В покоях, освещённых магическими кристаллами, вставленными в золотую люстру в виде ветвей деревьев, где пол был застелен красным ковром, в центре стояла широкая постель с алыми бархатными простынями, на стенах висели синие гобелены с изображением ветвистого древа с красной корой, а на стенах между щитами разных форм и размеров висели орудия пыток, доставленные из разных уголков мира, царил интимный полумрак. На улице царила ночь, а лунный свет, ранее приносивший успокоение, лился сквозь полупрозрачную тюль красного цвета, висящую на стеклянных дверях, ведущих на широкий балкон с резным парапетом, покрытым тонким слоем золота.
— Ммм... — сквозь кляп промычала Селестия, стоящая на коленях в сбруе, со скованными за спиной руками, разведёнными ногами и цепью, приковывающей кобылу к ножке кровати (из-за чего она не могла встать, в то время как цепь свисающая с потолка и закреплённая на сбруе не позволяла принять более пристойное положение).
— Прости, Тия, — отвела взгляд от сестры Луна, которую мучитель держал в ремнях на постели, позволяя старшей аликорнице наблюдать за издевательствами над ней. — Если я не справлюсь...
Грохот взрыва заставил младшую экву прерваться, а затем метнуться к гардеробной, превращённой новым хозяином в оружейную. Оказавшись в окружении вешалок и манекенов, первым делом она накинула на себя первую попавшуюся кольчугу, схватила со стойки щит и мечь и приготовилась к бою. Звуки же, доносящиеся из пролома в стене, через который потоком ветра вдуло облако каменной пыли, заставляли уши нервно подёргиваться а сердце бешено биться в груди...
"Сопротивление бесполезно... Смирись...", — ядовитой змеёй шипел внутренний голос, убеждающий сдаться и склониться перед хозяином, но вызывающий лишь злость на свою слабость и заставляющий крепче сжимать пальцы на рукояти меча.
Каковы были её шансы? Ученица сестры, которая так любила графики, списки, таблицы и прочую макулатуру сказала бы, что они близки к нулю. Однако же и она не смогла бы отрицать, что всегда существует статистическая погрешность...
"Мне нужен лишь один шанс... Всего один шанс", — мысленно повторяла себе принцесса ночи, приближаясь к пролому.
Если олень будет достаточно измотан, а то и вовсе — ранен, то аликорница сможет воспользоваться его слабостью. Один удар по рогу, чтобы лишить его возможности лечиться и черпать её силу через кольца, вырезанные из их с сестрой рогов, а затем уже и атака в шею прервут череду избиений, унижений, изнасилований... Потом же нужно будет воспользоваться трофейными артефактами, что пусть и не вернут доступ к магии в полной мере, но позволят обращаться к силе стихий, вкладывая в атаки всю доступную мощь.
"У меня лишь один шанс", — напомнила себе эква, прекрасно понимая то, что второй раз из пут у неё выбраться уже не получится, так как корибу пусть и дикари, но вполне умеют учиться на своих ошибках.
А потом звуки боя стихли и раздались голоса, один из коих звучал смутно знакомым, а второй она узнала точно. Надежда и страх вновь столкнулись в душе, но усилием воли принцесса ночи сохранила самообладание, смело выйдя из укрытия, чтобы в полумраке увидеть тело мёртвого оленя и жеребца, возвышающегося над ним грозной и непоколебимой скалой (даже проломленный нагрудник чёрных как сама тьма доспехов не портил эффект, лишь подчёркивая общую картину разрухи).
"Сомбра", — болезненной пульсацией отозвалось в голове это имя, заставив почувствовать холодок на спине, причиной коего была вовсе не кольчуга, прижимающая обрубки крыльев.
Жеребец изменился с их последней встречи: его морда более не выражала терзающего разум безумия, взгляд как и когда-то в далёком прошлом был острым и холодным... возможно даже более проницательным, грива развевалась на потоках магии, выдавая огромную силу. А ещё он казался старше, нежели сохранила память Луны.
"Сомбра... Хах... Я почти не удивлена", — горькая усмешка так и не вылезла на мордочку эквы, перед ликом старого врага ощутившей себя ещё более беспомощной и... смущённой, нежели если бы это был кто-то иной (на грани сознания даже возникла радость от того, что кольчуга прикрывает наготу).
В дверном проходе находилась Твайлайт Спаркл, которая выглядела абсолютно здоровой, но при этом оставалась голой и с красным ошейником на шее, что одновременно и объясняло то, откуда тёмно-серый единорог черпал магию, чтобы сравниться с корибу, крадущим силы двух старших аликорнов, и показывало статус молодой принцессы при Короле-Тиране. И что-то подсказывало тёмно-синей аликорнице, что ученица сестры встанет совсем не на её сторону в случае конфликта.
"Это... нечестно. Неужели всё... всё было бессмысленно? Неужели все наши усилия, все старания бесполезны?!", — перед внутренним взором пронеслись картины Эквестрии, которую они с Селестией вырвали из лап Дискорда, которую старшая сестра тысячу лет оберегала и превращала в уголок процветания и спокойствия, которую сокрушили проклятые корибу, превратив в царство безвольных и униженных...
— Чего ты хочешь, Сомбра? — вопрос прозвучал более или менее спокойно, а пальцы правой руки сжались на рукояти меча ещё крепче, грозя раздавить её.
Пришлось прикусить кончик языка, чтобы болью немного отрезвить разум, что вызвало у организма ещё одну реакцию... из-за которой в душе вспыхнул огонёк злости. Впрочем, это было лучше той обречённости, что начала затапливать разум при виде "спасителя".
— Луна-Луна, как это грубо, — укоризненно вздохнул тёмно-серый единорог, делая шаг навстречу аликорнице. — Я злодея победил, а тебя... почти... освободил...
— Прости, но в твои доброту и бескорыстие поверить трудно, — прервала приближающегося эквина Луна, поднимая меч так, чтобы его кончик смотрел прямо в дыру в нагрудной броне чёрного доспеха. — Не подходи...
— Или что: убьёшь меня? — иронично вскинул брови Король-Тиран, а затем замер на мгновение, после чего резко шагнул вперёд, грудью насаживаясь на меч. — Ты ранишь меня в самое сердце... принцесса.
Со стороны выхода в коридор раздался испуганный вскрик, но тёмно-синяя аликорница не обратила на это внимания, широко распахнутыми глазами смотря на клинок меча, вошедший в плоть эквина на две ладони. С усилием оторвав взгляд от раны, что и не думала кровоточить, она взглянула на морду единорога, который совершенно не испытывал неудобств от избытка металла в организме.
— Ты... — старшая эква вздрогнула, когда её кисть оказалась обхвачена широкими ладонями Сомбры, который сперва осторожно разжал её пальцы, а затем, обхватив запястье левой рукой, правой извлёк из себя оружие, отбросив его прочь, при этом не разрывая зрительного контакта, заставляя ощущать себя кроликом перед удавом. — Пусти.
"Как же это жалко прозвучало", — промелькнула в голове отстранённая мысль.
— Я хочу мир... Свой собственный мир, — бархатистым голосом произнёс змей в шкуре эквина, приближаясь вплотную к принцессе, вынужденной смотреть на него снизу вверх. — Но мою корону должны украшать лишь самые яркие бриллианты.
На последних словах тёмно-серый единорог схватился за кольчугу на груди эквы обеими руками, а затем рванул их в стороны, разрывая металл будто бумагу. Вздох вырвался из груди Луны, заставив качнутся вновь оказавшиеся на свободе груди, уши уловили звон разорванных колец, застучавших по полу, а потом её мордочку схватили холодные перчатки чёрной брони, чтобы не дать отвернуться от наклонившегося эквина.
Всё тело охватил жар, приносящий приятное томление, смывающий боль и усталость, вызывающий дрожь. Чужие губы, накрывшие её рот имели привкус дыма и крови, а язык нагло пытался прорваться сквозь сжатые зубы, в то время как собственные кулаки били по плечам живой скалы.
"Проклятье!..", — глаза эквы зажмурились, а из-под век вытекли скопившиеся слёзы бессилия и злобы, в то время как собственное тело предавало свою хозяйку.
Растекающееся от кончиков ушей и до копыт блаженство, словно трясина утягивающая на самое дно обволакивало, проникало всюду и вытесняло остальные чувства. Вместо очередного удара, руки сами собой схватились за чужие плечи, колени сперва задрожали, а когда по внутренней стороне бёдер побежала влага — подогнулись, уже не в силах удерживать тело.
— Мерзавец, — едва был разорван поцелуй, а одна рука Сомбры подхватила её под поясницу, не позволяя упасть вслед за остатками соскользнувшей на пол кольчуги, одними губами произнесла принцесса ночи, чувствующая себя полностью разбитой (сколь бы Даин ни измывался над её плотью, но это ничего не значило в сравнении с тем, что Король-Тиран мог сделать с её разумом). — И что дальше?..
Вместо ответа тёмно-серый единорог изогнул губы в усмешке, после чего аликорница ощутила новую волну удовольствия, на этот раз сконцентрировавшегося в обрубке рога и крыльях. Сперва это чувство было несильным, но с каждым ударом сердца всё нарастало, пока наконец не стало таким, что пришлось крепко стиснуть зубы и выгнуть спину, чтобы не закричать... что не помогло в контроле распахнувшихся крыльев и не остановило искры магии, посыпавшиеся с рога.
— Как же я тебя ненавижу, — расслабляясь, практически повиснув на руке эквина, произнесла в темноту тёмно-синяя аликорница.
— Ты бы предпочла корчиться от боли, каждой клеточкой своего тела прочувствовав ускоренный рост костей, мышцев, нервов? — ехидно осведомился Король-Тиран, но не дожидаясь ответа вернул собеседницу в вертикальное положение. — Соберись, Луна, или ты уже не хочешь спасти Эквестрию?
"Что?", — мысленно спросила принцесса, пошатнувшаяся из-за того, что поддерживавшая её рука исчезла, а сам эквин отстранился.
Только сейчас она осознала, что чувствует крылья, и не те обрубки, которые ей оставили палачи Даина, а полноценные... какими они были до вторжения корибу. Стоило же повернуть голову сперва направо, а затем и налево, как в душе поднялась волна чистого и искреннего счастья, после чего руки опасливо потянулись к голове туда, куда она боялась поднять взгляд, чтобы пальцы коснулись гладких витков длинного рога, столь родного и привычного, но который она уже отчаялась когда-нибудь вернуть себе.
Заструившаяся по жилам магия, наконец-то нашедшая привычный путь на свободу, с иллюзорным звоном серебряных колокольчиков разорвала паутину, которой шаманы оленей при помощи амулетов, созданных из рога принцессы ночи сковали луну. А в следующую секунду распались прахом и истаяли туманом сами поделки, связанные с эквой, вновь делая её полноправной хозяйкой своих сил.
— Вижу, мой подарок тебе понравился, — прозвучал ровный глубокий голос Короля-Тирана, вырывая Луну из череды образов и ощущений, заставляя новым взглядом посмотреть на того, кто сделал почти невозможное... и теперь стоял на расстоянии вытянутой руки, скрестив руки на груди и высоко подняв голову. — Продолжишь обвинять меня во всех возможных злодеяниях?
Медленно вдохнув и выдохнув, Луна посмотрела на Сомбру сияющими изумрудными глазами. Она многое хотела как сказать, так и сделать, разрываясь между желанием врезать мерзавцу за то, что он заставил её испытать (до плена у корибу она так и поступила бы),и расцеловать за то, что вернул ей, буквально вдохнув новую жизнь.
— Зачем всё это, Сомбра? — справившись с эмоциями, спросила принцесса ночи, чувствуя переполняющую её силу и жажду начать действовать прямо сейчас. — Ты ведь мог просто забрать мою магию.
— Сойдёмся на том, что я рассчитываю на благодарность от тебя, твоей сестры и всех остальных за то, что спас вас и помогу освободить вашу страну, — ответил эквин, отворачиваясь от собеседницы, — Ведь в то, что я не хочу владеть заёмной силой, хозяйка которой будет меня ненавидеть, ты не поверишь.
— Не верю, — согласно подтвердила Луна. — И каков твой план?
— Кажется кто-то из нас — покровительница снов? — иронично уточнил собеседник. — Если я — жеребец, то... наверное это Твайлайт!
— Прекрати издеваться, — шумно выдохнув, попросила тёмно-синяя аликорница. — Хочешь, чтобы я погрузила корибу в сон? На Кантерлот моих сил хватит, но...
— Вот и чудно, — прервал её единорог, разворачиваясь к подошедшей и молча стоявшей позади короля Спаркл. — Начните с Кантерлота, а там и до других городов доберёмся. В конце концов, эта ночь может длиться столько, сколько нам будет нужно. Разве я не прав?
На миг увидев открытую спину Короля-Тирана принцесса ночи захотела ударить по нему чем-нибудь разрушительным, но... удержалась. Когда же эмоции отступили достаточно, чтобы оценить ситуацию, она поймала себя на том, что эта провокация была совершена специально, чтобы оценить её действия. Кроме того, принцесса дружбы находилась в этот момент в таком положении, что точно увидела бы этот удар...
"Что же ты задумал, Сомбра? Твайлайт верит тебе, мне ты помог, убил Даина... если ещё и Селестию исцелишь, то я... Как же всё сложно", — дёрнув ушами, эква отвела взгляд от столь соблазнительной мишени.
— Ты идёшь, или нуждаешься в отдельном приглашении? — тут же прозвучал вопрос единорога. — Тебе ведь нужны какие-то условия, чтобы воспользоваться силой сноходца.
— Для усыпления города хватит и выйти на балкон, — стряхнув с себя оцепенение, Луна зашагала вслед за эквином, который подхватил под руку сиреневую аликорницу и направился к дверям, ведущим в спальню. — Позволишь мне перед этим что-нибудь на себя накинуть, или же предпочтёшь в качестве благодарности видеть меня голой?
— Хм? — Сомбра остановился и повернулся к принцессе ночи, осмотрев её с головы до ног изучающим взглядом, будто бы видел впервые (и будто это не он сорвал с неё кольчугу). — Я думал, что это мода такая в нынешнем веке: везде кобылы... эквы ходят голые, да и Твайлайт молчала.
— Твайлайт?.. — выйдя чуть вперёд, посмотрела на стремительно краснеющую аликорницу младшая диарх, к некоторому удивлению ощутившая в словах Короля-Тирана лишь лёгкое лукавство.
— Ну... Я... — будто бы только сейчас осознав, в каком виде находится, принцесса дружбы прижала к груди крыло. — Я волновалась и... это было не так важно...
— Не стоит переживать: тебе вполне идёт такой вид, — с серьёзным видом отвесил комплимент эквин, что заставило Спаркл пробормотать нечто невразумительное в ответ, опустив мордочку (при этом она и не подумала отстраниться от руки единорога, за которую держалась). — Барьеры пытаются взломать!
Всю расслабленность словно ветром сдуло и, задав пару вопросов, Луна первой бросилась к спальне, распахивая двери, чтобы промчаться мимо сестры прямо к балкону. Позади себя она слышала восклицание сиреневой аликорницы, бросившейся помогать наставнице, и размеренные шаги Сомбры, отставшего от экв...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Шестнадцатая арка — 11
Одни ей восхищались, другие просто уважали её, третьи — превозносили, четвёртые — завидовали, а пятые — ненавидели... Тех, кто относились бы к ней равнодушно за все прожитые тысячи лет набралось бы не так уж и много, но мало кто из них хотя бы догадывался о том, каким кошмаром наяву является жизнь солнечной эквы.
