гизольфи, для похода совместно с эскадрой пролива к Азову. Одновременно вооружая и оснащая армию и флот, для похода к Синопу и Трапезунду.

Конев согласился с таким предложением. Добавив, что необходимо будет использовать и новобранцев, в этих операциях, для их тренировки. Что он лично приведёт кавалеристов из Керчи к Феодосии. А также что, после операции в Трапезунде, флот вернётся по морскому течению в Феодосию, что идёт вдоль черноморского побережья Кавказа. Где окончательно и разберётся, и с турками, и теми, кто посмел бросить им вызов.

После чего напомнил, что необходимо наградить отличившихся. Создав свою систему наградных знаков. Ну и заказав их ювелирам. Для производства, с целью последующего награждения. При этом Конев предложил свою систему наград. Где главной наградой должна была стать Звезда Героя. Вручаемая за личный подвиг. И, которая, однозначно должна была давать награждённому гражданство. Следующая награда, это орден Андрея Первозванного. Получаемая мужчинами за особые заслуги перед государством. Высшей женской наградой был орден Святой Екатерины. Эту награду могла получить женщина только за подобные заслуги. И награждение этими двумя ордена сразу давали право на гражданство. За военные заслуги полагались два ордена. Боевого Красного Знамени и За Заслуги на Поле Боя. Похожие по дизайну на советские ордена Красного Знамени и Красной Звезды. Ещё, для того что бы отметить личное мужество на поле боя, предлагался Военный Орден или Георгиевский Крест. Четырёх степеней. Им должны были награждаться только граждане. Для подданных полагался Знак Военного Ордена. И обладание всеми четырьмя знаками должно было дать право на гражданство.

Следующие награды можно было бы назвать знаками. Они были как полководческие. И имели почти все по четыре степени. За проведение наступательной операции полагался Знак Суворова, оборонительной Кутузова. Флотоводческие награды были представлены, соответственно знаками Ушакова и Нахимова. Меньшую, четвёртую степень знака мог получить и командир роты или, для флотоводческих, корабля. Высшую командующий армией, ну или командующий флотом. Ещё одна награда, Знак Александра Невского полагалась за проведение успешной операции против превосходящего противника, при незначительных своих потерях. И степеней не имела. Для награждения, за заслуги перед государством, в том числе и на гражданском поприще, полагались знаки Святого Владимира, четырёх степеней. И получение всех четырёх таких знаков давало право на гражданство. При этом можно было получив на военном поприще Знак Военного Ордена четвёртой степени, претендовать на знак Святого Владимира уже третьей степени. Ну и ещё были Знак Почёта и Знак за Заслуги Перед Отечеством. Для женщин так же вводился знак Святой Ольги, четырёх степеней. Который внешне был похож на введённый непосредственно перед революциями одноимённый орден. Которым была награждена только одна женщина. Потерявшая в ходе Первой Мировой войны всех сыновей. И внешне это был византийский крест, голубого цвета. У которого была орденская лента белого цвета. Ну и соотвественно вручался он должен был только женщинам. И за личные жертвы во имя государства[2].

Медалей было не много. За Отвагу и За Боевые Заслуги, на поле боя, и являлись по сути знаками орденов Боевого Красного Знамени и За Заслуги на Поле Боя. Ну а на гражданском поприще можно было получить медаль За Усердие. Являвшуюся уже медалью знака Святого Владимира. И имевшая четыре степени. Ну и были ещё медали За Спасение Жизни и За Храбрость. Полагавшиеся за героические поступки при различных ситуациях в гражданской жизни, например, при пожаре. При этом все медали, кроме как За Усердие, где добавлялись ещё две степени, бронзовая и медная, имели две степени золотая и серебряная. Все эти предложения Конева, по наградной системе, были приняты. И было принято решение заказать награды ювелирам. И составить списки награждаемых. Для последующей церемонии. Ну и на последки, деспот, предложил, для переброски орудий и специалистов по ремонту кораблей в Балаклаву, и другие крепости, использовать сугубо транспортные корабли в виде "Либавы" и "Одессы". После чего Конев совещание и завершил. Оставив решение вопроса с имеретинским посольством на потом. Благо они и сами были не прочь понаблюдать за развитием ситуации.

3

— Всю жизнь нравилось высокое средневековье? Вот и случилась мечта идиота, ты там, — пробурчал Конев и направил свою кобылу в сторону переброшенных, с галеры, на причал Керчи, сходен. Предстояло снять осаду с Керчи. Возле которой находилось несколько сотен всадников бейлика Ширин. Что бы потом нанести фланговый удар по главным силам татар блокирующим Феодосию. Для чего под Керчь, на гребных судах, были переброшены все силы кавалерии. Включая спешно сформированные три сотни кавалеристов-наёмников, организованные из бывших турецких рабов, взвода регулярной кавалерии, вместе с личным копьём деспота. А также отряда Гизольфи. Как, ни как Керчь была частью Тмутараканьского княжества. При этом отряд Гизольфи вырос, за счёт свеженабранных наёмников, до трёх рот. Правда платил им уже не сам Гизольфи, а все они считались на службе у богородицы. И платили им от её имени. Дополняли эти силы плутонг фузилёров, четыре полевых орудия и все щиты "гуляй города". Особенностью щитов, при их защитных, да и атакующих свойствах, ниже чем у боевых возов, было то, что в них можно было впрягать лошадь в толкающей упряжке. А не использовать только тянущую, что только и можно было использовать на возах. А давало возможность передвигать их по полю боя, в ходе сражения, с помощью лошадей. Причём в саму Керчь прибыл только деспот, взвод регулярных кавалеристов и отряд Гизольфи. Остальные высадились с поддерживающих их галер южнее города. Имея боевой задачей, после начала сражения, занять фузелёрами и орудиями гору Митридат. Обстреляв из орудий татар и ударив им в тыл кавалерией.

При этом сам гарнизон Керчи имел четыре сотни наёмных адыгов, отряд городских стражников в четыре десятка человек и сто двадцать человек ополченцев. Правда из Тмутаракани прибыл отряд добровольцев в два десятка человек из стражников и ополченцев. Да компания имела в городе десяток своих стражников. Ещё в городе были и выздоравливающие в госпитале, из числа раненых в боях до освобождения Феодосии. В их числе были и те, кто попал в это время. Но Конев решил никого из выздоравливающих с собой не брать. Оставив на них защиту города. Тем паче что со слов начальника стражи Керчи, руководившего обороной города, отряд татар постоянно менял свою численность. И в настоящий момент число татар в их лагере западнее города, в западного подножья горы Митридат, была человек семьсот. Если считать только воинов. А с обозниками там раза в два, если не в три, больше. При этом на горе находился дозор татар, наблюдавший за городом.

Правда галеры подошли к Керчи, как это и было предусмотрено планом, на рассвете. Ночью выгрузив обходной отряд, в десятке километров, от татарского лагеря. При этом воины, по примеру деспота, гребли первую половину пути, а потом стали отдыхать, уступив вёсла свежим гребцам. Которые и вели галеры всю ночь. А в результате Конев свалился на, не ожидавших такого, татар как снег, на голову. И сразу же объединив все силы в Керчи под командованием Гизольфи, правда возглавив кавалерию, приказал начать выдвигаться за стены, в поле. Что бы дать там сражение. Что вызвало суету и в лагере татар. Которые так же выехали из лагеря. Навстречу выходившим из Керчи её защитникам.

Вперёд выдвинулся выстроившийся в две линии, за щитами "гуляй города" отряд Гизольфи, усиленный городскими стражниками и ополченцами, имея во втором ряду стрелков. Упираясь одним флангом в городскую стену и прикрытый кавалерией, под командованием Конева, на другом. Пусть кавалерия и расположилась уступом назад, несколько за линией пехоты. При этом как только построение было законченно Конев приказал запустить в небо фейерверк. Давая понять обходному отряду, что сражение началось. Пусть татары и не сразу начали атаковать.

Да и, командовавшего татарами, каймакана бейлика Ширин, уже знакомого с тактикой противника смутило то, что те остановились и стали чего-то ждать. Но так как ничего не происходило, он попытался было засыпать пехоту противника стрелами. Но щиты достаточно надёжно прикрывали пехоту противника. А его стрелки из арбалетов и ручниц[3], в ответ, стали весьма эффективно прорежать татарские ряды. Вынудив татарского военачальника сменить тактику боя. И попытаться завалить щиты, зацепив их на скаку кошками на верёвках. Пара щитов от этого завалилось, но и потери татар оказались слишком велики. А что-то ещё придумать каймакан не успел.

На горе Митридат послышались выстрелы из огнестрельного оружия. А потом на её плоскую вершину выскочили четыре орудия, которые сходу развернулись во фланг построения татар, и с полсотни всадников. Последние правда спешились и выстроились в четыре отряда по две шеренги, прикрывая орудия. Которые, их расчёты, сняли с передков и направив на скопления татар, дали залп картечью. А потом ещё один и ещё. Заставив отхлынуть татар подальше от горы Митридат, смяв ряды. После чего орудия разделились на пары. Одна пара перейдя на ядра продолжила обстреливать воинов татар, а вторая пара накрыла картечью их лагерь. Пока в него не ворвались три сотни воинов кованной рати[4]. Которые быстро проскочив лагерь погнали находившихся в нём татарских обозников к их же воинам. А навстречу им двинулась пехота Гизольфи. Обходя которую по флангу помчались на татар и адыги ведомые Коневым.

Татары попытались было вырваться из ловушки, но две, сидящие на свежих конях кавалерийские лавы, быстро нахлынули на попытавшихся организованно сбежать татар, зажав их, и вступив с ними в кавалерийскую рубку. Из которой смогли вырваться только отдельные татарские всадники. Которые и стали удирать бешено стегая своих коней плётками. Следом за ними помчались ранее обиженные ими адыги. А всех остальных спешили. Кого насмерть, а кого ранив. Относительно целыми, из татарских воинов, в плен попали единицы. Обозникам татар, в этом отношении, повезло больше. А подъехавший к пленным Конев приказал выделить из их числа двух самых молодых подростков. Сказав остальным, на старорусском, с которого один из татар перевёл своим, что они пойдут на обмен. И их поменяют на ранее захваченных пленников. Ну а пока они поработают. Пусть и на тяжёлых работах. Но им за работу будут платит и будут кормить. Если кто выполнит норму. При невыполнении нормы будут давать половинную пайку еды. А тем, кто будет хорошо работать будут сверху доплачивать. Ну а юношей он потом отпустит, что бы они сказали, кого именно будут обменивать. Тут один из воинов бывших при Коневе резко тронулся вперёд, а потом сбил лисью шапку с головы одного из татар. И ей на плечи упали две тёмные косы. Татары заволновались, но русские направив на них оружие заставили их замереть. А Конев приказал вывести девушку из окружения остальных пленных. А потом протянул воину, заметившему, что это девушка, горсть монет, общей суммой в четыре флорина[5]. Произнеся: Это доплата, за то, что высмотрел и не струсил показать. Татарин переводивший остальным, срывающимся голосом, спросил, что теперь с ней будет. На что деспот ответил, что они с девами не воюют. И она будет при лекарях, помогая им. Ибо не гоже девушке камни таскать и землю копать. Ну и если она захочет, то её потом тоже обменяют. На кого-то из их пленных или захваченных ранее пленников. После чего пленников погнали в город.

Но операция, с завершением этого боя продолжилась. На следующий день отряд Гизольфи, усиленный кавалерией адыгов, фузилёрами и четырьмя пушками, со всеми щитами "гуляй-города", вышел из Керчи и направился на запад. К устью реки Чурюк-Су. Зачищая эту часть Крыма от стойбищ бейлика Ширин. Сопровождаемый шестёркой галер, шедших вдоль северного побережья Крымского полуострова. Ну а Конев, со всей оставшийся кавалерией, погрузился на дюжину гребных судов и направился в северную часть Феодосийского залива. Предстояло нанести удар по силам татар у Феодосии. И вернуть под свой контроль Старый Крым. Организовав оборонительный рубеж по восточному берегу реки Чурюк-Су. Пусть там и такая речка, что её курица в брод перейдёт. Но это было необходимо сделать, прежде чем начать решать другие проблемы.

Интерлюдия 7

Над Феодосией опустилась ночь. Город отметивший новую победу и снятие очередной осады, в этом году, с наступлением темноты затих. И только огни в окнах домов давали, какой-то свет. В самых бедных домах это были лучины. Или в лучшем случае факела. В домах, где жили семьи побогаче, это были масляные светильники, а то и свечи. Но в домах цитадели, или центра города, где обосновались новые аристократы, светились гораздо более яркие светильники. Работающие на электричестве. И в свете такого светильника на кровати, под балдахином, что было предметом роскоши, лежали мужчина и женщина. И последняя произнесла:

— Дорогой, я так больше не могу.

— Ну, а что делать, милая. Мы сюда попали. И надо как-то выжить. Пока у нас это получаться.

— Вот именно, дорогой, получается выжить. Я же ещё молода, и хочу пожить. Я хочу развлечений, хотя бы балы, приёмы, другие увеселения...

В ответ мужчина, усмехнувшись, напел:

— Балы, красавицы, лакеи, юнкера,

И вальсы Шуберта, и хруст французской булки.

Любовь, шампанское, закаты, переулки,

Как упоительны в России вечера[6].

— А почему бы и нет? — лукаво улыбнулась, в ответ, женщина, — Только не красавицы, зачем они мне, а красавцы. И ты первый из них. Но буквально необходимо убрать этого деспота. И сделать тебя королём, а меня королевой. Ведь ты же монархист. И вся армия под тобой. А после сегодняшней победы, тут под Феодосией, над татарами, твой авторитет в ней велик как никогда. Татар разбили, а потери совсем небольшие. Из наших, ни тут, ни под Керчью, никто, в этот раз, не погиб. А из местных... Ну их не так жалко. Но и как я поняла, и их погибло тоже совсем не много.

Мужчина в ответ поцеловал женщину и произнёс:

— Видишь ли, что бы стать королём одного желания или армейской силы мало. Для этого ещё и какой-то документик, от папы римского, нужно будет получить и корону. А для этого необходимо быть католиком. И потом чем тебя пока Клим не устраивает? Он же всё правильно делает. И всё на благо нам. И пока всё, в общем, у него получается. Стоит ли менять? По крайней мере, сейчас. Ведь пока его знания как историка весьма полезны. Да и тут существуют проблемы с вальсами Шуберта. Точнее проблема заключается в их отсутствии. И необходимо будет их как-то ввести.

— Устала я, дорогой, — женщина тяжело вздохнула и спросила, — А что мешает принять католицизм, если это для дела нужно. И получить необходимое от папы римского.

Мужчина в ответ поморщился и произнёс:

— А то, что потом у нас не будет ни каких связей с Россией. А верить, в помощь от римского папы, у меня, ни каких предпосылок нет. А у нас есть стратегическая цель помочь именно своей стране.

Женщина в ответ только поджала губы и прильнула к мужчине всем телом, преданно посмотрев ему в глаза:

— Понятно. Но думаешь легко, когда всё взвалили на тебя, и эту промышленность, и растениями занимайся, и медициной, и образованием, и за этими дикарками проследи. А я отдохнуть хочу. А все эти службы в церкви отстаивать, у меня, желания нет. Да и театр, что в городе есть, это такое убожество. Представляешь, в труппе одни мужчины, они даже женские роли играют.

— Ну да, до появления первых женщин, на сцене, ещё лет сто[7], — кивнул в ответ мужчина, — Ну разреши принимать туда и женщин. Думаю, какое-то количество куртизанок, в Каффе было. А они почти профессиональные артистки. По крайней мере, опыт, в похожей деятельности, имеют. А сейчас потеряв покровителей явно остались без возможности заработать кусок хлеба как привыкли. Пусть заработают игрой в театре.

Женщина тяжело вздохнула и произнесла

— Подумаю. Но всё равно, дорогой, от всего этого от всего этого зубы сводит. А я хочу развлечений, а не заниматься делами двадцать четыре часа в день и семь дней в неделю. И эта война мне совсем не нравиться. Я не та малолетняя пиромантка, что буквально наслаждается, от грохота, дыма, пламени и выстрелов. И больше не хочу носить эту кирасу. Я девочка и хочу спокойствия и благополучия. А с Климом, эта война, будет длиться бесконечно. Конца и края ей не видно. А ты бы объявив себя королём это сразу прекратишь.

— Ну да, милая, ты девочка и хочешь туфельки и платьице, — улыбнувшись, произнёс в ответ мужчина, — Но думаю что практически всё. Для большинства, из нас, война закончилась. Для тебя так точно. Хотя, чувствую, тут все попытаются нас проверить на прочность. Рано или поздно, но попытаются отобрать у нас это благополучие. Время сейчас такое. И люди соответствующие. И для них, твоё благополучие, а оно по местным меркам весьма и весьма высокое, это есть личное оскорбление и повод попытаться отнять. И нам придётся постараться, что бы ни у кого это не получилось. А это войны. Что поделать местные иначе не понимаю. И придётся постоянно держать наготове оружие. Но уже решено, что вы больше в бои не пойдёте. Ты, прелесть моя, как и женщины, помимо добровольцев, так точно. И провозгласить себя можно кем угодно. Хоть императором галактики. Вопрос в том, чтобы это признали остальные. Так что тут лучше не спешить и мне с богородицей не конкурировать. Мятеж против неё тут не поймут. Да и с тебя же вроде обязанности потихоньку снимают. Промышленность и сельское хозяйство уже сняли. Остались, наука, культура, образование и здравоохранение. Думаю, потихоньку, в твоём ведении, останется только образование. При твоём уже существующем положении. А всех забот то будет, университет, да школы. Не так-то уж и много забот. Вот тогда и начнёшь развлекаться. И думаю это случиться уже скоро.

— Ну пройтись по магазинам тоже было бы не плохим развлечением, но тут этого нет. Только рынок, и какие-то лавки, с убожеством в них. Ничего такого нет, что бы захотелось купить на столько, что бы аж руки задрожали, как увидишь, — произнесла в ответ женщина. На что мужчина ответил:

— Ну с этим тут да сложно. Хотя Феодосия и считается местным центром цивилизации. Но этот вопросом, думаю, как победим, решать будем. Что бы тут и дальше было место, куда стекаются товары. Но пока надо решить вопрос с духовными развлечениями. У местных это казни и церковь, но тебе, милая, явно нужно, что-то иное.

Мужчина внимательно посмотрел на женщину и, снова поцеловав её, добавил:

— А не замахнуться ли нам на Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира[8]? И поставить его произведения "Отелло", "Ромео и Джульетту". "Гамлета" наконец. Сразу же сделаешь местный театр центром цивилизации. А если уж поставить "Слугу двух господ" или "Собаку на сене", то об этом театре тут же заговорят во всём цивилизованном мире. Ты сразу же станешь известна при всех дворах.

Женщина прищурилась и произнесла:

— Дорогой, ты так считаешь?

— Ну а что, времена, в этих произведениях, милая, отыгрываются или полностью соответствуют сегодняшним, или весьма близкие по времени. Адаптировать будет относительно не сложно. А сами, по себе, произведения будут весьма новаторскими для этого времени. И крайне необычными. При этом, прежде чем развлекаться, эти самые развлечения, не помешает, самим ещё и организовать. Если, ты, сама тут развлечения не сделаешь, то никто, их, за тебя это не сделает. А то, да, тут развлечений, в нашем представлении, особо то, и нет. И за развлечения, у местных, вполне казни проходят. А ты под эти пьесы, что я озвучил, и сделаешь отдельные арию, оперу, оперетку и варьете. При желании тут можно и карнавал организовать, а там и казино открыть.

— Хорошо, я подумаю, над этим, дорогой, — задумчиво ответила женщина, откинувшись на спину, и добавив, с ехидством в голосе, и хихикая при последних своих словах: — И арию, как театр, я сделать не смогу[9]. Ария, это, именно вид музыкального произведения, а не вид театра.

— Я старый солдат, прелесть моя, и не знаю слов любви[10],— ответил было мужчина, заставив женщину тихонько захихикать. Потянуться, сцепив руки в замок над головой, а потом перевернуться на живот. И проводя пальцем по груди мужчины произнести, лукаво смотря на него, произнести:

— Я бы так не сказала. По мне. так ты, милый, их как раз не только знаешь, но и вполне умело применяешь. На практике. И я подумаю над твоими словами. Но ты обещай мне, что мы скинем Клима и сделаем главным тебя. А я стану тут первой леди. Хорошо, дорогой?

— Хорошо, хорошо, прелесть моя. Мне и самому не нравиться то, как он организует государство. Слишком уж много предоставляет свобод и вольностей. А по мне так времена сейчас не те, чтобы разводит демократию. И если уж не монархия, то консерватизм и жёсткая вертикаль власти, наше всё. Необходимо исходить из существующих реалий. Порядок должен быть во всем.

— Ну да, милый, свобода, для своих и закон, для всех остальных, — поддакнула женщина, — Но обещай, что уберёшь Клима, от власти.

Мужчина кивнул и добавил:

— Да, но сделаем это потом. Несколько позднее. Всё одно послушной армии у меня ещё нет и её необходимо создавать. Так что, пока, попробуем законным путём. На ближайших выборах, — женщина кивнула, произнеся: "хорошо милый, так и сделаем", а мужчина продолжил, пытаясь увести разговор несколько в сторону, — Ну а пока займёмся своими делами. Я армией, да и идущюю войну никто не отменял, нужно командовать. А, ты, своими делами, в том числе и культурой. Кстати, тут можно будет организовать и пьесу на основе "Здравствуйте, я ваша тётя!" Но только с тетушкой, из какой ни будь колонии Венеции, тут, как я заметил, венецианцев особо не любят. Вопрос как передать идиому, про страну, где много диких обезьян. Или как эта идиома звучит на английском, из страны, где много бразильских орехов, а точнее придурков. И, под это дело, можно будет создать, в Феодосии, и ещё один театр. Театр сатиры и юмора.

— Хорошо, я этим займусь. А пока...— только и ответила женщина. А потом подалась вперёд, и буквально легла на грудь, лежавшего на спине мужчины. Одновременно призывно смотря ему в глаза.

4

Конев сидел за столом в одной из комнат Дворца Коммуны, в цитадели Феодосии, охватив голову руками. От нахлынувших проблем голова буквально раскалывалась. И как оказалась завоевать жизненное пространство, да и удержать его, это не самое сложное. Гораздо сложнее всё это заставить функционировать как единый механизм. Да и ещё создавая его заново. Буквально с чистого листа. Особенно с жуткой нехватки любых ресурсов. Начиная от времени и заканчивая банальным порохом. Когда всего этого катастрофически не хватает. Ведь тот же порох, что они могли использовать, был только тем, что они захватывали у противника. Свои запасы селитры, даже той, что смогли собрать на занятых территориях, закончились. Нет, селитряные ямы были заложены. Причём возле всех крупных городов. Но созреет селитра, в них, даже не в следующем году. А года через два. А пороха требовалось огромное количество уже сейчас. И на флот, и на подготовку армии. И пусть пиротехническая лаборатория проверяла весь захваченный порох на его пригодность и приводя к его общему знаменателю[11]. Одновременно зернуя пороховую мякоть.

Да какое то производство всего необходимого наладить получилось. Получилось начать и использование местных ресурсов. Например, добычу железной руды, под Керчью, и получения с Кавказа древесного угля. Что позволило соорудить примитивные домны и начать там производство чугуна. Пусть и плохенького, с большим содержанием шлака в чугуне. Но ядра и картечные пули из этого вполне можно было делать. А ведь уголь был нужен ещё и кузницам, чтобы ковать оружие. Да и для производства цемента, добыча сырья, для которого, уже была организованна под Новороссийском, тоже. Хотя уголь, пусть и плохонький, да и мало его было, как выяснилось, в Крыму всё-таки имелся. В верховьях реки Кача, у горы Бештан, несколько западнее крепости Фуна. Но пока эту территорию они не контролировали. Да и было угля там не много. Его добыча была начата при Врангеле, и с перерывами продолжалась до одна тысяча девятьсот сорок девятого года. А получить уголь из Азова больше не получалось. Город был в осаде. Хотя по реке в него не только доставляли припасы, но и приплывали купцы. Северное ответвление Великого Шёлкового Пути продолжало работать.

Но прямо сейчас было необходимо другое. В первую очередь оружие. И на его производство пошли все запасы. Как захваченные, так и имевшиеся на кораблях. Из тех же звеньев старых якорных цепей начали ковать клинки. А листы железа стали сваривать между собой молотами, делая их необходимой толщины, а потом формировать из них пластины. Которые потом обковывались вокруг прута, с завариванием шва ковкой. Потом на одной стороне получившейся трубы наворачивалась резьба. И в неё вкручивался железный болт. После чего в трубке просверливалась запальное отверстие. Возле которого размещали, сваркой, запальную полку. Ну а сам ствол помещался на грубом ложе и приделывался фитильный замок[12]. Хотя и про кремневые замки не забывали. При этом переделывалось трофейное огнестрельное оружие, местные ручницы. На которых так же устанавливались запальные полки и фитильные замки. Длинные стволы бывших ручниц оборудовались ружейными ложами, а короткие пистолетными рукоятками. Превращаясь в аркебузы и первые пистолеты. Ну и всё длинноствольное огнестрельное оружие оборудовалось штыками. Где стальная пластина делилась на две части. Одна, из которых превращалась в довольно широкий треугольный клинок, а вторая, так же ковкой, сворачивалась в трубку, и в ней проделывалось Г-образное отверстие, для крепления штыка на стволе[13].

Получилось организовать сбор и получения поташа из золы. Да и нефть, пусть и в мизерных количествах, начали собирать. Используя для её добычи как колодцы в степи Керченского полуострова, так и закупая кувшины с ней на Кавказе. Хотя переработка нефти, получаемого, при производстве древесного угля, дёгтя, а из каменного угля, каменноугольной смолы, осуществлялась только в лабораторных объёмах. Хотя и получилось выделить из этого весьма интересные вещества. Но всё это сейчас развивалось только на перспективу. Промышленное производство, ни красителей, в массовом количестве, ни взрывчатки, ни даже безопасных спичек, пока наладить не получались. Хотя какие-то успехи были. Такой краситель, как Берлинская лазурь был получен. А единственное промышленное производство, которое, по сути, удалось организовать, стала перегонка спирта. С началом производства на этой основе алкогольных напитков.

Плюс, бывший только что в кабинете Огурцов, сообщил, что в Азове скопилось большое количество товаров, в частности перца и шёлка, которые как бы следовало пропихнуть в Европу. И которые Конев приказал выкупать и готовиться, к перепродажи всего осенью. Но тут Конев вспомнил, про один местный феномен. Республику в городе Дубровник. Которая в данный момент была вассалом османов. И которая, умудрялась, при этом, сохранять нейтралитет с Венецией и её союзниками, торгуя как с ними, так и с турками. Причём имея право свободно торговли во всех владениях османов. И Конев предложил Огурцову, выявить среди людей, находившихся на занятой ими территории, тех, кто связан с Дубровницкой республикой, и через них начать торговлю с Европой. Используя реки Дунай и Днестр. Для чего предложил направить рейдеры ближе к портам Турции и попытаться найти там хоть одно из трёх сотен судов этой республики и привести его в Феодосию. Где и сделать торговое предложение. Начав получать выгоду от своего положения на Великом шёлковом пути.

Благо после разгрома флота османов противостоять их кораблям было практически некому. Ни грузины, не молдаване, ни литовцы боевых кораблей не имели. Флот и небольших полугалер, общим числом более сотни мог быть только у венгров. Но использовали они их в основном на Дунае. Да и корабли были небольшие, и для морских переходов мало приспособленные. Ну а пираты братьев Гуаско были скорее опасны небольшим торговым кораблям. Что и привело к тому что, не имея сильных противников, на море, они перестали держать флот в кулаке. И стали использовать его более свободно. И корабли стали расползаться по порам. Так оба барка и "Полтава", с "Императрицей Марией", с небольшим отрядом галер, для их охраны ушли в Геленджик. Что бы пройти возможный ремонт в закрытой бухте. А галеры стали формировать отряды, базирующиеся на порты, которые они же должны были и защищать. При этом в Феодосии, как в самом защищённом порту, стали собирать галеры, которыми командовали девушки или младшие из подростков. Что бы их меньше подвергать опасности. Тем паче, что для прикрытия города на якоря возле него встали "Гото Предестинация" и "Штандарт".

Плюс пришлось решать вопросы с награждениями. Наиболее отличившиеся как граждане, так и подданные получили награды. Нельзя сказать, что награды раздавались направо и налево. Выдавались награды действительно за серьёзные свершения. Но всё равно некоторые получили по несколько наград. И самым награждённым, по количеству наград оказался Заккария де Гизольфи. Которому вручили сразу три награды. Знаки Кутузова и Суворова, третьей степени, за битвы под Керчью и штурм Феодосии. Ну и знак Святого Владимира, четвёртой степени, за содействие присоединенинию территорий к Федерации Россия. Пусть и за плату. Одновременно намекнув наградой, на получения возможного гражданства. При этом Конев заметил, что молодёжь, из числа попавших, в это время, и не получившая награды заметно приуныла. Ну и желая подсластить пилюлю, Конев разрешил участникам боёв носить значки в виде щита или меча, можно и комбинируя их, с количеством щитов и мечей, соответствующих числу боёв, в которых участвовал. Ну, или, с нанесением, на знак, соответствующей цифры. А тем, кто был ранен, было разрешено носить нашивки по количеству и тяжести ранений. В общем довольными оказались все.

Гораздо сложнее оказалось с преступлениями. И это было не банальное воровство. Где все забирали любую вещь, как только могли это сделать. Но и происходили разбойные нападения. Причём не только на улицах, включая и цитадель Феодосии. Где оказался тяжело ранен кинжалом один из морских офицеров. Когда попытался сопротивляться разбойному нападению. Но, помимо этого банального разбойного нападения, была даже попытка нападения, на один из домов, где жила одна из женщин, принадлежавшая к новой элите. Когда банда вломилась в дом и попыталась захватить хозяйку. Хорошо на помощь ей пришли слуги. Да и патруль стражи прибыл быстро. Как оказалось, это были наёмники, которых наняли выкрасть, кого-то из новой элиты, и потом вывезти в степную часть Крыма. В общем, пришлось заниматься ещё и обеспечением безопасности в своих городах. Особенно на территории находящейся во владении компании, и где проживала новая элита. Ну а в этом случае слуг наградили золотой медалью За Храбрость, стражников золотой медалью За Усердие, ну а виновных, в обоих случаях, пришлось, в соответствии, с духом и законами времени, когда не то что нет таких понятий как толерасность или лояльность, но и порой даже милосердие воспринимали как слабость, банально публично и жестоко казнили.

К тому же, тут возникали проблемы не только военного, но и политического характера, которые предстояло решить. Война продолжала полыхать на всех границах. Ногайцами был захвачен Славянск-на Кубани. Абхазы захватили Новый Афон. А джигеты заняв Цандрапыш, при поддержке кораблей и пиратов братьев Гуаско, да и вообще княжества Гурия, в конце концов захватили Адлер и осадили Сочи. Помимо, этого замка, в осаде были крепости Сухуми и Азов. Первый осаждали мегрелы. Второй ногайцы. Так что возникла необходимость активизировать свои дипломатические усилия.

И тут появилось предложение нанять на войну с Большой Ордой ещё и казаков. Первоначально хотели направить к ним, отправленными было в Алушту и Балаклаву, с орудиями, зарядными ящиками и расчётами, "Либаву" и "Одессу". Но эти корабли, достав в Балаклаву людей и груз, ещё до этого вышли в море, в балласте, и исчезли. Больше не выходя на связь. Находящимся в крейсировании, в западной части Чёрного моря, шхунам было приказано начать их поиски. А так как они оказались безрезультатными, то было принято решение отправить к казакам, на Днепре, вместо этих судов, куттер "Лукулл". С сотней стрелков на борту. Так как возникло предложение, что их могли захватить братья Гуаско.

Нет, в военном плане ответные меры были приняты. Небольшие отряды, на галерах, из стражников и ополченцев из Керчи и городов Тамани были направлены в Азов, и на помощь выбитому, из Славянска-на-Кубани, отряду. Хотя оба эти отряда до сотни человек не дотягивали. Но, на Тамань, готовились перебросить усиленный ротой наёмной пехоты, плутонгом фузилёров и сотней наёмных тяжёлых кавалеристов, отряд Гизольфи. Со всеми щитами, "гуляй-города" и усиленный десятью пушками. Четырьмя полковыми трёхфунтовками и шестью полевыми шести фунтовыми орудиями. Что бы тот, при поддержке галерного отряда и заключив союз, с местными адыгами, нанёс поражение ногайцам. Вернув под свой контроль Славянск-на-Кубани. И пройдя до Азова, снял осаду с этого города. В Алушту, Фуну и в Балаклаву было направленно сорок восемь орудий, с расчётами. Дюжина трёхдюймовых полковушек, и по восемнадцать шестифунтовых полевых и двенадцатифунтовых батарейных пушек. Ну а для прикрытия Феодосии со стороны степного Крыма, в Старый Крым был направлен отряд, сформированный как из стражников и ополченцев Феодосии, общим числом в три сотни, при поддержке роты наёмных пехоты, сотни наёмных тяжёлых кавалеристов, восьми сотен наёмных адыгов и десятка пушек. Четырёх полковых и шести полевых. С ними должны были быть направлены и все боевые возы. Для создания опорных пунктов.

Ну а возле Феодосии, в полевом лагере, начала свою подготовку полевая армия. В составе, которой оказалось две роты аркебузиров, две роты пикинёров, сотня наёмных тяжёлых кавалеристов, взвод регулярной кавалерии, и шестнадцать орудий. Четыре полковушки, и по шесть полевых и батарейных. Ну и в лагере оказалось под четыре сотни рекрутов, которых необходимо было ещё организовать, экипировать и вооружить. Ну и, хотя бы по минимуму, обучить. Ещё одна рота наёмной пехоты, при трёх с половиной десятков стражников компании, собранных их них в других городах, на трёх скампавеях и галере "Екатерина Великая" отправились в Сочи. Что бы, при поддержке местных вернуть под свой контроль Адлер, помочь Сухуми. И устроить весёлую жизнь побережью противника. Война продолжалась.

При этом, имеретинский царевич Александр убыл к себе. Дождавшись того как с Феодосии была снята осада татар. Ну и когда, отряд из состава гарнизона, при поддержке наёмников, том числе и конницы адыгов, направился к Старому Крыму. И через сутки доложил, что это город снова занят. А к татарам отправлены посланцы, из числа пленников, с предложением обменять их пленных на захваченных татарами ранее людей. Можно и на христиан, с севера. После этого принц и отправился в Поти. Но перед этим у царевича с Коневым был разговор. Где Александр напрямую спросил, что ждёт их царство. Так как он уже понял, что это пришельцы из другого времени. А деспот у них изучал историю.

Пришлось Коневу рассказывать имеретинскому царевичу историю, что его отец вскорости будет убит, их царство будет завоёвано соседним Картлийским царством. Так как князья на западе Имерети не признают Александра настоящим царём. После этого вся Грузия окажется, завоёвана южным соседом, Ак-Коюнлу. Но их спасёт то, что правитель этого государство вскорости скончается. Его потомки начнут гражданскую войну. И войска уйдут Ак-Коюнлу с территории Грузии. И только тогда Александр воссоздаст Имерети. Но объединить под своей властью Грузию не сможет. И потом будет официально закреплено разделение Грузии на три царства и несколько княжеств. После чего эти территории окажутся, частично, завоёваны турками, а большая часть Грузии окажется местом войны между Турцией и Персией. Государством, которое возникнет на самом большом обломке Ак-Коюнлу. Попадая под контроль победителя.

Это заметно расстроило принца, и он поинтересовался, "что им делать". На что Конев прямо ответил, что если они заключат союз, против турок и других внешних врагов, то их врачи помогут с проблемами отца Александра. И возможно получиться избежать его смерти в ближайшее время. Плюс все эти князья, что потом выступят против Александра, сейчас воюют с кампанией. Поддерживаемой их государством. Что приведёт к тому, что армии этих княжеств будут разгромлены. И царь Имерети сможет подчинить эти владения себе, как это делает сейчас король Франции, полностью ограничивая власть своих феодалов, и превращая своё королевство в абсолютную монархию. И тут они готовы будут передать все владения, этих князей, царскому роду Имерети. Но с определёнными условиями, первое это предоставление экстерриториальных торговых факторий для компании. Второе, это участие в войне с князьями и Турцией. С направлением Имеретией, на помощь, контингента войск, в восточную Турцию. Ну и заключение официального союза между их государствами. С запретом вести сепаратные переговоры, не пригласив на них союзника. В ответ Конев пообещал передать Имеретии всё побережье, от Батуми и до Гагры, и оказать помощь оружием. Плюс при нападении на царство, направить им на помощь свои войска. Но Александр не имел полномочий заключать такой договор. И поэтому обещал только передать эти предложения своему отцу.

Вторым союзником, который мог быть, для их державы, полезным был господарь Молдавии, который, правда, был в этот момент вассалом Венгрии. Но пока Молдавия вполне успешно сдерживало наступление на них турок по линии Дуная. И даже готовили, совместно, с королевством Венгрия, вторжение в Валахию. Пока держался Крым и поэтому удара турок и крымчаков, в тыл, можно было не опасаться. При этом ближайшим опорным пунктом молдаван был замок Иличе. Находящийся в устье Днепра. На месте древнерусского города Олешье. И который оказался захваченный молдаванами, у генуэзцев, два десятка лет назад. Которые перед этим купили этот замок. И капитану "Лукулла" было приказано сделать остановку в этом замке и попытаться договориться с его комендантом о сообщении, об них в Молдавию. И о том, что они хотят союза с господарем. И где-то в устье Днепра должно было находиться русское посольство. Во главе с боярином Алексеем Ивановичем Старковым, направленное было в Мангуп, за княжной Еленой. Которое Конев приказал найти и выйти с ним на связь. Пригласив в Феодосию.

Ещё одним потенциальным союзником Конев видел осетин. Которые, увы, жили слишком далеко. Что бы войти в сношения с ними на прямую. А отправлять посольство, через враждебных ногайцев или грузинских князей, было рискованно. Но у них были две девушки, подаренные Александром, из этих мест. И Конев распорядился привезти их к нему. Этим вечером.

Тут в кабинет вошла Аминэт, которая, и произнесла:

— Клим, там к тебе привезли двух девушек, в сопровождении офицера, — после этого она посмотрела на деспота и, увидев его состояние, добавила, — Может, отошлёшь их? На тебе лица нет. Поехали домой.

На что Конев, тяжело вздохнув, ответил:

— Нет, они из Осетии, а я там хочу найти союзников. Плюс там есть то, что нам очень необходимо. Свинец и такой метал как цинк. А они нам очень нужны, — при этом он положил руку на талию молодой женщины. И та тут же подалась вперёд, прижавшись к нему жарким бедром. Конев в ответ по-доброму, улыбнулся и произнёс:

— Распорядись, что бы нам сделали кофе, девушкам по женскому рецепту. И пусть войдут. А потом поедем домой.

— Хорошо. Но я тут посижу, что бы ты не сильно задерживался, — произнесла в ответ черкешенка. И вышла из кабинета.

Во времена автоматической стиральной машины, моющего пылесоса, посудомоечной машины, газовых или электрических плит, кухонных комбайнов, сдобренных мощными моющими средствами и хорошей бытовой химией, прислуга это скорее знак статуса. Так сказать, понты, а не необходимость. А вот когда стирать нужно в проруби, из всех средств поддержания чистоты только метла и тряпка, а готовить нужно на очаге, отапливаемом дровами. Которые было необходимо ещё и нарубить, принести, напилить и наколоть. А перед этим ещё и натаскать воды и всё порезать ножом вручную. И тут осознаёшь, что в это время без прачек, горничных, кухарок, кучеров, конюха, да и остальных было, особенно тех, кто всем этим должен был руководить, не справиться. Особенно когда всё время занимают дела государственные и военные. И даже нет времени поухаживать, за понравившейся женщиной. Благо средневековой жизнью, именно жизнью, а не её отыгрышем, ты сыт по горло. Но как говориться, если попал в ситуацию, то пищи, но беги. Тем паче, что за тобой стоят люди, которые тебе доверились. Да и это были времена, когда прислуга буквально становилась частью семьи. И ей, особенно если хозяин был хороший частенько завидовали, не ставшие счастливчиками. Хотя с другой стороны редкая женщина откажет в своём доброжелательном отношение, на его внимание, главе государства. Вот и Аминэт не стала отказывать. Ещё более укрепив своё положение, в маленьком коллективе, обеспечивавшим возможность деспота заниматься своими делами. Не отвлекаясь на бытовые проблемы.

Интерлюдия 8

Для них двоих, Афшийны и Барикки судьба резко переменилась, когда при набеге вайнахов, на селения осетин, их захватили нападавшие. А потом продали купцам. Которые, догадавшись по именам, что они, из благородных семей и узнав, что они ещё невинны, а значит стоят дороже, с сильным бережением их, переправили обоих через горы, в Грузию. И там перепродали во дворец одного из, враждовавших друг с другом, грузинских царей. Но они не задержались и там. Их погрузили на корабль и повезли в подарок. К каким-то непонятным пришельцам. Про которые рассказывали жуткие страсти. И что они великаны, на голову выше всех, и что лошади у них огромные, как горы. А сами они закованы в непробиваемые доспехи. Что приплыли они на огромных, стальных и неуязвимых кораблях. Которые могут плавать без вёсел и парусов. На которых, к тому же, стоят гигантские пушки. Извергающие струи пламени и дыма, с великим грохотом. Метающие огромные железные ядра, сносящие всё, на огромное расстояние. И вообще они вооружены страшными ружьями, с кинжалами на них. Не ведают ни поражения, ни пощады. Да и вообще они пьют пылающую воду. И их должны были отдать этим чудовищам.

И эти слухи подтвердились. Сначала они приплыли в город с названием Геленджик, где принц Александр, возглавлявший делегацию грузинского царя, надеялся застать этих пришельцев. Но оказалось, что ни уже ушли захватывать следующий город. Разгромив тут и турок, и местных князей, напавших на них. Но и в городе Феодосия они не застали их. Их корабли, разгромив тут турок и татар и захватив город, ушли на юг. Но как оказалось пришельцы были христианами и выступали от имени девы Марии. И город не грабили, и никого не убивали. Что несколько успокоило девушек. А сами пришельцы ушли на юг. Но и там, в городе Судак, они их не застигли. Хотя следом плыли на всех парусах. Горд был уже захвачен у турок. Но выглядел так, как будто сражения в Судаке не было. А пришельцы пошли дальше громить большой турецкий флот. И корабли с ними и принцем Александром немедленно отправились следом. Застигнув пришельцев, когда они захватывали следующую турецкую крепость.

И слухи подтвердились. Там были гигантские железные корабли. Которые двигались, без парусов и вёсел. И с их бортов, с жутким грохотом, вырывались струи пламени и дыма. И были видны вылетающие из жерл страшных орудий, огромные ядра. Которые с такой силой ударялись в стены и башни, что только обломки камня летели в разные. И казалось, что от этого качались сами башни. Ну а на борту этого страшного корабля, на который они долго взбирались по широкой стальной лестнице, с перилами, их встретил закованный в стальной доспех великан. Что был на две головы выше них. И на голову выше самого высокого из прибывших с ними мужчин. При этом на доспехе, деспота пришельцев, были видны вмятины от ударов. Но доспех был целым. Ну а на палубе в загоне был виден огромный, как гора, серый конь. Который, несмотря на то, что рядом громыхали пушки, спокойное жевал отборный овёс.

Они тогда очень испугались, особенно когда их передали суровой женщине. Что была ростом с их мужчин. И носила украшенные тонкой и изящной чеканкой доспех и шлем, тоже с ярко-красным плюмажем, как и у их деспота. И женщина была вооружен длинным, узким, стальным мечом. И оружие, и доспехи этой женщины стоило не меньше, чем весь аул, любой из них. И она повела их вовнутрь этого корабля. Похожего на крепость. Где им приказали переодеться в новую одежду. А старую сдать в стирку. После этого их привели в комнату где из стен били струи горячей воды. Тут же на стене было жидкое мыло, которое выдавливалось из коробочек, на стене, при нажатии на них. И это мыло вкусно пахло. А в конце концов они вытерлись полотенцами и высушили волосы под струями горячего воздуха.

А потом их в новых одеждах отвели в красивый зал для пиршеств и там их вкусно и сытно накормили. Из нескольких блюд. При этом еда находилась не в грубых глиняных мисках, а на покрытых белой или разноцветной глазурью красивых и дорогих, очень аккуратных блюдах. И сама еда, скорее даже яства, была посолена и поперчена. При этом и соль, и перец, ещё и стояли на столах. И они действительно вкушали блюда, слыша, как над головой, грохочут пушки. Разрушая турецкую крепость. И наблюдая в круглые окна из стекла, как на берегу двигаются ровные ряды воинов, периодически скрываясь в облаках густого дыма, от залпа своего оружия.

И пока они ели, в этом зале, то к ним подошёл молодой человек, Бабочиев Селан Иналукович, который стал разговаривать на понятном им языке. И сам оказался из мест, где живут осетины. Только, из времени, на полтысячи лет позднее. Но его понять можно было. И они понимали его. И он объяснил, что он не рабыни. А за работу будут получать деньги. И сначала он показал им что им предстоит делать завтра. Спускаться вовнутрь, корабля, брать там мешочки с порошком, и нести их к пушкам. Отдавая их мужчинам, когда те это потребуют, а потом возвращаться за новой партией. Ну а их отвели в комнату, где жили девушки, с кроватями, расположенными одна над другой.

А на следующий день они приняли участие в сражении с турецким флотом. Турецких кораблей было много. И они долго бегали вверх и вниз, нося эти мешочки к пушкам. И видя, как после почти каждого выстрела, количество турецких кораблей уменьшается, а в один из моментов, когда пушки не стреляя, то мужчины, которым они носили эти мешки, сказали, смеясь: "что у них самые ловкие и симпатичные пороховые обезьянки[14]". Девушки решили, что над ними смеются, но бывший среди мужчин Селан объяснил, что так называют, в других странах, мальчиков, что приносят порох к пушкам.

А потом они вместе со всеми радовались победе. И даже встав напротив и вскинув руки в стороны поплыли. Кружа напротив друг друга. А к ним подскочил Селан и вскинув руки в верх, с зажатой в одной руке шкатулкой. Из которой слышалась знакомая, но так красиво исполненная музыка. И слышалось пение. А сам Селан кружа уже вокруг них исполнил мужской танец. И все им хлопали, в так муыки.

А уже потом они этом корабле, вернулись к ещё, не до конца, захваченной крепости. И турки, в ней, увидев идущий за их кораблём большой захваченный турецкий корабль, ушли из крепости. А им, вместе с другими женщинами, поручили привести корабль в порядок. И собрать трофеи. И как оказалось за участие в сражении им тоже выделили часть трофеев. Которые они взяли не деньгами, а товарами. Обзаведясь свои имуществом, и мешком, у каждой из них. Ведь теперь те вещи что были у них, в маленьких узелках не помещались. Благо теперь у них было две одежды. Та, в которой они приехали, им потом её вернули чистую и та что им выдали. Причём эта одежда была очень дорогая. Яркого цвета, с ровными, аккуратными швами. Такими что они никогда бы не смогли бы сделать сами.

А потом они принимали участие в запуске в небо светящего креста. Сначала им дали задание проверить и отремонтировать большой и разноцветный мешок. Зашив в нём все дырочки. А когда наступила ночь, то этот мешок превратившись шар взмыл от огня в небо. Подняв крест, который в ночи вспыхнул ярким светом. Ну а потом они стали заниматься тем, что ремонтировали трофеи. Паруса, шатры и просто пологи. Выдав им, для этого необычные, но очень хорошие иголки, и очень крепкие нити. И им за это действительно платили. Так что теперь у них начинало собираться весьма хорошее приданное. Благо им сказали, что замуж они могут выйти за тех, кто им будет люб. При этом жили они в палатках, в воинском лагере. Среди бывших при нём женщин. Ну а сегодня за ними приехала повозка, с Селаном, и тот сказал, что их хочет видеть сам деспот.

Они, было, испугались, хотя и не помнили за собой ничего такого, за что их могли бы приказать выпороть, или не дай бог, казнить. Но Селан сказал, что деспот хочет только пораспрашивать откуда они родом. Они подождали в комнате перед входом вместе с Селаном. А потом их молодая и властная женщина, тоже из горцев, пропустила вовнутрь. В комнату где за столом сидел деспот. Который распорядился напоить их вкусным напитком, с сахаром и молоком. А деспот стал расспрашивать их, интересуясь, есть ли у них родственники в Ардонском ущелье. И очень обрадовался, что их рода, Кусагоновы у Афшийны, и Сидамоновы у Барикки, были владельцами верхней и средней части этого ущелья. И что у Барикки были родственники в аулах Нижний и Верхней Седон. И она хорошо знала эти места.

После этого деспот и сказал Селану, что тому придётся совершить экспедицию в эти места. Сопроводив геологов, чтобы они нашли на реке Седон, западном притоке реки Ардон залежи свинца и цинка[15]. И потом организовал их добычу. Предупредив, Бабочиева, что это будет точно не в этом, и возможно не в следующем году. Но будет, как только они смогут пробить транспортный коридор туда. Этот термин девушки не поняли, и Селан объяснил, что это означает спокойную перевозку товаров. Без риска и сложностей. Ну а деспот ввел девушек в краску, сказав, что если Селан станет мужем одной из них, то ему общаться с родственниками станет гораздо проще. А дело, которым он займётся будет государственной важности. Других месторождений свинца и цинка, в доступном пространстве нет. И после этого деспот отпустил их, попросив написать своим родным письма. И переслать их родным с купцами. Увы, самих их он отпустить он не может, далеко. Да и опасно. Так что жизнь им придётся обустраивать тут. После этого и разрешил уйти. Оставив девушек в смущении и раздумьях.

5

— Занят, Клим? — проговорил Стрельцов, входя в кабинет деспота. На что Конев откинулся на спинку стула, потёр лицо и проговорил:

— Работаю, Игорь, работаю. Оказывается, вникать, во все эти проблемы и решать их, гораздо тяжелее, чем воевать. И что хотел? Кстати, как дела на фронтах? Давно как-то не докладывал, что там происходит.

— Выигрывать мир, Клим, всегда тяжелее, чем войну, — рассмеялся главком и сел на стул напротив стола, — Ситуация тяжёлая, но стабильная. Как я понял, флота мы турок лишили, так что внезапного нападения ожидать не стоит. И пока держится Мангуп, то турецкая армия и крымчаки будут связаны по рукам и ногам, не имея возможности и бросить осаду и выделить достаточно против нас сил. Хотя дальнюю осаду Балаклавы они осуществляют. Да и дозоры возле Алушты и Фуны появляются. Но там ничего серьёзного. В районе Старого Крыма снова появились татары, но там одни старики и их тысячи две. Но они держаться больше за реками Биюк-Карасу и Салгир[15]. Оттянув туда все кочевья, которые мы не успели захватить. Но к ним отправлены посланники, с предложением о обмене их пленных, на наших и на рабов. Так что тут я повторного прорыва к Феодосии не ожидаю. У них и сил нет, да и мы сейчас больше внимания уделяем разведки на запад, от Старого Крыма. В том числе и беспилотниками.

— Ну тут понятно, Игорь, и хорошо, что ситуация под контролем, — кивнул головой Конев, — А что с Сухумским и Азовским направлением? Есть результаты рейдов шхун?

— Ну возле Крыма и вдоль Черноморского побережья Кавказа морских целей нет, — пожал плечами Стрельцов, — Может быть, стоит выдвинуться ближе к вражеским берегам?

— Да, пусть выдвинуться вперёд. И возможно встретят корабли не только именно турецкие, но и их вассала, города-государства Дубровник. Их стоит вежливо сопроводить в Феодосию, — ответил Конев, — У нас есть резон наладить с ними торговлю. Они продолжают торговлю между Турцией и странами Западной Европы. Нам нужно припихнуть в Европу наши товары, включая и те, что привезли сюда по Шёлковому пути. И получить европейские товары, для их продажи. Как на Кавказе, так и дальше на север, в Орду, Литву, на Русь. Нам очень нужны деньги. И что, кстати, на этих направлениях происходит?

Стрельцов внимательно выслушивая Конева, кивал в знак согласия, и когда тот закончил говорить, произнёс:

— Понятно, сделаем, если их корабли встретим. "Либаву" и "Одессу" мы так и не нашли. "Лукулл" готовиться к походу на Днепр. В Сухуми и Азов отправлены корабли и отряды для укрепления гарнизонов. Направлены силы и к Сочи, чтобы снять с этого замка осаду. А в дальнейшем и отбить у противника Адлер, двинувшись дальше вдоль побережья. Отряд Гизольфи, с его усилением, направлен в Тмутаракань. Там ведутся переговоры с местными князьями, об общем походе, против ногайцев, к Азову. Что бы снять сухопутную осаду с города, — при этом главнокомандующий усмехнулся, при этих словах, — Всё-таки прав был Пётр Великий, уверяя, что без флота Азов не взять. Там даже торговля идёт. Купцы приплывают по Дону. Мы везём всё необходимое по Азовскому морю. Но не уверен, что получиться быстро, построить укрепления. В том же Ейске, или же в тех замках, что ты предлагаешь.

— Хорошо, — произнёс в ответ деспот, а потом добавил, — И видишь ли Игорь, мы же не собираемся сразу строить каменные укрепления. Крестоносцы в Прибалтике начинали строительство, не с каменных замков. Первоначально они брали несколько крупных деревьев, на которых сооружали домик на дереве, с верёвочной лестницей и несколькими арбалетчиками. И это было уже неприступное, для местного населения, укрепление. Потом они рядом, и под прикрытием этого укрепления, строили деревоземляное сооружение, на вроде наших, отечественных острогов в Сибири. Деревянная башня, частокол, на валу за рвом. И какие-то жилые и хозяйственные постройки за частоколом. Эти укрепления возводятся быстро. Буквально за неделю. Были бы строительные материалы. А мы их будем подвозить морем. А так, как-то каменный замок, пара тысяч человек возвели за пару месяцев. Но это будет потом, в последующем. А пока и такой острог, исходя из возможностей ногайцев, будет достаточным укреплением.

— Понятно, — протянул это слово Стрельцов, — Надо будет об этом предупредить Гезольфи.

— Ну думаю, он знает, — произнёс в ответ Конев, — Но на всякий случай сообщи. Возможно, он пока именно деревянные укрепления не учитывает. Из-за нехватки дерева в данном регионе. А тут предупреди, что материалами снабдим. Первоначально деревом.

— Хорошо, сообщение отправлю, — ответил главком, — Но я хочу узнать какие у тебя дальнейшие планы. И что предлагаешь сделать, для их реализации. Что бы знать, что планировать.

— Ну в стратегическом плане нам необходимо добиться мира с Турцией, не мешая её войне с остальной Европой, — печально усмехнувшись, произнёс Конев, — Ибо, в следующем году, у нас намечается уже полномасштабный конфликт с Большой Ордой хана Ахмата. Венецианцы им уже заплатили за захват городов в Крыму, потерянных генуэзцами. Плюс у Ахмата есть виды на Крым. Который он хотел бы видеть своим. Так что в следующем году ждём полномасштабное вторжение с севера. И нам необходимо сделать так, чтобы турки нас в следующем году нас не беспокоили. Для этого необходимо разгромить турецкую армию и силы крымчаков тут, в Крыму. Предварительно создав свою армию. Для чего в неё необходимо ещё несколько тысяч рекрутов и наёмников. Ну и не дать возможность туркам воссоздать флот, к следующему лету, что бы они не имели возможность вернуться, следующим летом, в Крым. Хотя на следующий год королём Венгрии и господарем Молдавии и планируется поход в Валахию. В нашей истории он окажется удачным, они вернут на трон Валахии господаря Влада Цепеша. Но осенью там будет мятеж бояр, Влад будет убит, а Валахия вернётся под контроль турок. А потом и совместный удар через Дунай, и в тыл, из Крыма, привели и Валахию под контроль турок. Венгерский король Корвин тогда хоть и сможет разбить турок, в конце войны, но его победа ни на что не повлияет. Сейчас же мы можем не дать туркам укрепиться в Валахии. А там и венецианцы подтянуться, после окончания перемирия, но все их действия окажутся неудачными. Как и у хана Ахмата. Что и приведёт в семьдесят седьмом году активизации московского князя Ивана III. Он и Новгород окончательно подчинит и попробует взять под контроль Казань. Хотя этот поход на Казань и оказался, в нашей истории, не удачным. Казань тогда взяли, в том числе и под внешний, вассальный, контроль, только через четыре года. Если же мы в следующем году укрепимся на Дону и на Волге, то думаю, поможем предкам с Казанью. Да и вообще, если привести всю Волгу, под контроль Ивана III, пустив по ней перцовый путь, то глядишь, и Америку открывать не будут.

— Это как? — Стрельцов внимательно посмотрел на Конева, а тот продолжил:

— Падение Константинополя, привело к тому, что турки взяли под контроль перцовый путь из Индии. Что и заставило европейцев искать туда путь вокруг Африки. Крюк, конечно, получился большой и долгий. И они пришли к идее отправиться в Китай и Индию, через океан. Не зная про Америки. Чему так же способствовало, что, захватив Каффу, а особенно Тану, турки перекрыли и северное ответвление шёлкового пути. И я предлагаю остаться хабом на последнем. И пустить торговлю перцем по Волге. Дав Ивану III возможность захватить и Казань, и Астрахань. И дать взлететь, из-за отсутствия конкуренции, этому пути. В нашей истории Русь слишком поздно взяла под контроль Волжский путь, уже были налажены другие маршруты. Сейчас их нет. Ну а наш Царицын на Волге, станет торговым местом, где сойдутся перец и шёлк на запад. Ну и пушнина на юг и восток. Плюс там можно будет наладить производство соли, на озере Баскунчак. Уж больно там логистика хорошая, от Волги всего один дневной переход. Ну а чуть южнее село Селитряное. Сам понимаешь, копать селитру лопатами, нам ой как нужно. Ну и нам придётся возрождать крепость Белая Вежа. Как путь на Дон. И далее на запад, через Дунай и Днестр. Поэтому, то и необходимо будет в следующем году помочь не только Ивану III, но и Владу Цепешу, удержав Валахию, а значит и торговый путь на Дунай, за ним.

— Ну идея кажется не плохой, — кивнул Стрельцов, — А что, Клим, предлагаешь в дальней перспективе?

— А в дальней перспективе, Игорь Иванович, предлагаю занять место Нидерландов, когда больше половины морских судов, в мире, плавали под голландским флагом. И сделать это лет на сто раньше. Но тут придётся потеснить Ганзу, на Балтике. И самим пробить дорогу в Америки.

— Понятно, — покачав головой, произнёс генерал, — Конечно планов громадьё. Но, насколько я понимаю, тут и за меньшие деньги убивают. Не опасаешься, Клим, войны с предками?

— Опасаюсь, Игорь, ой как опасаюсь, — поморщившись, произнёс Конев, — Но, во-первых, сейчас, без цепочки крепостей в степи, к нам большие силы не прислать. А малые мы должны будет иметь возможность в лёгкую разбить. А во-вторых, есть предложение сделать московский княжеский род своими. Гражданами Федерации Россия и акционерами Торговой Компании Россия. Смысл им тогда воевать, если тут и их есть. Домик в Феодосии и Ялте, ежегодные выплаты. А то и в деспоты пролезть можно будет.

— Купить их хочешь, Клим Саныч? — рассмеялся Игорь Иванович, — Хитро придумал. А как реализовать планируешь?

— Тут одну княжну из Мангупа, предлагали в жёны старшему сыну Ивана III, Ивану Молодому. Но в нашей истории не срослось. А потом его, похоже, залечили, не тем, и не от того. И наследником стал, сын Софии Палеолог, Василий III, который своего конкурента, сына Ивана Молодого, заморил в тюрьме. Но тогда женой Ивана Молодого стала Елена Волошанка. Дочка Молдавского господаря. И на несколько лет позже. Сейчас она совсем соплюшка. А тут, мы, освобождаем Мангуп, сажаем на трон там брата Елены Мангупской. Сделав ему предложение о присоединении княжества к федерации. За это даём ему, и его сестре, гражданство и отправляем девушку в Москву. А там не позволяем Ивану Молодому умереть. Получив Ивана IV, дети которого уже будут нашими гражданами, вместо Василия III. К тому же обученными у нас, в Феодосийском университете.

— И ненавидящую нас Софию Палеолог, в придачу, — произнёс Стрельцов, — Но, при определённом раскладе, план может и сработать. Резать курицу, несущую золотые яйца, будут только идиоты. И на этом можно сработать. В перспективе интегрировав нашу федерацию в русского государство. Но, завтра то, что делать, а Клим? А то знаешь, есть две проблемы. Первая, мы в патовой ситуации на войне. И вторая, народ жаждет развлечений и отдыха. Этот месяц беготни, с войнушкой, по Чёрному морю, заставил многих с тоской думать об отдыхе.

— Спасибо что напомнил, Игорь, — медленно произнёс Конев, — Да народу необходимо дать отдых. Пусть Давыдова подумает, что можно в наших условиях организовать. Да хоть карнавал по поводу сбора первого винограда. При условии, что такое мероприятие, ей богу, станет ежегодным. При этом тут подобные празднования, тут, обычно по осени происходят, после сбора урожая. Но расслабиться народу, да, нужно. И передашь ей это?

Стрельцов кивнул, соглашаясь, а Конев продолжил:

— А нам же с тобой необходимо подготовить к дальнейшей войне армию. Нам необходимо собрать к началу октября силы достаточные для разгрома объединённых сил турок и крымчаков под Мангупом. Для этого я предлагаю обкатать армию под Синопом, Самсуном, Трапезундом и далее на Кавказе. Ведь, как я понимаю, если армия воюет, пусть и, ведя не значительные боевые действия, то она обучается быстрее. Плюс там мы можем получить лояльное нам население, которое так же рекрутируем в свою армию. И не только. Синоп нам необходимо брать, чтобы не давать туркам атаковывать Крым.

— Это как? — уточнил главком, а деспот произнёс в ответ:

— Во-первых, в Синопе, одна из трех турецких верфей. И нам её необходимо захватить. Для себя. Строить там свои корабли. Плюс это не позволит туркам быстро восстановить флот. Они после сражения под Лепанто, в одна тысяча пятьсот семьдесят первом году, где потеряли весь флот, восстановили его за два года. Думаю, и тут, все три верфи уже работают в авральном режиме. Плюс от Синопа к Крыму идёт морское течение, а тут галеры плавают по течению. Иначе они замучаются до Крыма добираться. Ну и без захвата Трапезунда и Самсуна, нас из одного Синопа быстро выбьют. Да и Трапезунд, это медь. Медь тут это пушки, по крайней мере, полевые. Это на корабли и в крепости можно ставить чугунные. Полевые орудия пока только бронза. Ну и медь, с цинком, это латунь, латунь, это гильзы.

— Я понял Клим, — вздохнув, произнёс Стрельцов, — Надо готовиться с этой операции. Но, мы ничего не знаем ни про Синоп, ни про Трапезунд.

— Ну так поспрашивай купца терского Афанасия, сына Никитина. Он из Индии как раз через Трапезунд и возвращался. Был там в мае. По местным меркам это считай вчера. Всё что видел и расскажет. И вообще напряги безопасников, пусть купцов и моряков поспрашивают, с пленных показания снимут. А ты уже, на основе их данных, план операции и подготовишь. Думаю, через неделю, нужно будет отправляться в поход на Трапезунд. Успеешь, за это время, хоть немного рекрутов пообтесать и вооружить?

— Ну что-то сделаем, Клим, — тяжело вздохнув, ответил Стрельцов, — Хотя, больше, похоже, будем выезжать на боевом опыте. А это лишние потери. Может быть, есть резон на помощь Мангупу пойти не в октябре, а в ноябре? За месяц можно обучить большему, чем за неделю.

— Нет, Игорь, нет. В конце октября, в начале ноября, тут на Чёрном море начинается сезон штормов. И нам нужно успеть занять район, где в нашей истории находиться Зонгулдак, без его угля нам не жить, заняв Амасру и Гераклея Понтийскую. Да и совершить набег на Стамбул тоже нужно. Там ведь вторая верфь у турок, которая находиться в зоне нашей досягаемости. Третья далеко на юге, уже в Анталье. До неё легко не дотянуться. А верфь в Стамбуле необходимо уничтожить. Точнее она не в Стамбуле, а в Галате, на северном берегу бухты Золотой Рог. И её необходимо будет перенести в Севастополь. Вместе с мастерами и запасом древесины. В Южную бухту, где необходимо организовать свой главный военно-морской порт и свою главную верфь. Да и сам Стамбул пограбить не помешает. Все богатства, оттуда, повывести. Да и людей, для заселения Севастополя тоже. Думаю, своими корабельными пушками стены быстро проломим, а там и десант высадим, в пролом. Нашим людям такое будет по плечу. Но, до начала сезона штормов, галеры, в Севастополь, привести нужно будет. И там ими на зимовку встать. А это кровь из носа, конец октября.

— Ну ты прям как Василиса Микулишна, — рассмеялся Стрельцов, — богатства повывести. Хотя согласен, это сделать нужно. И по дороге потерять ничего, да и никого, тоже нельзя будет. Но это накладывает на нас большие временные ограничения. А это значит терять людей. И война продолжиться.

Конев только развёл руками, печально произнеся:

— Ну а что делать, Игорь. Чем-то нужно жертвовать. И пока есть окно возможностей, то им необходимо воспользоваться. Так что тут это жертвой получаются люди. Но мы можем оказаться в большом выигрыше. И обезопасим себя, от вторжения турок, причём на долгое время. Остальным будет до нас ещё долго не добраться. Опасными для нас силами.

— Я понял, Клим, — кивнул в ответ Стрельцов, а потом, улыбнувшись, добавил, — Я вижу во вкус вошёл, что даже на бонусы потянуло, в виде грабежа Стамбула.

— Да нет, Игорь, это я просто с корабелами поговорил, — поморщившись, ответил Конев, они мне и объяснили, что корабли можно строить тут быстро. Десятками в месяц. Главное, чтобы мастера, инструмент и запасы древесины были. Причём абы, какой лес, на корабельное дело, не пригоден. Он мало того, что должен быть из благородных, твёрдых сортов, лучше всего из дуба, так и ещё необходимо, что бы высушен он был особым образом. После того как дерево срубили, оно не то что воды, земли касаться не должно. Иначе очень быстро или рассохнется, или сгниёт. А любая верфь, это запас необходимой древесины, где-то на год работы. Ну а если уж мы верфь в бухте Золотой Рог уничтожать будем, то проходить мимо Стамбула как-то глупо.

— Согласен, Клим, согласен, — ответил Стрельцов, — Конечно, таким образом закончить компанию было бы совсем не плохо. Но я не понял, зачем галеры тащить? Без них же проще будет, да и не так по времени будем ограниченны. А использовать торговые парусники.

— Тут вопрос в течении и ветре в проливе Босфор, Игорь, — произнёс Конев, Видишь ли, там сильное течение из Чёрного моря, почти три узла. Плюс половину суток дует ветер в пролив. А осенью и зимой, это направление ветра, вообще преобладающее. Выйти из Босфора, на чисто парусном судне, проблема. Нужны либо вёсла, либо двигатели. И я не хочу быть зависимым от ветра, когда будем уходить из Босфора. А иметь возможность вывести торговые парусники из Босфора, не ожидая у моря погоды. А то, похоже, именно из-за этой особенности наш флот два боевых корабля потерял. Линкор "Мария Магдалина", ещё во времена Екатерины и фрегат "Рафаил"[16]. Которые, похоже, штормами и течением, на турецкие пушки, и выносило, вынуждая их сдаться. Да и вообще, из-за этой особенности Босфора, наши его и не могли серьёзно блокировать, кроме времени Первой Мировой войны. Когда уже были корабли, с паровыми машинами.

Стрельцов выслушивая это кивал, а потом произнёс, в шутливом тоне:

— Ну, в общем, я всё понял, товарищ деспот. Разрешите идти? Выполнять так, сказать распоряжения.

— Ступайте, ступайте, товарищ генерал-лейтенант, — кивнул в ответ Конев, — Времени на раскачку нет. И нужно не трепаться об этом, а дело дклать.

Главком рассмеялся и, поднявшись со стула, вышел из кабинета деспота, во Дворце Коммуны Феодосии. Оставив Конева в кабинете одного.

[1] Одна из рек в Крыму. Начинается в горах, в районе города Старый Крым. И течёт на север, впадая в Сиваш.

[2] 2 апреля 1916 года знаком отличия Святой Ольги 2-й степени была награждена Вера Николаевна Панаева, потерявшая в сражениях Первой мировой войны трёх сыновей

[3] Самые первые и примитивные виды огнестрельного оружия. Имеют весьма много различных видов и форм.

[4] В старорусском языке термин, кованая рать, обозначал не только латников, но и любых воинов, доспехи которых ковались. Так что туда включались, и окольчуженные воины, и воины в пластинчатых доспехах.

[5] Цены на рабынь были весьма различны в разных местах. Так юная и весьма пригожая рабыня, доставленная из Причерноморья в Венецию, могла стоить 50 флоринов. Плюс пять доставка и три содержание. В Каффе на рынке молодая рабыня могла стоить всего десять флоринов. У воинов захвативших пленников, в военном лагере, их могли купить и в несколько раз раза дешевле.

[6] Песня группы Белый Орел, "Как упоительны в России вечера".

[7] Первой известной по имени женщиной-актрисой в Европе является некая домина Лукреция Сиенская (Lucrezia Di Siena), о которой известно только то, что 10 октября 1564 года она подписала по этому поводу контракт с римской труппой Commedia dell'arte. Предполагается (на основе того, что она указана как "домина", а не "сеньора"), что она была "честная куртизанка" (то есть образованная женщина, умеющая петь, музицировать, танцевать, читать умные тексты и пудрить мужчинам мозги), поэтому ее выход на большую сцену был логичным продолжением ее предыдущей занятости.

[8] Цитата из кинофильма "Берегись автомобиля".

[9] Автор в курсе, что ария, это вокальное произведение для одного голоса с аккомпанементом, соответствующее драматическому монологу, обычно в составе оперы, оперетты, оратории или кантаты.

[10] Цитата из кинофильма "Здравствуйте, я ваша тётя!" Снят по мотивам пьесы Брэндона Томаса "Тётка Чарли" (также известной как "Тётка Чарлея", англ. Charley's Aunt, также ставилась под названием Where's Charley). И изначально это была комедия-фарс, c переодеванием, в трёх актах.

[11] В это время стандарта пороха не существовало. И различные его партии сильно отличались по своим свойствам. Поэтому весь порох, перед его использованием, стремились привести к возможным общим характеристикам. В частности, смешивая, в различных пропорциях, порох из разных партий. Что бы получить как можно больше пороха с устраивающими характеристиками. И потом уже из этого пороха готовились заряды.

[12] Одна из технологий производства ружейных стволов.

[13] Первые штыки, принятые на вооружении армии Франции, в 1689 году.

[14] Термин из британского парусного флота, где порох к орудиям подносили юнги. Так как им легче всего было пробираться в крюйт-камеру за зарядом пороха.

[15] Сидонский рудник свинцовых руд. Ныне выработанный.

[16] Салгир буквально главная река Крыма. Течёт с Крымский гор на север, впадая в Сиваш. Биюк-Карасу один из восточных притоков Салгира. На нём и находиться Карасубазар, сейчас Белогорск, один из центров бейлика Ширин. Недалеко расположена и скала Ак-Кая, место всеобщих собраний крымской знати.

[17] Линкор "Мария Магдалина", в 1787 году, попал в шторм. Лишился мачт и бушприта, имел повреждения корпуса и в таком виде течением был втянут в пролив Босфор. Из-за того, что порох отсырел, а выброситься на скалы не позволяло отсутствие мачт, вынужден был сдаться. В строй турками не вводился. Фрегат "Рафаил", в 1829 году, оказался в виду Босфора, где, в маловетреную погоду, был перехвачен турецкими кораблями. Сдался без боя. Введён в состав турецкого флота.

Интерлюдии

По ту сторону

Интерлюдия 9

Римский папа Сикст IV находился в библиотеке, римского Бельведерского дворца, используемой одновременно и как кабинет Папы, и как помещение для частных аудиенций. И сидя за столом, смотрел на лежавший перед ним документ. Но его мысли были далеко отсюда. Он только что принял в частном порядке одного из клерков банка Святого Георгия, приехавшего из бывшего владения Генуи, в далёкой Готии. Привезя письмо от Захария де Гезольфи. Показавшего себя истинным и верным сыном католической церкви. Который сумел защитить интересы священного престола в этих далёких землях. В которые вторглись войска безбожных османов.

И сначала приходившие из тех мест новости способны были только опечалить. Сначала крепости в Капитанстве Готия осадили местные татары. Которые правда не могли взять крепостные стены, но к ним на помощь пришли османы. И все католические твердыни в Готии пали. Быстро и казалось, что бесповоротно. А всех благородных людей и лиц духовного звания, из числа католиков, завоеватели вывезли. Но эти новости хоть и были неприятными, но были ожидаемыми. После падения Константинополя судьба владений истинных христиан в Готии была предрешена. И это случилось. Стоило только Венеции заключить перемирие с турками, как те направили свой флот на север. И обрушили всю свою мощь против Капитанства Готия. Планируя сокрушить и власть господаря Молдавии Стефана III. Нанеся удар, с помощью своих новых союзников, крымских татар, ему в тыл.

Война с турками, что продолжалась уже дюжину лет, вообще шла крайне не удачно. Всё началось с нападения турок на владения венецианцев в Греции. Ещё во времена предыдущего римского папы, который, попытался, было, организовать новый крестовый поход против неверных. Но когда он прибыл на место сбора крестоносцев, то оказалось, что никто не откликнулся на зов понтифика Павла II. И тот от сердечных переживаний, не вынеся подобного унижения скончался. И римским папой стал он Сикст IV. К этому моменту Венеция попыталась уже самостоятельно собрать большую коалицию. Для войны против Турции. В которую, венецианцам, удалось включить не только христианские народы, хорватов, боснийцев, албанцев, венгров, валахов, но и даже мусульманские государства, бейлик Караимов и конфедерацию Ак-Коюнлу. Но османы буквально играючи разбивали своих противников одного за другим. И если, не оккупируя захваченные территории, как это происходило на Балканах или с бейликом Караимов, то полностью, исключая своих противников из войны, как это произошло с Ак-Коюнлу. Разгромленную, и практически вышедшую из войны, в прошлом году. Хотя войска этой конфедерации племён доходили в своём походе до Анкары.

В общем ситуация для Венеции оказалась достаточно печальной и в этом году дож Венецианской республики Пьетро Мочениго даже пошёл на попытку завершить войну, заключив с султаном, с которым встречался лично в январе, перемирие. Что высвободило турецкую армию для наступления на Молдавию, а турецкий флот для нападения на Капитанство Готия. И если молдавский господарь сумел выиграть сражение и оттеснить турок за Дунай, то вот владения генуэзцев упали в руки турок как перезрелый плод. И в Готии оказывало сопротивление только государство схизматиков, княжество Феодоро. Не позволяя туркам нанести удар в спину Стефану III. Всё это было обычно и предсказуемо.

Но потом стали приходить новости, про появление каких то могущественных пришельцев. На огромных стальных кораблях, вооружённых какими-то могущественными бомбардами и ручницами. И которые, походя, берут города и громят флоты, состоящие из десятков галер. И что эти пришельцы обрушили свой гнев на османов. И новости подтвердились. Что следовало из рассказа этого клерка банка Святого Георгия. Который и сообщил, что всё так было. Причём, будучи свидетелем разгрома турецкого флота, в бухте возле Мауролоко. После чего эти пришельцы выкупили разрушенные, но оказавшиеся всё-таки под контролем генуэзцев, колонии банка Копа и Мауролоко. А потом, буквально через несколько дней, пришельцы разгромили возле Мауролоко кавалерию напавших на них местных дикарей. А за несколько дней до этого пришельцы за день захватили сразу три крепости, Воспоро, Матрегу и Мапу.

И не верить эти новостям у папы Сикста IV не было, про то же самое, писал в своём письме и Захария де Гезольфи. Сообщивший, что эти чудесным образом, и по воле Девы Марии, оказавшиеся из далёких времён пришельцы, создают свою государство. Где правительницей становиться их небесная покровительница. И они восстанавливают архиепископство в Матреге, епископские кафедры в Воспоро и Мапе. Возвращая практически все храмы католической церкви. За исключением тех, что были изначально построены как православные. Возвращая их православной церкви, своего Московского патриархата. И собираются, заняв Каффу, Солдаю, Чембало и Сарсону восстановить епископские кафедры католической церкви и там. И посему Захария просил, взамен увезённых турками, католических священников прислать новых. Благо, что пришельцы назначили именно его наместником богородицы в этой части Капитанства Готия. Землю, которой они считают полностью своей. Будучи когда-то давно отвоёванной их предками у османов. И поэтому, тут же сразу, без лишних разговоров, отвоевавших её для себя.

Но именно то, что пришельцы, из глубины веков, являются схизматиками и ввергло в шок Папу Римского. Такого, по представлению Сикста IV быть не должно было. Несколько десятилетий назад константинопольских патриарх, что бы спасти Константинополь от его завоевания османами пошёл на унию с католицизмом. Признав власть папы римского над православной церковью. Правда, те же московиты, отказались признать эту унию. Да и помощи, от католического мира, Константинополь не получил. И после его завоевания османами новый православный патриарх разорвал эту унию. Получив под свой контроль земли уничтоженных османами сербской и болгарской патриархий. Став единственным первосвященником на захваченных турками территориях. Но это не мешало католической церкви распространять своё влияние на бывшие православные территории. Перекрещивая в католицизм бывшую православную элиту. Так католиками стали господарь Валахии Влад Цепеш и господарь Молдавии Стефан III. Да и вообще процесс окатоличевания элиты, а потом и всего населения шёл как на Балканах, так и на Кавказе. Правда, занимая территорию, зависимых от османов государств, турки ставили во главе них своих ставленников. Которые обязательно были православными. Одновременно проводя политику исламизации захваченных территоррий. Но верилось, что всех христиан получиться перекрестить в истинную веру. И привести их всех под руку католической церкви. А значит и Папы Римского.

И тут вдруг, из глубины далёких веков, в их время, вваливаются могущественные силы, однозначно православные. И пусть и не враждебные, изначально, католикам. Но принадлежащие церкви, а независимый патриарх, это изначально независимая православная церковь, которой в этом времени не существовало. Причём с заявкой на апостольскую церковь, восходящую к Святому Андрею, как её родоначальнику, если судить по их символу. Синему косому Андреевскому кресту, на белом или красном поле. И с заявкой на Трапезундское наследство, если судить по их гербу, золотому двуглавому орлу, на алом поле. А осознание этой неудачи католической церкви требовало осмысления её причин. Требу также и принятия необходимых мер. И, во-первых, тут было необходимо назначить новых священников, причём высокого ранга в эти формальные владения Богородицы. А во-вторых, то, что владелицей тех земель считалась Пресвятая Дева, требовало очень осторожных действий, против этих пришельцев. Особенно столь могущественных. Что были способны, походя, за день, захватить три каменных замка и легко, без потерь, уничтожить не самый слабый флот. И которых будет очень сложно, и из-за их могущества тоже, обвинить в колдовстве. Несмотря на то, что их корабли плывут сами по себе, без парусов и вёсел, только за счёт бурлящей за их кораблями водой. И на то, что они способны летать в небе. Видеть то, что далеко. Да и разговаривать с теми, кто далеко на столько, что еле виден. Да и ещё летит в воздухе. Признавая это не колдовством, а чудом, данным Богородицей. По крайней мере, пока признавая, это за таковое. Ведь пришельцы, как он понял, сказочно богаты, но денег в Рим не платят, а вот это было гораздо большее преступление перед церковью, чем полёты наяву. А ведь он только, только завершил строительство Сикстинской Капеллы. И на дальнейшее строительство деньги были нужны.

Интерлюдия 10

Дож Венецианской республики Пьетро Мочениго медленно шёл вдоль колоннады на втором этаже фасада дворца дожей в Венеции и, поглядывая на корабли в лагуне города, думал. А поразмыслить было над чем. Начавшаяся, дюжину лет назад, война шла крайне неудачно для республики, которая, всё время терпела поражения, теряя свои владения и своих союзников. И даже оборона городов и крепостей в Албании, и продолжение войны на Дунае, казалось, уже не могла улучшить положение. Венеция не могла продолжать войну, особенно после неудачи прошлого года. Когда венецианский флот не смог доставить оружие своим союзникам на востоке. Потерпев поражение от турецкого флота. А все восточные союзники Венеции, бейлик Караимов и конфедерация Ак-Коюнлу, оказались разгромлены османами. Причём бейлик оказался оккупирован турками, а Ак-Коюнлу пошло на заключение мира с султаном. И сердце предыдущего дожа, Николо Марчелло, не выдержало такой неудачи.

Но и его попытка, после того как он стал главой Венеции, в декабре прошлого года, заключить мир, что он предпринял, не увенчалась успехом. Не смотря на его личную встречу с султаном. Получилось только договориться о перемирии с Османской империей. И турки тут же двинули свою главную армию на Дунай, захватывать Молдавию. А высвободившийся флот направили в Капитанство Готия. Что бы покончить с независимыми от них, пусть и выплачивающие им деньги, христианскими государствами в Таврике. И если господарь Молдавии сумел одержать победу в сражении и оттеснил турок, то все владения генуэзцев, в Капитанстве Готия, последовали судьбе Амастреи[1], то есть поспешили сдаться османам. И казалось, что теперь, от удара в тыл, господаря Молдавии отделяла только столица княжества Феодоро, Мангуп, который турки и крымчаки осаждали. Но взять не могли.

Нет, попытки, как то повлиять на ситуацию и на этом направлении, предпринимались. В прошлом году хана Большой Орды Ахмата посетил венецианский посол, а в этом году Венецию посетили послы хана Ахмата, которым вручили золото. Для оплаты участия Большой Орды в боевых действиях против турок и их союзников в Таврике. Плюс и в Ак-Коюнлу был отправлен посол. Который должен был убедить правителя этого государства вновь присоединиться к войне против османов. Ну и большой поход в Валахию, на следующий год, планировал и король Венгрии Матьяш I Корвин. Да и крепости в Албании продолжали сопротивляться туркам. Казалось бы, что всё налаживалось. И можно было попытаться, в следующем году, попытаться переломить ситуацию, в войне, в свою пользу. Окажи генуэзцы достойное сопротивление туркам.

В этот момент, идя по галереи, Пьетро Мочениго остановился под балконом дожа, в центре фасада дворца и тяжело вздохнул, ведь все планы рухнули, причём дважды. Во-первых, Каффа пала всего через несколько дней после турецкого вторжения. А потом и всё Капитанство Готия оказалось захвачено турками. Что тут же привело к отказу Узун Хасан, главы Ак-Коюнлу, от нового вступления в войну против осман. А потом, возле Таврике, появилась какая-то неведомая морская сила. Которая так же стремительно, как перед этим захватывали эти земли турки, стала выметать османов, как из Таврики, так и со всего Понта Эвсинского. Уничтожив турецкий флот. Но при этом, не вступая, в боевые действия, с находящимися в Таврике турецкими войсками. Похоже не имея достаточных для этого сухопутных сил. И будучи запертыми в водах возле Таврике. Что после уничтожения турецкого флота, вновь сделало Венецию ведущей морской державой. И снижало ценность этой морской силы.

Пьетро Мочениго снова посмотрел на корабли в лагуне Венеции и решил, что не помешает направить к ним посла. С предложением присоединиться к антиосманской коалиции, во главе с Венецией. Предложив им золото, причём как за участие в войне, так и за секреты их могущества. Для чего предложить им войти в состав Венеции. На правах колоний. Ну а там уже решить, кого из их мастеров перетянуть в саму Венецию. А кого оставить там, в колониях в Таврике. Колониях, включая и освобождённую Солдайю, некогда захваченную генуэзцами у венецианцев, которые, особенно колония в городе Тана, должны были бы обеспечить контроль Венеции над Великим Шёлковым Путём.

Интерлюдия 11

Король Венгерский, Хорватский и Чешский Матьяш I Корвин был на охоте. Им удалось поймать и убить оленя, которого сейчас разделывали егеря, а сам король, сидя в седле, был мысленно далеко от этого места. Венгрия вела войну. Причём буквально со всеми соседями. Мало того, что королевству пришлось вести войну против турок. Потерпев в январе прошлого года тяжёлое поражение от осман. Что тут же привело к тому, что и польский король, который желал посадить на венгерский трон своего племянника, тут же нарушил заключённое с ним перемирие. По поводу боевых действий в Силезии, где Матьяш пытался объединить в одну силу все мелкие владения. И заключил против него союз с императором Священной Римской империи Фридрихом. Вторгнувшись в Силезию. Правда, там удалось отразить наступление имперско-польских войск. Причём отразить наступление получилось без сражений, так как армия, которую он, было, создал[2], только восстанавливалась, после поражения от осман. А отразить, только не позволяя противнику, осаждавшему укреплённые пункты, собирать продовольствие. Вынудив их тем самым снять осаду и отступит.

Что поделать, малая война и осады, сейчас были главными способами ведения боевых действий. Когда собрать большую армию, в большой поход, имевшим целью взять территорию под контроль было сложным делом, требовавшим обязательный захват опорных пунктов на этой территории. Где предательство и измена играли, как бы, не ведущую роль в захвате укреплённых пунктов, в отличие от их осад и штурмов. При этом такой большой поход требовал длительной подготовки. Тот же порох, в необходимом количестве, для большого похода требовалось накапливать не один год. Плюс было необходимо собрать, для своей армии, в ближайших к противнику укреплённых пунктах необходимые запасы продовольствия, фуража, оружия, да и просто тех же палаток и тентов, для размещения солдат. Да и просто дров. И только потом назначать в этих пунктах сбор армии. И сейчас он как раз готовил большой поход в Валахию. Которая в очередной раз оказалась, из-за предательства местных бояр под контролем турок, которые после этого ещё в конце прошлого года вторглись в Молдавию.

Правда, господарь Молдавии дал ему Матьяшу I Корвину вассальную присягу[3]. Что вынудило направить в Молдавию к Стефану III, подкрепление под командованием Блеза Мадьяра. Эти войска разгромили армию турок и заставили их отойти на южный берег Дуная. После чего венгерские гарнизоны укрепили крепости в Молдавии. Включая и замок Иличе на Днепре. Ну а пока венгерские и молдавские части вели малую войну против турок. Совершая рейды в Валахию. Где грабили кормовую базу турок, уводили местных жителей к себе и уничтожали небольшие отряды противника. Турки отвечали тем же самым в Сербии и Молдавии. Будучи скованными из-за того, что в Таврике продолжала сопротивляться крепость Мангуп.

Но, молдавский господарь Стефан III, вовремя, ещё по тому, что действующий, на тот момент, крымский хан посетил Стамбул, а потом начал боевые действия против генуэзцев в Каффе, а турки стали собирать в проливе Босфор свой флот, понял, что его противники хотят нанести ему удар в тыл. И он отправил своего шурина, князя Александра, в Мангуп. Где княжил человек, склонный, было, сдать своё княжество туркам при серьёзной угрозе. И Александр успел вовремя, сменив своего двоюродного брата в Мангупе, с помощью аристократии княжества, поддержавших Александра, буквально за несколько дней до вторжения турок. И теперь только Мангуп удерживал турок от сухопутного похода в тыл армии Стефана III.

Особенно теперь, когда непонятно откуда появившиеся, необычные но, похоже, весьма могущественные русинские корабли уничтожили турецкий флот в Понте Эвсинском. И захватили все бывшие генуэзские крепости. Но на помощь Мангупу не спешили. И Матьяш I Корвин уже было решил вступить с этими пришельцами в союз. Не смотря, на то, что их, корабли могли двигаться какой-то колдовской силой сами, без вёсел и парусов. А только от грома их огромных, похоже, чародейских, пушек сами обрушивались стены и вылетали напрочь ворота, крепостей и замков. И вообще уверяли, что их ведьмы умеют летать, правда, не на мётлах, а с помощью огромных мешков. Но в такие чудеса верилось с трудом. Но, потом, от коменданта замок Иличе, пришло сообщение, заставившее короля буквально выругаться.

Оказывается к замку, подошли два корабля этих русин. Что шли вверх по реке, без парусов и вёсел, а за ними бурлила вода. И на этих кораблях были полосаты флаги, на одном корабле жёлтый, с голубым, а на втором, багровый, с белой полосой посередине. Плюс, как заметил комендант, у этих колдунов изо рта шёл дым. И когда эти колдуны и ведьмы, числом около сорока, пристали к замку и попытались наняться на службу, то комендант их обманом захватил. И передал церковникам. И захваченные, под пытками, признались в своём колдовстве и связи с дьяволом. После чего священник решил их сжечь, вместе с их кораблями и колдовскими штучками, которые сами разговаривали и показывали разные картинки. Включая и движущиеся. В том числе и изображения нечисти, соблазняя честных христиан. И теперь комендант спрашивал мнение короля как ему поступить.

Ну а перед королём Венгрии, Хорватии и Чехии Матьяшем I Корвином теперь стояла дилемма, как поступить. С одной стороны, не хотелось вступать в конфликт с могущественной и не понятной силой, которая, к тому же, по факту, была ему союзной. И совсем не хотелось увидеть эти корабли, с их колдовскими пушками, и летающими по небу, на шарах, ведьмами, на Дунае. Под стенами Буды и Пешта[4]. Но и получив в свои руки такие корабли, пушки и колдунов с них, а дым изо рта могли пускать только колдуны, было глупо. Следовало самому получить в свои руки все их секреты. И Матьяш I Корвин решился и, повернувшись к свите, приказал отправить в Иличе[5] гонца. Приказав местному коменданту направить все корабли, всех колдунов и всё, что было при них, под охраной в столицу, в Буду. Для чего направить в замок Иличе четыре самых больших корабля из его флота на Дунае[6]. Что бы те, и привели трофеи, и привезли пленников к нему. Не мешало бы самому оценить, кто они такие, откуда тут появились, да и вообще, чего хотят. Но, увы, сохранить факт, что он сумел захватить колдунов, скрыть, не получиться. Священник уже точно донёс Папе Римскому, что к нему в руки попали эти колдуны, их корабли и вещи.

Интерлюдия 12

Господарь Молдавии Стефан III, сидевший на коне, на берегу Дуная и наблюдавший как на противоположном берегу Дуная расположились турецкие воины, был мрачен. Плохо быть маленьким и слабым, когда вокруг все большие и сильные. И так и норовят подчинить тебя себе, просто демонстрируя силу. Вот и ему пришлось несколько раз менять своего сюзерена, которому он выплачивал дань. Сначала это был король Польский. Который исправно было, получал от него выплату дани, и держал гарнизоны в его крепостях, но в нужный момент на помощь не пришёл. Пришлось признавать своим сюзереном турецкого султана. Правда, как только в войну вступил венгерский король, поддавшись на призыв папы о крестовом походе, то он отказался выплачивать дан турецкому султану. И выгнал турецкие гарнизоны. Но, похоже, поступил весьма опрометчиво. Так как уже в этом году пришлось признать свою зависимость от венгров. И в его крепостях гарнизоны сменились на венгерские.

Хотя венгры и пришли к нему, на помощь, и совместно удалось разгромить турок, изгнав их за Дунай. И использовав своего шурина, Александра Мангупского, который скинув своего двоюродного брата, взял власть, получилось пока избежать удара турок со стороны Крыма. Правда, пришлось дать Александру три сотни своих воинов. И они пока находились в осаде в Мангупе. И было понятно, пока держится столица Феодоро, то турки оказываются буквально прикованные к ней. Не имея возможности бросить орудия и припасы. Которые они уже не могли и вывезти, так как их флот был уничтожен.

А ведь совсем недавно существовала угроза, что быстро захватив крепости в Таврике, по крайней мере, все генуэзские твердыни пали в считанные дни, турки на своём флоте подойдут к устью Днестра, и высадят там свою армию под командованием Гедика Ахмет-паши. И такой двойной удар он точно бы не выдержал. Но бог, а точнее Пресвятая дева Мария, над ними смилостивилась. И в Таврике появились необычные и буквально страшные и могущественные корабли. Ведомые непонятно кем, похожими на московитов, но не ими. И которые так же быстро, как перед этим турки, захватили все те крепости, что перед этим взяли османы. При этом, не удосуживаясь даже вступить с турками в переговоры и предложить им сдаться. А просто подходили к крепости, причём обычно утром. Не понятно, как совершая морские переходы по ночам. Не иначе как с помощью колдовства. Проламывали своими пушками стены крепости, обычно у моря и с галер высаживали войска. Оснащённые какими-то удивительными ручницами и пушками. Которые как уверяли, могли катить сразу за линией пехоты. И стрелять, буквально остановившись, а, не сняв пушку с лафета и не положив её на землю, укрепив за пушкой насыпь. А подкатили, прицеливались и начинали быстро, быстро стрелять. Да и ручницы стреляли тоже часто, и очень метко, буквально снося противостоящих этим стрелкам войска. И воюя, таким образом, эти чудны люди, очень быстро лишили турок всего их флота. И почти всех захваченных османами крепостей. Оставив тем только порт Авлиту, хотя и разгромили, в бухте перед ней, последний турецкий флот. Оставив, тем самым, туркам только возможность идти, из Таврике, пешком. Но тут османов крепко держал Александр Мангупский. Пока Мангуп не пал, Гедик Ахмет-паша не мог от него уйти, чтобы не потерять все пушки, припасы и не получив удар в спину.

Правда Стефан III рассчитывал, что эти новые владельцы Капитанства Готия, про которых все говорили, как про христиан, продолжат своё наступление и, будучи их союзником, по войне с турками, он очень рассчитывал на то, что они ему помогут. Изгонят турок с Дуная. Продадут свои пушки и ручницы. Но его пожелание не случились. Хотя, в море, и видели много кораблей, под новыми флагами. Но, после захвата Чембало, их корабли ушли назад в Каффу. Нет, в море видели корабли под новыми флагами. Некоторые даже весьма необычные. Парусные, и при этом идущие, с помощью каких-то колдовских сил, против ветра. Но при этом не приближавшихся к берегам Молдавии. И поэтому Стефан III уже начинал подумывать о том, чтобы направить, к берегам Таврике, своё посольство. С предложением союза и просьбой продать оружие. Столь могущественные силу лучше иметь в союзниках. Чем во врагах. Но предстояло подумать, как направить посольство. Что бы оно обогнуло ту часть Таврике, что были заняты турками и их союзниками крымчаками, да и миновало безлюдные и бесплодные земли между Днестром и Днепром, формально входящие в Великое Княжество Литовское.

Интерлюдия 13

Хан Большой Орды Ахмат сидел в юрте, на ковре, с пиалой кумыса в руке и через откинутых полог наблюдал, как мимо него несёт свои воды река. Он любил эти места, где река, именуемая урусами Северский Донец, впадает в Танаис. И всегда летом кочевал в этих местах. Возвращаясь в свою ставку только на зиму. Правда четыре года назад урусы из Рязани совершили набег и разорили его ставку в Сарай-Берке[7]. И теперь город потерял своё величие[8]. Он попытался было в следующем году совершить поход на Русь, но потерпел неудачу. После чего этот Московский князь и перестал выплачивать ему дань.

А деньги были ой как нужны. Последние года всё как-то рассыпалось. И былое величие Орды буквально уходило как песок сквозь пальцы. И некогда великая Орда сейчас представляла только небольшой участок степи. От Днепра и до Яика[9]. Да и то на востоке его Орды, после неудачи, с попыткой, взять под свой контроль Хорезм, поднимали голову ногайские ханы. На севере на реке Итиль, существовало Казанское ханство, куда ушли его противники по гражданской войне в Орде. И была эта Русь, что отказывалась платить, обеспечивая как некогда это было благополучие Орды. А на востоке, в том числе и по Днепру, он граничил с Литвой. Ну а на юге был ещё один мятежный осколок его государства, Крымское ханство.

Казалось бы, совсем недавно всё начало налаживаться в свой борьбе, за ханский престол, с братом Менгли I Гераем, хан Нур-Девлет попросил дать ему ярлык на ханство в Крыму. Признавая себя вассалом Большой Орды. Но он проиграл в этой борьбе и ханом стал Менгли I Герай. А сам Нур-Девлет спрятался в Каффе. Но против Менгли I Герая, в конце прошлого года, поднял мятеж другой их брат Айдер. Ставленник Литвы и заключивший союз с султаном. По договору все города христиан должны были уйти к Айдеру. В помощь, которому, турецкий султан и прислал в Крым флот и армию. Но турки, очень быстро не особо нуждаясь в помощь татар, захватили все эти крепости и решили не отдавать их Айдеру. А поменяли хана в Крыму, заставив глав местных бейликов признать ханом Нур-Девлета. Оказавшегося в захваченной Каффе и которому уже эти города не обещали. Но после этого турки завязли при штурме Мангупа. А Ахмат понимал, что независимость, от Орды, Крымского ханства держится только на турецкой поддержке. И проигрыш турок даёт ему шанс.

Ну а из Венеции наконец-то привезли деньги. Приехавший венецианский посол Джованни Баттисту Тревизано, с двумя его людьми, что он посылал в Венецию. И они привезли две тысячи дукатов. Не много, он просил единовременно шесть тысяч и ежегодно по десять тысяч дукатов. Но теперь на поход в Крым деньги имелись. Благо и из Крыма приходили обнадёживающие новости.

Во-первых, появились какие-то необычные корабли. В чём их необычность он не понимал. Это же не лошади. Да и по степи корабли не ходят. Так что он их и не боялся, хотя и говорил про какие-то очень мощные тюфяки[10]. С помощью, которых эти неведомые урусы быстро захватили все приморские города. Но в степь они шли плохо. Наняли для этого горцев из-за Кубани, а сами отсиживались за щитами и повозками. А стоит отъехать, на пару полётов стрелы, от берега и никакой тюфяк не страшен. А в степи этих горцев можно будет легко разбить, а пехоту за возами и щитами окружить, осадить и заставит сдаться. Как и приморские города, без подвоза с моря, они скоро сдадутся. А, во-вторых, от Нур-Девлета приехал Хаджике, младший брат бекляри-бека Крымского ханства Эминека, главы бейлика Ширинов. Вместе с Хаджике приехал и глава бейлика Барын Абдулла[10]. Которые и передали желание Нур-Девлета снова стать вассалом хана Ахмата.

Так что всё складывалось вполне успешно. Он мог совершить поход в Крым, разгромить там турок, подчинить Крымское ханство себе. Посадив там своего ставленника. Хотя бы племянника Джанибека. Ну а корабли... А, что корабли, по степи, а уж тем паче по горам они не скачут. А их войска, если сунуться в степь, он блокирует и заставит сдаться. Да и приморские города он осадит и заставит, как некогда заставили генуэзцев или тех же феодорийцев, платить дань. Признав себя его вассалами. Для чего и приказал своим вассалам, местным, малым ногайцам, осадить крепость Тану и совершить набег на разрушенную турками Копу. А вот когда он подчинит себе Крым, как степной, так и города, то разберётся и с большими ногайцами, и с Русью, и возьмёт Казань. Вернув Орде, было величие и значимость. А так и с Хорезмом, с Синей Ордой кочевых узбеков разберётся.

Интерлюдия 14

Царь грузинский Баграт VI, стоя у окна дворца, в задумчивости смотрел на Кутаиси. Столицу своего Имеретинского царства. Отчасти его конфликт, с дальним родственником, царём Грузии Георгием VIII, дюжину лет назад и привёл к распаду Грузинского царства. Тогда он, будучи наместником Имерети, поддержал устремления князя Самцхе-Саатабаго Кваркваре II Джакели отделиться от Грузинского царства. За что и был лишён Имерети. Но тогда он, совместно с войсками западных княжеств, восстал против Георгия VIII. Высланные против них войска Георгия оказались разбиты. И он провозгласил создание Имеретинского царства. Предоставив союзным ему князьям широкую автономию.

А девять лет назад, уже в новом сражении, царь Георгий VIII попал в плен к князю Самцхе-Саатабаго Кваркваре II Джакели. И Баграт провозгласил себя царём Грузии. Заняв помимо Имерети, ещё и Картли. Но при этом восточная часть Грузии, Кахетия, отказалась признать его царём. И там царём остался пленённый Георгий VIII, при правлении наместников его сына Александра. При этом после этой победы князья Западной Грузии лишили Баграта своей поддержки, а сил самостоятельно победить войска Кахетии у него не было. И гражданская война, в Грузии приняла вялотекущую форму. Никак не объединяя страну. Цари не могли, а князья не хотели, предпочитая воевать, друг с другом.

Баграт продолжая смотреть в окно, потёр грудь, в районе сердца, тяжесть там всё больше и больше давала знать о себе. Подумав, что, надежду дало появление какой-то новой, не понятной, но очень могущественной силы. Которая, походя, снесла все турецкие силы, в Западной Грузии. Но показала себя довольно лояльной грузинам. И он направил к ним посольство, с предложением помочь ему против Кахетии, поставив там номинальным главой своего сына, Александра. Но полученный ответ его не обрадовал.

Да пришельцы были могущественны, придя из глубины веков. Из будущего. Они прошли вдоль берега Крыма. Легко беря один город, за другим, и громя турецкий флот. Чему был свидетелем Александр, живописно рассказывая о сражениях, происходивших на его глазах. И да пришельцы были настроены, весьма, благосклонно к грузинам. Пока князья Гурии, Мегрелии и Абхазии не напали на них. Но и тогда они дали понять Александру, что они не против сильной Грузии. Но идти войной на Кахетию не будут. Хотя и предложили разобраться с западными, практически независимыми княжества совместно. Начав объединение Грузии с них. Но главным условием их помощи была война с Турцией. Могущество которой, захватившей огромные территории и не знавшей значительных поражений, пугало Баграта. И тот решил пока выждать. Посмотреть, что будет. Хотя да, будущее его царства, рассказанное деспотом пришельцев его пугало. Но он отлично понимал, что там есть и правда. Его сыну, да и ему самому, в тяжёлой ситуации князья не помогут. И их следовало бы, по примеру короля франков, и для спасения царства, подчинить. Но у самого царя Грузии на это сил не было. А пришельцы не спешили воевать, значительными силами, с напавшими на них князьями.

Интерлюдия 15

— Шайтан!

Буквально вскричав это слово султан Мехмед II Фатих, или по-русски Завоеватель, отшвырнул от себя свиток. И с гримасой крайнего неудовольствия, на лице, взмахнул руками. И, в следующий миг, стоявший за спиной гонца, дворцовый садовник выхватил из ножен свою саблю и одним ударом снёс голову незадачливому гонцу[12]. Посмевшему расстроить великого господина. И тело гонца рухнуло на ковер, пятная его кровью. Мехмед брезгливо поморщился и махнул руками прочь от себя. И садовника подхватив за ноги тело, а за волосы голову вынесли останки гонца с балкона-террасы Изразцового Павильона, в Старом дворце султанов[13]. Султан несколько раз глубоко вздохнул, бросив сначала взгляд на возвышающийся выше по склону дворец Топкалы, который только достраивали, а потом перевёл взгляд на север. Смотря вдаль вдоль Босфора. Задумавшись о тех новостях, что принёс этот недостойный. А новости были страшные. У него не было флота.

Нет, три верфи, в его империи, могли строить по десятку, а то и больше кораблей в месяц. И к весне следующего года флот из более чем сотни галер снова бороздил бы море. Но сейчас кораблей оставалось слишком мало, чтобы бросить кому-то вызов. Хорошо хоть с единственной морской державой Венеций было перемирие, да и они сами восстанавливали свой флот после поражения в прошлом году у берегов Анталии. Так что с этой стороны опасности не было. Но опасность пришла оттуда, откуда её не ждали. С севера. И это были какие-то страшные корабли. На которых находились какие-то страшные люди.

А начиналось все, казалось бы, хорошо, даже очень хорошо. Мысль покончить с христианскими владениями в Крыму давно не давала ему покоя. Но прошлая попытка не принесла успех. Когда два десятка лет назад, пять дюжин кораблей его флота подошли к Каффе, то не смогли её взять. Сил было явно мало, да и крымские татары выступили на стороне христиан. И только сейчас появилась возможность окончательно решить проблему христианских владений в Караденизе[14]. Венеция заключила перемирие. Все враги на востоке были посрамлены и вышли из войны. Ну а высвободившийся флот мог перевезти достаточную армию, для захвата Крыма. Где были достигнуты соглашения с местными татарами. Готовых стать союзниками. И казалось, что стоит только шевельнуть пальцами и Карадиниз станет внутренним морем османов. А северное ответвление Шёлкового и Перцового путей станут под его контролем.

И первые сообщение пришедшие с севера как раз и говорили, что перезрелый плод упал к нему в руки. Один за другим падали города христиан, да так легко и быстро, что Гедик Ахмет-паша, что бы не отдавать захваченные города крымчакам сменил крымского хана. С Айдера, с которым договаривался султан, на Нур-Девлета. Которого освободили в Каффе. Ну и в знак победы были присланы самые значимые пленники, с их семьями. И казна захваченных городов. Так же сообщалось, что начали сбор богатого выкупа с захваченных городов и двух тысяч самых красивых юношей и девушек, что должны были стать личными рабами султана. Ну и армия осадила последний не сдавшийся город, Мангуп. Что бы потом армия и флот с поддержкой татар должны были ударить по последним европейским врагам молдаванам и уграм. И их разгром гарантировал бы победное окончание войны. Захват оставшихся крепостей в Албании тогда оставался бы вопросом времени. Но Мангуп не желал сдаваться.

А потом пришли они, большие чёрные корабли. Ну не все они были чёрные, только самый большой из них. Но всё что приходит с севера чёрное. И эти чёрные корабли были вооружённы какими-то мощными бомбардами. Более мощными и скорострельными, чем бомбарды его армии. А ведь раньше он считал, что именно его артиллерия лучшая в мире. Но тут появились орудия, метавшие огромные чугунные, а не каменные ядра с неимоверной мощью. О-о-о, как дорого он дал за то, чтобы этот секрет стал только его. Но теперь этот секрет принадлежал врагам.

Ну да, как стало известно, именно его воины первыми напали на них. Но неужели смерть какого-то ничтожного моряка стоит того, что вот так молча подходить к крепостным стенам и сразу открывать огонь. Руша стены и молча уничтожать там гарнизоны. А ведь он послал гонца к Гедику Ахмет-паше. С предложением, к этим странным урусам, сдаться, стать личными рабами султана. А потом, приняв ислам, послужить на благо Османской империи. И на этой службе достичь высокого положения. Он чувствовал, что из них он мог бы получить как новых визирей, так и высших сановников, что станут членами дивана[15]. Тех, кто мог бы возглавить армию или провинции. И даже он мог бы одарить их женщинами из своего гарема. Даже дочерьми. Но вместо этого, они предпочли другое, остаться врагами. И в последнем сообщении, которое он успел получить из Крыма, до этого последнего, сообщалось о том, что их корабли захватили Солдайю и подошли к Чембало. А потом прибытие сообщений с севера прервалось.

И вот пришло сообщение, которое отправили, на случайно подвернувшейся лодке и в обход Молдавии. С сообщением, что флот уничтожен в бухте Авлиты. А попытка взять в осаду татарами Воспоро и Каффу провалилась. И корабли противника ушли к этим городам. А это значит, следует ожидать новых нападений этих кораблей. Владельцы, которых, уже почувствовали свою неуязвимость и вкус победы. И надо было обязательно что-то предпринять. Во-первых, обязательно ускорить строительство кораблей. Ну и, во-вторых, начать набирать новые войска. Ведь вся турецкая армия в начале года насчитывала сто пятьдесят тысяч. Из которых сто двадцать были двинуты против господаря Молдавии. Ещё двадцать пять, включая и все шесть тысяч янычар, Гедик Ахмет-паша взял с собой в Крым. И именно янычары понесли самые большие потери при попытках штурмовать Мангуп. Потеряв пять тысяч человек. Так что необходимо начинать создавать новые отряды янычар. Как поставив в строй тех, кто вырос, и стал правоверным мусульманином, так и, начав набирать в семьях христиан новых мальчиков. Ну и необходимо собрать новые войска, стянув их к Босфору. Установив на его берегах оставшиеся бомбарды[16]. Что бы не увидеть под стенами своей столицы эти огромные железные корабли, с их чудовищными пушками.

Плюс, эти пришельцы подняли флаги Трапезунда. И, похоже, выступали мстителями, за эту империю. И её последней императорской семьи. Которой Мехмед сначала обещал жизнь, но узнав, что в Грузии, венецианцы, с которыми он уже воевал, сговариваются с родственниками свергнутого императора, что бы тот поднял мятеж, решил уничтожить угрозу до её появления. И приказал казнить всех мужчин в этом семье, кто не примет ислам. И в живых остался один из сыновей бывшего императора. Который согласился принять ислам. А потом был направлен послом к мужу сестры, князю Гурии. Но там снова вернулся в христианство. Хотя и не представлял теперь угрозы. Угрозу представляли теперь большие, чёрные корабли урусов, с их жуткими пушками и под флагами Трапезунда. Которые не хотели идти ни на какие договора. И тут султан понял, куда потом пойдут эти корабли, на Трапезунд. И именно туда, следовало перебросить все возможные силы, включая и имевшиеся бомбарды. Используя все доступные корабли. В том числе и наняв корабли своего вассала, Дубровницкой республики. Благо у них этих кораблей, пусть и торговых, то есть парусных, а не гребных и было больше чем две сотни. Это было то, что необходимо было сделать, в-третьих. Возможно, это заставить, этих чёрных пришельцев, встретив сопротивление пойти на переговоры.

Султан посмотрел на запятнанный свежей кровью ковёр и, поморщившись, подумал о том, что необходимо будет прислать служанок отмыть ковёр, пока кровь свежая. А потом Мехмед посмотрел на стены Стамбула, перед дворцом. Стены, которые были построены ещё ромеями. И легко поддались его пушкам. Будучи пусть и высокими, и двойными, но довольно тонкими. Уязвимыми для залпов мощных орудий. И осознав, что его столица уязвима, и надо срочно укреплять её стены, султан Мехмед II Фатих снова в сердцах произнёс:

— Шайтан!

[1] Сейчас город Амасра, находящийся на черноморском побережье Турции. Был захвачен турками у генуэзцев в 1461 году.

[2] Первым регулярную армию, так называемую Чёрную армию, создал именно король Матьяш I Корвин. Формируя одинаковые отряды различных родов войск, со стандартным вооружением, находящихся на жаловании и со строгой иерархией. И эта армия показала свою большую эффективность. Но содержание такой армии оказалось для феодального государства слишком дорогим. И после смерти короля Матьяша I Корвина эта армия была распущена. Что тут же и привело к тому, что Венгрия оказалась, завоёвана турками.

[3] В реальной истории Молдавия вошла в вассальную зависимость от Венгрии 15 августа 1475 года.

[4] Будапешт появился, когда через Дунай были проложены мосты. Соединивших эти два совсем разных города, с разными историями, в один.

[5] Когда замок Иличе был захвачен турками, то в нём был именно венгерский гарнизон. Хотя в 1463 году, этот замок у генуэзцев, купивших эту территорию у местных, захватили молдаване.

[6] Помимо армии Матьяш I Корвин располагал и небольшим флотом, всего в несколько десятков килей, из полугалер. Действовавших, в основном, на Дунае.

[7] Именно в устье Северского Донца хан Ахмат и был убит своими бывшими союзниками. В этом нападении приняли участие воины, как Сибирского ханства, так и Ногайской орды.

[8] В 1471 году рязанские ушкуйники разорили Сарай Берке. В 1480 году он был взят войсками, которыми командовали крымский царевич Нур-Девлет, находившийся на русской службе и князь Ноздроватый-Звенигородский. А после его захвата в 1502 году крымчаками город исчез совсем.

[9] Сейчас река Урал.

[10] Самый распространённый, в это время, восточный вид орудий. Их особенностью был расширяющийся к дулу короткий ствол.

[11] Хаджике и Абдулла приезжали к Ахмату в начале 1476 года. А потом вернулись с войсками Большой Орды, посадивших на престол Крымского ханства хана Джанибека. Племянника Ахмата. Но тот престол не удержал.

[12] Такие уж в Османской империи были садовники. Которые пропалывали цветы жизни. Одни, правда непосредственно в садах дворцов, а друге среди братьев султана или его жён, коими повелитель был недоволен. Но, в общем, дворцовые садовники, как непосредственные слуги султана были обязаны не только заботиться о цветах, но и охранять султана. Являясь его ближней охраной. Они же и казнили все, кем был недоволен султан. Выполняя роль его личных палачей.

[13] Дворец Топкалы был окончательно построен в 1478 году, а до этого резиденцией султанов был так называемый Старый дворец. Построенный за десятилетие, до этого, несколько северо-западнее Топкалы.

[14] Karadeniz, название Чёрного моря на турецком языке.

[15] В данном случае диван, это правительство Османской империи.

[16] Свои старые бомбарды турки использовали для защиты проливов. Так, в 1807 году, каменное ядро, калибром 65 сантиметров и весом в 350 килограмм, поразило один из британских линейных кораблей. Из состава эскадры, пытавшейся пройти проливом Дарданеллы, чтобы сжечь Стамбул. Что привело к гибели 28 человек. В 1866 году, по случаю государственного визита, турецкий султан Абдул-Азиз подарил "Дарданелльскую пушку" королеве Виктории. И это могла быть как раз та пушка, что попала в британский корабль, буквально, выведя его из строя, одним попаданием. В настоящее время орудие выставлено в форте Нельсон.

Так же есть информация, что в 1915 году британский броненосец "Агамемнон" получил попадание подобным ядром. Диаметром 64 сантиметра. Правда, без последствий для броненосца. Но возможно, в этом случае это и просто байка.

Конец первой части