— Ой, извините, я что-то задумалась, ерунда всякая в голову лезет... А почему вы на меня так смотрите?
— Да так, ничего... — мрачно бросил отец. — Или хочется надеяться, что ничего не случилось.
— Доченька, ты как себя чувствуешь? — теперь уже и мать вступила в разговор.
— Замечательно я себя чувствую, можно сказать, здоровей здоровой. В чем дело?
— Просто ты ешь как-то странно... Вернее, ешь не все, а только выборочно.
Олея непонимающе посмотрела на стол. Оказывается, задумавшись, она успела съесть целую миску соленых белых груздей со сметаной, подчистую смела тарелку крепких соленых огурчиков, да еще и уплела горшок кислых щей со свининой. Вернее, свинину она есть не стала — привкус у нее какой-то странный. Наверное, несвежую купили.
— Все нормально. Только свинина старая, я такой не хочу.
— Доченька, а может, тебе тушеную утку положить? — спросила мать. — Она сегодня с гречкой.
— Не надо... — отодвинула от себя тарелку Олея. — Я и без того наелась, а эта утка, кажется, старая. Запах от нее какой-то... Мне не нравится.
— Не нравится, значит... — родители переглянулись.
— Да в чем дело? — стала сердиться Олея.
— Просто этой самой утке только сегодня утром голову свернули, а кабанчика соседи вчера кололи... Все самое свежее, а тебе запахи не нравятся. Ты нам ничего сказать не хочешь? — продолжала допытываться мать. — Насколько мне помнится, раньше ты никогда не была любительницей соленых огурцов, зато утку любила!
— А что такого... — и тут Олея споткнулась на полуслове. Да неужели... Надо срочно посчитать! Ага, если прикинуть по срокам и по времени... А, считай — не считай, и так все ясно! Не ожидала... Хотя все верно, порчу на бездетность с нее уже сняли, так что можно было ожидать чего-то подобного.
За столом вновь воцарилось молчание, после чего мать, всхлипнув, спросила:
— Доченька, ответь нам с отцом, только честно: у тебя муж и вправду есть?
— Конечно есть!
— Увидеть бы его еще воочию... — буркнул отец.
— Закончит с делами — приедет!
— Хочется надеяться... — Стар продолжал хмуриться. — Как, ты говорила, его звать?
— Бел... То есть Лавр. Он военный, служит...
— Где?
— Не знаю. Где-то...
— Служит, значит, неизвестно где, а звать его то ли Бел, то ли Лавр... — видно было, что отец начинает сердиться. — Замечательно! Тогда хоть скажи, откуда он, какого звания, в каком чине служит, где живет, кто его родители?
— Он приедет, все расскажет.
— А ты, значит, о собственном муже ничего не знаешь, но он у тебя есть? Я правильно излагаю? Только вот, Олеюшка, мы с матерью не очень-то поверили в рассказ о том, где ты пропадала все это время, и знаешь, почему? Просто знаем, когда ты правду говоришь, а когда что-то пытаешься утаить. Так вот, доченька, твое повествование большей частью придумано. Проще говоря — байки для взрослых. Может, откроешь, наконец, эти свои недомолвки? А заодно и расскажи-ка нам правду о новоявленном зяте.
— Я уже все сказала... — Олея не отрывала взгляд от стола.
— Значит, говоришь, вы поженились? — продолжал хмуриться отец. — А где свадьба была? И когда?
— Да у нас свадьбы, как таковой, и не было. Просто провели обряд в храме Святого Дайяра.
— Святой Дайяр... — отец все еще хмурился. — Это хорошо, если, конечно, твои слова правдивы.
— Я вам не лгу. Просто кое-что не договариваю.
— Доченька, мы же твои родители и любим тебя... — вновь заговорила мать. — А ты с нами, словно с чужими! Да и домой вернулась совсем другой, словно живешь сама по себе!
Тут мать была права. Олея и сама чувствовала, что вернулась в родительский дом словно в гости, на какое-то время.
— Это, наверное, оттого, что меня здесь долго не было. Вот вы и отвыкли.
— Ну, раз дела обстоят так, то мы с вами вот что сделаем!.. — кажется, мать решила взять ситуацию в свои руки, а раз дочь не желает быть откровенной с родителями, тот ведь можно и нужно поступить по-иному. — Вот что, отец, хватит нам загадок и недомолвок, да и дочка наша от неопределенности мается, я же вижу! Потому и молчит, не говорит ничего, потому как сама не знает, когда ее муж приедет к нам, а вот нам, как родителям, знать об этом не помешает! Так что, Олеюшка, собирайся, и пойдем к гадалке!
— Куда? — Стар удивленно смотрел на жену.
— Не притворяйся глухим, слух у тебя хороший! — а мать всерьез взялась за дело. — Пусть она, эта гадалка, скажет, что творится в семье нашей дочки, и когда к нам зятек знакомиться приедет.
— Это ж надо до такого додуматься! — Стар еле сдерживался, чтоб не заругаться. — Тебе надо с дочкой по душам поговорить, как родительнице положено, выяснить, что к чему, а вместо этого ты собираешься тащить ее к какой-то ведьме! Если помнишь, ты и раньше к этой гадалке ходила, когда наша дочка пропала, вопросы задавала, и что тебе эта баба ответила? Ничего толкового!
— Ошибаешься! Тогда нам гадалка ответила, что Олеюшка вернется, если к ней будет милостив Сварг! И вот дочка дома, вернулась живой и здоровой! Олея, собирайся! Хватит целыми днями дома сидеть и на улицу из окна глядеть!
— Да делайте вы все, что хотите! — Стар встал из-за стола. — Одна с родителями говорить не желает, а вторая ей во всем потакает!
— Давай, ворчи дальше... — мать тоже поднялась с места. — Все одно вечером первый начнешь выспрашивать, что нам гадалка сказала.
А ведь мать права... — подумалось Олее. — Почему бы им, и верно, не сходить к гадалке? Все же какое — никакое, а развлечение: ведь за все те дни, как она вернулась домой, молодая женщина шагу за ворота не сделала, так что ей явно не помешает немного пройтись, посмотреть, что творится в городе.
Все та же гадалка, что в свое время советовала Олее не выходить замуж за Серио, снова принялась гадать, бросая камешки в воду. Правда, в прошлый раз к этой гадалке Олея приходила одна, но сейчас мать наотрез отказалась уходить: хочу, мол, сама услышать все, что вы моей дочке скажете! Ну, гадалка недовольно покосилась на нее, однако возражать не стала.
— Надо же, девонька... — гадалка отодвинула от себя прозрачный сосуд, на дне которого лежали камешки. — Я тут очень многое понять не могу, да и не знаю, что в этом гадании может обозначать тот или иной расклад, потому что если тебе говорить все, как есть, то получится что-то вроде книги о дальних городах и странах. Но будь уверена в одном: над тобой милость Сварга, и оттого все в твоей жизни будет хорошо.
— А что еще? — спросила мать.
— Это все!.. — гадалка достала из воды камни. — Больше я вам ничего не скажу. Просто не могу. Но вам, мамаша, не стоит насчет дочки беспокоиться — за нее есть кому постоять.
— И все же...
— Все! — подняла руку гадалка.
— Мне бы хотелось еще кое-что узнать... — неожиданно для себя самой проговорила Олея. — Вернее, о некоторых людях...
— О ком именно?
— Хочу узнать о судьбе одной женщины. Мы с ней случайно в лесу встретились, и она нам с мужем верную дорогу указала... А еще я хотела бы знать о священнике, который провел над нами брачный обряд.
— Что ж, давай попробуем... — и гадалка снова придвинула к себе сосуд с водой.
...От гадалки возвращались не торопясь, медленно шли по улице, наслаждаясь как легким морозцем, так и снегом под ногами. Вот-вот должен был наступить ранний зимний вечер, народу на улицах хватало, и частенько Олея ловила на себе самые разные взгляды, от любопытных до откровенно неприязненных. Однако мать не обращала на это внимания, или же делала вид, что не обращает. Вместо этого она постоянно расспрашивала дочь о том, что ей сказала гадалка:
— Я все же не совсем поняла: неужели ту несчастную женщину выгнали из дома из-за такой ерунды? Гадалка упомянула про какие-то желтые ягоды...
— Ну, для ее родственников это не казалось ерундой... — в который уже раз поясняла Олея матери. — Гадалка же сказала: ссора с родственниками у этой женщины произошла в тот самый день, что мы с ней расстались. Сейчас-то я понимаю, что стоило ей придти из леса, как бедняжке сразу же попало за то, что мало ягод собрала. Видимо, ей уже привычно показали на порог, и никто из родни ее мужа не ожидал, что она в самом деле возьмет своих дочерей и в тот же день уйдет. Для нее все сложилось удачно: по словам гадалки, сейчас она уже находится в доме своих родителей, и ее дальнейшая судьба будет счастливой. А вот священник, бедный... — к глазам Олеи стали вновь подкатываться слезы, и было, из-за чего плакать: гадалка сказала — он умер, вернее, его убили, и причина этого ей должна быть известна. Ну, о причине Олея могла только догадываться: как видно, старый священник все же выполнил свое намерение, и высказал на Церковном Совете все, что думал о возможном договоре короля с церковью Двуликого, а заодно и поведал о том, что помог уйти тем, кого с таким старанием искали не только по всему городу, но и по всей стране.
— Кстати, расскажи мне об этом священнике... — попросила мать. — С того времени, как ты услышала о его смерти, то и дело слезы вытираешь.
— Это был очень хороший человек... — Олея никак не могла успокоиться. — Очень...
Женщины свернули за угол, и Олея едва не остановилась, как вкопанная. Ей навстречу, едва ли не под ручку с молодым парнишкой, шла старшая дочь Серио. Вернее, вначале Олея, занятая своими мыслями, не узнала эту девицу, и не обратила бы внимания на какую-то парочку, если б не роскошная соболиная шуба, в которую была одета идущая навстречу особа. Вот шубу Олея узнала сразу: это была ее шуба из очень темного соболя с чуть серебристым отливом. Такой зверек водится только в дальних северных лесах, и шкурки этого соболя ценились куда выше обычных. Именно оттого приобрести себе шапку или шубу из таких соболей мог только очень богатый человек. Однако родители Олеи ничего не жалели для своей младшей дочки, и на свадьбу с Серио подарили ей эту шубу как свое благословение. Правда, Олея надевала ее не более десяти раз — все было как-то не к месту и не ко времени, но в любом случае свою шубу могла узнать сразу, пусть даже она была уже немного перешита — все же Олея была несколько выше ненаглядной доченьки Серио, да и в плечах пошире.
Мать Олеи, увидев идущую навстречу парочку, тоже остановилась — не узнать эту наглую девицу было невозможно. Впрочем, доченька Серио также узрела двоих женщин, причем едва ли не раньше, чем они ее, и дальнейшее поведение этой девицы несколько удивило Олею. Молодая женщина подспудно ожидала в очередной раз узреть неприкрытое хамство или откровенное издевательство, но вместо этого девица схватилась обоими руками за своего спутника, будто в поисках защиты, а тот, в свою очередь, прижал ее к себе, словно хрустальный сосуд, и с неприкрытой враждебностью посмотрел на Олею. Судя по всему, доченька Серио нашла себе еще одного защитника и сейчас усиленно изображает из себя слабое и беззащитное существо. Недаром парнишка, что сейчас идет рядом с ней, выпятил свою грудь, и, глядя на Олею, словно говорит — не подходи!
Молодая парочка, словно боясь заразиться, едва ли не по дуге обошла Олею с матерью, однако Олея успела заметить злой взгляд, который девицы бросила на нее из-под руки парнишки. Похоже, что со времени их последней встречи ничего не изменилось, и даже более того: вид живой и здоровой мачехи доченьку Серио едва не взбесил. А вот ее спутник Олее понравился — такой наивный и милый парнишка!..
— Вот дрянь малолетняя! — мать с неприязнью посмотрела вслед удаляющейся парочке. — И носит же земля такую тварь!
— Как ты ее... — покосилась Олея на мать.
— Да ты просто не знаешь всего! — мать едва сдерживалась. — Я всем домашним велела ничего не говорить тебе о том, что рассказывает эта девица! Как ты думаешь, отчего на тебя так люди косятся?
— Я так понимаю, что долгие повествования доченьки Серио целиком касаются меня?
— А то кого же еще!?
Оказывается, вскоре после того, как пропала Олея, старшая дочь Серио стала рассказывать направо и налево о том, как в свое время она настрадалась от мачехи, которая пыталась извести ее всеми возможными способами. Тут были и избиения вожжами, и подсыпание отравы в тарелку, и стояние босой на снегу в лютый холод, и многое, многое другое. Как оказалось, отсутствием воображения девица не страдала, и оттого вовсю давала простор своей фантазии, описывая все более и более изощренные способы издевательств жестокой мачехи над невинным ребенком. Как видно, девица была полностью уверена в том, что свою бывшую мачеху она отныне не увидит никогда в жизни, а, значит, можно не бояться того, что кто-то опровергнет ее слова. Когда же Серио спрашивали о том, правду ли говорит его дочь, то он, как правило, отмалчивался, или же неохотно ронял что-то вроде того, что его дочь лгать не умеет, и даже ему в свое время о многом не рассказывала, утаивала...
Одновременно с тем шли разговоры и о том, что эту юную девицу уже не раз видели если не пьяной, то, как говорится, хорошо принявшей на грудь. Между прочим, по меркам Руславии подобное считалось совершенно недопустимым, особенно если принять во внимание, что о непонятной любви этой молодой девицы к спиртному говорили чуть ли не в открытую. Олею подобное не удивило: она и раньше не раз замечала, что девчонка не прочь выпить вина, и, что самое интересное — Серио этому не препятствовал! Дескать, ничего плохого нет в том, если его девочка немного выпьет для укрепления здоровья в холодное зимнее время! Мол, в моей родной стране все немного выпивают за обедом, и в этом никто не видит ничего дурного! Ну, у каждого человека свой организм, не похожий на других, и, как видно, ежедневная выпивка у девицы стала превращаться в постоянную привычку. Рановато...
Однако ловкая девчонка и тут сумела выкрутиться: по ее словам, это мачеха в свое время насильно заставляла ее пить, причем едва ли не самое жуткое пойло. Для чего? А разве непонятно? Для того, чтоб быстрее извести детей своего мужа! Только потому даже сейчас она, несчастная страдалица, все еще не может придти в себя после нескольких лет постоянных издевательств, и именно оттого вынуждена изредка выпивать капельку вина перед сном, а иначе ей не уснуть, а если даже иногда и удастся заснуть, то всю ночь снятся жуткие кошмары...
Ну, люди к этим бредням относились по-разному, однако общее мнение было таким: дыма без огня не бывает. Наверное, действительно было что-то такое, весьма неприятное, раз разговоры о жестокости Олеи так и не смолкают, а бывший муж не опровергает эти слова...
И вот одним из таких поверивших в страшные сказки о жуткой мачехе и безвинно страдающей девушке был сын главы городской управы, тот самый парнишка, рядом с которым Олея сейчас и увидела дочку Серио. По словам матери, этот парень относился к числу тех людей, кто всегда и во всем стремится быть честным, а заодно вовсю пытается изменить мир к лучшему. Что ж, такие люди, по счастью, еще встречаются, только вот их можно легко обмануть, давя на жалость. Так вот, этот парнишка, стремясь помочь несчастной душе, стал ухаживать за безвинно оскорбленной дочкой Серио, а потом и вовсе сделал ей предложение. Ну, любовь там была, или искреннее желание защитить обиженную девушку и дать ей понять, что в этом мире есть добро и справедливость — на этот вопрос сложно было ответить, но зато на своем желании вступить в брак с безвинно исстрадавшимся созданием парнишка стоял твердо.
