— Бобби! Как приятно тебя снова видеть! Мы думали... ну, мы думали, что ты больше не приедешь.
Он кивнул, с печальным видом.
— Ага, могло и не случиться, по крайней мере, некоторое время. Но у Его Светлости было кое-что, пришедшее из Англии, и он сказал мне, что я должен это доставить, — он тщательно повозил кусочком хлеба по миске, собирая остатки куриной подливки. — И потом... ну, я хотел прийти ради себя. Чтобы увидеть мисс Кристи, ага?
— О, — она подняла глаза и поймала взгляд миссис Баг. Пожилая женщина, не в силах помочь, закатила глаза и покачала головой. — Эмм. Да, Мальва. Ээ... моя мать наверху, миссис Баг?
— Нет, a nighean. Ее позвали к мистеру МакНиллу; он болен плевритом, — едва договорив, она скинула фартук и повесила его на крючок, стягивая другой рукой плащ. — Тогда я пойду, а leannan, Арч ждет свой ужин. Если что-то понадобиться, тут Эми, — и кратко попрощавшись, она исчезла, оставляя Бобби глядеть ей вслед в недоумении от такого странного поведения.
— Что-то неладно? — немного нахмурившись, спросил он, оборачиваясь к Брианне.
— Ахх... ну, — мысленно проклиная миссис Баг, Брианна собралась с духом и начала рассказывать ему, внутренне морщась от того, как его милое, юное лицо побелело и застыло в свете очага.
Она не могла себя заставить упомянуть обвинения, выдвинутые Мальвой, только сказала, что она беременна. Он услышит о Джейми, достаточно скоро, но Бога ради, только не от нее.
— Я понимаю, мисс. Ага... я понимаю, — он мгновение еще посидел, уставившись на кусочек хлеба в своей руке. Затем швырнул его в миску, резко поднялся и бросился наружу; она слышала, что его стошнило в кустах ежевики, за задней дверью. Он не вернулся.
Это был долгий вечер. Ее мать, очевидно, проведет ночь с мистером МакНиллом и его плевритом. Эми МакКаллум спускалась вниз ненадолго, и они неловко поговорили о шитье, но затем она ретировалась наверх. Эйдану и Джемми было позволено подольше не ложиться и поиграть, но вымотавшись, они уснули на скамье.
Бросив шитье, Бри беспокойно ходила взад вперед, ожидая окончания Ложи. Она желала в свою собственную постель, в свой собственный дом. Кухня ее родителей, обычно такая гостеприимная, казалась незнакомой и дискомфортной, и она ощущала себя здесь чужой.
В конце концов, послышались шаги и скрип двери. Вошел Роджер с обеспокоенным видом.
— Вот и ты, — с облегчением сказала она. — Как Ложа? Кристи приходили?
Он покачал головой.
— Нет. Всё... прошло отлично, я полагаю. Немного нескладно, конечно, но твой отец и виду не подал, как никто не смог бы, при данных обстоятельствах.
Она поморщилась, представив это.
— Где он?
— Он сказал, что решил пойти пройтись — может, немного порыбачит ночью. — Роджер обнял ее и прижал ближе, вздыхая. — Ты слышала шумиху?
— Нет! Что произошло?
— Ну, мы, в общем, немного болтали по-братски, когда началась перепалка возле твоей сурковой печи. Ну, значит, все высыпали посмотреть, что происходит, а тут твой брат Йен и малыш Бобби Хиггинс катаются в грязи и пытаются убить друг друга.
— О, Боже! — она почувствовала приступ вины. Возможно, кто-то все же рассказал Бобби, и он отправился на поиски Джейми, а вместо этого встретил Йена и бросил ему обвинения, предъявленные Мальвой отцу. Если бы она сказала ему сама... — Что случилось?
— Ну, то, что чертов пес Йена приложил к перепалке руку, точнее лапу. Твой отец едва успел остановить его, чтоб он не порвал Бобби горло, но это и вправду прекратило драку. Затем мы растащили их, а Йен вырвался и бросился в лес, и пес за ним. Бобби... ну, я немного привел его в порядок, и потом, предложил ему кровать Джема на ночь, — сконфуженно проговорил Роджер. — Он сказал, что не сможет остаться здесь... — Роджер оглядел затененную кухню; она уже притушила огонь и отнесла ребятишек в постель; комната была пустая, освещаемая лишь слабым тлением очага. — Мне жаль. Ты будешь спать здесь?
Она категорически замотала головой.
— Бобби или не Бобби, я хочу пойти домой!
— Ну ладно. Тогда иди, а я попрошу Эми спуститься и запереть дверь.
— Нет, все в порядке, — ответила она быстро. — Я схожу за ней.
И прежде, чем он успел возразить, Брианна была в коридоре и поднималась по лестнице, пустой дом был чужой и притихший.
Глава 82. НЕ КОНЕЦ СВЕТА.
ПО БОЛЬШЕЙ ЧАСТИ вырывание сорняков из земли приносило большое удовлетворение. Изнурительное и бесконечное, подобно домашней работе, оно давало мне ощущение крошечного, но неопровержимого триумфа, когда грунт вдруг поддавался, отдавая неподатливый корень, который, словно пораженный враг, ложился в мою руку.
Прошел дождь, и земля была мягкой. Я со свирепой концентрацией все вырывала и вырывала одуванчики, кипрей, ростки рододендрона, рыхлокустовые травы, оленью траву, горчак и ползучую мальву, называемую местными "чиз". Приостановившись на мгновенье, я прищурено посмотрела на ланцетолистный бодяк и вывернула его из земли злобным ударом моего обрезочного ножа.
Побеги и ростки виноградной лозы поднимались над забором, и только начинали свой весенний натиск, их зеленая рябь нежно оттеняла ржавчину стволов деревьев. Они стремительно закручивались, словно мои вновь отросшие волосы. "Черт ее побери, она выстригла мне волосы, намереваясь изуродовать меня!" Под тенью деревьев нашло себе пристанище огромное количество кустистых ростков вредного растения, которое я, не зная его настоящего названия, называла "драгоценным сорняком", за его крошечные белые цветочки, что россыпями мерцали, подобно бриллиантам, в перистых зеленых листьях. Это растение было похоже на фенхель, но не формировало полезных клубней или съедобных семечек. Красивое, но бесполезное — из разряда тех вещей, что распространяются со сверхъестественной быстротой.
Я услышала слабый свистящий звук, и тряпичный мячик улегся отдохнуть у моей ноги. Сразу же за этим последовало стремительное движение большего тела, и Ролло промчал мимо меня, ловко схватил мячик и понесся назад, ветром своего полета разворошив мои юбки. Вздрогнув, я оглянулась и увидела его прыгающим к Йену, который легкой поступью входил в сад.
Йен сделал небольшой извиняющийся жест, но я снова села на корточки и лишь улыбнулась ему, делая усилие, чтобы погасить чувство ужасного испуга, волнами бушующее в моей груди.
Было очевидно, что это мне не совсем удавалось. Слегка хмурясь, я смотрела на Йена, и он колебался, глядя на меня.
— Ты хотел что-нибудь, Йен? — спросила я коротко, отбросив маску приветливости. — Если твоя собака собьет один из моих ульев, я сделаю из нее коврик.
— Ролло! — крикнул Йен, щелкнув пальцами. Пес, который в это время грациозно прыгал между пчелиными ульями, что стояли в конце сада, рысью подбежал к своему хозяину, бросил мячик к его ногам и добродушно замер, тяжело дыша и с интересом глядя на меня желтыми глазами волка.
Йен подхватил мяч и, повернувшись, забросил его через открытые ворота, Ролло, словно хвост кометы, полетел за ним.
— Я хотел спросить тебя, тетушка, — сказал он, снова повернувшись ко мне. — Хотя это может подождать.
— Нет, все в порядке. Сейчас такое же подходящее время, как и любое другое.
Неуклюже поднявшись на ноги, я потянула его к маленькой скамейке, которую Джейми смастерил для меня в тенистом уголке сада, среди цветущего кизила.
— Итак? — я устроилась рядом с ним, стряхивая частицы грязи с подола моей юбки.
— Ммф. Ну... — он разглядывал свои руки, лежащие на коленях, костлявые и с большими суставами. — Я... а...
— Ты же не подхватил сифилис снова, правда? — спросила я, отчетливо вспомнив свой последний разговор с молодым человеком в этом саду. — Потому что, если это так, Йен, то клянусь, что использую шприц доктора Фентимена и нежничать при этом не буду. Ты...
— Нет-нет! — сказал он поспешно. — Конечно, нет, тетушка. Это касается... Мальвы Кристи, — он напрягся, когда произнес это, как бы ожидая, что я сделаю выпад моим обрезочным ножом, но я просто глубоко вздохнула и медленно отложила нож.
— А что с ней? — спросила я нарочито спокойным голосом.
— Ну... это не совсем о ней. Больше о том, что она сказала о дяде Джейми, — он замолчал, сглотнул, я тоже сделала медленный вдох. Сама обеспокоенная сложившейся ситуацией в целом, я почти не задумывалась, как она затронула кого-то еще. Но Йен идеализировал Джейми с того времени, как был крохотным мальчишкой. Я прекрасно понимала, что распространившиеся намеки о том, что Джейми оказался колоссом на глиняных ногах, глубоко его расстраивали.
— Йен, ты не должен беспокоиться, — я, утешая, положила свою руку — всю в грязи — поверх его руки. — Как-то все уладится. Так всегда бывает.
Бывает — в основном, с максимумом волнений и трагической развязкой. И если, в силу какой-то ужасной космической шутки, ребенок Мальвы родится с рыжими волосами... Я на мгновение закрыла глаза, чувствуя прилив головокружения.
— Да, я полагаю, наладится, — сказал Йен, и его голос звучал до ужаса неуверенно. — Но только... то, что они говорят о дяде Джейми. Даже его люди из Ардсмуира, люди, которые должны были бы знать его лучше всех! Что он, должно быть... ну, я не стану повторять ничего из того, что говорят, тетушка, но... Мне невыносимо слышать это!
Его длинное некрасивое лицо исказилось от печали, и мне внезапно пришло в голову, что у него у самого могли возникнуть сомнения на этот счет.
— Йен, — сказала я так твердо, как только смогла, — ребенок Мальвы не может быть от Джейми. Ты ведь знаешь это, правда?
Он очень медленно кивнул, но не смотрел мне в глаза.
— Да, — сказал он мягко и сильно сглотнул. — Но, тетушка... он может быть моим.
Пчела села на мою руку. Я смотрела на нее, разглядывая прожилки на ее прозрачных крылышках, желтую пыльцу, что зацепилась за малюсенькие волоски на ее ножках и брюшке, и нежно пульсирующее от дыхания тельце.
— О, Йен, — сказала я так же мягко, как и он, — ох, Йен.
Он был, как натянутая струна, но когда я заговорила, часть напряжения ушла из его руки под моей ладонью, и я увидела, что он закрыл глаза.
— Мне жаль, тетушка, — прошептал он.
Не говоря ни слова, я похлопала его по руке. Пчела улетела, и я страстно хотела поменяться с ней местами. Это было бы так чудесно, летать под солнцем и думать об одном единственном деле — собирании пыльцы.
Другая пчела села на воротник Йена, и он рассеянно стряхнул ее прочь.
— Ну, — сказал он, глубоко вздохнув, и повернув ко мне голову. — Что мне делать, тетушка?
Его глаза потемнели от сожаления, беспокойства и чего-то похожего, как мне показалось, на страх.
— Делать? — сказала я пустым голосом. — Иисус твою Рузвельт Христос, Йен.
Я не пыталась вызвать его улыбку, и он не улыбнулся, но слегка расслабился.
— Да, я уже все сделал, — сказал он очень грустно. — Но... это сделано. Как я могу исправить это?
Я потерла лоб, пытаясь обдумать услышанное. Ролло принес назад мячик, но, видя, что Йен не расположен играть, положил его у ног Йена и улегся возле него, тяжело дыша.
— Мальва, — сказала я, наконец. — Она сказала тебе? Перед тем, я имею в виду?
— Ты думаешь, я отверг ее, и поэтому она обвинила дядю Джейми? — он взглянул на меня искоса, рассеянно почесывая шею Ролло. — Я бы не винил тебя, тетушка, если бы ты так подумала, но нет. Она не сказала мне ни слова. Если бы сказала, я бы тут же женился на ней.
Самая тяжелая часть разговора была пройдена, теперь ему было легче говорить.
— А тебе не приходило в голову жениться на ней до того, как... — спросила я с некоторым оттенком терпкости.
— А... нет, — сказал он, очень стесняясь. — Об этом речь не шла — в общем, я ни о чем не думал, тетушка. Я был пьян. По крайней мере, в первый раз, — добавил он поразмыслив.
— Первый? А сколько... нет, не говори мне, я не хочу знать подробности, — я прервала его попытку ответить резким жестом и выпрямилась от неожиданной мысли. — Бобби Хиггинс. У них было что-то?
Он кивнул, опустив ресницы, так что я не могла видеть его глаза. Он покраснел.
— Да. В действительности, именно поэтому, прежде всего, у меня и не было желания жениться на ней. Но я должен был спросить, после того, как мы... но я отложил это немного и... — он беспомощно провел рукой по лицу. — Ну, я не хотел, чтобы она была моей женой, но, тем не менее, не мог удержаться. Я хорошо знаю, как ужасно это, должно быть, выглядит — но я должен был сказать правду, тетушка.
Он набрал воздуха и продолжил.
— Я ждал ее. Ждал в лесу, когда она пойдет собирать что-нибудь. Она ничего не говорила, когда видела меня, только улыбалась и слегка приподымала юбки, потом быстро разворачивалась и убегала, и... Боже, я бежал за ней, как пес за сучкой в течке, — сказал он горько. — Как-то однажды я пришел поздно и не застал ее там, где обычно. Но я услышал ее смех вдалеке и, когда пошел посмотреть...
Он так сжал руки, что чуть не повредил палец, скорчил гримасу, а Ролло тихо заскулил.
— Давай, я просто скажу, что этот ребенок вполне может быть и Бобби Хиггинса, — сказал он, глотая слова.
Я вдруг почувствовала себя абсолютно истощенной, как тогда, когда очнулась после моей болезни, когда приходилось прилагать усилие даже на вдох. Я откинулась назад, на заборчик, ощущая успокаивающий шелест виноградных листьев на моей шее, их колыхание обвевало мои горящие щеки.
Йен согнулся, держа голову руками, весь в пятнах зеленых теней над ним.
— Что мне делать? — спросил он, наконец, сдавленным голосом. В его голосе звучала такая же усталость, какую ощущала и я. — Я не против того, чтобы сказать, что я... что ребенок может быть моим. Но вот поможет ли это, как ты считаешь?
— Нет, — сказала я холодно. — Не поможет.
Общественное мнение не изменится ни капельки — каждый решит, что Йен лжет ради своего дяди. Даже если он женится на ней, оно не поменяется...
Мысль словно ударила меня, и я снова села ровно.
— Ты сказал, что не хотел жениться на ней, даже до того, как узнал о Бобби. Почему? — спросила я заинтересованно.
Он поднял голову и сделал беспомощный жест.
— Не знаю, как объяснить. Она была... ну, она была достаточно красивой и вполне душевной. Но она... я не знаю, тетушка. Только, лежа рядом с ней, я всегда чувствовал, что не решусь погрузиться в сон.
Я посмотрела на него.
— Ну, полагаю, было не до этого.
Он промолчал, хотя и нахмурился, и зарылся пятками мокасин в землю.
— Скажи, нет ведь способа определить, который из двоих мужчин является отцом ребенка, так ведь? — спросил он вдруг. Но, если он мой, я бы хотел этого. Я должен жениться на ней ради ребенка, остальное не важно. Если он мой.
Бри рассказала мне его историю — я знала о его индейской жене Эмили и о смерти его дочери. Это напоминало мне о моем первом ребенке, о Фейт, она родилась мертвой, но навсегда осталась со мной.
— О, Йен, — сказала я мягко, дотронувшись до его волос. — Ты мог бы, возможно, определить по тому, как ребенок выглядит, но возможно, и нет, или не сразу.
