Восход Акроникса (общий, закончен)

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Роман дописывается по мере голосования читателей. Новые главы будут сначала добавляться в отдельный файл, позже дополнять общий.

Дисклеймер:

Совсем недавно, никто из нас даже и не думал, что мы осилим такой объем текста. Была простая идея: донести свои посиделки по вечерам до читателя. Вовлечь его развивать мир, который мы придумали вместе. Мы новенькие в мире пера и чернил, много получается не сразу, но мы с понимаем относимся к критике и постепенно улучшаем качество.

А между тем позади уже 9 глав объемом добрых 20-25т. слов каждая, более 1350 участников открытого голосования отдали свои голоса за развитие сюжета каждой главы.

И это только начало ... Нам много есть что рассказать и мы хотим, чтобы те из Вас кого заинтересовала наша мечта, не стеснялись и делали свой выбор на сайте проекта. Каждый месяц выходит новая глава, каждый месяц Вы определяете герою цель. Как он поступит в следующий раз? Решать вам. Приятного прочтения! PS> В разработке финальная глава романа. Все голоса учтены. То, по какому пути пошел герой — ваша заслуга. Мы выпустим блог, в котором подробно разберем каждое голосование и приоткроем то, от чего вам, к сожалению, пришлось отказаться.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

ГЛАВА 0. Тени Прошлого.

Желтоватый свет холодного осеннего солнца едва пробивался сквозь полог пожухлой, умирающей листвы. Ледяные лианы-паразиты уже крепко обвились вокруг чахлых стволов, изменённых магией деревьев. Скоро кроны скроются в гнилостно-розовых коконах этой новой 'коры' и настанет время собирать зимний урожай.

Кеплер или как его ещё называли, проклятый мир, был скуп на подарки и если уж он давал возможность накопить провианта на зиму, относительно безопасным способом, то это нельзя было упускать. Молодой человек, стараясь не касаться мутировавшей поверхности ветки осторожно сорвал несколько, случайно замеченных орехов и присев, стал изучать землю в поисках оставленных им ранее знаков. Камень-вдова, светящийся ядовитый мох, лесная трупоедка, он искал любую из меток, которые оставлял для себя и родни. Они позволяли не потерять в вечно меняющемся лесу важные места, вроде схронов, грибниц или даже старых гномских дозорных каверн.

Ничего, лишь свернувшиеся в сухие трубочки листья умирающего валежника. Последний раз окинув поляну взглядом и с грустью признав, что на этот раз природа его переиграла, парень, вздохнув, поднялся на ноги. Надо было двигаться дальше — оставаться на одном месте, значило привлечь к себе нежелательное внимание местных обитателей. Но если его отец или старший брат могли выйти против какой-нибудь твари вроде дьяволо-волка один на один и одержать победу, то ему о таком не приходилось даже мечтать. Подобные мысли часто посещали юного охотника, а от воспоминаний об отце начинало щемить в груди. Тот погиб больше десяти лет назад, но тяжесть утраты тяготила сегодня ни чуть не меньше.

Пробираясь сквозь поредевший подлесок, осторожно перешагивая гниющие остатки черведрева, чтобы не дай бог их не задеть и не побеспокоить живущих в этих стволах-ловушках колоний жуков плотоядов, Викар старался отбросить, так не вовремя нахлынувшие, воспоминания. Ему не посчастливилось родиться в мире, где нужно было быть начеку все время, а смерть была далеко не худшей судьбой для незадачливого искателя приключений, но по мимо его воли мысли все чаще возвращались к тому проклятому дню ...

* * *

— Пап! Постой, — крикнул запыхавшийся мальчуган, — тут слишком много веток. — Но не успел он договорить, как из-за высокой сосны, истошно вереща и размахивая маленькими щпальцами-вибриссами вылетел очередной белкогриб. Викар едва успел среагировать, подняв плетеную корзину и поймав рыжую добычу. Белкогриб влетел в корзинку, где с чавком был насажен на миниатюрные колья, вплетенные во внутренние стенки и дно. На этих деревянных 'клыках' уже истекали разноцветной кровью и ихором десяток разнообразных лесных животных.

Мальчик подождал, пока свежая добыча перестанет дергаться, после чего, аккуратно, обухом, подаренной старшим братом костяной дубинки, продвинул полосатое тельце глубже в корзину. Однако белкогриб оказался вовсе не мертвым и тут же хлестнул, по приблизившейся к нему ребристой рукояти оружия, гибкими щупальцами. Тонкие пурпурные канатики взбухли выпустив из себя ядовитые хелицеры. Мальчишка улыбнулся:

— Ишь какой хитрый, но я хитрее, — едва слышно прошептал он. Осознание, что даже мертвое может быть опасным, отец вколачивал в него с того момента, как парнишка начал понимать людскую речь. Уроки жизни сыпались на него и его братьев один за другим: все люди вне семьи враги, жить в городе значит быть бесправным рабом, жить на пустошах значит в лучшем случае умереть, а в худшем ... впрочем о худшем отец пока не рассказывал.

— Викар, что я тебе говорил о разговорах с самим собой? — раздался голос, глубокий, как корни окружавших его деревьев. В нем не было гнева, скорее тревога о том, что сын забыл уроки выживания. Вообще-то полное имя мальчика было Викариан, на нем настояла его мать, надеясь, что оно привлечет внимания Пантеона и дарует помощь тезке одного из сыновей Громовержца. Однако отец никогда не разделял этих шаманских взглядов своей жены чародейки и по старой воинской привычке называл сына Викаром, либо просто Виком.

— Есть охотник и его добыча, а разница между ними лишь в том, кто кого первый заметил, — тихо пробормотал виновник отцовского беспокойства.

— Именно сын! — мальчик все ещё не мог понять, откуда исходит голос, он будто бы звучал со всех сторон одновременно. Найти егеря в родном лесу было делом непростым. Внезапно то, что раньше было частью дерева, покрытого тонкими ветками с темной зеленью старой листвы, шевельнулось и направилось вглубь бора, а голос говорившего стал мягче — идем, мы должны добраться до дольмена раньше чем солнце войдет в зенит.

Бросив взгляд на песочного цвета небо, закрытое тяжелыми безводными облаками и поудобней перехватив корзину с добычей, паренек приладил дубинку к захвату на поясе и тут же устремился в след едва отличимой от окружающего леса фигуре. Сам он уже пытался делать 'камуфляжные нахлесты', постигая искусство скрытности, но все что пока у него выходило это зелено бурая мешанина, из постоянно норовивших отвалиться сучков, да мятых листьев. Это недоразумение скорее было постоянно шелестящей и неудобной помехой нежели надежной маскировкой. Отец лишь улыбался, глядя на него и изредка подсказывал как лучше приладить тот или иной элемент на меховую накидку.

Они шли вперед, пробираясь через чумной валежник. Пару раз отец останавливал его, указывая на участки, опасные для жизни, вроде лежки горбатого лицехвата или норки трупоедки. Это был небольшой зверек, едва ли с ладонь взрослого человека, но обладающий пастью занимавшей половину его туловища и усеянную маленькими острыми крючками зубов, истекающих густым зеленоватым ядом. Голова напоминала гриб гнилушку с десятками желейных усиков, каждый из которых оканчивался черной бусинкой глаза. Встреча с ним не сулила ничего хорошего.

Пробивавшееся сквозь перину грязных облаков солнце, было уже почти в зените. Многие опасные создания заснули или притаились, не желая выходить на освещенные участки, где их смогли бы легко заметить иные хищники. Именно поэтому охотники всегда старались дойти до злачных мест раньше полудня, так как возвращаться домой в потемках было делом во сто крат более опасным, чем даже повстречаться с ...

* * *

'Химера!' — Викара вырвало из мира воспоминаний, таких теплых и таких безопасных, где отец всегда был готов прийти на помощь и рывком бросило в длинные высушенные когти реальности. Задумавшись слишком сильно, он нарушил первое правило егерей: всегда будь начеку, иначе из хищника превратишься в добычу. Теперь, в каком-то метре от его лица колыхались под порывами ветра, будто водоросли в воде, множество тонких гибких веточек, чья напускная видимая хрупкость являлась весьма обманчивой.

Это были охотничьи сети. Они вырастали из туго натянутого каната мышц и сухожилий, цветом ничем не отличимых от окружавших охотника деревьев, и уходившего в ствол мощного дуба. Слева от дерева-носителя жутковатой поросли, возвышались ещё два его брата, не менее старых, увенчанных венцами ветвистых крон и золотом осенних жухлых листьев. Из дальнего вырастала ещё одна рука-силок, раскинувшая свою паутину в другом конце лесной прогалины, оплетая чахлые кусты красной горе-ягоды, видимо там была нора какого-то животного. Однако настоящий кошмар, буквально выплывал из поверхности самого могучего, с болезненно-почерневшей и отсыхающей, словно кожа от черной чумы, корой дуба.

Это была голова химеры. На короткой мускулистой шее, толщиной с предплечье взрослого мужчины, покоился огромный череп. Он был туго обтянут сухой коричневой кожей и увенчан тремя полуметровыми рогами, выходившими из висков и затылка твари. Рога выгибались симметрично. Они образовывали что-то вроде трехгранной костяной короны над гротескной головой и изобиловали черными наростами, из которых сочился тонкими струйками темно-фиолетовый дымок. Это нечестивое марево свивало причудливые, непостоянные узоры и распадалось на части так же легко, порождая всполохи энергий изменения. Чудовище было самим эфиром, квинтэссенцией ночных кошмаров, напоенное силой из ключей дикой магии.

По истерзанной коре несчастных деревьев, от рук и головы химеры, расходились темные концентрические круги, будто тварь 'выныривала' из их плоти. Даже самые безумные и пугающие мутации, о которых знали люди, никогда не создавали ничего столь противоестественного, нематериального и в то же время опасного.

Химера не была существом в обычном понимании, но являлась магическим созданием, сотканным из варпа демоном. И как любому демону ей нужно было облечься плотью, чтобы оставаться в реальности, охотится, пожирать тела и души незадачливых путников. Деревья, камни, металлы и даже давно мертвые кости — все могло стать вместилищем этой твари. Единственным критерием отбора 'сосуда' оставался его размер.

'Дыхание, надо задержать дыхание и ни в коем случае не двигаться. Оно чувствует малейшие колебания воздуха', — так всегда говорила мать, рассказывая о химерах. Викар перестал дышать. Тонкие плети-пальцы вздрогнули, будто почувствовали, что рядом находиться жертва, пытающаяся сбежать. Внутри груди начал подниматься липкий комок страха и лишь тихий вкрадчивый голос матери не позволял Вику сорваться в пропасть паники. 'Так, теперь создать воздушный поток обманку, чтобы отвлечь демона', — но как назло в руке не оказалось ни одной вещи. Выбора не оставалось и мысленно попросив богов о помощи, охотник как можно медленней начал тянуться к походным мешочкам на поясе.

Викара пробил ледяной пот, когда ветви химеры, будто связанные невидимыми нитями с его рукой, так же начали двигаться по направлению к ремню, но гораздо быстрее. 'Не успею', — пронеслась в голове истерическая мысль. Она начала роится внутри черепа, напрочь вымывая все остальное. Вик не мог ни вздохнуть, ни успокоится, а осознание того, что осязание Химеры оказалось столь невероятно чутким, ещё больше трепало и без того натянутые струной нервы.

Внезапно, яркий луч надежды ворвался в сознание, выжигая панику, уже почти полностью затопившую разум: 'Если эта тварь почуяла легкое движение моей правой руки, то более быстрое движение левой должно отвлечь её. Это даст мне пару мгновений, чтобы дотянутся до пояса'. Раскрыв ладонь, чуть быстрее чем следовало, парень двинул левую руку в противоположное от ремня направление, что заставило паутину уже почти дотянувшихся до него плетей-пальцев, резко сменить курс и устремится к новой цели. Лапа химеры проплыла в каких-то сантиметрах от лица Викара и тот сумел разглядеть её в деталях. Тенета, на самом деле оказались многосуставчатыми, побуревшими костями, унизанными бесчисленным количеством сильно изогнутых зубцов. Сеть из мельчайших пил, крючков и штопорообразных игл планировала по воздуху, раскрываясь будто жуткий цветок, пытаясь охватить как можно большую площадь и лишить жертву даже призрачной надежды на спасение. Тому кто не знал, как убивает химера, стало бы по-настоящему страшно, но беда заключалось в том, что Викар уже видел это оружие в деле. От подобных воспоминаний пот покатился с него градом, а сердце забилось так, что он буквально слышал гулкий бой барабанов, рвущийся из его груди.

Наконец ладонь коснулась заветного пояса. Онемевшими пальцами парень пытался развязать запутавшуюся тесёмку, с ужасом наблюдая, как силки химеры плыли все ближе и ближе к его левой руке. Ещё немного и он больше не сможет отводить её в сторону, что случится тогда, он не хотел даже думать. Поняв, что в таком состоянии, когда пальцы отказываются его слушать, а руки дрожат как при лихорадке, не в силах распутать проклятый узел, Викар схватил первый попавшийся мешочек и крепко сжав в кулаке рванул с пояса, разорвав подвязки. Не теряя ни секунды, он одним движением отправил его в полет параллельно, уже широко распустившейся сети.

Костяные звенья тут же, словно стая хищных рыб, развернулись к пролетевшему мимо мешочку и моментально, свернувшись тугим жгутом, выстрелили в сторону новой добычи. Через секунду, настигнув приманку, они разорвали в мельчайшие клочья как сам мешок, так и его содержимое, коим оказались ягоды и какие-то сушеные коренья для хмель-отвара. Внутри Викар ликовал — первый бой был выигран. Вновь потянувшись к поясу, он нащупал мешочек с дикими гикори, собранными им ранее и на этот раз, справившись с завязками, вынул их. Мелкая цель, но он надеялся, её хватит, чтобы отвлечь врага.

Сжав кулак, Викар, одним движением кисти швырнул орехи рядом с сетью химеры. Все повторилось и когти чудовища оказались ещё дальше. Наконец, охотник рискнул опуститься на корточки и подобрать увесистый булыжник, бросок которого уведет тварь ещё дальше, а ему позволит отступить за пределы её охотничьих угодий.

Все так же не дыша, он поднял тяжелый камень, что сразу же привлекло внимание находившихся уже в нескольких метрах от него смертельных ловчих и с натугой запустил его по дуге в глубь владений демона, спровоцировав очередную атаку шипастых плетей. Они моментально покрыли камень сетью подрагивающих жгутов и за пару секунд превратили его острыми, как бритва крючьями в порошок. Сам же Викар попытался быстро отступить за пределы досягаемости химеры.

Однако, это было проще сказать, чем сделать. Застарелая рана в левой ноге не позволяла двигаться быстро, а ужасающий цветок тонких костей уже вновь распускался. Но, что оказалось гораздо хуже, демон, кажется начинал понимать, что его водят за нос. Хотя, так вряд ли можно сказать о существе, чья вытянутая покатая морда, носа-то как раз не имела. Зато было кое-что другое. Шесть темных нор-глазниц попарно нависали друг над другом тяжелыми надбровными дугами. Они были наполненные маслянистой черной субстанцией, со зрачками, горящими кроваво-красным огнем. А ещё виднелась пасть, усеянная клыками, размером с ладонь, способная проглотить взрослого мужчину целиком. Могучий череп химеры начал подниматься — она явно желала лично лицезреть, что же происходит в её владениях.

Викар затравлено оглянулся, приметив неподалеку овражек. Неимоверным усилием, стараясь двигаться так быстро как только мог, он устремился туда. Какой-то десяток метров отделял его от спасительной впадины, когда сзади раздался визг рассекаемого костяной сетью воздуха. Злость захлестнула неистово ковыляющего парня. 'Я не умру', — упрямо подумал он про себя,— 'не сегодня, к черту предосторожности и опасности, что могут поджидать на земле и в лесных норах, если я погибну мне будет уже все равно. Уж лучше получить пару укусов и порцию яда, но выжить, чем оставить попытки спастись и стать обедом для этого чудища'.

Викар прыгнул, вытянувшись во всю длину своего немаленького тела и приземлился, больно ударившись плечом. Перекатился дальше, подняв целый ураган из сухих листьев, остатков какого-то животного, да прочего мусора и из последних сил, оттолкнувшись здоровой ногой, скрылся в густом кустарнике, обрамлявшем склон оврага. За плотным пологом листы оказался крутой склон. Вик кубарем покатился вниз, когда сзади раздался хлесткий удар, похожий на щелчок хлыста — ловчая сеть остановилась, ей не хватило какого-то мгновения, чтобы поймать жертву.

Тем временем, перед глазами парня свихнувшимся калейдоскопом вертелся мир. Подскочив на плоском валуне, Викар, кувыркаясь в воздухе, пролетел ещё с десяток метров и вписался спиной в здоровенный камень, оставшись лежать вверх ногами и хватая ртом, выбитый из легких, воздух. Наконец, ему удалось снова вздохнуть. Вся его одежда насквозь пропиталась потом, будто он только что вылез из озера, сердце разрывало грудь, барабаня с неимоверной скоростью, нога горела словно в огне, а в голове стоял шум похожий на водопад. Но все это было мелочью — главное он жив и относительно здоров.

Вик завалился набок, а после, тяжело опираясь на руки поднялся. Далось ему это нелегко, колени предательски подкосились и парень едва успел облокотиться о камень, минутой назад остановивший его стремительный спуск. Быстрый взгляд вокруг не выявил никаких новых опасностей, лишь помятая трава, да раздавленный в густую желтоватую кашицу лесной перегной. Его падение прочертило легко различимую тропу с вершины на дно овражка, теперь сочащуюся гадковатым бурым паром. Видимо, пока он летел вниз, на пути попалось пара изменённых варпом растений или мелких животных, и их останки сейчас исходили дымкой остаточного эфира. Впрочем это было уже не важно, он избежал смерти в объятиях химеры, а подобное уже само по себе являлось едва ли не чудом.

Вся ситуация напоминала злую шутку Эншара — бога безумия и лжи, существо благодаря которому Викар выжил десять лет назад, едва не стало и причиной его смерти сегодня. Лишь невероятное везение, что рядом так удачно оказался спасительный овражек, позволило ему пережить их новую встречу. Весь это чертов мир был сплошным безумием и вечно полагаться на подарки судьбы не стоило. Его отец был настоящим егерем, хозяином леса и знатоком диких троп, коим когда-нибудь хотел стать и он сам. Но, пока что это так и оставалось мечтой, а неприятности случались с ним с завидной периодичностью, причем иногда эти неприятности были сродни только что пережитому ужасу. За это умение влипать в неприятности и каким-то неимоверным чудом выбираться из них живым, он получил от старшего брата это идиотское прозвище — 'Везунчик'. Пран, младший из братьев, любил поддразнивать Викара, за что совершенно законно получал подзатыльники, старший же, Саур, лишь ухмылялся и приговаривал:

— На что ты обижаешься Викариан? Ты действительно везунчик, другой на твоем месте уже десяток раз отдал бы Пантеону душу, а ты вон гляди же, среди живых до сих пор бегаешь! — Последнее было неправдой. Вик уже пару лет, как не мог бегать. Он вернулся мыслями к своей искалеченной ноге, боль в которой постепенно превращалась из полыхающего костра в тлеющий пепел, разлетевшийся от щиколотки до колена и прикрыл глаза. Парень пытался выровнять дыхание и унять бешено колотящееся сердце, как учил его отец. Боги, как же сейчас не хватало его терпеливой мудрости и молчаливой силы...

* * *

— Викар! — Он снова был тринадцатилетним подростком, с трудом отодвигающим тяжелую ветку осенней витлицы, невысокого, но крайне широкого и раскидистого дерева. Осенью оно оборачивалось в свои собственные ветви, словно гусеница, в кокон, переживая лютую зиму в относительной безопасности. Иногда, среди заснеженного бора можно было наткнутся на лесную армию, состоящую из тысяч витлиц. Будто бы толстые, низкие колонны недостроенного здания, они стояли в ожидании когда вернутся нерадивые работяги и пиками своих скрученных ветвей грозили небесам.

— Быстрее сюда! — Громкий шепот отца слышался всего в паре метров и мальчик устремился на голос. Сзади раздался треск ломаемых деревьев и басовитое взрыкивание мародеров.

Он до сих пор не мог понять, как те нашили их стоянку, ведь не было ни костра, ни шума. Они уже добыли много дичи и были на пути домой, Викар самозабвенно грыз хрустящего мясного жука, которого дала ему мама перед выходом, а отец спокойно шел где-то впереди, не выказывая никакого волнения, как вдруг они услышали быстро приближающийся тяжелый топот нескольких верховых. Понять куда те направляются труда не составило — всадники пришли за егерем и его сыном. И вот теперь, на грани сумерек и ночных опасностей, Викар был вынужден бежать, чтобы не отстать от отца, пытавшегося запутать преследователей. Они выскочили на полянку, которую видели неделю назад, где в достатке росли дикие ягоды, грибы и было сразу две крупные колонии солчатников— маленьких, безглазых зверьков, размером с курицу, питавшихся магической порослью фосфоресцирующей травы, кореньями и варповыми лужами. Мама говорила, что это потомки кротов, сильно изменившихся из-за эфирных бурь и тумана искажений.

Мужчина припал на одно колено, склонив голову и сняв перчатку, прижал руку к земле. Из-за буро-зеленого раскраса, его плащ выглядел на фоне окружающего пейзажа, как заросший зеленым мхом валун и только пристегнутый к поясу тяжелый костяной, проклёпанный стальными стяжками серпомеч — гордость отца, позволил отыскать его.

Грохот копыт за спиной усилился, Викар побежал, нервно оглядываясь и стараясь не упасть — не хватало ещё зацепиться ногой за корень или угодить в яму. Егерь бросил быстрый взгляд по сторонам, задержавшись на кургане, сложенном из здоровенных серых плит, непонятно как оказавшихся посреди леса и образовавших нечто вроде дырявого каменного шалаша. Мальчик не помнил, что бы в прошлый раз на поляне было что-то подобное, но в мире, где правили балом вечно-меняющиеся материи, постоянство было редкой роскошью. Отец мотнул головой, будто бы отказавшись от какой-то мысли, встал, устремив взгляд за спину бежавшего к нему сына и не спеша отстегнул от пояса серпомеч. Вик увидев это, взглянул в лицо родителя и едва не остановился. В глазах того он увидел лед ненависти и каменную решимость, защитить свое чадо, во чтобы то ни стало. Что-то приближалось и чтобы это ни было, убежать от этого было уже невозможно, единственное, что им оставалось — сражаться.

Викар почти добрался до отца, когда из леса за его спиной разнесся громовой рык, перетекший в низкий булькающий смех. Гончие наконец-то догнали свою добычу и теперь рвались вперед к заветной цели еще яростнее. Деревья, ограждавшие полянку, вспучило и взорвало как мыльный пузырь, разметав кору и остатки ветвей в разные стороны, вызвав дождь из перемолотых опилок. Сквозь занавес, мешающих видеть щепок, на развороченную магией прогалину, вылетела бугрящаяся мышцами тварь, несущая на себе жуткого всадника.

Он был похож на тень, распахнувшую руки, которые казалось оканчивались не кистями, а вплавленными в плоть жуткими орудиями войны. Викар не успел набрать в грудь воздуха, чтобы спросить кто это и что ему нужно, как над ним, разрывая воздух, просвистел один из отцовских метательных клинков. Белоснежная кость, как хищная птица, метнулась прямо в голову незнакомцу и со стороны жуткого гостя послышался чавкающий звук пронзаемой плоти, а сам он начал заваливаться назад, со вставшей на дыбы мутировавшей лошади. В ту же секунду, из-за спины сражённого, вылетела сеть, с привязанными к её концам округлыми камнями и устремилась к ним. Сильная рука резко дернула Викара назад, швырнув того почти через всю поляну к замеченной ранее груде камней. Мальчик, ударившись о землю, крякнул и прокатившись ещё немного, вскочил на ноги, благо жирный, травяной покров смягчил падение. Отец же, ястребом нырнул в другую сторону, без труда уйдя от ловчей сети.

На краю поляны первый всадник окончил свой полет из седла тяжелым ударом о перепаханную взрывом землю. В тут же секунду, перескакивая своего павшего товарища, сквозь уже редеющую пелену опадавших щепок, влетели ещё двое преследователей. Они дико завывали, мехами могучих легких распаляя свою нечеловеческую ярость. Кони, взрывая когтистыми копытами гнилой ковер опавших листьев, неслись во весь опор, но всадники даже не касались поводьев, без труда балансируя на спинах могучих животных. Так могли ездить лишь люди, всю жизнь проведшие в седле. Викар никогда не считал себя богатырем, высокий и жилистый, он был противоположностью своим широкоплечим отцу и старшему брату, настоящим воинам от рождения. Но то, что сейчас вырвалось на поляну, размерами больше напоминало медведя-оборотня верхом на кошмаре. Скакун был три метра в холке, отдаленно напоминал лошадь, но имел не умещавшийся в пасти частокол длинных, острых зубов, мощные ноги, тяжелую гриву и хвост, украшенные черепами и руническими камнями. Хребет зверя с выпирающими, словно луки седла, костями позвоночника коромыслом выпирал из необъятной спины.

Всадник, осмелившийся оседлать этого монстра, оказался ему под стать. Ловчий был более десяти локтей росту, а в плечах, едва ли меньше полутора метров, обвитый пучками, чудовищно вздутых, переплетенных венами, мышц. Торс накрест перехвачен двумя кожаными перевязями, унизанными костяными щитками, с вырезанными на них чародейскими письменами, сочившихся иномирным сиянием. На ногах были меховые сапоги и такие же поножи. Голову венчал огромный, глухой шлем из настоящей, пусть даже сильно заляпанной грязью и бурыми пятнами, стали с узкими прорезями для глаз. В руках же это создание, которое язык не поворачивался назвать человеком, держало два здоровенных двуосных топора с шипастыми лезвиями. От них тянулись темные, будто от запёкшейся крови, цепи, вплетенные в наручи, которые охватывали запястья великана. Его товарищ, был одет почти так же, разве что на груди у него были не ремни, а тяжелая, круглая, рифлёная кость какого-то огромного животного. Из ее гладкой поверхности по бокам вырастали два полуметровых изогнутых рога с железными колпаками-бойками на концах. А в левой руке, он сжимал оружие отдалено напоминавшее тяжелую длинную пику, но со сдвоенным, изогнутым наконечником, которым можно было не только колоть, но и рубить.

После, Викар узнает, что этих людей называли мародеры или ловчие Великой Пустоши — те, кто добровольно решил уйти из городов и стал жить в диких землях, за пределами Равнин Натриара, промышляя работорговлей, бандитизмом, или охотой на редкие артефакты. Они были не просто людьми, это были те, кто принял судьбу жестоких, вечно алчущих силы и новых изменений в себе самих наемников, и убийц. Мародеры пили воду из источников, проклятых туманом искажения, охотились на животных, что были подвержены мутациям, таким образом они накапливали внутри себя крупицы сырого, дикого эфира, что рождался в местах прорывов завесы. Там появлялись самые ценные реликты и невообразимые чудеса. Ловцы преображались по воле нематериальных энергий, прорвавшихся в истерзанный войнами умирающий мир, становясь созданиями, живущими ради получения пущего могущества. С годами в них пропадали последние человеческие черты: Физически они превращались в жутких монстров и какими чудовищами они становились снаружи, такими же они были внутри. Сила, насилие, самые темные примитивные желания, эмоции, все что оставалось в них. Угоняя рабов, добывая артефакты они получали огромные деньги от магов и царей городов-государств, которые были вдосталь раскиданы на пустошах. Ловцы любили полностью спускать заработанное либо на кровавые развлечения, либо на обретение ещё большей силы.

И сейчас двое мародеров, перескочив через упавшего товарища, который как оказалось не погиб, неслись к егерю. За ними уже виднелась ещё пара фигур на измененных магией скакунах. Но если один из них был похож на первых трех ловчих, то последний, кажется, внушал ужас даже своим спутникам и те старались держаться от него подальше. Несмотря на то, что мальчика знобило от страха, он вытянул шею, заинтригованный тем, что же может напугать этих огромных воинов. Однако резкий окрик заставил его отказаться от этой глупой затеи:

— Вик, быстрее прячься под камнями! — гаркнул егерь, неуловимым движением отражая несущийся на него сверху рубящий удар всадника с двумя топорами. Оружие сошлось с гулким стуком просмолённых и прошитых железными штифтами костей. Второй топор не достал до отца и тот, воспользовавшись моментом, резко крутанул лезвие, сначала потянув на себя, так что мародер на долю секунды потерял равновесие, едва не разжав пальцев, а потом резко навалившись всем телом, вогнал острие меча прямо под ребра нападавшего. Оружие, бережно хранимое в семье уже не раз спасавший жизнь им всем, не подвело и на этот раз. Пронзая кожу и мышцы, меч вышел из спины врага. Мощным рывком назад, с полным поворотом корпуса, отец зацепил лезвием косы плоть ловчего, вырвав оружие из его тела, при этом разорвав живот и кожаные перевязи, оставив на своем клинке, сочащиеся черной кровью остатки органов. Лошадь попыталась укусить того, кто напал на её хозяина, но егерь, заканчивая разворот, резко поджал колени, уходя от опасности и со всей силы полоснул по морде животного. Что-то противно хрустнуло и голова твари распалась от холки до удил. Скакун всхрапнул, мышцы мощных ног сократились в конвульсии, выбросив, уже не способное держаться тело на полметра вперед. Оно грузно рухнуло на мокрую траву, скинув умирающего седока. С ним было покончено. Однако первый нападавший, выбитый из седла ещё в самом начале боя, уже поднялся и сейчас направлялся к Викару, кажется даже не замечая торчащей из скулы рукояти кинжала.

Вновь свистнул метательный нож, белой рыбкой скользнув из руки егеря к живучему мародеру, поразив того в правый глаз. Острие почти на палец вышло из затылка жертвы — на этот раз, тот не произнес ни звука, колени подогнулись и убитый ловчий, завалившись назад, больше не шевелился.

Мальчик начал медленно отступать к каменному шалашу, лаз под который был прикрыт крупным, идеально отполированным булыжником. Ловчий с копьем развернул скакуна и уже несся на отца. Ещё один мародер тоже пустил своего коня в галоп. Он был с ног до головы укутан в шкуры, укрепленные тяжелыми костями крупных животных и со странной стальной защитой, полностью закрывавшей всю левую руку от плеча до кончиков пальцев, разделённых так, будто конечность оканчивалась не кистью, а клешней краба-людоеда. Лицо его полностью скрывал глубоко надвинутый капюшон. Но когда на поляну неспешно выехал последний мародер, Викар застыл как вкопанный.

Страх еще сильнее сковал его ноги, а легкие отказывались дышать. То, что выехало на поляну, не было лошадью, а всадник был не человеком и подавно.

Шесть мощных, драконьих лап, оканчивавшихся розовато-алыми когтями-кинжалами несли могучее, грузно переваливающееся при ходьбе тело скакуна. Его шкура оказалась полностью укрыта прочной темно-зеленой чешуйчатой попоной. Голова создания была вытянутой, с клыкастой пастью, внутри которой виднелась мышечная прослойка, обвившая желваки, которые позволяли, при необходимости, буквально перекусывать жертву пополам. Грива и хвост представляла собой отвратительные толстые отростки плоти длиной в метр. Их испещряли сотни неустанно открывающихся и закрывающихся воронок, внутри которых блестели иглы зубов. Но этого будто показалось мало владельцу чудовища и он решил 'украсить' хвостовые отростки пробив те ржавыми крюками, на которых крепились заострённые фетиши, вроде осколков оружия, острых рунных камней и больших костяных шестоперов. Торс 'лошади' был похож на трехгранные песочные часы, широкие части которых определяли расположение пар ног, разделённые костяными перешейками, опоясывающие узкие, уязвимые места чудовища. Сверху броня представляла из себя пару плотных роговых пластин, на каждой из которых без труда разместилось бы трое взрослых мужчин. Они были разделены острыми роговыми наростами, видимо игравшими роль луки седла.

Викар открыл рот, поднимая взгляд с красных когтей животного все выше и выше, туда, где занимая целую пластину-седло сидел, нет, сидело существо. Мародер-вожак был виден лишь частично, только с правого бока, но даже так представлял поистине внушающее трепет зрелище. Первое, что увидел мальчик, оказались тяжелые, подбитые мехом ботфорты с влитыми внахлест стальными пластинами, к которым были прибиты гроздья выбеленных людских и не только черепов. Залезь Викар в этот ботинок, он не сомневался, уместился бы в нем полностью, ведь каждый из них был размером с сорокалитровую кадушку воды, что стояла около их дома. Они доходили до самого колена, где оканчивались литым наколенником со стальным шипом в середине. Выше была удивительной красоты чешуйчатая кольчужная юбка тончайшей работы, сияющая серебром даже сейчас, когда день уже близился к закату. Выглядела она совершено неуместной на подобном создании. На человеке, эта броня ниспадала бы до самой земли, но мародеру она едва прикрывала колени. Торс ловчего был оголен, а кожа имела нездоровый оттенок, в руке же он сжимал неимоверных размеров составную булаву. Длинное темное древко было почти с отца, а венчал его черный шар с пятью конусовидными шипами, который был исписан зеленой вязью нечестивых рун. Казалось, удар этого оружия может превращать скалы в пыль. Шею всадника опоясывал стальной гаржет с рваными остатками кольчуги, железной бахромой свисающий на плечи и могучую грудь. На голове вожак носил глухой трехрогий шлем, с Т-образным забралом за которым виднелись два, сияющих нереальным светом, пурпурных омута. Глаза Викара заволокли слезы — даже смотреть в буркала этого создания было невозможно. Рот наполнялся желчью, а живот скрутил жестокий спазм.

Он попытался отвести взгляд, но тут главарь мародеров развернул скакуна и окаменевшему мальчику предстала правая рука вожака, вернее точнее то, что некогда было рукой. Плечо всадника взбухало огромным горбом, сплетенных в жуткий клубок, вздымающихся и опадающих, словно живое существо, мышц. Из них, ороговевшими пузырями выпирали костяные наросты. В этой мешанине плоти и костей, повинуясь некой неведомой злой силе, рождалась шипастая живая плеть. Извиваясь подобно змее, та скручивалась в багровые кольца и распускаясь вновь, молнией вспарывала воздух. В своей середине она распадалась на четыре тугих каната мышц, два из которых оканчивались ярко-желтыми ядовитыми жалами, вторая же пара отростков представляла собой мясницкие загнутые крючья.

Прошло не больше нескольких мгновений, пока Викар разглядывал жутко мутировавшее существо, однако этого хватило, что бы несущийся на огромной скорости ловчий с копьем сократил дистанцию до отца. Егерь сместился, к уже погруженному в вечернюю тень, краю поляны. Всадник отвел руку для удара, нацелив острие ему в грудь, огласив окрестности громким яростным воплем. Вопреки ожиданиям мародера, мужчина не испугался, а изготовился для рывка. Мгновение и отпрыгнув в сторону перед самой мордой животного, отец Вика избежал удара. Лошадь с громким топотом пронеслась рядом, в то время как егерь, совершив кувырок и будто бы забыв, о только что пропущенном мимо себя враге, направился в сторону последнего клешне-рукого.

Рассвирепев от подобного пренебрежения, промахнувшийся всадник резко рванул удила коня на себя, заставив того дико заржать от боли и подняться на дыбы. Впрочем, это вовсе не замедлило его стремительный галоп. Тяжелый зверь, вместе с беснующимся и не переставая орущем что-то всадником, на огромной скорости влетел в дальний подлесок. Только тогда Викар понял, почему отец даже не оглянулся. Он был егерем, а это значило, что мог лишь окинув взглядом окружающий его лес, узнать о нем и его ловушках столько, сколько не смог бы узнать ни кто другой. Мародер на коне пронесся сквозь вязь узких веток и через мгновение будто-бы провалился сквозь землю, а его полный ярости рев сменился заунывным, полным отчаяния воем и оборвался глухим звуком удара тела о камни. Оказывается, опушка находилась на самом краю обрыва и сквозь поломанные ветви теперь виднелся песчано-алый горизонт, обрамлённый ватой тяжелых, красных, от последних лучей заходящего солнца, облаков.

Вожак остановился, казалось его заинтересовал человек, который только что, без особого труда, перебил три четверти его отряда. Он положил руку на потертую кость-луку, продолжая наблюдать не вмешиваясь. Последний же мародер, обряженный в шкуры, выхватил небольшой обсидиановый кистень, с вплавленными в каменное навершие клыком саблезубого льва. Явно памятуя об участи своего товарища, познавшего прелесть полета, он послал своего скакуна вперед легкой рысью. На лице отца Викар заметил улыбку, нет, не улыбку — хищный оскал. Тот понял, что в сердце этого 'мохнатого' поселился худший враг любого воина — страх. Небрежно крутанув серпомеч, мужчина слегка присел, коснувшись левой рукой влажной травы и стал выжидать.

Картина, которая разворачивалась перед Викаром приковывала взгляд и заставляла кровь кипеть, восхищаясь происходящим. Здесь и сейчас, в бою, сошлись две невообразимо противоположные друг другу силы — варвар пустошей и хранитель леса, убийца и защитник, раб своих инстинктов и истинный воин. Когда их разделяло меньше пары метров, легкий порыв ветра колыхнул окантовку одежды, как бы ненароком вложив стяжку плечевого захвата накидки в руку егеря и тот немедленно рванул её. Полог плаща распахнулся и словно крылья птицы, взвился в воздух, скрыв за своим широким телом хозяина, заставил мародера испугано вскинуть стальную клешню. Зеленая накидка обвилась вокруг всадника, закрывая обзор и мешая кистеню подняться для удара. В туже секунду отец, будто туго натянутая пружина, подпрыгнул, практически перескочив лошадь. Крутанувшись в полете, он наотмашь рубанул серпомечом туда, где находилась шея последнего врага, скрытого за складками ткани. Раздался звон столкнувшихся клинков, то запели железные зубья меча, встретив равного себе. Отец едва не потерял равновесие и приземлился, припав на колено позади лошади. Он хотел было оглянуться, дабы убедиться, что враг повержен, как рядом с ним тяжело рухнуло могучее тело с перерубленной стальной клешней.

Видимо всадник пытался защититься и выставил перед собой, закованную в панцирь левую руку, так что вся сила удара пришлась меж сочленений брони. Серпомеч напрочь отсек кисть ловчего, оставив на её месте лишь рваную рану, сочащуюся темно-фиолетовой жижей, мало напоминающей кровь. Мародер схватился правой рукой за то место, где раньше была клешня и дрожа всем телом поднес обрубок почти в плотную к лицу, будто желая рассмотреть вблизи покалеченную конечность. Из-под капюшона раздался сначала неясный, булькающий рык, быстро переросший в рев нечеловеческой ярости. Егерь резко вскочил. Ни секунды не медля, он крутанул оружие, перехватив серпомеч обеими руками и направив его острие вниз, резко припал на левое колено. Скорость и сила удара, направленного прямо под глухой капюшон всадника, должны были сразу же покончить с его никчёмной жизнью.

Мгновение, когда оружие неслось к незащищенной плоти, казалось, растянулось во времени, а мародер медленно, будто находясь в тягучей болотной смоле, поворачивал голову к отцу. Меч погружался в капюшон все глубже и глубже, но звука пронзаемой кожи и ломающихся костей все не было и только когда наконечник меча высунулся с обратной стороны, вонзившись в землю, время вновь продолжило свой обычный бег.

Закутанный в меха воин не просто избежал смертельного удара, он с невозможной для человека скоростью извернулся, разорвав захваченный мечом край капюшона и вопреки всем мирским законам, поднялся даже не коснувшись руками земли. Это произошло настолько быстро, что отец успел бросить лишь удивленный взгляд на уже стоявшего всадника и в туже секунду получил тяжелейший удар коленом прямо в лицо. От удара он рухнул навзничь, широко раскинув руки. Пальцы разжались и меч, выскользнув из ослабевших пальцев, упал на остывающую, осеннюю землю. Из разбитого носа и верхней губы выступила кровь, а глаза потерявшие фокус, тщетно пытались сморгнуть набежавшую влагу. Рыкнув, мародер быстро раскрутил кистень и двинулся вперед в надежде добить обидчика.

Внезапно, Викар понял, что если он сейчас же что-либо не предпримет, то отцу конец. Скорее повинуясь инстинктам, нежели реально отдавая отчет своим действиям, он сорвал с пояса свою небольшую костяную булаву и размахнувшись, метнул её в безрукого ловчего. Мародер был настолько поглощён мыслями о мести, что не заметил новой угрозы и та с глухим звуком впечаталась ему в затылок. Удар был не сказать чтобы сильным, но явно неожиданным, причем настолько, что левая нога всадника запнулась и тот припал к земле, едва успев опереться на здоровую руку. Дезориентированный ловчий тряхнул головой, пытаясь прийти в себя после нападения. Этого мгновения хватило егерю, чтобы сориентироваться в произошедшем и схватив упавшую рядом булаву, со всего размаху садануть ею в висок мародера. Того качнуло и отец молнией набросился на него тут же повалив дезориентированного врага, и нанес ещё один удар, и ещё, когда укутанное в шкуры тело начало заваливаться набок, и ещё когда уже упало, и ещё, и ещё. Пока скрывающий лицо врага капюшон не стал буквально вбит в землю, а из него не начала вытекать такая же гадкая жижа, что из обрубка руки.

Егерь бросил взгляд в сторону Вика, в его глазах читалась радость, удивление и непомерная гордость за сына. Он улыбнулся, Вик улыбнулся ему в ответ. Тогда еще он не понимал, что спас отцу жизнь и был просто счастлив, что смог хотя бы как-то помочь, а не вляпаться по своему обыкновению в неприятности. Егерь хотел что-то сказать, но внезапно его прервал гул могучего голоса, заставивший листву на деревьях затрепетать:

— Так значит ты жив?— казалось, вопреки всем законам, по поляне металось эхо, будто бы отраженное от пустого места. Викар с отцом одновременно повернули головы к последнему ловчему. Тот неспешно приближался к ним на своей огромной твари.

В голосе вожака слышалось веселье и что-то ещё, что-то темное и глубокое, будто зарождающееся безумие:

— Ты не представляешь, как же долго тебя искали. Все уже было решили, что ты мертв и даже хотели оставить поиски.

— Так чего же не оставили? — поднявшись с колен спросил отец и вновь накинул на себя плащ. Егерь начал обходить мародера, стараясь увести того от Викара, а заодно поднять свой серпомеч. — Что вы вообще тут забыли? Здесь нет ни эфирных артефактов, ни богатой добычи.

Вожак банды явно не был дураком и понял его маневр. Он бросил взгляд на мальчика, гулко хохотнув. Отвернув скакуна, будто соглашаясь на игру предложенную оппонентом, он двинулся в сторону егеря:

— Я расскажу на обратном пути, когда закую тебя и этого щенка в кандалы, а заодно мы навестим твою женушку, — плети правой руки взметнулись и резко опустившись, прочертили четыре борозды в перепаханной могучими конями земле, подняв комья буро-желтой грязи. — За твою голову назначена немалая награда, а уж за всю семейку я получу в десять раз больше. Кстати спасибо, что позаботился об этих кусках дерьма, которые решили, что могут быть ловчими. Теперь не придётся делиться с ними, — на секунду вожак замолчал, окинув поляну взглядом, на которой уже лежало три трупа и видимо придя к какому-то решению, продолжил:

— Впрочем, награда назначена только за твою голову, поэтому я, пожалуй, тебя все же убью! — и он, без особых усилий, взвалил на плечо свою огромную булаву, боевой шар которой оказался позади жуткого шлема и выглядел как стальной нимб на фоне демонических рогов. Ветер колыхнул костяные амулеты мародера, вызвав сухой перестук, влившийся в неспешные удары могучих лап его скакуна по земле.

— А ты не боишься разделить судьбу своих подельников? Четверых я уже убил, вдруг и с тобой сдюжу? — прищурившись, негромко спросил отец. Он добрался до оброненного серпомеча и сейчас подобрав его в правую руку, имел по оружию в каждой ладони, что впрочем, явно не впечатляло гиганта. Мародер, задрав голову, от души расхохотался, содрогаясь от того всем телом, да так, что даже его ездовой зверь слега присел на задние лапы. Жгуты мышц вспухли, а крючья и жала на концах канатов взвились вверх. Пробирающий до костей гогот, заставил все живое на поляне утихнуть, даже вечерней свет стал ещё темнее. Внезапно смех оборвался и прорези рогатого шлема обратились к егерю:

— А вот это мы сейчас и проверим! — полу-лошадь, полу-ящер, взрыв могучими лапами землю, сорвался с места. Всадник же начал раскручивать своим монструозным оружием восьмерки, все ускоряя темп. Вопреки ожиданиям Викара, отец не стал дожидаться, пока противник приблизится к нему. Заложив булаву сына за пояс, да перехватив серпомеч двумя руками, он сам бросился навстречу чудовищу, нагнувшись сильно вперед и теперь почти стелясь над осенней травой.

Преодолев разделявшее их расстояние, мародер вскинул оружие, готовясь к удару. В тот же миг, монстр под ним, резко вытянув шею, попытался было дотянутся до наглого человечка, осмелившегося не испугаться той силы, что бросила ему вызов. Алая пасть распахнулась полностью, став шириной почти в половину своей жертвы, голова скакуна повернулась на бок, чтобы можно было одним укусом покончить с этим фарсом. И в туже секунду мародер низринул булаву вниз, полностью перекрыв возможность уйти от нападения слева от чудовища. Правая рука ловчего так же пришла в движение за мгновение, буквально выстрелив вперед всеми четырьмя скрученными мутировавшими жгутами, в надежде, что если егерь попробует уйти от пасти ящера-скакуна вправо, то крючья разорвут тому грудь, а ядовитые жала довершат дело.

Вожак учел урок, преподанный его банде и присоединяться к павшим явно не собирался. К тому же он знал отца, знал кем тот был раньше, а ведь о своей прошлой жизни егерь почти ни чего не рассказывал. Каждый раз, как заходил разговор о том, как же они оказались в их нынешнем доме, коим была старая, полуразрушенная башня, он пытался увести разговор в сторону. Ну, а если сыновья продолжали настаивать, становился серьезным и заставлял их заниматься изнурительными делами по хозяйству, обещая рассказать все позже или завтра. Разумеется, никаких рассказов ни позже, ни завтра, ни даже через неделю не было. Помощь по дому на столько утомляла, что в конце концов, единственное о чем могли думать мальчишки, это миска грибного рагу и несколько часов крепкого сна.

Все эти воспоминания молнией пронеслись в мозгу, пока напряженный взгляд, не отрываясь следил за двумя воинами. Казалось, что шестилапый монстр вот-вот сомкнет свои челюсти на животе отца, когда тот резко подогнул колени и рванув тело назад, буквально распластавшись на земле, заскользил по влажной траве, залетая под брюхо неповоротливого зверя. Пасть щелкнула, захватив в свои могучие тиски лишь воздух. Егерь же, проскользнув под могучей шеей, со всей силы вогнал острие меча прямо под опоясывающий её броневой нарост. Раздался треск рвущейся кожи и ломающейся кости. У Викара екнуло сердце: неужели меч все же не выдержал, но внезапной тварь взревела. В этом крике слышалась боль и удивление. Клинок глубоко вошел в плоть жертвы и сейчас, из все расширяющейся раны, в такт огромному сердцу, бил мощнейший поток крови.

'Он пробил артерию' — метнулась в голове радостная мысль и тут же уступила желанию увидеть отца, полностью скрытого меж ног твари, которая продолжала бежать дальше. Она крутила головой, в тщетной попытке дотянуться до врага и расплескивала на многие метры вокруг себя целые фонтаны черной крови. Не в силах скинуть егеря, при этом все ещё пытаясь затормозить, ящер поднял переднюю пару лап в воздух и резко крутанул толстой шеей, в надежде сбросить обидчика.

Викар заметил, как вслед за огромным торсом, вверх, устремилась фигура укутанная в зеленый плащ, уже с ног до головы промокшая в непрекращающихся потоках чужой крови и ставшая похожа на какого-то злобного духа. Отростки плоти, в которые превратилась грива скакуна с воронками клыкастых пастей, пытались дотянуться до него, а мародер, не ожидавший, что его скакун поднимется на дыбы, вынужден был прекратить атаку. Ему оставалось вжаться в спинную пластину, в противном случае он рисковал просто слететь на землю.

Тварь ещё раз бешено рванула шеей и наконец скинула егеря, который мягко приземлился на землю, продолжая сжимать свой верный костяной серпомеч. На почерневшем от крови лезвии, болтались остатки внутренних органов и сухожилий чудовища, а из разорванной шеи фонтанировал поток крови. Ящер, наконец, увидел под собой ненавистного человечишку, что ему причинил столько боли и нависнув над ним, в предвкушении расправы, разинул пасть в беззвучном рыке.

Внезапно зверь застыл, словно статуя с поднятыми над землей передними конечностями, а вместе с ним, казалось замер и весь остальной мир. Даже мародер на спине оторвался от панциря и прислушался.

В тот же момент, наступившую тишину разрушило яростное шипение. Это была песня рвущегося в небеса алого полотнища, что рождалось из чудовищной раны на шее животного. А после раздался булькающий утробный клекот. Буркала твари заволокло мутной поволокой, она задрала морду вверх и её пасть раскрылась ещё шире, а через секунду из неё вырвался настоящий кровавый гейзер. Чудовище, содрогаясь в адских конвульсиях всем телом, наконец сбросило седока, отшвырнув на добрый десяток метров, однако тот сразу же вскочил на ноги. Глаза зверя закатились, все четыре стоявшие на земле лапы разом подогнулись и животное рухнуло в сырую землю.

Огненно-красный свет гаснущего дня озарял, перепаханную тяжелыми копытами поляну. Свежие рытвины наполнились кровью людей и животных, а посреди трупов с разорванными телами и раздробленными черепами, в дымке оседающих капель, стояли двое врагов. Их ненависть друг к другу была столь сильна, что казалось ещё немного и она обретет плоть. Отец вынул из-за пояса маленькую булаву, крепко сжав её в левой руке, при этом крутанув в правой серпомеч. Его противник испытывал такой гнев, что голос превратился в глухое, низкое уханье:

— Я убью тебя, Страж! Убью, как убили всех твоих собратьев двадцать лет назад. Вскрою тебе глотку и буду наблюдать, как жизнь уходит из тебя, а после, я сделаю тоже самое с твоим щенком! — последние слова он произнес уже захлебываясь собственным криком.

Ловчий рванул вперед. Плетями правой руки обвив огромную рукоять булавы и взмахнув той с такой скоростью, будто та ничего не весила. Отец поднялся на встречу, слегка согнув колени и вытирая рукавом липкое от своей и чужой крови лицо. Их разделяло не больше десяти метров и когда они оказались на расстоянии удара друг от друга, шипастый шар, совершив невероятно быстрое для такого огромного оружия движение, рухнул на голову егеря. Тот резко ушел вправо, каким-то непостижимым образом, избежав казавшейся неминуемой смерти. Подняв сноп брызг, он угодил ногой во взрытую когтями скакуна, наполненную кровью борозду. Гигантское навершие булавы, вспыхнув темно-зеленым пламенем, осветив черные контуры рунической вязи на своем стальном теле, врезалось в измученную твердь.

Могучий удар сотряс землю, вспучив её сырой волной перемолотой травы, и комьев грязи. Будто рожденный камнем, брошенным пруд, бурый вал тут же разошелся в стороны, заставив отца потерять равновесие и ударивший по ногам Викара с такой силой, что тот, не удержавшись, упал на колени. Рубиновый дождь, вместе с клочьями лесного полога, остатками веток и травы, будто насмехаясь над законами тяготения воспарил вверх. Он взметнулся от земли в небеса чудовищным цветком, щедро окропив двух призраков войны, с ненавистью впившихся взглядом друг в друга. Немного погодя, капли стали замедлять свой полет, а потом и вовсе остановились, просто зависнув в воздухе, плавно вращаясь и отражая лучи заходящего солнца. Они выглядели как плеяда светлячков, неспешно планировавших над поверхностью земли.

Егерь, не дожидаясь пока противник вновь поднимет оружие для новой атаки, с размаху ударил своей маленькой булавой по рукояти оружия мародера в надежде выбить её у того из рук. Пальцы левой руки гиганта не выдержали и скользкое от крови древко выскользнуло вниз. Но живые канаты правой конечности лишь плотнее стянулись тугим узлом вокруг черного прихвата. Вторая атака отца пришлась лезвием серпомеча в левое плечо мародера, но тот, нагнув голову в бок, сумел блокировать стремительный выпад одним из рогов шлема, по которому тут же зазмеилась паутина трещин.

Рванув оружие на себя, вожак отклонил тело назад, пуская шипастый шар по огромной дуге, явно отдавая предпочтение мощности удара, нежели точности. Егерь без труда поднырнул под древко оружия и контратаковал с расстояния, на котором его враг оказался беззащитен. Легкая булава в его левой руке взметнулась вверх, целя в подбородок ловчего, а вслед ей неслось острое лезвие серпомеча, явно намереваясь рассечь грудную клетку. Великан слишком поздно заметил опасность, приближающуюся к его челюсти, но и тут его нечеловеческая реакция и скорость позволили, откинув голову назад, избежать сокрушительного удара. Однако, уже собственное оружие, завершающее широкий размах, предательски увлекало мародера вперед, подставляя защищенную резным щитком скулу.

Раздался глухой, тяжелый удар. Костяной набалдашник попал в левую часть челюсти, вминая лицевую пластину массивного рогатого шлема и дробя кости под ней. В то же время, серпомеч достиг своей цели и подцепив изогнутым концом лезвия плоть жертвы, словно коготь хищного зверя, он оставил на груди ловчего длинную рваную рану с бахромой из кожи и мышц. Брызнула кровь, но в отличие от будто бы застывшего во времени кровавого дождя вокруг них, новая горячая жидкость не пожелала парить в воздухе и обильно выплеснулась из раны под ноги сражавшимся.

Тем временем, обоих воинов увлек за собой вес их оружия. Они, по мимо воли, были вынуждены совершать разворот вокруг своей оси в противоположных направлениях. И если мародер, пропустив удар в челюсть, явно потерял ориентацию в пространстве, то егерь напротив, быстро понял, что самое время заканчивать эти опасные танцы. Скрутившись в тугую спираль, увеличив тем самым и так не малую скорость, он оттолкнулся от земли левой ногой и молниеносно нанес удар согнутой правой, с силой впечатав колено точно в крестовидную прорезь забрала вожака.

Сталь второй раз прогнулась под мощным ударом, становясь единым целым с кровавой кашей, в которое превратилось лицо. Послышался сдавленный всхлип боли, ноги оторвались от земли, а тело ловчего резко откинулось назад и описав в воздухе высокую дугу, со смачным шлепком упало в мешанину мокрой земли, крови и травы. Чудовищная булава вылетела из рук. Колдовской огонь тут же втянулся обратно в начавшие потухать руны и она куском мертвого черного железа вонзилась длинным шипом в землю, где и застыла слегка склонив тяжелое древко, будто надгробие над могилой.

По плечам и голове хлестали поднятые битвой и сыплющиеся сверху хлопья земли и осенних листьев, а от кровавого тумана вокруг начали слезиться глаза. Перед мальчиком разворачивалась сцена битвы, равной которой тот не видел за всю свою жизнь, он не мог оторваться от точных и смертельных ударов, что наносил его отец. Это напоминало танец Даргона — бога смерти и войны, о котором иногда рассказывала мама. Он просто стоял на коленях, так и забыв подняться после удара чудовищной булавы о землю и смотрел, восхищённый силой своего отца.

Егерь тяжело дышал и разглядывал обломок костяной булавы сына, которая сломалась после удара о шлем. Стерев рукавом грязь с лица и немного прихрамывая, он направился к поверженному врагу. Тот уже начал приходил в себя. Кнуты плоти на правой руке едва заметно подрагивали, пульсируя в такт могучему сердцу, скрытому внутри тяжело вздымающейся груди. Левая рука мародера уперлась в землю, помогая тому приподнять рассеченное, кровоточащей раной, тело. Отец Вика уже подошел к сидящему на земле врагу и поднял серпомеч над склонённой к земле головой вожака. Казалось, тот смирился со своей судьбой и принял неизбежность смерти, как вдруг Викара окутал чудовищный холод. Парящие кровавые капли вокруг превратились в острые кристаллы рубинового льда, а одежда, кожа, да и вся поляна вокруг в мгновения ока покрылась коркой инея. 'Магия ... Нет, хуже, неконтролируемый разрыв в саму Бездну!' — успел понять мальчик, мама учила его разбираться в ощущениях и он знал, как отличить погодное явление, от грамотно сплетенного заклятия, а то в свою очередь от разрыва в ткани материального, сквозь которую в мир хлынет сырой эфир, несущий смерть и мутации всему, что встретится у него на пути. Он хотел закричать, предупредить отца об опасности, но стоило ему открыть рот, как тот сразу же наполнился ледяной крошкой и прогорклой горечью дикой магии. Это сразу же вызвало жесточайший рвотный спазм.

Его начало нещадно полоскать, но за пеленой выступивших слез он видел, как отец, навалившись всем телом на рукоять серпомеча, низринул его вниз на шею врага. Мародер резко поднял голову, встретившись своим взглядом с егерем. Из глаз мутанта вылетела магическая плеть, сотканная будто бы из ночной тьмы, холодного синего света далеких звезд и пурпурного тумана проклятого варпа. Хлестнув молнией вперед, плеть родила, окутанную ореолом, ширящуюся рану в ткани мира. Она сковала взгляды и тела двух воинов, заставив егеря остановить клинок в каких-то сантиметрах от шеи ловчего.

Викар с ужасом наблюдал, как чуждая энергия начала буквально выпивать жизнь из его отца. Из его глаз потек воск белесых слез, кожа потрескалась, туго обтянув кости черепа, а ранее плотно сидевшая одежда стала слишком велика, повиснув словно мешок на иссохших костях. Мародер выглядел не лучше. Было видно, что магия пожирает, изменяет и его самого, но гораздо меньше. Плеть бездны насыщалась силой, как жертвы, так и хозяина, призвавшего её. Из неё выплеснулись белые тугие струи молний, вонзившиеся в грудь и голову мародера, превратив рваную рану, оставленную серпомечом, в отвратительного вида фиолетовый нарост, на котором сразу же проступили и открылись десятки мутных, слепых глаз. Между буркалами разверзлись черные провалы пастей, которые открываясь, являли истекающие ихором иглы зубов. Голова же ловчего покрылась фиолетовой дымкой и мальчик увидел, как искалеченная плоть лица начинает срастаться с проржавевшим, покорёженным железом шлема, а из-под его основания вырастают два широких бивня, как у осадного борова, покрытых нечестивыми письменами.

Наконец, видимо насытившись, бич бездны начал набухать посередине, вытягиваясь из тел своих жертв и превращаясь в сгусток сконцентрированной энергии. Она воспарила на тончайших нитях между измождённым человеком и явно изменившимся, и обретшим новые силы в своем проклятии мародером. Жуткие мутации стали подарком варпа, напитав и без того могучее тело новой злой мощью.

С громким, ни на что не похожим визгом, нити, удерживавшие людей надорвались. Плеть свернулась в большой, истекающий энергиями шар, который тут же лопнул. Кристаллы льда, рубинами до сих пор висевшими в воздухе, разом взорвались, укутав поляну в багровый саван, медленно оседающего тумана. Ударной волной, только что поднявшегося ловчего, вновь впечатало в землю, а Викара и вовсе повалило навзничь. Высохшее тело отца, выронившее из ослабевших рук оружие, отшвырнуло с такой силой, что то, пролетев пару десятков метров, с отчетливо слышимым звуком ломающихся костей, врезалось в дерево и рухнуло, более не шевелясь.

Тень накрыла всю поляну, последний луч солнца скрылся за горизонтом, оставляя замирающий в предвкушении ночных ужасов мир, один на один со своими оживающими кошмарами. Тишина на поляне оглушала. Викар не слышал ничего: ни шелеста перебираемой пальцами листвы, ни звуков леса, ни даже своего голоса, когда он сквозь слезы пытался звать отца. Казалось, все умерло, весь мир потускнел и сошелся на одной единственной изломанной фигуре, лежащей на краю поляны. Мальчик пошатываясь встал, его колени подкосились и он снова рухнул на землю. Боль полоснула в груди, заставив тело молодого охотника сжаться в комок, но вопреки терзавшим его мучениям, Вик вновь поднялся на ноги. Очень медленно, стараясь удержаться в вертикальном положении, он пошел к телу егеря, не понимая, что будет делать и чем может ему помочь. С каждым шагом боль отступала, будто бы склоняясь перед волей мальчика, признавая, что тот оказался сильнее магии, которая оставила рану рядом с его сердцем. Вик шел все быстрее, как вдруг заметил рядом с отцом ещё одну фигуру. Это был мародер. Он добрался до него первым. Мясницкие крюки рванулись к безжизненным телу и пронзили иссохшие плечи, оторвав то земли. Мародер больше не выглядел изможденным, напротив, его переполняла чуждая миру энергия, темно-синим плащом стелившаяся за его плечами. Гигант склонил голову на бок, все приподнимая егеря, будто пытаясь заглянуть в глаза поверженному врагу.

— Па? — сквозь глухоту Викар наконец услышал свой тихий, надтреснутый голос. Внезапно отец поднял голову и на Викара уставились слепые, белесые, как у покойника глаза. Его губы зашевелились, но с них не слетело ни звука. Мальчик вытянул шею, словно это могло помочь услышать слова, но тут в его сторону повернулась изуродованная голова мутанта. Один рог на шлеме оказался вырван вместе с куском метала. Теперь на его месте, прямо из открывшейся, вспухшей темными, шишкообразными наростами плоти, вырастал новый, шершавый, исходивший сырым эфиром, изогнутый шип. На месте прорези для глаз выпирали гнойные рубцы, усеянные целыми колониями желеобразных усиков, наподобие тех, что мальчик видел у улиток. Каждый из этих отростков сейчас устремился к нему, словно пытаясь дотянуться до новой добычи. Он различил, как отец, из последних сил цепляясь за остатки жизни, прохрипел:

— Вик! В лаз! Быстрее, ради всех бог... — его голос оборвался со звуком отбиваемого мяса, когда одно из жал на отростках правой руки с силой вонзилось в живот егеря и опорожнило желтоватый мешок с ядом в плоть своей жертвы. На шее и лбу отца выступили черные вены, тело задергалась в агонии, а изо рта пошла вспенивающаяся порченая кровь, хлопьями падающая с подбородка. Голова мародера затряслась, как у тряпичной куклы, на запутавшейся ниточках и склонившись на бок резко дернулась обратно к егерю:

— Тебе конец! — пророкотал изменившийся голос. Казалось, что он доносился с глубины высохшего колодца, заполняя собой все пространство вокруг и наваливаясь тяжелым грузом на уставшие плечи мальчика. — А твоего щенка, я продам некромантам Скратира и он ещё не раз пожалеет, что не последовал сегодня за тобой! — с этими словами левая рука ловчего метнулась к голове егеря и обхватила ее. Жуткие плети чудовища напряглись, крюки рванулись в разные стороны в то время, как пробившее живот жало надавило вниз, а рука державшая голову, потянула наверх. Иссушенное тело было не в силах сопротивляется такому и Викар глазами, в которых застыл нечеловеческий ужас, увидел, как его отца, разорвали на части. Голову же мародер, не долго думая, насадил на свой новоприобретенный рог так, что его наконечник вышел из опустевшей глазницы убитого.

Жизнь рухнула в темную яму отчаяния. Отец погиб, погиб нечестно, не справедливо! Викар понял, что все кончено. Он был не в силах сражаться с ублюдком, убившем дорогого ему человека и ему не спастись, а значит не отомстить. Осознание последнего, заставило мальчика до боли в суставах сжать кулаки и заскрежетать зубами. Странно, он не чувствовал страха смерти, но внутри горел незнакомый ему огонь, выжигающий изнутри — пламя бессильной злости. Мародер уже поворачивался к нему. Канаты мышц правой руки рассекали воздух, а из под изуродованного шлема слышалось удовлетворенное урчание. 'Это конец...' — Викар не мог заставить себя забыть об отце и броситься бежать, ведь он оставался последней связующий ниточкой с этим миром, не позволявшей ему сорваться в пучину неконтролируемой паники. Как вдруг в голове вспыхнули слова: 'Лаз! Он сказал бежать к лазу'.

Неясно зачем, ведь небольшой каменный вал вряд ли остановит мародера, но это и неважно, ведь никто лучше отца лес не знал и если он считал, что Викар мог там спастись, значит так оно и было. Резко развернувшись, мальчик, в сгустившихся сумерках, не сразу увидел провал узкого хода. Над ним возвышался могучий дольмен из привалившихся друг к другу плоских камней, что были опоясаны тугими прутами скального кустарника. Ни секунды не мешкая, Вик бросился туда. Сзади раздался громыхающее хриплое уханье, в котором едва угадывался смех, а земля застонала, когда проклятый вожак мародеров бегом устремился за ускользавшим во тьму мальчишкой.

До лаза оказалось недалеко, но скорость, с которой ловчий настигал свою жертву, оставляла той мало шансов уцелеть. Однако парню все же удалось добраться до провала первым и без раздумий, он нырнул в пасть, казавшейся раньше безумно страшной тьмы. Руки скользнули по какой то жидкой кашице и не удержавшись, мальчик распластался на животе стрелой устремляясь вниз. Как оказалось, ход уходил под горку меж камнями. Сзади послышался треск и грохот — мародер не мог протиснутся в узкий ход, поэтому он теперь просто крушил наваленные сверху серые плиты. Раздался чудовищной силы удар и уже знакомая 'земляная волна', порожденная силой дьявольской булавы, подкинула Викара в воздух, больно приложив того спиной о неровный потолок.

Наконец лаз по которому летел парень, раздался в стороны, образовав полукруглую, широкую ложбину между каменных стен, с неглубокой ямой посредине, наполненной какой-то холодной жижей и кривыми ветвями. Разглядеть что-то большее, чем неясные силуэты, было не возможно, так как если снаружи ещё сгущались сумерки, здесь уже во всю властвовала ночная тьма.

Проскользив ещё с десяток метров, Викар врезался в замеченный ранее в центре пещерки шалаш из палок. Сзади послышалось разъяренное шипение и он моментально развернулся ко входу, из которого сам только что прилетел. Там, разбрасывая в стороны булыжники, некоторые из которых были больше его самого, свирепствовал мародер. Ловчий размахнулся и снова саданул оружием в нависающий скальный выступ, мешавший ему пройти. Руны на навершии булавы вспыхнули ярким пламенем, на миг осветив проклятого гиганта. Почти сразу огонь впитался в шероховатую каменную поверхность, превращая ее в сыпучий песок, веером разлетевшийся из-под удара. Последняя преграда перестал существовать, буквально развеянная по воздуху и мародер сделал шаг по направлению, к сжавшемуся в дрожащий комок, Вику.

Войдя под невысокий свод пещеры, гигант раздраженно мотнул головой, полоснув кнутом правой руки по тонким лианам корней, свисавшим с потолка. Пройдя ещё шаг и оказавшись в паре метров от мальчика, мародер вновь отмахнулся, от настойчиво лезшей в глаза надоедливой живой поросли.

В голове Викара метнулась шальная мысль о том, что 'неужели отец ошибся, а его все же поймали и теперь его судьба стать очередным безмозглым зомби в руках некроманта садиста?' Но не успел он окончить мысль, как на голову мародеру буквально обрушился потолок, но не камни или валуны, а полупрозрачная вуаль из песка, частиц земли и корней, которые за долю секунды полностью скрыли огромный рогатый шлем.

Тьма вокруг, казалось, обретала плоть и сейчас, подобно спруту из глубин, тянулась мириадами щупалец к застывшему в нерешительности ловчему. Он поднял отростки с крюками, пытаясь разрезать, непонятно откуда взявшуюся помеху, но стоило им лишь прикоснуться к земляным тенетам, как они сами тут же попадали в плен этой пелены. Будто от резкой боли, вожак рванул мутировавшую руку назад, при этом начав резко крутить башкой, пытаясь избавится от облепившего его роя. Послышался, наполненный яростью и непониманием, рык. Между щупальцами и головой, провиснув под тяжестью своего веса, появились изъеденные кислотой и изорванные мельчайшими когтями, лоскуты плоти.

Создавалось впечатление, что те два крюка, которые успели коснуться шлема, срослись со стальными щитками и теперь не могли от них оторваться. Каждая новая попытка отнять плети разъедала их самих. Все новые и новые темные нити начали окутывать и буквально на глазах растворять кожу ловчего. В некоторых местах стали видны внутренние органы и пласты чудовищно гипертрофированных мышц. Целые шматы мяса срывались с тела великана, словно срезанные ножом. Правая конечность превратилась в мешанину мышц, сухожилий и торчащих в разные стороны костей, которые по какой-то неведомой причине уже начали гнить и рассыпаться. Воздух наполнился вонью разложения, а вокруг стоял гул, словно в пещере летал целый рои болотного гнуса. Мародер метался в узком пространства, пытаясь освободится от все более туго стягивающей его плотоядной пелены.

Викару ещё ни разу не доводилось видеть ничего подобного, он смотрел на сцену страшной расправы над человеком, которому подчинялись даже непредсказуемые силы вечной бездны, не в силах отвести взгляда.

Вдруг, вспомнив о своем втором оружии, ловчий резко взмахнул огромной булавой, и та, в очередной раз сверкнув рунами, разорвала в клочья темный саван, оставляя за собой лишь жидкие обрывки серого тумана, который тленом осыпался на пол пещеры. Второй взмах освободил большую часть тела, уже превращенного в сплошное месиво, что вопреки всему, все ещё остававшегося живым. Впрочем, живым ли?

Вику не дали времени подумать над этим. Ловчий, совершив полный оборот булавы вокруг себя, внезапно устремил стальной шар к потолку пещеры. Как и прежде вспыхнули гнилостно-зеленые письмена и сильнейший удар пробил потолок, превратив могучие камни в опадающие буравчики, тлеющего магическим зеленым огнем, пепла. Магическая вязь средь шипов, исходя бледным паром, засияла мертвенным светом и края разорванной плотоядной сети вспыхнули, словно подожжённый древесный пух.

Неживое пламя побежало по петлям и переливам ожившего мрака, озаряя своим зыбким ореолом пространство вокруг. Тьма отпрянула, уступая место огню мертвых, страшному и безмолвному, позволяющему Викару наконец разглядеть всю пещеру целиком. Волосы на загривке мальчика встали дыбом, а пот крупными каплями покатился по спине. Он, расширившимися от ужаса глазами, оглядывал место куда ему посоветовал бежать отец: весь пол был устлан багровой жижей, некогда, несомненно, бывшей живыми созданиями. Тут и там кучки костей, с налипшими на них остатками неразложившейся плоти, выглядывали из почти десятисантиметрового слоя кровавого желе. Открыв рот и не в силах даже вздохнуть, он наткнулся взглядом на бурые глаза, освежёванного человеческого черепа у дальней стены пещеры. Внезапно, тот моргнул, на секунду прикрыв буркала мутными шорами отвратительной слизи и резко защелкал беззубой челюстью, явно намекая, что не прочь отведать живой плоти. Вик уже видел живых мертвецов, но таких отвратительных ни разу и он, по мимо своей воли отпрянув, ещё крепче вжался в кучу лесного мусора, около которого сидел все это время.

За его спиной что-то щелкнуло и мальчик, провалившись чуть глубже назад, обнаружил над своей головой и по бокам куски хребтов и костяных остовов, между которых, рваными полотнищами вились ошметки органов и гниющей плоти. То, что он во тьме принял за кучи из веток и перегноя, в свете мертвого огня обернулось чудовищными курганами из останков тех, кому не повезло очутиться в этой пещере раньше него. Он начал задыхаться от страха, а руки затряслись.

Молодого охотника согнуло пополам, и его вырвало, до остатка опорожнив желудок. Наконец, упав без сил в жижу у своих ног, он сумел сделать несколько коротких глотков воздуха. Свет начал тухнуть. Мальчик напрочь забыл о находящемся неподалеку мародере и не вспомнил бы ещё долго, если бы отняв голову от слизи под собой, не увидел то, что заставило его снова броситься навзничь, с единственной надеждой — остаться не замеченным.

Каменная стена всколыхнулась, покрывшись гранитными волнами. Что-то огромное пыталось прорваться сквозь нее. Оставляя на своей туше скалу, из которой только что родилось, будто новую кожу, чудовище плавно повернулось и поплыло к ловчему. Длинные, толстые 'руки', состоящие из кусков черного гранита, распространяли вокруг себя ту самую вуаль из песка и корней, которые едва не лишили мародера жизни. А за ними, вырастая из неимоверно красивого камня цвета ночного неба, усеянного плеядами сверкающих звезд дымчатого кварца, поднималась монструозная голова, размером превосходившая самого вожака. Последний, до сих пор стоял посреди пещеры, срывая с себя остатки темного савана.

Каменная химера поистине была столь же прекрасна, сколь и смертоносна. На морде существа Викар увидел шесть впадин-глаз, наполненных омутами пламенеющей, изливающейся из них, лавой. Карминные гейзеры выглядели на фоне ночного камня, как алые протуберанцы средь звездного полотна, обрамленные яркой, красно-оранжевой бахромой огненных ресниц. Пасть твари представляла собой провал между двух скальных плит, с беспорядочно разбросанными на них осколками обсидиановых клыков. В глубине глотки виднелся темный водоворот узкого портала, ведущий прямиком в нематериальный план бытия.

Викар ещё не знал, что если зубы были созданы чтобы терзать жертву, причиняя той боль и страдания, то воронка, пожирала её душу. Из широких скул химеры вырастали каменные хелицеры, наподобие паучьих, но во много раз крупнее. Тварь все увеличивала скорость, будто бы растягивая саму материю и время вокруг себя. Она неслась к трепыхающемуся в остатках темных пут телу.

Слишком поздно мародер заметил опасность, слишком поздно взмахнул своей булавой, чтобы обрушить её на каменную голову, когда лапа демона, с неожиданным проворством, перехватила руку мутанта, начавшую уже опускаться для удара.

Две силы, чуждые миру смертных, схлестнулись в тесном пространстве подземной могилы и в глазах каждого из сражающихся Викар увидел то, чем они на самом деле являлись. Тьма и 'несмерть' вечной бездны, что пролегала между миром сущего и нереального против чистого эфира, который озерцами лавы бесновался в глубоких провалах глаз химеры.

Чудовище оторвало ловчего от земли и схватив того второй лапой, широко раскрыла пасть. Мародер попытался ударить отростками правой руки, но перемолотые ошметки плоти уже ничем не могли помочь своему хозяину, когда того потянуло прямо в разверзшийся зев чудовища. Вожак тщетно пытался упереться ногами в гранитную морду, но силы были не равны. Два могучих хелицера вонзились в тело мутанта, помогая лапам пропихать жертву в пасть, а темная вуаль вокруг конечностей вновь опустилась на изуродованного мутанта, продолжив прерванную было трапезу. Наконец, ловчий полностью скрылся в бездонной глотке химеры, огромные плиты, усеянные черными острыми каменными зубами, захлопнулись, а меж обсидиановых резцов прыснула кровь. Раздался скрежет, трущихся друг о друга жерновов, когда демон стал пережевывать добычу. Клыки уподобились пилами, начав разрывать плоть и перемалывать кости.

Викар хотел закрыть глаза, отвернуться, чтобы не видеть этого ужаса. Но не мог, его пересиливал страх того, что после того как демон покончит с убийцей его отца, то обернется уже против него. Огромная булава упала в вязкое желе недалеко от Викара, окончательно потухнув, словно сдавшись на милость победителю. Между камней пещеры заметался измученный хрип, поглощаемого заживо мародера, сменившийся душераздирающим криком, когда воронка внутри пасти начала высасывать голубоватые лоскуты из тела жертвы. Как рваная ветошь, эти сияющие обрывки того, что привыкли называть душей, срывались с изувеченной плоти и уносились в бездонную пропасть воронки. Наконец, крик перерос в звенящий на высокой ноте визг, когда тело окончательно лишилось души, но все ещё не умерло. Теперь, оно было не более чем чувствующее боль и страх куском мяса — меньше чем животное, но все ещё живое. Визг и хлюпающие удары, сходящихся и трущихся друг о друга окровавленных плит, продолжались ещё какое-то время, пока химера парила под потолком, освещенная бледным сиянием ночных звезд.

Она, не мигая, глядела огненными буркалами куда-то, в одной ей ведомую пустоту. Оторванные части тела и раздробленные кости летели вниз, обильно орошая свежими кусками месиво, устилавшее пол. Предсмертные крики стихли. Демон, на секунду остановившись, будто бы задумавшись над чем то, широко раскрыл пасть и склонив голову на бок, как илистый крокодил, выронил остатки того, что раньше было вожаком мародёров. Глаза химеры начали гаснуть, а она сама, видимо насытившись душой и болью, стала неспешно втягивать свое огромной тело обратно в скалы, из которых вынырнула пару минут назад. Ещё мгновение и даже саван тьмы, что оказался ловчей сетью, исчез в гладкой поверхности стен пещеры. Сквозь рваные края дыры, проделанной в своде зачарованной булавой, стал пробиваться неяркий свет Ваалы и её младшей сестры Эннеры, освещая картину страшного побоища. Луны Кеплера плыли в вышине на фоне громады, извечно укрытого плащом затмения Гуарана, занимавшего едва ли не четверть ночного неба. Викар не мог сдвинуться с места ещё очень долго, не говоря уж о том, что бы уснуть.

Прошли мучительные часы ожидания, когда первые лучи солнца, пробивающиеся сквозь наполнившие небосвод тучи, робко осветили внутренности берлоги демона. Нервы мальчика стали сдавать, а рассудок все время норовил ускользнуть в пучину безумия. Лишь осознание того, что ночь кончилась и пришло время покинуть это страшное место, не позволяло ему сойти с ума. Подняв голову к занимающимся рассветом небесам, Викар внезапно почувствовал чьё-то присутствие рядом, словно кто-то мягко, но настойчиво подсказывал, что чудовище спит, а день не вечен и надо успеть добраться до дома. Сильнейшая дрожь в коленях долго не позволяла встать на ноги, но даже поднявшись, он не смог бы дотянуться до пролома в потолке. Оставался единственный путь.

Цепляясь дрожащими руками за склизкий пол, на карачках, мальчик стал выбираться на поверхность тем же путем, который привел его сюда. В погоне за ним, мародер разворотил узкий лаз и сейчас он скорее напоминал глубокий ров, зажатый между двух каменных стен. Прошло не менее получаса, прежде чем Викар оказался на воспрянувшей после вчерашнего урагана битвы, траве. Мальчик попытался отыскать останки отца, но все было тщетно. Ночной лес без труда поглотил следы вчерашней резни. На поляне не осталось даже огромных костей скакуна вожака мародеров.

Тут он снова почувствовал, что кто-то незримый будто положил руку ему на плечо и неожиданно налетевший ветер легко подтолкнул его в спину. Сопротивляется этому ощущению не было ни сил, ни желания. Еле волоча ноги, парень просто зашагал вперед.

Минуло десять лет, но Викар как сейчас помнил, тот день, когда он по всем законам жизни и леса должен был умереть, так и не дойдя до цели. Он был изранен, изможден душевно и обессилен физически. В таком состоянии рассчитывать на то, чтобы пройти половину их обычной охотничьей тропы, что ещё оставалась до дома, было глупо. Но ветви и корни расступались перед ним, опасные звери стремились убраться с пути, а каждый раз когда он почти падал в обморок от усталости, мальчик чувствовал, как некто незримый, будто подхватывал его, наполняя новой силой. И к концу дня он все же сумел дойти до их полуразрушенной башни.

Ночные кошмары, появившиеся после тех событий, ещё долго преследовали Викара. Долгий путь домой, расспросы родных и тихий плач матери. Он помнил, как старший брат собирался идти сражаться с демоном, как мать преградила ему дорогу, не позволяя уйти на встречу верной смерти. Сам же Викариан начал все сильнее отдаляться от людей, от семьи и даже от прежнего самого себя.

Боль от потери отца и испытанного ужаса сокрушила его, с каждым прожитым днем после, он все яснее понимал, что больше никогда не хочет пережить подробного. Для себя парень ясно решил — нельзя быть привязанным к кому-либо или к чему-либо, даже к собственной жизни. Нет, он не стал бесстрашным, как не стал и отщепенцем или отшельником-социопатом, но с того самого момента, Викар более не шел по пути, что предначертали ему родители и судьба. Он отказался от роли егеря — хранителя лесных троп, к которой готовил его отец и отказался от роли охотника, добытчика, на котором так настаивала мать. Теплый очаг дома более не манил его и мальчик все чаще отправлялся за пределы знакомых мест, подальше от густых чащ и все ближе к пустошам, пытаясь узнать как можно больше о мире, в котором ему не повезло родиться, о своей роли в нем.

Сэур ни чего не говорил считая, что рано или поздно боль брата угаснет и тот вновь станет прежним, мать же напротив, видела, что Викара все сильнее тянет уйти из отчего дома. Вначале она переживала и даже злилась, когда он неделями пропадал в своих дальних странствиях. Корила его за то, что тот совсем не помогает старшему брату добывать дичь и не желает хотя бы приглядывать за младшим братишкой, родившимся через пару месяцев после гибели отца. Викару было больно слушать эти упреки, при этом понимая, что они абсолютно обоснованы — он действительно стал обузой для семьи. Каждый скандал, устраиваемый матерью, заставлял его все сильнее уходить в себя и искать спасения на скальных отрогах, граничащих с дикими землями или в разговорах с братом. Сэур мужественно взвалил на себя обязанности главы семьи, не корил Викара понимая, что выпало на его долю и как тому важно теперь найти новый путь, раз старый, росчерком смерти и ужаса, оказался отрезан навеки вместе с гибелью отца.

Так продолжалось долгих два года, пока в один из дней своего очередного дальнего похода, средь каменных торосов Бушующих Скал жизнь не преподнесла парню очередной сюрприз. Тогда Вик случайно оступился и пролетев добрый десяток метров по каменистому склону, вдруг влетел в упругий куст скального хмельника. Вопреки ожиданиям, он не врезался в скалу и не застрял среди усеянных шипами тугих веток кустарника, а скользнул, словно на санях, в неширокий квадратный пролом.

Лаз был явно искусственный с гладкими стенами, постоянно искривляющийся под прямыми углами и настолько узкий, что даже Викару, далекому от комплекции, которую принято называть могучей, было крайне тесно и не комфортно. В начале он даже подумывал попытаться выбраться на поверхность, пока его не увлекло глубже, благо зигзагообразное строение шахты позволяло, опираясь ногами на нижний сгиб, руками доставая до верхней площадки. Но что-то неумолимо влекло его вниз, будто снова тот невидимый друг и помощник стоял рядом и одобрительно кивал мыслям о тайнах и чудесах, которые могут ждать Викара внизу.

'А что если там смерть?' Что ж, за свою короткую жизнь он видел вещи и пострашнее смерти. Парень продолжил спуск, в конце которого ждало призвание его жизни.

После того похода, когда он вернулся домой с неимоверной добычей, так непохожей на его обычные охотничьи трофеи, он взахлеб начал рассказывать о том, что с ним произошло. С Викара наконец-то спало немое трехлетнее оцепенение. Невиданные ранее вещи вроде удивительных колец, изрезанных угловатой, но идеально выверенной вязью незнакомых рун. Полуистлевшие рубища и полотна, с вышитыми на них прекрасными орнаментами, пейзажами и удивительными животными. Угловатая столовая утварь и один непередаваемо прекрасный ларец, с бархатной, алой обивкой внутри. Все это казалось не так важно, как пища, добываемая братом, но в то же время носило на себе отпечаток неимоверной старины. За каждой вещью вилась удивительная тропа истории мира. Именно тогда мать окончательно поняла, что сын выбрал свою дорогу и никакие увещевания, мольбы и угрозы не заставят его свернуть с неё. Она слушала в пол-уха и когда Викар наконец остановился, пытаясь отдышаться после долгого рассказа, положив руку на мешок с добычей, тихо встала и подошла к дальнему шкафу в их крохотном домике. Мать достала откуда-то из под тряпок то, что мальчик никогда раньше не видел — книгу. Настоящую книгу, пожелтевшие страницы которой были прошиты тугой нитью сухожилий и запечатаны в прочную, стальную обложку, на которой были аккуратно выведены непонятные, витиеватые буквы. Он не умел читать, ведь никто не учил его, да и не было особой необходимости. Однако сейчас он понял, что ДОЛЖЕН научиться понимать те странные закорючки, что покрывали тонко выделанную кожу страниц древнего фолианта.

— Это, — произнесла мать, — десятый Атлас Крига. В нем собраны основные знания о землях за пределами барьера.

С этих слов Викар начал познавать мир не только по собственным путешествиям, но и по урокам матери, которая поняв, тщетность надежды удержать сына рядом, решила сделать все, чтобы подготовить его к тому, что ждет за границами знакомых ему земель.

В последующие годы, проведенные в скитаниях, он узнал очень многое о земле на которой ему довелось жить, о странах и городах, что лежали за 'чертой' — незримым барьером, который мать строго-настрого запретила пересекать. Вик узнал о чудовищах и опасностях Пустоши, которую называли Пустошью вовсе не потому, что на ней ничего не росло. Скорее наоборот, слишком многое росло, ходило, бегало и летало над бескрайними полями, наполненными зеленью трав и магических растений, много ключей дикого эфира рвалось из-под земли, а так же были иные тысячи тысяч способов умереть или даже чего похуже. Все это сделало жизнь на пустошах почти не возможной. Викар узнал о том, что остатки людей и нелюдей живут в городах-государствах. Они были раскиданных среди руин древней, уже давно позабытой цивилизации, чье мастерство пережило своих создателей и стало единственной преградой между ужасами диких земель и теми, кому не посчастливилось называть этот мир своим домом.

Узнал о том, что такие вещи как добыча руды стала неимоверно опасной, а секреты обработки металлов известны лишь узкому кругу избранных. Это сделало стальные вещи показателем положения человека в обществе, его силы и влияния. Впрочем, мастера по кости заменили тех, кого раньше называли кузнецами и ныне целые армии были одеты в костяные и хитиновые доспехи, вырезанные из останков огромных животных, населявших пустоши. О небесных островах и целых эфирных реках, протянувших свои рукава сквозь тела многих миров. И о много другом.

Но опасней всего было небо, вернее Небесные Горы. Иногда Викару доводилось видеть, как в глубине оранжево-алых облаков начинало зарождаться око бури, взбухая черными нарывами, пронзаемыми серебром молний. В один прекрасный момент вздутое брюхо кучевого левиафана не выдерживало и словно смола, вытекающая из древа, так же медленно и неотвратимо, к земле начинало тянуться и ширится могучее тело Небесной Горы. Это явление одаривало мир мутациями и источниками сырой магии, а иногда, странными, ни на что не похожими предметами. За ними то, через некоторое время, прибывали и начинали сражаться целые стаи ловчих, фанатиков и прочей, не сильно похожей на людей нечисти. Но вместе с тем, Небесная Гора несла в себе страшную опасность чистого эфира и иногда самой бездны. В общем, лучше было не попадать под очередную многокилометровую 'каплю' варп-дождя.

Викара очень радовало, что его судьбой стали не ужасы, населявшие поверхность мира, а то, что хранилось глубоко под спудом времен, в толщине скальных пород, внутри древних и невероятно прекрасных залов подгорного племени. Чудесных и загадочных гномов.

Ту первую заставу он нашел, когда провалился в вентиляционную шахту. Если спуск по изогнутой штольне дался относительно легко, то вывалившись из неё, да пролетев добрые несколько метров, Викар обнаружил, что выбраться на поверхность тем же путем которым он сюда попал, шансов нет. Парень оказался стоящим в широком круглом помещении, стены которого были изрезаны барельефами, а на них без труда угадывались каменные чертоги, высокие, подгорные залы и их обитатели — коренастые, крепкие и несокрушимые, как сами скалы. Это был шедевр, настоящий гимн искусству мастеров-каменотесов. Вдоль стен тянулись каменные столы и такие же лавки, пол был усыпан останками мебели, гобеленов, утвари, а так же прочих чудес давно минувшей эпохи.

А ещё, укутанные в серый саван пыли, лежали истлевшие костяки неудачников, свалившихся сюда до него. Иного выхода, помимо недосягаемого воздушного тоннеля, видно не было. Легкая паника, от возможности провести здесь всю оставшуюся жизнь, пополнив местную коллекцию костей, сменилась бурной радостью, когда Викар, используя навыки следопыта, полученные ещё от отца, без труда заметил секретный аншпуг. Тот был выполнен в виде витиеватого крепления, ближайшего к выходу стола, возможно являвшегося местом работы некого стражника или проверяющего. Механизм открывал сокрытый в толще резной стены широкий проход, ведущий в иные помещения подземной заставы. Как оказалось, Викар без труда находил рычаги, ловушки, воздушные шахты и лже-плиты. Они скрывали от невнимательных глаз чужаков устройства, призванные защитить реликвии гномов, такие как удивительные механизмы, отсчитывающие время и магические прозрачные камни, увеличивавшие или уменьшавшие мир, если посмотреть сквозь них, да и много чего ещё. В сами же помещения, неведомым образом попадал свет с поверхности. Не равномерно, в иных местах полностью уступая непроглядной тьме, будто древние ставни, впускающие чахлые лучи солнца внутрь, заржавели и больше не могли открыться, но всё равно позволяя ориентироваться при передвижении.

Обыскав меньше чем за час все четыре найденные в заставе комнаты, Викар оказался перед глухой необработанной стеной, разительно отличавшейся от остальных, идеально обтёсанных, украшенных орнаментом и барельефами. Сбоку, в небольшом углублении, он заметил поразительно красивый, мастерски выполненный рычаг. Протянув руку, Викар дернул за искусно вырезанную голову дракона, увенчанную самой настоящей позолоченной короной из рогов. Тихий шорох и посыпавшаяся с потолка каменная крошка, заставили его отступить назад, застыв в удивлении. Дверь перед ним стала неспешно подниматься вверх, послышался шум падающей воды и темные чертоги осветила неяркая радуга, парившая в легком мареве капель. Он оказался в маленьком гроте, надежно сокрытом под небольшим водопадом. Его поразило до глубины души то, что он ходил мимо этого места многие годы и даже не подозревал, что за прохладным потоком, испокон веков точившем камни небольшого прудика, находилось такое сокровище.

С тех пор, он отыскал множество новых застав и схронов, гномских и не только. В одних он находил неимоверные сокровища, вроде палки, стрелявшей огнем, которую мама почему-то сразу отобрала, буркнув что-то про то, что мол: 'мал ты ещё ходить с посохом аколита'. Или чудесной чёрной стальной кольчуги, с нашитыми на неё неимоверно красивыми, узорчатыми, булатными пластинами панциря, закрывавшими грудь и плечи. Она оказалась очень широкой и долгое время, пока на костях парня не начали появляться какие-никакие мышцы, весела мешком, но, тем не менее трижды спасала ему жизнь.

В других же, он едва не нашел свою смерть, среди древних ловушек: падающих с потолка огромных секир и ловчих ям, наполненных десятками острейших копий или капканов, а иногда и в лапах чудовищ, облюбовавших давно покинутые залы.

Именно в одном из таких подземелий, Викар не заметил ловушку-самострел, заряженную чем-то отдаленно напоминающим арбалетный болт, но с двумя литыми позолоченными серпами-крыльями: один у самого наконечника, второй у окончание снаряда. Это произошло, когда Викар проходил под поразительной аркой, обрамленной полупрозрачными кристаллическими наростами, словно специально выращенными в монолитной скале в виде пороговых рун. Он был настолько поглощён красотой и величием того, что скрывалось за ней, что просто не заметил как ступил на лже-плиту. В полумраке древней кузни тихо шикнул скрытый в полу механизм. Дальняя стена вздрогнула, словно проснувшийся после долгой спячки зверь, стряхнув с себя пыль веков и открыв множество небольших, шириной в пару пальцев, пазов, за которыми, на взведенных пружинах, покоились тела стальных гарпунов. Резкий свист рвущегося воздуха и обагренная в крови золотистая окантовка острия показалась из ноги Викара, чуть выше лодыжки.

От воспоминаний о той адской боли, парня каждый раз прошибал пот. Он тогда сразу потерял сознание, а придя в себя и наскоро перевязав кровоточащую рану, ещё долго сидел и тихо постанывая, 'баюкал' раненую конечность. Любая попытка вынуть болт была обречена на провал. Тот прошел через мягкую плоть, взрезав сухожилия и повредив мышцы, но благодарение богам, не задел кость. Словно стальной капкан, гарпун захватил в золоченые объятия двух полумесяцев целый шмат мяса на ноге. Осознав, что без посторонней помощи вынуть этот кусок стали не получиться, Викар, собрав все свои силы и волю в кулак, двинулся прочь из подземелья. Тогда ему повезло, на входе он заметил расколотый каскад тонких каменных копий, некогда видимо бывших частью статуи или фонтана. Иные из них отколовшись, лежали на полу и их можно было использовать для опоры.

Дорога наверх, путь через торосы скальных осколков и почти дневной переход по зимнему пустому плато, стали для него настоящим испытанием — арией человеческой хрупкости, слабости и боли. Викар не помнил сколько раз он терял сознание от вспышек слепящей агонии, сколько раз снег принимал его в свои холодные объятия, сколько раз саднящий резец вырывал его из спасительного забытья, заставляя двигаться дальше. Это был его персональный ледяной ад. Вику показалось, что прошла целая вечность, когда он, наконец, достиг дома. Парень помнил, как переступив порог, лишь краем гаснущего сознания заметил мать, в испуге вскакивающую с глубокого продавленного годами кресла, бросающуюся к нему.

На этот раз, милостивая тьма позволила задержаться в её объятьях, укутав своего гостя в плед мягкого покоя и сладостного забытья почти на неделю. Когда он снова открыл глаза, мир для него снова перевернулся с ног на голову. Если в первый раз он отобрал у Викара отца, то теперь пытался отнять его судьбу! Левая нога у лодыжки и выше была закутана в чистые, недавно выстиранные тряпки, а её саму словно выжигало изнутри чудовищным огнем, было ощущение того, что по венам, расплавляя их изнутри, текла раскаленная лава. Даже идя по ледяным полям и укутанным в снег тропам, он не чувствовал такой ноющей и неотступающей боли. Рядом с кроватью лежал тот самый гарпун, со следами от костяного напильника, но при этом абсолютно целый.

Именно тогда парень понял: проклятый снаряд не смог распилить ни Сэур, ни разрушить магией мать, которая теперь с болью и заботой смотрела на своего непутевого сына. Чтобы достать 'подарок' подгорного народа, ей пришлось разрезать нетронутые лезвием кожу, мышцы и сухожилия, а потом постараться сшить их обратно единственной грубой шерстяной нитью, пропущенный через широкое костяное шило, которым обычно прошивали плотные шкуры добытых животных. Только благодаря магическому искусству матери, Викар не лишился ноги до колена, но и исцелить сына полностью ей не удалось. Обычно мама легко врачевала домочадцев своими силами, но одно дело залечить порез, отравление или неглубокую рану и совсем другое — восстановить целые слои тканей, некоторые из которых получили сильнейшее переохлаждение.

Прошли недели наполненные жаром, болезненным бредом и непереносимой тупой ноющей болью, но вопреки всему, Викар все же смог вновь встать на ноги, а ещё через несколько месяцев снова начал ходить. Каждый шаг причинял ему мучения и поначалу парень не мог обходиться без костыля, сделанного им самим, за то время пока он был прикован к кровати. Однако дни сменяли друг друга и боль постепенно оставляла его, только жуткий шрам, да закостеневшая, почти недвижимая стопа, напоминали о произошедшем. С этого дня ему приходилось быть вдвойне осторожным, так как бегать с такой ногой он более не мог.

Много времени позже, он вернулся в то подземелье, хромая и более не позволяя себе быть столь беспечным. Ему хотелось попасть в тут подземную кузницу, к тем удивительным машинам, для выплавки и ковки метала, которые заметил в прошлый раз. В зал, где среди пыльных каменных штативов и оружейных подставок надеялся найти хоть что-нибудь из сокровищ минувшей эпохи. Но, увы подобному не суждено было сбыться, гномы оказались крайне щепетильны в плане всего, что касалось кузнечного дела и его секретов. Древняя подземная кузня была пуста и мертва. Большие, в рост взрослого мужчины меха лежали распороты, колодец завален, а плавильня уничтожена изнутри, причем явно магией, не позволявшей зажечь в могучем горне даже простую лучину.

Викар было совсем расстроился, как вдруг, заметил ту самую проклятую ловушку, которая тогда выплюнула в его сторону десяток болтов, сделав его калекой на всю жизнь. В ту же минуту кровь отхлынула от его лица, он снова вспомнил слова брата: 'Другой на твоем месте уже десяток раз отдал бы богам душу ... '

Стена, содержавшая в себе смертельный механизм, представляла барельеф, изображавший огромный проход в горе, по которому маршируют тысячи солдат подгорного племени. Коренастые, закованные в латы, с разнообразным оружием и щитами-глазницами невидимой ловушки: за каждым круглым диском в руке гнома, был сокрыт тот самый паз, в котором покоились на взведенных пружинах убийственные гарпуны. Викар увидел, как некоторые из заглушек-щитов застряли, не сумев раскрыться полностью и выпустить смертельный рой, навстречу любому, посмевшему вторгнутся в сакральные пенаты. Тысячи и тысячи маленьких полу-открывшихся или все ещё закрытых каменных глазниц покрывали всю стену, лишь десяток оказались распахнуты и ныне пустовали. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять — не повреди охранный механизм землетрясение, небесная гора или боги знают что ещё, Викар окончил бы свою жизнь в ту же секунду, когда неосторожно ступил на пусковую плиту. В том, что устройство повредила внешняя сила, парень не сомневался. Он излазил уже достаточно подземелий чтобы понять — над механическими стражами залов, принадлежавших когда-то подгорному племени, время было не властно.

Смерть вновь промахнулась, своей косой распоров лишь воздух около шеи Викара. Парень надеялся, что ещё не полностью исчерпал свой запас везения.

* * *

Мысли вновь вернулись к настоящему. Стоило поторапливаться, день клонился к вечеру, а путь до дома был неблизкий. Оторвавшись от скалы и стряхнув липкую жижу с маскировочного плаща, Вик поискал глазами безопасный путь из оврага. Стараясь держаться как можно дальше от злосчастной поляны, где недавно избежал сомнительной чести стать первым блюдом голодной химеры, парень прошел между чахлыми деревцами, вразнобой росшими в тенистой ложбине. Наконец, он увидел более менее сносный, не очень крутой подъем. На нем были легко различимы могучие корни и то, что наметанный глаз Викара легко определил, как давно раскрошившиеся осколки некогда прекрасных ступеней.

Он усмехнулся, ещё одна мраморная вязь тропы средь лесной глуши. Эта дорога явно была не делом рук гномов, а следовательно не сулила ничем интересным. Максимум на что можно было надеяться, это найти очередное плато, с которого открывался потрясающий вид на долину под ним или вообще пустырь, на котором за прошедшее тысячелетие не осталось даже камней. Недовольно фыркнув, он бросил прощальный взгляд в сторону бесполезно красивой эльфийской дорожки и продолжил подъем. Сегодня он возвращался домой в приподнятом настроении, дело в том, что ему невероятно повезло. Даже если не считать того, что он остался жив после встречи с древесной химерой, его поход можно было считать удачным и по другой причине ...

* * *

Накануне, пока он в полудреме лежал под кустом сноходца, пережидая на редкость едкий и неприятный ливень, в облаках, очень близко начала формироваться Небесная Гора. Эти природные явления славились своей непредсказуемостью, разрастаясь по совершенно необъяснимым никакими законами причинам, перевернутые пики-капли, сотни шагов в диаметре. Кроме того, их тянущиеся к земле мутные 'вершины' могли быстро, словно дым, оказаться унесены ветром, превратившись из казавшейся монолитной буро-желтой массы, в сосиско-образный мыльный пузырь, растянувшийся до горизонта. И каждый из таких отростков явно плевать хотел на то, какой твердости предметы встречаются у него на пути. В итоге, когда набухший нарыв чистого эфира касался земли, он вовсе не останавливался, но продолжал свое движение вглубь тверди, изменяя, а иногда и просто пожирая её, разрастаясь до только одним богам известных размеров. Завершалось все это действие грандиозным магическим фейерверком, когда вытянувшиеся и истончившиеся стенки капли не выдерживая лопались, изливая вокруг себя ихор нематериального мира.

Подобный катаклизм чаще всего на недели, а то и месяцы, превращал все в обозримом ойкумене в обитель безумия, мутаций и спорадических магических сполохов, рождавших неописуемых чудовищ. Так же, истончалась черта между миром живых и миром мертвых, иногда возвращая к жизни целые легионы нежити, демонов и черт знает чего ещё. Помимо всего прочего, это явление природы являло собой кузнецу артефактов и разного рода ценных реагентов для магов и алхимиков, что привлекало массу далеко немиролюбивого сброда со всех пустошей.

В общем радости от того, что рядом с ним вот-вот родиться очередная Небесная Гора, Викар, мягко говоря, не испытывал. Да и на Отроге Серегила ему уже и так пришлось порядочно подзадержаться, потратив время на безрезультатные поиски путеводного камня гномов. Но, едва он захотел двинуться подальше, от начинающегося стихийного бедствия, как тут же неподалеку раздался протяжный, низкий вой, отдаленно напоминающий звуки сигнального рога.

Молодой человек упал, обратно в кусты, из которых только что выбрался и это позволило ему остаться незамеченным. Шагах в ста от него, из-за небольшого, поросшего редкой маг-травой холма, вылетел отряд мародеров. С такого расстояния разглядеть их было сложно, зато грохот, который производило это пестрое сборище, был слышен на многие километры окрест. Их было не меньше нескольких сотен, что само по себе поражало, ведь ловчие славились своей обособленностью и больше чем по дюжине редко пускались в поход.

Небеса вспухли ещё двумя зарождающимися вершинами, в то время как первая, подхваченная перламутровым порывом варп-ветра, прорвавшегося сквозь невидимый разрыв в ткани мира, стала приобретать все менее округлые формы, как и положено настоящей скале.

Устрашающего вида гиганты припустили коней в око шторма. Казалось, эти умалишенные вообще не боялись неподконтрольных никому и ничему, вечно изменчивых и смертельно-опасных порождений нематериального мира. Можно было бы восхититься подобной смелостью, если не знать, что она рождена вовсе не храбрыми сердцами, в чудовищно измененных магией грудных клетках, а теми зернами безумия, что были посеянными демонами из-за завесы.

Небесная Гора стала отходить все дальше на юг от места где парень нашел прибежище, как вдруг в пелене, приникших к самой земле облаков, теперь ставших непроглядным туманом, показался огненный червь, ползущий в сторону эпицентра шторма — главного 'пика'. Вик не поверил своим глазам, из грязно-бурой пелены выходила процессия людей с факелами в руках.

Расстояние до них было огромным и человеческие фигуры смазывались в неясные пятна, дрожащие средь зыбкого марева прижатых к земле кучевых. Даже со своего места Викар сумел разглядеть: новоприбывшие несли на плечах, что-то отдаленно напоминающее каменную чашу.

'Храмовники', — мелькнула тогда шальная догадка. — 'Во имя всех миров, настоящие храмовники!'

Небеса полыхнули огнем, набухнув бурлящей энергией аж до самого горизонта. Три, уже сформировавшихся штормовых венца, стали багрово синими. На их поверхности проступили миражи перевернутых деревьев, плато и водопадов, низвергающимися вопреки всем законам, снизу вверх, формируя целые озера на призрачной плоти небесных гор. Огромные массивы желтых от лучей скрытого солнца облаков, превращаясь в опрокинутую земную твердь, парящую в вышине, рождали все новые отроги и вершины, тянувшиеся ниже и ниже, будто стараясь слить в единое целое мир реальный и иллюзорный.

Викар был на самой границе пустошей, где редко случались прорывы, а гости с 'обжитых' земель являлись ещё реже. Он оказался настолько захвачен происходящим, что даже не обращал внимания на голос разума, настойчиво требовавший, убираться оттуда как можно скорее. Это был явно не рядовой катаклизм, слишком четкий рельеф и ширина аж до самого горизонта. Тут же, появляется необычайно крупный отряд ловчих, во всеоружии, направляющихся в самый центр зарождающегося безумия, а с другой стороны подходит процессия Храмовников. О последних, вообще было известно только то, что они никогда не покидают пределов своих храмов, если на то не было воли их бога. По крайне мере, так говорилось в Атласе Крига, в разделе, посвящённом Великим Храмам и Пробужденным.

Словно в ответ его мыслям, решив окончательно сделать тот день незабываемым, в вышине, за полупрозрачной пеленой призрачной земли, Викар увидел силуэты огромных крылатых созданий. Яркие росчерки цветастых перьев и всполохи лучей солнца на броневых пластинах, приковывали его взгляд. Каждое из них несло на своей спине тех, о ком он лишь слышал в сказках матери, да видел на барельефах в заброшенных залах подгорного народа. В заоблачных далях, быстро лавируя на волнах высотных ветров, летели удивительные и прекрасные грифоны. На их могучих спинах восседали вооружённые пятиметровыми молниевыми пиками, укутанные в отражённый от их доспехов свет, стройные фигуры. Эльфийские наездники на грифонах — Всадники Шторма. Боги, как же они были прекрасны в совершенстве своего полета.

Как и прежние две процессии, они направились прямиком в центр нарождающегося слияния миров, так про себя окрестил столь могучую Небесную Гору Викар. Та уже первой из своих вершин достигла земли и в момент касания все живое окрест почувствовало, как время меняет свой бег, разбиваясь приливом о невидимый волнорез измененной реальности. Парень видел, что движение его руки, отогнувшей в сторону ветку сноходца, на секунду оставляет за собой призрачную тень — копию её самой, словно стелющийся темный шлейф, мгновением позже растворяющийся в воздухе.

От испуга, что магия изменений каким-то образом коснулась его, он шумно втянул воздух, тут же захлопнув себе рот ладонью. Вздох породил тихий хор голосов, повторявших его в разных тональностях, что разлетелся во все стороны, наполнив мир вокруг молодого человека робкой капеллой. Даже запах изменился, став нежно сладковатым и мягким, как трава молодого луга, усеянного цветами, прекрасными и бесконечно чуждыми этому проклятому, умирающему миру.

Молодой человек не знал сколько прошло времени, пока он наслаждался новыми, незнакомыми ему ощущениями. Казалось, на долю секунды Викар сумел раствориться в окружавшей его красоте и уюте, воспарить над материальным, окунувшись с головой в неведанные ему и столь чарующие чувства. Но, стоило ему обернуться обратно к Небесной Горе, как дрема тут же спала с его разума, лишь звуки все так же были неестественно приглушены.

Там, вдалеке, миры протянули меж собой тугие плети смерчей и молниевых разрядов, сошлись, сливаясь и проникая в глубь друг друга. Сырой эфир перехлестывал через край сияющих жутковатыми ореолами небесных разрывов, рождая штормы, туманы изменений и целые плеяды парящих порождений смерти, сумевших пробиться сквозь истончённую магией завесу в мир живых. Высоты, пики, плато и сама земля постоянно перетекали сверху вниз и обратно, а вода ручьев и озер, как пойманная между двух реальностей змейка, извивалась в воздухе, огибая верхушки призрачных сосен и каменные дольмены предгорий. Хаос заявил свои права на эту часть материального мира и не нашлось бы сил способных остановить сейчас этот кошмар.

Видимо кому-то показалось подобного недостаточно и в центре бушующего водоворота смерти сошлись три армии, рвущие друг друга на части силой клинков и колдовства. За вихрем агонизирующей земли, который поглотил даже звуки сражения, Викару почти ничего не было видно. Лишь мелькающие крылатые тени, да всполохи серебристых молний говорили о том, что те, кто сейчас оказался в самом эпицентре этого безумия, каким-то непостижимым образом все ещё живы и с энтузиазмом рвут друг другу глотки.

Пасть катаклизма стала смыкаться, давая все меньше места для маневров и не оставляя шансов выбраться из неё участникам побоища. Внезапно, в самом центре битвы, сформировался голубой сапфир силы, который пламенеющей глефой вонзился в тела обоих миров, заставив те ненадолго приостановить свое схождение. В то же мгновение, будто только и дожидаясь шанса вырваться из битвы, в небеса устремился белоснежный грифон, а за ним, словно огромная мантия тянулся призрачный полог Небесной Горы, срываясь лоскутами бурой ваты с перьев создания. Ещё чуть-чуть и оно вылетит за пределы бушующего водоворота.

Викар провожал того восхищенным взглядом, от всей души желая, хотя бы ещё раз в жизни, увидеть подобную красоту, как вдруг, разорвав тугой полог, в сторону уносящегося Всадника Шторма рванулась пурпурная молния, окутанная бахромой темных искр. Видимо, грифон почувствовал опасность и в последнюю секунду сумел отвернуть в сторону, спасая седока, закрыв того собственным телом. В момент удара магической плети по шкуре животного, воздух вокруг наполнился кровавой пеленой, вырвавшейся из распоротого чрева.

Небеса наполнил крик боли, смявший глухую завесу тишины. Грифон заложил умопомрачительный вираж и собрав остатки сил в искалеченном магией теле, попытался планировать к земле. Белоснежное брюхо прекрасного создания стало темно-красным, а полет все чаще норовил превратиться в неконтролируемое падение. Опускаясь все ниже, он, волею судьбы, направлялся к месту, где все это время прятался Викар.

Вскоре тот смог разглядеть, что у животного не только вспорото брюхо, но так же не хватает двух левых лап. И только молодой человек поблагодарил богов, что широкие ветви сноходца до сих пор надежно скрывают его, как животное, неловко взмахнув в предсмертной судороге крыльями, рухнуло на землю. Оно пропахало тяжелым, покрытым резной серебристой окантовкой, клювом борозду в несколько десятков метров, прежде чем могучее тело остановилось в клубах поднятой им серой пыли. Рядом послышался звук удара чего-то твердого о сырую от дождя листву. В тот же момент, в сине-изумрудную маг-траву рядом с Викарианом упало нечто, отдаленно напоминающее тонкую мраморную плитку.

Она была цвета золотистого меда, с вкраплениями темных сот. Внутри тех бурлил и плескался, перетекая по вьющимся меж ними полупрозрачным венам, плотный хоровод жемчужных песчинок. Левый край пластины был сколот, в правом же, зияло небольшое отверстие, обрамленное изнутри красной яшмой. Серебристые крупинки, в нетерпении набирая скорость, носились внутри удивительного камня, заставляя темные вкрапления в его недрах сиять мягким, манящим светом. Не отдавая себе отчета в том, что собирался сделать, парень поднял золотистый осколок и тот, откликаясь на прикосновение, устремил ручейки песка к пальцам молодого человека.

Заметь Викар подобное проявление интереса к своей персоне от явно непростой вещицы ранее, он сразу бы бросил её, однако сейчас, лишь коснувшись теплой поверхности плитки, все чувства резко обострились. Те приятные ощущения, что парень испытал, когда две реальности стали сливаться воедино, усилились многократно, заставив его забыть обо всём.

Мир вокруг словно окатили волной жизни. Истерзанное тело грифона исчезло, а мертвая до того момента выжженная солнцем, потрескавшаяся земля, вздымающаяся гигантскими каменными костями, покрылась зеленным ковром невысокой, мягкой травы, щедро приправленной удивительными цветами. Небо очистилось. Гнилостно-желтые тучи стали белоснежным пухом, обрамлявшим ослепительно яркую, прекрасную и бездонную голубизну небес. Больше не было красного глаза выжигающего солнца, скрытого за мутной завесой облаков. Оно превратилось в золотой диск, источающий теплый, ласковый свет, а воздух не наполняла скрипящая на зубах песчаная крошка, которая обычно до блеска обтесывала мертвые костяки, щедро разбросанные по пустошам.

Это был настоящий рай, мир, о котором можно было только мечтать. Невдалеке виднелась пара удивительных каменных стел, устремленных остриями к небесам. Высокий обелиск и его точный близнец, стоящий рядом, отливали лазурным светом, оттеняя широкие ступени лестницы, ведущей в недра холмов. Вернее сейчас на месте холмов, что испокон веков спали среди громадных осколков некогда могучих гор, виднелась циклопических размеров скала, утопающая в яркой зелени леса и радуге усыпанных цветами лугов.

Это был другой мир: молодой, чистый и красивый. Вик забыл обо всём, что было до того. Забыл о грифоне, что секунду назад лежал в каких-то метрах от него. О том, что его, скорее всего погибший, всадник был облачен в удивительнейшие доспехи и владел волшебным оружием, которые раз и навсегда могли превратить опасную жизнь охотника за древними реликвиями, в легкую прогулку. Он даже не задумался о том, как попал в это удивительное место и как из него теперь выбраться. Широко раскрыв глаза, парень не переставал крутить головой, в немом восхищении, созерцая новую землю, путь в которую ему проложил странный расколотый артефакт. Недолго думая, молодой человек направился прямиком к проходу, пронзившему монолитную плоть скального исполина.

Лето правило здесь безраздельно, укутав мир в тепло и красоту. Мимо проносились птицы с переливчатыми перьями, неподалеку сновали маленькие пушистые зверьки с большими глазами, деловито шнырявшие между зеленых стеблей. Воздух был напоен мягкими, сладковато-воздушными ароматами цветущих лугов.

Викар ступил на первую из ступеней невысокой лестницы, зажатой между двух пирамидальных обелисков, скорее созданную для красоты, нежели для реального спуска в глубины недр. Тут же ему в лицо дохнуло прохладной свежестью подземного туннеля. Шириной проход оказался не менее двадцати шагов и около пяти метров в самой высокой своей точке, образуя над головой путника арочный свод из изукрашенных тонким орнаментом угловатых рунных камней. Через каждые тысячу шагов в неглубоких нишах по бокам располагались большие бронзовые чаши в которые, журча и переливаясь прямо из стены, изливался чистейший горный родник. Все вокруг было настолько необычно и восхитительно, что в итоге Викариан сам не заметил, как прошел под огромной скалой весь путь и обнаружил себя на обратной стороне. Здесь выход так же был обрамлен двумя трехгранными обелисками, с начертанными руническими письменами.

Проход плавно перетекал из каменных чертогов в лес, наполненный вечерним светом заходящего солнца. Ещё около часа он блуждал меж высоких, исполненных жизнью и силой деревьев, поражаясь их красоте и столь незнакомому для жителей его мира, ощущению безопасности. Звери, птицы, растения, все здесь было словно из какой-то сказки, даже молодой волк с волчицей, в отличие от дьяволо-волков, что в холке были со взрослого мужчину на коне, едва доходили ему до пояса и удостоив странника лишь беглым взглядом, продолжили свой путь сквозь чащу. Парень снова взглянул на удивительный артефакт, что перенес его сюда и сразу же заметил, что жемчужного песка внутри темных прожилок осталось всего пара песчинок. Он понятия не имел, что это значит и когда исчезла предпоследняя крупинка, его охватила легкая паника. Он задался вопросом, что же будет, когда последняя искорка этого чудесного артефакта, исчезая потухнет, оставив лишь красивый, но безжизненный камень?

Стоило ему об этом подумать, как последняя жемчужная звездочка погасла.

Сначала, Викар почти ничего не почувствовал, лишь легкий зуд на коже заставил его зябко передернуть плечами. Внезапно его буквально захватило темным водоворотом бушующего шторма, безудержно потянув вниз, сквозь землю, с такой скоростью, что пласты грунта и корней, сокрытого в плоти мира, слились в жутковатый калейдоскоп. Его будто растягивало, рвало и выворачивало. Боли не было, скорее все это походило на полет, причем сразу во всех направлениях одновременно, пока вокруг, свиваясь в кольца, перетекая из самих себя и вскипая, проносились куски земли. Запахи слились в единый мотив, который медленно превращался из нежно-пряного, в резко-гнилостный трупный смрад. А звук, из мелодичного пения вечернего леса, стал рваться на части и разделяться на тихие, жуткие скрипы, шорохи, предсмертные визги и рычание хищников, до боли знакомые Вику ещё со времен своего детства.

Наконец, кружащийся вокруг него хаос, обтекая пойманную жертву со всех сторон, тугим узлом стянулся в одну точку и на мгновение застыв, рванулся к Викару, беспощадным молотом реальности врезавшись в его изорванные магией чувства.

Рыхлая осенняя земля больно ударила по ногам. Колени подкосились и он упал в промозглую жижу маг-травы. Вокруг носился запах разложения и гнили, столь привычный миру, в котором он родился. Парень сцепил зубы и наконец, окончательно осознав, что вернулся туда, откуда всю жизнь надеялся сбежать, почувствовал все разрастающуюся пропасть отчаяния в своей душе.

Та земля была так прекрасна, так добра и светла. Про себя Викар окрестил её Вардема — благословенная. Она был мечтой, сказкой, из которой не хотелось уходить, но рок вновь сыграл с ним злую шутку. От обиды на подобную несправедливость сперло дыхание, он согнулся пополам, уткнувшись лбом в вонючую, прелую траву, а в уголках глаз выступили слезы. В тот момент, он ненавидел мир, ненавидел свою жизнь и того, кто уготовил ему такую судьбу. В злости парень бросил взгляд на треклятый кусок янтарного мрамора, посмевшего подарить надежду и тут же разбивший её вдребезги.

Его глаза расширились, но налипшие на лоб грязь с опавшими листьями застлали взор и он поспешил смахнуть их. В тот миг у него во-второй раз екнуло в груди.

Внутри полупрозрачных каменных вен, соединявших темные пустоты, сиротливо и неспешно летала крохотная жемчужина. Не веря своим глазам, молодой человек поднял артефакт повыше и только теперь увидел, что серебряный песок никуда не пропал. Он просто исчерпал свою энергию, став бесцветным, но все так же наполнял нутро чудесного артефакта. Викар едва не заорал от счастья. Да, сейчас жемчужина была всего одна и хоть она не носилась как раньше, не пыталась перенести его в удивительный мир, но это было и не важно. Чудесная золота пластинка была жива! Более того, она явно восстанавливала силы после использования, то есть, Вардема вовсе не потеряна. А это значило, что стоило поспешить домой, ибо кто, как не его мать, прекрасно разбиравшаяся в магии, поможет найти способ навсегда покинуть Кеплер.

Однако Викар сейчас явно оказался далеко от Отрога Серегила, где укрывался от дождя под кустом сноходца. Он быстро сориентировался и с удивлением обнаружил себя позади холма, место которого в Вардеме, занимала титаническая скала, сокрывшая в своем чреве тот самый, обрамленный обелисками подземный тракт. Похоже их миры были напрямую связаны друг с другом. Перемещаясь в одном из них, путешественник так же менял свое место положение и в другом. Дальнейшее определение направление до дома стало делом пары минут.

Продев сквозь обрамленное яшмой отверстие прочную кожаную полоску, намертво привязав другой её конец к своей руке, Викар поправил походный ремень с припасами и отправился в путь.

* * *

Так он и шел уже вторые сутки, торопясь показать свою удивительную находку матери, с каждым часом все больше радуясь, наблюдая, как сияющие крупицы заполняют темные жилы мраморных сот. Сам того не заметив, Вик нарушил одно из основных правил — всегда будь начеку, что и привело к встрече с химерой, а заодно едва не стоило ему жизни. Поэтому, следующие полдня пути он провел в молчаливом сосредоточении, упорно пробираясь сквозь густые лесные бастионы, к родному очагу. При этом старательно обходя не только лежки опасных зверей, но и любые места, где можно было пересечься с хищником, вроде охотничьих троп и горных родников. Благо у него все ещё хватало сушеного мяса, в двух оставшихся подсумках на поясе и воды в бурдюке за спиной.

Когда парень, наконец, добрался до знакомых с детства скрытных боров-схронов, с запасенной на зиму снедью, а до дома оставалось всего каких-то пару километров, он увидел полыхнувшее вдали зарево. Не прошло и секунды, как оттуда же раздался треск ветвящейся молнии и чудовищный грохот, будто скальный элементаль с размаху врезался в утес. Облака окрасились огненно-рыжим, а следом послышался шум, напоминавший лавину камней, низвергавшуюся с небес и врезавшихся в стылую осенью землю.

Звуки яростного сражения раздавались со стороны его дома. Викар тут же сорвался на бег, ему вдруг стало наплевать на предосторожности, которым он учился всю жизнь. Где-то там, всего в паре тысяч шагов от него кто-то напал на его семью. Там были его братья и мать и ему было плевать, даже если сам бог смерти спустился за ними. Он был готов зубами вцепиться в глотку, разрывать плоть и крушить кости, спасая родных. Ему стало жарко от сжигавшего его изнутри гнева и быстрого бега, но в то же время бил озноб, а на спине выступил холодный пот, от страха за жизни близких.

Викар бежал вверх, перепрыгивая толстые корни и перескакивая с камня на камень, словно молодой, полный сил дьяволо-волк. Юноша потянулся к месту, где когда-то висела самодельная булава и только сейчас вспомнил, что потерял её спасаясь от химеры. Тогда, он выхватил из-за пояса короткий, костяной кинжал и крепко сжав тот в своей руке, приготовился вонзить его клык в шею первому попавшемуся на пути чужаку.

Влекомый мыслями о семье и страхом её потерять, Вик не сразу понял, что уже пару минут несется сквозь лес почти в полной тишине. Живот скрутило от нарастающей паники: 'Битва окончилась, но кто победил?' Внезапно, на его пути попался огромный, размером с лошадь, каменный серый блок, выщербленный с одной стороны и почерневший от копоти с другой, это была часть одной из стен его дома: 'Кто же мог вырывать такой кусок от монолитного строения да ещё и зашвырнуть его так далеко. Магия? Возможно' Эта догадка не прибавила Вику радости, чтобы ни произошло, сражение было нешуточным, раз даже казавшиеся вечными остовы строений древних эпох, оказались бессильны перед сошедшимися в противостоянии силами.

Парень перемахнул последний пригорок, отгороженный стеной синих елей и оказался на пологом скате. Тонкая тропка вилась под ногами к тому, что некогда было высокой башней, а ныне стало лишь руинами, приютившими в себе его семью, верой и правдой защищая их от дождя, лестных зверей и ужасов периодически прорывавшегося в мир. Это был их санктуарий.

Викар замер, не в силах оторвать взгляд от открывшейся ему картины. В круглой низине, от края до края полыхало пламя чудовищного пожара. Часть деревьев была разорвана, земля взрыта и перепахана, встав на дыбы огромными бурунами. Все вокруг заволок едкий черный дым, а в середине, над остатками гранитных блоков башни, возвышалось чудовище, равных которому парню видеть ещё не доводилось. Это был десятиметровый в высоту и почти пятидесятиметровый в длину остов, составленный из невероятно огромных костей, опирающийся на восемь толстых много-суставчатых лап, каждая из которых оканчивалась черным шипом. В 'брюхе' твари, обрамленном парящими вокруг разорванными якорными цепями, тлел черный огонь, темными ручейками расходившийся по всему гигантскому остову. Он питал собой искрящиеся руны, будто бы начертанные самой тьмой, что видимо были узлами силы, нечистой волей незримых хозяев поддерживающие 'нежизнь' в этом отродье. На верхушке этого ожившего ужаса находилась приплюснутая, слега вытянутая вверх, словно гигантский голыш, пятиметровая голова-череп, на которой виднелись четыре слившиеся краями глазницы. Из их глубин, на мир воззрились мертвые буркала, каждое размером с голову человека. Пасть создания, открываясь, расходясь двумя парами страшных челюстей с вереницами острых зубов и костяных клыков-крючьев по бокам.

Но то, что произошло дальше, заставило мир перед глазами Викара пошатнуться. Он увидел, как один из чудовищных шипов твари впечатал верхнюю часть тела матери, с болтающейся на остатках шеи головой, в монолит основания башни. А в нескольких метрах поодаль лежало изорванное в лоскуты тело взрослого мужчины, в котором с трудом угадывался Сэур.

Они проиграли эту неравную схватку и им уже ничем нельзя было помочь. В то же время, огромный череп костяного голема, продолжал неустанно рыскать над руинами, взад и вперед, словно ища кого-то. 'Он ищет Прана' — догадался Викар. В башне был небольшой погреб с парой закутков, в которых обычно хранили самые ценные продукты и тварь явно не могла дотянуться до его младшего брата. Видимо, тот пытался спрятаться, в надежде, что порождение кошмаров оставит его и уйдет. Однако, тварь и не думала отступать. Пока Викар в панике соображал, что же предпринять, чтобы спасти Прана, голем засунул свою немаленькую голову внутрь разрушенного остова башни. Кости груди раздались в стороны, тлеющее черное пламя набухло, затопив собой чудовище изнутри и порождение тьмы 'выдохнуло'.

Послышалось свистящее шипение, как от сырых поленьев и вслед за ним изверглась черно-зеленная плеть магического, расплавляющего сам камень, огня. Пламя вырвалось сначала из прорех в стене и окон, а потом, видимо прорвавшись в погреб и затопив тот, начало бить из трещин в земле вокруг бывшего дома Викара, выплескивая на поверхность снопы иссушенного, тлеющего пепла. Выжить после такого было невозможно, отродье же, деловито и неспешно, когтем принялось ворошить пепелище.

Это был конец. Конец всего: его любимой семье, его надежде забрать родных в тот чудесный райский мир, его жизни — он просто не видел причин дальше жить. Силы покинули Викариана, он больше не мог стоять и привалившись к липкой сырой коре сосны-гнилушки, сполз на землю, горько заплакав.

* * *

Это был конец, но это же было и началом. Началом настоящей жизни. Так в крови, горе и отчаянии рождался герой, чье имя будет ещё долго греметь в вехах этого и иных миров. Так начинался Путь, на котором всегда придется делать выбор: не всегда легкий, не всегда очевидный, но ткущий свой, неповторимый узор легенд и подвигов на лике мироздания.

ГЛАВА 1. Хранители Вечной Переправы.

Голем ещё полчаса рыскал в окрестностях разоренного дома. Сухой скрип трущихся друг о друга костей и утробные взрыкивания сопровождали чудовище, деловито сновавшее то взад, то вперед, будто ища что-то. Тварь несколько раз возвращалась к дому вновь и вновь внимательно осматривая выгорающие останки. Внезапно, чудовище резко запрокинуло голову к быстро темнеющему ночному небу и на мгновение застыло, словно прислушиваясь.

Викару, несмотря на то, что он находился на самой вершине холмистого отрога, окаймлявшего родную долину, было плохо видно, что происходит внизу, только огромные размеры костяного монстра позволяли не терять этот ужас из виду. В груди молодого человека поселилась черная, всепоглощающая печаль. Раскрасневшиеся от слез глаза больше не могли выдавить ни капли влаги. Из сведенного спазмами горла вырывалось лишь хриплое шипение. Клокочущая ярость рвалась из груди, но Викар крепко сцепил зубы, не позволяя стону душевной боли выдать его. Жизнь никогда не была простой и судьба не раз насмехалась над ним, но сейчас казалось, будто само дальнейшее существование утратило смысл.

Внезапно, со стороны пепелища послышался сухой перестук. Вик обернулся. Порождение темной магии, быстро семенило сквозь жирные, извивающиеся змеями, столбы черного дыма. Оно уходило. Уходило на север, оставляя за собой разоренный дом Вика, его убитых близких и чудовищную пустоту в душе молодого человека. Пустоту, которую грозило заполнить отчаяние и безысходность. А ещё, ярость, боль и холод. Рука Вика с такой силой сжала ветвь дерева, укрывавшего его все это время, что кора под его пальцами превратилась в мешанину из бурой щепы и липкого сока. Сдавленный хрип вырвался сквозь стиснутые зубы, вытекая из глотки будто болотная смола. Кто бы не стоял за этим кошмаром, он ответит за все. Парень прикрыл воспалённые глаза, слегка склонив голову и попытался унять рвущееся из груди сердце.

Чудовище уходило, а тьма все плотнее укутывала, замерший в страхе перед надвигающейся ночью, мир. Оставаться на месте было нельзя. Но и бросаться с голыми руками на тварь, стало бы самоубийством. К тому же кукловод, управляющий этим големом так и не явил себя, а значит, подобная отчаянная храбрость стала скорее бы глупостью. Неожиданно, Викар вспомнил небольшую молитву-клятву, которую случайно подслушал ещё в далеком детстве:

Пусть тьма клубиться средь камней,

И крови росчерк стыл,

Тот, кто в повинен в смерти сей,

Себя приговорил.

Кромола, Дурху, Диберан,

Укажут мести путь.

Не скрыть убийцам их следов,

Им Смерть не обмануть.

Это была одна из молитв, что тихо шептала мама, стоя перед скрытым в алькове их дома жертвенником. Вик не знал, которому из богов обращены эти слова, но он точно знал две вещи. Во-первых, мать была великой колдуньей и никогда не бросала слова на ветер. Во-вторых, он и сам не был чужд магического дара, хотя и никогда толком не пытался его развивать.

Викариан закрыл глаза и глубоко вздохнул. Сосредоточившись, он вызвал в голове образ того алтаря и попробовал вспомнить то, чему учила его мать — как концентрировать магические потоки и сплетать заклятия. Но образ черного камня рассыпался, словно песок в руках. Видение, со скользящей от навершия вниз непонятной каллиграфической вязью, постоянно ускользало, не желая никак становится четким и постоянным. А вот эфирную энергию удалось зачерпнуть с избытком, так что парня накрыло с головой и тот не упал лишь по тому, что до сих пор не отпускал измочаленную его хваткой ветвь.

Плюнув на постоянно рушащийся образ рунического камня, Вик стал расплетать тугие узлы сырой энергии, при этом читая древнюю молитву мести. С каждым словом, с каждой новой петлей, что выходила из клубка сырого эфира и обретала астральную плоть полноценного заклятия, мысли молодого человека становились все яснее, а боль и злость начали отступать.

— 'Им Смерть не обмануть...' — голос замолк и следом наступила ватная тишина. Скупой вечерний свет заволокло серым саваном, будто кто-то бросил похоронную вуаль на глаза покойнику. Ничего подобного Викариан ещё ни разу не видел. Правда и заклятий он никогда не произносил, да ещё сплетенных с такой тщательностью и ненавистью к врагу. Мягкая волна силы рванула в стороны от него, расправляя крылья темной литании.

Тварь к этому моменту уже успела преодолеть пару сотен метров и останавливаться явно не намеревалась, держа путь строго на север. Встречать ночь в лесу Викару не улыбалось, но и полу-разрушенный дом не стал бы сейчас надежным убежищем. Понимание того, что необходимо пополнить припасы и уходить во внешний мир, тяжелой ношей легло на его плечи. Но даже снова взглянуть на приколотые огромными когтями тела матери и брата он не решался. Надо идти, надо, как бы ни страшила его неизвестность и не печалила судьба его семьи.

Спуск в долину не занял много времени, тропы были хоженые и ещё до захода солнца Викар ступил на выгоревшую и растрескавшуюся от чудовищного жара землю. Пока шел, он изо всех сил пытался не смотреть на пару темных когтей, что вырастали из тел его матери и брата. Однако чем ближе подходил к побоищу, тем невыносимей становилась сама мысль, что страх перед реальностью возьмет вверх и он так и не простится с ними.

С этими мыслями он подошел к развороченной до основания стене дома. Истлевшие, почерневшие останки двери каким-то неимоверным образом болтались на последней, наполовину выдранной петле. Они жалобно поскрипывали в такт порывам горячего ветра. Викар остановился, вперив взгляд внутрь разоренного отчего дома. Наконец, набравшись смелости, он взглянул вправо, туда, где пал его брат.

Метрах в десяти лежало изуродованное, почерневшее от сажи и золы тело. Оно было пригвождено к земле чудовищным черным когтем-костью. Навершие его было криво надломано, а изнутри сочилась бурая, наполненная отвратительными комками слизь. Она стекала по стенкам когтя прямо на остывший труп. Внезапно, Викар заметил, как один такой комок лопнул, оросив мертвую плоть сотнями маленьких белесых червячков. Те, запрокинув тонкие, жало-подобные хвосты, моментально вгрызлись в развороченную грудь. Через секунду они исчезли, став одним из уже сотен пульсирующих чирьев под мертвой кожей. Ни о чем подобном он никогда раньше не слышал. А прикованный этим кошмаром взгляд продолжал ловить каждое новое 'рождение', каждую живую волну, исторгнутую на обугленную плоть Сэура.

— О, боги! — слова вырвались помимо воли Викара. Тела родных вовсе не были оставлены ему неизвестным убийцей для надлежащего погребения, а наоборот, должны были стать коварной ловушкой, если бы он прибыл сюда немного позже. Он резко обернулся к телу матери, страшась увидеть, что и она стала сосудом для этих отвратительных трупоедов. В туже секунду, он отскочил на несколько шагов назад.

Мертвая плоть брата кишела порождениями смерти и разложения, но то, что стало с его матерью, было ещё страшнее. Она менялась. Под действием темных сил её тело уже начало преображение. Конечности удлинились, ногти превратились в тонкие костяные кинжалы. Голова укрупнилась, рот превращался в пасть. Внутри неё росли огромные кривые клыки. А из-за спины уже начинали проглядывать, плотно-обтянутые побуревшей кожей, костяные остовы будущих крыльев. Существо ещё не подавало признаков жизни, но ждать пока это создание откроет свои, выпирающие из монструозного черепа, буркала, явно не стоило.

Первоначальное желание Викара, похоронить родных как подобает, исчезло без следа. Он не был трусом, но и дураком себя не считал. Пытаться сейчас извлечь когти голема, едва ли не с него самого размером, а после ещё вырыть ямы, провести ритуал погребения и засыпать землей то, во что превратились его брат и мать, было затеей явно небезопасной. Им было уже не помочь. Преображение шло очень быстро, да и ночь была уже совсем близко. Если с ним что-либо случится сейчас, то души родных навеки останутся в рабстве этого проклятия. Ему было противно от своих мыслей. Казалось, что он малодушничает, ища оправдания своему желанию бежать отсюда, бежать и не оглядываться. Но, где-то в глубине разума, он сам, вернее холодная, расчетлива, прагматичная часть его самого, одобрительно кивнула.

Нет, не сегодня. Он оплачет их после, он дойдет до Алтаря Поминовения — Бога Вечной Переправы и там, не рискуя ни своей жизнью, ни их вечным покоем, сделает все, чтобы освободить плененные души родных. Один из них как раз лежал в нескольких днях пути отсюда. По крайне мере, ему так показалось когда он наткнулся на него, изучая карты мира в Атласе Крига. Но туда нужно ещё добраться.

Глаза Викара сузились и в них блеснула искра принятого решения. Решения жесткого, но необходимого. Нужно попытаться обыскать дом в поисках оружия и провизии, а после отправляться к алтарю. Довольно кстати ему вспомнилось, что по пути туда была пара, разведанных им ранее, застав подгорного племени. План похода будто бы сам собой сложился в голове.

Викариан, наконец, оторвал взгляд от трупа матери, распятого на почерневшей от крови и копоти стены, и быстро направился внутрь дома. Переступив через порог, стараясь лишний раз не притрагиваться ни к чему, чего коснулось темно-зеленое пламя. Он огляделся: помещение превратилось в кашу из пепла, оплавленных до неузнаваемости предметов и груд изъеденного огнем хлама и шкур. Последние раньше служили крышей и покрывали стены. Ещё в нос сразу же ударило гнилостное серное зловоние. Снаружи башни дул легкий ветер, пригибавший к земле жирные тела дымных колон, разгоняя смог и едкий запах. Внутри же, смрад смерти и темной магии царствовал безгранично.

Внезапно, его взгляд зацепился за блеснувшее стальной окантовкой лезвие метательных кинжалов. Их, каким-то непостижимым образом, нашел брат через пару дней после гибели отца. Сейчас они лежали рядом с кучей опалённых шкур, а неподалеку валялся и старый серпомеч. Это была неимоверная удача. Подняв плотный ворот поддоспешника, он шагнул к кинжалам. Эта одежка была сшита матушкой в тот же месяц, когда он нашел свой кольчужный доспех и в первую же неделю до кровавых мозолей натер им все тело. Сейчас его высокий ворот по-настоящему спасал от едкого, раскаленного дыма.

Что-то хрустнуло под ногами, подняв в воздух султанчик жирного пепла. Вик бросил взгляд вниз. Он совсем забыл, что пол был выложен из досок и покоился на толстых бревенчатых балках. Ныне же эти могучие опоры представляли собой тлеющие нездоровым зеленоватым огнем головешки, готовые вот-вот рассыпаться под его ногами. А что было ещё хуже, так это то, что если пол перед дверью был более менее прочен, то вот дальняя часть дома, выгорела до самых внутренних основ. Именно там, где находился люк, ведущий в погреб, пытался спрятаться бедный Пран.

Среди обугленных половиц зияли небольшие дыры. Сквозь них, вопреки всем законам природы, выплывали толстые, с руку взрослого человека, жгуты непонятной субстанции. Эти тягучие, будто струи жидкой смолы пряди, неспешно возносились вверх, прямо сквозь отсутствующую крышу и уже там, под порывами ветра, они рассыпались песком, уносясь вдаль зелеными всполохами. Колдовской огонь изрядно поработал тут, его влияние ещё долго будет отдаваться в земле.

'А ведь снаружи ничего подобного не видно' — подумал Викар. Он понятия не имел, что бы значило все это, но глубоко внутри, чутье потомка колдуньи, настойчиво советовало хватать оружие и бежать отсюда как можно быстрее.

Причин противиться подобному позыву парень не видел. Сделав вдох, не желая случайно вдохнуть кусок парящей вокруг гадости, осторожно шагнул в сторону кинжалов и серпомеча. Его движения походили на какой-то замысловатый танец. Каждый шаг поднимал с пола фонтаны не прогоревших зеленоватых угольков. Каждое движение между струек темной патоки протянувшейся к небесам рвало их стройный поток, сразу же оседающий на одежду серым пеплом. Мысленно похвалив себя за предусмотрительно задержанное дыхание и поднятый ворот, Викар внимательно выбирал место для следующего шага. Ему совершенно не хотелось сверзиться прямо в пугающую темноту бывшего подвала. Из темных дыр на него шипели перемигивающиеся зеленые всполохи умирающего некротического огня. В их жутких отсветах ему чудились черные черепа освежёванных лиц, а пепел внизу принимал гротески-кошмарные формы.

А ещё и это он все же вынужден был признать, ему страшно не хотелось видеть, что же стало с его младшим братом. Сама мысль, что Пран, о котором он привык заботиться с самого детства, мог тоже начать преображаться, приводила его в отчаяние. Он боялся увидеть в чадящей тьме провалов нечто, подобное тому, что он узрел наверху.

— Прости Пран, прости Сэур, прости мама. Клянусь, я не оставляю ваши души на потеху тем мразям, что погубили вас! — тихий шепот и просьба прощения у погибших, как будто бы придали сил, приободрили, — но чтобы спасти вас, для начала я сам должен не сдохнуть.

Последние слова Викар выплюнул с остатками задержанного дыхания. Внезапно, нога потеряла опору и по щиколотку провалилась в новообразованную дыру. Резко подогнув второе колено, парню каким-то чудом удалось сохранить равновесие и не рухнуть вперед всем телом. Кинжалы и меч лежали в какой-то паре метров от него, но тут его взгляд привлек ещё один предмет.

Из-под остова полностью выгоревшей балки виднелось турмалиновое навершие того самого магического посоха, которого он нашел несколько лет назад. Тогда мать запретила ему пытаться использовать его, якобы 'он ещё молод и не хватало, чтобы он спалил дом'. От радости, что посох не пострадал, Викар даже сделал шаг в его сторону. Это оказалось ошибкой. Несущее бревно под ногой зашипело змеей и сухо хрустнув изнутри, начало медленно проседать. Кроме того, оказалось, что именно на этой последней проклятущей балке и держались остатки выгоревших половиц у стены.

Пол гулко 'вздохнул' и в туже секунду остатки деревянных досок взметнулись вверх, будто торосы при зимнем ледоходе. Пасть пустоты жадно распахнулась, готовая принять в себя глупца, так неосторожно ступившего в приготовленную огнем ловушку. Викар заметил, как слева в провал начал скользить ремень с кинжалами, прямо перед ним туда же уже летел меч, а справа, вместе с падающий в подвал кучей хлама, вот-вот рухнет посох. В голове успела промелькнуть мысль, что поймать можно лишь что-то одно, либо придется все-таки спустится в подвал. До дна было не больше пары метров, но даже смотреть, не то что спускаться туда, было страшно. Дело было вовсе не в глубине, а в этих странных бледно-зеленых глазницах, которые с дикой ненавистью и голодом пялились на него снизу. Времени не осталось, нужно было решать сейчас же.

Викар прыгнул, вытягиваясь во всю длину, плавно уходя на перекат, в последний момент таки успев схватить, начавшую падать в пустоту перевязь с клинками. Немного неуклюже кувырнувшись, разорвав стену парящей темной смолы, он вскочил на ноги. Пол продолжал осыпаться в зияющую пустоту, но юноша был уже в безопасности. Скоро весь этаж рухнет вниз, мелькнула мысль. Викар бросил взгляд на 'добычу'. Он схватил не посох, о котором так долго мечтал и который мог приоткрыть дверь к его собственной силе, не меч, что напоминал об отце и его долге. Вик схватил то единственное, что не вызывало у него никаких эмоций, но зато было тем, чем реально умел пользоваться. Он действительно очень неплохо метал предметы, особенно костяные топорики и отцовские кинжалы. Видимо разум, окончательно разочаровавшись в своем носителе, решил, на этот раз, взять дело в свои руки и ради разнообразия, хотя бы раз поступить правильно.

Викар грустно усмехнулся своим мыслям и бросил последний беглый взгляд на останки отчего дома. В тёмном зеве подвала, меж мешанины пепельных черепов, сочась из их глазниц, тек белесый студень. Он, словно живые лианы, лип к стенам тщась выбраться наверх, из тьмы в которой был рожден. Некогда белый камень стен, будто-бы выцветал под напором этой магии, становясь серым и хрупким. Кое-где по поверхности зазмеились росчерки глубоких трещин. Тугие жгуты черной смолы вновь ровным потоком возносились вверх, как и прежде, развеваемые ветром в черный песок.

Не желая более смотреть на пепелище, Викар развернулся и направился к выходу. Уже переступая через развороченные камни стены его взгляд заметил ворох дубленых шкур, которые обычно хранились в дальнем шкафу. Он, как и все остальное убранство, был превращен в пепел, но эти шкуры уцелели в магическом огне. Подобное было как минимум странно. Осторожно приподняв рыхлую кучу, он едва успел подхватить выпавшую из неё тяжеленную толстую книгу. Оказалось то, что он раньше принял за ворох шкур, на самом деле было небольшой заплечной сумкой, в которой и хранилась эта семейная реликвия.

Викар перевернул находку к себе лицевой стороной и с удивлением обнаружил так бережно хранимый матерью 'Атлас Крига, 10 том'. Могучая книга была написана на страницах из выделанной кожи и обрамлена настоящей стальной обложкой, с вытравленным на ней кислотой названием. Он прекрасно помнил, как учился читать и познавал мир за границами долины по тонким письменам на прочных кожаных страницах этого чудесного фолианта, как часами на пролет рассматривал искусные рисунки чудовищ и удивительных мест. Он помнил как они с Праном, играясь, попытались заколачивать стальным переплетам костяные костыли в косяк двери, за что были нещадно выпороты пришедшей в ярость матушкой.

Воспоминания, их было так много, но место и время для них было не подходящим. Быстро засунув Атлас обратно в рюкзак и закинув тот за спину, Викар наконец покинул дом. Он по привычке протянул руку, чтобы закрыть уже несуществующую дверь, но ухватил лишь воздух. Когда последняя петля наконец не выдержала, останки двери с жалобным скрипом упали на выжженную тропинку и застыли на её почерневшем теле рябым росчерком красного дерева.

Выйдя из башни, Викар не сбавляя шага завернул за угол, неподалеку от которого все так же лежало, наполняясь червями трупоедами, мертвое тело его старшего брата. Быстро, как позволяла поврежденная нога, он зашагал на северо-запад. Вик понимал, что для путешествия ему нужна была еда и вода, но черпать воду из бочки, что притулилась рядом с домом сейчас рискнул бы лишь полный дурак, ну или мародёр.

Магия... магия стала спасением для людей в этом мире, но она же и убивала их, медленно, исподволь и не менее страшно, чем самый жуткий хищник. Флюиды сырого эфира произнесенных заклятий, просачивались в реальный мир, убивая или изменяя все, до чего могли дотянуться. Так что о воде, из стоящей рядом кадушки, можно было забыть. Да и еда, что была запасена на зиму в подземных схронах, скорее всего, так же пострадала от колдовского огня костяного голема.

Это несколько беспокоило Викара, но в конце концов, он был опытным странником, ведь не раз он на недели уходил за пределы родной долины и даже леса. К тому же, до Алтаря Поминовения недалеко, да и земля по которой ему предстояло пройти была ему хорошо знакома. На пути, парень это отчетливо помнил, лежало две заставы Гномов. Причем, если ему не изменяла память, в одной даже был 'подземный сад'. А это значило, что нет смысла рисковать и оставаться в этом кошмаре дольше необходимого.

Он отошел уже на добрую сотню шагов, когда в последний раз обернулся. Прощальный взгляд на руины того места, где Вик провел почти всю свою жизнь. В груди снова защемило сердце, а на глаза навернулись непрошеные слезы. Мир стал расплываться. Викар со злостью потер глаза. Лед, в который он заковал свое сердце, спускаясь к убитой матери и братьям, внезапно дал трещину. Его качнуло и он, едва успев выбросить левую руку к земле, припал на одно колено. Вся тяжесть случившегося, вся боль потери, злость на убийц и свою трусость, на то, что нашел-таки отговорки и не похоронил родных, навалились на него. Он ненавидел кукловода, управлявшего костяным чудовищем, но ещё больше он ненавидел себя.

Он не выдержал и сквозь сжатые зубы, начал нарастать животный крик отчаяния и ярости. Со стороны это выглядело так, будто человек преклонил колено и дает клятву перед разрушенным дольменом своего бога. Реальность же была куда прозаичней. Викар выл раненым волком, не в силах ни унять боль внутри своей души, ни подняться с колен — ноги тряслись так, что лишь впечатанная в иссушенную огнем землю рука позволяла держать хоть какое-то равновесие.

Когда, наконец, слез больше не осталось, а сорванное горло горело огнем, он поднял голову. В ту же секунду, будто кто-то отдернул черный полог пепельной пелены вокруг башни. Стала видна её оборотная северная, ранее скрытая от него сторона. Викар моргнул воспаленными глазами. На высокой, не тронутой чудовищем стене дома, магическим огнем был выжжен огромный знак — черная трехзубчатая корона: два изогнутых, опоясывающих полумесяца, заключавших меж собой центральный шип, отливавший ярким багрянцем. Ничего подобного там раньше не было и это могло значить лишь одно — знак был посланием.

Посланием от того, кто повелевал костяным конструктом, догадался Викар. Знак оставлен ему, чтобы он знал, кто повинен в смерти его семьи. Разумом молодой человек понимал, что невидимый кукловод рассчитывал, что взбешённый гибелью родных, мальчишка ринется мстить и это несомненно приведет его в подготовленную ловушку. Голос разума не мог заглушить яростный зов сердца, требовавшего крови убийц. Теперь у Викариана была цель. Он знал знак того, кого должен найти и убить. Большего на сегодня ему было не нужно.

Парень резко встал, ноги снова стояли крепко, а тело будто наполнилось кипучей энергией. У него есть цель, пусть явно ведущая к погибели, но все же цель, а это уже не мало. Развернувшись, молодой человек продолжил свой путь к краю родных долов.

Саван ночи укутал землю. Викар перешагнул магический порог, до сего дня надежно скрывавший их уютную долинку и оказался на пологом склоне. Впереди раскинулся огромный мир. Мир земляных волн и скальных отрогов, накрытых тяжелым пологом свинцовых облаков. Земля одновременно мертвая и наполненная жизнью, что сама несла смерть, а иногда, что-то и похуже.

Холмистый склон, на который ступил Викар, был словно изрезан глубокими ранами и усыпан каменными глыбами разного размера. Он сбегал в расщелину — проход, между ещё несколькими такими же вершинами. Тот в свою очередь, петляя и извиваясь вгрызался в Грозовые Врата — огромные каменные, практически отвесные скалы. Эти исполины своими вершинами пронзали рыхлое брюхо осенних облаков.

Путь Викара сейчас шел севернее, в ближние дольмены, но отклоняться на север было нельзя — туда держал путь костяной голем. Сейчас встречаться с ним было бы непростительной глупостью. Вик решил, что лучше всего будет идти прямо по склону, меж камней и чахлой растительности. Так он не собьется с пути и будет иметь возможность укрыться в случае опасности.

На холмах часто встречались Ивовые Шапки. Эти карликовые деревца, размером едва ли по пояс взрослому мужчине, обладали поразительно плотной ширмой из тонких, упругих веток и широких листьев. Они были широко распространены на всех территориях диких земель. Куда-бы не заносила Викара нелегкая и какое-бы время года не было, эти полутораметровые шапки зелени никогда не опадали, и даже не чахли. Не было лучше места, чтобы спрятаться или переждать непогоду. Ни луч света, ни капли едкого дождя не проникали под густую крону. Однако, внимательный путник непременно задастся вопросом: раз эти деревца такое надежное убежище, то как же так случилось, что они не стали прибежищем каких-нибудь жутких тварей или охотников-из-засады?

Ответ на этот вопрос открывался довольно быстро, если путник решал переночевать в этом 'живом шатре'. Дело в том, что Ивовые Шапки плотоядные растения. Если живое существо засыпало или долго не двигалось под сенью её листьев, древо начинало неспешно опутывать гостя своими упругими, но поразительно прочными ветвями. Этот процесс мог длиться часами и напоминал окукливание гусеницы на зиму. Ну, а когда, наконец, жертва становилась полностью беспомощна, то о быстрой смерти ей оставалось лишь мечтать. Внутрь живого кокона подавалась низко-концентрированная кислота вперемешку с едким желудочным соком корней. Жертва умирала днями, а то и неделями, в страшных мучениях, постепенно, слой за слоем лишаясь кожи, мышц и органов.

Викару как-то не посчастливилось прятаться от дождя в шапке одной из таких Ив. Внутри обнаружился кокон с него размером, из которого доносились булькающие хрипы. В тот день он ещё долго жалел, что решил сделать добрый поступок и освободить страдальца. Поток, растворенных до желеобразного состояния тканей и органов, окатил его с ног до головы. Он, захлебываясь, пытался выбраться из-под зеленого полога, но липкая слизь склеила листья и те не выпускали его из своих жгучих объятий. Эти кошмары ещё долго преследовали его во снах. В общем, эти деревца можно использовать как временные укрытия, но вот ночевать под ними Викариан не согласился бы ни за какие сокровища мира.

Он, с удивлением, заметил на одном из дальних склонов большой, ярко освещенный лагерь, явно принадлежащий торговому каравану. Молодой человек приник к земле и стараясь слиться с окружающими его камнями начал пробираться в нужном ему направлении. При этом, стараясь не выпускать из виду огромный столб ярко-рыжего пламени в сердце стоянки. Мало того, что он оказался на ночь глядя на открытой местности, на поживу диким животным, не сильно уступавшим в опасности лестным жителям, так ещё на его пути попались люди, или не люди, которые плевать хотели на кошмары пустошей.

Подобное пренебрежение могло говорить либо о непроходимой тупости тех, кто развел столь приметный ночью костер, либо об их немалой силе, способной справится с большинством местных опасностей. Викару совершенно не хотелось выяснять, которое из двух предположений правда. Он всегда умел неплохо прятаться. Этот талант сейчас очень пригодился. Поправив, слегка сползший и отдавивший плечо, баул с книгой, притороченный за спиной, Викар тенью заскользил меж громадных валунов.

* * *

Викар шел уже второй день. Правда, слово 'шел' тут подходило меньше всего. Это были пустоши, здесь каждая расщелина, каждый куст и даже тень могли таить в себе смерть. Вику приходилось тратить много времени, чтобы передвигаться как можно более незаметно, а иногда и вовсе ползти. Несмотря на подобные неудобства, Викар ни разу не пожалел о принятом решении. Чрезвычайная осторожность уже как минимум дважды спасла его от беды, а возможно и смерти.

Первый раз это произошло той же ночью, когда он покинул пепелище своего дома. Он успел нырнуть во вросший в землю скелет, данным-давно рухнувшей башни. Балки и перекрытия давно истлели, а камень кое-где был так изъеден песком и дождями, что стал похож на осиные соты. Когда-то, это было поистине могучим, высоким и прекрасным строением, скорее всего эльфийских мастеров. Ныне же, оно являло собой, лишь истлевшую тень былого великолепия. Однако же, именно эти истерзанные временем руины укрыли Викара от несшегося по черному, беззвездному небу чудовища. Разглядеть тварь как следует не получилось. Была видна только жидкая рябь, сильно нагретого воздуха, тянувшаяся за тварью и мерцающий ореол эфирного океана, срывающегося с её крыльев. Подобное зрелище отбивало любое желание познакомиться с созданием ближе.

Зверь пронесся мимо и широко расправив крылья, спикировал к замеченному Викаром ранее, костру большого каравана. Смысла оставаться на месте и ждать, чем закончится эта встреча, не было никакого. К тому же, с такого расстояния все равно было ничего не разглядеть. Итак, Вик продолжил свой путь, благо до первой заставы было совсем недалеко.

Через пару часов тяжелый, изукрашенный причудливыми рунами люк, открыл черный зев, впуская уставшего путника в свои глубины. Это была первая малая застава на его пути. Там была всего одна комната, да и та, наполовину завалена землей и обломками лопнувшей стены. Впрочем, ночевать тут было всяко лучше, чем под открытым небом. Тьма была кромешная и потратив дюжину минут на то, чтобы удостоверится, что никакая тварь не облюбовала это место в его отсутствие, он, не снимая доспеха, упал на сыпучий склон сухой земли. Заплечная сумка с книгой внутри стала подушкой и сон тут же сморил его.

Второй день прошел более ли менее тоже спокойно. Его переход лежал между огромными, будто разорванными чудовищной бурей, останками скалы. Постоянно встречались чахлые кустарники и Ивовые Шапки. Лишь единожды Викару пришлось прятаться, когда далеко внизу, по вившейся меж холмов тропе, он заметил неспешно едущую фигуру.

С такого расстояния было невозможно разглядеть деталей, но кое-что, все же бросилось в глаза, затаившемуся около двух каменных шипов пареньку. Презрительное бесстрашие, с которым этот одиночка двигался по пустошам и большой флагшток за спиной путника, с притороченным к нему полотнищем знамени. На светло-фиолетовом фоне было искусно вышито Черное Солнце в сияющей белым золотом кайме. Кажется, в Атласе Крига, Викар видел упоминание о чем-то похожем. Решив как-нибудь потом разузнать, кто это такой, парень, подождав пока всадник скроется за поворотом, продолжил свой путь. Уже к вечеру того же дня он оказался у очередной скрытой двери.

На этот раз, она пряталась в неприметном закутке огромной скальной чаши, надежно скрытая от глаз. Пару лет назад чистая удача помогла Вику найти этот проход. Это был большой схрон с потрясающим подземным садом и грибницей. Там росли удивительные подземные деревья с ветвями-корнями, которые назывались, кажется, Зиф. Правда замок, запирающий эту заставу, был на порядок проще, чем на округлых вратах в других.

Той же ночью, сидя у корней подземного дерева, в свете фосфоресцирующих спор белых грибов-рвотников, он ужинал, размышляя над уникальностью архитектуры разных подземелий дворфов. Эти чертоги разительно отличались от тех, в которых он ночевал вчера. Они были намного просторней, менее вычурны в плане барельефов, зато гораздо массивней. Но, что было самое удивительное, так это то, что данное подземелье было хорошо освещено, здесь были циклы дня и ночи, совсем как на поверхности.

Когда-то давно, Викар думал, что дворфы, это единая, будто монолит скалы, раса коренастых, широкоплечих воинов и кузнецов. Их империя раскинулась под землей по всему континенту, а может и дальше. Однако, чем больше он путешествовал, чем больше находило древних застав и подземных залов, тем яснее видел, что гномы вовсе не были единым народом. Их творения, пережившие своих создателей на века, были иногда настолько различны, что казалось будто их создал кто-то иной, кто никакого отношения к ним не имел. Единственное, что говорило о причастности владык гор к созданию подземных кавернов, оставался неизменно резкий, прямолинейный стиль письма. Каждая каменная скамья, каждый давно остывший горн и даже дверной порог, носил на себе угловатую роспись её создателя.

На поверхности, видимо, наступила ночь, так как залы, а здесь их было четыре, погрузились во мрак. Лишь в дендрарии, как про себя назвал эту комнату Викар, было вдосталь света. Его давали чудные световые грибы, покрывавшие все стены и часть пола. Вернее, свет давали их споры. Набухшие белые шляпки иногда смешно тряслись, плавно сдуваясь и в туже секунду, вокруг них вспыхивал яркий туман, из переливающихся голубыми и ярко-золотыми огнями искорок. Огоньки были почти невесомы и ещё долго парили в прохладном воздухе подземелья, освещая его внутреннее убранство. Это были грибы-рвотники. На самом деле, точного их названия Викар не знал и называл их так, оперируя своим собственным печальным опытом. Как оказалось, красота и функциональность совершенно не гарантируют съедобность. А вот их коричневые, невзрачные собратья, что росли тут же, вполне годились в пищу и даже имели очень приятный, пикантный вкус.

Но, самыми удивительным здесь были, конечно же, деревья. Сухие, абсолютно лишённые листвы, но при этом с мощными бурыми стволами, казалось, росли одновременно из-под пола и потолка. Ветви уходили под резные плиты, рассекая монолитные камни кладки. Они напоминали скорее корни обычного древа, оказавшиеся на поверхности. Пожалуй, единственное, что выдавало в них ветки, были плоды, которые они на себе несли.

Толстый ствол-кадушка был почти абсолютно гладким, а вот переплетения ветвей-корней сверху и снизу, изобиловали зелеными шишечками и красными мясистыми фигоподобными фруктами. Первые, были сочными, но горькими и невкусными. Вторые же, по вкусу сильно напоминали шмат жареного мяса с изрядным ломтем сала. Если такой плод как следует поджарить, то выходили самые настоящие шкварки. Когда Викар попал сюда первый раз и обнаружил такую вкуснотищу, то наелся этих жареных плодов так, что потом полдня мучился животом, будто действительно съел пару килограмм запечённого жира.

И вот, уплетая за обе щеки поджаренную мякоть коричневых грибов и шкварки из сальничков, он бездумно листал Атлас Крига. Викар вспоминал различия тех подземелий, в которых ему довелось побывать. Если навскидку, то он смог выделить три основных архитектурных стиля, назвав их торговцы, вояки и творцы.

Сейчас он находился в заброшенных залах вояк: резкие углы, ничего лишнего, фрески, изображавшие закованных в броню с ног до головы солдат, удивительная система смена дня и ночи в подземелье. Эти дворфы возвели культ воины в абсолют. Максимальная практичность и частые изображения топоров, гладиусов, цепов, да и боги знают чего ещё. Казалось, что их кузнецы могли выковать любой предмет так или иначе связанный с войной, а вот скульптуры тут были явно не в почете.

Лишь единожды ему встретилась статуя представителя этого клана. То, был каменный гигант, что стоял в помещении, ранее видимо бывшем кузницей или плавильней. Над громадным резервуаром, ныне засыпанным землей и грязью, возвышался пятиметровый колосс. Он был выполнен с такой тщательностью и пиететом, что можно было даже сосчитать количество колец его кольчужного набрюшника. Литая, скупо изукрашенная, полная кираса с высоким горжетом, закрывала дворфа от носа до колен. Из-под кирасы выглядывала броня-чешуя, по щиколотки закрывавшая ноги. Высокие, стальные ботфорты. Громадные наплечники, с притороченной по внешнему краю кольчужной бахромой, а та, в свою очередь, переходила в тяжелый плащ, украшенный великолепным таблионом. На нем были изображены перекрещенные боевой молот и двуосная секира. Руки в тяжелых латных рукавицах покоились на обухе резной двуосной секиры, лезвиями упиравшейся в землю. Рогатый шлем-буйвол с высоким гребнем плюмажа изумительной красоты и узкими прорезями для глаз, венчали чело гиганта. Но, даже он не мог скрыть длиннющую, аж до самых колен, бороду. Она была заплетена в три могучих косы, перехваченных толстыми браслетами и оканчивающихся изукрашенными руническими набалдашниками, словно боевые булавы. Борода явно была предметом гордости того, кого запечатлели в камне.

В общем все, начиная от величественных статуй и заканчивая самыми простыми болтами, крепившими могучие стальные пластины к каменной плоти стен и дверей, носило на себе отпечаток воинственного характера живших здесь обитателей. Сколько бы Викар не пытался отодрать драгоценный метал, единственное чего он добился, это пара сломанных инструментов, да содранная кожа на пальцах. В итоге, он пока решил оставить тщетные попытки заняться вандализмом и просто наслаждался окружением.

Вик аккуратно убрал от огня тонкий, плоский осколок камня, найденный перед входом, служивший сегодня чем-то вроде сковороды. Запах жареных грибов и свежих шкварок забивал ноздри, заставляя поминутно проглатывать набегающую слюну. За целый день ни кусочка еды и всего пара глотков воды за три дня. Наполнить опустевший бурдюк за все это время так и не представилось возможности. Горькие зеленые фрукты подземного дерева сегодня хоть немного ослабили чувство жажды. Они были очень сочные, хотя и с отвратительным вкусом, и Викариан никак не мог взять толк, на кой ляд они были нужны дворфам да ещё и воителям. Даже фрески, где изображались эти шишки, кидаемые в огромный кипящий котел, из которого потом наполняли огромные дубовые кружки пенящимся напитком, не проясняли ситуацию. Как бы то ни было, он осторожно, чтобы не обжечься, засунул в рот крупный ломоть коричневого гриба. Это было что-то волшебное. Не нужно было солить или добавлять специй — вкус все равно был потрясающий. Он облизал, покрытые пряным грибным соком пальцы и перелистнул очередную страницу Атласа.

Уплетая первый полноценный ужин за столько дней и листая книгу он продолжил вспоминать, в каких еще чертогах кланов ему довелось побывать. В подземелья создателей Викар попал всего один раз и это случилось у южных границ их леса. Он наткнулся на вросшего в скалу, то ли метрового земляного элементаля, то ли странную, как будто-бы тянущуюся к чему-то статую. Причем столь странную, что она скорее походила на собранного из блоков разного качества и огранки голема, нежели на произведение искусства.

Залы же, напротив, оказались самыми, если можно так сказать, приветливыми и просторными. Там было всего две горенки, но запоминались они моментально. Потолок был очень высоким, почти в десять метров, а в переходах легко бы разошлись десятки людей. То тут, то там виднелись резные скамейки и столики из странного, розоватого мрамора. В полу были высечены толстые канавки, то ли являющиеся каким-то глобальным рисунком, то ли служившие колеями, правда непонятно для чего. А по углам стояли небольшие, тонкие столбики, вершину которых венчали прекрасные конические переплетения из янтарного камня, видимо изображавшие живой огонь. К сожалению, света они не давали. По крайне мере, пока Викар не поднес тлеющую щепу ближе, пытаясь разглядеть творение горных мастеров. Лучи заметались внутри полупрозрачных сплетений, изображавших пламя, камней. В ту же секунду, свет, видимо усиленный навершием, разорвал мрак, царивший в помещении, едва не ослепив Вика. Это было настоящее чудо. Прекрасное и удивительное, как и все в этом скрытом под пологом дремучего леса месте.

Это были самые волнующие воспоминания, даже несмотря на то, что это был лишь небольшой форпост. То, что гениальные творения подземных мастеров и по сей день могли выполнять свои функции, как будто были сделаны ещё вчера, навсегда поселили в сердце Викара страсть к поиску таких удивительных мест. Желание открывать древние диковинные секреты и страницы истории из прошлого его мира. Молодой человек на секунду перестал жевать, вспоминая последний из найденных им подгорных кланов.

Каверны дворфов торговцев отличались странной тягой к красивым барельефам и искусной резьбе. Они изобиловали истлевшими останкам тяжелых гобеленов и прочей декоративной чепухи. Стены, пол и потолок были отполированы, а переходы между ними сглажены плавными скатами. Часто встречались небольшие каменные статуи дворфов. Облаченные в чугу с окладистой бородой, аккуратно заправленной за могучий пояс, в виде круглого диска. Вход в их подземелья всегда был перекрыт люком, либо дверью, которая откатывалась в сторону. Эти механизмы были снабжены столь хитроумными замками, что иногда приходилось днями пыхтеть над скважиной или рычагом, чтобы дверь наконец открылась. На барельефах же часто изображались помещения, доверху наполненные различными сокровищами. Иногда целые стены занимали высеченные в камне армии с круглыми щитами, марширующими в направлении, куда указывал самый крупный и одетый явно в самые дорогие доспехи дворф. Видел он на них и огромные пиршественные залы, забитые коренастым народцем. Вот там он без труда смог найти и торговцев с их приметными поясами-монетами, и вояк, плащи которых были отмечены таблионами, и множество других, о существовании которых Викар даже не догадывался. Одни носили на носу накладывающийся друг на друга круглые стекла, другие таскали за спиной странные дымящиеся аппараты. Были даже такие, что были гладко выбриты и всегда изображались отдельно, особняком от остальных кланов.

Воспоминания о том, как же ещё много удивительных подземелий ждут своего часа, вызвали у парня легкую улыбку. Ему действительно нравилось приоткрывать тайны истории. Он проглотил последний кусок жареного сальничка и откинувшись на выпиравший из-под плит мощный корень, с наслаждением выдохнул. Он был сыт, а напряжение, не отпускавшее его последние несколько дней отступило, уступая место мягкой дреме.

Впервые за долгое время он взглянул на притороченный к руке золотой слиток удивительного артефакта. Сейчас тот был почти полностью наполненный жемчужным свечением. Эта штука была способна перенести человека из проклятого Кеплера в ... Викар растерялся, а куда собственно он переносит? Но не успел он продолжить свою мысль, как его рука, все ещё листавшая Атлас, замерла.

Дремоту сняло как рукой, а глаза, не мигая впились в то, что было изображено на листе. Черная трехзубчатая корона. Та самая, которую он видел на стене своего, разрушенного костяным големом, дома. Сам того не замечая, Викар подался вперед, быстро пробегая взглядом ровные строчки под не очень аккуратным рисунком:

'Нимб падшего Императора — великий артефакт прошлого, ныне ставший короной Черного Короля Антемоса, попавший к нему после низвержения прежнего короля Города Рока. Три зубца созданы из монолитного черного кристалла бездны, в центре же, будто сплавленный с самым крупным из шипов возвышается багровый рог, больше напоминающий ростр для атаки. Корона стала знаком Антемоса, штандартом и символом, который несут по миру его эмиссары'.

Дальнейшие заметки были короткими и сухими, скорее выдержка для знатоков: как и кем предмет был создан, из чего, какие камни украшают и прочая, мало что говорящая Викару информация. Он быстро перелистнул страницу, но на обратной стороне было лишь продолжение описания артефакта, о самом знаке или его носителе не было ни слова. Лишь небольшая заметка, указывавшая на то, что сам носитель короны был описан чуть ранее.

В нетерпении Викар начал листать страницы назад, стараясь не пропустить ту, что была ему нужна. Через несколько мгновений он нашел то, что искал. С пожелтевшего от времени фолианта на него взирала огромная фигура в посеребренных доспехах, державшая в руке громадный пламенеющий меч. За спиной виднелся великолепный алый, с белой оторочкой монарший плащ. Изображен человек был по пояс, да и сама гравюра сохранилась не самым лучшим образом, поэтому никаких иных деталей Викар разглядеть не смог.

— Черный король Антемос. Вот уже более четырехсот лет повелитель полиса Глинтер или как его ещё называют — Города Рока, — вслух процитировал короткое вступление Викар. Дальше он читал беззвучно, лишь губы шевелились в такт словам. Он не хотел пропустить ни единой детали. Это был его враг, такой же, как опасные лесные хищники. Он должен был его убить, любой ценой, а для этого надо было изучить его, понять, кто этот Антемос такой и на что способен.

Город Рока это был не просто полис, коих сотни на просторах диких земель, это был город добровольных рабов. Каждый, кто жил в нем обязан был носить особый ошейник, связывающий его владельца напрямую с силой Черного Короля. Там не было свободных людей. Ты либо становился слугой, либо уничтожался. Несмотря на это, рабы вовсе не были забитыми, измождёнными или низведенными до состояния зверья, как в других полисах. Отнюдь, самым верным и ценным из своих подданных Антемос даровал огромную силу, сродни той, что получают мародеры от сырого эфира или темплары от своих богов. Но в отличии от первых, сила короля не меняла внешний вид своих подданных, не калечила их тела и души и не выжигала их разум. Еще она не исчезала со временем, а оставалась навеки у того, кому была дарована. Любого другого, даже бога, подобные 'подарки' давно превратили бы в бессильное убожество, жалкую тень самого себя бывшего. Любого, но не Черного Короля. Секрет подобной щедрости к рабам, как говорят, кроется в древних катакомбах скрытых в скальном утесе Моря Иллюзий, на котором и расположен полис Глинтер. Впрочем, правда это или нет, знает разве что сам правитель Города Рока.

Великий полководец и воин, не раз в критический момент сражения лично вступавший в бой, сражаясь плечом к плечу со своими солдатами-рабами. Справедливый судья и кровожадный палач. Защитник своих подданных и бессердечный убийца всех тех, кто отказался стать его рабом. Он дает каждому всего один шанс присягнуть ему на верность или умереть, сражаясь за свою свободу.

Впрочем, как раз недостатка желающих добровольно надеть литой ошейник абсолютного подчинения у Антемоса не было. Воины, маги и авантюристы всех мастей и рас с радостью присягали на верность. Сила и могущество влекли бесстрашных и амбициозных, словно свет костра в темную ночь манит лесные кошмары. Простой люд шел за защитой, несмотря на суровый нрав, Черный Король вовсе не был жесток к своим собственным рабам. Те с радостью, а некоторые и с гордостью носят тяжелые стальные охваты зная, что пока они исправно трудятся, им незачем волноваться об ужасах, обитающих за стенами города. Чуть ниже было краткое упоминание о принадлежащих Антемосу пяти артефактах:

'Корона — Нимб падшего Императора ставшая его штандартом. Клинок Крови Земли, видимо тот самый пламенеющий меч. Длань Криптерра — левая перчатка доспеха Антемоса, оказалась магическим предметом. Даже боевой скакун — Кхадеон оказался в списке артефактов и последним предметом значился Амулет Неувядающего Света'.

Последний предмет был выделен обособленно и даже подчеркнут красным росчерком. Рядом стояло лишь короткое примечание, что амулет сам по себе не имеет силы как таковой и лишь нежелание Антемоса расставаться с ним ни на секунду, послужило причиной, по которой он оказался в этом скупом перечне. Более того, около каждого из артефактов стояла сноска на страницу Атласа Крига, где можно было узнать о предмете больше. Сам притом, автор нехотя признавался, что не имеет ни малейшего понятия, что же такое и откуда взялся этот амулет Неувядающего Света.

Дальше шла выдержка на несколько страниц, перечни из более чем семи сотен побед в поединках, сражениях и войнах, за прошедшие сто лет. Странность заключалась в том, что датировались данные от 900 года до 989. Что-то во всем этом смущало. Парень быстро перелистнул к началу, где с пожелтевшего листа грозно взирало изображение Черного Короля. Викар потер кулаками слипающиеся от усталости глаза и опустил взгляд чуть ниже:

— Вот уже более четырехсот лет повелитель полиса Глинтер... — тихий шепот вновь вырвался из безмолвных до селе губ, — но ... где же тогда остальная история? Почему упоминаются только последние сто лет.

В поисках ответа Викариан вновь быстро пробежал глазами по прочитанному и внезапно заметил небольшую странность. В некоторых исторических данных, были необычные ссылки, указывающие не просто страницу с дополнительной информацией, как раньше, но ещё и приписки номеров тома. Точно такие же упоминания находились в списке артефактов. Сноски на том девять, пять и один. Больше никакой полезной информации об Антемосе в Атласе не содержалось.

Викар закрыл книгу и откинулся назад, привалившись все к тому же корню подземного древа. Рука скользнула по резной стали обложки, мимоходом отметив девять углублений по краям. В центре находился полупрозрачный камень. Девять томов, девять углублений, подобное не могло быть простым совпадением. Мысли текли медленно и сонно. Было уже глубоко за полночь.

Странный враг, с одной стороны являющийся кровавым зверем, с другой достойным правителем, что обращает всех своих подданных в рабов, а еще артефакты, один страннее другого.

Рядом хрюкнул белый гриб, взорвав пространство вокруг себя невесомой светящейся пыльцой. Глаза закрывались, сытый желудок неспешно переваривал пищу, а проклятая книга хоть и дала четкий ответ, кому он должен вонзить кинжал в сердце, не в меньшей же степени и заинтриговала. Кто же такой этот Черный Король и ради всех богов, почему он, или кто-то из его слуг поступил так с семьей Викара?

Наконец веки, не в силах больше держаться, закрыли глаза и парень провалился в тревожный сон, где загадки мира реального стали переплетаться с иллюзиями обители снов.

* * *

Утро встретило Викара ершащим, пересохшим горлом и легкой головной болью. Надо было запастись провиантом на случай, если дорога затянется. Парень аккуратно завернул в пару кусков кожи Атлас Крига, чтобы не испортить драгоценную книгу и набил заплечный мешок изрядной порцией сальников, съедобных грибов и даже парочкой зеленых фруктов. 'Когда тебе грозит смерть от жажды, горечь можно и потерпеть' — здраво рассудил он. Оставаться дольше, в приютившем его на ночь подземелье, смысла не имело и неспешно поднявшись наверх, Викар продолжил путь.

Несмотря на конец последнего осеннего месяца, на поверхности оказалось относительно тепло, даже беря во внимание то, что с неба уже посыпались уродливые хлопья серой клейкой жижицы. Что ж, значит не повезло в этом году. Эти чертовы 'сопли' сыпались далеко не каждую зиму. Иногда, когда с северных отрогов Высоких Гор дули ледяные бураны, родной лес заметало пушистым снегом аж по пояс. Но, видимо в этом году, грустно подумал Викар, не судьба. В отвращении, он передернул плечами, ведь воспоминания о чавкающей гнили под ногами вызывали мало радости.

Прищурившись и неприязненно взглянув в напоминающее раздутый рыбий воздушный пузырь небо, парень поглубже натянул меховой капюшон и двинулся вперед. Его ждал многочасовой переход до водоема, единственного известного ему на многие километры вокруг.

Пару раз он поскальзывался на осклизлой жиже, в которую планомерно превращались пологие склоны холма. Постепенно каменные исполины уступили место мелкому мраморному крошеву, оставляя одинокого путника один на один с возможными опасностями. Немалая удача сберегла Викара от нежелательных встреч пока он, наконец, не дошел до знакомого ему озерка.

Водоем с южной стороны уходил под нависающую над ним шапку холма, по вершине которого и пришел парень. Земляной скат огибал озеро с двух сторон, сбегая к пологому песчаному пляжу. Викар, предвкушая глоток свежей воды уже начал искать глазами, с какой стороны быстрее бы спустится, как внезапно, заметил группу людей по ноздри закутанных в кожаные робы с глухими капюшонами.

Парень тут же рухнул на землю, благо он ещё не перевалил через вершину и даже мелкие камни могли скрыть его присутствие. Тем временем внизу творилось некое загадочное действо. Там находилось трое взрослых людей, по комплекции напоминавших мужчин, но из-за того, что они были с ног до головы закутаны в свои хламиды, точно сказать кто же это был не представлялось возможным.

У каждого за плечами был приторочен немалых размеров продолговатый кожаный баул. Один из них стоял посредине тщательно выведенной, едва различимой с такого расстояния, фигуры начертанной на песке. Двое других ходили вокруг него, один по восточной оси, другой по западной. Таким образом, они раз за разом встречались то в зените, то в надире окружности. При этом, у каждого из шествующих в руках на тонкой цепи были подвешены небольшие кадила, из которых струился белый, тягучий дым. Этот дым ковром покрывал песок вокруг магического круга и уже начал просачиваться внутрь него. Это напоминало накатывающие на берег волны. Они окатывали людей и на секунду застыв, туманная пелена вновь откатывалась обратно. Чем дольше происходило сие действо, тем больше кругов описывали эти странные люди, тем выше становились волны и вот уже очередной прилив окатил центральную фигуру по самые плечи.

Внезапно все стихло. Не было больше ни плеска воды, ни монотонного бормотания людей внизу. Викар сначала подумал, что у него заложило уши. Он схватил горсть каменистой земли перед своим носом и стал растирать ту в мелкую пыль, но не услышал ни звука. Острые иглы паники начали заполнять голову — неужели заклятие сделало его глухим. К горлу подкатил тяжелый ком. Он сглотнул и с непередаваемым облегчением понял, что слышит движение кадыка. Видимо колдовство заглушало звуки внешнего мира. Но зачем?

Викар вновь обернулся в направлении озера, но внезапно понял, что не может сфокусировать взгляд на тех, кто еще секунду назад стоял там. Он видел их периферийным зрением. Три плывущих в туманом мареве колышущихся миража, но как только он пытался обратить на них взор, тот соскальзывал, будто нога на натёртой салом ступени. Вскоре, Вик окончательно потерял из виду эту странную процессию, а мир вокруг него все так же безмолвствовал. Парень не знал, заметили его или нет, камни давали тут неплохое укрытие, но все же рисковать и спускаться вниз сейчас он не решился.

В итоге, прождав ещё где-то с час, замерзнув на вечернем воздухе и окончательно озверев от постоянно покрывавших его с ног до головы вонючих склизких небесных выделений, Вик не выдержал. Он осторожно приподнялся, но его рука тут же скользнула по размокшей жиже и он с размаху вписался лицом в серую, холодную жижу. Это была последняя капля, и юноша резко поднял голову над камнями, с ненавистью уставившись вниз. На этот раз взгляд не потерял фокус, а на песке не осталось и следа ни от самих людей, ни от их магической фигуры.

Стерев с лица вонючий холодец, Вик направился вниз. Сначала он шел быстро, но в очередной раз поскользнулся и едва успел припасть на колено. Снова поднявшись, он все же решил унять покоробленное самолюбие и отвращение, от забивавшейся уже за пазуху холоднющей жижи, и продолжить спуск более аккуратно.

Поверхность воды покрывала отвратительная застывшая корка слизи, падавшей с неба. Благо в самой воде этой дряни было совсем немного и Вик, трясущимися от нетерпения руками, погрузил в неё давным-давно опустевший бурдюк для воды. Потом он пил. Пил долго и жадно, пока не вымыл изо рта сухой песок каменистых холмов и не утолил жажду. Пока в него просто перестало влезать. Наконец, он в последний раз набрал кожаный бурдюк и закрыв его плотной просмоленной костяной пробкой, пристроил на перевязь заплечного мешка.

Одежда уже изрядно воняла, мех скатался — к нему прилипла грязь и песок. В общем, выглядел парень не важно. На мир уже опускался вечер и холодная осеняя ночь была не за горами, а до Алтаря Поминовения было ещё неблизко. Учитывая это, Викар, вопреки жгучему желанию ополоснутся, решил отложить водные процедуры и поскорее двинутся дальше. Не хватало оказаться посреди Великой Пустоши ночью. Так он продолжил свой путь, оставив позади затягивающееся мутной пленкой озеро.

Вскоре, по правую руку от него обнаружилась явно хоженая тропинка. Она петляла, меж нависающих над ней полых остовов каменных глыб и разлапистых кустарников, среди которых было легко затеряться. После трехдневного перехода по изрезанному оврагами и испещрённому каменным крошевом долам, Викару до чертиков надоело шарахаться от каждой тени. Его покалеченная нога болела от многочасовых переходов, а зубы начали отбивать чечётку от холода. Обычно он совершал свои переходы гораздо медленнее, исследуя мир вокруг себя, ища осколки цивилизаций прошлого. Но в этом походе, отсутствие воды заставило его серьезно прибавить шагу.

Викар недолго думал, сворачивать на тропинку или продолжить скакать 'горным козлом' по этим чертовым земляным торосам. Он быстро направился вниз и продравшись через плотный кустарник, зашагал на север.

Ему повезло. Через пару часов, без всяких приключений, уже в потемках он достиг подножия странного ступенчатого холма. Вершину его венчала корона из нескольких стоящих вертикально каменных клыков с десяток метров высотой. На неё, по белоснежным тропам, проторённым в угольно-черной земле, ходили люди. Приглядевшись чуть внимательней Викар, не без труда, признал в них соплеменников тех трех магов, коих он видел у озера. Внезапно, молодой человек понял, что перед ним лежал тот самый Алтарь Поминовения, а эти люди никакие не маги, а жрецы Бога Вечной Переправы.

Чуть ниже вершины, он заметил опоясывающее её относительно ровное пространство, на котором виднелись несколько видавших виды шатров. Те, казалось вросли в окружающую их жидкую осеннюю грязью. Чуть поодаль, расположились самостийные палатки и несколько горящих костров. Там же были и другие люди. Много людей. Слишком много.

Вик почувствовал себя неуютно. Он ещё никогда не видел так много человек, по крайне мере не пытавшихся убить друг друга. Закон внешнего мира был прост — 'убей или будешь убитым'. Однако, здешние обитатели вовсе не горели желанием вцепится друг другу в глотки. Более того, чуть ниже по склону находилось что-то вроде небольшого сада с плодоносящими растениями и чахлыми деревцами. Меж них, едва различимые в вечернем сумраке, ходили тени людей, срывавших плоды с веток. Ничего подобного Викару видеть ещё не приходилось. Это было почти поселение, о которых рассказывал отец, когда был жив. Ну, вернее не совсем. Тут не было ни стен, ни стражи, ни чего, что так или иначе определяет полисы раскиданные по плоти умирающего Кеплера.

Внезапно, холодок пробежал по спине. Он почувствовал, что за ним наблюдают. Через секунду нашелся и возмутитель душевного спокойствия Вика. Метрах в пятидесяти впереди, на него, из-под листьев здоровенного лопуха-колючки, не мигая, смотрел мальчишка лет десяти. Он был грязный, с ног до головы в какой-то саже, волосы измазаны красной глиной, а лицо покрывала толстая корка засохшей грязи. Это был маленький грязе-демон во-плоти и что-то подсказывало Викару, что и розами малец не пах. С другой стороны, он и сам сейчас выглядел не лучше. Глаза мальчонки были холодные и цепкие, как репей. Так они стояли пару минут пялясь друг на друга. Мальчишка чего-то ждал, при этом явно уступая право первого хода. Как бы то ни было, вариантов не оставалось, нужно было идти дальше.

Полумрак естественного туннеля за спиной плавно превращался в жуткую, непроглядную тьму, а это значило, что оставался единственный путь вперед. Викар шагнул по направлению к холму, а малец даже не дернулся.

Это было странно и парень начал аккуратно обходить подозрительно спокойного мальчишку — мало ли что? В итоге, описав едва ли не полутораста метровый крюк, Викар таки начал подниматься к вершине холма. Наконец, как его нога коснулась рыхлого склона, стоявший до того неподвижно мальчуган, будто бы расслабился. Теперь в его взгляде читался живой интерес и он устремился следом за измученным Виком. Так они и шли вдвоем наверх. Постепенно почетный эскорт из сопляков пополнился новыми экземплярами разных полов, возрастов и толщины грязевого покрова.

Рыхлая, коричневая мешанина раскисшей земли изобиловала широкими ручейками темного песка, паутиной растекавшихся от аспидно-черной вершины. Как оказалось, небогатый урожай с теснящихся на подъеме растений, собирали довольно пожилые женщины. Да и мужчины, сидевшие среди палаток и у костров, были явно не моложе. Получалось, если не считать монахов, весь лагерь был наполнен стариками да детьми. Ни палисада, ни рва. Только пара костяных коротких ножей и одряхлевшие кулаки. 'Разве они смогут дать отпор, если на это место нападут?' — размышлял Викар.

Когда он, наконец, поднялся на, опоясывающую черную вершину, широкую жилую ступень, немногие находившиеся на ней, оторвались от своих дел. Лишь пара ворчунов удостоили его брошенными исподлобья взглядами, да негромким бормотанием о 'понаехавших тут'. А ещё здесь нестерпимо воняло. Смрад немытых месяцами тел и продуктов жизнедеятельности забивался в ноздри и рот, выворачивая желудок наизнанку.

Люди здесь в основном уже отдыхали от дел праведных. Лишь изредка взгляд натыкался на костеточца за работой или швею, штопающую прохудившийся плащ. У ближнего костра обнаружилась стайка старушек. Они деловито суетились возле только что подвешенного над костром хитинового чана, наполненного чем-то мало аппетитным. В большинстве же своем группки местных, покрытых в три слоя грязью и в полысевших от времени меховых ошметках обитателей, занимались ничего-неделанием. Сидели или лежали, довольно громко общаясь. Причем, как темы для разговоров сочетались с конкретно этой публикой, Викар определенно не понимал. В основном местная 'интеллигенция' предпочитала обсуждать небожителей и царей. Разумеется не уставала делиться идеями, как бы они, без сомнения, правильно и мудро поступили бы на месте того или иного громовержца или лорда полиса. Аккуратно, стараясь не вляпаться в экскременты философствующей братии и желая ни на кого не наступить, Викариан пробирался к заветной вершине, когда его окликнули:

— Здрав будь, путник! — раздалось рядом.

Он повернулся. Вопреки его ожиданиям, перед ним предстал не местный любитель грязевых ванн, а высокий и хорошо сложенный служитель Алтаря Поминовения. Он и вправду выглядел точь-в-точь как те, кого Викар встретил у озерца. Хламида, при ближнем рассмотрении, оказалась кожаным монашеским балахоном, сшитым из десятков разномастных кусков. Это действительно выглядело бы нелепо, если бы не то мастерство, с которым была выполнена и подогнана эта одежка. Лицо скрывал глубокий капюшон, с высоким воротом до переносицы, оставлявший узкую щель для глаз. Оружия видно не было, что ещё сильнее озадачило Викара. Пока он бессовестно пялился на приветствовавшего его жреца, тот терпеливо ждал.

— И тебе здравия, — наконец, когда молчание начало становится просто неприличным, ответил Викар.

Мужчина слегка кивнул, будто соглашаясь, что формальности улажены и теперь можно приступать непосредственно к делам.

— Что привело тебя сюда, в Алтарь Поминовения равнин Натриана?

— Равнин?! — громко переспросил Викар. Он три дня ломал себе ноги по этим чертовым отрогам и уж ему-то они ровными вовсе не показались. — Какие же это равнины?

Однако его вопрос не смутил собеседника:

— Ну, друг, все познается в сравнении. К примеру, по сравнению со Штормовыми Вратами, это вполне пристойная равнина. Ну, а на плоской, как обеденный стол, Пепельной Равнине, даже небольшой холмик покажется скалой.

Викар внимательно посмотрел в глаза, весело блеснувшие из-под капюшона. Либо это была какая-то мудреная метафора, либо незнакомец откровенно смеялся над ним. Он решил не уточнять. Не хватало ещё рассорится с местными жрецами, придя в поисках их помощи.

— Я пришел сюда провести ритуал упокоения, чтобы души моих родных обрели покой.

Веселье тут же исчезло из взгляда монаха.

— Прости друг, я не знал, что горе привело тебя к нам. Идем. Отпевание усопших происходит у алтаря, что на вершине, меж Когтей Угрюмого Жнеца.

— Меж чего? — не понял Викариан.

Вместо ответа монах указал на вознесшиеся к небу каменные клыки, короновавшие вершину. Он повернулся и поманив за собой, двинулся в сторону алтаря. Парню ничего другого не оставалось, как двинуться следом.

Шапка холма оказалась покрыта чем-то вроде мокрого, черного пепла. По ней змеились, складываясь в гигантский рисунок дорожки из твердого, шершавого кипельно-белого камня. Вначале, Викариан подумал, что ступает по песку, но в последствии отказался от этой мысли. Его ноги ступали по твердому, монолитному ровно скала камню. Эти тропинки, казалось, излучали неяркий свет, так что даже в сгустившихся вечерних сумерках были легко различимы. Ни одна частица тьмы окружавшей их не оскверняла собой извилистые пути до алтаря. Было в этом что-то необычное. Ветер, погода, да даже полы плаща давно бы уже смешали эти два противоположных мира черного и белого.

Однако тут же он понял ещё одну вещь. Проклятая слизь, что без устали сыпала с неба весь день, истаивала в пар ещё на подлете к вершине. Более того, этой гадости не было даже в палаточном лагере, что остался позади.

Провожатый внезапно остановился, пропуская проходящего по пересекающей их путь тропе собрата, который что-то тихо нашептывал себе под нос. На вытянутых вниз руках покоилась большая открытая книга, которую он держал, будто бы являя её исписанные страницы миру. К его поясу были прикреплены фиалы с заключённым внутрь живым огнем и благовониями. Они раскачивались при ходьбе из стороны в сторону, оставляя за монахом дымные хвосты.

Только стоило Викару пересечь туманный след, оставленный жрецом с книгой, как тут же за его спиной разорвал воздух жуткий вопль, заставивший парня резко обернуться. Позади клубился, изредка вспыхивая золотистыми искрами, багровый морок. Белые нити тумана из благовоний сотнями мельчайших крючьев впились в тело инфернального создания, разрывая того на куски. Бестелесная плоть пошла рваными дырами, словно прохудившаяся одежда. По краям разрывов сверкали золотистые искры, изливающие в мир энергию варпа. Сияющие полупрозрачные лоскуты разлетались в стороны, истаивая, будто льдинки на жарком солнце.

В ту же секунду к ним с земли рванулись десятки струек сырого пепла. Они росли и затвердевали прямо на глазах. Когда же черные шипы вонзались в разлетающиеся обрывки тумана, те сразу же покрывались сеткой черных вен. Они росли и множились, заставляя почти исчезнувшие лоскуты вновь обретать четкие очертания, возвращая их в материальный мир. Сравнить подобное, можно было разве что с копьями, пронзившими тело жертвы, не давая той найти спасение в бегстве.

С каждой секундой все больше черных росчерков ветвилось в теле морока, разрушая его. Пораженная магическая плоть застывала без движения, начиная осыпаться тем же пеплом, что покрывал вершину холма.

Крик перерос в визг, а тот упал до хрипа агонии. Ещё секунда и все кончилось. Проросшие черные нити стали опадать вниз, перемежаясь с истлевшей плотью призрака так же быстро, как и появились. Все произошедшее заняло едва ли больше пары секунд.

Осознание было подобно молнии. Вершину покрывал не пепел, а прах умерших здесь созданий. Вик по-новому взглянул на окружавший тропу плотный, почти по щиколотку, покров. Неприятный холодок пробежал по спине.

— Подземное пламя, что это было? — обернулся он к стоявшему чуть впереди жрецу.

— Напоминает Полого Искателя — призрак шпион, — слегка пожав плечами пояснил тот. — Кому-то ты очень нужен, раз он не поскупился и послал за тобой такую зверушку.

— Что ты имеешь в виду? Какую, такую, зверушку?

— Это не обычное создание, — он вновь направился к центру алтаря. — Но, об этом тебе лучше поговорить с Схиремом, в лагере просящих.

— Просящих? — вопросы Викара лишь множились, а вот с ответами было явно не густо. Он поспешил вслед за уходящим собеседником. — Просящих чего? И у кого?

Жрец свернул на соседнюю тропу, огибая изрезанный странными фигурными письменами каменный клык и пояснил:

— Ты явно не часто путешествуешь между полисами друг. Алтари Поминовения или как их ещё называют Камни Поминовения, это вотчина Бога Вечной Переправы. Любой путешественник, ищущий защиты или возможности безбоязненно переночевать, может прийти к нам и принеся небольшую жертву, остаться здесь.

— Навсегда? — не удержался Викар.

Из-под капюшона послышался легкий смешок:

— На один день. Впрочем, никто не мешает на следующий день принести новую жертву, — пояснил жрец.

— И какую же жертву просит ваш бог?

— Любую: еду, одежду, оружие, не важно. Главное, чтобы был Дар.

Викару очень хотелось добавить с ехидцей о возможности человеческого жертвоприношения, но побоялся, что дружелюбный до этого момента собеседник не оценит подобного юмора. Поэтому он решил узнать поподробней о том, что ему предстояло сделать, то, что в принципе и привело его сюда.

— Скажи, а для того чтобы души обрели покой, тоже нужно подношение?

— Разумеется, — вопрос нисколько не смутил проводника, — пойми, эти ритуалы не наша прихоть. Мир находится, как бы под куполом, позволяющий душам входить в него, но не выпускающий их наружу после смерти человека. В итоге, мы помогаем душе переродиться в самом мире.

— В другом человеке? — перебил Викариан. Он почему-то всегда думал, что после смерти, боги забирают усопшего к себе, ну или, в крайнем случае, тот отправляется куда-то далеко, навсегда покидая Кеплер.

Внезапно Жрец впереди остановился:

— Циклы жизни и смерти, реинкарнация и мир нематериального, были сформированы давным-давно, ещё до Рубикона, — он жестом остановил, уже открывшего рот ради очередного вопроса Викара и с улыбкой в голосе продолжил, — я понимаю, что у тебя много вопросов друг мой и я готов ответить на них все, на проповеди и после неё. Но, сейчас мы уже на месте.

Он отошел в сторону, пропуская молодого человека вперед. Оказалось, они достигли вершины. На макушке холма располагался широкий круг, выстланный тем же самым белым затвердевшим песком. В него вливались все извилистые тропинки, подводя путников к стоявшему в центре, довольно крупному, алтарю. Ни гравировки, ни надписей, вообще ничего не было на обсидианово-черном теле сакрального камня. Верхняя часть жертвенника представлял собой плоский полумесяц, с куполообразным изгибом краев и изогнутым широким основанием.

Викар неуверенно ступил вперед. Он оказался пред самой широкой частью алтаря и замер не зная, что же делать дальше. Видимо нужно было принести жертву, но как? Здесь не было ни чаш для подношений, ни ритуальных кинжалов, ничего. Заболтавшись о каких-то незначимых вещах, он благополучно забыл спросить, что же он должен сделать, чтобы души его родных обрели покой.

Поняв замешательство Викара, стоявший по левую руку жрец попытался помочь:

— Жертва не обязательно должна быть большой. Если тот, кого ты любил, ушел из жизни по естественным причинам, хватит простого букета живых цветов, просто положи их на алтарь, подумай о том, кого ты потерял и произнеси имя.

Но, стоило Викару вспомнить маму и двух братьев, их смерть и то, что с ними сделали в бессмертии, как ком подкатил к горлу:

— Нет, — через силу выдавил он еле слышный хрип, — их смерть не была ... естественной.

Боль, отступившая на время дорожных забот и тревог, вновь напомнила о себе. Рана, как оказалось и не думала затягиваться, лишь ждала возможности вновь напомнить о себе. Рядом послышался скрип кожаной хламиды. Вик обернулся и посмотрел в узкую щель между воротом и капюшоном. Там, в глухом полумраке, он разглядел озабоченный взгляд.

— Как они погибли? — голос жреца выдавал сочувствие утрате и неподдельное желание помочь. Вряд ли это было праздное любопытство.

— Магия, черная магия, поднявшая существо из костей и мертвого огня, костяного голема, — пояснил Викар. Он не особо разбирался в магии, поэтому описывал то, что тогда увидел. — Оно убило их, а потом начало изменять уже мертвые тела.

Он сглотнул и опустив голову, наклонился вперед чтобы опереться на жертвенный камень.

— Стой!

Громкий окрик заставил Викариана застыть и с удивлением взглянуть на своего провожатого

— Не опирайся на алтарь, если не хочешь лишиться части руки, а то и чего поболе, — быстро пояснил тот и уже тише продолжил, — друг, боюсь венка из цветов или шкуры животного тут не хватит.

Вик развернулся к нему. Неужели весь этот путь оказался напрасным. Он стал лихорадочно вспоминать, что у него есть, что он мог бы отдать Богу Вечной Переправы ради свободы своей семьи. Книга, грибы, кожаные шкуры, одежда, пара фруктов. Но, ведь ему сказали, что подобного мало. Наконец, он спросил:

— Так что же мне делать?

— Три души, три пути из клетки зла. Их надо заменить равноценными жертвами. — Жрец взглянул прямо в глаза Викару и тот с убийственной ясностью понял, о чем говорит служитель.

— Человеческая жизнь... — едва слышно произнес парень.

— Не обязательно человеческая, — быстро поправил его собеседник. — Любое животное, что было живым и имеет силу души равную или более мощную, чем у твоих родных. Людей убивать совершенно не обязательно, ведь пустошь вокруг нас изобилует различными животными вроде оленей или дьяволо-волков ... Да они опасны, но боюсь, друг мой, иного выбора у тебя нет. Ничто не появляется из неоткуда и не исчезает в никуда. Сущности, закованные в цепи злой магии не могут просто исчезнуть. Необходимо, чтобы кто-то иной занял их место. Иначе силы бездны просто разорвут душу несчастного и спасать будет уже нечего.

Жрец с грустью посмотрел на Викара, а потом подошел и положив руку на плечо доверительно продолжил:

— Я вижу, что ты сбит с толку и не понимаешь, что же тебе сейчас делать. Послушай моего совета: преподнеси жертву ради защиты на сегодняшний день и переночуй в лагере просителей, у подножия Когтей Жнеца. Поешь, отдохни, наберись сил. К тому же сможешь послушать проповедь и задать те вопросы, что хотел пока мы шли сюда. А завтра, на свежую голову, решишь, что же делать дальше.

Совет был более чем разумным и Викар, проведя рукой по лицу, будто срывая с него налипшую паутину сомнений и отчаяния, уверенно кивнул. Он быстро забрался в сумку и отыскал там несколько особо крупных грибов, едва умещавшихся в его ладонях:

— Такое подношение сойдет? — спросил он.

— Вполне, — ответил жрец. — Аккуратно, не касаясь поверхности камня, положи их на алтарь и попроси о защите.

Вновь приблизившись к черному полумесяцу, Викариан аккуратно, держа за ножки, опустил грибы на алтарь. Едва те успели коснуться матово-черной поверхности, как тут же начали превращаться в тот же тлен, которым стал Полый Искатель. Легкий ветер подхватил лепестки серого праха, мягко развеяв их окрест.

— Бог Вечной Переправы, прошу тебя о защите, о спокойном сне и ..., — он на секунду запнулся, даже не представляя, о чем ещё стоит попросить. Наконец, он вспомнил, чем часто мать заканчивала свои молитвы. — И огради меня от зла и слуг его, что сокрыты в тенях.

Ничего не изменилось, лишь тихое пение ветра, гулявшего над головой, нарушало степенный покой вершины.

— Дело сделано, путник, на сегодня ты можешь не бояться кошмаров ночи. Ступай же в лагерь и отдохни.

Жрец помог Викариану вновь пройти по извилистому лабиринту белых троп и зашел вместе с ним в центр палаточного поселения. Дети моментально оказались позади них и стали оживленно галдеть, и обсуждать зачем же пришел сюда этот хромающий незнакомец. Проводник довел Викара до самого высокого, видавшего виды шатра и нарушив тишину спросил:

— Как тебя зовут?

— Викар, ну или Вик, — несколько растерявшись, от столь внезапного желания, наконец-то узнать его имя, буркнул в ответ парень.

— А меня, Измаил, — представился закутанный в лоскутный кожаный плащ спутник, протянув руку. Вик тупо уставился на протянутую ладонь, не понимая, толи его только что хотели схватить пониже пояса, но передумали, толи просят денег за то, что с ним весь вечер нянчились. Как назло стая галдящих сопляков, которые все это время не переставали выдвигать самые идиотские теории, почему он здесь, заткнулась и теперь наблюдала исподтишка. Измаил тоже ждал.

Наконец, Викар не выдержал:

— Прости, но мне нечем заплатить тебе за помощь, разве что грибами или парой ягод.

Из-под капюшона послышался веселый смех. Ладонь жреца метнулась к руке Викара и крепко сжав запястье, тряхнула ту в рукопожатии.

— Ты мне ничего не должен, Вик. Это просто приветствие. Но, как я вижу, твое детство прошло вдалеке от городов-полисов, — Измаил перестал смеяться и уже серьезней добавил, — может это даже и к лучшему. Ты первый, кто пришел сюда не потому, что был изгнан или совершил злодеяние, но с благими побуждениями. Подобное благородство настоящая редкость в наши темные времена.

Он вновь внимательно взглянул на Викара. В темноте, которую не мог рассеять неяркий свет пары горящих вдалеке костров, его глаз не было видно. Наконец, жрец развернулся и пошел в сторону черной вершины. Уже, будучи у белой тропы, он обернулся и крикнул:

— Вик, ты всё же приходи на проповедь. Тебе стоит побольше узнать о мире вокруг. — После этих слов он вновь отвернулся и поспешил наверх.

'Да', — решил Викар. — 'Пожалуй, проповедь послушать можно'. В конце концов, у него больше нет дома, некуда вернутся в случае опасности. А значит стоит начинать привыкать жить вне пределов надежных стен.

С этими мыслями и абсолютно не замечая, продолжавших бесноваться сорванцов вокруг, он отправился к кострам. Там, возле очагов света, изрыгающих в темное ночное небо снопы алых искр сидели десятки людей. Вернее дряхлых стариков, да грудных детей. Он вспомнил, что Измаил посоветовал ему расспросить о Полом Искателе у некого Схирема. Поэтому приблизился к ближайшему костру, у которого сидело с дюжину человек и ни к кому конкретно не обращаясь, спросил:

— Извините, почтенные, Вы не могли бы подсказать, где я могу найти Схирема?

В ответ часть сидящих заулыбалась беззубыми, у одних от старости, у других от малости лет, ртами. А дородная женщина, помешивавшая странное варево в котле обглоданной мозговой костью, зашлась в приступе хриплого смеха:

— Слыхали, голожопые? Мы теря почтенные, аки блахородны Лорды полисов, — гоготала она. Внезапно глаза её полезли на лоб и её прихватил мощный приступ влажного кашля. Кое-как откряхтевшись, бабища, как следует прочистив горло, сплюнула смачный сморчок. Причем, кажется, умудрилась попасть строго в центр и не без того особо аппетитной похлебки.

— Богов ради, Латра! Это же наша еда, совершенно не обязательно сморкаться в общий котелок! — Запричитал, тут же переставший лыбиться в три оставшихся зуба, старичок.

Другие бедолаги, которые явно ждали, когда же суп, наконец, будет готов, тут же заголосили, совершенно забыв о вопросе Викара. Пара женщин вскочила и с кулаками набросились на непрекращавшую ржать, кашлять и харкаться горе-повариху. Гвалт поднялся такой, будто в курятник пролез дымный лис.

В общей суматохе, один из сидящих у дальнего края мужичков, с размаху залепил в ухо своему соседу. Тот брыкнулся навзничь. Пожилой хулиган с каким-то полусумасшедшим хихиканьем скрылся во тьме, чтобы через секунду притулиться к следующей потенциальной жертве у другого костра. Правда там, видать, его уже знали. Престарелый бузотёр тут же отгреб от нескольких таких же старичков и вынужден был спасаться бегством в свою палатку.

Ор стоял адский. Взрослые ругались, дрались, кто-то едва не снес котелок, за что был удостоен ударом горящей головешкой, в перемотанную грязным тряпьем рожу. Дети у костра орали, а те, что были постарше и прятались в темноте вокруг, с воодушевлением швырялись в дерущихся кусками мокрой земли. Причем в лагере просителей слизь не падала с неба, а значит, снаряды детки притаскивали со склона. Не поленились ведь. Это было какое-то безумие и Вик стал потихоньку отступать в темноту, подальше от этих свихнувшихся.

Однако, тут он заметил, что не все принимали участие в этом помешательстве. Рядом с шатром, внимательно следя за происходящим, сидели трое. В отличие от других людей, довольствовавшихся лишь землей или шкурой под задницей, эти сидели на толстом ошкуренном стволе. Они о чем-то общались, а один явно с интересом разглядывал Викара. Он был закутан в грязную, просаленную робу, с щетиной, но без свалявшейся, как у большинства здешних мужчин, бороды. На его голове не было ни единого волоска, лишь причудливый орнамент татуировки.

Старик склонил голову чуть на бок, изучая парня и тот внезапно почувствовал себя очень неуютно под пронзающим взором его поблекших от возраста глаз. Глаз, в которых отражалось пламя костра, вот только цвет этого пламени был кислотно-зеленый, а отражение заполняло собой весь зрачок.

Лысый и довольно жутковатый обитатель лагеря кивнул, приглашая Викара присоединится к ним. Мгновение поколебавшись, молодой человек двинулся к островку спокойствия посреди моря безумия. Оставаясь на месте, Схирема он не найдет. К тому же он заметил, что в сторону этой троицы дети метать земляные комья явно опасались.

Осторожно обходя дерущихся, стариков и заливающихся слезами брошенных в момент начала свары детей, Викар подошел к деревянной 'скамье', и присел рядом.

— Ну и зачем же тебе понадобился Схирем? — не оборачиваясь, хрипло поинтересовался сидящий по правую руку от него старик.

Из всей компании, лишь человек с сияющим зеленым огнем зрачками смотрел на него, остальные казалось, были погружены в свои мысли. Тот, что спросил его, был так же отмечен татуировками, но они покрывали не его поросшую седыми волосами голову, а могучие руки. Даже время не смогло стесать загрубевшие мозоли на ладонях, такие, что может оставить или тяжкий труд за сохой, или эфес тяжелого оружия. Что-то подсказывало Викару, что этому старцу чужды простые радости фермерской жизни. О том же говорил и длинный шрам на скуле, уходящий под гладко зачесанную назад серебряную шевелюру к уху.

— Измаил ... — Викар сглотнул. Горло внезапно пересохло. Почем-то общение с этими людьми вызывало чувство неосознанной тревоги. — Измаил посоветовал поговорить с ним. Насчет Полого Искателя.

Теперь заговорил тот, с пылающими зеленым огнем зрачками:

— Без обид парень, но мне кажется, ты не потянешь повелевать истерзанной душой. Сила в тебе есть, а вот воли на такую магию может и не хватить. Тут нужно черное сердце, а твое пока... серенькое, — тот усмехнулся и морщины изрезали кожу его лица.

— Нет, уважаемый, — внезапно Викар осекся, он испугался, что подобное обращение и тут вызовет истерический хохот, и оборвет едва начавшийся разговор. Однако все трое казалось, восприняли проявленное уважение, как должное и продолжили безмолвствовать. — Это существо следило за мной. Ну, я так думаю по крайне мере.

— Что ж, — продолжил зеленоглазый, — меня зовут Схирем Заарин Траг, я колдун-чароплет полиса Раапа. По крайне мере, был им и если Полый Искатель шел за тобой, то единственное, что я могу тебе посоветовать, ходи оглядываясь. Если кто-то решил использовать столь чудовищное колдовство, чтобы найти тебя, то этому кому-то, ты очень нужен. И будь уверен, мальчик, он не отступит.

Не сказать бы, что предупреждение сильно взволновало Викара. Там, у своего дома, он уже видел, на что способен этот 'кто-то' и он скорее мечтал о встрече с ним, чтобы отомстить. Старый колдун будто прочел его мысли:

— Какие бы чаяния не витали сейчас в твоей голове, не вздумай уподобляется анархомагам.

— Кому? — не понял Викариан.

— Магам анархии, — внезапно заговорил, молчавший до этого третий старец.

Он взглянул на костер и тот осветил его лицо. Викару стоило немалых трудов, чтобы побороть желание немедленно вскочить и отойти подальше. Это было беспорядочное нагромождение пористых кристаллических наростов голубоватого оттенка, выпирающих из-под побитого временем капюшона. Левый глаз превратился в живой, мутно-белесый алмаз размером с кулак. Внутри него, будто в грязной воде, плавала черная жемчужина зрачка. Правый глаз представлял собой недвижимую фреску, навеки вмурованную в плоть изуродованного лица. Рта и носа не было, лишь небольшая щель, из которой исходили звуки и тяжелое дыхание. А в центре лба, сияя белым золотом, покоился вросший в него амулет невероятной красоты. Он был похож на сплетающийся дивный венок из трех неподражаемо-прекрасных цветков. Внутри их соцветий рождались россыпи искрящихся алмазов, сапфиров, изумрудов, рубинов и боги знают чего ещё.

Это было так неправильно. Совершенство и уродство. Идеал красоты и ужас мутации. Что ещё было изменено, Викару не было видно, тело несчастного скрывала плотная меховая накидка. Видя такую реакцию, говоривший издал что-то, видимо должное означать смешок:

— Да мальчишка, как и сказал Схирем, не стоит уподобляться таким как я, — голос его звучал, будто из глубины пещеры, многократно отраженный от каменных стен. Это создавало режущую слух какофонию. — Анархомаги, это маги, ослепленные собственной заносчивостью, которые начинают смешивать различные стихии в единое целое. Они создают то, что никогда не могло бы появиться само по себе. Никогда.

Слова давались ему с трудом. Однако, переведя дыхание, он все же закончил:

— Давным-давно, я пытался сделать идеальный, 'чистый' амулет ... из себя самого. Результат, как говорится, на лицо.

Он сделал жест рукой, указывающий на свой обезображенный лик. Вик ещё не получил полного ответа о том, кто может стоять за Полым Искателем, как жизнь сразу высыпала ему на голову гроздь новых вопросов.

— Что значит 'чистый' амулет и почему вы хотели сделать его из себя? — забыв о первом отвращении, парень даже слегка наклонился вперед.

Кажется, неподдельный интерес польстил его собеседнику, но тот ответил довольно сухо:

— Мое имя Рах и вам, молодой человек, для начала следовало бы тоже представиться.

— П-простите, — замялся в смущении Вик. — Меня зовут Викар и я не хотел Вас оскорбить. Просто, я не столь часто посещаю места обитания других людей. Непривычно называть незнакомцам свое имя, так что ещё раз извините.

Искренние извинения явно разрядили сгустившуюся атмосферу. Внезапно он понял, что свара у костра сошла на нет и наступила тишина. Даже грудные дети перестали плакать. Все с интересом слушали их разговор. Это заметил и Рах. Подобное внимание ему явно нравилось и он решил ответить на заданный ему ранее вопрос:

— Существуют так называемые 'чистые' и 'грязные' амулеты. Когда жрец рун, заклинатель, да кто угодно, создает магический предмет и в особенности амулет, он использует силы эфира, чтобы напоить свое творение могуществом. Сплетая нематериальные колдовские узлы и закрепляя их последовательность в мире реальном, творец привязывает их к ключевым местам на создаваемом предмете. Для каждого такого узла существует наиболее подходящая геометрия начертания и расположения, где он будет закреплен. — Маг с изуродованным лицом совершенно преобразился, даже голос перестал резонировать и ломаться. Казалось, рассказывая о перипетиях и тонкостях сотворения магических вещей, он окунался в свою родную стихию. Викариан же, внимал, открыв рот. — То есть это не значит, что вы не можете подобрать с земли камень и создать из него оберег, швыряющийся молниями в супостатов. Отнюдь, это вполне возможно, но в таком случае возникают три основных вопроса Догмата Креационизма.

Он обвел 'аудиторию' внимательным взглядом и точно поморщился бы, если бы мог. Он явно привык к публике иного толка. Публике, в которой, скорее всего, не было неспешно поправлявших обвислые груди престарелых матрон и уснувших, благополучно обмочившихся во сне старичков. Слегка пожав плечами, как бы смиряясь, что лучших слушателей в данный момент ему всё равно не найти, Рах вновь заскрежетал скрипучим эхом:

— Первый закон. Как долго просуществует ваш камень-молний. Второй, какой мощностью он будет обладать. И третий, какой эфирный фон от него будет исходить. Ответить на эти вопросы довольно просто. Предположим материал камня, обычный скальный осколок. Долговечным такой амулет не будет. Максимум его хватит на десяток другой залпов, последствиями которых станут трещины на его поверхности. Они приведут к нарушению узлов в амулете, что спровоцирует, в лучшем случае, утрату его функциональности.

— А в худшем? — поинтересовался Викариан.

Маг 'поморщился' из-за того, что его так бесцеремонно прервали, но все же ответил:

— В худшем, произойдет смещение потоков и откроется портал в варп. В пространство дикого сырого эфира, инфернальные сущности которого с удовольствием отобедают твоей душой.

Рах вновь обвел всех взглядом, убеждаясь, что его внимательно слушают. Он по-настоящему любил быть в центре внимания, передавать мудрость и учить древним тайнам:

— Вернемся к вопросам Догмата Креационизма. Второй из них — сила созданного артефакта. У подобного нашему амулету, скорее всего, будет сила, способная при ударе молнией разве что поставить дыбом волосы на заднице врага. Несомненно, вздувшиеся шаровары противника могут вызвать пару улыбок, но вот победить в бою вам они вряд ли помогут. И последний вопрос — эфирный фон. Чем больше этот фон у предмета, тем 'грязнее' он считается. Викар, ты когда-нибудь видел существо называемое Мародером?

Парень передернул плечами, поежившись от воспоминаний и кивнул.

— Отлично! — обрадованно воскликнул маг. — Значит не придется тратить время на объяснение, кто это такие. Раз ты их встречал, то думаю, ты помнишь, что они знамениты так называемыми мутациями. Это изменения тел под действием магических энергий. В том числе, того самого эфирного фона. Часто Мародеры платят Скульпторам Плоти просто немыслимые деньги, только за то, чтобы тот нашел какой-нибудь особо мощно-фонящий 'грязный' амулет и вживил его под кожу этого мутировавшего куска мышц. Таким образом, даже если эти монстры не находят ни капли сырого варпа, ни артефактов Небесных Гор и не заключают договоров с колдунами Полисов, они всё равно продолжают изменяться. Грязный амулет неспешно, исподволь меняет человека изнутри.

— А чистый амулет получается безвреден? — поинтересовался Викариан.

Рах крякнул в знак согласия:

— Безвреден. Ну, по крайне мере, не так вреден. Пойми, создать идеально чистый амулет невозможно. Когда ты зачерпываешь силу из эфира, сплетая заклятие, ты касаешься сущности магии лишь вскользь. Но, даже это оставляет на тебе след и ты меняешься, пусть и не сильно, становишься с годами все искусней, сильнее. Магия проникает в тебя так же, как ты, творя колдовство, проникаешь в неё. Так сказать — обоюдный процесс. Артефакт же, это воплощенная в материи магия, которая действует не мгновение, но постоянно. Поэтому, даже самый чистый из артефактов, намного вреднее для нас, да и для всего Кеплера, чем тысяча сотворенных заклятий.

Он остановился перевести дух и позволить 'ученикам' усвоить услышанное.

— Но, зачем же тогда вообще нужны подобные предметы, что губят и своего носителя и мир вокруг? — Викариан не мигая смотрел на старого мага, внимая каждому его слову.

Рах на секунду задумался, видимо пытаясь подобрать слова. Мутное бельмо его алмазного глаза сначала потухло, но уже через секунду вновь озарилось изнутри:

— Доводилось ли тебе когда-нибудь бывать в Землях Ледяной Смерти?

— Нет, — честно ответил Викар.

Рах кивнул, подтверждая свою догадку:

— В сердце тех земель есть так называемая Вуаль Алтаниса, названая именем того, кто создал её, мага анархиста. Он никогда не выделялся силой и в родном городе-полисе считался достойным, разве что вычищать отхожие места. Такое пренебрежение со стороны окружающих, толкнуло молодого мага пойти по пути креациониста. Дело в том, что мощь заклятия, вложенного в предмет не так сильно зависит от могущества мага, сколько от его умения создавать артефакты и материала, из которого те сделаны. В конечном итоге, Алтанис приобрел огромную славу, а сам стал похож на 'новогоднюю елку', обвешанный своими амулетами с ног до головы. О да, он возвысился до уровня, о котором раньше не мог и мечтать. Сам великий Лорд полиса признал его мастерство и заказал создать ему оружие и броню. Город стал крупнейшим в той части света, не чета нынешним загнивающим крысиным норам. То был процветающий торговый полис с десятками тысяч жителей, а может даже и сотнями.

Викар, которого поразило количество людей в лагере просителей, не мог даже вообразить, как должно выглядеть поселение, чтобы вмещать сотни тысяч. В этот момент, к старому Раху подошла девочка лет восьми, неся миску с похлебкой. Оказалось, что пока все зачаровано слушали старого мага, женщины успели сготовить новый котелок снеди. В животе заурчало, когда маг аккуратно залил содержимое тарелки в единственное отверстие на своем лице, которое, по-видимому и служило ртом. Утолив голод, Рах продолжил свой рассказ:

— Но, как это всегда бывает с людьми, которые выбились из самых низов на вершину власти и могущества, они просто не способны остановиться. Тогда Алтанис решил ступил на путь анархомага, — неотрывно смотря в одну точку, Рах медленно покачал головой. — Он загорелся идеей, которая не приходила в голову ни одному магу. Считалось, что создать нечто подобно было просто невозможно. Алтанис взял перо ледяного аудана, заключив в него силу холода и льда. Поймал в зачарованную им же колбу ифрита с огненных полей Таргониса, создав колбу огненной смеси. Он добыл и пелену ветров. В момент своего величайшего триумфа, он соединил эти три амулета.

Голос мага стих. Он внимательно оглядел лица с прикованными к нему взглядами. Казалось, даже Схирем, повернув голову, внимает ему. Кристаллическое чело буквально сияло изнутри силой и Рах окрепшим голосом закончил рассказ:

— Алтанис создал то, что не удавалось ещё никому. В руках он держал укутанный шелковым туманом вьюг, причудливо скрученный, будто выплавленный в форме расходящейся косы, фиал. Сквозь голубое стекло был виден ярящийся внутри буран ледяного пламени. Анархомаг был восхищен своим творением, венцом своего искусства. Он открыл фиал. Ни один из известных мне магов не смог бы сделать ничего подобного. Да что там маги, не каждый бог способен на такое. Из одного витка колбы рвалось ледяное пламя, а из второго — неудержимый водоворот северного урагана. За долю секунду вся земля на сотню километров окрест была поглощена беснующейся стихией. Снежные бури бушевали десятилетиями и когда они, наконец, сошли на нет, глазам людей предстала картина, заключённой в сияющую ярко-голубым светом сферу, земли. Полис, его окрестности и все живые существа были пойманы заклятием. Они застыли там же, где их настигла, вышедшая из под контроля, сила амулета. Десятилетиями артефакт изливал чудовищную мощь в наш мир, в конечном счете, навсегда сковав землю студеной хваткой. Любого, кто осмеливался прикоснуться к голубому барьеру вокруг, бесконтрольная ныне магия превращает в нетающую ледяную статую, — голос на секунду замолк, но потом все же тихо добавил, — там теперь много вечных, холодных статуй.

Маг замолчал, видимо погрузившись в воспоминания. Викара, все это время неотрывно слушавшего старого мага, сморил голод. Рисковать и пробовать булькающее в котелке варево из корений, тараканов и возможно приправленного очередным сморчком толстой Латры, желания не было. Он, немного порывшись в сумке, извлек пару сальников, которые тут же и принялся с наслаждением поедать.

— Архимаг и анархомаг, — внезапно произнесла кристаллическая маска Раха, — как похоже звучит и какая чудовищная пропасть разделяет эти два понятия. Абсолютный контроль, самодисциплина, стезя аксиом, проверенных столетиями знаний. И хаос, чудо рождения чего-то доселе невиданного, соединения несовместимого и каждый шаг, словно прыжок в омут непринятия догм.

Сзади послышались шаги и тут же раздался незнакомый голос:

— Ищущие убежища и защиты, те кого ныне оберегает Бог Вечной Переправы в обители своей, ступайте за мной, — это оказался один из жрецов, сейчас стоявший у откинутого полога самого большого шатра. Внутри чадила пара факелов, а посредине горел большой костер. — Время молитвы. Время проповеди. Ступайте за мной те, кто ищет помощи бога нашего, в делах своих.

Замолчав, служитель алтаря, пригнувшись, зашел внутрь. Видимо, заставлять посещать проповедь тут никого не собирались, но почти все люди последовали за ним.

Лишь Рах, Схирем и третий, так и не назвавший своего имени, остались сидеть на своих местах.

ГЛАВА 2. Ведьмин Мост.

Разговор как-то сам собой сошел на нет. Схирем погрузился в собственные мысли, а Рах вновь потянулся выщербленной чашкой к котелку, чтобы зачерпнуть ещё порцию неаппетитно-побулькивающего варева. Третий же, продолжал безучастно смотреть на танцующие перья пламени.

Лагерь опустел. Из главного шатра слышалась мягкая песнь, а сквозь колышущийся под ветром полог можно было разглядеть тихие всполохи необычного, серебристого света. Измаил обещал, что Викар получит ответы на интересующие его вопросы на проповеди, поэтому парень встал и буркнув под нос слова благодарности, на кои никто из сидящих вокруг костра не обратил особого внимания, двинулся к шатру.

Войдя под высокий полог, Вик в нерешительности замер. Несмотря на то, что в диаметре шатер был не меньше тридцати шагов, найти свободное место оказалось непростой задачей. Люди полулежали или сидели прямо на земле, занимая все пространство кроме центрального, небольшого каменного возвышения, по которому сейчас нарезал круги один из жрецов. Тот читал тихую летанию из парящей прямо перед ним книги, на его поясе покачивались кадила и курильни, из которых изливалась молочная дымка. Она опускалась на возвышение медленно, словно паутина, подхваченная легким ветром, принимая в полете замысловатые формы, будто жрец своей мягкой песней выводил прямо в воздухе причудливую вязь. Буквы, слова, целые предложения застывая, неспешно парили вслед за Хранителем Вечной Переправы, иные же опускались на возвышение, заставляя то излучать неяркий свет. Другие жрецы находились в дальнем конце шатра, монотонно распевая псалмы, спрятав руки в широкие рукава своих лоскутных ряс.

— Кхм, че застыл-то? — проворчал кто-то из-за спины, заставив Вика подпрыгнуть от неожиданности. Он так засмотрелся на происходящие внутри, что не заметил, как полностью перегородил вход в шатер. Резко обернувшись, он увидел высокую, едва сгорбленную фигуру Раха.

— Прости, я просто ни разу не видел ничего подобного, — зашептал парень, надеясь что его слова не помешают молитвенной песне. Он, стараясь ни на кого не наступить, отодвинулся в сторону, чем тут же воспользовался анархомаг.

Правда тот, в свою очередь не был столь деликатен с присутствующими. Не обращая на вскрики и ругань тех, кому отдавил руку или угодил коленом в челюсть, быстро проследовал к одной из стен, где и плюхнулся, чуть не придавив задом, едва успевшую отскочить, женщину.

Столь бесцеремонное поведение видимо было всем хорошо знакомо, потому как недовольный гомон быстро стих и все вернулись к созерцанию таинства.

Вокруг Раха быстро образовалось довольно широкое пространство, никто не хотел сидеть рядом со столь бесцеремонной сволочью. А ей, то бишь сволочи, только того и надо было. Вытянув ноги и откинувшись назад, на необычно-твердую стену шатра, анархомаг приготовился внимать жрецам.

Толочься в проходе и дальше было неразумно, вдруг кто-то ещё захочет войти, пусть лагерь за порогом и казался почти вымершим. Поэтому, немного поразмыслив, юноша осторожно направился к расчищенной Рахом площадке.

Тем временем песнь завершилась, оставив после себя парящие в воздухе знаки и мягко отсвечивающий постамент. Замолчавший чтец откинул капюшон и Вик без труда узнал в стоящем посреди хоровода огней Измаила. Тот, подняв глаза и окинув взглядом присутствующих, улыбнувшись едва слышно что-то прошептал. Дети тут же начали зевать и уже через несколько секунд умиротворенно посапывали, оставив старшее поколение внимать посланнику бога, давнему им защиту этой ночью.

Не было ни красивых предисловий, ни возвышенных речей о благоденствии и прочей чепухе, которую Викар много слышал от матушки, когда та затягивала молитву, стоя подле идолов Пантеона в их доме. Нет, Измаил сразу перешел к делу. Он вещал о том, что большинство присутствующих и так в общем-то знали: о мире, опасностях, страстях и цели живущих. Однако многие вещи, в силу неопытности Вика, были тому не ясны, о нравах городов-полисов, об отношении между разумными расами и магии. Измаил не пытался утешить людей. Он давал им информацию, знания о мире и том, как в нем выжить. О том, что такое эфир и инферналы, порождения диких, неконтролируемых материй. Это была не столько проповедь, человека несущего волю божества, сколько рассказ опытного охотника, наставляющего своих менее опытных товарищей, дабы те не стали добычей хищника. Вик старался запомнить все, что говорил жрец, возможно, эти знания когда-нибудь спасут и ему жизнь.

Невозможно было понять сколько прошло времени, прежде чем сияющий плащ парящих символов начал тускнеть, а Хранитель Вечной Переправы, наконец, закончил проповедь и позволил до селе внимавшим ему людям, задать вопросы. Вик не сильно вслушивался в то, о чем вопрошали миряне, ибо их интересы зачастую ограничивались погодой, урожаем и суеверными страхами, пока наконец один из них не спросил о том, что заставило спину парня покрыться холодным потом.

— Измаил, — сипло прокряхтел некто, кого Викар не смог разглядеть в темноте, — все эти бабьи вопросы о том чаво будем жрать и какой шишкой подтираться, конечно охеренно важны, но ты лучше, вот чаво скажи. Че за освежёванная туша у вас нынче подле Когтей дух-то испустила? У меня в тот момент ажнак душа захолодела, да с кишок все прям на ноги выдавило. Я всякого повидал в своей поганой жизни, но такое никогда, да и не сильно хочется увидеть снова.

Измаил бросил быстрый взгляд на примеченного им ранее Вика и попытался объяснить:

— Грум, друг мой, к нам сюда за защитой приходят многие страждущие и не было ни случая, чтобы мы отказали им в помощи ранее и впредь такого не будет. А что несут с собой эти несчастные, какие ужасы или тайны темным плащом укрыли их плечи, это не более чем тени грехов нашего мира, и все мы в той или иной степени виноваты в них ...

— Жрец, — перебил его человек, названный Грумом. — Ты таво, по ушам-то не катайся, я чхать хотел на всякие там возвышенные слова, идеалы и цели, ты уж не обессудь, я дык человек простой, мне жрачка в котелке, да баба под боком — вот и все чаво надо. Так шо ты, уж как-нить по проще для таких дураков как я, а?

Измаил замялся. Викариан понял, тот явно не хотел настраивать против него людей, но скрывать правду было бы нечестно. Парень чувствовал, что рок, постигший его семью, теперь пришел и сюда, и он не хотел перекладывать тяжесть ответственности на чужие плечи. Потому, собравшись с духом, глубоко вздохнув, он произнес:

— Это существо пришло за мной!

Повисла гнетущая тишина. Все лица в помещении повернулись к нему и Вик зябко передернул плечами под десятками недружелюбных, а иногда и откровенно враждебных взглядов. Людей было трудно винить. Они живут здесь уже довольно долго и тут приходит он, чужак, и приносит на хвосте беду. Лишь один человек смотрел на него с благодарностью и уважением, Измаил. Он понимал, как тяжело было принять на себя ответственность за произошедшее.

— Ну ты, эта, продолжай что ли. Кто ты такой, значится, че за чудище ты привел и не было ли у этот твари товарок, что нашими животами поживиться захотят вскоре?

Желание делиться произошедшим у Вика не было никакого, однако утаи он свою историю и жизни всех этих, пусть и настроенных, далеко не самым дружелюбным образом людей, окажутся под угрозой. Выбора не было и он начал рассказ: о своей погибшей семье, о чудовищном костяке выжигавшем все вокруг и о том, что привело его сюда.

— Так эта чаво ж сопляк, ежали твоя семья издохла, дык ты теря и нас извести, гаденыш, решил? — Взвился сиплый.

Викар сам не заметил как вскочил, а рука метнулась к оружию. Измаил было кинулся наперерез, вставая между разгневанным парнем и обнаглевшим хамлом, но Рах успел первым. Тонкая, но сильная, будто у скального элементаля рука, рванулась к запястью Вика, не давая тому добраться до рукояти метательного ножа:

— Тихо парень, не здесь. Стражи Храма не потерпят насилия, а ты ещё не исполнил свой долг перед родными, так что не торопись умирать.

— Не ну а чаво, я чё не прав? Помяните мое слово, всех нас этот глист волчий на смерть уговорит ... — не унимался голос.

— Заткни пасть, Грум! — гулко рявкнул Рах, — иначе к желающим тебя убить, прибавится не только этот мальчишка, но и я!

Сиплый явно не ожидал такого поворота событий и недовольно заворчав, отвернулся, уставившись на затухающее сеяние постамента посредине.

Кровь ещё била в виски Вику, но он позволил отвести свою руку от кожаной перевязи с клинками и взглянув, на продолжавшего сидеть анархомага, благодарно кивнул. Он понял, что тот сейчас явно избавил его от уймы неприятностей, ибо учитывая какие люди собрались здесь, конфликты, скорее всего дело обычное, но раз до сих пор никто не убит, значит что-то останавливает местных обитателей от кровопролития.

Рах отпустил руку парня и вновь расслаблено откинулся, на выглядевшую противоестественно-твердую, стенку шатра — та даже не подумала прогнутся под массой навалившегося на неё тела. Под высоким пологом повисла неприятная тишина. Затихающее сияние постамента выхватывало из тьмы устремленные на Вика испуганные глаза. Что ж, в конце концов он не мог винить этих людей, едва сбежавших от своих бед и которым он теперь принес новые. По крайне мере, он их предупредил, пусть это и не принесло ему благодарности, но совесть его отныне чиста.

— Да будет благословенен твой путь, юноша, — подал голос один из жрецов из противоположного конца, — ныне не часто встретишь людей, готовых осложнить свою жизнь, чтобы спасти чужую.

— Истинно так, брат, — тут же поддержал говорящего Измаил и чуть повысив голос обратился к сидящим вокруг людям. — А вам, друзья, стоило бы быть более благодарными тому, кто предупредил вас о ужасе, что рыскает среди холмов неподалеку.

Он не успел договорить, как раздался тихий вскрик:

— Иргаф ... о боги, мой Иргаф, он же сейчас на охоте. — Чумазая баба с длинными немытыми прядями, прижимавшая к груди двух спящих детей, беспомощно заозиралась.

Мгновенно началась цепная реакция. Женщины заголосили и начали умолять отправить кого-нибудь к стаям добытчиков, что покинули лагерь. Мужчины же напротив, хранили угрюмое молчание. Одни, потому что были уже слишком стары, чтобы пускаться в столь опасное путешествие. Другие, же, как и тот наглец Грум, по-видимому оказались банальными трусами, не желавшими рисковать своей шкурой.

Измаил вновь вернулся в центр шатра и камень под ним засиял чуть ярче, будто почувствовав возвращение проводника божественной силы. Он оглянулся на других жрецов и Викар увидел, как один из них, ничем не отличимый от своих собратьев кивнул, будто соглашаясь. Тогда Измаил вновь обратился к уже ударившимся слезы женщинам и поспешил успокоить тех:

— Мы все дети Кеплера и пусть он с нами так же ласков, как мачеха с ненавистной падчерицей, но это не значит, что мы последуем его примеру и бросим наших братьев в час нужды. Даниэль завтра же отправится на поиски ушедших стай и я клянусь вам, он донесет весть об опасности до каждого, кого сможет найти.

— Я пойду с ним, в конце концов, именно из-за меня эта тварь оказалась здесь, — Викар все ещё стоял, но до этих слов о нем будто забыли. И в который раз за этот вечер, он снова стал центром внимания. Одни, все так же смотрели со смесью страха и недружелюбия, в глазах же других, особенно самых пожилых, парень внезапно увидел тень уважения и одобрения. Его решение было вызвано простой логикой: один человек вряд ли в силах успеть найти всех покинувших лагерь охотников. С каждым часом опасность все возрастала и именно он привел сюда это существо. Поэтому, было бы честным отправиться на поиски вместе со жрецом. К тому же, ему все равно нужно было раздобыть подношений для Бога Вечной Переправы.

Измаил вновь обернулся к тому, кто уже единожды кивнул, по-видимому тому самому Даниэлу и тот вновь склонил голову, в знак согласия.

— Что ж, да будет так. Завтра на рассвете наш брат и этот пришлый парень, что назвался Викаром, отправятся на поиски ушедших. — Слова давались Измаилу нелегко, он явно был не в восторге от подобного решения, но ничего лучше предложить не мог. — Теперь же, когда сей вопрос решен, пора вернутся к проповеди. Викариан, ты поделился с нами своими знаниями, что позволят нам спасти жизни наших братьев, но ведь и ты сам пришел сюда в поисках знания, ведь так?

Все это время хоровод магических символов в воздухе описывал неспешные круги, а порой, будто шаловливый ветер, подхватывал устилавшие каменное возвышение руны, вновь возвращая их в звездный водоворот внутри шатра. Пара мягко сияющих осколков эфира проплыла совсем близко к руке Вика, на которой находился спрятанный под рукавом плаща золотистый артефакт и парень едва ли не кожей почувствовал, как чудесное творение отзывается на близость этой непонятной, божественной магии. Он владел артефактом не так долго, но уже успел столкнуться с проявлениями колдовства и иногда ближе чем хотелось, но еще никогда он не чувствовал, чтобы наполненные жемчужным песком соты, хоть как-то откликались на окружавшую их силу. Скорее даже наоборот, необычная пластина на левой руке Вика слегка холодела, будто пытаясь притвориться простым камнем, каждый раз, как тот приближался к чему-то, излучавшему эфир.

Вопросы, что терзали Викара, как-то сами собой вылетели из головы, оставив лишь желание понять, отчего это его золотистый друг, вдруг, с такой тягой откликнулся на магию бога Вечной Переправы. Вряд ли подобное было простым совпадением. В конце концов, об окружающем мире он всегда мог узнать из Атласа Крига, но вряд ли в этой книге сказано хоть слово о чем-то, подобном артефакту, что он нашел несколько дней назад. Собравшись с мыслями Викар спросил:

— Кто такой Бог Вечной Переправы? Как вообще появились ваши храмы и ... магия, — Вик протянул левую руку к пролетавшему неподалеку слову, которое к сожалению не мог понять, но зато явственно почувствовал как артефакт потеплел. Руна казалось тоже слегка замедлила свой бег, будто человек, внезапно встретивший старого знакомого. — Почему вы помогаете людям?

Если вопрос и удивил Измаила, то тот не подал виду и даже слегка улыбнулся:

— Отрадно видеть, что все новые люди ищут не просто ответов, но понимания нашей великой цели и нашего бога, кой, к слову сказать, никогда не считал себя великим, — улыбка жреца стала ещё шире и погрузившись в свои собственные мысли, тот продолжил. — В отличии от большинства небожителей, Бог Вечной Переправы не любит скрываться за туманом из высокопарных слов и неясных пророчеств. Более того, перво-апостол, которому были дарованы первые из видений, называл его не богом, а Стражем Пределов Вечности, именно поэтому, мы приняли сан Стражей Вечной Переправы, что соединяет мир живых и обитель мертвых. Как и наш повелитель, мы избрали путь хранителей, как живых от мертвых, так и мертвых от живых.

Вик опустился обратно на землю и молча внимал рассказу, однако услышав последнюю фразу, все же не сдержался и спросил:

— Что значит мертвых от живых? — Он пару раз встречал зомби, алчущих плоти живущих и даже умертвие, когда ему не повезло свалится в полу-заваленную штольню у южных топей. Было понятно, зачем стоит защищать живых от этих чудовищ, но как-то с трудом верилось, будто находились умалишенные среди живых, что решат вторгнуться в мир этих монстров, дабы охотится на них там. — Что может понадобиться в мире ушедших? Какой дурак поставит на кон свою жизнь рискуя быть, в лучшем случае, растерзанным в клочья и ради чего?

— Некроманты, — коротко ответил Измаил. — Те из живущих, что попрали законы равновесия и рвут ткань между реальностями, дабы вторгаться в обитель упокоенных, а вырвав тех из вечного сна, сделать своими рабами. Эти адепты смерти и зла, оставляют после себя гноящиеся рубцы разрывов, из которых в наш мир и попадают обитатели Пределов Вечности. Дабы пойманная душа не смогла вырваться, некроманту надо постоянно истязать её и мучить, тем самым, делая ту слабее. Однако, чтобы самому в один прекрасный момент не пасть в изнеможении, он подпитывается из открытых им источников.

— Разрывов? — Вик уже начал понимать к чему ведет Измаил и ему стало не по себе: сколько же зла может причинить всего лишь один человек, избравший для себя путь тьмы.

— Совершенно верно, именно поэтому, чем больше таких открытых ран в ткани нашего мира создает некромант, тем сильнее он становится. Тем могущественней он и тем больше мертвых он может подчинить своей злой воли. Сквозь эти разрывы в мир затягивает души и сущности, которые вообще-то и небыли захваченные магом, но все равно более не могут вернуться в юдоль вечного покоя. В итоге, они начинают сначала голодать, потом сходить с ума, если так можно сказать о созданиях загробного мира, а потом ... приспосабливаться, начинают охотиться и убивать. Всего лишь один человек может обречь на страдания сотни, а то и тысячи живых, что пострадают от терзаемых отчаянием и голодом созданий вырванных из покоя посмертия.

Это было отвратительно и ужасно. Викару было трудно понять: неужели кому-то не хватает напастей окружающего мира, что он стремится привнести в него ещё больше зла и жестокости. Впрочем, постепенно до него начинало доходить, почему мать с отцом избрали судьбу отшельников, попытавшись скрыться в глухих местах, подальше от людей.

— То есть Бог Вечной Переправы борется с мертвыми и теми кто их призывает в наш мир?

— Нет, друг мой, — мягко поправил жрец, — это мы боремся с порождениями смерти и её слугами, наш же повелитель, стал щитом что оберегает границу двух миров от взаимного вторжения. Его роль много важнее.

— Постой, то есть получается вы воины? Вы солдаты вашего бога? — Казалось, вопрос заставил Измаила на секунду задуматься.

— Не буду скрывать, среди тех, кто принял нашу веру есть, скажем так, боевое крыло. Охотники за бездной, истребители темных магов и прочие борцы с нежитью и демонами. Однако, все они не являются жрецами храма, ибо мы призваны спасать людей, а не нести возмездие злодеям.

— Но почему? Ведь если истребить источник заразы, разве это не решит проблему в корне? — Вику казалось логичным, что уничтожение причины проблемы, повлечет за собой её разрешение.

— Все просто, Викариан, если мы защитим людей, сохранив им жизни, они сами рано или поздно встанут против тьмы вокруг них, даже в их собственных сердцах. Если же мы позволим нашим эмоциям и жажде мести возыметь верх над разумом, то да, мы двинемся войной на силы зла. То будет красивый, но последний наш бой, ибо мощь этого врага ныне велика как никогда и лютая с косой соберет знатный урожай. Сейчас на место убитых адептов мрака тут же встают новые, а замки низвергнутых некромантов занимают сумасшедшие инферналы, дикие бесы и другие существа. Это вечная битва мой друг и если все мы решим взять в руки оружие, оставив наше неусыпное бдение у границ Вечной Переправы, то больше некому будет защищать живых, и человечество угаснет, как гаснет огонек свечи на жестоком ветру.

Викар понимал, что Измаил прав, но все же не отказался от мысли, что с заразой стоит бороться в корне и уже хотел об этом сказать, но жрец будто прочитав его мысли продолжил:

— Именно по этой причине, когда появились первые из тех, что разделяют твою точку зрения о противодействии злу его же методами, сиречь силой, мы испросили совета у нашего владыки и получив ответ, не стали возражать против создания ратей мстителей, однако и не примкнули.

— Что же сказал вам бог?

— Он поведал нам свою историю. Именно тогда мы поняли, почему он так отличается от большинства из пантеона. Бог Вечной Переправы, был рожден смертным, многие сотни, а может и тысячи лет назад.

Измаил остановился, переводя дух, но его лик буквально сиял изнутри. Он гордился тем, кому ныне служил и по-настоящему верил в тот путь, что избрал. Викар же, напротив, стоял как громом пораженный. Бог что некогда был смертным. В голове молодого человека бушевал ураган вопросов. Кто этот смертный, как он стал небожителем и почему его артефакт так явно тянется к силе этого могучего существа? Может тонкая золотая пластинка это дар Хранителя смертным, по воле судьбы попавшая к нему в руки и теперь это налагает на него какие-то особые обязательства?

Жрец, видя эффект, произведенный его словами на слушателя, слегка развел руки, позволив буранчикам рунических строк закружиться вокруг его запястий, локтей и предплечья. Парящий перед Измаилом могучий фолиант зашелестел страницами, перелистывая их почти в самое начало, являя тому историю их религии:

— Повелитель был рожден в годы великой беды. Когда плоть Кеплера исполосовали раны разломов, извергающие сонмы монстров, небеса наполнились чудовищным жаром, горя нестерпимым адским огнем, а моря и океаны испарились, будто бы их никогда и не было. Он пришел в этот мир, дабы стать одним из рыцарей ордена, что встали на пути армий разрушения, и в день великой сечи, ему было предрешено пасть на ратном поле. Но, в отличии от своих братьев по оружию, нашему повелителю не был дарован вечный покой, о нет.

Викару было нелегко представить, что когда-то существовали времена худшие чем сейчас. Возможно хранитель приукрашивал, в конце концов, именно силой слова, подобные ему, укрепляют свою паству в вере. Парень решил не прерывать рассказ вопросами, оставив их на потом и продолжил слушать.

— Бог не открыл нам своего имени, ибо в момент, когда дух человеческий покидает смертную юдоль, забывая кем он был и погружаясь в вечный покой, он был схвачен безжалостной волей тех, с кем сражался при жизни. Он забыл свое имя, своих родных и близких, но не то кем он был. Именно этого и добивались пленители. Его душа была заточена в иную реальность, где порождения тьмы и зла практиковались в изощренных пытках. Однако, в тех казематах он был не один. Подобные ему, что при жизни знали, как великих героев так же были доставлены туда, где их либо должны были сломать, либо превратить в вечно-агонизирующую, безумную сущность, что более не знает ничего кроме боли, и желает лишь одной смерти. Причем и себе, и окружающим.

Измаил остановился, перевел дыхание и сурово взглянул на сидящих вокруг людей. Те явно уже слышали эту историю, но то, с каким жаром и гордостью в голосе жрец проповедовал, притягивало их, словно потерявшихся в ночном лесу, влечет огонь, случайно замеченного костра.

— То было испытание. Такое, что пройти под силу лишь сильнейшим, не просто телом, но душой. Ибо все светлое из прежней жизни забыто и остается лишь ненависть к своим палачам, и нежелание склонить голову под бичом судьбы. Далеко не каждому из живущих и уже ушедших, хватит такой мотивации для сопротивления. Многие помешались разумом, ещё больше пали волей и преклонили колени пред своими мучителями, лишь бы прекратить пытки. Многие, но не наш повелитель. Рассказ, как он бежал, занял бы не одну неделю, ибо столько Бог Вечной Переправы говорил со своим первым апостолом, но сейчас у нас, к сожалению, нету столько времени, посему скажу так. Пусть физическое тело владыки было мертво, а дух изранен, он смог перехитрить тюремщиков, якобы покорившись их воле. Его ослабевшая, израненная душа была извлечена из Пучины Агонии. Но, как только его вновь облекли плотью, пусть и эфирной, он тут же бросился на своих мучителей. Разумеется, он был не первым кто поступил так и палачи уже держали в руках ловчие трезубы и сети. Вот с чем они не ожидали столкнуться, так это с тем, что вслед за взбунтовавшимся пленником, из пропасти за его спиной, поднимутся тысячи таких же как и он непокоренных.

Поймав непонимающий взгляд Вика, Измаил решил пояснить:

— Пучина Агонии, особое место куда тогдашние порождение зла, — жрец произнес последнее с небольшим нажимом, — стаскивали попавшие в полон души и даже сознания. Любой более ли менее грамотный мастер эфира, маг или колдун знает, что разум это не монолитная субстанция. Как в общем-то и душа человека и одно сознание, если оно достаточно сильно, легко может вместить в себе, и даже контролировать несколько сущностей. Наш повелитель не стремился поработить иные души, но его воля была настолько сильна, что в самом себе он смог укрыть тысячи мучеников и когда его облекли в эфирную плоть, те так же приняли этот дар, переставая быть бесплотными огоньками метущегося разума.

— Ты сказал, тогдашние порождения зла, а разве их сейчас нет? — не выдержал Вик. Он не был специалистом в демонологии, но все равно не мог не услышать, столь явное указание, что раньше оказывается даже зло было каким-то иным.

— Есть, но они потерпели поражение в великой войне. Вернее сказать, они не добились победы и теперь обречены доживать среди нас отведенную им вечность, в ужасе перед перспективой вернуться с поражением к своим темным владыкам. Ибо даже пленённых врагов ожидает участь не столь страшная, как слуг что подвели прародителей зла, вернувшись ни с чем. — Убедившись, что слушатель понял смысл сказанного, жрец продолжил повествование, — на самом краю Пучины Агонии началась битва, где ни одна из сторон не допускала даже мысли о сдаче или отступлении. То была резня, где обнаженные, едва обретшие нетвердую и незащищенную ничем плоть тела схлестнулись с прекрасно экипированной стражей адских загонов. Демоны явно были сильнее и лучше вооружены, но та первозданная, чистая, необузданная ярость и ненависть с какой обрушились на них бывшие рабы, на долю мгновений пошатнули ряды проклятых, и часть душ сумела таки вырваться на раскаленные пустоши, окружавшие обитель палачей. Среди бежавших был и будущий Бог Вечной Переправы. Освободившиеся оказались в месте, где причудливо сплетались разные миры и реальности, где ни один смертный не смог бы выжить, но демоны, облекая их в эфирную, слабую физически плоть, сделали им неожиданный подарок. Дарованные тела теперь не нуждались ни в воде, ни в пище, ни в воздухе, им не нужен был отдых, а жар и холод больше не причиняли неудобств. Долгие годы беглецы скрывались от преследователей, что были брошены в погоню за ними, безуспешно ища путь в родные миры. Бесчисленное количество сражений, ловушек в которые они заманивали своих преследователей, убивая и забирая их силу, сократило число выживших после побега до единиц, но каждый из них, теперь стал много могущественнее, чем был даже при жизни. И вот настал день, когда наш повелитель, наконец отыскал дорогу домой. То, что он увидел, глубоко опечалило его.

У стены хрюкнул Рах, чем тут же разрушил эпическую атмосферу рассказа и привлек всеобщее внимание. Оказалось, что анархомаг просто задремал и теперь, невольно став объектом для столь острого внимания всех присутствующих, проснулся и немного сконфужено пробубнил:

— Прошу прощения, я эм ... задремал малех. — Поерзав, он запахнул поплотнее свой старый плащ и прикинулся, что его очень интересует, что же произошло дальше.

— Ничего страшного, — мягко ответил Измаил, которого кажется ситуация не только не задела, но кажется даже развеселила и он продолжил. — Как я сказал, увиденное владыкой, было удручающем. Орды тьмы не сумели захватить мир и Кеплер был спасен. Но то, была горькая победа, мало чем отличная от поражения. Так выглядит человек, что в поединке сразил своего врага, но и сам был сильно ранен и теперь обречен на медленную, мучительную смерть. Разрывы в тканях мироздания начали, если можно так сказать, 'гноится'. Неконтролируемое использование колдовства не позволяло им закрыться, а на их краях стали накапливаться сгустки концентрированной порчи, магии, исковерканной некими неизвестными силами за пределами нашего мира. В итоге, вечно открытые врата между мирами, стали причиной того, что в Кеплер низринулись водопады неконтролируемой энергии. Магия стала не просто обыденностью, но неотъемлемой частью жизни. Однако, это была не та сила, что помогает в делах и жизни. О нет, то была сырая мощь первозданного эфира. Сухая, могучая, неподконтрольная никому и преображающая все, до чего могла дотянуться. Мало кто желал связываться с такой стихией, которая, к тому же, за пользование собой требовала страшную плату, коверкая тело и уродуя душу заклинателя. Потому, многие решили не тратить свое время на обуздание опасных потоков, а обратили свои силы, чтобы поддерживать уже существующие разрывы — магические ключи, как их стали называть. А иногда и создавать новые, чем особенно грешат некроманты, при этом, не позволяя магии покидать мир. Взору владыки предстал мир, переполненный колдовством и больше напоминающий котел, с наглухо закрытой крышкой. Вы и сами можете видеть, как много порождений иных миров ныне живут с нами бок о бок. Прошло бы ещё несколько столетий и Кеплер, в буквальном смысле, разорвало бы на части, оставив на месте нашего мира, лишь облака кружащих в вечной пустоте обломков и мертвых островов.

Перспектива показалась Викару мало привлекательной. В нынешнем мире и так-то опасностей выше головы, от которых по твердой земле непросто скрыться, а необходимость при этом ещё и перепрыгивать с камня на камень, парящих в некой 'вечной пустоте', совсем удручала. Хотя конечно, вряд ли сущность, столь могучая как этот Бог Вечной Переправы, была сильно озабочена сложностью скакания по левитирующим скалам. В итоге, пока мысли не уехали уж совсем куда-то в сторону, парень вновь прислушался к рассказу.

— Ситуация была крайне сложной и с каждым годом становилась все хуже. Неостановимый вал беснующегося эфирного океана захлестывал Кеплер, порождая страшные мутации и открывая путь в него инферналам, тварям из иных реальностей. Переизбыток силы в самом мире, приводил к неконтролируемым выбросам концентрированной магии, стиравшим с лица земли целые города, а иногда и целые цивилизации — это то, что сейчас принято называть Небесными Горами. И как апофеоз кошмара, последние ловчие из старых демонов, что все ещё несли свою вечную службу на границе мира мертвых, Вечной Переправе, легко впускали новые души в погибающий мир, но не позволяли ни одной из них вернутся в покой посмертия. То, была последняя капля в чаше терпения нашего господина. Пусть он и не обладал физическим телом, но его могущества, накопленного за долгие годы скитания по мирам с лихвой хватило, чтобы разметать остатки проклятых легионов, стоявших на границах мира живых и обители мертвых. Он освободил миллионы томящихся душ, позволив тем, наконец, обрести покой и тут же почувствовал, как сам Кеплер будто вздохнул с облегчением. Давление на мир тут же ослабло, а многие ключи сырого эфира усохли и запечатались. Разумеется, подобное положение не порадовало ни демонов, что раньше питали свое могущество из этих источников, ни их подлых приспешников, бездумно и безответственно черпавших силу в источнике, что губил их собственный мир. В итоге, спустя всего столетие, новое войско тьмы было собрано бывшими хозяевами Вечной Переправы и с остервенением накинулось на нашего владыку, в надежде сокрушить его и вновь стать на границе миров. Но злость и жажда силы столкнулась с непоколебимой волей и лютой ненавистью того, кого отныне стали называть Богом Вечной Переправы. В тот год остатки легионов тьмы потерпели второе и ещё более страшное поражение. Теперь, от их некогда бесчисленных когорт, остались лишь жалкие тысячи, да и те были изрядно потрепаны. Что же до смертных, те решили более не лезть в дела небожителей и продолжили свои мрачные дела, но уже не покушаясь на абсолютную власть между миром живых и миром мертвых.

Странно, подумал Викар, если этот бог, действительно делает столь полезное для всех нас дело, почему же его, Вика, матушка никогда не молилась ему. Она всегда была очень набожной, к тому же колдуньей. Внезапно, неприятное предположение холодным лезвием вонзилось в его разум: 'А не была ли его мама из тех, что противостояли Богу Вечной Переправы и если так, то примет ли он его подношение ради неё?' Измаил же, явно подводил рассказ к окончанию, который, к сожалению, породил больше вопросов чем ответов, а причина, почему его артефакт так тянется к этой страной божественной силе, так и осталась тайной.

— Наш владыка мог легко сражаться вне пределов материального мира, где его сила и боевой опыт делали его почти непобедимым. Но лично вмешиваться в дела смертных было нельзя, ведь в таком случае, он бы тут же начал уже сам переполнять Кеплер своей божественной мощью. Поэтому ему понадобились проводники его воли. Жрецы, апостолы, те кто несли бы его учение. Кто помогал бы людям в жизни, давал знания о мире вокруг них. В отличии от большинства из Пантеона, он избрал тяжелый путь, где личные желания уходят на второй план, ради сохранения жизни простых смертных и не только. Каждый из нас, что присягнули ему на верность, от начала нашего священного обета и до конца жизни будет идти по избранному пути, и не свернем, чтобы не случилось. Ибо лучше умереть во имя великой цели, чем жить бесцельно.

— И какова же ваша цель? Ну конечная, — осторожно поинтересовался Вик.

— Наша цель — защита жизни, друг мой, — ответил Измаил, — мы лишь проводники высшей воли, но за то время, что прошло с освобождения Вечной Переправы от демонов, Кеплер очень сильно изменился. Жизнь во времена возвращения нашего господина едва теплилась, островки цивилизации были затухающими огнями свечей в пелене безжалостного бурана. А Небесные Горы были вовсе не такими как сейчас. В то время, эти дети проклятого неба ежедневно протягивали свои бестелесные тела к плоти мира, оставляя на нем глубокие ожоги, привнося с собой частицы первозданного хаоса. Существа и артефакты, коим не место среди нас, но чье уничтожение может быть едва ли не опасней их существования.

Большинство людей уже спало, ибо час был ранний, а за день все изрядно устали, однако у Вика сна не было ни в одном глазу. Наконец-то, хоть какая-то информация, правда не сказать чтобы она его сильно обрадовал. Парень подался вперед и уточнил:

— Что значит 'уничтожение может быть едва ли не опасней их существования'? — Ему крайне не хотелось верить, что его находка представляет угрозу, учитывая к каким чудесам та может открыть дорогу.

Жрец провел рукой по проплывающей мимо связке символов, чем-то отдаленно напоминающей вставшего на дыбы единорога. Зацепившись за кончики его пальцев, фигура продолжила движение, начав вытягиваться молочными нитями по пути своего полета, перьями кипельно-белой пены. Рядом подал голос Рах:

— Взгляни, — коротко произнес он.

В покрытой кристаллическими наростами руке лежала небольшая, едва ли с ладонь, смоляная паутинка, чьи нити, будто корни дерева, сплетались и расплетались совершенно хаотично. Анархомаг аккуратно взял предмет за края обеими руками и без особых усилий переломил строго по середине.

Из мест разлома показался тягучий сок серебристого цвета, который протянулся от одного скола к другому. Это было похоже, будто материал просто из твердого внезапно стало мягким, кисельным и сменили цвет. Ручейки этой жидкости медленно начали смешаться в единую, большую лужицу, что зависла строго между двумя разделенными краями и начала испускать мерцающую пыльцу, оседающую на руках Раха и одежде Вика. Пыльца тут же кристаллизовалась, застывая переимчивыми лазурными каплями.

Рах отпустил один из осколков, что будто и не был отделен от собрата, вовсе не собирался падать вниз. Аккуратно, он погрузил освободившуюся руку в мерцающий портал, сплетенный из вытекающей жижицы. Через мгновение колдун вытащил руку обратно. Его твердая, кристаллическая кисть была покрыта новыми, будто-бы алмазными наростами, от которых исходил голубоватый пар. В нос ударил тяжелый, резкий запах. А на ладони, меж сверкающих и исходящих султанчиками тумана свежих кристаллических наслоений, покоилась голубовато-белесая сфера с вкраплениями изумрудных пятен.

Рах осторожно протянул руку Вику и тот присмотрелся. Белый цвет сферы не был постоянным, он плавал внутри неё, то застилая обзор на сине-зеленое ядрышко, то вновь открывая его. Вик не мог понять, но что-то в этой маленькой горошине было необычным. Он было протянул руку чтобы взять её, но анархомаг быстро отвел ту в сторону:

— Не стоит парень. Миры не игрушки, — беззлобно, но с наставнической ноткой сказал он.

— Миры? Это что мир? — Вик присмотрелся ещё раз и тут же все понял. Конечно, он же прожил всю жизнь под грязно-желтыми тучами, закрывавшими все небо. Земля Кеплера была скупа на краски с вкраплениями бесцветных кустарников, да мрачных лесов, а то и просто становилась каменисто-серой пустошью, а уж чтобы вода была такой ослепительно голубой, парень вообще никогда и помыслить не мог. Неудивительно, что было трудно оторвать взор от этого маленького чуда. Наверное, именно так с высоты выглядел тот мир, куда переносил его собственный артефакт. — Но, постой, он же такой маленький, какие же люди могут там жить?

— Он не маленький, это его астральная проекция, насколько я смог понять. И все что случится с ней, случится и с настоящим миром. — Сияющая лужица портала начала сжиматься, восстанавливая разломанный артефакт и Рах поспешил вернуть маленький мир в его родную стихию. Когда дело было сделано, он помог скрепить стороны паутинки и та, вновь стала напоминать переплетение тонких смоляных корешков. — Именно поэтому я здесь. Каждый из этих крохотных шариков, представляет собой огромную силу. Любой колдун, для которого жизни людей не значат ничего, душу бы отдал за то, чтобы обладать этим артефактом, ведь тогда он сможет одним мановением руки лишать жизни миллионы живых существ и питаться их силой.

'Разве кто-то...' — Вик было хотел спросить, осмелиться ли кто-либо на такое злодеяние, но наткнувшись на тяжелый взгляд одного единственного мутного глаза анахромага, внезапно понял, что он сильно недооценивает тьму, поселившуюся в сердцах большинства живущих. Это ему, взращенному в кругу любящей семьи, претит даже сама мысль об уничтожении невинных, ради собственной выгоды, но Кеплер, как видно, наловчился порождать чудовищ, не только на своих пустошах, но и в сердцах.

— Я здесь, именно потому, что многие в нашем мире не только могут, но и хотели бы этого. Даже всей моей силы может оказаться недостаточно, чтобы не позволить попасть этой вещице в злые руки. Как понимаешь, уничтожить её тоже нельзя, ибо я не уверен, что тогда не погибнут и все миры, спрятанные внутри паутины, — анархомаг казалось сник, нехотя признавая, что та ноша, что легла на его плечи, стала тяжким бременем от которого он бы с радостью отказался, но не может. В его голосе появился немой укор в сторону хранителей. — Я бы оставил его здесь, жрецам, но те не приняли его, сказав, что их сила так же не безгранична и они готовы укрыть меня, но не мою ношу. Поэтому, я решил переждать зиму тут, а весной двинусь на восток, к первым храмам. Там я смогу оставить эту вещицу и, наконец, вздохнуть с облегчением.

Рах замолчал, позволив жрецу продолжить рассказ, но тот лишь стоял молча, склонив голову, укутанный в почти угасшую рунную метель. Сразу стало как-то тоскливо, неуютно. Холод, что не мог проникнуть под тяжелый полог огромного шатра, внезапно нашел лазейку и поселился внизу живота. Осознать что кто-то может легко и без раздумий убить миллионы, было неприятно. Сказки кончались, а жестокая правда реальности вовсе не была теми наигранными 'поисками сокровищ' и приключений, что раньше казались столь важными и захватывающими. Опасность была, но вовсе не в ловушках и даже не в чудовищах. Самая большая опасность была в головах других людей, в их истлевших умерших душах. Пришедшее понимание заставило взглянуть на жрецов и Раха под другим углом. Эти люди обладали силой, но предпочли не покорится окружающему миру и его правилам, а восстать против них. Ради других.

Было раннее утро и почти все люди вокруг уже спали. Тьма все настойчивей вступала в свои права, гася последние искры света и окутывая центральный постамент.

— А Схирем и тот третий, что сидел с вами у костра, тоже ищут здесь убежище? — Вику стало интересно, какие тайны могли хранить те, чье общество избрал анархомаг.

Рах задумчиво почесал подбородок:

— Вообще-то, я не так много знаю об этих двоих. Со Схиремом нас судьба уже сводила, но как врагов и тогда дело дошло до большой крови. Ныне же, мы оба стали скитальцами. Я по собственной воле, он же, насколько я знаю, не по своей. — Маг было хотел обратиться к Измаилу, но тот лишь пожал плечами, видимо зная ещё меньше. — А вот насчет Шраума, я тебе парень вообще сказать ничего не смогу. Разве, что он сильно смахивает на охотника за головами. Повадки и молчаливость — спутники любого опытного странника, но в нем есть что-то ещё. Что-то холодное и смертельно опасное. С такими людьми надо держать ухо востро, потому как им все равно кто ты, друг или враг, для них главное, сколько можно получить за твою жизнь.

— Он каждую ночь уходит в дальний конец лагеря, на южный холм, где мы храним чаши с пеплом сожженных усопших, что после очищения станет Серым Саваном, — вставил слово жрец. По голосу Вик понял, что тому не очень приятно подобное поведение, но все же, видимо находиться среди праха мертвых тут не воспрещалось. — А вот днем его в лагере не бывает и где его носит, одним богам известно.

— Да уж, спать среди праха, как-то странно, — согласился Викар.

— А он там и не спит, — промолвил, казалось уже начавший засыпать Рах, — говорю же, есть в нем что-то неправильное, темное. Он там будто сил набирается.

— Ну это ты хватил, — слегка усмехнулся Измаил, — если бы он творил темные таинства, не сомневайся, мы бы почувствовали.

— Ты многого не знаешь, жрец, — зевая и неуклюже укладываясь на бок буркнул анархомаг. — Грани зла столь же широки, как и фантазия его последователей.

Они ещё какое-то время общались, в основном Вик спрашивал о людях, что приходили сюда до него и тех, кто ныне находился с ним под одной крышей. Ничего особо интересного не обнаружилось, а темы о Схиреме и Шрауме, как-то сами собой уходили в сторону и парень решил, что после, обязательно поговорит и с ними.

Через какое-то время Рах перестал отвечать и с его стороны стали доносится мелодичные и спокойные переливы поющих кристаллов. Из тонкой прорези, что видимо являлась ртом появились едва заметно поблескивающие облачка пара.

— Вик, лучше отодвинься, — голос жреца звучал уже в полной темноте, проповедь давно закончилась и последние парящие огни давно угасли. — Рах неплохой человек и не делает никому зла без причины, но сама его сущность крайне опасна, а когда он не может её контролировать, к примеру во сне, она становится во сто крат смертоносней.

Викар сначала не понял, о чем толкует жрец, однако присмотревшись чуть внимательней понял, что он принял за пар от дыхания, на самом деле были сгустками невесомой алмазной пыли, моментально впивавшейся во все, до чего могла дотянуться. Большей частью, она оседала на той самой стене шатра, к которой весь вечер, привалившись, сидел Рах. Теперь становилось понятно, почему это место выглядело так, будто было вовсе не из выделанной шкуры, а из камня. За то время, что анархомаг провел здесь, кожа так напиталась смертельным дыханием мага, что давно стала тверже любой скалы.

Открытие было не из приятных и Викар поспешно отодвинулся.

— Отдохни парень, — произнес удаляющийся в сторону, где отдыхали другие хранители, Измаил. — Завтра будет непростой день и если ты решил помочь Даниэлу, то тебе понадобятся силы.

В этом был смысл, однако, несмотря на усталость, Вик все никак не мог выкинуть из головы загадочную фигуру Шраума. Если он днем пропадает вне лагеря, то единственная возможность поговорить с ним до завтрашнего похода, это сейчас.

Выбираться из наполненного теплом человеческого дыхания и свежестью, привнесенной магией шатра, у парня не было никакого желания, но странная, присущая ему с детства тяга, искать ответы на вопросы, подняла его и направила к выходу.

Стоило откинуть полог, как в лицо Вику сразу ударил морозный ночной воздух. Здесь было намного холоднее, чем внутри, а налетевший ночной ветер заставил его поежиться и плотно запахнуть свой походный плащ. В лагере сиротливо тлел всего лишь один костер, у которого сидела, что-то перебирая в руках, сгорбившаяся фигура. Приглядевшись, Вик понял, что это Схирем. Тот был занят чем-то странным и еле заметно подрагивал, то ли от холода, то ли от чего-то ещё. Что тот держал в руках было не разглядеть, лишь редкие, тусклые отблески иногда сверкали перед его лицом.

Чтобы-то ни было, вряд ли колдун был бы рад, если бы его сейчас отвлекли. Поэтому, натянув поглубже капюшон, скрываясь от очередного порыва промораживающего до костей ветра, парень решил двинуться в сторону, упомянутого Измаилом, южного холма, где вроде бы должен был находиться Шраум.

— Все таки решил прогуляться? — раздался позади голос Измаила.

Вик кивнул. Он едва различал жреца, к тому же тот явно собирался идти в противоположную сторону, однако решил спросить:

— А ты чего вышел, ты ж вроде и сам уже собирался на боковую?

— По малой нужде я, — усмехнулся тот и уже серьёзней добавил, — ты главное за преграду не выходи. Она хранит нас от ужасов ночи, но стоит тебе сделать шаг за неё и я не дам за твою жизнь и черствой корки хлеба.

Внезапно, Вику пришла на ум, как ему показалось, неплохая идея и он бросил в след уходящему жрецу:

— Если за преградой так много созданий, то не стоит ли ставить силки или ловушки на них? Это обеспечило бы лагерь мясом, а вас жертвенными дарами.

Измаил даже не обернулся и сквозь мрак, и холод до Вика долетел, почти заглушенный ветром, ответ:

— Ага, был у нас уже один умник с точно такой же идеей и отвечая на твой следующий вопрос скажу, был он, да исчез, строго той же ночью, как решил воплотить свой гениальный план в жизнь.

Ответ почему-то вызвал у Викара улыбку, он и сам не понял из-за чего, но за место привычного страха перед ночными опасностями, внезапно пришло веселье. Однако, парень решил не отбрасывать идею о ловушке, хотя опыт незадачливого предшественника повторять все же не хотелось. С этими мыслями он вновь зашагал к южному холму.

Идти пришлось не далеко. Было странно наблюдать, как за магической стеной, словно невидимым куполом накрывшем всю территорию храма, беснуется снежный буран. Под ногами же Вика была едва влажная земля, которую и грязью-то назвать, можно было лишь с большой натяжкой. Через пару минут он уже поднялся на небольшой холмик с южной стороны от Когтей и в нерешительности остановился.

Там, наверху, среди плоских чаш, урн и толстобоких ваз, доверху наполненных серым пеплом, скрестив ноги и сложив руки на коленях, сидел человек. Здесь, на вершине, не было ни дуновения ветра и ни что не беспокоило прах усопших, покоящийся в фиалах вокруг жутковатой фигуры. Ни слова, ни вздоха, лишь закрытые глаза и недвижимость камня.

Разглядеть детали одежды сейчас не представлялось возможным, ибо свет последнего костра в лагере не достигал этого места. Ночные клубящиеся небеса, черным дегтем нависали совсем близко, не только не пропуская свет лун, но казалось сами источали непроницаемый мрак.

Вик понятия не имел, как начать разговор, поэтому не нашел ничего лучше, чем немного неуверенно позвать сидящего по имени:

— Шраум?

Веки человека дрогнули и парень готов был поклясться, что уловил отсвет яркого-зеленого сияния под ними, которое, мгновение спустя, исчезло. Молчаливый взор обратился на парня, тут же почувствовавшего себя не в своей тарелки. Не нужно было видеть глаз Шраума, чтобы чувствовать, как будто все тело пронзает сковывающий душу холод. Вик уже пожалел, что решился поговорить с ним. Наконец, сглотнув подступивший к горлу липкий ком, он произнес:

— Я ... меня зовут Вик.

— Мы знакомы, — сухо прервал его мужчина. Голос резанул слух, он был похож на стертую временем гранитную плиту. Иного определение этому каменно-сухому, с нотками тихого шипения голосу, Викар подобрать не мог.

И вправду, он же представлялся у костра ещё в начале вечера, да и он сам знал имя человека сидящего на холме. Слегка растерявшись, парень сбился с мысли и забыл то, о чем хотел спросить. В итоге, неловкая пауза начала затягиваться. Вик старательно пытался вспомнить, о чем же он хотел поговорить, а Шраум, все так же безучастно и холодно смотрел на него сверху вниз.

— Я, эм, просто хотел поговорить с вами. Кто вы? — глупость и наивность вопроса душили Вика, но он слабо представлял, как стоит начинать разговор с подобными людьми. До сего момента, ему попадались более ли менее общительные собеседники. Сейчас же подарков судьбы ждать не приходилось, к тому же, этот человек видимо занимался чем-то вроде медитации. — Просто мне сказали, что вы днем тут не бываете, только ночью, вот я и решил поговорить с вами, вы уж извините, я не хотел вас отв ...

— Ты не проживешь долго, — внезапно прервал его Шраум. Сухой голос выговаривал слова очень четко и каждое из них, словно огроменный валун, прижимало Вика к земле. Мощь, тугим канатом проходила сквозь него, растекаясь по венам и наполняя его от макушки до пяток, и тот едва не рухнул.

— Почему? — прохрипел придушенный неимоверной тяжестью парень.

— Много болтаешь без дела и ещё больше спрашиваешь. — После этих слов, невидимая сила резко взмыла обратно вверх, покидая тело Вика и едва не оторвала того от земли. Ощущение было такое, будто он попал в маслобойню. Разговор получился совершенно не таким, каким хотелось бы и недвусмысленно намекал, что Шраум, не из тех кто любит болтать по пустякам.

Мало того, что Викар напрочь забыл, что хотел спросить, так теперь ещё и чувствовал себя, будто выжатое полотенце. Ноги стали ватными, но ещё держали. Парень решил, что будет разумным убраться отсюда поскорее, пока вторая волна силы не выбила из него дух окончательно и не оставила его валяться на сырой земле без сил. Он было уже собирался двинуться назад, чтобы несолоно хлебавши вернуться в шатер и даже сделал неуверенный шаг с холма, как в спину ему раздалось:

— Ты ведь на самом деле хотел знать, что привело меня сюда? — говоривший, с нажимом, выделил слово 'что'. Вик остановился, как громом пораженный. Он вспомнил, именно об этом он и хотел спросить. Артефакт Раха был причиной нахождения того здесь, Схирема изгнали, а сюда он пришел чтобы услышать историю Шраума. Но откуда тот мог знать? Однако, Вик не успел задать этот вопрос, как фигура сидящая среди истлевших и превращенных в пепел останков продолжила. — Я выслеживаю некоторых людей. Они в одной из стай, на помощь которым ты идешь завтра. А раз так, то у меня есть к тебе предложение.

— Какое? — едва выдавил из пересохшего горла Вик. С каждым новым словом, ему все яснее становилось, что этот человек прибыл сюда отнюдь не движимый нуждой или благими побуждениями, а совсем наоборот. И сейчас он сделает ему предложение, отказ от которого может стоить ему, Вику, жизни. Не сказать бы, что он так уж боялся смерти, но как и большинство из живущих, все же хотел бы избежать преждевременной кончины.

— Когда встанет вопрос, куда направится, выбери поиск стай на севере, но не предупреждай их.

Ненужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: добра охотникам Шраум не желал, скорее уж наоборот. И если бы жрец успел предупредить тех об опасности, то отправился бы на тот свет в след за ними, а это вряд ли понравилось бы богу, которому служил Даниэль. Будто бы прочитав мысли Викара, Шраум слегка склонил голову и произнес:

— Мне бы не хотелось терять такое славное место для отдыха, как этот лагерь. Ты сделаешь, как я прошу и в награду получишь то, что поможет тебе прожить чуточку дольше в этом мире. В серьезном бою твои зубочистки, которые ты называешь кинжалами, тебя вряд ли спасут. — Он с сомнением посмотрел на Вика, будто все равно не уверенный, что тому сможет помочь хоть что-то. Но наконец, видимо все же смирившись, что иного кандидата не предвидится, вздохнул и закрыв глаза, вновь вернулся к прерванной медитации.

Вик не знал, как реагировать на подобное. Видимо, только что было сделано такое предложение, на которое ответ подразумевается сам собой, причем положительный. Если это так, то ему, только что приказали погубить людей, да ещё за какое-то вознаграждение. А то, что его оружие, которое не раз спасало ему жизнь, назвали зубочистками, окончательно выбило его из колеи.

Слегка растерянный, парень начал отступать. Кажется, это проклятый мир не стал откладывать испытание человечностью в долгий ящик и завтра Вику предстояло решить, кто же он: часть Кеплера или изгой, пошедший против его воли? В принципе, слушая проповедь он уже тогда начинал понимать, что рано или поздно, будет вынужден столкнуться с подобным выбором, но что это произойдет так скоро, никак не ожидал.

С тяжелыми мыслями Викар вернулся в шатер, где тепло и свежесть, вопреки десятками валявшимся на голой земле немытым телам, и газам, кои те непрестанно, и смачно испускали, быстро сморили его. Вик буквально упал на землю и едва подложив руку под голову, сразу же уснул.

* * *

Эта ночь была без сновидений. Пустота может напугать, но сейчас, стала благословением. Она смыла тяжелые думы и кошмары не мучили Вика. Пробуждение было довольно легким. Кто-то деликатно тряс парня за плечо, и тихим шёпотом, в котором явно проскальзывал смех поинтересовался:

— Парень, ну ты идешь или оставить тебя с твоей новой дамой сердца?

Вик тут же открыл глаза обнаружив, что лежит в объятиях до-дури страшного создания. Зрение ещё не могло поймать фокус, но и того, что сумел разглядеть, хватило с головой. Бородавка на пол лба и три, в разнобой торчащих из под заячьей губы, зуба, украшали лицо, которое скорее подошло бы болотному лешему, чем женщине. Это зрелище заставило его с такой силой рвануть в сторону, что было слышно, как давно поломанные, оранжевые ногти заскребли по его одежде. Нежданная ночная спутница не проснулась, лишь отвратительно причмокнув, перевернулась на другой бок. Зато вот с парня сон, как рукой сняло и вжавшись в полог шатра, тот попытался отойти подальше.

— Да уж, иногда любовь страшнее смерти, — уже едва сдерживая смех, прокомментировал все тот же шутник. Наконец, Вик взглянул на говорившего, еще не зная, злиться на того за неуместные шуточки или благодарить за нежданное спасение. В неуверенном утреннем свете, что пробивался под откинутый полог шатра, виднелось нестарое, веселое лицо, с парой крупных шрамов, наискось расчертивших всю его правую часть. Это был тот самый жрец, с которым они сегодня должны были уходить за стаями. Даниэль, кажется, так его звали. — Ладно, пошутили и будет. Нам пора, мне хотелось бы вернуться в лагерь к концу дня, а не плутать на пустошах ночью.

Он поманил Вика за собой и слегка пригнувшись, вышел из шатра. Парень последовал за ним, а оказавшись на улице, слегка прищурился. Занимающееся утро было на удивление неплохим. Буран прекратился, холод отступил, а жирнобрюхие тучи над головой, казалось, истончились и вот-вот истают.

Рядом с мерно потрескивающим костром, расположился на завтрак Даниэль, а недалеко сидел Схирем. Последний впрочем, скорее спал сидя, чем бодрствовал, ибо его глаза были закрыты, а он сам не реагировал ни на что вокруг. Жрец был облачен в тяжелый походный плащ с капюшоном, кожаный жилет, штаны с костяными приклёпками и высокие сапоги до колен. На поясе покоился недлинный, костяной меч с расширенным наконечником для усиления удара. Плечи его укрывали наплечники, вырезанные из костей крупного чудовища, из-под левого вился плотный отрез ткани, видимо игравший роль шарфа, когда становилось слишком холодно.

Вика заинтересовало, не мешает ли такая конструкция, когда приходится рубить с плеча, однако он пока решил повременить с вопросами и для начала тоже поесть, благо у него оставалось ещё много грибов и вяленого мяса. Завтракали они молча. На Вика вновь накатила сонливость, которую он усиленно гнал. Жрец же, о чем то молча размышлял, лишь иногда хмурив брови смотрел то на небо, то на север. Наконец, закончив небогатую трапезу и все так же не проронив ни слова, они отправились в путь.

Выходя из лагеря, Викариан заметил, что по периметру, где пролегал барьер, хранивший обитателей храма, земля была сильно истоптана и изрезана когтями. Было похоже, будто десятки огромных тварей в бессильной злобе рыскали вокруг, безрезультатно ища хоть одну прореху в защите холма. Чуть дальше виднелись изорванные и обглоданные останки нескольких крупных животных. Судя по черепам и зубам, они тоже были из тех, кто был не прочь подкрепится человечиной этой ночью, но сами теперь стали пищей для более сильных собратьев.

— А тут, случаем, не осталось никого из ночных гостей? — С опаской спросил Вик, косясь на погрызенные и треснувшие кости с остатками почерневшего мяса. В конце концов, они выдвинулись в путь рано утром. Даже в полдень Кеплер был погружен в тень от облаков, сейчас же полноправно властвовал густой сумрак. Его беспокоило, что некоторые из ночных гостей, могли задержаться, утоляя свой вечный голод мертвыми собратьями.

— Не переживай, — успокоил его Даниэль. Он указал в сторону ещё одного костяка, наполовину погруженного в разрыхленную землю и застывшего в позе бессильной агонии, — дети ночи опасны, но морлоки, что давно облюбовали местные недра холмов, опасней во стократ. Однако, они не охочи до нашего мяса, а вот всякую крупную живность потрошат с удовольствием. Жаль лишь, что охотятся они только по утрам.

— Слушай, — решил продолжить разговор Вик, дабы отвлечься от тошнотворного запаха, — Вчера Измаил много рассказывал о существах, из-за грани, но он их называл, то инферналами, то демонами, при этом говорил так, будто это не одно и тоже. Но, если и те и другие вторгаются в наш мир, и те и другие опасные для людей, то какой смысл их разделять?

Даниэль улыбнулся и рубцы на его остриженной голове собрались в жутковатые складки. Стало похоже, будто гигант смял его кожу, как простую бумагу. Однако, жрецу это, кажется, дискомфорта не доставляло и он с удовольствием ответил:

— Понять различия между демонами и инферналами не так сложно, как кажется. Начну с того, кто посложнее. Те, кого мы называем демоны, не все порождения зла. Это просто могущественные сущности обладающие разумом и способные вторгаться, и влиять на мир смертных. К сожалению, большинство из них действительно служат во славу великого лиха, но не все. Демоны обитают не просто в иных пластах реальности, их дом — иные миры, а те, что идут по пути истинного зла, находятся в основном в преисподне или Аду, как его ещё называют, что это такое, я честно говоря и сам не до конца понимаю. — Он перевел дыхание, взобравшись на крутой земляной отвал и помогая Вику забраться следом, продолжил. — А вот с инферналами все гораздо проще. Это создания, рожденные вне миров, то есть обитатели не материального мира, а иных реальностей. Зачастую эти сущности либо не обладают сознанием, либо обладают, но оно настолько отлично от нашего, что понять их практически невозможно. Так же, как и демоны они обладают силами, но их могущество ограничено и не может выйти за рамки очерченные их природой. Ну, к примеру, полыхающие ифриты никогда в жизни не смогут использовать магию воды или преобразится в форму жизни, не ведомую в их пласте реальности.

— А демоны могут?

— Да и довольно легко. Эти несут в себе искру, очень похожего на наш, разума, однако не обольщайся, более приветливыми они от этого не становятся. К тому же, демоны весьма охочи до обычных людских слабостей, что в купе с их невероятными возможностями и развитым интеллектом делает их, гораздо, — Даниэль поднял палец и ещё раз повторил. — Гораздо опасней инферналов. Они очень умны и сильны физически. Да чего уж там, Кеплер давно бы уже принадлежал им, если бы они друг друга не ненавидели столь лютой ненавистью, что та просто не позволяет им объединиться. Надо сказать у нас тут, в большинстве своем, обитатели именно преисподни, наверно потому и не могут договориться меж собой.

Викар начинал понимать. Для полного осознания ещё требовалось время и даже опыт, но теперь он хотя бы знал, что от инферналов стоит бежать или сражаться если можешь. А вот с демонами, можно договориться, но не будет ли сделка хуже смерти, если вдруг наткнёшься на обитателя Ада.

Следующие пару часов они прошли молча. Подул северный ветер и две одиноко бредущие по каменистым отрогам фигуры были вынуждены спуститься в ложбину меж холмами и поплотнее запахнуть свою одежду. Идти между поваленными деревьями, плотным кустарником и отвесными расщелинами, прорезавшими дно лощины было непросто. Однако пытаться пройти поверху, сейчас было бы делом более опасным: ледяной ветер, налетевший из-за показавшейся вдали реки, не просто пробирал до костей, но и просто на просто сбивал с ног.

Они шли осторожно, в любой момент, ожидая нападения, но к их облегчению никто так и не покусился на их жизнь, и ни метательные ножи Вика, ни костяной меч жреца, так и не покинули своих ножен. В конце концов, путники вышли к широкой шапке низкого холма, за которым всего, в каких десятках метрах, несла свои воды бурная, но уже начавшая покрываться льдом река. На другом берегу был виден дремучий, будто укрытый каким-то бледно-серым туманом, лес.

Они присели около большого обломка железного дерева, давным-давно вырванного безжалостным ураганом и стали внимательно оглядывать открытую местность перед ними. Такие места были одними из самых опасных, так как человека было видно издалека и все неравнодушные к человеческому мясу или крови могли легко заметить его.

— Озеро Гуир. — Голова Даниэла была укрыта плотным капюшоном, а шея и рот трижды обернуты, спускавшимся из-под наплечника шарфом, поэтому голос его звучал глухо и едва слышно.

— Как озеро? Разве на озере бывает течение? — удивился Вик.

— На этом бывают и не такие чудеса. — Невесело усмехнулся жрец, — дальше наши с тобой пути расходятся, так как вышло пять стай и их путь пролегал на север, запад и северо-запад.

— А почему они не пошли на северо-восток или восток?

— Ну, что касается первого, то в той стороне, средь лесной чащобы, находятся старые руины. Говорят, когда-то давно это был род, ну то есть небольшое поселение. Толи алхимики там жили, толи колдуны какие-то, богам один ведомо. В общем, с некоторых пор, никто оттуда боле не возвращался и даже по меркам нашего мира, место то гиблым считается. — Даниэль передернул плечами, толи от холода, толи ещё от чего и продолжил. — А на востоке ничего нет: на пару дней пути лишь каменная степь, да провалы в недра земли. Ни дичи, ни растений, ни черта там нет, только камни, да бродячий кошмар. Ну что, давай решать, кто куда пойдет?

— Давай, — сглотнув ответил Вик. Страха перед предстоящей дорогой не было, но вчерашний ночной разговор на холме опять встал перед глазами. Шраум хочет убить кого-то, из тех кто ушел на север. Выбери он другой путь и тем самым отдаст жизни людей на откуп судьбе, в противном случае, именно от него будет зависеть выживут они или нет. И теперь вставал вопрос, примет ли Викар правила игры этого мира, дабы достичь своей цели или попытается остаться таким как был. Это было непростое решение. Но зато он точно знал, что не собирается отдавать право выбора кому-то другому. — Я пойду на север.

Даниэль с удивлением посмотрел на Вика.

— Ты уверен? В конце концов, даже мне та местность знакома не вся, а тут тебе ещё придется пересечь Гуир, да и по лесу отшельника прогуляется. А места, я тебе скажу, здесь неспокойные. Тварей разных хватает. А за лесом, местность что зовется Языки Бездны, там, то и дело ткань мира рвется, отворяя двери таким чудищам, что даже сказать страшно, собьёшься с пути и конец. — Внезапно жрец прервался и в его глазах Вик явственно увидел неподдельный ужас. Это было столь неожиданно, что парень уже засобирался спросить, что же так напугало его спутника, когда тот продолжил — А ещё, в местной округе обитает культ Непрощенных, поклоняющихся своей Плачущей Богине. Страшнее жрецов-жнецов этой чокнутой твари, я не знаю ничего.

Он выглянул из-за укрывавшего их большого ствола и показал рукой куда-то за другой берег. Викар посмотрел в том направлении и увидел едва различимый странный монумент. Он напоминал гигантские каменные ладони, сложенные лодочкой и устремленные к небесам. Внутри себя они скрывали большой костер. Его языки пламени вздымались так высоко, что создавали огненную корону на кончиках 'пальцев' этого строения. Не сказать бы, что увиденное сильно встревожило Вика. Даниэль понял, что он не понимает причины его испуга и решил прояснить.

— То, что ты сейчас видишь всего лишь мираж, ну вернее не совсем. Это реальный алтарь, но он постоянно меняет свое местоположение и то исчезает, то появляется вновь. Сам храм символизирует то, как выглядит Плачущая Богиня — словно туша, распоротая снизу-доверху. Испытывающая бесконечные муки и обрекающая на такие же всех, до кого смогут дотянуться её слуги. Но боль тела ничто, по-сравнению со страданиями разума. Я видел, как людям железным терном перепиливали черепа, счищая его острыми шипами скальп, дробя и разрывая кости черепа.

Он с силой нажал на лоб Вику и тому от боли пришлось отшатнуться. Парню не понравилась столь наглядная демонстрация, но Даниэль, кажется, даже не заметил неодобрительного ворчания и вновь обернулся в сторону едва виднеющегося алтаря.

— Если попадёшься к ним в лапы, ты станешь молить о смерти, пока они здоровой костяной иглой будут сшивать тебе веки и рот. А после, отсекут ступни и вобьют в ошметки костей зазубренные железные костыли, заставляя тебя ходить на них. — Голос жреца становился все более отстраненным, а взгляд начала покрывать поволока. — А потом ...

— Даниэль! — Вик уже не столько опасался встречи с описываемыми экзекуторами, сколько за душевное здоровье своего спутника, который казалось, внезапно начал сходить с ума. Тут было от чего заволноваться. Когда человек, явно закаленный жизнью в пустошах, внезапно от банального страха превращается в подобное, ничего хорошего ждать не приходится. К тому же, возникал вопрос, откуда взялась такая осведомленность деталями пыток, но задавать его сейчас, было небезопасным — не приведи боги ещё рехнется окончательно.

Окрик подействовал на жреца. Взгляд вновь стал осмысленным и он произнес:

— Пожалуй, ты прав, иди на север ты, я ... я не могу. — Сквозь узкую полоску между капюшоном и шарфом было видно бледное, напуганное лицо.

Озеро или все же река казалась широкой и перейти её здесь, возможности не было никакой, поэтому, Вик спросил:

— Как мне попасть на тот берег?

Гора свалилась с плеч Даниэла и тот с готовностью ответил:

— Перебраться на тот берег, хм ... пожалуй, есть два места, но отсюда их не видно, надо подняться на вершину, оттуда думаю разглядим.

Подъем занял не больше десяти минут, благо склон изобиловал, намертво вросшими в каменистую землю, кустами дикого репья. К этому моменту снова пошел снег и оказавшимся, на продуваемой безжалостным ветром вершине путникам, пришлось закрывать рукавом глаза от комьев липкого грязного снега. Жрец вонзил в землю свой меч, помогая себе держаться под ударами стихии, ибо здесь тонкие стебли уже обледенели и норовили проскользнуть меж пальцев.

— Вон там, — Даниэль пытался перекричать вой вихря, указывая на находящийся в паре часов пути на западе брод, — можно перейти, там по колено где-то. Я месяца три назад ходил там, полные сапоги воды, но зато ям вроде нет.

Вик приложил ладонь ко лбу, присмотрелся. Брод представлял собой часть леса, непонятно каким образом оказавшегося посреди водоема. Болезненные, чахлые остовы деревьев без листьев стояли в быстро текущей воде. Часть из них накренилась, не в силах более бороться с безжалостным течением. Иные же, хоть и погибли, но продолжали цепляться уже бесполезными корнями за невидимое дно. Ширина была не меньше километра. Под порывами ветра голые чахлые ветви напоминали кнуты, без устали хлещущие во все стороны, вспенивая ударами воду вокруг стволов.

Возможно, летом это место и было неплохим вариантом брода. Однако сейчас, когда даже просто стоя в зачинающемся буране, становилось очень холодно, перспектива перехода быстрины по колено в ледяной воде, в которой к тому же уже лавировали немаленькие льдины, выглядела совсем непривлекательной. Оставалось надеяться, что альтернатива этому будет получше.

— А второй вариант какой? — Поинтересовался Викар.

— Второй? — Глухо, думая о чем то своем, ответил Даниэль. Он медленно повернул голову направо, заставив шарф натянутся и взглянул на восток. — Там, за излучиной самое узкое место. Отсюда его не видно, но если часа полтора идти вдоль течения озера, то выйдешь к переправе. Но я там давно не ходил, как-то не было нужды, да и переправа гораздо ближе к руинам алхимика. В общем, думай сам.

Викариан уже едва мог держаться под сбивающем с ног ветром и честно говоря не представлял, как сможет перебраться по колено в воде, меж беснующихся бичей-ветвей и стремительного ледохода. С другой стороны, второго брода или что там, он вообще разглядеть не мог, ибо река-озеро на востоке изгибалась и меняла направление на юг, скрываясь за складками местности. Надо было выбирать и наконец, Викар решился.

— Перейти по этому полузатопленному лесу у меня вряд ли выйдет. Второй же вариант, ну его хотя бы надо посмотреть.

— Ндааа, пожалуй ты прав, но будь осторожен — задумчиво протянул Даниэль. И взглянув в беснующиеся небеса повторил. — Гиблое там место, Вик и лес будто проказой поражен. За последний год никто ещё не вернулся.

— Выбора нет, по этому броду я уж точно не переберусь. Либо ноги льдинами переломает, либо бошку веткой снесет.

— И то верно, ладно. Раз порешили, то пора прощаться. Да хранит тебя Бог Вечной Переправы, Вик. — Он протянул руку и Вик на прощанье крепко сдал его запястье.

— И тебя, Даниэль. Ты-то, надеюсь, не здесь будешь переходить?

— Нет, — жрец бросил взгляд на все ещё видимый вдалеке алтарь культа Непрощенных и поежившись добавил — пока эта чума оттуда не исчезнет, я на тот берег ни ногой.

На этом они расстались. Вик не видел, какую дорогу избрал Даниэль, но вот его путь стал ясен, как только он спустился в относительно свободную от урагана и липкого снега ложбину. Если и идти на восток, то явно только меж холмов, ибо погода и до того бывшая далекой от прекрасной, теперь стала не меньшей опасностью, чем большинство созданий населяющих Кеплер.

Вик был крайне раздосадован, что столь хорошо начавшийся день, теперь заставлял его до кончика носа натягивать капюшон, а чавкающая жижа под ногами, прихваченная терпким морозцем, начала покрываться скользкой корочкой льда. Однако повернуть назад сейчас, было все равно, что признать победу обстоятельств над своей волей. Может, будь парень более опытен или труслив, то вернулся бы в лагерь. Однако, ни то, ни другое, не числилось среди его основных качеств. Потому, он лишь упрямо наклонил голову и двинулся на восток.

Петляя меж холмов тропинка постепенно начала сужаться. По левую руку от него находился высокий земляной вал, вившийся строго вдоль русла этого странного озера. Подъем же справа плавно превращался во все более отвесную каменную стену, с иногда выпиравшими из её тела крупными откосами. Ветер тут был намного слабее чем на вершине, однако количество снега, что летело в лицо Викару с лихвой компенсировало эту передышку. Одной рукой крепко сжимая края плаща, не позволяя липкой массе залететь за ворот, другой, хватаясь за выбоины и выступы в теле стены, он помогал себе идти вперед, и не падать, когда нога в очередной раз предательски начинала скользить.

Через час такого снегопада, скала справа начала походить на замёрзший водопад, будто бы раньше низвергавшийся параллельно земле. Длинные ледяные наросты-копья, теперь глядели в грудь Викару и ему приходилось быть гораздо внимательней, чтобы ненароком не ухватить предательски-ненадежную сосульку.

Внезапно он замер. Его пальцы наткнулись на что-то, слишком уж сильно напоминающее человеческую голову. Он тут же отдернул кисть и внимательно всмотрелся в неглубокий заледеневший кратер на стене. Сквозь стремительно-проносящийся снежный вихрь, он разглядел, что из глубины на него смотрели грустные серые глаза.

Ком застрял в горле и Вик сделал пару неуверенных шагов назад, отходя подальше от этого странного ледяного водопада. Левая нога соскользнула с, на удивление гладкого, валуна и парень едва не рухнул навзничь, лишь в последнюю секунду сумев сместить центр тяжести и присев на четвереньки. Когда он бросил взгляд, чтобы увидеть на чем он едва не поскользнулся, то снова вскочил на ноги. Из земли, меж чахлых вьюнов, да старых гнилых коряг, торчала вторая голова, странной овальной формы. Потребовалось ещё пару секунд, прежде чем парень сумел наконец разглядеть, что это вовсе не черепа, а крайне искусно вырезанная из камня статуя или даже скорее идол.

Викар аккуратно обошел 'росшего' из земли каменного человека и тут же приметил ещё несколько таких же. Причем их количество по ходу его пути все увеличивалось. Длинные, гротеско-вытянутые мужские лица, с печальными, полыми глазами смотрели в пустоту перед собой. Удивительно, но среди них, не было ни одного похожего. Единственное, что их всех объединяло, это необычная каменная перевязь, будто рассохшийся кожаный ремень, охватывающая голову посреди лба. Возможно, где-то рядом находиться древний схрон или забытая каверна. Вик был опытен в определении старых подземелий, но ничего подобного ему ещё видеть не приходилось.

Дальше пришлось двигаться гораздо аккуратней, потому как через какую-то сотню шагов, каменные лики, словно грибы, заполонили все дно лощины, а стена теперь представляла бесконечное полотнище, из наполовину обледеневших и на удивление хорошо сохранившихся, лиц. Однако, несмотря на жутковатость обстановки, была и приятная новость: буря немного улеглась и теперь лишь семенила нечастыми хлопьями.

Теперь хотя бы можно было разглядеть местность вокруг. Оказалось, что земляной отвал слева скоро заканчивался, открывая взору совсем неширокую часть озера, о которой видимо и говорил жрец. Правда вот течение, казалось, стало ещё быстрее, а из-за сужения русла, льдины, что раньше плыли в разнобой, здесь превратились в беснующиеся ледяные торосы. Грохот от столкновений могучих белых туш стоял такой, что даже перекрывал завывания метели. Стена же, с высеченными на неё лицами, вовсе не собиралась обрываться, но изгибаясь дугой над озером, врезалась в противоположный берег.

Викар несказанно обрадовался, потому что стена была едва ли в три человеческих роста, а значит, была возможность забраться на неё и даже, не намочив ног, перебраться на другую сторону. Он тут же стал карабкаться вверх, однако не рассчитал. Покатые, словно голыши, головы каменных истуканов, теперь были скользкими, словно масляный уж. Едва парень начал подтягиваться на первой их них, как его пальцы соскользнули и он оказался внизу, чуть не вывихнув ногу на очередной 'земляной' бошке.

Он сделал ещё пару безрезультатных попыток забраться. Когда же в третий раз Викар почти достиг вершины, то снова сорвался, но на этот раз ещё умудрился и упасть не на ноги а плашмя, спиной вниз. Каким-то чудом парень сумел извернуться в воздухе, чтобы хотя бы видеть куда падает. В тот же момент, что-то с неимоверной силой впечаталось ему в центр груди. В глазах на секунду потемнело и парень, завалившись на бок, скатился в сторону. Когда зрение вновь вернулось к нему, Викар обнаружил: в грудь его саданула одна из голов, что были под ногами и теперь выглядывала из земли аж на добрую сажень. Идолы оказались крупнее чем те, что украшали стену. К тому же, минуту назад, ни один из этих чертовых истуканов и носу не показывал над поверхностью, а эта глыба теперь нависала над пытающимся отдышаться парнем, будто она тут всегда так и стояла.

Грудь и плечи ныли и Викар осторожно ощупал место удара. По-идее, упав с высоты трех метров, да ещё так приложившись, любой человек должен был переломать себе ребра, однако боль была обширной, но не острой, а значит, вряд ли что-то было повреждено. Он даже успел подивиться своей стойкости, пока его пальцы не коснулись холодной, литой пластины черного метала, надёжно укрывшей его грудь. Вик совсем забыл о том, что на нем была, давным-давно найденная им, кольчуга, увенчанная широким резным щитком, защищавшим грудь. То, была вещица, найденная в подземелье дворфов и ни какой камень не мог причинить ей ни малейшего вреда.

— Хвала богам, — наконец отдышавшись, прошептал парень и с недоверием взглянул на продолжавшего оставаться абсолютно безучастным к происходящему вокруг, каменного голована. Потом он посмотрел на присыпанную шапкой снега вершину стены. Кто бы не высек эти лики, сила видимо покинула это место не до конца. Не было никаких гарантий что, сорвись он снова, эти обманчиво-недвижимые гады не решат теперь проломить ему череп. Пожалуй, стоит глянуть, нельзя ли перейти под мостом, ведь Даниэль говорил что тут есть брод.

Однако под аркой, нависшей над озером, Вика ждала очередная неожиданность. То, что он принял в начале за мост, оказалось вовсе не мостом, а пещерой. Потолок и часть берега внутри были выложены все теми же каменными лицами, однако, теперь их рты были раскрыты, будто в беззвучной мольбе. Помимо этого, хотя день и не был насыщен светом, но мрак, что клубился внутри грота, был очень плотным, почти осязаемым. Завитки темного тумана, будто щупальца силились вытянуться на всю длину, но в конце либо истаивали, либо вновь сворачиваясь возвращались в непроглядную тьму.

В общем, зрелище было совсем неприглядным. Теперь опасность ещё раз сверзится, забираясь на стену, уже не была такой уж плохой, по сравнению с альтернативой путешествия по темному зеву этого места. Вик было уже совсем засобирался готовиться к очередному восхождению, как его привлекла ещё одна странность. Дело в том, что ревущие и крушащие друг друга ледяные торосы, влетавшие в мрачное лоно арки, внутри будто теряли запал, опускаясь и уплывая в темные глубины размеренно и степенно, будто и не было никакого течения вовсе.

Встал непростой выбор. Либо рискнуть переломать себе все кости, либо сунуться в жутковатую тьму этого древнего, магического грота. Однако, как раз последнее никогда Викара не пугало, а наоборот разжигало в нем эдакий охотничий азарт. Парень прекрасно понимал, что подобная тяга рано или поздно может стоить ему головы, но ничего поделать с этим не мог, его буквально тянуло в подобные места. Поколебавшись с мгновение, он уверенно шагнул внутрь.

Треск сокрушаемых белых костей сталкивающихся льдин, здесь был слышен будто сквозь пару меховых шуб, хотя те ломались в каких-то пяти метрах от него. Чуть в глубине виднелся удобный выступ, позволявший быстро и безопасно перебраться на уже замедлившиеся льдины. Осторожно ступая по узкой полоски суши между стеной и водой, Викар старался не угодить ногой в какую-нибудь торчащую тут и там каменную голову. Ни на чью макушку он не наступил, зато умудрился залезть рукой прямо в один из открытых ртов. Ни он, ни истукан не получили удовольствия от касания. Но если последний с достоинством смолчал, то Вику явно не хватало изысканности манер и он тихо ругнулся, впрочем, тут же прикусив язык.

Близко подходить к языкам мрака парень не решился. Все же он и так уже сунулся в место, которое в иной день предпочел бы скорее обойти стороной, даже несмотря на всю свою любовь к тайнам древних. Не стоило лишний раз испытывать удачу, поэтому лишь он добрался до увиденного им ранее выступа, как тут же перескочил на медленно дрейфующую рядом с берегом льдину. Парень легко сохранил равновесие и тут же направился по диагонали к другому берегу, в то время, как его новоиспеченный плот неумолимо влекло в темный зев этой странной пещеры.

Он уже подыскал следующий плавучий островок, едва присыпанный снегом и осколками его же собратьев, с которыми он минуту назад бился за право первым войти в эти спокойные воды, как сзади послышался едва различимый звон.

Вик застыл, как вкопанный, вслушиваясь и моля богов, чтобы ему это почудилось. Но небожители сегодня не хотели внимать молодому глупцу, так безропотно сунувшему голову в змеиное логово. Звон послышался ближе. Теперь это был не единичный звук, но постоянная, глухая трель метала, что волокут по земле. Из-за спины раздалось хриплое шипение и резкий лязг. Вик даже оборачиваться не стал, с места сиганув на соседнюю льдину.

Приземлившись, он тут же перекатился не давая плавучему островку, накренившись, сбросить его. В то место, где Вик стоял секунду назад вонзилось несколько крупных, изогнутых и зазубренных кусков железа от которых вверх протянулись стальные оковы. Вслед за ними тут же, приземлилось монструозное существо. Ноги создания представляла сильно погнутые, с засохшими остатками полуразложившейся плоти стальные шипы, воткнутые в бедра. Тело было, словно скрюченный человеческий остов, с шестью руками без кистей, к некоторым из которых крепились те самые цепи.Рот был накрепко сшит железными скобами, а единственный глаз без века, уставился на Вика с ненавистью.

Несмотря на то, что существо выглядело изможденным и сквозь туго натянутую кожу были видны переломанные ребра, тварь двигалась на удивление резво. Она вновь взмахнула руками, отчего крюк сильно дернул её голову назад, заставив тушу конвульсивно содрогнутся. Рваные стальные жала вновь взвились в воздух, дабы обрушиться на едва поднявшегося Вика. Он может быть и попытался бы дать отпор монстру, но увиденное породило в нем сильное сомнение, что этому существу можно причинить вред больший, чем с ним уже совершили. И раз уж оно до сих пор живо, то вряд ли из схватки с ним у него будет шанс выйти победителем.

Страх буквально подкинула парня, заставив тело рвануть вперед, совершив просто невероятно длинный скачок, перескочив тем самым на следующую льдину. Каким бы злым колдовством эту штуку не оживили, она явно не желала оставаться одинока в своей агонии и Вику совсем не нравилась идея составить ей компанию.

С покинутого недавно берега доносились и другие звуки: лязгающие, мычащие, ревущие. Разумеется, останавливаться и знакомиться с местными обитателями Викар не собирался, а хлесткие удары железных резцов, опять промахнувшегося монстра, лишь утвердили парня в этом нежелании.

Прыжок едва не окончился падением. Вик успел выставить руку перед собой, слегка счистив снег с мутной плоти льда. Сердце парня провалилось куда-то в желудок, когда из-под застывшей водной глади на него взглянули мутные буркала без зрачков. Искривленные и торчащие в разнобой клыки, вцепились в лед с той стороны, безуспешно пытаясь его прогрызть. Слева послышался удар и под ногами беглеца побежала паутина трещин. Вода вокруг забурлила. Из неё стали показываться изуродованные тела и лица. Это была ловушка. Слишком поздно пришло понимание, куда пропадали те странники, о которых говорил Даниэль. И сейчас, если не покинуть как можно быстрее озеро, он рискует пополнить список тех, кто сгинул здесь.

Вновь раздалось шипение и звон взвивающихся цепей опять наполнил воздух. Взрывая ногами острую крошку треснувшей льдины Викар поковылял вперед. Поврежденная нога начала ныть и идти было нелегко, а расколотые куски под ногами не добавляли устойчивости. Однако последнее, кажется, нисколько не мешало преследователю и тот неуклонно нагонял. Единственным шансом на спасение был другой берег, но добраться до него было задачей непростой. Лица, впечатанные в свод над головой, сейчас с неимоверной печалью смотрели на пытающуюся вырваться из ловчих тенет, одинокую человеческую фигуру, окруженную десятками исковерканных тел. За незримой стеной, ограждавшей вход, ревущие ледяные торосы будто выбеленные зубы огромной челюсти сталкивались друг с другом, готовые перемолоть в труху любого, кто окажется меж ними.

Совсем рядом воздух рассек хлёсткий удар тусклой цепи и край штопоровидного наконечника вонзился в двух пальцах от ноги Викара. Это придало тому ещё больше сил и следующие три ржавых 'когтя' лишь ухватили воздух, в то время, как парень закрыв рукой лицо сиганул вон из сумрака пещеры. Холодный ветер тут же вгрызся в кожу, метнув в лицо пригоршню вонючего желтоватого снега, но Вик был готов к этому. Он налетел на выступ одного из торосов, что очень кстати оказался у него на пути, не позволив проскользить дальше. Между сходящимися краями массивных белых плит то тут, то там виднелись прорывавшиеся из глубины озера чудовищные создания. Их конечности и вживленное в изувеченную плоть оружие, пронзали водную гладь, в надежде зацепить упрямую жертву, что все никак не желала смириться со своею судьбой.

Викар надеялся, что покинув пещеру, ретивость созданий ослабнет, однако он ошибся. Даже наоборот, было видно, как некоторые из них начали выбираться на берега по обе стороны русла, тем самым давая понять, что даже если парню удастся добраться туда, его будут ждать.

Путь, по которому он пришел, преградило существо, левая часть которого напоминала, покрывшегося проказой, столетнего старика. Правая же, опираясь на короткую, но широкую ногу-пенек, являла собой одну огромную, исходящую фиолетовым ихором опухоль. Там, где капли, истекающие из пульсирующего нароста касались земли, тут же образовывались чернеющие воронки. Каждая из них постепенно ширилась и из неё начинали появляться небольшие, клыкастые, плешивые существа, с такой же темной иссушенной кожей как и у твари, что их породила.

Берег, на который Вик стремился попасть, теперь охраняли два не менее жутких создания. Первое, являло собой разверзшуюся широкую, в рост человека, грудную клетку, кости которой изнутри стали шипами. Второе, более походило на большую собаку, будто бы насаженную на изогнутый остов железной балки.

Шансы уцелеть стремительно уменьшились и несмотря на то, что Викар почти бежал, проклиная свою раненую покалеченную, количество врагов оставляло все меньше надежд на благополучный исход. Он ругал себя и свою самонадеянность. Ведь он знал, чувствовал, что это непростое место, более того, оно уже попыталось его прикончить, когда он карабкался наверх. Нет это не означало, что он жалел о своем выборе, по-прежнему считая, что нельзя было отступать перед сложностями, но вот так бездумно сунуть голову логово местных аспидов, это ж надо было додуматься.

Он уже пересек большую часть реки и теперь до другого берега оставалось рукой подать, вот только встречающая делегация ему совершенно не нравилась.

До следующей льдины было метров пять и Вику надо было брать хороший разбег, чтобы попытаться допрыгнуть до неё. Но нога уже нестерпимо болела и если прыгая он ещё мог оттолкнутся здоровой ногой, то вот о беге можно было окончательно забыть.

Разъяренное шипение перекрыло вой ветра. Викар краем глаза заметил, как скрюченная фигура, раскрутившая вокруг себя пять стальных бичей, вылетела из-под многоликой арки. Скорость чудовища была огромна и на этот раз оно таки должно было схватить парня, но тот даже не успел испугаться, как льдина под его ногами резко накренилась, уходя носом под воду. Дальний край взмыл в воздух. И преследующий Вика монстр, со звуком ломаемых ребер, налетел точно на сколотый, изрезанный выбоинами, край. Плети рванули вперед, но их длинный не хватило чтобы достать жертву и они бессильно звякнув, упали в присыпавший торос снег.

Нежданное спасение было как нельзя кстати, вот только радоваться Вику все равно не приходилось. Он сам не удержался на ногах и теперь на бешеной скорости летел вперед, прямо в ледяную воду, где его уже ждала очередная тварь. Такая же худая и измождённая, как и все остальные, она имела все лишь половину головы. Место глаз заняли два наконечника копья, расплавленных у основания, ставшего стальными глазными яблоками, а руки ниже локтей представляли собой заостренные на манер двуколья кости.

Внезапно на Вика накатила злость. Ему надоели эти ужасы. Кто бы не сделал это, какая бы темная сила так не изуродовала людей, целью своей, она преследовала наполнить сердце новой жертвы страхом перед гибелью. Понимание бесчеловечной и бесцельной жестокости возымело на парня совершенно противоположный эффект, разжигая в его душе лютую ненависть к тому, кто сотворил с несчастными такое.

Скользя на спине, он резко согнул ноги в коленях и когда, до уже занесшей для атаки рук твари оставалось меньше метра, резко ударил пятками точно в остатки черепа.

Голова создания дернулась назад, отбросив мертвое тело спиной на соседнюю льдину и не позволив тому нанести свой удар. Вик же, проскользив дальше, погрузился в ледяную воду. Шок от такого нежданного купания резко сократил мышцы, заставив парня рванутся из воды. Однако, наверху он столкнулся с только что огретой им по харе тварью. Та, видимо что-то сломала себе и потому не сразу смогла развернуться на встречу жертве, а Вик, воспользовавшись мгновенной заминкой быстро обхватил её под подмышками, тем самым не давая негнущимся конечностям нанести ему хоть какой-нибудь вред. Это было верное решение. Конструкт сразу же предпринял попытку дотянуться заостренными наконечниками костей до лица Вика, но лишь бессильно молотил клинками над головой и истошно визжал.

Совсем рядом громыхнула, наконец переломившаяся льдина, с которой только что скатился парень. Оставшаяся над водой часть скрыла от глаз, рухнувший вниз и похоронившей под собой первого из преследователей, скол. Это бы наверное обрадовало Викара, если бы кто-то не ухватил его за ногу и не потянул вниз. Давление было пока несильным, но учитывая сколько жертв темной магии было вокруг, из воды нужно было выбираться.

Создание в руках парня оказалось на удивление легким, едва ли в половину веса взрослого мужчины и он, улучив момент, уперев ногу в рыхлый живот, с силой оттолкнул тварь. Та скрылась в темных водах, лишь успев на прощание щелкнуть сведенными клинками-костьми. Викар тут же погреб в сторону ближайшего берега и несмотря на сковывавший движения холод, близость возможного спасения придавало сил.

В какой-то момент, рыская ногами в поисках опоры, парень почувствовал, как нечто зацепило его за другую ногу и тоже потащило ко дну. Он успел хлебнуть воздуха, прежде чем снова с головой уйти под воду. Тут же в кожаную перевязь на его груди вонзились острые иглы зубов, едва различимой в воде тени. Он почувствовал, как подошвы коснулись топкого дна и сразу приготовился оттолкнутся вверх. Вик было рванулся к спасительному воздуху, но льдины над головой внезапно сомкнулись, образовав непроницаемый монолитный чертог.

На место надежды пришла паника, а она плохой советчик. Викар попытался стряхнуть насевших на него существ, но лишь потерял время и силы. Ещё две твари накинулись на него, вцепившись в плечо и руку. Первую, он скинул одним мощным рывком, буквально вырвав той прогнившую конечность. Укус же второй, он не почувствовал, лишь вес на левой руке и взглянув на неё, внезапно вспомнил о полностью заряженном артефакте.

Поднять, схваченною наседавшими конечность он уже не мог, поэтому пришлось тянутся к правой руке. Монстры, пытались разорвать его одежду и плоть, но не убить, ни одна из них не вцепилась ему в глотку, хотя явно могли. Они крутились вокруг него, словно клубок сцепившихся псов и у Вика никак не получалось дотянуться до заветной пластины. Воздуха уже не хватало и ещё один конструкт повис на нем, почти обездвижив. Все это время, не имея возможности всплыть, парень шел по резко поднимающемуся дну, в надежде хотя бы выйти на берег. С каждым шагом силы оставалось все меньше, а чертов артефакт запутался в полах плаща и кружащих вокруг шматах мяса и костей, оторванных у чудовищ во время схватки. Ещё несколько железных крюков вонзились в путника, но древняя кольчуга крепко держала удар, не позволяя нанести своему хозяину ни царапины.

Свет начал меркнуть перед глазами, а на ум приходили крайне мрачные мысли о тщетности сопротивления. И лишь понимание, какая судьба его ждет, если он сейчас перестанет бороться, все ещё поддерживало в Викаре волю к сопротивлению. Он сумел дойти до самого верха, но толстый слой льда преградил ему путь. Увешанный жуткими телами, словно медведь, загнанный стаей волков, он сделал последнюю попытку спастись. Вик широко расставил в ноги, уперся в осклизлое дно, пытаясь на плечах поднять огромную льдину и вдохнуть хоть немного воздуха. Рвущее связки усилие, лишь утопило его в мягком грунте по щиколотку, но ни на йоту не сдвинуло монолитную плиту над его головой. Неимоверная усталость и обида, что вот так вот бесславно все закончится, волной накатила на парня.

Что-то схватило его за ворот, выдавив остатки воздуха из и так опустевших легких, почти погасив свет вокруг. Внезапно, нечеловеческая сила рванула его вверх, при этом сильно ударив о нависший над ним ледяной потолок и буквально пробив его головой путь сквозь неё. Мощь рывка была такой, что тело парня не просто пробкой вылетело из воды, но ещё и пролетев с дюжину метров, грохнулось строго между ветвящихся, присыпанных липким снегом корней.

Рядом с хлюпом приземлились ошметки его мучителей, для которых взлет, с последующей жёсткой посадкой дались гораздо хуже. Наконец, сквозь стекающую воду он увидел, кто вцепился ему в грудь. Оно, а никак иначе подобное назвать Викар не мог, напоминало жирную, разбухшую от воды личинку, с широченной пастью и зашитыми во внутрь пустых глазниц, веками.

Натыкаясь на мягкие стволы окружавших его деревьев, Викар стал отползать в лес, неустанно смахивая заливавшую глаза воду. Он каким-то чудом только что избежал смерти и теперь пытался разглядеть что же происходит вокруг. Замутнённым взглядом, да ещё в пелене снега, сначала можно было различить лишь смутные тени, метавшиеся вдоль берега. Однако, вскоре мир вновь приобрел четкость и парень увидел, что там идет яростная битва.

Замеченный им раньше пес-монстр, стремительно носился вокруг смутно знакомой фигуры. Его лапы представляли из себя мешанину расплавленного, а потом застывшего в произвольной форме метала и синюшного мяса. Раз за разом существо пыталось атаковать этими импровизированными булавами, но каждое нападение оканчивалась быстрым взмахом меча незнакомца и отступлением пса, украшенного очередной глубокой раной. Вик сильно сомневался, что оно чувствовало боль, по крайней мере в нынешнем состоянии, однако какие-то остатки инстинкта самосохранения в нем ещё были.

Ещё три тела, окружив его спасителя, наносили невероятно быстрые удары, каждый из которых, лишь разрубал пустоту, либо сталкивался с молниеносно поднятым для защиты клинком. Твари, несмотря на свой покалеченный вид, явно были созданы для битвы. Они не чувствовали ран и страха, но и не лезли напролом, как тупые мертвяки. Несмотря на все мастерство человека с мечом, тот вынужден был шаг за шагом отступать назад, под непрекращающемся градом ударов. Пока что единственной жертвой этого сражения стал, виденный Виком ранее, 'ходячий капкан'. Тот уже валялся разрубленный на несколько частей и волны, слизывая куски его тела с берега, утаскивали на дно.

Все это время из воды и пещеры появлялись новые монстры. Звон цепей, шлепанье плоти по земле и какофония из криков, шипения, рычания и прочих звуков наполнили воздух. Враги все пребывали, им не было числа и от них не было спасения.

И тут Вик увидел её.

Под сенью, украшенного кричащими лицами свода пещеры, появилась стройная фигура прекрасной женщины. Гладкая, белая кожа была закутана в полупрозрачное алое платье, что струилось по воздуху, словно туман. А грива темно-каштановых волос, с вкраплениями рыжих прядей, была уложена в поразительную, высокую прическу, больше напоминавшую воплощение какой-то стихии. Непередаваемо-красивое лицо девы было омрачено печалью. Прекрасные ярко-голубые глаза буквально заворожили Викара и его дыхание на мгновение замерло, когда он увидел две темные дорожки от слез, сбегавших по её щекам. Грусть пронзила его собственное сердце и возникло ощущения необходимости утешить её, помочь в беде и защитить от ужасов окружающего мира.

Не замечая боли в ноге, он поднялся и уже было хотел шагнуть вперед, как рядом с незнакомкой появилась настоящее чудовище. Размером с верхового Арзара, что в два раза превосходил человека в высоту, оно обладало могучими телосложением. Первое, что приходило на ум, было сравнение с туром — хорошо укрепленной защитной башней. Железная броня, вопреки местной моде, представляла собой многоуровневую литую кирасу, надежно скрывавшую все тело, кроме головы. Последняя же выглядела одним монолитным костяным наростом. Она была укрыта мясистым капюшоном ороговевшей темной кожи, являвшейся продолжением остальной брони. Пояс украшали гроздья черепов и различное оружия: от ножей, до тяжелых двуручных топоров, которые в руках гиганта выглядели бы как детские игрушки.

Вик замер в нерешительности. С одной стороны, он хотел схватить девушку и вытащить её из этого ада, с другой прекрасно понимал, что её страж или кто он там был, без труда размажет его о камни одним ударом. Незнакомец тоже заметил новоприбывших и быстро оценив, резко ухудшающееся положение, извлек что-то из складок плаща. Он молниеносно отскочил на пару шагов назад, оставляя перед собой пытавшихся окружить его врагов. Резкий взмах руки и перед ним, на мгновение, проявился льдисто-серебряный полумесяц брошенного заклятия. Раздался сухой треск и через секунду все пространство перед человеком наполнилось лавиной из синеватого огня, полупрозрачных осколков и всполохов холодных искр. Заклятие покатилось вперед, заключая в свои объятия все порождения этого гиблого места. В тот же момент, гигант, закованный броню, совершил чудовищный скачек, пытаясь одним прыжком достичь берега, где находился Викар, но был захвачен ярящейся силой, все набиравшего силу магического цунами.

Все кто попадал в область заклятия, тут же покрывались толстым слоем льда, застывая в самых невообразимых позах и даже спутник алой леди, не избежал подобной участи. Не долетев каких-то пару метров, тяжелая, закоченевшая туша, белой глыбой рухнула в мелководье, разбив на тысячи осколков тварей поменьше.

Вик в ужасе смотрел, как серебряный вал достиг девушки, скрывая её гибкую, прекрасную фигуру. Комок застрял в горле, а мир сжался в одну единственную точку, где секунду назад стояла та, что сосредоточила в себе последнюю красоту этого мира. Буквально остолбенев, он простоял так несколько мгновений, пока кто-то грубо не схватил его за грудки и не встряхнул как следует.

'Незнакомец', — подумал парень, наверное это он. Ещё один сильный рывок заставил его зубы громко клацнуть, а взгляд слегка прояснился. Это вполне хватило, чтобы взглянуть в глаза своему спасителю и от удивления прийти в себя окончательно.

Перед ним, в наглухо запахнутом, оббитым шикарным мехом плаще, стоял Шраум. Его глаза горели иномирным нефритовым огнем, а изо рта выбивались клубы серебристого пара, столь похожего на заклятие, что только что превратило нападавших, все пространство озера и его берегов в ледяное королевство. Видя, что Викар пришел в себя, наемник отпустил парня. Быстро оглянувшись, он рванул в лес, бросив :

— Уходим, это её надолго не остановит

— 'Её?' — подумал Вик и тут же понял, что Шраум говорит о девушке в алом. Уходить от 'Неё' не хотелось, но ноги уже несли его в глубь чащи, повинуясь самому древнему из инстинктов — инстинкту самосохранения.

Пропитанная водой одежда начала деревенеть, а холодный ветер заставил зубы выбивать бешеную дробь, но хотя бы боль в ноге отпустила и теперь Викар мог опираться на неё при ходьбе. Парень видел, как среди стволов мелькают тени и Шраум то и дело налетал на них, чтобы в пару ударов повергнуть на землю. Эти твари видимо должны были обойти их и напасть со спины, но колдовство нарушило все планы обитателей здешних мест. Непроизвольно он бросил последний взгляд на место, где он едва не лишился жизни. Ледяная картина оставалась все той же и лишь алое облачко, развивающегося на ветру шелкового платья, слишком яркое и светлое для этого мира, неспешно плыло над застывшей водной гладью.

Она не преследовала их, но её взгляд Викар буквально чувствовал, даже находясь за добрую сотню шагов и он был ... наполнен радостью. Радостью от того, что они смогли сбежать от неё. Ненароком возник вопрос: а не была ли она сама рабом того места, ведь если так, то её нельзя бросать. Парень пообещал себе, что вернется сюда, обязательно вернется, но для этого, ему нужно выжить сейчас и он продолжил ковылять сквозь неглубокий лесной снег.

Хотя среди мощных, хотя и странно-мягких, стволов метели практически не было, дорога не становилась легче. Преследователей было немного, но они не отставали. Бежать Викар не мог, а иней уже начал покрывать его кожу и ресницы, одежда замерзала все сильнее и карабкаясь вверх по склону, последние силы покидали его. Один раз что-то вцепилось ему в левое плечо, повиснув на нем, но он так устал, что даже получи он тяжёлое ранение, вряд ли обратил бы на это внимание. Его взор снова начал терять ясность, а Шраум то исчезал в дали, то вновь появлялся на мгновение, будто проверяя, не отдал ли спасенный им уже богам душу. Помощи от него ждать не приходилось. Через полчаса, окончательно обессиленный и замерший до состояния сосульки, Вик просто рухнул лицом в липкий снег.

Ощущение было такое, что он упал на бесконечно мягкую перину и его накрыло теплом десятка шкур, накинутых сверху. Так он чувствовал себя, когда болел в детстве зимой и мама баюкала его, укутывая словно куколку бабочки-кусаки. Он утыкался носом подушку и проваливался в исцеляющий сон, а на утро болезнь отступала. Он очень хотел поддаться этой теплой неге и покинуть этот злой мир. Отдаться на волю реки снов, но так же ему было хорошо известно, поступи он подобным образом и его глаза больше никогда не откроются вновь.

Собрав остатки сил и до боли сцепив зубы, он уперся кулаками в землю, и со всей силы толкнул себя вверх, поднимаясь с холодной земли. Стоило ему встать, как он тут же столкнулся взглядом, с наблюдавшим за ним из-за небольшого холмика Шраумом. На лице того не было ни единой эмоции. Когда тот понял, что Викар не собирается помирать, то едва заметно кивнул своим мыслям и рукой поманил окоченевшего парня за собой, тут же скрывшись в холме рядом с которым стоял. Подойдя ближе, Вик обнаружил неширокий лаз, уводивший резко вниз. Ему было уже плевать на опасности и темноту внутри, наверху-то ему уж точно не пережить не то что ночь, но и день.

Спуск был недолгий, ноги слушались плохо. Ступени были неровными и очень высокими, а сам коридор тесным и низким. В итоге, Викар трижды чуть не сверзился вниз, но относительная теплота и сухость с лихвой искупали все тяготы спуска. Когда, наконец, свет померк окончательно, пришлось ориентироваться на ощупь. В конце их ждала совсем небольшая круглая зала, с четырьмя выбитыми в стенах горизонтальными нишами в рост взрослого человека. Парень слышал, как наемник тихо возится у дальней стены, после чего раздался легкий перестук падающих сухих веток и одно единственное слово.

— Костер. — Из кончиков пальцев Шраума вырвалась тонкая струя жидкого пламени, моментально воспламенившая сухую щепу в центре комнаты, где находился импровизированный очаг. Огонь не был сильным, но вгрызся в поленья, будто голодный волк в сочный окорок. Тепло тут же начало наполнять помещение и по телу парня потек убаюкивающий жар.

Наемник взглянул на Викара и будто с сожалением покачал головой.

— Почему ты не принял мое предложение? — сухо поинтересовался он.

Что Вик мог ему на это ответить? Наверное то, что он не хотел подчиняться законам этого мира, не хотел чтобы Кеплер сломал его, стерев то, чему его учили отец и мать, превратив в очередного ублюдка, шляющегося по пустоши в поисках наживы. Он не хотел становиться таким каким был Шраум. Но теперь, когда тот спас его, в мысли парня закрались подозрения, а так ли он прав насчет этого человека. Или может быть, теперь, наемник потребует услугу за услугу, жизнь за жизнь.

Но Шраум лишь подкинул ещё пару дров в огонь и направился к выходу. В узком проеме, ведущим наверх он на секунду задержался:

— Мало того, что ты не захотел заключить выгодную сделку, так ещё и поперся через Ведьмин Мост. — Он оценивающе посмотрел на Викара, будто размышлял, говорить или нет и наконец произнес. — В нескольких часах пути, на север, есть дом отшельника. Рекомендую тебе добраться туда до захода солнца.

Все это время в его взгляде сквозила уже единожды сказанная фраза: 'Ты долго не проживешь'. Не было понятно, обещание это, пророчество или предостережение.

С этим он скрылся во тьме. Это был странный, во многом непонятный человек, для которого сама жизнь стоила столько, сколько за неё готовы были заплатить. Но сегодня он спас её Викару, не потребовав ничего взамен. 'Разве так поступают беспринципные подонки?' — размышлял тот.

Погруженный в свои мысли парень соорудил из пары чурбачков, а так же найденной жерди, нечто вроде навеса над костром. Он начал стягивать с себя промокшую до нитки одежду, развешивая её на этом навесе, чтобы та поскорее просохла. Викар разумно рассудил, что раз уж все равно пока дальше двигаться не представляется возможным, то стоит хотя бы перекусить. Да и полистать Атлас Крига было бы неплохо, благо его заплечный мешок не пострадал в битве. Мешок не прибавил сильно в весе, а значит воды внутри должно быть совсем немного. Плотно закрытые кожаные кармашки внутри, вообще не позволяли влаге попасть на их содержимое. Однако, его размышления были варварски прерваны.

Стягивая через голову задубевший от льда плащ, Викара оглушил раскатистый лязг железа о камень. Учитывая недавно произошедшие с ним злоключения, неожиданно проявившийся в нем талант акробата, одним прыжком позволил достичь аж сразу пятой ступени, ведущего к выходу прохода. Он умудрился влететь в узкий лаз, даже не ободрав кожи, но прежде чем броситься дальше вверх, все же быстро взглянул назад.

Бугристое, болезненно-зеленое, глодающее переломанные кости чудовище, отсутствовало. Зато на полу, наполовину укрытый складками распоротого в нескольких местах старого плаща, лежал некий продолговатый плоский объект. Разглядеть, что это, было невозможно, так как упавшая одежда скрывала предмет от света. Вик помедлил с минуту и только убедившись, что неизвестная штуковина не желает его немедленной смерти, а заодно отморозив пятки на холодных ступенях, решил подойти поближе.

Разглядев вблизи, что же его так напугало, Вика пробрал озноб. Перед ним лежало зазубренное ржавое лезвие без рукояти. Вернее за место оной, на черенке эфеса были видны ошметки мертвой плоти. Это было оружие тех существ, что напали на него у Ведьминого Моста. Но откуда оно упало? Парень быстро начал осматривать потолок в поисках выбоин и щелей, через которые эта железка могла попасть сюда. Однако, хоть свод и был грубо обтесан, а так же изобиловал неровностями, ни одна трещина не легла попрёк него.

Вик снова опустил глаза и тут заметил, что в его плаще, сейчас валявшемся на полу, красуется новая, и довольно широкая дыра. Не то чтобы накидка была абсолютно целой до сегодняшнего дня, но и на решето она тоже не походила. Среди мелких надрывов, оставленных пытавшимися его утопить созданиями, был свежий широкий распор в левом кожаном наплечнике плаща. На ум парню сразу же пришло воспоминание удара и повисшей ноши, когда он в полуобмороке брел меж деревьев. Оказывается, то была вовсе не игра разума, а попытка снести ему голову. Да и судя по мощи броска, легко пробившего плотную кожаную подбивку, он опять избежал смерти лишь благодаря своей кольчуге. Быстро оглядев заветное творение дворфов, в который раз спасающее ему жизнь, Викар закинул плащ на жердь и взяв в руки 'прощальный подарок' хозяев моста, подсел к костру.

Слегка изогнутое, толстое лезвие было длиной с руку человека. На боевой части клинка были грубо выдолбленные зубцы, явно не входившие в конструкцию изначально. Само железо было испоганено запекшейся кровью, остатками мяса с кожей и покрыто толстыми лишаями ржавчины.

Это орудие смерти носило на себе печать осквернения не меньше, чем его прежний хозяин. Однако, Викар видел, что при рождении, меч вовсе не был таковым. К тому же, это была настоящая сталь, а оружие такого качества, как он знал по рассказам отца, ценилось больше человеческой жизни. Оторвав небольшой кусок кожи от плаща и нашарив в сумке шершавый огне-камень, парень начал аккуратно очищать железо от наследия его прошлой жизни.

Сначала, он избавил черенок от налипших на него останков и протер тот лоскутом кожи. Потом сбил с лезвия легко отпавший первый слой грязи. Второй же, он счищал уже огне-камнем, коим обычно разводил огонь. Такие камни небыли редкостью, в отличии от огнива, но к сожалению имели весьма ограниченный ресурс использования и после десяти-пятнадцати подпалов, если можно так сказать, умирали. В детстве Викар расколол один из огне-камней на две половинки и из того высыпала пригоршня пламенеющего песка, словно пыльца из спорового мешочка. И сейчас, с каждым проходом по искалеченному лезвию, в воздух взвивался сноп ослепительно рыжих искр. Они испепеляли проказу, поразившую оружие и яростно сдирали целые пласты ржавчины, оставляя на их месте лишь девственно-чистый, будто перерожденный в живом огне метал. Единственное чего теперь не хватало, это точильного камня, поэтому заострить лезвие было невозможно, но рваные зазубрины на широкой оси клинка могли рвать плоть, а заостренный наконечник прекрасно подходил чтобы пронзать врагов.

Через полчаса работа была окончена. Теперь вместо уродливого, извращенного темной волей орудия пыток и убийства, перед Викаром лежал прекрасный образец кузнечного искусства. Он был не так хорош, как его кольчуга, но много лучше любого клинка, который до этого ему доводилось держал в руках. Дол будто делил лезвие пополам. Верхняя, более тонкая часть напоминала накатывающую на отсутствующий сейчас эфес волну. Нижняя же, выходя из острого наконечника, элегантно изгибалась и чуть после середины, плавным скатом, формировало 'талию' клинка до самой гарды. Последняя, кстати, представляла собой нечто отдаленно напоминающее пасть со стальными зубами, вывернутыми наружу и надежно прикрывающую руку владельца.

Воистину, это было прекрасное оружие и теперь оставалось лишь решить вопрос с эфесом. Немного поразмыслив, Викар пришел к выводу, что на первое время вполне сгодиться и обычный, деревянный прихват, благо поленьев для костра было ещё вдосталь, а висящие на перевязи ножи легко послужат инструментом для обработки. Ничем подобным он никогда раньше не занимался, поэтому на реализацию задуманного ушло почти три часа и переведено с пяток чурбачков. Одни получились кривыми, у вторых разъем для черенка оказался слишком большой и они болтались в руке, будто глист. Правда они все равно не пропали даром, пойдя на поддержание огня. И лишь последний прихват более ли менее удовлетворял задуманному. Обух Викар сделал из найденной на дне мешка и плотно намотанной на конец черенка бечёвки. Благо в стальном теле прихвата было отверстие, на котором видимо раньше держалось родное навершие.

Викар не мог оторвать глаз от своего творения — настоящий стальной меч, да ещё доработанный им. При последних мыслях правда он скривился, так как обструганная бледная деревяшка и бурая веревка плохо сочетались с блестящим металлом, но это были мелочи. Одежда ещё высохла не до конца и поэтому, до того как покинуть приютивший его склеп, а именно им зала по видимому и являлась, парень успел перекусить и немного почитать.

Теперь же, идя по уже погрузившемуся в полумрак вечера лесу, Вик не чувствовал своего обычного страха перед ночью. На поясе чувствовалась ободряющая тяжесть нового оружия, одежда была сухая, а желудок полон. Казалось, обычные опасности леса сейчас сами обходили его стороной, хотя пару раз он замечал странную черную птицу, напоминающую крупного, но как-то уж слишком спокойного и любознательного ворона. Тот некоторое время сопровождал парня, пристально глядя на одиноко бредущего путешественника. Однако вскоре и он утратил интерес, скрывшись в поднимающемся меж ветвей тумане.

Через пару часов, обогнув очередной поваленный и казалось сдувшийся ствол крупного дерева, он столкнулся почти нос к носу с двумя мужчинами. Те стояли около приземистого широкого строения, будто бы вылепленного из грязи и болотных кустарников, торчащих из стен, словно волосы на лысеющей голове. Рядом располагалось ещё три аналогичный здания.

— Ты кто? — угрюмо бросил бородатый и крепко сбитый малый, отступив к низкой, обитой плотным мехом двери.

— Че нада? — поддержал его второй, повыше и похуже одетый, но гладко выбритый и не такой вонючий.

— А вам что за дело? — неожиданно, даже для самого себя, огрызнулся Викар.

Первый из говоривших, прищурившись, усмехнулся:

— Хех, без обид малой, токма не каждый день приметишь, идущего со стороны могильников сопляка, да ещё живого, непоглоданного, — он захохотал одному ему понятной шутке.

Вику было не смешно. Во-первых, он жив не благодаря своей силе или уму, а во-вторых, он оказывается пришел со стороны могильников, тут и дураку ясно, ничего хорошего за таким названием скрываться не может. Впрочем и обращение к нему 'сопляк' тоже не особо радовало, но он решил, что не стоит лезть на рожон, учитывая что эти двое кажется и обидеть-то его не хотели.

Мужчина повыше тоже явно расслабился, поняв, что перед ним живой человек, а не порожденный лесными духами морок. Они с товарищем отошли от двери, давая парню зайти.

— Дед седня не в духе, видит чаво-то, хрен его знает чаво и куда остатками мозгов улетел. Так что ты его не трожь, коли дело пустяковое обсудить хотел, лучшее завтра, — доверительно сообщил бородач и широко зевнув, продолжил прерванный появлением Вика разговор.

В это время, последний луч невидимого солнца, скрылся за укутанным в мерцающие облака горизонтом. Вечерние вспышки означали, что где-то недалеко нарождается Небесная Гора и снова орды чудовищ, и инферналов хлынут в Кеплер. Когда Шраум указал ему направление, сказав, что тут обитает отшельник, Вик никак не ожидал найти здесь полноценный род и теперь он с радостью отворил тугую дверь.

Внутри оказалось на удивление уютно. Крепкий дубовый пол с вырубленным посредине каменным очагом. Запах зимнего леса легко перебивал вонь давно немытых тел гостей, расположившихся на соломенных подстилках около огня и вдоль стен. Здесь было немало народу. Четверо, в истертом рванье, у очага готовили пищу. Пятеро отдыхали у дальней стены, подложив под головы туго набитые тюки с добром. Ещё трое сидели рядом со столом подношений, обряженные в причудливые одежды из бусин, перьев, четок и прочей мишуры, поверх длинных, грязных тог. Посредине же, на искусно вырезанном из монолитного ствола местного дерева троне, восседал хозяин дома.

Крупное мясистое лицо, скрытое за густой длинной гривой темных, с проседью волос и бородой, что была бы в пору даже благородному дворфу, покоилось на широких, совсем нестарческих плечах. Его одежда представляла собой широкий балдахин из сшитых вместе и покрытых плотной шерстью шкур разных животных. Глаза под невероятно кустистыми бровями, уходящими аж к вискам, были лишены радужки, лишь кипельный белок, с иссиня-черной точкой зрачка, блуждали из стороны в сторону, смотря, будто сквозь пространство. Руки отшельница покоились на двух могучих черепах неизвестных животных, украшенных витиеватыми толстыми рогами.

Внезапно, что-то больно царапнуло Викара по ноге и он, опустив глаза увидел, что у сапог крутилось два небольших существа, одно из которых своим когтем цапнуло его за ногу. Это было не нападение, а скорее предупреждение, чтоб чего худого не умыслил. Викар вспомнил, что уже видел в Атласе Крига гравюру с чем-то подобным. Кажется, их называли бесами. Но там они были побольше, с витиеватыми, сотканными, будто из жидкой лавы рогами, в темной броне из собственной ороговевшей чешуи, хотя может эти существа могут ещё подрасти. А пока что, это были лишь маленькие бесята, с крохотными едва фосфоресцирующими рожками и мелкими острыми коготками. Правда их широкие пасти являли собой настоящую сокровищницу поблёскивающих, маленьких иголок-зубов, среди которых, извивался тонкий раздвоенный язычок. Один из любимцев хозяина рода был ярко-багрового цвета и кажется изображал из себя охранника, с подозрением поглядывая на гостей, при этом, его жёсткая козлиная бородка вызывающе топорщилась. Второй же, с позолоченной шкуркой, видимо был служкой, постоянно крутясь около широкого стола рядом с троном, на котором было множество самых разных вещиц. Видимо, это был стол для подношений. Однако вот с тем, что могло сойти за подарок, у Викара было негусто. Вряд ли тут хватит пары грибов, учитывая что стол буквально ломился от подарков, а пришлых было не так уж и много.

Видя его замешательство, трое старцев, сидевших по правую руку от хозяина дома, решили помочь советом:

— Не все, что ценно, — материально, юноша, — заговорил тот, что сидел посередине, самый старый, чьи иссохшие руки были украшены радужными браслетами, от запястий до плеча. Глаза его были закрыты, но он безошибочно повернул голову в сторону Викара, — знания или даже простой рассказ, могут быть не менее ценны, чем твой жутковатый трофей на поясе.

Двое других, лишь кивнули в подтверждение, ободряя парня. А вот реакция остальных присутствовавших была не такой дружелюбной, кое-кто стал откровенно таращиться на меч. Такое внимание было опасным, железо в мире ценилось на порядок больше человеческой жизни. Впрочем, на время отбросив неприятные мысли, Викариан решил, что для начала стоит расплатиться за крышу над головой.

Здесь было не холодно, но теплота очага и булькающее варево, что пахло на удивление неплохо, манили поближе к огню. К тому же, удалось без проблем договориться, чтобы за небольшое количество мяса, ягод и грибов, ему предложили присоединиться к общей трапезе. Золотистый бесенок так же опустил глубокую плошку в котелок и зачерпнув варева, поставил его на стол рядом с хозяином.

Проблем с выбором истории для рассказа не было, в конце концов, произошедший сегодня переход до сих пор стоял перед глазами. Викар не был особо хорошим рассказчиком, но эмоции, которые он вкладывал в каждый поворот сюжета были настоящими, свежими. Поэтому через полчаса даже те, кто дремал в углу внимательно слушали и тихо обсуждали. Он рассказал все, с момента прощания со жрецом и до самой встречи у жилища отшельника. Для многих оказалось новостью, что Ведьмин Мост является ловушкой, хотя они и слышали разные слухи о нем. Даже бесенок-служка сел рядом, навострив длинные ушки.

Шраума Вик правда решил не упоминать, едва выкрутившись, объясняя как он сумел избежать верной смерти. А вот рассказ о месте его временного лагеря вызвал ещё больший интерес.

— Так это что ж получается, ты действительно через могильник прошел и цел остался? — недоверчиво поинтересовался вернувшиеся с ночного холода невысокий крепыш. Он и его товарищ присоединились к группе у котелка. — Ты везучий сукин сын, духи того места не любят чужаков.

— Хотя если он смог уйти от жрицы Плачущей Богини, стражи могильников видимо решили с ним просто не связываться, — добавил второй, заставив Викара сглотнуть от осознания, кого так боялся Даниэль. Неужели та, что так радовалась его спасению, является причиной кошмаров жреца, но поразмыслить ему не дали, спросив. — А на кой ты вообще там переходить то стал? Знал же что место нехорошее.

Это был отличный вопрос. А учитывая, что о Шрауме не было сказано ни слова, то и о защите своих принципов говорить было не к месту. Да, Вик теперь и не был так уж уверен в своем первоначальном выборе — спасти стаю охотников. Поэтому, пришлось несколько урезать правду и сообщить лишь про поиски жертвенного подношения для Бога Вечной Переправы.

Надо сказать, повесть о его злоключениях, расположила к нему присутствующих и ему даже дали несколько рекомендаций. Оказалось, что те пятеро, что лежали на своих тюках, были как раз одной из ушедшей из храма стаей, сейчас возвращавшейся домой. Именно они дали самый полезный совет. Оказалось, к северу от хижины попадались странные овраги из живого камня, изъеденные необычными крестовидными норами, внутри которых обитали эфирные черви. Это были безобидные существа, питающиеся сырой магией, высасывая её из элементов мира вокруг, оставляя лишь чистые первоэлементы, без примесей 'вечного океана'. Эти первоэлементы имели различный вид, но они были материальными и наполнены концентрированной силой той стихии, к которой принадлежали.

Уди, седовласый глава стаи, показал Вику горсть разноцветных каменей. Синие, с плавными очертаниями, красные в виде завитков, белые, мягкие словно пух и напоминающие облака, и многие другие. Они светились изнутри. Сжав в руке голубоватую слезу, Уди кинул её в кожаный мех, который тут же начал наполняться водой. Это было настоящее чудо. Магия. 'Хотя нет', — поправил себя Викар, — 'это не магия, это чистые элементы самого Кеплера, то какими они были, пока эфир не испоганил их сущность'.

Викар искренне поблагодарил охотников, но те лишь попросили его быть осторожным. Путешествие, даже в группе, по тем местам было далеко не самым безопасным, а одиночке, да ещё без знания местности, могло прийтись совсем туго. Поэтому, они примут его благодарность, когда он живым вернется в храм и они смогут отпраздновать его охоту. К тому же, в тех местах были не только недружелюбные лесные существа, но и опасность, заблудившись, уйти слишком далеко на север. А тамошние земли были во сто крат опасней. На северо-востоке начиналась земля клана дворфов, что убивали любого осмелившегося нарушить их границы. На севере простирались 'языки бездны', о которых говорил Даниэль: целые поля эфирных разломов, среди которых рождались тысячи инферналов и чудовищ, не говоря уж о смертельном магическом излучении, легко преображавшим любую материю в нечто совершенно чуждое миру. Ну, а запад был отдан Жертвенному Кругу, вотчине демонопоклонников и пророкам Гуарона.

Несмотря на предстоящие опасности, Викар лег спать с легким сердцем, у него наконец-то был четкий план действий. Завтра он отправиться на поиски этих камешков первоэлементов, они станут хорошим даром.

Его сон был прерван под утро оглушительным криком, раздавшимся практически под боком. Он распахнул глаза и увидел, как по полу катается, разбрызгивая вокруг себя фонтаны крови один из оборванцев, что вчера угощал его едой. А мелкий, красный бес вцепился в его кисть и буквально перепиливал её мощными челюстями, разрывая мышцы и дробя кости. Все, кроме хозяина дома, все так же блуждавшего взглядом где-то в ином мире и трех стариков подле него, прижались к стенам. Воющий ком рваного тряпья катался по полу, а рядом с ним, Викар внезапно увидел железное жало его меча. Этот оборванец пытался украсть его оружие!

Крик сменился захлебывающимся бульканьем в момент, когда красный страж, наконец отделив руку от тела, тут же рванув к незащищенному горлу и в мгновение ока перекусил то на пополам. Тело ещё конвульсивно подёргивалось, когда подошел его собрат и они вдвоем выволокли труп из хижины.

Наступила гнетущая тишина. Большинство с ужасом смотрело на кровавый след, тянувшийся с места схватки за обитую шерстью входную дверь.

— Кара падет на любого, кто лихими делами нарушит покой этого места и нашего владыки, — провозгласил один из старцев.

— Возьми свое оружие Викар, подношение ты уже сделал и оно было принято, потому твоя жизнь, как и твое имущество неприкосновенно в этих стенах, — поддержал второй. Третий же, тот что сидел посередине ни проронил ни слова, лишь перебрал очередную косточку четок.

Викариан осторожно подобрал свое оружие, аккуратно вытерев остатки крови с эфеса и убрал обратно за пояс, на будущее решив, что спать поверх своих вещей, как то делали члены стаи в углу, видимо хоть и неудобно, но гораздо безопасней для пожитков.

Через некоторое время вернулись бесята и зарывшись в пышную бороду отшельника, уснули будто бы ничего не произошло. Однако, нельзя было не заметить, что теперь их животики изрядно выпирали и всем присутствующим стало не по себе. Задремать удалось лишь Уди, да и то ненадолго. Он выглядел немного больным и часто ходит до ветру, а потому просыпался каждые пару часов. Так что в следующий раз, после того как вышел по нужде, он разбудил своих людей и сообщил, что они выдвинутся, как только утренний туман рассеется и будут видны тропы.

— Может ты всё-таки лучше с нами? — Уже переступая порог спросил один из стаи и косясь на покрывшегося испариной вожака, — вместе всяко безопасней, да и Уди чета мне не нравится. Неровен час тащить придется, а пара крепких рук никогда не помешает.

Викар задумался лишь на секунду, медленное движение в центре комнаты привлекло его внимание. Отшельник, все это время не смыкая глаз, сидевший на своем деревянном 'троне', поднял указательный палец руки, привлекая внимание. Его нечеловеческий взгляд вперился в парня. От этого пристального внимания хотелось скрыться как можно скорее. Было чувство, что через очи старца на Викара сейчас смотрела та, другая сторона реальности и все те незримые создания, обитавшие за чертой.

Он не сказал ни слова, лишь медленно повел головой из стороны в сторону, будто подсказывая Викару, чтобы тот ответил отказом. Странно, но кажется собеседник, все ещё ожидавший ответа стоя в дверях, даже не заметил необычного поведения хозяина рода. Как бы то ни было, опыт жизни в этих краях у отшельника был явно больше его, потому он решил последовать нежданному совету, который к тому же и соответствовал его собственным планам.

— Прости, но нет. Если будет на то воля богов, ещё свидимся, — уверенно ответил Вик и они с охотником крепко пожали друг другу запястья, — будьте осторожней.

Прощались они быстро. Стая двинулась к храму и оставшиеся оборванцы присоединились к ней, ибо теперь боялись бесов не меньше, чем окружающего их мира. Первые встреченные им, бородатый крепыш и высокий гладко выбритый мужчина, будто бы старались избежать встречи с парнем. Их поведение вызывало подозрение, но сейчас было не до них, к тому же, если они доберутся до храма, то шанс пообщаться с ними ещё будет. А вот трое старцев, видимо и не собирались никуда уходить, да чего уж там, они даже не шевельнулись за все то время, что Вик провел здесь. Скорее всего, они вообще жили здесь постоянно.

Едва утренняя муть начала таять, люди двинулись в путь. Викар несколько часов аккуратно шел по присыпанному снежком лесу, попутно примечая съедобные растения, а один раз едва не попал метательным кинжалом в мясного жука. Впрочем, он помнил предостережения Уди и старался не сбиться с пути. Не хотелось бы по собственной глупости словить стальной болт в глаз или стать жертвой культистов.

К полудню парень нашел то, что искал. Земля была буквально рассечена уродливым, пульсирующим будто чумной нарыв, шрамом. Черные, мертвые камни перемежались с ядовитого цвета почвой, по которым бродили мутировавшие от магии создания. Они вгрызались в землю, выпивая фосфоресцирующие зараженные соки, текущие меж безжизненных валунов. Складывалось впечатление, что это паразиты, пожирающие зараженную плоть, насыщаясь ей и наполняясь нечистой силой.

Викару пришлось более двух часов очень осторожно пробираться по кромке оврага, прежде чем он сумел найти тот самый крестовидный проход, о котором он услышал в хижине отшельника. Рядом бродило существо, напоминавшее оленя, чья голова была неестественно вывернута влево и буквально срасталась с его задом. Одна лапа усохла и теперь висела, будто пустой бурдюк, а в брюхе образовалась наполненная шевелящимися отростками пасть. Тварь периодически припадала к земле и её живот начинал раздуваться и утробно урчать, будто внутри перемалывались камни. В общем, желания знакомится с местным обитателем не возникало, поэтому парню потребовалось некоторое время, чтобы пробраться к видневшемуся на дне оврага проходу.

Внутри была уже привычная тьма и Викар, грустно вздохнув, шагнул внутрь. Узкий проход с высоким потолком и пересохшим руслом подземного ручья под ногами, был рассечен параллельно земле двумя ложбинами, где-то на уровне плеч Викара. По ширине они были такими же как и сам лаз, изобиловали соляными наростами и каменными выступами. Ступать приходилось осторожно, к тому же, света становилось все меньше и в определенный момент мрак полностью окутал Вика. Дальше идти было невозможно, ибо темнота была абсолютной и как назло не было ничего, что могло бы послужить источником света, ни факела, ни даже лучины.

Парень попытался продвигаться держась за стены и тут же заметил как что-то сверкнуло под его левым рукавом. 'Артефакт!' — Внезапно догадался Вик. Он закатал рукав повыше, позволив сиянию жемчужных приливов озарить проход, разогнав непроглядную тьму и смело двинулся вперед. Где-то в глубине создания, было немного стыдно использовать такое чудо, как банальный факел, но в тоже время, столь полезное свойство грех было не применить.

Проход уводил все глубже, Викар прошел уже наверное с полсотни шагов. Нутро пещеры, как оказалось, состояло из слоев, чередующихся один за другим. В конце Викариана ждала довольно обширная каверна, чей пол представлял собой несколько округлых плоских голышей, а стыки меж ними наполняли десятки разноцветных камушков. Стоило ему заметить их, как ещё один, оранжевый сияющий камешек, покатился с вершины одного из валунов. На нем находилось до нельзя необычное существо. Оно походило на вишню с корешком, размером чуть больше человека. Кожа если, если это конечно была кожа, просвечивалась, а внутри, среди пурпурного плавно текучего тумана, мерцали целые россыпи брильянтовых всполохов. Каждый раз, когда очередная искорка загоралась ярче, по пещере разносился тихий и мелодичный звон, поэтому внутри постоянно звучала едва слышная мелодия. Витающий под сводами пещеры перезвон не напоминал музыку, скорее так звучит легкий дождик, тихо и умиротворяюще.

Это была настоящая сокровищница и все бы вообще было великолепно, если бы из разных концов пещеры на Вика не воззрилось сразу пять пар, до жути огромных смолянистых, глаз. Они принадлежали небольшим, где-то по пояс, черным созданиям. Сероватые пластины хитина чередовались с черным свалявшимся мехом. Длинные трехпалые лапы с крупными когтями, треугольные рты и пустые провалы за место носов на широких лысых головах. В выпученных, огромных глазах, отражался свет артефакта Викара и он будто бы манил этих созданий к себе. Те начали выползать из-за камней и из расщелин, медленно и опасливо.

Что ж, времени терять было нельзя. Быстро спустившись по пологому откосу в ложбинку между громадными голышами, Викар принялся собирать волшебные камни. Каждый из них был непохож на другой. Беря их в руки, он чувствовал что-то свое. Ярко красный обжигал ладонь, будто раскаленный котелок, зеленый был скользкий и постоянно норовил выскользнуть, оранжевый, почему-то, оказался легче пуха и едва не улетел к потолку. Было ещё три серо-коричневых, вся горсть которых легко умещалась в кулаке, но каждый весил как крупный булыжник. Быстро брошенный взгляд на местных обитателей выявил неприятную новость. Они явно переставали бояться и начали приближаться все ближе, уже гораздо менее дружелюбно.

Белый покалывал ладонь, голубоватый был льдисто-холодным. Были ещё три странных камня. Темно-синий, взяв который Вик почувствовал, будто его рука попала в некий водоворот и его несильно тянет куда-то. Зеленовато-чёрный, что один в один напоминал пейзаж перед пещерой и даже прикасаться к которому не хотелось, так как появлялись рвотные позывы. Последним же, до того как мелкие гады таки кинулись на него с боевыми писками, был розовато-молочный, в форме округлого листочка. Первоэлемент был мягким и источал великолепный запах. Складывалось впечатление, что он вообще не может принадлежать этому миру. Хоть он и не излучал ничего, что можно почувствовать физически, ну помимо аромата, пока он лежал в ладони на душе становилось очень хорошо и приятно.

К сожалению, от созерцания своих прекрасных находок парня отвлекла необходимость снова спасаться бегством. Каверна была широка и напади эти создания скопом, ему бы было несдобровать. Они пронзительно кричали, из их ртов летели хлопья слюны и блестели вогнутые вовнутрь пасти зубки. Было жаль бросать остальные камни, их тут ещё оставалось с десяток не меньше, но здраво рассудив, Викар решил, что расправившись с мелкими гадами он сможет вернуться сюда опять.

Ноги уже несли его по проходу, коим он добрался сюда, а позади слышались истошные завывания ярящейся стаи преследователей, что явно нагоняли его. Как вдруг, уже почти достигнув выхода, с потолка на него упала широкая, черная, извивающаяся змея. Вернее он подумал что змея, но стоило ему чудом увернуться, буквально вжавшись в шершавую стену, то тут же разглядел новую угрозу лучше. И уж лучше бы это была змея.

Мимо него, пронзая воздух, пронеся закованный в гребневые пластины хвост. Толщиной с предплечье человека, увенчанный изогнутым ятаганом острого жала. Оно вспороло воздух, промахнувшись на какой-то сантиметр и тут же, будто носик-хоботок, развернулось к Викару. Медлить было нельзя, так как на обратном ходу эта штуковина явно была намерена проткнуть свою изворотливую жертву.

Ухватившись одной рукой за выступавшую ребристую пластину начавшую уже двигаться для нового замаха, Викар выхватил один из своих метательных кинжалов и со всей силы загнал его под броню чудовища. Послышался звук рвущейся плотной кожи и разрезаемых мышц. В унисон этому, с потолка раздался оглушительный вопль боли. Там, в узкой нише, уперев длинные суставчатые тонкие ноги в свод пещеры, висело паукообразное существо. Передняя часть тела была черной, как слюда, обезображенная набухающими опухолями. Странное бугристое тело пульсировало изнутри и мелко подергивалось, превращаясь в размытую тень.

Вик едва не отпустил, дернувшийся и рванувший назад к выходу, хвост. Тварь с огромной силой буквально вбила его в стену, больно приложив головой о камень. В глазах вспыхнули звезды и звуки мира стали доносится будто через вату, однако парень, все так же крепко держась за пластину, лишь снова ударил в уже наполовину перерубленную конечность острием кинжала. В ту же секунду жало на конце умерло и вместе с оставшейся частью хвоста, расслабившись, упало на пол. Потом хвост резко взмыл вверх, когда паук по потолку понесся вглубь пещеры и Викару пришлось разжать руку. По инерции его буквально выкинуло из прохода. К сожалению, он не смог сгруппироваться и к фейерверку перед глазами добавилась теперь ещё и тупая боль от ушибов.

Рядом со входом все так же пасся замеченный ранее мутировавший олень. Парень выбрался и все было бы неплохо, если бы оставшиеся пять мелких поганцев не начали вылетать из темного зева крестообразного прохода один за другим. Поэтому, жаловаться на превратности судьбы Викар решил после.

Метнув, находящийся у него в руке нож, он попал точно в буркало первому созданию. Глаз лопнул, исторгнув из себя ослепительно белую жидкость, что сильно контрастировала с сотканной, будто из смолы черной поверхностью ока. Яркая жидкость окропила все вокруг и мгновенно создание, запутавшись в ослабевших конечностях, рухнуло на землю, прокатившись кубарем ещё с пару метров.

Не теряя ни секунды, Вик вскочил на ноги и рванул с перевязи на груди ещё два клинка, тут же метнув их в очередных нападавших. Первый вонзился строго в провал на месте носа, опрокинув врага навзничь и выйдя у того из затылка. Кровь и осколки черепа прыснули на черный камень оврага, и тут же будто испарились. Второй клинок, лишь царапнул по затылку очередного упыря и унесся в темноту пещеры за его спиной. Создание прыгнуло вперёд, одновременно выставив перед собой острые когти и распахнув лепестки пасти.

Возблагодарив богов, что отец когда-то так ладно сделал перевязь, Вик успел выхватить ещё два кинжала и решив, что уклониться от удара уже не сможет, решил положиться на уже несколько раз спасшую его дворфийскую кольчугу. Он позволил когтям врага вспоров одежду бессильно заскрежетать по черным, литым кольцам под ней, сам же со всей силы вонзил костяные жала в брюхо пучеглазого создании и выгнув тело назад, вмазал нападавшего круглой головой в твердую землю оврага. Раздался хруст ломаемых позвонков и пасть твари перекосило в агонии. Не теряя ни мгновения, Вик вырвал клинки из мертвого тела, тут же метнув их в последних двух нападавших.

На этот раз он попал точно в цель. Первая тварь была поражена точнехонько в лоб и теперь тряпичной куклой валялся у ног, вывалив тонкий бардовый язык. Второй же, кинжал пробил горло жертвы и застрял в нем, заставив пучеглазого задыхаясь, извиваться на залитой синеватой кровью земле. Камни словно впитывали влагу жизни, но вот мерцающая жутковатым светом почва была к ней равнодушна.

Подойдя к последнему созданию, Вик не спеша достал меч. Тонкая черная лапка попыталась схватить его за ногу, но лишь бессильно заскребла по мыску сапога. Лезвие резко опустилось, не встретив никакого сопротивления и мучения твари окончились. Вынув и вытерев клинок, Вик начал собирать, протирая обрывком кожи метательные ножи. Последний улетел куда-то в пещеру и несмотря на опасения встретится с родственниками паучка, парень всё-таки пошел на его поиски, к своему немалому облегчению найдя тот совсем недалеко от входа.

Как бы ни хотелось вернуться за остальными камешками, Вик понимал, что умудрился неслабо разозлить хозяев здешних мест и пора было двигаться назад, да и скорее всего, придется опять переночевать в роде отшельника. Последнее впрочем, беспокоило не сильно, к тому же он вспомнил, что за подношения вполне могут сгодиться мертвые животные. Жизнь за жизнь, смерть за смерть, кажется, так говорил ему Измаил. Хотя он и не помнил точных слов, но смысл был ясен. Перед ним сейчас лежали пять тушек, которые вполне смогут служить неплохим даром Богу Вечной Переправы.

Отбросив существо с пробитым глазом и то, чей череп был размазан о камни, Вик подобрал оставшиеся обмякшие тельца. Весили они килограмм по пятнадцать, поэтому больше он все равно утащить бы не смог. Наконец, крепко связав поклажу и приторочив за спину, парень двинулся в обратный путь до хижины отшельника.

Дорога, несмотря на прибавившийся вес была довольно легкой и лишь пару раз он останавливался чтобы притаится и пропустить мимо смутные тени вдали. Голова почти прошла и слух постепенно восстановился, а синяки и ссадины, разве ж это проблема. В итоге, ещё засветло он дошел до знакомой 'меховой' двери.

Внутри ничего не поменялось, разве что теперь, там было две группы с плотно набитыми тюками. 'Ещё две стаи', — понял Вик. Видимо они тоже уже возвращались назад и были застигнуты сумерками в этих краях. Семеро были веселы и о чем-то негромко переговаривались, сидя у очага и жаря на костре какую-то корягу. Вернее, то было семипалое существо, растопырившее конечности, как черт знает что. Появление парня было встречено на удивление дружелюбно, лишь у входа двое людей не обратили на него внимания, хлопоча над третьими. Тот тяжело дышал и Викар увидел, как лежащий, скользкими от крови руками, пытается зажать ужасную рану на животе, из которой буквально вываливались кишки.

Веселое настроение с него слетело будто и не было. Большая часть людей оставались абсолютно безразличны к страданиям товарища, а то, что они были охотниками, после брошенного на их поклажу взгляда, не осталось сомнений.

Викар прошел к столу даров и быстро отвязал одну из черных тушек, болтавшихся за спиной, чем привлек живейшее внимание золотистого бесенка. Отшельник опять пребывал в задумчивости, однако его взгляд теперь был осмыслен и направлен на танцующие языки пламени, а не в видимые лишь ему дали. Садиться рядом с пирующими как-то расхотелось и парень, скинув мешок и добычу у стены, принялся рыться в сумке в поисках съестного.

К нему подошел один из группы, сидящей у костра и протянув кусок жаренного мяса произнёс:

— Угощайся и подсаживайся к нам, добрая история и горячая еда всегда лучше идут в большой компании.

— Я смотрю ваша компания поредела, но вы не особо этим опечалены, — Вик даже не поднял глаз, продолжая следить за умирающим. Если они так обращаются со своим товарищем, то ему уж точно стоит держаться от них подальше.

Взгляд в угол, где корчился и стонал раненый, не укрылся от охотника, и присев перед Виком на четвереньки, он пояснил:

— Это Мел и он не жилец, — подошедший поцокал языком, будто размышляя о чем то, — и если честно, когда он сдохнет, то его доля достанется нам. Не хрен было совать свою тупую бошку, куда не надо. Не получил бы лезвием в брюхо. А ты, не хочешь жрать, да и черт с тобой, благородный, мать твою.

С этими словами он поднялся и бросил на Вика сильно не понравившимся тому взгляд. Было ясно, эта мразь запомнила его ... слабость. Парень внезапно понял, что сострадание в этом мире действительно было слабостью. Пока одни охотники, в чьих сердцах была лишь алчность, да злоба веселились, радуясь скорому дележу хабара умирающего, другие двое теряли силы, не ели, не отдыхали, пытаясь хоть как-то облегчить участь обреченного.

Пожевав сухих грибов и запив их холодной водой с мороза, Викар вдруг почувствовал непреодолимую нужду выйти, подышать свежим воздухом. За свой груз он не боялся, зная, что ждет того, кто нарушит покой этого рода, потому обойдя очаг и ещё раз мельком взглянув на бледное, с синюшными кругами под глазами, лицо умирающего, вышел на свежий воздух.

Тьма уже расползалась меж корней, наполняя лес пугающими звуками и криками пожираемых заживо. Внезапно вдалеке, меж деревьев Вик увидел стоящего в полный рост человека. Он не сразу узнал его, но вглядевшись чуть внимательней, заметил два ярких нефритовых огня, исходящих из-под капюшона. Шраум.

Убедившись, что больше никто не вышел за ним, Викар осторожно зашагал в сторону человека, хотя человека ли. Перед глазами вставали детали, которым он раньше мало придавал значения. Более широкие плечи, мышцы скорее напоминающие канаты, кости явно в два раза шире человеческих. Да, он был мутантом, возможно таким же как номаны.

— Не льсти себе парень, ты человек, не больший чем я — промолвил Шраум. Викар тут же почувствовал себя неуютно, да и кому бы понравилось, когда лезут ему в голову, однако наемник продолжил — не надо уметь читать мысли, когда видишь, как твои глаза подмечают мои изменения.

— А что значит, что я человек, не больший чем ты? — уточнил Викар, наконец подойдя поближе.

— То, что среди нас не осталось 'чистокровных', мы все вырожденцы, просто кто-то больше, кто-то меньше. — Он жестом прервал последующие вопросы и протянул парню небольшой мешок. — Это арфиан, обезболивающее для того, кто вот-вот испустит дух у порога.

— Ты решил помочь умирающему? — с недоверием посмотрел на него Вик, — как-то подозрительно благородно для наемного убийцы.

— Благородство тут не причем. Если он умрет, они разделятся, если нет, пойдут все вместе и мне не придется наворачивать круги по лесу, да ещё при такой дрянной погоде. — Последнее немного удивило парня, ведь погода весь день была великолепной, даже снег не шел. Шраум встряхнул мешочек. — Я предлагаю тебе новую сделку.

— А не проще было попросить вернуть долг за спасенную жизнь? — Нехотя пробурчал Вик, принимая целебные травы, — я всё-таки должен тебе.

— Ты мне ничего не должен и причины этого тебя волновать не должны. А сделка, есть сделка. Выполнишь её — получишь ещё несколько полезных вещиц. Учитывая твой талант влипать в неприятности, они явно лишними не будут.

С этими словами он развернулся и зашагал вверх по склону, оставив Викариана наедине со своими мыслями.

С одной стороны, его опять толкали стать пособником в убийстве, с другой, заслуживали жизни те, кто сейчас ел, пил и смеялся у костра, когда рядом умирал в муках их бывший товарищ?

ГЛАВА 3. Море Цветов.

Холод проникал под полы плаща, начиная покалывать кожу. Вик взял кожаный мешочек, внутри которого оказались жирные маслянистые листья неизвестного растения.

— Пусть разжует как следует, — бросил охотник за головами и развернувшись, направился в сторону мрачной чащи.

Викар спрятал обезболивающее в поясную сумку и последовав примеру собеседника, поспешил покинуть место их встречи. Сейчас он должен был помочь умирающему, но это все что было в его силах. Тягаться с матерым убийце он явно не мог, да и присоединится к нему не горел желанием. Не тому его учили мать с отцом.

Зайдя в наполненное теплом, смехом и негромкими стонами помещение, парень тут же направился к раненому. Того колотил озноб, голова дёргалась, будто в припадке, а зубы выбивали барабанную дробь. Ему становилось все хуже.

Парень склонился над умирающим и отвязав полученное лекарство передал одному из хлопочущих над ним.

— Вот, должно помочь, матушка давала его мне чтобы унять боль. Жевать-то надеюсь он ещё может?

С некоторым недоверием и опаской седеющий сухой мужичок, сидевший у изголовья страдальца, принял мешочек. Он развязал тесемки, пристально рассматривая растение. Вряд ли он знал что это, но было видно, что его силы и знания полностью исчерпаны, потому, все же решил довериться незнакомому мальчишке и аккуратно положил пару влажных листков в рот своему, бьющемуся в бреду, товарищу. Едва человек надкусил бурую мякоть, как воздух наполнился терпким, горьковатым запахом, от которого заслезились глаза. У Викара даже мелькнула мысль, что возможно, это яд и Шраум хотел чужими руками убить бедолагу, но он её тут же отмел, так как с такими ранами, вряд ли хоть кто-то дотянул бы до утра.

С каждым движением челюсти смертельная бледность покидала раненого, его перестало трясти, а взгляд стал проясняться. Сквозь его скользкие от крови пальцы, проскальзывали канаты кишок, но адская боль отступала давая человеку покой. Тот некоторое время пожевал листья, попросив жестом ещё парочку и через пять минут начал проваливаться в сонное забытье. Его друзья были страшно рады и поспешили отблагодарить Вика, наперебой предлагая часть своей добычи, или помощь в будущем. Но тот лишь покачал головой, отказываясь от этих предложений, ведь он знал что их ждет завтра. Вик дал им шанс, но вовсе не гарантировал им жизнь.

Отгоняя от себя невеселые мысли, Викар решил пройти в свой угол, дабы тоже немного отдохнуть и поразмыслить, как вдруг натолкнулся на ненавидящие взгляды тех, кто сидел около костра и уплетал жареное мясо. Их злость была почти осязаема. Какой-то сопляк посмел лишить части их наживы, видите ли проявив благородство. Было ясно, что эти мрази не простят ему подобного и стоит быть осторожным, когда завтра он двинется в путь. Губы парня сами собой изогнулись в презрительной усмешке, что явно огорошило стаю. Те видимо надеялись напугать его, но вместо страха увидели лишь презрение.

Из-под кустистых бровей за происходящим внимательно следил сам хозяин дома. Внезапно юноше стало очень интересно, почему утром старец посоветовал ему не идти с предыдущей группой охотников. Этот человек, явно был очень мудр и вряд ли его поступи диктовались простым желанием. Ему подчинялись такие силы, о которых Викар мог лишь смутно догадываться.

Под испепеляющими взглядами он направился по периметру комнаты к хозяину дома. Три старца, что как и сам отшельник за все это время даже и не подумали сменить свое местоположение. В левой руке они держали небольшой трехлапый инструмент, издававший скрипы и свисты. К пальцам правой же руки, выставленной над землей, крепились едва заметные нити, на которые были насажены и изъедены коррозией железные шарики-погремушки. Звуки, которые получались, нельзя было ни с чем сравнить, более того, в их пересвист и звон вплеталось вибрирующее эхо, которому вообще было неоткуда взяться.

Памятуя неуклюжее начало разговора со Шраумом, Вик решил избрать другую тактику. Слегка поклонившись, он учтиво поприветствовал хозяина рода. Тот ответил едва заметным кивком, дозволяя молодому человеку задать интересующий его вопрос. Однако сначала стоило выяснить, как хотя бы зовут гостеприимного отшельника.

— Владыка рода, не сочти за дерзость, я хотел бы узнать ваше имя, чтобы обращаться к вам, как должно.

Однако, эта просьба лишь тронула лицо старика улыбкой и тот покачал головой. Губы не приоткрылись и ни один звук не вырвался из горла старца, вместо этого легкий перезвон древних погремушек вплелся в скрипучую вязь голоса корней и веток. Легкий диссонанс постепенно превращался в слова имеющие смысл, будто стихии ветра и леса дали ответ Викару, а не старик сидящий сейчас перед ним.

— Младой муж, имя слишком опасное знание для того, кто не может сохранить его в тайне. Оно может дать власть над живыми и мертвыми и многие мои недруги с радостью придадут тебя пыткам, если у них будет хоть единый повод подумать, будто ты ведаешь, как меня зовут. Не ищи этого знания парень, это мой тебе добрый совет.

Что ж, если за такие знания могут и убить, то совет получался действительно неплохим, хотя вопрос как же обращаться к хозяину рода так и остался открытым. Поэтому Викар попробовал не зацикливаться на этом, решив, что раз уж удалось завязать разговор, то надо использовать эту удачу по полной. По крайне мере, на этот раз никто не попытался сначала вбить его силой в могилу, а потом выдернуть из тела душу, как в прошлый раз.

— Сегодня утром стая уходила в направлении храма, почему же вы дали совет не идти вместе с ними?

Старик немного задумался, его взгляд стал более отрешенным:

— Я не хотел, чтобы твой путь закончился так быстро, юный человек. Тот дар, что тебе ниспослала судьба, — он едва заметно шевельнул кистью, указывая на скрытый под рукавом артефакт, — может многое, и в руках недостойных, станет проклятием пущим, чем некогда были Небесные Горы. Однако ты, Вик, другой: рожденный в мире обреченных, но пока не принявший его и не ставший его частью. Тебе ещё не раз предстоит отстоять свое право обладать этим чудом и шансов, не буду скрывать, у тебя немного, но почти все великие, когда-то начинали с малого.

'Ну что ж', — подумал Викар, ответ он получил, а заодно и знание что количество желающих лишить его жизни увеличилось. Раньше это бы непременно его расстроило, сейчас, вопрос ставился о вещи, которая открывала дверь в мир грез и неожиданно для себя он понял, что не готов так просто расстаться с этим чудом, даже если на кон будет поставлена его собственная жизнь. Судя по словам отшельника, пойди он с той стаей, то непременно погиб бы. К сожалению, тут же возник новый вопрос:

— Но если эта вещь так ценна, почему вы сами не захотели воспользоваться возможностью и не попытались забрать её себе. Ведь получается, вы не самый худший кандидат на обладание её?

Шарики-погремушки дзынькнули, будто собеседник усмехнулся:

— Я слишком стар и мое тело давно не способно покидать пределы этого рода, а телу астральному, материальные предметы, будто жернов на шею утопающему. Этот дряхлый костяк уязвим и рано или поздно найдутся те, для кого ни я, ни мои слуги не станут достойным противником. Вот тогда это чудо попадет в руки недостойных. Ты же молод, твой путь хоть и полон опасностей, но я вижу, что они не пугают тебя и ты готов идти до конца, а раз так, то и сила твоя будет постепенно расти. Рано или поздно ты сможешь намного превзойти не только меня, но и своего Истинного недруга.

Последнее слово Отшельник выделил, будто намекая, что тот, кого Вик ныне полагает за виновника гибели его семьи, Черный Король, вовсе и не является тем настоящим врагом.

— Что значит, Истинный недруг? Я Видел метку короля ...

Скрип чуть усилился, прерывая череду вопросов и ветер, вновь тронув бубенцы в руках старцев, дал ответ:

— В лесу опасней всего тот зверь, о котором ты не подозреваешь, а вовсе не тот, что громче всех рычит. Но не спеши искать сокрытого сейчас. Ступив на путь сей сегодня, ты рискуешь найти множество иных недругов, ибо никто в нашем мире не умеет заводить их так хорошо и быстро, как прямодушные и чисты помыслами люди.

— Я бы не сказал, что я так уж наивен, но благодарю за совет, — Викару было не по себе, ему не хотелось становиться похожим на таких, как Шраум или Схирем, что-то внутри него восставало против этого.

— Не надо ломать себя и меняться в угоду кому-либо, будь собой, но учись, набирайся опыта и когда будешь готов, выступай в путь. Лишь слабый во всех видит врагов. К сожалению, Кеплер это мир слабых, которые завладели огромной силой ... и разрушили его. Но ты, пока не такой.

Загадки были частью жизни и Викар привык разгадывать их, запечатленные во фресках и барельефах подземных катакомб, но слова старца все же были слишком важны и в тоже время туманны.

— Не сочтите за дерзость, хозяин, но не могли бы вы чуть пояснить, что это значит.

Ветер издал усталый, но терпеливый вздох.

— Вчера, сквозь шепот нерождённых, я услышал то, о чем казалось, забыл столетия назад. Оно пробудилось и взывало ко мне с той стороны, откуда ты пришел. Тогда я обратил свой взор сквозь материальное, дабы узнать, что за странные силы пробудили это нечто. И увидел тебя. Ты шел, а следом за тобой пробуждались призраки, что казалось давно почили в вечном сне, сомкнув веки многие столетия назад. Но ты и тот, кто ищет тебя, вновь пробудили спящих.

-Я никого не пробуждал, у меня нет никакой силы. Моя матушка немного учила меня магии, но я не шибко прилежный ученик оказался.

— Некоторые колдуны никогда не прикасались к книгам, однако им подвластны такие силы, о которых иным магам не приходится и мечтать. Я не оракул и потому не могу поведать тебе, что это за могущество скрыто в твоей крови и как тебе зачерпнуть из этого источника, я лишь говорю то, что вижу. Твой потенциал огромен, а твое сердце и душа все ещё способны на сострадание и самопожертвование. Потому я тебе и помог, Викариан.

Наступила тишина. Старец позволил юноше переварить сказанное, копания у костра притихла, явно вслушиваясь в происходящий разговор и даже раненый, избавленный от мук, теперь лишь тихо посапывал во сне. 'С одной стороны', — размышлял парень, — 'понять что у тебя есть некая загадочная сила, всегда приятно, но теперь осталось понять, как её использовать и вообще откуда она берется. А то не дай бог ещё подымет кучу мертвяков, пока буду спать'.

— Так что же получается, что это я чтоли пробудил тех ... тех, — Вик усиленно пытался подобрать слова, — монстров у реки?

Отшельник кивнул.

— А та девушка, в алом платье? Это тоже я? То есть из-за меня появилась?

— Да, именно её присутствие я почувствовал тогда.

— Откуда вы её знаете?

Вик задал вопрос и уже начал обдумывать следующий, но внезапно понял, что настроение старца изменилось, и в скрипе корней послышалось шипение. Вид хозяина рода стал сумрачный и отстраненный, а золотистый бесенок, выглянув из-за подлокотника трона, быстро замотал головой, намекая на смену темы. Дева у берега явно была знакома старику и воспоминания о ней не доставляли тому радости. Поэтому, дабы не потерять такой кладезь информации, Викар, хоть и не получив ответа, поспешил задать следующий вопрос:

— А ворон тоже как-то связан с моей силой?

— Ворон? — всплывая мыслями из глубины, переспросил отшельник.

— Ну да ворон, тот что следовал за мной от могильников.

— Ах это. Нет, то просто странствующий дух, облекший себя в форму птицы. Некогда, здесь было огромное поселение, великий полис Чаариф. То был город властелинов Вечного Океана, эфирных мастеров и магов, равных коим не было на многие месяцы пути окрест. Даже Рыцари Ужаса и Жнецы Кошмаров старались лишний раз не связываться с ними. Десятки тысяч колдунов всех мастей и великий воинов-странников избрали его своим домом, что уж говорить о торговцах и жрецов великой жатвы. — Почему-то от упоминания последних, у Вика поползли мурашки по спине, хотя он понятия не имел кто это такие. — Но там где есть жизнь, будет и смерть. За стенами города начали появляться усыпальницы и гробницы тех жителей, чье бренное существование было окончено. Могильники сначала росли вширь, а потом стали словно вода просачиваться в земную твердь, уходя извилистыми корнями туннелей в темное чрево Кеплера. В конце концов, город мертвых по своим размерам превзошел сам Чаариф и стал местом паломничества многих некромантов и ведьм. Вся местность вокруг сияла заревом открытых порталов в чертоги иномирья, а меж мощенных улиц стояли арки-силы, питавшие могущество Сенода — двенадцати владык города и его окрестностей. Это было великое поселение и долгое время Небесные Горы обходили его стороной, но все когда-нибудь заканчивается. Наступил день, когда небеса за считанные минуты просто рухнули вниз и никакая сила, ни древняя ни обретенная, не помогли жителям обреченного полиса спастись. Шпили подпиравшие небеса превратились в песок, могучие колоны и мосты рассыпались пеплом, а плоть живых и мертвых сплавилась с их душами. Они не могли умереть, ибо душа не могла отделиться от тела и не могли переродиться, так как за Вечную Переправу не пускают обременённых грузом жизни, ну или её остатков, в виде обугленного мяса на истлевших костях. Последнее, что осталось от Чаарифа, это его могильники. Все, кто некогда жил под сводами его величественных куполов и минаретов, ныне призрачными тенями скользят по осыпающимся лабиринтам подземных катакомб.

Все сказанное было произнесено без остановки, будто непрерывное течение реки, увлекающее слушателя вслед за собой и не отпускавшее до самого конца. Трудно было поверить, что некогда на месте этого густого, дикого леса были какие-то поселения, а тем паче полисы. О последних, Викар лишь читал.

— Я никогда не видел городов, лишь в Атласе Крига встречал пару упоминаний. Но даже там говориться, что в них редко проживает больше тысячи человек.

Перезвон стал чуть быстрее, а скрип настойчивей, будто стараясь прояснить ситуацию.

— Прекрасная книга, но даже сам автор этого великого труда стал подвержен воздействию Кеплера. Он считает лишь некоторых жителей поселений, при этом упуская из виду рабов, гомункулов, конструктов, инферналов и прочие проявления разума, которые с одной стороны живущими назвать нельзя, но и мёртвыми они тоже не являются.

— Вы читали её? — удивился Викариан. Почему-то ему раньше не приходило в голову, что кто-то и помимо его семьи может иметь подобные фолианты.

— И до сих пор перечитываю, знаний не бывает много, особенно, когда за них не приходиться платить высокую цену, хотя для некоторых, время истинно бесценно.

— У вас есть Атлас? А какой том? — Викар вспомнил, что некоторые моменты, связанные с Черным Королем, который теперь, вроде как и мог не оказаться виновным в гибели его близких, отсутствовали в его книге, но зато должны были находиться в других трудах того же автора.

— Третий и я вижу, ты хочешь испросить разрешения почитать его, что ж, я не против, если и ты дашь мне сделать оттиск твоей копии. Сам понимаешь, в моем состоянии довольно проблематично дойти до ближайшего города, чтобы поискать то, что мне нужно, а мои маленькие помощники хоть и верные, но не шибко смышлёные ... пока что.

Вик не возражал и порывшись в своих вещах извлек увесистый кожаный том. Он уже подносил его к трону, когда заметил в руках отшельника вовсе не книгу, а пару прозрачных кристаллов, длиною в ладонь и толщиной в три пальца. Они были точь в точь как тот, что был вставлен в один из резных пазов его собственной книги. Передав том маленьким служкам, что крякнув от натуги подтащили его к своему хозяину, Вик стал наблюдать. Старик аккуратно вставил первый кристалл в один из пустующих пазов. Тот, будто бы втянуло внутрь, накрепко закрепив в кожаных тисках на обложке книги. Второй, он поместил в центральный паз, где тут же образовался едва заметный синеватый, озаряемый вспышками молний туман. Некоторое время маленькая буря полыхала над бурой кожей, а потом исчезла без следа. Отшельник осторожно вынул центральный кристалл и отдал его подскочившему красному бесенку. Желтый же, приняв на себя полный вес книги, тяжело пыхтя и отдуваясь потащил фолиант обратно к Вику, тот тут же бросился на помощь и забрал книгу, позволив благодарному существу, улыбнувшемуся ему своей акульей пастью, скрыться в бороде хозяина.

— Благодарю тебя, Викариан, — зазвенели бубенцы и голос древних корней, некогда легко раскалывавших скалы вторил им, — я рад, что судьба привела тебя ко мне. Прости, я очень устал, если хочешь, задай ещё вопрос, но не обижайся, если сон сморит меня на половине ответа.

Каким бы могучим не был некогда этот старик, только что сотворенное им колдовство, далось ему нелегко и он явно переоценил свои силы. Викар было уже решил поблагодарить отшельника и не мучить расспросами, но тут вспомнил, что его гложет ещё один вопрос.

— О мудрый, позволь задать последний вопрос. Меня направил к тебе слуга Бога Вечной Переправы, Даниэль. Он показался мне неплохим человеком, но у нас с ним зашел разговор о Плачущей Богине и её жрецах и в тот момент он сильно переменился. Я чувствовал его страх. Да что страх, от него исходили волны ужаса, а его познания показались мне чересчур обширными для человека, который якобы никогда не встречался с последователями этой богини. Ну, а потом инцидент на мосту. Хотел я испросить, не является ли Даниэль, кем-то или чем-то другим, нежели кажется на первый взгляд?

Сонный взгляд старца посуровел, а голос стихий звучал хоть устало, но твердо:

— Я знаю Даниэла. Он достойный человек, не думай что он хотел тебе смерти. Но, ты прав, он очень многое знает об экзекуторах и тех муках, что несут твари, зовущие себя Жрецами Плачущей Богини. Он был настойчив и очень интересовался ими. Тогда я позволил ему заглянуть в мою память, увидеть то, что видел я. Узнать то, что знаю я об этих созданиях. — Старик сделал небольшую паузу, будто возвращаясь к тому дню и печально продолжил, — боюсь это повредило его рассудок. Он больше никогда не был таким как прежде и ты прав, страх теперь правит в его некогда бесстрашном сердце. Однако не думай о нем худо, он достойный человек и то, что с тобой случилось у Ведьминого Моста не его вина. Он, как и я, думал что призраки прошлого спят.

Последние слова вновь вернули на чело старика печальный и замкнутый вид. Глаза он не закрыл, но все в нем говорило о том, что разговор окончен. Вик взял на заметку, что любое упоминание о том месте и видимо той прекрасной незнакомке, что так въелась в его мысли, причиняет хозяину рода сильную печаль.

Как бы то ни было, разговор был окончен и Викариан поспешил вернуться к своим вещам с книгой. Он в удовольствием нащупал остатки грибов и ягод, начав уплетать свой холодный, но сытный ужин за обе щеки, при этом листая книгу. Он дивился новым знаниям, что открывались перед ним, оторвавшись от чтения лишь глубокой ночью, когда один из бесят метнулся на улицу чтобы принести ещё дров для едва теплящегося огня.

Пора было на боковую.

* * *

Ночь прошла очень спокойно. Сны были избавлены от кошмаров. Викариан проснулся бодрым и полным сил. Наскоро оглядев помещение, он понял, что несмотря на ранее утро, стаи двинулись в путь без него, видимо желая насолить мелкому гаденышу. Однако, Вик слишком хорошо знал, как окончится путь этих людей и даже немного жалел их.

Кинув в рот пару орешков и приторочив три тушки убитых вчера созданий с боку на пояс, а рюкзак за спину, он, поблагодарив хозяина за ночлег и защиту, направился к выходу. Едва парень приоткрыл дверь, как в лицо ему угодил ком мокрой грязи и снега. За порогом была непроглядная тьма и буря, какие редко нарождались в этих краях. Бурые грязные ручьи талой воды, перемешанной с землей неслись вниз по склону. Мягкие, гнилые стволы здешних деревьев вогнулись внутрь самих себя под ударами разъяренной стихии. Ночные небеса из обычного желтовато-гнилостного цвета, стали свинцово-синими, неустанно сыпящими дождем со снегом, из-за чего видимость сократилась до десятка шагов. Лютый холод довершал картину, создавая ощущение, испытанное вчера Виком, когда тот рухнул в ледяную воду озера-реки.

Вик, так и не успев сделать шаг наружу, прикрыл дверь обратно и задумался. 'Что мы имеем', — думал он, — Ведьмин Мост, пробужденный некой моей силой, широкий ледокол, в котором тоже может водиться всякая нечисть и который тоже, не приведи Пантеон, оживет при его приближении. Ну и в довершении всего, замечательная погода, в которую разве что творить темные делишки'. — Тут же вспомнился Шраум и его умение управлять стихиями в виде ледяного бурана, — 'А не его ли рук эта буря? С него станется, впрочем даже если и его, что с того, путь до храма преодолеть все равно как-то нужно'.

Как Викариан не крутил, безлопастного пути обратно он не видел, как вдруг ему на ум пришла мысль, — 'а ведь золотая пластинка давно наполнилась жемчужным песком. В прошлый раз путешествуя по Вардеме он так же переместился и в Кеплере. Значит и сейчас можно было попытаться вернуться в райские земли, чтобы безопасно и комфортно преодолеть тот кошмар, что творился за дверью', — к тому же, он давно искал повод использовать артефакт.

Второй раз открыв дверь, Викар уверенно шагнул в разверзшуюся пасть беснующегося урагана из острых льдинок и осклизлых водянистых соплей, что по какому-то недоразумению назывались снегом. Викар шагал широко, попутно закатывая рукав левой руки и являя миру, сияющий мягким светом золотистый наруч.

Касание пальцев прожилок на теле артефакта, заставило песок в них устремится к пальцам. Жемчужная волна охватила ладонь и мир вокруг, как и в тот раз начал меняться. Краски стали уходить, оставляя за собой лишь тени, что будто застыли на месте, в то время, как объекты, оставляющие их, продолжали нестись мимо Вика. Нога угодила в лужу и брызги серыми, выцветшими каплями взметнулись вверх. Каждая капля пролетела по дуге в разные стороны, отбрасывая за собой призрачные миражи самой себя. Парень резко обернулся вокруг своей оси, будто мазком широкой кисти, смазывая цвета отвратительно пресной, серой картины. Неведомые силы, втянули останки погасшего Кеплера в себя и тут же на их место ворвалась ослепительно яркая лесная палитра Вардемы.

Чувство было такое, словно в лицо Вику плеснули несколько ведер разноцветной краски. Парню пришлось зажмуриться, когда ореол утреннего солнца, на невозможно голубом небосводе, ослепил его своей чистой, первозданной красотой. Для человека, рожденного под мертвым буркалом Гуарона, оказалось нелегкой задачей, не закрывать глаза саднящие от яркости и буйства цвета вокруг.

Натянув поглубже капюшон, в попытке спрятаться от вездесущего света, Викар некоторое время просто стоял пытаясь проморгаться. Он появился на опушке негустого леса, где нашли свой дом ели, дубы, березы и десятки других деревьев, некоторые из которых, парню даже не были знакомы. Тут и там виднелись кусты с дикими ягодами. Орешник, разлапистыми ветвями опоясывал крутой утес неподалеку, а количество и разнообразие грибов просто поражало воображение. Он вернулся в Вардему и улыбка появилась на его лице.

Довольно далеко на востоке виднелась циклопических размеров скала, уходящая своей вершиной в такую высь, что пронзала небесную твердь и могла бы служить домом для небожителей. Её основание было столь широким, что только для того, чтобы обойти её вокруг, потребовалось бы не меньше недели, а то и больше. В теле скалы, зияла сквозная дыра и именно из этой прорехи на мир сейчас взирало встающее солнце, а столб искристого света устремлялся к земле. В его переливчатом сиянии игрались, едва различимые на таком расстояние, крылатые существа.

Викар осознал, что уже видел раньше этого гиганта, но с другой стороны и не в такую рань, потому не сразу признал в нем исполина, под которым когда-то совершил подземное путешествие. В тот раз он не заметил пробоины в могучем теле горы, так как находился намного южнее.

Север занимали лесные холмы и овраги, а за ними виднелись снежные шапки гор. Но, в отличии от Кеплера, где даже молчаливые горные исполины были будто бы прижаты к земле неимоверной тяжестью своего бытия, местные их собратья не чувствовали ничего подобного и легко пронзали пегие волны облаков.

Сквозь сильные, здоровые стволы лесных деревьев, на западе у подножья холма, на котором сейчас стоял Викар, виднелась вязь из отшлифованных и обтесанных искусными каменотесами валунов. Это было невероятно: скальный утес, останки которого все ещё можно было различить на склонах местных холмов, был превращен руками мастеров в огромное плато изрезанных письменами камней. То, что раньше было руинами теперь стало театром монолитных плит, с вершины которых падали серебряные струйки водопадов, изукрашивая и без того удивительный пейзаж того места, в краски сотен радуг.

Вик любовался зрелищем пару минут, пытаясь разглядеть, что за крошечные фигурки виднеются на вершине того утеса. Однако, к своему сожалению, он вспомнил, что не стоит терять время попусту, поэтому повернулся туда, куда ему сейчас предстояло идти — на юг.

Со склона холма можно было хорошо разглядеть, что ждало его впереди. Недалеко виднелось алебастровое дерево, что своими размерами и перламутровой листвой сильно диссонировало с окружающим лесным пейзажем. Меж его ветвей то и дело вспыхивали и пропадали огни, будто блуждающие духи витали промеж выбеленных ветвей.

Чуть дальше, у самого подножья были разбиты дивные фруктовые сады, орошаемые из нескольких десятков небольших озер, находившихся в той же лощине. Оттуда, на вершину соседнего холма, уходила белая, будто выложенная из мрамора лестница, упиравшаяся в зеленную изгородь, за которой, сокрытая под разлапистыми шапками больших деревьев, притаилась деревушка. Вернее это сначала показалось, что деревушка, но по количеству дымных столбиков, тянувшихся к небу, парень понял, что размеры поселения на порядок превышают его первоначальное предположение. Там было под сотню дворов, а за периметром деревни начиналось разноцветное море. Вернее это было не совсем море, а безбрежный луг, уходящий до самого горизонта и земля там была сокрыта под бесчисленным количеством самых разнообразных цветов.

Накатывающиеся порывы прохладного ветра будоражили радужный прилив, заставляя многоцветные лепестки бутонов, бархатной волной устремляться ему во след. На самом краю видимости, переливаясь миражом в мареве полевых цветов, были различимы льнущие к земле кучевые облака. Цель Викара находилась в той стороне и решив боле не тратить ни секунды, он отправился в путь. Дорогу парень выбрал через деревню, по пути собирая дары природы: грибы, орешки да разные ягоды.

Шагать было легко, хотя кое-что не давало Вику покоя. В прошлый раз когда он попал в этот мир, тут была весна или лето, сейчас же дул прохладный ветер, а часть деревьев уже припорошило осеней желтизной. То есть получалось, что время в Вардеме и Кеплере текло не равномерно. Более того, в тот раз он появился на изумрудных холмах, где зелень травы была лишь разбавлена вкраплениями цветов, ныне же, плотное одеяло соцветий спрятало под собой всю землю на юге. Конечно это можно было списать на местную флору, размышлял Викар, походя срывая горсть ежевики. Он бросил взгляд на наруч. Жемчужный дымок, как и прежде терял цвет, превращаясь в прозрачные частички морского песка, однако на этот раз все происходило намного медленней.

Викар прикинул, если сила артефакта будет уходить и дальше с такой же скоростью, то он может задержаться в Вардеме дольше, чем в прошлый раз. Это радовало с одной стороны и заставляло задуматься о том, как же работает ключ между мирами, с другой.

Погруженный в собственные мысли и прикрывая от непривычно яркого света глаза, парень продолжал легко идти по твердой, пахнущей осеним лесом, земле. Через полчаса он достиг опушки леса, выходившей прямо к нескольким небольшим озерам у окраины деревеньки.

Здесь было множество разного люда, одетого в меховые и шерстяные цветастые одежды. Жители Вардемы были наполнены тем же внутренним светом и теплотой что и их родина. Мужчины, женщины, дети и старики, все занимались своими делами, смеялись, общались друг с другом, но появление чужака тут же привлекло их внимание. Улыбки не исчезли с чистых, светлых лиц, лишь разговоры стали чуть тише, да иногда прямодушные чада показывали пальцем в сторону странно-одетого чужака, с натянутым до носа грязным капюшоном.

Говор обитателей здешних мест был более тягуч и мелодичен, и Викар с немалым удивлением отметил, что понимает их. Несмотря на некоторые различия, знакомые слова без труда угадывались в речах тех, кто попадался ему на пути. Среди общих разговоров, парень разобрал один тонкий девичий голосок, вопрошавший у матери, что такое черное, болтается у странника сбоку.

Вик обругал себя за недальновидность. Безжизненные туши, покалеченных в бою обитателей пещеры, которые он нес к храму, вряд ли бы расположили деревенских к нему. Парень поспешил скрыть под широкими полами плаща, притороченную к поясу связку черных тел. Он не мог нести их на спине, так как мешала заплечная сумка и когда он только выходил из дома отшельника, то сильно жалел об этом. Теперь же, столь неудобное место для поклажи стало настоящим подарком.

Дорога снова начала подниматься на пригорок. День занялся солнечный и около водоемов роились стайки девушек и молодых женщин, набиравшие воду, стиравшие одежду, и занимавшиеся ещё десятком важных для них, но непонятных сыну Кеплера дел. Высокие и низенькие, пышные и стройные, все были ухожены, с прекрасной кожей и волосами. Их гибкие руки порхали в воздухе, среди россыпей водяных брызг, щедро попадавших им на одежду, из-за чего та облепляла их округлые формы абсолютно бесстыдным образом.

Что-то темное и запрятанное в самые потаенных уголках сознания, пробудилось в Викариане, заставив того растянуть губы в хищном оскале, наполнив рот слюной. Рука сама собой потянулась к месту, где когда-то весела его дубинка, но ухватила лишь воздух, тем самым сдернув пелену с глаз парня. Он мотнул головой, отгоняя непристойные и опасные мысли, непонятно откуда взявшиеся в его мозгу. Где-то на уровне инстинктов он примерно понимал, что нужно сделать, но его сила воли переборола плотскую слабость. Однако, если с разумом было справиться относительно легко, то вот с телом все оказалось куда сложнее. Единственное, что не позволяло окружающим увидеть его 'радость', относительно такого количество прекрасных женщин вокруг, это плотные штаны, с укрепленной защитой промежности. Что-бы хоть как-то ослабить напряжение, Вик опустил глаза и постарался поменьше смотреть по сторонам, однако, все внутри его тела, буквально кипело от доступности и беззащитности окружающих. Это был зов его мира. Викар понял, он может сбежать из Кеплера, но тот все равно остается с ним, в его крови, в его мыслях, в его душе и с этим зверем придется учиться бороться.

В горле пересохло, когда юноша, отвернувшись от очередной стайки молодых женщин, настойчиво пытавшихся разглядеть под капюшоном его серое от внутренней борьбы лицо, свернул к бьющему прямо из отвесной каменной стены роднику. Он набрал полную пригоршню холодной, чистой воды и с жадностью выпил, потом ещё и ещё. Несколько раз ополоснув лицо и волосы, он облокотился одной рукой о стену и склонив голову почувствовал, как напряжение в чреслах проходит, а мысли снова возвращаются к своему привычному, упорядоченному ходу. Тут же появилась идея набрать свежей воды. Остатки прежней жижи из бурдюка с противными хлюпающими звуками выплеснулись на темные камни и Вик, несколько раз прополоскав тот изнутри, наполнил его до краев. Местная вода прекрасно снимала усталость и придавала сил. Едва парень собирался снова плеснуть пригоршню живительной влаги себе в лицо, как рядом раздался писклявый девичий голосок:

— Может мыла принести?

Вик, опасаясь, что кровь опять может взыграть, с опаской выглянул из-под капюшона. Совсем рядом, ничего не боясь, стояла девочка лет десяти, с соломенными волосами и глазами такими же голубыми, как и небо Вардемы. Одетая в легкое меховое платьице, она с интересом наблюдала за незнакомцем, а поодаль, стояли видимо её менее решительные друзья и подруги, украдкой поглядывая в их сторону.

— Так что? — беззаботно переспросила она и уже более серьезно, с видом знатока добавила, — а то так вы грязь по лицу лишь размажете.

Парень не знал, что на это ответить. Более того, он понятия не имел, что такое это 'мыло', однако судя по контексту, это было что-то, сродни песчаному жиру, которое они обычно использовали, когда требовалось отмыть многонедельную дорожную пыль очередного похода или охоты. Не сказать, чтобы он так сильно нуждался в чистке, в конце концов, всего пару дней назад он уже принимал ледяные ванные, из которых едва выбрался живым. Его естество никак не реагировало на ребенка, однако многие молодые женщины, видимо разделяли идею девочки, помочь незнакомцу этим самым 'мылом' и уже было засобирались подойти. Не стоило сейчас вновь проверять свою силу воли на прочность и Вик быстро кивнул в знак согласия. Лицо девчушки просияло и она бросилась вверх, к деревне, на бегу продолжая пищать:

— Я принесу вам моего самого любимого, ежевичного, о оно так прекрасно пахнет, вам обязательно понравиться!

Викар же задумался. Кеплер, мир в котором смерть гуляла меж живыми так же свободно, как ветер над мертвыми пустошами, но при всем этом нить жизни не прервалась. Хоть людей было не так много, на смену погибшим всегда находились новые. Не было ли его состояние вызвано искусственно, чем-то неестественным, спрятанным внутри каждого из тех, кто родился в проклятом мире. В конце концов, он видел женщин и дома, и в храме, но ни одна не вызывала в нем ничего подобного. Сейчас же внутри его груди, будто разворачивал огненные кольца дракон, учуявший здоровых, сильных самок, способных принести доброе потомство. Это были лишь догадки, но предположение, что некая сущность внутри него может внезапно захватить контроль над его телом и поступками, разозлило Викара. Он, усилием воли, буквально впечатал пробуждавшегося зверя обратно в тот темный угол души, из которого тварь попытался вылезти. Тут же парень почувствовал облегчение, будто бы действительно нечто решило сегодня отдать победу ему и более не сопротивляться. Наконец он смог поднять взгляд и насладиться зрелищем прекрасных дев, резвящихся и хлопочущих по хозяйству на берегах, окружавших его озер. Воистину они были частью этого прекрасного мира и даже, пожалуй, его лучшей частью.

От мыслей его отвлекла, укутанная в шерстяную шаль, фигура с коромыслом, неспешно ковылявшая в сторону родника у которого сейчас стоял Вик. Женщине было много лет, но годы не согнули её спину и парень отступил на шаг, давай возможность ей набрать воды.

— Издалека? — спросила бабушка, подставив ведро под журчащий поток. Она окинула Вика оценивающим взглядом, будто решая пожалеть этого бледного совсем непохожего на местных, сильных и холеных мужчин, или пожурить за его внешний вид. — Совсем одёжа-то прохудилась, видать путь нелегкий был. Откуда ж ты будешь?

— С севера, — почти не соврал Вик, ведь и в правду пришел из леса, находящегося к северу от деревни. Он услышал, что его голос охрип сейчас, став больше похожим на рычание и попытался откашляться.

Женщина же приняла озабоченный вид и меняя уже наполнившееся ведро на новое спросила:

— Не заболел ли ты часом, сынок, чувствуешь себя как? Может зайдешь к нам, я тебя чаем с молочком и медом напою горячим? — В глазах старушки появилась искренняя забота.

Что такое чай, молодому человеку было не известно, но видимо этот напиток должен был излечивать больных.

— Нормально, не переживайте, просто устал с дороги. — Вику было трудно в этом признаться, но подобное участие его не только смутило, но даже немного напугало. Люди в Вардеме слишком охотно пытались помочь незнакомцу и это казалось странным. Возможно, в нем говорило врождённое недоверие жителей Кеплера, без которого выжить в том мире было невозможно.

Со стороны вершины послышался шелест высокой травы и на склоне появилась бегущая златовласая фигурка, в след которой неслись зеленые листья, венчавших холм садов. Девочка едва успела затормозить, в последний момент пойманная широкими объятия пожилой женщины и сияя улыбкой, протянула Викару зажатый кулачок.

— Вот! — радостно выдохнула она, — это мое любимое!

Парень протянул руку и в его ладонь упал небольшой, розоватый камушек от которого исходил божественно-сладкий аромат. Он приблизил руку к лицу, наслаждаясь благоуханием подарка и не удержавшись лизнул его, рассчитывая, что и на вкус это 'мыло' окажется таким же приятным, как и на запах. Противная горечь тут же разлилась по языку, а рот наполнился пеной. Пытаясь избавится от жуткого послевкусия он бросился к бьющей из толщи камня струе, чтобы промыть рот. Викар услышал заливистый смех девочки и добродушное хихиканье старушки. Они явно не ожидали, что незнакомец попытается съесть подарок и теперь, вид отплевывающегося розовыми парящими пузырьками странника, вызвал у ни них приступ неуемного смеха. Единственным плюсом в этой ситуации, думал Викар в десятый раз полоская глотку, было пожалуй то, что он не додумался надкусить это самое мыло.

— Его, ... хаха, не надо есть, хаха! — захлебываясь смехом со слезами пищала девчушка, — им надо мылить грязные места, когда купаешься, чтобы быть чистым. — С этими словами она развернулась и помчалась к стайке своих друзей, в отдалении нетерпеливо ожидавших рассказа, что же вызвало такое веселье у родника.

— Да уж, ты видимо и вправду издалека, — промолвила бабушка, подхватывая тяжелую жердь с наполненными ведрами. Она охнула от тяжести, но все же упрямо пошла вверх к своему дому.

Викар сам не понял, что подвигло его, но он молча снял с плеч женщины ношу и взвалив на плечо коромысло, зашагал по склону. Он не знал почему сделал это. Просто что-то подсказало, что так нужно поступить, нужно помочь. Женщина улыбнулась и благодарно кивнула. К своему удивлению он не почувствовал тяжести, лишь удовольствие от того, что смог облегчить жизнь другого человека. Поднявшись по истертым серым ступеням, ведущим от подножия холма к живой изгороди из кустов малины, венчавшей его вершину, они вошли под вычурную зеленую арку, стоявшую тут, будто ворота в сказочный городок. Все здесь носило отпечаток заботливых рук и желания создать нечто прекрасное вокруг себя.

— И все таки, ты обязательно зайди на чай, мой то отец охоч до всяких сказок из дальних краев, ты передохнешь, переночуешь, ежели желание будет, да о странствиях своих расскажешь.

— Отец? — Недоуменно переспросил парень, вырванный из тенетов восхищённых мыслей. Трудно было поверить, что у этой бабушки мог до сих пор оставаться отец.

— Муж, мой! — рассмеявшись пояснила — просто зову я его так, не бери в голову. Меня, к слову сказать, бабой Кларой все кличут, а тебя как звать, сынок?

— Викар, ну или Вик, как больше нравится, — ответил парень с интересом оглядывавший деревню вблизи.

Уютные одноэтажные домики, раскиданные меж фруктовых деревьев и огороженных небольшими оградками садов, перемежались с настоящими древесными исполинами, чьи кроны желто-зеленым одеялом раскинулись над соломенными и черепичными крышами. Но что удивительней всего, в этих громадных деревьях были вырезаны двери и окна, а внутри мелькали силуэты людей, там тоже кто-то жил. Улицы выложенные камнем, даже в самые дождливые дни не должны были превращаться в грязное месива. К тому же, если внизу воздух был наполнен ароматами леса и свежестью ключевой воды, то здесь к этому благоуханию примешивался запах свежевыпеченного хлеба и жареного мяса. Вику пришлось сглотнуть набежавшую слюну, а его живот протестующе заурчал. Не то чтобы ему сильно хотелось есть, в конце концов, он позавтракал совсем недавно, но дразнящий запах, витавший в воздухе заставлял парня уже мечтать об обеде. Люд щеголял в пушистой, яркой одежде, а женщины, к тому же, ещё будто соревновались в искусстве создания невообразимых причесок и стреляния глазками. В их взглядах не было ни капли пошлости или грязных желаний, лишь игривый интерес.

— А как называется это место? — тихо, все ещё находясь под впечатлением от увиденного, спросил Викар. Сверху деревню скрывали широкие кроны, а у подножья холма из-за плотных кустов малины, посаженых строго по периметру поселения, было видно и того меньше. Лишь сейчас, парень смог наконец разглядеть детали. Это место было, будто лесная сказка.

— Это Тишь сынок, деревенька наша. Находится на самом севере земли, что зовется Край Цветов.

— Я видел огромное поле, на котором росли цветы — вспомнил увиденное из леса Вик и развернулся чтобы взглянуть на гигантскую гору, чья твердь была, будто пробита копьем мифических титанов, — однако как бы оно красиво ни было, вот этот исполин, производит более серьезное впечатление.

Бабушка взглянула туда, куда смотрел парень и улыбнувшись произнесла:

— А, ты имеешь ввиду Отца Гор или как его называют жрецы, Вельтуар? Да, его внешний вид действительно заставляет трепетать сердце каждый раз, когда смотришь на него. Он видел то, о чем мы все давно забыли и слава богиням, и их стражам, те дни давно минули, — её голос дрогнул. — Но ныне, он лишь памятник прошлых веков, а жизнь идет здесь и сейчас. То, что мы называем Морем Цветов и есть тот краеугольный камень, вокруг которого ныне зависит благополучие нашей земли.

Вик смотрел на неё не совсем понимая, что она имеет ввиду и Клара видя это, попыталась пояснить:

— Пойми, не все, что выглядит внушительно имеет суть равную своему виду. К примеру, в недели пути отсюда находиться огромный Камень Жизни и странники, подобные тебе нередко принимают его за творение волшебников и чародеев. Да и название, сам видишь, весьма высокопарное. Потому, стекается к нему люд со всех концов мира в надежде, что здесь их рвение и желание познать тайные знания, оценит какой-нибудь чародей. На самом же деле, это произведение наших друзей гномов восточных отрогов, с которыми мы ведем торговлю. Их непревзойдённый талант резки камня и инкрустации действительно создал нечто, что легко принять за творение магов. Но на самом деле, Камень Жизни, всего лишь диковинный календарь, что позволяет нам ориентироваться, когда наступает лучшее время для сбора завязавшихся соцветий.

Старушка взяла парня за плечо и прямо взглянув на того добавила:

— Глаза иногда могут обмануть, Вик, зри в корень, ищи суть и тогда ты поймешь, что по-настоящему важно, а что лишь, — она кивнула в сторону Отца Гор, — красивый образ.

Баба Клара сейчас до боли напомнила Викару его мать, всегда мягко наставлявшую сына. Старушка отпустила его руку, прошла вперед и направилась к причудливому двухэтажному, округлому строению. Снаружи это напоминало большой пирог с жилой маковкой второго этажа. Во дворе стоял старый, вырубленный из единого ствола стол с длинными лавками, по внешнему виду которого можно было догадаться, что им нередко пользовались. Видимо, тут часто принимали гостей, что и не удивительно, отсюда открывался волшебный вид на прозрачные бассейны озер, раскинувшиеся у подножья холма.

— Вот тут мы и живем, — сообщила бабуля, когда они подошли к дому, и указала куда поставить принесенную воду. — Ну так как, сынок, останешься переночевать, а то нам старикам одна радость дети да внуки, но их сейчас нет, а пирогов напечь, ой как охота.

Вик украдкой бросил взгляд на левую руку и убедившись, что не ошибся и у него действительно оказалось больше времени, чем в прошлый раз, кивнул в знак согласия.

— Вот и славно, — обрадовалась старушка, — ты вот что, давай-ка скидывай всю грязную одежду, а то ей богу, как бирюк лесной, а сам ступай и помойся с дороги. Только в озере, что непрозрачное, а то замерзнешь и простудишься, не приведи Диала.

С этими словами она скрылась в доме, а через минуту вернулась с широченной шерстяной хламидой, которой легко хватило бы и на трех таких как Вик. Клара указала ему на погреб неподалеку от дома, внутри которого хозяева хранили снедь, да всякий инструмент. Парень стянул, вообще-то не такую уж и грязную по меркам Кеплера одежду, однако, свой изорванный и пробитый в паре мест плащ, отдавать не стал. В него, пока никто не видит, он завернул три черных трупа и аккуратно уложил в углу. Потом долго колебался оставлять ли оружие и броню, но в конце концов решился и припрятав самое ценное под плащ, да положив сверху свою заплечную сумку, пошел в сторону водоема. При себе он оставил лишь артефакт.

— Видать, вещица-то тебе эта дорога, раз ты даже купаться с ней пошел, — окликнул его кто-то.

Весь напрягшись, но не из-за ощущения опасности, а скорее по-привычке, Викар повернулся к говорившему. На входе в дом стоял древний старичок, посасывающий изогнутую трубку и пускавший колечки дыма изо рта. Он с озорной улыбкой разглядывал, как парень путаясь ногами в длинных полах теплого полотнища, пересекал двор.

— Да ты не переживай, просто уже в который раз вижу подобную вещицу и каждый раз, её из рук не выпускают ни при каких обстоятельствах, а то и вообще стараются не показывать окружающим. — Он выдохнул облако сизого дыма и сощурив глаза, присмотрелся к парню, — хотя в те разы, помнится, хозяином подобного наруча был мужик покрупнее.

Причина, отчего языки Вардемы и Кеплера так схожи, тут же стала ясна и понятна Вику. Значит, не он один нашел сюда путь из проклятого мира и возможно, что здесь даже существует некое общество таких же, как он, путешественников между мирами. Не сказать, чтобы он искал встречи со своими земляками, но узнать, откуда могут нагрянуть неприятности стоило.

— А где вы видели людей с чем-то подобным? — Спросил Вик, поднимая руку так, чтобы любознательный старичок мог лучше разглядеть пластину. Тот вновь втянул воздух через свою изогнутую трубку, поглаживая коротенькую, но опрятную бородку, ответил:

— Неделях в двух пути отсюда, у западного края Великого Луга, стоит город Снежный, полный разными чудесами. Вот тама значится и видал.

— Почему Снежный?

— Почему так назван? Хм, я так полагаю, потому что там бывает много снега, — логично подметил старичок, — да то и не удивительно, город тот, полностью из скальных плит. Не удивлюсь, что мастера дворфов приложили к нему свою руку, потому зима прохолаживая камни, не спешит уходить с тех мест. Вокруг весна, тепло, благолепие, уже цветы первые бутоны дали, а высокие башни Снежного, все так же сияют на солнце зимней белизной.

Мужичок мечтательно причмокнул губами :

— Ндааа, красотища. Меня кстати, Семьяном кличут, я если чо, муж Клары. А ты значится, тот самый странник, которого она пригласила сегодня переночевать?

— Значится так, — сам не замечая, как повторил несвойственное ему словечко, ответил Викар.

Новый знакомый протянул Вику руку, чем немного сбил с толку парня, который не сразу понял, что от него хотят. Тем не менее, он протянул руку в ответ и Семьян, тут же схватив его ладонь крепко сжал её и тряхнул, после чего отпустил. Видимо, понял Вик, это было чем-то вроде приветствия в данном мире. Однако, ни дети, ни женщины, почему-то не проявляли желания так здороваться. Немного поразмыслив, Вик пришел к выводу, что не стоит использовать крепкие рукопожатия на хрупких созданиях. Не хотелось бы им навредить.

— С Севера идешь? И далече ли бывал? — Не отставал старичок.

Викар не знал, как отвертеться от честного ответа, который скорее всего, посчитали бы бредом умалишенного и ляпнул первое, что пришло в голову:

— Ага, именно оттуда, с той стороны, — он неопределенно махнул рукой в сторону видневшихся на севере отрогов могучего кряжа. Врать не хотелось страшно, но и вся правда была тут явно не к месту. Он попытался ответит как можно более расплывчато. — Сюда вот через лес вышел.

— Ну да, ну да, — закивал Семьян, который кажется был вполне удовлетворен, что его догадка о севере подтвердилась, — ну ладно, ты этаво ступай давай, а то вон уже посинел от холода и я ещё тебя заболтал. Искупаешься, отдохнешь, а мать пока сообразит нам чего-нибудь перекусить. Да и народ о тебе уже спрашивал, так что готовься, сегодня будешь нам о странствиях своих рассказывать.

Старик широко улыбнулся, блеснув не по возрасту белыми зубами без прорех и ещё раз выпустив облачко густого дыма, скрылся в доме. Надо сказать, платить за гостеприимство рассказами, у парня начинало входить в привычку. Правда он ещё не понимал, радоваться этому или наоборот грустить, ведь на них уходила уйма времени.

Вик почувствовал, что и вправду сильно замерз. Пусть хламида хорошо хранила тепло, но на дворе было далеко не лето и мороз уже начинал пощипывать пятки. Парень поспешил к ведущим от деревни вниз ступеням.

Понять, что имелось в виду под непрозрачным озером, удалось почти сразу. Среди десятков небольших чаш водоемов, усыпавших низину и даже дальние скосы холма, некоторая часть из них, не была кристально прозрачной. Внутри них бушевала песчаная пурга, поднятая невидимыми ключами, а в прохладном воздухе над водной гладью, клубился пар. Оказалось, что эти озерца отличались почти горячей водой и даже в студёную пору, как сейчас, они оставались теплыми. Оставив на берегу шерстяной балахон, с кусочком душистого мыла Вик зашел в воду.

Ощущение было непередаваемое. Подземные ключи мягко обволакивали тело, заставляя мысли течь спокойней, а тревоги и заботы уносило прочь. Викар лег на спину и откинув голову, уставился в небо, позволив воде с частицами песка отскабливать от кожи застаревшую походную грязь. В вышине, сквозь голубой полог небес, различались мерцающие огни особенно ярких звезд и даже нечто, отдаленно напоминающее второе солнце, только гораздо менее яркое и отливающее перламутром. Там же виднелся лазурный ореол спутника Вардемы, невидимого в свете дня, но все равно оставляющего после себя сияющий нимб, разлившийся на половину неба. Иногда, в выси проносились едва видимые с земли косяки птиц, а над озером роились разноцветные жучки и бабочки. Причем, в отличии от Кеплера, эти милые создания не пытались прогрызть дыру в теле человека и отложить внутрь него кладки яиц, что особенно радовало Викариана.

Прикрыв глаза и погрузившись под воду с головой, позволяя той вымыть хлопья пыли из спутанных волос, Викар понял, что с момента его появления в Вардеме, с его плеч будто бы сняли гору. Он больше не чувствовал бушующего совсем рядом Вечного Океана. Здесь его почти не было. Однако магию парень чувствовал, знал, что она готова откликнуться по первому его зову, но она была совершенно другая. Мощь, пронизывающая Кеплер, была сродни горному водопаду, даровавшему чудовищные силы, но и смертельно опасному, готовому убить или извратить обратившегося к нему. Даже тот, кто никогда не простирал к нему свои руки, всегда чувствовал гнетущую темную ауру нарывов сырого эфира. Тут же, эфир тек сотнями журчащих ручейков, дарующих чудеса и жизнь окружающему миру. Никакого магического фона не было и в помине. Это было великолепное чувство свободы, которое может испытывать, разве что человек, до того дышавший лишь дымом с пеплом и впервые вдохнувший свежего воздуха.

Прошло не меньше получаса, когда томная дрема начала завладевать парнем. Тот откинул голову назад, на мягкий береговой песок и посмотрел, на оказавшиеся вверх ногами высокие вершины ближайших гор. Что-то показалось ему странным, он прищурился, но это не помогло. Тогда, он со вздохом перевернулся на живот и уже в нормальном ракурсе присмотрелся к исполинам. Скалы и снег. Он долго не мог понять, что же такого необычного в них, пока его взгляд не опустился чуть ниже по склону.

Нижняя часть горы, частично скрытая за пожелтевшими вершинами осеннего леса, напоминала высокий боевой горжет, опоясывающий шею скалы. Все, что скрывалось за ним и выше, было вовсе не нагромождением камней, а вырубленным в каменном теле городом. Весь северный кряж был не просто горным хребтом, но одной могучей, внушающий трепет лишь одним своим видом, твердыней. Ближняя гора, пролом в который Викар по началу принял за горный проход, на самом деле представляла собой гигантские врата. Два пика справа и слева, со странными, будто срубленными огромной косой вершинами, были испещрены темными провалами пещер и плато, на которых виднелись малые бастионы.

Викар привстал на руках и последовал взглядом за изгибами монументальных укреплений. Он даже представить не мог, от кого призваны защищать такие несокрушимые стены, созданные самой природой. Даже в Атласе Крига, читая про царства мастеров дворфов, он не видел ничего и близко похожего на это. Это была не просто цитадель, а целый комплекс неприступных крепостей, объеденных в единый периметр. Не надо было быть великим тактиком, чтобы понять — взять штурмом этого монстра, невозможно. Наверняка, там помимо внешних укреплений, есть ещё и внутренние катакомбы для ударов в тыл наступающим и обороны отдельных секций города.

Что-то тут не вязалось. На кой черт, миру выглядящему как рай земной, потребовались неприступные укрепления. Причем, ведь любую крепость можно обойти, оставив её осажденной. По крайне мере, именно так говорилось в Атласе в повествованиях об осаде полисов, то есть вся мощь этой цитадели будет бесполезна, если её просто проигнорируют. Пытаясь понять, против кого в мире, где рады любому незнакомцу, а люди не обременены подозрительностью и страхом, понадобился такой колосс, Викара задумался, что возможно Вардема не так проста, как показалась на первый взгляд, но с мысли его сбил женский вскрик:

— Ой! — молодая девушка метнулась в сторону от озера, густо покраснев и бормоча извинения. Огненный всполох её прекрасных, медных волос устремился за ней, нарушив всю гармонию.

Вик понял, что стоит, разглядывая гору высунувшись из воды больше чем по пояс. Он поспешил быстренько нырнуть обратно в теплую воду и больше не смущать впечатлительных местных жительниц. Сам парень хоть и не был распутником, но произошедшее его почти не смутило, даже скорее повеселило. Хотя все же, если представится возможность, стоило перед девушкой извиниться.

Мысль, которая билась в его голове ещё минуту назад, несмотря на все попытки её вернуть, окончательно выветрилась и Викар решил таки, от созерцания окружающего мира, перейти к тому, ради чего вообще сюда пришел.

Горький розовый кусочек оказалось чудесно пениться и отирает грязь. Через несколько минут бултыхания и яростного шкрябания, парень благоухал аки поляна земляники, правда кожа его теперь стала ещё белее, чем прежде. Мыльная вода, по незамеченному им ранее жёлобу, почти сразу же утекала в отрытые оросительные каналы, раскинувшихся вокруг фруктовых садов. Надо сказать, это было находчиво и Вик уже было собирался, как следует разглядеть причудливы деревянные лопасти, приводившиеся в движение водой выливающейся из озера, как снова услышал за спиной сдавленный писк и шепот.

Он повернулся на звук и увидел, как на берегу застыли девушка с ребенком, девочкой. Вик не знал что сказать, вряд ли вторая такая встреча была простым совпадением. Девушка же приглядевшись, поняла что в озере сидит тот самый странник, что посетил их деревню и тихо засмеявшись, произнесла:

— Простите пожалуйста, просто мужчины обычно купаются вечерами, а женщины утром или днем, — она сделала какой-то странны жест, вроде полуприседания, отведя край, украшенного радужными лентами, платья в сторону. Девочка попыталась сделать так же как и мама, хотя пока ещё не очень уверенно.

— Простите, я не знал, — извинился Вик

— Да ничего, мы придем попозже. — И с этими словами, улыбнувшись ясной и чистой улыбкой, гостьи поспешили покинуть место купания.

Викар же понял, что свои дела он тут закончил, а лишний раз смущать представительниц прекрасного пола ему не хотелось, поэтому он быстро выскочил из озера. Накинув на себя теплый балахон, юноша поспешил обратно.

У домика к тому времени собралось немало народу. Мужчины в основном уселись за стол, лишь трое толпились около костра, с подвешенной над ним тушкой какого-то животного, в то время как женщины и дети хлопотали вокруг них, принося закуски, напитки и прочую снедь. Викару удалось прошмыгнуть мимо большей части гостей и уже у самого порога он наткнулся на будто бы давно поджидавшую его хозяйку дома.

— Вот, держи, — она протянула парню аккуратно сложенную и заштопанную одежду, в которой он, не без удивления, признал свою. Никогда в жизни его вещи не выглядели такими чистыми и новыми, даже в самом начале, когда матушка только сшила их. Между складками одежды затесалась темно-синяя кожаная перевязь.

— Спасибо вам, — искренне поблагодарил Вик заботливую старушку и протянул ей находку, — это ваше, видимо случайно сюда попало.

Клара только замахала на него руками:

— Неслучайно она туда попала. У тебя вон какие волосы, до плеч аж, как у девахи чес слово. Но раз уж ты решил их отпустить, то это тебе мой подарок, чтобы челка хотя бы на глаза не падала.

Викар не совсем понял, что значит 'решил отпустить'. Выбора у него всегда было два, либо состричь все под корень, чтобы летом не было жарко, либо отпускать волосы, когда наступали холода. Желания как-то по особому выглядеть, Вику на ум даже не приходило. Хотя надо сказать, брат часто над подшучивал насчет его длинных 'зимних' волос и жиденькой бороды.

— 'Кстати о бороде', — подумал парень, ощупывая уже начавшую колодца щетину, — 'надо бы как будет время поскоблить шею и скулы'. Благо боги одарили его не такой порослью как отца и брата и растительность на его лице росла еле еле.

— Спасибо, — снова поблагодарил парень и быстро одев чистую, благоухающую одежду, попытался неуклюже перевязать волосы. Это удалось не с первого раза, а баба Кара, придирчиво оглядев узел шмыгнула носом и быстро переплела его по-своему. Надо сказать, что мир, где волосы ежесекундно не закрывают тебе обзор, выглядел ещё прекрасней. Вик с удовольствием огляделся вокруг, про себя отметив огромное количество людей, как рядом с домом так и на широких улочках деревни.

Когда парень вышел обратно во двор и направился к столу, то был встречен дружными приветствиями и рукопожатиями. Тут же, он впервые в жизни увидел воплоти представителя подгорного племени, которого представили как тана Гроина. У него были короткие каштановые волосы и не очень длинная борода того же цвета, украшенная всего лишь одним золотым браслетом, да парой серебряных нитей, вплетенных в усы. Судя по тем гравюрам и статуям, что иногда попадались Викару в его странствиях, этот дворф был ещё относительно молод, если конечно можно сравнивать расы Вардемы и Кеплера. Кроме того, гном оказался первым встреченным жителем этого мира, кто носил броню и оружие. Однако тонкая, сотканная из колец кипельно-белой стали, кольчужная рубаха до колен и такого же цвета искусно изукрашенная секира, выглядели скорее как церемониальный элемент, а не обмундирование война.

Пир постепенно набирал обороты. Викариана усадили рядом с Семьяном, во главе стола и начали задавать вопросы о нем, откуда он и куда путь держит, нравится ли ему тут. Викар отвечал как можно более честно, пытаясь не сильно углубляться в детали, ему было не по себе. Он никогда не выглядел особо сильным, но на фоне местных мужчин, парень выглядел совсем задохликом. Они были не ниже его ростом, но вот ширина плеч и едва скрываемые просторными одеждами мышцы, несколько выбивали из колеи. Разговоры велись об урожае, работе в кузне, торговле, но каждый из них выглядел так, будто его выращивали для сражений, а не мирной жизни. Хотя ни шрамов, ни каких-либо иных отметин, свойственных воинам парень не заметил.

Улучив момент, он промежду прочим спросил, о виденном им горном бастионе и ему с готовностью ответил один из седовласых мужей, сидевший неподалеку от него, с удовольствием уплетавший какие-то золотистые жареные корнеплоды.

— Это, Эхо Войны, парень.

— Эхо войны? Какой войны? — Уточнил Вик.

Собеседник явно немного растерялся, а потом будто поняв что-то и просияв быстро пояснил:

— Эм, да богини её знают. Эта Цитадель, называется Эхо Войны, древний форпост гномов клана ... эм, клана, — он задумался и повернувшись к дворфу спросил, — Мастер Гроин, не подскажите, какому клану принадлежит Эхо Войны?

Окликнутый, все это время нервно крутил головой, будто бы в поисках чего-то, что могут употребить без него, потому не сразу сообразил, что это у него спросили.

— Хм, чего? А вы про горы? Цитадель не принадлежит какому-то одному клану. Там их, наверное, с десятка два. А властелином Эха ныне является могучий Карборон Медный Шлем, седьмой великий конунг, ну по-вашему король.

— А от кого призваны защищать столь несокрушимые стены? — задал интересующий его вопрос Викариан.

Гроин уже собирался ответить, однако, в этот момент двое дюжих парней вкатили во двор пузатую бочку. Они дружно крякнули, водружая оную на верстак для пилки бревен и аккуратно пробив небольшое отверстие в крышке, начали разливать какой-то пенный напиток. Дворф тут же позабыл о заданном вопросе и поспешил одним из первых наполнить свой широченный, изукрашенный питьевой рог, заблаговременно снятый им с пояса.

Раздались смех и добродушные шутки, а кто-то из гостей ударил по струнам причудливого, полукруглого инструмента, лежавшего на коленях и затянул песню. Вик ещё пару пытался спросить, почему так названа горная твердыня, но окружавшие либо не знали, либо за общим весельем не могли расслышать парня. В итоге, Вик решил вернуться к этому позже, когда люди немного осоловеют и поутихнут, ну по крайне мере, он надеялся на это.

Гости приходили к столу не с пустыми руками, каждый нес с собой какое-то угощение или напитки. И даже те, кто не присоединялся к трапезе, в основном дети, да молодые пары, с удовольствием стояли за околицей, слушали разговоры и танцевали под лившуюся со двора музыку. Викар не знал как себя вести. С одной стороны, его усадили вместе со всеми, с другой, он никак не поучаствовал в создании этого пира. Его сомнения развеял хозяин дома, поставив перед ним доверху наполненную тарелку, с исходящим паром рагу и предложив рассказать о его странствиях. Вик не стал изворачиваться, а просто рассказал то, что он ещё в детстве читал в Атласе Крига про необитаемые ледяные земли. Проверить его слова было бы сложно, да и вряд ли из тех, кто сейчас увлечённо слушал Вика, стал бы утруждать себя подобным.

Солнце уже давно перевалило за полдень и деревенька, по какой-то причине названая Тишью, гудела будто развороченный улей. Рассказ занял довольно много времени, гости часто переспрашивали или пытались вплести в повествование свой опыт, якобы дальних путешествий, после чего зачастую над двором разносился дружный смех и призывы не мешать Викару рассказывать. Даже Гроин, что неуклонно продвигался к пузатому бочонку, едва освобождалось место поближе и тот стал прислушиваться. Когда же Вик наконец окончил повествование и смог наконец приложится к чарке с холодным ягодным соком, все присутствующие отметили, что рассказ получился добротным и действительно стоил того, чтобы сегодня отдохнуть от работы и прийти послушать странника из дальних краев.

— Вакула, — обратился Семьян к огромному детине, сидящему неподалеку от него, чей алый камзол отливал серебром искусной росписи, — вот смотри, рядом со мной сидит молодой парень, твой ровесник ... ик! Наверное, а сколько уже повидал, попутешествовал. Прям как я в ваши годы. А ты все сидишь, ровно пень под сосной. Взял бы, да отправился на мир посмотреть, да себя показать. Ты, в конце концов, сын старосты. Должен быть примером подрастающим поколениям. Вот смотри на меня, ты помнишь, чтобы я засиживался на оном месте, когда мне было столько зим, сколько тебе?

Старичок странно запинался и говорил через силу, но продолжал прихлебывать мутной жидкости, наполнявшей его стакан. Было впечатление, что он отравился дурман ягодой и ему все сложнее держаться на ногах.

— Когда вам было столько, сколько мне, мои родители ещё под стол пешком ходили и где я был тогда, одним богиням ведомо. А про путешествия, пусть вон кому делать нечего сапоги стаптываю, а мене через неделю в Фиал партию ирисов вести, да шерсть с красками. Да и коровам кто счет вести будет? — Парень залпом опрокинул кубок себе в глотку и поморщившись, занюхал рукавом, — так что, вон у кого душа к дороге лежит, те пусть и бродят из края в край. Дело тоже полезное, а я лучше тут, в тепле и уюте. Это по мне.

Семьян только горестно сплюнул и вновь потянулся неверной рукой за очередной порцией пойла. Надо сказать, за время застолья было выкачено ещё пара бочек поменьше, несколько уже наполовину опустевших бурдюков, и пара полупрозрачных, больших бутылей с мутноватой жидкостью, от одного запаха которой, Вику становилось нехорошо. Парень подозревал, что состояние хозяина дома, да чего уж там, половины гостей, напоминает некую форму помутнения рассудка и виной тому, те самые жидкости которые с такой охотой распивали окружающие. Поэтому, когда ему предложили присоединиться к очередному тосту и выпить немного 'пива', он отказался сославшись на то, что никогда этого самого пива не пил и не уверен, что ему понравится. После этого, удивленные взоры всех находящихся за столом обратились к нему.

— Ты что, никогда не пробовал пива? — Прогудел с дальнего конца стола дворф, чья борода сейчас забавно топорщилась кверху. — Это надо срочно исправить!

После этого Викару налили самый большой кубок, из которого через край хлынула белая пена и не обращая внимания на все вялые протесты парня, буквально втиснули ему в руку тяжелую чашу. Гости стали по очереди поднимать свои кубки и произносить тосты за здоровье присутствующих, за удачу в походе, за верных друзей и благосклонность богов. Надо сказать, что с каждым тостом сопротивление парня таило, ибо каждое пожелание шло от чистого сердца и говоривший ни сколько не лукавил, желая благополучия всем вокруг и конкретно Вику. Наконец, он рассудил, что раз уж все тут употребляют данное пойло и до сих пор живы, то может и с ним ничего плохого не случится. Может он даже поймет, почему этот мир столь странно прекрасен?

Сделав осторожный глоток, парень почувствовал, как прохладная ячменная горечь растеклась по горлу, тут же раздался дружный возглас одобрения. Даже женщины и те подбадривали его. У него было очень странное ощущение. С одной стороны, напиток чересчур горчил, с другой освежал, оставляя удивительно приятное послевкусие. Вик сам не заметил, как опустошил всю чарку, а ему уже наливали новую. После, предложили попробовать выжимку из вишни и настой на меду. В итоге, через некоторое время голова начала кружиться, а мир вокруг стал расплываться. Мелькнула шальная мысль, что он таки отравился и что надо срочно опорожнить желудок, но додумать её он не успел. Размытый калейдоскоп закрутился перед его глазами и светлое дерево стола больно ударило его по лбу. Последнее что он слышал, это стремительно удаляющееся эхо чужих голосов и громогласного смеха Гроина.

* * *

В себя Вик пришел от того, что в нос ударил резкий, но приятный мятный запах. Он мотнул головой, не желая всплывать из благословенного забытья, но аромат был настойчив. Лицом парень почувствовал мягкость, а вокруг приятную теплоту, последними вернулись звуки все ещё продолжавшегося праздника. Кто-то, пока он был без сознания, подложил ему под голову мягкую подушку. Он приоткрыл один глаз и сонная нега тут же оставила его.

На Вардему опустилась ночь. Вдоль улиц и в широких кронах деревьев-домов виднелись бумажные фонарики, заливавшие все вокруг яркими светом. Отовсюду слышалась звонкая музыка, а мелодии, сплетаясь друг с другом в жарком танце, создавали удивительно гармоничные этюды. Люди, окончив дневные дела, заполнили улицы, а из-за живой изгороди опоясывавшей деревушку со стороны озер, слышался плеск и игривый женский смех. Казалось, что ночь в Вардеме наполнена жизнью, даже больше чем день.

Но не это поразило Вика. Небо. Вот, чья красота была по-настоящему непередаваема. Четверть его заполнял матово-золотой диск огромного спутника Вардемы, часть которого скрывалась за далеким горизонтом. Рядом с ним, в пустоте, плыла луна поменьше. Она излучала серебряный свет, будто страж подле величественного короля. Россыпи сияющих брильянтов щедрыми горстями усыпали темный бархат небосвода, в иных местах превращаясь в настоящие звездные реки, укутанные в сапфировые и жемчужные туманы. Однако самым прекрасным был звездный водоворот. Будто застывший во времени, он оросил брызгами жемчужных капель и без того напоминавшее сокровищницу драгоценных камней небо.

Викар от удивления открыл рот и даже немного наклонил голову, глядя в высоту. Он не мог даже представить, что в природе может существовать нечто столь прекрасное. Ему вспомнила фигура девушки в алом платье у Ведьминого Моста. Сердце в тот раз билось так же восхищенно, но вот послевкусие. В тот раз оно было горьким и печальным, а сейчас напоминало волны мягкого прибоя, омывавшие целебным бальзамом душу сына Кеплера, оставляя после себя счастье и умиротворение.

— С добрым утром! — раздалось рядом

— С добрым ... чего? Утром? — Чуть не поперхнулся Викар, но едва открыв рот, он тут же закрыл его ладонью. Сглотнув подкативший к горлу ком, парень через силу спросил. — Сколько я проспал?

Рядом с ним с ним сидели трое: уже изрядно окосевший Семьян, незнакомый высокий мужчина и закинувший на стоявший рядом бочонок руку Гроин. Последний и держал речь.

— Я же говорю, весь прошлый день и вот почитай часть новонаступившего. Кто ж знал, что тебя так сморит быстро, — дворф громко рассмеялся, дружелюбно хлопнув парня по плечу. — Будто ты вообще алкоголя никогда раньше не пил, а не только пива.

— Я и не пил, — буркнул в ответ Вик, украдкой посмотрев на левую руку. К его великому облегчению, жемчужного песка в артефакте ещё было вдосталь. Ему вновь пододвинули наполненную чашу с какой-то жидкостью, но парень отказался. — С меня пожалуй хватит, а то этак я и следующий день просплю.

— Тоже верно, надо уметь остановиться, — заметил Гроин, наблюдавший за танцующими, постукивая каблуком в такт музыке и похлопывая по бочонку. — Я вон тоже решил, что хватит на сегодня азартных игр, раз можно просто наслаждаться приятной компанией и вкусной едой.

— Ага, только при этом ты умудрился проиграть почти 10 золотых, — раздалось из-за второго стола, расположенного чуть поодаль, рядом с поленницей и который появился, пока Викар находился без сознания. Компания мужчин и женщин увлеченно играла в некую игру, держа в руках разноцветные пластинки.

— Ну что сказать, я люблю хорошие ставки. Такое бывает, что иногда проигрываешь немалые деньги, — проворчал гном.

— Но не в три же кона, да ещё при первой ставки в один медяк, — снова послышался хохот играющих, а некоторые подняли полные стаканы, слегка расплескав пенную влагу вокруг и поблагодарили Гроина за сегодняшний щедрый подарок.

— Тьфу на вас, шутники. Помяните мое слово, Мастер Гроин ещё отыграется! — вступился за проигравшего крупный мужчина, сидевший в середине полукруга игроков, раздававший те самые разноцветные пластинки. Около него виднелась самая большая куча кружков золота, серебра и меди. Его голову украшал лихо скошенный на бок пухлый берет, с залихвацким пером. — К тому же, монеты не главное, особенно для сына столь почтенного и богатого клана, родом из которого наш дорогой тан.

Последние слова пришлись явно по душе дворфу и тот, пригладив рукой каштановые усы, в которых сверкнули серебром вплетенные нити, удовлетворенно хмыкнул.

Однако Викара заинтересовало другое, а именно, что такое деньги. Проведя нехитрые умозаключения, парень предположил, что деньги и есть те самые кусочки из метала, которые видимо так же назывались монетами. Судя по тому, с каким азартом игроки пытались выиграть их, эти самые кругляшки имели некую ценность. Но спрашивать в лоб было опасно. Днем выяснилось, что он не один такой странник, а следовательно отговорка, что в тех местах откуда он пришел денег нет, могла на этот раз и не сработать. Более того, в Вардеме путешественники пускаются в дорогу движимые не нуждой, а скорее жаждой приключений. Вик подумал, что будь ему больше лет, то скорее всего скептически отнесся бы к такому поводу для натирания мозолей, но он к счастью был ещё молод и прекрасно понимал, с какой силой тяга к открытиям чего-то нового может звать в путь. В любом случае, надо было как-то понять, что это за блестяшки.

— А какие монеты тут в ходу? — как бы промежду прочим, уминая за обе щеки краюху черного хлеба с луком и вкуснейшим салом, спросил Викар.

— Дак как и по всей империи, унция разного достоинства, — ответил тот, что выиграл больше всех, а потом секунду подумав, взял одну монетку из своей горки и кинул Вику. — Богини сегодня были на моей стороне, а ты явно поиздержался в дороге. Это мой тебе подарок и плата удаче за её благосклонность.

С этими словами он хлопнул себя коленям и собрав деньги откланялся, чем вызвал несколько разочарованных возгласов желавших отыграться. Викар легко поймал брошенную ему серебряную монетку и с восхищением посмотрел на искуснейшую работу гравировщика. Блестящий кружок имел идеально ровные края. На одной его стороне были выбиты одиннадцать малых кружков, обрамлявших двенадцатый, самый крупный. В каждом из них располагался некий символ, но в сумерках было не очень хорошо видно. Там изображались цветы, восходящее солнце, луны и даже тот самый звездный водоворот, что украсил небо над головами празднующих. На обратной стороне были сомкнуты три плоских наконечника копий, ну по крайне мере, так казалось на первый взгляд, а в месте их слияния находилось изображение простых щита и меча. Эта сторона была явно темнее или просто рисунок был более рельефным, отчего тени казались более глубокими. Две стороны одной монеты, но при этом различались они очень сильно.

Остаток вечера прошел под басистые подпевания Гроина и попытки местных жителей объяснить Викару суть карточной игры, название которой он даже не сумел запомнить. Когда луны скрылись за горизонтом, а холод надвигающейся зимы начал пробирать даже самых стойких гуляк, гости стали расходиться. Вик помог Кларе довести едва ворочавшего ногами Семьяна до кровати на втором этаже их домика. Длинный, изогнутый холл, являвшейся и единой комнатой первого этажа, шел вокруг винтовой лестницы, уводившей на второй этаж. Именно тут, внизу, заботливая старушка постелила гостю постель, между окном из которого дул свежий воздух и камином наполнявшем помещение теплом. Постель, сделанная в виде лодки с высокими бортами была настолько мягкой и теплой, что первые несколько секунду парень боялся, что она может проглотить его целиком. Однако этого не произошло и беспокойство отступило, оставив лишь блаженную негу.

В этот день не было ни тяжелого перехода, ни изматывающей погоды, лишь горы разнообразной и вкусной еды, доброго пива, да пол дня сна, но несмотря на все это, мысли никак не хотели выстраиваться в упорядоченную нить. Тихая, мелодичная музыка последних музыкантов, убаюкивающей трелью порхала над засыпающей деревней, окончательно выбив волю к сопротивлению и Викар уснул.

* * *

Запах чего-то вкусного витал по дому, когда юноша наконец проснулся. Он увидел, как у дальнего стола, рядом со вторым, гораздо большим камином над которым весела плоская сковорода, стоит Кара и тихо мурлыча себе под нос песенку, аккуратно кладет что-то в кипящее масло. Каждый такой момент сопровождался тихим шипением и новая волна благоухания окатывала парня.

Он несколько неуклюже перевалился через широкий борт кровати и натянув одежду, задумался что же делать дальше. Его приютили, накормили, отнеслись как к родному, нельзя было просто взять и уйти. Он выглянул в окно, сощурившись от яркого утреннего света. На голубом небе не было ни облачка. Птицы носились меж ветвей, а за околицей люди уже приступили к своим ежедневным делам, будто вчера и не праздновали всю ночь.

Это натолкнуло Викара на мысль, а сколько он вообще спал? Вчера он лег уже глубокой ночью, а сейчас было раннее утро, капли росы пестрели на листьях и роящиеся над ульями пчелы были ещё сонными и медлительными. Прошло от силы часа четыре, но чувствовал он себя так хорошо, будто бы отдыхал полдня. Да и местные жители явно не испытывали усталости после вчерашнего.

Сзади раздалось шкварчание новой порции поджариваемой еды, а от запаха уже начинали течь слюни. Тут взгляд парня упал на разбросанные по двору поленца, что вчера служили пищей для вечерних костров. Высунувшись из округлого окошка по пояс, Вик увидел почти опустевшую поленницу и несколько крупных стволов, ждущих своей очереди на распилку и колку на чурбачки. Подтянувшись руками, парень выскользнул через окно из теплого дома в утреннюю прохладу. В конце концов, он хоть уже и привык рассказывать всякие сказки, но и сила в руках у него никуда не делась, а судя по тому, как выглядела поленница, Семьяну, что среди своих земляков выглядел самым хрупким и древним, явно не помешала бы помощь.

Рядом он нашел топор, который был сделан из настоящего железа и то, что он сначала принял за тонкую, легко гнущуюся леску. Она была с двумя деревянными прихватами по разным её краям, однако присмотревшись, парень заметил, что она усеяна крохотными, но острыми зубцами. Первая мысль, посетившая Викара, была что это некое необычное оружие, но секунду погодя, он понял что этой леской можно легко перепиливать что угодно. Видимо она являла собой средство для резки. Он тут же просунул инструмент под широкую тушу первого ствола, при этом усевшись на него сверху и отмерив примерную ширину будущих поленьев начал пилить.

Дело спорилось и уже через некоторое время он полностью распилил один ствол и наколол дров, складывая их в поленницу. Ему пришлось стянуть одежду, что несмотря на прохладу, начала сыреть от его пота. Парень краем глаза видел, как некоторые девушки замедляли ход, проходя мимо двора. Он не позволял себе расслабиться, чтобы животное начало, вчера пробудившееся в нем, не приведи боги вновь не подняло голову вновь.

Вик так вошел во вкус, что не сразу заметил, как приютившая его бабушка поставила на подоконник полную чашку исходящих паром пирожков и полный кувшин буро-золотистой жидкости. Лишь запах свежей выпечки отвлек парня от работы. Он тут же провел руками по ещё влажным от росы стеблям, собирая влагу, чтобы смыть налипшие на ладони грязь и опилки, а после, с жадностью набросился на преподнесенный ему завтрак. Пирожки были с мясом, с зеленью и сладкие, их поджаренная корочка хрустела на зубах, высвобождая на волю сочный аромат начинки, а напиток оказался горьковато-сладким, ни на что не похожим, но безумно вкусным. С едой было покончено за пять минут. Вик никогда в жизни столько не ел и сейчас чувствовал себя осоловевшим, и абсолютно довольным жизнью.

Он продолжил свою работу и уже к полудню стволы исчезли со двора, а поленница была наполнена под завязку, да ещё и в три ряда. За обедом старички выглядели немного грустными и Викар решил спросить что произошло. Те лишь сказали, чтобы он не беспокоился, просто он напоминает им их собственных внуков, которые сейчас далеко, а хотелось бы видеть их почаще. Викар не знал, как утешить их, ибо как оказалось, грусть по утраченному, для него не может затмить потребностей насущных. Он все ещё переживал потерю своей семьи, но за последовавшими после событиями, у него не было особо времени оплакать их, да и не видел он в грусти смысла. Нужно было решать проблемы, из-за чего терзания как-то поблекли, а душевная боль осталась лишь неким далеким шепотом на периферии сознания. В итоге, видя что Викару тяжело поддержать разговор о семье, Семьян свел тему к дальнейшему пути молодого человека:

— Ну, так и куда ты теперь, если не секрет, — вновь закуривая, поинтересовался старичок.

— На юг, — честно ответил Викар.

— В Фиал что ли?

Вопрос заставил парня задуматься, он слышал вчера про то, что Фиал это город, но пока смутно представлял где он точно находится, поэтому ответил несколько расплывчато:

— Возможно, если будет по пути зайду.

— Ну, ежели ты на юг идешь, то в город творцов тебе зайти надо обязательно. Побывать в Краю Цветов и не посетить Фиал, это все равно, что жарким летом прийти к водоему и не захотеть зайти в воду. — Настаивал Семьян. — В общем не знаю куда уж ты путь держишь, но мой тебе совет, ежели будет возможность, ты уж посети город мастеров.

— Хорошо, хорошо, — сдался Вик, — по пути обязательно загляну в этот Фиал.

Хозяин удовлетворенно хлопнул себя по коленям:

— Ну вот и славно, ну а теперь матушка, ты уж собери в дорогу хлопца, не гоже ему в дальний путь без провизии пускаться. Все то время баба Клара сидела молча, лишь улыбалась глядя на Вика, но в её глазах была грусть.

Когда они прощались и парень закинул за плечи, сильно потяжелевший от подаренной снеди в виде пирожков и вяленого мяса мешок. Дед Семьян сжал ему руку, от всей души пожелав счастливого пути и чтобы он обязательно навестил их если снова окажется неподалеку. Клара же крепко обняла его за шею и долго не отпускала, а когда муж отвернулся, быстро всунула ему в руку мешочек, а на ухо шепнула.

— Глянула я вчера арканы по тебе сынок, — в её глазах стояли слезы, — богинь ради, будь осторожен умоляю. Враги идут за тобой, смерть окружает тебя и зло, чистое и страшное ждет впереди. Ни я, ни моя ученица в жизни такого не видели. Ты несешь в себе свет, но в тисках тьмы он. Заклинаю, береги себя и возвращайся, как только сможешь, а мы уж тут мож чего и сообразим.

Она быстро смахнула набежавшую слезу, развернув Вика в сторону дороги, заторопила того в путь. Парень был обескуражен такой сменой настроения Клары, хотя и видел с самого утра, что что-то не дает ей покоя. Он было хотел спросить что такое арканы, но не успел.

— Прости Вик, не хочу тебя прогонять так скоро, посидели бы, подумали, авось нашли б, как решить беду твою и избавить от зла нависшего, но еже ли ты сейчас же не направишься к своей цели, то ...

Она не смогла закончить, было слышно как дыхание перехватило. Парень хотел было повернуться, попробовать помочь, но женщина все так же упрямо толкала его вперед.

— Иди, ныне день, когда родилась Верховная Богиня, а значит, судьбу надо ловить за хвост, сегодня она благосклонна ко всем.

Викар было хотел заикнуться про Гроина, проигравшего 10 золотых, но решил что момент для остроумия не подходящий.

Наконец он почувствовал, как сухие пальцы соскользнули с его спины. Ощущение было таким, будто с него стянули теплый плащ в морозную ночь. Он снова был один. Но почему-то не испытывал тоски. Отовсюду опять лилась музыка, люди продолжали праздник, начатый вчера. Праздник, который он, с какого-то рожна, решил, что был устроен в его честь. Теперь, шагая к южной окраине деревни, парень улыбался своим наивным мыслям и искренне радовался, что не додумался спросить, не много ли чести для него одного устраивать такие приемы. Мимо колесом прокатилась девушка в обтягивающем, алом, атласном леотарде, с пушистым белым воротничком и забавной шляпой с тремя бубенчикам. На одной части лица у неё были нарисованы птицы, взлетающие меж тонких стеблей, вторая же, оставалась абсолютно чистой. При этом она вела за собой хоровод танцующих и веселящихся людей, напевающих задорную песенку. Заводила всего этого веселого балагана сделала несколько кругов вокруг Викара, взяв его ладони и попытавшись увлечь за собой. Парень бросил взгляд, на все ещё грустно смотрящую ему во след Клару и слегка покачав головой, высвободил руки. Девушка пожала плечиками, озорливо улыбнувшись и завертевшись волчком, внезапно привстала на носочек одной ноги, вторую отведя назад, едва ли не выше головы, чмокнула Викара в щеку, а после, алой змейкой унеслась прочь. Легкий аромат летних цветов и теплого солнца остался витать в воздухе, но лишь для того, чтобы тут же истаять, уносясь вслед своей хозяйке. Хоровод танцующих последовал за девушкой, продолжая петь и плясать.

Кажется сегодня все люди оставили свои дела и высыпали на улицы. Мельком, Викар увидел тана Гроина, отдыхавшего на открытой террасе небольшого питейного заведения, в компании своих сородичей и вплетавших свои громкие, но на удивление мелодичные песни в общее веселье. Больше всего поражали девушки и даже не потому, что их было много больше, а потому что каждая из них пыталась перещеголять другую в одежде и прическе. От пушистых туник, изукрашенных шелковых с меховой подбивкой платьев и многослойных женских камзолов, увенчанных головными уборами, на которые у Викара никогда бы не хватило даже воображения придумать, пестрило в глазах. Поэтому, когда парень наконец добрался к окраинным домам, он почти окончательно одурел от ярких красок и ароматов.

Здесь не было живой изгороди, зато путника встречало безбрежное, колышущееся, словно водная гладь, бескрайнее поле. Увидев его вблизи Викар понял, почему это место называли морем цветов. Это действительно было самое настоящее море, где распустившие свои бархатные лепестки соцветия, образовывали вздымающуюся и опускающуюся под порывами гуляющего ветра радужную поверхность. Зелень невероятно упругих стеблей, словно морские водоросли изредка показывались меж красочными всплесками бутонов. А над переливчатой гладью, подхваченные воздушными потоками, проносились облачка опавших листьев в сопровождении бабочек и крошечных светящихся существ, с фигурами отдалено напоминавшие человеческие. Причем, чем дальше от края поля тем выше были цветы.

Здесь не было дороги или даже тропинки, однако, вдалеке виднелось несколько повозок, прокладывавших себе путь напрямую. Викару ничего не оставалось, как просто ступить в набежавшую 'волну'. Парень почувствовал, как под сапогами сочные стебли приминаются к земле, но едва он убирал ногу, как согнутый цветок вновь всплывал над колышущейся поверхностью. Через несколько минут появилось чувство, что он идет по бесконечной отмели и разноцветные волны то окатывали его до самых плеч, то вновь отступали по пояс.

Море Цветов расстилалось до самого горизонта и там, едва различимыми копьями, в брызгах пенных хлопьев, виднелись облачные рифы. Никак иначе это явление Викариан назвать не мог, ибо они очень напоминали белые зубы подводных скал. Где-то в той стороне находился Фиал и Храм Бога Вечной Переправы в его родном Кеплере.

Вик знал, времени оставалось не так мало и если он не успеет, то рискует оказаться ночью за пределами охранного круга. Разумеется, о подобном не хотелось даже и думать. Тут же вспомнился рассказ Семьяна о Снежном, и о том, что старик уже видел артефакты подобные тому, что носил Вик. Этот город надо было посетить обязательно, возможно там он сможет найти ответ, как продлить время пребывания в Вардеме.

Парень достал подаренный Кларой мешочек и развязав шелковые веревочки, высыпал на ладонь горсть тех самых кругляшек на которые вчера играли азартные картежники. Тут было с десяток серебряных, целая горсть бронзовых пластинок и даже один золотой. Много это или мало, он не знал, но мысленно поблагодарив сердобольную бабушку. Вик доложил в кучку полученный вчера серебряный и вновь завязав тесьму, засунул новоиспеченный кошель за ворот кольчуги.

Размышляя над скорым и очень нежелательным возвращением в родной мир, парень заприметил двигающиеся так же на юг несколько телег, окруженных людьми. Во главе ехала статная, высокая фигура на длинноногом, белоснежном коне. Здраво рассудив, что вместе будет попроще добраться до цели, Викар ускорил шаг, направившись к каравану и через час нагнал его.

Парня приметили и процессия остановилась, чтобы подождать нежданного попутчика. На встречу молодому человеку выехала та самая фигура на белом скакуне, чьи миндалевидные глаза и острые кончики ушей выдавали в нем принадлежность к расе эльфов.

— Светлого тебе дня путник, да будет всегда с тобой весенний ветер и летнее солнце. Мое имя, Кай Песня Дорог, позволь узнать, как зовут тебя, — поклонившись, приветствовал предводитель каравана. Удивительно грациозно для всадника, да ещё и одетого в меховой жакет. Вик даже несколько растерялся от непривычно вычурного приветствия.

— И тебе добра и удачи в пути, друг, имя мое — Викар. Направляюсь я на юг, как и вы видимо, потому и решил просить идти с вами, — он коротко кивнул головой, приветствуя эльфа. Ему было не удобно, что на столь открытое приветствие, он ответил так сдержано, но ему было трудно перебороть себя и согнуть спину перед кем бы то ни было. Гордость то была, или гордыня, Вик не знал. К его облегчению, собеседник оказался не из тех, кто ждал от других безукоризненного исполнения этикета. Кай открыто и дружелюбно улыбнулся и изящно отведя плащ назад, широким жестом предложил присоединиться к ним.

В караване оказалось три телеги. Две крупные, широкоосные, груженные всякими товарами укрытыми до поры, под ворохом меховых шкур и ковров. Третья же, была настоящим шатром на шести колесах. Из её центра в небо устремлялась изогнутая серебряная лоза, на стебли которой крепились вершины треугольных полотнищ, что основаниями уходили в изукрашенные борта. Стены этого импровизированного дома могли как становится непроницаемыми, так и расходиться, как сейчас, что давало солнцу заглядывать под тенистый полог. Под порывами ветра, ткань наполнялась воздухом, набухая будто паруса, что ещё больше делало телегу похожей на удивительный корабль, плывущий по разноцветным волнам.

Внутри сидели несколько женщин и детей, а так же седой старик с причудливо завитой бородой и остроконечной синей шляпе, корпящий над могучим фолиантом. Рядом шли шестеро дюжих мужей, но они не имели при себе оружия и их одежда вовсе не была броней, что могли бы носить охранники каравана. Напротив, люди были наряжены в богатые одеяния, а один вообще шествовал чинно, с посохом, в навершии которого были выгравированы позолоченные меры.

Все доброжелательно приветствовали Викара и тот отвечал тем же. Были обычные вопросы про то, откуда парень путь держал и куда идет, на которые тот давал столь же обычные ответы, что идет с севера в Фиал. Оказалось, что Кай так же шел туда, ибо он был торговцем, а по совместительству менестрелем.

— В молодость свою я ходил по этим дорогам один, лишь с моей верной лютней, да выступал на праздниках и в тавернах. Мне нравилась такая жизнь, а Край Цветов навсегда стал частью меня, хоть и родился я далеко от этого места. Исходил тут все вдоль и поперек, в каждом городе и деревушке знают мои песни.

— А отчего же решил податься в торговцы? — поглядывая в сторону смеющихся девчушек в повозке, которым чудной старик показывал какие-то фокусы, спросил Викар.

— Года идут, а с ними начинаешь замечать то, что раньше казалось лишь фоном с картины твоей жизни. И пресыщаясь, ты начинаешь обращать внимания на детали, из которых и состоит наше бытие. — Он перехватил из-за спины свой инструмент и мягко коснулся струн. Дивные звуки тут же заполнили пространство вокруг, дополнив шепот лепестков и пение птиц. Музыка словно ветер рванулась в небеса, на секунду воспарив высокой нотой и тут же рассыпавшись пенистым фейерверком трелей. Кай был истинным виртуозом и пока он играл, все вокруг стихло, стараясь не нарушить чудесного мгновения вдохновения. Даже телеги, казалось, перестали поскрипывать. Вик поймал себя на мысли, что чувствует каждую ноту, каждый аккорд, из которых будто из кирпичиков складывалась великолепная соната.

Кай явно был очень доволен эффектом. Он последний раз очень мягко тронул струны и продолжил:

— Играя и даря жителям радость, я просто стал замечать то, что раньше ускользало от меня. Я никогда не просил денег за мою музыку, а ночлег и еду мне всегда давали благодарные жители. Иногда кто-то приносил подарки вроде каменьев, шкур или ароматных вод, что делаются из этих цветов, — он сделал ещё один широкий жест, окидывая окружавшее их Море Цветов. — Мне они были без надобности, но я вспоминал, где на тот или иной товар были хорошие цены и продавал добавляя в свой кошелек пару золотых. Те, кто дарил мне были только рады, что смогли угодить мне и в определенный момент я понял, что мне нравится не только играть, но и торговать. Торговля это тоже музыка, просто другая.

Последнее Викар не очень понял, но решил не акцентировать внимание на этом. Тем временем Кай продолжил:

— И вот сегодня, в дни золотого листа ... — эльф заметил непонимающий взгляд, — ну в середину осени, я держу путь в Фиал, дабы спеть на празднике рождения Верховной Богини, а заодно продать товары, что я собирал от града Блуждающего Затмения и до сокрытой в лесах деревни Ор. А заодно успеть купить партию духов последнего урожая, они всегда имеют неповторимый аромат осенней свежести и дыхания приближающейся зимы. Ну и кроме того, туда же направляется моя ненаглядная кузина Беатриса. Ну или как я её называю, Беата.

Он кивнул куда-то в сторону уже начавшего клонится к закату солнца, и Викар посмотрел в туда. Зрение эльфа было на порядки лучше человеческого и следующие несколько минут, прошедшие в тишине, парень лишь безрезультатно пялился в указанном направлении. Однако вскоре, среди пестрого моря бутонов, он начал различать смутные силуэты, двигающиеся к ним навстречу.

— Сегодняшний праздник отмечают по всему миру, а моя кузина ещё является ученицей одной из младших сестер правительницы Вардемы.

— Вардемы? — Викар подумал что ослышался, ведь это он так назвал светлый мир. Неужели он и вправду угадал с названием.

— Ну да, — Кай усмехнулся, — ты видимо совсем с севера, я слышал тамошние правители не признали власти правительницы.

— Да, — замявшись ответил парень, он все ещё не мог поверить в такое совпадение, при этом продолжая пялиться в пустоту.

— Послушай, любезный странник, — вдруг спросил голова каравана, — а скажи, правда ли, что северные правители побаиваются Стража повелительницы. Я сам не сильно сведущ в делах политических, но поговаривают разное. Мол средь вечных льдов и колыбели вьюг живут три брата, что отказались подчиняться нашей благословенной леди и жгучая ненависть точит тех изнутри, выжигая остатки их черных сердец?

— Чего? — Викару потребовалось пара мгновений, чтобы понять о чем спрашивает его эльф и ещё столько же, чтобы найтись как соврать. — Да я не знаю, если честно. Мы охотники, живем вдали от городов, а я так и вовсе всю жизнь средь лесов провел. Первый раз так далеко на юг ушел.

Кая этот ответ не очень убедил, видимо решив, что юноша опасается говорить правду. Мало ли, на какие злодеяния способны эти страшные и неизвестные владыки севера. Однако, от дальнейших вопросов его отвлек радостный вскрик из телеги-шатра, находящиеся там заметили приближающихся к ним новых путников.

Надо сказать, то что сейчас двигалось им наперерез назвать повозками язык не поворачивался, да и запряжены в них были вовсе не тягловые лошадки.

Сквозь цветочную гладь плыла искрящаяся песчаная волна, держащая на своих ярко-желтых горбах широкий, темно-синий бархатный ковер, укрытый прозрачным балдахином цвета утренней зари. Внутри виднелся небольшой фонтан, вазы с яствами и парившие в воздухе кристаллы. А ещё там были цветы, совершенно не похожие на те, что окружали их сейчас, а гораздо тоньше, с острыми бутонами усыпавшими весь стебель. Точнее разглядеть было невозможно, ибо ткань создавала странную иллюзию мерцающего миража.

— Богиня Шелковых Дюн. Силика! — послышались восхищенные вздохи девушек, а Кай пустил коня рысцой, чтобы первым приветствовать новоприбывших.

— Это и есть его кузина? — украдкой спросил Викар у идущего рядом мужчины.

Тот едва не захохотал, а потом поняв, что парень не шутит, быстро посерьезнел и пояснил:

— Нет, ты что, это Богиня Шелковых Дюн, одна из пантеона младших богинь, те что составляют большой пантеон. Они толи сестры, толи дочери малого пантеона старших богинь, а может и просто ученицы.

— Ты все время говоришь про богов в женском роде, а что мужчин среди них нету?

— Вы че там на севере и вправду ничего не знаете о мире? — удивился он.

Викар отрицательно покачал головой.

— Ну вообще-то тебе, как рожденному за гранью благословенных земель должно знать, кто является вашими правителями, ведь именно те, о ком ты спросил и стали владыками севера. Вроде как я слышал про троих, но учитывая сколько страшных сказок ходит о ваших краях, я не удивлюсь, что их на самом деле больше.

Викар почесал затылок.

— Так это для защиты от них была выстроена Эхо Войны?

— Ты льстишь своим богам. Не обижайся, но они никогда не заходили так далеко на юг, впрочем я вообще не уверен, чтобы они когда-либо покидали свои мрачные владения.

Их разговор затих сам собой, когда они поравнялись с каретой богини. Следом за ней следовала повозка хоть и менее причудливая, выглядевшая, словно покрытая туманной дымкой роза, но зато запряжены в неё были невиданные ранее Виком скакуны. Частично покрытые лоскутами искрящийся ткани полупрозрачные силуэты, верхней часть которых напоминала лошадей, но снизу вились закрученные буранчики, вдосталь вобравшие в себя сорванных цветочных лепестков.

Кай уже спустился с коня и припал на одно колено. Тоже проделали и все остальные в его караване, лишь Викар уважительно поклонился. Невесомая шторка порхнула в сторону, открывая внутренне убранство. Внутри, меж замеченных ранее цветов, фонтана, пухлых подушек и раскиданных в каком-то напускном беспорядке вычурно украшенных фолиантов, на атласном троне с позолоченным каркасом восседала хрупкая женская фигура.

Она была облачена в облегающий, шитый золотой нитью камзол. Ворот раскрывался от бюста вверх жемчужными, тонкими лепестками неизвестного растения, из которых так же состояли её длинные, до самых локтей, перчатки. Прическа была уложена на левую сторону и зажата золотой диадемой, обрамлявшей черный как смоль камень, в венце из белых перьев. Несмотря на это, часть длинных соломенных прядей, будто находясь в воде, парили вокруг головы.

Сам трон был явно рассчитан на владельца, раза в три больше нынешнего. За ним виднелась стройная фигура привлекательной эльфийки, с пышными, пурпурно-изумрудными волосами, среди которых проскальзывали игривые лазурные прядки. Но, что больше всего привлекло внимание Вика и заставило дракона внутри нетерпеливо заворочаться, так это платье девушки. Если конечно это переплетение шелковых паутинок и небрежных узелков, едва прикрывавших тело, можно вообще было назвать платьем. Легчайшее дуновение заставляло всю эту конструкцию трепетать, а кожу девушки покрываться соблазнительными мурашками. На секунду парень потерял контроль над собой и из горла начал рваться низкий, едва слышный рык, но он быстро зажмурился, нечеловеческим усилием загоняя зверя обратно.

Это не укрылось от юной зеленовласой особы, как и от самой богини. Она поманила парня поближе и тот, сам не отдавая отчет своим действиям, подошел вплотную к откинутой вуали. Парень с интересом разглядывал стройную фигуру, расслаблено, но без надменности полулежащую на троне и закинувшую ногу на ногу. Надо сказать, Викар несколько иначе представлял себе богов. Не было ни вспышек молнии, ни громовых раскатов и земля не разверзалась от поступи демиурга. Да чего уж там, даже охраны и той не было.

Некоторое время они молчали, но эта тишина давала им обоим время изучить друг друга. Наконец, Силика заговорила и голос её был столь мелодичен и умиротворяющий, что не слушать его было невозможно:

— Кая я знаю давно, как и его людей, ибо не первый год наши дороги пересекаются с ним по пути в Фиал. И мне почему-то кажется, это не простое совпадение, — она метнула на коленопреклоненного эльфа лучащийся озорством взгляд, — однако, огонь твоей жизни, человек, слишком дикий и непохожий на свет душ, рождённых в благословенных землях.

Вик было уже подумал, что ему вновь придется пересказывать истории из Атласа, однако прежде чем он успел произнести хоть слово, богиня встала, сделав жест всем присутствующим подняться с колен. Окружающие повиновались, сама же она подошла к Вику, взяла того за руки и заглянув ему в глаза произнесла:

— Откуда бы ты ни пришел странник, мы рады тебе. Пусть же мир и счастье идут рука об руку по твоей жизни, а дороги всегда приводят туда, куда ты сам пожелаешь. Да охранит тебя теплота родных сердец.

Она отняла одну руку, воздев её над головой парня и тихо прошептала короткий напев. Будто порыв свежего ветра, рассеивающий душный смог, его жизни пронесся сквозь него. Темная сущность в груди с такой силой рванулась от простертой длани, что Вик сам невольно сделал шаг назад. Это вызвало у всех удивленные, если не сказать пораженные взгляды, но госпожа Шелковых Дюн лишь удовлетворенно кивнула, будто подтверждая свою догадку и мягко обняла Викара. Они были примерно одного роста, отчего лицо парня уткнулось в парящие пряди, от которых веяло запахом пустынного оазиса и ароматами неведомых пряных плодов. Сквозь тонкую тунику, что лишь подчеркивала женственность формы, парень почувствовал, как бьется сердце богини, нежно и успокаивающе. Несмотря на чарующий аромат её тела, зверь внутри не смел больше и носа высунуть. Викар облегченно выдохнул, наконец позволив себе расслабится и ответить на объятия.

Так они простояли некоторое время. Мир вокруг будто бы даже немного замедлил свой бег. Это было видно по тому, как пчела остановила полет, как полы белоснежного плаща Кая, воспарив под порывом ветра, замедлили движение. Остановилось все вокруг, кроме рук самой Силики, продолжавшей успокаивающе нежно проводить по волосам и спине парня. Сие чудесное мгновение он бы хотел продлить как можно дольше и с каждой секундой чувствовал, как в нем зародилась и растет любовь ко всему живому, к миру вокруг него.

Да, это была магия, но не та, сиюминутная, агрессивная, к которой он привык в Кеплере. А настоящая, божественная, чью силу трудно описать, но которая легко меняет людей изнутри, раз и навсегда.

Они разомкнули объятия и Вик поймал взгляд богини. В нем была забота и теплота, а так же знание, что он вовсе не тот, за кого почитали его люди этого мира. Но она не испугалась, напротив, всем сердцем и Викар видел это, Силика жаждала помочь ему. Он медленно опустился на одно колено, склонив голову и зачем-то приложив кулак к груди туда, где находилось сердце. Молодой человек внезапно понял, почему люди тут такие, какие они есть. Их правители несут в себе ту искру, что разожгла огонь сердец в каждом из родившихся в Вардеме, наполнив их добром и человеколюбием. И пусть он не принадлежал этому миру, но как же он хотел остаться здесь навсегда, чтобы вся его семья могла бы жить тут. Внезапные воспоминания о родных, нахлынули душащим комом и перехватили дыхание. Тут же мягкие руки взяли его за плечи, призывая подняться и боль начала отступать, будто богиня забирала на себя часть страданий.

— Что ж, пора двигаться дальше, вы не находите друзья? — все тем же чарующим голосом спросила Силика. Пусть чудесный момент их единения окончился, но вопреки опасениям Вика, в его душе не появилось щемящей пустоты. Напротив, впервые с момента гибели его родных, бездна внутри него не пыталась выгрызть душу и ему боле не требовалось заковывать сердце в лед безразличия, чтобы пережить утрату.

Они продолжили путь дальше на юг. Впереди плыл шатер богини рядом с которым ехал Кай и они о чем-то негромко переговаривались, шутя и смеясь. Следом шли мужчины и Викариан. Последний был поглощён собственными мыслями и на расспросы что произошло, отвечал односложно и отстранено. Замыкали же процессию три повозки торгового каравана, к которым добавился ещё один тент на колесах, с запряжёнными в него лоскутными скакунами. Это была карета Беатрисы, которая к тому же пригласила всех девушек и старичка в странной шляпе к себе. Из повозки доносились запахи готовящейся еды и мужчины уже с нетерпением поглядывали в ту сторону, а то и вовсе подходили и притворно сурово требовали их накормить. Периодически им перепадали пахнущие закуски и плошки с душистым супом. Викар тоже поминутно сглатывал слюну и в конце концов не выдержав, полез в рюкзак за пирожками, что Клара дала ему в дорогу.

Свежая выпечка, со все ещё теплой, сочной начинкой, быстро успокоили ворчливое урчание в животе. Один раз Кай подъехал к шатру, где готовилась еда и создание с изумительными, изумрудно-сиреневыми волосами бросилось ему на шею. Надо сказать, несмотря на то, что платье девушки выглядело как тонкие отрезы невесомой паутины, оставлявшее на виду аппетитные формы её молодого тела, оно тем не менее ни разу не открыло то, что должно быть скрыто. Тут было одно из двух, либо это какая-то магия, либо мастерство портных в Вардеме было просто невероятным. В последнее верилось легко, учитывая в чем щеголяли те же деревенские жители. Странствующий торговец некоторое время о чем-то общался со своей кузиной. После, достал из-за спины музыкальный инструмент и заиграл великолепную, возвращающую усталым ногам силы, мелодию. Девушка кивнула в сторону Силики, сейчас одиноко стаявшей на краю попоны-ковра, покрывавшего спину духа песков и Кай тут же пустил коня вперед. Видимо они действительно были очень хорошо знакомы, так как богиня сначала приглашала играющего эльфа спустится с коня и присоединится к ней, но тот все время отказывался. Тогда, она нисколько не смущаясь посторонних, словно балующийся ребенок, начала стаскивать Кая с лошади и тот засмеявшись, позволив таки втащить себя под атласные своды.

— Как-то не так я представлял себе поведение богов, — промямли с набитым ртом Викар, тщетно пытаясь разглядеть что же будет дальше. Завеса, укрывавшая обитель Силики внезапно наполнилась ночной мглой, став не проницаемой, а бусенки драгоценных камней превратились в звездное небо.

— А как ты себе их представлял? — раздался мелодичный голос неподалеку, вместе с которым донесся запах сирени и весеннего луга.

Вик обернулся. К нему приближалась Беата, идя по пояс, в накатывающих волнах сочных бутонов. Ком застрял в горле теперь буквально. Пока он ел пирожок, тот не казался ему таким уж большим, однако стоило ему от волнения засунуть его в рот весь, как он тут же встал поперек. Викар понял, что попал в дурацкую ситуацию. Явно, что идущее к нему очаровательное создание ждало его ответа, но он не мог произнести ни слова. Выплевывать пирожок на глазах девушки ему тоже не хотелось и уж совсем не было желания поперхнуться и помереть.

Ученица Силики подошла к нему в плотную и слегка наклонив свою очаровательную головку, сейчас смотрела большими, красивыми глазами на него. Она поднесла ему красиво обрамленный, изогнутый рог, доверху наполненный напитком источавший аромат вишни. Парень благодарно принял его и с удовольствием запил застрявший кусок. Это оказался очень вкусная выжимка из ягод, которая к тому же прекрасно освежала. Допив до конца, он вытер губы тыльной стороной перчатки, чем вызвал ещё больший интерес у юной особы, стоявшей перед ним. Его грубоватые манеры явно были в диковинку здесь, хотя вчера, тот же Гроин вел себя не многим изысканней.

— Прости, мне нечем отблагодарить тебя за твой подарок. Разве что я могу предложить тебе другой пирожок, у меня их довольно много, — он говорил немного смущено, безуспешно пытаясь не смотреть на манившие своей ложной наготой груди и бедра. Беатриса засмеяла звонко и весело, да так заразительно, что даже Викар нехотя заулыбался.

— Нет уж, ты так просто от меня не отделаешься, — отсмеявшись, произнесла девушка, — ты явно из далеких краев, да к тому же, хоть моя учительница и добра к своим подданным, однако многим приходилось ждать её благословения месяцами, а тут она вдруг подарила его тебе едва увидев. Поэтому мне интересно, как же ты чужестранец представлял себе богов?

Викариан замялся, стараясь вспомнить хоть что-нибудь из Атласа Крига, но на ум приходили только заметки о пытках, смертях, жертвоприношениях и разрывании людей заживо, дабы накормить бездонные утробы демиургов Кеплера. Либо задобрить их и призвать в момент битвы к себе на помощь. Такое рассказывать было нельзя и мозг лихорадочно пытался найти выход. Ко всему прочему, Вик попал в ловушку серо-голубых глаз девушки, внутри которых плескались искры самого настоящего света и вырваться у него никак не получалось, да и честно говоря, не было особого желания. Мысли окончательно пустились в пляс, послав к черту любые попытки найти ответ на заданный вопрос. И все же в этом сумасшедшем хороводе, нашлась одна добротная догадка:

— Ну боги, я думал они должны быть страшные, могучие, внушающие трепет и уважение. Такие, чтобы смертные, ну и не только, — он сделал жест в сторону эльфийки, — падали ниц и трепетали. Не знаю честно говоря, но явно не похожими на озорных молоденьких девиц.

Беата сложила губки бантиком и нахмурив бровки поглядела в сторону шатра своей повелительницы. Потом, придя видимо к какому-то выводу, она наставительно подняла длинный тонкий пальчик и произнесла:

— Ну знаешь, в одном ты прав. На озорную молоденькую девицу, та что оставила позади не одну тысячу зим, явно не тянет. Однако посуди сам, разве ты сам не почувствовал большую часть из того, что ты только что привел, как признаки высшего существа? Ну разве что страх госпожа Силика не внушает, да и не стремится к этому.

Викар вынужден был согласиться, что действительно так и есть, все то что он ожидал испытать при встрече с богом, сегодня он пережил. И тут его осенило, при этом прозрение было столь ярким и простым, что парень даже сумел вырваться из ловушки пленительных глаз.

— Она слишком человечна!

— Нет, — ответила Беатриса, мягко коснувшись его руки, вновь возвращая внимания молодого человека, — просто ты всю жизнь прожил в страхе перед тем, кто больше сильнее и опасней тебя. Потому, встретив почти всесильного демиурга ты ожидаешь опасности и чего-то такого, что затмит все ранее пугавшее тебя.

Челюсть Вика отвалилась. На него сейчас смотрела не смешливая и кокетливая кузина эльфийского барда, не многим старше его самого, но женщина, что сумела за пару минут разговора понять его и всю его прожитую жизнь. Тут же вспомнились сказанные бабой Кларой слова о том, что не все, что выглядит внушительно, имеет значение равное своему внешнему виду. Как видно, это правило действовало и наоборот.

Собеседница видя, что её слова попали точно в цель, зарделась и широко улыбнувшись уже совсем другим, веселым тоном добавила:

— Предлагаю продолжить разговор за трапезой. Ехать ещё далеко, а ты единственный из всех мужчин, кто так и не подошел за своей порцией нашей с девочками стряпни.

С этими словами она забрала у него опустевший рог, а свободной рукой потянула его за рукав в сторону повозки, откуда разносился чарующий запах жаркого.

— А как же Кай? — зачем-то спросил Вик. Ноги показались ему ватными и он позволил утянуть себя.

— О, не сомневайся он своего не упустит, — обернувшись и заговорщицки подмигнув, сообщила ему Беата.

Мысли Вика путались и ему вдруг до жути захотелось прикоснуться к этому сиреневолосому чуду, убедиться, что она не мираж. Он слегка провернул кисть в рукаве, осторожно взяв хрупкую ладонь девушки в свою. Парень боялся, что Беатриса исчезнет или ещё хуже отдернет руку, но та лишь на секунду замявшись, сжала его ладонь в ответ и ещё настойчивей потянула за собой. В итоге, они едва не бежали, оставляя за собой тут же затягивающуюся просеку на радужных волнах. Казалось, что вот вот, ещё немного и он сможет взлететь без крыльев.

Они домчались до повозки и Вик помог девушке забраться внутрь, а после и сам нырнул за ней следом, в теплый полумрак. Внутри оказалось полно народу. Стоял выложенный камнем круглый мангал, вокруг которого суетились женщины. Рядом, в сафьяновом высоком кресле, с вырезанной на грядушке деревянной совой, сидел пожилой мужчина, в той самой причудливой конической шляпе. У него на коленях лежал деревянный полумесяц с насеченными на нем рунами. Те вспыхивали когда он проводил руками над ними и произносил странные казавшиеся Вику бессмысленные слова, однако сидящее вокруг дети и молодые девушки были явно иного мнения. Видимо так в Вардеме выглядели маги: хрупкими, смешными старичками, развлекавшими детвору.

Внутри звучал мелодичный перезвон невидимых колокольчиков. Тут было не очень много свободного места, из-за чего им пришлось сесть не просто рядом, а практически прижавшись друг к другу. Рюкзак Вик вынужден был снять и вывесить наружу, впрочем вряд ли тут кто-то мог покуситься на чуждое имущество. Парню подали полную плошку ароматного рагу, в котором среди картошки и мяса, виднелись ещё с десяток разнообразных овощей и приправ. Он с удовольствием принялся за еду. Когда же трапеза была закончена завязался разговор.

Викар хотел о многом расспросить, но в голову как назло постоянно лезли какие-то глупые и казалось совсем неважные мысли. Они ехали болтая обо всем подряд, однако Беата старалась не задавать вопросы о прошлом парня, опасаясь лишний раз трогать эту тему. За это парень был ей благодарен, но не потому, что боялся чего-то, вовсе нет. Просто ему не хотелось врать той, в чьем обществе он мог быть почти сам собой. Старый волшебник выложив, как оказалось гадальную доску, показывал забавные фокусы. На стенках шатра заиграли блики от его заклятий, в которые он к тому же вплетал поучительный рассказ. Дети, да и не только они, слушали старого сказочника, как завороженные, а Викар и Беатриса продолжали негромко болтать и смеяться меж собой. Так они ехали несколько часов, показавшихся парню мгновением, что пролетело слишком быстро.

— Ммм, — закусив нижнюю губу мечтательно произнесла девушка, как бы случайно кладя голову на плечо Вика и заглядывая в его глаза, — а как ты смотришь на то, чтобы сегодня вечером погулять по городу. День рождения Великой Богини это всегда праздник, а уж в городе мастеров, это поистине непередаваемое зрелище.

Она откинула входной полог, за которым оказалось темнеющее небо и те самые облачные рифы, которые видел Вик выходя с деревни. Прямо из Моря Цветов вырастали скальные гребни необычной формы. Они походили на перевернутый вверх ребрами остов каменного монстра, с перекинутыми между ними на разной высоте арочными мостами. И каждая кость была обтесана искусными мастерами, превратившими монолит в великолепные широкие террасы и ротонды, нависающие над бурлящим внизу туманом. Их подножия скрывались в непроглядной дымке, что издали казались прильнувшими к земле облаками. Приветливый свет, лившийся из окон домов и башенок, вырубленных прямо в толще скалы, перемежался с зеленью разбитых по всему городу висячих садов и лестниц.

Среди десятков пиков не было ни одного похожего, да и пиками их можно было назвать с большой натяжкой. Большинство из них имело вовсе не коническую форму, а скорее напоминали глиняные заготовки, измятые руками гончара и каждая носила отпечаток гения определенных мастеров. На первом, трепетали прекрасные полотнища флагов и творения швейных искусников. По второму, метались тени и сверкали, взмывающими в вечереющее небо, искры от десятков кузниц. Соседний пик так же был домом для умельцев, работавших с металлом, но их творения не требовали молота, а реки расплавленного железа текли неспешно, кое-где превращаясь в раскаленные тягучие водопады.

Уступы же и переходы четвертого, не говоря уж о самих улицах, были уставлены невероятно правдоподобными скульптурами. Последние кстати, особо привлекали внимания молодого человека, ибо некоторые из статуй изображали воинов в тяжелых боевых доспехах. Это было очередное напоминание, что Вардема вовсе не так проста, как может показаться на первый взгляд, она как и Кеплер хранит свои тайны.

— Так что? — голос Беатрисы оторвал парня от созерцания красот города, к которому они подъезжали.

— Я не против, но мне тут все незнакомо, потому даже не знаю куда мы сможем пойти, — честно ответил Вик.

— О об этом не волнуйся, — девушка указала на дальнюю вершину, рядом с которой в воздухе кружили огромные разноцветные светлячки. — Это Пик Небесных Светил, одно из самых красивых мест Фиала и похоже, они уже начали отмечать праздник.

— Погоди, так это что, маленькие солнца летают вокруг вершины? — не поверил Викар.

— Вряд ли, — личико молодой эльфийки стало задумчивым. — Но это же город мастеров, поэтому они тут часто соревнуются не только в искусности, но и в том, кто придумает самое необычное название своему творению.

— Это же обломки скалы, как они могут быть их творением?

— Фу какой ты, — шутливо толкнула его Беатриса, — хотя бы на секунду перестань думать о логике и просто насладись красотой этого места.

Она смотрела на него слегка склонив голову, с интересом рассматривая его, будто видела первый раз. Вик сначала было почувствовал себя немного неловко, однако ему стало интересно, тогда он так же склонил голову, но в другую сторону. Это был донельзя бессмысленный жест и парень сам не знал зачем он так сделал. Внезапно, девушка скорчила рожицу и показала ему язык, а через секунду они вместе хохотали. В тесноте кто-то решил выбирался из повозки и смеющаяся Беата оказалась в объятиях парня. Немного успокоившись, она слегка отстранилась, хотя Вику совсем не хотелось отпускать её и произнесла:

— Ты всё-таки действительно очень необычный. Я вижу в тебе жесткого, строгого, привыкшего к лишениям мужчину, а вовсе не молодого человека. Однако, в тоже время ты способен на совершенно несерьезное веселье и это, честно говоря, мне очень нравится.

В этот момент Викар едва не выпалил, что девушка тоже ему понравилась, но кто-то, будто схватил его за шею и он не сумел выдавить ни слова, лишь вымученную улыбку. Впрочем, это нисколько не смутило девушку и она продолжила:

— Мы с госпожой сейчас поедем в храм предстояния. Там она обратится к своим сестрам в малом и большом пантеонах, и я должна быть вместе с ней, как её верная ученица. Но едва Кессел со своим вечным стражем сиятельным Алавиром взойдут на небосвод, жди меня на Пике Небесных Светил.

Караван въехал в туман. Видимость снизилась до пары шагов, а цветочное море превратилось из бушующей глади мясистых бутонов, в мерно колышущиеся проливы толстых стеблей-копий. Здесь не было солнечного цвета, зато земля излучала неяркое белесое сияние. Точно таким же цветом полыхали письмена около широких лестниц, опоясывающих каждый облачный риф.

— Ох я старый дуралей, огоньки, как же огоньки то. — Послышались причитания, все ещё рассказывавшего сказки старого мага. Он спешно замахал руками и забормотал непонятные слова, что пробудили силы эфира и перед его лицом замаячил небольшой огонек, тут же выпорхнувший наружу. Магическая искра металась промеж повозок то там, то здесь оставляя кусочки себя, что зависнув над краями телег и головами лошадок, становились связующей нитью всего каравана в густом тумане. Оказалось, что у подножия пиков плыли над землей множество таких же опознавательных лучин. И если город наверху наводняли пешие, так пространство в низовьях Фиала было полностью отдано повозкам торговцев и прочим верховым всадникам.

Викар заметил, как мужчины, сопровождавшие их, подходили к большому чаше-камню, в виде выеденного яйца, изнутри которого лилось особенно яркое нефритовое свечение. Они окунали туда пальцы, зачерпывая фосфоресцирующей субстанции и наносили её себе на лоб. Большинство огней в тумане были точно такого же цвета, видимо эти путеводные чаши были сделано для тех, кто был обделен магическими силами. Вереницы огоньков, ручейками струились по сокрытым в туманах подъемам. Было видно, что множество странников прибывало город сегодня.

— Мне тоже надо это себе на лоб мазать? — вообще-то никому не обращаясь, спросил Викар.

— Ну если ты хочешь сегодня встретился со мной, а не с лекарем-костоправом, то да. Тебе стоит нанести экстракт, — ответила Беата.

Парень вздохнул и аккуратно спрыгнул на землю, спугнув при этом стайку переливающихся в неярком свете мохнатых бабочек. Он взвалил на плечи притороченный к борту мешок. Мягкие руки коснулись его плеча и Вик развернулся, снова едва не утонув в потрясающе красивых глазах Беатрисы.

— Прямо за камнем будет Пик Странников, там ты сможешь отдохнуть и подождать вечера.

— Да я вроде как не устал. А вы все к храму предстояния?

— Нет, это наш с госпожой путь, а мой дядя скорее всего направится к Пикам Торговцев. К какому конкретно я не знаю, да тебе туда и не надо, — она провела рукой по его волосам, убрав выбившуюся из-под кожаной перевязи и упавшую на глаза парня челку, — ты уж не опаздывай, я буду ждать.

— Я тоже, — чуть тише чем обычно ответил Вик и скорее по наитию, слегка склонив голову в прощальном поклоне, пошел к чаше. Ноготки девушки скользнули по кожаному наплечнику, зацепив шов заштопанной пробоины, оставленной тварью у Ведьминого Моста. Вик не увидел, но почувствовал, как она не хочет отпускать его, возможно даже сильнее чем он её. Но жизнь, штука не справедливая и парень понимал, что скоро им все равно придется расстаться, причем надолго. Его ждет серый мир, наполненный сражениями, болью и смертью, а её ... Что ждет её он не знал, но очень надеялся, что сможет вернуться к Беате хотя бы ещё один раз.

Фосфоресцирующий экстракт оказался выжимкой из тех самых цветов, что устилали землю под ногами. Внутри каменной чаши лежали перетертые и источающие голубоватый искрящийся пар стебли растений. Их аромат был едва слышен и напоминал прохладные брызги прибоя. Поставив знак на лоб, Викар попрощался со всеми, кто разделил с ним путь, сожалея что так и не перевидался с Каем. Тот все ещё пребывал в покоях богини и оттуда слышались мелодичные музыкальные переливы, правда мало напоминающие те, что издавал инструмент эльфа.

Путь наверх не занял много времени. Сначала идти приходилось довольно осторожно, среди сотен таких же как он странников, разве что одетых на порядок лучше. Однако, вскоре змеящийся поток новоприбывших растекался по мостикам и лесенкам, уходя с главного прохода в боковые проулки и тенистые аллеи, сокрытые под сенью садов. В итоге, когда белая пелена окончательно рассеялась, на Викариана со всех сторон обрушился водопад звуков, запахов и красок, а рядом с ним шагала от силы четверть тех, с кем он начинал свой подъем. Он оказался на полукруглой площадке, примыкавшей к трехэтажному строению, вырубленному прямо в толще камня. Тут росло несколько невысоких деревьев с изогнутыми стволами, а в их пышных кронах виднелись самые настоящие хрустальные замки, на манер самого Фиала, соединённые меж собой высокими арочными мостами, отлитыми из белого золота. В башенках горел свет, а по полупрозрачным улочкам ходили маленькие светящиеся, будто светлячки, фигурки с крохотными крыльями. И было непонятно, толи это действительно дивный крохотный народец, толи творение местных умельцев.

С широкой террасы, опоясывающей едва показавшуюся над туманным проливом часть пика, город виделся совсем иначе чем снизу.

Фиал был не просто местом обитания художников, скульпторов, золотых дел мастеров и прочих талантливых личностей, он сам был произведением искусства. Здесь каждый творец хоть и пытался перещеголять соседа в мастерстве, но при этом делал это так, чтобы их общий труд приумножил гармонию и красоту города.

Но несмотря на окружавшее великолепие, Вик шел вперед полностью погруженный в свои мысли и практически не обращая внимания на веселящихся вокруг людей. Что-то не давало ему покоя. Среди чудес города было много такого, что в пору было принять за магию, но это было определенно произведения рук смертных. Даже сидя в повозке рядом со старым магом, рассказывающем свои байки, он чувствовал концентрацию силы рядом с собой. Однако здесь, посреди невиданных чудес, он ощущал лишь эхо силы, рождённое где-то на одном из отдаленных пиков, а это значило, что все те прекрасные миражи, фейерверки и прочее, были созданы без применения даже капли магии.

С одной стороны можно было последовать совету Беатрисы и отдохнуть перед предстоящей встречей. С другой, парень за сегодняшний день уже вдосталь наотдыхался и решил, что стоит понять, как можно было создать нечто подобное, при этом совершенно не обращаясь к Вечному Океану. Он стал пробираться все выше, иногда сворачивая на очередной мост, протянувшийся над облачными проливами, что казались наполненными косяками светящихся рыб. Непонятно как ему удавалось не сбиться с пути. Возможно тому было причиной то, что он сам не был чужд магии. Вардема источниками силы была отнюдь не избалована и он просто шел ведомый отзвуком нематериальных энергий.

Миновав узкий мостик, перекинутый между рифами искусных садоводов, которые могли вырастить деревце даже в кадке, не больше напёрстка величиной и домом художников ветра, создававшими невесомые картины прямо в воздухе, он оказался на одной из самых высоких точек города. Отсюда молодой человек мог разглядеть те самые отроги, откуда доносится эхо творимых заклятий, они находились довольно близко к центру Фиала. Совсем рядом с анфиладой из нескольких каменных пиков, что были так густо усыпаны вычурными, белокаменными строениями и тонкими, отливающие белым золотом мостиками, казавшиеся единым дворцовым комплексом.

На некоторое время широкое плато в центре этого монумента даже отвлекло Вика от цели его поисков, ибо на нем сейчас происходил некий обряд, собравший сотни, а то и тысячи людей. Там тоже чувствовалась сила, но эта магия была привнесена сюда сегодня, в отличии от песни мастеров-чародеев, живших в Фиале.

Вот что было действительно странно, так это то, что ни одного моста ведущего к пикам, куда так стремился Вик, видно не было и единственный путь туда был через туманные проливы у подножья скал.

Серебристого песка в артефакте оставалось совсем немного. Точно определить, где относительно его текущего положения находился храм Бога Вечной Переправы, возможности не было никакой. Это сильно волновало, ведь если он выйдет за пределами защитного купола, ему несдобровать. На ум пришли слова, некогда сказанные отцом: 'сталь закаляется в огне, а люди, в горниле битвы' и если он ошибся с расчетами, то очень скоро ему предстояло попасть даже не в домну, а в настоящее адское пекло. При этих мыслях Викар сам удивился своему спокойствию. Оно не покидало его с момента дарованного Силикой благословения. Он не чувствовал страха перед смертью и возможное сражение не страшило его боле. Это было довольно необычно.

Пожалуй, единственное что смазывало картину, так это факт, что времени чтобы навестить пики колдунов и после встретится с Беатрисой не хватит точно, а значит придется выбирать одно из двух. С другой стороны, вовсе не факт что девушка успеет появиться до того, как отпущенный ему срок в Вардеме подойдет к концу. Да и встретятся ли они с ней ещё хоть когда-нибудь, ведь даже если его жизнь не оборвется в Кеплере, здесь могут пройти годы, прежде чем артефакт вновь позволит открыть врата между мирами. С другой стороны, ну магия, ну мастера эфира, он за прошедшие три дня встретил уже с десяток таких, если считать жрецов храма. И что-то подсказывало ему, что в будущем, подобных знакомств будет немало. А вот такую девушку как Беата, в Кеплере он уж не встретит точно.

Та печальная и одновременно опасная незнакомка в красном, которую он видел у Ведьминого Моста, тянула к себе инстинктом, желанием защитить, оградив от опасностей, пробуждая огонь внутри его тела и зверя в его сердце. Это было рискованное влечение, основанное на чистых эмоциях, желания, страстях. О, как она манила своей необузданностью. Но то, был порыв тела, что заложен в мужчине с момента рождения того. Это было ни плохо, ни хорошо, а просто естественно. Викар не мог сказать, откуда ему это известно, но знал что прав.

С другой стороны была прекрасная, нежная, понимающая Беатриса с её фиалковыми волосами, серо-голубыми пленяющими глазами и добрым, немного озорным характером. Она не требовала от него ничего, напротив, нахождение рядом с ней приносило Вику огромное удовольствие. К тому же, она любила рассказывать, а ему нравилось слушать. Но ей не требовалась защита от чего-либо и скрытый инстинкты Викара стенали от своей ненужности, нереализованного стремления быть воином и защитником.

Эти мысли угнетали его, ведь первой он помочь был пока не в силах, как и остаться со второй.

Викар сам не заметил, как добрался до вершины, наполненной разноцветным сиянием парящих вокруг неё сфер. Он просто брел наверх, погруженные в невеселые раздумья пока люди вокруг смеялись, пели и плясали. Огромные невесомые шары, что при ближайшем рассмотрении оказались вовсе не так похожи на солнце как издали, кружили вокруг нарядно одетой публики. Один из них внутри полностью повторял величественный небосвод, на котором уже появились две яркие луны. Ещё один, испускал вокруг себя ветвистые дуги молний и едва приближаясь к земле, тут же птицей взмывал ввысь. Некоторые, будто бурлили изнутри, рождая на своей маслянистой поверхности причудливые застывающие узоры.

Трудно было понять, где Беатриса сможет найти его среди такой толпы людей, что пришли сюда поглазеть на представление. Поэтому Вик свернул к напоминающим гроздь винограда, свисающую вдоль отвесной стены, беседкам. Узкая мраморная лесенка вела вниз, петляя меж укрытыми в зелени висячих садов павильонами. Внутри каждого стоял небольшой круглый столик и пара-тройка вычурных стульев из белого дерева, под стать камню самих строений. Некоторые были заняты, но большинство оставалось свободными. В одну из таких и зашел парень. Отсюда было прекрасно виден центральный дворец, на фоне которого сейчас громыхали всполохи слепящего фейерверка, рассыпавшегося тысячами искр и новых взрывов. Но даже от этого великолепного действа не доносилась ни звука чародейства. Как такое может быть?

— Вы что-нибудь будете? — поинтересовалась заглянувшая под живую штору совсем молоденькая, розовощекая девочка лет четырнадцати.

Видимо вопрос на лице Вика был столь явный, что гостья охотно пояснила.

— Ну это, обычно люди когда приходят в наше заведение отдохнуть, они заказывают напитки, еду или песни.

За сегодня парень наелся уже так, что боялся вот-вот лопнуть, а песен вокруг и так было вдосталь. Однако, вот от выпить чего-нибудь не отказался бы. Он хоть и был довольно крепким, но час спусков и подъемов даже ему дался нелегко, да и покалеченная нога вновь дала о себе знать ноющей болью.

— А что есть выпить?

— Ну пиво ...

— Нет! — почти крикнул Викар, заставив замолчать опешившую девушку. Он слишком хорошо помнил, чем у него закончилось знакомство с этим великолепным напитком. Пиво ему очень понравилось, но не хватало ещё отключится прямо перед возвращением в Кеплер. — Простите если вдруг напугал вас, но нет ли у вас чего-нибудь безалкогольного?

Девочка тут же заулыбалась и радостно продекламировала несколько видов чая, пару десятков видов сока, некие молочные коктейли. А потом, заговорщицки оглянувшись, сообщила что из Снежного в честь нынешнего праздника они получили партию свежего кофе.

Проблема заключалась в том, что из всего списка Викару были знакомы только несколько видов соков, да чай который ему вчера заваривала Клара.

— Знаете, — немного подумав и придя к выводу, что пока есть возможность, не ее стоит упускать и надо попробовать ещё что-то новое, особенно если оно безвредно. — Принесите что-нибудь на ваш вкус.

— О, с радостью, обещаю вам понравится.

— Ах да, — Вик подумал, что и Беатриса не откажется от чего-нибудь вкусненького, — со мной будет девушка, не могли бы вы так же принести что-нибудь и для неё.

Девчушка видимо хотела уточнить что же, но увидев жалобно смотрящего на неё парня, поняла что все придется решать самой. Она коротко кивнула и унеслась прочь, вверх по ступенькам, к необычному, будто раскрытый бутон цветка-мухоловки, строению.

Ждать пришлось недолго, Викар даже не успел вновь погрузится в свои тягостные мысли. Зеленый полог за его спиной вновь зашелестел и внутрь осторожно неся наполненный поднос, вошла та самая девочка. Он тут же принял тяжелую ношу у неё, помогая поставить на стол. На серебряном блюде красовались две хрустальные чаши, с плескавшейся в них бурой, неаппетитно выглядевшей жидкостью, покрытой воздушной пеной и черными крошками какого-то лакомства с вишенкой на самой вершине. Так же было блюдо с закусками и нарезанным рулетом. Посередине, в белоснежной вазе стояли нежные цветы с розоватыми лепестками и искусно выполненной витиеватой свечой.

— Прости, я сам не из этих мест и не знаю местных правил, поэтому не скажешь, что я должен за всю эту красоту? — Вик жестом указал на принесенную снедь.

— Две серебряные, ну и медячок мне, если конечно не жалко..

Викар был благодарен этой нежданной помощнице, поэтому отдал ей три серебряные, обосновав это тем, что девочка сильно помогла ему и никаких возражений он не примет. Та была крайне довольна и сопротивлялась не долго, а уходя сообщила, что если вдруг ещё понадобится хоть что-то, то ему только стоит позвать её, как она тут же будет тут как тут. С этими словами она унеслась дальше по своим делам, попутно заглядывая в другие беседки и узнавая, ненужно ли иным посетителям чего-нибудь.

Викариан вновь остался один на один со своими мыслями сидя, глядя на равномерно горящее пламя свечи. Он решил попробовать, что же ему принесли и отхлебнул из своего стакана. Во рту будто распустилось сладкое облако и кусочки приторного льда захрустели на зубах. Это был совершенно незнакомый вкус и понять так сразу, нравится он или нет, не получилось. Он пригубил ещё немного и заключил, что все-таки напиток ему по вкусу.

Весь этот мир был какой-то невозможной сказкой, где не было зла, а законные в броню статуи, лишь сказочные герои старых рассказов. И если бы не рюкзак, мешавший сидеть на стуле нормально, то он бы наверное и забыл бы что чужой для этого мира. Снять мешок было нельзя, так как начнись переход, не факт что парень успел бы схватить его.

Викар все продолжал сидеть в одиночестве, пока алый воск свечи медленно таял, стекая на салфетки. Может действительно стоило пойти к этим чертовым магам, мелькнула крамольная мысль. Песка в амулете оставалось совсем чуть-чуть, едва ли хватало на полчаса.

Где-то на самой грани сознания вновь всплыли воспоминания о деве в красном и Беате. Может быть такое странное, подвешенное состояние между ними обеими не так уж и плохо. Ведь если настанет момент выбора, будет ли он доволен результатом своего решения или любой исход станет проигрышным. Быть тем, кем ты должен быть, кем создала тебя природа или отпустить старые взгляды, и обратившись внутрь себя найти новый смысл жизни?

— Думаешь о смысле бытия, попивая шоколадный коктейль? — раздался веселый голос над ухом.

Хорошо, что он сидел спиной ко входу и девушка не видела, как у Вика дернулось лицо. Она опять попала в самую точку, Беатриса будто была частью его, иногда зная, чего он хочет или о чем думает. Даже лучше его самого.

Поняв, что шутка как-то не удалась, девушка обошла столик и села напротив. В свете вспыхивающих по всему ночному небу огней, стало видно её прекрасное лицо. За какой-то час, что они не виделись, на голове девушки появилась великолепная прическа, явно созданная в честь праздника. Водопад пышных волос пересекали витиеватые золотые заколки, собирая пряди на левую сторону, прикрывая изумрудной вуалью часть лица. Тонкие лепестки белого золота служили оправой, украшенной алмазами и сапфирами диадемы, видневшейся меж локонов и поддерживающей подстриженную челку. Ещё она подвела глаза темной сурьмой, отчего они стали казаться ещё больше и красивей.

Надо сказать, что свой довольно откровенный наряд, был сменен на вечернее платье розово-золотых тонов. Оно плотно облегало идеальную фигуру, от прекрасной шейки и до самых бедер, но расширяясь книзу. На плечах девушки лежала шаль цвета осенено леса.

— Ты прекрасна, — осипшим голосом произнёс парень вместо приветствия. Он не мог отвести от неё взгляд.

Беатриса немного смутилась, опустив глаза.

— Ну, ты тоже неплохо выглядишь. — Викар едва не хрюкнул от смеха, представив как они смотрятся со стороны: принцесса, ученица богини целого мира, едва вернувшаяся с бала и безродный скиталец, которого вновь зовет в путь дорога. — Но отчего ты не оставил свою поклажу на постоялом дворе, или пирожки, что ты несешь бабушке столь ценны?

Задорные нотки проскальзывали в её словах.

— От бабушки, — автоматически поправил её юноша, размышляя как же сказать, что он вскоре должен будет покинуть её.

— Да неважно, — весело ответила Беата, — что же там такое ценное, что ты, даже ради праздника, не готов расстаться с этим, как впрочем и со своим вечно запахнутым плащом? А позволь спросить, ты и танцевать со мной сегодня намереваешься тоже с рюкзаком за плечами? Я конечно не против, но думаю пары которые мы будем сшибать, не разделят это мнение.

Вик бросил взгляд на левое запястье. Последние жемчужные крупицы истаивали. Это было несправедливо.

— Прости дорогая, я не смогу пойти на танцы, — сказал он с грустью и улыбка пропала с лица девушки. — Помнишь, когда мы с тобой первый раз заговорили, ты преподнесла мне напиток, а я не знал чем отблагодарить тебя?

— Да не надо, это же ... — быстро начала она, но Вик поднял руку прервав её. Времени оставалось слишком мало и на долгие объяснения его тратить было нельзя.

Викар протянул руку через стол, его старая потертая перчатка разжалась, явив миру розовато-молочный камень, найденный им в пещере эфирного червя. Это был единственный первоэлемент, который не нес в себе шепота разрушения.

— Что это? — заинтересовалась Беата и осторожно взяла в руки ароматный осколок.

— Первоэлемент.

— Первоэлемент чего?

— Магии, — просто ответил Вик, чем заслужил удивленный взгляд. — В тех краях, откуда я родом, такие камни большая редкость, а этот к тому же уникальный даже среди себе подобных.

— И что он делает?

— Понятия не имею. Но если хочешь, можем узнать это вместе, — Викар взял руки Беатрисы в свои и взглянул ей в глаза. Девушка улыбнувшись согласно кивнула.

Они встали из-за стола и прижавшись друг к другу, вместе аккуратно сжали края камня, надломив тот посередине. Воздух тут же наполнился чарующим благоуханием, от которого голова начинала кружиться, а мир вокруг и немного покачнулся.

В последнюю секунду Вик понял, что за сила была заключена в осколке. То был сильнейший феромон, что часто использовали различные твари, охотившиеся на жертву, заманивая её в свои тенета ароматами будоражащими инстинкты. Услышь он что-то подобное на просторах Кеплера, то тут же стремглав бы бросился подальше, но здесь в свете ярких огней, прекрасной музыки и тумане желаний, парень совершенно потерял контроль над собой. Он нежно поцеловал Беату в губы и та, к его неописуемому счастью не отстранилась, хотя на её покрасневшем личике и читалась непередаваемое смущение. Это была минута наивысшего счастья, но жизнь в очередной раз оставила за собой последнее слово.

Свет в артефакта в последний раз вспыхнул и погас, а мир вокруг начал терять краски. Звуки расплывались, будто доносясь из глубокого колодца. Викар быстро отстранился от девушки, едва осознав, что начался переход. Она потянулась к нему в надежде обнять, но он сделал шаг назад, покачав головой:

— Мне пора, — пытаясь скрыть щемящую горечь от неизбежного расставания, произнёс юноша.

— Нет, не уходи, — прошептал ему в ответ, начавший истаивать серый призрак той, с которой ему так не хотелось прощаться.

— Прости, — ответил он в пустоту.

Горло пересохло, вокруг ярился эфир, рисуя ужасы и перемалывая земную твердь, но Викару было настолько наплевать на происходящее, что он не замечал ничего вокруг, кроме струйки серого тумана, некогда бывшей прекрасной Беатрисой. Вот и все. Сказка закончилась, но в его памяти остался её запах, её улыбка и смех. А значит, ему просто надо пережить то время, что заряжается амулет и он снова сможет попасть в Вардему.

Кстати о том чтобы пережить, подумалось Вику едва он ощутил под ногами скользкую жижу вперемешку с костьми и зловонное дыхание падальщиков неподалеку. Кеплер встречал его худшим из возможных сценариев. Парень мало того, что не дошел до храма пары лиг, так он ещё и оказался тут до восхода солнца. Небо сыпало жидким снегом и заря едва занималась у горизонта. Впереди кипело нешуточное сражение, а на севере, со стороны хижины отшельника, ярилась страшная буря. Складывалось впечатление, что Вик попал ровно в тот же момент времени, в который он и покидал Кеплер.

Парень рухнул на землю, как подкошенный, буквально врываясь головой в окружавшую его грязь и гниль останков. Это было вовсе не от того, что он соскучился по дому. Просто учитывая накатившую со всех сторон вонь, его цветочное благоухание всенепременно привлекло бы нежелательное внимание. Но боги были благосклонны, его перенесло прямо в полуобглоданный остов какой-то зверюги. Содрав, легко отстающие от костей и растекающиеся жижей прямо в руках, пласты почерневшего, промерзшего мяса, Викар поспешил накрыться ими сверху. Так же был укрыт и снятый через голову мешок. На этот нехитрый камуфляж ушло не много времени и теперь вонючий, но более ли менее спокойный за свою жизнь парень, наблюдал из-под свисавших ошметков на происходящее вокруг.

Битва перед храмом, как и в прошлый раз была не особо долгой, но крайне яростной. К тому же, Вик впервые сумел разглядеть тех самых морлоков, что сейчас просто истребляли как безвольный скот, огромных и смертельно опасных тварей. Сначала он видел лишь тени, мелькавшие в предутренней тьме, но едва завеса мрака начала рассеиваться, стала видна вся картина происходившей бойни. Буйство мутаций и извращённых магией тел, не могло справится с выводком жутких созданий. Эти охотники не просто появлялись из земли, казалось они и есть часть земли. Появляясь над бурой поверхностью, словно пловец из под воды, они буквально перетекали в земной тверди наполовину скрытые, лишь приподнимая повыше свои жуткие морды.

Было очень трудно привести хоть какое-то сравнение, на что похожи морлоки. Их пепельно-коричневые тела были изрыты кровоточащими трещинами и наслоениями. Когда они неслись за своей жертвой было видно, что вперед них по земле рывками перемещает сеть живых корней, рождавшихся в складках их кожи. Голова не имела глаз и напоминала связку канатов, удерживаемую вместе все теми же корнями. Некоторые создания были сросшиеся и представляли из себя монструозных конструктов, что впрочем не мешало им так же быстро и эффективно расправляться со своей жертвой. В момент атаки морлок выбрасывал свое тело из-под земли полностью и одним молниеносным прыжком настигал жертву. Он оставлял лишь малую часть щупалец-корней прикованными к земле, остальные устремлялись вперед и едва те касались добычи, они тут же поступали с ней так же, как и с землей от которой только что были отняты. Сначала оплетали, ища любой паз, щели или иной путь внутрь животного, и как только находили, казавшееся бескостным тело морлока, тут же втягивалось в него. После этого охотник начинал трапезу, выедая животное изнутри. Неудивительно, что эти твари не охотились на людей, ведь они были раза в полтора больше самого крупного из виденных Виком мужчин. Человека они скорее разорвут, нежели съедят.

Постепенно резня стала затихать. Местность была наполнена исходившими горячем паром туш. Среди разбегающихся остатков ночных охотников были видны мелькающие маленькие бугорки земли. Это были детеныши морлоков. Их кожа ещё была розоватой, а все тело напоминало связку оголенных, ещё не загрубевших, как у взрослых особей, мышц. Они пока не решались вступить в схватку.

Некоторые создания явно уже насытились и занимались тем, что просто развлекались, убивая своих жертв ради забавы.

Над полем повис вибрирующий звук и каждая осклизлая связка голов завибрировала, вторя этому зловещему зову. Это был призыв молодым вступать в дело. На поле осталось не так много выживших животных и все они были на много меньше уже пожранных, поэтому юные морлоки могли ничего не опасаясь насладиться охотой.

Они были гораздо менее умелые, нежели их родители. Часто не успевая просочится внутрь, теряли часть конечностей, или никак не могли правильно выбросить вперед себя ловчую сеть, из-за чего недолетали и кубарем катились за убегающей добычей.

Именно так Викар приметил крупное, выше человеческого роста, животное, отдаленно напоминающее горного тигра, но на порядок мощнее. Звалось оно, если ему не изменяла память, ауром и вообще-то в окрестных краях, если верить Атласу Крига не водилось. Зверь этот славился прекрасным слухом, зрением и обонянием, и даже использовался некоторыми высокорожденными как ездовое животное. Широченная грудная клетка и перевитые жгутами мышц мощные лапы, сильно диссонировали с показавшимися от голода ребрами. Оно бежало в ужасе, пытаясь скрыться от настигавших его трех молодых морлоков.

Первый промахнулся в прыжке, второй попытался броситься на морду, но аур великолепно извернувшись, сомкнул челюсти на мягком теле, перекусив то пополам. Третий же, держался позади, обходя то справа, то слева, видимо направляя дичь в нужное ему место.

Через пару секунд Вик сообразил, что путь этой зверюги пролегает строго через его лежку, а голодный вид явно говорил, что киса походя может и закусить им, если заметит. Да и если не заметит, загнутые когти в локоть величиной сейчас вспарывающие землю, будто нож масло, с такой же лёгкостью могут выпотрошить и любого, по кому пробежится эта зверюга.

Вариантов было два, затаится и молится пантеону, чтобы аур пронесся мимо, но на подобное, честно говоря, было мало шансов. И второе, перевернуть остов ребрами в направлении зверя и самому спрятаться под ними, надеясь что широкие кости трупа помешают схватить его, а морлоки действительно окажутся неохочими до человеческого мяса. Второе было более привлекательно и Вик уже было засобирался так поступить, когда бросил последний взгляд на приближающееся создание. Раньше он бы не стал задуматься ни секунду, спасая свою жизнь, но после того, как Силика что-то сделала с ним, он сам изменился, а заодно стал подмечать то, что раньше даже не бросилось бы ему в глаза.

Шерсть зверя висела клочьями, кое-где виднелись глубокие раны, тяжелая нижняя челюсть была сильно изодрана. Те самые выступающие ребра говорили о тяжелейшем голоде, что пережил аур, а задние ноги уже явно плохо слушались животного. На спине же, закрепленное ремнями под грудиной, болталось, хлопая обрывками выделанной кожи, почерневшее от крови седло. В поведении зверя не было дикости или беспричинной ярости, столь характерной для порождений ночи, лишь чудовищная тоска и усталость, а ещё желание жить. Это создание пришло сюда не потому, что хотело убивать, но под угрозой голодной смерти. Теперь оно обречено, хотя и не носило на себе знака порчи, как все присутствующие на этом поле твари.

Парень сам не знал, что заставило его так поступить. Он нашарил под плащом убитые им пару дней назад пещерные создания, что так упорно хранил для подношения. Ему было жалко проделанной работы, но новый дар можно найти всегда, а сейчас он просто хотел спасти жизнь этому изможденному созданию. Вступать в битву с морлоками было бы самоубийством, но быть может эти три тушки смогут придать ауру силы, чтобы вырваться из западни, в которой он оказался.

Погоня была совсем рядом. Викар взял два черные тельца, по одному в каждую руку, раскрутился волчком и по очереди кинул их, по направлению к приближающемуся животному. Аур хоть и выглядел изможденным, но видимо действительно обладал великолепным зрением и нюхом. Мощная шея, укрытая останками положенной внахлест кожаной брони, изящно изогнулась, широкая пасть открылась и моментально заглотила первую тушу. На вторую зверь потратил на секунду больше времени.

Скорости у убегающего явно прибавилось и тремя мощными рывками он разорвал расстояние с преследователями, свернув в сторону от спасшего его Викар. Сердце парня пело. Он не ошибся, этот зверь действительно был иным, не испорченный эфиром. Однако раздумывать долго времени не было, третью тушу пришлось кидать уже едва ли не вдогонку. Впрочем и её огромный кот поймал играючи, и припустив на всех порах, уже без особого труда ушел от преследователей. Те же видя, что добыча упущена, некоторое время покружили вокруг Викара, видимо понимая что именно из-за этого человека они упустили лакомый кусок. Парень почувствовал спокойную уверенность в себе. Он прекрасно понимал, что напади морлоки, шансов выжить не будет, но тем не менее, все же достал из-за пояса меч и стал ждать, стараясь не выпускать из виду подбирающихся все ближе охотников.

Те поднимали свои уродливые головы, хлюпали и раздували жгуты. На боку одного из них явственно виднелась округлая воронка, будто бы вырезанная мастером по камню. Второй обладал рыхлыми мышцами, будто старик, но при этом желеподобная кожа, больше чем у любого из его товарищей изобиловала корневидными щупальцами. Третий же, постоянно находился под землей. Вместе они видимо раздумывали, стоит ли тратить время на эту худую, воняющую трупным ядом немощь. Викар не считал, что они какие-то гурманы и побрезгуют им только из-за запаха, но все же вокруг было целое поле почти целых, свежих трупов.

Все кончилось довольно неожиданно, когда шагах в двухстах пронеслось крупное животное на трех ногах, четвертую ему оторвали преследовавшие твари. Вся троица тут же забыла о парне, ибо новая жертва была раз в двадцать крупнее, чем он и охота сулила явное веселье. Меч вернулся на свое место. Лишь разрезанные веревки напоминали о том, что он чуть-чуть не донес подношение до своей цели. Но вот вдалеке, на небольшом уступе показалась грациозная фигура аура, наблюдавшего за своим спасителем и Вик тоже заметил его. Что ж все было не зря. Он кивнул зверю и тот скрылся в ближайшей роще.

Пришлось ждать ещё примерно с час, пока морлоки наконец закончат трапезу и раздастся новый хлюпающий звук, призывающий выводок вернутся под землю. Парень подобрал заплечный мешок и побрел к храму, размышляя, что же ему теперь делать. Он подошел уже почти к самому подножью нужного ему холма, как внезапно заприметил, что то, что он по первому времени принял за серый валун, как-то уныло хрюкнуло. Вик отскочил назад, тут же обнажив меч. Камень был размером в три человеческих роста высоту и примерно такой же в диаметре, при этом мерно вздымался.

Осторожно обойдя вокруг, молодой человек понял, что это одно из порождений ночи и оно вот-вот должно было испустить последнее дыхание. Из-под огромного тела выпирала кожистая подвижная пасть, сейчас безвольным кулем валявшаяся на земле. По периметру клыкастого зева виднелись десятки уже начавших затягиваться поволокой глаз. В боках умирающего создания находились разорванные культи без костей, но из одной вились длинные жгуты сухожилий. Викар наступил ногой на недвижимую морду и на всякий случай пробил мечом пару глаз. Тварь вяло дернулась, но большего сделать не смогла. Тогда, намотав на кулак липкий от крови канат, выходящий из обрубка конечности и перекинув его через плечо, Викар уперся в землю в попытке сдвинуть тварь. К ни странно, это ему это удалось с первой попытки. Складывалось впечатление, что внутри огромного тела была пустота, впрочем такое вполне могло быть правдой, учитывая чьим завтраком этот монстр сегодня стал.

Тащить в гору было довольно тяжело, а едва начавшие просыпаться местные обитатели не стремились помочь, зато с удовольствием обсуждали и тыкали пальцем в обливающегося потом парня.

— 'Нда', — думал Вик, — 'старый добрый Кеплер, жаль не успел соскучиться по этим ехидно скалящимся рожам'. Приходилось напрягать все силы чтобы двигаться вперед и он сильно радовался, что в храме погода не превратила землю под ногами в скользкую грязь.

Но что гораздо больше занимало Вика, так это то, что золотистый камень, охватывающий его запястье, начал вдруг стремительно леденеть, постепенно превращаясь в промороженный лютым холодом кусок скалы. Артефакт скрылся от кого-то, причем с такой силой, что кожа начинала неприятно побаливать от переохлаждения и это не смотря на немалые усилия, требовавшиеся чтобы тащить тяжеленную тушу.

Пот заливал глаза, а мышцы уже начинали болеть, когда кто-то преградил парню дорогу. Он остановился пытаясь отдышаться и неспешно поднял взгляд. Человек стоявший у него на пути был Викару не знаком и выглядел довольно необычно среди местной оборванной публики. Кстати, представителей оной резко поспешили убраться куда подальше, да причем так резво, что впопыхах наступили на кого-то и из-за палаток раздалась отборная ругань, вперемешку с грохотом и кашлем.

Перед Виком стоял высокий, начисто выбритый человек с тяжелыми скулами и широким лбом, чья голова была исчерчена татуировками. В холодных темных глазах сияли пламенеющие сферы зрачков, отличительная черта тех, кто часто обращался к Вечному Океану. Одет незнакомец был в широкий, красно-черный кафтан, полностью закрывавший ноги на манер робы, с черным урбусом от шеи до колен, исписанным рунами. На ногах у него были тяжелые, подбитые костяными пластинами у подошв и колен, алые ботфорты, а на руках он носил тонкие перчатки из коричневой кожи. На поясе, украшенном округлым ликом рогатого зверя, разверзшего огненную пасть. Висел потертый фолиант, кривой нож в богато выделанных ножнах и небольшая походная сумка с множеством карманов.

Парень уже изрядно вымотался и сейчас лишь исподлобья смотрел на преградившего ему дорогу. С каждой секундой затянувшегося молчания, внутри него все сильнее закипал гнев. Сказывалась и усталость прошедшего долго дня и чертова вонь гнилых ошметков, свисавших с капюшона прямо перед испачканным подсохшей грязью лицом. И конечно же то, что ему снова пришлось очутится в этом поганом, проклятом богами мире.

— Ты тот, кого зовут Викаром? — голос татуированного казалось обладал собственным внутренним эхом.

— Да, а ты кто? — устало откликнулся молодой человек.

— Это не важно. Я здесь чтобы заключить с тобой сделку.

Он хотел сказать ещё что-то, но Вик просто вновь уперся ногами в землю, продолжив движение к вершине, походя едва не зацепив лысого.

— Никто не смеет проявлять такую непочтительность ко мне! — Почти зарычал оставленный позади незнакомец.

— Я тебе свое имя назвал, пока ты не назовешь свое, разговора не будет.

Наглеца в кафтане аж перекосило и его ярость стала едва ли не ощутимой, когда воздух вокруг стал нагреваться. В ту же секунду меж Когтей, венчавших вершину холма, заструился зернистый сизый туман. То пепел сгоревших подношений взвился в воздух, напоминая всем о законах данного места.

— Агонис, имя мне!

Вик остановился, из-под нависшего капюшона взглянул на небо и выдохнул облачко пара в морозный воздух. Кем бы ни был этот человек, Викар ему был явно нужнее, чем он Викару.

— Чего ты хотел от меня? — не оборачиваясь спросил парень. До этого он заметил Измаила, которому видимо сообщили о его приходе и жрец теперь ждал его около входа на белую тропу, вившуюся по чёрной шапке вершины. Однако и подходить он явно не хотел, внимательно следя за этим странным и видимо совсем нежелательным гостем рядом с Виком.

Агонис неспешно обошел его, вновь преградив дорогу к цели. Складывалось впечатление, что он хочет вывести молодого человека из себя, однако тот лишь молча ждал, когда строящий из себя не весть что колдун заговорит.

— Я слышал, что ты нашел лежку эфирного червя, — Вик заметил, что его зубы отличались от человеческих, напоминая клыки хищника, меж которыми не было языка. На его месте зияла округлая воронка, уходившая вглубь темной глотки. Видимо это и создавало такой странный, глубинный голос, — мне хотелось бы знать, где ты видел его.

Юноша понял, что ошибся. Это создание давно перестало быть человеком, если вообще когда-либо было. Пожалуй перед таким, как говорили жители Вардемы, не стоило сразу открывать карты.

— Я не знаю, что такое эфирные черви, — соврал парень. — Однако на пути мне действительно попалась пара пещер с занятными созданиями.

Новость явно порадовала татуированного и тот нетерпеливо перешагнул с ноги на ногу, нервно пробарабанив пальцами по висящей на поясе книге. Однако Вик быстро остудил его пыл.

— Но сейчас я занят более важным делом, поэтому тебе придется подождать пока я закончу с подношением Богу Вечной Переправы и после, мы возможно сможем обсудить это.

Викар вновь потянул свою ношу вперед, в очередной раз едва не задев стоящего на пути мужчину, который к слову сказать выглядел так, будто ему дали пощечину или плюнули в лицо. Кулаки его сжались так, что было слышно как скрипит кожа перчаток, а благодаря черным татуировками и покрасневшему от злости лицу, теперь было похоже, будто одеяние окутывает его фигуру полностью, с ног до головы. Однако он промолчал и лишь тихое шипение сдавленного дыхания, выдавало высочайшее негодование подобным отношением к себе от какого-то мальчишки.

Возможно он думал, что Викара забавляло так непочтительно разговаривать с ним, однако на самом деле мысли парня были заняты совсем другим и чем ближе он подходил к вершине, тем сумрачней становилось его настроение. У него была всего одна жизнь в дар, а значит придется выбирать чью душу спасти, а кому из его родных придется вновь страдать, ожидая пока он сможет найти новую жертву.

— Что хотел от тебя этот раб проклятых? — спросил Измаил, едва молодой человек подошел к нему.

— Сделку заключить.

Жрец вошел на белую тропу. Жестом пригласив Викара следовать за ним, развернул псалтырь. Но перед тем, как начать читать, добавил:

— Не вздумай доверять ему, эта тварь служит демонам, а значит ложь это его второй язык.

Ну примерно к такому же выводу пришел и сам Вик, уж больно сильно от этого татуированного несло злом. Оно было буквально ощутимо рядом с ним. Будто падальщик, из чьей пасти разит мертвечиной, Агонис пропах кровью и страданиями других людей.

Они шли как и в прошлый раз через пересечения белых линий, расчертивших недвижимую черную твердь, пока не подошли к знакомому алтарю полумесяцу. Измаил закончил читать молитву и видя, что парень замешкался, не совсем понимая как взвалить тушу на алтарь, произнес:

— Положи часть того, чья жизнь будет платой за помощь твоим близким. Ну к примеру, вот этот отросток за который ты тянул. А после, произнеси за кого ты отдаешь сию жертву.

Викар так и поступил. Аккуратно, не касаясь алтаря, положил сухожилие твари на его матово-темную поверхность. В ту же секунду, по возложенному жгуту побежала тень разложения, превращая его в черный жирный пепел истлевшей плоти. Вся туша за пару секунд обернулась темным туманом, в мгновения ока разнесённым по окружавшей их вершине. Останки очередной жертвы заняли свое место среди сотен таких же, что были принесены сюда до неё. Викар уже принял решение за чью душу он просит у бога, ибо любой из его братьев поступил бы так же и назвал имя матери.

Тихий ветер поднял в небо тонкую, меньше человеческого волоса струйку пепла и унес её в сторону бывшего дома. Измаил нахмурился, увидев это, но ничего не сказал. Викар же понимая, что у него нет больше ничего, чтобы он мог возложить на алтарь, задумался о предложении Агониса. Но всё-таки, почему он жаждет узнать о пещере этого странного существа.

— Измаил, скажи, ты когда-нибудь слышал о эфирных червях? — Вдруг спросил Вик, не на что особо не рассчитывая.

Вопрос немного озадачил жреца, однако немного подумав тот все таки ответил:

— Ну насколько мне известно, это существа, что обитают в наполненных силой местах и как пиявки чистят кровь человека, так и эти черви чистят наш мир от сырого эфира, буквально выпивая его из элементов. А ну и да, как побочный продукт их деятельности, они оставляют концентрированную чистую магию самого Кеплера, такую какой она была ... вначале, до всего этого кошмара.

Он окинул местность, окружающую храм, взглядом и Вик проследил за ним. Серо-бурая, изъеденная проказой земля, устланная разлагающимися трупами, чахлыми растениями под гнойной шапкой жирных, провисающих туч. Спорить было сложно, картина являлась преотвратной.

— А эти эмм, продукты деятельности, Бог Вечной Переправы не примет в плату за моих родных?

Глаза жреца округлились и тот, даже немного подавшись вперед спросил.

— У тебя есть первоэлементы?

— Ну да, есть несколько, — Викар совсем не ожидал такой реакции.

— Примет! Ещё как примет, ведь это чистые осколки старого мира, а значит, они не несут в себе порчи демонов. Это настоящее сокровище для нас! — Измаил стал крайне возбужденным, но тут он внезапно замолк, а потом очень осторожно подбирая слова спросил. — Этот раб падших, он ведь не хотел узнать место эфирного червя?

Парень согласно кивнул.

— Пантеона и всех живущих ради, не говори ему, ни под каким предлогом, где оно находится! Эта тварь извратит саму суть первоэлементов и духи, что благодаря тому удивительному созданию очистились и теперь спят в камнях, будут навеки потеряны для мира. Это много хуже, чем кончина любого из нас, тебя или меня.

— Почему?

— Потому, что гибель каждого из них, приближает миг смерти всего нашего мира.

Викар ещё раз оглянулся вокруг и вспомнив Вардему тихо произнес:

— А чем такая жизнь лучше смерти?

— Не тобой жизнь дана, ни тебе решать когда её забрать, — жестко парировал Измаил, — тот, кто погубил твоих родных, своей рукой тоже принес смерть, хотя мог бы и не убивать их. Неужели ты ныне готов сделать тоже, но уже не с тремя, а миллионами невинных?

Вик понял, о чем говорит жрец и отрицательно покачал головой. Тот был прав.

Видя понимание, Измаил смягчился и добавил:

— Когда мы теряем смысл жизни, плутая во тьме сомнений и одиночества, мы теряем нашу путеводную звезду. Тогда мы останавливаемся не зная куда нам дальше идти и остается лишь одна дорога — помогать другим. Ибо если стоять на месте, бесконечно вглядываясь во мрак, то мрак рано или поздно взглянет на тебя, войдет в тебя, заполнив пустоту, где раньше была цель. Но если ты протянешь руку помощи другим, помогая им пройти их стезю, то рано или поздно, в свете благодарных тебе сердец, ты отыщешь и свой путь.

Недаром Измаил был жрецом, его слова бальзамом легли на душу Вика и он даже улыбнулся, вспомнив что артефакт на его руке через некоторое время снова будет готов открыть врата к его Беатрисе. Все было не так уж и плохо. С этими мыслями он достал два черно-зеленых камня первоэлементов, что были так похожи на проклятую землю оврага, где находилась пещера. Использовать бы их он все равно не осмелился, а так они принесут пользу.

Алтарь принял подношения и с именами братьев. Две новые струйки пепла устремились на юго-восток. Долг был исполнен. Пусть Викар не мог вернуть любимых обратно к жизни, но он никому не позволит навредить им в посмертии.

— Знаешь, а ведь то, что сила отданная храму сразу же устремилась куда-то, говорит лишь об одном. — Задумчиво произнес Измаил. — Тот, кто повинен в смерти твоей семьи, до сего момента владел их душами, а сейчас он потерял власть над ними. Надо сказать, ты этому ублюдку сейчас изрядно насолил, ибо он вложил в них сил, едва ли не больше, чем в ту тварь, что спалила ваш дом. Теперь то уж он явно будет жаждать вашей встречи ещё сильнее.

— Откуда ты знаешь?

— Про силу-то? Ну я, в конце концов, не даром ношу сан старшего жреца, — улыбнулся собеседник, — обычно чтобы проводить душу, даже заточенную в мертвое тело, ручейки пепла, устремляющиеся с вершины Когтей, будут неразличимы для человеческого глаза. А тут, ты смотри, целые букли, мы на защиту ночью сил меньше тратим.

Они ещё некоторое время постояли, глядя в сторону куда унесся пепел, но уже новые просители шли по белой тропе и им пришлось начать спуск вниз. Они специально отвернули в сторону, чтобы не выйти прямо к Агонису и жрец в очередной раз пробормотал просьбу, не доверять ему и уж тем паче не показывать место, где обитал эфирный червь.

— Ты кстати Раха или Схирема не видел? — мимоходом спросил Вик.

— Схирем забился в свой шатер, едва раб проклятых вступил в храм, а Рах, его я видел на дальнем краю. Попробуй найти его, пока наш незваный гость тебя не хватился.

Вершина надежна скрыла их от нежелательных глаз и Викар быстрым шагом направился туда, куда указал жрец. Раха он нашел довольно быстро. Тот находился у самого подножья холма и даже, пожалуй, покинул пределы храма, неспешно ковыляя меж каменных глыб и недоеденных трупов. Издали он напоминал угрюмого жнеца, собиравшего свой жуткий урожай.

— Здравствуй Рах, — догнав и зашагав рядом, поздоровался парень.

-И тебе доброго утра Викар, — звенящими трелями ответил тот.

— Ты его тоже боишься?

Пояснять о ком идет речь, не понадобилось, а Рах, подняв покрытый полупрозрачными кристаллами палец произнёс:

— Не путай страх и осторожность мальчик, это разные вещи.

— И все же ты тут, нашел себе место среди мертвых, а он там навивает ужас на живых.

— Я и в лучшие-то годы был не чета повелителям порталов, а теперь-то и подавно им на один зуб. Однако смерть меня не страшит, в отличие от судьбы той вещи, что я тебе показал. Если она окажется в руках Агониса, все будет потеряно. Для меня и для миров.

Викар внезапно понял, что от холода его рука буквально онемела и он быстро заправил рукав рубахи под ледяной камень. Выбора к сожалению не было, иначе он мог просто лишится руки.

— Эти повелители порталов, Измаил называет их рабами проклятых.

— Правильно называет, они и есть рабы, что по собственной воле отдали свои души в обмен на вечное служение и силу.

— И их, я так понимаю, стоит опасаться?

Рах остановился и повернулся к идущему рядом парню:

— Запомни хорошенько. Рабы проклятых, это слуги демонов. Не инферналов, не тех, кто обладает силой внешнего мира и даже не богов, а именно демонов преисподни. Их язык, это ложь. Их жизнь, это потакание низменным страстям. А их истинная сила, это наши слабости. И таковы же у них рабы. Даже самые могущественные из живущих правителей и владыки величайших полисов опасаются их, потому не смей недооценивать Агониса. Эта тварь принадлежит к одной из самых опасных каст. Самые талантливые убийцы, призыватели, полководцы и разумеется все они мастера эфира, были собраны своими хозяевами в единый кулак и названы 'повелителями порталов'. Ибо те способны не просто приоткрывать тонкую завесу, но путешествовать напрямую через Эфирный Океан.

— Полагаю глупый вопрос, но это так сложно?

— Да это сложно, а для смертного просто невозможно. Теперь заканчивай с вопросами и проваливай отсюда, нехватало чтобы это отродье начало тебя искать. — С этими словами Рах заковылял прочь.

Пожалуй действительно не стоило подвергать анархомага опасности и заодно сообщить Агонису о своем решении. Но для начала, Вик решил заглянуть в лагерь, где разжился небольшим куском кожи и наскоро соорудил подкладку для золотистой пластины. Неровен час ещё отморозит конечность и к покалеченной ноге, добавится ещё и рука.

ГЛАВА 4. Тайны Чужих Сердец.

На севере продолжала бушевать буря и далекое уханье раскатов грома тревожило морозный воздух храмовой горы. Облачко пара вырвалось изо рта, когда Вик выдохнув принял решение и двинулся в сторону распугавшего местных обитателей Агониса. Надо было избавится от нежелательного гостя, да и заодно выгадать себе чего-нибудь. Но вот на чем сторговаться, этого парень пока не знал, поэтому он уже второй час наворачивал круги вокруг опустевшего лагеря.

Спросить совета у старого анархомага не получилось, тот будто сквозь землю провалился, а Измаилу явно было не до того, жрец изо всех сил старался успокоить переполошившуюся паству. К тому же, открывать реальное место нахождение эфирного червя Викар не собирался, а значит требовать с Агониса он должен то, что сможет использовать как можно быстрее.

Это был рискованный шаг, ведь если повелитель порталов узнает, что его обманули, вряд ли он спустит это с рук.

— Ну так что, смертный, ты решил или хочешь ещё подумать, до времени пока небеса не обрушатся на землю?! — слуга демонов был крайне зол и накинулся на парня едва завидев того. Он был разъярен тем, что ему не только не выказали должного уважения, да ещё и заставили ждать.

— Подумал, — проведя рукой по жёсткой щетине ответил Вик. Он не хотел злить собеседника ещё больше, но имея дело с подобными людьми, стоило взвешивать каждое свое слово, не говоря уже о выдвигаемых ему требованиях. Нужно было время все обмозговать, к сожалению вот его то как раз сейчас и не хватало. Парень оттягивал момент сделки как только мог.

— Ну и что же ты решил! — ярость бурлящая в Агонисе выплескивалась в мир адским жаром, словно плащом знойного марева, окутавшим алую фигуру. — Клянусь пламенем подземья и вечных огней бездны, не испытывай моего терпения щенок!

— Я узнал, что осколки силы, порожденные эфирным червем, ценный дар для Бога Вечной Переправы, а значит могут являются платой за мое пребывание под его защитой. Однако доберись ты до этого создания и я больше не получу ни одного камешка. Мне нужен равный обмен и раз я отдаю тебе знания, что помогли бы мне оставаться в безопасности, то тогда именно ты гарантируешь, что я не лишусь благосклонности владыки этого места.

— Так что же ты хочешь? Чтобы я принес жертву Богу Вечной Переправы в твою честь, дабы ты мог и дальше трястись за свою никчемную жизнь, день за днем проживая под его опекой? — лицо Агониса исказило то, что видимо он сам почитал ухмылкой, обнажив ряды заостренных нечеловеческих зубов. — Мелкое желание жалкого создания, но я согласен.

— Подношение должно быть по-настоящему великим, ибо я открываю тебе знания как найти источник силы, — бесцеремонно перебил Викар, заставив ухмылку сползти с лица собеседника, а от следующих слов тот едва не пошел пятнами ярости, — оно должно обеспечить мне как минимум год жизни в храме, не меньше.

На самом деле молодой человек не был уверен, что поведет здесь так долго, но раз уж он решил заключить подобную сделку, то надо было выжать из неё все по-максимуму. К тому же, было довольно забавно видеть, как от злости татуированная физиономия Агониса принимает приятный мертвенно-бледный оттенок. Каким бы великим он себя не считал, однако видимо даже для него это была немалая цена.

— Да поглотит тебя безликий, смертный, но я согласен! — наконец сквозь зубы выдавил повелитель порталов. Он протянул руку в мягкой кожаной перчатке и злобно осклабился. — Скрепим договор.

Только глупец мог не понимать, что подобные Агонису никогда по доброй воле не потребуют скрепления сделки рукопожатием, да ещё от того, кого вообще не считают достойным даже дышать рядом с ними. А что именно таким его и видит слуга демонов, Вик даже не сомневался.

Он с подозрением взглянул в татуированное лицо. Агонис слегка повернул голову, при этом не сводя прищуренного взгляда с парня. Он ждал, и что хуже, он видел, что Викар крайне не хотел давать ему руку. Чаши весов вновь качнулись и теперь уже проклятый мог диктовать свои условия.

— Ты дурак, если думаешь что я заключу подобную сделку не скрепив её чем-то большим, чем слова безродной твари, коей ты являешься. — подобное обращение резануло слух, но не более того и разочарованный, что не достиг желаемого эффекта от оскорбления Агонис процедил. — Потому скрепим сделку, а если нет, то я все равно рано или поздно узнаю где обитает это создание, так или иначе.

В этих словах была правда. Подобные повелителю порталов не обрели бы их нынешнюю силу, если бы не умели добиваться своего любыми путями. Что стоило к примеру просто проследить за тем, куда в следующий раз направится Викар и так обнаружить сокрытую пещеру.

Выбора не оставалось и парень пожал протянутую ему руку. Рукопожатие оказалось на удивление крепким, а ладонь под мягкой перчаткой жесткой. Легкий укол и небольшая боль в запястье не удивили Вика, примерно чего-то подобного он и ожидал.

— Твоя кровь станет залогом и гарантией, что ты меня не обманешь.

— Тогда мне нужна твоя кровь, — быстро и не особо задумываясь зачем она ему ответил Вик, тем самым несколько ошарашив повелителя порталов. Впрочем Агонис быстро пришел в себя и рявкнул в лицо парню:

— Ты свое уже сказал, а это мои условия и не тебе, крысе с пустошей, требовать моей благородной крови. — рукопожатие становилось все крепче, пока не превратилось в противостояние, которое Викар довольно быстро начал проигрывать. Впрочем до членовредительства не дошло и еще немного насладившись этой маленькой, но все же победой, Агонис отпустил руку. Та нещадно болела, а по ладони струилась кровь, рубиновыми каплями падая в осеннюю грязь. — Жди здесь.

С этими словами Агонис быстро пошел к вершине холма, где нервно переступая с ноги на ногу стоял один из служителей храма. Викар же остался на месте, баюкая саднившую руку. Рана была неглубокой, но тут явно не обошлось без колдовства, отчего к ощущениям добавилось онемение и судорога.

Жрец на вершине явно не был счастлив от того, что именно ему выпала сомнительная честь провести Агониса до алтаря, но все же он смиренно забубнил литанию и двинулся по белой тропе.

Долго ждать не пришлось, толи повелитель порталов подгонял несчастного священника, то ли тот сам стремился поскорее спровадить жутковатого гостя, но уже через пять минут они оба вернулись. Жрец подтвердил, что с сего дня и следующие зиму, весну, лето и часть осени, Викариану будет дозволено безвозмездно находиться под защитой Бога Вечной Переправы. Едва прозвучали последние слова, укутанная в лоскутный балахон фигура поспешила убраться подальше, заняв прежнее место у черной вершины.

Особой радости по поводу совершенной сделки парень не испытывал, ибо все прошло не так как планировалось. Теперь он действительно повязан серьезным договором с существом, злить которое было не самым разумным делом. Впрочем что сделано то сделано и он должен был выполнить свою часть уговора.

Разумеется рассказывать, где на самом деле находиться эфирный червь Викариан не собирался, даже несмотря на скреплённый кровью договор. В конце концов, если Агонис не найдет то, что ищет всегда можно сослаться, что не там искал или неправильно понял указания, ведь вести до места обитания существа парень не подписывался. К тому же, он уже давно прикинул куда отправит этого 'благородного', как он сам себя назвал. Ведьмин Мост едва не стал могилой Вику, к тому же, примерно в той стороне должен был бродить и костяной конструкт, напавший на его дом. Значит туда и стоило отправить этого напыщенного индюка в красном кафтане. В общем-то, ничего плохого Агонис ему не сделал, разве что нагрубил, но парень не видел причин не доверять мнению Измаила с Рахом и идея избавиться от повелителя порталов чужими руками была вполне здравой. Ну, или в крайнем случае, тот избавит Кеплер от одного из его бесконечных ужасов, что тоже неплохо.

— Запомни, если ты соврал мне и там ничего нет, я вернусь и тогда тебе сильно не повезет, — зло бросил повелитель порталов, развернувшись и начав быстро спускаться к подножью холма.

— Вернись сначала, морда крашеная, — буркнул себе под нос Вик, провожая взглядом фигуру в алых одеяниях. Земля вскипела под ногами удаляющейся фигуры, будто вода в котелке, а прямо на его пути открылся бездонный зев, полыхающий изнутри черным огнем, портала. Сквозь земную твердь вырвалось существо, отдаленно напоминающее опалённого скакуна и сотканного будто из ещё пламенеющей магмы скакуна. Вслед за ним из трещин в земле рванул едкий непроглядный дым и дохнуло серой. Как Агонис оказался верхом на этом монстре, парень разглядеть не смог. Лишь в последнюю секунду заметив неясный силуэт, скользнувший в бесконечную тьму разрыва в завесе между мирами. Хотя совершенно не факт, что эта 'дверь' вела сквозь Вечный Океан.

Викариан уже собирался отправится на поиски Раха и обрадовать того тем, что сплавил Агониса в путешествие из которого тот, если боги будут милостивы, не вернется, как вдруг, он заметил в клубах рассеивающегося смога одиноко бредущую фигуру. К храму, прямо по взрытой и обожжённой земле, сквозь едкий черный дым и явно нисколько не смущаясь того, что только что произошло, неспешно шел высокий и широкоплечий мужчина. Он не только не испугался, унесшегося сквозь облака смолы и пепла, алого всадника, но кажется, даже с интересом разглядывал то место, где только что висела воронка портала.

Такое странное, совершенно не свойственное для местных обитателей поведение, заставил Викариана поменять планы и внимательней присмотреться к новоприбывшему.

В его движениях и одежде без труда можно было распознать опытного путешественника, привыкшего полагаться на силу и смертоносность своего оружия. Как и большинство странников, он был укутан в плотный белый плащ изнутри подбитый мехом, за спиной виднелась походная сума того же цвета, а на поясе в ножнах покоился костяной меч. Широкие полы одежд взметались в такт его легкому шагу, когда он начал быстрый подъем наверх, при этом продолжая с неугасающим интересом разглядывать оживающий после ухода Агониса лагерь.

Путник откинул капюшон под которым оказалось лицо, скорее принадлежащее какому-нибудь древнему герою, будто бы только сошедшему со своего каменного пьедестала. Широкие скулы, мощная волевой подбородок. Короткие, белоснежные, будто снег Вардемы, волосы, аккуратно зачёсанные назад и удивительно живые, яркие глаза.

Такое лицо могло выйти из-под резца искусного мастера, взявшегося запечатлеть в камне короля, но никак не принадлежать живому человеку. Идеально выбритое, оно было слишком уж правильным, в нем не было изъянов, если не считать нескольких застаревших шрамов, которые лишь добавляли суровой красоты. Даже для светлого мира это было бы необычно. Что уж говорить про Кеплер, где гротеск и уродства, если верить Атласу Крига, давно стали нормой жизни.

Будто бы оказанного впечатления оказалось мало, новоприбывший начал широко улыбаться и приветствовать, с интересом поглядывавших на него людей. Особенное внимание он уделял женщинам, при этом совершенно не обращая внимания на то, кривые ли они, косые или просто страшные, как полуночный поползень. Разумеется подобная обходительность со стороны такого красавца не осталась незамеченной. Через минуту ему вслед уже счастливо улыбались во все свои четыре зуба представительницы 'прекрасного' пола. Тот же, не сбавляя хода, кивком поприветствовал недоверчиво глядящего на него Вика и пронесся на вершину. Парень ответил на приветствие, походу удивившись, как такой здоровяк может двигаться с такой грацией и скоростью.

Вблизи открылась ещё пара деталей, которых нельзя было заметить издалека. Под широким плащом, что на поверку оказался составленным из костяной чешуи, явно скрывалась броня. О том говорил легкий скрип кожаного поддоспешника и бугорки наплечников. Впрочем дольше глазеть Викару не удалось, так как путник быстро скрылся в храмовом шатре, где все это время находилась часть жрецов вместе с Измаилом и перепуганным, будто выпавшие из гнезда птенцы, приходом.

Едва высокая фигура исчезла в темноте провала, как тут же со всех сторон раздались женские аханья и причитания, в которых изобиловали детали, чтобы они позволили ему с собой сделать, только помани он их за собой. Слушать эту ахинею из нереализованных фантазий и откровенной пошлятины Вику не хотелось. Он решил что видел и слышал достаточно, надо бы обмозговать, что теперь делать, а заодно дождаться Шраума с обещанной наградой.

Мысли о наемнике заставили посмотреть на север, где необычная буря все никак не утихала. Неожиданно для себя парень отметил, что ведь совсем недавно разрывался в сомнениях, не стоит ли помочь тем бедолагам из стаи. И вот сейчас он смотрит в серо-стальную рябь беснующейся стихии и даже не может представить себе чтобы смог там сделать. Разве что умереть в неравном сражении.

Размышления были не из приятных. А впереди маячили проблемы ещё большие, если Агонис таки вернется. В едва тлевший, почти потухший без присмотра, костер пришлось докинуть пару поленьев и доброе пламя заплясало живо и весело, разгоняя тяжелые мысли о будущем и минувшем. Викар не мог забыть Беатрису, да и не хотел, но каждый раз возвращаясь мыслями в момент их неоконченного вечера и вкуса её губ, сердце начинало тоскливо щемить. Но в этом было и какое-то блаженство, ведь все-таки он был с ней. Время потеряло смысл и молодой человек просто сидел, пялясь в огонь и предаваясь воспоминаниям.

Ещё пара поленьев упало в костер, а рядом с задумавшимся парнем, на иссохший ствол, служивший какой никакой лавкой, грузно плюхнулось тяжёлое тело.

— Чело твое печатью грусти омрачено, терзают вечности сомненья и дум тяжелый рок? — певуче и с явным облегчением, что посланник демонов покинул храм, спросил Рах.

— О прошлом. — ещё не до конца освободившись из тенет воспоминаний о нежных устах и мягком чарующем аромате прекрасного тела. — А с чего это вдруг такой слог, раньше за тобой вроде как не водилось привычки плести словесных вензелей?

— Безумие мой юный друг, — весело ответил анархомаг, — оно мой спутник, проклятье и спасенье в одном лице.

Сухие ветки весело трещали, разгоняя стылую утреннюю влагу и все больше людей возвращалось к своим обычным делам: поесть, посплетничать куда делись стаи или кто с кем провел нынешнюю ночь, справить нужду в конце концов. Копошение этих искорок жизни было так далеко от возвышенных мыслей о Вардеме, а необычное обращение Раха лишь усугубило впечатление. Они, эти куски мяса и костей были так незначимы, так ничтожны. Подобные мысли напугали парня, ведь они были не свойственны ему и чтобы хоть как-то отвлечься он спросил:

— Что ж, не самый плохой вид сумасшествия, если он позволяет тебе изрекать речи достойные поэтов.

— Боюсь все немного сложнее. Есть такое понятие, как раздвоение личности, вот у меня как раз такой случай, просто пока болезнь прогрессирует медленно и выражается она не так сильно как могла бы.

— Я могу понять почему безумие есть спутник и проклятие, но отчего ты считаешь его своим спасеньем?

— Потому что ... — начал было Рах, однако его прервал наполненный силой, но в тоже время удивительно приятный, бархатный голос:

— Потому что иначе в пору будет в петлю лезть от одиночества, не так ли, анархик?

К их костру приблизился тот самый путник, что едва не столкнулся со спешно покидающем лагерь Агонисом. Возмущение столь бесцеремонным вмешательством в разговор ещё больше усилилось, когда незнакомец соорудил треногу из подвернувшихся под руку веток и подвесил над огнем котелок, неведомо откуда взявшийся в его руках. Он неспешно налил в него воду и стал наполнять его различными крупами, орехами, сушеные листьями, ягодами и грибами, а так же закинул туда небольшую освежёванную тушку. При этом, он умудрялся одаривать, бросавших на него жадные, если не сказать откровенно похотливые, взгляды женщин, улыбками и каскадом комплиментов. В конце концов, к их костру стало стягиваться все больше дам. Шли все и с детьми, и без, и даже те, коим по возрасту дети были уже не положены.

Старый маг молчал, казалось он погрузился в размышления, рассматривая новоприбывшего, а заодно и мелькавший за его воротом округлый амулет. Под плащом, по мимо прочего, виднелась полная кираса с высоким горжетом. Она напоминала вытащенные наружу ребра, обхватившие мощный торс и часть шеи. Вик, видя столь смиренное принятие Рахом незваного гостя и приведенного им табора, уже было хотел взять на себя труд отвадить незнакомца, как внезапно услышал от того неожиданное предложение:

— Как вы смотрите на то, чтобы перекусить?

Женщины и дети тут же выразили свое горячие согласие, анархомаг ничего не ответил, а Вик попытался разглядеть в веселом, но остром взгляде человека хотя бы намек на издевку. Безрезультатно. Казалось тот был честен и искренне предлагал преломить хлеб с совершено чужими ему людьми.

— С чего такая щедрость? — недоверчиво ответил вопросом на вопрос парень.

Однако ответа пришлось ждать довольно долго, так как галдящая орава, уже не знавшая как ещё продемонстрировать свое расположение к столь обходительному кавалеру, буквально завалила того на редкость глупыми вопросами и разговорами. В итоге, тот сначала удовлетворил любопытство женщин, на что ушло довольно много времени и только потом ответил Вику.

— А кто говорит о щедрости, я делаю похлёбку, угощаю вас, вы делитесь чем-то своим. Простое желание разнообразить, опостылевший за время долгого перехода, рацион. Ах да, меня кстати зовут Ялазар, ну или Ял, кому как удобно.

Назвавший свое имя аккуратно счистил, начавшее развариваться мясо с пропаренного остова и отбросил тот в сторону.

— Мое имя Викар. Однако отчего ты решил, что наша еда ... — Вик не успел закончить, увидав, как только что выброшенные из котелка останки, внезапно пришли в движение. Они принялись выкидывать забавные коленца, чем вызвали визг восторга у собравшийся вокруг них детворы.

У старшего поколения в глазах застыл страх вперемешку с интересом. С одной стороны, дамы были бы не против с громкими криками пустится на утек от того, кто заставил мертвые кости обрести вторую жизнь. С другой, им очень не хотелось оставлять столь лакомый кусок на поживу своим более смелым товаркам. На лице Ялазара заиграла веселая улыбка и он начал рассказ, как добирался до храма, преодолевая сложности и сражаясь с чудовищами.

Часть косточек собралась в маленькую фигурку, напоминающую человеческую и словно кукла на ниточках воспроизводила повествование. Остальные костяшки превращались то в монстров, то в иные человеческие фигурки, что раз за разом нападали на одиноко бредущего человечка, но тот был непобедим. Дети смотрели за представлением, как заворожённые. Да чего уж лукавить, все приветствующие были поглощены происходящим.

Кем бы ни был этот новоприбывший, он умел повелевать потоками Вечного Океана. А может быть он темный маг? Мелькнула неприятная мысль и Викар, оторвав взгляд от маленького человечка, только что сразившего очередного крохотного монстра, внимательней присмотрелся к Ялазару.

— Ты часом, некромант?

— Нет. — короткий ответ не прервал повествования и окружающие кажется даже не поняли, что кто-то что-то спросил.

— Лорд костей он. — Мрачно озвучил свою догадку Рах, наконец снова обретший голос, подозрительно глядя на закованного в костяную броню колдуна.

Ял усмехнулся:

— И опять мимо. Для Лорда, я слишком молод. А это, — он постучал кулаком по костяной броне, казавшейся монолитной, — любой адепт вам за пару недель сделает. Да и силу бы вы почувствовали сразу. Конечно не такую зловонную, как от сбежавшего от вас на всех парах чертяки, но все равно, разило бы знатно.

Видимо эта речь предназначалась не только вопрошавшим, но и начавшим беспокоится от таких вопросов окружавшим женщинам, что уже практически облепили Ялазара со всех сторон. Викар же никак не мог понять, как того не воротит от происходящего, ибо некоторые из льнувших к нему были так страшны, что вполне могли напугать морлока, столкнись они внезапно нос к носу.

Романтику момента прервал нежданно материализовавшиеся неподалеку Измаил с Даниэлом. Видя столь необычную активность они не рискнули подходить ближе, дабы не быть растерзанным женщинами, у которых явно хотели отобрать новый объект поклонения и с безопасного расстояния замахали рукой, призывая Ялазара подойти. Вик отметил про себя, что жрецы явно выглядел много лучше, чем с утра. Будто беспокойство, принесенное Агонисом, было развеяно новым гостем и сейчас те буквально лучились энергией и нетерпением.

В наблюдательности Ялазару отказать было сложно, так как находясь в эпицентре обожания, он каким-то образом заметил мелькавших неподалеку жрецов и заторопился к ним. На ходу рассыпаясь в извинениях и обещаниях вернуться чуть позже, дабы продолжить общение и возможно познакомиться поближе.

— Вик, ты остаёшься за старшего кашевара, не забывай помешивать, — сказал Ял, аккуратно кладя ложку на карай котелка и уже обернувшись к Измаилу спросил, — Что-то случилось, хранитель переправы? Или принесенная мною вам весть чем-то вам непонятна?

Парень хотел спросить, почему это именно ему доверили следить за едой, когда вокруг было столько добровольцев, что сейчас испепеляли его ревнивым взглядом, однако Ял уже не обращал ни на кого внимания. Видимо послание действительно важным.

— Тебя Схирем искал, не знаю уж зачем, но он очень настаивал на разговоре с тобой.

— Схирем? Это кто? Тоже служитель Пантеона?

— Нет, колдун, но как-то прознавший и о тебе, и о воле Предвестника. — Жрец сделал широки жест рукой, уступая дорогу и предлагая Ялу идти первым. — Тебе ли не знать, что многие силы и помимо Пантеона жаждут откровений о грядущем.

Остаток разговора потонул во внезапно налетевшем ветре, что будто специально задул сильнее, унося не предназначенные для чужих ушей слова. Три фигуры скрылись, продолжая о чем-то беседовать, хотя повелитель костей явно был не сильно рад такому повороту событий.

Около костра повисло гнетущее молчание. Унылые физиономии обманутых в лучших ожиданиях дам, угрюмо пялились на не менее угрюмые лица Вика с Рахом, для которых вся эта возня была крайне раздражительна. Даже дети примолкли перестав улыбаться, когда скачущие и сражающиеся косточки безвольно упали, лишившись силы своего кукловода. Со стороны наверное казалось, что сидящие по разные стороны от котелка вот-вот кинутся друг на друга с кулаками. Однако этого не произошло и женщины поняв, что остались наедине с привлекательным, но чересчур скучным мальчишкой и жутковатым мутировавшим стариком-извращенцем, вдруг резко вспомнили о своих незаконченных делах, и стали постепенно расходиться. Их примеру поспешила последовать и ребятня, что похватав палки, решили устроить повторение спектакля, увиденного только что, но уже с собой в главных ролях.

Прошло меньше пяти минут и у костра остались лишь двое молчаливых и крайне счастливых, что наконец могут насладиться тишиной мужчин. Викар, как и всегда когда выдавалась свободная минутка, достал Атлас Крига с удовольствием листал древние страницы и постигая все новые тайны Кеплера, при этом не забывая иногда помешивать варево, в оставленный над огнем котелком.

— Видать жрать-то бабы не сильно хотели, — задумчиво проговорил Рах, — ты харчи с огня-то сними, а то эдак скоро нам не ложка, а нож понадобиться чтоб поесть.

— Чего они хотели понять-то не сложно. А ты что, есть будешь то, что он приготовил? — отозвался парень.

— Ну от тебя-то не дождёшься предложения перекусить тем, что источает такой чарующий запах из твоей сумки. — С напускной обидой буркнул анархомаг.

Надо сказать, что за всем произошедшим, молодой человек совершенно забыл, что Клара собрала ему в дорогу уйму снеди. Отодвинув треногу, державшую котелок подальше от огня, Викар поспешил залезть в сумку и извлек оттуда несколько благоухающих пирожков, пару из которых он протянул Раху. Тот не стал продолжать строить из себя обиженного, а с благодарным кивком принял угощение и тут же принялся пропихивать его в неширокую прорезь кристаллического рта. Однако этого ему показалось мало и достав из поясной сумки скорлупу от крупного ореха, щедро зачерпнул похлёбки. На удивленный взгляд Вика, он как ни в чем не бывало пожал плечами.

— Что? Он сам предложил нам угощаться, а семеро одного не ждут, — с этими словами он отхлебнул густого мясистого варева, — слушай, а этот белобрысый ловелас отлично готовит, даром что мордой не вышел.

Вик поперхнулся, услышав столь явную ложь. Яла можно было назвать самовлюбленным, шумным, несерьезным, но уж точно не уродом.

— С чего ты это взял? — вопрос же, как связана физическая красота и умение готовить еду, затерялся где-то на периферии сознания.

Голос Раха снова переменился став глубоким, загадочным и если бы не набитый рот, то эффект мудрого ментора, поучающего несообразительного ученика был бы полным.

— Печально, что люди часто не видят очевидных вещей, лежащих у них перед глазами, — он наконец проглотил мешавший говорить кусок, — Ялазар имеет власть над костью. Дар редкий и как ты сегодня, люди часто, по ошибке, принимают его за некромантию, хотя это совершенно разные течения. Он отмечен шрамами и это не ритуальное членовредительство, как у того же Агониса, а заработанные в боях истинные поцелуи смерти. Однако, при этом он сохранил почти идеальные черты лица и надо сказать искреннюю любовь к прекрасному полу.

Вик пожал плечами и Рах видя, что тот все ещё не понимает со вздохом решил зайти с другой стороны:

— Хорошо, вот представь будь ты на его месте: дальние странствия, частые битвы и умение не просто управлять костьми, но придавать им любую нужную тебе форму, это легко понять по его доспеху, не предпочел бы ты увеличить свои шансы на выживания, к примеру, сделав кости черепа в десять раз толще? Да выглядел бы ты жутковато, зато какая защита! Однако вместо этого, напяливаешь физиономию городского щеголя, дабы сводить слабых на передок вертихвосток с ума. Повторяю, это не какой-то сынишка аристократа полиса, а человек который явно знает с какой стороны держаться за меч.

Викар должен был признать, в этих доводах действительно был смысл. Имей он такую силу, то не преминул бы как-то усилить свое собственное тело. Но это были всего лишь догадки.

— Может он просто изменил свое лицо, чтобы скрыть свою истинную внешность?

Рах повернулся к парню всем корпусом:

— Вот, — протянул он, — теперь ты меня понимаешь. И не считаешь же ты, что это предположение должно добавить ему моего доверия?

— Ты вроде говорил о способности к кулинарии. Причем тут доверие? — Вик был окончательно сбит с толку и никак не мог понять, к чему клонит старый маг.

Однако тот не успел ответить, так как предмет их разговора вывернул из разбитого шатра и направился прямиком к ним, по дороге залихватски перепрыгнув через разбитую колоду.

— Я смотрю вы уже начали без меня, правильно, в большой семье клювом не щелкают. — С этими словами он ловко подхватил уже остывший котелок и появившейся буквально из ниоткуда ложкой, до жути смахивавшей на плотно-сжатую человеческую кисть, принялся за еду.

Судя по тому, как Ялазар уплетал остатки похлебки, он был очень голоден и не отрывался от еды, лишь иногда грустно оглядываясь, видимо ища ушедших женщин.

— Угощайся. — Викар протянул ему пару пирожков. Пусть он не притрагивался к похлебке, но все же испытал некий укол совести за Раха, сожравшего едва ли не половину.

Повелитель костей улыбнулся и пробубнил с набитым ртом слова благодарности, принимая угощение. Когда он протянул руку, плащ сполз с покатого, обитого листом настоящего железа наплечника и Вик ненароком заметил выбитые на нем слова. Первые было разобрать легко, а вот остальная фраза тонула, в вытравленных будто кислотой разводах:

— Рожденный в огне, закаленный кровью, — прочитал Вик.

Ложка замедлила свой полет, а сам Ялазар напрягся. Видимо он ждал продолжения фразы, но Вик понятия не имел ни что она значит, ни отчего вызвала такую реакцию. Ответ пришел как всегда со стороны, казалось всезнающего анархомага. Монотонно и с голосом, похожим на раскаты далекого грома он произнес то, что так старательно старались стереть с наплечника.

— Мы — пламя выжигающее порчу колдовства. Мы — рок малефиков. Мы — Подавители.

Ялазар медленно проглотил остатки еды и выжидающе взглянул на Раха.

— А я-то надеялся, что вы таки все передохли в при Ганрее, — процедил анархомаг.

— Я тогда ещё не родился старик, не приписывай мне грехов, которых я не совершал, мне и моих хватает.

— Не сомневаюсь.

Настроение на маленьком, согретым теплом костра, пятачке земли как-то сразу испортилось. Видимо хоть Рах с Ялазаром и не были знакомы до этого, но прошлое обоих, проявив себя, заставило их увидеть друг в друге едва ли не врагов. Кристаллический получеловек и закованный в белую броню странник молча смотрели друг на друга, будто только и ожидая, когда другой допустит ошибку и можно будет нанести свой решающий удар.

Викар понятия не имел, что ему сейчас делать, а в воздухе уже запахло грозой от энергии, собиравшейся вокруг. Действительно, после того, как его выкинули из Вардемы, вынудили зарываться в чьи-то зловонные кишки, оскорбили, заставили заключить сделку не на тех условиях, что он желал, для полного счастья ему только не хватало оказаться в эпицентре схватки двух, не обделенных силой созданий.

Раздавшиеся неподалеку шаги заставили всех обернуться. Мимо, не спеша, прошествовал один из Хранителей Вечной Переправы. Вряд ли это было простым совпадением, ибо благовонный дымок, от мерно-покачивающейся в руках курильни, почти мгновенно вымывал из головы абсолютно все мысли. Слова, доносившиеся из-под глубокого капюшона, наполняли очищенный разум блаженной дремой. Даже если бы Викар сейчас захотел разозлиться, он бы просто не смог, убаюканный умиротворяющим туманом заклятья.

— Проклятье, я чуть было не кинулся на тебя, — Рах выглядел смущенным своей несдержанностью и явно ни как не мог подобрать слова.

— Нда уж и я тоже хорош, не почувствовал скверны, — ответил ему Ял, — чертовы демоны, даже тут эфир умудрились изгадить.

— Агонис, — догадался Вик и Рах утвердительно кивнул.

— Кто такой этот Агонис, уж не тот ли торопыга на жареном коне, сиганувший в зев портала прямо перед моим прибытием.

— Он самый, — откликнулся, идущий в обратную сторону жрец с благовониями и в нем Вик без труда узнал Даниэла. — Измаил, сразу как вы со Схиремом так, кхм мило пообщались, приказал очистить храм от проказы, что принес в своем пустом теле раб демонов.

— Пустом теле? — Вику Агонис показался вполне обычным.

— Он заключил сделку с демонами, отдав им душу, а значит там, где она раньше находилась, теперь лишь пустота. Вернее была пустота. Со временем в эту рану проникают создания, что раньше были бы испепелены светом души человека и с остервенением начинают создавать гнезда внутри человека, внутри его разума, изнутри коверкая его, изменяя и постепенно захватывая контроль над телом. В зависимости от того, что за существо поселилось на месте вырванной демоном души, человек превращается в определенный жуткий симбиот. Ему не обязательно изменятся внешне, но его отражение в астрале, зеркале Вечного Океана, без труда раскроет истинную сущность такого создания. В конечном итоге, когда обитающие внутри тела темные сущности обретают достаточно сил, они словно чумные споровики начинают сеять зло и разложение везде, где появляется их носитель.

— Так это что же, Агонис наслал на нас эту заразу? — предположение, что какая-то потусторонняя гадость может поселиться внутри твоего тела, а потом ещё и захватить над ним власть, не сильно обрадовали парня.

— Пока у тебя есть душа, тебе нечего бояться, — успокоил его анархомаг, — но к сожалению, пелена лжи и злобы, источаемая этими созданиями хоть и не может навредить тебе, но вполне способна застлать взор, мешая рационально мыслить. Аура проклятых, неприятная штука.

— Хм, а этот Агонис неслабый такой малефик, раз даже меня проняло — задумчиво жуя остатки уже остывшей каши сообщил Ялазар.

— Ну знаешь, ты тоже несколько отличаешься от обычных охотников на магов, которых мне доводилось видеть. И уж точно ни один из них никогда не посмел бы обратиться за силой к Вечному Океану, а ты тут целое представление детишкам устроил. Ты ведь еретик, так?

Ял шмыгнул носом раздумывая над ответом, а потом медленно произнес:

— Не совсем. Я скорее отступник, покинул орден по собственной воле.

— С каких это пор у подавителей появилась собственная воля? — удивился анархомаг.

— Её у нас никто и не отбирает.

— То есть все свои злодейства вы творите по собственной воле и оправдывая это тем, что спасаете людей, убивая их? Тебе-то самому не кажется это бредом.

Рах опять начал закипать, однако Ял резко оборвал его:

— Эй! В отличии от тебя, у меня был не богатый выбор. Хоть никто не отбирает у нас волю, но если с детства из ребенка куют клинок для будущих битв, то вырастая, он не особо склонен к философствованию ... А даже если и начинает задумываться над тем что делает, далеко не каждому выпадает шанс уйти из ордена живым. Сам понимаешь, у нас не шибко жалуют оспаривающих кодекс, а уж тех, кто добровольно отвернулся от него, ненавидят почище колдунов.

— Я понимаю, что вам очень интересно общаться друг с другом, — вмешался в их разговор Вик, — но не могли бы вы просветить остальных присутствующих, кто такие подавители, чем знамениты, да и вообще, что привело тебя к нам? Ну, то есть в храм.

Даниэль, сидевший рядом молча кивнул, соглашаясь со сказанным. Анархомаг развел руками и откинулся назад, как бы предлагая Ялазару самому рассказать все. В конце концов, ему тоже стало интересно, какой неведомой прихотью судьбы охотник на магов вдруг стал повелителем костей.

— Хм, ну во-первых скажу сразу, я более не являюсь подавителем. Я добровольно покинул орден, хотя надо признать и не без помощи моего нынешнего повелителя, чьей волей я и был направлен в эту обитель. Трудно кратко ответить на те вопросы, что вас интересуют.

Ялазар глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и начал рассказ:

— Рах недаром встал на дыбы, едва узнав кем я был раньше. Орден подавителей известен тем, что вырезает всех и каждого, кого коснулась порча магии. Ну, а как вы понимаете, в нашем горячо-любимом Кеплере не найти существа, которого в той или иной степени не коснулся эфир. В итоге, подавители напоминают стаю саранчи, что проходит по землям огнём и мечем, стирая в порошок любые зачатки цивилизации, уничтожает полисы и роды, предавая смерти почти всех, кого встретят во время своего 'шествия жнецов', как это обычно называют. Этот поход отличается тем, что в нем, идут не только простые рыцари, но и вальвассоры нашего ордена, окрещенные жнецами за их жутковатый вид. И ведет нас не какой-нибудь сенешаль, а лично курфюрст цитадели.

— Раз все люди поражены магией, почему воители ордена не начнут 'очищение' с себя? Или вступивший в их ряды уже не так ... — Викар замялся подбирая слова, — не так 'нечист'?

Ял усмехнулся:

— Зришь в корень. Суть жизни подавителя в том, чтобы уничтожить как можно больше прокаженных и в конце концов погибнуть самому. Тому способствуют не только бесконечные походы и сражения, но и так называемый круг крови, — при этих словах лицо Раха, сидевшего напротив, исказили странные глубинные переливы, струящиеся из-под кристаллического панциря, — да, да знаю, название заезженное, но что я могу поделать, так это место называется. По возвращению из очередного победоносного похода, ибо из походов неудачных возвращаться некому, так как подавители всегда сражаются до смерти, рыцари обязаны пройти так называемый ритуал возвращения. Войны входят в круг крови, арену и против них выходит один из собратьев, что встречали его, после чего начинается бой. Молодняк часто убивает друг друга, а вот рыцари и сенешали постарше обычно ограничиваются доведением противника до состояния, в котором он более не сможет продолжать бой.

— С такими-то правилами ... как орден может продолжать существовать? По идее, все вы давно бы уже должны были или погибнуть или перебить друг друга, — удивился Викариан.

— Твоя правда. Думаю тебя удивит, что подавители не только не вымерли, но ещё и считаются одним из древнейших братств Кеплера. В главной цитадели, где мудрые и абсолютно спятившие бессмертные Стражи Мудрости оберегают Серебряную Библиотеку, сокровищницу знаний о самом разнообразном колдовстве, есть циклопических размеров гобелен. Это полотнище, на котором запечатлена вся история ордена. Когда нас молодых послушников проводили к 'Чаше Отречения' дабы посвятить в боевые братья, я узрел, что наша история просто невероятно древняя ... и еще, что мы не всегда были таким.

— Такими? Ты имеешь в виду, жнецами? — анархомаг аж подался вперед. Было видно, что сущность постоянного искателя новых тайных знаний начала брать вверх над ненавистью.

— Да. — коротко ответил Ял и поспешил продолжить пока Рах не завалил его новыми вопросами и не отвлек от повествования. — Сам орден был основан больше тысячелетия назад. Уж не знаю, что привело к изменениям и почему часть традиций до сих пор исполняется, в то время как остальные искажены до неузнаваемости. Но полагаю, это одна главная причина почему подавители до сих пор существуют. К примеру, многие считают, что там где проходит войско охотников за магами не остается ничего живого. Ну отчасти это правда, они действительно не берут ни рабов ни пленных. Однако мало кто знает, что далеко не все, кто попадается им на пути лишаются голов. Дети до шести лет не уничтожаются, а забираются в цитадели для того, чтобы вырастить из них новое поколение боевых братьев.

— Ты говоришь о детях, но при этом упоминаешь только мальчиков, а что с девочками? — решился спросить Даниэль.

— Им тоже сохраняют жизнь, но что с ними происходит дальше, мне неведомо. После церемоний сожжения, запятнанных порчей колдовства, я не раз слышал, как сенешали приказывали собирать всех детей. Когда в наш род пришли подавители мне было чуть больше четырех. Тогда в колоннах скованных единой цепью вместе со мной шли и девочки тоже. Но после того, как ворота цитадели захлопнулись за нами, погрузив все вокруг в непроглядный мрак, я боле не видел женщин вплоть до своего первого боевого похода в четырнадцать лет, — он задумался ненадолго, — с другой стороны, может я их и видел, просто дело в том, что всех нас сгоняли в стойла, где мы были словно рыбы в бочке, остригали на лысо. Потом, когда тебе исполнялось шесть лет, в первый раз давали в руки боевое оружие и выводили в круг крови против такого же ребенка, как и ты. Живым из него выходил только один. Мне достался сильный соперник, когда я первый раз ступил на сырой от крови песок арены. Я знал его, это был мальчик из соседнего стойла. Крепкий парень, который мог бы стать великим боевым братом и в честном бою я ему был не ровня, но горсть песка, угодившая тому в глаза, решила исход сражение в мою пользу. Я вернулся на каменные скамьи зрителей и наблюдал за другими детьми, выходившими на бой и честно сказать, некоторые из них либо были хрупкими от рождения, либо были девчонками. В любом случае, практически все такие 'бойцы' погибали очень быстро, едва ли пара тройка из них пережила тот день. Второй раз, в круг крови мы выходили в двенадцать лет, прямо перед посвящением и вот там-то уже точно были только парни, я каждого знал по имени, а некоторые были моими, ну скажем так, друзьями.

— Стойла? — жрец сложил руки домиком приложив их к губам, словно в молитве. Было видно, что Даниэль искренне переживает за судьбы тех несчастных, о которых рассказывал Ялазар. — Лишь животных ставят в стойла. Как же дети не погибали там?

— А кто сказал, что не погибали? Дохли по дюжине в месяц. До шести лет мы были чем-то вроде рабов и мелких служек, предметами мебели в священных залах наших крепостей. Если ты провинился, тебя забивали до смерти на глазах остальных или освежевали заживо. На самом деле, мы были эдакими живыми учебными куклами для молодых экзекуторов, так что нас часто хватали просто так, без всякого повода. Акт устрашения для молодняка и практика для будущих дознавателей. После первого круга крови, нас начинали готовить к будущем битвам. Весь день был расписан по минутам. Подъем засветло. Тренировки под мерный монолог паривших над ристалищем Стражей Мудрости, то и дело срывавшихся в дикий визг и шипение, прерываемые лишь на прием скудной пищи и молитвы очищения. Многие сходили с ума, бросались на свои мечи или из высоких стрельчатых окон башен. Тому не мало способствовало странное поведение наших бессмертных учителей, что иногда просто зависали над послушником, не оставляя ни днем, ни ночью повторяя раз за разом одну и туже ничего не значащую фразу или просто исходивших нечеловеческим криком. Хех, правда обычно таких бедолаг мы сами же и душили, ибо спать, когда над ухом у соседа орет свихнувшийся инфернал, было невозможно. Положение усугублялось тем, что еды всегда не хватало и старшие дети постоянно приходили к нам, чтобы отобрать у нас и без того скудный обед. Кровавая резня в столовой стала делом практически ежедневным, правда наставники зорко следили, чтобы всех кого ещё можно спасти не добивали.

— Учитывая все это в живых вообще никого не должно было остаться. Голод болезни, постоянные убийства и безумие, должно было выкосить вас под чистую.

Ялазар невесело ухмыльнулся:

— Не знаю, что за тварь выползшая из самых глубин ада придумала такой способ обучения, но в находчивости ей не откажешь. Разумеется мы не могли соперничать со старшими за еду и они отбирали у нас её почти всю, а тех кто ещё пытался сопротивляться, забивали до потери сознания. Когда наши ребра уже едва не рвали кожу и мы начали умирать прямо на полигонах во время тренировок от недоедания, к нам пришел один из сенешалей и показал способ выжить. Он выбрал самого слабого из нас, что уже не мог двигаться и одним движением оторвал тому голову, потом вспорол ему живот, выпотрошив, словно рыбу и бросив тело в огонь сказал всего лишь одно слово: 'Ешьте'.

— И? — Вик не хотел знать правды, но он должен был спросить.

— Как видишь, перед тобой сейчас живой человек, а не призрак сдохшего от голода мальчугана. Это достаточно прозрачный ответ?

Вик сглотнул подкативший к горлу ком и кротко кивнул.

— Мы выживали. И ради этого отказывались от всего, что делало нас людьми. Щенками прокаженных, как нас называл наставники. Мы забыли, что такое сочувствие, жалость к себе и другим. Были лишь бесконечные тренировки, упражнения, схватки, монотонные голоса стражей мудрости и их истошные крики уже не будившие нас по ночам. А каждый вечер мы ждали, кто из нас первый уснет, дабы растерзать того. Мы учились искусству войны и выживания, учились экономить силы, распределять их Так, чтобы не только побеждать, но и чтобы оставалось про запас, ибо кто первый уснул, больше никогда не просыпался. Как-то раз меня сильно измотали и в середине ночи я понял, что больше не могу сопротивляться, уплывая все глубже в царство снов. Я видел, как мрачные тени в углах стойла зашевелились, зашипели, предвкушая скорый ужин. Тогда я решил раз не получается выжить при помощи силы, то надо избрать иной путь, притворившись окончательно уснувшим. Когда же первый, самый нетерпеливый и здоровый, а потому всегда голодный, Пеливий кажется, кинулся на меня с ножом, мне оставалось лишь вскинуть меч и он сам насадил свое сердце на мой клинок. Я пережил ту ночь и в общем с тех пор ко мне стали относится гораздо осторожней, а наставники стали гонять в два раза сильнее, в конце концов сделав первым братом-сержантом из нашего поколения.

— У вас тренировали только бойцов или этих стражей мудрости тоже растили? — анархомаг все это время жадно впитывал информацию. Явно соскучившийся по поискам и познанию чего-то нового, теперь ему наконец выпал шанс узнать что-то до селе неизвестное.

— Готовили только боевых братьев, Стражи не были людьми, скорее это были какие-то вечные инферналы, благополучно рехнувшиеся. Видимо в их обязанности раньше входило воспитание молодых послушников тем канонам и правилам, что были прописаны в кодексе ордена изначально.

— Так если они сошли с ума и при этом отвечали за обучение. Не могла ли их болезнь послужить той самой причиной, по которой подавители, как ты говоришь изменились?

— Я сам задавался этим вопросом, если честно и пришел к выводу, что скорее всего, это могла быть одна из важнейших причин. Вспоминая сейчас слова этих бестелесных духов, я легко распознаю, что пока они были в здравом уме, они вещали о сохранении жизни, о том что магия нуждается в осторожном обращении и ну и так далее. При этом, там не было ни слова об убийства и лишь когда сияющие образы стражей мудрости накрывала тень искажений, они превращались в без устали орущих банши. И вот там уже был полный набор: и о смерти, и о боли, и о еретиках. Что же касается болезней, о которых ты упоминал, то они были только до нашей первой битвы. Дальше, я честно говоря, не могу вспомнить ни одного случая даже банального насморка. К тому же, теперь уже младшие стирали нашу одежду, убирали в наших стойлах, пока мы были на тренировках. Так что наше поколение уже не походило на слоняющиеся куски слипшейся грязи, а под ногами перед сном не хлюпала зловонная жижа из продуктов жизнедеятельности.

Прошло уже довольно много времени и невидимое солнце перевалило за полдень, когда прям посреди рассказа Викар заметил, что с севера к холму неспешно бредет знакомая фигура. Буря на горизонте сошла на нет и было не удивительно. Виновник её возникновения уже давно покинул эпицентр, сейчас приближаясь к храму Бога Вечной Переправы. Шраум обещал награду за оказанную помощь, но сейчас срываться с места и идти её требовать парню очень не хотелось. Поэтому проследив за движением наемника и поняв, что тот направляется к его ненаглядным курильням, полным человеческого праха, он решил навестить его позже и продолжил слушать Ялазара. Тот же вел рассказ взахлёб, будто наконец-то мог выговориться и старался рассказать как можно больше, пока его были готовы слушать. Видимо странствия в одиночку были тяжелым бременем, а напускная веселость уже не могла заполнить саднящий нарыв одиночества. Не даром Ял так хорошо понял причину болезни Раха.

— Сначала орден уничтожает твою личность, с детьми это не сложно, выжигая все слабости и желания, а потом начинает лепить из тебя того, кто ему нужен. Наказание за неудачу на этом пути одно — смерть. Награда тоже одна — смерть, просто чуть позже и когда ты уже будешь вымазан в чужой крови с ног до головы. В двенадцать лет, сразу после второго круга крови, как я уже говорил, мы прошли обряд посвящения, в главной цитадели ордена, — Ялазар провел рукой по лицу, — но что там было, я не хочу вспоминать ... по крайне мере, не сейчас. Скажу одно, тот день затмил собой все пережитое мной до и после него. В начале нас было несколько тысяч, маленьких грязных, напуганных детей. В конце, из ворот Рока Малефиков вышла едва ли сотня, но каждый из нас в свои младые годы мог одолеть в бою опытного ветерана какого-нибудь полиса из срединных земель. Ещё два года мы служили при войске сенешаля Раута, да пребудет его израненный дух в покое во веки вечные. Человек он был безжалостный, но справедливый и в отличии от других командиров, не истязал провинившихся оруженосцев, а заставлял совершенствовать свой навык до тех пор, пока ты не падал без сил. Это многим из юных спасло в будущем жизнь. Ну, а в четырнадцать, нас посветили в рыцари. Вот так вот щенок прокаженных, рожденный в огне его полыхающего рода, закалялся в крови, проходя каждый круг становясь сначала послушником, потом оруженосцем и в конце, возводился в статус боевого брата.

Ял задумался и очень долго никто не смел прервать тишину мрачных воспоминаний. Пара женщин, что заприметили вернувшегося повелителя костей, радостно кинулись к нему. Но толи аура возле тлевшего костра была по-настоящему тяжелой. Толи какое колдовство отвернуло их от намерения разбавить чисто мужскую компанию своим смехом. На пол пути они осеклись и не сводя взгляда со старого анархомага, попятились прочь.

— Бойтесь понять своих врагов, ибо по-настоящему поняв их, сможете ли поднять на них руку? — Даже Рах теперь был менее враждебно настроен и процитировал какого-то неизвестного философа. — Я так понимаю вы стали живым оружием, которое не спрашивает, а действует. Так что же произошло, почему ты покинул орден?

— Не поверишь, но причиной стала женщина, вернее молодая девушка.

— Ты прав, я не верю, — удивлено толи хмыкнул, то ли хрюкнул анархомаг, — Что же это за девушка, которая сумел обольстить подавителя.

— Не просто подавителя, а боевого брата во время шествия жнецов, вот только ни о каком обольщении там речи и не шло. То была моя двадцать третья зима под небом Кеплера, — Ялазар на секунду задумался, считая что-то в уме, — пять лет назад. Мы тогда шли широким полумесяцем по землям дальнего Виригия. Хотя сейчас, я слышал, то место носит иное название, видимо люди всеми силами стараются забыть бойню, что мы тогда развязали. Рассказчик закашлялся и отстегнув полупустой бурдюк от пояса, сделал пару больших глотков. Посмотрев на собравшихся, улыбнулся будто только что не делился кошмарами своего прошлого.

— Вам не предлагаю, не обессудьте, ибо ваше пойло пить у меня желания нет никакого, а вино стоит дорого и мне что-то подсказывает, никто из вас сей утонченный вкус не оценит.

— Больно надо, — буркнул Рах, которому не терпелось услышать продолжение, — ты не отвлекайся, что дальше-то было?

Вик видел насколько старый маг изголодался по новым открытиям и только теперь начал понимать, как же тяжело ему дается та жертва. Добровольно отказаться от самой своей сути и остаться на зимовку в Храме. Это была немалая жертва ради сохранности тех миров, что скрыты в его удивительном артефакте. Как минимум подобное вызывало уважение. Ял ещё раз отхлебнув, приторочил меха на место и продолжил:

— На чем я остановился? Ах да, Виригий. Так вот, это был мой уже пятый поход, но впервые я участвовал в шествии жнецов. Мы сжигали города один за другим, а ужас и отчаяние наполняли земли, заставляя все живое бежать от нас, словно зверей от лесного пожара. Из ворот Рока Малефиков вышло чуть больше тысячи боевых братьев, что как вы понимаете, при средней величине полиса в пятьсот, семьсот жителей, из которых дай бог пара сотен умеет держать оружие, есть грозная сила. К тому же, почти все мы были ветеранами, опытными, безжалостными и неостановимыми. Пожалуй, даже встреть тогда самого Агахана, повелителя Великой Орды на своем пути, мы без сомнения ринулись бы в бой. Однако через полгода похода на нашем пути стали попадаться лишь оставленные жителями города-призраки, да разоренные бандами мародёров и работорговцев лагеря беженцев. В итоге, наш курфюрст объявил, что очищение состоялось. Поход был более чем удачным, ибо погибло меньше сотни братьев, а жатва оросила кровью колдунов землю, вдосталь напоив ту. На самом деле, он разглагольствовал часа четыре, а мы просто стояли под проливным осенним дождем и слушали этот бред, не особо вникая в слова. Меч не должен думать в конце концов, он должен разить. В общем армия повернула назад, все так же не встречая сопротивления. К тому же, у нас собралась колона из почти трех тысяч детей. А значит, что скоро опустевшие за время долгого похода стойла, снова наполняться изможденными телами, бьющимися за право жить в этом поганом мире.

— Ого, сколько же городов вы предали разорению? — у Викара как-то не складывалось, откуда могло взяться столько детей. Даже если их была бы четверть от населения, что очень вряд ли, то жнецы должны были вырезать с пару десятков крупных поселений, но как он узнал изучая карты в Атласе Крига, на такой поход они должны бы были затратить не полгода, а лет пять не меньше. Ответ на вопрос как всегда дал Рах:

— Подавители забирают всех детей, в том числе и рабов, а их за людей никто не считает, скорее они как скот для своих господ. Бывало, что их количество превышало население полиса в пять, а то и в десять раз. Да чего уж там, я лично был как-то в роду, где пятеро работорговцев имело почти три сотни подневольных.

Ял благодарно кивнул магу, видимо радуясь, что ему не пришлось объяснять прописные истины, знакомые любому путешественнику и заговорил вновь:

— В общем, черт дернул Раута, нашего сенешаля, оставить основное войско и сделав крюк пойти по северному тракту, огибая полуночный кряж. Там были какие-то болота и он надеялся найти на них ведьм или на худой конец лежку инферналов, леших и прочей нечисти.

— О, так значит охота на людей не единственное чем вы занимаетесь, — нотки облегчения проскользнули в голосе Даниэла, — жаль что вы не истребляете ужасы, населившие наш многострадальный мир, при этом не трогая живущих. Может когда-нибудь мы сможем убедить ваших братьев не проливать понапрасну людскую кровь.

— Милосердие, жрец, это слабость, а слабые в ордене отсеивались ещё до посвящения, так что боюсь твои надежды тщетны. Это во-первых. А во-вторых, я боле не являюсь подавителем, так что никаких 'вы' нет. Есть только я и они, — Ял особенно выделил последнюю часть, давая понять, что он давно порвал со своим прошлым, — то что рассказывая я иногда ещё оговариваюсь, не более чем привычка, наследие моей юности, от которого я стараюсь всячески избавиться.

— Прости, постараюсь больше не ошибиться, не хотел тебя оскорбить.

— Я не оскорблен, орден многое дал мне и только благодаря ему я тот, кто я есть, однако теперь у меня иная дорога. Если бы не Рах с Виком, вряд ли кто-то вообще услышал бы этот рассказ. — Ялазар перевел дух, успокаиваясь. Видимо он уже давно пытался хотя бы в речах дистанцироваться от того, кем он был раньше, но судя по реакции не сильно-то это получалось. Воистину клинок можно затупить, погнуть, даже сломать пополам, но от этого он не перестанет быть оружием. Лишь расплавив или разбив на осколки он боле не будет тем, чем его задумал создатель.

— Как бы то ни было, подавители не просто название ордена, а стиль поведения, стиль войны, — продолжил человек с белоснежными волосами, — каждый из нас умел не только сражаться, но и противодействовать любому воздействию извне. Я говорю о колдовстве разумеется. И мы, словно охотничьи псы прекрасно чувствовали отголоски магического эха, если где-то рядом плелись чары. Находили его, а после душили своей аурой и рунными скрепами антимагии, запечатленными на броне и оружии. Болото, как вы понимаете, было переполнено всякой поганью и мы недели две прорубались сквозь зловонные топи, по пояс в липкой грязи, промокшие до нитки, под непрекращающимися осенними ливнями, израненные и замерзшие. За день мы могли вступать в бой от трех до двадцати раз и в конце концов, даже наши натренированные тела начали давать сбои. Однако Раут был настоящим фанатиком, бесстрашным и непреклонным, ненавидевшим колдунов с такой лютой яростью, что казалось материализуйся она, то непременно выжгла бы весь Кеплер дотла. Это давало ему просто неимоверный нюх на колебания эфира и он учуял, выбивающуюся из общей какофонии эфирных вихрей болота, тихую трель, что вилась по рубежу трясины и диких буреломов. Я помню как он рванул в ту сторону и мы, словно стая за вожаком, бросились следом. Почти сотня боевых братьев, несущиеся сквозь темные, исходящие удушливым паром болот и уничтожающие любое чудовище, что имело глупость встать у них на пути. Это невозможно передать словами, ибо отказываясь от магии, отказываясь от части самого себя, рожденного с этой частицей, ты становишься чем-то иным.

— Природа не терпит пустоты. Магия, это эфир. Эфир, это хаос. Хаос — породил жизнь. — Мрачно продекламировал Рах. — Вытравив из себя то, что вам было дано при рождении, вы открыли путь чему-то иному, что видит в колдовстве злейшего врага.

Анархомаг зябко передернул плечами, но продолжать не стал, а Ялазар утвердительно кивнул, соглашаясь с догадкой старика.

— Сенешаль как всегда не ошибся. Прямо посреди топи, полной смерти и ужаса был укрыт род, не отмеченный ни на одной карте. Десяток домов, окруженных кольцом кустарников и разлапистых грибниц. Это было прибежище отшельников, что отгородились от остального мира завесой иллюзий и клыками лесных чудовищ. Но спрятаться от марша жнецов они не сумели. Их жалкая, по большому счету вовсе не боевая магия, бессильным дымком рассыпалась по руническим доспехам, а наши клинки без труда пробивали любую защиту, разрывая миражи и сокрушая хрупкие тела. Я не помню ни одной огненной плети, ни единого туманного шипа, да вообще никакой магии, которая могла бы нанести нам вред, даже умирая они старались не навредить нам, а лишь остановить. Они не хотели убивать. Не желали уподобляться нам. Думаю, будь на месте нас кто-то, кто мог испытывать чувства, он бы разозлился. Какие-то болотные крысы посмели показать, что они лучше его. Но нам было все равно, ибо мы были мечом, а оружие лишь выполняет свою работу, без сожаления или злости. Даже Раут в моменты боя обращал испепеляющий жар своей ненависти, в ледяной панцирь абсолютной антимагии, о который разбивались заклятия и магов и инферналов и даже демонов, — Ял улыбнулся, когда челюсть жреца отпала от удивления, — пока младшие боевые братья, как предписывал кодекс ведения осад окружали поселение, мы, ветераны, врывались внутрь, уничтожая всех кого могли найти. Я сразу рванулся в домик на окраине, так как молодняк, обходя вокруг рисковал банально не успеть и жертвы могли ускользнуть. Не то, чтобы у них был шанс, но я привык делать свою работу хорошо. К тому же, я был братом-сержантом и одним из претендентов на то, чтобы в будущем стать сенешалем. Нужно было соответствовать.

Казалось, что Ялазар до сих пор гордился своим бывшим званием. Видимо оно далось ему по-настоящему нелегко, раз даже отвернувшись от своих бывших товарищей, он сохранил гордость за то, кем он стал в ордене. И Викариан задумался, так что же могло такого произойти в том болоте, что так изменило повелителя костей, а тот в свою очередь продолжал рассказ:

— Влетев в хижину, я оказался внутри тесной, но хорошо освещенной передней, буквально сбив с ног уже начавшую выбегать молоденькую девушку. Да так, что та отлетев, упала на пол. Она было попыталась встать, но я уже прыгнул следом, в секунду оказавшись сверху и схватив рукой тонкую шейку, ударил её затылком о пол. Я помню, как крупные, чистые словно горных хрусталь слезы, прыснули из больших и красивых глаз. Мне часто приходилось видел боль тех, кого убивал. Но тут, пока я доставал из-за спины запасной кинжал, мечом в таком положении, да ещё в тесноте особо не помашешь, у меня было время рассмотреть в деталях свою жертву. Стройное, едва сформировавшееся женское тело с небольшой грудью, красивое. Удивительно чистое для жителя болота лицо и волосы, в которых буквально росли живые цветы. Она не пыталась колдовать, лишь беспомощно скребла коготками по старой латной перчатке, что тисками сдавила её горло. А потом мой клинок быстро и точно пробил маленькое, трепещущие в страхе сердце. Её глаза распахнулись и она с болью, и непониманием посмотрела на меня. В том взгляде был только один вопрос: ' За что?'.

Внезапно что-то громко хрустнуло, разорвав гнетущую тишину у костра, вырвав находящихся вокруг мужчин из оцепенения. Ялазар разжал руки и все с удивлением увидели, как ему под ноги осыпаются широкие, в два пальца толщиной осколки его же костяного котелка. Он медленно счистил острую крошку с ладоней и до хруста сжал кулаки. Белые останки походной утвари внезапно поднялись в воздух и за пару секунд вновь собрались в единое целое.

— Смотрю ты неплохо наловчился собирать этот котелок. Не первый раз? — Заметил Рах, но Ялазар ничего не ответил на это, лишь продолжил свой невеселый рассказ:

— Я смотрел на неё, на эту девочку, чью жизнь я только что оборвал. На капли крови, что падая на белый мех воротничка, окрашивали тот в грязно-бурый оттенок. Смотрел и не понимал, действительно за что? Зачем? Нас учили, что все мы заражены проказой магии, что все мы несем в себе искру разрушения и греха, погубившего наш мир. Но что вот это беззащитное существо сделало плохого? Я был подавителем и мог легко определить, какой магией человек пользовался за последний месяц или даже год. Она никогда не причиняла никому вреда, напротив своими силами помогала лесу, очищаться от скверны, успокаивая диких инферналов, духов и делая все, чтобы Кеплер перестал умирать. Вся её вина состояла лишь в том, что в её волосах никогда не увядали эти проклятые цветы. Не думайте, меня вовсе не мучила совесть, или какие-то там романтические чувства, я был выше этого и не раз уже отнимал жизни. Просто в тот день я задал себе вопрос: 'за что я убил её?' Все это было страшной ошибкой. Нас учили, что рано или поздно зло проявит себя в сердце прокаженного, так говорили наши Стражи Мудрости, заходясь в очередном припадке. Хех, да эти чертовы истерички утром вечер предсказать не могли, ибо на любой вопрос 'загадочно' уплывали на хрен. Как они могли что-то знать о том, что там вырастет в сердце человека в будущем? В общем, в тот день я задал себе первый вопрос, а так как дорога домой была ещё долгой, а битвы зачастую происходили с тупыми тварями, где требовалась лишь сила и реакция, у меня оставалось слишком много времени на размышления. Один вопрос потянул за собой другой, потом третий и четвертый. Они множились, а вот ответов на них не было. Как вы понимаете, ни к чему хорошему это не привело и через год я уже не мог так же бесстрастно, как и остальные братья выполнять свой долг. Раут был вне себя, ведь он прочил меня на свое место. В итоге, через два года он буквально вытребовал у курфюрста право на очистительный поход до алой горы, где каждый год селились слуги Плачущей Богини.

Зубы Даниэла клацнули так громко, что Вик невольно вздрогнул, а Ялазар остановился и обеспокоено посмотрел на жреца. Но тот хоть и побледнел, все же попросил повелителя костей продолжать:

— Ты рассказывай, это я так всегда. Просто дрожь пробирает, как только слышу об этих живодерах.

Поняв, что тема, мягко говоря, неприятна Даниэлу, Ялазар, к его чести, решил сократить рассказ о той битве:

— Если говорить вкратце, орден ждали и мы попали точненько в засаду. Нас было пара десятков от силы и их столько же. Но недаром в такие походы подавители обычно выходили в сотню, а то и в две сотни клинков. Хотя колдовство не могло сильно навредить нам, но едва мы ступили на кроваво-красные камни, что лежали почти у самого пика, десятки вражеских конструктов ринулись на нас с вершины. Снизу, взрывая землю, на поверхность выбралось остальное войско, полностью окружив подножье. Но они недооценивали Раута, что повел нас на вершину, дабы прорубившись сквозь строй мостроузорных созданий, сокрушить проклятых колдунов. Скажу откровенно, я в никогда в своей жизни так не сражался, как в тот день, я даже обогнал сенешаля, врубившись в самое переплетение изуродованных тел. И вовсе не потому, что хотел выжить. Как раз наоборот, я понял, что сегодня мой путь будет окончен и больше чертовы мысли, вопросы, что не давали мне покоя последние пару лет, наконец перестанут мучить меня. Но судьба распорядилась иначе. В середине боя, сильно оторвавшись от боевых братьев, я закономерно получил удар по голове. Мир поплыл, будто жидкая краска, потом я оказался насажен на крюк и с невероятной силой отброшен в сторону. Видимо создание не рассчитало и вместо того, чтобы отлететь на склон красной горы, я благополучно рухнул в какую-то расщелину. Рассказывать как выбирался я не стану, скажу лишь что никто из моего отряда не выжил, а миссия не была исполнено, отчего ... — Ялазар опять замолчал, подбирая слова и видимо не желая вдаваться в какие-то совсем уж личные подробности, — в общем инициация в ордене не простой обряд и я должен был либо погибнуть, либо закончить дело. Первое, пришлось отбросить почти сразу, ибо я увидел, во что превратили сенешаля Раута и это вовсе не обещало мне благословенного забвения. На второе же, просто не хватило бы сил, ибо никакая тренировка не помогла бы мне одолеть воинство, защищавшее оставшуюся в живых дюжину жрецов. Пришлось искать помощи и я получил её от моего нынешнего повелителя. Он дал мне силу справиться с колдунами, последний раз послужив во славу ордена и кодекса, а потом помог исчезнуть. Теперь для своих бывших братьев я мертв, но мой долг выполнен и клятва новому повелителю ведет меня. У него тоже, скажем так, непростой характер. Но если в глазах того, кого он прикажет мне убить я увижу вопрос ' за что?', то без труда смогу ответить на него.

— О, он снисходит до объяснения своих велений? — Удивился Рах.

— Он дает мне цель, а не отдает приказ, над которым я не имею права задумываться, в этом разница между ним и орденом. К чему весь этот рассказ? Ты анархомаг узнал кто я такой да ещё и всем вокруг сообщил об этом. Теперь вы знаете о том кем я был и о том, что добровольно отвернулся от ордена, а потому прошу вас только об одном, ни слова больше об этом, никому.

— Твой наплечник, слова на нем тебя выдают, — резонно заметил Викар, — если Рах смог признать их, то и другие сумеют.

Ялазар скривился. Было видно, что он не хочет удалять первую строку. Он помотал головой, будто отвергая что-то:

— Это моя забота. В крайнем случае, снова сменю лицо. Я прошу вас просто молчать о том кто я.

Сидящие переглянулись и как один подтвердили готовность сохранить тайну Ялазара. Среди них не было никого, кто желал тому зла, даже Рах казалось проникся непростой ситуацией, в которую попал беглый подавитель. Небольшая пауза, повисшая с воздухе позволила всем осмыслить услышанное.

— Так, а что привело тебя в храм Бога Вечной Переправы? — спросил Даниэль. — И с чего бы Схирему интересоваться тобой?

— Разве Измаил тебе ничего не сообщил? Ты же вместе с ним был, когда он наконец-то соизволил выслушать меня.

— Нет, к сожалению я медитировал и не сердись на старшего жреца, он был крайне занят после ухода раба демонов. Все что я знаю, что вы что-то с колдуном не поделили.

— Жадный он больно и сильно наглый.

— А что приключилось-то? — заинтересовался Рах

— Если ты про Измаила, то думаю он скоро вам сам все расскажет, — улыбка вновь появилась на идеальном лице Ялазара, — а относительно этого вашего Схирема, ничего особенного, захотел получить кое-что за бесценок, а потом, когда я сказал что у меня этого нету, решил по угрожать.

— И? — анархомага явно развеселило последнее.

— Что, и? На этом холме нельзя проливать кровь, но никто не говорит что ты не можешь дать в глаз хаму. Правда настоятелю это не понравилось и он прогнал меня к вам. — он кивком указал на Раха с Викарианом. — По-моему он считает, что буйных надо держать в одной куче.

— Я не буйный! — возмутился парень.

Ответом ему был дружный смех. Только тогда он понял, что Ял просто подначивал их и тоже захохотал. Повелитель костей тем временем переключился на следующего:

— Слушай Рах, даже по меркам анархомагов ты страшен как наша жизнь. Я так понимаю, ты когда-то практиковал одну из опаснейших ветвей эфира, кристаллизацию. Если честно, то первый раз вижу живым того, кто сумел сотворить подобное колдовство. В чем секрет?

— У меня просто не было денег на похороны. — не задумываясь ответил тот и через секунду все снова покатились со смеху.

Так они сидели ещё где-то с полчаса, пока в конец одичавшие от желания подобраться к Ялазару женщины, не сломили невидимый барьер и бурой волной не захлестнули пятачок мужского уединения возле костра. Тем не менее, это не испортило хорошего настроения и оставляя героя любовника на растерзания оголодавшим без комплиментов дамам, они договорились встретится этим вечером здесь же.

Викару было непонятно, что повелитель костей находит в таком диком, почти животном обожании, но с другой стороны, кто он такой чтобы судить других. Более того, случившееся играло ему на руку, ибо нужно найти Шраума. Надо было забрать обещанную награду. Он сделал для людей все, что было в его силах, дал им шанс и если они не справились, что ж, не его в том вина.

Наемника, как парень и ожидал, он нашел среди курящегося дымка, идущего из пепельных амфор. Тот казалось устраивался медитировать, едва только выпадала свободная минута и все так же зеленоватый свет выбивался из-под опущенных век. Шраум заговорил первым:

— Ты выполнил свою часть уговора, вот твоя награда, — не поднимаясь, лишь движением кисти он бросил небольшой кожаный кошель с красивой, изумрудной тесьмой. Вик без труда поймал его и открыв, обнаружил те самые листья, что изгоняли боль, даруя облегчение даже при тяжелейших ранах. Мешочек был туго набит и тут же занял место на поясе Викара. — Как договаривались!

Молодой человек кивнул и поблагодарив решил было уже распрощаться, как вдруг могучая фигура поднялась и неспешно направилась к нему. В движениях было столько силы и нечеловеческой грации, что ему ненароком подумалось, не решил ли Шраум, промежду прочим, прикончить и его. Однако тот всего лишь подошел к своим, лежащим за пределами круга чаш, вещам и подобрав невзрачного вида котомку предложил:

— У меня есть для тебя ещё одно небольшое задание, если желаешь конечно. На этот раз, я заплачу деньгами, правда награда будет не такой, как первая, а поменьше.

— На этот раз никого спасать или убивать не придется?

Ни тени улыбки не промелькнуло на лице Шраума:

— Не сегодня. — он протянул плотно перевязанный мешок, в котором что-то хлюпало. Викар не хотел даже думать, что же находиться внутри. Наемник указал рукой в сторону от храма и парень проследив за его рукой, увидел высокий валун в получасе ходьбы от подножья, чем-то напоминавший гигантскую раковину улитки, с пробитой посередине дырой. — Нужно отнести этот мешок туда и просто заложить внутрь.

Викариан хотел было спросить, почему он сам этого не сделает, ведь идти не так уж и далеко. Как вдруг понял, что тот, кто нанял Шраума, находиться не так далеко. Более того, это может быть кто-то из тех, кто нашел убежище на территории храма. Неприятный озноб от осознания подобного прошелся по спине. Сказать, что у парня появилось желание узнать кто же стоит за убийствами, было бы неправильно. Скорее чувство самосохранения требовало узнать, откуда может исходить опасность. Потому он не говоря ни слова принял чавкнувший мешок, а вместе с ним, ему в ладонь упала горсть тонких золотых осколков. Видимо, это в Кеплере почитали за деньги. Они разительно отличались от унций Вардемы и выглядели так, будто одну полновесную монету разрезали на пятьдесят маленьких кусков. Сосчитать их сходу возможным не представлялось, да и не они были целью Вика, когда тот соглашался на это задание. Прощаясь, мужчины лишь молча кивнули и развернувшись, направились в разные стороны. Шраум обратно на вершину, дабы возобновить прерванную медитацию, Вик к подножью холма.

Не было смысла оттягивать выполнение поручения, так как день уже стремился к закату и нужно успеть до сумерек не только оставить мешок, но и ещё найти подходящее место, чтобы можно было проследить, кто же придет за ним. Через полчаса осторожного путешествия по низине, оговоренное место было достигнуто и Вик без труда нашел углубление в разбитой раковине, о котором говорил Шраум. Его посетила мысль, а не нельзя ли его самого уже считать наемником, ведь он тоже выполняет поручения других, получая за это то, что нужно ему. Разве что пока людей убивать не начал. Он не мог понять, нравится ему такое положение вещей, однако пока ему не приходилось лишать кого-то жизни, парень был согласен на такую работу.

Придавив мешок небольшим камнем, Викариан принялся искать, где можно схоронится и откуда он смог бы безопасно наблюдать за происходящим. Это оказалось непросто, так как подходящих мест было только три.

Ближнее находилось совсем рядом, за соседним камнем и он уж точно сможет разглядит кто придет за заказом. Беда заключалась в том, что и его самого могли легко заметить. К тому же, нависающие жирные тучи уже почти лишились дневного света, погружая Кеплер в вечернюю полутень, а там и до ночи недалеко.

Чуть дальше, в низине, по дороге к обителю Стражей Вечной Переправы, виднелись довольно плотные сплетения ярешника, ядовитого кустарника, бурой плесенью измаравшей снежный покров долины. Там можно было более ли менее безопасно спрятаться, но если заказчик не придет в течении часа, то Викар точно не сможет разглядеть его в сгущающиеся сумерках. Ну и третий вариант представлял собой нависающий отрог, почти у самого храмового холма, откуда даже в светлое время был бы виден разве что силуэт.

Немного поразмыслив, Вик решил притаится среди усыпанных острыми шипами ветвей. Он не боятся получить порцию яда, так как ярешник к зиме становился гораздо слабее и максимум мог вызвать легкое онемение конечности, а не полный паралич, как бывало в зените лета. Поэтому полностью закутавшись в плащ, закрыв капюшоном лицо и шею, он ринулся в сплетение ветвей, сразу начавших исходить неприятно пахнущим соком на месте сорванных шипов и ороговевших на зиму соцветий. Некоторое время, после того как парень разместился строго в середине, неугомонный куст ещё бился в конвульсии, тщетно пытаясь пробить плотную кожу накидки, но чувствуя, что нарушитель спокойствия больше не дергается, видимо решил что жертва погибла и наконец перестал буянить. Трюк старый, но работал безотказно против вот таких вот полуразумных растений, коих в Кеплере наверное было большинство. Иногда приходилось часами простаивать в одной позе, чтобы не потревожить живой камуфляж и не спугнуть жертву.

Ждать к счастью пришлось не долго. По направлению к условленному камню уверено шла фигура, запахнутая в бесформенную рванину, несколько раз обернутую на манер тоги. Лицо было полностью скрыто и Викар ни когда бы не понял кто бы это мог быть, если бы незнакомец, остановившись у самого камня не заозирался, ища не следит ли кто за ним. Из-под капюшона полыхнули зеленым огнем два жутковатых огонька.

— Схирем Заарин Траг. — одними губами прошептал парень. Он сразу понял кто это, но поверить оказалось сложнее. Тихий, не шибко разговорчивый маг-изгнанник, всячески избегавший жуткого Агониса, внезапно оказался тем, кто нанял Шраума убить несчастных охотников. Но зачем? Какой ему прок от гибели этих людей? Больше бы парень удивился, если бы сюда разве что заявился кто-то из жрецов.

Тем временем неудачливый конспиратор достал темный бурдюк, открыл его и удовлетворившись содержимым, спрятал его под полы хламиды. Сам он тоже что-то оставил, видимо награду, а может что-то ещё, Викару было не видно с такого расстояния. После чего поспешил удалиться тем же путем, каким и пришел.

Выждав с полчаса парень решился покинуть свое укрытие, снова оказавшись под атакой, уже начавших сплетаться на ночь в косы, ветвей ярешника. Ни один шип не достиг своей цели, а гадкая смола не могла уже добавить большего зловония к тому амбре, что витал вокруг Вика. Идею посмотреть, что же оставил колдун в плату за жизни охотников, Викар отбросил почти сразу, едва средь крадущейся мглы стали раздаваться тяжелые шорохи и утробные взрыкивания. Дети ночи просыпались, а значит детям дня здесь места не оставалось и парень припустил к храму.

Идти было на удивление легко, а наползающие страхи лишь придавали сил. Пока он сидел средь колючих ветвей, он обдумывал открывшуюся ему правду, однако сейчас было не до того и лишь когда его ноги почувствовали тяжесть начавшегося подъема, Викар позволил себе вновь обратиться к произошедшему. Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил ту разительную перемену настроения, что произошла в лагере и лишь когда кто-то с силой хлопнул его по плечу, молодой человек оглянулся.

Наглецом, что так бесцеремонно приветствовал его, был улыбающийся во весь рот Ялазар, под руку с довольно привлекательной особой. Вик готов был поклясться, что её не было тут раньше, но вот одежда выдавала в ней одну из малосимпатичных воздыхательниц повелителя костей. Однако её лицо, его было не узнать.

— Челюсть подбери! — от души хохоча посоветовал парень с платиновыми волосами.

— Это ... это, — Викариан никак не мог вспомнить имени девушки.

— Марла, — подсказала очаровательная особа.

— Клянусь Ваалой, ты великолепно выглядишь. Но как?

Спутница Яла зарделась, а тот что-то шепнув ей на ушко и хлопнув по упругой попке, которую до сего момента Вик и не замечал, отправил к дальним кострам вокруг которых сейчас водили хороводы обитатели холма. Девушка опустив глаза и одарив мужчин очаровательной белозубой улыбкой, унеслась прочь, так и не ответив. За неё это сделал повелитель костей:

— А ты думаешь, я просто такой негодяй, что совращаю женщин не даря им ничего в замен? Мне подвластно сделать их на много красивей, исправить дурные шутки природы. И если после этого они, в благодарность, захотят согреть мне ложе, то я не буду возражать.

— Я и забыл, что ты можешь менять внешность.

— А то!

— И как много женщин ты уже осчастливил? И что вообще тут происходит? — Викар наконец удостоил вниманием происходящее вокруг. Лагерь был наполнен светом десятков ярких костров, что отбрасывали тени танцующих вокруг них людей и громко распевающих летании жрецов. Дорожки из переплетающихся белых нитей и выведенных по воздуху рун, осветили холм. На непонятно откуда взявшихся возвышениях, полыхающего белого мрамора, стояли, воздев руки к темнеющим небесам фигуры Стражей Вечной Переправы и вокруг них парили деревянные бересты с таинственными письменами.

Без труда угадывались три группы людей, каждая у своего костра. Первая, куда отправилась Марла, веселилась, плясала, кружась в танце вокруг, расчертивших пространство, сияющих ручьев. Вторая, была сосредоточена ближе к мраморным постаментам и надсадно завывала литании, вторя поющим жрецам и так же как они протянув ладони к небу. Среди них без труда угадывались все те, чьи мужья не вернулись с охоты и кто хоть и не разделял праздничного настроения, но просил у небес помощи своим близким. Вик подозревал, что боги будут глухи к их мольбам. Третьими, были дети. Измаил стоял окруженный ими и проводя пальцем по их, лбу рисовал тут же вспыхивающие символы животных, деревьев, сил природы и прочего. Карапузы были страшно рады и изображали из себя тех, кем окрестил их один из старших жрецов.

— Какого пекла тут происходит? — удивился парень.

— Ты куда-то пропал, не видел как тут начали готовится к великому празднику.

— Да меня не было от силы часа полтора, когда успели?

— Ага, более чем достаточно, причем мне даже интересно, куда это ты уходил на ночь глядя?

Вик не ожидал, что Ялазар так резко свернет в сторону, да ещё на тему, которую он не хотел касаться. Благо новые знания о возможностях повелителя костей, натолкнули его на мысль и теперь уже он попытался увильнуть от ответа:

— Да так, пройтись решил. Слушай, раз уж речь зашла о походах, могу я тебя попросить кое о чем?

Серьезный тон парня немного охладил любопытство Яла и тот выслушал рассказ о поврежденной ноге, и ране, что так часто напоминала о себе в самый неподходящий момент. К сожалению, повелитель костей не имел сил целителя, потому не смог помочь, однако немного поразмыслив, он предложил обратится к Измаилу. В конце концов, врачевать душу и тело здесь явно умели, так как в лагере ничего страшнее обычной простуды не водилось. На том и порешив, они отправились на поиски жреца. Вернее отправился Викар, а Ялазар просто увязался за ним, рассказывая истории о своих сегодняшних приключениях, иногда переходя к таким деталям, от которых щеки Викара начинали пылать. Тот, как только мог долго сохранял серьезное выражение лица, но в конце концов и его начало охватывать всеобщее веселье. Здесь не обошлось без магии, он чувствовал мягкие, успокаивающие волны Вечного Океана, омывающие его разум будто легкий прибой.

Праздник или если быть точным, некий массовый молебен, в который включалось все больше Стражей Вечной Переправы и простых людей, ширился и по всей вершине зажигались новые костры.

— Эдакими темпами они все дерево пожгут. — почесав в затылке заметил Вик, глядя как беснующиеся в танце, несмотря на холодную погоду начали вдруг скидывать с себя части лохмотьев и одежд. — Видимо что-то действительно важное празднуют.

— Для слуг Пантеона, насколько мне известно, праздник Наполнения или как его ещё называют Чистых Небес, является сакральным действом и затрагивает не только их, но и вообще едва ли не весь наш мир.— ответил Ял, с интересом смотря в другую сторону, где вопящие в рыданиях, пытались переорать друг друга, взывая к Богам. — Честно говоря, мне не по нраву эти обряды. Есть в них что-то порочное, искаженное. Прям как ...

Вик понял о чем разговор и согласно кивнув добавил:

— Орден. Все переходит из крайности в крайность.

— Вот, вот. — немного помедлив, повелитель костей потер подбородок и осторожно спросил, — Слушай, ты не серчай, но я по привычке тут поспрашивал про всех.

— У Марлы что ли поспрашивал? — усмехнулся парень.

— У неё родимой, но и не только. В общем, прослышал я, что ты вроде как бежал от какого-то костяного голема, что разорил твой дом.

Викару до жути не хотелось бередить прошлое. Души родных ныне спокойны и теперь осталась всего лишь последняя часть: найти и убить виновного в гибели семьи. Это было слишком личное. К тому же, он понятия не имел, как сможет найти этого подонка. Внезапно, парня будто молнией прошибло. Вот же ответ на заданный только что вопрос. Рядом с ним шел повелитель костей. Хоть он и не мог врачевать, он вполне смог бы помочь найти создателя той костяной твари. Более того, Ялазар вряд ли просто так заговорил о произошедшем, его явно заинтересовал тот зверь. Надо было попробовать воспользоваться этим:

— Верно ты прослышал, а я теперь ищу того, кто этого голема создал, дабы воздать ему смертью за смерть.

Ялазар оживился и хитро потер руки, явно намереваясь что-то предложить:

— Слушай, не буду скрывать, я эту зверюгу чувствовал ещё на подходе к храму. Знатная работа скажу я тебе.

— Хочешь приручить? — попытался подшутить Вик, однако собеседник лишь кивнул и серьезно продолжил:

— Мне жаль твою семью парень, но эта тварь, произведение искусства. Темного, но именно искусства.

— Это я понял, черные руны и мрак, наполняющий его разверзшееся чрево оставили мало причин сомневаться в том, что это создание порождение зла.

В этот раз ему видимо удалось удивить повелителя костей и тот поглаживая идеально выбритый подбородок, выдал лишь задумчивое 'хм'.

— Хм? — переспросил Вик.

— Признаться ты меня несколько озадачил. Порченые темным колдовством кости, недобрый знак, однако я готов поклясться, что не ощущал ничего подобного, когда обнаружил этот конструкт.

— Постой, получается ты почувствовал этого монстра за несколько лиг? А возможно ли найти того, кто сотворил его? Ты же вроде рассказывал что подавители могли учуять обращавшихся к Вечному Океану. — последние слова Вик прошептал, памятуя о просьбе Ялазара.

— Нет. Для этого надо абсолютно очиститься от любой силы, даже самой крохотной частицы эфира внутри души и тела, изгнать их, а я уже давно не мыслю себя без магии кости. Мне под силу найти порождения моей стихии, особенно такие сильные и даже иногда распознать сопутствующие течения, но выследить колдуна уже не получится. — Викар печально выдохнул и беловолосый парень поспешил обнадёжить его. — Однако и вне ордена встречаются те, кто может взять след мага. За эту способность их прозвали ищейками, а их услуги стоят просто неимоверно дорого, но от них уж точно не скроется никто.

— Дорого это сколько?

— Ну ... — протянул Ял, наморщившись и пытаясь вспомнить, — когда я искал помощи, после разгрома на алой горе, мне помнится, один наемник предложил в оплату золота, по моему весу за каждый день, если я отыщу того, кто ему нужен за неделю.

Вик сглотнул, с трудом представляя в какую сумму может обойтись такой поиск.

— А сколько ты весишь?

— Хех, то есть ты хотел сказать, сколько я получил в итоге? — сверкнул Ял белозубой улыбкой. — Ну расплатился он со мной не только золотом, но и нужными мне вещами, а заодно информацией, что привела меня к моему нынешнему господину, её я вообще считаю бесценной. Но ты не переживай, я все таки был не простой ищейкой, хотя думаю и не лучшей, а если не ставить в обязательства выполнение контракта в обусловленный срок, то думаю вообще можно скостить до десяти тысяч золотых в день.

— Мне и это не по карману. Я честно признаться и не знал, что золото почти ничего не стоит, — с этими словами парень сам прикоснулся к месту, где под одеждой чувствовался кошель. Видимо награда, что дал Шраум и вправду была невелика.

— Ну я бы так не сказал. Просто то, что является большей редкостью или подразумевает некий уровень опасности, стоит много дороже куска черствого хлеба. Ведь ты пойми, выследить колдуна одно, а вот убить, совсем другое. И если твой наниматель не справившись, отправился на тот свет, то будь уверен, 'жертва' обязательно захочет, чтобы ты больше никогда и никого на неё не вывел. Риск. Хотя конечно херня это, а не риск. Настоящий риск, это стоя на страже покоев курфюрста цитадели, попытаться пукнуть мучаясь поносом.

Шутка была до глупости банальной, но со своей задачей справилась, разогнав гнетущие мысли о почти невозможности задуманного. Ял хлопну Викара по плечу и предложил:

— Послушай, волею судьбы наши с тобой дороги пересеклись и так же пересеклись интересы. Тебе нужна голова того, кто создал того голема, мне нужны его знания. Меня несколько смутило то, что ты говорил о силе тьмы, вплетенной в плоть создания, но я верю, что это лишь поверхностный налет, от которого его возможно очистить. Как бы то ни было, мы оба сидеть на месте явно не привыкли и раз уж так совпало, что нам нужен одно и то же, то почему бы не объединить усилия?

— Ты так просто предлагаешь, практически незнакомому человеку, разделить с тобой превратности пути?

Викариан мог понять, почему в Вардеме попутчиков привечали с радостью, но Кеплер, где каждый встречный мог желать тебе смерти просто так, без повода, явно не был лучшим местом для поиска компании. Однако, Ялазара вопрос нисколько не смутил:

— А что такого? Мы все когда-нибудь пересечем черту между миром мертвых и живых, и я не вижу причин бояться каждой тени, шороха, и путника, что встретятся на моей дороге. Эдак за страхом сам не заметишь, как жизнь прощелкаешь, — он звонко щелкнул пальцами, — бац и кончилась, а ты, ничего кроме своих обгаженных от страха портков то и не помнишь. К тому же, я довольно давно хожу по миру и знаю, что даже самые непримиримые враги готовы встать спина к спине, отбиваясь от верной смерти, грозящей им обоим. Что уж говорить о тех, чьи цели совпадают.

— Я не против. — фактически Вик придерживался во многом схожего мнения. Он не представлял, как смог бы справиться в одиночку с задуманным. Да чего уж там, парень не был уверен, что не отправится на корм обитателям пустошей или лесным хищникам просто по пути к цели. Убивать его Ялазар вроде не намеревался, да и амулет на руке был лишь слегка прохладным, даже несмотря на прошлое подавителя. — Правда я не знаю, с чего начать поиск убийцы.

Ялазар лишь весело махнув рукой. На секунду Викар явственно увидел того, кем был когда-то повелитель костей. Охотник, незнающий усталости и уныния, может он и потерял свой нюх, но жажду преследования у него было не отнять. Это его суть и отнюдь не привитая в ордене, но рожденная вместе с ним. Такие люди не созданы для тихой, оседлой жизни, их всегда тянет к приключениям на свою задницу. И они с легкостью их находят. Как бы то ни было, в одном Ял уж точно был прав, одиночку Кеплер разжует и выплюнет. А вот в вдвоём, появлялась хоть призрачная, но все же надежда на успех.

— Начинать всегда надо с начала. То есть с твоего разорённого дома, а там уже поглядим, куда кривая выведет.

В этот момент их дорога действительно вильнула в сторону, нос к носу столкнув со спорящими Измаилом и Схиремом. Последний был крайне возбужден, но едва увидев Ялазара, резко отскочил подальше и зашипел. Повелитель костей, удостоившись сурового взгляда от жреца, примирительно поднял руки, так же сделав пару шагов назад. Как оказалось, эти двое так же искали Вика. Оказывается, для проведения долгого ритуала Чистых Небес, который, как оказалось может занять ни один месяц, требовались некоторые особые реагенты. Жрецы в эти священные дни не могли покидать свой храм, заботясь о молящейся пастве и дарах, что будут нести паломники в скором времени. А никто ранее не подумал обзавестись всем необходимым к празднеству, да если уж на то пошло, пока Ялазар не появился в храме, никто и не знал о воле таинственного Предвестника.

— Викар, я понимаю, ты выторговал у раба демонов год защиты в обители нашего господина, но после случившегося, когда половина мужчин не вернулась с охоты, стаи бояться выходить за пределы храма. Рах тоже не пойдет, Шраум запросит непомерную плату.

— А как же этот колдун? — из-за спины подал голос Ял, намекая на маячившего неподалеку Схирема.

— Безродного спросить забыли! — полыхнув гневом, оскалился тот.

— Замолчите оба, — пока перепалка не переросла в нечто большее, вмешался Измаил, — это великое празднество и негоже вам портить его своей руганью. Схирем, как вы правильно заметили, мастер течений Вечного Океана и он так же как и мы, Стажи Вечной Переправы, в эти дни простирает свои помыслы и деяния, дабы пелена проклятых облаков над нашими головами рассеялась.

Было видно, что жрец старается уйти от ответа обтекаемыми фразами, однако Вик никак не мог зацепиться за мысль. Она будто рыба, покрытая илистой слизью, проскальзывала меж пальцев, утекая в никуда. С одной стороны, ответ ему дали. С другой, он так и не понял, чем же будет заниматься колдун.

Схирем выступил вперед и парень едва подавил желание отшатнутся, вспомнив, как всего лишь час назад видел его с мешком полным жутковатых доказательств, выполненного Шраумом убийства:

— Парень, ни я ни Измаил, сейчас не можем отвлечься, у нас есть все необходимое, чтобы начать приготовления, но церемония растягивается на многие дни, а то и недели. Запасов может не хватить, — после этих слов, Вик едва не спросил, не пошлет ли он за новыми 'ингредиентами' наемника, однако вовремя осекся, — потому нам нужно то, что обычно принято называть императорскими кристаллами. Это особые реагенты, позволяющие не просто собирать, но и фокусировать силу эфира, вскрывать нарывы варпа, без опаски повредить ткань между реальностью и нематериальным миром. Пара у нас есть, но боюсь этого не достаточно.

Он попытался объяснить ещё какие-то детали, но увидев полное непонимание на лицах окружающих лишь махнул рукой.

— Вы собираетесь проводить один и тот же обряд? — с опаской спросил парень, надеясь не услышать положительный ответ, ведь тогда содержимое мешка, что он спрятал в камне могло быть предназначено и жрецам. А это означало бы, что храм вовсе не так уж и заботится о своих прихожанах, и если надо, без сомнения пустит их в расход. Однако, к огромному облегчению, Схирем с Измаилом лишь покачали головой сообщив, что готовящиеся ритуалы отличны, как ночь от дня.

— Нам больше некого просить, ибо никто не сможет отправиться в полис Кавенон, что лежит на юге. Разве что Ялазара, но после того, что он устроил, я опасаюсь, духи хранителей нашего храма не будут сильно рады его помощи. — Измаил бросил очередной неодобрительный взгляд на повелителя костей. Тот лишь невинно пожал плечами. — Разумеется, не безвозмездно. Мы небогаты, как ты успел заметить, но ради такого праздника, наскребем пару сотен монет. К тому же, мы не опасаемся что ты можешь, как многие из тех кого мы приютили, просто сбежать с деньгами.

Викар удивленно поднял брови. Он пробыл тут едва ли три полных дня. Да, его хорошо приняли и он попытался помочь людям, но чтобы вот так доверять практически незнакомому человеку? С Ялазаром у них хотя бы цель была одна, но что скрывается за таким доверием жрецов. Видя его реакцию, Измаил сложил руки перед грудью, слегка звякнув посеребренными цепочками на рукавах, удерживающих малые кодильца:

— Жертва Агониса за твое имя, даровал тебе убежище на полный оборот жизни мира. Год ты можешь обитать здесь, под защитой нашего господина, не боясь ужасов и соблазнов внешнего мира.

— Ну некоторые соблазны не так уж и плохи. — хохотнул сзади Ял, однако жрец пропустил это мимо ушей.

В этом был смысл. Зачем ему убегать с кошелем не пойми куда, когда тут, хоть и не домашний очаг, но все же какой-никакой, а приют для усталого путника. С другой стороны, ему бы больше пригодилась помощь в лечении ноги.

Викариан прямо спросил, не может ли в счет уплаты пойти его исцеление. К сожалению, Измаил не мог помочь со столь сложным, застарелым ранением и лишь грустно покачал головой. Оказался бессилен и Схирем. Он пытался произнести несколько заклинаний, но в итоге, лишь изошел потом и устало присел на подвернувшийся под руку чурбачок.

— Прости парень, — виновато произнес старый колдун, — силы мои уже не те, что прежде. В былые дни, одной левой исправил бы все, а нынче и самому-то здоровье поправлять едва мощи хватает. Да и то, такими методами, что тебе лучше не знать.

Исцелить ногу не получилось, а деньги Викара интересовали не так сильно, как возможность получить что-то, с родни тем целебным травам, что ему дал Шраум. Потому он отказался от предложенной награды, вместо этого, попросив по возвращению обучить его тому, что могло бы пригодиться в дальнем походе. То, что его путь только начинается и пройти его быстро не получится, парень не сомневался.

Измаил со Схиремом с радостью согласились. Делится своей мудростью для них было удовольствием. При этом ещё и сохранить деньги, которые могли понадобиться для иных целей, вообще посчитали проведением богов.

Найти на карте сам Кавенон оказалось нетрудно. Он лежал в нескольких днях пути от храма. Беда в том, что сама дорога туда была далеко непростой, ибо город находился в ущелье Реки Каньонов, месте опасном и полнящимся силой сырого эфира. Пару раз, в молодости, Викар забирался так далеко на юг, что мог разглядеть с вершин наиболее высоких холмов, шпили полиса. Они возвышающиеся над скальными грядами, что тисками сковали буйный речной поток. Тогда он с опаской смотрел на город, что издали напоминал натянутый лук, острием стрелы направленный в небо. На краях обрывов, по обе стороны, находились предместья поселения. Из них выходили могучие мосты, перекинутые над пропастью высотой, шагов в пятьсот, не меньше. Каменные плечи встречались по средине, где их пронзала черная стрела, возносящаяся прямо из воды. В зените своем, она превращалась в грандиозный по своим размерам дворец, центр которого занимало некое вросшее в камень ветвистое, угольно-черное древо, со струящимися алыми фонтанами и водопадами. Разумеется, для мальчишки выросшего в диком лесу, подобное было столь же притягательно, как огонь для мотылька и потому, воспоминание было таким ярким и детальным.

Схирем, наконец восстановив силы, встал и подняв палец вверх:

— Запомни парень, Кавенон лишь снаружи кажется безлопастным городом. В нем правит Дева Наслаждений, та что пришла с алым легионом и была его частью. Это очень древняя демонесса, она пережила многих своих врагов и каждый день под её знамена становится один новый солдат.

Ялазар подался вперед:

— Дева наслаждений говоришь?

— Да и я буду очень рад, если она тебя превратит в своего раба, а теперь заткнись и не мешай рассказывать.

Яростная отповедь не смутила повелителя костей, но тот все же позволил продолжить.

— Не оставайся в полисе ни минутой дольше, чем нужно. Издревле идет сказ, будто каждую ночь сей могучий суккуб выходит на охоту, в поисках нового воина для своей стражи, что охраняет её темный дворец.

— Дворец? Это та черная стрела, что смотрит в зенит прям посреди двух мостов над каньоном? — спросил Вик.

— Именно и ты даже почти угадал с названием того места. Дворец Темных Стрел. Уж не знаю откуда пошло оно. Полагаю с того, что вся охрана, безмолвной стражей стоящая на стенах, вооружена особыми луками, что в случае осады полиса наполняют воздух черным роем смертоносных жал.

Совсем рядом раздался особенно громкий взрыд молящихся. Постепенно все больше погружающихся в транс людей, переставали замечать окружающее вокруг них и сами того не ведая, тонкой цепью выстраивались вокруг темной вершины холма. Кто-то прыгал в припадке счастья, другие ползли, едва перебирая конечностями и утирая испачканными рукавами слезы, размазывая грязь по лицу. Жрецы внимательно следили, чтобы с прихожанами ничего не случилось. Тех, кто падал без сил или терял сознание, быстро относили в сторону и отпаивали каким-то горячим отваром, после которого человек быстро приходил в себя и возвращался к остальным. Викариан же не чувствовал ничего. Разве что некое смущение от столь необычного поведения окружающих. Это было странно, ведь получается та сила, что с такой легкостью захватила всех вокруг, практически никак на него самого не подействовала. Шальное желание взглянуть на окружающий мир колдовским оком было таким острым и настойчивым, что молодой человек даже начал концентрироваться, как когда-то учила его мать. Однако осуществить задуманное ему не дали, сухая старческая рука легла ему на плечо, а два изумрудных, пылающих огня моментально стерли из мыслей все, о чем он только что думал. Глаза Схирема все так же пылали зелеными огнями и горели много ярче обычного. Это, в сгустившейся вечерней тьме, придавало ему ещё более жуткий вид.

— Пантеона ради, запомни что я сказал, — прошелестел тихий, но настойчивый голос колдуна, — от этого может зависеть твоя жизнь. Несмотря на то, что сия опасность подстерегает лишь самых сильных, кто решил посетить Кавенон, лишний риск все равно ни к чему.

Викариан согласно кивнул, безуспешно пытаясь схватить ускользающую, словно вода сквозь пальцы, мысль, которую ему не дали додумать. Он помнил, что хотел взглянуть на мир вокруг через призму Вечного Океана, но совершено забыл, зачем хотел это сделать. Будто кто-то провел рукой по песку, превращая начертанное в размытый росчерк. В итоге, ещё немного поговорив относительно деталей предстоящего путешествия и получив два потертых кожаных свертка с золотыми пластинками, он распрощался с Измаилом и его спутником.

Все это время Ялазар усиленно делал вид, что его рядом нет и заговорил лишь когда они отошли на достаточное расстояние.

— Так куда мы дальше?

— Думаю сначала надо отдохнуть, а то я уже с ног валюсь. — это было правдой, Вик был на ногах уже вторые сутки. Ему казалось, что прошло не пару дней, а как минимум год. Причем начало его было в стране красочных цветов и пряных запахов, где он проснулся под мягкий перезвон капель росы, падающих с листьев, а кончилось все в едкой тьме, среди немытых, извивающихся вокруг костров нагих тел. Его походный плащ снова был покрыт толстой коркой грязи, а впереди лежал трудный и долгий путь. — Завтра, едва морлоки разгонят чудищ, выдвинемся в путь. А заодно, перед походом в Кавенон стоит заглянуть, как ты и сказал, туда где все началось.

Ялазар кивнул, соглашаясь со всем вышесказанным и широко зевнул, тут же заразив этим Викара:

— Ладно, тогда иди отдыхай, а я попробую выдернуть из этой вакханалии себе спутницу на ночь

Белозубая улыбка сверкнула в темноте и повелитель костей хлопнув Вика на прощанье по плечу, унесся по направлению к танцующим.

* * *

Следующий день выдался на редкость погожим и ясным, ну насколько об этом можно говорить в мире, где у тебя над головой постоянно висит непроглядное, дутое брюхо жирных туч. Снег перестал сыпать, а ветер поутих, потому идти было довольно легко.

В очередной раз поскользнувшись на предательски укрытом снежной шапкой льду, Вик внезапно понял, что за все время их пути Ял ни разу не оступился. В отличии от него, уже третий раз прочертившего борозду скатившись с холма. Да к тому же, ещё и идет по самым скользким местам аки по твердой земле. Секрет такой устойчивости, а следовательно и жизнерадостности, от того что не приходиться выгребать холодную слизь из-за воротника, оказался довольно прост. У повелителя костей к подошвам ботинок были прикреплены необычные приспособления, чем-то похожие распахнутые во всю ширь челюсти с острыми зубами, которые и не позволяли ногам разъезжаться. Парень высказал про себя все что он думает о гаде, который целый день исподтишка ржал, наблюдал за его мучениями, после чего потребовал себе такие же приспособления на ноги. Ял согласился, сообщив, что сей предмет зовется 'кошками'. На резонный же вопрос о том, почему оно носит такое название, он лишь пожал плечами сообщив, что так их называли Стражи Мудрости и возможно, что раньше к ногам крепили настоящих кошек, хотя он в этом не уверен. Вик согласился, что использование живых животных, идея весьма сомнительная в данном случае. Но признал, что нынешняя конструкция без труда созданная его спутником из костей, найденных ими по пути, серьезно облегчала жизнь. Он, наконец, смог как следует оглядеться, не рискуя больше свернуть себе шею.

Хотя зима ещё не наступила, но её дыхание все яснее чувствовалось вокруг. Лед сковал небольшие озерца, а грязно-белые хлопья раскрасили степь и холмы в холодные, светло-серые тона. Здесь не было жизни. Даже следы дьяволков и хищных крикунов, что в холодные дни становились намного опасней, попадались редко, да и то, лишь если рядом были перелески.

Было странно наблюдать такое запустение на земле, ведь в небе жизнь продолжалась и вечная игра со смертью не останавливалась ни на секунду. Раньше это бы вызвало бы у него беспокойство, теперь же, зная кто обитает под ногами и каждую ночь, перед рассветом устраивает кровавую охоту, он не удивлялся вымершей земле. Ялазар шел в полный рост, видимо тоже придя к мнению, что пока бояться особо некого и даже высказал предположение:

— Видимо к храму ночью стягивается все местные хищники. Там они находят свою смерть и лишь к следующей ночи новые звери займут их место в этой степи.

Скорее всего он был прав. Они брели в одиночестве, большую часть дня изредка останавливаясь, когда какая-нибудь особо здоровенная тварь падала с небес, дабы попытаться сожрать их, но лишь находила свою смерть от метательных кинжалов или клинка повелителя костей. Учитывая, что не приходилось прятаться, путь занял гораздо меньше времени, чем потребовалось Вику в первый раз.

Когда невидимое солнце начало закатываться за горизонт и они уже подходили к горной чаше, что скрывала сожжённую башню им впервые повстречалась стая молодых хищников — живунов. Однако те спешили убраться подальше от руин и даже не обратили на двух путников особого внимания. Это было необычно, так как живуны крайне агрессивные и никогда не упускают возможности напасть на жертву, если посчитают её более слабой, чем они сами. И уж тем более стая пожелала бы проверить двух путников на вшивость. Об этом Вик сообщил Ялазару, тот кивнул в ответ и тихо произнес:

— В таком случае, давай будем поосторожней, звери редко изменяют своим привычкам, а эхо эфирных течений, что изменив русло устремились к твоему дому, я слышу даже отсюда.

Это оказалось очень кстати. Преодолев скрывающую останки башни гряду и пройдя не больше сотни шагов, им пришлось рухнуть на землю, чтобы не быть замеченными.

Выгоревший остов с вырванными кусками камней и почерневшими перекрытиями, обглоданным трупом возвышался среди бесцветного пейзажа. Вик не видел больше ни пригвождённого, мутировавшего тела матери, ни разорванного брата с черным когтем, торчащем из груди. Внутри его было шевельнулась лишающая воли к жизни печаль, но вопреки опасениям парня он почувствовал лишь легкую грусть, будто что-то не позволило ране в душе вновь засаднить. Он тут же вспомнил Силику и её дар, избавивший его от ярости зверя внутри. Возможно он так же позволял пережить и боль утраты.

Несмотря на то, что тела исчезли, долина вовсе не была пуста, даже напротив, она была заполнена отвратительного вида существами. Жирные, белесые личинки в рост человека, с пузырчатой черной головой, украшенной двумя рядами ядовитых хелицер. Спину их украшали похожие на длинные костяные пики, торчащие в разные стороны вдоль всего хребта. Они ползали вокруг, выжирая все до чего могли дотянуться. Огород, кладки с давно пропавшими продуктами, даже простые деревья росшие то тут, то там.

— Осадные перекати-поле, дети Дуамеша, — прошептал Ялазар, потирая руки, будто разминая их перед предстоящей схваткой.

Для Викара это название ничего не значило и он так же шепотом ответил:

— Что-то эти слизняки как-то не шибко смахивают на странствующий кустарник. И как их могут использовать при осадах? Они не выглядят ни быстрыми, ни бронированными, какой от таких прок, если их можно истыкать стрелами?

Ялазар аккуратно привстал на четвереньки и перебегая от укрытия к укрытию, двинулся вперед надеясь подобраться поближе. Вик последовал за ним и повелитель костей пояснил:

— Дуамеш, как гласит предание,один ... хм, — он на секунду задумался, — или одна из проклятых титанов. Они были преображены во времена седой древности некой неукротимой темной силой, в нечто совершено отвратительное, чудовищное и якобы породившие большую часть тех тварей, что теперь населяют Кеплер. Ну разумеется, я говорю о всякой живой нечисти, а не мертвяках или инферналах. И были среди новорожденных созданий как раз вот такие осадные перекати-поле. Ты не смотри что они кажутся неповоротливыми. Уверяю тебя, в бою эта тварь может свернуться в клубок, ощерившись костяными копьями и понестись на врага. Увернуться от неё очень сложно, убежать почти невозможно, так как из-за своих наростов, без труда вгрызающихся в почти любую поверхность, эти гады могут хоть по потолку кататься. Да ещё обладают такой скоростью, которую человеку не развить никогда. Что же до того почему их называют осадными, скажу так, то что сейчас перед нами, это личинки, они вылупились думаю дней пять назад.

Холодный пот пробил Викара, когда он вспомнил личинок, выползавших из когтя пронзившего его брата и забиравшихся под кожу трупа. Но их были тысячи тогда, сейчас же перед ними ползало от силы штук десять созданий. Правда и этих с лихвой хватит чтобы разорвать их на части, если они действительно так опасны.

— В общем, когда эти слизняки вырастают, они становятся размерами как раз с твою башню, а то даже и побольше, покрываются прочнейшей хитиновой броней и отращивают целый ворох новых копий, торчащих теперь не только вдоль хребта, если конечно он у них есть, но и по бокам. Я видел как такая тварь, свернувшись в клубок катилась к стене малого полиса. Как она с размаху ударилась в неё, вогнав свои иглы глубоко в кладку, а потом развернулась и всей тушей начала раскачиваться. Но она не пыталась отлепиться от стены, нет. Она вырывала целые каменные пласты фортификаций, что будто осеняя листва на спине ежа оставались на её костяных наростах. Меньше чем за минуту в защите была проделана брешь и войско некроманта с радостью кинулось в неё. — на лице Ялазара появился зловещий оскал, — вот только темный маг, управлявший этими тварями не знал, что мы заняли город за два дня до этого. В конце в живых осталось только это долбаное перекати-поле, за которым мы гонялись часа четыре. Поймали его только потому, что оно не убегало, а все пыталось вытащить изрубленное нашими клинками тело своего господина. А так бы черта с два мы бы его догнали.

— Ясно, — протянул Вик, — есть предложения как избавиться от этих десяти? Я так понимаю смысла занимать господствующую высоту и оттуда отбиваться бессмысленно, как и метать в эти желеобразные тела ножи.

Повелитель костей лишь прищурился, будто прикидывая расстояние. Они находились уже совсем близко, шагах в двадцати от башни, спрятавшись за отколотым валуном и все пространство перед ними было как на ладони.

— На всякий случай достань меч, я кое-что попробую, но если не удастся, придется драться. Запомни два совета битвы с ними. Первый, не пытайся блокировать атаку, их копья без труда пробивали даже стальные щиты моего бывшего ордена, так что просто уворачивайся. Второй, наноси только рубящие удары и старайся делать это, когда увернувшись окажешься у них с боку. Не вздумай лоб в лоб с ними бодаться. Разорвут и не заметят.

Меч пусть и был тупой, но все же это была сталь. Хоть резать он не мог, вполне способен был превратить мягкую плоть слизней в лохмотья.

Повелитель костей даже не потянулся к оружию, напротив, он озираясь начал делать странные пасы руками при этом нашептывая еле слышные ничего не значащие слова. Вик понял что его спутник колдует, лишь когда почувствовал тянущую силу эфирного ветра, устремляющуюся мимо него к ладоням Ялазара. Надо сказать, его матушка была более деликатна в обращении с Вечным Океаном, никогда не размахивала руками и не бубнила ничего себе под нос. Правда он не помнил, чтобы она использовала такое количество силы, при котором его едва не сбивал поток мощи, вливающийся сейчас в заклятие. Он взглянул в эфир и увидел, как совсем рядом формируется туман из нитей силы нескольких стихий, внутри него загорались яркие звезды, что будто водовороты затягивали в себя все новые течения. Постепенно туман обретал все более законченную форму, между плеядой огней внутри протянулись, истекающие живым огнем нити мощи, пульсирующие будто живые. Вик никогда ещё не видел ничего подобного. Вся магия матери сводилась к очень тонким, почти невесомым конструкциям искорок и тончайших сетей. Её было почти невозможно почувствовать или заметить в вечно бушующем варпе. Тут же он видел готовящийся низринуться на головы врагов молот, не шибко красивый, но без сомнения крайне эффективный. Надо признаться, он даже немного начал завидовать, ведь у него самого максимум что получалось, так это ухватить несколько нитей, но вот сплести из них что-либо уже не выходило.

На все заклятие ушло немного времени, однако выглядело оно внушительно. Ялазар выдохнув и утерев выступивший пот, все же занятие колдовством требовало не мало сил, выпрямился в весь рост, чем тут же привлек к себе внимание ползавших вокруг созданий. Со всех сторон послышалось стрекотание трущихся друг о друга костей, а после, как и говорил Ял, отвратительные слизняки свернулись калачиком, выставив наружу ряды острых копий гребня и понеслись на них. Скорость действительно впечатляла, а то с какой легкостью они перепрыгивали разрывы в искалеченной земле или просто неслись по практически отвесной стене башни, принесло понимание, что убежать от осадных перекати-поле действительно невозможно, по крайне мере на поверхности.

Оставалось надеется, что бывший подавитель знает что делает, а его заклятие сработает как надо. И оно сработало.

Громкий гортанный выкрик, резко сжатые до хруста кулаки и вокруг двух мужчин появилась почти абсолютно прозрачная сфера, сотканная будто бы из капель росы, которая тут же рванулась в стороны ширясь, но истаивая все сильней. Заклятие не поражало визуальными проявлениями, как это было с бурей льда Шраума, зато эффект был впечатляющий. Как только несущиеся на них клубки острых пик касались едва видимых стенок волшебной сферы, так тут же костяные наросты резко втягивались внутрь мягких тел. Послышались чавкающие звуки, когда каждый шип гребня, вместо того чтобы ударить врага, предательски вонзался в своего хозяина, насаживая того и разрывая изнутри.

Один за другим, все перекати-поле попались в расставленную Ялом ловушку, превратившись с сочащиеся белым ихором куски слизи. Некоторые по инерции пролетели ещё немного. Повелитель костей не стал добивать создания, оставив тех умирать в муках, Вик же банально опасался подходить к этим чудовищным ежам, ибо торчащие в разные стороны дрожащие шипы все ещё были вполне опасны. Вместо этого он решил кое-что уточнить:

— Ты так можешь с любым противником ? Позволь узнать, на кой тебе тогда вообще меч?

— Честно говоря, сегодня первый раз это заклятие сработало как задумано, — развеселился Ялазар, весьма довольный проделанной работой, — раньше всегда что-то не так шло. То я все кости в теле жертвы растворю, то крылья выращу, а одному мутировавшему кабану вообще жопу с мордой местами поменял.

— Ты же говорил, что не можешь влиять ни на что кроме костей?

— А я и не могу, но ведь мясо-то к чему-то крепиться. Ты представь, как это выглядело со стороны: пяточек, клыки, уши, глаза всасываются внутрь несущегося мохнатого тела, с другой стороны тоже происходит с задницей. И вот в твою сторону уже смотрит долбаный единорог с одним кровоточащим глазом и яйцами на подбородке, а с другой, где только что было гузно, раздаётся такое жалостливое 'хрю!'.

Викар покатился со смеху, к нему тут же присоединился повелитель костей, сквозь хохот пытавшийся закончить короткий рассказ:

— Вот, а теперь представь какого было мне, когда я не могу остановиться ржать, а рядом, помимо этой жертвы вивисекции, носятся ещё три его вполне здоровых и очень злых сородича. В тот раз это чуть не стоило мне жизни. А ещё я думаю ты заметил, это довольно тяжелое заклятие. Его мало того что трудно сплести, так ещё и долго. В уже начавшемся бою толку от него немного. Вот для таких случаев я и ношу с собой меч. Как показывает мой опыт, магия создает опасную иллюзию непобедимости, а это всегда приводит к поражению и зачастую смерти колдуна.

— Постой, постой, — вытирая слезы, попытался спросить молодой человек, — но как такое ... ?

— Только не спрашивай, как такое возможно, я вот до сих пор этого понять не могу. Магия есть магия, невозможно предсказать, как она сработает, если ошибся хоть в малом. Тем она опасна, но и одновременно интересна.

Они подошли к башне и их веселье постепенно сошло на нет. Здесь все было так же, как в тот черный день, когда Викар покинул пепелище, разве что внутрь каменного остова нанесло снега. В полу все так же зияла дыра и не было ни единого следа присутствия здесь зверя или человека. Видимо дети Дуамеш ещё не добрались сюда, что было как минимум странно. Ялазар несколько раз обошел вокруг и осторожно прикоснувшись кончиками пальцев к вырванной дверной петле, произнес:

— Здесь обитала могучая ведьма. Очень могущественная.

— Матушка владела колдовством, но я бы не сказал что её сила была какой-то особенной.

Повелитель костей не стал заходить внутрь, напротив, он отнял руку от обожженного дерева и сделал пару шагов назад.

— Вик, может я и не могу больше выслеживать мастеров Вечного Океана, но мой опыт все ещё при мне. Я могу распознать и понять насколько могущественные защитные заклятия были наложены на это место. Приглядись, даже сейчас, после ... — он замялся, опасаясь лишний раз бередить память о потере, — гибели того, кто сотворил эти чары, они все ещё действуют, отпугивая лесную нечисть и уберегая данное место он нежелательных глаз.

Это было странно, потому как Вик сотни раз пользовался колдовским оком как в доме, так и рядом с ним, но не замечал ничего необычного. Даже сейчас взглянув на башню сквозь бушующее нематериальное, он не заметил ничего необычного. Тягучие волны энергий с гноящимся налетом дикого эфира текли вокруг, сбиваясь в ручьи и реки, закручивались узлами, переливающимися тысячью цветов и распускались каскадами инфернальных ливней. Зрелище было действительно завораживающее, но ни одного отзвука заклятия он не слышал. Тогда Ял подошел поближе и его рука указала сквозь бушующую стихию по направлению к башне, а потом в несколько направлений рядом.

— Ты не замечаешь, потому что ожидаешь увидеть узлы силы, подобные тем, что я сплел пять минут назад. Но приглядись повнимательней к тем местам, куда я показываю.

Вик внезапно понял, что повелитель костей безошибочно угадывает местоположение всех схронов с провизией и материалами, находящихся в каменной чаше их небольшой долины. Каждый из них был так же, как и башня, заключен в особо плотный кокон силовых течений и тут понимание начало приходить к нему. Эти схроны и сама башня, они не носили следы наложенных на них заклятий потому, что они сами были узлами одного огромного заклинания.

— Теперь ты видишь?

— Да, но как же я не замечал этого раньше?

— Иногда, ища привычные детали, не замечаешь самой картины. Если хочешь спрятать что-то так, чтобы никто не нашел, спрячь это перед самым носом. Впрочем я тоже не сам до этого дошел. Какими бы психами Стражи Мудрости небыли, но многие их уроки были поистине бесценны. Ладно, попробую нащупать след колдуна, на этом может уйти много времени, так что если тебя не затруднит, разведи костер, а то ночь уже не за горами.

Молодой человек отрешенно кивнул и повелитель костей оставил его, начав ходить вокруг башни, тихо шепча и иногда выпуская волну еле ощутимой энергии в сторону руин. Сам же Викариан все никак не мог оторваться от созерцания того произведения магического искусства, что лежало сейчас перед ним. Он не мог сплести даже простейшую петлю, не то что узел заклятья, а его мать оказывается была настоящим мастером, что сумела соткать такое невообразимое, идеально правильное и прекрасное магическое полотно. Каждый раз, когда он в детстве смотрел на свой дом, рядом была аура матери, что струилась и скрывала от глаз тихую гавань их башни в Вечном Океане.

Викариан аккуратно ступил внутрь руин, скользнув руками по едва ощутимой на истлевшем от огня дереве резьб, и очутился внутри сердца главного узла огромного заклятия. Это был настоящий шедевр. Порченые энергии захватывались течением и обтекали башню стороной, оставляя лишь более ли менее чистые потоки. Более того, та зараза колдовского огня, что наполняла дом в прошлый раз, за неделю была полностью вычищена. Даже снег под ногами не чавкал и не вонял, а приятно хрустел.

Среди ярких и чистых нитей силы текущих внутри разрушенного строения, выделялась необычное возмущение, исходившее из открытого сейчас небесам подвала. Викар осторожно подошел к краю обвалившегося пола и взглянул вниз. В прошлый раз оттуда на него пялились озлобленные пепельные черепа, рождавшиеся в дымке агонии, порожденной огненной бурей. Ныне же он видел лишь нетронутый снег, припорошивший землю. Именно из-под наметённых белых шапок струилась, выбивающаяся из общего гармоничного течения, чуждая этому месту сила.

Молодой человек начал искать, где можно было бы спуститься, так как лестницы давно уже не было, а просто прыгать вниз он опасался. Но едва он решил что нашел идеальное место и начал аккуратно подходить к нему, как выгоревшая балка не выдержала под весом его тела и надломившись, рухнула вниз, увлекая за собой часть оставшегося пола и самого парня вместе с ним. Тот, в попытке ухватиться хоть за что-нибудь рванулся вперед, тут же поплатившись за это. Навстречу ему, окруженная поднятой в воздух снежной пеленой, устремилась обратная часть балки на которой он только что стоял и со смачным треском впечаталась в лицо.

Удар яркой вспышкой отозвался в глазах, погасив видение окружавшего нематериального и выбив Вика в обычную реальность. Голова откинулась назад и алый нимб капель взметнулся следом. Боль отдавалась в ушах с такой силой, что Викар почти не почувствовал падения. Внизу он попытался свернуться в калач и прикрыть руками голову, от продолжающих падать сверху останков сгоревших балок. Рот и нос был заполнен кровью, переносица вроде не была сломана, и зубы все ещё были на месте. Балка оказалась выжженной изнутри из-за чего разлетелась щепой раньше, чем сумела серьезно навредить, однако ощущения все равно было не из приятных, а за глазами чувствовалась неприятная, звенящая вибрация.

— Ты в порядке?! — Ялазар заскочил внутрь, рыская взглядом по поднявшейся белой завесе. Вик было хотел крикнуть, чтобы тот был осторожен, но лишь подавился собственной кровью и согнулся пополам пытаясь откашляться. В тот же момент вторая часть пола, уже под ногами повелителя костей, низверглась в подвал и тот полетел вслед за Викаром, разве что не разбив лицо при падении.

— Со мной все в порядке, — схаркнув алый сгусток, прохрипел Вик, — просто забыл, что тут все выгорело к чертям, вот и ухнул вниз. Ты сам как?

— Нормально, — отозвался встающий и отряхивающийся силуэт, — хех, я тоже хорош, залетел не видя ни зги. Ладно, тебе помощь нужна?

— Да нет, все в порядке, нос разбил — не смертельно.

Повелитель костей убедился, что заливающий кровью снег Викариан способен встать без посторонней помощь и только после, ухватившись за край порога, рывком бросил тело вверх, выбираясь из подвала. Вик же, достав листок растения что дал Шраум, неспешно принялся пережевывать тот. Горьковатый, но прохладный, освежающий вкус очень быстро унял боль и позволив наконец оглядевшись вокруг, направится в сторону того места, где было возмущение эфира.

Подойдя поближе, Викар обнаружил невысокий сугроб. Подвернувшейся под руку сломанной доской, он осторожно начал разгребать его. Вскоре содержимое белой шапки оказалось отрытым и парень едва не подпрыгнул от радости. Там лежали костяной серпомеч его отца и тот самый посох, что когда-то давно притащил домой. Он совсем позабыл про них и эта нежданная находка стала настоящим подарком.

Подняв найденное он бережно очистил части оружия от снега и золы, в которую оно упало в момент его побега из башни. Отцовский меч все так же отливал ониксовыми бликами серповидного наконечника и закаленными, втравленными в плотную кость клинка железными зубцами, что не столько резали плоть, сколько рвали её. Посох тоже не изменился, сохранив нетронутое резное древко и турмалиновую сферу в навершии. Его-то он и заметил, когда шел по умиротворяюще спокойно эфирной заводи, именно от этой вещицы исходили волны силы. В отличии от железного, найденного у ведьминого моста, отцовский клинок Викар мог без особой опаски носить на поясе, а посох легко занял место, продетый меж петель походной сумки за спиной.

Перед тем как покинуть выжженную изнутри башню, парень оглянулся в поисках сам не зная чего. Тут погиб его брат, но как и наверху тела не было, да и вряд ли теперь было бы возможно найти его под рухнувшими остатками пола. Сплюнув начавшую сворачиваться кровь, Вик ещё раз поклялся про себя что найдет того ублюдка, что сотворил все это и убьет, чего бы это ему ни стоило. Злые мысли и темные образы где он, как Ялазар клянётся в верности некому могучему владыке, в надежде получить силы для достижения своей цели, на мгновение заполнили сознание молодого человека. И он лишь усмехнулся про себя, что его не испугала ни одна из предложенных его жаждой мести сделок. Возможно стоило спросить повелителя костей, не нужен ли его повелителю ещё один верный слуга. Он пока не до конца верил этому странному, беловолосому дамскому угоднику, но то, что тот хотя бы не попытался его убить, уже говорило в пользу Яла.

Остаток вечера мужчины провели занятые своими делами. Первый, исходил все пространство вокруг башни вдоль и поперек, иногда останавливаясь чтобы отдышаться, отхлебнуть воды их меха. Второй же, наведался в схроны с едой, запасенной его семьей в прок и разведя костер, начал готовить оленью ногу. Странная злость и нетерпение терзали его изнутри. Мысли о прошлом около разорённого дома становились сильнее, а ярость, словно горный ручей меж камней находила тропинки к сердцу парня. Сегодня он не боялся схватки, напротив ему нужна была разрядка, бой чтобы остыть, выпустив пар. Даже костер вопреки обычному он развел не скрываясь ни от кого, в надежде что зверь или хищная птица попробуют напасть. Но обитатели чащоб будто чувствовали, что их вызывают на бой и к неописуемому удивлению Викара, лес отступил перед его жаждой крови.

— Хочешь перерезать ублюдку глотку? — тяжело падая рядом и устало дыша, прохрипел Ял.

— Да. — коротко ответил парень. Он понял, что повелитель костей спрашивает его о том, кто направил сюда костяного голема.

— Ну я могу тебя обрадовать.

— Ты нашел его? — с трудом верилось, что все может оказаться так просто.

— Кхм нет, просто когда человек задается во что бы то ни стало отомстить, он либо свершает месть, либо погибает идя к ней. И то, и то вполне неплохо.

— Хотелось бы все же прикончить гада раньше, чем откинешь копыта.

Ял отрезал большой кусок от ноги и протянул его Вику, после чего такой же взял себе. Немного пожевав он добавил каких-то специй и довольно пресное мясо вдруг стало по-настоящему вкусным.

— Кому как, — жуя, тихо молвил бывший подавитель, — переступив черту смерти, ты обретешь покой. Не будет больше ни боли, ни страданий, ничего что тревожило и заботило тебя при жизни. Отдых ... А месть, что месть. Секундная радость от лишения жизни некогда перешедшего твою дорогу ублюдка, а потом лишь пустота и новый день, где все повторится вновь.

Ялазар смотрел остекленевшим взглядом на огонь, будто в языках пламени он мог видеть что-то, доступное лишь ему, а губы тихо зашептали древние стихи:

Оружие, сраженье, кровь,

И стылый холод вечных бдений.

Под грохот тысячи сражений,

Нам песнь свою поют.

В сердцах расколотые льдины,

Душ одиноких времена.

Где были мы — теперь руины.

Где будем завтра — лишь война.

Неожиданно мрачное настроение обычно жизнерадостного спутника поразило Вика и тот от удивления выдал как на духу:

— Че ж ты тогда не бросишься со скалы, раз так не любишь жизнь. А то вот жеж, ты и пожрать любишь, да по бабам бегать горазд.

— Что касается плотских удовольствий, то они часть нашего существования, не вижу смысла отказывать себе в них. А вот почему я не покончу со всем раз и навсегда, то тут две причины. Первая, довольно проста. Самоубийство, это выбор трусов и слабаков, ни тем, ни другим я никогда не был. И если уж окончить свой смертный путь, то только в бою, как и подобает воину, а не из жалости к себе. Второй же причиной, являются некроманты Вик, да и прочая мерзость, выдергивающая души ушедших из их вечного сна. Они не дают покоя ни живым, ни уже почившим. Однако пока я дышу, в моих силах что-то изменить, у мертвых же нет иного выбора, кроме как стать безвольными слугами этих подонков. Они должны быть стерты с лика Кеплера. Я может и перестал быть охотником на магов, но вовсе не означает, что отказался от идеи уничтожения колдунов, просто теперь я прихожу за теми, кого сам сочту виновным, а не за всеми подряд. И кстати, это одна из тех причин, по которым я решил тебе помочь.

— Одна из причин? Вторая я так понимаю, твое желание приручить голема, если ты конечно не соврал мне тогда в храме. А какие остальные?

— О них позволь я умолчу, по крайне мере пока. Боюсь ты не поймешь или вернее поймешь неправильно, так что давай оставим эту тему. Лучше покажи, что за вещицы ты вытащил из-под завала?

Разумеется интерес Яла вызвал не меч, поэтому Викар сразу вытянул из-за спины посох и взглянул на него колдовским оком в надежде понять для чего он нужен. Ну в принципе, с равным успехом он мог бы попытаться вычислить, когда очередная Небесная Гора рухнет на землю.

— Данным-давно найденный мною артефакт, которым я так и не научился пользоваться.

— А что он делает? — деловито жуя второй кусок застарелого, но все же съедобного мяса, поинтересовался Ял.

— Да инферналы его знают, я так и не понял как его активировать.

— Ну влей в него эфира просто, ты же, как я погляжу неплохо владеешь силой.

Вик замялся:

— Я был паршивым учеником, если честно. Мать пыталась научить меня, но мне больше нравилось шлялся по лесам и долам. Так что боюсь пользы от этой палки мне не будет.

Послышался сдавленный смех, больше похожий на карканье, Ялазара явно развеселила такая обреченность:

— Сопли подбери и слушай сюда. Во-первых, никогда не отступай не попробовав. Во-вторых, рядом с тобой сидит чертов повелитель костей, неужели так сложно спросить у меня совета?

Викар даже растерялся и все ещё улыбающийся пожиратель чужой оленины, не дождавшись ответа, продолжил:

— Предположим попросил. В общем слушай, думаю раз матушка у тебя была могучей колдуньей, а увиденное мною тут не заставляет усомнится в этом, значит она должна была примерно объяснить, на чем основывается управление потоками Вечного Океана.

— Я мало что помню. Вычленить нужную стихию, зачерпнуть часть потока чтобы начать плести заклятие и напоить получившуюся конструкцию силой. Но я так и не научился сплетать заклятия.

Ял вытер обратной стороной ладони губы и сделав пару глотков своего перебродившего виноградного сока, задумчиво сообщил:

— Ну вот, а говорил что хреновый ученик. На самом деле, тебе остался последний шаг и ты сможешь творить магию. В колдовстве существуют несколько основных конструкций, базовыми из которых являются петля, узел и окат. Ты можешь конечно как волхвы в седой древности использовать свою собственную мощь, чтобы творить заклятия. Только помни, первые владыки силы были настолько изменены хаотическими течениями эфира, что сами давно стали чем-то вроде физического воплощения Вечного Океана. Да и выглядели они как горы мышц зачастую, без обид, но ты ни разу на них не похож.

Вик лишь пожал плечами. Он никогда не слышал ни о каких волхвах и смутно представлял кто они.

— Разве требуется много силы для чародейства? У меня получалось управлять потоками не особо напрягаясь.

— Это потому, что ты не создавал ничего сложнее лучины, а вот когда ты попытаешься призвать молнию с небес, то поймешь что тебе проще голыми руками столетний дуб выкорчевать. Вернемся к истории. Со временем все больше людей училось управлять течениями Вечного Океана и так как не все они обладали мощью табуна корнеорогов, им пришлось искать способы, как при меньших затратах силы достичь того же эффекта. В общем, слушай и вникай. Петля, это простейшая энергетическая конструкция, которая просто концентрирует и стабилизирует энергию эфира, не позволяя той ускользнуть. Она позволяет использовать в два раза больше силы, чем ты потратил на её создание. Из нескольких петель, расположенных в определенном порядке получается узел. Я не мастер сотворения новых заклятий, потому не могу тебе ничего сказать относительно того, на что влияет местоположение узлов, обычно когда ты покупаешь у торговца свиток с заклинанием, там четко указано что, где сплетать. Можешь поэкспериментировать, но помни о Рахе и это ещё не самый худший исход 'слепых изысканий'. В зависимости от сложности узла, ты можешь увеличить количество зачерпнутой из Вечного Океана энергии во столько раз, сколько петель в него включено. Только помни, что если потеряешь контроль и заклятие начнет рассыпаться, вся эта сила долбанет тебя в обратную. Окат же, это соединительные линии между узлами. Они могут усилить заклятие, добавлять ему некоторые свойства, соединять различные виды стихий, которые без этого перехода никогда бы не смогли ужиться друг с другом в одной конструкции. Назовем их мостиками от одной важной части заклинания к другой. Это три основных уровня, которые я сам-то постиг не так давно, но по мимо них существует ещё несколько ступеней мастерства, о которых мне к сожалению не известно. Пока не известно.

— Странно, что волхвы не переняли эти знания, дабы бы усилить свою мощь.

— Не переняли? А как ты думаешь, мой юный друг, кто создал Пантеон? Кто был первыми богами ? — Ял усмехнулся и в отсветах костра его улыбка была подобна оскалу хищника. — Волхвы хоть и были воителями до мозга костей, используя магию лишь как придаток к своей чудовищной силе, но дураками они небыли никогда и легко оборачивали новые знания себе на пользу.

Так вот почему он никогда не слышал о волхвах, понял Викариан, получается что они стали небожителями и видимо среди смертных ни одного из них не осталось. Выходит, исчезнуть из мира можно не только в забвение, но и возвысившись.

Ялазар стал объяснять, как спаивать части магических линий парящих вокруг них, как использовать силу своего собственного тела, чтобы скрепить свернутую в петлю мощь Вечного Океана. На какие-то дополнительные объяснения времени не оставалось и повелитель костей настоял, чтобы парень для начала овладел хотя бы азами практического колдовства, а не только теоретической частью, что так того интересовала.

Так прошло некоторое время. Викариан исходя потом от натуги пытался сплести магическую петлю простейшей энергии, а его нежданный наставник сидел, глядя на огонь и слушая треск прогораемых веток. Посыпался легкий снег, с шипением таявший, едва рыжие лепестки касались маслянистых хлопьев. Вне башни падающая с неба слизь и не думала становится мягкой и пушистой, поэтому мужчинам пришлось накинуть капюшоны дабы не нахватать снега за шиворот.

— Тут ночевать нельзя. — констатировал очевидное Ялазар, когда тьма вокруг стала чернильно-черной, а Вик окончательно выбился из сил и теперь тяжело дыша, лежал на холодной земле пытаясь сморгнуть появившиеся перед глазами яркие вспышки. — Есть предложения?

Викар повернул голову в сторону, без труда припоминая, где находился самый крупный из семейных схронов:

— Тут неподалеку есть несколько небольших погребов с запасенной едой.

— Несколько? А отчего не храните, то есть не хранили все в одном месте?

— Подземные паразиты, — просто пояснил Викар, — мигрирующие колонии подземных вредителей вроде жилодеров или кровняков. Мелкие гады не сильно опасны по одиночке, но если учуют много пищи, припрется все стадо. А вот это уже действительно опасность, причем похлеще болотного свежевателя или стаи дьяволков. Сожрут не только еду, но и всех кто окажется рядом, — парень ещё раз огляделся и поднявшись, наконец решил куда стоит идти. — Это лес Ял, здесь свои законы и гигантам тут выжить гораздо сложнее, чем стае хищников поменьше.

Они затушили костер и забрав с собой остатки жареного мяса, двинулись от башни к кромке уже невидимого из-за темноты подлеска.

Старая деревянная заслонка, укрытая мхом и мокрыми от снега ветками под стать земле вокруг, оказалась на месте. За ней скрывалась неглубокая и довольно узкая, но вполне пригодная для ночевки землянка, наполненная различными сушеными овощами и фруктами, вяленым мясом, фруктовыми настойками и несколькими кадушками домашнего сыра. Последние особенно удивили Яла, который отметил, что сей продукт не у каждого правителя полиса бывает на столе. Он попросил набрать провианта, так как неизвестно сколько им придется провести в дороге. Разумеется Викар согласился, однако сам ничего с собой брать не стал, так как его сумка все ещё была битком наполнена пирожками Клары.

После изнурительного дня и сытного ужина, путники провалились в сон едва их глаза закрылись.

* * *

Следующий день Ялазар начал с извлечения из убитых им слизняков костяных гребней. Раздробив те на мелкие части, он обошел башню кругом шириной шагов в двести, оставляя за собой белесые осколки. На вопрос Викара об этом, ответил что ему потребуется больше времени, чем он рассчитывал и потому надо сделать тревожный круг, дабы ежели кто решит их побеспокоить, они были бы готовы встретить незваных гостей.

Вик не стал вдаваться в подробности, от него в создании магического охорона толку было мало и он решил вернуться к прерванной практике, все так же безуспешно пытаясь создать, хотя бы что-то отдаленно напоминающее эфирную петлю. Ялазар, покончив с первоочередным делом, приступил к неоконченным вчера брождениям вокруг башни и непонятным бормотаниям. На вопрос, что означает этот шепот, он сообщил что ищет контр стихию, использованной тут. Это поможет выявить какие линии силы использовал тот, кого они преследуют и соответственно найдя эти линии в эфире, можно будет уже попытаться понять, кто же касался их здесь в последнее время. Беда состояла в том, что если верить Атласу Крига, стихий в Кеплере тысячи и как повелитель костей собирался найти нужную, было совершенно не ясно. Даже взгляд колдовским оком не сильно прояснил ситуацию, показав как Ял зачерпывает целые пучки линий силы, невероятным усилием спаивая их вместе и бросая в места соприкосновения зловещего конструкта и камней башни.

Так прошло почти три дня. Оба к вечеру абсолютно выбивались из сил. На большое везение можно было списать тот факт, что потревожили их лишь единожды. Пара грозовых варанов, решившая что нашли себе ужин бросились на них по склону. Однако Ял не даром рассыпал осколки костей. Когда животные вывалились через подлесок на открытое место, их встретил свист несущихся к ним кинжалов, сразившие первого нападающего, а после резкие, злые взмахи костяного меча, за долю секунд оборвавшие нить жизни второго. Тем же вечером на костре жарилось свежее, хотя и довольно жёсткое мясо.

Лишь к третьему дню у Викара наконец получилось спаять свой первую первую силовую петлю, о чем он не преминул тут же сообщить Ялазару. Тот был крайне поглощён своей работой и не отвлекаясь лишь предупредил:

— Молодец, теперь направь созданную тобой петлю в посох. Только отведи его куда-нибудь в сторону и не вкладывай слишком много силы. А то я первый раз с радости влил почти все что у меня было, не знаю что там уж там случилось с заклятием, но сознание меня покинуло мгновенно. Насилу откачали.

— А какую стихию использовать?

— Ну если это боевое оружие, а на то этот оно и похоже, то почти без разницы, любую лей.

Так Вик и поступил, ухватив первую попавшуюся магическую нить, он спаял небольшую петлю, вложив в неё совсем немного своей силы. Это было похоже на голубоватый водоворот, с кружащими внутри звездами, напитывающий творение Викариана. В туже секунду, слово отразившись в водной глади с другой стороны появилась точно такая же, но светло алая воронка с золотистыми вихрями по краям, что втянула столько же силы уже из самого астрала, усилив зыбкое тело эфирной петли. Выставив руку с посохом в сторону от башни, парень аккуратно вложил захваченную энергию в резную рукоять.

Камень навершия едва заискрился и тут же потух. Ничего больше не происходило. Вик озадачено и немного разочаровано опустил древко на землю. Может быть он где-то ошибся, что-то сделал не так или все-таки нужна определенная стихия. Ответом на его незаданные вопросы, стал голос Ялазара крикнувшего откуда-то из-за башни:

— Если не выходит, используй побольше силы. Обычно когда в предмет вложено заклятие, может потребоваться определенное количество магии для его активации.

Вторая попытка, была столь же осторожна как и первая, лишь слегка повысив количество использованной силы. Результат был примерно таким же, лишь легкое свечение кристалла, да ручейки пара вокруг него.

В третий раз, Викар решил рискнуть и отдал сплетаемой петле едва ли не половину своих собственных сил. Его качнуло, когда сапфировый ураган буквально вырвал из него переливчатое облако и тут же ввернул его в формирующееся заклятье. Встречный поток тут же ударил парня в грудь. Он смотрел на мир через колдовское око и видел, что в его руке уже не петля, а небольшая источающая переливчатые радужные дымки сфера. Он направил посох в сторону леса, вкладывая в него получившийся эфирный шарик и на этот раз артефакт ожил.

Древко конвульсивно дернулось вперед, будто стремясь вырваться, но Викар успел крепко сжать руку, не позволил тому обрести свободу. Сильнейший жар прошел от основания до кончика кристалла, венчающего посох, по ходу своего пути обретая видимую форму и оглашая окрестности рокочущим ревом воспламеняющегося воздуха. Через мгновение разнесся глухой тяжелый хлопок, от которого снег на земле вокруг молодого человека моментально разлетелся в разные стороны будто от воздушного удара. Тут же в сторону леса свистя и завывая унеслась здоровенная огненная комета, пламенеющим хвостом очерчивая красивую дугу вплоть до места своего падения. Послышался грохот. В месте попадания заклятья, к небесам взметнулись целые пласты земли и несколько разорванных в труху крупных деревьев. Огненные капли каскадом прыснули в стороны, поджигая и испепеляя все до чего могли дотянуться.

— Ни хрена себе, — раздалось сзади, — огненная мортира. Да это заклятие настоящих боевых магов. А я то, по-первому, подумал что вещица адепта какого-нибудь.

Точно так же подумала и мама когда-то давно, вспомнил Вик. Он был очень впечатлен, но правда и сил это у него отняло немало. Выстрел попал в землю, метрах в ста выше по склону, но куски коры и комья грязи падали совсем близко, а образовавшуюся огненную проплешину можно было без труда различить.

— Мощное оружие. Только не вздумай применять в каких-нибудь закрытых помещениях или в ближнем бою, даже я твоих костей после такого собрать не смогу.

— Не буду, — пообещал Вик.

Остаток дня он провел практикуясь с новой игрушкой, благополучно изрешетив окружающий лес и пару раз, по наводке Ялазара пытаясь попасть в те места, где пришедшие на шум твари, пересекали охоронный круг. Почти всем им хватало благоразумия убраться подальше, едва только рядом с ними расцветал огненный цветок взрыва. Разве что древесным прыгунам не повезло, заряд угодил точнехонько в то дерево, с которого они наблюдали за людьми. Обугленные ошметки падали даже за башней, такой силы был взрыв. Однако каждый выстрел обходился парню недешево и дважды подряд запустить комету в воздух ему было не по плечу. В конце концов он понял, что для реального боя посох пригоден едва ли, разве как самое последнее средство.

Той же ночью, Вик с Ялом были разбужены гулким эхом, идущим из-под земли, что волнами накатывало на погребок в котором они спали. С потолка сыпался песок, а подвешенные на крюках вязанки мяса и грибов качались из стороны в сторону.

Выхватив оружие они бросились к выходу, вырвавшись из душного, но теплого схрона в морозный ночной воздух. Вокруг никого не было. Новая волна заставила ноги Вика подкосится и подхваченный под локоть, он сумел устоять. За этим странным приливом налетел мощный порыв ветра, с привкусом пепла и серы.

— Вон там. — Ялазар указал мечом на север. Далеко за отрогами, на самой границе видимости происходило нечто странное. Огненный вихрь, выходя из черных, как смоль небес, широкой спиралью устремлялся вниз. Там он превращался в алеющие молоты, раз за разом опускавшиеся на стонущую под их ударами землю. Искры застывающей магмы, разверзли пасти сотен пожаров. Горело все, трава, деревья, даже горы начинали плавиться.

В ответ, словно из ниоткуда, сияя тысячами янтарных глаз, появилось темное облако, хорошо различимое в свете пылающего зарева. Оно кружилось вокруг, то сворачиваясь в тугой узел, то вновь разжимаясь. Иногда раздавался грохот, будто рушились скалы, погребая под собой все что было у них на пути. Тогда земля вздымалась новыми холмами под очередным ударом и в самом её центре вспыхивал тот самый колдовской огонь. Это было пламя костяного голема.

Устоять на ногах было очень сложно и в отличии от Яла, парню приходилось напрягать все свои силы, чтобы не упасть. Благо рядом было за что ухватится. Так они и смотрели за разворачивающейся битвой, где темно-красный жар подземного мира столкнулся с отвратительной, мертвой силой давно ушедших. В какой-то момент, черная облако ринулась в решающую атаку, обтекая падающие молоты словно поток и с нетерпением устремляясь к кому-то невидимому. Внезапно, на встречу ему рванулся нестерпимо яркий огненный вал, будто вырвавшись из пасти разъяренного дракона. Туча моментально занялась, умирая и разлетаясь по воздуху, словно спаленные в огне листья. Язык пламени лизнул пик скального навершия, возвышавшегося над местом битвы. Даже с такого расстояния Викар видел, как монолитный камень, в момент накалившись до красна треснул, взорвавшись снопом искр и осколков. Он и понятия не имел, что камень может лопнуть от перегрева и начать течь словно масло.

Их ночное убежище были слишком далеко, не меньше чем в дне пути от места схватки, потому им не грозило попасть под падающие обломки. Но ничто не могло защитить их от жара эфирного искажения, что проникал под кожу, высушивая и изменяя саму суть плоти. Скоро эти леса наполняться новыми порождениями кошмаров и хорошо, если их самих не постигнет та же участь, думал Вик. Нематериальный мир сейчас представлял собой перемолотое месиво из разорванных нитей стихий и искрящихся потоков обезумевшей силы. Но самым худшим, были открывающиеся незрячие глаза порталов, из которых в скором времени хлынут новые инферналы в надежде захватить живое тело и пожрать души тех, кто окажется у них на пути. Ялазар вытер кровь, выступившую из уголка глаз. Он чувствовал, как мозг кипит от энергий, бурлящих в тонком мире. Наступил момент апогея, сейчас будет нанесен последний удар и неважно, откуда пришло сие знание, оно просто было.

В туже секунду чудовищный визг или скорее стон агонии, разнёсшийся по эфиру заставили Яла рухнуть на колени, обхватив голову руками, в приступе нестерпимой боли. Бледно-зеленый водоворот поднялся в воздух, пытаясь смягчить атаку врага, но противник оказался хитрее и вместо того чтобы нанести очередной удар молотами. Сквозь землю прорвалось каменное, красное копье, пронзив воронку и видимо того, кто её создал. В тот же момент все мертвенное свечение, что ещё оставалось, все обрывки черного савана, витавшие вокруг поля битвы, исчезли. Они просто истаяли словно морок, осыпавшись на землю дождем из пепла.

На удивление Вика, он пережил последний удар гораздо лучше. Лишь на секунду зрение покинуло его, а вот повелитель костей потом ещё несколько часов не мог не то что ходить, говорил с большим трудом. Поэтому пыхтя и отдуваясь, от дотащил полубесчувственного Яла до места их ночевки и закрыв деревянной заглушкой вход, принялся ждать рассвета. Спать сейчас, когда скорее всего вся местность на несколько дней пути вокруг превратилась в развороченный муравейник, а в эфире творилось черт знает что, было крайне небезопасным. Все это время повелитель костей что-то бессвязно бормотал, однако постепенно сознание возвращалось к нему, пока наконец, он не открыл глаза:

— Все. — едва слышно выдохнул он, — того конструкта, что убил твоих близких больше нет. Его уничтожили.

— Я догадался,— мрачно ответил Викар, — ты сам как?

— Жить буду. Я с дура ума решил посмотреть, кто там сражается и в этот момент как раз был нанесен смертельный удар. Думал мне башку на части разнесет от ударной волны того заклятия.

— На кой ты туда вообще совался?

— Говорю же, хотел понять кто стоит за тьмой, что поразила голема, ибо найти следов тут мне так и не удалось. Зато я скорее всего знаю, кто его уничтожил.

— Кто?

— Полагаю это был тот, кого вы Рахом называли Агонисом. Когда мой разум устремился туда, вкус зла и запах раба легиона наполнил его, он сокрушил конструкта и силу что питала его.

Викар опустил взгляд, безнадежно покачав головой. Неужели конец, неужели на этом нить оборвется. Самое обидное, что он сам направил повелителя порталов в ту сторону, надеясь что тот как раз наткнется на костяное чудовище. Все так и вышло, но в итоге, стало все лишь только хуже и как искать истинного виновника теперь вообще непонятно.

— Есть какой-нибудь иной способ выйти на след?

Ялазар попросил дать ему воды и после нескольких жадных глотков задумчиво произнес:

— Есть, но для этого нужна ищейки. Помнишь я упоминал о них, когда мы были в храме. Особый вид наемников, специализирующихся на поисках.

Он помнил. Ежедневно такому искателю пришлось бы платить по сто тысяч золотых. Да таких денег у Вика сроду не водилось и вряд ли в ближайшее время появятся. Он совсем приуныл. Однако бледное лицо повелителя костей напротив посетила улыбка и тот слабо похлопав паренька по спине, попытался того приободрить:

— Да не расстраивайся ты! Хреново когда нет пути или видения конечной цели. А когда цель ясна, путь известен и ты готов ради этого свернуть горы, то все упирается лишь во время, а его-то у нас предостаточно. Я видел как ищейка брал след, которому было больше сотни лет, — он потряс Вика за плечо и осторожно попытался взглянуть за грань материального, но сразу поморщившись отбросил эту затею, — найдем мы этого говнюка, я тебе слово даю.

Надо сказать, что Ял после произошедшего не только не захотел оставить их совместный поиск, но кажется лишь ещё больше укрепился в намерении добраться до чернокнижника. Этот факт вселил в молодого человека новые силы и новую надежду. Однако он понятия не имел что же делать дальше и потому выдохнув, будто соглашаясь со своими мыслями спросил:

— Ладно, предположим мы знаем кто нам нужен, но где взять столько денег что бы нанять этого ищейку. Куда направиться?

— Не будем пытаться перепрыгнуть море одним прыжком, время у нас есть и для начала стоит выполнить обещанное Измаилу и тому заносчивому старику, как его, ах да Схирему. Нас ждет Кавенон, Викар, вот туда мы и направимся.

— Сегодня? — парень взглянул на фигуру, поднявшуюся и медленной, ещё шатающейся походкой, направившуюся к выходу, откуда пробивался свет нового дня.

— Сейчас же, — бодро и уверено ответил повелитель костей, — тут нас больше ничего не держит, а значит пора двигаться дальше.

— Но ты еле стоишь на ногах! — поднимаясь следом и пытаясь помочь, удивился молодой человек, однако Ялазар покачал головой, отодвинув предложенную руку, не желая чтобы ему помогали:

— Хех, не беспокойся, я выдерживал удары и посильнее. А теперь хватит болтовни, нас ждет дорога!

С этими словами он откинул тяжелую заслонку и шагнул вперед, навстречу почерневшему от пепла снегу и вони горелой серы. Вик огляделся, сорвал с вязанки кусок вяленого мяса и на ходу запихивая этот немудрёный завтрак в рот, поспешил следом.

* * *

Путь к полису, если верить карте в Атласе Крига, пролегал через дремучие болота и крутые горные перевалы. Однако Ялазар предложил не идти напрямик, а сделать небольшой крюк, сначала направившись через редколесье на восток. Откуда они выйдут на плато камней и по нему дойдут до истоков Реки Каньонов. После, пройдя вдоль русла на юг, направиться строго в большой разлом между двух горных массивов, что и соединял своими мостами Кавенон.

Викар признал, это была прекрасная идея и не только из-за экономии почти недели пути. Но и потому, что с каждым часом становилось все яснее, ночная битва пробудила хищников и инферналов на многие лиги окрест. Идти через буреломы и топи, сейчас было смерти подобно. Предложенная же дорога, хоть и не была полностью безопасна, но все же скроет их от ужасов неба, и не позволит угодить на обед лесным хищникам.

Единственным минусом был прекратившийся снег и следы двух человек оставались видны для всех охотников. Пару раз приходилось хвататься за оружие, когда на их пути то появлялись стенающие миражи, пытающиеся прорваться сквозь истончившуюся завесу меж мирами. А один раз ними увязался гнилой вурдалак, выбравшийся из какого-то зловонного болота. Вик было хотел уничтожить его своим посохом, но Ялазар лишь покачал головой, намекнув что вокруг и так слишком оживленно, не хватало только ещё громового раската огненной мортиры и фейерверка искр на десяток метров в небеса. Не подпуская опасную тварь близко, он тщательно сплетенным заклятием переломал существу все кости в его прогнившем теле.

Больше опасностей на их пути не попадалось до самого вечера, когда благодаря их быстрому шагу, они оказались у самого истока реки Каньонов. То что никто не напал на них на плато камней, было просто удивительно. Оно представляло из себя почти идеально гладкую, высохшую поверхность, сейчас усыпанную снегом по колено, на котором покоились гигантские осколки камней. Те были похожи на пики скал, каким-то образом оказавшихся под землей и испещрённые, будто пчелиные соты, норами живущих в них существ. Ялазара это тоже удивило и он предположил, что возможно здесь обитали ночные хищники и потому им стоит ускорить шаг, если они не хотят познакомиться с местными жителями поближе.

На удачу они успели добраться до серых отрогов раньше, чем опустилась ночь. Каньон оказался двумя высокими и протяженными горными грядами, сотни шагов в высоту меж которых, питаемая десятками верховых ручьев и ключей, брала начало настоящая полноводная река.

В поисках ночлега они наткнулись на узкую расщелину, укрытую за кустами сбросившего ядовитую листву скалоцвета. Изнутри доносились жутковатые постанывания и треск, поэтому не желая рисковать, Викар взялся за посох, с которым успел уже более ли менее освоится. Короткий всплеск энергии, мелкая пыль и камешки отброшенные воздушной волной пара. Они вжались в камни по обе стороны от входа, когда огненный хвост кометы, разрывающей темноту скального чрева, исчез внутри. Ял успел отодвинуть висящие плетьми ветви и ревущий поток огня, рванувшийся наружу после оглушительного взрыва, их не зацепил, сохранив тем самым защиту от ненужных глаз. Небольшая пещерка, скрытая за кустарником оказалась достаточно сухой чтобы в ней можно было остановится на ночлег, а все признаки обитания в ней прежнего хозяина, как впрочем и его самого, испепелило и выдуло наружу чудовищной ударной волной.

Усталость брала свое и Викар начал проваливаться в сон почти сразу. Ему казалось, что прошло всего мгновение, как кто-то раздражающе настойчивый потряс его за плечо. Парень попытался было отмахнутся, так как почти не спал прошлую ночь, да потом ещё целый день провел на ногах, стараясь засветло успеть проскочить опасные равнины. Но негодяй не унимался. Тогда он открыл было рот, чтобы сообщить все что накопилось у него за последние сутки. Нетрудно было догадаться, что скорее всего это был Ял, но окажись на его месте хоть сам Агонис, парень все равно высказал бы ему все что думает о нем и его родственниках до двенадцатого колена. Но не успело слово вырваться из его глотки, как кто-то с силой зажал ему рот и яростно зашипел на ухо:

— Ни звука!

Вокруг была ночная мгла, все тело ломило от усталости, однако тревога в голосе повелителя костей, сон как рукой сняла. Попытки разглядеть хоть что-нибудь в непроглядной темноте, были тщетны. Зато были хорошо слышно хлопанье крыльев за самым выходом и иные, ни на что не похожие трели. Ялазар, видя что спутник проснулся и отказался от идеи высказать свое неудовольствие преждевременным пробуждением, отпустил его. Осторожно, на ощупь он двинувшись ко входу. Вик последовал за ним.

Из-под плотной завесы веток, покрытых коркой изморози и снежной жижи, можно было без опаски наблюдать за происходящим снаружи, не опасаясь оказаться обнаруженным самому. А посмотреть там было на что. По воздуху, оторвавшись от русла, протянулись локоны Реки Каньонов. Сверкающей лунными огнями, воды устремились и ввысь. Меж воспарившими потоками проскальзывали блестящие, сверкающие от влаги нагие женские тела, за спиной которых виднелись словно сотканные из тумана крылья. Ничего подобного Вику видеть ещё не приходилось, как видимо и Ялу, и они неотрывно наблюдали за их грациозным полетом, чарующими играми средь искрящихся течений.

Ледяная корка на ветвях начала таять от дыхания парней, так близко прильнувших к тугим ветвям куста и вдохнувших с морозным воздухом сладкий аромат, что источали плывущие мимо фигуры. Они устремлялись вглубь каньона и едва последняя из них скрылась вдалеке, как тут же водная гладь опала, будто именно парящие нимфы заставляли её возносится вверх. Последний локон пленительного аромата, в котором Ялазар признал запах распалённого от страсти женского тела, оставил огненный поцелуй на щеках мужчин. Повелитель костей откинул живой полог и шагнул наружу, так быстро, что Викар не успел того даже остановить.

— Ты что творишь?! — зашипел парень, — вернись обратно!

— Я должен поглядеть куда они унеслись.

— Дурак, это просто феромоны, таким трюком некоторые хищники из-за завесы подманивают жертву.

Ялазар лишь улыбнулся:

— Я не дурак и прекрасно все понимаю, и даже подозреваю кто это были такие.

Вик осекся, поняв что его спутника вовсе не околдовали и тот по собственной воле решил кинуться вслед этим созданиям.

— И кто это?

— Я только сейчас понял, о чем говорил Измаил в храме, что это за повелительница полиса и каким образом там пропадают люди. Кстати если бы ты почаще обращался к своему Атласу Крига то знал бы, что видимо в Кавеноне существует культ совратителей, женщин что питают свою силу от похоти и страсти других людей. Разумеется они опасны, но в то же время, ты просто не представляешь насколько богат этот культ и какие наслаждения можно получить, если мы сможем схватить хотя бы одну из этих жриц.

— А ты откуда все это знаешь?

— Многие культы Пантеона весьма широко распространены по нашему миру и я уже встречал похожих девчонок, вернее одержимых. — видя непонимание на лице Викариана он добавил. — Каждое тело сих дев содержит в себе две сущности. Самой жрицы и инфернала совратителя, что дарует ей силу и питается от тех, кого эта очаровательная особа осчастливит ночью блаженств.

— Ты же не намеревавшееся искать этой самой 'ночи блаженств', — забеспокоился Вик, он чувствовал какой эфирный фон оставила за собой группа парящих созданий и он ему сильно не понравился. От одного касания их аур пробуждались искры похоти, невоздержанности и болезненных наслаждений, граничащих с садизмом. Однако Яла подобное нисколько не смущало. По-видимому, для жителей Кеплера в этом не было ничего необычного.

— Нет, не сейчас по крайне мере, но вот место где они устраивают оргии, я найти собираюсь, причем сегодня же ночью.

— Зачем тебе это надо, — Викариан никак не мог понять причины, ради которой повелитель костей был готов во тьме карабкаться по неизведанной скале, рискуя сорваться вниз. Да ещё преследуя группу существ, что по доброй воли породнили себя с темными сущностями иномирья. — Ты и так себе найдешь с десяток женщин без труда.

— Дело не в женщинах, хотя заполучить себе в абсолютное пользование одну из совратительниц, что будет выполнять все твои желания, мысль столь же притягательная, как выкрасть эльфийку из диких, да помоложе. То есть идея-то отличная, но вряд ли осуществимая, скорее сам головы лишишься. Меня гораздо больше привлекают их ритуалы и то, что они используют в них.

Ялазар посмотрел на Вика и увидел в нем стойкое нежелание выбираться в ночной холод, а потом немного поразмыслив предложил:

— Оставайся тут, я схожу один.

— Одному не безопасно. Придется пойти с тобой, — перебороть свой страх перед ночными ужасами Вику стоило не малых сил, однако повелитель костей лишь покачал головой:

— Мне проще будет одному и я обещаю, что не полезу к ним. Как бы мне не хотелось прильнуть к аппетитным формам этих красавиц. Второй день без нормального сна и почти пятидесятилиговый марш бросок, оставили мне для любовных игрищ крайне мало сил ... да и желания не больше. И не возражай, я видел как ты морщился в конце дня от боли в ноге, не хватало чтобы ты завтра ещё ходить не смог. Отдохни, я скоро вернусь.

С этими словами он проверил охранные чары порога, что должны были подать сигнал, в случае если кто-то захочет войти внутрь их убежища и убедившись что они все ещё работают, ушел в ночь.

Как бы Вик не хотел бы пойти с Ялом, он вынужден был признать правоту относительно его поврежденной ноги. Она опять горела и требовала отдыха, а завтрашний подъем по крутым склонам потребует сил едва ли не больших, чем день прошедший. Поэтому он нехотя кивнул пустоте и направился обратно внутрь пещерки, где уже через пять минут забылся тревожным сном.

* * *

Следующим утром, Вик первым делом оглядел едва освещенную жиденьким светом, проникающим сквозь живую штору, пещерку и с облегчением заметил, мирно посапывающего у противоположной стены Ялазара. Сообразив нехитрый завтрак он решил не будить, прошлявшегося где-то полночи и почти стесавшего клыки на своих кошках, повелителя костей. Вопреки опасениям, тот не проспал долго. Едва Викар осторожно приоткрыл занавесь вялых веток, выглянув наружу, Ял громко поприветствовал его. От неожиданности молодой человек почти подпрыгнул, больно треснувшись головой о низкий потолок входа, чем вызвал громкий хохот явно давно караулившего его шутника.

— Ты, я заметил, как и Рах, со своими причудами. У того раздвоение личности, у тебя перепады настроения, хрен пойми от чего зависящие. Че это ты сегодня такой веселый? — потирая ушибленное место процедил парень.

— Есть от чего радоваться нам с тобой, видят боги, еле дождался пока ты проснёшься, так хотелось рассказать о том, что вчера со мной было.

— Не шибко мне интересно про оргии слушать, — честно сообщил Вик.

— До того дело не дошло. Хотя должен сказать, будет время, надо сюда обязательно наведаться. Я-то опасался, что эти девки чего-нибудь нехорошее учудят с теми, с кем вчера делили ложе, однако я был не прав.

— Ты что, подглядывал как они ... — подобрать слова оказалось довольно сложно, ибо парень, в силу своей неопытности, мог лишь догадываться чем жрицы совратительницы могли заниматься.

— Предавались соитию, — подсказал Ялазар.

— Вот-вот, точно это самое, что бы сие ни значило.

Пригладив белоснежные волосы, повелитель костей достал из заплечного мешка кусок вяленого мяса и задумчиво жуя вышел из пещеры, позвав Вика за собой. Возражать смысла не было, да и слишком самодовольной была морда у Яла, он явно что-то нашел и очень гордился своей находкой.

— Неважно за чем я наблюдал, гораздо важнее, что я обнаружил, — он указал в сторону ничем не примечательного отрога, — наш путь теперь лежит туда.

— И что там?

— А там, мой морально неразложившийся друг, находится самое сердце их культа, ковен греха, где люди, жрицы, звери, инферналы, птицы, — он на секунду задумался, — и пара рыб, предавались прелюбодеянию. Что там было с последними не спрашивай, даже я не выдержав, отвел глаза.

У Викара воображение перестало пытаться предполагать, что же там было уже на инферналах, ибо постаралось уберечь молодой ум от картин с кровожадными, искажёнными сырым эфиром тварями. Поэтому все что следовало дальше, просто падало в пустоту чистого сознания, пытавшегося отгородиться от явно лишней для него информации.

— Меня несказанно радует твой энтузиазм Ял, но не взыщи, я его особо разделяю. Объясни, что мы там забыли?

— Ты кажется хотел нанять ищейку? — уже закинув за спину свою поклажу и направившись по склону вверх, спросил повелитель костей. — Так вот, там друг мой, наш с тобой первый шаг в этом направлении. Пока умащенные маслами и одурманенные курильными травами тела сплетались в кольцах дикой страсти, рабы осыпали своих господ чудесными подношениями их богине. Это было таинство, где каждый из пришедших принес дары во славу храма совратительниц.

— Воу-воу-воу, так это что, мы идем грабить капище? — Викар опасливо заозирался, боясь что из ниоткуда может ударить молния, поразив их обоих даже за саму мысль о подобном.

— Не верти головой в поисках кары с небес. Если бы их божество хотело бы нас убить, то скорее поселило бы в нашем чреве паразитов, что выжирали бы его изнутри, будто плод дикой сливы, а потом разрывая гениталии вырвались бы на свободу. Ну по крайне мере, такова была кара для одной провинившейся жрицы, что я встретил далеко на западе. Возможно, для мужчин казнь припасена другая, но я бы на твоем месте этому не радовался.

После таких новостей, Викар не то что не испытывал радости, он уже почти мечтал, чтобы молния таки ударила в него, раз и навсегда избавив от возможного гнева божества совратительниц. Да ещё опасные и ненадежные камни, щедро покрытые налетом осклизлого снега тоже не располагали к улыбкам и веселью. Ему совсем не хотелось превратиться в кровавую кашу на дне каньона. Однако кошки в очередной раз показали себя просто великолепным приспособлением и если на равнине где не было льда, их приходилось снимать, то в горах они были просто незаменимы.

Через час карабканья по уже почти отвесной скале и опасным переходам, между норовящих сорваться вниз глыб, они наконец добрались до выступавшего прямо из-под скального навеса балкона. Ялазар показал Вику, чтобы тот не спешил подниматься. Это не сильно пришлось парню по вкусу, так как руки не привыкшие к таким восхождениям, уже начали ныть.

— Подожди здесь, я проверю.

— Давай быстрее. — пытаясь найти опору для левой ноги, пропыхтел Вик.

Ял быстрыми и мощными движениями рванулся вверх, показавшим что все это время он не отрывался вперед сугубо из-за опасений, что его спутнику может понадобиться помощь. Он напоминал горного паука, особенно когда не стал сворачивать, а просто пополз буквально вверх ногами по выступавшей части балкона, за доли секунды находя щели и ложбины, будто врастая в скалу. Вик чувствовал, что каждое движение повелитель костей подстегивал магией, видимо в этом и заключался секрет его нечеловеческого умения скалолаза.

Наконец он перемахнул через край. Не прошло минуты, как он свесившись по пояс, взмахом руки позвал Вика за собой. Подъем парню дался не так легко, хоть тот и не пошел по проторённому пути, а решил обойти сбоку, где хотя бы были места на которых можно было отдохнуть. Когда же он преодолел край насыпи, то тяжело повалился на спину и подумал, что если и дальше их дорога будет сопряжена с такими мучениями, то пожалуй ему придется настаивать идти вдоль русла, несмотря ни на какую опасность.

О том чтобы просто забраться наверх, на левую сторону каньона речи не шло. Серые плиты возносясь вверх начинали изгибаться на манер жвал, образовывая самый настоящий скальный навес испещренный провалами и сколами. Ялазар там может быть и смог бы залезть, а вот Викариану туда путь был заказан.

Парень откинул голову назад, краем глаз поймав бродившего неподалеку война в костяном доспехе, то и дело подбирающего что-то с земли. Вдруг в поле его зрения попала высокая человеческая фигура, стоявшая чуть глубже под навесом. Викар тут же перевернулся и вскочил на ноги, машинально потянувшись за кинжалами.

Однако незнакомец не двигался, да и Ялазар обращал на него не особо много внимания. Тогда парень осторожно, не убирая руки с оружия рискнул приблизится. Вокруг ещё не выветрился приторно сладковатый, мускусный запах, с примесью любовных зелий. Под ногами чавкала отсыревшая солома, да мешались холодные, покрытые слоем снега мешки, видимо служившие чем-то вроде подушек. Все вокруг было просто усыпано огарками истлевших свечей, меж которых растекались лужицы затвердевшего воска. Последние образовывали под фигурой импровизированный постамент, внутри которого без труда угадывались золотые монеты, кольца и иные драгоценности. Вик тут же понял чем занят Ял. Повелитель костей разбивал затвердевшую белесую массу доставая из неё то, что хозяева этого места принесли собой в дар жрицам.

Фигура, что стояла посредине вчерашней вакханалии напоминала человеческую, разве что была метра три в высоту. Идеальные формы, выведенные искусным резчиком выглядели столь филигранно и необычно, что невозможно было определить кто же это, мужчина или женщина. Все тело было увешено серьгами, окольцовано золотыми и серебряными браслетами, платиновая сеточка опоясывала живот, а пальцы унизаны драгоценными перстнями. Низ статуи уже был оформлен полностью и ребристые пластины костяных поножей закрывали необычно гладкое тело от пяток до пупка. Верхняя же часть не была сформирована до конца и грудь либо должна была быть доработана в широкую грудную клетку, либо в соблазнительные женские формы. Тоже касалось и черепа, в котором в буквальном смысле зияли дыры, заметные даже среди тяжелых локонов, спускавшихся до самых плеч. Наиболее крупные находились прямо в виске.

Но не это было самым странным в изваянии. Приглядевшись, можно было увидеть, что под кожей головы и в тех самых недоделанных провалах, находились в постоянном движении зубчатые колесики, пружинки, рычажки, будто перед молодым человеком стоял некий механизм. В глубине же, разливалось мягкое, едва заметное голубоватое свечение. Викар подошел поближе. Пытаясь разглядеть что же такое сияет там внутри, как вдруг крупный кусок воска пронесся снизу вверх, рядом с его лицом и тут же занял место на черепе скульптуры, закрыв собой часть провала у уха. Парень сглотнув подкативший к горлу ком, отступил на шаг:

— Ял, — голос не слушался, выходя сдавленным хрипом, — Ял у нас кажется тут проблема.

— Ага я знаю, долбаные культисты умудрились побросать драгоценности в этот чертов воск, теперь сиди, выколупывай. Нет чтобы как нормальные психи ...

— Оно оживает! — голос вернулся к Вику и тот уже доставал из-за спины верный посох. Но повелитель костей не дал ему воспользоваться им, аккуратно положив руку на набалдашник и отведя в сторону от статуи.

— Используешь его здесь и нас всех сдует с этого балкона в пропасть. — он внимательно взглянул на идеальную фигуру. Вик был готов поклясться, что под восковой поволокой, заполнявшей глаза статуи, резные зрачки пришли в движение. Оно смотрело на них. — Лучше взгляни сколько на нем добычи и не надо ничего раскалывать.

— Внутри у него тоже что-то светится, — буркнул Вик и тут же пожалел о содеянном. Ялазар, уже приступивший к 'сбору золотого урожая' даже остановился, после чего потребовал его подсадить, дабы он мог разглядеть, что там внутри головы этого воскового голема. Однако взглянув на Вика отбросил эту идею, ища на чтобы такое встать, чтобы оказаться повыше. Ему хотелось убраться отсюда как можно скорее. — Да ну это место, в бездну, пошли ...

Не успел Вик окончить фразу, как внезапно лицо Ялазара просияло и он стремительно схватив свой меч двумя руками с размаха рубанул статую в область талии, как раз чуть выше сформировавшихся роговых пластин. Сила была такова, что оружие прошло тело насквозь и схватив верхнюю часть за мягкую руку, повелитель костей буквально сорвал её на пол. Брызги раскаленного воска прыснули в разные стороны, заливая пол и остывая в снегу рваными каплями. Следующим ударом он зачем-то перерубил идеальные ноги в области коленных чашечек. В некоем оцепенении Вик наблюдал, как сокрушенный торс, лежащий среди обрубков своих конечностей, внезапно приподнялся и взглянул на варваров, осквернивших его святыню. Впрочем на Яла такая живучесть впечатления не произвела и он замахнулся мечем третий раз. Статуя двигалась медленно и едва балансируя на левой руке, попыталась закрыться от удара правой, будто раненый человек, молящий о пощаде. Свист и клинок отделил её повыше локтя, а удар подбитым костью сапогом в челюсть, исказил идеальные черты лица, опрокинув жертву на спину. Шестеренки и части чудных механизмов выскочили из пазов и дыр в голове, заскользив по затвердевшей бежевой корке и стылому камню. Существо попыталось, цепляясь пальцами левой руки за выбоины и трещины в полу, отползти подальше от своего палача, но Ял с силой вогнал шипы его подошвы в мягкую кисть. Исковерканный страшным ударом, рот раскрывался в беззвучном крике, а голова подрагивала, роняя золотистые капли расплавленного воска, будто кровь.

Последний взмах рассек голову напополам, вывалив наружу её содержимое. В сверкающей жиже виднелись развороченные части механизмов, обрывки красивых, ещё не до конца оформившихся волос и то, что привлекло внимание Викара. Это был голубоватый, покатый камень в волнистой, золотой оправе. Подобная красота в Кеплере не могла быть делом рук человеческих. Это становилось понятно, едва взглянув на через чур правильные, плавные линии и искуснейшую гравировку оправы. Пожалуй, такое могли создать либо мастера Вардемы, либо колдуны Кеплера.

— Не верю своим глазам, — прошептал Ялазар, убирая меч в ножны, — да это же камень душ.

Викар ничего ему не ответил. Как-то было не по себе от этой статуи, сейчас ему было жалко то существо, которое они, убили просто ради наживы. Он не мог быть уверен, что оно не поступило бы с ними так же, то есть не прикончило бы, однако это нисколько не умоляло того, с какой болью и мольбой этот голем смотрел на занесшего оружие повелителя костей. Умом парень понимал, что жалость тут не уместна и их вины в этом нет, таковы законы мира в котором они родились. Но все равно, его не оставляло чувство, будто он совершил подлость, убийство невинного.

— Эй, ты что уснул? — Ял потряс Вика за плечо, — собирай побрякушки, тут оказалось даже больше добра, чем я думал, давай-ка сгребаем все это и сваливаем отсюда, пока хозяева не вернулись.

Парень все так же молча подчинился. Мимолетно он глянул на разорванное лицо и внезапно побуревшую струйку, вытекающую из уголка перекошенного ударом тяжёлого ботинка рта. Пришлось приложить немало усилий, чтобы холодные доводы разума наконец взяли вверх над глупой наивностью сердца. В конце концов, он постарался не смотреть на тело и просто выбирал из уже начавших деревенеть жидкостей все, до чего мог дотянуться.

Почти за час с лишним они набрали изрядную кучу драгоценного метала и камней, которые даже пришлось завернуть в отдельную шкуру и утолочь поглубже в заплечный мешок Яла, потому как место в кошелях на все банально не хватило. После этого, оставив разоренное капище, они двинулись дальше.

— Вчера ночью я не только наблюдал за происходящим тут, но и проследил, куда любители плотских утех потом направились. И как ты понимаешь, — Ялазар похлопал по тому месту, где теперь лежала драгоценная добыча, — люди сюда прибыли непростые, челяди у каждого по паре десятков. Они прибыли кто верхом, а кто в повозке. Я как увидел, даже удивился, как же это они сюда по отрогам добрались и потому решил проследить, куда ж они после оргии направятся.

— Я так понимаю ты сейчас будешь хвастаться? — все ещё немного отстранённо спросил Вик.

— Ты чертовски прав. Тут неподалеку есть скрытая тропа, ведущая через расщелины в самой плоти скалы и по отрогам, укрытым за горными водопадами. — он вытянул руку вперед, указывая на журчащие по склону потоки воды. — Невидимые снаружи, эти пути позволят нам сэкономить несколько дней.

— Отличная новость! — надо признать, сказанное Ялом сильно обрадовало Викариана. Ему и так было неуютно от содеянного, а перспектива карабканья по горам и вовсе не радовала, теперь же хотя бы не придется сбивать пальцы в кровь и ломать ноги. — Как думаешь долго придется идти?

— День от силы где-то, если поторопимся, — ответил, осматривавший из-под ладони другую сторону каньона, Ял, — и ты знаешь, кажется мы с тобой просто невероятно везучие сукины дети, причем не только потому что сумели недельный переход превратить в пару дней пешего пути.

По противоположной отвесной стене, отделенной от них пятистам шагами и глубокой пропастью, в сторону входа в каньон, передвигался рой паукообразных существ, нападавших на все что встречалось у них на пути. Кажется, это были обитатели тех самых вросших в землю скал, что они видели по дороге сюда, сейчас возвращавшиеся с охоты в свои норы-соты.

* * *

Как и предполагал Ялазар, путь до города по проторенным тропинкам, искусно укрытых в складках местности, продлился даже меньше чем вчерашний переход на равнине. Был только один минус. Приходилось постоянно идти вверх, из-за чего к концу пути Викар окончательно выбился из сил.

Вырвавшись из очередного скального лаза под жидкий, но все таки свет умирающего дня, они остановились пораженные увиденным.

— Вот мы кажется и пришли, — констатировал Ял, глядя на протянувшийся над каньоном изогнутый, обсидиановый мост, увенчанный, словно короной по середине, дворцом правителя этой переправы, — Полис Кавенон.

Вик тоже признал уже виденные им раньше издалека черные ветви огромного древа, облицованные и украшенные золотой резьбой и кровавой 'листвой' водопадов. Хотя возможно это были вовсе и не ветки, а искусно высеченные в толще камня переходы и террасы. Алые же росчерки вблизи все больше походили на пелену из очень длинных занавесов, разливавшихся по воздуху, будто красная водная гладь. Всю эту красоту охраняли молчаливые стражи в черной броне. Причем, учитывая что даже с такого расстояния они были различимы, маленькими назвать их, язык не поворачивался.

Высота на которой был проложен мост была едва ли не равна ширине самого пролома и на глаз, примерно была шагов в пятьсот, может чуть меньше. Тем удивительней было то, что вся конструкция держалась всего лишь на трех довольно тонких колоннах. Причем средняя из них, что держала самое тяжелое строение, даже не касалась земли. Она обрывалась полуразрушенным остовом, с застывшими над самой водной гладью осколками камней. И дураку было понятно, что без магии тут не обошлось. Оттуда же слышались громкие всплески, будто кто-то кидал огромные камни в ледяную воду.

Викариан присел на подвернувшийся камень, пялясь в даль, ощущая некую нереальность подобного строения, потому не сразу заметил, что дорожка по которой они шли теперь делиться на две.

Один путь вел вверх, пробивая толщу, изогнутой над земным разломом гигантской плиты. Он уходил на плато левой стены каньона и по-видимому упирался в нечто на подобии охранной башни. Второй же путь, гораздо шире, вел вниз, петляя вдоль склона, изрезанного решетчатыми бойницами. Сквозь каменные прутья тянулись руки тех, кто был заключен в толще скалы. На самой дороге виднелись люди, что несмотря на холод одеты были лишь в кожаные штаны, да изорванные меховые плащи. А их головах красовались полные рогатые шлемы, вырезанные из черепов каких-то толстолобых хищников. Тугие канаты, обвитые вокруг мощных рук и торсов этих надсмотрщиков, едва сдерживали привязанных к ним хрипящих и роняющих пену бестий. Дьяволки были огромны, но эти создания, несмотря на то что были пониже ростом, казалось способны разорвать огромного хищника, как щенка. Они были по плечо взрослому мужчине и состояли из сплошных мышц. Широкие кости черепа, глубоко посаженые четыре глаза, пасть с клыками в ладонь человека и костяные гребни, словно бы зачёсанные назад, охватывали загривок и часть шеи по бокам. Даже если кому-то из невольников и удалось бы бежать, с такой охраной он бы не преодолел бы и сотни шагов. Аналогично выглядел и противоположный склон.

— Рабские загоны, — подтвердил догадку молодого человека Ялазар. Прищурившись, он оглядывал открывавшийся вид, — богатый город, тысячи, а то и больше животных обитают в катакомбах, скрытых под ним.

— Каких животных?

— Разных, но в основном людей думаю. Самый лучший товар, после свиней, но те дохнут от сырого эфира, а человеческое тело способно прогнать через себя целый искажающий поток и не отбросить копыта. Жрут все подряд, с них получается пергамент для свитков, мыло и воск, мясо и кости. Потому рабов совершенно законно называют животными.

От таких откровений Вику становилось не по себе, однако судя по спокойствию его спутника, это была обычная жизнь Кеплера. Ял тем временем указал на самый верх, там где из-под нависающей плиты выступали остатки округлых каменных ходов, выпирающих прямо из скальной тверди. От этого, каньон здесь напоминал рассечённую топором грудную клетку с обломками ребер. Из этих проходов вниз сочились грязь и нечистоты, а загрязнение тонкого мира достигало просто неимоверных размеров. Огромное количество инферналов и призрачных сущностей носилось вокруг в надежде разорвать завесу, прорваться в материальный мир.

— Судя по тому, что с другой стороны видны такие же стоки, каньон скорее всего тут был не всегда.

Вик и сам уже начал догадываться об этом.

— Ты хочешь сказать, кто-то расколол горный кряж и раздвинул его края.

— Ага, именно так. Причем думается мне, раскол был как раз в этом месте. Я даже не удивлюсь, если окажется, что причиной его стал Дворец Темных Стрел.

Вик понял, что если принять сам дворец за наконечник, а расколотую колону за треснутое оперение, то в этом действительно был смысл, разве что острие оказывалось каким-то уж чересчур громоздким. Сам же мост был похож на дугу лука, но все же чего-то не хватало.

— А где тетива ? — спросил Викар.

— А ты глянь через эфир и все поймешь.

По стенам каньона, вдоль клетей и каких-то несуразных строений, тянулась мощнейшая энергетическая плеть. Складывалось впечатление, что некий невидимый гигант действительно натянул лук и лишь ожидает приказа чтобы запустить дворец в небеса.

— Я слышал о таком, это так называемый 'прыгающий полис', — сообщил Ялазар, помогая Вику подняться.

— Чего?

— Война между городами дело обычное и их правители часто сменяются. Разумеется, поверженный владыка в лучшем случае придаётся смерти, хотя обычно на такую снисходительность ему рассчитывать не приходиться. Потому лишь очень самонадеянные и глупые из них не готовят экстренных планов отступления. Черный ход, порталы, переодевания в рабов или грифон, ожидающий лишь команды чтобы рванутся к небесам, много всяких вариантов спасения своей ненаглядной шкурки придумывали тираны. Один из моих наставников рассказывал, как брали вот такой же вот 'прыгающий полис' штурмом. Когда они уже подходили к главным воротам дворца, тот внезапно взмыл за облака, оставив боевых братьев с разинутыми ртами наблюдать, как поганый колдунишка скрывается от возмездия. Правда этот недоумок не догадывался, что штурмовая сотня уже давно пробиралась по внутренним дренажным системам, на случай если основные силы увязнут у стен. В общем, когда штурмовики вернулись обратно в цитадель, то рассказали, что дворец пролетев с полторы тысячи лиг, приземлился в каком-то богами забытом болоте. Никто бы и не подумал искать там этих жалких трусов, не желающих даже умереть, как подобает человеку от честной стали.

— Думаешь тут было так же?

— Более чем уверен. Прыгающие полисы хоть и редкость, но все же попадаются. Правда этот, судя по тому как обжита местность вокруг и главное под ним, тут уже довольно давно. — Ял указал на те самые необычного вида строения, с красными крышами, будто ядовитая грибница, теснящиеся друг на друге и на склонах каньона. — Ладно, чего тут сидеть, надо решить куда пойдем.

Викар взглянул ещё раз вниз. Свирепого вида охранники, с не менее жуткими цепными псами-демонами. Нечистоты, грязными селями несущиеся по склонам к бушующей реке. Да трущобы, утопающие в собственных отходах и разлагающихся прямо на улице прокаженных телах, которыми побрезговали даже падальщики.

— Давай-ка попробуем обойти поверху, — заключил парень, на что Ял лишь пожал плечами. Повелитель костей явно был менее привередлив в выборе путей, поэтому ему было вообще-то все равно как добираться до цели. Это вновь напомнило Вику, что его спутник, выглядевший идеально ухоженным, без единой капли грязи на доспехах, с великолепными волосами и сверкающей улыбкой, буквально образец чистоты и силы снаружи, внутри-то был совсем иным. Конечно, возможно, это мнение являлось через чур предвзятым и с годами Кеплер изменит и его, но все же понимание подобного не добавляло спокойствия.

Они направились наверх, однако стоило им подняться на плато, венчавшее вершину скалы, как перед ними предстала глухая стена, идущая вокруг полиса. Вернее вокруг тех кварталов, что располагались на данной стороне каньона. Вторая же его часть, виднелась за обсидиановым мостом и разительно отличалась от первой.

Здесь изобиловали необычные конические строения, просторные анфилады колон и храмы с высокими жертвенниками. Оттуда постоянно доносились крики боли и стоны наслаждения, а приторно сладкий аромат сильно напоминал тот, что Вик услышал в ковене греха сегодня утром. К сожалению, из-за стены большего было не разглядеть, но догадаться, что там происходит труда не составляло. Здания же на противоположном краю, представляли собой нагромождение камней, стоящих впритирку друг к другу, чем-то напоминая нижний город. Высокие колесные дыбы вздымались над ним и ледяной ветер раскачивал десятки трупов, заставляя эти строения крутится вокруг своей оси. Карнавал смерти, с носящимися по воздуху полуразорванными пернатыми хищниками трупами, венчала гора из камней, видимо являвшейся торговой площадью. Дым чадящих печей поднимался жирными столбами к небесам и что-то подсказывало, что там не будет пахнуть сладостными благовониями и маслами.

За их приближением со стены наблюдал десяток солдат и оживленно о чем-то спорили.

— Нам бы в город попасть, — крикнул Ялазар, обращаясь к ним, — да вот беда — дорога есть, а ворот нет.

— Ворота есть, но это район храмов и вход сюда стоит сотню монет.

— Сколько?! — в один голос спросили парни

— Вы че оглохли? — главный из охранников сорвался в рев. Однако внешний вид Ялазара все же не позволил ему добавить крепкое словцо, видимо из-за опасения, вдруг это кто-то важный. — Сто монет, нам здесь скот не нужен. А коли денег нема, так и валите на сторону торгашей.

— Ага, ублажите кого-нибудь там, авось деньжат подкинет, — хохотнул второй, предано заглядывая в глаза своему командиру, надеясь понять, угодил он своей похабной шуткой тому или нет. После чего натянул тетиву и пустил стрелу в сторону Вика, едва не пронзив тому сапог, — за этот ходячий кусок говна не ручаюсь, а вот тебя белобрысый оприходуют с удовольствием.

На парапете раздался дружный гогот.

— Чтобы у тебе хрен во лбу вырос, языкастый! — отдушин пожелал шутнику повелитель костей. — Пошли отсюда, неохота мне со стражей полиса в первый же день в драку ввязываться.

— Ага, валите отребье, — опять загромыхал начальник, — кстати, если хотите, можем за ту работу, что вам Вафля посоветовал, по пять монет скинуться. С каждого, кого обслужите у нас на стене.

— А у тебя, чтоб хрен закостенел и отвалился, — хохотнув, буркнул Ял.

— — Мне чуть ногу не прострелили уроды, кстати и в тебя могли попасть, но я смотрю ты ещё и шутить успеваешь?

— А кто шутит? — возмутился Ял. — Я им на завтрашний день предсказания даю и будь уверен, все что надо у них во лбу вырастет, а в штанах отсохнет. Нехай знают, как мне хамить.

Только тогда Викар додумался заглянуть в тонкий мир и увидел, как проклятие повелителя костей захватило всех, кто стоял на стене, начав безудержно расти. Ему тоже стало веселей и он поинтересовался:

— А у них что так много неудовлетворенных женщин, раз предлагают нам подработать? От чего они тогда сами не занимаются этим? И не пойму, чего ты-то отказался, вроде как подобное 'осчастливливание' прекрасного, с позволения сказать пола, обычное твое желание.

— Они не про женщин говорили, Вик. Закроем тему, я не по этой части.

Пытаясь понять, про кого же тогда говорили стражники, молодой человек поспешил вслед начавшему спуск повелителю костей. Вечер уже вступил в свои права и приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не сверзится в пропасть. Уверенности шагу не добавляли и псари со своими питомцами. Те хоть и натягивали повод, но ровно настолько, чтобы путники смогли протиснутся между бешено клацающей пастью и отвесным обрывом.

С большим удовольствием, чем третирование прохожих, эти рогатые парочки занимались охотой за нерасторопными рабами, не успевавшими втянуть конечности обратно за каменные прутья узких окошек. Лишь вблизи стало понятно зачем невольники вообще это делают. Мучимые жаждой, несчастные высовывали руки в надежде, что поток нечистот, низвергающийся сверху пошлет им хоть немного влаги. Вика замутило от одной мысли о том, что же они делали дальше с горстью этой мутной жижи, с диким восторгом утаскиваемой в темноту рабских клеток. Хорошо что собаки не давали надолго задумываться и очередная бестия оросив белой пеной капюшон и плечи Вика, заставили того поторапливаться.

— Да всех богов ради, что это за твари такие?

Ялазар тоже был не шибко расположен к размышлениям, балансируя на самом краю:

— Это надсмотрщики. Следят чтобы никому не пришло в голову чужой скот выкрасть.

— Я о собаках. — фыркнул Вик, вглядывавшийся в четыре темные точки, блестевшие из-под мощных надбровных дуг, плавно переходящих в костяные наросты.

— Да кто ж их знает. Какая-то местная порода. Не волкодавы и не гончие. Сторожевые скорее всего, так как на охотничьих все-таки не тянут.

— Почему ты так решил? — Викар и не ожидал, что бывший подавитель так хорошо разбирается с животных, — ты что выращивал их?

Ял даже остановился и исподлобья глянул на парня, пытаясь понять не издевается ли тот:

— Простейшая логика. Волкодавы должны быть как минимум вровень с дьяволками, а эти поменьше, хотя и кровожадные. Гончие должны быстро бегать, а у этих грудная клетка настолько широкая, что двигаться им мешает. Может лигу они и осилят, но при такой мышечной массе просто выбьются из сил. А охотничьи, вообще отдельная песня, эти как минимум слишком тупые, чтобы быть охотничьим зверем. Причем тупые как сами псы, так и их хозяева. — последнее он крикнул даже не Вику, а очередному рогатому гению, решившему что будет весело заставить остановившихся мужчин поторапливаться, натравив на них своего питомца. Ял отпрыгнул в сторону, широким хуком вписав бронированный кулак точно в скулу животному. Послышался удар кости о кость. И все. Пес казалось даже не почувствовал, что его только что огрели по морде, причем было видно, что повелитель костей от такого пренебрежения его силой, даже немного растерялся.

Сверху раздался тягучий скрип и парни подняли головы, заметив как жуткое колесо с трупами замедляет свое движение, и мертвецы прекращают полет, безвольными куклами повиснув на мясницких крюках. Потом один из этих крюков опустился на землю, вне поля зрения Вика, а через минуту поднялся обратно, уже с извивающимся и дико орущем, изможденным телом. Мельница смерти вновь начала раскручиваться, увлекая за собой десятки прикрепленных к ней тел. И вместе с увеличением её скорости, усиливался и крик несчастной жертвы.

— На кой черт они это делают, какой в этом смысл? — ужаснулся Викар.

— Как какой, это же прикормка для воздушных хищников.

— Они кормят ужасы неба? Но зачем!?

— Ну ты даешь. Впрочем прости, все время забываю, что ты-то выбрался в наш светлый и прекрасный мир совсем недавно. Полисы всегда привлекают много хищников и если от наземных уберегут стены и стража, то вот с небесными все гораздо сложнее. Они утаскивают скот, воруют детей, ну и вообще. На каждую изрешеченную стрелами тварь, приходится пара, добравшаяся до желаемой добычи. Потому часто в городах, около которых обитают большие стаи таких вот летунов, устанавливаются кормушки падальщиков. На них вешают тела, чтобы хищники кормились не спускаясь вниз. Разумеется не на всех это действует, но как ты понимаешь, пристрелить одного пернатого гада гораздо проще, чем десяток. Поэтому такие вот жутковатые карусели, явление не такое уж и редкое.

Их беседу прервал злобный окрик:

— Свалили на хрен недотканные куски прака! — заорал широкоплечий надсмотрщик, с иссечённым шрамами торсом. — Ещё раз остановитесь и мой Гра'лгаш будет обгладывать ваши поганые рожи.

Дорога вилась вдоль стены, уходя к самой Реке Каньонов и в определенный момент, когда крутой обрыв по правую руку перешел в более ли менее пологий склон, путники поспешили свернуть с тропы.

— Что такое, прак? — поинтересовался мимоходом Вик, когда вокруг показались красноватые, глиняные крышки домов. Именно крышки, а не крыши, так как сам 'дом' представлял собой вырытую или выбитую в скальном теле яму, накрытую чем-то вроде красной округлой шапки. Внутри обитали существа, что видимо раньше были людьми, но тут был такой страшный эфирный фон, что под его воздействием местные жители начали преображаться и мутировать.

— Половые органы самки каменного тролля. Хотя в последние время, это слово стали применять вообще для всего. В том числе для определения что все плохо или что все хорошо, и просто чтобы оскорбить другого человека.

— Я полагал, когда хочешь оскорбить, то прозвучавшее должно быть обидно?

— Когда увидишь то место, откуда появляются каменные троллята, тебе станет очень обидно, что тебя им называли. — хохотнул Ял.

Они как раз проходили по узкой тропинке между очередных наползающих друг на друга крыш-грибниц, как вдруг одна из изломанных худых фигур, сидящих на обочине произнесла:

— Для некоторых, хуже когда их называют апроксис.

Вик не успел даже заметить, как лезвие Ялазара выпорхнуло из ножен и метнулось в сторону говорившего. Голова того должна была слететь с плеч в туже секунду, но неким чудесным образом, костяной клинок не дотянулся миллиметра до тонкой шеи, не оставив даже пореза. Отовсюду послышалось разъяренное шипение. Это искалеченные варпом местные, скребя черными когтями по камню и достав кривые, заточенные кости, начал собираться вокруг них. Лишь заговоривший продолжал сидеть и молча смотрел на них слепыми белесыми глазами.

Это был древний старик, с абсолютно лысой головой и неестественно вытянутым вверх черепом. На нем не было одежды, а его кожа буквально просвечивала насквозь и темное мясо иссохших мышц, истлевало у всех на глазах. Ялазар резко взмахнул мечом, намереваясь вторым ударом оборвать жизнь оскорбившего его. Викар увидел, как изготовилась прыгнуть свора мутантов и с каким интересом за происходящим, наблюдает сверху один из надсмотрщиков, радуясь что ему выпало сегодня хоть какое-то развлечение. Чьими бы гениталиями сейчас не назвали повелителя костей, численный перевес у их врагов был слишком большой, потому парень кинулся вперед и в последнюю секунду успел отвести уже начавший падать клинок в сторону.

Ялазар взглянул на него и Викар ожидал увидеть злость, даже ярость во взгляде за то, что помешал свершить задуманное, но вместо этого он увидел в них страх. Молодой человек опешил, но руку все же не убрал, нельзя было устраивать резню сейчас, иначе живыми им отсюда не выбраться. Окружающие их люди замерли, будто и сами не желали вступать в драку, но и не расходясь, тем самым давая понять, что вовсе не оказались от намерения защитить старика. Более того, с других 'грибниц' так же стали выползать вытянутые, пучеглазые морды на тонки худых телах.

— Ты можешь попытаться сбежать от прошлого, но не от себя, — тихий голос странного жителя нижнего города был хрипловатым, но все ещё сильным, — и моя смерть ничего не изменит.

Викар почувствовал, как напряглась рука повелителя костей и он понял, что следующий замах остановить ему сил не хватит, а значит надо срочно что-то предпринять. Надо было как-то сменить тему или хотя бы спросить первое, что придёт в голову:

— Кто вы такой и не могли бы уже заткнуться. Мне при всем желании не хватит силы удержать моего спутника от вашего расчленения, если продолжите его злить.

Человек с прозрачной кожей перевел взгляд невидящих глаз на Вика и складки его лицевых мышц стали глубже. Он ненадолго задумался, а потом кивнул:

— Я услышал твою просьбу и учту её, хотя в моих словах не было умысла злить твоего, кхм, — он замялся, подбирая слова или будто бы спрашивая себя, и не находя ответа, — друга? Хм, это вряд ли. У таких как он не может быть друзей. Значит действительно спутника, чей путь на время пересекся с твоим, хотя и раньше, чем ты думаешь. Я лишь напомнил ему, кем он является на самом деле.

Повеяло холодом, тут же заставившего спину покрыться липким потом. Неужели этот старик знает о подавителях. И если это так, то они действительно могли оказаться в большой опасности.

— Что же касается вопроса кто я, то меня моя паства обычно зовет Пророком.

Ялазар харкнул, угодив в лицо старика, чем вызвал очередной взрыв разъярённого шипения, а некоторые обитатели трущоб прыгнули вперед мгновенно заслонив собой сидящего.

— Отродье инферналов, продавший душу в обмен на силы запределья, — прорычал повелитель костей. Остановить его сейчас, реши он начать бойню, Викар бы уже не смог и ему оставалось лишь надеется, что этот самый пророк, не продолжит в том же духе, иначе им все конец. Тот тем временем даже и бровью не повел:

— Ну, ну, будет вам, — раздвигая и оттаскивая за набедренные повязки "защитников", всполошился назвавший себя пророком, попутно вытирая грязной тряпицей с лица смачный плевок, — надеюсь тебе стало легче Ялазар, брат-сержант, исполнивший свою клятву и навеки ставший апроксисом.

— Что это значит? — спросил Вик.

— Неважно, — резко оборвал его повелитель костей, — и ты, старик, лучше попридержи язык. Ибо если ты действительно тот, кем представляешься, то знаешь что случиться, исторгнись из твоего поганого рта ещё, хоть одно слово на туже тему.

Иссохший старик смотрел на них без страха и было видно, что угрозы едва ли не смешат его. Скорее всего так и было, вряд ли жизнь, что он вел здесь была многим лучше смерти. Викар опять попытался разрядить обстановку, опасаясь что эти двое таки доведут ситуацию до большой крови:

— Почему тебя называют пророком?

Трясущаяся рука потянулась к желтоватой, зловонной лужице, наполнявшей след от чьего то тяжелого ботинка и рябь тут же прошла по её поверхности. В мире материальном было похоже, будто ветер тревожит мутную жижу. Однако стоило взглянуть колдовским оком и вся картина мира вокруг тут же менялась.

Старик превращался в синеющий шишковатый костяк с парой неестественно длинных рук и тремя атрофированными ногами, изломанными и будто надкусанными в разных частях. Живот его вздувался, но не вперед, а назад, создавая нечто наподобие горба и с обвисших боков вниз тянулись рваные клочья кожи и синего мяса. Голова напоминала вытянутый и загнутый крючком череп, со свисающими, подобно чумному мху, лоскутами сырого эфира. По его телу, деловито сновали небольшие создания, выглядевшие как застывшие в момент удара молнии, периодически присасываясь к разным частям тела и отрывая крохотные куски. Жуткие раны были делом крохотных пастей паразитов.

Это действительно был не человек, в отличии от тех шипящих созданий, что охраняли его. Да, они тоже оказались поражены схожей проказой и опухоли сырой магии въедались в их измученные тела, заставляя те мутировать и изменяться, но ни один из них сам не был рассадником этого проклятья. Но зато, в едва тлеющем сиянии затуманенного сознания мутантов, без труда угадывались колонии тех самых 'молний'. Они роились в головах одурманенных ими людей, постепенно выедая разум и заставляя тех подчинятся.

— Я вижу нити судьбы. Их переплетения и развилки. Будущее и прошлое открыто мне, как тебе открыто настоящее, юный странник. — он не коснулся поверхности лужицы, но внезапно желтая жижа явила образы и видения, мелькающие с такой скоростью, что разобрать что-либо возможным не представлялось.

— Странно, а чего же живешь в такой клоаке. Не привираешь ли часом? Может ты просто, как чумная крыса, разносишь заразу во имя какого-то очередного безумного бога? -не удержался Викар от колкости. Было ясно, что это существо захватило местных обитателей и теперь те вынуждены были подчиняться своему новому господину.

— Нет, он не врет. Просто как и любой заключивший сделку с тварями из иных измерений, обречен платить за ту силу, что они ему даровали. Наверх к нормальным людям его уже никто не пустит. Он даже не падальщик, он хуже. Пророки, это ходячие эфирные разрывы, о которых так любят разглагольствовать Стражи Вечной Переправы.

Насчет 'нормальных', что развешивают ещё живых людей на колесных мельницах, по мнению молодого человека, можно было бы поспорить.

— Идем отсюда Вик, пусть это отребье продолжает гнить заживо. После смерти телесной, его ждет награда, которую он заслужил. И не думаю, что найдётся хоть одно существо, проронившее по нему слезу.

Они уже начали протискиваться между измождёнными телами, но старик вновь подал голос:

— Ты можешь относиться ко мне, как пожелаешь, Ялазар и ты прав, я заслужил того, что меня ждет. Однако наши тропы не даром пересеклись. Вообще в этом мире не бывает ничего случайного, как впрочем и предрешенного. Долгие годы самые могущественные обитатели Кеплера искали меня, чтобы задать интересующие их вопросы и я выбирал кому открыть судьбу, а кто лишь повеселит меня своими бесплодными попытками узнать будущее. — он указал в самый низ, где заканчивались дома-ямы и начинались ободранные, грязные палатки, да небольшие каменные хибары. — Многие из них до сих пор ждут, что я снизойду до них. Но вам я готов открыть то, что скрыто в завтрашнем дне.

Повелитель костей не слушал существо, молча шагая дальше и Викар следовал его примеру.

— Ялазар, я могу сказать где найти, то что ты ищешь. Времени у тебя все меньше, ты сам не понимаешь что натворил. И сила твоя тебе не поможет. Твой любимый прием с 'пробитием несокрушимой стены головой' не сработает. Один апроксис вовсе не обязательно будет союзником другому, особенно если он адепт темных искусств. Тебя обманули и ты знаешь это не хуже меня, а я могу помочь тебе!

Ялазар остановился и было видно, как заходили его желваки, а во взгляде блеснула сталь. Потом он очень медленно повернулся и так же медленно процедил сквозь стиснутые зубы:

— Будь ты, тварь, последним существом способным мне помочь, я бы и тогда не обратился бы к тебе. И от того, чтобы снести тебе голову, меня отделяет лишь ответственность перед моим спутником, которому я обещал помощь.

Пророк явно хотел что-то сказать, но рука повелителя костей недвусмысленно легла на искусный эфес его клинка и существо воздержалось от комментариев, больше не спорив. Тогда оно повернулось к Викару:

— Я знаю, что ты ищешь, мальчик. Я могу помочь тебе найти это и даже то, что ты найти и не надеялся.

— Договор с пророком, в конце концов, обернется худом для тебя самого, Вик. Отговаривать не стану, но если уж решишься на такую глупость, рекомендую сразу же эту мразь и прирезать. Я тебе даже в этом помогу, правда выжить шансов будет мало. — повелитель костей оглянулся, вокруг них уже собралось порядка сотни изможденных людей, подвластных воле их поработителя. Снизу, где располагались каменные лачуги, а сверху, у рабских камер, за происходящим с интересом наблюдали, явно предвкушая кровавый спектакль. Обводя зевак взглядом, Викар ненароком заметил, что к одному из стоков, изливающих нечистоты, с высоты тянется искусственная тропка из лесенок и канатов. Сам ход перекрыт чем-то вроде гигантского, застрявшего в нем черепа, к которому и были привязаны все эти нелепые конструкции, позволявшие подняться. То есть отсюда можно было все-таки попасть в храмовую часть полиса. К сожалению сейчас надо было решить, стоит ли связываться с этим странным стариком или послушать совета Ялазара.

Он наклонился поближе и тихо что-то прошептал на ухо пророку, после чего, пристально посмотрел тому в глаза. Больше ни он, ни старик не произнесли ни слова. Один остался сидеть в окружении своих рабов, второй же, продолжил свой путь. Повелитель костей не стал спрашивать, что произошло, лишь печально вздохнул, раздосадованный тем, что не удалось прибить мерзкого старикашку.

Точно такие же разочарованные вздохи послышались и снизу, где уже по всей видимости особенно ушлые нищие, успели устроить тотализатор и теперь вприпрыжку улепетывали от разъяренных спорщиков, требовавших отдать им их деньги.

Заходить на местное подобие рынка Викар с Ялом не стали, оставив растянутые, гниющие шкуры торговых палаток с не менее отвратительными товарами местным обитателям. Им нужно было перебраться на другой берег, благо в этом месте бурная Река Каньонов мелела и над поверхностью воды виднелись скользкие, серые плиты, омываемые быстрым течением. Так же из воды возвышалось несколько щербатых природных волнорезов. Однако сразу бросалось в глаза то, что оба берега были плотно застроены 'грибницами' домов и строениями покрупнее, в которых жили местные мастеровые, а вот у кромки воды никто не селился. Да и сама переправа была безжизненна, хотя вроде и казалось крепкой. Причина этого выяснилась довольно скоро, когда из нависающего на огромной высоте коллектора, вывалилась громадная туша мертвой твари и с громким всплеском рухнула в вводу. Поднятая волна полностью скрыла под собой переход и часть прибрежных скал. Окажись там сейчас люди, их бы унесли ледяные воды.

Видимо именно эти всплески они и слышали, когда вышли к развилке наверху. Однако иного пути не было, разве что делать крюк, возвращаясь к истокам реки. Правда было сомнительно, что подобное путешествие будет безопасней, учитывая замеченных ими ранее существ. Поэтому недолго посовещавшись, парни все же решили попытать счастья на переправе, благо за выступающими скалами, в случае чего, можно было найти укрытие.

Пристально следя, не летит ли очередной сюрприз из Кавенона, они бросились вперед. Быстро бежать не получалось, Ялу мешали кошки на ногах замедляя его, но в тоже время, не позволяли рухнуть в холодную быстрину. Викар же просто не мог бегать из-за повреждённой ноги, поэтому когда они заметили несущийся вниз ком, размером с двух этажный домик, то поспешили укрыться за ближайшей скалой. Вечерний холод и ледяная вода оставляли на одежде ледяную корку. Чтобы хоть как-то отвлечься от выбивающих чечетку зубов, пока они вынуждены вжиматься в черное тело скалы, Викар как бы ненароком спросил:

— Не понимаю я тебя, Ял. Вроде многие люди вокруг совершают страшные и бесчеловечные поступки, но к одним ты относишься совершенно нормально, а других люто ненавидишь. Хотя, как по мне, нет разницы какое зло малое или большое. Зло есть зло.

— Ну знаешь ли, каждый судит об этих понятиях в силу своего жизненного опыта. Для того, кто с детства привык потакать своим капризам, неисполнения его самого порочного желания и есть зло, а для кого-то и брошенный перед ним кусок черствого хлеба будет величайшим добром. Для некоторых живущих, те моменты, что я считаю просто чудовищными будут нормой жизни, а для кого-то и ты сам являешься чудовищем во плоти, уж ты мне поверь.

С этим нельзя было не согласится. Молодой человек сразу вспомнил Вардему и хотя жители того благословенного мира не отвернулись от него, напротив приняли и постарались помочь, он сам видел в себе монстра, что может причинить боль и страдания окружающим.

— С этой стороны я на проблему не смотрел.

— Да, к этому не сразу приходишь. Я тоже, если помнишь, когда-то думал, что все колдуны достойны смерти.

В этот момент поднятая выброшенным мусором волна окатила камни, за которыми они укрывались и ледяной град на секунду взметнувшись вверх, обрушился на них. Пенные волны ещё только скатывались с отполированных серых плит, когда две закутанные в плащи фигуры поспешили дальше. К их огромному облегчению, они успели достигнуть противоположного берега до того, как зев канализации изрыгнул очередной комок отходов.

В начавшей дубедь одежде идти было тяжело. Да и вообще, выглядели они так, что даже существо, отдаленно напоминающее сморщенного мародёра в рваных обносках, волочившее за собой канаты чьих-то кишок и побрякивавшее черепами на поясе, не решилось перейти им дорогу. Подъем наверх проходил вдоль абсолютно таких же узких, решетчатых окошек рабских клетей и даже надсмотрщики с собаками тут присутствовали. На этот раз, Ялазар с Виком не стали обращать внимание на клацающие пасти, всего в каком-то метре от лица, и как и многие рядом с ними, понурыми тенями брели в верхний город.

Надо сказать тут было на много больше людей, да и нелюдей тоже. И когда они оказались перед узкими воротами, в которых едва ли могли разойтись три человека, им пришлось немало постараться, чтобы не быть оттеснёнными в сторону. Правда чем ближе они подходили, тем меньше желающих оказывалось зайти внутрь. Большинство из жителей нижнего города, просто двигались в сторону небольших строений, притулившихся рядом с невысокой стеной.

Кинув стражу в дырявом кожаном доспехе пару монет за вход, они оказались на узких улочках Кавенона. Дома здесь представляли из себя странное нагромождение ничем не скрепленных камней, наваленных на монолитное, древнее основание. Как и в случае с башней, где жил Викариан раньше, остовы старых строений дополнялись и надстраивались. Из-за этого сам полис становился похож на серый лабиринт из покосившихся стен и опирающихся друг на друга верхних этажей, полуразвалившимися арками накрывавшими целые улицы. В некоторых строениях отсутствовали куски стены, другие напротив, больше походили на кучу грубо сваленного камня. Окон тут не было вообще, а внутри домов виднелись массивные круглые двери. Их вряд ли можно было закрыть или поднять, скорее они откатывали в сторону от входа, когда наступало утро и возвращали на место, закрывая дом на ночь. Пожалуй, они выглядели самыми прочными во всем доме, так как в некоторых местах было заметно, что часть камней была сдвинута с места, образуя в стене ложбину, строго по форме тела, которое с размаху влепили в эту самую стену. Уже слышанный им ранее протяжный скрип, заставил парня поднять голову и в вышине он увидел мелькающие мертвые тела, привязанные к огромным колесам. Гостеприимным это место, язык назвать не поворачивался.

Люди на улицах, в большинстве своем, были под стать зданиям в которых жили: злые, худые, грязные и едва держащиеся на ногах. Они боязливо обходили Яла с Виком стороной, а когда те проходили мимо, шипели им в след проклятья и надо сказать, некоторые из них отражались в эфире. Злоба пропитавшая сердца этих людей была настолько сильна, что даже не умея колдовать, они умудрялись материализовать свою ненависть в тонком мире. Это было неопасно, пока не накопится достаточно злой силы, чтобы та материализовалась в реальном мире и Вик видел, как повелитель костей походя распутывает эти кустарные чары. К сожалению, сам он такое провернуть пока не мог.

От мыслей его отвлек голос Яла:

— День заканчивается, надо бы найти ночлег, а заодно избавиться от добычи. Кстати, приглядывай за карманами, кошель тут подрезать могут так споро, что моргнуть не успеешь.

Вик кивнул, проверил надежно ли припрятаны деньги за пазухой и огляделся. Улицы представляли собой переплетение дворов-колодцев и узких переходов между ними. Проулков тут не было как таковых, а единственным источником света, стали огни внутри тех редких домов, что ещё не были заперты.

— Есть идеи куда направится? — поинтересовался Викариан.

— Двигаемся вперед и гляди по сторонам, нам надо найти скопление людей. Кабак, бойцовые ямы или даже городских дураков, над которыми измывается добрый люд. — непонятно было, сказал ли он последние слова шутя или действительно считал тех, кто мог издеваться над умалишенными, добрыми людьми. Впрочем Ял же говорил, что каждый судит в меру своего опыта. Возможно для него все, кто не пытался выпустить ему кишки, были не так уж и плохи. А может была и другая причина, неизвестная Викару.

Поплутать им пришлось изрядно и прошло не меньше часа, прежде чем за очередным кривым, будто змея домом, ведомые всплесками крика и хохота, они не вышли на более ли менее широкое пространство. Здесь явно раньше было несколько лачуг, однако теперь, лишь неведомым чудом, уцелевшие остовы фундаментов напоминали о них. Большую часть этой импровизированной площади занимала бойцовая яма, огороженная по краям костяным частоколом, чтобы бойцы не могли выбраться раньше, чем бой будет окончен. В итоге, самих зрителей тут умещалось около пяти десятков, это если считать тех ловкачей, что разместились по крышам близлежащих домов. Слышались гулкие удары каменных булав и сиплые крики, поддерживающих бойцов зевак.

Протискиваться ближе смысла особого не было, в конце концов Вик с Ялазаром пришли сюда не ради этого сомнительного развлечения, хотя последний вроде даже заинтересовался, начав выспрашивать у стоящих рядом подробности. Через некоторое время послышалось несколько сильных ударов, один из которых сопровождался характерным звуком ломаемой кости и толпа взревела, кто от радости, кто от разочарования. Через минуту из ямы подняли обмякшее, худое тело и тут же начались торги. Вик сначала не понял, зачем кому-то выкупать мертвеца, но вскоре он получил ответ. Причем, лучше бы тот так и продолжал оставаться для него неизвестным. Убитого продавали по частям, отрезая куски и вырезая внутренние органы. Только сейчас стало заметно, что вся площадь покрыта красно-бурым месивом из остатков плоти проигравших. Тем временем к яме вели следующего, совсем ещё юного, вялого и казалось абсолютно безучастного к своей судьбе парня.

— Почему он не сопротивляется? — шепнул Вик, удивленный таким поведением смертника. — Почему так смиренно принимает судьбу?

— Чего? — не понял Ялазар, занятый выведыванием информации у местных, — А, так это ж скот, рабы. Причем раз они тут, значит выведены сугубо для того, чтобы быть пущенными в расход. Арены это же не просто развлечение, это бойня и рынок для ушлых торговцев. Секунду.

После этих слов он с размах впечатал локоть в челюсть стоящему рядом мужчине. Раздалась пара возмущённых криков и повелитель костей с силой зарядил первому возмутившемуся в пах, а после, добавил кулаком в висок. Второй встретился взглядом с Викаром и заткнулся, поняв что напавший на его знакомых тут не один. Не то, чтобы парень имел сильно грозное выражение лица, но количество грязи, запекшейся крови и чьих-то ошметков, покрывавших его походный плащ, заставляли выглядеть едва ли не настоящим вурдалаком.

— ... кхе, кхе хахого хрена фебе надо, фука, — шамкал окровавленным беззубым ртом тот, что первым получил в морду, — не бей, фучара, я фсе скафу.

— Спрашиваю ещё раз, где тут чертов рынок и лавка на ночь, и если ты, — Ялазар скорчил страшную рожу и передразнивая прошамкал, — фука, еще раз попробуешь направить меня место, где вы потрошите приезжих дурачков, я тебя сам прям здесь выпотрошу.

— Но я не фрал! — очередной смачный удар почти лишил человека сознания и его руки плавали по воздуху, как у пьяного, тщетно пытаясь защитить голову, — Хватит! Хватит, профу богоф ради!

— Говори, гнида, — тихо зарычал ему на ухо Ялазар. Вик не вмешивался, молча наблюдая за происходящим, не зная, что он может сделать. С одной стороны, ему претило подобное отношение к людям, с другой, повелитель костей обладал опытом странствий много превышающий его собственный и потому вмешиваться было бы неразумно.

Однако слишком много лиц разворачивалось в их сторону и Ял решил пока прекратить избиение. Жертва же, заплетающимся языком, пыталась объяснить, что в полисе есть три основных торговых места. Рынок рабов, большое торговое место и торговый квартал храма, что был прямо около обсидианового моста. Не рискуя более задерживаться при таком количестве любопытствующих, Ял с Виком решили двинуться по второму маршруту, ибо рабы им были не нужны, а со жрецами, после разграбления ковена порока, встречаться они желанием не горели. Беда состояло в том, что повелитель костей слишком сильно огрел того бедолагу, поэтому половину из его слов они не поняли, а искать нового информатора времени не оставалось.

— Чет ты перестарался, по-моему. — перешагивая через бесчувственное тело, явно уснувшее в момент справления нужды посетовал Викар.

— -Есть такое дело, — согласился спутник, — в следующий раз можешь попробовать сам, если хочешь.

— Хорошо. — просто ответил парень, чем немало удивил Ялазара.

— Ты уверен, что хватит сил выбить информацию? Без обид, ты неплохо дерёшься и научился использовать посох, но от мертвецов в поисках толку мало, если ты конечно не тщательно замаскированный некромант.

— Попробую обойтись без мордобоя.

Ял лишь усмехнулся:

— А, вон оно что. Ну попробуй, легат.

Вику показалось будто он ослышался. Путешествие по темным вечерним закоулкам в тишине, было не из приятных и приходилось большую часть внимания уделять неверным силуэтам, скрывающимся в тенях:

— Я вроде не похож на командующего легионом.

— Уж это точно, однако легатами называют не только военачальников, но и дипломатов. Только помни, миротворец, слово 'легат' не даром имеет два значения. Добрым словом и острым клинком можно добиться большего, чем просто добрым словом.

— Учту. — ответил Викар и тут же остановился, как вкопанный.

Они оказались во дворе-тупике, центр которого занимала широкая расколотая чаша, с остатками скульптуры внутри. Он и сам не заметил, как они свернули не туда, но к его удивлению тут же оказалась и незапертая дверь. За ней виднелся тяжелый стол и полки наполненные всяким барахлом, вроде рваных мешков, битых кувшинов и чьих-то заплесневевших глаз в мутной бутылке. Но гораздо интересней, что посреди всей это чепухи стояла книга. Самая настоящая книга, да ещё и выглядевшая крайне необычно, будто бы рисунок на её обложке был объемным и даже двигался. С такого расстояния разглядеть что там было изображено не получалось.

— Это что лавка что ли? — удивился Вик. — Зайдем?

— Ага, давай зайдем, — задумчиво и не переставая оглядываться согласился Ялазар.

Внутри, за замеченным ещё с улицы покосившимся столом, освещенная всего лишь одной, еле тлеющей лучиной, сидела укутанная по нос в лоскутное одеяло очень пожилая женщина. Голова её тряслась, а руки, усыпанные пигментными пятнами перебирали старые, истертые четки. Тяжеленная дверь, вопреки местным традициям, была цельнокаменной и наполовину закрывала вход, так что им пришлось протискиваться внутрь.

Вик прошелся вдоль полок и остановился возле книги, на которой оказалось объемное изображение некого растения, будто бы выраставшего из самих страниц удивительного тома. Он обернулся к повелителю костей и тот хитро улыбнувшись, развел руками, предлагая показать, как надо вести переговоры. Впрочем, вряд ли и сам Ялазар стал бы метелить эту ветхую старушку.

— Сколько ты хочешь за эту книгу?

— Она не продается. — ответил вовсе не старческий голос, хотя изрезанное морщинами лицо и потемневшая от старости кожа не изменились. — Это том желаний, содержащий в себе мантры храма наслаждений.

— Тогда зачем ты выставила его на полку к другим товарам? — он вновь оглядел полки с никому ненужным хламом.

— А от чего, о юный воин, ты решил, что это вообще торговая лавка? — слова становились вся мягче, убаюкивая и привнося чудесное спокойствие в метущееся сердце. Вик бы забеспокоился, почувствуй он хоть тень колдовства, но воздух наполнял лишь бархатный голос. Он мог принадлежать прекрасной деве, а никак не той особе, что одной ногой уже в могиле.

— А разве нет? — Вик снова повернулся к хозяйке, да так и застыл с раскрытым ртом.

Вместо ископаемого, с которого уже песок сыпался, прямо перед ним стояла высокая, идеально сложенная женщина, с развивающимися жемчужными волосами. Голову её венчала конструкция, напоминающая переплетающиеся в объятиях человеческие тела и больше никакой одежды на ней не было. Она подходила так плавно, будто плыла по воздуху, а стоило её ножке оторваться от земли, как на полу оставался яркий след. Эти следы, сияя тем же цветом что и волосы чародейки, вспухали изнутри, будто кто-то неведомый тщился выбраться через них в реальный мир. Вик сделал шаг назад, но уперся в стену и свисавшие с потолка сети, в которых благополучно запутался. Глаза девушки буквально загипнотизировали его, а когда тонкая рука коснулась обратной стороной ладони его щеки, парень почувствовал не шелковистую кожу обворожительной незнакомки, а острые края костяных наростов.

Он дернулся было в сторону, но тело перестало слушаться его. Вот теперь, это явно была магия. Алые губы слегка приоткрылись, приблизившись для поцелуя и острый язычок промелькнул между белоснежных зубов. Парень почувствовал, как мягкая ладошка схватила его за причинное место, отчего все его естество мгновенно встало на дыбы. Девушка закрыла глаза, приблизившись почти вплотную и Вик уловил горячее, полное безудержного желания, дыхание на своих губах. Он был уже не в силах сопротивляется, ещё мгновение ...

Раздался гулкий удар. Бесчувственное тело ведьмы рухнуло прямо на грудь молодому человеку и пропахав лицом канаву в налипшей на плащ грязи, мешком рухнуло на пол. Викар стоял не дыша, все ещё приходя в себя после произошедшего, а напротив едва сдерживая смех щерился Ялазар, в руке которого была навесь откуда взявшаяся статуэтка.

— Одинокая старушка, в темном тупике посреди города, выглядящая так, будто и корзинку с одуванчиками поднять не может, но при этом в доме с дверью, которую и пара дюжих мужиков осилит с трудом, — он потыкал ботинком оглушенную соблазнительницу и ухмыльнувшись продолжил, — признаю, у тебя талант. Ибо превратить старую каргу в молодую, истекающую любовной жаждой деву, не каждому под силу. Вот только я сильно сомневаюсь, что это заслуга твоего дипломатического гения.

Ялазар явно получал удовольствие от происходящего, в то время, как Викар пытался встать поудобнее, пока огонь в штанах не утихнет. К чувствам это не имело никакого отношения, лишь грубая и первобытная похоть, пробужденная колдовскими чарами.

— Ты же не против, что я так беспардонно вмешался? — решил уточнить Ялазар. — Я конечно мог бы выйти и дать вам тут поворковать ...

— Нет, нет, благодарю. Твоя помощь оказалась очень кстати, как и твоя наблюдательность. Но почему она решила выбрать именно меня, а не тебя?

Повелитель костей пожал плечами:

— Не знаю, но судя по тому, что она тебе тут наплела, про мантры и прочее, она скорее всего одна из жриц совратительниц.

— Это я понял и так, — буркнул Вик, — но ведь мы-то зашли вместе, неужели она не опасалась.

— Скорее она рассчитывала, что я присоединюсь к вам, так как те же чары, что сковали тебя, полосонули и по мне. Девчонке одного мужика на сегодняшнюю ночь было явно мало.

— И как же ты устоял?

Оторвавшись от созерцания обстановки, Ял посмотрел на Вика:

— Меня большую часть жизни готовили к тому, чтобы я мог противостоять подобным вещам. — он осторожно подобрал бесчувственное тело и причудливая шапка, из искусно вырезанных тел, смешно съехала на бок. — Ну вот что я за бесчувственная скотина, она так готовилась к вашей сегодняшней встрече, а я взял и все испортил.

— К нашей Общей встрече, ты вроде говорил, что одного ей было мало.

Ялазар уложил жрицу на стол, нисколько не смущаясь того, что она абсолютно нага. Лишь по внешней стороне бедер и рук у неё вились пластинки ороговевших, маленьких шипов, сужающихся у кистей и лодыжек. Он аккуратно вытер грязь с её лица и проверил, дышит ли она. Вику от открывшегося зрелища снова захорошело и он поспешил отвернутся.

— Тебе бы в бордель сходить, расслабиться, а то вон аж трясет я смотрю. Нельзя по полисам в таком напряжении ходить.

— Оставлю это тебе. — огрызнулся Викар.

— Я имею ввиду не потакание животной похоти, а безопасность, балбес. Твое состояние, это слабость, а если у тебя есть слабости, то ими обязательно воспользуются враги. Так что я совершенно серьезно. Кстати, если хочешь, можешь сбросить напряжение, пока наша милая хозяйка в отключке, я даже могу отвернуться.

Сама мысль о том, чтобы совершить подобное, тут же охладила полыхающий в чреслах пожар и Вик отрицательно мотнул головой:

— Нет, все вроде прошло. Да и как-то мне не шибко нравится такая идея.

— Ну как знаешь, я тогда тоже пожалуй воздержусь. Ладно, тогда я привожу её в чувство?

— Зачем?

— Вик, это храмовая лавка, нам надо избавиться от добычи, а тут, нутром чую, есть деньги. Беда в том, что ограбить её мы не сможем, так как скорее всего, место где хранятся монеты спрятано и честно говоря я его найти не могу. Так что либо мы отсюда сейчас же должны уходить, ибо на город уже опустилась ночь, а хищники в полисах бывают не менее опасными, чем за его стенами и искать уже опустевший рынок. Либо договариваться с этой горе-нимфоманкой и сбагрив все что нам ненужно, отправиться на поиски ночлега. Благо всякие побрякушки, служители пантеона, зачастую, скупают охотно.

Вариант был неплохой и Вик согласился. Тогда Ялазар достал, из весящего на поясе мешочка, маленький, не больше фаланги пальца, пузырек. Осторожно сняв крышку, он провел откупоренной колбочкой рядом с очаровательным носиком оглушённой жрицы.

Та смешно поморщились и тихо чихнула, после чего открыла глаза. Быстро скатившись со стола, девушка оценила ситуацию и отчего-то блеск в её похотливых глазах очень не понравился Викару. Она притворилась, будто прихрамывает, хотя по ногам её никто не бил и попыталась, попутно, выставляя на показ самые неприличные части тела, отковылять ко входу. Там стоял повелитель костей и весь этот спектакль наблюдал не сильно впечатлённый:

— Хватит кривляться, ведьма, нам не до твоих развратных игр, — рыкнул он так, что нежная кожа девушки покрылась мурашками. От страха или возбуждения, понять было сложно. — Сядь!

Жрица, облизнув губы, подчинилась, присев на край стола и недвусмысленно раздвинула ножки. Вопреки её ожиданиям, никто не пожелал овладеть ею, а тот, кому она видимо сегодня хотела бы поподчиняться, лишь бросил на стол рядом с ней туго набитый драгоценностями мешок.

— Твоя цена за все это?

Обижено надув губки, девушка с надеждой посмотрела на Викариана, но тот покачал головой, хотя внизу все воспротивилось такому нелогичному решению. Тогда хозяйка разочарованно вздохнула и открыла мешок. Пересчитывала драгоценности она без особого энтузиазма, постоянно бросая жалостливые взгляды на двух мужчин, покачивая аппетитными бедрами, но Вик усилено делал вид, что рассматривает паутину в углу, а Ялазар, с каменным лицом просто следил за тем, чтобы из их добычи ничего не умыкнули. Внезапно молодой человек вспомнил, зачем они вообще пришли в Кавенон:

— Послушай, а у тебя случайно нету императорских кристаллов, пары штук?

— Есть несколько, — безучастно отозвалась хозяйка лавки.

— Сколько за них хочешь?

Она наконец закончила рассматривать товар и теперь видимо прикидывала, за сколько же можно сторговаться. Помимо этого Викар отметил, что среди блестящих безделушек не было того камня душ, что они достали из головы поверженного голема. Это было разумно, так как вещица явно была необычной, а они и так уже обнаглели до последнего края, продавая награбленное тем, у кого они это и своровали. Не хватало чтобы совратительница признала храмовый реликт и позвала стражу или своих товарок.

— Сто пятьдесят монет и два кристалла. — наконец заключила она.

— Да ты ума лишилась, ведьма, — тут же взвился Ял, налетев на жрицу, схватив её за горло и буквально прижав своим телом к холодной стене отчего у девушки вырвался томный стон. Надо отдать должное, когда он рассказывал о слабых местах, это не было пустым трепом. Повелитель костей действительно буквально видел слабости людей. С тихим скрипом перчатка все сильнее сжимала горло, на глазах совратительницы выступили слезы и она попыталась отпихнуть мощного воина, что разумеется тот сделать не дал.

-Триста! — сверкая глазами произнес Ял, каким-то особым гортанным голосом.

Тонкий язычок показался из открытого, безуспешного хватавшего воздух рта и мужчина чуть ослабив хватку, тут же получив ответ:

— Двести пятьдесят и то, только потому, что когда ты попадешь в мои залы наслаждений, я буду мучить тебя неделями. Тебе ведь это нравится не меньше, чем мне, ведь так?

— Не твое дело, — быстро произнес Ял, отпуская девушку и отступая назад, — а теперь гони деньги и кристаллы, мы у тебя и так слишком задержались.

— Так зачем вам уходить, мы можем ...

— Не можем. Либо ты сейчас же заткнёшься и делаешь то, что должна, либо мы уходим.

Утерев брильянтовые капельки слез, жрица быстро нырнула под стол, а через секунду рядом с драгоценностями оказались два необычного вида кристалла, напоминающие несколько переплетенных пшеничных колосьев, полупрозрачного цвета и тугой кошель, набитый монетами.

Пересчитывать они не стали, так как хотели поскорее убраться отсюда подальше и распихав золото с камнями по мешкам, вышли на морозный воздух. Ял к тому же, ухватившись за каменные выступы полуотворенной двери, закатил её обратно в пазы, тем самым не давая жрице последовать за ними.

— Теперь бежим. — быстро произнес он и парни заторопились, не разбирая дороги по темным, узким улочкам, стараясь как можно скорее убраться подальше. Бежать правда из-за ноги Вика они не могли, но все равно путали следы как умели и остановились только тогда, когда среди ночной мглы вдалеке показались освещенные огнем стены. Все это время их сопровождали неясные тени, изредка попадались рабы с пустым взглядом, а в воздухе то и дело слышались крики, и глухие звуки ударов.

Как и в дикой природе, наступление ночи для полиса вовсе не приносило покоя, напротив, начиналась другая, до поры скрытая жизнь, полная пороков и ужаса. Если это конечно было применимо к тем, кто в них и так жил постоянно. Сверху слышался злобный клекот хищников, пирующих трупами, на продолжающих свой бесконечный скрипучий бег мельницах смерти.

Наконец они добрались до своей цели. Свет вырывался из-за открытой двери, над которой на цепи болтался пустой бочонок, освещая часть улицы.

— Нашли, наконец-то. — устало проронил Ял.

Они вошли в душное, пропахшее курильными травами и мочой небольшое помещение, на полу которого едва уместились с десяток людей, таких же путников как и они сами. В дальней стене был вытащен один из камней. В образовавшемся проеме без труда угадывалась соседняя комната, в которой хозяин таверны жил и готовил пищу, не опасаясь быть зарезанным постояльцами. Ял протянул в щель руку с парой монет и тут же, место денег занял крупный кусок мяса. Вернее это была тефтеля, с начинкой из какой-то сорной травы, сухарей и бог знает чего ещё.

— Нам повезло, хорошее место и цены приемлемые. — с этими словами он откусил большой кусок и сок прыснул на его руки и плащ. — Сносно.

Вик последовал его примеру, хотя словно 'сносно' было явно чрезмерной похвалой. Жесткое мясо явно недожарили, а хлебный мякиш внутри, видимо и вовсе давно покрылся плесенью. К тому же, в тефтеле то и дело попадались волосы.

— Ну, с почином тебя! — произнёс Ял, когда они устроились у стены, уставшие, но сытые.

— Ты это о чем?

— Ну как же. Теперь ты знаешь, какова человечина на вкус.

Вику тут же стало плохо. Он вспомнил людей в бойцовой яме, как от трупов отрезали куски и бросали их окружающим, будто своре собак. Его начало выворачивать. Он поспешил на улицу, едва сдерживая рвотные позывы, краем уха услышал дружный смех оставшихся внутри дома и окрик повелителя костей.

— Я сплю первый, тебе все равно сейчас будет не до сна, так что ты на страже.

— Пошел ты! — успел изрыгнуть Вик, вываливаясь на улицу и тут же желудок вывернуло на изнанку.

Парня полоскало минут пять и под конец ему пришлось опереться о стену дома, чтобы не рухнуть. Прошло не меньше часа, прежде чем он смог наконец-то вернуться обратно, под крышу. Хотя загнало его внутрь вовсе не желание быть среди людоедов а то, что тени в воздухе начали проносится слишком низко и оставаться на освещенном месте одному, было чистым самоубийством.

Вопреки сказанному Ялом, измученный организм тут же сморила чудовищная усталость и как бы Викар не пытался сопротивляться, в итоге он все же провалился в темную пучину без сновидений.

* * *

Пробуждение было резким и крайне болезненным. Что-то сильно ударило его по голове. Викар открыл глаза, но не увидел ничего, кроме темноты. Ему вдруг стало страшно и он попытался встать, однако тут же почувствовал, что на него давит непомерная тяжесть чужого тела и кто-то начал связать ему руки за спиной. Попытка приподняться была остановлена очередной вспышкой боли и посыпавшимися из глаз искрами, когда чей-то кулак с силой засадил его в ухо, и потом ещё несколько раз по затылку.

— Сука, говорил же, не садись ты на него пракомразь, теперь мать твою, вяжи его, очухавшегося! — раздался рядом голос, которому тут же ответил тот, что сидел на спине парня.

— Да ща я его успокою, ворюгу этого, вон как извивается, всего то раз в ухо получив. — с этими словами, он продолжая одной рукой держать веревки, а второй наносил удар за ударом попадая то в висок, то в челюсть, то в глаз.

За вспышками боли и попытками убрать голову из-под ударов, Викар слышал, как рядом происходила и другая возня. В темноте послышался тяжелый шлепок, будто кого-то впечатали в стену, за которым последовал придавленный хрип. Через секунду, сильный пинок отправил в полет ещё кого-то через всю комнату. Внезапно, Вик услышал тяжелую поступь совсем рядом и пряная вонь благовоний, будто целую бочку протухшего, приторного варева расплескали по полу, разлилась вокруг. Даже сидящий на нем мучитель перестал мордовать его, видимо зажав свободной рукой себе нос. У Вика же такой возможности не было и он буквально задыхался от непереносимого, тягучего запаха ароматных масел. Невозможно было ни вздохнуть, ни даже крикнуть, будто в одно мгновение вокруг исчез весь воздух.

— Твою мать! — это был голос Яла, как раз оттуда, где только что окончилась схватка и в туже секунду Викар услышал хлесткий удар, и сухой треск. К дальней стене отлетело тело. Раздался звук ломаемых костей и дикий вой раненого человека, но это был не повелитель костей. Видимо последний вписался в свою прежнюю жертву, буквально размазав бедолагу по камням.

— Я же говорила, маленькие воришки, что вы ещё окажитесь в моих залах наслаждений, или думали я не признаю тех даров, что вчера лично поднесла нашей богине на 'оргии тысяч наслаждений'. — голос той самой жрицы, которой они продали эти чертовы камни. — И мой друг, которого ты среброволосый красавец порубил на куски вчера, тоже как видишь сейчас здесь. Согласись, сегодня оно в гораздо лучшей форме, жаль только что из-за вашего вмешательства, его лицо больше никогда не будет таким прекрасным, как мы бы хотели. Что ж, после этой ночи я его убью, а после воссоздам заново. Ты же не против, мое милое творение?

Викар не видел к кому жрица обратилась, хотя догадаться было не трудно и понял в какую ужасную ситуацию они угодили.

— А это кто? — рука сдернула с головы Вика мешок и он наконец смог разглядеть, что же происходит вокруг. Обворожительно прекрасная и одновременно жуткая, из-за подведенных алой сурьмой глаз, уже знакомая дева стояла над ним. Из одежды на ней было лишь несколько тонких, золотых колец, однако это ни сколько не смущало её. — О, это твой зачуханный слуга, как я и сказала, и ему найдется место в моих рабских казематах.

Помимо жрицы, здесь была та самая статуя идеального человека, ныне больше напоминавшая кое-как срощенные пласты разорванной плоти. Ноги в местах где они были перерублены, сейчас набухли и представляли собой отвратительные столбики, уже мало пригодные для передвижения. Лицо же представляло собой просто мешанину, будто голова была куском сырой глины и её наскоро понакидав на шею, обвязали грубой волокнистой бечевкой. Уцелел лишь один глаз, да и тот постоянно сочился восковыми слезами.

По мимо прочего, рядом было около восьми вооруженных мужчин, трое из которых пытались удержать разъяренного Ялазара. Тот же, что сейчас сидел на спине Вика и нависая сверху улыбался, пытался заглянуть молодому человеку в лицо. Видимо надеясь увидеть ужас в его глазах от слов совратительницы. Но тот не доставил ему такой радости.

Внезапно на глаза парню попался набалдашник его посоха до сих пор торчащего из-за спины. В туже секунду он попытался, ещё не до конца связанными руками, ухватить резную рукоять смертоносного артефакта и к его огромной радости это удалось. Сидящий на нем не почувствовал ничего и лишь еще ниже склонился, почти коснувшись макушкой камней пола, тихо, безумно хохоча. В этот момент его рот приоткрылся и Викар понял, что у мужчины щеки разрезаны до ушей, из-за чего складывалось впечатление, что открывается весь череп. Видимо это должно было произвести впечатление. Да и наверное произвело бы, если бы паренек с дикой лихорадочностью не пытался сейчас плести энергетическую петлю, чтобы высвободить из посоха огненную бурю.

Кристалл в навершии был направлен чуть в сторону, но учитывая то, что само помещение едва ли было пять шагов в ширину и столько же в длину, взрыв должен был просто испепелить всех находящихся в нем. Шансы выжить были очень невысоки, но что-то подсказывало Вику, что в ранее упомянутых 'залах наслаждений', те самые наслаждения получать будет вовсе не он. Задуманное граничило почти самоубийством, но какой у него выбор. Он принял решение и в туже секунду, холодок страха пробежался у него по спине, назад пути не было. Пальцы по привычке влили силу в переплетения магических линий.

Дрожь прошла по земле вокруг, как и всегда прыснув в стороны воздушным приливом.

— Ял ложись!!! — заорал что есть мочи Вик, сам пытаясь хоть как-то укрыть голову.

Надо отдать должное, повелитель костей был достаточно сообразительным, чтобы сопоставить окатившую его тугую волну воздуха и крик Вика. Он бросился навзничь так резво, что пальцы державших его пленителей не выдержали, позволив телу упасть между ними.

Сбоку послышался женский вскрик ужаса и в тоже мгновение раскаленная волна жара, слепящей болью наполнила шею и затылок молодого человека. Даже зажмурившись, он видел яростный свет, прорывающийся сквозь закрытые веки. В туже секунду он почувствовал необычную лёгкость, будто кто-то снял груз с его спины и его руки больше никто не сдерживал. Но не успел парень порадоваться освобождению, как огненный болид достиг противоположной части дома.

Ударная волна буквально подкинула Викариана в воздух и с чудовищной силой впечатала в стену, да так, что кладка выгнулась наружу по форме его тела. Если бы у него на спине не было заплечного мешка, ему бы переломало все кости. Взрыв просто перетряхнул здание изнутри, выворачивая и разбрасывая камни словно ураган невесомый пух одуванчиков, проделав огромную брешь и напрочь сметя крышу. Огонь рванул в образовавшийся пролом, отводя большую часть страшного удара в сторону. Но и того полыхающего ада, что разлился внутрь, наполняя все вокруг огненными прядями, с лихвой хватило чтобы превратить всех, кто был внутри в обугленные головешки. Вторая, ещё более мощная волна воздуха, одним могучим ударом развеяла в мгновение истлевшие костяки. Тех же кто был у входа, вышвырнуло наружу с такой силой, что бедолаги описав дугу над парой домов, изломанными куклами украсили грязные переулки Кавенона.

Уцелели лишь те двое смертных, что до момента взрыва успели распластаться на полу, хотя и их положение было не многим лучше убитых. Невозможно было сделать даже вдох, так как воздуха вокруг не осталось, лишь жар и пламя. От огромной температуры на Викаре затлел плащ, а кожа покрылась жуткими ожогами. Его одежда не горела, потому что была пропитана влагой и грязью, вперемешку с чьими-то останками. Поняв это, парень натянул поглубже капюшон, пытаясь хоть как-то спрятаться от испепеляющего жара. Он очень надеялся, что с повелителем костей все в порядке, ведь тот оказался гораздо ближе к эпицентру.

Пламя будто необъезженный жеребец билось о стены вокруг них, но постепенно его ярость сходила на нет, застывая кучками пепла, что раньше были живыми людьми.

Дома рядом с кабаком пылали и Викар слышал как кричат люди внутри, неспособные спросонья понять что произошло и открыть тяжелые входные заслонки. Десятки людей мучительно умирали, буквально спекаясь заживо в своих покосившихся лачугах и их мольбы о помощь стали аккомпанементом к жуткой вакханалии смерти вокруг.

— Ял, — прохрипел Вик, сам не узнав своего голоса. Так может звучать сухая осенняя трава, с месяц простоявшая без капли воды. — Ял, ты жив!?

Глухой кашель и дрожащая рука, скребущая по стене в тщетной попытке помочь встать телу, стали ему ответом. Вик от боли не мог удержать обожжённые веки, кожа была будто охвачена пламенем и он лишь благодарил богов, что в начале, с перепугу, не вдохнул раскаленные угли. Огненный пепел парил вокруг них, роем серых светлячков заволакивая взор. Среди этого блеклого тумана теперь витали и останки его собственных волос испарившихся в момент выстрела. Каждая кость в его перекрученном ударной волной теле болела и встать сил просто не оставалось.

Листья что дал Шраум, пронеслось в голове, целебные травы. Он ещё додумывал мысль, а не слушающиеся пальцы уже в слепую шарили на поясе в поисках заветного мешочка. Наконец он сумел достать один жирный листок и преодолевая неимоверную боль в локте, сумел таки положить его себе в рот.

Сначала ничего не происходило, но потом, к его огромному облегчению, терзавшая все тело боль стала отступать. Вместе с ней уходили вкусы и запахи, и даже осязание, но это была ерунда, по сравнению с возможностью больше не биться в агонии. Едва он смог начать двигаться, как тут же, падая и снова вставая, опираясь о накренившуюся стену, поспешил туда, где лежит Ялазар. Весь дом сейчас напоминал пивную бочку: вспухший, разорванный пробудившейся внутри него стихией. На пути у него попалась, не весь как оказавшаяся тут, дверь-заглушка, вернее большая её часть, неведомо каким чудом уцелевшая после взрыва. Под ней-то он и нашел человека с абсолютно лысой головой и в покрытом сажей, треснувшем во многих местах костяном доспехе. Выглядел Ялазар, мягко говоря, погано. Все лицо его превратилось в кровавую маску. Дышал он с присвистом, а ходить не мог уж точно. Рядом валялись осколки его меча.

Вик поспешил дать ему целебного средства:

— Жуй! — но Ял будто специально уворачивался, не позволяя положить листок себе в рот. — Мать твою, я сказал жуй, это я, Викар! Я испепелил этих ублюдков, но нам надо убираться отсюда и срочно. На такой фейерверк весь город посмотреть сбежится.

Он оглянулся и понял, что в его словах было правды даже больше, чем он хотел. В проломе уже начали мелькать силуэты людей, те пока ещё скрывались в тенях, но пройдет немного времени и парень не сомневался, они придут сюда чтобы добить раненых и поделить добычу. Это был Кеплер и вера в человечность могла, как теперь понимал Вик, дорого обойтись наивному глупцу.

— Глаза ... — прохрипел повелитель костей, — открой мне глаза, чтобы я мог ...

Его скрутил жестокий спазм кашля и не миндальничая, Викар просто запихнул лекарство ему поглубже в глотку, едва ли не силком заставив его пережёвывать. Постепенно Ялазар сам смог открыть слипшиеся от крови глаза и удивленно посмотрел на Вика.

— Я уж думал, ты нас прямиком в пекло отправил, а вон смотри ж, опять твою противную рожу вижу. Даже не знаю, спасибо тебе сказать или придушить тут же. — он вяло улыбнулся своей шутке.

— Рад что тебе весело, но нам надо уходить, иначе тут же нас и похоронят. 'Доброжелатели' уже близко и я нутром чую, наши с тобой пожитки они уже поделили.

— Так в чем проблема, заряди еще разок!

— Сразу в четыре направления? Ты меня переоцениваешь. А теперь хватит болтать, двигаем отсюда.

— А куда?

— Ты у нас спец по городам, вот ты и ...

Не успел Викар закончить фразу, как на порог упала огромная оплавленная рука, тут же подтянувшая за собой разорванные остатки воскового торса. Голова свисала на огрызке шеи и один единственный глаз неотрывно смотрел на опиравшихся друг на друга, и едва стоявших на ногах парней.

— Прошу, — послышался удивительно мягкий, совершенно не искажённый внешними уродствами голос, — верните мне мою душу.

Вик сглотнул подступивший к горлу ком. Эта тварь, казалось, была просто неубиваемой. Он сделал шаг назад, отступая к разрушенной стене, в то время, как Ял с тяжелым вздохом обнаружил свое оружие, грудой обломков валявшейся на полу.

— Прошу, — повторило существо, — сжальтесь. Вы убили мою мучительницу и я теперь свободен, но пока моя сущность заключена в камне душ вне этого тела, я не могу восстановиться и я снова окажусь в лапах палачей. Умоляю, я помогу вам выбраться, а потом, клянусь, наши пути навсегда разойдутся.

Можно было поклясться, что голем плачет, роняя белые капли воска на пол, с другой стороны, он уже видел это раньше, когда тот возвышался над ним рядом с одной из совратительниц. Кстати, не стоило забывать о подружках последней, что вполне могут пожелать отомстить, за свою сестру.

Голем остановился, приподнявшись на локте правой руки, левую ему оторвало по плечо и протянув ладонь, снова прошептал:

Умоляю. Не дайте им снова меня поймать.

ГЛАВА 5. Договор У Края Бездны.

Скрип и легкий треск остывающих камней наполнял наступившую тишину. Викар, стараясь не нарушать хрупкого равновесия с подпиравшем его плечом Ялазаром, быстро извлек обрамленный золотой вязью голубой осколок:

— Ты был рабом у жрецов, их бесправным слугой, — обратился Вик к восковому голему, — и я готов помочь тебе обрести свободу, но мне надо знать, что ты достоин этого.

— Достоин?

— Да. Скажи мне, ведь ты не единственный невольник этого проклятого культа, сколько ещё подобных тебе вынуждено исполнять приказы этих похотливых животных?

— Сотни, — прохрипела статуя все ещё не опуская протянутой руки. — Я понимаю к чему ты клонишь человек, но мы не в силах помочь им всем.

— Значит надо помочь стольким, скольким можем или хотя бы тем, кто ещё не облечен магической плотью.

— Другие камни душ? — догадался голем.

— Именно. Мы должны хотя бы попытаться освободить как можно больше этих несчастных. Ты в курсе, где совратители хранят их?

— Да. Сокровищница храма, но поход туда самоубийство. Даже если мы сумеем проникнуть внутрь, обратно живыми нам не выбраться.

Вик взглянул сквозь пролом в стене, пытаясь разглядеть в чернильной темноте не появилось ли ненужных свидетелей разговора. Впрочем это было лишнее, город и так оказался поставлен на уши, без сомнения к ним уже спешили стражи Кавенона.

Парень решил играть в благородство до конца. Что-то подсказывало ему, скажи он правду о том, что просто хочет ограбить жрецов и голем покинет их едва запахнет жареным. Так же останется шанс, что в трудную минуту этот полуразвалившийся остов все же придет на помощь.

— Решать тебе, но только ты учти, выберешь помочь нам освободить других невольников и у тебя появится шанс уцелеть. В противном случае, останешься здесь один и об упущенной свободе будешь вспоминать оставшуюся вечность, пока твои безумные хозяева не поймут, что вдоволь наигрались с тобой.

Изувеченная голова мелко затряслась, силясь взглянуть поврежденными глазами в лицо парня, этого сделать не удалось и признав правоту Вика, голем ответил:

— Я согласен.

— Дай мне слово.

— Что стоит слово в нашем мире, где даже самые близкие предадут не задумываясь. — в словах создания проскользнула нотка такой леденящей горечи, что Вику стало не по себе. — Но если ты так желаешь, то будь по твоему. Я, Каум, даю тебе свое слово, что помогу вам проникнуть в сокровищницу храма совратителей, дабы вы смогли совершить задуманное, а после сделаю все, что в моих силах, дабы мы смогли выбраться оттуда. Видят боги это безумие, но ты прав, если мне суждено погибнуть, то уж лучше в бою.

Едва слова были произнесены, Вик вложил в оплавленную руку сияющий камень и тот сразу же втянулся внутрь воскового тела. Уже было застывшие маслянистые капли внезапно ожили, со всех сторон устремившись к разбитой статуе, вливаясь в неё бурными потоками. Вопреки ожиданиям, тело не приняло прежнюю изысканную форму. На глазах изумленных парней изорванные останки начали преображаться, вначале сформировав толстые кости и мощные мышцы, явно превосходившие прежние формы. Черная кора роговых наростов, словно броня, укрыла могучее тело. Такого же цвета многосуставчатые ноги подняли новое существо над землей, а венчавшие их загнутые когти с человеческий локоть величиной, вонзились в пол, стены и остатки потолка дома. Голову было не разглядеть за необычными рогами, спиралью закручивающимися вокруг неё на манер шлема.

— Ты выглядишь как-то иначе, — удивленно подметил Викар.

— То, что меня заставили носить личину человека-гермафродита, вовсе не означает что я им и являюсь. — пара матово-бежевых хопешей свистящими вихрями закрутились в нижней паре рук существа. — Моя память словно в тумане, но кое-что из моего прошлого мне ведомо.

Ял попытался что-то сказать слипшимися от свернувшейся крови и жара губами, но сумел выдавить лишь глухое мычание. Вик согласно кивнул:

— Пожалуй он прав, знакомство можно продолжить и по дороге. Пора выбираться отсюда.

После этих слов троица выскочила из разваливающегося дома в морозный воздух осенней ночи. Каум рванулся вперед, но тут же вернулся, поняв что хромающие, израненные люди не в состоянии угнаться за ним. Те, поддерживая друг друга и опираясь на окружавшие их покосившиеся стены медленно ковыляли вперед. Поэтому когда в голема на очередном перекрестке врезалось темное, изрытое черными венами существо, отдаленно напоминающее сплавленные воедино десятки существ, это не стало большой неожиданностью.

Два громоздких тела сцепились в смертельной схватке, обрушивая друг на друга град ударов, своей огромной массой разнося шаткие халупы, давя и калеча их обитателей.

— Что это? — Вик вжался в прогнившую деревянную колонну, каким-то неведомым образом служившую подпоркой второму этажу здания, нависавшему над улицей.

— Гомункул, — прохрипел Ялазар, — проклятье, в этом чертовом городе ещё и скульпторы плоти водятся. Ну просто великолепно.

Он хотел ещё что-то добавить, когда между домами появился карлик в сопровождении двух дюжих громил. У него не было одного глаза, зато второй вылез из глазницы аж на полпальца. Короткие, атрофированные ножки болтались над землей, а из запястья, разрывая ладонь и вены торчал длинный кнут-хребет уходящий куда-то в сторону гомункула. Вик не сразу осознал, что это был жуткий поводок, соединявший остов маленького хозяина с его огромной смертоносной игрушкой.

Они были всего в десятке шагов друг от друга и было видно, как рука уродца конвульсивно дергается в стороны, заставляя извивающийся окровавленный позвоночник носиться по воздуху словно змея. Внимание нападавших было полностью поглощено битвой с мятежным големом и потому они не сразу заметили двух лысых, почерневших от сажи парней, притаившихся совсем рядом. Этого времени Викару вполне хватило чтобы выхватить пару метательных ножей и запустить их в того, кто по всей видимости был главным в этой троице.

С такого расстояния промахнутся было невозможно. Невозможно, но Вик все же умудрился и один из клинков скрылся в темноте. Несмотря на это, парень вознес хвалу богам, что второй вошел точно в выпученное буркало карлика и тот моментально залился свистящим визгом, да таким, что закладывало уши. Маленькое тело начало крутиться вокруг свое оси натыкаясь на выбитые из стен камни и балки, в то время, как плеть контролирующая зверя, свернулась в спираль, оттаскивая жутковатый конструкт от отбивающегося Каума.

Двое мордоворотов тут же развернулись в сторону новой угрозы, а в руках у них появились ловчие плети. То, как они обращались с ними выдавало немалый опыт в охоте на людей. Тугие петли рванулись вверх и Вик лишь чудом сумел избежать встречи с ними, нырнув за широкую спину Яла. Тот все это время пытался сплести какое-то простенькое заклятие, но обожжённые пальцы не слушались его, а из пересохшего горла вырывался лишь шипящий свист.

Спрятаться за спиной, да уж, таким поступком гордиться было нельзя, но в тот момент Викаром двигало вовсе не желание спасти свою жизнь. Скорее понимание, что повелитель костей сейчас плохой помощник в драке и жизнь их обоих зависит от того, сможет ли он пустить в полет ещё пару кинжалов.

Удавки захватили шею и руку Яла, тут же потянув того вперед и он, потеряв равновесие, рухнул в сырую мешанину под ногами. Ему пришлось ухватиться одной рукой за веревку, обвившуюся вокруг его шеи, чтобы не задохнутся, когда ловчие потащили его в свою сторону. Викар выхватил вторую пару кинжалов, но прежде чем он успел метнуть их в нападавших, сбоку раздался грохот и свист рассекаемого десятком клинков воздуха. Стена слева покачнулась, угрожающе нависнув над проулком и тут же взорвалась дождем каменных осколков, бросив парня назад с такой силой, что тот, пролетев пару метров, распластался на спине. В туже секунду над улицей пронеслось огромная туша гомункула. Предположение Вика оказалось верно, существо состояло из десятков спаянных, сшитых, а иногда и просто росших друг из друга тел. То тут, то там виднелись разного размера и формы головы, из которых вырывалась жуткая ария боли и ненависти. Сотни глаз были выколоты и заменены торчащими изнутри черепов наконечниками костяных стрел. Это зрелище едва не вывернуло Викара, ледяной пот от воспоминаний про Ведьмин Мост, градом покатился по спине. 'Неужели помимо совратителей здесь были ещё и жрецы Плачущей Богини', — пронеслось в его голове. Если так, то опасность грозившая им могла быть куда больше, чем они думали вначале.

Тем временем гомункул, не переставая крутиться вокруг своей оси описал широкий круг, только чудом не задев лежащего прямо под ним Ялазар. А вот одному из тех, кто накинул удавку на повелителя костей повезло не так сильно и его исполосованное тело, ломтями сползло в холодную грязь.

Лишившийся глаза карлик, переставший теперь левитировать, тут же поскользнулся на кишках своего погибшего стража и нелепо вскинув маленькие ножки к небу, рухнул оземь. Приземлился он очень неудачно, так что сквозь грохот падающих зданий и криков погибающих людей, явственно послышался хруст ломающейся шеи. Визг недомерка тут же прекратился, а хребет-поводок, увлекаемый куда-то в сторону стал быстро удлиняться. Крохотное тело будто бы сдувалось изнутри и наконец, с отвратительным звуком вывернулось наизнанку, выплюнув из себя окровавленный остов. Тот унесся в ночь, следуя за плодом чудовищных экспериментов скульпторов плоти, в то время как кожа и органы, остались раскиданы по земле.

Надо сказать произошедшее произвело впечатление не только на Викара, но и на последнего оставшегося в живых бугая, однако молодой человек пришел в себя первым и пара белых лепестков вонзилось в переносицу и лоб ловчего, опрокинув того навзничь.

Парень вскочил, заковыляв к пытающемуся освободиться и тихо матерящемуся Ялу. Вопреки его опасениям, повелитель костей лишь благодарно кивнул на протянутую руку и даже буркнул что-то вроде 'молодец'. Это стало настоящим облегчением, что спутник понял причины его поступка правильно.

— Надо бы обобрать этих паскуд.

— Надо бы вернуть мои кинжалы, для начала, — возразил ему Викар. Направляясь к убитым. В туже секунду из соседнего проулка вылетел Каум, бешено вращая окровавленными хопешами. На когтях одной из его ног виднелись останки полуразорванного тела, а броня в паре мест была посечена мощными ударами врагов. Сам он был добро измазан бурым ихором, а между толстыми, перевитыми рогами застряла сломанная костяная алебарда. Видимо пока тут шел бой, голему тоже было чем заняться и вряд ли ему пришлось легче.

— Живы? — зачем-то спросил бывший раб культа. — Думаю вы и сами заметили, но все же тут становится чересчур людно, а это несвойственно ночному Кавенону.

— Может потеряют нас в суматохе? — с надеждой спросил Вик, попытавшись снова помочь Ялазару, но тот лишь покачал головой и морщась от боли дальше пошел сам. Молодой человек вынужден был признать, что стойкости тому было не занимать, впрочем его выздоровлению немало помогли целительные травы Шраума.

— Я бы на это не рассчитывал, — глухо ответил голем, — а вот то, что тут скоро будет полным полно хищников, это точно.

Ял громко шикнул. Разговор прервался и двое говоривших обернулись к повелителю костей. Тот стоял, как будто к чему-то прислушиваясь:

— Вы слышите?

— Что? — Вик тоже навострил уши. — Крики и шум. О чем ты?

— Скрипа и звона цепей больше нет. Мельницы плоти остановились!

Все трое как один подняли голову к небесам, хотя это было бессмысленным, так как мясницкие колеса находились на уровне нескольких десятков человеческих ростов, а увидеть что-то дальше десяти шагов сейчас было просто невозможно.

— Кажется мое предположение гораздо ближе к истине, чем хотелось бы, — промолвил Каум, — быстрее в нижний город.

Вик постарался от отогнать мысли о том, что стоило бы помочь людям, оказавшимися под завалами и они продолжили путь. Четырехрукий гигант приняв невозможность быстро передвигаться, решил избрать другую тактику. Теперь он стелился по земле широко расставив ноги, словно паук стремящийся удержаться в своей паутине под порывами ветра. Они пробирались вдоль стен будто тени, молча и стараясь не попадаться никому на глаза, правда пару раз им все же пришлось вступить в короткий бой. В конце концов, Ялазар был вынужден попросил Вика одолжить меч его отца. Старый клинок, едва оказавшись в руке бывшего подавителя, в буквальном смысле стряхнул с себя блеклые краски, вновь обретя красоту выбеленной кости, укрепленной железными зубьями.

— Не волнуйся, я верну его тебе, как только у меня будет возможность создать себе новый меч.

Вик лишь кивнул в знак согласия и Ялазар продолжил:

— Каум, ты сказал, что сокровищница находится в катакомбах под храмовой частью города, но раз уж нас не пустили туда днем, то сейчас и подавно ближе, чем на полет стрелы, к тому месту не подпустят.

— Туда ведут три пути, — нисколько не смутившись, ответил голем, — первый, через Дворец Темных Стрел, дом владычицы полиса. В него лучше не соваться, стражи черного древа превратят любого незваного гостя в дикобраза, едва он вывернет на мост. Второй, через ворота, но как ты правильно заметил, там нам тоже рады не будут. Однако есть ещё один путь.

— Коллекторы? — догадался Викариан.

— Они самые. Говна там по колено, да и своих опасностей хватает, но все же это самый безопасный и быстрый способ, — он бросил взгляд на посох, выглядывавший из-за спины молодого человека, — а у тебя, Вик, к тому же есть и ключ к задней двери эти старых катакомб.

Парень опешил и чуть не остановился:

— Посохом можно открыть какую-то дверь? Но откуда ты знаешь? Какую?

Ял только покачал головой и с легкой улыбкой пояснил слова Каума:

— Он имеет в виду, что огненная мортира сама по себе вполне неплохо справляется с открыванием и не только дверей.

— Именно. Когда окажемся в нужном месте, будь готов проделать небольшую дыру в стене. Это серьезно сократит путь и уменьшит количество тех, кто может встать у нас на пути.

Они продолжили шагать по узкому лабиринту каменных улиц. Голем повел их в сторону нижнего города, куда к слову сказать, улетел приснопамятный гомункул. Очень не хотелось бы встретиться снова с этим существом, к тому же преследователи, несмотря на то, что все трое старались передвигаться как можно более незаметно, все же вышли на их след. Резкие крики и отблески чадящих факелов приближались и в отличии от до сих пор попадавшихся им по пути малых патрулей, на этот раз в их сторону двигалось человек тридцать, не меньше.

Троица вывернула на льнувший к стене каньона спуск и нос к носу столкнулась в одним из стражей рабских застенков. Огроменная псина тут же бросилась на Каума, оглашая пространство глухим гортанным лаем. Перевитое мышцами тело растянулось в прыжке, а утыканная острыми клыками пасть раскрылась так широко, что могла запросто откусить голову человеку.

Однако ожившая статуя человеком не была. Глаза Вика не сумели различить молниеносного движения, когда торс их проводника отклонился назад, добавляя оружию в своих руках ещё больше силы удара. Два изогнутых меча со свистом прочертили в воздухе полумесяцы. Половина головы и передние лапы пса оказались отсечены, а его задняя часть с силой врезалась в каменные прутья ближайшей клетки. Страж было рванулся вперед, но когтистая лапа голема ударила его в грудь и тот рухнул на землю, пробитый насквозь, так и не успев полностью вынуть свой меч из ножен. Он ещё был жив, когда Каум стремясь освободить конечность от обмякшего врага, тряхнул ногой. От этого движения, изувеченное тело сорвалось с тропинки и унеслось в темноту пропасти, крутясь и ударяясь о камни склона. Внизу стоял напарник только что убитого, однако едва он понял, что никто не собирается красть скот и рушить невольничьи казематы, как тут же отошел в сторону.

Правда радоваться было рано, им ещё предстоял переход через неспокойную переправу и будто услышав мысли бегущих, неподалеку раздался громкий всплеск. Волна фосфоресцирующих отходов окатила побережье и в бледном сером свете Вик увидел, как из каждой хижины, из-под каждой крыши-гриба на них, не мигая, смотрят сотни глаз. От этого зрелища, до жути напоминающего взгляд голодных вурдалаков, скрутило живот. Не добавил спокойствия и кровавый след с кусками рваного мяса там, где должно было лежать тело, минуту назад сброшенного ими вниз стража.

Едва блеклое марево от нечистот унеслось вниз по реке, беглецы устремились через переправу. Как назло, едва Вик достиг её середины, как очередной громкий всплеск огласил округу. В кромешной тьме, на самом дне каньона, было неясно насколько далека опасность, потому парень заковылял к ближайшему волнорезу, силуэт которого тенью выделялся на фоне почти непроглядной ночи. Едва руки беглеца коснулись острого камня, как его по пояс окатило ледяной водой. Та источала столь резкий запах, что заслезились глаза. Река огибала спасительное укрытие, создавая карман спокойствия за ним, однако уже через пару шагов разорванные потоки разъяренными бурами вновь вкручивались друг в друга. Пальцы парня изо всех сил цеплялись за едва ощутимые выбоины и неровности скального осколка, в то время, как нижняя часть тела, оторванная от плит переправы, болталась в несущемся водном потоке, будто флаг на рее. Помочь ему сейчас никто не мог и оставалось уповать, что этот катаклизм прекратится раньше, чем у Вика кончатся силы.

Что-то тяжелое ударило в волнорез, взметнув в чернильные небеса комья какой-то дряни, что тут же рухнули вниз, окатив его с ног до головы. Вонь стояла неимоверная и пенная, тягучая жижа нехотя стекала с походного плаща, будто огромная водянистая медуза. В ту же секунду поток ослаб.

Викариан хотел было остановиться и стряхнуть с себя налипшие сопли, но тут заметил, что на тропе, по которой они недавно спустились вниз, несется толпа людей в руках у которых, помимо факелов, виднелось оружие. Были там странного вида звери, будто люди, стоявшие на четвереньках закованные в шипастые ошейники. Лучники походя пускали стрелу за стрелой в сторону переправы, хотя конечно с такого расстояния они не могли видеть его и скорее всего уповали больше на удачу. Однако стрелкам нельзя было отказать в догадливости, они явно целились в места рядом с волнорезами, где могли прятаться беглецы в попытке укрыться от накатывающих волн.

Пара стрел упала совсем рядом с Виком и тот поспешил на противоположный берег. Ещё несколько раз хищные, зазубренные наконечники пронзали водную гладь совсем рядом с ним, а одно даже с сухим треском сломалось от твердое дерево посоха за его спиной, толкнув парня вперед так, что тот едва сохранил равновесие.

Когда же Викар наконец оставил переправу позади, то увидел, как на неё с другой стороны уже вбегают десятки людей. В сотне шагов от него находился крутой подъем, ведущий к гигантскому рогатому черепу, застрявшему в широком проходе канализационного хода. Ялазар карабкался по почти отвесной стене, в то время как Голем уже взобрался и внимательно наблюдал за происходящим сверху.

Мысль о невозможности ему добраться до цели раньше, чем преследователи нагонят его, посетила Вика и он что есть сил заковылял вперед, ежесекундно проклиная тот злосчастный болт, что покалечил ему ногу.

До подножья лестницы он добрался ровно в тот момент, когда первая гончая, сильно обогнав остальных преследователей, преодолела переправу и взрывая когтями прибрежную гальку, рванулась за такой близкой и беспомощной добычей. Каждое движение бросало зверя вперед на несколько метров, хлопья пены из оскаленной пасти стекали по щекам и шее твари.

Вик начал карабкаться, когда Ялазар уже поднялся наверх и сейчас привалившись к стене, тяжело дышал, глядя вниз. Он едва ли успел преодолеть с пару десятков ступеней, когда пес стражей Кавенона оказался у основания лестницы. Парень понял, что уйти от этого зверя не удастся, а потому развернувшись, схватился за кинжалы, хотя и понимал, что против такого быстрого и верткого создания ему было не выстоять. Животное видимо это тоже понимало, потому радостно взвыв бросилась на свою добычу, не сводя с неё взгляда, словно надеясь увидеть в глазах той страх. Даже животные в этом городе были уродами как физически, так и в душе — отражение Кавенона. И вот этот длинноногий монстр с исполосованной мордой, сейчас мчался вперед, в надежде отомстить хоть кому-нибудь за свои мучения. Даже он поддался бушующей в местных живодерах жажде насилия и смерти, не замечая больше ничего вокруг. Это оказалось ошибкой.

Громадная тень рухнула на гончую сверху, сломав той хребет и пробив насквозь когтями. Через секунду поджарое тело разлеталось в сторону, когда Каум парой движений разорвал его на части, оборвав жизнь полную мучений и боли.

— Спас ... — попытался поблагодарить парень, однако не успел он договорить, как голем подхватил его и перекинув через плечо, пауком понесся наверх, благо клинки-когти позволяли легко цепляться за изобилующую выступами и ложбинами стену.

— Надеюсь ты не возражаешь, что я так бесцеремонно забрал у тебя победу над этим псом, но у нас действительно мало времени, чтобы тратить его на остановки.

— Да ничего, все в порядке. — подпрыгивая на широком плече и пытаясь не задохнутся от того, с какой силой его держали, выдавил Вик. — Я не жадный, если хочешь, могу так же уступить тебе радость победы над остальными гадами, что пускали в меня стрелы на переправе.

Каум лишь издал звук, отдаленно напоминающий смешок, но ничего не сказал. Когда они добрались до вершины и ноги Вика коснулись скользких, покрытых бурым налетом камней округлого хода, новые гончие и даже несколько особо резвых бегунов, начали подъем вслед за ними. Ял двумя резкими взмахами перерубил подгнившие тросы веревочной лестницы, составлявшей последний этап подъема и снизу донеслись разочарованные возгласы, и смачные проклятия. Вряд ли от падения кто-то сильно пострадал, но преследовать теперь их уже не могли.

Поход через клоаку канализации Кавенона не изобиловал ничем особо интересным. Почерневшие от налета и времени стены сплетались в замысловатый лабиринт, по дну которого текли ручейки нечистот. Освещен он был некой тягучей, флуоресцентной субстанцией красноватого цвета, просачивающейся сквозь щели между камнями потолка и которую Каум посоветовал не трогать. Изредка попадались места, где бурый мох и слизь были будто бы содраны со стен чем-то огромным и едва помещавшимся в этих довольно таки широких проходах, где даже громоздкая фигура голема перемещалась без особых проблем. Викар тут же вспомнил о грудах отходов, периодически падавших в Каньонную Реку. Не хотелось бы сейчас столкнуться с подобным. Здесь все так же разило сырым эфиром и тупая боль сдавливала виски тисками. Не то что колдовать, даже думать тут было тяжело, а во рту появился неприятно кислый привкус. Вик схаркнул и увидел что слюна поменяла цвет на зеленовато-желтый.

— Эдак нам потом придётся месяц из себя заразу выцеживать. — недовольно пробурчал повелитель костей. — Надо быстрее отсюда выбираться, а не то, лишней пары глаз выросших на затылке нам не избежать. Тебе-то Каум понятное дело на это наплевать, однако мне бы хотелось избежать мутаций.

— Уже почти пришли, — раздалось спереди из-за свисающей с потолка паутины. Ялазар несколько раз рубанул клинком рассекая узорчатую вязь и невесомые лоскуты начали опадать. Вик протиснулся было вперед, но рука в почерневшей костяной перчатке схватила его за походный мешок рванув назад. К сожалению, не достаточно быстро и одна из белесых прядей опустилась ему точно на наплечный щиток. В туже секунду, до того тонкие нити, вздулись жирными червями и выпустили из своих внутренностей десятки ветвящихся, черных как смоль язычков. Они устремились в разные стороны, захватывая все больше поверхности плаща, при этом вибрируя с огромной скоростью и твердея на глазах, превращаясь в подобие миниатюрных коралловых рифов. Запахло паленой кожей, да тлеющей мокрой шерстью, а новая зараза начала прожигать накидку Викариана.

— Скидывай быстрее! — крикнул Ял. — Руку сейчас сожжёт!

Рванув завязки у шеи, парень одним движением скинул захваченную паразитом накидку, отбросив ту в сторону. Постепенно остатки 'паутины' поглотили всю поверхность и изъеденный кожаный остов, теперь рваной грудой валялся в каменном сливе одного из водоотводов.

— Вик, богов ради, ты вообще хотя бы изредка посматривай в тонкий-то мир. Не хотелось бы, чтобы ты запомнил этот урок, лишь когда, в конце концов, лишишься какой-нибудь части тела.

Без плаща морозный сквозняк, гулявший в округлых проходах канализации, принялся кусать мокрое от пота и речной воды тело. Влажный поддоспешник с рубахой не спасали, а скорее даже наоборот, холодили ещё больше, заставив зубы отбивать чечётку. Викар с грустью глянул на верный плащ, что годами служил ему верой и правдой, и вздохнув кивнул. Однако Ялазар уже унесся вперед, стараясь не отстать от их проводника.

В какой-то момент, багрянец капающей с потолка жижи поутих, а после и вовсе исчез, оставив путников почти в полной темноте. Единственной путеводной звездой теперь оставался неяркий блеск камня души, заключённого между оплетающими его причудливыми рогами Каума. К счастью петлять в кромешном мраке пришлось не долго и очень скоро молодой человек резко остановился, врезавшись в так же внезапно затормозившего Ялазара. Того слегка качнуло, но он ничего не сказал, внимательно смотря туда, куда показывал голем. Тот произнес:

— Ну что ж люди, вот мы и на месте. За этой стеной начинаются 'казематы томных страданий', там жрецы высших кругов удовлетворяют свои самые необычные хм ... желания. Когда окажемся внутри, нам придется двигаться очень быстро, иначе целыми мы оттуда не уйдем.

— Далеко до сокровищницы? — коротко и по делу спросил Ял.

— Две сотни шагов казематы, полсотни лестница до 'стенающего коридора', что связывает комнаты 'подземелья желаний' и ещё около пятисот до 'врат подношений'. За ними не то, чтобы сокровищница, но именно то место, что нам нужно. Ещё там, около сотни шагов, а дальше путь наверх и если мы туда доберёмся живыми, то я начну верить в чудеса.

Ялазар с сомнением посмотрел на Вика и тот сразу догадался о чем он думает. Каум был не дураком и тоже все понял. Наконец, бывший подавитель выдохнул и оттерев налипшую на лицо грязь, спросил:

— Сколько там стражи?

— Если ты думаешь пробиться силой, то я тебя разочарую. Помимо сотни жрецов, чьим домом является центральных храм, находящийся сейчас над нашими головами, тут так же обитают более двух сотен слуг, тюремщиков, храмовой стражи и особых боевых содомитов. Не сомневайся, у нас только на пути десятка два врагов попадется, а если мы ввяжемся в крупную драку, то сбежится вся челядь.

— Невеселая перспектива, — подытожил Ял и все были вынуждены с ним согласится.

Викар приуныл. Затеянный им поход за сокровищами, в его представлении выглядел как тихое, незаметное проникновение, где глубокие тени станут их союзниками, а глаз и ушей стражей не достигнет ни одно колебание огня, ни один шорох в темноте. И сейчас он начинал понимать, насколько наивно было надеяться вот так, без подготовки, незаметно войти в одно из самых охраняемых мест Кавенона, ограбить его и столь же тихо покинуть его. Впрочем теперь поворачивать назад было поздно и решать, что делать сейчас надо было как можно скорее. Голем ощупывал стену, будто надеясь найти ответ у безмолвных мертвых камней. Ял отплёвывался и тихо чертыхался, пытаясь содрать с себя что-то видное ему одному в тонком мире, и явно больше занятый поношением тех, кто умудрился так испоганить и заразить сырым эфиром это место. Что ж, подумал Викар, раз он стал инициатором этой авантюры, ему и предлагать решение, и он озвучил единственную мысль, которая пришла ему на ум:

— Каум, ты поднял меня по почти отвесно стене, скажи, у тебя хватит сил пробежать со мной на плече остальной путь? Надеюсь такое предложение не оскорбит тебя, но иного варианта, как нам спасти несколько порабощённых душ, а тебе выполнить данное слово и не погибнуть, я не вижу.

Живая статуя и Ял уставились на Вика, и хотя тот не видел их лиц, он все же почувствовал, что высказанная им идея, развеяла начавшую уже было собираться тучу обреченности, нависшую над их предприятием.

— Ты весишь немного и более не укутан в свой скользкий плащ, так что с плеча свалиться вроде не должен, — заговорил голем, поудобней перехватывая нижней парой рук свои мечи, — думаю, мы можем попытаться.

— Вот и отлично, — довольно буркнул Ялазар, явно счастливый, что не придётся задерживаться в этом месте надолго, — Каум веди, я за тобой, а ты Вик, готовься палить из посоха, черт его знает, что нас ждет впереди.

Парень согласно кивнул, а после, подхваченный могучей рукой, был перекинут через широкое плечо, головой по направлению предполагаемого забега. Они отошли до ближайшего перекрестка. Ял тут же вжался в стену бокового прохода, в то время, как голем встал по центру, давая возможность Вику прицелиться. Тому потребовалось меньше секунды, чтобы собрать силы и направить сплетенную петлю в теплое дерево посоха.

Бурлящая изнутри огненным тайфуном сфера, сорвалась с навершия рокочущей глыбой испепеляющего пламени, устремившись вперед по круглому проходу. Сияющий хвост болида рассыпал за собой огненно-рыжие капли жидкого огня, от которых тут же занимался мох и злобно шипела жижа под ногами. Воздух покинул лёгкие Вика, когда Каум рванулся в сторону, на манер Ялазара вжимаясь в обожжённую и источавшую смрадный чад стену. Раздался оглушительный взрыв, от которого заложило уши и заболела голова так, словно кто-то заключил её в тески. Через секунду хрипящий огненный водоворот пронесся по проходу совсем рядом с ними и губы Вика полопались от непереносимого жара. Каум не учёл, что человеческое тело гораздо более хрупкое, чем его собственное и когда осознание этого посетило его, тот лишь смущенно попросил прощения, при этом стремглав бросившись вперед. Молодой человек не слышал их, так как к гудящей голове, оглушению и нехватке воздуха, что был подчистую выжжен заклятием, добавились ещё и нещадные удары по ребрам, когда его подкидывало на жёстком, покрытом хитиновой броней плече. Если бы не его кольчуга, имевшая укрепленную грудную пластину, ему бы не избежать серьезных травм, а так он скорее всего получит лишь огромный синяк от шеи до пупка.

В полуобмороке, размышляя над неудобствами путешествия на големах, как верховых животных, парень не заметил, что они преодолев почерневший и ещё шипящий раскрасневшимися от жара камнями пролом, оказались в широком длинном помещении. Внутри было довольно светло, повсюду роились целые горы зажжённых свечей, объединённых воедино. Волны трепещущих огоньков расплескались окрест, напоминая рыжее море, колышущееся в такт игравшей здесь страной визгливой музыке. Эхо диссонирующих аккордов, что издавали скованные в непотребных позах люди, держащие в руках бесстыдного вида инструменты, разносилось под гулкими сводами. Они аккомпанировали запаянным в толщу пола, разукрашенным яркими красками, головам, исполнявшим безумные этюды из стонов и криков.

Складывалось впечатление, что под этим помещением есть ещё одно, где находятся тела несчастных. И там с ними делают такие вещи, от которых они то закатывая глаза тряслись, заходясь в экстазе, то фальцетом кричали от боли и плакали. Огненный вал колыхался, на мгновение погаснув, вновь загорался, словно волны рыжих приливов, омывая укромные островки подушек и разноцветного тряпья. Иногда эти места были прикрыты свисавшими с потолка балдахинами, испачканными бурыми пятнами, напоминавшими разводы крови на сукне.

Тут было ещё много чего необычного, но разглядеть подробней Викар просто не успел, так как они уже неслись вперед с огромной скоростью, а пламя свечей слилось в единый мазок гигантской кисти. То, что он вообще сумел разглядеть какие-то детали, было заслугой вовсе не его наблюдательности, а того, что едва они протиснулись в образовавшуюся брешь, как у них на дороге оказалась парочка завсегдатаев этого места. Каум рубанул хопешами крест накрест и женщина, облаченная в облегающий наряд с высоким воротником, отороченным на манер открытой раны, развалилась на части. Ослабевшие пальцы выпустили конец шипастого кнута, обвившего растянутое на дыбе и замотанное в плотные лоскуты материи тело. Тонкие иглы оружия вонзившиеся в жертву, оставили на местах своих поцелуев маленькие красные пятнышки крови.

Что случилось с истязаемом жертвой дальше, Вик не видел. Они преодолели осенённое ярким светом помещение, не обращая внимания на удивленные возгласы и растерянные взгляды. Лишь единожды Каум запнулся, когда наступил на орущую голову и разворотил её своим огромным когтем. Та сразу затихла, зато остальные разорались пуще прежнего, умоляя подарить им милосердную и быструю смерть. Перед самой лестницей ведущей наверх, какой-то глупец вновь попытался преградить им путь, но резкий взмах руки Ялазара и сорвавшееся с его губ заклятие, швырнуло смельчака в сторону словно тряпичную куклу. Он пролетел с десяток метров, в конце врезавшись в начавшую подниматься огненную волну и разметал её в стороны, гаснущими каплями поломанных свечей.

— Колдун, этих лучше оставь мне. — на бегу бросил Каум, видимо обращаясь к повелителю костей. — Мои клинки давно жаждут крови тех, кто так долго мучил меня. А твоя сила может понадобиться, когда мы столкнемся с мастерами Вечного Океана.

— Как скажешь, — даже не запыхавшись ответил Ялазар, — только для меня эти культисты все на одно лицо. Да и сила тут почти у каждого достаточная, что дай им возможность, размажут нас кровавой кашей по стенам.

Каум ничего не ответил, уже преодолев первые три пролета и походя расправившись с вывернувшим явно из некой тайно двери слугой. Было не сложно почувствовать с каким наслаждением он пускает в ход свое смертоносное оружие и Викар не сомневался, что будь у него возможность да время, он бы не преминул перебить всех, кого они оставили за спиной в казематах каких-то там страданий. Это была его собственная, персональная месть и голем наслаждался ей, как гурман мог наслаждаться изысканным блюдом.

Вопреки ожиданиям, они вывернули не в коридор, а скорее на необычный мост, соединивший в себе десятки лестниц, что вели вниз и вверх. Они вплетались в его тело в совершенно хаотическом порядке, некоторые винтовые проходили насквозь, будто стрелы пронзающие кожу, другие, плавно вплетались сбоку. А один ход вообще не соприкасался с мостом, оканчиваясь в десятке шагов от него и обнажая провал в пропасть. Молодой человек не сразу понял, что то, что Каум назвал 'стенающим коридором', на самом деле было длинной и очень широкой полостью в теле плато на котором стояла храмовая часть Кавенона.

Впрочем, стенания тут действительно были, они отражались от темных сухих стен и звенящими трелями застывали в холодном воздухе. Вокруг валялись горы хлама. Тряпки, рваные соломенные подушки, обрывки одежды, поломанная утварь. Было впечатление, что в этот переход стаскивают никому ненужные или испорченные вещи. Единственное, что не позволяло принять данное место за свалку, так это вразнобой расставленные по краям моста горящие толстые свечи и придававшие окружению некую нереальность. Они были расставлены таким образом, что не освещали все пространство, но создавали лабиринт тьмы и света, чем тут же и воспользовался Каум. Он рыскал из тени в тень и Ял следовал за ним, не сбавляя скорости, но все также оставаясь незамеченными для посторонний глаз.

Здесь не было людей, но ручейки огоньков, вьющиеся и петлявшие по краям, уносились вдаль, где виднелись несколько высоких фигур, стоящих на страже с длинными пиками в руках. Это было довольно странный выбор оружия для охраны внутренних помещений, впрочем обитатели Кавенона сами были далеки от образцов логичности. Их путь лежал как раз в том направлении и Викариан понял, что если они продолжат движение, то им вскоре придется вступить в битву с охраной. Не то, чтобы он не ожидал подобного, в конце концов, авантюра которую они задумали была сродни самоубийству и если бы не отчаянная нужда, он бы никогда на такое не решился. Потому стоило попытаться оттянуть момент, когда в разговор вступит оружие как можно дольше. Он быстро кое-что прикинул в уме, решив попытаться перехитрить стражу. Вряд ли придуманный на ходу план сумеет надолго обмануть маячивших впереди копейщиков, но возможно им удастся выиграть хотя бы немного времени, прежде чем поднимут тревогу.

— Ял убери меч и хватай тряпки, что валяются вокруг, обрядимся в эту цветастую ветошь на манер жрецов! — бывший подавитель лишь секунду колебался, однако быстро понял, что задумал Вик и вложив оружие в ножны, бросился на ходу подбирать самые яркие и несуразные тряпки, часть из которых тут же кидал парню наверх. Через минуту они уже были с ног до головы укутаны в пропахшие приторным запахом перебродившего вина и мускуса цветастые одежды. Пришлось отдать должное, несмотря на лютый холод подземелий в этих хламидах оказалось на удивление тепло, хотя даже притрагиваться к ним было неприятно. Голему тоже стоило замаскироваться, однако оборачивать его немалую фигуру в тряпье времени не осталось. — Каум, ты сможешь на время вернуть своему телу, ну или хотя бы его верхней части, тот смазливый облик который был раньше?

— Вполне, но не думаешь же ты, что это может обмануть стражей сокровищницы? — в его словах сквозило неприкрытое сомнение в разумности плана, однако тело статуи уже начало течь наращивая поверх почерневшей брони свежую лжекожу. Лицо укрыли перевитые рога и сияющий голубой камень внутри черепа скрылся. Не изменились только ноги, но и того, что уже было сделано, должно было хватить для первого впечатления. — Сражения нам не избежать.

— Я знаю, если мы минуем хотя бы часть охранников, то в момент когда они распознают обман, на нашем пути их окажется меньше, чем могло бы быть.

Каум не ответил, хотя слова Викара его явно убедили. В конце концов они действительно стали похоже на парочку местных колдунов, одного из которых тащит на плече голем храма. Они даже перестали шнырять по теням, и разумеется тут же были замечены.

Пара стражей, облаченных в доспехи из пепельной кости с глухими коническими шлемами, украшенными алыми гребнями, развернулась в их сторону, намереваясь преградить проход, однако Вик истошно заорал, специально сорвавшись на высокие истеричные нотки:

— Сукины дети, что вы тут делаете! На храм напали и эти твари уже пробили дыру в казематах!

— Вы что оглохли? — громыхнул в противовес Вику хриплым, низким карканьем Ялазар. Его бархатный голос преобразился неузнаваемо, став похожим на стон давно несмазанных петель врат какой-нибудь горной крепости. — Задержать нарушителей и приволочь их к нам, но не вздумайте убивать, это подарок Владычице!

От оглушительного рыка повелителя костей, зрение Вика немного поплыло, будто от разразившегося совсем рядом грома. Даже Каум слегка присел, чего уж говорить об оторопевших охранниках, так и не успевших произнести ни слова, когда троица пронеслась мимо них.

Миновав врата подношений, выполненных в виде слившихся в экстазе тела женщины и клыкастого чудовища со множеством щупалец, они оказались в неширокой полукруглой пещере. Надо сказать, в этот момент Викар едва не забыл зачем они сюда вломились, когда разглядел, что же из себя представляют стены пол и потолок сокровищницы.

А представляли они из себя того самого монстра, которого уже видели на входе. Здесь были изображены женщины, мужчины, дети, старики, животные, гиганты и даже другие чудовища. Тела сплетались в причудливый лабиринт, наполненный золотом, драгоценностями и различными артефактами. Полыхающие жаровни отбрасывали свет таким образом, что создавалось впечатление, будто каменные исполины двигаются, предаваясь греховном страстям и наслаждаясь процессом. Даже просто взглянув на подобное Викар залился краской до ушей, ибо было во всем этом, что-то действительно неправильное и слабо верилось, что нечто подобное могло выйти из-под резца смертного мастера. Складывалось впечатление, будто кто-то в момент кульминации этой оргии, наложил заклятие окаменения, навек запечатлев концентрированный образ похоти, страсти и страданий.

— Что-то мне бежать как-то неудобно стало, — проворчал Ялазар и Вик его прекрасно понимал, испытывая все тоже самое, — ладно, куда дальше?

Каум кивнул в сторону дальней стены, находящейся в сотне метров. По ходу пути который им нужно было преодолеть, виднелись сияющие чистым светом камни душ. Они находились в самых важных, по мнению хозяев этого храма местах, озаряя своим сиянием наиболее развратные и чудовищные картины. На извивах бесчисленных щупалец и помостах, стояли иные хранители сокровищницы, и с нескрываемым удивлением наблюдали за петляющими между горами драгоценностей незваными гостями. Видимо они так же немного опешили, потому пока не решались ничего сделать. Что ж, это было на руку ворам, которые и так уже преодолели большую часть пути. Викар, морщась от нового удара по ребрам, когда Каум перепрыгнул очередное препятствие, тихо шепнул:

— Начинаем. Камни хватайте в первую очередь, все остальное потом.

Они так и поступили и первый сияющий осколок скрылся в заплечном мешке Ялазара. Надо отдать должное, сразу после этого, нерешительность слетела со стражей будто её и не было вовсе. Оголовки копий сверкнув яркой вспышкой, заполыхали темно-зеленым огнем. Неприятные воспоминания накатили на парня, он уже видел зачарованное оружие и то, что охрана оказалась вооружена чем-то подобным, стало для него сюрпризом. Такие клинки во сто крат опасней и вот этого они не просчитали, планируя набег.

Первый страж, преградивший им дорогу, тут же прогнулся назад, буквально сложившись пополам, словно кто-то скрутил его позвоночник и с диким воем укатился в сторону, сбив по пути ещё пару своих товарищей. Второй, сиганул сверху метя копьем в голову Каума, но тот резко вильнул в сторону и исходящее жаром и зеленым огнем копье лишь прочертило оплавленную борозду в доспехе голема, воткнувшись по локоть в каменный пол сокровищницы. Резкий удар когтистой лапой, снес голову нападавшему, не позволив тому продолжить атаку.

Ялазар тоже достал меч и теперь успевал сгребать добычу только одной рукой, впрочем он не пожалел о своём решении, когда очередной воин храма налетел на него и наконечник копья едва не угодил ему в живот. Вывернув кисть, повелитель костей отвел черное древко в сторону и тут же крутанулся вокруг своей оси, пуская свой клинок по широкой дуге. Совершив полный оборот, тот, с огромной силой, вписался строго в зазор между шлемом и изукрашенным воротником, разрывая пурпурное кашне, а вслед за ним и саму шею. Голова отлетела в сторону, оставив покачивающееся тело ещё доли секунд стоять, прежде чем рухнуть на россыпи золотых монет и драгоценных камней, богато орошая их теплой кровью.

Те стражи, что уже не могли догнать бегущих, метнули им в след ещё пару копий и одно едва не зацепило парня, болтавшегося на плече голема, скользнув в каких-то пару пальцев от колена здоровой ноги. Тот возблагодарил богов за эту случайность, а вот жало второго копья попало в бок статуи. Оно пробило не только броню, но и насквозь прошило внутренности, высунув свою хищную, исходящую белесым паром морду, оставшись торчать. Впрочем Каум если и почувствовал дискомфорт, то не подал виду, свободной парой рукой, что не держала оружия, принявшись вытаскивать черное древко. Походу дела ему пришлось отразить удары ещё пары стражей, преградивших им путь. Оружие первого он легко закрутил своим хопешем и резко дернув в сторону, вырвал его из рук врага. Но вот со вторым, такой трюк не прошел и объятое темно-зеленым пламенем лезвие, едва столкнувшись с мечом, превратило тот в раскаленные брызги, прыснувшие в разные стороны. Продолжая свое движение, оно устремилось в лицо голема, когда пущенный практически в упор метательный нож Вика, нашел путь сквозь забрало храмовника и тот, выронив оружие из рук, схватился за шлем, пытаясь остановить льющуюся сквозь щели кровь. Пробегая мимо, Ялазар, со всей силы впечатал колено в торчащую рукоять кинжала, проталкивая его ещё глубже, тем самым обрывая очередную жизнь. Парень ещё успел заметить, как повелитель костей успел на ходу вырвать клинок из глазницы упавшего навзничь стража, когда вдруг его самого накрыла тень. Он успел поднять голову, чтобы за секунду до удара разглядеть падающего на них сверху храмовника, уже опускавшего сияющее потусторонним жаром копье на его голову.

Будучи крепко прижатым к плечу голема, парень не мог ни отразить удар, ни толком увернутся. Что было сил, дернувшись в сторону, он лишь не на много отвернул от копья. Вместо того, чтобы расколоть незащищенный череп надвое, острие ударило вскользь, рассекая бровь и щеку со скулой, оставляя за собой глубокую обугленную борозду. Зеленое пламя оказалось горячее обычного и левый глаз Вика тут же перестал видеть, взорвавшись такой адской болью, что парень на секунду потерял сознание. Веко буквально прикипело и теперь не открывалось, а ощущения в глазницы были такие, будто внутрь засунули раскаленный уголь, что принялся выжигать мозг изнутри.

Каум занятый битвой, не сразу среагировав на новую опасность и лишь вскрик Викара заставил его обернутся к новому противнику. Копье, только что ослепившее на левый глаза молодого человека, тем временем продолжало свой полет, грозя пронзить вторую цель насквозь и пригвоздить ту к полу. Однако голем невероятным образом отклонил тело назад, вытянувшись почти горизонтально и острие зацепило лишь его ногу, буквально проплавив ту насквозь, но пригвоздить к земле все же не смогло. Каум рванул в сторону, обрушив град ударов на удачливого врага, заставив того выпустить из рук древко и схватившись за притороченный к поясу меч отступить, кое-как отбиваясь от стремительных атак. На плече живой статуи безвольной куклой болталось тело. Однако несмотря ни на что, они продолжали рваться вперед по дороге хватая все, что плохо лежит, а заодно отбиваясь от очередных стражей.

— Ялазар, кажется твой друг серьезно ранен.

— У него на поясе, в подсумке, есть целебные листья меланы, заставь его их прожевать. Должно помочь.

Свободной рукой Каум быстро проверил пару мешочков, пока не нашел в каком из них находится нужное ему и не особо церемонясь, запихнул щепотку сочной зелени в рот Викару. Заставить жевать, от боли почти потерявшего сознание парня, при этом продолжая отбиваться от наседающих охранников, оказалось не просто. Видя это, Ялазар резким прыжком вперед, сбил своего противника с ног, заставив того споткнутся о высокий поребрик, ограждавший каменную чашу бассейна, наполненного брильянтами. Свежий черный след из обугленной кожи, от пронесшегося в паре пальцев от шеи огненного копья, украсил лицо повелителя костей. Он бросился на помощь к уже начавшему медленно отступать голему и пока опрокинутый навзничь противник, в сиянии взметнувшихся в воздух драгоценных камней пытался подняться, его товарищи оказались прижаты вихрем клинков к изогнутой колоне, изображавшей что-то донельзя неприличное. В конце концов, они получили несколько несильных, но опасных ранений и вынуждены были отступить, открыв беглецам путь дальше, чем те не преминули воспользоваться.

Сознание Вика медленно прояснялось, по мере того, как агония отступала тупой тянущей болью в левом виске, обещая вернуться вновь позже. Глаз с этой стороны был слеп, а возможно его уже и не было вовсе, ведь жар, исходивший от зеленого пламени, был сродни раскалённому кузнечному горну. В уши будто смолы налили, он ничего не слышал, а картины окружающего представляли собой смытые, плывущие будто написанные мокрой краской, на которую ещё и ведро воды плеснули.

Он припомнил, что помимо воинов с копьями, в сокровищнице находились и другие, скорее всего сами жрецы. Врагов оказалось гораздо больше, чем он рассчитывал. Да и на что он в общем-то рассчитывал? На то, что тут будет десяток, обряженных в звериные шкуры дуболомов, незнающих за какой конец меча держаться?

Парень уже начал жалеть о своем решении попытаться ограбить храм, в конце концов, его везение тоже не могло быть безграничным и начавшая неметь левая часть лица, недвусмысленно намекала, что богам удачи стало надоедать помогать зарвавшемуся сопляку.

Занятый невеселыми мыслями, Викариан не сразу понял, что на них больше никто не нападает. Ялазар с Каумом самозабвенно тырили все, до чего могли дотянуться на бегу, а стража организованными группами отходила, собираясь в три крупных отряда по двадцать-тридцать человек, формируя ощерившуюся магическими копьями стену щитов. Нетрудно было догадаться, что происходит. Видимо набольший воинов, потеряв несколько человек убитыми и ранеными, решил больше не давать ворам преимущество в численности и силе, когда солдаты нападают в разнобой. Он приказал перегруппироваться, закрепившись у трех выходов из помещения. Что ж, надо было отдать ему должное, командир храмовников оказался неглупым человеком или кем он там был. Пожалуй, подобный план был бы действительно лучшим, если бы троица налетчиков планировала покинуть сокровищницу через один из парадных входов.

— Вик, ты как?! — донесся будто бы издалека голос повелителя костей. Он вновь звучал нормально, хотя чтобы все ещё не отошедший от страшного ранения парень его услышал, бывшему подавителю приходилось громко орать. — Давай уже приходи в себя, через фалангу нам не пробиться, так что без тебя никак!

Парень попытался ответить, но горло обожгло сухостью и он закашлял, едва не выплюнув изжёванный листок меланы.

— Не трать силы на слова. — ухнул Каум и только сейчас Викару пришло на ум, что он понятия не имеет как тот говорит, ведь ни рта, ни даже лица, в обычном понимании этого слова, у голема не было. Складывалось впечатление, что это камень души, заключенный в спирали рогов, вибрируя, заставляет воздух вокруг складываться в звуки, а те в свою очередь в слова. — За следующим извивом 'тела великого совратителя', начинается 'дорога злата', оканчивающаяся у 'алтаря греховных желаний'. За стеной позади него находится рукав подземной реки, она будет строго за короной бога, целься туда. И помни, шанса на ошибку у тебя нет, едва они поймут что ты хочешь сделать, нас больше не будут пытаться взять живьем, а просто исполосуют заклятиями.

Викар лишь слабо кивнул, пытаясь унять все ещё мучивший его кашель и сглатывая липкие комки слюны, чтобы хоть как-то успокоить пересохшее горло.

Как и говорил голем, за следующим поворотом их ждал недлинный путь, выложенный полностью из золотых монет. В конце сияющей аллеи, находилась статуя гермафродита, облаченного в искрящееся водяное платье. Журчащие потоки выходили из высокой каменной прически, украшенные той самой короной и полупрозрачной шалью накрывали отдельные части тела божества, однако при этом, нисколько не укрывая того, что обычно одежда призвана скрыть. Скорее даже наоборот, именно эти части ярче всего выделялись на фоне всего остального тела.

Викариан достал из-за спины резной посох и неверной рукой направил его турмалиновое навершие в голову статуи:

— Если ... — пересохшими губами зашептал он, но слова застревали у него в глотке. Однако Ял понял, что тот хотел сказать и быстро ответил:

— Если выронишь его, я подберу, а теперь стреляй, разорви тебя кранар!

Что такое кранар парень не знал, но спрашивать сейчас посчитал не самым удачной идеей, поэтому он привычным движением сплел первую попавшуюся нить магии в петлю и тут же вложил её в посох.

Через мгновение он ослеп и на второй глаз, когда шипящий шар жидкого пламени рванулся вперед, а трясущиеся руки ослабели настолько, что пальцам едва хватало силы не разжиматься. Викар не видел, как огненный болид с ревом пронеся над 'дорогой злата', превращая монеты в тягучую золотую смолу, липнувшую к подошвам и мешавшую бежать. Не видел он и как каменное чело разлетелось тысячами осколков, а из дыры в стене тут же хлынули ледяные воды подземной реки. Последние, впрочем, настолько освежали, что даже обессиленный парень получил дозу, покалывающей все тело иголками холода, бодрости. А заодно пару раз зачерпнув горсть прохладного потока, он наконец смог промочить горло.

— Напрасно ты это. — буркнул Ял, влетая вслед за Каумом в образовавшийся пролом.

Но Вику было наплевать и он с жадностью пил из окатывающего его с ног до головы потока. Ему даже хватило сил убрать посох за спину и только тогда он позволил себе вновь провалиться в блаженное забытье. Голем же прокладывал путь по только ему ведомым тайным кавернам и тропам соединяющим их, что были незнакомы даже большинству местных обитателей.

Это был храм внутри храма, где невоздержанность, похоть и садизм превосходили даже пределы фантазий служителей культа совратителей. Каум видимо хорошо знал сие место и складывалось впечатление, что он мечтает наткнутся хоть на одного из здешних завсегдатаев, дабы разорвать того в клочья.

Ялазар же подумал об удачно потерянном Виком сознании, так как даже ему, повидавшему за свою жизнь немало ужасов, что другим людям и в страшном сне не приснятся, от этого места становилось не по себе. Он постарался сосредоточится на их цели, упорно смотря в широкую спину несущегося впереди голема и пытался не наступать на живые останки. Иного определение окружающему кошмару он дать не мог. Стонущая, молящая окончить муки бесформенная масса, что вопреки всему продолжала жить. Пару раз он запнулся о чьи-то ребра и вслед за звуком ломающейся кости, отовсюду поднимался вой адской боли. Вопреки его желаниям, повелителю костей пришло видение того, как начинает наполняться криками и стонами все пространство подземных пещер, когда сюда спускается один из жрецов за очередной порцией извращенных наслаждений.

— В такие минуты, я начинаю жалеть, что покинул орден. — подавлено бросил Ял, обращаясь скорее к себе самому, нежели к кому-то ещё.

— В такие минуты, я жалею, что могу испытывать страх. Он не позволяет мне остановиться и уничтожить всех, кто повинен в создании этого, ведь если меня захватят живым, то вплетут в живое полотно и я стану одним из этих несчастных, обреченных на муки, что пришли в Кеплер из самой преисподни.

Каум был прав и Ялазар понял, что тоже постепенно начинает испытывать нечто вроде страха, ведь если их поймают, ни о какой смерти речи идти не будет. Возможная судьба горе воров сейчас окружала их, охватывала пол стены и потолок. Впервые за долгие годы он почувствовал, как липкий комок до боли скрутил его желудок. Казалось, забытое ещё в первом круге крови чувство ужаса, вновь возвращается к нему. А за ним пришла ненависть, очень похожая на ту, что он испытал в день посвящения: чистая, яркая, всепоглощающая. Но это были всего лишь эмоции, а он умел приглушать их голоса, какими бы громкими они небыли, чего нельзя было сказать о Кауме.

Голем несся вперед, как ошпаренный, превращая в кровавые ошметки любого, кто попадался ему на пути, прорубаясь сквозь плотные живые занавесы, отделявшие части подземного чистилища одну от другой. Он уже получил с десяток ранений и края некоторых из них, шипя, трескались, превращая восковую плоть в одеревеневшие мертвые участки. Оружие жрецов выжигало колдовскую силу, что создала алчущего крови совратителей Каума.

Викар видел все происходящее, будто сквозь мутную воду, видел как хопеши с диким воем рвали воздух совсем рядом, а отрубленные руки и головы разлетались фейерверком в стороны, орошая все вокруг рубиновыми каплями. Видел, как они в третий раз повернули в один и тот же проход, в котором корчились в муках раненые. Как Ял, с невероятной для человека его комплекции скоростью, оказался на пути почти лишившегося разума голема и тот не сразу поняв кто перед ним, дважды рубанул клинками. Но в этот раз изогнутые мечи с глухим стоном отскочили от костяного лезвия, а правый кулак повелителя костей впечатался в остатки прекрасной маски на лице Каума, окончательно смазывая её, превращая в уродливую мешанину. Вряд ли этот удар мог нанести серьезные раны, но вот в чувство привести вполне был способен. К сожалению, из-за звона в ушах, Викариан не мог разобрать ни слова, но по выражению лица и движению губ Ялазара он понял, что приличных слов в их диалоге было немного.

Парень то терял сознание, то вновь ненадолго приходил в себя и лишь для того, чтобы почувствовать жутких холод в ослепшей глазнице и острые иглы боли, то и дело вонзающиеся в мозг. Вот они снова бегут по грубо вырезанной каменной лестнице вверх, оставляя страшные пыточные позади, а ковер из живых и вечно страдающих созданий провожает их печальным взглядом. Опять тьма и следующий всплеск света выхватывает тяжелые шандалы, выполненные в виде костяков каких-то монстров. Тающие силуэты людей вокруг, а впереди маячат врата из монолитного камня, что десяток дюжих слуг пытаются закрыть, не дав им возможности покинуть это место. Сквозь ватную тишину просачивается иступленное, наполненное искусно скрытой злостью, шипение Ялазара. Горстка смельчаков падает на пол крича и корчась от боли в переломанном теле. Заклятие коснулось не всех, но сил оставшихся уже явно не хватало, чтобы сдвинуть огромную каменную плиту. И снова тьма беспамятства.

Лишь когда они выбрались из мрачных катакомб, наполненных жаром потных, давно немытых тел и удушливыми пряными фимиамами, а ледяной воздух поздней осени обжог разгорячённую кожу, сознание окончательно вернулось к Вику.

— Где мы? — едва слышно прошептал он. Мимо проносились высокие, грубо вытесанные колонны зданий без стен, видимо когда-то призванные удерживать потолок, ныне замененный невероятно пышными кронами высоких деревьев, росших прямо из пола. Несмотря на глубокую ночь, костры, жаровни подношений и оплывшие толстые свечи в церемониальной оправе из заговорённых табличек и мантр, сумели немного развеять тьму. Было впечатление, что они бегут по лесу, ставшего ареной поединка могущественных магов, не поскупившихся на заклятья окаменения и превративших часть чащи в каменные джунгли. Изредка попадались пирамиды, возносящиеся над всем остальным. Они стояли словно маяки, вокруг которых роилась порочная жизнь и происходили ритуалы. Тем временем, меж корней виднелись провалы, источающие странный многоцветный туман, вязкой нугой растекавшийся окрест, распространяя аромат пряных масел. В разрывах истаивающей дымки можно было различить и иные строения, более похожие на те, что находились в торговом квартале, но и они претерпели изменения лишившись крыш и части стен. Лишь их сколотые основания остались неизменными.

— Храмовая часть Кавенона. — сообщил мягким перезвоном Каум. — Бежим к стене, попробуем перемахнуть, а дальше, если повезет оторвемся.

— А если не повезет, сдохнем. — мрачно отозвался тяжело дышавший Ялазар. По обожжённой кости набедренных чешуек доспеха, струились алые капли, а грудная пластина треснула в нескольких местах, будто от удара тяжелого молота.

В прошлый раз они смотрели на город со стороны невысокой стены, так что картина была не столь детальной. Теперь же, петляя по этому бесконечному переплетению улиц и аллей, больше напоминающих руины полиса поглощенного природой, многое виделось по иному. Тут были и тайные поляны, на которых медитировали обнаженные жрецы, рассевшись вокруг бьющейся в ужасе жертвы. Были и озера, воды которых полнились шелковыми отрезами тканей с вышитыми на них заклинаниями, и плавали терновые венки, несущие десятки серебряных лампад, горящих пурпурным, но поразительно ярким пламенем, превращая водную гладь в сияющее зеркало.

Пробегая мимо очередного крохотного водоема, чья поверхность уже наполовину представляла из себя недвижимую маску магического льда, внимание Викара почему-то зацепилось за притопленную жертву. Он никак не мог понять, что же такого в образе захлёбывающейся девушки, которая кашляя и задыхаясь, безуспешно пыталась сделать глоток воздуха. Подобного вокруг было с избытком и он никак не мог взять в толк, что же это. В конце концов, Вик уже собирался отвернуться, но тут приметил, что и Ялазар смотрит на трепыхающуюся несчастную. Повелитель костей не сводил с неё взгляда и даже замедлил бег.

— Ял, ты тоже её приметил? — спросил парень, опять повернувшись к девушке. — Что с ней такое, почему она кажется мне знакомой?

— Не она, а корона-подавитель, на её голове. А если ещё точнее, руны на ободе, присмотрись.

Разглядеть детали получилось не сразу, так как девушка захлебывалась и все её тело сотрясал кашель, неудивительно, что он не мог разглядеть, что же привлекло его внимание. В тщетной борьбе, она из последних пыталась вырваться из незримых цепей колдовства, но по видимому жить ей оставалось совсем недолго. Глаза Викара расширились и даже острая головная боль будто отступила. Голову жертвы и шею охватывали обсидиановые обручи. Первый был не такой массивный, но достаточно широкий, чтобы на нем без труда можно было различить, исходящие темной энергией письмена, точь-в-точь такие же, что были начертаны на костях того проклятого голема, убившего его семью. Ошейник был на порядок тяжелее и на нем были вытравлены совсем другие, гораздо более грубые, рабские руны. Между этими двумя охватами, на манер птичьей клетки, были натянуты несколько тугих канатов выглядящих так, будто они тоже были из камня. Видимо снять корону можно было только отделив голову от тела её носителя.

— Но как ты их узнал?

— Не их, а силу, что в них заключена, она слишком похожа на ту, что я видел у башни, где раньше был твой дом. Предлагаю захватить её с собой, может что нового узнаем, о том кто тебе нужен.

— Согласен. Каум ...

Договаривать Вику не пришлось, могучие тело уже развернулось в сторону магического пруда, а оружие начало раскручиваться, готовясь калечить и убивать любого, кто будет достаточно глуп чтобы попасться у него них на пути.

— Мы едва выбрались из подземелий, перед этим ограбив сокровищницу самого апостола. За нами гоняться все войны храма и городская стража, ты лишился глаза, а твой костяной друг уже четырежды ранен, но я вижу, вам все ещё не достает приключений на задницы. Будь по вашему. Только мне кажется, она вряд ли она сейчас будет способна бежать, или ты предлагаешь мне ещё и её нести?

Ялазар промолчал, с ходу снеся голову одному из извращенцев, оставив сомнительное удовольствие переговоров Вику. Тот же мучимый мигренью и тошнотой от непрерывной тряски и ранения, смог лишь пожать плечами, и виновато улыбнуться. Если бы Каум дышал, он сейчас непременно устало вздохнул бы. Однако в воздухе он не нуждался, а потому лишь немного раздраженно буркнул себе под нос, что-то про трехкратную отдачу долга за его спасенную жизнь.

Битва на берегу не была долгой. После первой жертвы, Ялазар бешеным вихрем облетел кромку озера, вспарывая и потроша тела, с легкостью говорящей об огромном опыте в этом деле. Жрецы, внезапно обнаружившие себя в эпицентре кровавой резни, бросились кто куда, но лишь для того, чтобы столкнутся с не менее смертоносным и стремительным боевым големом. Хватило десяти секунд, чтобы оставить на побуревшем от крови песке с полдюжины разрубленных тел и разорвать сковывающее девушку заклятье. Видимо главный экзекутор был убит во время бойни и несостоявшаяся жертва теперь из последних сил гребла к берегу, раскалывая дребезжащую поверхность зачарованного льда.

Из воды она выползала на коленях, рухнув без сил, едва ей перестала грозить опасность утонуть. Нежное, стройное, почти идеальное тело с молочно-белой кожей, носящей следы свежих шрамов, не могло принадлежать человеку. Светлые волосы, сияли так, будто само солнце пряталось меж длинных прядей, а губы цвета дикой вишни, слегка приоткрылись. Единственное что выбивалось из этой картины совершенства, были израненные ступни, будто бы исполосованные тупыми ножами. Свежие рубцы воспалились и сочились сукровицей.

— Щетина? — спросил Ялазар, становясь рядом с Каумом.

— Она самая. — ответил тот, аккуратно взваливая на второе плечо почти невесомое нагое тело, при этом обходился он с девушкой явно деликатней, чем со своим первым 'наездником'.

— Вы о чем? — спросил Викар, стараясь не пялится на соблазнительные груди и длинные ножки новой попутчицы. — Какая щетина?

Они вновь понеслись вперед, правда теперь тряска была гораздо слабее и парень про себя ругнулся на голема, который не удосужился и его нести хотя бы вполовину с той же заботой, которую он проявил к этой несчастной. На его вопрос ответил повелитель костей, потому как Каум, вновь возглавляя процессию, все свое внимание сосредоточил на том, чтобы не наткнуться на местных обитателей:

— Многие работорговцы, чтобы живой товар не испортился в подземельях, держат рабов на привязи под открытым небом, ну или более ли менее свободных клетках. Однако случается, попадается строптивая дичь, что непременно попытается бежать из неволи. Тогда вновь пойманному беглецу кинжалом делают на ступнях десятки глубоких надрезов, а в открывшиеся рваные раны насыпают кабаньей щетины, так что когда раны затягиваются, щетина остается внутри и неугомонный раб уже не то, что бегать не может, ходит то с трудом.

— А разве тогда товар не портится?

— Ты когда-нибудь занозу ловил? Ну вот и тут также, только заноза, если сразу не вытащить за неделю, сама выйдет, а с щетиной год потребуется, так что живой товар в цене не теряет. Видать эта эльфийка знатная беглянка, раз у неё так ножки исполосованы.

Картина наконец сложилась и Викару стало понятно откуда взялась эта нечеловеческая красота и идеальность форм. Он не сразу заметил острые кончики ушей, уже без зазрения совести рассматривая болтающуюся на соседнем плече девушку и поймал себя на мысли, что как-то не так он представлял свое первое знакомство с восхитительной дочерью звезд. Не то чтобы он жаждал лавров героя в сияющей броне, сразившего дракона и освободившего прекрасную деву, дабы потом предаться с ней страстной любви. Но и оказаться измазанным своей и чужой кровью, безглазым, преследуемым целой армией извращенцев некрофилов, да ещё и едва сдерживая тошноту, как-то тоже в этих мечтах не было.

Тем временем, в освещенные участки земли все чаще стали попадать бегущие параллельно их курсу фигуры. Без сомнения, то были стражи города, неким образом оповещенные о произошедшем в подземельях, так как вряд ли храмовники успели бы столь скоро нагнать их. Они бежали к стене вровень, а иногда даже обгоняя теперь уже четвёрку беглецов и было непонятно, толи они не замечают их среди нагромождения камня и сбросивших листву кустов, толи принимают за своих, не разглядев в полутьме деталей. Среди преследователей периодически мелькали всадники на поджарых, волкоподобных созданиях, несущихся с огромной скоростью и без труда перемахивающих через любые препятствия у себя на пути.

— Никогда не думал, что буду так рад ночи. — прошамкал снова пересохшим ртом Викар, когда они нырнули в очередную колоннаду.

— Да уж, все таки командир войск совратителей посмышлённей префекта лоботрясов из охраны Кавенона, однако, боюсь что даже он додумается развести цепь костров у стен. — тихо ответил Ялазар, которому вроде бы удалось каким-то чудесным образом восстановить дыхание, хотя они не останавливались ни на секунду.

К сожалению для них, повелитель костей оказался прав и совсем скоро они увидели, как пространство впереди наполняется ярким светом сотни, если и не костров, то факелов точно. Это было очень плохо, ибо теперь незамеченными перемахнуть через стену шансов почти не оставалось. А это значило неминуемую погоню и учитывая наличие всадников у стражи, спастись бегством на открытом пространстве плато, шансов не было никаких. Видимо о том же подумал и Каум:

— Уходить будем через каньон, если нас достанут на открытом пространстве, отбиться от наездников будет очень сложно.

— Я бы сказал невозможно. — добавил Ял, походя срубив голову какой-то женщине, скорее не из желания убить, а просто рефлекторно. — Если нас настигнут на плато, то никто больше к нам в рукопашную не полезет, просто истыкают стрелами с ядом сондрева и очнемся мы уже вплетенными в тот милый, живой коврик, что ты порывался изрубить в лоскуты.

— Лоно грехов, плетется самим архи-апостолом, оно должно быть уничтожено ... — попробовал было огрызнуться голем, но Ял его перебил:

— Да-да, самое время было потерять самообладание и обрести смелость берсеркера, когда нам ...

— Не хочу влезать в ваш, без сомнения захватывающих диалог, но может свернем уже? — прохрипел Викар, видя что выяснение отношений отодвинуло на второй план идею унести свои шкуры целыми из этого чертового полиса. — Сворачивайте уже к нижнему городу. Вряд ли даже такие дураки, как эти стражи, ожидают, что мы ринемся обратно, прямо в руки мордоворотам из торгового квартала.

Спор резко прекратился и Каум с Ялазаром повернули на север, продираясь через заброшенные капища и невероятно разросшийся моровик, растение со слегка отравленными ягодами, вызывающими яркие видения. Иногда мимо них проносились силуэты стражей, но они либо не замечали их, либо делали вид, что не замечают, явно не горя желанием знакомиться со странным отрядом, скрывающимся в тенях.

Лишь один раз им преградил дорогу крупный, лысый мужчина с татуировкой на пол-лица, детали которой в темноте разобрать было невозможно. Он встал, выставив вперед руку, видимо приказывая остановится, но в этот момент тела Каума и Яла вытянулись в смертоносном прыжке и сразу три клинка ударило в даже не успевшего поднять меч для защиты человека. Тот не произнёс ни слова, лишь отсечённые голова с рукой глухо стукнулись об искрошенные камни старого алтаря. Больше глупцов им не попадалось и Викар начал задумываться, как же им отвязаться от неминуемой погони.

Ответом на этот вопрос стал душераздирающий крик, донесшийся со стены. Нет, крики и раньше были слышны, и парень принимал их за обычный аккомпанемент, сопровождавший местное бытие. Однако теперь в их звучание вплетались нотки чего-то совсем иного, неслышимого раньше. Это был голос смерти. Не боли не садизма, не мучений, а именно смерти, причем те кто умирал, вряд ли являлись рабами или приготовленными на заклание жертвами. И когда закричал очередной охранник, Вик понял, что происходит.

— Мельницы смерти же остановились. Видимо небесные хищники сожрали трупы и теперь нападают на всех, кого заметят.

— Даже не знаю радоваться или переживать. — Каум видимо ещё не до конца понял, как им повезло. И парень решил пояснить.

— Крылатые бестии внесут свою лепту в творящийся хаос и возможно, под шумок, нам удастся ускользнуть незамеченными.

Викар даже не представлял, насколько он окажется прав. Невидимые во тьме, на фоне черного, как смоль неба, носились сотни различных созданий, что теперь размытыми тенями пикировали вниз за горячей кровью и сочным мясом. Могучие когти легко прошибали легкие, кожаные доспехи, а клювы и жвала находили вожделенную плоть. Некоторые особо большие твари с могучими телами, просто хватали добычу и уносили её в темноту, оставляя лишь захлебывающийся от ужаса и боли крик несчастного.

Под изменившуюся музыку ночи, беглецы добрались до стены и к своему немалому удивлению увидели, что ни у факелов, ни на самом бастионе нет ни одного стража, лишь пара окровавленных сапог, да воткнувшаяся алебарда, с переломанной пополам рукоятью.

Комментировать нежданную удачу ни у кого желания не было, потому Ялазар, а вслед за ним голем, вихрем взлетев по ступеням, легко перемахнули через невысокий поребрик и оказались почти на отвесном, хотя и невысоком спуске. Вик без труда разглядел в какой-то полсотне шагов от них тот самый перекресток, что они прошли лишь сегодня утром и с которого у них и началось знакомство с Кавеноном. Впрочем позволить себе рассматривать достопримечательности, никто кроме него себе не позволил. Ялазар ещё даже не коснувшись земли, в полете, вступил в схватку с одним из стражей рабских клетей, вогнав тому в шею костяной меч по самую рукоять. Белое жало со стальными зубами пробило хребет, внутренности и высунулось из живота, заставив тело убитого наклониться вперед, тем самым спасая падающего на него сверху Яла от того, чтобы быть размазанным о камни. Клыкастый спутник успел лишь развернуть квадратную морду в направлении убийцы, когда на него самого рухнул Каум вонзаясь когтями в спину, плечи и глаза твари. Схватка оказалась короткой, но кровавой. Зверь вовсе не собирался быстро отдавать победу и прежде чем разорванное, и изрубленное в лоскуты тело испустило последний вздох, пес успел буквально перекусить ногу голема пополам, хотя та была шириной, с ляжку быка. Каум тут же начал наращивать лапу заново и вскоре он уже бежал, как ни в чем не бывало, чем вызвал у Вика лютую зависть.

Они поспешили укрыться в скальных проходах, походя заметив, как по плато, окружавшему храмовую часть полиса, рассыпается огненная цепь всадников на тех самых волкоподобных существах. Изредка факел кого-то из них на пару секунд взмывал в воздух, а после падал на землю уже без владельца. В итоге, преследователям пришлось отказаться от идеи широкого охвата и сбиться в несколько больших стай человек по десять. После такого, ночные хищники уже не рисковали нападать на крупные, хорошо вооруженные отряды. Чего нельзя было сказать о нижнем городе, где почувствовав полную безнаказанность, в отсутствии стражей, посланных на поимку воров, крылатые ужасы устроили настоящую кровавую бойню. И та шайка преследователей, что гнали их до самых коллекторов, сейчас стояла спиной к спине, окруженная парящими вокруг них существами, безуспешно пытаясь отстреливаться из нескольких луков. Их было около пятнадцати и ни один житель нижнего города не открыл им свой дом-гриб, оставив на поживу смерти.

Викар видел все это, прощаясь с Кавеноном и его гибнущими один за другим обитателями без особого сожаления. К тому же, им теперь пришлось идти под самым каменным козырьком, нависающем над Каньонной Рекой и как вскоре оказалось, здесь были свои хозяева.

Под самой плитой роилось нечто, что Вик по началу принял за волнующийся густой туман или даже водную гладь, неведомым образом оказавшуюся здесь. Будто бы верх и низ в этом месте менялись местами. Лишь когда пара бесформенных сгустков отделились от общей массы и начали неспешно планировать в их сторону, он понял что к природными явлениями они не имеют никакого отношения. Существа, если конечно это были существа, постоянно менялись, принимая то форму огромного ската с паучьими желваками, то хищной водянки, а иногда и человеческого тела, нелепо дрыгавшие конечностями, будто бы в тех не было костей.

Каум с парнем и спасенной пленницей на плечах бежал буквально по потолку, впиваясь острыми когтями в расщелины, нависающей над ущельем плиты, отчего та опасно крошилась и грозила рассыпаться прямо у него под ногами. Ялазар же, сильно измотанный ночным боем в Кавеноне, предпочёл передвигаться чуть ниже по склону, не желая лишний раз рисковать. Вот к нему-то и устремилась пара необычных созданий, по ходу снова меняя образ. Теперь они напоминали пузатые кувшины, чье горлышко заменил мясистый бутон, наполненный сотнями загнутых вовнутрь зубок с ноготь величиной.

— Парящие имитаторы! — раздался усиленный скальным эхом голос голема.

Ялазар тут же поднял взгляд вверх и увидел два несущихся к нему создания, что наконец перестав меняться, начали набирать скорость, из планирования переходя в резкое пике. Двигались они абсолютно бесшумно и скорее всего, снизу были не видны, сливаясь с царящей под каменным навесом тьмой. Повелитель костей, несмотря на чудовищную усталость, бросился вверх по склону, стараясь не дать хищникам рухнуть себе на голову. Каум же в это время стал плавно уходить к краю каменной плиты, видимо намереваясь перебраться наверх.

Викар хотел было спросить, не будет ли им угрожать большая опасность, если они окажутся под открытым небом, но взглянув на расплескавшуюся впереди тьму и то, с какой скоростью Ял сейчас карабкался наверх, решил промолчать. Повелитель костей тем временем преодолел подъем и поспешил вслед за Каумом, благо у него ещё оставались силы для лазания по потолку. Два имитатора уже набравшие скорость, поняв что жертва ускользнула, разочаровано зашипели и попытались изменить направление падения. Одному удалось. Он устремился вниз к Каньонной Реке, видимо в поисках новой жертвы. Второй, не сумел этого сделать и со всего размаху налетел на острый выступ, отчего тут же взорвался фейерверком изумрудно-льдистого огня и россыпью фосфоресцирующей пыльцы.

— Красиво. — прошептал Вик, завороженный тем, что такое отвратительное существо, оставляло после смерти, распускающийся в ночи сияющий цветок. Они уже стояли с другой стороны навеса и Каум аккуратно сгрузив свою ношу, снова принялся менять форму, превращаясь в нечто отдаленно напоминающее шатер на ножках.

— Ага, вот только если эта гадость рванет рядом с тобой, то ты сначала лишишься части тела, опалённого кислотной кровью, а потом в твои раны попадут семена-икринки этих тварей. — отозвался переваливший через край, тяжело дышавший Ялазар. Он растянулся на спине и крепко зажмурившись держался за левый бок, из которого снова начала сочится кровь. — Ну что, какие планы дальше?

— Я скрою нас от взгляда детей ночи, но идти вам придется самим. Кто из вас понесет девчонку, решайте сами. — Каум стал похож на огромный белый гриб, с человека величиной, в ножку которого впаяна голубая сфера камня души, а края бурой шляпки опускались аж до самой земли.

После такого забега у Викара болело все тело и ему пришлось даже достать посох, чтобы опираясь на него продолжить путь. Повелитель костей видя это, лишь покачал головой и устало улыбнулся, смирившись со своей нелегкой судьбой. Он поднял эльфийку на руки, не шибко церемонясь. Лицо его свело судорогой от боли. Та попыталась сжаться в комочек и что-то вяло запротестовать, отчего Вику стало безумно её жалко. Ял же, испытавший от её сопротивления явный дискомфорт напротив, сильно встряхнул свою ношу и что-то рыкнул на непонятном языке, отчего та всхлипнула и спрятав глаза в водопаде прекрасных волос, испугано поглядывала на мягко говоря недовольного повелителя костей.

Прошло несколько часов. Преследователи, если они даже и были, окончательно потеряли след. Теперь далекие огоньки факелов, рыскавших во тьме даже не думали двигаться в их сторону. Маскировка под небольшой холм сработала просто удивительно хорошо, ни одна тварь даже не подумала напасть на них.

Несмотря на такую удачу в конце, все же это была тяжелая ночь и говорить просто не оставалось сил, к тому же Викар, лишившийся в коллекторах своего плаща, мучился от лютого холода. В заплечных мешках позвякивали честно украденные сокровища, а на сильных руках Ялазара мирно сопела успокоившаяся девушка. Трое шли вперед, по почти идеально ровному красному камню плато, правда не отходя далеко от спуска, так как голем пообещал сопроводить их лишь до истоков реки. Причем Викариан видел, что с каждым шагом свечение камня души становилось все глуше, будто Каума терзали тревожные мысли. Спросить он так и не решился, да и чем дольше они шли, тем больше усталость брала вверх. В конце концов, ему стало просто наплевать.

Первые лучи солнца осветили ржаво-свинцовые облака над их головами, провозвещая начало нового дня и небесные хищники, словно стая трупных мух, носившиеся под тяжелым подбрюшьем небесных исполинов, прекращали охоту до следующей ночи. К этому времени они оказались у знакомого входа в каньон и как понял Викар, были совсем недалеко от того места, где им довелось переночевать всего сутки назад. Промежду прочим молодой человек заметил, что Ялазар, выглядел очень необычно. Складывалось впечатление, что он собрал в комок всю боль от ран, всю усталость и воплотил их в злость, отразившуюся в его сумрачно грозном виде, а ту в свою очередь, каким-то образом материализовал в новую силу, что до сих пор и позволяла держаться ему на ногах. У голема таких проблем не было, хотя многие прорехи в его восковом теле, оставленные пылающими зеленым магическим огнем копьями до сих пор не затянулись, однако это казалось не причиняло ему никаких неудобств. Видя, что их путь подошел к концу, а повелителя костей сейчас лучше не трогать, неровен час взорвется, Викар взял инициативу на себя:

— Каум, мы благодарим тебя за помощь и спасение наших жизней. Нам повезло встретится с тобой. Рад, что мы смогли помочь друг другу.

Голем, вновь обретший прежнюю форму высокой, многорукой статуи с недвижимой маской вместо лица, медленно кивнул и внимательно глядя на бывшего подавителя с девой на руках ответил:

— Отныне, я Каум Свободный. И здесь наши с вами пути расходятся.

— Почему бы тебе не отправится с нами? — Вику совсем не хотелось терять такого сильного союзника и пусть они не могли стать друзьями за одну ночь, но как он уже начал понимать, в Кеплере всегда пригодиться тот, кто в нужный момент прикроет тебе спину.

— Потому что вы немногим лучше тех, кому я служил до этого. — внезапно резко ответил голем, обернувшись к парню и пустые провалы глаз за которыми разливалось голубоватое сияние, гневно сверкнули. — За все время пока мы шли, вы не спросили ни разу о том, как освободить тех, чьи души заключены в похищенных нами камнях. При этом, вы не тянете на шибко умных, раз решились на подобную авантюру, а значит вы обычные воры. И все ваши разговоры о спасение подобных мне, просто ложь.

Ял с Викаром напряглись, ситуация принимала угрожающий поворот, и они немного отступили назад, чтобы вздумай Каум напасть на них, не быть тут же изрубленными на куски. Воспоминание о кровавых вихрях, в которые превращались длинные лезвия кривых хопешей, были ещё свежи. Врать смысла не имело, создание явно было не глупым. Гнетущее молчание затянулось, и голем медленно кивнул будто подтверждая свою догадку.

— Но я дал вам слово, а вы даровали мне свободу. Я не забуду вашу ложь, но и вашу помощь тоже, потому прощайте и да не свидимся мы больше никогда под этим небом.

Сказав это Голем резко развернулся, и более не говоря ни слова, помчался на восток, к видневшемуся за невысокими холмами лесу. Ялазар только хмыкнул, явно не сильно расстроенный таким поворотом событий, а вот Вику стало не по себе за подобную отповедь, да к тому же совершено заслуженную.

— Что это с ним? Мы же вырвали камни из рук совратителей. — удивился парень.

— Полагаю заточение и то, что он пережил будучи рабом культа, плохо отразилось на его психике. Помнишь, что произошло в Лоне Грехов?

Но такое объяснение не убедило молодого человека. Ложь, убийства, грабежи, все это обычным делом для Кеплера, и очень быстро въедалось в подкорку сознания любого, кто имел несчастье родиться в этом мире.

— Думаешь что мы подонки? — донесся откуда-то снизу голос Ялазара. Оказывается повелитель костей тоже признал место и теперь стремился дойти до знакомой пещеры, чтобы наконец-то поспать. — Не стоит. Такова суть нашей жизни и ничего ты с этим не поделаешь. Благородство нынче не в почете и любой, кто идет к даже самой высокой цели, вынужден прибегать к не самым благовидным поступкам.

— А придя к ней, к цели, останемся ли мы прежними? И останется ли сама цель той же, к которой мы стремились в начале? — отозвался Вик, начав спускаться вслед.

— Глубоко капаешь. — усмехнулся было Ялазар, однако было видно, что слова парня заставили его задуматься. Наконец он ответил, но на этот раз в его голосе уже не было прежнего веселья и уверенности. — А черт его знает. Никогда не задавался этим вопросом, если честно. Да и так ли это важно?

Вик поднял голову и взглянул в сторону оставленного ими всего несколько часов назад Кавенона, над которым поднимались темные столбы пожаров, а может это были огромные стаи тех самых ночных хищников, что напали на город, едва мельницы смерти прекратили свой бег.

— Важно. — ответил Вик. — Боюсь, что это гораздо важнее, чем кто-либо может себе представить. Но пока мы идем по выбранному нами пути, не мир меняется вокруг нас, а мы сами меняемся под воздействием мира. И в конце уже будет трудно понять, что же ты ищешь на самом деле. Правду, за которой пустился в этот путь или ответ, который ты просто хочешь слышать. Может даже не имеющий ничего общего с изначальной целью, но который будет таким уютным, таким правильным и органичным, в окружающей тебя теперь действительности.

Повелитель костей остановился и внимательно посмотрел на Викариана так, будто видел его впервые. Тот в ответ лишь пожал плечами, подходя к знакомому темному провалу и беря посох наизготовку. Но внутри было тихо, а в тонком мире сила текла спокойно и размерено.

— Знаешь Вик, иногда ты меня ставишь в тупик. Вроде, ну неоткуда в тебе взяться словам, наполненным таким глубоким смыслом, что пришелся бы в пору и сами Хранителям Мудрости. В те моменты, когда они не сходили с ума и не орали, подобно банши, естественно. — он вошел вслед за молодым человеком в промозглую сырость скальной пещеры. — Однако ж, вот сейчас ты меня буквально огорошил и даже заставил задуматься. Я думаю тебе пора прекращать якшаться с Рахом, этот анархомаг на тебя плохо влияет, слишком умным становишься.

На смех сил не было, но впервые за долгое время они оба улыбнулись и даже тяжелые мысли покинули Викара. Ял положил неожиданно проснувшуюся эльфийку на шерстяную подбивку своего костяного плаща, а сам, усевшись рядом, уставился на дрожащего от холода парня.

— Ладно, давай сегодня отдохнем и кстати, у тебя же в мешке есть какие-то шкуры, я помню ты доставал, чего ты их не накинешь, у тебя же вон уже зуб на зуб не попадает?

Свернувшийся в дрожащий комок Вик, широко открыл глаза и едва не застонал. Хлопнув себя по лбу он принялся рыться в вещах, попутно достав бурдюк с водой и еды, часть из которой тут же была реквизирована оголодавшим Ялом. Последний, к слову сказать, сразу принялся извлекать маленькие косточки из мяса, откладывая их в сторону, которые уже через пару минут стали скрепами, соединившими разрозненный ворох черных шкур в не шибко элегантную, но без сомнения теплую накидку.

— Ну вот, а то не хватало, чтобы ты ещё околел по дороге. — довольный своей работой сообщил повелитель костей и тут же отвернулся к вжавшейся в стену девушке. На его лице появилась хищная улыбка. — Занятно, у меня никогда ещё не было эльфиек.

С этими словами он немного устало, но довольно настойчиво потянулся к их нежданной спутнице. Та что-то защебетала на своем языке, показав на рабские колодки, все ещё сковывающие её лоб и шею. Это вызвало усталый смех Ялазара, сейчас выглядевшего как окровавленный кусок потрескавшегося угля в своих покрытых сажей доспехах и с облысевшей головой.

— Э, нет дорогая, эту глушилку магии на тебя нацепили недаром. Завтра сниму, не волнуйся, а сейчас убери-ка руки, не то придется их тебе связать и обещаю, нежным я не буду.

Девушка, отчаянно отбиваясь, взглянула на Вика, но тот понимал, что отнимать законную добычу, которую Ял к тому же пер полночи на руках, несмотря на усталость и раны, будет неправильно. Внезапно он осознал, что нисколько не осуждает такое поведение своего спутника, хотя и немного сочувствовал бывшей жертве совратителей, которой видимо и после спасения не будет покоя. Это была обычная жизнь, сильный забирал то, чем желал обладать, а слабый, либо смирялся со своей участью, либо умирал. Вообще они могли бросить девчонку в храме, не утруждаясь её спасением, так что повелитель костей лишь брал то, что было по праву его.

— Ял, давай завтра, а? Она пищать будет, а я спать хочу, да и тебе бы отдохнуть. А ты будь добра помолчи и не вздумай пытаться бежать. С твоими ногами далеко ты не уйдешь, мы тебя не для того вытащили из логова совратителей, чтобы ты померла в первый же день после этого.

— А для чего! — с испугом, но в тоже время едва проскальзывающим вызовом, спросила эльфийка даже без намека на акцент. — Чтобы потом всю дорогу самим насиловать?

— О, так ты говоришь по-нашему. Что ж, если бы было так как ты говоришь, то с тобой бы никто не церемонился и уж точно не рисковал бы жизнью, вытаскивая из того осиного гнезда. А теперь заткнись и не мешай спать. — на самом деле, Викар не был раздражен, но этой девчонке стоило знать свое место. Впрочем, что она о нем и так узнает пока он будет отдыхать, сомневаться не приходилось. Он догадывался об этом потому, что Ялазар как-то уж через чур усердно начал готовится ко сну, не переставая при этом хитро улыбаться.

Чтобы унять вновь напомнившую о себе острую боль в изувеченном глазу, пришлось достать свежий листок меланы, которая на этот раз не столько бодрила, сколько позволила Викару быстро повалиться в глубокий сон без сновидений.

* * *

Викариан проснулся ближе к ночи, когда рана снова напомнила о себе. Из забытья его вырвала адская боль, огненным крюком впившаяся в левую глазницу. Парень дернулся и сон слетел, как не бывало. Все тело ныло, будто вчера по нему пробежалось стадо яков, а голова раскалывалась. Ночь обещала быть долгой, ко всему прочему, из другого конца приютившей их пещеры, доносились сосредоточенное фырчанье и тихие стоны. Не вернись боль, Вик бы сделал вид, что ничего не слышит и продолжил бы лежать, отвернувшись лицом к стене, но каждый звук раскатистым эхом отражался внутри черепа и приходилось прилагать нечеловеческие усилия, чтобы не заскулить от боли.

В конце концов, он не выдержал и резко поднявшись, отчего тут же закружилась голова, поспешил выйти на свежий воздух. Это было не очень умно, так как за оледеневшими шорами вьюна, уже вовсю властвовала тьма и наступало самое опасное время суток. Студеный ветер обжог лицо и приятно захолодил изувеченный глаз.

— Прости, мы не хотели тебя будить, — послышалось сзади. Ялазар протянул Вику полную плошку какой-то похлебки. — Вот, сварили пока ты спал. Ты метался во сне и Ио сказала, что как проснёшься, тебе надо будет выпить это.

— Ио? — варево оказалось горьким и невкусным.

— Иорлея, наша попутчица-недотрога. — усмехнулся повелитель костей, встав рядом и внимательно оглядывая склоны холма в поисках непрошеных гостей. — Хотя сопротивлялась она недолго. Кстати, та зеленая гадость, по её словам, вообще должна была выжечь тебе мозг, но толи ты чертовски везучий, толи у тебя его нет.

Он хохотнул и хлопнул Вика по плечу, отчего тот крякнул и присел на подогнувшихся ногах. Ял еле успел подхватить его и аккуратно взяв под руку, повел обратно.

— Эх, брат, да тебя потрепало сильнее, чем я думал. Пойдем-ка, Ио тебя подлечит. Тут оказалось, что девочка-то непростая, а ажнак жрица молодых эльфов. Ну из тех, у которых на почве войны с 'низшими' расами, совсем крышу снесло.

— И с чего это она нам тогда помогать вздумала? — задал резонный вопрос Викар. — Не из-за твоего ли шарма печеной картошки?

Шутка относительно внешнего вида развеселила повелителя костей. По правде сказать, дамский угодник уже привел себя в порядок и на данный момент выглядел более ли менее презентабельно. Разве что ему не доставало копны снежно белых волос, хотя и с бритой головой он выглядел не так уж плохо.

— Мстительные они. Ну ушастые-то эти. — не вдаваясь в детали ответил Ял, но видя что такого объяснения явно оказалось не достаточно, решил пояснить — Как я понял, наша девица была чем-то вроде эмиссара храма высокорожденных. Прибыла в Кавенон по приказу кого-то из своих, так как и им предвестник перенёс весть о грядущем Празднике Чистых Небес. Да-да, том самом, с которым так носится наш Измаил. Хрен её знает, что она должна была делать в полисе, до этого у нас с ней разговор так и дошел, однако я узнал кое-что другое. Помнишь тот ошейник с обручем у неё на лбу, так вот, оказывается этот подарок ей оставил некто, кого она назвала герольдом Черного Короля. Я проверил след на этой глушилке магии. Он точь-в-точь совпадает со следом тех рун, что мы заметил и у твоей башни. Ну вернее стихия была использована одна и та же. Если мне не изменяет память, она зовется 'слово темной воли'.

От упоминания этого Ялазар скривился, но спросить, что вызвало у него такую реакцию Вик не успел, они уже преодолели недлинный проход и оказались внутри пещеры, где в полутьме эльфийская жрица развела небольшой, абсолютно бездымный костерок.

— Ложись рядом с огнем — тихим, спокойным, совершенно не похожим на тот, что был утром голосом, произнесла Иорлея, указывая на место рядом с собой. На ней больше не было странной конструкции с темными письменами, напоминающую клетку для птиц. Видимо пока он спал, Ял каким-то образом избавил девушку от этой штуки.

Повелитель костей помог Вику лечь, а после направился в дальний угол пещеры, не желая мешаться под ногами. Походя он провел рукой по волосам эльфийки, слегка прихватив те. Жест простой, но Вик заметил с какой покорностью и даже едва заметным наслаждением, та приняла его. Да уж, в умении общаться с женщинами, бывшему подавителю отказать было нельзя.

Рядом с едва горящим костром чувствовался мягкий запах неизвестных трав, а тонкие руки целительницы, словно лебединые крылья, запорхали над раненым глазом.

— Я не смогу вылечить его сейчас, но мне под силу вытравить яд магии и облегчить боль. Когда же мы дойдем до вашего храма, то смогу сделать больше.

— Разве тебя послали не в Кавенон?

— Я служу богине и мне все равно, где возносить молитвы ей. А если, ко всему прочему, меня не попытаются сделать игрушкой в своих извращенных играх грязных низкорожденные, то ...

В этот момент голова её дернулась от хлесткой затрещины, отвешенной Ялазаром и девушка едва не упала на Вика:

— Ещё раз так скажешь, подзатыльником не отделаешься. А заодно вынутую из твоих очаровательных ножек щетину, тебе обратно засуну. А да, Вик прости, я позаимствовал листок меланы, чтобы Ио могла сама идти завтра.

— К-конечно. — немного обескураженный произошедшим, ответил молодой человек. Впрочем эльфийка не выглядела обиженной, скорее раздосадованной, но не более. Видимо воспитательная оплеуха была уже не первой, поэтому она сжала губки и продолжила лечение.

— Как я и сказала, мне все равно из какого места поклонения обращаться к повелительнице, главное чтобы мне не мешали. К тому же, правительница Кавенона недвусмысленно дала понять относительно своей позиции и того, кого она избрала себе в союзники на грядущие десятилетия.

— Черного Короля? — Викариану было трудно говорить, будто нежные пальчики, касавшиеся его лица, отключали некие центры, отвечавшие за управление лицевыми мышцами. Голова постепенно погружалась в ощущение пустоты, словно её отделили от тела и парень не чувствовал ничего выше шеи.

— Да и как я поняла, вам двоим нужен тот же самый колдун, что пленил меня. Что ж, я к нему симпатии не питаю, а потому с удовольствием помогу.

Девушка начала прикладывать размоченные травы к опухшей глазнице. Пришлось запрокинуть голову, чтобы вязкая жижа не стекала по щеке. Едва холодный сок проник под запекшуюся корку, как Вик тут же почувствовал нестерпимый жар, рванувшийся от зелья, будто дикое зверье от лесного пожара. Он даже не подозревал, что все это время остатки зеленого огня жили внутри него, разъедая его тело и мучая плоть. Сок растений тушил изумрудное пламя, пока то пыталось вгрызться вглубь его головы и приходилось до боли сжимать зубы, чтобы не закричать.

— Терпи. Точно такую же дрянь я вытравила из тела Ялазара, но его ранили в бок, а тебе досталось по голове. Так что терпи, иначе эта зараза рано или поздно доберется до твоего мозга и тогда ты поймешь, что такое быть живым мертвецом. Все осознавать, но не иметь возможности противостоять чужой воле, управляющей твоим телом.

И Викариан терпел сколько мог, а когда боль стала просто невыносимой, он трясущимися руками потянулся к мешочку с листками, что дал ему Шраум.

— Не трогай мелану! — резко бросила Ио, ударив парня по рукам. — Вы и так нажрались её дурманящих листьев столько, что я удивлена, как у вас ещё не начались галлюцинации. Это же сильно-действующее снадобье, что максимум раз в день можно жевать, иначе подсядете на неё и сгорите, будто свечи за неделю.

— Тебя подержать? — раздалось из темноты, но Вик лишь отрицательно мотнул головой. Обхватив виски руками, он сдавил их, что было мочи, зарычав раненым зверем. Как ни странно это помогло, а боль мало помалу начала уходить. Парень чувствовал, паразит внутри его черепа был практически живым и пока он терпел адские муки, эта тварь подыхала не менее страшной смертью. Месть за все те мучения, которые она причинила ему, была настолько приятна, что последние минуты он уже почти не страдал, наслаждаясь каждой секундой агонии инфернала.

Когда же все было кончено, Викариан внезапно понял, что что-то изменилось. Тайные тропы тонкого мира внезапно открылись ему с иной стороны, обретя невиданную до того четкость и ясность. Он незамедлительно сообщил об этом, чем погрузил Иорлею в задумчивость. Наконец, она неуверенно предположила:

— Я смогла убить паразита, но его останки все ещё спаянны с твоим ослепшим глазом. Возможно, именно из-за того, что это было необычное существо, теперь ты имеешь более сильную связь с эфиром.

— А если глаз вылечить?

— Чтобы полностью излечиться, мне придется полностью убрать все следы колдовского огня и тогда вернется зрение, но боюсь тонкий мир для тебя обретет прежний вид. Честно говоря, я вообще первый раз сталкиваюсь с подобным, хотя врачую раны уже больше четырех сотен лет.

Взор колдовского ока теперь был просто поразительно чист и даже более того, оно теперь не только позволяло видеть течение рек великих стихий, но и обрисовывало контуры окружавшего мира в виде отражений в Великом Океане. Их наполняли постоянно меняющиеся образы, формируя разные формы и перерождаясь сами в себя, будто демоны, не способные вырваться из ловушки проявившегося в эфире материального мира. Это было страшно и удивительно одновременно. Правда оставалось не понятно, можно ли использовать эти новые знания и не вырвутся ли порождения хаоса в реальность, протяни Викар к ним руку.

Костерок стал гаснуть, а вместе с этим, Ио начала убирать внезапно высохшие и рассыпающиеся пеплом остатки целебных трав, до того бережно выложенные на запекшейся глазнице. Боль ушла, голова была ватная, а все тело налилось свинцовой тяжестью и несмотря на то, что Викар только что проснулся, его снова начало клонить в сон. Девушка положила руку на горячий лоб парня и тихо зашептала неуловимые слова заклятья.

— Отдыхай Вик. — снова раздался голос Ялазара. Он поднялся и черной тенью пошел к выходу, явно собираясь наружу. — Сегодня переночуем тут, а завтра, пустимся в обратный путь.

— А ты куда? — неумолимо проваливаясь во тьму мира снов, зашептал Викар, но вместо ответа он услышал лишь мелодичное пение эльфийской жрицы. Распознать слов было нельзя, но с каждым звуком тело избавлялось от ран, синяки рассасывались, а мысли начинали течь степенно и размеренно, освобождая разум от всего лишнего и ненужного.

* * *

Следующий день встретил их вьюгой и парящими на острых снежинках, хлопьями какой-то бурой дряни, напоминающей клочья кожи, но гораздо более грубые и шершавые. Ничего подобного Викару видеть ещё не доводилось, зато вот его спутники быстро сообразили что происходит.

— Проклятие, саранча! — настроение повелителя костей, проснувшегося в шелковых, солнечных прядях эльфийской девы, резко испортилось. — Какого черта происходит, ведь подобных тварей никогда не водилось в здешних краях?

— Праздник Чистых Небес. — тихо ответила ему Иорлея. Мужчины повернулись к ней, в ожидании разъяснений и та продолжила. — Рой приходит в движение каждый сезон перед празднеством. Почему и отчего, мне неведомо, но я уже видела подобное раньше, серые полчища слепых охотников наполнят этот дол. Хотя кое-что меня действительно смущает, время миграции не могло наступить так рано, сила ещё не собрана. Ни одна королева не поведет свою стаю, не будучи абсолютно уверенной в целесообразности нового улья.

Вик все это время шел молча и поглядывал на эльфийку, которая теперь щеголяла в костяном плаще Ялазара и таких же, не пойми откуда взявшихся сапожках. Мелкой пакость, что кружилась вокруг них, забивалась вовсе щели, лезла в глаза и нос, отчего было трудно даже разобрать дорогу. Снег и тот не был так противен, как эта серая крошка. Напряжение повисшее в воздухе ощущалось почти физически и тревога не покидала странников. Было впечатление, будто за ними кто-то следил.

Они уже прошли долину скальных осколков, оставив позади десятки гнезд неведомых созданий, так и не показавших носу из своих спиралевидных нор, будто бы вкручивающихся в каменную породу, когда земля перед ними вспухла 'гнойным нарывом'. Из лопнувшего, словно фурункул холма, в воздух устремились ошметки той самой кожи, что теперь была почти повсюду. Тут же, из открывшегося зева, появилось несколько тварей, напоминавшие человеческие тела без лиц с когтями, как у землеройки, только намного больше. У пары из них за спиной виднелись фасетчатые крылья, а их головы, если это можно было так назвать, оказались покрыты тонкими складками, сходившимися посредине того места, где должно было быть лицо и оканчивались тонкими ядовитыми жалами. Нижняя часть их тел напоминало раздутый, пронизанный синюшными венами кокон на выгнутых назад ногах и пока более мелкие, безликие собратья дерганой походкой ковыляли по земле, летуны взмыли в воздух.

Сомневаться в намерениях новоприбывших не приходилось и Ялазар с Виком тут же достали оружие, готовясь встретить новую опасность лицом к лицу. На этот раз они не стали ждать, пока противник нанесет первый удар и сами бросились в бой.

Заклятие Яла, призванное переломать кости в несимметричных пародиях на человеческие тела, внезапно не возымело большого эффекта. Кости трещали, ломались, разрывая кожу и оголяя кровоточащую плоть, но это вовсе не остановило нападавших. Складывалось впечатление, что костяк для существ был вещью второстепенной, в отличии от мышц и потому повелителю костей пришлось схватиться за меч.

Викариану повезло чуть больше, он успел направить посох в разверзшуюся пасть подземного провала, из которого появлялись все новые и новые твари. Огненная волна всепоглощающего пламени пронеслась мимо самых шустрых особей, ударив в вершину рукотворного холма. Огненный столб поднялся в небо, терзая и раскидывая покалеченные, изломанные тела, обрушив земляные своды, предварительно наполнив их алой смертью. Лаз саранчи дохнул в небо серым пеплом, сгоревших за долю секунды созданий и грузно ухнув, начал проваливаться сам в себя.

Оставшиеся особи и не думали останавливаться. Они ковыляли к людям, зачем-то загребая землю широко расставленными руками. В тоже время, двое крылатых, перепрыгнув мужчин, рухнули на Иорлею. От одного она сумела увернутся и тот, получив метко брошенным Виком метательным кинжалом в затылок, захрипев стал заваливаться в бок. А вот второму повезло больше, несмотря на всю нечеловеческую грацию, девушка не смогла обмануть его и существо, крепко обхватив свою жертву многосуставчатыми руками, покатилось с ней по земле.

Из нижней части тела напавшего выдвинулось изогнутое, будто кривой кинжал жало, утолщенное к своему основанию, сквозь тонкую кожу которого проглядывали силуэты шевелящихся личинок и попыталось достать гибкое тело эльфийки. Ял тут же бросился на помощь, однако тварь распахнула свои плотные крылья как щиты и несколько первых ударов костяного меча, несмотря на всю их силу, не причинили никакого вреда.

Викар ничем помочь не мог, более того оставшиеся в живых создания теперь распыляли вокруг бардовый туман. Он, как оказалось, серьезно ослаблял силу заклятий, отчего второй заряд огненной мортиры был совсем не таким эффективным как первый, убив едва ли троих. Остальных пришлось добивать отцовскими кинжалами, благо на тот момент в живых оставалось всего пара. Белые лепестки клинков втыкались в шишковидные бугры мышц, причиняя не много вреда, однако после третьего попадания, жертва все же не выдержав, падала в свежевыпавший снег.

Как повелитель костей покончил с оставшимся летуном, Вик не видел, однако тело твари было буквально изрублено в клочья. Вряд ли такая жестокость была нужна, учитывая что, одно точное попадание в крыланов, вполне способно остановить тех навсегда, в отличии от их земных собратьев.

Как бы то ни было и измазанный липким ихором Ял, и трясущаяся от пережитого Ио, и на редкость довольный столь славной дракой Вик, в которой он умудрился наконец не получить ни царапины, поспешили убраться с места битвы поскорее, пока новые землеройки снова не открыли проход на поверхность.

Произошедшее стало тревожным знаком. Тем, что по мнению жрицы не должно было произойти, а потому ещё острее ощущалась необходимость как можно быстрее добраться до храма Бога Вечной Переправы. Кроме того, оказалось, что её силы восстанавливаются вовсе не так быстро как раньше, именно поэтому она не смогла дать отпор порождениям роя. Хотя молодой человек полагал, виной тому скорее стала бессонная ночь с повелителем костей, нежели какая-то неведомая хворь. По пути они ещё не раз слышали тихий шелест фасетчатых крыльев, потому старались не выходить из-под крон начавшегося леса. Один раз к ним пристал какой-то безногий вурдалак, Викар же мимоходом подумал, не тот ли это самый, что встретился по пути в Кавенон. Впрочем и без него хватало над чем поразмыслить.

Все происходящее вокруг будто бы было сплетено в одну картину, но пока виднелись лишь отдельные детали. Этот странный праздник, весть о котором явно уже давно летала по Полисам и родам, раз в их дол успели прибыть даже эмиссары молодых эльфов. Его мать, всегда чтившая Пантеон и его торжества, оказавшаяся мастером силы много более великим, чем он мог даже себе представить и воспоминания о которой, теперь заставляли взглянуть даже на отца по-другому. Они любили друг друга, но тот всегда был больше защитником и добытчиком, нежели главой семейства, будто бы верный страж, а вовсе не супруг. Тварь напавшая на его дом и убившая семью. Слуги богов, что словно с цепи сорвались, готовясь к грядущему, да ещё Агонис, как бы невзначай объявившийся в здешних местах и взбаламутивший, и так их неспокойное болото. Особенно Измаила со Схиремом, которым срочно потребовалось отправить Викариана в Кавенон, где они так удачно едва не отправились в мир иной, вслед за всей его семьей. Совпадение? Вот только в нем же они едва не переведались с тем, кто якобы мог управлять големом-убийцей и как оказалось пленил Иорлею, посланную сюда, дабы провести церемонию Чистых Небес. И все опять упиралось в это странное событие. Круг замыкался.

Они получили некоторые ответы, позволившие нащупать направление, в котором стоит искать. Однако чем больше раскручивался клубок, тем больше новых деталей открывалось и все они скорее всего связаны. А значит, гибель близких Вику людей может иметь причины гораздо более глубокие, чем банальное желание 'убить'.

Ялазар шел впереди и ему было не до отстранённых размышлений, он сосредоточился на поиске опасностей, и выборе пути. Ио брела за ним, кутаясь в жёсткий белый плащ, а Вик замыкал небольшой отряд, терзаемый вопросами и тревожными мыслями. У него была цепочка событий и он чувствовал, что они все они как-то пересекаются с этим чертовым праздником, а потому могут быть частями единого целого. Парень размышлял, возможно если удастся понять, в чем интерес каждого из цепи, то ситуация станет более понятной. Но для этого нужно хотя бы до конца понять, с кем же он имеет дело. Последнее казалось довольно непростой задачей, учитывая, что он за двадцать три года не сумел разглядеть, кем была его мать на самом деле. Впрочем, хоть он и не считал себя проницательным, теперь он хотя бы мог обратиться за помощью к Ялазару или Раху, а этих было провести на порядок сложнее.

Троице совсем немного не хватило времени, чтобы засветло дойти до заветного холма, чей зыбкий силуэт уже был виден в вечерней дымке. Рисковать встречаться с ночными завсегдатаями не хотелось, а потому остановиться путникам пришлось в сырой норе, меж вывороченных бурей корней. Не сказать, чтобы новое убежище пришлось всем по вкусу, но в сложившейся ситуации оставалось либо оно, либо ночевка под открытым небом. А последнее и вдали-то от храма, являлось делом небезопасным. Однако вопреки опасениям, ночь прошла спокойно и уже утром они брели по знакомому полю лютой сечи. Надо сказать, что крупных существ оказалось гораздо меньше, зато небольших созданий и той самой саранчи стало намного больше. Последняя, ровным ковром покрывала землю так, что под трупами не было видно даже снега, а тот что падал сверху, сразу таял, на ещё теплых останках. Иорлея старалась не отставать, то и дело косясь на морлоков, деловито вивших гнезда в трупах самых здоровых зверюг. Те, к слову сказать, отнеслись к людям с большим подозрением, видимо прикидывая, не остатки ли это тех безликих хищников, однако попыток напасть не предпринимали.

Ялазар вернул Вику одолженный отцовский меч, а сам, без особого труда вырвав толстенную кость и начав напевать какую-то не шибко приличную песенку, принялся мастерить себе новое оружие. Получалось оно точь-в-точь, как и прежнее, только теперь было пошире и с необычными насечками. На вопрос, зачем нужны странные желобки, идущие от кровостока к лезвию, повелитель костей похлопал по заплечному мешку:

— Мы же из сокровищницы не только души стащили, но прихватили ещё кучу разных артефактов, амулетов и волшебных камней. Продать последние конечно можно, но много денег за них не выручишь, а вот оружию такие безделушки могут добавить немало мощи. Хочешь, могу и тебе клинок доработать.

— Спасибо, может чуть позже.

— Ну, как знаешь.

Лагерь, за то недолгое время пока их не было, пополнился новыми просителями и паломниками. Группы молящихся, а иногда и просто бьющихся в религиозном припадке людей, сидели в темных, вытоптанных прогалинах вокруг каменных постаментов, на которые изредка заходили жрецы с курящимися кадильцами. Закутанные в сшитые из лоскутов кожи плащи, стражи Вечной Переправы только и успевали оттаскивать наиболее рьяных верующих к кострам. Там дети, которым видимо ещё не дозволялось принимать во всем происходящем участие, кормили и поили обессиливших прихожан.

Отовсюду слышался истошный вой горя и громкий смех, каркающий, сухой, будто кашель осеннего ветра. В этих звуках не было ни красоты, ни величия, лишь какой-то надрыв. Складывалось впечатление, что абсолютно все, кто был старше двенадцати зим, задействованы в ритуале.

Иорлея, почувствовав, что опасность больше не грозит, позабыв о своих спасителях, побежала вверх по склону. Ял лишь хмыкнул, он за последний день явно утратил большую часть своего интереса к ней и девушка, верно обидевшись, ответила ему тем же. У Викара же закралось неприятное сравнение обитателей холма с фанатиками Кавенона. Обряды может у них и различались, а вот сквозившее вокруг безумие происходящего и явная невоздержанность ревнителей веры, что там, что тут, создавали ауру черной обреченности. Будто люди бились в агонии, не в силах выбраться из клетки кошмаров, что сами возвели в своем разуме. Парню стало не по себе. Он, когда было время успел прочитать, что же такое этот Праздник Чистых Небес и чем обычно это событие кончается, более того, теперь было видно и с чего оно начинает.

— Что-то я уже не так уверен, что хочу помогать в подготовке этого странного празднества. — тихо произнес парень, брезгливо обходя, уснувшую в собственных нечистотах и иных выделениях, группу оборванцев.

— Смотри Измаилу это не ляпни! — быстро зашептал Ялазар, взглянув вверх, дабы убедится, что Иорлея этого не слышала. — Храмовники психи, а творящаяся тут вакханалия, практически кульминация векового религиозного цикла и едва ли не смысл их жизни. Чтобы за тебя там Агонис не преподнес, еретика эти фанатики рядом не потерпят.

— Ну Агониса они терпели и даже боялись.

— Раб демонов, в отличие от тебя, обладает силой сравнять этот и остальные окрестные холмы с землей по щелчку пальцев. К тому же, я не уверен, что кто-то из этих, пришибленных божественным откровением, не попытается в следующий раз перерезать нашему татуированному другу глотку. — он кивком головы указал на группу, плясавших вокруг большого постамента, на котором один из жрецов громко читал что-то из раскрытой у него на руках книги. Мужчины прыгали вокруг, бессвязно орали, сбросив верхнюю одежду несмотря на холод и истово лупцевали себя плетьми из людских волос, с вплетенными в них заточенными осколками костей. С каждым ударом, кровь и лоскуты кожи разлетались широко окрест, а сидящие вокруг несколько десятков женщин, подставляли чумазые лица под алые капли и закатывая глаза, взрывались оглушительным визгом. Даже те, что уже не могли кричать, хрипели и корчились у ног пляшущих.

Ялазар достал бурдюк с водой и сделал большой глоток, размышляя куда направится дальше, учитывая что ни одной особи женского пола, не охваченной религиозным амоком, он так и не заметил. Вик же удивленно спросил:

— Они разве могут убить его?

— О боги, нет конечно! — прыснул Ялазар и едва не поперхнувшись. — Я вообще не уверен, что подобного Агонису можно убить просто уничтожив его физическое тело, но данное обстоятельство вовсе не помешает этим умалишенным попытать счастья. Хотя если тебя так впечатляют их нынешние маленькие шалости, то будет забавно посмотреть на твою реакцию, когда увидишь, что будет через пару месяцев. К тому времени шторма и небесные горы отрежут храм от остального мира.

— И что же будет?

Ялазар посмотрел прямо в здоровый глаз молодого человека, отчего у того по спине побежали мурашки. Взгляд был холоден и полон жестокости, будто сердце повелителя костей внезапно перестало биться, а на Викариана сейчас смотрела сама смерть. Перед ним стоял брат-сержант Ордена Подавителей, какими они и были: безжалостными, неостановимыми, незнающими сомнений. Его голос тоже изменился и в нем рокотала тысячелетняя ярость самого Кеплера, ненавидящего своих детей, так как это недоступно никому из смертных:

— Будет то, что люди нарекли 'рапсодией жизни', а мои бывшие наставники называли 'Днем отречения'.

— Отречения от чего?

— От нас. От всех живущих в этом проклятом нашими же грехами мире.

— Но кто отрекся?

Однако на этот вопрос ответа не последовало. Произошедшие не было ни актом устрашения, ни потерей контроля со стороны Ялазара. Викар понял, что его спутник просто хотел дать ему почувствовать то, какие эмоции он сам испытывает в связи с грядущим. Складывалось впечатление, будто бы относительно молодой повелитель костей, уже однажды наблюдал за Праздником Чистых Небес, который теоретически происходит лишь раз в столетие. Разумеется, подобного просто не могло быть, но яркость и откровенность эмоций, рожденных в этой вспышке откровения, просто ошеломляли.

— Если ты хотел меня напугать, у тебя это почти получилось. Откуда такая злость?

— Скажем так, не все идеи моего бывшего ордена мне претят. Попутешествуешь с мое, думаю и сам начнешь разделять часть из них.

— Так ведь и не все они пропитаны безумием, и жаждой убийства. — раздался совсем рядом голос Раха. — А относительно того, в какую клоаку скоро превратится это место, что ж, видал я места и похуже. Да и ты, подавитель, думаю тоже.

Ялазар ничего не ответил, лишь бросил мимолетный взгляд на приближающегося анархомага и уже тише добавил:

— Я не хотел тебя пугать, просто предупреждал, чтобы ты готовился к худшему.

Викар кивнул, нисколько не обиженный таким необычным поведением, а Ялазар, снова став собой и потирая руки, поинтересовался:

— Ладно, может раз уж наш, вечно к месту появляющийся и неожиданно исчезающий, всезнайка тут, разберем, чем же мы разжились в последнем походе?

Рах сделал, насколько это ему позволяла его кристаллическая плоть, заинтересованное выражение лица, хотя в голосе явно звучал, едва скрываемый смех и подковыляв поближе, предложил:

— Тогда уж давайте заодно и позавтракаем, пока ещё осталось чем, а то лишь богам известно, когда охотники снова вернуться. Заодно расскажите, что вас обоих вдруг заставило поменять прическу и выщипать брови?

— Они что, снова куда-то ушли? Ведь это небезопасно, да и вокруг лагеря полно мяса. — Вик обвел раскинувшееся поле страшной бойни у подножия холма. — Куда их понесло?

Трели алмазного голоса стали тише и в них больше не слышалось веселья:

— Не знаю в курсе вы или нет, но где-то на третий день, после того как вы ушли, на севере сошлись в бою две могучие силы. Одну признать было не сложно, раб демонов был там, а вот о второй, я могу лишь догадываться. — Ялазар с Викаром переглянулись, они хорошо помнили ночь, о которой говорил анархомаг. Алое зарево, молоты колдовских заклятий и смертельный удар, расколовший монолит старой скалы. — Агонис явно одержал вверх, а нашим добрым хозяевам, с Измаилом во главе, внезапно явилось видение того, какой силой обладает тот и какие беды грозят, если его поиски эфирного червя окажутся успешными.

— И они решили опередить татуированную морду? — догадался Ял.

Рах кивнул, остановившись около своего небольшого шатра, рядом с которым на костерке булькал котелок с каким-то варевом. Это была почти самая вершина и отсюда без труда можно было увидеть большую часть лагеря. Везде было одно и тоже, мало чем отличающееся от того, что они увидели, едва ступив сегодня на храмовый холм.

— Совершенно верно. Не знаю уж чья это была гениальная идея, но учитывая творящееся вокруг, найти ревнителей веры, окончательно потерявших чувство страха, оказалось совсем несложно. Ну и ко всему прочему, с ними отправился Шраум с Даниэлом.

Викар едва не выронил протянутую ему скорлупу-плошку с горячей похлебкой. Не было сомнений, раз наемник отправился на поиски вместе этим смертниками, значит за идеей похода стояли не только Стражи Вечной Переправы, но и Схирем. Если конечно кто-то другой, пробравшийся в храм с паломниками, не перекупил его. А последнее, вполне могло быть. Количество людей за те несколько дней, что их не было, увеличилось в лагере почти в два раза и далеко не все из них выглядели нищими побирушками.

— Кстати, я что-то не припомню за тобой раньше тяги к кашеварству, да ещё такому сносному. — Ялазар с удовольствием уплетал угощение, которое на поверку оказалось наваристой, хотя и недостаточно соленой грибной похлебкой, и уже второй раз тянулся за добавкой. Анархомаг не возражал, даже напротив, был кажется польщен такой оценкой стряпни:

— Так я и не готовил, — просто ответил он, фыркнув и выпустив облачко кристальной пыли в сторону беснующихся внизу людей, — их отпрыски готовят вдосталь пищи, а я лишь забрал излишки.

— Излишки? Они были не против? — прожевав немного недоваренный кусок мясо поинтересовался Викар.

Его собеседников явно повеселила такая постановка вопроса:

— А ты думаешь я их спрашивал? Кстати, они мне ещё спасибо сказать должны, я им преподал важный жизненный урок, кто сильнее тот и прав. — Анархомаг наставительно поднял палец. Парень понял, что спорить смысла нету, к тому же Рах действительно был в чем-то прав, законы Кеплера были едины для всех.

Однако анархомаг не был бы собой, если бы тут же сам не начал задавать вопросы об их путешествии:

— Кстати, а с чего это Схирем так расшаркивается перед вашей новой знакомой, кто она вообще такая? И что с твоим глазом Вик? Я так понимаю, вам есть о чем рассказать после похода в Кавенон. Не томите!

Оказалось, что старый колдун приветствовал Иорлею, не много ни мало бухнувшись перед ней на колени и чуть ли лобызая её сапожки. Вик с Ялом так и застыли с открытыми ртами, после чего дружно покатились со смеху.

— Да, без сомнения, ваше веселье многое объясняет, но не могли бы вы рассказать чуть более подробно? — тоже посмеиваясь, попросил Рах.

И они рассказали. О том как добрались до башни, о матери Викара и могущественных чарах, наложенных на долину, где был его дом. О том, как наблюдали за сражением темных сил, а после едва волоча ноги плелись в Кавенон. Обо всем произошедшем в самом полисе и встрече с Пророком. Последнее, вызвало просто неимовернейший интерес мага, а когда речь зашла о Лоне Греха, спрятанном глубоко под главным храмом Совратителей и ужасе из шитых воедино, но все ещё живых тел, то он едва не бросился записывать каждое слово. О том, как они встретили Ио и мастере темных рун, пленившем её, который по-видимому может быть связан с големом, убившим семью Викара. О пути назад и саранче, появившейся в здешних краях. Впрочем, о последнем было не трудно догадаться, по раскиданным вокруг холма сотням разорванных, безликих тел.

Рассказ занял довольно много времени, прерываемый Виком лишь пару раз, чтобы хлебнуть воды и окончился длительным молчанием. Ялазар, не решившийся заходить под навес где жил анархомаг, стащил пару шкур из соседнего шатра и расстелив их прямо на снегу, теперь дремал на них, явно наслаждаясь безопасностью и полным желудком. Рах же закурил свою причудливо изогнутую трубку, пребывая в блаженной задумчивости, наслаждаясь новыми знаниями.

— Да уж, занятный поход у вас получился. К слову сказать, то что с тобой произошло, — он указал концом курящейся трубки на закрытый глаз Вика и выдохнул облачко дыма, — есть настоящий подарок богов.

— Я представлял подарки от небожителей не столь болезненными, к тому же, не лишающими меня зрения. — и прежде чем ему сумели возразить, быстро продолжил. — Но после увиденного мной в Кавеноне, я хочу лишь того, чтобы пантеон пореже смотрел в мою сторону. Это будет для меня лучшим подарком от них.

— Очень разумные слова. — согласился анархомаг, который все же достал из-под плаща висящую на толстой, покрытой кристальными наростами цепи книгу и начал в неё что-то скрупулёзно записывать, все больше скрываясь в облаке табачного дыма. — Ты понял сие в молодом возрасте и это многое говорит о тебе, в то время, как некоторым не хватает даже жизни осознать простую истину: богам плевать на нас. В общем-то, им плевать на всех, кроме себя любимых.

— Да тише вы, — буркнул Ял сквозь сон, — не хватало ещё оказаться за охранным барьером на ночь глядя.

Никто ему не ответил, но повелителя костей это не сильно беспокоило и он, продолжая тихо посапывать, попытался укрыться отданным Ио плащом. Поняв, что тот все ещё не вернули, Ял поморщился, постаравшись зарыть головой в теплые шкуры. Вик встал и накинул на мёрзнущего спутника свою накидку и тот благодарно хрюкнув, укутался в неё, тут же уснув.

— Тяжко тебе будет этом мире, Вик, — с некой грустью произнес Рах — Забота о ближнем тут не в почете. Одни посчитают это за слабость и используют против тебя, других будет раздражать, что ты якобы лучше них. Они разольют яд лжи, дабы сделать из тебя общего врага. Добро здесь не остается безнаказанным.

— И что ты предлагаешь? Забыть то, как меня воспитали, как я жил, кто я есть в конце концов? Наверное людям свойственно цепляться за прошлое и я не могу отказаться от него.

— Не отказаться, а быть умнее, а за ушедшее держатся лишь те, чье прошлое лучше настоящего. Тут тебя понять можно, но нужно побороть гордыню и осознать, что живым ты принесешь пользы больше, чем мертвым. Оставь высокопарные речи, храни память в сердце, но не позволяй окружающим видеть свою истинную суть. Иначе проблем не оберешься.

Викар не стал возражать, подкинув несколько сухих веток в начавший угасать костер, про себя отметив, что им сильно повезло. Окружающие холмы не обделены растительностью и хотя бы замерзнуть им зимой не грозит. Рах же продолжил водить пером по пожелтевшим страницам:

— Так что ты там говорил о подарках богов? — наконец, когда анархомаг отложил фолиант, спросил парень.

— А? Ах да, я что хотел сказать-то. Думаю ты знаешь, что такое колдовское око?

Викариан знал:

— Это умение проникать взглядом за завесу, отделяющую тонкий мир от реального и управлять потоками силы.

Рах скривился, но все же кивнул.

— Ну, в общих чертах ты прав, хотя упростил это понятие просто до неприличия. Впрочем ладно, главное что ты понимаешь суть. Практически любой неофит и даже просто отмеченный Великим Океаном представитель флоры иль фауны, способен заглядывать за грань, однако это вовсе не значит, что они увидят одно и тоже. Среди блеклых теней давно истаявших жизней, и ярких течений вечности, ты видишь мир магии, будто сквозь водную гладь, и чем более неспокойны стихии вокруг, тем труднее разглядеть что-либо вокруг. Во время битвы двух магов, окружающее пространство превращается в фонтанирующий калейдоскоп миражей и обрывков, что будто лоскуты изорванной паутины парят вокруг тебя. Многие могущественные чародеи искали способ более ясно зреть в тонкий мир, без помех, не полагаясь на волю случая и природу изменчивых материй. И тогда один из них, уж прости сейчас не вспомнить мне имени его, нашел ответ, такой же простой, как и все гениальное. Мы четко видим наш родной мир, потому что родились в нем, но инферналам, гостям из других измерений, приходиться прилагать немалые усилия, чтобы быть в этом с нами на ровне. В тоже время, в своих реальностях эти существа прекрасно ориентируются, так почему бы людям не перенять их опыт? Он начал изучать те хитрости, к которым прибегали обитатели иных пластов реальности, чтобы жить среди нас. В тот период было найдено колоссальное количество удивительных вещей и открыты тысячи секретов, в том числе и тот, как некоторые из них так хорошо ориентируются в материальном мире.

Рах вытряхнул пепел из своей витиеватой трубки, больше похожей на толстый изогнутый корень и немного помолчав, начал набивать её заново. Он аккуратно закрыл свою небольшую книжку, рукавом отерев с пера остатки крови для письма и вставил то в зазор между корешком и страницами. Когда сизый дымок, от которого у Вика начинала кружиться голова, вновь наполнил все вокруг, едва гнущиеся, покрытые кристаллическими наростами пальцы мага, аккуратно, с явно ощутимой любовью, пробежались по грубой кожи обложки. Звенящие переливы голоса выдавали его задумчивость, будто мыслями он сейчас был не здесь, а где-то далеко, в давно забытом и дорогом ему месте.

— Колдовское око, это то, как маг видит тонкий мир. Но око инфернала, то, как сами обитатели астрала видят свою родину. Это было невообразимо. Тогда человек в первый раз смог узреть магический мир таким, какой он на самом деле есть. Но как порождений силы для ориентирования в материальной вселенной нужны были живые, чьими глазами они смотрят на Кеплер, так и нам требуется тот, кто рожден среди потоков магии, дабы тонкий мир не застилала пелена барьера, разделяющего две реальности. Обычно для этого используются фетиши, амулеты созданные из эфирных или им подобных созданий, иногда используют порабощенных магических существ вырванных из их родных реальностей. Я слышал, что некоторые маги даже научились создавать искусственное тонкое тело, в котором они могли не отличаться от других обитателей Вечного Океана.

— Я ничего подобного не умею и этого, как ты назвал, фетиша? У меня тоже нет.

— А вот тут ты ошибаешься. Уж не знаю как, но остатки астрального паразита, оказавшиеся в твоем раненом глазу, неким образом наполнили последний удивительной силой и превратили тот в талисман, позволяющий видеть тонкий мир так, как видят его сами инферналы. — он выдохнул дымок, подняв руку, пресекая вопросы и весело добавил. — Прежде чем спорить, взгляни на меня. Я сам ходячий амулет, добро пожаловать в семью живых артефактов!

Викар посмотрел в лужицу талого льда около их костра и увидел в мутной воде свое лицо. Абсолютно лишенное растительности, лишь с едва начавшей заново отрастать на голове щетинкой, грязное, как и у всех прочих обитателей храмового холма. Его левый глаз был закрыт, будто он зажмурил его и через него, рассекая бровь и часть щеки, протянулся свежий, черный шрам. Иорлея без сомнения совершила едва ли не чудо, раз после того страшного удара, осталось лишь небольшое напоминание о нем. Даже отека уже почти не было видно. Вик коснулся рукой обожжённого века:

— А что если я его открою? Глаз я имею ввиду.

— Ничего. Им ты не увидишь ничего. Тот живой огонь, о котором ты рассказал, вряд ли оставил шанс твоему зрению вернуться самостоятельно. Но чтобы излечиться, придется убрать остатки магического существа, а значит, ты больше не сможешь воспользоваться возможностью видеть тонкий мир как сейчас. — Рах показал на свой остекленевший глаз. — Я свой выбор сделал, ибо для мага нет ничего важнее, чем видеть среду, откуда проистекает его сила, четко и ясно. Насколько же это важно для тебя, мне неведомо.

Викар сидел молча, размышляя над услышанным. Он и сам не знал, что ему важнее, а потому решил оставить этот вопрос на потом. К тому же, была ещё одна вещь, беспокоящая его и о которой он не решился рассказать сразу. Однако ему нужно было с кем-то поделиться. Конечно, можно рассказать о ней Ялазару, но тот вряд ли смог бы дать совет, что делать с подобным знанием. Он уже итак высказал свое мнение о Пророках и том, сколь высока может быть цена за их помощь. Схирем и Измаил поглощены подготовкой к Празднику Чистых Небес. Вик поймал себя на мысли, что похоже эти двое были поражены прибытием Ио так сильно, что даже забыли о столь нужных, по их словам, императорских кристаллах. Подобное было как минимум странно. В итоге, оставались только эльфийская жрица, наемник и анархомаг. Первой парень не доверял, слишком надменной и холодной она стала, лишь ступив на священную землю храма. Второго, не было в лагере, к тому же сомнительно, что в данном вопросе от него было бы больше толку, чем от повелителя костей. Оставался Рах и без сомнений, просить его дважды о том, чтобы он выслушал эту странную историю не придется. Вопрос был лишь с чего начать.

Викариан почесал лысую макушку, бросив ещё один взгляд на свое отражение в луже. На него все так же смотрело грязное лицо, нисколько не изменившееся со времени их последней встречи. Правда на этот раз его взгляд зацепился за почерневший от копоти набалдашник посоха, торчащего из-за спины. Он подумал, что нехорошо оставлять верное оружие в таком состоянии и достав кусок ветоши, принялся приводить снаряжение в порядок. Сначала посох, потом меч, потом кинжалы. Простая механическая работа прекрасно очищала разум и упорядочивала мысли. Наконец, выковырнув из-под стального зубца очередной кусок, уже начавшего разлагаться мяса, он решился задать вопрос напрямую:

— Рах, ты когда-нибудь слышал о том, что называют 'зверем внутри нас'?

Побитый временем плащ, скрывавший закованную в алмазный панцирь голову приподнялся и единственный живой глаз анархомага, перестав разглядывать грязь под ногами, обратился к Викару. Он задумчиво хмыкнул:

— Многие используют подобные слова, дабы описать то, что зачастую им одним кажется важным. Свою ярость, злобу, подлость. В общем, все те качества, которые гораздо проще свалить на кого-то другого, якобы живущего в каждом человеке, чем постараться их перебороть или исправить. Как по мне, демагогия, не более того.

— Нет, я не совсем об этом, — Вик замялся. — Помнишь Пророка, которого мы встретили в Кавеноне, я рассказывал тебе о нем?

Рах кивнул и было видно, что упоминание странного существа, которому Ялазар чуть было не снес голову, пробудило в нем интерес:

— Он предложил сделку.

— И ты надеюсь согласился? — подавшись вперед спросил анархомаг.

Вик усмехнулся:

— Да. Ты, как я вижу, мнения Яла, что того стоило убить, не разделяешь?

— Пфф, конечно. Этот прямолинейный, самовлюбленный балбес только и умеет, что людям черепа проламывать, вместо того, чтобы попытаться понять их, наладить диалог. Подавитель, что с него взять, рождённый смертью, смерть несущий.

Парень передернул плечами от воспоминаний о настоящем хозяине нижнего города. Назвать Пророка человеком, даже если тот когда-то им и был, язык не поворачивался. К тому же, это странное создание сумело понять суть заданного ему вопроса, хотя Викариан сам не до конца осознавал, о чем спрашивает. И пожалуй, стоило избежать упоминаний о Вардеме. Не то, чтобы он не доверял Раху, но все же:

— Случилось так, что в определенный момент, я едва не утратил контроль над своим телом. Внутри меня будто бы пробудилась вторая сущность. Такая же как я, моя копия, но сотканная из эмоций, не сдерживаемых разумом и моралью. — осторожно, подбирая слова, начал он. Важно было не сболтнуть лишнего, отделываясь общими фразами, но анархомаг легко раскусил его план. Его взгляд стал более пристальным, однако к немалому облегчению Вика, он лишь внимательно слушал, не перебивая. — Мы вступили в схватку друг с другом. Хоть и с трудом, мне удалось одержать вверх, а зверь, по-иному я не могу назвать это создание, забился в тот темный угол, из которого выполз. Но он до сих пор там и более того, он там был всегда. С момента моего рождения.

Рах кивнул, потянувшись за котелком, после чего налил в него воды и бросил горсть какой-то сушеной травы:

— Не против, если я заварю листья тео? Тебе кстати, горячий отвар тоже не повредит, а то ты уже синеть от холода начал.

Викару название ни о чем не говорило, как впрочем и мороза он не чувствовал, но все же кивнул, продолжив рассказ:

— Некоторое время все было в порядке и я думал, что это было просто помутнение, в котором испытывалась моя воля или рассудок. Но когда мы пришли в Кавенон и окунулись в чудовищно отравленный эфиром тонкий мир полиса, мое второе 'я' снова пробудилось. Оно все ещё помнит о своем поражении, все ещё боится, но не может молчать. Я не знаю, как описать тебе это ощущение. Будто ты ещё не замечаешь, что ранен, но у тебя во рту уже появился металлический привкус крови. Ты видишь надвигающиеся темные тучи и хотя бури ещё нет, весь мир вокруг тебя испугано затаил дыхание в ожидании первого удара грома. Тогда тот кто живет во мне, это не я. Мне никогда небыли доступны силы предчувствовать грядущего, особенно так сильно. Я ... то есть оно, чувствует приближающуюся смерть, оно рвется, но мне не под силу понять, от предвкушения или страха перед будущем.

Послышался скрип и Викар посмотрел на свои руки, с силой сжимающие кожаную рукоять клинка, издавшую этот жалобный звук. Он сам не заметил, как напряглись его мышцы и заиграли желваки. Говоря об том, что тогда произошло, парень чувствовал внутри себя заворочавшегося зверя, будто воспоминание о нем придавали тому сил. Вновь предостережение и жажда обрести свободу, слышалось в крови бегущих по его венам. То были не его желания, не его мысли и это было по-настоящему страшно.

— Я задал вопрос, тому кого местные называли Пророком и кого так люто возненавидел Ялазар. А, кстати, что значит слово апроксис? Вроде так этот странный старик назвал нашего героя-любовника.

— Клятвоотступник или отрекшийся. Но это мертвый диалект, давно канувшей в песках времени расы. Я как-то изучал удивительные артефакты, что они оставили после себя, так непохожие на творения наших мастеров силы. Но откуда Ял может знать этот язык? Впрочем у подавителей всегда было вдосталь тайн, мы отвлеклись. Так что же ответил тебе этот 'Пророк'?

Варево в котелке начало закипать, а Вик не знал, как объяснить произошедшее тогда:

— Он не ответил, он ... показал что ли. Я не знаю, как это точнее объяснить. Его губы не шевельнулись, но я вдруг увидел то, во что мне не хочется верить до сих пор. Образы, яркие вспышки видений, пролетавшие перед глазами, словно гравюры со страниц книги. Оказалось, что эта тварь внутри меня реальна, она не плод разыгравшегося воображения.

— И что же ты увидел? — анархомаг подался вперед так, что намёрзший на его капюшоне иней, начал таять от горячего пара, поднимавшегося над бурлящим котелком.

— Сначала был огонь. Весь мир пылал. Земля будто была рассечена огромным клинком, а из ран-каньонов хлестала лава. Вокруг мертвые, сонмы погибших страшной смертью, кто в бою, кто на алтарях, что напоминали застывший вне времени фонтаны крови. Небеса темны, полны пепла и наполнены стаями парящих ужасов, таких, что я даже не в силах описать. Вокруг разверзлись пасти черных порталов, откуда на меня воззрилось само отчаяние. Это были врата в мир бесконечных мук и оттуда, непрекращающимся потоком маршировали орды, тех кого Измаил называл демонами. Им не было числа, будто алый прилив перехлестнул через край и легионы зла наполнили мир. Но в движение орды был некий порядок, будто бесчисленные создания подчинялись единой воле, единому плану. И вот что ещё я заметил. Среди легионов Ада шествовали те, кого с натяжкой можно было принять за людей, закованные в броню цвета струпьев, увешанные нечестивыми фолиантами и татуированные теми же письменами, что и лицо Агониса. У некоторых начинали расти рога, тела других изменились, увеличились, наполнились силой. У них были тысячи различий, как в оружие, так и в броне, но вот что их всех объединяло, так это тень огненных крыльев за их спинами. Приглядевшись, можно было заметить, что образы этих солдат очень нечеткие, они будто бы расплываются, раздваиваются, открывая мне их вторую сущность. Я узрел зверя внутри них. Тяжелый череп, укрытый в мощный, костяной панцирь и увенчанный загнутыми рогами. Два глубоких, темных провала на месте глаз, в глубине которых виднелись, наполненные нечеловеческой злобой, огненные точки зрачков. Мощное тело с красной кожей и скованное броней из едва застывшей магмы, что все ещё выбрасывала из себя плевки раскалённой лавы. Каждый из них был един со Зверем. Я не знаю, что видел, прошлое или будущие Кеплера.

Рах в задумчивости погладил подбородок:

— А может и настоящее. Для тебя скорее всего это дико, но ты ещё очень молод Вик и есть немало вещей, которые тебя поразят не меньше видений о якобы конце света. Впрочем, я склонен доверять тому, что ты рассказал. В нашей истории подобные моменты упоминались не раз и вторжение из других пластов реальностей, в Кеплере явление не столь редкое, как хотелось бы. Ты уверен, что это были именно демоны?

Вик неуверенно кивнул:

— По крайней мере, они очень походили на некоторые из образов, что описал Измаил, в тот вечер, когда я первый раз появился в храме.

Костяной котелок, с побуревшей во время кипения и теперь странно пахнущей водой, наконец был снят с огня, а в руках Рах появились две небольшие плошки, в которые он и налил отвар листьев тео. Одну он протянул Викару, вторую оставил себе, чан же остатками горячего настоя аккуратно обернул теплой шкурой и отставил в сторону, чтобы ненароком не опрокинуть. Парень принюхался и терпкий запах заставил его поморщиться.

— Пей.

Вик отхлебнул.

— Горький. — скривился он.

— Зато полезный. К тому же, учитывая сколько по твоим словам вы умудрились съесть меланы, тебе срочно надо избавиться от остатков её сока, иначе начнешь видеть чертей уже не в видениях, а наяву. Эликсир из листьев тео, лучше всего нейтрализует неприятные последствия такого радикального лечения.

С этими словами анархомаг сам сделал глоток. Было видно, будь у него возможность, он непременно зажмурился бы от наслаждения. Вик его удовольствия не разделял, все же свежая вода ему была по вкусу больше, хотя он не мог не признать, с каждым новым глотком его тело и разум действительно чувствовали себя все лучше. Уходила нервозность, мысли текли легче и даже холод перестал кусать его за щеки. Наверное, подумал парень, к этому питью тоже можно привыкнуть, более того, после третьего глотка в горле перестало горчить и даже существо внутри будто бы притихло. Молодой человек очень на это надеялся.

— Ладно, значит он показал тебе якобы как эти звери пришли в мир, а что было дальше?

— Дальше были не такие масштабные картины, но каждая из них добавляла очередной кусочек к понимаю, что же это за создания. В конце концов, они стали напоминать мне паразитов и вот почему. Эти воины, несущее в себе зверя, вступали в сражение с другими людьми, иногда выглядевшими нормально, а иногда даже страшнее, чем сами демоны. Мне сложно описать, на что была похожа та война, ибо поля боя полнилось ярким, словно лучи Ваалы, магическим огнем, звезды падали с небес, а мертвые тела превращались в пар даже не успев коснуться земли. Огненные клинки, так же как и наше оружие, несущее на себе печать рунной силы, в руках закованных в сталь исполинов, встречались с красной плотью рогатых порождений ада и сокрушало их сотнями. Сражение было везде. Серая высь и изрезанная земная твердь то и дело менялись местами, когда каменные брызги взметались вверх, подбрасывая тех, кто стоял на ногах в воздух, и роняя оземь тех, кто парил над ними.

— Кто же одержал победу? — не выдержав спросил Рах, чем сбил Вика с мысли.

— Ч-чего? Не знаю, я вообще не уверен, что в той бойне, которую я видел, можно было выжить. Хотя нет, наверное вверх взяли те, кто противостоял алым легионам. В следующем видении, разрозненные группы выживших, покрытых с ног до головы своей и чужой кровью так, что невозможно было понять к какому же лагерю они принадлежали, брели среди убитых. И я видел, как блеклые тени тех самых монстров, деливших тела с войнами в багровых доспехах, змеящимся туманом покидали убитых. Но они не исчезали, а будто бы вливались, втягивались в проходящих мимо выживших победителей. Не все Звери тогда погибли, некоторые лишь притворились мертвыми, чтобы после вселиться в нового носителя. Дальше картины сменялись, но я понял, когда у того, в чьем теле поселилась эта тварь рождался ребенок, внутри дитя, с самого рождения была частица зверя, того же что жил в его родителе. Эта частица росла вмести с чадом и обретала сознание, становясь частью его, много большим, чем просто голосом, шепчущим из глубин сознания. Эти тени свивали гнезда внутри живых и исподволь управляли их поступками, пестуя самые темные желания. Они не проявляли себя, если воля носителя была достаточна сильна, чтобы противостоять им. Но если человек оказывался сломлен или просто был слаб духом, то тварь наносила свой удар и подчиняла его своей воле. Несчастный, не справившийся со зверем, навсегда становился пленником своего собственного тела, более не властный над ним. Бывали случаи и похожие на мой, когда в бою зверь проигрывал и был вынужден отступить или вообще погибал, но такое, как я понял, скорее исключение, чем правило. А потом я увидел Кеплер и Кавенон на его гниющей плоти. В каждом человеке, чьим домом стал этот поганый полис, я видел скверну, в каждом без исключения был Зверь. Поэтому я и сравнил это существо с паразитом. И боюсь мы все заражены, все кому не посчастливилось родиться в нашем мире.

Допив, Викариан отдал плошку обратно Раху. Тот хотел было наполнить её снова, но парень покачал головой:

— Пока хватит, благодарю, мне действительно стало получше.

— -Ещё бы. Это прекрасное растение, жаль только в здешней земле не прижилось, так что его целебные свойства принесены с южных земель, не таких промёрзших. Хотя и не менее смертоносных, а местами отравленных эфиром пуще, чем в ином логове некромантов. Занятный сказ ты мне поведал, — в голосе Раха опять послышались нотки его второй личности, любившей говорить витиевато, на старый лад, — есть над чем думу подумать. Только ведь это ещё не все, что ты увидел, не так ли?

Викар кивнул. Несмотря на долгий рассказ, анархомаг не потерял сути того, что как раз и сподвигло, вопреки совету Ялазара, задать вопрос Пророку. Чувство опасности, от которого волосы на загривке вставали дыбом, когда беззвучный голос смерти шептал о неизбежном.

— Да, было и последнее видение. Я будто бы парил над землей. Не было ни туч, ни небесных гор. Мне предстал наш мир, покрытый коричневой коростой умирающей земли, укутанный в серый, пепельный саван давно умерших вулканов. Словно мы уже перешагнули грань Вечной Переправы и ныне лишь тени тех, кто некогда жил. Я не был птицей, но несся над миром и видел огненные силуэты, что сияли посреди бесцветной пустоши Кеплера, будто разбросанные ветром искры от давно потухшего костра, но готовые вот-вот заняться снова. Багровая дымка, точно пар дыхания на лютом морозе поднималась от них и сливалось воедино, так каждый Зверь мог чувствовать своих собратьев. Складывалось впечатление, что зверь на самом деле един и пока жив хотя бы один из нас, будет жить и он. Проклятие алого легиона.

— И ты полагаешь, когда большая часть людей, по той или иной причине готовится к чему-то глобальному, всем остальным передается это ощущение?

— Возможно я не прав и преувеличиваю ...

— Нет-нет, это кстати могло бы объяснить очень многое, что меня всегда удивляло в Празднике Чистых Небес. Начиная от тотальной истерии фанатиков и феномену, что живые начинаются сбиваться в большие сообщества, хотя многие из них, как кстати ты Вик, за какой-то месяц до начала всего этого, даже не помышляли ни о чем подобном. Странные стечения обстоятельств, казалось бы несвязанные друг с другом повороты судьбы и вот все роды, полисы и цитадели ломятся от новоприбывших. Ну а заканчивается весь праздник потом бойней. По-крайней мере, именно так было последние несколько раз точно.

— После всего увиденного, я начал задаваться вопросом, а не причастен ли Зверь ко всему происходящему, не он ли влияет на поступки и решения смертных, да и не только смертных, чтобы все это произошло? Неужели, чтобы избавиться от него, нужно убить всех живых?

— Добро пожаловать в реальный мир, парень. — раздалось недовольное ворчание из-под груды шкур. По голосу Ялазара было понятно, тема была для него неприятна, но вовсе не из-за того, что он бежал от правды, а скорее из-за того, что с этой самой правдой не мог ничего поделать. — Ту тварь, которую ты назвал Зверем, это капля в море тех темных тайн, что скрывают наши тела и души, и ни хрена ты с этим поделать не можешь. Разве только начнешь убивать всех подряд, без разбору. Лишь так можно выиграть ту древнюю войну, что по-глупости своей, наши предки посчитали оконченной. А мы теперь отдуваемся.

— Мог бы рассказать заранее. Не пришлось бы идти на ту сделку. — парень ещё хотел было спросить, что же это за такая война, о которой не знал даже анархомаг, но внезапно так хорошо известной в ордене, поклявшемся истребить все живое, однако не успел, Ял перебил его:

— Так сказал же, ещё в момент нашей первой встречи. Разве забыл, я рассказывал о семенах зла, заражении эфиром, что произрастают из самих людей. Ты назвал это зверем, но лишь потому, что почувствовал его голод, эмоции, что якобы принадлежат не тебе. Потом ты увидел этого паразита, ну вернее тебе показали. На самом деле, все гораздо сложнее и глубже. Эту тварь в себе убить можно, хотя проще её изгнать.

— И где найти тех, кто может помочь с этим?

— Орден Подавителей. Среди нас, то есть среди них, нет ни одного заражённого чем-то подобным. Полностью очиститься от скверны получается лишь у единиц и подобных боевых братьев уже трудно назвать людьми, ибо в них нет действительно ничего, кроме идеи тотального уничтожения всего живого. Однако вот такие простенькие сущности зла, изгоняются еще до второго круга крови, а бывает что и до первого.

— То есть в тебе этой твари нет?

— Конечно. Иначе я не смог бы в должной степени контролировать себя и был бы рабом своих желаний, как совратители или к примеру, Рах. Без обид.

Анархомаг равнодушно пожал плечами, протягивая Ялазару наполненную отваром тео плошку. Тот благодарно кивнул и принял напиток.

— Дар предчувствовать опасность меня устраивает и я не вижу причин стремиться избавиться от него.

Викар не был уверен, что кровожадную тварь, живущую в твоем теле, которая способна в любой момент попытаться захватить контроль над тобой, можно назвать даром.

— И как же изгнать Это? — поинтересовался парень.

— Для начала нужно понять то, что эта часть семени зла росла вместе с тобой, а значит так же как и ты живая, чувствующая, желающая жить. А тот, кто открывает свой разум страстям уязвим. Эмоции, это слабость. Способы как убить её я знаю, но они чересчур долгие, проще всего изгнать. Для этого нужно сделать три вещи. Не кормить семя, не позволять своим желаниям брать вверх и тогда оно начнет чахнуть. Отказаться от использования эфира, то есть магии, не позволять той сущности, что ты назвал Зверем, обращаться к другим таким же как он, раскиданным по просторам Кеплера, так сказать отсечь от стаи. И третье, когда первые два пункта будут выполнены, постоянно ставить себя на грань жизни и смерти. Проклятый дух не может долго существовать без тела носителя, а будучи ослабленным и отрезанным от общей массы подобных ему, он окажется перед реальной угрозой гибели. В таком случае, зверь при первом удобном случае постарается покинуть тебя, опасаясь, что ты убьешь вас обоих.

Открывшееся не сильно обрадовало Викара. Шансов в ближайшее время избавиться от нежелательного спутника, доставшегося ему при рождении, оказалось немного. Рах же, словно прочитав мысли парня, в очередной раз озвучил свою точку зрения:

— Вы ещё юны и не понимаете, насколько полезным может быть 'внутренний голос'. Я догадывался о чем-то подобном, но то, что ты поведал Вик, воистину бесценная информация.

— Почему?

— Потому что это значит, то что я раньше принимал за бессознательное проявление эманаций силы, на самом деле имеет разум, а значит с ним можно установить контакт. Договориться и может быть ...

— Нууу, началось! — застонал Ялазар и перевернулся на другой бок, едва не расплескав отвар.

Улыбка сама по себе появилась на лице Вика. Все таки Рах был неисправим и даже перед порождением зла оставался верен себе. Он начал упорно доказывать, пытавшемуся его не слушать повелителю костей, какие невероятные перспективы открывают подобные знания и как много возможностей упускает тот, из-за своей упертой твердолобости. Спор явно грозил затянутся и вряд ли чья-либо точка зрения в нем могла взять вверх, слишком различны были они. Со стороны это походило на сражение льда и пламени, где ярые речи, не признающего границ и запретов, старого мага, наталкивались на абсолютно непоколебимый бастион воли и веры в свою правоту бывшего подавителя. Двое казалось забыли о существования Вика и тот решил, раз уж его мнение больше никого не интересует, заняться делами более насущными.

И для начала стоило отдать императорские кристаллы, о которых заказчики запамятовали, едва увидев эльфийскую жрицу. Не то, чтобы он горел желанием оставлять уютное место рядом с теплым костром и доброй компанией, но после посещения Кавенона чувствовал себя так, будто искупался в отхожей яме, и эта грязь была вовсе не физической. Хотелось просто избавиться от лишних напоминаний о том городе.

Поиски не оказались долгими, так как вся честная компания пребывала в главном шатре, где жрецы каждый вечер читали свои проповеди и успокаивали мятущиеся души прихожан. По крайне мере так было раньше. Сейчас же, белый камень в центре занимала композиция, из будто бы спаянных воедино кристаллов. Схирем ковылял вокруг, крайне возбужденный и что-то с упоением рассказывал заинтересованно слушавшей его Иорлеи. Здесь все так же сидели люди, сейчас в основном маленькие дети, но они жались по краям или поближе к жрецам, среди которых нашелся и Измаил. Он тоже был явно рад видеть их новую гостью, приобщенной к общему делу, но молча стоял чуть поодаль, давая колдуну возможность вести диалог. Вернее монолог, так как эльфийка лишь изредка кивала или указывала на части конструкции, которые Схирем тут же клятвенно обещал исправить.

Вся троица заметила новоприбывшего, что откинув тяжелый полог, стоял в узком проходе. За его спиной вьюга крутила хоровод и тяжелые грязные хлопья проскальзывали внутрь, тая ещё на лету, будто сама земля здесь отвергала их.

— Викариан! — раскинув руки в радостном приветствии, возопил колдун. — Мальчик мой, рад тебя видеть! Прости нас, что мы не сумели должным образом поприветствовать тебя и этого отвратительного хама, повелевающего магией костей, а заодно поблагодарить за помощь. Но видят боги, не каждый день к нам прибывает жрица перворождённых, чьи познания в магии и мудрость, не в пример больше знаний любого из смертных.

Взгляд Ио был холоден и надменен. Теперь, щеголявшая в прекрасном плаще Ялазара, словно он всегда принадлежал ей, она вела себя, будто королева посреди безымянной челяди. Куда только подевалась та девчонка, еле отбивавшаяся от повелителя костей, а после, покорно сносящая оплеухи за свои слова. Маска была больше не нужна и девушка явила себя такой, какая она есть. Нельзя сказать, чтобы изменения понравились Вику, впрочем и удивлен он не был, чего-то подобного следовало ожидать от тех, кто если верить Атласу Крига, почитал всех остальных созданиями низшего порядка. Впрочем, как видно ни Схирема, ни Измаила, это нисколько не смущало, как и остальных Стражей Вечной Переправы.

— Что-то в Кавеноне её хваленая мудрость не сильно ей помогла, в отличии от наших клинков. — все, кроме самой Ио, скривились будто от зубовной боли, а парень еле сдерживал раздражение её поведением, но все же сумел взять себя в руки. В конце концов она не виновата, что таковы были законы её племени и так воспитывали молодых эльфов. Эта мысль притушила злость и даже позволила взглянуть на Иорлею по-другому.

Впрочем, сюда он пришел не из-за неё, а по совсем иной причине. Шагнув внутрь, он протянул два больших многогранных кристалла. Камни немного светились, наполняя все вокруг силой.

— Спасибо тебе, Викар. — Измаил с благодарностью принял перевитые кристальные колосья и будто извиняясь добавил. — Не сомневайся, мы помним наш уговор и едва наша гостья окончит осматривать сею скромную обитель, я буду готов выполнить свою часть соглашения.

— Не торопись Измаил, мне сегодня все равно хотелось немного отдохнуть, так что делай то, что должен. — жрец благодарно улыбнулся и даже вновь погруженный в обхаживание эльфийки Схирем, на секунду отвлекся, чтобы сказать слова благодарности. Вообще на старика было странно смотреть. У того будто выросли крылья и он казалось вот-вот взлетит от счастья, хотя даже шаги давались ему с трудом. Чем он был так обрадован, оставалось непонятным.

Видя, что окружающие вновь погрузились в разглагольствования о подготовке к грядущему празднеству, Викар кивком попрощался со всеми и вышел вон.

— Постой! — догнал его в нескольких шагах от шатра Измаил. — Вик, прости пожалуйста, что мы ведем себя так неблагодарно. Ты оказал нам просто невероятную услугу, которую я лично никогда не забуду, клянусь. А то, что вы привели перворождённую к нам ... да я о таком и мечтать не мог!

— Да все нормально, правда. Я рад, что мы смогли вам помочь, — он ухмыльнулся и добавил, — так что ты уж, когда будешь меня обучать целительству, не серчай, если сразу не совладаю с наукой. Ах да, мы в Кавеноне плащей своих лишились с Ялом, не мог бы поделиться парочкой своих?

Только он закончил, как Измаил, едва ли не через голову, не развязывая тесьмы, начал стягивать свою накидку, чем привел Викара в ужас. Он никак не ожидал, что его слова кинутся выполнять тут же, да ещё так буквально. Парень бросился к жрецу, останавливая того.

— Ты что, ты что! — зашипел он, наконец до конца осознав, насколько Измаил им на самом деле признателен и последние остатки обиды, что о них подзабыли, улетучились окончательно. Иорлея видать и вправду была ему очень важна. — Мне вполне подойдут просто добро сшитые плащи и не обязательно с твоего плеча. Просто чтобы мы, я с Ялом, в них не замерзли зимой.

Глаза жреца лучились самым настоящим счастьем и он крепко обняв Вика пообещал:

— Сегодня же, друг мой! Сегодня же, лучшие что найду, будут ваши. Обещаю! — он ещё раз сжал плечи парня и поспешил обратно в шатер, оставив немного ошалевшего Вика, переваривать только что произошедшее. Однако через некоторое время, вечерний холод напомнил о себе и парень поспешил к оставленному ранее костру.

Подходя к месту, где он оставил спорщиков, молодой человек увидел на их месте две, закутанные в великолепные меховые бурки с капюшонами, фигуры, которые о чем-то общались. При этом хохотали так, что их было слышно за полсотни шагов. В этих двух, легко угадывались довольные жизнью Рах с Ялом, которые теперь щеголяли в новых, явно подаренных жрецами плащах. Как те успели исполнить приказ Измаила, прежде чем Викар успел возвернуться, да ещё отыскав такую красоту, оставалось только гадать. Как и о том, с какой такой радости подарок перепал так же анархомагу, хотя парень и не был против. Повелитель костей, едва заметив бредшую к их костру фигуру с покачивающимся за спиной посохом, тут же протянул навстречу руки державшие накидку, точь-в-точь такую же, в которую был укутан сам.

— Ну ты даешь. Что ты там им наговорил? Бедный служка едва не задыхался, когда приволок нам эту кучу добра. И кстати, он кажется, случайно прихватил лишний плащ, так как сказал, что это дар от Бога Вечной Переправы мне и тебе. Зачем он притащил ещё один, я не понял, да по-моему он и сам не знал.

— Пути Пантеона неисповедимы, — глубоким голосом наставника начал Рах, поплотнее запахиваясь в обновку, которую напялил поверх старой, изъеденной дырами походной накидки. — И если волею судьбы мне преподнесли сей дар, кто я такой, чтобы оспаривать волю Бога Вечной Переправы?

Вик улыбнулся, принимая бурку, тут же накидывая её на плечи. Холод немедленно отступил. Так же ему отдали и его скрепленные в единый меховой лоскут шкуры, что хорошо послужили прежде, и потому он аккуратно свернув, убрал их обратно в заплечную сумку. Повелитель же костей фыркнул, обращаясь к анархомагу:

— По-моему, ты как-то слишком быстро стал истово верующим.

— Зримые дары высших сил пробуждают веру в их могущество много лучше, чем сотни молитв, оставшихся без ответа. — слова Раха были глубоки и патока мудрости буквально изливалась вокруг, но во всем их разговоре без труда угадывалась игра. Ялазар пытался подколоть собеседника, очевидными фактами, на что тот отвечал мудреными словами, достойными истинного служителя культа, коим конечно же никогда не являлся.

Обоим явно была по душе эта затея и они уже какое-то время соревновались в остроумии, при этом разглядывая и обсуждая вещи, разложенные перед ними на грязных шкурах. Парень без труда признал в них те самые артефакты, что они сумели украсть из сокровищницы. Их было немного и лежали они в россыпи драгоценных камней, наполненных силой, однако камней душ среди них не было. Ялазар видимо посчитал не лучшей идеей доставать подобные реликты на всеобщее обозрение и Вик был с ним полностью согласен.

Среди россыпи драгоценностей покоились четыре предмета. Они не поражали воображения, по крайне мере три из них, но явно были наделены немалой силой. Серебристый медальон с запаянной колбой, внутри которой плескалась темная жидкость и которым повелитель костей то и дело проводил над отбивающегося от его поползновений Рахом. Лук, почти точная копия того, что был у темных стражей правительницы Кавенона, только в разы меньше, под человеческую руку. Казавшийся совершенно обыкновенным двуохватный пояс, разве что выглядел он дорогим и очень красивым. А так же был единственный, по-настоящему необычный перстень, спаянный из двух идеально ровных, незамкнутых золотых колец, меж которых, словно сияющий нимб, плескалась серебристая ртуть. Он был слишком правильной формы, слишком яркий на фоне остальной серой картины, где даже рубины с изумрудами выглядели так, будто покрыты слоем застарелой пыли.

— Я смотрю, вы решили пока меня не было разобрать, что же мы сумели добыть? — присаживаясь рядом с Ялом, спросил Вик.

— Совершенно верно, — первым отозвался анархомаг, — и должен признать, вы кое-чем даже меня, уж поверьте повидавшего немало, поставили в тупик.

Догадаться о чем он говорит было не трудно, однако следуя канонам хорошего рассказчика, Рах начал издалека. Ялу, который открыл было уже рот, оставалось только его захлопнуть и покорно ждать, пока речь дойдет до предмета их спора.

— Лук, вещь очень занятная и думаю придется по вкусу любому стрелку. К тому же, увидеть такое оружие, что при этом не было бы сделано руками эльфов, уже само по себе удивительно.

Вик внимательно слушал, но все же не мог не спросить:

— Он так же, как и луки стражей может создавать зачарованные стрелы, что полетят на огромные расстояния?

— К сожалению нет. — голова-кристалл покачнулись из стороны в сторону. — Это лишь бледная копия шедевра колдунов, которым вооружена гвардия демонессы, владычицы Кавенона, хотя визуально и похожая. Однако я не даром упомянул народ перворождённых, ибо стрелы, выпущенные из этого лука, не собьет никакой ветер, а дождь, холод или зной не остановят их полета, что уже само по себе немало.

С этим нельзя было не согласится. Кинжалы Викара были оружием для боя на дистанции не дальше десяти-пятнадцати шагов, однако даже их сильный порыв ветра мог снести в сторону. Потому, переоценить смертоносность стрелы, летящей с расстояния больше пяти сотен шагов и попадающую точно в цель, какая бы погода ни была, было сложно.

Анархомаг в очередной раз отмахнулся от занесшего над ним медальон повелителя костей и Вик увидел, как от алмазного тела к украшению в руке Яла, заструились буранчики радужной пыльцы, втягиваясь в жидкую сердцевину.

— Кушак тоже вещь не из простых, — будто и не замечая, что на самом деле интересует молодого человека, продолжил Рах, — творение мастера крови. С виду, это обычный пояс, но использовать его по назначению, я бы вам не рекомендовал. Он несет в себе заклятие магии крови чудовищной мощи и одевший сей предмет, как и все кто его окружают, подвергается огромной опасности. Дело в том, что стоит тебе активировать, заключенное в этом артефакте заклятие, как оно тут же вытянет из носителя всю влагу жизни, моментально преобразуя её в нестабильное заклятие. Последнее, практически сразу коллапсирует, уничтожая все живое вокруг, ну и самого владельца в том числе. Этот пояс, вещь на одно использование, но при должном везении, может убить почти любого, главное чтобы он был застегнут на части тела жертвы.

-Я видел подобные вещи раньше. — произнес Ял, заходя на очередной круг около Раха и явно намеревавшийся дотянутся до того амулетом. Анархомаг отбивался все более вяло и было видно, что предмет не причиняет ему столько неудобств, сколько осточертевший в своей назойливости повелитель костей. — Их обычно называют дарами смерти, ибо чаще всего преподносят в подарок, либо подбрасывают в вещи того, кого надо уничтожить или тому, кто входит в его ближний круг.

— Ты как-то чересчур хорошо осведомлен об этом. — удивился Вик.

— Не все подавители предпочитали устраивать резню, в обычное время. Некоторые были склонны к одинокой охоте за наиболее сильными порождениями эфира и проклятыми, предпочитая действовать скрытно, а не бросаться с мечом наголо на вражеский строй. Возвращаясь в цитадель, они передавали свой опыт и знания молодым братьям. Так я узнал об этих вещицах, хотя самому использовать их ни разу не приходилось.

— Постой, но если подавители чураются любой магии, как они могли активировать заклятия, заключенные в этом предмете? — удивился Вик.

Повисла внезапная тишина и парень понял по глазам повелителя костей, что тот никогда раньше не задумывался о подобном.

— Хм, я не знаю. — честно ответил Ял, столь огорошенный заставшим его врасплох вопросом, что даже отстал от старого мага и необычный амулет перестал тянуть из того переливчатую пыль. — Они просто рассказывали, как надо выбрать правильного человека для осуществления задуманного и не вызвав подозрений, подсунуть ему дар смерти.

Рах предположил свой вариант:

— Если ты говоришь, что с помощью этих вещиц они вели охоту на наиболее сильных сущностей и колдунов, так может этот кушак способен активироваться не только направленным заклятием, а просто при достижении некой критической концентрации силы вокруг него?

— В таком случае, я сильно надеюсь, что Агонис не появится тут раньше, чем мы успеем отделаться от этого артефакта. — попытался пошутить Вик, но получилось слишком натянуто и больше похоже на предостережение, чем юмор. Остальные согласно кивнули, тоже приняв его слова за руководство к действию.

— Ладно, значит от пояса вам надо будет избавиться как можно скорее, ибо скоро в храме силы будет столько, что для его активации и слуга темных сил не понадобится. — подытожил Рах.

В голосе анархомага звучала грусть и Викар понял, что будь у него хоть малая возможность, он бы с удовольствием взвалил на себя эту нелегкую ношу. Но он не мог пока рисковать жизнью и своей целью, слишком многое от этого зависело. Повелитель костей кажется тоже это понимал, а потому даже воздержался, от уже было готовой сорваться шутки.

— Ну хорошо, а что это за амулет, которым Ял водил возле тебя, ака знахарь вокруг чумного? — решил сменить тему молодой человек.

— Медальон алхимических эссенций, — устало отозвался анархомаг, когда над его головой вновь закружилась, вытягивающая из него пыльцу, колбочка в золотистой оправе. — И Ялазар за то время, пока тебя не было, успел меня уже изрядно достать сбором моей собственной эссенции.

Вик перевел удивленный взгляд на Ялазара и тот остановившись, пояснил:

— Ты только взгляни на это, наш старый книжный червь оказывается просто кладезь бесценного кристаллизующего порошка! — с этими словами он подошел с лежавшему неподалеку валуну, скорее всего служившим столом для аборигенов и аккуратно откупорив крышку, стараясь чтобы на него самого не попало ни песчинки, высыпал на край камня немного той самой радужной пыли. Играющее цветами облачко, опустилось на бесцветную поверхность и в туже секунду, та покрылась алмазной коркой льдисто-голубого цвета.

Это было красиво, бесспорно, но радость Яла все ещё оставалась не понятна Викару.

— Здорово, но какой от этого прок?

Вместо ответа, повелитель костей что было сил ударил, закованной в костяную перчатку, рукой по камню. Кристаллизовавшийся кусок валуна взорвался снопом мелких, хрустальных осколков, будто был сделан не из монолитной серой тверди, а из обычного льда. В каменном боку зияла выбоина, поверхность которой напоминали неровные горные кряжи с высоты птичьего полета. Об острые пики сотен крохотных скал, вполне можно было порезаться.

— Видал? — довольный произведённым эффектом спросил Ял. — И такое можно проделать с абсолютно любой вещью, дверью или тварью. Да даже думаю инфернала возьмет.

— Ага, вот только для этого маленького фокуса, наш неугомонный полчаса изводил меня, порхая вокруг, ровно голодный призрак и тряся своей новой игрушкой.

— Если это причиняло тебе вред, почему не сказал ? — удивился Вик.

— Да нет, сам амулет сделан на редкость хорошо и не несет в себе угрозы, но то и дело мельтешащие над головой руки, честно говоря раздражают.

Последние слова Ялазар посчитал руководством к действию и продолжил свой набег на личное пространство анархомага, а тот лишь устало вздохнул и поднял последний артефакт.

— Ну переходим к самому интересному — перстень. — он надолго замолчал, разглядывая предмет у себя в руках.

Наконец молодой человек не выдержал:

— И что же оно делает? — кольцо сильно отличалось не только от остальной добычи, но и вообще, его идеальная правильность диссонировала с самой сутью Кеплера. Мелькнула шальная мысль, уж не из Вардемы ли это чудо, но он тут же отмел её, так как в том мире все носило печать света и даже твердыня 'Эхо Войны' была могучей, но тихой, спящей мощью вечных гор, укрытых одеялом мягких снегов, убаюканная безмятежным пением высоких ветров. Этот же артефакт, являл собой сосредоточением идеала резкости и правильных форм. Так могло выглядеть оружие, причем не какое-нибудь магическое колечко, а скорее часть смертоносного клинка, выкованного самими богами, но никак не украшение.

Рах все ещё пребывал в задумчивости и не сразу ответил, пожав при этом неопределенно плечами:

— Я не знаю. — ответ был донельзя необычен, ибо анархомаг не просто не знал, но даже не высказал никаких предположений чтобы это могло быть, а подобное его поведение, мягко говоря удивляло. — Оно идеально Вик. И когда я говорю, что оно идеально, это значит действительно идеально. Почувствуй невероятную мощь, текущей в нем стихий, но при этом нет ни единого магического узла, или оката. Сила тысячи молний струится внутри этой вещицы, но в тонком мире нет даже её тени, будто самого этого кольца нет в природе. Вернее, есть метал из которого оно сделано, но не более того. И я понятия не имею для чего оно нужно, что делает, как его активировать.

Вик осторожно взял кольцо и бросив быстрый взгляд на мага, спросил:

— А если его надеть? — парень готов был поклясться, что за алмазной маской Раха, промелькнула тень улыбки, но Ял, не отрываясь от своего занятия бросил:

— Я понимаю, тебе хочется побыстрее покинуть мир живых, однако прежде чем делать очередную глупость, рекомендую подумать ещё раз. Если ты будешь совать пальцы во все дырки, что найдешь на своем пути, то довольно быстро их лишишься, а после, за ними последует и голова.

— Но надо как-то узнать, что делает эта штука. — Викар раньше был частым гостем подземелий дворфов и привык, что вот такие вот необычные предметы, зачастую могли оказаться ключом к чему-то поистине невероятному. Он сам никогда не находил ничего подобного, но ему приходилось не раз замечать на древних фресках подгорного племени фигуры, держащие в руках вещи, что небыли ни на что похожи, но при этом явно имели некий символизм. Они либо открывали на изображениях какие-то двери, либо были частью чего-то большего, но непременно великого.

Ял покачал головой:

— Если ты уж так хочешь узнать, что будет если надеть его, то в следующий раз, когда окажемся за пределами защитного купола храма, найдем какого-нибудь бродягу, тюкнем его по голове и пока он будет в бессознательном состоянии, экспериментируй на здоровье. Или вон надень на Раха, хуже все равно он уже выглядеть не может.

Последнее сильно развеселило повелителя костей, отчего он не успел среагировать и анархомаг толкнул его в живот. Шутник потерял равновесие и присел строго на острые игры скола, только что разбитого им же, каменного стола. Вряд ли такой воин, как Ял забыл о том, что было у него за спиной или не смог бы, даже сбитый с ног, изменить направление падения, но видимо понадеялся, что осколки валуна не смогут пробить его чешуйчатую юбку из костных пластин. Вот только он не учел одного. После взрыва огненной мортиры рядом с ним, на постоялом дворе Кавенона, его броня уже не была такой целой, а времени починить её у него ещё не было. И то, с какой скоростью, правда не переставая при этом хохотать, Ялазар взвился в воздух, можно было предположить, что защита прикрывающая его тылы, действительно оказалась с прорехами.

Уже почти стемнело и их смех удивительно диссонировал с окружающей какофонией из завываний и криков молящихся неподалеку. Некоторые оглядывались в их сторону, но видимо троица, сидевшая перед небольшой горкой сокровищ, имела такой вид, что подойти к ним так никто и не решился. А потому они продолжали весело предлагать возможные идеи использования тех или иных артефактов, прикидывали примерную цену, которую смогут выручить за них, и размышляли куда двинуть дальше.

Ял предлагал, раз уж путь пролегающий через Кавенон, в котором они наделали столько шума закрыт, то и в Кхидрин, самый южный полис этого дола, идти смысла не имеет. Времени уйдет много и совершено не факт, что такое опасное путешествие окупит себя, а раз так, то стоит поискать удачи в другом месте. К примеру на западе, где в толще древней, рассыпающейся от старости горы, находился темный полис Дхама, некогда принадлежавший дворфам. Ныне он занят всяким сбродом, в котором правители не задерживаются у власти больше, чем на год или два. К сожалению, в отличии от Кхидрина, этот город был не так богат, но вот зато количество всякой воровской швали в нем всегда жило на порядок больше, потому выручить деньги за камни душ, при этом не получив отравленным клинком в спину, было весьма непросто.

— Так и зачем нам туда ехать, если мало того, что денег не выручим, так ещё и своих лишиться можем, — резонно заметил Вик.

— С этим полисом не все так просто, там правят балом не сила, хотя и этого добра хватает, а ум и хитрость. Судьба закидывала меня туда раза три. После каждого из них меня украшали новые шрамы, но я никогда не жалел о своем выборе. И деньги там выручить можно, просто способы эти не столь заурядны. — взгляд Ялазара остановился. Он будто бы смотрел сквозь время, в глубь своих воспоминаний. Улыбка тронула уголки его губ. — Как-то раз, довелось идти через Дхаму. На его темных улицах ко мне пристала свора каких-то местных пройдох, предлагая купить, как они сказали 'отличный стальной кинжал гномьей ковки', по смешной для такой вещице цене, в пятьсот монет. Хотя на самом деле, такой клинок стоит раз в десять дороже. Но вот беда, у меня с собой был только слиток платины, ценой не больше тысячи. Радостные, чумазые негоцианты с готовностью отдали мне за него клинок, да пять сотен сверху. На том и разошлись. Кинжал в итоге оказался банальной фальшивкой, серым камнем, покрытым какой-то бесцветной смолой, придававшей тому вид закалённой стали. Впрочем, как и мой кусок руды, который был плодом неудачного эксперимента по слиянию черепов трех вурдалаков, речного, озерного и лесного вроде. А вот то золото, что мне дали, было настоящим!

Короткий рассказ заставил в очередной раз всех расхохотаться, хотя утирая выступившие веселые слезы, Викар понимал, что провернуть второй раз что-то подобное, да ещё с камнями душ, вряд ли удастся. А значит, проблема все ещё оставалась.

Решение подсказал анархомаг, вспомнивший, что судьба как-то раз занесла его к внешним поселениям дворфов Клана Семиокого Рубина, лежавших далеко на севере, за лесом отшельника и языками бездны. Практически сразу за этим безымянным городком располагались Охоронные Врата. Такие стояли у пределов земель любого клана, храня покой великих цитаделей подгорного племени. То был самый край дола, за которым расстилались неизвестные и опасные земли, да и само порубежъе место отнюдь неспокойное. Но Рах уверял, что если где и могут по-достоинству оценить их добычу, так это там, главное убедить хозяев тех мест, что у вас есть чем торговать. Иначе истыкают настоящими стальными болтами ещё на подходе и никакие костяные доспехи не спасут. Последнее заставило Ялазара ухмыльнутся:

— Посмотрим! — повелитель костей, во время рассказа Раха, латавший прохудившийся сзади доспех, встал и глубоко втянув носом воздух, произнес. — Хочется свежего мяса, пойду раздобуду что-нибудь. Желаете присоединиться к охоте?

Вик оглянулся. Тьма давно опустилась на мир и изломанные тени, отбрасываемые десятками беснующихся людей в неверном свете костров, разукрасили храмовый холм немного жутковатой, постоянно движущейся мозаикой. За охранным барьером ярилось лютое племя ночных хищников, воя и рыча в бессильной злобе, неспособное добраться до столь желанной добычи.

— Так ночь же уже, поздновато за мясом идти. Самого схарчат только так.

— Да я не за предел, а вон до соседних шатров.

Тут Вик понял, о чем говорил его товарищ. Тот не собирался рисковать жизнью, а просто хотел повторить проделки анархомага утром. Парень покачал головой:

— Нет, я пожалуй поем свои запасы.

— Даже не думай. — в один голос рявкнули на него Ялазар с Рахом. От подобной синхронности Вик аж подпрыгнул. Пожалуй, он первый раз видел такое единение мнений у этих двоих. Повелитель костей решил досказать общую мысль. — Пойми, этим жалким оборванцам не грозит тут умереть с голоду, максимум что их ждет, это ночь с пустыми животами, а вот нам найти пищу, которой можно долго питаться не опасаясь за свое здоровье, может статься настоящей проблемой. Так что перестань строить из себя святого и уже привыкай жить по правилам этого мира. Иначе просто сдохнешь.

Анархомаг развел руками, давая понять, что лучше сказать он бы не смог и Вику ничего не оставалось, как положиться на их опыт, хотя отнимать кусок хлеба у слабого ему было не по душе. Ял вернулся довольно быстро, таща с собой крупный шмат чёрного, пережаренного мяса.

— В следующий раз предложишь нам жрать угли из костра? — поинтересовался Рах.

— Не хочешь, не ешь. — огрызнулся тот в ответ.

Как ни странно, еда оказалась сносной. Хотя черная корка сильно горчила, оказалось, что под ней находилась сочная мякоть, так как мясной сок не смог вытечь и буквально сварил дичь изнутри. После, они ещё долго сидели около костра обсуждая, что стоит делать дальше. Было решено отложить пока поход, да немного отдохнуть. К тому же, Викару предстояло на некоторое время стать учеником Измаила, ну и Схирем задолжал ему услугу. А ещё, он очень хотел найти того прекрасного зверя, аура. Мечта приручить могучую кошку снедала его. Если раньше на подобное не было и шанса, то теперь в храме присутствовала представительница тех, кто привык общаться с этими животными, и возможно, она могла помочь.

Услышав последнее, Рах высказал сомнение насчет подобной возможности, да ещё когда речь идет об одичавшем боевом ауре. Хотя он тут же обнадежил Вика, сказав, что не так много знает об этих существах и что если он так хочет, то почему бы действительно не попробовать его приручить. Ялазар же откровенно потешался над Виком, что того немного обидело и в конце концов, он не выдержал:

— Не вижу ничего смешного. В отличии от тебя, мне переходы даются не так легко, из-за моей ноги, а этот зверь мало того, что будет прекрасным подспорьем в бою, но к тому же, позволит передвигаться намного быстрее.

— Кормить ты его чем будешь?

— Раз зверь выжил и без хозяина, думаю он умеет находить пропитание.

Ял кивнул:

— Резонно. А как насчет городов? Я знаю, что шкуры Аура ценятся едва ли не больше железа, за их красоту, редкость и удивительную особенность затягивать прорехи. — по удивлённым взглядам он понял, что собеседники не понимают о чем он говорит. — Ну если тебе, к примеру, распороли плащ, сделанный из шкуры этой кошки, то сведя вместе разорванные части и оставив их на какое-то время в покое, они снова срастутся воедино. Я понятия не имею почему это так, но полагаю, без эльфийской магии тут не обошлось. То есть ты сам понимаешь, едва мы появимся в полисе, как станем мишенью, для разного рода зверобоев и торговцев редким товаром.

На этот раз в разговор вступил анархомаг:

— Ну, далеко не все странники приводят своих скакунов в города. В конце концов, это дикий зверь, что мешает на время вашего пребывания в полисе, оставлять его где-нибудь неподалеку от стены. Думаю, не пропадет.

Викар кивнул в знак согласия, однако Ял не унимался:

— Хорошо, ну а вот ранят эту зверюгу, а зная твое умение влипать в неприятности, я более чем уверен, что это произойдет, причем довольно быстро, как собираешься его лечить? Заклятиями Измаила? Ну хорошо, предположим, а если он будет ранен смертельно? Бросишь его умирать? Ведь добить ты его не сможешь. И не отрицай, в тебе нет ни грамма от хладнокровного убийцы. Ты даже нам, кого знаешь едва больше недели, уже доверяешь будто близким друзьям, а это смертельная ошибка.

На этот раз кивнул уже Рах:

— Он прав Вик. Ты пока не привык к этому миру, не понял его и даже наше общение это показывает. Хватит ли у тебя духу, когда это будет необходимо, принести своему питомцу милостивую смерть?

Ял фыркнул:

— Да он, если надо будет, даже нам глотку перерезать не сможет, а такие привязанности, как ауры и прочее, делают любого крайне уязвимым. — Видя, что молодой человек хочет возразить, повелитель костей поднял руку. — Послушай, давай оставим пока этот вопрос. Хочешь обучиться разговору со зверьми у Иорлеи, отговаривать не стану, однако если она согласится, ты все же не торопись с приручением.

Все это было неприятным, но имело под собой основания и Викару нехотя пришлось признать их правоту.

— Но вообще идея, что вам нужно на чем-то передвигаться, не такая уж плохая, — внезапно добавил старый маг, — к тому же, у вас теперь есть камни душ. Почему бы тебе, Ял, не обзавестись скакуном? С тебя не убудет, а избежать множества проблем вам это поможет.

— Создать конструкта, это тебе не реку перейти, — задумчиво ответил тот, хотя у Вика было свое мнение о простоте перехода рек, — однако в этой идее действительно что-то есть. Я подумаю!

Они ещё какое-то время разговаривали, собирая высыпанные на шкуры драгоценные камни и укладывая артефакты в заплечные мешки, но сытный ужин, тепло огня и усталость, накопившаяся за день, постепенно брали верх. Предложение Раха переночевать, в якобы его небольшом шатре, было деликатно отвергнуто, даже несмотря на то, что Ял под конец ночи опять начал доставать старика амулетом алхимических эссенций. Викариан же, не имея собственного угла в храме, попрощавшись, оставил своих спутников и отправился к общему шатру, в надежде отдохнуть.

* * *

Следующие несколько дней прошли в простых и не особо обременительных заботах. Вик, как бы его не убеждали, не стал 'воспитывать подрастающее поколение', отбирая у того еду и потому, добыча пропитания стала делом ежедневным и обязательным. Благо после каждой ночи, вокруг было вдосталь не шибко вкусного, но все же мяса. Каждый вечер троица собиралась неподалеку от главного шатра, там где парень впервые встретил Раха, Шраума и Схирема. Первый теперь составлял ему с Ялом компанию, все так же каждый вечер, поучая их жизни и споря с бывшим подавителем на различные темы. Шраум все ещё не появился и было непонятно, как они вообще намереваются найти эфирного червя. Метель не прекращалась ни на секунду, а холод становился все сильнее. Что же до колдуна, то он не отходил от кристаллической конструкции, что сооружали жрецы в центре главного шатра. Иорлея была там же. С каждым днем её влияние, на находящихся в лагере людей, росло все больше и даже некоторые из Стражей Вечной Переправы стали выполнять её указания, более не оглядываясь на старших жрецов.

На седьмой день к их костру подошел, шатавшийся от усталости, но довольный всем происходящим, Измаил. Тот сообщил Вику, что с завтрашнего дня он начнет обучать того мастерству целителя, а так же то, что эльфийская дева согласилась помочь ему, поделившись мудростью своего народа относительно ауров и как с ними общаться. За последнее, она правда чуть позже попросит некую ответную услугу, но чего-то подобного Вик ожидал от изменившейся Ио. В любом случае, то были великолепные новости и хотя никаких громогласных поздравлений не прозвучало, Ялазар одобрительно похлопал парня по плечу, а Рах едва слышно буркнул, что возможно не вся молодежь бесперспективна.

Надо сказать что эти двое, отъедающиеся все больше на чужих харчах, тоже не теряли времени даром и несмотря, на удивленные взгляды некоторых, явно не обделённых силой прихожан, решились таки начать работу с одним из камней душ. Если Викариан правильно понял их задумку, они хотели сделать нечто, вроде луки седла, с впаянной в него золотой оправой камня души. Получался эдакий необычный источник света, что Рах окрестил фонарем. В теории, этот артефакт должен был позволить толи материализовать мертвого скакуна, толи собирать его из костей, находящихся в радиусе действия заклятия. А когда бы они прибывали на место, вновь освобождать бренные останки от этой силы. Идея очень понравилась Ялазару, который явно не желал связываться с живыми средствами передвижения.

Однако пока их эксперименты были не особо удачны. То лука, подкинутая в воздух, собирала огромный, бесформенный ком костей, вырвав их из мертвых тел хищников. Вытащить её обратно было задачей непростой, на которую уходила большая часть дня. То призывала нематериальную тень. К ней не рискнул прикоснутся даже анархомаг, несмотря на все подколы и шуточки повелителя костей. А один раз, очередной их эксперимент стоил жизни трем бредущим в сторону храма пилигримам, когда магия буквально вырвала из их тел все до единой кости, в мгновение ока лишив бедолаг жизни. Об этом они шепотом поведали Викару тем же вечером и того поразило отсутствие хоть каких-либо эмоций, кроме облегчения, что они убили тех несчастных за пределами холма.

В очередной раз Вик напомнил себе, не стоит судить других людей по себе, но на этот раз не стало легче. Ему опять вспомнилась Силика и что-то подсказывало, что частица Вардемы, подаренная ему богиней, не даст ему смириться с окружающей действительностью, с бесчеловечной жестокостью Кеплера. Парню опять сильно захотелось вернуться в чудесный мир и остаться там навсегда, но щемящее чувство тревоги не давало ему покоя. На вопрос Ялазара, чего это он так распереживался из-за незнакомых ему вообще-то людей, которые-то и умерли мгновенно, не мучаясь, Вик коротко ответил:

— Потому, что они были людьми! — с этими словами он встал, направившись подальше от их костра, остаток вечера проведя в одиночестве, читая Атлас Крига.

Шли дни. Все больше людей приходило в храм и скоро дерева, запасаемого жрецами стало хватать не на всех. К тому же зима наступила и была на редкость холодной, а дни такими темными, будто ночь сменял вечер, а после, землю укрывала новая ночь. Вокруг огня теперь набивалось по пять, а то и по десять человек. Людям стало не хватать тепла и если взрослых, что принимали участие в буйных ритуалах будто что-то хранило от недугов, то детей и стариков болезни косили одного за другим. Все это время Измаил, как и обещал, обучал Викара тайнам магии исцеления.

Оказалось, что принципы плетения заклятий из разных школ имеют под собой единую основу, умение управления потоками силы и все что требовалось, это подобрать нужную стихию в нужных пропорциях. По крайне мере, так казалось в теории, ведь практики лечения у него пока не было. Ялазар, на отрез отказавшийся снова жертвовать своим седалищем, садясь на острые осколки, некогда им же кристаллизованного камня, взамен предложил встретить кого-нибудь неподалеку от храма и 'убедить' их стать добровольцами в очереди на чудесное исцеление. Причем, убеждать он рекомендовал посредством хорошего удара по голове, будущим спасенным. От такой идеи отказался уже Вик, тем самым вынужденный продолжать лишь теоретические занятия, изредка посещая донельзя занятую Иорлею. Но если занятия с Измаилом походили на зубрежку четких формул, запоминания анатомии строения живых организмов, то мудрость перворожденных передавалась через долгие часы медитаций и мыслеобразов, которые не сразу открывали свою истинную суть. Девушка кстати стала сторонится Схирема, который то и дело увязывался за ней. И вот в один из дней, когда вместо снега с небес полилась вязкая, темно-алая масса, явный признак того, что где-то совсем неподалеку небесная гора поглотила снежную тучу, превратив и без того противный снег, в самую настоящую холодную, липкую слизь, появился Измаил и произнес:

— Идем Викариан, пора от теории переходить к практике.

Парень подскочил на месте, едва не опрокинув котелок с отваром тео, на молниеносно отскочившего повелителя костей, тут же заворчавшего себе под нос все, что думает о неуклюжем олухе, едва не окатившего его кипятком. Но ничего этого Вик не слышал, он спешил вслед за быстро идущим жрецом, в один из цветастых шатров, недавно прибывшей группы странников. Про них было известно, что они пришли с юга, слыли очень тихими, никогда не выходили и пока даже не принимали участия окружающем их празднестве. Вокруг не было столько талого снега и грязи, как в других местах, где кучковались люди, а само их жилище напоминало лоскутное одеяло, скроенное их сотен небольших отрезов ткани, нашитое на невыделанные шкуры, мех которых, будто корни травы прорастали внутри палатки.

Едва шагнув внутрь, Викар почувствовал неприятный запах человеческих испражнений и застоявшегося пота. Внутри было очень тесно и чтобы поставить ногу, приходилось сначала раздвигать человеческие тела, устилавшие пол. Подобное, было само по себе непростым делом, в царившем внутри мраке, разгоняемом одной единственной чахлой свечой в руках Измаила. Вонь стояла такая, что глаза наполнились слезами, а тихие разговоры, находящихся внутри, напоминали шипение змей, готовящихся напасть на незваных гостей. Единственным плюсом всего этого, являлся довольно прогретый дыханием стольких людей воздух. Пожалуй, здесь было даже душно, а пот крупными каплями заливал лицо.

Среди нагромождения тел выделялось одно, дышавшее хрипло, с присвистом, то и дело содрогавшееся от сухого кашля. Это была беременная женщина лет тридцати, грязная, изможденная, лишенная какой-либо одежды, она прижимала изрезанные руки к груди и дико стучала зубами. Её бил озноб, а кожа приобрела нездоровый, землянистый оттенок. Измаил обошел несчастную и устроился с другой стороны, приглашая Вика сделать тоже напротив него, так, чтобы больная оказалась между ними. Никто им не мешал и не препятствовал, когда они готовились к ритуалу, однако было видно, как тяжело окружающим дается необходимость допустить до одного из своих сородичей чужаков.

Измаил в начале хотел было научить Вика знаниям о целебных травах, но поняв, что найти даже чахлый кустарник в ближайшие несколько месяцев будет огромной проблемой, решил сразу перейти к заклятиям. Разумеется, чтобы постигнуть истинное мастерство за столь короткий срок, не могло быть и речи, а потому обучение свелось к базовым знаниям, которые однако вполне были способны спасти жизнь раненому или умирающему. И сейчас первое, что он сказал, было:

— Открой колдовское око и взгляни на неё через тонкий мир.

Тьма разлетелась клочками тумана, отворяя дверь в мир, наполненный течениями стихий. Вик не знал, что узрел бы обычный мастер силы, но его око инфернала позволило ему не только видеть всех окружающих в мельчайших деталях, но и различить все нити силы, проходящие сквозь них. Все узлы магии, проклятия насланные неведомыми колдунами на этих бродяг, остатки заклятий, некогда обрушившихся на их головы и много такого, что никаким колдовским оком было не увидеть. Все же Рах оказался прав, ему действительно достался настоящий дар богов, жаль что заплатить за него пришлось немалую цену. Впрочем, он сейчас видел мир вокруг себя лучше, чем когда-либо. Единственное что смущало, это изредка материализовываюшиеся перед самым носом, миражи ужасных тварей, кошмаров, скрывающихся в сознании любого человека и ужасов, что люди несут с собой от рожденья до могилы. Он видел тени хищников варпа и что-то подсказывало парню, что не стоит слишком внимательно всматриваться в эти порождения сырого эфира, не хватало, чтобы они взглянули на него в ответ. Потому он быстро перевел взгляд туда, где лежала больная и тут же, без труда, заметил внутри её утробы темный комочек. На самом деле, все тело женщины представляло из себя тускло мерцающий силуэт, готовый вот-вот истаять, погаснуть насовсем и такие же темные пятна были в её груди, низу живота и почти на всех внутренних органах, о которых за время его обучения, успел поведать Измаил. Он сейчас будто бы смотрел на карту, где большая часть тверди обрушилась, превратившись в бездонные провалы, а реки, текущие по венам-руслам, разносили яд болезни в ещё не поражённые недугом земли.

— Да она вся ... как же. — Вик широким жестом указал на тело, лежащее перед ним, не понимая с чего начать. Все чему его учил Измаил, вылетело из головы.

Однако жрец был опытным наставником:

— Сосредоточься на очагах. Они как червоточины в гниющем овоще и их надо либо удалить, либо очистить. Решать тебе, но мой совет, удаляй только тогда, когда нет иного выбора, ибо чаще всего человек не перенесет потерю части себя. Взгляни на самый большой очаг болезни. — он указал на грудь жертвы, где черным спрутом расползалась пустота, пожирающая женщину изнутри. Жрец протянул руку и аккуратно подцепил темную корку стихии смерти, покрывшую органы. — Они уже начали разлагаться и внутренности представляют мешанину из тухлого мяса и гниющей плоти. Однако её можно спасти. И да, советую не забывать о защите, иначе ты из целителя, очень быстро превратишься в мертвеца.

С этими словами, Измаил окутал свои руки эманациями первой попавшейся под руки энергии, тонкой пленкой покрывшие его ладони и тут же, быстрым движениями стал выбирать из поврежденного органа черную коросту. Со стороны это выглядело так, будто целитель капает внутри больной, словно собака яму в земле, выбирая целые пласты её жизненной, вернее сейчас уже мертвой энергии. Едва кусок тьмы отделялся полностью, как тут же невидимый ветер развеивал его прахом, унося ручейки тлена к потолку. Постепенно то место, где согласно учению Измаила находились легкие, оказалось почти полностью вычерпано. Все это происходило в тонком мире, однако с каждым движением рук целителя, дышать несчастной становилось все сложнее, а под конец она просто начала задыхаться, её глаза распахнулись, а тело затряслось в конвульсиях, безуспешно пытаясь сделать один вдох. Наконец, жрец выбрал из повреждённого органа все что было и на месте того остался лишь едва видимый контур, размытым фантомом отмеченный в астрале. Вику пришло на ум, что если он со своим чудесным зрением с таким трудом видит очертания реальных вещей, то как верно непросто разглядеть тоже обычным, колдовским оком.

Тем временем, закончив убирать мертвые стихии и пепел жизненных сил из больной, целитель приступил к наполнению 'вырытой' им полости чистой, незапятнанной болезнью энергией, что вдосталь разлилась вокруг. Постепенно легкие наполнились сияющим светом, который изредка пятнали подтеки яда, текущего по венам, но все же это была новая жизнь. Викар видел, как поврежденная, почти отмершая плоть, начала буквально на глазах регенерировать, нарастать заново, исцеляясь. В то время, как остатки старых тканей истаивали, словно тени на солнечном свету.

Девушка приподнялась в очередной попытке втянуть в себя воздух, но на этот раз у неё получилось и она сделала глубокий, и удивительно чистый вдох, без тех свистов и хрипов, что издавала всего час назад. Невероятное облегчение отразилось на её лице и даже появилась улыбка, когда она без сил упала назад. Её подхватила пара мозолистых, сильных рук и небритое мужское лицо склонилось над ней. Из глаз мужчины текли слезы счастья, когда он обратился к ним:

— Она здорова? — голос его был хриплым и сухим, но исполненным силы настоящего вожака стаи.

— Пока нет. К концу этой ночи, думаю, мы сумеем изгнать недуг. — однако ночь ещё не наступила и лечение всего лишь одного очага болезни у них ушло больше часа. А учитывая, как инфекция въелась в организм девушки, то предположение Измаила было скорее всего не далеко от истины. — Ну что ж, Викариан, теперь давай ты и запомни, сначала облеки свои руки в силу чистых стихий, чтобы зараза, поразившая эту несчастную, не смогла коснуться тебя самого. После, просто делай как я показал и не переживай, если что-то пойдет не так, я помогу.

Вик вздохнул, зачерпнув проплывающий мимо силовой поток, кажется принадлежавшей одной из огненных стихий, после чего облек кисти в рыжий ореол защиты. Он осторожно направил руку туда, где находилось сердце женщины, но Измаил, легко коснувшись его плеча, остановил:

— Пока попробуй что-нибудь попроще, — он указал на пораженный несколькими черными язвами желудок, — сердцем я займусь сам, там нужно действовать очень быстро.

Вик кивнул в знак согласия. Однако с первой же зачерпнутой горсти, парень заметил, что что-то пошло не так. У Измаила раненый орган вычерпывался быстро, а остатки проказы, тягучей смолой тянувшие свои липкие щупальца обратно в жертву, рвались в клочья. У него же, эти темные отростки превращались в пепел, либо стекленели, будто от огромной температуры. Понимание из-за чего происходит так, едва не заставило Вика хлопнуть себя по лбу, но он вовремя опомнился и убрал ладонь с горстью пепла от своего лица. Конечно, он же использовал огонь, чтобы создать пелену, укрывшую его кисти, в то время, как Измаил выбрал сияющую энергию, скорее всего как-то связанную с ветром.

Он остановился, раздумывая не стоит ли сменить стихию.

— Думаешь правильным ли был твой выбор? — с легкой иронией в голосе спросил жрец. — Это хороший урок. Всегда помни, что разные стихии несут разные последствия и как одни могут помочь нам, так другие навредят. Но в данном случае, дух костров-пилигримов, вполне приемлемый выбор, он не развеивает заразу, но сжигает её. Так что работай, не бойся. — ободрённый наставлением, Викар продолжил лечение.

Со стороны процесс казался легким и незатейливым, сиди да черпай отмершую энергию, вычищай астральное тело от эманаций смерти и боли, однако на самом деле, все оказалось совсем не так просто. Болезнь вовсе не желала так просто расставаться со своей жертвой, каждое движение требовало приложения немалых усилий и в какой-то момент, молодой человек просто начал выбиваться из сил.

Внезапно, ему на ум пришла интересная идея и он попробовал направлять на отделение мертвых пластов не чистую силу, а пропущенную через ту самую усиливающую петлю, которую научил его плести Ялазар ещё у башни. Первая же попытка сделать так, поразила его. Черпать стало намного легче и дело пошло гораздо быстрее. Сам Измаил ничем таким не пользовался, но зато он оперировал полноценными заклятиями, расшифровать которые Викар при всем желании не мог. Как бы то ни было он радовался, что нашел способ облегчить свою работу и через полчаса уже закончил вырывать проказу из желудка. Девушка корчилась от боли и парень поспешил перейти ко второй части, наполнить бледные контуры органа свежей энергией. Все шло нормально, но он все же решил спросить:

— Ей не навредит, что её живот будет наполнен стихией огня?

— Нет, — тихо, но явно довольный, что его ученик обеспокоился, ответил Измаил, — это чистая энергия и если ты не низвергнешь её водопады на несчастную, то можешь не переживать, ей ничего не станется. Пожалуй даже на некоторое время она будет защищена мощью пламени от внешних угроз. Но это детали, продолжай.

И он продолжил. Энергия текла через петлю в руки Вику и из них, огненно-рыжим туманом лилась в тело женщины, наполняя и исцеляя её. Все получалось так же, как и у Измаила, разве что сияние было не таким сильным, а сам молодой лекарь окончательно выдохся, ибо процедура отнимала просто огромное количество сил, даже несмотря на помощь магических конструкций в заклятие.

Наконец работа была окончена и Вик отвел дрожащие руки. Ему тут же подали мех с дурно пахнущей водой. Сквозь эфир было видно, как внутри жидкости плещутся сотни семян различной заразы. Он скорее по-привычке, одним движением, вычерпнул почти все мутные пятна и тут же наполнил пустоты силой огня, отчего вода в бурдюке сразу начала кипеть. От неожиданности, тот кто подал мех, а в темноте лиц было не разглядеть, едва не выронил его, но Викар успел подхватить и с жадностью припал к горячей, но уже обеззараженной воде. Напившись, он предложил Измаилу, который снова готовился приняться за дело, вполне удовлетворенный успехами ученика. Тот сделал лишь пару глотков.

— Отдохни Викариан. У нас ещё целая ночь впереди и работы предстоит много, потому нет смысла загонять себя понапрасну.

Как жрец и планировал, он принялся врачевать сердце, а усталый, но довольный собой парень, с интересом наблюдал за его работой.

— Запомни, точно так же можно вылечить практически любой недуг. Болезнь, проклятие, рану. Разумеется, у всего есть какие-то свои особенности, однако суть этого простого, но эффективного способа, по-моему, не менялась со времен сотворения мира. — пока он говорил, Викар украдкой начал подмечать, как сильно поменялось к ним отношение соплеменников, лежащей перед ними женщины. От подозрительного раздражения, вызванного вторжением чужаков в их закрытый мирок, не осталось и следа. На изредка выхватываемых тусклым светом свечи лицах, теперь виднелась надежда и даже что-то, вроде восхищения мастером и его учеником. — Существует более тонкий и якобы эффективный способ, но фактически это просто улучшенные магические конструкции, выработанные за сотни лет, для строго определённых целей, довольно узкой направленности. Ну, то есть ты можешь одной пятиминутной мантрой избавить человека от мигрени, тем самым сэкономив себе почти час, при этом, тоже самое колдовство будет абсолютно бесполезно при кишечных паразитах. А то, что ты постиг сегодня, это универсальная форма, оперируя которой, сам сможешь создавать свои собственные заклятия и методы лечения. На мой взгляд, подобное намного полезней.

— Определенно. — согласился Викар чувствуя, что уже достаточно отдохнул и вновь облекая руки в огненный ореол магической стихии, готовясь вернутся к работе. Жрец только покачал головой, хотя не стал ругать его за ретивость.

Они работали весь вечер и почти всю ночь. Изредка прерываясь на то, чтобы отдохнуть и выпить воды, ибо лечение отнимало все их силы. Роженица была почти полностью поражена разного рода недугами и если одни уходили легко, то другие не желали отпускать, сколько бы сил на них не тратилось. Грязная кровь вновь разносила заразу, наполняя только что исцеленные части тела новой эссенцией смерти и разложения. В конце концов, им удалось очистить почти весь организм кроме утробы, внутри которой виднелся блеклый силуэт. Сколько бы раз не вычерпывалась порча из вздутого живота, сколько бы не наполняли чистой энергией жизни лоно, все было бесполезно.

Вик посмотрел на бледное от напряжения лицо Измаила и наконец рискнув, озвучил свою догадку:

— Он мертв.

Ребенок был источником заразы. Он умер сам и разлагаясь внутри утробы, убивал теперь и мать, а измученный организм был не в силах избавится от него. Жрец тяжело вздохнул:

— Готовься, я не смогу помочь и все будет зависеть от тебя.

Викар не успел спросить о чем говорит целитель, как тот громко и с невероятной силой в голосе начал читать литанию. Он взывал к своему владыке, прося даровать ему сил, дабы найти в серых пустошах дух несчастного дитя и вернуть обратно в его крохотное тельце. Температура в шатре упала моментально, будто где-то рядом открылся портал в мир смерти, а астрал наполнили тени и призраки, носящиеся вокруг страшным хороводом. Огонь свечи дернулся в предсмертной конвульсии и погас, тут же возродившись в образе черного пламени, взметнувшегося бешеным факелом к самому потолку, но оно не давало света, скорее наоборот, вбирала в себя последние его остатки. Викар без труда понял, жрец собирался вернуть к жизни умершего ребёнка, но ведь это была некромантия. Испуганный разум ещё попытался прокрутить, что некромантия бывает не только черной, но и светлой, однако материализовавшееся прямо перед ним разрубленное напополам лицо утопленника, напрочь выбило все мысли из головы. Дохнуло кладбищенской землей и в этот же момент в руках Измаила, оказавшихся по локоть в крови из собственных порванных вен, появился сгусток сияющей энергии. Мужчина с силой вогнал его внутрь, будто стараясь удержать стремящегося вырваться из-под воды человека.

— Давай! — заорал жрец не своим голосом, в котором слились тысячи других голосов, будто бы звучавших из-за черты смерти.

Раздумывать время не оставалось и Викар изо всех сил начал вычерпывать коросту трупного яда и гноя из крохотного тельца ребенка, заодно вычищая и окружающую его утробу. От напряжения в глазах вспыхнули звезды, а его самого начало тошнить, но он не останавливался ни на секунду, ощущая, как злость на собственную слабость и чувство ответственности, теперь уже за две жизни, придают ему новых сил. Мышцы свело судорогой, все тело одеревенело, но он рвал жилы продолжая работать. Наконец силуэт малыша стал полупрозрачным, а обессиленный Измаил уже содрогался всем телом, пытаясь удержать рвущуюся душу. Он, как и Вик, был готов вот-вот рухнуть без сознания, не в силах сидеть прямо, их обоих начало обжигать остатками силы, которую они не могли удержать. Внезапно десятки рук подхватили их, помогая удержаться на грани сознания, перед носом появилась какая-то дурно пахнущая трава, которая однако быстро вернула четкость зрению и позволила продолжить работу. Тот самый суровый глава общины что-то говорил своим людям, Вик не слышал из-за шума крови в своей голове, но те кидались на помощь им, поддерживая их обмякшие от усталости тела.

В очередной момент, когда Вик на мгновение провалился в забытье, окруженный стенающими призраками мира мертвых и трупным привкусом в пересохшем рту, перед глазами у него появилось видение Вардемы и его ненаглядной Беаты, в прекрасном, голубом платье. То была всего лишь игра его утомлённого разума, но именно это видение напомнило ему то, почему светлый мир так отличался от Кеплера. В нем люди были готовы отдать всех себя, чтобы помочь другим, не ища оправдания бездействию.

Эфир бурным потоком устремился в петлю силы, сплетенную Викаром, и проходя сквозь неё огненным бутоном, изливался из обожжённых от едва сдерживаемой мощи пальцев. Черное пламя свечи и свет магии схлестнулись в жестокой схватке, но мрак неумолимо отступал, под напором сияния колдовских сил. Последнее что запомнил парень, перед тем как окончательно потерять сознание, это появившееся вокруг маленького тельца робкий, но все же различимый ореол ауры, как у любого другого живого существа.

* * *

Возвращение оказалось не таким тяжелым, как того можно было ожидать. Да, голова болела и он все ещё чувствовал смрад той страной, цветастой лачуги, но к прежнему шепотку вокруг, внезапно прибавился громкий и чистый детский плач. Викар открыл глаза и увидел над собой склонившихся людей, с испуганными лицами, на которых сразу стали появляться робкие улыбки.

— Живой. — послышалось со всех сторон. — Хвала Богу Вечной Переправы.

Ему помогли подняться и предложили воды, но пить не хотелось. Он завертел головой, на слух пытаясь определить откуда исходит крик новой жизни и наконец наткнулся глазами на лежащую неподалеку женщину, с новорождённым ребенком на руках.

Парень взглянул на них через тонкий мир, чтобы убедиться что им больше ничего не угрожает. Они были чисты, наполнены силой огня и ветра. Люди вокруг тихо радовались, явно готовясь отметить чудесное исцеление и пополнение их рода, а у входа его уже ждал Измаил, о чем-то общавшийся с главой общины. Они поклонились друг другу и жрец, обернувшись к Вику, поманил того за собой. Их провожали благодарностями и молитвами, а люди в первые в жизни были по-настоящему рады ему и тот даже подумал, а не стоит ли избрать путь целителя, раз его таланты так нужны окружающим. Впрочем, он тут же вспомнил, какой силой жрец вернул чадо к жизни и решил повременить со скоропалительными решениями.

— Это была некромантия? — без обидняков, едва они оказались на достаточном от всех расстоянии, спросил парень.

— Белая некромантия, — поправил его Измаил.

— А в чем разница?

— Целью возвращения в мир души, было не повелевать ею как рабом, а дар жизни, что был отнят у неё кем-то или чем-то ранее. И черная, и белая некромантия черпают силу из единого источника, смерти, но используют её по-разному. Не каждому магу дано обращаться к серым пределам, что лежат за Вечной Переправой, потому не проси меня научить тебя. Это слишком опасно, — жрец говорил негромко, но твердо, так что не оставалось сомнений, просить об этом его, действительно смысла не имело. Немного поразмыслив, он добавил. — Опасно и для тебя и для окружающих.

— Выходит, что ты некромант? Или когда-то был им?

— Выходит, что так.

Последнее оказалось сказано таким тоном, что спрашивать ещё о чем-то расхотелось. Неудивительно, что Измаил в свои молодые годы, занимал столь высокий пост в обители, по полномочиям опережая даже убелённых сединами старцев. Ему были подвластны силы, недоступные никому другому из них.

— Скоро тут будет ещё больше пришлых, многие будут нуждаться в нашей помощи и уходе. Ты не один из нас, но я был бы признателен, если бы ты помог мне и моим братьям изгонять хвори. Если это конечно будет в твоих силах. — после почти пятиминутного молчания, когда они уже подходили к главному шатру, наконец снова заговорил Измаил. — Ты по-настоящему талантливый парень, имеющий все задатки великого мага и мне кажется, тебе стоит развивать их.

В этом Викар был с ним согласен, да и помочь он был не против, к тому же, пока он учился у Иорлеи приручать ауров, они с Ялазаром все равно не могли покинуть храм. Но если повелитель костей в свободное время вернулся к своему прежнему занятию, очарованию женщин, с последующим затаскиванием их в постель, то парню вообще нечего было делать большую часть дня, свободную от обучения. Да и практика ему не помешает.

— Я согласен. Зови, когда понадобится лишняя пара рук.

Измаил остановился, а после повернувшись, улыбнулся и легко сжал его плечи. Он был благодарен и сквозь пелену забот и тревог, в его взгляде читалось и облегчение.

— Да хранит тебя владыка, Вик. Сегодня мы спасли две жизни и твой вклад оказался много больше, чем я мог даже предполагать. Мне отрадно видеть, что среди странников, да авантюристов, не все такие, как Ялазар или Шраум и изредка, но все же, попадаются подобные тебе. — он отпустил молодого человека и взглянул на увеличившийся в несколько раз приход. — Завтра будет много работы. Отдохни как следует.

На этом они распрощались. Жрец направился к черным пескам вершины, а Викар, едва волоча ноги, поплелся к центральному шатру, чтобы хоть немного поспать.

* * *

Дни постепенно сливались в единый, серый пейзаж, смазанных грязью красок, из выцветших от старости одежд новоприбывших, пурпурно-свинцовых облаков, да хлюпающей талой жижи, запятнавший и без того не сильно чистый снег. Кстати последний перестал сыпать, установилась относительно ясная хотя и очень холодная погода. Рах, спасаясь от мороза, перебрался опять в главный шатер, благо взрослое население в основном бесновалось на улице и внутри теперь остались только самые маленькие дети, да жрецы. Даже морлоки и те старались не задерживаться на промерзшей поверхности больше, чем нужно, чтобы насытиться, а после, спешили убраться поглубже в свое подземное царство.

Вместе со странниками в лагерь приходили болезни. Были среди них не только обычные хвори, но и магические, и даже настоящие проклятия. А один раз, вообще привели связанного по рукам и ногам мертвяка, которого якобы хотели исцелить, вот только защитный барьер, едва учуял порождение темной магии, как тут же превратил вяло бредущую за парой стариков фигуру в горстку праха, тут же развеянного ветром. Несчастные, как потом оказалось родители, взвыли так, что даже перекрыли нестройных хор, состоявший уже из сотни глоток прихожан, разной степени фанатичности. Оказалось, Бог Вечной Переправы был их последней надеждой и они никак не ожидали, что ритуал по спасению их сына окончится так и не начавшись. В тот день Измаилу пришлось применить все свое красноречие, дабы объяснить этим бедолагам, что повелитель этого места как раз и спас парня, вырвав его истерзанный дух из гниющей клетки плоти, вернув тот в пенаты мертвых, где ему самое место.

Викар и сам в это время спал урывками, едва находя по паре часов между все новыми больными. Он, так же как остальные жрецы, что небыли заняты с Иорлеей и Схиремом в конструировании какой-то страной штуковины в центре главного шатра, едва находили свободную минуту, используя это время для медитаций или чтения Атласа Крига.

Как-то раз, под вечер, возвращаясь от дальнего обоза, где только что излечил от начинавшейся гангрены пришлого охотника, неудачно попавшего ногой в пасть ядовитого крадара, Викар заметил процессию, спешащих поскорее укрыться на благословенной земле храма, людей. Таких за день приходило не меньше пяти, но все таки, что-то необычное было в них. Парень остановился и не обращая внимание на заголосивших рядом детей, видимо подумавших, что он пришел отобрать у них еду, начал наблюдать.

Долго ждать, чтобы понять, что же заставило его обратить на них внимание, не пришлось. Среди блеклых серых хламид, то и дело мелькали огненные локоны, что всполохами живого пламени в пепельно-мертвой пустыни, притягивали его будто мотылька. Он стоял на небольшом возвышении рядом с тотемным камнем, которых вдосталь появилось в последнее время по всему холму, видимо высеченные пришедшим каменотесом. Сверху открывался хороший обзор и было видно, как сильно отличается эта гостья от своих спутников. Немного потерянная, напуганная, но явно счастливая, что сумела добраться сюда живой. Было в ней нечто такое, несвойственное всем остальным, словно их с Виком соединила незримая нить. Но он никогда в жизни не видел никого подобного ей и интерес в нем сейчас вступил в неравный бой с осторожностью.

Надо сказать, чутье указало на девушку не ему одному. Среди блеклых теней и понурых лиц, замелькали восстановленные и заново начищенные до блеска белоснежные доспехи Ялазара. Тот, словно гончий пес, идущий по следу за своей жертвой, лавировал в волнующемся людском море, безошибочно угадывая направление к своей рыжеволосой добыче.

— Какого черта, как ты её учуял? — сам не понимая, что говорит это вслух, прошептал пораженный до глубины души Викар. Он знал, что повелитель костей любит женщин, но чтобы вот так чувствовать на расстоянии. Тут же вспомнился зверь, живущий в нем и как его темная сила едва не вышла из-под контроля в Вардеме при виде красавиц, плескавшихся у озер. Но ведь подавители убивают зверя в себе. С другой стороны, не могла ли новая тварь найти дорогу к душе Яла? В конце концов, он убил десятки, а может и сотни заражённых семенем зла созданий уже после того, как оставил орден.

Ответ, несмотря на крики вокруг, едва не заставил парня подпрыгнуть от неожиданности:

— Он стоял у черной вершины вместе со мной, — раздался позади голос Измаила. Тот спешил к нему и явно не от праздного желания поздороваться. — Вик, ты нужен в доме проповедей, главном шатре. Иорлея и Схирем уже там, и нам необходимо поговорить с тобой. Ял согласился с нами, надеемся и ты будешь не против.

Нехорошее предчувствие, что спокойные, сытые дни заканчиваются, посетило молодого человека. Он бросил взгляд через плечо, увидев как белоснежный рыцарь увивается за девой с головой, увенчанной пышной гривой ярких, медно-рыжих волос.

— Девушка никуда не денется и у тебя ещё будет время потягаться с ним за её сердце. Грядет праздник, а значит скоро тракты окажутся непроходимыми и она, как и все мы, застрянет тут на несколько месяцев. Потому нам нужен ты и чем скорее, тем лучше, — застонал жрец.

Насчет того, что у него будет время потягаться с этим мастером обольщения, у Викара были огромные сомнения, белобрысому оппоненту нередко хватало пары минут, чтобы уволочь очередную жертву его голубых глаз и мужественных черт лица в укромный уголок. Но бросаться сейчас сломя голову вниз, было по многим причинами глупо. Умом он это понимал, а вот организм будто взбесился и это с одно стороны сбивало с мыслей, с другой настораживало. Наконец осмотрительность взяла вверх:

— Ладно, идем. — ответил он коротко, поспешив за Измаилом.

Их уже ждали. Схирем с Иорлеей расположились неподалеку от кристаллической конструкции, что с каждым днём прирастала все новыми ответвлениями и гранями, становясь похожей на некий полупрозрачный куст, выросший из расчерченного рунами белого мрамора-основания. От первоначального нагромождения драгоценных камней, спаянных в единый угловатый объект, что возводился до появления эльфийки, не осталось и следа, но было видно, что работа ещё не окончена.

— Викариан. — своим обычным, холодным голосом приветствовала его перворожденная, коротко кивнув. Он уже привык к подобному отношению, будто та пыталась отстраниться от людей, держа их на расстоянии. — Рада, что ты смог прийти.

— Измаил сказал, что вам нужна какая-то помощь, — таким же тоном ответил парень, приветствуя поочередно всех находящихся внутри шатра. — Я так понимаю, настало время исполнить твою просьба в счет моего обучения?

— Тут стало прохладней или эти двое пытаются переиграть друг друга в том, кто кого 'теплее' поприветствует, — усмехнувшись, спросил Схирем у подошедшего к нему жреца. Тот лишь покачал головой, не став вмешиваться в разговор.

Ио не обратила внимание на колдуна, обходя вокруг разросшегося кристалла и проводя тонким ноготком, украшенным теперь золотистым перстнем-иглой по переливавшейся кайме, отчего в воздухе зазвучала мелодичная трель. Вик осторожно приблизился и слегка склонив голову набок, стал ждать, когда же фигура, облачённая в чешуйчатый костяной плащ, окончит этот странный ритуал. Наконец эльфийка оторвалась от своего творения и взмахнув длинными, густыми ресницами посмотрела на парня.

— Я рада, что мы оба понимаем суть вещей и мне не придется тратить время на лишние объяснения. Да, ты тут, потому что нужна твоя помощь, однако не только мне, но всем нам. Это много важнее всего, что мы делали прежде и высший совет эльфов послал меня в сей дол не только ради того, чем я сейчас занята.

— Опять надо что-то найти? — Викар был утомлен и совершено не желал предаваться словесным игрищам. — Ио, переходи уже к делу. Ты помогаешь мне, я не против помочь тебе.

Он не хотел грубить, но было видно, что собеседница сбилась с мыслей, опустив глаза, пытаясь подобрать слова, которые бы не уводили повествование по извилистым тропам иносказаний и неясных образов, так любимых эльфами в разговоре. На помощь, как и всегда, пришел Измаил, видимо ожидавший чего-то подобного, и тоже желающий побыстрее окончить разговор, чтобы пойти отсыпаться после тяжелого дня.

— Викариан, что ты знаешь о Хроногрессе?

— Только то, что написано в моем Атласе Крига, — честно ответил парень.

Жрец кивнул, но все же решил рассказать чуть более подробно:

— Каждое столетие происходит Праздник Чистых Небес, люди по всему миру начинают собираться вместе, дабы набрать достаточно силы и попытаться очистить небо от проклятия Кеплера, небесных гор. Ну, об этом мы с тобой уже говорили, однако вот чего большинство людей не знает, хотя вообще могли бы догадаться, что невозможно выпустить всю накопленную силу в единый момент, а значит требуется нечто, что будет концентрировать эту энергию и выпустит её только в нужный час, везде и сразу.

— Это, я так понимаю и есть тот самый хроногресс, который я должен найти?

-Нет, — покачал головой Измаил, — где он находиться мы и так знаем. Большая его часть похоронена в подземных катакомбах Фариза ...

Иорлея резко посмотрела на жреца и тот осекся. Видимо, тот только что выдал какую-то тайну и Викару очень не понравилось, что прося помощи, ему самому либо не доверяют, либо не хотят давать полную информацию. Впрочем, он не хотел ничего говорить, авось уставший Измаил сболтнет ещё чего лишнего, но девушка уже сама готовилась продолжить рассказ. Нельзя было позволить соскользнуть с неудобной для неё темы, потому Викар поспешил задать вопрос первым:

— И где находиться это Фариз? Что это вообще.

— Это сейчас неважно Викар, — попыталась уйти от ответа Иорлея.

— Черта с два неважно. Хотите отправить меня бездна пойми за чем, но при этом уходите от ответов. Вы забыли, у меня есть Атлас Крига и я так, и так узнаю, что это за место. Так что в ваших же интересах сэкономить мне время, раз по словам Измаила, нужно торопится.

Эльфийка стала похожа на загнанную в угол лисицу, не знающую, как выпутаться из сложившейся ситуации, да и жрец опустивший взор, был не лучше.

Неожиданно для всех, подал голос Схирем, до того чуть ли не роняя слюну, наблюдавший за двумя предметами своего истового обожания, кристаллом и девушкой. Правда и в том, и в том случае, взгляд больше походил на взгляд хищника, что немного не стыковалось с обликом хрупкого дряхлого старика.

— Мальчик мой, твоя правда. У тебя есть Атлас и нет смысла скрывать глупые секреты, которые неважны никому, кроме почитателей Пантеона. — он сжал небольшой посох, с которым уже некоторое время ходил по лагерю и с каждым новым днем покрывающийся все новыми вензелями рун. — Но что ты хочешь от этих твердолобых жрецов, они привыкли держаться за свои глупые догматы и запреты, будто те реально способны повлиять на что-то. На самом деле, мир меняют не закостеневшие в своих верованиях служители культа, а такие как ты, мой мальчик. Путешественники, смельчаки и чего уж скрывать, авантюристы, надеюсь не обидишься за такое сравнение, это был комплимент.

— Заарин! — повысила голос Ио, явно намереваясь прервать откровения старика, но тот лишь отмахнулся:

— Я Заарин, уже дьявол знает сколько лет и мне ваши игры теней, да непрекращающаяся подковёрная грызня, не интересны. Как и кары, которые подобные вам, грозят за разглашения тайн, мне давно не страшны. Меня волнует лишь цель, а чтобы её достичь, Викар должен выжить, выполнив свою роль. — внезапно его голос стал низким и тяжелым, буквально придавливающим к земле. — Так что лучше помолчи и не забывай, после того, как над Равнинами Натриара пала пелена Алого Дня, тебе уже некуда деваться. Либо ты вместе с нами выполняешь волю ваших богов, либо провалишь дело, ради которого оказалась здесь.

Ио зашипела на него разъяренной кошкой, а Измаил и ещё пара жрецов, удивлено уставились на колдуна. Да и сам Викар был бы наверное удивлен такой перемене, если бы ранее не видел, как этот невинный на первый взгляд старичок, забирает оставленный ему мешок с хлюпающими останками убитых Шраумом людей. Воистину, все здесь были не теми, кем казались на первый взгляд.

— Ладно мой мальчик, вернемся к делу. Фариз, это город, что некогда стоял на месте Руин Алхимика. Знаешь где они?

Викара аж передернуло от воспоминаний о походе к Ведьминому Мосту, по пути к которому, он впервые услышал это название. Уже после того дня он искал в Атласе упоминания о том месте и изучал карту. Та была не особо подробной, но все же одно название, написанное рядом с той переправой, ему запомнилось:

— Догадываюсь. Где-то около Дола Забытых?

Схирем кивнул:

— Да, очень близко от него. Дол Забытых, это могильники, что хранят в своей глубине тайный проход в истинные останки древнего города, что был некогда домом великим колдунам и элементалистам, и над которым располагаются те самые Руины Алхимика. Их кстати так называли, потому что в момент падения города, множество труб, циклопических конденсирующих колб и прочей магической машинерии, словно надгробия торчали из-под земли, источая ядовитые миазмы и целые реки материализованного сырого эфира, текли меж ними. Думаю ты уже и сам можешь понять, чем в последствии та катастрофа аукнулась нашему краю.

Догадаться было нетрудно, Вик собственными глазами видел и тот ядовитый шрам. шедший через весь лес и слышал про лежащие к северу Языки Бездны.

— Тот город хранил ещё одну тайну. Очень древнюю тайну, корнями уходящую во тьму веков. Дело в том, что древние мастера, по крайней мере так считается, знали как очистить небо от этих проклятых туч, а следовательно и порождаемых ими Небесных Гор. Их великой задумкой стала машина, которая имея достаточно сил, сможет развеять кучевой занавес и вновь открыть дорогу чистому сиянию светила в наш мир.

— Кеплер не видел солнца уже сотни лет, но как по мне, существует множество более серьезных опасностей, чем эта.

Измаил тихо поправил:

— Не сотни, а несколько десятков, с прошлого Праздника Чистых Небес.

— К тому же, есть и другие способы добыть тепло. Реки магмы когда-то давно вырвавшиеся на поверхность, едва не испепелив её полностью, до сих пор текут не так уж и глубоко. Полагаю, потому-то дворфы, так стремящиеся закрыться от всего остального мира и не сумели уйти в свои древние подземные царства, оставив нас тут умирать от холода и голода. Они оказались в такой же западне, что и мы, просто отказываются это признавать. Впрочем, я отвлекся. Просто поверь, что с каждым годом наш мир становиться чуточку холоднее и недалек тот день, когда сегодняшние зимы мы будем вспоминать, как благословение богов. Я не буду сейчас рассказывать на что похож Хроногресс, в конце концов у тебя есть замечательная книга, написанная великим путешественником, в ней ты сам сможешь почерпнуть недостающие знания. Скажу лишь то, что сея машина действительно работает. — он пару раз стукнул посохом о пол, а в голосе его слышалась страсть и нетерпение. — Она была запущена своими создателями и вроде бы все шло как надо, облака исчезали, небо очищалось, однако что-то пошло не так и ритуал оказался не завершен. Некоторые считают, что именно тогда на Фариз рухнула Небесная Гора, будто неведомые силы направили всю мощь, что у них оставалась, в надежде уничтожить чудо-машину. Вместо этого был уничтожен город со всеми его обитателями и лишь мертвые, долге время погребенные рядом с тем местом, теперь хранят тайну великого творения древних.

— То есть, если мы сумеем заставить Хроногресс работать, то можем спасти наш мир от гибели.

— Именно! — подтвердил Схирем, обхватив второй рукой свой посох. Былой задор ушел, а вернувшаяся было сила, вновь покинула его ноги. — Именно по этому вокруг всего нынешнего действа разворачивается такая чехарда, кто-то хочет спасти мир, кто-то уничтожить и это удивительное устройство способно помочь как первым, так и вторым.

— Но если вы знаете где оно, зачем я вам? То есть мы с Ялом?

На этот раз заговорила Иорлея, видимо смирившись, что тайны уже не сохранить:

— Хотя Фариз и защитные чары алхимиков-чародеев принял на себя большую часть силы небесной горы, Хроногресс так же пострадал от того чудовищного удара. Он не был уничтожен полностью, но собранная мощь по какой-то причине вышла из-под контроля, начала создавать сотни небольших порталов в разных местах вокруг фокусирующего ядра. Эти червоточины вырывали куски из машины и затягивали их в себя. — Она явно хотела ещё что-то добавить, но будто бы прислушалась к чему-то и передумала. — Мы не знаем, куда ведут эти порталы, но зато мы знаем, что когда обломки возвращаются в реальный мир, они могут оказаться за сотни лиг от Фариза. При этом быть так напитанными скверной Вечного Океана, что постепенно начинают заражать землю вокруг себя. Века им хватает на превращение места их падения в абсолютно непригодную для жилья местность, зараженную настолько, что даже инферналы стараются обходить её стороной.

О своем незнании эльфийка явно лгала, но Вик не стал прерывать. Ему все меньше и меньше нравилось к чему та ведет.

— Что-то мне подсказывает, вы хотите видеть Хроногресс вновь работающим, а для этого потребуется эти потерянные его части собрать и вернуть на их изначальное место. Причем искать и собирать придется нам, и в таких выгребных ямах, что само нахождение рядом с ними есть верная смерть.

Повисла неловкая тишина и даже девушка, со взглядом полным льда, на этот раз промолчала, соглашаясь со словами парня. Измаилу явно был не по душе вообще весь это разговор, а потому слово опять взял старый колдун. Он, тяжело опираясь на посох, подошел к кристаллическому саженцу, теперь произраставшему из центра главного шатра. Коснувшись причудливых листьев, россыпями переливчатых сталактитов украшавших ветви, заговорил:

— Викариан, дни в которые нам посчастливилось жить, уникальны. Каждому будет дарован шанс добиться того, чего истово желает. Я не знаю почему так происходит, но у меня нет ни единой причины не верить летописям многих великих людей, живших до нас и заставших сей великий праздник. Время исполнения мечты.

Внезапно Викару вспомнилось, что Измаил упоминал о согласии повелителя костей участвовать в походе. То есть он отправится на поиски с ним или без него. Значит у него тоже была некая цель и все его якобы легкомысленные походы, пока владыка не дал ему новых распоряжений, возможно вовсе не так просты, как кажутся на первый взгляд.

— Значит я добьюсь того, чего хочу. — Молодой человек быстро поправил сам себя. — У меня будет шанс добиться. А для этого, надо будет найти этот осколок, стоп, а кстати как я его найду?

— Он будет в центре земли, пораженной магическими искажениями.

— Так выходит, что он будет самым отравленным объектом в округе?

— За сто лет эфир почти полностью выходит из него, оседая в окружающем его месте. Это вторая причина, по которой Благую Весть несут лишь спустя век после очередного праздника. Можно без труда понять, где утерянные части и в тоже время, сами они уже не представляют угрозу для искателей.

Вик кивнул, пока принимая такой ответ и продолжил:

— Так вот значит, я должен буду найти эту вещицу, а после отнести её к Хроногрессу?

— Нет! — перебила его Иорлея, через чур поспешно и парень заподозрил очередной эльфийский подвох. — Эта крупица древнего реликта должна быть доставлена в храм и лишь когда врата откроются, а стражи отступят, давая возможность войти в руины Фариза, можно будет пускаться в путь. Живым нет хода туда, где правят мертвые.

Про себя Викар все же решил после подумать, не стоит ли самолично навестить Дол Забытых, ибо он чувствовал, что уж как-то слишком многое осталось недосказанным.

— То что мы ищем, находится в месте под названием Пустошь Обречённых. — Ио была задумчива и словно вспоминала что-то. Причем по лицу, это что-то не относилось к приятным воспоминаниям.

— Название оптимизма не внушает. — нахмурился Викар.

— Как и содержание того места, — подтвердил Схирем, — оно лежит далеко на северо-западе, у самых границ Равнин Натриара, нашего дола. Да и путь туда далеко не из простых, потому мы и обеспокоились необходимостью уже сейчас пуститься на поиски утерянной части артефакта. Ибо если мы не успеем восстановить устройство в срок, все усилия будут тщетны, а тьма окутавшая наш мир, продлится ещё на одну сотню лет.

— Так что же, получается откололся только один кусок?

— Конечно нет, мой мальчик, но не могли же мы просить вас собрать их все. По моим подсчетам, таких осколком может быть не меньшее пяти и к каждому сейчас направляется наш посланник.

Девушка передернула плечами, а её взгляд на секунду потерял прежнюю отстраненность, наполнившись страхом:

— Или кто-то из Кавенона.

Измаил поддержал её, сжав от переполнявших его эмоций кулаки:

— Или те, кто хочет уничтожить Хроногресс, помешать исцелиться нашему миру. Видят боги Вик,это будет непростое задание, но и в награду ты сможешь просить от каждого из нас все, что пожелаешь и если то будет в наших силах, мы клянемся выполнить это.

Все согласно закивали, даже жрецы стоявшие позади и вообще-то в разговоре не участвовавшие. А парень тем временем невесело размышлял о шансах на успех затеянного предприятия. Впрочем, какой у него был выбор? Все это время его вела месть. Несмотря на заботы и хождение по краю бездны, желания отомстить за смерть родных вовсе не убавилось. К тому же, по ходу его странствий он не только вышел на слет подонка, управлявшего големом, но и постепенно настигал его. Остаться сейчас в храме, значило остановиться. Но если согласится и Схирем не ошибся, то ему будет дан шанс поквитаться с убийцей, ведь на его стороне в последнем бою могут оказаться дочь древнего народа, колдун, да бывший некромант, ныне способный обращаться за помощью к целому богу. Такие помощники действительно не помешают, особенно в битве с тем, кто способен создать то чудовище, почти на равных сражавшееся с Агонисом.

— Хорошо, я отправлюсь на поиски. — Наконец ответил Викар. — Но платой за это будет ваша клятва выступить на моей стороне, когда придет час. И Ио, это касается в том числе и тебя, никакие знания о приручении ауров не стоят такого риска.

Все трое согласились. Схирем с улыбкой, Измаил простым кивком и лишь глаза эльфийки захватили его взгляд дольше обычного, но молодой человек не смог понять, что же было в них тревога или недовольство. Впрочем, думать об этому уже не хотелось. Он очень устал, хотел спать и только что согласился на практически самоубийственный поход в земли, куда любой нормальный, здравомыслящий человек не согласился бы пойти и за всю сталь мира.

Не говоря более ни слова, Викар покинул шатер, вновь оказавшись во тьме зимней ночи, мглу которой не могли разогнать даже десяток костров, горящих по всему холму. Несмотря на то, что местом для сна он обычно выбирал именно главный шатер храма, сейчас ему хотелось освежить голову, а заодно найти Ялазара. Последнее могло оказаться делом непростым, однако пройдя всего десяток шагов, парень внезапно услышал знакомый голос. Повелитель костей вновь сидел с Рахом и последний от души смеялся, пока второй, пытаясь скрыть улыбку, что-то рассказывал.

— А я думал, та рыжая дева увлечёт тебя подольше, чем на полчаса. — подходя к мужчинам, бросил Вик. — Стареешь.

Рах взорвался очередным приступом звенящего смеха, напоминавшего звук бегущий по хрустальной чаше трещины. Он держался за живот, пытаясь при этом что-то сказать, но у него ничего не получалось. Вместо него ответил Ялазар:

— Я властен над костью, но любовь мне не подвластна и к сожалению, не у каждой девы голос плоти способен затмить песнь сердца. — он поднял чашу полную красной, резко пахнущей жидкости в знак приветствия.

— И кто же смог заставить её сердце петь столь громко, что даже твои чары оказались бессильны? — усаживаясь рядом и принимая чашу с тем же зельем от все ещё смеющегося Раха, спросил Вик.

— Боюсь, что ты. — Ял наконец не смог сдерживать улыбку.

Чаша с терпким напитком застыла в воздухе, так и не коснувшись губ молодого человека.

— Чего? — он даже не знал рыжеволосую, хотя и почувствовал незримую связь, едва она оказалась рядом с храмом. — С чего ты взял, она сказала?

— Её слова лишь дали мне понять, что шансов сегодня у меня не будет. А вот влюбленный взгляд, что неотрывно следовал за вами с Измаилом, был очень даже красноречив.

— Но я её не знаю.

— Зато ты ей приглянулся и судя по тому, как она одета, девушка эта явно не из здешних мест.

'Неужели Беата как-то оказалась в Кеплере.' — холодным потом по спине скользнула мысль, но у неё волосы другого цвета, да и непохожа пришлая красавица была на ту, память о которой грело сердце молодого человека в самый трудный час. Он отхлебнул из чарки, тут же зажмурившись от непереносимо противного вкуса перебродивших ягод дикого винограда, кислых и вяжущих.

— Что за отраву вы пьете? — отставив в сторону напиток, спросил парень. — Гадость похуже этих твоих листьев тео.

— Не хочешь, не пей. — попытался отобрать у него чашку Ял, но Рах успел первым и тут же выпил сам.

— Это вино, с равнин Нхима, что далеко на юге.

— Вино? Да это скисший сок, от которого ночью вы загадите весь лагерь! — возмутился Вик, вспоминая те божественные напитки, что он пил в Вардеме.

Анархомаг пожал плечами:

— Я давно не нуждаюсь в том, чтоб справлять нужду и животом не мучаюсь тоже. Так что не хочешь, не пей.

— А мне сегодня ещё предстоят подвиги, ведь должен же я как-то унять покоробленную гордость, что дева предпочла тебя. Клянусь небесами, мне отказали впервые.

— Душевная травма. — опять начиная хихикать, съязвил Рах — И очередное подтверждение, что догмы подавителей говорят правду, все люди порочны и недостойны жизни. Срочно надо отомстить всему женскому роду.

Все происходящее, слова и жесты были каким-то наигранными и Викар никак не мог понять, шутят эти двое или говорят серьезно. Что-то подсказывало, что протухший виноградный сок сыграл в этом не последнюю роль.

— Ты прав старый маг, сегодня же коварные девицы почувствуют всю сладость моей мести. — повелитель костей пошатнувшись встал, оправив бурку и грозно заозирался. Пожалуй, со стороны он действительно выглядел бы опасно, если бы его не шатало, словно иву на ветру.

— Пусть же сами титаны трепещут пред тобой, о грозный мститель! — подняв над головой опустевшую плошку, провозгласил Рах, а после шепотом добавил так, что было слышно только Вику. — Я в жизни не видел пьяного подавителя, но клянусь первородным хаосом, это невероятно веселое зрелище.

Теперь все стало на свои места. Разумеется, расспрашивать о предстоящем походе Ялазара сейчас не имело смысла, науськанный анархомагом он уже пристально вглядывался во темноту, полностью сосредоточенный на поиске жертвы, что станет его утешением сегодняшней ночью.

— Главное, чтобы он не натворил чего-нибудь нехорошего, вряд ли стражи холма будут столь же благосклонны к его маленьким слабостям, как мы.

— Не волнуйся, — продолжая шептать, ответил Рах, — нужно что-то посильнее скисшего вина, чтобы пустить насмарку годы тренировок такого прирождённого убийцы, как он. Не смотри, что его шатает и он заговорил, как в минуты помрачений, на самом деле, его разум все так же остр и держит тело под контролем.

Вик с сомнением посмотрел на шатающуюся фигуру:

— Ты уверен?

— Абсолютно.

В этот момент повелитель костей сорвался с места, запнувшись ногой о торчавшую из огня не прогоревшую корягу и чуть не рухнув оземь, скрылся в ночи. Его силуэт то и дело налетал на поредевшие к этому времени, но вовсе не прекративших свои танцы, толпы фанатично поющих людей, однако те казалось даже не замечали громоздкую фигуру, врезавшуюся в них и сбивавшую с ног. В конце концов, Ял споткнулся обо что-то и взмахнув руками, буквально влетел в неширокий, но очень высокий шатер, не так давно появившийся на самом склоне холма. Оттуда послышался грохот и женские крики, а через несколько минут все стихло. Стражи храма были спокойны. Викар облегчено выдохнул и закрыв лицо рукой, прошептал:

— И вот с ним мне предстоит идти в пустошь обречённых. — не то, чтобы было о чем переживать, Ялазар много раз доказывал, чего он стоит на самом деле, несмотря на все его выходки. Просто утомление и раздражение, пытавшимися скрыть от него правду, Ио и Измаилом взяли вверх, а пьяный повелитель костей стал последней каплей этого и без того непростого дня.

— Не худшая компания, честно говоря.

— Да я знаю, просто ... — он замялся на мгновение, голова гудела, единственное чего хотелось, так просто рухнуть на теплые шкуры общего дома и уснуть. — Устал я за сегодня. Кстати, судя по тому, что ты не сильно удивлен нашими планами, о них тебе уже сообщили. И как погляжу, беспокойства особого они у тебя не вызывают.

Заново наполнив чашку отвратительным пойлом, из не пойми откуда взявшегося изъеденного плесенью бурдюка, Рах неопределённо качнул головой, после чего начал смакуя цедить то, что он назвал вином.

— А мне-то что беспокоится, это вам предстоит ломая ноги идти в такую даль. Считай половину нашего дола придётся преодолеть и я должен заметить, что если бы не идея о костяном скакуне, то по нынешнему времени такой поход мог бы занять пару месяцев.

— Так вы все-таки сумели стабилизировать конструкта? — едва находя силы, чтобы удивиться, воскликнул Вик.

— А как же. Может Ял и бабник, с замашками маньяка-убийцы, но разгильдяем его нельзя назвать уж точно. Он чертовски талантлив, — Рах сделал ещё глоток и кивнул в сторону парня, — как и ты. А если серьезно, я не волнуюсь, потому что оставаться тут тоже будет не так безопасно, как кажется. Никто пока не видит, но зато я чувствую, над храмом кружит темное колдовство и хоть оно не способно проникнуть за барьер, тот кто наслал эти чары, ищет брешь в защите. И поверь мне, рано или поздно, он её найдет, слишком велика его ненависть.

— Думаешь Агонис?

Рах пожал плечами:

— Кто знает. — он взглянул в сторону и хмыкнул. — А вот и наша прекрасная незнакомка, ты погляди, ждет тебя.

Парень повернул голову и заметил сидящую у дальнего костра девушку, в невероятно красивой меховой накидке, а рыжие волосы, струясь, ниспадали до самой груди. Почему-то она сидела одна и с робкой улыбкой смотрела в их сторону, явно ждала, когда он подойдет и заговорит. Возможно незнакомку привело в храм тоже чувство, что молодой человек почувствовал впервые увидев её. Но он так устал, что даже эта необъяснимая тяга не смогла пересилить в нем желание отдохнуть. Он встал и устремил свой взгляд на непроглядную черноту неба, а после произнёс:

— Пусть пред рассветом тьма наступает, она бессильна отсрочить восход. До завтра.

С этими он развернулся и пошел к шатру проповедей, где сейчас скорее всего уже не было свободного места и придется спать сидя. Рах долго глядел в спину удаляющемуся парню, краем сознания отметив, аж приподнявшуюся от удивления, что её проигнорировали, девушку. А после еле слышно и грустно спросил, никому не обращаясь:

— А если больше нечему всходить?

* * *

Как Викар и ожидал, все пространство вокруг кристального куста уже было занято мирно спящим детьми со стариками, а ему действительно пришлось спать в самом дальнем углу сидя, откинувшись на стену палатки, уснул он очень быстро. Но едва закрыв глаза, парень почувствовал непереносимо едкий запах серы и тут же открыл их вновь.

Шатра не было. Он оказался на перепаханной ураганом прогалине в чаще леса, а вокруг были покорёженные деревья и вывороченные дряхлые корни больных растений. Стояла просто оглушительная, невозможная тишина и ни дуновения ветра, лишь отвратительный запах вокруг. Хлопья грязного снега возносились к тяжелым тучам, обтекая поваленные стволы, растопырившие мертвые ветви. Молодой человек протянул руку и коснулся одной снежинки, та мгновенно размазалась по его пальцам стылой грязью. Это был не снег, а частицы земли, отнятые от лесного полога, вперемешку с угольным пеплом. Но стоило Викару коснуться одной из них, как вся картина будто застыла, а через секунду земная твердь, поднятая к небесам, вдруг рухнула обратно, начиная буквально хоронить лес и его самого заживо.

Парень дернулся, пока его ноги ещё не попали в липкий капкан извергнувшегося на него болота, однако вместо прыжка вперед, он будто прирос к месту и всем телом рухнул в жидкую грязь, измазавшись с ног до головы. Его начало засасывать под землю, поглощая целиком, руки не находили опоры, проскальзывая во внезапно образовавшиеся под ними пустоты, а нижняя часть провалилась уже по пояс. И в эту секунду он запаниковал по-настоящему.

Отчаянным рывком он попытался схватиться за ветку нависавшего над ним поваленного дерева, но осклизлая кора соскользнула с гнилого остова и осталась бахромой лохмотьев зажата в ладони Вика. Тот почувствовал, как под ним будто треснула каменная плита и все тело провалилось вниз, проглоченное вязкой жижей, не прекращающей падать с небес. Причем, чем больше он сопротивлялся, тем сильнее его затягивало. Словно нити паутины, грязный осадок, лившийся с безоблачного серого неба, указывал 'пауку', своему создателю, где находится неосторожная жертва, попавшаяся в силки.

Последняя опора под ногами исчезла и Викар погрузился в трясину с головой, едва не хватив ртом грязи, но не это было самое страшное, а то, что он увидел зажмурив глаза и обратившись к колдовскому зрению. Бурая масса перед глазами приобрела прозрачность и в ней, словно рыбы в воде, носились клыкастые, когтистые создания, молнией налетавшие на него и схватив то за руку, то за ногу тащившие в глубь земли. Отбиться от них не представлялось возможным, ибо их скорость была просто невероятной, а конечности, скованные вполне реальной окружавшей их твердью, двигаться просто не могли. Они таскали его словно тряпичную куклу, увлекая все глубже и глубже.

Наконец, всего в нескольких шагах под собой, он увидел начинавшуюся пустоту, а в ней висела одинокая, костяная клетка, с направленными вовнутрь шипами-ребрами. Вокруг царила тьма, но она вовсе не была необитаемой и то и дело Викар замечал красный, словно кровь, огонь обращенных к нему глаз бестий.

Он начал рваться из стороны в сторону, пока тюрьма, в которую его тащили, все приближалась, а окружающие его создания с кровожадными ухмылками начинали смеяться, понимая, что ещё чуть-чуть и их добыча уже никуда не денется. Внезапно земля рванулась вперед, а когтистые лапы, не удержав жертву, клацнули, распоров штанину, когда он в очередной раз попытался двинуться. У Викара получилось буквально пролететь сквозь недра и хотя он понятия не имел, как такое могло произойти, останавливаться парень не собирался, вновь потянувшись в туже сторону.

Его хватали за одежду, обвивали, испещрёнными острыми шипами, телами вокруг шеи, но все это не могло больше удержать того, кто так стремился к свободе. Видимо поняв, что добыча уходит, 'паук' изменил тактику и почва стала стремительно твердеть, словно застывающая зимой в луже вода. На поверхность выбраться Викар не мог, ему удавалось двигаться только в одну сторону, откуда изливалась та самая сила, позволившая сбежать. Очередной зверь налетел на него, обернувшись вокруг руки и парень, сам того не желая, потянулся к нему, чтобы стряхнуть. Тому только этого было и нужно, и тело, вместо того чтобы лететь дальше по направлению к силе, вдруг оказалось в сжавшихся тисках земли. Но радость твари была недолгой, ибо молодой человек почувствовал, что его правая кисть оказалась на свободе, а значит совсем рядом можно было выбраться наружу, при этом не прорываясь десятки шагов наверх.

Собрав остатки сил и воли, Викариан начал буквально выдавливать себя вперед. Сначала освободив локоть, потом плечо, а после и всю верхнюю часть тела. Только сейчас он понял, что до сих пор не дышал и глоток едкого, но все же воздуха, обрадовал его так как, же как радуется слепой чудесному прозрению. Парень едва не захохотал и смахнув с лица налипшую грязь, продолжил выбираться. Не хотелось бы после такой удачи вновь давать шанс тем землеройкам утащить себя в клетку.

Впрочем, ситуация все равно продолжала оставаться опасной. Оказалось он выбрался из стены склона, нависавшей как назло над очередным болотом. Благо падать было всего ничего и в отсутствии выбора, Викар сделал шаг вперед, едва освободил остальное тело. Толи от усталости, толи от волнения, ноги его подогнулись и он упал на колени, но на этот раз топь оказалась всего по щиколотку. Позади послышалось гулкое шлепанье грязных капель о смолянистую поверхность трясины, оставляющее на ней медленно расползающиеся круги. Чертова сеть приближалась. Парень постарался сориентироваться в каком направлении ему удавалось передвигаться, находясь заточенным в земле и вскочив на ноги, побежал туда. Он несся сквозь лес, обычный и ничем не примечательный, разве что тот был абсолютно пуст. Даже следов зверя здесь не было и только треклятая вонь казалось была повсюду, и даже нарастала. Она душила, не давая нормально дышать. И он бежал, бежал от пепельной стены, настигавшей его, грозившей похоронить заживо, бежал от тех тварей, что бесновались в тонком мире, мечтая вновь схватить живую, трепещущую жертву.

Но вот дуновение ветра коснулось кожи и за следующим холмом, который парень преодолел будто на крыльях, показался удивительно знакомый подлесок. Он был здесь и не так давно. Между деревьями лежал снег, он начался внезапно, будто тут была черта, невидимой стеной отделявшая дождливую осень от глубокой зимы. Намело по колено, а холод и сильный ветер смыли отчаянное зловоние серы. В этом месте, сила объявившего на него охоту явно слабела, возможно где-то рядом был выход из кошмара.

Пробираться сквозь сугробы оказалось не просто, к тому же, из всей одежды на нем оказалась только холщовая рубаха, да такие же штаны. Вик не помнил, чтобы когда-нибудь носил что-то подобное, но сейчас было не до изысков, да и обратил он на это внимание только потому, что холод начинал давать о себе знать, хотя и не так сильно, как по идее должен был. По крайней мере, от него не сводило мышцы и этого вполне хватало, чтобы пока не беспокоиться возможности замерзнуть.

Внезапно Вик запнулся и его потянуло обратно в мир, где царствовала осень. Он уперся изо всех сил, но это было все равно, что пытаться остановить сель, ноги оставляли в снегу глубокие борозды. Его влекло назад, с каждой секундой все быстрее. Сырая земля начала проваливаться сама в себя, обнажая темный зев бездонной ямы, к которой кубарем покатился Вик. Пролетая мимо дерева, он сумел ухватиться за него и казалось его падение прекратилось. В сплошной пелене падающей с неба жижи, теперь поглощавшей уже этот новый, белый мир, все яснее проступали тела тех самых когтистых созданий, что оставили синяки и кровоподтеки на теле парня, таща его в клетку. Пожалуй рано он решил радоваться своей победе над 'пауком' и что теперь делать было совсем не понятно.

В этот момент, он заметил на самой границе двух времен года подозрительно знакомые холмики. Вернее строения. И тут Викариан наконец понял, где он находится. Это были владения отшельника, того самого, что жил недалеко от Ведьминого Моста. Его посетила очередная догадка, откуда проистекала та сила, что позволила вырваться из ловушки в первый раз. Эфирный червь.

Он направил свои мысли к лежке удивительного создания и второй раз мощь чистых стихий позволила ему потягаться со злой волей неведомого охотника. То что тянуло его назад, разрывая рубаху на спине, не удержавшись, сорвалось с его плеч и едва парень почувствовал свободу, как тут же кинулся в спасительном направлении. Там должна быть защита, там нет власти эфира, а значит достать его будет сложнее, к тому же, в пещере могли оказаться камни первозданных стихий. С ними у него появится шанс выстоять, даже против намного более сильного врага.

Позади рокотала буря, медленно поглощая зимнюю реальность и в ней слышался, наполненный ненависти рев, неспособного догнать убегающую жертву хищника. Вскоре темную стену не стало видно, а под ногами захрустели зеленые камни магического шрама, рассекающего лес пополам. И здесь же Вику встретилось первое существо, тот самый олень, чья голова срослась с седалищем, а брюхо превратилось в алчущую энергии скверны пасть. От счастья парень едва не расцеловал мутанта, но вовремя вспомнил, что раз он появился тут, то и обитатели, уже видневшегося неподалеку подземного хода, тоже могут появиться. Но на этот раз у него с собой не было никакого оружия.

Сила, свободная от эфирной заразы, чувствовалась тут столь ярко и полно, что не было никаких сомнений, именно этот источник помог ему сбежать.

— Вернее привел тебя сюда. — раздалось позади злобное шипение, словно раскаленный клинок окунули в воду.

— Олень? — удивлено вскинув брови, спросил ошарашенный парень, начав поворачиваться.

— Не совсем. — ответил уже голос Агониса. Черная смола, лившаяся небес, теперь застывала в форме силуэта человека. Вытравленные руны застывали в той же последовательности, что и на черепе раба демонов, а в глубоких глазницах бесновался тот самый красный, словно кровь, огонь. Такой же, что и у созданий, носившихся возле костяной клетки. На нем не было больше прекрасных одежд, а все его тело стало единым куском застывшей магмы. Это было его истинное обличье.

Агонис сделал шаг вперед и Викар, сам того не желая, отступил назад. В его горле застрял ком парализующего страха. Он смотрел в глаза этому существу и видел, что с ним сейчас будет. Видел, что тварь разгадала его намерение и обман, и теперь найдя то, что ей было нужно, готовилась насладиться местью. К страху прибавилась обида и за глупость, что он сам привел этого гада к эфирному червю, и за то, что теперь смерть родных останется не отмщенной. Пожалуй второе даже не просто расстроило, а по-настоящему разозлило, но уже ничего нельзя было поделать, тело больше ему не подчинялось и по вмиг почерневшим венам, потекла такая же черная смола.

— Есть что сказать, прежде чем мы начнем? — рот твари открывался не как у людей, а до самой гортани, открывая пышущее нестерпимым жаром горнило.

Викар хотел ответить, как вдруг его что-то с невероятной силой дернуло в сторону. Из пасти Агониса вслед ему рванулся объятый пламенем череп, будто проклятая душа устремилась за ним в погоню. Однако Вика тащило с такой силой, что порождение ада не могло догнать его. Земля раскололась, обнажая огненные недра и оттуда появились сонмы крылатых существ, бросившихся за ускользающей от их хозяина добычей, но было уже поздно. Краски смазывались, а звуки превращались в едва слышный шёпот тысяч голосов, сливающихся в единый, наполненный невероятной ненавистью, крик разъярённого Агониса:

— Нет!!! Он мой!

* * *

Викар не просто проснулся. Его подкинуло над землёй так, что он оказался на ногах и даже ещё не понимая что происходит, и где находится, тут же схватившись за оружие. Тьма перед глазами продолжала порождать кошмарные образы, в его ещё не отошедшим от произошедшего разуме и он принялся нещадно тереть глаза, будто это могло как-то помочь видеть в темноте.

— Успокойся, это был сон, плохой сон, — мягкая ладошка легла на его руку, держащую метательный кинжал — а здесь всего лишь, я.

Кто такая эта 'Я', Викар понятия не имел и исходя холодным потом, продолжал дико озираться, постепенно привыкая к царившему вокруг мраку.

— Ну же, тише, кошмары бывает мучают каждого из нас, но мы просыпаемся и от их лжи остается лишь зыбкий туман.

Беда в том, что Викар знал, произошедшее вовсе не было кошмаром. Над храмом простер свою длань бог и Агонис был не в силах совладать с ней, но в мире снов, этот барьер был зыбок, и гораздо менее надежен. Оставаться здесь, значило либо не спать, либо рано или поздно вновь попасть в расставленную ловушку. Парень уже начал жалеть о той секунде, когда решил сыграть с краснолицым рабом демонов в эту игру, понадеявшись, что темный голем сумеет убить его по дороге.

Все это пронеслось у него в голове за секунду, а тонкие пальцы второй руки незнакомки уже скользнули ему под плащ, коснувшись шеи. Девушка приблизилась, прижавшись к нему всем телом и его обдало потрясающим ароматом Моря Цветов Вардемы. Все мысли в туже секунду испарились. Он лишь продолжал вглядываться в темноту, надеясь разглядеть черты лица своей спасительницы, разбудившей его. Наконец удалось разглядеть, укрытые пушистым мехом капюшона, медные водопады длинных, вьющихся волос, прекрасную чистую кожу и идеально правильные черты лица, без единого изъяна. К великому сожалению, это была не Беатриса, но его все равно тянуло к этой девушке с такой непреодолимой силой, что сопротивляться не было никакой возможности, да и не хотелось. Он подался вперед, едва найдя в себе силы, чтобы сделать вдох. Пленительный аромат её тела тут же наполнил его легкие, погрузив и без того отказывающее сознание, в сладостный туман желаний.

— Кто ты? — из последних сил прошептал молодой человек. Его сила воли утекала, словно вода сквозь пальцы, когда он до хруста сжал кулаки, чтобы тут же не заключить девушку в объятия. Мимолетно он вспомнил зверя, но ему было уже плевать. Это не могла быть никто иная, кроме его Беаты, ведь она принесла с собой частицу светлого мира. — Зачем я нужен тебе, что ты от меня хочешь?

— Я та, кто мечтала о тебе с момента нашего расставания.

В этот момент их губы встретились и мир вокруг Викара перестал существовать. Остался лишь он, она и жар тел, слившихся этой ночью, под сенью магического кристалла, посреди десятков мирно спящих людей. Волны огня накатывали на них, испепеляя все вопросы и тревоги. А сладкая боль от впившихся в его плечо зубок, да тихие, едва сдерживаемые стоны, напоминали что он все ещё жив, но уже очень близок, чтобы попасть на небеса от счастья и наслаждения. Они не могли оторваться друг от друга до самого утра, упиваясь не гаснущей страстью. Лишь к первым лучам, силы окончательно покинули их и мокрые, но счастливые любовники, наконец угомонились, не выпуская друг друга из объятий. Девушка положив головку Вику на грудь, мирно заснула, однако тот такой роскоши себе позволить не мог, хотя и был выжат за эти несколько часов до нитки.

Опасность смерти во сне быстро привела его в чувство и потому он лежал лишь прикрыв глаза, пытаясь сообразить что же теперь делать дальше, при этом испытывая странное чувство, чем-то напоминающее стыд. Незнакомка была действительно прекрасна, но она не была Беатой и когда его тело насытилось, неведомой до того момента любовью плоти, оно предоставило разуму отдуваться перед совестью. А тот в свою очередь, не мог найти ни единого оправдания, случившемуся этой ночью. Парень чувствовал, будто совершил предательство и никак не мог взять в толк, как такое могло произойти. И ведь самое поганое было в том, что Зверь ко всему случившемуся не имел никакого отношения.

Погруженный в невеселые мыли о произошедшем, Вик не сразу заметил, как вроде бы уснувшая девушка, аккуратно выскользнула из его рук. Подарив на прощание легкий, слово дуновение летнего ветра, поцелуй, успокоивший терзающую его совесть, она порхнула в сторону выхода. Видимо та думала, что он испит, а потому решила уйти не попрощавшись. Второй раз что-то кольнуло внутри, намекая что сейчас он совершает очередную мелкую подлость, сначала предав Беату, а теперь, надеясь что ночная гостья, спасшая его от Агониса, после разделившая с ним ложе, исчезнет из его жизни так же внезапно, как и появилась. Будто бы её никогда и не было, будто все произошедшее, лишь часть того страшного кошмара. Но обмануть самого себя не получалось.

Викариан нехотя приоткрыл глаза, провожая взглядом босоногую, стройную фигурку, поплотнее запахивающую плащ. У самого выхода, укрытое медью рыжих волос лицо обернулось в его сторону и на секунду парню показалось, что на месте, где вчера были алые лепестки бархатных губ, образовалась широкая пасть, наполненная острыми клыками в палец величиной. Будто бы щек не было и рот скалится в зловещей ухмылке мертвеца. Сонливость слетела, будто её и не бывало, а незнакомка рванулась наружу.

— Да какого ж черта! — почти застонал Викар, уже не понимая, явь это или он всё-таки уснул, и опять попал в тенета кошмаров, расставленных приспешником демонов. Он бросился наружу, перепрыгивая через продолжавших спать людей, в чем мать родила и с ходу вылетел на утренний мороз. После тепла общего шатра, ледяной холод оглушающим молотом ударил в грудь молодого человека, напрочь выбив воздух из его легких. Рыжеволосая была уже далеко, зато у самого порога оказался Рах, державший в руках пустой котелок, с удивлением глядящий на обнажённого Вика.

— Я так понимаю, тебя можно поздравить? — немного сонно, но весело спросил он. — И по уже заведённой тобой традиции влипания в неприятности, из всех женщин нашего лагеря, ты умудрился выбрать гетианта.

— Кого? — дрожа всем телом спросил Вик.

— Наемную убийцу, видимо и прибывшей за твоей головой сюда.

— Но тут нельзя убивать, да и я ещё вроде жив. — резонно заметил парень, однако Раха это нисколько не смутило:

— Ты жив ровно до того момента, пока она в пределах храма, то есть находится во власти Бога Вечной Переправы, но стоит ей покинуть этот холм и тебя уже ничто не спасет. Рекомендую поймать эту девку раньше, чем она скроется за барьером. Быстрее! — последнее анархомаг выкрикнул, толкая обнажённого парня вслед уносящейся фигуре в пушистом меховом плаще.

Не медля больше не секунду и не обращая внимание на холод, Вик поспешил вслед за беглянкой, перепрыгивая через низкие палатки и угли потухших костров. Бежать он не мог, но ноги все равно скользили на скрытом под тонким слоем грязного снега льду. Поскользнуться было не сложно и когда это наконец случилось, единственное что спасло его от того, чтобы сверзиться с крутого склона и сломать себе шею, оказался высокий шатер, появившийся тут явно недавно и ещё не успевший обрасти мешаниной из пепла и грязи.

Влетев внутрь, парень сильно ударился обо что-то или вернее кого-то, и запутавшись в шкурах, укрывавших снесенное им жилище, вместе с его обитателями, покатился вниз с холма. Раздался истеричный женский крик и злобное сонное ворчание:

— Сука, тебе конец, когда я выберусь из этих хламид. Пополам поломаю, тварь!

— За что? — снова истерично запищала женщина.

— Да не тебя. — рыкнул голос, который Викар наконец-то признал.

— Ял, ты что ли? — продолжая кувыркаться в мешанине каких-то веток и одежд, завопил парень. Не теряя времени, он быстро рассказал о том, что та, которая вчера отказала повелителю костей, оказалась убийцей и если ей не помешать покинуть храм, то его ждет смерть.

Вместо ответа, раздалось ворчание и стоило их безумному падению завершится, как из вороха меха выскочили и поспешили за гетиантом уже двое голых мужчин. Наверное со стороны это бы казалось забавным, а может даже необычным, если бы вокруг не продолжали орать и плясать полуобнажённые люди, будто бы и не замечавшие утреннего мороза. У Викара, перепачканного, всего покрытого липким желе из снега и вязкой жижи, о происхождении которой даже не хотелось думать, уже зуб на зуб не попадал, но он продолжал идти так быстро, как только мог. До девушки, наконец добежавшей до границ охранных чар, оставалось ещё с сотню шагов и они не успевали остановить её, как бы не старались. Она будто летела над землей, ни один человек не был способен передвигаться с такой скоростью, даже будучи верхом на добром скакуне.

В последнее мгновение она повернулась к ним, будто чувствуя с какой стороны её преследователи и Вик увидел в больших, красивых глазах печаль и даже что-то вроде извинений. Идеальное лицо было все также прекрасным и никаких привидевшихся ему в палатке клыков не было. Неужели это его разыгравшееся воображение, последствие того жуткого сна? Но зачем же тогда она убегала от них и до сих пор пытается скрыться. Он не заметил, что повелитель костей уже некоторое время назад остановился, поняв бесперспективность погони, а время будто бы растянулось в тонкую полосу. В голове пронеслась мысль похожая на панику, 'это конец', а рука машинально потянулась к отсутствующим на груди кинжалам.

Внезапно рыжеволосая бестия резко остановилась, да так, будто с размаху налетела на непроходимую стену. Часть её тела уже была за пределами храма, но она ещё не покинула его. Видя это, Викар сам едва не остановился, но окрик раздавшийся позади, заставил его бежать дальше:

— Тащи её обратно. — голос повелителя костей дрожал от натуги, будто тот тянул из воды полный невод трепыхающейся рыбы. Однако он тут же изменился, став похож на грохот приближающейся бури. — Рах, будь твоя алмазная задница неладна! Ты где!?

Видимо Ялазар, в последнюю секунду, успел схватить заклятием ускользающую девушку. Однако он не мог приказывать телу, лишь костяку внутри него и потому, эта схватка давалась ему нелегко, впрочем как и убийце. К сожалению, нельзя было просто переломать ей кости, иначе незримые силы, стоящие на страже этого места, быстро бы принесли возмездие бывшему подавителю, а потому приходилось просто тянуть их к себе, при этом стараясь не навредить. Было заметно, несмотря ни на что, убийца постепенно вырывается из магической хватки. Ещё чуть-чуть и она окажется за чертой. Тогда Ял, без сомнений, переломает ею каждый сустав в её проклятом теле, вот только Викара это уже не спасет.

Окружающие их люди словно и не замечали происходящего, лишь дети, что были оставлены приглядывать за своими родными, со страхом и интересом выглядывали из-за тюков и палаток. Парень уже не чувствовал окоченевших ног, а глаза, слезясь от холода, отказывались видеть. Внезапно земля под ногами девушки вспухла бардовым нарывом и вверх рванулись острые ростки полупрозрачных сталагмитов. Каменная волна обернулась вокруг беглянки, став ей клеткой и не позволяя выйти за пределы охранного круга. Вниз по склону, неспешно и с достоинством, шефствовала высокая фигура, в развевающемся на ветру черном плаще, руки её были воздеты ладонями к небесам. Следом, такой же неспешной походкой двигался Схирем, тяжело опираясь на свой посох. Крик Ялазара услышали многие и некоторые явно поспешили сунуть свой старый щербатый нос в чужие дела.

— Рекомендую одеться, пока чего-нибудь нужного не отморозил. — рявкнул, несущийся вверх по склону, повелитель костей. Он спешил к разорённой Викаром палатке, в которой провел сегодняшнюю ночь и где оставил все свои вещи

— Разумный совет. — отозвался сверху Рах, не прекращавший творить заклятие, словно паук оплетая гетианта все новыми слоями кристальной ловушки. — Не волнуйся, она уже никуда не денется, мы со Схиремом присмотрим за ней.

Последнее слова он произнес явно заинтригованный тем, что же зеленоглазому колдуну потребовалось от этой неудачливой душегубки. Тот же вопрос мучил и Вика, однако он замерз настолько сильно, что выяснения данного вопроса было решено отложить на потом, раз уж все равно погоня увенчалась успехом, пусть и не благодаря его проворству.

Через десять минут, он одетый, но все ещё выбивающий зубами дробь, стоял около прозрачного кокона, в который, словно комар в древесную смолу, была заключена незнакомка, сначала спасшая его из лап демонов, а после сама пытавшаяся его убить. Однако оказалось, что та вовсе не настроена общаться и рассказывать, как она собиралась оборвать жизнь своей жертвы. К этому моменту, вокруг собралась добрая толпа людей и даже Измаил с Иорлеей были там.

Последняя без труда распознала коварное проклятие, наложенное на Вика. Оказывается, стоило тому отдалиться от гетианта на пару сотен шагов и его сердце перестанет биться. Если бы не неопытность убийцы, что поспешила покинуть храм сразу после того, как сделала свое черное дело, то у неё все могло бы получится.

Теперь же ситуация оказывалась совсем нехорошей. С одной стороны, оставаться в храме было нельзя, ибо Агонис только и ждал, пока Викар уснет, дабы вновь заполучить его в свои лапы. С другой, он не мог уйти, ибо гетиант находилась в лагере, плененная Рахом, а освободить её было бы глупостью ещё большей. Второй раз, вряд ли бы они смогли бы догнать её так же легко.

Тогда Измаил предложил довольно разумный выход:

— А что если избавиться от проклятия?

Идея тут же была поддержана и через полчаса Викар уже лежал в центре октограммы, расчерченной эльфийкой и та, нашептывая непонятные слова из своего наречия, ходила вокруг него. Прошла уже пара часов, однако ничего не выходило, наконец жрец, видя тщетность попыток, остановил её.

— Для этого нужна сила, сопоставимая с той, которой воспользовалась эта неумеха, — ответила измученная Ио, с ненавистью глядя на рыжеволосую пленницу, доставленную в её личный шатер, — а я слишком долго была среди совратителей, чтобы не признать зловоние их извращённого божка. Для излечения Вика нужна мощь кого-то из Пантеона.

— Мы же находимся в храме? В чем же проблема? — недоумевающе спросил молодой человек, все ещё не вставая с земли

— В том, что такая сила не дается за просто так. От тебя что-то потребуют взамен, — пояснил Рах, сидящий в дальнем конце.

Было не совсем понятно, о чем тут можно было думать. Жить или умереть? Ответ был очевидным. Видя его решимость, Иорлея опустилась рядом с ним на колени:

— Моя госпожа может дать мне энергию, достаточную чтобы излечить тебя, но после, она может потребовать послужить ей.

— Я же пойду за этой вашей хроно ... хрено... в общем, частью той древней машины, это не зачтётся? Вместо твоей ... — но ему не дали договорить. Эльфийка положила руку ему на грудь и хотя льда в её взгляде не убавилось, касание выдало, ей не все равно, что с ним будет.

— То был договор между тобой и мной, и в уплату его, я обращусь к высшим силам сегодня, дабы спасти тебе жизнь. Однако это предел моих возможностей, дальше тебе придется говорить с самой богиней. Прости, но таковы правила Пантеона и я не в силах их изменить.

Беспокойство в её словах было легко различимо и немного пугало. Мало ли, чего может попросить за свою помощь небожитель. Но выбора не оставалось.

— Хорошо, а раз уж все равно я буду обязан за эту помощь, то не могла бы ты мне и ногу заодно вылечить? — как-бы в шутку, но с надеждой, спросил Викариан, однако Ио лишь покачал головой.

Следующие пару часов он помнил плохо, ибо ему дали выпить необычной настойки, после принятия которой, его голова оказалась не способна работать так, как прежде. Жрец, что поднес её пояснил, это нужно дабы уберечь разум смертного, чтобы его не разорвало на части, когда демиург обратится к нему. Впрочем лежащий на полу парень и так себя чувствовал, как разбитый кувшин, мысли то появлялись из ниоткуда, то снова исчезали. К нему приходили тени, они пытались говорить с ним. Часть из них уходило, некоторые оставались и начинали повторять все его движения и слова. Он бродил среди дымных лощин и высоких деревьев, чувствуя себя муравьем. Пару раз складывалось впечатление, что у него выросли крылья и те несут молодого человека куда-то, сквозь калейдоскоп размытых образов, пока рядом сливаются воедино земля и небо. Что-то подобное он уже чувствовал, когда с дура ума сожрал целую пригоршню ядовитых грибов в детстве, отец помнится в тот раз едва успел его спасти, а после, запретил строго-настрого говорить матери о случившемся. Но на этот раз отца рядом не было и с каждым мгновением, происходящее становилось все странней и непонятней. Пару раз он чувствовал, как какая-то часть его 'Я' разрушается, будто дым от тлеющего костра под порывом ветра, но остальные осколки его сознания все ещё жили, парили где-то рядом, посреди хаоса образов и видений.

Когда Вик пришел в себя, первое что он увидел, было бледное лицо Иорлеи, с двух сторон поддерживаемой Измаилом и Ялом.

— Договор заключен, проклятие снято.

— И что я теперь должен твоему богу? — осторожно спросил парень.

Эльфийка пожала плечами:

— Я не знаю, но когда придет время, ты поймёшь, что от тебя требуется. Только помни, отказ от своего слова, данного богу Кеплера, может стоить тебе много дороже жизни.

Это дополнение совсем не понравилось Викару, но дело было уже сделано, пусть он и не помнил никакого разговора. Ему помогли подняться и с его тела осыпалась белая мука отмершей кожи, словно прах мертвеца, высыпавшийся из так любимых Шраумом чаш. Двое жрецов тщательно омыли его тело. Процедура была не из приятных, к тому же голова раскалывалась, будто из неё холодными тисками вытащили часть мозга. Общение с небожителями не давалось даром, ни проводнику, судя по пепельному лицу Ио, ни самому вопрошавшему.

Из темного угла раздался тихий стон и послышалось хныканье. Викар как раз завязывал тесемки плаща и обернулся в сторону, где как оказалось находились пытавшаяся его убить гетиант, анархомаг, Схирем и Ялазар. Последний, судя по происходящему в тонком мире, сейчас дробил скелет пленницы, пытаясь выведать информацию и по тому, как выглядела девушка, находящаяся уже на грани смерти, занимался этим он довольно долго. В её теле осталось не так много целых конечностей, а кровь из рваных ран, пробитых изнутри обломками костей, скапливающаяся в кристальной тюрьме, наполнила кокон аж до колен.

Мужчины задавали вопросы, на которые не получали ответы и экзекуция продолжалась, наконец Викар не выдержал. Он не считал себя воином, но и палачом быть не хотел. В конце концов, его исцелили, а незадачливая убийца наказана, так что верно нескоро забудет их встречу.

— Стойте. — подходя к троице, произнес парень. — Хватит, она достаточно настрадалась.

— Ты часом умом-то не тронулся после встречи с демиургом, она же тебя убить хотела? — удивился Рах. — Или ты не до конца понимаешь, кто пришел за тобой? Она из расы гетиантов, искусственно выведенная, путем магической селекции. Эдакий охотничий пес, чем-то кстати напоминает ищеек, только ищет не по магическому следу, а оперирует запахами. Причем, сначала благодаря невероятному нюху выслеживает жертву, а после, забирается в её голову и находит аромат, связанный с самыми приятными воспоминаниями, воспроизводя его своими собственными феромонами.

— В общем, как только эта тварь тебя нашла, уже не она к тебе, а ты к ней должен был прибежать. Но видать, что-то пошло не так и ей пришлось лезть к тебе в койку самой. — добавил Ял, на время ослабляя хватку.

Все стало на свои места. Викар осознал, то что он посчитал предательством, свершённым его телом, на самом деле было не чем иным, как уловкой, нередко используемой дикими зверьми на охоте. А он попался в этот капкан, потому что был абсолютно уверен в безопасности храма. В итоге, сначала Агонис, потом вот она показали, что не существует защиты, которой нельзя было бы сломать или перехитрить. Но кое-что все же не стыковалось.

— Но зачем же она тогда спасла меня от Агониса?

Все, как один, повернулись к нему с немым вопросом и даже страдающая от боли рыжеволосая незнакомка, и та непонимающе уставилась на него.

— Или ты не знала, что меня вот вот должны были прикончить? — подходя ближе и смотря в её красивые глаза, спросил Вик. В них он увидел ясный ответ. Та, к которой он сейчас обращался, даже не догадывалась, что его метания были много большим, чем обычный ночной кошмар. Она не спасала его. Просто стечение обстоятельств. Слепая удача.

Парень отступил на шаг. И все равно ему претили мучения.

— Есть ли иной способ добыть из неё сведения?

— Она убьет тебя Вик, едва ей представиться такая возможность, — вкрадчиво произнес Рах, — не обманывайся её болью, она бы не стала жалеть тебя.

В последнем уверенности не было, ибо достигнув преграды девушка посмотрела на него и в её взгляде была печаль. Но такие мысли вряд ли бы остановили собравшихся, они бы списали их на усталость или ещё что-то.

— Это не причина уподобиться ей. К тому же, Иорлея уже сказала, что гетиант пришла из Кавенона, а после того, что мы там натворили, нетрудно догадаться причину их заинтересованности в моей смерти. — он немного подумал и добавил. — Ялазар за тобой возможно идет вторая такая же тварь.

Повелитель костей кивнул, вспомнив что первая убийца не обратила на него никакого внимания, а значит охотник, уже за его головой, вскоре может проявить себя.

Вперед выступил до того молчавший Схирем. Вряд ли этот старик руководствовался мыслями о благополучии Вика, скорее уж ему было что-то нужно.

— Возможно, я смогу помочь. — он коснулся дрожащей рукой, слившихся от крови и слез, рыжих волос. — Она расскажет нам все и больше не будет угрожать тебе.

Молодой человек обернулся к нему:

— Продолжай.

— Я могу заставить её говорить, сделав из неё мою марионетку. Она постепенно умрет, но до этого успеет послужить нам.

— А какой у тебя интерес, — не доверять колдуну причин в общем-то не было, но все же человек, который заказывает наемнику убить десяток людей, а их останки принести ему, не был первым в списке тех, кому Вик без сомнений доверил бы свою жизнь. Они стояли близко друг другу и Вик, наклонившись к уху собеседника спросил так, чтобы мог услышать только тот, — зачем ты заказал Шрауму убить и выпотрошить охотников? Зачем тебе их внутренности?

Этот вопрос терзал его слишком долго, а все произошедшее за последние несколько часов, выжало его до остатка, притупив чувство страха и самосохранение.

К его удивлению, Схирем не стал ни отпираться, ни злиться, лишь понуро качнув головой, так же тихо ответил:

— Мы все смертны, мой мальчик и чем дольше живем, тем больше грехов приносим к порогу смерти. Иногда этих грехов так много, что перешагнуть черту, за которыми лежит обитель мертвых, становится страшно даже самым смелым из людей. А я и в молодости то смельчаком не был. Не буду тебе врать, подобные мне, придерживаются мнения, что лишь сильнейшим позволено жить в Кеплере, остальные скот, призванный служить пищей нашим телам и душам. Когда-нибудь найдется тот, кто решит оборвать и мою бренную жизнь, но пока силы не оставили меня, я буду драться, до конца отодвигая момент, когда мои веки смежит вечный сон.

Такая честность огорошила, ждавшего отговорок и словесных вензелей, Вика, он удивлено заморгал, а колдун достал из потертой поясной сумочки небольшую склянку с жидкостью, напоминающей цветом грязно-оранжевую мочу, что пахла и того хуже. Обращался он с колбой очень осторожно. Гетиант едва увидев её, задергалась в бессильных попытках вырываться из каменной хватки кристаллов. Во взгляде её появился ужас и паника, она явно знала что это такое, в отличии от всех остальных присутствующих, с интересом наблюдавших за происходившим.

— Что же касается, почему я готов помочь тебе с ней, то все просто. Эти создания, гетианты, прирождённые сыщики, их нюх просто феноменален. Когда же ваши с ней дела будут окончены и вы узнаете все, что вам нужно, я использую её, чтобы добывать нужные мне реагенты, да всякие ценные вещицы. Ну по крайне мере, пока мой отвар не разложит её тело окончательно и не превратит её органы в песок. В таком виде, она уже разумеется не сможет представлять для тебя никакой опасности.

— Что ж, да будет так. Делай что нужно. — с этими словами Викар подошел к искалеченной девушке. Она не оставила ему выбора, даже не желая просто отвечать на вопросы. Разумеется, такая преданность была похвальна, но только не тогда, когда она направлена против тебя и грозит смертью. — Мне жаль, но ты сама выбрала свою судьбу. С сегодняшнего дня, ты больше никому не причинишь вреда.

Бровки на прекрасном лице, украшенным кровавыми дорожками запёкшейся крови, сошлись в беззвучной мольбе, не отдавать её колдуну, но взгляд Викара был холоден и тверд. Он принял решение, менее жестокое чем мог бы, но возможно более милосердное, чем она того заслуживала. Он не будет палачом, но это был изуверский мир и быстрая смерть, вполне могла считаться в Кеплере актом милосердия.

Творить сие темное действо в храме было нельзя, об этом им напомнил, молча взиравший на все происходящее, Измаил, предложив продолжить ритуал за его пределами. Так они и поступили, благо алмазный кокон мог перемещаться по одной лишь воле Раха и не приходилось таскать его на себе. Жрецы разбили почти такой же шатер на соседней холме, обосновав это тем, что негоже верующим видеть акт темного колдовства.

Ялазар просунул руки, меж переплетающихся в волшебном танце радужных волн, созданных заклятием анархомага, одной схватив девушку за челюсть и с силой надавил пальцами на щеки, открывая ей рот, а второй зажав нос. Она дернулась, но стальная хватка повелителя костей, держала крепко, тогда Схирем начал аккуратно поить едкой отравой, из последних сил извивающуюся и стонущую, девушку. Она пыталась выплюнуть, откашляется, но вместо влаги, из её горла под аккомпанемент все усиливающегося крика и рыданий, вырывалось лишь оранжевое облачко тяжелой, нелетучей пыли.

— Не дыши, — быстро предупредил колдун и Ял, послушав его, отвернулся в сторону, — снадобье не ядовитое если попадет на руку, но вот вдыхать его не рекомендую.

На теле и прекрасном лице проявились вены, едва последняя капля оставила пузырек. В туже секунду девушку стали сотрясать такие конвульсии, что даже всей силы Ялазара не хватило удержать её. Он убрал руки, позволив алхимическому снадобью сделать свое дело.

Глаза несчастной закатились, а шея покрылась темными впадинами. Волосы начали тускнеть, теряя цвет, покрываясь как и кожа на теле трупными пятнами. В момент апогея, начала проявляться та самая жуткая улыбка из десятка огромных клыков, идеально ровных и даже в чем-то красивых. Теперь это был живой труп, при каждом вздохе изо рта которого вырывалось облачко той самой тяжелой, оранжевой, будто ржавчина, пыли.

— Можешь освободить её Рах, — произнес колдун, — она вся ваша и уверяю, больше ни что не сковывает её язык.

— Что значит, ни что не сковывает? — удивился Викар, пока анархомаг, раскрывал кристаллические волны, превращая их в обычную воду. Парень смотрел на то, во что превратилась девушка через тонкий мир, но не видел ни единого заклятия. Впрочем, он больше двадцати лет не замечал колдовства своей матери, так что теперь к своей наблюдательности он относился с изрядной долей скептицизма.

— То, что она служила кому-то и пресекая твою очередную тираду о человечности, спешу тебя расстроить, ни хрена мы с этим поделать не могли. Не зная кому она была рабом, а так же какие и на чем узлы завязал её хозяин. — быстро встрял в разговор Ялазар понимая, что если Вику сейчас же не объяснить всю тупиковость сложившейся ситуации, то тот опять заведет старую песню о спасении всех и вся. Надо отдать должное, повелитель костей попал в точку и парень не стал спорить с принятым им же самим решением, к тому же, исправить уже ничего было нельзя. Хотя Ял и чувствовал, что произошедшее сильно не понравилось Викару, и он не мог его за это винить, но им нужны были ответы, а сейчас излишняя мягкотелость могла поставить под удар всех.

Преображение наконец закончилось. Теперь перед небольшой группкой людей и эльфийкой, на четвереньках стояло жутковато, худое существо с болезненно-желтой кожей и трясущейся головой. Некоторые части конечностей были вывернуты под неестественным углом, правда это явно не мешало созданию перемещаться, хотя прямо стоять оно и не могло.

— Кто ты и почему пришла за Викаром, — голос Ялазара был исполнен власти и мутант, в который превратилась гетиант ответил ему без промедления:

— Вас заклеймили богохульниками, еретиками! Вы украли сердца самых изощрённых грешников, что мои повелительницы собирали столетиями. Их камни душ. — голос был сухим, словно шёпот песка в раскалённой пустыне. — Что же до моего имени, то меня звали Длау.

— Так говоришь 'еретиками', кого ещё кроме Вика обвинили в ереси?

— Тебя апроксис и эльфийскую шлюху.

— Камни душ?! — не удержавшись, на одном вдохе прошептал Схирем, и с его глаз будто слетела пелена, а по лучикам морщинок, заструился изумрудный туман. — Вы не говорили о них.

Повелитель костей не обратил на его слова особого внимания, продолжая допрос:

— Кто ещё идет за нами, сколько вас, кто отдал приказ и как он звучал?

— Двое, — просипело существо, — я и Мра, моя сестра, мы слуги архижрицы Замка Черных Стрел, Олвеи, фрейлины Гвелейны, правительницы Кавенона. По её приказу мы отправились за вашими жизнями.

Повелитель костей тихо выругался, однако продолжил спрашивать:

— Где Мра и что будет, если вы не вернетесь?

— Где моя сестра, мне неведомо. Если мы не вернемся в течении года, за ваши головы объявят награду во всех землях нашего Дола и даже за его пределами. Вы покусились, на принадлежащее Пантеону и его слугам, а значит вам не будет прощения, как и покоя, ни в этой жизни, ни в следующей.

— Ну это мы ещё посмотрим, — зло ответил Ял.

— Нет смысла с ней спорить. — заметил Схирем, переводивший взгляд с повелителя костей на Викара и обратно, — Она всего лишь оболочка, отныне подвластная моей воли и не воспримет ни угрозы, ни сарказма. Вы лучше ответе мне, что собираетесь делать с украденными камнями душ? И кстати Измаил, почему твой бог никак не отреагировал на подобные артефакты?

Жрец нахмурился, видимо прибывая в не меньшем удивлении от открывшегося:

— Я не всеведущ, но раз так произошло, то думаю эти камни были созданы без применения некромантии.

— Камни душ это источники силы и как они были созданы, никакого значения не имеет, если владеющий ими не нарушает законов вашего храма, — явно со знанием дела подсказал анархомаг. Никто не посмел усомниться в его мудрости. — Так что пока вы никому не причинили вред здесь при помощи этих вещиц, не думаю, что Бог Вечной Переправы как-то отреагирует на них.

Викариан тут же вспомнил тех несчастных, что Ялазар убил, пытаясь создать костяного скакуна. Они постоянно ходили по краю, играя со смертью и дергая богов за исподнее. Умным такое поведение назвать было сложно. Но с другой стороны, альтернатива вырисовывалась не лучше. Стоило только взглянуть на оборванных, грязных, измученных людей, орущих молитвы на соседнем холме, чтобы понять, они давно опустили руки, отказавшись от борьбы. Теперь они в последней надежде взывают к богам, которых никогда не видели и возможно в чье существование даже не верят. Было сложно понять, чем же эти сломленные, озлобленные, не желающие бороться даже за себя люди, полагающиеся только на благословение свыше, отличаются от живых мертвецов. Тот же пустой взгляд, те же простейшие желание, тоже безразличие к своей жизни. Выбор из двух зол меньшего, вот и все, что предлагал Кеплер.

За этими мыслями, Викар едва не упустил нить разговора.

— Так зачем вам камни? — не унимался Схирем.

— Продать мы их собираемся, — наконец потеряв терпение рявкнул Ял, — в Дхаме или гномам, пока не решили, а тебе-то что?

— Продайте их мне! — колдун едва не бухнулся на колени, чем немало всех озадачил.

Повелитель костей взглянул на Викара, как бы спрашивая, что он думает по этому поводу, тот пожал плечами и произнес:

— Нам нужны деньги чтобы нанять ищейку.

Ял соглашаясь добавив:

— Хорошая ищейка стоит очень дорого. Ты хоть представляешь, сколько стоят такие камушки?

— Я заплачу по пятьдесят тысяч монет за каждый! — ни секунды не медля заявил колдун и секунду поразмыслив, добавил. — И помогу вам в ваших поисках. Гетиант, даже в нынешнем состоянии сохранил свой нюх и пусть это не осязание магии, как у ищеек, но и он может неплохо послужить вам. Я заплачу вам за камни и отправлюсь вместе с моей новой, кхм, зверушкой куда вам там надо. И не спрашивайте откуда я возьму деньги, это уже мое дело.

Измаил испепелял того взглядом, видимо припоминая, как колдун не так давно торговался из-за какой-то сотни монет, но тем не менее промолчал.

— Нам нужно выследить того, кто убил мою семью. — негромко и глядя в горящие зеленым огнем глаза Схирема, сообщил Викар. — Ты, то есть она, способна на такое?

Тот кивнул:

— Взять след, которому не больше месяца будет не трудно, думаю и с поиском твоего врага проблем не возникнет. Только мне нужно будет через несколько дней вернуться, чтобы поддержать эффект зелья, иначе она рассыплется в прах.

— Тогда условимся так, — опять заговорил парень, — если Длау, ну или то существо, в которое ты её превратил, сумеет помочь нам в поисках, то по возвращению я согласен продать тебе свои два камня, по предложенной тобой цене.

Колдун расплылся в улыбке, после чего посмотрел на Ялазара, как бы спрашивая, насчет судьбы его камней. Тот поскреб свой идеально выбритый, тяжелый подбородок и тоже кивнул, правда указав, что продаст лишь один из артефактов. Это вполне устроило Схирема и он заторопился куда-то. На самом пороге его догнал окрик Вика:

— Выходим сегодня! — после чего молодой человек повернулся к повелителю костей и спросил. — Твой скакун готов?

— Да. — просто ответил тот. — Правда я рассчитывал его на нас двоих, посему придется нашему попутчику довольствоваться не самым удобным местом, но думаю жаловаться не в его интересах. Ты мне лучше вот что скажи, тебя не удивляет, что у этого оборванца внезапно нашлись такие деньги?

Все смотрели на молодого человека, видимо задаваясь тем же вопросом, будто он мог знать что-то такое, о чем остальные не догадывались. Впрочем, так оно и было, однако сам парень прибывал в неуверенности, стоит ли рассказывать о случившемся с охотниками. В конце концов, колдун сейчас стал новой ниточкой, ведущей Викара к его мести, мысли о коей уже переходили в разряд навязчивых идей. Это стало обязательством, которое просто должно было быть исполнено и чем ближе он подходил к цели, тем меньше эмоций у него оставалось, словно выгорая изнутри. Наверное так и должно быть, и месть наконец потушит огонь, причиняющий ему боль от потери, оставив на его месте лишь пустое пепелище его души. До сих пор именно цель, охота на убийцу заставляла его двигаться дальше, не позволяя отдаться горечи потери полностью, что несомненно произойдет, когда он отделит голову от тела этого ублюдка, но об этом думать пока не хотелось. В конце концов, выиграет он или проиграет, родных это не вернет.

— Вик? — Ял тронул его за плечо, выводя того из глубокой задумчивости. — Ты слышал, что тебя спросили?

— Слышал и мне плевать, откуда у него деньги, если он поможет найти того кто мне нужен, я готов отдать ему камни, хоть за просто так.

— А к чему такая спешка? — спросил Рах, откинув полог и помогая Иорлеи выйти на морозный воздух из душного шатра.

— Ты был прав насчет Агониса. — Викар вкратце пересказал произошедшее в его сне, после чего все согласились, что действительно ему стоило, ради безопасности, на некоторое время покинуть храм. Измаила подобное очень взволновало и он немедленно отправился собрать совет жрецов, дабы найти способ противодействовать повелителю порталов.

После полудня Викар, Схирем с порабощённым гетиантом и Ялазар, собрались у границы охранного барьера. Последний достал костяную луку и впервые явил на свет их с анархомагом оконченное творение.

Невысоко подкинутый камень, в костяной оправе, тут же заставил все находящиеся поблизости остовы ночных хищников затрепетать, словно кустарники на ветру, заставляя делиться частью себя. Со всех сторон к камню душ устремились выбеленные останки, собираясь вокруг источника огромной силы. Постепенно мертвый скакун стал приобретать более четкие формы, правда на лошадь это громоздкое, шестиногое, укрытое целыми пластами белесой брони существо, похоже не было абсолютно. Скорее на помесь гигантского таракана и черепахи. Длинные, многосуставчатые ноги и плоская, клыкастая голова, выглядывали из приплюснутого панциря, защищавшего брюхо и укрывавшего спину, на которой находилось широкое место, где могли без проблем разместится двое мужчин. Колдуну предложено было устраиваться позади необычного седла. Впрочем спина твари была довольно плоской, при этом изобиловала небольшими наростами, торчащих в разнобой ребер, составлявших каркас этого монстра и Схирем без труда устроился на ней.

— Ни хрена, это ты сделал? — только и смог вымолвить Викар.

— Угу. Назвал его Бонер. — последовал полный гордости ответ.

— Почему Бонер?

Ял усмехнулся:

— Так звали одного хранителя мудрости во время моего обучения в ордене. Его голос был похож на скрип, трущихся друг о друга, старых костей. Эта гнида настолько часто орал мне в ухо, что я уже начинал опасаться за свою жизнь, с такой ненавистью на меня смотрели другие мальчишки. — он на секунду замялся и добавил. — Вообще собрали мы его вместе с Рахом. Все таки что не говори, а этот соляной столбик разбирается в магических узорах, как никто другой.

Рядом раздалось недовольное фырканье:

— Ага и потому это я, а не он, сейчас управляю гетиантом и помогаю вам в поисках. Тоже мне нашли гения, да он иллюзию от миража отличить не сможет.

Ял хотел что-то возразить, но Вик не дал ему закусить удила:

— Ладно, будет вам, нам надо успеть к вечеру добраться до места. Эта тварь быстрая? — парень карабкался наверх, в то время, как одним прыжком взлетевший на плоскую спинную пластину, повелитель костей уже помогал забраться колдуну.

— Раз в десять быстрее тебя. — беззлобно ответил Ял, явно не стараясь задеть, а просто хвастаясь своим творением. Он кивком головы указал на лапы, оканчивающиеся тремя загнутыми, словно кривые кинжалы когтями. — А ещё я позаимствовал у Каума идею с беганьем по стенам. Верх ногами конечно не поездить, но на крутой склон влезет без проблем. Куда сначала направимся?

Викариан и сам уже пару часов думал над этим. На ум приходило лишь одно:

— Пока след не остыл, думаю надо проведать место схватки Агониса с костяным чудищем, может что найдем, а если нет, оправимся к башне. Опять.

— Кстати Рах просил, если все же окажемся около поселений дворфов, прикупить ему табачку, не забыть бы.

Парень кивнул и они двинулись в путь. Надо сказать, что существо под ними оказалось действительно очень быстрым и проворным, правда приходилось крепко держаться, чтобы не слететь со спины, но это были мелочи по сравнению с тем, насколько теперь облегчилась их жизнь. Старый колдун сзади тихо ругался, но видимо тоже понимал, что альтернатива шлепать своими ногами по зеленевшей от ослизлого снега земле, да ещё под бичами зимних ураганов, было многим хуже такого вот отбивания задниц на костяном жеребце. Ему кстати ещё сильно повезло, потому как вновь пошедший снег, буквально не давал нормально смотреть сидящим спереди парням и те, то и дело отплевываясь, зарывались носами поглубже в свои бурки. Ко всему прочему, от такой скорости и завывающего вокруг ветра, становилось по-настоящему холодно, потому к следующему их походу, Ялазар решил доработать конструкта, сделав над сидящими, что-то вроде навеса или укрытия прямо перед седлом. Впрочем, сейчас уже было поздно думать о комфорте и приходилось замерзая терпеть непогоду, радуясь, что им хотя бы не пришлось идти пешком.

К всеобщему удивлению, захваченный гетиант не отставал от них, шлепая изувеченными конечностями совсем рядом и напоминая со стороны изломанную куклу на веревочках в руках неумелого кукловода. Зрелище было жуткое, хотя оно явно забавляло Схирема, особенно когда Длау заходилась в сухом кашле, исторгая из себя целые облака оранжевой крошки. Она будто бы иссыхала изнутри.

Путь лежал на запад, прямо через отроги старых, осыпающихся гор, что давно утратили высоту и теперь словно гнилые пеньки зубов, бессильно скалились в хмурое небо. К вечеру они оказались на склоне огромной, присыпанной снегом воронки, располагавшейся под расколотой надвое почерневшей скалой. Именно в неё во время схватки угодил разряд энергии, заставив раскаленный до красна камень течь. Викару хватило одно взгляда, на лежащую под ним гигантский рогатый череп, чтобы понять, тварь, убившая его семью, больше не причинит никому вреда. Голем был мертв, пустые провалы глаз перечеркнула широкая трещина, идущая через всю морду. Часть клыков не хватало, а огромные кости тела, с пустотами в тех местах, где когда-то были руны, теперь валились вокруг, словно тут было целое кладбище огромных созданий.

Сбоку выглянул Схирем и трое мужчин молча смотрели в сгущающуюся тьму, где нашел свое последнее пристанище, некогда внушавший ужас, зверь. Больше вокруг не было ничего. Абсолютно ничего, ни зверья, ни даже деревьев, лишь перина нетронутого снега.

Спускаться к нему было самоубийством, взгляд в тонкий мир открыл истинную картину, скрывающуюся за необычайным спокойствием этого места. Несколько исходящих эфирным ихором порталов, лучились слепящим ореолом, впуская в разрывы тканей между мирами сотни инферналов. Они рыскали в поисках обитателей материального мира, в которых можно было бы вселиться, тем самым оставшись в Кеплере. Вся земля, камни, остовы уничтоженных магической схваткой деревьев, да даже воздух внизу, были пронизаны сущностями, пришедшими из других миров, а иногда и из мест более далеких.

— Вниз не пойдем. — озвучил общую мысль Ялазар. — Твоя шавка способна почувствовать что-нибудь с такого расстояния?

— Нужно время, но думаю это возможно. Я займусь работой, а вы пока разбейте лагерь, только без магии, эти твари ищут источник силы и если, не приведи боги, они заметят камни душ, тогда нам всем конец.

В гигантской воронке было множество невероятных вещей, что впитали в себя последствия той страшной битвы и течения сырого эфира, благодаря чему, стали вместилищами не только мятущихся духов иных измерений, но и кладезем магических чар. Это была настоящая сокровищница и Викар, несмотря на бушующую до сих пор внизу бурю колдовских сил, видел все это в мельчайших деталях. Словно весенний лес, пробуждающийся от зимней спячки, стремящийся выплеснуть в мир буйное многообразие жизни, там были невероятные чудеса и столь же ужасные опасности. Огромный череп зверя, убитого уже во второй раз, казалось все ещё ждал своего хозяина, мечтая снова ожить и служить его темной воле.

Но Схирем даже не рискнул посылать туда своего гомункула и Викар понурив голову, поперся разжигать костер, пока Ял, в глубине недавно появившегося здесь валежника, мастерил из своего скакуна да пары шкур походную палатку. Надо сказать, получалось у него очень даже не плохо и его творение теперь стало похоже на крупный, выбеленный валун, покрытый снизу буйной порослью коричневого мха. Это была отличная маскировка, по крайне мере, от разного рода зверья.

— Ещё одна идея, поданная Каумом?

Повелитель костей кивнул. И принялся доставать нехитрую снедь, явно добытую в неравном бою с детьми, поддерживавшими костры в храме.

Через полчаса вернулся колдун, он выглядел уставшим, но довольным.

— Ну, что удалось узнать? — нетерпеливо спросил Викар. — И где гетиант?

Вошедший, пригибаясь прошел под брюхом конструкта и плюхнулся рядом. Стащив веточку с нанизанным на него шматом жёсткого мяса, он тут же посыпал его какой-то красной пудрой, от чего у всех вокруг начали чихать.

— След есть, — довольный собой произнес Схирем, аккуратно откусывая кусок ядреного блюда, — даже два, один уводит на север к реке, второй на юг. Видимо к твоей башне. Сами думайте куда дальше идти, а и девчонку я оставил снаружи, не вздумайте её сюда пускать, её тело умирает, не хватало, чтобы ещё нас заразила.

Повелитель костей посмотрел на Вика:

— Ну что, куда дальше?

— Два следа. Агонис и эта тварь. Третьего точно не было?

Колдун, не отрываясь от еды, покачал головой.

— Значит их тут было только двое, но повелитель порталов нам не нужен. — при этих словах, все кроме Ялазара поёжились. — Значит наш путь лежит на юг. В который уже раз.

Больше разговор не клеился. Викар просто невероятно устал и клевал носом ещё на подъезде к воронке, а двое его спутников не горели желанием общаться друг с другом, помятую их прежний опыт близкого общения, вернее мордобоя.

Сон сморил молодого человека, едва он закончил есть показавшееся ему безвкусным мясо и к его величайшему облегчению, больше ему сегодня ничего не снилось.

* * *

Дубравы вокруг были недвижимы, укрытые снегом, словно меховой шубой. За спиной осталось, скрытое в пелене вновь поднявшейся вьюги, место ночевки, а мертвый скакун, тихо скрежеща суставами, нес их вперед. Не стоило задерживаться на краю впадины, оставленной магической схваткой, даже на таком расстоянии от эпицентра последнего, страшного удара, оставалась немалая опасность, повстречать озверевшего от голода и боли инфернала. Да что там и говорить, хотя зимой лес никогда не баловал излишней живностью, но чтобы не встретить ни одного зверя за несколько часов, такого Викар припомнить не мог. Лишь изредка над чахлыми ветвями мелькали небесные хищники, едва различимые в серой мгле, да ещё на фоне свинцовых облаков.

После обеда Бонер преодолел цепь холмов, окружавших бывший дом молодого человека, где все так же, немым напоминанием о случившейся тут трагедии, виднелся остов башни. Здесь, в земле укрытой от лютых ветров, снег падал гораздо спокойней, не слепил глаза и не мешал видеть, потому громадный знак Чёрного Короля, выжженный на стене дома, был виден издалека.

Взгляд на разорено жилище уже не причинял такой боли, как раньше и потому, Викар главным образом следил за возможными опасностями, нежели пялился на руины. Все оставалось таким же как было, разве что трупы перекати поле исчезли, даже костей, пробивших их мягкую плоть и тех не осталось.

То, во что превратилась Длау, быстро понеслось в куда-то в сторону:

— Тут придется задержаться, много следов, много запахов, нужно разобраться.

Повелитель костей кивнул:

— Дня хватит?

— Должно.

— Тогда мы пока наведаемся в схроны со съестным, надо пополнить запасы.

Оставив колдуна осматривать башню, к которой тот проявил интереса гораздо меньше, чем Ял в первый раз, даже не став заходить внутрь, парни отправились к тайным погребам в ближайшем подлеске. Те все ещё были полны снеди и скоро заплечные сумки изрядно потяжелели, а бьющий недалеко пресный ключ, наполнил меха свежей водой.

Все это они делали молча. Вику не хотелось общаться, в нем вновь начала закипать ярость на того, кто отнял у него прежнюю, как он теперь понимал, прекрасную жизнь. Отнял всех, кого он любил. Спутник же его думал о чем-то своем, с не менее мрачным видом оглядываясь вокруг. В рано наступивших вечерних сумерках они вернулись к башне, где Схирем уже развел костер. Тут применять магию можно было без опаски и даже отсыревшее дерево под ударом огненной плети занялось легко.

— Что ни будь нашел? — спросил Викар, протягивая ждавшему их старику добрый шмат вяленого мяса с сухарями. Рядом, в снег, он поставил плошку с квашеными на зиму овощами. Мать редко доставала их, угощаясь только по праздникам, но сейчас было уже все равно и мужчины с удовольствием накинулись на сочные ломти, плавающие в рассоле.

— Ещё бы, — ответил с набитым ртом колдун. — Кучу всякой гадости, но я так понимаю, тебя интересует запах что мы, то есть моя куколка учуяла на краю воронки. Он тут тоже есть, к завтрашнему утру думаю распутаю, однако, полагаю опять нам придется идти на юг, оттуда все беды идут что-то в последнее время.

О каких бедах говорил Заарин, Вик спрашивать не стал, в конце концов, у него своих было выше крыши и для начала, стоило разобраться с ними. Однако приближаться к Кавенону ему не хотелось бы, о чем он и сообщил.

— Да, нам не стоит сейчас там появляться. — согласился с ним Ялазар. — К тому же помнишь, что говорила Ио? Тот, кто надел на неё 'корону' с такими же рунами, сделал это именно в полисе, а значит, даже найди мы его, силы будут явно не на нашей стороне.

— Ну тут уж от ваших желаний ничего не зависит, молодые люди. К тому же, ежели действительно придется идти в город, то просто подождете меня где-нибудь неподалеку, пока я на Бонере доеду туда и быстренько возвернусь к вам.

Повелитель костей аж поперхнулся:

— А углей горящих за воротник не хочешь, умник? Пешком пойдешь, ишь че удумал.

Дальнейший спор Вик слушать не стал, к тому же, будучи от пуза наевшимися, эти двое явно не горели лезть в драку и довольствовались перебранкой с безопасного расстояния, разделённые костром. Он ещё раз обошел вокруг бывшего дома, дивясь полному отсутствию какой-либо жизни, кроме пары парящих вдалеке ветрорезов.

Око инфернала разогнало мрак подступающей ночи, раскрасив едва видные контуры реальности в палитру тонкого мира. Складывалось впечатление, что тот высосал все краски из Кеплера, сделав реальный мир блеклой, умирающей пустышкой, сам же при этом превратившись в безумную мешанину хаотических течений тысячи цветов и оттенков. Баланс был нарушен и пока одна реальность задыхалась от смерти, вторая гибла, переполненная чуждой ей жизнью. Парень провел рукой по холодному камню башни, в магическом мире выглядевшем так, будто от него отслаиваются куски мутного янтаря. Внутри этих пластов что-то шевелилось, вспыхивая блеском алмазной пыли, а под ними обнажалась белая, словно мрамор, каменная основа неподвластная ни времени, ни разлагающему действию сырого эфира. Это было удивительно, как древний камень сумел противостоять заразе, пожиравшей весь остальной мир. Он вспомнил, что каждый полис стоит на фундаменте старых руин, возможно таких же, какой была и их башня.

Неприятный привкус кислоты и пепла Вик почувствовал не сразу. Отойдя на десяток шагов, дабы бросить взгляд на всю картину целиком и понять, откуда может исходить зловоние, он заметил кое-что ещё. Черная корона, что пятнала своим треклятым видом стену, теперь вовсе не казалась печатью пламени, как показалось изначально. Видимо, колдовское око действительно не могло передать и половины того, что представлял из себя тонкий мир на самом деле. Темная поверхность была не сажей, а живой, шевелящейся субстанцией, напоминавшей толи мох, толи слизь. От неё отлетали, уносясь к небесам, темные хлопья, формируя бледную, едва видимую колонну, уходившую за тяжёлые массивы кучевых облаков. Ни чего подобного Викар ранее не замечал, вглядываясь в тонкий мир и лишь око инфернала позволило ему узреть истину. Правда как воспользоваться новой информацией, он пока не понимал.

Ещё некоторое время побродив вокруг, теперь без труда различая, в мешанине течений силы, сияющие магические узлы, сплетенные его матерью, он наконец выбился из сил и обдумывая все только что увиденное, пошел спать.

Следующий день, как и предложил Схирем, они двинулись на юг. Именно туда уводил след голема, а значит где-то в той стороне, возможно, они смогут найти и того, кто стоял за ним. Викар все ещё пребывал в задумчивости от увиденного, а Ялазар с колдуном свели разговоры к минимуму. Видимо вчера они все же едва не вцепились друг другу в глотку. Лишь пару раз им на пути попадалось зверье. Один раз выскочил оголодавший ногохват, схвативший Бонера за когтистую лапу, о которую тут же сломал половину собственных зубов и с обиженным визгом метнулся в сторону. Второй раз дичь оказалась покрупнее, молодой или просто отбившийся от стаи дьяволк. Он напал на бегущую впереди, разлагающуюся буквально на глазах девушку, но стоило ему прокусить её кожу, как он тут же жалобно заскулил и поджав хвост, бросился прочь.

— Что ты с ней сделал, что даже оголодавший хищник отказывается её жрать. Что у неё внутри? — озадачено спросил Ялазар.

— Яд. — просто и не отвлекаясь от попыток согреться, ответил колдун.

Больше никто не сказал ни слова. Так, в тишине, нарушаемой лишь воем вьюги, да легким поскрипом, они доехали до небольшой лесной опушки, расположившейся на неприметном пригорке. Со стороны это был ничем не примечательный холм посреди оврагов и чащоб, точно такой же, как и сотни других в этой местности, заросший буреломом, полным костей, добела обглоданных хищниками. И лишь поднявшимся на самую его вершину, открывался секрет этого места, то что было сокрыто меж поваленных стволов, да осколков камней. На самой вершине, под небольшим навесом, из привалившихся друг к другу, будто сильно выпивших людей, дубов, находился широченный лаз. Из стен прохода, ведущего в недра холма, то и дело выпирали снопы корней растущих на поверхности деревьев, его своды подпирали растрескавшиеся каменные столбы с вытравленными на них рунами. Точно такими же, что носил на себе драконий остов голема убийцы. Без сомнения, он имел отношение к этому месту и даже не обращаясь к тонкому миру, можно понять, насколько сильно запятнано злым колдовством это место.

— Могильник? — спросил Викар.

— Скорее уж лежка твари. — тихо ответил Ялазар, обнажая меч и кивком намекая молодому человеку достать посох, что тот немедленно и сделал.

Лестница отсутствовала, потому приходилось аккуратно идти по осыпающемуся промерзшему склону, благо у них на ногах опять были кошки и не грозила опасность, поскользнувшись, унестись во тьму пещеры. Магический огонь, чтобы разогнать непроглядный мрак, решено было зажечь, лишь когда идущие просто перестали видеть друг друга и в тот же момент, им открылась вся картина. Они оказались в самом низу, а первое что пришло на ум Викару, что они оказались внутри гигантской грудной клетки земляного великана. Схирем изумленно выдохнул:

— Это, место рождения.

Арки каменных ребер подпирали округлый свод, своим основанием уходя в расчерченную магическими знаками землю. По всему периметру и внутри пещеры на полу, были вырыты неглубокие канавы, сейчас заполненные наметённой грязью и песком, но стенки их до сих пор отливали темным багрянцем запекшейся крови. Посредине располагалось большое свободное пространство с массивным, серым куском гранита в центре, земля рядом с которым оказалась истоптана, а сам он носил следы тяжелых ударов по всей поверхности. Будто старая наковальня не одно столетие, верой и правдой служившая кузнецу темных чар. Ныне камень был мертв и расколот в нескольких местах.

— 'Ахмараад из парис', кузня рун, — прошептал поражённых Схирем. — Я думал, тайну их создания дворфы унесли с собой.

— Любую тайну можно узнать. — осторожно переступая высохшее русло кровавого ручья, произнес Ялазар. — Именно здесь были нанесены те темные письмена, что ты Вик видел на големе, но сам он создан не здесь.

— Как не здесь? — запротестовал колдун. — Взгляни, да тут можно было собрать целую армию конструктов.

— А где ты кости такого размера найдешь, умник? Забыл как выглядел череп? Это северная виверна, вернее её костяк. Такие твари никогда не выбирали Дол Натриара для гнездовья.

— Может быть её тут убили, ну или где-то поблизости? — спросил Викар.

— Возможно, — согласился Ял, присаживаясь на корточки рядом с одним из оснований колон, — вот только приглядись к письменам, что тут нанесены. Это не формулы создания, а подчинения.

Через тонкий мир было видно, что вся пещера словно покрыта застывшей смолой темных заклятий. Она свисала с потолка, застывшими подтеками ветвилась по стенам и матово-черными лужами остекленевшей смолы, пятнала всю землю возле расколотого камня.

— Тут не создавали, тут порабощали создание. Ну что, Схирем, приступай к работе, а то мне это место действует на нервы, если честно.

— Да уж, — согласился с ним молодой человек, — надо поскорее найти того, кто оставил эту проклятую метку Темного Короля и покончить со всем этим.

Схирем непонимающе посмотрел на парня:

— Стоп, так вы ищите того, кто поставил метку, а не создателя голема?

Тут настало время Вику удивляться:

— А разве это не один и тот же человек?

Раздался кашляющий, толи смешок, толи фырканье, когда колдун покачал головой:

— Нет конечно. Метка была поставлена задолго до того, как туда пришел конструкт и разнес все. Это же знак-наводка, что служит ориентиром для слуг Антемоса. Да и какой смысл тому, кто убил твою семью, оставлять 'корону'?

Этим вопросом парень мучился с того самого мгновения, когда первый раз увидел её и вот сейчас оказывается, что изображение на стене было не актом устрашения или обозначением, кто стоит за злодеянием, а меткой, что привела убийцу к его дому.

— Так значит было двое. Тот кто выследил и тот кто убил? Но почему тогда тот, кто нашел нас, сам не напал?

— Ну возможно он был недостаточно силен, чтобы справится с поручением. Согласись, разумно отправить сотню простых приспешников на поиски, а когда те увенчаются успехом, направить к цели того, кто сможет закончить дело одним ударом и не промахнется. Хотя думаю, того кто нашел, тоже можно считать убийцей, ведь если бы не он, то ничего бы не произошло.

Да, в этом был смысл и если так, то получалось их выследили уже давно.

— А сколько той метке времени ты не знаешь? — мысли прыгали в голове Вика, пытаясь выстроиться в новую последовательность и понять, что же делать теперь.

— Точно не скажу, но полагаю около пары месяцев, — он задумался, почесав через капюшон грязного плаща макушку, — а ещё, если моя девочка не ошиблась, то и голем находился здесь примерно столько же. Будто его специально оставил кто-то.

Кто-то выследил их, создал того монстра, а после оставил его убийце, чтобы тот, при помощи его творения и по его же наводке, смог сделать всю грязную работу за него. Видимо теперь придется искать двоих, но если личность первого хотя бы была известна и они уже вышли на его след, то вот где искать второго, Викар понятия не имел. Впрочем, как и то, кем является этот второй. Наконец вздохнув и посмотрев на гетианта, от которой уже кусками отставала, исходившая оранжевой пылью, плоть, он произнес:

— Ладно, сегодня ночью нам уже никуда отсюда не деться, так что Схирем, попробуй найти хоть какие-нибудь следы, а завтра мы возвращаемся в лагерь. Твоя кукла нам ещё пригодится.

Колдун согласно закивал и приступил к работе.

* * *

Они вернулись в лагерь к следующему вечеру. Весь путь, на который в другое время могло бы уйти пару недель, теперь уложился в три дня, но вот только принес он, совсем не то, чего от него ожидали. Вместо ответов они нашли новые вопросы. Кто же начертил тот треклятый знак, кто создал голема и если создание переподчинили чужой воли, то ведает ли о том его создатель. Или сотворивший этого монстра специально оставил его в той пещере, чтобы пришедшей смог использовать его и направить против семьи Вика? Но если так, то почему первый сам не мог совершить убийства?

Схирем лишь подтвердил то, о чем они и так догадывались. Тот кто нанес темные руны на кости голема, подчинив его своей воле, чем к слову сказать колдун восхищался в голос, пришел из Кавенона и если судить по времени, то примерно в тоже время Иорлея оказалась пленена герольдом Черного Короля. Возвращаться сейчас в город было бы самоубийством, потому эту идею пришлось отвергнуть, к тому же, состояние гетианта с каждым днем становилось все плачевней и срочно требовалось вернуть ей прежнюю форму.

Весь поход можно было считать окончательно провалившимся, если бы уже собравшись уходить Викар не вспомнил, что они не искали, откуда же пришел в эту каверну сам голем. И вот тут их наконец-то ждало кое-что новое. Оказывается, создание прибыло сюда с северо-запада, а значит, раз они не могли идти вперед, преследуя убийцу, то можно было попытаться пройти назад, найдя того, кто сотворил чудовище. Виновен тот или нет, сейчас не играло большой роли, так как он оставался последней зацепкой, до которой ещё можно было добраться. И если он замешен во всем произошедшем, тогда, Вик не сомневался, Ялазар сможет развязать ему язык. А если же нет, то возможно получится убедить его, неважно деньгами или словом, выступить против того, кто украл его творение.

Обратный путь они провели в спорах и рассуждениях о таинственном творце, и о том, куда их может привести след. Схирем при этом не уставал поминать договор и камни душ, явно обеспокоенный тем, что им снова вскоре предстоит пуститься в дорогу. Заткнулся он только тогда, когда Бонер начал вдруг дергаться и от него стали отлетать кости. Оказалось, что постоянно использовать костяного скакуна не получится. Камень душ хоть и был наполнен великой силой, но тоже не мог поддерживать жизнь в этом создании слишком долго, иначе это грозило его разрушением. В итоге, оставшийся отрезок пути им пришлось пройти пешком. К всеобщему удивлению, старый колдун принял эту новость стоически и хотя пыхтел, да отдувался, тем не менее, не отставала от мерно шагающих Вика с Ялом.

Их заметили ещё на подходе к холму и тут же в их сторону устремилась небольшая процессия, возглавлял которую Измаил. Повелитель костей поднял в приветствии руку, однако было заметно, бегущим им на встречу не до этикета. Не успел парень спросить что случилось, как жрец сам с ходу выдал на-гора неприятные известия:

— Шраум вернулся, — в этот момент улыбка поползла по лицу Схирема, но тут же угасла, едва он услышал продолжение, — едва живой, остальные что ушли с ним, мертвы. Агонис около логова эфирного червя и если тот окажется в его руках, то очень скоро темные силы пожалуют и сюда.

— Он может ходить? — проскрипел колдун, протискиваясь вперед.

— Кто? Шраум? Да он дышит с трудом, его будто в жерновах мололи, ни одной целой кости и даже душа в лоскуты. Или что там у него за место неё. Тело-то я залечу, а вот что делать с его духом, пока даже не знаю. Да и какая разница? Повелителя порталов надо остановить!

Схирем, кряхтя прошёл мимо, бросив на ходу:

— Я никому ничего не должен, а вот мне эти парни должны, — он указал тростью на Вика, — ты обещал продать камни.

— Наш договор ещё не окончен колдун, — резко гаркнул Ял, уже готовый броситься на того.

— Я не подписывался умирать от лап демонов! Хочешь лезть в бездну, ну и мор с тобой, белобрысый, а я обещал вам в поисках помочь, и я помогаю.

Повелитель костей собирался высказать все, что думает о не шибко смелом старичке, но Викар положив ему руку на плечо, останавливая, произнес:

Я благодарен тебе. Договор именно такой, какой ты и сказал, а потому никто не будет требовать от тебя лезть в пасть смерти, — он на секунду замолчал, а потом пристально посмотрев на Измаила, который не хотел говорить ему всей правды, несколько дней назад посылая на самоубийственное задание, добавил, — и я в общем-то тоже не понимаю, зачем мне рисковать жизнью?

ГЛАВА 6. Мы Едины.

— Ночь близка. Давай-ка решим все по пути к лагерю, — подал здравую мысль Ялазар. Схирем тут же закивал соглашаясь.

Однако жрецам эта идея отчего-то по вкусу не пришлась:

— С каждой секундой повелитель порталов все ближе к своей цели, — заговорил было Измаил, но повелитель костей не дал ему окончить:

— Тогда можешь отправляться к нему сам. Думаю ты вызовешь живейший интерес у ночных хищников в это голодное для них время года, а я не хочу рисковать понапрасну, к тому же, опередить Агониса мы уже и так, при всем желании, не сможем.

Вик не стал уточнять, что на самом деле, у них был бы шанс, если пожертвовать Бонером. Он сам не горел желанием незамедлительно бросаться в очередной поход. К тому же, гетиант так удачно выведший их на кузницу рун под холмом, выглядел все хуже и плоть трухлявыми лоскутами слезала с её пожелтевших от магической проказы костей. Им всем стоило восстановить силы, прежде чем пускаться дальше, поэтому он мотнул головой, соглашаясь с Ялом:

— Сегодня останемся в лагере. И вообще, мне хотелось бы поговорить со Шраумом. С трудом верится, что он сунул голову в капкан добровольно, — Вик бросил короткий взгляд на колдуна, но тот, погруженный в собственные думы, не заметил этого. Или же сделал вид что не заметил.

— Не уверен, что он будет в состоянии тебе ответить, — Измаил нехотя зашагал вместе с ними обратно к храму, — его раны слишком тяжелы, да и сам он оказался не совсем человеком.

Викар слушал в пол уха, поглощённый своими мыслями. О последнем он и так догадывался, ещё у хижины отшельника, гораздо больше его занимало происходящее вокруг. На припорошённой липким, тягучим снегом коре деревьев, росших меж валунов, щедро усыпавших склоны близлежащих холмов, появились водянистые пурпурные пятна. Растения засыпали, уводя живительные соки вглубь стволов, чтобы постараться пережить грядущие лютые морозы. А значит, скоро должен был начаться месяц буранов. Тогда пути станут совершено непроходимыми и парень понятия не имел, как же им удастся добраться до утерянной части Хроногресса.

Их пестрая процессия, в лучах угасающего дня и под аккомпанемент ещё далекого, но уже явственно различимого рева приближающихся к барьеру тварей, неспешно подходила к лагерю. У подножия, почти скрытые вьюгой, виднелись едва различимые вереницы свежих следов, тянущихся к обители Бога Вечной Переправы. Сам же холм выделялся среди своих блекло-белесых собратьев, укрытых липким снежным одеялом, невыносимой грязью.

Викариан поразился, как чуть больше сотни людей за месяц могут превратить, пусть и не самое чистое место, в абсолютную выгребную яму. Казалось нынешние обитатели даже перестали утруждать себя отходить, чтобы справить нужду, ничуть не смущаясь других людей, уплетавших еду у того же костра. Это было просто отвратительно, даже рабы в подземных казематах Кавенона вели себя менее скотски и единственное, что ещё останавливало местных от полного уподобления животным, обитающих за пределами охороного круга, это опасение незамедлительной кары со стороны духов-защитников данного места.

Было заметно, что теперь дети готовят пищу не в разнобой, а собираются возле двух или трех крупных котелков и под присмотром младших жрецов, не дающих их в обиду, теперь стряпают на всех. Видимо пример Раха оказался таким заразительным, что многие захотели 'поучить' молодь законам Кеплера. В итоге, Хранителям Вечной Переправы оказалось проще собрать детей в большие стаи, чем защищать каждую группку по отдельности, от озверевших с голода пришлых.

— Ну что, дотаскались еду? — тихо, рукой указав на здоровенные котлы, съязвил парень. Однако Ял лишь пожал плечами:

— Они усвоили урок. Я доволен. К тому же, теперь нам вообще не придется утруждать себя поисками пищи.

Викар фыркнул, ни на секунду не поверив, что именно к этому и стремился повелитель костей, однако продолжать не стал. Хотя с последним все же был вынужден согласится. Было видно, что огромные, каменные чаны, обложенные тлеющими ветками, стали местом паломничества всех голодающих в лагере. Земля вокруг них превратилась в сплошное месиво, куда то и дело падали поскользнувшиеся люди. Даже издалека была слышна отчаянная ругань и вскрики бедолаг, на которых вымещали свою злобу те, кто был посильнее. Однако было и ещё кое-что, цеплявшее взгляд.

— Костров стало меньше? — заметил Викар.

Измаил кивнул:

— Да. Зима грядет долгая и мы вскоре будем отрезаны от остального мира, нужно экономить дерево, даже несмотря на то, что окрестные холмы им полны.

— А как насчет воды? Пища тут не переведется, благо тварей каждую ночь приходит вдосталь, но до ближайшего озера, насколько мне помнится, идти несколько часов.

Жрец осекся и молодой человек обернулся к нему, пытаясь угадать по лицу, что же стало причиной заминки.

— Кровь тоже пить можно, если со своей смешать. — раздался в ответ голос Яла, в котором отчего-то слышалось злое веселье.

— Но ведь морлоки, они же уничтожают ночные ужасы ...

— То утром, а днем они спят, — перебил его повелитель костей, — так что уверяю тебя, когда твари наконец-то обложат это местечко так, что и днем из него носу высунуть не удастся, ты узнаешь много нового о том, на какие глубины бесчеловечности может опуститься людской род.

Он указал на пару соседних холмов, которые вроде бы ничем не отличались от остальных. Лишь приглядевшись, Викару стали заметны изменения, произошедшие на их вершинах. Там, посреди расчищенного валежника, теперь возвышались самодельные жуткие идолы-мутанты, наподобие тех, что высекали прихожане в самом храме, но ныне стоявшие отдельно. На одой вершине возвышалась самая настоящая дыба, к которой было привязано ополовиненное тело живого трупа, вокруг которого крутились три женские фигуры. Они терлись о разлагающийся остов, дразня бессильно щелкающего гнилыми зубами мертвеца, укутываясь в тухлые потроха и примеряя раскрытую грудину, будто дивную накидку. Там же происходило ещё много разных, аморальных и непотребных вещей, от вида которых сводило живот, а обед просился наружу.

— Какого черта? — только и смог выдавить из себя Вик, пялясь на происходящее, не в силах отвести взгляд и не веря своим глазам.

— Разные культы приходят за защитой и им тоже надо где-то справлять свои ритуалы, — ответил один из идущих рядом жрецов, будто бы в творившемся кошмаре и не было ничего особенного.

От безразличия, с которым тот произнес эти слова, становилось не по себе. Грядущее видимо действительно обещало ещё немало неприятных сюрпризов и первым из них стало попустительство подобным мерзостям.

Земля под ногами пошла в гору, сменив холодный, хрустящий морозной коркой, снежный покров на зловонную жижу, текущую с вершины холма. После нескольких дней пути в диких землях, вонь 'цивилизации' ударила в нос Викара с такой силой, что тот закашлялся. Гомон и надрывные крики все так же наполняли это место, но теперь к ним примешивались и другие, мало напоминающие священный экстаз, звуки. Беглого взгляда хватило, чтобы понять, немало новоприбывших оказались вовсе не столь набожны, как первые паломники. Они вовсе не стремились к пению священных литаний или скаканию полуголыми на морозе. Но если бедняки, не имеющие ничего в дар Богу Вечной Переправы, все же были вынуждены идти на сделку с хранителями холма, то те, что были побогаче, предпочитали откупаться от бога, не утруждая себя ничем, кроме собственных интересов. А те были так же черны, как и их души, в основном являясь охотой до чревоугодия, да похоти. Большие общие котлы, падавшие в изнеможение люди и доверчивые дети, коих было легко соблазнить какой-нибудь бесхитростной мелочью, немало потворствовали исполнению этих желаний.

Судя по всему, Измаилу и самому не нравилось происходящее вокруг, но было заметно, что он смирился и теперь искал оправдания своему бездействию в догмах религии или устоях жизни. Вику же оставалось непонятно, как можно идти на сделку с совестью и потому, когда мимо промчалась плачущая, чумазая девчонка лет двенадцати, укутанная в рваную мешковину, за которой гналось обрюзгшее существо с болтавшимися меж ног чреслами, он не отдавая себе отчет, со всей силы саданул подонка кулаком в висок. Удар, наполненный силой и отвращением, получился такой силы, что жирное тело неудавшегося насильника тут же рухнуло оземь, зарывшись свиным рылом в грязь. Жрец было хотел что-то сказать, но тут же послышался второй удар и рядом с Ялазаром упала ещё одна туша, похожего на первого урода, словно брат близнец. Тот, видя постигшую его родственника участь, вознамерился отомстить Вику и с дура ума ринулся мимо повелителя костей, который походя своротил ему челюсть.

— Прекратите! — взорвался Измаил. — Здесь не должно пролиться ни капли крови!

— А где ты видишь кровь? — холодно и зло огрызнулся Викар, сейчас испытывая к собеседнику, что-то сродни омерзения. Удары оглушили похотливых мразей, но не более того. С неким удовольствием парень заметил, что Ялазару, творящееся в храме, доставляет удовольствие не больше, чем ему самому.

— И тем не менее, держите себя в руках. — тихо, из-за спины, подала голос молчавшая до того Ио. Ей никто не ответил, лишь Измаил кивнул девушке в знак благодарности, что она поддержала его. А после, легко толкнув парней в спину, добавил:

— Вы кажется хотели проведать Шраума, вот и нечего останавливаться.

Ял дернул плечом, скидывая руку жреца и стал оглядываться:

— Что-то нашего всезнайки невидно. Где Рах?

На самом деле этот вопрос занимал и Вика, но картина все сильнее меняющегося храма, превращавшегося из место поминовения ушедших в уменьшенную копию Кавенона, отодвинула остальные мысли куда-то на задний план. Анархомага действительно не было видно и если отсутствие его в 'приветственной процессии' удивляло не сильно, то вот отсутствие уже в самом лагере начинало беспокоить.

— Боги его знают. — откликнулся Измаил. — Он после возвращения Шраума сам не свой был.

— Да небось опять развлекается с сырой магией. — буркнул до этого подозрительно молчаливый Схирем. — С него станется какую-нибудь гадость изобрести в очередной раз. Давайте уже быстрее проведаем нашего подранка, а то мне ещё Длау в порядок приводить, вон уже рассыпается.

Тут же, будто отвечая на его слова, от шеи девушки-ищейки отвалился целый шмат мяса, оголив поражённые темно-оранжевой заразой внутренние органы. Колдун тут же, не пойми откуда взявшейся колбой, накрыл отпавший кусок и зачерпнув его вместе с талой жижей, плотно закупорил, оправив банку в свой подсумок. Это несколько удивляло, так как за пределами храма Заарин ни разу не подбирал части тела разваливающегося гетианта. Однако молодой человек не успел спросить об этом, Ял отвлек его хлопнув по плечу и продолжая рыскать взглядом по склонам холма сообщил:

— Ты наверное иди к тому, кого ты там хотел навестить, а я пожалуй поищу этого умника. Надо думать, куда двинуться дальше, авось он какую здравую идею подкинет. Надеюсь только про табак он не вспомнит, а то непременно посоветует идти к гномам.

Викар улыбнулся, кивнув в знак согласия:

— Встретимся у костра Раха, может и мне чего разузнать удастся.

На том и разошлись, один направился вниз по склону, второй, продолжил шагать вместе с колдуном за Измаилом к возвышавшемуся неподалеку шатру. Только подойдя ближе стало понятно, что это строение некогда было довольно крупным животным с длинной и плотной шерстью, ныне превращенным в нечто наподобие юрты. Толстые ребра остова оказались воткнуты в землю, а вход внутрь находился со стороны широко раскрытой пасти убитой зверюги, закрытый плотной шерстяной шторой. Со стороны массивного зада курился дымок, а в пустых, потрескавшихся от времени провалах глазниц, что были размером с голову взрослого человека, лежали горсти тлеющих угольков, разгонявших витавший вокруг неприятный пряный запах.

— Заходи. — пред Виком откинули полог и он вошел в хорошо освещенное помещение, у дальней стены которого поставили небольшой очаг, струйки дыма от которого тянулись к отверстию, видимо некогда служившее животному для совершено другой цели. Следом за ним ввалился Схирем, едва не споткнувшись о необычный, резной камень, лежавший у порога. Под ногами, на гнилых досках, внахлест укрытых парой дырявых шкур, лежало изорванное на куски тело, в котором с огромным трудом угадывались очертания Шраума. Куски плоти были разделены и осколки костей проглядывали между начавшими чернеть ошметками мяса. Однако они не распадались, соединённые меж собой слабо пульсирующей дымкой, тем самым зеленоватым туманом, что Викар видел в глазах наемника и который оказывается наполнял все его тело. Рядом сидели двое жрецов, неустанно ворожившие, однако не было похоже, чтобы это давало хоть какие-то плоды. Голова и верхняя часть тела распались на четыре части, словно от одновременного удара нескольких идеально заточенных клинков, сбоку зияла дыра, носившая следы огромных зубов, а так же не хватало левой ноги до самого колена, лишь изумрудное сияние отмечало место, где когда-то была конечность.

— Как он может до сих пор быть жив? — изумился парень указывая то на рассечённую голову, сквозь раны в которой виднелись остатки мозга, то на рваную дыру в боку, оголившую небьющееся сердце. — Как вы его смогли за барьер провести, он же уже труп.

— Он инфернал,— поправил его один из сидящих хранителей, — дух тонкого мира, обитатель иных измерений, попавший к нам и управлявший этим телом. За барьер ему хватило сил зайти самому, ибо подобным сущностям не закрыт путь на храмовую гору, если они не нарушают заветов нашего бога. А использовать в своих целях мертвое тело, не выдергивая из мира мертвых некогда жившую в нем душу, здесь не запрещено. Хотя конечно, иметь под боком столь опасное создание, не самое приятное соседство.

Викар обернулся на только что зашедшего вслед за ним Измаила:

— Ты знал что он такое?

— Нет, — дал он короткий ответ, при этом правда бросив взгляд на колдуна, молча стоявшего позади и внимательно следящего за происходящим, — да и если бы знал, что с того?

— Но ты же сам рассказывал, что инферналы опасны, что они порождения зла.

— Порождения эфира, материи хаоса, а не зла. Это не одно и тоже, хотя ты прав, они действительно опасны. С другой стороны, не будь он духом иного измерения, то не смог бы выжить после такого.

Уже вдвоем они посмотрели на бездыханное, растерзанное тело, внутри которого увядающим ореолом сияла аура Шраума. Для того чтобы увидеть его, не требовалось прибегать к магическому зрению, впрочем как и понять, что время его сочтено. Он становился все слабее и даже усилия жрецов не могли с этим ничего поделать.

— Почему не получается вновь восстановить тело, ведь мы же с тобой вылечили ту беременную девушку, буквально по частям собрав сгнившие внутренние органы.

Измаил покачал головой:

— Я не знаю. Возможно причиной тому сила самого Шраума, пытающаяся не отпускать части своего уничтоженного тела. В конце концов, без тех его медитаций, которые мы наблюдали на холме праха, даже самым скажем так очеловечившимся инферналам, трудно удержать свою хаотическую сущность и воспринимать окружающий материальный мир адекватно. А может тут есть что-то ещё, чего мы не видим. Да и соединить разворованное на части тело, это всё-таки задача посложней, чем просто излечить пусть и порождённую страшным недугом, но все же относительно целую плоть.

Викар взглянул на наемника оком инфернала. Сквозь прорехи в рассечённой голове, лишившейся глаза и покрытой запекшейся кровью с остатками мозга, он увидел очертание существа, больше всего напоминавшего сейчас размазанную о камни медузу, которая безуспешно держалась за давно умершие останки тысячами тончайших, изумрудных щупальцами.

— И что же мы можем сделать?

— Мы? Ничего.

— Тогда зачем ты привел меня сюда? — совсем сбитый с толку спросил Вик. — Мог бы сказать, что ему уже ничего не поможет.

— Я предупреждал, что он не в том состоянии, чтобы общаться, но ты вроде хотел попытаться с ним поговорить. Да и спасти ты его можешь, в конце концов, инферналам нужно физическое тело, чтобы существовать в нашем мире.

Парень посмотрел на жреца не понимая, шутит тот или говорит серьезно:

— Предлагаешь мне поделиться своим собственным? Это же наверняка меня убьет.

Измаил почесал пальцем бровь и не отрывая взгляда от умирающего, заявил:

— Ты спрашиваешь о возможностях, я говорю тебе какие из них открыты мне, чего ты ещё хочешь? Да и пообщаться ты с ним можешь, но опять таки, придется соприкоснуться со Шраумом разумами.

— Это опасно?

— Думаю да, это же осколок хаоса, дитя эфира, а ты, я полагаю и сам понимаешь, чем может быть чреват взгляд в абсолютное безумие? Так что решать тебе, но учти, времени у него не так уж и много, — он на секунду задумался, — и раз уж Яла тут нет, то заодно побуду и голосом разума. Не обманывай себя, даже если тебе удастся каким-то чудом Шраума спасти, благодарности от него ты не дождёшься, ибо он сродни природному явлению. Буря, потоп, сель или извержение вулкана, но не человек. Непредсказуемый, опасный и совершенно непохожий на нас.

Викариан и не питал особой надежды о том, что подобное существо может испытывать чувства благодарности, однако это ещё больше ставило ценность тех знаний, что он нес в себе. Ведь инфернал явно мог бы спастись, пока Агонис расправлялся с обычными смертными, но он видимо даже не думал отступать, пока не получил эти страшные раны и не оказался буквально на краю гибели.

— Ну так что, общаться будешь или все же поступишь по уму и бросишь эту затею?

— Не сейчас, — ответил парень, размышляя над новой проблемой, мимоходом спросив, — кстати, а почему вы боретесь за его жизнь, раз знаете кто он и то, что его не спасти?

— Мы Хранители Вечной Переправы и мы поклялись, что сделаем все от нас зависящее, чтобы спасти умирающих и даровать отдохновение умершим. — немного понизив голос, с глубоким чувством важности своего дела, на распев, произнес уже ранее говоривший безымянный служителей храма.

— Но он же фактически мертв, тело-то есть, а самого инфернала, изгнание из материального мира, вроде как не убьет.

— Это не имеет значение, — вступил в разговор второй жрец, — кто мы такие, чтобы судить, кому отказать в помощи, а кому нет. Если он не нарушает заветов нашего повелителя, то может рассчитывать на нашу помощь.

Такая человечность как-то слабо вязалась с окружающей их действительностью и тем, что постепенно начинало происходить в лагере. Позади послышался шорох закрывавшего вход полога и Викар увидел, как старый колдун, так и не произнесший ни единого слова, покидает их. Он огляделся, приметив рисунки, начерченные углем на внутренней стороне стен, изображавших моменты охоты, быта и прочих мелочей, из которых состоит обычная жизнь какого-нибудь кочевника. Но все это не дало ему никакой подсказки или объяснения творившегося вокруг.

— И никаких идей, как его спасти, у тебя нет Измаил? — наконец подвел черту парень.

Тот лишь печально опустил плечи, словно признавая свое бессилие. Разговор был окончен и Вик поспешил покинуть, пропахшее резким, приторным ароматом, в котором он наконец-то признал дух разложения, помещение. За порогом стоял, тяжело опершись на свой посох, Схирем и задумчиво глядел вдаль. Видимо колдун размышлял над тем, что же делать дальше и почему-то Вику показалось, что у них обоих сейчас цели совпадают, нужно было спасти Шраума.

— Есть идеи? — тихо, чтобы никто кроме Заарина не слышал, спросил парень, подходя ближе.

— Есть, — так же тихо ответил тот, — но если Измаил прознает, ноги нашей тут больше не будет.

Они обернулись убедиться, что никто не последовал за ними наружу.

— Нужно тело? — разглядывая приближающиеся к храму стаи хищников, спросил молодой человек.

— Да.

— Знаешь откуда взять?

Колдун кивком указал на раскинувшийся чуть ниже по склону лагерь.

— Мяса полно, вопрос как заставить его служить нам.

Сквозь серую пелену вечерних сумерек и непогоды, неясными огнями алели точки костров, вокруг которых собирались люди. Среди них было немало подонков разных мастей, что успели натворить за свою жизнь вдоволь злых дел, однако даже этих негодяев нельзя было принудить стать жертвой. Нейтралитет, что соблюдали Хранители Вечной Переправы, иногда выходил за рамки понимания Викара, но что он мог поделать? Пока человек не совершит нечто, что попирает устои храма, он неприкасаемый.

— А что если заставить их нарушить законы этого места? Подставить так сказать. — идея показалась молодому человеку довольно здравой.

Вопреки ожиданиям, Схирем сморщившись, отмел её:

— Стражи холма просто превратят нарушителя в пепел, — Вик тут же вспомнил, как при его первом посещении храма, незримые духи, слуги Бога Вечной Переправы, развоплотили Полого Искателя, что шел за ним, — нам нужен доброволец.

Разумеется, о том чтобы найти такого, не приходилось даже мечтать.

— А как насчет того, чтобы запугать или обмануть?

— Ну если у тебя это получится, то думаю такая жертва вполне сгодится. Только учти, тебе придется сильно постараться, чтобы убедить кого-нибудь, будто оставаться живым хуже, чем стать одержимым инферналом. Да и процесс переселения сущности тоже дело мало приятное и если человек в последний момент передумает, то будь уверен, Шраума испепелит в ту же секунду. Готов рискнуть?

Вик посмотрел в морщинистое лицо, в серых отблесках умирающего заката больше напоминавшее стальную маску с острыми гранями и отпечатком безжалостного пренебрежения к чужим жизням. Надо сказать, этот образ сейчас показался парню на редкость подходящим колдуну и возможно то, что он принял за маску, на самом деле ей не являлось, а было как раз истиной личиной, стоявшего рядом с ним сгорбленного старика.

— Тебе, Схирем, ведь он тоже нужен живым. Почему ты так легко полагаешься на волю случая, отдавая мне право решить его судьбу?

— Мне Шраум нужен только потому, что он хороший исполнитель и будет накладно сейчас искать нового, вот и все.

— Ты ведь уже просил нас с Ялом о помощи, какая тебе разница?

— Ты об императорском кристалле что ли ? — колдун хмыкнул и ледяная маска исказилась в кривой усмешке. — А как насчет пары охотников, вернее их внутренностей, слабо принести? Вот то-то и оно. Я присматривался к вам, но к сожалению, твое стремление к благородству и поиски смерти в бою этого дурного повелителя костей, делают вашу ценность для меня практически равной нулю. Хороший исполнитель не должен быть обременен ни лишней совестью, ни душевными терзаниями, все что его должно волновать, это цель и награда. Кстати, именно поэтому я никогда не обращался за помощью к мародёрам. Слишком кровожадные и импульсивные.

Он легонько стукнул посохом по мерзлой земле, благо тут люди появлялись не так часто и грязь под ногами вновь сковал мороз. Послышался тихий хруст треснувшей корки льда, а из подвешенной к изогнутому оголовку посоха бугристой погремушки, просыпалась и начала парить вокруг навершия фосфоресцирующая пыльца. Трясущиеся пальцы крепче сжали древко, укрытое светом магического факела, разгонявшего подступающую темноту и Схирем неспешно отправился вниз по склону, напоследок бросив:

— К завтрашнему дню я приведу Длау в порядок, но учти, за Агонисом я не пойду.

Внезапно Викара посетила неожиданная идея:

— Постой, ведь ты подчинил гетианта, а значит её тело можно ...

— Я не отдам ищейку! — резко оборвал его колдун, правда тут же спохватился. — Да и уверяю тебя, Шраум сам откажется от такого сомнительного подарка.

— Почему? — не понял парень.

— Извини мой мальчик, но некоторые вещи я хотел бы сохранить в тайне. — и более не желая отвечать на вопросы, фигура старика стала быстро удаляться, лишь мерцающим огоньком волшебного сияния, отмечая его в пелене вновь поднявшейся вьюги.

'Так значит чужие секреты ты готов раскрывать легко, а свои нет?' — размышлял Вик, гладя в спину уходящего колдуна. — 'Ну разве что тебя не поймали с поличным и не вывалили всю правду в лоб, как это получилось с убитыми стаями. Что-то с захваченной девушкой было не так, раз даже существо на грани пусть и физической, но все же смерти, готово было отказаться использовать её ради своего спасения. Да и подобранный кусок, оброненный гетиантом в лагере, тоже неспроста. Отчего же ты не собирал отвалившиеся части тела за пределами охороного барьера, там где на них не могли наткнуться люди?'

Викариан вздохнул. Опять сплошные вопросы и ни одного ответа. Он подумал, что стоит найти Раха с Ялом, может хоть те будут способны пролить немного света на сложившуюся ситуацию. Позднее, сидя возле небольшого шатра, в котором периодически ночевал анархомаг, парень ещё не раз возвращался мыслями к проблеме спасения Шраума, но так и не смог ничего придумать. Он даже успел наведаться к массивному каменному чану, в котором булькало мало аппетитное варево, прихватив найденный в жилище Раха котелок и немного поев, начал клевать носом, когда наконец он услышал приближающиеся шаги. До него донеслись обрывки фраз и после громкое:

— Хвала богам, он додумался прихватить нам еды! — возопил некто голосом Ялазара, коршуном налетев на все ещё теплое варево из корней, сушеных грибов и жёсткого мяса.

— Приветствую тебя, Вик! — более церемонно поздоровалась вторая тень, переливчатыми хрустальными трелями. — Честно говоря, не ожидал, что вы обернетесь так скоро, но оно даже и к лучшему.

На шкуры рядом уселся анархомаг и дождавшись когда повелитель костей уже наконец перестанет хлебать прямо из котла, протянул к еде свою неглубокую чашку. Ял же нисколько не смущаясь, бухнулся напротив, привалившись на пологий бок валуна, того самого, часть которого он некогда украсил острыми каменными гранями.

— Ну как там тот наемник, которого ты хотел навестить? Будет жить? — наевшись и теперь устраиваясь поудобней спросил он. Из-за пояса появилось тонкое костяное лезвие и внимательно глядя в лужу талой воды, бывший подавитель заскоблил щеки и шею, избавляя и без того идеально выбритое лицо от видимых только ему одному волос.

Викар не знал что ответить. С одной стороны спасти Шраума было можно. С другой, как это сделать, чтобы не навлечь гнев стражей храма, парень понятия не имел. Он потер подбородок, уже покрывшийся неплохой щетиной и дождавшись когда верный спутник закончит наводить марафет, попросил костяной скребок, чтобы тоже побриться. Не то чтобы растительность сильно мешала, но пока она росла не густо, а давать ещё один повод для шуточек Ялу, он не хотел.

— Шраум умирает. — аккуратно скобля около горла произнес парень. — Он оказывается инфернал, захвативший черт знает когда это тело и если ему срочно не найти новое, то его выкинет обратно в имматериум, а вместе с ним и все то, что он знает. Не представляю насколько нам может быть полезна эта информация, но зато я точно знаю, он бы не полез в драку с Агонисом не будь у него на то веских оснований.

Он вкратце пересказал произошедшее в юрте и разговор, состоявшийся со Схиремом после. Как молодой человек и предполагал, у повелителя костей все это вызвало мало интереса, он не был знаком со Шраумом, и особого смысла в спасении того не видел. Рах переживал не многим больше, лишь в конце добавив:

— Ну если нельзя найти 'добровольца' в лагере, то почему бы не поискать его за пределами храма? В конце концов, у Длау кажется была сестра, шедшая за Ялазаром. Не думаю, что Измаил станет сильно переживать, если вы пожертвуете наемной убийцей.

Рука Викара застыла, так и не окончив движение лезвия. Конечно, как он сам не додумался, ведь где-то недалеко от них должен был находиться второй гетиант, идущий по их следу! Сидящий напротив Ял уже проваливаясь в дрему пробормотал:

— Охота на охотника? Хм, а что, мне нравится.

— Постой, но как нам найти её? — ответ на этот вопрос крутился в голове, однако Викар никак не мог поймать его за хвост, поэтому второй раз за вечер Рах пришел ему на помощь:

— У вас же есть ищейка, ну та, что у Схирема. Полагаю она вполне способна почувствовать сородича, к тому же если они родственницы.

Викар вернул лезвие повелителю костей, при этом удивляясь, как же он сам не додумался до столь очевидного. Возможно его сбило с толку когда-то высказанное Ялом предложение, 'убедить' идущих к храму помочь им, при помощи удара дубинкой по голове и он не задумываясь отмел любые идеи, относительно тех, кто находиться за пределами холма. Однако жрецы и в правду вряд ли будут возражать против подобного. В конце концов, им от прихожан нужны были только две вещи, подношения или же молитвы, а гетиант явно не собирался делать ни первого, ни второго. К тому же, насчет Длау Измаил возражений никаких не высказал, так что и с её сестрой должно было обойтись.

Струйка пара вырвалась изо рта, когда парень облегченно выдохнул, поняв что хотя бы одной проблемой стало меньше. Он зачерпнул уже окончательно остывшую похлебку и принялся, уставившись в одну точку, неспешно тянуть безвкусную кашицу. Рах не отвлекал его, одной рукой кутаясь в подаренную бурку и таким же пустым взглядом, пялясь в костер, изредка подкидывая в него дрова. Из молчания их вырвал всхрап Ялазара и тут же в темноте они заприметили несколько неспешно идущих, вернее даже крадущихся к ним теней. Среди них, без труда, угадывались обрюзгшие фигуры двух уже знакомых мразей насильников.

Турмалиновый набалдашник озарился изнутри угрожающим светом, наполнив воздух мягким ревом зарождающейся бури, когда Вик влил в изукрашенный посох немного силы. Анархомаг же поднял над головой длинную руку и сжал кулак, что тут же покрылся сонмом острейших алмазных граней. Стоило ему разжать кисть, как льдистая корка лопнула и осколки небольшим ураганом закружились над костром, будто стая гончих, только и ждущая приказа хозяина разорвать приближающихся наглецов.

Незадачливые мстители намек поняли правильно и поспешили ретироваться, ругаясь и подбадривая друг друга пинками для скорости.

— Вот и поговорили. — весело произнес анархомаг, протягивая раскрытую к небу ладонь и впуская в себя частицы кружащихся кристаллов. — Знакомые?

— Да так, местные доброжелатели, — не вдаваясь в подробности ответил Вик, — слушай, я как-то за всем этим подзабыл спросить, а куда ты вообще пропадал? Когда мы пришли, тебя не оказалось в лагере.

Рах неопределенно мотнул головой в сторону барьера, вокруг которого уже начал бесноваться клыкастый прилив и крепко задумался.

Почти с самой вершины, где они сидели, открывался хороший вид и если в первые дни подготовки к празднеству весь холм напоминал из себя разноцветное лоскутное одеяло, разбавленное десятками костров, то теперь скорее походил на небольшое поселение. Внешний круг, а так же небольшие островки рядом с каменными постаментами, на которых стояли Хранители, полнились толпами, бьющихся в религиозном экстазе, фанатиков. В то время, как место у поредевших огней, большинство из которых накрывали пузатые каменные чаны, теперь занимали, сильно отличные от аскетичных обиталищ обычных прихожан, шатры, напоминавшие гнезда сорок-воровок. Высокие и широкие, старающиеся переплюнуть друг друга в какой-то несуразной кичливости, эти недавно появившиеся здесь жилища, постепенно захватывали все больше места. Там же стали появляться свои улочки, какие-то мелкие лавки и даже игорный дом!

На все это жрецы смотрели сквозь пальцы, а на ум Викару пришла крамольная мысль, не так ли зарождались все полисы? Если верить Атласу Крига, да и рассказам его спутников, поселения нередко выжигаются дотла. Но ведь если новые города не будут возникать, то рано или поздно сама цивилизация превратится лишь в воспоминание, тень, что истает на заре нового дня. Что если этот отвратительный праздник, как бы он там не проходил и чем бы не заканчивался, не только не позволяет Кеплеру замерзнуть, но так же сохраняет осколки былой цивилизации, не позволяя живым расползтись по миру и подохнуть поодиночке, где-то в забытых всеми богами краях? С Измаила станется умолчать о истиной цели Праздника Чистых Небес и это кстати объяснило бы ненависть к нему подавителей, ведь они желают уничтожить всех живых. А тут, не собирайся народ раз в столетие и не поддерживай угасающий огонь жизни на Кеплере, все бы уже случилось даже без их участия.

За этими мыслями он едва не прослушал ответ Раха, когда тот, наконец собравшись с мыслями, решил нарушить молчание:

— Вот я так и знал, что не зря меня этот изверг тиранит, — носком ботинка он указал на спящего, как сурок Ялазара, но в голосе анархомага не было злости, лишь небольшая усталость, — не как ты его науськал, но отвечу тебе тоже, что и ему. Я ходил, скажем так 'поговорить' с морлоками, вернее я шаркал ногой, а они слушали землю.

Викар с интересом взглянул на собеседника, надеясь что он добавит ещё что-нибудь или пояснит, зачем вообще искал подобного общения, но тот даже не повернул головы, молча глядя в огонь. Поэтому парень попробовал сделать догадку:

— Агонис и амулет? — он имел в виду ту странную паутинку, открывавшую дверь в измерение, наполненное живыми, населенными мирами, которую когда-то ему показал Рах. Тот кивнул, не желая вдаваться в подробности, толи опасаясь, что их подслушают, толи ещё по какой причине. — И как? Удачно?

Последовал очередной кивок.

— Ты ему лучше покажи, что с тебя за это потребовали. Как ты, дурак старый, на такое вообще согласился? — сквозь сон пробормотал повелитель костей.

— Ял, ты вообще когда-нибудь спишь или только притворяешься? — Вик едва не подпрыгнул от неожиданности и не сводя подозрительного взгляда, с якобы продолжившего спать повелителя костей, обратился уже к Раху. — О чем это он?

Тот оглянулся, убедившись что никого нету поблизости, а после откинул полог своего плаща, обнажив вторую руку, до того скрытую от посторонних глаз. Вернее часть руки. Кисть отсутствовала и из культи торчали кристаллические обломки, вперемешку со свернувшейся маслянистой кровью. У Вика отвалилась челюсть, а анархомаг поспешил спрятать обрубок обратно под меховую накидку.

— Но ... зачем им ... ? — начал было парень, однако Рах покачал головой, призывая не распространяться насчет уведённого. И это было разумно, ведь лишившись одной руки, маг становился почти в половину слабее, способный плести лишь самые простые заклятия и довольствуясь уровнем, не многим выше того, коим владел сам Викариан. А тот мог только догадываться, какой силой воли должен был обладать человек, который добровольно, ради других, вырвал из себя свою суть, свою душу, то без чего он больше никогда не будет самим собой. Видимо прочитав последнее в глазах молодого человека, старый маг все же нашел в себе силы изобразить нечто вроде улыбки, своим наполовину застывшим ртом и наклонившись поближе, сказал:

— Не переживай, я и с одной рукой кое-что могу. Хотя конечно так нагло и смело по лагерю пройтись, как раньше, у меня уже не получится. По крайне мере, пока кисть не отрастет снова.

— А она ... ?

— Даже не сомневайся! Заклятия регенерации анархомаги изучают одним из первых, так как в нашей работе потеря части тела, дело обычное. И отвечая на твой первый вопрос, зачем им это, скажу так, ради развлечения. Они не трогают людей тут не просто так, мы для них, что-то вроде живого театра. Думаем что венец природы, а морлоки полу-разумные звери, а на самом деле, мы шуты, пляшущие перед их пиршественным столом. Их королевства раскинулись далеко окрест под этими землями, полагаю частично заселив и покинутые дворфами каверны, а этот храм у морлоков любимое развлечение. Они смотрят на нас, смеются и не удивлюсь, если делают ставки. Хотя это я уже махнул. Их разум отличен от нашего, однако как мне сказали, им будет занятно посмотреть на колдуна калеку, некогда внушавшего страх всем вокруг и внезапно потерявшего все свои силы. В начале они вообще хотели отнять обе руки, но мне удалось убедил их, что без конечностей я просто скоро помру с голоду, ибо вряд ли кто-то возьмется заботиться обо мне здесь и веселье быстро закончится. Так что я ещё легко отделался.

— И о чем же вы договорились? Амулет больше не у тебя?

— Нет, но они сохранят его до весны, когда тропы снова станут проходимыми, а Алый День исчерпает себя.

Викар усмехнулся:

— Ты не веришь, что удастся развеять тучи, раз уже готовишься к Алому Дню?

— Идеализм и мечты — для молодых, как вы с Ялом, а я же слишком долго живу на этом свете, чтобы знать, как все будет на самом деле. — ответил Рах и обратив на парня взор своего жутковатого выпученного буркала, продолжил. — Но все это дела будущего, ты лучше мне поведай, что вы нашли в походе? Судя по тому, как быстро вернулись, путешествие оказалось не особо удачным.

Рассказ занял не особо много времени, хотя и вызвал у анархомага живейший интерес, особенно та часть, что касалась место последнего упокоения драконоподобного конструкта и кузни рун. При этом он почти проигнорировал решение о поиске возможных уцелевших после битвы с повелителем порталов, считая то пустой тратой времени. Рах до мелочей выспрашивал о деталях и том, что удалось найти, не уставая сокрушаться, что ему самому не довелось оказаться там. Викар попытался приободрить его:

— В месте, где Агонис одолел голема такой эфирный фон, что будь уверен, до следующей весны, а может и дольше, никакая живность и близко туда не подойдет, так что сумеешь ещё наведаться в этот бассейн мутаций. — последнее сравнение показалось самому Вику довольно остроумным, учитывая сколь сильны были течения энергий изменения у расколотой скалы, однако Раха буквально пробила дрожь и это не могло укрыться от глаз. Видимо название, так метко подобранное молодым человеком, напомнило старику о чем-то совершено ином, однако он не стал вдаваться в подробности и продолжил утешать приунывшего анархомага. — А кузня рун, так та вообще скрыта пуще лежки сноходца. При свете дня, даже зная где она, найти и то непросто будет, а что уж чтоб кто-то случайно наткнулся, да скорее Пантеон всем табором сойдет с небес!

Простые, но исполненные смысла и логики доводы, немного успокоили Раха. Тот, потерев рукой подбородок, уже было решил погрузиться в без сомнения важные думы, однако Вик не дал ему этого сделать:

— Меня все никак не покидают мысли о том, кто же на самом деле отметил мой дом той меткой. И зачем он вообще сделал подобное. Мы жили далеко от полисов, избегая контактов с другими обитателями Равнин Натриара. И ведь это был не простой налет одичавших духов или кочующей банды, кто-то сначала выследил нас и оставил 'корону', чтобы та поганая тварь, управлявшая големом, смогла найти нашу укромную долинку.

Он провел рукой по едва отросшей на голове щетине, пытаясь найти хоть одно объяснение, кому и зачем такое могло понадобиться. Ему вспомнились и та страшная встреча с мародерами, в которой погиб его отец и услышанная ночью фраза о зефире из Кхидрина. Возможно их действительно искали, но в них не было ни намека, что это дело рук приспешников Черного Короля. Молодой человек старался не сильно распространяться насчет своей прежней жизни, но сейчас ему требовался совет Раха и он коротко рассказал ему об этих случаях из своего прошлого в надежде, что хотя бы тот сможет подсказать путь к ответам.

— Так значит метка была сделана заранее, а твоя семья видимо родом с южных границ этого дола, раз опасалась посланников песков. По крайней мере, в этом был бы смысл? — задумчиво проговорил анархомаг, доставая свою любимую кривую трубку-ветку. Он закурил, выдохнув облако едкого дыма, тут же заставившего Вика закашляться. — Насколько мне помнится, около двадцати лет назад, может чуть больше, Кхидрин был почти полностью уничтожен. Вернее вырезан. Разумеется, правящий тиран полиса был выпотрошен, четвертован, а потом, по старой, доброй традиции пустынных духов, оказался подан к столу нового хозяина города. Было там что-то про огромный трон из порубленных тел убитой стражи и ещё какой-то, столь же безумной и бесполезной глупости, кой столь любима кровожадными безумцами. А зефиры, духи раскаленных пустынных ветров, обычное дело в тех землях, дальние родственники эфритов, но менее агрессивные, хотя и не такие сильные. Однако это пожалуй все, что я могу тебе сказать про то место. Что же до метки Черного Короля, скажу так, если твоя матушка сумела создать те магические фигуры, о которых вы с Ялазаром мне поведали, то возможно тебе стоит разобраться в её прошлом. Подобный уровень мастерства едва ли не превосходит мой собственный, а я, знаешь ли, о своих умениях довольно высокого мнения. В общем, как ты знаешь, грядет Праздник Чистых Небес и существуют, как те, кто жаждет его прихода, так и те, кто мечтает раз и навсегда оборвать цепь Алых Дней, кошмарным росчерком тянущихся сквозь тысячелетие.

— Но она не была против. То есть, у неё даже были какие-то идолы Пантеона, она молилась им, да и вообще, мать никогда не говорила ни о чем подобном. — запротестовал было Вик. Рах слушал без эмоций, не перебивая, опять отвернувшись к огню, а когда парень закончил, как ни в чем не бывало продолжил:

— Ты всю свою жизнь прожил в неведении о том, кем является самый близкий тебе человек. Что же сейчас заставляет тебя утверждать, будто твои родители не могли быть замешаны в планах сил столь великих, что мы все исполняем в них некую отведенную нам одним роль. Сил, для которых все наши полисы, правители, великие маги и даже полагаю некоторые боги, не больше чем пыль на сапогах. То, что ныне можно увидеть, — он широким жестом обвел разросшийся лагерь, полнящийся священными песнопениями, — есть лишь вершина айсберга, зовущегося Праздником Чистых Небес. На самом деле, готовиться к нему начинают не с Алой Вести, разносящейся по городам и весям, а ровно в тот момент, когда заканчивается предыдущее торжество. Целое столетие различные ордена, культы, фанатики и прочие, тратят на борьбу друг с другом, преследуя свои и только свои цели, касающиеся этого необычного события, ни на день не прекращая невидимую, а иногда и вполне реальную войну друг с другом. Все это делается для того, чтобы когда придет назначенный день, быть готовым нанести решающий удар и либо попытаться избавить небо от туч, либо очистить Кеплер от жизни. Я не могу знать, кем была твоя мать и замешана ли она в этой непрекращающейся грызне напрямую, но вот что я знаю точно, так это то, что пока ты не узнаешь прошлое своей семьи, вряд ли поймешь, что же на самом деле произошло.

— Полагаешь, стоит отправиться в Кхидрин? — Викару идея не сильно понравилась и не только потому, что наступало время, когда не стоило оставаться за пределами поселений дольше чем на пару дней. — И что же, опять идти через Кавенон?

— Необязательно, — обнадежил Рах, — если вы всё-таки решите пуститься на поиски тех бедолаг, что оказались на пути Агониса, то перейдя Ведьмин Мост, вы сможете направиться в Дхаму, подгорный полис. Путь сей не обделен опасностями, да и в конце придется обогнуть озеро Гуир с севера, но оттуда уже можно относительно легко добраться до Кхидрина. Главное не забирайте слишком сильно на восток, не приведи боги оказаться вам на Плато Двух Лун в это время года.

— А что там? — подался вперед Вик, заинтригованный предостережением старого мага. Он никогда не слышал о таком месте, а лезть за картой не хотелось.

— Велдоры, огромные создания, размером с этот холм, напоминающие гигантских, прямоходящих пиявок с тонкими конечностями и единственным сияющим словно солнце глазом. Они являются с наступлением тьмы и что-то ищут, слоняясь по мертвому плато, среди безжизненных древ цвета черного оникса и лунного серебра. Скажем так, я редко встречал упоминания о тех, кого после встречи с велдорами видели живыми.

— Чем же они так опасны?

— Понятия не имею, просто рассказываю, что мне известно. У тебя есть Атлас Крига, можешь узнать сам. Как бы то ни было, если не собьетесь с пути, то до Врат Великих Песков доберетесь явно быстрее, чем если бы вздумали идти по горным перевалам Кавенона.

Викариан поблагодарил старого анархомага за хороший совет, за путь что тот указал и за предостережения об опасностях, которые могут поджидать на нем. Тот в ответ, здоровой рукой, похлопал парня по плечу и подкинув ещё пару поленцев в костер, стал забираться внутрь своего неказистого жилища, оставив Викариан один на одни со своими мыслями.

А тому было о чем подумать, однако после непродолжительного сидения в одиночестве, его опять начало клонить в сон. К сожалению, оставалось последнее дело, которое стоило бы сегодня закончить. Он встал и отправился к центральному шатру, где он надеялся найти Схирема и поговорить с ним насчет завтрашней охоты на второго гетианта, которую как он помнил звали Мра.

Старый колдун оказался на месте. Он согласился помочь, правда запросил за это непомерно высокую цену и Вику потребовалось почти полтора часа, прежде чем ему удалось в половину сократить сумму, что просил Заарин, опустив её до семнадцати с половиной тысяч монет. Лишь после этого, он с чистой совестью растянулся на полу, среди мирно спящих тут же людей и позволил себе провалиться в сон.

* * *

Было решено, что действовать надо быстро и хотя камень душ ещё не перезарядился, все же пришлось рискнуть собрать Бонера. Про между прочим, молодой человек посетовал на невозможность обойтись без магического артефакта при создании такой конструкции, что вызвало нескрываемое веселье у его спутников. Те объяснили, хотя големы действительно требуют постоянно подпитки из источника силы, никто не запрещает соединить конструкт с магическим миром напрямую. Разумеется с годами это начнет отражаться на внешнем виде создания, но с другой стороны, время и так не щадило никого.

Новый день рождался в вое гибнущих у барьера чудовищ и едва солнце осветило изнутри пегую перину кучевых облаков, не перестававших сыпать липким снегом, троица двинулась в путь. Задерживаться в лагере смысла не было, лишь по пути мужчины перехватили немного похлебки из общего котла. Они направились на юго-восток, куда устремилась, вновь выглядевшая как обычная девушка, Длау. Ял даже потрудился восстановить её повреждённые кости. Не то, чтобы те сильно мешали рабе колдуна передвигаться, но если они хотели захватить второго гетианта, то действовать стоило как можно более осторожно и быстро.

Перед самым выходом, Викару вручили старый, потертый аркан, неведомо откуда взявшийся у Измаила, а повелитель костей в вкратце обрисовал план. Суть его состояла в следующем: ищейка находит свою сестру и пока колдун, через свою куклу, занимает ту разговорами, Ялазар сковывает её кости, не позволяя вырваться. В этот момент в игру вступает Вик, который должен связать жертву, тем самым поставив точку в охоте. В общем все это звучало вполне разумно и несмотря на то, что в самом плане было полно белых пятен. К примеру, что делать если вдруг они никого не найдут или если их самих будет поджидать ловушка, все согласились, что ничего лучше им придумать за столь короткий срок не удастся. На вопрос же, почему Длау сама не может схватить свою сестру, Схирем лишь виновато развел руками, сообщив что все же его раба не является существом полностью подконтрольным ему и максимум, что он способен сделать, это дать той простейшие команды. Такова была плата за сохранение природных свойств гетианта, его поразительного чутья, ибо у гомункула или живого мертвеца был велик риск потери подобного таланта, чего ему бы очень не хотелось. Не говоря уже о том, что духи храма не потерпели бы последнего на оберегаемой ими земле.

И вот они уже ехали примерно с полчаса, когда Схирем призвал Яла остановить их вновь собранного скакуна. Он внимательно прислушивался к чему-то, приложив палец к губам, призывая к тишине и наконец расплылся в улыбке:

— Мы нашли её! — тихо, так что крутящий вокруг буран почти скрыл его слова, произнес он. Кривой палец указал в сторону заросшей обледеневшими деревцами сопки. — Вон там, у подножья холма, притаилась среди старых высохших стволов. Видимо она там провела эту ночь. Умная девочка.

— Может вы и не заметили, но эта 'умная девочка' идет с той стороны, откуда мы ещё вчера пришли сами. Она, черт бы её побрал, шла за нами по пятам и если бы нам не удалось добраться до лагеря, то уже сегодня не мы бы охотились на неё, а она на нас. — буркнул в ответ Ял.

Это было правдой. Второй гетиант, идя по их следу, не дошла до храма совсем не много и одним богам было известно, чем окончилась бы их попытка найти уцелевших в схватке с Агонисом, если бы эта смертоносная особа догнала бы их на полпути к цели. Теперь же они поменялись с ней местами и это не могло не радовать.

Мужчины поспешили спуститься с начавшего рассыпаться Бонера и тут же провалились почти по колено в снег, под которым к тому же обнаружилась скользкая корка льда. Ялазару пришлось на скорую руку мастерить так хорошо зарекомендовавшие себя шипастые накладки на сапоги. Схирем было хотел отказаться, но стоило ему первый раз оступиться и едва не рухнуть в сухой кустарник, как он тут же поменял свое мнение. Действовать решили как можно тише, хотя охотников с жертвой разделяло не меньше сотни шагов, складки местности и сильно заросшая буреломом земля. Колдун остался рядом с бесформенной кучей костей, что ещё секунду назад была неутомимым скакуном и спрятавшись за широкой спинной пластиной, сейчас напоминавшей выбеленный панцирь гигантской черепахи, продолжал управлять Длау. Ялазар же низко пригнувшись, так что высокий снег доставал ему аж до груди, поспешил вперед, не издавая при этом ни звука. Вик посмотрел в ту сторону куда им предстояло идти, кукла Схирема стояла спиной к ним, а значит та, кого они искали сейчас могла смотреть в их сторону, поэтому, прежде чем нырнуть вслед за повелителем костей, он попросил:

— Уведи Длау чуть в сторону, что бы её сестричка нас ненароком не заметила.

Схирем кивнул и девушка вдалеке пришла в движение. Подождав немного, двое парней, низко пригибаясь меж чахлых кусов и невысоких пораженных варпом деревьев, напоминавших перекрученное после стирки белье, двинулись вперед. Ветер дул в их сторону, а значит был шанс подобраться поближе незамеченными и оставалось лишь не наделать шуму, поэтому они не столько шли, сколько плыли сквозь пегое море. Нереальность картине добавляли нависавшие над головой массивные облака, схожие по цвету с окружающим грязно-белым пейзажем, разбавленным темными пятнами перелесков и словно бы соединявшиеся с землей у горизонта. Казалось, люди находятся внутри огромной сферы, не имеющей ни единого разрыва, в которой царит вечная зима, а искры жизни на безбрежном блеклом покрывале есть чья-то не смешная шутка. Викар даже на всякий случай протер глаза, так все происходящее напоминало сон, уж слишком сюрреалистичным выглядел окружающий его мир.

Однако он не спал. И даже более того, их план пока работал, однако уже на втором этапе стал сбоить и в основном из-за того, что ни Вик, ни повелитель костей никак не могли разглядеть с кем же общается их ручной гетиант. Сквозь мешанину веток и высоких сугробов, скрывающих мелкие кусты, да ещё в пелене непрекращающейся метели, не удавалось рассмотреть практически ничего. И даже сократив расстояние почти в половину, ситуация не улучшилась.

Внезапно Викару пришло на ум: раз они не могут увидеть цель обычным зрением, может им поможет магическое? Он не ошибся. Сквозь плавно струящиеся реки силы и течения стихий, оказалось довольно легко различить сияние ауры живого существа, укрытое приглушенными тонами уснувших под снегом деревьев. Очертания тонкого мира имели хорошо различимые контуры, при этом блеклая рябь сыплющихся с небес тяжелых хлопьев не застилала обзор. Парень легко похлопал Яла по плечу и стал знаками показывать куда надо глядеть. Тот терпеливо смотрел немую пантомиму, пока через пару минут у него не кончилось терпенье и он шёпотом не произнес:

— От нас, до сестрицы нашей Длау, полсотни шагов, нам в морду дует ветер, который к тому же раскачивает скрипучие высохшие ветки в валежнике, где укрылась эта тварь, а помимо прочего, завывает метель, так что говори уже нормально, она нас не услышит, даже если у неё слух, как у кошки. — Вик достаточно времени проживший в лесу и не понаслышке знавший, каким чутким слухом могут обладать иные животные, скривился, но все же, так же шёпотом, ответил:

— Взгляни колдовским оком.

— С такого расстояния не увижу ни черта. Да ещё эта проклятая погода, — он указал на глаз Вика, — а у меня твоих способностей нету.

Молодой человек задумался, а потом попытался рукой указать, где находилась Мра, но все было безрезультатно, Ялазар сколько ни старался, не мог разглядеть её.

— А если я сплету петлю и брошу в неё, ты сможешь отследить мое заклятие по тонкому мире? — не сдавался парень.

Однако повелитель костей покачал головой, отметая предложенную идею:

— Отследить то я смогу, вот только и тебя заметят сразу, к тому же ты можешь не попасть. В итоге мы получим, что ты и себя выдал, и мне не помог, так что давай-ка ползти дальше, осталось не так много, рано или поздно я её все равно примечу.

Делать было нечего и двое парней, ещё сильнее вжимаясь в высокий снежный покров, петляя меж стволов и пробираясь по ложбинам скрывавшимся среди небольших опушек, продолжили путь вперед. Внезапно Ял остановился и Вик понял, что тот не сводя взгляда, смотрит точно туда, где он сам видел стоящую Мра. Он даже уже мог различить её причудливый наряд. Плащ напоминал располовиненную толстую, трухлявую корягу, будто бы наклоненную ветром, из-за чего девушка становился почти неотличима от окружающего её пейзажа. То что повелитель костей заметил, вообще было чудом, хотя вполне возможно, что он воспользовался советом Вика насчет колдовского ока.

— Готовься, — шепнул Ялазар, — я её схвачу, но это заклятие надо поддерживать, так что тебе придется действовать быстро.

Вик было хотел возразить, что может стоит подойти поближе, в конце концов, бегать-то он не мог, но не успел сказать и слова, как резкое, пахнущее сухими костями колдовство сорвалось с пальцев его спутника и унеслось угловатым сиянием, едва сдерживаемой энергии, в сторону гетианта.

Негромко чертыхнувшись, молодой человек заковылял сквозь снег к цели, ибо неизвестно насколько чары связали жертву и что она будет делать, если вдруг сумеет вырваться из них. Выходить на открытое пространство, чтобы двигаться быстрее, смысла не было, ибо при всем желании, раненая нога не дала бы ему этого сделать, потому парень продолжал красться, как и прежде, медленно, но верно сокращая расстояние до цели. Он все яснее различал сияние наделенных силой предметов, которыми обладала Мра и к которым так усилено тянулись её скованные чарами руки. Ему удалось преодолеть уже почти весь путь, глядя на мир лишь через око инфернала, как вдруг угловатая нить магии костей, протянувшаяся от Ялазара до его жертвы, начала трещать и лопаться. Заклятие рассыпалось, не хватило какой-то минуты и уже давно осознавшая, что попала в ловушку девушка, рванулась прочь, едва рухнули сковавшие её путы. Вот только побежала она от своей сестры, видимо ошибочно полагая, что именно от той исходит основная опасность и прямо мимо того места, где притаился, каким-то чудом до сих пор незамеченный, Вик.

Широкое, похожее на согнувшегося в приступе кашля старика, дерево скрыло парня, а вонь, которую источало давно немытое тело, вполне можно было принять за запах тухлятины, не редкий аромат в диких землях. Все сложилось как нельзя удачнее и то, что Ял все никак не мог совладать с разваливающимся заклятием, не было такой уж и бедой, учитывая что добыча сама шла им в руки. Оставалась правда одна проблема. В их плане он должен был связывать обездвиженную жертву, неспособную сопротивляться, которая сейчас сквозь снежное море, утопая по пояс, но все равно двигаясь длиннющими прыжками, пыталась скрыться, вполне способная за себя постоять. И что-то подсказывало Викариану, что справиться в бою один на один с профессиональным убийцей, шансов у него будет не много, да и захватить Мра они должны были живой. Потому единственное, что он смог придумать, это выхватить из-за спины посох и притаившись за деревом, принялся ждать, пока девушка налетит на него. Гениальной такую задумку назвать было нельзя, однако все-таки на его стороне оказывался элемент неожиданности, пожалуй это единственное, на что оставалось надеяться.

Стоя, отведя руку с 'оружием' назад и слегка, но так чтобы не было заметно, выставив вперед левую ногу, Вик ждал ровно до того момента, пока необычная накидка, в форме расколотого ствола, не появилась в поле зрения. Он что было сил ударил посохом, мимолетно усмехнувшись над тем, что бы сказали создатели сего чудесного артефакта, узнай они, что какой-то мальчишка решил использовать их творение в качестве обычно дубины. Разумеется, не стоило даже и мечтать, что подобное гетианту создание не среагирует на такую простую ловушку. Их глаза встретились, едва парень начал замах, девушка была очень похожа на Длау, но волосы её были цвета соломы, да и сама она была несколько менее женственной. Руки её все ещё были скованны заклятием Ялазара и явно тянулись к амулету, висящему на шее, однако и свободных нижних конечностей Мра хватило бы, чтобы сломать Вику шею. Именно такое намерение он увидел в её взгляде, когда гибкое тело девушки, мягко оттолкнувшись очередной раз, слегка изменило траекторию прыжка.

Пожалуй это было бы последнее, что увидел бы парень в своей жизни, если бы повелитель костей, наконец, не справился бы с вышедшем из равновесия заклятием и не успел бы сковать кости убийцы второй раз. Застывшая словно статуя, смертоносная красавица, тем не менее продолжила по инерции движение, прорываясь сквозь липкие хлопья, кружащиеся в воздухе. И надо отдать ей должное, её грациозное парение над белым полотном, устлавшим холодную землю, могло продлиться ещё как минимум пару секунд, если бы турмалиновое навершие посоха в похолодевших от страха руках Вика, наконец, не завершило свой оборот. Оно с громких хрустом вписалось в красивое личико, ломая нос и кости, разбрызгивая вокруг кровавую росу.

Сила удара была столь велика, что окаменевшее, гибкое тело совершило сальто назад и тут же рухнуло под ноги Викару лицом вниз. Снег вокруг быстро стал окрашиваться в ярко-алый цвет, а парень все стоял, ещё не до конца пришедший в себя от того. что в очередной раз едва избежал смерти. Он продолжал держать 'оружие' в вытянутых руках, разглядывая распластавшуюся рядом барышню, когда из ступора его вывел крик Ялазара:

— Что ты на неё смотришь?! Вяжи давай!

Это вывело парня из ступора и мельком проверив, не пострадал ли посох, отдав должное мастерам, создавшим столь удивительную вещь, принялся пеленать бесчувственное тело девушки. Он угодил ей чуть выше переносицы, сломав нос и проломив череп, отчего даже забеспокоился, не убил ли её часом, однако жертва их коварного плана хоть с трудом, но все ещё дышала. Потому, едва Вик закончил связывать Мра, он тут же применил навыки, полученные им у жрецов, залечив рану, но ровно настолько, чтобы захваченное существо смогло прожить до того момента, пока его не доставят Шрауму. После, подошли Ял со Схиремом и вторым гетиантом, мужчины были явно довольны проделанной работой и лишь Викара посетила мысль, если наемник может захватить любое тело, то на кой же черт они пытались достать эту тварь живой, ведь инфернал мог бы с тем же успехом вселиться и в труп.

— Наш наемник очень слаб, а чтобы привести мертвое тело в движение, нужно либо прикладывать неимоверное количество сил, либо вернуть это самое тело к жизни. Ни первое, ни тем паче второе, в его нынешнем состоянии, Шрауму не под силу, поэтому нам придется создать одержимую. — залезая обратно, на вновь собранного Бонера, пояснил Схирем. — Если бы мы могли обойтись дохляком, то я бы не задумываясь отобрал бы его у сектантов, поселившихся на соседнем холме.

Обратный путь не принес ничего нового, разве что приходилось то и дело проверять, не отдало ли существо богам душу. Даже повелитель костей присвистнул, оценив силу удара, однако тут же засмеялся и списал её на испуг Вика. При этом правда согласившись, что вот 'гениальная засада' возле дерева, едва не стоившая парню сломанной шеи, как раз вполне в духе того. Впрочем и о своей неудаче он не забыл, признавая, что с таким необычным противником в одиночку справиться было бы непросто.

— Кстати, — спросил Викар, — я же видел, ты крепко держал заклятие, что произошло? Почему оно стало рассыпаться.

Ял пожал плечами, а после взглянул на бесчувственное тело, лежащее у их ног на широкой спине голема. Немного помедлив, он потянулся к девушке и стал аккуратно ощупывать её одежду. Необычный наряд, что Вик изначально принял за плащ, на самом деле действительно оказался куском высохшего, полого ствола и потому, от него они избавились ещё на месте схватки. Оказавшаяся под ним одежда была вполне обычной меховой жилеткой, с такими же штанами и высокими походными сапогами. На самом деле, обыскать девицу стоило ещё в момент, когда они связали её, но все просто на просто об этом запамятовали. Как и забыли проверить то место, где гетиант пережидала ночь. К сожалению, время поджимало, а потому они решили не возвращаться.

После недолгих поисков, за которыми с интересом следил и Схирем, как оказалось тоже претендовавший на положенную ему часть трофеев, обнаружилось два артефакта, отбрасывающих сияющие тени в тонком мире. Это был некий амулет, да пара недурно скроенных перчаток, которые колдун сразу же затребовал себе. Говорить причину, почему выбрал именно их, он отказался наотрез, чем немедленно вывел Ялазара из себя и если бы не Вик, буквально вклинившийся между ними, не избежать бы очередного мордобоя. В конце концов, после почти десяти минут препирательств, магический предмет одежды таки сменили владельца. Оставшийся же амулет, который как полагал Ял и стал причиной нестабильности его чар во время охоты, перекочевал в заплечную сумку, присоединившись к остальной добыче.

— Жаль, что с нами нету Раха, его талант понимать суть вещей, распознавать на что они способны и для чего были созданы, нам бы сейчас очень пригодился. — с грустью, глядя на натягивающего обновку Схирема, произнес повелитель костей. — Что-то мне подсказывает, не зря этот хорек захотел заполучить именно перчатки.

— Да уж, его познания в магии явно пришлись бы кстати. А вообще меня всегда поражало, как он так быстро определяет свойства артефактов, будто ему распутать наложенные на них чары раз плюнуть?

Ял взял влево, направляя Бонера в обход подозрительно приветливой ложбинки, абсолютно лишенной какой-либо растительности и едва они миновали её, ответил:

— Он анархомаг, они постигают суть эфира не так, как остальные мастера силы. Они думают по-другому и пока такие как ты, идут по очевиднейшему пути увидеть, понять, описать, те кто отринул постулаты чародейства находят иные, никому кроме них неведомые тропинки. Рах, к примеру, обладает умением 'общаться' с вещами, потому-то он так хорош в понимании сути предметов, которые видит и к которым может прикоснуться.

Холм, где планировали провести ритуал находился неподалеку от храма и пока повелитель костей отправился в лагерь, чтобы привести жрецов и наемника, Викариан с Заарином готовились к ритуалу. Вернее колдун, напялив честно отвоёванные в жарком споре перчатки, раскладывал какие-то коренья, сушеные листья, глиняные колбы внутри которых что-то булькало. Парень только следил за состоянием Мра, повреждения головы которой видимо оказались гораздо серьезней и она даже и не думала приходить в сознание. Последнее, правда скорее радовало, нежели беспокоило, ибо они уже были на месте и оставалось лишь закончить начатое.

Голем, не успевший набрать за ночь достаточно силы, снова стал разваливаться, поэтому Ялазару пришлось спешиться и обратно возвращаться пешком, на пару с одним из хранителей Вечной Переправы, неся разорванное тело. Второй клирик неустанно водил курящимся фиалом над умирающим. Больше никого не было, да и сами жрецы, едва Шраума опустили рядом с бесчувственной девушкой, поспешили удалиться, не желая видеть отвратительный, по их общему мнению, ритуал. Веревки было решено снять, чтобы не мешались.

Со стороны, небольшая опушка представляла собой снежный покров, запятнанный 'каплями' магических фетишей и лишь взгляд сквозь тонкий мир являл смотрящему истинную картину происходящего. Вершина была, насколько это возможно, очищена от хаотических эманаций Вечного Океана и увядающее свечение ауры инфернала теперь не трепетало как огонек свечи на ветру, а горело спокойно и тихо. Однако даже сейчас ему уже не хватало силы перебраться в лежащее вплотную молодое тело, с запачканным кровью лицом и тонкие язычки изумрудного свечения, не дотягиваясь до него, истаивали, словно туман по утру.

Схирем вздохнул, явно недовольный и принялся плести, из первой подвернувшейся ему нити стихий, небольшой мост, что проложил дорогу Шрауму во впавшую в беспамятство Мра. Со стороны это выглядело, будто этих двоих соединила едва заметная глазу пуповина, протянувшаяся меж ними. Однако этого вполне хватило, чтобы инфернал тут же ухватился за подаренный шанс, из последних сил вливаясь в этот 'мост' и перетекая по нему, постепенно стал заполнять чужое тело.

Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее потустороннее сияние, державшее разорванные, отделенные друг от друга куски, покидало свою прежнюю обитель. Зеленый туман, что будто кости удерживал их, истаивал и шматки мяса вдруг начали опадать на землю, более не удерживаемые вместе ничем. Старое тело Шраума буквально рассыпалось на части, разделенное в тех местах, где его коснулись языки дьявольских клинков. Последней распалась голова и серая, уже начавшая гнить жижа, некогда бывшая мозгом, заляпала нетронутый серый снег. В этот же момент тело гетианта, куда вошел инфернал, стало наполняться все более ярким светом, а само оно выгнулось дугой и забилось в конвульсиях. Было видно, как новая сущность медленно, но неостановимо захватывает его.

Видеть собственными глазами одержимых, Викариану ещё не приходилось, Шраум в конце концов управлял прежним телом полностью, иначе бы стражи храмовой горы испепелили бы его. Сейчас же, наблюдая как одна сущность рвет на части другую, что тщетно цепляется за жизнь и стонет в бессильной мольбе о помощи, на ум как-то сами собой лезли мысли, что они совершают что-то донельзя отвратительное и противоестественное. Подтверждало его мысли и лицо Ялазара, отошедшего на край поляны, с неприкрытым отвращением наблюдавшего, как за бьющимся в адских конвульсиях телом, так и за колдуном. Однако им нужна была информация, а гетиант, так и так должна была умереть, иначе бы она убила их самих. Такая точка зрения немного притупила угрызения совести и Викар продолжил наблюдать за ритуалом.

Метание несчастной постепенно сходили на нет и дерганые рывки, с выворачиванием конечностей стихали, когда изумрудное сияние полностью поглотило остатки ауры гетианта, словно паук выпивающий свою жертву и отложивший в мертвый остов свою кладку. В последнюю секунду из носа девушки пошла черная кровь, но почти сразу же прекратилась, после чего покалеченное лицо вновь приобрело правильные очертания. Глаза открылись и внутри них, уже без всякого магического зрения, было видно неземное сияние, пока ещё не такое яркое, как прежде, но уже достаточно уверенное. Мра медленно, стараясь не потерять равновесие поднялась, вернее уже не Мра, а Шраум.

— Галеа Акронис, алкари. — вставая с колен и стряхивая с рук остатки магического эфира, сказал колдун.

— Веррат иша дум, кулед саахран. — хрипло ответило существо.

— Как себя чувствуешь?

— Сносно ,— поморщился инфернал оглядываясь вокруг, — как понимаю, я вам троим теперь должен?

Наступила тишина и Схирем оглянувшись на спутников, неспешно кивнул, подтверждая его слова. Как не странно, даже Ялазар теперь смотрел на результат их спасательной операции без прежней брезгливости, без сомнения, на то повлияло поведение самого Шраума, начавшего без особых церемоний разглядывать новое тело во всех местах, не переставая вилять задницей.

— Что ты делаешь? — наконец не выдержав, спросил Викар, когда создание начало медленно и очень вызывающе садиться на шпагат.

— Проверяю на что способно это тело. — серьезно и даже без намека на какую-нибудь похабщину, что так и лезла на ум окружавшим мужчинам, ответила наемница. — Женщины сильно отличаются от мужчин. Их тела приспособлены для целей, отличных от войны, а значит мало пригодны для моего рода деятельности. К тому же, нужно почувствовать новый центр тяжести, привыкнуть к нему.

Вновь поднявшись и сделав колесо назад, Шраум принялся 'укладывать' мешающую ему двигаться, но вполне себе отличную по мнению Вика, грудь. Его явно беспокоило изменение физических возможностей и он пытался хоть как-то компенсировать непривычные неудобства.

— Как по мне, вполне даже годная форма. — подал голос Ял, не отрываясь следивший за происходящим и даже начавший улыбаться. Кажется, он уже и забыл, что перед ним находилось потустороннее создание, захватившее чужое тело. — И как же тебя теперь называть, раз ты теперь в женском обличии?

— Мое имя не поменялось, а что касается формы, — Шраум показала на аппетитные выпуклости, при этом игриво подмигнув, будто только и делала, что всю жизнь заигрывала с мужчинами, — это поможет мне, разве что тогда, когда понадобится соблазнить кого-то. Ни удара тяжелого меча, принятого на щит, ни длительного перехода через горы это тело не выдержит, не говоря уже о иных особенностях женского организма, доставляющих неимоверный дискомфорт.

Схирем, пожалуй единственный, кого происходящее нисколько не трогало, лишь хмыкнул, начав собирать разложенные им перед ритуалом фетиши:

— Глупости говоришь. Я знавал женщин, коим ни один мужчина в бою и в подметки не годился. И знаешь, их оружие не раз доказывало таким как ты, что недооценка противника может быть фатальной, страшной ошибкой, даже для самого великого война.

— И где же они сейчас, эти женщины? — не задумываясь выпалил Ял, тут же спохватившись, когда все и даже Шраум повернулись к нему.

— Ну, — Схирем замялся, — по большей части умерли, но их подвело не оружие и не их сила, но сердце, пожалуй единственное реально уязвимое место. Впрочем и у некоторых мужчин такое место тоже есть, пониже пояса.

Он хохотнул, недвусмысленно намекая на любовь повелителя костей к прекрасному полу. Шраум наконец перестала крутится, хотя и явно заинтересовалась тем эффектом, что её новый внешний вид оказывал на Яла. В конце концов, инферналы не имели пола и не были связаны никакими нормами и предрассудками, заложенными в самой сути живых созданий. Викар внезапно понял, к чему происходящее сейчас может привести и несмотря на то, что солнце даже не встало в зенит, решил что они и так уже потеряли достаточно времени.

— Свой долг, Шраум, ты вернешь позже, сейчас же нам нужно узнать, что произошло. Зачем ты вообще полез в драку с Агонисом, ты же знал кто он и на что способен?

Девушка повернула обрамленное соломенными волосами лицо, с сияющими зеленью молодых лугов глазами к парню и как бы соглашаясь отложить игру, что она затеяла с повелителем костей на попозже, ответила:

— Долг, я так понимаю, будет заключаться в том, чтобы когда придет время битвы, принять твою сторону? — она кивнула в знак согласия и Викар понял, насколько же сильно отличаются теперь две сестры гетианта. Одна, серая пустышка, безвольная кукла колдуна, но живая. Вторая, мертвая, но выглядевшая едва ли не живее и ярче, чем была при жизни. Интересно, подумалось парню, а получила ли наемница те способности, коими владела Мра. — Что же касается повелителя порталов, то гибель стаи и мое состояние, это не его заслуга, мы с ним даже не переведались, ибо я чувствовал тухлое зловоние серы в эфире, а потому старался не приближаться к нему. Хотя он, без сомнения, приложил к этому руку, да и я совершил ошибку.

— Но тогда, что произошло? — Вику оказался сбит с толку.

— Недооценил Агониса. И пока я следил за ним, ведя людей окольными путям, совсем упустил из виду возможность, что он может быть не один. — свет в глазах девушки слегка померк, возвращая глазам обычный человеческий вид, да и устрашающего вида клыки гетианта скрылись за шелковой, непривычно чистой для жителя Кеплера кожей. Манипуляция внешним видом, как нетрудно было заметить, пришлась инферналу по вкусу. Он уже не был так критично настроен к своему новому телу и с этого момента, решил примерить на себя новую, женскую, личину. — Мы шли сквозь лес, на всякий случай не отдаляясь от берега, по зиме скованного льдом, когда тень накрыла нас, а снег вокруг мгновенно истаял от нестерпимого жара. Я только успела поднять голову к облакам, как на нашу голову обрушился Падший Небесный Страж.

— Могучий грифон, некогда служивший эльдарам, а после, преображенной силой преисподни в кровожадное чудовище. Эти создания и при жизни-то не обладают покладистым характером, а стоит частице проклятых проникнуть в их душу, так они и вовсе становятся неуправляемыми машинами убийства. — Решил пояснить Ялазар, видя непонимающий взгляд Вика. — Мне приходилось пару раз встречать этих тварей и честно говоря, я удивлен, что ты вообще жива Шраум. Обычно, чтобы справится с одним из них, требовалось не меньше десятка опытных подавителей.

Девушка в это время подошла к небольшой застывшей лужице и одним ударом сломав толстую корку льда, принялась разглядывать свое новое лицо, отражавшееся в серебре водной глади.

— Падший может и безумное создание, но к сожалению, вовсе не тупое, поэтому первой целью он выбрал меня. Я даже не успела как следует разглядеть его, с такой скоростью эта тварь обрушила на меня свою лапу, а после, ещё и прихватило клыкастой пастью. — Вик не мог не заметить, как постепенно инфернал принимал новую личность, заменяя старый стиль поведения на новый, более подходящий ему в молодом, соблазнительном женском теле. — В первую же секунду мне располосовали череп, а в боку появилась здоровенная дыра. Второй же удар, отправил меня в полет метров на двадцать в сторону озера, после чего началась бойня. Не думаю, что там кто-то мог уцелеть.

Оказывается, вопреки их догадкам, бой у Шраума не был долгим и тот вовсе не дрался до последнего, а просто в самом начале оказался на грани смерти. С другой стороны, видимо то, что проклятый грифон посчитал его мертвым и спасло наемника от участи остальных членов его отряда.

— Ты уверен, что там никого не осталось? — уточнил Викар, ему очень не хотелось верить, будто ещё несколько жизней были отданы на поживу темным силам.

— Не уверен, но я знаю на что способна эта тварь. Не тешь себя пустой надеждой парень. — голос девушки звучал бесстрастно и жестоко.

Она была реалисткой, но её слова не смогли поколебать воли Вика и заставить того оказаться от задуманного. Пусть ему и бывало страшно, пусть он не хотел умирать, но посреди жестокости и безразличия, последней нитью, что соединяла с потерянной семьей, оставалась его человечность. И он, во что бы то ни стало, собирался сохранить этот бесценный и столь редкий в Кеплере дар. Что бы там ни произошло, он должен лично убедиться, что больше ничем нельзя помочь тем несчастным. Видимо все это отразилось на его лице, так как он заметил на себе удивленный и взгляд Ялазара. Тот понял, что несмотря на все только что сказанное, это не отбило охоту у Вика идти выбранным им путем и кажется, повелитель костей был даже немного восхищен такой настойчивостью. Возможно он просто увидел в молодом человеке частицу самого себя, не раз шедшего наперекор судьбе, а может, просто посчитал того неугомонным безумцем.

— А что с эфирным червем? — Схирем закончивший собирать свой алхимический скарб, нарушил повисшую было тишину. — Вы я так понимаю, не добились успеха?

— Нет. — коротко ответила девушка.

— Тогда наш договор не выполнен. — сквозь зубы процедил колдун.

Шраум одарила того ледяным взглядом, но все же кивнув, произнесла:

— Истинно так, однако повелитель порталов ещё не заполучил зверя, так что не спеши с выводами Схирем. Я, как мне помнится, ещё ни разу тебя не подводила.

Викар встрепенулся:

— Ты пойдешь с нами?

— Ваш путь, как я поняла, лежит на место моей последней схватки, а она находится в стороне от лежки червя, так что боюсь нет, нам с вами не по пути. Однако если мне удастся задуманное, я постараюсь встретится с вами на обратной дороге. Благо туда, даже по сегодняшней погоде, всего лишь день пути.

Такой ответ вполне устраивал колдуна и он заковылял к краю поляны, по пути попрощавшись с остальными, и пожелав им удачи. Шраум же, коротко описав место, где на них было совершено нападение и ещё раз поблагодарив за спасение, исчезла, легко, будто паря над снегом, скользнув меж веток кустарника. Парням не оставалось ничего иного, как последовать их примеру и так же отправиться в путь.

Немного посовещавшись, парни решили не испытывать судьбу и идти, избегая открытых пространств. У них оставалось не так много времени, а пустоши с каждым днем все больше наполнялись разного вида неприятными тварями. Благо из-за серой перины, укрывшей землю, они могли издалека приметить опасность, в то время как сами, скрытые буераками и пеленой кружащей метели, оставались незаметны.

Лютый мороз щипал щеки и отодвигая маячившие перед лицом кривые ветви, закованные в панцирь из льда и снега, Викариан думал, что как не странно, именно такая погода стала для них главной помощницей, позволявшей не сбавлять скорости, даже когда они замечали вдалеке очередную неясную тень голодного монстра. Лишь один раз им пришлось притаиться, спрятавшись в небольшом скальном дольмене, неизвестно вырубленным ли тут кем-то или просто сотворенным самой природой. Они сидели не дыша, когда мимо них шествовали десятки человекоподобных созданий с покрытым костяными наростами, сквозь которые виднелись красные прожилки мышц. Их головы напоминали черепа покойников, с обглоданными лицами и мутными буркалами, а изо лба почти у всех росли разномастные рога. Они шествовали неспешно переваливаясь, будто спали на ходу, изредка рыская по ветру пустыми провалами отсутствующих носов, словно принюхивась.

— Кто это был? — едва они снова двинулись в путь, спросил Викар.

— Понятия не имею, — ответил Ял, — может мертвяки, а может одержимые. Думаю, их как маяком тянет сила и запах жизни, что все ярче слышен из храма Бога Вечной Переправы. Ничего, скоро тут таких бродячих упырей станет пруд пруди, ты ещё не раз добрым словом вспомнишь и свой лес, и хищников пустоши.

— Все из-за Праздника Чистых Небес?

— Из-за него самого.

Напоминание о грядущем, вновь погрузили Ялазара в молчаливую угрюмость и Вик решил пока больше не беспокоить своего спутника, хотя его и мучил вопрос, откуда же бывший подавитель так много знает о событии, происходящем раз в столетие. Сам-то он точно не мог застать его, а значит, где-то почерпнул знаний, причем явно больше, чем было в его собственном Атласе Крига.

Когда солнце уже начало клониться к закату, они достигли того места, о котором говорила Шраум и тут же заметили на противоположном берегу слегка присыпанные снегом ледяные скаты, будто что-то сначала оплавило весь снег там, а после, напитанная влагой земля, вновь прихваченная морозом, покрылась голубоватой коркой. Среди грязного снега, без труда, различались вплавленные в лед остатки тел и бурые пятна застывшей крови. Часть деревьев около того места оказались выворочены или вообще превращены в изуродованные остовы, сочащиеся паром и соками, будто растерзанное животное.

Гуир, как и говорил инфернал, полностью застыл, превратившись в недвижимую переправу, присыпанную рыхлыми барханами, наметенными с берегов. Провалиться под лед риска не было, тот был настолько толстым, что когда Вик опустившись на колено рукой сдвинул укрывавший его снег, то не увидел ничего, кроме монолита застывшей бледной мути. Единственно чего стоило опасаться, это хищников, так как здесь легко было попасться на глаза, да к тому же метель наконец-то стихла, открыв взору до жути тихий и пустынный мир. Если бы не раздававшееся рядом дыхание Ялазара, который вопреки своему обыкновению все же натянул капюшон, скрываясь от пробирающего до костей мороза, то Викар бы подумал будто уже мертв и шагает по бескрайним Серым Пределам, обители ушедших.

Однако, несмотря на опасения, никто так и не появился пока они пересекали озеро и все что встретило их на противоположном берегу, это остекленевшие останки, части тел и одежды. Что удивительно, лесные хищники не тронули мертвых, хотя все равно разобрать, кого здесь настигла смерть, возможным не представлялось. Складывалось впечатление, что нападавший, уже убив людей, продолжал терзать их трупы, пытаясь растереть те в порошок, разрывая на мелкие части. Тут же Викариан почувствовал отвратительный запах тухлятины и серы. А ещё привкус жирного, вязкого, противного пепла, будто кто-то специально оставил на огне сало и спалил его, хотя вокруг не было ничего кроме снега, да развороченного подлеска.

Тонкий мир представлял из себя зрелище не лучшее. Несмотря на то, что прошло уже более суток, течение силы до сих пор являли собой изорванную паутину, сочащуюся эфиром и испещренную прорехами в ткани мира.

— Взгляни. — Ялазар указал вверх по склону, так же наблюдая за окружающим сквозь колдовское око. Широкий, смазанный след боли, страха и страданий тянулся сквозь астрал от ближайших к воде деревьев, уходя в лесную пущу. — Думаю нам туда, вряд ли кому-то удалось бы скрыться от падшего на открытом пространстве.

Они двинулись вглубь притихшего в испуге лесного бора, стараясь не касаться опалённых, рваных следов на скорчившейся, словно эмбрион, мягкой коре убитых деревьев. Ещё одно тело им попалось почти сразу же, как они преодолели первый подъем. От бедной женщины осталась только верхняя часть тела, она была разорвана по диагонали от бедра до ключицы, а на раздавленном огромной лапой лице, остался запечатлен крик боли. У Вика свело скулы от ненависти к той твари, сотворившей подобное и к Агонису, что призвал это создание в мир живых.

— Мы должны убить его. — тихо произнес он, оставляя позади место страшной расправы.

— Кого? Падшего? Агониса или того, кто погубил твою семью? — не переставая поглядывать сквозь сплетенные над головой ветви на небо, спросил повелитель костей. — Нам бы хоть с одним из них справится, а ты продолжаешь искать кому бы ещё отомстить. Лучше гляди по сторонам, не то мы сами тут подохнем.

Парень не ответил. Он понимал, что Ялазар абсолютно прав, но не мог ничего с собой поделать, ибо каждый из перечисленных, действительно заслужил смерти и если их не остановить, то этот кошмар продолжится. Однако он внял совету и сосредоточился на поиске следов, а заодно возможных опасностей. Один раз им даже пришлось вжаться в липкий снег, когда показалось, что в вышине, под облаками, мелькнула крылатая тень.

Наконец они достигли место главного побоища. Широкая прогалина была полностью выжжена, а по её краям образовались заледеневшие волны, омытого растаявшей водой снега. Метель уже поработала над этим местом, однако скрыть все ужасы произошедшего здесь, пока что не смогла. Внутри этой импровизированной чаши находились сотни обрывков тел, это были воины погибшей стаи, разорванные проклятой тварью в клочья. Некоторые куски выглядели пожёванными, щиты превратились в разбитые доски и бесполезное, поломанное оружие валялось вокруг, не сумев помочь своим бывшим хозяевам. Кровавые подтеки струились по стволам, стоящих вокруг невысоких деревьев, на вершине которых были заметны освежёванные остовы и свисающие внутренности.

В этой резне невозможно было уцелеть, но Викар отчаянно искал хоть один намек на выживших, тщетно рыская взглядом по тонкому миру. Горькая печаль от того, что все могло оказаться напрасно, начала наполнять его сердце, как вдруг издалека раздался голос Ялазара:

— Я нашел ещё следы. — он бродил по дальнему склону, ведущему в глубь леса, в стороне противоположной той, откуда они пришли. — Кажется, пока часть людей пыталась спастись на берегу, нашелся кто-то достаточно сообразительный, чтобы не бежать с толпой, а попытать счастья в глубине леса.

— Один? След один? — парень поспешил к повелителю костей.

— Да один, но четкий. Даже крови нет. — Ял поглаживал в задумчивости подбородок. — Я бы предположил, что это был кто-то из шайки Агониса, но вон там следы ведущие наверх, видишь, слишком дерганые, он поскальзывался когда бежал. Благо в лесу снег не успел присыпать землю достаточно сильно. Да и эманации ужаса вполне различимы.

Насчёт последнего повелитель костей был прав. В тонком мире был четкий след, но это был не страх, это был самый настоящий ужас, звериный, необоримый, столь яркий, что когда Викар протянул к нему руку, то без труда почувствовал, как ощущение безграничной паники, от которой в пору остановиться сердцу, начинает наполнять и его разум.

— Аккуратней, — предостерег его спутник, — такие сильные эмоции, да ещё посреди десятков разрывов в ткани реальности, сквозь которые к нам сочится чистый варп, способны свести с ума. Ну что, идем по следу?

Вик отнял руку и коротко кивнув, пошел вперед, уже смутно догадываясь, что убегающий сам того не зная, выбрал направление к лежке эфирного червя и такое странное совпадение ему вовсе не нравилось.

Идти пришлось в гору и несмотря на то, что солнце садиться вроде бы ещё было не должно, с каждой минутой свет дня тускнел все больше. Подступающий мрак, в купе с оглушающей тишиной, навевал зловещие мысли о ловушке, ждущей впереди. К обычным порывам зимнего ветра, бросающего в лицо комья осклизлого снега, добавилось неприятное ощущение, будто ледяные когти вьюги не просто забираются под одежду, но проходят сквозь тело, замораживая бешено бьющееся сердце. Чем дальше они уходили от озера, тем темнее становились небеса, а в их глубине стали проскальзывать ветвящиеся дуги молний. Ялазар остановился и взглянул вверх:

— Отлично, мало того, что я умудрился потерять след, так нас ещё и ожидает освежающий дождик.

Викариан тоже какое-то время назад перестал замечать последние признаки того, кто сумел сбежать с места побоища и прочной тому была вовсе не вьюга сыпавшая бурыми хлопьями. Что-то изменилось. Парня начало нещадно мутить, а внизу живота появился ледяной ком необъяснимого страха. Его спутник может и не испытывал того же, однако даже его поведение стало более нервным и напряженным:

— Вик глянь в тонкий мир, мое колдовское око заволокла какая-то муть, ни черта не могу разглядеть. — он остановился на границе небольшой полянки, привалившись к будто бы помятому руками великана стволу. Отсюда, они если что, могли заметить опасность, сами при этом оставаясь в тени, не выдавая себя, что впрочем в стремительно наступающих сумерках и так было делом довольно простым. Вик опустился рядом, припав на одно колено, чтобы скрыться за разлапистыми ветвями кустарника, однако стоило ему обратиться к магическому зрению, он едва не рухнул навзничь. В лицо молодому человеку ударил режущий глаза едкий, буро-оранжевый вихрь с характерным запахом ржавчины. Облако колдовского тлена вибрировало, будто земля кишащая червями. Непрерывная дрожь этой страной завесы порождала спорадические вспышки энергий, отзывающиеся во всем теле неосознанным чувством страха. Все вокруг оказалось буквально укутано саваном этой страной хмари, сквозь которую, то и дело проскальзывали льдистого цвета сполохи сияющих болидов сырого эфира. Именно они, как оказалось и вызывали те самые неприятные ощущения, будто сквозь тело проскальзывали морозные призраки. Это было очень необычно, ничего подобного Вик никогда раньше не видел, но готов был поклясться, что уже единожды ощущал нечто подобное. Стоило ему об этом подумать, как перед глазами тут же встал Ведьмин Мост. Точно такое же чувство страха, переходящего в животный ужас, он испытал в момент знакомства с мертвецами, послушными воле Плачущей Богини.

От такого открытия по спине побежали мурашки, а во рту пересохло. Молодой человек заозирался, опасаясь увидеть, дергано переставляющие конечностями, изувеченные остовы в обрывках цепей и наряде из стальных шипов. Такое поведение не укрылось от Яла, вызвав обеспокоенный интерес того. Дважды просить не пришлось, парень сразу же принялся рассказывать об увиденном, отчего лицо повелителя костей еще больше посуровело. Однако стоило Вику поднять голову вверх, как он запнулся на половине слова и судорожно выдохнул.

Он все ещё смотрел сквозь око инфернала и видел то, что пока в реальном мире заметить было нельзя. Над их головами, видимое даже сквозь ржавый туман, проглядывало огромное, больше чем в половину неба, сияющее мрачной плеядой холодных огней, око бури, нарождавшееся меж туч. Сквозь него в мир изливался настоящий водопад чистой, первородной силы, из самых глубин Вечного Океана.

— Небесная гора! — только и сумел выдохнуть парень, глядя расширившимися от ужаса глазами на творящееся в тонком мире. Ялазар резко развернулся к нему, но тот продолжал с ужасом смотреть в небеса, не замечая ничего вокруг.

— Где?

Парень поднял слегка трясущуюся руку строго над головой. Там, за гранью материальных оболочек, что пока выглядели лишь как налившиеся темным свинцом облака, начинало формироваться нечто, огромное и жуткое, будто кто-то вспорол тучам брюхо и из них стали выпадать гниющие, исторгающие из себя рои призрачных мух, кишки. Сквозь истончившуюся до крайности завесу между пластами реальностей, уже без труда проглядывались силуэты монструозных конечностей, тщащихся разорвать последнюю преграду и выплеснуться всеразъедающей кислотой на и без того многострадальную землю.

— Проклятие, сколько у нас времени?! — не переставая безуспешно вглядываться в направлении, куда указывала рука молодого человека, спросил повелитель костей.

— Очень немного. — наконец сбрасывая с себя оцепенение и с трудом отводя взгляд, от впившихся в него буркал тварей запределья, ответил парень. — Надо убираться и быстро.

Они рванулись вниз по склону, хотя оба понимали, что если Небесная Гора, сформировавшаяся у них над головами низринется вниз, шансов на спасение не будет никаких. В очередной раз Вик проклял свою покалеченную ногу, однако Ял подставил плечо, помогая товарищу и вместе они побежали меж чахлый строев, уснувших зимой, а ныне обречённых на страшную смерть, деревьев. Продираясь сквозь зловоние страха, распространённое тухлой магией последователей Плачущей Богини, парни отчаянно надеялись на то, что из невысоких сугробов не начнут выбираться сонмы жутких созданий, жаждущих захватить их и принести к алтарю своей повелительницы.

— Бонер! — одновременно спохватились беглецы.

Им стало уже наплевать, что камень души, заключённый в украшенную рунами луку седла, может не выдержать и взорваться, главным сейчас стало выбраться из-под низвергающегося с высоты океана скверны. К тому же, все плотнее сгущавшаяся патока трепещущего ожившего страха, заставлявшего ноги становиться ватными, а дыхание сбиваться, лишь усиливала желание не оставаться здесь ни секундой дольше. Постепенно эта сила стала влиять и на окружающий мир, погружая деревья в тенета узловатых шипов, выжигая на их коре кричащие лица с завязанными терновыми плетьми, кровоточащими глазницами, совсем как под Мостом.

Бугристые, черно-серые массивы облаков, набухшие белесой язвой, начали неспешное движение к земле. Нарождался настоящий катаклизм и нужно было убегать, причем как можно быстрее, но когда рука Ялазара наконец коснулась изогнутой душки артефакта, призывающего скакуна, он резко остановился. Викара, не успевшего вовремя среагировать, немного занесло вперед, потому он не сразу сумел сориентироваться. Лишь мгновение спустя, под оглушающий грохот расколотых небес, сбросивший снежные шубы со всех деревьев на много дней пути окрест и едва не лишивший его слуха, парень наконец смог оглядеться.

В отблеске, на мгновение, ярко полыхнувшей над головой молнии, он увидел край невысокого овражка, да хоровод потревоженных ледяных осколков, закружившихся в воздухе, сквозь которые ничего больше было не разобрать. Но повелителя костей остановила явна не эта ничтожная преграда и Вика на секунду пробрала дрожь: неужели чертовы исковерканные, прошитые ржавыми прутьями конструкты, все же восстали из-под земли и теперь окружают их.

Он почти угадал. Пелена постепенно спала, а тень нарождающейся Небесной Горы накрыла лес окончательно и в неясном свете умирающего мира, появились очертания нескольких отвратительных созданий. Их было пять штук и им действительно каким-то образом удалось окружить убегавших парней. Сами они были как две капли воды похожи друг на друга и стояли неподвижно, будто бы так же обескураженные внезапной встречей, но что-то подсказывало Вику, что встреча то как раз для них неожиданностью не была. Длинные, суставчатые ноги, такой же вытянутый тощий торс, внутри которого совершено не проглядывалось костей, будто он состоял из одной лишь обвисшей кожи. Руки представляли собой плетеподобные конечности, безвольно свисавшие вдоль тела и колыхающиеся по воле разыгравшегося ветра. Шеи у существ не было, зато из спины, высоким, бугристым наростом выходил горб, увитый прожилками синюшных вен. В его центре располагался туго обтянутый бледной шкуркой череп без нижней челюсти, с легко различимыми остатками хребта, выходящего из затылка. Глазницы оказались наглухо запаяны, будто это была вовсе не голова, а выпирающий из обрюзгшей, серой кожи остов. Одежды на них не было, да и вряд ли подобным тварям она вообще была нужна.

Викариан хотел было спросить, что это, но взглянув на спутника понял, что тот пребывает в таком же незнании, с опаской и подозрением разглядывая окруживших их. Одно парень знал точно, подобные встречи никогда ни к чему хорошему не приводили и в этот раз, он был более чем уверен, все закончится кровью, поэтому стал медленно доставать из-за спины свой посох. Ялазар был по-видимому того же мнения и потянул свой украшенный магическими камнями меч из ножен.

Позади раздался натужный скрип будто кто-то открыл дверь с давно несмазанными петлями и Викар непроизвольно обернулся. Словно приклеенные, тощие фигуры совершили оборот вместе с ним и та, что была перед молодым человеком секунду назад, когда тот смотрел на край овражка, теперь возвышалась перед ним выше по склону, откуда он только что спустился. Викар краем глаза заметив, что скрипит дерево, захваченное мерцающем ураганом эфирного сияния и искривляющееся по воле чудовищных течений изменений, повернул голову ещё немного в сторону. Все повторилось снова, он опять смотрел на первого из тех, кого заметил вначале, будто бы создания были бельмом на глазу и единственное, что не позволяло в это поверить, их безвольно трепыхающиеся на ветру бескостные руки.

Внезапно воздух прорезал оглушительный свист, от которого зрение на секунду потеряло четкость. Звук нарастал, как и грохот приближающегося катаклизма. Совсем рядом потянуло мягким зловонием болота, когда ткань материального мира, треснув, разошлась исходящим пурпурным ихором разрывом, впуская в Кеплер дыхание других измерений, другой жизни или возможно нежизни. Вскоре оттуда могли появиться новые опасности и скорее всего, так и произойдет. Однако все усиливающийся свист, постепенно перерастающий в рев, исходил вовсе не оттуда, а рожден он был черными воронками, появившимися когда кожа, укрывавшая пустые глазницы горбатых серых тварей, треснула. Черные буравчики, все набирающие силу, теперь крутились перед их 'лицами', сливаясь в единый ураган, тут же начавший затягивать в себя кружащий меж деревьев снег, сами деревья и людей, теперь стоявших спиной к спине и державших в руках оружие. Что удивительно, воронки появились с разных сторон, но хотя тянуло сразу в несколько направлений, сильнее всего Викара влекло в сторону, стоявшей прямо напротив него твари.

— Кажется мы допустили ошибку! — скользя по мерзлой земле и пытаясь переорать творящийся вокруг кошмар, закричал Ялазар.

— Какую? — уже сплетая петлю для заряда посоха, спросил Викар.

— Ту же, что и Шраум. — ответил повелитель костей, раскрутив меч кидаясь в бок и одновременно метнув, на удивление ловко и быстро, сплетенное заклятие в противоположную сторону, видимо надеясь поразить сразу две цели. — Только он не догадался, что у Агониса могут быть подручные, а мы не додумались, что этих подручных может быть больше чем один.

Только теперь Викар осознал, что воронки представляли собой не что иное, как порталы и эти черные провалы, ведущие куда-то в непроглядную тьму, вытягивали жизнь не только из окружающего пространства, но и из тонкого мира. Мутная хмарь проказы Плачущей Богини, свернувшись тугими канатами, втягивалась внутрь стоявших перед ним существ. Сквозь око инфернала они выглядели несколько иначе и в зыбком силуэте тел виднелись те самые костяные остовы, которые на самом деле оказались вполне себе живыми. Складывалось впечатление, что некий паразит, отдаленно напоминающий череп без челюсти, на остатках хребта с обломками ребер, управляет кожаной куклой, надетой словно одежда для выхода в материальный мир. Это было мерзко, но в тоже время, теперь хотя бы было ясно, что нужно делать.

Викариан направил поток энергии в оружие и оно отозвалось преданным урчанием, выплюнув, изливающий вокруг себя жидкое пламя, огненный болид. Пышущая жаром сфера унеслась в сторону цели, а парень с опозданием подумал, что десять шагов, на котором та находилась, могут ему сейчас дорого обойтись, если обломки и камни полетят в его сторону. Однако к его сначала облегчению, а потом ужасу, ничего не произошло. То есть не произошло вообще ничего, потому как пылающий шар, должный испепелить жуткое создание, внезапно изменил траекторию полета и был полностью проглочен все разрастающейся черной воронкой. Сквозь магическое око Викар ещё видел обрывки мощи, тянущиеся за заклятием, продолжавшие удаляться и не встречая на своем пути никакой преграды, однако в реальном мире, его верная мортира теперь была лишь все уменьшающейся рыжей точкой в гигантском черном оке, уже ставшем размером в половину породившего его существа. Но что ещё хуже, эта тварь затянула в себя практически все нити стихий, ранее наполнявшие тонкий мир и даже беснующийся всего в нескольких метрах рядом сырой эфир, не мог ничего поделать с этим, исчезая в казалось бездонном чреве.

Можно было конечно попробовать выстрелить под ноги нападавшему, но новую силовую петлю оказалось сплести просто не из чего, вокруг не осталось ни крупицы магии, вся она поглощалась затягивающим черным порталом. А мощь ветра тем временем нарастала, правда с той стороны, куда Ялазар кинул свое заклятие, тянуло явно не так сильно, а значит все же этих тварей можно было заткнуть и Вик прибег к последнему, что у него оставалось. Из последних сил, упираясь в обнажившуюся под снегом грязь, он рванул кинжал с перевезя и не целясь, метнул в брюхо созданию. Он надеялся, что ураган придаст оружию дополнительную скорость и позволит тому нанести более ли менее существенный вред. Однако даже он не ожидал того, что произошло дальше.

Едва обитый железом клык коснулся обвислой плоти приспешника Агониса, как тот тут же рассыпался серым пеплом, словно его никогда и не существовало, и вместе с ним исчезла воронка. Такая легкая победа вызвала у Вика радостный вскрик, однако счастье легкой победы тут же закончилось, как только он почувствовал всю чудовищность силы, с которой его рвануло влево, где находилась ещё одна тварь, чья пасть продолжала расти. Более того, с противоположной стороны Ялазар убил её товарку и теперь молодого человека тащило по окончательно оголившейся земле, а он никак не мог затормозить или зацепиться хоть за что-нибудь.

Где-то рядом оборвался вой очередной твари, видимо повелитель костей снес ей голову. Викар тут же вспомнил, про так хорошо послужившие ему кинжалы и после очередного кувырка, сумел таки метнуть второй костяной лепесток. Но на этот раз природа опередила его и не успел заостренный металлический нос коснуться адского создания, как на его голову, с тянущим воем, словно стонал сам воздух, рухнула огромная капля, отделившаяся от Небесной Горы. Первенец хаоса оборвал жизнь твари, не оставив от той даже мокрого места. Переливающаяся и окутанная пурпурным туманом призрачная субстанция поглотила тонкое тело и продолжив движение, ещё на пару метров вгрызлась в обледеневший подлесок, изменяя и коверкая все с чем соприкасалась. Деревья, чьи корни оказались задеты первородной магией, тут же преобразились. Одни расплавились в зеленоватый фосфоресцирующий воск, другие напротив, вздулись изнутри, став похожими на черные, каменные тенета гигантского паука, сочащиеся нематериальной сукровицей. Одно даже, кажется, открыло провал пустой глазницы и изрыгнуло из себя рой каких-то неведомых, но явно недоброжелательных насекомых, а может это была пыльца, вырвавшаяся на морозный воздух, когда мутант сделал свой первый вздох. Тем временем 'капля', наконец окончив проплавлять и изменять землю, взорвалась изнутри. Викар с ужасом наблюдал, как в него летит целый сноп разноцветных росинок, что соприкасаясь с окружающим миром, тут же приводили к чудовищным, неконтролируемым аберрациям.

Парень едва не заорал от счастья, когда почувствовал, что его с неимоверной силой тащит назад последний из оставшихся приспешников Агониса, чье черное око уже почти полностью скрыло высоки горб. Его уносили ревущие потоки ветра и он краем глаза успел заметить, что на том месте, где он был ещё секунду назад, расцвели вспышки магических энергий, соприкоснувшихся с плотью Кеплера. В одном месте выросла целая грибница, исходящих синеватой жижей наростов, в другом открылся рой незрячих глаз, тут же принявшихся формировать из окружающей земли новое тело. А одна из капель упав, не растворилась как остальные, но образовала небольшую лужицу переливчатой, маслянистой влаги. Это был тот самый источник сырой магии, который так жаждали найти мародёры и прочие охочии до могущества создания. Её края тут же начала покрывать струящаяся поросль из живых тканей и небольших роговых наростов, испещренных тонкими жилками, по которым отравленные сырым эфиром соки стали разносится по всему лесу, преображая тот. Скоро это место будет полностью непригодно для жизни, пронеслось в голове Вика, когда он, совершив очередной кульбит, внезапно врезался затылком в камень. На секунду сознание покинуло парня, рука разжалась, выпуская посох, а его самого, словно тряпичную куклу, больше неспособную сопротивляться, приподняло над землей. Он, пролетая вверх тормашками, с вновь вернувшимся зрением, ещё успел заметить Ялазара, укрывшегося за валуном и явно пытавшегося понять, как же покончить с последней тварью, но тот уже ничем не мог помочь.

Первым скрылся в провале черной бездны изукрашенный посох, следом за ним летел и Викар. Как вдруг, кто-то или что-то схватило его за запястье. Парень, что было сил вцепился в это нечто.

— Галеа Акронис! — разорвал вой ветра бешеный крик и в лицо Вика уставились полубезумные глаза, принадлежавшие, казалось оголившемуся, земляному склону. От неожиданности он едва не разжал пальцы, но приглядевшись, сумел различить человеческое лицо. Оно повторило уже настойчивей, слегка ослабив хватку, явно намереваясь отпустить, если не получит желаемый ответ. — Галеа Акронис!

— Веррат иша дум! — заорал что есть мочи Вик и пальцы его спасителя тут же снова крепко сомкнулись. А затаивший до этого дыхание Ялазар, облегченно выдохнул.

Сквозь грохот падающих небес и завывания портала за спиной, они не сразу почувствовали изменение вокруг, вернее то, что воздух внезапно из обжигающе ледяного стал просто обжигающим. Сначала он был теплым, потом стал горячим, а после и вовсе дохнуло раскалённым чревом вулкана, и с севера, откуда они пришли, перекрывая все остальное, разнесся исполненный ярости рык. Сумрак, давно уже укрывший лес, озарился багровым сиянием, а пораженный каплей сырого эфира склон осветило бушующее пламя, опускающееся с небес. Падший повелитель неба заметил их и теперь спешил добраться до свежей плоти, пока другой приспешник Агониса не успел заточить жалких смертных в своем бездонном чреве.

Из укрытия показался Ялазар, держащий в руках нечто, отливающее колючей синевой. Доли секунды потребовалось Вику, чтобы понять, в руках у того была концентрированная эссенция кристаллов, что он собирал изводя своей навязчивостью бедного Раха. Видимо повелитель костей собирался выплеснуть её содержимое в воздух, дабы магическая пыль окутала слугу повелителя порталов, оборвав тем самым проклятую жизнь. Пока безжалостный ветер тянул их к смерти, не было смысла даже и думать, чтобы встретить заражённого семенем Ада грифона в равном бою, однако увидев Вика, который теперь оказался на линии поражения волшебной пыли, Ялазар замешкался. Несмотря на все его разглагольствования, что Кеплер — мир который не прощает слабости и сострадания, парень видел, его товарищ не мог решиться откупорить колбу и обречь его на мучительную гибель. Несмотря на все происходящее вокруг, это по-настоящему обрадовало молодого человека, ведь получалось, что даже в бывшем подавителе можно отыскать тлеющую лучину добра, способную вывести, заплутавшую во тьме зла и жестокости, душу к свету.

Впрочем Ялу было не до столь высокопарных размышлений. Увидев, что первый план, безопасно обезвредить этот чертов остов возможности теперь не представлялось, следовало срочно придумывать новый план. Зверь уже ломал своими огромными крыльями верхушки деревьев, спускаясь все ниже и можно было уже без труда различить, как с его перьев, цвета темного оникса, срывались языки рыжего пламени. Лес вспыхнул под тварью, когда алеющая домна, скрытая за черной костью грудных пластин, на секунду разошедшихся в стороны, выпустила из себя снопы раскаленных искр. От зрелища пикирующего на них кошмара, замешкался даже обычно хладнокровный повелитель костей и тогда решение за него приняла бушующая вокруг стихия.

Тягучие, словно древесная смола, подтеки смазали небо, устремившись к земле и разразившись снопами молний, тянущих свои ветвящиеся, сияющие руки к плоти Кеплера. Одна из них угодила прямо в камень, за которым сидел Ялазар, ослепив того и заставив отшатнуться. Следом за ней, вниз ударил оглушительный гром, от которого землю тряхнуло, будто от взрыва, подкинув потерявшего опору повелителя костей в воздух и того тут же потащило в сторону черной воронки.

Вик не видел куда делась колба с кристаллической пылью, а потому он вытянул руку, чтобы Ялазар мог схватится, когда будет пролетать мимо него. Однако тот, окутанный расплескавшимся огненным ореолом за спиной, словно плащом, даже не думал о спасении. Вместо этого, в полете он перехватил двумя руками свой украшенный магическими камнями клинок и отвел тот за голову, намереваясь вонзить костяной клык в проклятое создание. Надо сказать, слуга Агониса разгадал задуманное и впервые за все время пошевелился, начав отстраняться и в какой-то момент ступивший с края. Однако вопреки всему, не упал с обрыва, а лишь начал плавно, левитируя, опускаться, однако его собственная сила, ураган тьмы, сыграла теперь против него и он уже был не способен отклонится от несущейся к нему смерти.

Бывший подавитель нагнал свою жертву, когда та успела отлететь на полдюжины шагов и со всей силы вогнал меч, во все ещё видневшейся за чертой воронки горб, при этом сам по грудь погрузившись в пасть затягивающего все вокруг заклятия. Викар боялся, что тот сразу схлопнется, когда тварь рассыплется пеплом, тем самым перекусив повелителя костей пополам, однако последнее создание и не подумало исчезать. Темный ураган бившей из 'глазниц' подернулся рябью, словно укрытый шорой тумана и стал постепенно сужаться, в то время, как сам слуга Агониса перестав парить, камнем рухнул вниз. Молодой человек, ногами почувствовавший почву, ещё успел заметить, как магический клинок не выдержал, а все камни, вживленные в белую кость, разом взорвались, разрывая серое тело. Ялазар потеряв опору, с расколотым осколком эфеса, соскользнул в темную пропасть.

Он было рванулся следом, но рука нежданного спасителя крепко удерживала его, он бросил яростный взгляд на того и вдруг осознал, что смотрит в бледное от страха и непонимания что происходит, лицо Даниэля.

— Помоги. — прошептал тот и в этот же момент землю тряхнуло ещё раз, когда падший внезапно врезался в могучие черные стволы, источавшие вокруг себя потусторонний свет. В отличии от обычных растений, те не вспыхнули факелами, не сломались их ветки, правда и выдержать силу создания они тоже не смогли. Грохот, столкнувшихся безумия и ярости, расколол землю склона, а из треснувшей костяной брони грифона на волю вырвался ураган испепеляющего пламени. Он с ненавистью накинулся на сучковатые ветви, пытавшиеся порвать пойманную ими жертву на части, превращая их в шипящие, обугленные, но все ещё живые головешки.

Даниэль, казалось совершенно сбитый с толку, пытался выбраться из укрывавшей его липкой трясины, в которую превратилась минуту назад стылая земля. Вик, упершись ногой в скользкий склон и прихватив запястье жреца второй рукой, со всей силы потянул того на себя. С чавкающим звуком коричневая жижа все же отпустила свою добычу и в этот момент, совсем рядом с ними, полыхнул длинный язык огня. То падший, уже освободивший одной крыло и передними лапами увенчанными когтями с локоть, превративший одного из лесных мутантов в горстку щепок, попытался дотянуться до них своим дыханием. Однако, одно из соседних деревьев, в последний момент, успело схватить монстра за морду и тому пришлось отвлечься, чтобы перекусить клыкастым клювом одолевавшие его лианы.

Размышлять, что же он делает, времени у Викара не оставалось. Небо с чудовищной скоростью падало на землю, оставляя в воздухе зыбкий, дрожащий морок потустороннего мира и превращая все, чего касалось. в оживший кошмар, квинтэссенцию хаоса и мутаций. Тени мертвых бесплотными телами давили на истончившуюся завесу, словно сокрытый за ширмой человек, рыскающий руками в поисках прохода или разрыва в казавшемся монолитной занавесе. Огненная тварь почти выпуталась из тенетов, порождённых эфиром, а портал, куда затянуло Ялазара, вот-вот готов был истаять, едва последняя капля жизни покинет раненого им последователя раба демонов, распластавшегося на дне неглубокого овражка. Викар потянул все ещё нетвердо стоявшего на ногах Даниэля за собой, к обрыву.

— К-куда...? — только успел промямлить жрец, когда парень толкнул его вниз, точно в темную пасть, все сильнее искривляющегося, дрожащего портала, тут же сиганув за ним следом.

Даниэль заорал как умалишенный, бешено молотя в полете руками и ногами, через секунду, поглощенный зевом. Вскоре и сам Вик влетел следом, заметив, как на склон, где он только что стоял, опускается упругий, призрачный язык Небесной Горы, начиная плавить и изменять реальность, выпуская в материальный мир сонмы странных, будто бы созданных из отражающего стекла созданий. Что было дальше он уже не видел, да и не до того теперь было, учитывая в какое странное и пугающее место он попал. Вначале он даже засомневался, правильно ли он сделал, предпочтя эту сомнительную попытку спастись, неминуемой смерти, однако быстро откинул упаднические мысли. Пол больно ударил по ногам и Викару пришлось перекатиться, чтобы не сломать себе чего-нибудь. Рядом стонал менее удачно приземлившийся жрец.

Окружающее больше всего напоминало некое бесконечное во всех направлениях помещение, изобилующее высокими, скрывающимися в неясной вышине, толстыми словно башня, колоннами более всего напоминающими толи сухожилия, толи мышцы. Сначала могло показаться, что все здесь выполнено из некого красного камня, но при первом же осторожном шаге, стало ясно, что 'камень' на самом деле есть мягкая подложка, тут же исторгнувшая из себя целую лужицу сукровицы. Парень поднял глаза, заметив что по переплетениям провисших 'переходов', между высокими столпами, скользят странные конструкты, очень похожие на творение скульпторов плоти, что он видел в Кавеноне. Только тут были сшиты воедино не десятки тел, а всего пара или тройка. Правда этих созданий оказалось не в пример больше. Помимо них, во тьме виднелись фигуры покрупнее и явно державшие в руках нечто, на подобие огромных, мясницких топоров, а прямо к Вику, на переплетенных конечностях, полз бескожий торс с тем самым черепом, болтавшимся на остатке хребта, правда теперь не обряженный в серую, обвислую шкуру. И там где ползло это нечто, появлялась новая плоть местной 'земли'. Повсюду виднелись ещё сотни отвратительных созданий, одно страшнее другого и не было сомнений, что в бесконечных темных коридорах, которые сейчас оказались освещены лишь открытым зевом портала, разверзшегося над их головами, обычно безраздельно царствует непроглядная, могильная тьма.

Однако создание, раненое магическим клинком Ялазара, умирало и видимо вместе с ним начал умирать и этот мир. Твердь под ногами шла трещинами, начав разлагаться прямо на глазах, открывая циклопические провалы в бездонное ничто. Колоны-сухожилия лопались или засыхали, словно у мертвеца, а 'местные жители', будто бы предчувствуя скорый конец, стремились поприветствовать новоприбывших, пока смерть ещё не успела наложить на них свою костлявую руку.

Не сказать, чтобы Викару польстило подобная заинтересованность его персоной, да и задерживаться тут надолго совсем не хотелось. К тому же, за те несколько секунд, пока он падал, ему пришла на ум идея как можно попытаться спастись. Вот только действовать стоило как можно быстрее, пока пуповина, соединившая Кеплер с этой умирающей реальностью, не закрылась и не запечатала их тут навсегда.

Первым делом стоило найти того, за кем он в общем-то сюда и сиганул. Благо обнаружить Ялазара, с нескрываемым удивлением глядящего на ринувшихся его спасать, оказалось несложно. Он стоял на одном, уже отколовшемся и грозившем вот-вот рухнуть в пустоту, островке истлевающей плоти, и их теперь разделял провал, перепрыгнуть который шансов не было никаких. Более того, беглый взгляд по окрестностям тут же привлек потерянный в схватке посох, валявшийся метрах в ста дальше. Было очевидно, что вытащить из западни повелителя костей и при этом вернуть оружие не удастся, просто не хватит времени. Но легкость, с которой Викар сделал, казалось бы тяжелый выбор, удивила и одновременно порадовала даже его самого, когда решил, что никакая стреляющая заклятиями побрякушка не стоит жизни его товарища.

Приняв это, он рванул жреца за плечо, заставляя того подняться на ноги. Тот охнул, но подчинился.

— Держись рядом со мной, если отстанешь, останешься здесь навсегда. — бледный, как мертвец, Даниэль кивнул и они вдвоем понеслись к обрыву. Жрец трепетал от задуманного Виком, но продолжал послушно держаться рядом. Движение молодого человека больше напоминали длинные скачки на одной ноге, нежели бег, в то время, как покалеченную конечность жгло так, будто рой разъяренных ос убийц впился в неё. — Ялазар, прыгай на встречу!

— Ты сума сошел?! — запротестовал тот.

— Заткнись и прыгай, черт тебя дери, если око этой твари закроется, мы отсюда можем вообще не выбраться, никогда! — заорал Викар не своим голосом, у них было совсем мало времени и сгнить заживо в этой 'живой клетке' желания у него не было, не говоря уж о том, чтобы попасть в лапы населявших её существ.

Несмотря на явно терзавшие сомнения, повелитель костей подчинился и взяв разбег, прыгнул в тот же момент, что и Викар с Даниэлом. Нельзя сказать, что сей акробатический этюд поражал грацией или длинной. Да ещё когда они все втроем начали благополучно падать в пустоту, в очередной раз заоравший во всю глотку жрец, окончательно испортил и без того отнюдь не героическую картину. Однако главного они все же добились, сумев дотянутся друг до друга. Этого было вполне достаточно и хотя Викар не был уверен, что его план сработает, что-то менять оказалось уже поздно. Он активировал, накрепко привязанный к руке, золотистый амулет.

Началось уже знакомое преображение окружающего мира, однако теперь полупрозрачные призраки оставались не только за хозяином артефакта, но и теми двумя, кого он успел схватить перед переходом. Пожалуй теней на этот раз оказалось даже слишком много, они не столько оставались неподвижны, сколько устремлялись ввысь, к закрывающемуся оку бури. Эхо их тел будто танцевало, взбираясь все выше, возносясь из зыбко колышущегося колодца внутренностей посланца Агониса и едва они достигли границы, как мир вокруг трех летящих вниз парней рванулся в стороны, развеянный словно мираж. Краски заплясали вокруг, ослепляя своей яркостью и жизнью, а разум затопила легкость, чистота. Но все, о чем в этот момент мог думать Вик, это как бы не дать пляшущему вокруг калейдоскопу, вырывать у него из рук тела его ничего не понимающих товарищей.

С гулкими охами и проклятиями они рухнули в глубокий, кипельно-белый снег, настолько мягкий, что парни умудрились даже ничего себе не сломать, хотя и того хватило, чтобы выбить воздух из легких молодого человека. Он треснулся головой о низкую, удивительно прочную ветку, тут же отозвавшеюся недовольным шелестом иголок на ней. Даниэль рухнул в глубокий сугроб и оттуда продолжал ещё некоторое время истошно орать, пока у него наконец не кончилось дыхание, благо второй раз начинать свою заунывную трель он не стал. Ялазара же угораздило сверзиться вниз по склону, где он благополучно кувыркаясь, будто ёж-покатун, успел врезаться в несколько деревьев, прежде чем наконец, спиной вписаться в могучий ствол старого дуба, стряхнув с его веток себе за шиворот целый пуд снега. Все это время он не переставал ругаться с такой страстью и в то же время удовольствием, что Викару показалось, будто все происходящее тому даже нравится.

Гнетущее чувство, неустанно давившее на них в Кеплере, исчезло, словно с плеч свалился огромный булыжник. Постоянный зуд сырого эфира, преследовавший всех, кто хотя бы раз прикасался к тонкому миру, больше не изводил и Вик полной грудью вдохнул удивительно свежий воздух. Морозный, пахнущий зимним лесом, но вовсе не обжигающий, к которому парень привык у себя на родине. Чуть ниже по склону виднелся, укутанный в зыбкую дымку пара, горячий источник, по незамерзающей глади которого плавали удивительно прекрасные белые и черные птицы, с огромными крыльями и изогнутыми шеями. А у самого подножья раскинулось гигантское, темное озеро, отчего-то до сих пор не скованное льдом, несмотря на укрывшую всю благословенную ойкумену снежную зиму.

Это была Вардема, земля в которую он влюбился с первого взгляда, земля, показавшая светлую сторону души человека и что гораздо важнее, подарившая ту, чья улыбка сумела успокоить его метущееся сердце и боль потери.

Двое нежданных попутчиков в путешествии между мирами уже постепенно приходили в себя, выбираясь из высоких сугробов. Даниэль что-то бессвязно бормотал и с широко открытыми глазами смотрел в небеса. Вик вынужден был признать, сияющая корона, укрытая мантией ярких, словно драгоценные камни звезды, которым не было числа, текущая по небосклону на фоне золотого гиганта Кессела, действительно было зрелищем, способным надолго приковать к себе внимание. Рядом с первой луной, как всегда, следовал и её верный страж в серебряной броне туманного ореола — Алавир. Жрец, едва выбравшись из снега, тут же снова бухнулся на колени, не переставая улыбаться до ушей и тихо шепча молитву, заплакал.

Реакция повелителя костей, как и следовало ожидать, была более сдержана, хотя и он с огромным интересом крутил головой, не понимая что же произошло. Наконец Ял повернулся к Викару и удивленно спросил:

— Мы умерли?

— Нет. — просто ответил парень уже понимая, что скоро придеться отвечать на гору вопросов. — Это Вардема, насколько я сумел понять, другой мир.

— И судя по твоей не шибко удивленной физиономии, ты здесь уже бывал, причем полагаю не раз. — Ялазар не был дураком, а уж столь очевидные выводы он озвучивал скорее для собеседника, нежели для себя. — Не хочешь рассказать?

— Не хочу. — честно ответил парень, прекрасно понимая, что это могло удовлетворить к примеру Даниэля, но уж точно не бывшего подавителя.

— А придется ... — беззлобно и даже немного улыбаясь, но так чтобы стала ясна непоколебимость намерений вызнать все, что только удастся, заявил Ял.

Викар устало вздохнул и сдавшись, кивнул:

— Хорошо, — усмехнулся он, — но давай-ка сначала закончим с делами, которые мы не доделали в Кеплере.

Он кивнул на все ещё стоявшего на коленях, бормочущего Даниэля и повелитель костей тут же понял, что тот имеет ввиду. Двое парней подошли к их спутнику, встав чуть ниже по склону, так чтобы их лица оказались на одном уровне и внимательно посмотрели на жреца. Тот казалось даже не замечал их, абсолютно погруженный в созерцание, окружавшего его благолепия, потому Вику пришлось взять инициативу на себя:

-Даниэль, я рад, что нам удалось вытащить тебя живым и здоровым, однако то что мы увидели там, в Кеплере, вызывает некоторые вопросы. Хотелось бы, чтобы ты прояснил кое-что.

— Да-да, конечно, все что угодно. — прошептал тот, пребывая видимо в полной эйфории.

Душевное состояние жреца и раньше вызывало у Викара некоторые опасения и то, что он наблюдал сейчас, лишь усугубляло эту догадку. Впрочем, тот был человеком веры, да ещё избравшим целью своей жизни избавление мира от пелены не истаивающих туч, так что оказаться в Вардеме для него, видимо было немалым потрясением. Стоило быть осторожным с расспросами, по крайне мере, пока бедолага не придет в себя от счастья, а то неровен час, крыша у него уедет окончательно:

— У меня к тебе лишь несколько вопросов. — осторожно начал Викар. — Первый, как тебе удалось скрыться от Агониса, второй, откуда там взялся тот ржавый туман, явно как-то связанный с силой Плачущей Богини и неужели ты не нашёл места спрятаться получше, чем эпицентр этой заразы?

Было видно, как от последнего вопроса волосы на голове Даниэля зашевелились и он даже оторвался от созерцания окружающего мира. В его глазах без труда читалось непонимание, когда он переводил взгляд с Вика на Ялазара и обратно.

— Я ... я не помню. — заикаясь, начал бормотать Даниэль, постепенно бледнея. Видимо даже сама мысль об изуверском культе наводила на него ужас. — Клянусь, мне неведомо о чем ты говоришь. Я помню голос раба демонов в своей голове, когда бежал сквозь лес, спасаясь от той страшной, огненной твари, несущейся на пепельных крыльях. Потом шепот ... вернее шелест, будто песчаная буря посреди зимы, застилающая мой взор и мешающая дышать, а потом ты, выдергивающий меня из земли. Богами клянусь, это все что я помню.

По испуганному виду и начавшему подергиваться левому веку, Викар понял, что пока стоит удовлетвориться услышанным, иначе трясущегося бедолагу может хватить удар. В конце концов, Даниэль был неплохим человеком и амулет на его руке никогда не пытался спрятаться от него, как к примеру от Агониса или Заарина. К тому же, его заинтересовала и другая часть этого короткого рассказа:

— Ты сказал, что Агонис разговаривал с тобой, то есть ты не скрылся от него?

— Нет, — замотал головой жрец, — когда та тварь разорвала Шраума, я понял, что нужно бежать. Никто из нас не был способен справиться с этим чудовищем.

Ялазар хмыкнул и желваки заиграли у него на лице:

— Нам эта тварь тоже оказалась бы не по зубам. — стало видно, что ему неприятно признавать это, но повелитель костей был не из тех, кого ослепляла гордыня. Хотя по всему его виду казалось, он не прочь взять реванш.

Викар ничего ему не ответил не уверенный, что его мнение в данном вопросе сильно интересует Ялазара и Даниэль продолжил:

— Раб демонов отчего-то решил, что ты поведал мне, где лежка эфирного червя и пытался это выведать, сводя с ума тысячами шепчущих голосов, скребущих в моей голове, словно мыши под половицей. Но я не знал и это злило его. Он все настойчивей лез ко мне в голову, вырывал части моих воспоминаний и уносил с собой во тьму преисподни, и мне уже начало казаться, будто я существую в нескольких местах одновременно, так как проникая в мои мысли, он оставлял у меня в голове тени своих собственных.

Услышанное огорошило обоих парней, безмолвно внимавших Даниэлю и они одновременно задали возникшие у них вопросы:

— Но Агонис знает, где эфирный червь, зачем ему было рыться в твоей памяти? — удивился Викар.

— И что ты видел? — повелитель костей был явно заинтригован тем, что же такого можно увидеть в недрах тёмного разума, продавшего свою бессмертную душу, ублюдка.

Это немного сбило жреца с мысли, но пару секунд подумав, все же ответил, сначала обратившись Вику:

— Как я понял, он действительно знает, где примерно стоит искать нужное ему создание, однако лишь приблизительно. Я видел глазами Агониса, как тот раз за разом спускается по проходам, в помеченной скверной земной тверди, похожих друг на друга, как две капли воды. Кажется он знает, что червь под землей, но не может понять, какой же путь должен привести его к заветной цели. Что же касается обрывков мыслей раба демонов, то думаю не ошибусь, если предположу, что он хочет помешать Празднику Чистых Небес.

Наступила удивленная тишина, которую лишь минуту спустя разорвал повелитель костей:

— С чего ты взял

— То место, где свил гнездо эфирный червь, есть давно потухшее сердце древнего демона, которого Агонис собирается вернуть к жизни, дабы с его помощью разрушить все святилища, дола собирающие силы для Хроногресса.

Он на секунду замялся, будто размышляя, стоит ли говорить, но потом все же продолжил:

— Но есть ещё кое-что и Вик, думаю тебе надо знать, Агонис охотится за герольдом Черного Короля. Я видел их схватку и даже улавливал эхо разговора, но разобрать мне, к сожалению, ничего не удалось. Прошу тебя лишь об одном, не принимай поспешных решений.

Без сомнения, эту тайну жрец хотел бы оставить при себе, ведь в конце концов, молодой человек мог пойти на сделку с порождением зла ради мести, но видимо сама суть Даниэля не могла позволить соврать тому, кто спас ему жизнь. Впрочем, его последний совет был дельный, не стоило сломя голову бросаться заключать союзы со старыми врагами. Потому Вик решил отложить на время дальнейшие расспросы и пока ещё светло, а здесь явно было утро, отправиться в путь. Правда куда конкретно, он и сам не знал.

Как ни странно, решение подсказал сам удивительный браслет, что перенес их в Вардему, начавший еле ощутимо пульсировать в такт одному ему слышимому ритму. Это было сродни биению сердца, едва осязаемому, но достаточному, чтобы суметь различить направление, куда стремился артефакт. Викар случившемуся удивился не сильно, он давно подозревал, что подобная вещь вполне может иметь нечто вроде разума, ведь она же умела притворяться безжизненным куском камня, когда рядом находились люди или существа, которым не следовало знать о её природе. Как это, к примеру, случилось во время их первой встречи с повелителем порталов.

Около укрытого мантией тумана озера, чуть ниже по склону, находился невысокий выступ, с которого должен был открываться отличный вид на частично скрытую лесными великанами равнину Моря Цветов. Вик решил, что неплохо было бы оценить обстановку, понять куда влечет его неведомая сила, прежде чем пускаться в дальнейший путь и начал спускаться к водоему. Ял молча последовал за ним, попутно собирая хворост, видимо намереваясь развести костер на берегу. Это было здравое решение, им нужно было передохнуть после произошедшего и немного подкрепиться, прежде чем двигаться дальше. Даниэль, наконец поднявшийся с колен, тоже попытался не отставать от них

Сделав небольшой крюк, обходя лесное озеро, пришлось немного попотеть, взбираясь по укрытому белыми шапками подъему. Вид с уступа, возвышавшегося над резко уносящимся к подножью обрывом и вправду оказался великолепным. С него весь край был как на ладони и среди сходящих явно по весеннему времени снегов, Викар даже сумел различить высокие башни Фиала, все так же укутанные прижавшимися к земле облаками, сегодня напоминавшие просто гигантские сугробы. Насколько можно было понять, в этот раз он появился сильно западней, чем в прошлый раз, так как Отец Гор теперь виднелся гораздо дальше на востоке. Склоны тут были более крутые, деревья гораздо толще и выше, а меж ветвей то и дело проносились стремительные тени хищных птиц. Но эта напускная дикость вызывала лишь восхищение, а не страх и парень залюбовавшись красотой, не сразу вспомнил зачем он вообще забрался сюда.

Аккуратно, так чтобы не было видно со стороны, подняв руку с золотой пластиной, Вик, словно моряк пытающийся определить в какую сторону дует ветер, принялся терпеливо искать в каком направлении 'пульс' силы чувствуется четче. Вибрация была непостоянной и в первую минуту удалось понять, что браслет тянется куда-то на юг. Лишь когда сзади послышался звук скидываемых в одну кучу сухих веток, Викар смог приблизительно определить куда указывал артефакт. Из-под ладони, взглянув в ту сторону, он увидел вдалеке пару крупных деревень, расположившихся на просыпающейся после зимней спячки земле, невысокие холмы и петляющую меж ними темноводную реку. Однако проследив её русло до подножия их горы, молодой человек понял, что это была вовсе никакая не река. Даже с такого расстояния на ней можно было различить десятки мелких точек, ползущих друг за другом и никак не походивших на корабли или лодки.

В Кеплере не было дорог между полисами, особенно таких огромных, но уж тропы то, проложенные торговцами и путешественниками, нет-нет, да и встречались. То, на что сейчас смотрел Викар, было самым настоящим трактом, каменной рекой, протянувшейся через весь Край Цветов. И скорее всего, по этому явно оживлённому пути можно было добраться до цели и молодой человек, довольный что теперь у него есть хоть какое-то понимание что же делать дальше, направился обратно к готовящемуся развести огонь Ялазару.

Видимо, перед тем как приняться за костер, тот решил пополнить запасы воды, потому что теперь рядом с ним лежала пара пузатых, доверху наполненных, бурдюков. Не так, чтобы их сильно мучила жажда, они пополняли запас незадолго до выхода из храма и он ещё не успел закончится. Однако чистейшие горные ручьи, питавшие горячий источник, явно оказались привлекательней вяжущей жижи, которую приходилось доставать из скованных ледяными шипами неглубоких озерец, что окружали обитель Бога Вечной Переправы. Теперь Ялазар сидел над аккуратно сложенным трутом и явно пытался сплести некое заклятие.

— Возьми огниво. — посоветовал подошедший Викар, но пыхтящий и отдувающийся повелитель костей, лишь отмахнулся:

— Нет, это уже дело принципа, я эту чертову лучину две минуты зажечь не могу.

— Может дерево сырое?

— Да причем тут дерево, я сплести заклятие не могу, линии силы рассыпаются в руках, утекая, будто песок сквозь пальцы.

Внезапно что-то ярко полыхнуло и щепа занялась, тут же укутав ветки покрупнее рыжим пламенем.

— Ну вот, видишь? — усмехнулся было Вик, однако улыбка покинула его лицо, едва он увидел, как кора ближайшего дерева начала быстро усыхать, а грибные наросты на ней почернели и начали рассыпаться жирным пеплом, будто сгоревшие в печи. Он тут же взглянул на лес оком инфернала.

Едва шоры, разделяющие материальную и магическую реальности спали, а зрение стало улавливать течения стихий, как чудовищная разница между Кеплером и Вардемой обрела новые краски. Он внезапно понял, что никогда не глядел на светлый мир через астрал, а потому теперь сидел, открыв рот и глупо моргая, оглядываясь по сторонам.

Если астральный план его родины представлял из себя калейдоскоп, где были сотни, тысяч ручейков колдовской мощи, сливающихся в неудержимые потоки стремнины и заводи энергий, фейерверк цветов, каскадами водопадов омывавших все вокруг и толстые перевитые канаты силы, напитанные сырым эфиром из чародейских источников, то Вардема выглядела совершено иначе. Её оборотная сторона предстала Викариану тонкими, словно нити рубахи, росчерками, наполнявшими полупрозрачные контуры растений, животных, земли и остального, что его окружало. Каждое дерево взрастило в себе сияющую мягкой аурой невесомую прядь, струящуюся от его корней до самой вершины, всякий камень или капля воды содержали в себе крохотные разноцветные жемчужины, больше похожие на пушинки той стихии, к которой они принадлежали. Но при всем этом, вокруг было от силы несколько сотен хрупких, словно хрусталь нитей, отчего тонкий мир не превращался в безумный карнавал красок и оттенков, а скорее напоминал землю, утопленную в приглушенных тонах вечерних сумерек, освещенных фосфоресцирующими крупицами волшебства.

— Ого, — голос Ялазара вырвал его из транса, — а я-то думал, ты знаешь как тут все устроено.

— Откуда? Я лишился глаза в Кавеноне и с тех пор не покидал пределы Кеплера.

— Да, но колдовское-то зрение у тебя было всегда, неужели ты никогда не использовал его?

Вику было стыдно признаться, но он действительно практически не прибегал к этим знаниям, до начала их с Ялом путешествий. Просто не видел в них особого смысла, ибо его в то время увлекало совершенно иное, да и водянистые разводы в которых представал мир, преображенный колдовским оком, совершенно не способствовал избеганию смертельно опасных ловушек, оставленных в темных, заброшенных подземельях. К тому же, с его прежними умениями оно было почти бесполезно.

Вместо ответа, Вик поднес руку к увядающим на глазах нити энергий, некогда бежавшей по тончайшим жилкам, пронизывавшим умирающую грибницу. Остатки рассыпающейся жизни потянулись к нему, будто раненое создание. Надорванные края, использованные для заклятия повелителя костей, никак не могли сойтись, рассыпая вокруг себя искрящийся туман, будто кровь из перерубленных конечностей. Молодой человек попытался аккуратно соединить обрывки умирающей стихии, но это было невозможно сделать, не зачерпнув энергии их какого-нибудь другого источника, а чем подобное могло обернуться, он сейчас наблюдал собственными глазами.

Хорошо что Даниэль этого не видит, подумал Викар, опуская руки, не в силах уже ничем помочь умирающему растению. Не хватало, чтобы жрец увидел, как два 'варвара' принялись разрушать мир, который он принял за рай. Клочки осыпающегося тлена покрыли тело могучей ели, но дальше коры пробиться не смогли, ибо внутри дерева свивала прекрасные кружевные узоры своя энергия жизни. Остатки, мерцающего крупицами алмазов облачка колдовской пыли, медленно истаивали в спокойном и недвижимом тонком мире, но даже от их мягкого касания, все остальные нити вокруг задрожали, словно потревоженная дуновением ветра паутина.

— Этот мир гораздо ранимей и мягче чем наш. — Ялазар с выражением, которое Викару ещё ни разу не доводилось видеть на его лице, смотрел на погибшее растение. В глазах, что иногда излучали упрямство, жестокость, но чаще всего веселье, сейчас без труда угадывалась неподдельная печаль от содеянного. — Надо быть аккуратней с колдовством здесь, не хотелось бы превратить это место в то, во что мы превратили свой собственный дом.

— Я не понимаю, — садясь рядом и наблюдая, как по высоким веткам с удивительной грацией перебегали зверьки, похожие на зайцев, но с длинными хвостами и голубоватой шерсткой, заговорил Викар, — почему здесь столь тонкие линии силы, что касание к ним может привести к их разрушению. Я слышал от местных жителей, что тут есть маги, однако если колдовство здесь столь опасно для окружающих, то как так получилось, что Вардема до сих пор не превратилась в мертвую пустошь?

Подбросивший в огонь веток Ялазар, принялся доставать из заплечной сумки небогатые остатки снеди, что парни захватили с собой из лагеря. Плесневелые сухари, да вяленое несоленое мясо, на вкус были не вкуснее грязи под ногами, но им надо было поесть, так как они уже были на ногах почти целый день, а путь ещё предстоял неблизкий.

— Вечный океан проникает в Кеплер из тысяч, а то и миллионов разрывов в ткани реальности. Он питает реки силы, насыщая те энергией первородной магии, изменяет их ... и нас. У меня иногда складывается впечатление, что кто-то напитывает наш мертвый мир изнутри, практически превращая его в живой труп, точно так же, как это делают некроманты с ожившими костяками. Заставляя пораженную тленом и разложением землю, вопреки всем законам природы, продолжать свою нечестивую, противоестественную жизнь. Разумеется, при этом эфир впускает в материальный мир огромное количество стихий, рождённых вдалеке от границ нашей вселенной. Мы рождены в гниющем чреве, давно погибшего мира Викар и словно личинки паразитов, копошимся в его внутренностях, ища пропитания и спасаясь от окружающей нас повсюду смерти.

Он сделал пару неспешных пасов руками, при этом даже не коснувшись серой поверхности камня и из драгоценного ядра силы отделалась тончайшая нить, плавно впорхнувшая в раскрытую ладонь повелителя костей. Она начала постепенно скручиваться во все более тугую и широкую полосу света, проистекая из самой земли, заходя в камень и струясь по извилистым внутренним трещинам, выходила из самой его вершины.

— Что же касается, почему тут силу до сих пор не выпили досуха, я полагаю, по той же причине, почему воин никогда не станет рубить дерево для походного костра боевым топором, а женщина не будет штопать кожаный поддоспешник тонкой иглой. Зачем ломать то, что можно использовать и в будущем, и как у любого мастера, видимо у магов этого мира есть необходимые 'инструменты'.

Он перевернул руку, позволяя сияющей, темно-золотой змейке перетечь с ладони на тыльную сторону и меж пальцев скользнуть обратно. Викар видел, что теперь нить силы мало чем отличается от тех, какие были в Кеплере, разве что была намного ярче и гораздо чище. Правда и для её создания потребовалось нечто большее, чем просто протянуть руку. Это заняло немалое время, но зато когда Ял оборвал конец струящейся стихии, ничто вокруг не дрогнуло, не погибло, а в руке у него теперь лежала и светилась теплым светом, будто пушистый зверек, частичка магии Вардемы.

— Услышь я подобное от Раха или на худой конец Схирема, не удивился бы, но откуда тебе все это известно. И как ты научился сплетать силу, не прикасаясь к ней. — Вик указал на прыгающей по костяной перчатке комочек света.

— Ну, заклятие 'сбора силы' довольно распространенная вещь и научиться ему гораздо проще, чем может показаться, главное использовать для его формирования свою собственную, внутреннюю энергию, которая доступна тебе всегда. Правда тут есть и подводные камни, при неосторожном её использование можно банально умереть. — он поочередно указал на все жизненно важные органы и продолжил. — Потому, используя эту силу, стоит оперировать потоками, проходящими вдалеке от сердца, мозга, печени и прочего, столь же необходимого человеку для существования. Ну, думаю ты ещё не успел забыть уроки Измаила.

Викар кивнул, внимательно слушая, пока повелитель костей дожевывал остатки безвкусного, сухого мяса. Освободившейся рукой тот сделал несколько медленных пасов, что привело к отделению тонкой нити уже от пушистого огонька на его второй руке и формированию его точной копии, только поменьше. Теперь он держал в руках две частицы, каждая из которых продолжала жить своей собственной жизнью. Вик хотел было повторить, отщипнуть кусочек силы от одного из малышей, но у него ничего не вышло, а Ял тихо рассмеялся:

— Боюсь ничего не выйдет. Понимаешь, то как мы пользуемся магией в Кеплере, довольно варварский метод, именно таким было колдовство первых Волхвов. Топорное, простое, но на редкость действенное и мощное. Потому-то они с такой легкостью превращали все вокруг себя в мертвые пустоши. А потом они научились создавая магические узлы, используя для этого свою собственную силу. Результат ты знаешь, эти мастера силы стали первыми из Пантеона и многие из них до сих пор вполне себе здравствуют, несмотря на непрекращающиеся войны богов. В общем, многие пытались идти по их пути, но Волхвы это были не просто маги, это были даже не люди, а скорее звери, способные разорвать какого-нибудь мародёра голыми руками и потому никто из колдунов не смог достичь их уровня. Пока однажды, один чародей не осознал, что он сам является такой же неотъемлемой частью тонкого мира, как и все вокруг него. А значит необязательно руками 'сгребать' реки стихий, способные испепелить на месте, достаточно просто использовать силу, текущую внутри себя самого, для создания простейшего заклятия притяжения магии. Это был первый шаг к появлению культа жертвоприношений. Когда жизнь человека отдавалась ради того, чтобы собрать вокруг него как можно больше силы. Магия крови, одна из нескольких сильнейших и темнейших дисциплин колдовства. Вот только такая сила зачастую привязана к тому, кто воззвал к ней и забрать её у него можно только лишив этого человека жизни. Ну по крайне мере, в большинстве случаев.

— Ты её сейчас использовал, магию крови? — обеспокоено спросил Вик, опасавшийся, что подобная сила может навредить светлому миру.

— Нет конечно, ты что, для этого надо как минимум пустить себе кровь и уже из каждой капли тянуть энергию жизни, я же просто использовал наш обычный способ, только зачерпнув силы не из хрупкой реальности Вардемы, а из себя самого. — он поднял руку и стянув бронированную перчатку, явил посеревшую, будто у замерзшего человека кисть. — Сразу скажу, это немного больно, так как при подобном действии та часть тела, из которой ты тянешь силы, медленно умирает. Так кстати появилась школа агонии или пыток, очень близкая к жертвоприношениям, как ты понимаешь. Магия крови была дубиной, магия боли стала бритвенно-острым кризом. В этом же горниле страданий было рождено ещё несколько ветвей темных искусств, но лишь некромантия, соединив их вместе, возложила на свое чело корону абсолютного зла. Впрочем, я отвлекся.

— Это ещё раз возвращает нас к моему первому вопросу, откуда тебе так много известно?

Повелитель костей встал и дойдя до спокойной глади теплого озера, улыбнулся:

— Надо бы привести себя в порядок, пожалуй не откажу себе в удовольствии смыть многомесячную грязь.

— Ты уходишь от темы разговора.— произнес Викар, при этом правда признав разумность идеи, поданной Ялазаром. Появляться на людях в образе немытых дикарей, было не лучшей идеей. Не то, чтобы он опасался лишнего внимания, Вардема была гораздо гостеприимней, чем их родной мир, однако молодому человеку не хотелось привносить в неё колорит той реальности, из которой они с таким трудом сбежали, пусть даже и на время.

Сняв лишь броню, да сапоги, повелитель костей подбросил несколько веток огонь, после чего разбежавшись, влетел в спокойные воды озера, чем тут же всполошил плавающих вокруг прекрасных птиц. Некоторые из них грозно зашипели, однако улетать не стали. Вик последовал за ним, с наслаждением погрузившись в теплые воды горячего ключа и радуясь пошедшему лёгкому снежку. Ял был более практичным, тут же принявшись отирать застарелые пятна на своей одежде и плаще, в то время, как молодой человек просто наслаждался мягкостью ласкающих волн. Вскоре к ним присоединился и Даниэль, который правда превратил обычное купание в некий ритуал, идя по дну погрузившись с головой, с минуту не выныривая, отчего его спутники даже забеспокоились, не утоп ли болезный. Однако все с ним оказалось в порядке и вынырнув, он так же как и Викар растянулся на спине, позволив воде держать его, морщась от создаваемого повелителем костей шума.

Блаженствуя в этой сказке, Викару совершено не хотелось ни о чем говорить или думать, однако заданный вопрос все не давал ему покоя. Когда они постепенно начали выбираться к костру, чтобы согреться и просохнуть, он снова вернулся к прерванному разговору:

— Ты так и не ответил, откуда тебе все это известно?

Тот скривился, но видимо поняв, что от него не отстанут, все же решил рассказать:

— Нас многому обучали в ордене. Хранители мудрости были безумцами, но все равно оправдывали свой титул, открывая нам древние тайны, собранные во время множества жатв. Ведь мы уничтожали живых и мертвых, знания же оставляя себе, ибо нет ничего более ценного в мире кошмаров, чем мудрость прошедшая сквозь века. В том числе мне открылось, почему Кеплер должен быть очищен, однако об этом я тебе вроде уже рассказывал. — он поворошил угли и пламя рванулось вверх, заключая в объятия ещё не занявшееся ветки. — Сей опыт потребовался нам, когда мои братья столкнулись с последователями подобных учений, адептов магии крови и кланов воителей, что использовали эту силу, превращая свои тела в оружие, пострашнее даже нашей каменной стали. То были истинные мастера рукопашного боя, что к своему великому искусству теперь ещё добавили мощь Вечного Океана.

— Они превращались в демонов? — спросил Викар, заинтригованный рассказом о неведомых ему чудесах.

Повелитель костей покачал головой, отчего-то начав разглядывать костяшки своих пальцев:

— Если бы. Они становились оружием, концентрируя собственную, а иногда и окружающую их силу в своем теле, делая то тверже железа, а свои удары, страшнее бьющей с небес молнии. Им не нужны были ни мечи, ни защита. Эти люди дрались голыми руками и от каждого их удара наша стальная броня разлеталась, будто была сделана из мокрого песка, а клинки отскакивали от их кожи, оставляя лишь царапины, да неглубокие порезы. То был страшный враг и чтобы справиться с одним из воинов клана, требовалось не меньше десяти моих братьев, да и то победа не была гарантирована. Они были в десятки раз сильнее любого человека, намного быстрее и выносливей. Неудивительно, что многие смертные считали их полубогами. Даже с Рыцарями Ужаса у нас не возникало столько проблем, сколько с ними.

— Странно, — задумался Викар, — я ни разу не встречал упоминания ни о ком подобном. Вы что, их всех уничтожили?

Ялазар разразился громким и чистым хохотом, да так, что даже сам Викар помимо воли стал улыбаться. Наконец отмаявшись и взявшись приводить в порядок свой треснувший в нескольких местах доспех, повелитель костей пояснил причину своего веселья:

— Я сильно сомневаюсь, что возможно их всех уничтожить, так как часть кланов ныне служит Агахану в Восточном Пределе, правителю Великой Орды. Чтобы их убить, придется уничтожить это несметное воинство, а я сомневаюсь, что подобное вообще хоть кому-нибудь под силу.

— Неужели этот Орда настолько сильна?

Ялазар кивнул, попутно взглянув на, все ещё притворяющегося бревном упавшим в озеро, Даниэля. Его явно грызли какие-то сомнения, однако он решил ответить на заданный вопрос:

— В Кеплере есть очень мало сил, сравнимых по мощи с этим стальным приливом, что неостановимо движется через земли нашего мира. Разумеется, воины овладевшие знаниями как превратить свое тело в оружие, способное сокрушить любого врага и даже уничтожать обитателей иных пластов реальности, пришлись там ко двору.

Он перевел дыхание, откладывая подлатанные перчатки и берясь за кирасу.

— Что же до того, почему они не так уж известны, все просто. Многие кланы банально погибли в междоусобицах. Если верить тому, что нам рассказывали Хранители Мудрости, когда первые мастера открыли возможность напитывать себя силой, используя её для укрепления своих тел и усиления ударов, появились десятки, а то и сотни различных учений. Точно так же как это было и с магией на заре нашего мира. Однако со временем, естественный отбор взял свое и остались самые могущественные из кланов, к тому же их оказалось проще стравить друг с другом, чем воевать с ними в открытую. Разумеется, с окончанием клановых войн, потребность в постоянном наборе новых рекрутов снизилась и если в первые годы минувшего тысячелетия даже раб из загонов мог претендовать на то, чтобы стать учеником мастера, то сегодня у них существует что-то вроде 'печати избранных'. Не спрашивай что это, я сам так и не понял. — Ялазар ухмыльнулся и хитро прищурившись закончил.— Так что если ты сумеешь научиться собирать силу вокруг себя, не нанося вред Вардеме, то возможно сможешь попытать удачу в одном из кланов. В конце концов, тебе открылся путь между мирами. Что может быть большим доказательством твоей 'избранности', чем это?

Наступила тишина, изредка нарушаемая тихими всплесками воды, когда жрец начал неспешно плыть в их сторону. Наконец мысли, посетившие Ялазара пару минут назад, взяли вверх и он по заговорщицки наклонившись поближе, прошептал:

— Вик, если мы здесь не на всегда, ты же понимаешь, что будет с Даниэлем, когда мы вернемся обратно в Кеплер?

— Думаешь, будут проблемы?

— Он фанатик, с ними всегда проблемы.

Молодой человек задумался на мгновение, а после так же тихо ответил:

— А если его веру обернуть в нашу пользу? Он может стать надежным спутником, лелеющим мечту вновь побывать здесь.

Ялазар покачал головой, прищурившись взглянув на уже выходящего из воды жреца:

— Служители культов непредсказуемы в своем религиозном рвении и чтобы управлять ими, нужно быть или хотя бы уметь притворятся такими же безумцами, как и они сами. — он отложил доспех, начав одеваться в уже высохшую над костром одежду. — Хотя должен признать, твое предложение все же лучше, чем вообще ничего не делать. Есть правда и третий вариант, пока мы здесь, по-тихому свернуть ему шею и дело с концом.

Вик чуть не поперхнулся от такого предложения. Стоило проходить через все это, искать выживших, найти таки одного, чтобы потом удавить его.

— Нет. — коротко ответил парень.

Повелитель костей пожал плечами, но промолчал. Он судил о ситуации с позиции своего опыта, помогавшего ему выжить в родном мире, но именно поэтому Кеплер так разительно отличался от Вардемы. В первом, все готовы были друг друга убить, едва почувствовав опасность, таков был тамошний закон выживания. Здесь же, люди протягивали друг другу руку помощи и потому эта благословенная земля стала такой, какая она есть. Обдумав все это, Викар поделился мыслями с бывшим подавителем, на что тот снова лишь пожал плечами:

— Может ты и прав парень, может ты и прав. В конце концов, судьба доверила ключ к этому миру именно тебе.

— Боюсь не только мне... — Ял повернулся к нему всем телом и даже только подошедший к ним Даниэль посмотрел на него, явно заинтригованный тем, что есть и другие 'избранные', допущенные к вратам Вардемы.

— О чем это ты?

Викар потер подбородок, стараясь подобрать слова так, чтобы не рассказывать о золотом артефакте, охватывающем его левое запястье. Он собирался сохранять этот секрет как можно дольше, но в то же время и врать ему не хотелось.

— В прошлый раз, когда я был здесь, мне удалось узнать, тут уже видели странников подобных мне. — это было очень расплывчатое пояснение, но молодой человек надеялся, что никто не станет уточнять, что значит 'подобных мне'.

— Это плохо. Это очень плохо. — мрачно произнес Ялазар. Вик не ожидал такой реакции, хотя в чем-то был согласен с ней и про себя облегченно выдохнул, избавленный от необходимости углубляться в объяснения.

Он попытался успокоить друга, но тот отмахнувшись, спросил:

— Где их видели?

— В Снежном, это город на юге. — слегка опешив от такой разительной смены настроения, ответил парень. — Ял, ты чего так всполошился?

Лицо повелителя костей потемнело, став похожим на гранитную маску и он принялся натягивать на себя подлатанную броню. Стало видно, что для него сама мысль, что кто-то ещё из Кеплера может проникнуть в Вардему, была крайне неприятна. Наконец, подвязав чешуйчатый пояс, он обернулся к все ещё не сводившим с него взгляда спутникам:

— Вик, поверь мне, мы должны найти того, кто сумел проникнуть сюда помимо нас. — он замялся, явно что-то недоговаривая и принялся осторожно подбирать слова. — Когда ты просил помочь тебе, найти убийцу твоей семьи, я согласился ничего не прося в замен. Прошу, поверь мне сейчас, мы должны найти того, кто помимо тебя способен проникнуть сюда из Кеплера. Клянусь, я все объясню тебе позже, ибо это связано с тайнами, открывшимися мне на посвящении, а я не уверен, что ты способен правильно понять эти откровения. Пока неспособен.

Викар ненавидел ходить в потемках, однако он впервые видел Ялазара просящим, почти умоляющим, о чем-либо. Это оказалось столь неожиданным, что первые мгновения даже не знал что ответить. Но наступившая пауза позволила его разуму зацепиться ещё за одну ускользающую, словно речной угорь мысль.

Повелитель костей, когда воронка перехода выбросила их сюда, был явно удивлен появлению в светлом мире, но его реакция на то, что кто-то ещё способен пройти по мостику, соединившему две реальности, оказалась намного ярче и тревожней. Будто бы он уже давно догадывался об умении Вика путешествовать по этой тропе между мирами, но хотел убедиться в этом лично. И не потому ли он так легко согласился помогать ему в странствиях, оправдывая это якобы тем, что скучно сидеть без дела, на самом деле преследуя совершено иные цели. Однако свои подозрения, которые вполне могли оказаться ошибочными, парень решил пока оставить при себе. В конце концов, у каждого из них были свои секреты и мотивы, которые они старались скрыть от остальных. Кто он такой, чтобы судить. И хотя любопытство сжигало его, он решил положиться на слово Ялазара, обещавшего рассказать все чуть позже.

Наконец Викар утвердительно кивнул, указав за высокий уступ, с которого он не так давно смотрел на расстилающуюся внизу долину. Он произнес:

— В таком случае нам нужно идти на юг. — проблем с выбором пути не возникло потому, как именно туда тянул его артефакт, к тому же, он надеялся узнать где сейчас находиться Силика, унявшая ярость твари, живущей в нем, позволив не бояться своих чувств и желаний. Именно тогда он понял, что она является отражением своего народа и парень собирался сделать все, чтобы уберечь её и этот прекрасный мир от опасностей Кеплера. А кроме того, вместе с богиней должна была путешествовать его Беата. Последнее для Викара перевешивало все остальные доводы, так ему хотелось вновь увидеть её, прикоснуться и заключить в объятья. — Раз уж мы все решили, то предлагаю выдвигаться, пока не начало темнеть. И так уже больше часа тут просидели.

Дорога вниз была легка. По пути все трое собирали сладковатые ягоды, орехи и грибы, хотя оных по зимнему времени было и не много. По ходу, Викар решил поделиться с бедолагой Даниэлем, чья одежда после произошедшего с Повелителем Небес превратилась в рваные лоскуты, своим старым плащом из грубых шкур. Заодно он начал рассказывать о Вардеме и нравах местных жителей, что привело жреца в полнейший восторг и тот минут пять рассыпался в благодарностях. Когда же речь зашла о тридцати богинях и трёх северных богах, вопросы посыпались градом, однако ответов на них не знал и сам Вик, потому на большинство из них лишь смущенно разводил руками. Спас положение Ял, усомнившись, что такое количество небожителей реально возможно и скорее всего они простые владыки местных земель, хотя рассказ о встрече с Богиней Шелковых Дюн его явно заинтересовал.

— Осмелюсь напомнить, — наставническим тоном сообщил Даниель, — в Кеплере больше сотни богов.

— Они не боги, а просто сильные сущности. Пантеон, как мне помнится, состоит всего из восьми младших и четырех старших демиургов. — фыркнул в ответ повелитель костей. — Так что полагаю и здесь, так называемые боги, не более чем облеченные силой создания.

— Тебе 'помнится' неправильно, так как существуют так же падшие, мертвые и проклятые боги. Они тоже состоят в Пантеоне, к тому же, те сотни кои ты отказался признавать, так же вполне способны завоевать свое место среди владык нашего мира.

Спор на теологические темы продолжался ещё долго и несмотря на красноречие Ялазара, он явно проигрывал его. К тому же Викар сообщил, что и сам разделял его мнение, пока не повстречался в одной из богинь лично. Это не сильно убедило Яла, но он вынужден был уступить под напором с двух сторон. После, было ещё немало обсуждений на тему того, что возможно Вардема это не параллельный мир, а часть Кеплера, скрытый от порчи. Однако против этого говорили всего две луны в небе, которые хотя по размерам и были приблизительно равными Гуарону и Ваале, но совершено не походили на них. В итоге, трое парней сами не заметили, как забив заплечные сумки почти на половину собранной снедью, оказались у широкой дороги, по которой шло множество людей и катились широкие, разномастные телеги.

Вывернувшую из придорожного орешника троицу, приметили сразу. Да и трудно было не заметить двух высоких, закутанных по ноздри в грубую бурку, под которой виднелись пластины брони, совершенно непохожую на местные наряды, странников, в сопровождении не перестающего по-идиотски улыбаться оборванца, обряженного в какие-то свалявшиеся шкуры и обрывки старых, потертых временем хламид. Даниэль, ко всему прочему, вновь затянул свои священные гимны, оглашая округу на удивление сносными этюдами. Люди бросали на них изумленные взгляды, но к счастью не пугались и не сторонились их. Радовало Викара в этой ситуации и то, что они додумались привести себя в порядок, и теперь хотя бы не благоухали, как выгребная яма нижних ярусов Кавенона. Внезапно он стукнул себя ладонью по лбу:

— Знаете, что я только что вспомнил? Мы все наше золото оставили в храме.

Когда они собирались на поиски выживших из отряда Шраума, золото, полученное от продажи камней душ, было решено оставить на сохранение Измаилу. В тот момент никто из них и подумать не мог, чем обернется их поход. Ялазар ругнулся, однако тут же вспомнил, что у него ещё оставалось несколько монет в тощем кошеле на поясе.

— К сожалению местные деньги несколько отличаются от наших. — Викар достал, когда-то подаренный бабой Кларой, серебряный.

— Да в нем сотня монет, не меньше. — присвистнул Ял и с ним трудно было спорить, так как тонкие блинчики разноцветного метала, ходившие в Кеплере, не шли ни в какое сравнение с тяжелыми, широкими кругляшами местной валюты.

Это не было бы проблемой, будь у них побольше времени, чтобы позволить себе идти пешком, однако вот как раз лишнего времени то у них и не было. Серебристый песок, наполнявший браслет неумолимо терял цвет, становясь прозрачным, хотя и трудно было сказать, сколько у них остается времени, пара дней или может чуть больше.

Однако к вящему удивлению незадачливых путешественников, стоило им ступить на полированные камни тракта и попросить первого попавшегося ямщика, везущего в своей телеге кучу набитых чем-то мешков, подсобить с дорогой, как им тут же предложили забираться внутрь. Оказалось, что старичку погонщику пришлось по нраву пение жреца, однако чтобы не оглохнуть от его завываний, оного было решено посадить назад, вместе с повелителем костей, удобно растянувшимся на заполнявшей повозку поклаже. На козлы же взобрался Вик, тут же вынужденный отвечать на кучу вопросов. Возница оказался на редкость любознательным и разговорчивым, сразу же предположивший, что путники не иначе, как с севера прибывши.

Молодой человек усмехнулся про себя, вспомнив, что и в Тиши, деревеньки попавшейся ему на пути в прошлый раз, когда он был в Вардеме, также многие посчитали его северянином, пришлым из снежных пустошей. Тогда это избавило его от необходимости многое объяснять, оставив пытливым жителям возможность посудачить, гадая о его необычном внешнем виде. Потому и в этот раз парень не стал отпираться, благо Даниэля, который прервав свое пение, отчего-то вдруг решив быть честным, успел ткнуть в бок Ялазар, заткнув тому тем самым рот. Жрец не обиделся, но больше в разговор не лез, не желая осквернять воздух, по его мнению святой земли, ложью, полностью сосредоточившись на литаниях.

— Так куда вы путь держите? — постукивая ногой в такт разносящимся за спиной воплям Даниэля, спросил старичок, которого как оказалось звали Гнасом.

— В Снежный, отец. — ответил Вик, тут же добавив. — Надеемся встретиться с владычицей Силикой. Ты часом не знаешь, там ли она?

— Не ведаю сынки, уж простите. Я-то человек простой, вожу товары от горных владык да по мастеровым долины. О том вам следует спросить у слуг наших прекрасных повелительниц, благо храмы есть в каждом мало мальски значимом селении. Скоро мы до деревни Учеников доедем, что у Камня Жизни построена, там ажнак целых три капища, уж в одном так точно знают. — он хитро посмотрел на Вика и спросил. — А ежели не секрет, зачем вам Богиня Шелковых Дюн?

— Наш друг, как видишь, загорелся желанием посвятить свою жизнь служению. — быстро нашелся парень, указывая на поющего Даниэля. — Однако кроме меня в этих краях никто из них не был, потому взялся сопроводить его.

Старичок кивнул на Ялазара:

— А этот могучий воин тоже решил примкнуть к жрецам или захотел стать храмовой стражей?

— Этот могучий воин прекрасно себя чувствует без всяких там священных обетов и служений. — ответил повелитель костей, зевнув. Он явно соскальзывал в легкую дрему. — Отправился я с ними потому, как люблю путешествовать, а наши суровые земли уже и так исходил из края в край. Да и лишний меч в дороге никогда не повредит.

Возница поцокал языком:

— Видать правду рассказывают об страхах северных пределов. А я вот, сколько уж дорог за свои немалые годы исколесил, ничего опасней топора для колки дров в руках не держал, хотя конечно охоронные разъезды на тракте иногда встречаются, да только, как по мне, они больше для виду. Эх, всегда мне до жути хотелось бросить все и отправится путешествовать. Приключения, опасности, — старичок вздохнул, — да только оглянулся, а вот уже и жизнь прошла. Одно развлечение, изредка на арену выйти, да разве ж то битва, на деревянных палках, да под присмотром жены сражаться. И то, с каждым годом это делать все сложнее уже.

— У тебя хорошая жизнь, Гнас. — голос повелителя костей почти не изменился, но теперь в нем слышались стальные нотки. — Не жалей о не найденных сражениях. В них мало радости, лишь боль, кровь и гнетущая неопределенность, ты ли поймаешь последний взгляд врага, возможно чьего-то друга, отца, сына или твои глаза затянет поволока смерти. Лучше живи своей жизнью, пей вино и слушай рассказы о дальних странах, ибо исполнившаяся мечта бывает приносит не счастье от её достижения, а горечь разочарования.

Наступила неловкая пауза. Даже пение Даниэля стало чуть тише и в нем послышалась грусть понимания. Викару тут же вспомнилась его семья, а тяжелое чувство потери, на время забытое за ворохом повседневных забот и стараний остаться в живых, вновь накатило на него. У каждого из них было о чем вспомнить, о чем сожалеть. Но этому маленькому человечку была неведома боль утраты дорогих людей и не его вина была, что он так жаждал узнать 'радость приключений'. Гнас немного приуныл, поняв что нагнал на попутчиков тяжких дум, однако Ялазар не хотел, чтобы тени их прошлого коснулись этого без сомнения неплохого, хотя и немного наивного человека.

— Если желаешь, я могу поведать тебе о некоторых своих приключениях. — Вик обернулся к нему с немым вопросом в глазах, опасаясь что повелитель костей начнёт рассказывать о своей жизни, но тот сделал знак, чтобы парень не беспокоился.

Разумеется старичок оказался не против, радостно согласившись, лишь посетовав, что не взял с собой в дорогу ничего, чем бы можно было бы запить хорошую повесть. Впрочем, это мало кого беспокоило и Ял принялся рассказывать, сильно смягчая реальность Кеплера, но даже этого хватило, чтобы вызвать у восхищённого Гнаса бурю эмоций. Со временем, к их разговору стали прислушиваться даже те, кто шел рядом по дороге. Да и сам Вик, с удовольствием откинувшись назад, внимал, как оказалось довольно красноречивому повелителю костей, промежду прочим разглядывая местность, по которой они ехали.

Серые булыжники тракта были идеально подогнаны друг к другу, обтесаны так, что зазоров меж ними было почти не видно. Постоянно, на одном и том же расстоянии друг от друга, попадались более темные камни с начертанными на них прямыми полосками разной длины и цвета. Было непонятно, толи это какое-то средство меры расстояния, толи руны, защищавшие тракт от грязи, которой, к слову сказать, тут практически не было. Дорога, как и все в этом мире, оказалась настоящим произведением искусства, шедевром мастеров-каменотесов, но самое удивительное обнаружилось под ней, когда Вик взглянул на мир оком инфернала.

В земле, точно под серыми плитами, по которым сейчас катилась их повозка, помимо тонких завитушек сил стихий Вардемы, пролегал мощный поток неизвестной ему энергии, лучащийся бело-синим светом и даже казалось, источавший запах, словно нарождающаяся гроза. Сияющее течение пролегало с двух сторон по краям, проходя строго через те самые камни, на которых были высечены параллельные палочки. Ничего подобного нигде вокруг не было, сколько бы Викар не пытался найти, а значит эта сила, скорее всего, оказалась проложена здесь вместе с самим трактом его строителями. Он никогда даже не мог себе представить, что стихию можно заставить течь там, где нужно и туда, куда тебе нужно.

Молодой человек отдал должное умельцам способным на такое и внезапно для себя по-новому осознал слова, сказанные Ялазаром в лесу, о том что они, жители Кеплера, настоящие варвары во всем, что касается вопросов управления Вечным Океаном. Да, почти каждый ребенок в их мире был способен слепить огненный шар и запустить его во врага, хватило бы только силы. Здесь же магия была уделом гораздо меньшего числа людей, но каждый из них являлся истинным мастером своего дела. Он вспомнил рассказы, которые слышал о Камне Жизни и о том, что каждый год к нему стекались мечтающие обучиться искусству магии. Видимо потому деревня, что располагалось рядом с тем местом и называлась Деревней Учеников. Её, кстати говоря, уже легко можно было различить на фоне огромного, высеченного в монолитном осколке скалы, круга.

Время летело незаметно. Вскоре, как и говорил Гнас, они достигли предместий деревушки. Снег вокруг испятнали прогалины молодой зелени и меж ними бежала хорошо проторённая тропка к самому поселению. Чуть в стороне, видимо молодые послушницы устроили какой-то ритуал. Стройные девушки водили хоровод вокруг большого, яркого костра, привлекая внимания проезжающих мимо, при этом их фигуры изгибались в танце так соблазнительно, что Ялазар, сбившись с мыслей, уставился на них. Однако самой необычной оказалась реакция Даниэля, вернее её полное отсутствие. Он уделил женщинам столько же внимания, сколько уделял им в своем собственном храме, то есть бросил безразличный взгляд. Это могло значить лишь одно, в нем не было Зверя, как не было его и в лежащем на мешках Ялазаре, грустно и мечтательно вздохнувшем, но даже не потрудившимся хотя бы привстать, чтобы получше все разглядеть. Однако если было более ли менее понятно, отчего демоническое отродье некогда покинуло тело повелителя костей, то вот причину отсутствуя Зверя внутри жреца, объяснить Викар не мог. Что же должно было случиться, чтобы порождение зла решилось оставить человека, ведущего относительно безопасную жизнь под защитой Бога Вечной Переправы?

Эти мысли не на шутку встревожили парня, заставив задуматься о том, какие секреты скрывает сей неприметный и совершенно обычный на первый взгляд человек. Размышляя над этим, он не заметил, как их телега остановилась позади Камень Жизни, с раскинувшимся у его подножья поселением. Впрочем, никто не стал возражать. Старичок торопился добраться домой, да и парней время поджимало, путь ещё предстоял неблизкий, а узнать о Силике можно и в любом другом месте. Правда теперь Викар поглядывал на Даниэля, пытаясь понять, что же в его жизни или в нем самом так напугало Зверя, отчего тот решил оставить своего носителя.

— Эх! — вздохнул Ялазар. — Как жаль, что нам пришлось оставить тех прекрасных девушек греться в одиночестве у огромного костра, вместо того, чтобы составить им компанию.

Гнас улыбнулся и морщинки изрезали его светлое чело, такое отличное от их собственных, темных, обветренных ледяными буранами, лиц.

— Ну, тогда мил человек, вам всенепременно, первым делом стоит посетить Приют Странников. Нельзя же идти против своей природы. Добром это, сами знаете, не кончается.

— Что за Приют Странников? — спросил повелитель костей, чем привел старика в неописуемое удивление:

— Вы не знаете? Ну как же, неужели у вас на севере их нет?

Все трое парней покачали головами, а Гнас хлопнул себя по колену и захохотал:

— Не удивительно, что вы выглядите столь безрадостными, уж простите, диковатыми. Впрочем ваша родина живет под сенью трех богов, не допускающих в свои земли свет наших прекрасных повелительниц. Одним лишь ученым мужам ныне ведомо, как давно всевысшим указом было повелено, в каждом населенном пункте благословенных земель возвести Приют Странников, где любой желающий мог отдохнуть и получить все, что требует его тело и дух.

— Кабак что ли? — не понял Ялазар.

— Да причем здесь это, — замахал руками старичок, правда задумавшись, тут же поправился, — хотя нет, кабаки без сомнения дело-то тоже хорошее, но толкую я о другом. Наши тела нередко требуют комфорта, живот хочет вкусной пищи, вина, а чресла, общения с противоположным полом, дабы сбросить груз мирских проблем и тревожных дум.

— А, так ты о борделях ... — протянул повелитель костей, — я отчего-то думал, что у вас их тут нету.

— Каких борделях? — переспросил Гнас.

Тут уже настал черед Ялазара удивится:

— Ну местах, где мужчины платят деньги, чтобы провести ночь с женщиной.

Ямщик покачал головой:

— У нас за такое никто не платит. Приют Странника это место, где раз в день ты можешь получить пищу и выпивку абсолютно бесплатно. Ну а ежели тебе требует отдохновение али женская ласка, то кровать и любовь ты можешь получить там вообще в любой момент. Вы и в правду издалека сынки. Это же один из основных законов наших земель.

Ялазар ошарашено глядел на него, не в силах выдавить из себя ни звука, а потому Вик собравшись с мыслями и на время выкинув из головы размышления о том, какой же секрет хранит Даниэль, задал повисший в воздухе вопрос:

— И женщины что, согласны ублажать всех подряд. Даже тех, кого они впервые в жизни видят?

— Во-первых, не только женщины, но и мужчины, — поправил его Гнас, — а во-вторых, они же жрецы Чары, Мелитты и Таиры, богинь любви, страсти и сострадания, так что это их выбор. Мне, честно говоря, ни разу не приходилось слышать от них жалоб на судьбу. Да и жену свою я встретил, когда дорога привела меня в Приют Странников в Фиале.

Прежде чем вернуться к своим рассказам, Ялазар просто завалил Гнаса вопросами насчёт странных нравов, когда женщины по своей воле готовы согреть постель любому мужчине, пожелавшему это. Оказалось, что такого понятия, как 'шлюха', в Вардеме нет в принципе, впрочем как и понятие измены. Причем последнее, видимо было связано с необычными брачными ритуалами, в которых явно не последнюю роль играла магия, ибо заключались браки лишь под сенью Чары и самой Верховной Богини, хранительницы домашнего очага. Более того, именно в Приюте Странников многие находили своих будущих супругов, в то время, как другие оставляли там свои проблемы и печали. Не стоит и говорить, что повелитель костей сиял от счастья, когда вновь продолжил сочинять байки об их якобы жизни в северных пределах, явно уже предвкушая, куда он направится первым делом, оказавшись в Снежном.

Глубоко за полночь они добрались до следующей деревни, что звалась Солнечная. К этому времени тракт покрылся редкими огоньками фонарей, подвешенных на обода телег, а сон стал смаривать даже двужильного Ялазара. Оказалось, что это и было то место, куда так стремился сегодня доехать Гнас. Старик был очень благодарен попутчикам за то, что те скрасили его путь и с надеждой предложил им остановиться у него на ночь, на что парни с радостью согласились, ибо не спали уже вторые сутки и устали так, что ни о каком продолжении пути сегодня не могло быть и речи.

Когда они въезжали в деревню, та большей частью спала, лишь на окраине, где располагались постоялые дворы, стойла и прочие заведения, приветствовавшие усталых чужестранцев, в окнах горели огни и даже звучала тихая музыка. Викар стал убеждать Ялазара, намеревавшегося немедля посетить так заинтересовавший его Приют Странников, что времени у них не так много и тратить завтра полдня на его поиски по всему поселению неразумно. Однако тот пообещал вернуться засветло, а заодно разузнать насчет Силики, так сказать совместив приятное с полезным и Вик вынужден был сдаться.

Дом ямщика оказался небольшим, каменным строением с широким подворьем и вместительным амбаром. На пороге его уже встречала взволнованная старушка, что увидев гостей, сразу захлопотала об ужине и ночлеге для них. Те же в свою очередь с радостью помогли Гнасу разгрузить поклажу, пару раз крепким словом помянув хитрого Ялазара, успевшего скрыться до того, как они въехали во двор. Через час, когда усталые беседы за быстро разогретым жарким затихли, гостей проводили на второй этаж, где для них хозяйкой дома уже была приготовлена пара кроватей. В ту ночь Викар уснул не раздеваясь, едва его голова коснулась подушки, смыв остатки тревог минувшего дня.

* * *

На следующее утро, подпрыгивая на гораздо менее удобных, чем вчерашние козлы бревнах, Вик размышлял о предстоящем. Нельзя сказать, что новый средство передвижения было пределом мечтаний, но все же это оказалось лучше, чем идти пешком с его-то ногой. К тому же, в столь ранний час, длинная многоколесная телега, толкаемая двумя могучими животными, напоминающими лосей, но с гораздо более толстыми ногами и пушистыми ушами, свисающими чуть ли не до земли, была единственной на всем тракте. Оказалось, что эта повозка принадлежала семье лесорубов, везущих с десяток толстых и длинных стволов на продажу. На этот раз, рядом с возницей сел снова начавший напевать Даниэль, чем не сказано порадовал того.

Как Ял и обещал, он вернулся ещё до того, как солнце встало, при этом на гладко выбритой физиономии, сияла улыбка человека абсолютно довольного жизнью. О деталях его ночных приключений решили не расспрашивать, да и будить хозяев дома, все ещё крепко спавших тоже не стали, тихо собравшись и уйдя. Вик оставил серебряную монету, мысленно поблагодарив бабу Клару и немного загрустив, что вряд ли удастся навестить старушку в этот раз. И вот они, отбивая седалища на необтёсанных бревнах, на пару с повелителем костей, смотрели на выбегающую из-под широкого основания телеги дорогу.

— Что-нибудь узнал о Силике? — более ли менее устроившись, спросил молодой человек, все ещё ерзающего по другую сторону стволов Ялазара.

— Немного, — честно признался тот, — однако мы на верном пути. Надо сказать, эту Силику очень любят, она для местных просто таки воплощение добродетели. Последний раз хозяйку некой послушницы Беатрисы видели именно в Снежном.

Викар вздрогнул, посмотрев на Яла. Он не рассказывал тому про девушку, к которой так стремился. Парень не был уверен, стоит ли сознаваться в своем влечении к ней или лучше попытаться разыграть непонимание, о чем говорит его спутник. Тот же все это время смотрел в сторону, якобы разглядывая пробуждающийся после зимы мир, но и дураку было понятно, он ждет, какая же последует реакция. Наконец Вик решил, что нет смысла скрывать то, что и так станет очевидно, едва он встретит Беату, а потому, просто спросил:

— Как ты узнал?

Ял повернулся. Он улыбался:

— А я уж понадеялся, что ты начнешь юлить и мы сможем повеселиться, но раз уж ты не стал врать, то отвечу тебе честно. Нетрудно понять, о ком идет речь, когда после первого же вопроса о Богине Шелковых Дюн тебе рассказывают не только о ней, но и о её вечно грустной фрейлине, что якобы когда-то влюбилась в жутковатого странника с севера. Однако тот исчез прямо у всех на глазах и вот уже несколько лет никто не может его найти, ни она, ни её повелительница, ни даже старшие сестры этой самой богини. Ты кстати, под описания загадочного сердцееда подходишь идеально. — он задумался, а потом поцокав языком, скривился. — Вернее подходил, пока твою морду не пересек шрам. А левый глаз не превратился в блеклое, слепое бельмо. Красавец, нечего сказать!

Вик и сам знал, что выглядит не так, как раньше, но до этого момента особо не задумывался над этим. Выживание в Кеплере физической красоты не требовало. Однако теперь он приуныл, поняв, что Беатриса может и испугаться его нового облика.

Неожиданно, прямо перед его носом, появилась красивая, костяная перевязь, с втравленной в неё небольшой пластинкой, призванной закрывать раненый глаз. Ялазар, перегнувшись через верхнее бревно, протягивал ему повязку:

— Надень. Мне от сломанной рукояти меча толку немного, а для тебя эта девчушка явно что-то значит, как и ты для неё. Так что советую не пугать её с ходу своей страшной рожей, а дать время немного привыкнуть.

Он ухмыльнулся и Вик ответив ему тем же, с благодарностью принял перевязь. Она была сделана из подвижных чешуек, точь-в-точь таких же, из которых состоял пояс самого повелителя костей, а закрывающая слепой глаз пластина оказалась как раз в пору, да ещё носила на себе некий витиеватый орнамент, будто бы была призванная украшать, а не скрывать страшное увечье.

— Спасибо Ял. — ещё раз поблагодарил парень

— Да без проблем. — беззаботно ответил тот, возвращаясь к созерцанию утреней красоты.

Внезапно до Вика дошел смысл только что услышанного:

— Ты сказал, меня ищут уже несколько лет!?

— Ага, три года вроде.

Получалось, что пока он находился в Вардеме, время в его мире замирало, ну или шло настолько медленно, что не имело большого значения сколько он отсутствовал. Однако когда Вику приходилось скитаться по Кеплеру, то здесь дни летели словно осенние листья, гонимые ветром. Получается, что он оставил Беату так ничего её не объяснив, а сейчас, по прошествии нескольких лет, вдруг возвращается в надежде, что она будет рада его видеть. Наивность такого предположения показалась смешной даже ему самому. Увидев печаль на лице своего товарища и мгновенно поняв, что причиной тому была упомянутая им особа, вернее долгая разлука с ней, Ялазар решил немного приободрить того:

— Не переживай так. Что-то мне подсказывает, что женщины в этом мире готовы ждать своих мужчин, не кидаясь на шею первому встречному, едва муж выходит за порог. Сколько вы с ней уже вместе?

Вик замялся, не зная как ответить:

— Да мы в общем-то не пара. Я встретил её, когда попал сюда в прошлый раз. Знакомы были едва ли больше суток, когда меня выкинуло обратно в Кеплер.

Повелитель костей несколько секунд удивленно пялился на него, после чего разразился громким хохотом:

— Я уж думал, она твоя жена ну или хотя бы любовница, а ты раскис по девчонке, с которой знаком пару дней? Ну ты даешь! — впрочем он постарался взять себя в руки и скрыть улыбку. — Я так понимаю, дело серьезное, раз так загорелся желанием увидеть её снова. Хотя как мне помнится, даже одухотворенный желанием вновь увидеть эту Беатрису, ты не отказал себе в удовольствии насладиться обществом рыжей милашки Длау.

Он вновь засмеялся, едва не сверзившись с повозки, а Викар отвернувшись от повелителя костей, уставился в другую сторону, наблюдая как они все ближе приближаются к удивительно высокой и сочной полоске молодой зелени, что разделила поля, полные тающего снега, на две части. Это было странно, словно изумрудная черта являлась гранью невидимого барьера, отделявшего уже легко различимый Снежный, с его высокими башнями стен и ступенчатыми пирамидами за ними, от остального мира. Несмотря на то, что вокруг все ещё было довольно прохладно, им пришлось распахнуть плащи, едва они въехали в эту необычную зеленую границу, шириной почти в сотню шагов. Пока весь остальной мир ещё укутался в зимнюю стужу, тут правила балом уже поздняя весна, а среди высоких стеблей мелькали яркие краски витиеватых соцветий и порхали бабочки. Ялазар тоже обратил на это внимание, окончательно уняв смех:

— Ну ладно, извини, я не хотел тебя обидеть, просто сама ситуация довольно забавная.

— Ничего забавного, — огрызнулся Вик, — ты не хуже меня знаешь, что эта рыжая тварь одурманила меня. Она же чертов охотник и в ней я видел именно Беатрису, а не просто женщину, пытавшуюся меня соблазнить.

— Знаю, — подтвердил Ял, однако на этот раз не стал добавлять лишнего, — ну тогда ты хотя бы расскажи про предмет своего воздыхания, как встретились. Да и вообще, что ты тут в прошлый раз делал. Ехать нам ещё долго и пока наш добрый возчий явно поглощён музыкальными этюдами Даниэля, мне было бы интересно узнать побольше о Вардеме.

Чтобы ненароком не упомянуть о браслете на своей руке, Викару пришлось начать с момента, когда он уже вошел в Тишь. Ему было немного не по себе, что он скрывает часть правды, но таковы были нравы Кеплера, однако чем больше он вспоминал, тем быстрее испарялось плохое настроение и уходили темные мысли. Парень рассказал о радушной встрече, о том, что его приняли будто родного, не попросив ничего взамен, о самой деревне и её прекрасных жителях. Впрочем, о доброте и открытости здешних людей повелитель костей узнал ещё вчера, однако все равно продолжал внимательно слушать не перебивая и Викар настолько увлекся этими приятными воспоминаниями, что сам не заметил, как на его лице появилась улыбка. Когда же парень дошел до описания застолья и количества выпитого в тот вечер, Ялазар облегченно выдохнув, произнес:

— Хвала богам. А то я уж думал, мне придется учиться радугой срать, дабы не выделяться среди этих святых аборигенов.

Это ещё больше подняло им настроение. Когда же Викар дошел до места, где он впервые встретил Беату и её госпожу, то у него вдруг перехватило дыхание. От воспоминаний о красоте и том непередаваемом чувстве счастья, что он испытал, робко касаясь бархатной кожи, у него защемило сердце. Тонкий, едва различимый аромат весенних трав, которыми благоухали пурпурно-изумрудные волосы девушки, ворвался в его воспоминания печальным напоминанием о тех непередаваемых мгновениях, что они провели вместе.

Тяжелая рука ободряюще легла ему на плечо. Вик повернул голову, но не заметил в глазах Яла ни намека на былую усмешку, в них было лишь молчаливое сочувствие и поддержка. Складывалось впечатление, что он понимал Вика гораздо больше, чем сам бы хотел то показать. Тут же вспомнился рассказ об убитой им девушке в той злосчастной, скрытой жутким болотом деревушке, повлиявшей на судьбу подавителя и заставившей отказаться от предначертанной ему судьбы. А ещё во взгляде повелителя костей появилась какая-то уверенность, будто молодой человек, сам того не ведая, в чем-то его убедил.

— Тебе ведь не безразличен этот мир? — внезапно спросил Ялазар, убирая руку.

— Конечно... — немного сбитый столку, ответил Вик, не совсем понимая, к чему был задан этот вопрос.

Однако его собеседник не стал продолжать, лишь кивнув своим мыслям и отвернулся в сторону укрытых, наметенными белыми барханами, озимых полей. Парню показалось, будто Ял ещё буркнул себе под нос, что-то вроде, 'тогда ты поймешь', но возможно, то был лишь тихий напев ветра, игравший пушистым снегом у обочины дороги, а потому решил не переспрашивать, что же он должен был понять. Вместо этого, Вик решил поразузнать о странствиях самого бывшего подавителя, ведь тому довелось немало попутешествовать и увидеть своими глазами множество чудес, и опасностей.

Тот не был против и даже казалось, стал более открытым, с готовностью поведав ещё немного о своем прошлом. Он рассказал о том, что после свершенной мести, ему недолго удалось побыть предоставленным самому себе. Довольно скоро повелитель, что даровал ему власть над костью, направил его в Долины Натриара, родную землю Викариана. О том, как он встретил собрата своего господина и вынужден был выполнять уже его поручения, что ему, надо сказать, не особо-то понравилось. Этому человеку, если он конечно был таковым, бывший подавитель должен не был. Кроме того, новый владыка требовал, чтобы его называли 'хозяином', а получив отказ, пришел в ярость, однако убить Ялазара не решился, так как тот все же являлся слугой другого. Но после того случая, он принялся изводить повелителя костей почти невыполнимыми и что гораздо хуже, омерзительными для самого Ялазара поручениями. Но того связывала клятва и потому ему пришлось исходить как сами равнины, так и близлежащие земли вдоль и поперек, выполняя прихоти этого мерзкого подонка. Уточнять ничего он не стал, а Викар решил не бередить прошлое и потому Ял, явно благодарный, что не последовало лишних вопросов, продолжил.

Бывали правда иногда и довольно интересные поручения, одним из которых, стал поход к Стальному Нимбу, что находился за южной оконечностью леса, в котором жил и охотился сам Викар. Когда же парень услышал о темном обелиске, своей вершиной пронзающего рыхлое брюхо мутных облаков и парящие вокруг него идеально гладкие, будто отполированные сколы его собственной каменной плоти, то окончательно понял, что слышал о чем-то подобном от своего отца. Сам однако, он там не бывал, ибо для этого пришлось бы пересечь Гиблые Топи, а их старались избегать даже самые опасные лесные хищники. Впрочем, заинтересовала-то Ялазара вовсе не сама конструкция, которая едва в тучах появлялся просвет, тут же покрывалась вязью постоянно меняющихся рун, которые по поручению и следовало было записывать в течение месяца. Таких чудес разбросано по Кеплеру в достатке. Гораздо интересней оказалось то, что у подножья этого монументального строения виднелся проход под него, а у самого входа лежало несколько пустых доспехов. Словно кто-то данным давно погиб у порога этого лаза и тела несчастных, истлев в прах, оказались развеяны ветрами, в то время, как их древние латы до сих пор лежали не тронутыми.

На вопрос Вика, почему же он не попытался добраться до добычи, Ялазар хмыкнул, сообщив что 'предоставил' такую возможность пойманному им неподалеку упырю. Благо сила повелевать костью позволяла заставить того хоть и медленно, но все же идти в нужную сторону. Однако, не пройдя и половины пути, мертвяк был испепелен в пыль магией, охранявшей то место. Это ещё раз напомнило Вику о необходимости всегда быть настороже и не верить в легкую добычу. Закончил повелитель костей рассказ тем, как удивительно менялся тонкий мир возле Стального Нимба, едва в тучах у его вершины появлялся просвет. По его словам, это не было похоже ни на что, виденное им ранее. Будто из конусообразной пики, в оголовке обелиска, возникало магическое торнадо, что с невероятной мощью принималось собирать все реки силы и течения стихий в радиусе целого дня пути, полностью опустошая магический пласт реальности. После такого не было ни единой возможности произнести даже самое слабое заклятие, но при этом, обелиск являл миру огромные, сияющие белым серебром, отчетливо видимые на темных плитах строения, знаки. Письмена, значения которых повелитель костей не знал, но которые явно были созданы при помощи всей той силы, что удавалось собрать за недолгое время, пока истерзанная земля могла наблюдать, казалось давно позабытое всеми небо.

Рассказ о путешествиях был очень интересный и Викар бы продолжал его слушать, если бы их внезапно не накрыла тень. Парни повернули головы и тут же были вынуждены задрать носы вверх, с открытыми ртами разглядывая огромную, в несколько десятков человеческих ростов, стену. Та выходила из скальной плоти основания, а сверху оказалась увита ручейками лиан, с выделяющейся на фоне серого старого камня бахромой опаловых соцветий. Широкая лента тракта проходила рядом с заросшим небольшими деревцами овражком, опоясывающем всю стену и упираясь в оживленный разъезд, делилась надвое. Одна её часть, скрываясь за домами, построенными в предместьях города и высокими сугробами, уносилась на восток, в сторону Фиала. Вторая же, вокруг которой раскинулись оживленные, пышущие красками рыночные площади и торговые ряды иногородних торговцев, скрывалась в жерле высоких врат. Те были выполнены в форме арки, над которой нависал гигантский стальной 'клюв'. В отличии от всех виденных Викаром врат, эти, в случае опасности, должно быть обрушивались вниз своим изогнутым стальным телом, вонзаясь в сейчас незаметный, явно укрытый плитами дороги широкий паз, на манер гигантского крюка. Пробить тараном этот монолитный стальной барьер, сломать его или даже просто сдвинуть с места, вряд ли представлялось возможным, уж проще было разрушить саму стену, что шириной оказалась не меньше двадцати шагов.

Ямщик, согласившийся их подвести, не стал заезжать в город, ибо его путь, как оказалось, пролегал дальше, к Облачному Городу и он очень сожалел, что не может и дальше разделить дорогу с певучим Даниэлем. Впрочем, Викар тут же предложил жрецу продолжить путь и посетить прекрасный Фиал. На вопросительные взгляды, он, отведя своих спутников чуть в сторону, просто ответил:

— Мне неведомо, сколько нам суждено пробыть в Вардеме и я не уверен, что тебя Даниэль, как и меня прежде, не вышвырнет обратно в наш родной мир. Однако мы с Ялом вынуждены пока остаться в Снежном, а после, скорее всего и вовсе двинемся на север, чтобы вернувшись в Кеплер, оказаться у Провала Обреченных, где по словам Измаила нас ждет деталь Хроногресса. Тащить тебя с собой туда, мне бы не хотелось, полагаю дело предстоит не многим безопасней, чем наша встреча с приспешниками Агониса, а оставлять здесь, значит обречь на скитания во многих днях пути от храма, да ещё в окружение взбесившихся перед Праздником Чистых Небес хищников. Фиал находится очень близко к обители Бога Вечной Переправы. Вернувшись, тебе останется всего лишь направиться строго на север, уже через пару часов ты вновь окажешься в безопасности.

Все согласились, что это очень здравая мысль и крепко пожав на прощанье друг другу руки, они разошлись по разным дорогам. Даниэль, забравшись обратно на крепкие козла гужевой телеги, посекундно оглядывался и махал рукой, вынуждая парней отвечать тем же, пока Ялазар наконец не выдержал и не потянул Вика через ворота.

По краям широкой арки прохода, в углублениях, виднелись дуги подъемных механизмов. Молодой человек уже видел нечто подобное, когда лазил по подземельям гномов и был поражен, насколько местная цивилизация искусна в тайнах механики. Видимо здесь было принято достигать вершин в любом мастерстве, за которое бы не брались и это действительно поражало. С обратной стороны ворот-клюва находилось вылитое изображение могучего воина с непокрытой, лысой головой и сияющим за ней нимбом, сражающегося с наседающими на него тварями. Первое существо было похоже на василиска, второе, имело костяной гребень и легко различимые роговые наросты, без сомнения являлось драконом. Возможно, это был знак города, его герб, подумал Викар.

— Гляди. — произнес повелитель костей, указывая куда-то за головы впереди идущих людей.

Изнутри Снежный оказался поделен на ступенчатые пирамиды, каждая из которых состояла из пяти уровней. Они были разделены просторными улицами и гораздо реже встречающимися, удивительно узкими проулками, где даже пара людей разошлась бы с большим трудом. В последних правда почти никого и не было.

Первый этаж занимали склады, подвозы и мастерские, двери в которые даже никто не пытался закрывать, по крайней мере днем. Второй уровень почти полностью оказался жилым. Было видно, что многие местные жители держали собственные таверны и постоялые дворы, отчего этот ярус казался наиболее обитаемым. Ещё выше располагались десятки лавок и магазинчиков, украшенных искусной лепниной и дорогими, вычурными навесами. Из пекарен разносился соблазнительный запах свежего хлеба, что вплетался в аромат посаженых, буквально на голом камне и каким-то образом не увядающих видимо круглый год, пышных садов. Здесь не было смрада, так привычного в полисах Кеплера, но витало благоухание красоты, скрывшей первоначальный облик города. Четвертая 'ступень' больше походила на небольшие дворцы, с высокими стрельчатыми окнами и богатыми, даже по меркам Вардемы, подворьями. Там было уже гораздо меньше людей.

Крыши нижних этажей стали в террасами, соединёнными между собой висящими на тонких пилонах деревянными мостами. Они сильно диссонировали с монолитной тяжестью каменных блоков, по которым гуляли закутанные в пышные шубы с меховыми отворотами жители Снежного.

Короной венчавшей каждую пирамиду был пятый ярус, нежилой, но при этом отмечавший все строение своей собственной уникальной чертой. На одном это было реющее на высоком флагштоке алое знамя, на другом великолепное дерево с алебастровой корой внутри, которой словно застыли пойманные в ловушку солнечные лучи и серебряными листьями, присыпанными нисходившим здесь снегом. Ближайшую к ним вершину этих рукотворных скал занимал огромный золотой круг, состоящий из шестерёнок, пружин и рычажков, с начертанными по его окружности штрихами. Посередине располагались две черные стрелки, украшенные вензелями и красивым орнаментом.

— Что это? — удивлено спросил Викар, который не мог понять предназначения сего странного золотистого круга, который встречал всех гостей города своим сияющим драгоценным ликом.

— Часы. Чтобы считать время. — ответил Ялазар, видимо уже встречавший нечто подобное и не сильно впечатленный, а потому пояснивший. — Ты не на них смотри, а дальше, над кронами деревьев.

Викар так и поступил, вглядываясь вдаль, пока наконец не увидел того, отчего у него просто опала челюсть. Верхний ярус той пирамиды, что привлекла его внимание, был утаен от глаз разлапистыми ветвями, но они не могли скрыть несколько тянущихся к ней толстых канатов, спускавшихся с парящего в небесах корабля. Парень лишь пару раз и то, лишь в Атласе Крига встречал упоминания об этих рукотворных гигантах, что могли рассекать по волнам неведомых океанов. Тут же пузатая конструкция, покрытая позолотой, вычурными статуями и выраставшими прямо из палуб балконами, со спускавшимися по их бортам широкими полотнищами, толи стягов, толи просто красивых, шелковых полотен, была подвешена на десятках тросов к огромному шару. Парусов он не видел, но вся конструкция вдоль кормы, куда вливались смотровые галереи, изобиловала необычными конструкциями, напоминавшими сложенные крылья гигантской птицы.

Надо сказать, что вид этого чуда заставил остановиться даже Ялазара и теперь парни, как к слову сказать и многие иные гости города, замедлили свой ход, не в силах оторваться от увиденного. Без сомнения, это зрелище, даже по меркам Долины Цветов, являлось уникальным, однако Викариан напомнил себе, что они прибыли в Снежный по делу и мягкое, но настойчивое 'сердцебиение' его браслета вернуло его с небес на землю.

— Ладно. — через силу отрываясь от парящего в небесах корабля, произнес парень. — Сначала дело, потом будем разглядывать достопримечательности.

— Согласен, — кивнул Ялазар, — главное тут не потеряться, город-то явно раньше был военной цитаделью.

— Трудно не согласится, — Викар заглянул в один из узких проходов, что каменными змеями вились сквозь плоть пирамид, создавая в их глубинах настоящие лабиринты. Они выходили на верхние ярусы и спускались под землю, создавали балконы над узкими тропами и вообще больше напоминали трущобы полисов Кеплера, чем творение рук мастеров Вардемы. Тем не менее, чистота в них поддерживалась идеальная. Не было ни гор мусора, ни грязи на стенах и изредка в них мелькали высокие, широкоплечие фигуры, которые парень безуспешно пытался разглядеть за бесконечными извивами проулков.

— Что ты там высматриваешь? — наконец спросил Ялазар, когда тракт под их ногами превратился в широкую мостовую.

— Там кто-то ходит. — ответил молодой человек.

— Это стража, скорее всего обычный патруль. — он кивнул наверх. — Их тут полно. Снежный, старая крепость, явно призванная противостоять очень серьезным угрозам. Думаю прошло уже не одно столетие с тех пор, как местным приходилось браться за оружие, чтобы действительно защищать свои жизни, но все равно минуло не достаточно времени, чтобы окончательно вытравить из них былые обычаи и расхолодить солдат, сделав их ходячими церемониальными принадлежностями. Взгляни на их броню, даром что от её блеска ослепнуть можно, это шедевр военных кузнецов, уж я-то знаю, поверь и носят её явно настоящие войны, а не мальчишки, решившие покрасоваться перед своими подругами.

— А разве они не могут оставаться профессионалами, без кровопролития. В конце концов, они же явно обучаются военному ремеслу, к тому же, я заметил, что все за что берутся жители Вардемы, они стараются довести до идеала, добиться вершин мастерства.

— Без участия в настоящих битвах? Сильно сомневаюсь, хотя кое в чем, ты прав. — он ещё раз внимательно посмотрел на стражников. — Обычно, чтобы превратить войска из грозной силы в смазку для мечей врага, требуется два, три поколения, а тут кажется не было войны уже несколько веков и все равно, они не превратились в рохлей. Странно.

Ялазар отлично разбирался в военном деле и очень точно подметил детали, как самого города, так и тех, кто хранил его покой. Высокие, статные, сильные, они были закованы в составные панцири с золотой окантовкой на сочленениях, под которыми угадывалась плотная кольчуга. У широкого, стального горжета, переходящего в высокие наплечники, защищавшие шею, вился белый, меховой ворот плаща, двумя серебряными отрезами, на манер крыльев, спускавшегося по спине до окованных сапог. Недлинный татбард был того же цвета, что и плащ и выходил из-под литой пряжки, на котором виднелись украшенные серебряной вязью ножны. Голову солдат венчал глухой, вычурный шлем, с узкой т-образной прорезью забрала, двумя золотыми утолщениями вившимися вдоль висков назад и оттуда превращавшихся в гребень на затылке, призванный лучше защищать от рубящих ударов. Лобовую броню венчала пластина голубого метала, явно отличающегося от материала, из которого был выковано все остальное. Повелитель костей оказался прав, это был шедевр кузнечного дела и Вик не преминул спросить его, не смог бы он сделать им что-то подобное, но Ял лишь покачал головой:

— Чтобы создать нечто, хотя бы отдаленно похожее на эти доспехи, мне потребовался бы минимум месяц, но то, что они выглядели бы так же, вовсе не означает, что стали бы такими же прочным. Думаю в боевых одеяниях стражей используются сплавы и металлы, которые я даже в руках-то не держал, а кость, хоть достаточно прочный материал, все же не ровня стали, если конечно не усилить её целенаправленно. Но на подобное может уйти не один год и даже в этом случае, — он показал на едва видимые борозды, оставленные на пластине брони, закрывающей его грудь, полученные во время их странствий, — нет никаких гарантий, что кость выдержит удар зачарованного оружия.

— Викар! — внезапно раздался из-за спины веселый, низкий голос, заставивший парней медленно обернутся. — И точно, а я все думал, ты или не ты! Ишь приоделся, не узнать тебя совсем. Друг мой, какими судьбами ты здесь оказался?

В их сторону широким шагом направлялся тот, кого Вик признал почти сразу, едва заметил его прошитые драгоценной нитью усы и золотой обод, стягивающий недлинную бороду. Окликнувший их улыбался во всю ширь и едва только смог дотянуться, тут же крепко сжал парню руку в приветствии.

— Тан Гроин! Приветствую тебя! — радостно откликнулся польщённый и немного смущенный, что гном называл его другом, молодой человек. — Не ожидал вас здесь увидеть. Что же до дела, то мы ищем Госпожу Силику и её фрейлину, Беатрису. Не знаешь ли ты часом, в городе они? И если да то где?

Вик не стал распространяться насчёт второй причины, приведшей их в Снежный, хотя пульсация браслета все набирала обороты, оповещая, что цель их поисков совсем близка. Где-то неподалеку находился тот, к кому так тянулся артефакт. Молодой человек должен был признать, что чем ближе они подходили, тем настойчивей он чувствовал 'зов' наруча и тем яснее он ощущал могильных смрад, разивший по тонкому миру. Однако несмотря на это, магическая реальность будто бы не ощущала перемен, живя прежней беззаботной жизнью и это беспокоило Вика все больше, он не понимал, как столь чувствительная материя может не замечать того, что сумел почувствовать даже он, смертный.

Гроин поздоровался со стоящим рядом Ялазаром, тот ответил тем же.

— У вас странный акцент, даже сильнее, чем у Вика. Видимо вы ещё с более диких земель, — повелитель костей кивнул, а гном, расплывшись довольной улыбке и хлопнув в ладоши заявил, — тогда я требую позволить вас угостить выпивкой, ибо разговор лучше вести за кружкой доброго эля! А вы мне за это расскажите о ваших странствиях. Что же до благословенной Силики, да будут её года долгими, а труды легкими, тот тут боюсь я тебе не помощник. Однако слыхал, что она прибыла в наши земли, а раз её сестра тут, то полагаю, богиня не упустит момента повидаться с ней.

Он указал на парящий в небесах корабль, который по-видимому и был 'колесницей' второй богини. Гном действительно был счастлив повстречать их и молодому человеку не хотелось расстраивать его отказом, но он должен был увидеть Беату. И не только потому, что безумно скучал по девушке, но и потому что чувствовал нарастающее зловоние смерти, но никак не мог понять почему остальные и даже Ял, этого не замечают.

— Гроин, видят боги, я очень рад тебя видеть и с удовольствием присоединюсь к тебе за ужином, но мне нужно как можно быстрее найти одну девушку.

— Уж не Беатрису ли? — улыбаясь в бороду поинтересовался тан и увидев, что угадал, хохотнув пояснил. — Эта милая особа аж до самых моих гор добралась, разыскивая тебя. Ты представляешь, меня найти на торговом тракте умудрилась и раза четыре к Кларе заглядывала, в надежде что ты таки объявился. Три года ищет тебя.

— Ищет?

— Ага, неугомонная девка. Эльфийка, что с них ... Видать, ты ей приглянулся. Боялась, как бы с тобой что не случилось. — он потряс Вика за плечо, указав пальцем другой руки на костяную повязку, охватывающую глаз. — Но я вижу, предмет её беспокойства жив и относительно здоров, потому-то я так и обрадовался, заметив тебя. Однако раз ты так жаждешь поскорее найти Беатрису, то ступай как сейчас в храм, там порасспрашивай, видал её кто или нет, а как закончишь с делами, приходи в таверну моего брата Брана, что на Подъеме Подгорных Владык.

Гроин указал на одну из пирамид, венцом которой была колоннада, символизирующая гномьи чертоги и их чудеса. Будто бы на вершине всего строения разрослась шапка огромного, скального гриба, полного самоцветов и шепота подземелий. Террасы нижних ярусов, в отличии от прочих, почти не носили на себе следов растительности, зато вот различным статуям, там не было числа. Как впрочем и привычным Викару с детства барельефам, что он находил в заброшенных заставах дворфов и по которым можно было изучать историю этой расы.

— Обязательно зайди, посудачим о жизни, расскажешь, что с тобой произошло за это время. Ну, может хотя бы твой друг составит мне сейчас компанию? — все же спросил с надеждой Гроин. — Или у него тоже дела?

— Да я не против, к тому же пока Викар не отыщет ту, к которой так рвется его сердце, боюсь, что наша с ним задача будет стоять для него на втором месте. Ты не возражаешь, если мы пока оставим тебя? — это Ялазар уже говорил, обращаясь к молодому человеку и тот не видел причины отказывать.

— Ну вот и славно! — обрадовался Гроин. — Идем же скорее, я не держал в руках кружку уже больше часа, а Вик нас потом догонит. Надеюсь, у вас на севере блондины умеют пить лучше, чем он.

— Не сомневайся, ты будешь удивлен, на что способен человек, мастер гном. А после, я пожалуй наведаюсь в Приют Странника. — ответил повелитель костей, чем вызвал одобрительный смех собеседника и крепкий хлопок по плечу.

— Постой, — Викар едва успел ухватить гнома за рукав, — а где храм-то?

Тот хлопнул себя по лбу широченной рукой:

— Заговорился совсем. Он недалеко. Пройди через городскую аллею, прямо у тебя за спиной и ты увидишь на вершине одного из зиккуратов статую, сражающегося со Змиями Скадераха. Вот под ней и будет святилище.

— Скадераха? — переспросил парень.

— Ну да, — гном удивленно посмотрел на них, — это же ваш северный бог, вы что?

— Мы безбожники, — быстро нашелся Ялазар, — в наших краях люди не любят от кого-то зависеть и мне кажется, что вы о наших небожителях знаете едва ли не больше нас самих. — он положил руку на плечо Гроина, предлагая наконец-то проследовать в питейное заведение. — Идемте, мастер гном, вы мне покажите ваше искусство напиваться до звезд из глаз, а я расскажу вам массу занимательных историй пустошей, о которых вы тут, на юге, видимо даже и не догадываетесь.

Дворф тут же с готовностью зашагал в сторону таверны, намереваясь угоститься добрым пивом и послушать интересную байку о дальних странах. Не было никаких сомнений, эти двое найдут чем убить время, к тому же, Вик взаправду вряд ли смог бы сосредоточится на поиске того, к кому тянулся артефакт, пока не стал бы уверен, что Беате ничего не угрожает. А для этого он должен был либо найти её, либо удостовериться, что девушки нет в городе. И когда парочка балагуров скрылась, весело что-то обсуждая, парень зашагал через широкую аллею, с нависающим над нею сводом густых крон, по направлению к храму.

Дорога здесь, в отличии от остального города, была укрыта слоем пушистого снега, а вокруг стояли широкие, украшенные вензелями скамейки и журчащие чистейшей водой небольшие фонтаны. Тут было много людей, а вот повозки сюда видимо не допускались и потому, среди едва заметного снегопада, осыпающегося с тронутых ветром веток, сновало множество торговцев с перевязями-лотками, предлагающими горячие напитки и свежую еду. Дети лепили монстров, прозываемых здесь снеговиками и радостно нападали на них, срубая круглые головы, а другие кидались снежками. Люди постарше, чинно шествовали между играющими чадами, приветствуя встреченных знакомых и улыбаясь даже тем, кого не знали. А по всей протяженности аллеи лилась мягкая, ненавязчивая музыка, издаваемая необычными инструментами в руках уличных музыкантов. Чуть в стороне от всех стояли художники, решившие запечатлеть первые дни наступающей весны. Надо сказать, что тут были не только люди и дворфы. Кое-где мелькали стройные эльфийские фигуры, так напоминающие своей грацией оставленную в храме Иорлею. А были и такие расы, которых Викар не видел никогда, даже не слышал о них.

А над всем этим лилась одна единственная песня, что с готовностью подхватывали как играющие дети, так и глубокие старики:

За горою укрылся звезд ночных хоровод,

Свежий воздух долин в новый день поведет.

И сквозь сизый туман странник тысяч дорог,

Ты пройдешь не спеша до знакомых ворот.

Там покой и любовь, что оставил давно,

Снова встретят тебя, распахнувши окно.

Исходив целый мир, ты вернулся домой,

Что когда-то покинул, летя за мечтой.

Это счастье понять дано лишь тому,

Кто испил до конца чашу странствий свою.

Пусть же солнца лучи тронут склоны вершин,

Оставайся же здесь, больше ты не один!

Викар не понимал, отчего эти строки врезались в его разум, будто были наполнены магической силой, заставляя и он не мог в это поверить в это, скучать по Кеплеру. Каким бы ни был тот мир, он был его родиной. Ему вновь захотелось оказаться дома, рядом с матерью, братьями и давно погибшим отцом. Боль безвозвратной потери пронзила его сердце и злость на ту тварь, что убила его семью, вновь поднялась темной волной. Он до хруста сжал кулаки, ускорив шаг и мысленно поблагодарив невидимых певцов, что не позволили ему, очарованному красотой и добротой Вардемы, забыть истинную причину его странствий. Парень почти бежал, останавливаемый лишь болью в покалеченной ноге, его разрывали на части жажда мести и желание навсегда остаться с Беатой, и он не мог сказать, какое же из них сильнее. Может быть Силика смогла бы ему помочь. Да, без сомнения, она сможет, но для начала стоило найти богиню.

Не замечая удивлённых взглядов и стараясь не наткнуться на кого-нибудь, Викариан шел вперед, тщетно пытаясь разглядеть сквозь ветви ту статую, о которой говорил Гроин. К счастью, от аллеи отходили широкие тропы, каждую из которых венчала искусная арка и в её зените располагалась печать того зиккурата, к которой она по идее вела. Поэтому, даже несмотря на то, что в свете заходящего дня, розовыми лучами пронзавшего высокие кроны, разглядеть объект поиска возможным не представлялось, парень всё-таки нашел нужную ему дорогу.

Храмовая пирамида на первых уровнях почти ни чем не отличалась от тех, что встречали путника, едва прошедшего через врата Снежного. Те же склады и мастерские, где отливали свечи, да заготавливали благовония, те же узкие улочки, петлявшие сквозь каменный монолит. Последнюю ступень занимало одно единственное строение, крышу которого украшала статуя того самого гиганта, сражающегося с василиском и драконом. Подниматься по широким ступеням было легко, но когда парень проходил террасы, где обитали торговцы, он остановился. Проходя мимо тихо позвякивавшего на легком ветру каскада золотистых колокольчиков, монеток и поющих трубочек, видимо символизирующий лавку мастера ювелира, Викар вдруг понял, что ему очень хочется подарить Беате что-нибудь, что напоминало бы ей о нем. Артефакт на его руке ещё был довольно силен и ярко сиял, полнясь жемчужным песком, но все равно, того с каждым часом становилось все меньше, а значит и его время в этом мире рано или поздно подойдет к концу. Недолго думая, он завернул в магазин.

Нельзя сказать, чтобы у Вика был особо большой выбор, ибо его денег хватило лишь на небольшой кулончик в виде сияющего солнца, да и то, лишь потому, что хозяин пожалел парня, с грустью считающего те несколько монет, что он смог отыскать. Тем не менее, подарок был замечательным и в случае нужны, мог разделяться на серебряный диск луны и золотые лучи ночной звезды, таким образом, чтобы у обоих влюбленных осталась по одной его части. Потратив единственный золотой, Вик снова с благодарностью вспомнил Клару, гадая, сколько же раз добрая старушка успокаивала Беату, приходившую в Тишь, ища его. Спрятав украшение в серьезно похудевший кошель за пазухой, тот поспешил к храму.

С вершины рукотворного холма открывался великолепный вид на город, на его, укрытые разросшимися кустарниками и ветвями изящных деревьев, улочки. Тонкие мостики переходов, соединивших нижние ярусы, создавали иллюзию легкости этого монолитного города-камня. Казалось, жители делали все возможное, чтобы не разрушив прежнее величие Снежного, сделать его более приветливым и дружелюбным на вид. И надо сказать, у них это получалось.

Дом богов имел более округлые формы, а внутри вообще оказался лишенным внутренних стен, строением с рядами колонн разной высоты, поддерживающий невысокий потолок. Внешние стены были завешаны великолепными коврами, изображавшими четыре времени года, а узорчатый свод с поразительной точностью передавал красоту ночного неба, с взошедшими над Вардемой гигантом Кесселом и блистающим Алавиром. В центре него, россыпями драгоценных камней, изображалась ослепительная звездная река, пересекающая небосвод. Из её центра спускалась полая, дырявая словно сыр, колонна, которую опоясывало высокое полотно, с запечатленными на нем человеческими фигурами. Внутри этой гигантской лампады горело яркое пламя . Весь пол храма был выложен начищенными серебряными плитами, отчего сияющее великолепие над головой оказывалось запечатлено и под ногами.

У Вика создалось впечатление, будто бы он ступил на тропу, соединяющую тысячи миров, искрящимися каплями рассыпанными вокруг него и от ощущения бесконечности, окружавшей его, начинала кружиться голова. Если бы не белый камень опор, держащих 'небосвод', да дрожащее пламя сотен свечей, заливавших помещение мягким светом, он бы мог и не решиться двинуться вглубь храма.

Подойдя поближе, парень заметил, как около той самой, опоясывающей центральную колону картины, ходит совсем молодой служка, чьей единственной работой, по-видимому, была замена погасших свечей на новые. Викар подошел чуть ближе, рассматривая идеальные женские лица, изображённые на центральном полотне, как вдруг увидел, что у них за спиной стоит тот самый лысый, смурной гигант со стальным нимбом над головой. Он сильно выделялся на фоне тридцати прекрасных, улыбающихся девушек.

— Кто это? — тихо, скорее самого себя, спросил Викар.

— Великий Скадерах, правитель Земли Вечных Льдов и Пустошей Полуночи, господин. — ответил, не прерывавшей своей работы, молодой жрец.

Он был здесь один и это немного удивляло, так как храм явно был рассчитан на большое количество людей, а жители Вардемы почитали и даже по-настоящему любили своих небожителей. Сейчас же здесь не было ни подношений, ни толп верующих, да даже других жрецов, кроме этого паренька и то не было видно. Впрочем, церковь все равно не выглядела заброшенной, скорее складывалось впечатление, что её прихожане просто на время покинули эти стены. Обойдя вокруг, Викар заметил знакомый образ, развевающихся волос цвета золотых, песчаных дюн, в котором без труда признал Силику. Ему нравилась эта сильная, но в то же время добрая женщина, если конечно так можно было говорить о богине и он сам того не замечая, дотронулся до ее тонкой руки. Едва пальцы коснулись мягкой поверхности тканого полотна, парень испугавшись отдернул их, бросив взгляд на служку, не заметил ли тот. Но мальчику было все равно и тогда Вик приглядевшись увидел, что многие части картины сильно потерты, будто бы к ним уже множество раз притрагивались. Ладони, лица, животы, их явно касались и не раз.

— Это боги? — спросил парень, разглядывая картину и про себя отмечая, что образ воина выглядел гораздо более ярким и четким, будто бы к нему не хотели или боялись прикасаться. Помимо него, оказалось ещё две фигуры, не отмеченные потертостями. Одна была невысокого роста, закутана в плащ и стояла поодаль от всех, вторым, был абсолютно ничем не примечательный мужчина средних лет с холодными глазами. Однако от одного взгляда на него, Викариана пробила дрожь. Он внезапно почувствовал, совершенно забытое в этом мире, чувство угрозы и жёсткости.

— Тридцать благословенных хранительниц и три владыки севера. — с охотой ответил служка. — Да будут дни их правления вечными.

— Как-то у мужской части вашего пантеона не шибко радостные лица. — продолжая рассматривать гобелен, подметил парень. Его смущало такое различие во внешнем виде небожителей. Тридцать прекрасных созданий были запечатлены улыбающимися и веселящимися, излучающими неподдельное счастье, гармонично смотрясь в окружавшей Викара красоте храма, да и самого светлого мира. Чего нельзя было сказать о демиургах мужчинах. Но при этом и Вик не мог этого отрицать, те отчего-то оказались ему более понятны. В них он видел следы именно той жизни, которую вел сам, среди хищников и опасностей.

Молодой жрец оторвался от своего занятия, чтобы аккуратно переложить огарки в стоявшую неподалеку корзину, а после, подойдя поближе и тоже взглянув на искусно вышитые лики, пояснил:

— Три владыки. Скадерах Воитель, Скригир Странник и Амбер Ледяная Кровь. Мне не много известно о них, господин, ибо упоминания о северных правителях есть только в самых древних книгах. Некоторые мои сверстники считают, что они были ещё до Пришествия Богинь в наш мир, но я думаю они не правы, иначе бы зачем их изображали вместе с благословенными девами, да будут звезды сиять им вечно.

— Они сильно отличаются от богинь.

— Истинно так, господин, но тем не менее, их почитают наравне с нашими повелительницами, хотя они и не особо друг с другом ладят.

Вик удивленно поднял брови, поглядев на служку:

— Как понять, не особо ладят? — уж не потому ли в Вардеме периодически попадаются напоминания о минувших лихих временах. Не были ли внешний вид Снежного и загадочная твердыня Эхо Войны, отголосками древнего противостояния небожителей этого мира?

Однако его юный собеседник тут же разбил эту теорию:

— Три владыки всегда были довольно резки с нашими госпожами, хотя ни один из них не обладал ни силой, ни влиянием Старших Богинь. По крайне мере, так нам рассказывал наш пастырь. В итоге, после окончания смутных времен, Скригир Странник отринув мирское, покинул пантеон, опечалив тем самым тридцать сестер. Те долго горевали, ибо любили его и не было ему равных в умении рассказывать истории о своих путешествиях, но дорога всегда звала Скригира, не в силах он был противиться этому зову. Вторым ушел Амбер Ледяная Кровь, которому больше остальных претило подчиняться верховной богине и её сестрам. Говорят, он приходил в неописуемую ярость, когда те о чем-либо его просили, потому он предпочел пугающие и загадочные пустоши северных пределов, жизни вместе с нашими госпожами. Думаю, будь у него больше силы, он бы натворил много бед. Хотя кто я такой, чтобы судить богов? — мальчишка сделал неуловимое движение, скорее всего являющееся неким религиозным символом.

— А Скадерах? — поинтересовался Вик, отступая на шаг назад и продолжая разглядывать картину.

— Он дольше всех оставался с нами и был настолько же грозен, насколько и любим. Но постепенно войны сошли на нет, мир пришел в наши благословенные земли и Вардема стала забывать о тех страшных временах, что были до явления наших возлюбленных повелительниц. Мой наставник говорит, что Скадерах потерял смысл своей жизни, который он видел в сражениях и защите смертных от тех ужасов, кои когда-то в изобилии водились здесь.

— Да уж, тридцать три бога, если возьмутся за дело вместе, явно могут справиться с любой задачей и должно быть они тогда без труда уничтожили всех чудовищ.

Молодой жрец засмеялся, звонко и заразительно, впервые посмотрев в лицо Викара, но внешний вид того и следы, оставленные нелегкой жизнью странника пустошей Кеплера, поубавили его веселье.

— Что вы. — быстро успокоившись, произнёс он. — Никто не уничтожал чудовищ. Богини очень милостивы, им претит насилие. Они даровали частицу своего света и любви, что ныне осеняет всех нас. Разумеется, были и войны, но то были распри королей, ещё до Эпохи Примирения, а с годами и они сошли на нет. Те же, кто не смог принять новую реальность, как к примеру Амбер, ушли в земли, издревле заселенные ночными кошмарами и там продолжили свою жизнь. Вы кстати сами не из тех ли мест? Уж больно выделяетесь, да и акцент у вас слишком резкий.

Викар лишь кивнул в ответ, не желая вдаваться в объяснения. Без сомнения, спрашивать о том, что сейчас происходит в землях за пределами власти красавиц богинь, смысла не имело, вряд ли мальчишка мог об этом знать и потому, он вернулся к вопросу, который его интересовал изначально:

— Благодарю тебя за рассказ, юноша. И раз уж я оказался здесь, не поможешь ли мне ещё в одном деле. — он решил не врать, указав на Богиню Шелковых Дюн. — Меня привело сюда желание разыскать прекрасную Силику и слышал я, что может быть она в Снежном, ибо здесь её сестра.

— Две сестры, господин. — улыбнулся служка. — Таира, Дарующая Покой и Сострадание, и Астра, Владычица Свободных ветров и Путешествий.

— Это её корабль парит над городом? — спросил Викар.

— Да, небесная каравелла Калери'Юна. Говорят, это свадебный подарок последнего Штормового Лорда, когда он просил руки прекрасной Астры. И отвечая на ваш первый вопрос, спешу обрадовать, госпожа Силика, как и каждый год до этого, действительно прибыла в наш город, дабы встретиться со своими любимыми сестрами на Празднике Первых Дней Весны.

Вик едва не подпрыгнул от радости, услышав это, однако постарался взять себя в руки и скрыть возбуждение.

— И где же я мог бы встретить её?

— А вот тут, боюсь вам нужна немалая удача, ибо днём богини не отказывают себе в удовольствии спуститься к нам, простым смертным и побыть среди своих подданных. Иногда инкогнито, иногда явно, однако вряд ли кто-то сможет подсказать вам, где их точно можно будет найти.

— Но разве они не посещают ваш храм?

Молодой жрец улыбнулся и развел руками, как бы показывая пустоту прекрасного зала.

— А как вы думаете, почему сегодня здесь никого нет? Все знают, что владычицы редко посещают место поклонения им. Говорят, им неловко, ибо все они очень скромны. Ну, вернее почти все. И среди них имеются веселые непоседы, вроде одной из высших богинь, Диалы гласа Храма Серебряного Колокольчика, благодаря которой у нас появились все эти замечательные праздники, песни и танцы,. К сожалению, у нас она никогда не бывала, а жаль.

Последнее Вик слушал уже в пол-уха, ибо его мозг пытался найти хоть какой-нибудь способ отыскать Силику, ведь без неё узнать где находится Беатриса было невозможно. Использовать магию он не хотел, ещё свежи были в памяти последствия применения их варварских заклятий в лесу, где они появились, не хватало чтобы тоже самое произошло и здесь. Пытаться же найти самостоятельно, могло оказаться равносильным поиску иголки в стогу сена, ибо Снежный являлся по-настоящему огромным городом, даже больше Фиала, с десятками тысяч жителей. Неожиданно, помощь пришла от стоявшего рядом и позабытого было служки, что нахмурившись, словно вспоминая, начал медленно и не очень уверенно озвучивать появившуюся у него идею:

— Но вообще, если вам так нужно увидеть богиню, то думаю, я знаю где вы можете её повстречать, только возможно потребуется немного подождать. Дело в том, что каждый вечер три госпожи собираются вместе, на борту Калери'Юна, дабы провести время в кругу родных. А попасть туда можно только на плывущих по ветрам гондолах, что спускаются по тросам с самой каравеллы.

— Это значит, что Силика должна будет появиться у пирамиды, над которой парит корабль. — тут же поняв, куда клонит парень, подхватил идею Викар. — Но когда?

— Не раньше одиннадцати вечера, господин. Ибо до того момента город ещё не спит, а наши любимые повелительницы стараются провести со своими подданными, как можно больше времени.

Быстро выяснив, сколько это, 'одиннадцать вечера' и припомнив, что говорил Ялазар о приборе измерения времени, часах, которые оказались хорошо видны с вершины храмовой пирамиды, Викар поблагодарил молодого послушника и поспешил туда, где сейчас виднелся небесный корабль. В запасе у него оставалось ещё как минимум часа три, так что торопиться смысла особого не имело. Парень был счастлив приключившейся удаче и уже предвкушал встречу с Беатой. Сам того не замечая, он принялся улыбаться всем прохожим и они с готовностью отвечали тем же. Да и вообще, день с каждым мгновением становился все лучше и лучше. Идти снова предстояло через городскую аллею, но теперь ничто не мешало насладиться уходящей зимней сказкой и окружающим весельем.

За этими размышлениями Викар не сразу почувствовал, что зов артефакта, крепко привязанного к его левой руке, стал намного сильнее, обратив на это внимание, лишь когда неведомая сила, словно порыв ураганного ветра, толкнула его в сторону с широкой дороги. Он запнулся и стараясь не упасть, ухватился за широкий, изогнутый ствол растущего возле обочины дерева. Молодой человек откинул плащ, с удивлением отметив, что золотая пластина, раньше ограничивавшаяся лишь легкой дрожью, теперь принялась сиять ей в такт. Более того, снова появилось едва заметное эхо теней, оставляемое объектами вокруг, словно те существовали сразу в двух реальностях.

Ничего подобного парню ещё видеть не приходилось. Он прикоснулся к браслету и жемчужные крупицы устремились к его пальцам, слегка замедляя бег, будто бы успокаиваясь. Однако артефакт не переставал требовательно пульсировать, увлекая его с тропы. Парень подумал, не стоит ли закатать рукав, чтобы лучше чувствовать куда нужно идти. Однако вспомнил, как сила, заключенная в пластине, едва не отморозила ему запястье во время встречи с Агонисом и решил, что лучше все же не рисковать. Не хватало ко всему прочему ещё лишиться руки, если чудесная вещица вдруг сильно 'испугается'.

Загадочный зов вел его сначала меж деревьев, уводя в сторону от скоплений людей, а после и вовсе увлек в узкие проходы необитаемых улочек. Солнце уже скрылось за высокими стенами и теперь сумрак окутал эти заброшенные пути, выдолбленные внутри тел высоких пирамид. В скором времени Викару даже не приходилось прикладывать усилий, чтобы находить нужное направление в древнем лабиринте. У него оставалось ещё вдосталь времени, чтобы не упустить Силику, однако парню все равно было неспокойно и он стал даже раздумывать, не стоит ли вернуться, и для начала найти Ялазара, а не идти на встречу неизвестности в одиночку. К тому же, теперь он без труда различал тот самый смрад зла и смерти, что почувствовал, едва войдя в город. Без сомнения, это не могло быть совпадением. Однако стоило ему остановиться хотя бы на секунду, как вибрация пластины становилась заметно слабее, рискуя вовсе оборваться. Потому Викару пришлось собрать волю в кулак, отказавшись от поисков повелителя костей и продолжить двигаться вперед.

На поясе чувствовалась уверенная тяжесть отцовского меча. Хотя браться за оружие в Вардеме ему очень не хотелось, парень все же слегка ослабил крепления, державшие пару кинжалов. Что-то подсказывало, грядущая встреча может оказаться небезопасной. И если существо, оставляющее за собой столь яркий след погибели, действительно прибыло сюда дабы навредить Вардеме, её жителям и его Беате, то никакие силы вселенной не смогут отвратить Викара от намерения остановить эту тварь.

Несмотря на то, что молодой человек не останавливался ни на секунду, ему пришлось довольно долго петлять по внутренностям каменных переходов, пока наконец, артефакт не привел его к незаметной, выкрашенной в цвет окружающих стен, двери. Она выглядела точно так же, как и десятки других дверей, что Викар встретил по пути сюда и оттого настойчивое биение золотистого наруча, желающего оказаться внутри, лишь усугубляло подозрения, что за ней скрывают нечто, не предназначенное для глаз остальных жителей города.

Парень взялся за резную ручку и попытался толкнуть дверь, однако ничего не произошло. Потом надавил сильнее, но с тем же результатом. Тогда он стал оглядываться, ища иные пути внутрь, как вдруг из-за двери раздался сухой, старческий голос:

— Ручку-то поверни, бестолочь.

Поворот узорчатого шарика, нависающего над замочной скважиной, привел к тому, что послышался лёгкий щелчок, по типу тех, что раздавались в чудных гномских механизмах. Казавшаяся тяжёлой дверь, покоящаяся хорошо смазанных петлях, бесшумно отворилась, открывая проход в довольно необычное и очень узкое, едва шире пары-тройки шагов, длинное помещение.

Вик ступил через порог. Здесь оказалось уютно и тепло, стены были облицованы светлым деревом, правда окна отсутствовали. Внутри находилось множество полок со всякой всячиной и старый, но явно бережно хранимый стол, за которым что-то неспешно переписывая на пергамент из лежащей перед ним книги, сидел хозяин дома. Вернее магазинчика, ибо трепещущий свет горящего очага, да одной единственно свечи, стоявшей возле фолианта, выхватывал из подкравшихся сумерек множество разнообразных товаров, аккуратно разложенных вокруг. Тут было все, начиная от каких-то бус и чурбачка, с воткнутым в него топором для колки дров, до непонятных длинных канатов толщиной с человеческую руку, словно бы сотканных из смоляных жил. В широкой бадье, наполненной жидкостью похожей на ртуть, переливались длинные, полупрозрачные цилиндры, предназначение которых для парня оставалось загадкой. Да и вообще, здесь были десятки причудливых безделушек.

Глубокий старик с длинными, абсолютно белыми волосами, с двумя странными круглыми стеклами, закрывающими его подслеповатые глаза, лизнув палец, перевернул страницу и вздохнув, поставил перо обратно в чернильницу. Он поднял голову и широко улыбнувшись, поприветствовал возможного покупателя.

— Чем могу вам помочь, мой юный друг? — осведомился он.

Бросив внимательный взгляд на необычный товар, Викар осторожно открыл око инфернала. Тонкий мир встретил его холодной изморозью, пустотой и трупным зловонием. Но причиной его был не этот тщедушный старичок, а что-то иное, возможно побывавшее здесь ранее. Более того, 'оно' до сих пор оставалось где-то неподалеку. Молодой человек знал это, так как браслет на его руке буквально ходил ходуном и тем не менее, он ничего не видел. Но что было ещё удивительней, в тонком мире не было ни одной линии силы, ни единой крупицы магии, хотя окружающее Вика пространство, оставалось полным жизни и не спешило рассыпаться пеплом, как тот приснопамятный лесной гриб. Что-то тут было не так, что-то было сильно неправильным, ведь даже в оживших мертвецах сияла частица энергий Вечного Океана, в противном случае, они превратились бы в тлен.

Это ещё больше укрепило парня во мнении, что артефакт привел его туда, куда нужно. Он неспешно двинулся вперёд, оглядывая полки, да безучастно интересуясь ценой вещиц, которые разумеется и не думал покупать. Это не укрылось от старика и тот более внимательно присмотрелся к посетителю.

Надо признаться, цены его сильно удивили, ибо тот хлам, что в пору было размещать в лавке старьевщика, как оказалось, стоил едва ли не сотни золотых. Даже глупцу бы стало понятно, что этот седой хитрец за прилавком просто пытается выжить нежданного гостя, хотя ещё минуту назад, вроде как, был очень даже рад его видеть. 'Так что же изменилось'. — думал Вик, — 'Или ты понял, что я не тот, кто должен был войти в эту дверь? Тогда кого же ты на самом деле ждал?'

Чем ближе он подходил, тем яснее видел в глазах старика нарастающую панику. Тот кажется начал понимать, что этого странно одетого, да ещё и подпоясанного жутковатым, костяным оружием парня, сюда привело вовсе не простое любопытство. Без сомнения, магазин был спрятан, так что найти его могли лишь те, кто целенаправленно шел сюда, знал тайны этого места. И тот, за кем тянулся саван смерти, точно в них был посвящен.

Внезапно, незамеченный ранее Виком полог, закрывающий проход в стене за спиной старика, взметнулся вверх, моментально потушив робкий огонек свечи. Однако из него никто не появился, зато что-то тяжелое ударило парня в плечо с такой силой, что того развернув, бросило назад. Падая, он успел ухватиться за одну из полок, сохранив тем самым равновесие и тут же выхватил пару кинжалов, готовясь встретить опасность лицом к лицу. Однако атаки не последовало. Дверь за его спиной распахнулась, но лишь ветер выскользнул наружу, потянув за собой несколько слетевших с письменного стола листков.

Тонкий мир дрогнул, будто рябь на воде, вновь приняв свой обычный вид, вернее обычный для Кеплера, но не для Вардемы. Потоки силы рвались неудержимыми реками в разные стороны, наполняя силуэты стихий, что робкими птахами бились в клетках своих материальных оболочек, яростью дикой магии. Нарывы сырого эфира, вздувшись гнойными бубонами, исковеркали стены, пол и потолок, а изящные астральные течения, прежде полупрозрачной радугой раскрашивавшие колдовской мир, превратились в перекрученные канаты 'мышц', напитанные всесокрушающей силой.

Вик едва не застонал, догадавшись, что только что произошло и почему он ничего не замечал раньше. Ему множество раз доводилось сталкиваться с подобным, исследуя древние катакомбы в родном мире. Заклятие невидимости, но не простое, а способное, судя по всему, укрыть целую область, пряча не только физическое тело мага, но и его отражение в тонком мире.

Седовласый негоциант вскочил, намереваясь помочь ещё не уверено стоявшему на ногах парню, однако увидев в руках того оружие, остановился, а после и вовсе попятился, нащупывая рукой ту самую незаметную ширму, что все ещё колыхалась на сквозняке.

— Какого черта происходит? — обратился к нему Викар, на всякий случай крутанув в правой руке клинок, но старичок, сглотнув подступивший к горлу ком, промолчал и продолжил отходить. Как не странно, колдовским зрением парень видел, что разум, заключенный в тщедушное, сгорбленное годами тело, не был отмечен печатью злобы или безумия. Тьма не коснулась хозяина дома, но при этом, без сомнения, он якшался с теми, к кому вел артефакт, а вот они уже вовсе не были столь же невинны. Внезапно молодой человек почувствовал, что 'зов' начал слабеть, а значит и тот, по чьим следам он пришел сюда, становился все дальше.

Разобраться, что же твориться в этой лавке, можно было и после, а потому Вик выскочил на улицу, бросая быстрые взгляды по сторонам, стараясь запомнить приметы, по которым смог бы вновь найти нужную дверь в этом лабиринте. Лучшим ориентиром стала причудливая шестеренка, вырезанная на круглой ручке двери, все остальное окружение будто бы было специально обезличено и серо. Потратив доли секунд разглядывая находку, парень пустился в погоню, перепрыгивая через невысокие оградки и взлетая по узким ступеням. Вик не сразу почувствовал, что что-то не так, однако когда осознал, что же произошло, едва не остановился от удивления. Он бежал! Бежал, больше не чувствуя боли в искалеченной ноге. Словно гарпун древней ловушки никогда не пронзал его плоть и не рвал сухожилия литым полумесяцем гномьей стали. Парень неся с такой скоростью, о которой не мог раньше даже помыслить, будто бы только и делал всю жизнь, что бегал. Его не покидало чувство, что призрак, укрывшийся за завесой невидимости, становился все ближе, неспособный оторваться от него. Однако теперь приходилось следить, чтобы не споткнуться и не сломать себе шею. Викар едва не расхохотался, когда у него на пути попался резкий поворот, а он, заворачиваясь на полном ходу, буквально пробежал по стене, словно молодой самец горного льва, меж скал преследующего свою добычу. К сожалению, так же легко перемещаться с одного яруса на другой оказалось невозможно, так как карниз находился слишком высоко, да и был украшен лепниной, которая помешала бы подняться. Впрочем, это не сильно расстроило парня, который несся вперед, словно подхваченный ветром и казалось сейчас, способный догнать даже гетианта.

Очень скоро проулок закончился и Викар оказался на широкой, заполненной людьми и небольшими телегами, дороге. По вечернему времени зажглись фонари, а из постоялых дворов наверху лилась разномастная музыка, готовилась пища. Здесь было столько звуков, запахов и жизни, что парень на секунду растерялся, не понимая, куда же дальше бежать. Амулет стучал, словно сердце загнанного зайца, но он мог подсказать лишь общее направление, а сейчас на счету была каждая секунда, времени на ошибку не оставалось. Однако хуже всего было то, что след порчи теперь не был так заметен, тонкой черной вуалью оседая повсюду.

Тут Викара посетила идея и он, все ещё смотря на мир сквозь око инфернала, постарался разглядеть, нет ли где быстро перемещающегося 'пустого пятна', среди ярких красок магического мира. Стоило ему так поступить и он почти мгновенно заметил, где сияние человеческих аур, и течение энергий, будто бы исчезали на долю секунды, а после вновь возвращались на свои места. Парень тут же кинулся в ту сторону. Пока он бежал, к нему пришло ещё одно не самое приятное осознание, чем дальше он находится от источника, к которому тянется его браслет, тем сильнее начинает у него болеть нога и поэтому, чтобы не остановиться и не потерять след, ему пришлось начать срезать путь.

Перепрыгивая через столы, за которыми ужинали люди, врываясь в чужие дома и пробегая их насквозь, насмерть пугая хозяев, больно отбивая ступни, когда приходилось спрыгивать с верхних ярусов, не имея времени на поиск лестниц, Викариан рвался вперед. Он чувствовал, что что-то должно было произойти и занятый своими мыслями, пристально вглядывался в 'черную дыру', будто бы поглощавшую свет окружающих её стихий, летящую над верхушками пирамид. Он настолько отдался погоне, не замечая ничего вокруг, что едва не ослеп, когда после очередного поворота перед ним возникло, сияющее нестерпимо ярким, но при этом бесконечно добрым светом, солнце.

Вскинув руку и зажмурившись, что было абсолютно бессмысленным, когда речь шла о колдовском зрении, Викар постарался отвернуться, не сразу догадавшись покинуть тонкий мир. Лишь секунду спустя, избавившись наконец от застлавшего взор фейерверка вспышек и оглядываясь вокруг, уже как обычный смертный, он принялся рыскать, по оказавшейся перед ним плотной толпе людей, в поисках того, кто же чуть не лишил его зрения. Разглядев же, парень едва не подпрыгнул, не веря в свою удачу, даже позабыв о преследовании, а про себя отметив, что может это к добру. Лучше уж после, вместе с Ялазаром, попытаться выйти на оставленный беглецом след.

Окружённая множеством радостных людей, купаясь в блеске шелковых одеяний, стояла невысокая фигура с парящим вокруг головы нимбом из золотых волос. Удивительную прическу удерживало тонкое, лебединое крыло алмазной диадемы, отчего та красиво закрывала лишь часть идеального лица. Не узнать Силику было невозможно. Окружавшие с интересом слушали рассказывавшую что-то богиню и с каждой минутой людей становилось все больше. Владельцы близлежащих постоялых дворов озаботились тем, чтобы выставить на улицу побольше лавок, раз уж их посетил такой важный гость и теперь довольные бегали меж столов, собирая множество заказов.

Видимо об этом и говорил молодой служка, когда рассказывал о любви небожительниц проводить время среди своих подданных, а те и это было очевидно, просто души не чаяли в своих госпожах.

Протиснуться поближе оказалось делом непростым, впрочем, Силика ухитрялась уделять внимание всем, так что Викар понадеялся, что и его не обойдут стороной. Окончательно забыв о настойчивом биении браслета на его левой руке, парень двинулся к ближайшему мостику, что соединял пирамиду с той, на которой сейчас находилась Богиня Шёлковых Дюн.

Ему едва удалось преодолеть половину пути, когда вокруг начало творится что-то неладное. Люди и даже Силика стали двигаться, словно попали в тягучую смолу, при этом сам парень продолжал идти как ни в чем не бывало. Все вокруг, начиная от стучащих по мостовой колес до легчайшего дуновения ветра, принялось замедляться, пока наконец окончательно не остановилось. В этот момент, взгляд Вика поймал материализовавшуюся, словно бы из ниоткуда, тень, коршуном сидящую на украшавшем зиккурат венце из трех каменных лоз.

Холод сковал внутренности парня, когда черный призрак рванул вниз, попутно доставая из-за спины жуткого вида двуручный меч. Понять куда метил нападающий, труда не составляло, он намеревался обрушить свое оружие на Силику, а единственным, кто сейчас сохранял способность двигаться, оказался Вик.

Молодой человек кинулся вперед, каждым прыжком покрывая шагов по десять, с лету преодолев остатки резного мостика. Краем сознания он отдавал отчет, что его тело, далекое от того, чтобы называться богатырским, да ещё облаченное в тяжелую кольчугу, не могло двигаться с подобной скоростью, однако сейчас ему было наплевать, откуда взялась эта сила и кого после он должен будет за неё благодарить. Но даже несмотря на новообретенную стремительность, Викариан все равно не успевал. Мир вокруг застыл, будто мошка пойманная в янтарную каплю, однако те секунды, что оставались у него, растягивались в часы, давая возможность разглядеть происходящее в деталях.

Вопреки ощущениям, время для окружающего мира не полностью прекратило свой бег и свет застывшего в фонарях пламени, постепенно стал разрывать на части саван теней, окружавший падающую с вершины пирамиды фигуру. Это оказался высокий мужчина, с короткими, темными волосами, мощным телом и изрезанным шрамами лицом. В руках он сжимал черный, исходящий мутно-белесым маревом меч, даже взгляд на который причинял боль. Ощущение при этом было такое, словно окунаешь голову с открытым глазами в ледяную воду. Пожалуй, оружие внушало Викару страх гораздо больший, чем его владелец, ибо если в глазах последнего не было ничего, кроме спокойной сосредоточенности, то меч буквально вибрировал, размываясь неясным силуэтом, в предвкушении начала кровавой жатвы. Одно лишь присутствие подобного предмета поблизости, наполняло конечности свинцовой тяжестью, а грудь сковывали тиски страха, заставляя парня задыхаться от накатывающих волн ужаса. Он бежал на встречу своей гибели и понимал это, но ничего не мог с собой поделать, ибо темное лезвие готово было вот-вот обрушиться на ту, чьей смерти он не имел права допускать.

С размаху молодой человек врезался в толпу, отчего застывшие люди разлетались в стороны, будто были легчайшими фарфоровыми статуэтками и оставляя за собой широкую просеку, он понесся насквозь. Не сильно рассчитывая на удачу, Викар сорвал с перевязи пару кинжалов и метнул в нападающего, что было сил. Тот даже не обратил внимания, полностью сосредоточенный на своей цели, лишь его страшное оружие совершило немыслимо быструю восьмерку, легким касанием острия, превращая белые лепестки клинков в облачка тлена. На второй бросок или даже на то, чтобы достать меч, времени не оставалось. Викара отделяло от Силики каких-то пять шагов, но громадное лезвие уже завершало свой оборот, метя матовым острием в грудь богине, где билось доброе, любящее людей сердце. Парень чуть не плакал от понимания, что несмотря ни на что, не успевает спасти хранительницу этого мира и из его глотки рвался бессильный рык, но звуки исчезли, не способные тронуть недвижимый мир, и некому было прийти на помощь. Викар проклинал себя за то, что разрешил Ялазару уйти с Гроином и за то, что позволил себе забыться в лучах света владычицы Шелковых Дюн, не догадавшись, почему укрытый невидимостью посланник смерти внезапно вывел его прямиком к ней. Он не успевал спасти её и в этом была полностью его вина.

Жало черного клинка, не встречая никакого сопротивления, вскрыло шелковую ткань платья, вонзившись в нежную грудь и пройдя плоть насквозь, вышло из спины. Вик беззвучно закричал, рванув свой собственный меч из ножен, наблюдая, как могучая рука ухватила лебединую шею железной хваткой, в то время, как вторая вырвала окровавленный клинок из тела жертвы. Внезапно, на запястье незнакомца, державшей оседающую богиню за горло, парень заметил так хорошо знакомую ему золотую пластину. В ней виднелся скол, точь-в-точь по форме напоминающей его собственный обломок артефакта. Не было сомнений, некогда эти две части являлись единым целым, наверное потому браслет так настойчиво и тянул его к своему собрату, вот только тот оказался в руках проклятого посланника смерти, только что лишившего Вардему части её прекрасной души.

Обитый сталью клюв костяного оружия, направленный яростью и болью, опускался на широкую спину, укрытую причудливым травяным плащом, на манер тех, что учил Викариана делать его собственный отец. Однако вместо того, чтобы оставить Силику, чьи прекрасные глаза сейчас покидали последние огоньки жизни, навсегда облекая идеальное лицо в маску вечности или хотя бы повернуться к новой угрозе, незнакомец вдруг истаял на глазах и вместе с ним исчезло тело только что убитой им богини. Железные клыки меча лишь рассекли пустоту, увлекая парня по инерции вперед, из-за чего тот, едва не потеряв равновесие, врезался в толпу стоявших за спиной Силики людей. Те разлетелись в стороны, а время вновь начало возвращаться к своему обычному течению.

Не обращая внимание на стоны и крики раненых им людей, Викар обратился к тонкому миру, без труда отыскав 'черную дыру', что создавал плащ невидимости, взвившуюся ввысь. Подхватив выпавший из рук меч, он рванулся следом, полностью отдавшись желанию догнать и растерзать ублюдка, совершившего страшное преступление.

Мир сузился до точки пустоты, стремительно летящей по вершинам зиккуратов. Викар же несся следом, за продолжавшим источать зловоние смерти существом, перепрыгивая широкие улицы и не сбавляя скорости взлетая по почти отвесным стенам. Заемная сила до сих пор наполняла его мышцы, позволяя не отставать и не чувствовать усталости.

Постепенно тень опустилась чуть ниже и парень понял, что у него появился шанс достать подонка, но для этого надо было оказаться выше него, поэтому он свернул в сторону высокой жилой башни, в своей верхней точке соединявшейся с последним ярусом пирамиды. Не останавливаясь, Викар вписался в запертую дверь, снеся её с петель и отшвырнув с дороги несколько попавшихся на дороге людей. Молнией пронесясь по ступеням винтовой лестницы и перемахнув узкий мостик, он оказался на присыпанной тонким слоем снега длинной крыше.

Теперь поравняться, с легко различимым на фоне играющего красками жизни городом, 'слепым пятном' проблем не составило. Набрав разбег, парень резко вильнул в сторону и с силой оттолкнувшись от высоких, красивых перил, взметнулся в воздух наперерез невидимому убийце.

Сталь с воем распорола воздух, в котором послышался треск рвущейся ткани, но к несчастью не достигла желанной цели и Викар с криком скорее разочарования, нежели испуга, полетел вниз. По пути ему попалось широко разросшееся дерево и он с глухим стоном врезался в толстую ветку, но не сумев зацепиться за нее, сверзился ещё ниже, попутно набив себе пару шишек. В конце концов, его падение прекратилось и он рухнул плашмя в неглубокий сугроб, перепугав гулявших поблизости горожан. Яростно выдохнув, так что белые хлопья метнулись от его лица, парень вновь вскочил на ноги, пытаясь за густой кроной разглядеть, куда делся скрытый заклятием душегуб.

— Вик? — испугано раздалось совсем рядом и парня, будто окатили ледяной водой. Он сглотнул ком в горле и повернулся на звук голоса, который узнал бы из миллиона. В лучах уличных фонарей, рассеивающих зыбкий узор вечерней тени, стояла прекрасная девушка в пушистом манто цвета ночного неба.

— Беата? — легкие горели и его голос превратился в хриплое карканье. — Здравствуй!

Парень пошатнулся. Все его тело было покрыто синяками после такого приземления и как он умудрился ничего себе не сломать, оставалось загадкой. К тому же, сила помогавшая ему, начала покидать молодого человека, едва тварь, унесшая мертвую богиню, скрылась из виду, отчего покалеченную ногу пронзила адская боль. Вик, сцепив зубы, чтобы не заорать, привалился к изогнутому стволу, скривившись от непереносимой муки. Ничего не давалось просто так и сейчас он платил, и за безумный бег, и за невероятную мощь, которой обладал всего минуту назад. Возможно, её даровали, чтобы молодой человек смог защитить владычицу Шелковых Дюн, но у него все равно ничего не вышло. Хотя возможно и то, что их с убийцей артефакты оказались связаны гораздо сильнее, чем он подозревал и это позволило молодому человеку использовать часть силы своего врага. Теряясь в догадках и будучи больше не в состоянии держаться на ногах, Викар начал медленно оседать, все ещё одной рукой сжимая меч, а второй, держаться за покрытые синяками ребра.

Беатриса тут же птицей подлетела к нему. Её глаза были полны слез и испуга, но нежные руки умело ощупывали тело парня, пытаясь понять, насколько опасны его раны. Лишь мельком она взглянула на повязку, закрывающей глаз, ничего при этом не сказав, а когда удостоверилась, что все остальное более ли менее в порядке, аккуратно обняла его и долго не отпускала, словно боясь, что тот снова исчезнет. Она что-то тихо щебетала, но парень с трудом разбирал слова, из-за стоявшего в голове звона. Падение давало о себе знать и он счастливо, и немного грустно улыбаясь, молча гладил свободной рукой прекрасные, пурпурно-изумрудные волосы. Аромат молодых цветов окутал его и он прижал, все ещё подрагивающую и едва не плачущую, девушку к себе, та с готовностью ответила на объятия.

— Я так скучал. — едва слышно прошептал Вик, не желая, чтобы это мгновение кончалось.

— Я тоже — ответила Беата, всхлипнув.

Так они просидели какое-то время и лишь когда внимание прохожих, что предлагали свою помощь, стало немного досаждать, они все же решили подняться. Убрав меч в ножны, Вик оперся на здоровую ногу, прижимаясь спиной к стволу дерева, в то время, как девушка поддерживала его под руку. С досадой глянув в сторону скрывшегося негодяя, парень поймал себя на мысли, что понятия не имеет, как сообщить о произошедшем той, что сейчас с такой нежностью и трепетом льнула к нему. Его охватывал страх, когда он думал, что уж раз его так потрясла смерть прекрасной богини, то в какое же отчаяние придет Беатриса, узнав о случившемся. И не возненавидит ли она его, когда поймет, что он мог, но не сумел спасти её возлюбленную повелительницу.

Тысячи мыслей роились в голове Викариана, в то время, как девушка просто смотрела на него сияющими от счастья глазами и улыбалась, все ещё немного обеспокоенная, не болит ли у него чего, а после робко спросила:

— С тобой все в порядке? — она подняла голову вверх, проследив по содранной коре и поломанным веткам весь путь парня до земли. — Как же ты так упал?

— Вот такой вот я неуклюжий. — попытался отшутиться тот, ненароком тронув пальцами рукоять меча, но девушка кажется не заметила этого или по крайне мере, сделала вид.

Беатриса взяла его лицо в свои ладони и приблизившись, мягко поцеловала, отчего голова молодого человека закружилась, а ноги едва снова не подкосились. Так они стояли под пышными хлопьями вновь начавшегося снега, не в силах утолиться друг другом и позабыв обо всем. Лишь бьющаяся на грани сознания мысль об убитой Силике продолжала острым буравчиком ввинчиваться в затылок Викара.

— Куда ты исчез, да ещё так надолго? — наконец оторвавшись от поцелуя и положив голову ему на грудь, тихо и немного обижено спросила девушка. Они стояли, обнявшись посреди начавших расходится людей, что смущенно улыбались счастью двух вновь обрётших друг друга влюбленных.

Викар покачал головой, не представляя, как можно было подобное объяснить, но точно зная, что врать он не станет.

— Я вернулся домой. — наконец ответил он.

— Домой? Куда? Как? — не поднимая головы и даже кажется закрыв глаза от удовольствия, нежась в его объятиях, спросила Беатриса.

Вокруг было полно народу и начни парень говорить все как есть на самом деле, его могли счесть за умалишенного, потому он наклонился к уху своей ненаглядной и тихо, но настойчиво прошептал.

— Я обязательно расскажу тебе дорогая, все расскажу, обещаю. Но сейчас не время и не место.

— Почему? — девушка отняла голову от его груди и заглянула ему в глаза.

— Возможно я не один, кто прибыл сюда из моих краев, а это значит, здесь могут быть другие, подобные мне. — честно ответил Вик, вспомнив гиганта с черным мечом, сумевшим играючи убить настоящую богиню. У него не было причин сомневаться, что подобную тьму с собой мог привнести в Вардему лишь его соотечественник, ибо проказа сырого эфира тянулась за ним, словно порченая кровь из гноящейся раны. — И зло наших краев проникло вслед за ними, с ними и в них. Знаю, это звучит несколько странно, но это правда.

— Но ведь ты-то не злой. — она не спрашивала, она утверждала, при этом было видно, что даже начни парень возражать, её это не переубедит.

Легкая метель закружил вокруг них, украсив длинные ресницы Беатрисы бисером снежинок, отчего Викар не выдержал, снова поцеловав её и лишь после ответил:

— Да, я не злой, особенно если сравнивать с остальными. — он подумал секунду, вспомнив о Ялазаре, добавив. — Впрочем, есть и другие 'незлые', но поверь, где-то рядом рыскает порождение смерти. Я гнался за ним, но упустил.

Парень повесил голову, не решившись рассказать все до конца. Притянув девушку к себе, он зарылся лицом в её пышные, прекрасные волосы. Ему было очень больно осознавать, что Силики больше нет, но ещё страшнее становилось от того, что рано или поздно об этом узнает и Беата.

— Это из-за него ты 'поскользнулся' и рухнул мне под ноги? — догадалась девушка, успокаивающе гладя его по щеке.

Викариан кивнул. Внезапно Беатриса будто бы о чем-то вспомнила и выскользнув из объятий, потянула Вика куда-то в сторону широких аллей, сейчас наполненной светом сотен огней, заключенных в стеклянные клетки высоких фонарей.

— Если в городе и в правду появились порождения тьмы, мы должны сообщить об этом моей наставнице. — торопливо принялась объяснять девушка, не отпуская руки парня. — Нужно предупредить Силику, нужно рассказать ей обо всем. Она с самого начала говорила мне, что ты откуда-то издалека. Думаю она знает, как найти тех, других, пришедших из твоих земель.

Внутри Вика все рухнуло. Он плелся на подгибающихся ногах, не в состоянии рассказать о гибели прекрасной богини, а Беатриса продолжала щебетать о том, как же хорошо, что они встретились и уж её-то госпожа точно сумеет все решить. Чудовищность ситуации лишила молодого человека сил даже просто мыслить и он послушной куклой брел следом, снова неспособный бежать из-за боли в ноге. Его терзали мысли о некой сопричастности к гибели Силики, ведь в конце концов, кем ещё могло быть это порождение теней, как не сыном Кеплера, ведь до их появления здесь, Вардема веками жила в мире и благоденствии. И вот стоило вратам между мирами открыться, как тут же пролилась кровь невинных, а порождение зла вновь празднуют победу.

Поглощённый гнетущими думами, парень не заметил, что биение браслета опять стало настойчивей, когда приблизительно через полчаса они вышли на широкую, заполненную отдыхающим людом улицу над которой, привязанные к уходящим в небеса канатам, парили три небесные ладьи. Пелена отстраненности спала с его глаз, едва он понял, что тварь с черным мечом опять где-то неподалеку. Викар тут же подобрался, слегка притормозив Беатрису, заставляя ту идти практически в обнимку с ним и готовый в любую секунду закрыть девушку собственным телом. Ярость поднялась в нем такой волной, что глаза принялись наливаться кровью и он был готов голыми руками разорвать любого, кто решит причинить вред его Беате.

— О смотри, а вот и Силика, скорее идем к ней! — радостно воскликнула девушка и злость, словно вода во время отлива, схлынула, оставляя непонимание и растерянность, когда молодой человек увидел, что по высокому помосту к одной из ладей идет, закутанная в шелка, золотоволосая фигура с хрустальной диадемой-крылом.

У Викара буквально отпала челюсть:

— Этого не может быть... — одними губами произнёс он. — Я же видел, как её пронзил клинок.

— Что? — не расслышав переспросила Беатриса, продолжавшая улыбаясь тянуть его за собой.

Силика шла меж склонившей головы в сдержанном поклоне серебряной стражи Снежного и была чуть бледнее обычного, а может просто площадь оказалась чересчур хорошо освещена, так как никаких иных изменений в её внешнем виде молодой человек не видел. Тогда он обратился к оку инфернала, позволявшему видеть тонкий мир таким, каким он был на самом деле и вот тут подтвердились его худшие опасения.

Внутри Богини Шелковых Дюн все так же сияло солнце, однако теперь в его центре разрасталась чёрная пустота, будто открылось око бездны, решившее пожрать светило. Бахрома золотых лучинок истончающимися змейками затягивалась в чернильную воронку, отчего та по-видимому должна была вскоре напитаться силой и вырасти. Но что оказалось хуже всего, внутри, как будто бы пустого зева поглощавшего свет, теперь находилось Нечто, до боли знакомое Викару по его собственному миру. Паразит, искусно скрывающийся от непосвящённых, но не сумевший одурачить парня, слишком хорошо знавшего привкус сырого эфира и повадки таких вот 'приживал' в чужом теле. К тому же, мёртвый инфернал, покоящийся в его ослепшей глазнице, позволил разглядеть шевеление черного комка слизи, свившего гнездо внутри этой пустоты и теперь со злобой, и ненавистью взиравшего на окружающий его мир.

Вик остановился у самого подъема к платформе, не позволяя Беатрисе более ни на шаг приблизиться к своей госпоже.

— Что-то не так? — удивилась девушка.

Поблизости от них не оказалось никого, кто бы мог их услышать, а музыка, лившаяся из праздничных горнов, была способна заглушить даже крики толпы, потому молодой человек решил, что пришло время рассказать то, о чем он раньше сообщить не решался. Парень прекрасно понимал, что ему в лучшем случае не поверят, но подпускать Беату к одержимому монстру он не собирался, даже если придется утаскивать её с площади силой. Викар выдохнул, собираясь с мыслями:

— Боюсь это уже не Силика.

Девушка непонимающе захлопала глазами, но перестала тянуть его вперёд и он продолжил:

— Богиню убили там, на улицах города, мне довелось узреть это собственными глазами. Я преследовал её убийцу, но финал моей погони ты видела сама.

— Но ... вот же она идет. — Беатриса испугано переводила взгляд с Викара на Силику и обратно.

Парень кивнул, внезапно его посетило озарение, он наконец понял, о чем говорил повелитель костей, когда во время их разговора произнес: 'Тогда ты поймешь'. Он действительно начинал понимать.

— В её душе теперь растёт что-то иное, что-то ужасное, родом с моей родины. — он вновь взглянул на монстра внутри богини. — Эта тварь из Кеплера заражает Вардему! Наш мир ... это зараза, болезнь губящая другие реальности...

— А мы сами, неотъемлемая часть Кеплера. — Беатриса резко обернулась, Викар же продолжал смотреть на удаляющуюся Силику, при этом догадываясь, о чем дальше скажет неизвестно как нашедший их Ял. — Семя зла, припоминаешь? Это мы. Стоит нам попасть в иную реальность и то, что ты помнится окрестил Зверем, приходит вслед за нами. Мы чума, убивающая все, к чему прикоснемся. И боюсь, Вардема теперь тоже отравлена.

— Но ведь тварь можно изгнать? — процедил сквозь зубы Викариан, вспомнив рассказы повелителя костей, когда тот поравнялся с ним.

— Не каждую. Единственный известный мне эффективный способ остановить начинающуюся пандемию, это уничтожить всех заражённых. Ялазар говорил, а взгляд его холодных глаз все это время, не отрываясь, следил за удаляющейся фигурой прекрасной Силики.

ГЛАВА 7. Война, Которую Не Выиграть.

С 30.11.15 — 07.12.15 на нашем сайте пройдет открытое голосование за развитие сюжета романа! Успейте проголосовать!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Вик, кто это и о чем он говорит? — прошептала Беата, испугано глядя на массивную фигуру повелителя костей. От слов последнего, девушку начало мелко трясти — Что значит, убить!?

Викар же, задрав голову, смотрел в след уплывающей в вышину особе в золотистых одеяниях. И вместе с возносящимся полупрозрачным "лепестком" парящей ладьи, уносящим Силику к небесной каравелле Калери"Юна, его разум наполнялся тяжкими мыслями. Он понятия не имел, как объяснить их короткий разговор, так чтобы крепко стянувшая его руку молодая особа, не возненавидела его и не бросилась проч. А ещё парень не понимал, на кой ляд Ял вообще завел этот разговор в её присутствии, почему нельзя было все сообщить, не привлекая лишнего внимания. Он бросил смурной взгляд на фигуру, стоявшую от него по правую руку, однако повелитель костей даже бровью не повел, толи не поняв, толи намерено проигнорировав его. Вместо этого он обернулся к Беатрисе. Обжигающий лед в его глазах полоснул по застывшей в страхе и не непонимании хрупкой фигуре, отчего девушка судорожно вздохнув, попыталась спрятаться за плечом Викара.

— Мое имя Ялазар, я повелитель костей и волею судьбы мы с Виком разделили дорогу, что привела нас сюда. — он как всегда улыбнулся своей удивительно белоснежной улыбкой, однако теперь в ней не было ни капли его обычной игривости или веселья, скорее это больше походило на оскал мертвеца.

Вику уже приходилось видеть подобный перепад настроения, когда маска острого на язык весельчака вдруг спадала, обнажая истинную суть его спутника. Такое случалось нечасто и говорило лишь о крайне серьезности ситуации, когда на кону стояло нечто большее, чем их жизни. Правда Ял обычно быстро брал себя в руки, вновь оборачиваясь бесшабашным авантюристом, однако пока этого не случилось, не стоило позволять ему слишком разглагольствовать, пугая несчастную девушку ещё больше.

Ялазар было уже снова открыл рот, чтобы излить очередной ушат правды на Беату, когда Вик резко перебил того:

— Не возражаешь, если на заданный мне вопрос отвечу все же я сам? Ты и так уже помог изрядно.

— Мне лишь не хотелось, чтобы ты понаделал глупостей, заприметив Порчу. — равнодушно ответил Ялазар. Однако спорить не стал и отошел чуть в сторону, давая возможность парочке поговорить наедине, ну насколько это было возможно посреди наполненной веселящимися и танцующими на площади людьми.

Громкая, бойкая музыка и снопы огней, искусно вырезанных и разукрашенных бумажных фонариков, возносящихся ввысь, наполняли все вокруг, к счастью праздничное безумие сейчас играло на руку. Посреди детского смеха, да громких разговоров улыбчивых прохожих, восхищавшихся своей только что отбывшей госпожой, можно было быть уверенным, что их тихий разговор никто услышит, а если и услышит, то вряд ли примет всерьёз. Они двинулись вдоль высоких резных помостов на которых стояли летающие ладьи, вернее теперь там оставалась только одна из них.

Девушка крепко сжимала его руку, словно боясь того, что он собирался ей сказать, а Викару пришло на ум, что ложь или недосказанность сейчас может разрушить ту хрупкую связь, что соединила их с Беатрисой. Но окажись на её месте, смог бы он принять правду, поверить в нее? Наконец, сделав глубокий вдох, будто готовясь нырнуть в ледяную воду, Викар решился:

— Прежде чем возражать, спорить или спрашивать о чем-то, пообещай выслушать то, что я тебе хочу рассказать. — краем глаза он видел, что совсем рядом, среди веселящейся толпы, мелькает удивительно неприметный для его размеров Ялазар, который шел параллельным им курсом, не отставая ни на шаг, но и не мешая.

Беатриса согласно кивнула. Вик не мог снова не восхитится её красотой, её прекрасными фиалково-лазурными волосами, чарующими большими глазами, смотрящими сейчас на него с тревогой, но в тоже время надеждой. Надеждой, что он сможет все ей объяснить, а она все не так поняла или ей и вовсе все послышалось. К сожалению то, что должно было быть произнесено, вряд ли оправдает её надежды и ещё раз глубоко вздохнув, парень начал рассказ:

— Моя прекрасная Беата, в начале я хочу просить у тебя прощения, за то, что меня так долго не было, видят боги, я не хотел исчезать на три года, а потом вот так вот из ниоткуда появляться вновь. — девушка хотела что-то ответить, но Вик приложил палец к её губам, напоминая о данном обещании сначала выслушать. — Это отнюдь не мое желание, неодолимое колдовство, подвластное мне лишь частично. Магия, что открыла дверь между нашими двумя мирами, позволив мне попасть сюда, в Вардему. Я не был рожден под этим небом и домом мне совсем другая земля, темная, злая, страшная. Проклятая богами и ненавидимая людьми, совсем иная, нежели сей благословенный край.

Во взгляде девушке появилось выражение недоверия и непонимания. Вик не мог её за то винить, скажи ему кто-то нечто подобное, вряд ли его реакция была бы сильно отличной. Но как он мог доказать, что не лжет?

— Я знаю, ты три года искала меня, но никто и даже твоя госпожа с её сестрами не смогли тебе в этом помочь. Дело в том, что они и не могли найти, так как все это время я находился в Кеплере, моем родном мире. Вернее я там пробыл около трех месяцев, но видимо время в наших мирах течет по-разному. — Он говорил быстро, стараясь донести мысль, пока невероятность сказанного не привела к тому, что Беата сочтет, будто ей пытаются запудрить голову какими-то нелепыми россказнями. К счастью, упоминание о её бесплодных поисках заставили девушку слушать дальше, хотя по пристальному взгляду и плотно сжатым губам читалось большое сомнение ко всему только что услышанному.

Про себя Викариан облегченно выдохнул. Начало было самым сложным, девушка могла счесть все сказанное в лучшем случае глупой шуткой и просто не захотеть слушать дальше, однако ему удалось удержать её внимание, а потому, аккуратно подбирая слова, продолжил рассказ:

— Помнишь, когда мы первые встретились с вами, владычица Силика даровала мне свое благословение и ты ещё тогда удивилась случившемуся, сказав, что мне сильно повезло? — Беатриса медленно кивнула. — А объяснила ли она тебе, почему так поступила?

— Госпожа тогда улыбнулась, не став вдаваться в подробности и сказала, что когда-нибудь она или ... — девушка осеклась, отведя взгляд в сторону, будто бы вспомнив нечто важное, а уже через секунду вновь посмотрела на Вика — ... или же ты расскажешь, почему она поступила так.

Нельзя было не восхититься мудростью и дальновидностью Богини Шелковых Дюн. Вряд ли конечно она могла предвидеть, что через три года падший сын Кеплера пронзит ей сердце темным клинком, а после сделает носителем Порчи, жаждущей пожрать весь мир. Однако то, что она позволила Вику самому объяснить правду о том кто они, сегодня поможет тому не потерять его ненаглядную Беатрису, а возможно и спасти всю Вардему.

Парень остановился. Проведя ладонью по шелковым волосам девушки, и откинув тяжелую прядь с ей лица, он прижал девушку к себе. Та ответила тем же и уткнувшись ему в грудь, тихо спросило:

— Так что это было? С чем тебе помогла справиться моя госпожа?

— Со Зверем. — так же тихо ответил Вик. — С проклятием, что поразило мой родной мир и живет в каждом из его обитателей. Если бы не она, я бы погиб. В тот день я был спасен Силикой, но в Вардему попали и другие подобные мне, захваченные тьмой и злобой. И одна из тварей решила убить богиню раньше, чем та сможет помочь ещё одной измученной душе. Я пытался не дать ей этого сделать, пытался остановить, но мне не удалось. На моих глазах тёмный меч пронзил её сердце, а после, убийца рванулся прочь, унося с собой её остывающее тело. Даже когда все было кончено, я не оставил погони, но вновь потерпел неудачу и тварь ускользнула от меня. Конец того бесславного преследования ты и сама видела, когда я рухнул на землю у твоих ног. Как мог я сказать тебе в тот момент, что произошло? Но не успела ещё ночь смениться днем, как мои глаза вновь увидели Богиню Шелковых Дюн, вот только вернулась из-за черты смерти она уже не одна. Боюсь, из-за моей неудачи, Порча Кеплера свила гнездо в душе самой Силики.

Объятия стали крепче, будто бы Беата пыталась вжаться в него посильнее, спрятаться от его страшных слов. Все что он мог сделать, это ответить несчастной девушке тем же.

— Но почему вы говорили об убийстве? — всхлипнула Беата — Разве её нельзя излечить, ведь тебя-то спасти удалось!

Вик поцеловал её в макушку, вдохнув пряный аромат весенних лугов, исходящий от прекрасных волос. Он вспомнил обет что дал, когда богиня спасла его, не позволив твари взять над ним вверх и ясно осознал, что не может убить её. Но и позволить миру погибнуть было нельзя!

— Мне известны лишь два способа, которыми можно избавиться от Зверя, но оба они лежат на самой грани жизни и смерти. Поверь мне, оборвать чью-либо жизнь это последнее, чтобы мне хотелось сделать в Вардеме и я буду до последнего искать другой путь, стараться спасти Силику. Клянусь.

Беатриса вновь посмотрела на него. Она знает, что Вик говорит правду, но все равно не хотела верить услышанному, не могла согласиться с тем, что предложил Ялазар. Парень тоже не мог, но к сожалению, пока не видел иного выхода.

— Может быть, попросить помощи у сестер госпожи? Они же демиурги и наделены немалой силой, а если и им не под силу, всегда можно обратиться в кругу Старших. Те способны поднять горы с глубин океанов и даже зажигать новые звезды, они не откажут в помощи своей младшей сестре!

— Не уверен, что это решит проблему со Зверем, моя дорогая. Убить носителя или изгнать из него эту заразу, не значит сокрушить само порождение зла. Эта тварь крайне живучая и ей под силу зацепиться за души любого находящегося рядом. В итоге охотники, загнавшие её в угол, вскоре сами станут жертвами. Постепенно она заразит своей Порчей всех вокруг, как пандемия, поражая весь ваш мир и тогда зло пожрет Вардему, как уже сделало это с моей родиной. — Парень бросил взгляд в сторону, с трудом отыскав Ялазара. Беата посмотрела туда же, но отчего-то не смогла приметить в пестрой толпе черную бурку повелителя костей. — Мы с моим спутником, в отличии от вас, неуязвимы для этой твари, ну вернее навредить-то она нам может, а вот захватить наши тела нет. Во мне уже живет Зверь, а Ял, личность для подобных созданий крайне непривлекательная.

— Если честно, он и меня немного пугает. — призналась Беатриса, чем вызвала у Вика легкую улыбку. — И что это за повязка, закрывающая твой глаз?

Она протянула руку, но Вик осторожно перехватил её, отведя мягкую ладонь в сторону, не желая, чтобы девушка видела его изуродованную магическим огнем глазницу.

— "Подарок" от обитателей моего мира. — его пробил холодный пот от воспоминаний об адской боли, разрывающей череп на их обратном пути из Кавенона. То был живой инфернальный осколок, что прикончил бы парня, не окажись тогда с ними Иорлеи, эльфийской жрицы, вырванной ими из лап культистов. — Что же до Ялазара, то не бойся его. Он неплохой человек, однако, для него борьба с той заразой, что поразила Силику, как мне кажется, является смыслом всей жизни и потому он был так резок.

Ненадолго воцарилось молчание, а они просто шли по заполненной вечерней улице среди моря улыбающихся лиц, каждый думая о сказанном. Викару было искренне жаль Беатрису. Принять необходимость смерти близкого, дорогого тебе человека ради высшего блага, парень сильно сомневался, что подобное под силу хоть кому-нибудь из здешних обитателей. Да чего уж там говорить, раз даже он сам понимал, что не сможет поднять клинок на свою спасительницу и если иного выбора не будет, то страшный финал задуманного ими придется осуществить повелителю костей. Рука того не дрогнет. Без сомнений, без эмоций, без жалости. В этот момент Викар завидовал и жалел Ялазара, которому явно не единожды приходилось отказываться от всего, что делало его человеком, дабы совершить то, что должен, но какую цену он платил после? Снова его посетила мысль, уж не потому ли Ял бросается в самые опасные, смертельные авантюры, лелея тайную надежду, наконец-то, обрести покой.

Впрочем, если уж даже им двум, выросшим в Кеплере и с детства привыкшим жить бок о бок со злом, чувствуя дыхание смерти у себя за плечом, в такие моменты приходится переступать через себя, то как же тяжело должно было быть сейчас несчастной Беате. Девушка крепко держалась за руку парня, прильнув к нему и смотря будто бы сквозь окружавшую их толпу, не в силах ни забыть сказанное, ни согласиться с ним.

— А как ты попал в наш мир? — вдруг немного отстранёно и скорее чтобы хоть на секунду отвлечься от мрачных мыслей, спросила Беатриса, не поворачивая головы.

Ещё один камушек в картину случившегося. Маленький, но важный, который нельзя было утаить, иначе могло рассыпаться все то доверие, которого Викар добился сейчас с таким трудом. Парень очень не хотел показывать амулет, не сомневаясь, что Ялазар тут же узнает всю правду. Однако выхода не оставалось.

Откинув тяжелый, меховой плащ и приподняв кольчужный рукав, он показал источающий свет золотой наруч. Девушка легко коснулась поверхности артефакта, а серебряные струйки песка устремились к её пальцам, ничуть не испугавшись её. Жемчужное сияние покрыло кончики ногтей платиновой пыльцой и теперь легкое искажение реальности тянулось вслед за ними.

— Это ключ, отпирающий дверь между нашими мирами. Точно такой же был и на руке того, кто напал на твою госпожу, вернее это у меня осколок от его амулета. Они стремятся вновь стать единым целым и потому, я иногда могу ощущать нечто-то, вроде зова. Жаль только, что я не могу управлять этой силой и сейчас практически не чувствую, где находится тот подонок.

Беата убрала руку, продолжая смотреть на вибрирующий воздух вокруг своей руки. Складывалось впечатление, будто бы она водила кистью по поверхности озера, тревожа его прозрачную гладь. Наконец, девушка подняла голову и в глазах читалась мольба не заставлять её принимать чудовищную правду. Сердце Викар разрывалось. Когда в уголках серо-голубых глаз девушки выступили слезы, он наконец не выдержал, сдался. Видеть как плачет Беата было выше его сил и потом он тихо произнес:

— Иди к ней. Расскажи все, что услышала от меня. Пусть Силика сама решает, что делать с этим знанием. — парень понимал, говоря подобное, он вполне возможно подписывает им с Ялазаром смертный приговор, однако ни заставить Беату предать, ни убить Богиню, он заставить себя не мог. Да и не смог бы никогда, и все его прежние измышления оказались лишь самообманом.

Тень улыбки коснулась губ Беатрисы. Та продолжала верить в мудрость и всесильность своей госпожи. Она все ещё надеялась и последние слова Викара окончательно убедил девушку в желании того помочь, а вовсе не навредить. Они крепко обнялись, мгновение спустя слившись в поцелуе, робком, но бесконечно искреннем. Едва их объятия разомкнулись, Беата птицей порхнула к резному помосту, где все ещё стояли небесные ладьи, стремясь поскорее увидится с Силикой, а Викар, опустив руки, провожал её грустным взглядом, не питая особых надежд на успех их предстоящей беседы.

Позади раздались едва слышные шаги. Подошедший вряд ли хотел скрыть свое присутствие, скорее это была неосознанная привычка:

— Стоит ли вскоре ждать стражей Снежного, пришедших по наши души?

— Возможно. — сумрачно ответил молодой человек. — С другой стороны, если нам предстоит умереть, не лучше ль это сделать здесь, нежели в Кеплере?

— И то верно. — Ял ободряюще похлопал его по плечу — Ладно, что будет, то будет. Но если мы не сможем добраться до Порчи, поразившей эту вашу Богиню Шелковых Дюн, то надо хотя бы постараться найти того, кто проклял её. Ты знаешь, откуда появился нападавший?

Викар кивнул, позволяя увлечь себя с площади в широкие, наполненные светом зажжённых по ночному времени фонарей, внутри хрустальных оголовков которых плескалось живое, яркое пламя. Он помнил тот злосчастный магазинчик, скрытый в лабиринте каменных проходов, пронзавших один из зиккуратов, однако найти его сейчас, представлялось делом непростым. Для этого теперь требовалось пройти обратно ровно той же дорогой, что привела его сюда, но учитывая размеры города и ту колдовскую бурю, которую его погоня породила в тонком мире, поиски грозили затянуться на долго. К тому же, след Порчи теперь отвратительным, жидким саваном расплескался во все стороны, распадаясь набрякшими, чумными бубонами, окончательно смазывая и без того не шибко ясный ориентир.

— Как ты вообще нас нашел и куда Гроин делся? — промежду прочим спросил Викар, сворачивая в очередной проход, при этом замечая, с какой поспешностью, захлопываются ставни и задергиваются занавеси на окнах. Не было похоже, чтобы местный люд признал его, однако то и дело на их пути попадались отметины случившегося вандализма. Возможно, они просто не отошли от пережитого и опасались его повторения. Вон сорванная с петель дверь, наскоро прилаженная, дабы не пустить в дом зимнюю стужу, а вон, свороченные перила моста. Даже стальной карниз, оплетенный стеблями местных лиан и тот теперь оторванным крылом противно скребет по древнему камню стены. О да, он без сомнения тут пробегал, даже не замечая, какие разрушения оставляет после себя. Варвар в кровавом амоке, питаемый океаном заемной силы, напрочь забывший о жизнях тех, кого якобы стремился защитить.

Ялазар же разглядывал последствия погони с немалым интересом, хотя обычного веселья отчего-то не испытывал. Возможно чувствовал, что Вику и без того несладко. Потому он решил повременить пока с едкими замечаниями и ответил на заданный ему вопрос.

Оказалось, что их с гномом кутеж не продлился долго. Гроин, будучи достойным сыном своего народа, сразу же предложил угостить Яла выпивкой, и тот, будучи таким же достойным сыном Кеплера, не отказался от халявы, принявшись с утроенной силой поглощать подносимую выпивку. Видя столь достойного собутыльника, завсегдатаи питейного заведения, во главе с его владельцем Браном, предложили повелителю костей потягаться в крепости живота. А если говорить простым языком, посоревноваться, кто кого перепьет. Рассказывая об этом, Ял едва не хохотал, вспоминая как его пытались споить какой-то лекарской настойкой, что едва першила во рту, совершено не давая хмеля. Однако к концу первого часа все остальные уже либо валялись под лавками, либо спали, уронив голову на стол. Крепче всех оказался Гроин, но и ему не светило вырвать победу у того, кто привык к чудовищному пойлу, что подавали в трактирах полисов Кеплера. Бран вынужден был признать победу за человеком, явно пораженный произошедшим. Наградой же стало всеобщее признание и предложение хозяином доброй еды, да теплой постели в любой день, когда бы Ялазар вновь не посетил его заведение.

Что же до того, как он нашел Викара с Беатой, то тут немалую роль сыграло чутье самого повелителя костей, который нутром ощутил пробуждение тьмы неподалеку. Он покинул таверну и в тот же момент запах смерти вновь явил себя, а взгляд в тонкий мир развеял последние сомнения, стоило лишь увидеть гнойную эфирную вуаль. След был четким и идти по нему оказалось несложно, в конце концов, он вывел повелителя костей на них. Как оказалось, Вик был с ног до головы запачкан эфирной патокой чужого колдовства, будто бы только что вышел из тяжелейшей магической дуэли, да и внешний вид его оставлял желать лучшего. Ялазар решил, что парень вступил в схватку с тем, кто запятнал окружающий мир дыханием смерти и раз он был до сих пор жив, то видимо вышел из неё победителем, тем более, что след очень скоро обрывался буквально на пустом месте. Искусство легко скрываться в толпе было повелителю костей не чуждо, а потому он без особых усилий шел следом, оставаясь незамеченным, слушая и наблюдая. Когда же до него донеслись слова о том, что случилось с Силикой, повелитель костей сразу все понял и опасаясь, что Викар может натворить глупостей, решил вмешаться. На последнее, молодой человек только хмыкнул, напомнив, что именно Ял взбаламутил воду, предложив убить богиню.

— Мне вот что интересно, Вик. — решил увильнуть тот со скользкой темы. К этому моменту, они наконец нашли нужный им проулок. — Я смотрю, ты гнался за убийцей практически через пол города, но что ты планировал делать, настигнув его и где ты умудрился так измазаться в магии смерти, да ещё с примесью сырого эфира, раз даже не было никакого боя?

В отличии от остального, хорошо освещённого города, осенённого светом множества фонарей и светильников, там куда они пришли стояла кромешная тьма. Эта странность не укрылась от парней и они стали идти медленней, соблюдая осторожность.

Вик крутил головой, пытаясь во мраке разглядеть хоть какой-нибудь ориентир. Если снаружи определить зиккурат можно было хотя бы по внешнему обрамлению, да вывескам, занимавшим первый этаж, то внутри каменного лабиринта единственным помощником был свет двух взошедших на небосклон лун, с трудом пробивающийся сквозь кроны и нависающие карнизы второй ступени пирамиды.

— Понятия не имею. — честно ответил парень. — В тот момент меня переполняла некая сила. Мне не ведомо откуда она взялась, но могу поклясться, настигни я этого ублюдка, что с такой легкостью убил одного из демиургов Вардемы, исход нашей с ним битвы вовсе бы не был предрешен. Что же до моего внешнего вида, видимо изгваздался, когда несся за ним.

В конце концов, отчаявшись что-либо разглядеть, Викар высунул из-под плаща руку, опоясанную артефактом и мягкое, серебристое зарево, разлилось по извилистым переплетениям древних ходов. Ял уже знал про него, а потому он больше не видел смысла скрывать эту тайну. Кроме того, теперь хотя бы можно было различить истертые ступени и железные, покосившиеся оградки, опоясывающие небольшие веранды перед выходящими в проулок дверьми.

— Ты сказал, что у нападавшего был такой же амулет, как и у тебя? — лишь мельком взглянув на сияющий браслет, бросил повелитель костей, слегка морщась от мягкого света. Его явно не удовлетворила теория о том, что остатки эфирных течений, оставшихся на Вике, могли быть последствиями обычной погони. Опыт подавителя подсказывал, что ответ на этот вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд.

— Скорее, это у меня оказался осколок его артефакта. Я успел заметить, что на его наруче был скол, точь-в-точь повторяющей форму моей пластинки. Эти части будто бы тянулись друг к другу, ну моя то точно, ибо я почувствовал её зов, едва мы появились в Вардеме. Напавший на Силику словно был одновременно и в материальном мире, и за его пределами, никто не замечал его, а время вокруг словно бы замирало для всех, кроме меня. Складывалось впечатление, что мы вдвоем оказались вынесены за рамки законов этого мира, существуя, перемещаясь ...

— И видимо деля меж собой силу. Потому-то на тебе остался налет смерти, оттиск эмпирий и энергий, наполняющих самого убийцу. — негромко окончил за него Ялазар. Надо сказать, Вика посещала мысль о том, что разделенные части артефакта не только позволяют их владельцам путешествовать между Кеплером и Вардемой, а так же, что желание этих осколков вновь стать единым целым, может затронуть и тех, кто их носит. Он не успел закончить мысль, как повелитель костей произнес её вслух. — А раз вы делите ваши силы на двоих, то возможно, так же вы делите и ваши слабости.

Надо сказать, своих слабостей в незнакомце молодой человек не увидел. Тот не стал хромать, его руки не ослабели, все ещё способные с легкостью орудовать тем огромным, жутким мечом. Да и вообще, нельзя сказать, чтобы он вообще приметил Вика, это тоже было довольно странно, ибо вряд ли создание, достаточно могущественное, чтобы выследить и убить бога, не заметит какого-то смертного, да ещё с частью принадлежащего ему артефакта. Молодой человек поделился этими соображениями со спутником.

— Ну, — немного подумав, протянул многозначительно Ял. Шагая позади. Несмотря на то, что они были сейчас в Вардеме, он не переставал озираться и не убирал руки с эфеса своего меча. — возможно, ты получил в дар не только его физические способности, но и силу, что позволяла ему оставаться незамеченным для других. Помнишь, когда мы шли по оставленным тобой разрушениям, люди не признали тебя, хотя и я, и ты, мягко говоря, одеты не по здешней моде. В итоге, его собственная маскировка могла сработать против него же самого, скрывая вас обоих.

Что ж, это звучит разумно, подумал про себя Викар, в слух же произнеся:

— Возможно. Ладно, что он передал мне примерно ясно, но что дал ему я?

Он обернулся назад, парню показалось, что промелькнула какая-то знакомая деталь, но за разговором благополучно пропущенная. Ялазар тут же остановился, давая возможность приглядеться к окружающему их серому нагромождению и произнес:

— Ты сделал его уязвимым. — от таких слов Вик даже забыл, чем занимался и пристально поглядел на повелителя костей. Ему подобная мысль в голову не приходила, но с ней сложно было не согласиться, в конце концов, его самая большая слабость — смертность. — Пока ты носишь свой браслет рядом с ним, кем бы он там ни был, эту тварь можно будет убить. Я так думаю. Мы же говорим о магии, а она скорее свяжет вас не на физическом, если говорить о твоей раненой ноге, уровне, а на гораздо более высоком, глобальном, если хочешь. Однако меня сейчас беспокоит другое, если даже осколок, привязанный к твоему запястью, способен открыть путь между мирами, то какой же мощью должен обладать целый артефакт? Кстати, ты говорил, что мог почувствовать того, кто убил Силику раньше, а что сейчас?

Викар помотал головой, снова принявшись внимательно вглядываться в окружающие их стены и ощупывать шероховатый камень.

— Зов почти исчез. Я не знаю почему. Вернее я его ощущаю, но будто бы эхо капель, парящее над водой. Видимо создание покинуло город и уже далеко.

— Думаю, дело не в расстоянии. Ты же слышал его когда мы находились за несколько дней пути от сюда, ведь так? — Викар кивнул. — Да и зловоние смерти никуда не делось, просто стало приглушенным. Нет, эта тварь тут, в Снежном. Кажется я видел подобные артефакты раньше, по крайне мере, твой рассказ о том, что во время погони вы будто бы были сразу и в материальном, и в каком-то другом мире, кое-что мне напомнил. Полагаю, твои ощущения связаны не с тем, как далеко вы друг от друга, а с тем, какой шанс что вы с ним столкнётесь. Окажитесь на расстоянии, когда осколки смогут соприкоснуться своими аурами, ибо сами они существуют сразу в нескольких пластах реальности, может быть и в разном времени. То есть как бы могут предугадывать вашу встречу.

Викар хотел было спросить, где же повелитель костей узнал о подобном, как внезапно его взгляд зацепился за искусную резьбу, изображающую шестеренку, сокрытую за переплетением тонких лоз. Кажется, точно такая же была вытравлена на ручке двери той лавки, что они искали, да и эта располагалась на чем-то отдаленно напоминающем поворотный механизм. Викар поднял руку повыше, давая сиянию браслета разогнать сгустившиеся тени и понял что они на месте. Однако, если раньше дверь просто была выкрашена в серый цвет, то теперь она уже ничем не отличалась от окружавших её стен. За холодом безжизненного камня этой неожиданной преграды, чувствовалось что-то ещё, что заставило Вика обратится взором в тонкий мир. В тот же миг сухие, ветвящиеся линии расчертили теперь ставшие полупрозрачными дома, предметы и даже саму землю. В отличие от Кеплера, здесь эти легкие отголоски стихий не слепили и не застилали взор. Даже сияние, исходившее от браслета, отражалось в астрале совсем неярким, тихим огнем. Неудивительно, что артефакту удавалось так легко укрываться от лишних глаз, его силуэт был почти неотличим от руки самого Вика.

Внутри двери сплетали свои причудливые кольца три ручейка энергий, слепяще-белый, окутанный легким золотисто-голубым ореолом, очень похожим не тот, что парень видел под трактом, ведущим в город. Вторым был темно-синий, холодный, последний же по цвету напоминал серо-молочный туман и был самым крупным, пронзающий почти всю внутреннюю поверхность.

Аккуратно коснувшись ручки с выгравированной шестерёнкой, Вик попытался открыть дверь, но та даже не шелохнулась. Ял, видимо так же обратившийся к колдовскому оку, встал рядом, оглядывая окрестности на случай незваных гостей.

— Что будем делать? — прошептал молодой человек, безуспешно пытаясь разглядеть сквозь полупрозрачные контуры двери замочную скважину или какой-нибудь другой запирающий механизм, не понимая, что же может держать дверь, в которой нет ни единой скобы или запора. Разве что магия.

— Если это точно то место, то нужно попасть внутрь. Ломай.

— Да это же чертов камень, я себе кости скорее переломаю, чем сумею пробить эту треклятую плиту. — внезапно ему вспомнился ненароком убитый ими гриб, около лесного озера. Тогда помнится, повелитель костей вычерпал силу, питавшую растение досуха и то рассыпалось прахом буквально у них на глазах. — Хотя постой, есть идея.

Сразу браться за яркий поток, отливающий синевой, Вик не решился и потому, для начала, потянулся к темно-синей нити. Энергия легко перетекала в его руку, истончаясь и умирая внутри странной двери, которую внезапно начали пятнать росчерки трещин и бурых пятен, будто следы от застаревшей крови. Через пару мгновений, преграду перед ними было не узнать, складывалось впечатление, будто она простояла здесь не меньше сотни лет, потрескавшаяся и мрачная, давно всеми забытая.

— Неплохо, — хмыкнул удивленный Ялазар, — жаль, что в Кеплере такой фокус не пройдёт.

— Почему? — отрешенно спросил Викар, пытаясь сообразить, куда бы деть только что вытянутый клубок магии. Наконец, он просто швырнул его в сторону противоположной стены, часть камней которой тут же окрасилась в темной-синий цвет и на них появились комковатые подтеки.

— Потому что сил тут не в пример меньше, а попробуешь провернуть нечто подобное у нас, то скорее себе руки спалишь, не удержав такую мощь. У нас стихийные потоки, зачастую, соединены меж собой эфирными мостами и пытаясь иссушить один из них, ты просто будешь тянуть силу из всех червоточин, что понаделали темные колдуны за все прошедшие века.

Вик слушал в пол уха, полностью сосредоточившись на вытягивании второй нити, что оказалась скользкой и гораздо более тугой, отчего у него на лбу выступили бисеринки пота. Действительно, в Кеплере подобное занятие, скорее всего, оказалось бы бесперспективным, раз даже сейчас ему приходится прикладывать такие усилия. Однако и второй поток стихий, истончившись, лопнул.

Теперь дверь представляла из себя скорее плотно спрессованный, выгоревший изнутри и истлевший от старости остов дерева, нежели каменную плиту. Целые шматы омертвевшей материи, покрытые рыжим налетом, но наполненные изнутри черным, сухим пеплом, падали на землю. В принципе, оставалось лишь пробить брешь в этом трухлявом остове и они смогут попасть внутрь. Именно это Ялазар тут же и попытался сделать. Викара ещё успела посетить мысль, что недаром этот странный магазинчик хранят три стихии, но поделать ничего уже не мог. Повелитель костей, хорошо поставленным ударом ноги, впечатал ботинок прямо в центр двери.

Внезапно раздался жуткий треск и парень на секунду ослеп в то время, как от соседней стены послышался глухой стук, впечатавшегося в неё тела и тихие, но очень витиеватые проклятия Ялазара. Когда перед глазами перестали плясать разноцветные светлячки, а звон в ушах прекратился, Викар протер рукавом слезящиеся глаза и с беспокойством посмотрел на распластавшуюся неподалеку и откашливающуюся облачками дыма фигуру своего спутника. Тот выглядел так, будто в него попала молния: волосы стояли дыбом, глаз дергался, а правая нога, та которой он видимо ударил, явно не слушалась. Парень протянул ему руку, помогая подняться и опереться о стену. Больше половины из тех слов, что говорил Ял, Викар не знал, но то, с каким чувством они были произнесены, не оставляло сомнений, повелитель костей желает всего самого лучшего, что только может произойти в жизни тем, кто поставил эту нехитрую, но все-таки ловушку на пути возможных воров. Впрочем, ловушку ли? Возможно, именно это и была как раз та самая магия, что позволяла обойтись без щеколд и запоров.

Викар сжал все ещё находящуюся в его руке силу второй магической нити и со всей мочи швырнул в направлении рассыпающейся на глазах двери, при этом предварительно зажмурившись. На этот раз, правда, обошлось без вспышек, раздался лишь гулкий удар, когда облеченное плотью колдовство в печаталось в остатки конструкции, которые тут же прыснули в стороны бесцветным песком, на некоторой время скрыв внутренности магазинчика за пеленой дымки. Ялазар к этому моменту вроде бы уже пришел в себя и все ещё бурча себе под нос проклятия, ступил вслед за Виком в разгоняемую серебристым светом артефакта тьму. Переступив порог, возле которого валялась каким-то чудом уцелевшая дверная ручка с вырезанной на ней деталью, он бросил через плечо пригоршню косточек, сплетая уже знакомое Вику охранное заклятие. Зачем это было нужно здесь, парень не понял, однако возражать не стал.

Смотреть на окружающее пространство через призму тонкого мира всегда было непросто, все же из-за полупрозрачности очертаний сильно сбивало с толку. Но если стоя на месте ещё как-то получалось сориентироваться, то на ходу, картина окончательно смазывалась, превращаясь в мешанину блеклых граней и разноцветных завитков стихий. Потому, Викар нехотя вернул свое человеческое зрение, вновь положившись на свет своего удивительного браслета. Без сомнения, око инфернала оказалось очень полезным, но недаром же сами инферналы нередко стремились "обзавестись" глазами обитателей материального мира. Все же с ними было проще передвигаться в обычной реальности.

Это был тот самый магазинчик. Те же полки, та же кадка на полу со странной ртутной жидкостью, в которой плавали какие-то едва различимые предметы и столик у дальнего края узкого помещения, на котором стоял огарок свечи в простеньком подсвечнике, да перо с чернилами. Старичка, как и книги в которой он что-то записывал, не было, а вот скрывающая ещё одно помещение занавесь оказалась откинута.

Не задерживаясь и стараясь больше ни к чему не прикасаться, они прошли внутрь. За шерстяным пологом оказалась небольшая, уютная комната, так же погруженная во тьму, впрочем, свет исходящий от браслета, поднятого над головой, легко разгонял пушистые лоскуты мрака.

Здесь было вещей ещё меньше, чем в передней. Старая кровать, пара рассохшихся от времени бочек, на одной из которых стоял поднос с недоеденным ужином, сыр, хлеб, потрескавшейся кубок и пузатый кувшин, небольшая кафедра, полка с какими-то горными минералами, да пара пустых подсвечников на стене. Вот и все, что было внутри.

— Смотри, — Ялазар указал на кровать, вырывая Вика из пут раздумий, — слой пыли такой, будто тут уже лет десять никто не ночевал, а вот поднос с едой явно свежий, я даже различаю запах перебродившего винограда, исходящий от бутыли.

И в правду, часть комнаты казалась совершено не обжитой, будто бы она скорее использовалась, как кладовая или редко используемый коридор, но уж никак не жилая спальня. Парни разделились, ища по разные стороны кровати что-нибудь странное или необычное. Вернее Ялазар сразу полез вскрывать увиденную ими ранее небольшую кафедру и едва он приоткрыл её верхний ящик, как тут же раздался его приглушенный, но довольный смешок, за которым последовал негромкий звон, перекочевавших в его на поясной кошель монет.

— Шесть золотых, из них три твои. — Викар лишь улыбнулся краем губ, покачав головой, продолжив внимательно осматривать свою часть. Очень скоро он заметил, что один из подсвечников сильно потерт и решил подергать его, надеясь найти какой-то скрытый рычаг. Но к его сожалению, ничего не произошло и он продолжил поиски.

Вторая находка оказалась более интересной. Полка, на которой располагались осколки камней, хотя и казалась нетронутой уже давно, но у самого её края виднелась тонкая полоса свободная от пыли, будто кто-то часто проводил тут рукой, ненароком цепляя его краем рукава. Более внимательный взгляд выявил, что стертая полоса тянется слева направо, а сам левый торец довольно сильно изрезан странными, угловатыми зазорами.

Потребовалось всего пара секунд, чтобы понять, одна из трещин вьется по всей длине полки, а значит, это вполне мог быть некий запирающий механизм, к которому требовался ключ. Надо сказать, Викар уже встречал нечто подобное в исследуемых им в юности подземельях и открыть такой замок можно было простой, тонкой, каменной пластинкой. Впрочем, могла сгодиться и костяная.

Он уже обернулся к Ялу, чтобы одолжить у него одну чешуйку кольчуги, как вдруг сам повелитель костей метнулся к выходу, бросив сквозь стиснутые зубы:

— У нас гости!

Стараясь не споткнутся и не снести висящий на стене хлам парни вылетели на улицу, предварительно запахнув свои темные плащи, что бы отблеск на белой костяной броне или свет артефакта ненароком не выдал их.

— Проклятие. — прошипел Ялазар, посмотрев в сторону оказавшихся непозволительно близко и быстро приближающихся огней.

— Как им удалось подобраться незамеченными? — в ответ зашептал Викар, памятуя, что раньше им удавалось почувствовать опасность задолго до того, как та являла себя. До них уже доносились голоса и топот латных сапог.

— В Кеплере ты не можешь и шагу ступить, чтобы не потревожить разлитые вокруг волны энергий. Мои охранные чары чуяли происходящее на сотни шагов окрест, тут же слишком мало нитей силы, да и те что есть, очень тонкие. Кто бы там ни шел, они сумели не потревожить тонкий мир. — Ял снова послал проклятие неизвестно кому. — Бежим!

Просто стоять рядом с развороченным магазином и ждать своей участи действительно было глупо, и парни уже собирались рванутся в противоположный конец узкого переулка, как внезапно оттуда вырвался луч света, полоснув по ним. Их окружили, а из освещенного факелами приближающегося пятна света, осквернившего своим сиянием это царство теней и камня, раздалось:

— Стоять! Волей Совета Мастеров, кто вы такие!?

В появившихся силуэтах стали угадываться широкоплечие фигуры, облаченные в красивые доспехи с меховой оторочкой возле ворота белых плащей. Стража Снежного, без труда догадался Викар, внезапно услышавший, как стоявший по правую руку повелитель костей тянет из ножен меч. К ним приближалось не меньше полудюжины солдат, по три с каждой стороны, видимо обычные патрули и никто не пытался стрелять в них, более того, судя по вопросу, новоприбывшие даже не знали с кем столкнулись. Молодой человек быстро положил руку на эфес, ещё не покинувшего ножны клинка, вызвав тем самым вопросительный взгляд Ялазара.

— Умереть мы всегда успеем, надо попробовать решить дело миром.

— Предлагаешь дать им на лапу? — хмыкнул повелитель костей. — Не взыщи, но я сомневаюсь, что методы нашего мира тут сработают.

Вик мотнул головой, лихорадочно соображая, что же предпринять, как вдруг его посетила гениальная идея.

— Ял, помнишь знак, что был на засове? Ну шестеренка? — тот кивнул и отпустил рукоять меча, видя, что у Вика родилась какая-то идея. — Тебе же подчиняется кость, быстро изобрази точно такой же знак у себя на грудной пластине и на повязке, закрывающей мой глаз.

— Хм, ты хочешь прикинуться владельцем этого места? — поняв задумку и уже приступая быстро плести заклятие, буркнул повелитель костей. — Может и сработает.

Викар очень надеялся, что сработает, к тому же он краем глаза заметил ту самую ручку, хотя и поврежденную, но все же сохранившую узнаваемый вид. Эта небольшая ложь была намного лучше возможности стать виновником смерти этих, в общем-то ни в чем не повинных стражников или что было более вероятно, самим пасть от их клинков.

— Что-то случилось с дверью в наш магазинчик. — стараясь быть как можно убедительней, выкрикнул в темноту Викариан, чем тут же заставил мельтешение огоньков факелов стать менее хаотичным и более размеренным. Видимо идущие к ним поняли, что никто не собирается от них убегать, а потому немного успокоились.

Догадка Вика оказалась верной, очень скоро с разных сторон к ним подошли шестеро статных воинов, закованных в до блеска начищенные доспехи. Кто из них старший было не понять, по крайне мере, различий в их экипировке заметить не удалось. Тем не менее, один страж тут же взял слово, переводя взгляд с приветливо улыбающегося Викара на покрывшегося потом от напряжения Ялазара, у которого теперь на груди виднелась кривая, но все же шестеренка.

— Что тут произошло? — поднимая повыше факел и вглядываясь во внутреннее убранство помещения, спросил подошедший.

— Небольшая неприятность. — указывая на валяющуюся среди черного песка и бурых хлопьев, небольшую, гравированную ручку, ответил молодой человек. — Заменили сегодня дверь, но видимо где-то напортачили, итог вы видите. Вот пришлось среди ночи идти, выяснять что произошло.

— И что же произошло? — теперь уже обернувшись к парням, спросил солдат, внимательно разглядывая тех.

— Видимо плохой материал, пустой внутри. — вмешался Ялазар, видя что Вик немного растерялся. — Такое бывает, южное дерево не редко оказывается изъеденным в труху, причем сразу обнаружить это очень непросто. Вот вы когда-нибудь видели сруб сон-древа, оказавшегося на пути зыбучей кори?

Ял явно перешел в наступление, говоря все более четко и громко, расправив плечи, так чтобы крепенький рисунок на его броне стал более заметен. Окружившие их стражники даже не успели ответить, как он продолжил:

— Рассыпается, будто высохший морской песок. Ужас сколько мороки, а вот одна ошибка и все, весь труд насмарку, да теперь поди найди такой же сруб. Это ж вам не целый день в кузне по точильному камню лезвием шваркать, тут мастер нужен. — с этими словами он упер руку в бок, отчего часть плаща отошла в сторону, явив окружающим результат его собственных трудов, выполненную на высочайшем уровне броню, сделанную полностью из белой кости.

Так как лиц стражников видно не было, Викар не мог понять, поверили те им или нет. В конце концов, тот из них, что завел разговор, произнес обратившись к Вику:

— Что ж, мастер, простите, что потревожили вас и вашего подмастерья, нужна ли вам какая-нибудь помощь? — голос его был немного уставшим, но без напряжения, что радовало. Чем меньше подозрений они вызовут, тем меньше шанс, что за ними будет слежка.

— Благодарствуем, — ответил Викар немного удивленный, что именно его записали в мастера, — не стоит беспокоиться, наше дело убедиться, что никто не пострадал и все, так как в самом магазине ничего особо ценного нет.

— Да там пыли больше, чем вещей. — хохотнул Ял, как бы поддерживая непринужденный разговор. — Фактически мы собирались уже уходить, так как новую дверь раньше утра все равно не поставить.

Викариан кивнул, подтверждая его слова. На этом они быстро попрощавшись откланялись и вильнув во тьму проулков, растаяли в ночи.

— Почему он решил, что я мастер, а ты подмастерье? — шепнул не оборачиваясь, когда они уже были достаточно далеко, Викар.

— Из-за этого чертового разряда, что долбанул меня, когда я пытался сломать дверь, у меня до сих пор пальцы не гнутся. Нормально заклятие сплести не могу, но если у тебя на маленькой повязке это не так заметно, то здоровенное, зубчатое колесо на моей кирасе можно принять за все что угодное, но только не за шестерню. Вот он и решил, будто ты мастер, а я криворукий раздолбай.

Нервно посмеиваясь над произошедшем они решили, что пожалуй не стоит возвращаться тем же путем, которым они сюда пришли и потому свернули в часть города, где раньше им быть не доводилось. В общем-то таковой была большая часть Снежного, так что выбрать направление оказалось несложно и очень скоро они наткнулись на то, что совершенно не ожидали увидеть.

Даже изрядно попутешествовавший по Кеплеру Ялазар застыл с раскрытым ртом, когда после очередного поворота они оказались на берегу самого настоящего озера, раскинувшего внутри стен города. Над поверхностью его поднимался теплый пар, прозрачными завитками плясавшими в недвижимом морозном воздухе. Гигант Кессел со своим неизменным спутником Алавиром мерно плыли по усеянному брильянтами небу, пока их мерцающие двойники пересекали звездный водоворот, отраженный в темной глади вод. Несколько пирамид стояли совсем близко и в легком мареве их очертания плавились, становясь похожими на невысокие холмы, украшенные венцами огней-фонариков. Берега же были укреплены красно-коричневым мрамором и обрамлены почти настоящим лесом, с удивительно пышной для столь ранней весны молодой листвой.

Минуты две парни стояли, оглядывая это чудо. Видимо некогда Снежный был построен вокруг этого водоема, но в отличии от полисов Кеплера, где озеро очень скоро превратилось бы в зловонную, выгребную яму, местные жители сумели сохранить и даже приумножить природную красоту этого места. Викар не мог не восхититься подобным отношением и с упоением вглядывался в окружающее его благолепие, пока внезапно не заметил, что многие деревья росли под странными углами, будто бы их стволы тянулись друг к дружке, переплетаясь ветвями и тем самым образовывая живые арки порталов. Некоторые из них уводили в освещенные уличными фонарями улочки города, другие же манили мягким светом и приятными ароматами.

— Смотри! — молодой человек вытянул руку, указывая на ближайший к ним проход. — Да это никак таверна?

Ял ничего не ответил, но принюхавшись кивнул и тут же двинулся в указанную сторону. Викар почти угадал. Помещение куда они вошли, скорее было харчевней, отличаясь от постоялого двора меньшем количеством комнат, зато более широким разнообразием блюд и выпивки. Несмотря на то, что за окном была уже глубокая ночь, внутри находилось не так уж мало людей.

Две прелестного вида девушки в довольно фривольных, легких, вовсе не зимних нарядах: коротких платьицах с немалым вырезом на груди и остроконечных шляпках, на кончике одной из которых висела небольшая, улыбающаяся рожица-тыковка. Они сидели перед парой открытых книжек, потягивая что-то из пузатых кубков, негромко спорили и хихикали, тыкая изящными пальчиками в витиеватые строчки. Неподалеку расположился настоящий гигант, что оказался раза в два выше и массивней даже повелителя костей. Он почему-то предпочел не снимать доспех и теперь сидел облаченный в полную стальную кирасу без шлема, окруженный десятком людей и травил байки, отчего толпа, раз за разом заходилась в хохоте. Весь стол перед ним был заставлен небольшими бочонками, с грудь взрослого человека, которые великану видно служили кружками, а рядом стоял прислонённый к стене циклопический меч рассказчика, размером чуть ли не с него самого. Судя по теплому плащу, накинутому поверх искусно украшенных лат, да шерстяному поддоспешнику, выглядывавшему из-под кольчужного отворота, это был странник из более прохладных краев, нежели Долина Цветов. Видимо как раз северянин, за которых и принимают их с Ялом, подумал Вик, проходя мимо и направляясь в дальний конец заведения.

Так же оказалось, что тут есть и нечто вроде импровизированной сцены, на которой сейчас тихо играли и пели трое забавных бардов. Складывалось впечатление, будто костюмы специально порезаны на разноцветные лоскуты так, чтобы в танце их движения создавали удивительную гармонию. Ко всему прочему, у солирующей девушки с необычными, кошачьими ушками, на голове было нечто, напоминающее корону из высоких, жемчужных перьев. Изрядно раскрасневшиеся, толи от тепла в харчевне, толи от выпитого, местные менестрели весело напевали легкие, игривые песенки, не давая оставшимся постояльцам заскучать.

Разве что клевавший носом и не прекращавший зевать старичок, видневшийся за широкой стойкой, отделявшей кухню от гостевой залы, немного выбивался из общей картины. Вялый интерес появился в его глазах, когда к нему двинулся Ялазар, на ходу доставая подозрительно распухший за прошедший день кошель. Кожаные бока мешочка буквально распирало и их явно так надули не те несколько монет, что парни раздобыли в разоренной ими лавке.

Викариан выбрал стол в самом дальнем конце и покачал головой, когда молодая девушка с подносом двинулась к нему, указав рукой в сторону повелителя костей, уже о чем-то говорящим с хозяином. Та улыбнулась и вернулась за столик к гиганту, продолжавшему что-то рассказывать. Вскоре подошел Ял.

— Заказал нам поесть и выпить, а заодно взял одну из двух оставшихся комнат. — он расстегнул тесемки плаща и стащив с рук перчатки, бросил их на стол, тут же принявшись разминать затекшие кисти. Глаз у него уже перестал дергаться, хотя по всему было видно, чтобы вновь прийти в форму, ему стоит как следует выспаться, впрочем, примерно так же себя чувствовал и Вик. — Сегодня я угощаю, если ты не против.

Против молодой человек не был, решив повременить с вопросами о неожиданном обогащении спутника и дождавшись когда им наконец принесут ужин, голодным дьяволком накинулся на оный. Первые минут десять парни только и успевали закидывать в себя куски жареного, сочащегося горячим соком мяса и печеные овощи, даже не чувствуя их прекрасного вкуса, так они были голодны. Только сейчас Викар понял, что за весь день у него крошки во рту не было. Лишь когда прикончили второй горшок с рагу и переключились на выпивку, они все таки решили перевести дух, позволив себе насладиться остатками ужина.

— Фух, — выдохнул Вик, распахивая теплый плащ и вытирая рукавом выступивший пот, — никак не освоюсь, что здесь пища более жирная и её так много, что при всем желании всю не съесть.

— Ну не знаю, мне было сложнее привыкнуть к яркому дневному свету, после наших-то вечных сумерек. — ответил Ялазар, с такой легкостью приканчивая третий котелок, будто обладал бездонным чревом. Вик вспомнил собственные ощущения, когда приходилось по пол дня щуриться, не обращая внимания на нервирующую боль за глазами и мысленно согласился.

Откинувшись на удобных, обтянутых мягкой обивкой лавках, двое уставших парней позволили себе расслабится. Повелитель костей медленно потягивал приятно пахнущий терпким хмелем напиток из высокой кружки, Викар же размышляя обо всем произошедшем за то недолгое время, что они провели в Вардеме. Разговор как-то сам собой зашел о рассыпавшемся мече Ялазара, камень силы в котором стал нестабильным и вместе с оружием уничтожил посланника Агониса. А ещё после недолгих рассуждений о предстоящем завтра, было принято решение, что стоит оставшимися камешками усилить их нынешние клинки. Да, это сильно повышало шанс того, что в какой-то момент их постигнет судьба оружия, уничтожившего ту странную тварь с воронками вместо глаз. Однако при этом они приобретали возможность ранить созданий, не принадлежащих материальному миру, таких как семя Порчи. Шесть обычных камней заняли свои места в кинжалах, а красный и коричневый, найденные в пещере эфирного червя, украсили тяжелый нос серпомеча. Как оказалось, для повелителя костей это было вполне обычной практикой и он за какой-то час полностью обновил амуницию Викара.

— Ял, я вот все думаю о твоих словах, которые ты произнес рассказывая о своем посвящении в ордене. Что я "не пойму чего-то". — Сидящий рядом беловолосый великан скривился, будто глотнул кислятины. Тот явно хотел избежать этой темы, но молодой человек решил, во что бы то ни стало разузнать, что такого он мог не понять. — Сколько нам ещё осталось? Возможно вот сейчас сюда ворвутся те солдаты, которых нам удалось провести час назад и закуют нас в кандалы, а то и просто порубят в капусту, ничего не говоря. А если и нет, то завтра мы пойдем к Силике, неважно вернется Беатриса или нет, и попытаемся остановить чуму. Сколько там стражи? Что может сама Богиня, да и Зверь, растущий в её сердце, посерьезней, не чета моему.

— Он пока не развит, не проснулся. Семени требуется время, чтобы войти в полную силу, помнишь же я говорил, крупица зла рождается вместе с человеком и растет, крепнет, учится вместе с ним.

Вик лишь отмахнулся:

— Я видел его и свидетель мне Пантеон, эта тварь уже вполне себе оформилась, причем меньше чем за час. Ты представляешь, что может ждать нас завтра? — Ялазар кивнул, начиная догадываться, к чему идет разговор, а потому Вик решил больше не оттягивать и отхлебнув немного пива, наконец закончил. — Кто знает, переживем ли мы завтрашний, вернее уже сегодняшний день, так не все ли равно, пойму я тебя или нет?

Повелитель костей так же приложился к своей чарке, осушив ту досуха и стерев ладонью остатки хмельного варева с губ, ненадолго задумался. Викар не мешал ему и не торопил, им двигало банальное любопытство, а для его собеседника это явно был не праздный вопрос.

— Ладно, — негромко согласился Ялазар, — что ты хочешь знать?

— Все. — просто ответил молодой человек.

Это вызвало легкую усмешку у повелителя костей и он мотнув головой, весело произнес:

— Ты не умрешь своей смертью, Викар, видят боги, когда-нибудь твоя жажда влезать в чужую душу доведет тебя до могилы. — он наполнил свой стакан до краев и слега пригубив, принялся рассказывать. — Впрочем, это случится не сегодня. Честно говоря, я даже не знаю с чего начать. У Ордена несколько цитаделей, но две из них выделяются среди прочих. Первая, наиболее закрытая из них и мне не ведомо что в ней, как она называется и даже где находится, она хранит тайны даже от самих боевых братьев. Вторая же, "цитадель посвящения", как раз и была той самой, куда держат путь сумевшие пройти весь цикл обучения, круги крови, ну и вообще доказали, что они достойны. Место, скажу тебе, само по себе более чем занимательное, встречающее всех прибывших неофитов темным зевом. К нему молодых неофитов ведут сквозь строй уже состоявшихся подавителей, словно рабов на мясные бойни. Страха к тому времени никто из нас не испытывал, как впрочем и иных эмоций, полагаю это и было то самое завершающее испытание, которое бы отделило последних сомневающихся от легиона тех, кто готов был безропотно и всецело принять догмы мрачного ордена, стремящегося уничтожить все живое.

Они сидели, а рядом в каменном очаге потрескивали поленья, пока последние посетители покидали и без того не шибко людное по ночному времени заведение. Было уже глубоко за полночь и усталость начинала брать верх, но Викар не мог себе позволить даже зевнуть, не для того он вытягивал повелителя костей на откровенность, чтобы позволить непрошеным зевком обидеть рассказчика. Впрочем он беспокоился напрасно, Ялазар, казалось, смотрел сквозь пространство и время в свое прошлое, в свою юность, где он шел по истертым камням дороги, ведущий к высоким вратам древнего замка.

— Мы маршировали меж рядов воинов, с ног до головы закованных в каменную сталь, что прочнее и надежней любой другой, созданной руками человеческих кузнецов. Это был наш последний путь в облике обычных людей, обряженных в лохмотья и обрывки шкур, ибо вскоре мы должны были стать одними из этих непоколебимых, непобедимых, безжалостных существ, осенённых единой великой целью. Нам казалось, что предстоящее не более чем ненужная формальность, мы уже были готовы разорвать любого, кого прикажут, жаждали крови нечестивцев, разносчиков заразы и проклятия жизни. Все кто был не с нами, служили злу и во славу его, а раз так, то все они должны были быть убиты. Мы уже тогда были самой настоящей армией, оружием, избавленным от семени зла в душах и жалости в мыслях. Но все же наши наставники понимали, что каким бы искусным не был мастер, выковавший клинок и как бы остро тот не заточили, в сердце врага стальное жало направляет рука воина. Длань, укреплённая верой, идеей, убеждённостью не только в своих силах, но и своей правоте. Все время нашего обучения нам вдалбливали в голову правду об окружающем мире, истории о том, почему все живое должно сгинуть. Но согласись, одно дело тысячу раз услышать о чем-то или единожды это увидеть. Совсем не одно и тоже.

Брови Викара поползли вверх:

— Увидеть? — он подался вперед, едва не опрокинув поднырнувшую под локоть тарелку с остатками остывшего жаркого. — Ты имеешь ввиду барельефы или картины?

Исследуя заброшенные каверны дворфов, Викару не раз приходилось видеть вытесанные в камне сцены из жизни и быта подгорного племени, и он закономерно решил, что нечто подобное показывали во время ритуала посвящения в Подавители. Однако Ялазар отрицательно покачал головой и устало потерев глаза, продолжил:

— Не совсем. Когда Врата закрылись и длинный, уводящий куда-то под землю коридор из темного мрамора озарился внутренним сиянием, исходящим будто бы от самих стен, пола и потолка, нам действительно предстали великолепные гравюры и запечатлённая в камне история мира. Да и других удивительнейших вещей, объяснение которым я не могу найти до сих пор там было вдосталь, но все они меркнут пред тем, что произошло, когда начался сам ритуал. Позволь я опущу детали, ибо большая часть происходящего в тот день была частью многочасовых церемоний, готовящих наше тело и разум к предстоящему путешествию.

— Путешествию? Куда?

— В прошлое Вик, в прошлое! — в два глотка Ялазар опорожнил свой кубок, у него пересохло во рту от воспоминаний, которые судя по лицу повелителя костей доставляли ему удовольствия не многим больше, чем ядовитый скорпид, ужаливший в шею. — Это трудно описать, к моменту начала ритуала от физической усталости и ментального изнеможения я едва не терял сознание, как и большинство других неофитов. Нас расположили в чаше подземной залы, выложенной серыми валунами, меж которых струилась фосфоресцирующая, лазурная патока. Может мне тогда это привиделось, но в тягучих, медленно плывущих водах, я видел лица Хранители Мудрости нашего ордена. Будто бы те сменили свое вечно бесплотное тело, став частью иной стихии и их безумные глаза, глядящие на меня из глубины, я помню до сих пор. А после, нам приказали испить этой гадости. В ту же секунду мой разум наполнился сотнями, даже тысячами видений. Лица, места, события, история Кеплера. Я видел каким он был раньше, этот суровый, но прекрасный край, полный жизни и силы. Но не той силы, что сегодня коверкает души и тела, а другой, чистой, идущей от самой сути мира. Множество рас наполняло земли, горы, леса и даже воды. Они существовали бок о бок, можно даже сказать в некой гармонии, возводя умопомрачительные города и создавая чудеса, в которые сегодня никто и не поверит. Наука, культура, военное дело, все было доведено до такого уровня, что уверяю, барельефы, найденные тобой в покинутых гномьих подземельях, это даже не верхушка айсберга, а песчинка на морском берегу. Если Вардема напоминает мне нежный цветок, распустивший свои лепестки, приветствуя розовую дымку нового рассвета, то Кеплер был похож на снежного барса, вольный, сильный и прекрасный. А те, кто населял его тогда, были совсем другими.

Повелитель костей взглянул на Викариана и уголок его губы дрогнул в легкой улыбке:

— Они были похожи на тебя, не физически разумеется, но в плане того, как смотрели на мир. Смелые до безрассудства, любознательные авантюристы и при всем при этом, не лишенные огня человечности, не отказывающие в помощи тем, кто в ней нуждался. Не сомневаюсь, что были и темные стороны, но их отчего-то нам не показали. Я смотрел в прошлое глазами Хранителей Мудрости. Мне явили то, какими мы были и это видение что-то зацепило во мне, я был частью того мира, частью его давно погибшей души. Тоже чувствовали и другие неофиты, но не у всех из нас хватало силы воли справиться с открывшейся правдой и некоторые, сходя с ума, бросались в искрящиеся омуты, застывшие меж камней на которых мы сидели. Все мы хотели вернуться в те светлые времена, а может то были чувства стенающих Хранителей Мудрости, в неизбывной тоске завывавших вокруг нас. В конце концов, они некогда жили в том мире и были обречены вечно помнить его красоту, но обитать в настоящем. Представь себе, тысячу лет мучиться от горьких воспоминаний, не в силах ни вернуть время вспять, ни прекратить свое существование, вот он истинный ад.

— Что же произошло? — не выдержал Викар выливая остатки из бутыли по стаканам и подвигая один из них Ялазару. Тот благодарно кивнул и сделав добрый глоток, откинулся на мягкую спинку.

— Ты помнишь Пророка? Ту падаль, что мы встретили в нижнем Кавеноне?

Молодой человек кивнул, припоминая неприятную, костлявую фигуру, пожираемую эфирными паразитами и с которым он заключил договор, в надежде узнать о Звере, живущем в нем.

— А помнишь те видения, что он тогда показал тебе? — Викар снова кивнул. Он навсегда запомнил пылающие небеса и легионы жутких созданий, вырывающихся из черных порталов, армии, закованные в броню, цвета запекшейся крови.

— Постой, причем здесь они, ведь Рах сказал, что это могло быть просто ... — начал было парень, однако Ял махнул рукой, прерывая его:

— Анархомаг многое знает, но не все и его суждение не более чем догадка, если ты не забыл. Сказать ему или тебе правду тогда, значит открыть, что мне ведома истинная история мира. В тот момент, я естественно не мог совершить ничего подобного. Едва я услышал твой рассказ, как тут же понял о чем идет речь, тебе открылась часть правды о трагедии, постигшей некогда Кеплер. То было видением начала конца нашей цивилизации, Последней Войной, знаменовавшей собой Рубикон, пересекая который мы начали падение в бездну. Я недаром говорил, что Пророки, это эгоистичные ублюдки, договор с которыми всегда оборачивается против тебя и потому тебе была дана лишь часть правды. Нам же показывали все. Как наши предки сходились в страшных битвах с темным воинством того, кого после назовут Разрушителем, как гибли герои и низвергались Старые Боги. О страшном предательстве в рядах последних, что открылось в момент решающей битвы и клинки тех, кого называли братьями, обращенными против защитников Кеплера. Битвы тех лет, окунувшие весь мир в пылающую купель, горы рассыпались щебнем, а океаны испарялись от нестерпимого жара, низвергающегося с неба огня. Но среди этого кошмара нашлись герои, сумевшие объединить остатки рас, против легионов зла и армий предателей.

Памятуя видения, явившиеся ему в Кавеноне, Вик предположил, что вопреки всему победа таки осталась за защитниками мира. Он тут же припомнил картину идущих посреди гор трупов воинов в иссечённых, покрытых кровью доспехах, добивающих последних рогатых тварей, некогда маршировавших под стягами из распятых, заживо освежёванных тел. И как невидимыми тенями от этих останков отделялись те самые сущности, которых он после назовет Зверем.

Ялазар грустно кивнул:

— Кеплер выдержал все. Вторжение бесчисленных орд, гибель хранителей Кеплера, предательство тех, кого считали вернейшим другом. Наши предки выстояли, не сломались, отстояв свой дом и право на жизнь. Но когда прервалась песнь клинков и стихли последние раскаты боевой магии, они оказались стоящими на руинах, а в их груди засело то зло, с которым они так долго воевали. В мире оставалось ещё немало порождений ада и хотя война была окончена, герои прошлого продолжали гибнуть в боях против остатков рассеянных легионов Разрушителя, да и появление Небесных Гор не сделало жизнь проще. В это же время дети, заражённые семенем зла и не знавшие ни прежнего мира, ни того ужаса через который их отцам и матерям пришлось пройти, все больше поддавались пагубному шепоту, исходившему из их сердец. Великий враг не смог сокрушить защитников Кеплера силой и потому решил действовать иначе, исподволь убивая все человеческое в потомках победителей, отвращая тех от своих великих предков, коверкая их разум и помыслы. Очень скоро бывшие выжившие обнаружили, что их собственные дети творят ужасы и зло ничуть не меньшие, чем некогда вторгшиеся адские полчища, а иногда и превосходя те в жестокости. Они пытались увещевать, взывая к разуму, чести, человечности, в конце концов. Но все эти слова мало что значили для тех, чье сознание было замутнено слепыми желаниями и злобой.

— Неужели ничего нельзя было поделать? — удивился Викар. Ведь оставались же наверное великие маги и мудрецы, которые бы могли найти решение, спасти их всех.

Ялазар пожал плечами, он рассказывал то, что видел, явно не считая, что домыслы и предположения теперь имеют какой-то смысл. История, это свершившийся факт и он всегда воспринимал её именно так.

— Пожалуй, поверни победители в тот миг оружие против своих детей, они смогли бы остановить расползающуюся чуму, а после, возможно сумели бы и понять, как с ней бороться, но немногим тогда хватило духу не дрогнувшей рукой лишить жизни собственное чадо. Видения тех лет, дарованные мне Хранителями Мудрости были полны скорби и бессильной ярости, когда с таким трудом доставшаяся победа обернулась новыми войнами, что развязали нерадивые потомки уже меж собой. Они делили земли, власть и что самое худшее, открывали схроны с проклятыми артефактами, созданными самим Разрушителем, дабы с их помощью укрепить свою власть. Четыре сотни лет не утихали сражения, что по своей жестокости и разрушительности едва не превзошли Последнюю Войну и окончились они битвой за Теневую Гору. В ней тогда собрались последние из переживших Рубикон защитники мира. Большая часть населения к тому времени уже вымерла, как впрочем погибли почти все растения и животные, уничтоженные голодом, болезнями и войной. Я видел в памяти безумных духов образы жалких сотен, под командованием последних из представителей ныне позабытых рас, некоторые из которых участвовали ещё в битвах против легионов ада. В тот день они последний раз были вынуждены выступить против древнего врага, вновь обретшего плоть. Их жизней, мучений и даже душ взалкали не демоны, и даже не очередные предатели, а собственные дети, за прошедшие века окончательно лишившиеся последних остатков разума. Рабы в клетках преобразившихся тел, мало теперь чем отличавшиеся от прежних слуг Разрушителя. У защитников не было шанса выжить, да они к этому и не стремились. План был иным, любой ценой остановить чуму, поразившую собравшихся у подножия горы несчастных.

Викар читал в Атласе Крига о тех днях. Вернее находил краткие упоминания о той последнее битве при Теневой Горе, окончившейся чудовищным взрывом и столь мощным эфирным эхом, что оно до сих пор напоминает о себе по всему свету. Он поделился этими воспоминаниями, впрочем совершенно не удивив Яла, который в отличии от него, почерпнувшего крохи правды с пыльных страниц, видел все собственными глазами или вернее глазами Хранителей Мудрости.

— Все так. Но взрыв уничтожил не только все те полчища безумцев, что пришли за жизнями последних защитников Кеплера. Основной удар оказался направлен вовсе не наружу, а внутрь горы, дабы пронзить хоть медленно, но ещё бьющиеся сердце планеты. Это был не акт последней мести, но попытка превратить землю в безжизненную пустошь, что рано или поздно окончательно погубит остатки проклятого семени и не позволит заразе перекинуться никуда боле. То была попытка спасти другие миры, о которых наши предки знали не в пример больше, нежели мы. Ибо среди артефактов, принесённых легионами Разрушителя, были и подобные твоему, позволяющие открывать дорогу в иные реальности. Надо признать, стражам Теневой Горы почти удалось задуманное. Я думаю, они действительно сумели дотянуться до сердца мира и Кеплер, словно обычный труп, начал остывать. Воды застыли, скованные льдом, последние следы жизни исчезали, а остатки рас, почти поголовно одичавших, превратившихся в разрозненные стаи кровожадных каннибалов, стали вырождаться, не в силах больше найти себе достаточно пищи. Я хорошо помню, как несколько месяцев "шел" по растрескавшейся, сухой, будто в пустыне земле, в вечном сумраке окутавших небеса облаков и не видел ни единого признака жизни. Это была просто пепельная пустота, даже Гуарон начал меняться, теряя свое сияние и превращаясь в то мутное буркало, что мы теперь изредка видим в разрывах туч. Под ногами, над головой и по сторонам не было ничего, только высохшие костяки, рассыпавшиеся тленом. Не было спасения, ни в глубоких штольнях гномов, ни в вечных землях эльфов, что чувствуя биение Порчи в своих сердцах и приближение скорой смерти либо от голода, либо от зубов собственных собратьев, обречено смотрели в будущее, готовясь к неминуемому концу.

— Постой, но если цивилизации пали, последние живые превратились в дикарей и стремительно вымирали, откуда же появился орден Подавителей? Да и сам Кеплер, сейчас хоть и не пышет жизнью, все же не выглядит покинутой всеми пустошью, по крайней мере не такой, как ты описываешь.

Ялазар пожал плечами, поигрывая в руках опустевшим кубком. Вряд ли кто-нибудь из его бывших собратьев когда-нибудь задавался всерьез этим вопросом. Их выковали словно мечи для строго определенной цели, в которой не оставалось места для лишних вопросов. Впрочем, повелитель костей все же отличался от остальных и данному ему от рождения пытливому уму было тесно в клетке тех догм и правил, которыми закаляли юных неофитов. Потому-то отлаженный механизм создания бездушных машин для убийств на нем дал сбой и по той же причине вопрос Викара не поставил его в тупик.

— Полагаю, война длившаяся почти полтысячелетия, с применением всех мыслимых видов магии и артефактов такой мощи, что просто не могли быть созданы в Кеплере, породили множество брешей в тонком мире. Тех самых порталов, что сочатся течениями Вечного Океана и в том числе питающими Небесные Горы. Последние, соприкасаясь с материальной вселенной, истончают завесу, отделяющую пласты реальностей друг от друга, перенося из мира в мир силу, предметы и даже существ, вроде тех же инферналов или призраков. Кроме того, сам сырой эфир, это чистая энергия абсолютной жизни, хаоса вечного рождения. Уверяю тебя, от того Кеплера, что существовал и процветал во времена до Рубикона, Последней Войны, кроме руин сегодня ничего не осталось.

— Руин, на которых строят полисы. — ввернул Викар, не согласный, что прошлое исчезло бесследно и Ял, нехотя, но все же кивнул, соглашаясь.

Действительно, именно на обломках древних поселений были построены большинство городов и цитаделей, а без этого наследия старого мира, даже эти крупицы разумной жизни не смогли бы подняться из пепла забвения.

— Что же до ордена, — продолжил тем временем повелитель костей, — то хранители мудрости оказались призраками, обитающими в погребенных под землей развалинах одной из древних твердынь. Я так и не понял, всегда ли они были бестелесными учителями, готовыми делиться своими знаниями или стали таковыми по некой трагической случайности. Как бы то ни было, однажды в их давно лишенные дневного света пенаты забрел дикарь, человек с признаками вырождения и сильных мутаций. Хранители обрадовались, если конечно можно так описать то возбужденное роение, с которым они устремились за этим бедолагой, дабы поделиться с ним накопленными за долгие годы знаниями. Разумеется, от такого "подарка" несчастный тут же рехнулся, однако его истошные вопли и бессвязные крики привлекли внимание его соплеменников. Помня о постигшей неудаче, древние стражи тех мест с новоприбывшими поступили более деликатно, хотя по меркам нашего посвящения, им передали знаний в десятки раз больше, неудивительно, что из всего племени в своем уме осталось только двое. Они то и стали первыми Курфюрстами Цитадели. Надо сказать, в то время подавители ставили перед собой совершено иные цели нежели сейчас, даже название говорит о том, что их задачей было подавлять очаги заразы, а вовсе не уничтожить всех, до кого смогут дотянуться. И, на мой взгляд, это было повторением уже совершенной некогда ошибки, той самой, что допустили герои, сокрушившие легионы Разрушителя. Семя зла надо было вырезать без жалости и сразу, не пытаясь отделить козлищ от агнцев, это был последний шанс спасти Кеплер и остальные миры, но и им наши предки умудрились не воспользоваться.

Грустно посмотрев в сторону мирно спящего за стойкой хозяина таверны, Ялазар устало вздохнул, ему явно хотелось напиться, но местная выпивка действовала на бывалого странника слабо, отчего разговор шел все тяжелее и не охотней. Девушки, собрав свои книжки, уже давно покинули харчевню, сцена была пуста и лишь небольшая горстка посетителей все ещё ютилась за столом рядом гигантом, вокруг которого образовался самый настоящий склад из опорожненных пивных бочонков. Викар к этому моменту уже начал понимать, о чем тогда говорил повелитель костей и что он мог не понять, однако все же спросил :

— А что было дальше? Мир начал возрождаться?

— Я бы сказал перерождаться. Во что-то отвратительное и чудовищно грязное. Заразу не удалось остановить ни во время вторжения, ни у Теневой Горы, ни моему ордену и та стала расползаться. Как оказалось, она может коверкать не только разум живых существ, но и извращать суть созданий иномирья. Инферналы, звери, духи и даже те, кого мы сегодня называем Пантеоном, все пали, не в силах устоять пред семенем зла, последним подарком легионов Разрушителя. Магия, словно кровь мира, разносила эту заразу и постепенно, до того мертвые земли начали наполняться гротескной пародией на жизнь. Растения, что никогда раньше не росли под нашим небом, внезапно пустили корни и прижились, а на руинах павших городов стали проклевываться ростки новой цивилизации. Страшной, безжалостной, бесконечно уродливой в своей нечеловеческой жестокости и порочности. Год за годом, век за веком, мы все больше напоминаем тех, кто некогда вторгся и разрушил наш дом. Ну а сегодня, из-за малодушия прошлого, Зверь нашел путь этот в новый, чистый светлый мир. Мы же Вик, первая волна, новый легион Разрушителя, что проложит дорогу адским ордам в очередной, ничего не подозревающий мир. Пройдет ещё несколько столетий и за одной тварью, той самой, которую ты преследовал сегодня, последуют тысячи, а потом миллионы подобных ей, дай время.

— А ты хочешь уничтожить Кеплер и всех живущих в нем? Да? — спросил Вик, без труда читая ответ, во вновь ставших холодными, как лед, глазах Ялазара. Тот давил любые эмоции, когда требовалось принимать жесткие решения. — Но ведь не все заслуживают смерти. Я видел в Кавеноне тех, чья жизнь едва ли лучше смерти, вряд ли они так уж повинны в окружающих их кошмарах. Да и невинные, что вопреки всему протягивают людям руку помощи тем, кого ты ненавидишь, чем они провинились перед тобой?

Зубы Ялазара скрипнули и послышался тихий хруст ломающегося дерева, когда толстобокий стакан в его руке превратился в щепки:

— Вот из-за таких мыслей, мы и проиграли войну. Именно потому, что когда-то наши предки рассуждали как ты, вместо нового рассвета, мы теперь все глубже погружаемся в пучину безумия. И с чего ты так удивляешься? Я не говорил, что отказался от идеи моего ордена, просто я считаю путь, которым они хотят достичь цели, неэффективным. Что же до тех слизняков с пустым взглядом, безропотно сносящим все унижения и боль, то уверяю тебя, дорвись они до власти, начнут творить вещи в сто крат страшнее тех, что проделывают с ними их хозяева. Они слабы сопротивляться, но в их сердцах затаена черная ненависть ко всему и вся.

— Но в тебе нет Зверя, значит методы Подавителей все же работают. — парировал Вик.

— Это не важно. Мы рождены с ним, он часть нас, даже если удается его изгнать, твои тело и душа все равно успевают претерпеть изменения. И как бы человек не выглядел, человеком-то на самом деле он больше не является. — Вику тут же вспомнились слова Шраума, сказанные им в лесу, возле хижины отшельника, о том, что все живущие уже давно не те, кем кажутся и что людей-то, на самом деле, и не осталось. — Ты вот только не вписался в нашу стройную картину мироздания со своим человеколюбием. Ну ничего, посмотрим, что скажешь после того, как твои ненаглядные "невинные" окунутся в купель Алого Дня. Мне это зреть уже приходилось, в тех видениях, а скоро и ты поймешь, что все мы поражены проклятием. Все до единого! — последние слова он почти выкрикнул, да так, что девчушка, собиравшая пустые бутылки со столов, выронила поднос, а старый хозяин проснулся, подняв заспанный и непонимающий взгляд.

Тем вечером они больше не разговаривали. Ялазар выглядел раздосадованным, что Вик его так и не понял, а тот, в свою очередь, размышлял над услышанным. Молодой человек не мог согласиться со столь радикальным вариантом решения проблемы, но все же признал, если видения, которые Хранители Мудрости являют на посвящение правда, то значит шанс окончить древнюю войну оказывался упущен уже трижды. И чем больше он думал, тем сильнее в нем крепло ощущение, что победить в ней вообще, изначально, было невозможно. Потерпеть поражение и быть убитым, или же уничтожить сначала врагов, а после, самих себя. Получается, финал был предрешен ещё в момент начала вторжения и чтобы не предпринимали защитники Кеплер, все равно, рано или поздно мир падет к ногам Разрушителя. А будет ли он серой безжизненной пустыней или гнойным нарывом, порождающим чудовищ, не столь уж важно, главное все, что было на нем прежде, погибнет.

Выходил какой-то замкнутый круг, когда-либо ты сам занимал место зверя, либо становился причиной гибели всего живого. Вряд ли Ялазар, явно не один день размышлявший над этой проблемой, не пришел к схожему выводу и без сомнения, всеобщая гибель для него была предпочтительней поражения.

* * *

Утро встречало Викара танцующими пылинками в лучах света, проникающих в помещение через небольшое оконце и запахами еды, доносившимися из-за двери. Двухъярусная кровать, в которой ему досталась нижняя полка, оказалась на удивление удобной, а перины набитые пухом настолько мягкими, что выбираться из них не было никакого желания. Да и вообще, небольшая, но крайне уютная комнатка навивала мысли о хотя бы одном дне отдыха, избавленного от вечной суеты, погонь, сражений и прочих "прелестей" жизни кочующего авантюриста. Впрочем то, что по их душу так и не пришли стражи Снежного, уже было немалым подарком, все же провести ночь в теплой постели всяко лучше, чем в холодных казематах.

Тихо скрипнула притворенная дверь, то видимо Ялазар, не желая будить Вика, вышел в залу харчевни. И как бы последнему не хотелось еще немного наслаждиться столь редким в его обычной жизни комфортом и теплом, парень все же пересилил себя, буквально перевалившись через край и заставив себя одеваться. Прошло немного времени, пока он напяливал тяжелую кольчугу и опоясывался перевязями с мечом и кинжалами, легко закинув на плечо ещё не так давно казавшийся тяжелым походный мешок. Молодой человек с удивлением отметил проявившиеся у него поджарые и окрепшие за несколько последних месяцев мышцы. Все это время он почти не снимал брони и не расставался с оружием, да и помощь Измаилу явно не прошла бесследно, ибо занятие колдовством, как оказалось, требовало немалых, в том числе физических, сил.

Оправив черный плащ, Викар шагнул из комнаты, навстречу освежающему, утреннему ветерку, гуляющему под невысокими сводами приютившего их заведения, у которого, как оказалось, даже и дверей-то не было. Но зато через арку входного портала открывался потрясающий вид на залитый розоватым туманом берег озера. Около стойки он приметил Яла. Тот уже был уже гладко выбрит, умыт и несколько запоздалых капель оставили на его лице тонкие просеки, однако хмурый взгляд, которым он смотрел на хозяина таверны, выдавал явное неудовольствие.

— Выпить есть? — немного сипло спросил повелитель костей у сонного старичка-трактирщика.

— Но сейчас 10 утра. — беспомощно разведя руками, ответил тот.

— Я не спрашивал сколько времени. — огрызнулся Ял, пододвигая к себе пустую кружку и с грустью смотря в её сухое чрево.

— Вы не понимаете, — извиняющимся тоном замямлили в ответ, — мы отдаем остатки еды и питья в Приюты Странников, таков закон, а каждый день готовим свежую еду и выпивку, у нас остались только те запасы кислого настоя, который вам так не понравился.

Викар не стал дослушивать разговор, на ходу кивнув Ялу, в ответ на поднятую в приветствии руку и направился к озеру, благо идти до него было всего шагов десять. Наскоро умывшись и вдохнув полной грудью морозный воздух, он взглянул вверх. Там, среди редких облаков прятались, растворяющиеся в утреней небесной синеве, сияющие гиганты, луны Вардемы. Чуть в стороне, держать за землю паутиной из золотых, словно солнечные лучи тросов, виднелась удивительная Калери"Юна. Парень поймал себя на мысли, что издалека небесная каравелла выглядит вовсе не так уж безобидно. Острые контуры, украшенных лепниной и нахлестками красной бронзы бортов, теперь выглядели быстрыми, хищными, будто опытного охотника обрядили в бальное платье. Широкие дуги позолоченных мачт, полумесяцами охватывающими верхнюю палубу и удерживающие распростертые полотна кипельно белых парусов, с этого места казались толстыми бычьими рогами, что не только могут выдержать любой шторм, но в случае необходимости сами могут использоваться, как оружие для тарана.

Вик мотнул головой, отгоняя мысли о странностях, которые он то и дело замечал в окружающих вещах, выбивающихся из общей картины всеобщего благолепия и миролюбия. День сегодня и так предстоял непростой, чтобы ещё тревожиться мыслями о прошлом Вардемы.

Вернувшись обратно, парень обнаружил своего спутника сидящем на том же самом месте, где и вчера, в окружении шести здоровенных кружек, исходящих подозрительной, зеленой пеной и при каждом глотке морщившимся так, будто проглотил соплинга.

— Кстати, сегодня платить тебе. — издали предупредил Вика повелитель костей. — У меня после вчерашнего денег не осталось.

Парень был не против, бросив трактирщику пару золотых, но все же спросил, указывая на две уже опустевшие пинты:

— Ты полагаешь это разумно, учитывая, что сегодня нам предстоит?

— Перед смертью не надышишься, но попытаться напиться-то можно? — хмыкнув, ответил Ял. Он лукавил, смерть его не страшила, скорее сказывалась их вчерашняя беседа.

Викариан не хотел пока вновь заводить тот разговор, а потому, просто присел рядом, ожидая когда его товарищ наконец-то покончит со столь противным ему пойлом и они смогут двинуться дальше. Внезапно, повелитель костей глубоко вздохнул и произнес:

— Ты даже не представляешь, как ты напоминаешь тех, прежних людей, живших до Рубикона. Первый из встреченных мною смертных, да и бессмертных тоже, кто мыслит и действует, как те, кто сражался в Последней Войне. И хотя ты, как и все мы, заражен семенем зла, оно не властно над тобой.

— Ну вообще, тут немалая заслуга Силики. — честно признался Вик, но это кажется не смутило его собеседника:

— Скорее, в этом немалая заслуга твоей матери, сплетшей то невероятное заклятие вокруг вашего дома, что, по-видимому, усыпляло Зверя внутри тебя и благодаря чему, сейчас твое сознание практически не изменено его Порчей. Нечто похожее происходит и у подавителей, когда детей забирают в загоны, заставляя выживать, принцип другой, но результат практически тот же, тварь просто не может воздействовать на разум жертвы. Я не знаю, кем была твоя мать, но то, что произошло с твоей семьей, без сомнения, не было случайностью. Кто-то явно хотел остановить её, остановить тех, кто искал и как видно нашел способ бороться с проклятием Разрушителя.

— Антемос. — процедил Вик.

— Я бы сказал его герольд. — поправил парня Ялазар. — И ответы, полагаю, тоже надо искать у него.

— Мне кажется, ты не меньше моего хочешь до него добраться? — ещё один кусочек мозаики встал на свое место и Вик спрашивал, уже зная ответ. Ялазар же просто молча кивнул, для него парень и его прошлое, оказались ключом к проблеме, которую он так долго пытался решить. Альтернативой той резне, не приносящей никаких успехов, что устраивали Подавители во время своих жатв. — Но зачем тогда оставлять метку на стене моего дома?

Повелитель костей хотел что-то ответить, но не успел. От прохода пролегла тень и он, так и не произнеся ни звука, кивнул на вновь пришедшую. Едва посмотрев в ту же сторону, Викар увидел выбивающиеся из-под неглубокого мехового капюшона пышные, пурпурные локоны волос. Он тут же бросился к Беатрисе, заключая тут в объятия. Они стояли так какое-то время, ничего не говоря и Викар не мог надышаться тем благоуханием фиалкового луга, что пришло вместе с его ненаглядной. Лицо девушки выдавало крайнюю усталость, но она продолжала держаться, хотя на глаза то и дело накатывала влага. Наконец, им все же пришлось пройти к столику, где Ялазар поспешно сгреб в кучку гроздь наполовину опустошённых стаканов и принялись слушать.

То, что Беата пришла без стражи уже радовало, хотя её внешний вид говорил о непростой, бессонной ночи, как оказалось проведенной с Силикой в тяжелых разговорах и мыслях о наступающем дне. Девушка опасалась реакции на те слова, что собиралась сказать и потому, пыталась начать издалека. Однако богиня даже не была удивлена, более того, оказалось что она и сама чувствовала что-то неправильное, неестественное. Она не могла вспомнить заключительную часть вечера и как оказалась перед помостом вознесения. Подобных провалов с ней ранее не случалось и это сильно встревожило её. Когда же разговор зашел о Викаре и том, что он поведал, Силика внезапно поняла откуда возникло странное чувство чуждости внутри и вокруг себя, почти тоже самое она ощутила, впервые встретив его. После этого она слушала молча и внимательно, вникая в каждую деталь и сетуя, что самого Викариана нету рядом, дабы он смог рассказал больше.

Но что больше всего расстроило Беату, отчего на её глаза постоянно норовили навернуться слезы, так это реакция Владычицы Шелковых Дюн, на те способы избавления от Зверя, что предложили парни. Она приняла это со стоическим смирением, а на все замечания, что возможно её старшие сестры смогут помочь, отвечала, что не может поставить под угрозу ещё и их жизни. Беата едва не плакала, рассказывая о согласии её госпожи на план Ялазара, что вызвало у того невольное восхищение. Судя по рассказу Беатрисы, Силика смогла понять насколько опасно то, что теперь жило в ней, раз согласилась встретиться с ними. Причем если они все же решат пойти до конца, не было сомнений, что тем самым подпишут не только ей, но и себе смертный приговор.

— Вы не нашли иного способа исцелить госпожу? — с щемящей надеждой в голосе, спросила Беата, но Вик лишь покачал головой.

Все что он мог рассказать ей, это про их вчерашние поиски убийцы. О том, что они, взломав странную дверь, нашли тот магазин, откуда и появилось чудовище, покинутым, без единого признака бывших хозяев. Девушка прижалась к Вику, слушая короткий рассказ и сжимала его теплую накидку до побелевших костяшек на пальчиках.

— Боюсь, других способов избавится от семени нет. — допивая последний стакан и готовясь подняться из-за стола, подвел черту повелитель костей. — Раз твоя госпожа настолько благородна, что готова пожертвовать жизнью ради своих людей, своего мира, то клянусь тебе, она не будет мучиться.

Беатриса крепко зажмурилась, уткнувшись в грудь Викара, а тот, бросил сердитый взгляд на Яла, при этом прекрасно понимая, что это единственный способ, которым они могут облегчить участь Силики. Внезапно Беатриса открыла глаза и подняв голову, немного нахмурившись, будто бы что-то быстро обдумывая, произнесла:

— Дорогой, постой, ты говорил, что проникая в ту лавку, вы сломали дверь, вытянув из неё силу стихий?

— Да. — коротко ответил Вик.

— А не можешь ли ты так же вытащить это ... семя из моей госпожи.

Признаться честно, Викара такая мысль даже не посещала, потому он взглянул на повелителя костей, но тот выглядел не менее озадаченным. Вчера им было не до этого, усталость, погоня и непростой разговор как-то выбили из головы мысли об иных способах избавления от Зверя. И вот стоило упомянуть, что оказывается они могут вытягивать энергию из вещей, как Беатриса тут же предложила гениальное в своей простоте решение, о котором они даже и подумать забыли. Тоже мне сыны мира магии, потомки победителей великого Разрушителя, едва не засмеявшись, про себя съязвил Викар, вслух же сказав:

— Это надо попробовать, может сработать. — Беата от этих слов едва не подпрыгнула от радости.

Ял потер подбородок и поправил:

— Лучше попробуй не линии силы вытаскивать, а помнишь, как вы с Измаилом врачевали. Ты можешь обращаться к оку инфернала, а значит тебе нет смысла тянуть силу, раз ты сразу видишь эту тварь. Ты же видишь?

Викар кивнул и повелитель костей продолжил:

— Тогда, ты, как и предложила Беатриса, сможешь попытаться сразу достать семя. — он на секунду запнулся, а потом подняв голову, добавил. — Вытащишь его в материальный мир.

— И тогда уже можно будет покончить с ним, не причинив вреда Силике! Но что-то я сомневаюсь, что это порождение демонов будет так уж беззащитно в нашей реальности. Могут пострадать люди.

На этот раз в разговор вмешалась Беата:

— Вкладчица вняла вашим предупреждениям о возможностях Порчи и потому, сейчас одна ждет вас в праздной зале Калери"Юна. На борту остались лишь автоматоны, что просто не могут покинуть каравеллу, но они не живые. — она посмотрела в глаза Викару и прошептала. — Прошу тебя, не дай этому созданию навредить моей госпоже, не дай Силике погибнуть, молю тебя.

Парень уверено кивнул, он и сам хотел бы, чтобы Богиня Шелковых Дюн осталась жива, видя, что его Беатриса вообще относилась к ней с почти дочерним трепетом, как к родной матери.

— Обещаю, я сделаю все, чтобы она осталась цела. Все, что в моих силах и даже больше.

Видимо в его словах звучало настолько неподдельное желание видеть прекрасную госпожу живой и невредимой, а так же собственная тревога за неё, что Беатриса впервые за это утро слабо, но все же улыбнулась, поверив ему. Они бы так и продолжали стоять, нежась в объятиях друг друга, если бы над ухом не раздалось покашливание и грубоватый голос Ялазара не произнес:

— Не хочу вас отрывать, голубки, но нас ждут дела.

Деликатность не была сильной стороной повелителя костей и Викар вздохнув, под руку с Беатрисой, пошел вслед за ним. Девушка не отставала с расспросами, придя в полнейший восторг узнав, что он обладает умением исцелять людей. Оказалось, в их мире лекари являются самой почетной и востребованной профессией. На это Ялазар ехидно заметил, что с его навыками уровня знахаря какого-нибудь варварского племени каннибалов, исцеление не пройдет для Вардемы даром. Впрочем, это не сумело подколоть идущую об руку парочку и Вик с удовольствием рассказывал Беате о том, как вообще научился ремеслу, и о разных аспектах магии их мира, разумеется, опуская большую часть связанных с нею кошмаров. Подобная болтовня помогала им обоим отвлечься от той неизвестности, что ждала впереди. Парень лишь примерно представлял, что ему предстоит, ибо одно дело лечить смертных от простуды и совсем другое вырывать из души богини Зверя, сумевшего поработить целый мир. Девушке же в предстоящем светопреставлении, где на кон будут поставлены жизни двух дорогих её сердцу людей, вообще была отведена роль зрителя.

Площадь Вознесения, кипящая утреней жизнью, со вчерашнего вечера изменилась не сильно. Разве что появилось пара десятков парящих ладей, в неком художественном порядке, выстроенных на небольших возвышениях. Видимо именно на них обитатели каравеллы покинули её. Вокруг же стоял лишь караул из стражей города, что даже не подумали преградить парням дорогу, завидев ученицу одной из богинь вместе с ними.

— Как Силике удалось убедить их покинуть корабль? — спросил немного озадаченный Викариан. Приказать она не могла, ибо как он понял, экипаж подчинялся приказам её сестры, Астры.

— Не знаю. — ответила Беата, проводя их меж стройных рядов необычных средств передвижения. Вблизи они действительно напоминали длинные и широкие лодки. В низких бортах были буквально вырезаны картины, изображающие мир Вардемы и её усыпанные звездами ночные небеса. Реши кто поставить такую челну на воду, та тут же набрав воды, пошла бы ко дну. — Возможно, убедила всех, что приготовила некий сюрприз своим любимым сестрам и их слугам.

— Да уж, сюрприз будет что надо. — хмыкнул Ялазар, одним прыжком взлетая на парящую над поверхностью помоста ладью, на которую указала их проводница.

Вик вскользь отметил, что обычно полная костяная чешуйчатая юбка, закрывающая ноги его спутника, теперь имела пару разрезов, спереди и сзади, давая возможность более свободно двигаться, хотя и немного снижая защиту. Когда тот успел это сделать, он сказать не мог, однако понял, что повелитель костей перенял эту моду у некоторых местных стражников, которые предпочитали дополнительно прикрывать стальные поножи кольчужной завесой.

Ставя ногу на плоское дно, несмотря на то, что ладья никак не отреагировала на запрыгнувшего внутрь тяжеленного Ялазара, Викар все же подсознательно ждал от всей этой воздушной конструкции какого-нибудь подвоха. К его удивлению, та была неколебима словно плита того тракта, по которому они прибыли в Снежный. Беата указала на витиеватый рисунок посредине лодки, больше похожий на работу мастера-художника по дереву, чем на магическую конструкцию.

— Встань туда.

Викар подчинился и едва обе его ноги оказались на руне, как тут же почувствовал легкое давление, а рука девушки начала выскальзывать из его ладони. Он посмотрел вниз, в мгновение оказавшись пойманным красотой серо-голубых глаз Беатрисы. Уголки её губ подрагивали от переживаний, а она тихо прошептала:

— Прошу, спаси мою госпожу и возвращайся живым. Ты сможешь, я верю!

С неохотой Вику пришлось разжать руку и подушечки нежных пальцев скользнули по его ладони, на долю секунды оставив после себя теплый след. Он улетал куда-то ввысь, а его мечта, его надежда, та, что постепенно стала заполнять собой пустоту в душе от потери родных, медленно опуская руку, с тревогой глядела ему вслед. Вскоре он мог различить лишь тонкий силуэт, продолжавший стоять на удалявшемся от них помосте. И чем выше поднимался плот, тем быстрее становился полет, однако парень не чувствовал ничего, кроме нарастающего головокружения и вскоре вынужден был отнять взор от земли, задрав голову.

— Разумное решение, — раздалось сзади ворчание повелителя костей, — не хватало ещё сверзится с этого корыта, не успев добраться до места.

— Как ты думаешь ... — хотел было спросить молодой человек.

— С трудом, — перебил его Ялазар, — я привык по земле ходить, а не порхать меж туч. Давай доберемся до этой чертовой каравеллы, а там уже поговорим. Благо лететь недолго осталось.

Видимо повелителю костей тоже было не по себе от всего происходящего и Вик его прекрасно понимал, тоже стараясь не глядеть вниз. Лишь когда их ладья описала плавную дугу над живой зеленой изгородью, опоясывающий один из "пирсов", приютившихся вдоль обоих боков корабля и мягко опустилась в красные, атласные подпорки, он рискнул опустить взгляд. Прочный пол без разрывов, уставленный глиняными кадушками, с растущими в них плотными кустами и алые ковры стелились под ногами. Рядом виднелась лестница, ведущая наверх, так как места куда доставляли гостей, находились чуть пониже борта, видимо чтобы не загораживать живописный вид, открывающийся с палубы. Гигантские мачты с такой близи поражали ещё больше, а огромные, кипельно белые паруса, распахнувшие свои крылья в стороны, пухли, словно кучевые облака. Размеры судна поражали. Оно было не меньше сотни шагов в длину и около полусотни в ширину.

Почти все пространство верхней палубы оказалось заставлено невероятно красивой, изысканной мебелью, наваленными горами подушек, изящными скульптурами, вазами, да цветами. К великому удивлению парней, на этой немалой высоте они не почувствовали ни холода, ни сбивающего с ног ветра, который по-идее должен был бы быть. С другой стороны, если уж местные умельцы сумели поднять в воздух целый корабль, то неудивительно, что рано или поздно кто-то из них додумался защитить его от встречающихся на высоте неприятных сюрпризов погоды. Слегка задранный к небесам нос был уставлен необычными, продолговатыми, золотыми трубами, таращившие свои стеклянные буркала в стороны от Калери"Юна, а так же столами в окружении мягких диванов. На корме же, под стеклянными навесами в платиновой оправе завитков, располагался здоровенный штурвал и множество кресел, окружённых рычагами, раструбами и облачков, из парящих прямо над полом, полупрозрачных алмазов. Последним, что бросилось в глаза были изумительной красоты радужные изваяния, напоминающие гигантских скальных рысей, с интересом наблюдающих за новоприбывшими. Они ничем не отличались от иных прекрасных статуй, вдосталь украшавших корабль, пока нога Викара не переступила невысокий поребрик лестницы. В тот же момент, украшенные гривой кристаллические морды повернулись в его сторону. Это были не живые организмы, видимо те самые автоматоны, о которых говорила Беатриса, неусыпная стража каравеллы. Впечатляющих размеров клыки внушали некоторую тревогу, однако необычные конструкты даже не повели ушами, чтобы двинуться в их сторону

Спрашивать у Ялазара обо всем этом, было делом абсолютно бесполезным, так как тот оглядывался вокруг с не менее ошалелым видом, чем и сам Викар. Это был настоящий парящий дворец, а вовсе не какой не корабль.

— Господа! — раздался учтивый голос и Вик с Ялазаром едва не подпрыгнули от неожиданности. — Прошу за мной, вас ожидают.

Они были готовы поклясться, что секунду назад рядом никого не было, однако теперь перед ними стоял невысокий человек в изысканной одежде и шляпе-цилиндре, украшенной неширокой каймой. Под тонко выделанным черным, атласным плащом, перехваченным поперек груди серебряной лозой, виднелся кожаный сюртук и безрукавка с бардовым орнаментом. Белоснежный шарф у шеи был перехвачен темно-алым драгоценным камнем в золотистой оправе. Лицо встречающего, украшенное тонкими усиками и треугольной бородкой, могло поспорить бледностью с мертвецом.

Опираясь на трость, цветом под стать укрывающей его накидке, незнакомец, развернувшись, двинулся к неприметному спуску, уводившему под носовую палубу. Молодой человек слегка опешил, ведь Беатриса сказала, что все члены экипажа покинули корабль, однако пошел следом.

— Почему вы все ещё здесь? — насторожено поинтересовался повелитель костей.

— Я мажордом, привратник, если хотите, владычицы Астры и не могу покинуть это место, — последовал спокойный ответ, — как впрочем и остальные стражи. К тому же, нетрудно заблудиться, первый раз оказавшись на борту, потому меня послали встретить вас.

Украдкой Викар решил заглянуть в тонкий мир, изучить встречающего, а заодно оценить обстановку. И едва шоры реальности пали, все встало на свои места.

Их провожатый был переполнен силой, но при этом Викар не видел обычных для человека зыбких очертаний тела, внутренних органов и прочего, что характеризует материальное существо в астрале, лишь яркий свет, формирующий сияющий образ, отдалено напоминающий человека. Кем он был, духом, мороком, инферналом? Какая разница, главное не человек, а значит, Зверь не сможет захватить его, по крайне мере надолго. Надо сказать, парень первый раз видел бестелесное существо, озаботившееся одеждой, да ещё такой изысканной. Впрочем, все остальное его поразило не меньше.

Пока они спускались по широким ступеням, у них оказалось достаточно времени, чтобы разглядеть гениальное творение мастеров Вардемы. Как и везде в этом мире мягкие завитки стихий причудливым узором сплетались внутри окружающих Викара вещей, однако помимо них, Калери"Юна, как оказалось, хранила настоящий океан силы. Вернее три легко различимых источника, причем очень похожих на тот, что Викар видел под трактом и вчера, у приснопамятного магазинчика, чьи голубовато-золотистые всполохи сейчас просто ослепляли парня. Вдоль всей нижней палубы проходил самый широкий и мощный узел, он словно сияющий спрут охватывал днище, бахромой искрящихся "щупалец" взбираясь по бортам и создавая впечатление, будто каравелла действительно стоит на воде. Второй, менее заметный источник, зыбкой рябью мерцал за бортами, видимо и оберегая всех находящихся наверху от дующего ветра и пронизывающего холода. Последний же, паутиной проходил сквозь все вокруг, будто бы связывая воедино все многообразие стихий, питая их.

Поистине, они сейчас шагали по настоящему шедевру, прекрасному сплаву гениальной мысли и непревзойденного мастерства. Единственное о чем жалел Викар, что Ял не может разделить с ним его восхищение. Впрочем последний и без того был вполне доволен, едва сдерживаясь чтобы не крутить головой, как сова.

Широкая лестница, освещённая вьющимся под потолком переплетением фосфоресцирующих бутонов неведомых цветов, вскоре окончилась. Она выводила в залитую дневным светом просторную залу, видимо занимавшую едва ли не половину длины каравеллы и судя по ступенчатым балконам, не меньше трех ярусов в высоту. Внутреннее убранство поражало не меньше внешнего, да так, что Вик неосознанно вернулся к своему обычному зрению.

По бокам от прохода изливались каскадами самые настоящие водопады, питающие бассейн, укрытый пышными соцветиями распустившихся лилий. Гигантские окна тянулись от пола до чуть более протяженного потолка под небольшим углом, открывая изумительный панорамный вид. Помимо уже виденной ими вычурной мебели и целых пирамид мягких подушек, тут так же оказался выложенный мраморным камнем круглый очаг, сейчас накрытый медным куполом заслонки. Судя по размерам, в нем можно было зажарить парочку быков и ещё осталось бы место для котелков с гарниром. С потолка свисали необычные фонарики, в оправе точь-в-точь напоминающей борта парящих ладей, на которых они сюда добрались, отчего, когда в них загорался огонь, комната должна была наполняться игрой теней. Ковры же заменило необычное покрытие, напоминающие светлую кору молодого дерева, залитую прозрачной смолой, придававшей полу приятный, теплый, янтарный оттенок. Видимо здесь гости собирались, когда наверху шел дождь или им по какой-то причине наскучивал отдых на свежем воздухе.

— Ярик, благодарю тебя. — раздался знакомый, мелодичный голос, тут же привлекая оглядывавшихся парней. Посреди богатого убранства, в относительно простом, белом платье, с единственной золотой брошью-замком на груди, удерживавшей края одежды, стояла Силика. Её корону в виде крыла сегодня заменило золотое колье с тремя "слезами" алмазами, венчавшее туго стянутые этим новым украшением обычно парящие волосы. Тонкие пальцы лежали на необычном, трехногом музыкальном инструменте, напоминавшем левитирующий над полом двухсекционный, золотой обруч, каждая часть которого содержала по двадцать не соединённых друг с другом струн разной толщины. Владычица Шелковых Дюн казалась немного напряженной, явно осознавала важность и необходимость предстоящего, и отчего-то Вику показалось, что она понимает это даже лучше них.

— Могу я ещё чем-нибудь служить вам госпожа? — сняв шляпу и прижав ту к груди, поклонился мажордом, которого видимо и звали Яриком.

— Да, мой хороший. — нервно перебирая в руках белые перчатки, ответила Силика. — Будь добр, прикажи стражам, чтобы ни случилось, не мешать этим господам.

Инфернал, казалось несколько растерявшись, поднял лицо и посмотрел на богиню. Но так лишь слабо улыбнулась и махнув рукой, не дала ему возразить:

— Да-да, я знаю, что это будет нарушением так любимых тобой правил безопасности, но это моя просьба и если что, с Астрой я после объяснюсь сама. Ярик, дорогой, прости, но это приказ.

Кем бы ни было это странное существо с тростью, оно явно обожало Силику и потому, не стало спорить, лишь одарило Вика с Ялазаром недвусмысленным взглядом, в котором читалось предупреждение не делать глупостей. Надев шляпу и коротко поклонившись уже парням, привратник удалился, оставляя их наедине.

— Ну, вот мы и снова встретились, Викариан, рада тебя видеть. Да будет твой путь и путь твоего друга легкими. — тепло поприветствовала их богиня, приглашая спустится к ней. Она немного замялась, видимо не зная с чего бы начать. — Беата говорила, что у тебя есть дар видеть то, что скрыто от взора обычных людей? Будто ты из иного мира, о последнем впрочем, я догадывалась.

Парни к этому моменту преодолели лестницу. Пройдя под радужной аркой от водных брызг водопадов и преодолев ряд высоких колонн, украшенных целой галереей великолепно написанных картин, они встали напротив хозяйки. Та не выглядела напуганной или удивленной и Вика посетила мысль, что они не первые путешественники между мирами, которых видит владычица, раз она так легко догадывалась о их истинном происхождении. С другой стороны, Беатриса об иных реальностях ничего не знала, то есть эта тайна вполне могла быть уделом избранных. Тех, кого здесь называют богами.

Коротко поклонившись, молодой человек ответил:

— В наших краях это не является чем-то уникальным. Колдовское Око или в моем случае око инфернала, просто умение видеть тонкий мир магии, вот и все.

— Так ты мастер силы? Я чувствовала ее в тебе, когда мы встретились впервые, но видимо тогда она спала, а ныне ты уже способен управлять ей. Впечатляет. Обычно на освоение даже азов песен астрала могут уйти годы и десятилетия, а ты ... впрочем, думаю стоит отложить праздные разговоры на потом, сейчас же не будешь так добр, представить мне своего спутника?

— Конечно госпожа. Ялазар, повелитель костей. — он опасался, что титул напугает Силику, но та лишь слегка склонила голову в приветствии и видимо забывшись, по привычке, протянула руку. Однако не успела она смутиться своему поступку, как Ялазар ступил вперед, с неожиданной для него галантностью, слегка склонившись, мягко, почти не касаясь губами, поцеловал нежные пальцы богини. У Вика чуть не отпала челюсть, когда он увидел этого любителя скабрезных шуток с новой стороны. Что ни говори, а с женщинами тот обращаться умел и его поступок, без сомнения, впечатлил Силику. Она улыбнулась и слегка склонив голову, уже чуть внимательней пригляделась к повелителю костей, тот ответил на улыбку, но не произнес ни слова.

Богиня вновь повернулась к Вику. Было видно, что она немного расслабилась. Ей было дано чувствовать людей, воспринимать их эмоции и то что в их компании, терзавшие её доселе страхи стали отступать, говорило о многом. В том числе реакция на самого Ялазара лишний раз показывала, какие бы сомнения не обуяли того и чтобы он там не говорил об уничтожении всех и вся, на самом деле, парень вовсе не такой кровожадный псих, каким иногда хотел казаться.

— Ну, так как вы собираетесь это сделать? — улыбка Силики вновь стала угасать и она нервно выдохнув, посмотрела на парней. Те даже немного растерялись, пока Викар не понял, что Беатриса рассказывала своей госпоже об их предыдущем плане, в котором они должны были лишить богиню жизни, уничтожив тем самым семя зла вместе с ней. Владычица ещё ничего не знала о том, что её ученица сумела найти иной способ исцеления от этой заразы. Ну, вернее предложила и теперь оставалось дело за малым, исполнить задуманное.

Быстро пересказав события сегодняшнего утра, а так же рассказав о новом плане, который явно несказанно обрадовал Силику, он честно признался, что ничего подобного ни разу не делал и лучше бы ей прилечь на один из мягких диванов, расставленных вокруг. Владычица Шелковых Дюн, выбрав из всего многообразия самую прочную из кушеток, основанием для которых вообще был каменный монолит и отложив в сторону измятые от переживаний перчатки, с грацией, достойной настоящей богини, легла на спину.

— Что дальше? — спросила Силика.

Если бы Викар знал. Он вновь обратился к магическому зрению, готовясь щурится от слепящего света предвечной, но внезапно понял, что сияние потускнело и теперь золотая корона, вокруг зияющей пустоты внутри женщины, стала намного тоньше. Темный провал же, напротив, будто бы стал плотнее и начал покрываться хитиновой коркой, словно помёрзшее зимнее озеро едва схватившимся льдом. Внутри чернильной жижи теперь явственно проступали контуры гигантской туши, что просто не могла уместиться в миниатюрном теле Силики, а значит, вытаскивать тварь придется аккуратно, иначе она просто разорвет хрупкую плоть на части. Парень быстро взглянул на повелителя костей, но тот лишь покачал головой, он не видел создание и не мог ничем помочь. Ял был не лекарем и не обладал Оком Инфернала, а значит, пока Зверь не окажется снаружи, рассчитывать на него не стоит.

— Госпожа, я попытаюсь извлечь из вас Порчу, Ялазар будет держать и поможет, когда она окажется в материально мире. — Викариан расстегнул один из поясных мешочков и зачерпнув горсть меланы, передал её повелителю костей. Тот кивнул, согласившись, что лишней предосторожность не бывает и лучше заранее приготовиться к худшему. — Ну что ж, приступим.

Помня уроки Измаила, молодой человек оглянулся в поисках подходящей силы, чтобы облечь ею свои руки. Тонкие нити, вплетенные в канву окружающих предметов, не годились, но три источника силы, пронизывающий как сам корабль, так и пространство вокруг него, вполне могли подойти. Для начала Викар зачерпнул ветвистую паутину, сверкающим бисером парящую в тонком мире, однако стоило ладоням соприкоснуться с темной, тугой, словно застывающая смола, жижей семени Порчи, как по ним тут же заструились языки черного пламени, выжигая и пожирая капли тут же начавшей умирать стихии. Причем сопротивление было настолько сильным, что темное колдовство разорвало завесу и вырвалось в материальный мир, рванув снопами алеющих угольков в разные стороны. Черные с багровым отливом сполохи потянулись от запястий Вика вверх, стараясь дотянуться до горла, незащищенного магией. Тот попытался отпрянуть, но скованный каналом энергии с телом богини, оказался в западне, не в силах защищаться. Реакция Ялазара была мгновенной и тот, за долю секунды, успел грубо сплетенным узлом силы перебить нити, протянувшиеся между руками его товарища и телом зашедшейся в крике Силики.

Темный огонь потух, лишившись связи со злой волей, питавшей его. Лицо несчастной богини побледнело и на нем выступили капельки пота, ей было очень больно и пришлось почти сразу дать лекарственных трав. Удивительно, но её собственная сила отказалась помогать своей госпоже, будто бы захваченная кем-то иным и теперь служащая новому господину. Впрочем, не трудно было догадаться, кто сумел переподчинить её, когда-то и сам Викариан чувствовал нечто подобное, и именно Силика тогда пришла ему на помощь. А сейчас, самое время вернуть долг.

— Эта тварь догадалась, что мы собираемся делать. — стряхивая истлевшие остатки магической защиты, процедил Вик, уже прикидывая, что же делать дальше. В голове слышались потусторонние голоса и возникали хаотические видения кошмаров, но это было лишь эхо контратаки Зверя, которую Ял только что помог ему отразить. Ко второму заходу следовало подготовиться обстоятельней.

Паутина вокруг тряслась от перенапряжения и было понятно, что её силы не хватит чтобы справиться с задачей, а значит надо черпать либо из потока, что окружает Каравеллу, либо того, что поддерживает её, позволяя парить меж облаками. И то и то казалось небезопасным, но выбора не оставалось. Здраво рассудив, что лучше уж лишиться внешнего барьера, не позволяющему ледяному ветру гулять по палубам, чем рухнуть камнем вниз, Викар потянулся к водовороту, бушующему за огромными окнами. Эта энергия уже не была столь же податлива. Оказалось, что такая мощь, сведенная воедино в одном месте, видна даже не вооруженным взглядом. Пришлось немало попыхтеть, прежде чем голубое сияние полностью скрыло под собой руки парня, слепя пришедшую в себя Силику и щурящегося Ялазара.

Новая попытка Викара проникнуть под уже ороговевшие черепки на поверхности непроглядного омута, растекшегося в душе богини, была встречена, так же как и первая, огнем черной ненависти. Она рвалась прогрызть защиту наглеца, посмевшего прикоснутся к семени Порчи, вырвать его душу и испепелить тело. Однако на этот раз, сила Вечного Океана, окутывавшего обливающегося потом Вика, устояла и его пальцы медленно, но неотвратимо погружались все глубже, пока внезапно не ощутили проскользнувшее меж ними нечто. Это было похоже на клубок змей, толщиной в предплечье взрослого человека, но при этом бывших единым целым. Зверь оказался просто огромен, явно крупнее его или даже повелителя костей, гораздо больше, чем он думал в начале. Появилась паническая мысль, что за внешне небольшой червоточиной, на самом деле, может скрываться иное измерение, в котором эта тварь растёт и крепнет, а возжелай она того, то вообще без труда смогла бы затащить к себе Вика. Однако тот не позволил страху взять вверх и несмотря на звучавшие все громче голоса, и злобное шипение, продолжал начатое. Войдя в омут уже по локти, парень пытался ухватить осклизлое тело, мечущиеся от его рук, но не исчезающее, что не могло не радовать, значит все же эта яма не была бездонной.

Вскоре стало не до веселья. Семя, усиленное магией самой Богини, хоть и уворачивалось, при этом не на секунду не прекращало нападать само. В какой-то момент рябь пошла по темной поверхности и две волны ощерившись стеной угольных игл-зубов, словно пасть чудища, сошлись, охватив Викара аж до самых плеч. Эти магические когти начали тянуть парня внутрь, однако он ожидал подобного и потому, продолжил попытки ухватить скользкий хвост твари, при этом лишь ещё больше напитывая защиту, окутывающую руки.

Внезапно, что-то капнуло на Вика и тот едва не потерял концентрацию от боли, когда его плечо занялось вполне реальным, ощутимым огнем. В тот же миг вскрикнула Силика, которую Ялазар удерживал уже с трудом. На ее тело, прожигая платье и опаляя прекрасную кожу, упала источающая жар серебристая капля. Повелитель костей быстро стряхнул ее, а после, не глядя рубанул мечом над головой, отправляя в полет плавящийся на глазах светильник, что висел над ними. По всей комнате буквально начался огненный дождь из расплавленного серебра. Энергии двух потоков, защищавшие Викара, после последнего удара, не желая истаивать, вливались теперь в парня с такой быстротой, что те места, через которые они проходили, сгорали от переполнявшей их мощи. Пока "небеса" плакали огнем, ноги парней принялись все глубже утопать в начавшем плавиться покрытии пола и причиной тому был вовсе не плавящийся метал, капающий с потолка. По извивам досок пола, скрытыми за слоями прозрачной смолы, стали виться обугленные искрящиеся змейки. Вскоре пламя было повсюду, а температура поднялась в несколько раз, теперь напоминая жерло раскалённой печи. Горели колонны, картины, предметы мебели, свисающие с потолка украшения и пол под ногами, а горячий пар, от журчавших неподалеку водопадов, наполнял залу удушливым маревом.

Дышать становилось все сложнее, при этом Зверь и не думал униматься, прекрасно понимая, что с ним хотят сделать. Тварь защищалась. И хотя приготовленные загодя лепестки меланы немного, но помогали справиться с творящимся вокруг адом, а несчастная Силика, наконец, потеряла сознание, долго так продолжаться не могло. В ту же секунду, словно в ответ на эти мысли, раздался противный скрипящий треск, мгновение спустя, превратившийся в оглушительный грохот. Огромные стекла, прогнувшись внутрь, лопнули дождем бритвенно-острых осколков, врываясь внутрь помещения, режа и потроша остатки догорающего убранства. Один из таких прозрачных обломков попал в голову Ялазара, да с такой силой, что того швырнуло в сторону и он упал в липкую, раскаленную жижу. Впрочем, тот почти сразу вскочил на ноги. Лицо повелителя костей теперь выглядело жутко. Из щеки торчал толстенный, запятнанный кровью осколок, каким-то чудом не пробивший кость и даже не сломавший челюсть, однако выбивший часть зубов и прорезавший кожу насквозь от носа до скулы. Вместо того, чтобы вынуть стекло, Ялазар, трясущимися пальцами, сорвал с плеча свою плотную бурку и накинул на бесчувственное тело Силики, стараясь хоть как-то защитить ее от творившегося вокруг. Викар же пригнулся, втянув голову в плечи, чувствуя как по коже хлещет скальпирующий ураган. В отличии от повелителя костей, имевшего более крепкий, намеренно усиленный скелет, он такого попадания в голову мог и не пережить.

Продолжись этот кошмар хоть на несколько секунд дольше, неизвестно чем бы все кончилось, однако очередная атака Зверя, в буквальном смысле, спасла их. На этот раз не выдержал внешний периметр силы и купол, хранивший Калери"Юна от ветров, с тихим хлопком исчез, теперь отдавая всю свою силу на борьбу с тварью. Не прошло и мгновения, как беснующийся ад прыснул в стороны, выдувая наружу все то, что не было прибито к полу, словно внутри комнаты выдохнул гигант. Остатки горящей мебели, потоки расплавленной смолы, какие-то обломки и мерцающая стеклянная вьюга, да даже вода из льющихся озерка, все это вылетело прочь. Устоять на ногах оказалось не простой задачей, но злость придала силы, а нарастающая боль от порезов, ожогов и бог знает чего ещё, не давала расслабиться, потерять равновесие. Каменная кушетка была видимо очень тяжелой, ибо она даже не пошевелилась, оставаясь тем островком, что помогал держаться под порывами ворвавшегося внутрь неслабого ветра.

— Вытаскивай эту тварь! — зарычал Ялазар, рывком вырвав у себя из щеки льдистый осколок с плотью и отбросив тот в сторону. — Нельзя тянуть дольше, следующий удар убьет тебя!

— Не могу ухватить, скользкая, сука! — заорал в ответ, перекрывая вой беснующегося ветра, Викар. — Там будто скорлупа яйца, внутри которой плавает желток, а я одним пальцем пытаюсь его достать. Он запнулся. Ему на ум пришла идея, а что если не ловить Зверя, а "вымыть" его из логова. В буквальном смысле залить силой, чтобы тварь больше не могла ускользать, чтобы просто некуда было.

Снова послышался треск, но теперь это был совсем другой звук, больше напоминающий грохот цепей и парни уже было испугались, что корабль начал разваливаться у них под ногами, как вдруг из-под потолка, срывая и дробя оставшиеся в рамах осколки стекла, рухнули железные шоры. Завеса опустилась с адским грохотом, полностью закрыв огромные провалы окон и погрузив все помещение почти в кромешную тьму, немного разбавленную остатками ещё кое-где горевшего огня и накалившимися до бела ошметков светильников, каким-то чудом не выкинутых за борт. Температура, было резко упавшая, снова начала подниматься, но Вик уже этого не замечал, он очень аккуратно тянулся к последнему источнику, оставшемуся у него. Осторожно вынув руку из астрального тела едва дышавшей Силики, он разогнал перья тьмы неярким, голубым сиянием и потянулся к самому мощному из потоков, бурной стремниной текшей у самого дна. Пена энергий, державших каравеллу на волнах ветров, буквально испепеляла жаром и Викариан чувствовал, как пальцы его руки покрываются волдырями, а дуги едва сдерживаемой силы, заплясали на его теле, превращая парня в живую молнию, элементаля грозы, живое воплощение стихии.

Ялазар отошел немного назад, рукой прикрыв глаза от слепящих росчерков молний, бьющих в стороны и проходя через Вика, вливающихся в Силику. Сейчас он ничем не мог помочь, а потому решил приготовиться к неизбежной схватке с тем порождением преисподни, что рано или поздно будет вынуждено покинуть захваченное им тело.

Повелитель костей оказался прав. Зверь, скованный океаном чуждой ему энергии, насильно влитой в его обиталище, больше не мог ускользать и Викару уже не требовалось никаких особых усилий, чтобы схватив его, будто бы пойманную в лед рыбу, тянуть наружу. Пространство вокруг снова оказалось залито холодным светом разрядов, исходивших от самого парня и в этом неверном сиянии было видно зернистую хмарь тяжелого тумана. Он исторгался из хрупкого, укрытого плотным плащом тела и внутри него мелькали тени обитавших в вечной пустоте чудовищ. Воздух стал наполняться расплывающимися, чернильные кляксами. Сначала полупрозрачные, они наполнялись тьмой, а после, словно отяжелев, опускались на взбухший мутными нарывами вновь застывающий пол. Там эти бесформенные сгустки злой силы стягивались друг к другу, постепенно приобретая все более четкие очертания. Ком подкатил к горлу Вика, когда он увидел в размытых силуэтах детские очертания с крохотными тельцами, но непропорционально крупными головами, с пастями, заполненными зубками-иглами и алыми, вывалившимися из орбит буркалами. Их были десятки, они шлепали своими маленькими ручонками с такими же крохотными, черными коготками в его сторону, с каждой секундой двигаясь все проворней. Защититься от них молодой человек не мог, полностью поглощенный работой, к тому же, теперь вслед за туманом, из глаз, рта и ушей Силики потянулся жирный, черный пепел, подозрительно скапливающийся прямо напротив него.

— Ялазар! — крикнул Вик, привлекая внимание того.

— Да знаю я, знаю. — пробормотал тот откуда-то из сумрака. — Я пытаюсь их остановить, но у них настолько мелкие, не сформированные толком кости, что моя магия им, словно зерно ворону. Даже замедлить не выходит, да и вообще, этих тварей убить нельзя, они порождения Зверя, пока жив он, они тоже существуют. Хотя ...

Последнее слово было произнесено задумчиво и Викар очень надеялся, что у повелителя костей созрел некий план, потому как шевелящийся ковер из крохотных тел зубастых демонов теперь виднелся повсюду. Внезапно ближайший к нему монстр как-то странно задрожал, а потом его голова вдруг резко надулась, словно рыбий пузырь в который задули воздуха. Вопреки ожиданиям парня, она не лопнула, а тяжело упав на плечо, будто шея больше не могла удержать её, начала перевешивать крохотное тельце на бок. В итоге, ножки создания не выдержали и вздувшийся череп, с гулким стуком, шлепнулся на пол, видимо настолько тяжелый, что никакие дальнейшие попытки сдвинуться с места не приносили результата. Точно такие же изменения постигли и всех остальных паразитов, алчущих добраться до выбивавшегося из сил Вика. Видимо не в состоянии убить этих тварей, Ялазар не нашел ничего лучше, чем увеличить им кости головы до такой степени, когда порождения Порчи просто не смогут ничего сделать. Теперь эти мутанты валялись вокруг, дико вереща, клацая зубастыми пастями и в бессильной злобе дергая когтистыми лапками.

Жирный поток черной гадости, выходивший из Силики, принялся быстро иссякать, удерживаемый дугами шипящих молний магической сферы-тюрьмы. Ничего подобного Викар не делал, да и не смог бы, даже если захотел, скорее это было не заклятие, а те остатки стихии, которой он наполнил бесчувственную богиню.

— Готовься! — предупредил он пытающегося отдышаться спутника, тяжело опирающегося на спинку каменной кушетки.

— Готов! — хрипя, ответил тот.

Однако вместо того, чтобы сразу принять материальный облик, извлеченное семя Порчи тут же ринулось в атаку. Вот только не на державшего меч на изготовку Ялазару, а к тому, кто посмел вырвать её из тела жертвы. Да ещё и наполнить то энергией так, что вернуться обратно в Силику у твари не было больше никакой возможности.

К удивлению Викариана, удар что он получил в грудь, вовсе не был столь уж "нематериален", как все прежние нападения в виде голосов и кошмаров в голове, он едва устоял на ногах. Его спасла та самая сфера силы, которая до сих пор обволакивала врага, а сейчас ослепительным дождем грозовых разрядов, разлетелась по всему помещению. А ещё он почувствовал, что Зверь пытался проникнуть внутрь него самого, однако наткнулся на своего собрата. Между ними была молниеносная схватка, но видимо сражение между подобными существами отличаются от битв со смертными и потому, никаких особых изменений не чувствовалось. По крайней мере пока.

Ял тут же оказался рядом, пару раз наискось рубанув тварь. Но оба раза, та словно утекала из-под клинка, с воем рассекавшего воздух. Темный туман тут прыснул в разные стороны, словно бы ощупывая Калери"Юна на наличие иных живых, но убедившись, что никого подходящего нет, Зверь, дабы не раствориться в потоках Вечного Океана, все же вынужден был облечь себя неким подобием плоти. Останься он бестелесным, оказался бы привязан к месту и рано или поздно, время убило бы его, развеяв демоническую сущность по эфирным ветрам. К тому же ему, в отличие от большинства сородичей, хватало сил, чтобы на некоторое время обретать материальную оболочку, что с одной стороны сильно осложняло задачу спасения Силики, но с другой, делало семя уязвимым.

Тварь недолго размышляла, в каком образе предстать перед ними, на глазах превращаясь в знакомый образ, лежащей неподалёку богини, разве что глаза создания были молочно-белыми, а кисти стали черными, тонкими отростками с длинными, загнутыми когтями. Да и вообще, тело не имело постоянства, меняясь и преображаясь ежесекундно. Кое-где появилась роговая броня, кожа стала синеть, словно твердея, а мышцы с костями утолщаться.

— Надо с ней быстро кончать. — озвучил общую мысль Вик, когда кожа лица Лже-Силики внезапно пошла трещинами и раскрывшись разорванными каньонами, тут же затвердела, превратившись в настоящую, бронированную маску, с тонкими прорезями для глаз.

— Согласен. — ответил повелитель костей и в ту же секунду бросился вперед.

Сила все ещё наполняла бушующим водоворотом Викариана. Он быстро сплел петлю и бросил её во врага. Это было расточительно, сильно изматывая и без того ослабшее тело, но время сейчас играло против них, и нужно было как можно скорее завершить поединок. Широким льдисто-голубым лучом, магия рванулась вперед, насквозь пробив мраморную облицовку, расположенного в центре комнаты очага и в облаке каменной крошки, устремилась в грудь Зверя. Тот оказался быстрее, скользнув в сторону, пропуская мощнейший разряд над головой, но к счастью не сумев перехитрить Ялазара, бросившегося наперерез. Молния с оглушительным треском ударила в стальной лист шоры, оставив ярко светящуюся в темноте рыжую окалину на раскаленном железе.

Сошедшие с ума тени метались вокруг них, словно стая потревоженных воронов, за их мельтешением, заметить стремительное движения Зверя становилось все сложнее и тот попытался проскочить мимо повелителя костей. Однако на его пути оказался опытный воин, за плечами которого была не одна сотня битв. Несмотря на то, что твари удалось таки обойти того справа, укрывшись за колонной, покрытой тлеющими прожилками, Ялазар успел перехватить меч в левую руку и с развороту, огибая прогоревший столб, не глядя рубанул наперерез. Атака, начало которой невозможно было даже заметить, получилась столь неожиданной, что даже невероятная ловкость порождения ада не спасла его. Костяной клинок, практически не встречая сопротивления, прошел сквозь ещё не успевшую покрыться броней шею, оделив жуткую голову от тела. Саван чернильного пепла фонтаном вырвался из смертельной раны. Однако радостный крик умер на губах Викара, когда тот увидел, как тонкие, водянистые щупальца разорванных тканей, метнулись друг к другу, вновь присоединяя отделенный было череп обратно к плечам. Даже магическое оружие не сумело убить это создание, впрочем Ялазара такой поворот видимо удивил не сильно, так как он не останавливая движение клинка, закрутив тот восьмеркой, рубанул ещё дважды. Правда теперь оба удара прошли вскользь, отсекая лишь пальцы и клочки начавших превращаться в рога волос.

Неожиданно семя Порчи оказалось между Виком и лежащей без сознания Силикой. Остановилось, словно на секунду задумавшись на кого же из них броситься, так как поворачиваться и принимать бой с повелителем костей явно опасалось, к тому же, не желала оставлять за спиной колдуна, бросающегося молниями. Молодой человек, к этому времени сплел ещё одну петлю силы и уже собирался метнуть её, как вдруг увидел в мутных глазах Зверя понимание, что они хотят спасти богиню. Атакуй он тварь сейчас, та просто уйдёт в сторону, к новой добыче и скорее всего, убьет ту. Нужно было, во что бы то ни было, отсечь этот путь, бросить ветвящийся кнут молний так, чтобы он перекрыл дорогу к Владычице Шелковых Дюн, правда такой поступок несомненно спровоцирует нападение уже на него самого. Несмотря на последнее, Викар с какой-то бесшабашной легкостью принял решение. Он обожал Силику, а к любившей её Беатрисе, испытывал чувство ещё более сильное и потому, ценность собственной жизни сейчас для парня стала столь ничтожна, что засмеявшись, тот запустил бело-голубой разряд чуть вбок от Зверя, не давая тому уйти в сторону и оставляя единственный путь, навстречу ему.

Отразить нападение создания, у Вика не было ни времени, ни возможности, все что ему удалось, это отклонить свое тело назад, избегая рассекающего удара четырехпалой, когтистой лапы. Обсидиановые клинки прошли насквозь каменный бортик, некогда отмечавший границы рукотворного озерца и месте с крошкой, угодили прямо в толстую, булатную пластину на груди Вика, там где было его сердце. Снопы искр от удара смешались с дуговыми разрядами, пляшущими по телу парня и того бросило на десяток шагов в сторону. В полете он пробил насквозь выгоревшую изнутри колонну и какие-то перила, однако, произведение гномьих кузнецов выдержало и на этот раз. Для твари, атака тоже не прошла даром, так как сила, проходившая сквозь Вика и над которой тот на долю секунды утратил контроль, вырвалась в материальный мир и впилась в неё тысячами голубых змеек. Но это была лишь малая часть энергии и прежде чем течение источников вновь восстановило своей бег, вернувшись в тонкий мир, луч ярящейся мощи ударил прямо в пол. В воздух тут же поднялась пелена разорванных щепок и деревянных перекрытий, а рассыпающий вокруг себя снопы искр столп света, рванулся сквозь палубы, оставляя после себя огромную, сквозную дыру в борту Калери"Юна.

Корабль тут же принялся крениться на левый борт и откуда-то издалека раздались хлесткие, щелкающие звуки. То золотые тросы, не в силах удержать потерявшую контроль махину, стали лопасть или вырывать целые каменные пласты из удерживавшей их мостовой. Все пространство внизу теперь оказалось завалено обломками некогда прекрасных вещей, пеплом, да гранитной пылью, а над головами несчастных горожан бесновались стальные змеи, с привязанными к ним булыжниками, крушивших стены и сносивших лавки. В этот момент Викар молил всех богов, которых только знал, чтобы Беатрисы не оказалось посреди кошмара, творящегося на Площади Вознесения. Опасения за жизнь девушки, сейчас не то что вытеснили мысли о возможном падении, но даже заставили забыть об уже пришедшем в себя порождении ада. Нечеловеческим усилием Вик попытался отбросить, мешающие думать переживания и сосредоточится на все ещё идущей схватке.

Ялазар к этому моменту, наконец, добрался до заветной цели и с самозабвением, совершенно не обращая на гуляющие теперь и по его собственному телу ручейки жалящих молний, с остервенелой яростью рубил Зверя. Тот вяло отбивался, отступая, но видимо и его силы не были безграничны. Отсеченные конечности собирались все медленней, а движения уже не были столь неуловимы.

В последней отчаянной попытке спастись, семя Порчи рвануло к провалу в полу, надеясь покинуть каравеллу, выбросившись с неё и видимо намереваясь найти новое тело уже на земле, среди ничего не подозревающих людей. Оно высоко подскочило, стараясь перепрыгнуть Ялазара, сейчас очень похожего на бога берсеркеров и крутанувшись в полете, устремилось к заветному проходу. Однако снежноволосый гигант, взревев разъяренным медведем, с невероятной силой швырнул свой довольно немаленький меч вдогонку беглецу и пригвоздил того, словно бабочку, к стальной шоре, закрывавшей выбитые окна. Но даже это не убило Зверя, тот лишь ухватился обеими лапами за эфес вибрирующего от переполнявшей его энергии меча и потянул клинок из своей плоти, стараясь освободиться. В этот момент повелитель костей прыгнул к нему, сжав пудовые кулаки, закованные в шипастые перчатки, надеясь почти голыми руками прикончить ненавистное создание.

Викар успел первым. Два белых лепестка вырвались из его ладоней, угодив точно в потускневшие, будто скисшее молоко, буркала. Недаром вчера Ял вживлял в плоть кинжалов магические камни. Два сияющих росчерка силы, скользящих меж разорванных паутин эфира, впились в глазницы черепа. Скрипучий крик заполнил разгромленный зал, теперь освещаемый лишь сквозь затянутую пеплом и пылью дырой в полу, заставляя болеть уши, а окружающий мир наполняться искривляющимся пространством. Сама материя, казалось, орала от боли, исторгая из себя чуждую ей темную силу.

С оглушительным хлопком, оставляя в стали к которому был пригвожден, широкую, выплавленную полусферу оплывающего, раскалённого метала, Зверь взорвался. Высвобожденной его смертью ураган встретил Яла в полете, швырнув того через весь зал в самый дальний, верхний угол. Вика же, все ещё стоявшего на коленях, приподняло над полом и с чудовищной силой вписало в противоположную железную загородку. Что было с Силикой он не видел, так как от полученного удара лишился сознания, а когда пришел в себя, ничего не видел за плясавшими перед глазами звездочками и не слышал, будто оглохший. Волосы парня слиплись, ноги едва слушались, а по лицу бежало что-то теплое и липкое на вкус, очень напоминающее кровь.

— Ял? — хрипло каркнул он. — Ты там не помер?

— Не дождешься! — откуда-то сверху донесся слабый, но довольный голос.

Викар начал смеяться, глухо, посекундно кашляя и сплевывая алые сгустки. Он сел на какую-то подножку, едва различимую во мраке и просто смеялся, избавляясь наконец от пережитого страха и напряжения бешеного боя. Ему вторил жутковатый гогот повелителя костей, судя по стонущим остаткам лестницы, сейчас спускавшегося вниз. Палуба под ними уже кренилась так, что скоро их ноги начнут скользить, но им пока было все равно. Они победили. Вик, прозрев, принялся искать в окружавшем его бардаке женское тело.

— Она тут. — донеслось до него с другого конца помещения. — Ты не поверишь, но кажется эта каменная скамейка соединена с каркасом корабля, её последним взрывом даже не сдвинуло, а наша маленькая богиня оказалась надежно укрыта за высокой грядушкой.

— Жива? — ковыляя на голос, спросил Викар.

— Угу. Дышит тяжело, — ответила тень, поворачиваясь к парню и пугая того своей разорванной, и исполосованной молниями физиономией, — но выглядит лучше нас с тобой, так что думаю оклемается. Ладно, ты бери её и ступай-ка к ладье, а я быстро найду наше оружие и догоню. Пожалуй, стоит убираться отсюда, да побыстрее.

Вик был с ним полностью согласен и в последний раз бросив взгляд сквозь тонкий мир, дабы убедиться в смерти Зверя, заковылял к остаткам широкой лестницы, неся на руках закутанное в черный, плотный плащ невесомое тело прекрасной предвечной. На её лицо и плечи падали капли крови, все тело ныло от синяков и ожогов, но он был счастлив, и не переставал улыбаться. Пусть та война, которую они вели тысячу лет в Кеплере пока не могла быть выиграна, но сегодня, сейчас, они одержали первую победу над врагом, уничтожившим их собственный, родной мир. Спасли Вардему и нашли способ бороться с семенем Порчи, не уничтожая при этом все живое. Это было странное, пьянящее чувство, наверное сродни тому, что некогда испытывали их предки, сражаясь и побеждая приспешников Разрушителя, и оно было прекрасно. Парень нес бесчувственное тело Силики, чувствуя себя воителем ратей Старых Богов, о которых с упоением читал в Атласе Крига. Он поднимался из кромешной, пропахшей огнем и кровью тьмы, к сияющей арке света, в которой виднелись разошедшиеся тучи и лучи неяркого, теплого, весеннего солнца, а свежий ветер развеивал зловоние преисподни.

Когда ноги наконец вынесли его наверх, палуба уже накренилась так, что стоять было почти невозможно. Рядом появилась гигантская фигура в окровавленных, белых доспехах. Ялазар протянул парню два его кинжала, оборвавших жизнь твари и теперь отличавшихся от остальных клинков необычной, черной, не отирающейся сажей, что сияла в астрале, как сотня факелов. Странно, но оружие не пострадало от взрыва. И даже скорее наполнилось некой новой энергией, но думать об этом было некогда.

— Проклятие, надо выровнять корабль, иначе разобьёмся. — держа Силику уже одной рукой, а второй, цепляясь за резные поручни, крикнул, перекрывая ветер, Вик.

— Мы готовы! — раздался совсем рядом голос неслышно подошедшего Ярика.

— Мы подчинимся! — внезапно рыкнули кристаллические тигры, все ещё неведомо как сидящие на постаментах.

— Мы в жопе. — подвел черту Ялазар, указывая на бешено вращающийся штурвал Калери"Юна. Внезапно рядом умерло и рассыпалось прахом несколько сочных, зеленых кустов и тлен тронул алые ковры под ногами, в этот же момент на тяжелых сапогах повелителя костей появились острые когти-кошки. Он побежал вперед, с силой вгоняя "клыки" подошв в дорогое дерево, покрывающее верхнюю палубу, на ходу бросив, указывая куда-то вниз. — Спускайтесь к ладье, я попробую выровнять корабль.

Как он это собирался сделать, Викар себе слабо представлял, скорее уже любому переломает руки, кто попытается остановить, неведомо почему ещё не слетевшее с креплений рулевое колесо. Однако спорить не стал и начал аккуратно спускаться к тому месту, где они по идее оставили летающий плот, моля богов, чтобы тот ещё не вывалился за борт. Да ещё приходилось удерживать бесчувственное тело. Просить помощи у бесплотного Ярика смысла не было, а иные стражи не внушали доверия, поблескивая бритвенно-острыми гранями своих грив и усеянными зубами пастями, больше следя за Силикой, чем за ним. Парень опасался, что отдай он им приказ спасать богиню, его бы просто порвали в клочья, не даром же сама владычица просила их не вмешиваться. В отличии от инфернала-мажордома, кристаллические кошачьи не выглядели обремененными интеллектом.

К счастью, вся мебель и предметы, наполнявшие верхний ярус, сейчас снесло на левый борт, забив неширокие зазоры, украшавшей его вычурной ограды, так что отпустив постамент за который держался, он съехал прямо в мягкую пучину всякой всячины. Вокруг громоздились горы каких-то кубков, сокровищ из золота и драгоценных камней, укрытые полотнами ажурных знамен, и ещё кучи различных предметов, о назначении которых Викар даже не догадывался. Рядом, будто издеваясь над ним, шел привратник, причем шел так, словно и не было никакого крена, отчего у молодого человека складывалось впечатление, что Ярик сейчас идет почти по отвесной стене. Однако видимо тот не имел цели обидеть или поиздеваться, а скорее наоборот, хотел помочь, потому как пройдя чуть дальше, вдоль заваленных хламом перил, он обернулся и произнес:

— Вам сюда господин.

Оказалось, что он указывал дорогу к шлюпке, так как пирс, как помнил Викар, находился чуть ниже верхней палубы и ему бы пришлось немало рисковать переваливаясь через борт, чтобы разглядеть, где же нужный им спуск.

— Благодарю. — буркнул парень, недоверчиво глядя на не особо крутую лесенку, которую тем не менее, в данный момент преодолеть не было никакой возможности. Он бы просто сорвался вниз, да и сама ладья готова была вот-вот выкатиться из державших её мягких опор. — Лучше помоги Ялу выправить корабль, иначе боюсь нам не спастись.

Вспомнив о повелителе костей, они повернулись в сторону зеркально посеребренного снаружи и прозрачного изнутри стеклянного купола, где сейчас, прилагая нечеловеческие усилия, боролся со штурвалом второй парень. Широко расставив ноги, он, впившись в дерево шипованными перчатками, пытался удержать рулевое колесо, от которого уже поотлетала вся кружевная лепнина и сейчас целыми лентами в стороны вилась стружка. Широкие борозды, оставляемые костяными зубцами на ладонях, исполосовали круглый остов, а палуба под его сапогами начала вставать на дыбы, силясь удержать могучее тело.

Было не понятно как, но Ялазару действительно удалось сначала замедлить вращение, а после и вовсе потихоньку начать выравнивать судно.

— Помогите ему, сейчас же! — приказал Викар. Тут же два радужных стража сорвались с места и взрывая огромными когтями шелковый полог ковров, превращая те в изорванные тряпицы, в несколько прыжков оказались рядом с повелителем костей. Две челюсти с правой стороны вцепились в изодранный, покрытый измочаленными махрами деревянной стружки штурвал и принялись тянуть тот вниз. Дело пошло быстрее, а вскоре Калери"Юна вновь встала ровно, хотя и продолжила по инерции двигаться вперед. Звери не разжимали пастей, давая время Ялазару парой канатов, отсеченных от одного из парусов, сейчас сиротливо трепыхающегося на ветру, привязать штурвал к боковой мачте, так чтобы он больше не мог шелохнуться.

К этому моменту Викариан уже положил Силику на дно неглубокой ладьи и ожидая спутника, торопливо проверял все ли в порядке с ней.

— Как она себя чувствует? — не меняясь в лице, поинтересовался стоящий рядом Ярик, однако голос выдавал едва скрываемое беспокойство.

— Гораздо лучше. — честно ответил Вик.

Богиня лежала, наполненная странной энергией самого корабля и хотя все ещё была без сознания, её жизни больше ничего не угрожало. Сила, заполнившая логово убитого Зверя, теперь застывала, будто корочка на затянувшейся ране, становясь частью самой богини. Хорошо это или плохо, Вик не знал. Впрочем, с ним же все в порядке, так что вряд ли и с Владычицей Шелковых Дюн могло быть что-то страшнее, чем живущий в её теле и пожирающий душу демон.

Послышались быстро приближающиеся шаги Ялазара, что одним махом перескочив невысокую ограду, приземлился рядом:

— Уходим. — бросил он, опускаясь на одно колено рядом с Силикой и зачем-то прижимая руку к её животу. Возможно, он опасался, что во время обратного пути на землю та может выпасть, а возможно, так же как Вик ранее, проверял, как она себя чувствует.

Парни, последний раз взглянув на оставленную ими каравеллу, махнули на прощание Ярику, в ответ церемонно снявшему шляпу и отвесившему им поклон. Они покидали корабль с огромной дырой в борту, сочащийся едким дымом потухших внутри пожаров, с поврежденными стальными шорами в носовой части и истерзанным штурвалом у кормы, оборванным парусом и заваленной переломанным мусором, покорёженной палубой, на которой теперь оставались обрывки проплывавших мимо облаков, да гуляли озорные ветра. Калери"Юна теперь мало напоминала то благородное творение великих мастеров, которое они видели этим утром, скорее теперь это был вышедший из тяжелейшего боя воин, раненый, но не побежденный. Складывалось впечатление, будто тень Кеплера следовала за парнями, оставляя свой след на всем, к чему те прикасались в Вардеме.

— На Площадь Вознесения нам нельзя. — оторвал Вика от размышлений голос Ялазара. Тот так и не отняв руки от тела богини, смотрел вниз, на разворачивающуюся под ними вакханалию хаоса. Оказалось, что место откуда они начали свое путешествие, теперь представляло собой грязную мешанину из обломков, камней, каких-то досок, видимо оставшихся от разнесенного в щепки помоста и сотен людей, теперь задрав голову наблюдавших за ними.

— Там может быть Беатриса, она поможет все объяснить.

— Объяснить? Что объяснить? Да я сам не знаю, как объяснить то, что произошло наверху, полагаю и ты тоже. А теперь представь, с разоренного корабля предвечных спускаются два окровавленных незнакомца, одетых в какие-то шкуры с бесчувственной госпожой и ни хрена толком не могут ничего рассказать. Вернее могут, но только то, что они говорят, больше похоже на бред умалишенных. Поставь себя на их место, ты сам бы поверил во все произошедшее там, в то, что мы желали спасти их богиню и весь этот мир? Даже твоя Беата не верила нам до конца, пока сама Силика ей не приказала нас привести, а ведь она тебе не чужая.

Как это уже не раз бывало, слова Яла имели смысл и Вик, проведя рукой по лицу, стирая кровь, сажу и грязь, выдохнул в ладонь.

— Ну и что же нам делать? Может отвезти её к храму, в котором я вчера был, жрецы о ней непременно позаботятся. Вот только как нам туда попасть? Я не умею управлять этим парящим корытом.

Повелитель костей кивнул куда-то в сторону:

— А тебе кажется и не надо, смотри, мы больше не опускаемся. Продолжай думать об этом храме. Похоже пока ты стоишь на руне управления, ладья подчиняется твоим мыслям.

Это действительно было так и очень скоро, выплывая из-за раскидистых крон деревьев, растущих на вершинах пирамид, появилась знакомая статуя наголо бритого гиганта, Скадераха, сражающегося с драконом и василиском. Толпы людей текли по улицам внизу, стремясь вслед за их парящим плотом и даже на вершине храма уже было полно народу, правда в основном ярко одетых служителей богов. Но как же быстро тут распространялись слухи.

Викар ненароком глянул на браслет на своем запястье, заметив почти исчерпавшийся серебристый песок. Он указал на это Ялу, который теперь занимался тем, что морщась от боли, острыми, костяными крючочками, соединял разорванные части щеки. Тот ничего не ответил, но кивнул в знак того, что понял. Видимо теперь повелителю костей некоторое время, пока не затянутся раны, придется хранить молчание, подумал молодой человек. Впрочем, когда у них выдастся свободная минута, он собирался подлатать своего спутника, благо Вику довелось немало практиковаться в подобном, живя при Храме Бога Вечной Переправы.

— Нам пора уходить на север, но как бы нам избежать лишних расспросов от всех тех, кто встретит нас у храма, скрыться от толпы все равно толком-то не вышло? Да и мне надо увидится с Беатрисой. — он проверил, не потерял ли заветный кулончик, что хотел подарить ей, хотя полагал, для девушки жизнь её госпожи окажется лучше любого иного подарка. Повелитель костей опять лишь кивнул и достав небольшой отрез ветоши, предварительно обмакнув ту в какой-то зловонный раствор, закрыл ею лицо от глаз и до самой шеи. После чего указал на свою грудь и на повязку Вика. Тот все понял и парни, накинув капюшоны, встали во весь рост.

Приземление было не шибко удачным, будто бы ладья летела из последних сил, в конце просто рухнув с полуметровой высоты на вытертый камень. Да так, что молодому человеку, державшему на руках Силику, пришлось постараться, чтобы сохранить равновесие. К ним бросились горожане, причем жрецы чуть ли не локтями расталкивали прочий люд, узнав кого и в каком состоянии привезли к ним. Вик же, следуя немому совету Ялазара, перекрывая гомон галдящей толпы, громко продекламировал:

— Я мастер города, служивший при владычице Силике на Калери"Юна. — он указал на повязку с изображением шестеренки и выгравированный зубчатый круг на груди повелителя костей. — На борту случился пожар и наша госпожа почувствовала недомогание, потому попросила нас доставить её сюда, к служителям богов! Надеюсь, пока мы занимаемся устранением последствий произошедшего на борту, вы сумеете позаботиться о нашей госпоже, ровно в той мере, в которой она ждет от вас!

Если бы Вик в этот момент обернулся, он бы увидел уважительный взгляд молчавшего Ялазара, который вряд ли смог бы запудрить ошалелым жрецам голову лучше. Как бы то ни было, они аккуратно передали богиню под опеку самого старого и богато одетого клирика, что тут же принялся отдавать десятки наказов окружавшим его служкам и охранникам города, а сами под шумок нырнули в толпу. Стража почти сразу принялась деликатно, но настойчиво выпроваживать зевак с вершины и парни легко затерялись в людском отливе.

Лишь в последнюю секунду Викар успел заметить мелькание лазурных прядей в пестрой толпе. Девушка бежала против движения, не в силах справиться с потоком и выбиваясь из сил, уже едва не падала от усталости. Парень тронул Ялазара за плечо, указав в сторону городских ворот, а потом в сторону замеченной им Беатрисы. Тот понял и двинулся ко входу в город, не дожидаясь бросившегося к девушке Вика. Последний даже не замечал окружавших его людей, с невероятным облегчением от того, что с его ненаглядной все в порядке и прекрасно понимая её чувство беспокойства, шел ей на встречу.

В какой-то момент его рука поймала тонкую талию и аккуратно, поддерживая уставшую девушку, развернул её к себе лицом. Та не сразу поняла что происходит, но когда их взгляды встретились и она осознала кто перед ней, то бросилась к Вику на шею, схватив того так сильно, что парень едва не закряхтел от боли, однако отстраняться не стал, даже наоборот, ответив на объятия.

— Жив! — только и смогла произнести Беата, едва сдерживаясь и начав всхлипывать.

— И Силика тоже жива. — гладя её по голове и целуя в волосы, ответил парень. — Ты оказалась права. Твоя идея сработала, хотя и пришлось немного повозиться, но богиня теперь в безопасности.

Он через силу ухмыльнулся, но не успел произнести больше ни слова, так как Беатриса, приподнявшись на цепочки, с непередаваемой нежностью поцеловала его в губы. Сколько они так стояли, не в силах оторваться друг от друга, парень не знал, лишь ощущая как все его естество захлестнуло волной жара, но не того дикого, лживо, звериного, что он почувствовал, когда охотница-гетиант обманула его, а совершено иного, необъяснимого и прекрасного. Мягкие губы девушки говорили, что та чувствует и за прочертившими две влажные дорожки слезинками, появилась счастливейшая улыбка. Теперь то они, наконец, будут вместе. Теперь нет ничего, что могло бы помешать этому и жизнь станет лучше. Так думала Беатриса, но стоило им разомкнуть уста, как она заметила тихую грусть в глазах Викара и лежащий на его ладони простенький, разделяющийся на две части, медальончик.

— Это две половинки единого целого и я был бы счастлив, если бы ты приняла одну из них, а вторая останется у меня, чтобы мы всегда помнили друг о друге. — он протянул ей свой простенький подарок. Тот был явно дешевле любого из украшений, что носила девушка, но она с радостью взяла цепочку со своей половинкой, выбрав золотистый диск. "Лучи солнца" оставив Викару и тут же надела её себе на шею.

— Спасибо, дорогой. — тихо произнесла Беатриса, снова нежно поцеловав и зажмурившись от наслаждения, прижалась щекой к его щеке. — И раз так, то сегодня с меня ответный подарок. Я только сбегаю к госпоже, узнаю, могу ли я чем-нибудь помочь ей и тотчас вернусь к тебе. Где ты будешь?

— В Кеплере. — ответил Вик, внезапно севшим голосом. В горло появился ком, а руки не хотели отпускать нежное тело, льнувшее к нему. Время оставалось очень мало и возможно к ночи оно истечет окончательно.

Беата слегка отстранилась, но так же не разжимала рук, будто боясь, что сделай она это, парень тут же исчезнет.

— Как в Кеплере? — так же тихо переспросила она. Викар лишь поднял к глазам браслет, в котором оставалось совсем мало жемчужных песчинок. Глаза её снова наполнились слезами. — Это ... нечестно.

— Да, нечестно, — согласился парень, снова прижимая девушке к себе и зарываясь носом в её пышные волосы, — это чертовски нечестно, жизнь моя. Но я не в силах остановить время и теперь мой путь лежит далеко, к северным границам Моря Цветов. Если мы c Ялом не успеем туда к сроку, нас может ждать смерть.

Он не врал. Не сумей они добраться к Провалу Обреченных по землям Вардемы, им придется преодолевать это расстояние по Долинам Натриара, а по нынешним временам, подобное стало бы форменным самоубийством.

Они снова стояли, обнявшись. Беатриса плакала, а он просто закрыв глаза, старался насладиться каждой секундой, что она была в его руках. Внезапно девушка оторвалась от него, бросила взгляд наверх, потом куда-то за спину парня и быстро смахнув слезы, строго произнесла:

— Жди здесь. — она рванулась к Силике, оставив Вика в некоторой растерянности покорно ждать её возвращения. Он понимал, что времени у них все меньше, но так же понимал, что Беата умная девочка, точно уж не станет рисковать его жизнью и недаром попросила подождать. Где-то на краю сознания промелькнула мысль, уж не хочет ли она вызвать стражу и приказать приковать его к себе, но он сразу же отбросил эту глупость. Она что-то задумал, без сомнения, но отчего-то было чувство, что это "что-то" непременно будет им с Ялазаром на пользу.

Отсутствовала девушка не долго. К этому времени большая часть толпы растеклась по близлежащим тавернам, дабы обсудить произошедшее и ждать новостей, а стража города, видимо признав в ученицу Силики, без вопросов пропустила её в храм. Вик выплюнув изжёванный лепесток меланы, внимательно следил через тонкий мир, не появится ли снова тот убийца, которого он вчера упустил. Второй шанс парень ему давать не собирался и если Ялазар прав, то осколок артефакта позволит выйти против этого подонка на равных. Ну по крайне мере, в это хотелось верить.

К счастью все было спокойно, насколько это конечно возможно в городе, в котором каждый теперь обсуждал "загадочную битву на борту корабля богов". Разве что солдат стало раза в три больше обычного, но они не обращали особого внимания на странно одетого молодого человека, с меткой загадочных мастеров на его повязке.

Теплая, мягкая ладошка коснулась его руки и Беатриса, не останавливаясь, увлекла его вниз, прочь с пирамиды. Она почти бежала, останавливаемая самим Викаром, который при всем желании не мог поспеть за ней с его-то раненой ногой. Когда боль, терзавшая конечность, стала нестерпимой, он попросил сбавить темп, вкратце пояснив что с ним такое, чем дал ещё один повод для беспокойства.

— Если ваш Кеплер такое опасное место, как ты рассказывал, как же ты путешествуешь по нему, с такой раной?

— Очень аккуратно! — слукавил он, не желая пугать девушку ещё больше, рассказывая правду об их приключениях. Наконец, почувствовав что снова может ходить, он отвалился от стены, спросив. — Не скажешь куда мы так торопимся, а то может стоит предупредить Ялазара?

— Ой! — Беата видимо совсем позабыла про повелителя костей. — А где он?

Викар призадумался, в общем-то и сам толком не зная ответа на этот вопрос:

— Ну, я надеюсь, что он ждет меня неподалеку от входа в город, по крайне мере должен.

— Отлично! — воскликнула девушка. — Нам туда и надо, а веду я тебя к королевскому омнибусу.

— К чему? — не поняв, переспросил парень, хромая и отдуваясь. Он и так-то чувствовал себя не особо, а теперешняя спешка лишь усугубляла его состояние. К тому же появилось странное чувство, словно бы исходившее от задетых магией скверны кинжалов, теперь висевших у него на груди. Они как будто стали тяжелее и от них струилась странная сила, резонирующая с чем-то глубоко внутри него самого.

Зверь? Размышлял Вик, пофыркивающий от натуги, поддерживаемый под руку Беатой, помогавшей ему идти быстрее. Возможно создание, что они вырвали из души Силики, было очень похоже на то, что жило в нем самом. Возможно смерть собрата, а так же остатки его эссенции на клинках, теперь неким образом отражаются и на его семени Порчи. Почему Ялазар этого не почувствовал? Очевидно, потому что в нем не было порождения ада. Разумеется, все это были лишь догадки, но надо бы не забыть спросить обо всем произошедшем Раха, когда они, наконец, вернутся "домой".

Незаметно для молодого человека, они преодолели большую часть пути, выйдя на широкую привозную площадь с пирамидой, увенчанной огромными, украшенными прекрасной лепниной часами. Повелитель костей не переставал удивлять Викара своим умением быть незаметным, когда захочет и они с Беатрисой едва не подпрыгнули от неожиданности, когда у них на пути выросла мрачная фигура, закутанная в обрывки обгоревшего плаща, с перевязанным багровой тряпицей лицом.

— Ял! — выдохнула перепуганная девушка, однако присмотревшись к нему поняла, что выглядел он даже похуже, чем её довольно потрёпанный ненаглядный, вновь собирающийся улизнуть куда-то за грань их мира.

Сквозь прорехи в ветоши виднелись окровавленные дыры в плоти повелителя костей и если идя по городу, опустив голову, он ещё как-то мог скрыть свое состояние, то перед девушкой, глядящей на него снизу-вверх, этого сделать не удавалось.

— О звезды, что с тобой случилось?! — почти с материнским сочувствием зашептала она сама не заметив, как еще сильнее сжала руку Вика, будто бы боясь, что и того может постичь подобная участь. Ял ничего не ответил и только пожал плечами, мол бывало и хуже.

— Тварь, засевшая в Силике, оказалась несколько крепче, чем мы ожидали, но ты не волнуйся, как только выдастся свободная минутка, я его подлатаю. — попытался упокоить Беатрису Вик. — Видал ранения и похуже.

Однако в глазах девушки фраза "видал он ранения и похуже", да ещё произнесенная обыденным, повседневным тоном, будто бы не было ничего особенного в отсутствии у человека четверти лица, лишь вселила в ту ещё больший ужас. С каждой секундой ей все меньше хотелось отпускать Вика в его родной, ужасный мир, где смерть и боль стали такой же обыденностью как у них, в Вардеме, Приюты Странника или пожелания легкого пути, или добра. Она закрыла ладошкой ротик и пару раз глубоко вздохнула, приводя пытавшиеся разбежаться в страхе мысли в порядок. Это немного помогло. Схватив под руку теперь ещё и Ялазара, ученица богини сосредоточено потащила двоих парней, куда-то в сторону городских ворот. Те переглянулись, удивленные такой серьезной настойчивостью, но ничего не сказали, послушно семеня за хрупкой эльфийской девой.

Очень скоро стало понятно, что их путь лежал к необычному, длинному, двухэтажному дому, поставленному на несколько пар огромных колес, скрытых за решетчатой ширмой, украшавшей борта. Позади, из-под вычурных деревянных волн, выглядывал полумесяц колеса поменьше, слегка повернутый в сторону, видимо служивший для управления всей необычной конструкцией. Там же находилась дверь-пандус, возле которой суетилась пара мальчишек в необычно легкой для города со столь прохладным климатом одежде. Те таскали сундуки, мешки, да сумки, резво вбегая в чрево огромной кареты, а после выбегая обратно, дабы схватить очередную поклажу. Этажи омнибуса имели по пять круглых открывающихся окошек вдоль обоих бортов, а крышу украшала огороженная изящными перилами терраса, уставленная глубокими креслами и небольшими столиками. В самой её конце были видны две широкие, позолоченные трубы, из которых сейчас лениво валил пар, а несколько одетых в кожаные фартуки гномов, о чем-то негромко спорили и взвешивали в руках какие-то камни, указывали

Никаких тягловых животных Викар не заметил, так что как это вычурное чудо должно было приводится в движение, он в начале не понял. Однако вскоре заметил красивые, как и весь остальной экипаж, козлы. Вот там-то, у широкой скамьи, видимо предназначавшейся для погонщика, виднелись уже знакомые по Калери"Юна рычажки. Они были менее богато украшены и не так внушительны, да и силы в тут никакой не было вовсе, кроме тонких завитков стихий, но видимо именно эти рукоятки и приводили омнибус в движение.

Беатриса быстро провела их внутрь, на удивленный возглас здоровенного ящероподобного детины, ткнула тому под нос какой-то пергамент, а пока он вчитывался в него, открыла дверь и кивком головы указала, чтобы парни заходили. Ослушаться те не решились, проходя в уютно обставленную небольшую комнату, явно созданную для комфортного проживания. Письменный стол из темного дерева, тяжелое кресло и пара мягких диванов в разных концах, занимали большую часть помещения. Причем вся мебель была настолько красива и так богато обделана, что даже обстановка в том славном трактире, где им довелось скоротать предыдущую ночь, теперь казалась блеклой и невзрачной.

— Что это за повозка и зачем мы здесь? — разглядывая через уже виденное снаружи круглое окно прибывающих в Снежный купцов, спросил Викар. Внешний вид парней настолько не соответствовал окружающему их благолепию, что закрадывалось подозрение, а не ошиблась ли часом Беатриса, приведя их сюда. Однако та быстро улыбнувшись, сокрушенно вздохнувшему ящеру, прикрыла за собой дверь и пояснила:

— Викариан, сначала пообещай мне, что ты вернёшься в Вардему, как только сможешь. Я три года искала тебя без всякого проку и вот ты наконец появляешься сам, но лишь для того, чтобы вновь оставить меня. Снова обрекая меня на одиночество и тревожное ожидание. — Вик повернулся к ней и нежно обнял, Ял же уселся на мягкие подушки диванов и с чрезмерным интересом уставился в окно. Вряд ли его сильно трогали душевные терзания молодой пары, однако и мешать он им не хотел. — Просто пообещай вернуться, как только сможешь.

— Обещаю, я вернусь. — ответил Вик. Он не солгал, но про себя прекрасно понимал, что вовсе не от перезарядки артефакта зависело это "сможешь". Путь его мести оказался чем-то гораздо большим, чем просто вендетта и в его личную трагедию теперь вплеталась рапсодия Последней Войны. Эхо её аккордов гулким набатом стряхивало пыль с тайн и секретов, сопровождавших его родных и того, кто убил их. За герольдом Темного Короля вилась нить, теперь соединявшая жизни слишком многих, чтобы при первом возможном случае бросить все и бежать в светлый мир.

Викариан ещё толком не осознавал, что за дело ему до той непрекращающейся борьбы, которую вели ещё их предки до Рубикона, не прочувствовал всей её глубины, как к примеру повелитель костей. Но видимо подсознательно уже понял, что хочет он того или нет, теперь эта война коснулась и Вардемы, а ключ к победе в ней можно найти лишь в умирающем Кеплере. Он не знал, как объяснить эти свои мысли Беате, а потому решил пока просто пообещать вернутся.

Эта маленькая поправка не укрылась от девушки, но она лишь вздохнула, молчаливо принимая его решение, отчего на душе у Вика стало совсем паршиво. Она готова была отдать ради него все, а он ... он никак не мог понять почему же так поступает с ней. И тут внезапно, словно молния среди грозовых туч, на него снизошло озарение! Вик понял, он делает это все не ради себя, не ради миров и их обитателей, и даже не ради мести с упорством обреченного восстает против сил, повергавших во прах величайшие империи, рискуя всем, что у него есть. А ради неё. Ради того, чтобы Беатриса никогда не знала то, что знает он, чтобы проклятие Порчи не коснулось любимой, чтобы та продолжала радовалась каждому дню, своей улыбкой озаряя мир, его собственную, бывшую совершенно пустой до её появления в ней, жизнь.

Девушка, будто бы прочла его мысли и в её взгляде Викар с радостью увидел отблеск своих же чувств. Она отпускала его с болью в сердце, но понимая, что он никогда бы не оставил её, не будь на то по-настоящему важной причины. И потому они просто стояли обнявшись и улыбаясь смотрели друг на друга, наслаждаясь каждой секундой, проведенной вместе.

Когда же со стороны улицы послышалась переливчатая трель, будто народец фей, живущий среди пышных крон деревьев Фиала, затрубил в сотни крохотных горнов, Беата произнесла:

— В Вардеме немало состоятельных господ предпочитает путешествовать не в крытых телегах и не пешком, а вот на таких вот омнибусах. Я сама их не очень люблю, так как они могут передвигаться только по трактам, ну или хорошим дорогам, отчего большинство чудес и великолепных мест, которыми богата природа, остается не в удел. Однако есть много и тех, кто готов выложить мешочек золотых, дабы быстро добраться из одного крупного города в другой. Ты сказал, что вам нужно как можно скорее попасть на север и к счастью, сегодня к нам из Фиала прибыл один из этих экипажей.

Оторвавшись от созерцания улицы, Ялазар похлопал Вика по плечу, пытаясь языком жестов спросить, насколько быстро они доберутся до места. Молодой человек ничего не понял в хаотичном мельтешении рук у него перед носом, но все поняла Беата:

— Если я не ошибаюсь, то уже к концу этого дня вы будете у северных пределов Моря цветов.

Брови повелителя костей сами собой поползли вверх. Получалось, что тот путь на который у них, даже сумей они найти едущую в ту же сторону телегу, ушло бы два, а то и три дня, они преодолеют чуть больше чем за половину!

— Да эта штука быстрее горных ветров! — присвистнул Викариан, впечатленный не меньше. — Неудивительно, что королям она по нраву, при такой-то роскоши и скорости.

— Короли? — переспросила девушка.

— Ну да, ты же назвала её королевским омнибусом.

Беатриса тихо засмеялась:

— Нет дорогой, это название никак не связано с особами королевской крови, а просто говорит об удобстве. Что же до правителей королевств, то их предпочтения скорее отдаются большей помпезности и церемониям, и новости о приезде венценосных несутся впереди неспешно ползущих вычурных процессий, ещё за недели до прибытия тех на место. Впрочем, это неважно. К концу дня вы будете у деревни Лесорубов, там Подзвездный Тракт кончается и уклоняется во владения гномов, на восток.

— Это нам не по пути. — задумчиво подметил Викар, вспоминая рассказы о том, где находится Провал Обреченных. — Значит нужно будет не пропустить момент, когда стоит сойти с этой повозки. Беата, как я найду тебя, когда вновь окажусь в Вардеме?

— Не пропустите и не переживай, я постараюсь найти тебя сама, солнце и ветра укажут мне путь к тебе. — успокоила его девушка, проведя рукой по его волосам. А после, видимо наконец заметив шестеренку, грубо вытравленную на закрывающей глаз повязке, усмехнувшись добавила. — Мой мастер.

Пол под их ногами дрогнул и стало ясно, омнибус начал движение. В дверь деликатно постучали, не заходя сообщив, что всем остающимся в Снежном стоит покинуть помещения. Более ни слова не говоря, молодые люди снова слились в поцелуе и не отпускали друг друга, пока густая тень от гигантских ворот, проносящейся над повозкой, не наполнила комнатушку. Они не знали, откуда у них взялись силы отпустить друг друга, но едва свет снова проник в узорчатое окошко, как на месте прекрасной Беатрисы остался лишь её чарующий аромат молодого, цветущего луга.

Викар выглянул в коридор. Там уже никого не было, только служка крутил рычажок механизма, поднимающего дверь-пандус, отрезающий молодого человека от ускользающего счастья. Он ждал, что почувствует пустоту или боль от вынужденной разлуки, но вместо этого пришла на удивление спокойная мысль, что нужно двигаться вперед. Нужно закончить начатое, вернуться в Кеплер, распутать клубок, свивавшийся вокруг Праздника Чистых Небес и Хроногресса. А возможно, вместе с тем, найти способ уничтожить семя Порчи раз и навсегда. От того преуспеют ли они с Ялом или проиграют, слишком многое зависело и именно их родина, почти уничтоженная за тысячелетие безумия, хранила тайну, как спасти от подобного кошмара другие миры. Спасти его Беату.

Омнибус действительно оказался на редкость быстрым средством передвижения, это было понятно по мелькающим за окном пейзажам. А вскоре они преодолели теплый "барьер", отгораживающий Снежный от остальной земли и ускорились ещё больше. Мимо, по обочине, проносились странные домишки, будто бы заключенные в гигантские, прозрачные бутылки, пару раз мелькали многоцветные хороводы, словно радуга превратилась в стаю бабочек и теперь парит над занявшейся весенней зеленью.

Пару раз к ним кто-то стучался, спрашивая, не желают ли они чего, но им было не до того. Вик, постаравшись отбросить лишние мысли, сосредоточился на лечении Ялазара. Оказалось, из-за искусственно укрепленных костей, тот не получил серьёзных повреждений, а наложенные им скобы, накрепко стянули края рваной раны. Так что молодому человеку оставалось лишь методично выскребать частицы заразы и гноя, наполняя пустоты силой. Ради такого дела пришлось пожертвовать одним коричневым камушком из пещеры Эфирного Червя, благо тех ещё оставалось штук шесть. Ял морщился, скрежетал зубами, которые как удивленно подметил Вик вовсе зубами и не были, а на самом деле являлись продолжением челюстей, но от лепестка меланы отказался, стоически терпя боль. Через несколько часов повелитель костей вновь мог говорить, хоть и обзавелся новым шрамом поперек правой щеки.

— Что случилось с твоими настоящими зубами? — утирая пот от проделанной работы и откидываясь на соседнем диванчике, когда за окном уже стемнело, спросил Вик.

— Слишком много мороки. — просто ответил Ял, — то болят, то ноют, то поймавшие тебя некроманты начинают вкручивать тебе в них зазубренный штопор, допытываясь, где войска подавителей устроили на них засаду. В общем, я избавился от них, заменив костяными наростами и неудобств не причиняют, и заменить всегда могу, прям как акула.

— Как кто? — не понял Вик, никогда ни о каких акулах не слышавший.

Ялазар только отмахнулся, а посмотрев в окно, сообщил:

— Судя по тому, как близко мы к горам, думается мне, скоро придет время покидать этот ... омнибус. А жаль.

Не согласиться с этим было сложно, Викариану тоже не хотелось оставлять и не только уютную теплую комнату, но и саму Вардему. Совсем скоро они вновь окажутся в вечном сумраке неба, затянутого гнилыми облаками и все что ему останется от этого места, это воспоминания. Ощущения были сродни подготовке к прыжку, в только что прорубленную во льду полынью. Вроде ещё ничего не случилось, но дрожь от предвкушения грядущего, уже пронзает от макушки до пяток.

Едва омнибус стал притормаживать, а за окном замелькали теплые огни приближающейся деревеньки, скрытой среди высоких стволов вековых елей, парни не сговариваясь поднялись и вышли в узкий, освещенной небольшими, мерцающими сферами, проход. Мальчик-служка, в своем вьющемся шарфе уже стоял около увенчанного деревянным набалдашником позолоченного рычажка, готовый по первому приказу открыть дверь.

— Легкого пути! — низко рыкнул кто-то у них из-за спины. Они обернулись и увидели того самого гиганта ящера, что вынужден был смириться с их присутствием. Вблизи он все же больше походил на человека, а тяжелые черты лица и массивный подбородок вообще напоминали орочий. Однако, все равно покрывающая тело чешуя и толстый, украшенный острым роговым гребнем хвост, выдавали в нем рептилию. — Да хранит вас Тэя.

— Да будет свет твоей жизни долог и ярок, сын народа Шадралов. — ответил ещё с трудом ворочавший языком Ялазар, когда они сошли по пологому трапу на гладкие плиты тракта.

— Постойте. — остановил их тот, кого повелитель костей назвал Шадралом, протягивая парням крепкую, туго набитую сумку.— Госпожа Беатриса просила собрать вам провианта в дорогу, предупредив, что вы не останетесь до конца. Тут еды на неделю, надеюсь это поможет вам в ваших странствиях.

Парни даже не удивились прозорливости девушки, она оказалась в некоторых моментах поумнее и посметливей их обоих, потому поблагодарив гиганта, с радостью приняли дар. Ящер слегка поклонился, отступая в неяркие недра омнибуса, а за ним неспешно поползла вверх дверь, оставляя странников в прохладных сумерках подступающей ночи.

— С каких пор ты разбираешься в этикете и что нужно отвечать? И кто такая Тэя, о которой он говорит? — провожая удаляющуюся карету взглядом, спросил Вик.

— Тэя или Тиа, как её ещё называют, это их верховная богиня, владычица всей Вардемы. Вроде как воплощение жизни, изобилия ну или что-то вроде того. Ну а насчет того, откуда я это знаю, ты же не забыл, я вчера половину вечера провел в компании местных завсегдатаев таверн. Мне этого хватило, чтобы немало узнать об окружающем нас мире. — они развернулись и зашагали на северо-запад, а повелитель костей, видимо не желая вдаваться в подробности, перевел разговор в иное русло. — Ты мне лучше скажи вот что, а почему ты не попытался остаться в Вардеме навсегда?

Молодой человек прыснул, не сумев сдержать смеха. Да если б он знал, как это сделать и все бы складывалось совсем по-иному, он бы не стал возвращаться в Кеплер уже в тот раз, когда только познакомился с Беатой.

— И как, по-твоему, возможно это сделать? — он поднял почти переставший сиять, опустевший браслет к глазам. — Я не умею наполнять его силой. К сожалению, этот артефакт совершенно иного уровня, нежели любой из тех, что нам встречались в Кеплере. В нем нету узлов силы или энергии, которую можно было бы использовать или наоборот усилить, в тонком мире его стихия вообще больше напоминает песок. Он запускается не от заклятия или воздействия на него, а по моему желанию, да и то, когда он полный, но если это и колдовство, то такого уровня, что мне пока постичь его не дано.

— Это несомненно. Ни тебе, ни мне, ни даже Раху не понять, как он работает. По крайне мере пока, однако вспомни, до того дня как ты сиганул за мной в воронку, прихватив с собой Даниэля, ты же переносился сюда один. — Вик кивнул, начиная подниматься в гору и старясь ни обо что не споткнуться. Лес тут был более дикий и частый, оттого приходилось внимательно смотреть себе под ноги. Ял же тем временем продолжал. — А когда ты схватил нас и активировал свой браслет, то мы все втроем переместились в Вардему. То есть существует некая связь между этой штукой и живыми людьми, с которыми она соприкасается, причем видимо как напрямую, так и через кого-то.

Викар едва не остановился, внезапно поняв, о чем говорил Ялазар:

— То есть ты хочешь сказать, если снять его, то перехода между мирами не будет ... — молодой человек рванул тесемки на рукаве, чтобы сорвать с себя артефакт, но тут же остановился. Приди ему в голову такая идея раньше, он бы непременно так и поступил бы, выкинул бы золотую пластинку подальше и навсегда забыл про Кеплер. Но теперь зная, что поставлено на карту и ради чего возвращается туда, парень просто не мог бросить все, свернув с выбранного пути. Да, ему до ужаса хотелось остаться в светлом мире, никогда больше не знать опасностей и лишений, не сражаться за выживание, не проклинать тот день, когда появился на свет. Но это значило бы отдать все, что он так полюбил в этом раю на растерзание тварям, погубившим его собственный мир. Он не мог так поступить.

Ялазар, молча наблюдавший за ним, лишь одобрительно качнул головой, когда Вик опустил рукав, снова скрывая артефакт и упрямо склонившись, пошел вперед, словно бы окончательно сделав свой выбор. Повелитель костей казалось тоже кое-что понял и глянув в распнувшееся над их головой черное, бархатное полотно небосвода, усыпанного горстями брильянтов, едва заметно улыбнулся. Его радовало то, что он не ошибся в этом странном, наивном идеалисте, когда впервые увидел его. Они оказались гораздо более похожи, чем казалось вначале. По крайне мере, в понимании долга.

Больше парни не говорили, каждый размышляя о своем, просто шагая вперед. Тугая котомка с едой теперь висела на спине Ялазара, приятными запахами будоража воображение и в конце концов, соблазнившая того запустить в неё руку. Вскоре к аппетитно чавкающему спутнику присоединился и Вик, с жадностью впившись зубами в толстый шмат сочного, жирного мяса.

— Ну ... ф крайнем флучае, — с набитым ртом произнес повелитель костей, — мы узнаем прав я или нет, по тому, вернется Жаниэль в Храм или нет. Его конечфо могут сожрать звери, но зато если вернется, то фначит я уф точно был не прав.

Что ж, этот метод определения, как работает артефакт, казался ни чем не хуже любого иного, что они сейчас могли бы придумать. Вскоре перед ними раскинулось русло быстрой, лесной реки, которое пришлось бы преодолевать вплавь, если бы Викар вовремя не заметил мелькающие средь ветвей ночного леса огни. Оказалось, всего в часе ходьбы от них находилась паромная переправа, так назвал её Ялазар. В принципе потерять время, чтобы не замочить ноги, было всяко лучше, чем мокрым появиться посреди лютой зимы Кеплера.

Четыре тяжелых троса, протянутые между двумя берегами, удерживали довольно широкий, поставленный на десяток длинных, обтёсанных стволов, плот. На нем, при желании, можно было переправить с пару груженых повозок и будто в подтверждение этой догадки, рядом обнаружилась довольно проторённая лесная дорога. Вся конструкция приводилась в движение крутящимися рычагами по бокам, перебирающими в своих зубчатых пастях самый толстый канат, проходивший под днищем.

Стоило парням ступить на скрипучие доски, как с соседнего дерева, тревожно порхнула стая птиц. Черные, словно уголь, с блестящими, лоснящимися перьями, вороны с карканьем разлетались в стороны. Плохой знак, подумал Викар и хотя они все ещё были в Вардеме, ему сразу же вспомнился родной мир, где эти создания были частыми спутниками оживших мертвецов, не брезговавшие питаться их гнилой, пропитанной эфиром плотью. Отчего сами часто менялись, становясь опасными и умными хищниками, да ещё и разносящими всякую трупную заразу. Мороз побежал по коже парня. Стая воронов, он знал это точно, всегда не к добру.

Вся переправа заняла считанные минуты и вскоре парни, предварительно набрав свежей воды, благо её тут было более чем достаточно, двинулись дальше. Далеко правда отойти не успели, так как Вик почувствовал приближающийся вихрь перехода, о чем тут же сообщил Ялу и тот сразу же схватил того за плечо. Повелитель костей явно не горел желанием случайно быть забытым в Вардеме.

— Тебе не хочется остаться? — необычно меняющимся под действием искривляющегося вокруг него пространства голосом, спросил молодой человек.

— Желания не имеют значения, когда тебя ведет свет долга. — низким, рокочущим, словно горная лавина тоном, ответил Ял, хохотнув, отчего задрожал небосвод и не выдержав, с оглушительным дребезгом разбился в алмазную пыль.

Хоровод видений и образов мчался все быстрее, оставляя на краях сознания обрывки грез. Синева сумерек начала гаснуть, смеясь образами бугристых теней, стебли травы рвались и выворачивались, превращаясь в рыхлую, стылую слякоть, присыпанную снегом, а свежий запах хвойных, внезапно стал отвратительным смрадом гниющей плоти. Тут же вспомнилась стая воронов, а границы мира вдруг быстро рванули к ним со всех сторон, резко обретая краски и четкость.

Странники между мирами стояли посреди нагромождения острых камней от обрушившихся скал и каких-то руин. Далеко на востоке, почти на пределе видимости, в вышине творилось форменное светопреставление. Небесная Гора, та самая, от которой они бежали несколько дней назад, падала на землю, изливаясь жутким инфернальным телом на плоть Кеплера и меняя ту до неузнаваемости. Разумеется, всего этого разглядеть было невозможно, слишком далеко они оказались, однако воспоминания о низвергающихся на голову небесах, яркой картиной встали перед глазами

Впрочем, долго любоваться катаклизмом парням не пришлось, так как их взгляд почти сразу наткнулся на источник трупной вони. Всего в десяти шагах от них лежало два тела. Вернее одно из них, изломанной, обглоданной куклой и будто бы все ещё пытавшееся защититься окоченевшими обрубками рук отчего-то, валялось с прогрызенным насквозь лицом. Вторая же, была нагая женщина, с разрезанным животом, в котором виднелись осколки костей, вперемешку с внутренними органами и рваными остатками груди. Она была вся перемотана острым, костяным хребтом, впивающемся в её посиневшую кожу, скальпирована, с выколотыми глазами и судя по позе, была уже не раз изнасилована, но к ужасу Викара все ещё дышала, беззвучно, одними губами моля о смерти.

От этой картины он даже не сразу заметил пять фигур, сидящих сбоку от несчастной:

— Чтоб мне квот печенку выел, ты поглянь, ублюдок-то не обманул. — раздался хриплый клекот, от безносого создания с пепельной, больной кожей и четыре тени по сторонам от него встали с меховых попон, на которых сидели, обнажая оружие.

Отвратительный привкус разложения забивался в нос, чувствовался во рту. Ялазар схаркнул и тоже доставая меч, со злым весельем произнес:

— Каннибалы, насильники, убийцы. Как-то не успел я по вам ещё соскучится!

— А вот мы вас двоих, напротив, уже заждались. — парировал, поднимаясь, все тот же серолицый главарь. Он осклабился, откинув ребро с остатками сырого мяса. — Добро пожаловать домой!

ГЛАВА 8. Отмеченный Тьмой

Серолицый оказался настоящим гигантом: почти на полкорпуса выше Викариана и при себе, как оказалось, имел внушительного вида палицу из шипдрева. Ещё четыре, изобилующие толстыми, короткими иглами, булавы украшали широкий, меховой пояс. Спину и плечи укрывал не столько плащ, сколько единый кусок шкуры некого крупного, рогатого животного. Двинувшиеся из-за его спины тени были под стать вожаку, разве что размерами оказались в двое меньше, но зато пестрили "подарками эфира", мутациями и прочими уродствами, что впрочем не мешало им крепко сжимать разнообразное костяное оружие. Пара выщербленных мечей, сеть, метательные болы, багор, да вбитый в усохший обрубок руки костяной шип, поднятые наизготовку, не оставляли сомнений в намерениях встречающих.

Повелитель костей с Виком обменялись короткими взглядами, без слов поняв друг друга и не давая начавшим окружать их незнакомцам навязать бой на их условиях, сами нанесли первый удар.

Времени на то, чтобы сплести заклятия не оставалось, а потому приходилось действовать грубо и прямолинейно. В ближайшего уродца полетела небольшая, глиняная фиалка, брошенная Ялазаром, в то время, как в вожака метнулись лепестки кинжалов. Едва хрупкая колбочка коснулась осколков черепа, украшавшего жалкие обмотки, звавшиеся в Кеплере одеждой, как тут же неслышно лопнула, выпуская из себя искрящуюся пыльцу кристаллической эссенции, некогда собранную с Раха. Потребовалось лишь мгновение, чтобы под истошный, наполненный болью крик, нападавший покрылся разрастающейся алмазной плесенью, убивающей его быстрее, чем яд трупного тарантула. Несуразная фигура покачнулась и последний раз вздохнув, не сгибаясь, упала лицом вниз. Четверо подельников от неожиданности застыли на месте, с ужасом глядя на произошедшее с их товарищем.

К сожалению, атака Вика была не столь удачной. К немалому удивлению, серолицый успел среагировать и хотя совсем избежать клинков ему не удалось, ранить его сумел только один из них, да и тот оставил лишь неглубокий порез на шее. Однако в отличие от остальной банды, вожак вовсе не растерялся. Напротив, тут же кинулся в сторону парня, на ходу раскручивая бугристую палицу. Тот в свою очередь отскочил назад, предоставляя гиганту сразиться в рукопашную с более достойным соперником. Ялазар против не был, сразу же потянув из-за пояса свой широкий, костяной скимитар.

На что бы там не рассчитывал напавший на беловолосого бойца, его план не удался. Повелитель костей сначала с легкостью отразил пару мощнейших ударов, просто пустив их вскользь по лезвию, а после, с силой саданул тяжелым обухом в нос гиганту. Как оказалось, носа-то у того и не было, хотя из-за грубо зашитой щели посреди лица все же потекла кровь. Такая наглость лишь ещё больше разозлила серомордого, что зарычав, тут же вновь кинулся в драку. В этот момент четверо оставшихся мутантов наконец-то пришли в себя и размахивая оружием устремились к ним. Навстречу бегущим просвистела ещё пара кинжалов. На этот раз оба попали в цель. Первый угодил в почти человеческое лицо одного из бандитов. Ноги того подкосились и тело обмякнув рухнуло в талую грязь. Рядом с ним упали так и не успевшие раскрутиться болы. А вот второй, воткнувшись в лоб самому коренастому, состоявшему, казалось, из сплошных мышц и опухолей существу, словно бы даже не причинил тому никаких неудобств, хотя и погрузился почти на половину лезвия в плоть.

Теперь на Ялазара наседало уже четверо противников и ему пришлось сделать шаг назад, чтобы не оказаться в кольце. К тому же Вик, выхватив отцовский меч, поспешил ему на помощь. Одним ловким движением повелитель костей отбил неуклюжий выпад костяного шипа, на обратном ходе отсекая голову врагу, снова уходя от тяжелой булавы главаря. На этот раз вожак нападавших сумел его перехитрить и дрын, резко изменив направление, ударил Яла под колено. Чешуйчатая юбка не поддалась впившимся в неё деревянным клыкам, однако казавшееся неказистым на первый взгляд оружие имело свои преимущества, особенно против хорошо бронированных противников. Немалая сила булавы могла легко сбить противника с ног, а если повезет, то и сломать тому кости. Последнего не случилось, но Ял все равно оказался лежащим на спине и едва сумел увернуться от второго удара.

К этому моменту в сражение вступили и все остальные. Удары посыпались на повелителя костей градом, правда от неуклюжих тычков мутантов тот отбивался довольно легко. Лишь единожды он пропустил удар заточенным когтем багра в живот и вскрикнув от боли, тут же рубанул в поразившего его врага. Тело того тут же оказалось разрублено надвое. Несмотря на внушительные, мясистые наросты, плоть не могла сопротивляться зачарованному клинку.

Викар видел кровь на броне товарища, но сейчас его беспокоило другое, из-за ранения Ялазар не замечал занесшего над ним булаву вожака. Впрочем и тот, поглощённый мыслями о том, как прикончит разбившего ему лицо наглеца, не замечал ничего вокруг. Вик вклинился между сражающимися и до того, как тяжелая палица сумела завершить широкий полумесяц, в прыжке, что есть мочи, рубанул отцовским мечом по шее серолицего.

В пылу короткого сражения парень совершенно забыл, что его оружие теперь заключало в себе силу несколько магических камней. Потому, когда окрестности внезапно сотряс оглушительный хлопок, даже перекрывший чудовищные раскаты ярящейся у горизонта Небесной Горы, а голова вожака, будто фейерверк на огненном столбе рванулась вверх, все сражавшиеся тут же застыли, провожая безносое лицо взглядами. Рядом, на подкосившихся коленях, шлепнулось развороченное по пояс тело, словно вспоротый мешок вывалившее из себя перемолотые взрывом потроха. Четверо оставшихся в живых, с ног до головы измазанных кровью и человеческими ошметками, ещё пару секунд безмолвно таращились друг на друга. Первыми из оцепенения вышли каннибалы и тут же с протяжным воем кинулись в разные стороны.

Вик хотел было сплести магическую петлю, что бросить в убегавших и добить тех, но дрожащие от только что пережитого руки слушались плохо, а бушующий Эфирный Океан, переполнявший Кеплер, вспененный неистовствующим катаклизмом, больше вредил самому молодому человеку, обжигая того и вытягивая жизненные силы. В итоге, парень бросил это безнадежное занятие, с грустью глядя на убегавших гадов. Один бежал на север, второй напротив, устремился к югу.

Рядом раздалось кряхтение и чавкающий звук. Оказалось, мутант с багром не просто поразил Ялазара, но умудрился пробив броню, сломать наконечник своего оружия, отчего обломки того приходилось теперь вынимать из сильно кровоточившей раны. Рядом с противным хлюпаньем упали дымящиеся останки обугленной головы, чем вызвали невольные усмешки парней. Кем бы небыли эти твари, теперь они не представляли опасности. Викар предложил листок меланы, но Ял, мотнув головой, отказался:

— Лучше подлатай мне брюхо, так же, как в Вардеме щеку. — процедил тот сквозь стиснутые зубы.

Порез оказался неприятным, но не опасным и очень скоро повелитель костей уже мог стоять на ногах.

— Серомордый сказал, что они нас двоих уже заждались, значит были в курсе, что нас будет только двое, хотя в Вардему мы попали втроем. — подобрав метательные ножи и с грустью глядя на развороченные железные зубья отцовского меча, задумчиво произнес Викар.

— Угу и к тому же, они точно знали где нас встречать. — ответил Ялазар, забирая поврежденное оружие и тут же принявшись колдовать над ним, восстанавливая поврежденную кость острия. Про себя Викар отметил, что ему неслабо повезло иметь в спутниках того, кто может в случае необходимости подлатать оружие и броню. У напавших же клинки оказались столь плохого качества, что он даже не стал их рассматривать, а одежда представляла из себя грубо перемотанные веревками обрывки шкур, кору и кости.

Проходя мимо бухнувшегося у их ног черепа Ялазар заулыбался.

— Ты чего это? — спросил Вик.

— Триганийская печать, — он указал на уродливый шрам, вытатуированный поверх лобной кости, — клеймо города дураков, Тригана. Далековато они забрались от дома. Говорят, там избирают тиранов, причем каждый раз выбирают все более кровожадного.

— Люди добровольно идут на это? Они безумны? — удивился Викариан.

— Может быть. Хотя скорее дело в том, что на совете, где избирают главу поселения, у каждого из них равное право голоса.

— Как это может привести к тому, что жители полиса, раз за разом повторяю одну и ту же глупость. Да и что плохого, если каждый живущий равен по правам любому иному?

— Крики сотен дегенератов легко заглушат одинокий глас мудреца. А дураков, ты и сам знаешь, всегда больше. Странно другое, это поселение далеко на юго-востоке, почти за два дола отсюда. И при этом, они с такой точностью знали, где и кого нужно ждать...

Он на секунду замолчал, а потом более мрачно добавил:

— Если конечно Даниэля не встречали такие же упыри.

— Ты думаешь, он вернулся, как и мы?

Ялазар неопределённо хмыкнул:

— Ну я же вернулся, хотя на этот раз ты меня за шкуру из мира в мир не перетаскивал, думаю и жрец тоже теперь в Кеплере. Хотя, кто его знает. — он посмотрел на восток. — Мне кажется или Небесная Гора, когда мы бежали в Вардему, была меньше?

Его наблюдение, надо сказать, тревожило и самого Викариана. Он тоже ещё никогда не видел ничего подобного, а тонкий мир представлял из себя настоящий мальстрим из тысяч неудержимых течений, по сравнению с которыми, сердце Калери"Юна, силой которого он спас Силику, казалось тонким ручейком среди бушующих скальных водопадов.

— Ты тоже заметил? — Вик смотрел в след почти скрывшимся из вида беглецам и получив от Ялазара полностью восстановленный, хотя и лишившийся теперь большей части своих сил меч, обернулся к повелителю костей. — Один из этих уродов побежал на юг, в Дхаму наверное, но зачем второй рванул к Провалу Обреченных, там же, судя по карте, ничего нет кроме смерти.

— Не в Дхаму, она много восточней. — ответил спутник. Держась за ноющую рану на животе, тот двинулся к синей от холода, трясущейся в агонии женщине. Она все ещё была жива, хотя судя по всему, без чар которые поддерживали в ней жизнь, пока её заживо поедали, оставалось ей не много. Он указал на искалеченных людей. — У них почти нет одежды и судя по всему, их купили, как провиант на короткую дорогу, иначе проще было запастись не свежим, а вяленым мясом. До Дхамы почти неделя пути, если пешком, а по такой погоде, так все три. Скорее всего, рабов купили где-то неподалеку, полагаю в цитадели на юге, прозванной Рабским Рынком. До неё отсюда рукой подать.

Короткий свист скимитара и голова несчастной упала с плеч, а тело завалилось на бок. Из него выкатилось несколько необычного вида белесых клубочков, сильно напоминающих крупные змеиные яйца. Повелитель костей, памятуя реакцию Вика на человечину, даже не стал предлагать запастись свежатиной. Сам правда немного поколебался, но все же решил, что пока провианта у них достаточно. Он подходил к каждому комочку, внутри которых будто бы что-то двигалось и быстро пробивал мягкую скорлупу, выпуская розоватое желе и копошащееся в нем кусочки плоти.

— Что это? — с отвращением морщась от противного запаха, спросил Вик.

— Яйца, что же ещё. — как ни в чем не бывало ответил Ял, делая новый замах.

Молодой человек пригляделся и с понял, что внутри этих "яиц" скрывались крохотные, человеческие тельца.

— Это что, дети? — сглатывая подкативший к горлу ком спросил он.

— Конечно, это же рабы, что разводят на пищу, они не живородящие. Ну по крайне мере, большая часть из них не люди. Их сравнивают с нами только из-за внешнего сходства, хотя на самом деле, человек намного более агрессивное и жестокое существо. А к какой расе принадлежат эти создания, я никогда не интересовался. На фермах Дхамы самки этого вида каждый месяц приносят по двадцать-тридцать детенышей. — он поглядел на Вика и заметив, что цвет его лица стал таким же серым, как у убитого им главаря наемников, решил быстренько сменить тему. — Не бери в голову, наша задача найти часть Хроногресса, а после, думаю стоит зайти на Рабский Рынок, узнать, кто послал этих мразей и как они вообще узнали место нашего появления.

Последовать совету Яла и постараться отогнать отвратительные мысли о женщинах-матках, у Викариана, сколько тот не пытался, не получалось:

— В Кавеноне мы видели рабов, дерущихся в ямах. Некоторые из них выглядели вполне способными постоять за себя.

— Бойцовские ямы, это развлечение с элементами пира, туда скидывают всех без разбора. Это же, безмолвные агнцы, принимающие свою судьбу молча и смиренно. Если бы мне не приходилось с ними общаться, я бы вообще принял их за безмозглых истуканов. Они какая-то полностью лишенная желания сражаться или причинять другим боль раса, не уничтоженная лишь из-за того, что быстро плодятся, растут и пригодны в пищу.

Викар разглядывал слабо трепыхавшиеся в холодной грязи окровавленные тельца и чувство ненависти к Кеплеру, затененное красотой Вардемы на время, вновь вернулось к нему. Они, во что бы то ни стало, должны были уберечь иные миры от подобной судьбы.

Парень развернулся и зашагал на север, повелитель костей отер лезвие и последовал за ним.

— Ты прав Ял, сначала Хроногресс, потом узнать, кто это были такие, а после, в Кхидрин!

— В Кхидрин? — удивившись, переспросил подавитель.

— Да. Мне кажется, мы знаем о происходящем вокруг нас непозволительно мало и нами просто пытаются играть, мнящие себя кукловодами подлецы. Пора из фигур на доске самим стать игроками, но для этого нужно понять, что вообще происходит на самом деле.

К немалому разочарованию парней, Бонера, их ездового конструкта, вызвать не удалось. Эфирные приливы рвали колдовские щупальца, рыскавшие вокруг в поисках костей, дабы соединить те воедино. А потому, после нескольких минут безуспешных мытарств и создания кривобокого, тонконогого ишака из пары ещё исходящих горячим паром окровавленных костяков, выдранных из встречавших их бандитов, было принято решение бросить это гиблое дело. Благо погода была терпимой и даже мороз вроде как поутих, притупленный бушевавшей вдалеке Небесной Горой.

Через сотню шагов земля у них под ногами превратилась в склон, уходящий, к смутно виднеющемуся сквозь вечерние сумерки, пролому в земле. Он был просто невероятных размеров, не каньон, вроде того на котором стаял Кавенон, но нечто гораздо более грандиозное и даже противоестественное в своем величии. Пожалуй, если бы не видневшаяся у самого горизонта дальняя стена, выходившая из туманной бездны Провала Обреченных, то это место можно было бы счесть краем мира, за которым нет ничего, лишь бесконечная пустота. Однако если на севере земля хотя бы виднелась, поражая смотрящего шириной разлома, то его длину даже невозможно было представить. Широкое жерло выходило из-за скальных отрогов Штормового Перевала на западе и неспешно сужаясь, врезалось в горы клана Семиокого Рубина далеко на востоке. Не хватило бы и месяца пути, чтобы пройти вдоль этой чудовищной пропасти, раскинувшейся у самых границ Равнин Натриара.

С места, где стояли парни, можно было оглядеть остатки земель перед краем Провала Обреченных. По левую руку от них виднелись необычные скальные образования, словно вырубленные дома из каменных клыков, если бы конечно тут рискнул кто-нибудь жить. Одно из них сильно смахивало на невысокий павильон, нависающий над самым обрывом, неведомо как цепляясь за остатки раскрошившихся, замерзших камней. По правую руку застыла огромная тень, напоминавшая человека, пытающегося выбраться из Провала Обреченных, но так и остановившегося на полпути, причем размером этот монстр видимо превосходил даже зиккураты Снежного. Прямо же перед ними раскинулась широкая, присыпанная снегом и овеянная лютыми вьюгами степь без единого признака жизни.

— Что это там такое огромное лезет из провала? — Викариан указал на человекоподобного гиганта. На вид конструкт действительно напоминал человека, только вместо головы у него была клеть с шипами наружу, видимо для защиты от желавших пробраться внутрь. Часть прутьев теперь была разорвана, а на острых шипах висели ошметки меха и плоти, видимо не спасла эта необычная защита тех, кто сидел внутри, от опасностей внешнего мира. Точно такие же клетки, только пошире находились в районе груди и живота. У них, так же как и у "головы", часть прутьев была выломана, либо погнута, а все внутреннее пространство наполняли коричневые лоскуты и обрывки тел. Лапы голема представляли собой когти, между которыми были натянуты ловчие сети.

Ялазар приложил ладонь ко лбу, щурясь от хлещущего по глазам снега:

— Ловец видимо, конструкт работорговцев, используемый для сбора рабов, зверья для бойцовых ям и иногда войн, хотя последнее случается редко, слишком уж он здоровый, хорошая мишень, да и защита наездника никакая. Судя по всему тот, кто управлял им, сдуру сунулся в Провал Обреченных и по-видимому там таки нашел хищников, способных порадовать толпу.

— Вот только, кажется, у самих хищников были иные планы. — усмехнулся молодой человек, поглубже натягивая капюшон.

Ял согласно угукнул,а после, мечтательно добавил:

— Если притащить эту махину в Дхаму, мы озолотимся.

— Может тогда захватим её на обратном пути? — в шутку сказал Вик.

Впрочем, его спутник лишь усмехнулся, видимо расценив, что парень действительно предлагал завладеть гигантом:

— Даже не надейся, такие артефакты без хозяина долго не стоят, очень скоро о его пропаже будет знать вся округа. За таким сокровищем потянутся целые толпы разного рода наёмников и авантюристов. К тому же, для управления им нужен не просто магический талант, с этим конструктом нужно буквально слиться воедино и поверь мне, ты не захочешь пойти на такое. Ладно, куда двинемся дальше?

Вопрос был не праздный. Перед ними лежала огромная территория, только обойти которую понадобилось бы не меньше пары недель и это если не брать в расчет возможность того, что осколок Хроногресса мог вообще упасть в Провал Обреченных. Что делать в случае последнего, Викар даже представить себе не мог, поэтому он решил начать с изучения тонкого мира.

Несмотря на разворачивающуюся в варпе вакханалию, все же было заметно, что степь, лежащая перед ними, явно была самым спокойным местом в ойкумене. Словно все вымерло на ней и даже Вечный Океан старался не оставлять там своих следов. Вспомнились слова жрецов, которые предупреждали, часть древней машины за сотню лет исторгает из себя столько силы, что превращает местность вокруг себя в полностью непригодную для жизни пустошь. Возможно, именно поэтому земля перед ними выглядела такой мертвой, но где конкретно искать осколок все равно было не ясно. На самом краю этого моря спокойствия находился примеченный им ранее угловатый бельведер, нависающий над пропастью.

— Ты следов нашего беглеца не видишь? — на всякий случай спросил Вик.

Повелитель костей отрицательно покачал головой. Вьюга быстро заметала любой отпечаток на мерзлой, твердой, словно камень, земле.

— Ну, в таком случае, предлагаю в начале обследовать руины слева. Они небольшие, времени много это занять не должно. К тому же, скоро ночь, не хотелось бы, чтобы она застала нас посреди голого поля.

Возражать Ялазар не стал, так как и сам думал о том же, и парни двинулись к видневшимся внизу развалинам. Однако уже подходя к месту, они внезапно поняли, что на высокой лестнице, ведущей внутрь казавшегося теперь ещё более тяжеловесным и угрюмым павильона, их ожидает пара незнакомцев.

— Что за день сегодня такой, куда не направимся, нас там уже ждут. — недовольно буркнул повелитель костей, сбавляя шаг. Он кивнул на свежую грязь, замаравшую ступени, оставленные кем-то, кто очень торопился и даже умудрился поскользнуться на самом верху. — Впрочем, кажется мы нашли куда припустил наш горбатый уродец. А это видимо его дружки.

Оба преградивших им дорогу были высоки. Как и серолицый, гораздо выше их самих, но в тоже время разительно отличались от главаря мутантов.

Первый обладал черной, словно базальт кожей, однако его глаза казались ещё более темными, буквально поглощавшими свет. Он был обрит наголо, а из всей одежды имел лишь длинный отрез плотной, серой ткани, державшейся на вбитых в его бедра и крестец железных костылях. Такие же стальные клыки пронзали и верхние конечности, от кистей до локтя. Более того, его ноги не касались земли, он не переставая парил, в левой руке многосуставчатыми, длинными пальцами поглаживая небольшой череп, а правой, сжимая эфес покоящегося на худом плече огромного, зазубренного фламберга.

Но как бы зловеще не выглядел чернокожий великан, находившийся рядом с ним монстр, внушал парням почти осязаемый страх. Перед ними стоял самый настоящий мародёр. Лицо его скрывалось за широченной, костяной маской с крохотными отверстиями для глаз, защищавшими как он кинжала, так и от стрел, раскрашенной парой красных линий, одна чуть длиннее другой. От скул, словно бивни, поднимались два исходящих ядом клыка, скорее подошедшие бы гигантской змее. Укрепленная стальными нахлёстками меховая броня, полностью закрывающая своего владельца от живота и до самых пят, оставляла открытой лишь широченную грудь, со свисающими на стальных кольцах фетишами. Апофеозом всего было оружие в руках номада, первое из которых представляло двуручную дубину, с торчащими из неё в разные стороны железными шипами, а второе, было алебардой на широком топорище и с лезвием, длиной в половину самого мародёра.

Огромное количество боевых трофеев, в купе с настоящим железом говорили, оба этих незнакомца не ровня тому отребью, что встретили Вика с Ялом, когда те только прибыли в Кеплер. Стоявшие на вершине лестницы хранили молчание, изучая парней и не спешили предпринимать каких-либо действий. Аккуратно взглянув в тонкий мир, молодой человек увидел там то, что и ожидал, новые знакомые оказались не чужды дикой магии. Лысый представлял собой более ли менее упорядоченную и не особо сильную сущность, ну а ловчий, как тем и полагается, являл собой целую плеяду различных мутаций и энергий. Однако открылось и то, чего молодой человек не ожидал. В строении, за их спинами, было ещё несколько огней жизни, причем один из них сиял таким нестерпимым светом, будто само солнце спустилось на землю и теперь обитало среди живых.

Возможно, эти двое являлись стражами, защищавшими этот светоч силы внутри. Пожалуй, самым разумным сейчас стало бы развернуться и уйти как можно дальше от этого странного места с его необычными обитателями. Викар уже хотел было предложить так и поступить, как тишину нарушил негромкий, но властный голос, исходящий от парящего куска ожившего базальта.

— Мое имя, Баал, я бывший авгур великого Кхулоса, из ковена Дхамы, а ныне слуга аватара, предвечного Вайлеко. Ответьте мне, смертные, почему ваши клинки оборвали нити жизней наших слуг?

Ял хотел было что-то сказать, но едкие слова угасли на языке, едва его взгляд зацепился за нетерпеливо дрожащие руки мародёра, будто бы только и ждущего повода броситься на них. Пришлось выкручиваться Вику, к сожалению, раз один из мутантов сбежал, то видимо обстоятельство их встречи и причина, почему они перебили отряд серолицего, на самом деле, великану с фламбергом уже известна.

— Зачем задавать вопрос, на который и так знаешь ответ? — такая дерзость явно не понравилась спутнику темнокожего, к тому же, Вика посетила внезапная смелость. Если уж драка неизбежна, то нужно хотя бы попытаться выяснить как можно больше. — Зачем вы натравили их на нас?

Если первая часть фразы вызвала неудовольствие, то вторая явно удивила стоявших на лестнице. Викариан заметил, что в отличии от взрыкивающего мутанта, в чернильных глазах Баала промелькнуло что-то, вроде понимания. Тот сощурился и не обратив внимания на явную непочтительность, проявленную к нему, заговорил снова:

— Наши намерения не касались ваших жизней, лишь поисков части Хроногресса, ибо мы служим высшим силам и не стремимся вникать в дела мирские. Хотя я могу поверить, что эти пресмыкающиеся действительно могли напасть на вас. — голова его спутника, закрытая костяной маской, дернулась, будто в судороге и наклонившись под странным углом, уставилась на авгура, кулаки мародёра сжались до хруста,. Он терял терпение, уже с трудом сдерживая безумие, накатывавшее на него, заставляя подвижные клыки скрежетать друг о друга. Баал отнял пару пальцев от черепа и осторожно положил на бугрящееся могучими мышцами плечо, будто бы успокаивая ловчего. — Но что же привело вас, в сию пору, в эти далекие от полисов земли?

Видя, что странная парочка не желает прикончить их на месте и возможно даже не причастна к первой "встрече", Викар позволил себе немного расслабиться и честно ответил:

— Мы здесь по той же причине, что и вы, выполняем волю Бога Вечной Переправы, посланные Измаилом и ...

— Иорлеей, девой лесов, спасённой вами из Кавенона? — задумчиво спросил Баал.

Молодой человек сглотнул подкативший к горлу ком:

— Да ... откуда тебе это известно?

— Я авгур, по крайне мере был им когда-то, я слушаю голоса в пустоте, что шепчут сквозь ветра времен, так говорят боги. В их гласе мне являлась истина. Двое изгнанников спасли избранную Пантеоном и это обратило взор предвечных к ним. К вам. — он вновь вернулся к поглаживанию черепа и уже было хотел опять заговорить, как из прохода за его спиной вывалилась целая процессия разномастного люда, среди которого, в том числе, был и тот самый сбежавший мутант. Он дико что-то верещал и тыкал в Вика с Ялазаром пальцем, рыская водянистыми глазками по лицам остальных, видимо ища в них одобрение.

Толпа, в отличии от авгура, вовсе не жаждала общения и видимо все это время напряженно вслушиваясь в разговор, окончательно потеряла терпение, жаждя крови наглецов, убивших их слуг.

— Баал, во имя Пантеона, почему ты разговариваешь с этим отребьем, убейте их наконец, у нас ещё столько нерешенных вопросов. — захлебываясь пеной, орал обмотанный в целые рулоны, исписанной рунами, ткани плешивый старик.

— Голову с плеч ересиархам! — вторила ему дурным голосом баба с такими же двумя красными полосами поперек морды, какие были нанесены на маску мародера. — Смерть тем, кто мешает воле богов! Разве ты не видишь, они водят тебя за нос.

Громче всех заливался умалишенный, обряженный в добротные, хотя и сильно запачканные грязью пурпурные одежды. У него была настоящая, железная насека и такой же малый наруч-щит, а голову покрывал полный, конусовидный головной убор. Горло его видимо было повреждено и что конкретно он сипел, разобрать оказалось почти не возможно, но та дикая ярость фанатика, с которой он пронесся мимо все ещё неподвижно стоявших привратников и ринулся вниз на парней, заставило последних отступить, потянув из ножен оружие. Последнее лишь ещё больше разъярило безумца.

Ситуация, что ещё секунду назад не предвещала никаких неприятностей, внезапно перевернулась с ног на голову, грозя низвергнуться в кровавую бойню, исход который, к сожалению, предугадать было несложно. Более того, практически все вновь появившиеся являлись неслабыми колдунами. Единственное, что спасло Яла с Виком от расправы над ними, ещё когда вся ватага выбегала, это то, что из-за разошедшейся Небесной Горы, сколдовать хоть что-то не представлялось возможным. Впрочем, с таким численным перевесом, нападавшим и не требовалось прибегать к магии.

К немалому удивлению Викара, Баал предпринимал попытки утихомирить толпу, при этом все ещё сдерживая рвущегося в драку мародёра. Как последнее ему удавалось, для молодого человека оставалось тайной, но остальные его и не думали слушать, полностью поддавшись религиозному амоку. Было видно, что для чернокожего гиганта происходящее стало абсолютной неожиданностью. Складывалось впечатление, словно кто-то специально натравил на них эту ватагу, причем поддались этому состоянию лишь те, кто был внутри.

Раздались приглушенные удары оружия, однако кто сражался видно не было. Успевшие отскочить от лестницы парни, хоть и достали клинки, ещё не успели скрестить их с нападавшими, а значит битва происходила где-то в другом месте. Дергающийся в приступи ярости мародер внезапно выпрямился и застыл, будто к чему-то прислушиваясь, став похожим на искусно высеченную статую. Мгновение спустя, вой метели перекрыл отчаянный вопль, раздавшийся из-под костяной маски номада, он смял тонкий мир, словно ветхий от старости пергамент, выжигая в нем до багрового пепла все течения силы. Разметав, словно осенние листья тех, кто попался у него на пути, давя и калеча не успевших увернуться, мародер рванулся обратно в мрачное строение.

Психически вопль мутанта разметал остатки наваждения с тут же оцепеневшей толпы, уже почти добравшейся до принявшегося крутить мечом защитные восьмерки повелителя костей. Люди и нелюди ошалело озирались, словно внезапно проснулись и не понимали, что с ними и где они.

Баал то понял все первым и походя помогая подняться одному из отброшенных, поспешил внутрь массивного бельведера. В след за ним потянулись остальные, абсолютно позабыв про парней, которых едва не растерзали.

Ял в Викаром переглянулись. С одной стороны, стоило как можно быстрее покинуть данное место, пока местные обитатели не решили вернуться к линчеванию убийц их "слуг". С другой, владелец фламберга явно не желал им зла, скорее даже наоборот, раз пытался остановить потерявшую разум толпу. К тому же было интересно, кто же оказался настолько искусен, чтобы суметь сплести заклятия во время такого магического шторма, заставляя людей потерять разум.

Повелитель костей, судя по его виду, как всегда не шибко переживал, что их могут лишить жизни и потому Вик, не убирая оружия, двинулся к лестнице. Ял последовал за ним, на всякий случай оглянувшись, не привлекло ли все произошедшее чьего-то нежелательного внимания, но пустоши безмолвствовали.

Пройдя под покосившимися сводами осевшей арки, некогда действительно являвшейся входом, парни оказались в хорошо освещенном амфитеатре, истертыми ступенями уходившего вниз. В глубине находился центральный круг-помост, на котором был разведен походный костер. Свет огня не проникал за толстые стены и монолит крепкого, несмотря на прошедшие века, потолка.

В самом низу Викар заметил четыре фигуры, одной из которых был уже знакомый им мародёр с красными полосами на маске, второй оказался худой, поджарый человек с точно такой же полосатой татуировкой, сейчас захлёбывающийся кровью из-за вспоротой грудной клетки. В углу удалось заметить сжавшегося в комок парнишку, так же украшенного алым орнаментом, видимо говорившем о принадлежности всех их к некому единому сообществу, вот только он, в отличии от остальных, был буквально измалеван этими красными полосками, видимо являясь некой важной шишкой. Последним же Викариан заметил недвижимый, расчлененный взбешенным номадом труп, в котором уже сложно было разобрать что-то, кроме перерубленного в фарш мяса и костей.

— Похоже, кто-то решил воспользоваться моментом и пока все бросились нас четвертовать, захотел прирезать мальчишку. — тихо шепнул Вик, боясь нарушать воцарившуюся тишину. Он вспомнил реакцию авгура, не ожидавшего нападения, добавив. — Хотя может этот "кто-то" как раз и натравил на нас толпу, дабы остаться с жертвой наедине, но видимо не на всех подействовали его чары.

— Очень может быть. — так же тихо ответил Ялазар, прищурившись оглядывая выхваченные светом костра лица. — Смотри, тут четверо с этими красными полосками, у кого на морде, у кого на теле или броне, ещё один уже не жилец, судя по ране в груди, пробиты легкие. А остальные пятеро, в том числе и парящий уголек, просто какой-то калейдоскоп разнообразия, но они держатся более ли менее вместе. Видимо тут две группы. Вот только не понятно, что их связывает и почему они ещё не выпустили друг другу кишки.

Люди постепенно приходили в себя и недобро поглядывая на Вика с Ялом, стали расходиться по ярусам амфитеатра. Только мародёр, на удивление преданный для подобных ему, оставался около мелко дрожащего паренька и умирающего у его ног соратника. Бивни-клыки яростно стучали, разбрызгивая целые пригоршни зловонного яда, голова номада металась из стороны в сторону, будто у сторожевого пса, охранявшего раненого хозяина от своры дьяволков. Даже его собственные товарищи не решались сейчас подойти к нему, предпочитая переждать в сторонке.

— Ну что ж, брат, ещё один отправился через Вечную Переправу к богам. — услышал Вик совсем рядом.

Это сказал крепко сбитый парень в полностью закрывающем его лицо капюшоне-саване с удивительными татуировками, сплетенными из тонких нитей расплавленного серебра. Он обращался к парящему неподалеку Баалу. Именно ему авгур помог встать, когда направился вслед за мародером на шум битвы внутрь.

— Истинно так, друг мой, звезды жизней гаснут, а тьма тайн и загадок окутывает нас все сильнее. Почему Ютар пошел на это? Он всегда ходил по самому краю безумия. Неужели боги выбрали момент, чтобы забрать его разум так не вовремя?

Крепыш неопределенно хмыкнул, отходя в сторону. Темнокожий же обернувшись, обратился к Викару:

— После произошедшего наши умы будут заняты тяжкими думами, но воля богов должна быть исполнена, Хроногресс должен быть восстановлен, несмотря на то, что слуги подвели нас. — он хотел что-то добавить, но промолчал. Его пальцы перебирали череп, словно ножки паука-сенокосца, одним из них авгур указал чуть в сторону, предлагая отойти подальше, чтобы их не могли услышать. Однако тот самый псих в пурпуре и стальной насекой все же расслышал его слова и снова взбеленился:

— В своем ли ты уме, Баал! Они убили тех, кто должен был помочь нам исполнить волю предвечных. Они враги, предатели, лжецы!

Голос авгура не изменился, оставаясь все таким же негромким и властным, как и прежде, лишь легкая тень чего-то потустороннего, явившегося будто бы из-за пределов мира, появилась в нем:

— Причин полагаться на них, у меня не меньше, чем на любого из вас. Да и будь они тем, кем ты хочешь их видеть, Альманзор ... гораздо больше мудрости в доверии слову врага, добровольно открывшему свое лицо, чем брата, прячущему в рукаве кинжал и лишь ждущему момент, чтобы вонзить его тебе в спину. — он едва заметно кивнул в сторону кровавой каши под ногами мародёра, намекая на то, что даже среди них самих есть предатели. Довод возымел действие и хотя присутствующие все ещё бросали на парней недоверчивые, презрительные, а иногда откровенно враждебные взгляды, возразить Баалу никто не посмел. Видимо, несмотря на то, что он и не был сильнейшим из них, темноглазый толкователь воли Пантеона пользовался авторитетом.

У этих странников были свои секреты и они, как и все происходящее с Виком за последнее время, так или иначе были связаны с Хроногрессом. В подобные совпадения верилось с трудом, но свой путь они уже выбрали и сворачивать с него из-за одной нежданной встречи стало бы глупостью.

Втроем они молча отошли почти к самому входу и лишь там, убедившись что никто их не подслушивает, продолжили разговор:

— Твой путь пролегал через град порока, где ты спас посланницу Мевы Возносящейся, Иорлею. О том мне было рассказано. — авгур на секунду запнулся, будто бы опасаясь произнести нечто вслух. — Как и наша с тобой встреча, это было предрешено.

— Так все таки по твоему приказу эти горбатые уроды ждали нас возле Бассейна Пепельных Огней? — неприязненно глядя в смолянистые омуты глаз слышавшего богов, прямо спросил Ял. Ему не нравилось, что его пытались водить за нос с самого начала, ибо ничто не помешает лжецу попытаться проделать это вновь.

Однако Баал отрицательно покачал головой:

— Ты ошибаешься, брат-сержант. — от произнесённого, волосы у повелителя костей стали дыбом и он с опаской глянул на свой, укрытый плащом, наплечник. Вытравленные слова оставались сокрыты, было непонятно, как авгур узнал о том, кто он есть на самом деле. Тот же казалось лишь ещё больше уверился в чем-то ведомом лишь ему одному, продолжая говорить. — Им было велено совсем иное, но я знал, что они нарушат наш с ними уговор и нападут на изгнанников, ключника и подавителя, странствующих вместе.

Вика насторожило, что его назвали ключником. Уж не известно ли его собеседнику о золотистой пластинке, охватывающей его запястье. Впрочем, если тому и было что-то ведомо, он не проявлял к этому никакого интереса, Ял же поморщившись, буркнул:

— Я больше не принадлежу ордену.

— Тогда почему ты до сих пор следуешь по пути своих братьев? Отрицание того, кто ты есть, не сделает тебя кем-то иным. Что же до клятвы, которые ты давал, то лишь слова, они пусты и цены не больше той, что ты сам готов дать за них. Дела, единственное что показывает сделанный тобой выбор. Но давай оставим эти разговоры, мы здесь не для того и боги свели нас на дорогах бесконечно возможных реальностей не ради праздной прихоти. Я слышал, что уготовано вам и помогу найти осколок древней машины, а так же уйти с этих гиблых земель безопасной тропой, но мне так же понадобится кое-что от вас.

Он вновь обернулся удостовериться, что никто не подслушивает и парень окончательно уверился: авгур, минуту назад пристыдивший Альманзора в наличии тайных умыслов, сам не чужд секретов. Баал умел манипулировать и Вику очень не хотелось стать одной из его марионеток, потому готовился очень внимательно обдумать грядущее предложение.

Тонкий палец, обтянутый угольно-черной кожей отпустил не перестававший перекатываться в ладони череп и медленно указал на грудь парню, где в перевязи метательных кинжалов висели два закаленных в эссенции Зверя матовых клинка.

— Мне нужен один из них, черное сердце проклятий, что принесет ключник из другого мира. И можешь не думать долго, я знаю, что ты согласишься. Искать часть Хроногресса рядом с Провалом Обреченных, занятие небезопасное и в обычное время, а уж перед праздником Чистых Небес, смерть щедро сыпет свои семена по землям ойкумены.

Желание возразить, что мол пока им на пути особо опасностей не встретилось, у Викара отбил взгляд Яла, напряженно вглядывавшийся в узкий проход, ведущий наружу и видимо полностью разделяющий мнение авгура. Как бы ему не хотелось отдавать клинок, но отказаться от предложения, значило бы застрять тут надолго и это в лучшем случае. А в худшем, что помешает тому же Баалу убедить остальных все ж таки убить их и уже после завладеть оружием?

Молодой человек протянул черный кинжал и тот, подхваченный невидимой силой, поплыл к авгуру, тут же скрывшись в складках плескающегося у его ног полотнища. Надо сказать, что свою часть уговора Баал выполнил, без промедления сообщив о примечательном одиноком камне почти в самой середине пустоши. Оказывается, авгур все это время знал, где находится деталь, скрывая это знание от своих спутников, чтобы в нужный момент выменять его на желаемое. Единственным условием, который успел в самом конце озвучить повелитель костей, было то, чтобы сам толкователь воли богов сопроводил их до указанного места, мало ли он вдруг вздумает их обмануть. Тот возражать не стал, даже скорее наоборот ждал подобного предложения.

Несмотря на это, по пути к заветному камню Ялазар только и делал, что тихо перемывал косточки жителям Дхамы и особенно некоторым шибко мозговитым авгурам, поминутно вспоминая, что никого иного этот чертов город, полный жулья, породить не может, в нем даже служители храмов такие же аферисты и обманщики, как и все остальные. Объект сего недовольства, если и слышал ворчание, вида не подавал, плавно паря чуть впереди, указывая дорогу, которая к счастью заняла не так уж много времени, ибо на мир постепенно опускались вечерние сумерки.

Лишь чудом им пару раз удалось избежать встречи с хищниками, парящими в небесах, однако Баал казался совершенно спокойным, изредка переворачивая отполированный его касаниями черепок и тот испускал неуловимые всплески силы, понять которые Викариан оказался не в состоянии.

Найти сам осколок древней машины, размерами меньше кулака Яла, без посторонней помощи и вправду было бы почти невозможно. Оказалось, тот не только не излучал никакой энергии, но даже наоборот, разрушал и отталкивал эфирные потоки, превращаясь в тонком мире в пустоту. В хороводе бесконечного хаоса он, словно камень на дне мутного пруда, был совершенно невидим и когда утерянная деталь, наконец, оказалась у Викариана в руках, парень едва не присвистнул. Она оказалась почти идеальным разрушителем магии, толи выпивая, толи растворяя любую колдовскую энергию, которой касалась.

— Да, за такую вещицу можно выменять полный доспех, выкованный владыками горна. — восхищенно произнес повелитель костей.

— За эти артефакты начинались войны богов, — неотрывно и с грустью глядя на осколок, произнес Баал, — они бесценны. Именно потому так много желающих их заполучить, но лишь избранным доверено исполнить великое предназначение. Вернуть их на место.

Ял усмехнулся:

— Держу пари, ты бы хотел быть таким избранным.

Авгур ничего не ответил, но было видно, что как и для любого служителя Пантеона, подобные реликвии для него были чем-то много большим, чем просто великими артефактами древности. Это была суть всего, что составляла его жизнь, ибо напрямую касалось тех тайн и сил, которым он служил. И Вику стало по-настоящему интересно, что же могло заставить Баала отказаться от того, за что иные ревнители веры убили бы любого не колеблясь, какие секреты таились в глубине его темных, словно угольная смола, глаз.

По дороге обратно авгур рассказал, что рядом с тем павильоном, где его люди нашил себе временное убежище, в толще отвесной стены Провала Обреченных есть тайных ход, ведущий прямиком в Рабский Рынок. Он полностью безопасен, хотя все равно стоит соблюдать осторожность. Это была полезная информация, так как воспользоваться Бонером, пока Небесная Гора не успокоится, возможным не представлялось.

Прощались они без лишних эмоций и слов. Каждый из них сыграл свою роль, помогая в осуществлении планов друг друга. Перед самым уходом, Баал сообщил, что напавших на них бандитов, они наняли в Хрустящем Черепе, бражном доме, в уже упомянутом ранее Рабском Рынке. После чего развернулся и уплыл обратно к мрачному монолиту, нависающему над бездонной пропастью.

Парни остались одни перед входом в узкий, изобилующий острыми уступами, торчащими из стен, проходом.

— Если начнется землетрясение, нас разотрет в порошок. — зачем-то сообщил Ял и выдохнув, шагнул внутрь, напоследок бросив. — Подсвети.

Вик закатал рукав и, аккуратно двигаясь вслед за повелителем костей, поднял руку со вновь начавшим слабо сиять артефактом.

Внутри узкого лаза, змеей вившегося в промерзлых недрах, оказалось довольно сухо, хотя среди грубо вытесанных камней часто попадалась темная наледь, говорящая, что до наступления зимы тут сочились подземные воды. Несмотря на желание как можно быстрее миновать темный проход, мрак в котором браслет Вика был почти не в силах разогнать, усталость, накопившаяся за долгий день, начинала брать вверх.

В итоге, после того, как идущий первым Ялазар в очередной раз ударился головой о низкий выступ, до крови разбив лоб, а после и вовсе сверзился на резко бросившемся под ноги спуске, было решено, что пора сделать привал.

* * *

Магия все ещё скорее вредила, чем помогала, опаляя неистовыми потоками бушующих течений любого, кто пытался сплести заклятие, а если тому все же удавалось сотворить магическую формулу, то варп наполнял её такой силой, что выходило все что угодно, кроме того, что изначально задумывал маг. Викару пришло на ум, что Рах должно быть сейчас просто счастлив, с его-то тягой к безумным, нестабильным конструкциям и разного рода экспериментам с эфиром.

В конце концов, отчаявшись создать кости-стражи, должные оповестить их при приближении нежданных гостей, Ялазар бросил бесплодные попытки колдовать и предложил нести вахту по очереди, напомнив Вику, чтобы тот не вздумал уснуть, как это произошло в Кавеноне. В тот раз положение спас посох, теперь же, если их схватят спящими, помощи ждать было неоткуда. Молодой человек согласно кивнул, настояв чтобы повелитель костей отдохнул первым, ибо за прошедший день пострадал гораздо меньше и ему не так требовался отдых.

— Ты главное не проворонь, если кто вдруг появится. — уже засыпая и видя, как его спутник потянул из-за плечного мешка Атлас Крига, Ял посоветовал. — Лучше попробуй потренироваться в управлении тонким миром. Заклятия тебе не сплести, но зато твой разум не притупится, а мысли не скует дрема. Очень помогает.

После чего он широко зевнул и стерев проступившую из раны на лбу кровь, уснул мертвым сном. Надо сказать, его последний совет оказался великолепен. Викариан, стоило ему окунуться в тонкий мир, манипулируя течениями, действительно позабыл усталость, словно отрешившись от нее. Не только разум, но и тело стали бодрее.

В основном, парень просто наблюдал за течениями магии, они были прекрасны в своей дикой красоте, а око инфернала позволяло разглядеть даже астральную пену, бахромой вьющуюся вдоль постоянно меняющихся русел энергий. Иногда он сплетал совсем легкие петли, которые использовал только чтобы осветить окружающий его мир, на мгновение, выхватив из непроглядного мрака серый камень стен. Красоты тут не было, лишь унылое безмолвие, да вжавшиеся в стену ледяные подтеки. Никто, кроме какой-то покрытой слизью беззубой, слепой твари, тут же получившей кинжалом в свое желеобразное, рыхлое рыло и скрывшееся в узкой расщелине, не потревожил странников, пока те отдыхали.

Прошло немало времени, когда Ял проснулся и позволил уже самому Вику поспать, а после отдыха, плотно поев предусмотрительно подготовленной для них Беатрисой снедью, они отправились дальше.

Ход был все так же извилист и узок, нередко вызывая вопрос, как такая махина, как Баал, а уж тем паче мародер, сумели тут протиснуться. Ответом на это становились совсем свежие сколы и горки отбитых с камней, говорящие, что совсем недавно тут кто целенаправленно расчищал путь для своей громоздкой туши.

Пару раз путь выводил на развилки, о которых авгур, видимо, забыл упомянуть. Там приходилось потратить немало времени на поиски следов, чтобы понять, куда двигаться дальше. Но все это были мелочи, так как лаз, несмотря на изредка мелькавшие вдоль стен тени, действительно оказался безопасным. По крайне мере, Викар нервничал и оглядывался гораздо реже, чем обычно это приходилось делать на поверхности. Удивительно, но такое прекрасное место для стаи каких-нибудь дьяволков или цетов, созданий наподобие кобальтов, зачастую обитающих вот в таких вот проходах или самых древних, подземных руинах, оказалось никем не занято.

Иногда им попадались места стоянок Баала с его людьми, на одной из которых парни даже решили задержаться, так как все стены пол и потолок были исписаны странными письменами. Те оказались словно бы выплавленными в камне и от них, в тонком мире, исходило такое же яркое сияние, как и от паренька, которого с такой яростью бросился защищать ловчий. Удивительно, но несмотря на ураган беснующийся в варпе, где сотни волн и течений переплетались клубком шипящий, жалящих друг друга змей, начертанное в этом месте заклятие продолжало оставаться устойчивым и несокрушимым, словно гномий жадеит под ударами молота.

Немного поразмыслив, парни решили, что стоит попытаться скопировать написанное, мало ли где столь необычная конструкция может пригодиться, да и анархомагу, когда они его снова встретят, будет небезынтересно, о чем же мог писать аватара одного из Пантеона. Не говоря уже об Измаиле и Ио. К сожалению, ни чернил, ни пергамента у парней с собой не было, а Атлас Крига Вик портить отказался наотрез. К счастью, оставался плащ из старых, грубо сшитых шкур, на котором вполне можно было нацарапать заостренной костью кальку с написанного вокруг них. Пришлось сильно мельчить, уменьшая размер копируемых рун, иначе магическая вязь банально не уместилась бы на старой, задубевшей коже. Но даже так, с каждым новым выведенным символом, Ялазар с Викаром чувствовали, как поношенный, дырявый плащ начинает наполняться силой, питаясь напрямую энергиями окружавших его стихий. Их знаний не хватало, дабы понять, что же такое они создают в почти полной темноте, едва разгоняемой мерцающей лучиной браслета, однако не было сомнений, воплощение бога на земле вряд ли стало бы тратить свое время на создание ненужных безделушек. Потому парни, утирая внезапно выступивший на обмороженных лицах пот, аккуратно и тщательно выцарапывали все новые и новые знаки.

Им почти удалось задуманное, из шести частей заклятия они перенесли пять, отчего старая, побитая молью шерсть с внешней стороны плаща встала дыбом, словно иглы у ежа, но видимо в конце, они все же допустили ошибку, так как после выведение последней руны ничего не произошло.

Они потратили на это уйму времени и Ял, с разочарованием, швырнул импровизированный пергамент обратно в сумку. Вик разделял негодование своего спутника, но в тоже время заметил, что большая часть все равно была скопирована правильно, а значит, плащ можно либо продать, либо отдать тем, кто сможет исправить допущенную ими в конце ошибку. Это немного успокоило повелителя костей, тот даже улыбнулся, вновь принявшись жевать кусок мяса, принесенный ими из Вардемы.

Вик хорошо ориентировался в лесу, но и под землей его чувство направления нередко помогало ему. В этот раз оно тоже не подвело. Когда по его прикидкам они уже должны были оставить позади Бассейн Пепельных Огней, начав подходить к Рабскому Рынку, узкий лаз устремился вверх, постепенно расширяясь и наполняясь морозом, и вонью. Этот запах молодому человеку был хорошо знаком, смрад смерти, что витает возле логовищ хищников. Пол под ногами начал становится скользким и покрылся заледеневшей, бурой коркой застарелой крови. Очень скоро стало ясно, почему во время их недолгого перехода они не встретили обычных для таких подземелий охотников, их просто всех перебили.

Путь, по которому посоветовал идти загадочный Баал, оканчивался в пещере, некогда бывшей домом довольно крупного выводка неких опасных тварей. Все пространство вокруг оказалось изрыто когтями и усеяно обглоданными костяками, а в углах, едва освящаемые вялым светом артефакта, виднелись целые кладки ныне расколотых чешуйчатых яиц с голову человека. Стены, пол и потолок были словно выкрашены в темно-алые тона, с вплавленными в них частями тел и то и дело попадавшимися засечками от удара огромной алебарды.

— А наши недавние знакомые оказывается не дураки подраться! — сказал Ялазар, обходя центр пещеры, превращённый в остекленевшую от жара воронку. — Сначала долбанули заклятием, расшвырявшем и убившем часть тварей, а после уже оружием добили оставшихся. Ты знаешь Вик, не похоже это на работу толкователя воли богов, так скорее действуют те, кто привык штурмовать бастионы полисов и сражаться в строю.

— Там были не только жрецы. — напомнил молодой человек, но это не развеяло задумчивости на лице его спутника.

Повелитель костей покачал головой и пригнувшись, чтобы не зацепить низкого свода выхода, скользнул наружу, бросив напоследок:

— Я это к тому, что они могли с легкостью перемолоть нас в кровавую кашу, как проделали это с обитавшими здесь зверьми, а не заключать никаких сделок.

Викар последовал за ним:

— И почему они так не поступили, как думаешь?

Повелитель костей провел рукой по жёсткой щетине, появившейся на его скулах, словно обдумывая ответ и при этом вглядываясь сквозь сыплющий в сумерках снегопад:

— Либо мы все ещё идем по пути, намеченному нами богами этого Баала, как он в общем-то и говорил, и если так, то мы в заднице. Избранники Пантеона зачастую паршиво кончают, однако я не верю в предначертанность судьбы, слишком часто сам ломал её через колено. Как впрочем и тех, кто заявлял о неизбежности рока.

Он на секунду замолчал, разглядывая рыскающие по обезлюдевшим, укрытым серым, ослизлым снегом полям вокруг, силуэты, пока не рисковавших приближаться тварей и уже чуть тише продолжил:

— Либо тот кинжал, что теперь в одиночестве висит у тебя на груди, обладает некой, поистине удивительной, силой и о том, что авгур заполучил его, никто из его спутников не должен был узнать. Даже его собственные собратья, недаром же он увел нас в сторону для разговора. Очень надеюсь на второе, правда в таком случае, запахни-ка ты лучше плащ поплотней, а лучше вообще обмотай вокруг матового клыка какую-нибудь тряпицу, чтобы его больше никто не увидел. Прирежут ещё ненароком за него.

Вик ничего не ответил, полагаясь на богатый опыт Ялазара и перепрятал темный клинок за спину между поддоспешником и кольчужной рубахой. Все он это проделал, не сводя глаз с четырех необычного вида, сильно наклонённых, скальных когтей, вокруг которых были разбиты небольшие поселения, обнесенные крепким, защитным палисадом. Эти небольшие очаги жизни представляли из себя нагромождение криво сбитых, деревянных и каменных построек, льнувших друг к другу, усеянных огнями факелом и жировых лампад. Издали все это очень напоминало лапу дракона, рвущуюся из-под земли и вокруг чьих когтей, которые при ближайшем рассмотрении так же оказались обитаемы, роятся назойливые светлячки.

Не теряя ни секунды, парни заспешили к ближайшим воротам, пока ночные хищники ещё только начинали подбираться к полису, а то, что это полноценный полис, у Вика не оставалось никаких сомнений. Странно, что все столь упорно избегали его называть таковым.

По пути на них набрела небольшая группа, обмотанных словно в одежды из сорванной, тугой паутины, высохших костяков, оказавшихся на удивление крепкими и нее податливыми для мечей. Но все же парни расправились с ними без особого труда, в очередной раз убедившись, что зверье становится все опасней и наглее. Подходит к поселениям даже до наступления ночи. Разумеется такое бывало и раньше, но им повстречалась лишь одна стая, а вокруг бродили ещё как минимум пять таких же, разве что различающиеся видом хищников. Однако видя судьбу своих собратьев, остальные пока не решались нападать, пропуская путников.

Невысокая стена, опоясывающая Рабский Рынок, оказалась выложена из крупных валунов, неровные стыки которых были замазаны глиной. Из точно такой же глины, вперемешку с задубевшей грязью, оказались те дома, что Вик сначала принял за деревянные. Вообще с деревом тут были серьезные проблемы, вместо факелов чадили сотни костяных плошек, наполненных маслянистым, вонючим жиром. Они тускло горели и дыма давали больше, чем света. Даже у прохода в Каменный Коготь полыхали не костры, а здоровенные, крутобокие кувшины все с той же жижей.

Точно так же освещались и врата перед парнями. От едкого чада, камень давно покрылся черным, скользким налетом, мутными подтёками застывающий на морозе. Пустоши вокруг напоминали лысую голову, лишённую хоть какой-либо растительности, кроме чахлых, промёрзших кустов репья, а потому новые, недавно выстроганные, ворота бросались в глаза, словно лик Гуарона в просвете меж туч. Понять, что они совсем недавно поставлены, оказалось несложно, камень стены изобиловал отметинам от когтей и клыков хищников, что видимо являлись здесь частыми гостями, но вот толстенные, накрепко сбитые бревна широких ставень, да ещё с аккуратно выпиленной в одной из них низенькой, чтобы заходящий в них мог протиснуться лишь согнувшись, дверцей, выглядели совершенно нетронутыми. Заклятий или защитных рун на них не было, чтобы охранить материал от нападений, а значит, ворота и вправду были поставлены здесь недавно, едва ли не за день до прихода парней.

Ялазар тоже заметил это и указал на опалённые, сколотые края грубо обтёсанных бойниц, будто бы кулак скального элементаля ударил в них, но не с внешней, а внутренней стороны. Тут что-то произошло, причем настолько серьёзное, что пришлось срочно латать брешь в стене и менять защищавшие Рабский Рынок врата.

Парней заметили и сквозь пелену черного смога просунулась кривая, почти беззубая морда с напяленным поверх изуродованной опухолями башки, растрескавшимся, рогатым шлемом-черепом:

— Кого там леший несет? Че хотели оборванцы, в кандалах давно не чалились!? — кашляя и забрызгивая пришедших слюнями с комками бурой мокроты, захрипел уродец.

— Мать твою проведать решили, давно к шлюхам не заходили. Открывай ворота, сучий сын! — в ответ гаркнул Ял, в конце добавив ещё пару слов, значения которых Вик не знал, но вызвавших глухое хихиканье за стеной.

Рожа что-то буркнула себе под нос и к ним на тонкой бечёвке стала спускаться небольшая грязная плошка.

— Двадцать монет за вход и не вздумай черепки совать, не то ночевать будешь за стеной и для наших ночных завсегдатаев сам шлюхой станешь.

Ял схватился за веревку и дернул с такой силой, что стражник, не удержав ту, разжал пальцы, а повелитель костей заорал ещё громче:

— Да ты, черт безрогий, никак нас совсем за дураков держишь! Открывай, гнида, внутри получишь свои пять монет и только попробуй вякнуть, что глава стражи пошлины устанавливает, а не вы, гнойники ходячие.

Уродливое рыло недовольно скривилось, попутно дав кулаком в лоб кому-то у себя за спиной и скрылось в за каменным уступом. Некоторое время Вик думал, что его спутник перегнул палку и им теперь придется искать иной путь, но вскоре маленькая дверца в воротах отворилась, открывая путь внутрь. Ял положил руку на эфес клинка, тихо предупредив:

— Будь начеку, мало ли что этим ублюдкам может прийти в голову и дай деньги, у меня после наших с тобой посиделок в кабаке, хоть шаром покати.

У Викариана с собой монет из Кеплера тоже не оказалось, все свои несметные богатства они благополучно оставили в Храме Бога Вечной Переправы, потому он протянул полновесную бронзовую Вардемы, что тут равнялась бы не меньше сотни монет. Впрочем и Ялу, и тем, кто их уже ждал, видимо ценность метала была не важна, главное, чтобы это был именно метал. Попробовав деньгу на крепость одним единственным зубом, говоривший с ними ранее, вырвал у повелителя костей из рук свою плошку на веревке и недовольно начал отсчитывать деньги из своего потертого, больше смахивающего на съежившуюся мошонку, кошеля. Ял тут же принялся проверять те и как оказалось, не зря. Больше половины из них оказались либо каменными, либо костяными, отчего едва снова не завязалась драка, к счастью крики услышал, облачённый в добротную, меховую одежду детина, видимо начальник караула. Он, недовольно покряхтывая, вылез из притулившейся у самого входа неприметной землянки, начав раздавать оплеухи кривым черпаком, которым видимо только что мешал еду, да так, что ошметки сильно переваренного мяса щедро разлетались в разные стороны. Он забрал полновесную бронзовую и пинками под зад разогнав злобно зыркавших, но не смевших возразить стражей, высыпал в руку Ялазару восемьдесят разномастных монет. Смачно харкнув и метко угодив в глаз самому нагло смотрящему на него охраннику, тот снова скрылся в землянке.

Ял потянул Вика подальше от ворот, так как пятеро недовольных таким поворотом дел вооружённых мужиков, тихо ругаясь, что-то задумали, кивая в сторону жилья "обокравшего" их начальника недобрые взгляды. Не хватало ещё быть втянутыми в местные разборки.

— Как они тут друг друга не перебили ещё? — удивленно оглядываясь, вокруг спросил Викариан. А посмотреть здесь было на что. Несмотря на неказистые постройки, частично напоминающие виденные в Кавеноне, выстроенные на старых фундаментах, из нечистот, глины и грязи, будто шляпки грибов, с одним низким входом, чаще всего загороженным облезлыми шкурами, тут действительно оказалось огромное количество людей, нелюдей и животных.

— Склоки — обычное дело в городах, до крови дело доходит нередко, но бояться стоит вовсе не этого, а как раз совсем наоборот. Если они тебя радостно обнимают, значит их руки уже у тебя в карманах и скоро ты останешься либо без денег, либо, что ещё хуже, без оружия, а это, верная смерть.

Посреди узких улочек, заполненных шумом и дымом курильнь, попадались широкие прогалины, больше напоминавшие расплывшиеся от дождя мусорные кучи, на которых нередко стояли клетки, с закованными в кандалы невольниками. Здесь было не протолкнуться. Окружающее напоминало непрекращающийся поток из звериных шкур, текущий сразу во все стороны между островками, на которых томились рабы. Правда очень скоро стало ясно, что не все такие заводи в этом бесконечном море тел были тут изначально. Некоторые появились совсем недавно, как и новые ворота, а оплавленные края воронок, от использованных тут заклятий, да свежие выбоины в рыхлых, глиняных стенах, так напоминавших по цвету гнилое дерево, говорили, что совсем недавно здесь шел жестокий бой. Крыши зданий, словно ежи, ощерились торчащими из них обломками стрел и копий, видимо летевших вдогонку кому-то. Этот кто-то прорывался из Рабского Рынка и судя по тому, что хозяевам сего место срочно потребовалось ладить новые ворота, побег удался.

Ялазар направлялся прямиком ко входу в каменный коготь, не обращая внимания на ругань и толчею вокруг. Внезапно, что-то с силой ударило Вика в плечо и тот едва не отлетел в сторону, но плотная людская масса и рука повелителя костей удержали его от падения под ноги толпе. Рука болела, но не была ранена, оказалось, что обгоняя поток бредущих внутрь, шествовала процессия, возглавляемая двумя чернокожими, тупомордыми великанами, которых, не будь они одеты в добротную, меховую броню с деревянными и костяными щитками, надежно защищавшие их и так непробиваемые туши, молодой человек принял бы за огров. Сразу за ними следовала шеренга из восьми поджарых орков-рабов, несущих богатый, широкий паланкин, за которым тянулась длинная змея, скованных вместе существ. Парень понял, ему не хотели навредить, лишь "деликатно" убрали с дороги, ибо желай они его смерти, огромные булавы, выстроганные целиком из толстенных дубовых стволов, размазали бы его по земле, словно таракана.

— Полургры. — помогая Вику держаться на ногах, процедил Ялазар. — Тупые твари, но ты, тоже хорош. Говорю же, смотри по сторонам, это тебе не Снежный, тут чуть зазеваешься, в шею кинжалом получишь.

— Полуогры? Есть такая раса? — почти пропустив мимо ушей последние слова, спросил морщившийся от боли парень, осторожно двигая рукой, с облегчением поняв, что ничего не сломано. До этого, он всего один раз видел настоящего огра, наблюдая за тем, как тот охотится, издалека. Это была свирепая тварь с каменной кожей, чудовищным характером, мало чем отличающаяся от дьяволков в своей ярости, разве что тупее. Ни о какой броне с их-то прочнейшей шкурой или оружии, им задумываться вообще необходимости не было, так как они и без того могли кулаками крушить скалы, проламываясь в расщелины, чтобы добраться до жертвы.

— Ну, в общем да, помесь огров и черт его знает кого. Впрочем полукровок-то и без них полно, чего удивляться, если любая баба может понести от кого угодно, хоть от гнома, хоть от дракала.

— А откуда они взялись?

— Понятия не имею. Видимо огру перепала человеческая рабыня или у какого-то богатея были весьма специфичные вкусы, раз он покусился на честь огрихи. — хохотнул Ял.

— Да нет, я о месте их обитания.

— А, ты вот про что. Не знаю, думаю, как и большинство рас Кеплера, они кочевники, наподобие нас с тобой. Так проще, особенно тем, кто готов предложить свой меч на службу тому, кто больше платит. Да и вообще, если бы не честолюбивые ублюдки, мечтающие стать тиранами, а так же всякого рода "великие маги". — Ялазар ехидно заулыбался. Было видно, что он не раз развеивал заблуждения этих самых магов в их величии. — Коим нужна была челядь или материал для экспериментов, ну или в данном случае, охрана их бренных тушек, вряд ли бы сейчас существовали не то что полисы, но даже роды.

— Выходит, темная воля и лихие помыслы заставляют всех сплачиваться? И людей, и этих монстров? Не позволяя жизни угаснуть.

— Ага, парадокс. Не будь этих мразей, сотнями убивающих невинных и купающихся в их крови, все бы мы давно подохли, а весь этот кошмар прекратился бы. Даже забавно, как чистое зло может породить исковерканное, уродливое, но все же добро. Только вот не уверен, что хуже.

Вслед за колонной рабов, внутрь втягивался сильно истончившийся поток местных обитателей, закончивших свои дела на поверхности и теперь отправляющихся вглубь прорытого в земле лабиринта Рабского Рынка. У самого входа опять на глаза попались последствия, недавно разыгравшегося здесь сражения, полностью сжегшего длинные полотнища, закрывавшие некогда вход в подземелья и кучи оплавленного, расколотого камня.

Едва неровные, земляные своды сомкнулись над головами парней, Викар чуть не задохнулся от чудовищной, душной жары и смрада, который на поверхности развеивал гуляющий по степям ветер. Волосы тут же стали мокрыми, а по телу заструился пот, отчего захотелось рвануть тяжелый меховой ворот и откинуть капюшон, что парни тут же и сделали. Жители города толкались, бранились, кричали друг на друга, но продолжали растекались по нешироким ходам и норам, грубо вытесанным в земной толще. Истинный город был вовсе не на поверхности, а здесь, под землей, между четырех скальных когтей, каждый из которых, как теперь становилось понятно, являлся входом в это сумрачное преддверие ада. Вентиляции тут не было, отчего едкий дым от горящего в мисках жира, расставленных в специальных стенных выбоинах, поднимался вверх и черной змеей вился по потолку, заставляя тот плакать маслянистой копотью прямо на головы прохожих.

Изредка удавалось заметить скелетоподобных существ, неведомого рода, закованных в десятки кандалов, что едва позволяли двигать немощное тело. Они, прижавшись к стене, трясущимися руками доливали в плошки горючего жира. Для этого они набирали из привязанного к шее меха полную горсть жижи и аккуратно выливали в пламень. Иногда существа не успевали убрать ладонь и рука вспыхивала, впрочем, они тут же зажимали её между опалённых ляжек, туша огонь. В глазах этих существ не было ничего, кроме тупой покорности судьбе и полного безразличия ко всему.

И таких слуг, которых, казалось, никто кроме Викариана не замечает, тут были десятки. Это вызывало оторопеть, но едва молодой человек хотел заговорить об этом, как слова застряли у него в горле, а взгляд впился в место, куда их вывел в очередной раз разветвившийся проход.

Они оказались на дороге, ведущей по кромке карьера, шириной шагов в сто, штопором вгрызавшегося глубоко в землю. Постепенно он сужался и вдоль всей его длины вилась добротная, каменная лестница с покатым желобом, плотно примыкавшим к стене. На самих же стенах, через равные промежутки, были прикованы сотни женщин, той самой расы, что Ялазар милосердно обезглавил, когда они перебили банду серолицего. То и дело раздавался влажный звук упавшего в желоб яйца, тут же укатывавшегося к уже ожидающим внизу сборщикам. Они грузили эмбрионы, заключённые в белесую оболочку, на широкие сани и вчетвером тащили те сквозь неразличимые сверху глубинные проходы. Женщины кричали, плакали и стонали, испытывая адские муки. Неспешно же шествующие по лестнице стражи, наслаждались разливающимися вокруг страданиями, лыбились в похотливом запале, избивали и насиловали пленниц.

— Твари! — помимо воли вырвалось у Викара. От ненависти к тем, кто сотворил такое, у него перехватывало дыхание, а по телу побежала дрожь переполнявшей его ярости. Он уже слышал от повелителя костей о подобных фермах, но одно дело слышать и совсем другое видеть самому.

— Остынь, — Ялазар крепко ухватил парня за плечо и рывком отвернул от края, а после, посмотрев тому прямо в глаза, произнёс, — тут около сорока таких шахт, в каждой, до сотни рабынь и уверяю тебя, это капля в море по сравнению с тем, что творится по всему миру. Не забывай, наша цель — не героически бросаться спасать тех, кто давно смирился со своей судьбой, а не допустить, чтобы тоже самое стало с Вардемой.

Последние слова, словно ушат холодной воды, окатили Вика. Гнев никуда не делся, как и желание прекратить кошмар за его спиной, но все же он постепенно успокаивался.

— Идем-ка дальше, нам нужно найти откуда пришел серолицый, а заодно узнать, не направляется ли кто завтра на юг. Без попутчиков нам туда добраться будет сложно.

Он начал оглядываться, пытаясь понять куда идти дальше, не отпуская Вика, но уже не беспокоясь, что тот может натворить глупостей. Здесь было гораздо менее оживленно, чем в горловине входа или на поверхности, но все равно, кто-то в одеждах надсмотрщика умудрился толкнуть Вика в плечо, злобно рыкнув:

— С дороги, сука! Ты у меня сейчас сам яйца откладывать начнешь!

Это стало последней каплей. Ял даже не успел ничего сделать, когда Викар с остервенением накинулся на подонка. Он не видел, кого бьет и чем, под руки попадались палки, камни, какие-то цепи, а он просто хлестал, бил, душил, рвал чужую плоть, не замечая ничего вокруг. Его разум будто бы выключился, предоставив телу действовать самому. Лишь горячие брызги, пачкавшие его кулаки и лицо подсказывали, что он все ещё в сознании и продолжает молотить ублюдка. Он что-то кричал или рычал, слух с трудом выхватывал воющие, полные бешеной ярости, нечленораздельные звуки. Зверь в душе парня ликовал, выпуская из себя волну скопившейся ненависти и наполняя сердце желанием убивать. Его оковы пали и долгожданная свобода, пусть и подаренная на время, заставляла тварь пень, заходясь в злобном счастье.

Никто не пытался помешать Вику или помочь тому, кого он сейчас убивал, молотя острым, измазанным в крови камнем по затылку. Тот пытался закрыться руками, но едва он прикрывал одну часть головы, как камень обрушивался с другой стороны, пробивая висок, ломая череп и выбивая зубы. Викар даже не представлял, что способен на такое и лишь когда его руки налились усталостью, а тело под ним сжалось скулящим комком, он почувствовал, как его подхватили сзади и рывком поставили на ноги, при этом вырвав из руки камень и откинув тот в сторону. Ялазар привалил хрипящего и едва не роняющего пену Вика к стене, а сам наклонился к избитому надсмотрщику, что-то спросить. Слух ещё не вернулся к молодому человеку и тот слышал лишь гулкие удары крови в висках, и довольное урчание насладившегося боем Зверя.

Узнав все, что ему было нужно, повелитель костей схватил товарища за ворот и быстро потащил куда-то.

Они молча шли по узким, извилистым коридорам, а с Викара градом лился пот вперемешку с чужой кровью. Единственный глаз щипало от соли и едкого дыма, отчего тот начинал слезиться и парень переставал видеть даже то, что было у него под ногами. Наконец, они оказались перед завешенным выцветшими, подпалёнными с краев, полотнищами проходом. Вик смахнул влагу с лица, присмотрелся. Над входом была грубо намалевана здоровенная морда, грызущая чей-то череп.

— Бражный дом Хрустящий Череп, редкостная помойка, но кажется, о нем нам Баал говорил, а благодаря внезапно проснувшейся в тебе кровожадности, избитый тобой до полусмерти местный с радостью согласился нам помочь. Хорошо, что ты наконец понял, кулаки являются прекрасным методом убеждения. — весело, будто ничего только что и не произошло, сообщил Ялазар, хлопнув спутника по плечу.

— Почему меня никто не остановил? — сухим от жажды и утомления голосом спросил Викариан.

— Когда ты убивал того дегенерата? А зачем им тебя останавливать, ты же не из них дух выбивал, бесплатное развлечение для толпы, к тому же, его дружки-насильники шлялись внизу и ничего не видели. Я тебя успел оттащить как раз тогда, когда один из них выходил из мясной шахты.

Откинув тряпицы, они зашли в удивительно просторное помещение, разделенное как бы на несколько частей. Вся левая сторона оказалась отдана широкому полумесяцу с песчаной ямой-ареной, с круглыми, зарешеченными отверстиями в полу, видимо выходящими на рабские клети под помещением. Правда сейчас та часть бражного дома пустовала, да и вообще выглядела так, будто там прошел ураган. Стены арены обрушились. Колья с крючьями, ограждавшие зрителей от бойцов оказались выломаны и раскиданы, часть вообще застряла в потолке. Бурые пятна повсюду в заведении заставляли предположить, что возможно разруха на поверхности может быть связана с побегом гладиаторов, в том числе и отсюда.

Сколько же зрителей тут потеряли головы, подумал Вик, обводя оставшуюся часть заведения взглядом. Впрочем, судя по всему произошедшее не отпугнуло посетителей и десятки глаз сейчас изучающе уставились на вошедших парней.

— Ты только посмотри, какие люди! — Ялазар толкнул Вика локтем, указывая в сторону здоровенной бочки, выпиравшей из ближней к ним стены. — Вернее полуогры.

Там, у разливного крана, толщиной с кулак, стояли те самые здоровяки, что чуть не смяли парня при входе в коготь. Рядом же валялись и груды цепей, которыми некогда была скованна колона рабов. Те, по-видимому, теперь томились в клетках под полом. Паланкина не было, зато во всей красе предстал хозяин заведения. Жирная, покрытая гнойниками и фурункулами туша на толстых, коротких ножках-пеньках, вокруг которых ползали, вылизывая волосатые пальцы, несколько местных пьянчуг. Широкая морда скалилась безгубой, клыкастой пастью, одной рукой держа шипастые, впивающиеся в шею двум довольно милым рабыням, ошейники, второй же, принимал деньги и открывал вентиль бочки. Из раструба тут же начинала сочиться зеленая, комковатая моча, иного определения для этой гадости Вик подобрать не мог, наполняя кружки до краев и щедро орошая пол под толстяком. Извивающиеся под необъятным пузом хозяина тела тут же начинали благодарно бормотать, слизывая языками капли хмельной отравы, а тот довольно урчал и прижимался чреслами к стонущим от отвращения рабыням.

Парни двинулись в глубь заведения, когда им навстречу вышла очаровательная, невысокая брюнетка в уже знакомом ошейнике, с направленными к шее острыми, костяными иглами. Вернее очаровательной она оказалась лишь с одной стороны. Её лицо будто было поделено на две части. Левая, с прекрасной, бледной кожей, обрамленной волосами цвета вороньего крыла и почти идеальными чертами, правая же оказалась изуродованной пародией, с пустой, воспалившейся глазницей, срезанным веком, внутри которой были видны ошметки мертвых тканей. Радужка её единственного уцелевшего глаза была ярко-алой, словно хрустальный рубин, но, несмотря на страшные раны, девушка приветливо и игриво улыбалась. Вику стало жаль несчастную, а вот Ял напротив, тут же принялся заигрывать с ней, совершенно не замечая, что с той сотворил её хозяин. Небрежно положенная на тонкую талию рука повелителя костей и пара ласковых слов на ушко, окончательно смутили черноволосую, вызвав на её лице неподдельную улыбку. Она робко кивнула в сторону пристально наблюдавшей за ними гнойной туши, стоящей возле бочки с пойлом.

— Я минут на пятнадцать отлучусь. — мимоходом сообщил Ял, как бы ненароком скользнув рукой с талии девушки на её бедро и увлекая ту за собой. — Закажи пока чего-нибудь поесть, только сразу тебя предупреждаю, мясо тут тоже, что и в Кавеноне.

Вику ничего не оставалось, как провожать уходящего куда-то вглубь помещения товарища взглядом, заметив, как тот отсыпал несколько монет, сразу расплывшемуся в саблезубой улыбке, хозяину бражного дома. Что ж, Ялазар оставался Ялазаром. Он обожал женщин и совершенно отказывался видеть в них какие-либо физические недостатки. И нельзя было определить, за что прекрасный пол его больше любит, за суровую внешность, остроумие или умение видеть в женщине её истинную красоту, чего, к своему стыду, Викариан делать не умел. А может просто Беатриса заняла все его сердце и в том больше не оставалось места ни для какой другой.

Рядом раздался легкий скрип. К нему подошла девушка, совсем ещё девочка, у которой ножка была заменена на деревянную клюку, а сама она была изогнута, будто поросячий хвостик. Наверное, Ялу понравилась бы и эта, но Вик, все ещё до конца не отошедший от вспышки ярости, случившейся с ним, приветствовал её прохладно, легким кивком.

— Чем могу услужить вам? — не глядя ему в лицо, промямлила служка, видимо боясь, что запачканный кровью посетитель, может наброситься на неё с кулаками, если взглянуть ему в глаза.

— Поесть и отдохнуть. — хрипя пересохшим горлом, ответил парень. Он хотел было попросить ещё выпить, но взгляд на бочку, из которой лились зеленые помои, отбили у него желание. Простой воды он тут не видел и вовсе. Лишь пару ведер для нечистот, в которые пользовавшиеся ими по назначению посетители попадали реже, чем на стены, рядом с которыми те находились.

Его провели мимо обнажённой, худой словно скелет, фигуры из рта, глаз, ушей и прочих мест которой сочился густой, пряный дым, словно бы существо тлело изнутри. Таких тут было несколько штук, разной расы и пола. Вокруг каждого из них сидело по несколько гостей. С мутным, отсутствующим взглядом, они втягивали в себя струившееся марево. У некоторых по подбородку текла слюна, другие раскачивались, впав в транс. Одна остроухая, худющая особа обвила живую курильню ногами сзади и будто вампир присосалась губами к её шее, содрогаясь всем телом, будто в нескончаемых приступах оргазма, а её голова мелко тряслась, разбрызгивая капли слюны и слез.

— Что это? — мимоходом поинтересовался Вик.

— Кальяны Душ. — охотно ответила девушка, провожавшая его. — Разумеется, испить чистую эссенцию жизни очень дорого, но хозяин, если вы пожелаете, сможет вам обеспечить приватность. Здесь же вы вдыхаете в себя, разбавленный потоками эфира, фимиам. Сейчас смесь особенно сильна, ибо Небесная Гора входит в пик и Вечный Океан щедро делится со всеми желающими своей мощью.

Викариан пристально посмотрел на сопровождавшую его, отчего та тут же умолкла и опять опустила взгляд. Вопреки своему скромному, почти детскому внешнему виду, эта особа была как-то чересчур хорошо осведомлена о происходящем в тонком мире и скорее всего сама умела ворожить. Ему вдруг стало абсолютно ясно: её внешняя невинность была ложью, ширмой, стремящаяся скрыть истинную суть, такую же отвратительную, как и все в этом проклятом бражном доме. Это был его мир и когда-нибудь он сам станет частью всего этого, как стал Ялазар. Впрочем и эта мысль немного взбодрила парня, повелитель костей оказался в общем-то неплохим человеком, ну насколько это конечно возможно в Кеплере. Может и у него получится не отречься от своих принципов, а то и исправить чего в этом безумно неправильном мире. Вик криво ухмыльнулся, начав оглядываться, куда бы присесть.

Девушка поняла его неправильно, решив, что он смотрит, что же ещё есть в бражном доме.

— Туда, куда пошел ваш друг, у нас находятся залы ублажений. Все, что вы только пожелаете и с кем пожелаете. — она заискивающе улыбнулась, недвусмысленно намекая на себя, но видя, что собеседник остался холоден к предложению, продолжила, указывая рукой на свободное место. — А здесь вы сможете перекусить, отдохнуть и сыграть в Рунир, если конечно пожелаете.

Они остановились у широкого вороха шкур, на котором сидело и рубилось в какую-то непонятную игру восемь человек, вернее людьми из них было только пятеро, остальные принадлежали иным расам. Ближайшим ко входу сидело высокое, четырехрукое существо, с широченными, едва не в половину тела ногами, тонкой шеей и поджарыми мускулами, обмотанное тряпками, словно мумия. Кажется, их называли Лурами. Рядом, на набитых походных сумках, разместился широкоплечий, зеленый орк, смоливший трубку. Последним же, оказался громадный мужчина, кого можно было бы принять за мародера, если бы не полная, стальная броня, в которую тот был закован с ног до головы. Литой щит, высотой с человека, украшенный нечестивой печатью и такой же широкий меч из темного железа, лежали у его ног. Сквозь узкое забрало сияли угольки зрачков, а вокруг него явственно чувствовался запах серы и крови. Сэзэрит — живая машина войны. Парень не мог поверить своим глазам. Раса, некогда созданная самими демонами, но сумевшая поднять восстание, а после, сокрушить своих хозяев, огнем и мечом проложившая себе путь к свободе. Никому ни до, ни после них не удавалось ничего подобного, по крайне мере, Викару было об этом не известно. Даже полуогры избегали смотреть в его сторону, хотя гигант и не проявлял агрессии, однако взрывной характер этих созданий был хорошо известен всем и потому молодой человек решил не испытывать судьбу. Он отвернулся, лишь украдкой продолжая бросать взгляды на живую легенду, сошедшую прямиком со страниц его Атласа Крига.

В бражном доме было ещё несколько групп, занимавшихся примерно тем же, чем и та, возле которой сейчас находился Викар, различавшихся лишь количеством горящих плошек с жиром рядом с ними, да плотностью табачного смога, вившегося от десятков чубуков. Потому парень решил дальше не идти. К тому же, в глубине начинались те самые залы ублажений. Там, средь дырявых мешков с гнилым сеном, копошились нагие, потные тела, приближаться к которым ему совершено не хотелось.

— Два хорошо прожаренных куска мяса для моего спутника и чего-нибудь, в чем нет человечины, мне. — усаживаясь на ворох свалявшихся, немного влажных шкур, произнес парень, тут же откупоривая мех с прохладной водой и быстро утоляя мучившую его жажду.

— Может пару яиц? Они совсем свежие! В наших мясных шахтах выращивают лучший скот. — услужливо предложила служанка.

— Никакого мяса или ты оглохла!? — рыкнул Викар, едва снова не потеряв контроль над собой.

Девушка в страхе отскочила, чуть не споткнувшись и неловко балансируя на негнущимся, деревянном костыле, убежала прочь.

— Напрасно ты так. — произнёс, не поднимая головы, один из сидящих рядом, выкладывая разукрашенный камешек в середину импровизированного игрового стола. — Мила, хорошая, услужливая, девочка и еда тут действительно неплохая. Всяко лучше тех помоев, какими обычно потчуют в других полисах.

Говорящего кивками поддержали все, кроме молчаливой, стальной глыбы, сэзэрита, да ещё одного. Человека с черными волосами, заплетенными на макушке тугой косой, возле которого была немаленькая куча выигранных им за вечер монет.

Замечание осталось без ответа и игра продолжилась, прерываемая лишь сменой ставок, добрым глотком местной браги или трескучим звуком, когда кто-то из сидящих рядом портил воздух. Постепенно Викар начал замечать, что стал вместе со всеми оглядываться на вновь пришедших, смотря на тех таким же недружелюбным взглядом, что и остальные. Будто подчиняясь некому врожденному, стайному инстинкту. Недвижимыми оставались двое: гигант, созданный демонами и черноволосый. Надо сказать, что последний отличался от местной, поголовно обряженной в шкуры и простую броню братии, не меньше, чем от них отличался, к примеру, Ялазар. Было нечто необычное в его внешнем виде. С одной стороны, он казался нездешним, но с другой, все вокруг относились к нему, как старому знакомому, завсегдатаю Хрустящего Черепа.

Темные волосы, перехваченные на макушке тугой веревкой, заплетенные в высокий хвост. Под ними виднелись завитки татуировок, однако лицо не носило на себе никаких знаков и лишь легкая щетина украшала его. Шрам, тянущийся с затылка к правой брови, похожий на застарелую рану от попытки скальпирования. Необычные глаза, напоминающие те океаны мрака, что были у Баала, но с яркой, серебристой радужкой. Их взгляд будто пронзал плоть, находя потаенные мысли, видя, кто есть человек на самом деле.

Из-за спины выглядывал изогнутый, словно змея, тугой лук, вырезанный из ребра какого-то чудища, колчан на полсотни стрел с синими, обсидиановыми наконечниками оттягивал пояс. С другой стороны оказался приторочен кривой меч в добротных ножнах.

Одет же мужчина был ещё более необычно. Полная, кожаная броня с капюшоном, защищающая не только тело, но и ноги до колен, укрепленная толстыми, костяными пластинами по всей поверхности и таким же поясом, с зачарованным руническим замком трёхгранником. Так же слаженные высокие сапоги и раздвоенный на спине мягкий плащ, некогда бывший прекрасной тканью, но ныне, не более чем выцветшая, рваная ветошь, а из-под пояса выглядывали остатки древнего татбарда. Но самым причудливым было то, что закрывало его лицо и что явно делали мастера, не чета местным. Маска, состоящая из тонких, наползающих друг на друга охватов, которая могла сниматься, образуя защитный горжет в бою, но в тоже время, способная закрывать лицо с глазами от вьюг и песчаных бурь. Устройство удивительно простое, полукруглые пластины крепились по краям к ряду боковых колец, удерживающих всю конструкцию и скрепа-гребешок, цепляющая верхнюю скобу маски к тугой косе, венчающей макушку. Это тебе не полированный, рогатый череп с бечёвкой под подбородок, который носило больше половины сидевших вокруг.

— Мрачный, ты ходить-то будешь? — недовольно поинтересовался заросший, словно бирюк, мужик напротив Вика. Парень в начале даже подумал, будто это обращались к нему, с такой кислой рожей он сидел, но вскоре заметил, что облепленное слипшимися от сильной жары мокрыми волосами лицо, повернуто как раз к объекту его собственного интереса.

— Да вот жду, когда сопляк уже на меня налюбуется. Нервирует. — негромко, совершено без эмоций, ответил серебряноглазый, впившись взглядом в Вика, отчего тому стало не по себе.

— А ты мухлюй меньше, тогда и глазеть на тебя не станут, сыч хитрожопый. — хохотнул второй из игравших, изредка подкидывавший пробегавшим мимо служаночкам монетку и те приносили ему ещё чарку отвратительного, зелёного пойла.

— Во-во. — поддакнул первый. — Как шельмовать, так ты тут как тут, а как тебя за задницу пощупать кто захочет, так ты сразу возмущаться. Играй давай, не трепи нервы и так вам, гадам, сорок монет уже отдал.

— Я играю честно и не виноват, что вы, тупицы, мне проигрываете каждый день.

— Ага, расскажешь парторгу, какой ты святой, Торунг, а нам не надо, сами такие же. — разразился сиплым, простуженным хохотом орк и его тут же подхватили остальные. Лишь Сэзэрит все так же оставался безучастен к происходящему и только много позже, когда уже знакомая, одноногая девчушка обратилась к нему, он соблаговолил пошевелиться.

— Вальвасор Мельхиседек, ваша просьба исполнена. — с огромной почтительностью произнесла служанка, ставя перед стальным гигантом череп, исчерченный таинственными знаками, внутри глазниц которого были видны парящие капли. — Проклятый вашей кровью, как вы и требовали, отправлен за ворота, на растерзание зверям.

— Для вас же будет лучше, если это так. — Викар не услышал, но почувствовал каждой косточкой своего тела, каждой стонущей мышцей, ментальный ответ сэзэрита. Здоровый глаз заслезился, а голова наполнилась шепчущими голосами и вспышками неразборчивых видений. Видимо то же самое почувствовали и все находящиеся рядом, принявшись морщится или схватившись за виски. Тонкий мир на секунду смешался с реальностью, будто око инфернала, обычно подвластное воле молодого человека, вдруг сработало само по себе, открывая подноготную Кеплера. Потоки стихий и эфира выглядели так, будто по ним прошел сильнейший спазм, заставив их сжаться от боли, а мелких духов и инферналов просто стер в порошок. Неудивительно, что сэзэрит предпочитал сохранять молчание, ведь даже отзвуки его метальной речи доставляли огромный дискомфорт всем вокруг.

К счастью, тот кого назвали Мельхиседеком больше не проронил ни слова, лишь поднял резной череп к решетчатому забралу и из глазниц артефакта, по воздуху, потекли струйки крови, тут же втягиваясь сквозь узкие, смотровые щели, внутрь глухого шлема. Викара снедало жгучее желание рассмотреть удивительную вещь, судя по отзвукам в тонком мире и искуснейшей резьбе на кости, сейчас совершался некий сакральный ритуал, но оравший во всю глотку инстинкт самосохранения, все же заставил его отвести взгляд. Лучше он позже сам прочтет об этой жутковатой расе в Атласе Крига, чем сейчас лишится головы.

Наконец, когда последняя капля алой влаги пропала из виду, гигант облегченной выдохнул и убрал череп в свисавшую сбоку небольшую суму. Было видно, что ему стало намного лучше и даже угольки глаз, до того неподвижные, словно у мертвеца, теперь внимательно следили за игравшими в Рунир мужчинами.

Внезапно, рядом с молодым человеком опустился поднос с парой, исходящих паром и сочащихся кипящим жиром, кусков мяса. Чуть сбоку от них лежала горка какой-то зеленоватой жижицы, видимо бывшей чем-то вроде овощей или грибов, и источавших такой зловоние, что аппетит у Вика тут же пропал. Он благодарно кивнул одноногой рабыне и виновато улыбнувшись, коря себя за недавнюю вспышку злости по отношению к ней, полез за пазуху за бронзовой монеткой. Меньше у него не было, а за еду нужно было чем-то платить, но девушка быстро замахала руками, отказываясь от денег.

— Ваш друг уже заплатил за ужин, не беспокойтесь. — улыбка на её лице растянулась до ушей и едва она выпрямилась, Викар заметил, что тело служанки больше не скрючено, а сама она двигается без прежней неуклюжести. Её кости были в порядке. Закралась мысль, уж не намеревается ли Ялазар "осчастливить" всех работниц Хрустящего Черепа. Эдак они тут застрянут надолго, судя по тому количеству шлюх, что сейчас стонали и хихикали в залах ублажений.

От тревожных мыслей парня отвлекло непривычное затишье среди играющих. Нет, они все так же продолжали собачились, пытались обмануть или подколоть друг друга, но сейчас делали это как-то натянуто, при этом переглядываясь и будто бы ожидая чего-то. В этот момент взгляд Вика упал на до блеска начищенный щит Мельхиседека, стоящий рядом. В его отражении он заметил медленно подбирающегося к нему сзади, с заостренным осколком кости в руке, одного из тех пьяниц, что ранее облизывал ноги хозяина бражного дома. Судя по тому, как гул стал стихать по всему заведению, за происходившим начинало следить все больше присутствующих, в напряженном предвкушении ожидая кровавой развязки. Девочки служанки уже нигде не было видно, да и вряд ли бы она осмелилась лишить постояльцев любимого в здешних краях развлечения. Убийства.

Подкрадывавшийся едва не дрожал от волнения, видимо предвкушая, как будет рыться в туго набитом заплечном мешке зарезанного им сопляка. Разбитые, опухшие губы кривились в беззубой ухмылке, а левая рука растопыренной ладонью уже тянулась к горлу Викара, чтобы схватив того, повалить на спину и вонзить неказистое оружие в сердце. К своему удивлению, парень даже не испугался, напротив, на него снизошло необычное спокойствие, а Зверь внутри него начал расплетать свои кольца.

Резким рывком Викар схватил только что принесённый, обжигающе горячий, шмат мяса и что есть мочи швырнул его в ошалевшего горе-убийцу. Кусок плоти, мало того что был раскален, словно сковородка, так ещё и оказался весом с добрый камень. Поэтому, когда Вик волчком поднявшись и выхватив кинжалы, уже приготовился пустить те в дело, тяжеленная вырезка со смачным шлепком угодила в рожу пьянчуге, обжигая кипящим жиром глаза и кожу. Тот с воем откинулся назад, но внезапно его нога подвернулась, отчего он срубленными деревом рухнул на пол.

Раздался хруст, словно кто-то с размаху залепил кочаном спелой капусты в каменную стену, а от того места, где упал пьяница и аж до самой бочки в дальнем конце помещения, веером прыснула кровавая дорожка с осколками черепа и мозгов. Уже мертвое тело пару раз конвульсивно дернулось, выбрасывая из треснувшего виска тугие струйки крови, но вскоре затихло.

Такого ни сам Викар, ни никто иной из присутствующих явно не ожидали. Это была какая-то слепая, глупая удача и даже тьма внутри парня будто бы удивленно заурчала, не понимая, зачем её только разбудили, если враги сами мрут, ударяясь головой об пол.

Вик сел на место, пододвигая к себе плошку со вторым куском, недвусмысленно обводя посетителей бражного дома взглядом. Как бы глупо это не выглядело со стороны, те вняли предупреждению и отвернулись, не желая больше связываться с окровавленным психом, способным убить человека куском жареного мяса. Игравшие же рядом с ним вновь начали громко разговаривать и посмеиваться над произошедшим. Дружки же покойного, убедившись, что его убийца не претендует на "орудие убийства", как и на тело сражённое им, тут же накинулись на еду, а труп и вовсе уволокли прочь. Зачем тот им понадобился, молодой человек предпочитал не задумываться.

Еда ещё не успела остыть, когда вернулся довольный и взмыленный больше прежнего Ялазар, тут же с радостью накинувшийся на оставшееся мясо и потребовавший дать ему мех со свежей водой. Некоторое время он ничего не говорил, лишь ел и пил, обводя помещение пристальным взглядом, да слушал рассказ о "мясном убийце", загоготав в голос, когда узнал, кого так называют.

После, заказав ещё пару кусков вырезки, решил присоединиться к игре. К этому моменту трое уже окончательно проигрались и с видом истинных мастеров наблюдали за сим процессом со стороны, а потому, входить пришлось сразу с больших ставок, впрочем это повелителя костей не особо смущало. Более того, пару первых раундов он даже проиграл, чем расположил к себе остальных игроков, несомненно сделав это, чтобы те с большей охотой ответили на интересующие его вопросы.

— Эх, что-то сегодня боги не жалуют меня своей благодатью. Жаль здесь нет нашего товарища, любимчика госпожи удачи, с которым мы тут кстати и должны были встретиться. Но что-то я его нигде не вижу, опаздывает видимо. — Ялазар снова заозирался, будто ища кого-то, а после, передавая только что проигранные десять монет, как бы невзначай поинтересовался. — Вы, случаем, такого серолицего великана, с лицом без носа не видали?

— А как же! — сипло хохотнул орк, сгребая со всего поля выигранные деньги. — С неделю тут уж сидел, со сворой горбунов мутировавших. Вроде как верховодил над этим поганым сбродом. Да токма ты опоздал. Его вчера, поутру раннему, отсюда бежавшие гладиаторы, едва ли не силком, выволокли. Ещё играешь?

Ял согласно кивнул и цветные камушки снова разошлись между играющими.

— Да какие гладиаторы? — встрял едва ворочавший языком тот, что все это время не переставал заливать себе за воротник. — Рабы простые, с подземелья вырвавшиеся.

— Такие уж и простые? — подал голос третий. — Магией швырялись, как заправские боевые маги, к побегу подбили почти всех, кто по клеткам сидел, весь город взбаламутили и сквозь ряды часовых прорубились, словно стадо обезумевших берсеркеров. Да ещё этот чертов мародер, будто ошпаренный, с какого-то ляда бросился им помогать.

— Мародер? — переспросил Вик. Тут Ял, под изумлённые взгляды окружающих, начал сгребать только что выигранный банк, хотя казалось, что он вот-вот снова проиграет.

— Агась, — немного ошалело от такого поворота, ответил все тот же орк, — вырвался из залов ублажения и на пару с чернокожим гигантом начали своими здоровенными хреновинами махать, стража тока и успевала, что отрубленные руки да головы собирать. Они, ну бежавшие то есть, этого серомордого за химо и схватили. Тот было сначала упирался, даже за меч схватился, а после, они ему что-то сказали и вроде как дальше тот сам пошел, без принуждения. Ну и вся его окривевшая братия, что уцелела в резне, вслед за ним. Он, я так понял, наемник, видать по пути им оказалось, а может предложили больше, хотя чего там рабы-то предложить могу, ума не приложу.

Так вот кто был причиной разрушений в городе, а заодно видать и новых ворот на входе. Оказывается, Баал со спутниками сами ещё недавно являлся невольниками, а ни какими не господами. Серолиций, что видимо с удобного ложа наблюдал за тем, как авгур бился на арене, ушел из Хрустящего Черепа, если и не пленником, то уж явно вынужденным выполнять приказы тех, на чью смерть пришел сюда посмотреть. Это в очередной раз напомнило, как изменчив Кеплер и что любая ситуация может перевернуться с ног на голову за считанные мгновения.

Четырехрукий гигант закрыл лицо ладонью, поняв, что зеленокожий только что выболтал информацию, за которую можно было выменять немалые деньги. Впрочем лур, сам чуть раньше в пух проигравшийся, видимо не горел желанием помогать разорившим его, а потому ехидно осклабившись, промолчал.

Ялазар видя произведенный эффект, решил закрепить успех, а заодно, пока другие не успели оправиться от так неожиданно подмигнувшей ему фортуны, принялся выигрывать партию за партией. Он играл нечестно, это понимал даже неискушенный в подобном Викариан, но уследить за руками повелителя костей не мог, сколько не пытался, при этом от души радуясь, что сэзэрит предпочитает смотреть, а не участвовать в игре, иначе могли быть серьезные проблемы.

— Да, неудачно получилось, — даже не глядя на разбросанные перед ним рунные камешки, задумчиво промолвил Ял, — я то надеялся его застать. А ты не заметил, наш товарищ ни с кем не говорил до того, как все это произошло, ну или хотя бы с кем пришел в город не видел? Я не имею в виду его ручных мутантов. Дорогу, по-нынешнему времени, только с ними он бы не осилил.

— Да как не знать, с Воландом они пришли, хозяин караванов местных. Тот часто по дальним землям шляется. — грустнея все больше после очередного проигрыша, ответил орк. Он явно хотел избавиться от такого удачливого оппонента и потому с надеждой добавил. — У южных ворот он сейчас, у него можешь поспрашивать, должен знать про серомордого вашего, уж явно больше моего.

Внезапно рука, холодно взиравшего на происходящее Торунга или как его ещё тут называли, Мрачного, метнулась к запястью повелителя костей и резким движением вывернула то кверху. С внешней стороны защитного браслета оказались прилеплены камешки с сильнейшими рунами, вернее это были кости, но выглядевшие точь-в-точь, как те камни, которыми сидящие вокруг играли в Рунир.

Их взгляды встретились, но вопреки ожиданиям, Торунг даже не улыбнулся, в его глазах было только раздражение и усталость. Однако остальные оказались более эмоциональны, тут же с криками повскакивая со своих мест, выхватив клинки. Кажется, второй раз за вечер постояльцам бражного дома предстояло насладиться чьей-то смертью. Девушки обеспокоено зашептались, переживая за судьбу осчастливившего их сегодня красавца. К счастью для последнего, Мельхиседек, без сомнения самый опасный из присутствующих, оставался все так же недвижим и лишь угольки глаз за узкими щелями забрала внимательно следили за происходящим вокруг.

Серебряноглазый, не отпуская руку Ялазара, произнес:

— Жульничать можно, попадаться нельзя. За такое здесь отрубают руки.

— А посмотрим, насколько ты честный? — на лице пойманного на мошенничестве повелителя костей, заиграла какая-то уж через-чур мерзкая ухмылка. Он резко вскочил, при этом без труда подняв и самого Торунга, который был не многим меньше Ялазара. Того правда такой фокус не впечатлил, зато вот окружавшие их стали кричать чуть тише, по-достоинству оценив силу противника.

Но не это было самым главным, а то, что из широких пол кожаного плаща, укрывавшего колени Мрачного, высыпались целые пригоршни точно таких же фальшивых, игральных камешков.

Ял не прекращая улыбаться, слегка склонил голову, как бы спрашивая поймавшего его: "ну и что будем делать дальше?". Хватка на его руке разжалась, а сам Торунг тут же выхватил из ножен кривой меч, выкованный из самой настоящей каменной стали. Однако вместо того, чтобы броситься на повелителя костей, он обернулся к наступавшей теперь на них обоих толпе.

Надо сказать, в свершении правосудия теперь решили поучаствовать и большая часть остальных завсегдатаев, отчего ситуация приобретала крайне скверный оборот. Двадцать человек хотели выпустить им кишки, а единственный выход вот-вот окажется перекрыт и тут Вику в голову пришла дурацкая, но довольно интересная идея. Он уже успел стать объектом сегодняшних баек и превратится в жуткого, кровавого убийцу, которому не требуется даже оружие, чтобы лишить человека жизни, лишь шмат мяса. Парень, не теряя ни секунды, тут же схватился за недоеденный Ялом кусок, правда второй рукой, для верности, все же вытянул из ножен меч.

Впрочем, последнего уже не требовалось, ибо все вокруг застыли, как вкопанные. К самому Вику они претензий не имели, но поняли, что этот вымазанный с ног до головы в чужой крови мальчишка, снова готов подтвердить полученное им совсем недавно прозвище "мясного убийцы". Никому не хотелось разделить судьбу пьянчуги и потому троица, пятилась к двери не встречая сопротивления. Вскоре парни скользнули за облезлые шкуры, перекрывающие ход и пригнувшись, бросились прочь. Они крались между заполнявших узкие коридоры тел и этого вполне хватало, чтобы скрыться от вывалившейся вслед за ними пьяной, гомонящей толпы, толкающейся, переругивающейся и мешавшей самой себе.

— А дальше-то куда? — выкинув уже покрывшийся холодным жиром кусок мяса, раздражено спросил Вик. Он рассчитывал отдохнуть после целого дня пути, а в итоге, Рабский Рынок не принес ему ничего, кроме крови, боли и очередного бегства в попытке спасти свою жизнь.

— К Воланду! — как ни в чем не бывало, ответил Ялазар и на этот раз от его непосредственности перекосило не только Викара, но и пробирающегося рядом с ними Торунга.

— На кой черт ты вообще начал жульничать!? — едва не взорвался Вик, откровенно не понимая, зачем было продолжать испытывать терпение богов, когда им и так рассказывали все, что они хотели знать.

— Я? — искренне удивился повелитель костей. — Там все этим занимались!

— Да. — подтвердил Мрачный. — Но никто не делал этого так явно и открыто, как ты. Во всем нужно знать меру. Я жил тут уже три месяца и горя не знал, пока вы не заявились.

— Нечего причитать. Ты раскрыл мой обман, я раскрыл твой. Боги свидетели, тебе не в чем меня упрекнуть. К тому же, ты не похож на дурака и должен знать, что в Рабском Рынке по три раза за год случается грандиозная бойня, а в связи с грядущим Праздником Чистых Небес, тут бойня будет пуще прежней. Так что лучшего времени сменить место обитания, ты не найдешь.

Торунг, если и испытывал какие-то эмоции, совершено не показывал это, хотя лицо его трудно было назвать безжизненной маской. Взгляд ученого жизнью хищника, точно такой же, как и у Ялазара, как впрочем и внешний вид, выдавали в нем опытного авантюриста. Однако в его голосе все же послышалось недоверие, когда перепрыгнув с ходу клубок попавшихся у него на пути дерущихся тел, он заговорил вновь:

— Про неизбежную резню я знаю, не первый год местные корольки выясняют, кому из них править всем этим недополисом. Потому, как раз с тем самым Воландом и собирался уходить, правда лишь завтра. Но с чего ты взял, что Праздник Чистых Небес принесет в Рабский Рынок смерть? Жрецы конечно горазды брехать, но даже мудрый люд толкует, что этот праздник должен разогнать тучи и дать солнцу напитать землю своим теплом. А то, что с каждым годом зимы все более лютые, да и света все меньше, спорить сложно.

— Смерть принесут звери. Их становится слишком много, они уже начали сходить с ума от холода и голода. А те хлипкие стены, что защищают Каменные Когти, не устоят, когда тварей вокруг станут тысячи.

— Тысячи? — едва не остановился от удивления Торунг. Кажется впервые за все время, Вик заметил его на его лице тень эмоции. Удивления, но не испуга. — Откуда столько?

— Просто поверь, мне доводилось слышать рассказы тех, кому удалось пережить этот кошмар. — Ялазар больше не выглядел веселым или шутящим и их мрачный спутник, кажется, внял его совету, а потом и вовсе стал показывать дорогу. Верил он им или нет, не играло такой уж большой разницы, оставаться в Рабском Рынке им все равно было невозможно.

Здесь, под землей, понять ночь сейчас или день можно было лишь по количеству попадающихся на пути людей. Сейчас их было на много меньше, чем когда они прибыли в Рабский Рынок, а чтобы не попасться в руки преследователей, приходилось изрядно петлять по узким переходам, избегая тупиков, проходя некоторые лавки и бражные дома насквозь. Торунг прекрасно ориентировался в городе, оказавшись бесценным проводником, потому совсем скоро они выбрались из лабиринта, оказавшись, видимо в одном из выходящих на поверхность когтей. Однако этот вход отличался от того, через который парни вошли прошлым вечером.

Широкая, не меньше сотни шагов в поперечнике, пещера располагалась в полой утробе дырявого, словно сыр, скального шипа. Здесь не было даже намека двери или ставни, что могли бы закрыть обитателей от лютых ветров, потому разгорячённая душным, теплым воздухом подземелий кожа Викариана тут же принялась леденеть от остывающего пота. К стенам притулились кособокие, глиняные домишки, около которых стояли целые вереницы связанных между собой, укрытых шкурами, телег. Часть из них была поставлена на необычные, упругие, белые сферы, чем-то напоминающие гигантские, паучьи коконы, а под днищем виднелись грязные ноги тех, кто сидел внутри и должны были толкать всю конструкцию, так как тягловых животных видно не было.

— Ого, фуражные обозы, да они никак на войну собираются? — тихо присвистнул Ял. Чуть поодаль стояли запряженные кособокими, мутировавшими созданиями повозки, до краев набитые замерзшим мясом, обвешанные мешками, котелками, сушеными приправами и прочими принадлежностями походной кухни.

— Переход до Кхидрина займет не меньше месяца, так что без запасов провизии не обойтись. — сообщил Торунг. — Только это не фуражерки, а труповозки. Воланд не из тех, кто тратится на лишние удобства для наемников.

К сожалению, он оказался прав и вскоре Вик понял, что куски мяса внутри, не что иное, как порубленные тела. Зачем их тащат с собой было очевидным, а парень в очередной раз поблагодарил богов за умницу Беату и её заботу о нем.

Торунг вел их прямо к повозкам, с которыми, если повезет, им предстояло двинуться в дальний путь. По этому времени случайных прохожих оказалось немного и потому, скоро стало ясно, что среди охраны каравана выделяются четыре основные группы. Они держались обособленно друг от друга, но при этом не отходили далеко от имущества их хозяина.

Больше всего бросался в глаза небольшой отряд, одетых в тяжелые, кожаные кирасы бойцов, увешанных самым разнообразным оружием с ног до головы. Каждый из них при себе имел не меньше четырех мечей, с десяток метательных топоров, пилумы, кинжалы, а двое держали под рукой ещё и тяжелые, резные посохи мастеров силы Великого Океана. Несмотря на их немногочисленность, едва ли восемь человек, абсолютно все старались обходить их стороной. Случись кому из прохожих подойти слишком близко, войны тут же вскакивали со своих мест и выхватив оружие, бросались на бедолагу. Вокруг их костра земля уже изрядно напиталась чужой кровью, а отрубленные части тел и доспехов валялись то тут, то там.

— Дети Солнца. — заметив их, поморщился Ялазар. — Какого черта они тут делают? И с каких пор эти мясники стали наемниками?

— Дети Темного Солнца. — поправил его невозмутимый Торунг, старательно огибавший психованных берсеркеров.

Повелитель костей, не отрываясь, разглядывал буйную группку, чем вызвал глухое рычание тех самых "детей" и шелест вновь доставаемого оружия. Даже на приличном расстоянии эти звери явно не терпели лишнего внимания.

— А в чем разница? — наконец отвернувшись, поинтересовался Ял.

— Бездна их знает. Как по мне, никакой, но эти себя называют именно так и работают они не за звонкую монету, а за молодых рабов. — ответил Торунг, явно кого-то ища глазами. — Они забирают пятую часть товара за сопровождение и охрану, и уже который год ходят вместе с Воландом. Тот их очень ценит, хотя при этом побаивается.

Ял усмехнулся:

— Разумно, этих психопатов стоит опасаться. — он видимо хотел добавить ещё что-то из своего прошлого в ордене, но вовремя спохватился и закончил новым вопросом. — И тем не менее, я ни разу не слышал, чтобы они служили кому бы то ни было. На кой ляд им это, если они могут и так купить рабов без лишних трудностей? Судя по тому, как они одеты и вооружены, в чем в чем, а вот в деньгах у них нужды точно нет.

— Это Дети Солнца. — пояснил, как бы само собой разумеющееся, их проводник. — Ну, то есть Темного Солнца, в общем, неважно. Главное то, что у этих буянов всегда были большие проблемы с нахождением общего языка со всеми, кроме себе подобных. Им проще прийти и устроить тут резню, при этом в итоге сдохнув самим, чем бросить перед купцом мешок монет и увести невольников. Так что Воланд для них эдакий посредник между их кровожадностью и цивилизованным миром. Предвидя твой вопрос, на кой им вообще нужны рабы, того я не знаю, да и не особо хочу знать. В своей жестокости эти твари мало чем отличаются от некромантов, а потому я даже не спрашивал. Каждый раз, когда мы прибываем в полис, они забирают положенное им и исчезают на некоторое время, а после, возвращаются весьма довольными, уже без скота.

В этот момент они проходили мимо второй группы стражей, скорее напоминавших охотников из Храма Бога Вечной Переправы. Обмотанные в рваные шкуры, скрепленные гнилыми бечевками и вооруженные корявыми дубинами из шип-древа. Эти немытые и крайне зловонные дикари не обратили на них особого внимания. Они больше напоминали свору оборванцев, непрерывно рыгающую и портящую воздух вокруг себя. При этом, к какому роду они принадлежат, разобрать под коркой засохшей грязи на их лицах, не представлялось никакой возможности. Парни миновали дикарей как можно быстрее, ибо терпкий запах мочи, исходящий из булькающего над их костром котелка. отбивал всякое желание присутствовать рядом, когда те наконец начнут свою трапезу.

— Впрочем, если вы собираетесь покинуть Рабский Рынок с парнями Воланда, то скоро узнаете, среди них не только Дети Солнца работают за живую плоть.

— Ты часто ходил с этим караваном? — поинтересовался Вик, стараясь хоть как-то отвлечься от непереносимого зловония.

— Почти весь последний год. Платят исправно и требуют просто, чтобы выполнял свою работу, без всякой дурости, которой нередко страдали иные мои наниматели. Хозяин даже предлагал мне присоединиться к его постоянному, если можно так сказать войску. — Торунг кивком указал вперед, где располагался очередной отряд стражей.

Группа самая многочисленная и одетая в однотипные, кожаные туники, обшитые нахлёстками из сероватого, стального древа, окружала цветастый шатер. Тот оказался установлен на подвижной основе и в него были впряжены пара мощных кобу: крупных, безрогих животных, под шерстью которых скрывалась твердая, словно камень, кожа. Стражи окружали пристанище своего господина несколькими кольцами и возглавлял их здоровый, седой мужчина, закованный в полный, боевой панцирь. Стальное дерево, по прочности, не уступало железу, но при этом гораздо лучше выдерживало удар дробящего оружия, было крайне лёгким, из-за чего толщина пластин могла достигать фаланги пальца. Такую броню силой пробить почти невозможно, а весила она раз в десять легче стали. Но был у него и минус, в отличие от изделий кузнецов, повреждённые элементы нельзя было перековать, а потому, даже с немалого расстояния, Викар видел насколько сильно посечены старые доспехи командира, больше напоминая кору древнего дуба.

— Я так понимаю, ты отказался? — снова заговорил парень, мимоходом отметив, что Торунг ведет их к одному из охранников, держащему в руках восковую табличку. — Но почему?

Тот пожал плечами:

— Если бы я хотел служить кому-нибудь, давно бы подался в стражу полиса, там и работа безопасней, и денег, если знаешь как, награбить с путников можно на порядок больше. Но это не по мне.

За душой у этого человека таились свои секреты. Как и Викар с Ялом, он был обречен скитаться, движимый лишь ему одному ведомой нуждой. Несмотря на их недолгое знакомство и довольно мрачную манеру общения, парни отчего-то чувствовали что-то, вроде доверия, к их новому знакомому. В Торунге без труда угадывался бывалый воин, привыкший полагаться на себя и живущий не ради денег, потакания своим желаниям или тому, что движет большинством детей Кеплера. Молчаливая целеустремлённость вела его к чему-то большему, чем просто жизнь ради себя.

К этому моменту они преодолели остаток пути и оказались возле стражника с табличкой. Тот стоял рядом с растопленной жаровней. Короткий, стальной стилус, наконечником зарытый в алые угли, то и дело вынимался им из огня и что-то черкал на тут же плавившейся восковой поверхности. Холодные, серые глаза придирчиво оглядели новоприбывших:

— Странник, мы уходим лишь завтра, какая нелегкая тебя сюда привела? Дебилушки тока приперлись, вон до сих пор бесятся. — он кивнул на Детей Солнца. — И наш набольший ещё кхаз свой полирует с тремя шлюхами.

Вик наклонился к Ялу и тихо спросил:

— Что такое "кхаз"?

— Помнишь я тебе говорил, что такое прак, так вот кхаз, это тоже самое, только у самца между ног.

Их короткий разговор привлек внимание стража и тот, не дав Торунгу рта раскрыть, спросил:

— А этих ты зачем притащил? У нас уже достаточно дармоедов.

— Охраны много не бывает, особенно по-нынешнему времени, Орт. — спокойно ответил Мрачный. — Я пришел раньше, чтобы, как в прошлый раз, вы не ушли без меня, а насчет этих, спроси у хозяина, вряд ли он будет против.

Но державший табличку, лишь покачал головой:

— Говорю же, мест нет. Я спрошу, но на сотню монет в день старик не подпишется и так вон уже больше полсотни стражей на примерно столько же телег. Да и сам подумай, ежели к концу, как в прошлый раз, сдохнут лишь двое, то Воланд погонит караван рядом с Долиной Столпов или того пуще, Логовом Чертей, чтобы как можно меньше нас добралось до Кхидрина. Оно тебе надо, башку в петлю добровольно совать?

Видя, что разговор не складывается, Ял решил вмешаться, по своей привычке нацепив на лицо очаровательную улыбку, которая растапливала женские сердца и пугала мужчин:

— А что, если мы по прибытию в Кхидрин поделимся с тобой половиной нашей доли? — и видя, что страж хотел снова возразить, быстро добавил. — А Воланду ты сообщи, что мы готовы работать за пятьдесят монет в день.

Так и не издав ни звука, охранник с щелчком захлопнул рот, надолго задумавшись. В конце концов, жадность пересилила и он, шмыгнув носом, приказал ждать тут, а сам отправился к шатру на колесах, по пути о чем-то быстро переговорив с командиром.

Долго ждать не пришлось, видимо начальник каравана все же оказался не прочь пары лишних клинков, да ещё пожелавших присоединиться к ним за полцены.

— Ладно. Странник, ты как всегда идешь в отряде с Клахом, а вот с кем пойдут твои дружки, сейчас узнаем. — Орт развернулся к Ялазару с Виком и окинув их взглядом, с пренебрежением продолжил. — Ты, блондинчик, явно чего-то стоишь, броня сгодится, да и оружие твое вижу. А вот этот вспотевший кусок свалявшейся, кровавой шерсти, меня что-то не впечатляет. Как по мне, ему с одичалыми самое место, покажи хоть, чем биться будешь.

Повелитель костей хотел снова встрять в разговор, но Викар уже выхватил меч и довольно ловко крутанув клинком перед носом охранника, прижал оружие к горлу того:

— Не переживай, для сражений у меня есть меч и я умею им пользоваться. — парень сильно сомневался, что четыре оставшихся кинжала хоть кого-то впечатлили бы, как и не хотел разделять ужин, с вонявшими человеческими экскрементами, оборванцами, а потому решил положиться на наглость. Он увидел одобрение, промелькнувшее во взгляде Торунга и расплывшуюся во всю ширь улыбку Яла.

— У тебя не меч, а скорее тесак-бронелом с кливцом. — слегка севшим голосом, ответил Орт, двумя пальцами, аккуратно, отводя от себя лезвие.

— С чего ты взял? — немало удивившись, спросил Вик.

— Меч всегда заточен с двух сторон, а у тебя, лишь с одной, потому это тесак. К тому же, стальные зубья и костяной "клюв", как у серпа, явно предназначены для рубки противников в тяжелых доспехах, о которые хорошо заточенное лезвие просто раскрошится. Впрочем, мне все равно, главное, что у тебя не рассохшаяся дубина.

— Отец называл это мечом. — упрямо ответил Вик, убирая оружие в ножны.

Стражник безразлично пожал плечами, не желая препираться. Впрочем, он кажется был удовлетворен и потому, накарябав на восковой пластике ещё пару черточек, указал в сторону выхода из скального когтя:

— Вы, трое, пойдете в отряде Клаха, ему выпала "честь" возглавлять наш поход, так что сами понимаете, настроение у него на редкость поганое. Постарайтесь не доводить его, иначе он может поотрывать вам головы. Пока Небесная Гора бушует на горизонте, Дети Солнца будут идти с караваном, потому разведка пути полностью на вас и одичалых, по крайне мере, первые дни. Оплата, сорок монет в день, по приходу в Кхидрин вы мне отсчитываете половину и мы становимся хорошими друзьями.

Их явно дурили, но спорить стало бы не лучшим решением, когда уже сумели договориться. Кисло друг другу улыбнувшись, мужчины разошлись. Как оказалось, Клахом именовали огромного, даже по меркам его собственного племени, орка, легко державшего в лапищах полутораручный тесак и стеновой щит, украшенный привязанными к нему боевыми черепами-трофеями. На макушке был точно такой же высокий хвост волос, туго перехваченный веревкой, как и у Торунга, но при этом, ещё с насаженными на него, словно на копейное древко, тремя клыкастыми черепами.

Характер у зеленокожего был премерзкий и едва завидев пополнение своего отряда, он начал поносить новоприбывших, явно пытаясь вывести тех из себя и спровоцировать драку. Пятеро мужчин бандитского вида за его спиной и горбатый, сухой, словно ветка, гоблин-подручный, с готовностью хохотали над не смешными, оскорбительными шутками, вдосталь потешаясь над "беспомощностью свежего мяса". Но если Торунг не обращал на насмешки внимания, а Викариан слишком устал, чтобы думать хоть о чем-нибудь кроме сна, то вот быстрый на язык Ялазар не заставил себя ждать с ответом. В итоге, благодаря ему, знакомство с командиром отряда вышло хуже некуда и орк, злобно сверкая глазами, от всего сердца, обещал совершить с ними все мыслимые и немыслимые половые извращения, которые только смог придумать. К несчастью, повелитель костей был более подкован в искусстве любви, не преминув поделиться своим опытом. В общем, через несколько минут уже сам Клах был готов ринуться на белобрысого обидчика и разорвать того голыми руками, но из-за пристально следящего за происходящим главы охраны каравана, так и не решился пустить кровь, отчего озверел ещё больше и принялся вымещать злость на собственных подхалимах.

"Поход начинается многообещающе", — сквозь накатывающую дрему, подумал Викар и получив уверение от Яла, что тот побудет на страже, тут же провалился в крепкий сон без сновидений.

* * *

Решение идти с караваном оказалось на редкость удачным. Опасностей в пустошах и в обычное-то время хватало с головой, а в эти дни прибавилось настолько, что смертельно опасные, зимние штормы, пожалуй, были меньшими из них. Зверье сбивалось в огромные стаи, нападавшие на всех подряд, совершено не заботясь о собственном выживании. Появляющиеся из ниоткуда инферналы, захватывавшие тела и вселявшиеся в предметы, превращали каждый день пути в игру со смертью. Омуты сырой магии, рождающие чудовищ, мертвецы, безумные маги и боги знает кто ещё, стали ежедневной рутиной, и если в прошлом Викар старался избегать встречи с подобными вещами, то теперь у него не оставалось выхода, кроме как сражаться.

За первые семнадцать дней пути пришлось вступать в битву более десяти раз. Их отряд понес первые потери на девятые сутки. Во время схватки с тремя колдунами около Ведьминой Тени, небольшого, спрятанного в густой чащобе рода. Клах, чтобы отвлечь врагов, сильным пинком пустил в полет своего слугу гоблина. Кровавые-красные вены заклятия вонзились в коричневую плоть, пробивая ту насквозь тугими, пульсирующими узлами, оплетая конечности жертвы. Второго выстрела чаротворцы сделать уже не успели, сражённые стрелами, кинжалами и огромным тесаком орка. Тушу убитого впоследствии, вопреки ожиданиям Вика, не пустили на ужин, а и дальше некоторое время использовали, как чучело, чтобы отвлекать врагов. К сожалению недолго, уже через день стая бродячих вурдалаков разорвала труп в клочья, чем сильно испортила настроение Клаха.

Впрочем, им ещё повезло. Одичалые к этому времени умудрились потерять убитыми почти двенадцать человек, а оставшиеся трое оказались так изранены и напуганы, что согласились влиться в отряд Детей Солнца, только бы не отправляться разведывать путь самим. Их можно было понять, когда после очередной стоянки, стражи Воланда заметили, понуро плетущихся вслед повозкам, двух зомби, в которых с трудом, но угадывались недавние члены отряда дикарей. Не по себе стало даже Ялу. Обглоданные остовы в обрывках шкур, уныло и протяжно завывая, тянули свои переломанные руки к теплой плоти живых, а в их пустых глазницах плясало голубое пламя дикой магии. Кеплер забрал бессмертие у этих несчастных, навсегда сделав их пленниками эфира.

В одно утро парни проснулись от необычной тишины и даже успели испугаться, не произошло ли чего недоброго. Однако вскоре стало ясно, Небесная Гора, все это время затмевавшая бурей горизонт, истаяла, оставив после себя лишь изорванные штормом обрывки туч. Впервые за долгое время парень увидел улыбки на лицах окружающих, оттого, что хотя бы этот кошмар закончился, правда тонкий мир ещё почти неделю выворачивало наизнанку. Но самыми лучшими в их путешествии оказались те моменты, которые они проводили в лагере, под надежной защитой бойцов Воланда, прекрасно вооруженных и обученных, располагавшихся на крышах телег, укрытых шкурами. Посреди этих подвижных, сторожевых башен можно было не волноваться о безопасности. Ни одной твари не удавалось подобраться достаточно близко, чтобы схватиться врукопашную. Магических же созданий истребляли алхимическими эликсирами и заклятиями.

Вик, не искушенный в подобных походах, постепенно стал замечать, что стал гораздо меньше отвлекаться, думая о Кхидрине, когда их небольшой отряд отправлялся авангардом перед караваном. Те дни были полны напряжённого молчания, разбавляемого лишь едкими, оскорбительными насмешками Клаха. Вообще, он будто бы намерено пытался вывести парней из себя, но у него все никак не получалось. Это бесило его и орк принимался орать, да так, что привлекал к ним опасности со всей округи. В конце концов, даже его собственные люди стали звереть, недобро поглядывая на предмет недовольства их вожака, о чем-то шепчась, а то и откровенно намекая, что мертвыми бы троица чужаков была бы предпочтительней.

Долго так продолжаться не могло и напряжение в отряде вскоре достигло апогея.

На семнадцатый день, идущим впереди парням чудом удалось избежать встречи с блуждающей ватагой мертвяков. Сквозь лес их вел самый настоящий некромант, которого Вик хоть и не видел, но поверил на слово буквально переставшим дышать Ялазару с Торунгом. Те вжались в землю и старались не дышать. Молодой человек молча последовал их примеру, а видя состояние товарищей, решил пока не спрашивать, чего это они так испугались каких-то бродячих трупов, коих им уже довелось за время путешествия порубить не меньше пары десятков. Ради интереса он заглянул за грань, открыв око инфернала и вот тут-то ему стало многое понятно.

Черный след, словно гангрена, расползающаяся по лесу, пересекал их путь. Это была даже не магия смерти, а какое-то искривлённое, изуродованное колдовство, смешавшее в себе стихии и эмпирии. Сила изменений, тянувшаяся от разверзшегося портала в глубины дикого эфира, что лежали далеко за горизонтом не то что астрала, но даже варпа. Она изменяла, убивала, а после вновь возрождала все, чего касалась, создавая жуткие аберрации жизни, не способные к самостоятельному существованию. Вот тут-то на помощь приходило дыхание загробного мира, превращая порожденных монстров в верных, бессмертных слуг того, чьей волей творилось это зло.

Ни о каком равенстве сил не могло быть и речи, мощь некроманта была столь велика, что меняла реальность на сотни шагов от того места, где шел её носитель, а тонкий мир вообще превращался в сплошную чумную яму. Попытайся Вик сплести заклятие из этих обрывков погибших стихий, это могло запросто обернуться против него самого, а убить владыку мертвых обычными клинками стало бы верхом глупости.

Ещё долго парням пришлось лежать неподвижно на холодном, липком снегу, молясь, чтобы лихо прошло стороной, пока нечестивая аура отравляла их тела. Когда они вернулись к костру, лица не было ни на ком из них, болела голова, всех троих тошнило, ноги едва держали. Троица повалилась у скрытого под кожаным навесом костра и глотая свежий воздух, словно утопающие, пытались прийти в себя. Глаза сильно покраснели и начали слезиться, а окружающие звуки доносились словно бы сквозь толщу воды. Лишь через несколько они поняли, что нависающий над ними Клах что-то орет. Заплетающимися языками они попытались рассказать, что произошло и только когда прозвучало слово "некромант", орк наконец-то заткнулся, а его кожа из зеленой стала бледно-бурого цвета. Какой бы дубиной этот гад не был, он все же понимал, чем может грозить встреча с таким противником.

Чтобы удостовериться, что ему не соврали, вожак отправил пару подручных к "тропе мертвых", как назвал гниющий шрам, оставленный разлагающейся процессией, Ялазар. Лишь когда они вернулись бледные, словно мел, подтвердив все сказанное, тот отстал от них. К сожалению ненадолго.

Так как Клах был больше не способен доводить парней своими не особо вычурными, но громкими, оскорблениями, то решил зайти с другой стороны. В каждую их вылазку он брал с собой пару рабынь, сначала для ублажения своей похоти, а после, голода. Насилие было столь зверским, что к моменту, когда орк начинал откусывать куски от своей жертвы, та либо уже сходила с ума, либо теряла создание от боли. Никто особо не реагировал на страдание несчастных и только Викара каждый раз пробирала злость, черной волной поднимающаяся из самых глубин его души. Ему стоило огромных трудов, скрипя зубами, загонять её обратно. Клах знал об этом, но до сегодняшнего дня ему не приходило на ум использовать неприязнь молодого человека к его садистским развлечениям.

Обычно рабыни таскались вожаком, словно заплечный мешок, обмотанные в шкуры, дабы не умерли от холода раньше времени, пользовать трупы орку удовольствия не доставляло. Сегодняшний день не оказался исключением и вскоре из мехового ковра выкатилось два полуголых тела. Молодая мать с дочерью, совсем ещё девчонкой. Те тут же вцепились друг в друга, но огромные лапищи без труда разорвали их слабые от голода объятия. Женщину постарше он снова связал и уложил, так чтобы она могла видеть происходящее, а вторую, поволок поближе к костру и бросил рядом с Викаром.

Парень сначала даже не понял, не предлагает ли зеленокожий ему, так сказать, "попробовать" слабо отбивающуюся и заливающуюся слезами жертву, но тут же осознал, что ничего подобного у того в мыслях не было. Напротив, он собирался провести свой ежедневный ритуал таким образом, чтобы троица так ненавистных ему людишек могла в мельчайших деталях разглядеть происходящее. Даже, скорее всего, все это представление было для одного Вика, так как Торунг безучастно пялился на костер, а Ял, лежа на спине, не отрываясь глядел в небеса, все ещё не до конца придя в себя после встречи с некромантом.

— Смотри, червь, я собираюсь порвать её напополам ещё до того, как начну пожирать и ты, сын шлюхи, можешь насладиться этим зрелищем, разрешаю. — облизнув кончиком языка потрескавшиеся губы, довольно прорычал Клах, обращаясь к Викариану. А после, раздвинул девушке ноги и выдохнул ей в лицо. — Никто тебе не поможет. Видишь этого сопляка рядом? Он единственный, кому не безразлична твоя судьба, но он трус без яиц. Всем остальным же на тебя просто насрать и я уж постараюсь, чтобы твоя смерть была долгой и мучительной.

Огромная ручища закрыла рот извивающейся и пытавшейся кричать девушке, развернув голову так, чтобы её лицо смотрело на парня и он видел, как из её глаз катятся крупные, чистые слезы. Зеленокожий все просчитал и либо Викар сейчас отвернется, уйдет, провожаемый взглядом той, для которой он был последней надеждой на спасение, признав, что Клах прав и он трусливое ничтожество, лишь ищущее оправдание своему бездействию. Либо...

"Убей!" — тело захлестнула волна обжигающей силы. Разъярённый рев Зверя, напитанного вскипающей ненавистью и рвущегося из своих оков, ураганом разметал все остальные мысли, кроме одной. — " Убей!"

Правая рука метнулась к темному кинжалу, последнему оставшемуся после сражения на Калери"Юна. Викар даже не попытался остановиться, позволив чудовищу, живущему в его душе, помочь в том, что он так страстно желал сделать. Его, ещё секунду назад сидящее тело, распласталось в зверином прыжке, метя когтем ночи в мускулистую, зеленую шею.

Именно этого и ждал Клах, тут же начав разворачиваться навстречу и вытаскивая из-за спины свой полутораручный меч. Однако улыбка, которая было появилась на его морде, очень быстро стала сползать, едва он осознал, что несмотря на всю разницу в умении, он не успевал перехватить удар Викара. Слишком велика была ненависть Зверя, слишком много силы и желания убить в удар вложил сам парень. К тому же, орк не особо опасался кинжала, а потому не став отклоняться, он продолжил тянуть огромное лезвие из ножен. Это стало его последней ошибкой в жизни.

Лезвие, закаленное сердцем проклятий, как назвал его Баал, словно погружаясь в воду, пробило броню и плоть под ней, уже внутри отломившись от рукояти, отравленным жалом оставаясь в теле жертвы. Кхал попытался вскрикнуть, как вдруг на его коже стали появляться темные провалы, обнажая то, что было под ней, глотка рассыпалась от каждого вздоха, словно состояла из песка. Раздался необычный звук, напоминающий хруст свежего ледка на луже и рука, все ещё тянувшая меч, целиком отделилась от плеча, упав рядом с костром. В это же время, содрогающаяся в агонии туша принялась заваливаться на бок. Переставшая от неожиданности плакать девушка, едва успела отползти в сторону, когда Кхал рухнул оземь, оставшись лежать с широко открытыми, высохшими изнутри буркалами.

Все это произошло на глазах изумленных людей. Внезапно стало очень тихо, казалось даже костер, в ужасе от произошедшего, испугано прильнул к земле. Сам Викар так и продолжал стоять с вытянутой во время выпада рукой, будто бы впав в транс. Первым пришел в себя Ялазар. Крутанувшись волчком, он оказался на ногах, попутно схватив горящую головню и запустив ею в одного из соратников орка. Второй рукой повелитель костей выхватил меч, походя перерубив ноги ближайшему к нему бандиту и тот, заорав, упал рядом с расплывающейся, бурой жижей, секунду назад бывшей вожаком отряда.

Сильный удар в грудь едва не опрокинул самого Викара, но оголовок костяного копья бессильно сломался о невидимую под плащом булатную пластину. Боль вернула мысли парня к происходящему вокруг и он, уклоняясь от каменного топора, рванул кинжалы с перевязи, угодив первым в шею, а вторым, точно в глаз нападавшему. Тот упал прямо на костер, сорвав укрывавшие его шкуры и взметнув в воздух огненную метель искр.

Мужик, в которого прилетела горящая головня, яростно тер глаза и громко ругался, не в силах помочь своим товарищам. Двое оставшихся, не собирались вступать в бой на равных и уже развернули ловчую сеть, такой обычно арканили беглых рабов. Перерезать такую, даже хорошо заточенной статью, было непросто. Бандиты, злобно скалясь, раскрутили болы, державшие края сети, готовясь окончить короткую схватку, как вдруг раздался звонкий щелочек и мимо Вика, со свистом, пронеслись две темно-синие молнии обсидиановых стрел. Первая, угодила под броневой горжет одному из нападавших, перебив тому ключицу, а вторая, войдя в щеку ему же, высунулась окровавленным острием из виска с другой стороны.

Последний, все же метнул сеть, но эта отчаянная попытка была обречена на провал. Упавшие в снег болы убитого наемника, тянули ту вниз. Конец боя оказался предрешен. Тяжелый меч оборвал крик мечущегося на земле безногого, а второй выстрел Торунга настиг бросившегося бежать неудачливого ловца.

Когда же последнему из наемников наконец удалось продрать слезящиеся от горячего пепла глаза, он, с ужасом оглядевшись, запричитал:

— Я ничего не скажу, кляну ... — его скулеж оборвал удар Вика, пробивший обгоревшему бородачу нижнюю челюсть, вогнав кованое острие тому в мозг.

Никто не спрашивал, было ли это необходимо, все и так знали ответ, однако Викариан все же решил пояснить:

— Они знали кто мы, Ялазар. Клах был заодно с серолицым. Вернее они шли на Рабский Рынок вместе и он рассказал орку о нас, и немалой награде за наши головы.

— С чего ты взял? — как ни в чем не бывало, ответил Ялазар, видимо даже не собираясь попрекать Вика за несдержанность, из-за которой их отряд сократился сразу на шесть бойцов.

— Темный клинок. Кажется, то проклятие, которое он в себе несет, вытягивает силы и знания из жертвы, передавая их убийце. В мгновение после того, как я проткнул этому ублюдку горло, мне передалась часть того, что было ведомо лишь ему. — парень посмотрел на свои руки, сжал, а после разжал кулаки. — И часть его силы, пока правда не понимаю какую. А ещё, я теперь знаю, как они поняли, где нас встречать. Помнишь пророка в Кавеноне с которым я заключил сделку?

— Ваш договор теперь позволяет ему следить за тобой? — догадался Ял и получив утвердительный кивок, устало напомнил. — А я тебя предупреждал, чтобы ты не связывался с этой гнидой.

Вик виновато опустил голову:

— Ты был прав. Теперь жрецы культа совратителей, отправляя по нашему следу охотников за головами, рассказывают им о пророке. Ну а тот, уже за небольшую плату указывает, где и когда нас можно настичь.

Повелитель костей поскреб подбородок:

— Паршиво. Надо было снести этому ублюдку голову, как я и хотел вначале. Теперь нам придется возвращаться в Кавенон, чтобы прикончить его, иначе рано или поздно, из-за него прикончат уже нас.

— Придется. — мрачно подтвердил Викариан, пока даже не представляя, как они смогут это сделать, а после, искоса посмотрел на Торунга, неспешно выдергивавшего свои стрелы из тел убитых им людей. — И ты тоже знал о нас. Вы шли все вместе, с серолицым и Клахом, и о награде тебе тоже было известно.

Все это время Торунг молча слушал, никак не реагируя и видимо даже не намеревался этого делать, потому Ялазар, не выдержав, озвучил повисший в воздухе вопрос:

— А ты почему помог нам?

— Они, единая банда и как правильно заметил Викар, целью их были вы, однако отчего-то сами напасть на вас не решались. Полагаю, глава охраны недвусмысленно дал понять, что ему не нужны "случайные жертвы", а вранье никогда не было сильной стороной орков. Ну и раз так, то им вряд ли были бы нужны свидетели. Проще сбросить три тела на тропу мертвых, чтобы темная сила позаботилась о них, чем положиться на слово чужака. Я, в общем-то им — никто. — с этими словами он снял с шеи Клаха небольшой, мягко светящийся камешек, который тот прятал под рубахой, но вместо того, чтобы бросить его к остальной добыче, сжал в кулаке. Парни не успели понять, что произошло, лишь легкий бриз тронул тонкий мир, а из ладони Торунга посыпалась алмазная пыль.

— Что ты сделал?

— Уничтожил то, что могло выдать правду о произошедшем здесь. — вернувшись к потрошению вещей убитых, ответил тот.

Можно ли было доверять этому холодному и расчетливому человеку, за которым не просто так закрепилось прозвище, Мрачный, парни не знали, в конце концов, не прижми Вик его к стенке, тот так бы и остался молчаливым наблюдателем, не выдавая того, что он знает про них. Но все же, он сегодня помог и это нельзя было не принять в расчет. Повелитель костей немного натянуто ухмыльнулся:

— То есть, нам теперь придется оправдываться за это убийство?

— Не думаю. Можно сказать, что они на нас напали, в такое поверят без проблем, а я смогу подтвердить ваши слова. В конце концов, мы с вами сейчас в одну трясину угодили, потоните вы и меня следом за вами в расход пустят.

Парни вынули из гаснущего костра уже начавшую тлеть и вонять горящим жиром тушу, оттащив обугленный труп в сторону. Не хватало ещё чтобы запах привлек нежелательных гостей. Так же поступили и с остальными погибшими, едва Мрачный, выпотрошив их мешки, оставлял тела в покое. Все это происходило в каком-то напряжённом молчании, а тишину нарушали лишь хлюпанье окровавленного снега под ногами, да тихий плач не размыкавших объятий женщин. Викариану было совершенно непонятна их реакция, в конце концов, им спасли жизнь, однако поразмыслить над этим ему не удалось. Ялазар, видимо наконец собравшись с мыслями, произнес:

— Знаешь Вик, я уже не так уверен, по душе ли мне, что ты теперь кидаешься на всех, кто тебе не нравится. В начале я ещё мог списать твои странности на незнание мира, но сейчас ты даешь волю своей ярости, более того, наслаждаешься ей. — он замолчал, оглядывая кучу трупов.

— Это был не я. Это кинжал, зло скрытое в нем дало Зверю силу и тот вырвался на свободу. Ты сам говорил, что сущности Порчи связаны друг с другом. Видимо та тварь, что мы уничтожили на Калери"Юна, оказалась настолько могущественная, что и после смерти могла влиять на своих собратьев. Наверное поэтому же я получил часть знаний и сил орка.

Ялазар с подозрением взглянул на него. Его явно не успокоили такие слова, скорее даже наоборот:

— Для подобного тебе нужно было слиться с частицами Зверя Силики и Клаха. Ты себя нормально чувствуешь?

К этому моменту они вернулись к костру, где уже набралась немалая куча добра: щиты, одежда, стрелы, луки. Денег, правда, оказалось всего ничего, видимо наемники совсем поиздержались на Рабском Рынке. Молодой человек пожал плечами, пытаясь понять свои ощущения:

— Сносно. По крайне мере, Семя снова успокоилось и его боле не слышно. Ярость исчезла вместе с ним, но пока кинжал был со мной, я слышал его зов, вернее Зверь слышал и рвался сломать заслон, воздвигнутый богиней. Наверное, я чувствую что-то, вроде облегчения, будто скинул тяжеленный камень с шеи. Темный клинок уничтожен и надеюсь, тварь больше не сможет вырываться из-под контроля.

— Посмотрим. — мрачно заключил Ял, недоверчиво глядя на остатки тонкого эфеса, так и продолжавшие валятся рядом с разлагающимся трупом вожака их отряда.

Очередной раз скинув найденную добычу возле костра, их нежданный союзник походя обронил:

— Все ваши многомудрые рассуждения, о хрен пойми чем, крайне занимательны, но мне вот интересно, что вы планируете делать с героически спасёнными вами девками? — выражение лица вопрошавшего оставалось каменным, но в словах сквозил ехидный смешок.

Парни за разговором успели позабыть о них и Викар вслух произнес то, о чем подумал:

— И все же интересно, что это за раса?

— Раса? — не понял Торунг.

Ялазар устало вздохнув, пояснил:

— Он имеет в виду скот. Я уже не раз пытался объяснить, что они обычные рабы, без роду и племени, которым плевать на свою судьбу, но наш праведник никак не хочет взять это в толк.

Викариан упрямо наклонил голову, исподлобья взглянув на дрожащую девочку, собирающую обрывки кожаных лоскутьев, едва прикрывавших её юную, ещё не до конца сформировавшуюся, наготу. В её глазах он видел ужас, когда зеленокожий ублюдок стал раздвигать ей ноги и облегчение, едва бездыханная туша Клаха упала в снег. Нет, так не ведут себя те, кому все равно, что с ними будет.

— Кем бы ни были эти существа, они обладают разумом и это не разум какого-нибудь животного, а вполне полноценный, сравнимый с нашим. Они испытывают страх, боль, отчаяние. Я видел все это в тех отвратительных, мясных шахтах Рабского Рынка.

Жиденькое пламя костра покачнулось под сильным порывом ледяного ветра, едва не угаснув и оставшиеся рабыни придвинулись поближе, обхватив друг друга ещё крепче, пытаясь согреется. При этом мать старалась закутать дочку получше, не обращая внимания, что ей самой не хватает одежды. Но Ялазара такое поведение не заставило поменять точку зрения и хотя он старался не проявлять своего обычного пренебрежения к тем, кого он называл "скотом", зная что Вику это не понравится, все же попробовал объяснить снова.

— Пойми, мало родиться в Кеплере, чтобы тебя приняли как равного. Как бы это нелепо не звучало, но жизнь здесь нужно заслужить, доказать, что ты способен не только удержаться за это поганое существование, но и отстоять право самому быть хозяином своей судьбы. Да даже зверь сопротивляется, когда ему режут глотку, пытается вырваться, убежать, а скот, чтобы он там внутри не чувствовал, остается смиренен. Разумные создания так себя вести не могут.

Торунг закончил собирать добычу и подойдя к ним, стал осматривать найденные трофеи. Ял же присел перед Виком. Удивительно, но в его глазах плескалось неизбывное веселье, с искорками присущей повелителю костей беспечности:

— Да хотя бы вспомни, каким ты сам был, когда мы только встретились. Испуганный, потерянный, почти ничего не знающий о внешнем мире, мальчишка, впрочем, ты до сих пор не сильно-то изменился. — он ухмыльнулся, дружески хлопнув Вика по плечу. Парню стало чуть легче, когда он вспомнил через сколько всего им двоим пришлось пройти за последние несколько месяцев и что все это время с ним был верный товарищ, готовый прикрыть спину. — Но разве страхи или сомнения заставили тебя отказаться от мести за родных? Ты бы мог без проблем и тревог жить при Храме Вечной Переправы целый год и никто бы тебе слова не сказал. Однако вместо этого, ты, сцепив зубы, раз за разом кидался в пасть смерти, а когда на голову начала падать Небесная Гора, даже умудрился спасти нас с Даниэлем. Вот уж действительно была неожиданность. Это и есть то самое зерно, что отделяет людей, брудов, сэзеритов и десятки других рас от скота.

Зерно. Слово зацепило Вика так, что его аж передернуло. Семя. Семя Порчи.

— А что если в них нет Зверя? — прошептал себе под нос молодой человек, пытаясь ухватить за хвост ускользающую мысль.

— Конечно нет. — подтвердил Ял догадку парня. — Тварь живет только в тех, чье тело может принести ей пользу, а не станет тюрьмой и вечной могилой. Зачем захватывать тех, кто скорее примет смерть, чем попытается защититься от удара.

Но следующие слова Вика заставили повелителя костей все же немного задуматься:

— Если Семя Порчи может порабощать слабых духом, то почему оно не захватывает тела тех, кого ты называешь скотом, ведь они же, ты сам говоришь, смиренные и по-идее, не должны оказать сопротивления. Заполучи Зверь их всех, — он кивком указал на рабынь, дрожащих от холода и страха, так похожих на обычных людей, но все же ими не являющимися, — то Порча обретёт армию, которой не было, пожалуй, со времен падения Теневой Горы, а то и раньше.

Ялазар даже отвлекся от разглядывания добычи, в которой явно уже присмотрел себе что-то по вкусу, в задумчивости проведя рукой по идеально выбритому подбородку:

— На захват требуется время, не у всех рабов оно есть, многих убивают ещё в младенчестве, да и силой они никогда не отличались. Признать, я не знаю, что тебе ответить. Меня готовили бороться с Порчей, а не понимать её. Даже более того, Хранители Мудрости всегда предостерегали от попыток это сделать. Почему, правда, не говорили. А ты что думаешь обо всем об этом Тор?

Торунг никак не отреагировал на такое фамильярное сокращение его имени, ему было откровенно наплевать, однако он все же ответил:

— Некоторые народы, чтобы быть признанными, как к примеру те же сэзэриты, с самого своего появления практиковали выкуп сородичей из рабства, за любые деньги. Про то, что они готовы были выпустить кишки любому, даже за умирающего собрата и говорить не стоит. Кровью и силой юные расы писали первые строки своей истории и только так их признавали. — мужчина выдал это, не отрываясь от развязывания зубами какого-то, на редкость прочного, узла одной из поясных сумок. Переведя дыхание, он закончил мысль. — Ныне свободные, молодые народы, редкие птицы в нашем мире, но те, что сумели приспособиться и выжить, стали настоящей занозой в заднице тиранов полисов и всякой колдовской швали. Что же до скота, то как я слышал, они довольно старая раса, некогда бывшая свободной. Но что стоит свобода, полученная от отцов, за которую ты не готов сражаться? Ничего. И у недостойных её с радостью отбирают. А вот когда кровью заплачено за право решать свою судьбу самостоятельно, ты будешь истово ценить этот бесценный дар. Возможно, когда-нибудь скот вспомнит свое истинное имя. Но пока, видимо даже для того, что вы называете Семенем Порчи, чтобы это ни было, они не особо интересны.

Наступила тишина. Парни не ожидали от не шибко эмоционального Торунга такой проникновенной речи. Даже Ялазар, примерявший по руке тяжелый щит вожака, задумался над сказанным. Вик же, видя что трофей пришелся повелителю костей по нраву, спросил:

— Ты же раньше не пользовался щитом, зачем он тебе?

— Ну. — задумчиво протянул бывший подавитель. — Раньше, как ты помнишь, я не сильно заботился о выживании.

Викар приподнял бровь:

— Что-то изменилось?

— Ага. Знаешь, мне стало интересно, чем же закончится наше с тобой приключение. Впервые в жизни мне действительно захотелось пожить ещё немного. — он широко улыбнулся и не удержавшись, весело и звонко засмеялся, но тут же захлопнул себе рот рукой, вспомнив о бродящем где-то неподалеку некроманте.

Принявшийся раскладывать в три кучки, найденные в кошельках убитых монетки, Торунг на секунду поднял глаза:

— А, так ты искатель поцелуя бледной госпожи. Что ж, это многое объясняет. Очередной безумец, ходящий под небом ради яркой жизни и быстрой смерти.

— Раскусил.— охотно поддакнул ему Ялазар, поправив при этом плащ, укрывающий наплечник с клятвой подавителей, тут же переведя тему разговора. — Ну а ты, судя по одеждам, бывал в землях Галасии, шрам на голове, полагаю, получил там же? Галасианцы?

— Они самые. — Мрачный провел рукой вдоль едва видимого, бледного, словно серый камень, рубца на виске. — Чуть не скальпировали, твари.

Повелитель костей, не считая, сгреб свою долю денег, тут же закинув их в пустой кошель, при этом пытаясь украдкой разглядеть татуировки, частично скрытые волосами собеседника. Но длинная шевелюра, с заплетенным на макушке высоким хвостом, не позволила этого сделать. Что бы там ни было запечатлено, Тор явно не желал, чтобы об этом узнали.

— Что за племя? — так и распознав знаки на коже, вернулся к прежней теме Ялазар.

— Не знаю. Я перебил тех, кто на меня напал, не спрашивая их имен. Думал сам дух испущу от ран, но видно кому-то там, в Пантеоне, было нужно, чтобы я выжил.

— Немалый ты путь проделал, как я погляжу, раз дошел аж до Рабского Рынка. — присвистнул Ял, задумчиво прикидывая что-то в голове. — Кстати, судя по тому, как хорошо ты знал лабиринты этого городишки, ты там уже явно не первый раз бывал. Если не секрет, что ты там делал-то?

— Жил. — коротко ответил Торунг, в то время, как брови Яла от удивления уехали на лоб.

— Жил? Ты вроде не дурак, зачем выбрал это гиблое место? Там же постоянно идёт грызня между бандами, даже на пустошах бывает выжить легче, чем в подобных местах. Недаром же их называют городами обреченных.

Вик читал в Атласе Крига про города обреченных. На самом деле, они так именовались по причине того, что не имели защиты от Небесных Гор. Однако решил не влезать в разговор, в конце концов, ему самому было интересно, почему Торунг решил осесть там.

— Некоторым наемникам стоит обходить стороной полисы с их строптивыми тиранами. Не лажу я с ними и подобных мне немало. А потому, такие места, как Рабский Рынок, где пару, а то и тройку раз в год случаются большие свары с добротной резней, прекрасное место обитания и поиска работы. Тут главное вовремя понять, когда пора убираться из города, а охрана караванам нужна всегда. Впрочем, поживи так с мое, научишься нутром чувствовать приближение большой крови.

За разговорами шло время. Двигаться дальше они не решались, нежить все ещё рыскала в округе, а потому, почти весь день они провели на одном месте, деля добычу и тихо общаясь. Но ночь неуклонно приближалась и вскоре нужно было возвращаться обратно. Дешевое оружие и броню решили оставить, забрав в итоге с собой лишь деньги, стрелы, щит из стального дерева, три неиспорченных меховых плаща, да пару таких же теплых сапог. Последнее оказалось редкой удачей, так как обычно, простые наемники довольствовались обмотанными вокруг ног шкурами. В условиях зимы, без тяжелой кирасы выжить ещё можно, а вот без теплой одежды, в такой мороз шансы уцелеть становились ничтожными. К тому же, обувь Вика уже изрядно поизносилась и обнова, доставшаяся ему, пришлась как раз в пору.

Наконец, когда вещи были собраны, а костер потушен, Торунг повернулся женщинам, проснувшимся от звуков сворачиваемого лагеря и вновь задал уже ранее звучавший вопрос, на который так и не получил ответа:

— Ну, герои, что планируете делать с ними? Они знают о случившемся здесь, а значит с нами обратно им нельзя, иначе рано или поздно, Воланд узнает правду.

Женщина спрятала на груди голову своей дочери, прикрыв ту рукой и простуженным голосом пролепетала, но их услышал только стоявший совсем близко Викариан.

— Мы не вернемся. Нет, не вернемся, лучше умереть.

Маленькие кулачки, державшиеся за рваные одежды матери, сжались в страхе от воспоминаний, что им приходилось переживать в рабстве и у Вика защемило сердце. Он не знал, что делать дальше, но и бежать от резонного вопроса Мрачного тоже больше времени не было.

Ял же оглянувшись, заметил:

— Судя по тому, с чем мы сегодня едва не пересеклись, смерть — не худшее, что может ждать сейчас в лесу. Оружие, одежда и пища с водой у них есть ... — он кивнул на кучу барахла и лежащие неподалеку трупы, отчего женщина зажмурилась и быстро замотала головой, отгоняя от себя даже мысли о том, что предложил повелитель костей, особенно относительно еды. Тот заметил это и выдохнув белое облачко пара, молча пожал плечами. Ему нечего было предложить им более.

Наступила гнетущая пауза, в тишине которой слышался жалобный скрип углей, остывающих на морозе. Злая ирония ситуации заключалась в том, что они спасли женщин, чтобы после бросить их в безжалостные объятия участи ещё более худшей, чем им была предначертана изначально. И молчание не могло исправить положение.

Молодая женщина, все ещё не отпуская любимое чадо, открыла глаза и впервые посмотрела на мужчин не украдкой. В её внезапно наполненном несвойственной рабам решительностью взгляде, Вик ясно увидел то, о чем она собиралась попросить. Её голос все ещё звучал слабо, но в нем больше не было страха и теперь его услышали все присутствующие.

— Мы благодарны вам за то, что вы вступились за нас. Никто и никогда не делал ничего подобного ради нас... всех. Я не знаю, кто вы и откуда, но когда я окажусь у предвечного света, клянусь помолиться за вас, однако сейчас прошу, исполните мою последнюю просьбу. Помогите нам уйти к Вечной Переправе.

Холод пробежался по спине парня и он сглотнул подступивший к горлу ком. Ял же с Торунгом пялились на женщин, впервые в жизни увидев, что те, кого они привыкли презрительно называли скотом, вовсе не так безразличны к своей участи, как им до этого казалось. Даже обычно бесстрастный лик Мрачного сейчас носил печать неподдельного удивления.

— Только прошу, сделайте это быстро. — голос женщины упал и она крепче прижала к себе дочь.

— Так, чтобы больше не было больно. — раздался, заглушенный мехом, всхлип девочки.

* * *

Возвращение к каравану прошло в гробовой, подавленной тишине. И хотя глава охраны Воланда одарил троицу подозрительным взглядом, явно не понимая, как им удалось справиться с шестерыми, да ещё когда среди них был такой зверь, как Клах, новость о блуждающем неподалёку некроманте сразу вытеснила у него из головы все остальные мысли. Повозки тут же замерли, а факелы и прочее, что могло выдать их местоположение, оказалось убрано до следующего дня. Ночь прошла в тревожном ожидании, но с наступлением рассвета, караван вновь двинулся в путь.

Оставшихся троих одичалых решено было отправить вместе с Виком, Ялом и Торунгом, и к великому удивлению последних, те показали себя, как великолепные, бесстрашные войны, которые к тому же старались избегать трений и в самом отряде. Даже их вонь, прибитая лютыми морозами, стала вполне терпимой, хотя ели они все равно отдельно.

Постепенно, произошедшее около тропы мертвых стало стираться за непрекращающимся круговоротом сражений. Вику вновь пришлось вспомнить уроки Измаила, врачуя раны и спасая жизни товарищам, вернее в основном Ялазару, который принял на себя роль нового командира и теперь с мечом и щитом встречал накатывающие волны зверей, инферналов, мертвяков и прочей нечисти. Пару раз, когда становилось совсем туго, он доставал кристаллическую эссенцию, собранную с Раха. Торунг с Викаром стояли позади, посылая стрелы и кинжалы в нападающих, а одичалые прикрывали фланги. Повелитель костей искусно управлял небольшим отрядом, сказывался боевой опыт брата-сержанта подавителей, благодаря чему им удавалось одерживать верх над противниками, много превосходящими их числом или силой.

Один раз им даже пришлось делать трехдневный крюк, когда они повстречали кашлявшего каким-то оранжевым песком и рассыпавшегося на ходу мертвяка, к которому Торунг не только не дал подойти, но расстреляв его издалека, даже не стал собирать свои дорогие, обсидиановые стрелы. Он пояснил, что это жертва ржавой чумы, "дара" Плачущей богини или её адептов, подойдешь близко и твои дни сочтены. Воланд согласился с такими доводами и скрепя, телеги начали сворачивать подальше, в сторону от пригвождённого к земле тела, над которым роилось рыжеватое марево болезни.

Лишь единожды, за все их более чем месячное путешествие, парням встретились те, кто не желал им смерти. Это оказался другой крупный караван, идущий к Штормовому Перевалу, да и с теми они разошлись, не убирая оружия в ножны. Мало ли что.

Погода и происходившее в тонком мире тоже чудили. После окончания падения Небесной Горы, магические потоки начали было восстанавливаться, позволяя творить хоть и простенькие, но заклятия, однако очень скоро многие из них повернули на север, туда, где по примерным прикидкам Викар некогда нашел эфирного червя. Даже не искушенный в колдовстве понял бы, что это не добру. Когда же тонкий мир сотряс могучий удар, а в месте, куда тянулись стихии, занялось магическое солнце, стало окончательно ясно, Агонис достиг своей цели.

Сияние, видимое в обеих реальностях за многие недели пути и озарявшее огромную гору Дхамы огненным ореолом, привлекало сонмы хищников, не угасая ни днем, ни ночью. Ялазар предположил, что повелитель порталов как раз и добивался того, чтобы будущие жертвы для его ритуала сами шли к нему, таким образом избавляя от необходимости заниматься их поисками. Становилось не по себе от осознания, какими силами должен обладать тот, кто бесстрашно навлекает на себя ярость такого количества ужасов, обитающих в Долинах Натриара.

Ко всему прочему, Викара стали посещать странные сны, словно бы собранные из обрывков чужих воспоминаний, эмоций и мыслей, будто бы лоскутное одеяло. Часть из них он помнил, часть забывал, но то, что его разум был не в силах удержать, возвращалось к нему снова и снова. Постепенно, несвязанные казалось бы между собой куски, стали складываться в более ли менее понятную картину, которая окончательно лишала иллюзий, будто происходящее, простое совпадение.

В своих снах-видениях, Викариан видел холмы рядом с Храмом Бога Вечной Переправы. Видел алтарь, скрытый в небольшой роще. Точно такой же роще, на которой когда-то они спасли Шраума, дав инферналу новое тело девушки расы гетиантов. Однако теперь, на темном камне под кристальным древом, которое ранее находилось в центральном шатре храма и должно было использоваться для накопления силы во время Праздника Чистых Небес, творился зловещий обряд. К бурому от крови граниту была прикована Иорлея, сотни порезов покрывали её прекрасное тело и в каждый из них было насыпано много мелких, костяных осколков. Они не позволяли ранам закрыться, причиняя адскую боль, а над самой эльфикой, верша экзекуцию, мелькали чьи-то руки в вычурных перчатках. Десять дней парню являлся образ этих пыток и каждый раз к уже виденным мучениям добавлялись новые, неизменно заканчивавшиеся тем, что жертва теряла сознание от боли, а от её тела к темно-багровым листьям-алмазам текли ручейки силы, полученные из мук жертвы. И каждое пробуждение парня сопровождалось воспоминанием о заключенном договоре с богиней, которой служила Иорлея. Деве грозила опасность и её предвечная госпожа требовала от Викариана вернуть долг. Жизнь за жизнь.

Во время одной из стоянок, парень рассказал о своих снах Ялу и тот согласился с его выводами, настояв на том, чтобы после Кхидрина они, как можно быстрее, возвращались в Храм, благо осколок Хроногресса они уже добыли. Гневить богов — дело опасное. А уж нарушить договор, заключенный с Пантеоном, значит навечно обрести врага, от которого не будет спасения ни в этой жизни, ни в следующей. К тому же, повелителя костей сильно беспокоили те пытки, что были явлены в видениях, ибо в них он признал ритуалы культа Плачущей Богини. А скрытое в них лицо палача, говорило о немалом могуществе того, раз ему удалось скрыть себя даже от предвечных. Складывалось впечатление, что чем настойчивей они пытаются распутать клубок тайн вокруг гибели семьи Вика, тем опасней испытания выпадают на их пути и все тем или иным образом связанны с этим треклятым Праздником Чистых Небес.

Приблизительно на тридцать пятый день ноги Викара стали проваливаться под снег чуть глубже обычного, хотя уже пару дней стояла относительно ясная погода и наметенные до того ослизлые сугробы даже слегка опали, съёжившись под собственной тяжестью. Оказалось, что его сапоги по щиколотку проваливаются в рыхлый песок, а очень скоро начались самые настоящие барханы, укрытые ледяной коркой. Они вышли из леса, казавшегося бесконечным, достигнув южных рубежей дола. До Кхидрина, что ещё называли вратами в Пустыню Вечного Дня, оставалось рукой подать.

Последняя неделя не отметилась ничем особенным, кроме сражения с четырьмя гигантскими скорпионами, да ведьмой забытых богов, которую, так же как и прокажённого ржавой чумой, решили не трогать. Скарб слуг, низвергнутых демиургов, плохая добыча, ибо одни, увидев его, станут мстить за погибшего собрата, а другие, могут принять за недобитых врагов их собственного владыки. Да и добычи пока что хватало с головой. Ялазар обзавелся добротным щитом, вторым плащом и ещё кое-чем по мелочи. Торунг, хоть и потерял восемь обсидиановых стрел, получил пять полных колчанов стрел костяных, они конечно оказались не так хороши, но зато их было много и к тому же, не жалко. А сам Викариан, потеряв седьмой из отцовских кинжалов в бою с огненным тифоном, расплавившим стальную набойку клинка, получил от Ялазара двадцать один костяной метательный лепесток. А к ним необычные, кожаные перевязи, как раз для подобного оружия, крепящиеся от кисти до локтя и вторым рядом от локтя до плеча. Теперь, по шесть лезвий покоилось на каждой руке парня, ещё десять на груди и два за голенищами сапог.

Единственное, чего реально стало меньше, так это провианта. Заплечные мешки серьезно похудели, почти исчерпав запасы еды, хотя Ялазар уже давно перешел на обычную для всего каравана мясную похлебку. Вик очень надеялся, что им удастся пополнить запасы раньше, чем ему станет нечего есть.

Именно с такими мыслями и нещадно урчащим животом, их небольшой отряд, которому выпало в последний день похода быть в авангарде, подходил к стенам города.

Первое, что бросилось в глаза, это растянутые над стеной тела. Высохшие, словно забытый на солнце виноград, они были вздернуты меж высоких столбов, от которых тянулись толстые канаты с зазубренными крючьями. Их острые клювы впивались в плоть мучеников буквально разрывая тех на части. А сквозь тонкую, похожую на пергамент кожу, проступали переломанные кости и поражённые болезнями внутренности, но несмотря на все это, сердца несчастных продолжали биться. Эти создания до сих пор оставались живыми.

В каждого из подвешенных был вонзен кривой серпомеч, точь-в-точь такой же, как и клинок отца Вика, разве что стальных зубцов не было. Парень быстро перекинул клинок за спину, укрыв рукоять капюшоном. Несмотря на то, что оружие восстановленное Ялазаром уже не походило на себя прежнее, все же рисковать не стоило. Одичалые ничего не заметили, а Торунг только шепнул:

— Весьма разумно. Не хватало, чтобы тебя приняли за врага Галдариана Тухлого.

— Кого? — переспросил повелитель костей.

Однако ответил ему Викариан, уже почерпнувший знаний о Кхидрине из Атласа Крига, чью мудрость он с жадностью вбирал в себя, едва выпадала свободная минута:

— Тиран этого полиса. Его ещё зовут Золотым Бубоном, за его неуёмную страсть к сокровищам и болезням, которые он насылает на недругов и слуг из своего дворца-канализации. — он кивнул на исходивший миазмами и заполненный нечистотами ров прямо перед невысокой стеной города. — Это все часть его тронной залы, древние сливы пронизывают Кхидрин, словно вены. И в этих венах течет гной, да слизь, являющаяся, если верить записям, телом самого Галдариана. Этой гадости касаться нельзя, иначе навлечешь на себя гнев хозяина города.

Только закончив говорить, Вике заметил, что спутники смотрят на него со смесью удивления и уважения. Это немного смутило молодого человека и он чуть тише добавил, кивнув на повешенных:

— А вот кто это и за что с ними так, я не знаю. — ни о чем подобном он не читал. Но как правильно заметил Мрачный, лучше было лишний раз не искушать судьбу, припрятав отцовский клинок, пока они не покинут Кхидрин.

Стена оказалась ниже, чем виделась издалека и представляла собой деревянный частокол, облепленный затвердевшей, бурой глиной. Никаких ворот или дверей видно не было. Однако стальные зубцы решетки, выглядывавшие из высокой надстройки над проходом, говорили о том, что попасть в полис без стенобитного орудия нападающим вряд ли удастся. Сами же стены защищал не очень глубокий, но зато широкий ров, по совместительству являющийся стоком нечистот, который был заполнен почти по колено. У него были пологие стенки и в общем-то, преодолеть его было бы нетрудно, если конечно не знать, что вся эта вязкая гадость есть тело единой, чудовищной сущности Галдариана.

Стражи на стенах, облаченные в кожаные доспехи, обмотанные десятками рваных плащаниц, будто мумии, с непропорционально высокими, неудобными шлемами, больше напоминавшие вазы, нежели элемент брони, засуетились, пытаясь разглядеть пришедших. Из вооружения у них были видны каменные или костяные топоры, да копья с такими же наконечниками. Вскоре, один из них, обряженный в самые пестрые тряпки и единственный державший в руках настоящую, железную алебарду, приветливо замахал рукой:

— Торунг! Вурдалачий потрах, ты вернулся отдать мне долг!? — и тут же громко расхохотался, да так, что дремавший на посту другой стражник, с перепугу, едва не сверзился со стены. — С тебя ещё сто двадцать монет за то, что мы твою жопу прикрыли.

Мрачный ответил на приветствие тоже подняв руку, а второй бросил вопрошавшему небольшой, звенящий кошель:

— Твоя правда, как договаривались, сто двадцать монет и пять сверху за терпение. — было видно, что сонные стражники знали его и тоже приветственно вскидывали ладони.

Слышали ли все это несчастные, растянутые над их головами, было непонятно. В глазах, со срезанными веками, Вик не видел ничего, кроме бесконечной боли и безумия. С такого расстояния удалось разглядеть, как по канатам, удерживающим тела, вьются тонкие жгуты пульсирующих отростков, зарывавшихся под кожу и проникавших в каждый орган, другой же их конец произрастал прямиком из выгребной ямы под стеной. Они словно бы дышали, накачивая ядом свои жертвы, но в то же время, не давая тем умереть. Чей бы больной разум не изобрёл эту пытку, пожалуй, даже Агонис мог бы восхититься его бесчеловечной жестокостью.

Несмотря на явное расположение охранников к ним, отряд решил разбить привал и дожидаться каравана за пределами полиса. Так было безопасней, а заодно позволило разглядеть некоторые детали. Из-за незакрывающихся ворот были хорошо видны близлежащие улицы.

Те оказались поделены на две части, а меж колеями, по которым двигались местные обитатели, пролегала высокая, покрытая отвратительной слизью насыпь, от которой все старались держаться подальше. Что это и чему служит такое разделение, оставалось неясно. Мельницы смерти, которые парни видели в Кавеноне, тут, как ни странно, отсутствовали. Впрочем, вдалеке виднелись другие четыре величественных силуэта, возвышавшихся над морем тентов и навесов, укрывавших почти весь город. Это были башни колдунов, много выше любого иного здания Кхидрина.

Первая, постоянно меняла очертания, а её камни напоминали песок в песочных часах, вот только текущий снизу-вверх и в зените, словно бы тая, падающий на землю пурпурным дождем. Ни окон, ни дверей видно в ней не было, да и зачем они там, где все равно не было ни мгновения постоянства. Второе строение, казалось состоящее из нагромождений плоти, выглядело более приземистым и монолитным, при этом, на нем то и дело открывались жутковатые, гигантские глаза и разевались пасти. Сотни крохотных конечностей, лишённых кожи и постоянно двигавшихся, издалека казались темно-алой бахромой на открытой ране. Ещё одна, словно срезанная мечом, гиганта башня, некогда видимо бывшая самой большой и скорее являвшаяся целым комплексом высоких строений, теперь лежала в руинах. Лишь золотые буравчики песка плясали на её растрескавшихся от времени стенах. Последним шпилем было мрачное строение, напоминавшее черный монолит с распятыми на стенах агонизирующими телами. На плоской крыше располагался костяной загон с метавшимися из стороны в сторону рабами. Сначала Викар не понял смысла строить загон для невольников на вершине, пока не заметил, что чуть ниже располагается конструкция, очень напоминающая раскрытую пасть, готовую в любую секунду сомкнуться над вершиной башни, таким образом поймав в ловушку любого небесного хищника, покусившегося на легкое мясо.

— Они что ловят парящие ужасы? — удивлено спросил Викариан. — Зачем? Что они с ними делают.

Вместо ответа, молча грызущий кость, выуженную из булькающего котелка с похлебкой, Торунг указал куда-то вверх и парню пришлось некоторое время вглядываться в затянутые жирными тучами небеса, прежде чем он сумел различить две темные точки, гонявшиеся за третьей, яростно махавшей белыми крыльями, стараясь оторваться от преследователей.

— Колдуны из темной башни что, научились приручать владык неба? — Вик был поражен.

— Нетрудно приручать то, что ты сначала убил, а потом воскресил, заставив служить своей воле. Некроманты Кхидрина горазды на выдумки. — отозвался Торунг, зачерпывая ещё миску булькающего варева и посыпая то пахучими, сушеными травами из своих загашников. Примерно так же, как это делает Ялазар

Упомянутый, к этому моменту уже наевшись, развалился на походных мешках и ковыряя косточкой в зубах, сонно произнес:

— Я не имею с этими ублюдками ничего общего и иметь не желаю, разве что готов разделить с ними мой клинок, пробивший их черное сердце.

— Ты же заставляешь останки подчиняться своей воле, чем же, в таком случае, твоя сила отличается от их? — не желая разозлить, осторожно поинтересовался Торунг, уже видевший за время их похода, как Ялазар пускал в ход свое колдовство.

— Во-первых, — все так же сонно ответил тот, — я владею магией костей, а не мертвой плоти и мне не требуется убивать жертву, чтобы получить контроль над её телом. Во-вторых, некроманты называют себя "познающими тайны смерти", то есть они открывают то, что уже было создано до них, неважно природой ли, эфиром или кем-то ещё. Я же скорее скульптор, творец, созидающий новое, то, чего ещё не было в Кеплере.

Надо сказать, Викариан никогда серьезно не задумывался над силами, которыми владел Ялазар и откуда они проистекают. Однако объяснение и сам взгляд на магию костей ему понравился, так как он отсекал темные искусства, от этой жутковатой, но все же не являющейся злом стихии. Мрачный, как ни странно, тоже удовлетворился таким объяснением и больше не стал донимать Ялазара, а без зазрения совести дрыхнувшим одичалым, вообще было откровенно наплевать на столь высокие материи. Эти трое, как оказалось, были остатками довольно крупного, северного племени, спасавшихся бегством от пришедших несчастий и сейчас они просто наслаждались относительной безопасностью рядом с большим городом, да теплом, принесенным из пустыни.

Вскоре, замеченные ранее темные точки стали приближаться и Викар вглядевшись, понял, что на спинах изуродованных, мертвых созданий восседают монстры. Раздутые мертвяки, буквально сросшиеся со своими парящими скакунами, их руки были заменены на длинные, костяные копья. Они гнали к земле стройную, белокрылую фигуру дракала, что служил у Воланда разведчиком, не позволяя ему летать над Кхидрином. Впрочем, за все время их похода, пернатый, к слову сказать, вооруженный отменным, стальным оружием и постоянно круживший над их головами, ни разу не пришел к ним на помощь. Потому, они даже не стали подниматься со своих мест, всем отрядом с интересом наблюдая, как крылатые зомби пытаются попасть ему пиками в зад.

Поняв, что ни крутые виражи, ни полеты за облаками не помогают избавиться от неутомимых преследователей, дракал сдался, развернувшись в сторону неспешно тащившегося вдалеке каравана. Порождения некромантии не стали преследовать его, хотя Викар не сомневался, будь у них такой приказ, никакая бы скорость и изворотливость не спасла бы разведчика, так как он рано или поздно устанет, в отличии от мертвых, лишённых слабостей живой плоти.

За оставшееся время, их отдых и периодическое перешучивание, с откровенно скучавшей стражей, были нарушены лишь дважды. Один раз, когда мимо проходил слегка помятый отряд охотников, одетых в довольно неплохие доспехи. Они несли не перестававшую звенеть сеть, сплетенную из зачарованных, крупных, стальных колец, а внутри бесновалось текучее существо, по цвету напоминавшее свернувшуюся кровь. Оно рвалось, билось о стенки в попытке пробить брешь в магической защите, но все напрасно, ни единая капля не упала на песок, хотя было совершенно непонятно, как сеть может удержать жидкое тело пленника.

Второй раз угроза была серьезней. Из окружавшего частокол рва вышла процессия разлагающихся на глазах существ, на трясущихся ногах, тащивших за собой повозку с водружённым на неё мутным рыбьим пузырем, размером с пивную бочку. Судя по блеску свежей слизи на внешних стенках, наполнен сей сосуд был совсем недавно и догадаться о происхождении его содержимого, оказалось совсем не сложно.

— Нужно отойти, это Чумные Пастыри. — быстро подхватив свой мешок, предупредил Торунг. Все тут же последовали его примеру, отходя подальше от процессии, что казалось, состояла из мешанины обвисшей кожи, оголившихся костей и кружащих вокруг нарывов трупных мух. Даже стражники отошли от ворот, явно желая оказаться подальше от слуг тирана, несущих его "тело" наверх, к жителям полиса. То было отвратительное, зловещее зрелище и ведь скорее всего эти ненормальные сами выбрали такую судьбу.

Сквозь плохо завязанную пуповину пузыря, сочились мутные капли, оставляя на земле четко видимую полосу зловонной гнили, сама же повозка, скрипя и постанывая, вползла в полис, идеально вписавшись в колею.

— Так они что, этой дрянью улицы делят? — ни к кому в общем-то не обращаясь, спросил Викар.

— Тело Галдариана Тухлого, для них, божественный елей. — откликнулся Торунг, так же как и остальные, наблюдая начавшуюся панику за воротами. Люди и нелюди пытались убраться подальше от фигур, замотанных в обвислые полотнища собственной, пораженной болезнями, кожи. — Вот они и поливают им улицы. Разумеется, что тирану хорошо, его поданным — смерть. Колеи на дороге появились не просто так, не вздумайте наступить на то место, куда попали капли, иначе Золотой Бубон посчитает вас подношением и на этом ваше путешествие окончится.

Приняв к сведению важную информацию, мужчины вернулись к отдыху и тем делам, на которые в походе просто не хватало времени. За прошедшие, почти сорок дней, их жизнь была наполнена сражениями, борьбой за жизнь и непрекращающимся движением. А на ходу точить клинки и править повреждённые доспехи, не самое простое занятие, и именно этим они занимались сейчас. К слову сказать, тем же была занята и охрана Кхидрина, видимо первое впечатление безопасности и безделья все же являлось обманчивым и стражникам по-нынешнему лихому времени, нет-нет да и приходилось браться за оружие. Но к счастью, до подхода каравана никаких неприятностей не произошло и вскоре повозки заняли почти все пространство перед воротам, а к ним на встречу вышла небольшая делегация местных купцов, давно ожидавшая их прибытия.

Воланд лично вышел навстречу к тем, правда вначале решил таки расплатиться со своими людьми. Как и было условлено, Детям Солнца передали порядка десяти телег, забитых до отказу худосочными, изможденными молодыми рабами. Их оказалось больше двух сотен и все они являлись скотом.

— Почему Воланд отдает так много рабов? — Вик наблюдал, как Дети Солнца впрягаются в одну из телег, помогая измождённым невольникам тащить ту в сторону от полиса. — И куда это они направляются?

— От таких малахольных рабов мало проку. Больные, слабые, юные. Работники из них никакие и хорошо если протянут хотя бы пару месяцев, но даже в таком случае, с них ни мяса, ни волос, только кости, да морока. А ведь их ещё кормить надо. — пояснил Ялазар — Такие на Рабском Рынке стоят не дороже пяти монет, да и здесь их вряд ли продашь сильно дороже. А вот оплатить ими работу целого отряда первоклассных бойцов, да ещё на целый месяц, это очень выгодно. Да если пересчитать на монеты, там хорошо, если тысяча выйдет, мы с тобой вдвоем и то больше получим.

— Именно. — подтвердил стоявший рядом Торунг и тоже ждавший, когда хозяин каравана подойдет к ним. — Другой вопрос, зачем это ярмо на шею самим Детям Солнца. Толку-то от таких невольников никакого, разве что на какие-нибудь ритуалы.

— Какие к примеру? — не унимался Вик.

Мрачный пожал плечами, провожая глазами укатывающиеся в даль повозки.

— Понятия не имею. Мне доводилось ходить с ними раньше, но каждый раз, получив свою "плату", эти берсеркеры снимались с места, уходя прочь и никто, насколько мне известно, так и не смог проследить их путь до конца. Максимум, что удавалось найти, это брошенные пустые телеги. Ни крови, ни тел, ни даже следов. Будто они просто испарялись.

— Или использовали порталы. — вставил Ял.

Торунг не меняясь в лице, кивнул, подтверждая догадку повелителя костей.

— Дети Солнца, как и скот, похожи на нас, но на самом деле, людьми не являются. Более быстрые, сильные, яростные, но менее коварные и подлые. Питаются какой-то дрянью непонятной, а к нашей еде даже не притрагиваются. И мне доводилось сходиться с ними в бою, рассекать их тела. Человеческого в них не больше, чем в урсах или волколаках, вроде все тоже и даже кровь красная, а все равно, не мы.

Викар приподнял бровь, заинтригованный последней фразой, но тут к ним подошел Воланд и начал отсчитывать монеты. Как и договаривались, они получили по сорок монет за каждый день похода, однако тут же, не сколько не смущаясь начальства, к ним подошел тот самый охранник, с которым они договаривались ещё на Рабском Рынке и часть платы сразу пришлось отдать ему. Уже он сам, в свою очередь, принялся отсыпать половину монет в руку не менее довольного Воланда.

Только теперь стало ясно, почему торговец так легко согласился взять в охрану двух незнакомцев почти перед самым выходом. Видя, как удивление сменяется пониманием в глазах парней, тот осклабился и хлопнув их обоих по плечам, громко произнес:

— Ну, не вешайте нос. Вы делом доказали, что славные бойцы и теперь я рад буду вас видеть среди своих людей в любое время. Обещаю, в следующий раз вас так не обманывать. По крайне мере, не так сильно.

Долгие прощания в Кеплере были не приняты, а потому парни, быстро ударив по кулакам с тремя оставшимися в живых одичалыми и пообещав Воланду подумать насчет нового похода через пару недель, направились в полис. Ночь давно укрыла землю на севере, однако со стороны Пустыни Вечного Дня лился безжизненный, холодный свет, словно за южным горизонтом светило настоящее солнце. Но не то, что согревает землю, не давая ей замерзнуть и погибнуть, а жестокое, испепеляющее светило, превратившее все вокруг себя в почти безжизненную пустошь. Наверное по этому все дома в Кхидрине оказались построены таким образом, чтобы тенью, как капюшоном, укрывать улицы города от этого неестественного, безжизненного света.

Проходя сквозь ворота им пришлось отдать двадцать монет, однако в этот раз на попытки Ялазара возразить, что мол цена слишком велика, стражники, с которыми они весь день довольно мирно перешучивались, ответили категорично: "Кхидрин переполнен, оттого цена за проход возросла". Правда с Торунга денег не взяли.

— Почему они пропустили тебя, не взяв ни монеты? — оглядываясь по сторонам и ища где бы переночевать, не привлекая лишнего внимания, мимоходом спросил Ялазар.

— Мне не раз приходилось бывать тут, а со стражей полисов лучше иметь хорошие отношения, особенно когда ты наемник. Я давно нашел общий язык с местными вояками, они меня не трогают, не спрашивая лишнего, я иногда помогаю им в щекотливых делах за пределами полиса.

Он шел, прижимаясь к стенам, оставляя по левую руку пустое пространство, отмеченное зеленоватым мхом, покрытым блестящей слизью. Точно так же делали и все вокруг. Тут были представители множество рас, о некоторых из которых Викариан даже никогда не слышал. Все они спасались от наступающей ночи за не особо крепкими, но все-таки стенами. Стражи врат не соврали, город был переполнен жизнью. Нищие и калеки валялись вдоль проходов, заполняли переулки, узкие балконцы устилали измождённые тела, то и дело приходилось уворачиваться от болтавшихся перед лицом грязных ног. Даже по разноцветным полотнищам широких тентов над их головами кто-то ходил. Город задыхался, но когда парни вошли на одну из его торговых площадей, размер бедствия предстал в полной красе. Стало понятно, почему повозки с рабами не пустили в Кхидрин. Здесь даже люди с трудом могли разойтись и если мощному Ялазару не нужно было особо выбирать дороги, просто расталкивая толпу, словно таран, то идущему следом Вику приходилось на порядок тяжелее.

Рыночные площади заволакивал дым от огромных печей дома-плавильни, из недр которого то и дело вырывалось пламя и слышался непрекращающийся звон молотов. Но готовые оружие с броней не выставляли на показ. Под пристальным надсмотром стражей-големов покупателей по одному заводили в этот дышащий жаром ад, откуда те зачастую выходили, провожаемый сотнями завистливых глаз, при стальной обнове. Чтобы не быть затоптанными, иные торговцы вели дела, балансируя на высоких, толстых шестах, словно акробаты в Вардеме, вот только тут это умение стало жизненной необходимостью, а не бесполезным хвастовством. Мясо, кожа, свитки, эликсиры, клинки, казалось здесь можно найти все. Но на площади лишь продавали товар, делали же его в строениях, окаймлявших её, надо сказать на удивление добротных и построенных так же, как и стена вокруг полиса: из деревянного каркаса, да бурой глины. Над ними то и дело проносились песчаные ураганчики, которые, как объяснил Ялазар, были ни чем иными, как Зефирами Кхидрина, духами-ищейками местных владык магов.

Парни пополнили оскудевшие запасы пищи, а Вик даже нашел два здоровенных шмата вяленой дичи, по крайне мере, ему так сказали. А он настолько проголодался, что был даже не в силах выяснять, правда ли это. Впрочем, за эти куски заломили такую цену и они так отвратительно пахли, что их вполне можно было принять за мясо сдохшего от старости дикого кабана. Чем отоварились остальные Викар не видел, но судя по вновь набухшим сумкам, неприхотливость в еде позволила им прикупить раза в три больше провианта, чем ему.

Вскоре Торунг свернул к невысокому куполу, накрывавшему проход вглубь подвала одного из глиняных зданий, сказав что знает, где можно переночевать. Короткая, с разбитыми в каменную крошку ступенями, лестница вывела их темное, душное от смрада немытых тел и жареного мяса круглое помещение. В стенах виднелись ряды ниш, в некоторых из которых лежали тела, а посередине горел очаг с жарящимися над ним тушками крыс, каких-то насекомых и наполовину обглоданного гоблина. Бывший склеп, превращенный в таверну, догадался Викар.

Несмотря на то, что они целый день почти ничего не делали, зайдя с зимнего холода пустыни в жаркий подвал, наполненный запахами готовящейся еды, парни тут же забыли о пережитом походе. Теперь им хотелось только наесться досыта и наконец-то выспаться. Первое было просто, хозяйка заведения, старуха, замотанная в сотню рваных платков, просила всего лишь по десять монет за ночлег и столько же за ужин, что являлось по меркам переполненного Кхидрина более чем скромной платой.

Поужинав и устроившись в нишах, предварительно запихнув в те свои мешки, путники расслабились и приготовились как следует отдохнуть. Вику выпало дежурить первым и он уже было хотел, как когда-то советовал Ялазар, заняться изучением Тонкого Мира, как вдруг сверху послышался голос повелителя костей:

— Лучше не трогай магию, двое уродов возле дальней стены не сводят с нас глаз, мало ли, кто это такие.

В итоге, невозможность отвлечься или хотя бы почитать Атлас, не привлекая внимания, горячее тепло и полный желудок привели к тому, чего Викар так опасался. Он уснул.

А проснулся от оглушительного крика боли и витиеватых ругательств.

Сверху, где спал Ялазар, вниз кубарем слетела тень, приземлившись в толпу разбегавшихся в стороны от места схватки постояльцев. По середине таверны, возвышаясь над катающимся по полу телом, стоял Торунг с обломком кости в руке, вторая её часть сейчас торчала из глаза орущего у его ног. Рядом, сжавшись в комок и закрыв голову руками, упал ниц ещё один оборванец, возле которого Вик заметил три кинжала со стальной набивкой на остриях. Это были его кинжалы!

Ял тоже быстро разобрался, что произошло, встав у прохода, перегородив путь, если вдруг один из воришек внезапно вздумает сбежать или им попытаются прийти на помощь извне. Однако помогать им никто не спешил и сонные лица лишь с интересом наблюдали за неминуемой расправой.

Викар спрыгнул вниз, тут же поймав рассерженный взгляд Ялазара и виновато потупился. Второй раз он подставляет их. Впрочем, повелитель костей не тот, кто будет долго помнить подобные промахи и даже наоборот, вскоре станет вспоминать произошедшее с улыбкой, превращая миновавшую опасность в шутку. Однако сейчас было не до смеха. Мрачный молча протянул молодому человеку его оружие и тот благодарно кивнул, не совсем правда понимая, почему их внезапный попутчик решил помочь. Тот же, в свою очередь, наставительно произнес:

— Всегда, когда останавливаетесь на новом месте, притворитесь спящим и как только самый смелый из местных дебилов попробует обчистить ваши карманы, вбейте ему клинок в горло. После этого, количество умников, считающих вас легкой добычей, резко сократится и вот только тогда спокойно ложитесь отдыхать.

— Благодарим за науку. — сонно и зло буркнул Ялазар, со всей силы впечатав тяжеленный ботинок в висок, на секунду прекратившего орать, вора, отчего череп того лопнул, будто гнилой плод. Вместе с ошметками мозга по пыльному полу разлетелись кусочки переливчатых кристаллов, точь-в-точь такие же, какими покрывались жертвы эссенции, собранной с Раха. Убитый изнутри оказался покрыт налетом алмазной пыльцы.

С одним было покончено, второй же продолжал трястись, а увидев судьбу своего подельника, принялся, подвывая, молить о пощаде, обещая выполнить все, что от него потребуют. Его страх мог сыграть на руку. Викар быстро встал между ним и крайне недовольным всем произошедшим повелителем костей, наклонился поближе, так чтобы никто иной не услышал то, что он хотел сейчас сказать:

— У тебя есть возможность не только сохранить жизнь, но ещё и заработать. Завтра нам может понадобиться тот, кто хорошо знает город и ты нам поможешь.

— Зачем я вам? — послышалось в ответ, но слова шли не изо рта, а откуда-то сбоку головы. Присмотревшись, Викар едва не отпрянул от отвращения. За жидкими, свалявшимися от грязи волосами, прикрывавших левое ухо, находилось ещё одно лицо. Оно, словно тающий под дождем угольный рисунок, расплылось от виска до шеи и звуки издавало тоже оно. Только сейчас молодой человек заметил омертвевший, пустой взгляд глаз, в которые он смотрел до этого. Такого мутанта ему ещё не доводилось видеть, а тот тем временем продолжал с натугой проталкивать через искалеченное горло слова. — Торунг живет в Кхидрине, у него тут даже дом есть, уж явно-то ему открыто дверей и тайн больше, чем мне, жалкой игрушке магов.

Вик с Ялазаром, который так же прислушивался к разговору, повернули головы к невозмутимо взиравшему на них Мрачному, но тот даже бровью не повел, лишь спросив:

— Что вы на меня так смотрите?

— Мог бы сказать, что ты тут больше, чем гость.

— Я вам говорил, что мне приходилось здесь часто бывать. Про дом же вы меня ничего не спрашивали.

Молодой человек вздохнул, понимая что ни причин приглашать их к себе у Торунга, ни им соглашаться на такое предложение, не было и в общем-то парням не в чем было упрекнуть своего спутника, который к тому же этой ночью спас их пожитки. А возможно и жизни, если бы местная чернь добралась до спрятанного отцовского меча, о котором Торунг кстати ведал, однако никому из своих знакомых охранников не сообщил. Было совершенно не понятно, что же творится в его голове, а так же почему он помогает им. И можно ли ему вообще доверять.

Молчание затягивалось и все больше народу просыпалось, с интересом разглядывая результат скоротечной схватки.

— Ладно. — наконец произнес Викар, старательно избегая смотреть в настоящее лицо пленника, будто бы явившееся из ночного кошмара. — Ты что-то там заикнулся про магов. Знаешь кого-нибудь из них, с кем можно было бы вести дела, может они согласятся помочь своей, как ты там сказал, "игрушке"? Или нам опять стоит обратиться к Тору?

Он бросил взгляд на серебряноглазого, но мужчина отрицательно покачал головой, видимо с жителями башен тот дел не имел. Вместо ответа, вор сначала поднял перед лицом свои дрожащие руки, выглядевшие как две обугленные коряги, кора на которых потрескалась и стала дыбом, а после указал на россыпи кристаллов, вперемешку с мозгами своего подельника. Сипящим шепотом он ответил, вперив мутные буркала лже-лица в Вика:

— Лучше убей, ибо никакая угроза не заставит меня повторить ошибку, которую совершил больше двадцати лет назад, обратившись к колдунам Кхидрина за помощью! Спасаясь из города, пожранного ржавой чумой, я бежал сюда. Умирающий, рассыпающийся при каждом вздохе, живой труп, ищущий помощи и по глупости заключивший сделку с некромантами. О да, они излечили меня, убив проказу, но при этом превратили в то чудовище, что вы видите перед собой. Весь мой мир теперь это сплошная боль, к которой я за прошедшие годы даже успел привыкнуть. Но ведает наш проклятый Пантеон, я больше ни за какие деньги не подойду к этим треклятым башням, слышите! Бедолага Парон, — он снова кивнул в сторону убитого Ялом, — ещё при прежнем тиране вообще пострадал ни за что, просто потому, что одному из Владык Эфира, ублюдку Раху, взбрело в голову поэкспериментировать над всеми жителями полиса разом. Да здесь нет ни одного жителя, что не был бы покалечен этими больными тварями или их сучьим господином Галдарианом!

Последнее он почти выкрикнул, но тут же присел, сам испугавшись своих слов и заозирался, понимая, что сболтнул лишнего. В то же время, становилось понятно, почему Мрачный не оставался здесь надолго.

Их общение привлекало чересчур много внимания, а потому, было решено отойти в дальний, никем не занятый угол и продолжить разговор там. Услышанное крайне заинтересовало Вика, нужно было узнать побольше:

— Ты сказал Рах? Анархомаг Рах?

Оборванец согласно закивал, явно обрадованный, что тема ушла в сторону от его непотребных слов о любимом повелителе чумных пастырей. Судя по тому, что молодой человек сегодня видел у стены, вполне возможно, его отец был один из тех, кто служил прежнему владыке Кхидрина. А раз так, то выходит Рах мог знать его, ведь он жил здесь примерно в то же время. Но неужели старый маг из разговоров, которые они втроем вели у костра, не догадался, кем были родители Вика? В такое верилось с трудом. Об этом стоило порасспросить, когда они вернутся в храм.

— А почему ты вообще решил просить помощи у некромантов? — встрял в разговор Ялазар. Его злость уже утихла и любопытство стало брать вверх. — Неужто ты ничего о них не знал? К примеру, что они превращают живых либо в мертвецов, либо в сосуды для пополнения своей нечестивой силы?

Плечи уродца поникли и он тихо ответил:

— Знал. Но все же ... — он запнулся, подбирая слова. — Вас не было там, когда я, с ещё двумя выжившими, выходил из поражённого проклятием города. Одного я не мог признать, его болезнь зашла слишком далеко и он рассыпался на части, переставляя конечностями умирающего тела. Он лишился рассудка и брел, не переставая кричать от боли, зажав в руке какой-то свиток и толстый кошель. Видимо этот дурак, в последние секунды, пытался спасти то, что было ему дороже всего в жизни, а может просто пытался добраться до Храма Бога Вечной Переправы и купить себе спасение. Но сомневаюсь, что ему было суждено дойти туда от самого Трехолмья, где я видел его последний раз. Он был уже обречен. Точно такая же участь ждала и меня. Вы просто не представляете, что такое, совсем ещё мальчишкой, видеть кошмар, который тебе только предстоит пережить и не иметь смелости покончить с жизнью.

Он перевел дух, его пальцы попытались сжаться в кулаки, но сухая кожа тут же покрылась трещинами, обнажив под ней почерневшее мясо. Казалось, боль и злость предала мутанту сил, и он продолжил, стараясь все же объяснить свой странный поступок, искать спасения у приспешников злых сил:

— Но был и второй, что тоже покинул наш проклятый богами дом. Один из адептов при Конклаве Семи, змеиный язык, о котором все знали, что он поклоняется какому-то темному владыке. Я никогда не видел тотемов, которым он молился, но люд говорил, будто такой ужас может быть связан разве что с некромантией. Кровожадный садист и терзатель, он выжил! Будто даже чума брезговала касаться его. Помню, когда я был совсем юнцом, он пришел вместе с паломниками, державшими путь на Великий Совет Пантеона в Кхидрине, в те годы туда шло много пилигримов из дальних краев. Однако этот подонок отчего-то решил остаться у нас, словно бы зная, какая участь постигнет тех, кто войдет в храм Воющих Ведьм. И с тех пор, как Схирем поселился в нашем городе, тот словно прокляли.

— Схирем!? — в один голос воскликнули Ял с Виком. Быть того не могло, чтобы это оказалось совпадением. Да и не связано ли это каким-либо образом с нелюбовью между анархомагом и беглым колдуном, который не гнушается убивать других, ради продления своей жизни.

Повелитель костей приблизился и внимательно глядя в истинное лицо вора, спросил:

— Он появился в вашем городе раньше или позже того, как Рах использовал свое заклятие, покалечившее этого? — повелитель костей указал на труп, с раздавленной головой.

Кажется, вопрос озадачил оборванца и он растерянно глядя по сторонам, пожал плечами:

— Не знаю, наверное, примерно в то же время. Но не уверен, я не хронист башен и не скальд, поющий баллады, да и тех Золотой Бубон всех поизвел.

— Но он пришел с паломниками? — уточнил Викар. — Причем, те шли сюда, в ныне разрушенный храм? Тот, что ты назвал храмом Воющих Ведьм и который, как я понимаю, охраняли те, кто ныне развешен над стенами полиса, враги Галдариана Тухлого?

На оба вопроса последовал короткий кивок, зачем-то добавив:

— Руины храма по сей день посещать не дозволяется. Стражи там нет, но и дураков ослушаться приказ Тирана тоже пока не находилось.

— Получается, Схирем мог знать о том, что тут произойдет, но откуда? — почти не обратив внимание на последнее замечание, сам себе под нос буркнул молодой человек. Все это случилось до его рождения, но интуиция подсказывала Вику, что история его семьи и её гибели, как-то связана со всем тогда произошедшим. — А скажи, кто может знать о произошедшем в храме, паломниках, да и вообще, истории того времени, помимо магов?

Но ответить на это воришка уже не смог, окончательно растерявшись от града вопросов. Страх и голод давали о себе знать, а два странных чужеземца, так истово интересовавшихся прошлым, начинали пугать его, уже не меньше колдунов. Уж не ищейками ли некромантов они являются, что рыскают в ночи в поисках новых жертв для своих безжалостных хозяев?

— Мудрецы, торговцы знаниями или писари. — раздался голос Торунга, о котором как-то подзабыли в свете открывшихся фактов. — Но к последним двум обращаться опасно, а плату потребуют такую, что вы не только все деньги отдадите, но ещё и должны останетесь. Что же до первых, понять их бывает очень непросто, да и могут вообще не ответить, если захотят.

— Ты знаешь, где можно найти мудрецов? — поинтересовался Викар.

Торунг кивнул:

— Да, одного старца я знаю.

— Отведешь нас к нему?

— Завтра. — последовал короткий ответ.

Спорить парни не стали, спать хотелось всем, а тяжелая, давящая аура, постоянно творящихся в Кхидрине заклятий, ржавыми штопорами вкручивалась в виски, вызывая сильнейшую мигрень. Нужно было отдохнуть и Викариан украдкой, так чтобы никто из иных постояльцев не заметил этого, отсыпав несколько монет незадачливому вору, кивком указав тому на выход. Дважды повторять ему не пришлось и до чертиков перепуганный, но счастливый от того, что его не заставили тащиться к башням, да ещё и заплатили, двуликий мутант бросился прочь.

Больше той ночью никто не посмел нарушить их сон.

* * *

Стоя перед входом в невысокое строение, больше напоминавшее забитый людьми хлев, с торчащими из стены вениками треснувших балок, Викар смотрел в стылый полумрак, ждавший его внутри. Там шевелились грязные, немытые тела просителей, а по совместительству нахлебников-паразитов, кормившихся за счет подношений хозяину дома. Горы костей, гниющих остатков еды с вьющимися над ними жирными мухами и прочие атрибуты перенаселённого полиса, буквально вываливались из кривых, треснувших оконцев.

— На, обмотай лицо этим, тогда вонь не будет чувствоваться так сильно. — слезящимися глазами Вик увидел неширокий отрез шкуры, протянутый Торунгом, покрытой шерстью и источавшей необычно приятный, по меркам Кеплера, аромат.

— Что это? — спросил он, осознавая, что сама шкура так благоухать не может.

— Младорос, — пояснил Мрачный, — выжимка из молодых трав. Полезная вещь, если приходится посещать места, подобные этому. Смочил лоскут ткани, закрыл нос со ртом и риск, что тебя начнет выворачивать наизнанку от вони, резко уменьшается.

Ялазар, так же как и Торунг, решивший остаться снаружи, заинтересовался сказанным, тут же начав выспрашивать ингредиенты, а так же способы приготовления. От необходимости идти в одиночку Викару было не по себе, он уже привык чувствовать, что его спину надежно прикрывают товарищи, однако те, явно не опасались за его жизнь сейчас, а потому решили остаться на относительно свежем воздухе. К тому же, у "мудреца" оказалась охрана, которая не пускала внутрь с оружием, а оставлять пожитки на улице, без присмотра, было все равно, что выкинуть их в ближайший ров, заполненный телом-желе Галдариана.

Последовав совету, парень обмотал отрез вокруг лица, тут же вдохнув пряный аромат диких соцветий. Это действительно помогло, а вторая попытка зайти внутрь, не окончилась позорным бегством и опорожнением содержимого желудка на сапоги прохожих, как в прошлый раз. Среди шевелящихся ног и рук, рассмотреть дорогу не было никакой возможности, а когда он попытался пройти напролом, кто-то, с силой каменной горгульи, резко дернул его назад и злобный голос зашипел ему на ухо:

— Ещё раз попытаешься пролезть поперек всех, я тебе, сопляк, ноги переломаю.

Глаза никак не могли привыкнуть к темноте и парень не видел угрожавшего, а потому обратился к оку инфернала. Мир тут же обернулся ярким калейдоскопом красок, заключенных в четкие, серые контуры. Его держал за шкирку огромный детина, которого Вик, с перепугу, принял за мародера, но приглядевшись, с удивлением не обнаружил в нем обычных для номадов мутаций. Державший его напоминал обычного варвара, просто очень крупного, чье тело было покрыто огромным количеством шрамов и источало огромную физическую силу. Он, так же как и Вик, был вынужден оставить оружие снаружи, однако от этого, его обещание не выглядело менее реальным, учитывая бугрящиеся мышцами руки.

Ничего не ответив, молодой человек высвободился из хватки и присел напротив, решив все же пройти к мудрецу после одернувшего его здоровяка. Заодно он огляделся, заметив в глубине строения темную воронку, словно пробоину в днище лодки, из которой растекались тягучие волны переливчатой энергии. Эфир, сырой эфир. Там был самый настоящий портал за пределы материального мира. Парню и раньше-то не хотелось оставаться тут надолго, а после увиденного и подавно, мало ли какие твари могли проникнуть в Кеплер через этот разрыв. Тем не менее, то ли варвар попался чересчур честный, пропустив перед собой троих просителей, толи просто ему доставляло удовольствие смотреть сквозь тьму, на морщившихся от желудочных спазмов людей, вглубь дома он двинулся весьма нескоро.

Когда же подошла очередь Викариана, тот, успевший с десяток раз вознести мысленные благодарности Торунгу, уже начинал словно проваливаться в ледяную пустоту без мыслей, без движения, желаний, как и большинство валявшихся вокруг созданий. Это напоминало погружение в некий транс. Его даже посетила догадка, что бедолаг рядом с ним покинула воля и они теперь вечные пленники этого порубежья, между сном и явью. Не хотелось даже думать, что может пригрезиться тем, кто потерял сознание рядом с источником дикой магии.

Покачиваясь встав, молодой человек побрел вперед, уже не сильно переживая если наступал на кого-нибудь, окружавшие редко реагировали на боль. А один, внезапно очнувшись и застонав, тут же пополз по направлению к выходу, скрюченными пальцами взрывая мокрую от пота, мочи и боги знает чего ещё, землю пола. Он пытался спастись, выбраться из кошмара, от которого Вик его ненароком пробудил. Подозрения насчет этого места, кажется, были верны и вскоре парень увидел сосредоточение силы, а по совместительству, вместилище канала, соединившего Кеплер и Вечный Океан.

В помещении не было окон и единственный низкий вход укрывало с десяток непроницаемых полотнищ. Холод стоял такой, что буквально обжигал кожу, а может это был ледяной жар, в любом случае, глаза пришлось закрыть и дальше двигаться только лишь ориентируясь магическим зрением. Однако даже оно, рядом с источником сырого эфира, стало подводить, искривляясь, порождая сонмы образов и видений. Портал находился в голове обнажённого, худого старика с волосами, заплетенными в толстую косу, длинной не менее десяти шагов, лежащую у его ног. Пальцы с острыми, длинными когтями держали у груди фолиант, кожа обложки которого, казалось, срослась с плотью самого мудреца. Его глаза отекли и два опухших, фиолетовых века оставили лишь тонкую щель, в то время, как нос и губы усохли, словно у начавшего разлагаться мертвеца. Влияние эфира убивало его, но в то же время, наделяло силой, недоступной ранее. Сам ли он сотворил с собой такое или стал жертвой чьего-то эксперимента, было непонятно, впрочем, терять время на выяснения не стоило. С каждой секундой, проведённой тут, Викариан чувствовал, как Вечный Океан касается его собственной души и тела, а он хорошо знал, чем подобное может кончиться.

Аккуратно переступая через лианы переплетающихся тел тех, кто не сумел выбраться отсюда, прежде чем сила этого места взяла верх над ними, парень подошел поближе и присел на корточки так, чтобы глаза старика оказались с его собственными на одном уровне. Рядом он заметил глиняные дощечки с подношениями и треснувшие чаши с монетами. К некоторым из них тянулись руки тех безумцев, что посчитали возможным украсть у хозяина дома дары, принесённые ему. "Дураки, заслужившие свою судьбу", — на удивление безразлично, про себя подумал Вик, поймав себя на том, что нисколько не сочувствует им. Все лишние эмоции покинули его, оставив лишь чистое сознание, безжалостное и рациональное.

— Я пришел, чтобы задать вопросы. — голос молодого человека сейчас до жути напоминал голос Торунга, такой же холодный и бесстрастный.

Голова мудреца мелко тряслась, разглядеть это можно было только в тонком мире, а может быть то было эхо магии, рвущейся через открытый портал, создающее призрачные лица-двойники. Короткая, поразительно ухоженная борода разошлась, когда беззубый рот разомкнулся, а сухие слова, словно песня самой пустыни, наполнили ледяную комнату, обдав лицо Викара таким жаром, что у него потрескались тут же высохшие губы.

— Ты ищешь света, пестуя пустую надежду преуменьшить опасности во тьме, но свет лишь изгоняет мрак, а не уничтожает страхи, что таятся в нем.

Каждое слово отдавалось вспышкой энергии, исторгаемой слепящим мальстримом. Миражи нерождённых мыслей, принадлежащих созданиям, обитавшим далеко за пределами Кеплера, просачивались сквозь него. Они несли мудрость и яд.

— Со страхами я как-нибудь справлюсь, но для начала, их хотя бы стоит увидеть.

— Неразумно, юный Викариан. Тьма, не есть зло и иногда то, что она скрывает, много страшнее и хуже, если узреть это воплоти. — не было понятно, имеет ли он в виду судьбу вопрошавшего или свой собственный дом, в котором лежали груды тел, данным давно измененные непостоянными течениями магии.

Парень даже не удивился, когда его назвали по имени. Кем бы ни было это существо, ни некроманты, ни чумные пастыри, никто иной, приходящий сюда со своими вопросами, не осмеливались тронуть его. Да и какой бы дурак решился поднять руку на того, кто напрямую связан с силой Вечного Океана, а возможно даже является его частью.

Здесь не стоило задерживаться надолго, а потому Викар поспешил начать задавать вопросы:

— Меня привели сюда поиски правды о моей семье. О том, кем были мои отец и мать, и от кого бежали. — он ненадолго задумался, некоторые догадки стали появляться у него ещё вчера, когда он только увидел тела над стеной полиса, однако пустые домыслы его не устраивали. — Можешь ли ты ответить на эти вопросы?

Не сразу старик нарушил тишину, задумавшись, а его астральные копии, продолжавшие мелко трястись, заозирались. Часть магических "лиц" мудреца обратилось внутрь его самого, словно смотря в глубины портала. Тот ожил, заиграв эфирной росой, выступившей на его краях.

— Ты уже знаешь ответ, но жаждешь услышать больше. Впрочем, если ты и впрямь готов заплатить любую цену, то тебе придется разделить судьбу тех, кто ныне страдает растянутый на крюках. Нарушить закон тирана, рискнуть всем ради своей цели и войти в дом к тем, кто не пожелал принять его власть.

— Храм Воющих Ведьм? — спросил Вик. Именно его охраняли те, кто носил мечи, так похожие на клинок его отца и теперь расплачивающиеся за свою верность вечными муками.

Последовал медленный кивок одного из эфирных отражений, хотя физическое тело старика даже не шелохнулось.

— Почему же это место до сих пор не уничтожено? Зачем новому владыке сохранять память о тех, кто выступил против него?

— Потому, что там было сказано слово богов и даже Галдариан не осмелится осквернить такое место. По крайне мере, пока.

Незримый хор разлил в ледяном воздухе заунывную литанию, раскалённой болью отзывающуюся в груди и голове парня. Закипающая кровь потекла по невидимым в темноте стенам и лишь блеклые контуры, видимые в тонком мире, выдавали происходившие изменения окружающей реальности. Слова о том, что некоторые вещи лучше не видеть, подтвердились. Викариану стоило немалых трудов взять себя в руки и задать следующий вопрос:

— Грядет Праздник Чистых Небес. Сколько у нас времени до его начала? — на самом деле вопрос был непраздным. Что-то подсказывало ему, это незаурядное событие тянет за собой слишком многое и было бы неплохо узнать, когда стоит ожидать начала. — Какую роль во всем этом играют раб демонов Агонис и герольд Черного Короля?

Как он и опасался, разум старца представлял собой мозаику из правды и иллюзий, отчего ответы его могли становиться сильно запутанными. И, по-видимому, чем дольше он обращался к Вечному Океану, тем больше блуждали его мысли, превращая ответ в новую загадку:

— Когда последний свет добра угаснет в зареве огня, настанет час держать свой путь в обитель зла, что кроется за ширмой просветления. Спустись туда, где новой жизни колыбель. Там скрылось зло. Семь мертвых королей недвижно ожидают дара, меняющего песнь небес. Позабыты они, похоронены, но не врагами, слугами своими. Неси им свободу, неси им противление, неси им судьбу иль забвение. Алый росчерк, черный росчерк. Кто из них слуга зла, во славу света поднявший руки за маской тысячелетней лжи, кто слуга света под личиной твари тьмы, так долго блуждавший в паутине тайн, скрытый тенями древних? Узнаешь там, где лежат те, что несут в себе мудрость веков. Запретны, но не потеряны. Путь един.

Викариан понятия не имел, что это может значить, однако ответ явно был дан и острые ногти впились в мягкую, словно ещё живую, кожу книги, оставляя на той раны, источающие пурпурный ихор. Что ж, об этом он сможет подумать и обсудить с Ялом, когда выберется отсюда. Если конечно не забудет.

Сквозь тонкие контуры своего тела парень видел, как завитки потусторонних энергий проникают в него, присасываясь к венам, оседают на костях. Времени на разговор оставалось все меньше, но был ещё один вопрос, который давно не давал покоя. И хотя ответ на него, вроде бы, был получен ещё в Вардеме, все равно оставалось чувство незаконченности, словно нечто важное все же оказалось утаено.

— Благодарю тебя за мудрость. Позволь узнать ещё кое-что, а именно о причинах, подвергших Ялазара разделить со мной путь? Не могу сказать, будто не доверяю ему, но Кеплер не то место, где тебе станут помогать просто так. К тому же, уж повелитель костей явно не из альтруистов.

Но новый ответ прозвучал ещё более странно:

— Пекущиеся о благе большинства, самые страшные из чудовищ, творят немыслимое зло под крики о всеобщем счастье. Пока не наступает боль прозрения. Бесчеловечность кроется в равнодушии, страх в познании, искупление в признании ошибки. А утешение в прощении. Ты не услышишь нас сейчас, но ответ будет дан. Скоро.

Викариан спрашивал ещё много о чем. Как связаны и что не поделили раб демонов и Антемос, о Схиреме и Рахе, их прошлом, великом паломничестве, что привело в Кхидрин служителей разных культов двадцать лет назад. Но чем дольше они общались, тем запутанней и непонятней становились ответы, будто сознание старца рассыпалось на части и он успевал уловить лишь обрывки ответов разных сущностей, говоривших через него.

Вскоре нечто теплое коснулось руки Викариана, он опустил глаза и увидел темную каплю. Из его носа и ушей шла кровь. В эту секунду он понял, что пора бежать, пока ещё в состоянии передвигать ногами. Бросив пятнадцать монет в тарелку для подношений, парень резко вскочил, но почти тут же рухнул обратно. Обессиленные, окоченевшие ноги отказались держать его, а голова гудела так, что закричи он сейчас, то не сумел бы расслышать своего голоса. Даже эмоций не осталось. Паника, которая непременно начала бы нашептывать из глубин разума, сейчас молчала, словно внутри не было ничего, кроме этих треклятых голосов, не позволявших собраться с мыслями и заставить конечности подчиняться.

Он не помнил, как он сумел выбраться наружу и как Торунг с Ялазаром, подхватив его, быстро оттащили подальше от покосившегося, словно проваливавшегося самого в себя, дома. Вик то нырял в забытье, то вновь всплывал в реальный мир, все так же оглушенный звенящим эхом потустороннего хора. Воистину, находиться так близко с открытой раной в чрево абсолютного безумия и смерти, Вечного Океана, для простого человека было чрезвычайно опасно. Ему казалось будто прошло не менее нескольких часов, однако после узнал, внутри он пробыл так мало, что его спутники даже не успели закончить партию в Рунир.

Когда, наконец, слух вернулся к нему и он расслышал вопросы Ялазара, интересовавшегося произошедшем, парень еле шевеля совершено обескровленными, почти черными, губами, рассказал все, что помнил. После этого почти на час провалился в беспамятство, позволяя сознанию отдохнуть от пережитого.

— Ну, ты понял, куда идти дальше? — услышал Викар, едва открыл глаза. Ял аккуратно срезал ножом тонкую кожуру какого-то фрукта и отрезая от того небольшие, очищенные дольки, ел их сам и угощал Мрачного. Вопрос явно был адресован к молодому человеку.

Вокруг валялись разбитые глиняные горшки, стояли покосившиеся чурбаки, да нечто, отдаленно напоминающее длинные столы. Сверху было натянуто пять или шесть разноцветных полотнищ, защищавших укрывшихся под ними от песка, а совсем рядом, открытые всем ветрам, виднелись остатки храма Воющих Ведьм.

Викар перебарывая чудовищную усталость, кивнул в сторону ступеней, ведущих внутрь руин и через силу произнёс:

— Туда.

Все повернулись, куда указывал молодой человек, а повелитель костей задумчиво произнес:

— Я подозревал, что мы снова будем дразнить смерть. — и сплюнув остатки изжёванной мякоти, весело хохотнул. — Есть идеи, как туда попасть? Ну помимо той, чтобы просто подняться и зайти внутрь, на глазах у всех.

Он протянул Вику отрезанный кусочек подвявшего, но все ещё сочного, плода и тот с благодарностью принял его, тут же запив невозможно кислый, однако бодрящий фрукт несколькими добрыми глотками воды из Вардемы. Это вернуло силы, позволив мыслям не теряться на полпути. Пожалуй, сейчас было самое время обратиться к Торунгу, рассчитывая на его знания о Кхидрине, в конце концов, он являлся частым гостем города.

— Это ведь старый храм, вряд ли за двадцать лет без ухода он мог сохраниться целым. — начал Викариан. Собственно это являлось даже не предположением, так как плачевное состояние строения было видно любому, проходившему мимо. — В кладке, по периметру, есть проломы или трещины, через которые можно было проникнуть, не привлекая внимания?

Мрачный поскреб короткую щетину на подбородке, припоминая:

— В стенах полно дыр, думаю они остались ещё со времен штурма Золотым Бубоном, но вот чтобы проскочить в них незамеченными, это проблема. Мы то с тобой может ещё и сумеем, а вот он. — быстрый кивок на развалившегося рядом Ялазара, того как всегда не тревожило количество грядущих опасностей, скорее даже наоборот, раззадоривало его инстинкты воина. — Только слепой его не заметит. Да и морда у него такая, что уже все девки вокруг скоро начнут выть на луны, от желания залезть ему в штаны, так что Яла не только заметят, но ещё и запомнят.

Это было правдой. Нечего даже и думать, чтобы проскочить тенями вместе с повелителем костей, с другой стороны, без него в руины Викар соваться вообще не хотел. Требовалось придумать план и внезапно ему в голову пришла гениальная в своей простоте идея.

— Плащи. — скидывая с плеч походный мешок, произнёс он. — Те, которые мы сняли с Клаха и его мордоворотов.

Его спутники сразу поняли, о чем он говорит и так же полезли за своими накидками. В Кхидрине было не так холодно, чтобы надевать на себя ворох одежды, а потому Ял с Виком довольствовались подаренными ещё Измаилом прекрасными бурками. Торунгу хватало и его кожаной брони, видимо неплохо сохранявшей тепло.

— Тор, ты что, собираешься идти с нами? — поднимаясь на ноги, спросил Вик. Он внезапно понял, что их новый спутник намеревается составить им компанию.

Тот кивнул, пояснив:

— Вы же не против, надеюсь? Думаю я заслужил немного доверия, в конце концов, шансов по-тихому прирезать вас, у меня было предостаточно. К тому же, наш временный союз может быть полезен всем, вам не помешает лишний клинок, а мне те, кто прикроют спину.

— Ты кажется не совсем понимаешь, спину-то мы тебе прикроем, но учитывая, как этот малец умеет находить неприятности, — едва не расхохотался Ял, хлопнув Викара по плечу, отчего тот крякнул, но все же устоял. — думаю, ты можешь пожалеть о своем решении.

Торунг меланхолично поджал плечами, ничего не ответив и повелитель костей, махнув рукой, смирился с очевидной глупостью нового знакомого.

Быстро переодевшись в ближайшей подворотне, три фигуры, закутанные в грязные плащи с глубокими капюшонами, сквозь толпу двинулись к боковой стене бывшего храма Воющих Ведьм. Никто не обратил на них особого внимания, все вокруг старались не задеть отвратительную слизь, разделившую дорогу пополам, а нависавшие над улицей цветастые тенты, скрыли их от парящих стражей некромантов и колдовских зефиров.

Все прошло даже лучше, чем они ожидали, хотя, как и предсказывал Торунг, Ялазар таки умудрился застрять, протискиваясь сквозь узкий пролом в стене. Пара сдавленных ругательств, да мощный удар закованного в тяжелую, костяную броню кулака, быстро решили возникшую было проблему и беловолосый гигант, отряхиваясь, ввалился в помещение. Внутри было довольно светло. Крыша, впрочем, как и верхние этажи, отсутствовала, а данным давно истлевшие лоскуты старых полотнищ не меняли пару десятков лет, отчего в лица вошедшим пялилось морщинистое зимнее небо, затянутое непроницаемыми облаками. Снег вперемешку с песком лежал по углам, но к огромному удивлению парней, пол был почти не тронут ими. Вернее та часть плиток под их ногами, что были расколоты или вырваны, оказались не защищены от непогоды. Такие, большей частью примыкали к внешним коридорам. Однако, в глубине убранство оказалось почти не тронуто и там даже сохранились иссохшие скелеты. Кому они принадлежали, не представлялось возможным опознать, ткань одежд давно рассыпалась, но судя по проломанным черепам и костям, с четкими следами от лезвий на поломанных костях, можно было предположить, что это прежние обитатели этого места.

Комнаты выглядели довольно просторными, выстроенными вокруг очень широкого помещения, видимо являющегося центром храма. Здесь оказались даже относительно целые статуи, вандалы не посмели тронуть большую их часть. Стройные девы в красивых одеждах, с высокими воротниками, закрывающими лицо до самых глаз и с короной из двух полумесяцев, охватывающих виски, будто бы поочередно восходящих над высокими прическами каменных жриц, холодным взглядом внимательно следили за потревожившими их покой. Они стояли на высоких постаментах, а у их ног лежали разбитые останки других изваяний. От них почти ничего не осталось. В ярости или страхе перед тем, кого изображали эти скульптуры, нападавшие разбили их в мелкую крошку. Лишь припорошенный снегом каменный меч, разломанный надвое, точь-в-точь как был у его отца, подсказал, что когда-то здесь было два кольца статуй. Жрицы и их верные стражи.

Но Вик не чувствовал угрозы. Напротив, ощущения были схожими с теми, которые он испытывал, когда возвращался домой после своих особенно долгих походов. Усталость, счастье и легкую грусть от окончания пути.

Парень мотнул головой, отгоняя лишние мысли и открыл око инфернала. Как он и предполагал, руины оказались просто переполнены энергией, причем большая её часть не относилась к стихиям, а являлась крайне схожей с той, к которой обращались жрецы и прочие слуги предвечных. Это место было поразительно чистым, незапятнанным эфирной порчей, защищённое силой пантеона. Теперь становились понятны слова "мудреца" о том, что Галдариан до сих пор опасается идти против воли богов.

Были тут и фрески, к сожалению, большая часть их оказалась разрушена, но на одной из них Викар, без труда, узнал улочки Кхидрина вокруг руин, в которых они сейчас находились, что были запечатлены словно бы с ныне отсутствующей вершины храма. Но вместо буро-зеленой жижи, которая ныне заполняла каналы, пронизывающие полис, внутри каменных желобов текла обычная вода, а над разноцветными полотнищами, скрывающими крыши домов, не поднимались отвратительные облака зловонных миазм. Видимо, до прихода Золотого Бубона, город выглядел куда красивее.

В самой середине огромного зала обнаружилась широченная, винтовая лестница, ведущая под землю. В плитах вокруг неё повелитель костей заметил необычные, сейчас заметённые песком, отверстия: четыре больших, толщиной в локоть и по восемь малых, вокруг них.

— Здесь когда-то были опорные столбы, видимо лестница вела не только вниз, но и вверх.

Вик оглянулся, но не смог найти остатков подъёма или каких-нибудь осколков.

— Можешь не крутить головой, подъем не ломали, видишь пазы не разбиты, крепежи аккуратно вынуты. — осторожно проверяя на прочность каменные ступени, ведущие во тьму, продолжил Ял. — Скорее всего, он представлял ценность или был из стали. Уж не знаю почему вандалы не разнесли местное убранство, может чего боялись, но видимо вид огромной, железной конструкции и жажда наживы, пересилила даже инстинкт самосохранения. Иного объяснения, я по крайне мере, не вижу.

Если догадка о железной лестнице была верна, то оставалось лишь гадать, какими же богатствами владели Воющие Ведьмы в пору своего рассвета. Впрочем, они пришли сюда не за этим. Двигаться вверх ни возможности, ни смысла особого не было, так как даже второй этаж почти не сохранился. А все что выше, вообще напоминало нагромождение поломанных, каменных зубов и мусора. Ну а раз так, то им оставался единственный путь, вниз.

— Ял, оставь своих стражей тут. — начав спускаться, попросил молодой человек. — Не хотелось бы встретить нежданных гостей, пришедших по нашим следам.

Россыпь мелких косточек веером разлетелась в стороны и короткое заклятие наделило их искрой силы, что предупредит хозяина, если вдруг кто появится. Сам же бывший подавитель бесцеремонно отломал ребро у одного из скелетов и обмотав один его конец сорванными с него же остатков тоги, принялся щелкать огнивом над импровизированным факелом. Ему на помощь пришел Тор, достав из своего мешка мягкий, кожаный, плотно закрытый, пузырек с темной жижицей внутри, от которой исходил едкий запах болотных огней. Он плеснул пару капель на ветошь и та занялась от первой же попавшей на неё искры.

— Удобная штука. Это сырой пламень? — поинтересовался повелитель костей.

— Он самый. — ответил Мрачный.

— Часто приходилось бывать в местах, лишённых света? — Ял встал с колен и подняв факел повыше, двинулся вперед.

— Случалось. Не все же время караваны охранять. — согласился Тор. — И уж поверь, нет ничего хуже, чем остаться в подземелье без огня. Не от зверья, так от холода сдохнешь.

С этим Вик был полностью согласен. Сам он не раз убеждался, что хищники — далеко не единственная опасность чертогов, скрытых под землей и сейчас, по привычке, высматривал выбоины и трещины в почти идеально гладкой стене, при этом стараясь не упасть через все чаще попадающиеся останки. Здесь погибло множество созданий разных рас, а в конце спуска их ждали три арки, украшенные изображениями Гуарона, Ваалы и Эннеры, лун Кеплера. Снаружи порталы оказались залиты, чем-то вроде толстого слоя смолы, словно закрытые гигантскими печатями. Возможно, это было сделано, чтобы никто укрывшийся внутри не смог выбраться наружу.

Здесь были десятки трупов. Ялазар, окинув побоище взглядом, заметил:

— Кажется, они пытались спастись внутри, но судя по запечатанным проходам, вряд ли участь оставшихся внутри много лучше.

Однако Торунг с сомнением покачал головой:

— Думаю те, кого подвесили на цепях над стеной, с тобой не согласятся. Куда дальше? — было ясно, что придется потратить немало времени, прежде чем удастся освободить двери из каменных тисков, а значит, заглянуть за все три, скорее всего, не удастся.

— Давайте попробуем сначала открыть проход с Гуароном. — предложил Викариан. Он пришел сюда, ища ответы о прошлом своей семьи, что незримыми нитями переплеталось с Праздником Чистых Небес, а небесный гигант, в отличии от своих младших сестер, имел к нему самое непосредственное отношение.

Спорить никто не стал и вооружившись сотворенными Ялазаром костяными долотами и валявшимися вокруг отколовшимися кусками каменных печатей, они принялись ломать запоры, освобождая деревянные створки. Работа оказалась тяжелой и довольно долгой, к счастью звуки ударов тут звучали приглушенно, а значит их хотя бы не услышат наверху.

Факел почти погас. И Ялу пришлось обмотать его новыми тряпками, смоченными в сыром пламени, но дело наконец было окончено. Двери с трудом поддались, позволяя протиснуться внутрь. В лицо дохнуло жаром и смертью, словно горный великан задержал воздух, а после, так и не выдохнув, умер. Пришлось некоторое время провести снаружи, продолжая раздвигать заклинившие створки, потому что внутри находиться оказалось просто невозможно, это было все равно, что засунуть голову под воду. Скорее всего, кто-то запечатал все вентиляционные шахты. В конце концов, какой смысл закрывать главный вход, если те, кого ты хочешь похоронить заживо, смогут выбраться из ловушки другим путем. Тоже самое, видимо, ждало их и в двух других комнатах.

Но стоило парням ступить внутрь и пройти по недлинному, широкому коридору, как они застыли в немом изумлении. Свет факела, зажатого в высоко поднятой руке повелителя костей, тысячами дрожащих бликов отражался вокруг них, будто сами камни ловили отблески пламени, заключая их в своей недвижимой плоти.

Торунг провел рукой по одной из таких стен и с неё, серым туманом, слетела многолетняя пыль.

— Это отражающий металл. — Мрачный не изменил себе, говоря сухим, сосредоточенным тоном, но молодой человек чувствовал, за маской безразличия скрывался интерес, а может и восхищение. — Он тут повсюду.

Ялазар с силой треснул обухом факела в огромную, металлическую пластину рядом с собой, да с такой силой, что та низко взвыв, скинула с себя саван тлена, передав свою заунывную песню соседкам, так же избавляя их от пыли.

— Чтоб мне провалится. — осипнув от сыпавшегося им на голову мертвого снега, прохрипел восхищённый повелитель костей, оглядывая помещение, в миг озарившееся светом. Один факел разогнал тьму, властвовавшую тут больше двадцати лет. Подобного Викар не видел даже в подземельях гномов, а уж на что те были горазды, создавать всякие чудеса. Он даже не стал высказывать Ялу опасения о том, что на звук, все ещё звучавшего низкого, стального эха, могли сбежаться слуги Галдариана.

Внутри оказалось невероятно просторно. Тут могло без труда уместиться несколько сотен человек. Комната оказалась гигантской залой с полукруглым потолком, из центра которого свисала чаща с тонкими желобами-лучами, отходившими от нее в стороны и видимо служившая подвесным светильником. Если уж один единственный факел позволял без труда разглядеть рисунки и символы, начертанные на каменных тронах, стоявших вокруг, то пожалуй эта конструкция должна была давать свет едва ли не больше, чем бывало на поверхности в самый солнечный из дней.

Каскады амфитеатров, лож и рядов вычурных кресел, водоворотом спускавшихся сверху-вниз, скользили мимо прохода, в котором сейчас стояли парни и из центра дальней стены выходил широкий балкон, гордо возвышаясь над всем остальным залом. Там находилось несколько наиболее вычурных престолов, расположенных полумесяцем возле заваленных книгами и ворохами пергаментов столами. За ними виднелся огромный, бронзовый диск и висящее рядом с ним стенобитное орудие, предназначение которого Вику было непонятно, но вряд ли как остальные щиты, покрывавшие стены, он использовался для освещения. Длинные, в пару десятков шагов, кожаные полотнища, с начертанной на них невероятно точной картой Кеплера, свисали с этого балкона так, чтобы каждый присутствующий мог их разглядеть. Там, на месте древнего Фариза, в чьем чреве скрыт Хроногресс, был начертан знак необычного механизма, окруженный семью печатями— коронами. Вику в голову пришла мысль, не обозначают ли они случайно тех семь королей, о которых вещал "мудрец".

Карта была точно такая же, как и в Атласе Крига, только более полная. Молодой человек без труда ориентировался в границах Долов, нанесённых на неё, почти в каждом из них замечая строго по одному обозначению древней машины. Он знал, что Хроногресс был не один, читал об этом, но чтобы их было так много, даже не догадывался. Кроме того, на карте были указаны особые пометки, в виде драгоценных камней и один из них находился точно в том месте, где лежал найденный Баалом осколок этого механизма.

Под ногами противно хрустело и Вик впервые посмотрел вниз. Здесь было настоящее кладбище. Сотни пустых глазниц тоскливо смотрели в пустоту и сквозняк сдувал с блеклых от пыли костяков остатки истлевших одежд.

— Храм Гарайя, храм О"этхана, храм Бо. — Торунг проходил среди мертвецов, разглядывая знаки, начертанные на скамьях и ложах. — Да тут символы почти всех культов Пантеона. Даже вон, Ялиха и Рама Пожирателя, уже лет пять, как уничтоживших друг друга в междоусобице, они никогда не ладили, но здесь, по-видимому, забыли разногласия. Когда вор вчера рассказывал о паломниках я представлял, что собрались слуги богов побратимов, ну или в крайнем случае, просто искатели откровений. Однако я даже подумать не мог, что старые враги шли сюда, дабы вместе что-то обсудить или предпринять. Никогда ни о чем подобном не слышал.

С другого конца зала раздался голос Ялазара:

— Тут не только храмы. Вот знак Ждущих Приливов и Башни Алых Снегов, а тут, Избранные Мьелы, королевы некромантов. Это оракулы, колдуны и маги, они никакого отношения к Пантеону не имеют.

— Зато имеют к Празднику Чистых Небес и сбору сил для Хроногресса. — догадался Викариан. Он зашагал к центральной ложе, где видимо должны были сидеть те, кто собрал всю эту разношерстную братию. — Раз в столетие происходит это событие. Есть ждущие его и те, кто стремится не дать ему произойти.

Торунг кивнул, оглядываясь, небрежно откинув сапогом со своего пути скелет в высоком, рогатом шлеме:

— Видимо первые начали готовиться заранее. Детальность написанной ими карты впечатляет, они явно что-то планировали.

— А вот в этом я не уверен. — с сомнением откликнулся повелитель костей, проходя мимо, вырезанной из цельного ствола дерева, руки сжатой в кулак, которую они сначала приняли за стенобитное орудие, видимо ей били в бронзовый гонг, чтобы привлечь всеобщее внимание. — Я конечно не служитель культов и не адепт ордена магов, но все же кое-что знаю о всей этой мистической чертовщине. Да, есть временные союзы, но они заключаются уже на пороге Праздника, а никак не за четверть века до него.

Пока Мрачный бродил внизу, Ялазар с Викаром исследовали заваленные столы в верховной ложе. Здесь оказалось множество манускриптов и древних фолиантов. К сожалению, большая часть из них была написана на бумаге или разбитых вдребезги восковых табличках. Первые, по каким-то причинам превратились в хрупкие, словно сделанные из песка, нагромождения мусора, рассыпающиеся от легчайшего прикосновения. Невесомые ручейки тлена проскальзывали меж пальцев, даже не позволяя перевернуть страницу. А на то, чтобы собрать мозаику разбитых табличек мог уйти не один день.

Единственными, более ли менее сохранившимися, оказались четыре циклопических тома, таких размеров, что даже пара дюжих мужиков смогла бы унести их с большим трудом. Они уцелели, так как полностью состояли из тонко выделанной кожи. Вернее такими были три из них, а вот четвертый фолиант, черный, как сама ночь, внутри походил на труп, сшитый из сотен лоскутов различных существ. Подойдя к нему, Вик не увидел ни единой буквы, лишь когда рядом встал Ялазар с ярко пылающим факелом, на жутковатых страницах стали проступать строки рунической вязи. Видимо огонь пробуждал древние чары, заключенные в книге. Молодому человеку язык был не знаком:

— Что это?

Повелитель костей, сгребавший в заплечный мешок стоявшие неподалеку толстые свечи из настоящего воска, пригляделся внимательнее:

— Видимо наречие служителей Гелоса, Отца Пламени, первого и сильнейшего из богов Пантеона, появившегося во времена Века Ночи. — он взглянул на остальные уцелевшие фолианты. — Полагаю, это история Праздника Чистых Небес, от начала и до конца. Вернее четырех из них, что были после падения Теневой Горы.

— Я же говорю, не просто так все эти фанатики тут собрались, они что-то искали, а может быть нашли. — снова донеслись слова Тора.

В отличие от трех других, черная книга была для Викара загадкой, он не понимал ни слова, а потому обратился к стоявшему рядом Ялу:

— Ты можешь прочитать, что тут написано?

Тот поморщился, с сомнением глядя на тускло сиявшие строки, вытравленные на грубо сшитых лоскутах потертой, старой кожи. Его губы беззвучно шевелились, проговаривая про себя древние слова, но не было похоже, чтобы те были ему понятны. Наконец, повелитель костей покачал головой:

— Я узнаю руны. Они, как я и говорил, относятся ко временам ещё до падения Теневой Горы, но слова сильно искажены. Да и судя по книге, в отличие от подобных ей трудов, записи делались явно позже Праздника. Гелос появился только к середине Века Ночи, а тут язык тех, кто принял его учение и пошел за ним сквозь ледяной мрак смерти. Наречие видимо менялось, часть знаний оказалось утеряно, а часть наоборот, являлось порождением нового мира и никакого отношения к изначальному диалекту не имеет. Потребуется очень много времени и ничего обещать не могу, честно говоря, я даже не подозревал, что подобная книга вообще существует.

— А остальные три? — уточнил Викар.

Пламя факела скользнуло по старым, но удивительно хорошо сохранившимся корешкам:

— Это хронология, она есть практически у любого крупного культа или ордена, но как я помню, её вели где-то с семисотого года после Рубикона. Все, что писалось прежде, считалось потерянным, когда бастион последних стражей Старых Богов был уничтожен, так как большинство знаний хранилось именно в Теневой Горе. За последующие после этого три сотни лет, мало кто заботился написанием исторических трактатов. Не до того было, все пытались хотя бы просто выжить.

Сзади послышался стук падающих костей, говорившие отвлеклись от разговора и обернулись. Возле скелета, напоминавшего останки человека-осьминога с вытянутым, овальным черепом, стоял Торунг и пытался вытащить из лап какой-то сверток. Мрачному едва хватило сил, чтобы вырвать футляр твердой кожи, украшенный драгоценными камнями, из четырёх костяных лап.

— У него на поясе перо и чернильный мешочек. — пояснил смотревшим на него парням Торунг. Он указал на расколотую височную кость. — Это хронист или писарь и судя по тому, что он в первую очередь защищал свои записи, а не жизнь, возможно в них есть что-то важное.

Серебряноглазый зачем-то надел маску, прицепив её удерживающие стяжки к столбику своих туго сплетённых волос и подошел к ним, по пути аккуратно размотав закупоривающую сверток пробку. Возможно, он опасался яда или ещё чего, но вопреки опасениям, ловушек внутри не оказалось. Зато там был второй, так же накрепко завязанный, мешочек.

— Ты уверен, что то, что внутри, не рассыпется прахом, как большинство находящихся здесь свитков? — спросил Викар.

Торунг неопределённо пожал плечами, поглощённый распутыванием хитроумных узлов. Повредить находку он не хотел, потому не давал её в руки вызвавшемуся было помочь Ялазару.

— Пока не откроем, не узнаем, но я думаю не должно, на футляр наложены заклятия, видимо как раз защищающие от подобных неприятностей. К тому же, я бы больше волновался, как бы тут ненароком наши покойные друзья оживать, внезапно, не принялись.

Сила, переполнявшая храм, здесь и вправду пронизывала все, и почему древние костяки не превратились в шаркающие гротески, было совершено непонятно. Даже око инфернала сейчас помогало слабо, вокруг текло слишком много сияющих рек и энергий. Впрочем, долго размышлять над этой странностью не пришлось, так как Торунг справился с завязками и осторожно достал рулон плотно свернутой кожи.

Ни Вик, ни Ял языка не знали, а вот их спутник, напротив, оказался сведущ в нем. Он читал быстро, четким, хорошо поставленным голосом, словно всю жизнь не скитался по миру, охраняя караваны, а служил глашатаем или каким-нибудь чтецом при дворе правителя. Впрочем, что в действительности они знали о Торунге, подумал молодой человек, да почти ничего. И хотя тот преследовал лишь ему одному известные цели, пока причин не доверять ему не было. В конце концов, он помог справиться с Клахом, не выдал их слугам Галдариана и предупредил о ворах в харчевне. А потому, им не оставалось ничего иного, кроме как молча внимать.

— В год 960 от Рубикона, храм Сокрытых Глубин посетил вестник Воющих Ведьм. Он сообщил о великой находке, что совершили Владыки Эфира, отыскавшие и сумевшие перевести большую часть Хроник Праздника Чистых Небес, времен Века Ночи, до той поры считавшихся утраченными или даже не существовавшими. — все трое бросили взгляд на черный том, исписанный сияющими письменами. — И сказано было, будто вновь обретенная правда о произошедшем в те мрачные годы, вынудила требовать созыва всех слуг Пантеона, Мастеров Эфира и прочих, кто так или иначе заинтересован в том, чтобы машина предтеч, великих колдунов-алхимиков, была запущена в срок. На вопрос же, почему не передать эти знания просто словами, посланник воззвал к клятве предвечных, говоря, будто открывшееся настолько важно и странно, что не должно звучать где попало, и лишь на Великом Совете, когда соберутся все те, кому не безразлична судьба Праздника, сие может быть произнесено.

Ялазар поднес факел поближе, чтобы щурящийся Тор мог разглядеть следующую часть написанного, а заодно заметил:

— Опять эти Владыки Эфира, орден магов Кхидрина, в котором некогда состоял Рах. Кажется наш кристаллический старикан знает столько же, сколько было известно тем, кто собирал всех присутствующих тут мертвецов. Если даже не больше.

Жаль, что они сами не знали об этом раньше, согласился про себя Викариан. Теперь, с новообретенными знаниями, им стоило как можно быстрее попасть в Храм Бога Вечной Переправы, чтобы задать анархомагу вопросы напрямую, от которых он уже не сможет увильнуть, как делал это обычно. Мрачный тем временем продолжал:

— В те дни мы, как и большинство иных культов, лишь начинали готовиться к предстоящему празднеству, и мы не видели причин, почему должны внять посланнику недостойных, пускаясь в путь через полмира, дабы услышать некую "страшную тайну". К тому же, это могла быть ловушка. Пожалуй, мы бы отправили голову вестника обратно Воющим Ведьмам, отдельно от его тела, если бы одному из оракулов не явился сам Владыка Дарующий Приливы и не приказал отправить самого достойного из наших аколитов, дабы выслушать слова этих детей лжи и опаляющего зноя. Кхидрин, город песков, худшее место, что можно представить для нашей расы и когда выбор совета пал на меня, я не знал, радоваться мне за оказанное великое доверие или рыдать от жестокой насмешки судьбы, обрекшей меня на долгие месяцы мучений в пути по суше, да ещё в пустынях. Впрочем, решение было принято и получив благословение от старейшин, я, с моими стражами-рабами из сухопутных, недостойных никакой иной жизни, как в неволе, двинулись в путь.

Дальше шло красочное и полное стенаний о своей нелегкой судьбе описание путешествия от южного побережья материка до Долин Натриара. Четырехрукий писец оказался на редкость наблюдательным, хотя и пробыл большую часть пути в хрустальной амфоре-паланкине, завешенной шорами, до краев наполненной соленой, океанской водой. С удивительной точностью он описывал все, что касалось причинённых ему неудобств и связанных с этим страданий, причем настолько увлекался, что вскоре парни от всей души желали ему поскорее уже сдохнуть и не мучиться. Полису, как и прибытию в сам храм, отводилось всего пару строк и те были связаны с выражением недовольства относительно неподобающей пышности встречи важного гостя, прибывшего издалека.

— Мое первое, негативное впечатление очень скоро усугубилось ещё больше. Оказывается, на зов Воющих Ведьм откликнулось большинство культов и магических орденов Кеплера, прислав в Кхидрин своих посланников. Как можно было допустить такое, ведь многие из нас открыто враждовали, а рядом с ублюдками, служащими молодым богам-выскочкам, оказались почетные носители слова древних демиургов. Вроде меня. Более двух сотен ряженных, словно скоморохи, уродцев толкались, орали, негодовали, требуя объяснить что происходит. Хотя бы в этом, наше с ними мнение совпадало, я конечно же кричал громче всех, ибо когда говорит Ждущий Приливов, все остальные обязаны благоговейно внимать!

Дальше Торунг начал читать перечисление имен и рангов всех, кто присутствовал на собрании. На втором десятке Ялазар не выдержал и потребовал, чтобы эта часть была пропущена, однако Мрачный пояснил, язык подводного народа построен так, что пропуск даже части написанного может полностью изменить последующий смысл всего текста. По этой причине, собратья убитого предпочитали записывать свои наблюдения не в огромные книги, а в свитки, посвящённые строго одному событию.

Недовольный повелитель костей, отдав факел Вику, отошел к ближайшему трону, бесцеремонно скинув с него изрубленные останки кого-то, в особенно богатых одеждах и устроившись на его месте, продолжил слушать. Молодой человек же просто оглядывал помещение магическим зрением, стремясь проникнуть взглядом сквозь толстые стены и понять, что же было спрятано в других двух комнатах. К сожалению, ничего из этого не вышло. Сила, разлитая вокруг, буквально слепила, не позволяя долго вглядываться в астрал.

Надо сказать, что монотонное бормотание Торунга все же пошло им на пользу, так как в середине списка прибывших, они внезапно услышали, "Герольд Черного Короля Долин Натриара, Ульф, Отмеченный Бездной".

— Что? — развернулся Вик. — Герольд Черного Короля?

Мрачный оторвался от чтения, подняв глаза на парня:

— Да. — и заметив сжавшиеся кулаки Вика, подметил. — Кажется, вы с ним знакомы?

— Там ещё что-нибудь про него есть?

Тор снова посмотрел на строчки текста и отрицательно покачал головой:

— Только имя. Чем, если не секрет, он разгневал тебя?

— Эта тварь убила мою семью. — ответил молодой человек, отвернувшись и стараясь взять себя в руки. Теперь он знал имя своего врага и хотя он пока не понимал, как сможет использовать полученное знание, это все же было значительным шагом вперед в его поисках.

Мрачный некоторое время смотрел за реакцией Вика. Казалось, он понимал жгучее желание парня вонзить клинок в сердце убийцы и молчал, давая парню время пережить, перебороть внезапный гнев от воспоминаний. Лишь когда ладони, смявшие сухой прах древних книг, разжались, высвобождая облачка пепла, а напряжение покинуло стан молодого человека, Тор продолжил читать.

Вскоре перечисление гостей закончилось.

— Мы слушали речь матриарха Ведьм, восседавшей на центральном престоле высшей ложи, будто она имела власть над всеми нами. — парни оглянулись на место, о котором говорилось в записях и обнаружили там откровенно скучающего Ялазара, закинувшего ноги на резной подлокотник и передразнивавшего говорившего Тора черепом, надетым на руку. Заметив всеобщее внимание, он быстро выкинул свою игрушку.

— Чего? — притворно удивился он.

Откашлявшись и возведя горе очи, Мрачный вернулся к чтению:

— Как и сообщил нам вестник, Эфирным Владыкам удалось отыскать записи о Несостоявшемся Празднике Чистых Небес и Веке Ночи, последовавшем вслед за ним. Долгие часы перед нами пели хвалебные оды мудрости колдунов и божественному проведению Пантеона, откровенно испытывая терпение присутствующих. По крайне мере, так мне показалось сначала, однако вскоре я стал замечать, будто рассказ плавно приобретает все более и более подозрительные, схизматические нотки. В тот момент мне первый раз почудилось, что нас не изводят нетерпением, а готовят к чему-то и я знал, что это "что-то" мне, как и многим прочим, может сильно не понравиться. Долгие дни нам вещали истории и так известные каждому, кто был допущен до знаний о Хроногрессах. Где искать древние машины, места падения осколков и даже о тех ересиархах, что мечтают о гибели Кеплера, созданного нашим великим Владыкой Приливов, пусть некоторые глупцы и говорят обратное, полагая Гелоса прародителем всего, даже Пантеона. К этому моменту уже не только я, но и иные гости начали испытывать откровенное раздражение происходящим, словами отрицания всего, чему нас учили с детства. Происходящее все больше напоминало дурную проповедь отступников. И когда гнев уже готов был воплотиться насилием, двери залы отворились и шестеро рабов внесли черную, словно смоль книгу, сшитую из тысяч лоскутов кожи. Голоса стихли и все молча смотрели на этот древний артефакт, от которого исходила такая аура первородной силы, что даже самые недовольные были вынуждены замолчать. В тот момент я почувствовал страх. На страницах этой книги нас ждало откровение, подтверждавшее ересь, которую мы были вынуждены слушать на протяжении всего пребывания в храме Воющих Ведьм. А возможно, там было что-то ещё, более ужасное. Ведь не даром матриарх так не хотела говорить все сразу, оттягивая обнаруженную ими правду до самого последнего момента.

Тор оторвался от чтения, размотав следующую часть свитка и смочив пересохшее от пыли горло добрым глотком воды, заговорил вновь:

— Едва прозвучали первые слова, запечатленные на страницах сего древнего тома, две сотни глоток, как одна, возопили о немыслимой ереси и в этот раз я был истово рад, что мы оказались столь единодушны в нашем праведном гневе, ибо словами этими были: "Заклинаем Вас, уничтожьте Хроногрессы, уничтожьте их все до единого! И то зло, что несут они в себе."

Вик с Ялазаром переглянулись, начав слушать ещё внимательней, это не укрылось от их спутника, но он не стал отвлекаться, оставляя вопросы на потом:

— В окружавшем гвалте, я пытался докричаться из своего бассейна, специально вырытого для меня внизу, до тех, кто посмел высказать идею, которая испокон веков вела наших вечных врагов, вроде Подавителей и им подобных. Но помещение здесь было выстроено так, что звуки сверху неостановимым дождем падали вниз на нас в то время, как наши собственные голоса гасли, не в силах подняться к свету, будто тонули в темных пучинах забытых вод. Ярость растекалась в воздухе, но все равно, присутствующие оставались вынуждены слушать схизматиков, что говорили и говорили. То что они рассказывали нам, о их якобы "истине" и том "зле", что живет в творениях колдунов-алхимиков, ядом просачивалось в умы и души, а я с ужасом наблюдал, как недовольные голоса вокруг становились тише, проникаясь чудовищной ложью. Чем бы ни был этот темный гримуар, что откопали проклятые Эфирные Владыки, он не мог быть правдой! Не должен был ей быть, но оказался написан так грамотно, так легко соединял ранее непонятные, казалось несвязанные друг с другом факты, будто насмехаясь над всей моей прежней жизнью и верой. Чем больше я слушал, тем сильнее мое горло сдавливали рыдания, а грудь, тиски страха, что все это может оказаться правдой! Я не верил в это, но не мог найти ни единой лазейки, которая бы опровергла сказанное. И тогда те, кто испытывал схожие с моими чувства, рванулись прочь, не желая боле слушать матриарха, но предатели оказались готовы к этому, не дав покинуть залу, сражая беглецов клинками и заклятиями на самом выходе. К счастью, стражи храма Воющих Ведьм явно не ожидали, что почти полторы сотни великих жрецов и магов не поверят их лжи, а потому, даже находясь в цитадели своего поганого божества-предателя, они не сумели остановить поток, не поверивших им. Их смели, заплатив огромную цену, но мое сердце пело. Запертый в бассейне с соленой водой внизу, я знал, что свершившаяся здесь анафема не останется неузнанной, а значит, возмездие неизбежно. Мне же и тем кто остался, по малодушию ли своему или слабоверию, судьбой уготовано было смириться со своей участью, внимая проклятым предателям.

В зале находилось немало скелетов, однако они лежали повсюду, а не валялись штабелями у входа, да и было их намного меньше, чем бежавших, о которых говорилось в свитке, от силы больше полсотни.

— Странно, мне казалось, что те, у дверей, как раз наоборот пытались попасть внутрь, а не выбраться наружу. — заметил Викар, снова оглядывая помещение.

— Это ещё не конец записи. — напомнил Торунг. Он развернул последнюю часть рукописи. — Вынужденный остаться, я слушал гнусную ложь, ересь, которой мои руки не посмеют осквернить сей дневник странствий. Да будут прокляты Эфирные Владыки, да будут прокляты Воющие Ведьмы и те, кто послушают их. Да будет проклят тот, кто написал черный том Века Ночи, а нашедшего мои записи, заклинаю, сотвори катарсис, уничтожь лжеучение. Не читайте его, не пытайтесь перевести, просто уничтожьте. Я знал, что даже за то, что не по своей воле мне суждено было остаться в этом проклятом месте, меня неминуемо настигнет кара и когда вода в бассейне внезапно начала мутнеть, наполняясь гноем и ядами, я не удивился. Галдариан Тухлый, роком богов, обрушился на полис. Мне удалось выбраться из резервуара, когда наверху началась бойня и те, кто пленил нас здесь, теперь сами бежали к нам в подземелье, дабы спастись от солдат Золотого Бубона. А проклятый матриарх все продолжал порочную литанию, она словно выплескивала в мир "правду", нежно взлелеянную ей самой и её цепными псами. Песок, жар, мучения, что никогда ранее не доводилось испытывать моему телу, худшее для обитателя океанских просторов. Я умираю, высыхаю посреди мельтешащих тел, внезапно осознавших неизбежность своей кончины и единственный вопрос, который не покидает разум даже на пороге смерти, почему мой владыка, как и предвечные повелители иных храмов, велели нам отправиться в это путешествие. Они не могли не знать о задуманной проклятыми Ведьмами схизме. О горе мне, ответ очевиден, слишком многое объяснила черная книга, слишком многие тайны открывала, однако я никогда не произнесу их, ибо в таком случае признаю, что Воющие Ведьмы на самом деле правы, а еретики как раз мы.

Последние строки были написаны изменившимся, дерганым почерком, словно руки Ждущего Приливов переставали слушаться хозяина. Место в свитке оставалось, но некому оказалось окончить повесть, когда жрец умер, а судя по проломанному черепу, погиб он вовсе не от иссушения, которое так мучило его.

В молчании парни смотрели на огромный, черный фолиант, сшитый из лоскутов кожи. И каждый думал о чем-то своем. Вику же на ум пришла мысль, что Рах, в то время ещё член ордена Эфирных Владык, просто не мог упустить такой возможности и не поучаствовать в переводе древнего и таящего огромное количество секретов труда, связанного с одной из страшнейших страниц истории Кеплера. Старый анархомаг без сомнения знал, что же такого открылось Воющим Ведьмам и всем тем, кто откликнулся на их зов.

Первым нарушил молчание Ялазар:

— Все это конечно крайне занимательно, но к сожалению не объясняет из-за чего вообще все это началось. И что такого нашли эти книжные черви, что так переполошило Пантеон. При этом, как я понял, ответ на это не смог найти даже наш новый, мертвый друг.

— Согласен. — откликнулся Торунг, медленно сворачивая свиток и оставляя его рядом с книгами. — Непонятно, что могло заставить фанатиков отказаться от идеи всей их жизни — запуска Хроногресса. В конце концов, в прошлый раз такой отказ едва не погубил мир. И если исчезнет все живое, то и Пантеон последует в небытие, даже боги мертвых исчезнут. Так какой смысл предвечным желать смерти себе же?

Викар прикрыл, заболевшие от тусклого, дрожащего света факела, глаза и задумчиво ответил:

— Сколько может занять времени перевод хроник Века Ночи?

Все ещё не отводя взгляда от книги, Ял задумчиво произнес:

— Не меньше года и то, не обещаю. Кто знает, что за руны или тайная вязь могли появиться в подземных царствах, давно исчезнувших культов.

Нечего было и думать, чтобы остаться тут на такое время, однако и захватить черный том с собой было задачей невыполнимой. Даже сумей они вытащить его отсюда, их бы тут же заметили. А ещё, по какой-то причине, фолиант крайне сильно влиял на окружающий его тонкий мир, напитывая тот необычной энергией, буквально выжигавшей сырой эфир вокруг, оставляя лишь чистую, незамутнённую магию. Он бы стал маяком для любого, владевшего колдовством и до сих пор был не замечен никем, только из-за окружавшей его силы богов и их убитых слуг.

— Думаю, нам нужно двигаться дальше. Большего из свитка нам не узнать, а лишнего времени у нас нет. К тому же, ты знаешь Ял, — Вик отнял руки от лица и взглянул на повелителя костей, — что-то мне подсказывает, что Рах не мог упустить возможность изучить артефакта Века Ночи. А значит, нужно вернуться к нему, как можно быстрее, да и Иорлее нужна наша помощь. Проверьте, нету ли ещё каких записей, которые могли бы пролить свет на произошедшее здесь и идем дальше.

Если кто из пришедших жрецов и вел схожие дневники то они, скорее всего, уже уничтожены или обратились в прах, а потому они вскоре покинули залу, данным давно превратившуюся в склеп. Ял сообщил, что тревожное заклятие не тронуто и все пока тихо, хотя они и пробыли тут достаточно долго. Тем не менее, было решено вскрыть ещё одну комнату. На этот раз выбор пал на Эннеру, так как она являлась символом надежды, а Вик до сих пор так и не нашел ни слова о своей семье, потому это было даже немного символично. Последний шанс отыскать хоть что-то, прежде чем они будут вынуждены уйти, причем покинув не только этот храм, но и Кхидрин.

Двери во вторую комнату оказались запечатаны так же плотно, а куски камня откалывались даже с большим трудом. На зубах противно скрипел песок, парни с ног до головы были в пыли, когда створки нехотя поддались. Как и в первый раз, дыхнуло затхлым, спертым воздухом, потому пришлось немного подождать снаружи, так как дышать внутри оказалось просто нечем. За порталом лежало точно такое же, скрученное спиралью, помещение с центральной ложей, что и впервой комнате, но в то же время, оно явно не предназначалось для собраний. Высокие полки, наполненные старинными книгами с ворохами свитков, стояли рядами, оставляя лишь узкие проходы, где с трудом могло разойтись пару человек, а широкоплечий повелитель костей даже умудрился застрять.

Библиотека, хранилище знаний Воющих Ведьм. Было видно, что атаковавшие храм пытались сжечь её, оттого возле входа глиняные стеллажи, обуглившись, почернели, а пол устилал черный слой золы. Однако внутрь нападавшие пройти не посмели и пожрав все, что только можно, на ближайших полках, огонь бессильно угас, оставив большую часть помещения нетронутым. Это казалось невероятной удачей.

— Здесь всего пара трупов, причем один из них, кажется, вообще был тут экспонатом. — Ялазар указал на высокую ложу, с уже знакомыми престолами и столами, но вместо огромного, бронзового гонга позади неё висел расчлененный скелет какого-то громадного демона, в провалах глазниц которого до сих пор алели полнящиеся ненавистью угольки глаз. Кем бы ни было это создание, прежде чем его лишили кожи и костей, оно явно до сих пор оставалось живым. — Предлагаю держаться от него подальше и не задерживаться тут на долго.

С тем чтобы не задерживаться, Викариан был категорически согласен. Оком инфернала он узрел, магия жрецов, некогда сковавшее существо, ныне почти утратила свои силы, колдовские цепи истончились, крошась от сжигавшей их изнутри ярости пленника. И хотя мощь богов все ещё в достатке была разлита вокруг, но это была мертвая, бесцельная сила, не способная сдерживать беснующийся дух демона. Мелькнула мысль, что Галдариан сам не представляет какую ошибку совершил, запретив разграбление храма Воющих Ведьм, оставляя такую опасность прямо под городом.

— Мегас"Гул. — прочитал молодой человек на золотой табличке под огромным скелетом и тут же отскочил назад, когда кости, стальными скобами пригвождённые к монолитной стене, дернулись в попытке собраться воедино. Он сглотнул ком в горле. — Зря я это.

— Называть демона по имени, это ты точно зря. — подтвердил Торунг. — Давай-ка побыстрее заканчивать дела, пока эта тварь не напиталась нашим страхом. Я слышал, он придает им сил.

Они взошли к заполненным книгами мраморным столам, полумесяцем охватывавшем каждый из высоких тронов. На самом большом и роскошном из них, обшитым мягчайшим, алым бархатом и подушками, восседал второй обитатель библиотеки. Истлевшие кости были обряжены в дорогую мантию, которую не побрезговал бы носить и тиран полиса, а голова украшена короной двух лун, точь-в-точь, как у статуй наверху. Видимо жрица, хранитель библиотеки. Одна её рука безвольно свисала, а у подножья престола лежал небольшой пустой, прозрачный пузырек. Вторая покоилась на книге, чья обложка пестрила неведомыми Вику рунами, среди которых он тем не менее заметил символы, что окружали Хроногресс на гигантских картах, висящих в зале, отмеченном ликом Гуарона.

— Книга мертвых. Не трогай, её создали некроманты, мало ли чем они защитили свое творение от непосвящённых. — на всякий случай предупредил Ялазар. А после, так же заметив фиал, выпавший из ладони мертвеца, добавил. — Кто бы это ни был, она предпочла быструю смерть, медленному угасанию. Что конкретно будем искать?

— Ответы. — прислушавшись к совету и отвернувшись от книги, молвил Викар. Он указал на огарки свечей, которые Ял, в отличии от прежних, почему-то трогать не стал. — Зажги их, нам понадобится свет. Надо найти информацию об Ульфе, Отмеченном Бездной и Агонисе. А я попытаюсь поискать хоть что-нибудь о своей семье.

Пока повелитель костей запалил от еле горящего факела десятки расставленных в помещении свечей, Торунг немного растерянно осматривался, видимо не представляя откуда начинать поиски. Вик перегнулся через перила, ограждавшие балкон и сверху указал в глубину помещения, куда явно ходили реже всего:

— Агонис, это раб демонов, Повелитель Порталов. Ульф, герольд Черного Короля. Не думаю, чтобы к этому знанию так уж часто обращались, если оно вообще тут есть конечно, а потому, наверное стоит искать на самых дальних полках. — парень не был в этом уверен и потому, на всякий случай добавил, вспомнив, как мать хранила книги. — Ищите записи о Черном Короле и Повелителях Порталов, думаю так будет больше шансов. А я пока покопаюсь тут. Если мать с отцом являлись слугами храма, то должны были сохраниться записи об этом. Полагаю, такую информацию старались держать под рукой, чтобы в случае чего быстро корректировать её или вписывать новые имена.

Вот насчет имен то, как раз молодой человек сомневался больше всего, вряд ли родители сохранили бы их прежними, стараясь скрыться от преследовавших их убийц. И потому, он пока понятия не имел, как будет вести поиски.

Свет заполнил помещение и парни углубились в ворохи пыльных фолиантов, которые в отличие от своих собратьев, из зала собраний, не превращались в труху, едва к ним прикасались. Причиной тому являлась сила демона, скованного за спиной, что берегла от беспощадного времени эти сокровищницы знаний. Очень скоро Викар нашел то, что искал и едва не подпрыгнул от счастья, когда оказалось, что помимо имен, в записях хранится детальное описание самого распоследнего неофита. Через пять минут он нашел жрицу, что полностью подходила под образ его мамы.

Канонарх Ирва Амидис, Глас Ведьмы, выше которой были лишь Матриарх и Первая Ведьма. Избранная богами, чье тело и душу охранял Первый Страж, капитан Дебора Ат и чьей женой она являлась. Как и подозревал Викар, капитан оказался точной копией его отца. Согласно записям, эта пара была благословлена неким ритуалом и у них должно было родиться четыре дитя, что будут новым поколением храма. Старший сын обязан принять пост своего отца, когда тот более не сможет держать меч, облачившись в доспехи Первого Стража. Среднему, уготована судьба Искателя, путешественника, пилигрима, несущего слово Воющих Ведьм в дикие земли сквозь пустоши, вновь открывающего давно забытые тайны. Младший, воплотит в себе силу Вечного Океана и будет хранителем Гласа. Дочке же, их последнему чаду, благословенной, надлежало свершить великое предначертание, стать Первой Ведьмой нового поколения.

Вик захлопнул книгу и устало опустился на стоявший рядом пустой трон. Описание братьев и родителей совпадали, как и его собственная тяга к путешествиям и поискам чудес прошлых веков. Лишь сестрёнки у него никогда не было. Отец погиб в сражении с наемниками номадами и предсказание не сбылось. Очередной безвестный пророк ошибся, глядя слишком далеко в будущие, он оказался неспособен предсказать то, что было у него почти под самым носом — вторжение Галдариана. Парень отшвырнул книгу в сторону, закрыв рукой лицо и пытаясь унять неожиданно нахлынувшую чудовищную тоску по утраченной семье.

— Я так понимаю, ты что-то нашел и это тебе не шибко понравилось. — пробасил, неслышно подошедший повелитель костей. На столешницу бухнулся пыльный том в красивой, резной обложке. — Ты оказался прав насчет родителей?

Желваки Вика заиграли и он глубоко вздохнув, потянулся к книге, едва заметив черную корону, украшавшую обложку, так похожую на ту, что оставил убийца на стене его дома.

— Да, прав. — коротко ответил парень. — Ты что-то нашел про Ульфа?

— Угу. — кивнул Ял, вместе с Викаром наклоняясь над страницами, пожелтевшими от времени и перелистывая те пальцами, закованными в белые, бронированные перчатки. Наконец, он ткнул в интересующие их строчки. — Вот. Написано тут не богато, но даже то, что есть, многое говорит. Надо сказать, этот хмырь даже и близко не ровня Агонису. Он скорее искусный интриган, нежели боец. Как у них вышла такая жестокая схватка возле Провалов, хоть убей, не пойму.

Всего лишь несколько скупых строк, вот и все, что им удалось найти, но это все же было лучше, чем вообще ничего. Молодой человек несколько раз пробежал глазами по странице, стараясь запомнить те крохи информации, которые они отыскали.

Ульф, Отмеченный Бездной, как и следовало из его имени, имеет тесную связь со стихией бездны, а никак не некромантии. Следовательно, ни создать костяного голема, ни захватить контроль над ним был не в состоянии. Выходило, что чудовище, убившее семью Вика, попало в его руки каким-то другим путем. Возможно, оно специально создавалось для него и в нужный момент оказалось передано новому владельцу. Хотя сам герольд обладал познаниями в темном колдовстве и успешно пользовался довольно серьёзным арсеналом заклятий, усиленных к тому же его боевым посохом, все же чаще он предпочитал выполнять работу чужими руками. Именно по этому, говорилось в книге, его практически невозможно было найти при помощи Ищеек. Получается, они правильно сделали, что не стали прибегать к услугам этих созданий, толку бы все равно не было.

Так же, в книге указывалось, что Ульф абсолютно предан Черному Королю, без раздумий готовый отдать жизнь, если того потребует его владыка, хотя иногда берет инициативу в свои руки и оттого ещё более опасен, так как не является тупой марионеткой высших сил. Именно благодаря своему последнему качеству, прославился как один из лучших искателей осколков Хроногресса. Этот факт послужил причиной его избрания Антемосом своим герольдом в Долины Натриара, дабы нести его волю, а заодно сделать все, чтобы древняя машина колдунов-алхимиков в нужный час заработала. Выполняя данное поручение, Отмеченный Бездной создал целую сеть осведомителей во всех крупных городах дола: Кавеноне, Кхидрине, Дхаме, Рабском Рынке и даже Граадуме, северной обители дворфов клана Семиокого Рубина. Подкупая, шантажируя, плетя интриги и устраняя тех, кто встанет у него на пути, он добился влияния практически везде и ныне многие магические ордена, братства наемных клинков и храмы, иногда сами того не подозревая, выполняют его волю. Исключением является лишь Храм Бога Вечной Переправы, к главе которого Ульф пока не сумел подобрать ключа. Но зная его способности, это лишь дело времени.

Отдельно упоминалось, что герольд люто ненавидел тех, кто осмеливается встать на пути его господина и хотя обычно он избегал лично участвовать в сражениях, таких врагов тот предпочитал убивать сам. Вследствие этого, недооценивать такого противника было бы большой глупостью. Помимо магии бездны, ему ведомы пути клинка, а уж в хитрости, он и подавно может дать фору большинству из живущих. И раз мать принадлежала к культу Воющих Ведьм, посмевшему высказать идею, полностью противоречащую приказу Черного Короля, то это полностью объясняло, почему Ульф стремился уничтожить семью Викариана.

Небольшая гравюра внизу страницы, изображала мужчину в черном, меховом плаще с головой, покрытой руническим капюшоном. В руках он держал темный посох, крупный магический камень в навершие которого, источал кровавое сияние. Подпоясанный широким ремнем с целым ворохом различных склянок, сумок, коротким кинжалом в дорогих ножнах и такого же меча.

— Убить его будет непросто. — заключил Вик, размышляя над прочитанным.

— Найти его будет непросто, для начала. Я понятия не имею, как можно выследить того, кого даже Ищейка почуять не сможет, разве что он сам на нас выйдет.

Они переглянулись.

— А ведь это неплохая идея, только не на нас, а на того, кто хочет помешать Празднику Чистых Небес. Недаром же он сцепился с Агонисом. — предположил молодой человек.

Ялазар склонился над книгой, уперев могучие кулаки в каменную столешницу:

— Вопрос, где искать Повелителя Порталов? — немного скривившись, произнёс он. — Да и честно говоря, не особо-то и хочется.

— Вот это, как раз, не проблема. — быстро прикидывая все в уме, ответил Викар. — Агонис ненавидит меня за то, что я отправил его по ложному следу в первый раз, он даже уже пытался меня убить. Так что он придет за своей местью, едва закончив ритуал, для которого ему понадобился эфирный червь.

— И придет он туда, где видел тебя последний раз и где, как он полагает, могут знать, куда ты делся, в Храм Бога Вечной Переправы. — закончил за него Ялазар. Он поскреб выбритый подбородок, добавив. — Ты знаешь, наверное нам стоит поскорее вернуться туда, но как ты заставишь раба демонов прислушаться к тебе и натравишь на него Ульфа, единожды уже проигравшего ему?

Викар достал из кошеля осколок Хроногресса:

— Что-то мне подсказывает, что они оба хотят заполучить это. Можно конечно пойти сразу к Хроногрессу и там мы, более чем уверен, встретим Ульфа одного, но вот справимся ли с ним, это вопрос. К тому же, моя мать и её храм нашли какую-то страшную правду о древних машинах. Честно говоря, я уже даже не уверен, стоит ли её активировать. В любом случае, к руинам города алхимиков мы пойдем, но перед этим я хочу увидеть, как гаснет свет жизни в глазах ублюдка, убившего мою семью.

Ял искоса глянул на Вика, но промолчал, не смея лезть с советами, когда дело касалось праведной мести, учитывая что и сам был далек от святости со всепрощением. Наступило долгое молчание, нарушенное лишь когда к ним в ложу поднялся, державший в руках ещё одну книгу, Торунг.

— Ты сумел найти что-то про Агониса? — искренне удивился Ялазар, явно не рассчитывавший на такую удачу.

— Ну, вроде имя совпадает, как и принадлежность к Повелителям Порталов. Только вот его тут никто рабом демонов не называет, скорее равным им.

Положив находку, Мрачный открыл нужное место. Страницы, по краям, оказались изрисованы защитными рунами и сквозь око инфернала было видно, как сила и тайны, заключённые внутри фолианта, пытаются вырваться ночными кошмарами в реальный мир. Но колдовские скрепы полнились силой, не давая ужасам освободиться, удерживая стенающие лица, рвущиеся из глубин варпа, заключенными в их бумажной тюрьме.

Слова были написаны на всеобщем наречии, но столь витиевато, что приходилось немало потрудиться, прежде чем смысли их становился понятен. Казалось, будто идешь по лабиринту из букв, который пленяет тебя, не давая оторваться от чтения и повелитель костей с Торунгом то и дело отворачивались, позволяя разуму отдохнуть. Вик решил поступать так же, каждый раз чувствуя, словно магическая быстрина затягивает его внутрь книги. Даже простой поиск знаний о порождениях Ад был опасным занятием, впрочем, никто и не ждал, будто подобные знания дадутся легко.

Если верить написанному, то получалось, что во всех долах, где появлялся Агонис, в момент начала Праздника Чистых Небес, Хроногрессы оказывались уничтоженными. Разумеется, после подобного, дол становился почти непригодным для жизни, превращаясь в обитель порождений вечных, холодных сумерек и домом для тех безумцев, которые рискнут поселиться в этих гиблых землях. Даже Подавители, выходящие на свою кровавую жатву, стараются избегать этой обители проклятых.

Викар украдкой глянул на Яла, но тот был увлечен чтением, а по его лицу ничего нельзя было понять, и парень вернулся к чтению. Как оказалось, Агонис, так же как и герольд Черного Короля, о котором они прочитали парой минут ранее, так же не был чужд интриг. Однако засылая в храмы и города своих шпионов, он больше полагался не на тонкое манипулирование своими марионетками, а жёстким контролем их действий, вплоть до полного подчинения.

О нем писали, как о величайшем мастере клинка, который когда-либо ходил под небом Кеплера, непревзойдённом бойце, владеющем искусством демонов-убийц. Кстати, что касалось последних, как и говорил Торунг, никто не осмеливался называть Агониса их рабом, напротив упоминалось, что порождения изначального зла нередко обращались к нему, как к равному, а то и вообще, откровенно боялись его. Кому же принадлежит душа Повелителя Порталов и с кем он когда-то заключил вечный договор, было известно лишь самим демонам, но они не желали делиться этими знаниями, опасаясь гнева Агониса.

Древний воитель и мастер гептаскриптов, поборник Испепелителей, допущенный до их скрытых цитаделей, ключник Тринадцати Печатей Разрушения. Казалось, писавший эти строки был искренне восхищен объектом своего повествования и если бы не тот факт, что книга хранилась в библиотеки некогда могучего культа, да и сама, в общем-то являлась неслабым артефактом-тюрьмой, то Викар даже возможно засомневался бы в правдивости столь яркого описания Агониса.

Слова "мудреца" оказались правдой, подумал Викар про себя. Он действительно нашел так желаемые им ответы в хранилище вековой мудрости, запретные, но не забытые, пройдя до них по единому пути. Честно говоря, его уже начинали терзать сомнения в правильности решения о посещении Кхидрина, однако нынешний день развеял их полностью, с лихвой окупив потраченной время. Найденные знания не только дали ответы на давно мучившие молодого человека вопросы, но и позволили увидеть дорогу к столь желанной мести.

Внезапно Ялазар встрепенулся и прошипел:

— Наверху кто-то есть. Пора уходить.

Парень коротко кивнул, окинув взглядом библиотеку, залитую светом свечей, потушить которые они к сожалению теперь не успевали. Как впрочем и запечатать после себя двери, скрыв следы своего пребывания здесь.

— Сколько их там? — тихо спросил Викар.

Повелитель костей пожал плечами:

— Не могу понять, толи один, толи тысяча. Заклятие-страж, словно с ума сошло.

— Это Зефир. — подлетая первым к открытой двери, пояснил Торунг. — Магическое создание, сотканное из множества линий различной силы. Они созданы, чтобы незаметно просачиваться сквозь любую магию, не тревожа её.

— Даже не подозревал, что я такой мастер. — проскальзывая следом, буркнул Ял.

Выхватив из рук повелителя костей факел и бросив его обратно в библиотеку, едва не угодив при этом в бегущего последним Вика, чтобы свет не выдал их, когда они начнут подниматься по погруженной во мрак лестнице, серебряноглазый авантюрист разрушил короткое счастье Яла:

— Как раз наоборот, из-за того, что твои чары криво сплетены, Зефир и не смог их преодолеть. Это как зацепиться рукавом за гвоздь, не до конца вбитый в стену. А теперь тихо, прижимаясь к стенам двигаем на выход.

— Нам нужно быстро затеряться в толпе, чтобы покинуть город. — напоследок шепнул Вик.

Тор кивнул, хотя никто уже не видел этого в полной темноте и лишь тихий шелест потревоженного песка подсказывал, что впереди кто-то идет. Повелитель костей, шедший посредине, держал спутников за плечи и то и дело заставлял остановиться, едва чувствовал, как брошенные им наверху обереги посылают тревожный знак.

Когда они оказались на поверхности, оказалось что солнце уже перевалило за полдень и они, пригибаясь, рванулись к задней части храма, вроде как опоясанной невысокой стеной, но при этом плотно примыкавшей к жилым улочкам, где затеряться будет на порядок проще, чем на свободном от домов базаре.

На этот раз уже сам Викар придерживал их небольшой отряд, внимательно следя оком инфернала за кружащим вокруг храма, пока что лишь одним, похожим в тонком мире на золотистого червя, сотканного из песочных вихрей, зефира. В который раз он возблагодарил судьбу за тот удар стража сокровищницы совратителей, что едва не лишил его жизни, но подаривший возможность так ясно видеть магическую реальность. И за Иорлею, спасшую его, а теперь саму нуждающуюся в его помощи.

Когда они, наконец, перемахнули невысокий забор, бросившись в ближайший переулок, молодой человек окончательно решил, что нельзя медлить ни секунды более и пора возвращаться в Храм Бога Вечной Переправы.

Быстро скинув до сих пор укрывавшие их трофейные плащи, сразу же запихав те в походные сумки, все трое, низко склонив головы и стараясь не выходить на широкие улочки, устремились к северным воротам, через которые вчера попали в Кхидрин. В силу того, что полис был переполнен спасающимися от обезумевших порождений эфира и оголодавших хищников, городская стража даже не пыталась соваться на улицы, не ровен час их самих могли "принести в дар" Тирану.

— Глядите под ноги и не наступите на тело Галдариана. — напомнил Торунг, перепрыгивая насыпь с зеленым, ослизлым мхом, попутно поинтересовавшись. — Ну и куда теперь собираетесь направиться?

Ялазар с Викаром напряглись.

— А ты чего, с нами решил увязаться? — подозрительно сощурившись, спросил повелитель костей.

К их удивлению, Мрачный не стал юлить и отпираться:

— Да и не вижу причин вам быть против. Лишним ещё один клинок никогда не будет, а то, что я вам зла не желаю, думаю вы уже убедились.

Прижимаясь к покосившейся, горячей стене кузницы, над крышей которой, будто лёгкие, дышали огромные кожаные меха, Вик выглянул в проулок убеждаясь, что зефир все ещё кружит над руинами, из которых они только что бежали, спросив:

— Не будешь против, если поинтересуемся, зачем тебе это? Заплатить мы тебе не можем, к тому же, путь наш теперь лежит на север, через пустоши, полные зверья и инферналов. Да и ты постоянно пытаешься скрыть о себе правду. Не самая твоя приятная черта, надо сказать. — но немного подумав, добавил. — Хотя возможно и весьма правильная в нашем мире. В чем твой интерес?

Торунга не смутила прямота. Он ответил так же открыто и честно:

— Я бы мог начать валять дурака, выдумывая разные оправдания или даже сказав, что буду ждать, когда охотники за головами настигнут и прирежут вас, а я после перебью их самих и вся награда достанется мне. Вопрос в том, поверите ли вы в это?

Парни переглянулись и отрицательно помотали головами.

— Ну вот, вам ложь не нужна, а правды, уж простите, сказать не могу. Впрочем, как и от вас оной не требую. Собственно я могу пойти за вами вовсе без разрешения. Если откажите, будьте уверены, именно так и поступлю, просто втроем безопасней, по нынешнему времени. Однако если вас это успокоит, меня действительно интересуют только те, кто придут за вашими жизнями из Кавенона, при этом, мне самому ваши головы без надобности.

В этот момент они уже миновали почти весь путь и сейчас выходили из полиса, при этом подметив, ни одного стражника, что стояли на стенах вчера. Лишь агонизирующие в мучениях тела стражей храма Воющих Ведьм оставались неизменны, все так же растянутые крючьями меж столбов. Ял фыркнул:

— Уж не поэтому ли ты помог нам с Клахом, когда дружки зеленожопого решили выпустить нам кишки, в отместку за своего вожака?

Торунг кивнул, пояснив при этом, что сам орк, как и его подельники, его не интересовали, но они могли нарушить его план, ну и по совместительству лишить парней жизни, а этого необходимо было избежать.

— Ты, за сегодняшний день, полагаю услышал достаточно, чтобы понимать, Клах с его прихлебателями ни в какое сравнение не идут с теми опасностями, в которые он, — повелитель костей, весело улыбаясь, хлопнул Вика по плечу, — нас втравливает с завидным постоянством.

— Это не имеет значения. — как всегда ни один мускул не дрогнул на лице Мрачного, полностью оправдывая его прозвище. — К тому же, если уж удалось безнаказанно пробраться в запретный храм Кхидрина, да ещё и выжить, не став рабами Галдариана Тухлого, то возможно нам и дальше будет так же везти.

О невероятной удаче Вика всегда говорил его старший брат, а теперь ещё и Торунг. Да и сам он, оглядываясь на пройдённый за последние несколько месяцев путь, не мог не отметить, что ему действительно чертовски везло. Там, где любой другой бы уже давно превратился в мертвеца или того хуже, он продолжал упорно идти к своей цели.

— Ладно. — наконец произнёс Викар. — Ты прав, причин не доверять тебе у нас особых нету. К тому же, ты нам изрядно помог, а раз тебя не смущает, куда и зачем мы идем, то добро пожаловать в отряд. Ял, доставай-ка Бонера, у меня нет никакого желания терять ещё целый месяц на бесконечные сражения и бессонные ночи на страже лагеря.

Ялазар с готовностью отцепил, притороченную к набедренному щитку, луку с втравленным в неё камнем душ и проверив, достаточно ли костей вокруг них, подбросил ту в воздух, одновременно активируя заклятие.

Каким бы бесстрастным Торунг не был, парни с наслаждением наблюдали за его изменившимся лицом, когда прямо перед ними, в глубокий снег, рухнул громоздкий, шестилапый, костяной скакун.

— Впечатляет. — произнес Мрачный, обходя вокруг ожившего костяка, разглядывая того в деталях. После, обернувшись к Ялазару, с немалым уважением в голосе спросил. — Ты сам его создал?

Беловолосого гиганта аж распирало от самодовольства и Викар не стал портить момент его триумфа напоминая, что немалую долю похвалы заслужил анархомаг, без мудрости которого у Ялазара получались лишь нежизнеспособные, разваливающиеся уродцы.

На этот раз место, что когда-то занимал, явно не довольный таким обращением, Схирем, облюбовал Тор, но тот напротив, оказался абсолютно счастлив развалиться позади высокого, костяного нароста-шатра, за которым не беспокоил ни ледяной ветер, ни вьюга. А приладив к торчащим над головой костям ещё и добытый плащ, его ложе вообще стало напоминать уютное, закрытое со всех сторон гнездо. Вику с Ялом повезло меньше и те в очередной раз ловили лицом всю ярость бушевавшей вокруг зимы и вьюги, пока из-за их спин не донеслось:

— Почему бы вам не поступить так же, как я и не завесить плащами этот ваш шалаш на спине Бонера? Хотя бы снег горстями жрать перестанете.

Сказано — сделано. Вскоре троица, с относительным комфортом, помчалась в сторону Храма Бога Вечной Переправы, решив по дороге обсудить возможность навестить место, о котором говорил воришка в таверне. То самое, где он последний раз видел выбравшегося вместе с ним и Схиремом из города, заражённого ржавой чумой Уж больно интриговал свиток и полный кошель золота, что нес прокаженный. Хотя, если честно, они и не сильно рассчитывали найти останки того, после минувших двадцати лет.

ГЛАВА 9. Огонь И Пепел

Зловещий оттиск пляшущего огня разрывал мрак ночи, окрашивая кровавым заревом рыхлое подбрюшье дальних туч и пугая оголодавших хищников пустошей. На пути Бонера не попадалось ни одного зверя, ни одного обитателя иных измерений, да даже мертвяки и те обходили его стороной, словно не желая терять времени, спасаясь от чего-то. Земля не вымерла, о нет. Все так же в буреломах и оврагах слышался треск веток и злобное рычание, однако теперь в этом звуке был не только неизбывный голод, но ещё и страх. Страх застарелый, давно позабытый, словно поднятый из самых глубин времен.

Костяной скакун двигался с невероятной скоростью, покрывая за один день расстояние, на которое обычно потребовалась бы неделя пешего хода. Где-то впереди лежал Храм Бога Вечной Переправы и пока парни подходили к нему с юго-запада, нечто чудовищное двигалось им на встречу, приближаясь к холмам подношений с севера. Вик больше не ощущал мальстрима, стягивающего всю силу дола в одну точку, рождение которого почувствовал на пути из Рабского Рынка. Напротив, теперь его место заняла, сияющая в Тонком Мире, алая звезда, испепеляющая и меняющая иные источники силы вокруг себя, как лесной пожар меняет облик земли. Похоже, именно с ней вскоре предстояло встретиться, но уже в реальном мире.

Однако прежде, Викару предстояло исполнить свой долг, спасти Иорлею.

— Нас ждет непростая битва. — непривычно серьезно, с прищуром глядя на залитый сиянием горизонт, сообщил Ялазар. Последнее время он был непривычно молчалив и занимался тем, что вострил клинки, сделав пару запасных мечей, да десяток костяных метательных копий, и правил без того почти идеальную броню. Его взгляд снова сковал лед, как бывало в минуты, когда место веселого Повелителя Костей занимал мрачный Подавитель, охотник на Порчу. — Агонис, это даже не та тварь, что мы достали из Силики, а гораздо страшнее, да и что-то подсказывает мне, будет он там не один.

Торунг, так же проводивший время в сосредоточенной подготовке к грядущей битве, подал голос из своего "гнезда", свитого за пластиной широкого седла:

— Полагаю, с этим вашим Повелителем Порталов лучше бы встретиться на священной земле храма, под защитой бога. Как по мне, это предпочтительней, чем принимать бой в открытом поле. — он ненадолго замолчал, словно не до конца уверенный, есть ли смысл в его предложении, а после и вовсе решил сменить тему. — Викариан, послушай. Помнится, когда черный клинок поразил Клаха, часть воспоминаний орка перешла к тебе, а не было ли в них чего-нибудь, что могло бы нам помочь? Я просто видел подобные артефакты и обычно они не столь избирательны, вытаскивая из жертвы гораздо больше, чем просто образы прошлого.

Надо сказать, молодой человек не хотел говорить на эту тему, примерно представляя, какой может быть реакция его спутников, чей суровый жизненный путь приучил не чураться любой помощи, если конечно она не нанесет ещё больший вред им самим. Впрочем, как раз насчет последнего уверен он и не был, в конце концов то, что вместе с воспоминаниями Клаха досталось ему, было порождением Вечного Океана. Того не желая, Мрачный затронул тему, над которой сам Викар размышлял уже очень долго, отчего парень даже забыл поинтересоваться, где же Тор видел подобное кинжалу оружие.

Заметив секундное замешательство, Ял напомнил:

— Потребуется все, что есть в противостоянии с Агонисом и если Тор прав насчет того, что ты получил ещё нечто помимо воспоминаний, но опасаешься этого нового знания, то лучше скажи об этом сейчас, дабы то не стало неприятным сюрпризом в самый неподходящий момент.

Сложно сказать опасался ли Вик силы, полученной вместе с частью воспоминаний, но если раньше вокруг находилось слишком много лишних ушей, то сейчас его хотя бы окружали те, кому хотя бы можно доверять. Наконец он решился и задумчиво выдохнув облачко белого пара в ледяную стужу зимней ночи, заговорил:

— Да, черный клинок передал мне кое-что помимо обрывков памяти. То, что я не рисковал использовать, ибо это напрямую связано с магией, причем не с простой, а с изначальной, эфиром.

Повелитель Костей остановил руку, в который раз проходившуюся по режущей кромке одного из мечей, натачивая тот до бритвенной остроты, повернув голову:

— Эфир? Им повелевают либо особо искусные маги, либо ...

— Благословленные дыханием Вечного Океана, номады. Клах действительно выглядел чересчур здоровым зеленокожим. Я подозревал, неспроста все это, однако его тело не пятнали мутации. — закончил за него Торунг. — Хитрый сукин сын скрывал правду о себе. Неудивительно, что ему не было равных в бойцовых аренах. Викар, уж извини, ты как-то не тянешь на шибко сведущего в колдовстве, откуда такая уверенность, что полученный дар относится именно к сырой магии?

Это был резонный вопрос, который, однако, не поставил Викариана в тупик, ибо даже его неглубоких познаний в колдовстве хватало понять очевидное:

— Потому, что это заклятие совместимо с любой стихией, наполняющей Кеплер, без исключения. Оно может черпать силу откуда угодно, единственным условием, как я понял, является мощь инфернального потока, который ты используешь. Слабые течения ничего не дадут, зато сильные позволят чарам раскрыться полностью. Ты прав, я не один из мастеров Вечного Океана, но скажи мне, что кроме самого эфира способно взаимодействовать с абсолютно любой средой, любой энергией?

Повисла долгая пауза. Среди них не было истинных магов. Торунг больше тяготел к алхимии и рунам, Ялазар использовал колдовство скорее как дополнение к своему воинскому искусству, да и сам Викариан не так уж часто прибегал к манипулированию Тонким Миром. Впрочем, тяга к тайнам за гранью обыденности, доставшаяся видимо от матери, всегда жила в крови парня, как и подсознательное понимание опасностей иных реальностей. Именно потому он и не решался все это время использовать полученную силу, однако его спутники были правы, вскоре им потребуются все силы, что у них есть. Нельзя вечно страшиться неведомого.

Око инфернала раскрасило укрытый снежным занавесом мир яркими красками и четкими рельефными контурами. Вокруг них плыло множество рек силы. Они заполняли все пространство от глубинных недр и до самых туч, наполненных бликами бушевавших энергий, словно темные воды холодного моря. Спереди, шагах в двадцати от них, лежал здоровенный, размером с человека, булыжник, как и все вокруг пронизанный переполнявший Кеплер мощью.

В отличии от знакомых уже Вику петель, узлов и прочих элементов сотворения заклятий, так сказать "с нуля", то что он собирался применить, было уже давно собрано, запечатлено в звуках и движениях. Это было творение неизвестного мага, сумевшего поймать частицу Тонкого Мира в клетку материальных форм. И сейчас нужно было не ошибиться, правильно произнести слова, что всколыхнут незримые нити магии, а пасы руками, будто пальцы гончара, придадут им нужную форму, вдыхая в древнюю формулу подобие жизни.

— Квари-Эст-Элама. — произнес Викар, сосредоточившись на голубоватом ручейке силы, текущем сквозь булыжник, сопроводив слова необходимым движением. Русла энергий были непостоянны, скользя в пространстве, словно змеи средь высоких трав и потому, он слегка промахнулся, отчего заклятие, вместо того, чтобы быть созданным внутри цели, родилось снаружи, на присыпанной снегом поверхности камня.

Сначала, прямо посреди бурлящего потока стихии появилась небольшая, с кулак величиной, полупрозрачная сфера, принявшаяся наполняться энергией, но не выпускавшего её из себя. Шар быстро заполнился и в определенный момент его оболочка, не выдержав, лопнула. Спрессованная магия рванулась в разные стороны, в мгновения ока прорвав завесу между астральным и материальным планами, выпуская потоки использованной стихии в реальность.

Для тех же, кто не следил за происходящим в Тонком Мире, произошедшее выглядело, как довольно сильный взрыв, разметавший белое одеяние булыжника в стороны и проделавший у того в боку довольно внушительную прореху. Серые осколки взлетели к небесам локтей на десять, а то и выше, пара даже бессильно отскочила от костяных пластин Бонера. Ошметки сухого кустарника и каких-то палок разлетелись далеко в стороны, а на самом камне, помимо неглубокой выбоины, отпечатался искрящийся голубоватый оттиск, неспешно угасавший, как гаснут звезды в нарождающейся заре.

— Мгновенное, быстро творимое заклятие, позволяющее как ранить, так и убить или просто сбить с ног, не причинив вреда. Высокая эффективность и ореол применения. Достойное дополнение арсенала любого наемника. — выглядывая из-за высокой спинки седла, бесстрастно дал оценку Торунг и лишь по смыслу его слов можно было сказать, что он впечатлен.

Ялазар согласно кивнул, заставляя их скакуна немного умереть бег, чтобы разглядеть как следует последствия магической вспышки.

— Чары несложные, но в то же время прекрасно сбалансированные. Такую конструкцию мог создать только истинный мастер Вечного Океана.

— И сил для их сотворения требуется всего ничего. — добавил Вик. Он действительно почти ничего не почувствовал, а ведь когда-то, создавая огненную мортиру при помощи посоха, у него было ощущение, будто его выжимают досуха. Правда и разрушений та причиняла на порядок больше. Заклятие Клаха скорее же являлось оружием тонкого применения или помех, но уж никак не массового уничтожения противника. — Минус только один, я не уверен, что можно контролировать мощность этой вспышки, разве что использовать для ее сотворения потоки стихий разной мощности. Благо Кеплер не обделен их разнообразием, как и количеством.

Заклятие создавалось на расстояние, а сам Викар касался используемой стихии через магическую конструкцию звуков и движений. Это сильно сокращало время взаимодействия его с источником силы, а значит не должно было нести большой угрозы. По крайне мере, так сказал Ялазар, который хоть немного, но все же понимал в данном вопросе. В итоге, решили не пренебрегать подобной силой, раз уж все равно она у них есть, к тому же, им все чаще попадались создания не из плоти и крови, против которых обычное оружие оказалось бы бесполезно.

Пожалуй, последнее сыграло наибольшую роль в принятии Виком решения не отказываться от "прощального подарка" Клаха, ибо с подобной опасностью они столкнулись в первый же день, как покинули Кхидрин. Десятки то всплывающих из-под снега, то вновь исчезающих в нем призраков, словно приманки на крючке "удильщика", прокладывающего свой путь в стылой земле под ними, заполонили окружавшую Бонера чащу. Зрелище полупрозрачных тел, безучастно смотрящих в разные стороны белесыми буркалами, пробирало до костей, хотя те даже не замечали парней. Ни Ял, ни Торунг понятия не имели, что это такое и откуда взялось, однако оно явно бежало прочь от алой звезды, сиявшей на севере. И пожелай те напасть, обычное оружие, из которого состояла большая часть их арсенала, не смогло бы им помочь. Второй день ознаменовался переходом через Трехолмье, где по словам двуликого воришки он последний раз видел бежавшего с ним из обреченного града, с мешком золота и каким-то свитком. Останавливаться не стали, каждая минута была на счету и потому уже через сутки, когда невидимое солнце заняло горизонт алой поволокой, слившись с сиянием огненной звезды, а в небесах с севера на запад протянулся кроваво-красный серп, они выехали на хорошо знакомые холмы.

На Викара внезапно накатило щемящее чувство, какое бывало, когда он возвращался домой из долгих походов, хотя конечно эти суровые пустоши с его настоящим домом ничего общего не имели. Однако, он провел тут немало времени, нашел тех, кто подержал его, когда ему больше всего нужна была помощь. А после сам, вместе с нежданным учителем в лице Измаила, спасал чужие жизни. Помогал жрецам, Схирему и Иорлее готовиться к приходу Праздника Чистых Небес, путешествуя по всему долу, но всегда возвращался на храмовый холм, обитель Бога Вечной Переправы. Казалось бы, всего несколько месяцев, но на самом деле Вик здесь прожил маленькую жизнь.

И вот теперь этот его новый дом грозят уничтожить силы, чья мощь за гранью понимания смертного. Как остановить грядущее, впрочем, как и то, что это "грядущее" из себя представляет, парень в общем-то понятия не имел, а потому решил сосредоточиться на постепенном решении проблем и перво-наперво стоило найти холм, явленный в видении. Остановить темный ритуал. Проблема заключалась в том, что холмов тут были сотни и вершины многих из них украшали настоящие буреломы. Зима сдула листву, обнажая нутро пролесков, однако корявые ветви, укрытые пухлыми шапками мокрого снега, сгибаясь под его тяжестью, переплетались друг с другом, образуя новые, белые кроны, прятавшие тайны не хуже, чем зеленая поросль в летние месяцы. Впрочем, сокрытое от глаз человека легко могло провидеть оком инфернала.

За серой пеленой падающего снега расцветал красками колдовской мир, большую часть которого ныне напитывал огненный ореол, исходящий со стороны, где лежал Ведьмин Мост и будто бы иногда сотрясающийся, словно от тяжелой поступи титана. Надвигающаяся сила пожирала или преобразовывала любые реки стихий, оказавшиеся на её пути, захватив всю северную часть ойкумены. Вряд ли можно было сплести хоть маломальски серьезную конструкцию, когда у тебя из рук вырывают нити силы, а то и вовсе испепеляют вместе с ними.

Совсем иное положение дел оказалось на ближайших возвышенностях, неважно была ли на них хоть какая-то растительность или нет. Тонкий Мир тут был пока не тронут, однако количество зверья, инфернальных существ и просто мутантов, спасавшихся от приближающегося с севера "нечто", превратило все пространство в одни сплошные охотничьи угодья морлоков. Те, к слову сказать, тоже, нехотя, но все же отступали на юг, уходя с давно обжитых ими земель возле Храма. Ослизлые холмы побурели, покрывшись исходящими горячим паром от разорванных внутренностей трупами и каждое новое мгновение, к уже лежащим, воющим от боли телам, добавлялись новые. Тут было побоище, превзошедшее даже обычное утреннее пиршество, а обезумевшее от страха и боли зверье старалось убить любого, кого заметит, пока само не падало с разорванной глоткой. Да, здесь была сила, вот только никто не направлял её бег, не пытался подчинить себе, стремнины диких течений свободно вились вокруг, нетронутые ничьей волей. Что неудивительно, кому придет в голову творить ритуал посреди дикого гона?

С востока же, петляя меж каменных костей земли, дабы оставаться незамеченными хищниками, к храму обычно шли искавшие убежища редкие путники. А потому, единственным местом, где сейчас было хотя бы относительно спокойно, оказалась местность у западных границ холмов, ибо с той стороны виднелась громада горы-полиса Дхамы. Разумеется, большинство людей предпочитало полагаться на милость тирана и крепость каменных врат, нежели на непостоянную благосклонность богов. Кроме того, там слышались колебания Тонкого Мира, едва заметные касания струн магии, эхом волн отдававшихся в Вечном Океане. Однако ни Тор, ни Ял ничего подобного разглядеть не могли, простейшее колдовское зрение, доступное почти любому, родившемуся в Кеплере, было зыбко и вблизи, чего уж говорить о расстоянии в несколько часов ходьбы.

Молодой человек вытянул руку в направлении западных вершин:

— Думаю, стоит для начала проверить там. В тех местах нет лишних глаз, как на востоке или зверья, бегущего на юг. Про север, где с магией вообще творится что-то непонятное, думаю даже говорить нечего. Реши я провести ритуал, у западных границ было бы самое подходящее место.

Костяной скакун под ним закачался и Ялазар, поднимаясь на ноги, согласно кивнул:

— Славно, надеюсь не придется плутать в долгих поисках нужного места, Бонер уже исчерпал почти все силы и дальше по этому холоду придется идти самим.

Насчет того, что не придется плутать, Вик не был так уж уверен, однако промолчал, спрыгнув за повелителем костей в высокий, доходящий почти до колен снег. Они решили сразу пройти вдоль границ холмов, дабы не наткнуться на недобитков, которых гнали внизу морлоки. Мимоходом молодой человек вспомнил Аура, которому когда-то помог спастись от подземных хищников и очень понадеялся, что большая кошка убралась отсюда раньше, чем начался весь этот кошмар.

Пелена метели вынудила идти по самым вершинам, да просекам, лежащего по левую руку леса, укутавшись в плащи по самые глаза и обвязавшись веревкой. О том, чтобы двинуться напрямик пришлось забыть, так как по долинкам, лежащим у подножья холмов, сугробы доходили почти до груди. Шли молча, сосредоточено прислушиваясь и приглядываясь, а едва достигнув первого из нужных холмов, тут же пришлось достать оружие.

Видимо их заметили сверху и пока они взбирались, там кто-то ломанулся сквозь густые ветки прочь от них, прячась за торчащими из земли обледеневшими камнями. Догнать убегавшего не удалось бы, полет стрелы сбивал воющий ветер, а заклятием на таком расстоянии было не достать. В итоге, парни решили не тратить силы на погоню, а просто быть готовым к "теплой встрече", когда преодолеют подъем.

Встреча действительно была, хотя и гораздо прохладней, чем ожидалась, но броситься на них никто не попытался. На полянке, что лежала чуть ниже вершины, Вику с Ялом открылась уже виденная некогда ранее картина. К грубо сколоченным крест-накрест бревнам был привязан живой зомби с выеденными внутренностями, вокруг которого копошился десяток культистов, ждущих своей очереди откусить от мертвяка кусочек.

— Кажется, хана вашей девке. — холодно констатировал Торунг, ошибочно приняв распятый, рычащий труп за останки Иорлеи.

— Это не она. — таким же тоном ответил Ялазар, опуская меч, видя как трупоеды жмутся поближе к своему пастырю, что и сам был далек от воинственного расположения духа.

Какую бы цель не преследовали собравшиеся здесь, нападать на хорошо вооруженный отряд они явно не планировали, ибо хоть было их в три раза больше, из оружия у них виднелись лишь клыки какого-то животного, да заточенные кости, а брони не было и подавно. Да даже теплой одежды на всех не хватало, отчего конечности двоих из них выглядели почерневшими и скрюченными. Видимо они являлись следующими претендентами стать "главным блюдом".

Окинув взглядом сжавшихся кучкой людей, Викар убрал кинжалы обратно в ножны, остальные последовали его примеру. Ни говоря ни слова, развернувшись, он зашагал прочь, оставляя сумасшедших зомбиедов один на один с их трапезой. Он видел в глазах людей безумие и страх, а изможденные тела полнились эфирными паразитами, что присосались к их аурам, едва они вкусили мертвой плоти ожившего трупа. Мелькнула мысль, что было бы большей милостью лишить их жизней сейчас, чем позволить и дальше влачить подобное существование.

Молча парни шли сквозь метель дальше, немного жалея потерянного времени. Впрочем, теперь оставалось проверить лишь пару рощ и едва Викариан начал подъем на второй запримеченный ими издали холм, как тут же почувствовал легчайшее дуновение магии, будто круги на воде, устремившиеся в стороны от него, оповещая поставившего охранное заклятие о незваных гостях.

Тихо чертыхнувшись, молодой человек вновь обратился к оку инфернала. К сожалению, постоянно вглядываться в Тонкий Мир было опасно. Монстры, живущие за гранью отделявшей реальность людей от иных измерений, рано или поздно могли заметить любопытного мага и решить поближе познакомиться с эдаким смельчаком. Или скорее глупцом, возомнившим себя неуязвимым перед опасностями эфира. В итоге, приходилось выбирать моменты, когда стоит уповать на магическое зрение, а когда можно было обойтись и обычным. И то, что Вик потревожил охранные чары, не додумавшись в силу своей неопытности, что стоило бы проверить землю вокруг холма на наличие ловушек, было сугубо его оплошностью.

Ял без сомнения тоже почувствовал произошедшее, состроив кислую рожу, но промолчал, ибо так же проворонил опасность, а ведь он являлся опытным охотником на магов. Что же подумал Торунг, никто не узнал, однако и он остановился, едва сработало заклятие.

— И что теперь? — раздосадовано прошептал Вик, оглядывая переплетения нитей силы, пронизывавших подъем, пытаясь понять, какие же из них отозвались на их появление.

Это оказалось непросто, но все же ему была дарована возможность видеть Тонкий Мир лучше, чем большинству из живущих, не размытым, словно краски под дождём, а четко и без помех. Потому, вскоре он заметил некую закономерность в трех, опоясывавших холм, широких потоках энергий. Те были похожи на толстенных змей, покрытых шевелящимся ковром вибриссов-присосок, что касаясь иных стихий, текущих рядом с ними, тянули из них силы, напитывая себя ещё больше. Однако при этом, сами никуда не вели и ниоткуда не проистекали, замыкаясь сами на себе. Три охранных круга, пробужденных силой того самого заклятия, которое так неосторожно потревожил молодой человек, ступив на землю вокруг холма. Они были разного цвета, но объединяла их единая мрачная аура, словно отпечаток руки, сотворившего их.

Викариан осторожно подошел к первому, лежащему у самого подножия. Поток тут же вспыхнул призрачным огнем, словно торфяная яма, начав испускать их себя непроглядные клубы жирного дыма вперемешку с пеплом и запахом тлена.

— Ну и вонища. — безуспешно зажимая нос рукой и морщась, прокомментировал Ялазар, отступая на шаг от двинувшейся в их сторону черной завесы, приметной только в Тонком Мире. Видимо повелитель костей так же прибег к магическому зрению и потому знал, что произошло. Для всех, кроме Вика, надвигающаяся пелена являлась бесформенной, пульсирующей, постоянно меняющей свои очертания черной массой, полнящейся трупными личинками, словно мертвая плоть, да и пахла она так же. Помимо всего, заклятие распространяло вокруг себя явственную ауру страха, столь мощную, что вполне способна была отогнать зверя или даже обитателя иных измерений.

— Это первый круг, явно поставленный против рыскающих тут обычно хищников. — объяснил Викар, скорее самому себе, пытаясь успокоить бешено заколотившееся сердце. Неподотчётный страх сдавил грудь, мешая дышать, в тоже время, заставляя пятиться назад. — Н-нам надо ...

Он не смог договорить, так как из черной пелены вырвалось полуразложившееся, лишенное одного глаза и изъеденное тленом лицо его матери, что беззвучно кричало изуродованным ртом. Парень с перепугу отпрыгнул назад, да так резво, что врезался в стоявшего позади него Ялазара. Тот помог устоять на ногах и сам, неотрывно глядя куда-то в клубящуюся мглу, произнес:

— Это мороки, наши страхи, не позволяй им сбить себя с пути. — повелитель костей говорил это, но в его голосе слышалось, как он сам пытался разбудить внутреннюю ярость, дабы та помогла побороть сжигающие изнутри терзания.

Лишь Торунг сохранял ледяное спокойствие. Правда, на всякий случай, крест накрест рубанув пустоту перед собой, не сдвинулся ни на шаг, позволив зловещему дыму окутать себя полностью. А после и вовсе медленно двинулся вперед, будто наперекор всему. Почувствовав несгибаемую волю их спутника, заклятие сосредоточилось на нем. Образ мертвой матери, безмолвно ковылявшей из клубов дыма, окутанной духом ужаса и обреченности, слегка потускнел. Это позволило собраться с мыслями и внезапно вспомнить о пожирающем магию осколке Хроногресса, полученном от Баала.

Вик тут же полез в заплечный мешок, мимоходом отметив стальную хватку Ялазара на своей руке, что не моргая смотрел куда-то в пустоту, а на его суровом лице играли желваки. Однако в его глазах отражался не страх, но боль и сожаление. Впрочем, сейчас было не до выяснений секретов прошлого и молодой человек, не обращая внимания на мешавшую двигаться ладонь, вытянул из закромов сумки небольшой, казалось постоянно менявший форму и цвет, осколок.

В ту же секунду ужас, сбивавший дыхание и мысли, исчез, словно сорванный порывом ураганного ветра. Рядом громко выдохнул Ялазар и удивленно посмотрев на товарища, явно с трудом понимая, что произошло, отнял руку:

— Прости. — немного смущено извинился он — Кое-что увидел.

— Понимаю, я тоже. — быстро ответил Вик, хлопнув повелителя костей по плечу. — Идем, нужно найти Торунга, ему кажется эта зараза нипочем, но дальше ещё два охранных круга, не уверен, что с ними ему удастся справиться так же легко.

С этими словами парень выставил перед собой частицу древней машины, разрушавшей любую магию вокруг себя и двинулся в сторону, где он последний раз видел Мрачного. Ял поспешил следом, а черный дым, заполнивший Тонкий Мир, в страхе прянул прочь, огрызаясь обрывками ужасов, что растворялись, едва успев родиться. Охранные чары тянулись к столь желанной добыче, но оказались неспособны противостоять даже осколку магии мастеров Фариза.

Вокруг парней образовалась неширокая сфера, нетронутая дыханием Вечного Океана, на границах которой бесновалась непроглядная мгла. Внезапно они заметили фигуру, бредущую к ним на встречу, но не исчезавшую, как все остальные видения и под укрывший их защитный купол неверной походкой ввалился Торунг. Едва он полностью вышел из колдовского марева, как тут же упал в серый снег. Силы оставили его.

— Я ... я должен идти. Я должен найти их ... вернуть то, что они забрали. Они не понимают, не знают. Бродячий Ужас ... — его взгляд стал проясняться, а серебряная радужка черных глаз за прорезями маски обратилась к Вику. Тор осекся.

Хмыкнув, повелитель костей помог ему подняться, как бы невзначай бросив:

— Тебя бы следовало оставить тут подольше, глядишь и узнали бы о тебе ещё чего нового.

Мрачный едва держался на ногах, ещё не до конца придя в себя и возможно даже не услышал ехидного замечания. Лишь когда Викар слегка встряхнул его, он смог сосредоточиться, держась за виски, словно от сильной головной боли.

— Что случилось? — настойчиво спросил парень, обратив внимание, что к черной поволоке вокруг добавились завитки пурпурных прядей, почти незаметных, но благодаря осколку Хроногресса ярко вспыхивавших, едва соприкоснувшись с окружавшим их полем антимагии. — Почему ты повернул назад?

— Я внезапно вспомнил ... мне срочно понадобилось найти кое-кого ... кое-что. Причина, по которой я решил идти с вами, я не мог ждать вас. Казалось, что если я сейчас же не двинусь в путь, моя миссия, моя жизнь, все будет напрасно и ...

Он хотел еще что-то сказать, но промолчал, однако повелитель костей хитро ухмыльнулся:

— Если ты думаешь, что мы забудем про этот твой Бродячий Ужас, то сильно ошибаешься. Так что, как только мы со всем покончим, готовься рассказать, что это за гадость такая и чего ты её ищешь.

— Я не ищу её ... их. — подавлено, что совсем не походило на него, ответил Торунг, но не добавил больше ни слова. С этой тайной ещё предстояло разобраться, пока же нужно было поскорее миновать ловушки, расставленные на пути.

— Кажется, второй круг поставлен против разумных существ, заставляя тех вспомнить о неких срочных и крайне важных делах, чтобы они покинули это место, как можно скорее. — догадался Вик.

Несмотря на усталость, Мрачный отказался от помощи и продолжил дальнейший подъем сам. Купол вокруг них буквально продавливал чужие чары, позволив заключённым в него людям достичь тлеющей полоски земли, источавшей тот самый черный дым и преодолеть её, вжимая тянущиеся к парням щупальца ожившего страха в землю. Второй преградой оказался тонкий след рыжей, будто ржавая вода слизи, текущий меж проталин в свежем снегу. Он так же не стал сложной преградой, неспособный коснуться дыханием забытья, осторожно перешагивавших через него мужчин.

Последним на пути пролегал ручей крови и это было не приукрашиванием, багровое русло наполняла самая настоящая кровь. Рубиновая дымка, горячим паром поднимавшаяся над поверхностью, острыми когтями незримых демонов впиваясь в сферу чистоты, окружавшую парней. Это марево пятнало воздух вокруг них алыми венами, что едва появившись, бессильно умирали, пеплом осыпаясь на землю, оставляя за идущими черную прогалину. От подножия, укрытого обрывками магического тумана, прорвавшегося в реальный мир, до самой вершины, по серому снегу, протянулся темный шрам. Так сильны оказались охранные чары и столь велико было желание сотворившего их убить любого, кто вздумает помешать его замыслам.

Деревья здесь росли невысокие, но с толстыми стволами, раскинувших паутину густо переплетенных меж собой тонких ветвей, создававших почти непроходимую чащобу. Где-то за ним творился ритуал полный страдания и боли, след от которого тревожил душу Викара, словно давно забытый ночной кошмар, внезапно покинувший царство снов и ставший реальностью.

Надо сказать, что хотя повелителю костей трудно было затеряться в полисе, здесь, на пустошах, он проявлял настоящие чудеса скрытности, ничем не уступая остальным из их небольшого отряда. Благодаря этому, парням удалось прокрасться до прогалины, находившейся как оказалось с северной стороны вершины, незамеченными.

Викару хватило одного быстрого взгляда на тех, к кому они так упорно пробирались, чтобы живот свело судорогой и перехватило дыхание от жутких воспоминаний. В пляшущем свете, расставленных по краю полянки факелов, виднелось несколько фигур, но взгляд его приковала та, что стояла прямо посередине, над импровизированным алтарём. Дева в алом платье, развивающемся на несуществующем, в этом укрытом от остального мира месте, ветру. Та же, что он видел у Ведьминого Моста. Она склонилась над кристальным алтарем, над которым некогда корпели Измаил, Иорлея и Схирем. Вот только раньше он стоял в центральном шатре Храма Бога Вечной Переправы, а само переливчатое древо теперь превратилось в алмазный терновый куст, дыбу палача, на котором была растянуто нагое тело прекрасной эльфийки. Голову же той покрывала "корона", блокирующая магические способности, точь-в-точь как та, что герольд Черного Короля надел на неё в Кавеноне.

Острые, как кинжалы, кристаллы, словно гвозди на распятии, пронзали руки и тело несчастной со всех сторон, напоминая пасть призрака, внутри которой багровой дымкой колыхались одеяния Алой Девы. Та простирала руки к стонущей и просящей о пощаде жертве, но окружавшие были глухи к мольбам и лишь молча стояли возле трех каменных плит, на которых покоились чудовищного вида штыри, крючья и костедробилки.

Помимо этих двух, был ещё громадная фигура, стоявшая по левую руку от алтаря, рядом с пыточными инструментами, облаченная в плащ из лиц, до жути напоминавших своим видом тех каменных идолов, которыми изобиловала земля возле Ведьминого Моста. Вот только глаза их были залиты затвердевшей кровью, а разорванные рты носили шрамы, будто их сначала сшили, а после, не распарывая швов, разверзли в полную ширь. Под этим же одеянием виднелось могучее тело, а руки скрывали знакомые Викару перчатки, те самые, что Схирем затребовал от них за помощь в поимке гетианта, впоследствии ставшей вместилищем для умирающего инфернала.

Кстати, последняя так же присутствовала. Шраум стояла с противоположной стороны и безучастно смотрела на происходящее. Вряд ли тут обошлось без её помощи и теперь, пожелай она вмешаться, справиться с культистами будет нелегко. Вик ещё с трудом воспринимал бывшего наёмника как женщину, однако тому, кто не знал истиной сущности скрытой за маской плоти, распознать неладное вряд ли бы удалось. Вторая же гетиантка, та самая что пыталась убить молодого человека и от чьей отравы его и спасла Ио, маячила чуть поодаль. Вернее это был уже разваливающийся, источающий целые волны грязно-рыжего тумана, будто застаревшая ржавчина, остов, не имеющий ничего общего с прежней прекрасной совратительницей. Трясущееся тело, стоявшее на полусогнутых ногах, выглядело малахольным, готовым вот-вот рассыпаться на части, но вряд ли Схирем стал бы тратить силы на что-то бесполезное. Помнится колдун говорил, что оно не протянет долго, но явно солгал, все просчитав заранее. К тому же, судя по всему ещё и спелся с Герольдом Черного Короля, а это было совсем нехорошо.

Там же стояло одно из порождений Плачущей Богини, представлявшей из себя нагромождение плоти, стоящее на двух огромных ручищах, у которой вместо ног виднелись два корявых, покрытых запекшейся кровью и гноем, заострённых железных прута. Голова у этой твари отсутствовала, зато тело украшало множество обломков костей, словно существо силой вывернули наизнанку. Пожалуй, это было три существа, жуткой магией сплавленных в единое целое, чьи грудные клетки раздвигали свои ребра, словно мухоловка, а внутри этих "пастей" находились способные выдвигаться вперед мощные челюсти. Если такой ужас заключит жертву в свою костяную ловушку, то скорее всего тут же примется пожирать, отрывая от той целые куски.

— Ветхий Аколит. — прошептал Ялазар на ухо Викару, указывая на последнего из присутствующих, самого невзрачного на вид. Тело его было относительно нормальным, если не считать того, что плоть слезала с его конечностей целыми ломтями, будто от какой-то неведомой болезни, а лицо закрывала бронзовая маска. Последняя требовалась, чтобы удержать выпадающее органы, так как в одной из золотистых глазниц виднелось, буквально вытекавшее сквозь неё, око уродца. — Его надо убить первым. Эти твари, что-то вроде берсеркеров среди магов. Нерадивые ученики, любой ценой желающие оправдаться перед своими учителями.

Вик кивнул, соглашаясь, но едва он хотел ответить, как внезапно заметил, что Шраум неотрывно смотрит на них. Парень сглотнул подступивший к горлу ком. Наемница видела притаившуюся троицу. Фигура в плаще из лиц тут же резко повернулась в их сторону, на секунду потеряв концентрацию, отчего образ алой девы сначала поблек, а после, под свист ветра, больше напоминающий разочарованный крик птицы, исчез вовсе.

В ту же секунду тело Иорлеи, скованное кристаллическим капканом, издало облегченный вздох и обмякло в беспамятстве. Видимо они успели к самому началу ритуала. Ещё ни один пыточный инструмент, из лежащих на камнях, не был пущен в ход и потому им удалось так легко оборвать связь с хранительницей Ведьминого Моста. Впрочем, это была ещё далеко не победа.

Перст, носившего перчатки, некогда отданные Схирему, указал в их сторону. Викару не видел лица того и ему с трудом верилось, что сгорбленный, с трудом передвигающий ноги колдун, мог так сильно преобразиться, размерами сейчас вполне сравнимый с Ялазаром. Окружавшие фигуру приспешники, будто только и ждали приказа, бросившись на незваных гостей, лишь Шраум покачала головой, отказавшись исполнять повеление, видимо тем самым возвращая долг за свою спасенную жизнь. Нельзя сказать, чтобы это обрадовало культиста, но поделать с этим явно ничего не мог и разведя руки в стороны, принялся восстанавливать нарушенное заклятие. Он очень торопился, оставив заботу о незваных гостях своим слугам.

— Тор, на тебе ученик колдуна. Ял, метни кристаллическую эссенцию в эту разлагающуюся тварь, может она сможет нейтрализовать заразу, что разъедает её изнутри, а я попробую притормозить этот здоровенный кусок мяса. — крикнул Вик, уже начав совершать пасы руками и вспоминая слова заклятия. — Квари-Эст-Элама!

Толстый черный, словно смола, канат силы набух, переполнившись энергией, но в самый последний момент вильнул в сторону и вместо того, что бы взорваться внутри порождения Плачущей Богини, бурлящий шар раскалённой жижи лопнул сбоку от голема, обдав того скворчащими, быстро застывающими каплями. Создание даже не качнулось, продолжая бежать.

Ялу с Мрачным повезло больше. Две обсидиановые стрелы взвились в воздух и хотя первая лишь скользнула по бронзовой маске, оставляя в той неглубокую борозду, вторая угодила точнехонько в глаз ветхого аколита. Тот дернулся, хрюкнул, словно его легкие были наполнены водой, а заклятия что он плел, тут же вышло из под контроля, детонировав у него в руках. И без того хрупкое, порождённое болезнью тело, буквально разорвало на пополам, откинув верхнюю часть далеко назад, к алтарю. Кристаллическая же склянка, летевшая строго в распахнутую пасть того, что осталось от некогда прекрасной гетиантки, лопнула, обдав тварь сапфировой пыльцой, тут же поглотившей большую часть искорёженной плоти. Они могли использовать испепеляющую эссенцию, что повелитель костей собрал во время их путешествия из Рабского Рынка, но той было всего два пузырька и они ещё не использовали её в бою, а сейчас было не лучшее время для экспериментов. Ржавая зараза, запертая теле, скованном концентрированной силой магии кристаллов, бессильно билась внутри, сияя тусклым светом из-под новой алмазной кожи. Гетиант не был мертв, складывалось впечатление, будто теперь её вообще нельзя убить. Но она хотя бы больше не могла пошевелиться.

Оставалась последняя тварь, что все набирая скорость и злобно щелкая стальными обрубками, заменившими ей ноги, неслась на парней. Ялазар перехватил из-за спины щит и со всей силы кинул копье, которое с чавкающим звуком впилось в бугрящиеся мышцы создания, но оно не причинило почти никакого вреда.

— Ты же повелитель костей! — заорал Вик. — Просто переломай ему его чертовы кости, забудь об оружии!

Ял сконфужено потупился. Все это время Торунг, уже натянув тетиву, в замешательстве пытался понять, где же у приближающегося монстра может быть слабое место. Молодой же человек, тоже начавший готовить новый удар, сильно сомневался, что у него таковое вообще есть.

Второе заклятие Викариана оказалось на порядок эффективней. Хотя оно опять немного сместилось от центра тела вверх, выплеск силы был столь силен, что буквально порвал голема на части и отделил левую руку от туловища. Та отлетела в сторону, а изуродованный монстр, нелепо взмахнув ножками-обрубками, рухнул в снег. Впрочем, даже потеря половины тела вовсе не ослабила желания твари добраться до обидчиков и загребая последней оставшейся лапой, она поползла дальше. В этот самый момент заклятия Ялазара обрело жизнь, дробя кости существа, выворачивая их и перекручивая, полностью обездвижив, но так и не убив его. От увиденного непроизвольно закрадывались подозрения, что смерть и вовсе не властна над подобными созданиями.

В связи с отсутствием необходимости искать, куда бы поразить упавшее нагромождение мышц, Торунг с почти видимым облегчением спустил тетиву, посылая стрелы в столь опрометчиво недооценившего их мага возле алтаря. Однако выбеленные наконечники бессильно застыли в воздухе не долетев совсем чуть-чуть, увязнув в резко сгустившемся воздухе, словно в болотной жиже. Вик с Ялазаром так же приготовились атаковать и зарычав от злости, массивная фигура была вынуждена второй раз прервать работу, повернувшись к ним.

Руки откинули глубокий капюшон и Вика в снова пробил холодный пот. Это действительно оказался Схирем, вот только он выглядел так, будто забрался внутрь вывернутого наизнанку здоровенного человека. Мясистый ворот, словно несколько языков, охватывал его шею, оставляя на виду лишь голову, укрытую чем-то вроде пульсирующей опухоли. Молодой человек, сам того от себя не ожидая, метнул заклятие вспышки в стоявшее и с ненавистью таращившееся на него существо. То среагировало молниеносно, выкрикнув короткую фразу, от которой по Тонкому Миру побежала рябь. Два заклятия столкнулись, однако ничего не произошло, лишь глубоко в живой броне Схирема взорвался магический кокон, посланный Виком. Колдун скривился от боли, согнувшись, а сквозь пальцы потекла вязкая, совсем нечеловеческая кровь.

— Как? — в голосе ранено слышалось неподдельное удивление и Викариан заметил, что ни стрелы Торунга, ни заклятие Ялазара, сейчас почему-то баюкавшего свою неестественно вывернутую руку, не способны были навредить Схирему, лишь его простенькая астральная вспышка сумела преодолеть защиту, явно способную остановить и намного более опасные чары.

Как? Это был хороший вопрос, ответ на который теперь пытался найти, в том числе, сам Вик, приготовившись ударить вновь. Раненый колдун вытянул руку вперед, словно стараясь защититься и тут же из поверженных, но все ещё живых приспешников Схирема сквозь открытые раны стала утекать черно-красная муть. От этих потоков буквально разило злом, тем самым, с помощью которого сии монстры были некогда созданы. Торунг пустил ещё две стрелы, впрочем, так же не достригшие цели, а Ялазар морщась и шипя, с противным хрустом вернул своему явно сломанному запястью былую подвижность.

Второй удар Вика снопом искрящихся брызг разорвал мышцы живой брони и сильно повредил руку противника, которая плетью повисла вдоль тела, щедро оросив серый снег вокруг горячей алой кровью. Вопреки ожиданиям, Схирем вовсе не собирался нападать на них, используя выдранные из мертвых прислужников силы скорее чтобы усилить защиту. Надо отдать ему должное, он довольно быстро понял принцип действия астральной вспышки, которой Вик пользовался и насколько смог отодвинул от себя потоки всех стихий, при этом отступив на шаг, все так же продолжая держать вытянутой руку.

— Постой, подожди! — прохрипел колдун, по губам у него текла кровь, тот явно получил серьезную рану, но Викариан видел, как плоть брони излечивает тело своего господина. Он выглядел горой мышц, укрытой полупрозрачным куполом, по которому масляными разводами ходили переливы темных энергий.

— Чего ждать? — зло выкрикнул Викар. — Чтобы ты, лживый ублюдок, смог очухаться и нанести свой удар? Жрец Плачущей Богини, проклятый некромант, ты достоин смерти больше, чем кто-либо. Ведь это ты пытался прикончить меня возле Ведьминого Моста, вместе с этой девицей в алом платье?! Почему бы мне не вернуть теперь тебе должок?

— Да, моя судьба служить Плачущей Богине, как и судьба хозяйки ковена, той девы, что ты видел. Но не я был с ней в тот день, а иной Вестник Скорби. — его голос слегка изменился и в нем послышался вызов. — И сравнивать слугу Пантеона с предателями, возомнившими себя повелителями мертвых, только потому, что научились повелевать силами смерти, это оскорбительно. Меня ничто не связывает с этим паразитирующими на вечной жизни червями.

— И это говорит тот, кто сам предавал не меньше! — не выдержав, взорвался Вик, уже готовый ударить снова, хотя и понимал, что теперь сможет разве что сбить колдуна с ног. — Ты заключил сделку с Ульфом, Отмеченным Бездной, моим врагом. Ты предал ту, кто помогал тебе создать это проклятое алмазное дерево, собирающее силу.

Парень кивнул на корону, подавляющую магию, на голове бесчувственно обмякшей Иорлеи. Его переполнял гнев, но даже не из-за предательства, он никогда особо не доверял этому старику, а из-за лицемерия последнего.

— Наша сила происходит из боли и страданий, а не порабощения душ ушедших. И мы не заключаем договоров с демонами. — огрызнулся Схирем, судя по всему имея в виду некромантов. Однако видя, что это жалкое оправдание не произвело на собеседника абсолютно никакого впечатления, поспешил добавить. — Что же до герольда, почему я должен оглядываться на тебя и твоё желание отомстить, когда над всеми нами и над тобой, кстати, тоже нависла судьба много страшнее смерти?

Все это время Шраум не двигалась с места, позволяя разговаривающим самим решить возникший между ними конфликт. Её мало заботил исход, она неотрывно смотрела на север, там где среди густых ветвей пылал горизонт. Тем временем небольшой отряд, поняв бесполезность попыток навредить противнику обычным оружием, решил перегруппироваться. Ялазар, не сводя со Схирема глаз, двинулся к Ио, набросив на её обнажённое, синее от мороза и потери крови, тело шкуру и свой костяной плащ. Торунг наложил на тетиву две обсидиановые стрелы, предварительно покрыв их острия некой жидкостью из колбочки, спрятанной на его поясе за спиной. Вернее там скрывалась небольшая твердая сумка с десятком разных склянок, которую Викар раньше не замечал. Сам же парень, немного сбитый с толку, постарался вновь поднять волну так нужной ему сейчас злости, чтобы не дать колдуну выкрутиться. Он сжал кулаки, как вдруг почувствовал через кожу перчаток что-то твердое и тут же вспомнил о зажатом в руке осколке Хроногресса, искажающем магию вокруг него. Ему вспомнилось сломанное запястье Ялазара. Видимо Схирем попытался отразить направленные в него чары и тем самым повредил руку повелителю костей его собственным же заклятием, а вот с астральной вспышкой такой фокус не прошел, частица древней машины защитила своего владельца, не позволив прервать атаку.

— Нужно закончить обряд, отдай эту деву. — тем временем продолжал колдун, злобно косясь своими сияющими бледно-зеленым светом глазами на Яла. Но все же отступая в сторону. — Помоги мне остановить Агониса, он убьет всех в этих землях и тебя, и меня, и тех оборванцев, что искали тут защиты, а вот Ульфа, вряд ли. Ибо пока Раб Демонов будет развлекаться с нашими душами, герольд сделает все, что задумал и сбежит к Хроногрессу.

— А в рыло тебе не дать. гнида продажная? — рявкнул на него повелитель костей, отчего массивная туша сделал ещё шаг назад, аккуратно забрав приставленный к одному из камней рунный посох. Кажется, он стал понимать, что никто девушку не отдаст, какие бы аргументы он не приводил. Да и слабо верилось, будто порождение зла, прихвостень Плачущей Богини, печется о благополучии людей. Викар ни секунды не сомневался, все, что тот говорил, было ложью и потому встав между колдуном и алтарем, силой осколка отсекая Ио с Ялом от возможного нападения, произнес:

— За нас не переживай, как-нибудь сами справимся, с тобой же справились и с твоим нанимателем, Ульфом, тоже сдюжим.

Как ни странно, эти слова не разозлили Схирема, скорее напротив, изрядно повеселили и тот, сплюнув уже начавшую густеть кровь, вымучено улыбнулся:

— Не льсти себе, ни герольд, ни тем более Агонис тебе не по зубам, что же до "короны", то это вовсе не означает, будто я служу тому, у кого я её получил. — улыбка исчезла с его лица и он, тяжело опираясь на посох, попытался выпрямиться, что далось далеко не сразу. — Тем не менее, мы все играем роли в спектакле хитроумного Ульфа.

— Говори за себя, колдун.

— Понимаю, тебя ведет ненависть, но мы с тобой не враги. Я не святой, как и этот чертов подавитель или слуга Апостола Бродячего Ужаса, что примкнул к вам. — стальная маска скрыла эмоции Торунга, если таковые вообще были, да и сам Викар не сильно удивился, уже привыкнув, что тайны их нежданного спутника из того приходится вырывать едва ли не клещами. — Но мы же оба желаем запустить Хроногресс, помоги мне и в твоей борьбе с герольдом Черного Короля ты сможешь призвать на помощь силы, дарованные моей госпожой.

— Цена за такую помощь великовата. — встрял Ял, толкнув мыском ботинка тело ветхого аколита, распадающееся на лоскуты.

Да и сам Викар уже не был так уверен, хочет ли он, чтобы древняя машина заработала. По крайне мере, не раньше, чем он сможет расспросить анархомага о том, что же такого узнали мудрецы Кхидрина из фолианта Века Ночи.

— Я не говорю, что вам придется служить. — тем временем продолжал Схирем, все ещё пытаясь разговорами склонить нарушивших его планы на свою сторону, раз уж не получилось просто убить их. — Если вам не нравится благословение богини, не мне вас судить, я сам когда-то терзался сомнениями, поняв что это испытание истиной веры, лишь по прошествии десятилетий агонии. Но это твой выбор.

— Мы не оставим тебе Иорлею и точка. Освободи её. — оборвал его молодой человек, не желая больше ничего слушать.

— Тогда мы все обречены. За нами падет и храм, а ведь всего-то стоило пожертвовать одной жизнью, дабы спасти несколько сотен, странно что мне, служителю той, которую вы почитаете за порождение зла, приходиться вам это объяснять. Или может вы уже не такие праведные и примерили на себя право судить, кому жить, а кем можно пожертвовать? Коли так, то учтите, если Агонис все ж сумеет остановить Ульфа, то Долины Натриара погрузятся в вечную ночь, как это уже бывало с иными долами.

— Освободи. — уже тише и с появившимися нотками угрозы в голосе, повторил Викариан.

Схирем понял, что проиграл. Он устало склонил голову, сделав небрежный жест рукой. Позади молодого человека послышался измученный стон, когда алмазные клинки медленно, словно нехотя, покинули тело своей жертвы. Алмазная пасть разомкнулась и израненная Иорлея скользнула на руки едва успевшему подхватить её повелителю костей. Тот, словно старый паук, запеленал её поплотнее, перевязывая и прикрывая от зимнего холода сочащиеся кровью раны.

Всплеск энергии окатил полянку чуть раньше, чем чудовищный удар выбил землю из-под ног и парни, не удержавшись, рухнули в снег. Порыв ураганного ветра ворвался на прогалину, бросая пригоршни липкой крошки в лицо, разом потушив все факелы, стоявшие вокруг, однако темнее почему-то не стало. В голове Викара пронеслась паническая мысль, неужели колдун все же застал их врасплох, прикинувшись побеждённым, но лишь ожидая, когда сможет одним махом покончить с ними. Однако боли он не чувствовал, по крайне мере, не больше, чем от обычного падения, а обернувшись к Схирему увидел, что хотя тот и остался стоять, взгляд его был направлен вовсе не в их сторону, а куда-то на север, сквозь переплетения ветвей.

Белесая жижа вокруг них легко различимо вибрировала, будто вода озера во время землетрясения, словно за первым подземным ударом катился второй вал. Даже сквозь густые, укрытые зимним убранством, кроны легко различалось огненное сияние, взметнувшееся к небесам, а вместе с ним в тучи, оставляя жирные круги в их гнилых животах, врезались куски поднятой в воздух земли.

— Что это? — с трудом поднимаясь на ноги, так как плоть Кеплера под ними ходила ходуном, ошарашено спросил Викариан.

Колдун медленно повернулся к нему и тот непроизвольно сглотнул ком, появившийся в горле. Сквозь зеленоватое сияние глаз Схирема читался неподдельный страх:

— Агонис. — ответил он, проведя рукой по воздуху, силой Вечного Океана раздвигая паутину ветвей. Вдали, там где находился Храм Бога Вечной Переправы, окутанный черной пеной пепла, ниспадал огненный прибой. — Он уже здесь.

С такого расстояния было не разглядеть что же произошло, но скальные когти, украшавшие вершину храмового холма, пока оставались видны, хотя их вот-вот грозило накрыть инфернальным цунами. Ветвистое мерцание защитного купола, которая обычно защищал живших на святой земле, теперь походило на умирающую молнию, становясь все слабее и тоньше. Обережные чары принимали на себя большую часть той страшной силы, что обрушилась на храм и стало ясно, что второго такого удара ему не пережить.

Все молча смотрели на произошедшее и каждый думал о своем. Вика мучил вопрос, как же можно справиться с подобной мощью, что кажется с легкостью способна повергать во прах целые замки, а то и небольшие полисы. Схирем, закованный в свой жутковатый, сочащийся сукровицей доспех, дрожал, вцепившись в свой посох. Он вновь принялся разыгрывать из себя немощного старика, во что, правда, уже никто из присутствующих не верил. Ял, державший на руках бесчувственную Иорлею смотрел холодно, как смотрят бывалые ветераны на поле предстоящей битвы, ища слабости врага с которым им вскоре предстоит сойтись в смертельной сече. Шраум внимательно наблюдала за реакцией своего нанимателя, явно не горя желанием лезть на рожон. Лица же Тора видно не было, но судя по его поведению и тому, что он все еще, на всякий случай, не опускал лука, целясь в колдуна, его произошедшее впечатлило не сильно.

— Если ты до сих пор надеешься победить Раба Демонов, то ты либо дурак, либо я тебя сильно недооценивал. — наконец нарушил тишину Схирем, в чьем голосе слышалась нескрываемая издевка. — Впрочем, как и ты недооцениваешь Ульфа, что славится своим искусством поиска осколков Хроногресса и потому та милая безделушка, что защитила тебя от моих заклятий, в схватке с ним тебе не поможет. У него, скорее всего, тоже есть нечто подобное.

Ему никто не ответил. Колдун и не ждал этого. Убедившись, что никто не планирует ему помешать, ибо все были поглощены созерцанием затухающего пламени, он коротко вернул жизнь в останки голема и ветхого аколита. Изуродованные тела поползли к кристальному дереву, заставив парней отойти в сторону и аккуратно подхватив то, двинулись за удаляющимся Схиремом, явно не намеревавшимся оставлять ценный алтарь здесь. Следом двинулась Шраум, до сих пор не произнесшая ни слова. Та явно осваивалась с женским телом все лучше, отчего покачивающиеся из стороны в сторону аппетитные бедра ненароком приковали внимание всей троицы.

— И да, если вдруг мое предположение о твоем скудоумии окажется досадной истиной, то попробуй хотя бы привлечь внимание Бога Вечной Переправы, может хоть демиург сумеет исправить последствия твоей патологической тупости. — Схирем произнес это уже находясь на самом краю полянки. Выходя за круг потухших факелов. Он все же не удержался и добавил. — Благородство хорошо только для самих "благородных", а вот для обычных людей, как показывает жизнь, геройство подобных тебе выходит боком. Вы рушите их жизни, а так же кропотливую работу тех, кто мог бы им помочь, просто потому, что вам наши способы решения проблем не по вкусу.

Вряд ли он надеялся, будто парни передумают, потому даже не стал дожидаться, что ему ответят. Скорее это был жест бессильной злости из-за нарушенных планов. Однако задетые чувства слуги Плачущей Богини, как и его едкое замечание, было меньшим из того, о чем сейчас беспокоился Вик и тот лишь тихо буркнул, скорее сам себе:

— Что-то слабо верится в его беспокойство о простых смертных. Единственное, что мне непонятно, зачем ему подсказывать нам путь, как можно справиться с Повелителем Порталов? — молодой человек не отрывался от пелены затухающего вдали пепла, сквозь которую стали проступать детали случившегося, которые он предпочел бы не видеть.

— Он боится, что Агонис помешает запустить Хроногресс. — едва слышный шепот раздался из кокона меховых шкур. Ио пришла в себя.

Вик тут же достал из мешочка листок меланы и аккуратно положил его на язык едва не теряющей сознание девушке. Теперь вчетвером они устроились за широким стволом дерева, совсем рядом от места, где Схирем раздвинул густую чащу, чтобы можно было наблюдать за происходящим на храмовой горе, но при этом не страдать от зимнего ветра. Ялазар не выпускал из рук меховую колыбель с эльфийкой, а Тор, прислушавшись к чему-то, наконец опустил лук и вновь зажег пару стоявших неподалеку факелов.

Чудодейственное растение довольно скоро вернуло дочери звезд часть сил, однако Викар чувствовал ещё чьё-то незримое присутствие, очень похожее на то, что он ощущал в своем видении, том самом, которое указало ему путь сюда. Девушка же, прикрыв глаза и прижавшись головой к тяжелому наплечнику Яла, заговорила вновь:

— Хроногресс не только разгоняет вековые тучи над Кеплером, но и питает излишками силы всех, кто сможет принять в себя эту самую мощь. Постепенно Тонкий Мир наполняется чистой энергией, возвращая к жизни стражей древней машины, что вовсе не исчезают каждое столетие, как думают смертные, а просто постепенно засыпают, пробуждаясь вместе с древней машиной, что призваны охранять.

Девушка закашлялась и Викар поднес к её губам бережно хранимый ещё с Вардемы мех с водой, что оставалась все так же свежа. В глазах Ио мелькнул страх, словно вид кожаного бурдюка всколыхнул какие-то неприятные воспоминания. Возможно именно так, отравив, Схирем сумел выкрасть её из храма. Однако жажда взяла свое, а от вкуса живительной влаги на лице эльфийки отразилось неподдельные наслаждение. Наконец напившись и что-то благодарно мурлыкнув, она продолжила:

— На самом деле, Хроногресс можно запустить в любое время и ему для этого надо совсем немного энергии, в сотни раз меньше, чем обычно собирают во время Праздника Чистых Небес. Все остальное становится мощнейшим источником силы для богов, колдунов, служителей культов и прочих мастеров Вечного Океана. Те кто создал эту машину были настоящими гениями, сделавшими все, чтобы мы смогли восстановить наш многострадальный мир и избавиться от проклятия Небесных Гор, но ... — она затихла, тонкими ладошками закрыв прекрасное лицо, а после раздались едва различимые всхлипы. — Но мы вместо того, чтобы вернуть Кеплеру былую красоту, использовали этот подарок предтеч во зло. Вначале, такие как Схирем или Агонис, а после и те, кто противостоял этим отродьями тьмы. Мы стали брать силу древних машин, чтобы использовать её в войне с вестниками смерти, в итоге став зависимыми от неё ничуть не меньше. Все это кошмарный обман.

Ял бережно обнял девушку и слегка покачивая, начал баюкать ту. Удивительно, но это помогало и когда та более ли менее успокоилась, повелитель костей произнес:

— Схирем рассказал тебе это? Если так, то он мог солгать. Мучения плоти и мучения духа — вот что ему было нужно для ритуала.

Однако Иорлея покачала головой, а после едва нашла в себе силы, чтобы посмотрев прямо на Яла улыбнуться.

— Неужели подавители, отказавшись от своего предназначения, становятся мудрецами. Прознающими все тайны мироздания и коварство слуг зла? — она хотела ему поверить, но видимо у колдуна, едва не принесшего её в жертву, оказались доводы убедительней слов простого солдата.

Пожав плечами, Ялазар ответил на улыбку, но сбить его с мысли оказалось не так-то просто:

— Твоя госпожа послала Викару видение, хотя знала, что тебе стало известно. Это страшная тайна, но она была готова открыть её миру, чтобы спасти тебя, а это уже немало говорит о предвечной, которой ты служишь. — он нежно провел рукою по золотистым волосам, убрав вьющуюся прядь, упавшую на глаза девушки и хитро прищурился. — Хотя я конечно далеко не всезнающее воплощение мудрости, но кое-что в жизни понимаю. Возможно, Схирем действительно сказал тебе часть правды, однако поверь моему опыту, который в плане общения со всякими колдовским сбродом немалый, этот подонок никогда бы не выдал бы тебе всего. А вот соврать или подорвать веру в то, что для тебя по-настоящему важно, не сомневайся, на такое он пошел бы с радостью.

Слова обнимавшего её мужчины все же немного успокоили Ио. Викар, радовавшийся что девушка приходит в себя прямо на глазах, все же решил повременить с расспросами, в конце концов, несчастную едва не замучили до смерти. Оставался правда вопрос, для чего затевался весь этот ритуал, ибо в благородные намерения Схирема спасти храм верилось с трудом, а вот желание остановить Агониса, разрушавшего древние машины, напротив, теперь выглядело весьма логичным. Ведь если Хроногресс будет уничтожен, то уже никто не сможет заполучить собранную им мощь.

— Надеюсь, наш путь лежал не туда. — внезапно раздался спокойный голос до этого молчавшего Торунга. Тот, запалив пару факелов, теперь вглядывался в оседающую бурю пепла и грязи, дождем пролившихся на севере.

Все повернули головы в сторону, куда смотрел лучник. Наступила долгая тишина, нарушаемая лишь шелестом падающего снега, да едва слышимыми раскатами далекого грома. В пелене рассеивающегося облака, что нависло над едва видимым с такого расстояния храмовым холмом, проступали очертания чего-то невероятно огромного, превосходившего размером сам этот холм. Поначалу Викариан думал, будто прямо из воздуха появляется черная, исходящая паром и покрытая алеющими трещинами скала. Однако так ему казалось ровно до того момента, пока "каменные" лапы, увенчанные когтями, что превосходили башню, в которой некогда жил молодой человек, не пришли в движение.

Из мрака остывающего пепла выступил самый настоящий демон, чья увенчанная циклопическими рогами голова задевала низко висящие тучи, оставляя на их брюхе хорошо различимые борозды. Небесные скитальцы, плакавшие сейчас дождем из грязи снега и огня, сворачивались над чудовищем в огненные воронки, формируя за спиной того нечто, вроде гигантских крыльев. Никогда в жизни Викару не приходилось видеть ничего подобного и судя по угрюмому молчанию, никто из присутствующих так же понятия не имел, что это за чудовище. Ясно было лишь одно, именно гигант был той самой алой звездой, выжигающей и изменяющей все прочие источники силы на многие дни пути вокруг себя. Ко всему прочему, Викариан чувствовал, будто неким образом повинен в создании этой твари, в конце концов, именно по его вине эфирный червь попал в руки Раба Демонов, до того не имевшего достаточно силы, чтобы призвать нечто подобное. Как не прискорбно было признавать, но кажется Схирем все-таки в чем-то был прав относительно него.

Видя реакцию Ялазара с Виком, Мрачный осторожно поинтересовался:

— Может лучше не соваться туда. Не знаю кто был этот колдун, что пытался прирезать вашу знакомую, но я согласен с ним, вряд ли у нас есть шанс победить того, кто способен создать нечто подобное.

Викариан и сам думал о том же, но в то же время понимал, именно его желание мести привело к этому. Из-за него сейчас жрецы, Рах и прочие ничем неповинные люди, протянувшие ему руку помощи, когда это было нужно, оказались у черты много худшей, чем смерть. Он посмотрел на своих спутников. Мрачный, как и всегда, не проявлял никаких эмоций. В глазах Ялазара застыл лед, его не страшило увиденное и лишь Ио беспокойно сопела, спрятавшись в ворох шкур.

— Нет, Тор. Мы должны идти туда, к тому же, Схирем дал нам подсказку. Пусть мы не можем справиться с этим чудовищем, но если удастся привлечь внимание Бога Вечной Переправы, может нам самим и не придется лезть в пасть зверю. — он посмотрел на волнующийся бурый океан над их головами. Потом бросил взгляд на обугленное тело демона, казалось тот вновь стал набирать силы и алеющие расколы, пятнавшие его плоть, занялись изнутри рыжими языками огня, словно горн, раздуваемый мехами. — Полдня уже прошло, мы не успеем засветло достигнуть храма, придется переночевать неподалеку.

Торунг отвернулся и неспешно пошел по полянке собирая свои стрелы, мимоходом бросив :

— А позволь узнать, как ты намереваешься привлечь внимание бога?

Вопрос был непраздный и Вик лихорадочно прикидывал варианты ответа на него. К несчастью, ничего путного в голову не приходило, а то единственное, что подсказал разум, оказалось не по нутру и самому Викариану:

— Некромант. Нам нужен некромант. — наконец произнес он, вызвав у всех присутствующих взгляд, в котором легко читался вопрос, не тронулся ли он умом.

— Позволь узнать, зачем? — состроив подозрительную рожу, поинтересовался повелитель костей.

Молодой человек с охотой пояснил, напомнив тому рассказы Измаила о ненависти Бога Вечной Переправы к пробуждающим умертвий магам, что по своей силе превосходила даже ненависть к некогда пленившим его порождениям ада. К сожалению, на появление последних демиург не отреагировал, но может если один из владык смерти осквернит святую землю его обители, хотя бы тогда он решит вмешаться.

— А у тебя есть знакомый некромант, который согласится помочь в этом деле? — с легкой усмешкой спросил Ялазар, однако та мгновенно исчезла с его лица, когда Вик кивнул в ответ. Поняв, что предложение вовсе не шутка и уже серьезно спросил. — И где же нам искать его?

— В храме. — просто ответил Викар, вспоминая как излечивая смертельно больную роженицу, случайно узнал тайну одного из верховных жрецов. — Измаил некогда был некромантом, ему ведома сила смерти и тайна возвращения душ из-за грани небытия.

Надо признать, ему удалось удивить товарища, который начал молча обдумывать открывшееся факты. Бедняжка Иорлея же и вовсе выглядела совершенно сбитой с толку. Она, как представительница расы, что обычно предпочитала манипулировать другими, опять оказалась на месте тех, кем играют. Неудивительно, что это не пришлось ей по вкусу.

— То есть, чтобы одолеть демона, способного в одиночку сокрушить целый полис, ты собираешься просить помощи у воплощения зла, дабы разозлить одного из предвечных. — аккуратно вкладывая последние стрелы в резные колчаны, подытожил Торунг. — Что-то мне подсказывает, ты не умрешь своей смертью.

— Я это ему уже говорил. — отрешённо посмотрев на гигантское чудище, вокруг которого пенясь бурлил облачный ад, буркнул Ял. — И помнишь, Мрачный, тебя предупреждали, что фраза "вместе путешествовать безопасней, чем порознь" к нам с Виком не относится. Чем дальше от нас, тем в большей безопасности будешь.

Решив не искать трофеев на потревоженной скоротечной битвой поляне, они двинулись в путь, на этот раз правда избегая подниматься на вершины. И хотя низины оказались почти непроходимы, двигаться по склонам оказалось вполне возможно. Лед скрывался под толстым слоем снега, кое-где доходящего едва ли не до пояса, благо кошки, данным-давно сделанные Ялазаром, все ещё оставались при них, да и у Тора на ногах оказалось нечто похожее. Впрочем, идти все равно было невероятно тяжело, отчего к концу дня покалеченная нога Викара пылала огнем. Ялазару приходилось немногим лучше, так как нести раненую и все ещё слабую Иорлею пришлось именно ему. Если бы не Торунг, прокладывавший путь, предупреждая об опасностях, то не миновать бы им беды.

Трижды они вступали в бой, но благодаря тому, что хищникам не удавалось застать их в врасплох, к концу дня на парнях не было ни царапины. Оказалось, что заклятия Ялазара вполне могут питаться и от этой странной огненно-алой силы, растекавшейся вокруг гигантского демона, скрытого за холмами. Однако повелитель костей каждый раз морщился, обращаясь к ней, будто касался чего-то противного, стараясь не прибегать к чарам без крайней нужды.

Чтобы хоть как-то скрасить переход и отвлечься, Вик попытался было порасспрашивать у Тора, что имел ввиду Схирем, называя его слугой Апостола Блуждающего Ужаса, но тот всячески старался уйти от ответа, в конце концов, пообещав рассказать как-нибудь потом. Ял же шепотом намекнул, что возможно в Атласе Крига будет упоминание о чем-то подобном, а так как силы у молодого человека быстро таяли, сбивая дыхание, он нехотя согласился, оставив свои попытки вызнать правду.

Они достигли цели, лишь когда совсем стемнело. Едва оказавшись в относительно сухой норе, защищенной от вьюги занавесью заледеневших корней, ибо назвать эту крохотную дыру в земле иначе было невозможно, без сил повалились с ног. Вчетвером, прижавшись друг к другу, чтобы хоть как-то согреться не разводя огня, способного выдать их положение опасностям ночи, путники устало слушали пение ветра. Разговаривать сил не оставалось, а засыпая каждый думал не столько о пройдённом пути, сколько о дне грядущем. К немалому удивлению, порождение магии Агониса не нанесло нового удара, хотя и явно не собиралось уходить, словно ожидая кого-то. Уж не их ли, забываясь тревожным сном, думал Викар. Ял же с Торунгом памятуя, что тот может ненароком уснуть на карауле, решили дать ему отдохнуть и разделили дежурства между собой.

* * *

Ночь подарила Викариану тревожный сон, в котором он бежал по бесконечному лабиринту и где смешались Вардема с Кеплером, причудливо переплетаясь, словно вытекая один из другого, преследуя неуловимую тень, что менялась от мира к миру, не в силах настичь её. Вокруг то и дело вспыхивали знакомые образы тех, чьи судьбы переплелись с судьбой молодого человека. Кого-то он любил, кого-то ненавидел, некоторых погубил, другим помог, но всех их объедено одно — они не оставили его равнодушным. А ещё был огонь, все испепеляющее пламя, что не являлось ни злым, ни добрым, но вместе со смертью несло и очищение. Если бы только оно не сжигало светлый лик прекрасной Вардемы, Викар возможно даже порадовался бы его жару за своей спиной, но вместе с Семенем Порчи эта воплощенная ненависть губила и частичку рая. Но что хуже всего, проклятая тень впереди все равно оставалась нетронутой, стремительно уходя от рыжих прядей, пляшущих уже казалось повсюду. Вик проснулся.

Тихо сыпал снег за пологом корней, ночь все ещё крепко держала Кеплер в своих когтях, но зарево далекого пожара, к которому сегодня предстояло идти, будто насмехаясь над бессилием духов тьмы, рвало их юдоль в клочья, превращая предутренний мрак в зыбкие сумерки. Парень завертел головой, морщась от боли в затекшей шее. Спать сидя было крайне неудобно. Ялазар с Мрачным мирно сопели рядом, а прекрасной Иорлеи нигде не было видно, лишь щека была тепла от прощального поцелуя, подаренного Вику эльфийкой, что мягко разбудил его.

— Лёгкой дороги, Ио. — шепнул Вик, отчего-то улыбнувшись и сильно надеясь, что девушка сумеет добраться домой целой и невредимой.

Руки повелителя костей все ещё лежали так, будто держат хрупкое тело девушки и кажется тот даже не заметил, что она покинула их. Тор, правда как оказалось, не спал, просто полуприкрыл глаза и потому слегка напугал Вика заговорив:

— Дитя звёзд, юное, но уже со столь свойственной её народу тягой к мистической загадочности и внезапным исчезновениям. Особенно когда они думают, будто их никто не видит. — скажи это кто другой, слова прозвучали бы как насмешка, но в серебряных глазах говорившего не было и намека на неё. — Мне иногда жаль их. Старшие высокородные вымирают. Молодые, как она, добровольно избрали путь, ведущий к бездне.

С трудом припоминая, что среди эльфов есть некое деление, о котором он читал в Атласе Крига, кажется там, где описывались Ауры, Вик внимательно посмотрел на Тора, ожидая продолжения, но тот, как всегда, сказав все что хотел и не думал говорить ничего боле. Тогда парень сам задал вопрос:

— Ты вроде как человек, но иногда в твоих словах сквозит что-то такое, что заставляет усомниться, будто мы с тобой одной расы и тебе открыто много больше, чем ты хотел бы показать. Может все расскажешь о Бродячем Ужасе и почему тебя назвали слугой его апостола?

Достав кривой нож из-за пояса, Торунг принялся неспешно срезать отросшую за ночь щетину. В отличии от Вика, у которого борода росла нехотя, а парень легко справлялся с ней, бреясь раз в неделю и от Яла, у которого волосы на лице в последнее время казалось вообще не появлялись, Мрачному приходилось скрести щеки ежедневно. Это занятие словно успокаивало его, он несколько раз даже открывал рот, будто выбрав откуда начать рассказ, но тут же закрывал его. Наконец он, закончив ежедневный ритуал, глубоко вздохнул и внимательно взглянул на Викариана, все же решившись поведать свою тайну.

— А где Ио? — внезапно нарушил тишину сонный голос повелителя костей, тут же заворочавшегося, отчего остальным обитателям норы пришлось вжаться в стены, дабы не оказаться раздавленными. — Куда она делась?

— Ушла. — ответил Тор, чем сильно раздосадовал Ялазара. — Да и нам пора уже выдвигаться. Я расскажу Вик, как и обещал, но давай чуть позже. Нам предстоит, я так понимаю, непростая схватка и стоит не только экономить силы, но и не привлекать излишнего внимания разговорами.

Викар возразил:

— Раньше, чем морлоки насытятся, разорвав шныряющих вокруг храма тварей, трогаться в путь нельзя, так что может быть расскажешь сейчас?

Однако Торунг покачал головой, убирая кривой клинок обратно:

— Взгляни чародейским зрением, вокруг нас никого, долины вымерли, даже этих ваших подземных страшилищ не осталось.

Мрачный оказался прав, Тонкий Мир был полон багровых течений, единственной силы. Той самой, что выжгла или изменила остальные стихии, распугав всех обитателей колдовской реальности. Однако сама красная аура была настолько сильна, что её мощь перехлестывала барьер между мирами, пугая уже обитателей материальной вселенной. Все живое и даже мертвое старалось убраться подальше от сияющей уже совсем недалеко алой звезды.

Как не странно, но повелитель костей был согласен с Тором, сославшись на то, что лучше иметь в достатке времени, чтобы незаметно подойти к храму, чем нестись сквозь метель, стараясь успеть до следующей ночи.

— Слуга Агониса чего-то ждет, а может кого-то. И если он ждет именно нас, то не стоит сообщать о своем прибытии раньше, чем мы сумеем переговорить с нашим некромантом. — с этими словами он стал выбираться наружу и Мрачный последовал за ним. Вик недовольно скривился, но вынужден был двинуться следом.

За прошедшую ночь демон, попирающий небесных кучевых исполинов, словно обрёл новые силы, раскаляясь изнутри. Алеющие прожилки на обугленной каменной коже превратились в ручейки лавы, вырывающиеся из-под внешнего панциря, теперь все больше напоминавшего боевую броню. Морда и до того выглядевшая ожившим скальным монолитом, треснула, образовав полную острых зубов пасть, внутри которой, перехлестывая через край, плескался жидкий огонь. Лишь одно место не было закрыто, словно древняя пробоина в несокрушимой стене, зияла брешь, тянувшаяся от брюха к расколотой по центру грудной пластине. Кто и когда сумел нанести смертельный удар этой твари, оставалось загадкой, как и то, какими же размерами должен был обладать сокрушивший её.

Костяные кошки на ногах позволяли им без труда преодолевать почти вертикальные ледяные подъемы, так как идти по низинам, где земля раскисла от жара и талого снега, стало просто невозможно. Преодоление крутых склонов сильно сокращало путь и экономило силы, потому парни могли позволить себе изредка переговариваться. Ялазар словно прочитал мысли Викара, размышлявшего о гигантском слуге Агониса, когда они пробирались по валежнику. Не поднимая головы из-за поваленного кривого ствола, за которым они прятались сейчас, тот произнёс:

— Доводилось мне видеть таких здоровяков. Убить их можно, но тут либо колдун дюже мощный нужен, либо машины боевые, вроде баллист, ну или на крайний случай, скорпида.

— Думаешь они помогут справиться с такой тушей? — так же стараясь не выпускать из виду недвижимого, словно обратившегося в статую, спросил молодой человек. Со стороны демон выглядел так, словно и в правду чего-то ждет и лава, заменившая кровь, кипела в его теле все сильнее, вырываясь в окружавшее пространство раскаленными гейзерами перегретых газов.

Повелитель костей, поглощенный новым подъёмом, не сразу сообразил в чем суть вопроса. Молодому человеку доводилось читать о боевых машинах в Атласе Крига, хотя конечно в живую он их никогда не видел. Однако даже их огромная мощь казалось игрушечной по сравнению с ожившей скалой, что ждала их впереди.

— Не стоит недооценивать смертоносность простого оружия. Добрая сталь не раз доказывала, что может снести голову даже тому, кто равен богам.

— А то и самому предвечному. — поддакнул карабкающийся позади Торунг.

Ялазар угукнул, соглашаясь, однако на мгновение замедлившись и бросив очередной взгляд на предмет их разговора, нехотя добавил:

— Хотя конечно лучше бы нанести удар сейчас, пока тварь не вошла в полную силу.

— Кстати, а что с ним могло случиться, он выглядел вчера каким-то ... потухшим? — озадачено поинтересовался Вик. Но повелитель костей лишь пожал плечами.

— Кто знает. Может ему пришлись не по нраву ледяные воды Гуира. Эфирный червь был в пещерах на том берегу, если мне не изменяет память, вот его пламя и поугасло. А сейчас, вон отогрелся, гадёныш, все ярче и ярче становится. Видимо готовится атаковать вновь.

Они, наконец, преодолели подъем и Ялазар, помогая товарищам взобраться, с легкой ухмылкой спросил, кивнув куда-то на север:

— Продолжая разговор о пользе обычного оружия. Гляди Вик, если бы эта каланча была столь уж всемогуща и непобедима, зачем же ей тогда тащить с собой столько вооруженной прислуги?

Спрятавшись за один из жиденьки кустов, росших на почти лысой вершине, парни смотрели на уже совсем близкий храмовый холм. Первый удар, пришедшейся в него, хотя и оказался страшен, но все же лишь разворотил землю у подножия, спалив часть деревьев, с которых местные обитатели обычно собирали урожай, а растаявший снег превратил всю местность в округе в огромное болото. Сам же храм и купол, закрывавший его, пока держались, хотя сможет ли он пережить что-то подобное во второй раз, было большим вопросом. С такого расстояния удавалось различить сотни шатров и палаток, теперь усыпавших холм.

А ещё были мельтешащие фигурки людей, бегающие по коричневому ковру из жидкой грязи и стройные ряды солдат в одинаковых темных доспехах, недвижимо стоявшие у ног гигантского демона.

— Слуги Агониса? — спросил молодой человек, в общем-то уже зная ответ на свой вопрос.

— И свита этой твари. — Ял внимательно вглядывался в плотный строй врагов, стоящих по разные стороны от гиганта. — Повелитель Порталов явно бережет свою новую игрушку, не желая, чтобы пара десятков толковых ловцов монстров растянули его, словно лесного кабана. Впрочем, задуманного нами это не касается, в конце концов, мы кажется не планировали лично вступать в бой.

В голосе бывшего подавителя не было ни нотки страха, он просто констатировал факты. Троица, все так же стараясь быть как можно менее заметными, двинулась дальше, однако теперь ещё и следя за небесами, в которых появилась, так хорошо знакомая Ялазару с Виком, крылатая бестия, некогда бывшая благородным Стражем Небес. Первая их встреча до сих пор леденила кровь от осознания того, сколь близко пела коса смерти рядом с ними в тот момент и второй раз застать себя в врасплох они не собирались. Помимо прочего, рядом с пораженным пеплом преисподни грифоном носились ещё двое созданий, разглядеть которых никак не удавалось. Однако они, как и их более крупный собрат, вели охоту за теми, кто пытался покинуть храм, тем самым превратив тот, из места в котором путники искали спасения, в смертельную ловушку. Нетрудно было понять, какая судьба уготована тем, кто попал в неё.

Внезапно огромный демон пришел в движение, сводя лапы вместе и вытягивая из самого себя, из трещин и ран на каменном теле, огненные реки, тут же принявшиеся свиваться клубком меж его когтей, испускающих пучки искр. Словно шаровая молния, окутанная мантией туманов, заклятие росло, заставляя своего создателя разводить ладони все дальше друг от друга, будто он не в силах был удержать собранную мощь. И вот настал момент, когда трясущиеся от напряжения лапы чудовища распахнулись навстречу храму, словно толкнув пламенеющий болид вперед. Тот вырвался из удерживавшей его клетки с воем дикого зверя, освободившегося от поводка и теперь мечтавшего порвать любого, попавшегося на пути.

Второй раз за два дня защищавший храм купол встал на пути губительных сил. Синеватый всплеск, принявший на себя удар, несущегося к земле солнца, ознаменовал начало схватки двух стихий, на какое-то время даже сумев замедлить полет кометы, пущенной демоном. По всему пространству холма стали появляться дико кричащие, сгорающие в инфернальном огне призраки, свиваясь кольцами от непереносимых мук, отдавая свои бесконечные жизни ради цели, для которой некогда были созданы — защищать святую землю. Так умирали бестелесные стражи Храма Бога Вечной Переправы. А через мгновение пылающие осколки страшного заклятия врезались в северный склон и за призраками в небытие последовали уже живые.

Вода в лужах тут же вскипела, взгорье окунулось в огненную купель. Земля пошла трещинами, сквозь которые в небо устремились струи испепеляющего огня и все живое, чего они касались, тут же вспыхнув, превращалось в горстки пепла. С трудом верится, что создание, сотворившее подобное, нуждается хоть в какой-то защите. Однако в тот момент, как был нанесен второй удар, а огонь в глубине самого демона немного поугас, вперед неспешно двинулись шеренги тех, кто пришел вместе с ним. Посреди идущих, Викар видел не только простых солдат, но и человекоподобных созданий много выше, словно плоть от плоти самого чудовища едва не разорвавшего холм одним единственным заклятием. Пешие с гигантскими молотами, это были истинные порождения зла и они наступали.

Не раз приходилось парням замирать на месте и благодарить небеса за то, что их далеко не самые чистые одежды теперь сливаются с окружающей грязью. Правда повелителю костей для этого пришлось буквально изваляться ней, так как его белоснежный костяной плащ, уж слишком выделялся на фоне окружавшей их бурой жижи, а снег после случившегося растаял полностью. Вскоре они достигли южной стороны храма, откуда картина творившегося в нем хаоса и паники стала ещё более явной. Посреди мертвецов, камней и ошметков тел, лежали обожжённые, лишившиеся конечностей, раненые. Крича, они катались по раскаленной, словно сковорода земле, не в силах найти облегчение. Некоторых добивали, на других не обращали внимания, но почти все выжившие то и дело поглядывали наверх, где больше не было видно мягкого сияния защитного купола, до того укрывавшего их.

За прошедшее время тут нашли убежища уже не десятки, а сотни людей, превратив обитель бога в самый настоящий полис, вернее в нечто похожее на нижний город Кавенона, где утопающие в грязи и собственных отходах жители окончательно сходили с ума в религиозных припадках. Некоторые пытались бежать, но участь таких смельчаков была уже известна и тем едва ли удавалось преодолеть тысячу шагов, прежде чем их разрывали на куски пикирующие с небес кошмары. Другие старались скрыться от реальности в ненадежных убежищах, закрывшись шкурами и балдахинами, а иногда просто замотав голову грязной тряпицей, лишь бы не видеть сошедшего с ума мира. Впрочем, нежелание замечать появившихся на пороге их нового дома порождений ада, вовсе не гарантировало, что эти самые порождения не тронут тех, кто их не видит. Но большинство же, все так же игнорируя происходящее вокруг себя, продолжали фанатичную вакханалию из плясок, молитв и безудержного соития со всеми подряд. Про себя Викар отметил, что скорее всего именно из таких во время Алого Дня и получаются самые бесчеловечные истязатели с инквизиторами. Этих ему было бы не жаль. Если уж быть совсем откровенным, здесь вообще мало кто вызывал сочувствие. Однако за день до всего этого, Схирем сумел задеть его, предположив, будто молодой человек взял на себя право решать кто достоин жизни, а кто смерти. И он теперь пришел сюда, дыбы доказать, что слуга Плачущей Богини ошибался в нем, причем доказать он это хотел вовсе не колдуну, но самому себе.

— Ладно, мы на месте. — обходя группу сплётшихся в оргии тел и пытаясь чтобы его было слышно в окружавшем их гвалте, проорал Ялазар. — Кого мы ищем?

— Измаила. — коротко ответил Викариан, скользя глазами по холму, напоминавшему развороченный муравейник и его стенающим от боли страха или наслаждения обитателям.

Если повелитель костей и удивился, то никак этого не выдал, Торунг же, неспособный помочь в их поисках просто следил за происходящим вокруг. Рассудив, что один из старших жрецов должен находиться где-то неподалёку от алтаря, возле каменных столбов, украшавших холм, парни двинулись наверх. Пробираться приходилось едва ли не силой, люди и нелюди, силясь спастись, бежали по высохшей, от бушевавшего под холмом адского пламени, грязи. Сквозь открывшиеся в земле трещины пробивалось сияние и жар, силы истинного зла рвались на поверхность то там, то здесь вспухая гейзерами, испепеляющими все живое.

— Ещё один подобный удар этому месту не пережить. — заметил Мрачный, без особого труда уклоняясь от выплюнутой из недр огненной кашицы. — Тут не дыры латать в броне надо, а отступать, причем пробиваться на юг любой ценой.

Последнее относилось к замеченным им паре фигур, стоявших по другую сторону вершины и спешно возводившие магические скрепы, пытаясь собрать осколки барьера, стеклянным дождем падавших на головы обитателям храма. Те не причиняли вреда, рассыпаясь перламутровой пыльцой, едва касались высохшей до состояния пережаренной коровьей лепешки земли. Однако двое латавших бреши отказывались так просто сдаваться, подхватывая силой невесомые песчинки умирающей защиты и возвращая их на свод магического купола, полный ветвящихся трещин.

— Рах! — воскликнул Викариан, тут же зашагав в сторону анархомага и его помощника. Последний, правда, больше напоминал берсеркера, нежели мастера Вечного Океана. Нося на поясе два одноручных топора, с ног до головы покрытый узором витиеватых татуировок, у него были длинные, заплетённые в три косы, волосы с бородой и тот никак не походил на колдуна. Тем нее менее, явно выполнял приказы Раха, бегая вокруг и расставляя фетиши, да курильни, а так же то и дело отплевываясь, словно в рот попал песок. Викариан его прекрасно понимал, едва он сам касался линий силы, что истекали из алеющей звезды-демона, как его едва ли не начинало выворачивать наизнанку от горечи и желудочных спазмов. Это было сродни ощущению, будто вдохнул полную грудь раскалённого пепла кострища.

Старик их не слышал и потому им самим пришлось, огибая черную вершину, идти к нему. Однако дойти до него парни не успели, Тор второй раз вытянул руку, но теперь указывая вниз по склону. Там, едва различимые в облаках сухой грязи и дыма, собрался круг обряженных в лоскутные робы жрецов храма, что преклонив колени громко молились.

Как бы ни хотелось поговорить с Рахом и узнать о том, что им открылось в Кхидрине, первым делом сейчас нужно было обратить на храм внимание Бога Вечной Переправы, а для этого нужно было содеять чудовищное святотатство. Вернее убедить Измаила совершить его. Какой бы мудростью не обладал анархомаг, справится с пришедшей по их душу гигантской тварью могли либо армия, либо существо ещё более могущественное. Что касалось первого, то войско Агониса, пришедшее с демоном, насчитывало около шести десятков бойцов под прикрытием проклятого владыки неба и ещё двух летунов. У защитников же святой земли едва ли наберется десять полновесных клинков, да пара-тройка магов. То есть оставалось лишь уповать на то, что демиург, коему поклонялись в осаждённом храме, все же не останется глух, если не к мольбам своих слуг, то хотя бы к попранию своей собственной чести.

После тяжелого похода и быстрого подъема, нога Вика снова начала болеть, но он, не сбавляя шага, поспешил вниз, по пути громко позвав Измаила. На его голос тут же повернулось несколько голов, но первым ему ответить успел не бывший некромант, а тот, о ком они, честно говоря, уже успели подзабыть.

— Вик? Ял! Вы живы! — голос Даниэля был удивленным и в то же время радостным. Жрец лицом, с иссечённым шрамами, откинул капюшон и заулыбавшись во весь рот, пошел им навстречу, раскинув руки чтобы обнять. Столь неожиданно теплый прием несколько смутил парней, хотя их и порадовало, что со старым знакомым все в порядке и он благополучно добрался до храма, после того как всех вернуло обратно в Кеплер. — Как я рад вас видеть, теперь у нас, возможно, появится шанс выстоять.

Он искоса глянул на руку, которую охватывал скрытый от посторонних глаз золотой браслет. Без сомнения, он жаждал вернуться в чудесную страну света и вскоре стало ясно почему. Даниэль склонился чуть ниже и заговорщически прошептал:

— Я был в Фиале, этом месте оживших снов и сказок. О небеса, как там красиво и там столько прекрасных людей. Я там встретил одну очаровательную особу и мы с ней проболтали всю ночь, напролет ... почти всю. — он покачал головой, прикрыв рот ладонью, не прекращая дурацки улыбаться, глядя сквозь пространство пустым взглядом, словно вновь переживал те моменты. Что ж, его можно было понять, красота Вардемы вызывала у всех схожее восхищение. — А что за чарующие песни льются над туманными пиками ...

Однако Вик сделал вид, что не заметил намека и попытался побыстрее сменить тему, пока собеседник сдуру не сболтнул чего лишнего. Он положил руку на плечо замечтавшемуся жрецу, останавливая того, спросив:

— Нам срочно нужен Измаил, где он?

Улыбка Даниэля немного угасла, когда он понял, что у его спасителей был какой-то иной план, нежели просто сбежать всем вместе в светлый мир. Викар даже не собирался рассматривать подробный вариант, так как слишком хорошо помнил тень, которую преследовал в Снежном, а так же Семя Порчи, поразившее душу Силики. В тот раз они сразились со слугами Агониса и проиграли, едва успев ускользнуть в Вардему. Но вместе с облегчением от того, что им удалось избежать смерти, пришёл "зов" артефакта, словно что-то темное проникло вслед за ними через проход между мирами.

Зло же, с которым предстояло встретиться сегодня, было на много опасней и какие могли быть последствия, двинься оно вслед за ними, не хотелось даже думать. Конечно, Вик не мог быть уверен во всем этом наверняка, но и позволить себе рисковать судьбой целого мира, судьбой его Беаты ради нескольких сотен смертных, уж точно не собирался.

Жрец немного скованно повернулся и парни, проследив за его взглядом, только сейчас заметили стоящего в облаках пепла Измаила, перемазанного сажей, держащего в руках искусно вырезанный посох настоятеля. Если раньше он был просто старшим служителем, то теперь видимо стал главой храма, а судя по тому, что посох был запачкан кровью, умер прежний его владелец, скорее всего, не своей смертью.

Измаил смотрел на них и в его взгляде читалось понимание, по чью душу пришило порождение ада, едва не сровнявшее с землей его дом. Он не осуждал парней, но в то же время и не шибко радовался их появлению, видимо подозревая, что неприятности, которые они накликали на храм, это лишь прелюдия к чему-то ещё более страшному. Хотя казалось бы, куда уж страшнее. Викару к горлу подкатил ком. Жрец ждал, а он не знал как начать:

— Нам нужно поговорить.

— Нужно. — согласился новый настоятель.

— Наедине. — с нажимом произнес Вик, чем сильно удивил Даниэля, полагавшего, что хранит самую страшную его тайну.

Ненадолго повисла тишина, нарушаемая лишь шипение раскалённых гейзеров, рвущихся из-под земли. Посмотрев на стоящих вокруг них служителей культа, Измаил коротко кивнул, чтобы те продолжали пока без него и проходя мимо Даниэля, похлопал того по плечу:

— Возвращайся к работе, брат, нужно усмирить боль стихий и спасти паству. — он окинул усеянный убитыми и умирающими склон печальным взглядом. — По крайне мере тех, что мы ещё в силах спасти.

Не смея ослушаться, Даниэль вернулся в круг снова затянувших литанию жрецов, в то время как Измаил, пройдя мимо парней, двинулся к восточному подножью холма, туда, где сейчас почти никого не было. С этой стороны когда-то росли сады, сейчас превращённые в обугленные пеньки. Именно здесь Викар первый раз вступил на святую землю, принеся на своих плечах полого искателя. Что ж, прошло время, он уже не тот напуганный мальчуган, которым был, но к несчастью и враги у него теперь намного более опасные. Эти размышления, под мерный стук основания посоха по окаменевшей земле и хруст пожранных огнем веток, отдавали холодом пустоты, словно Викариан думал не о себе, а о ком-то ином, совсем непохожем на него сегодняшнего. Отсюда почти небыли слышны крики боли, скрываемые за злобным шипением, доносившимся из-под земли. Однако он понимал, в произошедшем было немало его вины. Именно из-за него дерзости и попытки обмануть Агониса, тот принес смерть в эти земли. И идущий впереди новый настоятель знал об этом.

-О чем ты хотел со мной поговорить? — когда они отошли уже достаточно далеко, но не останавливаясь, спросил Измаил холодным, ничего не выражающим тоном.

— Нам нужна твоя помощь. — честно ответил Вик. — Чтобы остановить все это безумие.

Измаил замер:

— Остановить? Как ты предлагаешь Это остановить? — он указал на видневшийся из-за склона рогатый монолит лика демона. — Ваши с Агонисом игры подвели всех нас под смерть, оглянись Вик! Даже чертовы морлоки поспешили убраться подальше от храма, пока огонь, бушующий под нашими с тобой ногами, не превратил их в пепел.

— Но вы же что-то пытаетесь сделать, не сдаетесь, мы же видели. — вступил в разговор Ялазар. — Рах вон, весь погружен в работу, восстанавливает барьер. Вы тоже не сидите без дела, взывая к богу, я полагаю.

Искоса глянув на него, Измаил скривился, а после видимо решив не опускаться до колкостей, опустил взгляд. Он тяжело выдохнул словно о чем-то размышляя, но никак не решаясь согласиться с тем, до чего додумался.

— Это все бесполезно. — наконец ответил он, левой рукой массируя висок так, словно у него разыгралась мигрень. — Анархомаг восстанавливает защиту, что неспособна противостоять твари, пустая трата времени, а мы ... Знаешь, предвечные почти никогда не вмешиваются в подобное. Это наша задача оберегать паству, растить её и множить, а после держать ответ перед Владыкой за успех или неудачу. Бог Вечной Переправы не вмешается, даже если нас всех тут перебьют, просто я больше не знаю, что ещё можно сделать в такой ситуации. Людей надо занять, чтобы они не думали о неизбежном.

Плечи жреца поникли и молодой человек буквально ощутил чувство щемящей беспомощности, которое пожирало Измаила. Но он нашел в себе силы твердым, недрогнувшим голосом произнести:

— Ещё не все потеряно, но нужна твоя помощь. Вернее того, кем ты был раньше.

Непонимание промелькнуло во взгляде жреца, однако вскоре, смысл слов начал доходить до него. На всякий случай, он переспросил:

— Что ты имеешь в виду говоря, что нужна помощь того, кем я был раньше? — он быстро глянул на Яла и до сих пор не проронившего ни слова Торунга, и Вик утвердительно кивнул, давая понять, что те в курсе. — Я отказался от силы мертвых данным-давно, когда присягнул моему нынешнему повелителю.

— Иного выхода нет. Нам нужно, чтобы ты призвал душу из-за Вечной Переправы и пленил её в одном из мертвых тел, устилающих сейчас землю храмового холма.

Измаил возмущенно вскинул руки и закашлявшись от дыма, прохрипел:

— Да ты умом тронулся! Чтобы я пошел на такое святотатство? Да и даже согласись я на подобное, оставшиеся стражи храма никогда не позволят мне сделать это, просто разорвав мою собственную душу и тело на части.

О последнем Викар уже и сам думал, припомнив рассказы о том, что ни один владыка мертвых не в силах переступить порог обители Бога Вечной Переправы. Однако сила Вечного Океана была повсюду и чтобы вернуть мертвое тело к жизни необязательно находиться рядом с ним. Полыхающий храм виднелся издалека и даже отойдя на сотню шагов от его подножья, силуэты погибших, устилавших святую землю, все ещё были легко различимы. Об этих своих измышлениях он и поведал Измаилу, поспешив добавить:

— Ты сам сказал, что у вас нет никакой надежды на спасение и вы не в силах справится со слугами Агониса. А повергнув храм, он не даст упокоиться мертвым с миром, забрав их души. Так что тебе терять? Жизнь? Её и так не сберечь. Посмертие, в котором ты будешь вечным рабом Повелителя Порталов или расположение своего владыки? Но ты уже не справился с возложенной им задачей. — видя с какой злостью жрец зыркнул на него, молодой человек поспешил примирительно добавить. — Хотя твоей вины в последнем нет, а я, пусть и не желая того, навлек на храм сию напасть, вернулся сюда, дабы помочь с нею справиться. Прошу, позволь спасти этих людей, но для того нам нужна твоя помощь.

Ожесточение во взгляде вновь сменилось холодом, но последние слова о желании спасти оставшихся в живых, все же проняли Измаила и тот, видимо приняв некое окончательное решение, медленно кивнул. Будь он обычным слугой пантеона, с детства посвящавшего свою жизнь служению богам, уговорить бы его оказалось намного сложнее, а так, жестокая прагматичность разума все же взяла верх над голосом сердца.

— В твоих словах правды, к сожалению, больше, чем хотелось бы. Мы действительно должны защитить тех, кто вверил нам свои жизни, это наш долг, пусть цена и будет велика. — голос его звучал немного странно, словно последняя фраза была обращена к самому себе в попытке убедить ту часть души, что протестовала против задуманного. Он заозирался и найдя подходящее место в неглубокой ложбине меж двух холмов, сокрытой от ветров и снега, продолжавшего сыпать с небес, произнес. — Там духи хранителей нас не достанут, и я смогу ...

Его тихий, слегка надломленный от тяжести принятого решения, голос заглушил громкий треск, сменившийся оглушительным раскатом и ослепительной вспышкой, озаривший вершину храма, точно в том месте, где стоял круг жрецов вместе с Даниэлем и где неподалеку Рах пытался собрать воедино мозаику рассыпающегося барьера. Адское пламя залило землю, превращая её в раскалённое стекло и огненным ореолом разошлось над головами замерших в ужасе смертных. Каменная корона, венчавшая холм, перестала существовать, а её осколки пламенеющими болидами разлетались в стороны вместе с алеющими кусками земли, превратившейся в базальт.

К этому моменту четверо мужчин отошли уже достаточно далеко, чтобы расплавленный шлак, накрывший большую часть южной стороны обители не причинили им вреда, чего нельзя было сказать о тех, кто все ещё оставался на её склонах. Вершина просто перестала существовать, превратившись в огненную купель и Вик внезапно понял, что ни Рах, ни Даниэль подобного пережить не смогли бы. Ему вспомнились последние слова жреца, его восхищение Вардемой и некой незнакомкой. Вспомнились мудрые, иногда колкие наставление старого мага. Эти двое не являлись ему родней, но все равно были неплохими людьми и их потеря не оставила его равнодушным, опечалив больше, чем он мог ожидать. Парень краем глаза посмотрел на присевшего рядом Ялазара, державшего над их головами свой огромный щит, закрывая от шальных, барабанящих по стальному дереву осколков и увидел, что на лице того отразились схожие чувства.

Первым пришел в себя Измаил, поднимаясь во весь рост. Тот час, словно бы ошарашенные его дерзостью, силы, только что единым махом уничтожившие половину взгорья, притихли. Огонь опал, а настоящая река магмы, изливавшаяся из недр расколотого холма, замедлила свой бег. Жрец отошел на десяток шагов в сторону, чтобы ничто не мешало ему в приготовлениях.

— Ладно. Будь по-вашему. — произнес он, выставив перед собой посох и с силой ударив им по высохшей земле, в конце едва слышно добавив. — Прости.

— Ты спасаешь тех, кто искал здесь защиты, тут не за что извиняться. — решил подбодрить его Викариан.

— Именно, — внезапно раздалось со стороны одного из холмов, — но он просит прощения не у своего бога, а у тебя, щенок.

На небольшой каменный выступ над их головами неспешно вышел поджарый воин, облаченный в добротную полную кожаную броню, больше напоминавшую тяжелый плащ, нежели боевое облачение. Его в сопровождала свита из двух одетых точно так же колдунов. О том, что это мастера Вечного Океана, Вик догадался по глубоким, украшенным множеством рун, капюшонам и резным темным посохам в их руках. Заговоривший же при себе имел длинную глефу и не покрывал наголо выбритую, клеймёную узорами ритуальных шрамов, голову. На манер Агониса, он так же носил на коже странные, сочащиеся злой аурой, письмена.

— Измаил, какого черта? — Вик стал замечать, что по склонам двух холмов, что зажимали ложбину, в которой они с товарищами сейчас находились, словно из-под земли стали появляться вооружённые люди. И не только. Среди новоприбывших он заметил несколько крупных фигур, явно больше человеческих, вооружённых уже виденными ранее громадными молотами. Броня последних была черна, словно смоль, а из-под её наползающих друг на друга пластов, рвались рыжие языки огня, отчего тут же вспомнился падший повелитель небес. Тот, к слову сказать, так же не заставил себя долго ждать, кружа над ним и явно опускаясь все ниже. — Это же слуги Агониса.

Ему было невыносимо думать будто тот, кому он по-настоящему доверял, как достойному, стремящемуся защитить и помочь остальным человеку, столь легко предать их, заманив в ловушку. Вместо уставившегося себе под ноги и молчавшего жреца, ответил Ялазар, перекидывая на руку щит:

— Именно они и есть. Похоже, пока наш охочий до пыток общий знакомый договаривался с Ульфом, Измаил успел спеться с Повелителем Порталов.

— Ну, право не стоит винить стража Вечной Переправы в случившемся, у него просто не было выбора. — едва сдерживая смех и опираясь на воткнутую в землю глефу, вступился за Измаила посланник раба демонов. Его кожа была необычного серо-зеленого цвета, отчего он в своей темной броне казался ожившим куском скалы. И чем больше он говорил, тем больше врагов появлялось вокруг. Правда всех их, словно горох по полу, разбросало по склонам холмов, отчего никакого видимого порядка или построения углядеть не удавалось. Возможно, они перемещались сюда через те самые порталы, коими так искусно управлял их зловещий господин. — Надо отдать должное, едва мы только обрушили первый удар на это жалкое капище, его служители не бросились прочь, словно тараканы. Даже напротив, во главе с настоятелем вышли к нам. Старик хотел узнать, чего нам надо, а узнав, отказался исполнить волю моего владыки. Пришлось убить.

С этими словами он сначала повертел в руках небольшой, сияющий изнутри тусклым светом, драгоценный камень, от которого Тонком Мире исходили эманации боли и страдания, заключённой в него души, а после, указал на Измаила:

— К счастью, его приемник оказался более сговорчивым, едва мы пообещали пощадить его паству. К тому же, получил повышение. А теперь ему пора идти. — последние слова были скорее приказом и окончательно сникший жрец медленно, не оборачиваясь, чтобы не встретиться взглядом с преданными им, поплёлся прочь.

Ял крикнул ему вслед:

— Измаил, придурок, это же чертовы демоны, они не держат данного слова, а за нами в бездну скинут и тебя.

Он хотел добавить ещё что то, но в этот момент земля застонала от тяжелой поступи, а над вершиной близлежащего холма показалась огромная рогатая башка. Она распахнула зев, больше похожий на пещеру, наполненную магмой и издала такой рев, что если бы парни не стояли спиной к спине, то непременно рухнули бы на землю. Зрение на секунду потеряло четкость, кожу обдало раскалённым дыханием недр и сквозь звенящий гул в ушах пробился удивительно хорошо различимый голос:

— Ну во-первых, мы не демоны, а во-вторых, не собираемся вас никуда кидать или убивать. Владыка Агонис приказал принести ему души, посмевших не выказать должного почтения его величию, правда он упоминал лишь двоих, однако у меня нет желания разбираться, кого именно. — командир окружившего их войска замолчал, ожидая когда Измаил минует первое кольцо солдат, чья кожа была такого же серо-зеленого оттенка, что и у него. Видимо это было отличительной чертой тех, кто служил Повелителю Порталов и чуть тише, чтобы жрец не услышал, закончил. — Но вообще, ты прав, мы все равно убьем всех.

Стрелы с наконечниками, курящимися ядовитыми миазмами, взметнулись в воздух. Под их злобное пение войны и порождения ада, парящие в небесах, бросились в атаку, обтекая продолжавших стоять неподвижно, плетущих заклятие колдунов.

Викариан украдкой приподнял рукав. Золотая пластинка была холодна и безжизненна, словно кусок промерзшего гранита, даже обычное сияние и то угасло, возможно на неё так влиял осколок древней машины колдунов-алхимиков, уничтожавший всю магию вокруг. Выбор вырисовывался крайне неприглядный. Оставаться под щитом антимагии или же рискнуть избавиться от него, выбросив осколок, попытавшись сбежать, пока ещё есть возможность. Вот только не было никаких гарантий, что ключ между мирами тут же оживет и парни успеют покинуть поле боя до того, как каскад вражьих чар обрушится на их головы.

Скрипнула натягиваемая Торунгом тетива и шелест костяного клинка о поясное кольцо сказал, что повелитель костей тоже не намерен сдаваться без боя. Трое против почти шести десятков, даже думать о победе было смешно. Единственный путь на спасение — в Вардеме, при котором пришлось бы бросить то, ради чего они проделали столь долгий путь. Его Вик все же решил приберечь, хотя бы до момента, когда поражение будет неизбежно. Пока же им под силу сражаться, он открыл око инфернала, окунувшись в алые волны чуждой Кеплеру магии, источаемой самим гигантским демоном, питая тем самым свою смертную свиту, тихо шепнул:

— Держитесь рядом, частица Хроногресса защитит нас от заклятий. Постарайся перебить лучников, до того, как на нас навалятся основные силы.

Пока они не отходили друг от друга, чары врага не могли коснуться их, да и пеших противников раскидало на десятки шагов друг от друга, так что быстро до парней они добраться не смогли бы. Однако стрелки, коих Вик насчитал с дюжину, посылали в их сторону курящиеся ядом снаряды. Они не особо целились, но то было и не нужно. Даже от серного запаха отравы, пока ещё разгоняемой порывами ветра, тело слабело, а глаза начинали жестоко слезиться. Если так пойдет и дальше, то сизое марево накроет их с головой и тогда им конец.

К счастью враг чрезмерно уверовал в свою неминуемую победу, совершено позабыв о предосторожности и даже не пытался прятаться за укрытиями, потому едва стрелы Мрачного вплели свои голоса в песню начавшейся битвы, как тут же первый из слуг Агониса упал замертво. В ту же секунду ударил и сам Вик, поймав петляющий поток силы, когда тот проходил точно через сердце другого врага. Жертва дернулась, выронив из рук поднятый наизготовку лук и схватившись за грудь, рухнула, забившись в судорогах.

Ялазар ругнулся, сплюнув под ноги комок черной маслянистой жижи, когда ещё один лучник на горе дико закричав, свернулся в четверо, переломав себе хребет:

— Гадость. — зло буркнул повелитель костей, утирая губы. Ему пришлось выйти за пределы купола. не пропускавшего магические потоки. — Сила, что исходит от здоровяка, просто пропитана вонью Семени Порчи. Убил всего одного ублюдка, а ощущение, словно тухлой воды хлебнул.

— Ну извини, стихии весенних капелей поблизости нема. — весело откликнулся Викар, которому в этот миг последней битвы стало отчего-то донельзя легко и свободно. Не нужно было думать над загадками прошлого, размышлять, как добраться до Ульфа или беспокоиться, что Агонис таки настигнет его. Это был сражение, простое и понятное, убивай врагов, иначе они убьют тебя. Да, может гибель им и не грозила, но вряд ли заключение в вечную неволю, судьба лучшая, чем смерть.

Несмотря на то, что к небольшому отряду со всех ног бежали десятки хорошо вооруженных солдат, Викар с товарищами продолжали уничтожать стрелков, что уже не так безропотно стояли на лысых склонах холма. Люди или кем бы они там ни были, падали один за другим, сражение стрелами, изломанные как куклы или просто взрывающиеся изнутри, но не смеющие отступить, ища укрытия и когда большая часть из них уже лежала на земле мертвыми или умирающими, вожак наконец не выдержал:

— Зачем вы все усложняете? Нельзя избежать уготованного рока. Вас в любом случае сначала будут пытать, а после заключат в камни душ, дабы вы вечно служили моему повелителю. Это неизбежно. — он развел руками, а на каменном лице заиграло что-то, вроде зловещей ухмылки. Мимо него прошествовала одна из оживших статуй с пылающим под черной броней мрачным огнем и говоривший, небрежным жестом указав на того, ехидно закончил. — Ради вас владыка даже призвал носителей горнов, что выкую вам вечные оковы.

В ответ Ялазар, у которого из глаз и ушей текли черные ручейки переполнявшей его злой магии, разразился веселым, заразительным хохотом:

— Паршивый из тебя оратор! Отсутствие выбора, знаешь ли, сильно облегчает принятие решения и я лучше перебью побольше твоих прихвостней, заодно постаравшись ещё и тебе шею свернуть, чем сдамся. — с этими словами он вскинул вверх руку с тяжёлым мечом и молниеносно сплел заклятие, незримым молотом ударившим в очередного лучника и буквально вколотившие того в землю. Чары были грубые, плохо составленные, но переполнявшая их энергия алых рек вокруг и ярость, которой сейчас упивался повелитель костей, превращали тонкую рапиру заклятия в тяжелую дубину дикой сырой мощи.

Едкий туман, источаемый вражьими стрелами, уже с трудом рассеивался зимней вьюгой, к тому же, некоторые из солдат Агониса преодолели последние шаги и с размаху врезались в очень вовремя выставленный щит Яла. Последний даже не покачнулся, тут же контратаковав, одним движением проломив и костяной обод кожаного шлема нападающего, и его голову.

Видя, что товарищ с яростью рубит уже обмякшее тело, совершено не замечая ударов стальной булавы, крошащей его костяные наплечники, Вик всерьез испугался, что разум товарища, напитанный злой силой, помутился. Потому он, что было мочи, заорал:

— Ял, мы добьем стрелков. А ты попробуй, насколько хороша огненная эссенция, что мы собрали. — он указал на каменный навес, где стояли главарь нападавших с двумя магами и мимо которых сейчас пробегала большая группа простых солдат.

Крик заставил повелителя костей очнуться и тот, саданув наотмашь тяжелым обухом в лицо второго нападавшего, выудил из-под плаща склянку с огненным варевом. Не долго думая, Ял пустил её в полет, умудрившись угодить прямо в центр наступавших.

Жидкий огонь лепестками раскрывшегося цветка окатил всех оказавшихся поблизости, вгрызаясь в их плоть и выжигая лица. Главарь успел отшатнуться и не сильно пострадал, чего нельзя было сказать о магах, первый из которых, вскрикнув, принялся сдирать с себя занявшийся балахон, второй же и вовсе превратился в живой, катающийся по земле, и хрипящий факел. Та же судьба постигла ещё пятерых воинов, падающих на высушенную от жара приближающегося демона землю и неспособных ни сбить пламя, ни сорвать тлеющие кожаные доспехи.

Это была страшная смерть, но Викариан откровенно радовался, улыбаясь мучительной гибели врагов. Его следующее заклятие оторвало лучнику руку. Но и ему пришлось схватиться за оружие, отражая удар паты, оказавшегося рядом врага. Вскоре стало ясно, что он не в силах тягаться с оным в воинском ремесле и все, что теперь парень мог, это неуклюже уворачиваться, стараясь при этом не подставить под удар товарищей. Благо те понимали и разделили между собой большую часть работы, оставив Вику лишь одного противника и постаравшись закрыть парня с других сторон. К счастью, им пока не приходилось думать о магах, сколько не пытавшихся так и не сумевших вскрыть защитный купол. С каждой секундой враги все пребывали, а потому последних двух лучников добить уже просто не было никакой возможности. Правда и те перестали пускать стрелы, видимо поняв, что не справились с поставленной задачей, а заодно опасаясь ранить своих товарищей, теперь вынужденных исправлять их провал.

Вряд ли Повелителя Порталов сильно волновало в каком состоянии к нему доставят пленников и свист клинков, перемежающийся с глухим тяжелым дыханием схватившихся в рукопашную мужчин, наполнили воздух. Торунг оказался вынужден оставить лук, крутя лихие восьмерки своей тонкой, но невероятно смертоносной саблей, уже лишившей жизни первого противника и пустившей кровь второму. Это была капля в приливе, сейчас накатывающем на них со всех сторон.

Вик, не способный отказать хоть сколько-нибудь действенное сопротивление отцовским мечом и лишённый возможности творить заклятия на таком расстоянии, когда нападавший вошел под защитный купол осколка, был вынужден вспомнить о своих метательных кинжалах. Серые рыбки, брошенные почти в упор, вонзились в незащищённое лицо стоявшего перед ним, пробив лоб с челюстью и тот беззвучно рухнул под ноги молодому человеку. Однако не успел тот порадоваться победе, как перед ним стоял уже следующий враг, а за ним маячила фигура, выгорающего изнутри адским огнем гиганта, с соразмерным его немалому телу молотом, в глубине которого так же сияла частица зловещего пламени. И если со смертными ещё можно было хоть как-то справиться, то это порождение тьмы вряд ли можно убить столь же легко. К тому же, колосс сам являлся сосредоточением темной силы, напрямую связанный с огромным демоном и магия, питаемая мощью алой звезды, сияющей в Тонком Мире, оказалась просто способна хоть как-то навредить её собственному детищу.

Позади послышался хриплый рык Ялазара, с трудом отбивавшегося от четырех противников, когда копье одного из них угодило ему в ногу, найдя путь меж стыками пластин брони, чуть выше лодыжки, заставляя раненого припасть на колено.

— Ял, бросай вторую склянку! — метнув кинжал в горло врагу, уже готовившему обрушить удар на висок повелителя костей, крикнул Викар, сам при этом пропустив удар мечом в грудь. Булатная пластина кольчуги легко отразила лезвие и если бы не глубокий порез на бурке, молодой человек вряд ли бы даже заметил, что оказался на волосок от смерти.

Рыжий фиал взметнулся в воздух, уносясь в сторону большой группы наступающих.

— Нет! — лишь успел выкрикнуть до того молчавший Мрачный, но было уже поздно. Викар только теперь сообразил, что за круговоротом озлобленных лиц и алчущей крови стали, он как-то совсем позабыл о бессильных причинить им вред колдунах Агониса. К сожалению, сами колдуны о них забывать и не думали, как и об огненной эссенции, а потому, едва пузырек покинул зону антимагии, как тут же несколько заклятий сокрушили хрупкую оболочку, высвобождая бурлящий вихрь огня, тут же воспламенивший воздух в ложбине меж холмами, где кипела битва.

На секунду Викариан буквально ослеп от налетевшего на него кипящего ветра, выхватывая меж бело-рыжих бутонов, распускавшихся вокруг, вспыхивающие тела окруживших их врагов. Живые факелы за секунду превращались в обугленные головешки, падая на землю, когда из пустых глазниц и разверзшихся в безмолвном крике ртов ещё рвались языки огня. Он с Ялом оказались почти в самом эпицентре и прежде чем их накрыло с головой, молодой человек успел заметить Торунга в невероятном кульбите, отскочившего далеко в сторону.

День погас, звуки исчезли. Вокруг стало темно, словно Вик оказался в непроницаемом коконе, но это странное ощущение конца длилось только мгновение, лишь для того, чтобы взорваться снопом искр в глазах, когда земля больно ударила в нос, а рядом раздался сдавленный, надрывный кашель Ялазара. От нестерпимого жара потрескались губы и пот тек ручьем, а в нескольких шагах от них Торунг тушил начавший тлеть волосы, заплетенные на макушке в хвост. В радиусе нескольких шагов вокруг лежали скрюченные обугленные тела, штук пять, не меньше, ещё столько же быстро отступили, пытаясь сбить плясавшее на одежде пламя, тем же кстати занимался и повелитель костей, при этом витиевато ругаясь.

— Вернитесь под защиту осколка. — вскакивая с земли и отплевываясь сухим, скрежещем на зубах, пеплом с привкусом паленого мяса бросил Вик.

Товарищи тут же поспешили к нему, а на место павших врагов уже встали новые, к которым теперь присоединились и обугленные гиганты, один их которых уже замахивался своим огромным оружием.

Как и ожидал молодой человек, использовать силу алой звезды против этих созданий оказалось бессмысленно, и его первый удар пропал втуне, а вот широкий размах черного молота заставил отряд дружно отпрыгнуть назад. Проблема заключалась в том, что с других сторон подходило ещё двое таких же и это если не считать уже оклемавшихся простых воинов. Ситуация становилось опасной, правда это кажется ни Торунга, ни Ялазара сильно не волновало и те с увлечением обрушивали целые каскады ударов на каменную броню ходячей головешки. Не сказать, чтобы они сильно навредили тому, даже когда меч Ялазара переломился, клыком оставшись торчать из ключицы носителя горна. Однако и совсем не обращать внимание на эти жалящие уколы у того не получалось, особенно когда из ран стала сочиться тягучая нуга крови-лавы.

И снова на отряд накатил вал тел, закованных в кожаную броню, но теперь с вкраплениями черных кусков базальта, грозящих раздавить непокорных смертных. Когда молот, с бьющимся внутри него огненным сердцем, взметнулся над головами парней, Викариан сделал единственное, что пришло ему на ум, ударил силой под ноги нападающего, рассудив, раз уж он не может убить врага, то хотя бы не стоит позволять тому оставаться на ногах. Куски земли веером пыли и камней прыснули в стороны, ударив в грудь исполина, и хотя он все же сумел устоять, огромное оголовье оружия вынуждено было опуститься, помогая удержать равновесие, а сам гигант отступил на пару шагов, давая возможность занять его место простым войнам.

Ещё двое упали, сражённые кинжалами Вика и волнистым лезвием Мрачного, а после, сразу четверо схватились за животы, когда Ялазар рубанул широким рассекающим ударом из-под щита. Все пространство уже было полно мёртвыми и ранеными, да и сам небольшой отряд истекал кровью. Повелителя костей достали минимум трижды и теперь тот, не в силах стоять, сражался, припав на колено. У Тора из-под маски так же текла тонкая алая струйка, да и сам Викариан с обгоревшим лицом, и синяками от пропущенных в пылу схватки ударов, чувствовал себя донельзя паршиво. Падший повелитель небес был уже совсем рядом, неотвратимым роком спускаясь все ниже, а рядом с ними летели две тени, напоминавшие людей, стоящих на каких-то тварях, вроде парящих имитаторов, что они видели вблизь Кавенона. Будь у слуг Агониса приказ убить парней, именно они бы сейчас лежали мертвыми на земле, а не прихлебатели Повелителя Порталов.

Отряд окружил десяток тлеющих великанов, а остальные воины почтительно расступались перед ними, образуя широкий круг, взяв на себя заботу не дать окруженным вырваться из ловушки, реши те сейчас бежать.

Кажется битва подходила к своей кульминации. Вик уже начал поглядывать, куда бы швырнуть осколок Хроногресса, чтобы золотая пластина снова ожила и они смогли бы отступить в Вардему. Однако учитывая реакцию вражеских магов, попытка побега вполне могла не увенчаться успехом.

— Ну что, Мрачный, как там насчёт рассуждений о безопасности? — тяжело дыша и опираясь на щит, поинтересовался Ялазар, не перестававший рыскать взглядом по каменным телам, приближающихся врагов, ища бреши в их защите. Судя по количеству застывающих лавовых подтёков от ран, нет нет, да и находивший такие.

В ответ Торунг пожал плечами, легко крутанув саблю и зажав что-то в левом кулаке, ответил:

— Могло быть и хуже. — голос его звучал сухо, слегка устало, но в нем не было сожаления или страх. Чтобы он ни держал в другой руке, Мрачного явно не пугало грядущее пленение.

Даже на гране неминуемого поражения эти двое оставались верны себе, даже в мыслях не допуская молить о пощаде. А Викариан признал, что путешествовать и сражаться плечом к плечу с ними доставляло ему настоящее удовольствие. Парень потянулся за осколком, спрятанном в одном из поясных мешочков, мельком взглянув на огромного демона и его жуткую морду, уже нависавшую над ними. Злобно скалящуюся, роняющую пенные хлопья раскаленной слюны, пятнавшую широкую, бочкообразную грудь. Но его пальцы застыли, не успев коснутся тесемок, когда он увидел поднимающийся из уничтоженной вершины храмового холма и уходящий в полог облаков разрастающийся вихрь цвета звездного ночного неба.

— Что это? — только и успел произнести он, когда из-за спины демона, строго промеж его рогов, рухнул титанических размеров меч, будто бы состоящий из того самого вихря, который породила измученная злом земля.

Вслед за ударом раздался нестерпимый треск лопающейся каменной брони, в которую был облачен слуга Агониса, а её куски с грохотом посыпались тому под ноги, давя и круша не успевшую отскочить свиту. Некоторые из них, упав, размазали несколько нерасторопных солдат, иные едва не рухнули на сам отряд Вика, успевший в последнюю секунду отскочить в сторону. Викариан опасался, что гиганты с молотами тут же обрушат свое оружие на них, но те стояли недвижимы и задрав голову, пялились на чудовищных размеров лезвие, продолжавшее свой путь сквозь плоть их господина.

— Осквернители! Некроманты, посмевшие запятнать своей проклятой магией святую землю! — голос, звучавший сразу отовсюду, из каждого камня, каждой глотки и души даже тех, кто оной уже давно лишился, перекрыл свистящий вой раскалённого воздуха, вырывающегося из огромной раны. — Узрите же гнев стражей Вечной Переправы!

Из образовавшегося каньона в броне демона забили гейзеры лавы, вперемешку с какой-то полуживой дрянью, напоминавшей не сформировавшиеся тела. Будь это человек, он был бы уже мертв, но эта тварь и близко не являлась смертным, а потому даже такое чудовищное ранение не убило её. Вместо того, чтобы замертво рухнуть на землю, порождение ада шагнуло вперед, заставляя лезвие выскользнуть из его разрубленной плоти, ещё до того, как оно достигнет сияющей пентаграммы-скрепа и тут же развернулось. Разглядеть новоприбывшего за громадной тушей было непросто, хотя ростом они были почти равны. Все что удавалось увидеть, это могучий стан, закованный в матовую темную броню до пояса, что вливался снизу в водоворот, видимо его и породивший. И только когда на демона обрушился новый удар, начисто снеся тому рогатую голову, Викариан увидел лик их спасителя. Ровно то самое звездное небо, бездна, покрытая серебряным шлемом-короной в виде трех восходящих один из другого полумесяцев.

Впрочем, схватка была ещё далека от завершения и на месте среза, прямо из шеи, стали вспухать маковые пузыри, обретая форму огненных черепов на толстых хребтах, сочащихся ихором. Их было наверное с дюжину и словно змеи они бросались на обидчика. В то же время в Тонком Мире поднялся колдовской ветер, что принялся вытягивать энергию жизни из носителей горнов и даже падшего повелителя небес обратно, в самого могучего из приспешников Агониса, что прежде щедро разливал её повсюду. Видимо даже демону было нелегко пережить полученные раны, а потому теперь он забирал силы обратно. Когти правой лапы попытались остановить клинок, вновь взлетевший для удара, но лезвие без труда перерубило их, вонзившись в проклятую плоть, продолжая кромсать врага. Целой конечностью демон собрал мощь Вечного Океана, облекая ту в форму огненного копья, размером с сам холм на котором происходило сражение, но то лишь бессильно рассыпалось снопом искр, натолкнувшись на невидимый барьер.

Храм Бога Вечной Переправы вновь полнился силой и хотя вряд ли синелицый был демиургом, Вик уже имел сомнительное счастье общения с предвечными и понимал, что появление одного из них вывернуло бы наизнанку саму реальность, тем не менее, на роль его посланника вполне годился. Оставался вопрос, если Измаил предал их и не стал осквернять обитель некромантией, а его павшую ниц фигуру до сих пор можно было с трудом разглядеть у подножья храма, то кто же тогда вызвал гнев хозяина этого места?

Грохот стоял такой, что и кричать было бесполезно, Викар не слышал даже самого себя, а потому когда чья-то рука схватила его за плечо, он с перепугу едва не швырнул в её владельца кинжалом. Однако Торунг, а именно он привлек внимание молодого человека, успел остановить его и указав на Ялазара, подхватил того подмышку. Парень тут же все понял и так же подхватив раненого товарища с другой стороны, потащив того прочь от разворачивающейся битвы двух великанов. В этом бою они были явно лишние.

С неба, впечатавшись в землю словно отбитые куски задубевшего мяса, рухнули двое сопровождавших падшего повелителя небес вместе со своими высохшими скакунами. Следом упал и сам огромный грифон, приземлился тот правда более удачно, сломав лишь две передние лапы, да повредив челюсть.

Надо сказать, эта тварь, в отличие от носителей горнов, что сейчас будто статуи из песка рассыпались по ветру сухим шлаком, пережила отток сил не так тяжело. Грифон служил Агонису ещё до того, как тот поднял из небытия демона и видимо потому не так сильно пострадал, когда он начал забирать жизнь из прочих порождений преисподни. Хотя это ему не особо помогло и рассыпающаяся на глазах туша продолжала пятиться под градом ударов посланника демиурга.

Парням пришлось двинуться в противоположную сторону от все ещё живого и до сих пор опасного проклятого грифона, по пути посылая метательные кинжалы и стрелы во всех, кого только могли разглядеть глазами, слезящимися от едкого дыма.

Потеряв ещё пару бойцов и одного мага, которому чары Викариана разнесли пол лица, вырвав с мясом челюсть и превратив в кашу мозг, командир устроивших засаду наконец понял, что ситуация окончательно вышла из-под контроля. Почти два десятка убитых лежали вокруг, потухшие гиганты превращались в пепел, а главный козырь безуспешно отбивался от наседающего стального урагана. Однако бежать с поля боя посланник Агониса даже не думал, выкрикивая что-то на неизвестном Вику языке, отчего поредевшая цепь его воинов, сквозь которую только что удалось прорваться парням, стала быстро перегруппировываться возле уже пришедшего в себя проклятого грифона.

Уходить приходилось от храма, ибо там сейчас творился кромешный ад и целые пласты отсеченной огненной плоти демона падали на землю, растекаясь озерами лавы. Ни самого холма, ни предателя Измаила в застилавшим все вокруг непроглядном смоге теперь видно не было и только собравшиеся единой ватагой приспешники Повелителя Порталов, наконец— то додумавшихся закрыться щитами от стрел и кинжалов, бежали следом. Шансов уйти от погони у небольшого отряда, бойцам которого ещё и приходилось тащить на себе раненого товарища, не было абсолютно никаких. Вик то и дело оглядывался, видя, как постепенно сокращается расстояние, отделявшее их от преследователей. Сотня шагов, восемьдесят, пятьдесят. Он заметил, Торунг тоже посматривает назад, что-то прикидывая в уме, но болевшая покалеченная нога, сбившееся дыхание и постоянные мысли о том, не пора ли избавиться от осколка Хроногресса, дабы сбежать в Вардему, не позволили надолго задуматься о том, чего же такого высматривает лучник.

Парню до жути не хотелось оставлять с таким трудом добытое сокровище и он истово желал, чтобы когда посланник Бога Вечной Переправы отсечет очередной кусок от начавшего окончательно разваливаться пламенеющего гиганта, тот приземлился бы точно на серомордых подонков, накрыв всех разом. От внезапно пришедшего ему на ум озарения, он даже остановился и остальные помимо своей воли последовали его примеру.

— Ты чего? — хрипло дыша, удивился Ял.

— Нам нужен труп. — ответил Вик, тут же заприметив совсем рядом тело убитого в самом начале боя лучника. Часть трупа почему-то отсутствовала, но для задуманного и этого хватало. Он протянул повелителю костей мелану. — Скорее начинай жевать, мне сейчас потребуется твоя помощь.

Ничего не понимая тот подчинился, запихнув в рот горьковатый листок и при помощи Мрачного доковыляв до уже стоявшего на коленях перед убитым и рывшемся в своем заплечном мешке молодого человека.

Пара стрел ударили в землю рядом с ними, добавив к разлитому вокруг смогу тонкие ручейки отвратительно пахнущих миазм, однако Вик не обращал на те никакого внимания, хотя от них и начинала кружиться голова.

— Эмм Вик, шавки Агониса уже совсем близко. — как бы невзначай напомнил Ялазар, уже вполне способный самостоятельно стоять, пока парень, откинувший сумку, что-то застегивал на шее мертвеца.

Торунг вновь готовился принять бой уже натянув тетиву, вопреки обыкновению, положив на неё всего одну стрелу, однако с крайне необычным, тупым наконечником, когда Вик наконец вскочил на ноги и радостно воскликнул:

— Готово! Теперь дело за тобой, Ял, постарайся швырнуть труп так, чтобы он оказался как можно ближе к этой своре.

Мимолётного взгляда на результат возни Вика, вызвал у повелителя костей зловещую улыбку.

— Ах ты ж, хитрый сукин сын, клянусь потрохами чумной шлюхи, такого они не ждут! — с этими словами он ухватил тело чуть повыше щиколоток и как следует раскрутив, швырнул точнехонько в приближающийся строй врагов. Вику осталось только направить петлю силы точно в затвор пряжки, застегнутой на шее покойного, чтобы заклятие, заключение в поясе-убийце, обрело жизнь.

На секунду мир потерял краски, став черно-белым, заострив грани, будто люди и вещи, надетые на них, были из пергамента. А может так выглядят тела, из которых выветрилась вся влага жизни, напитывая раскручивающийся сразу в две стороны водоворот нестабильного заклятия, срывая лоскуты реальности, обнажая воронку в Тонкий Мир. В какой-то момент шум битвы гигантов оборвался и наступила мертвая тишина, словно Викара покинул слух, погрузив его в шар абсолютной тишины. То было мгновение, в которое молодой человек любовался, распускающимся посреди этого лишенного любых иных красок холсте, поцелуем багровой смерти. И тут же, оглушительным хлопком, вернулся звук, сопровождавший появление темно-красной сферы, рождённой из эпицентра заклятия и поглотившей абсолютно все, что было в радиусе тридцати шагов от неё. Ураганный ветер ударил в грудь парням, отшвырнув тех прочь и едва не переломав им кости, впечатал в склон ближайшего холма.

Дар смерти, творение мастеров крови, что было добыто из сокровищ культа Совратителей ещё в Кавеноне, долгое время ждавшее своего часа и наконец-то свершившее то, ради чего было создано. Лишь остекленевшая черная воронка, идеальной округлой формы, в окаменевшей земле напоминала о случившемся. Ни тел, ни вещей нападавших, не осталось вообще ничего. Заклятие алчущей пастью просто проглотило эту часть материального мира вместе с её обитателями. И очень вероятно, не будь у Викара на поясе мешочка с частицей древней машины колдунов-алхимиков, им самим бы не поздоровилось бы. Уж больно сильно заклятие изменило облик холмов на десятки шагов вокруг, полностью лишив те любой растительности и покрыв налетом липкой, спекшейся крови, видимо той самой, что некогда текла в жилах убитых ею слуг Агониса.

Ялазар придерживался того же мнения и потому лежа на отвратительной скользкой жиже, не поворачивая головы, при этом не переставая щурясь от падающих на лицо каким-то чудом до сих пор не растаявших снежинок, произнес:

— Слушай Вик, может ну его на хрен этот Хроногресс, оставим осколок себе и забудем навсегда о всяких некромантах и колдунах? Он нам сегодня уже который раз жизнь спасает. — он вытер лицо, так как то сейчас было не многим чище окружавшей их земли и добавил. — А ещё, я кажется проглотил листок меланы.

С другой стороны послышались вялые попытки подняться и голос Мрачного, приглушенный маской:

— Это ... что сейчас было? Магия крови?

— Угу. — лежа с закрытыми глазами и чувствуя как от страшной битвы, разворачивающейся неподалеку, под ним трясется земля, ответил Викар, хотя та теперь звучала намного тише. Треск молний, раскалывающих скалу, утих, а звуки напоминали удары палкой по водной глади.

Рядом раздался шлепок и в то же мгновение молодого человека окатил жар, сразу превратив кашицу чужой крови на его лице в противно пахнущую корку. Дохнуло паленой щетиной и глухой хлопок возвестил о том, что совсем рядом лопнул пузырь воздуха, скованный тягучей лавой. Он открыл глаза и увидел, как совсем рядом с ним, заливаясь дымным пламенем, буквально тек вниз по склону отсечённый кусок здоровенного демона. Тот сейчас уже мало напоминал ту монолитную, казавшуюся несокрушимой, фигуру провозвестника конца света. Теперь это была мешанина черных каменных осколков, огненных рек, заменивших чудовищу мышцы, да бурлящих гейзеров-ран. Словно головы гидры, вытянутые черепа заключённых в клетку, рвались наружу, клацали зубами стараясь укусить разъяренного посланника Бога Вечной Переправы, с невероятной скоростью продолжавшего обрушивать матовое лезвие своего клинка на тело врага. С каждым ударом исход битвы становился все очевидней, а скрепы огромной руны, заключенной в брюхе демона, в напрасной попытке остановить распад того, светились все сильнее.

Это было страшное, но в то же время завораживающее зрелище. Слуга Агониса, понимая к чему все идет и всю тщетность попыток противостоять грубой силой, беспалыми остатками одной из лап закрыл магическую конструкцию, до сих пор позволявшую ему существовать и отведя вторую чуть в сторону, стал быстро накапливать энергию для последнего, самого сильного магического удара. Викар чувствовал, как дрожит Тонкий Мир, готовый вот-вот лопнуть, открыв разрыв прямиком в варп, а это погубит все живое на многие дни или даже недели пути окрест. Задуманное не укрылось от небесноликого гиганта и венец трех лун вспыхнул серебром, когда огромные руки с скоростью молнии провернули меч, сначала отсекший лапу с копившейся в ней силой, а после, насквозь пронзая порождение ада точно в том месте, где пламенела руна.

Волна боли, перемешанная с ненавистью, окатила ойкумену, закружив в воздухе рассерженным роем уже не снег, но капли ледяного дождя. Заклятие, что только только начало формироваться, внезапно потеряло стабильность, тут же обернувшись против собственного создателя, начав буквально втягивать того в себя, ломая конечности, выпивая его огненную кровь. За какие-то мгновения демона полностью поглотила красно черная воронка, так и не сформировавшегося портала, оставляя на его месте бешено вращающийся мальстрим нерастраченной энергии.

— Вот что называется, втянуться в работу. — кое-как продрав глаза, усмехнулся Ялазар и сухая крошка треснувшей кровавой маски, скрывавшей его лицо, посыпалась на землю.

— Самое время шутить. — устало отозвался Викар, с трудом поднимаясь на ноги и кивком благодаря Торунга за протянутую руку.

Сквозь узкую дыхательную щель маски Мрачного вырвалось облачко красноватого песка, когда он с трудом произнес:

— Тратить реликт мастеров крови на такую мелочь. Напрасно.

В его голосе не было осуждения, однако все же чувствовалась досада и когда молодой человек отпустил руку лучника, у Вика в ладони остался маленький непрозрачный фиал. Видимо тот самый, с которым не расставался Торунг в конце сражения. Парень вопросительно посмотрел в серебряные глаза, видневшиеся за узкими прорезями лицевого щитка.

— Встряхни несколько раз, продави печать-пробку и бросай во врага. Алхимическая бомба, вполне способна уничтожить небольшой отряд. — пояснил он. — Вещи подобные той, что ты уничтожил, крайне редки и их действительно стоит сберечь на самый крайний случай. А наварить зелий я смогу в любом количестве.

Вик спрятал колбочку в тот же мешочек, где лежал осколок Хроногресса, ему не хотелось лишиться жизни, если вдруг она случайно разобьется. Натужно выдохнув, они с Тором принялись поднимать Ялазара, которого от съеденной меланы кажется начало клонить в сон.

— Ты не предупредил, что у тебя есть нечто подобное, да и маги Агониса нам не позволили бы снова провернуть фокус, что мы использовали в начале.

— Для этого есть лук, они бы даже не успели ничего понять. — беззлобно ответил Мрачный, видимо намекая, что фиал можно было закрепить на наконечник стрелы. — В этом плане алхимия много лучше любого колдовства, ибо является сутью чистой эссенцией эфира, облечённой в определённую форму. При этом не зависит ни от рек стихий, ни от вещиц, подобных твоей, что полностью нейтрализуют любую иную магию.

Он хотел ещё что-то добавить, продолжая оттаскивать повелителя костей, едва шевелящего ногами, от разбившегося ручья лавы, но в этот момент свет дня померк и новое солнце взошло в том месте, где только что вращался мальстрим, поглотивший демона.

Сила, так и не успевшая вернуться обратно в Вечный Океан, тут же разлилась в материальной мире круша и разрывая на части все, что оказалось рядом с ней. Вместе со ураганным ветром, обрушившимся на еле идущих парней и швырнувших тех с вершины холма, на которую они с таким трудом взобрались, полетели изломанные ошметки адской твари.

Вика откинула так далеко, что не будь на склоне небольшой рощи, принявшей в свои переплетенные объятия всю израненную троицу, он непременно переломал бы себе все кости. Потому, сломанная в полете головой ветка старого дерева, размозжившая нос и губы, казалась на этом фоне мелкой неприятностью.

Лежа вверх ногами, Викариан смотрел сквозь опустившиеся в середине дня сумерки на поредевшие облака, с которых лил необычный дождь из крупных, размером с дом, огненных капель. Они падали вокруг и от них занималась пламенем сама земля. Холмы стали похожи на обломки зубов, кровоточащих рыжей кровью, а посреди всей этой вакханалии восходили друг из друга три луны, украшавшие чело гиганта. Губы того беззвучно шевелились, а в голове Викара стоял страшный звон и он не слышал ничего, кроме шелеста, похожего на шум водопада, то проваливаясь во тьму забытья, то вновь всплывая на поверхность.

Наконец, чьи-то руки подхватили его за плечи и оттащили в глубь пещерки, спрятанной каменным наростом, привалив к тяжело дышавшему беловолосому гиганту. Только после этого Торунг позволил себе стянуть с мокрого лица маску и утереть пот. Как тому удалось не пострадать, учитывая, что их сбросило с самой вершины, было совершенно неясно. Однако лишь благодаря ему, все они сейчас пережидать огненный ливень в относительной безопасности.

Только спустя пару часов, когда рукотворный катаклизм прекратился, а Вик с Ялом уже более ли менее пришли в себя, отряд решил двинуться в обратный путь к храмовому холму. Всю дорогу их сопровождало злобное шипение умирающих снежинок, падающих на уже почерневшую, но ещё горячую корку того, что осталось от демона, да невероятное зловоние от которого легкие раздирал болезненный кашель. Местность вокруг них напоминала преддверие ада. В волнах омертвевшей сухой земли то вздымающихся к мрачным обрывкам облаков, то вновь опадая оврагами, угадывался прошедший тут шторм. Под ногами хрустели кости, да обрывки кожаных кирас, а Ял с грустью вздыхая, невесело подметил, что даже от тех, кого они убили ещё в самом начале сражения, теперь остались лишь угольки и нечем было поживиться. Это оказалось действительно обидно, так как вооружение и броня слуг Агониса были на порядок лучше, не чета их собственным. К тому же, судя по всему о тех деньгах, что Вик получил от Схирема за камни душ, припрятанных в ныне почти уничтоженном храме, теперь можно тоже забыть.

Ну хотя бы в отсутствии снега, ранее поднимавшегося едва ли не по грудь. Идти было легко. Очень скоро разорванная мякоть вершины, теперь закованная в коросту остывшей магмы, показалась в постепенно рассеявшемся дыму. Посланник Бога Вечной Переправы исчез, но куда и как, никто из отряда не видел. Лишь груды опалённых, разорванных, сваренных заживо тел, в пылающей крови земли, устилали склоны. А среди них, будто потерявший хозяина пес, растеряно, с горестно понурыми плечами, бродила одинокая фигура с витиеватым посохом настоятеля.

— Измаил ... живой, квапла меня задери. — зарычал Ялазар, потянувшись за последним оставшимся мечом, так как первый он сломал о носителя горна, а второй куда-то делся во время падения, однако Викариан накрыл его руку ладонью:

— Не надо. — он смотрел на жреца, бродившего среди гор мертвецов тех, кого тщился защитить, но не смог и видел, что вряд ли ему можно причинить горя больше, чем уже выпало. Остатки его паствы либо разбегались в ужасе, либо уже были мертвы. Добавлять ещё один труп к этому пиру смерти молодому человеку не хотелось.

Нехотя, борясь с желанием свернуть предателю шею, повелитель костей все же отпустил рукоять, к тому же, над остатками храма вновь сиял мягким светом полупрозрачный купол, возвещавший о возвращении силы в это место.

— Всё-таки странно, куда делся вестник предвечного и кто же тут тёмной магией не побоялся воспользоваться? Если конечно этот ваш некромант не причем, но в таком случае, полагаю его бы первым и постигла кара за такое богохульство.

Никто не смог ему ответить. Вик озирался, осторожно ступая меж мертвыми и умирающими, внимательно вглядывался в постепенно рассеивающийся дым:

— Не знаю Тор, но нам нужно найти Раха, у меня к нему много вопросов, к тому же, он мог быть ранен, когда демон уничтожил круг жрецов.

— Рах мертв. — послышался глухой кашель и из пелены пепла появилась фигура, обряженная в рваные тряпицы, черная, словно вышедшая из домны. — Огромный камень, прорвавший облака, упал в то место, где он творил свою ворожбу.

Парни тут же повернулись к нетвердо идущему в их сторону и в удивлении раскрыли рты. Перед ними, обгоревший и лишившийся волос, с огромным синяком в области груди, словно туда ударили тараном, шагал Даниэль. Он еле держался на ногах, но был относительно цел.

— Может и так. — осторожно согласился Викар, остановившись и внимательно присматриваясь к тому, кого он уж точно не ожидал встретить среди уцелевших. — А ты сам-то как выжил? Я собственными глазами видел, как после заклятия, что обрушило на холм исчадие Повелителя Порталов, место, где вы с братьями стояли, просто перестало существовать.

Он кивнул в сторону уничтоженной вершины, там до сих пор алел кратер — след от страшного удара. Но в ответ Даниэль лишь развел трясущимися руками и с непонимающим, напуганным взглядом ответил:

— Н-не знаю. Честно. Я вообще ничего не помню, лишь огонь, тьму, да смутные образы, обрывки каких-то видений. А потом я почувствовал чудовищную боль, очнувшись в десятке шагов от того места, где стоял, оглушённый, почти ослепший, а надомной возвышался один из стражей нашего владыки. Он что-то говорил. Слух покинул меня, но земля дрожала в такт словам Великого. Может это глупо, но мне показалось, что он почему-то обращается ко мне, по крайне мере, пока он не обрушил свое оружие на демона. Готов поклясться, его звездный лик взирал прямо в мою душу. — он указал на синяк и содрогнулся от воспоминаний.

Однако стоило Вику вглядеться эту странную рану, нанесенную простым взором посланника предвечного, как и его самого передернуло, а по спине пробежал неприятный холодок. Под синюшной кожей, сквозь которую просвечивались опухшие ткани, отчетливо виднелся рисунок. Вернее это был оттиск знака одного из Семи Королей, что они видели в Кхидрине

— Откуда это у тебя? — молодой человек пальцем проследил за изломом ясно различимых черных линий печати, но жрец лишь пожал плечами.

— Говорю же, не знаю. Я вообще не понимаю, что произошло. Думал, что уже попал на берега Вечной Переправы, но чем дольше я лежал, тем яснее понимал, что мой пути на этой земле ещё не окончен. Постепенно вернувшиеся слух со зрением явили мне творившийся повсюду кошмар.

Его ноги наконец не выдержали и он сел прямо там, где стоял, в ту же минуту, словно из неоткуда, появился Измаил, торопливо накинувший на плечи собрата свой плащ. Пока воздух ещё был горяч от прошедшего боя, но скоро зима возьмет свое и лучше было не оставаться нагим, когда её ледяные клыки вновь вонзятся в землю. Даниэль благодарно кивнул, аккуратно укутавшись в сшитый из лоскутов отрез и с удивлением воззрился на парней, когда Ялазар зло плюнул под ноги проходившему мимо новому настоятелю.

— Выродок. — сквозь зубы прошипел повелитель костей, не спуская с Измаила пылающих ненавистью глаз.

Викар с Мрачным постарались оказаться поближе к говорившему, дабы остановить того, если вдруг ему удумается таки прибить жреца, но тот, сжав кулаки, просто стоял, не сводя взгляда с объекта своей ненависти. Последний же, в свою очередь, без страха или раскаяния, посмотрел на повелителя костей и лишь печаль от стольких смертей вокруг отразилась в потускневших глазах. Его голос звучал тихо и надломлено:

— Ты вправе осуждать меня, но случись подобное вновь, я бы поступил так же. Вы сами сказали, я должен сделать все, чтобы защитить тех, кто пришел искать у меня защиты. Я так и поступил.

Ноги Измаила оторвались от земли, когда взбешенный Ял одной рукой схватил его за грудки и поднял в воздух, словно тот ничего не весил:

— Хочешь, я избавлю тебя от необходимости впредь принимать такие "тяжелые решения"? — последнее Ял выделил язвительным тоном, уже отведя кулак второй руки и не повисни на ней Тор с Виком, непременно бы ударил.

— Нет! Тут нельзя проливать кровь, духи хранители снова в силе. — не отпуская товарища, напомнил Вик. — Прольешь его кровь на святой земле и тебе конец.

На секунду все застыли, словно нарисованные персонажи картины и если бы не тянущийся к небесам дым пожарищ, то могло бы показаться, будто остановилось само время. Не было слышно ни громких фраз, ни пафосных речей, лишь тихое покряхтывайте Даниэля, робко кутавшегося в чужой плащ, да тяжелое дыхание Ялазара. Наконец, последний отпустил свою жертву, бросив Измаила на землю, едва удержавшись, чтобы не засадить тому ботинком под ребра.

— После того, как воины Агониса покончили бы с нами, они бы пустили бы в расход и вас.

— Демоны — ненадежные союзники. — согласился Торунг, обходя их и направляясь куда-то в сторону. — Ими движет лишь личная выгода, а уж про их смертную челядь и говорить не стоит. Эти упиваются каждой каплей полученной власти.

Присмотревшись, Вик заметил в той стороне, куда пошагал Мрачный, распростертое тело, покрытое синими татуировками, того самого мужчины, который помогал Раху в его ритуалах. Вернее его верхняя часть, с выглядывавшим обрывком хребта. Подойдя к нему, Тор наклонился и одним движением вырвал из уже почти застывшей магмы оплавленный череп. С такого расстояния было трудно понять, что он делает с мертвецом, но складывалось впечатление, словно тот роется у него в мозгах, в буквальном смысле. От этого зрелища даже Ялазар на секунду забыл о своей злости.

— Что ты там делаешь!? — тут же взвился Измаил, поднимаясь. — Убери свои руки от усопшего просителя, он пришел сюда, дабы обрести защиту у Бога Вечной Переправы, а не ...

Договорить он не смог, так как закованный в костяную броню кулак впечатался ему в челюсть, снова сбив с ног, а повелитель костей прорычал:

— Ты потерял право указывать, что можно делать, а что нет, в тот момент, когда обрек всех этих людей на смерть своим предательством. — он обвел рукой вокруг, как бы намекая, что произошедшее — вина Измаила, хотя это было не совсем так.

— У меня не было выбора. — все ещё не сводя взгляда с копающегося внутри черепа и кажется что-то оттуда достающего Тора, ответил жрец.

— О чем это они? — прошептал Даниэль, смотря на своего настоятеля широкими, ничего не понимающими, глазами.

Викар вкратце пересказал, что случилось после того, как удар огромного демона уничтожил половину храма и лишил Даниэля чувств, неведомым образом не убив того, а после, потянул Ялазара за наплечник, призывая оставить предателя и двигаться дальше, напоследок не оборачиваясь, бросив:

— Дурак ты, Измаил.

Он не испытывал больше гнева, лишь грусть от человеческой глупости, приведшей к катастрофе. Обида, сжигавшая его сердце, погасла, уступив место мыслям о том, что теперь предстояло сделать, прежде чем двигаться дальше. Ял пошел следом, а вскоре к ним присоединился и Торунг.

— Что ты искал? — молодой человек замялся, не зная, как бы поточнее выразиться.

— У него в голове? — пришел ему на помощь Мрачный. — То, о чем я обещался вам рассказать по пути сюда. Однако давайте прежде покинем эту обитель. Раз здесь, в нарушение обетов, столь легко торгуют чужими жизнями, то вряд ли тайны, сказанные на этой земле, будут в безопасности.

Мотивы их нового спутника интриговали парней все больше, но сейчас он оказался прав. Это раньше Храм Бога Вечной Переправы слыл надежным домом всякому, кто приходил в него с чистыми помыслами, ища убежища или защиты. Теперь же, это место больше напоминало бойню, где ложь, предательство и смерть правили балом.

Во время размышлений над этими опасными изменениями, на ум Викару пришли строки, которые он когда-то прочел в атласе Крига об Агонисе. О том, что тот разрушает Хроногрессы, превращая долы в обитель вечных кошмаров, нарывы зла на теле мира. Выходит, если не удастся запустить древнюю машину, к которой они сейчас держали путь или она будет уничтожена, то скоро все Долины Натриара станут такими же, а то и ещё хуже.

С удивлением парень отметил, что не может уже так же ясно, как прежде, ответить, что же важнее, его месть или сорвать планы Повелителя Порталов, которого они так и не увидели за все время боя. Скорее всего, его вообще тут не было. Весьма вероятно, что он послал своих слуг во главе с оживленным им порождением ада, чтобы те захватили пленников, а сам в это время уже направлялся к Хроногрессу. Это было нехорошо.

Под ногой хрустнуло, Вик посмотрел вниз. Среди толстого слоя горячей золы, укрывавшей здесь потрескавшуюся от жара землю, он заметил сеточку затвердевшей смолы. Он наклонился и поднял отломившийся кусочек, тут же едва не выронив его, когда от земли и до самых его пальцев открылся серебристый провал портала.

— Ого, что это? — удивленно спросил Ял.

— Паутина миров. — с трудом вспоминая, как же называл эту вещицу анархомаг, ответил молодой человек. — Она принадлежала Раху, но он сказал, что отдал её морлокам.

Тор без особого интереса глянул на артефакт:

— Если морлоки это те ожившие переплетения подземных кишок, то они, как мне помнится, бежали от наступающих слуг Повелителя Порталов.

— Так потому и отдал, чтобы те не добрались до неё. — Вик несильно подул на место, из которого протянулось жидкое серебро магического прохода, очищая от пыли второй осколок паутинки. Он подобрал хрупкую конструкцию и осторожно соединил её края, позволив двери в реальность крохотных миров закрыться.

— Возможно, они должны были эту штуку спрятать, а не таскать её с собой, если вдруг решат мигрировать прочь.

Деталей договора, что заключил Рах с обитавшими вокруг храма существами, Викариан не знал, а потому лишь пожал плечами, наблюдая как место надлома, с едва видимым сиянием, исчезает и с ним пропадает необычно мягкий магический бриз Тонкого Мира.

Вскоре нашелся и её бывший владелец, разбитой алмазной статуей расплёсканный по черному базальту оголённой вершины. Даниэль оказался прав, анархомаг был мертв. Ялазар присел на корточки рядом с тем, что по-видимому некогда было головой, а теперь стало миниатюрным садом кристаллов, пробивающимся сквозь трещины в почерневшей поверхности. Остатки плоти лежали рядом, перемолотые словно побывали в жерновах и радужная пыльца витала в воздухе, недвижимая ветром.

— Легкого тебе пути. — фразой, которую произносили дети Вардемы перед тем, как пуститься в дальний путь, повелитель костей попрощался с погибшем анархомагом и с грустью сознался. — Мне будет не хватать этого престарелого психа.

— Мне тоже. — встав рядом и растерянно глядя на лежащую в ладони темную сеточку, откликнулся Викариан. — За граничившей с помешательством тягой к знаниям и ширмой эфирной мутации, билось достойное сердце, много более достойное настоящего человека, нежели у иных, совершено нормально выглядящих людей. Он говорил, что его целью стало оградить от опасностей Кеплера крошечные вселенные, заключенные в этом артефакте, найти место, где бы зло не смогло дотянуться до них. Хотя он не был ничем обязан обитателям этих миров. Как и обитателям храма, коих он защищал до самого конца. Думаю, он просто желал видеть мир иным, чем он есть на самом деле, мечтая изменить его хотя бы немного в лучшую сторону. Кто знает, сколько теперь ждать этого "светлого будущего".

— Если ждать, то долго. — раздалось в шелесте вьюги, тихим шипением камня, расколотого огнем, добавив. — И потому радует, что ты привык брать дело в свои руки.

Вик закрутил головой, пытаясь понять, кто это говорит, но рядом были лишь Ял с Тором, зато вокруг паутинки, лежащей у него в руке, начали кружить пришедшие в движение и словно бы втягивающиеся в тонкую конструкцию, потоки кристальной пыльцы. Никто больше ничего не слышал, да и вообще не замечал происходящего, а потому Викариан двинулся по кругу, позволив радужному туману, влиться в артефакт полностью. Он чувствовал, что повисшее в воздухе переливчатое марево, так стремящееся стать единым целым с паутинкой миров и голос, который услышал в момент их единения, взаимосвязаны.

— Я никогда не сомневался в твоих способностях, Вик. — чадящий смог пошел волнами, рождая слова и в каждом из них слышались озорные нотки никогда не унывавшего анархомага. Вокруг было множество мертвых, но лишь голос Раха пробивался из-за грани смерти, если конечно пение сухой земли и стрекот лопавшихся огненных пузырей, складывающихся в слова, можно было назвать речью. — И никогда мне ещё не приходилось быть столь правым, как в своем решении не дать силам тьмы коснуться артефакта, что сейчас ты держишь в руках. Сбереги его, любой ценой, ибо ...

В этот момент последняя песчинка алмазного тумана втянулась в артефакт и голос оборвался, так и не успев поведать, что же такого открылось старому магу по ту сторону жизни и смерти. Викариан, на всякий случай, снова надломил паутинку, отверзая врата в реальность, где лежали хрустальные живые сферы, надеясь, что Рах сможет окончить свою мысль, но видимо это так не работало и к своему огорчению, он не услышал ничего.

Спрятав необычный предмет, в который теперь переместилась сущность анархомага, он обернулся и с удивлением увидел, что рядом с разбитым телом, вместе Ялазаром и Торунгом, стоит Даниэль. По пути обратно Викар решил, что если богами ему будет позволено свершить свою месть и выжить, то он обязательно отправится в дальний Великий Храм, куда так стремился Рах.

Обрывок фразы долетел до парня, когда тот подошел ближе к группе своих спутников.

— ... я не хочу находиться тут более. Как я могу служить настоятелю, чей грех и предательство стали причиной гибели прихода, да ещё заключившего союз с теми, кто некогда пленил и пытал нашего Владыку, а после стал едва ли не злейшими его врагами. Прошу, возьмите меня с собой.

Ялазар вяло отбивался. Было видно, что он устал и в общем-то ему уже все равно, но он все же пытался вразумить жреца, возбужденно размахивающего руками и обряженного в рваный плащ:

— Куда с нами? Наш путь лежит к Хроногрессу. Там Ульф, Агонис, там стражи древней машины и черт знает что ещё. Но нами движет необходимость. — в этот момент он подозрительно зыркнул на Тора, ни одна мышца не дрогнула у того на лице, словно эти слова относились не нему. Видя, что поддеть Мрачного не получилось, он вернулся к Даниэлю, спросив. — А тебе-то зачем своей шеей рисковать?

Однако Даниэль не отступал. Широким жестом обведя пространство вокруг, по которому будто призраки мертвых, едва видимые в завесе пепла, бродили потерявшие своих родных и друзей жалкие остатки выживших, ответил:

— Сюда смерть уже пришла. Да, бог Вечной Переправы вновь простёр над нами свою благословенную длань, но морлоки покинули предместья храма, запас поленьев, еды, как и деревья с кустарниками в радиусе многих сотен шагов превратились в прах. Скоро тут станет нечего есть, нечем согреться, а любая попытка спастись из этого стылого ада будет обречена окончиться в пасти оживших кошмаров. Да ещё настоятель, что в любой момент готов убить тебя, если сочтет, что это поможет ему ... ну или как он говорит, его пастве спастись.

Может быть Даниэль и не являлся смельчаком, но и дураком его назвать язык не поворачивался. Вик до сего момента вполне серьезно считал, что в храме будет безопасней, чем в руинах Фариза, однако после услышанного, уже не был столь уверен в этом. Торунг лишь молча покачал головой в знак согласия с доводами жреца и Ял видя, что остальные не против, наконец махнул рукой:

— Шут с тобой, иди с нами, хотя я на твоем месте лучше нашел бы среди уцелевших пару смельчаков и двигал в Дхаму, чем перся через Ведьмин Мост в неизвестность, что с нашим обычным везением может оказаться похуже смерти.

Даниэль лишь покачал головой:

— В живых осталось меньше пяти десятков душ, они ранены, опустошены потерями, к тому же воспринимают вновь появившийся над головой защитный купол храма, как проведение божие. Способных осилить путь до Дхамы по пальцам пересчитать, да и те не пойдут. С парой я уже поговорил — отказались, а прочие фанатики или просто трусы. Из всех кто тут ещё имеет хоть какие-то шансы уцелеть, это вы. — полы дареного плаща жреца взметнулись, когда порыв вновь набиравшего силу холодного ветра пробрал того до костей и он быстро добавил. — Я попробую сыскать себе одежду, да что-нибудь поесть и найду вас. Не уходите без меня, прошу.

Викариан согласно кивнул, промежду прочим поинтересовавшись:

— Послушай, мы Измаилу оставляли на хранение деньги, ты не знаешь где он их припрятал?

Потерев глаза, слезящиеся от витающего в воздухе пепла, Даниэль оглянулся и указал рукой в сторону развороченной вершины:

— В главном шатре полагаю, вместе с вещами братьев, но боюсь не видать вам больше монет. Там и шатра-то не осталось, что не сжег огонь, накрыло ошметками туши демона.

Услышанное не сильно удивило Вика, он в общем-то ни на что особо не рассчитывал когда спрашивал, но и не узнать было бы глупо, мало ли удача могла снова повернуться к нему лицом. Но не случилось.

Остаток дня под аккомпанемент плача и стенаний, что были вызваны не столько горем, сколь физической болью, выжившие собирали погибших. Пиетета к тем, сохранившие жизни везунчики, не испытывали, стаскивая тела в одну большую кучу у подножия холма, а иногда и просто раскрутив как следует за более ли менее сохранившиеся части, скидывали с уступов. Некоторым такое время препровождения похоже даже начинало нравиться, страх отступил и под гадливой, заискивающей улыбочкой, восхвалявших богов за милосердие, стала проявляться их истинная сущность. Эти люди вряд ли заслуживали спасения. Правда Вик сильно сомневался, что и сами погибшие были сильно лучше. Измаил не препятствовал творимому бесчинству, в конце концов, никто не пытался копаться во внутренностях мертвецов, как это сделал Тор. Даниэль надолго исчез, а больше жрецов не осталось. Вскоре, очищение холма превратилось в отвратительную забаву.

Единственного кого не постигла участь быть похороненным в канаве среди прочих, оказался Рах. Когда роняющий слюни и заливающийся смехом обожжённый одноглазый калека бросился к его останкам, стальная хватка повелителя костей сомкнулась на его горле и начала медленно сдавливать, убивая тут же захрипевшую мразь. Вокруг сразу раздалось веселое ржание и даже выкрики: "убей, убей!". Смертные, которые только что потеряли своих родных, да и сами чуть не отдали богам души, радостно приветствовали страдание собрата по несчастью. В этот момент Викара переполняло отвращение к этим животным, скотам, причем в отличии от рабов, коим дали схожее прозвище, эти твари заслуживали его куда больше. Как тут было не вспомнить их с Ялазаром разговоры о Семени Порчи и том, что она делает с душами, рожденных в Кеплере.

Повелитель костей не стал марать руки, с силой швырнув тощее тело в толпу, в ответ на него посыпались проклятия и оскорбления. Он полностью проигнорировал их, сложив из обрывков шкур, да найденной ветоши, погребальный саван, в которой они с Виком аккуратно завернули тело анархомага и отнесли к месту, где раньше стаял черный алтарь, а ныне осталось лишь его раскромсанное основание. К их безмерному удивлению, этот огрызок священного камня принял тело, как и дар, колдовской камень из тех, что Викариан добыл в пещере эфирного червя. Молодой человек сильно сомневался, будто Рах достигнет берегов Вечной Переправы, полагая что странный артефакт-паутинка вобрал его сущность в себя, но тем не менее и позволить телу старика быть брошенным в груду к остальным, на поживу диких тварей, не мог.

Остаток дня они провели латая доспехи и врачуя раны, благо те оказались не сильными, хотя хромали Вик с Ялом на пару. Нога повелителя костей опухла и начиналось заражение, однако сила алой звезды после смерти демона стала ослабевать, а Тонкий Мир быстро наполнялся реками свободных стихий, что оказались вполне пригодны для излечения. Торунг от помощи отказался, да и на не было видно, задели ли его вовремя боя или нет, хотя Викар готов был поклясться, что видел струйку крови, сочащуюся из-под маски. Но если к шрамам на мрачном лице и прибавились новые, распознать их не удавалось. Сам же молодой человек долго морщился, пока Ял правил ему кости лица и восстанавливал выбитые зубы, а после ещё и сам, как мог, подлатал порванную бровь. Вечером же они долго спорили, стоит ли осквернять и без того не отпетые тела мародерством или напротив, предать те огню, а может вообще трогать.

Ночь прошла тяжело. Когда потухли последние угли, холод наконец взял свое, но уставшая троица не обращала на тот никакого внимания, уснув в притирку друг к другу, положив меж собой небогатый скарб. Какой бы сволочью не оказался Измаил, его наука пошла впрок и теперь, вместо того чтобы потерять неделю, пластом отлеживаясь после тяжелого боя, уже через день парни чувствовали себя более ли менее сносно, чтобы продолжить путь, хотя их все ещё сильно покачивало. А путь предстоял неблизкий, к тому же снег снова славно припорошил земли и на нем уже появились первые следы зверей, страдающих голодом.

Прощаться с обитателями разорённого храма, как и с его настоятелем, парни не стали и наскоро перекусив купленной в Кхидрине снедью, уже вчетвером двинулись на север, к Ведьминому Мосту. Поспеть за Ульфом или Агонисом, шансов не было. Вполне возможно, что Отмеченный Бездной с самого начала все это планировал, да и не появившийся самолично Повелитель Порталов, явно ставил уничтожение Хроногресса выше мести мальчишки, оскорбившему его. К счастью, у этих двоих были виды на древнюю машину, причем совершено противоположные. А это значит, их пути рано или поздно пересекутся и очень может быть, они вцепятся друг другу в глотки. Викар совершенно не был против устранить одного своего врага руками другого.

Первый день пути прошел спокойно, зверье не показывалось, а Вечный Океан постепенно приходил в свое обычное, хаотическое, но относительно безопасное состояние. В небольшой долине попался звонкий родник, освобожденный из ледяного плена огненной поступью порождения зла, недавно прошедшего здесь и они тут же пополнили оскудевшие запасы воды. В тишине, нарушаемой лишь журчанием источника, Вик взирал на раскинувшиеся вокруг холмы с негустыми перелесками и надо сказать, вид спокойной, избавленной от кошмаров Кеплера природы, ему очень понравился, словно мир очистился от лишней жизни, став первозданно прекрасным.

К несчастью такое благолепие не продлилось долго и уже через сутки на них напал куст-притворщик, плотоядный клубок лиан, прикидывающийся обычным растением. От стрел, как и от заклятий, вреда созданию оказалось не много, ибо его внутренние органы постоянно перемещались под корой-чешуей и Ялазару пришлось изрядно помахать мечом, прежде чем гибкие плети, усеянные ядовитыми шипами, упали в запачканный бурым ихором снег. Только после этого парни смогли добраться до "корней" животного и оно, злобно шипя, отступило в глубины промерзлой земли. Однако эта встреча явственно показала — пустоши очень быстро оправились от демонической поступи, вновь наполняясь жизнью ... и смертью. А раз так, то ночь было решено скоротать не в чистом поле, а поискать убежище понадежней.

Большую часть вечера парни провели в поисках подходящей пещеры. На их удачу таковая вскоре обнаружилась и они, перекрыв мокрым снегом неширокий проход на манер двери, оставив в той небольшое отверстие, дабы не задохнуться во сне, стали устраиваться на ночлег. Костер, правда, все равно решено было накрыть костяным плащом Яла.

— Надо будет раздобыть шкур. — устраиваясь у стены, так чтобы не выпускать из виду запечатанный снегом проход, заметил бывший подавитель. — А то Ио умыкнула с собой весь наш запас.

Вик согласно кивнул, доставая из сумки кусок сушёного промерзшего мяса. Он так устал и так хотел есть, что впервые за долгое время его не терзали размышления о том, не человечину ли ему подсунул торговец. Даже отвратительный привкус и запах не остановили его от того, чтобы жадно наброситься на еду, запивая её водой, набранной прошлым днем. Немного погодя, утолив мучивший его голод, Викариан задумчиво произнёс:

— Как-то слишком легко удалось сразить такую могучую тварь, как этот демон. Всего-то несколько ударов и вот он уже рассыпался, словно не скала и лава были его плотью с броней, а песок, да глина.

— Посланник Бога Вечной Переправы намного сильнее большинства демонов и даже древнейшие из них стараются не связываться с теми, кто удостоился стать провозвестником воли и силы нашего владыки. — Даниэль говорил с неподдельной гордостью и благоговением. Для него явившееся в храм создание стало живым олицетворением веры. Однако Викар, далекий от религиозного жара, с неким беспокойством уловил странное сходство между посланниками богов и герольдами Антемоса, ибо и те, и другие питались от силы своих господ. Однако вслух ничего не сказал. Жрец же продолжил. — Кажется, это был Кеа"Алон, хотя могу и ошибаться. Моя работа при храме сводилась к добыче, да разведке и я не был допущен до летописей, а потому не могу сказать точно. Но если это действительно он, то для него подобное порождение ада, что для Ялазара, к примеру, десятилетний босяк впервые в жизни взявший в руки меч. Нет, даже не меч, а портняжный нож или шило и решивший напасть на нашего здоровяка.

Широко зевнув, только что упомянутый, которому выпало сегодня стоять на посту последним, закутавшись в теплую накидку, сонно ответил:

— Ну, сравнивать этих двух я не возьмусь, однако замечу, что касается сражений людей с гигантами, то крупные создания опасны лишь для одиночек, против большого же числа противников они весьма уязвимы. Ну если конечно стадо муравьев не попытается просто затоптать эдакого слона, а чуть-чуть хотя бы мозгами пораскинет. Потому великаны, колоссы или какие-нибудь титаны, если конечно таковые ещё остались, в одиночку встречаются крайне редко.

К разговору присоединился Торунг:

— Мой бывший мастер, помнится как-то сооружал особенно крупного голема, размером с крепостную башню где-то. На это у него ушел почти год, а ведь он в то время не знал нужды в материалах и силе Вечного Океана. В итоге, махина вышла действительно впечатляющей, но в первом же бою четверо магов врага просто обрушили всю свою мощь на него и от стального остова осталась лишь расплавленная лужа пузырящийся ртути. В общем, подобных левиафанов нужно беречь, как зеницу ока, ибо первым делом пытаются уничтожить именно их. Агонис кстати, не дурак, знал это.

— Точно. — Ялазар сонно закивал, бормоча сквозь теплый ворот плаща. — Как я уже говорил, эффективны они разве что при поддержке иных войск или в больших группах, впрочем последнее мне видеть не доводилось, хотя байки всякие слыхал. Да и смысл-то сшибаться лоб в лоб с десятком таких здоровяков, если можно неделями изводить их террором, раня издалека, действуя небольшими группами, не давая ни минуты отдыха и вынуждая постоянно сражаться. Ходят истории, что иногда удавалось справляться вовсе не используя магию, одними лишь стрелами, да ловушками. Есть даже особая каста наемников, как раз и специализирующаяся на отлове или уничтожении гигантов, им ведомы многие секреты этого мастерства. О, кстати, раз уж заговорили о секретах. Тор, ты кажется заикнулся о своем прошлом, на этот раз тебе не отвертеться, давай рассказывай, че с нами увязался? И да, почему это Схирем назвал тебя помощником Апостола Бродячего Ужаса?

К немалому удивлению Викариана, Мрачный не стал отпираться, по своему обыкновению увиливая от ответа. Отложив начисто обглоданное ребро, он вытер губы тыльной стороной ладони и без затей начал рассказ:

— Много куда меня забрасывала судьба, немало дорог пришлось истоптать и не меньше ходил я под парусами по темным водам океанов. Моя лихая молодость прошла в далеких южных долах, где звонкая монета и сладость губ рабынь — все, что нужно молодому клинку. Чуть позже я захотел стать богаче, познать пение фанфар, почтение и славу, а потому отправился с иными ловцами удачи на кораблях в долгие походы по вечно неспокойным волнам. Я видел сокрытые в легендах острова и земли, о которых не помнят даже всезнающие боги. — от такого богохульства Даниэль скривился, но ничего не сказал, позволив Тору продолжать. — Но то — дела далекого прошлого, что лишь вели меня к месту моего последнего служения. Если вкратце, я был сначала наемником, потом морским волком, а после стал служить тенью при дворе одного из Тиранов.

— Тенью? — переспросил Викар.

— Шпион, убийца, называй как хочешь, сути это не изменит. Слышать о чем толкуют за спиной господина, знать намерения его врагов и делать так, чтобы они больше никогда не представляли для него опасности. Славная работа, платили хорошо, не засиживаешься на одном месте, да и вообще, разнообразие.

Ял захохотал, его сонливость тут же исчезла. Тор терпеливо ждал, когда повелитель костей отсмеется и наконец пояснит, что же его так позабавило. Тот не заставил себя долго ждать и немного успокоившись, произнес:

— Уж конечно прости, но ты как-то непохож на человека, шибко охочего до новых впечатлений, тяги к приключениям и умеющего получать удовольствие от жизни, с твоей-то вечно каменной рожей.

— Внешность может быть обманчива, хотя в этом ты прав, ныне мне чужды радости, тобою перечисленные. Но пелена бесстрастия не всегда окутывала мой разум и прозвище "Мрачный" не было дано мне от рождения. До того я служил при дворе одного из великих Тиранов, но как это часто бывает в Кеплере, истинное величие идет рука об руку с безумием и паранойей, кои с трепетной искусностью поддерживались придворным алхимиком Талтаном Проклятым. Ныне это имя забыто, но в прежние времена именно он обладал полной властью в городе, а вовсе не венценосный. Его стараниями крепли культы и армия, его же заботами подавлялись бунты и устранялись неугодные из знати. Иногда меня посещала мысль, кому на самом деле я служу, ему или трону, на котором сидит сумасшедший.

Окончательно проснувшийся Ял снова с интересом влез с расспросами:

— Дай-ка угадаю, это и есть тот самый Апостол Бродячего Ужаса? Этот Талтан?

— Ну можно и так сказать. — совершено не выказывая раздражения тем, что его перебили, ответил Тор. — Хотя до этого было ещё очень далеко, да и не так уж и плох он был на самом деле, но амбиции его выходили далеко за пределы городских стен. По крайне мере, он точно не желал превращать мир, которым хотел бы править, в обитель абсолютной смерти. Я подозреваю даже, что он являлся одним из пророков забытых, мертвых богов, ибо ни до, ни после, мне не встречались смертные равные ему в понимании взаимодействия реального и Тонкого миров. Такую мудрость могли дать разве что предвечные, но обычно они не делятся знаниями, способными навредить им самим. А этот алхимик обладал именно такими. Он смешивал живую плоть и инфернальную, сталь становилась продолжением тел людей, не причиняя последним никаких страданий, а разум от его эликсиров проникал за грань вероятного, позволяя буквально ходить в мире теней, вне пределов возможного. Мне не раз приходилось прибегать к его услугам, проходя тропами чужих миров, подкрадываясь к своей жертве или слыша, что шепчет заговорщик, находившийся в другом конце города. Тогда я и сам начал увлекаться алхимией, потихоньку практикуя простейшие зелья, в тайне надеясь когда-нибудь узнать откуда придворный мастер эликсиров черпает мудрость и вдохновение. В конце концов, именно знать, что сокрыто от глаз прочих и означало быть тенью Тирана.

Пара веток полетело в мерно горящий костер, а Викар, гревший над пламенем замерзшие руки, заметил:

— В твоем рассказе слышится восхищение этим человеком.

— Вряд ли человеком. — Тор задумался, вспоминая. — Но ты прав, я восхищался его знаниями и мастерством работы. Науку он превратил в искусство, а любые попытки подкупа, предложения дружбы или совместной работы от иных мастеров Вечного Океана отметал на корню, чем нажил уйму врагов. Себе и Тирану. Сами понимаете, для и без того помешенного на заговорах психопата с короной, это стало последней каплей. Он приказал разработать оружие, что могло бы сдержать армию в десятки раз большую, нежели его собственное войско, но на этот раз обойдясь без големов или иных монструозных конструктов. Это стало достойным вызовом гению мастера. Хотя надо признать, над поставленной задачей тот размышлял недолго, придя к выводу, что разумней всего будет не уничтожать противников, а обернуть их приспешников, солдат, чароплетов, да и прочих поданных, против них самих. Идея конечно не нова, некроманты вполне успешно пользуются схожими методами испокон веков, однако даже они были не всесильны. Как не странно, последнее вытекало из самого корня силы, которой повелители мертвых достигали желаемого и потому, Талтан решил зайти с другой стороны. Несмотря на то, что алхимия и магия почти одно и тоже, просто в разных формах, недуги, созданные первым способом, отчего-то не в пример страшнее и неизлечимее, чем чары болезней.

Послышался скептический смешок, от которого задремавший было под тихий, неспешный рассказ Даниэль, всхрапнув, проснулся. Ялазар, в это время правивший плащ, слегка пострадавший в последнем бою с хищным растением, не отрываясь от своего занятия, заметил:

— Ну не знаю, видал я много зелий, что в подметки не годились даже заклятиям Вика.

— Спасибо на добром слове, сам-то через раз заклятия сплетаешь. — улыбнувшись беззлобно, огрызнулся парень. Это было правдой, несмотря на несомненные воинские умения повелителя костей, в том что касалось колдовства, у него нет-нет да и случались провалы. Сказывался небольшой опыт управления эфирными потоками, не на много больший, чем был у самого Викара.

Торунг оставался как всегда каменно-строг, не обратив внимания на дружескую пикировку и ответил на высказанное сомнение, как ни в чем не бывало:

— Я говорю о работе истинного мастера, а не дилетанта травника из трущоб. Полагаю, ты в курсе, что даже самые великие из магов не брезгуют прибегать к алхимии. — Ял согласно кивнул и Тор удовлетворенный, что больше его слова не подвергают сомнению, продолжил. — По воле случая, мне довелось оказаться вовлечённым в процесс создания этого "оружия" и потому как-то само собой получилось, что большую часть времени я проводил в лаборатории, либо путешествуя в соседний дол, где и было решено провести испытания. Мне же выпало сомнительное счастье первым увидеть последствия, сотворенного алхимиком яда, того что в скором времени назовут Бродячим Ужасом. Вынужден отдать должное, Талтан оказался достаточно умен, чтобы не ставить опыты в своей лаборатории, сокрытой среди города мертвых машин. Хотя поступи он так, возможно творец этого кошмара стал бы первой и последней жертвой своего творения.

За безжизненной маской, словно вырезанного из белого мрамора, лица Мрачного треснул лед безразличия и в его голосе проскользнула тень неподдельной, глубокой печали. Он достал точильный камень, видимо чтобы занять руки, пока выуживал из глубин своего прошлого воспоминания, что явно не доставляли ему никакого удовольствия и стал водить им по волнистому лезвию клинка.

— Болезнь, которую вывел алхимик, не просто убивала людей, она меняла их, подчиняла своей воле. Эдакая помесь мутаций сырого эфира и черной магии некромантии, в своей абсолютной форме. Последствием же заражения стал Бродячий Ужас. Да простят нас боги. — рука с камнем на секунду остановилась, а на лице заиграли желваки, однако Тор быстро взял себя в руки, вернув обычное бесстрастное выражение и продолжив точить клинок. — И моя рука опустила склянку с чумой в реку, отравив города, стоявший ниже по течению. Я не знаю, как они назывались раньше и кем были населен, однако ныне это сердце земель Бродячего Ужаса, населенного так называемыми альфами, первым прото-поколением зараженных особей. По крайне мере, так их стал называть сначала тот, кто послал меня туда, а после и все прочие. Твари невероятной живучести, которых не брала никакая магия или оружие, не имеющие ничего общего с тем, чем были прежде. Не ведающие жалости и нужды никакой иной, кроме как убивать и ассимилировать своих жертв в себе подобных. Правда эти изначальные преображенные имели одну особенность, а именно, свивали гнезда глубоко под землей и практически не меняли места своего обитания. При этом убивая любого, кто ступал на их территорию, кроме подобных им, но не выходя на поверхность.

Вложив клинок, наточенный до бритвенной остроты, в ножны и задумчиво поскребя подбородок, Торунг, все это время не сводивший глаз с пляшущих языков огня, добавил:

— Думаю, это был дефект, целенаправленно заложенный алхимиком, чтобы пандемия не вышла из-под контроля и оставалась локализована в узком ареале под городами. Кстати, именно потому, что альфы практически не меняют своего места обитания, их и отделили от прочих собратьев, считая чем-то вроде триархов — правителей всего выводка. Они-то и создали второе поколение заражённых, уже без нашего участия, а те третье, следом появилось четвертое и так далее. С каждым новым циклом, ассимилированные создания оказывались все менее подвержены ограничениям, что заложил Талтан. Вторая волна зараженных растеклась по улицам полисов, начиная убивать всех, кого найдет. Третья, вышла за пределы стен, четвертая добралась до лесов, поглощая местную фауну. При этом, все они были просто невероятно опасны, кони не могли убежать от них, стрелы и магия не причиняли большого вреда, а отсечённые конечности отрастали вновь. К тому же оказалось, что они могут превращать в себе подобных создания из иных измерений и даже инферналов. Мы создали абсолютный мор.

Горло говорившего пересохло и Викар подал ему мех с водой, а пока Мрачный утолял жажду, парень задал внезапно возникший у него вопрос:

— А почему их назвали Бродячим Ужасом, если они настолько быстры, что даже верхом от них невозможно уйти?

— Пока эта тварь не видит потенциальной жертвы, она медленно бредет вперед, не шибко разбирая дорогу и не обращая внимания ни на что вокруг, но едва ей на глаза попадется тот, кого можно ассимилировать, тут же преображается в невероятно быструю, почти неуязвимую машину убийства. Полагаю, такое прозвище дали те, кто сумел выжить после встречи с орудием прото-поколения. Мы допустили страшную ошибку. Новообращённые альфами твари действительно оказались скованны узами подчинения, вот только слушались они не нас, а своих прародителей. От глобальной катастрофы Кеплер спасло то, что созданная нами зараза в каждом новом поколении проявлялась все слабее. Думаю, в том повинны прорывы Вечного Океана и Небесные Горы, которые постепенно запятнали изначально совершенную эссенцию, текущую в измененных болезнью телах. Удивительны тропы судьбы. Проклятие мира, рок древних времен стал спасением от неминуемой гибели. С каждым новым витком ассимиляции, от изначальных творений оставалось все меньше. В конце концов, сохранились лишь три отличительных качества. Воспроизведение себе подобных, бесцельное брожение, причем с каждым разом все больше расширяя ареал миграции и огромная скорость нападения. А вот неуязвимость плоти исчезла и распространение заразы постепенно сошло на нет. Однако перед этим, несколько долов были полностью уничтожены со всеми их обитателями, став страшным напоминанием о том, к чему может привести желание создать абсолютное оружие. Примыкающие к ним земли вынуждены отражать неослабевающий натиск кошмаров, живя в постоянном страхе и ожидании преображения, если хотя бы один заражённый сумеет проникнуть за стены города или цитадели. Родов же, малых поселений в тех краях уже не осталось.

— Но ты упоминал, что вы экспериментировали в соседнем доле, а теперь говоришь, что пали сразу несколько земель. Как вам удалось остановить болезнь у своих границ? — заметил молчавший до этого Даниэль, которого все почитали уже вновь уснувшим.

— Маг, создавая заклятие, знает где его слабое место. Кузнец, отливающий меч, едва закончив работу, чувствует в каком месте стальное тело его творения может дать слабину и алхимия в этом не отличается. Мы создали, нечто вроде антидота. Он не убивал Бродячий Ужас, но делал его уязвимым, ослаблял его, что позволяло удерживать границы без особого труда, хотя конечно и не обходилось без неприятных сюрпризов, но не о них сейчас речь.

Повелитель костей, наконец отложил свой чешуйчатый плащ. В его глазах угадывался интерес и даже возможно узнавание. По-видимому, он уже раньше слышал о чем-то подобном, но поданном под иным углом и теперь, когда история раскрывалась с обратной стороны, с наслаждением впитывал каждую её деталь. Ял, хитро прищурившись, поинтересовался:

— Выходит, у вас в руках оказалось спасение от пожиравшего ваших соседей ужаса? Но я так понимаю, делиться вы ни с кем не собирались?

Торунг согласно кивнул, а спросивший, явно довольный своей догадкой, продолжил:

— И, разумеется, те кто до этого просто не любил вашего повелителя, увидев, что лишь его земли остались нетронуты, тут же догадались, кто повинен в случившемся. А несговорчивость Тирана, не только не охладила их ненависти, но даже наоборот, ещё больше раззадорило желание вырвать тому сердце? И в итоге, когда стало окончательно ясно, что вы неспособны контролировать взращённый вами кошмар, они решили забрать эту чудесную вакцину силой, развязав войну.

Последовал очередной кивок.

— Разумно, я бы поступил так же. — откинувшись на спину и подложив под голову только что залатанный плащ, поставил точку Ял. — Шансов выстоять у вашего полиса не было и в итоге, у вас под стенами собрались армии нескольких правителей, да разного рода колдовская шваль.

— И армия наемников. — дополнил его слова Тор.

Повелитель костей без сомнения уже знал, чем закончится этот рассказ, видимо действительно слышал о тех событиях прежде.

— А скажи, это правда, что они к притащили с собой зараженных, а после, подперев врата города, дабы никто не смог их открыть и выбраться наружу, забросили этих созданий вам за стену?

— Да. — последовал бесцветный ответ. — Они перекидывали их катапультами, словно чумных коров, а те, оказавших на улицах, принялись жрать жителей города, превращая их в подобных себе. Три дня стояли крики, в который вплетался дьявольский рев пирующих чудовищ.

— Но как? — удивился Ял. — Не могли же нападавшие договориться с Бродячим Ужасом, да и если бы их связали, стража просто разрубила бы тварей на части, прежде чем путы спали.

— В бочках. Зараженных связывали, обливая жидким огнем и уже горящими засовывали в деревянную бочку. Ту клали на заряжаемое ложе катапульты и перекидывали через стену. Бродячему Ужасу огонь не страшен, а вот веревку пламя пережигает легко и когда дымящийся изнутри снаряд разбивался о землю, то заключенное в него создание уже ничего не удерживало.

Снаружи послышался скребущий звук. Разговор тут же прервался и все схватились за оружие, при этом стараясь не дышать. Свет костра снаружи был не виден, да и негромкая беседа легко заглушалась воющей метелью, но их убежище могли найти по запаху, а значит, появление оголодавших клыкастых гостей казалось вполне вероятным. Тишина. Ничего, ни шевеления, ни шороха, но на всякий случай парни ещё довольно долго молчали, не спуская глаз со снежной пробки, закрывавшей вход в пещерку.

— Хитро. — наконец прервал шепотом затянувшуюся тишину Ялазар, когда стало ясно, что никто сию минуту не собирается вваливаться в их уютный схрон и пытаться сожрать его обитателей. — Послушай, но я не совсем понимаю, как все это связано с тем, что ты увязался с нами?

Положив на колени обнаженную саблю и не сводя глаз со входа, Торунг так же шепотом продолжил рассказ:

— Падение полиса было предопределено. В тот день я сражался на улицах, пытаясь спасти своих жен с детьми. — уголки его губ дрогнули, едва не явив улыбку. — В пылу схватки меня достигла весть, что Тиран, в очередном припадке безумия и подозрений, ворвался в лабораторию к придворному алхимику, обвинив того в предательстве. Якобы его творения сейчас уничтожали город. На самом деле, то была попытка венценосного спасти собственную шкуру, ведь он с самого начала все знал, не таясь празднуя, когда мор начал пожирать земли врагов. Он боялся, что приближенные узнают правду о том, что именно с его подачи и по его приказу было положено начало этому кошмару. И тогда уж ему точно не сносить головы. Хотя как по мне, в тот момент это было последнее, о чем Тирану следовало волноваться. Когда я прибыл в лабораторию, она лежала в руинах, а сам алхимик, заигравшись с психопатом на троне, наивно почитая того своей марионеткой, был распят среди своих перегонных кубов, но ещё жив. Я был в ужасе, когда не обнаружил на месте ни единого эликсира и артефакта, которые мы с мастером создали за прошедшие годы. Исчезло все, а многие из вещей были почти столь же опасны, как чума, породившая Бродячий Ужас. Ко всему прочему, исчез и сам вирус, вместе со всем антидотом. Умирая, Талтан заклинал найти украденное и уничтожить, ибо без пригляда, эти шедевры его гения представляли страшную опасность. В последствии я выяснил, что Тиран, переодевшись, пытался в остатками армии прорваться через специально открытые осаждающей армией врата. Их встречали роты наемников, которыми можно было пожертвовать, если зараженные вырвутся из города, однако вместо безмозглых тварей, тем в лапы высыпала немногочисленная гвардия во главе с самим правителем и всей казной, в которой было и то, что он украл из лаборатории. В общем, беглецов перебили, а богатую добычу солдаты удачи поделили меж собой и с тех пор я странствую по миру ища тех, кто был среди этих наемников, а найдя убиваю их и уничтожаю творения моего ... учителя. Большая их часть ушла на юг, в том числе в Долины Натриара, а значит и мой путь лежал сюда.

Наконец оторвавшись от созерцания снежной загороди, говоривший взглянул на внимательно слушавших его парней, те ждали продолжения и он, вложив меч в ножны, закончил:

— Я довольно долго вел охоту на них, но в конце прошлой осени узнал, что в Кавеноне назначили огромную награду за головы двух богохульников, осквернивших храм Совратителей и укравших ценнейшие реликвии. Да к тому же, информацию о них можно получить у местного пророка за умеренную плату, нетрудно догадаться, что при таком раскладе, вскоре за вами будут гоняться охотники за головами со всех близлежащих земель.

— А если прибиться к нам, то тебе больше не придется искать тех, кто завладел опасными творениями этого твоего алхимика. Они сами рано или поздно придут к тебе. — догадался Викар.

Впрочем, тут же послышалось недоверчивое ворчание Ялазара:

— Как-то странно, с чего такое благородство? До той осады тебя вроде как не шибко волновали чужие жизни, а тут внезапно ты решил побыть героем и всех спасти? Свежо придание, да верится с трудом.

— Это из-за моей семьи. — пояснил Торунг.

— А что с ней?

— Всех, кто пытался выбраться из города, редко убивали или пленили, в основном их бросали обратно на поживу тварям. Мне хватило бы умения и сил выбраться самому, но спасти свою семью я был не в силах. Вы не представляете, что такое Бродячий Ужас. Вы не видели процесса трансформации и мук жертвы, которую начинают ассимилировать, прежде чем она умерла от страшных ран. Четырежды я пытался пробиться из города и четырежды приходилось отступать. Я потерял пятерых старших сыновей и три дочери в той резне, но ничего не добился. Вам не понять, отчаяние и ужас, что охватили меня в момент, когда самую младшую из моих девочек схватила и начала заживо поглощать тварь, к созданию которой я приложил руку. В этот момент уже ничего нельзя было сделать для Айлы, так звали мою малышку, ничего, кроме как прекратить её мучения. Неважно, погиб бы я защищая семью или бежал бы как трус, моих жен и детей ждала ужасная судьба стать частью Бродячего Ужаса. И это была полностью моя вина. Клянусь, мне было бы проще броситься грудью на копья врагов, чем смириться с тем решение, что я тогда принял. — он сглотнул комок, подступивший к его горлу и посмотрел на свои руки, словно те были по локоть в крови. Когда Тор поднял взгляд на Вика, у того мороз пробежал по коже от боли, что плескалась в серебряных глазах Мрачного. — Жены и старшие из детей понимали, почему я так поступаю и не противились. В глазах же младших чад, что до сих пор я вижу во снах, печатью смерти навечно застыл вопрос: почему любимый отец лишает их жизни одного за другим?

Дыхание говорившего сбилось, он отвернулся, но в его голосе теперь звенела сталь. В ней чувствовалась злость, даже ненависть намного большая, чем та, что сам Викариан питал к Ульфу. Ненависть человека к самому себе.

— Ты прав повелитель костей, я не понимал что творил, пока не стало слишком поздно. Теперь же, потеряв все чем жил прежде, мне хочется уничтожить все, чего добился и к чему стремился тот, прежний Торунг, которым я когда-то был. Все, что они вместе с алхимиком создали в древних лабораториях, все то, что он считал таким важным и ... забавным. — тон его постепенно терял цвета, становясь бесстрастным, как прежде, напоминая истертый камень старых, забытых руин, давно мертвых и пустых внутри. — Надеюсь, я утолил ваш интерес.

Молчание было ему ответом и даже вой бурана снаружи притих, боясь тронуть нервы Мрачного, натянутые звенящей струной. Неудивительно, что тот старался избежать этого разговора. Кто бы не поступил так же?

Больше в тот вечер не говорили, сказанного было и так слишком много.

* * *

Когда тучи изнутри озарились поднявшимся в зенит солнцем, мужчины, утопая по пояс в свежевыпавшем рыхлом снегу, наконец, добрались до Ведьминого Моста. О том Вик узнал, наступив ногой на знакомый каменный идол, скрытый под белым покровом.

— Мы уже близко. — сообщил молодой человек, который был вовсе не рад вернуться в это проклятое место, однако никакого иного выбора у них не оказалось.

Решение идти через чертов альков чудовищ являлось необходимостью, дабы как можно быстрее достичь могильников, где среди оных скрывался проход в руины Фариза. А следовательно и Хроногресс, к которому сейчас стремились Агонис с Ульфом. Быстрее всего туда можно было попасть, если идти никуда не сворачивая и не делая широких крюков, тем самым обходя опасные земли. К сожалению, это значило выбрать между стремниной Гуира, растопленной огромным демоном, что полнилась налетающими друг на друга льдинами с частоколами торосов и жутким пристанищем исчадий Плачущей Богини. Но если первое означало практически верную смерть, то во втором случае, у них хотя бы был шанс выжить. Все же справиться четырьмя с клинками, да ещё владеющих колдовством, не так просто, как с одиноким, напуганным мальчишкой, каким помнил себя Викариан во время первого посещения этого места. К тому же, словно что-то извне решило помочь им, наполняя души парней смелостью, а тела, ещё не оправившиеся от битвы возле храмового холма, крепостью. Нечто тихое и могучее, как зеленые великаны эльфийских лесов, как звездные бури, в руках предвечной, которой служила спасённая ими Иорлея. Было ли то на самом деле или это им лишь казалось, но парни всё-таки решили испытать судьбу и двинуться через логово смерти.

— Аккуратней, не наступите в ихор или что это такое из них течет. — голос повелителя костей вырвал Вика из задумчивости и он обернулся, ища глазами то, о чем предупреждал его товарищ, а увидав, обомлел.

Каменные истуканы все так же выплывали из серой скальной тверди, прятались под снегом, усеивали близлежащие склоны, но теперь они выглядели совсем иначе. Их отверзнутые уста выглядели разорванными до ушей, да и сами лица пятнали маски боли. Сейчас они до нельзя напоминали тот чудовищный плащ, что носил Схирем во время ритуала, сшитый из содранных человеческих, да и не только, лиц. Сквозь трещины-раны сочилась мутная горячая жидкость, пробивавшая себе дорогу в серой перине, укрывавшей землю, устремляясь к уже видневшемуся берегу.

Темные ручейки образовывали мутные заводи, напоминавшие лужицы крови на истоптанном поле брани и не успев впитаться в промерзлую твердь, вытекали из них, смешиваясь с водами Гуира, а после вливаясь вместе с теми под мост. Это очень напоминало ту силу, какой пользовался Схирем, только теперь она была не в Тонком Мире, а словно просочилась в реальность.

Брода не оказалось и чтобы пересечь водоем, парням, обнажив оружие, пришлось зайти под мрачные своды арки. С потолка текли водопады все той же жижи, делая воды, наполнявшие грот, сильно смахивающими на болото, в недрах которого вспухали пузыри газов, а так же постоянно кто-то двигался. К счастью течение, как и в прошлый раз, тут было заметно спокойнее.

На вопрос Торунга, почему бы не пройти поверху, Даниэль, которому выдали пару метательных костяных кинжалов, да найденную по дороге тяжелую дубину, сообщил, что "мостом" это место является между реальностями, а вовсе не потому, что по нему можно перейти на другой берег. Как раз последнего он бы делать крайне не рекомендовал. Мало ли какие ужасы могут поджидать путников, наивно решивших, что пройти над логовом зверя будет безопасней, чем возле входа в него. Правда подумав ещё секунду добавил, что лучше конечно и вовсе держаться от подобного "логова" как можно дальше, а не шляться рядом с ним. Вик был с ним полностью согласен, но выбирать особо не приходилось.

К величайшему облегчению парней, никто не пытался вылезти из пучины и схватив их, утащить на дно, а потому перебирались они довольно быстро, при этом стараясь, чтобы странный ихор, сочащийся отовсюду, не коснулся одежды.

— Что это там? — спросил Ялазар, когда вслед за Даниэлем ступил на льдину, притулившуюся у противоположного края пещеры. Он указывал куда-то вглубь, откуда исходило непривычное для этого место мягкое, изумрудное сияние.

В этот момент Викар как раз сам преодолел переправу, унесённый ледоходом внутрь чуть глубже, чем ему хотелось бы и вопрос заставил его развернуться на пятках, ожидая, что некая опасность сумела таки незамеченной подкрасться к нему со спины. Однако его глаза полезли на лоб от удивления, когда шагах в десяти от себя он заметил лежащую на отмели женскую фигуру, в ворохе запачканных багровых платьев.

Её лицо с телом были словно поделены на две части пурпурной линией, пролегавшей через них. Лишь одна сторона напоминала Алую Деву, та что сейчас напитывалась стекающимися отовсюду щупальцами отвратительного ихора, сочащегося из разорванных каменных истуканов. Она бурлила изнутри, заражая Тонкий Мир отвратительными бубонами агонии. Это была та самая хранительница моста, рождавшая чудовищ из покалеченных, изуродованных тел. Однако, словно что-то сковывало её и Ведьмин Мост изо всех сил пытался освободить свою госпожу. Но та оставалась холодна и безучастна к происходящему.

С неискаженной же темной силой части лица, сквозь слезы мук, на Викариана взирала прекрасная девушка. Её чистая алебастровая кожа пошла крупными мурашками от ледяных брызг, а тонкие алые губы еле шевелились. Она силилась что-то сказать и парень, обратившись к оку инфернала видел, как эта дева чиста и непорочна. В её душе он не нашел ни пятнышка зла, лишь потускневший от боли свет. А ещё там был клубок колючих шипов заклятия, пожиравшего неискаженную мраком часть тела и наполняя бытие несчастной нескончаемыми муками. Будь Викариан опытным магом, он возможно смог бы распутать чары проклятия, поразившие незнакомку, но сейчас он лишь бессильно взирал на её страдания. Побелевшие от боли губы вновь раскрылись и из них выпорхнул едва слышный шепот:

— Не мешайте Агонису ... прошу.

— Что? — опешив, переспросил молодой человек. Это пожалуй последние, что он ожидал от неё услышать.

— Вик, ты чего? — крикнул Ял, когда парень сделал шаг к едва дышащей девушке. — Не дури! Нам нужно выбираться отсюда, скорее!

Окрик товарища вернул Викара в реальность и он быстро отступил, наблюдая судороги, скрутившее нежное тело, лежавшее на холодной отмели. Другая ее часть, все так же оставалась мертвенно, пугающе неподвижна. Парень тут же отскочил назад к остальным.

— Ты чего туда полез? Её же "благословила" Плачущая Богиня! — едва не срываясь на крик, накинулся на него Даниэль. — Преображение вот-вот должно было закончиться.

— Это Алая Дева, хранительница Ведьминого Моста. — уходя, оглянувшись, пояснил Вик. — Она и так правила этим местом прежде. Кажется, именно её мы видели, когда спасли Ио. Не знаю, что с ней произошло, но она теперь будто поделена на две части. Одна, все так же служит богине, а вторая, испытывает муки. Я думал, что ей можно помочь.

Ялазар только покачал головой на такое простодушие товарища, поинтересовавшись:

— А что ты там у неё спросил?

— Мне показалось, будто она попросила меня не мешать Агонису. — он с кислой усмешкой фыркнул. — Будто я могу ему помешать.

— Если просила, значит видимо можешь. — резонно подметил Торунг, замыкающий отряд.

Они наверное ещё долго могли обсуждать произошедшее, если бы внезапно на их пути не начали попадаться сожжённые и разорванные на части гротески, мертвые тела, так похожие на слуг Схирема. Тут было настоящее побоище, причем не так давно, едва ли не этим же утром. И судя по кускам плоти, с вкраплениями ржавого метала, к которым разумеется никто даже не подумал притрагиваться, битва была жаркой. Через полностью выгоревшую опушку, вглубь леса пытались ползти эти обрывки тел, некоторые из которых вполне ещё могли представлять угрозу. Поэтому было решено на время свернуть любые разговоры и двигаться осторожно.

Такая предусмотрительность, в итоге, сыграла им на руку. Когда среди густой чащи неслышно появился небольшой отряд жутковатых, сшитых из хребтов и мяса созданий, сливавшихся на фоне теней и высунувшихся из-под снега корней. Те сопровождали некрупную фигуру, закутанную в черный плащ. Два отряда заметили друг друга почти одновременно. Это и спасло парням жизнь, так как первая же стрела, пущенная Торунгом в мелкую, напоминавшую медузу на тонких ножках, тварь, взорвала ту облаком кислотной слизи. На опушке не осталось ни одного дерева или куста. Те просто растворились, застыв зеленовато-гнилыми лужицами посреди серой пелены. Та же судьба постигла ещё одного монстра, уничтоженного заклятием Викара. К моменту, когда дело дошло до рукопашной, из пятерых нападавших на ногах оставался лишь один гигант плоти, с которым парням пришлось изрядно повозиться, уворачиваясь от его сокрушительных ударов, словно от кулаков горного тролля. В конце концов, истыканная стрелами, костяными пилумами, сочащаяся кровью из десятков рваных ран, туша упала в снег и парни быстро кинулись расчленять все ещё пытавшееся двигаться создание.

Все это время фигура в плаще, которую конвоировали дети Плачущей Богини, не шевелясь, смотрела за происходящем, не выказывая никакого намерения принимать чью-либо сторону. Лишь когда схватка была окончена и Викар оттирал мокрым снегом кровь с рук, знакомый женский голос произнёс:

— Я так понимаю, вы бедолагу Схирема в покое не оставите? — веселье с ехидством слышалось в этих словах и Шраум, примирительно подняв руки, шагнула к ним на встречу.

— Да мы в общем-то не за ним. — не таясь ответил Викар. — Честно признаться, я даже не ожидал, что он сунется сюда. Полагал, он попытается скрыться в Дхаме.

Девушка покачала головой и откинула капюшон, явив очаровательную озорную улыбку. Молодой человек нехотя признал, что чертов инфернал все лучше вживался в роль и единственное, что его успокаивало в налетевших, донельзя смущавших его ощущениях, что у потусторонних созданий не было пола.

— В Дхаму направляюсь я, а старичок-маньячек решил углубиться в подземелья Фариза, нам с ним больше не по пути. Мой контракт закончен. — она перебрала пальцами, будто по привычке ожидая ощутить в них бумагу с договором, но тут же опомнилась. — И новый я заключать не собираюсь, двадцать лет на службе одному господину, честно сказать, были моей самой большой ошибкой. Жадность, знаете ли, до добра не доводит.

Её улыбка стала ещё шире, засияв белоснежными зубками ложной личины. Шраум получала неподдельное наслаждение от обладания телом гетианта. Ял же похабно подвигал бровями вверх-вниз:

— То есть ты теперь свободна и мы с тобой можем заключить новый договор, ну скажем, на пару ночей.

Звонкий смех, совершено лишенный страха, перед все ещё копошащимися на земле останками армии Схирема, разлетелся меж деревьев. Девушка, игриво подмигнув, порхнула в сторону, словно дымка, расплываясь и не позволяя разглядеть своих плавных, но в при этом стремительных движений.

— Ну уж нет, мой дорогой рыцарь-сердцеед, я пока хочу насладиться свободой и золотом, прежде чем связать себя новым договором. Пусть всего лишь и на одну ночь. — она прервала свой полет, оказавшись на одной из верхних веток старого корявого дерева, уже более серьезным тоном поинтересовавшись. — Ну, куда направляюсь я, вы теперь знаете, а вот что ищете вы в этих краях? Неужели, Вик, ты все же решил идти к Хроногрессу? Это самоубийство.

Что мог он ответить на слова, с которыми сам был согласен полностью, разве что ещё раз напомнить, почему он вообще оказался в Храме Бога Вечной Переправы.

— Я ищу того, кто убил мою семью. Ульфа, Отмеченного Бездной. Он так же должен быть тут, по крайне мере мы узнали, что этот герольд Темного Короля отправлен сюда, дабы убедиться, что Хроногресс будет запущен, а заодно собрать утерянные части древней машины.

Шраум кивнула, услышав его слова:

— Возможно ты прав. Орда Схирема, пытавшаяся задержать Агониса, не преуспела в этом. — девушка обвела рукой разорванные на части тела, лежащие вокруг. — Однако, как сказал колдун, гротески обнаружили ещё одного незваного гостя, что двигался в сторону Фариза. Возможно, это и есть тот, кого ты ищешь. Но учти, он пошел вслед за Повелителем Порталов, а тот направился к Руинам Алхимика у северных границ леса. Догнать их будет нелегко, да и оба они вряд ли сильно обрадуются вам.

— А куда направился Схирем? Он же за ними, я так понимаю, не сунулся, раз его план с нападением на Повелителя Порталов провалился.

Девушка указала на запад:

— Секретный проход, ведущий в глубь земли. Думаю не обошлось тут без помощи его предвечной покровительницы, ибо даже враги колдуна не сумели о нем прознать. А вообще, тут много путей в глубины сокрытого города. В могильниках сотни троп ведут из курганов к сердцу земли, кто их прорыл и зачем, я не знаю, но некоторые из них точно проходят сквозь бывший дом колдунов-алхимиков. Да и отшельник, у которого ты Вик гостил, тоже хранит немало тайн, думаю ему могут быть известны и другие пути к Хроногрессу. Но тут уж вы давайте решайте без меня, я и так задержалась, а нужно ведь ещё успеть потратить жалование за двадцать лет!

Она весело подмигнула Ялазару, при этом многообещающе улыбнувшись и тут же налетевший буран скрыл её фигуру, а когда белая пелена рассеялась, девушка исчезла, не оставив после себя даже следов, словно её тут и не было вовсе. — Ну, кажется пора решать как пойдем? — произнес заметно погрустневший повелитель костей, оторвавшись от созерцания леса, полного шевелящимися останками.

ГЛАВА 10. Хроногресс

В сумраке угасающего дня, тишину леса, давно забывшего касание солнечного света, нарушало лишь поскрипывание снега под ногами четырех мужчин, осторожно пробивавшихся сквозь чащу. Им предстояло найти путь туда, куда большинство смертных не решилось бы отправиться никогда, но они и не думали отступать, упорно продвигаясь вперед, при этом стараясь не потревожить касанием хрупкие ветви чахлых деревьев. Кора растений казалась необычно мягкой, постоянно источавшей влагу, не застывавшую на окружавшем их лютом морозе. Впрочем, подобные странности мало интересовали путников и те, осторожно перешагивая через все ещё копошащиеся, упорно отказывавшиеся умирать, остатки воинства Плачущей Богини, шли навстречу судьбе.

— Я так понимаю, идем за Схиремом? — Ял поглубже надвинул сшитый из прочнейших костяных чешуек капюшон, скрываясь от начавшего пробирать даже его вечернего холода.

Ведущий отряд Викар двигался в сторону, куда указала Шраум, а потому догадаться о выборе пути оказалось несложно. Молодой человек все это время вглядывался в игру красок Тонкого Мира и зачарованный видением каскадов Вечного Океана, разливающихся в глубинах под их ногами, не сразу понял, что к нему обратились. Если алая звезда, пылавшая в груди демона, призванного Агонисом, источала потоки своей собственной силы, меняя или просто уничтожая все прочие стихии, то мощь, к которой они сейчас держали путь, была иного толка. Она не пыталась изменить мир или остаться единственной в нем, но вбирала в себя любую нить, любую реку энергии до которой могла дотянуться, делая их единым, могучим истоком новой силы.

Викару стоило немалых трудов, чтобы оторваться от пленяющей красоты, пока ещё дремлющей морей магии и потому лишь кивнул в ответ. Он внезапно заметил, что на ветках безмолвно сидят десятки черных, как смоль, почти сливающихся с темной корой деревьев, птиц. Вороны, точь-в-точь такие же, что он видел впервые, попав в здешние могильники. Не столь агрессивные, как иные сородичи, но при этом окруженные явственно ощущаемой аурой угрозы. В них было нечто неправильное, неестественное. Парень вглядывался в пернатых через око инфернала, стараясь понять, в чем кроется необычность стаи, захватившей большую часть веток, пока не понял, что они есть чистая сила, не облеченная в плоть, а их образ лишь обманка, мираж. Это были призраки или может быть живая магия, что по слухам, хранила руины старого города алхимиков от незваных гостей. Недаром эти места люд старался обходить стороной в любое время года. Впрочем, чем дальше они шли по следам Схирема, тем меньше становилось птиц, словно те не могли пересечь некую незримую границу, ограждавшую это место.

Тем не менее, Ялазар не отставал, явно не совсем понимая причины выбранного пути.

— Вроде ты хотел добраться до Ульфа?

Отрываясь от созерцания молчаливой пернатой армады, Викариан снова кивнул, но на этот раз ответил. В отличие от Торунга, которому казалось было совершенно все равно куда предстоит идти и которого не интересовало ничего, кроме охоты на осколки собственного прошлого, повелитель костей действительно хотел понять мотивы, что заставили Вика, хотя бы на время, отодвинуть мечты о мести на второй план.

— Мы знаем о Схиреме не многим больше, чем об Ульфе и если бы мы пару дней назад не пришли на помощь Иорлеи, то до сих пор находились бы в неведение о его истиной личине. Этот колдун искренне хотел казаться пешкой в чужой игре, при том постоянно находясь в самой гуще событий и так же как Отмеченный Бездной, исподволь манипулировал всеми. Более того, он знал о тёмном фолианте Века Ночи, а потому, полагаю ведал, что за тайны обнаружили Владыки Эфира на его черных страницах. Рок этих откровений настиг мою семью через двадцать лет и я хочу знать, из-за чего погибла моя мать, отец и братья. К тому же, Схирем уже единожды потерпел от нас поражение. Думаю, он с большей охотой поделится секретами, чем тот же Ульф, имеющий при себе осколки Хроногресса, защищающие его от магии или Агонис, справиться с которым я вообще не представляю как.

Пока он тихо говорил, отряд перевалил через пригорок, за которым обнаружился неглубокий овраг. В его низине снег, казалось, сыпал более плотно, а непонятно откуда взявшиеся ветра делали серую пелену непроницаемой для обычного зрения. Но вот Око Инфернала, без труда, открыло истинную картину происходящего и тут же замолчавший Викар остановился, знаком показав остальным сделать то же самое. В глубине колдовской метели он видел очертания расколотого камня, к которому протягивала шесть пар рук тонкая, едва ли человеческая фигура. Силу, исходившую от существа, да и всего этого места, спутать нельзя было ни с чем. Жестокость, убивающая любую надежду, боль, вырывающая из души остатки разума, след облеченного силой Плачущей Богини. Свежий и яркий. Однако на Схирема многорукий не походил ни сколько, а потому стоило быть на чеку.

Неслышно выпорхнуло оружие из ножен, но перед тем, как двинуться дальше, Вик скинул заплечную сумку. Немного порывшись в ней, извлек оттуда простой короткий лук, тот самый, что они раздобыли в Кавеноне и протянул его Тору. Тот непонимающе взглянул на него. Парень пояснил:

— Я не сомневаюсь, твое оружие достойно стрелка подобного тебе, но этот лук мы выкрали из сокровищницы совратителей, он является уменьшенной копией оружия, которым пользуется личная стража правительницы полиса. Погода не в силах повлиять на стрелу, выпущенную из него, а для Кеплера, с его непредсказуемыми штормами, это уже немало. — он обернулся к крутящему снежному хороводу, закрученному колдовским ветром, добавив. — Кто знает, какие ещё сюрпризы нас там могут ждать?

Темная дуга с необычной, совершенно не похожей на бычью жилу тетивой, легла в руку Мрачному и тот кивнул, опытным взглядом оценив творение неизвестного мастера, что являлось лишь бледной копией оригинала, но все равно было великолепно.

— Это дар? — бесстрастно поинтересовался он.

— Размечтался. — Ял хитро ухмыльнулся, при этом несильно хлопнув Викара по плечу. — Хотя если ты и дальше будешь следовать за этим неугомонным обладателем таланта влипать в неприятности на ровном месте, скоро, может, разживёшься даже чем-нибудь посерьезней. Ну или сдохнешь.

Они сидели за пригорком и Вик бросил встревоженный взгляд вниз, опасаясь, что внезапно развеселившегося повелителя костей могла услышать фигура, сокрытая за снежной пеленой. Однако та продолжала свой странный танец вокруг обломков, не отрывая от тех своих иссушенных рук. Между делом, в глаза Викару бросилось, что растительность тут отличается от прочей в лесу: её очертания теперь небыли бесформенными нагромождениями обвислой коры или одутловатых наростов, а стали походить поверхность скалы, серой, с острыми гранями. Причем изменения эти постепенно растекались окрест, преображая уже не только дно оврага, но и его склоны, делая те похожими на ступени лестницы, ведущей око бури.

Тор сдержанно поблагодарил, аккуратно закинув свой собственный лук за спину, правда тетиву с того снимать не стал, видимо не рискуя полностью полагаться на новое оружию. К сожалению, ничем подобным снабдить увязавшегося за ними Даниэля они не могли, впрочем жрец кажется и без того был вполне доволен дарованным ему костяным клинком, а потому, последний раз бросив взгляд на окружавший их притихший лес, парни двинулись вниз по склону.

Пожалуй, не знай они что Схирем пошел сюда, то преспокойно прошли бы в паре десятков шагов и даже не заметили бы ничего необычно, приняв кружащий в низине снег, за очередную странность погоды. Однако чем ближе они подходили, тем чаще зубцы надетых на ноги кошек звонко клацали о плоскую поверхность, не пойми как тут оказавшихся и кем обтёсанных, плит. Даже скорее ступеней, ведущих сквозь снежную завесу к странному камню и существу.

Размышления Викара прервал голос идущего рядом Ялазара, все это время не отрывавшего взгляда от измождённой фигуры впереди.

— Печать Таагара, а многорукий видимо её страж или хранитель, любого другого уже давно бы уже сожрали оголодавшие звери. — он говорил спокойно, не сбавляя шага и не поднимая оружия для удара. Видимо, пока что им ничего не грозило, но видя слегка озадаченный взгляд Вика, повелитель костей пояснил. — Это что-то, вроде големов-привратников времен Рубикона, для создания которых правда не использовались души живых, лишь их сознание. Это было неким видом наказания за совершенные преступления, вернее самые серьезные из них. Вечная плата за предательство, убийство или все в том же духе. По крайне мере, так нам говорили Хранители Мудрости в цитадели ордена. Однако, насколько мне известно их практически не осталось, ибо каждая из таких печатей несет в себе оттиск силы старых правителей Кеплера, а даже за её крупицами всегда велась настоящая охота.

Удивительно, но войдя в кружащую вьюгу, скрывавшую это странное место от лишних глаз, они без труда могли слышать друг друга, а обычно противно липкий снег не слепил и не сковывал одежду промозглой заледеневшей коркой, словно все вокруг было лишь наваждением. Потребовалось всего нескольких шагов для преодоления этой странной преграды, что растворившись, открыла небольшой, полностью очищенный от накрывшей лес непогоды, постамент.

В центре того находился не просто камень, как казалось по очертаниям в Тонком Мире, но трехгранный, надломанный у вершины обелиск из светлого оникса, немногим выше человеческого роста, но при этом довольно широкий. Его стороны были покрыты постоянно движущимся рисунком линий, сфер и прочих знаков, скорее напоминая карту, нежели колдовские письмена. Впрочем, вместе с точно выведенными рисунками, бледную поверхность пятнали змеящиеся росчерки глубоких трещин. Внутри строгих граней геометрических конструкций, словно влага жизни, по венам текла темная смола, однако стоило разрыву в камне пересечь один из выведенных его творцами абрисов, как жидкость тут же просачивалась на поверхность. Мутные подтеки, будто следы от слез, прочертили дорожки к подножию печати Таагара, где те собирались в лужицы у ног многорукого существа. Однако на этом путь крови обелиска не оканчивался и она десятками тонких стеблей, вплетаясь в ветхую длинную ризу хранителя, извиваясь вокруг его измождённого тела и рук, через пальцы, что касались обелиска, возвращались туда, откуда появилась. Вечный, обреченный круговорот, что вскоре истощит или без того ослабевшего хранителя, или обелиск.

Стоило ноге Викариан встать на ступени, ведущие к постаменту, как голова многорукого существа медленно поднялась, явив лик, лишенный глаз носа и губ, но украшенный короной перекрученных сталагмитов. Их образ слегка расплылся, когда они завибрировали в такт словам привратника:

— Приветствую вас, хронисты, у врат Чаарифа!

Викар тут же вспомнил, что именно так при их встрече называл город колдунов-алхимиков старый отшельник, однако Ялазару это название было явно незнакомо и тот тихо переспросил:

— Чаарифа?

— Я уже слышал это название раньше. — шепотом пояснил молодой человек. — Полагаю, это называние Фариза во времена, когда его ещё не поглотили Небесные Горы.

— Воистину так, о слуги богов. — медленно кивнуло существо, не отрывая ладоней от обелиска. — Вы явились в назначенный час, с даром, как и должно.

Осторожно обходя по кругу неширокой, свободной от снега, но не от пронизывающего холода, площадки, повелитель костей не отрывал взгляд от меняющихся рисунков на теле обелиска. Последние слова заставили его на секунду остановиться и обратиться к хранителю, который в свою очередь вперил взор несуществующих глаз в Вика.

— Почему ты считаешь, что мы слуги богов? Как ты их назвал там, хронисты? Да и вообще, это же печать Таагара, ведь так? Но откуда она здесь, я думал их не создавали уже сотни лет.

— Тысячи! — последовал гулкий, словно эхо во чреве грота ответ и не было понятно откуда идет звук, из глотки существа или наростов на его голове. — Наш создатель, Таагар, жил в эпоху Войны Последних Дней. Некоторые называли её Последней Войной, но мастер Таагар всегда говорил, что пока существует жизнь, будут существовать и войны, и скорее солнце покинет небосклон, нежели смертные перестанут убивать друг друга. Видимо он, как и всегда, оказался прав. — Существо не пыталось шутить, оно лишь констатировало факт и от точности подобного предсказаний, прошедшего сквозь века, становилось немного не по себе. Однако едва оно попыталось произнести что-то ещё о сотворившем её мастере, как сталагмитовая корона на голове завибрировала, а по обелиску тут же пролегла новая трещина и слова умерли на губах, так и не родившись. Возможно, повреждения печати оказались все же сильнее, чем показалось вначале. Лишь немного погодя хранитель вновь, через силу, закончил. — Отвечая же на твой первый вопрос, хронист, позволь спросить, кем же ещё может быть тот, кто пробудил печать, и те, кто принес одну из утерянных частиц творения богов к месту, где ей и положено быть? Вы исполняете последний наказ предвечных и потому служите им, а по собственной воле или нет, не так уж и важно.

Викар ненароком коснулся небольшого мешочка на поясе, где вместе с алхимической колбой Тора сейчас покоился осколок Хроногресса, догадавшись, что речь видимо идет о нем. Несмотря на то, что сам обелиск был расколот и постоянно источал из своих недр тугую смолу, тем не менее площадка, выстланная желтоватым полированным камнем, оставалась оазисом спокойствия посреди кружащихся стен метели. Здесь даже мысли становились на удивление ясными, текли разменяно, подмечая каждую деталь в разговоре.

— Но мы пришли сюда только что, а ты был пробужден кем-то до нас. Схиремом. Он тоже хронист, несущий с собой частицу из города колдунов-алхимиков? — мысль о том, что Заарин мог получить полностью блокирующий любую магию осколок, неприятно кольнула Вика, так как подобное могло сильно осложнить предстоящую встречу, а то и вовсе сместить чашу весов не в их сторону.

Однако хранитель отрицательно покачал головой. Вот только порадоваться такому ответу молодой человек не успел.

— Нет. Тот, что прошел здесь до вас, пробудив меня и открыв путь в глубины, нес с собой не частицу великой машины, но искру силы одной из её создательниц. Богини Кеплера, что властвовала задолго до пришествия Разрушителя и большинства прочих, более молодых небожителей.

— Старше Пантеона? Она одна из Старых Богов? — глаза Даниэля расширились от удивления.

Шелк, вьющийся сквозь бледную кожу лица провожатого, натянулся, словно тот наморщил лоб, пытаясь понять про что разговор:

— Пантеон, Старые Боги? О том же спрашивал и отверзший печать. Мне неведомо, как ныне вы называете подобных ей, но госпожа была частью этого мира задолго до упомянутых вами.

— О владыка, да она же выходит из Древних! — зашептал в ужасе Даниэль.

Повисла гробовая тишина. От новости о том, что властительница боли и агонии, Плачущая Богиня, оказывается, является не просто одной из Пантеона, но демиургом древнего мира, да ещё к тому же приложившая руку к созданию Хроногресса, начинало неприятно крутить в животе. Волосы вставали дыбом при попытке представить, какими знаниями и силой должен обладать преодолевший разделяющий эпохи океан времени. Впрочем, это объясняло, почему вороны могильников, оживших после падения Фариза, оставались за невидимым барьером, отрезанные от сего места чуждой их природе мощью. Они были наследием гибели полиса, а эти врата пробудила мощь, создавшая его. Сколько же сил столкнулось в прошлом и настоящем в борьбе за этот странный артефакт давно минувших времен.

Руки хранителя, все так же не отрываясь от переплетения рисунков на обелиске, пришли в движение и тонкая сухая шея, словно боле не в силах удерживать голову с каменной короной, устало склонилась к центральной сфере на иссечённой трещинами тверди. Звуки стали гаснуть, словно увязнув в болоте загустевшего воздуха и нарождающегося заклятия. Ручейки смолы продолжали струиться по пальцам, как те внезапно погрузились внутрь печати Таагара.

Холодный голос Мрачного, скорее подошедший бы мертвецу, чем живому человеку, нарушил звенящую тишину:

— Что ты делаешь?

— То, ради чего был создан и чего не делал уже больше тысячи лет, до сего дня. Открываю дорогу. — последовал ответ хранителя, вошедшего уже по плечи в камень, своим телом словно раздвигавшего ониксовые льдины, проламывая путь внутрь обелиска, за которым начинался спуск в бездонную пустоту.

Тьма с жадностью пожирала костлявое тело, но там где истаивали измождённые чресла, стремительно терявшего силы стража, рождался некто иной. Тот, для кого мрак был домом, а неживой, холодно-белый свет, внезапно разлившийся из витиеватого фонаря, что удерживала укутанная в черный саван рука, являлся лишь раздражающей необходимостью, дабы "гости" его мрачного царства, не посворачивали себе шеи на ступенях лестницы, по которой он их поведет.

Владетель недр, скрывавшихся за печатью Таагара, чем-то походил на хранителя, имел столько же рук, был так же худ и бледен, однако их одеяния разительно отличались. Вместо истертой ризы красовалась искусно выделанная тога-саван, закутывавшая фигуру от носа до пят, оставляя на виду лишь десяток глубоких провалов на черепе, но внутри не было видно глаз. За место же сталагмитовой короны, чело украшал высокий грушевидный тюрбан.

Фонарь поднялся выше, осветив трепещущим светом неровные, украшенные минеральными наростами своды и из него стали разливаться завитки дыма. Белесые языки скользнули по изгибающимся стенам вниз, подняв в воздух целое облако пыли с каменной крошкой, за которой скрывался черный мрамор пола. Викар увидел, как от дыхания древней магии, на глазах принялись истаивать целые пласты породы, наросшей поверх искусной кладки, открывая части барельефа, некогда украшавшего этот подземный путь.

Постой их новый провожатый тут подольше, без сомнения, свет его лампады разогнал бы вековой налет, явив взору творение древних мастеров в его изначальном виде, но у того была иная задача. Не дав насладиться невероятно детальным, непонятно каким образом сохранившимся до сих дней, шедевром, укутанный в черные одеяния провожатый неспешно развернулся и двинулся вниз, на ходу бросив:

— Галеа Акронис, валле иша дум. — в отличие от голоса хранителя, что был похож на дрожь земной тверди, прозвучавшая фраза доносилась словно бы издалека, из глубины времен. К тому же, похожие слова Викариан уже слышал раньше, в разговоре Шраума со Схиремом. Похожие, но все же не такие. — Путь открыт, хронисты, следуйте за мной.

— Что значит твое приветствие? — бросил парень, пока их новый знакомый, словно дымный призрак разворачивался, улетая в пустоту прохода.

— Грядет восход Последней Звезды и наступит рассвет. — ждать говоривший явно не намеревался, отвечая на ходу, а туман, расчищавший путь от каменного налета и даже небольших завалов, довольно быстро истаивал за ним.

Парням не оставалось ничего иного, как двинуться следом. Раз Схирем, как оказалось служивший той, что некогда помогала создавать сие место, избрал именно эту дорогу, то пожалуй, стоило последовать его примеру. Вряд ли коварный старик, что вовсе не казался параноиком с манией преследования и которому, скорее всего, были ведомы самые безопасные тропы к Хроногрессу, выбрал бы долгий, наполненный ловушками путь.

— Не покидайте границы света. — раздалось от впереди идущей фигуры в черных одеяниях, а эхо слов прошло сквозь парней, заставив всех, кроме Торунга, поежится от наполнявшего глубинного холода. — Пробудивший печать едва не остался здесь навсегда, засмотревшись на одну из фресок.

— Схирем? — в голосе Вика слышалось нескрываемое удивление. Ему стало интересно, что могло привлечь колдуна в работе обычных каменотесов. Слуга Плачущей Богини скорее походил на охочего до силы поддонка, нежели на любознательного искателя тайн прошлого. — Что же он такого увидел?

— Не что, а кого. Ту, чьей силой наделен. — последовал незамедлительный ответ.

Туман, скользящий по стенам, буквально разъедал землю, открывая обработанный древний камень и то, что в нем высечено. Было видно, что совсем недавно тут уже прошлась невидимая сила, счистившая большую часть острых улов, сгладившая выбоины и теперь она же снимала новый слой налета, открывая ещё больше фрагментов прошлого. Однако, это скорее напоминало мозаику, выхватывающую отдельные куски огромной картины, но не показывая её полностью. Наверное, когда-то этим проходом часто пользовались и весь путь представлял собой путешествие через одно огромное произведение искусства.

— И где же это произошло? — поинтересовался Ялазар, как и Вик с интересом крутящей по сторонам головой. Сомнительно, будто его так уж интересовал внешним вид госпожи агонии, ибо судя по тому, как выглядели её слуги, вряд ли подобное могло быть лицеприятным зрелищем. Однако сам факт того, что Схирем едва не погиб, заглядевшись на что-то, изрядно интриговал.

— Дальше, — коротко ответила фигура и молодой человек заметил, что обмотанный вокруг неё саван на самом деле не имеет отрезов, а словно бы является продолжением его кожи, сливается с ней, ровно шелк кокона бабочки и нити, удерживающие его на стебле, — за третьими вратами арканов.

Последние слова ни о чем не говорили и даже жест одной из рук их провожатого, указавшего на пол, где туман лампады до блеска отполировал ступени, открыв бесчисленное количество колдовских символов, не добавил ясности. В конце концов, от мелькания линий под ногами Викару стало нехорошо и он вновь поднял глаза, дабы отвлечься от бесконечного хоровода странных рисунков. Он принялся про себя считать ступени. Когда же счет перевалил за тысячу, мерно сияющий фонарь качнулся в сторону стены, приковав к той взгляды идущих следом. Там, среди вьющихся буранчиков вековой пыли, безжалостно срываемой блеклым туманом, открывались этюды прежней жизни, с удивительной четкостью запечатленные в камне.

Даже в своей неполноте, открывающаяся картина явила десятки воздевших руки, не в страхе, но обожании, фигурок смертных. Те танцевали и веселились вокруг существа, ещё не до конца освобожденного из тисков тверди, однако в котором уже без труда угадывалась прекрасная девушка, распахнувшая объятия всем окружавшим её. Лицо богини оказалось скрыто слезами земли и только лишь пышные завитые пряди, да широкая, яркая, при этом невероятно чистая улыбка, пробились из каменного плена. Она единственная была не просто образом, а настоящей, небольшой статуей.

— Это не Плачущая Богиня. — угрюмо подал голос Даниэль, замыкавший процессию. Он был жрецом и лучше любого из присутствующих знал, как выглядит тот или иной предвечный Пантеона.

— Мне неведомо, кто такая Плачущая Богиня. Я узнал лишь силу, о чем, так же как и вам сейчас, поведал пробудившему печать Таагара. Именно на этом месте тот едва не лишился жизни, в трепете прильнув к образу ... — было видно, что он хотел что-то ещё добавить, возможно имя госпожи Схирема, но замялся, словно никак не мог его вспомнить. Викар заметил, как голова, замотанная в высокий тюрбан, слегка повернулась в сторону, но их провожатый так и не сумел окончить мысль, сбившись, перескочил на другую тему. — На фресках, полагаю, запечатлена история появления Чаарифа и его создатели.

Ял оторвался от созерцания, а так же гнусных попыток заглянуть под платье богини, лихо развивающееся в танце.

— Полагаешь? Ты вроде как должен знать, куда ведёшь нас.

— Я лишь осколок сознания того, кем был прежде и память моя, это обрывки старой жизни, но можешь не волноваться, мой долг проводника на пути хронистов я исполню до конца, доведя вас к стражу Первого Зала.

— Чего? Какому стражу? — повелитель костей окончательно оторвавшись от разглядывания образа, столь непохожего на хозяйку ужаса и боли, помрачнел. — Печать Таагара открыта, Хранители Мудрости ни о каких стражах внутри не рассказывали.

Вряд ли их провожатый знал о ком говорит Ял, к тому же, только теперь Викар заметил, что скрытые за туманной дымкой фонаря, то и дело мелькают боковые проходы со своими лестницами, словно бы вытекающие из той, по которой они сейчас идут и ничем от неё не отличимые. Это был самый настоящий лабиринт и пустись они в путь сами, то вряд ли сумели бы попасть куда хотели, вскоре окончательно заблудившись в бесконечных подземных туннелях.

Фигура молчала довольно долго, однако вряд ли она желала тем самым задеть кого-либо, просто её память действительно была полна прорех, ведь как и сказал Ялазар, это не големы, не души, заключенные в телесную оболочку, а частицы разума. Всего лишь частицы. Все это время хранитель древнего пути продолжал идти и когда повелитель костей уже было потерял терпение, наконец, заговорил:

— Страж пути в Чаариф, а не печати. Это тропа избранных, некогда по ней проходили многие и многие. Во время Последней Войны, когда тьма окутала не только небеса, но и души, не все из слуг Старых Богов остались чисты в своих помыслах. — чтобы его проще было понять, проводник видимо перенял манеру делить предвечных на Пантеон, Старых Богов и Древних. — Потому потребовался тот, кто сможет уберечь великий город от проникновения в него слуг Легионов Ада и Падших, тех из владык, что присягнули Разрушителю. Опытный, надежный, способный распознать маску праведности, надетую на личину предателей. Страж Первого Зала, привратник Чаарифа, Хроногресса, герой войны, который и после смерти не отказался от служения, ради будущих поколений. Имя его я ... я не помню. Впрочем, если ваши помыслы чисты и в вас нет искры Великого Врага, то бояться вам нечего.

Вик с Ялазаром переглянулись, тут же вспомнив их разговоры о Семени Порчи, наследии Рубикона, что есть почти в каждом, рожденном в Кеплере и покрепче перехватили так и не убранное в ножны оружие. Их нервное поведение не укрылось от Тора, но привыкший быть тенью, тот не подал виду, молча приняв неизбежность грядущей битвы. Впрочем, Схирем там оказался первым и потому в конце пути их будет ждать либо мертвый колдун, либо остатки стража Фариза.

— Что тут вообще произошло? До нас доходили лишь слухи, да легенды об этом месте. — Даниэль, который не заметил беспокойства товарищей, продолжал рассматривать окружающие стены, впитывая каждую деталь увиденного. Даже сейчас, покинув храм, он оставался жрецом, жадным до тайн богов и ниспосланных теми откровений, а будут ли те явлены в видениях или высечены на тысячелетней скале, для него не имело такого уж значения.

— Война. Предательство. Смерть. — между словами повисали ледяные паузы, но глубокий, пробирающий до самых костей голос не выражал ничего. Это был голос прошлого, давно ушедшего, голос того, что боле не вернуть и не исправить. — Когда орды Разрушителя вторглись в Кеплер, дабы уничтожить его, на их пути встали рати Древних и Старых Богов, но если первые были едины в своем стремлении сохранить наш мир, то в рядах вторых, не оказалось единства. В конце концов, Разрушитель оказался изгнан за пределы реальности, но долгожданный мир так и не наступил. Наследие тех дней продолжало жить, а битвы не кончались.

— Ты тоже участвовал в них?

— Мы все участвовали, Последняя Война никого не оставила в стороне, а те, кто не желал проливать чужую кровь, расплачивались за малодушие свое.

Прошло немало времени и многое случилось не раз, и даже не два, ставя Кеплер на грань полного уничтожения, однако ныне, как и прежде, все повторяется с пугающей точностью. Ненароком Вику припомнились те, кого свободные люди звали Скотом, рабами, не желавшими причинять вреда другим, даже чтобы защитить себя. Видимо, Ялазар подумал о том же, угрюмо хмыкнув. Обычного веселья не было видно на его лице:

— Что ж, значит мир не так уж и сильно изменился с тех пор, все так же: одни хотят его уничтожить, а другие, зачем-то спасти. И даже остатки слуг Разрушителя до сих пор существуют. Один из его клевретов, Агонис, именно сейчас стремится к сердцу Хроногресса.

Белое пламя дрогнуло, но тонкая рука держала фонарь крепко, а дуновение ветра не касалось окружающих стен гораздо дольше, чем жил любой из смертных, сейчас спускающихся во мрак руин, оттого не было понятно, что смогло поколебать мертвый огонь. Что бы это ни значило, голос их проводника не дрогнул:

— Прошу простить, мое нынешнее состояние не располагает к философским беседам о сути бытия, а единственный, кого я знал под именем Агонис, никогда не служил Разрушителю. Напротив, сколько я его помню, сражался против него и Падших, предавших наш мир, являясь одним из рыцарей легиона Железных Сердец. — растекающийся патокой туман на секунду скрыл худощавый стан проводника и последние слова эха донеслись до парней словно сквозь толщу воду, едва различимые, и произнесенные почему-то тише всего остального, словно в сомнениях. — Впрочем, идея создания Хроногресса принадлежала одному из Старых Богов, что как впоследствии выяснилось, с самого начала служил архиврагу.

Пытаться разобраться в случившегося более тысячи лет назад, как и узнать, связывает ли что-либо знакомого им раба демонов с героем прошлого, казалось Викару делом столь же безнадежным, как пытаться запомнить дорогу, по которой их сейчас вели. Путь в глубины вовсе не был прям, постоянно петляя и перетекая с одной лестницы на другую, то ныряя в полуразваленные проходы, то возвращаясь в прекрасно сохранившиеся коридоры. Если это была короткая дорога, а причин выбрать иную у Схирема не было, то оставалось только гадать, сколько же мог занять путь к Хроногрессу, решись Викар с товарищами искать его сами. Возможно, даже удастся нагнать сильно оторвавшихся от них Ульфа с Агонисом.

Чем дальше они заходили, тем меньше чувствовалась бездна лет, прошедшая с момента падения города. Туман из лампады все реже касался стен, в основном стелясь у ног идущих, а непроглядный мрак теперь разгонял не только бледный свет неживого огня, но и блеск его отражений в драгоценной оправе окружавших их фресок. Те стали настолько детальны, что у Вика сложилось впечатление, будто он парящая в небесах птица, которая смотрит на погрузившийся в сумерки мир с высока, видя все и сразу. Ощущение казалось удивительным и до нельзя непривычным, от чего даже немного закружилась голова, однако наказ проводника был не двусмысленным, останавливаться не стоило. Молодой человек, в тщетной попытке, старался ухватиться хоть за какие-нибудь образы, запомнить эту красоту, привыкнуть к тому, как видят мир, способные парить в небесах. Надо сказать, ему это почти удалось, когда Ялазар вновь обратился к проводнику, отчего волна невольного разочарования и грусти накатила на вновь сбившегося парня.

— Согласно легендам, в дни перед Праздником Чистых Небес, ну то есть незадолго до запуска Хроногресса, стражи Фариза ... — он запнулся, не уверенный, поймут ли его, а потому тут же поправился, назвав город его древним именем. — Стражи Чаарифа, спят, ну или по крайне мере, не мешают тем, кто держит путь к древней машине, так почему этот страж Первого Зала вдруг должен судить нас, проверять, достойны ли мы?

В хороводе проплывающих мимо волн каменных человечков, живущих на улицах таких же миниатюрных городов и возвышавшихся над ними более крупных фигурок толи богов, толи просто гигантов, размывались очертания реального мира. А их безымянный проводник скорее казался темным образом костлявой, что вместо косы держала в руке фонарь, шествуя по миру крохотных смертных, чем сонным призраком руин.

— Пробудивший печать Таагара, наполнил силой её хранителя, меня и стража, что хранил этот тайный путь. О происходящем же в иных частях города мне не ведомо, прошу простить мое незнание.

Выходит, благодаря колдуну им теперь предстояло встретиться с тем, что столетие хранило Хроногресс от жадных лап авантюристов и расхитителей могил. Час от часу не легче.

— Чертов Схирем. — сквозь зубы рыкнул повелитель костей и Вик, окончательно отчаявшийся погрузиться в чарующее ощущение полета, был с ним полностью согласен. — А кто такие семь королей тебе известно?

— Или про отшельника, что обитает в лесу над руинами? — не особо рассчитывая на успех, ввернул молодой человек, а после, немного порывшись в сумке, выудил раздобытое в сокровищнице Кавенона кольцо, наполненное необычной энергией, о котором даже Рах не смог сказать ничего определенного. С трудом верилось, что в Кеплере ныне остались мастера, способные создать что-либо подобное. Оно скорее напоминало артефакты, мертвые осколки которых Вик находил в детстве среди забытых руин. — А может ты знаешь, что это такое, для чего нужно?

Но ни о королях, ни об отшельнике, как и полагал парень, их провожатый не знал, вновь напомнив, что сегодня он впервые пробудился из тысячелетнего забвения. Но вот кольцо признал тотчас:

— Это печать тех, кого вы называете Старыми Богами. Ключ, что позволяет им и их слугам войти туда, куда простым смертным путь заказан. Цитадели, храмы знаний, великие архивы-обелиски, что некогда усеивали наш мир, наполненные чудесами, коими они вдосталь одарили Кеплер в эпоху своего владычества.

— Стальные Нимбы! — выкликнул Ялазар, от чего Даниэль с Виком аж подпрыгнули, едва не выронив оружие. Повелитель же костей ткнул пальцем в один из барельефов, указывая на словно бы парящий в небесах остров-крепость, в сердце которого возвышался один из только что упомянутых могучих шпилей. — Нужно проверить кольцо на одном из них!

Парни переглянулись, но добровольцем, вполне ожидаемо, никто не вызвался, вместо этого, все с преувеличенным интересом принялись разглядывать то, на что указывал бывший подавитель.

Парящие острова небыли редкостью в Кеплере, словно огромные темные айсберги, они дрейфовали в бескрайнем море рыхлых облаков, иногда даже несущие на себе нечто, вроде остатков строений. Однако то, на что был направлен перст Ялазара, скорее напоминало огромный летающий плот, обнесенный высоченными бастионами, с толстыми защитными башнями и округлыми куполами крыш, размещенных на нем широкостенных строений. Если это и являлось "архивом", то явно создан он был не в самое мирное время, взять приступом такую твердыню казалось делом почти безнадежным. И вот теперь, в их распоряжении оказался ключ к чему-то подобному?

Надо сказать, к этому моменту картина барельефов очень сильно изменилась и теперь скорее напоминала панораму непрекращающейся битвы, а не мирного бытия. Больше не было видно танцующих людей и улыбающихся великанов. Боги сражались друг с другом и появившимися демонами, молнии растекались по телам гигантов, а пламя выжигало их изнутри. Каменные армии сходились на полях сражений, погибая от мечей друг друга и катаклизмов, вызванных сражениями демиургов. Мир исчез, осталась лишь война. Последняя Война.

Викариан сглотнул подкативший к горлу ком, даже забыв о ключе к тайнам минувших эпох, с ужасом наблюдая нескончаемо тянущиеся вверх и вниз, вдоль лестницы по которой они шли, батальные сцены. Кеплер пылал, корчась в агонии, все то, что некогда было создано или обратилось руинами, или превратилось в инструменты войны. Каждый дом стал крепостью, каждый клочок суши и моря — полем брани. Чем дальше они продвигались, тем больше фигурок изображало мертвых, пока "оставшиеся в живых" не стали сражаться по колено в трупах друзей и врагов, в лежащих вповалку.

Тут были все, предатели-боги, вырывающие из груди своих собратьев сердца, крохотные смертные герои, сражающие в безнадежных битвах против рогатых гигантов и даже бесформенные образы, видимо символизирующие вступившие в войну стихии самого мира. Пред взором идущих оживала сама история, застывшая на камне стен, рассказывающая о том, что произошло тогда и какую цену заплатили предки, дабы Вик, да и все кто ныне населяет Кеплер, могли жить в нем. Да, нынешний мир был на редкость поганым местом, но то не вина героев, которых изобразили древние мастера, а их потомков. Потомков, что к сожалению, в большинстве своем, оказались подонками с короткой памятью, так легко забывшие о подвигах предков.

К несчастью, проводник даже не думал останавливаться, не позволяя впитать всю тяжесть, весь смысл и детали картины, заставляя небольшой отряд двигаться вперед. К концу их пути, высеченный в скале "Кеплер" почти полностью опустел, лишь изредка, посреди гор трупов и обломков строений можно было заметить устало бредущую крохотную фигурку в оборванных лохмотьях или останках некогда прекрасной брони. Как и писал Криг, смертные победили, но какой ценой?

— Судя по всему, конец дней уже прошел. — тихо констатировал Викар, глядя на руины мира, что под застывшими каплями минералов там, наверху, казался более живым, чем сейчас, не скрываемый боле ничем. — Выходит, Кеплер что, возрождается?

— Ага, возрождается, как мертвец, под заклятием некроманта. — с затаенной грустью в голосе откликнулся Ял. — Это не возрождение, а всплески жизни посреди моря смерти, как угли потухшего костра, иногда алеют умирающим тусклым светом. А эти машины, Хроногрессы — ветер, что раздувает их, не позволяя остыть окончательно. Но забвение, лишь вопрос времени, как по мне.

— Неужели в подземных королевствах жило больше смертных, чем сейчас?

— Кто знает. Тайны ушедших веков скрыты в покинутых катакомбах царств Века Ночи. А раз наши предки покинули их ради сомнительной безопасности верхнего мира, значит и там были свои кошмары.

Ступени внезапно кончились, оборвав общение товарищей. В наступившей тишине раздался ледяной голос до сего молчавшего Торунга:

— Слуга печати, ты сказал, что заклятие открывшего сей путь, вдохнуло сил в стража, ждущего нас впереди, а не пробудило ли оно кого-нибудь помимо него?

— Да, время. — уносящимся в небытие эхом, ответил призрак, начавший стремительно таять, за которым обнаружился широкий резной портал. Стальная лампа, отказавшаяся исчезнуть вслед за хозяином, с бьющим по нервам звоном рухнула на пол, разлетевшись вдребезги и каждый из её осколков, тут же обрел жизнь. Туча стальных светлячков втянулась под своды арки, продолжая освещать путь там, куда их мрачный проводник сам войти не решился.

Никто не успел спросить, что значат эти слова. Туман, неизменный спутник небольшого отряда, пока они спускались во чрево земли, развеялся, словно его и не было, забрав с собой вихрящиеся лоскуты распадающегося образа. Разговор был окончен и Ял угрюмо фыркнув, двинулся сквозь лежащий перед ним проход во тьму, едва освещенную лучами стальных светлячков. Остальные последовали за ним.

Предупреждение о страже, ждущем впереди, слышали все и потому парни почти не удивились рухнувшей позади них ставне, перекрывший путь к отступлению, едва они прошли немного вглубь помещения. Грохот стальной заслонки заставил лишь крепче сжать оружие, а вспыхнувший в тот же момент свет больно резанул по глазам, уже привыкшим к мраку, заставив всех зажмуриться.

Рыжее пламя порхнуло к высокому своду из четырех резных урн, окружавших каменный престол, стоявший посредине широкой, не меньше сотни шагов в поперечнике, залы. Пыль тут лежала ковром, но голубоватый мрамор пола все равно отражал окружающую обстановку, словно помутневшая от грязи водная гладь. Высоко над головой вилась балюстрада второго этажа, перемежающаяся небольшими балконами, к которым крепились широкие, длинные полотнища давно выцветших, прекрасных стягов. Часть из них оказалась тронута тленом, порвана, а то и вовсе, сорвавшись с креплений, бесформенной грудой валялась внизу.

В центре же, восседала фигура размером в три человеческих роста, держащая в руках меч, не многим меньше её самой и по стальному долу которого вился невероятно красивый древесный рисунок, точь-в-точь, как на булатной грудной пластине кольчуги самого Вика. Вернее это был скелет, закованный в полную броню, который, едва вспыхнуло пламя, вскинул голову, устремив на вновь прибывших провалы пустых глазниц. Из-за его спины выглядывал обломок тонкой кости, точно такие же устилали подножие его трона, видимо некогда у гиганта были крылья. А прямо перед ним зияла очищенная от пыли проплешина, словно кто-то, облаченный в широкий плащ, совсем недавно, преклонял там колени. От этого же места тянулась цепочка следов за спину ожившему костяку, где виднелись закрытые широкие врата.

— Нам кажется туда. — рискнул нарушить тишину Ялазар, кивнув на дальний проход.

Дерзость ли повелителя костей, рискнувшего заговорить первым или просто оживший мертвец наконец узрел в них тех, от кого неусыпно хранил покой здешних чертогов, но огромный скелет с громким хрустом сжал рукоять своего циклопического оружия и опершись на него, словно на посох, поднялся. Впрочем, моментально стало ясно, что этот жест старика не имеет ничего общего с истинной силой стража, тут же крутанувшего огромный меч с такой скоростью, что серебряный росчерк лезвия с жутким воем описал полную сферу вокруг его тела, выбив снопы ослепительных искр из плит пола.

"Порождения Ада." — шелест тлена наполнил не потревоженный дыханием воздух, будто то шептали знамена давно сгинувшей эпохи.

Викар никогда в жизни не видел, чтобы кто-либо владел оружием хотя бы отдаленно так же искусно, как это создание и когда оно двинулось по направлению к ним, огласив залу грохотом тяжелых кованых сапог, четверо парней не сговариваясь, отступили назад. В движениях костяка, облачённого в стальные латы, не было ни намека на скованность или неуклюжесть, свойственную вырванным из лап смерти телам. Широкие, почти неразличимые для глаза взмахи клинком, порождавшие метавшееся меж каменных стен жужжащее эхо, не оставляли иллюзий. Сходиться в рукопашную — верная смерть.

— Ял ... — начал было Вик, но тот уже плел заклятие, в надежде уничтожить кости, из которых в основном состоял их противник.

Почти сразу раздался сухой треск и громадный меч, прервав танец смерти, рванулся острием вниз, тут же став опорой для рухнувшего гиганта, когда правая нога того внезапно подогнулась. Правда из-за доспеха, в который был облачен страж, не было понятно, что же конкретно сумел повредить Ялазар. Несомненно, некогда латы носили на себя чары, защищавшие от колдовства, направленного против их владельца, но по прошествии веков они, скорее всего ослабли, а то и вовсе перестали работать.

Впрочем, улыбался повелитель костей недолго, вновь принявшись плести новые чары, ибо остановить стража оказалось вовсе не так просто, как показалось в начале. Тот уже снова поднимался, намереваясь продолжить путь. Заклятие вновь поразило хранителя Первого Зала, заставляя того снова опереться на меч, но не прошло и мгновения, как тот вновь крепко стоял на ногах, словно ничего не произошло, делая новый шаг по направлению к тем, кого явно намеревался уничтожить.

В один момент Ялу повезло, удалось сломать скелету сразу оба колена, но падая, тот успел таки крутануть оружием, а на его сияющем лезвии вспыхнул ряд остроконечных рун и явственно видимая магическая волна, рассекающего все на своем пути воздуха, устремилась к парням. Те едва успели упасть на пол, лишь Торунг предпочел в изящном кульбите перескочить её, тут же послав пару обсидиановых стрел во врага. Если какая магия и защищала стража, то сбить обсидиановые наконечники, выпущенные из лука, добытого из сокровищниц совратителей, она не смогла. Два черных жала, пробив насквозь кости черепа, вышли из затылка, заставив скелета лишь покачнуться, но не остановиться.

Обливаясь потом Ял прохрипел:

— Есть хорошая новость и плохая. Хорошая — я могу разрушить его кости, плохая — скорость регенерации, которой обладает это чудовище, настолько высока, что толку от моих заклятий чуть. А значит ни убить, ни даже толком задержать его у меня не выйдет.

Взглянув на творение мастеров древности через око инфернала, Викар понял, что его товарищ прав. Сила и искусность колдовства, заключенного в страже, сочетала не только обычную для Кеплера огромную мощь, но и невероятной сложные магические конструкции, распутать или уничтожить которые шансов не было никаких.

— Он создан, чтобы противодействовать таким, как Агонис, для него мы вообще не противники. — согласился молодой человек, который видел, как медленно, но неотвратимо, к ним приближается воплощение смерти.

Пока мысли Вика лихорадочно метались в голове, Ял обливался потом, вновь и вновь посылая заклятия во врага, а Даниэль обреченно рыскал глазами по лишенным даже трещин стенам и полу, раздался, как всегда бесстрастный, голос Мрачного:

— И тем не менее, раньше он тут был не один. — Торунг кивнул на глубокие ниши в стенах первого этажа, частично скрытые длинными полотнищами поблекших штандартов, где спокойно мог разместиться воин в полном доспехе и балконы второго этажа, с прекрасным обзором, идеальные для лучников. — А раз стражу требовалась помощь кого-то ещё, значит его можно убить или хотя бы обойти. Разделимся на две группы и начнем пересекать зал с разных сторон. Сразу за всеми он угнаться не сможет. Я с Даниэлем попробуем отманить его на себя, чтобы ты Вик успел доковылять до центра. Ял пойдет с тобой, будет сколько сможет замедлять нашего нового знакомого.

Что ж, это было похоже на план. Отряд быстро разделился на две группы, первая из которых тут же двинулась на встречу вновь начавшему подниматься гиганту.

— Вик, дай-ка меланы. Чую, она мне пригодится. — утирая пот после очередного брошенного заклятия, попросил повелитель костей, сразу же начав жевать горький листок.

Стражу оказалось все равно, кого убивать первым и потому охотнику со жрецом удалось, без особого труда, увести его налево, в то время, как Вик с Ялом пробирались с другой стороны. Близко к стенам старались не подходить, оставляя на всякий случай место для маневра, если вдруг повелитель костей не сумеет в какой-то момент сплести заклятие. Впрочем, пока что тому удавалось сдерживать хозяина каменного трона. Но фортуна недолго была на их стороне. Как и предполагал Мрачный, создатели Фариза не привыкли полагаться на удачу, а потому они подумали и о подобных парням хитрецах, которые постараются избежать боя, просто проскочив мимо, к вратам.

Едва Вик миновал центр помещения, оставив позади себя громаду древнего престола, как за его спиной раздался сдавленный вздох повелителя костей, а чуть поодаль на пол рухнул Даниэль. Он тут же обернулся.

Тор перестал стрелять, обливаясь потом, помогая ослабевшему до крайности жрецу подняться на ноги, при этом взгляд у обоих был таким, словно они не понимали куда попали и что тут делают. Не лучше положение обстояло и с Ялазаром, который правда не отрывал взгляда от врага, но не мог сотворить ни единого заклятия, обращаясь с Вечным Океаном едва ли не хуже только-только начавшего постигать колдовство неофита. Движения всех троих казались медленными и неуклюжими, словно те продирались сквозь топкое болото. Казалось, ещё мгновение назад у них все получится и вот теперь они не могли сделать и шагу, в то время, как закованный в латы огромный скелет, вновь раскручивая серебряную сферу вокруг себя, двинулся к ним.

Превозмогая боль в ноге, Викар бросился назад, попутно ухватившись за одну из окружавших трон высоких, выше его самого, урн с пылающим в ней огнем. Пламя тут же исчезло, словно его никогда и не было, но стоило молодому человеку отойти от каменной чаши, выполненной в виде переплетённого клубка змей, как рыжие языки вновь взметнулись в высь. Тоже произошло, когда он достиг второй урны, подхватив под руку уже едва стоявшего от усталости Ялазара. Его взгляд внезапно прояснился и он вполне осмыслено посмотрел сначала на Вика, а потом, на источавший тонкие струйки сизого дыма, сосуд, за который тот держался.

— Чары! — в один голос произнесли парни, обратив взоры в Тонкий Мир на творение колдунов-алхимиков. В глубине абсолютно пустой каменной чаши, едва теплилась лучина силы, вокруг которой виднелись острые серые контуры, а значит та была вполне материальной. Осколок Хроногресса, глушащий вблизи с собой любую магию, не позволял ревущему пламени вспыхнуть вновь и потому Викар, ухватившись за резной край чаши, бросил:

— Подсади.

Опершись здоровой ногой на сцепленные ладони повелителя костей, молодой человек взмыл над широким жерлом, почти сразу заметив в глубине придушенный сияющий уголек, исписанных тонкой рунической резьбой. Тот ничем особо не отличался от какого-нибудь золотистого топаза, разве что перевитый тонкими прожилками голубых вен, удерживался на весу маленьким светцом из трех серебряных коготков. Думать о безопасности, когда уже не так далеко раздавались гулкие, тяжелые шаги могучего стража, было некогда и парень, перегнувшись через край, просто ухватил колдовской камешек, даже не подумав, что от такой глупости может тут же лишиться руки. К счастью, боги сегодня были на его стороне. Несмотря на протестующий стон, раздавшийся из чрева урны, откуда вслед за украденным сокровищем тянулись, тут же обрываясь, сотни тончайших нитей, Вику удалось без проблем выбраться наружу.

— К следующей чаше. — теперь уже Ялазар подхватил молодого человека под руку, помогая тому как можно быстрее добраться до очередной, пока ещё действующей, ловушки.

К их величайшему облегчению, сосуд из которого они только что вырвали магическое сердце, больше не возжёг огня и заклятие, видимо забвения, боле не действовало. Парни повторили вандализм, добыв второй камень, точь-в-точь такой же, как первый и оковы слабости пали, а на третьем перестали действовать тиски, сдерживающие разум. Ялазар, тут же вырвавшись из-под защищавшего их купола антимагии, с яростью начал бросать заклятия в оживший костяк великана, дробя и круша его кости, когда тот уже почти добрался до своей добычи. С последней урной Вик кое-как справился сам, оборвав чары разлитого по зале незримого болота и подхваченный Тором, уже тащившего на себе Даниэля, поспешил к видневшемся неподалеку вратам.

— Что это было? — едва ворочая языком, прошептал жрец. — Что ты достал оттуда?

— Магический катализатор. — откликнулся Мрачный, едва заметив в вытянутой руке молодого человека блестящий камешек. — Алхимический реагент, который стягивает к себе ближайшие потоки силы, чтобы после выплеснуть их наружу и повторить все вновь. Как маятник. Им можно активировать заранее заготовленные чары, поэтому то пламя, затушенное осколком Хроногресса, вспыхивало вновь.

Вик хотел было подождать Яла, немного попридержав товарищей, но тот не оценил благородного порыва, заорав:

— Какого черта вы остановились?! Дверь! Дверь, вашу мать, открывайте! — он не переставал рвать магией на части стража и видимо держался теперь лишь только на своей ярости и изжёванном в труху листке меланы.

Дважды повторять ему не пришлось, остальные сразу же бросились к внушительным, шагов двадцать в ширину, а в высоту и того больше, резным воротам. Засова видно не было, но сколько беглецы не пытались тянуть за толстые ручки, створки даже не шелохнулись. А вскоре выяснилось, что запирающий механизм и вовсе находится с другой стороны, являясь колдовским замком невероятной сложности, благо Око Инфернала без труда зрело сквозь почти любую преграду. По-видимому, в тот момент, как хранитель залы признал в них врагов, дверь тут же закрылась, не позволяя оказавшимся внутри сбежать. Хуже того, толщина врат была таковой, что осколок Хроногресса не мог разрушить чары, наложенные с противоположной стороны.

На вопросительный взгляд Вика, Тор лишь отрицательно покачал головой, как бы говоря, его запасов алхимика не хватит, чтобы вскрыть нечто подобное. Обратно пути тоже не было, что-то подсказывало, портал через который они сюда попали, сейчас так же заперт. Тупик.

— Ты сказал, что катализаторы стягивают к себе потоки силы, после высвобождая их, то есть как бы "раскачивают" эфир? — стараясь не обращать внимание на чудовищный грохот, в очередной раз упавшего стража и насмерть вцепившись в мысли, пытавшуюся ускользнуть, спросил Вик. Урны с золотистыми камешками располагались почти в десятке шагов друг от друга. Вряд ли это было сделано просто так. — А что будет, если расположить все катализаторы вместе, рядом с уже работающим сильным заклятием?

— Ничего хорошего. — ответил Тор, догадавшись, что задумал Викариан, отступая от дверей.

— Отлично! — радостно воскликнул парень, наконец увидев хоть и малый, но все же шанс спастись из западни, в которую они угодили. Он принялся просовывать в ушко широких ручек только что добытые магические камни. Те пока не могли раскрыть весь свой потенциал, едва пульсируя в такт биению волн Вечного Океана, однако по тому, что Мрачный заставил Даниэля отступить на десяток шагов в сторону, Вик понял, задуманное им далеко не безопасно.

Окончив все приготовления, парень, держась о холодную резную сталь стен, поспешил прочь и едва отошел на пару шагов, как за его спиной послышался нарастающий гул, переходящий в чудовищный, оглушающий скрежет. Он боялся обернуться, продолжая идти в перед, видя как Даниэль ищет глазами хоть что-нибудь, за чем можно укрыться. Ни в силах ничем боле помочь, жрец что было мочи заорал:

— Ложись! — с этими словами он сам тут же распластался на полу.

Рука Торунга, опять оказавшегося рядом, потянула того вниз, заставляя упасть навзничь и лишь повелитель костей, стоявший дальше всех от врат, оставался стоять, уже из последних сил отбиваясь от наседающего стража Чаарифа. Но он даже не обернулся, лишь накинул на голову бронированный капюшон, когда металл за его спиной жалобно закричал, разрываемый на части могучими чарами, вышедшими из-под контроля.

Громкий хлопок, прыснувшие брызги стальных осколков, сорванные с петель ветхие знамена, трухой осыпающиеся на головы смертных и опрокинутый вперед лицом Ялазара, чей прекрасный белый плащ теперь пятнали раскаленные добела капли. К счастью, костяные чешуйки выдержали, защитив своего хозяина, лишь кое-где пустив трещину или обуглившись.

Слегка удивленный, что его не оглушило, хотя они находились довольно близко от врат, Вик тут же вскочил на ноги. В зыбком свете светлячков-фонариков, ибо урны вокруг престола боле не горели, он не сразу заметил створки. Те, вопреки ожиданиям, устояли и парень даже успел с ужасом подумать, будто у них ничего не вышло. Только подойдя поближе, ему удалось разглядеть неширокую воронку в самом центре, где раньше были толстые резные ручки. Металл в этом месте лопнул, словно пузырь на поверхности кипящей воды, образовав небольшой сквозной проход, в который с трудом бы протиснулся даже Ялазар, не говоря уж о хозяине Первой Залы.

— Сюда, скорее уходим! Тор, ты первый, проверь, что с той стороны. Если опасности нет, прикроешь Яла. — Вик никогда не чувствовал в себе позывов командовать людьми, но отправить вперёд Мрачного — искусного, ловкого мечника, казалось более разумным, чем лезть туда самому или посылать ещё хуже обращавшегося с оружием, чем он сам, жреца. Последний, впрочем, не остался без работы. — Даниэль, помоги Ялу.

Тор, не задавая вопросов, одним грациозным, кошачьим прыжком, нырнул сквозь острые рваные края сотворенного ими прохода. Пару мгновений царила тишина, если не считать тяжелых хрипов повелителя костей, уже с трудом двигавшего даже ногами.

— Все в порядке, тут пусто. — раздалось с той стороны стальной воронки и из темного жерла вырвались две обсидиановые стрел, тут же угодившие в пустую глазницу поднимающегося после очередного заклятия скелета, снова заставив того на секунду остановиться.

Вслед за этим из темноты вынырнула рука. Викар, ухватившись за нее, полез сквозь проем. Торунг не отличался особой деликатностью, а потому едва молодой человек оказался над острыми краями, которые к его немалому удивлению были холодны, как лед, рванул того на себя, с силой втащив внутрь и тут же продолжил посылать стрелу за стрелой, прикрывая отступление повелителя костей с Даниэлем. К нему присоединился Викар, хотя от его заклятий толку оказалось ещё меньше, чем от Яловских, а потому, он решил экономить силы и едва беглецы достигли прорехи в дверях, принялся помогать им.

Вскоре весь отряд оказался во мраке нового помещения, поспешив, на всякий случай, отползти подальше от стальной воронки и как оказалось не зря. Разъяренный страж умудрился просунуть в дыру руку с мечем, начав что есть мочи крутить им, высекая искры из стен и пола, попутно посылая заклятия воздушных лезвий в разные стороны, надеясь зацепить сбежавших от него врагов. К счастью, посреди комнаты обнаружилось нечто, вроде обломка скалы, неведомо как и кем оставленного здесь, но за которым было очень сподручно прятаться от магии беснующегося скелета.

Здесь, как и в прежней зале, нашлись ожившие осколки лампы проводника, что вел их от Печати Таагара, указывавшие своим неярким светом нужное направление.

— Схирем тут прошел раньше и страж не тронул его, так почему же нас он едва не убил? — Даниэль указал на едва видимые в полумраке следы, оставленные в вековой пыли, вившиеся от раскуроченных ими врат, строго по пути, указанному "светлячками".

— Семя Порчи, — ответил Ялазар, привалившись к стене и тяжело дыша, — наследие Разрушителя, что есть почти в каждом живущем. Колдун, видимо, заблаговременно избавился от паразита в своей душе и потому древний не увидел в нем угрозы. Честно говоря, меня больше интересует откуда тут взялось столько, относительно свежей, крови?

— Ч-чего? — переспросил Вик, но взглянув в направлении, куда кивнул товарищ, тут же прикусил язык.

Покопавшись в мешке, повелитель костей извлек одну из свечей, добытых в храме Воющих Ведьм. Солнечный камень, заключённый в переплетение пористых бледных лоз, словно в оправу, откликнулся мягким, но достаточно ярким светом, едва течения Вечного Океана наполнили его.

— Ордианская руда. — зачем-то пояснил повелитель костей, поднимая лишенный пламени факел повыше, так чтобы сияние разлилось гуще. — Для света ей нужен лишь Эфир и больше ничего.

Тут же стало ясно, то что они в начале приняли за кусок скалы, неведомо как и зачем доставленный под землю, на самом деле оказался каменными "клыками", проросшими сквозь ровные плиты пола, исказив и изувечив идеальный лик комнаты, едва не касаясь высоких сводов. На их вершине располагалось нечто, вроде площадки, к которой вились небольшие выступы, напоминая необтёсанные ступени. Короновало же это странное образование что-то, вроде рогатой головы идола, толи изображавшей демона, толи одного из богов Пантеона, впрочем, одно другому не мешало. В лучах магического света было видно, зубцы вершины запачканы темно-алым. Подтеки точно такого же цвета пятнали камни ниже, у самого подножья образовав целое озеро.

Бледный наконечник костяной стрелы коснулся загустевшей поверхности, после чего Торунг поднес его к смотровым щелям своей маски и принялся внимательно разглядывать, тихо констатируя:

— Порченая кровь. — он слегка наклонил голову, проследив взглядом, куда тянется след и отерев острие, пошел в ту сторону. Все выглядело так, словно кто-то тащил смертельно раненого, огромного зверя. — Обычная кровь сворачивается минут за пять-десять, в зависимости от расы, но эта несет в себе следы магии разложения, так что с момента, когда её пролили, могло пройти намного больше времени.

Не обращая внимания на грохот, издаваемый никак не желавшим успокаиваться стражем, теперь, кажется, пытавшимся мечем расширить проделанный Викаром проход, все двинулись следом. Постепенно темные разводы становились жиже, истончаясь, пока не оборвались у бездыханного тела, высохшего до состояния мумии, с месяц пролежавшей в пустыне.

— Его будто выпили досуха. — совершив руками знак защиты от зла, прошептал Даниэль.

— Не только его. — мрачно откликнулся Викариан, через око инфернала оглядывая все вокруг. Он указал на то место, где видимо некогда восседало существо. — Астральный пласт вокруг нетронут, но ни в теле, ни в постаменте, с которого его стащили, не осталось ни капли силы. Теперь это лишь пустые оболочки, наподобие тех, что можно найти в сетях удачливого паука.

Нечуждые умения видеть Тонкий Мир, товарищи кивнули, соглашаясь с его наблюдениями. В отличие от крови, что просто вырвали из обезображенного тела, силу лежащего на полу и самих "каменных клыков" действительно выпили, ибо среди десятков течений, витавших вокруг, не было ни одной, что хоть как-то можно было бы связать с ними. Сколько молодой человек не старался, ему так и не удалось найти ни крупицы прежних энергий, даже порченая кровь, отмеченная тленом и та оказалась теперь пуста.

Из спины бездыханного мутанта выходили не до конца оформившиеся костяные наросты, нависающие над плечами. К ним же крепились колдовские фетиши, вроде обрезов колдовских писаний, печатей и разбитых колбочек. Глубокие впадины глазниц оказались наполнены загустевшей кровью и остатками выдавленного мозга. Само тело было изодрано, как и истлевшая за долгие годы роба. Руки скрючены в предсмертном спазме, а обглоданный череп с обрывками сухой кожи, словно пергамент, расколот во многих местах. Его убил не человек. Если все же это работа Схирема, то в кого же тогда превратился старый колдун?

Но вот что было необычно, сквозь пустоты в плоти мертвеца виднелись необычного вида кости. Они казались намного толще человеческих, имея по несколько суставов, некоторые из которых выглядели, как и наросты на спине, притом что убитый не отличался большими размерами. Что ещё страннее, часть из них была бурыми, покрытыми темными пятнами, какие бывают у давно гниющих костяков, в то время как другие, напротив, оказались белыми и крепкими. Складывалось впечатление, что некогда существо одновременно было с одной стороны живым, но в то же время и мертвым. Причем давно мертвым.

Примотанный крепким узлом к морящейся тесемке, заменивший мутанту пояс, виднелся почти перерубленный напополам небольшой фолиант, с пролитыми на него, из лопнувшего рыбьего пузыря, чернилами. Только сейчас в лужах загустевшей крови стали заметны рваные куски страниц, видимо выпавшие из книжицы, исписанных неразборчивым почерком. Вик попросил у Тора одолжить стрелу, которую тот до сих пор держал в руке и осторожно, стараясь не коснуться останков, подцепил кожаную обложку. На ней красовался некий рисунок.

— Знакомый знак. — наморщил лоб молодой человек, припоминая, что совсем недавно где-то уже его видел.

— Письмена еретиков, магия смерти. — прошипел сквозь зубы Даниэль, что хотя и не знал значения символов, но словно сторожевой пес учуял противную природе его владыки магию.

— Оттиск полиса Клид. — приблизив свечу, уточнил Ялазар и Викар тут же вспомнил, что совсем недавно в Атласе Крига читал про некого Луку-из-Клида, пропавшего во время паломничества к Хроногрессу более века назад. — А ещё, у него на лбу печать одного из Семи Мертвых Королей.

"Когда последний свет добра угаснет в зареве огня, настанет час держать свой путь в обитель зла, что кроется за ширмой просветления. Спустись туда, где новой жизни колыбель. Там скрылось зло. Семь мертвых королей недвижно ожидают дара, меняющего песнь небес. Позабыты они, похоронены, но не врагами, слугами своими. Неси им свободу, неси им противление, неси им судьбу иль забвение. Алый росчерк, черный росчерк. Кто из них слуга зла, во славу света поднявший руки за маской тысячелетней лжи, кто слуга света под личиной твари тьмы, так долго блуждавший в паутине тайн, скрытый тенями древних? Узнаешь там, где лежат те, что несут в себе мудрость веков. Запретны, но не потеряны. Путь един." Тут же всплыли в голове Викара слова мудреца Кхидрина, говорившего загадками о грядущем. Зарево, затмившее свет дня, они уже видели, во время падения Храма Бога Вечной Переправы. Чаариф же, видимо и есть та самая "обитель зла за ширмой просветления". Он напомнил товарищам о той встрече и откровении, дарованном ему стариком, в конце задумчиво, ни к кому в общем-то не обращаясь, добавив:

— Получается, этот Лука и был одним из королей, хотя по-моему, нести ему что-либо уже поздно, да и непонятно, какого дара, меняющего песнь небес, он тут ожидал. — внезапно Викар осекся, непроизвольно тронув мешочек с частицей Хроногресса. Именно его хранитель Печати Таагара назвал даром Старым Богам. Тот, что поможет запустить древнюю машину и изгонит Небесные Горы. Очистит небо. Изменит их песнь, если так можно сказать.

Видимо о том же подумали и все остальные, не нарушая повисшего молчания, разглядывая знак на лбу мертвеца. Символ скорее напоминал клеймо, отпечатавшееся на широкой лобовой кости, сейчас расколотой от удара. Если перед ними действительно был исчезнувший столетие назад темный маг, то это порождало ещё больше вопросов. Что он тут делал? Остался ли потому, что не успел выбраться до того, как хранители Фариза пробудились или это стало его осознанным выбором, и если так, то ради чего обрек себя на добровольное заточение здесь?

Ответить на это возможно смогли бы тексты книги, разрубленной напополам, но в отличии от кожаного переплета, стоило лишь прикоснуться к страницам, как те тут же рассыпались прахом. Однако и обложка книги, и листы были выделаны из одной и той же кожи, так что вряд ли время стало виной произошедшему. Вик обратил внимание товарищей на это, на что Торунг резонно заметил:

— На страницах могли быть запечатлены магические конструкции, а судя по тому, что из трупа выпили всю силу, вполне возможно, та же судьба постигла и его вещи. — лучник кивнул на безжизненно болтающиеся осколки колбочек и выгоревшие изнутри фетиши.

Они ещё некоторое время рассматривали труп, но ни его поза, ни его обноски боле не могли ничего сообщить. Кусок ордианской руды вновь взмыл над их головами, окуная в мягкий свет стены недлинного нефа. Не говоря ни слова, Ял направился в дальний конец помещения, под слегка удивлённые взгляды товарищей, молча наблюдавших за ним. Его, окутанного сиянием свечи, было хорошо видно. Через некоторое время повелитель костей остановился и недолго постояв, глядя себе под ноги, наклонился, что-то поднял с пола, после чего, не спеша, отправился обратный путь, рассматривая свою находку. Остальные двинулись ему навстречу, а приблизившись, заметили в его руках нечто, вроде старых рабских колодок, запятнанных кровью и носивших следы многих попыток их снять, сломать и даже перегрызть.

— Что это? — робко спросил Даниэль, вздрогнув, когда ржавая пасть оков со скрипом распахнулась, словно предлагая вложить руки в пазы, побуревшие от пролитой в них крови.

Вместо ответа, свеча зависла над одной из сторон, на которой было грубо вырезано короткое: "Ял".

— Это единственная одежда, в которую меня обрядили подавители, спалив дотла мой дом и то, что я проносил несколько лет, вплоть до первого круга крови, сражался там в ней и ...

— Победил? — подсказал Вик.

— Выжил. — хмуро поправил повелителя костей. Он явно не считал тот бой своей победой. — Вопрос в другом, что они тут делают? Да и имени на этих деревяшках моего не может быть, ибо после меня сменилось не одно поколение послушников, носивших их.

Никто не смог ему ответить. Застарелые доски, перехваченные ржавым затвором, что по меркам Кеплера было невероятным расточительством, выглядели в этих древних подземельях так же нелепо, как и проросший прямо сквозь мраморный пол каскад сталагмитов.

— Наш проводник сказал что-то об ожившем времени. — припомнил Даниэль. — Может этот как-то связано с твоей находкой?

Ялазар лишь пожал плечами, безразлично отбросив в сторону протестующе скрипнувшие кандалы, явно без особого сожаления отказываясь от того, кем когда-то был или тем, кем мог бы стать, останься в Ордене. Он посмотрел в направление, где нашел их.

— Там есть проход, темный, ведет куда-то вниз. — после чего он указал на противоположную стену, куда вилась тропа из светлячков-осколков. — Однако нам указывают иной путь. Полагаю, могут быть ещё выходы, но стоит ли тратить время на их поиски, раз нам так услужливо подсказывают куда стоит идти?

Все посмотрели на Викариана, безмолвно признавая, что последнее слово остается за ним и тот почувствовал тяжелый груз бремени лидера, что невольно взвалил на себя. Приведя их всех в эти подземелья, в общем-то за его собственной местью и желанием понять, что же произошло. А значит, теперь ему решать, куда идти дальше и ему отвечать за последствия своих решений.

— Ты не против Ял, если мы оставим тайны появления частицы твоей прежней жизни в этих залах на потом, когда сделаем то, ради чего сюда пришли?

Тот лишь улыбнулся:

— Меня не волнует прошлое, я пережил его и возвращаться к нему не собираюсь, главное, что бы эта, как ты сказал "частица моей прежней жизни", тут оказалась единственной, иначе нас могут ждать крайне неприятные сюрпризы. — повелитель костей оставался верен себе. Как всегда, за маской весельчака, мысли его были холодны и прагматичны, касаясь не прошлого, но предстоящего.

От грохота ударов стража уже начинала болеть голова, потому отряд поспешил в невысокий проход, к которому вела дорожка из светлячков. Разглядеть как следует помещение, что они покидали, так и не получилось, света оказалось недостаточно, а большую часть комнаты занимали темные каменные клыки, пробившие пол. Но вскоре, миновав небольшой спуск, пришлось некоторое время прикрывать глаза руками от яркого света.

Когда же, наконец, перестало слепить, парни обнаружили себя стоящими на тропе, выложенной досками светлого дерева, проложенной посреди самого настоящего подземного леса. Деревья тут оказались не в пример тоньше и изящней своих изуродованных эфиром собратьев, растущих на поверхности и гибкие ветви осыпала зеленая молодая листва, словно сейчас было начало лета, а не середина одной из самых лютых зим за целое столетие.

Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь изумрудные своды, золотыми копьями света вонзаясь во влажную землю у корней, играя бликами в прозрачных водах звенящих ручьев. А какой тут был чарующий запах, пахло молодой жизнью и умиротворением. Даниэль, до того как кто-либо успел ему помешать, в благоговении прикоснулся к бурой коре ближайшего растения. Ничего не произошло и испуганный своим неожиданным, даже для самого себя поступком, жрец облегченно выдохнул. Ялазар неодобрительно глянул на него, молча покачав головой, а после устремил взгляд вперед.

Вдоль всей дороги были видны осколки фонаря проводника. Их сияние тут было незаметно, но зато темная сталь тел выделялась на светлом фоне. Справа и слева, насколько хватало глаз, расстилался густой лес и чем дальше от тропы, тем более разнообразным он становился, у корней обзаведясь раскидистыми грибницами, и высокой травой.

Несмотря на восхищение, наполнившее сердце Викариана, ибо красота былого Кеплера буквально пленяла, на лице повелителя костей он заметил гримасу подозрительности. Осторожность сквозила и в движениях Торунга, не спешившего двинутся вперед, даже несмотря на то, что с Даниэлем ничего вроде бы плохого не произошло.

Постаравшись отрешиться от мелодичного шелеста листвы и мягкого аромата, наполнявшего воздух, молодой человек обратился к оку инфернала, дабы узреть скрытое от смертного взора. Тонкий Мир раскрылся перед ним нежной зеленью природных стихий, наполнявших все вокруг, сквозь которую вилась сияющая серебряная тропа, скрытая за досками светлого дерева, на которых они сейчас стояли. Аура осколка Хроногресса лишала ближайшее пространство силы, приглушая свет чар, открывая за ним небольшие плоские камешки, наподобие тех, что он видел на улицах некоторых городов, только тут они были переполнены силой. Точно такие же плитки, легко различимые ореолом платиновой короны, посреди малахитовых водопадов, оказались раскиданы по всему лесу, насколько хватало глаз. Вик поделился увиденным, но его слова не добавили спокойствия товарищам, лишь Даниэль оставался до странности безмятежен, ненароком ляпнув:

— Здесь намного лучше, чем на поверхности. Я был бы не против остаться тут навсегда.

— И сдохнуть от голода. — мрачно буркнул Ялазар, которого сильно смущал этот кусочек рукотворного рая, раскинувшийся в глубинах промёрзшей земли древних могильников. — Разве что ты сможешь питаться корой, да поганками.

Даниэль ничего не ответил на едкое замечание повелителя костей. Вик же с подозрением посмотрел на жреца, не захватили ли разум того чары этого места, но тот стоял рядом и купол антимагии надежно хранил его от любого колдовского воздействия. Это были слова истинного желания, а не нашептанные извне. Все еще не уверенный, что парни не попадут в очередную ловушку, он вздохнул и двинулся вперед:

— Можно конечно вернуться, а там свернуть на путь, возле которого лежали рабские колодки, но признаться честно, здесь мне все же нравится больше. А раз мы не провидцы и не знаем, где будут поджидать неприятности, то просто не вижу смысла иди иной тропой. К тому же, мудрец Кхидрина сказал, будто путь един, так что думаю, лучше все же следовать за светлячками. В конце концов, их хозяин помог нам добраться сюда, указав как раз верный путь. К тому же, Схирем тут проходил, я чувствую.

На самом деле, Викар не то чтобы видел след колдуна, но острые флюиды боли, неприятно покалывающие кожу и разум, так похожие на ауру Плачущей Богини, он ощущал все время, пока они шли по неширокому проходу и даже здесь их ещё не до конца заглушила сила подземного леса. Правда, чем дальше они продвигались, тем слабее он ощущал проклятую ауру.

Спустя некоторое время, укутанные в тихое пение листвы и спокойствие окружающей чащи, парни немного расслабились, а ещё немного погодя, усталость, накопившаяся за весь прошедший длинный и нелегкий день, дала о себе знать. В конце концов, они окончательно выбились из сил и остановились передохнуть. Путешественники внезапно поняли, что мир вокруг них наполнился тенями, а свет солнца, пробивающийся сквозь высокие ветви, окрасился багрянцем.

— Это что, вечер? — удивился Даниэль.

— Похоже на то. — откликнулся Вик, уже с трудом стоявший на ногах. Тело, за прошедшие месяцы привыкшее к испытаниям, больше не болело и хотя веки наливались свинцовой тяжестью, молодой человек был счастлив, что чувствует не себя разбитой развалиной, как нередко случалось в самом начале его путешествия. — Думаю нужно заночевать на тропе. Вы не против, если я постою в карауле первым?

Никто против не высказался. Костра разводить не стали, перебившись вяленым мясом и сырой водой. К счастью, тут оказалось довольно тепло и за все время не показался ни один хищник. Единственное, что выдавало в окружавшем лесу некую неправильность, это полное отсутствие каких-либо звуков, кроме шепота тех, что напевал ветер, играя в высоких кронах. Словно в этот оазис жизни за прошедшее тысячелетие так и не смогло найти дорогу ни единое создание, коих, надо сказать, всегда вдосталь обитало под землей.

* * *

На следующий день, выспавшиеся и сытые, парни продолжили путь, однако по прошествии пары часов, окидывая окружающее их пространство свежим, не усталым взглядом, они стали подмечать, что некоторые части леса, один в один, похожи на те, что они уже миновали, а дорога впереди и не думала заканчиваться. Одинаковыми оказались не деревья, а едва видневшиеся по бокам от тропы грибы, похожие на поганки, бледные ножки которых были усеяны фосфоресцирующими волдырями. Причем, никто кроме Ялазара, изгнавшего некогда из себя Семя Порчи, не замечал этого.

Попытку вернуться сейчас, когда они уж столько прошли, они не стали даже предпринимать. Если некие чары постоянно продлевали лес впереди, что мешало им делать тоже самое, поверни отряд назад. Это была не самая сложная, но довольно действенная ловушка, видимо оставленная здесь для тех, кто все ж таки сумеет миновать первую комнату с её бессмертным хранителем, а значит опять лишь повелитель костей смог бы окончить этот путь. Впрочем, подобный вариант решили оставить на самый крайний случай, не желая разделяться. К несчастью, в данном случае осколок Хроногресса, защищавший от магии только небольшую область рядом с собой, не мог помочь справиться с заклятием, которое раскинулось столь широко.

— А что, если дело в самих странных грибницах? Они пожалуй единственные выглядят в этом лесу, как частица нынешнего Кеплера. — заметил Ял, указав на то, что конусовидные серые шляпки, с растекшимися по ним выцветшими пурпурными пятнами, выбиваются из окружающего образа красоты молодого летнего леса.

Ещё раз, но теперь более внимательно, Викариан взглянул на тонкий мир, про себя подмечая, что все растения леса корнями ли, ветвями ли, но связаны с камнями под центральной тропой. Изумрудная энергия жизни, текущая в растениях, переплеталась с серебряной рекой силы, сливаясь в единое русло, но при этом, они каким-то неведомым образом, не изменяли друг друга. Эта деталь вчера ускользнула. Выходило, что несмотря на внешнее различие, эти стихии являлись единым целым, хотя как такое могло быть, сказать никто из присутствующих не смог. Они оказались внутри единого, огромного заклятия.

— Смотрите, чем дальше от тропы, тем менее упорядочено движется сила. — лишь повелителю костей, вновь и вновь, удавалось подмечать то, с чего взгляд всех остальных просто соскальзывал, словно этих странностей вообще не существовало. — Кажется, грибы мешает заклятию работать, там есть целые проплешины под землей. Возможно чем дальше, тем слабее будут чары этого места?

— Ты хочешь пойти в глубь чащи, а вдруг это очередная западня? — с сомнением отозвался Викар, понимая, что подобные ловушки могут быть сродни болоту, чем больше трепыхаешься, тем быстрее затянет. С другой стороны, если не делать вообще ничего, то уж точно рано или поздно погибнешь, а так есть хоть малый, но шанс спастись.

— Я считаю, нужно проверить. Толку продолжать идти по тропе, все равно никакого.

С этим все согласились. Мягкая, напитанная подземными водами земля, укрытая ковром сочной зелени, напоминала пушистый ковер, сквозь который проглядывали тонкие, но крепкие, корни деревьев, то и дело норовящие уцепиться за ногу. Однако чем глубже парни заходили, тем жиже становилась трава и теми чаще попадались перевитые канаты бледных грибниц, покрытых мерзкими пятнами. Они оплетали нижние части деревьев, впрочем не убивая их, а лишь лишая той необычной силы, что растения разливали вокруг себя. Паразиты, живущие за счет чужой силы, но которые оказались сейчас, как нельзя кстати.

— Странно, все это. Зачем создателям леса понадобилось то, что будет ослаблять их творение? — заметил, расстроенный необходимостью покинуть так понравившуюся ему безопасную тропу, Даниэль. К этому времени отряд уже довольно долго бродил в чаще и дорога, по которой они сюда пришли, окончательно исчезла из виду.

Викар пожал плечами, обходя очередное дерево, тут их было не в пример больше, чем в начале и на каждом красовались бледные пики конусообразных шляпок:

— Возможно, пытались сохранить баланс этого места, дабы оно не проникло в другие части Фариза, лес имеет особенность разрастаться бесконтрольно и они не хотели, чтобы и весь остальной город оказался под действием его чар. А может, споры занесло сюда с поверхности позже, сквозь трещины в стенах. В конце концов, некогда часть поселения находилась на поверхности и лишь годы спустя оказалась погребенной под землей.

— Или кто-то просто пытался отсюда выбраться при помощи их. — перебил его повелитель костей, кивком головы указав на едва сокрытую под зелеными лозами стену, возле которой скалился череп мертвеца, трудно различимый под густым ковром наросшего на нем мха.

Здесь практически уже не было магии леса, её словно досуха выпили, а в стене, к которой привалился едва различимый мертвец, виднелся широкий лаз, проделанный темными лианами-грибницами. Они вгрызлись в каменистую плоть стены, разрывая ту, создавая неровный проход в земле ведущий резко вниз.

— Видимо, ему таки удалось уничтожить иллюзию колдунов-алхимиков, только вот воспользоваться этой свой победой бедолага не успел. — он присел на корточки перед мертвецом. Сквозь кости и остатки стальной брони вверх тянулись стебли черной поросли, совершенно непохожей на окружавшей парней лес. Трудно было сказать, кому принадлежат останки, было вообще удивительно, что они сохранились. Возможно они не рассыпались до сих пор прахом лишь потому, что как и находившийся рядом лаз, удерживались изнутри живыми тенетами.

Обходя с боку, чтобы рассмотреть находку поближе, Викар ненароком тронул ближайшее дерево. Внезапно часть грибницы под его рукой треснула, провалившись внутрь и тот едва не поседел от ужаса, когда из новообразовавшегося провала на него уставился одеревеневший лик с единственным уцелевшим мутным буркалом, припорошенным пылью и спорами. Он тут же вспомнил о растущих на поверхности Кеплера ивовых шапках, плотоядных растениях, что надежно укрывали решивших отдохнуть под ними путников, мягко усыпляя их своей пыльцой, а после, оборачивали тугими ветвями, заключая в кокон и наполняли тот кислотами, неделями разлагавшими тело агонизирующей жертвы.

— Здесь нельзя оставаться надолго. — севшим голосом произнес парень, когда остальные подошли поближе, желая рассмотреть его находку. Он обернулся, глядя на коконы-грибницы, многие из которых разбухли так, словно внутри них находились человеческие тела.

Жрец, ни разу не видевший ничего подобного, осенил знаком бога усопших и в общем-то, ни к кому конкретно не обращаясь, произнес:

— Что с ним вообще могло тут случиться?

— Ожившее заклятие. — поднимаясь с корточек, ответил спокойно Ялазар. Судя по его реакции, тому доводилось встречаться с чем-то подобным. — Иногда колдуны дают чарам слишком много силы, отчего появляются разрывы между реальностями и инферналы, создания живущие в них, прорываются в наш мир, становясь частью творимой магии, наделяя его разумом. Иногда это идет на пользу, а иногда магия убивает своего создателя, при этом обретая свободу и некое гротескное подобие жизни. Видимо, этот мастер Вечного Океана так желал выбраться отсюда, что проявил неосторожность, став жертвой своего собственного заклятия.

— Странно, это ошибка новичка, а тот кто сумел разрушить подобную иллюзию, да ещё проложить новый путь сквозь твердь земную, вряд ли мог быть беспечным неофитом. — холодно заметил Торунг

Ял пожал плечами:

— Отчаяние даже мудреца может подтолкнуть к глупости. Вопрос в том, насколько отчаялись мы, чтобы рискнуть идти по открытому обезумевшими чарами пути? — с этими словами он осторожно ступил внутрь прохода, ежесекундно ожидая нападения.

— Достаточно, чтобы понимать, что ночевать ту нельзя ни в коем случае, а возвращаться на тропу, если конечно это теперь возможно, смысла никакого нет. — ответил Викар, готовясь идти следом за товарищем.

Остальные молча покивали и отряд двинулся сквозь лаз, погружаясь все глубже и глубже, словно спускаясь в живое, плотоядное чрево. Чем дальше они заходили, тем сильнее чувствовалось потеря контроля над заклятием. И без того неширокий проход стал сужаться, петляя на манер темных жил, облепивших его стены, перекручиваясь словно червь, а иногда просто падая почти отвесно вниз. В конце концов, когда он окончился тупиком, это не стало большим сюрпризом, хотя и вызвало дружный вздох разочарования.

— И что дальше? — тяжело дыша, после очередного спуска, но при этом стараясь не касаться усохших корней, спросил жрец.

Никто не знал, что ему ответить и только Ялазар к чему-то усиленно прислушивался, а после, отступив на шаг от стены в которую они уперлись, с силой впечатал ботинок в сплетения высохшей грибницы. Послышался треск, прыснула сухая пыль, но ничего не произошло, тогда повелитель костей ударил снова и снова. Каждый раз треск становился все громче, пока бронированный ботинок внезапно не пробил ветхую плетень мертвых корней.

Остальные тут же помогли Ялазару освободить ногу из деревянных тисков и принялись расширять проделанную им дыру, пока наконец кашляя и отплевываясь, в облаке пыли, не ввалились внутрь другого, совсем небольшого помещения. Вернее это оказалась крохотная пещерка, так же как и проход, по которому они сюда пробились, укутанная в шаль мертвых лиан, мрак в которой едва разгонял свет, с трудом пробивающийся сквозь пролом в противоположной стене.

В самом же центре, едва спал серый туман и глаза перестали слезиться от едких спор, обнаружился уже знакомый каменный постамент, произрастающий сквозь плиты пола. Намного меньше, чем в первой зале, зато вот восседающее на нем существо оказалось не в пример страшнее, чем виденный ими Лука. Он, как и это создание, оказалось не просто мертво, но абсолютно опустошено. Несмотря на жуткий вид, в нем не было ни капли былой силы.

Прямо из скалы рождался мощный остов, покрытый твердой, похожей на мрамор, алой коркой закостеневшего мяса. Две громадные руки были сложены перед собой, на весу удерживая пустую колыбель из усохшей плоти, а от шеи до живота, тянулись края рваной раны, сквозь которые вываливались вспоротые внутренности твари, словно убийца что-то вырвал из неё. Из спины вились уже знакомые костяные отростки, поднимающиеся над плечами. Вместо головы был череп, украшенный ветвистой кроной рогов, на которых остались куски плоти создания, разлетавшиеся, пока его потрошили.

— Мать мертвых и дитя смерти. — подойдя вплотную к фигуре, что была не меньше, чем в два раза выше его самого, прошептал Ялазар. Впервые за долгое время, в его голосе Викар услышал тревогу. — Мы ошиблись с переводом. Это не мертвые короли. Это Короли Мертвых. Личи.

Тем же шепотом ему вторил едва не заикавшийся от ужаса жрец, непроизвольно повторяя заученные им когда-то строки священных писаний:

— Некроманты, сумевшие перешагнуть смертную юдоль, обретя столь желанное ими бессмертие. — Даниэль от страха вжался в стену с такой силой, что ему за шиворот сыпалась труха мертвых корней, оплетавших комнату, но он даже не замечал этого, с ужасом смотря на безжизненное создание.

Кем оно было убито, Викар догадывался. Пока все разглядывали труп, молодой человек подошёл к выходу, тотчас наткнувшись на совсем свежие прорехи в грязи, устилавшей плиты пола. Вот только если одна цепочка следов ещё могла напоминать след левого сапога, то тянувшиеся параллельно ей отпечатки, оказались оставлены громадной когтистой лапой. Кажется, колдун несколько изменился с их последней встречи.

— Лука не был похож на "это". — как бы ненароком, заметил Викар, рассматривая помещение, в которое выводил пролом. Отсюда пришел Схирем и судя по всему, покончив с рогатой тварью, сюда же он и вернулся.

Молодого человека, впервые в жизни слышавшего о каких-то там личах, не особо напугало их нежданное открытие. Чего нельзя было сказать о его спутниках. Даже Торунг, с великолепным хладнокровием переживший встречу с подручным Плачущей Богини и слугами Агониса, теперь не снимая стрелы с тетивы, пристально вглядывался в остекленевшие мутные зенки выпотрошенной фигуры, при этом не рискуя приближаться к ней.

— Думаю, переход из одного состояния в другое, когда некромант окончательно скидывает оковы плоти ради вечности, несколько сложнее, чем запалить лучину в комнате борделя. — заметил Ялазар, спеша так же отойти от тела подальше и ухватив Даниэля за ворот, буквально потащив того прочь из комнаты. — Возможно, для так сказать последней трансформации, этим тварям нужно, чтобы Хроногресс был запущен и тогда они смогут вдосталь напитаться его силой. Так сказать созреть, словно бабочки в коконе. До того же времени они постепенно подготавливают свое тело, изменяют его, чтобы то могло выдержать предстоящее преображение.

— Но Хроногресс уже давно копит мощь, почему же они до сих пор не переродились? — едва шевеля побелевшими от страха губами, прошептал жрец.

— Потому, что древняя машина пока что забирает энергию и полагаю воспользоваться этой собранной мощью не под силу никому, иначе всякие младшие боги, желающие занять место в Пантеоне, давно бы были тут как тут. — ответил ему Викар, проявив подобными словами невероятное неуважение к небожителям, но при этом, нисколько не сожалея о сказанном. Его опыт общения в предвечными и их культами, по большей части, нельзя было назвать приятным и внезапное раздражение поведением Даниэля, который, к слову сказать, сам увязался за ними, переполнило чашу терпения. — А вот когда мы запустим Хроногресс, тогда эти твари, наконец-то и обретут столь желаемую ими силу. Кажется, я начинаю понимать, что послужило началом Века Ночи. Кто-то, так же как и мы, узнал тайну Королей Мертвых.

Как писалось в Атласе Крига, армии, стремившиеся к сердцу Фариза и уже практически добравшиеся до него, внезапно остановились. Более того, совершенно потерянные, опустошенные, они выходили на встречу к своим, уже было признавшим поражение, преследователям. Ослепленные горем, словно им открылось нечто чудовищное, раз и навсегда убившее весь смысл их существования, они бросались на мечи врагов, желая просто умереть. В тот день произошло что-то такое, отчего вера фанатиков рухнула, а цель всей жизни оказалась попрана. По крайне мере, так гласили летописи.

Сам Викар встречал только некромантов, да и то это было лишь единожды, во время их пути из Рабского Рынка в Кхидрин. Но даже не приближаясь нему, он тогда почувствовал, как следом за владыкой мертвых, по мир расползается гниющий шрам темной магии, который на долгие годы станет бичом окрестных земель. Если же лич, это следующая ступень силы магов смерти, то поведение товарищей становилось понятно. Наверное, даже одна такая тварь могла натворить бед, едва ли не больших, чем какой-нибудь свихнувшийся демиург, но тогда почему Викар никогда раньше не слышал о них?

Ялазар словно прочитал его мысли, протискиваясь следом за молодым человеком в недавно проложенный Схиремом проход, прямо сквозь толстую кладку стены:

— О Королях Мертвых знает не так много смертных. В отличии от тех же некромантов, что открывают червоточины в изначальный Эфир, наполняя Кеплер сырой магией, уничтожая любого, кто попадется у них на пути, а после поглощая души убитых ими, интересы личей лежат за пределами людского понимания.

— Как и их талант выдумывать способы поболезненней лишить тебя жизни. — дополнил слова повелителя костей Торунг, который не спуская глаз с трупа, облачённого в мантию из собственных костей-рогов, только сейчас двинулся вслед за остальными.

— Верно. Да и по своему могуществу вполне сравнимы с младшими богами. Я слышал, что они даже выступали на стороне тех, кто бросил вызов Богу Вечной Переправы, а ведь он один из сильнейших предвечных. — Ялазар глянул на жреца и тот утвердительно кивнул. — Впрочем, если верить Хранителям Мудрости, им оказалось не под силу склонить чашу весов на сторону темных сил. Но только вдумайся, как же они должны были насолить демиургу, чтобы тот, всю жизнь воевавший с порождениями Ада, тем не менее, объявил своими главными врагами не подобных Агонису, а именно владык мертвых. Кстати, говоря о нашем татуированном знакомом, его осадный демон, которого он послал по наши души, для самого захудалого лича стал бы помехой не большей, чем сытный обед для здорового человека.

Было видно, что для Яла с Мрачным воспоминания, которым те сейчас делились, не являются лишь почерпнутыми из чужих слов или книг. Они оба сталкивались с подобными тварями лицом к лицу и судя по их реакции даже на безжизненные останки одной из них, воспоминания после этих встреч остались далекими от приятных.

К этому времени они все оказались по другую сторону пролома и теперь разглядывали помещение, дальняя часть которого терялась во мраке, а центр занимал сейчас пустой бассейн, осененный льющимся из провала в высоком потолке светом. Над его мраморной чашей в воздухе парила большая сфера, темно-зеленая от наросшего на неё мягкого мха, украшенная вязью янтарных завитков. Камни, из которых она состояла, то и дело вздымались, словно та дышала или была живой, внутри же неё плескались волны огромной чистой силы, что видимо и поддерживала разросшийся вокруг сад. Здесь буйствовала жизнь, но не как в лесу-ловушке, а простая, лишь слегка тронутая Вечным Океаном, по крайне мере не больше, чем растения на поверхности. Что испускало лучи, озарявшие центральную часть залы, разглядеть никак и не получалось, рухнувшие своды открывали лишь слепящий глаза водопад сияния, за которым увидеть что-либо оказалось невозможно.

Это было царство недвижимого спокойствия, пересечённое широкой змееобразной дорогой, идущей от верхних этажей мимо столбов, кружащих в воздухе пылинок, куда-то во тьму. Очередной островок старого мира, неведомо как доживший до нынешних дней. Но, несмотря на окружавшую его красоту, кое-что не давало Вику покоя:

— Странно, на карте в Кхидрине были отмечены местоположение десятков, а то даже и сотен Хроногрессов по всему Кеплеру. Даже если личей обнаружили в чреве одной из машин, то как, узнавшие о них, сумели передать эти знания остальным собратьям за столь короткий срок?

— Хроногрессы действует только в пределах своего дола и запускаются не все разом, а лишь когда будут готовы к этому. К тому же, некоторые из них все же заработали, но их сил не хватило, дабы предотвратить наступления Века Ночи. — ответил Ял, видимо припомнивший то, что было явлено ему во время посвящения в подавители. — Что же до того, как те фанатики связывались друг с другом, об этом лучше спросить Даниэля. Подобные ему Хранители Вечной Переправы, обитают во многих уголках Кеплера, но при этом их крепко связывает единая вера и даже разделенные месяцами пути, храмы всегда несут единое слово их божества.

Вик обернулся к жрецу и тот, уже немного пришедший в себя, просто ответил:

— Авгуры, толкователи воли богов, смертные, обладающие особым даром, без вреда для себя видеть, а иногда даже обитать в реальности предвечных. Они есть почти при каждом храме. А если такового не находится, то настоятелю приходиться рисковать собственным разумом.

Вику было хорошо понятно, о чем говорил жрец, некоторое время назад он сам был вынужден общаться с одной из Пантеона, покровительницей Иорлеи и ему сильно повезло, что в тот день он не лишился рассудка. Невольно пришло воспоминание о Силике. Предвечной Вардемы, что ходила среди смертных, словно одна из них и он даже на секунду засомневался в её божественности, пока не вспомнил сияющее солнце чистейшей силы, пылавшее в груди госпожи его прекрасной Беаты. Ни один смертный не способен был бы нести в себе даже толику подобной мощи и это снова напомнило ему грустную правду, сколь много различий между их мирами.

Наверное, Ялазар прав. В прошлом никто и подумать не мог, что появится Пантеон, а "избранные" из живущих, смогут услышать голос демиургов в любой части нашего мира. Впрочем, как и мы не можем представить, что же будет через тысячу лет. Какой тогда будет жизнь? Будет ли вообще? А потому нет смысла удивляться, что столетия назад предки нашли способ предупредить друг друга о личах. В конце концов, ветра магии все это время не утихали, возможно, именно с их помощью и доставили весть о затаившемся зле.

К этому моменту отряд оставил позади залу с "дышавшей" сферой и осторожно спускался по идеально сохранившемуся тракту к видневшемуся уже совсем рядом источнику света, очень схожему с тем, что изливался на чашу пустого бассейна в самом начале. Разве что Тонкий Мир, переполненный сильными течениями магии, заставлял проявлять больше осторожности и не предвещал ничего хорошего впереди.

— Все равно, что-то не сходится. Лука-из-Клида никак не мог жить во времена до Века Ночи, он даже свой человеческий облик за прошедшее с момента его исчезновения столетия не до конца утратил, а на его челе красуется печать одного из Королей Мертвых, взятая напрямую из фолианта Века Ночи.

— Возможно, эти символы есть нечто более глубокое, нежели простой геральдический знак и обозначает не личность, но что-то иное? Может принадлежность к ковену, помнишь, как там говорилось: "Позабыты они, похоронены, но не врагами, слугами своими". — откликнулся Ялазар и внезапно умолк, уставившись перед собой.

К этому моменту они уже миновали последние пролеты темного коридора, войдя в арку слепящего света. Открывшийся их глазам хаос было трудно описать словами. Дорога окончательно теряла какое-либо подобие направления, петляя, словно спятившая змея, она вилась теперь по самому настоящему небу. Края её украшали длинные пряди высохших висячих садов, цвета пожухлой листвы, а удерживали её, не давая упасть, арочные колонны, поднимающиеся с поверхности мира, виднеющегося далеко внизу, но то явно был не Кеплер. Широкие голубые воды океанов, омывающих огромный континент, над которым сейчас и оказались парни, а над далеким горизонтом поднималась золотая арка некого монументального сооружения, что казалась много больше горной гряды, лежащей у её подножия. Здесь не было ни ветра, ни холода, столь привычного на вершинах скал, но при этом они находились намного выше полупрозрачных облаков, окруженные тьмой пустоты с сияющими из её глубин звездами. Вокруг плыли обломки прекрасных статуй, даже целых дворцов, колоны, деревья и прочие осколки реальности. Вдалеке, куда их вела тропа, постепенно сужающаяся, а то и вовсе распавшаяся на части, виднелась широкая воронка туч, водоворотом закручивающаяся вокруг сиротливо паривших каменных плит, оставшихся от дороги.

Тонкий Мир же тут представлял из себя абсолютное безумие, разобрать в котором что-либо не удавалось даже при помощи Ока Инфернала. Лишь образы уже встреченных ими чуть раньше "дышащих сфер", сияли ярче остального, но движение камней из которых они состояли стали рваными, неспокойными. Было видно, что потоки испускаемой ими силы мешают друг другу и каждый из этих шаров пытался задать свой ритм, в то время как остальные собратья ему всячески в этом противились, тем самым раздирая на части и без того рехнувшуюся явь.

Обернувшись назад, Викар увидел, что они вышли из пещеры, высеченной почти у самой вершины невероятно высокой горы. Ненужно было быть мудрецом, чтобы понять, ничего подобного природа создать не могла, любая скала таких размеров просто напросто разрушилась бы под гнетом собственного веса, а значит, это было очередным творением мастеров-алхимиков. Возможно иллюзия.

Парень подошел к вычурной золотой стойке у самого края тропы, к которой был привязан обрывок толстого шелкового каната, сейчас безвольно болтавшийся в пустоте под ними и осторожно тронул его. Вопреки ожиданиям, тот и не подумал исчезать, хотя это все равно не убедило Вика в полной реальности происходящего. Слишком много энергии плескалось вокруг, а конец дороги, по которой им предстояло пройти, так и вовсе терялся в облаках. Творившийся в них хаос до дрожи напоминал Небесные Горы.

Ближайшая часть моста, над бездной, обвалилась, образовав широкий провал, остаток же пути перекрывала огромная, медленно плывущая в бок, очень длинная и высокая стена, украшенная затейливой фреской, в которой, впрочем, кто-то проделал изрядных размеров дыру.

— Пожалуй, стоит попробовать поскорее пересечь это место. — указывая в сторону уже начавшего соскальзывать с тропы только что увиденного пролома, озвучил общую мысль Викар. — Иначе придется потратить чёртову прорву времени самим пробиваясь через неё. Есть идеи, как преодолеть провал?

Перепрыгнуть рухнувший пролет даже и думать не стоило, его края разделяло не меньше полсотни шагов, а уверенности в том, что сигани они с дороги в пропасть, воспарят, так же как и осколки, проплывавшие мимо, гарантий не было никаких.

Не долго думая, Ялазар извлек из сумки моток веревки и подойдя к Мрачному, спросил, указывая на медленно вращающийся в воздухе ствол старого дерева :

— Сможешь попасть вон в то бревно?

— Смогу, но если ты удумал так перебраться на него, забудь, она нас не выдержит.

— Этого и не надо. — отмахнулся повелитель костей, глядя как Тор, пожав плечами, легко, почти не целясь, спустил тетиву.

Белая стрела вонзилась точненько в середину ствола, расплескав вокруг сноп сухой щепы. Ял тут же ухватился за другой конец веревки и что есть мочи потянул на себя. Как ни странно, всей его немалой силы хватило лишь на то, чтобы с громким хрустом вырвать обломок стрелы, чей наконечник, как и положено, остался в теле "жертвы". При этом, одна из "дышащих сфер" ярко вспыхнула, посылая пучок силы к "раненой" деревяшке, который не позволил той сдвинуться ни на пол пальца.

— Как я и думал. — сматывая веревку и отдавая обломок стрелы Тору, тут же выкинувшему бесполезный огрызок обратно в бездну, произнес Ялазар. — Эти каменные шары, что-то вроде узлов силы, наподобие тех, что были вокруг твоего дома, помнишь Вик? Только эти не скрывают окружающее от чужого взгляда, а не позволяют физически повлиять на вещи вокруг, видимо потому тут такой хаос. Думаю сферы долгие годы "воюют" меж собой за право управлять этой частью реальности.

— Это, по-твоему, наша реальность? — Викар приподнял бровь, обводя рукой звездное небо, прекрасный цветущий мир далеко внизу и парящий вокруг кавардак, собранный из обрывков всего, что только можно представить.

— То, что от неё осталось, по крайне мере. Ну, я так думаю. — спокойно ответил Ял, после чего он ухмыльнулся и хитро добавил. — Однако такое положение дел может сыграть нам на руку. Мы не можем сдвинуть обломки, парящие здесь, но при этом, некоторые из них двигаются в нужную сторону, нам же остается только успеть вскочить на них.

И не успел Викар скептически напомнить об опасности подобной затеи, как повелитель костей, несмотря на свои немалые габариты и нелегкие доспехи, высоко подпрыгнул, ухватившись за пролетавшие прямо над их головами ветвистые корни небольшого валежника. Он тут же подтянулся, оказавшись на парящем куске леса и протянув руку, крикнул:

— Хватайтесь, быстрее!

Может, если бы Викар дал себе хотя бы секунду на размышления, он бы отказался от затеи лезть на казавшиеся ненадежными тонкие деревянные щупальца, однако разум спохватился слишком поздно, когда Ялазар уже втаскивал его наверх. Следом затянули Даниэля, ну а Тор, оттолкнувшись от золоченной стойки с шелковым канатом, забрался за ними следом.

Тут же их новоиспеченного "скакуна" окутала аура энергий одной из сфер, не позволяя ему прервать свой полет или того пуще, рухнуть вниз, без труда удержав четырех парней. Почти сразу же обнаружилась и оборотная сторона столь удачной идеи, прокатиться по небесам на попутном плоту. Сила, не позволявшая им всем рухнуть вниз, тут же вгрызлась в одежду и оружие незваных гостей, постепенно начав обращать те в прах. За отрядом тянулся возносящийся вверх черный шлейф тлена, пока ещё не причинивший особого вреда, но кожу уже начинало изрядно показывать, а на меховых плащах появились легко различимые залысины. Проделать весь путь верхом можно было не рассчитывать.

От вида земли, плывущей под ногами, где леса казались пушистым мхом, а самые высокие скалы, лишь небольшими камешками, припорошёнными сверху чем-то белым, начинала кружиться голова. Потому, едва они оказались над другой стороной обрушенного моста, Викар поспешил спрыгнуть обратно на гладкие, никуда не плывущие плиты дороги, умудрившись при этом подвернув ногу, распластаться на животе. Следом горохом посыпались остальные, приземлившись более удачно, чем он.

— Отдохнешь после. — ухватив молодого за шиворот, Ялазар рывком поставил того на ноги и бросился вперед к пролому, видневшемуся уже совсем рядом. — Быстрее, не то не успеем проскочить.

Мимо, слегка покачиваясь от пережитого, прошел Даниэль, его колени тряслись, но он старался держаться. Подставив плечо, они вдвоем, опираясь друг на друга, пошли вперед. Мрачный же с Ялом, быстро добравшись до пролома, уже почти на половину нависающего над пустотой, принялись искать, за что бы зацепить веревку на той стороне, если товарищи все же не успеют добраться вовремя. Впрочем, это было лишнее. Стена двигалась очень медленно и у них осталось даже время, чтобы рассмотреть высеченное в желтоватом камне. Больше всего фреска напоминала продолжение той картины, которую парни видели, спускаясь к Первому Залу, прямо перед древним стражем. Искусность работы поражала, а размеры говорили о важности запечатленного в камне. И хотя каждая делать была выведена с феноменальной точностью. Главным мотивом изображения являлась дорога, ведущая через поле мертвецов, словно бы уже окаменевших от вечности прошедших лет, посреди накрывающих эту долину ветровых туманов к пирамидальному строению.

Они быстро миновали стену, дыра в которой оказалась даже шире, чем виделась в начале, оказавшись на другой стороне, лицом к лицу с последней преградой. Водоворотом, состоящим из самых настоящих Небесных Гор, окутывающих тропу, истончившуюся уже до такой степени, что теперь от дороги осталась едва ли четверть. Будто бы этого оказалось мало, то и дело части плит под ногами менялись с проплывающими мимо обломками, а то вовсе исчезали, оставляя на своем месте лишь рваные дыры. Из пенных куч, окружавших парней, периодически вырывались острые камни, норовя столкнуть идущих в пропасть, а сквозь редко появляющиеся разрывы в облаках, иногда можно было заметить иные мостики, так же удерживаемые в вышине арочными колонами. По одному из них двигалась, поддерживаемая двумя темными призраками, фигура с вырванной по самые плечи головой, а её левая нога представляла из себя месиво из плоти и камня. Однако создание было живо, даже пыталось двигаться куда-то, впрочем, четыре полупрозрачные руки крепко держали его, не позволяя ни упасть с моста, ни найти выход, просто водя его по вечному кругу. Кем бы ни был этот несчастный при жизни, он явно угодил в очередную ловушку руин Фариза. Теперь, главное было не разделить его судьбу, а судя по совсем свежим ошметкам кровоточащей плоти, так напоминавшей броню Схирема, усыпавшим тропу перед ними, даже колдуну проход здесь дался нелегко.

Виной происходящему тут стали висящие слишком близко друг от друга три сферы, которые пытались преобразить реальность, каждая в своем стиле, в итоге, превращая её в кромешный ад. И ни облететь, ни обойти это место явно не получится.

Сбившись в плотную группу, как они уже однажды проделывали, пробиваясь сквозь охоронные круги, начертанные на холме, где готовились принести в жертву Иорлею, они двинулись вперед. Почти сразу же их окружили. Безликие тени тянули к ним свои руки, но натыкаясь на ауру осколка, но словно обжегшись, прянули прочь.

Это сильно облегчало путь, хотя пару раз им только чудом удалось миновать смерти. Первый раз, когда разбивая пол под ногами парней в острую крошку, снизу-вверх пронесся на бешеной скорости каменный болид, не только едва не размазав тех, но ещё и образовав широченную дыру в тропе, которую пришлось по очереди перепрыгивать. Второй же раз, когда Даниэль наступил на очередную плиту, а та оказалась вовсе не так надежна и тут же провалилась вниз. Оказалось опора, державшая её, была уничтожена и жрец едва не рухнул сквозь облака в пустоту, где его уже ждали разъяренные своим бессилием призраки. К счастью, Ялазар успел среагировать, даже раньше, чем тот успел испугаться, выдернув обратно из образовавшейся дыры.

В конце концов, они вошли в плотную перину облаков, окончательно перестав что-либо видеть вокруг себя, продвигаясь со скоростью черепахи, памятуя, что в любой момент почва может уйти из-под ног или что-нибудь вылетит им навстречу. Внезапно, им вновь в лицо ударил холодный затхлый воздух. И чем дальше они шли, тем меньше чувствовали терзающие реальность силы изменений. Отряд преодолел око бури хаоса. Сферы остались далеко позади, а впереди расстилалась мрачная, но так прекрасно постоянная тьма древних подземелий.

Когда они миновали очередную попавшуюся на пути лестницу, на лицах всех, кроме Торунга, были улыбки облегчения и даже жутковатая сцена, открывшаяся им посреди пещеры, в которую они теперь попали, не вызвала уже привычной оторопи. По крайне мере ни у кого, кроме Даниэля, который просто грохнулся без сознания, а от страха ли или чего другого, разбираться уже просто не хотелось.

Отряд наконец нагнал Схирема.

— И вот это, страж Первого Зала посчитал достойным пройти в глубины Чаарифа? — стараясь не выпускать из виду колдуна, вернее то, во что он превратился, с кривой ухмылкой спросил Ялазар. — А нас чертова костяшка едва не прибила.

— Может он тогда так не выглядел. — тоже не в силах оторваться от увиденного и припоминая странные следы сапога на пару с когтистой лапой, тянущиеся возле матери мертвых, предположил Викар.

— Да, может быть. — задумчиво отозвался Торунг, взглянув на растянувшегося возле ног бесчувственное тело. — Что будем делать со жрецом?

Несмотря на то, что вопрос вроде как подразумевал беспокойство за судьбу Даниэля, то, каким тоном он был произнесен, больше подошло бы окончательно утратившему человечность и сострадание палачу. Даниэль никогда не был смельчаком, но в то, что он вот так запросто мог упасть в обморок от страха, верилось с трудом. С большей вероятностью жрец мог броситься прочь, к тому же, не было похоже, что Схирем заметил их, можно сказать с головой ушедший в свои дела. Вернее с головами. В чужие тела.

— Оставим тут. — ответил Викар. Место где они сейчас стояли, являлось овальной, огороженной высоким парапетом площадкой, от которой вниз тянулись широкие ступени, настолько большие, что каждая из них вполне могла стать целой городской площадью какого-нибудь небольшого полиса. Учитывая, что ждало впереди, здесь возможно было самое безопасное место.

Руины Фариза ныне являли собой нечто, вроде сети крупных каверн в земле, объединённых между собой подземными трактами или лестницами. Однако до сего момента эти разрозненные части представляли лишь залы, достаточно большие, чтобы принять их за часть какого-нибудь дворца или храма, но никак не за полноценный город. Теперь же перед парнями лежали настоящие улицы, сразу после ступеней тянущиеся по разные стороны огромной пропасти, разделившей пещеру на две части.

Левая сторона, изобиловавшая резными арками окон, балконами и великолепными каменными навесами, была вырезана прямо в стене, а плоть скалы наполнили изнутри сотни просторных палат, и высоких покоев, очень похожих на те, где парни нашли мертвого Луку. Но хотя мрак не царствовал здесь повсеместно, верхние этажи терялись в темной вышине. С правой же стороны обрыва, в противовес монолитности окружавшего каменного царства, вырастали прямо из полированных мраморных плит воздушные, элегантные павильоны, перемежающиеся с лишенными стен необычными зданиями, чьи купола поддерживали ряды стройных колон. Широкие террасы заполняли высохшие фонтаны, с пустыми каменными бассейнами и останками ротонд. Словно два разных мира, стояли они друг против друга, столь не похожие, но в этом диссонансе была и неописуемая красота, непередаваемый гений создателей этого места.

Впрочем, было кое-что ещё. То, что появилось здесь много позже, своей нечестивостью испортив прекрасный облик вечного противостояния двух частей единого целого. Огромная округлая плита, с полсотни шагов в поперечнике, висящая прямо над жерлом бездонной пропасти, от которой тянулись три широченные стальные, украшенные шипами, лезвиями и осквернёнными рунами, цепи. Две из них вгрызались в стены строений по обе стороны от провала, а третья, нависала темным брюхом прямо над головами парней.

Стальные когти крепко держали ложе смерти, где некогда свершился зловещий оккультный обряд и сотни жизней оказались принесены в жертву трем столпам, на которых безмолвно восседали костяные изваяния. У их ног расстилался ковер из почерневших от времени, но так и не разложившихся трупов, и каждый из них распространял вокруг себя жуткую ауру, даже крупица которой затмевала собой силу некроманта, что повстречался им на пути в Кхидрин.

Эта сила делила пещеру на две части, не хуже бездонного провала пролегшего через город. Левую часть заполняли ядовитые бубоны с налитыми ослизлыми опухолями, земля владыки чумы. Правую же, украшали обелиски из сросшихся, непрерывно конвульсирующих тел, истекающих алой влагой жизни, подконтрольные владыке крови. Сила этих двоих расплескалась вокруг, давно перехлестнув через край жертвенной плиты и даже по цепям дотянулась до руин древнего поселения, начав отравлять и его. Лишь восседающий в самом сердце Король Мертвых довольствовался кружащим у его престола водоворотом стенающих душ, безуспешно пытавшихся отогнать прочь последнюю, четвертую фигуру, находившуюся посреди этого омута кошмаров.

Громоздкая туша изменившегося Схирема, бесформенным телом стелилась по земле, поглощая мертвые тела, преображало те, рождая на свет изуродованных големов Плачущей Богини, а верхняя часть была покрыта ороговевшей до состояния камня плотью. Костяные гребни, столь похожие на истекающие ядом скорпионьи жала, вспыхивали каждый раз, когда три треугольные головы, вгрызшиеся в плоть личей, делали очередной глоток их силы. Вдоль частокола клыков вилась алмазная бахрома, так похожая на ветви жертвенной плахи, к которой некогда была прикована Иорлея. Теперь и она, и добытый Ялом с Виком императорский кристалл стали неотделимой частью колдуна, вбирая в себя всю силу, изливающуюся из жертв. Чудовище казалось размером с костяного дракона, разрушившего дом Вика, передвигалось на мощных, мускулистых лапах и судя по всему, на много сильнее того. С каждой секундной оно раздавалось вширь все больше.

Между изъеденных кислотной чумой когтей Схирема, бегали порождения его чрева, то и дело вонзая ржавые обломки стальных зубов в пытавшихся помочь своим гибнущим повелителям оживавшие трупы. Обелиски сросшихся тел выпускали в сторону колдуна багровые копья, пронзавшие костяной панцирь, отравляя кровь. Призраки в ярости стремились разорвать его душу на части. Но ничего не помогало, с каждой секундой зубастые пасти вгрызались все глубже и толстые, укрытые бронированной чешуей шеи, явственно содрогались от наслаждения, когда очередной глоток энергий проскальзывал по глотке.

Ошметки тела, кровь, обломки костей летели в разные стороны жутким дождём. Мертвецы, словно защищавшие матку муравьи, взбирались по плоти трёхголового монстра, выгрызали ему глаза, вырывали клыки, но на месте потерянных тут же появлялись новые. И не было понятно, толи Схирем получает удовольствие от причиняемой ему боли, толи действительно устал сражаться сразу против троих, ибо тем, в отличии от его первых жертв, все же удалось пролить кровь колдуна. Впрочем, личи все равно оказались обречены, ауры их силы постепенно слабели, а вот огонь Вечного Океана внутри их убийцы, напротив, нарастал.

Оставался вопрос, что теперь делать самим парням. Они пришли сюда дабы "прижать Схирема к стенке" и заставить того ответить на интересующие их вопросы. Теперь о подобной наглости можно было забыть. Более того, станет ли эта тварь вообще говорить с ними или сразу как покончит с трапезой, пошлет на них ватагу рожденных им ужасов поменьше. Стоило подумать заранее, как можно себя обезопасить от подобного развития событий.

Викариан посмотрел на стальные скобы, уцепившиеся за старую кладку у них над головой, без труда разглядев на той росчерки глубоких трещин. Цепь держала намертво, но камень был не столь прочен. Он указал на ослабевшее крепление.

— Тор, есть ли в твоих запасах что-нибудь, что могло бы сорвать эти скобы? Какой-нибудь алхимический клин или нечто в том же духе.

Тот перебрал пальцами висящие на поясе мешочки и стальные шкатулки, с секциями, отделанными густым мягким мехом, в которых лежали заготовленные стеклянные колбочки и поскребя подбородок, утвердительно качнул головой:

— Есть сильная кислота, что даже саму эту цепь растворит без труда. Понадобится время, но она справится.

Однако Викариан опасался, что как раз времени то у них может и не оказаться.

— У нас ещё осталась эссенция Раха. — напомнил Ялазар, передавая Мрачному один фиал, отливающий голубой лазурью, при этом сам отчего-то пристально разглядывая потолок, явно чем-то обеспокоенный. — Думаю, если попасть ей в этот разваливающийся кусок стены, цепь тут же сорвется под собственным весом, а если нет, то всегда можно второй стрелой разбить кристаллизованный участок.

Приняв хрупкий дар, Торунг осторожно привязал его к наконечнику одной из своих необычных стрел без острия.

— Кислоту побереги для второй цепи, полагаю на двух опорах площадка над пропастью удержаться сможет, а вот на одной, уже вряд ли. — отвлеченно произнёс Викар, размышляя куда теперь направиться.

С одной стороны, растекалась чума, причем совсем не факт, что она была магической, а значит от осколка Хроногресса толку может не быть. С другой, на широких площадках и под легкими навесами вырастали алые обелиски, то и дело выстреливающие из себя костяные копья, перевитые жилами, покрытые порченной кровью, а по полу растекалась какая-то фиолетовая слизь. Однако в этой части пещеры стальные кольца тянулись к довольно тонкому минарету, который хоть и был на вид крепок, но явно не мог тягаться стойкостью с монолитом скалы, в который вгрызалась левая цепь.

Отряд, оставив так и не пришедшего в себя Даниэля лежать скрытым за парапетом, двинулся по широкой дуге, обходя как можно дальше грозди гнойных наростов к замку, вырезанному в каменной тверди. Там, на довольно приличной высоте виднелась площадка, с которой можно было без опаски вылить кислоту, если никак иначе не удастся привлечь внимание Схирема. Как бы опасно не было переходить дорогу подобному созданию, знания, что оно несло в себе, о прошлом, том что случилось двадцать лет назад, когда родители Викара бежали из Кхидрина, стоили того, чтобы рискнуть ради них жизнью.

Стенающему хору бессильных духов вторило злобное эхо лязга стальных когтей и влажное чавканье кусков плоти колдуна, падающих на обломки костей. Тот едва стоял на своих огромных лапах, но даже не думал разжимать челюстей.

— Он бы не справился с вошедшими в полную силу, переродившимися личами. — заметил Тор, когда им пришлось пройти чересчур близко с заражённой чумой балюстрадой и картина происходящего под ними стала отчетлива видна.

— Да, ему повезло застать их врасплох и не будь эта тварь Схиремом, я бы даже пожелал ей удачи. Чем меньше Королей Мертвых в Кеплере, тем лучше будет всем нам. — согласился Ялазар, при этом он высоко держал щит и не переставая озирался, словно ожидая нападения, хотя сражение сейчас кипело далеко внизу и о них никто из дерущихся даже не вспоминал.

Беспокойство идущего первым товарища начинало передаваться Викару, хотя он совершенно не видел причин для столь нервного поведения.

— Думаешь впереди засада? — спросил он у повелителя костей.

Тот отрицательно покачал головой, на очередной развилке повернув вглубь скалы, чтобы пройти как можно дальше от луж желтоватой жижи, запятнавшей выходящие наружу толстые колоны. Здесь стены носили следы жестокого боя, развернувшегося в этих коридорах данным-давно, но кто с кем сражался было уже не узнать.

— Я что-то ощущаю, сродни тому, что чувствовал, когда вчера нашел свои старые колодки.

— Опять призрак прошлого?

— Не знаю. Но на этот раз надвигается явно нечто более серьезное. И оно скоро будет здесь. — он поудобней перехватил меч, настороженно прислушавшись. — Будьте наготове, приближающаяся ярость затмевает даже черное отчаяние недоличей, погибающих сейчас под нами.

Вик вздохнул. Мало им было монстра, пожирающего Королей Мертвых, так ещё и Чаариф продолжает подкидывать сюрпризы. Звуки боя стали глуше, когда они добрались до замеченной снизу монолитной террасы. Сюда почти не дотягивались ядовитые лозы и лишь пара потухших гнойников, опав, уныло свисали с полуразрушенных перил.

— Что дальше? — Торунг подошел к самому краю, видимо не сильно опасаясь ядовитой отрыжки чумы, зеленоватым маревом поднимающейся над краем. В этом поступке не было ни капли бравады, опытным взглядом он оценивал высоту, расстояние и возможные угрозы, которые можно было разглядеть лишь там. В очередной раз все убедились, что маска Мрачного не просто необычный головной убор, но видимо ещё и инструмент алхимика, защищающий владельца от опасных испарений.

Над вопросом "что дальше?" думал и сам Викариан, и пока не придумал ничего лучше, чем просто попытаться привлечь внимание, позвав колдуна. Он сделал пару шагов к разрушенной ограде, но быстрый жест Тора, приказывающий ему остановиться, заставил парня застыть на месте.

— Здесь слишком много трупного яда, погибнешь, едва сделаешь вдох.

Час от часу не легче, подумал Викар, складывая руки вокруг рта и что было мочи, заорал:

— Схирем!!!

Внимания он добился только от посмотревших на него спутников и если Торунг деликатно сдержал свое мнение о его плане, то до этого напряженно прислушивавшийся к чему-то Ялазар, начал давиться едва сдерживаемым смехом:

— Все гениальное, конечно просто, но тебе не кажется, что в своей гениальности ты сильно опередил наше время? — произнес он, сквозь выступившие слезы и Вик невольно улыбнулся, сам прекрасно понимая тщетность своего поступка.

На самом деле, у него была ещё пара идей, как можно заставить Схирема оторваться от пиршества. Однако первая являлась рискованной тем, что колдун мог просто убить их, не вдаваясь в подробности, чего же от него хотят, вторая же, скорее всего окончится так же, как и его первая попытка привлечь внимание, то есть ничем. Впрочем, если совместить эти два варианта, может что-нибудь да получится.

Вик на секунду задумался, со своего места едва видевший за краем подрагивающий спинной гребень монстра, а после, произнес:

— Тор, расплавь цепь под нами, а после, встань туда, откуда сможешь без проблем сбить скобы второй цепи. Той, что над входом.

— Мы же вроде хотели с ним поговорить. — осторожно доставая из-за пояса нечто, напоминающее раковину моллюска, произнес Мрачный и острием стрелы, осторожно пробивая глиняную пробку, запечатавшую створки. Держа так, чтобы едва видимый пар от тонкой темной струйки, полившейся вниз, не коснулся руки, он опустошил сосуд.

— Планы не изменились. — коротко ответил Викар, который не видел, как кислота разъедает толстые стальные кольца, но прекрасно слышал ядовитое шипение и скрежет, тут же наполнивший пещеру.

Послышался громкий лязг. Обрывок стального каната взмыв в воздух, наконец освобожденный от своей тяжкой ноши, попутно полоснув по стоявшим ниже балконам, словно по ненавистным тюремщикам. Те, тут же наполнились зернистой пылью и ядовитым газом, с обрывками лопнувших полуживых чирьев, росших на их камнях. Огромная плита сильно накренилась на левый бок, врезавшись плоским брюхом в правый край пропасти. Две оставшиеся цепи сумели удержать её, хотя большая часть сражавшихся на её поверхности тут же оказалась сброшенными в пустоту провала, но даже падая, они продолжали рвать друг друга на части.

Из лап Схирема, что уже буквально сиял от переполнявшей его силы, озаряя пещеру жутковатым багровым светом, тут же выдвинулись кривые сабли черных когтей, размером с доброго коня. Впившись в пол и хоть с трудом, но удержали чудище от судьбы большинства его слуг. Оно даже не думало прерываться, продолжая тянуть силу из потерявших своих последних защитников жертв, однако теперь, в силу отсутствия иных угроз, колдун мог уделить внимание новоприбывшим, что едва не скинули его в бездну. Даже с такого расстояния было видно, как между костяными наростами на его спине, что-то двигается. Когда же это "что-то" обернулось к парням, у Вика мороз пробежал по коже. На них, не мигая, смотрело изуродованное лицо прежнего Схирема.

Оплывшая, зажатая между бугрящимися мышцами и костяной броней человеческая голова, теперь больше напоминавшая набухший, готовый вот-вот прорваться фурункул. Вылезшие из орбит красные глаза, на пораженном конвульсиями лице, злобно уставились на парней. Гигантская опухоль у левого виска, из которой торчал ветвистый пыточный инструмент, то и дело орошаемый артериальной кровью, начала сильно пульсировать, когда рот твари с трудом открылся и издал протяжный, скрежещущий вой.

Последние из слуг Схирема тут же бросились с платформы на улицы подземного города, явно намереваясь добраться до новых врагов. Яла копошения внизу занимали не сильно. Он, не отрываясь, смотрел куда-то на потолок, Торунг же, натянув тетиву, ждал лишь приказа открыть огонь, однако у Викара было на уме кое-что другое. Он набрал в грудь побольше воздуха и закричал так, чтобы даже сквозь каменный гул, гулявший по пещере, его можно было услышать.

— Галеа Акронис!!!

— Веррат иша дум. — последовали слова, уже некогда слышанные Виком, но отличные от тех, коими их встретил привратник Чаарифа.

В ту же секунду, исковерканные куклы Плачущей Богини остановились, будто бы в нерешительности. Викар понял, что его план сработал, теперь главное не потерять внимание колдуна. Пытаться предугадать развитие их разговора молодому человеку было не под силу, он не был дураком, но его ораторского умения в данном случае было явно недостаточно. Лихорадочно соображая, парень выдал первое, что пришло ему на ум:

— А мне казалось, нужно отвечать валле иша дум. — именно эти слова произнес хранитель Печати Таагара перед тем, как открыть им путь в недра Чаарифа.

— Только для тех, кто настолько глуп, что смеет надеяться, будто за огнем, излитым в небеса, воссияет рассвет надежды. Его не было прежде, не будет и впредь. Галеа Акронис — грядет восход Последней Звезды. Но рассвет не наступит — веррат иша дум. — он затрясся всем телом в экстазе, вбирая уже не силу, а души жертв. — Но что за дело тебе, отвергшему благословенный дар моей госпожи, до древних пророчеств?

— Дар? То, что с тобой стало, ты называешь даром? — Викар внутреннее содрогался от одного вида ожившей мешанины кровоточащей плоти, обломков костей и клыков, в которую превратился старый колдун.

Однако того слова молодого человека лишь позабавили:

— Глупый смертный, даже обладая оком инфернала, ты продолжаешь видеть лишь внешнюю оболочку, не понимая, что она сродни твоей одежде: непостоянная, хрупкая. Ты все так же слеп к истинной сути. — он многозначительно задумался, тихо, словно неуверенный в своей догадке, добавив. — Причем как чужой, так и своей собственной.

Было неясно, о чем он говорит, так как сила, текущая внутри мутировавшего тела бурлила в неостановимом круговороте постоянного рождения и смерти, раздвигая границы плоти все дальше, изменяя её, и казалось оттого менялась сама. Может, будь Викариан более сведущ в магии, он смог бы понять о чем разговор, но к сожалению, единственный опытный мастер Вечного Океана, с которым ему довелось общаться и который при этом не желал ему смерти, погиб при обороне храма несколько дней назад.

Видя, что его не поняли, Схирем, уже ощутимо увеличившийся в размерах с момента, когда парни на него наткнулись, снизошел до разъяснений:

— Придя сюда, я был смертным слугой, овеянным благодатью моей госпожи, но покинуть это место мне суждено полубогом, встав о десницу, Древней нашего мира!

Даже в щелях, меж опухших век изуродованного лица, было легко различимо ликование. Желание, чтобы говорящие с ним людишки поняли, он более не служит их жалкому Пантеону, теперь его судьба связана с теми, кто правил Кеплером тысячелетия назад и обладает знаниями, а так же силой, несравнимой ни с одним из ныне живущих. Но бесстрастное выражение лица Вика, уже знавшего кем была Плачущая Богиня до Рубикона, несколько поубавило радости Схирема и в его взгляде промелькнуло раздражение тем, что жалкий смертный не рухнул ниц, едва услышав подобное.

— Демон Агониса, которого тот отправил, чтобы нас убить, тоже считал себя живым воплощением древней силы. Ныне от него осталась лишь горсть остывших углей. А теперь, Повелитель Порталов лично пришел сюда, жаждя уничтожить это место. Тебя что же, больше не страшит возможность встретиться с ним?

Схирем издал свистящий звук, видимо должный символизировать презрительное фырканье:

— Агонис, всего лишь сошедший с ума слуга не добившегося ничего Разрушителя, эхо былого, как и сам Хроногресс. Он тень прошлого, охотящаяся за иными тенями того времени, дожившими до наших дней. Забавно, но не опасно.

— Сошедший с ума? — Повелитель Порталов никогда не казался Викару таковым. Эксцентричным, злым, несдержанным — определенно, но спятившим, никогда.

На раздутом лице Схирема появилась улыбка, а кожа собралась в закрученные складки, когда голова вновь стала поворачиваться, при этом вытягиваясь вверх. Парням показалось, будто они слышат хруст ломающихся позвонков, однако колдун продолжал двигаться и говорить, как ни в чем не бывало:

— Конечно. Что есть Хроногресс? Не более чем инструмент алхимиков, позволяющий последнему творению Разрушителя, лишившему старый мир заслуженной победы, продолжать существовать и даже я бы сказал процветать. Семя Порчи и ты подавитель знаешь это лучше, любого из нас, ныне свило гнездо в душах всех живущих! — один из скорпионьих хвостов указал в направлении содрогнувшегося, словно от удара хлыстом, Ялазара. — И вот теперь Агонис, слуга этого самого Разрушителя, стремится уничтожить сей монумент минувшей эры, а значит и саму Порчу. Черный Король же, жизнь положивший на войну с демонами и тварями из иных реальностей, жаждет использовать древнюю машину в своих целях, запустить её. Тем самым укрепив власть некогда поверженного Архиврага!

Брови Викара сами собой поползли на лоб, он никак не ожидал услышать подобных откровений о том, чей клеврет уничтожил его семью и кого он почитал за главного виновного крушения своей прежней жизни. Схирем же, не заметив изменившего в лице парня, продолжил:

— Творцы жаждут уничтожить свое творение, охотники — сохранить дичь, на которую охотились всю жизнь. И после этого кто-то смеет называть "безумной" мою госпожу?! Оглянитесь, это не она и не я, это весь остальной мир сошел с ума! Вы сами давно спятили, но с тупым упорством продолжаете не замечать того!

Дикий свистящий смех заметался меж каменных стен мертвого города и уже начинал казаться истерикой, вышедшей из-под контроля. Однако Вик не позволил колдуну соскочить с крючка сложившейся беседы:

— Ты сказал, Семя Порчи есть в каждом из живущих. И даже в душах Скота? — через силу, борясь с желанием наброситься с расспросами об Антемосе, произнес молодой человек.

Гримаса неудовольствия тут же скривила лицо Схирема. Ему не понравилось, что какой-то мальчишка посмел указать на очевидную ошибку и он резко оборвав смех, бросил, пресекая любые возражения:

— Скот не живет, он существует. Даже кваплы, выведенные магами боевые хищники, некогда восставшие против своих хозяев и то больше подходят на роль разумных существ, чем эти жалкие рабы. — от былого веселья не осталось и следа, он снова вглядывался в Вика слезящимися, едва видимыми под опухшими веками глазами. — А вообще, признаться, я удивлен, что вы сумели нагнать меня, пройти через стража Первого Зала, избежать Леса Забвения, неся в себе печать Разрушителя. А после, ещё пройти по мосту разбитых реальностей, где даже мне сумели попортить шкуру. Это впечатляет. Жаль, что отказались от благословения Плачущей Богини, вы стали бы ценным приобретением. Впрочем, тех, кто не присягает госпоже по своей воле, всегда можно убедить иными методами.

Разговор внезапно принял опасный оборот и нужно было срочно отвлечь Схирема, уже почти опорожнившего костяные оболочки трех, так и не ставших личами, некромантов. А раз колдуну так не нравилось, когда его ловили на очевидных ошибках, то пожалуй, стоило сыграть на его тщеславии и желании выглядеть всеведущим в глазах "жалких смертных".

— А откуда тебе столько известно о прошлом. Семени Порче и Агонисе?

— Оттуда же, откуда я узнал про темных магов, что каждое столетие приходят в эти подземелья, осененные печатями Королей Мертвых. — решив все же повременить с расправой, ответил Схирем.

— Черный Том Века Ночи? — догадался Вик.

Голова колдуна задрожала, напоминая издалека фалангу пальца, зажатую клешней краба-трупоеда. Видимо это была не особо удачная попытка кивнуть.

— Когда нас достигла весть о великом фолианте, найденном Владыками Эфира в одном из Подземных Царств и о тех тайнах, что хранились в нем, мы поняли, это подарок судьбы. До того момента нежить и её повелители смели посягать на право предвечных вершить судьбу Кеплера, разрушая или преображая его. Некоторые бесхребетные божки даже помогали этим ничтожествам. И вот, наконец, стал ясен корень из которого произрастала сила Королей Мертвых, а так же домов, которыми те правили. В отличии от других культов, храм Плачущей Богини существовал ещё до пришествия Гелоса и становления Пантеона. Мы оставались верны вере своей даже после очередного Алого Дня, ибо лишены смертных слабостей. А потому, избавленные от сомнений, не сомневались, как надо поступить с открывшимися знаниями. Но остальные слуги богов оказались не столь единодушны. Они испугались.

Хрипящий все сильнее, от вдавившихся в гортань сильно увеличившихся наростов, Схирем задрожал всем телом. Прошедшая битва сильно ослабила его и он уже с трудом цеплялся когтями за зависшую над пропастью пластину. Тем не менее, злость на собратьев заставляла его продолжать рассказ, словно он давно хотел выговориться, но учитывая необходимость скрывать свою истинную личину, до сего дня подобное было невозможно:

— Эти дураки, обуянные страхом, предложили немыслимое, уничтожить древние машины, а зная, что моя госпожа на это не согласится, приказали лишить меня жизни, едва я пересеку врата Кхидрина. Спасибо Раху, чье заклятие, из-за его личного желания прикончить меня, сработало слишком рано. Я остался цел и невредим, а сам анархомаг оказался изгнан из полиса за свою оплошность. К счастью, Воющие Ведьмы просчитались, несогласных с ними оказалось намного больше. Это стало для них неприятной неожиданностью, ведь они так и не смогли понять простой вещи, которая была очевидна многим, поднявшим против них оружие. Хроногресс ныне вовсе не то спасение мира, которое некогда создавали Миклагард с учениками, но колыбель для избранных некромантов. Тех, чьи силы уже вышли за пределы способностей простых смертных и которым остался последний шаг в вечность, тех кому надлежит стать личами и возглавить армии нежити. А это значит, что руины Чаарифа — настоящая сокровищница Эфира. Впитав силу и знания темных владык, зреющих здесь, словно бабочки в коконе, мы смогли бы поглотить энергию, собранную древней машиной, в момент, когда та низвергнет свою ярость на Небесные Горы!

— И тогда вы сможете захватить весь мир. — начав догадываться, к чему клонит Схирем, закончил за него Вик.

— Да, но не Кеплер. Зачем нам этот проклятый, гниющий труп? В умелых руках, с такой силой и знаниями, можно было бы сотворить невероятное, сбросить ярмо проклятых некромантов, коих с каждым годом все больше, и наконец занять достойное место в мироздании. Перестать быть землей, куда стекаются отбросы всех прочих реальностей и начать захватывать иные миры самим! Некромантия, тайны Пандемония, скрепы шестисот шестидесяти шести грехов, Бездна, течения Изначального Эфира, магия Крови и десятки иных высших школ, позволяющих управлять самой сутью магии, не говоря уже об учениях сотен иных стихий. Все это подвластно нам! Но мы продолжаем, будто черви, возиться на останках погибшего Кеплера, вместо того, чтобы открыть великие врата и завоевать себе новый дом!

На этот раз даже Ялазар оторвался от пристального разглядывания потолка, воззрившись на изменившегося колдуна. Тот настолько вошел в раж, рассказывая о планах, которые уже видимо давно строил, что даже стал пританцовывать, переминаясь с лапы на лапу. Стало ясно, Схирем жил этой мечтой если не большую часть жизни, то последние десятилетия точно.

— Бесчисленные вселенные, чьи обитатели будут просто не в силах противостоять той мощи, которую мы принесём с собой, только и ждут, чтобы пасть к нашим ногам. Я, ты Вик, ты Ялазар и даже ты, слуга Апостола Бродячего Ужаса, можем стать правителями, богами девственно чистых, молодых миров, вместо того, чтобы каждый день здесь пытаться перегрызть друг другу глотки. Только вдумайтесь в это!

В эту секунду Викариан, как наяву, представил Вардему, в которую вторгаются несметные орды чудовищных аберраций, големов и прочих монстров, ведомых темными колдунами, закаленными в бесчисленных войнах друг с другом. Как они превращают её прекрасные луга с лесами в пепел, а светлые, наполненные смехом и радостью города, в заполненные изуродованными трупами руины. От подобного видения ком подкатил к горлу. Он с пугающей ясностью понял, что весь его страх перед Агонисом, все его желание поквитаться с Ульфом за погибшую семью померкли перед абсолютной необходимостью остановить чудовище, с которым он сейчас общался. Причем не только его, но и все прочие порождения Плачущей Богини, ибо Схирем был лишь одним из её жрецов, а за двадцать прошедших лет с момента нахождения темного тома Века Ночи, та вполне была способна отправить своих слуг во все концы мира с аналогичной целью.

А не могла ли тень, которая напала на Силику, быть не их с Ялазаром виной, а одним из таких вот "покорителей новых земель", о которых говорил колдун, ещё до Праздника Чистых Небес? И пока Схирем лишь мечтал об этом, тот незнакомец с черным мечом уже сумел вырваться за пределы Кеплера!? Ведь прошло уже много лет. Как они знали, Воющие Ведьмы не сумели убить всех, кто не принял их сторону, а значит, у ренегатов было вдосталь времени, чтобы использовать полученные знания в своих целях. Разумеется, это было не более, чем нашёптанная страхом паническая мысль, но даже от мысли, будто подобное возможно, становилось не по себе.

— Но ты собираешь силу для своей госпожи, ведь так? — с трудом процедил Вик. Его разум постоянно норовил соскользнуть в круговорот паники, не в силах придумать, как они могут остановить Схирема и потому просто пытался, как мог, тянуть время, связывая уже почти окончившего свою трапезу колдуна разговором. — Выходит, ты всего лишь сосуд, что будучи опустошен, останется здесь, в то время, как она сама покинет Кеплер?

Опухшая покрасневшая голова, стиснутая со всех сторон разросшимися пластинами брони, уже почти не могла говорить, словно рыба, хватающая воздух, лишь открывала и закрывала узкую щель рта. Кости черепа, казалось, вот-вот лопнут, избавив тварь от последних остатков былого облика:

— Ты, отринувший благодать богини, не понял прежде, не поймешь и теперь, почему я буду верен моей прекрасной госпоже до конца. Даже слушая меня, ты не слышишь, но цепляешься за свою жалкую мясную оболочку. Однако, страж Первого Зала, что был создан противостоять истинному злу, напал именно на вас, а не на меня.

Большего он сказать не успел, когда Ялазар внезапно рванул Вика за шиворот, отбрасывая назад и резко поджимая к потолку щит. Повелитель костей, хоть и заинтересовался разглагольствованиями колдуна, но к счастью не утратил бдительности. А потому, когда острое лезвие блеснуло в темноте, опускаясь на голову его товарищу, он среагировал молниеносно. Железное дерево украсилось новой засечкой, но без труда выдержало удар. Тогда же, следом за мечом, на него рухнула громоздкая тень.

Крепко державший щит Ялазар не выпустил его и на этот раз, но от новой тяжести его ноги подогнулись и он припал на колено, в ту же секунду из темноты, где все это время сливаясь с мраком, стоял Торунг, выпорхнули два белых росчерка. Они заставили напавшего сделать резкий взмах оружием, на лету перерубая древки костяные стрел. К счастью, этого оказалось достаточно, чтобы скинуть незваного гостя.

Зарычав от натуги, повелитель костей поднялся, рывком сбрасывая стоявшего на его щите незнакомца, успевшего отразить костяной лепесток метательного кинжала, пущенного пришедшим в себя Викаром и доставая свой собственный меч. Едва различимая фигура оказалась возле кромки балкона, но ядовитые испарения, к которым её оттолкнули, не причинили ей вреда.

Пещера, после угасания сияния магии вырывавшейся в материальный мир из ныне опустошенных костяков Королей Мертвых, стала напоминать сумеречный мир, населенный зыбкими тенями. Последними источниками света здесь оставались переполненные силой гребни-жала на загривке Схирема, который замолк, видимо так же не ожидавший появления на сцене новых действующих лиц, да светлячки в самом низу пещеры, что некогда были лампой проводника, но толку от них сейчас было немного.

— Жалкое зрелище, подавитель. — раздался грубый, сухой голос, который тем не менее казался смутно знакомым. — Как вижу, теперь ты якшаешься с проклятыми. Впрочем, чего же ещё ждать от предателя?

Сражаться в темноте было не сподручно, а Тонкий Мир здесь представлял из себя полнейших хаос, нисколько не помогая разобраться, кто же напал на них, разве что стало заметно, как ручейки силы словно в отвращение стараются обтекать несостоявшегося убийцу стороной. Торунг, снова спустил тетиву, но с тем же результатом и решив больше не тратить попусту стрелы, бросил между повелителем костей и напавшим на него незнакомцем небольшую фиалу, что разбившись, выплеснула тут же занявшийся жидкий огонь. Несмотря на то, что пламя сильно чадило, его свет все же позволил парням рассмотреть новую опасность.

Фигура незнакомца была намного крупнее, чем показалось изначально, пожалуй, даже больше Ялазара. Обряжен он был в добротный доспех из каменной стали и вооружен таким же двуручным мечом, который, тем не менее, без труда удерживал одной рукой. Когтистые перчатки и гравированная тяжёлая кираса являли собой истинный шедевр кузнечного дела, скорее всего бывший артефактов очень далекого прошлого, ибо вряд ли нынешние кузнецы способны были создать что-то, хоть отдалённо похожее. Разглядеть геральдику на грудной пластине не получалось, она оказалась перемотана рваными обрывками шкур и каких-то ярких полотнищ, вроде флагов, служивших теперь плащом, закрепленном на правом плече под литым горжетом. А вот левый округлый наплечник, напротив, нарочито был выставлен на показ, красуясь четко выведенной на нем вязью клятвы:

"Рожденный в огне, закаленный кровью. Мы — пламя, выжигающее порчу колдовства. Мы — рок малефиков. Мы — Подавители". Под ней виднелось нечто, вроде обрывка цепи, перевитой шелковой лентой и оттиснутой алым сургучом.

Голова напавшего, единственная, оказалась покрытая не сталью, но крупным, толстым костным черепом, некогда видимо принадлежавшим чудовищу. Тот заметил пристальный взгляд Яла с Виком, направленный на цепочку, с явным презрением пояснив:

— Печать мести Ганреи. Пока ты, ублюдок, бегал от ордена, предавал своих братьев, служа нечестивым колдунам и братался с порчеными душами, мы вернули долг крови, обратив проклятый полис в руины.

— Но Ганрей стоит до сих пор, я видел звезды его куполов в начале прошлой осени, а ни один безумец не поведет войска накануне зимы, да ещё на длительную осаду. Ты носишь доспехи Курфюрста цитадели, но они никогда не лгут. Так кто же ты?

И тут Викар внезапно понял, чей голос пробивается из-под костяного забрала. Это был голос самого Ялазара, только старше. Намного старше и в нем не было обычных для того веселых ноток, лишь ледяная сталь, что нет-нет, да и прорывалась в минуты ярости повелителя костей откуда-то из глубины его прошлой жизни.

— Он не лжет, — поднимаясь на ноги, тихо произнес парень, — это время.

— Что? — не понял Ялазар.

— Время, помнишь, проводник говорил, что время проснулось. Сначала ты нашел прошлое — колодки, в настоящем ты сейчас, а это, видимо будущее. То, кем ты бы мог стать, не уйди из ордена.

Холодный блеск из глазных провалов шлема-черепа мгновение пристально разглядывал Вика, но этого хватило, чтобы понять, зачем он здесь. На них смотрела сама смерть. Смерть, что лишает жизни не от желания убить, а просто потому, что такова её природа и приговор им она уже вынесла. То же увидел и Ялазар, сглотнувший подступивший к горлу ком. Кажется, он впервые в жизни понял, в кого мог превратиться и судя по всему, ему это очень не понравилось.

Фигура легко, движением в котором читался опыт десятилетий жестоких сражений, крутанула довольно большой меч. Ялазар выставил перед собой щит. Он слегка согнул колени и отвел свое оружие за ногу так, чтобы его собственный удар враг не смог заметить. Опытный взгляд подсказывал повелителю костей, что с подобным противником им вряд ли удастся справиться, однако и тешить себя глупой надеждой, будто и на этот раз удастся сбежать от верной смерти, не смел.

Никто из их небольшого отряда не был и близко равен настоящему курфюрсту Подавителей, а способность того без особого труда отбивать летящие в него стрелы и крутить двуручный меч, словно тот весил не больше осинового прута, лишь подтверждало эту догадку. Сколько ударов подобного зверя ему удастся выдержать: два, три? Да и то вряд ли.

— Я чую зловоние варпа, исходящее от тебя, предатель. Ты мало того, что отринул учение ордена, но ещё и сам пал во грех, обрекая этот мир и прочие, куда изольется гной магии, на жуткую смерть. Но хуже всего, пошел на это добровольно.

Несмотря на то, что от слов курфюрста все так же веяло пробирающим до самой души холодом, в нем появились нотки очень похожие на с трудом подавляемую злость. Его не столько коробило предательство, сколько то, что теперь Ялазар сам пользовался магией. Он ухватился за рукоять меча двумя руками, медленно поднимая тот над головой.

— Вместо того, чтобы плечом к плечу с братьями сражаться, дабы излечить Кеплер от всей проклятой жизни, ты якшаешься с чумной крысой, безмозглым сопляком и кучей протухшего мяса, служащего мертвой рыдающей шлюхе. — он с особым презрением выплюнул последние слова, бросив взгляд назад, на молча поглощавшего последние всполохи силы Схирема. От прозвучавшей фразы гребни на спине того встали дыбом и ядовитые жала яростно, словно кнуты, забили в воздухе, пытаясь дотянуться до оскорблявшего его госпожу наглеца.

Меч в руках курфюрста внезапно начал быстро опускаться, хотя тот все ещё смотрел вниз, туда, где некогда восседали на тронах из мертвецов три Короля. Викар удивленно смотрел на то, как лезвие с воем летит вниз, рассекая пустой воздух, пока краем глаза не заметил несущуюся на того тень. Из размытого пятна периферийного зрения вылетела закованная в белый костяной плащ фигура с поднятым щитом и Вик с ужасом понял, что это Ялазар решил атаковать первым, выбрав момент, когда непобедимый в честном бою противник на секунду отвлекся. Однако хоть разум старого подавителя ещё был отвлечен разозлившимся Схиремом, его тело оказалось вполне способно постоять за себя, уловив тихий звук приближающейся опасности.

Было видно, что план Ялазара провалился с самого начала. Возможно, за защищавшим его куском дерева он не видел падающее ему на голову оружие и едва он попытается нанести удар, как тут же лишится жизни. Если конечно не ударит вслепую, из-под щита, но против такого противника, это было вряд ли более эффективно, чем просто рубить воздух.

Тор не успел вскинуть лук и сам Вик с натугой выжимал из глотки медленные, никак не хотевшие рождаться слова об опасности, предупреждающие товарища, чтобы тот не смел опускать щит, когда короткий участок, разделявший настоящее и будущее, сократился до одного удара сердца.

Ялазар перепрыгнул через неширокий ручеек жидкого огня, на секунду осветившись снизу рваным блеском и став похожим на рыцаря в сияющих белых доспехах, с лету врубившегося в темный силуэт порождения ночи. Словно свет и тьма, что бесконечно борются в душах всех живущих, столкнулись они друг с другом в яростной битве.

Огромный меч закончил описывать смертельный полумесяц и Викар приготовился к самому худшему, когда под сводами огромной пещеры раздался звук чудовищного удара, сопровождаемый сухим треском. Однако Ялазар не упал и даже не замедлился. Оказывается, он и не собирался атаковать, видимо понимая, что в этом бою ему не победить, а потому просто со всей силы врезался в противника, и не опуская щит, потащил того к краю обрыва, который виднелся всего в паре шагов за его спиной.

В последнюю секунду когтистая перчатка успела ухватиться за полуразрушенную ребристую ограду, но Ялазар, резко выдернув руку из крепежных ремней, что было мочи саданул тяжелым сапогом в щит со своей стороны, отправляя курфюрста вместе с вырванным им обломком каменных перил в полет со стены. Прямо в пасть радостно защелкавшего желваками трех морд Схирему, тут же выплюнувшему на встречу, оскорбившему его госпожу, струю густой едкой жижи. Впрочем, тот недаром являлся одним из командующих ордена Подавителей. Извернувшись всем телом, он пропустил большую часть слизи мимо себя, тут же обрушившись на мутировавшего колдуна с просто нечеловеческой яростью рубя и кромсая того своим мечом.

Ялазар отошел к Вику, тряся левой рукой, видимо онемевшей в момент, когда лезвие врезалось в стальное дерево. Козырек его костяного капюшона был расколот дотянувшимся таки до него острием, но лицо его сияло от расплывшейся по нему улыбки. Он видимо и сам не ожидал, что так легко отделается, и теперь парни с интересом наблюдали за завязавшимся внизу боем. Надо сказать, что несмотря на всю поглощенную Схиремом силу, та нисколько не помогала ему справиться с почти полностью неуязвимым для магии старым подавителем.

— Нам нельзя оставлять в живых ни одного из них. — Ялазар сказал эти слова просто и даже как-то буднично, словно озвучив то, что все и так понимали.

Не отрываясь от созерцания сражения, в котором Схирему только что вспороли его рыхлое, ещё не успевшее покрыться броней брюхо, Викариан согласно кивнул, добавив:

— Но пусть сначала измотают друг друга. — он усмехнувшись, посмотрел на товарища. — Даже на старости лет твой острый язык приносил бы тебе немало проблем.

Ялазар, не прекращая довольно улыбаться, парировал:

— Зато никто не будет стремиться к тому, чтобы я лизал ему задницу.

Смех Вика не смог перекрыть раскатистого рыка и гулких, сокрушающих пластины брони, ударов тяжёлого двуручного меча. Двое сцепившихся в смертельной схватке существ, не замечая больше ничего вокруг, стремились просто убить друг друга. Магия ревела раненым зверем, обливая стены белым пламенем, хлестая по воздуху пурпурными плетями, однако стоило им коснуться древнего доспеха подавителей, как чары тут же превращались в ярко-голубое пламя, что окутывало фигуру курфюрста, не причиняя тому никакого вреда. Вскоре он превратился в настоящий факел, однако пламя, истекавшее от него, скорее вредило Схирему, до хруста опаляя открытые части его плоти.

Вскоре тот лишился всех трех своих жал и как это было не удивительно, явно начинал проигрывать битву. Его враг то мельтешил у него под ногами, то оказывался верхом, отсекая недавно выросшие костяные гребни. К тому же, колдун был изнурен в прежней схватке с личами, да и его многочисленная свита, теперь пытавшаяся защитить повелителя от надоедливой человеческой букашки, так же оказалась бессильна.

Меч из каменной стали, закаленный чарами подавителей, рассекал изувеченную плоть порождений Плачущей Богини, ничуть не хуже, чем любую другую, а ржавые обломки, торчавшие на месте оторванных конечностей, не могли сдержать его могучих ударов.

Вскоре Викар заметил, что Схирем теперь лишь защищается, а одна из его голов более не принимает участие в битве, оглядывается, словно ища пути к отступлению. Больше медлить было нельзя.

— Тор, цепь над входом, пора!

Лучник стоял в тени толстых колон, сокрытый едким маревом ядовитых испарений, потому лишь сверкнувшая стрела, устремившаяся сквозь круговорот беснующихся магических ветров, подсказала парню, что тот понял его приказ. С такого расстояния они не услышали ничего и только алмазный цветок, распустившийся на месте, где некогда было крепление, тот час же взорвавшийся дождем серебряной пыли, намекнул, что их план сработал.

Как они и думали, тонкий минарет на правой стороне оказался не в состоянии удержать всю тяжесть громадного жертвенника. Стальные челюсти последней цепи тут же вырвали из его бока огромный кусок. Остатки мертвых тел, вместе с высохшими костяками, так и не родившихся личей, полетели в пустоту, когда висящая над пропастью плита сначала сильно накренилась, а после, с оглушительным грохотом скользнула в пасть бездны под ней.

Викар едва не подпрыгнул в восторге от увиденного, однако его радость оказалась преждевременной. В последней попытке спастись, Схирем раскинул лапы, попутно невероятно вытянув шеи, сумев когтями и клыками уцепиться за торчащие из стен выступы. На его спине оказался, словно бы и не заметивший всего произошедшего, курфюрст, с остервенением продолжавший кромсать и без того истекающее ихором тело колдуна. Наверное, умей старый подавитель радоваться, сейчас бы его поведение можно было бы назвать ликованием в предвкушении скорой победы. Несмотря на то, что два врага вновь зависли над пропастью, исход противостояния был уже предрешен, по крайне мере, так некоторое время казалось.

Раздался странный, скрипящий звук, так плачут петли на давно несмазанных дверях и пол под ногами парней дрогнул. Викар внезапно понял, что небольшая площадка, на которой они стояли, принялась, сначала медленно, но после все быстрее, проваливаться вниз. То же происходило и со всем остальным окружением, словно Схирем, вцепившийся в стены, вместо того чтобы постепенно проваливаться сам, теперь увлекал за собой всю пещеру. Следы от его когтей пылали нестерпимым белым огнем, он больше не обращал внимания на фигуру, стоявшую на его спине и отсекавшую от него кусок за куском. На местах отрезанных частей тут же появлялись новые, что жили не многим дольше, но колдуну оказалось проще восстановить свое тело, чем тратить силы на сражение с курфюрстом.

К тому, же чем глубже они погружались, тем заметней становилась усталость "Яла из будущего", но не физическая, а какая-то другая, словно силы стремительно покидали его. Видимо, чем дальше призрак времени находился от места своего рождения, тем слабее становился, даже голубоватое пламя, вторым плащом окутывавшее его плечи, сейчас опало и потускнело. В свете чего, попытка жреца Плачущей Богини просто сбежать от явно более сильного противника выглядела вполне логичной.

С ужасом Вик понял, проваливающаяся в недра земли пещера набрала такую скорость, что его ноги начали буквально отрываться от пола. Тор вцепился в колонну, а повелитель костей был пока слишком тяжел, чтобы его можно было так легко поднять в воздух, но и он поспешил отойти к ближайшим проходам, на всякий случай.

Из провала вылетела та самая площадка, на которой некогда покоились престолы трех Королей Мертвых, переворачиваясь и хлестая обрывками цепей, словно кнутами, она унеслась ввысь. А следом за ней из бездны стали вылетать обломки каменных недр, расколотых огромной массой прорубающейся сквозь них скальной залы.

Нижние ярусы заполнил зернистый туман, наполненный шипением и треском рвущейся вокруг земной тверди. Однако, несмотря на это, самому Схирему, находившемуся в эпицентре сотворённого им же катаклизма, возносящийся к потолку, поток остроганных каменных осколков не причинял абсолютно никакого вреда. Он был сокрыт куполом магии, без труда защищавшем его от любой опасности, кроме пожалуй той, что сейчас из последних сил держалась на толстых пластинах брони его спины.

Очередной сталагмит, вырвавшийся из бездны, с грохотом врезался в стену под площадкой на которой стояли парни, словно клык хищника пробив камень насквозь и разметав треснувшие плиты, оставил в полу рваную пробоину. Мысленно Викар возопил о том, почему ни один их план не может пройти до конца, как задумано изначально, раз за разом заставляя выкручиваться из смертельной опасности по ходу дела, в слух же он прокричал:

— Ял, колдуна защищает какой-то барьер, но раз там внизу твое будущее, значит он должен знать секреты Ордена, так?! Подавители что, никак не могут блокировать чужую магию?

— Блокировать — нет, развеять — да! — вцепившись в колону, проорал в ответ Ялазар, уже с трудом дыша от наполнивших воздух облаков пыли.

Словно только этих слов и ждали каменные пики. Как масляный пузырь на луже, прорвав защиту Схирема, два огромных зубца пронзили его грузное тело насквозь, буквально разрывая ту на части.

В ту же секунду движение сквозь земную твердь стало замедляться, а вместе с тем, резко прибило к полу мешавший дышать песок, при этом потушив разлитый Торунгом жидкий огонь. Парней теперь нещадно вжимало в плиты, а по каркасу зданий зазмеились опасные трещины. Они не знали мертв ли Схирем или просто сильно ранен, однако ни колдуна, ни курфюрста Ялазара, скрывшихся в мрачной высоте у них над головами больше видно не было.

Все вокруг погрузилось в кромешный мрак и у распластавшегося на животе Вика, которому сейчас не хватало сил даже подняться, мелькнула мысль, а не оказались ли они похоронены заживо, ведь место, через которое они сюда попали, осталось далеко над ними и ни единого проблеска светлячка-осколка сейчас видно не было. Он не успел как следует обдумать эту догадку, как ему по глазам резанул нестерпимо яркий, после долгого нахождения в зыбком полумраке, оранжевый свет. В нос ударило зловонием серы.

Непроизвольно он спрятал лицо за рукой, однако вскоре за пляшущими радужными пятнами стали появляться очертания окружающего. Болезненных чумных наростов не осталось, их стесал непрекращающийся каменный дождь, что раньше возносился вверх, а теперь градом сыплющийся обратно вниз. Викар поспешил укрыться под козырьком галереи, тянувшейся вдоль всей стены на их уровне, оказавшись рядом с Ялазаром и Мрачным. Те уже пришли в себя и пытались понять, куда же закинул их чертов колдун.

Из жерла пропасти теперь лился свет, без труда освещавший все вокруг и сквозь это огненное око были видны лоскуты огненных рек, закованных в обугленные русла.

В этот момент над их головами раздался гулкий удар, от которого тут же появились тысячи новых трещин. Вся левая часть города, как раз где сейчас находились парни, словно устало выдохнула застоявшийся за века воздух, выдув наружу гейзеры пыли и тут же мимо парней сверху рухнул особенно крупный кусок скалы, размерами чуть ли не с храмовый холм. Скорее всего это была часть свода, отколовшаяся, когда пещера полетела сквозь земные недра. Глыба проскрежетала по стене, оставляя в той глубокую борозду и словно оттолкнувшись, крутясь в воздухе, устремилась к витиеватым сооружениям противоположной стороны. Викар полагал, что после её падения от тех не должно остаться и следа, но эффект даже превзошел его ожидания. Хрупкие конструкции, перемежающиеся с высохшими после смерти личей кровавыми обелисками, просто пропустили громадный булыжник сквозь себя, словно стали жидкими. Земля не выдержала такого удара, обрушившись в пустоту, увлекая за собой всю дальнюю стену, расширив провал и явив то, что до того было скрыто.

Пещера, в которой они сейчас находились, замедляясь "скользила" вниз к видневшейся там выезженной каменистой равнине, по которой струились десятки лавовых вен. Они вытекали из огромных озер, облепленных каменными статуями крылатых существ, напоминавших животных на водопое, вот только те не пили огненную воду, а наоборот извергали её из себя, не давая руслам пересохнуть. Посреди этих пылающих водоемов виднелись руины самых разнообразных строений, покрывшиеся магмовыми наростами. Одни стояли ровно, иные наклонились, а кое-где и вовсе напоминали остовы утонувших кораблей. Размерами же местность была сравнима с родным лесом Викариана, простираясь далеко за пределы человеческого взора.

Схирем видимо использовал эту часть Чаарифа, как таран, чтобы пробиться в самое чрево Кеплера. Но едва заклятие перестало работать, сила хранившая пещеру от разрушения, исчезла. И хотя движение вниз постепенно сходило на нет, какое-то время парням казалось, что либо их раздавит в лепешку, о уже видневшуюся и потрескавшуюся от жара землю, либо пол у них под ногами расколется окончательно и они опять-таки расшибутся насмерть.

К счастью, на пути падения попался особенно крупный обломок древних руин, украшенный таким толстым слоем подтеков застывшей магмы, что теперь скорее напоминал крупную пористую гору, нежели некое строение. Словно острие копья, остатки пещеры врезались в её вершину, оказавшуюся довольно хрупкой и вскоре остановились окончательно. А окружающее затянуло поднявшимися облаками раскаленного песка и пепла.

Тут было жарко. Чертовски жарко. Парни, почти с час пережидающие все никак не прекращавшийся каменный дождь, летевший сквозь пласты земли вслед за ними, были вынуждены скинуть свое зимнее снаряжение, оставив лишь обрывки шкур, обмотанные вокруг рта и носа, чтобы хоть как-то дышать в поднявшейся пыльной буре. Пот лил градом и Вик не мог припомнить, чтобы даже в Рабском Рынке стояла такая душная жара. Впрочем, им ещё повезло, у них хотя бы была защита над головой, а вот о судьбе оставленного ими Даниэля теперь можно было только гадать.

Когда дробный стук камнепада стал стихать, а пелена перед глазами, поредев, осела, стало возможно более детально и полно разглядеть куда же их занесло. Лавовые озера пятнали мрачную долину, раскинувшуюся вдаль на многие дни пути. Своим кровавым сиянием они озаряли берега, редкие обломки треснувших скал, выдающиеся прямо из рыжеватого камня и конечно же руины. Пустые, обглоданные остовы строений, они были здесь повсюду, а их оплавленные вершины терялись в темноте, куда увядающий свет снизу уже был не в силах дотянуться.

— Мы что, в аду? — вспомнив рассказы Измаила и утирая едкий соленый пот с глаз, спросил оторопевший Викариан.

— Если так, то он пуст. — Мрачный в отличии от остальных не прикрывал глаза руками, разглядывая огненную равнину так, будто смотрел на зеленеющие луга в прохладный летний день.

— Ничего удивительного, все демоны то давно перебрались на поверхность, что им тут делать? — хмыкнул Ял. Он посмотрел вниз и словно что-то увидев, принялся искать как бы спуститься.

Торунг, не отрываясь от созерцания жуткой долины, указал на полуразрушенную лестницу, примеченную им в каменных разрывах некогда монолитной кладки, куда повелитель костей тот час же направился и произнес:

— Все же не думаю, что это преисподняя, скорее глубокие недра, сродни тем, что роют некоторые кланы гномов, дабы добраться до крови земли, что они используют в своих кузнях. — видимо он имел ввиду лаву, находившуюся здесь чуть ли не повсюду.

— Как бы то ни было, оставаться здесь надолго нельзя, если не от жажды на такой жаре подохнем, так отравимся серой. — отозвался снизу Ялазар, натужно пыхтя и вытаскивая что-то из-под завала камней. Вскоре в его руках красовался чудом уцелевший щит, который он радостно вздернул над головой и потрясая им захохотал. — Этой вещице даже камнепад нипочем! Славный мастер делал.

Пока один его товарищ радовался возвращению щита, а второй угрюмо глядел вдаль, пытаясь понять, куда же идти дальше, Викар безуспешно искал глазами светлячков. Но те куда-то пропали и больше некому было указать им верное направление. Парень внезапно вспомнил про оставленного ими Даниэля. Он взглянул туда, где некогда был вход в пещеру и с неимоверным удивлением обнаружил почти не пострадавшую лестницу с площадкой, закрытой парапетом на вершине. Там даже остался изрядный кусок стены. Разумеется, в той части все было покрыто песком, пылью и блестящей, словно крупицы алмазов кристальной крошкой, но по сравнению со ставшей похожей на вспоротое брюхо великана остальной частью залы, место где они оставили жреца выглядело тронутым.

— Предлагаю оставить его тут. — произнес подошедший Ялазар, как-то подозрительно серьезно. В меховых масках, закрывавших нижнюю часть лица, они с Виком стали похожи на двух разбойников, планирующих недоброе и было непонятно, шутит повелитель костей или нет.

Ответить тот не успел. Медленно, словно пустынный элементаль, в водопадах осыпающегося на пол песка, пошатываясь и держась за невысокие перила, Даниэль стал подниматься на ноги. Он растеряно огляделся, почти сразу же закашлявшись.

— Не успели. — раздосадовано цыкнув языком, констатировал Ял, поворачиваясь к продолжавшему обозревать окрестности Тору. — Выхода не видно?

Тот отрицательно покачал головой:

— Лишь выезженная жаром долина полная развалин. Думаю, это тоже часть Фариза. По крайне мере была когда-то. Вдали правда есть что-то, вроде черного леса, отсюда мне не разглядеть, но пешим ходом туда не меньше дня пути, а то и все два. Мы тут столько не протянем. По крайне мере вы.

Последнее было лишь констатацией фактов, хотя ни Яла, ни Викара, махавшего рукой жрецу, знание правды нисколько не обрадовало. К тому же, тащить на себе теплые вещи, противно липнущие к телу, да ещё облаченными в тяжелую броню по такой жаре, казалось просто невозможно. А значит, к заплечным мешкам теперь ещё добавится ворох верхней одежды, которую придется нести. Впрочем, даже это не помогло бы им добраться до места живыми.

— Что со мной было? — едва шевеля синими, несмотря на адскую жару, губами прошептал подошедший Даниэль.

Встреча со Схиремом далась его организму нелегко, он стал похож на обескровленный труп. Было видно, что ему нехорошо и все недовольство по отношению к жрецу постепенно сошло на нет, когда стало окончательно ясно, что в обморок он упал вовсе не от страха.

Впрочем, Ял как всегда не удержался:

— Ты опоздал на бал грешников, где были шлюхи, выпивка и много чего ещё, о чем не смеют говорить даже совратители Кавенона. А когда нас за это решили скинуть в ад, мы сказали, что без тебя никуда не пойдем, ибо мы твои верные товарищи. Так что, добро пожаловать в преисподнюю.

Бедный Даниэль, расширившимися от ужаса глазами, посмотрел сквозь широкий пролом, за которым виднелась рыжая равнина, перемежающаяся пламенеющими языками рек. Он уже открыл рот, чтобы ответить, но слова застряли у него в глотке. Видя такую реакцию, повелитель костей заулыбался, но вскоре вернулся к поискам возможного выхода из этой части города.

Чаща, о которой говорил Тор, была довольно далеко и понять, что же за растения могли выжить в подобных условиях, Викар не мог, зато он хорошо видел возвышавшийся посреди рощи кусок огненной скалы, довольно отличный от остальных черных, обугленных руин. Она выглядела полной жизни, на фоне прочих, мертвых собратьев. Именно благодаря её сиянию парни и сумели заметить сам лес.

Они двинулись в путь.

Однако, перед тем как ступить с искрошенных плит на покатый черный вал оплавленного камня развалин, в которые врезалась громада пещеры, Мрачный бросил короткий взгляд в пустоту, теперь зиявшую у них над головой. Никто не говорил об этом, но все с тревогой ждали, что вот-вот должен появится либо Схирем, либо ожившее время, носившее лик курфюрста. Но бездна оставалась недвижима и даже далекие огни в её чреве постепенно гасли, слово угли затухающей жизни.

Покидая остатки залы, отряд почувствовал неимоверное облегчение. Они не только узнали немало секретов о прошлом, но и не позволили порче Кеплера излиться в иные миры. По довольному лицу Ялазара было заметно, он крайне доволен результатом, в конце концов, его будущее воплощение было право, может он и ушел из ордена, но не отринул его догм. Викар же мог не беспокоиться, что Схирем найдет путь в Вардему, хотя конечно оставалось ещё немало его собратьев, стремящихся к тому же. Даже в походке Торунга читалось чувство выполненного долга. Последний, как всегда, действовал с поразительно холодной точностью и четкостью, совершено безучастный к опасности, отчего невольно закрадывался вопрос, а живой ли он вообще?

— Так что действительно произошло? — Даниэль наконец осознал, что Ялазар просто подшучивал над ним. Однако теперь, чувствуя вину за то, что пусть не по своей воле, но все же пропустил схватку, добровольно взвалил на себя часть вещей Вика и даже запасной меч повелителя костей. — Едва мы вошли, меня словно обухом по голове ударили. Не могу ничего вспомнить.

Злиться на жреца смысла не было и потому шедший теперь налегке Викар принялся рассказывать. Пока они пробирались по лабиринту сросшихся воедино балконов, лестниц и внутренних помещений, переходя с одного яруса на другой, спускаясь все ниже и ниже, он кратко, как мог, пересказал произошедшее. О том, кто такой Схирем, чего хочет его госпожа и что делает с Мертвыми Королями, чем откровенно озадачил Даниэля, который никак не мог принять решения, кого же считать большим злом: Плачущую Богиню или личей.

Все это время остальные молчали. Говорить тут было довольно сложно. Вику пришлось сделать глоток из бурдюка, ибо его горло пересохло, начав нещадно першить. Вскоре они стали слышать незатихающий, назойливый гул, пробиравшийся в голову и начинавший раскалывать ту на части своим низким гудением, но понять, откуда он исходит, никак не удавалось. К зловонию серы на языке добавился кислый привкус ядовитых испарений и преодолев очередной винтовой спуск, обрамленный дырявыми, словно губка, стенами, отряд остановился.

К этому моменту Вик закончил повествование, лишь мельком упомянув "время", больше не в силах произнести ни слова. Стало ясно, что раз они не способны даже просто спуститься, то ни о каком двухдневном переходе речи быть не может. Тора защищала его маска, но в организмах остальных постепенно скапливалась отрава, ослабляя их тела. Руки не поднимались, а ноги деревенели, хотелось просто лечь, закрыть глаза и уснуть, но это означало бы подписать себе смертный приговор. Впрочем, не были ли они приговорены к смерти, едва попали в это преддверие ада или ещё раньше, когда пред ними открылась Печать Таагара?

Вид у всех был подавленный и каждый казался погруженным в собственные мысли, безуспешно ища ответ, как же им выжить. Внезапно Ялазар с силой хлопнул себя по лбу, словно вспомнив о чем-то, тут же с головой нырнув в заплечный мешок. А уже через секунду, сияя довольной улыбкой, выудил из его недр костяную лук-оправу, в которой мягко переливался большой камень душ.

— Бонер! — воскликнул он одновременно с Виком и не садни так глотку от едкой серы, они бы рассмеялись в облегчении. В костях тут недостатка не было, часть из них вырвало из тела Схирема, а часть принадлежала мертвецам, некогда лежавшим на жертвенной плите перед личами. — Я чуть не забыл про этого засранца, он нас мигом доставит куда надо!

Было опасение, что их скакун станет не стабильным из-за близости к Хроногрессу, рьяно вытягивающему силы из окружающего мира. Причем если судить по тому, куда стремились стихий, выходило, что машина находилась ещё глубже. Конструкт и вправду терял силы быстрее обычного, но все же успел достаточно восстановиться после их перехода к Храмовому холму. И пусть укрыться от обжигающей жары, лишь усилившейся, когда они спустились к подножию руины, возможности не было, а ядовитые испарения все таки же проникали в легкие, вызывая надсадный кашель, все же такой способ передвижения был куда как более предпочтительным, чем идти пешком.

Мимо понеслись огненные змеи лавовых рек, перемежавшиеся остовами выгоревших изнутри высоких строений. Изредка удавалось разглядеть те странные каменистые наросты, из которых изливались рыжие тягучие потоки и было непонятно, толи это похожие на оплывшие, ровно свечи, минеральные столбы, толи каменные изваяния, своим очертаниями немало напоминавшие горбатых, погрузневших горгулий. Один раз даже показалось, словно фигура резко открыла глаз, уставившись на несущихся мимо парней, но тут же из образовавшегося отверстия потекли густые магмовые слезы, вперемешку с каменной крошкой.

Зрелище было не из приятных, словно они путешествовали по умершему миру. По спине Викара, несмотря на одуряющую жару прошелся ледяной озноб, когда он вспомнил видение явленное ему Пророком, о пришествии Разрушителя и того, что тот сделал с Кеплером. Но тогда он видел войну, теперь же перед ним расстилались её последствия. Однако самое страшное ждало их впереди, когда после пары часов пути они добрались до места, в начале ошибочно принятое ими за лес.

Вернее лесом то он и являлся, вот только не деревья росли в нем, но жуткие тотемы, составленные из разорванных тел. Ног видно не было, руки были скованы цепями, а обрывки хребтов крепились к единому "стволу". Тот же, от обилия жертв, начинал напоминать гроздь винограда, под тяжестью мертвецов пригибавшуюся к земле, отчего остекленевшие глаза трупов, не мигая, пялились на притихших парней. Эти согнутые столбы возносились на высоту десятка человеческих ростов, но и у их подножия тел было не меньше. Некоторые оказались сложены на манер своих собратьев сверху, вокруг единого короткого стержня, другие, просто висели насаженными на грубо срезанные колья.

Промеж них текли пузырящиеся ручьи, сияющие багровым светом, выходящие из огромного создания, сидящего посреди этого кошмара, что они издали приняли за гору. Оно отдаленно напоминало уже виденных парнями Королей Мертвых, но в отличии от тех, оказалось намного больше и никакого отношения к магии смерти не имело. Энергии, бурлящие в недрах огромного тела, возвышавшегося над лесом тотемов, походили на те, коими повелевал Агонис.

— Не к нему ли стремился Схирем? — невольно понижая голос, боясь, что сейчас словно бы спящий гигант может их услышать, спросил Викар.

— Очень может быть. — указывая на широкий покатый лоб, где между шестью узкими глазницами, красовалась одна из печатей, виденных ими в Кхидрине. — Хотя я не уверен, что такая туша могла быть ему по зубам. Гляди, тварь словно вросла в землю, так долго она тут уже сидит. Возможно уже даже не один цикл Хроногресса.

Нижняя часть монстра-скалы и правда оказалась скрыта застывшими волнами магмы, наползающими на неё, образовав черное подножье, как у самой настоящей горы. Возможно, именно поэтому хозяин сего места так любил разрывать тела своих жертв напополам, оставляя лишь верхнюю часть, ведь сам то он ног тоже не имел. И чем ближе парни подходили, тем гуще становилась чаща вокруг них, а Бонер принялся задевать лапами тихо позвякивавшие цепи, отчего на шестиглазой морде появилось недовольное выражение.

Сила демона струилась по стальным кольцам. Даже сквозь сон, словно паук сидящий в своей паутине, он чувствовал приближение добычи. Это место напоминало логово старого зверя, просыпавшегося лишь для того, чтобы утолить свой голод и жажду крови.

— Дальше нужно своим ходом. — тихо произнес Тор, спрыгивая на влажную, от текущих под ногами родников, землю.

Источник ручьев вскоре стал так же ясен, им оказалась пасть чудовища, сонно приоткрытая и из которой, не переставая, лился противно тягучий водопад фосфоресцирующей слюны. Он обрушивался на подергивающиеся останки внизу, что удерживались на весу десятками произрастающих прямо из брюха чудовища щупальцев. Мертвец, как и прочие, был уже разорван на пополам, но словно не доделан, не погиб до конца. Он безмолвно кричал, раскрыв рот и бешено вращал глазами, содрогался всем телом, словно горел заживо.

Видя подобное, было принято решение не прикасаться к жиже под ногами, хотя наверное, у алхимиков её экстракт ценился бы на вес лучше стали. Даниэль задал резонный вопрос:

— А зачем нам вообще к нему идти?

— У тебя есть идея получше? — спросил Ял. — Здесь хотя бы не чувствуется яда, которым пронизана остальная долина и у нас будет время обмозговать, что делать дальше, не рискуя задохнутся.

Как не странно, здесь серный запах чувствовался гораздо слабее, но вот ощущение опасности с каждым шагом все усиливалось. Впрочем, это был именно неподотчетный страх, некая аура, которую большей своей частью фильтровал осколок Хроногресса на поясе Вика. А вот болезненные тиски непрекращающегося гула, напротив, сжались сильнее и легкая рябь пятнала мутную поверхностью вод под ногами. Звук шел из-под земли, словно храп чудовища.

Плоть демона его представляла из себя мешанину содрогающихся в вечной агонии тел смертных и змеевидных щупалец, но никаких костей не было. Да, знак на черепе твари принадлежал Мертвым Королям, но само оно личем не являлось точно. К тому же, в ветвистой короне могучих рогов. обрамлявших громадную голову, виднелось нечто, вроде небольших развалин. Даже издали там можно было заметить три статуи, удерживающие в своих руках крупную, больше человеческого роста, до блеска отполированную, белую жемчужину, выглядевшую посреди окружавшего её царства огня и мрачных теней совершено неуместно.

Но лишь подойдя на расстояние пол сотни шагов к чудовищной громаде владыки этого места, парни заметили ещё кое-что. Вернее кое-кого:

— Они что, живы? — прокладывавший путь, Ял остановился так резко, что шедший за ним Вик, едва в него не врезался.

Остальные тоже остановились, безмолвно вглядываясь в сонно шевелящийся ковер щупалец возле вросшего в землю каменистого брюха. По разные стороны отливающего багрянцем водопада, находились две высокие, стройные женские фигуры, обе прикованные к демону. Та, что справа, обладала темно-пепельной кожей и недлинными, до плеч, угольно-черными волосами, сквозь которые пробивались два изящных рожка. Она глядела на них с интересом и озорной улыбкой, мягко покачивая бедрами. Вторая же, напротив, попыталась скрыть свое лицо за длинными золотыми локонами, обреченно понурив голову, сидя в ворохе вившихся из её спины тонких серебряных цепочек, к концу каждой из которых было прикреплено кипельно-белое перо. Кожа её была цвета чистейшей платины и лишь там, где стальные кольца вгрызались под кожу, были заметны никак не заживающие, кровоточащие раны.

Обе красавицы оказались абсолютно наги и для каких утех Король Мертвых оставил себе эти живые игрушки, сложности догадаться не составляло.

Вик подошел поближе, но только улыбчивая проявила к ним интерес, немного склонив голову на бок и разглядывая парней, словно оценивая, сколько каждый из них сможет продержаться в её развратных играх. Нужно признать, лишь взгляд на неё тут же вымывал любые прочие мысли из головы, оставляя место лишь желаниям плоти, настолько она была хороша и соблазнительна.

— Ты знаешь, как нам выбраться отсюда? — образ сладострастных грез разрушил сухой голос Торунга, на которого, казалось, чары девушки вовсе не действовали.

Ту, однако, это не смутило и она неопределенно повела плечиками, как бы говоря "может да, а может нет".

— Хорошо, что ты хочешь за свою помощь? — не меняя тона, спросил Мрачный. Викар был искренне рад, что серебряноглазый лучник сейчас с ними, ибо сам он ничего вразумительного произнести бы не смог, а Ялазар из последних сил пытался совладать со своими восставшими чреслами. Даниэля видно не было, но что-то подсказывало, что и тому сейчас нелегко.

Смоляные волосы качнулись тяжелой фатой, когда темнокожая соблазнительница, мгновение размышляя стоит ли доверять им или нет, все же подняла очи к своим скованным над головой рукам. Она крепко ухватилась за стальной трос, державший её и совершив в воздухе неспешный, плавный кульбит, оказалась висящей вниз головой, слегка потрясая провисшей частью цепи, намекая на освобождение. Её тело изогнулось колесом и по скрещённым ногам медленно стекали соки водопада, в которых она до этого находилась, оставляя на виду легкий намокший пушок чуть пониже упругого плоского животика.

Вик непроизвольно сглотнул, подавшись вперед. Длинноногая бесовка окончательно выбила последние мысли из его головы, оставив в ней место лишь для самых непотребных и развратных фантазий. Однако и её саму разрывало от желания, но не плоти, а игры. Она наслаждалась эффектом, оказанным на парней, злилась, что Тор не подвластен её чарам и боролась со своей сутью, ища столь долгожданной свободы.

Мрачный тряхнул Вика за плечо, но тот только сумел выдавить из себя нечленораздельное мычание и кивнуть, не в силах оторваться от блестящего влагой стройного, гибкого тела девушки, плененный красотой её движений и форм.

Тор достал из пояса небольшую ракушку с алхимическими жидкостями. Аккуратно раскрыл её, полив стальные звенья, тут же принявшиеся шипеть и плавится. Глаза темноволосой расширились от предвкушения, став невероятно большими и красивыми, удивительного сапфирового оттенка. Она, облизнувшись, закусила губу, словно подплывая к пику наслаждения. И стоило цепи с тихим звяканьем лопнуть, тело девушки тут же распалось дождем сверкающего пепла, закружив ураганом алмазов, а уже из него вырвалась черная молния, что тут же устремившись вверх. Этот болид проскользил вдоль вяло пытавшихся дотянутся до него щупалец, усеявших брюхо пленителя и со всей силы врезался в мраморную сферу посреди руин на его горбу.

Та тут же треснула, явив то, что раньше было скрыто — запечатанный портал. Освобожденный дух соблазнительницы в мгновение ока исчез в его недрах. Белые осколки "скорлупы" утонули в темных водах колдовской воронки, а с другой её стороны на парней воззрилось то, что резко охладило их любовный пыл. Вернее похоть и больше ничего, а потому ушла она так же быстро, как и появилась, оставив после себя лишь ощущение грязи со стыдом.

За открывшимся оком портала, добивая последние сопротивляющиеся костяки, шествовали угольные гиганты, внутри которых ярилось дьявольское пламя. Носители горна, точь-в-точь такие же, что пришли к Храму Бога Вечной Переправы. Слуги Агониса методично, словно мясники на бойне, добивали остатки мертвецов, безуспешно защищавших тело ещё одного Короля Мертвых, знак на лбу не оставлял сомнений в том, кто это мог быть. Костяное тело было прибито к своему престолу тремя раскаленными до красна клиньями. Некромант видимо пытался оказать сопротивление, так как в ослабевшей, но не разжавшейся ладони, был виден меч, сияющий могильным светом. Впрочем, даже он не смог помочь своему хозяину.

— Это что же получается, Агонис тоже уничтожает их? — Викар был сбит с толку, не понимая, зачем рабу демонов подобное, ведь в отличии от Схирема, тот явно не питался силой убитых личей, а будто казнил их.

Словно услышав его слова, молотоносцы стали разворачиваться к разверзнутому оку портала, неспешно начав двигаться к ним на встречу, явно намереваясь познакомиться с парнями поближе.

— Что ж, у нас теперь кажется есть выход, но что-то я сомневаюсь, что мы сумеем пробиться к Хроногрессу через эту орду. — с мрачной иронией констатировал Ял.

Он подошел ко второй пленнице, которая, как оказалось, исподволь следила за ними после того, как они освободили её товарку по несчастью. Та тут же попыталась свернуться клубочком, прикрыть, как могла, обнаженное тело, однако повелитель костей, взяв её за плечи, бережно развернул к себе. Та явно не ожидала от него подобного, видимо полагая, что беловолосый гигант будет груб с ней, удивленно посмотрев на него. Ял просто улыбнулся, отчего на лице девушки, привыкшей что от неё требуется лишь жар её нежного тела, появилось ещё большее замешательство.

Ял поманил Тора, показав тому на рабские цепи несчастной. Видимо он уже решил освободить её, просто так, но все же перед этим решил попросить её кое о чем:

— Ты умеешь пользоваться этим порталом?

Он указал наверх. Девушка, не отрывая взгляда от его глаз, кивнула:

— А что такое Хроногресс тебе известно? — снова последовал неуверенный кивок. — Хорошо. Мы освободим тебя в любом случае, но нам понадобится твоя помощь. Мы идем к Хроногрессу и мы были бы очень благодарны, если бы ты помогла нам в этом. Больше ничего не надо ...

Он не успел договорить, как кислота разъела сковывающие девушку путы и прыснув золотистой пыльцой, тело той распалось. Серебристая молния взмыла ввысь, ударив точно в центр сферы, наполненной чернотой. Портал тут же пошел рябью, а через секунду картина в нем совершено изменилась. Вместо мрачной каверны, наполненной порождениями ада и смерти, явив большой подземный грот, утопающий в зелени дикой жизни, перемешанными с каменными обломками каких-то строений.

Ял укоризненно взглянул на Тора, не давшему ему договорить проникновенную речь. Тот пожал плечами, мол зачем терять время на пустые разговоры, если все самое важное уже сказано и воззрился наверх, явно размышляя, как же теперь добраться до открытого портала. Летать в отличии от девушек они не умели, а быть пойманным ослизлыми щупальцами спящего Короля Мертвых и стать дергающимся трупом, что станет очередным "кустом", в окружавшем их саде ужасов, как-то не хотелось.

Ко всеобщему удивлению, выход из положения нашел Даниэль, который незаметно для остальных принялся обходить огромную тушу по кругу и заметил что там, где текущая из пасти гиганта жидкость не касалась его плоти, та начинала твердеть. Спина создания стала настоящим каменным полотном из статуй, застывших в вечных муках. Центр же этого гротеска занимала поразительно спокойная, с совершено умиротворенным лицом, фигура. Вернее, её поза напоминала лежащего человека, словно пока он спал, из него выросло то чудовище, которое сотворило это преддверие ада.

Взбирались парни быстро, так как никому не хотелось оказаться рядом с демоном, если он все же проснется. К тому же, сам портал постепенно начал снова затягиваться белыми льдинками, напоминавшими куски застывающего жира на поверхности остывающей бараньей похлебки. Ял с Даниэлем, как могли, помогали Викару, пока Тор искал самый легкий путь подъема. В конце концов, тяжело дыша и обливаясь потом, они оказались на самой вершине. Разглядывать детали разрушенного храма времени не осталось, его едва хватило, чтобы по очереди прыгнуть в почти застывшую гладь перехода и словно пройдя сквозь ледяной ураган, вывалиться с другой стороны.

Тяжелый гул, неустанно сопровождавший отряд, пока они пребывали в царстве затопленных огненными реками руин, сменился переливчатым журчанием быстрых горных ручьев. Переход сильно дезориентировал и Викариан буквально выпал из портала и подняв снопы брызг, оказался в неглубокой, прохладной воде. Горячую кожу обволокла приятная свежесть и он осторожно попробовал утолить жажду. За время их короткого путешествия они израсходовали остатки воды, в основном смачивая закрывающие нос и рот повязки, тщетно стараясь защититься от проникавших сквозь малейшую щель миазм. Викариан сорвал со своего лица гнойно-желтый обрывок шкуры, пропитавшийся серой и отбросил его прочь, большими глотками пытаясь напиться, так как вода оказалась чистейшим ключевым источником.

В той или иной степени остальные были заняты тем же. Когда Вик больше не смогу пить, он скинул со своих плеч тяжелую поклажу, оставив ту на берегу, а сам лег в воде на спину и глядя в потолок, позволил течению ласкать его измученное тело. Попутно он стал разглядывать, куда же их занесло на этот раз. Сверху лился мягкий, неяркий свет. Парню очень хотелось думать, что это лучи солнца проникают сквозь змеящиеся трещины в земле, однако он прекрасно понимал, этого не может быть, ведь сейчас на поверхности разгар самой лютой зимы за все столетие и рыхлые тучи, сыплющие снегом, не расходятся ни на мгновение. Да и биение сердца Чаарифа чувствовалось теперь гораздо сильнее. Он медленно обвел помещение уставшим взглядом.

Пещера оказалась размером с ту, в которой они повстречали Схирема, но выглядела более ли менее естественно, наполненная живой растительностью, совсем не похожей на ту, что росла в Кеплере и парой изливающихся из-под потолка водопадов. От последних, брала свое начало ветвящаяся сеть ручейков, в одном из которых сейчас лежал Вик. А ещё молодой человек почти сразу заметил золотистую дорожку, вьющуюся по стене.

— Светлячки! — радостно выдохнул он, даже приподнявшись из воды. Их безмолвные проводники снова были рядом, указывая им путь к цели. Они появлялись из пролома в своде и проходя по стене, сияющий следом втягивались в огромное каменное кольцо, высеченное в противоположной стене.

Только сейчас Вик понял, что помимо живой поросли тут есть ещё и творения рук смертных, хотя большинство из них явно пришло в упадок, покрывшись густым ковром зелени, почти полностью скрывшей те с глаз.

Приглядевшись, парни насчитали не менее двадцати таких колец, полых внутри, но внешняя кромка которых была поделена на сегменты, размером с добрые городские врата. Большая часть из них рассыпалась на части, грудами камней лежала на земле, одно парило в воздухе, поддерживаемое древними, почему-то до сих пор не истаявшими рядом с Хроногрессом, заклятиями и ещё два оказались словно бы вырезанными в скале. К одному из них и вели светлячки проводника. Между этими творениями колдунов-алхимиков пролегало довольно широкое поле, словно место это было городским торжищем или перекрестком дорог, а журчащая вокруг вода была призвана вбирать в себя поднятую пыль, тысячами ног идущих по нему.

Внезапно мирное пение вод вокруг разорвал скрипящий визг гнущегося метала, едва не заставивший Викара подпрыгнуть. Остальные тоже схватились за оружие, глядя туда откуда исходил звук. На них виновато улыбаясь, смотрел Ялазар, пытавшийся двумя руками что-то выдрать из земли.

— Ты чего удумал? — Викар стал выбираться из достаточно освежившего его ручья, попутно одеваясь. Здесь все же было намного прохладней, чем в огненных кавернах дьявольского лесника. Повелитель же костей, не переставая по-дурацки лыбиться, снова повернул какое-то колесо, зажатое у него в ладонях и то с протяжным скрипом оторвалось от обрывка постамента, держащего его.

— Это бронза! Настоящая бронза! И не смотрите на меня так, эта доска уже лежала на земле, держась на одной единственной опоре. — он кивком указал место, с которого только что скрутил, похожую на щит, толщиной в три пальца, пластину, что раньше, по-видимому, стояла на нескольких витиеватых ножках, растущих прямо из земли. Пять из них были вырваны с корнем и лишь на одной, согнутой под весом неподъемной ноши до самой земли, красовался совсем свежий срыв. — Нечего меня осуждать. Кольцо, возле которого эта штука лежала, давно стало грудой камней, хуже никому от того не станет, а с таким куском металла можно жить безбедно не один месяц.

Словно убедив последними словами сам себя, он тут же приладил бронзовый диск между броней и плащом, скорее не столько заботясь о защите, сколько о том, чтобы его сокровище никто больше не увидел. Спорить с ним не стали, да и в словах этих был смысл. Лишь Вик ухмыльнувшись, тихо произнес:

— Вандал.

Они пополнили запасы свежей воды и снова одевшись по-походному, двинулись дальше. Им повезло, возле кольца, к которому вела вереница огней, обнаружился бронзовый диск, точь-в-точь такой же, какой только что скрутил Ялазар. Он находился на небольшом уступе, укрытый куполом, лежащим на тонких колоннах, истрескавшихся от времени. Одного взгляда на него стало понятно, что знаки на нем повторяют символы на внешнем кольце своего громадного собрата, к тому же, рядом с каждым из них находилось небольшое круглое отверстие, словно для ключа. Однако что письмена значат, никто из присутствующих понятия не имел.

— Судя по размерам, это могут быть некие врата. — задумчиво разглядывая барельефы на сегментах перед собой, произнес Тор. — А бронзовый стол перед нами — замок к ним.

— Если есть замок, значит должен быть и ключ. — ответил Вик, доставая осколок Хроногресса. Однако тот оказался сильно больше и никак не желал лезть в небольшое отверстие напротив нужного им символа.

Парень смутился, а Ял задумчиво произнес:

— Думаю, этот проход жители Фариза построили ещё до того, как Хроногресс стал рассыпаться на части. Вряд ли создатели великой машины изначально планировали, что их творение в будущем придется собирать по кусочкам. Тут нужно что-то другое.

— Нас назвали хронистами. — в тон ему добавил Тор. — Звучало так, словно это была некая каста собирателей, но я склонен согласиться, несмотря на слова привратника, думаю изначально они несли в подношение нечто иное, нежели осколки самого Хроногресса. А раз это был отдельный класс неких доверенных слуг, значит их должно было что-то выделять среди прочих, к примеру, ключи, открывающие эти врата. К тому же, Тонкий Мир здесь совсем иной, нежели в остальном Кеплере.

Око инфернала открылось и Викар узрел то, чего раньше никогда ещё не видел. Сотни реки силы, сплетаясь в едины тугой канат, вливались внутрь каменного кольца. При этом полностью обесцвечиваясь, становясь оттенка чистейшего хрусталя, лишь слегка сиявшего молочно-белым светом в самой своей середине. Все же эманации стихий, которым течения раньше принадлежали, зыбкой радужной дымкой омывали внешний контур большого кольца. Это место очищало силу, что тянул в себя Хроногресс, оставляя лишь её изначальную суть — незамутнённую мощь, которой и суждено в будущем стать главным оружием против Небесных Гор.

Викар беспомощно посмотрел на Мрачного:

— Но у нас нет ключей и не думаю, что кто-то забыл один из них в каком-нибудь из бронзовых замков тут.

— Ключи были у тех, кто создал эту машину — колдуны-алхимики, Старые и Древние боги, а так же их слуги. Хроногресс, это наследие далекого прошлого и хотя кажется, будто тропы к нему давно забыты, в нашем мире ещё немало мест, хранящих дух, а иногда даже силу тех дней.

— Стальные нимбы? — заинтересовался Ялазар

— Кольцо Старых Богов! — воскликнул Вик, тут же вспомнив про выкраденный ими из сокровищ совратителей странный кружок, наполненный точно такой же чистой силой, как и та, что сейчас ревущим потоком проносилась мимо них.

Пальцы быстро развязали тесьму мешочка. висящего на поясе, достав оттуда разомкнутый кусочек металла, сияющий по внутренним граням белым огнем и аккуратно вложили в паз для ключа. Подошло оно идеально и тут же, с тяжелым вздохом стряхнув с себя вековой слой пыли, огромное каменное кольцо начало поворачиваться, опуская нужный парням символ с почти самого верха, где он до того находился.

Все происходило в удивительной тишине, нарушаемой только шорохом перетираемого песка, да всплесками падающих в воду обломков минеральных наростов, сорванных вращением каменных жерновов. Изредка что-то било по выпуклой крыше над головами парней и те порадовались предусмотрительности создателей этого места. Наконец движение прекратилось, перстень выскочил из паза, в который Вик вложил его и перед отрядом стали медленно раздвигаться каменные створки.

За ними их ждало ещё одно чудо потерянного Чаарифа.

— Если бы Рах не отдал свою жизнь, защищая Храм Вечной Переправы, боюсь, причиной его смерти стали бы мы, приведя его в эту чудовищную, коварную ловушку, которую он не смог бы покинуть никогда. — не отрываясь, глядя вперед, произнёс восхищенный Ял, который даже забыл о только что выкрученном им сокровище.

Из прохода лился золотистый свет, освещая привычные уже прекрасные барельефы и высокие, длинные стеллажи, заполненные бесчисленными фолиантами. Перебравшись через отделявший их от входа водный поток, парни вступили в сокровищницу древних знаний. Здесь не было пыли, а воздух казался сухим и пожалуй даже более прохладным, чем в пещере, из которой они пришли. Сама же библиотека представляла собой удивительнейшее строение, уходя спиралью так глубоко вниз, что нижнего яруса разглядеть не удавалось.

Проход вливался в широкую лестницу, идущую вдоль внешней стены библиотеки в глубину к невидимому основанию, а сами парни оказались на широкой площадке, напоминавшей крышу башни под ночным небом.

Викару не часто приходилось видеть звезды, однако отец учил отличать его созвездия и даже ориентироваться по ним, а то что сейчас находилось над их головами было ничем иным, как картой звездного неба. Пол был сплетен из тонких, посеребрённых нитей и сквозь него было легко увидеть все строение библиотеки целиком. Золотой свет, что встретил их вначале, испускала центральная колонна, вокруг которой вилась первая винтовая лестница, от неё же отходили сквозные переходы-мостики, пронзавшие ещё три кольца стеллажей, упираясь в дальнюю стену. Сверху это выглядело, как полые цилиндры, поставленные один в другой и вокруг стенок которых вниз убегали мраморные ступени. Бесконечные знания ушедшей эпохи лежали прямо под ногами.

Верхний же этаж, куда Вика с товарищами вывел длинный проход, был полон необычными устройствами и столами, на которых лежали различные предметы. Кое-где виднелись странные, увеличивающие стекла. А строго посредине стояли массивные, вырезанные из цельного куска дерева, а может и не дерева вовсе, ибо даже по прошествии тысячи лет время не оставило на них ни единой отметины, часы. Однако если библиотеку снизу освещал рассеянный свет центральной колонны, то помещение, венчавшее великое строение, было погружено в сумрак. Возможно, купол над головою показывал время дня и сейчас на поверхности властвовал вечер или даже ночь. Викар давно потерял счет времени, а потому не мог точно сказать, сколько они тут уже пробыли.

Осколки лампы проводника вереницей огней уносились вниз, к самым корням сокровищницы знаний, но так просто покинуть это странное, большей частью скрытое тьмой и освещенное искрами искусственных звезд, помещение оказалось непросто. Даже Торунг застыл рядом с вычурными часами, на которых красовалось две узорчатые черные стрелки и одна, выполненная из красной меди, острая пика, которую Викар поначалу принял за обычное украшение, что казалось, указывала на полночь. Однако парень заметил, что та на какие-то доли отклонена от вертикального положения, а сама напоминает возносящийся к золотым небесам, обрамлявшим циферблат, гейзер или поток энергии, принявший форму острия.

— Мы почти у цели, а это место, за все прошедшее время, осталось нетронутым. Таким, каким оно было в бытность колдунов-алхимиков. Как думаете, большая стрелка отмечает запуск Хроногресса? — спросил молодой человек товарищей, вряд ли знавших больше него.

— Возможно. — коротко ответил Мрачный, продолжая наблюдать. — Однако, вряд ли она отсчитывает время. Сомневаюсь, что создатели этого места планировали запуск своей машины с периодичностью в столетие.

— Тогда что она означает?

Викар оглядел остальное помещение, все здесь было в идеальном порядке, но всё-таки его взгляд то и дело цеплялся за какую-то деталь, выбивающуюся из общей, упорядоченной гармонии.

— Силу. — не то спрашивая, не то утверждая, ответил Тор. — Наполнение Хроногресса энергией и судя по всему, его закрома полны. Осталось лишь спустить тетиву.

К ним подошел Ялазар, все это время с вороватым видом бродивший вокруг, прикидывая что бы ещё спереть, но отчего-то решивший не делать этого. Казалось, привязанный к его спине тяжеленный бронзовый диск впервые в жизни даровал ему ощущения, что он украл достаточно. Впрочем, едва повелитель костей оказался рядом, он тут же потянулся к крышке вычурных часов, возвышавшихся над их головами.

В тот же момент Викар понял, что не давало ему покоя. Сверху, из-за полированного резного дерева, выглядывал переливчатый осколок кристалла, спрятанный, а может просто забытый там в стародавние времена, чья форма была молодому человеку смутно знакома.

В руке Ялазара оказался многогранный прозрачный камень, по виду напоминающий вытянутый алмаз и он тут же протянул его Вику:

— Кажется, мы нашли ещё один том этого твоего "Атласа Крига".

И в правду, кристалл был очень похож на тот, что уже находился в одном из десяти пазов стальной обложки. Более того, стоило лишь приблизить его к одному из пустующих мест, как его тут же обволокло серебристое сияние и он занял свое место рядом с собратом, а страницы книги наполнились новыми записями. Какой конкретно это том, сказать было трудно, однако все главы, что прежде Викариан читал или даже просто просматривал, дополнились небольшими абзацами, а кое-где даже целыми страницами.

Парень обернулся, вокруг них было немало столов, заваленных похожими кристаллами, но ни один из них не сиял и не источал силу мастеров старого мира, как те два, что теперь красовались в его Атласе. Возможно, здесь ученые мужи собирали знания этой библиотеки, заключая их в вечные, неподвластные времени оболочки. И как же хорошо, что покидая сие место, они забыли одну из них.

Вокруг оставалось ещё множество странных приспособлений и инструментов, чье предназначение казалось загадкой, но было пока неясно, сколько парням ещё предстояло спускаться, да и прошедший день был далеко не из легких. Силы пока не покинули их, но все не стоило затягивать путь, дабы при встрече с Ульфом не оказаться истощёнными. И уж тем паче, не стоило устраивать ещё одну ночевку, тем самым отдав врагу целый день на подготовку. Неясная тревога подсказывала, Отмеченный Бездной уже ждет их впереди, даром что прошли по самому короткому пути, вслед за Схиремом. Для герольда Антемоса все происходящее сейчас было не более, чем ещё одним кусочком его грандиозного плана, который он начал притворять в жизнь данным-давно.

Внизу, пространство насквозь пронизывали сотни выложенных мрамором белоснежных троп, малых лестниц, мостиков, выныривающих из ниоткуда и пронзая полые цилиндры стеллажей уносившихся, словно в никуда, однако светлячки упрямо вели отряд вниз, не сворачивая.

Постепенно Викар принялся подмечать, что все книги расположенные во внутренних кольцах написаны на неведомых ему языках и лишь самая крайняя, широкая стена, вдоль которой вилась самая большая лестница, содержала в себе тома, названия которых он сумел разобрать. Нижние полки занимали не книги, а небольшие статуэтки, несущие в руках каменные свитки. На лбах истуканов была отпечатана одна единственная буква, а пергамент в их руках носил сразу три. И они постепенно менялись, но строго в алфавитном порядке. На секунду остановившись, молодой человек бережно достал с ближайшей полки одну из книг.

"Аллегории старой Адеи и Тидроса", автор Хмерим Индерийский, гласило на кожаной обложке. Открывать вынутый том Викар не стал, быстро бросив взгляд на расположившиеся внизу фигурки. На лбу тех красовалась "Х", являющиеся первым символом имени автора труда, а на свитках мастера выбили буквы: "А", "С", "А".

— Устал? — спросил ушедший далеко вперед повелитель костей.

— Нет, но не тебе же одному трофеями разживаться. — ответил Вик, возвращая книгу на место и теперь решив, во что бы то ни стало, найти хоть какую-нибудь информацию о том, как научится творить серьезную магию.

Повелитель костей научил его азам, а смерть Раха оборвала надежду, что тот станет наставником парня. Однако Вечный Океан продолжал манить последнего своей безграничностью и сокрытыми тайнами, словно был очередным заброшенным подземным царством полным сокровищ и историй. Правда размеры фолиантов были сравнимы с немалым Атласом Крига, а потому вынести отсюда больше одной книги вряд ли удалось бы. Глаза Викара бегали по корешкам, всю дорогу пока они шли вниз. Он то и дело останавливался, чтобы выхватить очередной труд, быстро прочесть название и поставить на место.

Наконец ему повело. В руки ему попалась книга, заглавие которой гласило "Магические заклятия. Основы их создания". Пробежав по страницам глазами, убеждаясь, что он в силах прочитать, а так же понять написанное, тот сунул том в мешок и с чистой совестью продолжил путь. Теперь он чувствовал себя не менее довольным, чем обливавшийся потом от тяжести своей законной добычи Ялазар.

Спустя немалое время отряд добрался к существенно расширявшемуся основанию библиотеки. Там лежал конец их долго пути, отмеченный золотистой метелью из сияющих светлячков, заполнявшей пасть высокого арочного прохода, словно шелковый занавес. Солнечной росой искорки падали вниз, разбиваясь о пол волнами, лишь для того, чтобы подхваченные незримыми ветрами вновь воспарить в вышину.

Вик, заворожённый вальсом блистающих осколков, поднял голову и на мгновение перестал дышать. Взгляд вверх вызывал оторопь от одной лишь мысли, что если удастся пережить последнюю схватку, им ещё предстоит проделать обратный путь. Зябко передернув плечами, он отогнал от себя непрошеные мысли и только теперь заметил, как прошел мимо остальных. Он повернулся к товарищам и хотел было уже спросить, что случилось, как вдруг бросил взгляд себе под ноги. Кипельно-белые плиты пятнали темные разводы, тянущиеся из-за кружащего золотого хоровода за его спиной, словно кого-то, истекающего кровью, давно приволокли сюда и бросили умирать. Парень хорошо знал, что именно так выглядят камни, на которых долгое время разлагались туши животных.

До того им не попадалось следов смерти в этой части Чаарифа, но от правды не убежишь, они бродили в огромном могильнике, городе падшем в зените своей славы. От призраков, прошедшей в этих залах войны и свершившегося предательства, как и от истории, чьи герои со злодеями давно стали лишь стертыми временем масками, никуда было не деться.

— Закончим то, зачем пришли. — хмуро поглядев на проход за сияющим роем, произнес Ял, первым ступив под широкую арку портала.

Остальные молча последовали следом. По полу постепенно истончаясь, тянулся бурый след когда-то пролитой здесь крови. Последние ручейки стихий исчезали, затянутые в огромную воронку силы, что теперь находилась совсем недалеко внизу. Никто больше не мог сплести и простейшей колдовской петли, магия перестала работать. Возможно, потому светлячки и не повели их дальше, боясь погибнуть. От того, недвижимые полотнища, свисавшие с высоких опор на широких колонах, казались огромными серыми плитами, готовыми в любой момент сорваться и похоронить под собой идущих. Тьма окутала отряд и только слабое свечение в глубине этого мрачного туннеля позволяло не сбиться с пути.

Стены раздались в стороны, образовав нечто, вроде широкого нефа, напоминавшего тропу к престолу владыки. Викар даже не удивился, когда в лазурном сиянии, исходившем от необычного сооружения в самой глубине залы, он различил массивный трон с высокой спинкой, выполненной в форме горной гряды и отороченной поверху белым мехом, на манер снежных шапок. Точно такое же обрамление украшало мантию восседавшего на нем мертвеца, вот только оно приняло бурый оттенок, как пятно на полу у входа. У его ног лежали два кубка, а остатки давно высохшей влаги мутными разводами навеки запечатлелись в камне.

— Яд. — констатировал Торунг, сведущий в придворных интригах и том, как могут выглядеть их последствия.

В ту же секунду, во тьме вокруг, нечто пришло движение и отряд выхватил оружие, встав спиной к спине. Но когда Викар увидел, что обратило на них свой взгляд, у него свело живот от страха воспоминаний. Бесшумно, словно призраки, на них воззрились пустые провалы глазниц шести огромных, закованных в сталь, колоссов. Они были практически точной копией стража Первой залы, разве что выглядели они не такими потрёпанными, их броня не потускнела, в ней не зияли прорехи, свидетельствующие о множестве пережитых битв. Головы их украшали стальные оболочки, никак иначе это назвать не получалось, полностью повторяющие форму черепа, находящегося под ними, словно на кость пролили раскаленную сталь и пока та не застывала, резчики нанесли на лица воинов витиеватый орнамент. Сквозь эти необычные шлемы, в разные стороны произрастали золотые иглы, напоминая лучи восходящего над горизонтом солнца и по которым теперь заплясали коронарные вспышки.

Были и уже знакомые серебряные мечи в руках. Но застывшее в страхе сердце Вика совершило новый удар, а потом ещё один и ещё, а смертоносные лезвия даже не думали обрушиваться на четверых до глупости беспечных авантюристов.

— Чего они ждут? — прошептал он.

Никто ему не ответил. Смертные и бессмертные молчали, не моргая разглядывая друг друга. Парни боялись, что любое неверное движение повлечет за собой нападение, гиганты же стояли в разнобой и даже были повернуты в разные стороны, лишь их лица следили за новоприбывшими. Словно когда-то давно они пришли сюда, так и не сумев выполнить приказ, на долгие столетия замерзнув без движения в тех самых позах, в которых стояли, когда их постигла неудача. Причем, судя по всему, они полукругом надвигались на мертвеца, облачённого в прекрасную мантию.

Пара кубков, в которых был яд. Пятно крови на входе, словно кто-то пытался спастись и этот мертвец, смирено принявший смерть. Измена, что свершилась в погибшем Чаарифе. Не мог ли быть занимавший престол тем самым предателем, а пришедший сюда вместе с големами некто, должным его арестовать, но отчего-то согласившийся разделить с ним последнюю чарку. Возможно, когда-то они были друзьями. Если так, то виновный получил легкую смерть, забрав с собой ещё и своего палача, а свита последнего с того дня недвижимо стоит здесь, ожидая нового приказа своего давно погибшего повелителя.

С тихим шелестом Викариан вернул бесполезные против такого противника лепестки метательных ножей в ножны и медленно, все ещё не до конца уверенный в своей догадке, стал обходить престол.

— Что ты делаешь? — голос Яла осип от напряжения.

— Я думаю, они не тронут нас, у них здесь была иная задача.

Викариан коротко пересказал свою догадку, но повелитель костей все ещё сомневался:

— Может просто в них нет силы, Хроногресс совсем близко и потому вытянул её из них?

— В таком случае, тем более нечего бояться. Однако они двигаются, а внутри каждого из них я вижу тлеющий уголек катализатора. — око инфернала действительно разглядело в груди каждого гиганта сияющее сердце магии, сейчас бьющееся слабо, но вовсе не мертвое. — Идемте, они на нас не нападут, больше некому отдать им подобный приказ.

Все ещё недоверчиво поглядывая на застывшие фигуры, остальные подошли к Викару, что теперь стоял позади трона, разглядывая находившуюся там необычную конструкцию. Она занимала нишу, шагов двадцать в ширину и выглядела, как громадные позолоченные меры на витом постаменте. По бокам от центральной оси весов находились два лика, слева — гневный, справа — умиротворённый. Перед каждым из них, а так же прямо у ног парней, на полу, было начертано по паре кругов, широкого — внешнего, и ещё одного поменьше, находящегося внутри первого

Сквозь каплевидные полости в главной оси, виднелись бесшумно двигавшиеся шестеренки, пружинки и рычажки, а внутри всей этой конструкции неспешно текла сила. Викар внезапно понял, что ни Хроногресс, ни осколок, который покоился у него на поясе, никак не влияют на течение этой энергии, словно та была просто водой, а никакой не магией. Жидкостью, поддерживающей в этом необычном месте жизнь, дарованную ему его создателями.

В воздухе, не касаясь друг друга, скользили, словно пух по ветру, небольшие блюдца. На их поверхности двигались полупрозрачные фигурки. Порознь или вместе, они кружили вокруг мер. Некоторые из образов брели куда-то, другие, обреченно склонив голову, просто сидели, привалившись к невидимым стенам, но была пара тех, в движениях которых угадывалась ария яростной битвы. Они, единственные из всех, не были преисполнены спокойствия или отчаяния, исходившего от прочих фантомов. О нет, их ненависть буквально захватывала с первого взгляда, играя острыми клыками смертельной схватки.

Нечто, обряженное в бесформенный балахон, держащее в руках огромную, серповидную алебарду, раз за разом налетало на упрямо идущего вперед противника, что больше походил на ожившие доспехи, наполненные изнутри туманной дымкой, а не плотью. Оттенки изумрудных цветов не могли передать прочих красок, но как не странно, делали видение поразительно четким. Причем настолько, что Викар внезапно узнал руны, начертанные на широком шлеме с открытым забралом, внутри которого виднелись две сияющие, переполненные энергиями, звезды.

Это были те самые руны, что покрывали лицо Агониса, а руки призрака, закованного в латы, сжимали элегантную шпагу Повелителя Порталов. Также, как и Схирем, он сильно изменился, и только бьющая через край ярость, ощущаемая в каждом его движении, каждом выпаде, никуда не исчезли. Но где происходил бой, угадать было невозможно, как и понять, картина ли это настоящего, прошлого или может будущего.

Ни боковых проходов, ни каких-либо ответвлений, пока шли по нефу, парни не видели, а значит именно сюда вел их путь и теперь им предстояло пройти последнее испытание, которое решит, достойны ли они. Вот только как их станут оценивать, оставалось не ясно. Если бы они оказались здесь просто ради того, чтобы запустить древнюю машину, то Вик, не задумываясь, отдал бы Ялазару осколок Хроногресса, точно зная, что раз в подавителе нету Семени Порчи, то тот наверняка пройдет без помех. Однако молодой человек пришел сюда не за этим. Он пришел сюда за местью, за жизнью того, кто отнял прежнюю жизнь у него самого. За Ульфом, Отмеченным Бездной. А вот в нем наследие разрушителя, скорее всего, живо, а значит, весы просто обязаны свести их лицом к лицу, как недостойных. Потому Вик пока решил осколок держать при себе, может хоть он позволит ему пройти, да и в битве тоже пригодится.

Его спутники все поняли без слов и ко всеобщему удивлению, первым вызвался ступить на сияющие изумрудным светом круги Даниэль, пояснив:

— Вы не раз спасали меня и не бросали в трудную минуту, как поступило бы большинство иных. А я весь поход был лишь обузой. — он вымучено улыбнулся, посмотрев на остальных, словно прощаясь, но не позволил никому возразить, быстро шагнув вперед.

Внешний круг озарился мягким, идущим из-под пола сиянием, однако ничего не произошло. Тогда жрец сделал второй шаг и едва его нога оказалась за охватывающем центр кольцом, он тут же растворился в вихре серо-зеленого света. Возле гневного стального лика мер в воздух поднялось ещё одно блюдце с фантомом, в котором без труда угадывался растерянно оглядывающийся Даниэль.

— Кажется, наш святоша оказался недостоин. — хмыкнул Ял, выступая вперед. — Ну, посмотрим пропустит ли эта пакость грешника, вроде меня. Может наши предки видели мир по иному, считая воздержание злом, а потакание страстям за благо?

В его словах слышалось наигранное веселье, повелитель костей и сам слабо верил в свое предположение. Но стоило ему шагнуть из первого круга во второй, как он исчез, а из пола возле улыбающегося лика поднялась ещё одна плоская чаша, уже с образом Ялазара.

Следом молча двинулся Тор. Его отправило к Даниэлю, что последнего несказанно обрадовало, они явно находились рядом и было даже видно, как о чем-то безмолвно переговариваются.

Бросив последний взгляд назад, на мертвеца и молчаливо глядящих ему в след гигантов-стражей, Викариан вздохнул. В животе у него разлился тяжелый холод — страх перед последним шагом в ждущую его пустоту. Конец пути, где его ждет либо месть, либо воссоединение с родными в посмертии.

Он тихо зашептал, вступая в первый круг, тут же вспыхнувший у него под ногами:

Пусть тьма клубиться средь камней,

И крови росчерк стыл,

Тот, кто в повинен в смерти сей,

Себя приговорил.

Кромола, Дурху, Диберан,

Укажут мести путь.

Не скрыть убийцам их следов,

Им Смерть не обмануть.

Но прежде чем совершить последний шаг, он закончил старую молитву матери:

А ныне жизни поворот,

Возмездие грядет.

Мой мщения дух кровавый дар,

Богам преподнесет.

Едва отзвучали последние слова, Викариан растворился в окутавшем его ярком сиянии, но уже через секунду почувствовал, как сильная рука легла ему на плечо, помогая удержаться на ногах.

— От так сюрприз. — весело, но как-то глухо прозвучал над ухом голос Ялазара. — Значит дело не в Семени Порчи?

— Или осколок Хроногресса глушит его сияние, скрывает от глаз стражей этого места. — ответил Вик, оглядываясь. Он почти сразу узнал место, куда они попали. Хотя возле мостов ожившего хаоса, запечатленное на гигантской, медленно левитирующей стене, оно выглядело несколько иначе.

Под ногами, как и на фреске, расстилалась тропа, вот только вилась она не по полю мертвецов, а словно по небесам, со всех сторон окруженная клубящейся дымкой жиденьких терракотовых облаков. Да и все здесь выглядело каким-то бурым, грязным. Впереди виднелась та самая пирамида, с полыми оком, выточенным на одной из её граней, но воздетая основанием к верху, перевернутая. Викар, с жутким ощущением, что у него над головой сейчас расплескался океан из мертвецов, который он видел на гравюре, поднял голову, однако к своему немалому облегчению, не заметил ничего, кроме чернильной мглы. Возможно, те трупы символизировали мир наверху, сам Кеплер, а вовсе не гробницу во чреве Фариза.

— Что-то я сомневаюсь в этом. — голос товарища, все так же доносившийся, словно сквозь подушку, отвлек Вика и тот повернулся к нему. Они стояли у стены и повелитель костей, не касаясь её, проводил рукой рядом с камнями. В его пальцы то и дело били крохотные молнии, а сама шершавая поверхность шла рябью. Казалось, дотронься он до неё и тут же попадет обратно в залу с весами, которая проглядывалась сквозь разбегавшиеся по ней волны энергий. — Мне думается, это место плевать хотело на известные нам законы магии, да и на осколок у тебя на поясе тоже.

Он кивнул в сторону и только теперь молодой человек заметил в разрывах облаков, что под ними есть ещё что-то. Некое гигантское сооружение, сияние которого гейзерами света то и дело взвивалось над поверхностью тонких туч. Хроногресс.

Отсюда его очертания удавалось разглядеть лишь мельком, но отдельные фрагменты, возносились над колышущимся студнем, цеплялись за края парящей перевернутой пирамиды. Они, словно стальные щупальца подводного чудища, обвивались вокруг зависшей в воздухе конструкции, наползая на открытое глазу основание. Невысокие шпили, яйцеобразные наросты и переплетения стеклянных цилиндров, в которых текла концентрированная, жидкая магия, словно огромный перегонный куб, призванный отделить эссенцию стихий, оставив лишь изначальную силу. Чистейший, первозданный Эфир. Это было чудо, творение величайших алхимиков и колдунов, что жили в стародавние времена. И то место, погруженное в легкое марево, манило к себе.

Путь заканчивался у овальных, лежащих прямо на воздухе ступеней, словно выточенных из необычного полупрозрачного гравитона, заключённых в золотую оправу. Это нельзя было назвать лестницей, в обычном смысле слова, ибо каждая её деталь, будь-то плита, по которым ступали ноги или витые перильца, выглядящие чрезвычайно хрупкими, не были соединены друг с другом, будто части мозаики, которую забыли собрать до конца.

Каждый шаг вверх отдавался явственно видимыми волнами на океане облаков вокруг, разгоняя те в стороны, открывая то, что на самом деле было за ними и когда Викар с Ялазаром преодолели подъем, сокрытое внизу заставило их замереть на месте.

Здесь не было видно неба, лишь тьма над головой, но лазурное сияние, заполнявшее все пространство под ними, исходило от огромного города, чьи улицы, подземные парки и даже высокие дворцы раскинулись от горизонта до горизонта, размерами превзойдя даже серные владения одного из Королей Мертвых, по которым им пришлось пройти. Дом колдунов-алхимиков.

Истинный полис поражал своим видом, ибо даже в наполненной жизнью Вардеме, Викару не приходилось видеть ничего подобного, чего уж говорить про увядающий Кеплер. В центре же поселения, прямо под пирамидой, на которую они сейчас взошли, нарождалось новое солнце, взгляд на которое почему-то не причинял боль, как бывало, если удавалось посмотреть на его собрата, гуляющего по небу. В неиссякающем свете исполина, то и дело проскальзывали очертания, очень напоминающие вершины Стальных Нимбов, в окружении своей неизбывной рунной свиты.

Но насладиться открывшимися чудесами было не суждено. Взгляд Викара почти сразу различил, что среди обезлюдевших кварталов безмолвного Чаарифа идет жестокий бой. Даже с такого расстояния парень видел яростные росчерки шпаги, пронзающие ветхую робу черной тени с серповидной алебардой. Но раб демонов казался подобен дыму, поднятому над костром. Непредсказуемый, стремительный, он словно бы растекался в воздухе.

Агонис рвался к "солнцу", а темный смог, что заполнял его вычурные доспехи, мантией вился у него за спиной, оставляя чернильные разводы прямо в воздухе. Те долго не истаивали. В их глубинах Викару виделись сонмы блестящих угольков немигающих глаз. И едва казалось, что изогнутое лезвие защитника вот-вот настигнет Повелителя Порталов, тот моментально исчезал, появляясь в одном из своих дымных отражений, а наполнявшие то крупицы огня, на секунду вспыхнув, тут же гасли, отдавая свою короткую жизнь их безжалостному владыке. И хотя схватка была жестокой, песня её умирала, так и не сумев подняться над крышами домов.

Здесь было удивительно тихо, что-то заглушало, давило все звуки, оставляя лишь легкую вибрацию воздуха, а потому громкий, наполненный раздражённым нетерпением голос, заставил парней вздрогнуть:

— Вы опоздали!

У дальнего края площадки, прямо перед высоким бурлящим столпом света, заключенным в широкую прозрачную трубу, стояла фигура, облаченная в тяжелый черный плащ. Меховая оторочка скрывала оковы вокруг шеи, а голову охватывали стальные когти, выраставшие из-под откинутого капюшона и доходившие аж до самого лба.

Выглядел Ульф точь-в-точь, как на гравюре в Атласе Крига, разве что глаза его не были безумно выкачены, а смотрели пронзительно и холодно. Пожалуй, так он даже больше походил на того, кем его описывали в книге.

Его лицо немного разгладилось:

— Вам удалось избежать всех моих ловушек, которые, к слову сказать, существенно сократили бы время до нашей встречи. Признаться, я даже больше впечатлен, чем рассержен. Но полно слов, вы же кое-что принесли мне, не так ли?

Взгляд его не изменился, но за аккуратно подстриженной бородой появилась лживая улыбка. Ульф сделал пару шагов в направлении парней и как бы небрежно положил руку на эфес своего меча. Посоха, кстати, о котором упоминалось в атласе, при нем не оказалось, да и вряд ли бы он здесь пригодился, вблизи с Хроногрессом не было ни единого ручейка стихии, который мастер Вечного Океана смог бы использовать. По крайней мере пока.

Викар смотрел на подонка, убившего его семью и внутри него вновь стала нарастать ненависть. Но не та, первая, обжигающая, что шла из пустоты, образовавшейся в его душе после смерти родных, а какая-то совсем иная. Ему уже давно казалось, что-то в нем изменилось, однако парень никак не мог понять, что именно.

Он наконец настиг свою жертву. С мрачным чувством палача разглядывал того, кого пришел убить и ни ощущал ничего, кроме простого желания окончить долгую погоню.

— Нас здесь двое, а ты один, ублюдок. — угрожающе заметил Вик, потянув кинжал из-за рукава и начав неспешно идти вперед.

Уголок рта Ульфа дернулся от последнего слова, но мертвая улыбка не исчезла:

— Боюсь, это нас здесь двое, а ты — в меньшинстве. И вот насчет ублюдка, уж не тебе заикаться, сын шлюхи, что спала с собственным стражем. — поддержал он обмен любезностями.

Вик остановился и не оборачиваясь на стоявшего у него за спиной Ялазара, тихо спросил:

— Ты?

— Я. — сдавленно, словно кто-то держал его за глотку, ответил тот.

Глубоко вздохнув, молодой человек, проглотил ком в горле. Едва прочитав про Ульфа и о его таланте манипулировать ходом событий, он догадывался, что ищейки врага могут быть рядом с ним. Но Ял. Даже предательство Измаила задело его меньше, чем открывшаяся правда.

— Почему?

— Потому что ты единственный, кого это напыщенный выродок мог бы допустить к себе на расстояния удара клинка и кто не побоится оборвать его поганую жизнь. Не испугается мести Антемоса. Я же, к несчастью, связан клятвой Черному Королю и не могу скрестить с Ульфом клинки.

Вик приподняв бровь, посмотрел на товарища. Ял, тот стоял возле высокого постамента из красной меди у самых ступеней, понурив голову и не двигаясь с места. Он не являлся герольдом, на его шее не красовались рабские колодки, но почему-то был вынужден следовать приказам владыки Глинтера.

— Я связан обетом со своим мастером что, как и Ульф, является слугой Антемоса. — пояснил повелитель костей.

Отмеченный Бездной не преминул ввернуть пару слов:

— И именно твой мастер сотворил голема, что разрушил дом этого сопляка, а твоя воля привела конструкта ко мне.

Вик тут же вспомнил найденный ими альков в холмах, где проводился ритуал. Там чудовище сменило хозяина. Если бы в самом начале он сумел наскрести денег и найти Ищейку, что могла бы взять магический след, гончая привела бы их к тому, кто сотворил голема, а это был вовсе не Ульф.

Викариан сквозь зубы прошипел:

— Но убил-то мою семью ты.

Со стороны казалось, что парень кипит от переполнявшей его ненависти, однако это было вовсе не так. Он внезапно понял суть происходящего сейчас. Герольд просчитывал все наперед, задолго до того, как то должно было произойти, да и весь этот разговор скорее всего тоже был частью его замысла. Однако судя по тому, как Ульф приветствовал их, даже в его планах бывают сбои. Оставалось лишь найти уязвимое место, что позволит использовать ловушку против её же создателя.

Пока нужно делать вид, будто Отмеченному Бездной и вправду удалось задуманное. Улыбка на лице того стала шире, превратившись в ехидный оскал:

— Ну что мне теперь, попросить у тебя прощенья? — он едва не расхохотался, отчего молодого человека передёрнуло. — Осколки Хроногресса разбросаны по многим местам и мне одному собрать их довольно проблематично. Наемники же ненадёжны, их всегда можно перекупить или они вдруг передумают рисковать своей жизнью. А вот мстители. Мстители — совсем другое дело, вы идете до конца, ни перед чем не останавливаясь и ничего не боясь. Огонь, что выжигает вас изнутри, даруя силы двигаться сквозь преграды, которые заставили бы любого иного повернуть назад, вас же и ослепляет. Ты же — сын преследуемой всем Пантеоном Воющей Ведьмы и её любовника ренегата. У тебя не было бы никого во внешнем мире, кто смог бы помочь и ты бы с готовностью ухватился за любую возможность, лелея мечту отомстить. Мне же лишь оставалось эту возможность подкинуть.

С этими словами он мельком взглянул на Яла, а молодой человек, сцепив зубы и до боли, в пальцах зажав нож в руке, угрожающе подался вперед. Ему почти не приходилось стараться, чтобы изобразить гнев, гораздо труднее было сохранить холодную ясность мыслей.

Про себя Викар подумал, шаг первый — заставить Отмеченного Бездной полагать, что все идет строго по его плану. И судя по довольному виду того, своей "злостью" парень попал в цель.

— Для каждого дела необходим свой инструмент и своя мотивация. Яркий пример — тот же Ялазар. Дурак дураком, абсолютно бесперспективный и недостойный служить моему повелителю отброс. Но стоило отправить его помогать второму дураку — тебе, — разговорившийся Ульф, изящно вывернув руку ладонью вверх, указал на молодого человека, — и вот вы уже смогли совместно добиться чего-то более ли менее стоящего. Хотя, конечно, ваш поход в Кавенон едва не стоил мне влияние на тирана полиса, но нет худа без добра. Вы умудрились заключить сделку с Пророком, а что может быть лучше, чем всегда знать, где сейчас находятся твои марионетки?

Все это время повелитель костей не двигался с места, не желая подчиняться Ульфу и не в силах помочь товарищу, он лишь беспомощно наблюдал, как последний идет навстречу противнику, который явно тому не по зубам. В глубине души он истово надеялся, что у Викариана есть хоть какой-то план.

Вик сквозь стиснутые зубы прошипел:

— Как я понимаю, он делал это в надежде прикончить третьего, самодовольного дурака, стоящего сейчас перед нами. — шаг второй. Усыпив бдительность Ульфа, нужно было разозлить его, заставить самого совершить ошибку.

Кожа перчатки скрипнула, кулак Ульфа сжал обух меча сильнее.

— Да уж, мне и вправду стоило догадаться, что этот болван таки заведет дружбу с подобными себе. Вы, словно трупные черви, тянетесь друг к другу, сплетаясь в отвратительные клубки. — он неопределённо мотнул головой куда-то за спину парням. — Вон, даже слугу апостола Бродячего Ужаса где-то раздобыть умудрились.

В этот момент Вик внезапно понял. А ведь Ульф прав, они с Ялазаром давно уже не просто знакомые и даже не товарищи, прикрывающие друг другу спину в бою, но друзья. У него до этого никогда не было никого, кого он мог назвать бы другом. Братьев он любил, но их не связывали ни интересны, ни увлечения, да в общем-то ничего, кроме родства. Наверное, потому его так неприятно удивила правда о повелителе костей, о том, кому он служил все это время и куда вел его.

Однако вставал вопрос, предал ли он его, использовал ли в своих целях или просто увидел в нем последний шанс спастись от того, что так ненавидел, жизни вечного слуги. Раба, коим добровольно стал тот же Отмеченный Бездной.

— Если мы так тебе противны, зачем ты вообще выполз на свет? Зачем решил явиться сегодня лично, а не наблюдать из своей крысиной норы, как привык это делать? — Викар обошел пустой стеклянный стол, стоявший в самом центре основания перевернутой пирамиды, мимоходом отметив проскальзывающие внутри его искорки звезд. — Да и хотя я ошибся насчет Яла, тебе он оказывается тоже не помощник. Опять просчитался умник?

Издали стали слабо доноситься звуки ударов и в них пение рапиры слышалось чаще, чем усталое звяканье алебарды стража. Агонис был совсем рядом, ещё немного и он доберется до древней машины. Улыбка на лице Ульфа почти исчезла и он, стараясь не выпускать молодого человека из виду, глянул вниз, а после, снова переведя взгляд на Вика, тяжело вздохнув, произнёс.

— Слово повелителя превыше всего, я не могу позволить случаю или подобному вам огребью решать судьбу всего нашего мира, за который сражается мой господин. — по его голосу стало понятно: его бы воля, он бы никогда в жизни так не поступил, не явился бы сам. Но Ульф являлся мечом в руках Антемоса, живым, думающим, самостоятельно принимающим решения, но всего лишь оружием. А оружие не смеет, да и не может ослушаться того, кто держит его.

Вблизи стали различимы детали облачения герольда. Под пышным мехом дорогого черного плаща показался черный, как смоль, панцирь, украшенный фибулами-ликами, а за серебряным охватом на голове вилась тонкая диадема. Гарда же меча представляла рогатую драконью морду, из пасти которой, змеящимся языком, выплывал широкий, отливающий синевой, клинок. Ульф стоял между переплетающимися золотыми кольцами стальных щупалец, возносящихся из-за края, но так, чтобы фокус, который Ялазар провернул с собой из будущего, скинув курфюрста в пропасть, тут явно бы не сработал.

— Полагаться на таких как вы — слишком большой риск. — ударившись в размышления, продолжил Ульф. — Ладно, сами подохните, так ведь и весь план огру под хвост пустите. Вон, даже пришлось этого белобрысого имбецила тебе в помощь послать, чтобы ты не помер по пути.

— А может этого "белобрысого имбецила" послали на помощь к тебе, чтобы ты сам, в очередной раз, не облажался? — язвительно огрызнулся Ялазар, подняв голову и глядя прямо в лицо обидчику.

— Помочь мне?! Ты?! — кажется, на этот раз им удалось действительно серьезно задеть гордость Ульфа, явно не считавшего их ровней, находя даже мысль о подобном оскорбительной. Глаза его вспыхнули ярким голубым пламенем, как бывало у магов, переполненных силой Вечного Океана, а по меховому вороту плаща замелькали крохотные цепные молнии. Но этого просто не могло быть, никакая магия не работала так близко с Хроногрессом. Если только она не являлась его частью, как те же весы перед входом.

Тут на ум Вику пришло, что Ял связан клятвой и даже сейчас не может поднять руку против герольда, а значит, всё-таки некая магия связывает их. И словно в ответ на мысли молодого человека, Тонкий Мир на секунду вспыхнул тусклой дикой силой, родившись из ошейника раба Черного Короля на шее Ульфа.

Ялазар рухнул на пол лицом вниз и лишь слабое дыхание, да подрагивающие пальцы, сжавшейся в кулак руки, говорили что он все ещё жив.

— Ты свободен от своей клятвы и дарованной тебе силы! — прорычал Отмеченный Бездной, однако даже Вику было видно, что власть над магией у повелителя костей все ещё оставалась. Пусть и не такая всеобъемлющая, как прежде, но была.

— Не тебе забирать, не тобою даренное. — ехидно констатировал Викариан, то что Ульф уже и так сам понял. — Видимо Ял то оказался прав, тебе и вправду не решились доверить столь ответственное поручение. Даром, что ты считаешь себя умнее прочих.

Они оказались на расстоянии полуметра и было видно, герольду стоит немалых усилий держать себя в руках, а неудавшееся унижение обидчика, и вовсе выбило его из колеи. Он больше не улыбался, сквозь зубы прошипев:

— В некоторых городах, шибко умных принародно казнят, но как вижу, тебе бы это не грозило. Как и у Яла, язык у тебя поперед мозгов бежит. А теперь осколок. Быстро. Иначе я найду некроманта, что достанет твою мать из царства мертвых и отдам Совратителям, дабы те сделали ещё одну куклу для своих грязных утех. А тебя посажу на цепь, заставив до конца жизни смотреть на то, что с нею творят.

Злость на мгновение затопила разум, но Викариан невероятным усилием воли подавил её, не позволяя себе допустить ошибку, к которой так усердно сам вел Ульфа.

Вместо ответа, молодой человек сделал обманное движение рукой, державшей нож, якобы целясь в живот противника. Ход совершено бесполезный. Костяному лезвию не удалось бы пробить кирасу из настоящей стали. Но замутненный гневом разум Отмеченного Бездной не успел взять вверх над инстинктами, что тут же среагировали на неопасный удар, легким поворотом корпуса пропуская его вскользь. В ту же секунду кулак правой руки Вика с силой вписался в лицо Ульфа, разбив губу и выбив из-под стальных когтей, охватывающих голову, пару серебряных прядей.

Рука парня взорвалась болью, словно он со всей дури саданул по стволу дерева, но несмотря на это, своей цели он достиг.

Пораженный, что какой-то сопляк сумел, перехитрив, пустить ему кровь, герольд быстрым движением вписал обух меча в челюсть Вику, едва не выбив тому зубы. Следом последовал второй удар латным кулаком в грудь и не встреть тот на своем пути булатную пластину кольчуги, несомненно, переломал бы ребра. От его силы парня, сбив с ног, откинуло на пару шагов назад.

Судорожно, через силу втягивая в опустевшие легкие воздух, молодой человек привстал на одно колено и только на секунду очистившееся от взрывающихся радужных звезд зрение позволило ему в последний момент закрыть голову руками, когда тяжелый ботинок, едва не угодив в лицо, вновь опрокинул его на пол. Последний удар ногой в живот был такой силы, что лежащее на полу тело отбросило аж к стеклянному столу, стоящему в центре пирамиды.

— Осколок! — прогрызаясь сквозь боль и звон в ушах, загромыхал голос Ульфа, едва сдерживавшего ярость.

Он явно не хотел пачкать это место кровью прежде, теперь же сам неспешно приближался с мечом наголо. Однако остановился и даже осклабился, заметив, как с трудом вставший на колени и роняющий кровавую пену парень, сжал в сильно трясущихся руках мешочек, источающем глушащую магию ауру.

Шаг третий.

— Сдохни. — прошептал разбитыми губами Викар, бросив Ульфу то, что тот так желал.

Лицо герольда приняло озадаченный вид, но руки сами собой поймали кошель и в тот же момент прогремел короткий, но очень мощный взрыв. Парня вновь опрокинуло на спину, а самого Отмеченного Бездной, тонким слоем кипящей от жара крови, размазало по всем окружавшим его алхимическим приборам.

Искры осколков Хроногресса взмыли вверх алмазным дождем и скрывшись за кромкой обрыва, устремившись к машине, что их породила. Им алхимическая смесь, что дал Тор Вику возле Храма Бога Вечной Переправы и которую тот положил в мешочек с частицей древней машины, не причинила никакого вреда. Впрочем, как и они не сумели ослабить силу взрыва. Все, что оставалось, это усыпить бдительность Ульфа и изображая слабость, выполнить инструкцию Мрачного: потрясти, продавить печать на горлышке фиала, а после, бросить во врага.

— Я знал, что ты опасный сукин сын! — раздались где-то позади едва слышные, смешки Ялазара. — Больше никогда не попрошу тебя мне что-нибудь передать.

— Заткнись. — беззлобно отозвался Вик, к которому с трудом возвращалось зрение, играя перед глазами яркими кляксами. Да и дышать было не легче. — Нам ещё предстоит обсудить твое предательство.

Послышалось возмущенное фырканье и ответ, от которого Викар непроизвольно улыбнулся:

— Ну, должен же быть у меня хоть один недостаток. — однако после, уже без смеха, добавил. — А если серьезно, прости. Я действительно был и остаюсь связан договором, но клянусь, рассказал все, что мог. Большего мне не позволили чары того, с кем я заключил сделку. Имя его тоже не спрашивай, не скажу. Не могу.

Как не странно, Викар поверил ему. Наверное, он просто хотел верить своему единственному другу, да и Ял действительно множество раз спасал его шкуру, а в конце концов, ещё и помог совершить месть.

Что касалось последнего, гул крови в голове и бой сердца пока заглушали эмоции, оттого парень никак не мог понять, что же он ощущает. Осталась ли пустота или может быть лишь чувство выполненного долга перед погибшей семьей? Кровь за кровь, жизнь за жизнь.

Об этом предстояло подумать позже, а сейчас пульсация света вокруг них явственно усилилась, нарастала, словно под ними находился пробуждающийся титан и его быстрое дыхание распаляло горнило огромной, чистейшей силы.

Как когда-то в Кавеноне, парни, едва держась на ногах и опираясь друг на друга встали. Окончательно вернувшееся зрение явило образ укрытых мягким сиянием улиц города, словно внизу между островками затопленных руин, растеклась молочная река. В этой реке первозданной силы Викар заметил прижатую к стене одинокую пепельную фигуру, из которой накатывающие на неё белые волны вымывали все останки тьмы. Фигура, что почти добралась до своей цели, ибо стража Хроногресса нигде не было видно, теперь захлебывалась, не в силах совладать с обрушившейся на нее мощью.

Агонис внезапно заметил их и уже почти угасшие угольки его глаз яростно вспыхнули. Он понял, кто вырвал победу уже почти находившуюся у него в руках. Ненависть дала новую жизнь пепельному телу и оно попыталось взмыть над белой гладью, но окатившая его очередная волна оплавила колдовской доспех и тот, потеряв былую силу, словно ярмо на шее потянул своего владельца на дно. Последнее, что слышали парни, был предсмертный, переполненный болью и яростью вопль, сочащийся нечеловеческой злобой, но столь же бессильный, как умирающее эхо в горах.

— Хорошо, что с Агонисом покончено, он бы нам такого не простил. И в этот раз бандой налетчиков он бы не ограничился, приперся бы сам, как пить дать.

Согласно угукнув, Вик обернулся на шум приближающихся шагов. Он с немым удивлением заметил приближающихся к ним Торунга с Даниэлем. Те бежали по тропинке, истончающейся во все нарастающем в глубине сиянии и уже добрались до парящих в воздухе ступеней.

Гладкая поверхность стены, от которой они начали свой путь к пирамиде, исчезла. Теперь её место занимал длинный, насколько хватало глаз в разные стороны, каскад, огороженных балюстрадой и утопленных в камне проходов, словно места для бесчисленного количества зрителей. Были даже нечто вроде эркеров, царских лож, выдававшихся из общего вида особо искусно украшенными вензелями. Последний вздох Хроногресса, вот-вот готовящегося выплеснуть в Кеплер всю собранную силу, на мгновение лишил магии даже сам Чаариф, но это позволило отряду вновь объединиться.

Мрачный, едва преодолев лестницу, оправдывая свое прозвище, холодным взглядом окинул испачканное кровью пространство и уже намеревался что-то сказать, как под пирамидой, наконец, лопнул кокон, сдерживающий нарождающееся солнце и оно, обтекая площадку, на которой сейчас стояли парни, ослепляя и обдавая холодным жаром, устремилось к невидимым отсюда небесным сводам. В ту же секунду Тора с силой бросило вперед, да так, что он влетел в ждавших их парней, снова сбив тех с ног. Затылок лучника заливала алая кровь, а череп, судя по всему, оказался проломлен. Сам он потерял сознание.

— Вот и все. — раздался странно изменившийся голос Даниэля, он словно шел сразу отовсюду, постепенно превращаясь в звенящий вой. На Вика накатил непереносимый смрад мертвецов и выворачивающая на изнанку аура. Почти такая же, что он чувствовал по дороге из Рабского Рынка, когда на их пути попался некромант, только во сто крат сильнее.

Молодой человек, с трудом приподнимаясь на локте, посмотрел на дальний край, где находились ступени. Однако вместо бритого на лысо жреца, чье лицо он помнил перечеркнутым косыми шрамами, теперь возвышалось существо, совершено на человека не похожее.

Мощный торс, больше подошедший божеству, олицетворявшему мужскую красоту, был украшен уже привычными костяными гребнями, растущими из спины. Голова, как и у прочих личей, превратилась в рогатую маску с заостренными, даже можно сказать благородными чертами. Ног не было, вместо них красовалась толстое, составленное будто из наползающих друг на друга ребер, змеиное тело. Оно вырастало из под тяжелой хламиды, в которую превратилась жреческая тога, обрывки которой теперь просто опоясывали то, что некогда было Даниэлем. По цвету напоминающие старый камень, каменные кольца распускались все шире, оплетая стоящие вокруг алхимические приборы. На месте же хвоста, покоился тяжелый череп, размером с грудь взрослого мужчины, с полной острейших зубов пастью. Он неспешно подплыл под руку переродившемуся созданию и лич, погладив его когтистой дланью, словно любимого пса, обернулся к корчившимся на полу парням.

На лбу его виднелся оттиск погасшей печати. И хотя она не была похожа на одну из тех семи, что парни видели в храме Воющих Ведьм, что за тварь сейчас стояла пред ними, догадаться труда не составляло.

— Так вот почему ты грохнулся в обморок, едва мы настигли Схирема. — голос Яла не дрогнул, хотя вряд ли он сейчас чувствовал себя много лучше Вика, которого скрутил жесточайших спазм в животе. Он нашел в себе силы подняться и даже вынуть из-за пояса меч, заслонив собой лежащих товарищей.

— Да, — прошипело существо, не разжимая сцепленных клыков черепа. Слова издавали трущиеся друг о друга кости его нижней, змеиной части, — смертное тело слабо и не способно вместить в себя даже крохотной толики истиной силы Короля Мертвых. К тому же, этот жалкий человечишка, коего я избрал своим сосудом до назначенного часа, все время норовил погибнуть. Даже внушенный ему панический страх перед Плачущей Богиней и демонами, не уберегли его на Храмовом холме. Пришлось вмешаться.

— Теперь ясно, как Даниэль избежал в тот день смерти.

— Он не избежал, но я вернул его к жизни, что тут же привлекло внимание Пантеона.

В этот момент Вик, желудок которого больше не мог исторгать из себя ни капли, просто заходясь в страшной боли, внезапно понял, откуда появился небесноликий слуга Бога Вечной Переправы, когда слуга Агониса уже был готов сокрушить их. Тварь убила жрецов, но лич вернул Даниэля из-за черты и бог почувствовал свершившееся в его обители святотатство. Выходит, этот змееподобный в тот день спас их всех, а не только себя. Впрочем, любви к нему это осознание не добавило.

— Вы изрядно помогли мне, но что важнее, открыли правду о существовании моста между мирами. — плечи чудища расправились, оно раскинуло длинные руки, погрузив их в исторгающийся вверх водопад чистой силы. Магия начала вливаться в него неудержимым потоком, хотя тело при этом изменялось не сильно, лишь слегка увеличившись и покрываясь кое-где дополнительной броней.

Пустые глазниц двух черепов внезапно воззрился на Вика, силы покинули того и он уронил голову, не способный выдержать взгляд их бездонной пустоты.

— И когда я закончу преображение, я убью вас, а сам направлюсь в Вардему. Для начала пожрав ту деву, что приглянулась этому глупцу Даниэлю. А после и всех остальных.

Ял сделал неуверенный шаг вперед, подняв меч в позицию удара, но тут же получил страшный удар в грудь, от которого его костяная броня пошла трещинами. Хвост-череп вонзился острыми иглами зубов в бывшего подавителя, на секунду приподняв того над землей, а после с размаху бросив оземь.

Тот упал на живот, но тварь не успокоилась, раз за разом ударяя в спину с такой силой, что слышался треск кости и Вик в ужасе подумал, так наверное ломался позвоночник переставшего двигаться Ялазара. Заплечный мешок превратился в лоскуты, из него, словно из рваной раны потроха, разлеталось содержимое, а тяжелый костяной плащ встал дыбом раздробленных обломков. Вокруг эхом метался визгливый хохот, от которого глаза наполнились слезами, а язык напротив высох, будто из тела ушла вся влага.

Что-то коснулось пальцев вика. Голубоватое стекло, выпавшее из разорванного рюкзака повелителя костей. Эссенция. Кристаллическая эссенция. Каким чудом она не разбилась, оставалось лишь гадать. Действуя скорее по наитию, Вик схватил пузырек и движением кисти отправил тот в змееподобную тварь.

Тонкие стенки колбочки треснули, едва несущийся вниз на бешеной скорости череп угодил в неё и серая морда тут же оказалась покрыта кристаллической коркой.

Затормозить хвост лич уже не успел и со всей силы ударил башкой, пораженной алмазной проказой, в неподвижно лежащего человека. Прыснула лазурная пыльца и костяной лик стал похож на старые осиные соты, а оглушительный хохот тут же сменился протяжным воем боли. Могучие руки даже на секунду вырвались из восходящего потока энергий, бережно обхватив пораженную часть тела, что теперь льнула к хозяину, а аура разложения стала меняться волнами накатывающего бешенства. Теперь на легкую смерть надеяться не стоило.

Шаг четвертый — незапланированный. Бежать!

Викариан, собрав остатки сил, бросился к неподвижно лежащим Тору с Ялом и застонав от натуги, сгреб их обоих в охапку.

Эпилог

С громким стуком чаши столкнулись и холодная пенистая влага, плеснув через край, заблестела на их деревянных боках. Аромат хмеля с солодом разлился по небольшой комнате, скользнул в распахнутое окно и там смешался с запахом летнего утра.

— За тана Гроина ... вернее Гроингара и его брата тана Брангира!

Мужчины, с наслаждением, в несколько глотков осушили стаканы и тут же наполнили их вновь. Вот уже несколько дней они находились в Приюте Странников, но им все никак не удавалось ни отдохнуть вдоволь, ни даже нормально поесть.

— За то, чтобы Торунг выкарабкался! — Викариан отломил добрый кусок горячего хлеба и вместе с мясом, истекающим жирком, отправил в рот.

Ялазар согласно поднял чашу, тут же последовав примеру друга, принявшись за трапезу. Они ели молча, впервые за долгое время позволяя себе расслабиться. Когда они бежали из Кеплера, у Вика не было даже времени подумать, что Чаариф находился глубоко под землей, а значит золотая пластина, перенеся их в Вардему, могла открыть врата где-нибудь глубоко в недрах светлого мира. В общем-то так и произошло.

Когда вихри пыли, поднятые колдовскими ветрами, развеялись, Викар, все ещё не выпускавший из рук бесчувственные тела товарищей, обнаружил себя посреди хорошо освещенного подземного коридора. Пол, потолок и часть стены того оказались раскурочены ураганом воронки перехода, через которую их только что выбросило, а на него щерились стальными жалами полтора десятка взведенных арбалетов.

За кого бы их поначалу не приняли, вид у парней оказался такой помятый, что перед смертью у них все же решили спросить, кто они такие, а так же, что забыли в недрах Эха. Видимо золотая пластинка открыла путь в твердыню дворфов и все ещё не отошедший от всего только что произошедшего, разум Викариана не нашел ничего лучше, чем выдать, будто они слуги владычицы Силики, прибывшие к тану Гроину. Как позже выяснилось, Гроином того звали лишь за пределами царств гномов, а истинным именем того было Гроингар и в этой части древней цитадели правил его старший брат, тан Брангир. Тот с недоверием отнеся к чужакам, но все же отправил весть своему родственнику, дабы проверить слова Вика. До того же момента оставив незваных гостей в пределах своих владений под надлежащей охраной.

Впрочем, бежать те и не думали, скорее напротив, подозрительность правителя спасла им жизнь. Пока их слова проверяли, лекари сделали все, чтобы помочь Ялу с Тором, изрядно потрёпанными в последнем бою. Попутно Вик узнал, что с момента их прошлого появления минуло без малого три года, ещё раз подтвердив его догадку — время Кеплера и Вардемы течет не одинаково.

Как позже оказалось, повелитель костей в схватке с личем пострадал несильно, его спас прикрепленный на спину медный диск, скрытый под плащом и в который пришлась большая часть ударов костяного хвоста-лица. К слову сказать, сама пластина вызвала у дворфов неподдельный интерес, а вместе с ним и массу вопросов, на которые Вик, с пришедшим в себя Ялом, отвечали как можно более уклончиво. В конце концов, они согласились продать свой трофей, тем самым почти избавившись от сыпавшихся на них со всех сторон вопросов, а заодно обзаведясь увесистыми кошелями с золотом.

С Торунгом же все оказалось намного хуже. Даниэль или вернее та тварь, которая притворялась жрецом, проломила охотнику череп и тот уже вторую неделю не приходил в себя, однако мастера травники подгорного племени все же не позволили Мрачному соскользнуть в объятия смерти. Его решено было оставить в глубинных покоях, где лекари и их ученики смогут приглядеть за раненым, по крайне мере, пока отряд вновь не соберётся двинуться в дорогу. Там же до сего дня были и остальные, разумеется под оком под бдительной стражей, не позволяя парням покидать твердыню.

Но нынче, по утру, пришла весть от Гроингара, в которой он подтверждал слова Викариана и видимо рассказал о событиях в Снежном, после чего отношение к ним резко изменилось. Вику с Ялом, наконец, удалось выбраться на поверхность, в раскинувшийся у склона горы внешний город и разместиться в Приюте Странника.

На самом деле, им было по карману разместиться и на дорогом постоялом дворе, но повелитель костей, памятуя рассказы про подобные места, а так же дев, готовых приласкать уставших с долгой дороги путников, настоял, что им нужно отправиться именно сюда, мимоходом обмолвившись, что дворфих у него ещё не было. Вик на это лишь устало хмыкнул, тронув кулон, висящий у него на шее, с теплотой вспомнив успокаивающую красоту Беаты и её нежную улыбку. В итоге, он не стал возражать. Все равно пока Тор не пойдет на поправку не могло быть и речи, чтобы покинуть Эхо. Сила браслета не вечна, а если охотник не придет в себя до того, как она иссякнет полностью, то он просто будет обречен на смерть в зимнем лесу.

— Красотой подземных царств дворфов воистину можно восхищаться бесконечно, но клянусь Пантеоном, я рад оказаться под открытым небом. — подставляя лицо прохладному ветерку, заплутавшему среди конусообразных рыжих крыш городка и случайно ворвавшемуся в их комнату. — Хотя ты все равно какой-то смурной, на, выпей, свежий воздух и глоток доброй браги помогут расслабиться. Или тебя ещё не отпускают мысли о случившемся в Чаарифе? Месть не принесла облегчения?

Они уже не раз обсуждали эту тему за последние дни и Викар окончательно убедился, что в действиях Ялазара не было злого умысла, напротив, тот всеми силами старался ему помочь добраться до Ульфа. К тому же, повелитель костей был сам заинтересован в его победе над Отмеченным Бездной, ибо в только в этом случае получал некое подобие свободы от своей клятвы верности Антемосу. По крайне мере, пока не встретит своего прежнего хозяина или самого Чёрного Короля.

— Вот что странно Ял, я прошел почти весь путь ведомый мечтою отомстить убийце, но в конце не почувствовал ничего. Словно просто убил опасного зверя, сердце мое от этого не наполнилось счастьем, а разум не покинули мысли об угрозе, нависшей над Вардемой, что несут подобные Схирему или той твари, жившей в бедолаге Даниэле.

Изначальная ненависть, толкнувшая парня в путешествие, на которое он никогда бы до того не решился, оказалась отодвинута на второй план угрозой того, что порождения Кеплера смогут проникнуть и захватить светлый мир.

Все, что до этого дня считалось лишь призрачной возможностью, из-за которой однако те же Подавители были готовы вырезать целые полисы до последнего жителя, внезапно стало реальной угрозой. Опасностью, что Вардему может постичь судьба Кеплера, если ключ между мирами попадет не в те руки или если жрецы Плачущей Богини сумеют воплотить в жизнь то, о чем говорил Схирем.

Викар не мог позволить, чтобы этот земля, подарившая ему встречу Беатой, спасшей его от темного пламени, выжигавшего душу горечью и болью и заполнившей пустоту в душе в самый мрачный момент его жизни, превратилась в подобие Кеплера. Только это сейчас имело значение, ибо родных было уже не спасти, а вот защитить Вардему они все ещё могли.

Эта новая цель нравилась парню много больше, чем желание просто отнять у кого-то жизнь.

— Смерть Ульфа даровала мне лишь чувство выполненного долга перед семьей, но Чаариф, где я надеялся обрести отмщение, завершить погоню, принес лишь ещё больше тревог о грядущем.

Сделав пару глотков, повелитель костей отставил стакан. Он начинал понимать, к чему клонит его товарищ. С легким прищуром он посмотрел на Викара:

— Так в чем же дело?

— Честно говоря, я начинаю задумываться, а не совершили мы ошибку, не позволив Агонису уничтожить Хроногресс?

Как не странно, Ялазар в этот раз оказался весьма скуп на эмоции, только пожав плечами, задумчиво обернувшись к распахнутому окну. Он вгляделся в голубое, без единой тучки, небо и высокие снежные пики гор, подпирающие его, после чего произнёс:

— Помнишь, в день побега из Кавенона, ты спросил, останемся ли мы прежними, когда наконец достигнем своих целей?

— И останется ли сама цель той же, к которой мы стремились в начале? — закончил Викариан. Он помнил.

Повелитель костей кивнул, продолжив:

— Так вот, Рах, чей характер многие считали совершенно несносным, недаром относился к тебе иначе, нежели к прочим обитателям Храмового Холма. Думаю, он увидел в тебе то, чего не было в иных смертных — умение зреть суть вещей, отделять важное от пустого, вечное от проходящего. Видимо, ты уже тогда понимал чем все может закончиться. Хранители Мудрости Подавителей приписывали подобный талант только истинным мастерам Вечного Океана, говоря, что сам Эфир оберегает и наполняет знаниями разум таких колдунов. И что именно их стоит опасаться пуще остальных. Думаю, это верно, даже если они твои союзники.

Ял усмехнулся, скользнув взглядом по лежащим в углу плохо залатанным костяным доспехам. Умение управлять костью осталось при нем, но теперь потеряло большую часть былой силы.

— Когда-то Агонис тоже был иным. Помнишь, что говорил проводник, пока мы спускались к Первой Зале? Некогда Повелитель Порталов сражался против сил зла, однако что осталось от него прежнего? Ради чего он стремится уничтожить творение колдунов-алхимиков и учитывая кем он теперь стал, не приведет ли это к ещё более худшему, чем если силу машины получат личи?

Покрутив в руке стакан, Викариан опрокинул его содержимое себе в глотку, но бархатный вкус молодого пива не порадовал его, а тяжелые мысли и не думали отпускать:

— Куда уж хуже? Собратья Схирема ищут пути вырваться из Кеплера при помощи Хроногресса. А один из Королей Мертвых решил охотиться за нами, дабы получить ключ от Вардемы. И раз уж даже поганые наемники, благодаря Пророку, в силах найти нас, то уж Даниэлю или кто он теперь там, это подавно раз плюнуть. А если Тор не придет в себя до того, как нас вернет обратно в Кеплер, что тогда? — золотые соты браслета все ещё полнились жемчужным песком, но хотя он исчезал гораздо медленнее, чем прежде, момент, когда последняя крупица станет прозрачной каплей, был лишь вопросом времени. — С собой не потащишь, а оставить его, значить обречь, в лучшем случае, на смерть.

Вновь обернувшись к столу, Ялазар поморщился, явно недовольный таким варварским расходом вкуснейшего напитка. Однако попрекать тем он друга не стал, вместо этого резонно заметив:

— Как бы то ни было, что сделано, то сделано. Да и не все так плохо, большая часть личей Чаарифа уничтожена, Схирем мертв, а тварей, что намного могущественней большинства смертных, нам убивать приходилось и раньше.

— То не наша заслуга, нам нередко помогали, а иногда откровенно везло.

— Чушь. — отмахнулся Ялазар. — Везение — не более чем обстоятельства, наступление которых есть следствие твоих деяний. Потому предлагаю не вешать нос, а начать думать, что будем делать дальше, ибо как ты правильно заметил, рано или поздно нам придется вернуться в свой мир. Заодно поглядим, к чему привело наше вмешательство в вековой порядок вещей и уничтожение пиявок, столетиями тянувших силы из Хроногресса.

Жадно потерев руки, Ял накинулся на начавшую остывать трапезу, позволив собеседнику в тишине обдумать его слова. Вик же оказался вынужден признать, его друг в чем-то был прав, все же именно их решения, в той или иной мере, привели к тому, чего они сумели достичь. А раз так, то вместо того, чтобы беспокоится о том, что они больше не в силах изменить, стоило сосредоточиться на предстоящем, ещё подвластном их воле.

— Даниэль будет охотиться за нами, ему нужен браслет, дабы открыть путь между мирами. А возможно не только он.

Не отрываясь от миски с горячей похлебкой, повелитель костей вопросительно хмыкнул, услышав последнюю фразу и Викар решился рассказать в деталях, как он получил ключ между мирами. В конце рассказа тот понимающе кивнул, с набитым ртом подведя, как итог:

— Всадники Шторма, армия мародеров, объеденная единой волей и целью, да ещё орден фанатиков, судя по описанным тобою штандартам — Рыцари Чаши Искупления. Последние, кстати, очень похожи на Подавителей, с той только разницей, что не гнушаются использовать эфир, в самых отвратительных его проявлениях, для достижения своих целей.

Молодой человек аккуратно наклонил бочонок с хмельным варевом, вновь разливая то по чашкам:

— Ну, пока проблем, хвала Пантеону, ни от кого из них не было.

— Так даже Агонис не почувствовал артефакта на твоей руке, а он ведь находился рядом с тобой, как я сейчас. Видимо пластинка умеет скрываться от ненужного внимания. — Ялазар без труда догадался о том, о чем сам Викар во время рассказа упомянуть-то совсем забыл. Однако не успел парень обрадоваться этому, как повелитель костей продолжил. — Беда в том, что лич теперь будет искать не артефакт, а нас с тобой и что-то мне подсказывает, обратится он с этой проблемой к тому самому Пророку из Кавенона. А раз так, то скоро причина внимания Короля Мертвых к нашим персонам станет известна Тирану полиса, ну а дальше, как снежный ком и всем остальным. Так что чую, спокойные дни у нас заканчиваются.

Фраза "спокойные дни заканчиваются" вызвала у Викариана улыбку. Он то и не подозревал, что последние полгода, проведенные в походах, войнах с порождениями ада, спасением Богинь и эльфийских дев, не говоря уже о постоянном нахождении на грани жизни и смерти, были "спокойными днями".

— Насколько все они опасны?

Ялазар уже покончил с первым и теперь ухватил с подноса здоровенный орех, чем-то напоминавший сморщенное поленце. Нож без труда нашел зазор и скорлупа, хрустнув, открылась. Комната, до того пропахшая пивом и жарким, наполнилась мягким тягучим ароматом леса. Внутри оказались целые пригоршни крупных ядрышек, которые парни тут же принялись с удовольствием уплетать.

— Те, у кого ты из-под носа стащил свой этот браслет? — повелитель костей задумчиво почесал гладко выбритый подбородок. — Ну, религиозные фанатики всегда опасны. На что способны мародеры, ты и без меня знаешь. Всадники же Шторма, это эльфы молодых поколений, воинственные и безжалостные. В общем, достаточно опасны, чтобы не позволять нам расслабляться. Да и прочие, кто прознает об артефакте, не сомневайся, будут пытаться нас прикончить.

Выходило, что положение дел даже хуже, чем изначально представлялось, а потому, что же теперь делать, Викариан даже не представлял. Погруженный в свои мысли он буркнул:

— В бою нам их всех не одолеть.

— Нам не одолеть даже одного лича. — отчего-то начав улыбаться, поправил его Ялазар. — Так же, как мы не могли бы убить Ульфа, Схирема или Агониса. Но, тем не менее, последние трое мертвы, а мы нет.

— Как я уже говорил, вряд ли в том наша заслуга. Первого, подвела гордыня, второго, сокрушил призрак, рожденный магией Чаарифа, а последний, вообще был развоплощен силой Хроногресса. Мы просто оказались в нужном месте в нужное время.

— В нужном месте и в нужное время, чтобы толкнуть с горы тот самый камешек, что вызывает лавину. Ничто не мешает нам провернуть это вновь.

В этот момент Викар внезапно понял, пока он искал способ, как бы уйти от преследователей, его товарищ, напротив, предлагал встретиться с врагами лицом к лицу, но на своих условиях.

— Ты предлагаешь заманить их в ловушку?

— Именно! — лицо Яла украсила улыбка хищника, явив идеально белые ровные зубы.

— Я даже опасаюсь спрашивать, а то, что способно убить лича, нас самих-то не прикончит?

Беловолосый гигант с философским спокойствием пожал плечами:

— Жизнь вообще штука опасная, но если выбирать между возможной и неизбежной смертями, я предпочту первое.

Воистину, бывшего подавителя мало что могло напугать и лишь единожды за все время их знакомства с Виком, Ял позволил страху взять над собою верх, в день когда они шли спасать Иорлею возле Храмового Холма. Молодому человеку до жути хотелось спросить, что же в колдовском тумане явилось другу, заставив того ужаснуться, но решил пока повременить, дабы не сбить того с мысли.

— Помнишь, Тор рассказывал нам про Бродячий Ужас? — повелитель костей прислушался и отчего-то принялся натягивать сапоги, словно собираясь куда-то уходить. — Он не упоминал, какие конкретно долы оказались опустошёнными, но я тут на днях размышлял над его словами и кое-что вспомнил. Люд в бражных домах нередко толковал о неких Потерянных Землях на юго-западе от твоих родных Долин Натриара. Будто поселилось там нечто такое, с чем даже некроманты справиться оказались не в состоянии, а длань Пантеона более не простирается над ними. И все, что граничит с теми землями, в той или иной степени, подверглось некому искажению. А раз так, то возможно даже не придется лезть в самое пекло. Хотя учитывая, кто у нас на хвосте, надежда на это весьма призрачная.

Костяной меч с сухим щелчком впрыгнул в поясное кольцо, а один из кинжалов спрятался за голенищем сапога, когда Ялазар повернулся, чтобы уйти. Меры предосторожности, явно лишние в Вардеме, да ещё в гномьей твердыне, но привычка всегда иметь оружие под рукой для повелителя костей была сродни умению дышать.

— Ты куда? — удивился Вик, окончательно сбитый с толку поведением товарища. — А как же ловушка? Или добраться в Потерянные Земли и есть весь план?

— Да, вот только не в сами земли, а лишь до их границ, в конце концов, мы даже не знаем, что ждет нас в тех краях. Ну, а уже там решим, что делать дальше. Однако, для начала стоит туда хотя бы добраться и идти, полагаю, придется через Кхидрин. Там сливаются воедино множество торговых путей. — Ял поглядел на изрядно побитый щит из стального древа, но мотнул головой, будто решив, что это будет уже перебор. — Идти придется не один месяц, в одиночку такой путь нам не осилить.

— Почему бы тогда просто не пройти его в Вардеме, не подвергая себя опасности?

— Торунг. — коротко пояснил повелитель костей и Викар тут же понял о чем он.

Если Мрачный не придет в себя к моменту, когда их утянет обратно в Кеплер, то окажется мертвым грузом у них на плечах. А если они оставят его в Кхидрине, так у охотника хотя бы будет шанс выжить, да и они, рано или поздно, все равно найдут к кому бы прибиться. В конце концов, этот полис был центром торговли трех смежных долов, а значит и спрос на наемные клинки там был высок. А может, если повезет, они даже встретят Воланда с его караваном.

Тем не менее, внезапное желание Ялазара поскорее уйти удивляло. Конечно, у них оставалось ещё немало времени в Вардеме, наговориться ещё успеют, но повелитель костей как-то уж слишком торопился закончить беседу. А ведь они ещё не обсудили, что делать с Паутинкой Миров, оставленной Рахом, да и Тень, что сумела ускользнуть от них в Снежном, немало беспокоила Викара. Что-то подсказывало, что новая встреча с ней лишь вопрос времени.

Парень уже сам поднялся на ноги, растеряно разведя руками, намереваясь спросить, что за спешка, как повелитель костей распахнул дверь ровно в тот момент, когда кулачок девушки, застывшей на пороге, собирался постучать в неё. Слова застряли у Вика в горле, едва он увидел свою прекрасную Беату, большими, прекрасными и немного удивлёнными глазами теперь смотревшей на застывших парней. На её шее вилась золотая нить с мягко светившейся половинкой кулона и парень непроизвольно подался вперед. — Ну, мне пожалуй пора прогуляться до добрых гномих. — коротко поклонившись девушке, сообщил Ялазар, явно заранее почувствовавший её приближение, но коварно не удосужившийся о том даже намекнуть. Он отступил, позволяя гостье зайти и тут же сам выскользнул прочь, аккуратно прикрыв за собою дверь.