— Держись, mo nighean donn, — сказал он и улыбнулся мне, глядя в глаза. И потом они уехали под оглушительные крики Йена, звенящие эхом от деревьев, подняв такой гвалт на поляне, словно банда налетчиков с Хайленда.
* * *
КАК НИ СТРАННО, но отъезд мужчин, казалось, немного облегчил ситуацию. Слухи, конечно, по-прежнему были оживленными, — но без Джейми или Йена в качестве громоотвода, слухи просто потрескивали там и сям, как огни Святого Эльма, свистя, шипя и заставляя волосы вставать дыбом, но, по сути, были безобидным явлением, если их не касаться.
Дом не столько напоминал крепость в осаде, сколько центр бури.
Кроме того, после отъезда мистера Вемисса из дома, нас навестила Лиззи, принеся маленького Родни Джозефа, так назвали ребенка. Роджер был решительно против восторженных предложений молодых папаш назвать его Тиглатпаласар, или Ихавод. Маленькая Роджерина легко вышла из этой ситуации, и все вокруг ее называли Рори, но Роджер совершенно отказался слышать о том, чтобы окрестить ребенка, который в миру был бы известен как Ики.
Родни оказался очень приятным малышом с широко раскрытыми от изумления глазами, отчасти потому, что он никогда не терял чувство удивления, и будто всегда был готов услышать то, что вы говорите. Удивление Лиззи от его рождения переросло в очарованность, которая полностью затмила бы Джо и Кеззи, если бы не тот факт, что они тоже были очарованы.
Любой из них был готов, если насильно их не остановить, активно, по полчаса обсуждать опорожнение кишечника Родни, до этого с такой же интенсивностью они обсуждали только новые ловушки и необычные предметы, которые были содержимым животов убитых ими животных. Свиньи, похоже, действительно могут съесть все что угодно — как и Родни.
Спустя несколько дней после отъезда мужчин за невестой, из своего дома пришла Брианна с Джемми, и Лиззи тоже принесла Родни. К ним присоединились Эми МакКаллум и я. Мы проводили приятный вечер на кухне — шили при свете огня, восхищаясь Родни, и наблюдая за Джемми и Эйданом. Делая некоторые осторожные выводы, мы сплетничали о мужчинах, населяющих Ридж, рассматривая некоторых в качестве подозреваемых.
У меня, конечно, был более личный и болезненный интерес к этому вопросу. А все три молодые женщины были единогласно на стороне справедливости, то есть отказались даже рассматривать саму мысль о том, что я или Джейми, возможно, имели какое-либо отношение к убийству Мальвы Кристи.
Для себя я сочла такие открытые рассуждения довольно утешающими. Конечно, сама с собой я безостановочно делала различные предположения — и это было очень утомительным делом. Мало того, что было неприятно подозревать каждого человека, которого я знала, в роли хладнокровного убийцы, расследование обязывало меня непрерывно раз за разом представлять само убийство и вновь переживать момент, когда я нашла ее.
— Я действительно не хочу думать, что это Бобби, — нахмурившись, сказала Бри, продвигая деревянное яйцо для починки в пятку носка. — Он кажется таким хорошим мальчиком.
Лиззи опустила подбородок, поджав губы:
— О, да, он — милый парень. Но он, что называется, горячий.
Все мы посмотрели на нее.
— Ну... — сказала она мягко, — Я, не позволила ему, но он не сдавался. И когда я сказала "нет", он ушел и стал пинать дерево.
— Мой муж иногда делал так же, если я отказывала ему, — сказала Эми, подумав. — Но я уверена, что он не перерезал бы мне горло.
— Да, но Мальва не отказала тому, кто бы это ни был, — обратила внимание Бри, сощурившись, продевая нитку в иголку для штопки. — Вот в чем проблема. Он убил ее, потому что она была беременна, и он боялся, что она расскажет всем.
— Ха! — сказала Лиззи, торжествующе. — Ну, тогда, это не мог быть Бобби вообще, не так ли? Поскольку, когда мой отец дал ему от ворот поворот, — легкая тень появилась на ее лице при упоминании об отце, который до сих пор не сказал ей ни слова и не признавал рождения малыша Родни, — разве он не подумывал о Мальве Кристи? Йен сказал, что так и было. Если бы у нее был ребенок от него, ну... тогда, ее отец был бы вынужден согласиться, разве не так? — Эми убедительно кивнула, но Бри возразила.
— Да, но она настаивала, что это не его ребенок. Его стошнило в кустах ежевики, когда он услышал это, — губы Брианны сжались на мгновение, — ну хорошо, он совсем не был счастлив. Так что, возможно, он убил ее из ревности, вы не думаете?
Лиззи и Эми сомнительно хмыкнули, обе они любили Бобби, но были обязаны допустить эту возможность.
— Кто меня интересует, — сказала я немного неуверенно, — так это зрелые мужчины. Женатые. Все знают юношей, которые были увлечены ею, но я, видела более чем одного женатого мужчину, поглядывавшего на нее мимоходом.
— Я думаю, что это Хирам Кромби, — сразу же сказала Бри, втыкая иглу в носок. Все засмеялись, но она покачала головой. — Нет, я серьезно. Это всегда — действительно религиозные люди, но очень озлобленные, у которых, оказывается, есть секретные ящички, полные женского нижнего белья и они пристают к мальчикам из церковного хора.
У Эми отвисла челюсть.
— Ящики, полные женского нижнего белья? — переспросила она. — Что... сорочки и корсеты? А что они делают с ними?
Брианна покраснела. Она закашлялась, но это был не очень хороший выход из положения.
— Э-э... ну... Я думаю, это французское нижнее белье, — невнятно сказала она. — Мм... кружевное белье.
— О, французы, — сказала Лиззи, глубокомысленно кивнув. Все знали о пресловутой репутации французских дам, хотя я сомневалась, что женщины из Фрейзерс Риджа, за исключением меня, когда-либо видели их.
Желая помочь Бри, я любезно рассказала им о НестлИ, фаворитке короля Франции, у которой были проколоты соски, и она появлялась при дворе с обнаженной грудью, поигрывая золотыми колечками.
— Еще несколько месяцев вот этого, — мрачно сказала Лиззи, посмотрев на Родни, который энергично сосал ее грудь, сильно сжав крошечные кулачки, — и я смогу сделать то же самое. Я попрошу Джо и Кеззи купить мне такие кольца, когда они продадут шкуры, да?
Посреди разразившегося смеха стук в дверь остался незамеченным, если бы не Джемми и Эйдан, которые играли в кабинете Джейми. Они примчались на кухню сообщить нам об этом.
— Я открою, — Бри бросила свою штопку, но я уже была на ногах.
— Нет, я схожу.
Махнув ей рукой, я взяла подсвечник и с бешено колотящимся сердцем, пошла вперед по темному коридору. Незваные гости после наступления темноты всегда были чрезвычайной ситуацией того или иного рода.
Так было и на этот раз, хотя все оказалось вообще не тем, чего я могла ожидать. На мгновение, я не узнала высокую женщину, которая, покачиваясь, стояла на крыльце, бледную и измученную. Затем она прошептала:
— Фрау Фрейзер? Я могу, могу фойти? — и упала в мои объятия.
На произведенный шум примчались на помощь все молодые женщины. Мы уложили Монику Берриш — а это действительно была она, предполагаемая невеста мистера Вемисса, — на скамью, накрыв стегаными одеялами, и напоили горячим пуншем.
Она быстро пришла в себя, с ней ничего плохого не случилось, кроме того, что она была голодна, она сказала, что не ела три дня, но через некоторое время уже была в состоянии сидеть. Съев немного супа, она объяснила свое удивительное появление.
— Это из-за сестры моего мужа, — сказала она, закрыв глаза и вдыхая с блаженством аромат горохового супа с ветчиной. — Она никогда меня не любила, а после того, как с ее мужем произошел несчастный случай и он потерял фургон, так что у них было не так много денег, чтобы содержать нас всех, я стала больше не нужна ей.
Она сказала, что тосковала по Джозефу, но у нее не было ни сил, ни средств, чтобы противостоять семье и настаивать на возвращении к нему.
— О? — Лиззи открыто рассматривала ее, но весьма дружелюбно. — А что случилось потом?
Фройляйн Берриш повернула к ней большие, нежные глаза.
— Я не могла выносить это больше, — сказала она просто. — Я так хочу быть с Джозефом. Моя золовка, она хотела, чтобы я ушла, и за это дала мне немного денег. Поэтому я пришла, — завершила она, пожав плечами, и жадно проглотила еще одну ложку супа.
— Вы... шли пешком? — спросила Брианна. — Из Галифакса?
Фройляйн Берриш кивнула. Облизнув ложку, она высунула ногу из-под одеяла. Ее обувь полностью износилась на подошве; она кое-как обернула башмаки обрывками кожи и полосками ткани, оторванными от одежды, поэтому ноги ее были похожи на мотки грязных тряпок.
— Элизабет, — сказала она, искренне посмотрев на Лиззи. — Я надеюсь, вы не возражаете, что я прийти. Фаш отец — он здесь? Я так надеюсь, что он тоже не против.
— М-м, нет, — сказала я, обменявшись взглядами с Лиззи. — Его здесь нет, но я уверена, что он будет рад вас видеть!
— Да? — ее худое лицо, на котором была написана тревога, когда она услышала, что мистера Вемисса здесь нет, просияло, когда мы рассказали, куда он отправился. — Ох, — выдохнула она, прижимая ложку к груди, как будто это была голова мистера Вемисса. — О, mein Kavalier!
Сияя от радости, она обвела нас всех взглядом, и впервые, заметила Родни, дремлющего в корзинке у ног Лиззи.
— А это кто? — вскрикнула она и наклонилась вперед, чтобы взглянуть. Родни открыл круглые темные глаза и внимательно посмотрел на нее с сонным интересом.
— Это — мой малыш. Родни Джозеф, он назван в честь моего отца, понимаете? — его пухлые коленки подтянулись к подбородку, когда Лиззи вытащила сынишку из корзинки и нежно положила его на руки Моники. Та, с пылающим лицом, заворковала над ним по-немецки.
— Бабулина радость, — пробурчала Бри одной стороной рта, и от ее слов я ощутила позыв к смеху. Я не смеялась со дня смерти Мальвы и сочла это бальзамом для души.
Лиззи искренне объясняла Монике о разрыве с отцом, случившемся из-за ее нетрадиционного брака. Моника кивала, цокая языком в сочувственном понимании, и одновременно по-детски лепетала с Родни, и мне было интересно, как много из услышанного она осознавала.
— Вряд ли у мистера Вемисса получится остаться непреклонным, — сказала я одной стороной рта. — Удержать его новую жену вдали от ее нового внука? Ха!
— Да, конечно ерунда, подумаешь два зятя, — согласилась Бри.
Эми наблюдала эту трогательную сцену с легким чувством тоски. Она протянула руки и положила их на худые плечи Эйдана.
— Ну, недаром говорят, чем больше, тем веселее, — сказала она.
Глава 86. ПРИОРИТЕТЫ.
ТРИ РУБАШКИ, ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ПАРА приличных бриджей, две пары чулок — одни фильдекосовые, одни шелковые... подождите, где же шелковые?
Брианна подошла к двери и крикнула своему мужу, который, при содействии Джемми и Эйдана, усердно укладывал сегменты керамической трубы в вырытую им траншею.
— Роджер! Что ты сделал со своими шелковыми чулками?
Он остановился, нахмурившись и потирая лоб, затем, вручив лопату Эйдану, перепрыгнул на другую сторону вырытой траншеи, подходя к дому.
— Я одевал их в прошлое воскресенье на проповедь, разве нет? — спросил он, приближаясь к ней. — Что я сделал?.. Ой!..
— Ой? — изрекла она с подозрением, наблюдая, как лицо его изменяется от замешательства до вины. — Что, значит "ой"?
— Aхх... ну, когда ты осталась дома с Джемми из-за его болей в животе... — это было тактически полезное недомогание, весьма преувеличенное, чтобы избавить ее от двух часов подозрительного разглядывания и пересудов, — ... поэтому, когда Джокки Абернэти спросил меня, не хочу ли я пойти половить с ним рыбу...
— Роджер МакКензи, — она разгневанно посмотрела на него, — если ты положил свои добрые шелковые чулки в плетеную корзину, полную вонючей рыбы, и забыл про них...
— Я могу сбегать к Дому, не так ли, и заимствовать пару у твоего Пa? — поспешно сказал он. — Я уверен, мои найдутся где-нибудь.
— Думаю... скорее найдется твоя голова, — сказала она. — И, вероятно, под скалой!
Это заставило его рассмеяться, и, хотя не произвело тот эффект, на который она рассчитывала, раздражение ее стихло.
— Прости, — он, наклонился, целуя ее в лоб. — Это, наверное, по Фрейду.
— Ой? И что, позволь спросить, символизируют твои чулки, обернутые вокруг мертвой форели?
— Генерализацию вины и разделенную привязанность, я полагаю, — объявил он, все еще шутливо, но не слишком. — Бри... Я подумал. Я на самом деле считаю, что я не должен уезжать. У меня нет особой необходимости...
— Нет, должен, — сказала она, как можно тверже. — Па говорит так, мама говорит так, и я тоже.
— О, хорошо, тогда, — он улыбнулся, но она видела тревогу под его веселостью — тем более что разделяла ее.
Убийство Мальвы Кристи вызвало бурю негодования в Ридже — тревогу, истерию, подозрительность, и поиск всевозможных виновных. Несколько молодых людей, Бобби Хиггинс среди них, попросту исчезли из Риджа, то ли из-за чувства вины, то ли просто из-за чувства самосохранения.
Вокруг распространялось достаточно обвинений. Даже она сама столкнулась со своей долей сплетен и подозрений — передавались некоторые ее неосторожные замечания о Мальве Кристи. Но, безусловно, самая большая тяжесть подозрений свалилась на ее родителей.
Оба делали все возможное, чтобы, выполняя свои повседневные дела, стойко игнорировать сплетни и осуждающие взгляды. Но, любой мог заметить, им становилось все тяжелее.
Роджер сразу же нанес визит Кристи и ходил к ним каждый день после смерти Мальвы, исключая свою неожиданную экспедицию в Галифакс. Он похоронил девушку просто и трогательно и, с тех пор, изнурял себя, стараясь быть разумным и утешающим — опорой всем остальным в Ридже. Он немедленно отложил бы свое намерение поехать в Эдинтон для рукоположения, но Джейми настоял, узнав об этом.
— Ты сделал здесь все, что возможно, — сказала Брианна в сотый раз. — Нет ничего, чем ты еще можешь помочь. А прежде, чем представится другой шанс, могут пройти годы...
Она знала, каково его желание поскорее быть посвященным, и он сделал бы все, чтобы следовать своему стремлению. Она хотела бы присутствовать при этом. Но без долгих разговоров они пришли к согласию, что для нее и Джемми было бы лучше посетить Речную излучину и ждать там Роджера, который съездит в Эдентон и вернется за ней туда. Вряд ли кандидату на рукоположение пойдет на пользу, если он неожиданно появится с женой-католичкой и ребенком.
Тем не менее, она чувствовала вину по поводу своего отъезда, из-за родителей, стоящих перед лицом бури.
— Ты должен поехать, — повторила она. — Но, может быть, я...
Он остановил жену взглядом.
— Нет, это больше не обсуждается.
Он убеждал, что ее присутствие не могло бы повлиять на общественное мнение, что, скорее всего, было правдой. Но она поняла, что настоящая причина настойчивости Роджера, разделяемая ее родителями, было их желание видеть ее и Джемми вне волнений, далеко от ситуации в Ридже, в безопасности. И желательно уехать раньше, чем Джемми бы осознал, что очень многие соседи думали, что один, если не оба, его бабушка и дедушка были хладнокровными убийцами.
