— Собираемся! — Эту команду Ветан бросил замершим в темноте Горану, Хлату, Малье, Рауду, Азолье, Живану, мрачному, как ночь Збирку и собранному Хрудту.

Костер потушили эльфийки, следопыты быстро паковали и укладывали сумки, проверяли оружие и окутывали лесник охранными заклинаниями, Ветан не хотел, чтобы в следующий их приход в укромную лежку, их вдруг встретил неприятный сюрприз, в виде лесной нечисти, облюбовавшей ночлежку долгожителей. Такие случаи бывали частыми и неоднократными, что приводило и к жертвам.

— Кто ведет группу?

— Хвиз, — обронил Юлай.

— Когда Вишк выходил с тобою на связь?

Юлай сбавил темп бега, приравнялся с Ветаном.

— Полтора часа назад.

— Они могли уже напасть...

— Вишк будет ждать нашего прихода.

— Ты был уверен, что я не откажусь от атаки?

— Я был уверен, что ты не пойдешь против общественных правил.

Ветану осталось лишь фыркнуть. От этих правил не отвернулся бы ни один эльф, и тем более такой правильный разведчик, как Ветан Лийт.

— Надеюсь, вы ни чего не напутали?

— Ты сомневаешься в Вишке?

— Я обеспокоен его маниакальной злобой к людям.

Юлай некоторое время молчал, группа бежала по лесу тихо и собрано, экономя дыхание и силы.

Через семь-восемь миль должны, будут начаться вербовые посадки с редкими, но чистыми и прохладными ручейками. Это Вербовые Ручьи, чуть в стороне — Грибной Яр. За ними граница — Северный тракт и территория людей. Дайкинов.

— Вишк будет ждать нас, Ветан, в его группе два эльфара и за спиною, в арьергарде — взвод рогуссов. Поэтому, он торопиться не будет, дождется удобного момента для боя, а к тому времени, мы успеем их нагнать.

Холодный пот прошиб Ветана.

Горан чуть не оступился на ровном месте.

Збирк врезался в молодую иву.

Эльфы Юлая звонко и мелодично посмеивались.

Рогуссы!! Гнусные твари!

Темень. Кромешная темень.

Орвин прислушался к ночным звукам и... ничего. Лес онемел в жутком ожидании развязки, сержант с трудом проглотил вставший поперек горла комок, и куда теперь бежать? Где дорога? Аллон его знает, где тот проклятущий Северный тракт? Кругом сплошной мрак, ветви деревьев, колючие заросли и паутина. Вязкая и липкая паутина. Орвин тихо чертыхался и плевался. Когда он успел заблудиться, отбиться от шустрого и уверенного в себе Явора, известно только одному Аллону? Правда, одна — он потерял правильный курс, повернул не туда и заблудился. Орать на весь лес и звать на помощь, смерти подобно. Ведь, он четко помнил последние слова капитана Бремара: эльфы рядом и их луки наготове. Орвину мерещились быстрые и тонкие тени в каждом полумрачном свете луны, в каждой глубине кустарника, он видел притаившегося лучника или эльфара. Бояться в дремучем лесу можно даже собственной тени, не то, что карателей разведотрядов.

От дерева к дереву. От жалкого кустика к колючему кустарнику. От рощи к роще — Орвин углублялся в хащи... Хащи! Интересно в хащи Королевского леса или в хащи Эльсдара? Если он бродит по чащам дайкинских дебрей, то у него еще оставалась надежда на выживание, а если в Эльсдаре, то...

Тиль-тиль-тиль... тиль... тиль-тиль-тиль...

Сержант Орвин прирос к земле, ветер трепал ветви деревьев, он судорожно обхватил ствол березы, прячась за деревом, словно за каменой стеной.

Тиль-тиль-тиль... — так рядом, что Орвин ощущал затаенное дыхание противника.

Сержант зажмурил глаза, мысленно прощаясь с жизнью.

Тиль-ти... — мелодичная речь оборвалась на полуслове.

Орвин перестал дышать.

Дуновение ветра, перерастающего в буран, гнущий лесные стволы к самой земле. Орвин услышал взвинченное карканье вороны, пролетающей над кронами берез. Птица пыталась ухватиться за ветку, но ветер нещадно мотал ее. Начал накрапывать дождь. Затаился Орвин. Затаились и эльфы.

Может ли человек, соперничать в лесной гуще за выживание с эльфом? Не надо быть реалистом и практиком, чтобы ответить на этот вопрос с предельной точностью и уверенностью, что нет. Естественно нет. Еще раз нет!

В лесных чащах эльфу нет соперников, тем более в лице человека. Дайкин мог надеяться на победу лишь в равной сече, открытом поле или при помощи профессиональных колдунов. Но в штате его отряда, среди наемников и гвардейцев, к сожалению, мага не оказалось, к великому прискорбию. Надеяться на Явора не стоило, капитан больше переживал за собственную жизнь, чем за души временных попутчиков. Если Бремар и спасался, то только сам, плюнув на оставшихся за своей спиной людей.

Дождь нарастал. Бил по земле. Лил на кроны Эльсдара и Королевского леса, природа смилостивилась над потомками эльфийским экспериментов — людьми, даруя им шансы на равный бой и на спасение. Эльфы чувствовали людей, но непогода сбивала их природное чутье, бросая кости Судьбы на чашу весов. Крохотный шанс на выживание, воспользуется ли им сержант Орвин?

Отрывистое, полуживое дыхание. Прилипшая одежда к голому телу. Холодный пот, смешанный с дождевыми каплями, дрожь по всему телу, Орвин на рубеже сознания и обморока. Такого страха он не испытывал никогда, за всю свою не долгую жизнь. Лучше встретиться лицом к лицу с сотней недругов, чем вот так, застыть в разбушевавшемся от урагана лесу с эльфийскими выродками на хвосте.

Затянувшаяся, мучительная тишина. Орвин спиною, внутренним чутьем чувствовал, что эльфы затаились, выжидают, выслеживают неосторожное малейшее движение. Что делать? Как поступить? Судорога сводит его ноги, он боится пошевелить даже пальцем.

Вой ветра и внезапная тишина...

Карканье треклятой вороны, вцепившейся таки в верхушку березы...

— Гады!! Га-ды!! Тва-ари!! Вырод... — крик захлебывается агоническим воплем и треском кустарника.

Туз?! Аллон пресвятой, точно Туз!

Мурашки пробежали по плечам Орвина, эльфы добрались до Туза.

Далекий треск веток и шелест травы. Дождь, то льет, как из ведра, то моросит с ленцой, с вялой неохотой.

Две тени обошли ствол березы, не приближаясь к приросшему к дереву сержанту, скользнули в ночь с луками наготове. Краем глаза, он заметил холодный блеск на наконечнике стрелы, худющие, тонкие, женственные фигурки, отчетливые движения ног. Эльфийки! Лучницы-эльфийки!

Одна. Две. Три...

Три удара сердца и карательницы скрылись в чаще подлеска. Орвин судорожно глотал влажный воздух, отлип от березы и съехал по шершавой коре к самой земле, умостив свой зад на мокрой траве.

А если за лучницами следовали следопыты? — эта мысль пронзила его отравленной стрелой. Нет! Он не хочет умирать!

Панические телодвижения, Орвин срывается с места, бежит к ежевичным кущам, ныряет в их спасительную густоту, царапает руки и лицо, но с затаенной надеждой прислушивается к внешним звукам.

Завывание ветра ему в ответ. Аллон пожалел его душу, за лучницами ступала лишь безразличная к смертным душам темнота. Стихия буйствовала. Ураган швырял на лесные массивы плотные завесы дождя, местами заливая землю и деревья холодными струями небесной влаги, а в короткие промежутки спокойствия — обдавая хащи пронизывающим и мерзким ветром. Орвин продрог до самых костей. Плащ, промокший до ниток, бесформенной тряпкой висел на его плечах, туника прилипла к отяжелевшей кольчуге и исподней майке, сержант приник к земле, укрываясь от разъяренного бурана в жиденьком кустарнике. Луна то скрывалась, то показывалась из серо-черных туч, заливая лес нереальным, призрачным светом.

Сержант Орвин дрожал, как осиновый лист, опасаясь высунуть из убежища даже носа, в каждой тени, в каждом постороннем шорохе, ему мерещились остроухие каратели. Аллон свидетель, если эльфы набредут на останки сгоревшей брички и разнюхают место преступления, они — трупы, откроют на наемников и гвардейцев бесшабашную охоту. Охоту, целью которой, в первую очередь, будет являться месть. За гибель сородичей лесники карали беспощадно и жестоко. Кровная вражда дайкинам обеспечена.

Туз! В этом Орвин мог свято поклясться, что он слышал отчаянные, предсмертные крики наемника, уже поплатился собственной жизнью за преступное содействие в чудовищной акции. И такая расплата могла ожидать каждого, кто не позаботится убраться с эльфийского леса прочь. Каждого! Нервная дрожь в руках, Орвина била крупная дрожь.

Хруст веток.

Медленная, тягучая пауза.

Вой ветра.

Снова хруст веток.

Свист бурана в ветвях берез...

Треск кустов...

Орвин невольно чувствует, как на макушке головы волосы стают дыбом. Разве эльфы могут себе позволить, так нагло и громко красться по лесу? Конечно же, нет! Тогда, кто это или что это, продирается сквозь хащи? Святой? Соболь? Или все-таки капитан Бремар? Остолопы гвардейцы? Неожиданно перед глазами Орвина замелькали посиневшие, окоченевшие ноги эльфа... эльфийки. Мозг сержанта нарисовал жуткую картину ужаса: неестественно серого цвета кожу эльфийки, стеклянные черные глазища и перекошенный в страшном оскале рот. В довершении: острые лисьи ушки, выбивающиеся из-под копны распатланных, вьющихся волос. Жуть! Орвину перехватило дыхание, он с немым криком вжался в заросли кустарника, мечтая об одном, превратиться в мелкого насекомого, исчезнуть из гибельного места.

Хро-гггх — хро-о-огггх — хро-о-огггх...

Хро-о-огггх... Хрооо-о-огггххх...

Вепрь?!

Сквозь чащи вербняка ломился дикий вепрь.

Страх парализовал Орвина. Обрубал рефлексы, инстинкты, чувства и силу воли. Он превратился в беззащитное, бездеятельное и равнодушное к действительности существо.

Кошмарная, уродливая, громоздкая тень, вывалилась из кущей, прямо на голый пятак подлеска, ветер топорщил зверю густую и лохматую шерсть. Страшилище стояло на четвереньках, а в голове Орвина мимолетно пронеслась устрашающе-дикая мысль, что это 'нечто', могло с той же легкостью, стать и на задние лапы, перемещаться как двуногий хищник. Эта мысль окатила сержанта ледяной водой.

Хро-огггх. Хро-о-огггх. Хрооогггхх!

Животное фырканье слетало с его глотки, мешаясь с завываниями ветра.

Тучи разошлись на небосводе, и призрачный свет лизнул серебром по лесным дебрям, Орвину открылась еще более чудовищная картина кошмара: свиное рыло, мощные челюсти с острыми саблезубыми клыками и нижние, загнутые к верху икла, выступающие над верхней губой, желто-яркие, глубокопосаженные глазища. Тварь остановилась возле двух берез, приникла подвижным носом-пятаком к влажной земле, жадно втянула воздух, издала глоткой раздражающий слух звук, подошла к десятилетним, еще молодым деревцам, подпрыгнула и передними лапищами вцепилась в кору. Орвин с замиранием сердца вытаращился на чудовищное действо, существо скребло кору березы с неистовой жадностью, срывая цельные куски. Сержант в редких отсветах луны, мог разглядеть мощные лапы чудовища и поразиться, конечности монстра, даже отдалено не напоминали на кабаньи копыта, а скорее — сильные лапища медведя, заканчивающиеся кривыми, изогнутыми когтями. Такого страшилища Орвину еще не доводилось видеть, но воин уже успел понять, что перед ним, одно из кошмарных порождений эльфарского разума, — ужас исследовательских лабораторий остроухих.

Хро-огггх! Хро-о-огггх! Хрооогггхх!

Чудище приросло к березе, гнуло ствол дерева к земле, крона шаталась и дрожала под могучим телом мутанта.

Грозное рычание переросло в рев.

Орвин с диким отчаянием наблюдал, как с глубины пышных веток мелькнула фигура со скрюченными ногами, перепуганный до смерти крик, к земле летит подсумок с арбалетными болтами, несчастный даже и не думал отстреливаться от монстра, затем болезненный вскрик, треск ломающихся веток, и с гулким ударом на траву летит человеческое тело. С ужасом Орвин видит предсмертное лицо Соболя, перекошенную от боли физиономию и стрелу с черным оперением в спине. Страшилище не успевает наброситься на жертву, когда в спину наемника, вонзается еще одна стремительная смерть. Соболь изгибается в агонии, зверь набрасывается на свою жертву, рвет когтями горячее мясо и впивается иклами в шею человека. Брызги крови летят на траву и покалеченную кору березы. Орвина душит судорога паники и рвота. Кровь! Мясо!

Убийственный крик готов слететь с его губ.

Крепкая ладонь перехватывает ему рот, сжимает дыхание и привлекает назад, к холодному стальному нагруднику.

— Тихо! — Долетает до уха железный приказ. — Это рогусс. Они никогда не охотятся без своих хозяев... эльфаров. Эльфы-магики где-то рядом!

Орвин коченеет от страха.

— Молчи, и будем жить!

Сержант нервно дернул башкой.

— Не вздумай орать, даже пискнуть! — Явор разжал пальцы и ослабил крепкую хватку.

— Со... Со-оболь...

— Он мертв.

С этим фактом было не поспорить.

Рогусс — выращенное магиками страшилище, разодрало несчастного Соболя по всей прогалине.

Хрооогггх!

Из хащи вылетела еще одна такая тварь, увидела трапезу сородича и мигом устремилась к пиршеству, привнося свои права на полуизъеденную жертву.

Визг и рев огласил дебри, сводя человеческий слух до безумства и паники. Не природные вопли тварей повергли лес в тишину, казалось, дебри вымерли, оставив в живых только лесных карателей с их монстрами и перепуганных до смерти жертв, людей.

Эльфары и разведчики-эльфы явились на прогалину призраками, вынырнув из-за стволов, словно из морской пучины смертоносными акулами. Застыли чуть в стороне от терзающих кровавые останки рогуссов, залепетали на чудном языке и все так же, незаметно, исчезли в лесной пучине.

Орвин нелепо проводил их тонкие и худощавые фигурки: маскирующие тени следопытов и лучниц, горделивые силуэты в мантиях эльфаров, — ни лиц, ни лишних телодвижений, — быстрое появление и... исчезновение в некуда. Орвин тяжело сглотнул — в стихии девственных лесов, ты становишься игрушкой в руках вечных потомков Зоргана, попадаешь в неравную схватку с Судьбой, где остаться в живых, можно лишь в том случае, если меткому, коварному долгожителю, будет просто лень в тебя стрелять, тратить на тебя время и стрелы. Хотя сейчас каратели Эльсдара работали по другим принципам и законам, пункты которых — убивай побольше и по счету.

— Ждем!

Сержант Орвин побоялся переспросить у Явора, чего же именно они ждут?

Только бы не смерти!..

Они разделились у самого яра...

У самого Грибного Яра.

Ветан с Юлаем встретили разведчиков Вишка у поваленных ветром сосен. Скорее всего, Юлай, не иначе, первым вышел на ментальную связь с вожаком карательного отряда, как впоследствии расценил Ветан, престол Эльсдина и Магический Круг, в полной мере доверяли и располагали амбициозному разведчику Вишку, так как его вылазки осуществлялись в горячих точках неприятельской территории, ну и конечно, с применением диверсионных акций.

До рассвета еще несколько часов, за это время Юлай и Ветан со своими ребятами промахали десять миль, выносливые эльфы способны и не на такие подвиги, но командиры отрядов прекрасно понимали, впереди разведчиков мог ожидать серьезный бой, гвардейцы и наемники — это не крестьяне с хуторов и отдаленных сел. Вооруженные люди могли дать организованный отпор, все равно, что дайкины оказались, застигнуты в лесной полосе, загнанный зверь способен на умопомрачительные чудеса, когда расчет шел на собственные жизни. Вот тогда и творились исторические судьбы двух народов. Это противостояние — человека и эльфа, длилось не одну тысячу лет, каждый раз, по-разному и каждый раз, по-особенному. Но как всегда, обычно, победителей и побежденных, по итогу, очень тяжело определить. Горькая статистика — большие жертвы. Оккупации временных территорий. Временная власть. Жестокие законы. Диктатура. Недовольство коренных жителей и снова бунт, и снова — революция. Загнанный круг. Тупик!