Кристиан попросил принести ему перышко и маленькое зеркало — на глазах изумленных гвардейцев он подносил их к носу Луиса, а они в ужасе смотрели на бывшего стражника, полагая, что тот окончательно сошел с ума. Время шло, но ничего не менялось — и руки Легрэ уронили холодную гладь стекла на мягкие шкуры, он уткнулся лицом в грудь юноши и снова беззвучно заплакал.
Слезы капали на расшитую жемчугом рубашку, и тишина заливалась почти рычащими всхлипами мужчины, когда тело под ним дернулось. Очень слабо, словно по нему прошел ток. А в следующую секунду его выгнуло и словно бросило вновь вниз. Глаза Луиса были закрыты, но из груди вырвался болезненный стон.
Кристиан едва не подпрыгнул от неожиданности, и еще не успев толком обрадоваться закричал:
— Лекаря! Лекаря, живо! — Ладони бережно проникли под шею юноши — Легрэ помогал ему дышать. — Луис... Давай же... Дыши.
Кристиан едва не подпрыгнул от неожиданности, и еще не успев толком обрадоваться закричал:
— Лекаря! Лекаря, живо! — Ладони бережно проникли под шею юноши — Легрэ помогал ему дышать. — Луис... Давай же... Дыши.
Дьявол короля наслаждался — редко когда Фернандо полностью отпускал его. Он шел впереди своих воинов и убивал. Убивал без разбора, всех, кто попадался под руку. Закрытые двери просто взрывали, от чего иногда здания просто разваливались. Крики боли радовали больше ангельского пения. Щадили только тех, кто просто лежал без движения. Еще перед резней король велел перекрыть все известные выходы из подземелий, в том числе перекрыть Валесс и порт. Упускать никого он не собирался. И все время, пока Фернандо шел вперед, он счастливо улыбался и видел перед собой своего мальчика. Шел к нему, теряя по каплям себя, но это было неважно.
Очнулся Фернандо в келье Себастьяна. Место, откуда началась его схватка с Ксанте, в которой он в этот раз выиграл. Пусть инквизитор мертв, но он выиграл. Меч выпал из рук короля. Губы мужчины шептали: "Проклинаю!" Себя, Бога, Ксанте... "Проклинаю!"
Дьявол постепенно отступал, укутывая хозяина тьмой.
Будь достоин ты!
Когда придешь к концу,
Скажи всем и тому,
Кто встретит за чертой:
Я сделал все, что мог!
"Я сделал все, что мог..." Фернандо неловко подобрал меч и слепо пошел обратно в лагерь. К своему мальчику. Он плохо помнил, как дошел. Кажется, его окружили гвардейцы, охраняли. Он просто шел туда, куда звала душа.
В шатре он сразу увидел своего лекаря рядом с Легрэ. Разум встрепенулся.
— Кристиан? Что-то случилось?
— Он жив! — крикнул тот обернувшись на миг. Синие глаза сияли радостью, и дыхание сбивалось на каждом слове: — Он жив, Фернандо! Он жив, — и так было хорошо снова и снова произносить эти простые слова, и верить, что на свете еще случаются чудеса. Кристиан ножом разрезал блио на груди юноши, чтобы облегчить дыхание, лекарь суетливо копался в своем лотке, выискивая нужные ему снадобья.
Луиса же выкручивало. Ледяные пальцы, ледяные ноги. Кровь едва текла по телу. И его жизнь, о которой так кричал Легрэ была на волоске.
— Жив? — король застыл на месте. Как такое может быть? Он же сам проверял... Еще один слепой шаг. Рука неверяще тянется к мальчику. Почему он такой холодный? Очередная судорога, скрутившая тело Луиса, окончательно привела его в себя. Быстро приказав как можно жарче протопить шатер и принести граппы и горячей воды, он молча взглянул на лекаря и сел в ногах мальчика. Сняв сапоги, принялся растирать ему ноги, разгоняя кровь. Руки привычными сильными движениями скользили по телу, а Фернандо молился. Неведомо кому, неведомо зачем. Лишь бы Луис очнулся, лишь бы только очнулся...
Метр Рамонд, личный лекарь короля, достал, наконец, баночку с согревающей мазью и, решительно отстранив Кристиана, принялся быстро и сноровисто втирать ее в юношу. После нескольких коротких фраз, которыми он сумел обменяться с почти обезумевшим мужчиной, давать какие-либо зелья не решился.
— Сеньор Легрэ, приподнимите юношу и попробуйте дать ему хоть немного воды, только следите, чтобы он не захлебнулся.
Живительное тепло от мази уже начало согревать тело и сердце юноши. Теперь лекарь быстро втирал ее в руки Луиса.
— Ваше величество, пожалуйста, прикажите раздеть юношу полностью и принести одеял и жаровню.
Кристиан старался как можно проворнее выполнять указания лекаря, не обращать внимания на дикую боль в ноге, но когда он дотягивался до кувшина с водой и бокала — это выглядело настолько неказисто, что могло рассмешить кого угодно. Однако Легрэ было не до смеха — он осторожно приподнял Луиса за плечи, давая питье малыми глотками и следя за тем, как он глотает воду.
— Ты не ранен, Фернандо? — спросил он между делом.
Ранен? Король даже не задумывался над этим вопросом. Крикнув принести все, что велел лекарь, он начал избавлять мальчика от шосс. Фернандо просто скрипел зубами от ярости — ну кто придумал такое количество всяких завязочек, лент, на парадной одежде. Через секунду он не выдержал и просто срезал всю одежду с юноши.
— Вроде бы, нет, — Фернандо знал, что иногда боль от ранения приходит намного позже, когда из тела окончательно уйдет азарт боя.
В шатер слуги торопливо внесли жаровни, одеяла, воды, граппы, и на всякий случай — еды, хотя о ней и не говорилось.
Метр Рамонд также быстро и уверенно смазывать ноги Луиса.
— Ваше величество, прикажите повернуть юношу на бок, и как можно скорее.
Фернандо лишь бешено покосился на лекаря, и сам повернул его. Пока лекарь занимался спиной мальчика, король шептал: "Дыши, маленький, дыши, слышишь?"
— Пока все, — вдруг раздался голос метра Рамонда, Фернандо даже слегка вздрогнул, выйдя из состояния транса, в который так упорно хотел уйти уставший организм. — Сейчас юношу нужно укрыть как можно теплее, одну жаровню в ноги, вторую — с левой стороны. И постоянно давать ему пить, хоть по чуть-чуть.
Король кивал, слушая своего лекаря, а потом попросил оставить их. Метр Рамонд неодобрительно покачал головой, но, не смея перечить королю, собрал свои вещи и ушел, сообщив напоследок, что будет в своем шатре. Больше ничего добавлять не стал, ибо и так было понятно, что его величество пошлет за ним в случае необходимости.
Как только лекарь начал собираться, Фернандо передвинул жаровни в указанные места и стал укутывать мальчика.
— Кристиан, садись куда-нибудь, тебе только с твоей ногой и рукой что-то делать!
Укрыв как следует мальчика, король сел рядом с бокалом с водой и нежно, поддерживая его голову, пытался поить и опять шептал что-то ласковое, зовущее. Лишь бы мальчик только выжил...
Легрэ сел с другой стороны, стал здоровой рукой массажировать плечи и предплечья юноши.
— Луис, давай же, борись, — попросил он. — Давай, мальчик.
Луис слышал звуки речи. Он словно изнутри весь заледенел. Кто-то говорил там, в конце туннеля. И было больно. все больнее и больнее... и еще больнее... и так больно, что юноша закричал...
Вместе с нестерпимым мучением к юноше вернулось и сознание, которое, в отличие от тела, полыхало. Луис заметался из стороны в сторону, хотя не чувствовал ни рук, ни ног. А в голове его где-то наверху возник яркий свет. Всплыть? Как всплыть вверх, если нет никакого желания. Если все, что было там любимо, ничего теперь не значит? Там будет больнее, чем в аду... Там... Перед герцогом всплывали картины — яркие картины его страсти, его отчаянной и глупой любви.
Одновременно с этим стены тюрьмы без времени стали смещаться, выталкивая Луиса наружу. Все выше, выше... Веки дрогнули. На лбу и лице проступил пот. Открыть глаза было даже тяжелее, чем очнуться. В пелене полыхало пламя, смутные тени давили...
— Пить... — застонал юноша.
Легрэ помог Фернандо напоить Луиса. Кристиан все еще не мог поверить в происходящее: либо юноша воскрес, либо они все вместе умерли. Теперь будет все совершенно по-другому между ними, и Легрэ это понимал.
— Мальчик мой... что еще? Ответь... Постарайся.
По губам вода стекла на шею. Герцог не был в состоянии сосредоточиться. Слышал какой-то вопрос. Кто ему говорил? Зачем? Холод пробирал до костей. Глаза закатились — тело пронзила новая судорога, еще одна... Череда молний, за которыми следует помутнее рассудка.
Почти два часа Луиса мотало в безумии. Еще два он истекал потом и пил... И новые судороги. И новое забвение... Когда пришел рассвет, юноша наконец осознанно открыл глаза. Слабо трепыхнулся, стараясь приподнять голову, но сил не хватило. Он увидел перед собой Фернандо, изнуренного, с темными кругами под глазами, почувствовал его крепкую руку, что крепко сжимала ладонь, перевел взгляд на Легрэ. Ни одной мысли пока не возникало в голове — только отзвуки. Только какие-то обрывки воспоминаний.
Фернандо просто смотрел и никак не мог поверить. Неужели Бог все-таки есть? Или это в очередной раз Дьявол помог ему? Даже если и так, он готов расплатиться.
— Луис, милый, хочешь пить? — король нежно погладил юношу по щеке.
Сейчас нужно будет приказать подать новую одежду, постель, одеяла. Только пусть мальчик сначала ответит...
Юноша отрицательно покачал головой. Чуть сжал пальцы — кожа короля была такая горячая.
— Где я? — зашелестел одними губами. — Что вам еще от меня надо? Не хочу... зачем? — боль затопляла сердце и, кажется, пыталась его заставить биться сильнее, но волнение делало еще больнее. — Я не хочу... жить.
Фернандо замер, пытаясь осознать услышанное.
— Мальчик мой... Почему? — еще одно ласковое, осторожное касание.
Луис пытался отогнать свое недоверие, но оно становилось выше него, сильнее ураганного ветра, выше звезд, выше его искренней веры в то... что еще чуществует что-то... оно бы его спасло... не здесь... Юноша и заплакал бы, но слезы высохли. Осталась лишь пустота. Эти люди — все люди — лгут и пытаются извлечь выгоду. Чувства они испытывают лишь потому, что желают что-то получить взамен.
Горечь полынь обжигала пересохшие губы. Неважно, что ты чувствуешь сам... Потому что никому на свете это не нужно.
— Это моя вина, — Легрэ взглянул на Фернандо, потом поднес руку юноши к своим губам и поцеловал запястье. Он поудобнее сел на краю постели. — Ты жив, Луис, и это главное, — сказал он, любуясь мальчиком так жадно, как не делал этого никогда. — Ты боишься, и правильно делаешь, потому что начиная с сегодняшнего дня тебе придется все решать за себя самому и самому выбирать свой путь. А быть по-настоящему свободным человеком очень тяжело. Мне хотелось бы, чтобы в будущем, когда я встречу тебя снова, я увижу счастье в твоих глазах и силу мужчины, который никогда больше не захочет искать смерти.
Луис опустил глаза. И промолчал. Он так и знал, что за первым отказом еще раз услышит отказ от себя. Не нужно повторять это каждый раз, смешивая с признаниями в любви. И без того... раз тебе хочется, Кристиан. Слабость мышц, такие неуловимые отзвуки покалывания в пятках. Встретишь снова? Нет, Кристиан, я лучше тебя забуду, чем ... чем... Герцог проглотил новую порцию боли. Один использует как подстилку, второй... играл с самого начала.
— Я хочу... умереть, — повторил твердо.
Фернандо очень хотелось сказать мальчику, что если он умрет, то он сам просто сойдет с ума. Но этого делать было нельзя — Луис бы просто еще больше испугался и отталкивал бы еще сильнее. Или можно? Разум уже плыл от усталости. Слишком много всего пришлось пережить за последние сутки, слишком много. И невесело улыбнулся про себя — все-таки какой же Легрэ идиот. И с этим придется жить всю жизнь.
Так ничего и не решив король просто взял на руки мальчика и прижал к себе.
— Как мне доказать, что ты мне нужен? Что ты нам нужен?
— Спать... надо поспать... кровь... — Луис хотел стереть с короля эти бурые следы, но не было никаких сил. — Ты... в крови. — полувздох, рассыпающийся звездами по сердцу. — Нужен? Ему — нет. -губы задрожали. — Я ему не нужен.
Легрэ вздохнул. Похоже, у них с Луисом хроническое непонимание. Иногда у Кристиана просто отпускались руки. Он протянул руку к лицу юноши и нежно коснулся кончиками пальцев его щеки.
— Если бы это было так, все было бы куда проще. Я помню, что сказал Фернандо в запале, что использовал тебя. Я солгал. Теперь это уже не важно, я потерял твое доверие. Есть ли смысл говорить, что я тебя люблю? Есть, Луис. И именно потому, что я тебя люблю, я пытаюсь дать тебе свободу выбора и пути к отступлению. Ксанте мертв, и ты настоящий герцог Сильвурсонни. Мне не нужно от тебя титулов и золота, Луис. Теперь, когда ты в безопасности и волен делать, что заблагорассудится, я отдаю в твои руки собственную судьбу и собственное сердце. Я много чего неправильно сделал по отношению к тебе, и по отношению к Фернандо, но так уж выходит, что ты и он — самые близкие мне люди. Ты нужен мне, Луис, больше чем жизнь, увы, я понял это лишь тогда, когда потерял тебя. Я не знал, что Ксанте отравил тебя, я не знал, что там в тюрьме Микаэль убивает тебя.
Ослабевший, едва дышащий, Луис потянулся к Легрэ рукой. Он хотел его коснуться. Хотел его почувствовать, как сейчас чувствовал жар Фернандо, чье сердце билось так часто.
— Боль! Кристиан, боль... Раны... Фернандо... — проснувшийся страх, память о пыточной... — Я... всегда тебя... любил. Раны... Пожалуйста, — герцог взволнованно затрепетал в руках короля. — ты тоже... кровь, — взгляд на Фернандо стал ярко-голубым, щеки вернули краску, словно вся кровь прилила к голове.
— Тише, тише, маленький, тише, — король легко поцеловал Луиса. Из сердца рвалось желание опять почувствовать сладкий вкус губ герцога и его ответ, иногда робкий, иногда страстный, иногда смелый. Противоречивый, как и сам мальчик. — Не волнуйся, сейчас в нами все с порядке.
И тут же вспомнил, что во всей этой безысходной и странной надежде только успел снять доспех. Дьявол, понятно почему мальчик так испугался.
— Легрэ, — Фернандо поднял взгляд на барона. Да, в таком состоянии ему ничего не поручишь. — Побудь пока рядом с Луисом.
Уложив мальчика поближе к Кристиану, тяжело встал и вышел из шатра. Приказав подать воды для умывания, еды, одежду и сменить постель, выслушал краткий отчет от адъютанта о прошедшей ночи. Валасский монастырь, простоявший на этом месте более двух веков, был почти полностью разрушен. Для его восстановления понадобится очень и очень много усилий и средств. Фернандо холодно улыбнулся. Сам монастырь остался принадлежать церкви, но вот все остальное... Приказав согнать выживших монахов хоронить трупы, а инквизиторов и их слуг, если такие остались в живых, охранять как можно тщательнее, вернулся в шатер.
Вернувшись в шатер, король застал суету, воцарившуюся в шатре после его приказов, в самом разгаре. Постель уже перестелили, и готовили воду для омовения. Луиса аккуратно отирали смоченными в розовой воде отрезами мягкой ткани. Фернандо присел рядом и закрыл глаза, ожидая пока все слуги уберутся из шатра.
Легрэ помогал отирать тело юноши, и насколько это было возможно, подключал к процессу другую руку. Палки, к которым были примотаны сломанные пальцы, жутко мешались и Легрэ старался не задевать ими кожу юноши.
