— Слово повелителя превыше всего, я не могу позволить случаю или подобному вам огребью решать судьбу всего нашего мира, за который сражается мой господин. — по его голосу стало понятно: его бы воля, он бы никогда в жизни так не поступил, не явился бы сам. Но Ульф являлся мечом в руках Антемоса, живым, думающим, самостоятельно принимающим решения, но всего лишь оружием. А оружие не смеет, да и не может ослушаться того, кто держит его.
Вблизи стали различимы детали облачения герольда. Под пышным мехом дорогого черного плаща показался черный, как смоль, панцирь, украшенный фибулами-ликами, а за серебряным охватом на голове вилась тонкая диадема. Гарда же меча представляла рогатую драконью морду, из пасти которой, змеящимся языком, выплывал широкий, отливающий синевой, клинок. Ульф стоял между переплетающимися золотыми кольцами стальных щупалец, возносящихся из-за края, но так, чтобы фокус, который Ялазар провернул с собой из будущего, скинув курфюрста в пропасть, тут явно бы не сработал.
— Полагаться на таких как вы — слишком большой риск. — ударившись в размышления, продолжил Ульф. — Ладно, сами подохните, так ведь и весь план огру под хвост пустите. Вон, даже пришлось этого белобрысого имбецила тебе в помощь послать, чтобы ты не помер по пути.
— А может этого "белобрысого имбецила" послали на помощь к тебе, чтобы ты сам, в очередной раз, не облажался? — язвительно огрызнулся Ялазар, подняв голову и глядя прямо в лицо обидчику.
— Помочь мне?! Ты?! — кажется, на этот раз им удалось действительно серьезно задеть гордость Ульфа, явно не считавшего их ровней, находя даже мысль о подобном оскорбительной. Глаза его вспыхнули ярким голубым пламенем, как бывало у магов, переполненных силой Вечного Океана, а по меховому вороту плаща замелькали крохотные цепные молнии. Но этого просто не могло быть, никакая магия не работала так близко с Хроногрессом. Если только она не являлась его частью, как те же весы перед входом.
Тут на ум Вику пришло, что Ял связан клятвой и даже сейчас не может поднять руку против герольда, а значит, всё-таки некая магия связывает их. И словно в ответ на мысли молодого человека, Тонкий Мир на секунду вспыхнул тусклой дикой силой, родившись из ошейника раба Черного Короля на шее Ульфа.
Ялазар рухнул на пол лицом вниз и лишь слабое дыхание, да подрагивающие пальцы, сжавшейся в кулак руки, говорили что он все ещё жив.
— Ты свободен от своей клятвы и дарованной тебе силы! — прорычал Отмеченный Бездной, однако даже Вику было видно, что власть над магией у повелителя костей все ещё оставалась. Пусть и не такая всеобъемлющая, как прежде, но была.
— Не тебе забирать, не тобою даренное. — ехидно констатировал Викариан, то что Ульф уже и так сам понял. — Видимо Ял то оказался прав, тебе и вправду не решились доверить столь ответственное поручение. Даром, что ты считаешь себя умнее прочих.
Они оказались на расстоянии полуметра и было видно, герольду стоит немалых усилий держать себя в руках, а неудавшееся унижение обидчика, и вовсе выбило его из колеи. Он больше не улыбался, сквозь зубы прошипев:
— В некоторых городах, шибко умных принародно казнят, но как вижу, тебе бы это не грозило. Как и у Яла, язык у тебя поперед мозгов бежит. А теперь осколок. Быстро. Иначе я найду некроманта, что достанет твою мать из царства мертвых и отдам Совратителям, дабы те сделали ещё одну куклу для своих грязных утех. А тебя посажу на цепь, заставив до конца жизни смотреть на то, что с нею творят.
Злость на мгновение затопила разум, но Викариан невероятным усилием воли подавил её, не позволяя себе допустить ошибку, к которой так усердно сам вел Ульфа.
Вместо ответа, молодой человек сделал обманное движение рукой, державшей нож, якобы целясь в живот противника. Ход совершено бесполезный. Костяному лезвию не удалось бы пробить кирасу из настоящей стали. Но замутненный гневом разум Отмеченного Бездной не успел взять вверх над инстинктами, что тут же среагировали на неопасный удар, легким поворотом корпуса пропуская его вскользь. В ту же секунду кулак правой руки Вика с силой вписался в лицо Ульфа, разбив губу и выбив из-под стальных когтей, охватывающих голову, пару серебряных прядей.
Рука парня взорвалась болью, словно он со всей дури саданул по стволу дерева, но несмотря на это, своей цели он достиг.
Пораженный, что какой-то сопляк сумел, перехитрив, пустить ему кровь, герольд быстрым движением вписал обух меча в челюсть Вику, едва не выбив тому зубы. Следом последовал второй удар латным кулаком в грудь и не встреть тот на своем пути булатную пластину кольчуги, несомненно, переломал бы ребра. От его силы парня, сбив с ног, откинуло на пару шагов назад.
Судорожно, через силу втягивая в опустевшие легкие воздух, молодой человек привстал на одно колено и только на секунду очистившееся от взрывающихся радужных звезд зрение позволило ему в последний момент закрыть голову руками, когда тяжелый ботинок, едва не угодив в лицо, вновь опрокинул его на пол. Последний удар ногой в живот был такой силы, что лежащее на полу тело отбросило аж к стеклянному столу, стоящему в центре пирамиды.
— Осколок! — прогрызаясь сквозь боль и звон в ушах, загромыхал голос Ульфа, едва сдерживавшего ярость.
Он явно не хотел пачкать это место кровью прежде, теперь же сам неспешно приближался с мечом наголо. Однако остановился и даже осклабился, заметив, как с трудом вставший на колени и роняющий кровавую пену парень, сжал в сильно трясущихся руках мешочек, источающем глушащую магию ауру.
Шаг третий.
— Сдохни. — прошептал разбитыми губами Викар, бросив Ульфу то, что тот так желал.
Лицо герольда приняло озадаченный вид, но руки сами собой поймали кошель и в тот же момент прогремел короткий, но очень мощный взрыв. Парня вновь опрокинуло на спину, а самого Отмеченного Бездной, тонким слоем кипящей от жара крови, размазало по всем окружавшим его алхимическим приборам.
Искры осколков Хроногресса взмыли вверх алмазным дождем и скрывшись за кромкой обрыва, устремившись к машине, что их породила. Им алхимическая смесь, что дал Тор Вику возле Храма Бога Вечной Переправы и которую тот положил в мешочек с частицей древней машины, не причинила никакого вреда. Впрочем, как и они не сумели ослабить силу взрыва. Все, что оставалось, это усыпить бдительность Ульфа и изображая слабость, выполнить инструкцию Мрачного: потрясти, продавить печать на горлышке фиала, а после, бросить во врага.
— Я знал, что ты опасный сукин сын! — раздались где-то позади едва слышные, смешки Ялазара. — Больше никогда не попрошу тебя мне что-нибудь передать.
— Заткнись. — беззлобно отозвался Вик, к которому с трудом возвращалось зрение, играя перед глазами яркими кляксами. Да и дышать было не легче. — Нам ещё предстоит обсудить твое предательство.
Послышалось возмущенное фырканье и ответ, от которого Викар непроизвольно улыбнулся:
— Ну, должен же быть у меня хоть один недостаток. — однако после, уже без смеха, добавил. — А если серьезно, прости. Я действительно был и остаюсь связан договором, но клянусь, рассказал все, что мог. Большего мне не позволили чары того, с кем я заключил сделку. Имя его тоже не спрашивай, не скажу. Не могу.
Как не странно, Викар поверил ему. Наверное, он просто хотел верить своему единственному другу, да и Ял действительно множество раз спасал его шкуру, а в конце концов, ещё и помог совершить месть.
Что касалось последнего, гул крови в голове и бой сердца пока заглушали эмоции, оттого парень никак не мог понять, что же он ощущает. Осталась ли пустота или может быть лишь чувство выполненного долга перед погибшей семьей? Кровь за кровь, жизнь за жизнь.
Об этом предстояло подумать позже, а сейчас пульсация света вокруг них явственно усилилась, нарастала, словно под ними находился пробуждающийся титан и его быстрое дыхание распаляло горнило огромной, чистейшей силы.
Как когда-то в Кавеноне, парни, едва держась на ногах и опираясь друг на друга встали. Окончательно вернувшееся зрение явило образ укрытых мягким сиянием улиц города, словно внизу между островками затопленных руин, растеклась молочная река. В этой реке первозданной силы Викар заметил прижатую к стене одинокую пепельную фигуру, из которой накатывающие на неё белые волны вымывали все останки тьмы. Фигура, что почти добралась до своей цели, ибо стража Хроногресса нигде не было видно, теперь захлебывалась, не в силах совладать с обрушившейся на нее мощью.
Агонис внезапно заметил их и уже почти угасшие угольки его глаз яростно вспыхнули. Он понял, кто вырвал победу уже почти находившуюся у него в руках. Ненависть дала новую жизнь пепельному телу и оно попыталось взмыть над белой гладью, но окатившая его очередная волна оплавила колдовской доспех и тот, потеряв былую силу, словно ярмо на шее потянул своего владельца на дно. Последнее, что слышали парни, был предсмертный, переполненный болью и яростью вопль, сочащийся нечеловеческой злобой, но столь же бессильный, как умирающее эхо в горах.
— Хорошо, что с Агонисом покончено, он бы нам такого не простил. И в этот раз бандой налетчиков он бы не ограничился, приперся бы сам, как пить дать.
Согласно угукнув, Вик обернулся на шум приближающихся шагов. Он с немым удивлением заметил приближающихся к ним Торунга с Даниэлем. Те бежали по тропинке, истончающейся во все нарастающем в глубине сиянии и уже добрались до парящих в воздухе ступеней.
Гладкая поверхность стены, от которой они начали свой путь к пирамиде, исчезла. Теперь её место занимал длинный, насколько хватало глаз в разные стороны, каскад, огороженных балюстрадой и утопленных в камне проходов, словно места для бесчисленного количества зрителей. Были даже нечто вроде эркеров, царских лож, выдававшихся из общего вида особо искусно украшенными вензелями. Последний вздох Хроногресса, вот-вот готовящегося выплеснуть в Кеплер всю собранную силу, на мгновение лишил магии даже сам Чаариф, но это позволило отряду вновь объединиться.
Мрачный, едва преодолев лестницу, оправдывая свое прозвище, холодным взглядом окинул испачканное кровью пространство и уже намеревался что-то сказать, как под пирамидой, наконец, лопнул кокон, сдерживающий нарождающееся солнце и оно, обтекая площадку, на которой сейчас стояли парни, ослепляя и обдавая холодным жаром, устремилось к невидимым отсюда небесным сводам. В ту же секунду Тора с силой бросило вперед, да так, что он влетел в ждавших их парней, снова сбив тех с ног. Затылок лучника заливала алая кровь, а череп, судя по всему, оказался проломлен. Сам он потерял сознание.
— Вот и все. — раздался странно изменившийся голос Даниэля, он словно шел сразу отовсюду, постепенно превращаясь в звенящий вой. На Вика накатил непереносимый смрад мертвецов и выворачивающая на изнанку аура. Почти такая же, что он чувствовал по дороге из Рабского Рынка, когда на их пути попался некромант, только во сто крат сильнее.
Молодой человек, с трудом приподнимаясь на локте, посмотрел на дальний край, где находились ступени. Однако вместо бритого на лысо жреца, чье лицо он помнил перечеркнутым косыми шрамами, теперь возвышалось существо, совершено на человека не похожее.
Мощный торс, больше подошедший божеству, олицетворявшему мужскую красоту, был украшен уже привычными костяными гребнями, растущими из спины. Голова, как и у прочих личей, превратилась в рогатую маску с заостренными, даже можно сказать благородными чертами. Ног не было, вместо них красовалась толстое, составленное будто из наползающих друг на друга ребер, змеиное тело. Оно вырастало из под тяжелой хламиды, в которую превратилась жреческая тога, обрывки которой теперь просто опоясывали то, что некогда было Даниэлем. По цвету напоминающие старый камень, каменные кольца распускались все шире, оплетая стоящие вокруг алхимические приборы. На месте же хвоста, покоился тяжелый череп, размером с грудь взрослого мужчины, с полной острейших зубов пастью. Он неспешно подплыл под руку переродившемуся созданию и лич, погладив его когтистой дланью, словно любимого пса, обернулся к корчившимся на полу парням.
На лбу его виднелся оттиск погасшей печати. И хотя она не была похожа на одну из тех семи, что парни видели в храме Воющих Ведьм, что за тварь сейчас стояла пред ними, догадаться труда не составляло.
— Так вот почему ты грохнулся в обморок, едва мы настигли Схирема. — голос Яла не дрогнул, хотя вряд ли он сейчас чувствовал себя много лучше Вика, которого скрутил жесточайших спазм в животе. Он нашел в себе силы подняться и даже вынуть из-за пояса меч, заслонив собой лежащих товарищей.
— Да, — прошипело существо, не разжимая сцепленных клыков черепа. Слова издавали трущиеся друг о друга кости его нижней, змеиной части, — смертное тело слабо и не способно вместить в себя даже крохотной толики истиной силы Короля Мертвых. К тому же, этот жалкий человечишка, коего я избрал своим сосудом до назначенного часа, все время норовил погибнуть. Даже внушенный ему панический страх перед Плачущей Богиней и демонами, не уберегли его на Храмовом холме. Пришлось вмешаться.
— Теперь ясно, как Даниэль избежал в тот день смерти.
— Он не избежал, но я вернул его к жизни, что тут же привлекло внимание Пантеона.
В этот момент Вик, желудок которого больше не мог исторгать из себя ни капли, просто заходясь в страшной боли, внезапно понял, откуда появился небесноликий слуга Бога Вечной Переправы, когда слуга Агониса уже был готов сокрушить их. Тварь убила жрецов, но лич вернул Даниэля из-за черты и бог почувствовал свершившееся в его обители святотатство. Выходит, этот змееподобный в тот день спас их всех, а не только себя. Впрочем, любви к нему это осознание не добавило.
— Вы изрядно помогли мне, но что важнее, открыли правду о существовании моста между мирами. — плечи чудища расправились, оно раскинуло длинные руки, погрузив их в исторгающийся вверх водопад чистой силы. Магия начала вливаться в него неудержимым потоком, хотя тело при этом изменялось не сильно, лишь слегка увеличившись и покрываясь кое-где дополнительной броней.
Пустые глазниц двух черепов внезапно воззрился на Вика, силы покинули того и он уронил голову, не способный выдержать взгляд их бездонной пустоты.
— И когда я закончу преображение, я убью вас, а сам направлюсь в Вардему. Для начала пожрав ту деву, что приглянулась этому глупцу Даниэлю. А после и всех остальных.
Ял сделал неуверенный шаг вперед, подняв меч в позицию удара, но тут же получил страшный удар в грудь, от которого его костяная броня пошла трещинами. Хвост-череп вонзился острыми иглами зубов в бывшего подавителя, на секунду приподняв того над землей, а после с размаху бросив оземь.
Тот упал на живот, но тварь не успокоилась, раз за разом ударяя в спину с такой силой, что слышался треск кости и Вик в ужасе подумал, так наверное ломался позвоночник переставшего двигаться Ялазара. Заплечный мешок превратился в лоскуты, из него, словно из рваной раны потроха, разлеталось содержимое, а тяжелый костяной плащ встал дыбом раздробленных обломков. Вокруг эхом метался визгливый хохот, от которого глаза наполнились слезами, а язык напротив высох, будто из тела ушла вся влага.
