— Вы так и не сказали, кого выбрали жертвенным барашком.
— След памяти на моем плече ты тоже оставил... Сияние боли способно ли нас с тобой отрезвлять? — отрицательное качание головой, чтобы подушечки пальцев проделали дорогу между всеми буграми и впадинами груди, изучая рисунок тела, как карту. Теперь поцелуи покрывали шею и шептали что-то почти невесомо. Не имя заговорщика, а что-то сладкое, приторное.
— Боли? О, нет... Только звать, — тело короля уже откровенным безрассудством прижималось к инквизитору. — Дальше и вперед.
Еще слаще была ярость, страстная, как соль на ранах. Ксанте склонился над Фернандо, провел языком по его груди, сжал пальцами под тканью член так нежно, а зубы его впились в сосок короля.
Фернандо выгнулся, стиснув зубы. Пальцы стискивают запястье до боли — лишь бы не разомкнуть руки. Короткий выдох:
— Кто?
— Он, — нежное поглаживание стало грубым и требовательным, не дающим никакой возможности сопротивляться. — Он, и это неизбежно, — в дверь кто-то тихо постучал. Ксанте поднялся от Фернандо недовольно и направился к выходу. В дверях стоял солдат. Он что-то шепнул на ухо инквизитору, и тот нахмурился. Обернулся к королю.
— Я скоро вернусь, — сообщил недовольно. — Развяжите короля.
Фернандо проводил тяжелым взглядом того, кто почти искалечил его жизнь шесть лет назад. Тогда он буквально зубами, след от которых так и остался на плече инквизитора, выгрыз себе жизнь и корону. Сейчас ему предстояло отвоевать еще и свою душу. Легрэ он уже сможет спасти, осталось придумать, как спасти Луиса. Король не верил, что Ксанте даст ему два дня, на которые намекал в разговоре. Зря святоша дал ему столько времени, и стал не сразу допрашивать. Губы мужчины искривила жесткая усмешка. Уже вечер. К вечеру все три его войска должны были соединиться. Те, которых Фернандо привел с собой — хоть и изрядно потрепанный при попытке переворота, но все еще многочисленный отряд, пополнившийся двумя подкреплениями, пока они шли к Валасскому монастырю. Тех, кого он оставил здесь негласно присматривать. Именно к ним он отправлял Луиса, если бы в Торманне была засада. И еще два отряда подкрепления, которые он изначально, еще до того, как поехал в Торманну, отправил к Валасскому монастырю. Именно так шептал ему дьявол. Фернандо верил своему дьяволу. Он верил своей тьме, своему безумию. Оно не раз спасало ему жизнь.
Жаль, что святоша ушел, очень хотелось проверить себя. Проверить, смог ли он преодолеть тот ужас. Пока казалось, что да, но он же не дошел до конца.
Фернандо задумчиво огляделся. Ксанте оставил на столе четки. Светлая улыбка появилась на лице короля. Две невидимые руки на плечах давали силу. Взяв в руки четки, король изо всей силы стал колотить в дверь, требуя, чтобы пришел падре Ксанте и что он желает признаться ему в еретичестве. В голове продолжала крутиться песня:
Будь достоин ты!
Когда к тебе придут,
Когда все люди ждут,
Что ты решишь за них.
Будь достоин ты!
Ожидая ответ, Фернандо шептал про себя: "Спасибо тебе, Фредерик... Может быть именно из-за этой песни я не потерял сегодня себя... Луис, мальчик мой, только дождись меня, только дождись..." То, что Легрэ выстоит, король не сомневался.
Две руки продолжали незримо поддерживать. Он поднял взгляд на открывающуюся дверь.
На стук отозвался охранник, который очень нервничал происходившему в дальнем коридоре шуму.
Быстро глянув по сторонам, Фернандо без всякого изящества просто заехал каблуком в живот недотепе охраннику. Удар локтем в затылок завершил начатое. Сноровисто вытащив меч и кинжал, король засунул четки за пояс, на всякий случай, и прислушался. По направлению к выходу стояла тишина, а вот с другой стороны... Слава Богу, коридор был узкий. В горло первого же человека, в простой одежде горожанина (монахи собирались бежать подальше), появившегося со стороны тупика, уперся меч.
— Вы кто? — холодно спросил Фернандо, бросив взгляд на Микаэля, лежащего без сознания на руках мужчины. Кинжал был готов к броску и неминуемо бы прикончил травника.
Но ответа король не получил, потому что незнакомец бросился в сторону, пытаясь пройти мимо. И тогда Фернандо действовал молниеносно. Меч его резко свистнул, резанув
по горлу противника. Из рассеченной артерии брызнула кровь, заляпывая все вокруг и уже мертвый мужчина осел на пол, под ноги своего убийцы.
— Стойте! Остановитесь, братья!!! Это жа наш король!
Монах, первым признавший в мужчине с мечом Фернандо, кинулся к нему, падая на колени. Остальные братья тоже замерли, один за другим опускаясь на колени перед его величеством.
Глаза Фернандо бешено полыхнули — значит, так! Тренированное тело больше не ограничивалось разумом — дьявол короля выплыл наружу во всей красе. Короткий оценивающий взгляд — коридор узкий, максимум два человека могут пройти.
Монахи все до единого, словно растерянные овцы, пропустили монарха внутрь.
И король с безумной улыбкой кинулся вперед, перешагнув через травника, на которого упал труп.
Фернандо спокойно осмотрел открывшуюся картину. Дьявол довольно слизывал с губ чужую кровь. Левая рука потянулась за четками. Они очень удобно легли на руку. Король усмехнулся — кажется, падре Ксанте использовал их не только по прямому назначению. Камушки такие подходящие — плоские широкие.
Фернандо сделал еще несколько шагов вперед, и наткнулся на труп инквизитора. Постояв минуту, он опустился на корточки и проверил биение сердца. Кардинал Рима мертв. Тот, кого он мечтал убить собственноручно, мертв. Король невольно сжал пальцы. Столько лет он мечтал о том, чтобы собственноручно содрать кожу с этого мерзавца. Теперь ничего не поделаешь. Дьявол поднял голову и огляделся. Взгляд наткнулся на Легрэ прижимающего с отчаянной безнадежностью к себе Луиса. Такое может быть только... Разум отказывался принимать увиденное...
Король поднялся и через минуту опустился на колени около Кристиана. Рука коснулась прежде серебряных волос мальчика. Этого не может быть... У него должно было быть время хотя бы утра... До утра... Почему так рано? Почему он не успел? Почему? Душа покрывалась тьмой. Мальчик мой... Почему?.. Я бы все сделал... Совсем немного же оставалось... Господи, зачем?.. Глаза застило слепой пеленой, сердце умирало по кусочкам, причиняя невыносимую боль. Сердце... Да. Дьявол опять довольно улыбнулся. Все вернулось.
— Легрэ, ты можешь идти?
Кристиан отрицательно покачал головой не очень понимая, чего от него хотят. В этой маленькой сырой камере, среди тьмы и горя , Фернандо казался ему видением, мороком, какой-то нелепой реальностью, в которой больше не было их любимого. Во взгляде Легрэ отразилось все, что невозможно было выразить никакими словами: "Его больше нет... Зачем куда-то идти? Все кончено", и это страшное: "Я виноват".
— Нет, — прошептали занемевшие губы.
Фернандо кивнул. Песня продолжала его вести.
Будь достоин ты!
Пусть даже это боль!
Пусть бездна или кровь,
Обязан ты дойти!
Будь достоин ты!
— Кристиан, сейчас тебе помогут. Отдай мне, — с трудом сглотнув, король продолжил, — Луиса. Я понесу его. Ты не сможешь.
Темный взгляд на ближайшего монаха, слышавшего разговор.
И опять они вдвоем обнимают мальчика. Только в этот раз уже ничего нельзя поделать. Ничего... Безумие окончательно заполоняло разум короля.
Легрэ медленно ослабил объятия, позволяя королю взять юношу, отдал, так же неохотно, но и неотвратимо, как смерти. Руки тряслись и боль пульсировала во всем теле, словно пытаясь разорвать его на части, и душу, что опустела наполовину. Кто-то подошел к Кристиану, бережно подхватил под руки, помог подняться. Теплая монашеская риза так и осталась в руках Легрэ. Длинные коридоры встречали короля и его ношу скорбным молчанием и Кристиану казалось, что их узкие лабиринты, погруженные в вечернюю тьму бесконечны — это его ад, из которого нет выхода. Даже тогда, когда они с Фернандо вышли на свежий воздух, закатное солнце в пустых глазах Легрэ было черным.
Стоило выйти за ворота, Фернандо остановился, прижимая к себе мертвое тело. Он знал, что его увидят. Ждать пришлось недолго. Антуан, герцог Наварский. Благосклонный взгляд. Краткий отчет. Все, как нужно. Фернандо прикрыл глаза, позволяя безумию окончательно захватить себя. Короткий приказ позаботиться о Легрэ. Луис, отданный в руки лекаря. Лаской по знакомому оружию. Войска пойдут за королем куда угодно, не зря он выбирал только лучшие свои отряды для этой сумасшедшей операции. Ободряющий взгляд на всех подошедших командиров. Левая рука легко встряхивает кнутом. В правой знакомая тяжесть меча. Дага, кинжалы за поясом. Монастырь с призывно открытыми воротами. Дьявол уносит ввысь. Все мысли потом... Потом... Завтра... Завтра погребение мальчика. Завтра... А сегодня... Сегодня монастырь будет уничтожен. Бумаги вассалитета, подписанный Луисом, придется отстаивать... Но сейчас это все равно... Все завтра... Сейчас только кровь. Дьявол смешался с тьмой теперь навсегда. Монастырь будет уничтожен...
Фернандо сделал первый шаг вперед. К погибели? Все равно. Теперь все равно. Первый шаг самый важный. Он направляет, он ведет... В ад... Фернандо счастливо улыбнулся. Там его будет ждать Луис... Ангельский мальчик, которого он не смог спасти...
Кристиан смотрел вслед королю и не собирался его останавливать. Пусть все горит, полыхает в пламени и тонет в крови — сердце Легрэ оледенело и стало пустым. С этой минуты оно откроется только для Фернандо, только долгими холодными сиротливыми ночами. Если бы Легрэ мог, он сейчас был бы рядом со своим королем, с мечом в руках и во власти их общего безумия. Гори, Валасский монастырь! Гори со всем содержимым и будь проклят!
64
В сгущающихся сумерках монастырь казался темной громадой, которая постепенно освещался факелами и утрачивала черты чудовища, становясь пожарищем. Дальняя дорога была вся занята войсками короля Фернадо, справа — в отдалении раскинулся лагерь. Происходящее внутри же монастыря напоминало ад: крики, лязг оружия, даже взрывы. Пламенем охватило и порт Валесс.
Падре Ваоло стоял в стороне, наблюдая, как пожарище приобретает ужасающие размеры. Он сам сдался одному из командиров короля, попросив, чтобы перед смертью, а старый палач был уверен, что казни ему не избежать, поговорить хоть с кем-то из доверенных лиц. Он не был уверен, что его вообще станут слушать, но уж очень было жалко мальчишку, который рос рядом. Ваоло давно знал Луиса. И каждый раз удивлялся его стойкости перед железной хваткой Ксанте.
Теперь же... Луис мог умереть. или уже умер... Палач не знал точно. Но он ждал... Момента. случая, хоть слова... С ужасом вспоминая, как синеглазый Легрэ упал и взвыл волком около бездыханного тела.
Палача позвали уже когда совсем стемнело. Подняли на ноги солдаты. и повели в другую сторону лагеря — от одного края до другого. Костер горел ярко около большого шатра, словно что-то хотел сказать темному небу. Полог шатра откинулся, и Ваоло пропустили внутрь, где мужчина сразу увидел Легрэ.
Кристиан сидел на краю постели, точнее наспех сколоченного из бревен помоста, покрытого шкурами. Рядом с ним, в дорогих, расшитых золотом и жемчугом одеждах, сложив руки на груди, лежал Луис — лицо мальчика было спокойным и бледным, его причесали и умыли, и казалось, что не было в его жизни не допросов, ни ужасных разочарований и страхов. Но Легрэ с минуты смерти юноши не изменился, и хотя его одежды были теперь чистыми, а нога бережно зафиксирована веревками между двух досок, его небритое лицо выражало скорбь, и взгляд был потерянным и пустым. Его рука лежала поверх тонких пальцев юноши, чувствуя только их ледяную непривычную окаменелость. Черная тень над телом ангела. Человек, потерявший смысл жизни и любовь.
— Зачем вы пришли? — низким голосом спросил Легрэ, не повернув головы, и его пальцы чуть сжали руку юноши.
Ваоло сделал шаг вперед, но Гвардеец остановил его, дав понять, что приближаться нельзя. Палач понятливо кивнул.
— Яд. Ксанте влил яд, который на время делает тело безжизненным. Он сказал, что больше трав нельзя. Ваш травник... — палач пытался издалека разглядеть герцога. — что-то дал ему выпить. Я должен был увезти Луиса далеко и ждать, когда пройдет полтора дня. А потом дать ему вот это. — Ваоло достал из рукава узелок. — Противоядие.
Кристиан вздрогнул и уставился на Ваоло безумными широко раскрытыми глазами, отпустил взгляд на его руки, на то, что было в них.
— Дайте это сюда, — выдохнул он, попытался встать, но не удержал равновесия — тут же рухнул, больно ударившись ребрами об угол помоста. — Скорее же, — задыхаясь от волнения подстегнул он. Поздно, не поздно — все равно. — Ну, чего вы стоите, черт побери?
Ваоло быстро подошел и достал небольшую склянку.
— Действие яда не должно смешиваться с другими травами. Ксанте специально ходил на грани. Он смешал его с каким-то пойлом этого недоучки Микаэля. А потом и он еще добавил что-то. — палач передал Кристиану противоядие. — Я говорил вам, что нельзя трогать. Я вам говорил... — а сам смотрел на Луиса. — Он был таким добрым. Он вас спасал.
Кристиан открыл склянку и бережно влил содержимое в рот Луиса, стараясь не проронить ни капли. "Только один шанс... Господи, дай ему шанс...!" — молился он про себя.
— Я ничего не знал о яде, — тихо сказал Легрэ, — но вы правы, я виноват в том, что случилось. Мне не хватило сил защитить его. Я не понимал, что происходит, но... Я никогда бы не причинил ему вреда сознательно... Он выживет? — Легрэ взглянул на палача.
— Не знаю. Я не лекарь. Я умею делать так, чтобы люди говорили то, что от них требуют. Знаю, как выглядит смерть. И Луис похож на мертвого. — отозвался тихо Ваоло. — Этот мальчик рос со мной рядом. Нам остается только ждать.
Кристиан почувствовал холод от слова "мертвый" — он пронзал сердце.
— Я не могу в это поверить, — едва слышно прошептал он. — Я не хочу в это верить, особенно теперь, когда вы принесли зелье. Если бы я мог, я бы поменялся с ним местами... Луис — ангел во плоти, а ангелы не должны умирать... Не должны, Ваоло...Если бы я знал, что Микаэль навредит ему, я бы этого червя голой рукой придушил прямо там, в тюрьме... Я ему жизнь спас, а он отплатил мне черной неблагодарностью.
— Вам остается ждать. И мне... Надеюсь меня казнят позже, чем ... — палач замолчал, потому что слова, которые крутились на его языке, вдруг стали слишком полновесными. Каждое из них могло ранить или пробуждать к жизни. — Подождем... Если в течение часа вы не заметите дыхания, то все кончено. И советую найти очень хорошего лекаря, чтобы он смог облегчить страдания, если все получится. — палач сделал шаг назад, гвардейцы вывели его наружу. Ваоло вздохнул... Каждая минута, как час... Взгляд переместился на монастырь. Скоро будет светло, как днем... Очень скоро...
Кристиан сидел возле Луиса даже не в силах отвести взгляд, склонялся к лицу, прислушиваясь, нет ли слабых вздохов. Иногда ему казалось, что Ваоло над ним просто подшутил, что сходить с ума дальше бесполезно, что надо смириться и, наконец, осознать, что все кончено. Смерть. Смерть слепа и уродлива, когда берет юношей и прекрасна, когда приходит за такими, как Легрэ — черствыми мерзкими людьми. Почему она взяла не его? Почему?
