Последний соратник Клареда повалился ничком, а Ходячая Смерть, как ни в чём не бывало прошла мимо Аины с насмешливым:
— Что-то ты совсем устала.
Она направилась к упавшему пареньку, Аина же быстро оглянулась и молниеносно оценила текущий расклад: Кларед остался один, а их трое, и ей в любом случае придётся сразиться с Ходячей Смертью, иначе та бросится на айланна и может оказаться той последней соломинкой, что переломит хребет сарлуку.
— Да, есть немного, — запоздало ответила она нарочито спокойным голосом.
Альвейд наклонилась за своим кинжалом, отскочившим в сторону, Аина подошла к ней вплотную и спросила:
— Ты его насмерть или надо добить? — голоса своего при этом она не почувствовала.
Альвейд, не разгибаясь, повернулась к "куболю", чьё лицо заливала кровь из рассечённого лба. При этом она оказалась нужным боком к Аине, и та без замаха всадила свой скимитар под мышку Ходячей Смерти. При этом впервые за всю стычку ощутив ярость и удовольствие проклятого клинка. Провернула его, впервые же радуясь сама тому, что кого-то убила... Альвейд сделала последний короткий вдох с таким лицом, словно напоследок испытала не боль, а острейшее удовольствие, и повалилась прямо на юношу.
В этот момент что-то в обстановке неуловимо изменилось. Точно, затих звенящий вихрь! Выдернув скимитар из тела товарки, Аина рывком обернулась и увидела, что Морена застыла шагах в пяти от Клареда, словно задохнулась. Лица, оттуда где стояла Аина — сзади и сбоку — видно не было. Кларед её достал? Нет, не похоже — айланн пользуется паузой, чтобы отдышаться, хотя, на удивление, не так уж сильно запыхался, но на лице его прежняя готовность к бою. Значит, это смерть любовницы так зацепила аватару Мары? Интересно, болью или удовольствием?
Впрочем, неважно. В любом случае, долгожданный момент настал. Не совсем идеальный, но другого, по-видимому, уже не будет. Аина не могла вклиниться в поединок на той скорости, с которой бились эти двое. Значит, надо вступать на своей, пока есть такая возможность.
Как можно бесшумней Аина ринулась на ахсару со спины, но та внезапно отмерла, сделала шаг в сторону, уходя от атаки, заступила ей за спину и сильно толкнула — прямо на Клареда. Тот отвёл в стороны чёрный, как ночь, скимитар и совсем оголившийся, сияющий белым, как день, Щит. Раскрыл руки, чтобы принять её на грудь, и...
Клед не понял, откуда в Морене внезапно прорезалась сила, чтобы его оттолкнуть. Кажется, она его даже не трогала. Ему вообще казалось, что сражается он уже не с ахсарой нартов, а с самой Тёмной Матерью, но и сам при этом является не вполне собой, а кем-то намного более могучим и... безупречным. Однако этот толчок произошёл кажется даже не на уровне тела, а на уровне разума — словно тёмный взрыв, на миг ослепивший и выбивший его из состояния Танца Смерти, а заодно отбросивший на несколько шагов.
Морена замерла, слегка закатив глаза. На лице её было странное выражение — непонятно, горя или экстаза. Клед воспользовался этими мгновениями, чтобы отдышаться и окинуть взглядом поле боя. Раген! Больше никого не осталось, кроме них двоих и айланны...
И Алрина не подвела — воспользовалась странным трансом ахсары, чтобы сделать свой ход: быстро подкралась к ней со спины для удара... Но не успела. Морена отмерла, молниеносно обошла атаку и с силой толкнула айланну на него.
Клед инстинктивно развёл щит и скимитар, чтобы принять айланну на грудь, а вот свести их назад не успел — Морена оказалась в каком-то шаге и с выражением извращённого удовольствия на лице вогнала Меч Кернура прямо в спину айланны!
Мир остановился. Боль за любимую пронзила сердце прежде, чем тело — собственная боль, а до разума только потом дошло, что Морене ничто не мешало проткнуть их обоих насквозь. Так она и сделала, подшагнув к ним вплотную, чтобы вогнать Меч Кернуна по самую гарду, и теперь беззастенчиво, даже с вызовом во взгляде, смаковала свой триумф.
Единственное, что оставалось Кинжалу Смерти — это вогнать чёрный скимитар ей в бок, в самое сердце. И выражение торжества на этом красивом, но порочном лице сменилось недоумением, страданием, яростью, экстазом — порочна до конца! Пальцы её на рукояти Меча разжались, глаза закатились, тело начало заваливаться назад, руки судорожно вцепились в Щит, не успевший буквально на ладонь, и тот сполз с руки, потому что Клед перестал его держать.
Но Ворон не радовался своей горькой победе — в данный момент она перестала что-либо значить. Он сомкнул объятия над и под соединившей айланнов реликвией, которая сейчас ощущалась как луч божественного света, благословляющего их союз... Обратил взор к любимой и, когда их глаза встретились, понял, что должен сделать последним. Вот она, настоящая Свадьба!
— Я отрекаюсь... — начал он.
Глаза Алрины зажглись счастливым светом, губы тронула слабая улыбка... Но голос изменил айланну в последний момент.
Падая навзничь вместе с айланной, Кларед коснулся губами её лба и додумал: "...от смерти во имя любви".
Дыхание остановилось. Свет в глазах померк.
Эпилог.
На круги своя
Вся жизнь пронеслась в сознании за один миг — от смерти до рождения. Подаренная радость и оборванные судьбы, счастье встреч и горечь потерь, пережитые лишения и обретённая сила, беспорядочные связи и боевое братство, дружба, чудеса и сознание выполненного долга... Долга было, кажется, больше всего. Долга, продиктованного честью. Честью, которая заставила пожертвовать всем светлым и окунуться во тьму. Честь и долг — два слова, руководивших его жизнью. Но теперь они превратились в пыль на ветру. Осыпались и улетели вместе с клеймом Мары, которое оказалось вовсе не сквозной дырой, а чем-то вроде большой пиявки.
Сверкнув в пламени любви, угасла последняя искорка сознания, и душа Стража устремилась по исчерченному звездами тёмному туннелю к сиявшему впереди свету. Звёзды на миг заслонила мрачная тень, словно чья-то жадная рука пыталась выловить душу из влекущего её потока, но лишь бессильно прошла насквозь и исчезла.
Свет ожёг Стража, но боль была благословением, очищающим от последней шелухи тяжёлого сна — человеческих эмоций, связанных с потребностями тела. Остались лишь стремления души — вверх по течению Эволюции, к Источнику Вечной Благодати.
Оказавшись в сияющем нигде, Он увидел возникшую рядом с собою Стражницу и ощутил окрыляющий прилив сил, всегда сопровождающий встречу с партнёрской душой. Никогда прежде не происходило это так быстро. Порой Ему приходилось дожидаться Её подолгу и потом подолгу ждать возможности отправиться вслед, порой наоборот, а иногда кто-то из них дожидался друг друга дважды. Это было самым тяжёлым, не считая того, когда они попадали в разные миры. Правда, такие воплощения, как правило, служили для чистки души и длились не слишком долго. Ведь для того и заключались подобные Союзы, чтобы вместе, помогая друг другу, поскорее преодолеть Сумеречную зону Мироздания, где становилась возможной работа душ в паре.
Но в следующий момент оба омрачились. Они были чуть дальше друг от друга, чем в прошлый раз, а к сияющему Источнику Благодати приблизились совсем незначительно, причём Она — чуть больше, чем Он. Несмотря на непреодолимое притяжение, здесь не существовало движения. Куда они попали, там и останутся. Значит, нужно двигаться дальше, снова погрузившись в сон.
Взглянув друг на друга, Они приготовились в Путь. Обычно каждый вступал на него в одиночку, но благодаря заключённому Союзу эти Идущие могли обозреть предыдущий отрезок и решить, как двигаться дальше, совместно.
В слепящем белом сиянии явился Первый. Его величественная фигура подавляла своей безудержной мощью, нерушимым величием и безграничной благостью. Идущие знали, что это всего лишь Ипостась верховного бога, но даже она заставляла их души трепетать, словно листья под ураганным ветром — того и гляди сорвутся с ветки. Просто невозможно лицезреть такое совершенство!
Однако смотреть нужно было только на Первого. Он, как и все последующие, явит им недавнюю жизнь, их последний сон, своими глазами. Не такой, какой она казалось им, а такой, какой её видит бог. А теперь и они узрят Истину — проследят свои нити в Великом Гобелене Событий; поймут, как повлияли на его Узор и как можно улучшить его в дальнейшем. В этом благословение Откровения, пусть они и мало поймут в начале.
Первый явил их жизнь в своём пронзающем насквозь свете, и Идущие увидели, что души их — всего лишь слабые лучики на фоне сумерек их пограничного мира. Несколько раз они вспыхивали ярче, но совсем ненадолго. Самоотречение немного усилило их светимость, но не шло ни в какое сравнение с тем пламенем, которым горела их Любовь, пока они были вместе. Так что до мира ангелов, где единственное мерило — Свет или Тьма, им ещё расти и расти. Хотя то, что они вообще выдержали взгляд Первого, хороший знак.
Склонив головы, Идущие провалились на следующий уровень и оказались лицом к лицу со Вторым. Лиловое сияние его Ипостаси было жёстким, непримиримым, исполненным непререкаемой силы и беспощадной правильности.
В его свете их жизнь была испещрена ломаными линиями малодушных решений, которые тут и там отступали от безупречных линий законов, поддерживающих порядок в Мироздании. Отступая, Идущие теряли силу там, где можно было её обрести. Хотя в ключевых точках выбор чаще всего согласовался с верным направлением, и это позволило душам стать крепче. Подвёл лишь один, зато самый важный поворотный момент, который мог привести к полному раскрытию потенциала и серьёзному росту, но они свернули не туда. А значит, и до дьяволов, чьи ценности определяются лишь Эволюцией и Деградацией, Стражам пока далеко.
Потупив взоры, Идущие низверглись к Третьему. Его Ипостась переливалась всеми цветами радуги, захватывая дух великолепием бесконечных возможностей.
В мире драконов они могли бы играться материей как заблагорассудится и воплощать любые фантазии. Но для этого необходимо обрести абсолютную внутреннюю свободу, а Идущие большую часть жизни брели в колее, проложенной для них другими. Прятали истинное лицо во избежание конфликтов с обществом, отказывали себе в реализации самых глубинных стремлений, выбирали из дозволенных вариантов вместо того, чтобы создавать свои. В общем, кривили душой и загоняли её в чужие рамки. Нет, и там, где всё измеряется вопросом "Быть или не быть?", то есть, Жизнь или Смерть, им пока делать нечего.
Следом перед Идущими возник Четвёртый, точнее, Четвёртая — до боли прекрасная, пьянящая одним своим видом. От золотистого сияния её Ипостаси душу невыносимо щемило, таким недостижимым блаженством манил её свет.
В глазах Четвёртой их жизнь сверкнула всего лишь одним великолепным ростком красоты, который совсем ненадолго зацвёл посреди пустоши, покрытой редкими кустиками импульсивных решений, приносящих радость. В остальном же их стезя представлялась испещрённой трещинами мелких страхов, рассечённой дорогами мёртвых принципов и посыпанной пеплом похороненных под оными чувств. Идущие отказались лелеять драгоценный росток, и пусть тот не совсем погиб, пустив за собой тонкую вязь благоухающего вьюнка, та была слишком слабой, чтобы оживить пустыню. Так что и мир дивов, меряющих всё Единением и Разделением, выбирающих только между Любовью и Страхом, для Стражей пока закрыт.
На этом квадра Светлых миров закончилась и пошли Сумеречные, в которых полюсами развития служили Добро и Зло.
Идущие предстали перед Пятым. Его Ипостась сияла чистым серебром, в котором не было места ни пристрастиям, ни сожалениям — только беспощадная оценка усвоения опыта: активность Духа, насыщение Души, а также насколько они в равновесии.
В его свете Идущие узрели свой жизненный путь уже не таким скудным на правильные решения: они были преданы главной цели, друзьям и друг другу, иногда помогали ближним, нескольких хороших людей спасли, а плохих покарали. Правда, далеко не всех, но на самом деле не всегда была такая возможность. А вот то, что корили себя за это, отягощало их души вечными спутниками: Гордыней, ибо не далеко не всё в людской власти; и Самобичеванием, ибо наказанием или наградой всегда является следствие поступков, а попытка лишить себя чего-то дополнительно ведёт к схождению с Истинного Пути. Который они чудом не потеряли из-за кажущегося конфликта между личным счастьем и общечеловеческим благом.
В мире валлов такой союз, который назревал между ними, представлял бы собой Истинное Партнёрство. У них было для этого всё: телесный резонанс, душевная связь, общие цели, сочетаемые навыки. Но Идущие отказались объединяться под влиянием сиюминутных чувств, которые руководили ими намного больше, чем разум. А без разума не расставить приоритеты. Они не смогли оценить значимость различных стремлений, отделить высокое от низкого, найти баланс между пользой для себя и для мира. Выбрав мир, они возвысили Дух за счёт Души. И тем самым показали неготовность перейти на следующий этап.
Наконец Идущие оказались пред очами Шестого. Его божественно прекрасное лицо они, наконец, смогли разглядеть в сердечном розоватом сиянии. Лицо это было преисполнено бесконечного сострадания и всепрощающей милости, которые позволили им наконец перестать тщетно тянуться к недостижимым идеалам и ощутить себя дома. Да, в мире людей они несомненно были на своём месте.
С трепетом воззрившись на своего бога, Идущие приняли отражение жизней своих в его свете. И всё стало ясно, как на ладони.
Душа Стража стремилась к любви и даже поддержала своей чуткой лаской нескольких нежных созданий. Но смыслом жизни Он избрал кровавую месть, которая прочертила вдоль его стези жирную линию Ненависти. И когда появилась возможность этот смысл изменить, Он не воспользовался ею — остался на старом пути, пути Разрушения, лишь сместив акценты с родовой чести на спасение мира. Взял ноту повыше, но не дотянул её до конца.
Отказавшись от поединка с Мечом Смерти, Страж не поднялся на следующую ступень. Страх принимать решения, ведущие к сотням смертей, лишил Его возможности оные предотвратить. Избегая ответственности за чужие жизни, Он не смог принять служение тысяч и перенаправить его в более достойное русло. Неохотно он принял лишь служение единиц — тех, кто в итоге погиб за него. А ведь их души такой поступок возвысил. Разумеется, лишь потому, что жертва была принесена добровольно, но в Нём было достаточно Света, чтобы вдохновить намного больше людей следовать за собой вместо пронизанного тленом культа Смерти.
Его собственное самопожертвование во имя высшей цели отягощалось тем, что он решил за двоих. Это привело любимую на край пропасти отчаянья, куда она чуть не свалилась. К счастью, вовремя получив поддержку, Она выбрала тот же путь — единственный, который ей оставался, чтобы крепчать духом, а не разлагаться душой.
Однако до этого жизнь Стражницы не блистала подвигами. Оказавшись в жёстких обстоятельствах, Она лишь терпела их, долгое время не пытаясь ничего изменить. Приспосабливалась, тушевалась, плыла по течению, цепенея от каждого нового удара судьбы. Душа Её померкла, обросла коростой страхов и иголками озлобления.
