— Ну, в общем-то, если поднапрячься, то да. Только ведь все равно не поместится 25 человек. Ты к чему клонишь то? Вынести всю мебель в одну комнату и праздновать сразу в двух?
— Да нет. Теперь скажите, во сколько обойдется обед в хорошей столовке, если вместо первого еще пару салатиков взять?
— Ах вот ты о чем. Идея в принципе здравая, только городские столовки никто на спецобслуживание закрывать не позволит, да и не особо уютно там, а ведомственные в выходные не работают. Я, конечно, мог бы договориться с нашими поварами, мы так делаем, когда государственные праздники отмечаем, но опять же — приводить туда этот детский сад как-то неприлично, разговоры пойдут. Одно дело, когда я для кого-то разрешил, совсем другое — для себя устроил.
— А банкетные залы? По сути дела, это те же самые столовки, лишь самую малость дороже. Меню простенькое, трудозатраты на тазик салата не особо больше, чем на одну тарелку — отсюда и низкая цена. И, можно приносить свое спиртное и свою еду. Почти как в ресторане, только стопроцентной ресторанной наценки нет
— Да, Максим, о банкетных залах я как-то не подумал. Но поезд наверняка ушел — завтра суббота, всякие, свадьбы, юбилеи, все было занято еще месяц назад.
— Но попробовать то можно, может, какой-то пустует?
— Черт, времени сейчас нет. Придется после обеда заняться, обзвонить.
— Зато у меня этого времени вагон и маленькая тележка. И машина у входа. Давайте какой-нибудь справочник по злачным местам, я проедусь и лично поспрошаю. Какую сумму Вы готовы потратить на сам зал и меню в дополнение к тому, что вы сами приготовите? Считайте без спиртного, соков, и всяких прочих тортов с пирожными, без всего, что в обычном магазине можно купить.
— Ладно, Максим, все равно считаешь ты быстрее меня. Рассчитывай на общую сумму в 150 рублей. Кстати, об уже купленных продуктах не беспокойся, мы их и потом можем постепенно съесть — там только мясо, колбаса и ветчина, а овощи, фрукты и торт мы с утра собирались покупать. И, в случае чего, спиртное можно к уже имеющемуся не добавлять, можно соком заменить, школьники ведь, а мы уж как-нибудь перетопчемся.
— И самый последний вопрос, если местечко найдется и в отведенную сумму уложусь, раз пространства теперь хватает, может и взрослых можно в число гостей добавить? Только не тех, что Вам нравятся, а именно тех, к которым сама Аленка благоволит, тех, кому она всегда доверяла нос свой сопливый утирать? Все-таки это именно ее день рождения.
— Ну, так сразу не соображу, давай пока добавим троих, плюс-минус один, уже непринципиально.
— Итого 28 человек, с имеющимся спиртным общая смета составляет 150 рублей, без оного 110. Адреса, пароли и явки неизвестны.
— Ах, адреса. Оба старых банкетных зала на Партизанской, между Ленина и Победы, такое двухэтажное здание из красного кирпича, там вывеска большая, легко найдешь. А новые — даже не знаю, сколько их там, в этих "Пизанских башнях", что на берегу Томи. Будешь ехать по Набережной, сразу "Башни" увидишь, их ни с чем не перепутаешь.
— Ну все, товарищ полковник, меня нет. Ждите звонка с моим докладом о результатах проделанной работы. А мне потом еще котенка искать и логарифмическую линейку. Ручку я, пожалуй, свою подарю. Кстати, где у вас тут подснежников нарвать можно?
Темные башни
— Ну что, дядя, хлопнем по рюмашке за мое чудесное спасение? — предложил Макс, закончив очередную старательскую байку, почерпнутую грэйвом из литературы будущего.
— Да, Виктор Александрович, за такое не грех и выпить — поддакнул дядин водитель.
— Ну и я с вами выпью, Макс, налей мне муската. А потом давай все-таки пойдем потанцуем.
— Ольга! А тебе недостаточно ли? — встряла тетя.
— Что ты мама, я сегодня всего-то три раза потанцевала. Не с кем. Вот Макс сейчас откажется — брошу вас и в дискотеку пойду. Мне же уже 22 года, а тут вокруг один только детский сад.
— Алла, отстань от дочери. Она пять лет в Томске без родительского контроля прожила и ничего с ней не случилось, на пробку не наступала. Ты лучше вон, Ваню повоспитывай, ему же меня возить. Что-то ты, Ваня, — обратился полковник к своему водителю, — сегодня совсем поплыл. Брал бы пример с Максима — молодой, выпил не меньше остальных, а даже ни разу не покачнулся. Нет, сегодня я тебя за руль не пущу.
— А кто же вас домой повезет, если не я?
— Да хотя бы и Максим. Посмотрел я сегодня, как он с Жигулями управляется, даже не верится, что у них там дорог нет.
— Он любитель, а я профессионал — возразил водитель.
— Права у него профессиональные, как и у тебя, я видел.
— Все равно любитель — не унимался Иван. Знаю я, как в армии водителей учат. Поставят четыре колпака, скажут проехать между ними, хоть один останется стоять — получи права.
— А сам то ты где права получил?
— Ну, я-то ни одного не сбил, и даже не сдвинул, — ухмыльнулся Иван.
— Заливаешь, Ваня, — подначил водителя Макс.
Полиграф показывал неправду, значит что-то с пресловутыми экзаменационными конусами у Ивана было не в порядке. Но выводить его на чистую воду Макс не стал, в памяти всплыла байка из родной реальности, и он не упустил возможности повеселить компанию своей, а не подсказываемой грэйвом историей.
— А я вот в "Науке и жизнь" прочитал, как английские ученые научно доказали пагубное воздействие алкоголя на мозг водителя. Отобрали для опыта самых профессионалов, а самые профессионалы у них кто? Водители лондонских автобусов. Они двухэтажные такие, ну вы наверняка по телевизору видели. В Лондоне всюду пробки, улицы узкие и только самый крутой профессионал может проехать там на такой громадине и никого не зацепить. Ну в общем, экспериментаторы дали водителям конусы и велели обозначить ими ту ширину, через которую они смогут проехать. В общем, абсолютно все испытуемые на глазок, без всякой рулетки выставили ширину, которая на двадцать сантиметров больше ширины автобуса. Естественно, все водители проехали и ни одного конуса не сбили. Потом дали водителям выпить по 50 граммов виски и повторили эксперимент. Все водители выставили ширину уже на 10 сантиметров поменьше. Но проехали, не задев конусы, тоже абсолютно все. Тогда им дали еще по 50 грамм виски. Все водители уменьшили расстояние между конусами еще на пять сантиметров. Но тоже все проехали.
— Вот! — торжествующе поднял палец Иван.
— Тогда им дали еще виски, чтобы общая доза была ровно половина литра. Водители опять выставили конусы и при замерах оказалось, что расстояние, которое они выставили, на целых 10 сантиметров меньше ширины автобуса. Вот так и было доказано пагубное влияние алкоголя на восприятие водителем дорожной обстановки.
— Вот! — теперь торжествующе поднял палец уже дядя. — Давайте в следующий раз выпьем за то, чтобы каждый знал свою меру.
— Подождите, я же еще не все рассказал!
— Да и без того ясно, чем все закончилось. Не проехал никто.
— Вот и ученые так подумали, закончив этот показательный эксперимент своими измерениями. Поставили подписи, печати оттиснули и собрались в свой научный журнал ехать, чтобы побыстрее опубликоваться и встать в очередь на Нобелевскую премию. Но водители все-таки настояли, чтобы им дали проехаться между конусами. И снова проехали, не задев конусы.
— Как это?
— Вот и ученые своим глазам не поверили. Бросились снова измерять — все правильно, автобус на 10 сантиметров шире, чем расстояние между конусами. Меряли, меряли, ничего не понимают, фантастика какая-то, решили, что в справочнике ошибка, измерили ширину автобуса, — нет, и в справочнике все правильно. Выпили с горя сами все оставшееся от эксперимента виски и тут кому-то в голову пришла гениальная идея — спросить водителей, в чем тут фокус. А тех уже и след простыл. Нашли их в ближайшем пабе, в пивнушке, то есть, они там свою победу над учеными обмывали. Вот тут все и выяснилось. Им же дали конусы, а не столбики. Ученые измеряли расстояние внизу, между основаниями, а между верхушками оно больше. А у автобуса ширина корпуса чуток больше, чем расстояние между внешними сторонами колес. Вот этим водители-профессионалы и воспользовались.
Пока все смеялись и радовались победе пролетарского разума над буржуазной наукой, сзади к Максу подкралась Аленка.
— Максик, а ты чего не танцуешь? Музыка такая чудесная. Вон, посмотри, Зинка топчется, хочет к тебе подойти, но сама боится. И Ленка с Юлькой...
Макс резко обернулся, обшаривая глазами зал в поисках Зинки, Ленки и Юльки и, конечно же, никого из них не увидел. Ну да, откуда им здесь взяться, здесь только школьницы с такими же именами. Надежда на чудо вспыхнула как порох и так же быстро сгорела, разочарование было горьким.
— Да не хочется чего-то, Алён. Боюсь всем ноги отдавить — вон, Ольге уже отдавил, теперь и она не танцует, вместо этого всем на меня жалуется. Не веришь — сама у нее спроси, — отшутился Макс, подмигнув Ольге.
— Ну да, — не приняла шутку Алена. — Так, как ты танцуешь, у нас мало кто умеет.
— Все равно не хочется. Перекурить вот захотелось. Давно не курил.
— Вот это дело — обрадовался Ваня. Виктор Александрович, Вы с нами пойдете?
— А куда я денусь? — согласился полковник.
— И я с вами — заявила Ольга. — Не бойтесь, я курить не буду, просто на воздухе постою. Да и устала я немного от громкой музыки, чуток тишины хочется.
Вышли на круговую террасу, отделенную от зала от зала толстым стеклом. Здесь было тихо и тепло. Вчера Макс заказал грэйву на этот вечер безоблачное небо и плюс двадцать пять по всей округе, а в городе еще и слабенький ветерок, дующий от реки. Хотелось бы, чтобы именно такая погода стояла по всей Сибири хотя бы до середины октября. Конечно, в этом году еще ничего не получится, слишком глобальные изменения предстоит произвести для того, чтобы улучшить климат без потрясения основ современной науки, чтобы не полетели дружными стаями всякие метеорологи да климатологи за компанию с прочими фенологами в удаленные монастыри, убивать там плоть и каяться в мнимых заблуждениях и непреднамеренном обмане миллиардов землян. Все должно быть похоже на обычные, вполне объяснимые явления, кроме того, если по каким-то причинам прекратится воздействие на погоду технологиями будущего, тепло здесь должно остаться хотя бы еще лет сто-двести. Подстегнуть Гольфстрим, слегка изменить его маршрут, чуток расширить Берингов пролив, подправить курс теплого Куросио к родным берегам, растопить арктические льды, в общем, очень много еще чего предстоит сделать. И, естественно, придется позаботиться о том, чтобы из-за сопутствующего повышению среднегодовых температур таяния вечной мерзлоты, этого естественного аккумулятора холода, треть Сибири не превратилась в непроходимые болота, а еще треть не стала морями и заливами Северного Ледовитого океана. Да и газ с нефтью не должны вырваться из подземных пластов этой мерзлоты, отравляя все вокруг, они еще пригодятся стране и как топливо и как сырье для химических производств. Долгие века пройдут, пока люди не начнут использовать прямое преобразование материи и синтезировать все необходимое им из чего угодно. Так что пока, еще годика три, возможны только такие вот местные температурные аномалии, которые не вызовут особых потрясений в умах специалистов. Жаль конечно, большая часть лета упущена, скоро полярная ночь и распылять над льдами Арктики вулканический пепел бессмысленно.
Лишь плюхнувшись в кресло возле столика с пепельницами, Макс вспомнил, что курева в его карманах не водилось уже давненько. В мае он довольно легко бросил курить, грэйв просто провел ему курс впрыскиваний какой-то химии для снятия психологической зависимости от табака. Хорошо еще, что тогда он хорошенько обдумал последствия, а не приказал сделать все в кратчайшие сроки. С бормотухой вон, не совсем хорошо вышло, эмоции возобладали над разумом и в танкер с алжирскими чернилами была добавлена какая-то термоядерная отрава, действующая практически моментально и навсегда. И, одно дело, когда снимается только влечение, другое дело, когда продукт в первую очередь вызывает отвращение. Вон, хотя бы тот новосибирский слесарь, о котором рассказывал Нельзину его друг, как-то слишком тяжело переживает подобное излечение. Конечно, на любой яд у грэйва найдется и противоядие, но как теперь отследить всех тех, кто сделал хотя бы маленький глоток той алжирской отравы? Невозможно даже найти еще не выпитые бутылки, даже те, которые еще в магазины не поступили, а находятся где-то на складах или в пути.
Стрелять сигарету Максу не хотелось, вставать и идти за ними тоже, пришлось вспомнить, что большую часть персонала "Башен" пока что составляют киборги, а уж на этом этаже живой обслуги вообще быть не может... Однако, одинокая пачка Беломора на подносе официанта смотрится как-то диковато, пришлось дополнить ее экибаной из бокалов и рюмок, наполненных соответственно проявленным вкусам присутствующих, дяде — коньяк, Ване — водку, Ольге — мускат. Конечно, народная мудрость говорит, что понижать градус не рекомендуется, но себе Макс все-таки заказал мадеры. Грэйв, похоже, не справляется со всем выпитым, требуется или принять нечто более кардинальное, чем впрыскиваемые им микродозы нейтрализатора, или принимать на грудь более слабые, чем коньяк и водка, напитки.
— Ты же вроде не куришь? — спросил дядя, наблюдавший, как Макс привычно управился с пачкой папирос, в углу которой образовалось аккуратное прямоугольное отверстие. — Вчера вечером ты категорически отказался, пришлось смолить в одиночестве. Ольга то при мне не курит, боится получить ремнем по толстой попе.
Макс и Ваня тут же посмотрели на Ольгу. Упомянутая часть тела, предназначенная природой для родительского воспитания, была вовсе не толстой. Ольга слегка зарделась.
— Да я изредка, — ответил Макс. — И только ленинградский "Беломорканал". Курил раньше всё, что может дымиться, но бросил. Я же рассказывал, как от белого медведя на самый верх сосны залез, тогда вот и бросил. Чего только не пообещаешь Богу в такой ситуации.
— Ну да. Повезло тебе тогда. Только где ты в тундре то нашел такую сосну, на которую залезть можно, до сих пор ума не приложу, — ухмыльнулся дядя.
— Вот и я тоже тогда подумал, откуда здесь сосна, если тут всю жизнь высокая пальма стояла? — рассмеялся Макс.
— Ого, здесь и гитара есть — воскликнула вдруг Ольга. — Дядь Вань, сыграй, а?
— Не, я уже не в состоянии. Сыграть то я еще кое-как сыграю, но спеть тебе про корову уже не смогу.
— А ты, Макс, на гитаре играешь?
— Играю немного. Но песен про коров не знаю.
— Ну сыграй что-нибудь другое.
Макс взял гитару, спел парочку незнакомых этому миру песен.
— Хорошо играешь, — похвалил полковник. — И песни красивые, только слишком грустные. Тебя, наверное, девушка бросила. Ведь просто так из родных мест не срываются. Так ведь?
— Ну, что-то вроде этого. Правда, я сам виноват. Теперь не простят.
— Как это не простят? Их что, двое?
— Трое, — сознался Макс, тяжело вздохнув.
Полковник присвистнул.
— Ну ты даешь! Трое... Прямо султан. Я бы на их месте тоже обиделся, если бы узнал, что ты еще с двумя крутишь. За тремя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.
