Но как объяснить это Ирен, которая, наверняка решила, что я уведу ее отсюда?
Когда судорожные всхлипывания затихли, Ирен, подрагивающим голосом, который еще не совсем отошел от слез, прошептала:
— Вы правда? Правда, не уйдете?
Я замялся. Говорить или нет?
— Монахини вряд ли примут в свою закрытую сект... сообщество мужчину в самом расцвете сил, так что...
Ирен отпрянула от моей груди и слегка обиженно на меня посмотрела, на ходу вытирая слезы.
Я поморщился. Не хотел врать, а получилось... то, что получилось.
— Вы только пришли, — дрожащим голосом проговорила она, явно намереваясь вновь заплакать, — а уже уходите? — в ее взгляде так и читалась, мол, вновь хотите меня бросить?
— Я должен, — вздохнул я и с плохо скрытым злорадством сдал Ариана. — Ваш брат очень просил меня не усложнять вам жизнь и...
— Почему опять все хотят за меня решать, что мне делать? — воскликнула Ирен, обвиняющее смотря на меня. — Почему Ари думает, что здесь мне будет лучше?! Почему?! Я... — плечи девушки поникли, словно кто-то разом затушил ее запал. — Я не хочу вновь терять вас... Я.... Если вы уйдете, то мы больше не встретимся. Я не смогу вновь пережить... все это... Мне не хватит сил...
— Ирен, — я приобнял ее за плечи, — вы сильная. Я очень хочу вас отсюда забрать, но и вправду не могу остаться...
— Тогда зачем пришли? — она трогательно на меня посмотрела покрасневшими от слез глазами. — Почему терзаете меня, почему заставили вновь поверить... в надежду...
Я не знал, что ответить. Я не подумал о чувствах девушки, поддавшись своему эгоистичному желанию увидеть ее. Можно было сказать, что мне просто нужна была реликвия, и я пришел ее забрать, но, откровенно говоря, это было жалкое оправдание, особенно, перед лицом Ирен. Да и говорить такое девушке, которая все это время меня ждала?
Но я не успел ответить. Внезапно дверь в келью открылась и на пороге появилась монахиня.
— Ирен, ты... — с порога начала она, но, увидев, что та не одна, резко замолчала. Замолчал и я, быстро отодвинувшись от принцессы и на всякий случай убрав за спину руки.
Брови монахини удивленно взлетели вверх. Я попытался притвориться ветошью. Не вышло. Хотя я ее понимаю — ведь не каждый день в монастыре расхаживают мужчины, даже более того, оказываются в келье подопечной монахинь в таком... непотребном виде. Хотя, что это я. Я же в образе дамы. Да и сама картина, представшая перед глазами монахини могла трактоваться весьма неоднозначно: с одной стороны — незнакомая дама с ошалелым взглядом и в помятом платье, с другой — всхлипывающая принцесса.
Я б на месте этой дамочки возмутился: "Какого... демона здесь происходит!" Что та и сделала, ошеломленным полушепотом спросив:
— Что... что здесь происходит?! Кто это? Ты в порядке?
-Нет, все в хорошо, — мило улыбнулась Ирен, вытирая слезы.
Я слегка расслабился — если эта монахиня сразу не подняла тревогу, то потом и подавно будет молчать. А если нет — отправлю ее к Гриворду. Соседкой. В кладовку.
— Знакомься, это моя подруга Мадлена, — принцесса решила вспомнить правила приличия и познакомить нас с друг другом. — Мадлена, это Ник.
— Оу... тот самый Ник?
Всмысле, "тот самый"? Она про меня рассказывала?
Ирен кивнула, а меня окинули оценивающим взглядом. И судя по выражению лица девушки — признали, скажем, уж точно не идеалом девичьих грез. Я тоже повнимательнее рассмотрел так называемую "подругу" Ирен. Закрытое бесформенное платье не смогло скрыть соблазнительных изгибов тела, ее манера держаться, взгляд и мимика создали несоответствие между тем, за кого она хотела, чтобы ее приняли и тем, кем она являлась на самом деле. Это было похоже на то, если бы Риэла одеть как жреца и заставить читать проповеди. Девушка явно была из благородной семьи и, честно сказать, даже монашеское одеяние на ней сидело, как дорогое платье из шелка и батиста. И как я сразу не заметил, что эта девица совершенно не похожа на монахиню? Видно, из-за страха разоблачения.
Несмотря на хорошенько личико и фигуру, она мне не понравилась. Да и с каких пор Ирен заводит дружбу в таких отвратных местах и тем более, рассказываем обо мне всем подряд? Честно сказать, неприятно.
Налюбовавшись на меня, Мадлена посмотрела на принцессу и осторожно поинтересовалась, совершенно не смущаясь посторонних:
— Так значит, побег отменяется?
Побег? Что?
— А вот и нет! — решительно заявила Ирен и посмотрела на меня. — Я все равно хотела сбежать и кое-кто уже ничего не решает. Правда ведь, Мадлена?
— Я не ослышался? Ты решила сбежать?
Но меня нагло проигнорировали, обратившись к своей подельнице.
— Уже все готово?
— Да... — нахмурилась Мадлена, видно, не совсем понимая свою подругу. — Ирен, ты не хочешь мне кое-что рассказать?
— Что, например? — невинно улыбнулась девушка.
— Например, что здесь делает это чудо?
— Да, — вмешался в их разговор я, — и кто она такая? И вообще, кто тебя надоумил на это безрассудство?!
Ирен нахмурилась, а эта ее, так называемая подруга, на меня напала, аки спущенная с поводка собака.
— А ну не дави на девочку! Сам ее бросил, а потом еще спрашивает, почему она решила сбежать из этого, — Мадлена обвела рукой келью, — восхитительного места. Да она хотела тебя увидеть, дурень! Хотя нет, убедиться, что ты на самом деле мертв и что ей не наврали нагло в лицо. И судя по тому, что ты здесь — я оказалась права. Вы все ей врали!
— Я ей не врал.
— Да? И почему же ты живой?
— Мадлена, хватит! — отдернула свою подругу Ирен, возмущено пылая синими глазищами. — Ник здесь не причем. И точка.
Та сразу замолчала, недовольно на меня осматривая, будто я был во всем виноват.
— А ты, — обратилась ко мне Ирен, грозно нахмурившись, видно для пущей решительности. — Ты тоже не прав! Я не могу находиться больше в этом месте, и я отсюда уйду — с тобой или без тебя.
Ба... Да зубки у нее выросли острые и большие. Жалко, что свое ослиное упрямство, помноженное на решительность, она применяет не тогда, когда нужно.
— А ты подумала о последствиях? — я скрестил на груди руки. — Тебя отправил сюда король. Ты задумывалась для чего? Почему?
-Нет, — надменно фыркнула Ирен и со злостью буркнула. — Он захотел от меня избавиться и избавился. Почему я должна задумываться о том, зачем он так поступил? Я и так знаю, что... что он меня не любит и я ему просто не нужна.
Девушка огорченно замолчала, уставившись на пол. Ей явно не было комфортно, тем более, она была похожа на провинившегося ребенка, которого застали на месте преступления и сейчас отчитывали. Причем, я был в роли грозного воспитателя.
Я вздохнул. Я бы мог объяснить предположенные мной мотивы отца Ирен, побудившие его отправить в заточение свою дочь, рассказать о замысле Ариана, чтобы она не чувствовала себя преданной свой семьей, но... Честно сказать, мне совершенно не хотелось. Сейчас было не время для таких разговоров, да и не место.
И вместо этого, чтобы все объяснить, я закончил свою отповедь:
— Предположим, ты сбежишь, и куда пойдешь? Что будешь делать? Вновь хочешь, чтобы тебя растерзали волки или еще хуже, напала та шваль, что расхаживает по дорогам?
Ирен слегка растерялась. Видно, о таких вещах она задумывалась не так сильно, как о конечной цели.
-Я думала, — осторожно начала она, подбирая слова и судорожно что-то додумывая, — что смогу добраться до столицы прибившись к каравану. Ведь в столицу часто ездят купцы с товаром, да и двум девушкам они бы не смогли бы отказать, — и, видя мое скептическое выражение лица, быстро дополнила. — За плату, конечно.
— Две весьма привлекательные особы решили пройти полстраны с помощью каравана, — я внимательно посмотрел на этих девиц, не понимая, как в их возрасте можно быть столь наивными. Ну если с Ирен это понятно — она всю жизнь просидела во дворце, то как быть с этой Мадленой? — Прелестно. Вы не допускали, что на караван, например, могут напасть разбойники или еще хлеще, вы приглянетесь наемникам, и вас утащат за волосы в первый попавшийся куст?
Ирен покраснела, видно ярко представив себе мои слова и горячо решила их оспорить:
— Я владею мечом! Я смогу отбиться!
— Ну да, — хмыкнул я, — против оравы. И где ты возьмешь меч, Ирен? Под кроватью настоятельницы монастыря? Или же твоя новая подруга носит его в корсете?
— У меня есть кинжал, — решила вставить свое слово Мадлена. Но я на нее так посмотрел, что она вновь недовольно замолчала. А нечего вмешиваться в процесс воспитания и тем более, утаскивать с собой на смерть мою Ирен.
— Я все равно сбегу. Сегодня, — решительно сжала кулаки девушка, видно обдумав мои слова. И я вдруг понял, что сбежит и мои уговоры не подействуют, даже более того, если я попытаюсь ее запереть, не допустить побег, то потеряю кое-что ценное, то, без чего Ирен сразу отдалится и исчезнет из моей жизни. Я потеряю ее доверие.
Какой же она все-таки упрямый ребенок... И как ее оставлять одну, да без присмотра?
— Хорошо, — обреченно вздохнул я. Филгус меня убьет и будет совершенно прав. — Сбегайте. Но у меня есть условия.
— Какие, — настороженно поинтересовалась Мадлена.
— Я вам помогу. Одну не отпущу, даже и не мечтайте.
Ирен просияла и, с каким-то невразумительным писком восторга, повисла у меня на шее. Великая, такое чувство, будто я признался ей в любви и сделал предложение руки и сердца.
— Но сперва, — продолжил я говорить, через некоторое время, оттеснив от своей шеи радостную принцессу, — я хотел бы узнать одну вещь.
— Какую?
Я красноречиво глянул на новую подругу Ирен, которая в это время с каким-то невозмутимым спокойствием рассматривала умывальник. Прежде чем хоть немного доверять этой особе и идти с ней на опасную авантюру, я должен был знать, кто она такая. Заговоры — довольно интимная вещь, поучаствовать в них не приглашают первых посторонних, а мы ведь хотели прослыть великим заговорщиками против самого короля! Обдурить Нагелия и украсть у него любимую дочь! Позор и порицание мне. И мне не очень-то хотелось, чтобы в процессе "кражи" эта Мадлена меня предала. Ну не доверял я ей. Не доверял...
— Кто она такая и за что ее заперли в монастыре?
Ирен замялась и как-то с неохотой проговорила:
— А это так важно?
Я почуял подвох. Большой. Жирный. Сулящий кучей проблем и приключений на мою, уже скоро с такими вывертами судьбы, поседевшую макушку.
Но потребовать прямого ответа я не успел. За Ирен решила ответить сама Мадлена.
— За распутство, сладкий, — невинно протянула та, явно не считая свои грехи значимыми и наслаждаясь этим небольшим представлением.
За распутство. И почему я не удивлен? Достойная компания для благородной девицы.
Ирен смутилась и решила оправдать подругу:
— Она хорошая. Ее просто... не правильно поняли.
Конечно. Меня вот тоже не правильно поняли, когда я ударил короля, прилюдно послал к демонам все королевство и показал пару неприличных жестов, заглядывающим ко мне рыцарям. Может, я просто хотел к себе внимания? Страдал от одиночества? А что они? Обозвали исчадьем и объявили охоту. Бесчувственные сволочи.
А эта жертва людского произвола невозмутимо повела округлыми плечиками и картинно закатила глаза:
— Я просто охотница на магов.
Я скривился.
— Презираешь? — хмыкнула она, увидев мою реакцию на свои слова.
— Не одобряю.
И есть с чего.
Охотницы на магов... Эти дамочки были проклятием рода магов, саранчой, от которых невозможно было ни избавиться, ни истребить. Они были ничем не лучше шлюх, которые брали за свои услуги не звонкими монетами, а молодостью и красотой. А все дело было в том, что жены и возлюбленные магов жили гораздо дольше менее удачно вышедших замуж сверстниц. Энергия, что текла в жилах магов, дарила долгую жизнь, но кто согласится прожить века в одиночестве, смотреть, как твоя молодая жена превращается за пару десятков лет в старуху, а ты ничем не можешь ей помочь? Тогда и были придуманы ритуалы, позволяющие буквально разделить одну судьбу на двоих. Маг делился со своей энергией с возлюбленной, и та получала в подарок пару столетий цветущей молодости. Все было бы хорошо, если бы одни предприимчивые барышни не стремились урвать себе кусочек счастья.
Маги страдали, магнессы рвали на себе волосы, ошарашено наблюдая, как наглые девицы пытаются увести у них из под носа "добычу", а особо ретивых "охотниц" предавали общественному порицанию и запирали в монастырях для перевоспитания.
Знавал я одну такую девицу. Точнее не я, а мой приятель, который к несчастью стал объектом пристального внимания очень настойчивой женщины, да столь упорной в своем стремлении обрести долголетие и молодость, что та довела бедного мага чуть ли не до нервного срыва и паранойи — ему все казалось, что она его преследует.
Так что к охотницам на магов я относился довольно прохладно. И мне совершенно не нравилось, что одна такая особа сблизилась с Ирен. Еще научит чему-нибудь плохому девочку, а мне потом разгребать последствия.
— Ники, но она хорошая, — дернула меня за рукав принцесса, привлекая мое внимание. Она говорила с такой искренностью и убежденностью, что я решил не заострять особо внимания на этой проблеме. Не думаю, что ей понравится, что я скажу, что принцессе зазорно дружить с такой девицей легкого поведения. Я устало потер переносицу. Чем дальше в лес, тем больше нечисть... Заняться нравоучениями можно после, а сейчас же нужно было думать о деле.
— Хорошо, — махнул рукой я. — Остается лишь один вопрос... Как вы собирались улизнуть из монастыря?
Девушки переглянулись, а Мадлена, хмыкнув, стала говорить.
Бежать эти девицы задумали давно, еще когда я тихо и мирно страдал от скуки в госпитале и мечтал оттуда улизнуть на свободу. Но то ли к счастью, то ли к несчастью инициативных барышень, в монастырь прибыл сэр Алинор Гриворд, и, тряся в руке королевским указом, пафосно изрек, что, дескать, с этого момента он будет охранять Его Высочество. Настоятельница монастыря посмотрела на Алинора, поскребла ногтем печать Его Преосвященства, который также разрешал пребывать в обители непорочных дев мужчине, и согласно кивнула. Побег отменился по техническим причинам на неопределенный срок... до того момента, как они не придумали бы, как избавиться от назойливой няньки.
И до сегодняшнего момента им этого не удавалось. Гриворд хоть и был туп как пробка, но непробиваем, а также честен, предан и благороден. Даже Мадлене, попытавшейся его соблазнить, ничего не удавалось. На ее намеки он не реагировал и вообще, игнорировал распутную барышню, принимая, словно за некий декор интерьера. Нет, он был вежлив, общался с ней как к представительнице высшей аристократии, которой, она, в общем, и являлась, но вот его холодность, равнодушие и безразличие Мадлена чуяла остро. Не могла не чуять, а это был как удар поддых ее профессиональным умениям. Это ее безумно злило, но дело ни на шаг с мертвой точки сдвигаться не стремилось. И тут прибыл я. Я, который нервно дергающимся взглядом сумел очаровать неприступную махину, а своим пренебрежением — разжечь в нем пламя неистовой любви. Хотя думается мне, что во всем виноват некий порошочек, которые инициативные девицы как-то умудрились подсыпать рыцарю в еду, намереваясь наградить его за верную службу короне незабываемой ночью со случайной путницей, а себя — спокойными часами для организации побега.
