Долгая заря Ивана Ефремова

Гриф Рифт положил руку на плечо любимой, заглянул в глаза, — ты сама определила срок возвращения на корабль, Родис. Я бы его сократил, интуиция подсказывает, что эти... — он кивнул в сторону Торманса. — Способны на любую подлость, чтобы вынудить нас убраться.

— У них всепланетная олигархия существовала изначально, так как цивилизация появилась одномоментно, прибыв на нескольких кораблях, — Родис готова читать любимую лекцию про Инферно в любое время. — Поэтому нам для достижения цели необходимо работать как можно более тщательно, а это, мой милый Гриф, требует времени.

— Фай, я прекрасно помню теорию, но сейчас у нас вопрос чисто практический. — Гриф недовольно нахмурился. — Нам надо так организовать всё, чтобы мы смогли вернуться домой в полном составе.

* * *

Через смотровые шахты земляне впервые рассматривали планету вблизи. "Тёмное Пламя" делал последние витки на высоте около 250 километров. Планета Ян-Ях с орбиты не казалась голубой, как Земля. Преобладающий оттенок — фиолетовый, большие озёра среди гор выглядели почти чёрными, с золотистым отливом, а океаны — густо-аметистовыми. Там, где сквозь неглубокую воду просвечивали мели, зеленела морская гладь.

Параллельные рёбра рассечённых низких гребней, лабиринты сухих долин на необозримых плоскогорьях Ян-Ях казались светло-коричневыми. Местами тонкий растительный покров набрасывал на бесплодную почву шоколадное покрывало. Колоссальные излияния морщинистых темно-серых лав отмечали область экваториальных разломов. Почва по мере удаления от лавовых гор становилась всё желтее. Симметричные борозды песчаных дюн морщинили пустынное побережье. Планета казалась необитаемой.

Лишь присмотревшись, земляне увидели, что вдоль больших рек участки разбиты на правильные квадраты. Затем проступили дороги и зелёные острова городов.

Звездолёт пронзила вибрация. Гриф включил охладители. Окутанный серебряным облаком корабль ринулся вниз. В отличие от преодоления нуль-перехода, перегрузка в этом случае не представляла никакой опасности, поэтому экипаж разместился на любимой 'веранде', мягкое покрытие которой гасило нагрузки низкой интенсивности.

Семеро одетых в металлическую броню прилегли рядом с лестницей, отдельно от остальных звездолётчиков.

Вдававшийся в море пологий мыс, на который указывали координаты места разрешённой посадки, оказался маловат для громадного ЗПЛ. Посадка потребовала всего мастерства Грифа Рифта вместе с мощью искусственного разума корабля.

Громада корабля, внезапно возникшая из глубины неба, нависла над пустынным мысом. Горячий столб тормозной струи ударил в рыхлую каменистую почву. Пыльный смерч закрутил кольца песка меж прибрежных кустов. Пылевая колонна стояла, не поддаваясь напору морского ветра. Её жаркое дыхание распространилось далеко в стороны, навстречу спешившим сюда громыхающим машиниз них бойца на груди висела коробка с ручками и торчащими короткими трубками. Кроме того, у каждого имелись ещё какие-то трубки. Ивану, следившему за происходящим с борта корабля, показалось, что больше всего они напоминали винтовки с короткими стволами, калибром больше, чем патрон 'Элей '.

Застигнутые жарким дыханием смерча, машины остановились в отдалении от звездолёта. Тормансиане всматривались в пылевую завесу, стараясь понять, что это — благополучный спуск или катастрофа?

Постепенно сквозь серовато-коричневую мглу начал проступать белый купол. Космический пришелец стоял так ровно, будто он опустился на заранее подготовленный фундамент. Даже заросли высокого кустарника вокруг пятна посадки казались неповрежденными. Жёсткие растения мешали людям подойти непосредственно к звездолёту. Встречающему отряду пришлось прибегнуть к помщи мульчеров, чтобы прорубать дорогу. Только так машины с эмблемой четырех змей, смогли подобраться к месту посадки.

Возле самого звездолета растительность выгорела полностью, а почва расплавилась, образовав гладкую кольцевую площадку.

'Лиловые', пробиравшиеся через кустарник, остановились, оглядываясь на урчащие мульчеры, легко справлявшиеся с кустарником, но не умевшие двигаться быстро.

Внезапно спиральное движение воздуха закрутило листья. Обломки веток, осевшая было пыль и песок вдруг поднялись к фиолетовому небосводу. Под кольцеобразным выступом основания корабля расползлись в стороны толстые плиты. Выдвинулась массивная труба, диаметром вдвое больше человеческого роста. Низ трубы заканчивался прозрачной клетью подъемника.

По дороге проложенной мульчером подъехали два транспортёра. Один, парадный, глянцево сияющий фиолетовыми бликами в лучах светила, был сравнительно небольшого размера и передвигался на колёсах с новыми мощными протекторами. Второй транспортёр был значительно массивнее и выше. Он предназначался для переброски небольших подразделений и представлял из себя большую металлическую коробку на трёх парах колёс. Из коробки высыпали бойцы в лиловых мундирах и рассыпались по периметру, заняв позиции в соответствии с уставом. Из фиолетовой машины не торопясь выбрался тучный мужчина в тёмно-лиловом балахоне с золотыми змеями на груди. В его движениях однозначно читалась высокое положение в обществе. Затаив дыхание, бойцы Торманса смотрели на цилиндрическую коробку, ожидая появления пришельцев.

* * *

У рычагов подъёмника стоял Гриф Рифт. Он чуть сжал металлический локоть Фай, шепнув с непривычной для него мягкостью: — я готов всё взять на себя! Если потребуется, я сотру их город с лица планеты и разрою её на километр, чтобы выручить вас!

Фай Родис привстала на цыпочки и обняла командира, прижавшись к его груди всем металлическим телом, — Нет, Гриф, ты никогда не сделаешь этого! — Прошептала ему на ухо и чуть прикусила его зубами.

— Ну, больно же! — Гриф нежно провёл тыльной стороной ладони по щеке любимой.

Фай Родис ещё раз оглянулась на оставшихся товарищей, кивнула на прощание и последовала к распахнутым дверям машины. Верный сдэф, устремился следом и уцепился за край подножки. Старший встречающей команды сделал протестующий жест. Мгновенно из-за его спины возник высокий боец в лиловом мундире и энергично пнул робота ногой прямо по металлическому колпаку.

Предостерегающий крик Родис замер на её губах. Лиловый боец взлетел в воздух и, описав дугу, рухнул в кустарник. Лица товарищей поверженного крепыша исказились яростью. Они бросились к сдэфу, направляя на него раструбы нагрудных аппаратов.

Фай Родис простёрла руку над своим роботом, опустила заграждавший лицо щиток, и впервые сильный голос женщины Земли раздался на планете Ян-Ях без передающего устройства:

— Осторожно! Это всего лишь машина, служащая носильщиком и защитой. Машина безвредна, но устроена так, что любой предмет, достигший её поверхности, вернётся в исходную точку, а удар по корпусу вызовет толчок, как вы все это сейчас видели. Помогите вашему товарищу выбраться из кустов и не обращайте внимания на роботов.

Заброшенный в кусты богатырь, сердито ворча и бросая злобные взгляды на землян, выбрался из зарослей. Его соратники встретили парня смехом, но, поймав грозный взгляд, быстро затихли.

В последний раз земляне окинули глазами "Тёмное Пламя". Уютный и надёжный кусочек родной планеты одиноко стоял на фоне стального моря, среди обгорелых и обломанных кустов на пыльной площадке. Люди Земли знали, что оставшиеся товарищи безотрывно следят за ними, но темнота в глубине люка казалась непроницаемой.

Повинуясь знаку сановника "змееносца", звездолетчики забрались в лиловый ящик транспортёра и опустились на жёсткие металлические скамьи. Машина, раскачиваясь и хрустя фрикционами, двинулась по неровной поверхности прибрежной пустоши. Взвилась коричневая тонкая пыль, скрыв купол "Тёмного Пламени".

24 сентября 1955 года. Крым. Судак. Ефремов, Юхневская и Верник

Неделя в Судаке под сенью генуэзских башен пролетела незаметно. Верник и в самом деле оказался очень компанейским парнем. Он знал наизусть множество комических историй, рассказывал их так хорошо, что уже на второй день даже Иван Антонович почувствовал к нему симпатию. Правда, на третий день он же чуть не устроил драку, застав Сашко и Тасю за лёгкими эротическими упражнениями, но вовремя вспомнил собственные видения. 'Старею я что ли?' — подумал Ефремов и, преодолев собственную косность, показал парочке, что старый конь не только борозды не портит, но и вспашет глубоко, если его как следует приласкать. Все в итоге остались довольны.

Объясняя позже такой нетипичный поступок, Иван Антонович рассказал Вернику про свои видения, про записки и про мытарства с ними.

— Как это интересно! Как захватывающе! — эмоционально отреагировал Олесь. — Ах! Как жаль, что я не могу прочитать их! Особенно интересно вы рассказываете про устройство коммунистического общества. Мне кажется, Вам надо написать об этом отдельную книгу. Правда, не знаю, стоит ли писать о сексе... Всё-таки у нас очень пуританское общество.

— Но это будет совсем не то, что я должен... — начал отбиваться Иван Антонович и вдруг остановился. — А ведь ты, Сашка, прав! Прав, чёрт побери! Надо написать так, чтобы все запищали от восторга и издали. Тогда и 'Долгая Заря' зайдёт за милую душу!

Через неделю Верник провожал Ивана и Тасю, отплывающих на теплоходе в Сухуми. Вдруг он хлопнул себя по голове.

— Иван Антонович, вам необходимо найти Смирнова! — он едва успел ухватить Ефремова за рукав. — Уникальнейший человек! Телепат, нейрохирург, санскритолог... Мысли читает.

— Где ж я твоего Смирнова найду? Смириновых в Союзе миллионы.

— Кажется, он в Ашхабадском меде работает.

— Тогда не судьба... Нет у меня времени в ещё и Ашхабад ехать. — Ефремов пожал плечами и, подхватив Тасю, поспешил на борт.

* * *

Результатом Крымского отпуска стал роман 'Туманность Андромеды' уже в 1957 году напечатанный в 'Пионерской правде', а в 1958 изданный отдельной книгой. И в том же году посыпались восторженные отзывы. А в 1959 Ефремову вручили премию за лучший роман для школьников. Всё вышло так, как предрекал Верник.

10. РАЗВЕДКА БОЕМ

5 ноября 1955 года. Москва. Палеонтологический институт. Иван Ефремов

В октябре после возвращения из Крыма у Ивана Антоновича начались мучительные головные боли. Орлов, пользуясь положением директора института, отправил Ефремова на медобследование в поликлинику Академии наук.

Медицинские светила занялись тщательнм обследованием знаменитого учёного. Это сильно мешало работе над новым романом о великой коммунистической цивилизации. Но Ефремов стоически сносил все издевательства и пытки, которыми его терзали мастера лечебного дела.

Особенно возбудился невролог, которому Иван Антонович решился рассказать о своих видениях. Он мучил Ефремова странными тестами, брал какие-то анализы, просвечивал мозг рентгеном в разных ракурсах. Нейрорентген, однако, ничего не обнаруживал, остальные анализы тоже показывали только старые уже известные болячки, давно зафиксированные в карте именитого пациента.

— Дорогой вы мой, Антон Иванович...

— Я — Иван Антонович, — усмехнулся Ефремов, привыкший к тому, что немного рассеянный невролог постоянно путает его имя-отчество.

— Простите великодушно, — не смутился врач. — Знаете ли, сапожник без сапог, но я не об этом...

Он постучал карандашом по столу, задумавшись.

— Иван Ефремович, вы меня сбили с мысли! Я забыл, что хотел сказать, а это важно... А! Вспомнил! В Ашхабаде живёт уникальнейший специалист Борис Леонидович Смирнов. Вам надо с ним встретиться. Покажете ему все результаты анализов, что мы тут с вами наработали. Голову на отсечение даю, Ефрем Антонович, если Смирнов не скажет, то никто в мире вам ничего не скажет.

— Меня зовут Иван Антонович, — снова поправил врача Ефремов и махнув рукой покинул кабинет.

* * *

11 ноября 1955 года. Ашхабад. ул. Худайбердыева, дом Бориса Леонидовича Смирнова. Ефремов.

Столица Советского Туркменистана лежала еще частично в руинах после катастрофического землетрясения 1948 года. Небольшой каркасно-щитовой дом, поставленный Финляндией в качестве репарации, утопал в зелени. Городская суета и шум остались за калиткой. Во дворе тихо. В комнатах ещё тише. Жена профессора — Людмила Эрастовна провела Ивана Антоновича в кабинет.

Хозяин дома, несмотря на болезнь, ещё работает на кафедре в мединституте. Лекции уже не читает, но дипломников консультирует, семинары ведёт.

Обстановка в кабинете аскетичная. Это создаёт впечатление чистоты и свободы. Но сразу бросаются в глаза бронзовые индийские статуэтки и старинная толстая книга. Рядом с ней четыре тяжёлых тома, на корешках которых вытиснено: 'Махабхарата'.

На письменном столе ничего лишнего. За столом остроносый, совершенно лысый пожилой мужчина в круглых очках. Завидев посетителя, он приветливо кивает и указывает рукой на табуретку.

Побеседовав с Иваном Антоновичем о жизни, полистав историю болезни и результаты анализов, Борис Леонидович поджал губы в задумчивости, потеребил гладко выбритый подбородок и хлопнул ладонью по столу.

— Так-с, понятно, что ничего не понятно... Значит, говорите галлюцинации... видения фантастические. — Усмехнулся он и посмотрел прямо в глаза Ефремову. — А не погрузить ли вас в гипноз? Слышали, дорогой мой, палеонтолог про такую штуку, как гипермнезия?

— Как-то не доводилось, — буркнул Ефремов. — Это ведь что-то связанное с воспоминаниями? Сверхпамять?

— Вот! Сразу видно грамотного и культурного человека. — Обрадовался Смирнов. — Вы древнегреческий хорошо знаете?

— Больше латынь, но Древней Грецией тоже интересуюсь. Какой всё-таки был всплеск человеческого гения!

— Именно так... Но не в этом суть. Сейчас я вас, Иван Антонович, погружу в гипнотический транс и вы, находясь в трансе, с одной стороны, мне всё расскажете, а с другой просто хорошо отдохнёте. Подкреплю процесс гипнорепродукцией, и посмотрим, что у нас с вами получится. Итак, вы хотите погрузиться в лёгкий транс, в средний или в глубокий?

— Проблема для меня важна, поэтому давайте в глубокий.

— Это прекрасно! Вы видите перед собой стену, побеленную известью, по ней бегут трещины. Вы видите трещины? Они вьются по извести словно паутинки...

Процесс погружения в сон шёл полным ходом.

Сады Цоам. Команда землян во главе с Фай Родис

Шестеро землян сидели на широком красном диване. Сквозь высокое, от пола до потолка, круглое окно виднелись деревья сада, пронизанные лучами солнца. В отличие от земного, местное солнце опускалось медленно и величественно почти по отвесной линии. Его лучи, проходя сквозь стёкла, создавали на полу и стенах комнаты причудливую игру цветных диков. Гамма цветов была, в основном, фиолетовых оттенков. От этого лица землян приобрели зеленоватый оттенок. Только Соль Саин и Тор Лик, в силу расового типа, остались привычно чёрными.

— Ребятки, вы похожи на вампиров, — попытался пошутить Вир. — Как бы хозяева нам серебряных пуль не отсыпали.

— Хватит пустых разговоров, — остановила друзей Фай Родис. — К делу. Напомню задачи. Вир остаётся в столице. Работает с учеными и инженерами. Тор, Гэн и Тивиса, помните вашу задачу?