Плата за одиночество

Инора Эберхардт сидела в торговом зале на кресле для покупательниц и мрачно смотрела на чашку, которая перед не й стояла. Думаю, она даже не видела ничего перед собой. Рядом с ней с таким же безучастным видом сидел Петер. Они даже не заметили, как мы вошли.

— Маргарета, ты себя уморить хочешь?

Инора Эберхард вздрогнула, взгляд ее обрел осмысленность, она даже попыталась улыбнуться.

— Мы здесь с инором Гроссером чай пьем, — сказала она довольно тихо.

— Вижу я, как вы пьете, — проворчал Эдди. — Чашки совсем холодные.

— Я заварю новый, инора Эберхард, — предложила я.

— Да, спасибо, Штефани, — все же улыбнулась она мне. — А потом можешь идти домой.

Может, я и попыталась бы задержаться, уж слишком убитыми горем выглядели Петер и моя нанимательница, но я постоянно помнила о том, что у меня еще и обыск должны сделать. Не знаю, что они там собирались найти — я ни одного листика бумаги, кроме тех, что были в книгах, не видела. Да и вещей в квартире было очень мало. Я оказалась права. Не успела я прийти и начать осматриваться, как раздался стук в дверь. Сначала я удивилась, открыв дверь и увидев Рудольфа с совершенно неизвестным мне инором, но потом вспомнила, где он работает, и все сразу стало на свои места.

— Инор Брайнер, как я понимаю, вы пришли обыскивать квартиру Сабины?

— Штефани, я должен тебе объяснить...

— Мне ваши объяснения без надобности. Я и так поняла, что наша первая встреча была вызвана служебной необходимостью.

— Штефани, ты все неправильно поняла.

— Руди, может приступим к делу, а поболтать ты и потом можешь, — потерял терпение его напарник.

Я посторонилась и пропустила их внутрь Сабининой квартиры. Мне скрывать нечего.

Я думала, что они сразу начнут перебирать вещи, но сыскари повытаскивали кучу артефактов, расставили в разных концах квартиры и начали перебрасываться непонятными фразами. Рудольф был полностью сосредоточен на деле и на меня даже не смотрел. Мне это показалось настолько обидным, что я отвернулась от них и начала смотреть во двор.

— Инорита Ройтер, вы не покажете, где ваши вещи? — тронул меня за плечо напарник Рудольфа. — Чтобы нам сразу их отложить и не осматривать.

— Да у меня вещей-то, — я кивнула на стул, на котором отложила все, что было взято из приюта, — как чувствовала, что это понадобится. — А остальное здесь Сабины. Даже платье, которое на мне. Вы его тоже осматривать будете? Мне его снять?

— Штефани, — поморщился Рудольф, — не надо так.

— Для вас я — инорита Ройтер.

Я опять отвернулась к окну. Мне совсем не хотелось видеть, как они роются в вещах, которые я уже начинала считать своими. И Рудольфа с его обиженным лицом я тоже не хотела видеть. Наверно, актерскому мастерству его с пеленок обучали.

— Оба-на! — раздался довольный голос за моей спиной. — Оно?

— Похоже, оно, — неохотно подтвердил Рудольф.

Я повернулась. Они разглядывали одно из платьев Сабины, то, у которого на юбке было большое жирное пятно. Я все подумывала им заняться, уж очень оно хорошо было — чуть переливающаяся ткань, нежные золотистые кружева... Внезапно мне пришло в голову, что ткань похожа на ту, в платье из которой пришла клиентка, оказавшаяся потом моей матерью. Но не может же быть у Сабины платье эльфийского шелка?

Глава 16

— Это платье Сабины, — зачем-то пояснила я, хотя меня ни о чем не спрашивали.

— Да мы и не сомневаемся, инорита, что оно вам принадлежать не может, — ответил напарник Рудольфа.

— Потому что у меня не хватит на него денег? — обиженно спросила я.

Ну да, где уж таким нищенкам носить столь дорогие платья. Я даже о ценности его догадалась, лишь когда меня ткнули носом. А так лишь смотрела и думала, что отчистить бы пятно, и было бы замечательное платье на какой-нибудь торжественный выход. Впрочем, куда и с кем мне выходить?

— Потому что девушка, которой оно принадлежало, пропала до того, как ты покинула сиротский приют, — слегка смущенно пояснил Рудольф. — Я, правда, видел только описание, но очень уж вещь характерная.

— Пропала? — я вопросительно на него посмотрела.

— Тебе наверняка рассказывали про Марту, что до тебя была. Так вот, это было ее платье. Она из обеспеченной семьи, поругалась с родителями и решила сама зарабатывать на жизнь. С матерью она переписку поддерживала, хоть и не брала у нее денег, и та сильно обеспокоилась, когда известий от дочери долго не было.

— Мне сказали, что она уехала, — растеряно сказала я.

— Инора, у которой Марта снимала комнату, тоже так говорит. Что собрала вещи и уехала. Но очень похоже, что к ней была применена ментальная магия. Когда мы ее допрашивали, остался лишь легкий след, почти неуловимый.

Ментальная магия? Богиня, во что же я ввязалась?

— Брайнер, лишнее болтаешь, — проворчал его напарник.

— Штефани не может быть замешана. Она все это время была в приюте.

— Может, не может, откуда тебе знать? Сабина же позвала ее, не какую-нибудь другую девушку, значит, у нее были на то основания. Да и проболтаться может тому, кто замешан.

Он уставился на меня с подозрением. Я даже растерялась. Не учили меня, как себя вести в ситуации, когда тебя обвиняют в том, чего ты не делала. Даже непонятно, в чем, собственно, меня обвиняют. В том что я могу рассказать непонятно что неизвестно кому? Да я почти ни с кем и не разговариваю!

— Да ладно тебе, видно же, что инорита ни при чем, — запротестовал Рудольф.

— Молод ты еще, — наставительно заявил в ответ этот неприятный тип, хотя сам был не так уж и стар. — Увидел хорошенькую девушку, и сразу решил — она ни при чем. А потом, из-за таких красоток проблем возникает немеряно. Или ты решил во всем пример со Шварца брать?

— Я не просила мне ничего рассказывать, — резко дернулась я. — Да и сама никому ничего не расскажу.

Я хотела было вообще из комнаты выйти. Помощи им от меня никакой, а мне от них — одно расстройство. Даже пару шагов к двери сделала.

— Инорита Ройтер, куда это вы? — подозрительно прищурился напарник Рудольфа.

— Докладывать о ваших находках, — мрачно ответила я. — Правда пока не знаю, кому, но по дороге непременно решу.

— Потом доложите, — странно, но он явно смягчился и даже мне улыбался. — А пока расскажите, что вы знаете про это платье.

— Да ничего я про него не знаю.

Напарник Рудольфа недовольно прищурился и зубом цыкнул как-то угрожающе даже. Неприятно. Запугивающе. Видно было, что это у него давно отработано.

— Инорита Ройтер, мое замечание о лишней болтовне к вам не относится. Напротив, то, что вы знаете, может помочь найти убийцу вашей подруги. Итак?

Я недоуменно на него посмотрела. Да что вообще я могу рассказать про это платье? Я его видела-то только мельком, когда в шкаф заглядывала. Платье было совсем не повседневное, для меня интереса тогда не представляло, хотя я и подумывала над тем, чтобы вывести пятно. Только вот...

— Когда я впервые увидела это платье, пятно было намного меньше, — выпалила я.

— Что? — удивился сыскарь.

— Пятно было много меньше — в пол-ладони величиной. Я тогда еще подумала, что его легко вывести можно будет. А сейчас оно вон как расползлось.

Сыскарь лишь скептически хмыкнул, но Рудольф пристально начал рассматривать подол платья. Он даже лупу достал из кармана и изучал это несчастное пятно так, что мне даже интересно стало, что же там найти можно. Пятно и пятно, отвратительно выглядящее на такой красивой ткани.

— Гляди, — ткнул он напарника в бок, — вот видны следы старого пятна, как раз такого, о каком говорила Штефани.

— Инорита Ройтер, — скучным голосом поправил его этот зануда. Но тут же его взгляд оживился, теперь он не менее пристально рассматривал этот несчастный подол, вертя его и так и этак. — Действительно следы есть. Но зачем нужно было заливать старое пятно?

— Скорее всего, чтобы Штефани, то есть инорита Ройтер, его случайно не надела, — гордо пояснил Рудольф. — Не знаю, откуда у Сабины появилось это платье, но к Гроссеру она забрать его не могла — тот бы сразу опознал в нем вещь Марты.

И тут я вспомнила, как Сабина уже сидела в этой квартире в тот день, когда Эдди отводил меня домой. И я тогда очень удивилась, что она пришла, поговорила ни о чем и ушла. Правда, никаких емкостей с маслом при ней я не заметила, но бутылочка могла быть маленькой и полностью поместиться в кармане или сумочке. Но зачем ей вообще было хранить это платье, если она не могла его носить? Не проще ли было от него сразу избавиться?

— Оно очень дорогое, — ответил мне Рудольф, и я поняла, что вопросы свои задала вслух. — Наверно, рука не поднялась. Возможно, собиралась перешить его, поменяв фасон. Правда, ткань никуда бы при этом спрятать не удалось бы. Что она думала, я не знаю, а сейчас уже и не спросишь.

— А не могла Марта незадолго до смерти ей это платье отдать? — предположила я. — Сабина мне не кажется способной на серьезное преступление, а вот скрыть вполне могла...

— Штефани, вот ты бы отдала кому-нибудь бриллиантовое колье из-за того, что один из зубчиков, удерживающий камень отогнулся? А платье стоит не меньше.

Я слабо представляла стоимость бриллиантового колье, так что для меня сравнение было не очень удачным, единственное, что я поняла — платье было не просто дорогое, а очень дорогое и уникальное. Такие платья не дарят случайным людям. Их не выбрасывают, потому что надоели или вышли из моды. И место им — не в моем шкафу среди приютских платьев...

— Тогда, может, хотела, чтобы Сабина это пятно убрала? — предположила я. — Нас учили такому.

— Хозяйка платья была магичкой, не очень сильной, правда, но бытовые заклинания ей были доступны, — ответил напарник Рудольфа. — Обращаться по такому вопросу к девушке без Дара она бы точно не стала.

Никаких других вариантов получения Сабиной этого платья у меня не было. Ситуация вырисовывалась нехорошая. Девушка, работавшая вместе с Сабиной, пропадает вместе со всеми вещами, одна из которых оказывается здесь.

— Интересно, а остальное не может принадлежать пропавшей инорите? — задумчиво сказал напарник Рудольфа, имени которого я так и не услышала за все это время. Он перебирал висевшие в шкафу платья уже который раз. — На первый взгляд, все они не очень дорогие...

— Вот эти я надевала на работу, — вспомнила я. — Если бы они были пропавшей Марты, то инора Эберхардт непременно бы это отметила, правда?

— Правда. Если только...

Он выразительно посмотрел на Рудольфа, и я сразу додумала то, что он не договорил. Если только сама инора Эберхардт не замешана в исчезновении своей продавщицы. А ведь Сабина, когда очень долго отсутствовала, говорила Петеру, что ходила по делам нашей нанимательницы. Но какие там могли быть дела, кроме как отнести заказ покупательнице? Все необходимое либо доставляли с фабрики "Хайнрих и сын", клеймо которой было на упаковках, либо привозил инор Хофмайстер. Что он привозил и откуда, для меня было загадкой. Хотя, подозрения, конечно, были. Скорее всего там находилось что-то, недавно сделанное с помощью орочьего шаманства. В нашем приюте ходили слухи, что маги, впервые встретившиеся с его проявлением, реагируют как раз так, как я — тошнотой и обмороками. Получается, дел у Сабины от иноры Эберхардт и быть-то не могло, или просто были такие, что мне и не догадаться. Но если они были у одной продавщицы, то должны были быть и у другой?

— Скажите, иноры, а Марта, которая пропала, она тоже по вечерам исчезала, как Сабина?

— Ее квартирная хозяйка утверждает, что девушка вела очень размеренный образ жизни и по вечерам нигде не бывала.

— Брайнер, опять болтаешь!

Рудольф пожал плечами с видом "Да что такого я сказал, чего бы она сама не могла узнать от других" и замолчал. Но услышанного мне было достаточно. Пропавшая девушка ни по каким делам иноры Эберхардт по ночам не ходила. Но это могло означать как то, что инора ни в чем не замешана, так и то, что она в свои грязные делишки не посвятила вторую продавщицу. Но ведь Марта работала дольше Сабины, а значит, тоже должна была привлекаться, а иначе не проработала бы так долго. Нельзя скрыть от человека, который постоянно рядом, странности, которые происходят в магазине. Подслушанный мной разговор говорил не в пользу иноры Эберхардт. Но рассказывать ли о нем сыскарям? Про все остальное я ведь рассказать не могу. И я решила ничего не говорить. Наверно, это было глупо, но я почему-то была совершенно уверена в том, что моя нанимательница не виновна в исчезновении одной и смерти другой своей продавщицы. Если я ошибаюсь, то тоже оказывалась под ударом, но ведь тогда верить уже вообще никому не нельзя. Получается, что все вокруг врут.

— Инорита Ройтер, у вас какие-то соображения были, или вы просто так спросили? — удосужился поинтересоваться напарник Рудольфа.

— Сабина часто вечерами пропадала, Петеру она говорила, что ходила по делам иноры Эберхардт...

— А откуда вы знаете, что она говорила инору Гроссеру?

— Он ее здесь пару раз искал, — пояснила я.

Они переглянулись.

— Он тоже приходил в твое отсутствие? — спросил теперь уже Рудольф.

— Нет, инор Брайнер, — подчеркнула я обращение, — он всегда стучал в дверь, — подумала и добавила. — Были ли у него ключи, не знаю.

С другой стороны, к чему ему было сюда приходить в мое отсутствие? Сабина здесь не бывала, а других причин приходить у него не было. Личных вещей у меня почти нет, да и вещей хозяйки квартиры довольно мало. Думаю, опись их всех вошла бы на половину листочка, которых лежали сейчас на столе рассыпанной кучкой.

— И как назло, ни одного тайника! — неожиданно сказал напарник Рудольфа. — Уж могла бы эта Аккерман спрятать что-нибудь для нас полезное. А так...

— Но платье же...

— А что платье? Даже если окажется, что оно пропавшей девушки, все равно теперь никого не спросишь, как оно здесь появилось. Известно лишь, что когда сюда заселилась Ройтер, платье в шкафу уже висело.

Похоже, "не болтать" на напарника Рудольфа не распространяется. Он продолжал вполголоса ворчать, что попробуй такое дело, связанное с магией, распутать, если никаких зацепок нет. Никто не знает, куда и зачем ходила Сабина, а ее сожитель — настоящий придурок, отвалить такую сумму алчной, практически посторонней девице в обмен на расписку, а саму расписку хранить даже не в сейфе, а в книге по магии, как какую-то неважную бумажку.

— Он просто доверял Сабине, — попыталась я встать на защиту Петера.

— Вот и додоверялся, — хмуро ответил мне сыскарь, — ни жены, ни денег, ни зацепок у нас, кто и почему ее убил. Может даже он сам.

— А ему-то зачем? — недоуменно спросила я.

— Мало ли, — веско ответил он мне.

Но дальше развивать эту тему не стал, слишком уж дико прозвучало его предположение даже для меня, а уж они точно фантазировать на такие темы не должны. Факты, и только факты.

— Штефани, мы платье это забираем, — сказал Рудольф. — Если вдруг окажется, что к пропавшей девушке оно отношения не имеет, его тебе тут же вернут

— Ага, не имеет, — скептически хмыкнул его напарник. — Брайнер, таких совпадений не бывает.