Народную Орду вывели в поле перед Сагатдомом и поставили там лагерем за несколько дней до сражения, чтобы враг, собиравшийся в неполном дневном переходе, не застал крестьян врасплох и не смог сразу занять подступы к замку.
Первыми подошли свежие силы со стороны Княжеств: Солдаты Смерти и новые рекруты из Гостердома. Урадз предлагал ударить по ним, пока не подтянулись остальные, но Моргана отвергла эту идею, как слишком рискованную. Крестьяне выглядели не настолько благонадёжными, чтобы отправлять их в военный поход по родным полям, а кочевников было слишком мало, чтобы напасть даже на эту первую партию, не оголив полностью замок.
Дружина заняла ближайшую к Сагатдому деревню на берегу реки, Лозку, вежливо выдворив оттуда остатки жителей. В течение осьмицы с лишним к ним присоединялись части, шедшие через Пестер разными дорогами.
Образовался большущий лагерь, вокруг которого выставили временные укрепления и организовали серьёзные дозоры, так что конные налёты, и так терявшие действенность по мере приспособления к ним врага, совсем перестали приносить плоды. Поэтому разведчики лишь наблюдали за тем, как стягивается войско.
Единственное, чем Орда могла досаждать противнику на данном этапе — сливать в ту же реку свои нечистоты, собирая их по всему замку и слободе; то есть опорожнять ночной горшок приходилось в специальную бочку вместо выгребной ямы. Хотя значительного ущерба это не нанесло, поскольку Смертники быстро приняли меры: сплели из хамыза фильтры для мути поперёк неширокого потока, людей поили из деревенских колодцев, а для лошадей выкопали поильные ямы на берегу. Похлопотать им пришлось, конечно, но с таким количеством рабочих рук это небольшая проблема.
Кочевники давно знали, сколько групп зачищали провинции, так что смогли рассчитать время полного сбора за пару дней до оного. Тогда же прибыл ещё один отряд Смертников прямиком из Пестердома, по некоторым признакам, командирский. А в Сагатдоме начались последние приготовления, в которые и входила отправка крестьян в то место, где Морена считала нужным устроить сражение.
Старики и дети нартов переселились в горы, а все остальные, кто не был воином, но умел держать в руках лук, готовились стать в засады на подступах к замку.
Конечно, рощи перед Сагатдомом Орда за два года вырубила, но нарты проложили ходы на оконечности скал, выдающихся вперёд по обе стороны уступа с замком. На западе — прямо с гор, то есть с возможностью вернуться в крепость поверху, а вот на востоке раскол между склоном и скалами был глубже. Зато подняться они могли прямо на тропу, ведущую мимо бывшей каменоломни, а не обходить по равнине.
В обеих точках заранее подготовили удобные для стрелков места, а теперь туда перетащили серьёзные запасы стрел. До поля боя далековато, зато в самый раз прикрывать конницу на флангах при временном отступлении. На первый раз сгодится даже заманить преследователей специально в западню.
Слободских, кто остался, обещали забрать в крепость, если "вдруг" дело обернётся худо. Но Аина сильно сомневалась, что кочевники сдержат обещание — некуда ведь. Даже если многие полягут, при осаде лишних запасов не бывает. Однако крестьяне, похоже, не подозревали, какая сила на них движется, и верили в бодрые обещания разбить врага. Многие понадеялись на хозяев, которые их вроде бы исправно кормили-поили больше года. Хотя после вывода солдат в поле группа самых здравомыслящих мастеровых попыталась ночью сбежать из слободы по тем самым склонам в конце забора. Беглецов просто перестреляла нартская охрана, которая, оказывается, не оставляла слабый участок без внимания. Паре человек удалось ускользнуть, но их никто не преследовал — всё равно ничего полезного они не знали и навредить никак не могли. А убитых утром развесили по столбам, чтобы остальным неповадно было.
* * *
Накануне битвы Аина попала на военный совет атаманов вместе с Альвейд. Морена собиралась продемонстрировать свойства Меча, а то воодушевление командиров от первой речи начинало слабеть без подкрепления действием. К тому же им надо было точно знать, чего ждать. Перед сходкой ахсара лишь показывала необычный клинок, держа его высоко над головой, чтобы произвести впечатление и придать веса своим словам. А может, ещё за тем, чтобы запомнили вид Орудия Возмездия. Ведь после кражи его всячески скрывали и запрещали о нём говорить.
Совет, как всегда, проходил в бывшей баронской столовой. Присутствовали трое атаманов со своими хедивегами, а также четверо ахсартагов, командовавших Народной Ордой. В принципе, по положению старший над ними, Сокор, тоже соответствовал атаману, но никто его так не называл. Ведь крестьяне — не Свора, скреплённая верностью предводителю за время многих Охот.
Для начала ахсара вынула Меч из ножен, изящно взмахнула им пару раз, как бы демонстрируя, что умеет обращаться с подобным клинком достаточно хорошо, чтобы не задеть ни себя, ни окружающей мебели... А потом одним махом разрубила массивный дубовый буфет. Сверху вниз. Вместе с попавшейся по дороге посудой. Кончик меча прочертил глубокую борозду в каменной стене.
Большинство воинов не смогли сдержать возгласа удивления. Даже Аина, знавшая от Волхва, что возможности волшебного клинка намного мощнее, чем она когда-то видела в Кастердоме, была впечатлена. Пара человек подошли потрогать срезы всего, что было рассечено. Относительно молодой атаман Агдейской своры, Марсуг, подобрал особо поразивший его осколок — ровно обрезанную треть овального блюда — и поднёс показать своим хедивегам. Кусок фарфора пошёл по рукам. Слов никто не находил, мужчины лишь одобрительно крякали или растерянно качали головами.
Тогда Морена положила божественное оружие прямо на стол, за которым все сидели, и предложила желающим попытаться его поднять. После того, как Марсуг едва смог оторвать рукоять от столешницы, захотели попробовать все, но никто не преуспел. Некоторые и вовсе не смогли пошевелить клинок, словно он был приклеен к столу. Лучше всех получилось у Зарина, который приподнял гарду почти на локоть.
Дарго не спешил вступать в состязание. Ведь он понимал, что Морена прекрасно знала — именно он поднял Меч в Пестердоме. И только после кивка ахсары атаман её личной гвардии сделал свой подход. Без уверенности и бравады, основанной на предыдущем успехе — наоборот, со всей серьёзностью, словно считая это важным для себя испытанием. С заметным напряжением он приподнял клинок горизонтально на высоту своего пупка, и тут же почти уронил обратно, всем своим видом демонстрируя облегчение.
Однако Аине оно показалось немного наигранным. Возможно, Дарго вовремя сообразил, что ему ни к чему составлять конкуренцию Морене. Тем не менее, лицо его как-то по-особенному посветлело. И тогда Аина поняла, что эта демонстрация могла служить, кроме прочего, для прямого воодушевления командиров через то воздействие, которое она каждый раз ощущала, касаясь божественного клинка. Конечно, неизвестно, влияет ли он на всех одинаково, но, так или иначе, сидевшие за столом заметно приободрились, словно кто-то снял с плеч командиров тяжкий груз понимания, что завтрашний день станет для большей части их Свор последним.
Морена же, разумеется, пояснила происшедшее в свою пользу:
— Вот, видите, почему именно Дарго первым получил владения? И, несмотря на то, что не смог их удержать, теперь атаман моей личной гвардии. Ведь только самый умелый и доблестный воин, достойный милости Хёдра, может поднять его меч! А тем более, орудовать им.
Этим ахсара как бы одновременно давала понять, что является самым достойным воином в Орде и, в то же время, что отмечена особенной милостью достаточно почитаемого бога войны. Видимо, чтобы даже мысли сместить её не возникало — всё-таки подобная реликвия могла возбудить алчность в нечестивых душах.
Зарин с Федаром невольно покосились на Альвейд. Ведь на их взгляд именно Ходячая Смерть была самым умелым бойцом. Но северная красавица лишь преданно смотрела на хозяйку, убирающую Меч в ножны. Что наверняка добавляло ахсаре авторитета в глазах атаманов. Возможно, она забрала Альвейд к себе, не в последнюю очередь, именно для этого. Ведь та была последней Ходячей Смертью. Две предыдущих ученицы Ху сгинули где-то на Охотах, сами смену не вырастили, и Альвейд после Аины не пыталась. Несмотря на то, что воительницы, владеющие искусством валькирий, были самой грозной силой Орды, внушающей ужас. Впору задуматься о причинах такого пренебрежения, но были вопросы понасущней.
Например, почему Морена не предложила попробовать поднять Меч хедивегам.
Ну, допустим, Альвейд наверняка пробовала это сделать за закрытыми дверьми. И Аина не отказалась бы узнать, получилось или нет, и насколько. Предсказывать она не взялась бы, даже зная от Саната, что это оружие лишь управляется волей, как ахсара когда-то сказала Брену, а поднимается силой духа. Просто дух для Аины был не очень понятной и неуловимой субстанцией, хотя Волхв показывал. То есть касался её духа своим напрямую и поднимал его. В тот момент ощущения казались совершенно естественными и хорошо знакомыми, но что из них относилось к духу, а что к чему-то ещё... Уразуметь, как это свойство у Дарго может быть слабее, чем у Морены, Аина так и не смогла.
Впрочем, возможно, именно поэтому он не решался на мятеж, несмотря на своё несогласие с завоевательной стратегией. Тем не менее, в данный момент Аина понимала его, как никогда, даже если основная причина заключалась не в этом.
Исходя из того, как и зачем проводилось данное представление, совершенно не в интересах ахсары было показывать, что хотя бы один её хедивег мог размахивать этим мечом точно так же. Морена ведь должна была знать, что Стражница на это способна, пробовала и у неё получилось — тогда, в Селвидоме. Но этот вопрос никогда вслух не поднимался, словно не было никакой кражи.
В подобных условиях поднять божественный клинок по собственному почину означало бы оспорить, будто именно Морена избрана Хёдром для свершения мести. Что имело бы смысл только в целях мятежа, к которому не было никаких предпосылок. Аина всерьёз об этом задумалась на несколько ударов сердца, но ощутила, видимо, то же самое, что Дарго: бунт можно поднять лишь в среде, где уже бродит недовольство, какого тут и близко не ощущалось; всё остальное оказалось бы лишь бесполезным самоубийством.
Чуть погодя в дверь постучался разведчик, которого ждали.
— Всё, как ты и говорила, ахсара, — доложил он. — Они издалека увидели заграждения перед нашим лагерем и остановились на ночлег сразу за пределами видимости. Их видимости. Там небольшая складка местности. Но отсюда, сверху их можно разглядеть.
Командиры, как один, поднялись, и вся группа отправилась на стену посмотреть. У двух атаманов были подзорные трубы. Марсуг сразу предложил свою ахсаре, а Урадз поделился с Дарго после того, как сам обозрел. Потом и помощникам перепала возможность, кроме хедивегов ахсары — она отдала свою Сокору, а тот вернул Марсугу. Так что Аине пришлось довольствоваться невооружённым взглядом.
То, что разведчик назвал складкой, скорее походило на пологую волну. Так что со стены полчища неприятеля были хорошо видны в косых лучах клонившегося к закату солнца. Они копошились, видимо, разбивая лагерь, к которому ещё тянулись обозные телеги в сопровождении серьёзных охранных отрядов. Скорее, даже частей войска, которые завтра вступят в бой.
С высоты хорошо было видно, что наступающих раза в три больше, чем обороняющихся. По крайней мере, если сравнивать только два лагеря. Завтра к числу бойцов со стороны кочевников прибавятся две конных Своры и стрелки. Но всё равно численное превосходство нельзя было назвать иначе, чем подавляющим.
Хотя на лицах атаманов не отражалось той же обречённости, которую ощутила Аина. То ли благодаря недавнему воздействию волшебного меча вкупе с пламенными обещаниями ахсары, то ли знанию, что за сюрпризы заготовлены врагу. В любом случае, такие чувства следовало гнать подальше, ведь кто испугался, тот уже проиграл, а "блудный хедивег" вернулась, чтобы победить. И не других людей в большой войне , а того, кто её устроил, в личной битве. Завтра для этого обязана представиться возможность!
Аина подошла поближе к Альвейд и встала сзади, делая вид, что разглядывает лагерь неприятеля, как все. А на деле -чтобы ещё раз глотнуть воодушевления от божественного клинка, который первый хедивег носила для своей ахсары за спиной.
Альвейд, кажется, восприняла такое сближение неправильно, и подалась назад, в результате чего Аина оказалась прижатой к мечу. Но ради того, света, который полился ей в сердце, она не стала разубеждать развратную Ходячую Смерть в своих намерениях. В тот миг все мелочные опасения смело, как мусор ураганом.
И большие страхи не продержались дольше десятка ударов сердца. Какой смысл бояться? Делай, что должен — и будь, что будет! А уж что до́лжно делать Аина знала. Ощутив решимость, она мягко отстранилась.
— Пары часов им хватит, чтобы дойти до наших, — выдал свою оценку Дарго, возвращая Урадзу подзорную трубу, которую брал ещё раз. — Если мы не выступим навстречу...
— А мы не выступим, — безапелляционно заявила Морена. — Мы стоим ровно там, где нужно, чтобы сработал мой план. Сокор, ты помнишь всё, что надо сказать? Это обязательно. И фляги раздать прямо с утра, как построитесь.
— Помню, ахсара, — склонил голову командир Народной Орды, приложив ладонь к сердцу. Нет, к внутреннему карману. — Я заучил на память, как ты велела. Мои помощники тоже.
— Могут и ночью напасть, — мрачно выдал Урадз.
Он отдал подзорную трубу своему хедивегу, Кузану, и тот засунул её за пояс. Логично — Кузан останется сторожить крепость с небольшим отрядом, ему нужнее.
— Могли бы, если бы мы не вывели людей в поле, — возразила Морена. — Тогда у них была бы надежда застать нас врасплох. А так они видят, что мы готовы, и им тоже надо отдохнуть после дня в пути. Битва будет завтра, — глаза её блеснули предвкушением.
Убеждённый тон ахсары, казалось, успокоил всех, кроме Урадза, на челе которого оставалась тень сомнения. Он ведь был самым старшим в комнате и, несомненно, наиболее опытным в военных делах. А вот Аина сразу поверила аватаре Тёмной Матери, ибо кому как не ей знать повадки своего Ордена?
— Ну, усиленный патруль не повредит, — сказал Сокор.
— Мы, пожалуй, тоже переночуем внизу, — поддержал Урадз.
Его Свора должна была сражаться на правом фланге.
— Воля ваша, — щедро повела рукой ахсара. — Я в тактику не вмешиваюсь. Если вы считаете, что так будет вернее, ночуйте в поле. Главное, чтобы на рассвете все оказались на нужных местах. Марсуг?
— Ну, учитывая нашу роль в начале боя, я предпочту вывести людей на заре. Нам ведь обеспечат прикрытие?
— Обязательно, — Морена была сама благонадёжность, — надо ведь ещё сюрпризы вывозить. Пойдёте тогда за Барамой.
Аине смутно вспомнился туман, сгустившийся у Кастердома перед атакой. Он удивительно долго и высоко держался после рассвета, позволив Альвейд незамеченной взобраться на стену, перебить охрану и отпереть ворота. Ещё тогда показалось, что это дело рук Барамы, но в подобное всегда верится с трудом, а со временем странность забывается, как сон. Так вот зачем старухе требовалось омоложение перед битвой! Похоже, они снова увидят колдовство...
