Бросив последний взгляд назад, на мертвеца и молчаливо глядящих ему в след гигантов-стражей, Викариан вздохнул. В животе у него разлился тяжелый холод — страх перед последним шагом в ждущую его пустоту. Конец пути, где его ждет либо месть, либо воссоединение с родными в посмертии.
Он тихо зашептал, вступая в первый круг, тут же вспыхнувший у него под ногами:
Пусть тьма клубиться средь камней,
И крови росчерк стыл,
Тот, кто в повинен в смерти сей,
Себя приговорил.
Кромола, Дурху, Диберан,
Укажут мести путь.
Не скрыть убийцам их следов,
Им Смерть не обмануть.
Но прежде чем совершить последний шаг, он закончил старую молитву матери:
А ныне жизни поворот,
Возмездие грядет.
Мой мщения дух кровавый дар,
Богам преподнесет.
Едва отзвучали последние слова, Викариан растворился в окутавшем его ярком сиянии, но уже через секунду почувствовал, как сильная рука легла ему на плечо, помогая удержаться на ногах.
— От так сюрприз. — весело, но как-то глухо прозвучал над ухом голос Ялазара. — Значит дело не в Семени Порчи?
— Или осколок Хроногресса глушит его сияние, скрывает от глаз стражей этого места. — ответил Вик, оглядываясь. Он почти сразу узнал место, куда они попали. Хотя возле мостов ожившего хаоса, запечатленное на гигантской, медленно левитирующей стене, оно выглядело несколько иначе.
Под ногами, как и на фреске, расстилалась тропа, вот только вилась она не по полю мертвецов, а словно по небесам, со всех сторон окруженная клубящейся дымкой жиденьких терракотовых облаков. Да и все здесь выглядело каким-то бурым, грязным. Впереди виднелась та самая пирамида, с полыми оком, выточенным на одной из её граней, но воздетая основанием к верху, перевернутая. Викар, с жутким ощущением, что у него над головой сейчас расплескался океан из мертвецов, который он видел на гравюре, поднял голову, однако к своему немалому облегчению, не заметил ничего, кроме чернильной мглы. Возможно, те трупы символизировали мир наверху, сам Кеплер, а вовсе не гробницу во чреве Фариза.
— Что-то я сомневаюсь в этом. — голос товарища, все так же доносившийся, словно сквозь подушку, отвлек Вика и тот повернулся к нему. Они стояли у стены и повелитель костей, не касаясь её, проводил рукой рядом с камнями. В его пальцы то и дело били крохотные молнии, а сама шершавая поверхность шла рябью. Казалось, дотронься он до неё и тут же попадет обратно в залу с весами, которая проглядывалась сквозь разбегавшиеся по ней волны энергий. — Мне думается, это место плевать хотело на известные нам законы магии, да и на осколок у тебя на поясе тоже.
Он кивнул в сторону и только теперь молодой человек заметил в разрывах облаков, что под ними есть ещё что-то. Некое гигантское сооружение, сияние которого гейзерами света то и дело взвивалось над поверхностью тонких туч. Хроногресс.
Отсюда его очертания удавалось разглядеть лишь мельком, но отдельные фрагменты, возносились над колышущимся студнем, цеплялись за края парящей перевернутой пирамиды. Они, словно стальные щупальца подводного чудища, обвивались вокруг зависшей в воздухе конструкции, наползая на открытое глазу основание. Невысокие шпили, яйцеобразные наросты и переплетения стеклянных цилиндров, в которых текла концентрированная, жидкая магия, словно огромный перегонный куб, призванный отделить эссенцию стихий, оставив лишь изначальную силу. Чистейший, первозданный Эфир. Это было чудо, творение величайших алхимиков и колдунов, что жили в стародавние времена. И то место, погруженное в легкое марево, манило к себе.
Путь заканчивался у овальных, лежащих прямо на воздухе ступеней, словно выточенных из необычного полупрозрачного гравитона, заключённых в золотую оправу. Это нельзя было назвать лестницей, в обычном смысле слова, ибо каждая её деталь, будь-то плита, по которым ступали ноги или витые перильца, выглядящие чрезвычайно хрупкими, не были соединены друг с другом, будто части мозаики, которую забыли собрать до конца.
Каждый шаг вверх отдавался явственно видимыми волнами на океане облаков вокруг, разгоняя те в стороны, открывая то, что на самом деле было за ними и когда Викар с Ялазаром преодолели подъем, сокрытое внизу заставило их замереть на месте.
Здесь не было видно неба, лишь тьма над головой, но лазурное сияние, заполнявшее все пространство под ними, исходило от огромного города, чьи улицы, подземные парки и даже высокие дворцы раскинулись от горизонта до горизонта, размерами превзойдя даже серные владения одного из Королей Мертвых, по которым им пришлось пройти. Дом колдунов-алхимиков.
Истинный полис поражал своим видом, ибо даже в наполненной жизнью Вардеме, Викару не приходилось видеть ничего подобного, чего уж говорить про увядающий Кеплер. В центре же поселения, прямо под пирамидой, на которую они сейчас взошли, нарождалось новое солнце, взгляд на которое почему-то не причинял боль, как бывало, если удавалось посмотреть на его собрата, гуляющего по небу. В неиссякающем свете исполина, то и дело проскальзывали очертания, очень напоминающие вершины Стальных Нимбов, в окружении своей неизбывной рунной свиты.
Но насладиться открывшимися чудесами было не суждено. Взгляд Викара почти сразу различил, что среди обезлюдевших кварталов безмолвного Чаарифа идет жестокий бой. Даже с такого расстояния парень видел яростные росчерки шпаги, пронзающие ветхую робу черной тени с серповидной алебардой. Но раб демонов казался подобен дыму, поднятому над костром. Непредсказуемый, стремительный, он словно бы растекался в воздухе.
Агонис рвался к "солнцу", а темный смог, что заполнял его вычурные доспехи, мантией вился у него за спиной, оставляя чернильные разводы прямо в воздухе. Те долго не истаивали. В их глубинах Викару виделись сонмы блестящих угольков немигающих глаз. И едва казалось, что изогнутое лезвие защитника вот-вот настигнет Повелителя Порталов, тот моментально исчезал, появляясь в одном из своих дымных отражений, а наполнявшие то крупицы огня, на секунду вспыхнув, тут же гасли, отдавая свою короткую жизнь их безжалостному владыке. И хотя схватка была жестокой, песня её умирала, так и не сумев подняться над крышами домов.
Здесь было удивительно тихо, что-то заглушало, давило все звуки, оставляя лишь легкую вибрацию воздуха, а потому громкий, наполненный раздражённым нетерпением голос, заставил парней вздрогнуть:
— Вы опоздали!
У дальнего края площадки, прямо перед высоким бурлящим столпом света, заключенным в широкую прозрачную трубу, стояла фигура, облаченная в тяжелый черный плащ. Меховая оторочка скрывала оковы вокруг шеи, а голову охватывали стальные когти, выраставшие из-под откинутого капюшона и доходившие аж до самого лба.
Выглядел Ульф точь-в-точь, как на гравюре в Атласе Крига, разве что глаза его не были безумно выкачены, а смотрели пронзительно и холодно. Пожалуй, так он даже больше походил на того, кем его описывали в книге.
Его лицо немного разгладилось:
— Вам удалось избежать всех моих ловушек, которые, к слову сказать, существенно сократили бы время до нашей встречи. Признаться, я даже больше впечатлен, чем рассержен. Но полно слов, вы же кое-что принесли мне, не так ли?
Взгляд его не изменился, но за аккуратно подстриженной бородой появилась лживая улыбка. Ульф сделал пару шагов в направлении парней и как бы небрежно положил руку на эфес своего меча. Посоха, кстати, о котором упоминалось в атласе, при нем не оказалось, да и вряд ли бы он здесь пригодился, вблизи с Хроногрессом не было ни единого ручейка стихии, который мастер Вечного Океана смог бы использовать. По крайней мере пока.
Викар смотрел на подонка, убившего его семью и внутри него вновь стала нарастать ненависть. Но не та, первая, обжигающая, что шла из пустоты, образовавшейся в его душе после смерти родных, а какая-то совсем иная. Ему уже давно казалось, что-то в нем изменилось, однако парень никак не мог понять, что именно.
Он наконец настиг свою жертву. С мрачным чувством палача разглядывал того, кого пришел убить и ни ощущал ничего, кроме простого желания окончить долгую погоню.
— Нас здесь двое, а ты один, ублюдок. — угрожающе заметил Вик, потянув кинжал из-за рукава и начав неспешно идти вперед.
Уголок рта Ульфа дернулся от последнего слова, но мертвая улыбка не исчезла:
— Боюсь, это нас здесь двое, а ты — в меньшинстве. И вот насчет ублюдка, уж не тебе заикаться, сын шлюхи, что спала с собственным стражем. — поддержал он обмен любезностями.
Вик остановился и не оборачиваясь на стоявшего у него за спиной Ялазара, тихо спросил:
— Ты?
— Я. — сдавленно, словно кто-то держал его за глотку, ответил тот.
Глубоко вздохнув, молодой человек, проглотил ком в горле. Едва прочитав про Ульфа и о его таланте манипулировать ходом событий, он догадывался, что ищейки врага могут быть рядом с ним. Но Ял. Даже предательство Измаила задело его меньше, чем открывшаяся правда.
— Почему?
— Потому что ты единственный, кого это напыщенный выродок мог бы допустить к себе на расстояния удара клинка и кто не побоится оборвать его поганую жизнь. Не испугается мести Антемоса. Я же, к несчастью, связан клятвой Черному Королю и не могу скрестить с Ульфом клинки.
Вик приподняв бровь, посмотрел на товарища. Ял, тот стоял возле высокого постамента из красной меди у самых ступеней, понурив голову и не двигаясь с места. Он не являлся герольдом, на его шее не красовались рабские колодки, но почему-то был вынужден следовать приказам владыки Глинтера.
— Я связан обетом со своим мастером что, как и Ульф, является слугой Антемоса. — пояснил повелитель костей.
Отмеченный Бездной не преминул ввернуть пару слов:
— И именно твой мастер сотворил голема, что разрушил дом этого сопляка, а твоя воля привела конструкта ко мне.
Вик тут же вспомнил найденный ими альков в холмах, где проводился ритуал. Там чудовище сменило хозяина. Если бы в самом начале он сумел наскрести денег и найти Ищейку, что могла бы взять магический след, гончая привела бы их к тому, кто сотворил голема, а это был вовсе не Ульф.
Викариан сквозь зубы прошипел:
— Но убил-то мою семью ты.
Со стороны казалось, что парень кипит от переполнявшей его ненависти, однако это было вовсе не так. Он внезапно понял суть происходящего сейчас. Герольд просчитывал все наперед, задолго до того, как то должно было произойти, да и весь этот разговор скорее всего тоже был частью его замысла. Однако судя по тому, как Ульф приветствовал их, даже в его планах бывают сбои. Оставалось лишь найти уязвимое место, что позволит использовать ловушку против её же создателя.
Пока нужно делать вид, будто Отмеченному Бездной и вправду удалось задуманное. Улыбка на лице того стала шире, превратившись в ехидный оскал:
— Ну что мне теперь, попросить у тебя прощенья? — он едва не расхохотался, отчего молодого человека передёрнуло. — Осколки Хроногресса разбросаны по многим местам и мне одному собрать их довольно проблематично. Наемники же ненадёжны, их всегда можно перекупить или они вдруг передумают рисковать своей жизнью. А вот мстители. Мстители — совсем другое дело, вы идете до конца, ни перед чем не останавливаясь и ничего не боясь. Огонь, что выжигает вас изнутри, даруя силы двигаться сквозь преграды, которые заставили бы любого иного повернуть назад, вас же и ослепляет. Ты же — сын преследуемой всем Пантеоном Воющей Ведьмы и её любовника ренегата. У тебя не было бы никого во внешнем мире, кто смог бы помочь и ты бы с готовностью ухватился за любую возможность, лелея мечту отомстить. Мне же лишь оставалось эту возможность подкинуть.
С этими словами он мельком взглянул на Яла, а молодой человек, сцепив зубы и до боли, в пальцах зажав нож в руке, угрожающе подался вперед. Ему почти не приходилось стараться, чтобы изобразить гнев, гораздо труднее было сохранить холодную ясность мыслей.
Про себя Викар подумал, шаг первый — заставить Отмеченного Бездной полагать, что все идет строго по его плану. И судя по довольному виду того, своей "злостью" парень попал в цель.
— Для каждого дела необходим свой инструмент и своя мотивация. Яркий пример — тот же Ялазар. Дурак дураком, абсолютно бесперспективный и недостойный служить моему повелителю отброс. Но стоило отправить его помогать второму дураку — тебе, — разговорившийся Ульф, изящно вывернув руку ладонью вверх, указал на молодого человека, — и вот вы уже смогли совместно добиться чего-то более ли менее стоящего. Хотя, конечно, ваш поход в Кавенон едва не стоил мне влияние на тирана полиса, но нет худа без добра. Вы умудрились заключить сделку с Пророком, а что может быть лучше, чем всегда знать, где сейчас находятся твои марионетки?
Все это время повелитель костей не двигался с места, не желая подчиняться Ульфу и не в силах помочь товарищу, он лишь беспомощно наблюдал, как последний идет навстречу противнику, который явно тому не по зубам. В глубине души он истово надеялся, что у Викариана есть хоть какой-то план.
Вик сквозь стиснутые зубы прошипел:
— Как я понимаю, он делал это в надежде прикончить третьего, самодовольного дурака, стоящего сейчас перед нами. — шаг второй. Усыпив бдительность Ульфа, нужно было разозлить его, заставить самого совершить ошибку.
Кожа перчатки скрипнула, кулак Ульфа сжал обух меча сильнее.
— Да уж, мне и вправду стоило догадаться, что этот болван таки заведет дружбу с подобными себе. Вы, словно трупные черви, тянетесь друг к другу, сплетаясь в отвратительные клубки. — он неопределённо мотнул головой куда-то за спину парням. — Вон, даже слугу апостола Бродячего Ужаса где-то раздобыть умудрились.
В этот момент Вик внезапно понял. А ведь Ульф прав, они с Ялазаром давно уже не просто знакомые и даже не товарищи, прикрывающие друг другу спину в бою, но друзья. У него до этого никогда не было никого, кого он мог назвать бы другом. Братьев он любил, но их не связывали ни интересны, ни увлечения, да в общем-то ничего, кроме родства. Наверное, потому его так неприятно удивила правда о повелителе костей, о том, кому он служил все это время и куда вел его.
Однако вставал вопрос, предал ли он его, использовал ли в своих целях или просто увидел в нем последний шанс спастись от того, что так ненавидел, жизни вечного слуги. Раба, коим добровольно стал тот же Отмеченный Бездной.
— Если мы так тебе противны, зачем ты вообще выполз на свет? Зачем решил явиться сегодня лично, а не наблюдать из своей крысиной норы, как привык это делать? — Викар обошел пустой стеклянный стол, стоявший в самом центре основания перевернутой пирамиды, мимоходом отметив проскальзывающие внутри его искорки звезд. — Да и хотя я ошибся насчет Яла, тебе он оказывается тоже не помощник. Опять просчитался умник?
Издали стали слабо доноситься звуки ударов и в них пение рапиры слышалось чаще, чем усталое звяканье алебарды стража. Агонис был совсем рядом, ещё немного и он доберется до древней машины. Улыбка на лице Ульфа почти исчезла и он, стараясь не выпускать молодого человека из виду, глянул вниз, а после, снова переведя взгляд на Вика, тяжело вздохнув, произнёс.
