Король опять картинно закатил глаза с мученическим выражением лица.
— Легрэ, — он взглядом указал на Ваоло. Отдав приказ увести палача, Фернандо принялся сжигать часть бумаг, обнаруженных в шкатулке. В костер полетели письмо его отца к Алехандро Сальярси, дарственная на имение на имя Кристиана Легрэ, признания, подписанные Луисом и бывшим помощником аббата.
— Что? — Кристиан лег на шкуры, и словно дразня короля в обычной манере, стал ненавязчиво приставать к Луису — поглаживать колени, иногда позволяя руке скользить по талии и по доступной части ягодиц.
Юноша отодвигался, все еще находясь взадумчивости и наблюдая за тем,как пламя пожирает бумаги. Легрэ проявлял желание, которое казалось юноше сейчас неуместным. Судьба казалась теперь совершенно непонятной. И осознание своего происхождения не клеилось с тем, что думал сам Луис. Он подобрал под себя ноги и постепенно плыл во всполохах пламени.
— Давай оставим политику нашему Фернандо, — ласково предложил Легрэ, подмигивая юноше. — Он — король, это его дела, а мы... Нам с тобой придется терпеть этот гениальный ум еще очень долго.
— Тогда, может... Ты есть хочешь, Кристиан? Фернандо? — получив положительный кивок короля, юноша поднялся, чтобы накормить бывшего стражника и принести королю вина и хлеба с мясом. Кристиана он кормил снабдил икашея из зерна и ячменя, а сам теперь разглядывал ногу. — Это пройдет? — спросил с болью.
— Конечно, — Легрэ немного переборщил с бодростью в голосе, и решил компенсировать свой плохой актерский дар хоть какой-то правдой: — Кости не сломаны, остальное вполне поправимо, не волнуйся.
— Мало верится, нам нужно позвать лекаря, чтобы он тебя повторно осмотрел, — нахмурился Луис. Попросил короля взглядом, и вскоре в шатре вновь объявился лекарь, который долго колдовал над ногой Легрэ, пока герцог выспрашивал, что теперь будет? Мужчина только отмахивался, осматривая ногу. Вчерашние примочки уже начали помогать, но работы осталось достаточно. Потом он смазалногу и выдал Луису,чтобы тот и дальше смазывал. два раза за вечер и еще ночью.Заставил Кристиана выпить настой для улучшения крови. А потом удалился, шепнув герцогу на ухо, чтобы тот не волновался за ногу. Кости и ткани целы.
Все это время Фернандо сидел и решал, что делать дальше. Микаэля нужно отправить к брату со всеми почестями, это понятно. И намекнуть, чтобы не возвращался, не нужна ему такая головная боль, как могущий внезапно умереть брат Северного Ярла. И как славный подарочек отправить с ним письмо Ксавье, где Микаэль прямым текстом обвиняется в колдовстве. Союзник против инквизиции не помешает. Монастырь нужно напоследок попытаться окончательно сровнять в землей, а вот что делать с оставшимися в живых монахами? Свидетелей остается и так много, горожане, жители окрестных деревень. Так что с этой точки зрения монахов можно и пощадить. С другой стороны, слово любого монаха намного весомее, чем слово простолюдина. А том, что церковь будет его пытаться обвинить в этом "небогоугодном" деле, король не сомневался.
Так и не придя к окончательному решению, король задумчиво лег рядом с Луисом и Легрэ, которые о чем-то тихо переговаривались.
Юноша обернулся к Фернандо, легонько пробежал пальчиками по щеке.
— Ты так и не ответил, что теперь? — спросил тихонечко, словно боялся разозлить. На бледных щеках появился легкий румянец от того, что Легрэ поил юношу разведенным водой горячим вином. — Можно теперь тебя поцеловать?
Вместо ответа король просто притянул к себе мальчика, мягко зарывшись в волосы руками, начал легко целовать — улыбаясь и чуть дразня.
Луис всем телом прижался к королю. Горячий, тонкий, обвил руками шею, доверчиво отдаваясь поцелую, отвечая со страстью и желанием.
Фернандо обнимал мальчика, отбрасывая все мысли в сторону. В конце концов, одна ночь ничего не решит, тем более до рассвета оставалось не так много. А сейчас можно и чуть отпустить себя. Левой рукой он нащупал бедро Легрэ и начал слегка его гладить.
Кристиану было немного жаль, но сегодня он вряд ли бы составил достойную компанию своим любовникам, и тело у него не болело разве что только между ягодиц. Однако уходить Кристиан не собирался — если его для дела не хватит, то посмотреть он не откажется.
— Кстати, о поцелуях, Фернандо, — усмехнулся весело он, — я бы тоже не отказался вас поцеловать, ваше величество.
Луис качнулся от сладкого выражения страсти, чуть откинулся назад, опираясь на руку. Шепнул Легрэ:
— Ложись, не надо напрягаться сейчас. — Склонился ближе и поцеловал мужчину в губы сладко.
Теплые губы юноши помогли Легрэ отвлечься от боли в спине, которой отдавались порезы и следы плети. Кристиан положил ладонь на затылок юноши и ненадолго углубил поцелуй, потом улыбнулся королю.
— Но лучше на меня сейчас не давить, — сказал он шутя.
— Легрэ, на тебя лучше вообще никогда не давить, — в ответ чуть улыбнулся король, — чуть надавишь, и ты становишься неадекватным.
Пальцы легко пробежали по щеке мужчины и замерли около его губ.
— Луис, — продолжил Фернандо, не отрывая взгляд от глубокой синевы глаз, и протянул кинжал юноше. — Помоги Кристиану избавиться от ненужной одежды.
Пальцы пробежались легкой негой по губам барона и сразу же их сменил поцелуй.
Юноша непонимающе покртил оружие в руках. Он нахмурился, словно ему поручили слишком серьезную задачу, а потом принялся за разрезание рубахи. Причем, делал это так аккуратно, словно мог сейчас сделать что-то не так.
— Потренировался? — король с удовольствием провел рукой по телу Легрэ и остановился около пояса шосс. Повернувшись к юноше, велел:
— Дальше, милый. Видишь же, мешаются, — и запустил пальцы под узорчатый пояс.
Луис сглотнул. Он боялся сделать Кристиану больно и разрезал ткань очень осторожно, а потом и вовсе предпочел разорвать на одной и другой ноге. Взгляд упал на естество мужчины, и скользнул прочь.
Кристиан с тайным удовольствием наблюдал за действиями юноши, время от времени забывался в поцелуях короля, но в целом ситуация его смешила.
— Потеть сегодня мне, кажется, не придется, — весело заметил он. — Луис, тебе придется сегодня стараться за нас двоих. И кстати, Фернандо, у меня есть еще одна рука и относительно целый живот.
Юноша провел по здоровой ноге Легрэ: сначала с внешней стороны от колена по бедру и вновь вниз, постепенно перемещаясь на внутреннюю, ласково и внимательно следя за реакциями, потому что боялся причинить хоть малейшее неудобство. Пальцы его со сдержанностью и стеснительностью дотронулись до мошонки, пробежали по ней трепетным желанием. обхватили член у основания и отпустили. Луис придвинулся ближе, склонился, целуя ногу Кристиана.
— И что ты предлагаешь с ним сделать? — спросил вроде как с усмешкой король, положив руку на живот Кристиана. Чернота желания уже затопляла все больше и больше. Он сидел спиной к мальчику, подогнув ногу под себя, и по реакциям Легрэ пытался представить, что Луис сейчас делает. Было возбуждающе и странно.
Юноша завороженно, словно впервые разглядывал Кристиана, которого находил всегда божественно красивым, а теперь, когда в его крови просыпалась страсть, когда его естество вдруг окрепло от простой ласки, на мгновение растерялся. Чтобы потом так невинно и одновременно возбуждающе заскользить ладонью по члену Легрэ, продолжая любоваться и наслаждаться горячей плотью, которой так бесстыдно сейчас владел.
Кристиан облизал пересохшие губы, глаза затуманились страстью, а улыбка стала чуть ироничной. Касания Луиса — еще такие робкие, но такие откровенные разжигали в крови пламя, а в животе желание.
— Полить горячим воском, — Легрэ погладил Фернандо по колену.
— Дразнишь? — король провел рукой по рельефным мышцам живота барона, по волосам и застыл, почти касаясь пальцев мальчика.
Ему ответом послужил трепет — так бывает, что близость вызывает в мышцах слабость, заставляет замереть на долю секунд, встретиться взглядами и осознать — что-то глубинное и одновременнно волшебное. Луис потянулся к королю, чтобы вновь поцеловать его.
Наблюдая за поцелуем короля и герцога, Кристиан согласно улыбнулся.
— Тебе же нравиться, Фернандо. Так почему бы и нет? Тем более что мне нравится тоже... Луис, что нравится тебе? — Легрэ будто дразня, погладил юношу по груди.
— Ты, — отозвался Луис, горячей страстью обжигая губы Фернандо, но при этом отвечая Кристиану. И "ты" словно раздвоилось, превратившись в множественное число.
— Значит, мы, — король опять поцеловал мальчика, в этот раз коротко, чуть жестко. — Оба. И обоих хочешь? — одной рукой он сжал рукой пальцы мальчика, ласкающие Кристиана, второй начал гладить ягодицы юноши.
Дрожащие ресницы. Задумчивость, почти на грани ускользание от ответа. Желать обоих? Любить двоих? Смотреть в пропасть? Опять смущаться ее глубине и отступать на шаг, чтобы кидаться вниз, как в омут.
— Я... — легкая заминка, растекавшаяся смущением. — Только сегодня... Я думаю, что так нельзя. Я и раньше так говорил. Ваше величество, я не желаю сделать плохо. Я подпишу бумаги и... — от темноты глаз юноша запнулся на полуслове.
— О, боже, — Легрэ тихо рассмеялся, — это создание совершенно неисправимо. И угораздило же влюбиться в такое! — Кристиан ухватил юношу за руку и потянул к себе ближе. — Придется домогаться тебя всю жизнь, видимо, но я не против такой перспективы, — пошутил он.
— Я серьезно, а вы смеетесь, — нахмурился юноша, оказываясь в руках Легрэ, как в большом солнце. — Я люблю, но я не хочу вам зла. — губы мазнули по щеке Кристиана, пробехали по шее, чувствуя близость короля, его растущее желание. Пальцы непроизвольно сжали член Легрэ, не отпуская.
— Только сегодня — как звучит хорошо, — усмехнулся Фернандо, продолжая легко гладить мальчика, скользя пальцами по его спине, бедрам, оглаживая зовущую ложбилку между ягодицами. — И что ты хочешь нам предложить только сегодня?
Вглядываясь в глаза мальчика, Кристиан чуть сощурился и его улыбка медленно растаяла.
— Ах, — Луиса обожгли вызываемые королем ощущения. — Что? Я не знаю... Кристиан... — голубые глаза чуть потемнели, улавливая изменения в мужчине. — мне сейчас уйти?
— А ты хочешь? — спросил он недоверчиво, а рука только сильнее прижала юношу к сильному телу. — Объясни-ка мне, что происходит, Луис? — серьезно потребовал Легрэ, коротко кивнув Фернандо, словно безмолвно попросив его продолжать, не останавливаться, чтобы не случилось.
Сказать о своих желаниях? Разве возможно? О желаниях лучше молчать, скрывать... Желания приводят к тому, что кто-то страдает, кто-то испытывает много-много боли.
— Я боюсь выходить... Увидеть, что там, снаружи, — юноша задрожал от настойчивых ласк короля. — Твоя нога вот... Если бы все было хуже?.. И люди... Я не знаю, что происходило этой ночью. Но ведь я виноват в этом. Я... — глаза закрылись сами собой, расслабленность начала растекаться по телу.
— Не ты... Ксанте, — Фернандо целовал мальчика вдоль позвоночника, игриво ласкал бедра, мошонку, дразнил мягкой лаской колечко мышц. — А ты спас Кристиана от пыток, а меня от безумия.
Луис выгнулся навстречу королю, каждый раз вздрагивая от того, что происходит с телом, откликающимся на такую желанную ласку, начал покрывать грудь Легрэ поцелуями, вбирая губами соски попеременно и ощущая, как палец входит внутрь, раздразнивая, заставляя низ живота теплеть.
Легрэ запустил руку в волосы мальчика, лаская, направляя и поощряя.
— Снаружи всего лишь мир, Луис, — сказал он, наблюдая за юношей из-под полуприкрытых век. — Я как-то говорил тебе, что когда все кончится, ты сам будешь выбирать свой путь. Я не могу говорить за Фернандо, мой мальчик, возможно, он не отпустит тебя от себя, но и я не смогу. Поэтому, если ты по-прежнему будешь настаивать на своем, мне останется только уехать... Я уверен, что ты любишь меня, Луис, и не ставлю под сомнения твои чувства, но разве в твоих желаниях есть что-то, что важнее меня и Фернандо? В мире не все происходит из-за тебя. Дожди льют не из-за тебя, Солнце тоже встает само по себе, поют птицы, дуют ветра, сражаются друг с другом люди. Даже моя нога, по сути, плод моей глупости и упрямства... А то, что сгорел монастырь кто виноват? Ты, потому что ты умер, или Ксанте с Микаэлем, которых не заботило будущее монахов, ровно как и то, что с твоей гибелью король утратит всякое самообладание? В случившемся твоей вины нет, и то, что ты терзаешься жестоко не столько по отношению к тебе самому, сколько к нам. Я бы лучше в два испанских сапога влез, чем слышать от тебя подобное, Луис.
— Не уезжай... — юноша слушал вполуха, потому что плохо воспринимал и запутывался в страсти и вожделении. Он любил... Он сильно так любил! Доверчиво глупо... Терся щекой о Кристиана, насаживался на палец Фернандо с тихими стонами. — Не хочу вас потерять...
— Тогда прекрати отказываться от себя и от нас каждый день, — прошептал король на ухо юноши. — Люби нас, милый. И люби себя таким, какой ты есть.
— Да... ахх, — герцог вскрикнул от жара, пробуждавшего его желание. поцелуями стек к паху Кристиана, чтобы губами пить от другого желания, столь очевидного, столь восхитительного.
Кристиан облегченно вздохнул, смешивая это чувство с вожделением, позволяя Луису делать то, что он сам хочет. Легрэ улыбнулся королю.
— Это не в последний раз, — сказал он со стоном. — Клянусь, что не в последний.
— Кристиан, — король склонился над бароном, — мне кажется, что сегодня я откажусь от твоего предложения, — и накрыл мягким поцелуем губы мужчины, собирая его стоны, разжигающие не хуже кнута в руках.
Это было... несомненно любовным союзом. Не обманом чувств, не прихотью — Луис чувствовал. Он точно знал, что они втроем не играют. Не теперь... и он любил их. Безо всяких причин...
Фернандо стоял на пригорке и смотрел на развалины монастыря. Солдаты уже почти свернули лагерь и отстающие бодро все дособирали, подбадриваемые криками и пинками командиров. Стояла поздняя весна, но запах цветущих апельсинов, миндаля и жасмина так и не смог заглушить казалось въевшуюся намертво в развалины гарь. Всего несколько недель назад он приехал сюда с желанием получить часть земель Валассии, принадлежащих монастырю, и выход к морю. Теперь же, в результате провала плана Ксанте, в его руках не только вся Валассия, за исключением небольшого клочка земли, на котором стоял монастырь, но и Аталья. И не только земля. Позади него стояли два человека, ради которых он и дальше будет воевать. На правом плече все также грела сердце и душу рука его ангела, Луиса, на левом — давала поддержку и опору ладонь Кристиана.
Фернандо взглянул чуть в сторону, на маленький лагерь монахов. Всех выживших он решил отпустить, потому как резню для "спасения" попавшего в руки инквизиции посланника Севера и брата Ярла он мог без проблем объяснить, то последующие убийства монахов уже с трудом. Только инквизиторов полностью вырезали.
Микаэль Харальдссон со всеми почестями и с большой охраной уже был отправлен на север. В личном разговоре король убедительно попросил его не возвращаться больше на земли Вестготского королевства. По личной просьбе Микаэля он отпустил с ним Сея — после того, как были найдены документы на Луиса, молодой монах стал не опасен. Сея после смерти аббата Себастьяна ничего не держало в Валассии, и он с радостью уехал с травником. Микаэль исполнил договоренность с Фернандо — он ни разу не приехал в Вестготию. А инквизитор Паоло вообще канул в лету и никому неизвестно, добрался ли он тем летом до франков. Судя по тому, что у травника оказалось очень много дел во франкском королевстве, встречами они оба были очень довольны.
