— Может, еще кто приходит на ум? — спросила она, продолжая хмуриться.
— Ну... Бобби Хиггинс, — все еще настороженно, ответил он. — Близнецы Бёрдсли посматривали на нее время от времени, но очевидно...
У него появилось скверное предчувствие, что эта линия рассуждений может завершиться тем, что Бри начнет умолять его пойти и задавать щекотливые вопросы о любых предполагаемых отцах — такой ход дела, пришедший ему в голову, являлся и бессмысленным и опасным.
— Почему? — спросила она, злобно разрезая стопку оладий. — Почему она это сделала? Мама была всегда так добра к ней!
— Одно из двух, — ответил Роджер и замолчал на мгновение, закрыв глаза, чтобы лучше насладиться свежими, горячими, гречневыми оладьями, пропитанными растопленным маслом и бархатисто-гладким кленовым сиропом. Он сглотнул, и нехотя открыл глаза. — Либо настоящий отец это кто-то, за кого она не хочет замуж — по какой бы то ни было причине — или же она решила попробовать заполучить деньги или имущество твоего отца, вынуждая его назначить сумму на нее, или, если это невозможно, то на ребенка.
— Или и то и другое. Я имею в виду, что она вообще не хочет за кого бы то ни было замуж, и еще хочет денег Па — которых, кстати, у него нет.
— Да, или — и то, и другое, — согласился он.
Несколько минут они ели в тишине, скребя вилками по деревянным тарелкам, каждый был поглощен своими мыслями. Джемми провел ночь в Большом Доме. После того, как Лиззи вышла замуж, Роджер предложил взять на ее место, в качестве горничной, Эми МакКаллум, и с тех пор, как она и Эйдан переехали, Джемми проводил все больше времени там, находя утешение от потери Германа в товариществе Эйдана.
— Это неправда! — упрямо повторила она, — Па просто не стал бы... — но он увидел смутное сомнение в глубине ее глаз и легкий налет паники от этой мысли.
— Нет! Он не стал бы! — твердо сказал Роджер, — Брианна, ты же не думаешь, что в этом есть хоть чуточка правды?
— Нет, конечно, нет! — но она говорила слишком громко, слишком жестко. Он положил вилку и спокойно посмотрел на нее.
— В чем дело? Ты что-то знаешь?
— Ничего, — она провела последним кусочком оладьи по своей тарелке, наткнула на вилку и съела.
Он издал скептический звук, и Бри нахмурилась на оставшуюся липкую лужицу. Она всегда наливала слишком много меда или сиропа; он, более бережливый, всегда доедал с чистой тарелкой.
— Я не думаю, — сказала она, однако, прикусила губу и макнула кончик пальца в остатки сиропа. — Только это...
— Что?
— Не Па, — произнесла она медленно и, положив палец в рот, обсосала сироп. — И насчет Папы, я не знаю наверняка. Это лишь — взгляд назад на вещи, которые я не понимала в то время — но теперь я вижу... — она внезапно остановилась и закрыла глаза, затем открыла их и уставилась прямо на него. — Однажды, я копалась в его бумажнике, не шпионя, просто ради забавы, вынимала карточки и все остальное и клала обратно. Там была спрятана записка, меж долларовых купюр. Это была просьба встретиться с кем-то за обедом...
— Вполне невинно.
— Она начиналась со слова "Дорогой"... и это был не мамин почерк, — сказала она кратко.
— А, — произнес он, и добавил после паузы, — сколько лет тебе было?
— Одиннадцать, — кончиком пальца она рисовала мелкие узоры на тарелке, — я просто положила записку обратно и выкинула это из головы. Я не хотела об этом думать... и не думаю, что вспоминала о ней с тех пор. Было еще несколько других вещей, что я видела и не понимала — в основном, это то, как всегда было между ними... То и дело, что-то могло случиться, и я никогда не знала что, но я всегда осознавала, что что-то было действительно неправильно.
Она замолчала, глубоко вздохнув, и вытерла палец о салфетку.
— Бри, — нежно сказал он. — Джейми благородный человек и очень сильно любит твою маму.
— Ну, понимаешь, в том то и дело, — тихо сказала она, — я могу поклясться, что Папа был таким же. А взял, да и сделал.
* * *
ЭТО НЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНЫМ. Мысль постоянно возвращалась, назойливо досаждая Роджеру, словно камушек в ботинке. Джейми Фрейзер был благородным человеком, он слишком сильно любил свою жену — и он был в пучине отчаяния и изнеможения во время болезни Клэр. Роджер боялся за него почти так же сильно, как и за Клэр; Джейми ходил с ввалившимися глазами и мрачно сжатой челюстью, среди пекла бесконечных дней вонючей смерти, он не ел и не спал, держась не более чем усилием воли.
Попытки Роджера поговорить с ним тогда о Боге и вечности, примирить его с тем, что казалось неизбежным, были отвергнуты со жгучей яростью от одной мысли, что Бог может вознамериться забрать его жену — это сопровождалось полным отчаянием, в то время как Клэр впала в оцепенение приближающейся смерти. Не исключено, что предложение минутного физического утешения, сделанного в этом вакууме опустошения, зашло дальше, чем любая из сторон намеревалась.
Но сейчас было начало мая, а у Мальвы Кристи был срок шесть месяцев. Это означало, что она забеременела в ноябре. Кризис болезни Клэр пришелся на конец сентября, ему отчетливо вспомнился запах от выжженных полей в комнате, когда она очнулась от того, что казалось верной смертью, с огромными, сияющими глазами, поразительно красивыми на лице, словно у женоподобного ангела.
"Ладно, это, черт возьми, было невозможно! Совершенных людей не бывает, и любой человек может оступиться, по крайней мере — один раз. Но не многократно. И не Джеймс Фрейзер! Мальва Кристи солгала".
Почувствовав успокоение, Роджер продолжил свой путь вниз по берегу ручья к хижине Кристи.
"Ты не мог бы что-нибудь сделать?" — в отчаянии спрашивала его Брианна. "Слишком мало", — думалось ему, но он должен попытаться. Была пятница; он мог бы — и будет — читать эту, вгоняющую в краску, проповедь о порочности сплетен, в грядущее воскресенье. Тем не менее, зная то, что он знал о человеческой натуре, любая выгода, полученная от подобного нравоучения, скорее всего, будет недолгой.
Кроме того — что ж, собрание Ложи было вечером в среду. Что уже очень хорошо, и он страшно не хотел ставить под угрозу хрупкие дружеские отношения возрожденной Ложи, опасаясь неприятностей на собрании... но если был шанс, что это поможет... было бы полезно, позвать поприсутствовать одновременно Джейми и обоих Кристи? Это сделает вопрос достоянием общественности, да и неважно насколько скверно — открытое публичное знание было всегда лучше, чем гниющие сорняки сплетен. Он думал, что Том Кристи будет соблюдать приличия и будет воспитан, несмотря на щекотливость ситуации, но он не был так уверен в Алане. Сын имел черты своего отца и его чувство самодовольства, но был лишен железной воли Тома и его самообладания.
Но сейчас, он оказался у хижины, которая выглядела заброшенной. Однако он услышал звук топора, тихий "хрясь!" от расколотой щепки и пошел в обход сзади.
Это была Мальва, которая с настороженным видом, повернулась на его приветствие. Под ее глазами были бледно-лиловые пятна, и здоровый цвет ее кожи померк. "Совесть нечиста", — надеялся он, в то время как радушно здоровался.
— Если ты пришел попытаться заставить меня отказаться от признания, не выйдет, — решительно выпалила женщина, игнорируя его приветствие.
— Я пришел, чтобы узнать, не хочешь ли ты с кем-нибудь поговорить? — сказал он. Это ее удивило, она положила топор и вытерла лицо передником.
— Поговорить? — произнесла она медленно, уставившись на него. — О чем?
Он пожал плечами и слегка улыбнулся.
— О чем угодно, — он смягчил свое произношение, подстраиваясь к ее собственному Эдинбургскому акценту. — Я сомневаюсь, что за последнее время ты с кем-нибудь разговаривала, кроме отца и брата, но и они не стали бы слушать в настоящий момент.
Встречная легкая улыбка промелькнула в ее чертах и исчезла.
— Нет, они не слушают, — сказала она. — Но это нормально, мне нечего сказать, понятно? Я шлюха, чего уж там!
— Я не думаю, что ты шлюха, — спокойно сказал Роджер
— Ах, не думаешь? — Мальва слегка покачнулась на пятках, насмешливо изучая его. — Как еще ты бы назвал женщину, которая раздвигает ноги для женатого мужчины? Прелюбодейкой, конечно — но, с таким же успехом, и шлюхой, или так мне говорили.
Роджер подумал, что она намеревается шокировать его нарочитой грубостью. Так оно и было, но он виду не подал.
— Той, кто ошиблась, возможно. Иисус не говорил сурово с женщиной, что была блудницей; и не мне так поступать с той, кто ей не является.
— Если ты пришел цитировать мне Библию, то вот тебе мой совет — не суй свой нос в чужой вопрос! — произнесла она, с отвращением оттянув вниз, изящные уголки губ. — Я услышала из нее больше, чем желала.
Это, подумал он, вероятно, было правдой. Том Кристи был из тех, кто знает с десяток строф для каждого случая, и если он не бил свою дочь физически, почти наверняка делал это на словах.
Не зная, что сказать дальше, он протянул руку.
— Если ты дашь мне топор, я доделаю остальное.
Выгнув одну бровь от изумления, она всунула топор ему в руку и отступила назад. Он поднял полено и ловко расколов его надвое, наклонился за другим. Она какое-то время наблюдала, потом медленно присела на меньший чурбачок.
Последние зимние дуновения со снежных вершин делали горную весну холодной, но работа согрела его. Он ни в коем случае не забыл, что Мальва была рядом, но не сводил глаз с дров, со светлого волокна расколотых поленьев, ощущая сопротивление, когда тянул топор, высвобождая лезвие, и обнаружил, что его мысли вернулись к разговору с Бри.
Итак, Фрэнк Рэндалл, возможно, изменял свой жене, время от времени. По всей справедливости, Роджер сомневался, что его можно было бы в этом обвинять, учитывая все обстоятельства дела. Клэр пропала без следа, оставив Фрэнка отчаянно ее разыскивать, оплакивать, а потом, в конце концов, начать склеивать свою разбитую жизнь и продолжать жить дальше. После чего, пропавшая жена, неожиданно вернулась, сокрушенная, истерзанная и беременная от другого мужчины.
И вот, Фрэнк Рэндалл, либо из чувства чести, любви, или просто — из чего? из любопытства? — принял ее обратно. Он вспомнил, Клэр рассказывала им историю, и было очевидно, что она не особенно хотела быть принятой обратно. Это должно было быть так же чертовски понятно и Фрэнку Рэндаллу.
Тогда неудивительно, если оскорбление и отвержение, время от времени, служили для него поводом — и так же неудивительно, что отголоски скрытых конфликтов между ее родителями достигали Брианны, словно сейсмические возмущения, которые проходят через мили земли и камня, толчки от всплывания магмы, на глубине нескольких миль под земной корой. И неудивительно, сейчас для него это стало откровением, что она была так расстроена его дружбой с Эми МакКаллум.
Совершенно неожиданно, он осознал, что Мальва Кристи плачет. Молча, не закрывая лица. Слезы стекали по ее щекам, и ее плечи подрагивали, но она сильно закусила свою нижнюю губу и не издавала ни звука.
Он бросил топор и подошел к ней. Ласково обнял ее за плечи и, похлопывая, прижал ее покрытую чепцом голову.
— Эй, — произнес он нежно, — не переживай, а? Все образуется!
Она покачала головой, и слезы залили ее лицо.
— Нет, — прошептала она. — Это невозможно.
Поддавшись жалости к ней, Роджер осознал чувство возрастающей надежды. Каково бы ни было его нежелание использовать ее отчаяние, он оказался совсем истощен решимостью докопаться до сути ее проблемы. В основном ради Джейми и его семьи — но, так же и для нее самой.
Он все же не должен слишком сильно давить и так же слишком спешить. Она должна довериться ему.
И вот он, похлопывая, погладил ее по спине, как всегда делал с Джемми, когда тот просыпался от страшного сна, сказал немного ничего не значащих слов утешения, и почувствовал, как она начала уступать. Но уступать в какой-то странной физической манере, как если бы ее тело стало каким-то образом открываться, медленно расцветать от его прикосновения. Странно, и в то же самое время, ужасно знакомо. Он ощущал это то и дело с Бри, когда он поворачивался к ней в темноте, когда у нее не было времени подумать, и она откликалась ему лишь телом. Физическое воспоминание покоробило его, и он немного отодвинулся. Он хотел что-то сказать Мальве, но его прервал звук шагов и, взглянув, он увидел Алана Кристи, стремительно приближающегося к нему из-за деревьев, с лицом похожим на грозовую тучу.
— Отвали от нее!
Роджер выпрямился, сердце заколотилось, из-за внезапного осознания, как это должно быть выглядело со стороны.
— Ты чего здесь ошиваешься, как крыса возле сырной корки? — выкрикнул Алан. — Ты думаешь, раз она опозорена, то доступна для любого поганого ублюдка, что пожелает овладеть ею?
— Я пришел предложить совет, — сказал Роджер так хладнокровно, как только мог. — И поддержку, если удастся.
— О, да, — лицо Алана побагровело, всклокоченные волосы вздыбились, как щетина на борове, готовом к атаке, — "поддержите меня яблоками и подкрепите меня вином", не так ли? Ты можешь засунуть себе свою поддержку прямо в задницу, МакКензи, и свой чертов торчащий хрен туда же.
Руки Алана были сжаты в кулаки, трясущиеся от ярости.
— Ты не лучше, чем твой нечестивый тесть — или возможно... — он внезапно набросился на Мальву, которая перестала плакать, но сидела на своем чурбачке побледневшая и застывшая, — возможно, и он тоже был? Это так? Ты, маленькая сучка, ты поимела их обоих? Отвечай мне! — его рука стремительно взметнулась, чтобы отвесить ей пощечину, но Роджер, рефлекторно поймал его запястье.
Роджер был так зол, что едва мог говорить. Кристи был силен, но Роджер крупнее; он бы сломал юноше запястье, если бы захотел. Он резко вонзил свои пальцы в область между косточками и был обрадован, увидев, что глаза Кристи вылезли из орбит и увлажнились от этой боли.
— Ты не будешь так разговаривать, ни со своей сестрой, — сказал он не громко, но очень четко. — Ни со мной! — он вдруг изменил свою хватку и резко выгнул запястье Кристи. — Ты меня слышишь?
Лицо Алана побелело, и дыхание со свистом вырывалось из него. Он не ответил, но сумел кивнуть. Роджер отпустил, почти отшвырнув, запястье юноши, с внезапно возникшим отвращением.
— Я не желаю слышать, что ты, каким-либо образом, плохо обращаешься со своей сестрой, — проговорил он настолько ровно, насколько мог. — Если услышу, ты пожалеешь об этом. Доброго дня, мистер Кристи. Мисс Кристи, — добавил он, с кратким поклоном Мальве. Она не ответила, только посмотрела на него, серыми, словно грозовые тучи, глазами, огромными от шока. Воспоминание о них преследовало его, когда он вышел с поляны и погрузился в темноту леса, раздумывая, улучшил ли он положение дел, или все стало намного хуже.
* * *
СЛЕДУЮЩЕЕ ЗАСЕДАНИЕ Ложи Фрейзерс Риджа состоялось в среду. Брианна, как обычно, отправилась в Большой Дом, забрав Джемми и корзинку с рукодельем, и была удивлена, обнаружив Бобби Хиггинса, сидящим за столом и доедающим ужин.
— Мисс Брианна! — он привстал при виде нее, сияя улыбкой, но она махнула ему, чтобы он сидел, а сама скользнула на скамейку напротив.
